«Угроза с севера (СИ)»

Угроза с севера (СИ) (fb2) - Угроза с севера (СИ) (Обитаемые земли - 4) 1246K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алексей Владимирович Егоров

Егоров Алексей Угроза с севера

Глава 1.

Оплот древних уничтожен; руины, сдерживали наступление природы веками, наконец, развалины сдались и уходили в ничто. Время было не властно над ними, пока среди развалин обитал дух прошлого.

Варвары разрушили хрупкий баланс, отворили врата водам времени. Хлынувший поток обрушился на руины древнего города и затопил его.

Разрушения окончательно уничтожили все свидетельства прошлого. Земля перемешалась, воды каналов превратились в реки, а вырванные с корнем деревья устремились к акрополю.

Каперед наблюдал за гибнущим городом и думал о том, что подобная участь постигнет всякое творение человеческого гения. Не сегодня так завтра. Все смертно.

Осознание тщетности борьбы сокрушила человека.

Он не в силах был наблюдать за погружением в пучину небытия этих руин. Подобное зрелище слишком тягостно для человека. Для всякого человека - и для варвара так же.

Победители не устраивали пир, не пели песен и не жгли костров. Воинство варваров уходило на запад в полном молчании. Каперед слышал их, видел следы этого воинства - воистину огромное сборище!

Лязг металла, грохот шагов. Казалось, что сам Громовержец спустился с небес и решил явить смертным себя. Но этот гром создан людьми, не капризным богом. Воинство огромно, с десяток тысяч человек. А сколько потерь они понесли? Похоже, что вся Коматия собралась в одном месте.

Каперед понимал, что не для окончательного сокрушения бывших владык собрались эти варвары. Воины собирались со всех концов Коматии, из множества царств, общин, хуторов для одного похода - на юг, за добычей! Возможно, их привлекло золото, а быть может, земля.

Потеря золота не так страшна, как утрата земли. Ведь верно - разрушенные стены можно отстроить заново, народ родит множество воинов, горящих желанием отомстить за поруганную честь.

Если народ утратит землю...

Каперед видел, как уходят под землю руины древнейшей цивилизации.

Подобное ждет все народы, в том числе и этих варваров. Но что им терять? Деревянные дома, холодные зимой и душные летом? А что потеряют граждане, собратья Капереда?

Отвечать на этот вопрос не имело смысла.

Каперед смотрел в ту сторону, где среди деревьев возносился в небо шум колонн, идущих на запад. Этот год они упустили, древние хорошо потрепали воинство варваров. Им необходимо оправиться от понесенного урона. Больше всего варвары пострадали от собственного страха, когда осмелились вторгнуться в развалины древнего града. Потеря тысяч бойцов не могла так повлиять на них. К подобным потерям варвары готовы.

- Придется поспешить, - сказал торговец в след уходящему воинству.

У него осталось несколько месяцев, чтобы добраться до гор, дающих начало Соуну. Иначе в середине осени перевалы будут недоступны из-за обильных осадков - дожди станут причинами оползней и селей, а снег перекроет уцелевшие участки дорог.

Понимал Каперед и то, что опоздай он, все равно рванет через перевалы, надеясь поспорить с непогодой. Ведь его собратьям нужно время, чтобы собрать воинство, выбрать полководца и - прекратить междоусобицы.

Война привлечет много падальщиков. Сотни гиен и грифов выберутся из родных поместий, базилик, мастерских и бандитских логовищ, чтобы насытиться кровью героических граждан.

Каперед отправился на юг, оставляя позади могильный холм, окруженный десятком ручьев. Не пройдет и года, это место превратится в болото, зажатое со всех сторон гнилыми и костлявыми ветвями темных деревьев.

Последний призрак покинул руины своего склепа. И теперь ни варвар, ни гражданин не придут сюда, чтобы почтить память древних и ужаснуться их деяниям.

Ночи в мрачных рощах были холодными. Каперед сильно страдал, оставшись без припасов, теплой одежды и огня. Развести костер не было ни сил, ни средств. К тому же это просто-напросто опасно - среди деревьев рыскали хищные звери в обличие людей.

Бежавшие из руин твари все еще здесь, они льнут к развалинам, приютившим их на века.

Бродили здесь и иные звери, не столь опасные, как двуногие. Каперед понимал, что не сможет справиться с ними. Длинный нож, готовность убивать - вот его оружие. А все иное осталось среди развалин и теперь погребено под слоем камней, земли и залито водой, хлынувшей из каналов.

Остались там и надежды на успех. Каперед понимал, что обречен. Понимал, что сограждане не поверят изгнаннику. Все бессмысленно, но отказаться от идеи Каперед не мог. Она жгла изнутри, подталкивала его. Не будь этой варварской угрозы, Каперед нашел бы другой, легкий способ решить свои проблемы.

Рассвета он дожидался с нетерпением и легким ужасом. Ведь при свете дня рощи прочесывали отряды варваров: конные и пешие. Они искали уцелевших древних или тех существ, что называли себя древними. Каперед все еще не мог поверить, что эти твари, андрофаги, были древними или хотя бы потомками строителей древней цивилизации.

Но паскудная память часто возвращала его в тот момент, когда, казалось, его земной путь должен был окончиться. Каперед вспоминал, что говорили чудовища между собой. Не все было понятно. Каперед не желал осмысливать услышанное. Нельзя давать логике разобраться в словах чудовищ. Иначе он сойдет с ума.

И неприятный внутренний голос часто нашептывал ему, что следует отказаться от воспоминаний и думать только о возвращении домой. Груз воспоминаний должен быть отброшен, его следует закопать на том же могильном холме, где располагались руины. Каперед порой порывался вернуться назад, к руинам.

Эта борьба продолжалась долгое время. Каперед забыл о надобностях своего тела, не обращал внимания на раны. Лишь рубец на груди нервировал его. Долгими ночами Каперед просиживал под разлапистыми ветвями древних елей и гладил ледяной рубец.

Рубец начинался под левым соском и тянулся до середины груди, изгибаясь в сторону пупа. Удар был нанесен необычно, словно андрофаги метили в сердце, но вдруг передумали.

Или их отвлекли.

Могло ли оказаться так, что нападение варваров сорвало ритуал, чудовища совершили ошибку?

Каперед не успевал осмыслить эту идею, пробраться за стену, что возведена в его разуме. Он продолжал гладить рубец, ощущая шероховатую ледяную поверхность. Словно и не его это кожа, и не кожа это вовсе. Но что тогда? При свете дня Каперед не осматривал место, куда нанесли удар нечестивцы.

Для этого человеку просто не хватало смелости.

От голода и недостатка сна воля Капереда ослабевала, и он перестал касаться больного места. Бреда не было, забвение обморочное не приходило. Человек вынужден продвигаться на юг, все дальше и дальше уходя от страшного места.

Время должно скрыть страшные воспоминания, усталость и голод подточить сомнения. Враги и собратья перестанут преследовать одинокого путника.

Капереду повезло, что о его существовании не знали ни варвары, ни пожиратели людей. Он призраком, болотным духом проскользнул сквозь серые влажные чащобы, уйдя далеко на юг, в те земли, куда не забирались торговцы славного Города.

Об этих землях не было ничего известно, о народах, населяющие эти леса, географы не ведали. Ни один перипл не описывал срединную часть Венавии.

А все потому, что великий Соун расположен далеко на западе, в трех днях пути, как прикинул Каперед. Он боялся подходить к реке, хоть это и был бы простым путем до гор, отделяющих Государство от Коматии.

Весна покинула этот край. Срединные земли больше всего походили на мир духов - холодный, мрачный, враждебный человеку. Волчьи стаи следовали по пятам Капереда, но не подходили к человеку близко, словно из опасения. Это казалось странным, эти звери должны быть знакомы с человеком, слабости двуногой твари им известны. Они не должны бояться, они должны нападать на него.

Стая преследовала Капереда вот уже несколько ночей. Днем Каперед видел одинокого, тощего волка, выходящего в поле зрения. Ночью звери выли, блуждали тенями среди мшистых деревьев. Ни одной попытки нападения не было. Каперед даже привык к постоянным спутникам и больше опасался варваров, нежели волков.

К тому же, эти глупые тощие твари отпугивали зверей - лесных котов, кабанов, возможно, медведей. По крайней мере, Капереду не довелось встретить их.

Волки отстали, когда Каперед достиг широкой реки. Ее русло протекало с юга на северо-запад. Наверняка она впадала в Соун, но Каперед понятия не имел, что это за река, где располагается ее устье.

Раздобыть бы лодку - мечтал Каперед. Ему хватит сил побороться с течением, а путь по реке намного быстрее, чем пешком через леса. Распутица замедляла его. Пройти удавалось незначительное расстояние, к тому же Каперед быстро выматывался, недостаток пищи и холод мучили его.

Ледяные ночи сменялись мрачными днями, когда подмерзшая земля превращалась в кашу, но изо рта все равно валил пар при дыхании. Каперед питался растениями, которые собирал по пути. Брал он только знакомое, не прикасаясь к прошлогодним ягодам, оставшимся с зимы. Пища достойная овцы, но не человека. Насытиться этим едва удавалось.

Направившись вдоль русла реки, Каперед надеялся найти деревню, хижину рыболова или охотника. Хоть что-нибудь, где удастся пополнить припасы.

Вряд ли удастся сторговаться с местными: на продажу у Капереда ничего не было, выглядел он как мертвец, покинувший могилу. Придется украсть, если вообще будет что красть.

Каперед не верил, что встретит в мертвом крае хоть что-нибудь живое. Лишь ночами лес оживал, наполнялся призраками стонущими и плачущими. Ни одного живого существа, даже белки.

В вялых водах реки не плескались рыбы, в камышах на берегу молчали лягушки, не показывались цапли. Вымершая земля, залитая зимними дождями и заваленная снегом. В оврагах и тенистых местах до сих пор белели снеговые кости ушедшей зимы. Еще не скоро время источит эти осколки.

Лишь разлапистые ели давали хоть какой-то уют. Под их ветвями Каперед устраивался на ночлег, плотный полог защищал от ветров и ледяного ветра. Эти же ветви были ему пищей. Горькая кора, кисловатые иголки, набухшие в ожидании тепла почки.

Огня из отсыревших дров добыть не удалось. Каперед мечтал о чем-нибудь горячем. Простой воде, что вскипела в котелке. Но разве суждено этим мечтам исполниться? В этом-то крае!

Толи дело на родине. Лишь мысли о возвращении заставляли Капереда жить, идти дальше. Он помнил теплые, ласковые весенние ветра, знойное плодоносное лето и мягкую, ненавязчивую зиму.

И зимы там, дома, не такие как здесь. Они не лишают человека радости, не превращают его в мрачную развалину, заросшую тварь, покрытую слоем шерсти и натертую салом.

Южные зимы становятся передышкой, мгновением отдыха для человека в череде ярких, быстрых дней. Эти зимы помогают накопить силы перед очередным броском в безудержный омут действия: праздников и трудов.

Каперед вспоминал именно такие зимы. Не давая иным воспоминаниям омрачить то, что так долго берег, нес все время, что провел в изгнании. Он хотел вернуться не в суровый, неприветливый и грубый мир Государства, а в сотканный из воспоминаний дом. Там было его сердце, об этом сохранил он воспоминания; орды лжецов и лизоблюдов он не желал вспоминать.

В разгар лета ему удастся достигнуть Города, вернуться в Гирцию, куда ему нельзя возвращаться. Вновь назвать свое имя, войти в родовой дом. Это станет приговором для изгнанника. Но иного пути у Капереда нет. Не мог же он отказаться от мыслей о спасении отечества. Хотя бы попытаться это сделать.

Прошлое казалось нереальным при взгляде на эти вековые деревья, покрытые толстым покровом мха. Лишайники и папоротники окружали деревья и были столь насыщено зеленного цвета, что казались гостями из иного мира. Здесь как нигде сложно вспомнить многоцветие городского рынка, яркие краски храмов, красные крыши и белые стены жилых домов. И запахи иные. Грязь в этом лесу не такая.

Если здесь живут люди, то их следы утонули, затерялись в бесконечном - до самого горизонта лесу.

Единственным ориентиром, которому можно доверять, была река. Каперед заметил, что русло отклонилось на восток, но искать брод не стал. Он справедливо рассудил, что ее исток находится где-то в предгорьях. Все реки начинают свой путь с Рубежных гор. Все могучее и мощное должно начинаться в столь же могучим. Соун и ее притоки рождаются в Рубежных горах, столь высоких, что и летом на их вершинах сохраняется снег.

Каперед никогда не бывал в этих горах, не ходил тамошними перевалами. Он не представлял, с какими сложностями он столкнется.

Горы населяли отсталые племена, о которых краем уха слышал Каперед. Он никогда не интересовался народами, что окружают Обитаемые земли, и теперь пожалел об этом.

Он и про эту землю ничего не знал, а узнал и того меньше. За последнее столетие, Каперед был первым цивилизованным человеком, что находился в Венавии. А что он мог рассказать про этот край? Про народы населяющие его? Да ничего!

- В любом случае, - решил Каперед, - все равно никто не станет расспрашивать его о пройденном пути.

Так что не имело смысла беспокоиться о том, что знания географов не будут пополнены. Придет время, и легионы посетят эти земли, тогда и познакомятся с населением лесной страны.

Если останутся эти легионы, если варвары не втопчут в грязь все хорошее, что удалось сохранить от цивилизации предков. Наследство прошлого и достижения современности могут быть легко разрушены, разбиты на множество осколков, как хрупкое глиняное блюдо.

И как было в прошлом, десятки осколков разлетятся во все стороны. Они будут меньше, чем было то блюдо. Ведь это всего лишь осколки.

Варвары не заинтересованы в том, чтобы сохранить наследие предков.

Они боятся его.

Сколько прошло дней, Каперед не имел представления. Поначалу он считал восходы, но потом сбился и бросил. Записать негде. Каперед не догадался сразу делать зарубки на посохе или оторвать кусок коры для себя.

Он горевал о прошлом, но забывал о нем быстро. Это могло бы удивить его, да вот только сознание не могло сконцентрироваться на некоторых мыслях.

Теплее не становилось, казалось, что наоборот Каперед возвращается в края зимы. Быть может, подумал он, где-то здесь обитают зимние демоны, что приносят снег и дождь.

Тучными они приходят и затапливают землю, а потом отлеживаются, чтобы восстановиться.

Сугробов становилось больше. Лежали они теперь не только в тенистых местах, но и на редких холмиках, открытых светилу. Каперед задержался на день, чтобы проследить за движением солнца. В ужасе он решил было, что идет на север, а не на юг. Безумие или усталость смутили его.

Но солнце вставало и садилось там, где и предполагал Каперед. Он шел в нужном направлении, отклоняясь лишь для того, чтобы не терять из виду речной рукав. Он все еще не терял надежды встретить следы разумных существ.

Весенние паводки не начались, река вяло перекатывалась в собственном русле, играясь с темными льдинами. Таких массивных и огромных ледяных доспехов Каперед не видывал никогда в жизни. Он боялся спуститься в овраг, подойти к подмерзшему берегу и выйти на одну из этих льдин.

Было бы неплохо оседлать этот речной доспех и добраться на нем хотя бы до Соуна. Но Каперед отмел эти мысли - слишком далеко теперь до великой реки, и в узких местах льдины образуют заторы.

В Коматии реки лишь на севере да в лютые зимы покрываются толстым слоем ледяной брони. А в этом краю подобное явление, похоже, обыденность. Неудивительно, что люди мало населяют леса. Зачем? Если есть благодатные земли на западе, обширные пастбища на востоке. А уж Обитаемые земли созданы для блаженства всякого существа.

Но без людского общества было тяжело. Каперед поймал себя на мысли, что рад услышать всадников, что прочесывали леса возле города древних.

С человеком разговаривал только ветер. Ледяные порывы вдруг обрушивались на деревья, ломали ветви и гнули стволы. Старые сосны и ели скрипели, с верхушек падал оставшийся с зимы снег.

Беснующийся ветер заглушал любые звуки - Каперед не слышал собственных шагов. Но именно в эти моменты ему чудились голоса. Призрачное многоголосье, невидимые глазу существа пытались заговорить с ним. Или все время с ним разговаривали? Просто Каперед не замечал их, пока гул ветра не открывал их.

Среди голосов чудились иные звуки, словно шаги; это могли быть собственные шаги торговца. Он не понимал, что происходит вокруг. Лес пугал его, земля засасывала, а свинцовое небо сдавливало.

Так не хватало солнца. Даже того, что освещало Коматию. Ведь это было солнце, яркое, дарующее радость.

В этих землях треть года проводила богиня плодородия. Именно здесь расположен загробный мир.

Каперед припомнил, что уже часто сравнивал иные места с загробным миром. Тема смерти постоянно донимала его. И здесь, под кронами мрачных деревьев, человек как никогда был близок к ней.

Кроме реки и призрачного солнца, едва светящего из-за облаков, не было иных ориентиров. Каперед хотел видеть горы, отделяющие варваров от цивилизованной страны. Но этих гор не было, словно они утонули в грязи этих лесов.

Такое не могло произойти, не должно было.

Летом откроются десятки ручьев, питающие реки Венавии. Сейчас же их сковывал лед. Рыбы и земноводные вмерзли в лед. Каперед смог найти пропитания.

Все-таки этот мертвый край не лишен ресурсов. Просто необходимо внимательно смотреть. Искать среди вмерзших в лед камышей.

Каперед разбивал лед, добывал замерший кусок еды, а потом ждал, пока она оттает. Рыбу он ел сырой, потому как развести костер все еще не удавалось. За все время пути Каперед не обнаружил ни одного строения, где можно было укрыться и найти сухого топлива.

Сырая рыба оказалась вполне сносной едой, слегка пресной. На родине сырую рыбу не употребляли в пищу, кроме некоторых особых блюд. Знойное солнце быстро приводит рыбу в негодность.

Каперед принялся мечтать о соусах, с которыми можно употребить это блюдо. Выбор был огромен; Каперед легко представлял, как изменится вкус рыбы от того или иного соуса. Это были только фантазии, в краю задержавшейся зимы они были лучиком летнего солнца.

Уже не раз Каперед примечал, что варвары не оставили следов в этом лесу. Река, вдоль которой он шел, должна использоваться людьми. Ведь иных дорог в лесном краю нет. Да и вся Венавия больше походила на сплошное болото, украшенное пышными еловыми лесами.

На реке не было ни пристаней, ни брошенных лодок. Деревья эти не имели ран от топора. А ведь казалось, чего проще - срубить деревья, сбросить их в реку и сплавить до Соуна.

Кора на деревьях местами была повреждена, то следы диких животных, не человека. В лютые зимы олени объедают нижние ветви и кору.

Край, в котором оказался Каперед, мог оказаться заповедным. Но не было ни истуканов, ни цветных лент на деревьях. И в таком случае - были бы пристани! Иначе не пройти в сердце заповедного леса.

Если только он не был запретным для человека. Казалось, что звери так же редко заходят в лес. Страшась наткнуться на нечто, столь опасное, что ни бегающая, ни летающая тварь не нарушают криком лесную тишину.

Лишь глупые и немые рыбы остались с прошлого года, вмерзшие в лед.

И ведь костей никаких не встречалось. А ведь заповедный лес, где обитают чудовища, наверняка будет усыпан костями. Жертвенные животные, обреченные преступники, да просто остатки ужина тех тварей, что свили гнездо средь елей - все это оставило бы следы.

Ни зимние дожди, ни снег и грязь не скроют следы пиршества чудовищ.

К тому же, Каперед не находил отметин, указывающих на присутствие враждебных существ. Дикие твари метят свою территорию.

Просто Каперед неправильно смотрел на лес, что возвышался вокруг. Не слышал того, что должен был.

Где-то журчит вода - тает лед, а значит, жизнь пробуждается. Птицы не вернулись. А зачем им? Ведь есть теплые и сытные земли, зачем лететь сюда? И ведь совсем недавно, несколько дней назад, Каперед слышал волков, что преследовали его.

А вот эти сваленные в кучу стволы не повалены ветром, а развалины строения. Подобные развалины уже встречались по пути, торговец просто не обращал на них внимания. Для него, горожанина пяток стволов, растрескавшихся и покрытых мхом, не являются чем-то, что создано руками человека.

К тому же развалины покрывал слой снега.

Каперед разгреб сугроб, попытался выдернуть ствол. Обломки лежали нетронутыми несколько лет, притерлись друг к другу. Земля, мох и ползучие растения скрепили деревянный мусор в единый массив, напоминающий небольшой курганный холм.

Рядом с развалинами не было ям, что указывало бы на поваленные деревья. Каперед клял себя за невнимательность.

Разгребая снег, он пытался найти иные следы человеческой жизни.

Кусок растрепанной веревки, нагель, след костра и обгоревшие кости. Металлического ничего найти не удалось, но Каперед обнаружил обломок огнива. Хоть что-то полезное удалось раздобыть.

Когда камень подсохнет, можно попытать счастья с костром. Огрызок веревки, когда высохнет, пригодится как трут.

Отправившись дальше, Каперед теперь искал следы других строений. Охотничьих летников, которые располагались возле реки.

Шансы на спасение призрачны. И менее всего вероятность, что Капереду удастся вернуться на родину.

Это его не останавливало. Он шел дальше, вдоль замершей реки. Порой он находил очередные развалины, копался некоторое время в них, надеясь найти что-то полезное.

Среди мусора не удалось найти ничего металлического. Варвары не выбрасывали столь ценный материал. Зато дерева полно.

Когда обломок огнива подсох, Каперед попробовал высечь искру с его помощью. Для удара он использовал металлическую гарду ножа, чтобы не тупить лезвие. Искры появлялись, но собранные наспех деревяшки не занимались. Трут, листья, дрова - все было мокрым. Не похоже, что солнце появится в ближайшие дни. Так что не удастся раздобыть годного топлива.

Каперед выбросил обрывок веревки за ненадобностью. Огниво он оставил, надеясь, что рано или поздно эта находка пригодится. Торговец внимательно осмотрел обломок, надеясь найти знаки, письмена, указывающие на предыдущего владельца.

От времени и интенсивного использования огниво износилось. Некие символы могли быть на нем, Каперед угадывал очертания знаков, вроде конских голов. Но это могло быть просто хитросплетение трещин.

Очередную ночь он коротал в темноте и холоде, от ветра не спасала ель, под которой он устроился. Торговец был на пределе. Он понимал, что у него в запасе два дня. И сколько ни жуй эту проклятую кору, больше протянуть он не сможет.

Каперед выплюнул кору и выругался. На пережевывание такой пищи уходит больше сил, чем она дает!

В лесу должно что-то быть, съестное всегда можно найти! Так почему же он не может отыскать ничего?!

Ответ напрашивался сам собой - Каперед был чужаком в Венавии. Он чужак в этом лесу, духи которого никогда не откроются ему. Они так и будут глазеть из темноты, отгоняя прочь даже мышь, чтобы чужак сдох собственной смертью.

От голода можно обезумить. Каперед слышал о подобных болезнях. Заболевший уже никогда не насытится, в итоге умрет. Подобная участь, похоже, грозила ему самому. Потому что тело уже не принимало скудной пищи, которой делился с человеком лес.

Лучше уж умереть от усталости, чем от голода. Или свалиться в пропасть, заблудившись в темноте. Любая исход устраивал Капереда. Внутренний голос все это время заставлял его поступать разумно, бороться, как подобает человеку. Ведь на кону стоит не только его жизнь.

Каперед обессилил и больше не слушал голоса.

Раздвинув еловые ветви, Каперед вышел из убежища. На голову ему упали ледяные капли, от чего человек вскрикнул и поежился. Ледяная ночь, суровый ветер.

Ночная прохлада успела сковать верхний слой грязи ледяным панцирем. Под ним была топкая и скользкая почва. Каждый шаг давался тяжело, ледяная корка ранила ноги, грязь засасывала в свои ледяные недра.

Да, далеко не пройти. Но Каперед упорно шел вперед, пока не наткнулся на дерево. Темнота была кромешная. Редкие звезды нерешительно проглядывали сквозь неплотную завесу облаков. Луна, может, и была где-то там, вот только свет ее не достигал земли.

Вздымающиеся до небес стволы закрывали все, что творится внизу, от взоров богов.

Демоны Венавии не позволяли иным богам властвовать на своей земле.

Ища путь, Каперед брел в бесконечной темноте. Он понятия не имел, в каком направлении пошел, может быть, назад. Это не казалось важным.

Оказавшись среди ночного леса, без защиты огня и поддержки местных духов, человек превратился в мелкую букашку. Осталось несколько мгновений, прежде чем на это мельчайшее существо обрушится махина мира.

Глава 2.

Ветер - полновластный хозяин этого леса, поднимаясь из оврага, обрушивал свои удары на могучую стену леса. Разбившись на десятки рукавов, он устремлялся в разные стороны, разнося холод, влагу и разрушение. Слабые деревца надламывались, сухие ветви с треском отделялись от стволов, кустарники шуршали.

Веками в этом лесу не прекращалась беспокойная игра ветра. Пение его рукавов рождало и убивало звуки в лесу.

До тех пор, пока один человек, вдруг не разбил хаотичную мелодию ветра.

От крика человека, казалось, примолкли шепчущие деревья, замерли нерешительно кустарники. Даже ветер изменил направление и ударил в обратную сторону, чтобы лицезреть, что же стало причиной этого шума.

Каперед на самом деле пошел в обратном направлении. Побрел в слепую в сторону оврага, ледяная корка грязи подломилась под ногами. Грязь привычно принялась засасывать человека, из-за чего он потерял равновесие и попытался схватиться за колючую лапу сосны.

Иголки оказались сухими, ветвь мертвой и хрупкой. Не выдержав, ветка обломилась. Каперед упал на спину в грязь и застонал от ярости, а потом почувствовал, как земля под ним зашевелилась. Он словно оказался на спине огромной змеи. Ее ледяная кожа оказалась мягкой, податливой, неприятной на ощупь. А еще она была холодной и покрытой слизью.

Крик человека пронзил ночь. А тварь под ним стремительно спускалась вниз по склону, унося в свое логово на берегу реки. Каперед чувствовал, как его утягивает все глубже вниз, дальше под землю, в холодную бездну. Еще он почувствовал вонь, не смрад прелой земли, пресытившейся влаги, а запах разложения.

Закричав вновь, Каперед принялся извиваться, отбиваться. Но никто его не держал, он не мог ни за что схватиться. Борьба была впустую, потому что никого вокруг не было. Каперед бил руками и ногами по той твари, на спине которой очутился. Но ее кожа спокойно разбивалась от ударов, комьями разлетаясь в стороны. Движение она не замедляла.

Спуск был быстрым, для Капереда это была вечность, как муки проклятого в подземном царстве.

Земляной поток остановился возле речного берега, Каперед ударился о ледяной валун. От удара его отбросило в противоположную сторону по направлению к склону оврага. В основании склона располагалась дыра, из которой тянуло омерзительной смесью гнили, мокрой шерсти и земли. Но Каперед уже ничего этого не почувствовал.

Как спелый плод человек докатился до входа в яму. Без сознания он лежал и не чувствовал, что происходило с ним потом.

Тело затащили вглубь пещеры, утянули под землю в нору и схоронили в прохладном рукаве, среди других таких же кусков плоти.

Что-то подобное Каперед уже испытывал. Не в этой, так в другой жизни. Память почему-то не могла найти ответа, но ощущение было таким знакомым.

Вокруг темнота; открыв глаза, Каперед не сразу понял, что уже очнулся. Тело ужасно болело: многочисленные ушибы и ссадины. Весь, с головы до пят он был покрыт засохшим слоем глины.

Приподнявшись на локтях, Каперед пытался оглядеться. В кромешной тьме это было бессмысленно. Человек привык полагаться на зрение, потому оказавшись где-либо без света, испытает ужас, закричит. И наверняка привлечет тех, кто притащил его в пещеру.

Каперед был в ужасе, но не кричал. Опыт, но не память, подсказал ему, что не следует открывать рта. А еще он чувствовал запах, которым пропиталось это место: кровь и кишки. Этот запах ни с чем не спутать.

На ощупь Каперед проверил, что при нем остался меч. Это плохо, значит, похитило его нечто, что не понимает назначение меча. Неразумная тварь, которой окружающий мрак дом родной!

Толку от этой железки не будет никакой. А чем еще мог Каперед вооружиться? Из всего, что осталось после похода в город древних, как оружие не годилось ничего. Ни размоченные записки, ни заплесневевшие порошки и снадобья. Даже крозитус использовать нельзя - свет наверняка привлечет тварь, что здесь обитает.

Спасение надо искать не в себе, а в окружающем мире - подсказал внутренний голос.

Каперед осторожно ощупал руками место, в котором оказался. Он сидел на холодной, чуть влажной поверхности. Дальше от него земля становилась суше. Видать с него натекла эта вода.

Странно, последнее, что помнил Каперед, как падает вниз. А ниже леса была только река. И эта пещера должна быть затоплена.

Если только лес и мир вне этой пещеры все еще существует.

Подняв руку, Каперед нащупал потолок - на ощупь камень, не глина. Пальцы наткнулись на трещину, словно в этом месте один блок стыковался с другим. Выходит, это постройка, это дело человеческих рук? Однозначно ответить на этот вопрос Каперед не мог.

Его вдруг отвлек какой-то отблеск. Глаза в темноте подводят, от напряжения появляются искорки. Легко обмануться и броситься вперед, пытаясь, добраться до искры света, которую ты же и породил.

Отблеск не исчезал, он перемещался! И в движениях источника света была логика: идет налево, потом направо. Оно не приближалось, но ходило из стороны в сторону.

Напрягая слух, Каперед пытался уловить хоть какой-то шум. Но существо двигалось тихо, словно было блуждающим огоньком. Вот только блуждающие огни не строят пещеры из блоков, не затаскивают упавших в овраг людей в свои норы. И не воняют мокрой шерстью - самое главное.

Каперед опустил руку, сжал рукоять ножа. Умно! Но что еще он мог сделать?

Внутренний голос посмеялся над его попытками спастись.

Существо, а это наверняка было живое существо или демон окрестных лесов, не обращало внимания на человека. Каперед предположил, что оно сочло его мертвым. И это, наверняка, спасло его.

Что же заставило это нечто бродить из стороны в сторону и зачем ему огонек?

Существо вдруг направилось налево и скрылось где-то в ответвлениях пещеры. Огонек все еще был виден, но не так ярко.

Каперед сглотнул, пошевелился. Вроде никто не шел к нему навстречу и запах шерсти пропал. Понятно, что он пытался успокоиться, выдумывая то, чего нет. Просто оставаться в этой пещере нельзя.

Встав, Каперед направился в сторону чудовища.

Меч он держал перед собой, как привык, надеясь, что сможет хотя бы ранить врага. Сердце сбивалось с ритма, собственное дыхание казалось оглушительным. Подземелье молчало, поглощая все запахи, звуки и влагу. Человек оказался словно в ловушке, глубоко в чреве неведомого существа. А это нечто с огоньком всего лишь паразит гораздо большей твари.

Внутренний голос молчал и никак не комментировал происходящее.

Оставшись один на один с неведомым, Каперед вынужденно действовал самостоятельно. А в его ситуации был только один вариант действий.

Потому-то он вышагивал вперед навстречу опасности, подобно мифическому герою, забредшему в лабиринт.

И поблизости находится существо, которое следует убить, чтобы выбраться отсюда.

Каперед усмехнулся - он подумал, что неплохо было бы по итогу геройства получить себе невесту неземной красоты! Это было бы замечательно.

Вот только здесь не найти прекрасных дев, дочерей мудрых царей. Всего лишь пещера, где складывают трупы, чтобы они гнили медленней.

Острие ножа чиркнуло по камню, Каперед негромко пискнул от ужаса и отдернул руку в сторону. Железка вывалилась из рук и с громким звоном упала. Свет впереди дернулся и замер, внезапно он стал ярче, а затем резко пропал. Каперед покрылся ледяной испариной, упал на колени и принялся шарить руками по полу.

- Где этот проклятый клинок! - шипел он сквозь зубы.

Он так сильно зажмурил глаза, что появились яркие вспышки. Словно не одна, а десяток тварей бегали из стороны в сторону, играясь лучистой приманкой. Каперед понял, зачем чудовище использовало свет. Теперь-то он это осознал.

В пещере раздался шум, затем последовал оглушительный рев, переходящий в хрип. Звук влажный, неестественный. Человеческая глотка не способна на такие звуки.

Нож так и не нашел.

Каперед выставил перед собой сжатые кулаки, поднялся во весь рост и завыл. Может быть, это напугает чудовище. Звери, случается, пугаются подобной позы. Шансы не велики, ведь человек находился в логовище зверя, уже в его зубах.

Открывать глаза страшно, не имело смысла - ведь кругом тьма. Но Каперед этого не осознавал. Его трясло; все тело напряглось, ожидая удара. Даже мышцы лица, казалось, одеревенели. И все же, Каперед открыл глаза, бесполезное действие, просто инстинкт - перед боем, необходимо быть во всеоружии.

В пещере стало светлее. Настолько, что Каперед стал различать очертания стен. Яркий источник света располагался далеко впереди, оттуда же шел отчетливый шум. Звуки борьбы, похожие на удары молотилки по разложенному на земле зерну; крики, вопли и отчетливое рычание.

Каперед опустил руки, разжал пальцы, шумно выдохнул.

Чудовище встретило кое-кого пострашнее себя. Того, кто кует мечи, собирается группами и зажигает факела.

В двух шагах лежал нож. Каперед подхватил его, крутанулся, чтобы осмотреться. Пещера, в которой он очнулся, была тупиковой и ниже уровня остальных тоннелей. Там лежало множество предметов, от которых плохо пахло.

А чудовище очень умно - оценил внутренний голос. Вот только это чудище не догадалось объединиться со своими собратьями - решил Каперед.

Он направился прочь из ледника, где хранились припасы. Подниматься по крутому склону тоннеля было тяжело, приходилось держать равновесие. Выпускать из рук оружие, Каперед опасался. Он не сомневался, что чудовище не переживет этот день. Но если оно расправится с нападающими, повернет назад? Ослабленный, раненый, но живой монстр.

Что-то в сознании Капереда изменилось. Он вдруг пожелал увидеть это чудовище. Из чистого любопытства. О тварях, что живут в пещерах и ловят добычу с помощью лучистой приманки, описаний он не встречал ни в одном трактате.

Философы просто не знали о существовании подобных монстров.

Основной тоннель протянулся на милю. Человек среднего роста мог комфортно находиться в нем, лишь слегка касаясь макушкой верха. Каперед чувствовал ледяной холод камня, расположенного вокруг него. Что же за тварь устраивает здесь лежбище и чувствует себя комфортно.

Тоннель явно выкопали в толще камня, но для его строительства не использовались металлические орудия. Каперед шел к выходу, касаясь рукой одной стены. Она была гладкой, чуть шероховатой. Местами встречались наплывы, словно камень расплавился.

Эта тварь не только удит с помощью света, но и плюется огнем? Что это за саламандра такая?!

Каперед был заинтригован.

Тоннель имел три отвода, уходящих в темноту. Что там было - знали только демоны Венавии. Пахло в тех проходах ужасно, наверняка какой-то из них использовался как "обеденная", а другой как отхожее место и свалка. Чудовище неплохо организовало собственный быт, возможно, здесь есть даже горячие ванны.

Ближе к поверхности теплело; достаточно комфортно для жизни. Лесные звери живут в гораздо худших условиях. Камень не источал ледяного холода, стены стали суше. Появились естественные образования, вроде небольших сталактитов.

Пол наверху неровный, и идти приходилось с осторожностью, чтобы не запнуться. Упасть на собственный меч - неплохой исход всего путешествия, но слишком печальный.

Пока Каперед бродил по тоннелям, ища источник света, неизвестные успели расправиться с чудовищем. Или же все подохли, а тварь тихонько сидела и переводила дух. Свет никуда не исчез, так что Каперед шел на ориентир, ожидая увидеть и людей, и мохнатое чудовище.

Только поднявшись выше, через боковой проход в тоннеле, Каперед понял, что все это время блуждал по кругу. Сражение произошло на верхнем ярусе, ближе к поверхности, а свет и звуки достигали его через многочисленные вентиляционные колодцы. Не верилось, что чудовище способно так организовать убежище.

Какими-то зачатками ума оно должно обладать.

На верхнем ярусе послышались тихие голоса, приглушенные расстоянием. Света хватало; Каперед щурился, привыкая к нему. А в это время победители собирали трофеи и помогали стонущим.

Судя по звукам, там около десятка человек.

Каперед прикинул, как выгодней поступить. Спрятаться было бы лучшим решением, но вдруг нападающие решат обыскать тоннели, намереваясь добить потомство чудовища или разыскивая его собратьев.

Человеческую речь воины должны разуметь - решил Каперед.

Он прокричал несколько фраз, которые изучил во время своих странствий. Обращаться к варварам на языке цивилизованных народов не имело смысла: не поймут, сочтут опасным.

А язык варваров Коматии им наверняка известен или знаком.

Каперед не двигался с места, ожидая, что последует дальше. Воцарилась тишина, люди не спешили отвечать. Наверняка они жестами и мимикой обмениваются мнением.

Каперед повторил слова:

- Я ранен, на меня напали! Люди, приветствую вас!

В Коматии проживают десятки племен, они говорят на одном языке, но диалекты разные. Так что небольшие неточности в произношении не должны удивить этих людей. Каперед оброс, был покрыт грязью с головы до ног и ужасно исхудал - вылитый варвар.

Страдальческий вид должен вызвать у людей жалость, а не желание ограбить его.

- Я подойду! - крикнул Каперед и двинулся на свет.

Это было опасно, но разумно.

После сражения с чудовищем ни один человек не пойдет на крик, раздавшийся из логова этого чудовища.

Нож все еще был в руках Капереда, просто на всякий случай. Он уповал, что варвары, увидев металл, не сочтут его демоном, оборотнем или какой-нибудь иной тварью, которую следует незамедлительно уничтожить.

Нож в руках делал его человеком, таким же воином, как и они. А значит, существом их мира.

По крайней мере, люди вынуждены будут поговорить с ним, чтобы принять решение.

Сражение с чудовищем произошло в узком месте тоннеля, ведущего на поверхность. Трагедия разыгралась ночью, выл ветер. Огни десятка факелов грозили погаснуть от порывов. Из-за яркого света Каперед не мог разглядеть лиц людей, что собрались возле выхода из подземелья.

А между ним - вышедшим из чрева земли, и людьми с поверхности лежала большая туша, истыканная стрелами и копьями.

Существо покрывала толстая шерсть, способная защитить от ударов. В темноте не получилось рассмотреть цвет шерсти, огонь факелов искажал увиденное. Каперед лишь догадывался, что естественный цвет ближе к серому и коричневому - логичное допущение, учитывая место обитания чудовища.

Головы как таковой у существа не было, был лишь странный нарост, похожий на горб. Этот выступ рассекала крестообразная пасть полная зубов. На острых и мелких зубах темнела кровь, видны были обрывки одежды и блестящие пластинки доспехов. Похоже, существо дорого продало свою жизнь.

От горба-головы тянулось несколько жгутиков, сейчас опавших, похожих на водоросли. Толстые стебельки оканчивались утолщениями, напоминающие оливы. Такие же черные и масляные - явно глаза существа, приспособленные к темноте.

Каким образом существо источало свет, Каперед не понимал. Туловище, конечности твари походили на медвежьи, под толстым слоем шерсти форма тела едва угадывалась.

- Ого! - воскликнул Каперед, разглядывая тварь. - Как же вы его убили?

Говорил он на языке Обитаемых земель, незнакомых варварам. Люди у входа в пещеру вели себя нервно, а на слова на чужом языке ответили агрессивными и в тоже время испуганными криками.

- Я человек, рана есть, - сказал Каперед на языке варваров.

Он указал на мертвое чудовище и спросил, что оно такое.

Варвары отступили из пещеры и выставили перед собой факела. Каперед моргал, ослепленный, и против воли отступил назад в глубину тоннеля. Он понимал, что варвары не склонны идти на контакт. Охотники пришли сюда за одной добычей, а наткнулись на нечто иное, не укладывающееся в рамки их картины мира.

Как ни пытался Каперед словами успокоить варваров, у него ничего не выходило.

В пещерах могли обитать только чудовища. А то, что они способны менять вид, известно варварам давно. Ведь мифы не врут; так что вышедший из-под земли человек, человеком быть не может.

Каперед прочел мысли варваров так легко, словно воины говорили их вслух на языке цивилизованных народов. Так что дротики не поразили торговца, который успел убежать в темноту. Он слышал, как в десятке шагов бьются о камень металлические наконечники, как горланят варвары, пытаясь скрыть свой страх.

Оказавшись в безопасности, Каперед задумался о том, что предпринять.

Придется сразиться с варварами. Но сколько их там? Их оружие и доспехи? Каперед видел блеск нагрудников, в зубах чудовища он заметил металлические пластинки и звенья. Значило это то, что варвары экипированы превосходно. И вооружены, наверняка, не хуже.

А что было у торговца? Только короткий меч, больше нож и слой грязи вместо брони.

Спустившись на нижний ярус, Каперед остановился у входа, собираясь встретить первого, кто сунется сюда.

Варвары должны рискнуть, направиться в логово чудовища. Они рассчитывают встретить такое же существо, что убили. Пусть и наделенное способностью мимикрии, но всего лишь чудовище.

Они видят не то, что есть на самом деле - сказал себе Каперед.

Это значило, что они не готовы встретить здесь человека.

Варвары шли цепочкой по узкому входному тоннелю. Каперед видел это так явственно, словно шел среди них. Внутреннее зрение было ясным, а мысли текли спокойно. Чувствовалась лишь легкая лихорадка перед боем, но руки не тряслись. Наоборот, движения ощущались плавными, замедленными.

Каперед удивился собственному состоянию, но поразмыслить над этим не успел.

Он стоял в темноте, но не беспокоился об этом. Свет приближался, варвары сами несли его в руках. Попробуй они напасть на торговца в темноте, у них был бы шанс.

Идущий первым бросил в колодец факел, а следом за ним вниз обрушился десяток дротиков. Каперед стоял в пяти шагах от крутого склона колодца, ведущего с верхнего яруса на нижний. Ни один дротик не задел его.

Острые бронзовые наконечники чиркнули по камню и два дротика скатились к ногам торговца. Факел остался лежать на месте, чадя и ослепляя тех, кто полез в проем. Они сами себя ослепили.

Каперед взял дротик, другой прислонил к стене рядом с собой. Пространства здесь хватит, чтобы размахнуться; торопиться не стоит, варвары сами запрыгнут в пасть льва.

Проход был узким, воины вынужденно шли по одному. Первый спустился вниз, выставив копье, осмотрел темный коридор, в котором прятался враг. Он махнул рукой, прося передать ему факел. Спустившийся следом человек, тащил с собой два факела, за спиной у него висел короткий лук, убранный в чехол.

Передав факел копейщику, воин вооружился коротким мечом. Каперед отступил в сторону, уходя из поля зрения.

Следом спустилось еще двое, вооруженные дубинами и факелами. Воины были вооружены для встречи с диким чудовищем, но не с разумным противником, который может обратить против них оружие.

Нагрудники из цельных пластин, кольчуги и чешуйчатые доспехи воинов защитили бы их от ударов чудовища, но не от дротиков с острыми зубьями. Каперед находился в пяти шагах, а удар снарядом был таким сильным, что прошиб первого и четвертого воина насквозь.

Словно катапульта метнула эти снаряды.

Доспехи не защитили воинов, но свалили их на землю. Раненые увлекли за собой товарищей, образовалась куча, в которой метались умирающие и живые. Запаниковав, они принялись наносить удары во тьму, разя тени, что набросились на них со всех сторон. Факелы раскатились по тоннелю, причудливые завитки теней вились по стенам, потолку и тянули свои щупальца к варварам.

С первого яруса донеслись крики, там спрашивали, что произошло, но добиться ответа варвары не смогли. Надеясь помочь соратникам, воины сверху метнули оставшиеся дротики, разя всех без разбору. Поразили они и тени, что сплетали причудливые узоры вокруг смельчаков.

Лишь Каперед не поддался общему безумию, с удивлением глядя на дело своих рук. А глубоко внутри его раздирал чудовищный смех, полный злобы и презрения.

Эти варвары всегда были и останутся животными. Их души оплетены узами природы, они ее дети и вечные страдальцы, неспособные выбраться на поверхность, порвав с собственными заблуждениями.

Спускаться вниз больше никто не рискнул. Умирающие стонали, обмирая от ужаса, предчувствуя собственную смерть. Повинуясь нелогичному позыву, Каперед принялся громко чавкать и причмокивать.

Воины завыли от ужаса, каждый из них считал, что чудовище принялось за собрата и вскоре, насытившись, перейдет к ним.

Продолжалось это долго. Воины были знатного происхождения, наверняка дружинники местного царя - прекрасно питались, тренировались и были здоровыми мужиками. Потому мерли они медленно, по капле выдавливая жизнь из тяжелых ран.

В конце эта груда тел превратилась в скулящую, зловонную кучу, скрепленную испражнениями и свернувшейся кровью. Запах стоял ужасный, хуже, чем в леднике чудовища.

Каперед фыркнул, пресытившись видом, и преспокойно пошел по мертвецам, стонущим и визжащим, когда на них наступали.

Никто не попытался ударить торговца. Мужественность умерла в этих воинах; из охотников они стали добычей. А теперь были неинтересны даже чудовищам.

Забравшись на верхний ярус, Каперед вновь оказался в темноте. Он не спешил к выходу, зная, что оставшиеся в живых затаились по ту сторону пещеры. К тому же, они наверняка оставили капканы в тоннеле.

Каперед не мог сообразить, что делать, но дожидаться, когда враги уйдут глупо. Они останутся здесь, обложат чудовище, а когда придет подкрепление, попробуют выкурить врага из логова.

Внутренний голос подтолкнул Капереда. По пути к выходу торговец нашел несколько ловушек, наспех устроенных отступающими варварами - примитивный капкан и растяжка, управляющая самострелом, установленным на треноге.

Самострел был превосходного качества. Каперед ощупывал его долгое время, поражаясь качеством исполнения. Этот предмет был неместного производства. Дерево прекрасно отполировано, бронзовые элементы механизма идеально подогнаны и без люфтов, тетива из лучших женских волос, что предоставляли в дар городу знатные матроны.

Оружие произведено на юге, у народов Обитаемых земель. Варвары купили или украли его, теперь использовали для охоты на чудовищ.

Что же, законно присвоить изделие собратьев.

Туша чудовища лежала там же, где и была. Варвары не передвинули ее, не попытались утащить трофей. Неужели их так гнал страх? Не похоже, иначе они не успели бы установить и закрепить треногу с самострелом.

Труп чудовища они оставили, чтобы выманить того, кто скрывается в глубине. Запах свежей крови, иные чувства, которые могут испытывать чудовища, должно было выманить уцелевшего на поверхность.

Расчет хорош, но варвары не знали, что внизу человек. И этот человек собирается выжить.

На открытом месте он будет уязвим. Каперед прекрасно понимал, что оказался в ловушке. У него было только одно преимущество; этим следует воспользоваться. Другого шанса не предвидится.

Охотники ожидают, что чудовище нападет на них врукопашную. Возможно, попытается подкрасться, прорыть тоннель у них за спиной или воспользоваться другим выходом. Они рассредоточатся, будут ожидать внезапного нападения, ждут удара когтистой лапы.

Единственное, чего они не ждут - стрел и дротиков.

Самострел имел только один снаряд, его придется использовать для вождя воинов. Во все времена, во все эпохи это помогало выиграть сражение. Каперед не был воином, но он был гражданином Города. Он потомок тех, кто распространил свою власть на все Обитаемые земли. Царства и народы, гораздо воинственнее, просвещеннее, древнее, склонили головы перед могуществом граждан Города.

Каперед обратился к духам предков, чего никогда не делал. Уповал только на их помощь. И предки откликнулись.

Уверенность в собственных силах затопила сознание торговца. Теперь он был не простым путником и изгнанником. Он стал тем, кем и должен быть.

Таиться Каперед не стал.

Ночь сменилась призрачным рассветом, туман опустился на поверхность реки. Пахло талой водой, сырой землей и хвоей. Каперед покинул пещеру через неширокое отверстие - среднего роста человек едва пройдет не согнувшись.

Он успел заметить, что пещера располагается в основании склона. Небольшая полоска земли очерчена толстой коркой серого льда. В лед вмерзли обломки камней, ветвей и заметны были следы. Явно нечеловеческие. А так же кости: немного, но останки существ были разбросаны вдоль линии берега.

Справа и слева от входа расположились охотники. По двое с каждой стороны. Варвары не выходили на лед, стояли на топком основании берега и глядели на вход. Конечно, они заметили вышедшего на свет человека или чудовище в образе человека. И конечно, они попытались убить его.

Любое существо замешкалось бы, не в силах решить, на какую группу врагов напасть. Чудовище должно было смутиться, потерять мгновение, прежде чем на него обрушатся дротики. А потом, раненное, оно бросится на одну из групп охотников, подставляя открытую спину копьям другой паре воинов.

Наверняка на склоне оврага находилось несколько лучников. Каперед не успел их заметить. Он побежал вперед - прямо на лед, окунулся в теплые облака тумана. Лед под ногами хрустел, выдавая его положение. Охотники успели метнуть дротики, но метили они в проход.

Маневр Капереда обескуражил воинов, смутил их, что и стало причиной их смерти.

Каперед остановился на середине реки, скрытый рваным покрывалом тумана. Влажные туманные крылья гладили его по лицу. Охотников у входа Каперед не видел, зато он прекрасно видел тех, кто находился сверху: трое лучников, двое тяжеловооруженных пехотинцев, наверное, телохранители и - конечно, вождь всей ватаги. Бронзовый шлем, блестящий нагрудник и массивный щит, заброшенный за спину, выделяли его.

Самострел бил точно, Каперед умел им пользоваться. Это оружие горожан, а не охотников. И оно отлично пробивает доспехи.

Нагрудник вождя смяло, острый наконечник легко пробил бронзовую пластинку, украшенную змеями. Эти змеи не смогли защитить человека от разящей стрелы. Жало пробило металл, погрузилось в плоть человека и остановилось, только пробив сердце.

Вождь варваров закричал и завалился вперед, один из телохранителей успел схватить его, но не задержать падение. Вместе они рухнули вниз.

Лучники повернулись в сторону леса и, закричав, выпустили стрелы. Оставшийся наверху телохранитель выставил копье и побежал на врага, что атаковал их с тыла. Они не поняли, откуда последовал удар, не видели быстролетящего снаряда, убившего вождя.

Каперед не мешкал. Он отбросил бесполезный самострел, обнажил нож и побежал по хрупкому льду к охотникам. Разорвав пелену тумана, он появился возле варваров, обступивших сраженного вождя. Телохранитель и вождь были мертвы, возле них стояли двое варваров. Пара других охотников скрылась в пещере.

Охотники были защищены короткими кольчугами. Каперед упал на колени, разбивая подмерзшую грязь, и нанес удар под кольчужную юбку ближайшего варвара. Он метил в район паха, не из злобы, а потому что это место наиболее слабо. Варвары не носили кожаных фартуков для защиты паха, так что удар ножа был страшен. Каперед вложил в него все силы, погружая клинок до самой рукояти в мягкую плоть. Он почувствовал, как лезвие чиркнуло по костям, а затем весь мир потонул в страшном крике боли и ужаса.

Варвар попытался ударить вниз, по земле. Он метил в чудовище, что порыло тоннель у него под ногами и нанесло удар снизу. Но там была лишь мерзлая грязь. Копье застряло в земле, а охотник повалился вбок, умирая.

Второй охотник видел, что случилось с товарищем, и нанес удар в то же место, что и он. Это и погубило его.

Падая, варвар сполз с клинка Капереда, освобождая его для второго удара. Каперед нагнулся вперед и перепрыгнул через тело убитого им варвара, бросаясь на второго. Каперед метил в лицо охотника, удар был страшен.

Расправившись с врагами, Каперед перекатился в сторону. Слой свежей грязи, обагренный кровью, стал прекрасной маскировкой. Из тоннеля высунулся другой охотник. Он держал перед собой копье, собираясь насадить на него любого врага. Каперед рубанул по открытой шее.

Легкий клинок не мог отсечь голову варвару так легко, это просто невозможно. Каперед все понимал. Он действовал быстро, поддавшись инстинктам. Никогда в жизни он так не сражался. Он просто не был обучен драться с воинами. Разбойники или позарившиеся на легкую добычу крестьяне - вот его враги, но не дружинники местного царька. Этот народ лучше снаряжен и подготовлен, это не рыночные драчуны, а настоящие воины.

Каперед расправился с ними легко, словно с котятами.

Обезглавленный воин выпустил из рук копье, которое Каперед сразу подхватил. Он ударил подтоком копья в обратном направлении, метя в огонек, мечущийся в темноте подземелья. Бронзовый подток попал по масляной лампе, разбивая ее. Глиняные черепки, объятые пламенем, разметало в стороны, горючая жидкость мгновенно вспыхнула.

В яркой вспышке Каперед успел заметить побелевшее от ужаса лицо воина. Затем оно потонуло в море огня. Каперед отпрянул от входа, давая варвару дорогу.

Горящий как ритуальная жертва варвар выбежал наружу и бросился к реке. Его лицо, плечи и грудь украшал шарф из пламени. Туман расступился перед горящим человеком, пропуская его, сомкнулся за ним. Где-то там, на середине реки, ослепленный и убитый страшной болью охотник упал.

А ведь вода была у него прямо под ногами, под слоем льда. Не повезло бедняге.

Каперед крутанул копье движением, которое не мог знать, но естественным для любого легионера. Ударив подтоком в грязь, Каперед сбил огонь и взглянул на вершину оврага. Там не было никого. Варвары разбежались.

Что они могли видеть, чему стали свидетелями - неизвестно. Каперед заметил, что в пяти шагах от него в земле торчали три стрелы, похоже, что лучники пытались его убить.

Теперь никого рядом не было, варвары разбежались.

Каперед почувствовал, что дрожит. Он выпустил из рук копье и упал на колени. Перед ним лежали пять тел - все его рук дело. Варвары, воины, не разбойники! И их жизни забрал он, простой торговец, чье мастерство ограничено владением коротким мечом. Да и разве можно назвать это мастерством?

Голова закружилась. Каперед осознал, что произошло только что. Но не сам ли он взывал к предкам, прося их о помощи? Вот предки и ответили.

Воины были убиты очень быстро, словно штормовой ветер сорвал тростинки жизни и унес прочь. Это не в силах человека, но Каперед сделал.

Он побрел прочь, стараясь не смотреть на тела, направился к реке. Взломать ее ледяной панцирь не составило труда. В руках все еще билась энергия. Ледяная вода обжигала кожу, смыть кровь не получалось. Грязь въелась в одежду, в кожу и волосы. Казалось, она везде, даже во рту ощущался вкус земли. А еще кровь - столько крови, и все чужая.

Руки не отмыть. Каперед завыл, яростно растирая кожу. Он растирал ладони земляным комом, надеясь, что это поможет очиститься. Но кровь въелась глубоко, она была свежей, а тела лежали рядом.

Каперед понял, что за мистические силы помогли ему. От этого он испытал ужас, а глубоко внутри, чужой разум гадко захихикал.

Теперь Каперед осознал, точнее, открыл глаза на то, что должен был понять сразу.

Его решимость поколебалась. Идти назад, в родную Гирцию - слишком опасно для такого как он. Теперь он не просто изгнанник, а чумной больной, которому нельзя сходить с корабля, чтобы не пострадал весь город.

Но идти надо, необходимо передать сообщение. Вот только чьи это мысли. Каперед холодными, чужими ладонями растер собственное лицо. Или и это лицо более не принадлежало ему?

Он разорвал на груди тунику, нагнулся над водой, любуясь отражением. Грязный шрам рассекал грудь. Шрам выглядел старым, побелевшим от времени, восстановленный слой кожи был грубым и нечувствительным к прикосновениям. Чужая кожа, чужая рана, но нанесена она Капереду.

Невозможно представить, каким образом древние выполняли этот трюк. Каперед мог лишь предполагать. И дело не в том, что кожа так быстро восстановилась. А в переселении душ.

Однако Каперед не понимал, почему чужак все еще не контролирует его сознание. Или ему нужно вырасти, освоиться в новом теле. Что ж, тогда чужака ждет неприятный сюрприз: Каперед не собирался давать ему шанса.

Вернувшись к убитым варварам, Каперед нашел свой нож.

- Тебе это точно не понравится, - сказал Каперед.

Он обращался к самому себе, к собственному отражению, которое не осталось в воде, а пошло за ним. Ощущение, что позади кто-то стоит было реальным.

Каперед не стал оглядываться, он знал, что дух Мефадона не позади, а в нем самом.

Чужак не помешал Капереду перехватить нож, приложить острие к шраму и слегка надавить. Осталось лишь упасть вперед, чтобы под весом тела нож прошел между ребер и поразил сердце. Быстро и безболезненно.

"И обречь сотни тысяч сограждан на верную смерть?" - раздался голос Мефадона.

Голос был тих, словно издалека. Приходилось напрягаться, чтобы разобрать слова. Чужак говорил так, будто был больным столетним стариком - наследники пытаются разобрать его последнее слово.

"А может, что еще хуже: плен, насилие?"

Мефадона не пугала смерть или он умело скрывал страх. Ведь он был мыслью, призраком, что поселился глубоко в сердце торговца. Чужак не обладает собственными чувствами, а захватить контроль над ощущениями Капереда он не успел.

- Пошел прочь, - сквозь зубы сказал Каперед.

"Чтобы я ушел, тебе необходимо закончить с ножом"

- И закончу!

"Так не тяни, позволь червям проникнуть в твой дом и пожрать твоих сограждан"

- Ты не хочешь умирать, ты заговариваешь мне зубы!

"Разве я живу, разве я способен умереть?"

Каперед отложил нож. Мефадон больше не говорил с ним, казалось, ушел далеко. Его присутствие ощущалось, оно было назойливым, беспокоящим, словно соринка в глазу.

И все-таки чужак был прав, но не это остановило Капереда.

Одежда торговца пришла в негодность, ему пришлось заняться убитыми варварами. Крови на мертвецах было много, Мефадон постарался, но удалось подобрать для себя несколько туник. Особенно полезным оказался мертвец, которому Каперед отрубил голову.

Тело лежало на выходе из пещеры, обрубком вниз, так что вся кровь стекла по склону, не запятнав одежды и брони.

Облачаться в доспехи Каперед не стал. Без умения носить броню не имеет смысла ее брать. Тем более местные жители, завидев чужака, могут узнать доспехи, принадлежавшие дружинникам царя. Им не объяснишь, что просто защищался.

Из оружия Каперед взял топор с широким лезвием и одно копье, которое годится и для защиты, и для охоты. Мечи, луки - это оружие не для него. Слишком требовательное оружие к умениям воина, в руках торговца оно бесполезно. Зато у варваров нашлось приличное число монет, огниво, мешочки с травами и запас еды на пару дней. Неплохой улов, учитывая, что Каперед легко расправился с врагами.

Амулеты и берестяные свитки с заговорами Каперед не трогал. Хоть он и не был суеверным, зачастую поносил богов, однако, от суеверий так просто не отделаться.

Единственное, о чем он жалел, был потерянный на реке самострел. У вождя варваров нашелся колчан с десятком снарядов для машины. Надеясь, что удастся ее найти, Каперед направился к реке.

Лед скрипел, кое-где в трещинах появилась вода. Туман рассеивался, стало теплее. Изо рта больше не валил пар. Глядишь, к полудню река откроется. Хоть в этом крае весна приходит позже, река должна оживать под ласковыми прикосновениями солнца.

А потом тепло разбудит деревья и травы, вернутся звери и варвары.

Каперед бродил по льду долго, испытывая на прочность нервы. Утонуть он не боялся. Если уж не бросился на меч, так может судьба сама даст шанс расправиться с чужаком.

Лед выдержал, самострел остался брошенным в тумане. Каперед добрался до южного берега реки, ступил на песок. Расстояние между берегами в тысячу шагов, а местность поменялась кардинально. На севере был овраг и логовище чудовища, а на юге песчаная коса и верхушки сосен в стороне.

Место было открытым, только туман давал некоторую защиту. Каперед заметил остатки лагеря, где выжидали охотники перед облавой на чудовище. Расположились они с умом, на открытом всем ветрам месте. Чтобы враг не подкрался к ним незамеченным.

Каперед направился к лагерю, держа копье подобно дубине. И этим оружием он не владел, но догадывался, что надо колоть или бить им.

Лагерь оказался брошенным, выжившие варвары бежали на северо-восток и не вернулись сюда.

В лагере остались припасы: еда, топливо для костра, запасное оружие и даже походный ремонтный набор для брони. После встречи с Капередом варварам все это уже не нужно. Каперед взял, что ему требовалось, и поспешил покинуть лагерь.

Он не стал отягощать себя лишним железом. Дорог в Венавии нет, как и в большей части Коматии, так что лишний вес создаст помеху. И больше того - Каперед просто не хотел давать в руки оружие тому существу, чьим носителем стал.

Паразит молчал, не высовывался и никак не комментировал поступки и мысли торговца.

Если пожелать, то можно счесть все случившееся просто бредом. Сойти с ума немудрено после событий в городе древних. Крушение надежд, угроза смерти, а теперь и набег варваров - слишком много для одного человека.

Каперед решил пойти на юг, пройти сквозь лес. Идти вдоль реки он опасался, боясь встретить других людей. Не хотел он давать повод паразиту захватить контроль.

Сколько у него времени? Каперед пытался посчитать. Для анализа у него не хватало знаний, но сам факт, что Мефадон смог захватить над ним контроль лишь в особых условиях - радовал.

Если сохранять осторожность, контролировать свои эмоции и мысли, можно заглушить голос тысячелетнего трупа. Доставив сообщение, Каперед намеревался расправиться с паразитом, а значит, покончить с собой.

Глава 3

Ночи становились теплее, в леса возвращалось зверье. У Капереда появилась надежда, что он благополучно достигнет гор, найдет дорогу в Гирцию.

Он больше не чувствовал холода и усталости. Пища, одолженная у варваров, была грубой, зато сытной. Хватало один раз в день плотно поесть, и идти многие мили через заросли.

Хвойные леса сменились лиственными. Перемена происходила неспешно, Каперед не сразу заметил это, лишь сообразил об изменении по подлеску. В хвойных лесах трава росла хуже, насекомые не могли найти укрытий среди опавшей листвы.

Зато в смешенном лесу трава достигала пояса. Особенно тучно она росла на полянах, образовавшихся из-за упавшего дерева. Мощный гул насекомых сопровождал Капереда. Это главное неудобство и даже помеха.

У него оказалась аллергия на этих тварей. Комары казались медленными, вялыми, убить их не составляло труда. Но где гибли тысячи, десятки успели нанести удар. Крови выпили немного, но жалили так, что на коже вздувались страшные волдыри. Язвы не гноились - Каперед каждый вечер делал примочки из лекарственных растений. Иначе его лицо, руки и ноги будут гнить.

Дышать из-за обилия гнуса было тяжело, спать - невозможно. От укусов возникал не только зуд, но и удушье. Каперед никогда с подобным не сталкивался, не знал, что поделать.

Он выгреб все лекарства из своих скудных запасов, но ничего не нашел подходящего. Собирая по пути лекарственные травы, он мог лишь поддерживать свое здоровье. Ничего изменить в сложившемся торговец не мог. Еще не сезон для трав, они не успели войти в цвет, впитать в себя энергию солнца и земли. Их лекарственные свойства снижены.

Конец лета - вот время сбора урожая.

А здесь в лесу, где еще местами держался снег, лекарства собрать не удавалось. Прошлогодние, перезимовавшие стебли были вялыми и скорее ядовитыми.

Каперед пользовался средствами, которые известны всякому крестьянину. Ему просто не хватало припасов, чтобы воспользоваться знаниями и мастерством.

Этот гнус ничуть не походил на тот, что населяет Гирцию. Там, на родине вдоль русла Таберы процветают колонии мелких и шустрых комаров. Они разносят множество болезней, одна из которых наиболее опасна - малярия. Какие болезни разносят комары Венавии, только местным демонам известно.

Каперед понимал, что, заболев, не сможет продолжить путь и наверняка погибнет. А вместе с ним погибнут сотни тысяч сограждан, погибнет надежда на то, что удастся отразить набег варваров.

В эти моменты в глубине души раздавался голос паразита. Его невнятное бормотание предвещало помощь, стоит лишь попросить. Мефадон знает, как излечить тысячи тысяч болезней. Ведь его сгнившее племя веками собирало знания о запретном и притягательном, отвратительном и интересном.

Каперед не отвечал паразиту. Этот червь глубоко внутри, он еще не достиг его сердца и не овладел душой. Слыша голос чужака, Каперед забывал об отдыхе, еде и комарах, шел дальше на юг, пробивая себе путь сквозь подлесок.

Жгучую траву, встающую у него на пути, торговец сминал в стороны безжалостными ударами копья. Разить зеленого противника острием было глупо, но тяжелое древко легко надламывало сочные стебли и отбрасывало их в стороны.

Папоротники Каперед собирал в пищу. Брал он только знакомые растения - приятное дополнение к скудной пище, что заготовили варвары в путь. В поход они брали солонину, черствый хлеб и зерно.

Сограждане Капереда в пути обычно питаются сыром, бобами и хлебом с маслом, запивая все это смесью воды и вина, а иногда - уксуса. Варвары пили какую-то гадость, отдаленно похожую на пиво. Но больше всего этот напиток походил на сгнившую мезгу.

Потому Каперед сразу избавился от пойла варваров, наполнив бурдюки родниковой водой. Вода эта была ледяной и хорошо очищенной. Не какой-то тухляк, что поднимают со дна колодца, а прекрасная, похожая на горную вода. Такую не требуется разбавлять уксусом, можно без боязни пить так.

У Капереда в любом случае не было ни вина, ни уксуса, так что он после недолгих колебаний стал употреблять родниковую воду.

Охотиться ему все еще не требовалось. Запасов хватит на месяц пути, если особо не баловать требуху. Все равно он плохой охотник. Он еще мог попытать счастья с ловушками, надеясь поймать зайца. Но подобная охота требует времени и дичи. А зайцев Каперед не встречал, наверняка они водятся в лесу, просто не попадаются на глаза человеку.

Охотиться на птиц сложнее. Ради забавы Каперед попытался сбить несколько птах, используя простейший снаряд - обломок палки. Но птицы оказались умнее, попытки безуспешны.

Окружающий пейзаж уже приелся. Вот почему Каперед начал забавляться охотой. Он привык к открытым просторам Обитаемых земель, к огромным долинам, лежащим между холмами, склоны которых покрыты зелеными шапками.

Леса Венавии ничуть не походили на знакомые Капереду. Их вид ему не нравился, а природа вызывала противоречивые чувства. Кажущееся изобилие растительности походило на безграничное море, омывающее Обитаемые земли. Темно-зеленое и пустынное пространство, где человек подобен песчинке.

Этот мир живет по своим законам, а человек здесь гость. Любая случайность раздавит его, расплющит и превратит в ничто. Спасало человека лишь то, что вековому лесу нет дела до мелкой твари, что идет на юг.

Лес не беспокоится о том, что человек нарушает его покой, разрушает подлесок и распугивает зверей. Человек пройдет, нанесенный им урон зарастет в кратчайшие сроки, лес продолжит свою вечную вахту. Уже кости человека истлеют в этой земле, а лес все еще будет наблюдать за бесконечностью.

Такова природа, таково место человека в ней.

Даже древние не справились с бесконечностью. Пытаясь обмануть смерть, они лишь глубже потонули в трясине забвения, не оставив после себя ничего.

Каперед не хотел такой судьбы ни для себя, ни для соотечественников. Паразит в эти моменты слабости пытался высказаться, предложить помощь, соблазнить носителя, но что его лживые речи, когда рядом высятся бесконечные древа?

У древнего не было возможности обмануть носителя. Он не собирался играть в поддавки с ним, а намеревался просто захватить тело. Вот только ритуал прошел неудачно. Потому Мефадон изыскивал пути к сердцу носителя, протачивал канальца в его душе. Делал он это неумело, топорно, потому что никогда подобным не занимался.

Нет, в седые времена древний прародитель обладал изворотливостью, иначе он бы не забрался на трон, растолкав бешеных сородичей. Вот только позабыл он навыки, растерял умение и теперь хитрил неумело, убеждал лживо.

Придет время, червь найдет лазейку. А пока пусть копошится в требухе.

Мгновением прошел десяток дней.

Лицо Капереда превратилось в разрумяненный каравай - круглый и рыхлый. Все из-за укусов насекомых. Опухли даже конечности. От сапог пришлось избавиться, так распухли стопы из-за постоянной влажности и укусов комаров.

Это время не прошло даром. Каперед продвинулся далеко на юг. Такой прыти он не ожидал от самого себя. С каждым днем он шел быстрее, уменьшался запас провизии, облегчалась котомка. Видны острые вершины гор.

Восточные пики золотились в солнечном свете, утопали в янтарном море огня. А вечером их обливали алые потоки закатов.

Каперед понял, что отклонился с пути, но был счастлив, увидев Рубежные горы.

За ними располагалась его государство, самое лучшее среди Обитаемых земель. Этому лучшему из лучших творений человеческого ума теперь угрожает опасность. Близится лето, затем промелькнет зима, а как сойдет снег, на родную землю хлынут орды варваров, стремясь ограбить прекрасные города и поработить невинных граждан.

Варвары стремятся разрушить их цивилизацию, как разрушили цивилизацию древних. Само понятие цивилизации им отвратительно. Дикари, поддавшись импульсу, хлынут на отеческие земли подобно паводковым водам. А инертность государственной машины не успеет предупредить угрозу.

Волна варваров успеет докатиться до Города. Вновь, как и столетие ранее, она затопит долины между холмами, взберется на головной холм и подергает старцев сенаторов за бороды.

Эту волну необходимо остановить, предупредить сограждан.

Каперед вновь и вновь повторял себе эту мысль. С каждым днем он ненавидел варваров все больше, презирал их дикость и отказ от цивилизации.

Этих зверей необходимо раздавить, загнать в клетки, держать в крепостях как рабов! Днем они должны трудиться на полях, а ночью запираться в эргастулах. Они созданы для этой участи. Древние...

Каперед остановился в своих рассуждениях. Его ужаснул ход мыслей. Никогда прежде он не думал о варварах в подобном ключе.

Да, они грязны, грубы и не знают языка горожан. Это не их выбор, а условия окружения. Запри варвара в городе, позволь ему вырастить потомство, за которым будет приглядывать Государство. Выйдут прекрасные, мужественные граждане.

И Каперед всегда так считал. У варваров нет музыки, способной смягчать их грубый нрав. В этом их беда. Но это не был их сознательный выбор, так сложилось... случайно. Или по воле богов, как сказали бы жрецы.

Так откуда эта черная ненависть. А главное - презрение?

Быть может, его напугала агрессия варваров? То, как жестоко они уничтожили город древних? Да! Похоже, что все так. Варвары сами виноваты, что Каперед изменил мнение.

У них была мудрость - теперь это выглядит отсталостью. Варвары близки с природой - значит, они дикие звери. Хищные звери, что собираются опустошить благодатные земли.

Каперед успокоился, забыл о страхе и продолжил путь. До предгорий осталось дней десять. Путь становился проще. Топкая земля осталась далеко позади, здесь же преобладали каменистые почвы. Идти легко, трава не способна подняться в полный рост.

Зато частыми стали кустарники с острыми шипами, ядовитыми ягодами. Они знакомы Капереду, потому он не стал собирать плоды. Лишь захватил пару горстей ярко-синих ягод, подвядших с прошлого года. Из любого яда можно сделать лекарство. А Капереду лекарства необходимы.

Его все еще удивляла пустынность земель Венавии. Ведь здесь должны встречаться различные племена варваров. Жители западного края рассказывали много историй про местных воителей, их обычаи - вот где настоящая дикость.

Да и сам Каперед встретил несколько воителей из Венавии. Неизвестно только к какому племени принадлежали эти воины. Однако, ни поселений, ни храмов Каперед не видел.

Удивительный край был отдан природе, царствовавшей здесь в полной мере. Топор лесоруба не касался деревьев, травы оставались несобранными, а земли нераспаханными. Край охотников и одиночек.

Здесь нечего захватывать, никакой добычи с местных племен не собрать. Голодранцы.

Последнее время Капереда посещали такие мысли. Он оценивал варваров с точки зрения государственного деятеля. Это казалось странным, но вскоре Каперед привык к этому. Все же он провел десяток лет в фамилии принцепса.

Близость к правителю меняет мышление.

Северный склон Рубежных гор дал приют умирающей зиме. Ее истлевающее снежное тело покоилось на складках холмов, разбросанных вдоль пути на юг. За холмами поднимались могучие горы. Каперед никогда не видел их с этой стороны.

Горы возвышались над горизонтом, разрубая небо на две части. С южной стороны мир был лучше, теплее и чище. Север был брошен в грязь и холод, с севера всегда приходит только худшее, северные ветра приносят страдания жителям юга.

Рубеж из камней предохранял южан от набегов варваров. Но орда собиралась тронуться в путь и преодолеть эту каменную полосу.

Каким путем они могут пойти? Каперед не знал перевалов, подходящих для прохода армии с обозами. Пеших маршрутов предостаточно, можно даже обойти земли народов, населяющих эти горы.

Для армии требовался иной маршрут. Каперед не слышал о подходящих дорогах, ведших на юг. Если такие и есть, они наверняка под присмотром. Тогда зачем эта спешка и попытка предупредить сограждан?

Капереду не понравилась эта мысль. Она вызывала в нем смутное беспокойство, источник которого столь незаметен, что похож на зуд. Что-то знакомое было в этом зуде, но Каперед никак не мог сконцентрировать внимание на нем.

Зато его увлекла иная мысль. А ведь дети железного века во время миграции на юг должны пройти через горы. Наверняка остались следы на одном из перевалов. Вот было бы чудесно их обнаружить. Капереду всегда нравилось рыться в прошлом собственного народа. Это укрепляло его уверенность в себе и своих силах.

Но где может быть эта священная дорога, по которой прошли беглецы из города древних. Об этом могут знать варвары, населяющие Рубежные горы. Наверняка у них сохранились предания о бегущих на юг предках.

Каперед знал только название народов, населяющих горы. Об их истории он ничего не мог сказать. Это могло быть как пришлое, так и автохтонное население. Возможно, часть миграционной группы отделилась от общей массы и осела в этом суровом краю. Таким образом, горцы были кузенами народов Обитаемых земель.

Не лучшие родственники, но прародители были еще хуже.

Каперед припомнил, что с ним произошло в городе древних. Вспомнил про Мефадона и помрачнел. Нельзя забывать, что он несет в себе паразита, страшную тварь, способную поглотить весь его род, подобно чуме.

С этим предстоит разобраться, найти способ донести предупреждение до сограждан и защитить их от паразита.

Вот, как удастся перебраться через Рубеж, придется решить, что делать. Каперед не сомневался, что сможет найти решение. Уверенность в своих силах подпитывалась изнутри.

До гор путь неблизкий. Каперед не стал задерживаться, не позволяя себе заострять внимание на опасных мыслях.

Капереду понравилась эта часть Венавии. Он был бы рад поселиться в предгорьях. Жара родного края его раздражала, дождливые зимы сводили с ума, даже город мудрецов и жрецов - Пифен, где учился Каперед, не вызывал таких приятных ощущений.

Города сами по себе не могут быть красивыми, ни красные от кирпича, ни яркие от разукрашенных фасадов, ни белые и узорчатые от обилия мрамора. Город это всего лишь большой дом и мастерская, но настоящая жизнь может быть только на земле.

Как и все граждане, Каперед тянулся к земле, в тайне мечтал о маленьком наделе, расположенном возле реки и большой дороги, ведущей в Город. Всего лишь мечта, которая останется мечтой. Ведь ни один человек не променяет развлечения Города на унылую и полную трудов жизнь в сельской округе.

Предгорья Капереду понравились. Каменистая почва была твердой, сухой, обилие строительного материала и водных протоков, а главное - воздух. Такой чистый и свежий воздух. Болезни редки в этом краю. Невидимые частицы болезней собираются на юге, им требуется наличие воды и тепла для размножения. Человек тоже всегда стремится в тепло, где и становится жертвой мельчайших разносчиков болезней.

Эти крохотные частицы не выживут в предгорьях, отстанут от человека, переехавшего сюда.

Занимаясь врачевательством, Каперед смотрел на мир иначе. Воспринимал его через призму ремесла. Потому красоту Венавии оценивал как лекарь.

Понравилось ему обилие лекарственных трав. Леса богаты растениями и грибами. В родном краю ему приходилось потрудиться, чтобы собрать необходимые ингредиенты, здесь же они росли свободно.

За короткий срок Каперед восстановил свой "сундучок" с запасами. Он не мог, как в прошлом, аккуратно разложить запасы, приготовить из них порошки или микстуры. Потому просто складывал запасы возле горловины своего мешка. Часть трав он подвешивал в пучки за лямки или крепил к поясу - чтобы высушивались.

Делая остановки, кроме пищи Каперед готовил микстуры. Эти суррогаты едва годились в дело, но ничего другого торговец сделать не мог. Он не желал останавливаться хоть на день, чтобы изготовить сложное лекарство, потому просто делал запасы.

Как философ Каперед долго размышлял над проблемой: в землях с обильными ресурсами их использование ограничено; там же, где достаточно инструментов и приборов, с ресурсами выходит напряженность.

Подобное положение вещей обеспечивало равновесие в мире, решил Каперед. Ведь там, где всего в достатке - как средств производства, так и ресурсов, останавливается развитие. Что наглядно продемонстрировали древние, дети железного века.

Их преимущество обернулось сплошным недостатком. Они деградировали из-за изобилия.

Не допустить подобное - задача посложнее покорения Коматии.

Каперед подумал: а есть ли в мире точка равновесия, где достаток и недостаток одинаково распространены? В таком месте можно было бы возродить город прародителей.

Странно, что раньше торговца не посещали подобные мысли. С недавних пор для него это стало привычным, даже необходимым. Продолжая путешествие, он вынужден размышлять вслух и даже говорить сам с собой. Ведь иначе он не может развлечься. Для опытов с лекарственными растениями недостаточно инструментов и времени.

В один из дней Каперед вышел на дорогу, идущую с северо-востока на юг. Появление этого "рукотворного" объекта запало в память торговцу. Дорога - неожиданное и поразительное творение людей, появилась в лесу, где ей совсем не место.

Обычная грунтовая дорога в две колеи. Из-за распутицы земля была мокрой, телеги разбили колеи и в них до сих пор стояли лужи. В некоторых местах вода исчезла, впитавшись в землю или воздух. На поверхности остались блестящие черные чешуйки грязи.

Путь пролегал сквозь лес и казался таким неуместным, что даже лес старался скрыть неожиданную прореху. Над дорогой нависали лысые ветки с набухшими почками. Прошлогодняя трава росла вдоль дороги, защищая и предупреждая диких животных об этом объекте. Зеленые полосы пролегали вдоль центральной оси дороги - трава этого года. Кое-где из травы торчали яркие головки луговых цветов: желтые, фиолетовые, белые.

Каперед вышел на середину. Он чувствовал, какая земля мягкая под ногами, но не настолько, чтобы ноги погружались в грязь.

Взглянув сначала в один конец дороги, потом в другой, Каперед раздумывал о том, куда идти. Глупо уходить с дороги и пробираться дальше по каменистой местности.

В грязи он заметил следы: копыт, настолько глубокие, что явно принадлежали скачущему коню. В северном направлении имелся след босой стопы. Судя по размеру, след принадлежал женщине или ребенку.

Каперед присвистнул. Одна неожиданность за другой.

Найти в лесу дорогу большая удача, а найти на ней следы людей - нечто невообразимое. Пустынный край Венавии оказался не настолько уж пустынным. С одной стороны это пугало. Зато люди могут указать путь через Рубежные горы. Без помощи проводника Каперед заблудится, погибнет.

Так что уходить прочь от людей он не стал. Пусть он изгнанник, чужестранец и с недавних пор - хуже чумного, люди ему нужны. Запасы, взятые у варваров-воителей, подходили к концу, а подножный корм не может обеспечить его.

Весна голодное время, природа только просыпается и дичь тощая.

Предстоит тяжелый путь через горы, без припасов отправляться в горы смертельно опасно.

Каперед сделал выбор, решив рискнуть встретиться с варварами. Он не мог придумать правдоподобную легенду. Возможно, это не потребуется.

Осталось выбрать сторону, куда идти. На север уводили следы, с виду безопасные, а на юг ускакал неведомый всадник, возможно, вооруженный. В иной ситуации Каперед попытал счастья в северном направлении.

Кто скажет, куда заведет эта дорога? Путь может занять много времени, а времени у торговца мало. Его нет!

Потому Каперед продолжил путь на юг, но уже по дороге.

Всадник не отклонялся в заросли, на лошади бессмысленно пробираться сквозь деревья. Тем более каменистая почва вредна для копыт. Каперед не припоминал, чтобы варвары Коматии использовали гиппосандалии, как делают цивилизованные народы. Наверняка варвары Венавии такие же отсталые.

К тому же не имело смысла защищать копыта лошадей в крае, где нет каменных дорог.

Всадники Коматии славились как прекрасные воины, наемные алы входят в состав многих армий в южных странах. Но сами варвары редко собирают большие конные эскадроны в войне с соседями.

Так что Каперед сделал вывод, что всадник, за которым он следовал, отправился в большой город или крепость. Там должен быть оплот местного царя или вотчина знатного варвара.

А к знатным людям как мухи липнут всевозможные мастеровые и торговцы. Посад вдоль крепостей занят рабочим людом, среди которых удастся легко затеряться.

Рассуждая таким образом, Каперед не забывал посматривать по сторонам. Внимательность была вознаграждена: он заметил несколько истуканов, отмечающих путь. Резные изображения потемнели от влаги и возлияний, надписи разорвало трещинами. Все-таки дерево негодный материал для строительства. Дерево не поможет сохранить память; одно, максимум два поколения и сгинет этот объект.

Толи дело камень! Он останется стоять даже после смерти народов. Обрушившиеся статуи будут погребены под слоем земли. Как-то раз Каперед застал обнаружение одной такой статуи.

Рядом с его домом организовали строительство общественной бани. Под землей рабочие нашли множество камней, среди которых была статуя женщины с раскосыми глазами и очень длинным носом. Завитки ее волос выглядели хитрым орнаментом. После завершения строительства эта статуя стала украшать главный вход в бани.

Никто не знал, что это была за скульптура, кого она изображала, и какой мастер ее изготовил. Более того, сам стиль произведения не походил на принятый среди сограждан.

Загадка так и осталась неразрешенной.

А что останется от этих варваров, когда они покинут Венавию? Сгинут ли они от болезней и собственной немощи, захватят их грозные враги или уничтожит сама природа. Через одно поколение истукан истлеет и обратится в прах. Вместе с ним исчезнет воспоминание о народе.

Сохранится только холм, на котором стоят укрепления. Фундамент этих построек сложен из необтесанных камней - они уцелеют, если наследники не растащат на стройматериалы.

Холм и больше ничего. Тоже стало и с древними. От них остался только земляной холм, когда город окончательно разрушили варвары.

- Эй, Мефадон, - сказал Каперед, - а не ты ли его сам разрушил?

Паразит не ответил. Это молчание показалось Капереду красноречивее любых слов. Хотя, какие слова могут быть у паразита, что живет внутри?

Природа этого существа трудно познаваемая. Каперед пытался разобраться, но мысли путались: он не улавливал связей и быстро отвлекался на что-то иное, захватившее внимание.

И в этот раз он недолго думал о Мефадоне. Каперед отвлекся, увидев на вершине холма укрепления. Множество дымных столбов поднималось из разных концов города. Казалось, что враги напали на него и подвергли разграблению, или этот холм был огромным дышащим жаром нарывом в теле земли.

Всего лишь мастерские, которые в ударном режиме работали и сжигали топливо. Наверняка кузнецы работали в этом городе. Для гончаров недостаточно материала в округе, тем более варвары в этом ремесле явно отставали от цивилизованных народов. Они предпочитали посуду из дерева, а знатные люди из драгоценных металлов или привезенную глиняную с юга.

Зато варвары славились умением обрабатывать металлы. Земли Венавии и Коматии богаты всевозможными рудами: золото, серебро, свинец, медь, олово. А изобилие деревьев обеспечивает их топливом, многочисленные реки облегчают труд кузнецов.

Дорога к укрепленному поселению расширилась. Многочисленные следы босых ног перемежались со следами копыт. Всадник привел торговца к людям, он выполнил свою миссию.

Каперед отошел в заросли, расположился под ближайшим деревом и задумался.

Появиться сразу в поселении можно, но рискованно. Проникнуть в него ночью? Решение хорошее, но вдруг не выйдет. Хотя пробраться в посад будет легче, отсюда Каперед не видел укреплений вдоль нижней части поселения.

Укреплена только вершина холма, где располагался арсенал и крепость, принадлежащая знатному варвару.

Город казался совсем незначительным по сравнению с Рубежными горами, стеной стоящими южнее.

Капереда озарила мысль: этот город наверняка стережет дорогу в горы! Идя по которой, удастся добраться до перевала и перейти на ту сторону. Скорее всего, так дело и обстоит. А укрепления требуются для защиты от набегов горцев и жадных до золота соседей. Расположение у поселения очень уж удачное, наверняка оно живет торговлей.

В округе не было распаханных полей. Каменистая почва мало пригодна для земледелия. Народ, владеющий этим городом, занимается скорее скотоводством, разводит коней. А зерно они должны покупать.

Удастся ли это использовать? Местные наверняка знакомы с цивилизованными народами. Покупают у них дешевое зерно и предметы роскоши. Каперед начал сочинять легенду.

Уместнее всего представиться торговцем, и выдумывать ничего не придется. Плохо только, что Каперед не знал, что это за поселение, какие люди в нем проживают. Обычно ему приходилось иметь дело с незначительными деревеньками, где любой пришлый торговец скорее желанный гость.

Здесь же, в этом крупном городе с крепостью, чужакам не рады. Тем более чужакам незваным.

Но что тогда делать? Капереду в голову не приходило ничего другого. Знахарь для местных будет колдуном, от которого лучше избавиться.

В Коматии ему удалось обхитрить варваров, удастся ли здесь - вопрос хороший.

О жителях Венавии Каперед знал только понаслышке. И слухи характеризовали местные народы не с лучших сторон: дикие, враждебные.

Обойти крепость стороной возможно и удастся, но это такой же риск. Тем более, попадись Каперед, к нему не будет никакого снисхождения.

Со вздохом торговец проверил свой мешок, разложил припасы в ином порядке и вышел на дорогу. Рисковать так по максимуму! Иного не дано.

У решительных дело спорится. Даже если выбор был не из лучших, все равно бездействие хуже. Каперед испытывал невероятную уверенность, словно не чужаком намеревался прийти в этот город, а полноправным хозяином.

Он видел дорогу, уходящую к холму, опоясанному стенами. Различал отдельные дома и мастерские, расположенные у подножия. Наверняка склады находятся на вершине холма, так что потеря мастерских не будет столь существенной в случае осады города. Не погибнут и мастера, если запасов пищи в акрополе достаточно.

Город очень походил на тот, что Каперед видел в Коматии. Местные выбрали холм, возвышающийся над местностью. С северной стороны его защищал глубокий овраг, образовавшийся возле русла ручья, с юго-запада начинались предгорья, и лишь с востока город, казалось, ничем не был защищен. Но Каперед увидел, что на соседних домах располагаются наблюдательные вышки.

Там были люди, и эти люди уже сигнализировали о приближении чужака. Варвары использовали примитивную систему оповещения - с помощью отраженного света. Ночью они бы использовали факелы, а в пасмурный день - дым.

О появлении чужака узнали в городе. Капереда это не беспокоило. Он и рассчитывал, что его заметят.

Некоторое время спустя из города вышел отряд всадников. Каперед насчитал пятерых воинов. Доспехи их были похожи на доспехи воинов, с которыми встретился торговец у пещеры монстра. Это ни о чем не говорило. Наверняка варвары используют похожее вооружение и доспехи, лишь родовые эмблемы на щитах и шлемах могут отличаться.

Щиты всадников были украшены изображениями вставших на дыбы коней. Это ни о чем не говорило Капереду. Подобный символ можно встретить везде, где живут люди. Воины остановились на полпути в город, поджидая чужака.

Каперед неторопливо приблизился к варварам и поприветствовал их. Он говорил на языке Обитаемых земель, но носил варварскую одежду.

Воины обменялись удивленными взглядами, спросили что-то на своем языке.

- Не понимаю, - ответил Каперед.

Всем своим видом он выражал спокойствие и уверенность в благополучном исходе. А ведь чего ему бояться? Чужака не убьют просто так, худшее, что ему грозит - изгнание. Тогда придется искать другой путь в горы, а с надеждой пополнить запасы придется распрощаться.

Варвары решили проводить чужака в город. Сами они не понимали языка цивилизованных народов, но речь торговца узнаваема. Воины поняли, что перед ними пришелец из Гирции. А это мог быть кто угодно - шпион и торговец, беглый раб и путешественник.

Пускай вождь думает. К нему повели торговца.

Воины были столь любезны, что спешились и пошли вровень с Капередом. Лишь один из пяти унесся в город, наверняка чтобы сообщить свежие новости.

Это не походило на тот случай в Коматии, когда Капереда вели связанным к местному вождю. Все еще могло кончиться плохо, потому Каперед не рассчитывал, выкрутился.

Посадские люди продолжали работать, мало обратив внимания на появление чужака. Словно каждый день такое происходит. Воины отгородили толпу от чужака и вели его в сторону верхнего города.

До укреплений они не дошли, как и в прошлый раз Капереда повели к усадьбам знати, расположенных рядом со священной рощей. Это так напоминало события прошлого, что Каперед испытал неприятное чувство. Уж не попросит местный нобиль вылечить его гостя, чтобы проверить мастерство чужака.

Воины остановились возле большой усадьбы, расположенной в центре улицы. Остальные домишки, казалось, пригнулись, оказавшись в тени этого дома. Огромные резные кони украшали фасад строения. Капереду понравился рельеф, подобного он не видел со времен изгнания.

Он очень удивился, увидев произведение столь чудесное в этом мрачном и бедном крае. Оказалось варвары не столь уж бедны. И внутренний голос подсказал - эти люди богаты, их амбары набиты зерном, а сундуки ломятся от золота. Они только и ждут того, кто приберет все это богатство.

Ах, если бы это было так легко.

Кроме фасада и крыши Каперед не видел ничего. Остальные строения скрывались за унылым деревянным ограждением, похожим на палисад. Даже ворота не имели никаких украшений.

Знать варваров отгораживала свои дома от черни. Это так не походило на магистратов Города, которые держали ворота своего дома открытыми. Они с радостью (пусть и показной) принимали посетителей даже по ночам, помогали по мере сил. Не помогли только Капереду. Ведь негласные законы намного сильнее писанных.

Так что обратиться к согражданам Каперед не смог, ему просто не позволили это сделать.

Не удастся и теперь, надеяться на помощь местных общин бессмысленно. Стоит уповать только на милосердие знатного варвара.

Хуже всего, что Каперед не представлял, к какому племени относятся варвары. Условно их назвали бы Венавиями, но как они называют сами себя, ведают лишь местные боги.

Каперед старался не думать об этом, составлял правдоподобную историю.

Воины не стали дожидаться разрешения войти в дом. Один из них толкнул дверцу привратника, чтобы открыть одну створку ворот. Всадники направились во внутренний двор, Каперед шел между ними, с любопытством оглядываясь.

Двор был пуст, их не вышли встретить ни привратник, ни домовые рабы.

Вошедший первым воин что-то сказал, остальные засмеялись. Казалось, все происходило, как и должно. Каперед пожал плечами, решив ничему не удивляться.

Закрыв за вошедшими ворота, воин указал товарищам в сторону конюшни, сказав, очевидно, чтобы они оставили лошадей там. Капереду он указал на хижину привратника. Жест вполне понятный, а Каперед устал с дороги.

Он направился в открытое строение, в котором находилось деревянное ложе с заправленной кроватью. Кроме этого в помещении был небольшой стол, под которым располагались ящики. Заглянув внутрь, Каперед увидел только садовые принадлежности, вроде тяпки, ножниц и несколько веревок.

Брать эту мелочь не имело смысла, воины не стали разоружать гостя. Так что Каперед в случае чего мог воспользоваться своим ножом. Как он уже успел убедиться, этого вполне достаточно, чтобы справиться с несколькими воинами. А сами варвары не сочли чужака опасным.

Правда, кто бы в высохшем, лысеющем человеке заподозрил страшного убийцу? Каперед совсем не походил на такого, а варвары по большей части наивны.

От кровати, на которую уселся Каперед, неприятно пахло. Привратник укрывался одеялом из козлиной шерсти, отчего запах был совершенно отвратительным. Как заметил Каперед, кровать была все еще теплой. Он даже заметил след, где располагалось седалище привратника.

Очевидно, что раба только что позвали в дом.

Воины расседлывали лошадей, один принес воды для поилки, другой готовил ясли. С чужаком остался один варвар, который, казалось, не беспокоится. Капереда это удивило, обычно варвары не такие беспечные. Если они не боятся его как человека, так должны были бояться как гостя из иного мира.

Варвар не проявлял беспокойства, уповая на помощь домашних богов. Они сильны и защитят от любой ворожбы. Домашние боги не позволят вредным демонам проникнуть в дом, навредить фамилии.

Гостей не торопились встречать. Воины, занятые лошадьми, заметили это не сразу. Они не проявляли беспокойства, лишь удивились такому пренебрежению. Каперед откровенно скучал, разглядывая каморку привратника.

Обычное жилище раба. Наверняка это старик, вредный человечишка, получающий удовольствие от своего занятия. Как же, только он может отгонять свободных граждан от ворот господина. Он волен пропустить или нет любого человека. Такой властью не всякий свободный обладает. Для раба этот пост - величайшее наслаждение. И он откровенно пользуется своей властью.

Привратников никто не любил, даже их хозяева. Хуже только ключники, чей скверный характер вошел в поговорки.

Капереду наскучило рассматривать жилище вонючего раба. Он поднялся и подошел к проему, облокотился о стену. Варвар, стерегущий его, лениво взглянул на чужака, ничего не сказал и продолжил играться с камнями у входа.

Он носком сапога ударял по камню, стараясь, чтобы камень ударился в соседний. Вот дело для воина.

Остальные занимались лошадьми. Конь - животное дорогое, но необходимое для воина. Заботясь о своем четвероногом спутнике, будет уверен, что тот не подведет в бою. В сражении любая случайность может грозить жизнью, так что забота о своем спутнике - первостепенная задача.

И сколько труда требуется.

Каперед наблюдал за варварами, дивясь, как тихо вокруг. Прошло много времени, как второй из отряда ушел в дом. Остальные не обращали внимания на то, что к ним не идут, что за чужаком не прислали, что привратник не вернулся на свой пост.

За стенами дома жил город, гудели мастерские, работали огромные печи. По улицам ходят люди, по мостовым гремят повозки, подвозящие материалы, чтобы загрузиться готовой продукцией: оружием, броней, сбруей и какими-нибудь горшками. Каперед плохо представлял быт варварского города.

Здесь же в стенах дома было очень тихо, спокойно.

У Капереда возникло чувство беспокойства. Проснулся даже его верный спутник Мефадон - он никак не прокомментировал происходящее вокруг. Паразит взирал на мир глазами своего носителя, испытывая любопытство. Каперед ощущал, как паразит реагирует на мир. Его это пугало.

- Почему никто не идет? - обратился он к воину, занятому игрой в камни.

Варвар что-то буркнул на своем языке. Проще уж убедить собаку не лаять.

Каперед выпрямился и направился к дому. Он услышал окрик, но никак не прореагировал. Придется этого дурака хоть так заставить пошевелиться.

Всадники уставились на чужака, удивленные его наглостью. Конвоир догнал торговца и схватил его за руку, развернул к себе и принялся гневно говорить. Каперед ничего не понимал и не смотрел на варвара. Его не пугал этот раскрасневшийся от ярости дурак, его беспокоило молчание дома.

Из трубы поднимался вялый дымок, выходит, недавно в печь подбрасывали дрова. Но в кухне, которая была обращена в сторону двора, никого не было. Каперед не заметил никакого движения за полуприкрытыми ставнями. Он указал рукой в сторону кухни, взглянул на варвара и хлопнул себя по ножу.

Варвары уставились на окна. Обычно в это время дня там работает три человека: кухарка и ее подручные. Они должны заниматься трапезой, которую подадут вечером. Не стоит и говорить, что никого в помещении не было.

Уж это-то должно заставить варваров побеспокоиться?! Остаться без еды они не пожелают, пойдут и проверят, что происходит.

Обменявшись короткими фразами, воины оставили лошадей, взяли оружие и направились к дому. Они не стали надевать нагрудников, не считая, что дома стоит опасаться нападения.

Они не успели сообразить, что произошло. Сквозь окна второго этажа их обстреляли из луков. Несколько стрелков попытались поразить стоящих отдельно Капереда и его конвоира. Но торговец был наготове, ожидал чего-то подобного, успел толкнуть воина, чтобы тот находился между ним и стрелками. Все стрелы угодили в этого глупца, а Каперед уцелел. Он не стал дожидаться, когда лучники возьмут стрелы, и побежал в сторону сарая, петляя как заяц.

Маневр удался, не ожидавшие подобного стрелки били неприцельно, ни одна стрела не попала в торговца. Он благополучно добрался до сарая, забежал за безопасную стену и уселся между стеной и сараем. От лучников он благополучно убежал, но что делать, если за ним придут с мечами.

Каперед вынул из ножен оружие, проверил остроту лезвия и против воли ухмыльнулся. Что ж, он уже знал, на что способен теперь. Не паразитизм это, а симбиоз! Но вступать в рукопашную Каперед не желал. Кто знает, сколько врагов в доме, и теперь не он устроил засаду, а эти неведомые враги.

Кто вообще мог напасть и захватить дом аристократа, сделать это так, чтобы не заметил никто в поселении.

Каперед взглянул на стену - слишком высоко, а крыша сарая не защитит его от лучников со второго этажа. Пространство между стеной и сараем было замусорено, заросло дикими травами. Каперед и в лучшие годы не пробрался бы здесь.

Сам сарай был возведен из прутьев, обмазанных глиной. Надеясь, что у него есть время, Каперед принялся мечом разбивать прутья, отбивая глину. Страх предал ему силы, за несколько ударов он разрубил прутья, ногой отогнул их.

В сарае хранился садовый инвентарь, сломанная утварь и много чего еще. В сумрачном свете Каперед не видел почти ничего. Он по-тихому пробрался к двери, выглянул сквозь щели.

Во двор вышли трое. В окнах второго этажа Каперед заметил движение. Несколько теней с луками прикрывали вышедших. Каперед прикинул маршрут, по которому пройдут воины. У него был шанс напасть на них, нанести несколько ударов и отпрянуть под защиту стены дома, прежде чем лучники выпустят стрелы.

Он не знал, готов ли Мефадон помочь ему, не просил об этом. А зачем? Жизнь носителя зависит от навыков паразита. Чужак не рискнет кануть в бездну из банального упрямства. К тому же он готов развлечься.

Каперед слегка потянул дверь сарая на себя. Она открывалась легко, без скрипа. Петли были недавно смазаны.

Как предусмотрительно, все идет наилучшим образом. Та троица разделилась. Двое пошли к лошадям, проверить убитых воинов, а один направился к сараю. Он, казалось, совсем не беспокоился.

Каперед выждал, прежде чем враг окажется в двух шагах. Он резко отворил дверь, мгновенно преодолел расстояние до противника и ударил его ножом в живот. Он не стал оценивать урон, бил не прицельно и не стремился убить варвара.

Убежав под защиту стены дома, Каперед направился к кухонной двери. Раненый варвар кричал, на его крики отозвались товарищи: двое, что были во дворе, из дома выбежало еще несколько. Каперед скрылся в кухне.

Следов крови он не обнаружил, но кое-что было. Нападающие не особо стремились скрыть следы, ведь все равно гости и клиенты никогда не посещают кухню. Здесь место для рабов, а не свободных.

Горшок с варевом был перевернут, жидкость залила огонь. Вот почему он потух и дымил. С кухонного стола опрокинули утварь, мешок с зерном был разорван, на полу образовался слой из пшеницы, из-за чего шаги были отчетливо слышны.

Врагов отвлекли крики раненого, все стремились посмотреть, что с ним случилось. Варвары не ожидали сопротивления. Они не знали, как соседи прореагируют на крики, стоит ли покинуть дом.

Каперед, выйдя из кухни, оказался в темном коридоре. Одна сторона заканчивалась тупиком и сливом для нечистот - легко определить по запаху. В другой должны располагаться комнаты рабов и выход в главный зал.

В комнатах слуг было темно, освещение им не полагалось, окна делать нецелесообразно, ведь никто не будет отапливать эти помещения. Каперед видел только кучи, бесформенные образования, которые могли быть и трупами, и тюками с тряпками. Нюх Капереда обострился, но он чуял только запах нечистот из другого конца коридора.

Каперед добрался до занавеси, за которой располагался главный зал. Там находилось человек пять, судя по звукам. Они переговаривались, переругивались. Нерешительность их погубит, решил Каперед.

Занавесь была из грубой ткани, тяжелой и замызганной. Рисунок на ней почти стерся, но на свету Каперед различил завитки, типичные для варварских орнаментов. Эти завитки образовывали триклес. Каперед усмехнулся, видя его.

Он стукнул рукоятью ножа по стене, ткнул острием занавесь, разрезая ее. По краям раны в ткани остались сгустки крови, нож торговца был замаран кровью варвара. Он живо представлял себе, что видят стоящие по ту сторону люди: старая ткань зашевелилась, в центре ее возникла дыра, обагренная кровью.

Разговоры смолкли. Каперед отступил к комнатам слуг, зашел в одну из них. Вблизи Каперед смог отличить, что груды тряпья были сваленными в кучу телами. Вот было бы забавно оживить их, превратить в двигающиеся куклы. Однако, Каперед понимал, что это не в его власти.

Зато он может вооружить этих мертвецов иначе.

Он оттащил в коридор два тела и бросил в двух шагах от входа в комнату. Соблюдать тишину не имело смысла, чем громче тела оседали на земляной пол, тем лучше.

Скрываясь в тени, Каперед наблюдал за действиями варваров. Один из них копьем отодвинул занавесь, другой, вооруженный луком, заглянул в коридор. Свет упал на окровавленные тела, лежащие у входа. Как-то так получилось, что их распахнутые глаза были обращены к убийцам.

Воин вскрикнул, бросил лук и убежал, ему в след раздались крики, но испуганного до смерти не остановить! Каперед посмеялся, опять же не скрываясь.

Копейщик бросил оружие, занавесь осела, коридор опять погрузился во мрак. Каперед слышал, как варвары совещаются, решают, кому идти на разведку.

Их следовало поторопить, так как остальные противники вскоре могут озаботиться криками в доме.

Каперед не представлял, где его противники, чем вооружены. Он просто выбежал из коридора, на ходу срывая занавесь. Ткань полетела на побелевших от ужаса людей. Что они видели, что представляли - от тряпки они с криками разбежались в стороны, побросав топоры и мечи.

Только это и требовалось, Каперед настиг одного, вонзил ему нож в спину, толкнул ногой, чтобы освободить оружие. Схватив с пола какую-то треногу, он бросил ее в след другому противнику, прямо под ноги. А третьего пришлось искать на втором этаже, оставшийся без оружия, он уже не представлял угрозы.

Вытирая с лезвия кровь - очень медленно, с удовольствием, - Каперед направился по коридору второго этажа. Здесь уже следы борьбы были заметны: кровь, застрявшие в стенах стрелы, разбитые горшки и сломанная мебель.

Спрятавшиеся на втором этаже лучники наверняка слышали шум на первом этаже. Те, что располагались ближе к лестнице, выглянули из комнаты. Они увидели чужака, который с нарочитой медлительностью перерезал горло испуганному воину, а затем так же медленно, аккуратными движениями счищал его кровь с лезвия.

Из раскрытой раны воина кровь текла на ворсистый ковер, пропитывая его насквозь, стекая затем по лестнице вниз.

- Как свинью зарезать, - сказал Каперед.

Он глядел в глаза стрелку. У варвара похолодело все внутри, в этих глазах он увидел то, чего видеть не должен был. С криком он отпрянул в комнату, побежал к оконному проему и выпрыгнул наружу. Приземлился неудачно, переломав ноги. Каперед даже из дома слышал, как хрустнули кости, порвались ткани, и кровь полилась на посыпанный песком двор.

Другой лучник выпустил стрелу, но промахнулся. Демонические силы защищали этого чужака, который двигался так стремительно, а оружие свое вонзал так медленно, что варвар чувствовал каждый дюйм стали.

На втором этаже располагалась дюжина стрелков, огромный отряд, отправившийся штурмовать дом аристократа. Каперед расправился с ними всеми. Пусть не своими силами, но ведь это его тело, его руки наносили удары и рвали плоть.

Когда все кончилось, последний противник был выброшен из окна, Каперед остановился и очнулся. Кровавый туман отступил. Каперед почувствовал боль в напряженных мышцах, ощутил запах крови и ощутил ее вкус. Во рту было солоно, торговец надеялся, что эта кровь была его.

Других ран он на себе не нашел. Или же они так быстро затянулись, если это возможно, конечно.

Он расправился со всеми врагами в доме, но было еще с десяток человек во дворе.

Каперед выглянул из окна, увидел, что вооруженные мужчины покидают двор через центральные ворота. Там их уже встречал отряд городской милиции.

Завязалась потасовка, а Каперед счел за благо покинуть бойню.

Глава 4.

Как легко удалось расправиться с десятком врагов, еще легче погубить миллионы! Каперед осознал эту мысль, почувствовал удовлетворение от совершенного.

Он не знал, что здесь произошло, кто эти люди и откуда. Не все ли равно? Он плевал на судьбу варвара, что владел его домом, а теперь лежал на богато украшенной кровати, пронзенный копьем. Рядом лежали трупы его трех жен. Дети не кричали, так что их судьба была очевидна. Каперед взглянул на убитого аристократа - шрамы на лице, мощный торс и борода с сединой. А смерть его настигла в кровати, какой позор.

Все в спальне аристократа было перевернуто. Массивную кровать сдвинули, выломали под ней несколько досок, ища тайник. Огромный сундук, стоявший у изножья кровати, был открыт, крышка сорвана с одной петли. Сундук выплюнул все содержимое. Тряпье валялось бесформенной кучей там же, где и убитые женщины. Кровь их пропитала драгоценную ткань, Каперед нашел в куче несколько шелковых отрезков, пару льняных рубах.

Бронзовый ночной горшок был смят страшным ударом, лежал в другом конце комнаты. Медвежья шкура висела на стене на одном гвозде. Убийцы разрубили череп медведя, надеясь обнаружить там тайник. Треноги жаровен сдвинули в стороны и тоже помяли. Нападающие с особой ненавистью рушили личные вещи аристократа, стремились не только убить его, но и уничтожить мир вокруг него.

- Чем же ты им помешал?

Каперед попытался выдернуть копье, из груди варвара. Мистические силы покинули его, так что ничего не получилось. Пришлось довольствоваться тем, что нашлось вокруг. Каперед не погнушался снять с мертвого перстни, пошарить в карманах его кафтана. А что такого? Ведь он отомстил за убитого, покарал его убийц. Так что имеет право на небольшую награду.

К сожалению, много получить не удалось.

Каперед не мог задерживаться в доме. Во дворе милиция уже заканчивала с нападающими. Каперед не знал, станут ли они брать кого-то в плен и что расскажут уцелевшие.

Лучше убраться пока никто его не заметил.

По боковой лестнице Каперед спустился на первый этаж, оказался в домашней часовенке. Здесь, среди резных божков и бронзовых фигурок, изображавших предков, хранилась казна аристократа. Нападающие еще не успели до нее добраться. Каперед не беспокоился о безопасности, растолкал божков и сунул руку в нишу.

Единственной помехой ему был стойкий запах подношений: чудовищная смесь тухлятины и благовоний.

Упавшие на деревянный пол божки и предки молча снесли это оскорбление. В темноте Каперед нашел сундучок, в котором что-то находилось. При тряске раздавался звон, явно указывающий на монеты.

Каперед оскалился, сунул сундучок в мешок и закинул его за спину. Добыча ощутимо весила, но большая часть этого веса приходилось на сундучок. От него необходимо избавить, но сначала выбраться наружу.

В часовню вело два коридора, один по направлению к главному залу, а другой расположен перпендикулярно к нему. Каперед направился по нему, предполагая, что выйдет с обратной стороны дома.

Его расчет оправдался. В конце коридора находилось несколько нежилых комнат, а дверь была открыта во внутренний сад. Провожаемый ехидным взглядом садовых фигур, Каперед добрался до небольшой калитки и покинул растревоженный особняк.

Торговец оказался на узкой улочке, размокшей от нечистот. Сточная канава была замусорена. Зато лианы хорошо разрослись на такой жирной почве. Под пологом лиан Каперед добрался до безопасной улицы и пошел прочь от усадьбы аристократа.

Здесь, в тихом районе усадеб, сложно затеряться. Все жители сбежались посмотреть, что произошло у соседа, кто эти неизвестные, проникшие в его усадьбу. Варвары будут заняты весь день, не обратят внимания на чужака, бредущего прочь.

Каперед нашел тихое место возле свалки, расположенной на границе района. Сюда свозили обломки керамики, местные укрепляли холм из черепицы с помощью собственного мусора: объедки, очистки, негодные ни на что тряпки. По свалке бродили люди, собирая то, что не годилось чистым гражданам. Эти немощные не угрожали чужаку и не мешали ему.

Спрятавшись под прикрытием черепичного холмика, Каперед разложил свои находки. Золото и серебро - отлично! С этим можно что-то сделать. Каперед выбил камни из оправ, стер точилом надписи и символы. Очень не хотелось быть пойманным за руку. Драгоценную пыль торговец собирать не стал, пусть развеется по ветру, не так уж и много он потерял металла.

Кольца и браслеты он смял, чтобы у покупателя не возникло ненужных вопросов.

Вскрыть сундучок оказалось сложнее, но с помощью ножа и упорства Каперед справился с защелкой. Внутри, как он и ожидал, находился мешочек, полный бронзовых монет. Каперед пересыпал горсть в ладонь, перемешал монеты, разглядывая чеканные изображения.

Местное производство, это видно всякому. Заметно влияние цивилизованных народов. Монеты явно копировали древние образцы, которые были в ходу в прошлом на рынках Обитаемых земель.

Забавное чувство, когда держишь архаичные с виду предметы. Они не подходят варварам. Дикари не имели права использовать изображения! За это их следует наказать, монеты изъять и отправить в переплавку.

Каперед не знал истинной стоимости бронзы в городе. Он мог стать обладателем богатства и мелочи, оставленной для текущих расходов. В любом случае, Каперед собирался воспользоваться этими деньгами.

Жаль, что на них не было надписей, удалось бы понять, что за язык используют варвары.

Чтобы не хранить монеты в одном месте, Каперед разделил их на несколько горстей и разложил по кошелькам. Безопасно и практично, как и принято среди цивилизованных народов.

Это варвары хранят все в одном месте, чтобы нападающим было проще обогатиться за счет убитых.

Каперед забросил сундучок на кучу черепков. Пусть местные грифы поживятся. Он же отправится в ближайшую таверну, поест наконец-то. После драки он ужасно проголодался. Вид свежей крови пробудил в нем нестерпимый голод, желание насытиться было таким сильным, что затмевало страх.

А ведь следовало быть осторожным. Не до этого было оголодавшему и уставшему человеку.

Каперед не стал возвращаться в район усадеб, направился к ремесленным мастерским. Там наверняка будут постоялые дворы, где собираются торговцы. Никто не удивится появлению еще одного чужака.

Оказавшись в толпе варваров, Каперед не испытал страха. На него порой смотрели, но без особого любопытства, враждебности не было вообще. Мастера продолжали работать, не отвлекаясь на чужака. В этой части города, похоже, не узнали о событиях в районе усадеб или не придали этому значения.

В любое другое время Каперед наверняка обратил бы на это внимание. Сейчас он был полностью спокоен и уверен в себе. Даже если бы его принялись хватать за руки, задавать вопросы, он бы ничуть не испугался и не поддался панике.

Не он здесь чужак, а эти бледнокожие люди, брезгующие бритвами.

От варваров дурно пахло, Каперед и раньше это замечал. Точно так же, как в любой толпе. Здесь не пахло рыбой, морской солью и болотом, но остались запахи немытых тел, нечистот и дыма. Обычный человеческий запах.

Всегда Каперед замечал запахи. Не мог привыкнуть к этому. Хотя за прошедшее время он сам покрылся несмываемой коркой запахов. Не ему судить варваров.

Постоялый двор Каперед нашел так же по запаху. Он любил лошадей, хоть и не мог похвастаться умением держаться в седле. Будучи всадником только по статусу, Каперед не тратил времени на то, чтобы освоить это умение. Ему это не требовалось.

Лошадей он уважал, даже почитал, как делали это варвары. Кони созданы для войны и подвигов, любой свободный гражданин в тайне мечтает о ратной славе. Но не суждено было торговцу Капереду стать воителем. До недавнего времени.

Пройдет еще немало времени, прежде чем он осознает, что больше не является тем, кто перевалами пробрался в Коматию, ища неведомого.

А найдя это неведомое, Каперед позабыл обо всем.

Вход на постоялый двор был открыт. Иногда случалось, что торговые фактории выкупают территорию и организуют помещения "для своих". Тогда пришлось бы искать иное место для отдыха.

Каперед прошел открытый двор, посыпанный песком и щебнем. Тысячи следов отпечатались здесь, миллионы ног проделали путь от ворот до жилого дома. Каперед всего лишь еще один такой же гость. Ему не откажут в гостеприимстве.

Строение напоминало усадьбу аристократа. Не имело украшений, крыла для рабов. Наверняка здесь трудились свободные - хозяин и вся его семья, быть может, два раба, обслуживающие конюшни. Помещения для слуг просто не требуются.

Внутри строение было таким же, как тысячи подобных, виденных Капередом ранее. Большой зал, потолок опирается на четыре балки. В темном углу - стойки для бочонков. Варвары предпочитают хранить напитки в деревянной таре. Несколько столов и большой очаг в углу, на этом очагу можно зажарить целого кабана. Сделано это для тех случаев, если гости решат устроить пир.

Сейчас в очаге огонь не горел, в помещении никого не было, но Каперед слышал, как на втором этаже ходят люди. Комнаты заняты, некоторые постояльцы остались там.

Кухня располагалась рядом с очагом, слева от входа. По другую сторону от кухни должны быть конюшни, чтобы не делать отдельный очаг для обогрева лошадей и ослов.

Каперед направился на кухню, пересек зал. Пол был посыпан опилками, причем свежими. Это говорило об аккуратности и процветании заведения. Капереда беспокоило лишь то, что он единственный гость в данный момент.

Было бы неплохо узнать стоимость монет, которыми он владел. А это проще сделать, наблюдая за другими людьми. Но на рынке цены могут быть иными, а менялы наверняка заинтересуются незнакомым чужаком.

Монеты наверняка местные, Каперед надеялся, что сможет объяснить, откуда они у него: обменял здесь; в другом селении; выдали в коллегии. Прикинуться членом коллегии торговцев было бы неплохо, но опасно. Здесь могли оказаться люди, состоящие в коллегиях, к тому же Каперед просто не знал, какие торговые союзы работают здесь.

Кухню от зала отделяла створка, закрывающая половину проема. Чтобы гости не видели, что творится тут. Каперед почувствовал тепло, идущее с кухни, постучал по косяку. Вот так вламываться в чужое помещение он не рискнул.

Ответа не было. Странно. Каперед мешкал, не решаясь пройти за занавесь. Даже если хозяева ушли, кто-то должен остаться на кухне. Вещи всегда надо держать под присмотром.

Каперед двумя пальцами отодвинул занавесь, в образовавшуюся щель он увидел кухню. Ничего необычного: печь рдела углями, пустой котелок стоял рядом, на широком столе лежали мясо, овощи, зелень. Ножи и топорики для разделки мяса находились на своем месте, в темном углу рядом с печью из горшка высовывалось тесто. Вот только людей не было.

- Есть кто? - спросил Каперед.

У него возникло неприятное предчувствие, появился раздражающий зуд внутри.

- Я вхожу!

Каперед переступил порог кухни, заметил лежащее в углу тело. Все-таки предчувствия его не обманули. Тяжело вздохнув, Каперед огляделся, прислушался. Наверху народ продолжал ходить из стороны в сторону, по лестнице никто не спускался. Теперь в этих шагах на втором этаже чудилась какая-то тяжеловесность, словно там ходили люди в броне из железа и бронзы.

- Проклятье! - выругался Каперед.

Он не понимал, что происходит, разбираться не собирался. Вот кухня, сюда он пришел за припасами, так нечего стоять и ждать разрешения.

С утра кухарка испекла десяток пирогов, которые стояли рядом с печью, накрытые тряпкой. Каперед захватил с собой несколько, этого хватит на пару дней. Он обследовал многочисленные горшочки, нашел орехи, сушеные грибы и овощи, набор душистых трав. В подполе хранилась солонина, которую покупали торговцы и наемники. Изобилие припасов поразило Капереда. До сего момента он никогда не шарил по кладовым.

На выбор были кадушки с соленостями - их Каперед не стал брать; с десяток сырных голов, из которых отобрал две, больше он утащить не сможет; от сметаны и молока пришлось отказаться, из-за опасений несварения.

Мешок оказался доверху набит припасами, по прикидкам Капереда этого должно хватить на месяц. Если не слишком обжираться и пополнять припасы по мере продвижения на юг. Наверняка что-то удастся раздобыть по дороге: найти или выменять.

Выбравшись из кладовой, Каперед прислушался. В общем зале ничего не изменилось, люди продолжали шарить по второму этажу. Напрягая слух, Каперед расслышал искаженные голоса. Понять, о чем говорят незнакомцы, не удалось. Да не очень-то хотелось.

На кухне было светло, потому что в боковой стене имелось широкое окно, которое зимой закрывалось ставнями. Выбраться из него не составит труда. Каперед убедился, что никого нет во дворе, бросил в окно котомку, а затем перебрался сам. Он оказался в небольшом огороде, где хозяева постоялого двора выращивали лук, чеснок, различные травы. Три чахлых кустарника не пережили морозов и стояли голыми, их еще не убрали.

За кустарниками располагались конюшни, в которых кто-то хозяйничал.

С мечом наготове Каперед направился к конюшням. Раньше он бы обошел опасное место. Да вот только его раздирало любопытство. Торговец испытывал ужасный зуд, отвлекающий его от всего вокруг. Унять этот зуд можно, только познакомившись с убийцами.

Два нападения в один день - не может быть случайностью.

В конюшнях находилось пять осликов, преспокойно жующих свой овес, и одна кобылица, стоявшая в дальнем деннике. Вот возле нее и крутился какой-то тип. Человек носил кожаную броню, на поясе висел боевой топорик, а его копье было прислонено к стене возле входа. И он не торопился, не выказывал страха, спокойно, оценивающе изучал лошадь, заглядывал ей в пасть, осмотрел копыта и дергал за гриву. В общем, изучал свое уже имущество.

Каперед подкрался, прошел незамеченным через сумрачный свет в конюшнях. Человек стоял к нему спиной, голова открыта для удара.

Оглушив грабителя, Каперед вытащил тело из денника, успокоил кобылицу, а после этого обыскал пленника. На поясе бандита висел тугой кошель, набитый монетами, серьгами, кольцами. На руках у варвара оказалось с десяток браслетов, некоторые явно женские. Посмеявшись над жадным варваром, Каперед принялся снимать с него серебро. Золота, к сожалению, этот неудачник не смог найти.

Кошель с драгоценностями Каперед повесил на пояс.

А ремесло наемника приносит больше денег, нежели знахарство. Каперед задумался о смене профессии. И ведь много для этого не надо - вон у варвара паршивый топор, тонкая броня и запас наглости. А что до риска, так торговец постоянно рискует, странствуя по свету.

Зачерпнув из поилки воды, Каперед привел в чувство пленника. Тот очнулся не сразу, со стоном принялся отмахиваться, глаза его налились кровью и не могли сфокусироваться.

- Очнулся? Речь понимаешь?

Варвар что-то проблеял на своем языке, наверняка пытался запугать торговца. Несколько болезненных тычков и острие ножа у горла заставили его заткнуться.

- Понимаешь?!

- Да.

Голос варвара был хриплым, во рту недоставало зубов - не из-за опасностей ремесла, а по причине отсутствия гигиены. От варвара воняло, как от козла. Борода дикаря смазана салом, волосы выбриты, оставлен только длинный чуб, так же обильно смазанный. Глаза подведены синей краской.

К тому же, этот дикарь красил зубы в черный цвет. Наверняка они находят это весьма привлекательным и мужественным.

Варвар совсем не походил на воина, скорее выглядел как дешевый актер, торгующий своим задом.

- Кто вы такие?

- Нас много, мы пришли в город, брать свое, брать у всех.

- Откуда пришли, я спрашиваю.

- Туда, высоко.

- Горы?

Варвар кивнул.

- Так вы с гор, перевалы вам знакомы?

- Да.

- Рассказать сможешь?

Варвар принялся отнекиваться, ссылался на клятвы, которые принес в святилище, на гнев богов и опалу товарищей. Каперед не стал его убеждать, что не причинит вреда его народу. Несколько болезненных уколов, крупица соли и кляп во рту.

Жестокость и легкость, с которой он все проделал, слегка удивили Капереда.

Когда варвар перестал мычать, торговец вытащил кляп и потребовал описать путь через горы. Использовать дикаря как проводника Каперед не решился, зная по опыту цену подобным помощникам.

Пришлось потратить много времени, чтобы понять, о чем говорит варвар. Его знание языка было ограничено; местность он описывал по-своему. К тому же ему эта земля знакома, а Каперед чужак. Ориентиры, используемые племенами, чужак может просто проглядеть. Ведь эти горы, деревья, камни для пришельца не являются священными стенами всеобщего дома, а лишь горами, деревьями и камнями.

Но через горы проложено несколько дорог. Они под контролем собратьев варвара. От дорог ответвляется множество тропок, вот о них Каперед и узнал. Как-нибудь разберется на месте. Главное знать направление, чтобы не заблудиться на огромной территории.

- Тебя не выпустить из города! - сказал варвар. - Множество вокруг, множество сидят, ждут. Сигнал - начать!

Каперед все равно не собирался сохранять жизнь варвару, но все же сказал:

- А вот это глупо было говорить.

Расправился с пленником он быстро, не позволив ему даже пикнуть. Несколько капель крови попали на торговца, но он не обратил внимания на эту ерунду. Были проблемы поважнее.

Значит, вокруг города собрались горцы. Проскользнуть мимо не удастся. Так что придется затаиться, ждать "сигнала". Пусть варвары отвлекутся, займутся другими варварами, а чужак проскользнет незамеченным.

Необходимо только спрятаться, уйти туда, где никто не станет искать.

Горожане еще не поняли, что находятся в окружении. Что осаждающие уже у стен, разведчики рыскают по улицам, занимают укрепления, тихо расправляются с караулами.

На улицах продолжалась жизнь, люди торговали, в мастерских работали ремесленники. Каперед затерялся в толпе, направляясь туда, куда не догадаются заглянуть нападающие.

Чужак привлекал внимание, люди перешептывались, кто-то указывал на него пальцем, а несколько человек увязалось следом. Отправили гонца в верхний город, чтобы рассказать о чужестранце, слоняющемся по улицам.

Капереда это не беспокоило, скоро всем будет не до него. С преследователями он легко разберется, ведь те даже не вооружены.

В местах, где смрад и вода, ниже уровня мостовой ни один уважающий себя воин не спрячется, ожидая начала атаки. И Каперед не стал бы прятаться, но он не знал этого города. Шутка ли, даже название ему неизвестно. Зато найти сточную канаву легко - они здесь открыты, как в какой-нибудь деревне на окраине Государства.

Тела преследователей Каперед бросил в сток. Образовался затор, вода растеклась на десятки шагов, отрезая улицу от главного стока. Расположенный ниже уровня улиц водоотводной канал был широким, огражденным со всех сторон насыпью, чтобы скрывать от взоров людей поток нечистот. И защищать поселение от паводковых вод.

Каперед разлегся на крутом склоне, находясь чуть выше уровня воды. С этого места он видел крыши ближайших домов. Шум города был отдаленным, приглушенным.

Канал проложили на запад от поселения, где он соединялся с рекой. Каперед подумал, что можно пройти туда, а уже затем направиться на юг, но боялся потерять направление. К тому же, он не знал, где располагается армия варваров.

Лучше дождаться начала атаки и темноты. Сколько придется ждать, Каперед мог лишь догадываться. Если разведчики уже проникли в город, значит, атака последует в ближайшие часы. Чтобы эффект внезапности не упустить, наверняка одну или две группы разведчиков раскроют.

Жители обречены, даже если сейчас начнут эвакуацию в верхний город. Люди просто не успеют скрыться за массивными стенами. А главное - унести свое добро. Так что осаждающие найдут, чем поживиться. Станут ли они штурмовать акрополь, неизвестно. Каперед очень сомневался, что акрополь им удастся взять.

Удивляло другое - подобная хитрость не свойственна варварам. Ведь даже дорожные посты не заметили приближающейся армии. К тому же горцам удалось скрыть приготовления.

Похоже, в поход отправилось не так много народу, потому вожди варваров решили пойти на хитрость. От безнадеги!

И все равно. Варвары не славятся хитростью. Разузнать бы что-нибудь о вожде осаждающих. Парень явно смекалистый.

Каперед оборвал себя на этой мысли. И зачем ему имя какого-то дикаря? Будто он подбирает наемников для армии! Что за абсурд.

Время тянулось томительно медленно, ожидание бесило Капереда. Внутренний голос подгонял его, толкал на безрассудство, но торговец держался и лишь крепче сжимал пучки травы, которой порос склон.

Земля была холодной, мягкой и влажной, пропитанной нечистотами. Запах сводил с ума, но Каперед держался, стойко борясь с нетерпением. Ведь жизнь его на кону. К тому же, он приучил себя не слушать мыслей. Пусть и не помнил, почему принял это решение.

Нападение произошло ближе к вечеру, когда горожане собрались в домах на общие трапезы, уставшие после долгого дня. Люди были расслаблены, собирались отдохнуть и думали только о предстоящем веселье.

О веселье думали и горцы, собравшиеся захватить город.

Штурмовать посад не пришлось, достаточно запалить несколько домов в разных частях города и, пользуясь общей неразберихой, занять поселение. Горожане бежали от огня, гибли от железа. Рабы не нужны варварам, хотя горцы веками снабжали южан рабами, добытыми в набегах.

Не в этот раз. Посад был богат, акрополь обещал невиданную добычу. Но взять его с ходу не удалось, даже запалив дома ремесленников у основания стен.

Дым стелился по улицам, подобно призраку проникая в щели и осаживаясь в низинах. Этот газ мог удушить всякого, кто долго находится в его объятиях. Лишь Капереда не беспокоил ядовитый туман. Пожар в городе затмил запах нечистот, Капереду казалось, что в сточных водах - и без того теплых - появилась кровь.

Наверху, по мостовой носились люди. Крики сливались в общий шум, непохожий ни на что. Никогда до сего момента Каперед не был свидетелем осады. Ничего ужасного в резне не было, Капереду казалось это даже забавным. Отсиживаться среди грязи он больше не хотел. К тому же запах гари напомнил ему о необходимости поесть. Наверняка удастся раздобыть кусок жареного мяса.

Окружающий хаос нисколько не беспокоил Капереда. Он шел по улице, запруженной бегущими людьми. Как много, оказывается, проживало в посаде народу. Отметив это, Каперед завернул в ближайший дом. Хозяева покинули жилье. В доме все было перевернуто, даже на кухне разбросаны глиняные миски, разбиты кувшины. Но котелок с едой уцелел.

Каперед снял крышку и бросил ее о стену - тысячи осколков посыпались на пол. Черепки сложились в причудливый орнамент, напоминающий Капереду паутину. Что за дивное зрелище. На мгновение торговец позабыл о голоде.

Каша была жирной, паршивой на вкус, но жрать можно. Сняв котелок с крюка, Каперед вышел на улицу и пошел в сторону акрополя. Он не вооружился ложкой, так что есть пришлось так - зачерпывая рукой.

Люди метались вокруг, кто-то пытался прорваться к крепости, другие спешили покинуть город и оказывались в руках горцев. Многих затоптали, даже Капереда несколько раз толкнули, но он ножом избавлялся от этих наглецов.

Зарево пожара закрывало крепость, некоторые районы выгорели полностью. Не слишком умно со стороны горцев, ведь в огне погибнет добыча. Пытавшиеся спрятаться в подвалах горожане погибли от удушья. Даже на открытой улице дышать тяжело. Зато вкус каши казался теперь не таким уж противным.

Все-таки варвары отвратительны, пища их груба, как и нравы.

Горцы пытались остановить праздношатающегося чужестранца, но Каперед быстро с ними разбирался, орудуя ножом и котелком. Этот железный снаряд идеально подходит для того, чтобы крушить головы врагов.

Насытившись, Каперед выбросил котелок и остановился, решая, как поступить. По-хорошему стоило покинуть город как можно скорее, поначалу Каперед намеревался так поступить. Но остановился в последний момент и решил пройтись по улицам горящего города.

Завораживающее зрелище. Поразительно! И Каперед испытывал радость от того, что стал свидетелем гибели города.

Горцы еще не взяли акрополь. А быть может, они вообще не станут осаждать его. Это не характерно для варваров. Они предпочитают быстрые и простые способы обогащения. Это их отличие от трудолюбивых людей Обитаемых земель.

Завороженный горящим городом Каперед даже не обращал внимания на нападавших. А ведь они были достойны внимания. В отличие от варваров Коматии или покоренных из провинции, горцы были настоящими дикарями. Они убивали безжалостно, жгли и разрушали все, что не могли унести.

Это была сила, которой следовало владеть. Схватить эту силу и сжать в кулаке, чтобы выпустить огонь войны в другом месте.

Каперед невольно оскалился. Больше его не трогали. Горцы, завидев чужака, выходящего из дыма и огня, спешили уйти с его дороги. Вокруг разбросана добыча, можно повеселиться гораздо проще, нежели пытаясь совладать с демоном.

Дальше, все ближе к стенам крепости, где должны находиться лучшие воины горцев. И наверняка там будет их вождь, самый крупный и черный вол - вожак стада. Этот дикий вол не знает, что ему суждено попасть под влияние сил, которые он не способен постичь.

Каперед и сам не понимал, что он теперь такое. Задумываться об этом страшно.

Посад тлел, вдалеке затихали крики разбегающихся людей. Те, кто уже не мог убежать или стонали, или молили о милосердии. Женщинам повезло, они проживут на несколько дней дольше. Пока у ватаги грабителей будет лишняя пища и желание пользоваться добычей.

Огонь расчистил участок возле стен. Жаркое пламя лизнуло стену из дерева и земли, но не смогло разрушить преграду. Горцы были обескуражены. Ожидая, что стихия сама расчистит им дорогу, они оказались не готовы к полноценной осаде. Да и кто из варваров может похвастать званием полиоркетики.

Занятые спорами, варвары не обращали внимания на чужака, явившегося из дымного облака. Они не опасались никого, кто остался по эту сторону стены. В крепости сидели люди, умелые воины, вооруженные могучим оружием. Торговый город контактировал с южными землями, закупали всевозможные машины у мастеров Обитаемых земель.

Окинув взглядом стену, Каперед заметил несколько орудий, установленных на башнях. У баллист находились люди, ожидающие, когда горцы пойдут на штурм. Учитывая, что дикари стояли на открытой местности, они еще не успели познакомиться с машинами.

Каперед ухмыльнулся. Варвары как дети, которым не хватает наставлений более продвинутого взрослого.

Придется взять их под свою опеку и провести в крепость.

Глава 5.

Когда чужак приблизился на недопустимое расстояние, им заинтересовались. Горцы все еще не понимали, что за человек явился пред ними. Они видели лишь покрытого сажей, но почему-то довольно улыбающегося человека.

Не первый раз горцы наведываются в чужие города с грабительскими целями. Они привычны к виду испуганных, изуродованных сражением людей. А этот же человек ничуть не казался жертвой.

Чужак выглядел так, словно все творящееся вокруг - его рук дело. И потому варвары не знали, что предпринять и как реагировать. Они недоуменно смотрели на человека, идущего к ним, и не пытались его остановить.

Каперед не был столь безрассуден, чтобы внаглую идти к вождю варваров. Хотя это было бы эффектно. Слишком велик риск неадекватных действий со стороны варваров.

Потому, остановившись в двух шагах, он заговорил:

- У вас проблемы с этими стенами, а я могу их решить. Не желаете послушать?

Варвары не знали языка Обитаемых земель, но среди них наверняка был тот, кто им владеет. Один из спутников вождя или сам вождь. Иначе как разговаривать с ценными пленниками, взятыми в очередном набеге. Ведь в город приезжают купцы с юга.

Рассчитывая на это, Каперед ожидал.

Его слова озадачили варваров, но язык им знаком. На слух, конечно. К тому же, чужак не был аборигеном. Об этом говорила смуглая кожа, остатки черных, курчавых волос. И лицо. Пусть покрытое грязью и копотью, но это лицо южанина.

Несколько воинов зашли с флангов к чужаку. Они не пытались его схватить, не проявляли агрессию, просто встали с двух сторон. Намерения их очевидны, но Каперед не дергался. Он знал, что варвары так поступят, потому не беспокоился, чем больше смутил воинов.

И, как он ожидал, среди дружинников нашелся тот, кто владел речью цивилизованных людей из Гирции. Услышать знакомые слова, пусть искаженные акцентом, всегда приятно.

Среди воинов нашелся один, носящий доспех богаче, нежели остальные воины, но не такой красивый, как доспех вождя. Грудь воина защищал помимо кольчуги панцирь, наручи были металлическими с эмалированными вставками, на поясе висел меч, чьи ножны украшены серебром. Шлем воин держал подмышкой, и этот шлем был снабжен лицевой маской.

Снаряжение первоклассное, отличная добыча.

- Ты понимаешь мой язык, - сказал Каперед вместо приветствия, - потому я повторюсь: у вас проблемы с этими стенами, я могу их решить.

- И как же? Твой крик подобен буре? - заговорил варвар.

Для дикаря речь его была хорошей, понятной. Лицо варвара украшали татуировки, черная полоса проведена по глазам. Варвар был гладко выбрит, лишь небольшой чуб свисал с темечка.

Чужак его явно заинтересовал, а может быть, напугал.

- Нет, все проще. Ведь известно, что если стены неприступны, то слабость надо искать в защитниках.

- Поясни.

- Переговоры. И эти переговоры должен вести я.

Каперед дождался, когда его слова дойдут до сознания варвара; любовался, как меняется выражение лица собеседника.

- Кто ты такой?! - возмутился варвар.

Наглость чужака так обескураживала, что воин не готов был применить силу, чтобы избавиться от него.

- Я, всего лишь странствующий торговец, но видя ваши затруднения, решил прийти на помощь. Ведь верно говорится - протяни руку помощи ближнему, чтобы в дальнейшем он помог тебе. Звать меня Каперед, если ты позволишь изложить мое предложение вождю, вы сможете взять эту крепость за два дня!

- Невозможно! Ты лжец и сумасшедший!

- Я уже рискнул жизнью, подойдя к вам, я могу ответить за свои слова. Попробуйте.

Каперед знал, что наглость всегда прокладывает себе дорогу. А теперь он знал и то, что чужие жизни ничего не стоят. Особенно жизни варваров, которые столкнувшись с препятствием готовы бесславно погибнуть.

- Как знак доброй воли... своей, - Каперед улыбнулся, - я дам вам совет.

Он указал на машины, стоящие на стенах, и артиллеристов возле них. Объяснить, что это и для чего оно там установлено, не составило труда. Все-таки дикари видели самострелы, а их увеличенная версия работает по такому же принципу.

- И вы, кстати, легко можете быть убиты этими машинами. Слишком близко расположились у стен.

Воин испуганно оглянулся на башни. Пробормотал слова молитвы и задумался. Слов чужака никто не понимал, кроме него. Слишком заумно говорит торговец, так что дружинники не сообразят, о чем идет речь. Что бы ни предложил чужак, он не сможет помешать воинам взять город. А помочь может.

Учтя это, воин принял решение и приказал торговцу следовать за ним.

Остальные поняли, что чужака нельзя трогать. Пока он нужен, конечно.

Проходя сквозь строй дружинников, Каперед насчитал около сотни бойцов. Не самая большая сила, но в городе беснуется еще множество горцев. Сотни? Тысячи? Силы достаточные, чтобы внушить страх. Главное, чтобы у этой силы было ядро.

Вождь, как и предполагал Каперед, носил доспехи украшенные золотом и мехом. Он был довольно молодым, наверняка сын вождя племени. Капереда не особо интересовало это. Он видел перед собой усатого мужчину, носящего прекрасную броню, но обделенного богатым воображением. А это значит, что им легко манипулировать.

Что на самом деле имел варвар, так это силу и власть. Осталось лишь согнать его с трибунала и занять место на возвышении.

В отличие от своего сподвижника, знающего язык южан, вождь был обделен этим даром богов. Так что Капереду пришлось говорить через переводчика.

Он повторил то, что сказал варвару, а затем изложил свой план осады.

- Орудия, лестницы, галереи не потребуются, вы все равно не умеете ими пользоваться...

- Полегче! - возмутился воин.

- Переводи все, как есть, - строго сказал Каперед. - Искусство осады требует времени, а времени у вас не так много. Защитники будут ожидать помощи от соседей, с которыми у них наверняка договоры о помощи в случае набега. Правильно?

Дождавшись кивка вождя, Каперед продолжил:

- Но защитники крепости не могут быть уверены, что помощь придет, что гонцы доберутся до союзников в срок. Они рассчитывают на то, что вы ожидаете прибытия врагов в ближайшие дни. Следовательно, вам всего лишь следует разбить лагерь под стенами крепости, начать рыть рвы, строить галереи и тараны. Это подействует лучше всяких катапульт. А так же, соберите тех жителей, что еще уцелели, сгоните их в загон и пытайте, да так, чтобы защитники крепости все видели.

Каперед вошел во вкус, он живописал все ужасы осады, которые следует применить. Горцев достаточно, чтобы сымитировать полномасштабную осаду, достаточно сохранять дружину в трезвом состоянии, для отпора нападений осажденных.

- Заставьте врагов пожалеть захваченных в плен, вынудите их пойти на переговоры, отправьте женщин стенать и рвать на себе волосы под ворота крепости. Пусть они молят, тянут руки к защитникам. Утверждайте, что взяли в плен всех посадских, требуйте открыть ворота, иначе казните пленников. И казните - у вас достаточно трупов, чтобы разбрасывать их возле стен каждый день. Продолжайте строить осадные машины. Пусть осажденные ужаснутся вашим действиям. Найдите платья южан, облачите пленников в эти одежды и посадите возле себя, утверждайте, что гирцийцы пришли к вам на помощь и помогают строить орудия. Я могу вам рассказать о них.

Закончив, Каперед отступил в сторону, позволяя вождю и его приближенным обсудить план.

Идеи Капереда были приняты почти без споров. Уж больно лакомая добыча скрывалась за стенами крепости, а добраться до нее не получится. Сильны эти стены, защитников мало, но они легко отобьют любой штурм, даже начатый с двух сторон.

У горцев просто нет выбора, они вынуждены послушаться чужака.

Единственное, о чем спросил вождь, так это о личном интересе Капереда.

- Вы воины, а я торговец. Мне необходимо перебраться через горы, лучше это сделать с вами, а не без вас.

Такой ответ должен устроить варваров. И они поверили.

Дружинники приступили к сооружению лагеря. А вождь, его приближенные и Каперед остались, чтобы познакомиться и преломить хлеба.

Обряд знакомства прошел быстро. Вождя звали Греторигом, его отцом был могущественный друид, глава союза племен - Рицентеригис. Это имя знакомо Капереду: северный волк или как-то так прозывали вождя горцев. Не силой, но умом владел знатный варвар. С ним придется действовать осторожно, быть может, подговорить сына занять место отца.

Раздумывая над этим, Каперед разговаривал с единственным варваром, который знал язык. Оказалось, что этот человек долгое время проживал в Обитаемых землях, точнее в долине реки Лод. Сын двух культур. Тогда понятно, почему он так хорошо владеет речью разумных людей.

Даже имя воин носил распространенное среди южан - Гай Морин. Морин это от племени, откуда происходила его мать. Отец был рабом, который сбежал в горы и прибился к разбойникам. Сын вырос среди воинов, живущих грабежом. Он умел бить мечом и разить словом - нужные качества для разбойника.

Этот варвар, хоть и был дикарем, но очень интересным дикарем. Каперед видел в нем даже брата. Ведь Морин пария среди горцев. Греторигу он нужен, не только как переводчик и умелый воин, ценились и другие его качества. Так что Каперед быстро спелся с ним, тем более, с кем еще говорить.

Остальных соратников вождя, его телохранителей и братьев, Каперед не запомнил. Это мясо, смазка для мечей, зачем забивать голову именами и родословными?

Другое дело Морин и Греториг. Первый мог бы и сам занять место вождя, а второй наследует царство. Каперед видел в них потенциал, который следует раскрыть. Это два цветка, затерявшиеся в саду среди сорняков.

Защитники на стенах крепости наблюдали за разбивкой лагеря. Их удивило, что горцы не попытались взять с ходу крепость. Они бы потеряли десятки воинов, умерят пыл, а возможно отступят.

Каперед наблюдал за осажденными и улыбался. Эта добыча слишком легкая. Придется сжечь город, а пленных перебить. Удерживать крепость не имеет смысла, зато добыча, взятая в сокровищнице, позволит подготовиться к кампании.

Где-то на задворках сознания зрел план кампании. Каперед не дал ему названия, не обозначил целей. Вообще, что он намеревается делать с этими варварами. О том знал только Мефадон.

Варваров сложно подчинить, их общество разбито на множество племен, родов, семей. У каждой свои законы, боги, а объединяет их всех лишь необходимость.

Так что работы по сооружению лагеря и иным операциям заняли значительное время. Каперед сгорал от нетерпения, но подгонять варваров не мог.

- Слишком долго, - жаловался Каперед, - возимся как рабы на ферме.

- Воины не понимают, зачем это все. Стены для них - прибежище трусов. А значит, думают они, взять крепость легко.

- И никак им не объяснить?

- Никак, мы практичные люди, не любим бесполезного труда.

- А вождь не может сказать, что ему было знамение или он видел какой-то сон.

Морин задумчиво уставился на торговца. Мысль ему понравилась, странно, что он не дошел до нее самостоятельно. Каперед развил свою мысль, обрисовав "сон", который видел Греториг.

В этом сне ему явился человек, весь в красном, который указал в сторону юга, откуда брел человек в дорожном плаще. Этот человек нес в руках мешок с золотом...

- Или что-то символизирующее взятие крепости, додумаете сами.

- Нехорошо обманывать, упоминая богов.

- Если бы боги были против вашей победы, они остановили бы вас раньше. Вы наверняка проводили гадание. Каков результат?

- Успех, - проговорил Морин.

- А раз успех, то грешно ли будет делать все, что в наших силах, для этого самого успеха. Или вы хотите уподобиться тонущему, что ждет помощи своего бога?

Каперед рассказал притчу про тонущего и отправил Морина убеждать вождя.

Какие же наивные эти варвары в вопросах веры. Как дети, что верят в свои суеверия, наподобие того, что пойдет дождь, если раздавить паука. Толи дело жрецы Города, гадающие по полету птиц. Они держат специальных птиц, которых выпускают в нужное для предсказателя время и с нужней стороны неба. Хотя такие предосторожности ни к чему, трактовать предсказания может только предсказатель. С какой бы стороны не летела птица - одинаково благополучный исход предвещает.

Эти дети, носящие бороды, еще не доросли до понимания религии.

Ничего, Каперед займется их воспитанием. И он сможет вырастить из варваров настоящих мужей, достойных погибнуть за него.

Морину пришлось долго препираться с Греторигом, который не понимал, в чем смысл идеи. Сам Морин понял раньше, но вождь варваров был представителем гораздо более консервативного слоя племени.

Но все шло к успеху, предсказания не соврали.

Через некоторое время Греториг созвал воинов, обратился к ним с речью, указывая то на небо, то на крепость, то на торговца. Перевод не требовался, Каперед и так понял.

Поначалу воины не сообразили, о чем идет речь. Причем тут вещие сны, но красноречие Греторига возымело действие. Все-таки вождю даже варварскому необходимо умение говорить. Люди прислушались, согласились с идеей о разбивке лагеря. Получив разъяснения и новые указания, воины с жаром принялись за работу.

Каперед с удовольствием наблюдал за ними. Иногда он давал советы - например, предлагал вырыть ров, сделать насыпь, чтобы защитить муляжи орудий.

- Зачем? - не понимал Морин.

- Они наверняка заметили меня, - Каперед указал на стены и людей, собравшихся там, - на кого я похож, как им видится?

Морин пожал плечами, а Каперед пояснил:

- Южанин, знаток осадного дела! Наверняка они встречали моих соотечественников, знакомы с нашими методами ведения осады. И знают, что если мы беремся за дело, то доводим его до конца. Пусть считают, что у вас лучший советник, пусть устрашатся и сдадутся! Ведь пока таран или снаряд не коснулись стен, у них еще есть шанс сдаться!

Уловив мысль, Морин отправился к вождю. А Каперед прохаживался по лагерю, смотрел на стены и указывал то на одну точку, то на другую, разговаривая с работавшими воинами. Они его не понимали, а Каперед всего лишь перечислял названия растений, что приходили на ум.

Зато со стороны крепости это выглядело совсем иначе. Каперед прекрасно рассчитал, какой эффект произведут его действия.

Сооружение лагеря еще не завершилось, когда горцы провели стенающих и плачущих горожан под стенами крепости. Те молили, тянули руки к сидящим за стенами. Пленных было немного, но даже этой сотни человек оказалось достаточно, чтобы разжалобить осажденных.

За стену сбросили веревочную лестницу, по которой спустились трое. Их отправили для того, чтобы обсудить мирную сдачу. Каперед дал несколько советов Морину, чтобы переговоры прошли успешно.

Он и сам должен присутствовать во время разговора, иногда будет что-нибудь говорить, а вождь пусть как бы прислушивается. Так же неплохим рычагом давления будет угроза сжечь поля. Для того чтобы показать всю серьезность своих намерений, Каперед предложил запалить одно поле во время переговоров.

- Если они продолжат сопротивление, то останутся без пищи в этом году. А зимой вы вернетесь...

- Мы не воюем зимами, перевалы закрыты, - сказал Морин.

- Не важно! Главное угроза, мнимые опасности страшат больше реальных.

- Тебе потребуется перевод? - спросил Морин позже.

- Нет, я ведь не воин, мне не стоит лезть с советами к вам.

Каперед склонил голову, как бы признавая превосходство варвара. Морину этот жест понравился, Греториг тоже заметил, с каким смирением говорит чужестранец. Лишь во время переговоров Каперед изменился, оказалось, что он может быть не только торговцем. Откуда-то изнутри вырос в нем лидер, человек с мнением. Не просто советник, но многоопытный старец.

Если бы торговец помнил, он бы поблагодарил Мефадона за такую метаморфозу. Изменение прошло незаметно и мягко. Зато, какой эффект это дало!

Защитники согласились сдать крепость, сложили оружие.

Резня, последовавшая за этим, поразила самих горцев. Они отдались во власть хаосу, норовили разрушить все, что не представляло для них ценности. А ведь защитники сами вынесли им золото. То, что припрятали, так и не было найдено, погибло в огне, как и сотни произведений искусства, замечательные изделия из бронзы и дивные ткани.

Вмиг горцы обогатились, уподобились величайшим царям, что пили и ели из серебряной посуды. И во главе всего буйства стоял их вождь - Греториг. Он и будет отвечать за все ужасы, что творили его люди.

Каперед наблюдал за горящим городом и предвкушал еще больше удовольствий. Впереди его ждет долгая дорога на юг в Гирцию. Но теперь он не один, а с сотней пьяных от жестокости варваров.

Стоит ли потратить эту силу на месть? Каперед впервые за долгие годы вспомнил имена гонителей. Они всплыли из глубин сознания и теперь назойливо лезли в глаза. Каперед вспоминал, пережил все заново. И добыча теперь была не в радость. На что это золото, если не истратить его? Плевать на почет у варваров. Это дикари, их мнение ничего не стоит.

А вот мнение сотен людей, что прокляли имя Капереда, отвернулись от него из-за навета патриция... или ошибки. Каперед не мог вспомнить точно, в чем причина его опалы. Нет, он не мог ошибиться. Его оклеветали! Но верилось в это с трудом.

Удачно выстроенная башня из ненависти дала трещину. Фундамент лжи начал рушиться.

Не стоило ворошить прошлое.

Варвары замечали, что их спутник пребывает в странном состоянии. Лицо его то искажалось ненавистью, то печаль вуалью скрывала черты лица. Чужестранец выглядел безумцем.

Такие перемены могли бы удивить варваров, насторожить их. Но почти все воины были пьяны, другие стыдились содеянного. Морин и Греториг с советниками списывали перемены в лице торговца на то, что произошло: мягкотелый южанин просто не готов был увидеть резню. Мягкие и слабые эти южане, легкая добыча.

Испытывая такие же чувства, они пытались отвлечься, не замечать стыда. Горцев удивила собственная жесткость. Подобные поступки осуждаются даже среди диких племен. Бессмысленные убийства, разрушения; целью был не грабеж, а просто веселье, несвойственное человеку.

А что об этом думает чужестранец. Хоть варвары говорят, что плевать хотели на чужое мнение, оно важно для них. Ведь без репутации не будет торговли. Как и все разбойники, горцы не владели ремеслом, если не считать дурацких поделок, интересных только им самим. Для войны требуется оружие, броня. А где их взять, если никто не станет торговать с племенем. Даже одежду не приобрести, человек низведен будет до состояния животного.

Позор всякому, кто нарушает законы природы!

То, что творили варвары в крепости, нарушило все заповеди.

Даже обмани они защитников крепости, лиши жизни несчастных - соседи поймут. Подобная жесткость принята среди варваров. Да и среди цивилизованных народов юга.

Но насилие ради наслаждения, разрушения ради веселья...

Греториг не мог придумать, как объяснить содеянное. А ведь отчитываться придется. И он боялся.

А Каперед понимал, что ждет вождя шайки разбойников. Позор может упасть на все племя или на одного человека - виновного в преступлении. Но пожелает ли Греториг взять вину на себя или решит оправдать свои действия самым весомым аргументом - правом силы.

Путь займет несколько дней. Отягощенное вином и добычей войско не может идти быстрее. Каперед знал, что успеет внушить аристократу правильные мысли.

Воин не должен оправдывать своих действий. Ведь если боги создали его таким, значит, жестокость и насилие воина не случайны. То угодно богам.

Уже вечером Каперед за общим котлом принялся излагать свои мысли. Говорил он как бы для себя, словно пытался оправдать действия дикарей. Не убеждал их, а внушал себе правильность их действий и оправдывал жестокость.

Беззакония не было! Разве могут существовать законы для того, кто сам является источником права.

В век героев великие люди славились тем, что готовы были преступить законы. Мужчины прятались среди женщин; воины смеялись над убитыми горем родственниками своих жертв; сыновья убивали отцов, чтобы занять их место и на троне и на ложе матери и так далее.

Все эти легенды хорошо известны жителям Обитаемых земель. Полукровка Морин слышал их. А керамика донесла сказания героев до этого варварского края. Покупая кувшин, варвары видели сцену из той или иной были. Лишь знатные и богатые могли позволить себе заказать собственную роспись.

Бытовали подобные легенды и среди варваров. Каперед что-то слышал об этом. Эти легенды пришли с юга или с севера, из города предков. Не важно. Общая для всех народов культура, схожие мифы помогали донести мысли Капереда до ума дикарей.

А главное - трон! Власть над племенем, а затем и миром. Да, герои гибли. Но гибли они в ареоле славы, увенчанные дубовыми венками. Лучшей награды нет для воина. И Греториг прислушивался.

Ночь темна, она полна ужасов, а сказания, передаваемые Капередом, выглядели осязаемыми. Словно он приоткрыл ларец, где лежало волшебное зеркало. Стоит заглянуть в это зеркало, как прошлое оживает, лета и века летят обратно, чтобы угнездиться на давно ушедшем времени. Заглянув в зеркало, каждый видел деяния злые и добрые, совершенные в прошлом.

Не мешал языковой барьер; Морин хорошо переводил, не переспрашивая рассказчика, а порой додумывая непонятое. Это к лучшему, он присочинял то, что угодно уму горцев, понятно их культуре.

Никто не хотел спать, людей пьянили истории. Они сбивались ближе к кострам. Возле царского костра собрались лучшие, а дальше сгрудились свободные воины. Подобно искрам от большего пламени, разлетались слова к другим группам людей.

При желании Каперед мог быть хорошим рассказчиком. А теперь его никто не беспокоил, не перебивал. Чужестранца окружал ареол славы великого мудреца, чей разум легко сокрушает крепости и излечивает тела.

Помощь к Капереду пришла изнутри. Его сожитель, паразит становился симбионтом. До поры ему выгодно это совместное проживание.

В отличие от торговца Мефадон наслаждался резней и насилием в городе. Его забавляли поступки воинов, гордящихся своей мужественностью и вдруг превратившихся в безумных, похотливых сатиров. Подобная метаморфоза прошла легко, незаметно для самих варваров.

А началось все с тех пьяниц, что начали веселье в посаде. Стоило их запустить в крепость, как безумие распространилось на всех горцев. Что знатный, что грязный воин - все они звери в железных одеждах.

Немного внушения, манипуляций с душами - это легко для того, кто тысячу лет живет на свете. Не поддавался только пришелец с юга, носитель. Но ситуация здесь иная, Мефадон давно не сталкивался с необходимостью изменять ближайших родичей. Просто разучился.

Неудача не беспокоила Мефадона. Пройдет время, он червем проползет в сердцевину этого яблока, поврежденного разложением. Слишком много червоточин у носителя.

До утра никто не спал. Рассказы сменились мистериями. Под глухой шепот Капереда варвары принялись танцевать у костров и обмениваться клятвами. Морин некоторое время сохранял ясность рассудка, с ужасом наблюдая за дергающимися тенями, бывшими его собратьями.

Перевод слов больше не требовался. Бормотание Капереда оставалось неясным, непонятным для варваров. Тем лучше! Это больше походит на заклятие, молитву. Превосходное сопровождение танцам.

Каперед нашел ритм, наблюдая за дергающимися горцами. Их движения совпадали с его словами. А лучшей магии, чем магия музыки не найти, это еще древний математик утверждал.

Танцы могут пьянить сильнее вина. Ритмичные движения вводят человека в экстатическое состояние, это подобно религиозному экстазу или опьянению - не важно. Каперед не мог знать подобного, зато его паразит прекрасно разбирался в человеческих душах.

В будущем ему может не понадобится тело носителя. Зачем, если за горами удастся раздобыть больше тел. Молодые и сильные тела, о чем давно мечтал Мефадон. Это не варварские грубые живые куски плоти, а прекраснейшие творения богов. А главное - это потомки тех, кто имел наглость уйти. Пусть запоздалая, но месть этим наглецам, поправшим законы общины.

Эти мечтатели, хотевшие странного, будут наказаны. Хотя бы через потомков.

О цели своего путешествия на юг Каперед вспоминал редко. Его память стала фрагментарной, разбитой на тысячи осколков. А соединить их воедино не было возможности. Капереду требовалась остановка, чтобы поразмыслить.

Утром измотанные варвары продолжили путь. Они были бы легкой добычей для любой армии, но никто их не преследовал, не ждал в засаде с намерением отомстить за разрушенный город. Горцы поднимались по крутой тропе, идущей в горы, преодолевая слабость и сонливость.

Разгоревшийся день был влажным и жарким. Люди обливались от пота, вскоре запасы воды подошли к концу. Казалось, что проклятие довлело над ними. Лишь Каперед сохранял подобие рассудка. Он рассуждал на тему права власти. Морин иногда, очнувшись от дремы, переводил его слова, делая это машинально. Идущий рядом Греториг наверняка его слышал.

Чужестранец вел себя подобно учителю-грамматику, монотонно диктующего очередной отрывок из речей древних. Ученики старательно записывали текст, не особо вслушиваясь в него. Но ведь что-то должно отложиться.

А ничего не соображающий, подвластный паразиту Каперед легко и свободно декламировал речи, которых никогда не слышал. Эти слова погребены под слоем пепла, уничтожены тысячелетием забвения. Их не найти среди свитков, хранящихся в библиотеках Обитаемых земель.

Забавно, но Каперед отыскал то, что искал. Вот только пользы это ему не принесло.

Бесценные слова он дарил горцам.

К вечеру отряд сильно пострадал от недостатка воды и невозможности ее пополнить. Пыльные каменистые тропы предгорий враждебны всем, кто намеревается пройти перевалами. Дожди здесь часты зимой, но сели и обвалы делают путь слишком опасным. В остальное время они вынуждены тащить с собой много припасов или просто жертвовать рабами.

Так произошло и в отряде Греторига. Из черни погибло множество людей. За время пути кто сорвался в пропасть, был брошен на дороге из-за травм, потерял сознание от жары и жажды. Но сердце отряда - телохранители и друзья варвара, уцелели. А это главное, в предстоящем бою не эта чернь обеспечит победу, а настоящие воины, избравшие своим делом ремесло войны.

Чем больше погибнет черни, рассчитывал Древний, тем проще будет взять власть. Точнее, передать ее Греторигу, а уж через него управлять всем племенем.

Не слишком изящный инструмент, но право слово, носитель - Каперед, был не лучшим образцом. Если его соплеменники такие же, то Мефадон будет огорчен, узнав, во что выродились потомки беглецов.

Незнатные воины требовали искупительных жертв. Ведь знатные забрали всю воду и вино. Греторигу во время очередного привала пришлось пойти на грязный ритуал.

Ослабленный внутренним червем Каперед не слишком возражал. Хотя его культуре человеческие жертвоприношения казались самым отвратительным и постыдным деянием. Варвары легко бросали пленников на заклание, но жертвовать одного из своей среды, пусть и незнатного...

Пришли суровые времена, путь оказался тяжел для отряда.

Жертва была принесена. Греториг, как вождь, наделенный правом общаться с богами, совершил все как положено. Единственным отступлением от ритуала стала чаша, полная дымящейся крови, которую горцы передавали друг другу. Это питье помогло утолить жажду и связать воинов узами.

Узы эти сильнее братских. Ведь горцев теперь связывало вместе нечто большее - общность преступления.

Разрушение города, грязные мистерии, а теперь и каннибализм - воины дичали. Происходило это легко, ведь их души подобны необожженной глине. Достаточно пролить на них влагу, они станут пластичными. Любой скульптор с легкостью внесет изменения в произведение.

Мефадон умелый скульптор. Пусть его действия ослаблены тем, что он находится в чужом теле, не полностью подвластном ему. Но века опыта никуда не делись, а его носитель быстро учится и легко прислушивается к наставлениям.

Действуя таким образом, Мефадон находил особое удовольствие. Творить зло приятно, но быстро наскучивает. Используя кого-то другого, можно продлить удовольствие. Процесс сложнее, результат не столь явный. От того Мефадону нравилось его нынешнее состояние. Он не желал поглощать разум торговца, иначе игра лишится удовольствия.

Ведь для удовольствия Мефадон рожден.

Днем позже лагерь покинул Морин, не выдержавший всех перемен. Странник, изгой и полукровка - ему легче сорваться и сбежать, чтобы до конца жизни корить себя за совершенные злодеяния.

По следам беглеца отправили охотников, но они вернулись ни с чем, измотанные и голодные. К счастью, среди черни было много тех, кто едва держался на ногах.

Мефадон не стал бы преследовать Морина. Оставить его в живых уже неплохое развлечение, ведь Древний знал, что будет преследовать полукровку. Не охотники, не соплеменники, а его собственные демоны.

Не стал Древний препятствовать Греторигу в поисках просто из интереса. Вдруг варварам удастся поймать беглеца. Неизведанность, непредсказуемость - за века однообразной жизни на развалинах Мефадон позабыл значение этих сладких слов. Теперь же он переживал и познавал их, находя небывалое удовольствие.

До поселения оставалось несколько дней. Армия Греторига превратилась в толпу оборванцев, одержимых жаждой крови и парного мяса. А ведь дома остались их женщины и дети. Воины предвкушали предстоящий пир и с удвоенными силами штурмовали горы.

Даже если поселение будет предупреждено, если Морин направился туда! Никуда жители не денутся, они не покинут отчих домов, не бросят имущество. Тем более не поверят диковатому с виду человеку. Который к тому же полукровка, а значит - не совсем свой человек.

Морина забьют камнями, подвесят за ногу вниз головой. И он будет смотреть на горящую деревню, люди в которой не послушались предупреждений.

Вот какую забавную картину представлял себе Мефадон. Но он не сильно расстроился, узнав, что Морин оказался умнее и направился совсем в иную сторону. Поселение горцев располагалось в плодородной долине, куда вело несколько дорог. Старейшины и отец Греторига уже знали, что к поселению приближается отряд. Но они думали, что воины вернулись ни с чем, побежденные в схватке за город.

Они и подумать не могли, что это возвращалась победоносная армия. Потому их застигли врасплох.

Жители поселения бросили свои занятия, вышли встретить вернувшихся мужей, отцов, сыновей и братьев. Они протягивали к ним руки, собираясь перевязать раны, обогреть и накормить.

Уцелевшие воины из отряда Греторига обрушились на толпу людей подобно лавине.

По пути домой воины сбрасывали доспехи, теряли оружие. Потому предстали перед жителями города оборванцами: изорванные рубахи, потерянные сапоги и сбитые в кровь стопы. Кожа горцев подверглась заражению из-за многочисленных порезов, что наносили себе воины, давая друг другу клятвы. От мускулатуры мало что осталось. Голодающие тела пожирали себя.

Паразиты, что населяют человеческое тело, распространились в войске из-за каннибализма. Черви, вши, клопы облепили человеческие тела, сделав их похожими на трупы. Глаза слезились червями, в редких волосах бродили кровососущие паразиты. Рты горцев походили на кровавые раны - у них выпадали зубы и десна кровоточили.

Ужасное зрелище предстало перед жителями поселка, но еще ужасней были твари, что вернулись в обличие их родичей.

Звери вихрем пронеслись по улицам, запаляя соломенные крыши хижин, обрушивая идолов и срезая спелые колосья жизни соплеменников. Жатва вышла обильной.

Поселение запылало и утонуло в крови. Жестокость насилия превосходила ту, что произошла в торговом городе. Преступление, ужасней которого не придумать.

На острие атаки был Греториг, который стремился пробиться через толпу и зарубить старейшин, своего родителя. Лишь время, необходимое на убийство и осквернение тел, задержало его. Аристократы успели забаррикадироваться в общинном доме. Они защищали его даже во время пожара, не пуская чудовищ в священные чертоги.

От серпа смерти не ушел никто.

Лишь носитель и паразит оставались в стороне от общего безумия. Один с ужасом наблюдал за происходящим, а другой громко смеялся. Подобного развития событий Мефадон не планировал. Но так вышло, так чего уж? Пусть происходит то, что должно. Ведь так интересней, а переиграть у него все равно нет возможности.

Поселение пылало несколько дней. Вся армия, приготовленная для похода на юг, была уничтожена в вихре безумия.

Каперед потерял средство для отражения набега варваров из Коматии, а Мефадон лишился жестоких и первоклассных бойцов. Никто не добился успеха. И только один получил удовольствие от происходящего.

События этих дней повлияли на Капереда. Он вспомнил, носителем чего теперь является. Мефадона это не беспокоило.

Путь домой займет много времени, но Каперед не собирался отказываться от цели. У него еще остался долг. Помнить об этом необходимо. Иначе опять паразиту удастся взять контроль над событиями.

Глава 6.

Сгоревшая деревня привлекла падальщиков со всей округи. Беда у соседа никогда не останется незамеченной. Ближайшие племена, входившие в союз, сбежались посмотреть на пепелище, добить выживших.

Начавшаяся за этим борьба за первенство прокатилась по всей местности подобно лавине. Ни одно племя не осталось в стороне. Безопасных мест не осталось. Так что странник лишился возможности пополнить припасы. Ему пришлось уйти с дороги, ведущей к перевалам.

Дорогу в Гирцию предстояло найти самостоятельно.

Капереда беспокоило, что он застрянет в горах на долгие месяцы. А там зима... времени на подготовку останется крайне мало. Ведь на обучение новобранцев затрачивается три месяца, варвары, скорее всего, выступят в поход весной, чтобы уже летом к первому урожаю прибыть в гости.

Враги не заставят себя ждать. А Каперед потратил время на то, чтобы стравить друг с другом местные кланы.

Горцы - разбойники. Но за деньги они могут поддержать любую сторону конфликта. Каперед знал, что они готовы выступить против своих собратьев, если с ними договориться по-хорошему. Золото и перспектива ограбить тылы варваров Коматии.

Теперь же на долгие годы горные варвары будут резать друг друга, изредка спускаясь на равнины Лода за припасами и рабами.

Каперед не хотел верить, что стал причиной этих событий. Однако пусть его сознание замутнено чужим влиянием, память никуда не делась. Он помнил все, что творил, хотя и не мог припомнить деталей.

Такое бы красноречие и умение убеждать да использовать среди соотечественников.

Граждан еще предстоит убедить. Поверят ли они словам изгнанника? Опять эта дилемма, опять неуверенность. Рассчитывать на помощь паразита не приходится. Этот ублюдок действует только в своих интересах.

Прошло несколько дней с момента резни в племени Греторига. В ущельях и в лесах чувствовался запах дыма - это мог быть обман сознания. Каперед понимал, что недалеко ушел от пожарища.

Где-то там пируют стервятники, выбирая нового царя царей. Или они не выбирают... Но по тропам рыскают отряды вооруженных варваров.

Обычные копейщики, конников почти нет. Лишь знатные люди могут позволить себе содержать коня в горах. Горцам приходится покупать лошадей на равнине, как раз у тех людей, чей город был с особой жестокостью уничтожен.

Не без иронии Каперед подумал, что на ближайшие года горцы лишились кавалерии.

А в пешем бою легионеры их раздавят.

Не это должно заботить его. Воины Коматии - вот о чем следует думать. Они лучшие воины, хоть и слишком независимые. И кавалерия у них есть. Множество крыльев имеет варварское войско, коршуном падающее на Обитаемые земли.

Их необходимо остановить у перевалов, пожертвовав Провинцией. Удастся ли убедить принцепса в необходимости подобной стратегии, удастся ли вообще убедить хоть кого-нибудь?!

И стоит ли вообще...

Цивилизации приходят и уходят. Возможно, уже пришла пора соотечественникам Капереда исчезнуть, как исчезли древние.

Нет, нельзя так думать, это чужие мысли!

Каперед не поддавался соблазну и продолжал путь.

Здесь в горах время ощущается иначе. Рассветы и закаты происходят в иное время. Рубежные горы выше тех, что отделают Провинцию от Коматии, воздух холоднее, люди суровее.

И как местные варвары умудряются выживать.

Племена населяют сжатые со всех сторон долины, обычно рядом имеется источник воды. Реки бурные, но вода чистая, не требуется разбавлять ее с уксусом, чтобы безопасно пить.

Рубежные горы богаты строительным лесом. Жители Обитаемых земель успели обглодать все рощи, находившиеся в предгорьях. Теперь там сельскохозяйственные террасы, а стволы пошли на строительство длинных кораблей.

В северном краю Рубежных лес оставался нетронутым. В основном из-за сложностей добычи. Варвары не торгуют древесиной, мешают другим добывать дерево.

Местные леса богаты и зверьем и пищей, не такие темные как леса Венавии. Капереду приходилось ориентироваться по солнцу, чтобы найти дорогу на юг. Часто он менял направление, чтобы перебраться через горные речушки, обойти заставы или найти пропитание.

Охотником Каперед не был, но с голодом не поспоришь. Запасы быстро подходили к концу. Пришлось учиться. Поймать рыбу в реках у Капереда не получалось. Опять проблемы, как в Венавии. Каперед много раз видел, как медведи - меньшие собратья тех, что обитают на равнине, - выбивают из русла жирную рыбину. Но торговец не был медведем.

Торговцу пришлось устанавливать силки, задерживаться подолгу на одном месте, ожидая, как добыча сама попадется ему. Бить ее стрелой или пращой не получалось. По причине отсутствия стрел и неумения пользоваться пращой.

Горожанин не сможет быстро научиться тому, что умеют варвары. Каперед очень жалел, что не нашел проводника, который помог бы добраться до долины Лода. К тому же вдвоем путешествовать легче.

Впервые со времен изгнания Каперед испытывал одиночество. А все потому что у него появился сожитель. Этот мерзкий червь не унимался, развлекался тем, что донимал носителя.

Монологи, предложения, угрозы - все это использовал Мефадон для собственного удовольствия. Он убеждал знахаря в опасности растений, которые собирался брать Каперед, чтобы подкрепиться или вылечиться. И порой ему удавалось переубедить Капереда.

Для этих целей Мефадон отделил свой разум от разума носителя. Отгородился стеной, образно говоря. Это было сделано на время, имело свои, непонятные цели.

Каперед страдал от назойливого соседа больше, чем от мошкары.

Гнус вился вокруг и днем, и ночью. Лишь резкие порывы ветра остужали кровожадных насекомых, загоняя их под траву. Иногда шел дождь, но под кронами это почти не ощущалось.

Опять холод, голод, болезненные укусы, но к этому добавилось одиночество.

В ином состоянии Каперед не испытывал бы этого чувства. Он мог бы насладиться окружающей красотой, богатством природы. Ведь вокруг в изобилии росло все, что могло пригодиться для работы.

Осесть в этом краю, кормить варваров снадобьями, снабжать торговцев советами и слушать их истории, сидя в светлом лесу. Что может быть чудеснее. Горный край не казался таким пустынным как Венавия. Вот где царило одиночество.

Среди деревьев бродили стада мелких копытных. Какая-то разновидность оленей или чего-то подобного. Каперед плохо разбирался в фауне. Все-таки мир растений, грибов ему ближе.

Не найдя способа лучше, он решил избавиться от бормотания паразита с помощью грибов. Он видел множество растений, навевающих успокаивающие сознание сны. Это были и цветы, тысячами произрастающие на одном стебельке. Алые точки плесени, покрывающие камни возле ручья. Синие шляпки грибов, похожие на фаллосы - эти растения часто используют в ритуалах, растут практически везде.

Деревья обвивали лианы, некоторые из которых применялись как лекарства. Даже пресловутая омела, так любимая жрецами Коматии. Для ее сбора, как известно, используют золотые серпа, собирают лишь в определенные дни месяца, согласуясь с движением луны.

Найдя подходящую расселину среди камней, Каперед расположился там лагерем на несколько дней. Конечно, он сначала убедился, что в этом доме никто не живет: горные львы, медведи, к примеру. Нашлось только несколько змей, яд одной из которых пригодился Капереду. Мясо этих безногих тварей отдавало тиной, но Каперед был рад и такому. Ему очень не хватало соли.

Приготовить дурман не составило труда. Каперед не намеревался освобождать разум от оков, наоборот, он пытался заткнуть его, уложить спать на долгие дни. Зачем? Всего лишь для облегчения боли. Это средство используют чаще всего. Ведь искусство лекаря недостаточно развито, чтобы устранять причины болезней. Зачастую приходится смириться, уповая на то, что тело само излечится. Или боги, какие бы они ни были, все-таки обратят внимание на несчастного.

Покой, дарованный дурманом, был сладким и приятным. Вход в пещеру изнутри походил на чрево, а Каперед превратился в плод. Используй он освобождающий дурман, то нашел бы эту аналогию интересной, захватывающей, а последующее освобождение от оков дурмана могло бы выглядеть как перерождение.

Вот только это пустое философствование не дает ничего. Оно пустое, как и головы большинства людей. Особенно тех, кто мнит себя знатоками.

Были только стены, покрытые плесенью; забрызганный пометом летучих мышей пол; да разрубленный дурманом человек.

По ту сторону входа солнце всходило над ледяными пиками Рубежных гор и ныряло за горизонт через несколько часов. Костер Каперед не поддерживал, лишь отпивал из фляжки.

А ведь он когда-то употреблял иное зелье... почему прошли те времена. Капереда это теперь не беспокоило. В прошлом он излечился от дурмана, а сейчас применять его просто опасно из-за того, от кого Каперед убегал.

Небесное око несколько раз в день заглядывало в пещеру, а затем уносилось прочь. Холод и голод, но теперь лишившиеся своего голоса. Каперед лежал на камнях, разглядывая неровный потолок пещеры. Мыши были его соседями, наблюдать за ними приятно. Твари оказались не такими противными, как их описывают, они совсем не пытались полакомиться кровью человека.

Каперед протягивал к ним руки, спрашивал, почему они брезгуют, не получал ответа и отвлекался на другое.

С камней капала вода. Чуть солоноватая на вкус, мутная от растворенных веществ. В этих каплях скрывается целый мир. Они жидкие, но содержат в себе частицы камня. Капереда поражал этот факт.

А ведь есть люди, способные осмыслить, понять эту каплю воды. Но не Каперед, как только он хватался распутать клубок мыслей, засыпал.

Спал он долго, крепко. Вместе с ним спало зло.

Зелье кончилось в срок, рассчитанный Капередом. Очнувшись и умывшись, он удивился точности, с которой произвел расчеты. Несмотря на помехи Мефадона, знахарю удалось точно приготовить снадобье.

Все еще живой.

Это тоже удивило Капереда. Его сожитель постоянно отвлекал, бил под руку, когда знахарь готовил снадобье. Ошибиться можно было легко, превратить снадобье в яд.

Прислушавшись, Каперед не заметил чужого присутствия. Нет, его сожитель не исчез, не погиб, не стоит и думать. Враг всего лишь заснул, затаился. Так делают паразиты, когда переходят из благоприятной среды в неблагоприятную.

Черви меняют свои мягкие, похожие на иглы тела. Превращаются в камни и ждут, когда условия изменятся. Они могут ждать долго.

Жизнь всегда пробьется.

Даже в пустой почве, изъятой из земли, появляется жизнь.

Каперед потерял время, но получил передышку. Он поспешил собраться и отправиться в путь.

Выйдя из пещеры, Каперед огляделся и удивился. Место выглядело совсем незнакомым. В каком же состоянии он пребывал? Отвратительные изменения затронули его восприятие, исказили окружающую реальность.

Пещеру, похожую на лоно, пришлось оставить.

Каперед направился вверх по склону, стремясь уйти на запад. Там, он предполагал, располагалась тропа в Обитаемые земли. Забравшись на высокое дерево, Каперед приметил полосу тропы и предположил, что она ведет домой.

Ничем не обусловленное предположение, но так хочется верить, что все трудности позади.

Путь предстоит долгий. Но Каперед верил, что уже завтра окажется в родных землях. Не в Провинции, не в подвластных царствах, а в исконных землях Отечества.

Худшее в горных путешествиях это подъемы. Хотя многие не жалуют горы вообще, спуск все же легче. Если склон не крутой. Выбранная тропа оказалась худшим вариантом. Капереду приходилось подниматься вверх, а склон был достаточно крутым и открытым со всех сторон - ни деревьев, ни каменных укрытий. Только колючие кусты с красными ягодами.

На этой открытой местности негде спрятаться, но врага можно заметить очень рано. Ночью становилось по-зимнему холодно, а днем солнце быстро нагревало землю. Вода быстро уходила, что с этим поделать Каперед не знал.

Он привык к другим условиям, даже в горах Провинции не так тяжело. Большинство городов там и так располагаются на возвышенностях, местность холмистая.

Не зря эти горы называют Рубежными. Издавна они служили границей долины Лода. Как же варвары намереваются преодолеть перевалы. У них нет той организованности, что были у древних полководцев; нет цели, кроме как пограбить. А без этого и нескольких талантов золота не удастся осуществить поход.

Каперед вспомнил, что индивидуализм не помешал варварам совершить нападение на город Древних. Действовали воины слажено, но им противостоял противник недисциплинированный.

Общество, утратившее иерархичность, становится легкой добычей для соседей. На каком бы уровне не было это общество.

Похожее положение вещей в Обитаемых землях.

И вместо того, чтобы сломя голову направиться в Вечный Город, Каперед застрял здесь - на этой дурацкой горе и ее тропе!

Природе плевать на намерения человека. Она легко разрушает мечты и устремления. Не по злому умыслу, нет. Просто человек ничтожен по сравнению со всем, что его окружает вокруг.

Не для человека существуют эти горы, этот воздух, понял Каперед, а он существует благодаря всему этому. Смешно пытаться выставить себя выше, могущественней земли и неба.

Каперед понимал, что размышлять об этом - пустая трата времени. Но идти так тяжело, остановиться необходимо. Не для того, чтобы впустую философствовать или рассматривать красивые камни под ногами. Просто от скуки и желания отвлечься.

От камней тошнило. Серые, черные, песчаные цвета, множественность форм, а в итоге сплошное однообразие. Запах цветущих кустов вызывал тошноту, аромат привлекал массу насекомых. Мухи назойливо лезли в лицо, норовя забраться в любое отверстие.

- А если бы я обнажил свой зад, вы бы и туда залезли! - не выдержав, закричал Каперед.

Наверняка залезли бы. Насекомые не такие брезгливые.

Сухая погода выжимала остатки воды, а холодные ночи пожирали топливо и пищу. Человек словно кормил демонов вокруг себя, которые подобно попрошайкам на храмовых ступенях хватают всякого, кто поднимается наверх.

Этими дорогами ходили могущественные полководцы - враги горожан. Как же эти варвары умудрялись провести огромную армию в столь сложных условиях. Каперед знал, что к моменту прибытия врага в Гирцию, его армия уменьшилась в десять раз.

Многие погибли здесь, в Рубежных горах, но многие пропали, в стычках с варварами Коматии и горцами. Дезертировала треть армии, позабыв о клятвах.

И все же этим людям удалось привести боеспособную армию, подкрепленную гением полководца.

Столкнувшись с такими же трудностями, Каперед бы отступил. Он находился на половине пути. Вверх тянулась змея тропы, а внизу - разноцветные камни, прочерчивали в зарослях травы и кустарника след.

Не выбраться. Этот склон подобен ловушке. Стоило забраться на него, как уже не удастся сбежать.

Нет сил подниматься, не получится спуститься. Ни веревок, ни крюков - подобными приспособлениями Каперед пренебрег.

А на соседней горе на человека взирают горные козлы. Они не беспокоятся. По прямой между ними какая-то миля. Вот только не получится по воздуху добраться до соседнего склона, Каперед разучился летать.

Устав, он вновь уселся на камни. Горячие от полуденного солнца они обжигали. Ветер помогал избавиться от капелек пота на коже человека.

- Обезвоживание, - сказал Каперед.

Он смотрел на свои руки, разглядывал смуглую кожу, под которой четко видны мышцы и кости, вены и артерии. Ногти потрескались, кожа на кончиках пальцев содрана.

Ни еды, ни воды вокруг. Только сухие камни. Даже плоды на кустарниках несъедобные. К тому же до них не добраться из-за острых шипов.

Плодами должны кормиться грызуны, но склон был пуст или же звери попрятались. Да и как на них охотиться. В небе носились птицы, но Каперед не мог разглядеть силуэтов. Может, падальщики?

Когда-то ему рассказывали о похоронном обряде горцев. Родственники умершего отдают тело жрецу. Тот затаскивает тело на священную вершину или на специальную башню, верх которой украшает нечто наподобие гнезда. Тело расчленяют, останки разбрасывают по вершине или укладывают в гнездо. Птицы доделают все остальное, останется собрать косточки и спрятать их в пещере духов.

Уж не эту ли священную вершину выбрал Каперед. Вот птицы кружатся в вышине, дожидаясь свежей падали.

- Эй, Мефадон.

Каперед впервые обратился к сожителю.

- А тебе как перспектива сдохнуть здесь? Достаточно забавно?

Паразит не ответил. Либо действие дурмана еще не прекратилось, либо демон из прошлого решил промолчать.

Хороший итог, если бы не долг гражданина.

Каперед застонал и поднялся на ноги. Идти надо, а не разговаривать с самим собой. Варвары любят пустой треп, с тугим скрипом начинают дело. Граждане не такие, они сначала делают, а потом говорят!

Камни осыпались, приходилось цепляться за колючие кустарники. Кровь уже не шла, кожа огрубела и покрылась коркой грязи, словно броней. Или же в теле осталось совсем мало влаги.

Это мучительное восхождение продолжалось вечно. Каперед постоянно размышлял о том, что добравшись до вершины, оступится и покатится вниз. Выживет, уцелеет, придется снова подниматься!

Наказание, с этим не поспоришь.

В те мгновения, что разум затягивала пелена безумия, Каперед намеревался так поступить, не полагаясь на волю случая. Вот было бы забавно! Мефадон точно оценит иронию случившегося.

Совершить такой подъем во второй раз точно не получится. Косточки торговца будут лежать на тропе, до тех пор, пока рядом не пройдут люди. Они подберут останки, отбросят их в сторону, быть может, помолятся своим богам и совершат тризну.

Как мило с их стороны. Каперед находил забавным то, что мертвецам полагаются возлияния, когда живые страдают.

Вот бы сейчас ему навстречу вышли горцы и поделились с ним, с живым едой и питьем! Но нет, они появятся тут только для того, чтобы умилостивить его дух подношением. А ведь это бессмысленно! Каперед не сомневался, что после смерти сгинет где-то в подземном царстве или просто растворится.

Не зря же Мефадон и его ублюдочные собратья так боятся смерти. Они что-то раскопали, что напугало их и лишило разума. Слабаки.

После этого подчиниться слабому призраку, никчемному паразиту Каперед считал ниже своего достоинства.

Пусть древние построили огромный город, владели уникальными знаниями. Это не повод подчиняться давно сгинувшему призраку, голодному демону и кровососу. Не с тем столкнулся паразит.

И если у него есть какие-то сомнения, то пусть посмотрит, как гражданин преодолевает этот подъем!

В полуобморочном состоянии, на четвереньках Каперед добрался до вершины.

Он оказался на плато, заросшем травой. Трава была такой мягкой и душистой, что казалась неземной. Из нее боги должны делать свой излюбленный нектар.

Плато со всех сторон окружали горы, меж которых вилась дорога, стремящаяся на юг. Здесь обитали люди, пахло дымом. Горные склоны облысели от частых стрижек топором. Дерево и камень использовали в строительстве.

Приподнявшись, Каперед разглядел соломенные крыши круглых и длинных домов. Община горцев поселилась в весьма живописном месте. А главное - защищенном.

Человек не может обойтись без помощи собратьев. Индивидуализм уничтожит не только общество, но человека.

- Видишь, Мефадон, - прошептал Каперед.

Его губы потрескались и кровоточили. Язык разбух, превратившись в камень, заткнувший глотку.

- Нам без помощи братьев не выжить.

Потерять сознание так хорошо, так легко. А после этого можно доверить свою жизнь судьбе. Но гражданин не мог показать слабость этим варварам. Да, он обезвожен, оголодал и ослаб, не представляет угрозы. Неукротимая воля и могучий дух сильнее жалкого тела!

Каперед поднялся и побрел к деревне. У него не было палки, на которую можно опереться. Он бы не стал опираться на посох, отбросил бы его в сторону.

Шатаясь, падая, Каперед шел к деревне.

Появление чужака не могло остаться незамеченным. В суровых условиях люди сохраняют бдительность всегда. Ведь ошибка стоит дорого. И ценой не жизнь отдельного общинника, а существование общества в целом. Разве можно позволить себе расслабиться, когда под угрозой твои родичи, могилы предков да ты сам.

Чужака никто не вышел встречать. Общинники заперлись в своих домах, закрыв вход в дома досками. Как еще они должны были поступить, увидев неизвестного, что поднялся по тропе и выглядит как мертвец.

Природу гостя сначала требуется установить, а уж затем или изгонять его или приглашать.

Рядовые общинники этим не занимаются. Как в любом обществе, люди в этой деревне разделялись на семьи, каждая из которых занималась своими делами. Вот пусть воины разбираются с чужаком, не зря они свой хлеб едят.

Каперед прошел через поля, оставленные работниками. Хижины располагались в сотне шагов. Долина небольшая, так что деревня была ограничена в размерах. Общинники не могли позволить себе большое число жителей.

Человек сто, может меньше - оценил Каперед.

Он видел три больших дома, похожих на перевернутые лодки. Несколько круглых хижин располагались отдельно. Там жили либо знатные варвары, либо беднейшие семьи. Каперед не мог сказать точно. Он даже не знал, какому племени принадлежат эти люди.

Навстречу чужаку вышел вождь племени. Это легко понять: воин надел ритуальный шлем - бронзовый конус, украшенный длинными перьями. Бронзовый нагрудник был тщательно начищен, но следы коррозии скрыть не удалось.

Босой вождь не производил впечатления опасного противника. Но Каперед так ослаб, что вынужден был остановиться на границе деревни. Воин встречал его криками, ударами меча о щит.

- Я гость, - сказал Каперед.

Он повторил на языке варваров. Благо, что слова были простыми, и запомнить их не составило труда.

О чем вопил варвар, понять невозможно. Каперед вздохнул, порылся в сумке и нашел остатки пищи. Не сказать, чтобы этот дар был богатым, но важен жест, понятный и без перевода.

С пищей в горной местности проблемы. Зато воды много. Хотя Каперед истратил запасы, но ему больше хотелось пить, чем есть.

Отломив кусочек хлеба, Каперед оставшуюся еду положил на камень перед собой и отступил. Жестом показал, что хочет пить и спать.

Варвар некоторое время крутился на месте, размахивая оружием. Запугать чужака не удалось, священного металла он не испугался, а главное готов пожертвовать самым ценным.

Капереда приняли в деревне. После ритуальной встречи на дороге, его проводили к дому вождя, где дали воды и немного пищи. Последовали расспросы. Некоторые слова Каперед понимал, другие оставались неясными. К тому же варвары говорили наперебой, пренебрегая иерархией.

Получив возможность отдохнуть, Каперед проспал до утра следующего дня. Такого крепкого сна не добиться ни одним снадобьем. Гостя не пригласили в дом к очагу, ему пришлось спать у дверей, на проходе. Варвары переступали через чужака, не имея возможности обойти его. Они боялись, посматривали на спящего с опаской.

Будь у торговца силы, заснуть в таких условиях не смог бы. Постоянный шум, угроза нападения, а главное холод и насекомые. Условия далеки от комфортных. Но он был под крышей, долгожданная минута отдыха.

К тому же Каперед понимал, что варвары не осмелятся убить его во сне. Дело не столько в грехе, сколько в опасении того, что умерший вернется в виде голодного духа. Или же гость был голодным духом. Тогда неправильное отношение к нему погубит всю деревню.

Подобное уже случалось. Дикарей легко обмануть, лишь бы их страх оставался в рамках. Варвары не должны обезумить от ужаса.

Но все это сейчас не так важно.

Лишь утром, очнувшись после тяжелой ночи, Каперед вспомнил о голоде. За ночь клопы и комары вдоволь поглумились над беззащитным человеком. Сколько его крови они выпили не счесть. Каперед испытывал страшную боль от того, что спал на земляном полу и практически не двигался.

Он хотел есть и намеревался получить то, что так хочет.

Проблемой был языковой барьер. Каперед тяжело поднялся на ноги, не обращая внимания на пугливые взгляды варваров, направился к очагу. Огонь погас, но угли не успели остыть. Рядом с очагом стояли кувшины заполненные водой. Из них явно пили, а не использовали для омовения. Кувшины повторяли формой сосуды для воды из Обитаемых земель, были их копией. Весьма неумелой, кстати.

Привозных вещей варвары не имели. Им нечем торговать кроме как своим ремеслом. А в горах достаточно племен, живущих разбоем. Так что цена этих воинов низкая.

Бедное племя, расположившееся на вершине горы. Холодные ночи, жаркие дни и скудные запасы пищи.

Капереда не беспокоили проблемы варваров. Он намеревался добиться от них еды и описания местности. Хорошо бы раздобыть проводника, которому знакомы горы.

Показав жестом, что хочет есть, Каперед уселся у очага и протянул руки. Озяб за ночь, тепло углей казалось обжигающе приятным. Ждать пришлось долго, Каперед не проявлял нетерпения, поразмыслив, что это бессмысленно. Пусть вождь клана сам распорядится накормить гостя.

Иначе от чужака не избавиться.

Варвары питались корнеплодами, которые Каперед видел впервые. Мяса он не получил, конечно. Эта еда подавалась только по особым случаям: строительство дома, рождение и смерть, ритуалы в честь богов.

Требовать этого не имело смысла. Так что Каперед удовлетворился жаренными в углях корнеплодами. Соли ему не предложили, пришлось воспользоваться своей, отсыпав половину хозяину дома, а так же отдать часть золотых побрякушек.

Этот дар оценили по достоинству. Отношение к чужаку мигом изменилось. Молчавшие до сих пор общинники разразились радостными криками, занялись своими разговорами и делами.

Женщины ушли в поле, мужчины принялись за разговоры, оставшись под крышей в тени.

К полудню в доме станет нестерпимо жарко, но еще можно некоторое время посидеть в закрытом помещении, прячась от внимания гнуса.

День прошел в разговорах. Капереду задавали вопросы или рассказывали истории. Он ничего не понимал, лишь иногда употреблял то или иное слово, подцепленное в Коматии.

Выучить язык варваров нет возможности, к тому же торговец не видел в этом нужды. Уйти он намеревался на следующий день, естественно после того, как получит мешок этих клубней.

Пусть еда и паршивая, но другой в округе не найти. Ради гостя варвары не собирались забивать козу или отправляться на охоту.

День тянулся медленно, но хотя бы работать не приходилось. Каперед часто задремывал, разморенный в духоте общинного дома. Угли давно остыли, от очага не поднимался дым, человек был беззащитен перед жестокостью насекомых.

От укусов Каперед просыпался, почесывал место и засыпал дальше. Вставать и куда-то идти не хотелось, а ведь еще необходимо узнать дорогу. Вот только как это сделать, не зная языка.

На следующее утро Каперед покинул деревню. Ему подарили с десяток клубней среднего размера. Каперед надеялся на большее, ведь он заплатил за еду достойно, но не стал спорить.

Сложно уговорить несколько десятков человек, что они должны поделиться с тобой провизией. Так могут отобрать все и выгнать из деревни. Варвары прощались с чужаком, проливая слезы. Еще раньше Каперед заметил, что варвары способны натурально плакать по любому поводу, не стесняются показывать эмоции.

Делают это они, конечно, не потому что горюют об уходе гостя, а по правилам приличия. Уникальная способность, немного раздражающая.

Каперед уходил на запад. Ему показали эту дорогу, когда зашла речь о долине Лода. Хотя ни один из общинников не видел Обитаемые земли, наверняка истории о плодородных и богатых землях доходили и до них. Вот только смелости отправиться в поход у горцев не было.

Они понимали, что те, кто богат, могут легко отбиться от нападающих. Им не придется платить дань, они просто наймут того, кто будет сражаться за них. Таким образом, остановлен не один набег.

Общинники провожали Капереда до тех пор, пока он не добрался до границ деревни. Воины еще долго стояли, наблюдая за удаляющимся чужаком. А вдруг он решит вернуться, начнет пакостить, колдовать и пить кровь.

Эта назойливость раздражала. Каперед вообще не любил, когда за ним следят. Что поделать, в этом краю он чужак, враг и вообще не человек. Людьми являются только кровные родственники. Даже жители соседней деревни в какой-то степени нелюди.

И для Капереда варвары не были полноценными людьми. Всего лишь варвары, отсталый народ, лишенные прав граждан. И пусть сам Каперед лишен этих прав, он не ставил себя на один уровень с варварами.

Иначе, зачем ему возвращаться на родину?

Это закон лишил его прав. Закон в лице одного человека, тирана, деспота.

Разве справедливо это решение? Конечно, нет! Решение одного человека всегда несправедливо.

Каперед не отказался от своих прав и обязанностей. Как гражданин он торопился вернуться, чтобы предупредить о набеге. Эта мысль стала его целью, затмившей иные стремления: познание, почет, обогащение.

Мировоззрение не могло измениться из-за изгнания. Так быстро люди не меняются, а некоторые утверждают, что люди вообще не меняются. Как бы жизнь их не била. Каперед был из таких.

Его характер, его восприятие мира не подверглись метаморфозам. Юридически он стал другим, но душа его не претерпела изменений. Забавный казус, который следовало бы разобрать в риторской школе.

Лишившись прав, Каперед не воспринимал себя кем-то другим. Он оставался гражданином, частью целого, называемого Городом.

Для жителей Обитаемых земель верность своей общине как замковый камень. Без него все строение разрушится. Для варваров с востока таким камнем является чинопочитание, божественная природа власти. Северные варвары характерны своим индивидуализмом.

Эти различия никогда не исчезнут, не изменятся даже с прошествием тысяч лет. Они не могут измениться, ведь это будет означать смерть народа. А народы так или иначе остаются. Или же развиваются в новую структуру, или же передают свои достижения другим племенам и общинам.

Сам Каперед об этом не задумывался, как не задумывались о своем естестве иные люди. Независимо от своей принадлежности к варварам или цивилизованным. Люди не судят о том, что составляет их естество. Никто ведь не упоминает о том, что у него две руки и две ноги. Это естественно, потому воспринимается как должное. Лишь отсутствие членов выглядит неестественным и достойным упоминания.

Только философы - лучшие умы народа, способны взглянуть на самих себя, обратить взгляд в душу. У них для этого достаточно времени. Обывателям, вроде Капереда, некогда заниматься изучением природы. Им бы выжить.

Каперед мог бы отказаться от привычек, если бы понимал, что они у него есть. Тогда бы он не спешил на юг, надеясь спасти свой народ. Нет уже "его" народа, он вообще человек без роду, без племени, вечный странник, чужой для всякого племени. А ведь можно остаться в Коматии, стать гражданином. Не слишком почетный статус, ведь все пришлые подобны вставным зубам - вроде во рту, среди родных зубов, но все равно как-то ненадежно держится на кусочке золотой проволоки. Он был бы как Гай Морин - чужак, который много сделал для племени, приютившем его. И все-таки он чужак.

Потому Каперед всегда стремился не осесть среди варваров, а вернуться назад, вернуть свои права. Вновь стать гражданином.

Для этого он рисковал в Провинции; отправился на север в поисках прародителей; а теперь идет на юг, неся страшную весть о набеге.

Путь этот неблизкий, тяжелый, подобный мифическому блужданию героя среди чужих людей, чудовищ, по незнакомым и далеким странам. И цель всегда одна - вернуться, восстановить свои права.

Тоска по дому гнала Капереда через горы. Он оказался не готов к испытаниям. Вновь его сопровождал голод, жажда и назойливый шелест голосов в голове. Разве что варвары не нападали. Хотя горцам не составило бы труда напасть на одинокого путника.

Возможно, его видели горцы. Варвары не заинтересовались одиноким путником. Добыча хоть и легкая, но никуда не годная. Для продажи этот человек не годился - слишком стар и слаб. Взять с него нечего - торговец выглядел как нищий. А просто поглумиться над одиночкой горцы не желали.

Те процессы, что активировал Каперед, затронули все общины и племена. Горцы предпочитали сидеть на месте, ожидая нападения или готовясь к нападению на соседей. Им было не до этого странника.

Каперед носил варварские одежды, которые за время пути совсем износились. Грязная туника утратила естественный цвет, стала коричневой в разводах, словно человек подобно свинье извалялся в грязи. Пряжки сандалий изорвались, подбойки вылетели. Плащ походил на мокрую тряпку, которую не носят даже нищие.

Из-за недостатка воды Каперед не мог побриться. Он отрастил длинную бороду и теперь походил на философа, отказавшегося от всех радостей жизни во имя свободы разума. Вот только ни разума, ни свободы торговец не имел.

Его редкие волосы слиплись в черные пряди и уродовали череп. Лицо заострилось, кожа покраснела. Толи больной, толи уставший человек шел по дороге.

Никто не покусился на этого несчастного, никто не пришел ему на помощь.

Отвратительный вид спас торговца. Чужака не останавливали, вообще старались не попадаться ему на глаза, опасаясь сглаза. Варвары предпочитают путешествовать ради наживы, они не понимают, что можно отправиться куда-либо просто из интереса. Лишь их жрецы, лекари ходят от деревни к деревне. Но это нельзя назвать путешествием ради ученичества. Странствующие жрецы, как многие ремесленники в Обитаемых землях, известны в округе, их никто не трогает, их советов слушаются. Они свои, просто принадлежат нескольким племенам сразу.

Обычно они помогают образовывать союзы.

Вот только не в это лето. Раскол произошел среди жречества. Крупные племена постарались прибрать к рукам общие святыни, захватить богатые храмы. Странствующие жрецы оказались заперты среди деревень, которые обслуживали.

Неожиданно в Рубежных горах начался генезис государства. Варварского царства или царств. Война всегда ускоряла развитие племен.

Если варвары Коматии попробуют сунуться в Рубежные горы, их ждет масса неожиданностей. А им придется сунуться, ведь другой дороги в Обитаемые земли нет. Грабить Провинцию не имеет смысла, она уже ограблена Государством.

Каперед не имел возможности увидеть все эти процессы. Иначе он бы так не спешил.

Много дней провел Каперед в горах. Ему приходилось почти всегда идти вверх. С каждым днем забираясь все выше. Холодало, немилосердное солнце слепило. Глаза слезились. Заросшая тропинка менялась, растений становилось меньше. Зато камней все больше. Далеко на востоке высились ледяные пики.

Ледник таял, горные ручьи и реки часто преграждали путь. Приходилось искать брод, идя по пояс в ледяной воде. Ручьи спасали и мешали человеку. Природа всегда что-то дает, но требует плату.

Деревья теряли в росте, красивые их тела сменялись тощими искривленными стволами. Листва, иглы редели. Тень найти все сложнее, а немилосердное солнце продолжает бить человека.

Чем выше торговец забирался, тем длиннее становился световой день. Лето продолжалось, солнце меняет положение. И на высоте местность была открытой.

Ветер пытался сбить Капереда в пропасть. От пыли человек постоянно чихал.

Путь был так тяжел, что Каперед задумывал повернуть назад. Но куда здесь идти? Он не представлял. Вообще, где гарантии, что этой тропой он выйдет в Обитаемые земли, а не в Коматию.

Указателей нет. Лишь местами встречались каменные пирамиды. Это могли быть могильники, где обитал добрый дух, защищающий путника. Каперед старался задобрить местных духов, совершал возлияния у пирамидок. У него была только вода, но духи не прогневаются на нищего, что он не закатил им богатый пир.

В пищу Каперед употреблял знакомые растения, разваривал кору хвойных деревьев. Пил отвар из игл. Порой по берегам ручьев встречались кустарники, богатые ягодами - лучшая снедь за все время! Однажды Каперед нашел гнездо какой-то птицы. Он был так рад, что расплакался от счастья.

Очень не хватало мяса. Отсутствие этого продукта ослабляло. Ни поймать, ни купить мясо нельзя.

По растениям не предсказать, как близко Каперед к Обитаемым землям. Подобные цветы и кустарники растут так же в Коматии. Он шел наугад, доверяясь тропе. Солнце и звезды служили его ориентирами.

Созвездия те же самые, но такие яркие, такие близкие. Здесь прекрасное место для наблюдений. Но ни один философ не поднимется в горы из опасения встретиться с горцами. Как это печально. Ведь звезды здесь видны лучше, чем внизу.

Каперед пытался запомнить звезды, их бег по небу. Ночные светила поднимались и блуждали по небесной сфере, очерчивая путь. Эти наблюдения пригодились бы, но Каперед не мог вести записи.

В минуту слабости он попросил Мефадона запомнить движение звезд. Торговцу в голову не могло прийти, что древний знает о движении светил намного больше, чем все философы Обитаемых земель.

Вот только этими знаниями паразит не поделится. Или извратит их ради развлечения.

Он был единственным спутником Капереда, насмехался над ним всю дорогу. Проклятый паразит предрекал торговцу смерть от тысяч причин. Но он не угадал. В один из дней, Каперед увидел зеленую равнину впереди у подножия гор. И на этой равнине текла извилистая серебристая река.

Каперед видел долину реки Лод. Здесь жили варвары, покоренные Государством. Это были его земли, это были земли отечества.

Смех Мефадона смолк, потому что смеялся Каперед.

Глава 7.

Долина Лода знакома Капереду. Он бывал в этих местах, приезжал по делам коллегии в город Дереция, расположенный в устье реки. Город обладал широкими правами, что редко для поселений на окраине.

Жители Дереции занимались торговлей, славились как хорошие ремесленники, чье гончарное производство востребовано на всей территории Государства. Никто в здравом уме не станет душить торговлю.

Каперед не видел города. Небольшой участок реки виднелся на юге, отражая свет солнца. Многочисленные старицы, болота, одна единственная дорога, идущая южнее Лода. Местность тяжела для путешественника, обильна кровососущими, распространены болезни вроде малярии. В общем, не лучший регион для проживания.

Это часть Государства, его исконные земли. Варвары, проживавшие в этих землях, давно стали гражданами. Для них Каперед является чужаком, опасным и нежелательным гостем.

Нельзя не радоваться, видя родные просторы. Каперед наслаждался видом, не задумываясь о том, что предпринять дальше. Казалось, что все наладится, стоит оказаться среди сограждан.

Они поймут, должны понять. К тому же, необязательно говорить о том, что ты изгнанник.

Мысль эта поразила. Обдумав ее, Каперед нашел идею притягательной. Молчание и скрытность не порок, а лишь механизм выживания.

Следовало проделать долгий путь на равнину, где среди заболоченных земель, высоких рощ, живут сограждане.

Беднейшие обитатели равнины Лод ведут образ жизни, привычный еще их прадедам. Но города, имения строятся по общепринятым в Государстве правилам. Строители не стесняются применять камень, это излюбленный материал при возведении домов, мастерских, дорог.

Нет вида приятней, чем эти дома и строения. Белая штукатурка, красная черепица, многочисленная зелень в саду и колодцы. С водой в этой местности проблем не будет, влажность высокая. Еще в прошлое посещение Каперед страдал от духоты. Эта вода не годится для питья, она отдает болотом.

Горные ручьи, воды Лода в верхнем течении и глубокие колодцы утоляют жажду жителей региона.

Сам Каперед пользовался ручьями. На всем протяжении спуска их было вдоволь, что сильно осложняло дорогу. Тропа оказалась заброшенной, зимние дожди повредили ее. Ни крестьяне, ни торговцы не восстанавливали горную тропу. Необходимости просто нет.

Ему рассказывали, что на север к перевалам ведет прекрасная мощеная дорога. Она начинается от Дереции, само собой это слишком далеко на востоке. Местным крестьянам, похоже, нет нужды уходить в горы.

Еще бы! Ведь там они не обретут свободу от сборщиков налогов. В горах крестьяне найдут лишь рабские цепи, окажутся затем на рынке Дереции, где каждый будет заглядывать им в рот и пересчитывать зубы.

Каперед удивлялся, что не попал в руки торговцев людьми. Двуногий товар один из самых прибыльных. Особенно с учетом того, что победоносных походов давно не случалось. Рынок испытывает явный дефицит этого товара.

Потому так распространилось пиратство и разбойнический промысел.

Спускаясь, Каперед оказался в расщелине. Он видел лишь узкую тропинку впереди. Прекрасная зеленая равнина исчезла, что слегка опечалило торговца. Уже скоро он спустится с гор, не только взглядом прикоснется к отчизне, но и руками, ногами. Даже сможет вдохнуть воздух!

Этот пряный аромат разнотравья незабываем. У варваров он вызывает приступ кашля, но местные вдыхают его постоянно и давно привыкли. Лишь оказавшись на чужбине, они вспоминают этот запах.

Мысли о прекрасном были прерваны посторонним шумом.

В горах постоянно что-то происходит, оставаясь за гранью восприятия. Камни перемещаются из-за ударов ветра или сотрясения земли. Пробегающий через заросли зверь тревожит мирно лежащий гравий. От солнечного света земля словно трещит и лопается. Жалящие насекомые беспокоят путника, норовят забраться в волосы, достичь желанной плоти. Они копошатся в бороде и волосах, словно колонисты на новом месте.

Но услышанный Капередом шум не был похож на привычный фон жизни.

Он долго идет этой дорогой, встречал и белые от пены реки, и низвергающиеся с огромной высоты водопады. Успел познакомиться с десятком, сотней разновидностью слепней, комаров и иных тварей.

Даже встречал трескучих змей, к которым не осмеливался приближаться.

Казалось, что выше по тропе кто-то неудачно ступил на камни. Каперед оглянулся, увидел стайку камешков, весело сбегающих по тропе. Всего в десяти шагах выше. Это может быть зверь.

Каперед достал нож, хотя в этом не было смысла. Если там человек, вооруженный человек, то у него огромное преимущество. К тому же преследователь мог быть вооружен луком.

Удастся ли увернуться от брошенного копья, а тем более стрелы? Каперед сильно сомневался.

Он ужасно исхудал, сбил ноги в кровь. Немилосердные камни закалили его подошвы, истерзав их нежную кожу. Слой грязи и запекшейся крови защищал ступни от новых порезов. Побегать в этой обувке не удастся.

Сойти с тропы не удастся. Справа рос колючий кустарник, взбирающийся по безумно отвесному склону. Слева местность была открытой, украшенной гравийной насыпью - след недавнего селя. Разорванные и смятые древесные стволы торчали тут и там.

А дальше располагался ручей, пересечь который так давно хотел Каперед. Промочить горло, окунуть ноющие стопы в ледяную воду.

Лучше бы там был зверь, даже горный лев не так страшен, как человек с копьем и луком. Кричать не имело смысла, враг все равно не отзовется.

Каперед подумал, что паника могла быть следствием помутнения. Ведь он очень устал, буквально валится с ног. Спасало лишь то, что шел он вниз, не надо бороться с уклоном. Лишь аккуратно ставить ноги, чтобы не упасть.

Так не паника ли это, бред воспаленного разума? Поверить в это легко, если бы не сожитель Капереда. Его паразит был так же насторожен. Как бы демон не храбрился, но хотел жить, нежели сгинуть в бездне. Пусть жизнью его существование сложно назвать.

"И что нам делать?" - подумал Каперед.

Мефадон ему послал мысль, что он слишком слаб, чтобы бороться. Потому следует отступить вниз, найти подходящее место для защиты. Их враг наверняка передумает нападать сейчас, предпочтет застать врасплох преследуемого.

"Разумно" - согласился Каперед.

Нож пришлось убрать в ножны. Слишком опасно спускаться с ним по осыпающемуся склону.

Количество врагов, их намерения Мефадон узнать не мог. Он ведь пользовался органами хозяина. Сверх того, что может Каперед, его паразит извлечь не способен. Лишь за редким исключением, когда носитель здоров и полон сил.

Сейчас же торговец похож на беженца из сожженного города. У него не осталось ничего, идет он в никуда.

Каперед не мог побороть искушение не оборачиваться. Кожа на затылке напряглась, словно там уселся комар.

Мефадон посоветовал носителю не накручивать себя, не тратить попусту силы. И лучше смотреть на дорогу, чем встречать нападающего с вывихнутой ногой, а то и без сознания.

Дельный совет, Каперед попытался ему следовать.

Крутой уклон, идти по камням тяжело. Каждый шаг рождал лавину камней, которые убегали от человека и врезались в заросли кустарника. Пыль от прокатившихся камней долго висела в воздухе.

Позади, шагах в двадцати-тридцати слышалось эхо бегущих камней. Это преследователь спускался по той же тропе.

Наверняка он испытывает такие же неудобства. Вот бы он споткнулся и свернул себе шею. Подобное не может произойти просто потому, что Каперед этого хотел. Природа посмеется над ним, заставив его оступиться, а не преследователя.

Каперед осмотрительней выбирал, куда ставить ноги. Шел он теперь медленней, часто крутил головой. Он высматривал место, где можно "поговорить" с преследователем на равных. Наверняка паразит укажет место.

Русло ручья приблизилось к тропе. Каперед видел его в каких-то десяти шагах слева. Почти рядом, но между ними прорезан овраг, который затапливает весенний паводок. Оползень не дополз до этого участка, слишком крутой склон. Большинство камней скатились ниже, рассыпавшись в русле.

Пройдя сто шагов, Каперед увидел каменную пирамидку. Каким-то чудом она пережила зиму. У основания пирамидки лежали черепки с остатками зерна - подношение местным духам.

Каперед остановился у милевого камня, проговорил молитву и окропил камень водой. Больше у него ничего не было из припасов. Подумав, Каперед прибавил к своему дару серебро. Вряд ли местные духи понимают ценность металла, но эти кругляшки важны для человека. Важен жест.

А дальше тропа упиралась в мостик, перекинутый через русло ручья.

Каперед мечтал о том, что его путь пересечет этот ручей. Вот только человек не думал, что ручей окажется далеко на дне оврага. Отвесные склоны не позволяют спуститься к воде.

"А это выход" - подумал Каперед.

Мост был старым, держался на двух канатах, перекинутых с одного склона на другой. Настил состоял из досок, укрепленных на двух других канатах. Вся конструкция была открыта воздуху, дождям и снегу. Уже чудо, что весенний паводок не смыл мост.

Каперед прикоснулся к столбу, провел ладонью по канату.

Старая, надежная конструкция. Дерево разбухло от влаги, покрылось сетью трещин, но не утратило прочности. Канаты давно не обновляли, мост держался только на них и сильно провис в пропасть. Вытянувшиеся канаты были жесткими, волокна надежно свились меж собой.

Не так-то просто разрезать эти путы.

Преследователь близко, так что времени у торговца мало. Каперед наступил на первую доску, перенес на нее вес тела. Доска прогнулась, затрещала, но выдержала. Если попрыгать, быть может, удастся ее сломать. И самому полететь в пропасть...

Тоже выход, но совершить самоубийство можно в любой момент.

Перейдя на противоположную сторону моста, Каперед изучил конструкцию, залез в котомку и принялся искать. У него не осталось горючих или едких веществ, что могли бы пригодиться в данной ситуации. Был только нож и некоторые лекарства.

На той стороне по тропинке скатились камни. Враг приближался.

Даже если там только один воин, справиться с ним не удастся. Но других шансов нет. Мост никак не разрушить.

Для пробы Каперед все же принялся рубить, резать канат.

Варвары, очевидно, использовали местное растение, чьи волокна использовали для производства канатов. Перерубить просто невозможно! Нож увязал в волокнах, срез почти не расширялся.

Боясь остаться без оружия, Каперед прекратил попытки. Не удалось ему расшатать столбики. Те были надежно вбиты в камень.

Наверху тропы появился человек. Каперед пытался рассмотреть его, но зрение подвело. Он и раньше не славился отменным зрением, а после всех мытарств видел не лучше подземного животного.

Человек спускался вниз по тропе. Он не был таким высоким, как иные варвары, но нес с собой оружие. Главное, что он был один. Будь там несколько противников, у Капереда не было бы никаких шансов.

С одним человеком еще, быть может, удастся справиться.

Эти надежды призрачны, но ничего иного не остается.

Спустившийся ниже человек теперь был отчетливо виден. Броня у него была простой, неприметной: ни железа, ни бронзы. Только толстая рубаха, да кожаный нагрудник с наручами. Шлем заменяла шапка. Зато оружие воин прихватил с собой достойное. Вооружен он был двумя копьями, мечом и за поясом висела сумка для метательных камней, значит, имелась и праща.

Лицо у человека было бледным с шелушащейся кожей. Борода росла клочками, словно волосы на лице повыдергивали. Глаза казались уставшими.

Каперед приободрился. Раз его противник так же измотан, с ним проще справиться.

- Стой, назовись! - крикнул Каперед.

Человек не ответил и не остановился. Он аккуратно спускался к мосту, явно берег левую ногу. Похоже, что у этого путника последние дни были не лучшими.

- Я говорю тебе остановиться!

Каперед замахнулся ножом и ударил по канату. Мост задрожал, что выглядело очень устрашающе. На такой эффект торговец рассчитывал.

Преследователю не видно, что удары не наносят вреда. Только разрезают несколько жил каната.

Подвесная конструкция моста реагировала на любую вибрацию. Ветер спокойно раскачивал настил, заставляя всю конструкцию стонать и плакать. Эта подвижность необходима, чтобы мост выдержал буйство стихий. Будь он закреплен жестче, то разрушился бы в первую зиму.

Угрозы возымели действие. Человек остановился в пяти шагах от моста. Достаточно, чтобы общаться между собой, не перекрикивая расстояние.

- Зачем ты преследуешь меня? - спросил Каперед.

Варвар наклонил голову, в его взгляде читалось удивление и непонимание. Каперед неправильно понял этот взгляд.

- Ты не владеешь речью цивилизованных?

Он попытался обратиться к преследователю на языке варваров. Ни одна фраза не вызвала отклика у человека. Словно он был глухим или не желал говорить.

Ситуация явно тупиковая.

Вздохнув, Каперед продолжил на родном языке:

- Я не могу пустить тебя следом. Я разрушу мост.

- А я продолжу идти за тобой, - неожиданно заговорил человек.

Каперед уставился на него.

- Тебя необходимо остановить.

Голос казался знакомым, Каперед напрягал память, пытаясь вспомнить, где его слышал.

- Ты меня даже не помнишь?

Человек рассмеялся.

- Не могу поверить, что ты меня не помнишь. Быть может, ты не помнишь о том зле, что принес моему народу?!

- О чем ты?

- Я - Гай Морин. Или это имя тебе ни о чем не говорит.

Каперед громко вздохнул. Он не ожидал встретить Морина здесь, при таких обстоятельствах. Сложно поверить, что варвар преследовал его всю дорогу и намеревается совершить над ним насилие.

А как еще понимать намерение "остановить тебя"?

- Не понимаю, о чем ты?

Каперед прекрасно все понимал. Паразит не мог уничтожить его память, помогал лишь не обращать внимания на недостойные поступки. От себя не убежишь, теперь Морин был совестью, которая догнала преступника.

Ему не удастся объяснить, что все зло совершил паразит. Даже поверь ему Морин, единственное, что он предложит - быструю смерть. Только так можно излечиться от болезни.

Умирать никогда не хочется.

Даже вымотанный, голодный человек будет цепляться за жизнь.

- Не перекладывай на меня вину за содеянное! - закричал Каперед, не дождавшись ответа. - Вы варвары, дикари! Жестокость и насилие вас привлекают!

Он оскорблял Греторига, его соратников и весь варварский род. Слова не могли поколебать уверенность Морина в вине чужака. Каперед и сам понимал, что попусту сотрясает воздух.

Вердикт был вынесен, приговор будет исполнен.

Оставалась лишь ситуация с мостом. Морин не знал, что торговец блефует.

- Убирайся в свои горы! Иначе я разрушу мост!

Ничего умнее Каперед не мог придумать. У него было не так много времени, чтобы подготовиться.

Морин не побежал к мосту. У него были копья и праща, достаточно метательных снарядов. На открытом месте торговцу не скрыться, если он только не сиганет в пропасть.

Обрушив очередной удар по канату, Каперед ничего не добился. Морин выпустил снаряд, свинцовая пуля пролетела совсем рядом. Удалось даже разглядеть ее форму.

Морин не отличался мастерством в стрельбе, но с пятого или десятого раза точно попадет.

Снаряды летели один за другим, во все стороны; слишком торопясь, Морин не мог точно попасть в мелкого южанина. Его цель находилась на противоположной стороне моста, казалось, рукой подать. Да только пули летели мимо: в небо, в пропасть, ударяли по доскам настила.

Капереду не нравилось быть мишенью, поэтому он усердней работал мечом. Канаты не поддавались, слишком долго их рубить и резать. Жилы рвались по одной, не удавалось сразу перерубить несколько, как ни ругай мост.

Морин понял, что враг блефует, и даже не поверил тому, что видит. Опустив пращу, он некоторое время наблюдал за бестолковыми попытками южанина уничтожить мост. В это просто не верилось, такой удачи не может быть.

Засмеявшись, Морин подпоясался пращой - она ему больше не нужна, - затянул горловину мешка с пулями и взял копье двумя руками. Он устремился через мост, намереваясь пронзить демона насквозь. Насадить его черное сердце на железный наконечник. Это просто сделать, его враг не носил броню, не умел сражаться. Его сила в ядовитых речах, которыми он убивает тысячи, смущает умы людей!

- Теперь ты мертвец!

Клич пронзил торговца раньше, чем удар копья. Каперед уставился на варвара в ужасе. Казалось, на него несется кабан, обнаживший клыки. Мгновение, и его брюхо будет распорото. Такой смерти Каперед не желал. Он вообще не хотел умирать. Ни здесь, ни где бы то ни было еще.

Котомка с вещами послужит щитом. Каперед намотал лямки на запястье левой руки, зажав мешок в кулаке так, чтобы он оказался между сражающимися. Внутри были тряпки, стекляшки, керамика, несколько металлических предметов. Это поможет остановить удар копья.

В правую руку Каперед взял свой жалкий нож.

Тогда на реке это оружие помогло ему. Хоть и пришлось его бросить, а затем воспользоваться оружием варваров. Здесь же он был один на один с врагом. Этого врага не удастся застать врасплох. Этот враг знает, с каким чудовищем он сражается.

Мефадон не мог помочь Капереду. Силы не хватит, чтобы сразить варвара. Но говорить об этом паразит не стал, чтобы раньше времени носитель не запаниковал.

В бою удача значит больше, чем опыт. Случай может повернуть колесо жизни как одного сражающегося, так другого.

Не похоже, что Морин погибнет так просто. Каперед не мог поверить, что варвар легко перепархивает через доски, даже не держась за растяжки. Под весом воина дерево не трещало, мост слегка только раскачивался. Координация у воина идеальная. И у него было копье, длинное оружие.

Каперед сжался, втянул голову в плечи, напряг пресс, присел. Бессмысленные попытки, но не облегчать же врагу жизнь, выставляя свою грудь для удара.

Мешок находился на уровне груди, Каперед смотрел поверх него прямо на острие копья. Он даже не думал, откуда взялись эти навыки. Сражаться против опытного воина ему не приходилось. Если не считать тех случаев, когда паразит брал управление на себя.

Морин недооценил своеобразный щит торговца. Ткнул в мешок острием копья, вспорол его, надеясь, что лезвие достигнет руки торговца. Острие чиркнуло по керамике, ушло вглубь мешка.

Почувствовав, что острие уперлось в металл, Каперед двинул рукой, отводя древко копья вбок, и нанес удар ножом по дереву. С таким же успехом он рубил канаты моста. На дереве осталась глубокая зарубка, но перерубить его не удалось. Не хватило энергии удара для этого.

Его враг заметил маневр, отвел древко на себя и попытался ткнуть Капереда в бок. Казалось, это место легко открыто для удара. Каперед был проворней. Изогнувшись дугой, он пропустил лепесток жала у себя перед животом. Острие даже не вспороло одежду.

Морин соображал быстрее и изменил направление удара, попытался ткнуть врага в живот. Каперед ударил мешком по древку, отводя удар вниз, между ног. Мешок хоть и был легким, но удар оказался достаточным, чтобы древко ушло далеко вниз.

Стоящий на шатком мосту варвар должен был потерять равновесие, наклониться вперед и вбить копье в землю. Как бы не так, это было бы слишком просто. Морин присел, гася инерцию движения, откинулся назад, отводя оружие. В мгновении ока он восстановил равновесие и уже готовился нанести следующий удар.

Каперед успел поразиться ловкости варвара. А ведь он проделал такой же путь по горам, едва ли имея запас продуктов. Морин исхудал, выглядел больным, но бился так, словно хорошо отдохнул и плотно пообедал.

Долго сопротивляться Каперед не сможет. Его охватил ужас.

Его спасало лишь то, что Морин все еще находился на мосту. Варвар опасался, что совершит ошибку и подставится под удар, который решит все. Потому он медлил, бил аккуратно и четко, не рисковал.

Варвару пришлось сменить тактику, он решил оттеснить торговца от моста. Каперед не мог позволить ему этого, отражая атаки, он вынужден был рисковать. Подходить ближе к варвару, сокращать дистанцию, чтобы ударять ножом по древку, отводить лезвие в стороны. Это требовало от него полного сосредоточения и напряжения всех сил.

Сражение для Капереда походило на сон. Он не соображал, отражал удары, бил по древку ножом, снова отражал. Отступить, значило, погибнуть. Хотя бы ужас происходящего отошел на второй план.

Ладони вспотели, рукоятка ножа выскальзывала из онемевших пальцев. Мешок понес страшные повреждения, из него сыпались осколки и черепки. Все-таки это не щит. Стекляшки отражали свет, отвлекали внимание Морина. Наверняка он опасался, что из мешка вывалится что-то такое, что оглушит, ослепит его. Потому он пытался достать врага, обходя его простую защиту.

Все тщетно, понимал Каперед. Мысль росла, оттесняя все на задний план.

Точнее, чем копье варвара, мысль о смерти разила торговца. Он видел только хищное лезвие, стремящееся ужалить его, разрезать плоть, добраться до органов. Каперед каждый раз все отчетливей видел раны, что должен был нанести Морин. Опыт лекаря сыграл с южанином злую шутку.

Кто, как не лекарь, лучше всего представляет ранения. Капереду не довелось побывать в походах, не практиковался он в лечении легионеров. Но аренные бойцы попадали в его руки. Оружие у них специфическое, больше бутафорское, но раны от них самые настоящие.

Эти раны ужасают всякого, кто их видит. Горожане отвыкли от вида крови, потому и ходят на представления. Это полезно для закалки характера. Иначе где еще горожане увидят смерть и бой.

Но, не пройдя подготовки в лагере, человек приходит в ужас от вида ран. От угрозы ранения себя.

Каперед выронил нож, бросил мешок в варвара. Морин легко отбил этот снаряд древком копья, закачался на доске, чуть не потерял равновесие. Тут бы и нанести ему удар, поднырнув под копье и ударяя в живот.

Южанин попытался убежать. Вновь Морин замешкался, не успев сориентироваться. Еще мгновение назад он сражался, пытаясь оттеснить врага, и вдруг он уже бежит, побросав оружие.

Слишком резко, неожиданно.

У торговца появился шанс убежать, демон ускользнул от мстительного воина. Закричав, Морин последовал за врагом, наткнулся на острые осколки, лежавшие на земле. Черепки и стекло распороли подошвы, нанесли страшные раны. Морин упал вперед прямо на эти же осколки. Еще несколько ссадин и разрезов, на этот раз на руке и бедре.

Поднявшись, варвар побежал за врагом, не пытаясь достать осколки из раненных стоп. Мучительно больно давался каждый шаг, отдавался вспышкой боли в голове. Кровь текла на песчаную почву, убегала из многочисленных порезов. Острые камни дороги как специально тревожили порезы на стопах.

Каперед смог убежать. Он не останавливался, хотя хромающий варвар не мог его догнать.

Любой варвар в этих горах мог напасть на чужака. Так почему именно Морин увязался следом?! Каперед не хотел принимать этой правды. Не хотел он вспоминать то, что совершил. Совесть не молчала, в голову назойливо лезли воспоминания.

Совесть не заглушить. Морин появился как демон мщения. Вестник судьбы, неумолимо настигающий преступника.

В справедливость, в могущественных богов Каперед не верил. Слишком часто сталкивался с неприятностями. Даже до изгнания, заразившись философскими учениями, он отринул идеи вселенской справедливости, воплощенные в образах богов.

Справедливости и возмездия нет и быть не может. Но Морин появился так, словно тяжесть преступления перевесила. Что-то в мире сдвинулось, произошло изменение, и открылись ворота мистического.

Все это ерунда.

Каперед был в ужасе. А поняв, что поддался эмоциям, смог вернуть душевный покой. Не возмездие его преследовало, а одинокий варвар, утративший смысл существования - общество, в котором он жил.

Что еще мог сделать Гай Морин? Как ни в чем не бывало отправиться в соседнюю деревню и построить там дом? Никто его не пустит, это во-первых. Во-вторых, снова сходиться с людьми.

В жизни Морина уже был период, когда приходилось привыкать к обществу, и когда община привыкала к нему. Второй раз пережить это тяжело.

Потому он избрал целью месть.

Понимая мотивы врага, Каперед смог вернуться из небесных чертогов на твердую землю. Эфемерная справедливость растворилась, на прощание махнув крылом. Нет и не было ее в мире. Есть только два чужака, изгнанника, чьи пути пересеклись.

Вот в чем причина столкновения на мосту. А не жестокие события в деревне горцев.

Каперед понял, что может совершить еще тысячу подобных зверств, а наказания так и не понесет.

"Именно" - вторил паразит.

Вот это погубило древних, понял Каперед. Осознание вседозволенности и бесконтрольности их уничтожило. Или преобразовало в то, чем они стали - червей паразитов, сидящих внутри, и отравляющих носителя.

- Не бывать этому, - прошептал Каперед.

Он понимал, что Мефодон пытается с ним сделать. Каперед подобен кристаллу, упавшему в агрессивную жидкость. Медленно растворяется, становится частью едкой жижи.

Прошло много времени, как паразит проник в тело. Каперед попытался вспомнить, каким он был до событий в городе древних. Далось это тяжело.

Уж точно, раньше он не творил столь ужасных дел. А если бы сотворил, то жизнь его окончилась с выпитой чашей яда. Теперь же Каперед воспринимал гибель целой деревни, междоусобицу среди горцев как нечто обыденное.

Забавнее всего, что подобное случается у варваров постоянно. Разве что причины иные.

Так что нападение Морина тоже можно назвать несправедливым. Не возмездие за преступления, а всего лишь месть за то, чего Морин и так был лишен. Так что душевные метания излишни.

"Вот уж действительно" - согласился Мефадон.

Важнее, что осталось несколько дней пути до долины Лода. Исток реки, располагается западнее. Каперед выйдет к реке в среднем ее течении. А ведь придется форсировать преграду. Мостов нет, жители не наводили их, опасаясь нападения горцев. Имеются броды, которыми пользуются торговцы, контрабандисты, разбойники. Отыскать их можно - достаточно идти по старой тропе.

Морин наверняка пойдет следом. И это плохо, но ничего не поделать.

Оставшись без боевого ножа, Каперед чувствовал себя голым. Он отвязал ножны, бросил их в овраг, по дну которого тек быстрый ручей. Оружие точно понадобится, варвары, населяющие долину реки, будут враждебны к чужакам, спустившимся с гор.

Каперед помнил, что равнину Лода населяют три племени, союзных Городу. Они не полноправные граждане, но имеют множество привилегий. У каждого племени своя столица, обладающая правами свободного города. Каперед окажется в землях, принадлежащих народу нельветов, поблизости от города Редиланума.

Город располагается на правом берегу Лода, небольшое, но хорошо защищенное поселение на границах государства. В случае вторжения с севера Редиланум примет на себя первый удар. А это значит, что путь лежит именно в этот город, чтобы жители успели подготовиться к вторжению и смогли продержаться достаточно долго до прихода легионов из Дереции и Гирции.

Каперед полагал, что варваров убедить будет проще. Ведь жителям Редиланума приходится сталкиваться с агрессией горцев. Они живут в постоянном страхе набега. Носят мечи на поясе, как говорится. И они не такие тугодумы, как государственные магистраты.

Первое поселение Нельветов Каперед встретил через день. Это оказалась брошенная деревня возле выработанного карьера. В шахте добывали металлы, вокруг открытого карьера громоздились кучи выбранной породы, высившиеся на десятки футов. Дожди немного сгладили вершины рукотворных холмов. Так же легко осадки снесли соломенные крыши с домов шахтеров.

Люди ушли из поселения несколько лет назад, но в некоторых домах Каперед обнаружил свежие следы. В заброшенных домах останавливались торговцы или контрабандисты. После себя они оставили много мусора. Среди обломков черепков и объедков Каперед пытался найти что-нибудь полезное. Он лелеял надежду, что удастся отыскать оружие.

Железом так просто не разбрасываются.

За железом люди идут в эти горы. Мастерские Редиланума славятся производством изделий из железа. И оружие, и украшения баржами переправляются в Дерецию, где путешествие только начинается. В крупном городе удастся найти транспорт, еду и остаться неузнанным. Каперед очень не хотел отправляться в город, но иного выбора у него нет.

Среди пустых, продуваемых ветрами стен, торговец прекрасно понимал, что не может бороться один.

Ему необходима помощь. Неплохо бы отдохнуть, но не здесь у костра, разведенного в глиняной печи. На заброшенных полях Каперед нашел еду - пшеница продолжала расти. Но оставленные без присмотра человека растения одичали, стали чахлыми, мелкими.

Каперед собрал несколько десятков колосьев, отбил зерна от шелухи и решил их запарить с водой над огнем. Делать из этой пшеницы хлеб бессмысленно. Зато получится сносная каша. Если бы еще удалось раздобыть сала, а лучше мяса. Но где в округе найти мясника?

Пришлось удовлетворяться теми дарами, что удалось собрать на лугу. Душистые травы и терпкие на вкус коренья. Запах от варева поднимался чудесный. Не имея больше соли, Каперед бросил золу в воду, дал отстояться. Получилась солоноватая жидкость, ее он добавил в кашу.

После голодного похода по горам, эта пища казалась царской. Подобного на севере едать не доводилось.

Каперед провел ладонью по утрамбованной земле возле дома. Гладил он поверхность любя, с благодарностью. Нигде больше нет такой земли, что накормит даже нищего изгнанника. Такая любящая и щедрая земля. Зря он покинул земли отечества. Лучше блуждать по дорогам от одной деревни к другой, не предпринимать безумных походов, надеясь найти способ вернуться назад.

Нет такого способа. Единственное, что мог сделать Каперед, это остаться здесь. Не попадаться на глаза знакомцам из Города, не приближаться к нему - это страшная пытка. Но все-таки Каперед был бы дома, а не в чужом краю варваров.

Каперед покинул родные земли, боясь, что постоянное напоминание об изгнании сломает его. Он не смог бы выдержать, попытался вернуться в Город, где его тут же забьют палками и бросят в реку.

Этот страх заставил Капереда покинуть Гирцию.

Глава 8.

Две ночи провел Каперед в деревне. Уходить не хотелось. Вновь бросаться в путь, когда вокруг поля, дома и пламя очага. Разве можно покинуть этот тихий уголок, вдоволь не насладившись?

Каперед ходил к местному источнику. Потратил несколько часов, облагораживая родник. Вода холодным ручьем вытекала из каменной чаши, вырубленной в огромном массиве камня. Местные жители постарались, сооружая чашу. Она была большой, походила на городской нимфей и наверняка была прибежищем духа воды. Каперед позаботился о том, чтобы источник выглядел лучше.

Он вырубил траву вокруг, очистил дорогу к источнику и его русло. Вода потекла звонкими струйками, радостно перетекая через гладенькие камни. Без слоя ила и водорослей ничто не мешало игре водяных духов. Края чаши поросли темно-зеленым мхом - его Каперед не решился трогать. Больно чудесно смотрелось это украшение на черном теле чаши. Удивительно, что вода нашла себе выход в трещине камня, наверняка рукав какой-нибудь реки, текшей с гор и ушедшей южнее.

Как жаль, что люди покинули это место. Здесь красиво, спокойно, земля черна и плодородна. Такой жирной, напитанной влагой почвы не найти в границах Города. Летом земля вокруг покрывается трещинами, знойные ветры поднимают тучи песка и мелкого гравия. Как предкам удавалось на такой суровой почве что-то выращивать? Вот уж были люди, способные даже у огненного лета отвоевать урожай.

Здесь на севере людям угрожала не солнечная колесница, а бог войны и гости с гор, несущие железные "деньги".

Крестьян в этой части света никто не защитит, они предоставлены самим себе. С другой стороны, никто не прибудет сюда, требуя заплатить подати, предоставить зерно и скотину для легионов.

За эти два дня Каперед полюбил брошенную деревню. Он жил радостней, чем когда-либо раньше. Он вдыхал влажный воздух, кровососущие насекомые не раздражали его, угрюмые постройки крестьян казались ярче дворца принцепса.

Бытовые мелочи радовали торговца. Ему нравилось делать все, за что бы он ни брался: ходить к источнику за водой, выметать сажу из печи, устилать земляной пол соломой и готовить себе пищу. Через худую крышу дома ночью видны звезды, ветер влетает в трещины и метается по помещению. Но это свой, родной ветер, Каперед знаком с ним и порывы воспринимает, как дружеское потрепывание.

А что, идея неплохая - остаться здесь. Поселиться на границе цивилизованного мира. Стать мостом между варварами и гражданами. Человек двух культур, нужный и тем, и другим.

Даже контрабандисты будут рады отшельнику. Как-никак развлечение, а может быть и помощь. Умелые руки ценятся в любом обществе, даже разбойники не станут ломать пальцы лекарю.

И остаться здесь хорошая идея, лучшая. Для того Капереда, что несколько лет назад покинул отчизну, чтобы оказаться в провинции, среди зависимых от граждан варваров. Ради чего? Ради призрачных иллюзий.

Теперь отшельническая дорога закрыта. Капереду предстоит долгий путь по пыльной, обласканной солнечным огнем дороге. Мимо десятков деревень в славный город Редиланум. Из-за призрачной надежды, что к словам изгнанника кто-нибудь прислушается.

Нет, нельветы не станут его казнить или изгонять. Хоть многие люди этого племени получили права гражданства, подчиняются законам Государства... но это варвары. И живут они по своим варварским правдам.

Чужака они изгонят, закрепив тем самым его статус изгнанника. Не станут они слушать его предостережений. Ведь где доказательства? Горцы из года в год совершают набеги, нельветы привыкли. Чем же этот набег отличается от предыдущих?

Каперед будет осмеян и изгнан. Его предупреждения не услышат. Вот он злой рок, с коим не сладят даже славные герои! Ты знаешь свое будущее, но добровольно идешь на заклание. Иначе ты просто не можешь.

Словно больной Каперед встал на третий день и покинул деревню. За эти дни его ноги успели прирасти к земле. Через пищу, воду и воздух он впитывал ее. Огонь закреплял состав, соединял его в монолит.

А теперь приходится резко обрывать все молодые корешки, что успели прорасти. Капереду даже казалось, что у него разгладились морщины, начали расти волосы, когда он смотрел на свое отражение в воде источника. Хотя, то могли быть шутки нимф.

Он должен был здесь остаться, как должен был сделать после изгнания!

Обретя мудрость для этого поступка, он не мог совершить его. Мудрец отягощен злым роком и страшной болезнью. Каперед прекрасно помнил о звере внутри. Как избавиться от паразита, он не мог придумать. Или же паразит мешал ему найти лечение.

В любом случае обе задачи казались невозможными: предупредить о вторжении и избавиться от паразита.

Покинуть деревню удалось не сразу. Дорогу в нее Каперед нашел легко, словно добрые боги подсказали направление. Тропа была прекрасно видна, хоть успела порасти колючей травой. Зато пути на юг или восток не было.

Каперед забрался на камень источника - выше него не было ничего в деревне. Зрение подвело, не удалось среди поросли травы увидеть путь.

- Как же сюда ходят?! - воскликнул Каперед.

Он имел в виду контрабандистов или торговцев, чьи вещи нашел здесь. Должны же они каким-то путем приходить в деревню. Плохо Каперед знал темных личностей, привыкших скрывать свои тайники.

Пришлось торговцу идти полями, вдоль каменных насыпей, служивших границами наделов. Между насыпями в прошлом была хорошая тропа. Теперь она вся зеленела прекрасной и сочной травой. Местами росла крапива, словно преграждая человеку путь на юг. По камням тянулись вьюнки, раскрывшие цветы, зовущие шумных пчел.

В зарослях пряталось множество насекомых, с радостью набросившиеся на человека. Избавиться от них не удастся ни в одном месте Обитаемых земель. Они найдут пищу и среди кирпичных стен города и в голой засушливой степи.

Каперед воспользовался пахучими травами, чей сок ненадолго отпугивал насекомых. Помогали отвары шишек, коры можжевельника, пырея, а черемуха и базилик в изобилии росли вокруг. От укусов помогала полынь.

Распаханная земля, очищенная от гравия прекрасно подходила для растений. Культурные растения, вроде пшеницы и ячменя были вытеснены сорными травами, дающими мало пищи, но нужными травнику.

Знали крестьяне, что распахивали поля, что им придется покинуть земли? Конечно, знали. Не могло быть иначе. Только дурачок, проклятый богами, не способен понять, что угрожает здесь крестьянам. Не малярия или паводок, а толпа двуногих зверей.

Если горцы так завидуют южанам, что те живут в благодатном краю, чего ж они не распахивают эти поля. Каперед испытывал злость, при виде брошенных полей.

Наверняка, крестьяне не одно поколение погребли под этой землей, прежде чем ушли. Она стала их по праву труда и праву наследования. А варвары все разрушили. Только потому, что не хотят работать руками. Считают это ниже своего достоинства.

Этих дикарей следует втоптать в землю, сбросить в Соун. Еще тысячу кар и наказаний придумал им Каперед. Но уничтожив племена Коматии, люди ничего не добьются. Придут другие, с востока ли, с запада, но придут.

Только сильные волей могут им противостоять. Не оставить эту землю сорнякам, насекомым и куропаткам, а отбить нападение, удобрить жирную почву чужой кровью. После этого урожай будет богатым.

Каперед улыбнулся.

Приграничные земли не были чужими. Да, он не обладал правом владения здесь, но это его земли. Не по закону, так по духу.

А не попробовать ли самостоятельно организовать защиту? Собрать народ, вооружить их, чтобы отразить нападение.

Нет, не выйдет. Слишком фантастичная идея. Нет ни средств, ни воли у торговца для подобных действий. Он не знатный гражданин, он вообще не гражданин. К тому же подобное своеволие наверняка напугает принцепса, который на пороге смерти стал бояться всего, даже теней загубленных им соратников.

Каперед за день успел добраться до границы поселения. Раньше это место было бы распахано, борозда и сейчас видна среди травы. Черный в трещинах деревянный столб обозначал начало дороги. Каперед раздвинул заросли травы и увидел под ногами слой гравия.

Надо же. Поселение не бедное, наверняка ветеранская колония. Иные люди не решились бы поселиться в пределах гор. Каперед предположил, что здесь жили не легионеры, вышедшие в отставку, а нельветы, служившие во вспомогательных частях. На лучшие земли для наделов им рассчитывать не приходилось.

По дороге идти было не легче, чем между полями. Хотя этой дорогой явно пользовались. Каперед обнаружил следы прошлогодних стоянок, их почти не видно среди поросли. На дороге отпечатались следы телег и копыт, прошлогодняя трава была смята и повреждена.

Похоже, что торговцы ходят этой дорогой в конце лета. Капереду стало интересно, чем же они могли торговать с горцами. Вряд ли, это зерно. Варвары покупают зерно на рынках Дереции, где у них есть фактория. Если можно так назвать десяток торговых дворов варваров.

Каперед посещал долину Лода по делам коллегии. Регион имеет мягкий климат, отлично подходит для выращивания лекарственных трав. Коллегия поблизости от Дереции выкупила несколько участков, построили латифундию, туда согнали рабов. Сделка обошлась в миллионы, но того стоила. Коллегии удалось избавиться от зависимости от поставщиков. Каперед не занимался финансовыми вопросами, составлять договор ему тоже не поручили. Он был советником, проще говоря, выбирал землю.

От качества земли зависит урожай. И благополучие коллегии.

Теперь эти дела не должны волновать Капереда. Если бы так. Земля воспринималась как своя, а люди, работающие на ней, принадлежат ему. У Капереда возникла мысль направиться именно туда.

Решение не из лучших.

Путь к латифундии неблизкий. Каперед путешествовал от Дереции до Редиланума, и дорога у него заняла семь дней. С учетом того, что он путешествовал не на своих двоих, а в телеге.

Выходит, что пешком он затратит времени в два раза больше. Подобный расклад Капереда не устраивал. Оказавшись в родных землях, он больше не мог терпеть и ждать.

Все его естество кричало о необходимости торопиться. Избавиться от груза, что он нес с самого севера и... а что произойдет дальше, Каперед не предполагал. Не было у него будущего.

Богатая земля, обширные пастбища и зеленые леса. Путь на юг преграждала сосновая роща, придется пройти через нее. Каперед решил добраться до реки и пойти вдоль нее. Если его не обманывало чувство направления, то река должна располагаться строго на юге.

Сочной луговой травой питались дикие лошади. Небольшой табун перемещался на западе, не приближаясь к человеку. Каперед поглядывал на четвероногих, раздумывая о путешествии на коне. Он не был всадником, хотя в седле держаться умел.

Вряд ли удастся вырвать из табуна хоть одну лошадку. Тем более, Каперед не умел за ними ухаживать. Путешествовать без седла тоже удовольствие не из приятных. Хотя многие народы принципиально не используют седел, считают их использование позорным для мужчины. Эти люди просто нищие, не могут позволить себе качественную сбрую, вот и выдумывают всякие догматы.

Заброшенная деревня скрылась за горизонтом. Теперь ничто не напоминало о том, что в этом краю жили люди. Богатая земля оставалась не используемой. Она впустую родила сорную траву, давала приют тысячам сурков и куропаток; ни один человек не мог назвать ее своей собственностью.

Каперед остановился и огляделся: роща на юге, обширные луга перед ней, водная артерия. Место идеально для колонистов. Что же Государство не озаботилось выведением колоний. Наверняка в любом крупном муниципии достаточно черни, чтобы организовать колонии на севере долины Лода.

Место стало бы форпостом Государства. Военное поселение защищало бы северные границы от набегов. Будь здесь поселение, Капереду не пришлось бы нести свою ношу до Редиланума, чтобы предупредить ленивых магистратов о набеге.

Люди бы сами подготовились.

Каперед видел очередную ошибку в политике принцепса. Из-за этой ошибки десятки городов будут сожжены, тысячи тысяч людей погибнут во время набега. Этот удар может разрушить Государство, разбить его на отдельные городки со своими царьками. Все как в темную эпоху.

Наверное, подобное происходило с древними.

Вот только Мефадон не пожелал отвечать на вопрос торговца. Он не возразил, но и не согласился. Как все паразиты, Мефадон бесполезен для своего носителя.

Добравшись до чащи, Каперед наткнулся на старую тропу. Деревья подавляли подлесок, так что тропа хорошо сохранилась. Можно надеяться, что она выведет к реке или дороге. Но рассчитывать на дорогу не стоит, потому что в долине Лода главная артерия - это сама река. Нецелесообразно строить дороги, чтобы связывать нижнее течение и верхнее.

По тропе давно не ходили люди. Мусор, оставленный крестьянами, скрыл слой опавших игл и земли. Идти по тропе одно удовольствие, Каперед мучился, проходя через луг. Он отвык от запаха трав, растущих на плодородной почве, обогретой ярким солнцем. Запах был таким сильным, что вынуждал человека чихать; звук пугал животных, выглядывающих из укрытий.

Страдать от голода не приходилось. Каперед умудрился пополнить припасы в деревне. Ел он теперь мало, отвык обильно питаться. Очень хотелось мяса, но доступна только растительная пища. Стоило сойти с тропы, как удалось отыскать ягоды и грибы. Некоторые грибы Каперед нанизывал на нитку, чтобы они подсохли в пути, а другие ел сырыми. Без специй и соусов вкус у грибов пресный, но голодному не приходится выбирать.

Сейчас подобная пища верх изысканности. Она не была питательной, не радовала язык, но требуха не урчала, и живот отлипал от позвоночника. Что еще требуется? Только мясо, раздобыть которое никак не получается. Каперед мечтал о жарком куске свинины. Он слышал, как в кустах хрюкают кабанчики, но охотиться на них не осмеливался. Рядом с поросятами наверняка здоровенная и злющая самка.

Если уж сурков не удалось поймать, то кабанчиков лучше обойти стороной. Иначе не человек ими будет питаться, а они человеком.

Каперед неверно оценил размеры рощи. Лес хоть и не был густым и обширным, но простирался на многие мили. Легко заблудиться. Пока солнце и ясное небо, Каперед не сбивался с пути. Но с заходом пришлось остановиться на ночлег. Торговец расположился прямо на тропе, чтобы не потерять ее.

Никому он помешать не мог. Тропой не пользовались.

Развести костер не составило труда. Вокруг много сухостоя, дождей не было, а иглы и луб быстро разгорались. Некоторое время Каперед опасался, что кто-нибудь заметит огонь его костра, но вскоре успокоился. Если и заметят, что с того? Брать у торговца нечего. Все его богатства - несколько пучков трав да нитка с грибами.

Одежда и то не привлечет грабителей. Местные одеваются намного лучше, им нет нужды обирать путника. Поглумиться - это возможно. На таких ублюдков еще надо наткнуться.

Обжаренные грибы оказались вкуснее, но сытнее не стали.

Ночь прошла спокойно, торговцу снилась богатая и жирная еда. Мысли о пище занимали его постоянно. В условиях гор ничто не соблазняло человека, здесь же на равнине Каперед постоянно видел дичь.

- Эх, родиться мне следовало охотником, - сказал Каперед, засыпая.

Лесные звери не беспокоили человека. В них еще жили воспоминания о том, как поселенцы охотились в лесу. Человек их пугал, но пока он не приближается к ним, агрессии животные не проявляли.

Оказавшись глубоко в чаще, Каперед испытал страх. Он помнил холодные, дышащие влагой леса севера. Не забывал о чудовищах, что обитали в Венавии. И пусть сосновый лес в долине реки Лод отличается от северных лесов, но страх никуда не девался.

Человек оказался в месте, где ему не следует быть.

Здесь теплее, чем на севере. Солнце не пробивается сквозь ветвистые кроны сосен, до подлеска достигает не так много лучей. И все равно теплее. Почва покрыта сосновыми иглами - вековой ковер, нарушенный только там, где протоптали тропу. На тропе не росли травы, которым приходится бороться за жизнь, пробиваясь к свету. Кустарники расположились по кромке, но их ветви нависали над тропой.

Яркие ягоды украшали кустарники, радуя человека своей сочной кислинкой. Это еда, пусть не такая питательная, не содержит того, что требуется человеку. Даже такой пище радуется живот. Тем более Каперед помнил вкус ягод, он знаком ему, напоминает о доме.

Деревья росли на песчаной почве, отчего растениям в этой части долины не хватает пищи. Травы не могли вырасти достаточно, чтобы укрыть тропу. Каперед шел по ней, останавливаясь лишь затем, чтобы сорвать ягод, иногда он отклонялся от пути, заметив маслянистые шляпки грибов, торчащие из-под сухого ковра.

Не требуется отличное зрение, чтобы найти грибы здесь. Капереда удивляло, что грибы не были поражены червями. В желтовато-белых грибных ножках он находил один или два отверстия, оставленных голодными червями. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что он видел в лесах Венавии. Там грибы быстро приходили в негодность. Наверное, из-за высокой влажности.

- Здесь я не останусь голодным, - говорил Каперед.

Он каждый раз произносил это, останавливаясь то у кустарника, то вороша опавшую листву. А ведь фортуна так может повернуться, что он найдет заросли каштанов. Вот уж повезет! Орехи ничуть не хуже мяса утоляют голод, а добывать их намного проще.

И все-таки, несмотря на изобилие и тепло, Каперед испытывал страх. Ему казалось, что среди деревьев скрываются варвары. Мелькающие тени он воспринимал как угрозу, хотя это просто ветер раскачивал сучья. Где-то в вышине пронзительно кричала птица, отчего спина покрывалась мурашками. Насекомые в лесу молчали, не было их постоянного, назойливого шума. Оглушительная тишина пугала.

Подозрения о том, куда ведет тропа, у торговца возникли сразу, но он старался не замечать их. Глупо было думать, что крестьяне проложили дорогу в сердце леса только для того, чтобы заниматься охотой. Грибы и ягоды тоже можно собирать везде, даже на кромке леса, не требуется идти по тропе.

Чаща была заповедной. Каперед убедился в этом, обнаружив несколько деревьев, украшенных цветными полосками ткани. Точнее, ткань была цветной в прошлом, а теперь походила на серые лоскуты мха. Время быстро стирает с песка следы человека.

Деревья стояли с восточной стороны тропы, в двух шагах, совсем рядом. Травы вокруг них почти не было, так что человеческие кости хорошо видно. Каперед остановился, вглядываясь в останки. Он очень хотел верить, чтобы это кости жертвенного животного... да пусть хоть человеческие. Нельветы наверняка практикуют подобные жертвоприношения, несмотря на то, что считаются цивилизованным племенем.

Кости были человеческими, лежали у основания дерева. Между ребер находились обломки деревянных палочек. Обломки стрел, которые пытались вынуть из убитого нападавшие.

Каперед выругался. Теперь он понимал, куда ведет тропа, знал, что обнаружит там.

Стоило уйти, развернуться, пройти тем же путем назад. Каперед никогда так не поступал, он предпочитал искать иные пути, чем бесполезно идти назад. Вот стоило сойти с тропы, пойти точно на юг, где должен находиться какой-нибудь приток Лода.

Каперед этого не сделал. В основном из желания подтвердить свое предположение. Не из любопытства. Он хотел увидеть то, что может произойти в будущем. Только не с одной окраиной деревней, а с колониями, муниципиями и самим Вечным Городом.

Пройти оставалось немного. Всего-то пару десятков шагов.

Тропа вывела к деревенскому кладбищу. Весьма странно, что могильники располагались так далеко от поселения. Но здесь жили нельветы, их культура немного отличается. Как все варвары они хоронили усопших под деревьями, укрепляя связь племени с природой и духами.

В Коматии и Венавии поступали так же. Капереду доводилось встречать посреди темного леса каменные или деревянные надгробия.

Местные крестьяне делали надгробия из дерева. Они были не настолько богаты, чтобы оплачивать услуги каменщика. Зато вырезать рельеф на доске может почти каждый человек.

Границей кладбища служили ряды камней, лежащих так, чтобы получалась спираль, в центре которой располагались надгробия. Лишь тропа разрывала непрерывную стену камней. Между рядами обильно росла трава, питавшаяся мясом, зарытым под землей.

Каперед не знал, практикуют нельветы кремацию или ингумацию, но это не важно. Кладбище было небольшим, десятка два надгробий. Очевидно, что каждая семья клала своих покойных друг над другом, словно продолжая непрерывную цепь поколений.

Надгробия покосились, потемнели от влаги и солнечных лучей, могильные холмики поросли травой и луговыми цветами. Синие, желтые и белые цветы кочками возвышались над зелеными зарослями травы. Сосны тянули ветви к каменной границе, но не переступали ее.

Над освещенным лучами солнца кладбищем метались пчелы, привлеченные сюда пряным запахом цветов. Их шум казался оглушительным.

Каперед прошел дальше, раздвигая заросли травы. Приблизился к ближайшему надгробию.

У основания доски лежал скелет, его руки обвили надгробие, словно убитый просил защиты у предков. Но против железа духи бессильны. Каперед присел и рассмотрел рельеф. Кроме трещин его украшали красные потеки, вряд ли это кровь, скорее вино, которое использовали во время тризны. А вот несколько отверстий были явно от стрел. Нападающие вынули стрелы и унесли с собой.

Каперед не хотел прикасаться к костяку. Постарался угадать причину смерти по внешним признакам. Прошедшие годы не пощадили останки, они ушли под землю, кости растащили дикие звери, реберная решетка стала опорой для вьюна. Еще десять лет и останки исчезнут навсегда.

У соседнего надгробья пыталась укрыться целая семья. Каперед не мог определить возраст убитых, но костей было много. Звери растащили их по окрестностям. Некоторые падальщики пытались раскопать могильники, снесли несколько надгробий.

Ни следов, ни брошенного оружия. Убитых так же обобрали, сняли с них все ценное, а одежда разложилась много лет назад. Уцелели редкие обрывки ткани.

Каперед услышал шорох, приподнялся и посмотрел. На границе кладбища стоял тощий волк... нет, одичавшая собака. Животное вопросительно смотрело на человека, словно пыталась вспомнить что-то важное.

- Иди прочь!

Собака скрылась в лесу. Каперед заметил, какая она тощая и старая. Не могла же она выжить со времени нападения. Деревню оставили много лет назад. Наверняка, когда случилась трагедия, эта собака была щенком. Потому она смогла приспособиться к одинокой жизни без поддержки человека.

Их могла быть стая, пока волки или старость не перебили одичавших собак. Эта уцелела по прихоти судьбы.

- Есть кто тут?! - крикнул Каперед.

Собака могла принадлежать кому-то, кто выжил во время резни. Кто не пытался укрыться среди могил предков.

Ответа не последовало. Либо отшельника не было, либо он не желал показываться.

Каперед обдумывал, что теперь делать. Вид костяков поверг его в уныние. Эти люди умерли давно, а с ними умерло все то, что они строили, о чем мечтали. Погибли их дети, прервалась цепь поколений.

В таком случае хорошо, что они нашли свой последний приют на своем же кладбище.

- И тебе, Мефадон, следовало сдохнуть в родных развалинах, - прошептал Каперед.

Паразит не отвечал. Вид мертвецов ничуть не заинтересовал его. Вид обглоданных свиных костей вызовет в нем столько же эмоций.

Это ужасало, подобная холодность и презрение унижали древнего. Хотя паразиту плевать на мнение какого-то человечка, по случайности ставшего носителем. Паразиты существуют не для того, чтобы их любили и уважали.

Каперед посчитал, что необходимо изучить каждое надгробие. Это надо сделать, чтобы от погибших здесь людей осталось хоть что-то. Не хрупкие косточки, а связь с живыми.

На надгробиях имелись разные изображения.

Женщина в длинной тунике, не понять молодая или старая, лицо было вырезано неумело, но со всей старательностью. У ног женщины лежали предметы, принадлежавшие ей. Не косметика или игрушки, а предметы необходимые всякой хозяйке.

На другом надгробии изображался всадник, скачущий вправо. Детали были хороши. Видны даже пластины панциря, наконечник копья и высокая лука седла. Лицо всадника выглядело гротескно. Каперед припоминал, что местные варвары поклоняются верховному богу в виде всадника. Значит, это было не изображение умершего, а может быть, так изображен его апофеоз.

Возле этого надгробия Каперед не заметил оружия. Либо все защитники погибли еще в деревне, либо нападавшие утащили добычу.

На кладбище нашли покой ремесленники, крестьяне, даже торговцы - поселение было крупным, не только нельветы поселились здесь. Со временем деревня могла вырасти в колонию, стать крупным торговым центром, связывающей пути в горы и долину Лода.

Выгодное ее положение бесспорно, но всему помешала человеческая жадность и жестокость.

Сколько умений, знаний и надежд оказались брошенными в землю. Они не проросли в детях. Это наследие не будет передано живым людям. Лишь тени в подземном мире заполучили их. Человеческое наследие досталось траве да цветам, пчелам и бабочкам, резвящимся на кладбище. Мясо и кости стали добычей падальщиков. Лес растащил останки, поглотил все человеческое.

Временно уцелел лишь камень да деревянные надгробия. В будущем не останется их.

Глядя на все это, легко поддаться печали. Просто плюнуть на все и удалиться на край света, ожидая заката жизни. Пусть кто-нибудь иной останавливает варварскую орду. А если ее не остановят... что ж, так вышло. Варвары получат в наследство золото, серебро, эту землю, крохи культуры, что выращивали в Обитаемых землях.

Так же произошло с народом Мефадона. И ничего. Паразит не видит в этом ничего плохого. Его не ужасает катастрофа народа. Ему просто плевать.

- Ваш народ умер еще раньше, чем восстали ваши рабы, - сказал Каперед.

На этот раз он уловил кусочек мысли:

- Умрете и вы.

Каперед направился на юг, перешагнул невысокую ограду кладбища и побежал прочь. Деревья стояли близко, мешали соседям расти, словно дома в крупном городе. Но вдали от кладбища стало тише, лишь над кронами деревьев кричали птицы.

И все-таки эта земля не была пустыней, отданной во власть природы. Человек оставил много следов. Каперед замечал поваленные топором деревья; метки, оставленные на коре - они были так глубоки, что не успели зарасти; керамический мусор встречался тут и там.

Люди пытались изменить даже ручей. Остатки запруды остались по берегам ручья. Земля была топкой, заросла осокой и камышом. Громко квакали лягушки, звон стрекоз разносился по округе. Мошкара, обнаружив человека, накинулась на него.

Каперед не мог уйти от ручья, пришлось терпеть проклятый гнус. Ручей верно указал направление, вывел к большой реке, бывшей притоком Лода. Подойти к реке сразу не получится, слишком глубокий овраг, на вершине которого оказался Каперед.

Склон песчаный, заросший жесткой травой. Эта трава не удержит веса человека, корни у нее неглубоко проникают в землю. Сильный ветер весной срывает перезимовавшие пучки трав и уносит их прочь, заставляя катиться по земле.

Берег реки порос огромным, в рост человека камышом. В этих зарослях должна прятаться крупная рыба, но Каперед не хотел ее ловить. Во-первых, нечем, а во-вторых, ему не нравился запах рыб, пойманных в стоячей воде.

Хоть он голодал, но не собирался питаться падалью.

Спуститься к воде можно было по руслу ручья. Небольшое понижение местности, плавные склоны обрамляют русло. Только смысла в этом нет. Каперед видел, что спустится в топком месте, окажется посреди зарослей. Там не пройти, лишь замочишь и изранишь ноги.

Важнее, что удалось обнаружить ориентир. Каперед направился на восток, держа в поле зрения край оврага. Спуститься ниже ему удалось лишь на второй день пути. Ночевать все это время приходилось на краю оврага, зато ветер сдувал мошкару.

У воды насекомых было больше, раздавались всплески охотящейся рыбы, в зарослях перекрикивались кулики. Благодатное место, но не оно кормило Капереда, а он кормил насекомых. Это следовало изменить, все-таки не для того он стремился к воде, чтобы расстаться со своей кровью.

В речном иле пряталось множество моллюсков. Пресноводные устрицы вполне питательны, если не лень возиться с твердыми ракушками. В отличие от морских собратьев, они не такие вкусные, меньше размером и вообще считаются пищей бедняков. Как раз таким бедняком Каперед и был. Ему не из чего выбирать. Охотиться на болотных птиц он не умел и в очередной раз клял себя за леность.

Ведь было достаточно времени в прошлом, чтобы изучить это ремесло. Что же он не удосужился, теперь вот приходится голодать, когда совсем рядом прячется вкусная мелкая птичка.

Пришлось охотиться на моллюсков. Поначалу Каперед выслеживал их по следам, оставляемым в иле. Он шел вдоль узких полосок - след движения моллюска. В конце дорожки, как в конце радуги, пряталось сокровище.

Ракушки в Лоде оказались крупными. Каперед удивился, выловив одну. Не такую он ожидал найти.

Наверняка ракушка полна паразитов, но скорее всего они не опасны для человека. К тому же, в самом Капереде сидел червь пострашнее, чем обитает в этих водах. Решив, что есть моллюсков безопасно, Каперед принялся усерднее их искать.

Улов его порадовал. Он ожидал, что найдет пару-тройку ракушек, а раздобыл несколько десятков! Такой богатой пищи он давно не едал. И пусть после возни с ракушкой останется не так много мяса, этого хватит для восполнения сил.

Более мелкие ракушки, как оказалось, легко было найти, всего лишь зачерпнув рукой донный ил. Множество моллюсков пряталось там. Они были столь мелкими, что из них лучше всего сварить суп, не возиться с раковинами.

Вечером Каперед разжег костер. Он наслаждался пищей. И пусть у него не было специй, а моллюски были никакими на вкус, торговец радовался так, словно ел огромный кусок запеченного мяса.

Из воды на торговца с любопытством смотрели огромные рыбины, привлеченные огнями костра. Каперед не пытался скрыться, разжег огонь, не таясь. Если кто придет по его душу, то это даже хорошо.

Оказавшись в родном краю, Каперед стремился встретить соотечественников. Пусть это будут полуварвары из племени нельветов, пусть разбойники, но свои это будут люди! С ними удастся найти общий язык, в отличие от дикарей Коматии.

Край оказался совершенно безлюдным. Каперед понял это на следующий день, когда наткнулся на развалины лодочной станции.

Покосившийся домишко, ушедший под воду причал. На берегу лежали обломки двух лодок, слепить из них что-то, способное идти по реке не получится. Дом покидали в спешке. Внутри сохранилось многое из бытовых вещей. Хоть дом разграбили, но не сожгли. Пол устилали обломки черепков от разбитых тарелок, кувшинов. На стенах остались темные следы, словно от разлитого вина или крови. Тяжелый стол был переломан пополам - удивительной силы удар. Лавки разбиты в щепы и порублены на дрова. Вот только в очаге давно не горел огонь.

Каперед не нашел для себя ничего полезного. Здесь обитали неграмотные варвары, а после пришли горцы-разбойники. Они не оставили после себя ничего. Даже железные инструменты утащили. Хотя прошло столько времени, что железо вряд ли пригодится человеку.

Не было впечатления, что край предгорий разорен войной. Однако люди отсюда ушли. Давно ушли и не собирались возвращаться. Не хватает у Государства ресурсов, чтобы очистить Рубежные горы от орд разбойников. Там всего несколько сотен деревень, тысячи горцев, из которых немногие способны оказать достойное сопротивление. Но горцев защищают непроходимые перевалы, знание местности и наглость.

Крестьян в предгорьях защитить не удалось. Каперед не видел следов военных дорог, единственной дорогой был Лод и его притоки.

Каперед вышел из дому, встал у самой воды. На восток и запад тянется русло. Оно не широкое, но глубокое. Речные патрули должны быть, если города не забыли о своих обязанностях и продолжают вкладываться в оборону.

Так что рано или поздно Каперед увидит либурну. Стоит обратиться за помощью к воинам. Они наверняка возьмут чужака в плен, просто чтобы проверить кто он такой. Иначе добираться до Редиланума придется еще месяц.

Каперед помнил, какая обширная долина. Даже в повозке по прекрасной дороге путь занял много времени.

На правом берегу реки ландшафт был точно таким же. Каперед не замечал дыма или рыбачьих лодок. Выходит, что и дальше на юг земли оставлены. Это странно, река должна быть естественной границей. Какое-нибудь поселение должно располагаться на правом берегу.

Каперед не мог найти брода, чтобы перебраться на ту сторону. Мостов здесь никто никогда не строил, а лодки давно сгнили. Перейти не удастся, если только по пути не встретятся либурны или рыбачьи лодки.

И стоит ли вообще переходить на правый берег? Каперед в этом сильно сомневался.

Эта безымянная река впадает в Лод, как и все реки долины. Правый ее берег заболочен, потому что южнее должно находиться русло Лода. Это возможно объясняет, почему на той стороне не поселились люди. Мало желающих обосноваться на топкой косе между двух рек, постоянно рискуя погибнуть во время паводка или от эпидемии малярии.

Только охотников и рыбаков заинтересуют эти заросли и болотистые места. Каперед видел множество птиц, название которых не знал. Отличал он лишь цапель да уток, хотя насчет последних мог ошибаться, среди них есть множество разновидностей. Более мелкие птахи вообще ему неизвестны.

Левый же берег реки подходил близко к предгорьям. Песок и ил лежали на твердом камне. Почву укрепляли высокие деревья, чьи стволы годились для строительства кораблей.

Каперед по пути обнаружил остатки лесопилки. Дом давно сгорел, водяное колесо сняли и увезли. Назначение постройки легко было понять - вокруг расстилалась открытая, заросшая бурьяном местность, а так же обломки плотины. Молодые деревца пробивались из зарослей, тянулись к солнцу. Дальше на север начинался лес, до которого не успели добраться лесорубы. Десяток стволов лежали у ската, наполовину уйдя в воду.

Рыб так и манила эта гниющая масса, они охотились за червями, жуками и оставляли в зарослях потомство. Каперед жалел, что не из чего сделать садок, чтобы наловить молодняка. Вышла бы неплохая уха, не такая вонючая, если поймать взрослую рыбину.

В развалинах лесопилки удалось найти несколько ржавых гвоздей. Эта добыча ни на что не годилась. Каперед со вздохом отправил мусор в воду. Радовало его лишь то, что живот был набит - река кормила, и Лод был близок.

Лесопилки строили как можно ближе к главной реке. Открывали ворота плотины, чтобы мощный поток воды уносил спиленные и очищенные от веток бревна. Товар выходил в Лод, где подхватывался течением, достигал городов.

Оставалось пройти немного, а поблизости от Лода наверняка будут поселения.

Глава 9.

По пути Каперед часто встречал брошенные дома. Рядом с одним из таких строений он обнаружил курган. Несколько холмиков земли, над которыми установили каменные надгробия. Здесь была похоронена целая семья, умерли они от голода, судя по надписи, но пребывали в прекрасном расположении духа.

Как и все мертвецы.

Каперед не без иронии подумал, что мертвые самые веселые, жизнерадостные люди. У них нет забот, проблемы остались на поверхности земли.

Не считая себя сторонником какого-либо вероучения, Каперед страдал от недостатка представления о загробной жизни. Он придерживался мрачной концепции, что второго шанса не будет. Потому-то так цеплялся за жизнь, не оставлял попыток добиться совершенства. Второго шанса не будет, глупо бросать свою жизнь в костер без надежды на повторение.

Лежавшим под слоем земли, под тенью надгробий, казалось, было легче. В любом случае они уже не страдали. А те, кто поставил эти надгробия, испытывали облегчение.

По традиции Каперед оставил у могил немного еды и совершил возлияние. Было бы вино, поделился напитком. А у него даже уксуса не было, чтобы очистить воду.

Удивительно, что до сих пор нет жара и поноса. Видать, иные паразиты боятся оказаться в теле человека, в котором уже поселился Мефадон.

В оставленной хижине сохранилась утварь. Дом обветшал, ветер намел много мусора, дожди и град разбили черепицу на крыше, но все равно дом производил хорошее впечатление.

Каперед, осмотрев вещи, пришел к выводу, что здесь жил старик, что похоронил свою семью. Отшельник. Его не пугало нашествие горцев, потому он не покинул родной дом. Старость прервала его жизнь, но дом уцелел, обеспечив путника кровом.

Сохранилось кое-что из личных вещей отшельника. Каперед нашел игрушки, вырезанные из дерева, смятый бронзовый светильник и несколько ветхих свитков. Удалось даже прочесть текст.

Как приятно взять в руки книгу после долгих дней одиночества. Каперед решил передохнуть в хижине, познакомиться с написанным в книге.

Чтобы как-то отплатить за постой, Каперед прибрался в доме, потратил несколько часов, восстанавливая дверь. Он не был плотником, но полученный результат порадовал его. Не прошли даром года странствий, удалось овладеть некоторыми ремеслами. Пусть поверхностно, но жизнь не казалась теперь чем-то пугающим, непредсказуемым.

В свитке был религиозный текст: молитвы, притчи. Каперед, читая книгу, отметил явные восточные мотивы в священном тексте. Написано было простенько, понятно крестьянину. Большего для понимания жизни таким людям не требуется.

Даже такой текст Каперед прочел с удовольствием. Он устал от монотонной физической нагрузки. Его разуму тоже требовалась разминка. В округе не было ничего такого, что требовало приложения духовных сил.

План его путешествия был простым. В нем не хватало множества пунктов, просто потому что нельзя подготовиться ко всему. Приходилось рассчитывать на удачу, действовать по обстоятельствам.

Подобное нельзя назвать настоящей мыслительной активностью.

Свиток помог забыть о проблемах. Каперед оказался в мире, из которого был изгнан. Пусть на время, но тем оно ценнее.

И где-то далеко на задворках сознания похихикивал паразит. Нехитрая философия крестьянина казалась Мефадону смешной. Каперед и сам бы посмеялся над текстом в прошлом.

Свиток торговец решил оставить в доме, убрав его в футляр и оставив в безопасном месте. Чтобы ни мыши, ни осадки не повредили тростнику, на котором написан текст.

Быть может, какому-нибудь путнику пригодится это. Лишь бы только не на растопку.

Дом отшельника располагался у реки на высоком берегу. Стоя у входа, Каперед мог видеть место слияния притока с Лодом. По его оценкам путь займет несколько часов.

Долгий путь завершился. Каперед испытывал облегчение, любуясь танцующими волнами Лода. Каперед видел дым, стоящий над городом ниже по течению. Это должен быть Редиланум, а дымят его мастерские и банные комплексы.

- Почти пришел, - прошептал Каперед.

Он никак не решался тронуться с места. Неизвестность пугала. В стране варваров было проще. Цели яснее.

Ступив на эту дорогу, Каперед отдает себя во власть случая. Предугадать, что будет дальше, невозможно.

Утекающее время подгоняло торговца. Он направился к месту слияния рек, пробивая дорогу через заросли. На правом берегу Лода была хорошая дорога - Каперед видел пыль, поднимающуюся от проезжающих телег. Но он был на этом берегу, оставленном и брошенном.

Посреди реки поднималась вверх по течению барка. Ее тянули люди на том берегу. Рыбаки ставили сети поблизости от притока. Каперед надеялся, что сможет привлечь их внимание.

До места слияния торговец добрался лишь к вечеру, когда на реке остались лишь патрульный корабль. Три десятка весел поднимались и опускались, заставляя либурну идти против течения. Ход у нее был хорошим. На корме между двух рулей стоял кормчий, а на носу расположился впередсмотрящий с фонарем. Света им едва хватало, чтобы заметить бревна на пути. Каперед все равно спрятался в высокой траве и не выглядывал, пока корабль не ушел дальше.

Пришлось заночевать на берегу у воды, легкий бриз отпугивал комаров. Всплески говорили о том, что в реке полно рыбы. Местные крестьяне не должны голодать, Лод их кормилец.

На рассвете Капереда разбудили крики рыбаков. Люди ставили сети, потому не скрывались. Это занятие так и так слишком шумное, а рыбы много, уйдет лишь часть.

Рыбаки расположились в полумиле от берега, на котором находился торговец. Каперед умылся у реки, поглядывая на людей и раздумывая, что сделать. Он успел привыкнуть к одиночеству. Встреча с людьми пугала, не предвещала ничего хорошего.

Всмотревшись в свое отражение в воде, Каперед пытался понять, что увидят рыбаки. Выглядел торговец не очень: одежда грязная и рваная, ноги сбиты в кровь, руки покрыты слоем грязи. Он походил на сатира, а не человека. Такой вид скорее напугает рыбаков, нежели привлечет.

Это все отговорки. Как ни пытайся оттягивать неизбежное, все равно когда-нибудь предстоит столкнуться с людьми.

Каперед вышел на открытый берег, чтобы тростник не заслонял его. Некоторое время он стоял, сгорбившись, зажатый собственной неуверенностью. Рыбаки ставили сети и не глядели на берег.

Собравшись с силами, Каперед криком попытался привлечь внимание людей. Говорил он на языке Обитаемых земель, общем для всех народов Государства и подвластных царств.

Занятые своими делами люди не сразу отреагировали на крик. Они спешили поставить сети и явно о чем-то спорили. Каперед предположил, что рыбаки незаконно ловят рыбу. Хоть реки и леса зачастую не принадлежали никому, муниципальная власть все же запрещала добычу.

Только Каперед не был представителем власти, рыбаки это сразу поняли, как заметили его. Оборванец мало походил на человека, способного навредить. Его вид вызывал жалость, отвращение, но никак не страх. Если только под видом человека, не предстал водный дух, разгневанный из-за промысла рыбаков.

С этим стоило разобраться, тем более на лодке люди весьма уязвимы.

Бросив работу, рыбаки налегли на весла, борясь с течением. Каперед выбрал неудобное место, где вода притока попадала в Лод. Сильное волнение, водовороты, много песчаных отмелей. Берег во многих местах заиленный, зато рыбы много.

Каперед уселся на песок, поджав ноги, и принялся ждать. Рядом с ним лежали его вещи. Рыбаки наверняка хорошо рассмотрели чужака, приблизившись, они убедятся, что это просто путешественник.

- Эй, кто ты там?

- Торговец, знахарь, зовут Каперед!

Лодка толкнулась в песок в двух шагах от берега. Рыбаки выругались, убрали весла. Один выпрыгнул из лодки, взял канат и потащил его к берегу. Каперед заметил, что на поясе человека закреплен зазубренный нож - не оружие, но в случае необходимости поможет защититься.

Каперед поднялся, встречая человека, поднял руку в приветствии.

- Я странствовал по Коматии, возвращался через Венавию, хочу попасть в Редиланум.

- Замечательно, - отозвался рыбак.

Он искал к чему закрепить конец, чтобы лодку не унесло течением.

Берег порос кустарником, который явно не удержит лодку.

- Я пересекал горы, - продолжил Каперед, - чуть не попал в руки горцев, но у них какая-то война между племенами, удалось пройти. А по эту сторону нет поселений, заброшенный край.

Рыбак обошел торговца, стараясь держаться на порядочном расстоянии. Он закрепил канат за чахлый кустарник, повернулся к незнакомцу, слушая его.

- Что заработал, то и потерял за горами, - вздохнул Каперед. - Мелочь осталась.

Он показал припасенную бронзу. Монеты были варварскими, но металл не меняет своей ценности в зависимости от чекана. К тому же в этом регионе наверняка монеты Коматии имеют хождение.

Рыбак взглянул на зеленоватые монеты, кивком головы указал Капереду на лодку.

- Мне бы на противоположный берег, - говорил торговец, идя к лодке.

В лодку он забрался не сразу. Хотя глубина не была большой, лодка килем уперлась в песок, но перебраться через борт, не перевернув ее, стоило немалых усилий. Второй человек не помогал, лишь весло упер в дно, чтобы неловкий чужак не перевернул лодку.

В это время его товарищ обходил берег, словно выискивал засаду. Он осматривал песок, искал следы и мусор, оставленный путешественником. Наверняка наткнулся на то место, где Каперед ночевал и разводил костер. Такое недоверие немного раздражало, но Каперед понимал, что иначе быть не могло.

Нельветы вынуждены постоянно сохранять бдительность. Не привыкли доверять чужакам, пришедшим со стороны гор. А история незнакомца хоть и выглядела правдоподобной, но могла быть чистейшей выдумкой.

Ведь нет никаких доказательств, что торговец тот, за кого себя выдает.

Наконец Каперед расположился на носу лодки. Он был весь в тине, ноги покрыты слоем песка и ила, одежда почти вся промокла. Утро выдалось прохладным, так что торговца вскоре затрясло.

Рыбак вернулся к лодке, свернул канат, забросил его и оттолкнул лодку, запрыгивая следом. Его товарищ налег на весла, выходя на течение. Лод подхватил суденышко, потащил в сторону восхода.

- Бери весла и работай, - распорядился рыбак.

Каперед не стал спорить. И хотя греб он не очень хорошо, но это был единственный способ отплатить за переправу. Бронзовые монеты не заинтересовали рыбаков. Этой мелочи не хватит даже на то, чтобы сходить в баню. Каперед и сам это понимал, когда протягивал истертые, зеленоватые монеты.

- Сначала закончим работу, затем пойдем к берегу, - сказал рыбак.

Они направились к оставленной сети, видной только по поплавкам. Деревяшки, покрытые древесной корой почти не заметны на фоне воды. Их видно только вблизи, так что патрульные либурны могут лишь по случайности наткнуться на них. Местные знают распорядок дежурств, так что успевают покинуть реку до того, как покажутся военные моряки.

Каперед ничем не мог помочь рыбакам, он расположился посреди лодки, усевшись между банками. Так лодка становилась устойчивее. Из-за увеличившегося веса лодка сидела низко, волны чуть не перехлестывали через борта. Рыбаки работали, устанавливая и растягивая сеть, лодка кренилась в ту сторону, куда свешивались люди.

На дне лодки скапливалась грязь, постоянно стояла вода. Каперед отчерпывал ее, но вода прибывала. Из-за волн, многочисленных щелей. Каперед не понимал, как местные не боятся ходить на таких худых суденышках. Ведь перевернись лодка, они не смогут выплыть - слишком сильное течение.

Рыбаков это не беспокоило. Они работали так, как научили их отцы. Собственно и Каперед не беспокоился, что готовит яды, горючие снадобья или едкие мази. А другой человек счел бы это безрассудным, опасным ремеслом. Для Капереда же оно было вполне обыденным.

Закончив, рыбаки поспешили покинуть реку. Они направились к правому берегу, но течение отнесло их далеко на восток. Ища место, где можно пристать и спрятать лодку, рыбаки явно нервничали. Каперед понял, что вскоре должен показаться речной патруль.

- Воины запрещают ловить рыбу?

- Нет, но деньги они любят.

Каперед кивнул. Да, спорить с вооруженными людьми никто не станет. Воины считают себя хозяевами реки.

- Их капитаны случаем не называют себя царями? - спросил Каперед.

Рыбаки рассмеялись, но не слишком весело. Находясь на реке, они могут спрятаться, обхитрить патрули. Так ведь воины сходят на берег, прочесывают местность и останавливаются на ночлег в деревнях. Право постоя никто не отменял, патрульные присвоили себе право побора.

- Мы платим налоги, но им этого мало! - сказал рыбак. - Они берут нашу еду, топчут нашу землю, ищут металл.

Каперед подумал, что и женщинами они не брезгуют.

- Много чужестранцев среди воинов, а наши братья служат на юге, в песках.

Нельзя не отметить разумность этой политики. Иначе армия превратится в то, что Каперед видел у варваров. Вместо легионов будет простое ополчение: ни брони, ни дисциплины, ни субординации. Для армии это смертельно. Но местные смотрят на ситуацию иначе, их тоже можно понять.

- Я путешествую, подорожные налоги тоже плачу, - Каперед рассказывал о своих столкновениях с воинами.

Обычно ему приходилось иметь дело со вспомогательными частями, легионеры обычно не занимаются патрулированием второстепенных дорог. И живут лучше, так что не стремятся обобрать всякого путешественника или крестьянина.

Пристав к правому берегу, рыбаки вместе с Капередом вытащили лодку на берег, перевернули ее и спрятали среди тростника. На киль они набросали сорной травы и опавшей листвы. Не лучшая маскировка, но впередсмотрящие на либурнах обычно не замечают тайников. Если только намеренно не выискивают их, но для этого они подходят ближе к берегу.

- Сейчас увидим, - прошептал рыбак, указывая на запад.

Либурна шла по середине реки, влекомая течением. Гребцы отдыхали, лишь кормчий чуть подправлял курс.

Судно было далеко от берега, но рыбаки спрятались в тростнике и тайными тропами ушли. Каперед последовал за ними. Он не хотел оставаться один, стоило отплатить местным за помощь.

Поселение располагалось в двух часах пути на запад. К тому времени солнце жарило во всю. Каперед успел позабыть, как сильно солнце любит своих детей.

В горах он страдал от жажды, не мог пополнять запасы постоянно. На равнине ситуация оказалась хуже. Каперед и забыл какого это, путешествовать по родным землям. Вода имелась - реки, ручьи, болота, но зачастую это негодная вода, стоячая. Множество насекомых обитало в этой воде, они были разносчиками болезней.

А еще жара. Солнце иссушало жителей юга, делало их кожу темнее, волосы сворачивались от жара. Каперед очень хотел пить, а река была совсем близко. И вода в ней не сказать что плохая...

В поселении наверняка будет колодец, на дне которого окажется холодная, ледяная вода. Каперед мечтал об этом, следуя за рыбаками.

Люди не позволили ему нести улов или снасти. Они все еще не доверяли чужаку, но хотя бы не прогоняли его. Запрета следовать за ними тоже не было, хотя рыбаки явно будут рады, если чужак уйдет.

- Там, за деревьями, - сказал рыбак, останавливаясь. - А мы живем дальше.

Деревья росли вдоль дороги, за которой располагались поля. Дальше должны быть крестьянские хижины.

- Кто там живет? - спросил Каперед.

Он не хотел заявляться незваным неизвестно к кому. Но рыбаки уже ушли на десяток шагов и как будто не услышали вопроса. Похоже, что благодарности за помощь они не нужна.

Каперед испытал неприятное чувство. Было бы лучше уйти, тем более он находился на хорошей дороге, которая явно выведет его к мощеной, идущей в Редиланум. Вот только котомка совсем легкая. Каперед взвесил в руке мешок - еще необходимо найти воду.

Он решился. Не первый раз он уповал на помощь незнакомцев. Тем более повадки крестьян он знал, мог им помочь, чем отплатит за еду, воду и кров.

Каперед направился напрямик, пересек полосу деревьев. Она была небольшой, только чтобы отгородить поля от пыльного ветра. На ветвях переругивались сороки, их не беспокоило появление человека. Птицы улетали, лишь когда до них оставался один шаг. И то делали это неспешно, ругая путешественника.

Поля были убраны, поросли травой, которую еще не скосили. Волны гуляли по зеленому морю, разгоняемые ветром. Каперед некоторое время наблюдал за этим зрелищем. В Гирции летнее солнце выжигает поля, лишает луга зелени. Земля становится похожей цветом на песок. От зноя не спрятаться. Долина Лода выглядела богаче, но Каперед знал, что урожайность здесь ниже.

Потому земля в этом краю дешева, а коллегии травников не требуется собирать урожай три раза в год. К тому же многие травы, что они используют в ремесле, не требовательны к условиям.

У крестьян задачи иные. В прошлом Капереда не волновали проблемы простого человека. Теперь же он находился среди них и должен научиться понимать запросы и нужды крестьян.

Каперед пересек поле напрямик. Он не собирался идти по дороге, потому что не знал, куда она выведет. Лучше потратить больше сил, но вернее добраться до цели. Он не видел усадьбы за деревьями, но запах дыма разносился по окрестностям. Вряд ли это следствие пожара.

Земля была черной, влажной. Каперед нагнулся, поднял ком и сжал его в руке. В Коматии иная земля. Там ком земли содержал бы больше влаги, был холоднее, а хвойные леса подавляют иную растительность.

Усадьба располагалась в центре, окруженная тремя большими полями. Зеленое, по которому прошел Каперед, оставлено незасеянным. Поля располагались так, чтобы солнце их максимально освещало. С северной стороны усадьба примыкала к холму, на котором разгуливал скот: коровы и быки, небольшая отара овец для нужд семьи.

На засеянных полях трудились рабы или наемные рабочие. Каперед не мог вспомнить о предпочтениях местных землевладельцев. Не похоже, чтобы усадьба принадлежала богатому человеку, так что он не сможет позволить себе много рабов. Скорее всего, поля обрабатывали батраки.

Дом не поражал, он был огорожен высокой стеной, имел низкую башенку в северо-западной части. Жилые строения были одноэтажными. В сельской местности строить дома выше не имело смысла.

Каперед направился к воротам. Не успел дойти десятка шагов, как из-за двери выглянул человек и скрипучим голосом осведомился:

- С чем пожаловал?

Скорее не вопрос, а упрек. Каперед не обиделся, но внутри у него зашевелился паразит. Подобное отношение от рабов Мефадон не терпел.

- Уймись, - прошептал Каперед, а рабу привратнику крикнул: - Странствующий торговец, занимаюсь знахарством. Пришел просить еды и огня!

Привратник громко захлопнул дверь, был слышен лязг засова. Каперед нахмурился, но дошел до ворот и уселся под козырьком. Можно спрятаться от солнца, белая стена была горячей, хоть жарь на ней мясо.

Гостя не могут прогнать. Не из-за закона гостеприимства, а просто из любопытства. В сельской местности ужасно скучно. Каперед понял это сам, когда был изгнан. Кроме тяжелого труда и редких праздников, приправленных похожим на уксус вином, нет иных занятий. Южнее, в Гирции, богатые граждане приезжают в свои усадьбы, расположенные у моря, чтобы наслаждаться тишиной, покоем и каким-нибудь трактатом. Но они не проводят в усадьбе больше года, если имеют возможность вернуться в Город.

Местные не бывали в Городе и не побывают. Предел мечтаний для них - Редиланум. Наверняка крестьяне съезжаются на ярмарки, отмечают крупные праздники в поселении. И там они развлекаются на год вперед.

Речь не идет о батраках или рабах - этим людям редко удается вырваться из оков трудов и скуки.

Так что любой гость, кем бы он ни был, это радость для крестьян. Гость расскажет истории: правдивые и выдуманные. И попросит сущую малость, только еду и кров.

Лязгнул засов, ворота чуть-чуть приоткрылись.

- Входи! - гавкнул привратник.

Каперед взглянул на него, зевнул и неторопливо поднялся. Он отряхнулся, ведь на одежде остались следы побелки. Право это не требовалось, туника и так была грязна и в порезах.

Раздражать раба не стоило, но Каперед не мог сопротивляться искушению. Ему очень хотелось задать этому ничтожеству трепку. Если бы хозяин дома одобрил действия гостя, то Каперед с радостью избил бы раба.

Дверь была приоткрыта, протиснуться будет сложно. Каперед не собирался унижаться, просунул руку и ухватился за веревку, что удерживала дверь. Раб попытался его остановить, но не успел, Каперед сбросил веревку с крюка и позволил двери под своим весом отвориться.

- Я вхожу! - пропел торговец.

Перекошенное лицо раба его позабавило.

Раб одет был в худую, выцветшую тунику, явно доставшуюся в подарок от хозяина. Босой, сгорбленный трудами человек. Каперед выглядел ничуть не лучше, но спину держал так, словно был царем, которого встречают подданные.

Дождавшись, чтобы привратник закрыл дверь, Каперед позволил себя проводить в дом.

Внутренний двор был засыпан мелкой галькой, взятой с реки. Вход в дом располагался посреди двора, прикрыт тяжелой тканью, трепыхающейся на ветру. За драпировкой скрывалась внутренняя часть дома, занятая хозяйственными постройками.

Загоны для скота располагались справа от входа, сараи для инвентаря - слева. Башня зернохранилище, как уже заметил Каперед, находилась на северо-западной стороне усадьбы.

Башню могли использовать для хранения ценностей и для защиты дома. Наверняка там имелся подвал, куда отправляли непокорных рабов. Каперед и сам мог оказаться в темнице, если хозяин дома сочтет его шпионом горцев или варваров Коматии.

Каперед не сильно беспокоился об этом. Обычно варвары бесхитростны, за соседями не шпионят. Вся их разведка работает просто - когда армия пришла, то всадники во время добычи фуража, изучают местность. Вот и все.

К чужаку отнеслись с недоверием, и хотя Каперед смог доказать свое мастерство, он не смог убедить всех. Об этом не стоило беспокоиться, потому что крестьяне не будут принимать активных действий, если чужак их не вынудит. Лишний раз привлекать внимание воинов крестьяне опасались, ведь вместе с воинами придут представители власти. Попробуй их убеди, что не связан с этим чужаком. И вообще, лучше не встречаться с муниципальными властями.

Капереда накормили, дали возможность отдохнуть, но ясно дали понять, что ему не следует задерживаться. А он и не собирался разлеживаться на тюфяке. Отдохнув, покинул усадьбу, отправился на поиски дороги, ведущей в Редиланум.

Мешок приятно потяжелел. Пищи хватит на пять дней пути, воды так же достаточно. Каперед пребывал в приподнятом расположении духа, несмотря на события последних дней.

Как найти дорогу ему объяснили. Вот только со слов всегда сложно понять, о каких ориентирах шла речь. Ведь "высокая гора" могла оказаться простым холмом. Каперед это понимал, но не слишком беспокоился.

Проводника ему не дали, мотивируя это тем, что нет свободных людей. Это зимой или после сбора и заготовки урожая гость пошел бы в Редиланум в сопровождении раба, который сам рад такой задаче.

Не сложилось. Но Каперед не беспокоился, полагая, что так или иначе достигнет города. Крупные дороги не могут идти мимо колонии, есть еще река. Патрули объезжают территорию вокруг города, просто ориентируйся на них.

К тому же местность была обжитой. Встречались хижины пастухов или охотников. Отдельные усадьбы располагались в окрестностях. Небольшие деревеньки лежали в стороне от дороги, но до них можно добраться за день.

Каперед шел по тропам, которые перепрыгивали друг через друга, но пока не вывели его на мощеную дорогу. Продвигаясь на восток, Каперед порой видел стада, облюбовавшие луга. Вдоль дорог располагались золотые поля и фруктовые рощи. Не было только виноградников, обычно в этом краю их разбивали на склонах холмов, не пригодных для иной деятельности.

В долине Лода произрастало множество сортов винограда, Каперед не мог их припомнить, но местное вино было ему знакомо. Не слишком хорошее - сказывается повышенная влажность в долине. Однако это вино намного лучше браги, что пьют варвары.

Осознав контраст между Коматией и Обитаемыми землями, Каперед разобрался в мотивах варваров. Для них эта земля действительно кажется богатой. Урожай получаешь без труда, никогда не голодаешь и пьешь прекрасные напитки.

Варвары не жили здесь. Не знают они знойного лета и морозных ночей. Не сталкивались с недостатком воды, когда в летнюю жару высыхают колодцы. Комары в Коматии большие, кусают больно, но Каперед не слышал, чтобы варвары жаловались на малярию.

Эти глупцы думают, что земля их будет кормить сама. Такого просто не бывает. Чтобы получить урожай, необходимо бороться с обстоятельствами. Но кто же объяснит это варварам.

Обитаемые земли покажутся им безжизненной, каменистой пустыней. Солнце убьет их быстрее, нежели мечи легионеров.

Так может не стоит им препятствовать. Небольшая встряска не повредит Государству, поможет очиститься от слоя пыли, стряхнуть со своего тела миллионов паразитов.

Потрясающая мысль. Ведь в действительности, сколько бы раз варвары не совершали походы ради земли, они неизменно терпели крах. Их убивали болезни, неурожаи, междоусобицы, а славные воины Города затем завершали разгром орды варваров. И обязательны победные реляции о миллионах убитых варваров, которых было всего несколько тысяч.

И никуда идти не надо. Просто остаться там, где Каперед хотел остаться - на том берегу Лода. Стать отшельником, что пытается силой мысли излечиться от болезни жизни.

Искушение, которому сложно противостоять.

У Капереда оставался запас пищи, но он все равно отклонился на юг. Там располагалась роща, к которой вело несколько троп. Войдя под зеленый полог, Каперед заметил следы людей, а потом приметил оставленные силки. Одни были пустые, другие разбитые - зверь явно вырвался и ушел.

В лес приходили охотники, собиратели ягод и грибов. Каперед пару дней бродил среди деревьев, не опасаясь того, что заблудился. Его это не беспокоило. С невероятной внимательностью он собирал травы, отбирал только лучшие образцы. Занимаясь собирательством, он не размышлял об угрозе вторжения, о своем прозрении. Каперед отдался милому его сердцу занятию всей душой.

Проблемы мира его не беспокоили. На время удалось сбросить удавку страха.

Война будет, разрушения окажутся страшными. Но так ли это плохо? Ведь крестьяне сжигают леса, чтобы очистить место под поле, зола обогащает землю.

Спал Каперед тут же, прямо под звездным куполом. Благо, что погода была хорошей. Летом небеса редко рассыпаются дождем. В ясные ночи, овеянные пряными лесными ароматами, хорошо спится. Не было ни беспокойств, ни тревог.

Каперед обнаружил герму на одной из троп. Каменный столб оканчивался головой бородатого божества, увенчанного лавром. Кроме того имелись гениталии, выполненные даже тщательнее, чем голова.

- Центр притяжения, - посмеялся Каперед.

Но даже он не постеснялся совершить возлияние у гермы, оставить дары. Из лесу взятое, облагороженное ремеслом, преподнесенное в дар божеству.

Отшельничество словно началось, путь к атараксии открыт. Легко забыться, оказавшись в свободном пространстве мира, где ни человек, ни демон не угрожают тебе.

Время протекало как во сне, пробуждение оказалось столь же внезапным. Словно от удара, покой рассыпался. Ледяная оболочка развалилась осколками, что мгновенно растаяли. Каперед испытал внезапный жар, холодный пот выступил на спине.

Каперед упал под деревом, задыхаясь. Руки тряслись, как тогда на лодке, когда все тело болело и корежило после отказа от снадобья. Каперед снова ощутил себя жалким, вонючим и гнилым куском мяса.

Жалость к себе сменялась гневом на весь мир. Поток эмоций захлестнул, словно вода из открытой плотины. Удар этот смел все воспоминания о покое.

Каперед, опомнившись, вскочил, заметался вокруг. Он пытался определить направление, он искал восток, дорогу в город. Внутри клокотала ярость, разрывала человеку нутро.

Проснулся его червь, не желающий оставаться в этой пасторальной тиши. Лишь буйство красок городов и множество человеческих сущностей привлекали его. Ведь нынешний носитель смертен, когда-нибудь его придется сменить.

А где в лесу найти новую оболочку? Лишь в колониях, муниципиях, а лучше в Городе.

Среди миллионов граждан, обитающих в Городе, Мефадон сможет найти себе носителя. И не какого-то жалкого изгнанника, а могущественного вельможу, префекта городских когорт, понтифика или главу богатой гильдии. А лучше, если носителем окажется сам принцепс.

Память носителя содержала множество имен. До многих паразит сумел дотянуть щупальца. Это было несложно, Каперед подсознательно желал зла этим людям, обрекших его на изгнание, по сути, смерть.

Многие из людей, известных Капереду, уже погибли, вынужденные совершить самоубийство и завещать свое имущество принцепсу. Другие покинули Город, удалившись от политики и той грязи, что сопровождала управление Государством. Но большинство все еще сохраняли свои посты, а быть может, укрепили положение.

И эти люди могут оказаться полезными.

Для начала следовало добраться до Редиланума. Там тоже жили люди, способные оказать помощь паразиту, известные Капереду. Что будет там, как поступить с информацией Мефадон не знал, решив действовать по обстоятельствам. Как принято среди его соплеменников.

Глава 10.

В Обитаемых землях люди мягкие. Каперед почувствовал это сразу, как оказался в родных краях. По сравнению с варварами южане веселые и гостеприимные.

Конечно, варвары тоже не прогоняли гостей.

Богатые земли кормят граждан; изобилие размягчает человека. Ведь глупо у бедняка просить помощи. Он сам, поди, окажется на пороге голодной смерти. Иное дело в Обитаемых землях: жирные почвы, большие города. А значит, легче найти того, кто поможет.

Каперед забыл о характере сограждан. Долгое время он провел среди нищих провинциалов и озлобленных варваров.

Оказавшись на дороге, настоящей дороге, построенной руками легионеров, Каперед легко нашел способ добраться до Редиланума. В город шло множество подвод: крестьяне, отправившиеся на торг; работорговцы с живым товаром; армейское снабжение и так далее. Пеших было еще больше, Каперед не слишком выделялся на фоне других.

Торговцу позволили разместиться на телеге среди глиняных кувшинов, заполненных маслом. Время прошло в приятной беседе. Владельцем товара оказался хозяин маслобойни, занимающийся торгом лично. Так дешевле и проще управлять хозяйством. С Капередом они нашли общий язык.

До Редиланума оставалось пару дней пути. Пешком Каперед добрался бы быстрее. Но он и так несколько лет провел, сбивая ноги. Путешествие на трясущейся, скрипящей телеге сложно назвать комфортным, зато можно отдохнуть.

Нашлась Капереду работа и здесь: пришлось полечить сопровождающих. Хозяин маслобойни нанимал четверых рослых нейметов, чтобы путешествие прошло спокойно. Как многие варвары, живущие в долине, воины страдали от кожных воспалений. Следствие высокой влажности, обилия насекомых. Царапины быстро воспаляются, не столько вредят, сколько доставляют неудобство. Медленно заживают.

Каперед сделал необходимые мази, купив у проходящего мимо крестьянина шалфей, базилик и желтый мак. Лекарства можно собрать на обочине дороги, но Каперед по опыту знал, что подобному лечению неграмотные люди не доверяют.

Лекарства помогли, воины на радостях поклялись проводить Капереда в город. Хозяин маслобойни останавливался на постоялом дворе в двух часах пути от поселения, чтобы не платить пошлины.

Каперед помнил Редиланум не таким. Все-таки он посещал его в ином статусе, не как нищий торговец, а как представитель крупной коллегии. Путешествовал он по реке на курьерской либурне, причалившей в военной гавани. Там вид совсем другой - порядок, чистота, белоснежные ворота порта и портик, ведущий на главную улицу. Поднявшись по ней, Каперед оказался в верхнем городе, расположенном на возвышенности. Квартал храмов, особняков и курий.

Остальным приходилось простаивать несколько часов в очередях, дожидаясь, пока стражники досмотрят, соберут пошлины и пропустят их. Собрать с крестьян, мелких торговцев воины много не могли, потому затягивали досмотр из вредности.

Каперед не ожидал такого, но стоически терпел, не пытаясь кричать и пробиться вне очереди. Ему и так повезло, что четверо нейметов проводили его до ворот. Так что никто не рискнул оттиснуть одиночку в конец.

Западные ворота были небольшими, только для пеших путешественников. Телеги либо разгружались в предместьях, либо шли дальше до южных ворот. Каперед не помнил, сколько всего ворот в городе, но сеть дорог вокруг была весьма разветвленной. Мощеной были только две, но троп люди проделали множество.

Стена из серого песчаника не производила впечатление. Она была невысокой, не слишком надежная преграда. Но городам обычно не приходится выдерживать долгой осады. Отбить один-два штурма достаточно, чтобы у варваров пропала охота повторять попытки.

Вокруг от горизонта до горизонта зеленели луга. Единственная усадьба располагалась далеко на юг, там золотом сверкали пшеничные поля. Усадьба наверняка городского декуриона, земля в предместьях дорогая.

Каперед с грустью рассматривал удаленный объект, размышляя о том, что в прошлом владел подобной собственностью. И ведь никогда там не был, все дела решал вилик - раб управляющий. Каперед отдал бы сейчас все, чтобы вернуть собственность. Ведь это значило восстановление его статуса как гражданина.

Вот только ничего у торговца за душой не было. То, что он знал и использовал в ремесле, принадлежало коллегии. Эти знания и навыки нельзя продавать. Имущества у изгнанника не осталось, все богатства лежали в котомке. И то он утратил свитки, часть инструментов и многие редкие травы. Остался лишь умерший кусочек крозитуса. Но кому этот гриб теперь нужен? На рынке его примут за кусок лишайника, а не редкий сорт гриба.

Дошла очередь до Капереда.

Воины досконально осмотрели вещи торговца. На лекаря они глядели с опаской, к вещам не притрагивались, что было большой удачей. Попробуй, объясни им назначение трав или пустого флакона из-под дурманящего снадобья. Зато бронзовые монеты им были знакомы. Пусть варварские, но это деньги, их проще отобрать и легче сбыть.

Протестовать не имело смысла. Деньги не были государственными, стражники могли выдумать любой повод, чтобы их отобрать.

Расставшись с деньгами, Каперед прошел под аркой ворот. Небольшой тоннель, за которым располагалась площадь с нимфеем. Два тритона извергали воду в большую чашу, в которой можно напоить скотину. Два всадника как раз остановились здесь и обсуждали, куда направиться.

Каперед забрался в чашу, поднес флягу к струе воды. В Редилануме должно быть несколько общественных фонтанов, но пополнить запасы никогда не помешает. С едой сложнее. Каперед надеялся, что на овощном рынке удастся раздобыть что-нибудь.

Купить он ничего не сможет, на обмен ничего нет. У лавочников должны быть товары, что они собираются выкинуть. Стоит только спросить. Каперед не походил на городского оборванца, голодного путешественника всегда накормят. Тем более, лавочникам это ничего не стоит.

Рынок у западных ворот был небольшим, располагался на площади за нимфеем. Грязь, сутолока - не таким Капереду запомнился город. Зато теперь он видел Редиланум настоящим. Ведь богачей среди граждан меньшинство.

Пройдясь по рынку, Каперед умудрился собрать богатый улов. Ему достались прошлогодние яблоки - битые, червивые, от некоторых шел сильный бражный дух. Но их можно есть, это прекрасная еда. Пара битых репок, пучок вялой зелени и три большие луковицы.

Но самым ценным подарком был горшочек с прошлогодним медом. Какой-то крестьянин, оценив внешний вид Капереда, отдал ему этот горшочек. Каперед, пораженный щедростью, обещал сделать возлияние в честь спасителя.

Осталось лишь найти место, где употребить найденные продукты. И, чтобы быстрее выполнить обет, а главное - найти ночлег, Каперед направился к ближайшему храму.

Деревянный портик он приметил давно. Храм располагался поблизости от рынка и западных ворот, так что бедные путешественники, паломники наверняка находили себе приют у святилища.

Капереду нечего было предложить в оплату за постой. На нищего он не походил, потому предложил свою помощь - прибраться, помочь на кухне. Подобной работой чураются путники, но Каперед снизил планку. Он уже не был таким спесивым как раньше.

Показывать свои знания Каперед опасался. Ведь это наверняка заинтересует жрецов. А раньше времени раскрывать свою личность опасно.

Каперед оставался в храмовом жилище три дня. Что делать дальше он просто не знал, планы составить не получалось.

Город оказался чужим, незнакомым. Куда податься одинокому бродяге? Даже жрецы не были особо приветливыми. И не удивительно - небогатый храм, множество постояльцев, многие из которых бандиты. Подобное окружение заставляет человека забыть о милосердии и человеколюбии.

Каперед понимал, что чувствуют приютившие его жрецы, но все равно испытывал раздражение. Не такими должны быть служители культа. Иначе, зачем они получают деньги от паломников? Зачем вообще существует их культ.

Высказывать вслух эти мысли Каперед не стал. Он предпочел уйти. Не имея цели, планов, он просто покинул жилище на рассвете. Жрецы не кинутся его искать. Просто еще один человек продолжил свой путь, все люди куда-то идут. В этом нет ничего необычного.

Утро в Редилануме напомнило Капереду о Городе. Такая же толчея, работают рыбный и скотный рынок. Проституток не видать, зато отовсюду идет аппетитный аромат - работают хлебопеки, разогревают кухни в табернах, уличные торговцы выставляют товар. Каперед узнал запахи меда, свежей выпечки, соленой рыбы, маринованных овощей и мяса! Копченые и соленые рульки, всевозможные колбасы, а столько сыров Каперед не видывал давно. В провинциях нет такого изобилия. Крестьянский быт простой, стол небогатый. Варвары тоже не могут похвастаться изобильем в яствах. Хотя стоит отдать им должное, питаются они хорошо, праздновать умеют.

Запах свежей, соленой, жареной и вареной рыбы разносился по всему городу. Мелкая рыбешка готовилась сразу, непотрошеная и продавалась с рук. Уличная еда, по которой Каперед соскучился. Жрецы были такими щедрыми, что платили постояльцу за работу, так что Каперед разбогател на три медяка. Столько и стоила эта пища.

Есть он не хотел, просто соскучился по жареной в старом масле рыбе. На гарнир он взял печеную репу. Лучшее сочетание продуктов из всех возможных. И рыбу, и репу завернули в большой капустный лист. При желании можно съесть и его, но обычно его выкидывают.

Каперед бродил по улицам, неспешно уплетая еду. Рыба похрустывала, репа горчила, но была вкуснее всего, что торговец ел раньше.

А вокруг просыпался город. Каперед отвык от толчеи. Общественные рабы занимались ремонтом фасадов, улиц и фонтанов. Простые граждане, занятые ремеслом, открывали лавки, выставляли товары. Многие ругались; у фонтанов собрались очереди из женщин. Среди них были как свободные, так и рабыни. Каперед поглядел на женщин, отметил их красоту, но побоялся подходить из-за их сварливости.

С восходом оживлялись люди, животные. Пропали с улиц повозки со стройматериалами, больше не встретишь всадников. Лишь изредка гонцы пробивались сквозь толпу, но и им приходилось спешиваться.

Каперед не беспокоился, что карманники покусятся на его кошель. В этом мешочке, висящем на поясе, кроме одной медяшки и гладких камешков не было ничего! Пусть срезают, если им так хочется.

Толпа увеличивалась. По главной улице двигался поток людей, разбиваясь на отдельные рукава у боковых улочек. Кто-то шел к храму, другой спешил в мастерскую, большинство людей шли на форум, а часть покидала город. Около трети горожан трудились на полях в окрестностях, батрачили на фермах.

Только Каперед бесцельно бродил по улицам. Оказаться среди людей было для него в радость. И пусть горожане Редиланума не носили одежд, принятых у цивилизованных людей, но это были граждане! Настоящие люди, полноценные.

Сам Каперед был по сравнению с ними простым чужестранцем, бесправным гостем.

Статус угнетал торговца. Он не мог почувствовать себя частью толпы, стать монадой Редиланума. Пусть этого города, но гражданином! Частью общего, а не каким-то приблудой.

Изменить статус могли только сенаторы Редиланума. Этот город имел свое самоуправление, а его граждане становились частью всего Государства. Но как убедить отцов города, что странствующий торговец полезен общине.

Каперед смотрел по сторонам, но не видел ответа. Он надеялся найти выход, просто наблюдая за происходящим.

Невозможно обрести права случайно, без помощи других. Каперед не желал, чтобы ему помогали. Ведь он изгнанник: всякий, кто даст ему приют, станет врагом отечества.

Каперед понимал, что у прошлых знакомых нет смысла искать помощи. Ноги его привели в район, где проживали декурионы, представители местной знати и жречества. Здесь, за высокими заборами, в богатых усадьбах живут те, кто может повлиять на решение сената Редиланума. Каперед знал людей, что проживают возле храма Согласия. Многие из здешних жителей пользовались поддержкой Капереда.

- Они не станут мне помогать, - бормотал Каперед.

Однако он шел туда, куда вела его дорога.

Прошло много лет с тех пор, как Каперед посещал Редиланум. Он видел этих людей от силы два или три раза, но переписку поддерживал активную. По вопросам коллегии приходилось обращаться за помощью к местной знати, а это значило, что необходимо продвигать их интересы в Городе.

Многие были обязаны коллегии и самому Капереду, но станут ли они поддерживать его сейчас. Станут ли они вообще слушать его.

Торговец очень сомневался в этом, однако шел к храму Согласия, рассматривая фасады домов стоящих вдоль улицы. В отличие от остальных улиц, здесь спокойнее, много тенистых аллей и небольших парков. Богатые горожане любят прогуливаться вечером, после ужина. Это помогает пищеварению, а так же позволяет пообщаться с равными в непринужденной обстановке.

В ранний час парки пусты, работали только общественные рабы. Каперед некоторое время наблюдал за ними, не зная, что делать дальше. Он не понимал, что его привело в этот район.

Уж не воспоминания ли?

Здесь изгнаннику искать нечего. На помощь не стоит рассчитывать, но попытаться можно.

Улица была пустынной, лишь с рынка возвращались домашние рабы. Их господа наверняка находились на форуме в одном или другом здании. Вели суд, общались, разбирали архивы, инспектировали рынки. Даже жены декурионов наверняка не дома.

- Что я здесь делаю? - удивлялся Каперед.

Он остановился возле знакомых ворот, прочел надпись на табличке. Раньше здесь обитал землевладелец, у которого коллегия арендовала земли. Теперь же на табличке значилось совсем другое имя. Каперед не мог представить, какой катаклизм разрушил семью землевладельца, что тому пришлось продать особняк в Редилануме. А может быть, его потомки разбогатели, переселились в Город.

Человек, поселившийся в этом доме, не мог помочь Капереду. Их не связывают никакие отношения.

Это среди варваров чужака могут пригласить в дом, поговорить с ним. А здесь же гостю не откажут в пище, крыше над головой, но не станут слушать. Вот будь Каперед странствующим пророком, ему бы удалось втереться в доверие к знати.

Не раз и не два торговец задумывался о том, что смог бы заработать больше, прикинувшись жрецом. И ведь никто не поймает за руку, мало ли в Государстве богов проживает, а еще больше их последователей.

Упустив эту возможность, Каперед уже не мог воспользоваться славой пророка. А простого торговца никто не станет слушать.

Каперед отправился дальше, надеясь обнаружить знакомое имя на очередной вывеске.

Стены и ворота усадеб выглядели одинаково. Богачи не пытались перещеголять друг друга, вычурно оформляя стены. Все равно уличная голытьба испишет их непристойностями. Настоящая красота скрывалась за этими безликими стенами. Фасады домов лишь чуть возвышались над краем стены.

Каперед, зайдя в боковую улочку, видел вторые этажи соседних особняков. Обычно там располагаются женские спальни, но у граждан Редиланума могли быть иные традиции.

В это время гинекеи были пусты. Женщины либо собрались в одном месте, либо работали на первом этаже, либо находились на рынке.

Ветер трепал занавеси в открытых окнах. Даже стоя на улице, Каперед чувствовал ароматы пряных трав, благовоний и различной косметики. Этот аромат не мог перебить даже стойкий запах улицы.

Вздохнув полной грудью, Каперед удивился, что различает так много оттенков запахов. В былые времена он постоянно находился в окружении всевозможных трав. Нюх притупился, вкус утратил чувствительность. На улице он смог в полной мере ощутить красоту. Вот только эта красота оставалась за высокими стенами, охраняемая десятками слуг.

Еще глубже, в центре усадьбы расположен сад. Небольшой огородик, скорее радующий глаз, нежели необходимый для пропитания. Его окружают зеленые деревья, стоящие у кромки воды. Каперед представлял сады так, словно видел их собственными глазами.

Пять лет назад в моде были бронзовые статуэтки, стоящие в укромных уголках сада. Капереду стало интересно, популярны ли они сейчас. В Редилануме эта мода могла сохраниться до сего времени. Ведь из Города до провинции путь неблизкий, новые веяния доходят с трудом.

К тому же ремесленники осваивают новые рынки лишь тогда, когда старые пресытились их творениями.

Каперед одернул себя. Теперь это не его дело, ему стоит побеспокоиться о другом. Он сразу помрачнел, понурил голову и шел дальше, смотря под ноги. Лишь поднимал взгляд, когда оказывался возле очередных ворот.

Искать знакомые вывески пришлось долго. Те, что написаны на общепринятом языке, были понятны, но люди здесь проживали незнакомые. Совсем немного было вывесок на варварском языке, наследованном от племени нельветов. Еще меньше проживало здесь чужестранцев.

И ни одного знакомого имени. Неужели за столько лет все переменилось. Быть может, в Городе произошли такие же изменения. Умерли гонители, на их смену пришли люди, не слыхавшие о Капереде. Сгнили в архивах свитки с именами преступников.

Мечтать об этом можно долго, но ближе к цели не станешь. К тому же, что-то изнутри настойчиво подталкивало Капереда продолжать поиски здесь. Только в Редилануме у него есть шанс помочь Государству.

Каперед увидел вывеску, показавшуюся ему знакомой. Некоторые декурионы заказывали вывески только с фамильными знаками. Мол, их и так все знают, зачем еще письмена.

На знаке располагалось три колоса, связанные красной лентой. Каперед попытался припомнить, кому принадлежал подобный символ. Не совсем такой, но похожий символ был у землевладельца и рыботорговца Марина Секстоса. Каперед знал этого человека, имел с ним дело, когда улаживал дела коллегии в долине Лода.

Но на фамильном знаке Секстоса колосья не были связаны в пучок, под ними находилось изображение барки.

Решив, что года идут, поколения сменяются, Каперед набрался смелости и постучал в дверцу. Ответили ему сразу, привратник никуда не отлучался.

- Скажи, а кому принадлежит этот дом, уж не гражданину Секстосу? - спросил Каперед.

Привратник не открывал дверцы, общался с гостем, глядя на него через смотровую щель. Как обычно это был старик, но не такой скверный, как обычно. Подобный выбор удивил Капереда.

- Верно, моего хозяина зовут Секстос.

Каперед не дождался продолжения, привратник, казалось, готов был вечность смотреть на гостя. Куда ему спешить, он навсегда прикован к этим воротам, никуда не может подеваться.

- Могу ли я повидаться с ним?

- А по какому делу?

- Хм... скажи, что явился Каперед из коллегии лекарей. Мы имели дело с твоим господином лет шесть назад. Явился как частное лицо.

- Моего господина нет дома, вернется к вечеру. Вам есть, где остановиться?

- Нет, я не собирался задерживаться в Редилануме.

- Тогда проходите.

Так легко, что удивительно. Каперед не верил, что ему удастся пройти за ворота. Но привратник не шутил, он открыл дверцу, позволяя гостю пройти. Хотя внешний вид гостя явно вызывал сомнения, раб не стал озвучивать свои мысли. Он решил, что хозяин сам решит, как поступить дальше.

- Подождите, я сообщу о вашем приходе, чтобы подготовили еду и питье.

Каперед поблагодарил за заботу. Да, все-таки изобилие делает людей мягче, отзывчивее.

Дом землевладельца выглядел небольшим, но площадь занимал огромную. Второй этаж имелся во внутренней части усадьбы, где располагались спальни. Остальные строения были одноэтажными. Это указывало на богатство землевладельца, ему не требовалось увеличивать площадь дома, отстраивая дополнительные этажи, он не сдавал площадь в аренду ремесленникам.

Каперед заподозрил, что не найдет здесь помощи. Ему захотелось уйти, убежать. Оглянувшись, Каперед увидел, что входная дверь закрыта. Выбежать сразу не получится, ключ наверняка у привратника. Бегство гостя будет выглядеть странным.

Необходимо унять дрожь, прочистить горло и придумать хоть что-то. У Капереда не было доказательств, что вскоре случится набег. Ни писем, ни пленных свидетелей, ничего! Кто же поверит в историю о неминуемой гибели.

В очередной раз Каперед подумал, что все это предприятие бессмысленно.

Уходить было поздно, торговец направился к дому, где его встретили слуги.

Для гостя приготовили комнату, открытую с одной стороны. Вид был чудесным, вход выходил на домашний сад. Небольшая занавесь разделяла пространство.

Гостю принесли прохладный компот и легкую закуску, состоящую из хлеба, масла и сыра.

- Если что-то понадобится, только позовите, - сказал раб, откланявшись.

Да, такой заботы Каперед давно не получал.

Дождавшись, как уйдет раб, Каперед накинулся на еду. Простой свежий хлеб, мутноватое масло, пересоленный сыр, но все это чудесно сочетается. Главным было то, что это еда его отечества, а не варварская снедь. Конечно, Каперед не отказался бы от куска запеченного целиком вепря, но приятней есть то, к чему привык с малолетства.

Дожидаться Секстоса, сидя в комнате, Каперед не хотел. Он гость, никто не запрещал ему ходить по дому. Тем более на ходу всегда лучше предаваться размышлениям. А подумать стоит, хотя бы о том, чтобы составить правдоподобный рассказ. Ведь нельзя все рассказать Секстосу, про город древних точно не следует упоминать.

Сад был большим, сделанным по всем правилам: имелся водоем, тенистые деревья, ароматные кустарники, цветы для венков и небольшой огородик. Каперед сомневался, что подобные сады очень уж нужны в Редилануме. Хозяин обустраивал свой дом с расчетом на то, что его будут посещать высокие гости, а не какие-то изгнанники с нелепыми историями.

Скульптур Каперед не увидел, чаша фонтана была простой и походила на створку моллюска. Похоже, теперь в моде природные орнаменты, как можно больше зелени.

В саду трудилось три рабыни, они искоса поглядывали на гостя, но не лезли к нему. Каперед так же держался в стороне от женщин. Не потому что он их боялся... об этом он вообще сейчас не думал.

День стоял жаркий, вода выглядела маняще прохладной. Каперед не мог сосредоточиться на предстоящем разговоре. Так хотелось окунуться в водоем. А ведь здесь наверняка есть баня, горячая вода.

Все в этом доме отвлекало Капереда. Он постоянно задерживал взгляд то на одном предмете, то на другом. Даже обычные занавеси привлекали его. Ведь это были не просто прозрачные тряпки, а льняное тонкое сукно. Один фут этой ткани стоит полновесную серебряную монету - заработок ремесленника в день.

На мгновение Каперед оказался в мире роскоши. Изгнанник прикоснулся к тому, что уже не в силах был обрести, как бы ни старался. Все его проекты потерпели крах. Разбогатеть, прославиться, обрести власть и силу - не удалось. И вот доля Капереда, стоять здесь среди богатств, которые ему не принадлежат, ощущать влияние чужого человека, зависеть от его прихотей.

Захотелось уйти, плюнуть на все и забить в темный, сырой угол. Где-нибудь в лесах, подальше от дорог.

Ноги как будто приросли к земле. Не удалось сделать ни шагу. Каперед почувствовал, что не может крикнуть, позвать на помощь. Случилось что-то такое, чего он опасался, но позабыл.

- Простите, гражданин, мы не встречались раньше?

Каперед не слышал вопроса. Он паниковал, из-за чего мир остался далеко в стороне.

Человек подошел к торговцу, повторил вопрос и всмотрелся в лицо. Каперед не видел человека, мир поплыл. Черные стены начали смыкаться вокруг, грозя раздавить его.

Титаническим усилием воли удалось побороть панику. Черная завеса начала расступаться, а подошедший человек помог Капереду усесться на каменный бордюр. Сзади шумел фонтан, капли воды с колокольным звоном рушились в воду пруда.

Каперед утер пот со лба и тяжело вздохнул.

- Вам нездоровиться?

- Что?

Только сейчас торговец увидел человека, который все еще придерживал его.

- Да, - выдавил Каперед, - приступ паники. Случается.

- Странно видеть человека в такой момент. Вы словно умерший стояли среди живых.

- Надеюсь, я никого не напугал, а то придется звать жреца и проводить очищение.

- Очень вовремя я вас заметил, рад, что не прошел мимо. Вы мне показались знакомым.

Каперед взглянул на человека. Это был невысокий, светловолосый и худой мужчина. Морщинистое лицо, обвислые мочки ушей и редеющие волосы не очень вязались с его ярким, звонким голосом юноши.

Лицо этого человека показалось знакомым.

- Меня зовут - Каперед. Если мы знакомы, то это имя вам должно быть известно.

- Пий Фидеус Секунд, - представился человек.

Каперед кивнул, зажмурился. Человек работал в коллегии.

Города большие, намного больше, чем деревни, но среди крестьян сложнее встретить того, кто знал тебя раньше. Каперед предполагал, что в городе его могут встретить знакомые. Не предполагал он только того, что это произойдет так быстро.

Кем был Фидеус, Каперед вспомнить не мог. В коллегии работает множество людей, имеется несколько отделений в разных городах со своим уставом, работниками. Мог ли знать Фидеус об изгнании Капереда? Наверняка, дела столичные быстро становятся известными даже в самых отдаленных мастерских.

- Не ожидал встретить, - небольшая заминка, - коллегу в этом месте. Редиланум последнее время мало привлекателен для знахарей.

- Да? И отчего же.

- Местные племена недовольны нашим вмешательством в дела.

Что ж, этого следовало ожидать. Дело не в религиозных запретах, а в золоте. Никто не радуется, когда на рынке появляются конкуренты.

- Но не будем об этом, - сказал Фидеус, - что ты здесь делаешь?

- Я? Я хотел поговорить с кем-нибудь влиятельным.

- И по какому вопросу?

- Это не касается дел коллегии.

Фидеус прищурился, сказал:

- Наша организация имеет тесные связи с принцепсом. На свою беду имеет эти связи.

Каперед понял намек, но говорить бывшему коллеге о своих намерениях не решался. Не зря предчувствие подталкивало его, необходимо было бежать, пока была такая возможность! Можно уйти сейчас, просто развернуться и покинуть дом. Тогда придется бежать из города, потому что помощи здесь торговец уже не найдет.

- Я был в Коматии, - сказал Каперед, - общался с варварами.

- Смело, понимаю, что вынудило тебя отправиться в лесную страну.

- Еще бы ты не понимал, может, стоит выйти во двор?

В саду трудились рабыни, которые наверняка подслушают их разговор. Так происходит всегда, но, оказавшись на дне, Каперед стал больше внимания обращать на грязный люд.

Они направились к выходу, никто не осмелился последовать за ними. Это было бы слишком явно, так что рабам пришлось вернуться к своим занятиям. В этот раз им не удастся найти способ подзаработать.

Двое лекарей расположились у сарая, где хранилось сено. Ворота были закрыты, так что внутри никого не должно быть.

- Прежде чем я начну, - сказал Каперед, - напомни о своих обязанностях.

- Ты позабыл устав коллегии?

- Не смейся! Скажи, чем ты занимался.

- Урегулировал вопросы поставок, занимался сбором информации полезной коллегии, приглядывал за неблагонадежными, - улыбка была адресована Капереду.

- Ты меня только встретил, так что не ставь себе в заслугу наблюдательность.

- Просто случай, - согласился Фидеус.

- Значит, у тебя обширные связи. Это хорошо, даже лучше, чем если бы я заговорил с Секстосом.

- Этот гражданин слывет разумным человеком, быть может, тебе стоит поговорить с ним.

- После того, как ты выжмешь все из меня?

- Именно.

- Тогда слушай. Я отправился в Коматию не только за тем, чтобы ознакомиться с их мастерством.

Каперед кратко описал то, чему стал свидетелем в стране варваров. Дикари не скрывали от чужестранца приготовлений к набегу. Просто Каперед не был воином, он не сразу распознал намерения варваров. А после того, как он посетил город древних, варвары нагрянули всей ордой, чтобы раз и навсегда уничтожить развалины древнего государства.

- Погоди, - вмешался Фидеус, - ты хочешь сказать, что видел руины древних?

- Не только видел, но встречался с древними.

- Не может быть!

Каперед пожал плечами, убеждать этого никчемного торгаша он не собирался. Он закончил рассказ, предположив, что варвары попытаются перейти Рубежные горы, пройти по долине Лода и затем уже направятся в Гирцию.

- Вот и все, больше мне сказать нечего.

- Как нечего! Ты же утверждаешь, что встречался с древними!

- Потише! Не будь дураком. К тому же, это не имеет никакого значения. Древние остались там, где были.

- У тебя есть доказательства? Ты принес артефакты древних?

- Тебя волнует только эта ерунда, - вздохнул Каперед.

Да, он захватил с собой одного древнего, привел в этот город. Почему бы не подарить его глупому Фидеусу. Пусть носит паразита, сам пытается побороть его.

- Набег? Об этом ты пришел рассказать.

- Так о чем же еще!

Фидеус рассмеялся. Рабы, занятые делами во дворе, посмотрели на них с интересом. Каперед нервничал, когда видел бесчестных людей. Их вид напоминал ему о тех угрозах, что уничтожили народ древних.

- Не вижу в этом ничего смешного.

- Конечно, все так и стремятся защитить этот жалкий город!

- Орда варваров докатится до нашего отечества, дикари будут топтать могилы наших предков!

- Их остановят еще в предгорьях.

- Кто? Патрульные отряды? Они обучены обирать путников, не сражаться.

- Это проблемы нельветов и их союзников.

- Нельзя так рассуждать...

Фидеус усмехнулся и сказал, что Капереду придется пойти с ним. Иначе он скажет хозяину дома, что его гость изгнанник, которого лишили права огня и воды. Каперед был человеком, которого должен убить всякий честный гражданин. Ведь этому лекарю не место на землях Государства.

Выбора не было, Каперед мог только оскорблять глупого Фидеуса.

- Мне по праву гостеприимства положена комната в этом доме, - сказал Фидеус, не слушая ругань изгнанника, - но мы отправимся в иное место. Ты догадываешься, куда мы направимся.

- Плевать, предупреди хозяина о набеге! Ты получишь все, что желаешь, все, что я видел, только предупреди Секстоса!

- Я получу все, что пожелаю. Идем.

Каперед закричал рабам, чтобы они предупредили своего господина о предстоящем набеге. Указал на бывшего коллегу, сказав, что тот пытается скрыть это от нельветов.

Не понять, подействовали эти крики или нет. Рабы смотрели на гостей, как овцы на мясника. Фидеус попытался ударить Капереда.

- Замолкни, безумец!

Тощий, измотанный Каперед двигался быстрее своего коллеги, не привыкшего к борьбе за жизнь. Фидеус не был воином, привык к интригам, но не открытой схватке. Так что его легко удалось оглушить. Каперед не любил драться на кулаках, понимая, что в этом он слаб. Под рукой не было никаких орудий, так что пришлось обходиться силой своих рук.

Этого оказалось достаточно. Все удары пришлись точно по холеному лицу коллеги. Сознания он не лишился, но явно потерял ориентацию, упал в грязь и пытался встать.

Каперед заметил, что к ним направляются домашние рабы Секстоса. Пытаться объяснить им, что произошло? Тогда бывший коллега исполнит угрозу. И тогда путь Капереду один - в башню, где хранится зерно. Там стоят колодки для непокорных рабов, содержат тех, кому нельзя работать без присмотра.

- Предупредите своего хозяина! - крикнул Каперед и побежал.

Он знал, что легко покинет дом. Привратник попытается его остановить, но он стар и слаб, изнежен городской жизнью. Даже длинный нож не помог привратнику остановить беглеца.

Каперед отобрал оружие, отворил ворота и бросился бежать. Оставалась опасность, что его поймают. Местные знают город лучше. Каперед бежал быстрее ветра, убрав под одежду нож, чтобы не привлекать внимание. Он выглядел как нищий, убегающий от вигилов. Обычное зрелище в Редилануме.

Вещи остались в доме Секстоса, единственное, что получил Фидеус в награду. Наверняка он присвоит себе этот мусор.

Единственной ценностью была бронзовая фляга, доставшаяся в подарок за первое место на конкурсе мастерства и сосуд с крозитусом - подарок от наставника. Остальное барахло пусть забирает Фидеус, если так хочет.

- Я еще поквитаюсь с тобой, - прошипел Каперед.

Он добрался до храма, затерялся в толпе. Может быть, его не преследовали или потеряли его след. Каперед почувствовал себя спокойно, оказавшись в толпе, среди граждан, воров, чужестранцев.

Придется покинуть Редиланум, искать помощи в другом месте. Но для начала, найти ночлег, а сделать это сложно в чужом и незнакомом городе.

Глава 11

Каким бы большим город ни был, районы расположены близко друг к другу. Жизнь в поселениях контрастна, вот идет богатый храмовый квартал, а к нему примыкают речные доки и рыбный рынок. Лачуги нищеты, рабов и батраков соседствуют с обнесенными стенами особняками.

Из-за этого в городах очень сложно следить за порядком. В отличие от сельской местности, преступления в городах происходят постоянно, темные личности легко находят свою нишу.

Каперед оказался возле храма, рядом с которым разбит рынок. Продавали различные продукты питания. Запах прескверный. И это по соседству с мраморными колонами, ярким фасадом храма. От культового строения нестерпимо несло благовониями. Даже запах гниющих овощей не вызывал отвращения, Каперед к нему привык.

Люд на рынке был различный: и богатые, и бедные, и свободные, и рабы. Помощи ждать от них не следует. Рынки облюбованы нищими, карманниками, так что обыватели здесь держатся настороже.

В храм идти Каперед тоже боялся. Не доверял он жрецам, слишком богаты они, чтобы сочувственно относиться к нищим. И эти люди связаны с декурионами города.

А теперь Каперед в бегах, его будут искать. Скрыться придется там, где не станут искать ни Фидеус, ни Секстос. Хотя землевладелец наверняка даже не узнает, что произошло. Бывший коллега как-нибудь объяснит, почему второй гость сбежал.

За рынком располагались дома бедноты. Многочисленные питейные, в которых подавали не только пищу и воду, нищего не впустят просто так. Каперед расстался с вещами, на обмен ничего нельзя предложить.

Ходить от одной таверны к другой рискованно, это привлечет внимание. Каперед все же попытал счастья, заглянув в опрятное с виду заведение. Услуги лекаря не требовались хозяину питейной, лечить здесь некого, хотя Каперед намекал, что работающим здесь женщинам, не повредит осмотр.

Лекари выглядят не так, как Каперед. И он это понимал, сложно убедить горожанина в том, что ты ремесленник, если не имеешь собственного угла или хотя бы атрибутов своей профессии.

Каперед долго бродил по улицам, пробираясь сквозь толпы людей. Поговорить с ним не отказывались, но помочь ничем не могли. Многие жили со своими семьями или земляками, в каждой комнатушке проживало по пять, а то и больше человек. Для еще одного гостя места не оставалось.

Блуждая, Каперед забрел в район доков. Среди складских помещений и питейных, располагались немногочисленные дома. Речники и докеры ночевали прямо на складах или кораблях, с которыми прибыли.

Под пирсами так же достаточно места для бедноты. Но самые лучшие места давно поделены между местными, и Каперед понимал, что в Редилануме по ночам холодно. Без еды, тепла или теплых вещей не стоит искать ночлега в арках под деревянным настилом. Холодные воды Лода выстужат его за ночь, ночной ветер лишит сил, так что утром Каперед проснется больным и слабым.

Среди докеров было спокойнее. Фидеус не осмелится искать здесь. К тому же по реке проще покинуть город, отправиться южнее.

Каперед предположил, что сможет найти помощь там. В Дереции у него было больше знакомых, с некоторыми он смог наладить дружественные отношения. Наверняка они не откажут в помощи изгнаннику.

Придется искать корабль, обойти таверны, уговорить навархов взять его с собой.

А что он мог им предложить? Лекарства от чирьев?

Решившись, Каперед направился в оказавшуюся по пути таверну.

Земляной пол покрывал толстый слой прелой соломы, сильно пахло затхлостью. Дешевое вино здесь стоило совсем недешево, его хорошо разбавляли водой, так что опьянеть у посетителей не получится при всем желании. Это и удобно, не будет драк.

В питейной было немного людей. Каперед встал в дверях, не зная, что делать дальше. Он был смущен, не было уверенности, что решение правильное. Стоило ли вообще сюда заходить.

Казалось, никто не обратил на вошедшего внимания. Только кормчий искоса поглядывал на незнакомца. Чуть поодаль за столом сидел человек в одежде, не подходящей убранству комнаты. Он был чист, одежда аккуратная и неброская, волосы смазаны жиром. Золотые перстни и цепи портовые рабочие не могут себе позволить, если они не занимаются темным ремеслом.

Подсесть к этому человеку Каперед не решился. Скорее всего, его просто выкинут из таберны. Пройдя к кормчему, Каперед замер у стойки и, запинаясь, спросил, кому могут понадобиться услуги лекаря в этом месте.

- Не могу представить, - ответил кормчий. - Будешь пить?

- У меня сейчас проблема с деньгами.

- Оно видно!

- Может быть, я смогу отработать еду и питье?

- Мне лекари не нужны, на кухне я управлюсь сам.

Каперед закрыл глаза. Эту стену так просто не пробить. Он чужак, так что никто не станет с ним открыто разговаривать. Придется рискнуть.

- А этот господин, - Каперед указал на солидного человека, - его не заинтересуют услуги лекаря?

Кормчий удивился, испугано взглянул на человека за столом. Ход чужака оказался неожиданным, кормчий не знал, что ответить. Прогнать незнакомца было бы просто, но вдруг это будет неверным поступком. И беспокоить дорогого гостя тоже не хочется.

- Тит! - обратился кормчий к человеку. - Тут какой-то прохиндей тобой интересуется.

- Да? Что же ему интересно.

- Спрашивает, не нужны ли тебе услуги лекаря.

- Я выгляжу нездоровым?

Каперед пересилил страх, повернулся к человеку за столом. Тот казалось, не смотрел на незнакомца, но у торговца возникло ощущение, что его изучают. В таверне смолкли все звуки, тишина была как перед грозой.

Этот человек за столом был простым бандитом, ничтожеством в глазах остальных граждан. Но в этом месте его власть была столь могущественной, что сам принцепс сбежал бы в страхе.

- Ремесло лекаря востребовано, - заговорил Каперед.

Куда-то подевалось все его красноречие.

- Не тебе, так твоим коллегам, быть может, нужна помощь.

- Ты меня принимаешь не за того человека, считаешь, я хуже аренного бойца и не могу позволить себе оплатить лечение?

- Я не то имел в виду! Я только предлагал свои услуги в обмен на еду, больше мне предложить нечего.

- Значит, плохой ты лекарь, раз ходишь с пустым кошельком.

- Меня ограбили!

- Так обратись за помощью в коллегию, что же ты здесь ищешь помощи.

- Меня изгнали...

- Так уже интересней, - сказал Тит и указал на стул перед собой: - Садись!

Спазм в животе чуть не скрутил Капереда. Нет, он не боялся этого человека. Опасался, но не боялся. Задумав искать помощи у темных людей, Каперед предполагал, что им потребуется от него. Признаваться в этом он не хотел, но подсознательно знал, что за услуги потребует бандит.

Это и вызывало страх.

- Так тебя изгнали? - уточнил Тит, когда лекарь сел перед ним.

- Да.

- И давно? Впрочем, не важно.

Быстро познакомившись с Капередом, бандит сразу перешел к делу. Ему требовалось не лекарство... но умения лекарей обширны. Из лекарств они готовят яды, потому в народе коллегию лекарей не очень уважают. За ними идет слава отравителей. Членам коллегии под страхом смерти запрещено изготавливать яды. Даже изгнанники рискуют расстаться с жизнью, если о преступлении станет известно.

Не все так строго, конечно, многие переступают закон, но это не афишируется. К тому же, предлагать сильнодействующие яды какому-то бандиту... многие мастера считают, что лучше умереть.

- Мне требуется такое средство, что внесешь раз, оно убьет, но не сразу. И не от болезни, а как от удара. Судьба! - Тит улыбнулся.

- А не проще ли так расправиться с человеком.

- А не проще ли тебе крестьянам предлагать снадобья от прыщей? Возьмешься или нет?

- Мне потребуются травы, инструменты...

- Все будет.

- И рецепт я не отдам.

- Больно-то он нужен, но учти, если обманешь меня, я тебя из-под земли достану. Дружки тебя не спрячут.

- И мне нужно описание человека.

- Какого?

- Того, кто будет принимать лекарство. И в каком виде будут подавать лекарство.

- Забавно звучит, но я не могу тебе сказать.

- Только общие черты: рост, вес, возраст и тому подобное. Ни имя, ни род деятельности, разве что в общих чертах.

- Это можно. Значит, возьмешься?

Переступить черту оказалось на удивление легко. Каперед согласился.

- Видать сильно тебя приперло, раз согласился, - покачал головой Тит.

Кормчий принес две кружки разбавленного вина, на удивление хорошего для этого места. Каперед и Тит закрепили контракт, распив вино.

Работа предстояла непростая, на пару дней. Каперед запросил не только оплату постоя, еды и питья, но и дороги до Дереции.

- Бежишь от коллегии? - усмехнулся Тит. - Можешь не отвечать. Пусть будет так, найдем тебе место на корабле.

Тит махнул человеку, сидящему у входа, и указал на лекаря. Наверняка тот все слышал и знал, что надо сделать. Выходя из таверны, Каперед ожидал, что его пырнут ножом и сбросят в канаву, но бандит довел его до трехэтажного дома. Каперед разместился в комнатушке на втором этаже. Ни горшка, ни жаровни не было, разве что соломенный тюфяк на каменном ложе был свежим.

Через некоторое время Капереду принесли узелок с едой и кувшин вина. Завтра он примется за работу, от которой воротит каждого честного человека. Но чувство вины казалось поверхностным, ненужным. Словно Каперед посыпал себе голову пеплом, но не из истинного чувства вины, а ради приличия. В душе спокойно и холодно, никакого отклика на чувство вины.

Еда оказалась вкусной и свежей, вино сносным, а кровать теплой. Стена дома была обращена к солнцу, так что нагрелась за день. Каперед так устал, что заснул, несмотря на окружающий шум. За тонкими стенами шумели соседи: кто-то громко ел, испускал газы, кашлял; этажом выше разговаривали о повышении цен; а внизу работал сапожник. Каперед уснул, как честный человек в своей кровати.

Утром за ним пришли. Каперед не мог подумать, что бандиты тоже с восходом выходят на работу. По его представлениям, они до обеда спят, потом идут в бани, после чего разбредаются по улицам, делать свои темные дела.

Тем удивительней было встретить на пороге комнаты прилично одетого человека. Пусть это был раб, о чем говорила табличка на груди, но одежда его была превосходной. Отличная ткань, прекрасный белый цвет, никаких лишних украшений. На фоне этого раба Каперед выглядел самым последним нищим.

- Пойдем со мной, - сказал раб, после того как представился.

- Неужели все готово?

Каперед неожиданно испытал страх. Он надеялся, что работу удастся затянуть на пару дней. Хотел отдохнуть, руки все еще трясутся от усталости, а от голода сводит желудок.

- Конечно. По дороге мы купим еды и на месте уже позавтракаем.

Споры не принимались, Каперед не был гостем бандита, а работал на него. Вряд ли удастся водить за нос опытного преступника.

На улице было обычное столпотворение, толпа не успела рассеяться. К полудню улицы опустеют, жаркое солнце загонит людей в прохладные подвалы или тенистые дворики, где они будут пить прохладные напитки. Но до полудня все будут заняты работой. В том числе и Каперед.

Толпе мешали разносчики пищи. Те, кто не мог позволить себе арендовать помещение, чтобы установить печь и поставить пару амфор вина. Уличные торговцы продавали самую простую снедь - купленные у пекаря булочки, густой суп. Могли они налить разбавленного вина, если попросят.

У покупателя должна быть при себе какая-нибудь миска, иначе не купить еды. Хотя кто-то умудрялся наливать похлебку в хлеб, выбрав мякиш.

Раб захватил с собой несколько кувшинов, один он передал Капереду. За медную монету у уличного торговца они купили пару мисок рыбного супа. Пахло от него неплохо, бульон был наваристым, хотя в суп наверняка пошли самые дешевые рыбины. Каперед заметил в гуще несколько тонких, меньше пальца рыбешек.

Прижав к себе кувшин, чтобы не расплескался, Каперед последовал за рабом. Толпа вокруг них становилась плотнее, чем ближе они подходили к главным улицам.

Контраст с сельской местностью поразительный. Там, где пустые пространства бесконечны, от горизонта до горизонта, невозможно встретить подобные массы людей.

"И что заставляет людей собираться в одном месте" - подумал Каперед.

Он знал ответ, но в такой ранний час всегда приятно брюзжать.

Дорогу запомнить не удалось. Толи раб намеренно водил чужака по незнакомым улицам, петлял вокруг одинаковых на вид домишек, толи окружающие массы народа отвлекали.

- Почти пришли, - сказал раб и ступил в переулок.

Темный, вонючий переулок - отличное место, чтобы прирезать чужака. Многоэтажные дома вплотную стояли друг к другу, крыши их практически соединялись, лишь первые этажи строений разделяло пространство в фут или два.

Пожары должны быть бичом Редиланума. Как и любого другого города.

Каперед отощал настолько, что не испытывал неудобств при проходе по переулку. Он даже не задевал боковых стен, покрытых зеленоватой толи плесенью, толи мхом. А вот рабу пришлось идти боком, чтобы не марать белоснежную тунику о грязные стены. Иногда он задевал стены - бронзовой пластиной или рукавом, после чего громко ругался.

Окон, выходящих в переулок, не было. Зачем они нужны? Чтобы смотреть на серую стену перед своим носом? Однако Каперед поглядывал наверх. Мало ли что прилетит.

Делал он это привычно, как всякий горожанин. С крыш часто отваливалась черепица или побелка отслаивалась. Стены на верхних этажах были такими тонкими, что их можно пробить кулаком, а обломки сыпались на улицу.

Пройдя вонючий переулок, раб и лекарь оказались в тенистом дворике. Справа были ворота, в которые могла въехать упряжка. Первые этажи домов не имели входа, зато внешние лестницы вели на вторые этажи. Типичный вид, знакомый всякому горожанину. Каперед даже хмыкнул, с удовольствием отмечая знакомые детали.

Вот колодец, вокруг него скамьи, две пустые поилки, бадья с водой. Несколько деревьев создавали во дворе тень. Были они чахлыми, стояли вплотную к домам. Гнилой вьюн душил дерево. Лоза была сухой, не пережила зимы.

- Туда, - указал раб.

Поднявшись по лестнице, они вошли в пустую комнату.

- Здесь ничего нет, - засомневался Каперед.

- Правильно, ничего не должно быть.

Он расположился на полу, достал из-за пояса ложку и принялся есть. Каперед лишился даже этого наиважнейшего инструмента. Так что есть ему пришлось руками. Насытившись, он сходил к колодцу, наполнил кувшин холодной водой.

Раб поставил кувшин у входа и лежал на полу, не боясь запачкать тунику. Каперед заметил, что пол был вымыт, и расположился у окна.

Он слышал, как стрекочут насекомые во дворе, ласточки вылетали из гнезд под карнизами.

- Так чего мы ждем? - не выдержал лекарь.

- Скоро все принесут, тогда займешься. А пока отдыхай.

Каперед дал зарок себе, что не будет засыпать. Рабу он не доверял. В основном, потому что не понимал его.

Сытная еда, безделье и тепло летнего дня сморили лекаря. Он задремал и пропустил момент, как в комнате появились новые люди. Проснулся только от грохота посуды и тепла жаровни.

Открыв глаза, Каперед осмотрелся. Комната как преобразилась. В ней находилось пять человек, постоянно снующие туда-сюда. Они приносили с улицы предметы: жаровни, светильники, корзины. Сильно пахло дымом, травами.

Каперед поднялся, направился к жаровне. Откуда-то в комнате появился стол, на нем стояло несколько медных сосудов, под ним два ведра воды. Да тут запасов хватит на целую артель травников!

Куда-то подевался раб в белоснежной тунике. Снующие вокруг люди, казалось, знали, что происходит и не задавали вопросов.

- Вы готовы? - обратился один из них, принеся последний ящик.

Каперед услышал звон стекла, открыв крышку, он увидел с десяток всевозможных реторт и колб. Они не были прозрачными, но для работы это не требовалось. Подойдут изделия из цветного стекла.

- Конечно. Быстро работаете.

Человек пожал плечами и направился к выходу.

- Я подожду вас на улице, мне сказали до полудня не беспокоить вас.

Каперед проводил его взглядом, подошел к окну и выглянул. Внизу на лавках расположились бойцы Тита - пять человек с дубинками. Еще двое или трое играли в кости под деревьями.

- До полудня? - проговорил Каперед.

Он взглянул на небо. Значит, у него часа три или четыре.

Прежде чем заняться составлением снадобья, лекарь осмотрел комнату. На всякий случай он решил изучить пути отступления. Кто знает, какой приказ получили бандиты.

Помещение было разделено переносными перегородками на три части. Меньшая из них предполагалась под спальню. Там было одно закрытое ставнями окно. Совсем небольшое, только чтобы воздух поступал. Человек не пролезет.

Из инструментов, которые принесли бандиты, не удастся соорудить оружия. Да, были ножи и щипцы, но против пятерых воинов... Каперед обратил внимание на травы - то, что он просил для своего заказа.

- Вот глупец! - хлопнул он себя по лбу.

Надо было просить другие! Тогда удалось бы сделать бомбу или едкую жидкость. А из этой ерунды получатся только яды.

Здесь оружие не найти, так что Каперед приступил к работе. Придется положиться на порядочность бандита. А для преступников честь не пустой звук, по крайней мере, их слову веришь больше, чем слову магистрата.

Работа заняла несколько дней. Руки не забыли, как работать, но Каперед потерял хватку. Ошибки были неизбежны, их можно исправить. Каперед не торопился, работал осторожно, тщательно. Отвлекали его только наемники Тита.

Два раза в день приходил знакомый раб. С собой он приносил еды, спрашивал, как идут дела и сколько еще ждать. Каперед отвечал одинаково, что пока не удовлетворится результатом, не сдаст работу. Ему вообще не нравится, что его торопят.

- Как же ты проверишь действие снадобья? - смеялся раб, уходя.

Он не понимал - мастер всегда знает, что у него получится. В этом ремесле невозможно действовать наудачу. Либо результат будет, ты это сразу поймешь, либо ценой ошибок станет неудача. Опытный человек всегда чувствует, когда ошибается.

Каперед прислушивался к своим ощущениям, предпочитая переделать, повторить процесс. Потому-то работа затянулась.

Бандиты во дворе дежурили круглосуточно: днем одна компания, а ночью приходила другая. И эту лазейку прикрыли, сокрушался Каперед.

Он пытался придумать способ обхитрить раба, чтобы обезопаситься. Но что такого он может сказать? Каперед решил, что если судьба его закончить путь здесь, то пусть оно так и будет.

В конце концов, так удастся избавиться от Мефадона. Паразит последнее время не донимал носителя, но его присутствие ощущалось, как мозоль на душе.

Закончив со снадобьем, Каперед отдал готовый продукт рабу и предупредил:

- Пусть настоится в течение четырнадцати дней, потом охладите в погребе еще на два дня, и будет готово.

- А фаза луны?

Каперед взглянул на раба. Понял, что тот шутит, и отмахнулся.

- Идем, я отведу тебя в доки за наградой.

Этого момента Каперед ждал, боялся. Но отступать нельзя, он уже совершил преступление, глупо отказываться от награды или наказания. Неизвестно, что последует.

Был вечер, раб вел лекаря по пустым улицам города. Их никто не сопровождал, пятеро бандитов испарились, получив приказ раба оставить их. Другие люди наверняка уберутся в комнате, выкинут все жаровни, бронзовые инструменты, стеклянные и глиняные сосуды.

За судьбу сосудов Каперед беспокоился больше, чем за себя.

Дорога вроде бы вела к гавани. Каперед не слишком ориентировался в городе, но подмечал детали: воздух стал влажным, пахло рыбой, трухлявым смолистым деревом и тиной.

Несмотря на поздний час народу прибавилось по мере приближения к порту. На складах работали грузчики, шумели молотки, раздавались крики. Каперед предполагал, что после полудня жизнь замирает, люди разбредаются по своим домам для отдыха. В порту работа продолжалась и сейчас.

Торговцам невыгоден простой, моряки рассчитывают скорее вернуться домой, где и отдохнут. Так что докерам приходится подстраиваться под жизнь моряков.

Дороги были узкими из-за обилия ящиков, мусора, канатов, стройматериалов. Приходилось лавировать среди островков, уклоняться от идущих встречным курсом людей, перебираться с одной запруженной улицы на другую.

Внизу, оказавшись у пирсов, раб сказал, что Каперед проследует на корабль. И этот корабль отвезет его в Дерецию.

- Они отчалят ночью? - удивился лекарь.

- Нет, утром.

- Тогда к чему была эта спешка?

Проводить ночь на болтающейся палубе не хотелось. Каперед с грустью вспомнил кровать, оставленную в пустом доме.

- Таков был приказ, - раб пожал плечами. - Думаю, ни тебе, ни моему хозяину не терпится попрощаться.

- Какой корабль мой?

Раб указал на стоящее вдалеке судно: речной корабль. Морские суда обычно останавливались в порту Дереции, а купцы поднимались вверх по Лоду на речных кораблях.

Каперед не спорил, почти все корабли в гавани были такого типа. Низкая осадка, ступенчатая палуба для трех ярусов гребцов. Мачта кораблю не требовалась, редко когда на Лоде бывает попутный ветер, потому корабельщики предпочитали идти на веслах. А вниз по течению спуститься проще, достаточно работать одному кормчему.

На корабль грузили пифосы с зерном. Кают на судне не предусмотрено, так как путешествие не займет много времени. Капитан наверняка будет ночевать в городе, в какой-нибудь портовой таверне. Команда проведет ночь в веселой компании, на судне останутся только дежурные и кормчий.

- Все, - раб остановился у причала, - вот твой корабль, поднимайся на него.

Он собирался сразу уйти, но Каперед остановил его.

- Погоди, а что я ему скажу?

- Там все знают. Не хочешь идти, можешь оставаться здесь до конца времен.

- Сложно проводить меня?

Раб усмехнулся.

- Ты не маленький. И мне по закону нельзя ступать на борт корабля. Это будет считаться побегом. Прощай!

Каперед не мог припомнить такого закона. Впрочем, с рабами он дел не имел. Обычно его приказчик занимался этим, покупал рабов, наказывал провинившихся и следил за соблюдением закона. Хозяину не надо беспокоиться, иначе, зачем нанимать надзирателя?

Махнув рукой, Каперед дождался, когда освободятся сходни, и осторожно поднялся на судно.

Широкая палуба была заставлена товаром, Каперед насчитал человек десять. Он не знал, к кому обратиться, а моряки, похоже, не замечали его. Докеры носили туники с завязанным на спине узлом, с помощью которого они подтягивали рукава, многие вообще остались только в набедренных повязках. На корме находилось несколько человек в чистой одежде, Каперед направился к ним.

Кормчий, капитан и третий - Фидеус. Каперед остановился, уставившись на троих, надеясь, что ему привиделось.

- А, наш беглец! - воскликнул Фидеус, увидав бывшего коллегу. - Подходи, подходи, тебя-то мы ждали.

- Этот человек? - спросил капитан.

- Ага. Каперед, ты же не собираешься убегать, эти люди тебе не позволят.

Моряки занимались своими делами, но отчетливо слышали слова Фидеуса.

Каперед понял, что бандит его обманул. Наверняка коллега посулил большие деньги за живого беглеца, бандит услышал об этом, решил сдать его. А заодно получить страшную отраву.

- Обманщик! - закричал Каперед, грозя кулаком небу.

Все люди уставились на странное зрелище, но лекаря (или лучше сказать, отравителя) это не беспокоило. Все, что он предпринял, было тщетно! Удар оказался тяжелым, сокрушительным. Каперед безвольно подчинился приказам Фидеуса, упал на корме. Два гребца, вооруженных дубинами, остались его сторожить.

Корабль оставался в порту до утра, всю ночь шла погрузка. Каперед без интереса наблюдал за людьми, но его мысли были заняты одной мыслью. Он думал о преступлении, что совершил. Столь страшное и позорное преступление невозможно пережить. Каперед поглядывал на фальшборт, размышляя, сможет ли перемахнуть через него. Не для того, чтобы убежать; он желал утопиться.

Вооруженные гребцы неотрывно следили за пленником. С заходом их сменила другая двойка, а затем они менялись каждые два часа. Весьма разумно, потому что ночь была холодной, люди меньше думали о деле, а больше о теплой постели.

Гребцы отдыхали на берегу, таберн предостаточно. Сменщики старались приходить заранее, чтобы не было проблем с товарищами.

Все это проходило мимо Капереда. Корабль наполнялся товарами: множество амфор, заполненных маслом, зерном, местными специями; сушеная рыба, выловленная в верхнем течении Лода; древесный деготь и бухты канатов. Все пойдет на продажу, но что из этого принадлежало коллегии или лично Фидеусу, Каперед не знал. Его это совсем не интересовало.

Наварх пришел утром, осмотрел груз, приказал переставить некоторые тюки. Его волновала остойчивость судна, так что корабль вышел из порта с задержкой. К немалому неудовольствию Фидеуса. Тот спешил отправиться вниз по реке как можно скорее.

Выходило так, что его товаром на этом корабле был пленник.

Фидеус не беспокоил коллегу, понимая, что слова или действия могут внушить тому неправильные мысли. Каждый видел, как поглядывает пленник на фальшборт. Гребцы охранники неотрывно, до рези в глазах следили за пленником. Им приходилось часто сменяться, но так как корабль шел по течению, людям все равно нечем было заняться.

Работу найти можно всегда, но наварх понимал, что основные тяготы приходится переносить этим работягам. Потому он не заставлял их заниматься бесполезными занятиями. Палуба была заставлена товаром, помыть ее не удастся, парус здесь не поставишь, можно лишь починить канаты и блоки.

Все коротали время в разговорах, за играми. Фидеус и наварх расположились в кормовой надстройке, где предавались радостям беседы. Пили они вино, ели сушеные фрукты, окуная их в мед.

Люди попроще развлекались иначе. Вино они пили только во время трапезы, разбавляя его водой. И это был больше уксус, нежели вино. Разговоры у гребцов были проще: о еде, женщинах, азартных играх. Вспоминали они былые подвиги в табернах, от некоторых подробностей волосы встают дыбом. Играли в "наемников", разложив фишки на поле, сделанном из холстины. Когда игра надоедала, поле стягивалось по краям за шнурки, и все фишки оказывались в мешочке.

Лишь Каперед угрюмо смотрел на проносящиеся за бортом виды. Корабль бойко шел по широкой реке, кормчему приходилось часто лавировать, обходя мели, топляки или другие корабли.

Вниз по течению прошла патрульная либурна. Воины поприветствовали торговый корабль криками и волчьими оскалами. Они знали, что на этом корабле можно поживиться, но трогать его не стали. Все корабли на реке находятся под защитой влиятельных людей, в чей карман нельзя запускать руку. Морские пехотинцы с либурны получают самый меньший оклад из всех воинов Государства, поживиться на реке им редко удается, потому они похожи и внешне и повадками на стаю голодных волков.

Вверх по течению корабли шли на веслах, гребцам было не до того, чтобы в праздности проводить время. Лишь кормчий обменивался приветствиями со своими коллегами. Барки проходили вверх под мерный стук барабана или пение флейты, которые задавали ритм гребцам.

Флейты использовали жители восточных царств, заглянувших на рынки Лода лично, а не через посредников. Чаще же звучали барабаны, любимый инструмент варваров, доставшихся в наследство региону от нельветов. Простой инструмент, используемый как на праздниках, так и в ритуальных целях. Им легко овладеть, несложно изготовить, так что среди варваров барабан получил самое широкое распространение.

Некоторые корабли поднимали вверх по течению на канатах либо волы, либо местные крестьяне, подрабатывающие у крупных землевладельцев. Подобные услуги торговцы использовали с неохотой, потому что за свой тяжелый труд тягачи запрашивали огромные деньги. Большая часть уходила землевладельцам, организовавшим ватаги работников, часть самим крестьянам. И вообще, торговцы не шибко спешили приставать к берегу.

Нападений на Лоде давно не случалось, но каждая стоянка на берегу увеличивает риск плавания. Навархи предпочитали держаться середины реки, ночью вывешивая фонари на баке и корме, чтобы не случилось столкновений. На палубе разводить огонь не дозволялось, хотя на кораблях с пассажирами использовали специальные жаровни. Здесь же гребцам и пассажирам приходилось довольствоваться простой пищей: высушенный хлеб, пересоленный сыр, мед и вино. Два дня потерпеть можно - столько займет плавание вниз по реке.

Капереду три раза в день приносили пищу. Он каждый раз молча отказывался. Это не осталось незамеченным, наварх порекомендовал Фидеусу разобраться.

- Иначе твой пленник не доживет до Дереции, гляди какой тощий.

Сам наварх был коренастым и упитанным человеком. Явно не раб. Зачастую команды на кораблях поголовно состоят из рабов, работают на местного землевладельца. Похоже, что в долине Лода порядки иные, отношения между работниками и хозяином регулируются обычаем патронажа-клиентелы.

Наварх не может быть хозяином корабля, потому что в таких богатых городах как Дереция и Редиланум не осталось места мелким торговцам. Эти люди переместились на периферию, поближе к границе Государства, где порядки слабее. Зачастую эти торговцы занимаются контрабандой или просто не платят налоги.

Фидеус не мог уговорить пленника поесть, а насильно его кормить не рискнул. На корабле много людей из простонародья. Гребцы могут пожалеть пленника или просто потребуют, чтобы пассажиры убрались. На судне, где негде скрыться от чужого внимания, не терпят ничего, нарушающего уклад жизни.

Молчащий и глядящий в никуда пленник не вызывает сочувствия. А вот если он начнет сопротивляться, если над ним совершат насилие... Фидеус не желал рисковать. Он пытался словами убедить Капереда поесть.

- Ведь ни тебе, ни мне не станет лучше, если грохнешься в обморок.

Каперед не отвечал.

- И не забывай, ты же обязан сообщить о вторжении. Сделать в Редилануме это ты не мог! Никто бы не стал тебя слушать.

- Говоришь так, словно помогаешь мне.

- Я блюду интересы коллегии, - обрадовался Фидеус и развил тему: - но вторжение ударит по нам так же, как по крестьянам, землевладельцам, речникам да по всем! Но с помощью коллегии твои слова будут услышаны.

- Да как же!

- Почему ты мне не веришь. Ведь мы не можем заставить тебя идти нам на встречу, ты унесешь свои тайны в могилу, если пожелаешь. Или в эту реку. Что? Думаешь, я не заметил, куда ты смотришь.

- Из-за тебя я совершил преступление.

- Да, вини меня! - Фидеус выглядел оскорбленным. - Я тебя не заставлял это делать.

- Твои действия вынудили меня.

- Это правда, но я не лишал тебя свободы выбора. Ты выбирал, не я! Ты решил, так поступить.

С этим нельзя поспорить, Каперед не стал. Уставился в точку на палубе и замолчал. Фидеус придвинул миску с хлебом и сыром, сам налил в толстый стакан разбавленного вина. В животе пленника заурчало.

- Не делай вид, что не хочешь этого. Отказавшись от еды, ты не изменишь ничего. Так что - ешь!

Еда выглядела соблазнительно, а Каперед устал от мытарств, что не мог сопротивляться. Он легко поддался воздействию бывшего коллеги. И это было самым приятным из всех поступков за прошедшее время.

От бездействия и неподвижности тело болело, живот ломило от голода. Насытившись, Каперед уснул, а проснулся ближе к вечеру, когда зажигали сигнальные огни. Захотев размяться, Каперед поднялся и прошелся по палубе. За ним наблюдали, но не препятствовали. У пленника изменилось настроение, это заметили даже гребцы.

На берег они не смотрели, только Каперед глядел на проносящиеся берега. Деревья сменялись песчаными пляжами, заросшими устьями притоков. Среди камыша прятались лодки, да так много, словно вся рыбачья деревня вышла ставить сети.

- Что-то большое ловят? - спросил Каперед, указывая на людей.

Его вопрос остался без ответа, гребцы не обратили внимания на пленника и его слова, не смотрели в сторону зарослей.

Совсем стемнело, и прятавшиеся в зарослях лодки вышли на середину реки.

Отталкиваясь шестами от дна, лодочники вывели свои суденышки из укрытия. Течение подхватило их, понесло дальше, через пару часов им удалось сблизиться с торговым кораблем.

Кормчий не смотрел назад, сигнальная лампа закрывала обзор. Не было ни всплеска, не слышны разговоры. Лодки сближались в ночной тишине. Лишь стрекот насекомых, спрятавшихся в камышах, да плеск охотящихся рыб нарушали покой и скрывали приближение разбойников.

На торговом судне люди расположились на палубе, укрывшись плащами и дерюгами. Каперед не спал, но опять предавался размышлениям о глубине собственного падения. Он грешил на паразита, на его тлетворное влияние. Ведь не мог лекарь сам так поступить, позабыть о принципах, совершить преступление столь омерзительное!

Долго он мог бы предаваться этим мрачным мыслям, неизвестно, куда бы его это завело. Спасло торговца лишь проведение в лице речных разбойников.

Каперед услышал стук. Удар влажной древесины, словно два топляка столкнулись по прихоти течения.

За этим стуком последовал другой, еще один. Послышались негромкие голоса. Каперед забеспокоился. Удариться о притопленное бревно на реке немудрено, но чтобы сразу несколько стволов, да говорящих!

Каперед поднялся, дошел до фальшборта, переступая через спящих моряков. Перегнувшись через борт, Каперед сначала ничего не заметил. Темень кругом кромешная, лишь звезды отражаются на воде. Серебряные кристаллики танцуют в волнах, окружая судно со всех сторон. Так и должно быть, но с кормы эти кристаллики - отражения звезд, отступили. Их место заняла двигающаяся тьма.

Тени облепили кормовую часть судна, заползали на борт. Шорох и шепот сопровождал их движение. Словно речные демоны решили забраться на палубу, чтобы забрать в рабство души моряков.

Речных нападений давно не случается на реке. Легко позабыть о том, как выглядит нападение. Каперед не был жителем долины, но сразу понял, что произошло. Он закричал, отпрянул от борта и бросился будить моряков.

Люди вскакивали, словно подстегнутые. Хоть они отвыкли от постоянных угроз, но внутренне всегда ожидали чего-то такого. Сложно расслабиться, когда доверяешь свою жизнь хаотичному движению волн.

Моряки хватали все, что попадалось под руку. Их излюбленным оружием были нагели - всегда под рукой. Железо хранится под палубой, успей до него добраться. Лишь кормчий, наварх и их приближенные носили оружие. И то не всегда.

Речные разбойники поняли, что их заметили и больше не скрывались. На лодках зажгли огни. Искры от кремня разлетались во все стороны. Десятки кузниц окружили торговое судно, искры озаряли горнило каждой. В резких вспышках мелькали раскрашенные сажей лица, блестящий металл.

Лодочники по очереди зажгли паклю, от нее запалили лампады. В дело пошли кувшины с маслом. Горящие снаряды полетели на палубу торгового корабля. Нет ничего страшнее пожара на судне.

- Вы с ума сошли?! - орал в испуге наварх.

В руках у него был меч. Но что это железное оружие может сделать против огня.

Разбойники действовали необычно: огонь мог повредить груз. А ради чего, как не ради наживы они напали на судно?!

Кормчий повернул рули в сторону берега. Он не искал стоянки, не выбирал песчаного пляжа. Он вообще позабыл о лоциях, его действия были паническими. Безумная попытка спасти корабль, выбросив его на берег. Лишь бы не отдавать во власть огню.

Пламя лениво растекалось по палубе, нехотя пробовало на вкус канаты. Просоленные, влажные доски и канаты плохо занимались. Но десяток очагов вызвал панику у моряков. Многие прыгнули в воду, где их встречали разбойники.

Каперед был оттеснен к корме. Наварх, кормчий под прикрытием щитоносцев и еще с десяток моряков заняли надстройку. Только им удавалось сохранить подобие порядка, но лица, подсвеченные желтым светом, выглядели испуганными, напряженными.

У этих людей нет смысла искать помощи. Но в воду прыгать тоже опасно. Каперед слышал всплески, а затем глухие удары и крики. Внизу еще опасней, чем на палубе.

С десяток разбойников забрались на палубу. Каперед оказался в окружении. Назад не отступить - корму обороняют моряки, вперед не пробиться через толпу разбойников. В их руках сверкали ножи, дубинки, никакого серьезного оружия. Их много, им удалось расправиться с большинством на корабле, даже не расчехляя оружия.

- Каперед! - с носа раздался крик. - Где ты?!

Это кричал Фидеус.

"Еще тебя не хватало" - невесело подумал Каперед.

А он надеялся, что пленивший его коллега сгинул во время нападения. Разбойники приближались, они не обратили внимания на открытые люки, не пытались поживиться. Лишь отвлеченные криком Фидеуса пятеро отправились осматривать носовую часть судна. Горящее пламя их, казалось, ничуть не беспокоит.

Бежать на корму, пытаясь убедить моряков защитить его? Или попробовать пробиться через разбойников. Нет, вон как хорошо они держатся на ногах, явно есть опыт сражения на танцующей палубе. У Капереда даже ножа нет, бессмысленно и пытаться.

Голос внутри советовал напасть первым, но Каперед не слушал увещеваний паразита. Уже послушал один раз и оказался в плену, заклейменный как отравитель.

Как крыса Каперед внезапно решил искать спасения под палубой. Среди керамики, зерна и масла! В затхлой темноте, грозящей удушьем.

Каперед открыл крышку люка в полу, спрыгнул в темноту, игнорируя лестницу. Он больно приземлился на ряды керамики. Что-то хрустнуло, Каперед надеялся, что пострадал не он, а товар в трюме.

Сжимая ушибленный бок, Каперед отполз дальше в темноту. Свет проникал сквозь щели в палубе, казалось, вместе с ним в трюм заглядывают разбойники. На нижнюю палубу заползал дым. Пахло горящим деревом, смолистый дым забивал запах тухлятины в трюме.

Разбойники не желали оставлять в живых свидетеля. Они проигнорировали моряков на корме и направились к люку. Но тут корабль в темноте налетел на песчаную банку, все на палубе повалились от резкого удара. Даже пламя упало, сбитое потоком ветра. Разбился груз в трюме. Каперед слышал, как струится жидкость, вязкое масло медленно вытекает из треснувших амфор. А затем он встретился с жестким деревом борта и потерял сознание.

Корабль затрещал и застонал. От удара выбило с десяток досок настила, лопнула продольная канатная стяжка, появилась трещина в килевой балке.

Закрепившиеся крюками за судно, лодочники не успели заметить опасность. Их суденышки перевернулись, выскочили на мель. Многим повезло - разбойники приземлились на мягкий песок. А некоторых подмяло разваливающимися досками судна.

Глава 12.

Разбойникам удалось добиться эффекта неожиданности. Вот только они не сумели насладиться плодами победы. Ведь судно намертво увязло в песке, большая часть груза погибла. Взойдет солнце, и с окрестных деревень люди увидят место трагедии. Нападавшим не удастся уйти, их с радостью сдадут патрульным.

Нападавшие не могли не понимать этого. Пережившие кораблекрушение приходили в себя, собирались у расколотой носовой части судна.

Их противникам повезло меньше. Оборонявшие кормовую надстройку попадали на жесткий настил пола, были погребены под обломками. Лишь некоторым повезло, но они не спешили защищать судно, а уходили под покровом ночи.

Каперед остался зажатым среди обломков груза.

Вокруг разливался смешанный аромат речной воды, свежего зерна и кислого вина. Не хватало только специй, но в этот регион ценные пряности не привозили. Местные довольствовались тем, что дарила им земля.

Старый корабль развалился на части, из него вместе с жизнью вышел запах смолы и гнили. Все заливала речная вода, рыба хватала плывущие по воде пшеничные и ячменные зерна, пугалась только едкого аромата вина.

Большая балка зажала Капереда в трюме. Его ноги оказались между горловинами больших амфор. Тяжеленные глиняные сосуды не поддавались, а деревянная балка слегка раскачивалась. Каперед занялся ею, но у него не было рычага, он находился в неудобном положении. Балка ходила из стороны в сторону, но ее движение было ограничено трещинами в палубе.

Чувствуя, что находится на твердой опоре, Каперед не беспокоился о том, что утонет. Палуба больше не раскачивалась, глиняные сосуды не стучали друг о друга. Это могло бы успокоить его, если бы не людские крики где-то рядом.

Стоны и крики боли, кто-то перекрикивал этот гомон, задавал вопросы. Похоже, не все разбойники пострадали. Тем, кому повезло остаться невредимым, собирались у борта судна. Каперед не представлял, что они будут делать.

Одно дело захватить корабль и отбуксировать его в один из притоков Лода. А другое - пытаться перегрузить весь товар на свои утлые лодчонки. Нападение не удалось, они не могли не понимать этого.

К тому же, многие пострадали. Что должно отбить желание устраивать охоту на торговые корабли.

Каперед решил, что лучше не дергаться, не стучать деревом о дерево. Не привлекая к себе внимания, переждать, пока разбойники уйдут. Они должны уйти, иначе с рассветом будут обречены.

В худшем случае разбойники обыщут кормовую надстройку, где наварх хранил документы и деньги. Могут еще собрать раненных и погибших, чтобы не оставлять следов.

Свои ноги Каперед чувствовал, они не немели. Он мог пошевелить пальцами, чувствовал боль от ушибов. Это хорошо, значит, голени не сдавлены, просто он оказался зажат между амфорами. Балка тоже не представляла большой угрозы, когда руки уставали, Каперед опускал ее, позволяя весу равномерно распределиться по грудной клетке. В таком положении, пусть некомфортном, можно дождаться утра.

Разбойники не спешили покидать остров. Их необычные действия настораживали, вызывали испуг.

Конечно, они должны расправиться с выжившими моряками. Не оставлять свидетелей, которые могут указать легионерам на тех, кто решил ограбить речное судно. Разбойники бродили по песку, останавливались у раненных и задавали вопросы. Вот это было странно.

Каперед напрягал слух, пытаясь расслышать, что они говорят. Плещущиеся волны, толстые доски борта заглушали звуки. Удавалось разобрать только предсмертные хрипы, следовавшие за ударом милосердия. Разбойники приканчивали даже своих, если ранения товарищей были смертельными. Таков удел грабителей, удача улыбается им не каждый день.

Глаза привыкли к темноте. Из многочисленных щелей и прорех сочился неуверенный свет. Звезды погасли, им на смену пришла робкая утренняя заря.

Каперед увидел очертания люка, через который попал в трюм. Если долго смотреть на квадратный проем, то глаза теряли чувствительность, приходилось вновь привыкать к темноте.

Вокруг лежали балки, обломки керамики. Лестница в трюм была смята и разбита на части. Разбойники не станут лезть вниз, слишком опасно, нет времени копаться в обломках груза.

А разбойники уже бродили по палубе. Иногда Каперед слышал, как добивали выживших.

Грабители что-то искали, целью нападения было не банальное желание обогатиться. Они упорно продолжали поиски, подбираясь к кормовой надстройке. У Капереда появилось неприятное чувство надвигающейся беды.

Лежать вот так уже не казалось хорошей идеей. Не боясь, что привлечет внимание, Каперед принялся ерзать, пытаясь освободить ноги. Удастся высвободить их - удастся пролезть под балкой.

Становилось светлее, рассвет близился. Каперед видел тени, что блуждают по накрененной палубе. А еще он заметил огромную трещину, идущую продольно левому борту. В эту трещину били волны воды, заливая пострадавший груз. Через нее можно сбежать, если удастся вырваться из западни.

Плавал Каперед не очень хорошо, это не было его настоящим призванием. Но иначе сбежать от бандитов не получится. Уж лучше броситься в речные воды!

Амфоры не поддавались, бились друг о друга с противным треском. Они не желали разбиваться. Стенки сосудов были очень толстыми, чтобы выдерживать речную и морскую качку, а так же разгильдяйство докеров.

Голоса на палубе приближались. В люк заглянул сначала один, потом другой разбойник. Каперед замирал, дожидаясь, пока наблюдатель уйдет, а затем продолжал неравную борьбу.

Он пытался руками добраться до сосудов, чтобы сдвинуть тяжесть, но тогда мешала балка. И ногами не удавалось отпихнуть в сторону горло сосуда. Каперед располагался в сидячем положении, прижатый к борту спиной, а ноги его свисали в трещину палубы, как раз попав между деревянными опорами груза. Опоры сломались и амфоры завалились в сторону правого борта.

Весь груз, десятки сосудов накренились в одну сторону. Такой вес не удастся отпихнуть, тем более ноги не удавалось выпрямить, чтобы опереться спиной и оттолкнуться.

В кормовой надстройке шумели грабители. Они обыскивали сундуки, звонкая монета перекочевывала в их кошели. Но поиски продолжались, Каперед не мог представить, что такого важного они там искали.

Это нечто должно покрыть расходы нападения, погребение погибших и плату их семьям! Лишь заморские зеленные или синие драгоценности могут стоить как весь груз корабля. Но ведь еще придется искать покупателя на этот товар, привлекая к себе ненужное внимание.

Безумие разбойников не укладывалось в голове Капереда. Уже рассвело, на реке вскоре появятся рыбаки, а затем покажется многовесельная либурна, которая легко разметает лодчонки разбойников.

Воины проследят, из какого селения появились пираты. Захватят их родственников в плен и продадут в рабство. В назидание соседям! На реке дозволено быть только одним грабителям - тем, что собирают подати за ввозимый и вывозимый груз.

Разбойники услышали шум из трюма. Как бы Каперед ни старался, но скрыть свои действия не удалось.

В открытый люк спрыгнул один разбойник, а затем второй. Им было тесно на разбитой палубе. Грузовой трюм даже целого корабля не очень удобен для людей: низкий потолок, скользкий настил и темень. В руках у бандитов были дубинки, факелов не было. Они щурились, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.

Каперед благодарил богов, что его ветхая одежда была грязна. А ведь он мог сменить тунику и плащ на белые, чистые. Как же повезло, что он решил остаться в своем рубище.

Все-таки удача еще не отвернулась от него.

Бившие о борт волны создавали много шума. Тут и там раздавался стук или треск, Каперед с удвоенной силой заработал руками и ногами, пытаясь освободиться. Он ужом пытался выбраться из западни, что-то начало получаться.

Каперед молился только о том, чтобы разбойники не сообразили, откуда идет стук. Ведь волны били в левый борт, а Каперед шумел на правом.

Балка поддавалась, Каперед смог чуть высвободиться. Теперь удалось рукой дотянуться до горловины амфоры.

Шершавая поверхность ручки, пальцы обхватили ее. Вытащить или отодвинуть сосуд не получилось.

Разбойники топтались у люка, ведь там было больше света.

Каперед не заметил, как балка поддалась сильнее обычного. Он и подумать не мог, что подобное произойдет. Конструкция была зажата, ее едва удавалось сдвинуть. А тут она вдруг выскочила из держащих ее пазов и рухнула в сторону. Затрещали сосуды, на которые обрушился вес деревянного бруса.

Грохот раскатился волной по трюму. Шум был такой, что наверняка его слышали даже в Редилануме. Каперед был в ужасе, замер с открытым ртом, оглядываясь по сторонам.

Разбойникам повезло меньше. Им не удалось насладиться разрушениями, ведь балка своим концом ударила по настилу. Корабль разваливался, скрепы вылетали, бронзовые гвозди легко отламывались, канаты рвались.

Волны били в борт, ускоряя разрушение. Внутренности трюма перемешались, левая сторона подверглась страшным разрушениям. Настил под люком резко ушел вниз, разбойники закричали и, падая, выставили руки. Один успел схватиться за ближайшие доски, но это его не спасло. Остатки лестницы упали ему на голову, пробили череп и стащили в темноту.

Кровь смешалась с вылившимся вином. Уксусный запах ударил в ноздри. Вода разбавила красную жидкость, но не было виночерпия, что наполнит кубки этим напитком.

Каперед громко кашлял - дышать в трюме нечем. Торговец не сразу заметил, что давление на ноги исчезло.

В открытый люк бросили факелы, они упали в темноту и зашипели, коснувшись разбавленного вина. Каперед поднялся, опираясь спиной о стену. Ноги не болели, повреждений не было, по крайней мере, так ему казалось.

Внизу, в развалинах плескалась пьяная жидкость. Корабль стал сосудом, в котором смешали напитки для возлияния. Еще много крови будет пролито в угоду речных богов.

В люк летели факелы и быстро гасли. Разбойникам не удавалось разглядеть, что происходит внизу. Оставаться на верхней палубе опасно, многие спешили покинуть развалины.

Каперед слышал, как скрипят доски вокруг. В настиле появились огромные трещины, сквозь которые пробивался свет. Борт скрипел, гнулся под натиском волн. А нижние палубы медленно сползали в темноту, тонули в вине.

Груз состоял из зерна, масла и в меньшей степени из вина и уксуса, но Каперед упорно видел внизу винную смесь. Он позабыл обо всем другом, лишь о красной жидкости, которую намеревался испить Лод. Вместе с теми, кто не уйдет с корабля. Теперь это его добыча.

Покинуть корабль через левый борт теперь не получится. Дыра находилась ниже уровня воды, обломки закрывали подход. К тому же Каперед не решится погружаться в речные воды из суеверного ужаса. Мыслить логически он больше не мог.

Выход был только один - через люк на верхнюю палубу.

Каперед не задумывался об опасности и пошел через развалины к люку. Палуба под отверстием была разрушена, это нисколько не беспокоило торговца. Он не видел перед собой ничего, кроме этого пятна света.

Раньше он казался ему сосредоточением опасности, оком ужаса, но теперь превратился в чистейший луч света, ведущий к спасению. По верхней палубе бежали люди, грабители бросили осматривать сундуки. Но кто-то все же остался, те люди, что готовы были пожертвовать большим числом соратников только для того, чтобы остановить судно.

Эти разбойники пришли сюда не из-за золота, не ради товара. Каперед позабыл о них, думал только о спасении, как и все нормальные люди.

Возле люка на падающей палубе стояли люди. Они собирались уже спуститься вниз, но тут заметили торговца снадобьями. Тот сам шел к ним в руки. А ослепленный ужасом Каперед не видел перед собой ничего. Он перепрыгнул через пропасть, вцепился в край отверстия и дождался, пока сильные руки вытянут его наверх.

Подталкивая пленника, разбойники побежали прочь с корабля. Больше их ничего не интересовало, их поиски закончились.

Первым через борт перепрыгнул Каперед. Он неудачно приземлился на мокрый песок, больно ушибся. Прыгнувшие следом за ним разбойники были проворнее. Двое схватили пленника и понесли его прочь от корабля, остальные метнулись в сторону, чтобы их не задело падающими обломками.

Корабль оседал в песок подобно каменному зданию. Волны утаскивали обломки прочь. За считанные минуты развалины судна смыло набегающими волнами. На песке остались лишь тяжелые балки да некоторые обломки груза. Волны не собирались сдаваться, речные воды продолжали набегать на обломки кораблекрушения. То, что не утащили воды, будет погребено в песке.

Разбойники бросили пленника, когда оказались на безопасном расстоянии. Они запыхались, тяжело дышали, но держались на ногах. Каперед лежал в песке, чувствуя какой он холодный и мокрый. У него не было сил подняться, повернуть голову. Он не знал, зачем разбойники спасли его, стоит ли их благодарить или молить сохранить ему жизнь.

Повернув голову, Каперед попытался рассмотреть тех, кто спас его из лап Лода. Речной бог не унимался, его волны накатывали на песчаный остров, норовя добраться до людей. Глядя на это наступление воды, люди испытывали ужас. Только один из нападавших не преклонил колен, не молил пощады.

Каперед пытался рассмотреть, кто этот человек. Наверняка это предводитель разбойников, их лидер и вождь. Непререкаемый авторитет, хотя и бездарный стратег. Человек стоял против восходящего солнца, свет ослеплял лежащего Капереда. Но голос он узнал.

- Мы закончили здесь, в лодки и уходим, - сказал Гай Морин.

Он не уходил от пленника, стоял возле него все время и пристально смотрел. Ни веревкам, ни спутникам он не мог доверить охрану такого пленника.

- Вот ты и попался, - прошептал Морин.

Каперед зажмурился. Он понимал только то, что убивать его сразу не станут. Но что надо варвару полукровке от него? Ради чего была эта погоня и нападение.

Уцелевшие разбойники подчинились команде вождя. Им удалось отвоевать у Лода две лодки, куда погрузили ценный груз, раненных и пленника. Остальное бросили в воду. Трупы унесло течением, товары пошли ко дну, утонули в песке.

Каперед лежал между банками, связанный, на грудь ему бросили мешок с монетами. По отметке на холстине Каперед понял, что мешок принадлежал Секунду.

"Надеюсь, предателя настигла смерть" - думал Каперед.

За обиду, причиненную ему, Секунд должен понести суровое наказание.

- Быстрей! - командовал Морин. - Вы же не хотите попасть на рудники? Работайте веслами!

Разбойники сами понимали, что их ожидает, если их заметят. Уйти от либурны не удастся. В окрестных лесах нельзя устроить тайную базу, вырубили все деревья. Остались лишь небольшие чащобы. До горных укрытий далеко, отряд не успеет дойти, тем более с пленником.

Удача от них отвернулась. Даже нападение, тщательно спланированное, провалилось. Погибло много людей. И теперь ниже по течению показался длинный корабль. Удары двух десятков весел слышали все на реке. Среди разбойников раздался стон ужаса.

Пусть морские пехотинцы считаются в армейской иерархии где-то на уровне вспомогательных частей союзных царьков. И все-таки выучка у воинов лучше, чем у разбойников Морина. И носят пехотинцы кольчужную броню, большие щиты и острые мечи.

Либурна приближалась. Впередсмотрящий, похоже, еще не проснулся, не заметил обломки корабля, идущие вниз по течению.

- Может, минует? - прошептал кто-то.

Встревать в еще одну схватку разбойники не желали. Куда уж теперь.

- Держать курс, - повторил приказ Морин.

- Мы же идем мимо них!

- А где еще мы скроемся?! Заткнуться и на весла!

Все, кто мог, схватили весла и уселись на банках. Лучники приготовили стрелы, от которых толку не будет. Гребцов ранить не смогут, тех защищает палуба и фальшборт. Воины в доспехах и прикроются щитами, к тому же борт длинного корабля намного выше. Стрелять придется наугад.

- Они не станут нас топить, - сказал Морин так, чтобы его слышали с соседних лодок. - Им нужны пленные и наша добыча. Попробуют загнать на берег, где проще захватить.

Каперед зашевелился. Он не мог оценить, сколько монет в мешке у него на груди. Но наверняка это большая добыча, которая достанется воинам. Ради этого стоит рискнуть и вступить в открытую схватку.

У разбойников появился шанс. Как всегда из-за жадности воинов.

На корабле заметили разбойничьи лодки. Каким-то внутренним чутьем воины поняли, что это не простые рыбаки, а добыча.

Раздалась новая команда, ритм мелодии для гребцов изменился. Либурна подобно птице расправила крылья - поднялись весла. Опустившись, весла с каждого борта пошли в противоположные стороны. Длинный корабль совершал маневр разворота, гася скорость с помощью течения.

Лодки шли быстрее, ведь они легче и людей подгонял страх. Сражаться с морскими пехотинцами не тоже самое, что дербанить торговое судно.

Таран длинного корабля нацелился на лодки, но затем ушел в сторону - судно пошло параллельным курсом, отрезая лодкам возможность идти по течению. Теперь будет решать сила и выносливость гребцов.

- Пошло что-то не так?

- Полукровка, ты нас завел в эту беду! Теперь выпутывай!

На Морина сыпались упреки, он терял контроль над ватагой.

- Не сбивайте дыхание, иначе попадете к ним! - отвечал Морин.

Лучники, не дожидаясь команды, выпустили стрелы в сторону корабля. Со стуком некоторые ударили в борт, но ни одна не нашла живой добычи. Эти панические потуги смешны, воины даже не обратили внимания на нападение.

- Не разделяйтесь!

Морина не слушали, крайняя лодка попыталась изменить направление. Ушла в сторону, отдаляясь от двух других. С либурны заметили маневр противника, а добычу упускать воины не желали.

Они нашли себе развлечение и не собирались выпускать мышей из лап.

Над бортом появилась переносная баллиста. Машину обслуживали два воина: поставили ложе на подвижную станину, которая крепилась к металлическим засовам на борту. Без спешки воины взвели баллисту, положили стрелу в ложе.

Прошло несколько мгновений, прежде чем они выстрелили.

С убегающей лодки стрела сбила двух человек. Один лишился головы, потерял весла, а другого сбило в воду. Лодка закачалась, люди орали, попадали между банками. Намек они поняли. Отойдя от шока, схватились за весла и направились к товарищам. Труп сбросили в воду, течение быстро унесло его прочь.

Так хоть двое разбойника избежали участи быть распятыми или проданными на рудники. Их семьи не тронут, потому что личности уже не установить, с допросами возиться никто не станет.

Ведь зачем под корень искоренять племя разбойников. Тогда на реке совсем не останется развлечений. Воины от скуки воют, не находя себе занятия.

- Держаться вместе! - повторял Морин. - Только так спасемся. Не паниковать!

Забавы лучников надоели воинам. Все-таки беспрестанный стук стрел о борт нервирует, хоть и разжигает огонь в крови. Корабельные стрелки тоже не просто так вытащили баллисту. Одной стрелой они не удовлетворились и принялись отстреливать лучников.

После двух залпов разбойники побросали луки в воду и больше не прикасались к оружию.

- Что вы сделали, идиоты?! - вопил Морин. - А на берегу вы чем биться будете?!

Уже поздно, его отряд из сплоченной и неплохой команды превратился в простой сброд. Лишь на лодке, где командовал сам Морин, сохранялся порядок. Лучники не высовывались, но оружие держали рядом.

- Давай нам смельчаков! - закричали стрелки с корабля.

Им хотелось еще позабавиться, а стрелять по гребцам они не рисковали. Первую лодку чуть не перевернули, могли потерять столько трофеев.

- На земле поговорим, - прошептал Морин.

Каперед не видел, как далеко они от берега. Вообще, он не хотел выглядывать, даже зажмурился. Сейчас очень помогло бы, потеряй он сознание. Но обморок что-то не наступал, наоборот, сознание было ясным, а тело ощущалось как никогда хорошо. Словно ушла тяжесть из членов, рассеялся туман в голове.

И что происходило вокруг, он видел даже с закрытыми глазами. Волны били в борт лодкам, ниже по течению массивный борт либурны закрывал восходящее солнце. Морин принялся отдавать приказания, переходя с носа к корме лодки. Что-то он замыслил, но Каперед не мог понять, что именно.

Сдаваться варвар не собирался, патрульный корабль его не пугал. Он вырос среди этих людей, знал их слабости и сильные стороны. Знал, на что способны верные ему люди.

Лодка Морина пошла к либурне, словно намереваясь таранить ее в борт. Изменив направление, они оседлали течение и быстро добрались до огромных весел, пенящих воду Лода.

- Все! Разом! - скомандовал Морин.

Весла на либурне пошли вверх и вбок, лодка прыгнула в образовавшийся просвет. Маневр был сумасшедшим, но удался. Волны захлестывали через борт, залили дно лодки, людям пришлось вцепиться в дерево, чтобы не вывалиться в воду. Весла либурны опустились, волнение в этом пространстве усилилось.

Вторую часть маневра Морин не сумел завершить. Он предполагал, что его гребцы смогут развернуть лодку так, чтобы она пошла параллельно кораблю. Так, в тени мощного судна они могли добраться до протоки и скрылись бы в камышах, выпорхнув из-под носа воинов подобно мотылькам!

Это было невозможно. Сильное течение, волнение от двадцати весел. Лодку разбойников бросило в борт военного корабля. Она разбилась, рассыпалась в щепы, сидящие на передних банках люди были размазаны о свинцовую обшивку.

Морин упал в воду, Каперед очутился в холодных и злых руках Лода. Торговец пошел ко дну, хлебнул ледяной жидкости, отдающей тиной. Течение уволокло его к борту, ударило, ободрало о свинец, покрытый ракушками.

Ни верха, ни низа не было, остались лишь темные воды вокруг, смыкающиеся подобно огромным валунам. И быть бы Капереду на дне реки, кормя многочисленных водных обитателей, если бы не Морин.

Каким-то чудом предводитель варваров сохранил сознание и смог уследить, куда уволокло добычу. Не иначе жажда мести питала его, заставила поспорить с речным богом за кусок старого мяса.

Этот мешок, почти труп был нужен Морину. Варвар спасал чудовище, готов был рискнуть ради него всем! Это не походило на обычное чувство мести, но Каперед не мог понять этого в тот миг. Он вообще ничего не понимал, только чувствовал холодные ладони, треплющие его подобно кукле. Речной бог долго развлекался со своей игрушкой, пока ее не отобрали.

Морин проплыл под килем корабля, таща за собой Капереда. Торговец был без сознания. Вынырнув с другой стороны, за пределами весел, Морин ухватился за одну из многочисленных досок - все, что осталось от лодки.

Мало кому повезло так, как ему. Уцелевшие после столкновения или были сбиты течением, погибли под ударом весла, большинство пошли ко дну сразу, после столкновения. Уцепиться за доски посчастливилось только полукровке.

Стрелки на не утруждались добить уцелевших. Либурна развернулась и направилась вдогонку уцелевшим лодкам. Упускать эту добычу воины не желали, а до живых им не было дела.

План Морина не удался, но варвар решил, что получилось неплохо. Свои цели он выполнил, пусть несколько иначе.

Оставалось спасти торговца. Тот находился под водой немного времени, но этого хватило, чтобы он наглотался воды.

Морин погреб к берегу, течение помогало ему, быстро снося к зарослям камыша. Достигнув суши, Морин вытащил бездыханного торговца, повернул его на бок и открыл рот. Из глотки Капереда потекла вода, но дышать он не собирался.

Оставалось решить, что делать с добычей. Вроде бы живой торговец Морину не требовался, но он не был уверен, что мертвец поможет ему. Убивать Капереда варвар не собирался, он успел придумать, как использовать его.

- Эй! - Морин толкнул тело. - Ты слышишь меня?

Ответа не последовало. Морин не знал точно, кто должен был ответить ему.

Выругавшись, Морин принялся откачивать Капереда. Опыта в этом у него было немного, но старания хватало. Каперед закашлялся, отхаркнул воду и сделал глубокий вдох. Он не пришел в себя, но начал дышать. Это успокоило Морина, собиравшегося допросить торговца, прежде чем решить, что с ним делать.

Связав пленнику ноги, Морин ушел, чтобы найти место для ночлега. Оставаться вблизи реки он опасался, морские пехотинцы могут пристать к берегу для поисков выживших.

По счастью, течение Лода вынесло уцелевших на левый берег реки. Здесь не должно быть поселений, так что некому будет выдать место, где скрываются разбойники. Здесь проще встретить бандитов, контрабандистов или браконьеров, нежели законопослушных граждан. Это на правом берегу реки они законопослушные, а здесь все поголовно бандиты.

Так утверждают жители Редиланума. И подобное устраивает всех. Легионеры раз в год посещают левобережье вблизи Рубежных гор, сопровождая сборщиков податей. Люди вольны жить так, как им заблагорассудится.

Конечно, подобное положение сохраняется не потому что у Государства нет сил и средств, чтобы цивилизовать край. Просто подобное положение выгодно многим людям.

Разбить лагерь Морину пришлось под открытым небом, за холмом у ручья. Ближайшие деревья находились в дне пути, в лесах варвар чувствовал себя уверенней. Дров для костра не было, трава оказалась влажной от росы. Греться пришлось под лучами солнца, не успевшего разгореться в полную силу.

Пленник не приходил в себя, Морину пришлось снять путы и укрыть его соломой, собранной в округе. Хоть так обогреется, заболеть после купания в Лоде немудрено. Река, берущая начало в предгорьях, питается талыми водами, стекающих в долину. Солнце южнее, в районе Дереции прогревает воду. Зато здесь очень хорошая рыба: жирная, мясистая, дающая много икры.

На лугах обитало множество животных и птиц. Морин не мог позволить себе отвлечься на охоту, сидя рядом с пленником. Да и не так он был голоден, чтобы есть сырое мясо. В отличие от Капереда, полукровка умел охотиться, но не воспользовался своим умением.

Вот как очнется его пленник, так можно размяться. После того, как решится судьба торговца. Морин еще не знал, как поступить. Гнев и смятение, охватившие его после событий в деревне сменились странным алчным желанием. Похоже, что нечистый дух, захвативший тело торговца, сумел заразить и его.

Обдумывая эту мысль, Морин не испытывал ни страха, ни отвращения. Пусть заразил, что с того? Южане все алчны, зато процветают. Морин решил позволить своей половине, южной крови проснуться. Пусть, в этом нет ничего плохого.

До вечера время тянулось долго. Пленник тяжело дышал, изредка кашлял, не пробуждался. Иногда Морин звал его, а порой - другое существо. Это существо должно быть. Южане не способны на такие чудеса, что творил Каперед. Морин не видел всего, но о многом наслышан.

Слухи ветром пронеслись по горам, от селения к селению. Этот ветер сумел погасить пламя междоусобицы. Люди осмысливали положение, приходили в ужас от содеянного. Они ощущали, как их коснулось потустороннее присутствие, извратив разум и сподвигнув на зверства.

Как легко обвинить в своих преступлениях чужака.

Зато вокруг чужестранца заплелось множество нитей историй. Выдуманных, невероятных событий. Варвары клялись, что видели, как чужестранец летает по воздуху, пьет кровь у путников и так далее.

Истории могли различаться, но суть их была одной - пред людьми предстал демон в обличие чужака южанина.

Не во все эти басни верил Морин. Он вообще был ужасно здравомыслящим, что явно досталось в наследство от матери южанки. Ведь варвар ел за одни столом с этим демоном, сражался с ним! Так о чем может быть речь, о каких еще чудесах?!

Но, поразмыслив, Морин соглашался с основными выводами: Каперед не так прост.

Морин терпеливо дожидался, пока пленник проснется. И тогда можно будет учинить допрос. Как поступить дальше? Об этом варвар старался не думать, но грязная мыслишка преследовала его. Эта темная идейка помогла пережить смерть спутников, по сути предательство. Ведь Морин пожертвовал ими, чтобы поймать Капереда.

И никаких угрызений совести.

"Полукровка? Чужак? Сами так называли, вот и получите" - злорадствовал Морин.

Он вспоминал все те случаи, когда благородные, истинные мужи издевались над ним. Они с презрением относились к полукровке, не считая его настоящим человеком.

Раз так, то Морин считал справедливым поступить, как от него ожидали эти глупцы. Больше союзников у него в округе не осталось. Теперь вернуться в горы не получится. Куда податься, если россказни о демоне в торговце окажутся просто выдумкой?

Стать наемником - вот удел воина, оставшегося без племени и друзей. Не лучшая участь, но сильные люди нужны всегда и везде. Особенно они востребованы в крупных городах. Например, в том самом, куда так стремился Каперед.

Ирония заключалась в том, что Морин мог легко прийти в Город и найти там место. А Каперед лишился бы жизни через день, как бы хорошо он ни прятался.

- Ты понимаешь это, - сказал Морин, обращаясь к спящему пленнику. - Потому решил наказать меня. Отомстить.

Разговаривая со спящим, варвар коротал время. Ему даже начало казаться, что кто-то отвечает его мыслям. Словно стучится в приоткрытую дверь. Подобное ощущение могло бы стать неприятной неожиданностью, вот только Морин его ждал. Он надеялся ухватить это чувство чужого присутствия.

Ведь если торговец сам совершил все те зверства, то он могучий колдун, непобедимый демон! А не падший человечишка.

И этот человечишка не приходил в себя, не желал откровенно побеседовать с ним. Уходили часы, солнце катилось к закату; Морин решил, что достаточно выжидал. Он дал пленнику возможность отдохнуть, поразмыслить. Пора уже поговорить.

Морин нанес несколько сильных ударов пленнику. Выждал мгновение - никакой реакции не последовало. Мелькнула мысль, что торговец мертв. Но грудь у него поднимается, дыхание отчетливо слышно, тело не остыло, хотя пролежало на холодной земле полдня.

Голод и нетерпение вынуждали Морина действовать грубо. Шутка ли, он даже помочиться не мог спокойно. Приходилось делать это в двух шагах, глядя во все глаза на пленника.

Пощечины тоже не привели пленника в чувство. Морин колебался, не зная, что предпринять. Вроде бы, знахари применяют странные снадобья, чей резкий аромат пробуждает от обморока. Но что это за снадобья, где их раздобыть и как использовать - кто подскажет? Не тащить же пленника к лекарю, опасаясь, что тот выдаст все свои тайны не тому.

Нет, оживить его необходимо здесь и сейчас!

Щеки у Капереда были красными от ударов, из носа текла тонкая струйка крови. Он жив, но в сознание не приходит. А запертое в нем существо не может выбраться.

Морин нагнулся над пленником, прошептал ему на ухо:

- Подскажи, как вытащить тебя.

И прислушался, ожидая ответа.

Губы Капереда не двигались, никаких звуков. Даже голос в голове не прозвучал, озвучивающий план действия. А что делать дальше?

Морин зарычал от негодования. Так близко и так далеко от цели.

Что бы предприняли жрецы в таком случае? Какой обряд они совершают, чтобы освободить дух от тела?

Будучи сыном двух народов Морин повидал множество религиозных церемоний, был посвящен в мистерии солнечного бога, имел даже звание в этом культе. Но что делать сейчас, не представлял.

Ведь нет гарантий, что он совершит обряд правильно. А исполнив его, не осквернит ли он богов? Ведь нет у него права обращаться к ним лично, не через посредников. Даже ранг в солярном культе не давал ему такого права. Каждый ранг давал лишь часть сведений о мироустройстве, чтобы узнать больше, требовалось идти дальше по дороге посвящения. Соответственно, все религиозные и обрядовые тонкости знали высшие руководители.

А полукровке не бывать на вершине культа.

- Ответь! Я помогу тебе выбраться! Я лучше этого доходяги. Я воин!

Рычание или урчание было ему ответом.

- Не понимаю...

То могли быть звуки в животе или где-то под землей, но Морин воспринимал их как беседу с духом.

Церемонно обратившись к неведомому духу, Морин заключил с ним договор. Он так думал, потому что кроме бульканья и урчания ничто ему не отвечало. Но этого, казалось, хватило варвару.

Взяв нож, Морин разрезал тунику пленника. Обнажилась бледная, впалая грудь. Четко обрисовывались ребра, волосы на груди выцвели. Всего год назад Каперед выглядел лучше. Хоть и не славился огромными размерами, но был крепким, упитанным малым. Он наголову превосходил рахитичных крестьян из провинции, вечно недоедающих и иссушенных налогами.

- Что это? - Морин коснулся розовой полоски под левым соском.

Эта полоса, след давнего разреза почти не была заметной. На грязной коже она терялась, прикрытая складками грудной мышцы. У варвара зрение было лучше, а после купания в реке тело пленника очистилось. Теперь след был виден.

Бледная неровная полоса рубцовой кожи. Как раз тут нанес удар жрец древних, начиная ритуал.

- Это оно! - воскликнул Морин.

От его крика стая ворон поднялась из травы. Морин вздрогнул, не ожидал он увидеть этих птиц. Что они делали в полях, разве им мало орехов в ближайших лесах? Зачем лететь сюда, собирать зерна, это удел мелких птах.

- Оно, оно... - бормотал варвар. - В сердце скрыта темница? Надо взрезать грудь? Я прав?

Ответом был тяжелый вздох Капереда. Наверняка он не ожидал, что произойдет дальше.

Морин больше не мешкал. Долгие часы в одиночестве, вечное одиночество полукровки изводили его. Он успел придумать ответы на все вопросы, составил план и собирался его воплотить.

Нож у него был острым, воды Лода не повредили его ржавчиной. Острие ножа легко разрезало кожу, лезвие погрузилось на полпальца в грудь пленника. Каперед вскрикнул и открыл глаза.

Из раны текла кровь. Морин видел рубины, высыпавшиеся из разреза. Богатство, власть, вечная жизнь - все, что угодно! Вот оно, стоит только сделать разрез больше, и богатство повалит из отверстия. Только подставляй руки. За мелкими камнями лежит большой самородок, его необходимо спрятать. Лучше съесть.

Капереду не требовалось объяснений. Он очнулся, а тут его убивали. Конечно, он начал бороться. Схватив руку варвара, он попытался вытащить нож из раны.

Неизвестно, толи безумие подсказало Морину, что необходимо сделать, или нечто иное обратилось к его разуму.

Борьба не заняла много времени. Оба были истощены, оба собирались добиться своего. Рассуждать здраво они не могли. Морин мог бы вытащить нож, оглушить пленника, но не сделал этого.

Нож оставался в ране, но не продвинулся дальше ни на дюйм. Рыча и пыхтя, двое боролись, лишь руками и собственным весом пытаясь сдвинуть нож. Ни ударов, ни хитрых приемов они не использовали.

И никакой победы они не смогли достичь. Морин понял это раньше, решил отступить, чтобы выиграть позже. Он позволил Капереду оттолкнуть себя, нож вышел из груди пленника.

Морин отступил на два шага, тяжело дышал. Его пленник скрючился на земле, зажал рану в груди. Через некоторое время он пришел в себя, испуганно поглядел на вооруженного варвара - у него огромное преимущество.

- Кровь не остановится? - спросил Морин.

Он и так знал ответ, не раз наносил раны своим врагам. Когда пленник ослабеет, Морин закончит, но пока можно поговорить.

- Я хочу знать, как ты совершил колдовство.

- Я лекарь, а не колдун.

- Ты? Что же, ты лекарь, значит, колдовство совершил кто-то другой?

Каперед не ответил, попытался встать, но сил у него не было.

- Демон? Не так ли? Что это за демон, рассказывай!

- Не понимаю, о чем ты.

- Скажи, иначе мне придется тебя убить. Из предосторожности. Если ты невиновен, то скрывать тебе нечего.

- Я не скрываю!

Морин не верил. Он желал услышать подтверждение идеи. Даже если эта идея фантастична.

- Хочешь избавиться от демона? Я могу помочь, я знаю как! Скажи, кто он, его имя и род.

Он уговаривал пленника, надеясь выжать из него крупицу информации. Узнать бы имя демона, чтобы обрести над ним власть. Но Каперед не верил варвару. Он вообще всегда с недоверием относился ко всем, кто пытается его убить.

Как победить варвара? Под рукой нет даже палки, а руки дрожат от слабости и страха. Обхитрить? Но как, голова не работала. Котомка с лекарствами утеряна, утеряны все предметы, которые Каперед носил с собой всегда. И бронзовый фиал, и футляр с крозитусом, потеряны книги и заметки, готовые снадобья и составные элементы. Осталась лишь память, но и та укутана завесами тумана.

- То действие снадобья, - проговорил Каперед. - Но где оно, я утерял вещи.

- Ты врешь. Я не верю тебе. Ни одно зелье не способно внушить другим безумие.

- Таких лекарств полно. Я сидел с вами у огня, пил и ел тоже, что и вы. Легко было подмешать снадобье безумия. Хочешь узнать, что это? Придется сохранить мне жизнь.

- Отравитель! Тогда ты достоин смерти. Я вырежу твое сердце, вырежу сердце отравителя!

Морин шагнул к пленнику, намереваясь его убить. Бежать он не мог, слишком устал, тело не слушалось. Лод лишил сил. Каперед едва встал, поплелся прочь от мстителя.

Преследователь и преследуемый как две черепахи шли по лугу. Они тяжело дышали, изнемогая от усталости. Со стороны это выглядело смешно, если не знать, что произошло на самом деле.

Глава 13.

Кровь все же остановилась, не могла же она идти вечно. Рана была глубокой, но разрез тонким и чистым. В теле Капереда осталось мало жидкости, так что вечно его кровь не могла течь.

Едва переставляя ноги, он плелся в темноте. Ночь сползала с неба, закрывая луга темным саваном. Шум ветра, пахнущего дождем, заглушал истеричные крики ворон. Небо было темным, тучи не позволяли звездам взирать на бренный мир.

Морин не отставал, хотя плелся не быстрее Капереда.

До конца света они могли продолжать путешествие: преследователь и преследуемый. Их остановили, иначе не могла эта глупая затея прекратиться.

Земли левобережья заселены не так густо, как противоположный берег реки Лод. Однако, люди существа такие, что водятся везде. Одно время Каперед даже думал, что этих странных существ удастся отыскать в жерле вулкана. Так и получилось, вулканы притягательны для сборщиков серы.

Пастухи заметили двух чужаков, остановили их. В предгорьях мало использовали коней, лишь знать владела лошадьми. Так что пастухи выступали пешими, им приходилось многие мили проходить на своих двоих, следуя за стадами. Вооружены они были хорошо: лук, копье, щит из тростника и кожи. Тощие дурные коровы паслись поодаль, нервно поглядывая на чужаков.

У Морина было оружие, но он понимал, что сражаться в таком состоянии не может. Тем более пастухов трое. Каперед сдался без разговоров. Он понимал, что смог выиграть время. У его противника нет больше союзников в регионе.

- Кто такие? - спросил один из пастухов.

- Всего лишь странники, - ответил Морин.

Каперед фыркнул.

- Не очень похожи на путешественников. Дорога восточнее, эти земли не посещают.

- Мы ищем развалины древнего храма, - сочинял на ходу Морин. - Дабы почтить древних богов, которым...

- Вот ведь чушь, - вздохнул Каперед.

- Чушь, - согласился пастух. - Потому-то вы изранены, у одного нож, а другой убегает. Чтобы почтить своих богов.

- На нас напали и...

- Говори ты!

Пастух указал на Капереда. Скрывать знахарю нечего. Он кратко пересказал события прошлых месяцев, почему его преследует этот варвар. Умолчал только о демоне, заключенном внутри. А вот Морин не стал молчать. Указывая на Капереда, он кричал, что в том заключен ужас, страшное существо! И тому подобные басни.

- Кораблекрушение, - пожал плечами Каперед.

- Редко доводилось видеть пирата и его жертву такими! - воскликнул пастух.

- Помутнение у этого, - согласился другой пастух.

- Да как вы не видите! - кричал Морин. - Когда на реке последний раз пиратствовали?! Я не случайно напал на тот корабль!

Пастухи не желали слушать его, ударили тупой стороной копья в грудь. Морин повалился на спину, тяжело задышал, его тут же связали, а рот заткнули грязной тряпкой. Коровы тупо взирали на людей, позабыв о том, что у каждой во рту жвачка из горькой травы.

Каперед поинтересовался, что теперь с ними будет. Он, как жертва нападения, надеялся на милосердие, но пастухи были варварами, от них сложно ожидать добрых дел. Они решили отвести пленников в деревню, где их судьбу решит староста. Морин, скорее всего, будет продан в рабство, а знахарь может пригодиться.

Если повезет, чуть позже его отпустят, когда в роду все будут излечены от мелких хворей.

Такой расклад вполне устраивал Капереда. Его даже не связывали, дали воды и хлеба с овечьим сыром. Хлеб был недельной давности, превратился в сухарь, а сыр таким соленым, что слезы наворачивались на глаза. Да, это не пища цивилизованных людей, но иного у пастухов не было. Они сами питались так.

Пленного полукровку погрузили на молодого бычка, не тащить же его на руках. Пастухи решили не менять планы, вернуться в поселение вечером, как обойдут все луга. Капереду пришлось все это время бродить с ними. Раны и ушибы болели, но под ногами нашлось предостаточно лекарств.

Пастухи часто останавливались, разбредаясь с коровами по окрестностям. Каперед пользовался долгими остановками, собирая травы, размалывая их руками. Небольшие припарки помогали заглушить боль, ускоряли заживление ран.

Сейчас бы окунуться в горячие воды минерального источника. Благодаря целебным водам раны и ушибы сходят за считанные дни. Но вокруг была только лесостепь, изрезанная руслами тысяч и тысяч ручьев.

Пастухи постепенно смещались ближе к поселению, расположенному на возвышенности. Ближе к вечеру Каперед заметил постройки, почувствовал запах дыма. Наконец-то отдых! Он был бы рад оказаться в поселении, пусть населенном этими грубыми и хмурыми людьми.

С расспросами к нему не лезли, не мешали заниматься своими делами. Пастух, что сторожил пленников, был самым молодым. И вскоре Каперед понял, что парень просто не знает языка граждан. Этот варвар смог бы общаться только с Морином, но тому заткнули рот.

Пару раз Морина спускали с бычка, ослабляли путы, чтобы он мог поесть, размяться и помочиться. Больной раб, у которого отсохли руки, никому не нужен. Так что за пленником приглядывали. В плену у морских пехотинцев Морин не был бы так доволен жизни.

"Интересно, сколько может стоить раб у варваров" - размышлял Каперед.

По опыту он знал, что в таких племенах рабы содержатся, но только у зажиточных крестьян. Пастухи неплохо вооружены, но они могут быть всего лишь наемниками владельца стада, который выдал эти копья, щиты и луки.

Так что ценность Морина и Капереда огромна. Живыми и здоровыми они нужнее. К тому же Каперед явно был ученым человеком, а это повышает его ценность в разы!

Быть рабом, пусть и ученым, Каперед не очень-то хотел. Но и сбежать не видел возможности. Пастух ловко управлялся с луком, умело бросал аркан и бегал быстрее, благодаря своим молодым ногам.

К тому же хотелось просто отдохнуть, спрятавшись от непогоды под крышей.

Тепло очага, жирная снедь, крупные женщины - у варваров своя эстетика, в чем-то она притягательна, а в чем-то отталкивающая.

Морину не позволяли говорить. Хотя он мог бы найти общий язык с молодым пастухом. Поверил бы он лжи? Смог бы Морин уговорить парня на злое дело? Только это беспокоило Капереда.

В поселении у полукровки будет возможность переубедить варваров. Он может воспользоваться своим статусом воина, принадлежностью к крупному, царскому клану горцев. Если это что-то значит для местных. Они могут просто убояться такого пленника, умертвят его по-тихому и закопают под камнем у ворот.

Горцев они не любят, хоть и связаны узами родства со многими кланами.

С закатом все три варвара собрались вместе, согнав стадо в одну кучу. Без лошадей управляться с крупными животными, что любят разбредаться по окрестностям, тяжело. Но пастухи ловко справлялись с задачей.

На звуки флейт, ударов хлыста животные сходились в нужном месте.

До поселения они добрались до заката. Дорога к укрепленному холму была вытоптана сотнями копыт и ног, а сам поселок выглядел небольшим. На десять или двадцать дворов, прикидывал Каперед.

Частокол и неглубокая канава защищали поселок. Ворота были усилены железными пластинами.

Стадо погнали в одну сторону к загонам, расположенным под защитой стен. А пленники пошли вверх по главной дороге. Как во всех варварских поселениях, дороги петляли из стороны в сторону, пересекаясь в причудливых местах. Точность застройки никто не соблюдал. Но всегда была одна крупная дорога, которая вела к площади и "дворцу" местного царька.

Общинный дом возвышался над остальными домами и был украшен резными фигурами. В доме проживало несколько десятков людей, фамилия главы общины. Там были рабы, наложницы, свободные женщины, воины-телохранители, сыновья и дочери знатного варвара.

И, конечно, сам царь поселения.

Старостой его называли на манер граждан, ведь в Государстве нет царей. Лишь союзные и зависимые регионы могли иметь царей, но эти земли формально не были частью Государства. Сотни, тысячи народов и племен находились в подобном положении. И это всех устраивало, благодаря чему сохранялся вечный мир, золотой век.

О "золотом веке" Каперед размышлял не без иронии, глядя на гнилые хибары, унылый быт этих граждан. Еще вчера они носили штаны и одежду из шкур, которой прикрывали срам, а сейчас щеголяли в шерстяных туниках и сандалиях. Как граждане.

Вождь, царь, староста - он встречал пленников в своем доме, восседая на огромном резном кресле со спинкой. Если бы не спинка, то кресло могло бы подойти магистрату. А так это обычный предмет мебели варваров. Хоть и украшенный серебром, позолотой и резьбой.

Вырядился этот первый гражданин в тогу, имеющую две тонкие полосы. Одежда выглядела неплохо, не как тряпка, в которую завернулся немытый варвар. Но волос этот староста не брил, лицо его украшала окладистая борода. Волосы на голове были заплетены в длинную косу. Завершал образ гражданина широкий нос, смятый на сторону.

Оружие, щиты, вышивки с изображением подвигов и десятки рабов и рабынь украшали дом. Все сделано, чтобы внушить посетителям благоговенье перед лицом столь могущественным.

Но Каперед видел десятки подобных домов. Морин служил у наследника крупного клана. Их не удастся впечатлить захолустным дворцом и его владыкой. Оба пленника понимали, что сейчас начнется торг, схватка разящих языков. И победитель, как в любом соревновании, выйдет только один.

Морин встретился взглядом с Капередом. Они оба понимали, что сейчас произойдет.

Варвары переняли много от цивилизованных народов, но судилище происходило не на главной площади селения. Староста проводил его в своем доме. А причиной тому - неясность ситуации.

Он с удовольствием выслушал сначала одного, потом другого. Позволил Морину и Капереду обругать друг друга, слушал речь цивилизованного народа, а затем родной варварский язык. Поверить этим двум вождь не мог, зная, при каких обстоятельствах их нашли.

Про нападение на реке варвары еще не слышали, слухи распространялись не так быстро. Так что ни слова Морина, ни слова Капереда не могли удовлетворить вождя. Каперед утверждал, что он член коллегии лекарей, а почему так выглядит - на него напали, ограбили и пытались убить, как единственного выжившего свидетеля. Морин утверждал, что его оппонент демон, принявший человеческое обличие.

Варвары знали, что в горах началась война племен, но не знали причин. Слухи, слухи, но нет ничего правдивого в этих слухах. Поверить в демонов, явившихся в мир людской прямо из легендарных времен, из выдумок древних писателей, слишком сложно. Вождь варваров умел читать, знал много пьес, написанных цивилизованными людьми. Все-таки он посещал театр, когда приезжал в Редиланум.

Человек, назвавшийся лекарем, совсем не походил на демона. Он не был статен, красив и здоров. И на лекаря, способного заплатить за свое спасение, он тоже не походил.

Отправить этих двоих в горы, продать на рынке рабов, так хотел поступить вождь. Но Морин предложил проверить его слова.

Каперед слышал, но не понимал, о чем говорит Морин. Лишь по посветлевшим лицам варваров понял, что полукровка предложил хороший выход из ситуации. Но что это? Наверняка ничего хорошего. Каперед предлагал испытать себя, но совсем не так, как случилось позднее.

Он думал, что ему предложат изготовить лекарство, вылечить немощного. Так уже бывало, варвары предлагали подобную задачу. Каперед готов был исполнить ее. Пусть прикажут поднять мертвого из могилы, даже это ему под силу!

Но Морин предложил иное. Его идея была жестокой в своей простоте. Он ставил на карту все. Не только собственное благополучие было под угрозой, но и здравый смысл, разум! Ведь, если не демон, злой дух руководит этим лекарем, как объяснить ужасы, случившиеся в царстве Греторига?!

Пленников вывели из общинного дома. На площади за воротами собралась большая толпа любопытствующих. Они еще не знали, что случится. Вождь не раскрывал своих планов, зная, что таким образом воздействие на толпу окажется сильнее. Он собирался развлечь народ редким зрелищем.

Законы Государства ограничивали его власть, вынуждали проявлять милосердие к преступникам и чужакам. Но эти пленники находились в иной ситуации. На них не распространялось действие законов.

Принесли жаровню, поставили ее в центре перед пленниками. Морин глумливо ухмыльнулся, а Каперед побледнел. Не этого испытания он ожидал. Варвары вернулись к своим жестоким методам с явным удовольствием. По толпе пробежал шепоток возбуждения. От человека к человеку, словно разряд молнии проскочили слова. Все поняли, что пленнику предстоит, все жаждали увидеть это испытание.

Вождь обратился к толпе, разъясняя свои намерения, а потом сказал, обращаясь к Капереду:

- Ты должен пройти испытание огнем. Мы хотим увидеть твою сущность. Если ты человек, то пламя ранит тебя, а раны будут заживать медленно. Ежели нет, то раны твои затянутся за один день, не будет ни гноя, ни боли. Ты не станешь кричать, лишь изображать крик...

И так далее, дальше Каперед не слушал. Он неотрывно смотрел на жаровню. От лица отхлынула кровь, на лбу выступили крупные капли пота.

Жаровню заполнили углями, подожгли. Кузнец приготовил щипцы и железный прут, который он вручит испытуемому после того, как прокалит металл в огне.

Нельзя ни переубедить варваров, ни отказаться от испытания. Увещевания, мольбы не смогли смягчить их жестоких сердец. Каперед готов был взять на себя любую вину, лишь бы не проходить испытания. Варвары его не слушали, лишь желали видеть, как боги испытают человека.

Не так много развлечений в селении. Не было здесь цивилизованных людей, облеченных властью, кто выкрикнул бы слова в защиту испытуемого.

Милосердия Каперед не дождался.

Огонь прогорел, угли покрылись белой пылью и алели жарким огнем. Кузнец положил прут в середину жаровни. Толпа с жадностью наблюдала за всей церемонией, ни один человек не смел моргнуть, боясь упустить хоть мгновение. Люди забыли, как дышать. В гулкой тишине отчетливо было слышно тяжелое дыхание пленника.

- Я не буду этого делать! - закричал Каперед.

Это не смутило варваров. Испытуемого схватили под руки, привели к жаровне. Пот катился по лицу Капереда, не потому что он чувствовал жар, а от страха. Прут в жаровне менял свой цвет: почернел, потом заалел. Цвет раскаленного металла постепенно переходил к белому, а кузнец знай раздувал огонь. Искры разлетались в стороны, грозя устроить пожар, от которого поселение не оправится.

Человеческая масса вокруг стала плотнее, люди выдохнули воздух. Они ждали момента, когда горячий металл коснется плоти. Запахнет жареным мясом, палеными волосами. Огонь прожжет кожу и мышцы, доберется до костей.

Люди жаждали этого момента, как кровососы. Боль и страдания чужого человека намного притягательней, чем все развлечения города. Это необъяснимо, но так и есть.

Надев перчатки из плотного войлока, кузнец взял клещи. Они тоже успели нагреться, хотя лежали отдельно, не соприкасаясь напрямую с углями. Зато прут уже был готов.

Этот размягченный, гибкий прут притягивал взгляд. Каперед не видел ничего вокруг, для него существовала только жаровня, доверху наполненная топливом, и белый горячий брусок металла.

Клещами кузнец зацепил прут. Он не торопился, ведь не хотелось нарушить церемонию, не каждый день приходится делать что-то такое. А жар можно потерпеть, у себя в кузнице мастер проводит все время возле открытого очага. Лицо прокоптилось, побагровело.

Хор из десятка голосов окружил площадь. Жрецы запели ритуальные песни. Отчасти для соблюдения ритуала, но больше для того, чтобы подготовить публику. К тому же крики испытуемого не так оглушительны будут.

- Протяни руку! - приказал вождь.

Где был в это время Морин, Каперед не видел. Окружающий мир для него сжался до размера круга в фут диаметром, над которым висел железный брусок. Так что боги явили свое могущество, брусок существовал в отрыве от остальной вселенной.

Конечно, Каперед не мог протянуть руку. Он вообще не чувствовал тела. Мог бы обмочиться, не осознать этого, а толпа варваров потешалась бы. Может, так и случилось, Каперед не мог вспомнить ничего случившегося в тот момент.

Ни угрозы, ни увещевания не достигали разума Капереда. Пришлось варварам брать его руки и выставить вперед. Кулаки пленник не сжимал, он забыл о такой возможности. И вообще пребывал в странной, ужасающей расслабленности членов.

Прошло мгновение, толпа замерла в ожидании неминуемого: раскаленный брусок металла упал в раскрытые ладони пленника. Руки пленника инстинктивно сжались. А затем пошел жар.

Толпа смаковала момент, ожидала оглушительного шипения жарящейся плоти. Люди готовили легкие, чтобы сделать глубокий глоток дымного воздуха.

Каперед пялился на свои руки, видел, как они чернеют, обугливаются и разваливаются.

Но боли не было. И дыма. Вообще, не было никаких эффектов, так ожидаемых толпой. Лишь раскаленный прут, изъятый из огня, медленно остывал на ветру и темнел.

Все видели это! Все кроме самого пленника, который терзал себя картинами страшных мучений и ужасных ранений. А поверить в то, что раскаленный добела прут преспокойно лежит в мозолистых руках, Каперед не мог. Разум не сознавал, что подобное возможно. Руки человека не способны на такие чудеса.

Не сразу Каперед почувствовал, что сдерживающие его силы вдруг исчезли: слуги, державшие его, вдруг отступили. По толпе прокатился возглас удивления, задние не видели, что произошло, но поняли, что ритуал пошел не по плану.

Варвары видели необъяснимое, нечто, что не укладывается в их голове. И если бы пленник сам убеждал их в том, что так произойдет... не было такого! Пленник не верил тому, что происходит у него под носом, с его собственными руками.

- Чудовище! - закричал кто-то.

И это послужило сигналом. Люди посыпались прочь от площади. Кто-то кричал, требовал воинов, убить этого демона. Наверняка воины пришли, чтобы исполнить свой долг, невзирая на страх.

Произошедшее не отложилось в памяти Капереда. Он очнулся где-то у реки, лежа в камышах. Рядом лежали куски сырой рыбы, разорванной с небывалым остервенением. Каперед приподнялся, почувствовал, как в животе забурлило, и отрыгнул.

Похоже, с этой рыбой расправился он сам. Изо рта воняло тиной и тухлой водой.

- Где я?! - воскликнул Каперед, оглядываясь.

Ведь он был в поселении варваров, они собирались устроить судилище. И вроде бы - что-то такое припоминается, - уже начался ритуал.

Каперед поднес ладони к лицу. Под пальцами грязь, прилипли водоросли, ладони изранены и мозолисты. Но нет следов ожогов.

- Как же так? - удивился Каперед.

Он поднялся, огляделся. А ведь чувствует себя прекрасно! Как никогда! Он давно не был в таком прекрасном состоянии. Ничего не болит, насытившийся, отдохнувший.

- Я взял на себя смелость воспользоваться нашим телом, - произнес голос.

- Мефадон?

- Кто же еще, варваров в округе не осталось.

- Что? Что случилось?!

- Они желали испытать меня, ранив. Что ж, они увидели, как того желали.

Он расправился с ними, понял Каперед. Наверняка, демон не торопился, развлекаясь с глупыми варварами. На руках Капереда теперь еще больше крови. От этого ему стало тошно, сырое мясо (рыбье ли?) подступило к горлу.

- Жалеешь дикарей? - поинтересовался Мефадон. - Не понимаю вас отринувших. Ведь эти твари сами желали наслаждения мучениями. В этот раз мучились они, но не ты. Что с того? Чего их жалеть?!

Каперед не отвечал, но мысли свои закрыть не мог.

- А, ты не их жалеешь, а себя. Теперь я понимаю и удовлетворен объяснением. Вскоре сопротивляться ты не сможешь, я окончательно завладею этой плотью. Право, долго мне пришлось ожидать, как никогда прежде. Полагаю, это из-за крови отрекшихся, наших родичей изгнанников, чей ты потомок. Но не важно. Вставай! Продолжай путь!

Выбора не было. Каперед поднялся, стряхнул с одежды грязь и поплелся вниз по реке.

Пробираться через камыш было затруднительно, но отходить от реки Каперед не хотел. Боялся, что наткнется на следы зверств паразита. К тому же у воды можно встретить рыбаков, которые переправят его на другой берег. Если Мефадону не приспичит развлечься с ними.

Теперь придется учитывать этот фактор. Паразит становится сильнее, проникает глубже в сердце носителя. Каперед знал, что это произойдет, но был ослеплен собственной недальновидностью.

Спросить про Морина, он не решался. Как знать, вдруг полукровке удалось выжить. Тогда он сможет помешать Капереду. Ведь выходил он на бой с ним два раза, выживал! Так почему должен погибнуть в третий раз.

Теша себя надеждами, Каперед отправился в путь.

Он знал, с какой целью идет на юг, в сторону Дереции. Не знал он только о том, что замышляет Мефадон. Где его мысли, а где собственные. Провести черту в сознании нельзя, не получилось отделить идеи демона от собственных.

- Я не умру, - внезапно понял Каперед.

Мефадон не ответил, но его молчание было красноречивее. Паразит не желал сливаться с носителем, он собирался стать полноправным хозяином этого куска мяса. А получалось так, что он сам растворялся в чужом разуме. Не таком сильном, мудром и жестоком. Почему же Мефадон теряет себя, сдается этому никчемному созданию вселенной. И слияние лишает его сил, он становится просто человеком! И многое начал забывать.

Но пока Мефадон помнил, как провести ритуал перемещения, он не беспокоился. Ведь этот торговец травами и снадобьями был лишь промежуточным носителем. Конечный носитель обитает в ином месте и еще не знает о том, что к нему направляется.

В конечном носителе, облеченном безграничной властью и лишенном тех моральных принципов, что так пропитали Капереда, демону удастся воплотить все свои планы.

Память торговца доступна паразиту, из нее он черпал знания об окружающем мире. Ведь за тысячи лет многое поменялось. Даже природа: знойный полуостров Гирции, почти пустыня, где разместилось Государство, превратился в тучную и зеленую страну.

Не изменились люди. И как прежде, среди потомков древнего народа рождаются уроды. Гениальные и ужасные правители. Это ли не замечательно?

Глава 14.

Все получилось так, как предполагал Каперед. Он встретил рыбаков, которые без лишних вопросов переправили его на другой берег Лода. Конечно, людям было интересно узнать, откуда явился чужак, чем он занимается. Каперед отвечал на все вопросы так, что рыбаки не узнали ничего нового.

Помогало то, что торговец выглядел как гражданин. Это в варварской Коматии он выделялся.

Соответственно, достаточно вести себя как гражданин и никто не станет задавать ненужных вопросов.

Путешественник, знахарь - этого достаточно, чтобы объяснить внешний вид и появление в безлюдном краю. Отсутствие личных вещей тоже вполне объяснимо. Даже в мирные времена, в землях, объединенных Государством, опасно странствовать по дорогам морским и сухопутным.

Пираты, разбойники и местные жители всегда готовы наложить руки на имущество более слабого человека.

Капереда не отпустили дальше в путь, не снабдив едой и кое-какими инструментами. Знахарь ничем не мог отплатить рыбакам, но те не требовали платы. Наоборот, предложение заплатить за нож, ложку, миску и снедь могло оскорбить благодетелей.

Все-таки религиозность простого люда есть благо, решил Каперед.

Поблагодарив своих спасителей, он отправился по грунтовой дороге на юго-восток. Дорога проходила рядом с рекой. Это правильно - река служит лучшим ориентиром для путешественников, нежели холмы, рощи или редкие в этих местах постройки.

За день пути Каперед несколько раз пересекался с пастухами, гнавшими стада с одного луга на другой. Песнь пастухов предупреждала об их появлении раньше всего. Каперед шел на звук, затем замечал стадо и, вдруг, появлялся человек с пращой или луком.

Обычно дружелюбные, одинокие пастухи долго расспрашивали путешественника, не отпуская его без подарка, в оплату требуя только истории. Вечером некоторые вернутся в свои деревни, если останутся силы, пойдут в корчму, чтобы пересказать и переврать басни странствующего знахаря.

Таков удел путешественника, идущего по цивилизованной стране. В Коматии Каперед мог легко избежать встречи с людьми. А здесь же, его поджидал очередной веселый или безумный житель, липнущий к путешественнику подобно слепню.

Поведение местных жителей заметно отличалось от холодности нельветов и жителей Редиланума. Природа претерпевала метаморфозы: потеплело, дул мягкий восточный бриз. Чувствовалось дыхание внутреннего моря, холодного и неприветливого только зимой.

Внешне местные жители походили на полукровок, но их характер явно достался в наследство от южных народов. Каперед еще не набрел на хитрых, любящих роскошь и удовольствие людей, потомков племен талассократов, обитавших южнее долины Лод.

Дереция была основана выходцами из этого племени. Что наложило отпечаток на характер города. Радовало только то, что Морин, если он выжил, не сможет найти себе помощников в этом городе. Там у него не может сыскаться родичей или друзей. Иначе, Морин никогда бы не сунулся в свои горы, не пошел в услужение к варварскому царьку. Зачем, если Дереция могла предложить гораздо больше!

Размышляя об этом, Каперед пытался подготовиться к дальнейшим событиям. Его не беспокоило, что в Дереции может случиться тоже, что в Редилануме. Больше всего торговца заботила судьба полукровки. Очень желательно, чтобы варвар был жив и сумел остановить то, с чем не справился сам Каперед.

Он как титан нес на плечах небосвод. Нельзя ни опустить эту ношу, ни терпеть ее вес. Конечно, это иллюзия, самовнушение, но Капереду чудилось, что внутри шевелится нечто чужое. Огромный червь, испускающий черную слизь, отравляет его, пожирает внутренности.

Теперь Мефадон не скрывается. Он закрепился в теле носителя, избавиться от него не получится. У Капереда был шанс, теперь уже упущенный.

А природа как в насмешку сияла красотой. Родной край благоухал и цвел, но Каперед не замечал всего этого. Он мечтал увидеть красоту родного края, а теперь совсем не глядит на окрестности. Усталость от всех испытаний довлела над ним.

И пусть эти тропы не знакомы Капереду, он не хаживал по ним в детстве. Все-таки это родной край. Леса загнаны в резервации, распаханы огромные площади под пшеницу и рожь; плодовые деревья увиты ухоженными виноградниками; каменистые почвы разбиты под маслинники.

Усадьбы возвышались над окрестностями подобно крепостям. Защищали они не от набегов варваров, а от дикого космоса, окружающего этот островок мира и спокойствия. Дым сотен печей отравлял воздух, перерабатывая дерево в уголь, глину в керамику или металлы в изделия. Кузниц намного меньше, конечно, но и они имеются. Благо, что топлива достаточно.

Каперед мог предложить свои услуги, но не останавливался и переходил с троп на дороги и обратно. Он боялся общества людей, страшился заразы, источником которой стал. Ведь Морин прав: этому нельзя оставаться в теле Капереда.

Вот только в мотивах полукровки Каперед ошибался. Не благородство направляло варвара, а жадность.

Чем он лучше демона? Зачем ему демон, если уже имеется все зло и грязь.

Каперед пытался заговорить с паразитом, но тот хранил молчание. Лишь отголосок презрительной эмоции доносился до разума торговца.

Правильно, пусть он думает, что угодно. Строит планы о том, как победить демона. Но ноги несут его в город, а не в горы или пещеры, где одиноким отшельником закончит он дни.

Ближе к торговому городу местность менялась. На реке появились лесопилки, чьи огромные пилы приводились в движение маховиками у плотины. Такая механизация удивляла, в Гирции предпочли бы труд рабов. Здесь человеческий материал встречался реже, был дороже.

Но на полях, окружающих Дерецию, трудились рабы. В усадьбах командовали тоже рабы. Капереда вилики встречали с презрительной гримасой, словно гость был не свободным гражданином, а чужестранцем варваром. Но в еде и воде эти люди не отказывали, порой разрешали расположиться в конюшнях или на псарне на ночлег.

Каперед обратил внимание, что в усадьбах нет зерновых башен, популярных в окрестностях Редиланума. И правильно, здешним рабам бежать некуда и незачем. Они лучше питаются, меньше страдают от холода. Есть даже свои развлечения: сельские праздники; обилие плохонького вина; странствующие артисты бродят по краю, направляясь в Дерецию.

Некоторым рабам везет. Они могут посещать Дерецию, где можно с успехом провести время, потеряв господские деньги и получив в награду плетей от вилика.

Никто не вызвался сопровождать в город Капереда. Он не настаивал. Ведь устье Лода близко. Тройка рукавов, на которые разделялась река, впадали в Далминское море, за которым располагался гористый край, населенный дикими племенами. Еще южнее находились подвластные царства, зависимые города и союзы городов.

В тех местах Каперед бывал, брал уроки врачевания в храме Змея. Давно это было, в другой жизни.

Мефадон, казалось, заинтересовался мыслями носителя. Вопросов, правда, от него не последовало. Паразит и так мог добраться до необходимых ответов в памяти носителя. Вот только Каперед ничего не знал о происхождении народов Страны городов. Вроде бы они пришли с севера, ассимилировали местное население. Были они варварами, а теперь звали варварами всех своих соседей, пока Государство не вынудило их склонить голову.

И кто теперь варвар? Победитель или побежденный, оставшийся свободным лишь на словах.

- Почему тебя заботит их происхождение? - спросил Каперед вслух.

Ответа не было. Мефадон не унижался более до разговоров с этим куском мяса. Знай себе иди, неси страшное чудовище в город. Остановиться-то ты не можешь!

Дороги не были пустынны: странники, торговцы, таборы артистов, крестьяне и рабы. Сотни людей пользовались дорогами, тропами, направляясь в город или уходя из него. На больших трактах Капереду предлагали иногда место в телеге, но он отказывался. Спешить он не собирался, догадываясь о том, что произойдет в конце пути.

Он все лучше понимал паразита. Ход мыслей древнего существа не был таким уж сложным. Тем более он пользовался разумом Капереда. Это накладывало ограничения на возможности чудовища. Память служила библиотекой, откуда черпал знания демон, а душа носителя помогала осмыслить сотни книг памяти.

Наверняка, Мефадон изголодался по сведениям о внешнем мире. Тела, что он использовал ранее, не могли дать ему всей полноты картины. К тому же, он наверняка полностью уничтожал носителя, не видя надобности в его переживаниях и знаниях.

Иная ситуация с Капередом, с этим носителем приходилось сосуществовать.

В памяти носителя не хранилось сведений о чем-либо поразительном. Да, за прошедшие века люди построили множество городов, освоили десятки растений, научились обрабатывать металлы... вновь. Но разве это удивительно? За такое время люди могли бы добиться большего.

Зато Мефадон видел потенциал в этих людях. Глазами Капереда он глядел на проходящих мимо рабов, крестьян, торговцев, воинов. И знатные, и чернь могли стать прекрасными орудиями для разума, подобного Мефадону.

Из людей можно выжать больше. Они не будут роптать. Им не позволено.

Смаковать эти идеи приятно, остальные удовольствия недоступны Мефадону. А до Капереда долетали лишь обрывки мыслей паразита. И порой сложно понять: это мысли демона, или собственные?

Каперед в ужасе от того, как медленно распадается его разум. В бытность свою лекарем из коллегии, он видел, на что способны болезни, разлагающие тело, но не трогающие разум. Человек ходил, молился, но медленно его члены отмирали. Некроз тканей лишал разума на заключительных стадиях.

Это ужасно, отвратительно, с подобной болезнью невозможно бороться. Лекарство так и не было найдено, не понятно, как болезнь распространяется. Не зря же чернь считала ее божьей карой.

А с болезнями разума Капереду не довелось столкнуться. Он видел, конечно, тех, кто телом муж, а разумом дитя, но что это, болезнь ли это вообще. Сотни пророков, наводняющие Город - они утверждают, что слышат голоса богов, демонов, предков, не важно кого еще. Разве разумны они? И раз они предлагают богатства своим слушателям, почему сами не могут обрести его?!

Теперь Каперед знал, какой вкус у безумия. Наблюдать не со стороны, а чувствовать, осязать собственный распад... Каперед принимал это спокойно, хоть и понимал весь ужас происходящего.

Больные телом тоже смиряются с неминуемым. Похоже, Каперед смирился. Но он не хотел подчиняться чудовищу! Этому жалкому паразиту, болезни из прошлого. Не хотел, но шел в Дерецию.

Понять этого Каперед не мог.

Он говорил себе: "Ведь не хочу! Почему же иду?"

Долг, обязанности гражданина - это может служить стимулом. Но Каперед всегда был прагматиком. Расчет показывает, что никто его слушать не будет, передать весть не удастся. И так ли это необходимо? Государству пойдет на пользу угроза подобного уровня.

Во время болезни тело мобилизует все силы. Человек может являть чудеса живучести. Государство чем-то похоже на живой организм, только состоит из безмерно малых частиц.

Опасней паразиты, которые проникают в тело, поедают его изнутри и меняют сознание. Сколько раз наблюдал Каперед людей, харкающих червями. Их поведение заметно отличалось от поведения обычных людей. И это были простые черви. А внутри лекаря сидела иная тварь.

Эта тварь желала добраться до города, где сможет найти кормовую базу.

- Я не позволю тебе! - воскликнул Каперед.

Он знал, что находится на мощеной дороге. Видел вокруг людей: два потока, идущих навстречу друг другу. И его крик был обращен к паразиту, но слышали его все вокруг.

На Капереда посмотрели, но пока без особого интереса. Мало ли чего там кричит какой-то мужик.

Каперед ухмыльнулся. Результат интересный.

- Остановлю здесь и сейчас!

Каперед принялся нести всякую околесицу, приставать к встречным, явно нарываясь на драку. Остановиться он не мог, не собирался. Его остановят другие! Вскоре за лекарем гнались десятка два человек.

Чудовище могло бы убить этих людей. Но сколько свидетелей вокруг. Они донесут, прибудут воины: восемь, пятьдесят, сотня! И так далее, пока удивительный путешественник не будет остановлен.

У любой силы есть пределы. Каперед рассчитывал, что пятьдесят легионеров достаточно для него. Паразит размышлял наверняка так же.

Сначала чудовище попыталось влезть, остановить болтовню носителя. Не справился. Это оказалось сложнее, чем заставить его передвигать ноги в направлении Дереции.

Бессмысленно теперь извиняться, Каперед добился своего и был доволен. Он жаждал момента, когда на него бросятся оскорбленные им люди. Пусть боль, раны будут незаслуженными - все-таки он болен, - но это поможет остановиться. Такой крик о помощи.

Но момент все не наступал и не наступал. Что-то пошло не так. В чем причина Каперед сообразил позже, когда огляделся вокруг. Ослепленный ожиданием тумаков и пинков, лекарь совсем не смотрел вокруг.

Он бежал. Не через лес, не по полю с золотой пшеницей. Бежал по дороге, расталкивая встречных, срывая с телег корзины, чтобы образовались завалы. Стремительно проносились мимо лица, образы, крики, но бежали не они, бежал сам Каперед.

Летел подобно ветру, превышая скорость человека. Даже всадники не могли бы угнать за ним.

Правильно. Если Мефадон помогал носителю победить профессиональных воинов, что мешает ему сделать носителя быстрее ветра?

Тысяча шагов, а Каперед даже не сбил дыхание. Его лицо раскраснелось, слезные дорожки на грязной коже были горизонтальны, волосы зачесало ветром назад. Такой скорости не развивал ни один человек, сколько бы он не тренировался. Даже участники состязаний не могли бы угнаться за лекарем.

Уж не быстрее колесницы в цирке он был? Каперед не верил своим глазам, не мог осознать того, что чувствует.

За ним следом образовалась огромная просека, заваленная сбитыми пешеходами, перевернутыми телегами. Многие быки и мулы озверели и понесли. Завал и хаос. Где-то там остались его преследователи.

План был хороший, но не удался.

Развернувшись, Каперед пошел дальше в Дерецию. Спокойным шагом, не обращая внимания на удивленные взгляды. Вскоре свидетели его забега остались далеко позади, он смешался с толпой.

Вдоль дороги возведено множество зданий. Не пройдешь мили, наткнешься на почтовую станцию или постоялый двор. Каперед проходил мимо. Ему не требовались услуги придорожных таверн, кузниц, публичных домов или храмов.

Каждый город имеет свою душу. Если Редиланум встречал холодностью, грубостью, почти варварской прямотой, то Дереция походила на гулящую девицу. Вокруг города расстилались бескрайние просторы полей, лугов, подчас заброшенных. Немноголюдные и неокультуренные земли.

Вокруг Дереции подобно мотылькам собралось сотни поселений, усадеб и домишек. Мощеная дорога использовалась тысячами тысяч людей, ею будут пользоваться еще долгое время. Магистратам приходилось каждый год ремонтировать тот или иной участок дороги, так быстро она изнашивалась, еще чаще властям города хотелось прибрать к рукам общественные деньги.

А сколько вокруг тропок. Окрестные леса вытоптаны тысячами ног и копыт. Деревья росли плохо, давали небольшой урожай грибов и ягод. Капереду это было знакомо. В прошлом ему приходилось уходить от Города на два дня пути, чтобы отыскать девственные леса, обычно принадлежащие какому-нибудь храму.

В окрестных лесах собирались "отшельники", члены одной из многочисленных религиозных групп. Они как бы скрывались от магистратов и обывателей, но все знали об их существовании. Иначе как они могут привлекать новых членов в культ.

Последнее десятилетие было богато на культы, особенного много их пришло с востока, богатого историей. Западные народы не могут похвастаться такой проработанной, красочной мифологией. Там все просто, как у самих горожан.

Каперед не беспокоил фанатиков, когда они попадались на пути. Наоборот, они беспокоили его. Ведь паразит может использовать этот преотличный материал. Капереду не требуется особо трудиться, чтобы собрать вокруг себя толпу приверженцев: толика знахарских фокусов, поверхностное знание восточной философии, экзотический внешний вид и легкая степень безумия. Все при нем.

Но Мефадон, похоже, мало обращал внимания на одетых в хламиды людей. Тогда что же его интересует в Дереции? Каперед бился над этой задачей, не находя ответа.

Город, в который вошел Каперед, не был обнесен стенами. Лишь акрополь защищали стены, но там располагались храмы, казна, архив и зернохранилище. Простому люду там не укрыться в случае нашествия.

Вход был свободным. Огромную толпу людей не удастся обыскать, взять пошлину. Каперед знал, что деньги с путешественников взимают иначе: пошлинами облагались постоялые дворы. Вино и кровать стоят дорого, но люди не ропщут, не понимая, что платят налоги. Везет тем, кто был связан узами гостеприимства с горожанами Дереции. Такие путешественники могли остановиться в доме проксена, живя, по сути, за его счет.

Каперед не собирался пользоваться услугами гостеприимства, ведь это верный путь в каменоломни или сразу в подземный мир. Вот только у Мефадона было свое мнение.

Заметил это Каперед не сразу. Только когда миновал второй по счету постоялый двор.

- Я могу остановиться в любом из них, в этом районе самые дешевые...

Ноги несли его дальше.

Каперед раздумывал о том, не воспользоваться ли уловкой еще раз. Рот оказался запечатан, надежные запоры сдерживали крики и оскорбления. Любуйся окружающим миром, не вопи! Так бы сказал Мефадон, если бы захотел.

Чем тут любоваться? Кривые улочки, открытая канализация, десятки заиленных каналов. Ты словно на болоте, а не в городе. Дереция расположилась на островах в дельте Лода. Зачем ей стены, если сама природа защищает город.

Сотни мостов, тысячи лодочников переправляют путешественников. Старый город с купеческими конторами располагается на правом берегу реки, далеко от моря. Здесь на холме расположен акрополь, обнесенный стенами. Старый город связан каналом с морем, имеет отдельный порт, но не для лебединых судов, а для военных и почтовых. Благородные граждане прибывают сразу сюда, минуя вонючий, грязный морской порт, где ошивается всякое отребье.

Среди этого отребья и должен был остаться Каперед. Но его проксен обитал в старой части города, за рынками, разбитыми у подножья холма.

Множество каналов разделяли город по районам. Жили они обособленно, быт горожан отличался. Хуже всего приходилось тем, кто обитал ближе к докам. Тут и запахи, шум, вечно недовольные работники. Но хуже, когда весной начинается паводок. Приходится каждый год восстанавливать свои хижины, так что у местной голытьбы не было резона иметь собственность.

Зато они гораздо открытей для чужаков. Среди бедного люда легче найти убежище.

Каперед даже не пошел в портовую часть Дереции. Он миновал кварталы мастеровых, обошел несколько рынков. Прошло много лет, внешний вид города изменился. Больше стало каменных зданий, возвели новые мраморные храмы. Горожанам удалось осушить несколько рукавов Лода, место отдали под цирк.

За тренировкой всадников Каперед любил наблюдать. Он был бы рад остановиться и поглазеть на местный цирк. Вот только Мефадона подобные мелкие развлечения совсем не прельщали. Скачки казались ему грубым, без изюминки удовольствием.

Блуждать долго не пришлось. Каперед не пытался обмануть паразита, он на самом деле не знал, куда идти. Все так изменилось. Но расположение старого города не могло измениться. Высокий холм, увенчанный крепостной короной был виден издалека.

Впервые колонисты поселились именно на этом холме. Не они построили большой порт Дереции, но с холма аборигены могли контролировать товарный поток по Лоду. Так же они сумели наложить руку на переправы.

Что это за племя было, никто не помнит, но старые семьи Дереции утверждают, что являются наследниками аборигенов. Чушь, конечно. Все горожане Дереции были колонистами, некогда выведенными Государством, когда границы расширились до реки. Племена, населяющие долину, были уничтожены, ассимилированы или выселены. Лишь некоторым удалось сохранить автономию.

Первая колония тоже появилась на месте холма. Потом построили порт, соединили два поселения стеной, пока город не разросся настолько, что перерос свои границы. Надобности в старых стенах уже не было, частично их разобрали. Кое-где развалины сохранились, как напоминание о прошлом.

По остаткам стены можно было найти путь в старый город. Развалины начинались у мясного рынка, тянулись до подножия холма, где и заканчивались. Склон обильно порос богатыми домами, имеющими сады на террасах. Имелись так же общественные парки, но их использовали в основном жители старого города. Из порта подниматься наверх, чтобы полюбоваться дряхлой древесиной мало желающих.

Каперед чувствовал себя не на месте. Пусть никто не запрещал горожанам посещать старый город, но чувствовалось, что это место не для чужих. В отличие от остальных городов в Государстве, в Дереции закрепились чужеземные обычаи. Разделение на бесчестный люд и благородных отчетливей. Хотя никто не отменял права горожан стучаться в дверь магистрата в любое время.

Магистраты выбираются народным собранием, но насколько известно Капереду, должности занимали члены нескольких семей. Они же контролировали храмы, торговые коллегии и союзы мастеровых.

По вопросам коллегии Каперед обращался к человеку, надзирателя над мастеровыми Дереции. Патрона всех мастерских и союзов ремесленников. Этого человека звали Постумий Амбуст, Каперед знал, где находится одна из его резиденций. Будет ли там этот благородный человек, неизвестно. Каперед очень надеялся, что его проксен сейчас находится где-то в ином месте. А лучше, чтобы он вообще был мертв.

Задумка паразита ужасала Капереда, потому он так желал, чтобы она не удалась. Но с другой стороны, ведь Мефадон может предпринять нечто иное, использовать план безумнее этого.

Что может быть глупее, Каперед не представлял. Он понимал, что Амбуст не пожелает с ним общаться. Даже если он не знает, что торговец был изгнан из коллегии, зачем ему общаться с ним? Ведь видно, что статус гостя заметно снизился. Впустить, накормить и дать вина - это максимум. Общаться же с ним Амбустом не станет.

На это надеялся Каперед.

Только он судил человека по тому, что знает о нем. Прошло много времени, человек мог измениться. И где гарантия, что Каперед вообще его знал.

Дом Амбуста располагался на северной стороне холма, как раз между общественными парками. Подобное расположение не случайно. Земля в этой части старого города дешевле - относительно других участков. К тому же в парке могли прогуливаться незнатные горожане. Патрону приходилось жить там, где до него могут дозваться клиенты. Он не мог забраться на вершину холма, откуда до этого небожителя не достигнут мольбы черни.

Разумно, но подобное положение унижало благородного человека. Вообще, занятия ремеслом считались чем-то нечистым, не к лицу благородному. Потому Амбуст отдал все финансовое управление в руки своих вольноотпущенников. Как бы не он руководит союзами ремесленников.

Каперед пересек парк, не обращая внимания на лысые деревья и безводные фонтаны. Он добрался до ворот резиденции Амбуста с заходом. Обычно посетители не решаются беспокоить патрона в это время. Капереда подгоняла страшная зараза, сидящая внутри.

Дом был огромен, настоящий дворец, по сравнению с многоэтажками, расположенными ниже. Но другие усадьбы старого города богаче.

Над входом висел фонарь, служивший маяком все тем, кто искал помощи. Каперед забыл, какого это стучаться в дверь патрона. Ему было страшно и неловко, но придется это сделать. Он взял тяжелый дверной молоток и постучал в бронзовую пластину.

На пластине появилось две новые вмятины, а звук, казалось, перебудил всех жильцов дома. Ответили почти сразу. Раб-привратник находился поблизости. Отворив дверь, он спросил, кто и с чем пожаловал.

Каперед не знал, как изложить просьбу, не подготовился к встрече. Он пришел с пустыми руками, без подарка к бывшему знакомцу. Ничего не оставалось, пришлось просить еды и крова, как делают это бедняки. А так же помощи, услуги могущественного господина.

Привратник пустил незнакомца на порог, провел его в свою каморку: вот тебе кров, вот тебе еда. Гостю он предложил миску вареных бобов, Каперед не стал отказываться. Давно не едал ничего существенного, на пищу набросился с остервенением.

Некоторое время привратник наблюдал за гостем. Затем он запер дверь на улицу, отправился в усадьбу. Собирался ли он будить господина или позвать стражу - не все ли равно? Капереда оба варианта устраивали.

Но привратник не прогнал его. Он ушел доложить о госте и вскоре вернулся:

- Идем, тебя примет мой господин.

Это было как нельзя лучше. Возможно, все закончится уже сегодня. Каперед рад был бы прекратить мучения. Он готов был уступить паразиту, устав от борьбы.

Освещая дорогу лампой, раб привел гостя в атриум усадьбы. Зевающие рабы были разбужены, приводили помещение в порядок: принесли подушки для гостя, зажгли светильники, пустили воду в фонтанчике.

Небольшой водоем в центре зала украшала статуэтка крылатого божества. Из рога в его руке полилась вода, скапливаясь в чаше, она затем осыпалась струями в водоем. Отражение на поверхности воды пошло рябью, заиграло мириадами огней. В воде отражались звезды и огни ламп.

Каперед не решался сесть, хотя мягкие подушки выглядели привлекательно. Все-таки сидеть, ожидая патрона, казалось ему неприличным.

Хозяин долго не появлялся. Не из злого умысла, наверняка Амбуст уже лег спать. Каперед пришел в поздний час, забыв о приличиях.

Не принять гостя хозяин не мог. Тем более ему наверняка было любопытно, кто осмелился побеспокоить его. Пусть это будет одним из развлечений, украсивших серость минувших дней.

Постумий Амбуст появился со стороны кабинета, спустился по небольшой лестнице в атриум. Обычно с утра хозяин дома приветствует своих клиентов, стоя на первой ступеньке этой лесенки. Как будто находится на трибунале, с которого вершит суд над простыми гражданами.

Не везде принято подобное разделение на господ и подданных. Каперед помнил, что в Дереции подобное является нормой. Народ этого города не считал зазорным, что задравшие нос господа возвышаются над ними не только в общественных местах.

- Приветствую, гость, - обратился хозяин к Капереду, - ты побеспокоил меня в поздний час. Что привело тебя в мой дом?

Каперед извинился, представился, кратко изложил свое дело. Говорил он о варварах, не понимая, зачем это понадобилось паразиту. Разве волнуется Мефадон о том, что на земли его дальних родственников нападут дикари? Он о своем народе не беспокоился.

- Откуда тебе это известно? - спросил Амбуст.

- Я сам побывал в стране варваров. Не смею хвалиться, но прошел Коматию с юга на север, посетил земли Венавии. Варвары собирают огромное войско, намеревались ступить в поход этой весной.

- Что же их задержало? Мне известна безалаберность коматийцев, но так же я наслышан об их жажде славы и золота. Они бы не остановились ни перед чем ради золота.

Амбуст прошел дальше, обошел бассейн с водой и уселся на его мраморный край, подложив подушку. Каперед оказался перед ним, чуть сбоку. Усесться рядом с господином он все так же не решался. Сложно понять, верил или не верил его словам этот человек.

- Варварам пришлось разобраться с давнишним врагом.

- Это каким же?

- Они предприняли поход в Венавию, чтобы обезопасить тыл. Я видел, как они штурмовали укрепления Венавии.

Укрепление было только одно, к тому же варвары с правого берега Соуна помогали своим собратьям с левого. Каперед не хотел распространяться подробно насчет города древних. Вряд ли провинциальный нобиль что-то знает о них.

- Если они предприняли поход на восток, то завладели большими богатствами. Мои люди торгуют с племенами зарубежья, они славятся как превосходные кузнецы и ювелиры. Зачем же им предпринимать поход на юг.

- Земли, я полагаю, - подумав, ответил Каперед. - Говорили, среди них отыскался вождь, способный объединить народы. Человек такого уровня должен понять, что золотом не прокормишь семьи, нужна земля, нужен хлеб!

Вождя, припомнил Каперед, звали Генриториксом. Он собирал племена в поход, созывал всех воинов, жрецов, мастеровых для подготовки к походу. Он, наверняка, руководил осадой древнего города. Каперед поразился, что вспомнил имя. За время пути по Коматии он слышал его несколько раз и то мельком, варвары явно не желали разговаривать о славном вожде при чужестранце.

- А что за города взяли варвары в Венавии? - спросил Амбуст.

Проверить посланника его обязанности, тем более явившегося неизвестно откуда.

- Не могу знать, господин, - признался Каперед. - Сказать по правде, я там оказался случайно. Меня хотели принести в жертву.

- А что за племена участвовали в войне, готовятся сейчас к походу?

И про это Каперед ничего не знал. Пришлось признаться. Он не мог выдумать случайных имен. Совсем не интересовался событиями в Коматии, пока это не коснулось дел древних.

Постумий Амбуст задавал другие вопросы, интересуясь целями самого Капереда. Понятно, что он проверял гостя. Никто не станет в здравом уме доверять словам первого встречного.

Разумней проверить его. Каперед, как оказалось, знал очень мало. Он был в ужасе от собственных слов. А ведь так спешил на юг, на родину, чтобы предупредить об опасности. Но какой? Что за племена, вожди племен, где они собираются, какой дорогой пройдут на юг. Ведь не морем они отправятся, им придется пересечь рубежные горы - а это два десятка дорог, часть из которых пригодна для прохода армий.

Расположены эти проходы далеко друг от друга. Так каким путем пойдут варвары, где ждать их?

Ничего этого Каперед не знал. Плохой из него шпион.

- Господин, я, понимая, как все это звучит, но к кому я еще мог обратиться?

Амбуст поднял руку, прося его замолчать.

- Я принял тебя, потому что мой привратник узнал тебя. Несколько лет назад ты посещал мой дом, мы даже составили договор дружбы с твоей коллегией. Насколько помню, ты в ней больше не состоишь?

- Да. Потому-то я отправился на север.

- Но долг вынудил тебя сломя голову идти на юг, зная, что тебе это грозит смертью.

Каперед кивнул.

- Оставайся в моем доме. Я услышал твои слова, тебе остается только ждать.

- Да, господин.

Нелегко было отдать себя во власть этому человеку. Но у Капереда был большой опыт. Он всю жизнь подчинялся тем, кто сильнее его. По долгу службы, ради высшей цели или из-за болезни.

Вполне могло оказаться так, что Постумий Амбуст обратится в коллегию знахарей. Не стоит сомневаться, что в Дереции остались отделения организации. И старый друг Фидеус мог остаться в живых, уже объявиться в городе.

Стоит ли волноваться? Каперед решил, что уже сделал все, что в его силах.

А раз так, лучше расслабиться, насладиться минутой покоя. Что бы ни случилось, от него уже ничего не зависит. Нет, можно, конечно, добраться до Города, обратиться к принцепсу. Если удастся прорваться через заслон из его вольноотпущенников и рабов, а главное - выжить. Ведь никто не отменял статуса изгнанника. Это в провинции максимум, что ожидает Капереда, побиение камнями. Не до смерти, а чтобы указать гостю на выход из города.

Каперед понял, что мысль о принцпесе принадлежала не ему. Последнее время стало проще чувствовать, где свое, а где чужое. Даже в лучшие времена Каперед старался не попадаться на глаза рыжеволосому принцепсу, славящегося сумадурством.

А теперь, в статусе изгнанника, Каперед всего лишь окажется на арене, где дикие звери полакомятся им. Хотя, чем тут лакомиться? Каперед сильно сдал за последние месяцы.

Хорошо быть гостем в доме богатого гражданина. Теплая вода, скребок и масло, кусок пемзы, не хватает только массажиста. Капереда даже покормили, подали хорошего вина. Давно такого не было.

Поедая кусок за куском, Каперед воображал, словно обрастает жиром, от которого избавился во время путешествия. Пришла пора прятать ребра!

От сытного ужина Капереда разморило. Он не предпринимал мер предосторожности, когда ложился спать. Да и зачем это делать? Он в полной власти хозяина дома.

Он надеялся, что пробуждение будет не внезапным.

Спаленка была такой же, как во всех домах мира: небольшой закуток без окон, украшений. К утру помещение нагреется, воздух испортится, зато человек сможет выспаться. Раб прикрыл дверь в гостевой спальне и удалился.

Утро следующего дня Каперед проспал. Истосковался он по хорошим кроватям, потому спал почти до обеда, словно богатый гуляка. Никто не беспокоил гостя, тревожных снов тоже не было. Какой-то заботливый раб приоткрыл утром дверь, чтобы впустить в комнату свежего воздуха. Каперед этого даже не заметил, хотя привык просыпаться от малейшего шороха.

Как после любого долгого сна ощущал Каперед себя не очень хорошо. Мышцы одеревенели, кожа казалась липкой от пота, а лицо опухшим. Привести бы себя в порядок, но бани обычно так рано не работают.

Чтобы умыться Каперед направился во двор, где находился колодец. У встреченных по пути рабов он спросил, вернулся ли хозяин и какие распоряжения дал относительно его. Постумий Амбуст ушел утром, до обеда будет занят в базилике, а потом вернется.

Каперед решил, что уж до обеда он точно гость и может пользоваться всеми привилегиями. Еда, питье, помощь рабов и полная свобода уходить и приходить, когда вздумается.

Убегать не имело смысла, в таком городе его легко найдут и возьмут под стражу. Но прогуляться вполне можно. Никто же не приказывал сидеть за воротами.

Выпросив чистую одежду, Каперед отправился бродить по городу. Он хотел увидеть, что изменилось.

Промедление раздражало его попутчика, что очень нравилось Капереду. Вдруг удастся взбесить паразита, он утратит власть и контроль над разумом носителя. Удастся узнать, что задумала эта тварь. Не понимая плана врага, сложно ему противостоять.

Осталось ли что-то у них своего. Впрочем, ответ на этот вопрос был у Капереда. Ведь они вдвоем все еще разделяют свои личности, а это значит, что они еще не слились в одно целое окончательно.

Это как раз ограничивало врага, ему бы открыться, отдать свои навыки и силы носителю. Умирать никто не хотел, а соединение было бы смертью для них обоих.

Каперед расположился на каменном ограждении фонтана. Прошлогоднюю листву из чаши никто не убирал, на противоположной стороне Каперед рассмотрел широкую трещину.

Парк выглядел заброшенным, гнетуще мрачным. Кроме Капереда здесь не было людей. Редкое для городов явление. Обычно жителям никогда не удавалось остаться наедине.

Лучшего места, чтобы поразмыслить, не найти.

Тишину нарушали лишь вопли ворон, устроивших гнезда на верхушках деревьев. В городах им хорошо, полно дармовой пищи. Как и сотням нищих, не имеющих жилья людей.

Эти люди могли бы стать новыми носителями для паразита. Каперед сообразил, почему до сих пор их души не слились в одну. Паразит замыслил поменять носителя. Оказавшись в городе, он сможет найти десятки превосходных тел. Вот только как он намеревается произвести перенос.

Как бы ни бился Каперед над этой задачей, ничего придумать не мог. Эта область знания оставалась для него закрытой. Ничего удивительного, враг не собирался открывать такую тайну тому, кто собирается помешать его планам.

"Паразиту удается управлять телом, - размышлял Каперед. - Не всегда, это бесспорно. Хватит ли ему сил, чтобы повторить ритуал?"

А собственные мысли торговца остаются закрытыми для врага? В этом Каперед очень сомневался. Он не представлял, как можно оградить свой разум от чужого. Ведь этому никто не учил. Но возможно, что паразит не может слышать его, просто потому что является инородной личностью.

Слабое утешение. А заброшенный парк только усиливал гнетущее ощущение. Ветер усилился, небо заволокло тучами, даже похолодало. Что-то плохое намеревается сотворить паразит. Он и раньше не проявил себя добрым существом.

Каперед повторил рассуждения: паразит не собирается оставаться с ним; стремится в города; скопления людей, десятки потенциальных носителей. Вот! Верно! Каперед вскочил и пошел по дорожке, так думается лучше всего. Зачем паразиту рабы, голодранцы и люди вне закона. Он собирается захватить иного носителя!

Так и есть, не могло быть иначе. Каперед даже хлопнул в ладоши от радости, но затем помрачнел. Он сказал вслух:

- Теперь очевидно, зачем ты стремился проникнуть в дом Амбуста.

Человек, оказавший ему гостеприимство, выслушавший его и согласившийся помочь, был под угрозой. Страшнее смерти участь ему грозит.

Избежать этого можно, только признавшись во всем Амбусту. Но удастся ли вымолвить хоть слово, ведь паразит не позволит так просто рушить его планы. Он уже доказал, что способен управлять людьми.

Каперед добежал до дома проксена за считанные мгновения. Рабы запустили гостя в дом, удивленно уставившись на него. Каперед скрылся в отведенной ему комнате, чтобы перевести дыхание. За занавеской, закрывающей вход, ходили люди. Они шептались, обсуждая, что увидели.

Наверняка их удивило поведение гостя. Возможно, испугало. Каперед раздумывал о том, что опасен для Постумия Амбуста. Стоит ли приказать рабам связать его, запереть в подвале. Хватит ли этого, чтобы остановить паразита? Существо сильно, даже запертое в теле обычного человека.

Это решение казалось абсурдным, но именно так Каперед поступил. Он одернул занавеску, крикнул ближайшему рабу:

- Я опасен для вашего хозяина!

И приказал связать его, запереть внизу, выставить вооруженную охрану.

Каждый зажиточный гражданин содержит рабов-телохранителей. Они защищают имущество и жизнь хозяина, положение у них привилегированное. Обычно это варвары, выкупленные из аренных бойцов. Они обучены сражаться, преданы своему господину. Ведь защищать богатого старика намного лучше, чем погибнуть на арене, пусть овеянным невероятной славой. Не каждый доживет до рабского триумфа, большинство погибают на потеху публике.

Постумий Амбуст тоже содержал таких рабов. Не могло быть иначе.

Сначала слова гостя проигнорировали. Казалось странным, что он кричит подобное, быть может, он безумец, а хозяин из сострадания обеспечил его ночлегом, пригласил к своему столу. Но Капереду удалось убедить рабов исполнить его приказ.

Вся фамилия слышала слова гостя. Так что он не сможет потом отказаться от них. Были дома и свободные люди: конюх, псарь и само собой хозяйка дома, которая в это время находилась на втором этаже. Из скромности она не появлялась на глаза гостю, но наверняка слышала его слова. Каперед кричал очень громко.

Его отвели в подвал, правильно связали, закрепив на горизонтальной перекладине, и так оставили. Дверь в подвал была дубовой, окованной железом. Эта преграда должна задержать паразита, но вряд ли остановит его.

Выставили рабы охрану или нет, Каперед не понял. Зато ему оставили масляную лампу, чтобы гость не находился в полной темноте. Ведь здесь крысы, которые воспользуются беспомощностью человека.

Веревки и узлы надежно удерживали конечности Капереда, но не передавливали их. Не нарушая кровообращения, рабы сумели надежно обездвижить гостя. Не могло быть речи о побеге. Любое неправильное усилие заставляло петли затягиваться. А это чревато передавливанием конечностей.

Каперед еще требовал накинуть ему на шею петлю, но рабы по молчаливому сговору не послушали этого приказа. Вдруг гость решил удушиться в доме хозяина. А это так же опасно, как и угрозы. Придется проводить очищение дома и тому подобное.

Каперед остался один в подвале, окруженный вмурованными в землю большими кувшинами с зерном. По стенам были развешаны пучки сушеных трав, используемых в пищу и отгоняющих вредных насекомых. Зерну угрожали только крысы, облюбовавшие подвал. Никакие механические ухищрения не могли изничтожить это гадкое племя.

В тенях пищали твари, но боялись приблизиться к человеку.

Обычно на этой распорке закрепляли провинившихся рабов. Оставшись в темноте, несчастные переживали ужасные муки. Крысы набрасывались на их босые ноги, кусали и грызли живую плоть, отдирая куски мяса. Обездвиженный человек ничего не мог им сделать.

Эта пытка могла продолжаться много дней, сменяясь лишь поркой или иными способами наказания. Сильно калечить даже самого плохого раба ни один хозяин не желает. Ведь это деньги. Не желающий служить раб, окажется в кошельке хозяина.

Крысы боялись лишь света. Ведь со светом приходят люди, которые почему-то стараются уничтожить их. Племя голохвостых уяснило себе это правило, ни одна тварь не выползала на свет.

Капереду пришлось долго ждать, пока вернется Постумий Амбуст. Гостя никто не кормил, потому что рабы не знали, что делать дальше. Гость сам потребовал запереть его и не приближаться. Так и поступили.

Тишина угнетала Капереда. Он понимал, что придется признаться в том, что с ним произошло. Дальше не случится ничего хорошего, понимал Каперед. Что могло измениться, если он оказался связан и брошен в эргастул? Но это выход. Долго Каперед уходил от этого решения, наконец, он решился броситься в бездну. А вместе с ним пусть погибнет тварь из города древних.

Лишь по прогоранию масла в светильнике Каперед мог судить о прошедшем времени. Яркий огонек ослеплял, если смотреть на него пристально. Сама лампа была простой, без украшений и рельефов. Не для любования ее ваяли, а для повседневных нужд.

Рабы рассчитали объем масла и размер фитиля удачно - пламя начало таять, когда вернулся Амбуст. Каперед проваливался в забытье, распятый на перекладине. Время протекало незаметно, утопая в его мрачных мыслях. Оказавшись в подвешенном состоянии, Каперед даже успокоился. Он не испытывал неудобств, был расслаблен и размышлял.

Отворился засов, звук прокатился по подземелью, распугав крыс. Каперед дернулся, путы чуть сжались, напоминая о своем существовании. Дверь без скрипа отворилась, и сияние света озарило подземелье.

Каперед на мгновение позабыл, что по собственной воле оказался прикованным к этой перекладине. Появление света он воспринял как вспышку надежды, шанс на спасение.

Вошли люди, они были вооружены светильниками. Каперед узнал вязавших его рабов и их господина. Ни оружия, ни брони они не носили.

- Я же предупредил - вооружитесь!

Постумий Амбуст приблизился, уселся на бочку. Рабы встали в шаге позади него.

- Я опасен! - настаивал Каперед.

- Вижу, - ответил господин. - Не пойму, для себя опасен или для других.

- Во мне поселилось страшное зло.

- Ты болен?

Не понять, что имел ввиду Постумий Арбитр. Намекал ли он на душевное здоровье гостя, или спрашивал о его физическом состоянии. Он мог видеть, что Каперед не бьется в лихорадке, лицо его нормального цвета, на коже нет нарывов, в общем, нет признаков некой заразной болезни. Но Каперед лекарь, он может увидеть болезнь по признакам, недоступным для обывателя.

Возможно, именно так понял Арбитр слова гостя.

Каперед не знал, как объяснить этому человеку, что в нем находится паразит. Поверит ли он вообще в это. Ведь подобное откровение легко представить обычным безумием. Каперед порой сам сомневался в том, что знает. Но ведь он видел город древних, видел, что там произошло! Это значит, паразит не был его собственным безумием. Он пришел извне!

- Я путешествовал на север с целью найти город прародителей. Мне удалось отыскать его.

Рассказывать эту историю было несложно. Ведь уже не первый раз Каперед репетирует речь. Пусть ему не приходилось откровенничать с посторонними на эту тему, если не считать предателя-коллеги. Пусть Арбитр мог ничего не знать про древних, пусть так! Но Каперед готов выложить все.

Поверит он или нет. Уже дело другое.

Долго рассказывать не пришлось. К своему удивлению Каперед понял, что провел не так много времени в древнем городе. Все остальное время (целый год!) он потратил на путешествие через земли варваров. Об этом рассказывать нечего.

В самом городе Каперед находился несколько дней. Узнал он намного меньше, чем рассчитывал. Никаких тайн, ответов на философские задачи - ничего подобного он не узнал. Единственное, что он вынес из этого путешествия, был проклятый Мефадон.

- Это существо пыталось взять меня под контроль, - объяснял Каперед. - Оно живет тысячи лет, меняя тела. Вместе со мной оно устремилось на юг, надеясь обрести лучшее тело. Ведь я всего лишь изгнанник, негражданин. Оно хочет захватить тело человека авторитетного, облеченного властью, с деньгами.

- Хочешь сказать, такого как я?

- Без всякой лести. Ты лишь этап на его пути, с твоей помощи он сможет подобраться к другим людям. И так, - тут Капереда осенило, - до самой вершины!

- До вершины власти.

- Это существо было принцепсом своей общины. Оно хочет занять место, достойное своего статуса. Ему не нужны такие как мы. Ему нужна абсолютная власть! Он жаден до власти, жаждет ее. Владение всем и всеми. Не только провинции, легионы, имения принцепса, но все Государство он желает забрать себе.

Постумий Арбитр молча выслушал гостя. Он хмуро смотрел на него, ничего не отвечая.

- Ты можешь выбросить меня на улицу, но знай - это существо никогда не остановится! Считай меня одержимым, безумным, но одержимость не единожды помогала людям забраться на самый верх. Этого нельзя допустить.

Хозяин дома поднялся, сказав, что ему необходимо подумать, и удалился. Каперед крикнул ему в след, чтобы не затягивал решение, что его рабы могут легко остановить Мефадона. Достаточно свернуть шею носителя.

Выговорившись, Каперед испытал облегчение. Наконец-то нашелся тот, кто разделил с ним тяжелую ношу. Его могут выбросить из дома, сочтя безумцем, но теперь в мире есть кто-то, услышавший предупреждение.

Их теперь двое, два гражданина знают о существовании Мефадона. Так легко стало на душе. Пусть Арбитру еще предстоит поверить в страшное пророчество, изложенное Капередом. Из памяти эти слова не удастся изъять, Арбитр будет помнить о них, беспокоиться об их правдивости.

Может быть, стоило все рассказать Фидеусу. Тогда бы у коллеги тоже болела голова. Он бы не пытался так рьяно разыскать Капереда, зная, что он либо безумец, либо опасен.

Каперед опять считал часы по мере сгорания фитиля в лампе. Рабы Арбитра оставили две лампы, чтобы гость не сходил с ума в темноте. Безумие страшится света, бежит в темноту. Безумие и паразит похожи, они дожидаются, когда человек расслабится, чтобы нанести удар.

Сон, страхи, опьянение питают демонов. Каперед знал, что нельзя спать. Ведь он предупредил Постумия Арбитра. После этого демон может попытаться убить господина. Этого нельзя допускать, в мире должен остаться человек, знающий страшную тайну Капереда.

Взбодриться не удавалось. Монотонное горение пламени усыпляло, крысы попрятались и не отвлекали человека. Каперед все же задремал. Забылся недолгим, нервным сном.

Не случилось ничего страшного. Проснулся Каперед уже в постели в комнате, что ему отвели. Было прохладно, сквозь ставни пробивался свет. Значит, уже утро. Но почему он не в кандалах, почему Арбитр приказал вынести его из подземелья?! Неужели он не поверил?! Решил, что безумец просто желает покалечить себя и не пожелал участвовать в этом.

Тогда пусть просто изгонит гостя из дома!

Каперед отбросил одеяло в сторону, поднялся и направился к выходу. Но выход стерег рослый раб, вооруженный дубинкой. Он сказал, что гостю придется остаться в комнате до особых распоряжений хозяина.

Ничего не понимая, Каперед уселся на кровать. Что решил предпринять Арбитр? Что он задумал?! Каперед был смущен, не понимая мотивов проксена.

Глава 15.

Несколько дней Каперед оставался в комнате. Выйти он не мог, рабы загораживали проход, на вопросы не отвечали. Лекарь оказался в положении почетного пленника. Но ведь он не знатный, не влиятельный гражданин, какой смысл его держать в плену? Наоборот, этот пленник опасен для Арбитра. Разве он не понимает?

На вопросы не отвечали. Рабы, судя по внешнему виду, были северными варварами. Из Коматии или соседних регионов. Эти рабы вообще могли не знать языка граждан. Рослые, бледнокожие они походили на огромные глыбы льда, преграждающие путь.

Каперед знал несколько слов варварского языка, мог составить пару предложений. Но этого недостаточно, чтобы разговорить рабов. Тем более, есть различия в диалектах.

Иначе, кроме как разговаривать с рабами, Каперед не мог развлечься. Выйти нельзя, читать нечего, сторожа молчат. Еда - вот занятие. Давно Каперед не питался так хорошо.

Еще он развлекался, пытаясь угадать намерения Арбитра. Положение странное. Неужели он так долго договаривается с властями муниципия. Безумца нельзя просто выбросить на улицу, начнет еще людей смущать своими речами. Лучше тихонько удушить его или отправить куда-нибудь далеко.

Ни того, ни другого не случилось. Хотя пару ночей Каперед пытался следить за входом, боясь, что ночью подошлют убийцу. Но про пленника, казалось, забыли.

Такое не могло продолжаться долго. Хотя Каперед согласен был бы в таком заточении провести... примерно месяц. Больше не выдержит. Отдохнуть, набрать вес - вполне хватит месяца.

У Постумия Арбитра были иные планы. Каперед так и не смог узнать, что замыслил этот человек.

Просто рабы вытащили пленника из комнаты и доставили к крытой повозке. Такие используют для транспортировки стройматериалов. Было раннее утро, ночной мрак начал рассеиваться. Ни у кого не возникнет вопросов, если заметят телегу. Каперед понял, что его собираются в тайне перевезти в другое место.

А чтобы пленник не болтал лишнего, рабы связали его, заткнули рот кляпом и бросили в телегу. Сверху прикрыли старым пыльным тряпьем. Каперед не мог подняться, связали его хорошо, к тому же телегу немилосердно трясло. Колеса часто налетали на булыжники, падали в многочисленные ямки.

Шум от телеги стоял ужасный. Так что кляп во рту пленника был излишней предосторожностью. Его бы никто не услышал.

Путешествие длилось несколько часов. Воздух прогрелся, под кучей тряпья Каперед задыхался. Тряска разбередила старые раны. Пытка казалась бесконечной, словно пленника решили убить таким хитрым способом.

Пленника привезли к реке. Телега остановилась возле небольшой пристани, рабы откинули тряпки, вытащили связанного человека наружу. Каперед громко вздохнул, воздух показался ему медовым.

Насладиться покоем пленнику не дали. Его сразу потащили к пристани, возле которой была лодка. В ней находилось трое, судя по виду, пираты из народа далматов. Смуглые, крепкие ребята. Они выглядели как варвары, повадки подстать внешности, но они считались гражданами. По крайней мере, те из них, кто проживал в городах. Остальные вели полулегальное существование, пиратствовали, грабили путешественников, а часть добычи отдавали своим патронам. Потому и существовали.

Этих врагов государства можно встретить во всех портах по восточному побережью. Невольничьи рынки пополняются добычей, взятой пиратами в набегах.

Каперед встречался с этими людьми, потому не любил путешествия на кораблях. И без того ремесло моряка связано с множеством опасностей, а еще существовала угроза оказаться в рабстве у пиратов.

Кляп оставался во рту пленника, он пытался говорить, но издавал только мычание и стоны. Угодить в рабство к этим людям - страшная участь.

Рабы бросили пленника в лодку, а варвары поймали его и уложили между скамей. Взявшись за весла, далматы отправились вниз по реке. Через некоторое время они добрались до стоящего под прикрытием скалы корабля.

Длинный корабль, прекрасно подходящий для нападений на торговые суда, был двухъярусным гребным судном. Под парусом он тоже мог ходить, если ветер попутный, но пираты предпочитали браться за весла, что было надежнее во время каботажного плавания или нападений на торговцев.

В этот раз корабль уходил в море, везя с собой только одного пленника. Капереда заперли в трюме, приковав его к железному кольцу. Десятки таких колец установлены по всей длине судна. Здесь могло бы поместиться до сотни пленников, корабль рассчитан на дорогую добычу. А рабы, пряности, шелка и драгоценные металлы всегда в цене.

Трюм был пуст, отчего корабль шел быстро, зато качка была сильнее. Сквозь щели в палубе Каперед пытался рассмотреть, где он находится, но видел только небо, облака. Еще он мог определить направление. Корабль уходил на юг, похоже, идя вдоль берега, а спустя три дня направился на восток, поймав постоянное течение.

Пираты поставили парус, убрали весла и теперь тренировались или поддерживали порядок на корабле.

Капереда хорошо кормили, давали воды, разбавленной с уксусом. Его явно не собирались убивать, топить в море, даже не били. Раз в пять дней пленника выводили наверх, чтобы он мог помыться. Эти редкие мгновения свободы - пусть относительной, - Каперед очень ценил и пользовался каждой минутой, наслаждаясь солнцем, ветром и возможностью размяться.

А еще он разглядывал окружающую, бескрайнюю синеву воды. Не похоже, что корабль шел к далматскому побережью. Его уже было бы видно. Пираты словно намеревались пересечь море, отправиться к восточным границам Государства. Но не для продажи одного пленника они собрались в поход! Расходы не окупятся, это бессмысленно. И наверняка по пути им встречались торговые корабли, идущие на восток за товарами, везущие золото, керамику, вина и масло.

Пираты не покусились ни на одного торговца. Выходит, им заплатили за перевозку пленника. А это огромные деньги, которых не могло быть у Постумия Арбитра. Даже этот человек не может нанять целый корабль, снарядить его и отправить на восток ради одного человека. И зачем?!

Понять, что происходит, Каперед не мог. Он следил за встающим солнцем, пытаясь понять, куда направляются пираты.

Они шли на восток, запрыгнув на спину северо-западному ветру. Затем, перебросили парус, меняя курс на юг. Корабль менял галсы каждый день, продвигаясь на юг, споря с течением и ветрами. Каперед не знал, какие земли лежат поблизости. Он совершенно потерялся в пространстве. Бескрайность водной пустыни угнетала его, а пираты потешались, не отвечая на вопросы пленника.

Так далеко от земли не рискуют уходить пираты. Да, они живут морским промыслом. Но проще встретить корабль у берега, напасть на беззащитное селение, схватить путника на дороге. Добыча разная: быстрая и ценная; легкодоступная и стабильная; раб или ценный пленник.

Пиратам мог понадобиться лекарь, потому они направляются к себе домой. Но этот вариант казался Капереду очень фантастическим. Для разбойников открыты почти все порты. Они могут найти место, где примут добычу, обеспечат провиантом и лечением. Зачем же им может понадобиться какой-то лекарь? Только если заболел их царь, потребовал себе столичного лекаря.

После прогулок на воздухе Капереда неизменно запирали в трюме. И дни тянулись бесконечно долго. О продвижении вперед можно судить только по изменению звезд на небе, движению ветров и запахам. Все-таки вблизи земли море пахнет иначе. Каперед уже начал различать эти перемены.

Дальше пиратам пришлось идти на веслах. Парус был убран, так как мешал движению. Гребцы работали постоянно, сменяясь три раза за сутки. И все равно корабль медленно продвигался на запад. Сильное волнение, встречный ветер и течение сносили судно южнее и на восток.

Похоже, что корабль возвращался к родным землям. Не в восточные царства, не в страну городов он направлялся. А шел на родину Капереда. Или же намеревался обогнуть полуостров Гирцию, уйти дальше на запад.

Тогда пиратам придется пересечь пролив, разделяющий земли Государства. Это сопряжено с рисками как природными, так человеческими. Скалы пролива стали могилой для тысяч кораблей, а патрули на входе и выходе из пролива занимаются разбоем по праву силы.

Был еще вариант, что разбойники отклонятся южнее, направляясь в крупнейший город южного региона. Один из свободных городов провинции, Требула. Эти земли Каперед не знал, но был наслышан о городе. Всякий образованный человек знал о тиранах этого города, философах, художниках. Город прославлен героическими предками, пережил множество войн, за что и получил право свободного города в составе Государства.

Требулы славятся крупнейшим в регионе невольничьим рынком. И этот факт не радовал Капереда.

Долго длилось путешествие. Судно подходило к берегам, порой пираты высаживались в безопасных и укрытых гаванях. Они не боялись патрулей, держались далеко от крупных портов. В открытом море не часто встречаются военные корабли. Из-за формы корпуса они не пригодны к долговременному плаванию, потому эти звери обитают возле портов.

Рейды против пиратов теперь производятся редко. Денег на операции выделяется мало. А то, что доходит до эскадр, быстро разворовывается префектами флота. Так что купцы вынуждены опять, как в старые времена защищать себя сами. И даже путешественники на суше не защищены от морского разбоя.

Беспокоились разбойники только из-за милиции, защищающей прибрежные поселения. Конные патрули могли бы создать проблемы пиратам. Вот только не ради разбоя они посещали эти земли, а направлялись вдоль побережья, проходили проливами, огибая острова, проходили в стороне от городов и поселений. Они направлялись на запад, а пройдя пролив, разделяющий острова, направились на север.

Ветер теперь бил в борт корабля, грозя выбросить его на скалы. Каперед не видел, как пиратам пришлось бороться с течениями в проливе. Все это время он находился в трюме. Зато слышал скрипы, стоны судна. Рвались канаты корабля, лопалось дерево, не выдерживали медные гвозди. Пиратам удалось пройти опасный пролив, но впереди их ждало еще больше испытаний.

Множество городов расположено на западном побережье Гирции. Торговые, промышленные и курортные поселения. Поблизости располагается стоянка верского флота - крупнейший порт на побережье, расположенный близ города Веры.

Отсюда до столицы четыре дня пути. Так близко к Городу. Капереду казалось, что он чует запах улиц Города, зловоние канализации, ароматы изысканных яств. Все это конечно было иллюзией. Просто в трюме Каперед не мог развлечь себя ничем иным.

Сколько прошло дней? Каперед насчитал десяток, но скорее всего больше. Он давно сбился со счета. А еще четыре дня, если корабль не изменит курса...

Каперед испытал разочарование, корабль сменил курс. Гребцы налегли на весла, споря с течением, гнавшим их прочь из благословенного моря.

Когда-то эти моря принадлежали северному народу, чьи потомки основали Город. Народ этот породил множество славных торговцев, ремесленников и пиратов. Теперь пираты из иного моря путешествуют по морю, названному именем Тиреев.

Дальше на запад путь занял два дня. Все прочь от гостеприимной Гирции, дальше от Отечества. Пираты спорили с ветром и течением два дня, пока не достигли островов. Несколько поселений были основаны здесь в стародавние времена. Моря, окружающие острова, богаты рыбой. Островитяне заняты рыболовством, снабжают транзитные суда. Но поселения остаются небольшими. Дорого доставлять сюда стройматериалы, предметы роскоши и провиант.

Пиратское судно без препятствия вошло в гавань. Капереда не выпускали на поверхность, стерегли его, боясь, что пленник попытается сбежать. Такая мысль появлялась у Капереда. Однако реализовать ее не было ни сил, ни желания. Эти острова слишком маленькие, место ссылки для изгнанников. Здесь сходили с ума опальные сенаторы, неугодные поэты, проворовавшиеся вольноотпущенники из фамилии Принцепса. Все те, кого нельзя убивать или этот акт вообще не имеет смысла.

Капереду не предлагали обосноваться в одном из островных поселений. Его грехи слишком велики, чтобы он оставался в живых. Лишенный права огня и воды, он становился изгнанником, чужаком для всех граждан, которые должны его убить.

Пусть эти острова чуть ли не граница Государства, в местных поселениях имеются театры, библиотеки. Можно сносно пережить закат жизни, особенно если есть у человека любимое занятие. У Капереда такое было - его ремесло раскрывается везде. И в пустыне, и в ледяном краю лесов и возле отчего дома.

Но ему не предлагали обосноваться в этом поселении. Слишком велико его преступление...

Пираты отдыхали в городе два дня. Тяжелый переход через четыре моря, борьба с течениями и смыкающимися скалами, постоянная угроза оказаться под ударом патрулей из Вер. Люди имели право отдохнуть. А в это время докеры носили бочки и тюки, наполненные водой, провиантом. Каперед не пытался просить помощи у портовых рабочих. За ним постоянно наблюдали. И это не имело смысла.

Каперед извелся от скуки. Он не мог занять свой разум ничем, пустота образовалась в голове. Странно, никогда прежде он не испытывал подобного. Он наблюдал за небом, звездами и солнцем; ел, потом спал или забывался, уставившись в одну точку.

Пленник не создавал проблем пиратам. Им можно позавидовать, что удалось взять такого раба.

На третий день вся команда собралась. Каперед понял, что их путешествие наконец-то продолжится. Он уже решил, что корабль пойдет на запад, кратчайшим путем через моря, чтобы добраться до Провинции, где долгое время обитал Каперед. Неужели там нашелся человек, решивший помочь изгнаннику? В это не верилось, но факты говорили сами за себя.

Иначе, зачем закупать столько припасов, делать долгую остановку? Если бы пункт назначения был близок, пираты не стали бы тратить денег и времени.

Корабль буксировали из гавани две лодки, добравшись до выхода, они бросили канаты и ушли под прикрытие волноломов. Пираты взялись за весла, повели судно на юг, а затем на запад, огибая остров. Ветра почти не было, море слабо сопротивлялось стремлению людей идти на запад.

Каперед расположился удобнее, готовясь к долгому путешествию. Скоро его должны вывести на палубу, чтобы он мог помыться и освежиться. Но это произойдет не раньше, чем острова окажутся далеко в стороне.

Задремав, Каперед не заметил, что судно изменило курс. Обогнули остров, вышли с северной оконечности и оседлали восточное течение. Капереда разбудила суета на палубе. Он открыл глаза, увидел десятки людей наверху. Ракурс не самый лучший, потому что пираты работали или голыми или в одних туниках.

А люди наверху занимались тем, что перетаскивали бочки и ящики из трюма на палубу. Они выставляли их вдоль бортов, оставляя свободными только проходы. Почти все содержимое трюма оказалось наверху. На нижней палубе, кроме пленника, остались амфоры с водой и уксусом. Здесь было чуть прохладней, чем наверху; вода оставалась свежей чуть дольше.

Похоже, что пираты решили выдать себя за торговый корабль. Они часто прибегают к подобному трюку. Кроме пузатых, тяжеловесных кораблей, возящих зерно, масло или вино, существовали длинные весельные корабли. Обычно они перевозили ремесленные изделия высокого качества: драгоценности, изысканная керамика, лен и шелк, иногда промышляли контрабандой, иногда пиратствовали.

Такая маскировка удобна, и лишь опытный моряк сможет отличить пирата от торговца. Нагруженный товаром (или добычей) корабль сидит ниже в воде, не станет рисковать товаром, нападая на такой же корабль.

Осадка этого корабля не изменилась. Оседлав попутное течение, поймав западный ветер, судно пошло быстрее. Путь, занявший два дня, пираты проделали за один. Вскоре показался берег. Пираты маневрировали, то уходя на север, то на юг. Они искали ориентиры. Течение и ветер непредсказуемы, а ориентирование в море сложная задача. Даже если это такое обжитое море как Тирейское.

Каперед, наблюдая за метаниями пиратов, испытывал то ужас, то надежду. Ведь они направлялись к берегам Гирции. Они искали пристань, безопасную гавань. Не могло быть сомнений.

Мотивы их туманны, это пугало Капереда. Но он радовался, видя родные берега. Пусть пока только он видел небо и солнце, встающее на востоке. Но запахи, течения - не могло быть сомнений, что он дома.

Пусть на закате жизни, но он увидит родные земли.

Гражданам говорят, что все Обитаемые земли являются их собственностью. Но для них есть только одно Отечество - это исконные земли, откуда родом их предки. Гражданин может родиться в провинции, далеко на границе, но он все равно будет тянуться к землям, откуда пришли его предки.

Именно поэтому Каперед решил совершить путешествие на север, чтобы увидеть, откуда пошли его предки. И пусть тот город не стал его домом, не обогрел его жаром очага, не поделился пищей. Все равно это был дом его предков. Одичавших, деградировавших, но предков.

Теперь Каперед возвращался в свой истинный дом. В земли зеленой Гирции, благословенной страны. И был счастлив.

Пираты искали ориентиры, они не чувствовали себя в безопасности, пока не увидели приметное строение на берегу. Каперед знал, что искали моряки. Все жители Гирции знают о храме морского бога, возведенном на острове. В былые времена этот небольшой островок соединялся с берегом. Прошли времена, море размыло косу, соединяющую земли. Так и образовался остров с самым небольшим городом во всех Обитаемых землях.

Этот небольшой островок, называемый Эквитой, и городок на нем стали центром паломничества всех жителей Гирции. Корабли, идущие с северо-запада, первым встречали именно этот остров на пути в столицу. Пристать к нему невозможно, нет подходящих гаваней, паломники посещают остров со стороны большой земли, пользуясь услугами лодочников.

Но моряки все равно воздавали почести морскому богу, чей храм возвышался на акрополе поселения. Позолоченная статуя коня была видна на многие мили, служила ориентиром, подобно маяку.

Под радостные крики моряков, было совершено возлияние. Пираты вылили в море вино из самой большой амфоры. Такое приношение должно утихомирить буйного бога морей. Или хотя бы отвлечь его, пока путешествие не закончится.

Моряки сбили горлышко с еще одной амфоры, разделили вино между собой. Досталось даже Капереду. Ведь, несмотря на то, что он пленник, он так же путешествовал на этом корабле.

Вино оказалось отменным. Выращено не в Гирции, а где-то на севере, очевидно в колониях. Однако напиток оказался весьма приятным. Или же Каперед отвык от вина, питаясь водой с уксусом, солониной и сухарями.

Дальше путь лежал на юг, вдоль побережья. Каперед мог сказать это со всей уверенностью. Других путей просто нет, только путь от Эквиты до порта Табера, являющейся частью Города. Пусть Таберы отдельный муниципий, но существует он только для снабжения Города.

Пища, керамика, ткани, металлы, изделия роскоши - все товары сначала пребывают в Таберы. Их перегружают, а затем на баржах отправляют в Город. Население крупнейшей столицы мира пожирает миллионы модиев пшеницы, выпивает тысячи амфор вина в день. Людям необходимы товары повседневного быта, которые дешевле привозить издалека, с окраин Государства. Потому что труд на окраине стоит дешевле, нежели в столице.

В Городе остались производства. В основном - изделия роскоши и мастерские принцепса. В мастерских господина производится оружие, ювелирные украшения, чеканится монета. Самые доходные производства сосредоточены в руках принцепса. Иначе быть не могло, власть всегда опирается на деньги, верность войск подкреплена деньгами, и деньги держат за горло вечно недовольных сенаторов.

Каперед вспомнил все это с небывалой ясностью. А ведь прошло уже... сколько?.. пять, семь лет? Но бытовые картины Города остались свежими, ясными, словно только вчера Каперед гулял по улицам, общался с жителями. Давно уже нет в живых многих, на место его коллег пришли другие люди. Сменилось окружение принцепса - наверняка, не стоит сомневаться.

В памяти пробудилось прошлое, а не настоящее Города. Его могла посетить катастрофа: пожар, эпидемия, безумства тирана. Сведения о таких потрясениях должны были дойти до окраин Государства, но все равно, Каперед возвращается в другое место. Он желал вернуться в место, что знал, а окажется совсем в чужом краю. Только не осознавал этого пленник.

Путь от Эквиты должен был занять день или два. В зависимости от ветра. Каперед постарался расслабиться, отвлечься, но разве это возможно? Ведь осталось совсем чуть-чуть, пройти немного.

О перспективах Каперед не думал, пусть о будущем думают те, у кого оно есть. Каперед был пленником, почти рабом, на корабле. У него нет ни собственности, ни семьи, ни патрона. Оказавшись в положении раба, Каперед стал свободнее.

Такой вот парадокс.

Он сможет увидеть родную землю на закате жизни. И это главное. Со смертью Каперед давно смирился, даже шел ей навстречу, чтобы избавиться от проклятого демона внутри. Так чего беспокоиться? Надо радоваться!

Каперед так волновался, что не мог уснуть. Ветра переменились, насмехаясь над изгнанником. Они отбрасывали судно в сторону, возвращая его в Тирейское море. Моряки боролись с противным ветром, налегали на весла. Им ведь тоже не терпится ступить на твердую землю.

Им посчастливиться оказаться в Таберах! Лучшее вино и девицы со всего света; два театра и уличные артисты; новости со всего света; изысканные угощения. Или просто дешевое пойло, драки с такими же пиратами, больные девки.

Попасть в Таберы не составит труда. Конечно, корабль досмотрят; чиновник заметит, что "торговцы" лишь выглядят такими. Но что мешает дать ему на лапу? Уже не первый год существует это тайное соглашение между пиратами и портовыми чиновниками.

Но как они собираются провести пленника? На рабов необходимы специальные документы. Иначе, на рынках Города продавались бы граждане, а это скандал, позор! Не бывать такому. Потому портовые чиновники на все смотрят сквозь пальцы, кроме захвата пленников на море.

Это проблемы пиратов, так что Каперед не слишком о них беспокоился. В худшем случае установят его личность, отправят в застенки дворца принцепса. Не лучшее место, чтобы расстаться с жизнью.

И это не беспокоило Капереда. Бегство оказалось не удачной идеей. Тогда он еще лелеял мысль, что сможет восстановить положение. Что бы он ни предпринимал, ничего не получилось. Постоянный страх и бесконечный позор были его спутниками.

Надо было сразу позволить сикариям покончить с ним, не бежать из дома. Еще лучше - вскрыть себе вены в теплой ванне, как это делали сенаторы. Такой жест презрения, человек идет против воли принцепса, сам лишает себя жизни. Глупый жест по здравому размышлению, так ведь ничего иного сделать нельзя.

Смелости на это не хватило. Желание жить оказалось сильнее. Теперь это прошлое. Умерло вместе с надеждами.

Пиратский корабль беспрепятственно вошел в Таберы. Каперед узнал порт, в котором не раз бывал. Постоянный шум сопровождает жизнь этого поселения: удары волн о мол, крики людей, треск дерева, многочисленные телеги и тысячи ног. Не узнать Таберы невозможно.

Сидя в трюме, Каперед мог видеть только часть неба. И этого достаточно.

При входе в гавань расположены две башни. Они поставлены не для отражения нападения - хотя и это возможно, - а для красоты, подтверждения величия Государства. Высокие строения исполняли защитные функции и работали как маяк. Высота башен огромна, проходя между ними, человек словно оказывался в гигантской пасти.

Рукотворные скалы нависали по сторонам, грозя сойтись и раздавить одинокое судно. Прообразом этих строений стали знамениты сходящиеся скалы, в проливе, что миновали пираты полмесяца назад.

Каперед из своего трюма так же видел эти строения, их позолоченные крыши и скульптуры на парапетах. Величественное зрелище. Пираты заворожено наблюдали за проплывающими скалами. Наверняка они впервые видели эти строения. Капереду они были знакомы.

И все равно, постройки поражали.

Знающий человек в первую очередь обратил бы свой взор на рукотворную гавань. Вот, где явил себя человеческий разум во всей красе. В прошлом это место было заболоченной дельтой реки Таберы. Потом здесь появился порт, но гавань постоянно заиливалась. Пока не построили отдельный канал, выкопали котлован, возвели неприступные цементные стены. Так появилась нынешняя гавань. Строительство заняло пять десятилетий!

А башни возвели позже. Чтобы акцентировать внимание гостей Города.

Это ворота, через которые вы или пройдете, или нет. Все зависит от желания хозяев Обитаемых земель, то есть граждан Города. Лучшего способа показать свое превосходство не найти.

Сами строения хоть и отличались циклопическими размерами, словно их возвели древние титаны. Строения эти в архитектурном смысле были просты. Каперед знал, что настоящим чудом была вся эта гавань. Но попробуй, объясни это варварам, глазеющим на гигантские башни.

Гавань огромна, имеет несколько пристаней для торговых кораблей и квадратный эллинг для военных кораблей. Здесь ремонтируют корабли, что находятся на постоянном дежурстве в Тирейском море. Сам порт Таберы имеет флотилию в два десятка кораблей. Этого вполне достаточно, ведь в дне пути находится верский флот.

Для торговых кораблей предусмотрены и сухие доки, и обычные причалы. Ремонт и стоянка здесь дорогая, так что торговцы предпочитают, разгрузившись, уходить в соседние порты, если нет возможности сразу заполнить трюмы и отправиться в обратный путь.

Для таких убогих кораблей как тот, на котором прибыл Каперед, предусмотрены самые плохие места в северной оконечности гавани. Здесь теснятся мелкие суда со всего света или рыбачьи лодки, что снабжают Таберы рыбой.

Однако пираты направились к центральной части гавани, где располагался таможенный пункт. Каперед поднялся, пытаясь рассмотреть что-нибудь, кроме облачного неба. И вскоре он увидел трех и четырехэтажные строения. Красные крыши то появлялись в поле зрения, то пропадали. Хоть волнение в гавани небольшое, оно все же есть.

Вскоре стали слышны крики людей. Докеры работали почти круглые сутки, разгружая и загружая корабли. Устройство порта было такого, что корабли можно обслуживать и в светлое время, и ночью. Оставлять без дела суда невыгодно, чем меньше товар гниет в трюме, тем лучше. Торговцы не боялись заходить в Таберы в ночное время, ведь им всегда на помощь приходили кантовщики.

Пираты своими силами шли к причалам. Их корабль маневренней, хорошо слушается руля. А для неспешного движения достаточно десятка весел. Движение в порту интенсивное, быстрее просто не получится идти. К тому же, благодаря волнению, корабль постепенно подходит к причалам, даже если не браться за весла.

Каперед не знал, благодарить за это архитекторов или природу, но все так обстоит. Кораблю достаточно пройти башни, а дальше течение увлечет его к причалу.

Речка Таберы не создает помех движению, ее исток находится южнее, куда уходит весь ил, муть и грязь, сливаемая из Города. Вода в канал поступает из нескольких источников. Каперед даже не знал точно откуда. Толи из моря, толи отдельный водоток построен.

Размышления Капереда прервал пират, спустившийся вниз. Прошло много дней, с тех пор как с ним разговаривали. Даже во время кормежки и прогулки пираты не общались с пленником. А теперь пират вдруг заговорил:

- Поешь, а потом поднимайся на палубу.

И все. Первые слова за столько дней!

Пират поставил поднос с едой, снял оковы с пленника и ушел. Люк наверх он оставил открытым.

Каперед наскоро перекусил. Он так волновался, что много съесть не смог. Сердце вырывалось из груди, а на дне живота поселился холод. Но эта трапеза может оказаться последней в его жизни, так что не следовало от нее отказываться.

Набив желудок, Каперед поднялся по узкой лестнице наверх. Он так измучился от долгого заточения, что плохо стоял на ногах. А наверху его сначала ослепило солнце, а затем вид Табер.

Порт был прекрасен. Грязен и красив.

Сотни судов вокруг, тысячи лодок, десятки тысяч людей. Здания расположены в двадцати футах от причалов - большая улица, по которой катят телеги. Люди и животные перевозили грузы.

Огромные краны с топчанками нависали над судами. Почти все работали, лишь некоторые стояли без дела, а рабы - тяговая сила, - отдыхали.

Каперед уселся на тюк с какой-то ерундой и глазел на город.

Здания ничуть не изменились. Знакомые кирпичные стены, покрытые белой штукатуркой. Во многих местах штукатурка обвалилась, по стенам змеились трещины. Лишь здание таможни сияло белизной. Ни вывески, ни символов на этом строении не было. Но это самое высокое строение в округе, если не считать храмов.

Храмов здесь было десятка два, Каперед не знал, сколько в точности. К тому же их количество постоянно меняется. Постоянно существовало только три храма - верховным богам Государства, отдельный храм морского бога и храм божественного гения. Последний относился к принцепсу и всем его предкам.

Сам принцепс был обычным человеком, обожествить себя еще никто из них не осмеливался. Лишь умерев, принцепс становился "звездой", занимал свое место на небосводе. И то по постановлению сената. Да, боги не появляются без постановлений сената.

Каперед прищурился, пытаясь разглядеть храм гения. Но Таберы застлала дымка - туман, смешанный с дымом сотен мастерских. А сколько в порту работает жаровен, горит лампад и факелов, нищие на окраине жгут обычные костры.

Воздух уникальный. Каперед чихнул и прокашлялся. Отвык он от этого запаха.

Пиратский корабль некоторое время дрейфовал, гребцы подняли весла по команде. Впередсмотрящий искал некую мету. Похоже, корабль ждали.

Делегация из десятка воинов и двух магистратов собралась у свободного места в порту. Пираты направились прямо к ним, как заметили. Две тряпки синего и красного цвета висели на кабестанах.

Хорошее место, почетное - отметил Каперед. Прямо напротив фасада таможни. Здесь, конечно, не останавливались корабли с богатыми пассажирами - для них построен иной причал, имеющий удобные лестницы, украшенный мрамором, а поблизости дорогие гостиницы. Курьерские суда использовали военную гавань. Напротив таможни располагались суда богатых торговцев, крупных промышленников. Тех, кто ценил свое время больше, чем пару десятков золотых монет.

Впередсмотрящий поднял сине-красную тряпку и замахал ей. Гребцы налегли на весла, судно направилось к свободному месту у причала. Для экономии места судно поставили перпендикулярно причалу. Разгружаться пираты не намеревались, они везли только один предмет, который собирались сдать таможенникам Табер.

Каперед поднялся. Что ж, он понимал, что ради него затеяли это путешествие, но не знал с какой целью? Вряд ли у коллегии лекарей такие связи и средства, чтобы осуществить это путешествие. К тому же ценность груза - то есть Капереда, спорна.

Его коллега Фидеус Секунд мог на свой страх и риск погнаться за Капередом. Но вся коллегия не станет вкладывать средств в изгнанника, который возможно обладает некими знаниями. Большой риск, шанс отдачи незначительный.

Среди чиновников выделялся один воин. Он не носил броню и оружия, но на его статус указывали сапоги и плащ. Такие носят легионеры. Кроме того у воина в руках было копье с широким наконечником, похожим на дубовый лист. К древку были закреплены цветные нити.

Этот воин был посланником, убийцей, шпионом - бенефициарием. Они служат наместникам и префектам в провинциях. Но здесь, в Таберах этот бенефициарий мог служить только одному человеку.

А ведь не скажешь, что этот человек могущественней магистратов, стоящих рядом с ним. Шерстяной грубый плащ с капюшоном, поношенные сапоги, чистая, но явно чиненая туника и лицо пожилого воина.

За неказистой внешностью скрывалась сила, превосходящая человеческую.

Кровь отхлынула от лица Капереда. Как ни храбрись, но страшно оказаться в лапах льва. Этот котяра не будет жрать добычу, но вдоволь наиграется с ней.

Бенефициарий был послан принцепсом, рыжей бестией. И послали воина за Капередом.

Глава 16.

Общаться с пиратами никто не стал, передача пленника происходила в полном молчании. Капереду казалось, что вокруг них образовался круг пустоты: остальные существовали отдельно. Звуки притупились, окружающее пространство словно заволокло туманом.

Или Каперед ощущал себя так, потому что впервые за долгое время оказался на свету. Большую часть путешествия он провел в трюме, а это не лучшим образом сказывается на здоровье.

Передав пленника, пираты поспешно погрузились на корабль, приготовились отчалить. Команда встречающих тоже не задерживалась на пирсе. Хотя это выглядело бы очень зловеще, решил Каперед. Представить только - толпа разбойников убегает из порта, а на них сурово взирают портовые магистраты.

Люди направились к зданию таможни. Каперед там бывал пару раз на первом этаже, но долго не задерживался. Обычно груз для коллегии доставляли другим кораблем, получал и оплачивал пошлины кто-то иной. Каперед посещал это строение как частное лицо.

Оглянувшись, пленник увидел, как пираты отошли от пирса и направились прочь из гавани. Неуютно они себя ощущали в этом месте.

Каперед тоже ощущал себя несколько странно. Все происходило слишком быстро, неправильно. У него земля должна под ногами гореть, ведь он изгнанник. А его просто так ведут по крупнейшему порту в мире, даже не связав. Сопровождают всего лишь десять человек. Украдкой оценив воинов, Каперед понял, что не стоит пытаться бежать. Он не в том состоянии, чтобы убегать от них.

Добравшись до здания таможни, магистраты распрощались с бенефициарием и удалились. С ними ушли воины. На дороге у строения остались Каперед и воин с копьем. Всего лишь один конвоир? Это не укладывалось в голове.

Люди вокруг проходили мимо, с вялым интересом разглядывая бенефициария. Воины с таким статусом привлекают внимание, но их дела обычно или рутинная передача писем и распоряжений, или личные услуги чиновникам. Ничего интересного.

В Городе копейщики исполняют волю принцепса. Проявлять интерес к их деятельности рискованное занятие. Вот люди стараются обходить стороной посланцев и людей, что их сопровождают.

Каперед не удержался от вопроса:

- А теперь что?

К его удивлению воин ответил. Сказал, что они отправятся в частный дом одного господина. Имя, естественно, воин не назвал. Каперед и так должен был догадаться, кто это.

- Зачем? Что от меня хотят?

- Не имею представления. Идем.

Воин пошел впереди, не оглядываясь, словно знал, что пленник пойдет за ним. Каперед крутил головой, но вокруг не было ничего необычного. Он-то ожидал, что вокруг соберется толпа, люди будут кричать, бросать камни, бить его, а затем уже бездыханного повесят вниз головой на фасаде этой самой таможни.

Докерам, торговцам, морякам как будто не было никакого дела до Капереда. Никому не было до него дела. А ведь за его голову назначена награда, имущество конфисковано, имя вычеркнуто из списка граждан...

- Ты идешь, или я должен тащить тебя силой?

Каперед вздрогнул, взглянул на бенефициария.

- Я... просто давно тут не был.

- Таберы мало изменились, все та же грязь. Люди ничем не лучше. Идем!

Вот ему еще побеседовать захотелось! Этот тон удивил Капереда сильнее всего.

Но злить воина не следовало, Каперед знал, чем это может кончиться. Потому побежал следом. Мысли о бегстве больше не посещали его.

Они пошли по главной улице, вдоль фасадов торговых коллегий. Прошли мимо таберны, где подают изысканные кушанья. Огромный фасад заведения поражал, здесь можно откушать любую рыбу, которая известна людям. Здание располагалось таким образом, что его фасад смотрел прямо на двойные башни мола. Такой своеобразный символизм. Обстановка внутри была отличная, но бенефициарий прошел мимо заведения. Ни аппетитные запахи, ни яркие вывески и даже голоса отдыхающих людей не смогли заманить его внутрь.

Каперед шел по улице, разинув рот, словно никогда не бывал в Таберах.

В "этой" жизни он никогда не бывал в порту. Порт расцветал новыми красками, поражал воображение суетой, которую не встретишь в провинции.

За таберной был небольшой проулок, сплошь заваленный мусором. Сточная канава шла посередине проулка, она была открыта и забита. Отвратительная жижа разлилась по булыжникам, образовался зловонный канал, по которому дети могли пускать игрушечные кораблики.

Потом шли здания торговых коллегий, пестрящих вывесками. Резные изображения указывали на основной источник доходов коллегий: продажа зерна, вина или масла, ремесленные товары, металлы, стекло, ювелирка. Надписи не требовались, многие партнеры торговцев вообще не умели читать. Зато яркая вывеска понятна всякому, даже немытому варвару из далеких степей.

Каперед не мог припомнить, какие раньше были вывески на этих зданиях. Возможно, постояльцы поменялись. Украшением фасадов служили цепкие ветви плюща или цветы в кадках, установленные на балконе второго этажа. Остальные этажи обычно сдавались внаем. Если задрать голову, то можно увидеть десятки окошек, из которых идет дымок, доносятся разговоры, падает мусор.

Между домами были протянуты веревки, на которых сушилось белье. Много не вывесишь, дома примыкали почти вплотную, а верхние этажи "толстели" по сравнению с нижними. Словно городские эдилы все страдают одним недугом - голова у них жестко закреплена, из-за чего нельзя посмотреть наверх. Лишь первые три, а иногда только два этажа были построены с соблюдением правил пожарной безопасности. Только это не спасет от огня, проулки так замусорены, что пожарным командам не получится подобраться к строению, а жильцам спастись.

За торговыми коллегиями располагались многоквартирные дома. На первых этажах иногда устраивали лавочки, но это редко окупалось, потому дом полностью сдавался.

Жителям Табер проще купить товары на рынке или сразу у торговцев. А мелкие нужды обслуживали домашние мастера - их все знали, так что башмачникам, цирюльникам, резчикам не требовались отдельные помещения для работы. Где жили, там и работали.

Проходя по главной улице, Каперед узнавал места, где бывал раньше. Дома остались прежними, чуть перестроенными, с подновленной штукатуркой. Люди сменились. Здесь, на главной улице постоянных жителей не бывает. Аренда дорогая, условия отвратительные. Так что люди или находят место лучше, или теряются среди отребья, проживающего в проулках.

Как мало изменилось, и в то же время Капереду все казалось внове. Так сильно изменился он. Время и невзгоды сделали из него нового человека. Он уже не был гражданином, теперь ощущал это во всей полноте.

Каперед чувствовал себя неуютно в толпе торопящихся по своим делам людей. Голоса, крики сбивали с толку. Шум телег, грохот падающих предметов пугали его. Так чувствует себя варвар, оказавшись среди цивилизованных людей.

Можно привыкнуть, но Каперед понимал, что никогда не будет чувствовать себя частью этого всего. Даже люди, казалось, сторонились его. Граждане идут, толкаются, наступают на ноги, рвут и мнут одежду, ругаются, порой дерутся, но Капереда словно это все не касается.

Даже бенефициарию приходится проталкиваться сквозь толпу. А Каперед идет за ним почти свободно. Возможно, в этом заключается причина, но Каперед видел совсем иное.

Он знал, что прямая как стрела улица идет вдоль канала, по которой поднимаются тысячи барж ежедневно. Увидеть этот канал не получится. Русло расположено за домами, а плеск воды забивает городской шум.

С противоположной стороны располагается рыбный рынок. Сейчас там тихо, все распродали. Рынок Каперед тоже не мог увидеть, но всякий гость Табер почует его за милю. Такую вонь сложно скрыть. Но это не помешало домовладельцам организовать на первых этажах домов множество таберн.

Запах горячего съестного был сногсшибательным. Каперед чуял его так же хорошо, как вонь тухлой рыбы. Есть ему хотелось страшно, не потому что он был голоден. На корабле невозможно поесть горячего. Конечно, порой разводили огонь в жаровне, на которой готовили похлебку или жарили рыбу, но случалось это редко. Огонь на корабле слишком опасен.

Запахи таберн напомнили Капереду о существовании жареных пирогов, соленого сыра и горького масла со специями. Ничего изысканного, на удивление простая снедь, но от того не менее притягательная.

Еще он хотел подогретого вина с медом. Давно не пробовал этого напитка. Все-таки варварское питье не такое. В провинции мед другой.

Или же это просто так кажется.

До ужина далеко, но возле каждой таберны суетились люди, привлеченные аппетитными запахами. Бенефициарий прошел мимо них, такие мелочи его не привлекали. Каперед не осмелился остановить его.

В Таберах не было запрета на проезд телег в дневное время. Улицы и без того запруженные людьми, становились ужасно тесными. Что творилось в переулках и боковых улочках, страшно вообразить.

Воровать у него нечего, потому Каперед не беспокоился о карманниках. Если кто пожелает, пусть пробует. А проводник вообще не беспокоился о таких мелочах. Его копье видят все.

Таберы вытянулись вдоль канала - главной дороги любого поселения. Долгий путь до ворот. И на всем протяжении Каперед видел только жилые и торговые дома, небольшие мастерские и таберны. Изредка он замечал алтари, спрятанные под тенью балконов. Один раз они прошли мимо фонтана, оккупированного женщинами, которые не торопились вернуться домой, общались и просто отдыхали.

Кирпичные стены, покрытые побелкой, унылы и непривлекательны. Но даже они поражали Капереда. Он боялся того, что увидит дальше: мраморные храмы и базилики, мозаичные полы, статуи, колоннады и арки.

Ворота не охранялись. Каперед вспоминал, что так же было в прошлом. Все, кто хотел взять пошлины с торговцев уже сделали это в порту, или сделают на постоялых дворах. Ни один медяк не уйдет от внимания граждан.

Свободный вход давал иллюзию беспошлинной торговли. Хороший способ привлечь торговцев, все равно в поселении будет предостаточно возможностей обобрать гостя. Это и дорогие напитки и кушанья, услуги женщин, клоповники для ночлега, взятки... в общем, в Таберах оседает большая часть денег.

Высокие налоги позволяют выкачивать из жителей Табер деньги в пользу казны. И казны Государства, и казны принцепса. Последний получает даже больше, хотя юридически эта местность не принадлежит ему.

Никого уже не удивляет такое положение вещей. Прошло сто лет с того времени, как представители древних родов делили государственные земли. Теперь все стало проще, очевидней. Земля общая, как и должно быть, но принцепс владеет самыми лучшими пашнями, крупнейшими коллегиями и, само собой, армией.

На том и держится Государство.

Каперед сомневался, что ситуация изменилась. Хотя подсознательно он надеялся заметить перемены. Ведь столько лет его не было здесь! Все должно было поменяться!

Ворота, через которые проходил Каперед, не имели никакого названия. Местные называли их просто "воротами", других в Табернах все равно нет. Большинство грузов перевозились по сети каналов, а дорога использовалась простыми путешественниками.

Дорогу проложили по прямой от Города до Табер. Срывали холмы, засыпали ямы и овраги; речки и ручейки прятались в трубы и водотоки. Почти вся пресная вода расходовалась на орошение окрестных полей, так что прятать пришлось не так уж много. Дорога была прекрасной, идеально ровной и без уклонов. Предназначалась она для курьеров и высоких особ, но пользовались крестьяне и путешественники. Странствующие торговцы на своих возках занимали все пространство.

По левую сторону от ворот располагался постоялый двор, где можно было арендовать ослика и провожатого. Хотя зачем проводник, если дорога ведет до Города. Но спорить бессмысленно, бери раба-проводника или уходи.

Здесь же можно оставить свою собственность на хранение.

- Подожди здесь, - сказал бенефициарий, указав на лавку.

Эти лавочки стояли вдоль стен постоялого двора. Хорошее место, где путники могли отдохнуть, перевести дух пообщаться. А так же купить еды и питье у разносчика. Теплый хлеб с салом, пряное вино - Каперед голодным взглядом провожал продавца, несущего перед собой лоток со снедью. На поясе у него висел бурдюк с питьем и пара глиняных чашек, если вдруг у покупателя нет своей.

Денег нет, так что отведать домашней пищи не получится. А так хочется. И пусть хлеб готовят так же, как везде, пшеницу и рожь привезли из южных провинций, сало - с запада, а вино вообще уксус с далминским медом. Даже разносчик какой-то бледнокожий с рыжеватыми волосами. Все равно это была своя, домашняя пища.

Как давно Каперед не ел ничего подобного.

Из ворот бенефициарий вывел старого ослика, тянущего двухколесную повозку. Ослик был до того старым, что его шерсть покрылась серебром, а глаза словно бельмами затянуло. И не жалко мучить скотину.

- Запрыгивай, - распорядился бенефициарий.

- Я есть хочу.

Каперед указал на продавца.

- У меня тоже самое с собой. Запрыгивай.

Раз так, Каперед решил не спорить и забрался в цизиум.

Пропустив пару телег, бенефициарий потянул ослика и вывел его на дорогу. В кузове у него лежало несколько мешков, похоже, с зерном, два бурдюка для вина и воды, а так же завернутые в листья куски хлеба с сыром. Замечательно, этого хватит на несколько дней. Похоже, бенефициарий предполагал, что придется задержаться в Таберах.

- Вам так мало платят? - удивился Каперед.

Проводник забрался в цизиум, ударил хворостиной по крупу ослика. Животное медленно пошло по дороге. Рядом проходили люди - одеждой и внешностью всевозможной. Такого разнообразия Каперед давно не наблюдал. Все-таки это основная дорога от порта до Города.

Канал расположен за деревьями, река лежит еще дальше. Зато по дороге установлены поилки и каменные постройки - там можно заночевать, если задержался в пути. Найти ночлег после заката сложная задача, а спать на улице опасно.

Времени на дорогу уйдет несколько часов - пять или семь. Каперед взглянул на солнце, понял, что в Город они прибудут уже с закатом. Тем лучше, большинство горожан разойдется по домам, улицы будут свободны. Можно не оставлять повозку на постоялом дворе, а прямо на нем идти к поместью принцепса.

Под мешковиной Каперед заметил меч в ножнах простой работы, сменную пару сапог и плащ. Как это все не украли? Церемониальное копье проводник бросил рядом с Капередом, прямо поверх мешков.

- Возьми там поесть, где-то еще миска лежит.

Каперед не стал отказываться и некоторое время жевал, поглядывая по сторонам. Давно он не был тут. Вот и деревья подросли, постарели. Срок жизни добрые боги отвели им долгий, но деревья тоже стареют. Пройдет еще пять десятилетий, придется обновлять насаждения. Иначе деревья засохнут, а это чревато пожарами.

Молодой поросли почти нет, трава была скошена, кустарники подстрижены. Проблем с деньгами в Государстве пока не было, так что общественные рабы следили за дорогой из Табер. Ведь это то, что видят люди, когда приезжают в Город.

Дорожное полотно явно недавно обновляли, выровнено оно идеально. Каперед помнил, что раньше телеги ужасно тряслись на таберской дороге, а теперь путешествие вполне комфортно.

К тому же Каперед подсунул под зад несколько мешков. Так комфортней. Бенефициарий сидел на досках, свесив ноги. Тряска его не особо беспокоила. Ослик лениво тянул цизиум с людьми, словно предлагал им полюбоваться окрестностями.

Проводник вскоре начал клевать носом. А Каперед вертел головой. Он рассматривал людей, что шли рядом или обгоняли их; разглядывал украшения, стоящие вдоль дорог. Через каждые сто шагов встречались столбы - обычно они обозначали, что чуть в стороне располагается захоронение. Можно пройти туда, почитать надписи на камнях. Мертвецы не высовываются из своих могил, их прах не беспокоят бесчисленные толпы людей, идущих по таберской дороге.

А места здесь почетные, земли дорогие. В склепах путники могут переждать непогоду, а заодно почтить вниманием духов. Так многие и поступают. Хоть Город расположен близко от порта, но неспешное путешествие вверх по дороге занимает много времени.

Таверн по пути нет, их невыгодно устраивать здесь. Лишь постоялые дворы у ворот Табер.

Каперед не скучал, хотя неторопливое путешествие могло бы сморить всякого путника. Давно он не путешествовал по этой дороге, а ощущение того, что вскоре он увидит Город, вызывало приятную дрожь. Он беспокоился, что предвкушение может обмануть. Вдруг увиденное разочарует.

Но разве такое может случиться?

Даже таберская дорога вызывала неподдельную радость. Вид мраморных стел, кирпичная ограда склепов, столетние деревья, гладкие каменные блоки мостовой. И сотни людей, идущих в обе стороны. Все это было так обыденно и так чудесно.

С ним никто не заговаривал, Каперед сам не стремился к общению. За годы, проведенные среди варваров, он отвык от общества. Он сам теперь варвар, утратил цивилизованность.

В таком случае, наказание было соизмеримо преступлению. Такое редко случается.

Единственное, что несколько нервировало Капереда, так это вид дороги, стелющейся мимо холмов, через овраги и ручьи. Дорога шла по прямой. От самого начала и конца. Каперед помнил это прекрасно, потому для него не стало это неожиданностью. Но если раньше он воспринимал стрелой летящую дорогу, как величайшее творение человека, то теперь у него возникали неприятные ассоциации.

Все-таки путешествие на север он предпринял зря.

Воспоминания о тех событиях были как в тумане. Последнее время он вообще плохо воспринимал реальность, а события ушедших лет, словно ушли в песок. Помнил Каперед четко только то, что собирался завершить свой жизненный путь. Устал он от бегства, постоянных мытарств. Пришло его время.

А раз бенефициарий везет его на встречу со смертью, так тому и быть. Каперед не испытывал беспокойства, что после общения с принцепсом он будет убит. Общения вообще, похоже, не получится. Пленника бросят в темницу, где тихонько удушат. Ведь он свидетель и соучастник преступления. Другие свидетели слишком влиятельны: мать принцепса, префект и наставник. Трое подготовили заговор, а привел в исполнение один.

Рабы, ставшие свидетелями преступления, были убиты там же.

Капереду удалось сбежать только потому, что он понял - слишком поздно, - что за содеянное он не получит никакой награды. Он-то рассчитывал на благосклонность влиятельных граждан, рассчитывал стать главой коллегии и личным лекарем принцепса. А стал всего лишь отравителем.

Эти воспоминания были неприятны, тяжесть греха тяготила Капереда. Но отказаться от своего прошлого, значило умереть как человек. Ведь больше у изгнанника ничего не было.

Преступление необходимо помнить, чтобы стойко пережить то, что случится. Будут пытки, истязания, позор на арене, где на пленника натравят львов. Хотя, по божескому закону его следовало бы засунуть в мешок со змеей и собакой, бросить в Таберу. Только так следует поступать с отцеубийцами.

Но это слишком быстро, принцепс не позволит так умереть предателю. Он пожелает устроить из этого представление, какую-нибудь мифическую инсценировку на арене, чтобы публика не только потешилась, но и поняла - вот, что случается с теми, кто идет против принцепса.

Каперед, мрачнея с каждой минутой, сочинял различные казни для себя. Десятки сюжетов из религии можно набрать.

И даже так Капереда все равно радовал вид деревьев, растущих вдоль дороги. Возможно, там растет дерево или куст, проклюнувшийся из косточки, что бросил Каперед еще ребенком. Ведь может такое быть? В детстве он часто бегал в Таберы, посмотреть на прибывающие корабли, пока его не отдали в обучение. Живя в пригороде, это легко.

Хоть что-то останется. Он надеялся добыть в Коматии знания, чтобы обессмертить свое имя. Но это, похоже, не удалось. Иначе Каперед помнил бы об этом. Да, кое-какие травы уникальные для этого региона он подсмотрел. Но им можно найти аналог в Гирции.

Даже в склепах лежат те, кто принимали помощь от Капереда. Конечно, не слишком радостное упоминание, ведь для лекаря вид его подопечных в земле... но эти люди после лечения жили еще долго, умерли не на руках Капереда.

Имена? Кого-то припоминал Каперед, среди его посетителей были знатные граждане. Некоторые семьи имеют усыпальницы на таберской дороге. Лежат они дальше. Зато потомки этих семейств смогли появиться на свет, занять магистратуры - линия не прервалась. И все заботами Капереда.

Неприятно об этом думать, но Каперед умудрился создать даже одного бога. Эта мысль вызывала у него усмешку.

Прошлый принцепс был не лучшим человеком, зато стал прекрасным богом.

Погрузившись в раздумья, Каперед пропустил момент, когда вдалеке виден Город. Всего лишь предместья, но уже часть великой столицы Обитаемых земель. Каперед обратил внимание на фонтан, расположенный чуть в стороне. Ослик потянулся к воде, чтобы напиться.

Словно по команде проснулся бенефициарий, огляделся и спрыгнул на землю. Он потащил за собой ослика, ведя к поилке. Возок уходил с дороги, а Каперед приподнялся, чтобы проводить взглядом строения вдалеке. Красноватые крыши многоэтажек за стеной померия. Через мгновение деревья скрыли дома.

Каперед спустился, чтобы размять ноги. Приятно оказаться на твердой земле, чуть влажной после недавнего дождя. Проводник наполнил поилку водой из общественного фонтана и расположился рядом. Вокруг водоема собрались такие же путники, ходил торговец с лотком.

Вода сюда поступала из реки Табера, так что была не самого лучшего качества. По керамическим трубам, она поступала к сети общественных фонтанов, расположенных вдоль западных дорог. Нигде больше нет такой сети водопоев. Путники вынуждены носить с собой запас и пополнять его на постоялых дворах.

Даже такая вода, пахнущая болотом, стоит дорого.

Каперед рассматривал проводника, думая о том, почему он так беспечен. Ведь эти земли и дороги пленник прекрасно знает, он легко может убежать.

- Ты не боишься, что я сбегу? - не выдержал Каперед.

- Куда?

И правда, куда? Ведь это не провинция, где легко можно прожить, ни разу не встретившись со сборщиком податей, не попавшись на глаза претору. Крестьяне не позволят неизвестному шастать - вдруг это беглый раб или разбойник. Назвавшись странствующим торговцем, Каперед много не выиграет. Со временем это привлечет внимание к его персоне. К тому же он одет паршиво и не имеет вещей на продажу.

- Я могу назваться рабом, - придумал Каперед.

Такой вариант возможен.

Проводник усмехнулся, он знал, что пленник никогда так не поступит. Ведь он понимал его, знал мотивы.

- Но ты знаешь кто я?

- Просто человек, которого я должен доставить в нужное место.

- Ни имени, ни звания?

- Я исполняю приказ.

Каперед хотел знать, куда его везут. Ведь это ответит на много вопросов. Но, похоже, бенефициарию доставляло удовольствие держать пленника в неведении. Пусть мучается.

Дав ослику отдохнуть, они продолжили путь. Каперед нетерпеливо глядел на дорогу, ожидая, когда они вывернут на главный тракт.

И вот опять красные крыши видны у горизонта! Самые обыкновенные дома, обычная черепица, но такая уютная на вид.

Чуть позже Каперед понял ошибку. До Города еще далеко, а это видны крыши деревенских домов или рабочих поселков. Поблизости от реки много таких селений, люди обслуживают корабли, рыбачат на реке, ремонтируют лодки и много другое. Окрестные усадьбы снабжают поселения едой, а для Города остается не так много.

Да, простое вино для горожан закупается по всей Гирции, а дорогое везут издалека. Есть в домашнем регионе дорогие вина, но цена их такая, что даже Каперед не пробовал подобные напитки.

Пустые с виду окрестности сменились голыми полями, на которых стояли конусы скошенного сена. Небольшие ограды разделяли поля, больше для того, чтобы пастухи не загоняли стада на чужую собственность. Животных положено выгонять на луга, принадлежащие всей общине. Если у хозяев нет своих выпасов, конечно.

Здесь у Таберы еще сохранились общие земли. Собственность гражданского коллектива. Но ушлые богачи пытаются прибрать их к рукам, позволяя нанатям пастухам даже убивать конкурентов. А что, большинство из них рабы. Заплатить за раба проще, чем мирно делить поля.

Но это не беспокоило Капереда. Он никогда не был землевладельцем, всегда занимался ремеслом. Из собственности у него был только дом в Городе, а так же несколько арендованных помещений. Работал он или в мастерской коллегии, или во дворце принцепса. На дому таким опасным ремеслом он не занимался.

Украшением окрестностей, кроме алтарей и редких теперь фонтанов, были цветущие кустарники. Как помнил Каперед, они могли цвести круглый год. Толи сорт такой, толи растение цвело несколько раз за сезон. Он уже не помнил точно. Это не лекарственное растение, так что знал о культурных растениях Каперед мало. В коллегии предпочитали использовать собранные дикорастущие травы, нежели выращенные в собственных огородиках. Выращенные в естественных условиях травы были сильнее, лекарства, полученные из них, получались качественней.

Где-то здесь, в одном из садов возле таберской дороги, располагается ферма коллегии. Выращивают там лечебные травы, а так же производят вино. Больше для своих нужд, чем для продажи. Коллегия предпочитает сама себя обеспечивать. Это просто, так как штат сотрудников небольшой, зато земельные владения обширны. Всю черновую работу выполняют рабы, а на них много тратить не приходится.

Каперед видел людей, что трудятся на полях. Не сказать, что они выглядели счастливыми. Не от усталости, сколько от скуки. Ведь они изо дня в день занимаются унылым тяжелым трудом, питаются простой пищей. Никаких изысков, никаких развлечений.

Даже участь изгнанника лучше, участи раба. Каперед хотя бы не привязан к одному месту, но и питается он заметно хуже.

Уже который раз Каперед копается в запасах провизии, что взял с собой бенефициарий. Не столько от чувства голода, сколько ради наслаждения. Пища, даже такая простая, подобна амброзии. А кислое вино, на две трети разбавленное водой, пьется не хуже, чем сладчайшее фернское.

Проводник, казалось, не против, что его запасы так разбазариваются. Он опять начал клевать носом.

Чем ближе к селениям, тем больше людей и повозок. Дорога и так была запружена. Приходилось часто съезжать в сторону, пропускать всадников. Теперь еще и брошенные телеги стояли вдоль заборов.

Пошли усадьбы. Высокие беленые заборы отделяли дома от дороги. И все равно, живущим здесь людям наверняка мешают спать проезжающие телеги. За одними воротами Каперед услышал, как работает пила. Похоже, там располагалась столярная мастерская. Никаких вывесок не было, но кто знает и так найдет мастерскую.

Из-за стен другой усадьбы доносился запах свежего хлеба. Даже в сельской местности теперь предпочитают хлеб, а не каши. Так что большая пекарня, обслуживающая всех окрестных крестьян и работников, просто необходима.

Заведение наверняка принадлежит местному землевладельцу. Простые граждане не могут позволить себе содержание пекарни.

Каперед не слышал скрежета жерновов, где-то ревел осел. Значит, либо в пекарни не было мукомольни, либо обмол закончили еще утром. Крестьяне отдавали свое зерно, а взамен получали готовый хлеб. Конечно, их обманывали, но так уж заведено.

Не все усадьбы были закрыты от взглядов сплошными заборами. Некоторые ограничивались обычной плетенкой в полчеловеческого роста. Чтобы скотина не убежала, а воров хозяева не боялись. Их в округе или нет, или с ними как-то справятся.

Вокруг большинства таких домишек разбиты огороды, на которых выращивали капусту, редьку, репу, морковь, зелень. Эти продукты потом продавали на рынках Города. Сами крестьяне редко занимались этим, свою продукцию они сбывали перекупщикам или свозили в усадьбу землевладельца. Обширные поля на той стороне за рекой принадлежали богатым землевладельцам. Туда ни один крестьянин не сунется со своей мотыгой. Только если он решит батрачить на богатого господина, патрона всего поселения.

Батрачить приходилось почти всем, потому что зерно стоило дорого, за дешевым надо ехать в Город. Вот и приходилось арендовать поле, отдавать часть урожая. Огородики возле дома спасали бедные семьи от полного разорения. В случае неурожая можно выжить, питаясь капустой.

Такое случается часто, так что дома простых селян выглядели не лучшим образом. Они давно не знали ремонта, черепичных крыш у большинства не было. Даже стены зачастую не беленые. Унылое зрелище.

В поселении было тихо, потому что большинство жителей ушли на поля. За хозяйством присматривали женщины или дети. По дому работ у них много, так что праздношатающихся граждан не было.

Зато эти бедные граждане не владели ни скотиной, ни телегами. Дорога стала свободнее, и ослику ничего не мешало. Он тянул повозку равномерно, без рывков. Даже бенефициарий начал похрапывать. Он знал, что здесь можно расслабиться.

Впереди, шагах в тридцати тянулась телега, заваленная тюками. А дальше, шагов через сто, шли путники с поклажей за плечами.

Вид небогатых домишек вызывал скуку, даже возбуждение Капереда чуть поунялось.

Селение было большим, с множеством усадеб и домиков. А за ним располагались двухэтажные дома, где жили работники. Каботажники и лодочники. Вскоре, как помнил Каперед, покажется мост через Таберу.

Так и оказалось.

Мост ничуть не изменился за прошедшие года. Мир двигался, но в этом уголке вселенной все замерло. Мост был таким же узким, старым и ненадежным. Чтобы построить каменную переправу так и не нашли деньги.

Казалось странным, что хорошая дорога вдруг утыкается в деревянную развалюху. Ведь проводили реконструкцию мостовой, почему не нашли средств построить переправу? Каперед этого не понимал.

Ослик, казалось, не слишком доверял подобной переправе. Проснувшийся бенефициарий понукал его идти дальше. Пришлось ему спуститься и потащить упрямое животное вперед.

Только так они смогли продолжить путь. Каперед встряхнулся. Он рассматривал реку, петляющую по долине. Русло было узким, но глубоким. Вода мутной и дурнопахнущей. Но у каждого берега была пристань, где стояли лодочники, люди с удочками, с сетями. Так что работникам всегда найдется занятие, у них предостаточно заказов. Каботажники уходят утром и приходят вечером, после того, как спустят заработок в таберне. Работают они дальше, на канале. А живут здесь же, с коллегами по водному делу.

Так уж принято, что люди пусть разных, но похожих профессий, объединяются в одни коллегии. Союз лодочников, рыбаков, каботажников не должен удивлять. У варваров тоже есть нечто подобное, но не с таким размахом. Мастера предпочитают работать сами на себя.

Путникам повезло перейти мост, когда поблизости никого не было. Пешеходы потеснились, не мешали повозке. Если бы на встречу пошел другой транспорт, наверняка бы они застряли здесь на долгие часы. Уступать дорогу не принято без драки.

На другой стороне реки располагались поля, оставленные под паром. Вдалеке, примерно в миле, виден был рукав Таберы, уходящий на север. Потом он вернется на восточное направление. Путникам придется пересечь еще два моста.

Потянулись поля, стоящие вокруг деревья были увиты лозой. Или одичавший виноград, или плющ, не дающий сладких плодов. Зелень не была сплошной, так что прекрасно видны потрескавшиеся от летнего зноя полевые земли. Ничего, зимние дожди напитают почву.

Крыши исчезли из виду, дорога ушла вниз. Все-таки древние строили лучше, но их потомки попытались достичь могущества предков. Каперед расстроился, но не сильно. Теперь он не смотрел неотрывно в одну точку, опять глазел по сторонам. Оказавшись здесь, он понял, как скучал по обыденным видам.

Вроде бы вид дорог должен опостылеть путнику. Так и прозошло, но эта дорога не была очередной, идущей из ниоткуда в никуда. Она существовала не как нечто отдельное, а была частью большего - Города.

Так что Каперед наслаждался поездкой. Последней в его жизни.

Вид усадеб, садов и полей умиротворял. Каперед продолжал путь, смирившись с неизбежным, забыв о всех тревогах. Осталось только спокойствие. Пасторальные пейзажи никогда не вызывали у Капереда особого душевного подъема. Все из-за того, что его ремесло и так было связано с землей и ее плодами. Но сейчас вид полей, желтой и зеленой листвы деревьев умиротворяли.

Каперед наслаждался. Обыденные и некрасивые вещи - и те вызывали у него радость. Тем чудесней оказался миг, когда впереди показались уже не крыши домов, а стал виден весь поселок.

Еще не Город, по существу, лишь строения далеко за чертой померия. Вот только Город так разросся, что уже сложно сказать, где он начинается, где кончается. Для жрецов важно, где проходит граница, обыватели живут проще. Для многих Город начинается уже в Таберах, а эта дорога стала его длинной улицей, где поселились мертвые или крестьяне.

Дома не поражали видом, штукатурка местами обвалилась, занавеси в окнах - простая тряпка, кованых ограждений Каперед не видел. В Таберах строения и то масштабнее, красивее. Но ведь это окраина, даже не городская, а скорее сельская. В три или два этажа строения населяли несколько семей. Не обязательно, что они занимались одним ремеслом. Лавочки, харчевни и мастерские на первых этажах, небольшие складские постройки в глубине улиц.

Каперед разглядывал вывески, пытаясь вспомнить, что осталось прежним. Память его не сохранила ничего определенного, скорее собирательный образ или ощущение этих улиц.

Путники попали в селение к вечеру. Солнце стояло высоко, полуденный жар спал, но было душно, тяжко от зноя. Горожане и гости попрятались в тени, пили прохладные напитки и бездельничали.

Каперед прекрасно помнил это ощущение послеобеденной дремы. До ужина еще далеко, но есть не хочется. Тело и разум устали от трудов, голову напекло, работать дальше совсем не хочется.

Лишь иногда рабы нарушают покой улочек.

В тенистых проулках на ступеньках люди играют и общаются. Женщины заперлись в комнатах или сбежали к подружкам. Прекрасную идиллию нарушает только стук колес едущей повозки.

Бенефициарий не собирался останавливаться. Он подремал в пути, а с жарой боролся, упиваясь водой. Воин отчаянно потел, но не снимал плаща и сапог. Капереду было легче - он просто не замечал усталости.

Дорога не могла утомить этих путников. Они продолжали путь, мимо привлекательных вывесок, сладких запахов и веселых разговоров.

А дальше за границей поселения опять начинались участки полей и садов. Иногда встречались хозяйственные постройки, какие-нибудь склады или конюшни. Мелкие собственники здесь не живут, участки дорогие. Дорога расширилась, она все еще шла на восток. Достигнув очередного моста, путники наконец-то увидили Город.

Похоже, даже бенефициарий взбодрился. Он уселся прямо, поправил плащ и размял лицо. Каперед видел тысячи черепичных крыш, сотни дорог, а на вершинах холмов располагались мраморные здания.

Два акведука рассекали город с севера и запада. Они несли чистую воду для горожан из горных источников. Между холмами Каперед увидел свободный участок, на самом деле там располагался цирк, где происходили скачки. А на холме возле цирка стоял огромный дворец, раскинувшийся... Каперед даже не помнил, сколько дворец занимал места. Три или четыре жилых квартала, может, больше. Дворец находился на вершине холма, а вокруг него разбиты сады, где горожане отдыхали. Фонтаны, общественные бани располагались на территории, тоже были открыты для горожан.

Каперед долго жил здесь, посещал эти бани, гулял в тени деревьев. Теперь же все это было похоже на сон, а Город казался наваждением.

Их путь лежал во дворец, Каперед может сойти раньше. У подножия холма находились казармы пожарных, где держат нарушителей общественного покоя. Скорее всего, бенефициарий оставит его там. Лично принцепс не пожелает встречаться с преступником, это за него сделают другие люди. Их встреча произойдет позже - Каперед уже составил подробный сценарий.

Все эти мысли, ощущения заняли не больше мгновения. Ослик продолжал тянуть цизиум, люди тряслись в кузове, Каперед неотрывно смотрел на приближавшийся Город. Его зрение было сужено до размеров мостовой, по которой они ехали. Вокруг он ничего не замечал.

Вход в Город на колесном транспорте в дневное время запрещен. Но так получилось, что путь от Табер занял почти весь день. Неспешное путешествие, остановки по пути - путники добрались до первых строений за час или два до захода.

Каперед уже не помнил, сколько длится день в Городе в это время. Многие горожане не запоминали эту информацию, ведь на форуме стоят часы и календарь, за которыми следили жрецы.

Никто не остановил путников, хотя они явно мешали пешеходам. Здесь на окраине не следили за такими мелочами. Бенефициарий взял свое копье, встал на сиденье и отгонял зазевавшихся людей. Дома вокруг жилые, в основном тут селились рабы, работающие на ближайших полях. А так же бандиты, проститутки, странствующие гадатели и прочее отребье.

Каперед помнил это место хорошо. Он два дня скрывался в одном из этих домов, договариваясь о месте на корабле. Ему удалось бежать, отдав все золото, взятое из тайника.

Где теперь тот дом, неизвестно. Частые пожары, обрушения меняют лик района. Ведь эти строения нельзя назвать настоящими домами. Скорее хижины, землянки: земляной пол весь заплеван; стены из тростника, мазанные глиной; соломенные крыши; почти полное отсутствие окон. Зачем этим людям окна? Чтобы видеть серость вокруг? Достаточно выйти на улицу.

Мастера работали прямо тут, на пороге дома. Даже в бедном квартале жили работники. В основном сапожники, корзинщики, а еду продавали на рынке. Множество питейных, но даже у истосковавшегося Капереда не возникло желания зайти в ближайшую таберну.

Конечно, харчи в темнице будут не лучше, компания еще хуже, но все равно не хотелось. Каперед решил, что истосковавшееся сердце будет удовлетворено и так.

Окраину отделяла река, двумя мостами можно было добраться в другие кварталы.

Капереду расстояния казались громадными. Ведь в варварском или провинциальном городе достаточно взойти на холм в центре и можно увидеть все! Здесь иначе, Город уникален. Он занимает огромную площадь, давно вышел за границы померия. И это только материальное свидетельство могущества Города. А сколько народов и царей подчиняются Городу? Не счесть их.

Так что можно смело сказать, что это сердце мира! И весь мир живет Городом.

Вот только в провинции Каперед не чувствовал себя частью этого титана, этого чудовища. Да и сейчас не испытывал единения.

Разноголосица вокруг оглушила его, привыкшего к провинциальной тишине. Пестрота и рябь толпы утомляли. К счастью, это продлилось недолго. А то Каперед начал ловить себя на мысли, что вернуться назад не такая уж хорошая вещь.

Он все прекрасно помнил: и как в толпе шел домой, и как давили ему ноги, и как ругался с прохожими. Помнил, но чувства забылись.

Пройти через триумфальные ворота было бы лучше. Дорога там широкая, свободная от черного люда, открывается прекрасный вид на храмы и базилики. Но эти ворота расположены на юге, чтобы до них добраться, надо сделать крюк длинной в день, может меньше.

А бенефициарий не привык задерживаться. Такая уж у них работа.

Пробившись через квартал бедноты, они пересекли деревянный мост. Каперед взглянул на набережную и увидел знакомую картину. Земляная набережная, замусоренная, множество лодочек, женщины стирают белье. Вода пахла отвратительно, пить ее опасно, но местным больше неоткуда брать ее.

Общественные фонтаны встречаются не везде.

Может показаться странным, что таберская дорога приводит на грязную окраину. Но строилась она не для путешественников, а для воинов. На ближайшем холме, что виден к северу, располагалась крепость, а у подножия холма проводились смотры войск перед их отправкой.

Сейчас на вершине холма располагается храм оружия, где хранятся не особо ценные воинские реликвии.

Уже в потемках путники достигли каменных домов. Улицы опустели, погрузились в темноту. Лишь единичные огоньки нарушали покой тьмы. Бенефициарий остановил цизиум, нашел под покрывалом фонарь. Не глиняную лампу, а фонарь со стеклянными окошками - дорогая вещь. Внутри располагалась свеча, которую с третьей попытки удалось зажечь.

Фонарь воин поставил на сиденье рядом с собой, чтобы придерживать его рукой. Свет он давал хороший, намного лучше факела или масляной лампы. Вот только все равно дома вокруг скрылись во мраке.

Каперед видел побеленные стены, кирпичные арки въездных ворот. Иногда он замечал вывески, но не мог разобрать надписей.

Почти везде было темно, в редких комнатах горел свет - его видно из-за решеток ставень. Топливо дорого, есть риск пожара, так что редкий горожанин после захода зажигал свет. Обычно все отправлялись спать или занимались ночными делами.

Повозка одиноко катилась по дорогам. Людей почти не трясло, мостовая была ровной, колеса давили кучки навоза, иногда раздавался треск расколотого черепка. Мусор убирают под утро, пока большинство граждан спит. Ночью общественные рабы и патрули обходят улочки, следят за порядком и тушат пожары.

Каперед поник, целый день в пути вымотал его. И он хотел увидеть Город, ощутить его. Видел он только небольшой участок дороги, да бледные стены вокруг. Совсем не то, что он хотел.

Ночь лишила его возможности увидеть родной дом во всем его великолепии. Ведь даже в бедных кварталах можно заметить монументальные строения на холмах, в акрополе.

Теперь же придется ждать утра. Если еще будет возможность выбраться на свет.

Каперед задремал, позволил довезти себя до цели. Он не беспокоился, что сгустившаяся тьма вокруг может стать его постоянным соседом. Не боялся он попасть в темницу. Видел он уже достаточно, душа и сердце разрывались, захлебнувшись эмоциями. Видел Каперед мало, но достаточно.

Повозка продолжала свой путь, ослик повиновался ударам воина, двигался в нужную сторону.

Уже глубокой ночью они добрались до ворот большого дома.

Глава 17.

Проснувшись от того, что они остановились, Каперед увидел ворота, окованные железом. Видел он их хорошо, потому что над входом висел большой фонарь. Этот фонарь здесь не случайно. Сделано это для того, чтобы даже ночью граждане могли найти это место.

Это был не храм, не дворец, а особняк, где жил могущественный человек.

Каперед встал, проследил за бенефициарием, который скрылся за дверью. Цизиум так и осталась стоять посреди улицы, Каперед мог спокойно сбежать.

Никаких знаков, обозначающих семью или род, которым принадлежал особняк, Каперед не видел. Такие знаки патриции редко вывешивают на своих домах - всем и так известен хозяин. К тому же, дома часто столетиями передаются по наследству.

Каперед не знал, кому принадлежит дом. Может быть, днем он узнал бы это место. А сейчас видел только большие ворота, в которых имелась дверь. Дверь оставили приоткрытой. Закрывать ее непринято, если в доме живет действующий магистрат.

Гражданин всегда может прийти в дом, просить защиты.

Всегда, кроме особых случаев. Как, например Каперед. Его лишили возможности искать защиты у магистратов. И даже у статуй богов ему нельзя искать спасения. Ведь преступление его носило почти религиозный характер.

Каперед неловко спустился на землю. Тяжело спать в кузове, да и возраст.

На мостовой лежали подвядшие лепестки роз. Похоже, выход патриция прошлым утром был поставлен красочно. Каперед прошелся до ворот, заглянул в приоткрытую дверь. В доме привратника никого не было - он ушел с бенефициарием в особняк.

Можно сбежать. Путь открыт, никто не сторожит Капереда. Но ему не хотелось уходить. Он устал. Эта усталость шла изнутри, из самой глубины души.

Было еще любопытство. Каперед думал, что его повезут в один из особняков, принадлежащих фамилии принцепса. Куда-нибудь, где имеются хорошие подземелья. А привезли пленника в совсем другое место.

Да, это дом патриция. Не сложно догадаться, глядя на эти ворота, стены и усадьбу за ними. А главное - место, которое занимает усадьба. Конечно, на Головном холме располагаются главные храмы, базилики, а в низине раскинулись форумы и рынки. Золотой дворец располагается на противоположном холме, не менее важном. Там располагаются храмы, где хранятся реликвии Государства - щит бога войны, пророческие книги и тому подобное. Принцепс является хранителем всех этих богатств, ведь он верховный понтифик.

А эта усадьба расположена у подножия Головного холма, на расчищенной площадке. Огромная площадь, прекрасный сад - Каперед видел верхушки деревьев, возвышающихся над черепичной крышей. Кедровые макушки серебрились в свете звезд, запах леса доносился со стороны усадьбы.

Кедры были старыми, выращенные еще во времена прадеда семьи. Каперед вспомнил, кому принадлежал дом. Вспомнив, пленник окончательно передумал убегать. Он вошел в открытую дверь, закрыл ее за собой. Каперед не сомневался, что не найдется ни одного человека, способного украсть цизиум с ослом из-под ворот этого патриция.

Усадьба не поражала воображение архитектурой. Строению чуть больше ста лет. Не старше кедров, растущих в перистиле. Семья возводила новые постройки вокруг старой, темной усадьбы - этот новодел явно выделялся из ансамбля. Нынешний владелец и глава рода не стал портить внешний вид отчего дома, по его приказу даже снесли некоторые постройки, отличающиеся особой вычурностью.

Каперед пошел по мощеной дорожке к усадьбе. В правом флигеле горел свет, туда, похоже, ушел его проводник. Этот хитрец словно знал, что пленник не убежит. А раз он служил этому патрицию, то был не простым бенефициарием. Это был не воин, а соглядатай и наемный убийца.

Хотя философ, живущий в этом доме, не может пользоваться услугами сикариев. Так считает народ, видевший патриция только на форуме или судейском трибунале.

Каперед знал этого человека лучше. Этот патриций сумел уговорить лекаря совершить преступление, а затем и обвинил его. И ведь Каперед знал, что старому лису нельзя доверять, но все равно! Каким же глупцом он был.

Неужели патриций решил закончить дело. Похоронить свидетельства преступления. Или он решил обвинить принцепса, используя Капереда как орудие? Вряд ли второе, Каперед очень сомневался, что у патриция хватит сил справиться с неукротимым владыкой.

Добравшись до строения, Каперед остановился возле занавеси, закрывающей вход. За ней горел свет, но голосов не было. Похоже, что лампу оставили для пленника. А еще говорят, что принцепс обожает театральные эффекты!

Каперед одернул занавесь, вошел в помещение. Он оказался на кухне. Очаг был погашен, угли давно остыли. Чистые горшки и сковороды возвышались на большом столе, на огромной поверхности которого можно свежевать быка. Кухня, построенная для пиршеств, а не для скромных сельских обедов, о которых проповедует патриций в своих сочинениях.

Как и многие философы, этот гражданин был лицемером, лжецом и просто глупцом. Лишь смекалка помогала философу выжить, сохранять положение. Ведь удалось ему обмануть ученого человека - Капереда. В бытовых вопросах Каперед был весьма наивным.

На кухне обычно ночуют поварята, чтобы до рассвета подняться и разжечь огонь в очаге. Сейчас здесь никого не было. Театральщина. Патриций специально подготовил сцену, ставя трагедию.

Каперед посещал усадьбу пару раз. Он точно не помнил сколько. Прошло много времени, и те события казались не столь значительными. К тому же, он никогда не был на кухне, которую обычно скрывают от любопытных глаз.

Но раз патриций решил указать на этот вход, он наверняка оставил еще метки, куда идти гостю.

Так и оказалось.

Все рабы были удалены из этой части дома. Верное решение - рабы, несмотря на страх наказания, всегда заложат хозяина. События этой ночи должны сохраниться в тайне.

Как и события той ночи, когда был составлен заговор.

Другая лампа горела в коридоре, указывая на триклиний. Выбор этого места слегка удивил Капереда. Уж не собирается ли гражданин угостить его сытным ужином.

В пиршественном зале было темно, но Каперед разглядел расположившихся на ложе. Одна тень стояла у входа, разглядеть того, кто это был не удалось. Один из сидящих не шевелился, но Каперед слышал, как капает жидкость, чувствовал запах крови. От этого запаха он почему-то ощутил ужасный голод.

- Почему ты прячешься в темноте? - спросил Каперед. - Так боишься, что бессмертные боги увидят твои проделки?

С ложа поднялся человек. Он был большим, тучным, совсем не похожим на философа, к которым себя причисляет. Каперед не видел лица человека, не знал, как время повлияло на него.

Приблизившись, патриций остался в тени. Он не говорил, только рассматривал гостя.

- И зачем ты привел меня? - спросил Каперед.

Он нервничал, конечно. Как бы ни храбрился, но все равно боялся. Уже позабыл о теневой жизни Города, о том мраке, что поселился в его сердце.

- Хотел поглядеть на тебя, - ответил патриций.

- Луций, я не понимаю.

Такое обращение должно было разозлить патриция, к благородному следовало обращаться по имени рода, а не личному. Только друзья позволяют себе подобные фамильярности. Каперед не был другом ни тогда, ни сейчас. Но разве стоит смертнику бояться гнева какого-то богача?

- Ты не должен понимать, ты должен был привести другого.

- Кого... постой, не хочешь ты сказать...

- Да, я хотел бы поговорить с пришедшим вместе с тобой.

Каперед отступил, собрался убежать, но ноги его словно приросли к земле. Бенефициарий вышел из тени, чтобы остановить пленника, но его услуги не потребовались.

- Можешь уходить, Солон, - приказал патриций. - Я уверен, что разумные граждане всегда смогут договориться.

Воин кивнул и ушел. Вскоре его шаги стихли. Никто не подслушивал.

- Как зовут твоего попутчика?

- Мефадон.

Каперед не собирался отвечать, но губы его шевелились сами собой. Голос был тихим, словно воздух выходящий из пустого бурдюка. Чудовище не полностью контролирует носителя.

Только теперь Каперед вспомнил, какую угрозу представляет для общества. Вспомнил он это поздно, принес-таки чуму в Город.

- А меня, ты наверняка знаешь, зовут Луций Анней Сек, - представился патриций. - Прошу, располагайся на ложе.

На большом столе стояла жаровня. Сек высек искру, развел огонь. Свет ослепил людей, но они вскоре привыкли и продолжили беседу.

- Письмо, где говорилось о тебе, пришло недавно. Честно сказать, я не поверил словам провинциала. Они люди впечатлительные.

- Хочешь увидеть чудеса, - устами носителя сказал Мефадон. - Вы, потомки, слепы, вам подавай чудеса.

- Прошу простить, но без чудес не бывает веры.

- Я могу отказаться.

- Можешь, я тоже могу отказаться.

Каперед почувствовал, как рассмеялся паразит. Эта эмоция не прошла через барьер носителя. Что так насмешило паразита, Каперед понимал. Глупый патриций решил, что сможет торговаться с древним.

Было некое письмо, значит, о прибытии древнего сообщили Секу. Каперед догадывался, кто это был. Не помнил он только того, как Амбуст общался с Мефадоном. На многое способен паразит. Он бодрствует, когда носитель бездействует. Такая власть над чужим телом пугает. Каперед вспомнил, что паразит его руками разил сотни врагов, творил невообразимое. Его власть ограничена физическим телом, но дух обладает невероятным могуществом.

Каперед пытался вступить в разговор, попытаться переубедить Сека. А так же он хотел утолить любопытство - неужто слывший мудрейшим человек способен так глупо поступить, довериться чудовищу из прошлого.

Уста оставались сомкнуты, паразит не позволил носителю говорить.

- Я рискую многим, - сказал Сек.

Словно это могло убедить древнего, плевать он хотел на проблемы потомков. Каперед хорошо представлял, чего желает Мефадон. Здесь, в Городе это чудовище станет обладателем безграничной власти и могущества, превосходящего человеческие возможности. Он станет богом не только на словах, не декретом сената. Богом он будет самым настоящим.

Это будет жестокое, ревнивое божество, чьи капризы превзойдут все мыслимые пределы. Ни одно современное божество не сравнится с этим искушенным древним.

Но чего желает Сек? Какую он получит выгоду из возвышения древнего, Каперед не понимал. Патриций занимал выгодное положение, был наставником принцепса, а теперь стал его советником и фактическим руководителем Государства. Совместно с другими влиятельными людьми, если они еще живы.

Что же в таком случае получит патриций? Он так и останется на вторых ролях. И даже кукловодом ему не быть.

Каперед мучился, не находя ответа, а спросить напрямую не мог. Печать молчания была нерушима.

- Мне известно, - сказал Мефадон, - что рисковать тебе нечем. Я взял это из памяти этого существа.

Подчиняясь команде, Каперед постучал пальцем по своей груди.

- Это существо может ошибаться. Давно он покинул наше отечество, бежав от правосудия.

- Уж не ты ли являешься этим правосудием?

Мефадон находил забавным слова патриция. Он развил мысль:

- Ставший во главе заговора, говорит о правосудии?

- Я не убивал никого!

Щеки патриция покраснели, глаза сузились. Каперед видел, что Сек испытывает страх. Так же заметил эту перемену Мефадон. Он не мог не надавить на мозоль.

- Так, так! Уж не пытается ли твой ученик избавиться от всех свидетелей преступления? Покарать убийц своего отца?!

- Я никого не убивал! Вот виновник преступления! - он указал на Капереда.

- Выходит, виноват кинжал, а не сам сикарий. Вижу, чего ты желаешь получить. Но я не сохраню твое положение, ведь ты не уверовал в мои силы.

Сек поднялся, открыл рот, чтобы позвать телохранителей. Но Мефадон был быстрее.

Разум Капереда погрузился в темноту, а когда он вынырнул на поверхность, то увидел, что держит за горло патриция, оторвав его от земли. Как легко он поднял эту тушу, из пасти которой раздавались мольбы о помощи.

- Довольно ли тебе чудес? - насмехался Мефадон.

Он не спешил отпускать патриция, держал его, пока морда не посинела, а глаза не закатались. Древний бросил патриция, когда тот потерял сознание. Сек упал на пол, задергался и начал кашлять. На его шее остались красные следы, словно от когтей.

Каперед поднял руку - он снова мог контролировать тело, - взглянул на свои пальцы. Они ничуть не изменились, такие же высушенные, обветренные. Не было следов силы, что влил в него Мефадон. Да и какие бы это были следы?

- Зачем тебе сила этого чудовища?! - воскликнул Каперед. - Он погубит нас всех!

- Пусть, - ответил Сек.

Каперед уставился на патриция.

- Пусть, что с того. Мы давно погубили себя.

- Если хочешь смерти, то прыгни в Таберу.

- И умереть для всего человечества, стать всего лишь еще одним сенатором, загубленным деспотом?

- Чего?

- Ты не знаешь, что здесь творится. Он, наша надежда, молодой принцепс стал еще хуже, чем был его предшественник. Мы ошиблись, загубили маленького тирана, чтобы возвести в царское звание большого.

- И чтобы исправить свою ошибку, ты решил еще большего тирана возвести на престол? Ты глупец, повторяешь свою же ошибку. Разве ты не видишь этого.

- Каперед, ведь это ты сейчас? Ты не понимаешь, кто бы ни оказался первым среди сенаторов, какой бы человек не стал принцепсом, он будет тираном. Я понял это поздно, а поняв, отчаялся. Узнав о древнем, что пришел с тобой, я нашел выход. Для себя, но не для Государства. Ведь наше отечество погибло. Сто лет как мертво оно, хоть и продолжает существовать.

- О чем ты говоришь? - ужаснулся Каперед.

- Мы пережили наш золотой век, утопили его в крови граждан, сожгли в междоусобицах, чтобы родилась тирания. Мы рабы не закона, а тиранов. Империй достается только деспотам, другим мы не передаем их. Теперь мы не граждане, а подданные.

- Я не понимаю, зачем тебе этот... это чудовище!

- На фоне такого деспота, я стану святым, - улыбнулся Сек. - Я буду вечен, как этот живой бог. Я буду свят, как подобает философу. Потомки запомнят меня, как мудреца, идущего наперекор деспотии. Последнего гражданина республики. Не подданного, а гражданина!

Каперед слышал слова безумца, но не понимал. Прошедшие года изменили Сека. Подобные ему впечатлительные люди всегда поддаются влиянию странных идей. Каперед не мог понять романтиков во власти, но в одном философ-патриций был прав. Его стараниями был рожден деспот.

Винил Сек не себя, а всех граждан Государства. Он решил отомстить им, чудовищным образом.

- Ты умрешь, - пытался объяснить Каперед.

- Но буду жить вечно в памяти как праведник.

И он улыбнулся. Он действительно верил в этот бред. А Каперед хотел крикнуть ему, что через год или два о нем позабудут, его имя вычеркнут из архивов и записей, предадут проклятию забвения! Сказать это не удалось, потому что Мефадон опять запечатал уста носителя.

- Поговорили? Достаточно тебе чудес? Веди меня к своему принцепсу. Нам пора познакомиться.

Сек кивнул. Молча поднялся и пошел к выходу. Мефадон последовал за ним.

Во дворе уже стояли шестеро рабов, чья эбонитовая кожа была натерта маслом. Как поговаривали, Сек с особой страстью заботился о своих носильщиках, покупал им ароматные масла, построил специальный дом в окрестностях, где они могли тренироваться, париться в бане, где хозяин мог уединяться с ними.

Паланкин был большим, в нем легко могли уместиться четверо. Сек забрался внутрь, за ним последовал Мефадон. Отделившись от мира занавесями, они расположились на шелковых подушках, от которых нестерпимо пахло амброй и миррой.

- Вперед! - распорядился Сек.

Рабы подняли паланкин, направились к выходу.

- Улицы свободны, утром не протолкнуться, - говорил Сек. - Комфортней путешествовать в носилках.

- Подобно женщине, - сказал Мефадон.

Он не оскорблял, просто констатировал. Казалось, что он даже одобряет решение патриция. Философ попытался оправдаться.

- В толпе невозможно пройти, тогу помнут, ноги оттопчут и изранят набойками.

- Конечно.

Словно и не было разговора, свидетелем которого был мертвый привратник. Обычная беседа равных. Рабы не смогли бы заметить перемен в господине.

Каперед, запертый в собственном теле, ни на что не мог повлиять. Он знал, куда они направляются - во дворец принцепса. Сек устроит представление, словно поймал преступника, отравителя, отцеубийцу и так далее. Мефадон окажется близко к могущественному человеку, в обличие которого сможет управлять огромным Государством, влиять на судьбы миллионов людей.

Под его руководством окажется армия из двадцати легионов, тысячи царьков будут ждать его приказов, миллионы граждан будут чтить его как богоподобного, сына бога. Власть его станет неограниченной не только на словах, но на деле. Ведь к ресурсам Государства, что владеет принцепс, добавятся хитрость древнего, его опыт и сила.

Наступят темные века. Люди позабудут законы предков и будут они уже не подданными, как боялся Сек, а рабами.

Окончание.

Из-за занавесей дворец не получалось разглядеть. Каперед не мог пошевелиться, чтобы выглянуть наружу. Мефадона не очень интересовало то, что он увидит. Ведь через некоторое время все это будет принадлежать ему. Еще успеет наскучить.

- Здесь необходимо возвести статую. Из золота, - сказал древний.

- Какого бога ты желаешь почтить статуей?

- Себя. В солнечной короне.

- Будь по-твоему.

- Не кажется ли тебе это излишним? Свидетельством моих царских устремлений?

Сек не ответил. Ведь и так было ясно, что он думает по этому поводу. Мефадон ведь тоже слышал откровения патриция, теперь он откровенно насмехался над ними.

- Пройдут года, - поразмыслив, заговорил Сек, - и наш владыка пришел бы к этой же мысли. Без твоей помощи.

- У него не будет этих годов. А представь, как забавно, запереть дух твоего ученика в теле этого лекаря. Забавно, не так ли?

- Ты способен на это?

Мефадон не ответил. Он не хотел признаваться, что его силы ограничены. Чего доброго этот мудрствующий глупец решит, что сможет потягаться с древним.

Носилки приближались к Головному холму, запах вокруг заметно изменился. Мефадон приоткрыл занавеску, на улице было все так же темно. Казалось, солнце боится показаться из-за горизонта, чтобы не попасться на глаза древнему.

Впереди шли рабы, несущие факелы. Без них не пройти, кромешный мрак окружил паланкин. Смолк городской шум, транспортные телеги, визжащие ослы и шумливые рабы попрятались по домам. В такую темень никто не рискует выходить на улицу, даже бандиты.

В окрестностях Головного холма убивают редко, но случается всякое. Конечно, убийцами здесь обычно выступают сенаторы и их сикарии. Плебс властвует в других районах. В окружении десятка рабов Сек наверняка чувствовал себя уверенно. К тому же его защищал древний, которому пока нужна помощь человека.

Мраморные колонны дворца были видны даже в безлунную ночь. Камень, казалось, сам светился. На самом деле отражался свет факелов и лампад, расставленных по периметру дворца. Огромная площадь сооружения освещалась тысячью светильников из серебра, золота и бронзы. Сколько монет можно отчеканить, но в переплавку их никогда не пустят.

Дворец скрывался за высокими деревьями. Хвойный запах почувствовал Мефадон, когда они оказались у подножия холма.

Город пахнет людьми, его населяющими. От этих людей пытался скрыться принцепс. Воздвигать стены, выставлять войско в оцепление - бессмысленно. Зато эти могучие деревья прекрасно справляются с задачей. Воздух был чудесным, словно в приморском поселке, славном своими источниками.

Дорога поднималась на холм с небольшим уклоном. По широкой мостовой могли проехать четыре телеги. Обычно ее занимают пешеходы, часть дороги оккупируют торговцы, разбивая свои шатры. Лишь в дни празднеств она остается свободной. И ночью. Никто не рискует без лишней надобности ходить ночью по этой дороге. Даже живущие в окрестностях люди, выбирают иные пути.

Поднимаясь по этой дороге, можно попасть во дворец принцепса. А ночной гуляка, оказавшийся возле усадьбы первого гражданина, рискует многим: и жизнью, и имуществом.

Горожане быстро были приучены не шастать, где недозволенно. Никакого закона вводить не пришлось, права сильного оказалось достаточно.

Сек явно нервничал, оказавшись в окрестностях дворца. Ему давно не разрешалось показываться на глаза принцепсу. Он провинился, оказался в опале, но все еще был жив - за старые заслуги и уважение, которое внушал философ.

Поднявшийся из глубин тьмы Каперед отметил состояние спутника. Изгнанник никак не мог повлиять на события, оставался наблюдателем. Увиденное радовало его. Замысливший убийство ничего не выиграл в итоге. Да, он все еще жил в Городе, не потерял имущества - до поры. Вопрос времени, пока славный принцепс решит расправиться с бывшим учителем.

Хотел Каперед узнать о судьбе еще нескольких, участвовавших в заговоре. Однако Мефадона не интересовало это, он не позволил хозяину тела высказаться. Вдруг это какая-то уловка, древний не желал рисковать, явно проявлял слабость. Маленькое, но все же утешение.

Паланкин достиг парка, окружающего дворец. Светлее не стало, рабы шли медленней из предосторожностей. Наверняка за дорогой следят. И хоть паланкин Сека известен, приметная все-таки штука, телохранители принцепса могут напасть на патриция и его рабов. Просто ради развлечения, последнее время им позволяется много.

Путь сквозь парк прошел в нервном напряжении, но никто не напал на свиту патриция. Глубокая ночь, до рассвета - пара часов, даже самые стойкие караульные устают, теряют выдержку.

Через некоторое время стали видны огни главного входа. В такое время ворота должны быть закрыты, но посетители могут пройти во дворец через ворота для курьеров. Они расположены во внутреннем дворе, рядом с конюшнями. Сек имел право входить во дворец только этим путем. Как утративший доверие он был лишен многих привилегий, унижен и осмеян.

Понятны мотивы патриция. Он уже как труп. Состояние его семьи перейдет не потомкам, а в казну принцепса. Ради мщения он затеял всю авантюру, из личной ненависти готов разрушить Государство.

Гнев и возмущение Капереда не знало преграды. Все знания древнего оказались пустышкой перед этой могучей волной. Мощь чудовища растаяла, столкнувшись с огромным пламенем, вырвавшимся из глубин.

Каперед набросился на Сека, принялся его бить, душить и оскорблять. Рабы не успели помочь хозяину. Пассажиры вывалились из паланкина, принялись кататься по земле, измазались в грязи. Рабы бросили носилки, но не знали, что предпринять. Разнять дерущихся они не успели.

Крики привлекли внимание телохранителей. На подходе ко дворцу располагалось несколько караульных помещений. В каждом находился десяток воинов-наемников. Не доверяя согражданам, принцепс нанимал варваров из Венавии. Этих рослых, бестолковых и незнающих языка варваров. Отличные воины и преданные телохранители. Эти большие дети слишком наивны, чтобы предать нанимателя.

Воины не стали разбираться, что случилось. Рабов патриция отогнали, а дерущихся разняли и потащили во внутренний двор. Каперед мельком увидел сияющий мрамором и золотом фасад главного входа.

Дворец был отстроен недавно, в прошлом на этом месте располагались жилые кварталы. Не самый богатый народ здесь проживал, но все были потомственные граждане. Многие патрицианские семьи владели здесь недвижимостью, сдавая ее в наем.

Освободить это место от стольких жилищ задача титаническая. Каперед не представлял, как принцепс мог справиться с ней. Его бы средств не хватило, чтобы организовать переселение тысяч людей. К тому же многие не согласятся покинуть родовые земли.

Зато теперь на месте древних многоэтажек располагался прекрасный дворец, похожий на храм. Фронтон украшен рельефом. К сожалению, Каперед не успел его рассмотреть. А он хотел бы поглазеть, пусть даже в темноте, на украшения. Ведь это последнее, что он увидит. Антаблемент опирался на четыре тонкие колонны с рельефными вершинами. Цоколь состоял из семи ступеней, создавая иллюзию словно это сооружение - храм.

Но гостей или уже пленников потащили во внутренний двор. Вскоре дворец скрылся за деревьями. Каперед видел только отдельные полуколонны да массивные мозаичные окна. Редкой красоты, наверное, сооружение, жаль не довелось его посмотреть.

Вокруг дворца располагалось множество хозяйственных построек. Собственно усадьба принцепса была небольшой, но множество сооружений вокруг были объединены в единый комплекс. Были здесь и казармы телохранителей, новый монетный двор, казна, множество складов, конюшен, псарни и тому подобное. Стен практически нигде нет. Воровать у принцепса рискуют только его вольноотпущенники да любимцы.

Капереда и Сека притащили к казармам, где располагался вход в подземелье. За казармами находилось деревянное сооружение, похожее на зрительские трибуны. Возможно, то был театр. Нынешний принцепс известен своей страстью к театральным представлениям. Даже игры в амфитеатре не привлекают его, в отличие от театра.

Подземелье, как и предполагал Каперед, предназначалось для узников принцепса. Обитало здесь пять, может меньше людей. За что их бросили в застенки - не ясно, но это не имеет значения.

Новых пленников заперли в караульном помещении, с ними осталось несколько варваров. Каперед отметил, что вооружение они носили традиционное. Раньше принцепсы скрывали, что нанимают варваров, заставляли их носить броню, аналогичную той, что используют вспомогательные части легионов.

Теперь все иначе.

Каперед опечалился, силы покинули его. Пусть все идет своим чередом.

Частые смены настроения стали обычными для Капереда. Паразит постарался, чтобы ослабить защиту носителя.

Варвары не знали языка Обитаемых земель. Сек сидел молча и никак не проявлял неудовольствия. Теперь звание патриция ни на что не влияет, все - и плебеи, и патриции в равной степени зависимы от капризов тирана. Даже на пороге смерти Сек не откажется от своей нелепой веры в идеалы. И ладно бы эти идеалы были общими для граждан. Сек страдал из-за собственного унижения и только.

Через некоторое время в караулке появился заспанный раб. Он взглянул на пленников, а затем удалился. Правильно, этот раб должен был установить личность дебоширов. Сека он узнать должен был, а узнает ли Капереда? Время не пощадило лекаря принцепсов.

Прошел час, может больше. Каперед даже успел задремать. Он не хотел выпускать на волю паразита, но апатия и слабость оказались сильнее. Проснулся Каперед от того, что в караулке появились новые люди. То были воины преторианцы, формально они защищают принцепса. Но история знает много примеров их вероломства, ныне эти преторианцы являются всего лишь декорацией для принцепса.

Преторианцы язык, конечно, понимали, но разговаривать с пленниками они не собирались. Пригласив Сека и Капереда на выход, они повели пленников во дворец.

Час был предрассветный, наверняка принцепс спал до того, как ему сообщили о появлении наставника. Каким принцепс стал сейчас, Каперед не мог представить, но наверняка власть не улучшила его норова.

Юношей он обладал взрывным характером, склонностями к авантюрам, но не был лишен харизмы. Последнее, как считается, нужнее для правителя и полководца, нежели все знания мира. Главное - он был стойким человеком, не любил подчиняться. Поэтому Сек сейчас идет под конвоем преторианцев, как грабитель, пойманный на рынке.

Конечно, преторианцы не занимаются мелкими преступлениями. Они вообще ничем не занимаются, кроме как пьянствуют, развратничают и играют в кости. Каперед многим из этих людей помогал избавиться от любовных недугов и последствий бурных возлияний.

Лекарь не боялся, что его узнают. Прошло много лет, охрана принцепса постоянно сменяется. Рядовые преторианцы по году служат в Городе, а потом их отсылают в окрестные форты. И так проходит постоянная ротация. К тому же, если Каперед не ошибался, прошлую гвардию должны были отправить на пенсию. Срок в шестнадцать лет уже вышел.

С рассветом дворец засиял мрамором и красками. Стали видны украшения фасада, расставленные в парке скульптуры. Женских персонажей было немного, зато статуй поэтов и флейтистов - полно. У Капереда возникло ощущение, что он оказался на востоке, а в ближайшей роще начинают собираться философы и их ученики.

Принцепс наверняка мог выписать себе десяток другой мудрецов, чтобы они сидели в этом парке, создавая иллюзию... Каперед не мог представить, что это могло бы быть. Но раз первый гражданин так любит восточный стиль, то должен сделать именно так.

Дворец оживал, зашевелился подобно улью. Множество пчел бегало вокруг мраморной громадины дворца, словно суетились вокруг матки. Внутри улья обитают трутни, к которым раньше принадлежал Сек. Теперь его место занял другой любимчик, более льстивый и менее властолюбивый.

Ну а матка - спала. Зная повадки патрициев, Каперед не сомневался, что принцепс поздно лег.

Жизнь дворца поддерживали тысячи рабов, вольноотпущенники тоже вставали рано, но они в основном занимались важными делами. Освобожденные рабы принцепса следили за финансовым состоянием Государства, руководили имениями господина, его мастерскими и всей остальной собвственностью. В общем, были влиятельнейшими людьми, хоть не полноценными гражданами.

Рабы видели все, потому что нет незаметнее этих людей. Весть о пленении Сека наверняка уже распространилась по Городу. Всяк не спящий уже знал о том, что произошло. Событие обросло страшными подробностями, правда утонула в жиже домыслов.

Известие о том, что знатный патриций идет под конвоем преторианцев, наверняка заставит волноваться многих. Каперед обдумал эту радостную мысль. Возможно, правление "деспота, тирана, человеконенавистника" не такая уж плохая вещь. Пусть боятся те, кто совершил в своей жизни много плохого.

А сам Каперед не испытывал страха. Его поддерживал внутренний враг, заставляя думать только о хорошей стороне дела.

Солнечные лучи окрасили дворец в яркие цвета. Преобладал в основном красный и пурпурный. Но Каперед не успел полюбоваться вычурной архитектурой. Отряд преторианцев конвоировал пленников через внутренний сад, полный мрамора, золота и воды. Этот внутренний сад был отгорожен от общественного. Лишь принцепс и его приближенные могли гулять здесь.

Среди зелени располагалась ротонда, в которой первый гражданин читает свои произведения. Постройка рассчитана на небольшой круг почитателей талантливого принцепса - человек на пятьдесят. Украшений, что странно, ротонда не имела. Даже мозаичный пол был обыкновенным. Наверное это сделано, чтобы ничто не отвлекало зрителей от сверкающего гения творца.

Открытый бассейн возле дворца мог вместить сотню человек. С одной стороны бассейна находилась колоннада, под тенью которой располагались статуи. В больших кадках вокруг росли диковинные растения - Каперед не знал, что это за вид. Их привезли недавно с южных рубежей. На ветках этих растений росли яркие плоды.

За бассейном располагалась открытая палестра, но нынешний принцепс забросил упражнения еще в юности. Каперед предупреждал юного наследника об опасности переедания. Но сносить площадку для занятия физическими упражнениями не стали - еще не дошли руки.

Дальше за дворцом располагались личные термы господина. Туда пускали сенаторов и проституток, если на то была воля принцепса. Каперед не понимал, было ли это насмешкой или нет, но сенаторы охотно принимали приглашение.

Каперед предполагал, что их ведут в пыточные камеры. То, что он слышал о принцепсе, обросло ложью и выдумками. Тем более до провинций слухи доходили не все. Предполагал пленник всякое, потому ожидал, что его подготовят к встрече с правителем.

Вышло все иначе. Преторианцы привели пленников небольшую усадьбу, расположенную за дворцовым комплексом. Строение было до того простым, что напоминало о сельских усадьбах. О таких поместьях мечтали поэты в прошлом. Сенаторы в жаркие месяцы покидают Город, уезжая в сельские усадьбы.

У принцепса имелась такая усадьба прямо в Городе. Только он мог позволить себе устроить пасторальный уголок прямо в столице. На небольшом лугу возле усадьбы паслись овцы и козы, бежал по зеленому полю рукотворный ручеек. Из печи в доме поднимался ароматный дым.

Постройка выглядела чистенькой, опрятной и совсем не похожей на тяжелые и скучные усадьбы.

Пленников привели к пруду, из которого вытекал ручей. Сам пруд питался водой из источника, спрятанного за камнем. Простая свинцовая труба, по которой вода из акведука попадала в пруд. Сбегающий по лугу ручей изливался в канализацию дворца. Все продумано, все стерильно. Не было даже комаров, множество которых вьется возле источника. Каперед подумал, что тысячи рабов бегают всю ночь, отлавливая насекомых: блох, комаров и пауков. Только стрекозы зависли над прудом, звеня крылышками.

Расположившись на плетенной скамейке, Каперед расслабился. Им пришлось долго ожидать принцепса, но куда торопиться тому, кто смирился со смертью. Только Сек нервничал и расхаживал из стороны в сторону. Преторианцы отошли на десяток шагов, наблюдали за пленниками.

Наконец, появился Он.

Ничего вокруг не изменилось, воздух остался прежним, солнце светило из-за облачков, стрекозы разглядывали поверхность озера. Только преторианцы подтянулись. В своей броне - скорее красивой, чем эффективной, - они и так выглядели внушительно. Куда уж сильнее вытягиваться? Раздулись подобно лягушкам, распушили хвосты как петухи.

Каперед не поднимался со скамьи. Зачем? Ему ли бояться принцепсов? Убийцы правителей имеют много привилегий.

Зато Сек явно переменился в лице. Похоже, он уже не был так уверен в своем замечательном плане.

А владыка Государства, первый гражданин и первый сенатор явился в белоснежной тоге. Без всякого пурпура, без венка на кудрявой голове. Он мало походил на граждан, был высок, чуть полноват, а волосы - медной рыжиной поражали всех. Редкий цвет волос, матроны дорого платят за парики из золотых и медных волос.

Лицо принцепса было крупным, мясистым, глаза прищуренные с лукавыми искорками. Второй подбородок покрывали кудрявые волоски. Принцепс не брил лицо по моде востока. Но стоит сказать, что его лицу это шло.

И даже при такой внешности что-то в правителе оставалось притягательное. Даже зная о жестоком нраве тирана, Каперед находил его внешность симпатичной, располагающей. Выгодное качество для правителя.

Не стоило забывать, что это тиран, деспот и так далее, но Капереду было все равно. Он поднялся со скамьи, когда принцепс был в двух шагах. Узнает ли он его?

Сек вытянулся, втянул живот и побледнел. Патриций, бывший наставник и фактически правитель не решался приблизиться к этому юнцу, своему ученику, неблагодарному "сыну". Много оскорблений придумали патриции для нелюбимого правителя.

Принцепс подошел к наставнику, поприветствовал его и обнял. Выглядело все так, словно он рад видеть Сека. Может быть, так оно и есть. Каперед не представлял, что творится в голове правителя.

Сам изгнанник не знал, что будет дальше. Ведь для осуществления замысла патриция требуется помощь паразита. Станет ли помогать древний человеку? Есть ли у него вообще силы сотворить перемещение, поменяться телами? Каперед не знал. Попробовал предупредить принцепса об опасности - не смог. Рот его был надежно запечатан.

Значит, все шло по плану Мефадона.

Не хотел Каперед ранить этого с виду замечательного человека, но ничего не мог поделать.

- И кто же к нам пожаловал? - спросил принцепс, глядя на Капереда. - Кто твой друг, учитель?

- Этот человек - отравитель. Тот самый.

- Вот как! День обещает быть чудным, запоминающимся.

Такого поворота он не ожидал, чему был несказанно рад. Наскучили ему однообразные будни, а тут наставник преподнес небывалый подарок. Что, впрочем, не отменяло его провинностей.

- Порадовал ты меня, я запомню этот день и твой вклад в него. А теперь - можешь идти.

Сек попытался возражать, он ведь рассчитывал на то, что будет свидетелем перерождения принцепса. Как бы ему не хотелось участвовать в представлении, а противиться воли господина патриций не мог. Открыто, по крайней мере.

Когда патриций ушел, сопровождаемый преторианцами, принцепс обратился к изгнаннику с вопросом:

- Кто руководил твоими действиями?

- В каком смысле? - Каперед не понял.

Последнее время им руководил только паразит. Уж не о нем ли спрашивает принцепс.

- Кто подговорил убить моего божественного отца? Кто были эти люди?

- Вам это должно быть известно.

- И все же, назови имена.

Терять нечего, Каперед назвал:

- Ваш наставник, префект претория и ваша мать.

Принцепс рассмеялся. Он это ожидал услышать, но интересовало его еще кое-что.

- А готов ли ты об этом сказать на суде.

- Конечно, - ответил Каперед. - Вот только суда не будет.

- Это почему ты так решил?

- Бесправного слова не осудят патриция.

- Но мое слово весомее, я поверю тебе.

- А тебе это вовсе ненужно. Ведь тогда ты незаконно стал во главе Государства.

- Абсурд, - принцепс усмехнулся. - У нас, хвала богам, не царство восточное, а республика! Государство наше опирается на законы, а принцепсом я стал по воле сената и народа. Я законный правитель.

Каперед поразмыслил. Слова правителя казались правильными, но что-то смущало изгнанника.

- Ты тоже знал о покушении.

- Знал, но не готовил его. Ты так настойчиво желаешь своей смерти? Не пытаешься даже спастись. Удивительный человек. Почему ты так делаешь?

- Я устал от бегства, - честно сказал Каперед. - Мое место здесь.

Последние слова мог сказать Мефадон, но Каперед уже не замечал, где говорит он, а где паразит. Замечал ли эту разницу сам паразит - неизвестно. Хоть голос чудовища более не раздавался в голове носителя, его план продолжал выполняться.

- Ты не прав, твое место не здесь.

Принцепс взял под руку изгнанника и повел от озера прочь.

- Твое место там, где я пожелаю. Я покажу место, в котором тебе следует находиться.

Они направились к казармам телохранителей. Прошли мимо этого сооружения, похожего на небольшую крепость. Принцепс был волен ходить куда угодно и с кем угодно, все люди исчезали с его пути. Особенно, когда правитель направлялся к темнице за казармами. Все знали, что люди, идущие туда обречены на смерть - или позорную, или мучительную. Некоторым неудачникам сохраняют жизнь, оставляют гнить в темнице.

- Запомни все, что ты видишь, - прошептал принцепс, - это солнце, небо, эту траву. Даже серую крепость запомни. Ведь ты этого никогда больше не увидишь.

- Ошибаешься, - улыбнулся Каперед. - Увижу. Не томи, веди меня вниз!

- Да ты обезумил от страха, мне это нравится! Подожди, я открою перед тобой дверь.

Спустившись по ступенькам к окованным железом воротам, принцепс вставил ключ в замок, открыл дверь. Открылась она легко, без скрипа. Изнутри пахнуло влажной землей, железом, ржавчиной. Распадом пахло в этой темнице, как и во всяком подземелье. Но Капереду этот запах показался сладостней запаха меда.

Принцепс согнулся в поклоне, словно пропускал вперед господина своего. Это очень понравилось Капереду, он даже решил сохранить душу тирана. Шут-тиран, деспот и так далее, почему бы не оставить его на память? Если удастся найти оболочку для этой души. Какой-нибудь карлик или урод сгодятся.

Каперед вдохнул запах подземелья, запах распада и пошел вперед. Он знал, что будет делать там. Знал, как из разбитого сосуда перелить вино в другой сосуд. Для этого он проделал долгий путь.

Конец 23.12.2016

Оглавление

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7.

Глава 8.

Глава 9.

Глава 10.

Глава 11

Глава 12.

Глава 13.

Глава 14.

Глава 15.

Глава 16.

Глава 17. Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg