«Инкогнито»

Инкогнито (fb2) - Инкогнито 824K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анна Яфор

Я охочусь на редкого зверя.

Изловлю – и отдамся в плен.

Хоть он зверь – я ему поверю,

Он мне сердце отдаст взамен.

И в горах, за плечами с торбою

Я стараюсь его разыскать:

Это сердце, мужское, доброе!

В нём есть сила и благодать.

Эти поиски так мучительны!

И в колючих лапах лесов,

И в ручьях ледяных, стремительных –

Как же много иных голосов!

Чёрно-белые жизни полосы

Всё быстрее мелькают у глаз.

Я не слышала этого голоса,

Но узнаю его тотчас!

Ты сильнее ружей и стрел,

Как ты мил, как ты добр и смел.

Ты один во вселенной ласковый,

Нарисован Божьими красками.

Н. Грэйс

Пролог

В южной зиме таится своя прелесть. Когда другие города уже укрыты сугробами, а холод сковывает уставшую за год землю глубоким сном, здесь все еще теплится жизнь. Дрожит помятыми листьями, случайно задержавшимися на голых деревьях, шуршит под ногами высохшей травой, в которой уже с ноября пробиваются свежие зеленые ниточки. Природа не останавливает своего развития, лишь делает вдох, замирая на мгновенье, чтобы тут же двинуться дальше, потянуться к скрытому в сизых облаках солнцу за новой порцией тепла.

И этот декабрь заканчивался привычно. Разве что ветер дул сильнее, чем всегда. Дергал провода, стряхивая нахохлившихся воробьев, разметал пожухлую листву. А над морем клубился серый туман, почему-то нагоняя грусть. Такое привычное настроение накануне Нового года. Попытка осмыслить прожитые дни, осторожно подтирая оплошности, а то, что уже не исправить, скрыть поглубже в сердце, до того времени, пока хватит сил взглянуть туда без сожаления.

В такой день хотелось снега. Белого-белого, чтобы засыпал весь окружающий мир пушистой свежестью. Но таких чудес в их городе почти не происходило, даже на Новый год. С утра зарядил дождь, растекаясь по дорогам грязной слякотью. От косых колючих струек зонт почти не спасал, юбка потяжелела от влаги, противно прилегая к ногам, а смотреть на облепленные грязью новые ботинки без новой порции уныния вообще не получалось. Арина поймала свое отражение в витрине модного бутика и грустно усмехнулась: «Мокрая курица, не иначе!» Вид слишком далек до праздничного: всколоченные ветром волосы, слегка осыпавшаяся тушь на усталом лице и некрасиво опущенные плечи из-за тяжелых пакетов.

Иногда в такие минуты хотелось помечтать о том, как рядом останавливается дорогая иномарка, и красивый незнакомец, укоризненно взглянув на ее ношу, любезно предлагает свою помощь. Иногда – но не сейчас. Сегодня она была совершенной реалисткой. Сказки, конечно, случаются, особенно в тех книжках, которым время от времени позволяет оказаться в руках перед сном. А вот на самом деле… Песенка про принца, которого есть возможность встретить в ее годы, хоть и вызывает неизменную улыбку, но все же ничем иным, кроме как дешевым эстрадным творчеством быть не может. А уж верить в провозглашаемые в ней постулаты вообще немыслимо. Когда-то давно, в юности – может быть, но не теперь.

Почти фантастических размеров джип пронесся мимо, потрясая своей роскошью. И даже на самом деле притормозил… перед огромной лужей, для того, чтобы, ворвавшись в нее, окатить остановившуюся рядом женщину с ног до головы. Она и возмутиться не успела: пока стирала с лица холодные грязные потеки, чей-то принц унесся прочь, заставив отчаянно заморгать, стряхивая с ресниц обиду. «Вот это куда больше соответствует истине!» – Арина хмыкнула, пытаясь оттереть влажной салфеткой пятна на ярко-желтой куртке. Бесполезное занятие, хорошо бы хоть стирка помогла, а то повелась на красивый цвет, даже не подумав, как тяжело будет приводить эту вещь в порядок.

Рыдать из-за перепачканной одежды женщина, разумеется, не собиралась, но банальное происшествие растерзало остатки настроения. Что же за день такой? С самого утра, когда подруга неожиданно сообщила, что помирилась со своим молодым человеком и будет встречать Новый год вместе с ним. А это означало… Да ничего особенного! Просто одинокую ночь после того, как уснет Настя. Ну и что? Чем эта ночь отличается от других? Праздничным столом? Так ночами вообще вредно есть, особенно в ее возрасте. Подарками под елкой? Для дочки их будет вдоволь, а заворачивать сюрпризы для себя самой … наверное, смешно. Может быть, лучше выключить телефон и хоть раз за последнее время нормально выспаться? Потом такая возможность появится не скоро: количество заказов стремительно росло, и ей приходилось работать иногда далеко за полночь. Так и перешагнет очередной рубеж, зато шагнет в Новый год отдохнувшей.

Погрузившись в собственные размышления, Арина не заметила, что уже довольно давно стоит на одном месте. Промокшие ноги замерзли, а за спиной приветливо подмигивала огнями украшенная витрина магазина. Проходила здесь каждый день, но внутри не была никогда: не по карману ей такие дорогие заведения. Да и элегантные платья на манекенах годились уж точно не для ее жизни. Они оказались бы уместны на ужине в шикарном ресторане, торжественном банкете в компании кого-то из обладателей такой же «кареты», что только что оставила столь заметный след и на одежде, и в сердце. А дома, за компьютером, где приходилось проводить большую часть времени, подобная красота смотрелась бы нелепо. Но женщина устала, жутко замерзла и целую вечность не покупала для себя ничего хоть немного похожего. А может, и вообще никогда. Почему бы не сделать это сегодня? Прямо сейчас? Разве она не заслужила капельку удовольствия? Раз уж принцев нет поблизости, то хотя бы королевских нарядов коснется…

Девушка-продавец равнодушно скользнула взглядом по посетительнице и тут же отвернулась, уткнувшись в какой-то журнал. Вошедшая не представляла для нее интереса: такие дамы, хоть и заходят иногда, но не покупают ничего. Зачем тратить время на приветствие или предлагать помощь?

Арина не обиделась. Она и не ждала другой реакции, прекрасно понимая, что со своими раздутыми от покупок пакетами, грязной курткой и растрепанными волосами смотрится почти жалко. Притулив у входа сумки и освободив руки, шагнула вглубь помещения, поближе к хороводу притягивающих взгляд дорогих тканей.

Мысленно убедила себя не смотреть на ценники, по крайней мере, до тех пор, пока не определится с выбором, иначе можно сразу отказываться от собственной затеи. А как выбирать, когда все настолько красивое и вместе с тем абсолютно для нее неподходящее? Особенно вот это…

Она тронула невесомую ткань, наслаждаясь тем, как та льнет к коже. Будто лаская. Можно подумать, ей знакомо это ощущение… Пропустила сквозь пальцы, любуясь насыщенным оттенком. А ведь он подойдет к ее глазам. Непривычный фасон скроет все недостатки фигуры, вот только от кого?

Платье было не нужно, и более бессмысленная покупка представлялась с трудом, но и остановиться уже не нашлось сил. Арина тихонько окликнула продавца:

– Можно мне это примерить?

Девушка нехотя поднялась со своего места, всем видом показывая недовольство. Демонстративно развернула этикетку, озвучивая стоимость. В ее тоне так отчетливо сквозило пренебрежение, что захотелось убежать, отбросив прочь шальную идею. Чего ради терпеть унижение ради вещи, которую она никогда не сможет надеть? Но в глубине сердца вдруг зародился протест, всколыхнувшись накопившимися за день переживаниями. И вместо того, чтобы уйти, Арина процедила прямо в лицо надменной девице:

– Я видела цену. А вот Вы свои полномочия явно превышаете. Проводите меня в примерочную.

Такой реакции продавщица не ожидала. Раскрыла рот, собираясь что-то возразить, да так и замерла, все еще недоверчиво рассматривая возмущенную клиентку. Но спорить не решилась. Молча сняла платье с манекена и направилась к занавешенным кабинкам.

То самое пресловутое шестое чувство подсказывало, что примерка не обязательна. Арина откуда-то знала, как эта красота ляжет на тело. И не ошиблась: платье сидело, словно влитое, сшитое специально талантливым мастером, знавшим каждый нюанс ее фигуры. В огромном зеркале виделась стройная задумчивая молодая женщина, даже привлекательная. На удивление удачное освещение скрывало уже заметные первые морщинки, влажные от дождя волосы казались блестящими, и даже бледность выглядела какой-то аристократической. Сейчас, пожалуй, ее вряд ли бы окатили грязной водой из лужи. Могли и остановиться с предложением подвести. Арина грустно улыбнулась своему отражению, выуживая из недр сумки помаду. Любимый оттенок оживил лицо, делая незнакомку в зеркале еще более загадочной и притягательной. Она купит это платье, независимо от цены. Просто так, чтобы завтрашней одинокой ночью помечтать о чем-то несбыточном. Чтобы быть в Новый год красивой…

Но дома приобретенная обновка уже не казалась такой привлекательной. Нет, она по-прежнему выглядела потрясающе, так что даже Настя отложила игрушки, заворожено уставившись на маму. Только какой смысл в этой красоте, если ею никто не сможет восхититься? Не раздеваясь, Арина присела на диван, разглаживая ткань на коленях. Полистала рекламный буклет, брошенный в пакет вместе с чеком. Бестолковая бумага с кучей ненужной информации. Зачем только в нее вкладывают столько средств? И уже хотела отбросить в сторону, когда взгляд зацепился за странное объявление:

«Маленькое неповторимое чудо… только для тебя. В преддверии Нового года хочется сказки, теплых улыбок и красивых слов, осуществления тайных желаний и признаний в любви. Мы не обещаем совершить невозможное, но гарантируем, что настроение улучшится благодаря оригинальному поздравлению, предназначенному специально для Вас, Вашего малыша, лучшего друга или просто знакомого, которого Вы хотите порадовать.

Дед Мороз или волшебная фея, загадочный рыцарь или герой любимой истории уже приготовил бумагу и карандаш, чтобы написать уникальное послание. Достаточно просто позвонить и рассказать о своей мечте

…–…–..–..»

За окном встрепенулся ветер, завывая сильнее. Дождь так и не прекратился, настойчиво стучал в стекло, оставляя на нем мутные потоки. Но то, что еще недавно нагоняло тоску, словно незаметная тень, отошло в сторону. Арина застыла, задумчиво рассматривая строчки на глянце журнала. И почему ее сегодня весь вечер тянет на всякие глупости?

Из приоткрытой двери доносились голоса: Настя смотрела сказку, которую знала почти наизусть, и все равно была готова возвращаться к ней снова и снова. Сказка – это ведь здорово. В любом возрасте. Только ребенок верит в нее, а взрослый … хочет иногда хотя бы немного прикоснуться…

На звонок практически сразу ответил нежный девичий голос:

– Агентство «Инкогнито». Меня зовут Алиса, и я с радостью отвечу на любой Ваш вопрос.

Арина растерялась. Все задуманные слова куда-то улетучились, оставив место лишь смущению, которое взволновало почти до озноба. Как-то слишком необычно прозвучало приветствие, да и имя ответившей воспринималось почти сказочно. Впрочем, разве не сказки она хотела?

– Я… Можно заказать поздравление? На Новый год?

– Конечно, – ей показалось, что незнакомая девушка улыбнулась. – От Деда Мороза? Наверное, для малыша?

Арине тоже стало весело, только это веселье зацепило в сердце какую-то болезненную струну. Нормальные люди заказывают на Новый год подарки для детей, а она…

– Нет, для взрослого… Для женщины.

– Отлично. Назовите возраст, хотя бы приблизительно. И в какой форме Вы хотите поздравление? Стихи, проза, музыка? В бумажном конверте или по электронной почте?

Она тут же представила, что придется кому-то сообщать собственный адрес, и невольно вспомнила обшарпанный почтовый ящик, грязный подъезд, в котором постоянно пропадали лампочки, и приходилось подниматься по лестнице почти бегом, чтобы не оказаться в компании пьяных соседей, то и дело заседающих на лестничных площадках. Стало неловко перед незнакомым почтальоном, которым мог столкнуться с подобной картиной.

– По e-mail вполне устроит.

– В таком случае Вам будет удобнее заглянуть на наш сайт и оставить заявку там. Если сделаете это прямо сейчас, я сразу все обработаю.

Арина кивнула, как будто собеседница могла ее увидеть, и потянулась к включенному ноутбуку. На экране мелькнула красочная заставка, а сердце тревожно забилось. Во что она ввязывается? Но голос в трубке звучал ободряюще.

– На главной странице Вы увидите форму, которую нужно заполнить. Там же будут указаны варианты оплаты. Если что-то не ясно…

– Нет-нет, все понятно.

Она торопилась, боясь передумать. Заполняла нужные строчки, с изумлением глядя на собственные подрагивающие пальцы. Чушь какая: волнуется словно перед первым свиданием… Видел бы кто ее сейчас: взрослая, сознательная женщина ведет себя как нашкодившая девчонка, скрывающая свою писанину от других: от дочки, которая не только не умеет читать, но и вообще находится в другой комнате.

Кнопка «Отправить» весело мигнула, и крошечный смайлик послал пламенный воздушный поцелуй. Арина вздохнула, прощаясь с доброжелательной девушкой, все это время остающейся на линии. Обняла себя за озябшие плечи. Платье, несмотря на свою красоту, совсем не грело. Пора облачаться в привычный махровый костюм и заниматься ужином. Сказки, конечно, хорошо, да вот только вряд ли ими насытишься.

Глава 1

Звуками памяти, тонкой иглой,

В тусклый проем помещения,

Тихо и просто входит за мной

Вздох твоего посещения.

Входит и воздух остывший струит,

Словно волною касания,

Здесь, в темноте, осторожно скользит

Близкое эхо дыхания.

Слышу я шорохи мягких одежд,

Слышу едва ли возможное:

То ли шаги моих глупых надежд,

То ли забытое прошлое…

Может ответишь: пришла почему

Призрачным светом видения?

Мне, если честно, совсем ни к чему

Тень твоего возвращения.

Мне, если честно, спокойнее так

Жить в тишине одиночества.

Здесь, в моем мире, сплошной кавардак –

Спутник случайного творчества.

Тронет движения легкая дрожь

Тканные шторы незрячие;

Нет, не касайся… послушай, не трожь!

Господи… губы горячие!

Так не бывает – ты дух моих грез,

Ты – мои мысли бестелые,

Я забывал навсегда и всерьез

Пальцы изысканно-белые…

Я забывал звездный блеск этих глаз,

Тонкий овал отражения…

Так почему же ты здесь и сейчас

Ищешь любви и прощения?

Шепот-ожог по небритой щеке,

Словно порез узнавания,

Свет через память и там, вдалеке,

Спряталась боль ожидания.

Хочется выплеснуть, стиснув, обнять,

Вжиться в твое появление…

Чтобы, очнувшись, не сразу понять –

Это лишь… стихосложение…

Сказоч-Ник

Новый день плеснулся в окно вспышкой света от далекого зимнего солнца. Прорвался тонким лучом сквозь тяжелые шторы. Последний день уходящего года. Впервые: праздник, который хочется перелистнуть, как страницу с надоевшим сюжетом.

Два года назад в конце декабря он как заведенный носился по магазинам, выбирая подарки. Для нее. Спешил домой, в эту самую квартиру, с порога пьянея от упоительной смеси ароматов. Ватный, сладковатый оттенок ее духов сплетался с запахом свежей выпечки и кофе. Она всегда пекла какие-то замысловатые булочки, к которым сама даже не притрагивалась: берегла фигуру. Ей нравилось смотреть, как ест он, смеяться, обнажая жемчужные зубы с крошечными крапинками кофе. Слизывая с губ еще теплый вкус бодрящего напитка, думал, что это и есть счастье.

Задорные искринки в глазах, мягкость волос, разметавшихся по постели, тонкие белые пальцы, танцующие на его коже. Домашнее тепло, уют, налаженный быт, покой, пушистым котенком устроившийся внутри. Теперь от всего этого остался только кофе – неизменный спутник – горький и обжигающе реальный. Иное растаяло, превращаясь из почти незаметных южных снежинок в прозрачные капли на стекле. Они высыхали слишком быстро, сметаемые потоком ветра, ставшего его постоянным гостем. Раньше не приходило в голову зимой настежь распахнуть окна: его хрупкая, нежная жена терпеть не могла сквозняков. Теперь даже во сне ощущал жесткую морозную ласку, а свежие потоки, беспрестанно струящиеся по квартире, выметали оттуда все ненужные запахи и воспоминания. Если бы можно было также проветрить сердце…

Мужчина прошел на кухню, не глядя, ударил по выключателю и поморщился от хлынувшего в глаза яркого света. В последнее время ночь стала ближе, и дышалось в ней легче. Тени прошлого засыпали на смятых простынях, в чужих объятьях, не согревающих постель, насыщающих тело, но душу оставляющих выть голодным, обиженным зверем. А утро оказывалось таким же пустым, как сегодняшнее, терпким и колючим, словно ледяной воздух, проникший сквозь открытое окно.

Кофе зашипел, пеной взметаясь над туркой и грязными пятнами плюхаясь на белоснежную поверхность плиты. Давно пора купить кофеварку: девушка-соседка, согласившаяся заниматься уборкой в его квартире, наверняка устала оттирать засохшие следы.

А когда-то он любил эти разбрызганные капли. Укоризненный смех в ответ на очередную оплошность. Едва прикрытое длинной мужской рубашкой стройное тело у раковины, шум воды, заглушающий прерывистое дыхание, изящные руки, тонущие в его ладонях. Кто же мог представить, что все разобьется в одно мгновенье, как ее любимая фарфоровая чашка?

Рассыпавшиеся кусочки собрать было не трудно, и порезаться он не боялся, только жизнь словно остановилась в тот самый момент, когда завяли последние цветы из подаренных ей. Сухие бутоны следом за осколками улетели в мусор, но остались в ладонях помятыми лепестками вины. Каплями нестихающего сомнения. Что он сделал не так? Почему не успел предотвратить неизбежное? Не сберег оказавшуюся в руках на короткое время драгоценность? И какой смысл от его сожалений? Разве смогут они оживить погребенное под плитой безвременья?

Вкус закипевшего кофе как всегда оказался мерзким, настолько, что напиток пришлось использовать по его прямому назначению: отправить в раковину. Мужчина бросил взгляд на часы: слишком рано, чтобы появиться в офисе, а вот для одного звонка в самый раз.

Мама как будто дежурила возле телефона: откликнулась мгновенно.

– Дорогой, как я рада тебя слышать! Звонишь, чтобы уточнить время? Ждем к половине девятого, и не вздумай отказываться! На этот раз никакие отговорки не принимаются!

Он вздохнул: с мамой было невозможно спорить. Это не получалось никогда, словно в их общении застыло время, когда маленький мальчик считал ее во всем правой. Теперь многое поменялось, но при звуках родного голоса внутри словно пробуждался потерявшийся ребенок, стремясь навстречу, в тепло надежных объятий. Этих мгновений не вернуть, но как же приятно осознавать, что для кого-то ты по-прежнему любимое дитя, и никакие твои ошибки этой любви повредить не в состоянии. Но все-таки попытался возразить.

– Мам, на самом деле у меня были другие планы на вечер.

Голос женщины в телефоне заметно оживился.

– Сыночек, так приводи ее к нам! Мы только рады будем.

Он закатил глаза, радуясь, что находится на расстоянии. Как будто планы подразумевали только одно! А мать вдохновенно продолжила:

– Милый, ты же знаешь, как я жду внуков… После того, как Ниночка…

Пришлось отвести аппарат в сторону от уха: выслушивать подобные откровения было слишком тяжело. Он знал. Очень хорошо знал, сколько лет в сердце матери зрела эта мечта. И как болезненно разрывалась с каждой новой неудавшейся беременностью Маши. Никак не мог понять, почему его замечательная, красивая и вроде бы здоровая сестра не может выносить ребенка. Скорбел вместе с ней, раз за разом наблюдая, как тускнеют некогда счастливые глаза, а на мамином лице откладываются следы из новых морщинок. Потому и не сумел признаться о том, что сам…

Может, у них с Машкой какой-то неправильный ген? Он в этом ничего не понимает. Заумные медицинские термины, которыми делилась Нина, почему-то отводя глаза, мало что прояснили. Кроме самого главного. Тогда она прошептала, очень тихо и виновато, словно дело было и не в нем вовсе: «Милый, так бывает… Здесь нет ничьей вины… Мы же с тобой справимся?»

Не справились. Она хотела ребенка. Своего. А он – ее, до конца жизни. Хотел навсегда, а не такими вот безжалостными тенями прошлого, которые при первой возможности пробирались в его дом. Потому и ненавидел этот праздник, отнявший все сразу.

А мама продолжала что-то говорить, и даже не видя ее лица и не слыша ни звука, он прекрасно знал содержание слов. Странная привычка матерей в бедах своих детей винить себя была ему не понятна, но добавлять переживаний не собирался. Пусть лучше считает, что сын до сих пор оплакивает свою потерю, и каждый раз при встрече пытается сосватать ему какую-то очередную знакомую, чем знает правду. Хоть и не верил в ложь во спасение, но что-то подобное весьма успешно практиковал в жизни.

– Хорошо, мама, я приеду. Нет, один, ты все неправильно поняла. Буду занят допоздна, а как освобожусь – сразу к вам.

Отбросил телефон и отправился одеваться: несмотря на дурное настроение, работу никто не отменял. Кинул взгляд на плиту, где уже подсохли бурые пятна, и неожиданно для самого себя рассмеялся: кляксы слились в корявый узор. Жена бы обязательно увидела в нем что-то красивое, разглядела бы замысловатый рисунок, радующий глаз. Она умела находить положительное в самых неприглядных моментах. А он замечал лишь грязь, грубую и откровенную. Как и сейчас. Только если оттереть кофейные разводы не составляло труда, с его жизнью такой номер не пройдет.

В офисе никого не было, что оказалось совсем не удивительно: раннее утро 31-го декабря не располагало к подобному времяпрепровождению. Тем более, что прекрасно организованный сервис помогал принимать заявки в любом месте.

То, что сегодня звонков будет как никогда много, он не сомневался: люди всегда вспоминали в последние часы уходящего года о том, что им срочно нужно поздравить кого-то, проговаривая несказанные слова чужим красивым языком. Ребятам придется сегодня работать до ночи, развозя подарки и воплощая в жизнь чьи-то фантастические мечты.

На столе Алисы – чашка с недопитым чаем: похоже, девушка вчера опять спешила. Наверняка засиделась допоздна, отвечая на звонки. Почему-то любила делать это именно в офисе. Впрочем, у него почти был точный ответ, только ни себе самому, ни уж тем более девушке он не стал бы его озвучивать. Улыбнулся, вчитываясь в аккуратно выведенные строчки: Алиса подробно расписала все заявки, даже те, которые предстояло обработать уже в новом году.

Просто чудо, а не девчонка. Как же им повезло с таким секретарем: никогда ничего не забывает, не упускает ни малейшей детали. Редкий, диковинный цветок, здорово оживляющий их мужское царство. Встреть он ее несколькими годами раньше…

Ожил телефон, и мужчина усмехнулся, рассмотрев номер звонившего. Она как будто чувствует момент, когда уместно проникнуть в его мысли.

– Доброе утро.

Сладкий голос. Такой… уютно-домашний. Представить растрепанную девочку, только что выбравшуюся из постели, не составило труда. Сейчас она отправится на кухню и под аккомпанемент отцовского ворчания будет готовить завтрак, одновременно прокручивая в голове текст очередного письма. Сказка для какого-то малыша выйдет неповторимой: Алиса в этом мастерица. Сам бы слушал, если бы был помладше и понаивнее.

– Ты уже на месте?

– Изучаю твой опус, красавица. Как всегда, безукоризненно.

– Там есть три новых заявки, которые нужно выполнить сегодня. Раз ты добрался до офиса первым, можешь выбрать себе любую.

Мужчина хмыкнул.

– Лисенок, Дед Мороз из меня никакой. Там Лешего никто не заказывал? Или Серого волка?

Алиса рассмеялась.

– Есть одна Красная шапочка, позвонила вчера уже под вечер. В программе под номером 292.

– Она желает быть съеденной на Новый год?

Девушка умолкла, почему-то не отреагировав на его кривую шутку. Молчала довольно долго, а потом вдруг выдала непривычно взволнованным и тихим голосом.

– Мне кажется, что ей должен написать именно ты. Я редко ошибаюсь в таких вопросах и еще реже прошу тебя сделать что-то подобное.

И правда, редко. Мог бы пересчитать по пальцам случаи, когда Алиса передавала заявки ему. Смертельно больной старик, позабытый родственниками и тщетно ожидающий в свои последние дни хоть какой-то весточки от близких. Пререкающийся с жизнью подросток, отчаянно пытающийся увидеть хоть какой-то просвет в своем приютском существовании. Молодая девушка, в силу нелепой случайности навсегда лишенная возможности ходить. Он давно отбросил попытки выяснить, какими доводами руководствовалась Алиса, предлагая ему вытирать чужие слезы: собственные жгли глаза невыплаканной болью.

– Ты здесь? – слова девушки прошелестели в трубке. – Сделаешь?

Он вчитывался в скупую просьбу, оставленную незнакомой женщиной, и чувствовал, как внутри закипает раздражение. На эту… даже не оставившую своего имени даму. На Алису, в очередной раз заставшую его врасплох. И на самого себя за то, что не сможет отказать. Будет сочинять сказку, которая должна тронуть чье-то сердце.

Он вздохнул, вглядываясь в безликий экран. «Кто ты? Какие слова принесут тебе радость сегодня? И почему ищешь их на мертвом экране, а не срываешь с теплых губ любимого человека? Зачем ждешь письма от незнакомца вместо того, чтобы наслаждаться елово-мандариновым ароматом праздника? И с чего только Алиса взяла, что твое чудо должен сотворить именно я? Темный дремучий лес, заволоченное небо, дикие звери и удушливое одиночество: ты ведь не о такой сказке мечтала… А другую я могу только придумать…»

Глава 2

Падал снег все утро – белым-белым,

Накрывая ветви и дома,

Я смотрел в окно и между делом

Рисовал на инее тебя.

Здесь стекло промерзло возле рамы,

Видимо гуляли сквозняки,

Блоковский портрет Прекрасной Дамы

Графикой ложился на стихи.

Утро прорывалось сквозь полоски,

В комнату просачивая свет,

И от шпилек до твоей прически

Тонким получался силуэт.

Матовая призрачность основы,

Словно белый грунт на полотне,

И хотя мы даже не знакомы –

Я тебя рисую на окне.

Так изящны контуры движенья,

Будто в танце взмыли два крыла,

И волос твоих густых скольженье

Поймано касанием тепла.

Пойманы запястья мимолетно,

Взяты в плен ресницы этих глаз…

Как же звонко ты и беззаботно

Рассмеялась со стекла сейчас!

Я любуюсь, ничего не правлю,

И мечтаю, что тобой любим,

Я тебя одну здесь не оставлю –

Растоплю дыханием своим…

Сказоч-Ник

– Мама, снег!

Настя завизжала от восторга, бросаясь к окну, где прямо на глазах капли непрекращающегося уже несколько дней дождя замерзали в воздухе, превращаясь в крошечные снежинки.

Дочка даже забыла про печенье, которое они лепили вдвоем. Ладошками, перепачканными мукой, толкнулась в стекло, рассматривая нежданное чудо.

А ведь похолодания не было в прогнозе. Арина не сомневалась, что все предстоящие праздники мир останется таким же промозгло-серым, вымокшим насквозь, как накануне, потому и обрадовалась не меньше Насти. Внезапно захотелось распахнуть окно настежь и подставить лицо этим пушинкам, которые рассыпались с неба волшебными крошками счастья.

Как мало его нужно, оказывается! Всего лишь снег, а она уже готова почти плакать от радости, просто потому, что самый главный зимний день вдруг стал настоящим.

– Пойдем лепить снеговика? Мам?

Пытаться построить что-то из рассыпчатого пуха – бесполезное занятие, но дочке не обязательно об этом знать. Ей хватит удовольствия от одной только возни в снегу. А недоделанные печенья… Так куда спешить? Впереди целый вечер, когда можно будет закончить все, что они не успели.

Да и разве правильно сравнивать какое-то там тесто с долгожданным хрустящим покрывалом, в котором удивительным образом переплелись холод для ладошек и жар для сердца?

Во двор высыпала почти вся детвора, несмотря на приготовления к Новому году: снег являлся таким редким явлением, что пропустить подобное событие было попросту невозможно.

Домой вернулись, когда совсем стемнело и тусклого света фонарей стало недостаточно для прогулки. Варежки дочки, разумеется, промокли насквозь, а молочно-белый комбинезон приобрел совершенно немыслимый оттенок: все-таки тонкий слой снега не сумел скрыть многодневную слякоть. Ледяные от мороза щеки горели очаровательным румянцем, а в глазах еще не успел растаять восторг, но, увидев себя в зеркале, Настя расстроено захныкала:

– Мамочка, это отстирается?

Арина рассмеялась, целуя сморщившийся от волнения носик.

– Конечно, Настен. У нас же с тобой самая лучшая машинка. Давай-ка снимай все мокрое и беги мыть руки. Поужинаем и будет доделывать печенье.

Предстоящее одиночество в новогоднюю ночь не вызывало в душе прежней горечи. Жалеть себя – неблагодарное занятие. Легче не становится, а чем дольше поддаешься унынию, тем труднее потом выбираться из этого состояния. И неспособная как-то повлиять на обстоятельства своей жизни, женщина очень старалась изменить свое к ним отношение. Хороший и мудрый постулат, хотя и далеко не всегда удавалось следовать ему.

А что еще оставалось? Искать другую работу только ради того, чтобы с кем-то там познакомиться, не хотелось. Арина с радостью взялась бы за дело, в котором могла бы больше реализоваться, но маленькая дочка требовала внимания, а родители и ближайшие родственники находились за тысячи километров. Одна-две встречи в год – максимум, на что можно было рассчитывать с ее бюджетом. Выбранный вид деятельности позволял жить довольно прилично, без излишнего шика, но имея все необходимое, и для таких вот, как сейчас, развлечений оставалось время. А она сама… В большую и светлую любовь уже не верила, а меньшего не хотелось. Проходили. Повторов не нужно, усвоила, как больно падать, срываясь с воздвигнутых собственной фантазией высот. Лучше одна, чем так, как было…

Женщина сейчас улыбнулась собственному отражению в зеркале. Не подходящий момент для хандры: по квартире уже разносились ароматы выпечки, а Настя кружила вокруг елки, зачарованно поглядывая на укрытые под ней разноцветные пакеты.

Наряженная в специально купленное для праздника платье, она напоминала сказочную принцессу, и, с нежностью рассматривая малышку, Арина подумала о том, как все-таки ей повезло в жизни. Развалившийся брак мог оставить лишь одно опустошение в душе, а она живет, наслаждаясь таким драгоценным подарком судьбы, немного наивной и бесхитростной любовью ребенка, не зависящей от ее оплошностей. Не была ведь идеальной матерью: почти в каждом дне случалось то, о чем потом приходилось сожалеть, но доверчивые детские глаза компенсировали промахи. Ради улыбки дочки многим можно было пожертвовать, в том числе вниманием тех, кто не готов был принять малышку в свою жизнь.

Ее единственный роман после развода так и остался ненаписанным. Уверенный в себе, уравновешенный мужчина, с которым она познакомилась во время очередного заказа, оказался весьма настойчив в своих ухаживаниях. Арина почти влюбилась. Не в него: в то, что могла обрести благодаря этим отношениям. И хотя это чувство не имело ничего общего с тем волнением, о котором она мечтала одинокими ночами, была готова пойти навстречу. Она не питала иллюзий по поводу своей внешности, зная, что каждый год оставляет на лице все больше следов, а формы далеки от совершенства. Николай никогда не смотрел на нее так, как описывают в сказках, весьма недвусмысленно давая понять, что конфетно-букетные отношения и глупые признания уместны лишь в юности, а для них вполне подойдет здравый расчет, которым и предлагал руководствоваться. Ему была нужна жена, а Арина для этой роли подходила очень неплохо, так что он даже был готов закрыть глаза на наличие ребенка. Но когда, явившись на очередное «свидание», забыл Настино имя, не выдержала. Она могла смириться с отсутствием цветов (в самом деле, к чему такие траты, когда на эти же деньги можно купить несколько килограммов картошки), но игнорирование собственной дочери перенести не могла. Крошечное солнышко не заслуживало того, чтобы расти рядом с человеком, которому нет до нее дела.

Подруги откровенно не понимали, как можно было упустить ТАКОГО мужика: с машиной и постоянной работой, с собственной квартирой, практически не пьющего и вполне симпатичного внешне. Ну и что с того, что в волосах слишком заметно пробивались проплешины, которых он даже не стеснялся? Как и расслабленных мышц на животе…

– Глупая ты, Арина… – расставаясь, смотрел с явным недоумением. Ей ли выбирать? Одинокая, уже далеко не юная и совсем не красавица, еще и с довеском. Радовалась бы, что он обратил на нее внимание. Так нет же: кривится. Да не сильно и хотелось!

После его ухода она проплакала целую ночь. Это не были слезы сожаления: Арина слишком хорошо понимала, что никогда не раскается в том, что за мужчиной закрылись двери, но дышать накатившей пустотой оказалось тяжело. А Николай во многом был прав, говоря, что шансов у нее практически нет. Откуда им взяться, если она с людьми встречается только в детском саду, да в магазинах, куда забегает вместе с дочкой. Статьи заказчикам в большинстве случаев отправляет по электронной почте, не видя никого вживую. Не в Интернете же знакомиться, в самом-то деле. Хотя и этот шаг был пройденным. Нет, заглянуть на сайты знакомств Арина не осмелилась: слишком сильны были устоявшиеся в голове предрассудки. А вот на местном форуме пыталась общаться с теми, чьи высказывания показались интересными. Даже переписывалась несколько месяцев с одним человеком. Он нашел в ее лице податливого собеседника, но то, что женщине виделось хотя бы возможной дружбой, на деле оказалось банальной попыткой развлечься уставшего от семейного жизни типа. Этакий виртуальный роман с мужчиной, не желающим в реальности навредить собственной семье. Узнав правду, Арина несколько дней не могла избавиться от ощущения гадливости, заполнившей все существо. Казалось, она отравилась несвежей пищей. Ее мутило, и никакие лекарства не помогали, даже работать было тяжело: не могла себя заставить подойти к ноутбуку.

Но доброе время залечило раны и утишило боль, а сиянье дочкиных глаз не затмевали никакие обиды. Все вернулось на круги своя, только рисковать их миром на двоих, допуская в него кого-то чужого, больше не хотелось. Тосковать она почти не успевала, разве что ночами, когда запаздывал сон, или в такие вот праздники, когда понимала, как сильно отличается от других женщин – тех, кому дарят красочные свертки, и кому не приходится покупать мандарины на Новый год самостоятельно.

Довольный визг Насти отвлек от невеселых мыслей. Девочка развернула очередной пакет, обнаружив там долгожданную куклу. В детстве Арины таких не было и в помине, а из множества современных игрушечных новшеств ее дочка выбрала самое безобидное, смущающее разве что ценой.

Присела на пол рядом с малышком.

– Прямо сейчас будешь пробовать все, что она умеет?

Настя радостно закивала, и Арина рассмеялась, обнимая ее: вот и нашлось занятие до глубокой ночи. Так и вышло. Стрелки часов почти подошли к одиннадцати, когда, отвлекшись на звонок родителей, женщина не заметила, как дочь заснула: практически в одно мгновенье свернулась в клубочек на диване, прижимая к себе новую подружку. Уставшая, все еще с нежным румянцем после прогулки, с подсохшей в уголке рта капелькой шоколада от торта, она выглядела такой довольной, что вновь не удалось удержать улыбки. Перенося ее в постель, уткнулась лицом в забавные кудряшки. Может ли что-то на свете сравниться с этим неповторимым ощущением?

Вместе с дочкиным сном в квартиру пришла тишина и опустилась на плечи пушистым, ласковым пледом. Незваной гостьей следом пробралось одиночество: стоило лишь взглянуть в окна соседних домов, где мелькали тени и весело светились огоньки, рассказывая о тех, чей праздник в самом разгаре. Ее – уже закончился, в тот самый момент, когда дрогнули ресницы убаюканной усталостью малышки. Оставалось лишь навести порядок на кухне, а потом присоединиться к Насте.

О купленном накануне платье Арина вспомнила случайно. Наряжаться теперь, когда вечер почти завершился, чтобы убрать остатки посуды, было не слишком умно, но не большую ли глупость она допустила, сделав покупку? Еще вчера убедила себя, что забудет свою нелепую выходку. И про заказанное поздравление забудет… Ну что интересного может ей пожелать незнакомый человек? Счастья и здоровья в Новом году? Рот свело оскоминой от подобной банальности. Не нужно ей никакое волшебство, она ведь не Настя, которая только сегодня впервые уснула без сказки и то лишь потому, что утомилась. И почту проверит просто на всякий случай, вдруг там какой-то новый заказ…

Разумеется, в такое время никаких заказов не было и в помине. Откуда им взяться в новогоднюю ночь, когда все нормальные люди отдыхают? Арина несколько минут гипнотизировала взглядом папку входящих писем, словно что-то могло измениться. Если никто из клиентов не написал до сих пор, ожидать, будто это произойдет почти в полночь… Смешно.

Но экран вдруг мигнул, перезагружая страницу, и в списке уже знакомых сообщений вдруг появилось новое. Письмо от незнакомого отправителя. Вместо имени – только «А». Легкий голубой тон, почти прозрачные буквы, словно снежинки в морозном воздухе.

Впилась глазами в написанное, боясь вздохнуть. То были даже не слова – тонкое кружево, сплетенное в причудливый узор. Тронь – и исчезнет, растает на ладони. Купленное за деньги чудо, придуманное неизвестным сказочником. Ее единственный в эту ночь подарок, появившийся одновременно с первыми залпами салюта, возвестившими о наступлении нового года.

«Мечты сбываются, птичка… Закрой глаза. Постель не будет холодной. Ее прохлада лишь освежит уставшее тело и подарит светлые сны, невесомые и нежные, ласковые и чуткие. Не снившиеся никогда раньше, но именно те, что грезились тебе всю жизнь. И эти сны исполнятся. Для тебя.

Ты не устанешь ждать, а поиски не будут долгими. Млечный путь осветит дорогу, и ты не заблудишься. Придешь именно к той двери, которую не откроет никто другой.

Он есть. Только твой. Просто пока вы не встретились. Не плачь об этом. Прибереги твои слезы до того мгновенья, когда они смогут пролиться от счастья.

Сотканное для тебя Вселенной это счастье ждет, и руки, без которых ты скучаешь, сомкнутся на плечах, чтобы не покидать никогда.

Так обязательно случится, птичка… В эту ночь не бывает ошибок».

Глава 3

Она боялась высоты и не смотрела вниз,

Её неяркие лучи не разрывали тьму.

Она мечтала о любви. Какой смешной каприз:

Став незаметной для других, светить лишь одному…

А на Земле была зима, звенел хрустальный лес…

С улыбкой грустной у окна, усталый чародей

Курил и сказки сочинял про маленьких принцесс,

И эти сказки (иногда) сбывались у людей.

Он был не то, что одинок… Он ничего не ждал,

И в сердце отзывалась боль едва заживших ран.

Их не хотелось бередить. Уж он-то точно знал,

Что в глупых сказках правды нет. И что любовь – обман.

Заметив первую звезду, он ей шепнул: «Привет,

Ты светишь только для меня, небесный светлячок?»

И был ужасно удивлён, услышав «Да» в ответ.–

«Тебе свечу», – шептал с небес дрожащий голосок.

Она боялась высоты… Он не хотел любить…

У каждого – своя судьба и свой дурацкий страх.

И, вроде, не о чем мечтать, и нечего делить –

Лишь отражение лучей в задумчивых глазах.

Её закрыли облака, а он улёгся спать,

Одновременно свет погас и в небе, и в окне.

Ему приснилось в эту ночь, что он умел летать…

Она училась падать вниз в своём нестрашном сне…

А утром всё пошло не так: он стал о ней грустить.

И, как назло, погожий день разлился синевой,

Но он смотрел в слепящий мир, пытаясь различить:

Плывёт ли чудо-огонёк сейчас над головой?..

Ты видишь свет её любви, печальный Менестрель?

Ты понял, что всю жизнь писал лишь для неё одной.

Как долго длилась здесь зима, и вот пришел апрель,

Когда ты сердце уколол о лучик золотой.

Теперь ей страшно без тебя. Ты этого не знал?

Она зажглась лишь потому, что есть на свете ты.

Она всегда была твоей, кого б ты ни терял,

Не замечая этот взгляд с небесной высоты.

Но жизнь по-своему мудра, в ней неизменна суть:

Любовь как сказку для двоих ничем не отменить.

Не запрещайте сердцу ждать, чтобы когда-нибудь,

Найти того, кому звездой захочется светить.

Сказоч-Ник

Неделю спустя

В этом районе Арина почти никогда не бывала. Слишком далеко от дома, и абсолютно никаких достопримечательностей для ребенка, а ей приходилось путешествовать по городу в основном с Настей. Но сейчас малышка находилась в садике, а она сама застыла перед дверью с небольшой вывеской в цокольном этаже новостройки.

Агентство «Инкогнито»

Может быть, зря приехала? Надо было послушаться подругу, которая все эти дни с самого Нового года пыталась ее разубедить?

Полученное послание повергло в шок, и только боязнь предстать наутро перед дочкой с распухшими глазами удержала от рыданий. Вместо дежурных фраз Арина получила сотканный из нежности шедевр, и хотя отправитель не имел ни малейшего представления о той, для кого слагал строки, а всего лишь выполнял оплаченную работу, это не повлияло на неожиданное для самой себя решение: найти его.

– А дальше? – Юля была настроена более чем скептически. – Хорошо, допустим, ты приедешь в эту контору и выяснишь, кто тебе писал. Что потом? Признаешься, что потрясена его умением излагать мысли? Что спишь и видишь, как он все повторит вслух? Аришка, извини, но это чересчур даже для тебя.

– Я просто хочу посмотреть на него, – упрямо повторяла женщина. Никаких весомых аргументов не было, кроме сильнейшего желания, возрастающего с каждым часом. Просто увидеть. Взглянуть в глаза мужчине, умеющему парить над действительностью. В том, что это так, она не сомневалась: иначе у него не нашлось бы подобных слов.

– Он может оказаться женатым. Стариком. И даже женщиной! – подруга притопнула ногой от возмущения. – Ты об этом не думала? С чего вообще взяла, что писал именно мужчина?

Думала, только такие мысли нисколько не уменьшили пыла. Вдруг слишком явно напомнило о себе свойственное в юности безрассудство, то самое, что побудило ее купить ненужное платье, заставило позвонить в компанию, заказать поздравление и теперь толкало дальше: встретиться лицом к лицу с таинственным автором. А потом…

А что потом, она не знала, но даже это не остановило, и, промаявшись неделю, Арина отправилась по адресу, указному на сайте.

Офис оказался небольшим, но при этом был оформлен почти идеально. Во всяком случае, самой Арине, проводящей за компьютером большую часть времени, никогда бы не удалось так гармонично и удобно оформить рабочее место. А здесь очень удачно переплелись строгость и простота, и женщина невольно позавидовала тем, кому повезло работать в такой обстановке.

Стоило ей войти, как навстречу из-за стола поднялась молодая миловидная девушка.

– Здравствуйте. Вы по объявлению?

Арина успела только кивнуть, и глаза незнакомки засияли, наполняясь радостью.

– Это замечательно! Я боялась, что никого не будет. За целую неделю не позвонил ни один человек, а Вы решили сразу прийти. Так даже лучше!

Она определенно приняла ее за кого-то другого, но Арина не спешила разубеждать. Просто стояла, слушая восторженное воркование, мягкой, уютной волной проникающее вглубь души.

– Как вас зовут? Может быть, перейдем на «ты»? Мы же почти ровесницы. Я – Алиса.

Та самая Алиса, девушка со сказочным именем, принявшая у нее заявку. И безусловно знающая, кто писал ответ.

– Арина.

– Оу! – она едва не подпрыгнула от радости. – У тебя имя тоже с буквы «А»! Значит, все правильно!

Странный возглас Алисы и необъяснимый восторг, вызванный всего лишь именем, смутили, но ничего возразить Арина не успела: новая знакомая пригласила ее к столу, поднимая экран ноутбука.

– Все очень просто. Есть специальная программа. Когда поступает заявка, ее принимает первый, кто оказывается у компьютера, и берет в работу. Или не берет, тогда она остается в системе и ждет следующего. На звонки чаще всего отвечаю я, но телефон агентства многоканальный, так что мы всегда на связи.

Алиса подробно рассказывала особенности работы, что могло означать только одно: им требовался новый сотрудник, и по какой-то непонятной причине именно ее приняли за кандидатуру на эту роль. Стоило разубедить девушку и придумать логичное объяснение для своего появления, но… Арина этого не сделала. Лишь кивнула, всматриваясь в незнакомую программу, и уточнила.

– А сколько человек всего здесь работает?

– Пять, включая меня. У нас еще есть команда, которая занимается организацией праздников и различных мероприятий, но у них офис в другом месте. А тут директор, я и еще трое мужчин. В общем, все те, кто непосредственно занимается написанием поздравлений.

– То есть… – Арина поперхнулась собственной озадаченностью, – писать может любой из… пятерых?

Наивная! Она полагала, что найти автора послания не составит труда, а все оказалось совсем иначе. Не спрашивать же напрямую, кто именно отвечал на ее заявку!

– Да, так и есть, – Алиса улыбнулась. – Написать может каждый, но последнее время заказов стало так много, что мы попросту не справляемся. Потому и дали объявление о наборе новых сотрудников.

Ее пояснения прервал стук входной двери, и приготовленные в ответ слова застряли в горле.

Весь прошлый опыт общения с мужчинами внезапно сошел на нет: Арина видела перед собой не просто привлекательную внешность – внутреннюю силу, которая сквозила в каждом движении. Он был уверен в себе, но не выглядел самодовольным, знал, какое впечатление производит на окружающих, но не кичился этим. А в серых внимательных глазах простерся целый мир, в который женщине мучительно захотелось заглянуть.

Если писал он, если в его сердце нашлись те слова, что взбудоражили все ее существо, с таким мужчиной стоит попытаться оказаться рядом. Хотя бы для того, чтобы увидеть то, чего не знала прежде: чуткость и нежность, пусть даже и не к ней.

Взгляд скользнул вниз, на кисть правой руки, и сердце забилось быстрее: кольца не было. Арина понимала, что это ничего не значит, рассчитывать, что его сердце окажется свободным, еще и раскроется для нее… Немыслимо. Невозможно. Кто она, чтобы вызвать любовь мужчины, от одного только присутствия которого сбивается дыхание?

Он улыбнулся, и лицо из строгого и сосредоточенного стало почти мальчишеским. Потянулся к ее ладони, но вместо ожидаемого рукопожатия Арина внезапно ощутила, как кожи коснулись теплые, мягкие губы.

– Привет. Я – Андрей.

Ее окатил жар, в одно мгновенье пробравшись от пылающих щек до кончиков пальцев на ногах, будто сотни маленьких раскаленных иголочек впились в тело. Лишь прикусив щеку изнутри, удалось скрыть слезы, почти сорвавшиеся с ресниц.

Ей никогда в жизни не целовали рук. Даже в шутку. А этот мужчина не шутил, и, похоже, такое приветствие было для него вполне привычным. Более того, естественным. Словно он невзначай тронул за плечо, ободряя одним прикосновением. И Арина впервые за долгое время почувствовала себя красивой женщиной. Именно женщиной. Не вещью, согревающей чью-то постель, не удобным человеком рядом, не машиной, выполняющей привычную работу. Женщиной. Той, чью руку можно поцеловать, невзирая на отсутствие маникюра. И хотя прекрасно понимала, что новый знакомый, скорее всего, не вкладывал в свой невинный жест никакого запредельного смысла, все равно не могла не наслаждаться теми ощущениями, которые подарило касание мужчины.

В разгоряченное сознание ворвалось восторженное щебетание Алисы.

– Андрюша, ты представляешь, Арина пришла по объявлению! Она хочет работать у нас!

Еще несколько минут назад можно было поспорить с таким заявлением, но теперь женщина неожиданно осознала, что хочет этого на самом деле. Остаться. Здесь, в мире, с которым она никогда прежде не встречалась. Где ТАКИЕ мужчины улыбаются незнакомкам совсем не с целью их соблазнить или получить какую-то иную выгоду для себя. Просто так. Как сейчас Андрей…

А на его лице действительно заиграла улыбка, такая отрытая, что Арина не удержалась – улыбнулась в ответ.

– Арина? Правда? И как после этого не поверишь в новогоднее чудо, да, Лисенок?

Он подмигнул растерявшейся женщине, видя, что его слова вызвали недоумение, и пояснил:

– У нашего директора есть фишка: в агентстве работают только те, чьи имена начинаются на букву «А». Сейчас впервые решили отойти от этого правила, потому что очень нужен еще хотя бы один человек. А появилась ты: А-Р-И-Н-А. Очень красивое имя, кстати. Как и его обладательница. И я уже сказал, как мне приятно познакомиться?

Лицо вновь полыхнуло смущением. Арина взглянула на Андрея сквозь полуопущенные ресницы, выискивая насмешку. Но ее не было. Только радость, настолько искренняя, что в глазах защипало.

– Мне тоже… приятно.

– Вот и чудесно, – мужчина опять подмигнул. – Алиска, такое событие просто необходимо отпраздновать. Где все?

Девушка рассмеялась.

– Ты сегодня первый. После нас, конечно. Но идея мне нравится. Я закажу столик?

Столик в ресторане? Она не ослышалась? Ее ведь пока никто никуда не взял, даже директора пока в глаза не видела. А что если такая кандидатура просто не устроит его? Как тогда справиться с разочарованием, которое неизбежно последует? Ей не хочется уходить…

Дверь в офис вновь распахнулось, и с потоком ледяного свежего воздуха в комнату ворвался еще один мужчина. Арина беззвучно ахнула, понимая, что ответ на ее опасения не замедлил. Не прозвучало ни одного слова, а она осознала, что перед ней – именно директор. Цепкий взгляд мгновенно просканировал помещение, замечая каждую деталь. Брови чуть заметно приподнялись при виде разложенных на столе бумаг. Короткое касание ладоней – приветствие с Андреем – жест, выдающий отношения друзей: в нем не было небрежности или равнодушия, и даже мимолетность вобрала в себя отпечаток их близости. Следующим движением пальцы на мгновенье вплелись в распущенные волосы Алисы.

– Здравствуй, Лисенок. Ты прелестна, как всегда, – и мужчина развернулся к Арине.

– У нас гостья, и это не может не радовать, – улыбнулся, хотя и довольно сдержанно. – Аркадий.

Еще одно «А» и не менее потрясающий мужчина. Интересно, директор тоже, как и другие сотрудники пишет письма? Алиса сказала, что это делают все. Значит, и он относится к их числу? И мог быть автором ее послания? ОН???

В такого было бы страшно влюбиться, уж ей, Арине, так точно, потому что рядом с ним она всегда бы ощущала собственное несовершенство. Комплексы имелись в изобилии даже рядом с бывшим мужем: грузным и не всегда опрятным мужчиной, которого никакими усилиями не удалось научить содержать в порядке вещи и вовремя приводить себя в порядок. У нее до сих пор, спустя более четырех лет после развода, сохранилось стойкое, граничащее с отвращением неприятие его запаха: смеси пота и дешевого мыла. Ни дезодоранты, ни парфюм он не признавал категорически, не только считая траты на подобные вещи неразумными, но и полагая, что в человеке все должно быть естественно. Включая запах.

Аркадий же… благоухал. Она не смогла подобрать другого определения свежести, что, проникнув в комнату вместе с его появлением, окутала мужчину шлейфом терпковатого морозца, куда вплелись какие-то немыслимые оттенки, напоминающие о бушующей стихии. Той самой, что плескалась в почти черных глазах.

Он напоминал скалу в разыгравшемся море, сильную и непоколебимую. Раньше Арина лишь слышала про таких людей, никогда не видя воочию: если ты не боишься его самого, то иного в жизни страшиться нет смысла: рядом с ним решится любая проблема. У таких не бывает безвыходных ситуаций, а любая дверь раскрывается прежде, чем он поворачивается в ее сторону. Но при всем этом – ни грамма надменности, лишь четкое понимание происходящего.

Женщина заставила себя улыбнуться.

– Меня зовут Арина. Я слышала, что вам нужны сотрудники. И вот…

– И вот Вы здесь, – он закончил вместо нее, и губы дрогнули в улыбке. – Арина, я хоть и похож на серого волка, но сегодня вполне сыт, так что опасаться Вам нечего. Добро пожаловать.

И все? Она растерянно заморгала, не понимая, отчего не звучат расспросы о ее навыках, об умении красиво излагать мысли и прочее, кажущееся необходимым в подобных условиях. Это было настолько странно, что не прояснить ситуацию не смогла:

– Я копирайтер. Признаюсь: опыта написания пожеланий у меня нет, но я готова учиться…

Аркадий жестом прервал ее, внезапно переходя на «ты».

– Девочка, тебя бы здесь не было, не имей ты потенциала для нашей работы. А опыт – дело наживное, так что ничего не бойся. А то, что ты еще и Арина… – он рассмеялся. – Прямо знак свыше… Алиса уже рассказала о нашем правиле?

– Андрей рассказал… – у нее получилось немного расслабиться, хотя присутствие мужчины по-прежнему вызывало какие-то странные ощущения и в сердце, и во всем теле. Волнение, граничащее с почти детским восторгом. Примерно так Настя взирала на дорогущие игрушки в магазине, которые не просила купить, понимая даже в свои пять лет, что такая цена им с мамой недоступна. Но это не мешало просто любоваться, изредка мечтая о лучших временах, когда что-то подобное придет и в ее жизнь. Только если дочка могла себе позволить легкомысленные размышления о волшебном будущем, то Арина прекрасно знала, насколько оно нереально.

– Андрей предложил отметить появление нового члена коллектива походом в ресторан, – сообщила Алиса директору.

Тот одобрительно кивнул.

– Отличная идея. Только я буду занят допоздна, так что маякни, куда мне подъехать, встретимся на месте. Да, кстати, сама-то Арина не против? – повернулся к ней.

– М-м? Извини, нам привычно, а ты в шоке, наверное. Без меня меня женили… Как у тебя вечер, свободен?

Сделанное утром предложение подруги побыть с Настей оказалось очень уместным. Малышка любила бывать в гостях, а Юлин сын, хоть и был старше на целых шесть лет, всегда с удовольствием с ней играл. Так что проблем не будет, да и засиживаться в ресторане допоздна она не собиралась. Познакомиться с сотрудниками агентства поближе не помешает, тем более что пока не удалось ни на шаг приблизиться к разгадке.

Скрывая неловкость, улыбнулась Аркадию в ответ:

– С удовольствием, только у меня маленькая дочка, поэтому времени будет немного. И спасибо за доверие, постараюсь Вас не разочаровать.

Мужчина приподнял бровь, усмехнувшись.

– Уверен, что не разочаруешь. Только ко мне на «ты», пожалуйста. Я не в том возрасте и положении, чтобы воздвигать дистанции, которые в нашей работе совсем ни к чему. Андрей, ты мне нужен на пару минут.

Перед входом в свой кабинет, добавил:

– Алиса расскажет тебе обо всем, что нужно, и познакомит со спецификой работы. Будут вопросы, сразу обращайся к любому из нас.

Когда мужчина скрылся за дверью, Алиса весело рассмеялась.

– Видишь, а ты переживала! У нас мировой директор. И все остальные тоже.

Ну да, еще же есть и остальные. Если встреча с половиной сотрудников вызвала столько эмоций, что же будет дальше? Обдумать это Арина не успела, вновь услышав, как открывается входная дверь. И застыла, понимая, что такого количества потрясений не переживала уже давно.

Права была Юлька, отговаривая ее от этой затеи. Ну и что произойдет, когда она узнает, кто являлся автором послания? Сам директор, Андрей или вот этот незнакомец? Или четвертый, если он такой же, в чем Арина почему-то не сомневалась. Похоже, Алиса забыла предупредить, что кроме фишки с буквой «А» в имени обязательным требованием для персонала является модельная внешность. А для новой сотрудницы просто решили сделать исключение, в силу острой нехватки кадров. Да такие мужчины НИКОГДА, ни при каких обстоятельствах не захотят иметь с ней ничего общего! Разве что написать еще одно письмо, по блату, со скидкой или вообще бесплатно. Но не больше…

Он был слишком красив, чтобы заинтересоваться такой, как она. И наверняка не одинок. Если и не женат (хотя отсутствие кольца еще совсем не показатель!), то наверняка рядом есть та, которой отдано его сердце. Иначе быть просто не может. Подобные ему (и Андрею, и Аркадию) не доживают до такого возраста в одиночестве.

– Алекс, познакомься: это Арина, наша новая сотрудница.

В его глазах мелькнуло изумление, тут же сменившись каким-то удовлетворенным спокойствием.

– Арина? Изумительно. И кто же придумал такой потрясающий псевдоним? Наверняка Аркадий?

Алиса рассмеялась.

– Она на самом деле Арина. Можешь себе представить?

Мужчина пожал плечами.

– С трудом. Но если это правда, остается только порадоваться. Действительно удача.

Он обнажил в улыбке белоснежные зубы и обратился к женщине.

– Надеюсь, Вам будет комфортно со всеми нами. Или можно сказать: тебе?

Куда она вляпалась? Ей не стоило вообще делать ту нелепую заявку. Жила ведь как-то раньше, не зная о существовании агентства с загадочным названием и еще более загадочными сотрудниками. И дальше бы двигалась по накатанной колее.

Но лишь подумала об этом, поняла, что не хочет возвращаться назад: в мир, почти лишенный эмоций и переживаний женщины. Оказывается, она не разучилась чувствовать. И хочет нравиться кому-то, гораздо сильнее, чем прежде. Потому собралась с силами и кивнула в ответ, улыбнулась, хотя это было непросто:

– Можно… – и сама протянула руку мужчине. – Рада познакомиться.

Ждала всего лишь рукопожатия, но он, подобно Андрею, склонился к ее ладони с мимолетным касанием губ.

– И я рад. Меня зовут Александр, лучше просто Алекс. Лисен, я буду у Аркадия, понадобится помощь – зовите.

– И чему же ты рад, просто Алекс?

Насмешливый голос заставил Арину вздрогнуть. Что ж, вполне закономерное завершение знакомства. Еще один красавец… на ее голову. Теперь она точно никуда не сбежит, как бы неловко не чувствовала себя рядом с ними.

Александр усмехнулся, приветствуя вошедшего.

– Испортил мне всю малину! Я как раз пытался произвести впечатление на нашего нового сотрудника, а тут ты явился…

Мужчина подхватил шутливый тон.

– Если новый сотрудник – эта прекрасная дама, я тоже хочу произвести впечатление.

Подошел к Арине довольно близко, но не нарушая допустимую границу приличия.

– Артем, прошу любить и жаловать.

От его улыбки что-то екнуло внутри, а по телу растеклось приятное тепло.

– Арина. Очень приятно…

Взгляд мужчины казался медовым, но в этой сладости не чувствовалось приторности. Неужели им всем действительно приятно ее видеть? Или дело в том, что агентство нуждается в новых работниках? Как бы хотелось разобраться. Поверить в то, чему противился разум. Вернуть давно позабытую уверенность, что она тоже достойна внимания и любви, как любой другой человек…

***

Птичка… Маленький нахохлившийся воробышек, сорванный злым ветром с насиженного местечка. Как она очутилась здесь? Зачем? Такая взволнованная, испуганная и … прелестная в своей искренности. Просто невероятно: смущалась, как школьница, от одного только мужского взгляда. И ладно бы на самом деле имела повод для стеснения или робости. Ее внешность слишком отличалась от привычных канонов, но от того казалась еще более притягательной. А она об этом даже не догадывалась.

Мужчина нахмурился, злясь на того, кто вселил в нее неуверенность, научил сомневаться в себе и ждать подвоха в каждом слове или действии. Из-за таких вот мерзавцев замечательные, достойные женщины почему-то привыкают ставить себя ни во что. И страдают, натыкаясь на острые шипы действительности.

Он неожиданно вспомнил заявку, что так настойчиво вручила ему Алиса накануне Нового года. Незнакомка, которой писал, могла быть похожа на эту… Арину. Редкое имя. Редкая чистота в глазах. Редкое, трогательное волнение, окрашивающее позолоченую веснушками нежную кожу в необычайный оттенок. Отчего-то захотелось тронуть эти солнечные крапинки, почти утонувшие в румянце смятения. Согреть в своей ладони тонкие пальцы, наверняка холодные, иначе она не стала бы теребить их так отчаянно.

Вздохнул, отгоняя непрошеные мысли. Если кому-то и суждено греть или успокаивать эту пташку, то явно не ему: в собственной жизни давно не осталось ни тепла, ни покоя.

Глава 4

Пожалел сегодня сердце –

не отдал,

Хоть и, собственно, отдать

было нечего…

Все какого-то звонка

с неба ждал.

… А она ждала ответа

доверчиво…

Вроде шуткой началось,

а потом

заскрипела сзади дверь…

В Тридевятое?

Будто в воздух ледяной

ткнулся лбом,

Что ж ты бесишься в груди все…

проклятое?!

Эта сказка не срослась

на двоих,

Волком добрым в ней тебе

быть не велено!

У нее и без волков жизнь –

под дых,

Ей своей беды и так

не отмеряно.

Лижешь раны да трясешь

головой –

До сих пор звенит любовь

оплеухою?

Все же мысли у тебя

о другой,

Вот и с этой не делись

той же мукою!

Или спрятаться в руках

захотел?

И подставить под ладони

лобастую?

А ее сердечко ты бы

согрел?

А ее бы не обидел,

глазастую?

Если станешь для нее

свет в окне,

Да глаза закроешь сам, да

к отвесному…

Перельется боль твоя

ей вдвойне,

Потому что с ней нельзя

не по-честному.

Зазвенит она струной,

только тронь,

Сделай шаг навстречу ей –

и откроется,

Да ведь в сердце у тебя

не огонь,

О другой душа твоя

Богу молится.

Там, внутри тебя давно

листопад,

Там, внутри тебя давно

осень плачется,

Как же хочется упасть

в синий взгляд,

За которым счастье спит

или прячется.

Пожалел сегодня сердце –

не отдал.

Волчья жизнь, она по-волчьи

и мерилась.

Все звонка ее из прошлого

ждал…

Самому вот только в чудо…

не верилось.

Сказоч-Ник

Мужчина стоял неподалеку от входа в ресторан, в небольшой нише, пока оставаясь незамеченным для расположившихся за столиком коллег. Спешить было некуда, а он нуждался в этом времени, паузе перед тем, как присоединиться к остальным.

Смотрел на плавную линию плеч, неестественно ровную спину, тонкие, изящные руки, и осязал обнаженность не ее молочно-белой кожи, а свою собственную, будто кто-то непрошено ворвался в жизнь, в то, что было незыблемым и непоколебимым. КЕМ-ТО неожиданно оказалась эта странная пташка, непонятная женщина, которую хотелось обойти самой дальней дорогой. Так было бы лучше всего и проще, но вместе с этим желанием, кажущимся логичным и правильным, возникло и иное, как утром в офисе: отогреть замерзшие пальцы, подрагивающие от волнения, и растопить лед в серьезных глазах.

Был почти уверен, что это ее первый поход в ресторан за долгое-долгое время. Она чувствовала себя здесь чужой и смущалась так, что исходящее от нее напряжение чувствовалось на расстоянии. С чего бы только? Ведь выглядела сейчас так, что многих мужчин в зале заставила отвлечься от своих спутниц и украдкой бросать взгляды на нее. И даже не подозревала этого.

Ему впервые приходилось сталкиваться с таким, и увиденное не нравилось. Он не любил проявлений откровенной боли, а Арина казалась ее сгустком, была пропитана насквозь пустотой и отчаяньем. Упоминание утром о маленькой дочери не оставило сомнений в том, что она воспитывает ее самостоятельно, и, если муж когда-то и существовал, то теперь его нет и близко, причем довольно давно.

Вкус одиночества был знаком, но в собственной внутренности почему-то не вызывал отторжения. Привычно, понятно и вполне обоснованно. А вот наблюдать насмешливую, почти кощунственную пляску сомнений и страхов в чужом сознании оказалось неприятно, горько и почти мучительно. Вот только почему? Что ему за дело до ее тревог? Какая разница, что она не может расслабиться даже тогда, когда причин для беспокойства нет и в помине? Достаточно щелкнуть пальцами или лукаво прикрыть глаза и сразу же найдется множество желающих исполнять ее капризы…Вот только в наличии таковых он всерьез сомневался.

Нина всегда вела себя в ресторане раскованно, наслаждаясь и обстановкой, и вниманием, которое имела в избытке. Красивая женщина в красивом месте – это не могло не впечатлять. И не только его…

Он заметил рассеянный взгляд, которым Арина окинула подаренный другом букет. Не обрадовалась. Скорее, растерялась, не зная, как правильно реагировать. Она любит другие цветы? Перевел взгляд на то, что сжимал в собственной руке. Казалось, что ЭТО должно ей понравиться, хотя, по большому счету, руководствовался лишь собственным вкусом да тем, чтобы не выбрать ничего из того, что покупал прежде. Для своей жены.

Нина. Опять она. Тенью за спиной, ломотой в окаменевших мышцах. Непреходящая боль и глупое детское упование на возможность все вернуть. Если бы осталось, что возвращать…

Он скривился, как от зубной боли, обжигаясь воспоминаниями. Захотелось сорваться прочь, подальше от ожидающей его компании. Слишком много нежеланных мыслей за один день. И все из-за нее…

Но не явиться на встречу было, по меньшей мере, некрасиво, и мужчина в очередной раз отбросил прочь терзающие мысли. Его семейным дрязгам точно не место за столом, где собрались люди, рассчитывающие на спокойный вечер и дружественную обстановку. Все потом. Наедине с собой и с жестокой памятью, не позволяющей отринуть ее даже спустя столько времени.

***

– Ну а тебе-то самой кто понравился из них? – Юля искренне не понимала, почему сложно ответить на такой простой вопрос. Придирчиво оглядела подаренные цветы. – Слушай, мать, за один вечер тебе подарили четыре шикарных букета, ты побывала в одном из самых дорогих ресторанов города в компании потрясных мужиков, и до сих пор не поняла, кто из них впечатлил больше других?

– А почему они должны были меня впечатлять? Мы просто ужинали… – разговор с подругой впервые за долгое время был сложным. Арина ощущала себя охотницей, позарившейся на чужое. На то, что ей принадлежать не будет никогда. После прошедшего вечера собственная идея найти автора письма перестала казаться нелепой. Теперь это воспринималось полнейшим безумством. Поверить в то, что для встретившихся ей мужчин она может представлять хоть какой-то интерес (или представить когда-то в отдаленном будущем), не могла. Совершенно обычная, уставшая женщина, погрязшая в ворохе проблем – ну чем ей привлечь кого-то из них? Роскошной внешностью она не обладала, ни явными, ни скрытыми талантами наделена не была. Сотрудница в лучшем случае, даже о дружбе размышлять оказалось непросто, а уж о большем думать – и подавно. У нее не получалось представить себя с кем-то из них… ближе, чем за столиком ресторана или на сиденье машины. Вчерашнее возвращение домой это только подтвердило. Александр вызвался подвезти ее, и, оказавшись в салоне дорогого автомобиля, она растерялась до такой степени, что едва не начала заикаться. И стыдилась сама себя, собственной неловкости, неумения вести разговор с мужчиной на равных и не краснеть, как влюбленная девчонка, стоило ему взглянуть на нее. Она не была влюблена, и давно вышла из того возраста, когда в подобных ситуациях краснеют, но ничего не могла поделать.

А на новой работе хотелось остаться. Ее заразила энергия этих людей, их умение владеть собой, находить общий язык друг с другом и готовность идти навстречу. За два с половиной часа, которые они провели в ресторане, пришлось узнать много подробностей из жизни агентства. Нет, ни Алиса, ни мужчины даже намеком не позволили разгласить содержание хотя бы одного письма, следуя негласным этическим принципам, но было очевидно, что проблемы других и готовность доставить радость тем, кто нуждался в этом, были для них намного значимее собственных переживаний. У Арины так не получалось. Она лишь ради Насти была способна отложить то, что терзало душу, стиснуть зубы, пряча слезы от дочки. Но улыбаться при этом посторонним, тем более, находить для них слова утешения и поддержки, – это что-то за пределами реальности. Или она просто привыкла все время жалеть себя, не подозревая, что кому-то может быть значительно тяжелее? Ведь наверняка у каждого из ее новых знакомых были какие-то сложности в жизни, хоть и разного уровня, но она точно не являлась из них самой несчастной. Алиса росла без матери, в последние годы еще и приняв на свои плечи груз ухода за отцом-инвалидом, но при этом казалась такой жизнерадостной, что самой Арине невольно стало стыдно за свое частое нытье. Ей и денег хватало почти на все необходимое, и Настя, маленькое солнышко, была здорова. Да и расставание с мужем – скорее благо, чем беда. Сколько людей могли бы позавидовать такой судьбе…

Подруга не сводила с нее глаз.

– Ариш? Ну так что? Просто за ужином… – она лукаво улыбнулась, – кто понравился больше всех?

Никто ей не понравился… Не позволила себе допустить ничего подобного. Не хватало только в ее возрасте и положении страдать от неразделенной любви! А то, что, случись с разумом подобное затмение, ни к чему иному, кроме как к новой тоске и боли, это привести не сможет, Арина не сомневалась. Привычно нырнула в воспоминания о пылких юношеских чувствах, о жгучем стремлении посвятить себя любимому человеку, и о том… к чему пришло все в итоге. А ведь муж даже сравниться не мог бы ни с кем из мужчин агентства, и дело было не только во внешности. Ослепленная серьезным, как тогда казалось, чувством, она не заметила самого главного: в их жизни и близости не пересекались души, а того немногого общего, чему случилось быть, оказалось недостаточно не только для счастья, но даже для банального выживания вдвоем.

В повторении она не нуждалась, и пытаться дотянуться до недосягаемого уровня не собиралась. Хотя не могла не признать, что от простого общения с людьми давно не получала такого удовольствия. С самой первой минуты, когда встретилась с Алисой у входа в ресторан, а в уютном зале растаяла от искренних комплиментов. Ей удалось привести себя в порядок, потому что новое платье не допускало отсутствия прически или макияжа. Но если преображенная внешность вызывала восхищение у себя самой, то внутренние страхи все равно оказались сильнее.

Она взглянула на подругу.

– Не о чем говорить. Я буду счастлива, если мы сможем сработаться, но рассчитывать на большее не хочу.

– Боишься?

– Да! – Арина почти выкрикнула в ответ. – Когда я хотела найти автора письма, думала, что он окажется обычным человеком. Возможно, таким же одиноким, как я. А из них никто не производит впечатления удрученного человека. И давай закончим на этом, Юль.

Та кивнула.

– Как скажешь. Только я очень хочу, чтобы кто-то из этих мужчин влюбился в тебя. И заставил выбросить из головы чушь про то, что ты недостойна внимания.

– Юля!

– Что Юля? Я говорю неправильно? Тебе самой разве не хочется, чтобы такое случилось?

– Я просто собираюсь работать с людьми, которые умеют это делать.

Они на самом деле умели. Наблюдая во время ужина за Аркадием, Арина видела человека, досконально осведомленного в любых вопросах, которых он касался. Не вмешиваясь в содержание заказов, при этом четко знал, какое их количество было обработано, кто и чем из клиентов остался недоволен, сколько сверхурочных часов провела в офисе Алиса…

Заметил, что Арине не понравилось горячее, хотя она старалась скрыть реакцию на нелюбимую рыбу даже от самой себя. Повелась на заманчивое название, не вникнув в то, что из себя представляет это блюдо. Подозвал официанта, прежде чем она успела возразить.

– Будьте любезны, замените эту порцию на что-то … нерыбное. Верно? – коротко улыбнулся Арине.

Женщина предпочла бы молча проигнорировать нежеланный вкус, лишь бы не оказываться в центре внимания, но Аркадий покачал головой.

– В жизни не так много радости, чтобы вынуждать себя терпеть неприятное без особой нужды. Забудь об этом досадном недоразумении и расслабься. Просто получай удовольствие.

В словах почудился странный подтекст, и в тот же миг Арина заметила внимательный взгляд Андрея, остановившийся на ее лице.

– Я тоже не люблю рыбу. И сам попадался на этом блюде. Перемудрили с названием, а меню составлено не очень удобно: на слово «форель» обращаешь внимание, лишь когда обнаруживаешь ее в тарелке.

Женщина проглотила неловкость и заставила себя улыбнуться. Вспоминать мужа, который за четыре года брака так и не обратил внимания на ее вкусы, сейчас было опасно. Не хватало еще расплакаться. Если и предстоит упиваться жалостью к себе, то лучше делать это наедине. Или с Юлькой.

Пересказ инцидента вызвал у той понимающую усмешку.

– Ну-ну. Работать они умеют, конечно. А еще – дарить дорогущие цветы почти незнакомой женщине и оплачивать шикарный ресторан.

– Алисе тоже подарили цветы.

– Разумеется. Было бы неприлично оставить ее без букета, а тебе преподнести целых четыре. Но ты какая-то непоследовательная, дорогая. Еще вчера кипела от желания найти своего загадочного автора, а сегодня и слышать об этом не хочешь.

Желание обнаружить отправителя письма не уменьшилось, но теперь узнать правду стало еще страшнее. А еще больше Арина боялась, что кому-то из ее новых знакомых станет известно, что она сама обращалась к их услугам. В глазах мужчин хотелось выглядеть самодостаточной личностью, если не успешной, то хотя бы не абсолютной неудачницей, вынужденной выпрашивать ласковые слова у незнакомцев в Интернете.

Даже представить, что ее секрет станет общим достоянием, было стыдно.

Несколько глубоких вздохов позволили успокоиться. В любом случае, ей крупно повезло, и хотя рассчитывать на перемены в личной жизни не приходится, она вполне может обрести друзей и занятие, которое не будет оставлять опустошенной.

– Ты ведь могла бы написать ему в ответ, – вдруг проговорила Юля. – Узнать человека побольше – и вычислить. Если, конечно, по-прежнему нуждаешься в этом.

Арина улыбнулась: все-таки они с Юлькой во многом похожи. Сама вчера не раз возвращалась к подобной мысли. Даже на пути домой это был единственный вопрос, который осмелилась задать Алексу.

– У вас когда-нибудь случалось так, чтобы кто-нибудь писал ответы на полученные поздравления?

– Не то, чтобы часто… Хотя Алиска постоянно с кем-то переписывается, она ведь в основном работает на детей, а им одного письма почти всегда мало. Вот и сочиняют ответные послания. С каким-то мальчишкой общалась больше года, – мужчина ненадолго задумался, потом добавил: – Да и мне отвечали пару раз. Андрей упоминал о чем-то подобном…А почему ты спрашиваешь?

Пока он рассуждал, Арина чувствовала себя вполне сносно, а вот перенести взгляд, обращенный прямо на нее, оказалось тяжело. Просторный салон автомобиля внезапно сделался узким и душным.

– Просто так. На всякий случай, – отвернулась к окну, но в его отражении продолжала видеть лицо Алекса, и оттого смутилась еще сильней.

Мужчина улыбнулся краешком губ, но не стал выпытывать подробности. Только уточнил:

– Тебе нужно посидеть в офисе пару дней вместе с Алисой, это поможет разобраться. Увидишь в реальности, как все происходит, и вопросов не останется. Наверное, мы все вместе взятые написали меньшее количество писем, чем она одна. Настоящий ас!

Арина кивнула, понимая, что в том самом стекле, вглядываясь в которое, она тщетно пытается спрятаться от мужского внимания, выражение ее лица столь же очевидно, как если бы смотрела в упор. И вздохнула с облегчением, увидев поворот к собственному дому: как бы не привлекал ее новый мир, хотелось вернуться в привычные условия. На время хотя бы, чтобы переосмыслить полученную информацию.

– Я и написала… – не удержалась, признаваясь Юле в своем минутном помешательстве, случившимся прошлой ночью после переполненного

событиями дня. Единственное, на что она решилась, терзаемая любопытством. Несколько строк благодарности в нейтральном тоне за подаренное хорошее настроение. Кому-то … из мужчин, чьи лица впечатались в сознание. Или, возможно, Алисе? Это был бы самый простой вариант. Самый безболезненный, но какое-то незнакомое чувство подсказывало, что девушка здесь ни при чем.

– Он ответил? – глаза подруги зажглись азартом.

Арина рассмеялась.

– Юль, я написала почти в два часа ночи. А сейчас еще довольно рано. Сама до сих пор не добралась до ноута. Пока позавтракали, пока отвела Настю. Гляну вечером, когда вернусь из офиса.

– Вечером? – изумленно ахнула та. – Да разве можно столько ждать? Сейчас посмотри!

– Нет там ничего… Не может еще быть.

– Вот и убедишься, что нет.

Вздохнула в ответ на такую настойчивость, но уступила, включая ноутбук. А когда увидела в списке писем то же самое «А», отшатнулась, в испуге оборачиваясь к Юле. Отправка письма – два часа спустя после ее послания. Он всю ночь не спал? Кто из четверых? Пришедшая следом мысль расшатала остатки спокойствия: если бы его объятья баюкали любимую женщину, он вряд ли нашел бы время для писем незнакомке.

«Отчего не спишь, птичка? Слишком шумной оказалась песня ночного ветра? А ведь он должен стать для тебя попутным. Расправь крылья, смелая, красивая. То, что ждет впереди, будет желанным…»

Глава 5

Потому что никто никому не обещан –

Ветер список влюблённых порвал на две части,

И единственной самой из тысячи женщин

Отыскаться однажды – случайное счастье.

Потому что Земля не летит по спирали,

Её замкнутый эллипс – предел отторженья,

И двоим, потерявшимся в списке, едва ли

Предначертана встреча по дате рожденья.

Потому что у времени и расстояний

Перепутано кем-то число измерений,

И на каждую встречу по десять прощаний,

И на десять обид – пол процента прощений…

А ещё суета и осенняя хмурость

Не дают оглянуться и встретиться взглядом,

А когда наконец-то даруется мудрость,

Как-то поздно и страшно менять что-то рядом.

И хоть звёзды на небе посеяны густо,

Никогда не увидеть, что ждёт тебя где-то,

И в душе неизменно потерянно пусто,

Потому, что любовью душа не согрета.

И кому-то смириться с потерей придётся,

Чтобы завтра сказать: А любви не бывает!!!

Потому, что она никогда не найдётся

У того, кто не ждёт и о ней не мечтает…

Потому, что любовь и нигде, и повсюду:

В каждой строчке поэта, и в голосе барда,

Вот и я повторять без конца тебе буду:

Мы с тобою не встретимся? Это неправда!

Сказоч-Ник

Как странно… Он обрадовался, получив новое письмо. Очередная бессонница погрузила в работу, словно и не царствовала за окном глухая беззвездная ночь. Дел накопилось много, а если не удавалось спать, вполне логично было заняться тем, что давно ждало его вмешательства.

Бесконечные таблицы, цифры, формулы – от их количества уже слезились глаза. Он привык. С тех пор, как жизнь опустела, предпочитал занимать ночи проектами, а не одолженными на время ласками, оставляющими горькое послевкусие. Короткие встречи проходили почти бесследно, давая разрядку для тела, но не откладываясь в сердце, и всякий раз, уезжая от своей новой случайной знакомой, понимал, что уже утром не вспомнит ее лица. Так к чему все это? Он не сходил с ума от желания, не терзался неудовлетворенностью, и мог вполне обойтись без чужого тепла.

Рассчитывать на забвение не приходилось: воспоминания смеялись, лишая сна и покоя, призраки прошлого становились злее, раздражая своей настойчивостью, и он снова и снова проигрывал в бессмысленных сражениях с самим собой.

А работа становилась той отдушиной, через которую проникал свежий воздух, насыщающий легкие свободой. Мог бы – увеличил нагрузку, но ограниченность времени в сутках не позволяла реализовать подобные мечты.

Письма необъяснимым образом вписывались в его сумасшедший ритм. Когда около года назад Алиса предложила писать и ему, эта идея выглядела смешной. Ну какой из него целитель чужих душ? Разве можно исполнять чужие желания, будучи лишенным сладости собственных осуществленных надежд? Но странная девушка со сказочным именем оказалась настойчивой. Она всегда находила неопровержимые аргументы, и проще было подчиниться, чем доказывать что-то уверенной в своей правоте девчонке. А согласившись на нелепое предложение, увидел другой мир, где боль и отчаянье отступали перед дерзостью убедительных слов. Наблюдая, как растревоженное собственными проблемами девичье сознание слагает волшебные мотивы для незнакомых людей, не мог не позавидовать такой силе. Алиса уступала ему в возрасте, но превосходила мудростью, помогающей заглушить переживания, которые в избытке наполняли и ее жизнь.

Он всматривался в скупые строчки на экране и как будто слышал взволнованное дыхание незнакомки. У нее от усталости припухли веки, волосы выбились из прически, рассыпавшись по округлым плечам. Пишет, торопясь, чтобы не передумать, слегка покусывая губу и тем самым приводя себя в чувство. Ранимая, испуганная, кем-то очень сильно обиженная и оттого неуверенная в себе. И почему-то до невозможности похожая на Арину. Вспомнил трогательное волнение, окрасившее румянцем нежную кожу на лице, когда женщина помахала ему на прощанье. И то, как она прощалась с другими, не смея открыто взглянуть на них. Та же напряженность переполняла строки из письма. И та же надежда была неумело спрятана за равнодушными буквами.

За окном завывал ветер, привычный спутник зимних месяцев в их городе, и мужчина невольно подумал, как тяжело, должно быть, в такую погоду одинокому сердцу. Вместо того, чтобы спать, она пишет никому не нужную благодарность, пытаясь найти для себя собеседника. Кривоватая усмешка коснулась губ: он только и может, что набросать ей пару строк в ответ. Вряд ли эти слова утешат, но почему бы не попытаться? Может быть, завтра в чьих-то красивых глазах будет поменьше грусти?

Нину всегда возмущало его умение находить красивое в любой женщине. Она откровенно ревновала, не скрывая этих чувств, выискивая все новые причины для недовольства. Но ведь на самом деле в каждой: и в крошечной девчушке, едва научившейся ходить, и в иссеченной морщинами старушке жило свое очарование, которое невозможно не заметить. Однако попытки что-то объяснить жене чаще всего оставались безуспешными: она утешалась лишь его объятьями, не внимая словам, но успокаивалась только до грядущего мгновенья, когда все повторялось вновь. Ее обиды, его вина, слезы, нежность, ошибки, сплетающиеся в неподъемный ком… Если бы он знал, что этот ком однажды раздавит их хрупкое семейное счастье, предпочел бы ослепнуть, чтобы не видеть чужую красоту. Да только, как оказалось, не только сам на нее любовался…

Нажимая на кнопку «отправить», зачем-то бросив взгляд за окно, словно пытаясь рассмотреть среди мерцающих в ночи огоньков свет в окне, где сейчас не спит та самая женщина. Ждет его письма? Или даже не верит, что получит ответ? Вспомнил, как Арина в ресторане касалась лепестков цветов, когда думала, что никто не замечает: ласково и бережно, словно сомневаясь, для кого те предназначены. Отчего так случается: ты засыпаешь любимую женщину цветами, а она видит в них лишь шипы, которых там и в помине нет? А та, чьи руки исколоты острыми колючками, готова к новой боли, лишь бы раз вдохнуть нежный аромат?

***

Часа, проведенного с Алисой за офисным компьютером оказалось достаточно, чтобы разобраться в системе работы агентства и восхититься талантом программиста, создавшего настолько удобную программу. Все было продумано до мелочей: анонимность отправителя, возможность работать со своими данными на любом устройстве, мгновенная система оповещения, обратная связь и еще множество нюансов, в которые Арина сразу не сумела вникнуть.

– Андрей у нас просто клад! – Алиса на миг спрятала лицо в ладонях. – Знаешь, мне иногда кажется, что он чувствует технику. Как врач,

которому достаточно взглянуть на пациента, чтобы понять, в чем тот имеет проблему. И людей… тоже чувствует… – девушка улыбнулась. – Он долго отказывался писать, а делает это просто идеально. Если бы я получила от него письмо, наверняка бы влюбилась.

Что-то в ее тоне заставило насторожиться, и, взглянув на порозовевшее лицо, Арина вдруг подумала, что озвученный ее новой знакомой вариант вполне мог иметь место. Андрей казался легким в общении и при этом достаточно галантным. Она вспомнила собственное первое впечатление о мужчине и торопливо отвела глаза, будто опасаясь, что Алиса разгадает ее мысли. Талантливый программист мог оказаться автором письма.

Писем… Второе сообщение, прочитанное минувшим утром, повергло в еще большее смятение. По дороге на работу женщина раз за разом прокручивала в сознании вчерашний день, знакомство, ужин в ресторане, пытаясь угадать, чей образ скрывается за таинственным адресантом.

– А он – Андрей – женат? – спросила, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно. Надо же попытаться выяснить хоть что-то.

Алиса покачала головой.

– Разведен. Не очень давно и не очень красиво, но подробности я говорить не стану. Это его жизнь, и если он сочтет нужным, расскажет сам.

– Конечно… – Арина затруднилась бы ответить, чего больше было в ее вздохе: облегчения или волнения. Разведенный человек вполне может писать по ночам незнакомой женщине. Только он ли это?

– Кстати, на твой компьютер нужно установить такую же программу, чтобы ты могла заниматься дома, – Алиса решила вернуться к обсуждению работы. – Совсем не обязательно просиживать целыми днями здесь, тем более что все, кроме меня, заняты чем-то еще. У Алекса строительный бизнес, Артем – фотограф. Аркадий управляет компанией по организации праздников и всяких необычных мероприятий. Мы-то лишь письма пишем, а у него там целый арсенал услуг. И работы невпроворот. До сих пор удивляюсь, как он поддался на мою провокацию и согласился тоже писать, – девушка задумчиво хмыкнула. – Иногда домой возвращается только под утро, пока все офисы объедет, с делами разберется…

– А семья… как на это смотрит? – рассказ Алисы вполне располагал к подобному вопросу.

Та со вздохом отмахнулась.

– Какая там семья при таком раскладе? Было подобие… Теперь нет. Да и не нужно ему этого, он на работе женат и вполне счастлив…

Арина невесело рассмеялась: все эти уточнения нисколько не добавили ясности. Но разговор пришлось прервать: в офисе появился предмет их недавних обсуждений.

– Алис, как тебе удается выглядеть всегда такой бодрой? Знаю ведь, что спишь всего нечего? Арина, и ты решила пораньше включиться в процесс?

Несмотря на шутки, Андрей выглядел загруженным чем-то, пряча свое состояние в неяркой улыбке и сдержанности, которой не было накануне.

Алиса пропустила замечание мимо ушей.

– Ты вовремя появился, мы как раз говорили о том, что Арине нужно установить нашу программу. Сможешь сегодня?

Мужчина кивнул.

– Да не вопрос. Я буду здесь занят часа два, а потом можем поехать и все сделать.

Происходящее не вписывалось в привычное понимание жизни. Раньше всегда, перед тем, как решиться на что-либо мало-мальски значимое, Арине требовалось время. Все обдумать, взвесить, найти множество аргументов, мешающих реализовать планы. Она терялась, боясь приступить к новому, улавливая подвох в ситуации возможного успеха, тщательно прощупывала почву, чтобы не оступиться. Сейчас такой возможности не было. За нее все решили, договорились, словно речь шла о незначительной мелочи. А может быть она и в самом деле все усложняет? Ну какие могут возникнуть трудности с установкой программы, исключая тот момент, что этим займется красивый мужчина, впервые за несколько лет нарушая уединение одинокого женского царства?

Арина разволновалась настолько, что с трудом улавливала то, что дальше говорила Алиса. Пыталась вспомнить, где в ее квартире остались неубранными вещи, и успеет ли их спрятать до того, как они попадутся на глаза Андрею. Мысленно шарила взглядом по полкам холодильника, стараясь оценить, достаточно ли там всего, чтобы накормить мужчину. Им с Настей не требовалось ничего особенного, а вот вкусов своего нового коллеги она не знала даже приблизительно, и очень боялась ошибиться и сделать что-то не верно.

Он заметил ее взбудораженность уже в машине. Притормозил у светофора, оборачиваясь к сжавшейся на соседнем сиденье женщине.

– Арин? Все хорошо?

Ничего хорошего в его предстоящем визите не было, но не могла же она в этом признаться! Самокопание привело к горькому открытию: Арина поняла, что не умеет общаться с людьми. Вот так, наедине, понятия не имеет, о чем вести разговор с привлекательным мужчиной. Глаза на него не способна поднять, ощущая, как даже в положении сидя дрожат колени.

– Что тебя беспокоит?

Андрей нахмурился, пытаясь угадать, чем встревожена его спутница, и Арина заставила себя улыбнуться. Им вместе работать, вряд ли будет правильно с самого начала выстроить стены, с которым справиться окажется нелегко. Они в первую очередь коллеги, а уже потом – мужчина и женщина, и этого «потом» может вообще никогда не случиться. Так что не стоит придумывать лишние проблемы.

– Вспоминаю, что осталось дома из еды, и смогу ли я удовлетворить твои вкусы.

Она осеклась, понимая, как двусмысленно звучит ее фраза, но Андрей или не заметил, или же не придал сказанному значения.

– Я всеяден, так что можешь расслабиться. Да и вообще кормить меня не обязательно. Кофе будет вполне достаточно.

Серые тени под его глазами говорили о нехватке сна, но, стоило Арине об этом подумать, как в тот же миг вспыхнули мысли о незнакомом авторе письма, ответившем на ее послание глубокой ночью.

– Тоже с помощью кофе компенсируешь украденное у ночи время?

Мужчина усмехнулся:

– Приходится. Последнее время слишком много работы, и двадцати четырех часов в сутках катастрофически не хватает.

Воспользовавшись тем, что они опять затормозили возле светофора, коснулся ее ладони, на миг сжимая пальцы.

– Арин, не грузись, ладно? Почему-то кажется: ты сейчас начнешь переживать о том, что добавляешь мне трудностей, но это не так. Я люблю свою работу, а то, что не укладываюсь в отведенные для нее часы, точно не твоя забота. Хорошо, что ты к нам пришла, и я хочу, чтобы тебе было комфортно. Если моя скромная помощь этому как-то поспособствует…

Его помощь оказалась совсем нескромной. Старенький ноутбук нуждался в ремонте, а у Арины постоянно не хватало то средств, то времени для этого. Сейчас же установка программы превратилась в серьезный диагностический процесс. Женщина успела приготовить ужин, дважды сварить кофе погруженному в работу мастеру и даже сбегать за дочкой в садик.

Настя, поначалу испугавшись неожиданного гостя, довольно быстро освоилась и даже засыпала Андрея множеством вопросов, вызвав еще большее смущение матери: ей совсем не хотелось утомить человека детской болтовней. Но мужчина вновь удивил, воспротивившись попытке занять ребенка игрушками.

– Я бы на ее месте отказался. Куклы-то все знакомы, а заглянуть во внутренность ноутбука мама точно ни разу не разрешала. Да, Настен? – перехватил зачарованный взгляд малышки и подмигнул ей. – Иди ближе, покажу, из чего состоит эта штуковина.

На улице уже стемнело, когда он освободился. В очередной раз щелкнул мышкой и удовлетворенно развернулся к хозяйке.

– Вот и все. Прости, что застрял надолго. Зато теперь функционировать будет намного быстрее.

В это верилось с трудом, Арина привыкла к тому, что машина постоянно зависает, чаще всего выходя из строя в самый разгар работы, и вряд ли бы могла припомнить, сколько раз приходилось переделывать набранные тексты, после того, как они бесследно исчезали во время очередного сбоя в программе. На глаза навернулись слезы радости: вмешательство мужчины оказалось более чем уместным.

Андрей заметил ее повлажневшие глаза.

– Ну-ну, плакать совсем не обязательно! Я за ремонт дорого не возьму, разве что угостишь меня тем, что так вкусно пахнет на всю квартиру.

Арина рассмеялась: ужин был совершенно обычным, лишенным каких-либо изысков и союзником мог стать лишь голод мужчины. Но зато за столом ей наконец-то удалось расслабиться. С Андреем было интересно разговаривать, но при этом он не задавал лишних вопросов, и хотя по-прежнему смущал ее как человек, с которым она не знала, как себя вести, но все-таки с утра бушевавшее в сердце смятение улеглось. И прощаясь с гостем в дверях квартиры, вдруг подумала о том, что совсем бы не отказалась узнать именно в нем автора волнующих ее посланий.

Глава 6

Здравствуйте, Ваше Высочество,

Вам я при встрече скажу,

Кто я такой? …Одиночество,

И уходить не спешу.

Кто я такой? Я – Забвение

Когда-то зачеркнутых лет,

Если хотите – Прощение

Тех, кого с Вами уж нет.

Или, быть может, Желание,

Что затаилось в груди,

Я – это чье-то Признание,

Ждущее Вас впереди.

Позднее Объяснение

Ваших поступков и дел,

Может быть, даже Смущение,

Может быть, горький Удел.

Да, я понятие сложное,

Но не представшая Новь,

Кто я такой? Ваше Прошлое…

Первая Ваша Любовь.

Все это время прошедшее

Преданно Вам я служил,

Я – это Ваше Ушедшее,

Я ничего не забыл.

Не прогоняйте Видение

Стёртых нечаянно лет.

Кто я такой? …Утешение,

Хотите того или нет…

Сказоч-Ник

После ухода Андрея Арина пребывала в каком-то расслабленном, задумчивом состоянии. Она машинально занималась домашними делами, присматривала за заигравшейся дочкой, прокручивая в голове события завершающегося дня. У нее впервые за долгое время был гость, и это фантастическое событие удалось благополучно пережить. И даже вроде бы не опозориться ни с ужином, ни с чем-либо еще. Возможно, когда-нибудь даже захочется повторить подобное. Снова пригласить его в гости. Хотя мужчина приходил по делу, и это совсем ничего не значит. Совсем-совсем… А ее необычно хорошее настроение… просто так. Не всегда же печалиться…

Она отвлеклась от размышлений, лишь когда пошла укладывать Настю. Позволила той дольше обычного плескаться в ванной, потом читала любимые сказки до тех пор, пока у малышки не начали закрываться глаза. И хотя сама устала не меньше дочки, едва та уснула, поспешила к рабочему столу. Гораздо сильнее, чем сон, манила возможность добраться до почты и снова перечитать ночное послание. И что-нибудь написать в ответ…

Арина решилась не сразу. Не была уверена, что ее письма кто-то ждет, но желание проверить это оказалось сильнее сомнений.

– А ведь я на самом деле не люблю ветер…

Помнил ли он, что написал накануне про лишивший покоя шумный ветер, или же использовал привычные фразы, подходящие к обстоятельствам? Так думать не хотелось, но поверить в то, что поэтические слова предназначались именно для нее, было непросто.

Внизу экрана мигнула крошечная кнопка, открывающая выход в чат, и Арина ощутила, как вспотели ладони. Это уже не безликое письмо. Чат – почти телефонный звонок, гораздо ближе … и куда страшнее. С первого раза даже не получилось попасть на иконку курсором. Выскочившие в голубом окошке строчки заставили встревожиться еще сильнее.

– А что любишь?

Ей давно никто не задавал таких вопросов. И хотя неизвестный собеседник, скорее всего, лишь пытался быть вежливым, сердце закипело от волнения.

– Дождь. Летний, теплый, под которым можно бегать босиком.

Как в детстве, давно-давно, когда у маленькой девочки не существовало никаких забот. Голыми ногами – по лужам, и чем глубже они оказывались, тем было веселее. Сколько лет прошло с тех пор? Сейчас Арина даже с дочкой не осмелилась бы на подобное. Не хотелось давать еще один повод для насмешки, когда она и так – кладезь нелепостей.

– А когда бегала последний раз? Летом?

– Да.

Только вот было это лето целую вечность назад…

– Но не прошлым? Намного раньше?

Она задержала пальцы над клавиатурой, теряясь от его проницательности. Это так очевидно?

– Что мешает бегать под дождем сейчас?

Женщина грустно улыбнулась.

– Сейчас зима.

– Сколько месяцев?

Откуда он знал? Просто угадал, что ее зима продолжается не первый год?

– Немного затянулась…

Вдаваться в подробности не хотелось. Арина вспомнила своего недавнего гостя. В комнате, казалось, еще витал аромат мужского парфюма. Это Андрей сейчас пытается проникнуть в ее тайны?

Взглянула на заголовок чата, где отражалась опять единственная буква.

– Как тебя зовут?

Пауза. Такая долгая, что пришлось усомниться: в сети ли ее собеседник. Но значок по-прежнему горел зеленым цветом, значит, мужчина просто раздумывал над подходящим ответом.

«Только не ври!» – взмолилась мысленно. «Не придумывай какое-то несуществующее имя. Я ведь его знаю… примерно».

– А тебя?

Она напряглась: признаваться не хотелось, ведь совершенно не исключено, что при имени Арина он не подумает о новой сотруднице в компании. А такие ассоциации были не нужны. Пусть представляет кого-то иного, возможно, привлекательную незнакомку, которая просто решила развлечься. Открыть ему правду она все равно не решится.

– Знаешь, я думаю, это неважно. Забудь про мой вопрос, хорошо? Так даже интересней: отгадывать, что таится за твоей буквой «А».

– Ты права, одинокая буква выглядит загадочней целого имени, тем более что оно обычное. А вот твое наверняка красиво, птичка. Как и ты.

Строчки расплылись. Арина мотнула головой, пытаясь стряхнуть слезы. Красивой ее называли… так давно, что это уже казалось неправдой, словно было с кем-то другим. В ином измерении. Хорошо, что между ними экран, и собеседник не представляет, как сильно заблуждается.

– Ты всегда делаешь выводы о внешности людей, не видя их?

Снова пауза, а потом на экране вдруг появился убедительно кивающий смайлик. Арина рассмеялась: мужчина шутил, а значит, не слишком устал от общения.

– В таких вопросах я никогда не ошибался.

Улыбка осталась на лице, но сделалась куда более грустной: в ее случае уверенность не имела под собой никаких оснований.

– Вряд ли бы ты назвал красивой толстую и неуклюжую женщину.

Снова смайлик, на этот раз хохочущий, а следом – укоризненно качающий головой.

– Собираешься убедить меня в том, что именно такая?

– Нет… Но ведь это не исключено. Я могу быть и толстой, и неловкой, и…

Другие определения не облекались в слова, но жгли внутренность обидными воспоминаниями о постоянных намеках мужа на то, что ей не мешало бы сбросить вес, что фигура после родов утратила привлекательность, которой и было-то немного. Нет, он не считал ее толстушкой, и сама Арина понимала, что подобная характеристика к ней не относится, но нелицеприятные эпитеты сами пробуждались в сознании каждый раз, когда она беззвучно глотала слезы, вслушиваясь в монотонное храпение человека, когда-то казавшегося центром вселенной. Сытый и удовлетворенный, он всегда засыпал слишком быстро, не беспокоясь о том, что происходит на другой половине кровати, и даже не удосужившись вернуть на место небрежно задранную одежду жены. А у нее не было ни сил, ни желания пошевелиться, чтобы привести себя в порядок.

Капли сорвались с ресниц, и женщина торопливо отвернулась, словно сквозь экран кто-то мог рассмотреть ее слезы. Прошлась по комнате, пытаясь успокоиться. Плакать нельзя: вдобавок ко всем «прелестям» ее глаза имели удивительную способность оставаться красными и распухшими даже спустя несколько часов после того, как была вытерта последняя слезинка. Появиться в таком виде в офисе она просто не сможет, поэтому надо немедленно прекратить всхлипывать.

Снова взглянула на экран: забыться эта необычная беседа теперь точно не позволит, но, возможно, удастся хотя бы немного отвлечься.

– Птичка, ты еще здесь?

Конечно, здесь, куда же ей деваться? Птичка… Общипанный воробей.

– Знаешь, мне кажется, что слова «толстая» или «неуклюжая» вообще не применимы к женщине. Она такой просто не может быть.

Как тут не вспомнишь Шанель? Если женщина до тридцати лет не стала красавицей… Понятно, что от большого ума проблемы не возникают, особенно во внешности, но осознавать собственную глупость благодаря словам потрясающего мужчины было больно.

– Любая женщина необыкновенна, птичка. Любая, слышишь? А ты – просто уникальна. Не надо плакать.

Слезы и в самом деле лились, обжигая щеки, и даже мысли о распухших назавтра глазах не могли их удержать, но как об этом мог узнать человек, находящийся совсем в другом месте?

– Ты умеешь говорить красивые слова…

– Для красивой женщины – почему нет? А я действительно еще не встречал ту, которую не мог бы назвать такой. Просто некоторые из них смотрят не в то зеркало.

А где же тогда ТО? В ее жизни все зеркала показывали одинаковый результат.

– У тебя есть дети?

Прочитав вопрос, Арина вздрогнула, бросая взгляд в сторону детской. Но вряд ли признание сможет навредить.

– Да.

– В таком случае скажи, что отражается в глазах твоего ребенка? Попроси его назвать самую красивую женщину на свете. Знаешь, какой будет ответ?

Настя уже наверняка видела десятый сон, но в этот момент показалось, что ее голосок зазвенел в тишине комнаты. «Мамочка, ты у меня самая красивая!» Слышать это было приятно, но не приходило в голову поверить в наивные детские слова, особенно после того, как проживший несколько лет рядом мужчина позаботился о том, чтобы у нее не осталось никаких сомнений в отношении собственной внешности.

– Кто-то однажды солгал тебе, и ложь прозвучала убедительно. Но это ничего не меняет. Ты по-прежнему красива, хоть считаешь иначе.

Она молчала, уставившись в экран, как будто слыша эти слова на самом деле. Тихий, неузнаваемый голос касался разгоряченной от волнения кожи, поглаживал, вызывая странную дрожь. Что бы сказал мужчина, если бы мог видеть ее? Если бы знал, что назойливая птичка – его коллега, которой он только вчера дарил цветы в ресторане? Четыре букета все еще благоухали, наполняя комнату такими непривычными ароматами.

Красива? Арина взглянула на свои стиснутые пальцы, когда-то бывшие изящными, на которых изысканно и нежно смотрелся тонкий ободок обручального кольца. Так легко представлялось счастье, которое можно было построить. Теперь уже и не помнила, каково это: ощущать, как легонько стискивает палец металл дорогого украшения. Сейчас у нее не было колец, а если бы и имелись, руки давно не выглядели так, как в юности, и привлекать к ним лишнее внимание не решилась бы. Что ощущает мужчина, целуя женскую ладонь? Да и ощущает ли что-то? Нет, она не хочет этого знать! Не желает вспоминать, о чем говорил муж, прикасаясь к ее губам. Только разве забудешь о таком?

Она перечитала последние слова незнакомца. Все-таки как приятно, когда кто-то называет тебя красивой. Даже вот так: наугад, не видя, ни о чем не догадываясь. Вот бы поверить на один вечер, хотя бы единственную ночь побыть привлекательной в собственных снах. Присниться… кому-то… Или лучше не стоит, вряд ли такой сон окажется приятным… Арина поспешила отвлечься.

– Я ведь не заплатила за это письмо.

На экран выскочил смайлик, сокрушенно покачивающий головой.

– Просто ужасно. Придется выписать тебе штраф.

Что ж, штраф – так штраф. Она готова. В благодарность за спасение от одиночества в этом вечере, за слова, которых в ее жизни никогда не звучало, за потраченное на нее время.

– Хорошо. Я заплачу, сколько нужно. Прямо сейчас перечислю деньги.

– Не спеши. У меня другая идея.

– ???

Виртуальный собеседник опять удивил ее.

– Я хочу, что бы ты кое-что купила.

Это прозвучало неожиданно. Он что-то продает и собирается предложить ей свой товар? Мысли вновь метнулись к мужчинам агентства, заставляя представлять, кто из них и что может распространять. Отгадывать не стоит, у нее все равно не получится. Арина улыбнулась и быстро напечатала ответ:

– Я согласна, если только не придется потратить всю мою зарплату.

Забавный смайлик прикрыл рот ладошкой.

– Это зависит от тебя…

Вот как? Арина повторила действия собеседника, выпуская в окошко чата картинку с растерянной мордашкой.

– Ты завтра отправишься в торговый центр и купишь то, о чем давно мечтала. А вечером расскажешь мне о своем приобретении.

Она хотела написать, что таких вещей попросту нет. Все покупки давно только нужные или приятные для Насти. Для себя – одежда, продукты, элементарные предметы ухода. Ничего особенного.

– Я буду ждать подробный отчет. Можно даже с фотографиями. Только не вздумай купить что-нибудь полезное, ладно? Пусть это будет то, чего тебе на самом деле хочется.

Глаза все еще были влажными, но Арина неожиданно для себя самой улыбнулась, и ей показалось, что невидимый собеседник по другую сторону экрана сделал то же самое.

– Хорошо.

– Отлично, птичка. Тогда до завтра.

Кивнула, словно он мог увидеть ее.

– Доброй ночи.

Зеленый огонек чата погас, а женщина, забыв о времени, еще долго смотрела на застывший экран, перечитывая странный диалог. Значит, будет еще и завтра? Он снова напишет? И почему ей от этого так радостно?

Глава 7

Убегающие от отчаянья,

Спотыкающиеся о сомнения,

Как вам верится в обещания,

Как вам холодно от забвения.

В отражениях прежней чуткости

Все надежды о возвращении,

Беззащитна душа до хрупкости

Если молится о прощении.

Улетающие в предрассветное

Стать звездой на одно желание.

Вдруг рассеется безответное?

Вдруг отыщется понимание?

На ступенечках в уходящее

Всё слабее вниз освещение,

Растворяется настоящее

Если прошлое – утешение.

А планете чертить окружности,

Исполняя предназначение,

Даже если в своей ненужности

Вы решаетесь на падение.

Ведь в ответ – всё равно молчание,

Разве ночи темнее тёмного?

Вашей звёздочки угасание

Незаметно для неба огромного.

Не спешите гасить свечение,

Сохраните в сердцах хорошее,

И, прощая за невозвращение,

Отпустите любимых в прошлое.

Сказоч-Ник

Когда утром Арина добралась до офиса, все остальные уже были там.

Андрей, прерывая работу, поднялся навстречу, помогая женщине раздеться. Его руки мимолетно коснулись плеч, снимая пальто, но этого хватило, чтобы ее щеки окрасились румянцем. Невероятно, за последние два дня она краснеет больше, чем за все предыдущие годы.

– Как отдохнула? – мужчина улыбнулся, убирая одежду на вешалку. – Кофе будешь? Алиса принесла целую упаковку.

В помещении действительно витал уютный аромат, а возле компьютера мужчины дымилась почти полная чашка. Теплый душистый пар и нежные колечки пенки выглядели так притягательно, что Арина не удержалась – кивнула, соглашаясь на предложение Андрея, несмотря на то, что на губах еще хранился вкус кофе, выпитого за завтраком.

– Спасибо, с удовольствием. Пахнет на самом деле чудесно.

Он улыбнулся в ответ, словно не ожидая другой реакции, и неожиданно подмигнул:

– Сейчас будет. Кстати, а ты чудесно выглядишь!

Арина опять смутилась. Комплиментам она не верила, да и не сталкивалась с ними уже давно. А когда слышала… Нет, не стоит сейчас не вспоминать, как наигранно они звучали из уст мужа перед разобранной постелью. Он мог целыми днями не разговаривать с ней, а за мгновенье перед тем, как продемонстрировать свое желание, вспоминал о ее привлекательности. Лучше бы этого не делал: сползающие с его губ банальные фразы звучали неубедительно и больше напоминали насмешку, чем похвалу. Да и забывал обо всем сказанном быстрее, чем стихала дрожь в удовлетворенном теле… Нет, определенно нужно подумать о чем-то другом!

Отшатнулась к окну, стараясь отдышаться и немного укрыться от сделавшегося задумчивым взгляда Андрея. Почувствовала благодарность, когда он отступил, не став ничего уточнять, хотя и заметил наверняка, как ее настроение резко изменилось.

Спустя несколько минут поставил на свободный стол чашку со свежезаваренным напитком, коротко кивнув женщине, вернул ей улыбку, но вновь не затеял разговор – уткнулся в экран компьютера, погружаясь в какую-то работу.

Кофе и правда был изумительным. Терпкий, насыщенный, с едва различимыми шоколадными нотками, он так сильно отличался от всего того, что Арина пила в последнее время, что невольно вспомнилось ночное общение с незнакомцем. Может быть, ей стоит купить себе дорогой кофе и по утрам заваривать именно его, а не то мутноватое нечто, которое хоть и бодрило неплохо, но удовольствия почти не доставляло?

При мыслях о предстоящей покупке Арина вновь улыбнулась. Попытки придумать подарок для себя самой до сих пор не увенчались успехом, но само предвкушение похода было сладким, а еще сильнее радовало обещанное общение вечером. Ее сны впервые за долгое время оказались легкими и светлыми, а тоскливые воспоминания о прошлом не терзали сердце. Она ни о чем не мечтала, но и не грустила, как всегда, засыпая, а нового дня ждала с какой-то незнакомой надеждой.

Аркадий показался на пороге своего кабинета, пропуская вперед Алекса с Артемом, и при взгляде на мужчин внутри что-то екнуло. Кто из них подарил ей незабываемые впечатления? Улыбку, которая до самого утра не сходила с губ? Кого благодарить за нежданную радость? Хотя бы мысленно, потому что вслух ни на что подобное она не осмелится.

Директор выглядел официально, и строгость его облика была настолько впечатляющей, что Арина поспешила отвести глаза, боясь выдать свою заинтересованность. Он привлекал ее, но и страшил так сильно, что женщина терялась, ощущая себя в его обществе наивной маленькой девчонкой. Как когда-то рядом с мужем, с которым все начиналось очень хорошо, а завершилось разбитыми иллюзиями неудачницы. Повторения подобного больше не допустит, влюбляться в мужчину, превосходящего тебя абсолютно во всем, – что может быть глупее?

Сквозь аромат кофе пробился другой запах, для которого не было определения, отозвался в теле какими-то незнакомыми ощущениями. И это был не парфюм, хотя дорогой и модный аромат удивительно гармонировал с яркой внешностью мужчины, остановившегося возле стола Арины. Что-то иное: незнакомая ей сила в глубине взгляда, здравость в красивых чертах и странное, совершенно необъяснимое желание прильнуть к его плечу. Замереть. Забыться. Она невольно облизнула ставшие сухими губы и вернула Алексу улыбку.

– Утро доброе?

Кивнула в ответ на такое необычное приветствие.

– Даже очень. Спасибо.

– Отлично. Пусть и дальше так будет. Весь день. И вечером. До глубокой ночи.

Он не имел в виду ничего особенного, и никакого подтекста не таилось в простой любезности, но каждое слово отозвалось внутри пьянящим теплом, но пока пыталась осмыслить собственные ощущения, мужчина уже отошел, возвращаясь к разговору с директором.

Арина допила кофе и постаралась вникнуть в работу, изучая интерфейс программы теперь уже без помощи Алисы. Но ее вскоре отвлек голос Аркадия.

– Сегодня проводится праздник для малышей в детской больнице, там тоже будут работать наши ребята. Хочешь поехать со мной?

Ну да, Алиса ведь рассказывала, что у него – целая команда, занимающаяся организацией разных мероприятий. И везде он присутствует лично? Это казалось настолько удивительным, что женщина не удержалась, решившись озвучить вопрос.

Аркадий покачал головой, улыбнувшись в ответ на ее откровенную растерянность.

– Нет, конечно, меня бы на все просто не хватило. Сегодня – вынужденная мера.

Лицо мужчины омрачилось всего на миг, тут же обретая привычное спокойствие.

– Если не против – собирайся. Думаю, что тебе будет интересно, а я после с радостью послушаю мнение непредвзятого человека.

Ей УЖЕ было интересно, до начала праздника. Если простые письма производят такое неизгладимое впечатление, каким должно быть живое общение, еще и с детьми, которые волей случая оказались оторванными от близких? Арина подумала о Насте, и сердце забилось быстрее.

– Я поеду с удовольствием.

Правда, для этого придется провести время в машине наедине с Аркадием… То ли сомнения отчетливо отразились на лице, то ли мужчина оказался проницательным, угадав, что ее смущает, но он тут же пояснил:

– С нами еще поедет Артем, он будет фотографировать.

Арина только сейчас заметила, что у того в руках штатив и еще какие-то приспособления для съемки, которые ей приходилось видеть, но не довелось поинтересоваться названиями. Заметив пристальный взгляд, мужчина улыбнулся, приближаясь к ней.

– Хорошо, что согласилась. Там будет здорово. У Аркадия классная команда, и я рад, что ты теперь – ее часть.

Внимание было слишком откровенным, и, хотя в словах Артема не чувствовалось лести, Арина все равно смутилась. Ушам стало горячо. Опять. Хорошо, что распущенные по плечам волосы скрывали это досадное недоразумение.

Мужчина заметил, как она напряглась, и ободряющим жестом чуть тронул плечо.

– Все в порядке, расслабься. Мы ждем тебя в машине.

По дороге в больницу Аркадий успел рассказать о предстоящем мероприятии. Такие встречи проводились регулярно и пользовались потрясающим спросом у детей. Еще бы… Арина неожиданно позавидовала малышам, в чьем сером от болезни мире неожиданно заиграли яркие оттенки. Настя болела не часто, но когда подобное все-таки случалось, превращалась в крошечного капризного котенка, которому невозможно было угодить. Хотела сладостей, которыми не злоупотребляла в обычные дни, игрушек взамен надоевших, бесконечных сказок, сюжет которых приходилось всякий раз изменять на новый. Арина не сердилась. Ей хотелось дать дочке все то, что девочка ждала, чтобы хоть как-то облегчить затаенную в теле боль: знала слишком хорошо, как невыносимо, когда эта боль умножается одиночеством.

А праздник удался на славу. Он не был особенно шумным, чтобы не потревожить тех пациентов, чьих сил не хватило для участия, но вкус волшебства удалось почувствовать даже присутствующим взрослым. Забавные игры, шутки, развлечения, – все это напоминало ожившую сказку – красивую и по-детски естественную. Наблюдая за организаторами мероприятия, за шустрыми, активными девушками с забавными косичками, отплясывающими вместе с малышами, Арина будто сама вернулась в светлое и беззаботное детство.

– Невероятно… – она подошла к стоявшему неподалеку Аркадию, наблюдавшему за происходящим с не меньшим удовольствием. – Это настоящее чудо даже для меня. Представляю, как нравится детям.

Мужчина кивнул.

– Они нуждаются в радости гораздо больше, чем те, кто просто отмечает день рожденья. Некоторые находятся в стенах больницы не первый месяц, и у родителей порой не остается ни сил, ни средств развлекать их. Когда мы впервые приехали сюда, стало ясно, что подобные встречи – едва ли не самое главное. Во всяком случае, точно важнее простых вечеринок или банкетов.

Его улыбка в этот момент была теплой и какой-то домашней, и Арине впервые не было неловко. Хотелось продлить время как можно дольше, не рядом с ним, но в атмосфере уюта и веселья. Но Аркадий вдруг резко умолк, заметив кого-то за ее спиной, перестал улыбаться, и вместе с радостью лицо покинули краски. А движения Артема, укладывающего на место аппаратуру, стали резкими, и, хотя он не произнес ни слова, Арина ощутила наполнившее его напряжение.

Дети продолжали смеяться, не желая отпускать полюбившихся персонажей даже после окончания представления, но что-то изменилось, и облик только что расслабленного довольного человека приобрел не видимую прежде жесткость.

– Нам пора, – Аркадий потянулся к подоконнику, где стояла его барсетка, слишком заметно отвел взгляд. Арина обернулась.

Еще один доктор. Красивая женщина, рядом с которой маленькие пациенты наверняка чувствуют себя комфортно. Запоминающееся лицо, черты, которыми хочется любоваться без конца. Выразительные и отчего-то очень грустные глаза.

– Я хотела поблагодарить… Все прошло потрясающе. Как всегда.

В мелодичном голосе ощущалось волнение, но, взглянув на обоих своих спутников, Арина не смогла ничего понять. За два с половиной проведенных в больнице часа им пришлось говорить с множеством людей, но ничье присутствие не вызывало такого откровенного недовольства. Артем будто нырнул в волну отчуждения, произнеся равнодушные слова приветствия и тут же полностью отрешившись от подошедшей. Аркадий же молчал, уставившись за окно, совершенно не походя на того открытого человека, которым был всего минуту назад.

– Мы можем поговорить?

Она взглянула на лицо задавшей вопрос женщины, пытаясь улыбнуться, но ничего не вышло: странная ситуация не позволяла расслабиться и произнести хотя бы какую-то нейтральную фразу. Директор хмуро кивнул Артему:

– Я буду через несколько минут, – и шагнул к дверям, на ходу бросая доктору: – Идем. Хоть в этом и нет никакого смысла.

Послевкусие праздника рассеивалось довольно быстро, и Арина терялась в догадках, что могло так сильно поспособствовать подобному настроению. Приблизилась к Артему, помогая собирать оборудование, и осторожно поинтересовалась:

– Что случилось? Кто это был?

Он дернул плечом, бросая короткий взгляд на дверь, за которой скрылись Аркадий и незнакомая женщина.

– Детский врач. Она работает в этом отделении. И наша старая знакомая.

На просто знакомых так не реагируют, но вдаваться в детали Артем не собирался, а Арина не решилась настаивать. Молча ждала возвращения директора, но того все не было, и, казалось, яркие краски, играющие до этого в их дне, неприятно сгустились. Каждый жест Артема выдавал нетерпение, несмотря на то, что вслух мужчина не произнес больше ни слова.

– Я схожу за ним? – Арина не была уверена, что ее вмешательство уместно, но хотелось попытаться как-то разрядить обстановку.

Артем задумчиво кивнул.

– Ординаторская прямо по коридору.

Сейчас, когда она не находилось в центре внимания, действовать было легче. Просто подойти, сказать Аркадию, что все готово к отъезду, – почему нет?

Дверь оказалась приоткрытой. Арина не собиралась подслушивать, но разговор внутри кабинета в гулкой тишине отделения различался вполне отчетливо.

– Мне нет прощенья?

– Я тебе не судья.

– И что теперь делать?

В голосе женщины ощутимо различались слезы, звенели в каждом звуке, не прорываясь наружу.

– То, что и планировала. Любить сына. Наслаждаться тем, что обрела желаемое.

Слова Аркадия звучали сухо и жестко.

– Я хотела совсем другого. Ты же знаешь.

Тон мужчины сделался усталым и почти равнодушным.

– Нина, это уже неважно.

Раздался всхлип, тихий, но такой надрывный, что у Арины самой едва не сорвались слезы.

– Мне нужно ехать.

– Аркаш…

– Нина! – в голосе задребезжали стальные нотки. – Я бы не хотел, чтобы личные проблемы помешали работе. Думаю, ты тоже.

Мужчина вышел из кабинета так быстро, что Арина не успела отреагировать и отскочить, лишь подняла на него перепуганные глаза. Аркадий выдавил улыбку:

– Заждались? Извини, что долго. Идем, – и, подхватив ее за локоть, потянул за собой. У самого выхода из больницы замедлил шаг.

– Арин, постарайся не думать ни о чем. И прости за неприятную сцену.

– Я не думаю, – она снова была в смятении. – Вернее, пытаюсь не думать, но…

Перебил почти ласково.

– Это прошлое, которое не стоит внимания. Поверь.

Женщина боялась, что напряжение будет присутствовать и дальше, отравляя воспоминания о чудесном празднике, но уже в машине показалось, что странной встречи не было. Аркадий заговорил о новых планах, Артем листал в фотоаппарате отснятые кадры, показывая наиболее удачные из них. Будто не было ничего. Снова уравновешенность и довольство – Арина не могла не изумиться такой потрясающей возможностью владеть собой. Или директор сказал ей правду, и случившееся не имело никакого значения? Только воспоминания о переполненном болью голосе незнакомки не позволяли в это поверить.

Уже позже, оставшись в офисе наедине с Алисой, она не выдержала, не сомневаясь, что той все известно.

– Кто такая Нина?

Алиса ответила не сразу, что было совсем на нее не похоже. Показалось даже, что девушка не расслышала ее вопроса.

– Я знала, что ты спросишь… Она была там?

– Да, – кивнула, вспоминая красивое, яркое лицо с серьезными, проницательными глазами.

– А что сказал Аркадий?

Брошенную скупую фразу мужчины вряд ли можно было считать ответом. Очевидно, что ему не хотелось об этом говорить.

– Назвал ее человеком из прошлого.

– Тогда почему ты решила уточнить еще и у меня?

Казалось, что речь идет о чем-то запретном, раз даже всегда открытая и доброжелательная Алиса явно избегает откровенности. Но что-то мешало остановиться, забросив сложную тему.

– Она не похожа на прошлое. Скорее, на настоящее, которое хочется ощутить более близким и осязаемым.

Девушка невесело усмехнулась, услышав такие слова, и задумчиво кивнула.

– Прошлое иногда очень сильно влияет на нашу теперешнюю жизнь. Но это чужая тайна, Арин. У меня нет права говорить тебе о деталях. Да и не к чему они…

Глава 8

В этом небе, где путь от звезды до звезды

Был не пройден ни разу никем до меня,

В самом центре Вселенной печалишься ты,

Потому что нет рядом такого как я.

Как тебе удалось перепутать миры,

Все дороги галактик сплетая в одну?

Ведь нужна мне теперь, лишь, такая как ты,

Чтобы в сердце январь поменять на весну.

И пылающих солнц неземные костры

Нам осветят тропу от меня до тебя,

Чтоб увидеть, как мне улыбаешься ты

Из пронзительной полночи лунного дня.

И как будто жар-птицу – комету за хвост

Я схвачу, чтоб подняться с ней до высоты,

Где в ладонях не колются ёжики звёзд,

Где давно обо мне чьи-то сны и мечты.

И слова твои будут тихи и просты,

Лишь коснусь я волос твоих близких рукой:

Я так рада, что в этой Вселенной есть ты.

И еще… я так счастлива рядом с тобой…

Сказоч-Ник

Как же давно она не была в магазинах: вот так, без четкой цели, а лишь ради собственного удовольствия. Почти забыла значение этого слова. Работа позволяла жить вполне прилично, обеспечивая и дочку, и себя все необходимым, но купить что-то без повода раньше не пришло бы в голову. Даже покупка платья накануне Нового года все-таки была приурочена к празднику. А сейчас что она делает и зачем? И к чему приведет безрассудное согласие на предложение виртуального собеседника?

Отгадать, кто скрывается за автором посланий, так и не удалось. Арина перебирала в памяти моменты, связанные с каждым из мужчин, но картинка не складывалась, а странные намеки, подкидываемые собственным сердцем, не имели под собой оснований. Просто чутье… Но когда оно в жизни оказывалось верным? К чему привело за столько лет? Когда-то она была уверена, что влюбилась в самого лучшего мужчину. Хоть тот и не блистал красотой, все равно казался принцем на белом коне, единственным и неповторимым. Наивная девочка утонула в ощущениях, поверив в то, что ее чувств хватит на двоих. Если рядом будет ТОТ САМЫЙ, она со всем справится. Но переполнившее душу счастье продлилось слишком недолго. Было ли кого винить, кроме себя самой? Ведь это именно у нее кончилось терпение после нескольких бесконечных лет, и сладкая, пронзительная любовь обернулась непреходящей болью. Осознание собственной ненужности оказалось слишком горьким. Годы, потраченные на придуманное счастье, развеявшийся дым иллюзий, а в итоге – одинокая женщина, обычная, ничем не примечательная, уже не молодая и почти ни во что не верящая. Ей ли теперь полагаться на интуицию? Даже если удастся понять, который из мужчин начал неординарное общение, что толку? Это все равно не зайдет дальше переписки.

Неожиданно вспомнились выразительные, грустные глаза женщины из больницы. Она была по-настоящему красивой, но не выглядела счастливой, а застрявший в сознании всхлип до сих пор бередил душу. Выходит, тоже что-то не сложилось? Аркадий почти оттолкнул ее, не физически, но это ощущение было знакомым. Сколько раз сама Арина вот так молила о понимании, и вслух, и неслышными вздохами, застывшими в глазах слезами, надеясь, что окажется услышанной. Муж оставался безучастным. Ждал определенных вещей, а все остальное не имело значения. Или он прав… или он прав. Иных вариантов не существовало. А эта Нина наверняка после прошедшей встречи заплакала, закрывшись в кабинете или где-то еще спрятавшись от посторонних глаз. Ее было жаль, и сожаление усугубляло собственные переживания. Почему два близких человека становятся чужими? И почему в таких ситуациях всегда виновата женщина?

Арина присела за столиком небольшого кафе посреди торгового центра и погрузилась в раздумья. Ее опыт отношений был ничтожен: парочка невинных поцелуев в юности и пять лет брака, оглядываясь на которые, она понимала, что знает о мужчинах не больше, чем прежде. Так и не научилась быть женщиной, от присутствия которой замирает чье-то сердце и кого ждут со страстью и надеждой. И если случится чудо, и таинственный сказочник заинтересуется той, кому пишет трогательные слова, что случится, когда он увидит ее? Рядом с ТАКИМИ мужчинами должны быть другие женщины. Подобные Нине. Это то самое прошлое, которое все равно однажды вернется. Иначе не может быть. Поэтому и думать о несбыточном вряд ли стоит, чтобы не рыдать потом в очередной раз. Она не станет мечтать о сказке, а лишь воспользуется возможностью побыть в ее присутствии. А если обретет друга… Тоже почти немыслимо, но вдруг кому-то захочется принять от нее хотя бы дружбу…

Несмотря на грустные мысли, женщина впервые за долгое время ощущала себя действительно живой. И отказываться от предстоящего общения, пусть виртуального, пусть такого, что никогда не превратится в реальное, не собиралась. А значит, необходимо выполнить просьбу… Подумать только, кто-то попросил ее сделать подарок самой себе! Невероятно и так трогательно. Как только быть с тем, что она почти разучилась что-то желать?

Чай почти закончился, и женщина задумчиво теребила ручку изящной чашки, на краю которой будто притаилась крошечная улитка, а на стенке распустился яркий цветок.

Трогательно и красиво, хотя и слишком непрочно. У нее дома такая прожила бы в лучшем случае несколько дней. Арина привыкла к простой, крепкой посуде, надежной, но не цепляющей глаз. Не радующей. Вдруг вспомнилась короткая встреча, случившаяся несколько лет назад в поезде с одной успешной женщиной.

Будто воочию увидела ограниченное пространство спального вагона. Она тогда не смогла достать билет ни в плацкарт, ни в купе и, не имея возможности отложить поездку, впервые в жизни попала в люкс.

С дамой, оказавшейся ее соседкой, они были почти ровесницами, но та словно существовала в иной реальности: яркой и запоминающейся. Элегантная прическа, умелый макияж, дорогая, комфортная одежда, подчеркивающая достоинства фигуры. Даже чашку в дорогу женщина захватила не металлическую, и уж тем более не пластиковую, а из какой-то элитной коллекции. Арина бы такую и дома не каждому гостю рискнула дать. Соседка тогда рассмеялась в ответ на ее изумление.

– А зачем нужны красивые вещи, если ими не пользоваться? Любоваться за стеклом буфета? Можно состариться, пользуясь тем, чему давно место на свалке или в музее, так и не сумев насладиться предложенным судьбой. Как же нужно себя не любить, чтобы всю жизнь беречь то, что предназначено тебе для радости? Если все время откладывать на черный день, белый не наступит никогда.

За несколько часов проведенных вместе Арина узнала столько нового, что потом еще долго пыталась осмыслить информацию. Но, вернувшись домой, погрязла в старых проблемах. Ее отношения с мужем тогда достигли своей критической точки, боль и отчаянье затопили с головой, и было совсем не до слов случайной попутчицы и ее непривычных советов. Все забылось, однако, как оказалось, не ушло бесследно из памяти, чтобы напомнить о себе спустя несколько лет, после неожиданного предложения автора писем.

Она улыбнулась, когда наконец-то поняла, чего хочется. Это не решит ее проблем, не избавит от угнетающего одиночества, еще и бюджет потреплет изрядно. Но будет правильным.

Посудный магазинчик нашелся неподалеку от кафе, и Арина на время потерялась в обилии роскошных вещей. Оказалось действительно дорого. Раньше и в голову не пришло бы потратить на какую-то тарелку около трехсот рублей. Цена же сервиза была равной ее зарплате за две недели. Не так уж и много, но почти пугающе для женщины, прежде не осмеливающейся на легкомысленные траты.

Однако при мысли, что уже сегодня вечером они вместе с Настей будут ужинать из такой потрясающей посуды, стало настолько радостно, что не напугала даже необходимость лишней работы. А когда увидела нежную весеннюю свежесть, вообще забыла обо всем на свете.

Фрезии Арине нравились всегда. Тонкий изысканный аромат, нежнейшие лепестки, фантастически прекрасные в своей хрупкости цветы не могли не радовать глаз, хотя за годы брака она не дождалась от мужа такого подарка. Иногда хотела купить их сама, но в последний момент что-то останавливало, и, сглатывая горькие слезы, торопилась пройти мимо цветочного павильона и не вдыхать на расстоянии ощутимый запах чужого счастья. Сейчас же не уставала любоваться. Даже аппетит разыгрался, несмотря на только что съеденное пирожное, а в памяти ожили слова случайной попутчицы: «Из красивых тарелок ты всегда будешь есть с удовольствием».

Настя пришла в восторг, и, глядя на сияющее лицо дочки, Арина мысленно поблагодарила и женщину, встретившуюся некогда на пути, и своего сказочника, общения с которым вечером не могла дождаться. Когда на экране наконец-то мигнуло окошко чата, ощутила такое тепло, словно физически почувствовала присутствие мужчины рядом.

– Как прошел день, птичка?

Она хотела бы рассказать и о чудесном празднике в больнице, и о грусти, наполнившей сердце при виде заметной боли в глазах доктора, но тем самым мгновенно выдала бы себя, потому ограничилась лишь упоминанием о насыщенности событий.

– А твой день был хорошим?

Ей захотелось услышать подробности. Не для того, что вычислить личность собеседника, просто, чтобы узнать, чем жил сегодня человек, подаривший ей столько незнакомых ощущений.

– Не очень. Оказалось много работы и много воспоминаний, почему-то не слишком приятных.

В конце фразы появился недоумевающий смайлик, но забавная картинка как будто скрывала что-то более серьезное и грустное. Арина вздохнула: не только ей пришлось огорчаться, – и послала в ответ изображение крошечной чашечки, на которой вился пар.

– Тогда приглашаю тебя на чай, – и тут же, испугавшись, что ее заявление покажется слишком навязчивым, уточнила: – Виртуальный.

Рядом с ноутбуком стояла чашка из нового сервиза, и слабый аромат любимых трав внушал удивительное спокойствие.

– Я купила посуду. Такую красивую, что никак не могу насмотреться. Дочка съела за ужином в два раза больше обычного, а мне кажется, что наступила весна. Наверное, это глупо…

Провела пальцем по изображению цветка на блюдце и снова улыбнулась, смахивая невольно набежавшие слезы. Он ведь сможет ее понять?

– А каким чаем ты меня угостишь?

Словно почувствовала ласковый шепот, долетевший откуда-то издалека. Собеседник приблизился, несмотря на то, что по-прежнему находился на расстоянии, различил настроение в коротких и не особенно информативных фразах, и ей захотелось облегчить для него последствия не совсем удачного дня, заставить хотя бы на время забыть о проблемах. Только как это сделать, когда не знаешь о человеке ничего?

– Не буду предлагать крепкий, чтобы вместе с напитком не подарить бессонницу. И вряд ли тебе понравится фруктовая смесь, которую обожает моя дочь. Мне кажется, ты бы оценил зеленый чай, насыщенно-янтарный, свежий и терпкий. Он чудесно утоляет жажду и проясняет мысли. И настроение обязательно улучшится.

Арина представила всех четырех мужчин, работающих в компании, и лишь одного из них – по ту сторону экрана. Серьезные проницательные глаза и едва заметную улыбку. Именно он мог бы написать то, что появилось на экране после короткой, но ощутимой паузы:

– Потрясающе, птичка. Жаль, что ты далеко, я бы с радостью превратил виртуальное чаепитие в реальность.

Глава 9

Было что-то еще в череде этих дней,

Где под серым покровом небесных перин,

Ничего он полжизни не зная о ней,

Жил, душою своей оставаясь один.

Было что-то еще за полоской дождя,

За шуршанием капель в опавшей листве,

Где не надо жалеть, что грядут холода,

И всю зиму мечтать о весеннем тепле.

Было что-то еще за стеной суеты,

За бездумной растратой недолгих минут,

Ежедневным предчувствием новой беды

И обычным явлением частых простуд.

Все заверчено раньше орбитой Земли:

Он крутился, как все, в бесполезных делах,

И, конечно, мечтал, только эти мечты

Воплощаться могли лишь в коротеньких снах.

Он считал наперед, как там будет потом,

И зарплату кроил, и планировал бред,

Все пытаясь понять: что же там, за окном,

За которым есть то, чего, в принципе, нет?

Но однажды прорвался сквозь серый заслон

Синий цвет ожиданий, надежд и мечты,

Это просто она сквозь оконный проем

Заглянула в глаза его из пустоты.

И повисли минуты, и замерли дни,

Заскрипела Земля в кандалах тормозов,

Потому что её, прижимая к груди,

Он себе оставлял, отнимая у снов…

Было что-то еще за холодным дождем,

Было что-то еще за границей проблем,

Но когда остаешься с любимой вдвоем,

Понимаешь, что все остальное …зачем?

Сказоч-Ник

С утра разыгралась непогода, шквальный ветер напомнил о времени года, сбивая с деревьев последние листочки и нагоняя седые, мрачные облака. Воздух наполняло ожидание дождя, частого гостя в зимние месяцы, и его холодные капли уже изредка срывались, на лету превращаясь в крошечные, колючие снежинки, но, соприкасаясь с кожей, тут же таяли. Будто слезы на лице. Когда он плакал последний раз? Кажется, еще в детстве, в кровь сбивая колени, и то так давно, что почти не помнит об этом. Очень рано научился сдерживать эмоции. Проще было скрежетать зубами, чем демонстрировать свою слабость в повлажневших глазах. Даже ребенку, тем более, взрослому человеку, какие бы сложности не сваливались на плечи.

Да и можно ли назвать сложностями неизбежные события жизни? То, что произошло в его семье, было предсказуемым и вполне обычным. С чего он взял, что является каким-то особенным и достоин любви, несмотря ни на что? Не заслужил такого дара, не сумел осчастливить драгоценную для него женщину, на кого же можно обижаться в таком случае, кроме себя самого? Есть ли о чем плакать, если все случилось так, как и должно было быть?

Он задержался у машины, подставляя лицо снежным капелькам. Кожа быстро остывала, возвращая сердцу холод, покинувший его вчера во время переписки. Их затянувшееся далеко за полночь общение привело к тому, о чем уже и забыл: к мирному и безмятежному сну младенца. Или мужчины, удовлетворенного в самых смелых желаниях. Выспался впервые за долгое время без всяких вспомогательных средств, а наступившее утро не принесло привычной горечи. Даже кофе не убежал, а получился вполне сносного вкуса, насыщая тело бодростью и готовя к предстоящему рабочему дню.

В офис ему удалось войти незамеченным. Алиса, как частенько бывало, включила музыку, и ее звуки заглушили шаги. Он остановился у входа, рассматривая женщину, что-то сосредоточенно изучающую за компьютером.

Уверенная, что никто на нее не смотрит, Арина улыбалась. Или своим мыслям, или тому, что читала на экране, но какие-то внутренние переживания тронули и оживили ее настолько, что не получалось оторвать глаз. Она была красивой, хотя его не внешность сейчас привлекла. Было приятно смотреть на лицо, такое искреннее и открытое, что на миг показалось, будто перед ним не женщина за тридцать, а юная девчонка, наслаждающаяся своей весной. Губы подрагивали, проговаривая какие-то затаенные мысли. Он и не пытался их угадать, но ощутил внезапно, как ожили собственные, почему-то подсказывающие возможный вкус ее рта и гладкую нежность кожи в вырезе блузки. Пуговицы, застегнутые почти до верха, должны были сберечь от посторонних взглядов, но вышло наоборот: он слишком отчетливо представил и кружево белья, едва угадывающееся под тканью, и такие же золотые крапинки, что щедро усеивали нос и скулы, ниже, под тонким шелком. А в кончиках пальцев почувствовался зуд от ставшего почти нестерпимым желания запустить руки в ее волосы, разметать их по плечам, растрепать, избавляя от тугого хвоста.

– Кем любуешься? Лисой или Ариной? – сзади неслышно подошел друг, и мужчина обернулся, стряхивая наваждения и спуская на лицо улыбку.

– Обеими. Притаился и жду, пока кто-то из них попадет в мою сеть.

– А зачем ждать? Действовать надо, а то останешься ни с чем. Алиска так уже точно влюблена, и, как подсказывает мое сердце, не в нас с тобой. А Арина… Арина мне нравится. Она не похожа на других женщин. Взрослая, даже ребенок есть, а в душе осталась наивной и чистой девчонкой. Такая полюбит – и ничего больше не надо для счастья.

Об этом можно было бы поспорить. Как часто не получается даже у хороших людей. Просто что-то не складывается, и продуманная вроде бы схема не выдерживает испытания временем.

– Хочу пригласить ее куда-то на ужин. Заодно познакомимся поближе.

Услышав фразу друга, он снова взглянул на все еще не замечающую их женщину. Почему-то казалось, что она вряд ли согласится. Прошедшая встреча в ресторане и так далась ей непросто, а почти свидание вообще может стать неподъемным грузом. Если, конечно, Арина сама не заинтересована в скором романе. Но предположить такое не получалось: эта птичка слишком не походила на тех, кто может быть расположен к мимолетным интрижкам.

Птичка? И сам не заметил, как объединил в своем сознании два образа: новой сотрудницы и виртуальной собеседницы, подарившей ему вчера незабываемый вечер. Это смешно и практически невозможно, но увидеть на ее месте именно Арину было бы приятно. Хотя и не хотелось бы, чтобы боль, отчетливо сквозившая в каждом слове его незнакомки, имела место в жизни женщины, за которой он наблюдал уже столько времени. Она должна быть счастлива и любима, а не грустить в одиночестве и уж тем более не писать никому писем, надеясь на каплю внимания.

– Не обижай ее, ладно? – тряхнул друга за плечо, и, наконец-то выдавая свое присутствие, зашел в помещение. Коротко поздоровался и поспешил пройти к себе, стараясь не думать о том, как ожили ее глаза. Показалось, скорее всего. Она не может радоваться при виде его. Это никому из них не нужно.

***

Арина не собиралась целый день проводить в офисе, но так увлеклась, что забыла о времени. Дел оказалось много, потому что она наконец-то осмелилась взять первый заказ. Написание вроде бы простого письма на день рожденья какого-то малыша от его любимого персонажа захватило с головой. Удалось опомниться лишь тогда, когда случайно брошенный взгляд на часы подсказал, как она катастрофически опаздывает за Настей. Дочка не любила оставаться в группе последней и всегда расстраивалась, и теперь успеть в сад вовремя можно было только на такси.

Алиса заметила ее смятение.

– Пора бежать? Давай попросим кого-то из парней, чтобы подвезли?

К этому времени в офисе остались только Алекс и Аркадий, но обременять их собственными заботами Арине не хотелось. Не привыкла она принимать подобного рода услуги, да и вообще оказываться в зоне чьего-то внимания было сложно. Директор мало подходит на роль извозчика, а Алекс… Алексу наверняка есть, чем заняться вечером.

На губах Алисы заиграла лукавая улыбка. Не зря почти все в компании звали ее Лисенком: она видела больше других, угадывая мысли и настроение, при этом природой данная хитрость неразличимо граничила с мудростью, весьма странной в таком юном возрасте. Вот и сейчас, еще не дождавшись ответа от Арины, уже знала, что та скажет.

– Не волнуйся, я обо всем договорюсь. Это окажется быстрее, чем на такси, и совсем не сложно. Вот увидишь.

Та предпочла бы не видеть, но обстоятельства сейчас были не на ее стороне. Оставалось лишь надеяться, что неожиданная просьба действительно не слишком обременит того, к кому Алиса ее обратит.

Алекс появился на пороге кабинета так быстро, будто ждал их просьбу. Кивнул, непринужденной улыбкой освобождая женщину от сомнений.

– Я буду рад подвезти. Думаю, что твоя малышка огорчится, если ей придется ждать.

Как бы ни было неловко, ситуация не позволяла противиться. Арина заставила себя улыбнуться в ответ, отгоняя непривычные ощущения. Нельзя допустить, чтобы зародившийся в сердце интерес к кому-то из этих мужчин укоренился. Это слишком опасно. В прошлый раз пришлось собирать себя по кусочкам, когда любовь всей жизни, ее самая светлая мечта обернулась разводом, грязным и оскорбительным. Делить в общем-то было нечего: муж не претендовал на Настю, но воспоминания об этих днях и том, что пришлось выслушать и пережить еще долго заставляли просыпаться в холодном поту или подолгу лежать в темноте, вглядываясь в безликие тени на стенах. Они не обозначали ничего: пустые серые линии, как и ее жизнь, превратившаяся в сгусток обид и одиночества.

Переживать все это заново не хотелось, а рассчитывать на счастливый финал с кем-то из сотрудников «Инкогнито» было бы слишком по-детски. Общение в чате, ни к чему не обязывающие шутки, но не больше. А если случайно возникнет желание помечтать, достаточно вспомнить все, что говорил ей муж, и спуститься с небес на землю, чтобы потом не пришлось падать оттуда.

Они доехали довольно быстро, так что Арина даже не успела увязнуть в смятении от неожиданного общества. Лишь любовалась исподтишка точеным профилем и рассматривала руки мужчины, сжимающие руль. В общем-то безобидное занятие, со стороны и в голову не придет озаботиться ее неадекватными мыслями, возникающими при одном взгляде на красивые, сильные пальцы.

– Спасибо, что подвез… – улыбнулась, ощущая, как растекается по телу тепло. Волнение из-за возможного опоздания за дочкой улеглось, и теперь она испытывала лишь благодарность за оказанную своевременную услугу. Все остальные чувства привыкла рубить на корню, и сейчас сделает то же самое.

Губы мужчины тронула ответная улыбка.

– Был рад помочь, тем более что это совершенно не трудно.

Она попрощалась, стараясь перелистнуть страницу как можно быстрее. Впереди еще долгий вечер. Нужно купить продукты, приготовить ужин, уложить дочку и хотя бы немного поработать: клиенты ждали материалы, которые она все не успевала закончить. А вот прогулку с Настей придется отложить: казалось, вот-вот начнется дождь, а зонт, как всегда, остался дома.

Косые струйки уже срывались с неба, когда Арина оказалась на улице уже вместе с дочерью. До остановки было недалеко, но быстро бежать малышка не сможет, а вымокнуть не хотелось. Женщина мысленно отругала себя за непредусмотрительность: не первый раз оказывается в такую погоду без зонта. Ладно бы одна была, а так еще и Настя пострадает.

– Мамочка, мы под дождиком побежим?

Она не успела ответить: тишину пустынной сырой улицы разрезал автомобильный гудок. Алекс почему-то не уехал, оставшись на том же самом месте, где высадил ее. Вышел из машины, помахав рукой.

– Сейчас ливень начнется. Ныряйте в салон.

От облепивших лицо капель у нее наверняка растеклась тушь, а ветер испортил прическу. Юбка облепила ноги, тяжелея от влаги. Та еще картинка, зато не будет повода обольщаться, что мужчина может испытывать к ней хоть что-то, кроме жалости.

– Спасибо.

Настя обрадовалась. Даже не испугалась незнакомца, не стала смущаться, как нередко бывало. С удовольствием забралась в машину, зашептав маме на ухо:

– А дядя в магазин нас отвезет? И потом домой?

Шепот вышел громкий, и Алекс услышал. Рассмеялся, подавая девочке руку для приветствия, а когда она протянула ему ладошку, легонько коснулся губами, как при первой встрече с самой Ариной. Воспоминания взволновали, и лишь вид изумленной дочки, никогда не сталкивающейся с подобным обращением, позволил немного прийти в себя.

– Я в вашем распоряжении. С удовольствием поработаю личным водителем двух красивых дам. Хотя бы один вечер.

Настя пришла в восторг, а Арина предпочла бы избежать его общества, но это выглядело бы и странно, и невежливо. Поэтому пришлось благодарно кивнуть и захлопнуть дверь машины, снова погружаясь в волнующую атмосферу.

Глава 10

Раздет январь догола – всё серым цветом,

Не приживаются снега на свете этом,

И не видны издалека метель да вьюга…

Нам не найти здесь никогда с тобой друг друга.

Откроет день глаза в окне наполовину,

И ветер с дождиком в крыле толкнётся в спину,

На крышах небо разлеглось, кашне не греет…

А счастье хоть бы и сбылось, да кто поверит?

Леса пока не в серебре, не в белом – поле,

Как хорошо сидеть в тепле, в уютном горе,

Из-за того, что нет зимы, и спят рассветы…

Ты где находишь мои сны?

И просто – где ты?

А осень выдула дворы и смыла стёкла,

Здесь всё – от неба до земли насквозь промокло,

Нет никого и ничего, чтоб душу грело…

А ты в промозглое тепло ко мне б хотела?

Когда зима в календаре, а снега нету,

Как хорошо тебе и мне грустить по лету,

И представлять, как ты лежишь и рядом дышишь…

Снег ляжет в ночь.

Наступит тишь.

И ты услышишь.

Сказоч-Ник

– Как твои дела, птичка?

Невероятно. Она соскучилась. Именно по этой переписке, в которой чувствовала себя увереннее, чем в реальной жизни. Как дела? Его и в самом деле это интересовало?

Арина вспомнила прошлый вечер, ужин, который впервые за долгое время готовила не одна. Настя всегда пыталась помочь, но ее старания больше задерживали процесс, чем облегчали его, а гость сделал то, что никогда прежде не приходилось наблюдать.

Алекс нахмурился, увидев огромные пакеты, которые она вынесла из магазина. Поспешил навстречу, перехватывая покупки и тем самым повергая женщину почти в шок. Ей и так было непросто осознать, что кто-то ждет ее, чтобы довезти до дома, принимать же помощь от этого человека казалось вообще невероятным.

– Ты зря беспокоишься, – она виновато улыбнулась мужчине. – Это совсем не тяжело, я привыкла.

Тот не ответил, лишь взглянул на нее каким-то странным взглядом, заставляя смутиться еще больше. Перенес покупки в машину и уже открыл дверь для нее с Настей, как вдруг дочка испуганно воскликнула:

– Мамочка, мы забыли купить торт!

Арина вздохнула: зря надеялась, что этот момент останется без внимания. Не могла же предложить Алексу на ужин макароны или жареную картошку! Пришлось выбрать продукты, которые, по ее мнению, куда больше подходили для мужской трапезы. Не только испереживалась, что может не угадать его вкусы, так еще и на что-то другое не осталось денег. Покупать дешевые сладости не хотелось, а дорогие стали недоступны, и она тщетно рассчитывала, что удастся обойтись без них. Настя заметила и проговорилась, и теперь Алекс подумает, что она или глупая, или жадная. Не случайно муж всегда говорил об отсутствии у нее умения обращаться с деньгами. Наверное, так и есть, раз не получается безболезненно для бюджета вкусно накормить гостя.

Хорошо, что дождь до сих пор не закончился. Арина развернула лицо к небу, ловя крошечные капли, позволяющие спрятать те, что предательски потекли из глаз, и не сразу расслышала голос мужчины.

– Ариш, прости, я такой невнимательный. Совсем забыл: мне на стройку завтра нужно кое-что из инструмента купить. Подождете минут десять? Я быстро.

Она кивнула, не оборачиваясь, чтобы струйки на щеках не стали заметны. Рядом всполошилась Настя, тут же выглядывая из машины.

– Мама, а можно мне с дядей Сашей?

Пришлось повернуться, торопливо вытирая глаза и надеясь, что Алекс не заметит этого жеста.

– Настюша, вряд ли ему будет удобно вместе с тобой.

Мужчина улыбнулся.

– Как раз наоборот. Терпеть не могу ходить по магазинам. Настя своим обществом может здорово скрасить это пренеприятнейшее занятие. Я бы с удовольствием попросил тебя, но ты только что оттуда, и бегать по отделам с железками вряд ли будет интересно.

– А мне интересно! – слова Алекса крайне вдохновили девочку, в отличие от самой Арины. Она хорошо знала, как дочке порой сложно удержаться, чтобы не начать выпрашивать что-то в подарок. А вдруг осмелеет настолько, что не смутится даже общества почти незнакомого человека?

– Ну, пожалуйста! Как представлю, что нужно идти одному… – мужчина дернул плечами. – Бр-р… – улыбнулся так широко и проникновенно, что отказать было невозможно. Как и сдержать ответную улыбку.

– Ты моя спасительница… Идем? – протянул руку Насте, за которую та с удовольствием схватилась, торопливо закивав на просьбу матери:

– Солнышко, веди себя хорошо.

Проводив взглядом мужчину с дочкой, Арина прикрыла дверь машины и откинулась на сиденье. В салоне было тепло и так уютно, что ей захотелось закрыть глаза и на время отключиться от реальности, отбрасывая грустные воспоминания. Почему постоянно вспоминается муж? Столько времени не видела его, и чувства остыли уже давно, а все равно следует неотступной тенью, мешая спокойно жить. Разве она хочет многого? Просто забыть…

Повинуясь порыву, включила музыку, надеясь немного отвлечься.

Мелодия была знакомой, хотя узнать, что именно звучит, Арина не смогла. Снова погрузилась в воспоминания, но теперь уже унеслась совсем в далекое прошлое, когда наивная юная девочка думала, что перед нею распростерт весь мир, а впереди – любовь и счастье. Она старалась стать самой лучшей, но проходящие года отрезвляли, вместо радости добавляя цинизма, а мечты сменяя опустошенностью и сомнениями. А музыка… музыка пробралась в мысли напоминанием о безоблачном прошлом, когда волшебство казалось близким, а душе хотелось петь, когда легко было представить себя кружащейся в танце с кем-то, похожим на…

Настя смеялась, все так же крепко держась за руку Алекса. Что-то вдохновенно рассказывала ему, подпрыгивая от удовольствия. Да и он не выглядел ни уставшим, ни раздраженным. Арина вздохнула с облегчением: хорошо, что дочка не успела его утомить. Вышла навстречу, сталкиваясь с улыбкой мужчины.

– Мы не очень долго?

За время их отсутствия она успела нырнуть в океан горьких воспоминаний, но признаваться в этом не собиралась. Лишь покачала головой, помогая дочке забраться в салон.

***

Сейчас, сидя перед экраном ноутбука и вспоминая события вчерашнего дня, неожиданно поймала себя на мысли, что ей хотелось бы увидеть на месте таинственного автора именно Алекса. Внимательный, заботливый, он сильно отличался от тех мужчин, с которыми приходилось общаться прежде. Удивительным образом угадывал ее настроение. И заставлял чувствовать себя женщиной. Снова.

– У меня все хорошо.

– Я рад. Прости, что вчера не смог выйти на связь, вернулся очень поздно.

Алекс уехал от нее в начале девятого, вряд ли это время можно было назвать поздним, и Арина ощутила, как кольнуло сердце легкой грустью. Он говорил, что собирается домой, значит, скорее всего, ее невидимым собеседником, является кто-то другой.

– Ничего страшного. Я и сама была занята.

Действительно, занята. Уложила дочку и лелеяла каждую минуту пережитого вечера. Позволила себе непростительную вольность: еще один кусочек вкуснейшего торта, который Алекс все-таки купил, выбрав вместе с Настей. «Не мог же я идти в гости без угощения!» – заявил в ответ на ее смущенные возражения.

Они устроили почти пир, и Арина, смущаясь смотреть в глаза мужчины, прятала свой интерес, наблюдая за его руками, за их умелыми движениями. Он помогал резать салат, а ее глаза наполнялись слезами, и дело было совсем не в луке, хотя именно эту причину пришлось озвучить мужчине, изумленному видом тонких струек на щеках.

Когда Алекс взялся за мытье посуды, в очередной раз попыталась воспротивиться. Так не должно было быть, сильный, уверенный в себе человек не станет тратить время на выполнение бабских обязанностей, унижая себя этим. Но он не услышал ее аргументов. Подмигнул Насте, подкладывая в тарелку очередной кусочек торта, и точно такой же вручил самой Арине, легонько подталкивая к столу и доливая в чашку чай.

– Мне нравится это занятие. Очень. А дома давно стоит посудомойка, да и столько тарелок придется копить целую неделю.

Глядя на него, было легко поверить, что он и правда получает удовольствие от того, что делает. И Арина решила больше не спорить, а просто расслабиться хотя бы на один вечер.

– Надеюсь, эта занятость была приятной?

Она улыбнулась, прочитав на экране вопрос, и кивнула, несмотря на то, что собеседник не мог ее видеть.

– О да… Очень приятной.

Хотелось бы знать, думает ли Алекс также, и какие воспоминания остались о прошедшем вечере у него. Только спросить вряд ли осмелится. Сегодня мужчина появился в офисе всего на несколько минут, коротко кивнул ей и скрылся в кабинете директора. Потом быстро уехал, пока она была занята с Алисой.

– А как прошел сегодняшний день у тебя?

Кем бы ни был человек по другую сторону экрана, она желала ему удачи. Вспомнила усталое лицо Аркадия и его необычную бледность, тревогу Алисы и возмущение, что директор явился на работу не вполне здоровым. Мужчина пытался шутить, объясняя свое состояние усталостью, но блеск в глазах выдавал простуду, и хотелось присоединиться к требованиям девушки отправить его домой, однако подобной смелости не было. Алиса знала каждого слишком хорошо и чувствовала себя рядом с ними уверенно, а сама Арина робела, как школьница, стоило лишь пересечься взглядом с кем-то из коллег. Особенно с начальником. Ну и что, что он болен? Это ведь не делает его ни менее привлекательным, ни более доступным.

На экране появился измученный смайлик.

– Если честно, устал. И чувствую себя не очень.

Она нахмурилась, теряясь в собственных догадках. Конечно, это фраза еще ничего не доказывает, но именно Аркадий мог произнести ее с самой большей вероятностью.

– Ну вот… – добавила сокрушенную физиономию, жалобно просящую прощение. – А я отвлекаю тебя от отдыха.

Ответ пришел быстрее, чем Арина успела придумать следующую фразу, в которую хотела вложить пожелание здоровья и намек на прекращение разговора.

– Ты не отвлекаешь. Ты лечишь меня, птичка. Я замерз, а от твоих слов становится теплее.

– Я была бы рада согреть…

Лишь нажав на кнопку «отправить» поняла, как двусмысленно это может прозвучать, и замерла в испуге, ожидая его реакции. Что, если зашла слишком далеко? Но она ведь не имела в виду ничего такого. И вряд ли человеку, подобному Аркадию, это может понадобиться от нее. Да и Алекс просто помог одинокой женщине довезти продукты до дома и приготовить ужин. Шикарный жест шикарного мужчины, но здесь нет ничего значимого лично для Арины. И обольщаться точно не стоит.

– Тогда я попробую представить, как это будет.

Щеки обдало жаром, словно он произнес это вслух, еще и находясь рядом с ней, и почему-то опять вспомнился вчерашний вечер и собственные полузабытые ощущения, разбуженные неожиданным гостем. Пусть это ошибка, и автор волнующих строк – совсем другой человек, Алекс все равно не узнает о ее мыслях, так почему бы не помечтать?

Глава 11

Там, за холодным льдом стекла,

Не видно света от порош.

Ветра из северной страны

Всю ночь роняли снегопад…

Ах, если б только ты могла

В тот самый миг, когда уснёшь,

В мои несбывшиеся сны

Входить как прежде: наугад,

Касаясь лёгкою рукой

Моих растрёпанных волос

И рассыпая в тишине

Полоской бледной Млечный Путь.

Прижмись к губам моим щекой,

Чтобы теплее мне спалось,

Чтобы помочь невольно мне

Найти тебя когда-нибудь.

По снежным простыням полей,

По скользким наледям дорог,

По той тропинке, где луна

Печально выстелила след,

Войди в мой сон и стань моей,

Пока до смерти не продрог,

Пока не лопнула струна

Мне отведённых Богом лет.

Здесь всё, что снилось до тебя,

Храню исписанным листком,

Но звонко тают по весне

Снега, холодные как ложь,

Пусть не останется ни дня,

Когда с тобой мы не вдвоём,

Пусть я проснусь, когда ко мне

Ты навсегда весной войдёшь…

Сказоч-Ник

Его разбудил ветер, застучавший в окно. Еще было темно, далеко до рассвета, но спать больше не хотелось. Он лежал, не открывая глаз и прислушиваясь к собственным ощущениям. Впервые за долгое время губы не саднило от желания снова почувствовать ЕЕ вкус. Так привык просыпаться с тоской по разбившемуся счастью, с жаждой слиться с любимой, с болью неудовлетворенного единения в теле. Теперь же… что с ним происходило? Как случилось, что появилась такая отчетливая жажда неожиданно обретшая вполне конкретный образ другой женщины, робкой, нежной, взволнованной и прелестной в своем смущении?

Не мог отделаться от странного ощущения, что давно знаком с той самой птичкой, которая заставляет улыбаться вечерами, забывая о заботах и трудностях. Вопреки здравому смыслу сознание упорно связывало таинственную незнакомку, пожелавшую получить от него письмо, с новой сотрудницей с красивыми, но грустными глазами, в которых таилась отчаянно скрываемая мечта о счастье.

Он действительно ждал тех мгновений, когда на экране оживет зеленым огоньком ее ник, приглашая туда, где не хотелось притворяться, в придуманный мир, ставший неожиданно слишком реальным и желанным. Улыбнулся, вспоминая сон, все еще будоражащий внутренность. Шелк волос на своих руках, крапинки на плечах, которые не успел посчитать. Теплое дыхание на губах… Казалось, что до сих пор ощущает ее запах, будто окунул лицо в душистый букет полевых цветов и опьянел от этого аромата. И впрямь превратился в сказочника, придумывая что-то немыслимое для себя самого. Снова осмелился мечтать, представляя, что ее не испугает оттолкнувшее когда-то самого близкого человека…

Воспоминания о Нине ворвались в сознание звоном разбитого стекла, осколки впились в кожу, возвращая боль. Мужчина нахмурился, поднимаясь с кровати. Что за мазохизм, сколько можно терзаться тем, что давно осталось в прошлом? Да, он не стал идеальным мужем, да, не сумел подарить любимой женщине то, в чем она нуждалась больше всего на свете, но жив до сих пор. Для чего? Не затем же, чтобы до конца дней оплакивать собственную несостоятельность? Возможно, не заслуживает ни счастья, ни любви, но хочет этого не меньше других. Быть принятым со всеми проблемами, ощущать себя нужным и желанным. Научить снова смеяться красивые глаза. Согреть ЕЕ, даря то, чем уже несколько вечеров наслаждался сам.

Зачем-то потянулся к экрану ноутбука. Его птичка еще наверняка спала, и фантазия вдруг подсказала, как отбрасывают тени пушистые ресницы, а тонкие пальцы сжимают край одеяла. Если бы она была не одна, ощущала бы совсем другое тепло.

По телу опять прокатилась горячая волна, и мужчина улыбнулся. Странная, чуткая, мудрая Алиса. Интересно, она сама понимает, какой подарок сделала ему?

Окно чата мигнуло зеленым огоньком, и сдержать вздох облегчения не удалось, а слова сорвались прежде, чем он успел их осмыслить.

– Милая… Почему же ты не спишь? Еще целый час до рассвета.

***

Арина не понимала, что ее разбудило в такую рань. Долго лежала в темноте, пытаясь снова уснуть, но сон не шел, и даже напряжение вчерашнего дня куда-то отступило, хотя полноценно отдохнуть за три часа она никак не могла бы.

Потом тихонько поднялась, навестив Настю. Дочка крепко спала, смешно разметавшись на постели, посреди кукол и плюшевых игрушек. На пухлой щечке отпечатался след от ладони. Арина прилегла рядом, укутывая девочку в одеяло и задержавшись на несколько минут, вдыхая сладковатый запах детства. Потом поцеловала расслабленные пальчики и так же неслышно вернулась в свою комнату.

Она прекрасно знала, что день окажется очень длинным, если начать его в пять часов утра, а к вечеру не останется никаких сил, но понимание этого не расстроило, как обычно. Было приятно вспоминать все, что случилось накануне. Ее переписку и такие теплые фразы. Как будто ОН на самом деле рад общению с ней.

Включила компьютер, намереваясь немного поработать, раз сон не желает возвращаться, стараясь не признаваться самой себе, что просто хочет еще раз перечитать все, что сохранила сразу в нескольких местах. На всякий случай, чтобы не потерять драгоценных слов.

Никак не ожидала, что ее собеседник окажется на связи, даже не мечтала о таком, но ошеломляющие строчки заставили замереть в немом, невероятном восторге. Она – милая? Для него?

– Уже выспалась, как ни странно. А тебя кто разбудил?

– Ты.

Ей показалось, будто что-то коснулось кожи, нежно и трепетно; легкий ветерок скользнул по разгоряченному лицу. Не тот холодный вихрь, что завывал за окном, – осторожный ласкающий шорох, напоминающий о том, чего уже много-много лет не было в жизни, волнующий кровь позабытыми ощущениями.

– Я? Прости…

– Только за то, что ты сейчас далеко.

Сердце забилось с невероятной силой, будто грозя вырваться наружу, прямо к его ногам, будь он рядом. Арина закрыла глаза, пытаясь восстановить дыхание и собраться с мыслями. Если это шутка, то слишком жестокая, но думать, что мужчина смеется на ней, не хотелось. Была готова поверить. Опять. И почти до дрожи боялась разочаровать его. Красивого. Сильного. Того, кто в реальной жизни ни за что на свете не обратит внимания на такую, как она.

– И хорошо, что далеко. Ты можешь представлять меня такой, какая тебе понравилась бы.

– Я именно это и делаю.

На самом деле она еще спит. Видит сон. Такой…, который никогда не сбывается. Что же будет дальше, когда сказка закончится и придется проснуться? Это ведь случится неизбежно.

– Отлично. В таком случае можно не опасаться, что я тебе не понравлюсь.

Пусть лучше мужчина рисует в своих фантазиях несуществующую красавицу, потому что признаться, кем она является на самом деле, Арина все равно не сможет. А это дорогое для нее общение постарается продлить как можно дольше. Попробовать запретный вкус придуманного счастья. Помечтать, как все могло бы быть … с НИМ.

– Опасаться на самом деле нечего. Разве что…

Она даже дышать перестала, ожидая того, что последует за этим многоточием.

– Я ведь тоже могу разочаровать тебя, птичка.

Арина улыбнулась, покачав головой. Просто невероятно. Неужели и ТАКИМ мужчинам не чужды страхи? В это верилось с трудом, хотя вряд ли она хоть сколько-нибудь понимала в мужской психологии. Но чем сильнее удостоверялась в том, что ни за что на свете не откроется своему собеседнику, тем больше позволяла себе мечтать. Это не закончится также больно, как в прошлый раз, потому что просто не начнется. А виртуальный роман… Почему бы и нет, если от него так тепло на сердце?

– Ты меня не разочаруешь.

Совершенно исключено. Даже если он разгадает ее тайну и отвернется, будто и не было этих неповторимых минут посреди спящего мира, и тогда Арина воспримет все как данность, неизбежность, предназначенную для нее. Наоборот: удивилась бы, случись что-то иное.

– Звучит обнадеживающе. Только откуда у тебя такая уверенность? Ты совсем меня не знаешь.

Не совсем. Она знала достаточно, чтобы допустить глупость, обжегшую однажды с такой силой, что следы от ожогов ноют до сих пор. Теперь будет мудрее. Полюбуется лишь издали тем, что для нее не предназначено. Прикоснется к игре, в которой является заведомо проигравшей.

– Тогда расскажи.

Кажется, он задумался, потому что других объяснений затянувшемуся молчанию у женщины не было. Арина ждала, всматриваясь в экран, снова и снова перечитывая уже написанные строчки, словно пытаясь рассмотреть что-то еще. Недосказанное.

– Расскажу, птичка. Только немного позже, хорошо? Когда-нибудь.

– Я буду ждать.

Сколько угодно, и какие бы тайны он не уготовил, если это продлит время общения. А пока можно сменить тему. Арина взглянула на просветлевшее небо.

– Что ты любишь на завтрак?

На экран выскочил расстроенный смайлик.

– Кофе. Только мне с ним не везет: все время убегает.

Улыбнулась: знакомая ситуация, сама часто забывала об оставленной на плите турке, а потом приходилось готовить напиток заново. Ничего не значащее, но приятное совпадение. Сколько раз она мечтала купить себе кофеварку, чтобы исключить эти досадные моменты, но всегда находилась причина отсрочить покупку. Интересно, а ОН задумывался о чем-то подобном?

– А кофеварки у тебя нет?

– Все время собираюсь купить.

Арина рассмеялась, ощущая необычайную легкость на сердце. Это действительно забавно. И трогательно. И в ней зачем-то оживает отчаянная девчонка, когда-то давно готовая на любое безумство ради дорогого человека. Хотя, можно ли назвать безумным желание порадовать того, кто подарил тебе столько светлых минут? И что с того, что даже спасибо он не сможет сказать вслух, как и отказаться от неожиданного подарка. Внутри шевельнулись тревожные воспоминания о тщетности собственных поступков, и сердце заныло, но Арина вынудила себя отбросить эти мысли. Сейчас все будет по-другому, хотя бы потому, что для ждущего ее ответа мужчины она так и останется невидимым собеседником. Интересным, загадочным и недостижимым.

Вернулась к экрану, печатая последнюю фразу перед тем, как отключиться.

– Хорошего тебе дня. И вкусного кофе.

***

Несмотря на почти бессонную ночь, ее весь день не оставляло чудесное настроение. Арина приехала в офис только к обеду, до этого разбираясь с собственными заказами. Могла бы вообще остаться дома, но тянуло туда, где почти наверняка можно было встретиться с НИМ, пусть неизвестно до конца, кто именно из четырех мужчин ей пишет.

Снова увлеклась работой, взяв очередную детскую заявку, а потом около часа просто болтала с Алисой, неожиданно осознав, что с каждым днем эта девочка становится все ближе. Почти как Юля, с которой их уже многие годы связывала дружба. Большим количеством друзей никогда не могла похвастаться, но терять возможность обрести новых не собиралась, тем более что позитив, исходящий от девушки, в буквальном смысле слова завораживал.

Их разговор прервал директор. Арина отвлеклась на мгновенье и заметила Аркадия, остановившегося на пороге своего кабинета и наблюдающего за ними. Сколько времени это продолжалось? Судя по задумчивому взгляду, довольно долго: он явно успел сделать какие-то выводы, понятные ему одному.

– Что-то случилось? – Алиса улыбнулась мужчине, позволив себе это впервые за последние дни. Он так и перенес болезнь на ногах, стараясь

поменьше общаться с людьми, но и слышать не хотел о том, чтобы остаться дома и отлежаться. Почти все время провел в своем кабинете, неоднократно сталкиваясь с возмущением.

Сейчас же, заметив ее улыбку, издал демонстративный вздох облегчения.

– Я прощен, Лисенок? Ты больше не станешь рычать при моем появлении?

– Зависит от твоей сознательности в дальнейшем. Не понимаю, как можно так безответственно относиться к собственному здоровью!

Это была далеко не первая перепалка, за которой Арине пришлось наблюдать, и всякий раз она немного завидовала девушке. Та в присутствии роскошного мужчины не робела ничуть, вела себя совершенно естественно и свободно. И не только с Аркадием – со всеми остальными тоже. Такой смелости у Арины не было даже в юности, она всегда смущалась в обществе красивых и уверенных в себе людей, а после печального финала собственного брака старалась вообще держаться подальше от мужской половины человечества, тем более таких. Хорошо, если Алиса сохранит свои удивительные свойства на всю жизнь, а тот, с кем она эту жизнь разделит, сможет оценить сокровище, попавшее ему в руки.

– Я больше не буду… – в глазах Аркадия мелькнула хитринка, которую он тут же спрятал за виноватым взглядом.

Алиса укоризненно покачала головой.

– Почему я тебе не верю?

Он пожал плечами, приближаясь к их столу, и повернулся к Арине, становясь серьезным.

– Ариш, ты занята сегодня вечером? Хотел попросить об одном одолжении.

Глава 12

Твой Ангел-Хранитель, мальчишка смешливый,

Залез в ноутбук без Всевышнего «можно».

Хотелось, чтоб ты стала просто счастливой,

Хотя в этой жизни счастливым быть сложно.

Он выверил все траектории линий

Летящих планет и иных полушарий,

Чтоб вместе свести мой насмешливый синий

И твой удивительно ласковый карий.

Он стёр расстоянья и даты рожденья,

Провёл экспертизу астральных прогнозов,

И высчитал точно процент пораженья,

И ввёл внутривенно любовную дозу.

Нам это казалось почти невозможным,

Но стали друг другу мы Н-Е-О-Б-Х-О-Д-И-М-Ы,

Как две половинки,… и так осторожно

Касаемся счастья, в котором… любимы.

Сказоч-Ник

Она смотрела сквозь стекло автомобиля на ночной город, осторожно перебирая волосы спящей на ее коленях дочери.  С губ не сходила улыбка. Могла ли представить всего несколько часов назад, когда услышала неожиданную просьбу Аркадия, что вечер окажется настолько замечательным? Что Настя будет смеяться так, как не смеялась, наверное, никогда в жизни: светло и беззаботно, будто знала всех окружающих долгое время, нисколько их не смущаясь?

Директор рассказал о новой детской программе, которую его команда планировала запустить в ближайшее время, и попросил оценить этот проект.  Вместе с Настей. Женщина растерялась, даже больше – испугалась. Кто она такая, чтобы  анализировать правильность и эффектность подобных мероприятий? Всего однажды заказывала артистов на праздник для дочки, но переволновалась тогда настолько, что почти ничего не запомнила. Что Аркадий хочет услышать и почему именно от нее? Алиса куда более компетентна в этих вопросах.  Но мужчина оказался настойчив, и она не смогла воспротивиться. Хоть и не поверила в то, что без ее помощи ему не обойтись, а впечатление Насти вообще крайне необходимо, но пошла навстречу.  Зачем-то. Робела перед ним, а стоило поймать на себе его пристальный взгляд, так вообще заливалась краской, снова и снова ощущая себя девчонкой, случайно забредшей на чужую территорию.

Из всех в компании начальник казался самым недосягаемым. Именно для нее. Она смотрела на мужчину, затаив дыхание, восхищаясь и тщательно продуманным бизнесом и умением общаться с людьми, но когда хотя бы на миг представляла этого человека в роли того, кто уже не раз разделял ее одиночество, согревая удивительно уместными словами, испытывала почти ужас. Если автор писем именно Аркадий, то лучше ей об этом никогда не узнать, потому что справиться с разочарованием в таком случае точно не получится.

Алиса же в предложении директора не увидела ничего особенного, даже попыталась ободрить женщину.

– Тебе ведь понравилось на представлении в больнице. Там будет почти то же самое, только в качестве зрителей – лишь ты с дочкой.

Именно это и не устраивало больше всего: Арина никогда не любила оказываться в центре внимания, а последние годы вообще старалась жить как можно менее заметно. Еще и не могла отделаться от ощущения, что, делая приглашение, Аркадий преследует какую-то иную цель и в итоге может получиться что-то непредсказуемое.

А вот Настя в очередной раз удивила ее, опять нисколько не смутившись при виде незнакомого мужчины. Узнав, что они вместе едут на праздник, прямо-таки запрыгала от радости.

Помещение, где проводилась репетиция, потрясло невероятным сочетанием комфорта  и простора.  Большое, светлое, украшенное как для настоящего праздника, оно напомнило Арине счастливое время собственного детства, когда не было никаких забот, когда так легко верилось в Деда Мороза, в волшебных фей и принцев, только и мечтающих о том, чтобы встретить ее на своем пути. Помимо главного зала было еще множество кабинетов, каждый со своим назначением, и женщина в очередной раз изумилась предусмотрительности и мудрости Аркадия. У нее бы ни за что не получилось распланировать все так гармонично, порой на своем рабочем столе не хватало ни времени, ни сил навести порядок: очередной повод для расстройства и понимания собственной несостоятельности на фоне безупречного мужчины.

Но опять, как недавно в больнице, увлеклась замечательным представлением. С умилением любовалась дочкой, в буквальном смысле открывшей рот от восторга. Даже сама поддалась на провокацию ведущего и согласилась принять участие в играх. А Аркадий  находился рядом.

Ему не удалось затеряться среди персонажей, но в шумной толпе общаться с ним было намного легче, особенно когда это общение превратилось в натуральное веселье. После того, как они оказались на полу, кидая друг в друга пушистые бумажные шарики, имитирующие снежки, воспринимать его строгим и неприступным начальником сделалось сложно.

К концу вечера от прически сохранилось лишь воспоминание, одежда измялась, а скулы непривычно ныли от долгого смеха. В глазах стояли слезы, в которых впервые за долгое время не было горечи, – одна только радость, не омраченная абсолютно ничем. В уютно оборудованной столовой их  ждал ужин, довольно простой, но Арине показалось, что так вкусно она не ела давно. Повернулась к  Аркадию:

– Спасибо за чудесное время.

Он улыбнулся.

– Тебе спасибо. Вам, – подмигнул Насте, вручая ей как по волшебству появившегося откуда-то мохнатого медвежонка.

Подобных дома уже было множество, но девочка искренне обрадовалась, словно давно мечтала именно о таком. Арина не смогла не рассмеяться: дочкина страсть к мягким игрушкам не поддавалась никаким логичным объяснениям.

Облизала пересохшие губы, на которых не осталось и следа от нанесенной еще утром помады, вдруг натыкаясь на ставший серьезным взгляд мужчины.  Впервые не захотела спрятаться. Она по-прежнему не видела в нем того, кому доверяла свои тайны за экраном ноутбука, но находиться рядом сейчас было приятно, и отрицать это Арина не могла.

На обратном пути в машине Аркадия они молчали. Настя уснула, прикорнув на ее коленях, так и не выпустив медвежонка из рук. За окном уже было темно, но, изредка посматривая  на мужчину за рулем и встречаясь в зеркале заднего вида с его взглядом, замечала то, на что не обращала внимание прежде, и во что поверить было невозможно. Интерес. К ней. Только вот, что делать с этим, не знала.

***

 Приятные события оказались еще и утомительными: Арина прилегла вместе с вновь уснувшей дочкой,  а когда открыла глаза, за окнами уже было светло. И расстроилась, понимая, что на общение в чате можно не рассчитывать: оставалось совсем немного времени, чтобы приготовить завтрак и собрать дочку в сад.

Все-таки включила компьютер, почти ни на что не надеясь. В сети ЕГО не было, но показалось, что в комнате стало светлее, когда на экран выскочили оставленные для нее  строчки: «Птичка, я соскучился. И кофе опять убежал».

Она собиралась купить новый телефон. Давно. Деньги уже были отложены, и модель выбрана, нужно было лишь найти момент и выбраться в магазин. Но теперь, улыбаясь в ответ на задевающие душу строчки, вдруг решила сделать совсем другую покупку. Ее телефон еще вполне неплох, а вот кое-что иное придется как нельзя кстати.

***

Какие-то дела заставили Алису покинуть офис почти на час. Арина осталась одна, и это решило вопрос.

Несколько минут сидела, рассматривая принесенную коробку и чувствуя, как закипает в груди смятение. Когда-то давно подобное уже происходило с ней. Надеялась, что подарки станут капелькой в чаше счастья, но оно утекло, как песок сквозь пальцы, а собственные выдумки теперь казались несусветной глупостью.

Но ведь в этот раз все будет иначе? ОН не догадается. Ни за что на свете. Просто обрадуется, и, возможно, подумает о ней очередным утром, когда будет пить невыкипевший кофе.

Вернувшаяся Алиса уставилась с недоумением на коробку на своем столе, потом повернулась к ней с еще большим вопросом в глазах.

– Это мне?

Арина покачала головой.

– Надо было позвонить, посоветоваться, но я так растерялась, что просто согласилась – и все.

– Что все?

Она не любила врать, и сейчас казалось, что девушка не может не заметить, как заполыхало от стыда лицо. Но отступать было поздно.

– Пока тебя не было… приходила женщина и оставила это для … я не знаю, для кого. Думала, ты поможешь разобраться. Она делала заявку на поздравление, 30 декабря, – потянулась к заранее приготовленной бумажке на столе, которую в ожидании Алисы успела измять от волнения. – Номер 292.

– Я не понимаю, – девушка переводила взгляд с Арины на яркую упаковку подарка и почему-то хмурилась все сильнее.

– Это для автора поздравления… Ты ведь сможешь выяснить, кто именно ей писал?

Ну вот, наконец-то сказала… Теперь остается надеяться, что Алиса поверит и согласится помочь. Думать о том, что может случиться в противном случае, не хотелось. Перехватив задумчивый взгляд девушки, уточнила:

– Я не должна была соглашаться, да? Но она так просила…

Алиса долго молчала, а потом вдруг улыбнулась.

– Ну, запрет начальства распространяется только на чтение писем. Мы ведь этого делать не будем, правда? Так что все в порядке. Какой номер ты назвала?

Арина повторила, отчаянно надеясь, что девушке не слышны сумасшедшие удары ее сердца. И что, принимая из рук бумажку с номером, та не заметит, что клочок совершенно истерзан.

Та отозвалась минут через пять, отрываясь от экрана:

– Нашла! Это был…

– Подожди! – почти закричала, прерывая Алису. Понимала, что выглядит в ее глазах по меньшей мере странно, но ничего не могла с собой поделать.  – Неважно, с кем эта женщина переписывалась. Мне пора бежать, я обещала Настю забрать пораньше. Ты же передашь все сама?

Не хотела слышать его имя, особенно теперь, когда от тайны отделяло всего несколько звуков, готовых сорваться с уст Алисы. Пусть незнакомец таким и останется, загадочным и неповторимым мужчиной, которого она себе и придумала, и представила.

***

– Что это? – он растерянно разглядывал коробку, поставленную на его стол.

– Тебе лучше знать, – девушка пожала плечами, пряча лукавую улыбку.

– Я должен отгадать какую-то загадку?

Упаковка была довольно внушительной, и предположить, что скрывается под красочной бумагой, не получалось.

– Алиса?

Она смотрела на него своими огромными глазами, словно замечая скрытое от всех: трепет сердца, на который уже давно перестал рассчитывать, вкусное, хрупкое ожидание волшебства.

– Привет от Красной шапочки.

– Не понял…

– Я и сама не поняла. Попросили передать автору, ответившему на  заявку 292.

– Кто попросил? Где ОНА?

При мысли, что его птичка была здесь, совсем рядом, сердце ускорило ход. Он сумеет ее догнать, если прямо сейчас бросится следом? Вот только куда?

Алиса перехватила торопливый взгляд, брошенный на входную дверь.

– Это было давно, так что догонять некого.

– И ты только сейчас созрела подойти ко мне?!

Впервые в жизни разозлился на нее, будто именно от Алисы зависела возможность увидеться с той, о которой думал почти непрерывно со вчерашнего вечера, когда не обнаружил в сети зеленого огонька и прождал полночи, пытаясь отвлекаться на другую работу. Почти безрезультатно. Утром, разглядывая на плите пятна от сбежавшего напитка, уловил внутри странное опасение. Он не хотел ей наскучить, не хотел потерять то, что еще не успел обрести.

Изящные брови девушки  многозначительно приподнялись, а скрываемая до этого усмешка затопила лицо.

– Не могу поверить… Тот заказ оказался…

Легонько обхватил ее за плечи, отворачивая от своего стола.

– Тебе пора работать.

Алиса выскользнула из рук, будто невзначай проводя ладонью по шуршащей бумаге на коробке.

– А тебе – домой, правда? – и откуда только знала, что ему действительно хочется побыстрее убраться из офиса и разорвать упаковку. Без посторонних глаз. – Не злись, я ее не видела. С ней общалась Арина.

Он прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Имя царапнуло кожу, растеклось теплом, грозя разрастись тем огнем, который мужчина уже столько времени сознательно гасил в себе.

– И где она сама?

Алиса пожала плечами.

– Уже ушла. Торопилась за дочкой.

Конечно. От этой хитрой девчонки, не сводящей с него глаз, все-таки удалось скрыть удовлетворенную улыбку. Ведь прекрасно помнил, в какое время все предыдущие дни уходила новая сотрудница. Разумеется, у нее могли возникнуть неотложные дела… или желание сбежать до того, как он раскроет коробку.

– Она была в офисе одна, когда это принесли? – кивнул на подарок, стараясь сохранить серьезность на лице: этой сообразительной лисе и так известно больше, чем нужно. Лишь кивнул, получив утвердительный ответ. Теперь и впрямь пора домой. Или хотя бы в машину.

Ему казалось, что стоит остаться без свидетелей, как от шуршащей красоты на неожиданном подарке  в одно мгновенье не останется и следа, но, захлопнув за собой автомобильную дверь, долго сидел, не двигаясь с места и даже не прикасаясь  к коробке. Просто держал в руках, слегка озадаченный нахлынувшим роем мыслей. Потом аккуратно потянул краешек бумаги. Почему-то рвать ее, стремясь как можно скорее добраться до содержимого, не поднялась рука. Разворачивал медленно, ощущая, что с каждым мгновеньем все сильнее дрожат пальцы. Содержимое подарка не волновало само по себе, но он хотел удостовериться в правоте собственной догадки. Ему не должно было так повезти. Не могло. Сказки давно кончились, мечты рассыпались в пыль, а любимая женщина предпочла неправду, полагая, что это решит все их проблемы. Он не винил ее за подобный выбор, но и согласиться с таким решением не смог.  Не потому, что презирал ложь: не верил, что любовь способна выжить, если напоена обманом. Чудеса для других, чужое счастье – все  казалось таким понятным уделом. До того письма… До взгляда взрослых, серьезных глаз, не утративших детскую притягательность и невинность. До теплых строк, ставших и вдохновением, и надеждой. До вот этого подарка. Он наконец отбросил в сторону упаковку и уставился на изображение дымящейся чашки кофе. Растерянность слишком быстро сменилась предвкушением. «Милая моя птичка, ты и впрямь полагаешь, что сможешь от меня упорхнуть?»

Глава 13

А у весны другие сны,

Их ловишь дождиком в ладони.

Засну в последний день зимы,

И в этот сон

Из белой мглы

Ворвутся солнечные кони.

Мой дом из стылого стекла,

Где звёзды вмёрзли прямо в стены,

Согреют тёплые ветра,

И моё сердце

Изо льда

Оттает верой в перемены.

Взорвёт молчанье звон копыт,

Вернёт надежду лучик света.

Зима, я снова не убит,

Хоть снег

По-прежнему блестит,

Как два дуэльных пистолета.

Моей весне не вышел срок –

Сбиваю иней с покрывала,

И как рассыпанный песок

Тоску сметаю

За порог,

И всё, что ты мне нашептала.

В плену твоих несладких снов

Мне всё трудней весну дождаться,

Ты запирала на засов

Горячий воздух

Рифм и слов,

Мечтая навсегда остаться.

А в снежных снах – лишь белый цвет,

В них не звенит любовь струною,

Я слаб зимою как поэт,

Но ты уходишь,

И рассвет

Я встречу с девочкой – весною.

Сказоч-Ник

Значит, Арина. Радость узнавания довольно быстро сменилась возмущением. На кого-то ему незнакомого, но доведшего красивую женщину до того состояния, в котором она находилась.  Робкая и потерянная, неуверенная в себе настолько, что не решилась встретиться с ним лицом к лицу. Птичка, ну почему же?!

На лице появилась улыбка  при воспоминании о выразительных, серьезных глазах и пушистых ресницах. Если тронуть их губами, будет щекотно, а она наверняка растеряется. Или испугается. Этого хочется меньше всего: смутить ее сильнее, чем уже есть.

Он сидел перед экраном, задумчиво рассматривая зеленый огонек, который то появлялся, то гас, выдавая смятение женщины. Будто увидел воочию изящные пальцы, застывшие над клавиатурой. Хотя ведь ждет наверняка его ответа. Реакции. И… еще чего-то. Теплая волна накрыла тело, концентрируясь внизу живота вполне очевидными ощущениями. Вряд ли Арина представляла сейчас, как сильно хотелось оказаться рядом с ней. И отложить изучение нежданного подарка до тех пор, пока мышцы заноют от сладкой усталости, а кожа впитает ЕЕ дрожь. И кофе потом будет особенно вкусным, а после очередной  чашки оттенок горечи на губах захочется заменить сладостью губ. И повторить все по новой… Вот только маленькая птичка вряд ли подозревает, какие мысли прочно обосновываются в его голове  и  какие захлестывают желания.

Значок в чате опять погас, и мужчина окунулся в воспоминания. Вроде бы совсем недавно в тоскливый последний день уходящего года предложение Алисы казалось сущей нелепицей, теперь же самому хотелось, чтобы придуманная им сказка ожила.

Он никаких сказок не заслуживал, но ждал оттого не меньше.  Чтобы одинокие ночи согрелись от ее тепла, а сны  были напоены  не шепотом обвинений, а тихим и ровным дыханием успокоенной в его объятьях женщины. Уставшей от нежности. Все еще робеющей, но при этом бесконечно доверяющей ему.

Возникшая перед глазами картинка стала настолько отчетливой, что он едва удержался, чтобы прямо сейчас не отправиться к ней. Наверняка сделал бы это, если бы не опасался, что может спугнуть ту хрупкую красоту, что воцарилась между ними. Арина хочет пока сохранить свою тайну – что ж, спешить на самом деле некуда. Он подождет, позволяя чувствам в ее сердце прорасти так глубоко, чтобы уже ничто не могло впоследствии на них повлиять. Но прежде … прежде предупредит, что принц на самом деле совсем не на белом коне. Пеший, еще и хромой. Надеялся, что птичку это не испугает, иначе… Тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли. Не будет никакого «иначе»: она не меньше его надеется на чудо.

Значок в чате снова оповестил о возвращении пользователя в сеть, и пальцы коснулись клавиатуры, печатая одну из множества фраз, переполняющих сознание.

– Ми-ла-я… Ты обеспечила мне бессонницу. Я напьюсь вкуснейшего кофе и буду скучать о тебе.

***

Лишь твердая  уверенность, что он не мог ничего заподозрить,  позволила Арине подобраться к ноутбуку. Впору было смеяться над собой: она подкралась, как мышка, словно кто-то невидимый мог подсмотреть за ней со стороны и уличить в том, что так тщательно пыталась скрыть.

Не жалела ни мгновенья о сделанном подарке, а встречи боялась, хотя и под «встречей»-то подразумевалось именно это неосязаемое общение. О том, чтобы пересечься в реальности, раскрывая свою тайну, Арина и помыслить не могла.

Слова на экране путались, никак не оформляясь в связные фразы, то и дело выскакивали ошибки, и она без конца разрывала соединение. А вдруг ему не понравилось? А если рассердился или, что намного хуже, посмеялся над ее выходкой? Или счел навязчивой? Или ему попросту все равно? Или…

Их было множество, этих «или». Того, что мешало расслабиться и просто отдаться во власть очередного волшебного вечера, погрузиться в виртуальное тепло, ставшее куда более реальным, чем все, что приходилось переживать прежде. Но и не ждать она не могла. А когда увидела присланную ей строчку, показалось, будто руки, только что напечатавшие это, тронули не клавиатуру где-то далеко, а невесомой лаской скользнули по щеке.

Арина прикрыла глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Как бы хотелось, чтобы эти слова прозвучали вслух, только не смешно ли в ее возрасте верить в сказки? Разве может кто-то лишиться сна из-за такой, как она? Стало больно и горько, а в памяти ожили воспоминания об опустошающих ночах, о серых, равнодушных тенях, плясавших на стенах в такт рычащему дыханию мужа, его хриплым стонам и неловким движениям, не вызывающим в теле никакого  отклика. Разве кто-то виноват в том, что не сбылось? Кроме нее самой? Ведь муж никогда ничего не обещал. Да, в начале их отношений, пока кипела страсть и юная влюбленная девочка казалась привлекательной и удобной, все было хорошо. Она уверяла себя, что ее чувств хватит на двоих. В теории так легко было любить воспетой в мудрых книгах безусловной любовью, а жизнь оказалась совсем иной. Когда-то вожделенная реальность все чаще оставляла пустоту в душе, а глаза за ночь не успевали просохнуть от слез. А те, что она так и не выплакала, застряли внутри вязкой, пронзительной обидой, не столько на мужа, сколько на собственную глупость, на дурацкий юношеский максимализм, не позволивший увидеть истину еще до того, как были допущены все ошибки.

Теперь оставалось только кусать локти, и, каким бы банальным не казалось это выражение, другого Арина подобрать не могла. Именно так: расплачиваться одиночеством за неверный выбор в глобальных вопросах, вполне обоснованными страхами и твердой уверенностью, что для нее ничего хорошего в жизни не уготовано, раз не смогла ни понять, ни оценить то «сокровище», что имела в руках.

А сейчас ее называют милой… ОН называет.  Как бы удержаться от того, чтобы не утонуть в нежности, которой буквально пропитаны краткие слова? Глупая! Ведь так хочет поверить опять. Признаться. Забыться на сильном плече и уснуть в его объятьях, хотя бы раз ощущая себя нужной не как безликое тело, а как живой человек, на чьи желания и чувства можно обратить внимание. Только мужчина, о котором в последнее время грезилось все чаще, вряд ли всерьез способен заинтересоваться ею. А значит, сказка будет такой лишь до тех пор, пока хранится тайна. Поэтому пусть подольше все остается, как есть. Ей слишком дороги эти мгновенья, чтобы потерять их лишь потому, что захотелось большего.

– Я совсем не  хотела лишить тебя сна.

Только немного взбодрить с утра.  Подарить улыбку от того, что кофе больше не убегает. Может быть, побудить подумать о ней, вернее, о незнакомке, которая представляется  совсем иной. Она даже этому будет рада, почувствовав ниспосланное сердцем тепло.

– Спасибо, птичка. Мне так давно никто не дарил подарков.

Арина улыбнулась. Разве такое возможно? Даже если таинственный автор – совсем не тот, о ком она думает, любой из мужчин агентства роскошен настолько, что наверняка имеет и множество друзей и тех, кто желает его осчастливить, дарами в том числе.

– Совсем недавно был Новый год. Ты уже забыл о полученных подарках?

Смайлик на экране развел руками.

– Подарок был всего один, от родителей. И это совсем другое.

А как же любимая женщина? Или не любимая, но просто близкая? Ее ведь не может не быть. Пусть не жена, но та, кто занимает место в его сердце. Глупо ведь считать, что оно свободно. Значит, и подарков должно было быть больше…

Он словно почувствовал ее замешательство.

– Я ощущаю себя маленьким мальчиком, которому в ладони опустилась яркая звездочка, всегда казавшаяся далекой и недосягаемой. Ничему не радовался так уже очень давно.

– Ты настолько хотел кофеварку?

– Я хотел, чтобы кто-то услышал мое сердце.  И, похоже, тебе это удалось.

Собственное  отозвалось на его слова участившимися ударами, испариной на висках и странным волнением, многократно превосходящим то, что она испытывала рядом с мужем даже в самом начале их отношений.

– Разве у тебя нет… больше никого?

Следовало добавить «кроме родителей», но Арина не осмелилась. Слишком вызывающе прозвучал бы подобный вопрос, будто она вмешивается туда, куда никто не звал.

– У меня есть ты. Во всяком случае, я на это надеюсь. Так ведь, птичка?

Хотела бы быть. Но разве такое может случиться в ЕЕ жизни?

– А кто-то еще? Настоящий?

Как только осмелилась? Пальцы словно действовали отдельно от разума, печатая  вопрос, на который у нее не было права.

– Ты вполне настоящая. Только пока вдали от меня.

Пока? Он ведь не собирается с ней встречаться? И зачем?

– Больше никого нет, милая. Я не стал бы тебе лгать, а играть в подобные игры слишком жестоко.

– Ты не женат?

Смелости не добавилось, но остановиться в дерзких вопросах почему-то не получалось. Какая ей разница, если все равно дальше простой переписки ничто не пойдет?

– Я разведен.

– Я тоже.

А ведь он не спрашивал… Просто не успел, или ему нет дела до этого?

– Почему?

Арина зажмурилась, пряча под опущенными веками и смятение, и обжигающие слезы. Почему? Потому что она  оказалась неидеальной женой. Потому что не научилась терпеть. Потому что устала от постоянной боли. И неизвестно, какая из них – душевная или физическая – была сильнее. Женщина ведь должна быть покорной. А если не умеет чувствовать, значит с ней что-то не так. Разве можно в этом признаться? Сказать мужчине, что она ненормальная? Неправильная?

– Просто не сложилось… Банально: не сошлись характерами.

Ничем не сошлись. Ни интересами, ни взглядами, ни телами. Впрочем, муж даже не жаловался, пока она не начала противиться.  Все устраивало, пока у нее хватало ума жить по его правилам. Потом… То, что было потом, лучше не вспоминать, потому что и спустя годы сказанные слова все так же причиняют боль. Арина вернулась к экрану, прогоняя призраков прошлого.

– А почему развелся ты?

В самом деле, что могло расстроить ЕГО  брак с замечательной женщиной? Именно замечательной, она не могла быть другой. Красивая, умная, любящая. Что не получилось?

– Я бесплоден.

Уставилась на экран, не веря собственным глазам. Но если еще в разговоре можно было предположить, что ей что-то послышалось, то написанные буквы не оставляли вариантов. Здесь не было ошибки, и сильный, красивый человек только что признался ей в своей слишком серьезной беде. Она вспомнила фразу, оставленную им немного раньше: «Я ведь тоже могу разочаровать тебя, птичка». Речь шла об этом? Ее собеседник всерьез полагает, что виртуальная сказка может покинуть свои пределы? Или просто делится наболевшим? Его правда горька, но неужели в любящем сердце на нашлось ни понимания, ни снисхождения? Или любовь живет, лишь когда легка, а в другие минуты добровольно хоронит сама себя? Впрочем, ей ли рассуждать? Ведь тоже сбежала от проблем, куда менее значимых. Тоже не захотела нести крест, который когда-то казался желанным. Та, которая решила выбрать другой путь, наверное, сочла, что обладает для того достаточными основаниями.

– Для тебя это тоже проблема, птичка?

Нет, для нее подобное не было проблемой. Не той, ради которой стоит рушить семью. Два человека, когда-то выбравшие совместный путь, не должны отказываться один от другого только потому, что этот другой оказался несовершенным. Не должны требовать невозможного и судить за то, что не может свершиться.

– Проблема – когда уходит уважение. Когда собственные установки и принципы ценятся больше, чем тот, с кем намеревался провести всю жизнь.  Когда ты прав… просто потому что ты прав, и любое другое мнение неверно лишь от того, что не твое. Обо всем остальном можно договориться.

Арина и в самом деле верила в написанное, и впервые за целый месяц не позавидовала той, что наверняка превосходила ее.  Была красивей и успешнее, но, тем не менее, не сберегла любовь искреннего и преданного человека,  подаренного судьбою. С грустью смотрела на набранные собственными руками строчки, понимая, насколько они верны. И не могла представить, что мужчина у такого же экрана перечитывает их снова и снова, не пряча улыбки и не скрывая вздоха облегчения.

Глава 14

Она ждала его шаги – звон встречи камня и металла,

Она ждала – откроет дверь и улыбнётся ей одной,

Она не видела его, но каждый день о нём мечтала,

И в мире зыбких грёз своих хотела стать его женой.

В окошко лился лунный свет, сияли точно так же латы,

А серебро ночной реки напоминало блеск меча,

И на щите его большом изображался конь крылатым.

Ах, как легко сползала б ткань с её невинного плеча…

И золотой была игла, и нитка тоже золотая.

Она придумывала герб для славных рыцарских знамён,

В свои шестнадцать юных лет она была почти святая,

Ведь если сладко ей во сне, то значит, он в неё влюблён?

Вот только жаль, что долог путь – опасен мир средневековья,

И даже добрый звездочёт не усмирит парад светил,

От подлых выпадов измен и до смертельных стрел злословья –

Дорогой этою пройти придётся всем, кто полюбил.

И будут латы рваться вдрызг, и будет в щит вонзаться жало,

И верный конь обоих их спасет, наверное, не раз

За право, чтобы лишь она в его объятьях засыпала,

За счастье, чтобы только он был отраженьем её глаз…

А Мерлин грустно изучал хрустальный шар чужих мечтаний.

Как редко сказки о любви сбывались в жизни, а не в снах…

О, сколько мог он предсказать принцессе разочарований,

Когда, как звёздочки в ночи, сверкают слёзы на губах…

Не торопись, мудрейший Маг, ещё не скоро до рассвета,

Сердечко храброе её способно царство удивить.

Счастливым сказкам нет конца, коль у тебя душа поэта,

И не кончается любовь, если действительно любить…

Сказоч-Ник

Арина поняла, что это сон, еще до того, как он завершился. В реальности такого никогда не происходило, а поглотивший ее мир был слишком сладок. За него хотелось зацепиться, удерживая любой ценой, но от наступившего утра не спасла даже отчаянная попытка не открывать глаз и не допустить лишнего движения.

Тело трепетало, словно пригрезившиеся ласки имели место на самом деле. Дерзкие и упоительно нежные. Кожа словно впитала прикосновения, а губам было больно от приснившихся поцелуев. А еще она помнила его запах, так отчетливо, будто мужчина и впрямь находился рядом и шепотом щекотал виски.

– Ты сумасшедшая! – сообщила женщина своему отражению в зеркале. Глаза блестели, но причина была совсем не в слезах, готовых вот-вот сорваться с ресниц. Образ в ее сне обрел вполне конкретное лицо, а рассчитывать на то, что собственная интуиция на этот раз окажется правой, не приходилось. Не случалось такого, разгадывать тайны она не умела даже в детстве,  и сейчас  наверняка лишь придумала то, чего хотелось больше всего.

Собеседником мог оказаться любой из четырех, но в мыслях упорно оказывался лишь один. Теперь он добрался до ее снов, но единственное, о чем Арина жалела, – что проснулась слишком рано, не успев насладиться близостью.

Только вот как после подобного ехать на работу и встречаться с ним, не имела ни малейшего понятия. Если он догадается, какие мысли и желания клубятся в голове его сотрудницы, лучше сразу провалиться сквозь землю.

Раньше, в юности, позволила бы себе помечтать о взаимности, представляя на миг, что может быть для него чем-то большим, чем просто коллега. Сейчас же слишком хорошо знала, как обычно заканчиваются сказки для взрослых. Видела в зеркале все несовершенства собственного лица и фигуры. Не собиралась никого очаровывать: непосильное занятие и такое смешное. Привлекательная для него незнакомая птичка такой и останется, а реальная женщина приложит все усилия, чтобы ничем не выдать своего состояния – глупой влюбленности, которая все-таки случилась, еще и примешав к себе желание.

Холодная вода немного остудила внешний жар, хотя внутри все продолжало кипеть. Арина готовила завтрак, делала дочке прическу,  собиралась на работу, а память добавляла в мозаику новые кусочки. Каждое слово из переписки, темный, задумчивый взгляд мужчины, его букет, подаренный в ресторане, будничные встречи и то, что она уже успела напридумывать, несмотря на увещания собственного разума. Ведь ошибается, скорее всего, и совсем другой  человек пишет ей письма!

Неожиданный звонок в дверь заставил прервать размышления. Гости бывали редко, а по утрам – вообще никогда. Даже Настя изумилась настолько, что прекратила есть.

– Мама, мы кого-то ждем?

Единственный человек, которого сейчас хотелось бы видеть, прийти не мог никак, а если бы сделал это, случайно узнав правду, Арина вряд ли бы решилась отворить дверь. Она просто покачала головой, улыбнувшись дочке.

– Нет, солнышко.

Наверняка, кто-то ошибся, или соседка заглянула зачем-то. Других вариантов не было, и уж точно женщина не рассчитывала увидеть роскошный, благоухающий букет.

Застыла в ошеломлении, любуясь нежными лепестками, и даже не сразу сообразила поднять глаза – на дарителя. А когда сделала это, восторг от цветов сменился страхом: встретить на пороге своей квартиры ранним утром начальника еще и с таким феерическим подарком Арина оказалась не готова.

– Привет.

Она кивнула,  лепеча в ответ что-то невразумительное, и снова стала смотреть на цветы: это было куда проще, чем краснеть под внимательным взглядом мужчины.

Аркадий заметил ее испуг  и рассмеялся.

– Я просто проезжал мимо и решил подвезти тебя на работу. Расслабься.

Легко сказать. Если бы такие ситуации были привычны, она могла бы отреагировать иначе, но привлекательные  мужчины никогда раньше не прогуливались по утрам в окрестностях ее дома и уж тем более не приходили в гости с великолепными розами.

– Ариш, у тебя такое лицо, словно я анаконду преподнес. Это всего лишь цветы.

– Зачем?

Он улыбнулся, разводя руками.

– Просто так.  Разве обязательно нужен повод для подарка красивой женщине? Тем более что явился я без приглашения.

– Компенсация за неожиданный визит? – ей удалось, наконец, взять себя  в руки и изобразить на лице некое подобие улыбки.

Аркадий кивнул.

– Что-то вроде этого. Я не очень не вовремя?

Арина не знала, могло  ли его появление вообще оказаться своевременным. Когда-нибудь, не только теперь. Логичных объяснений случившемуся не находила, а неразумные идеи предпочла отбросить подальше. Не хватало еще размышлять о том, что ее начальник может быть заинтересован… в чем-то. Это было так же нереально, как и надеяться на то, что взбудоражившие прошлой ночью видения однажды станут явью.

– На улице почти ураган, и дождь сплошной стеной. – Аркадий помолчал. – Я подумал, что вам с Настей будет тяжело добираться в сад. И тебе потом в офис. Вот и решил немного исправить ситуацию.

Она ослышалась. Определенно. Не могло такого звучать на самом деле. Или просто день необычный? Сначала этот сон, от которого до сих пор сладко ноет тело, потом букет… в руках директора. Арина не любила такие насыщенные оттенки у цветов, но не могла не признать, что именно эти – прелестны. А вот то, что  они были куплены специально для нее, казалось немыслимым.

Только сейчас запоздало поняла, что даже не пригласила мужчину войти, так и держала в дверях, демонстрируя образец гостеприимства. Виновато улыбнулась, отступая назад и пропуская Аркадия вглубь  квартиры.

– Проходи. Я докормлю Настю, и можно будет ехать.

– Отлично, – он протянул ей букет, сопровождая этот жест такой обаятельной улыбкой, что Арине опять стало не по себе. Ну не может у него быть к ней интереса!

– Спасибо, – спрятала лицо в благоухающих лепестках. – Такие красивые… – потом спохватилась: – Хочешь кофе?

– Кофе я уже пил… – улыбка мужчины приобрела какой-то иной оттенок. Аркадий собирался сказать что-то еще, но внезапно остановился, замечая осторожно выглядывающую их кухни Настю. – Привет, крошка. Как дела у твоего медвежонка?

Девочка расцвела, тут же бросаясь в комнату за игрушкой.

– Он идет со мной в садик!

– Здорово… – Аркадий вздохнул. – А меня туда не берут.

– Конечно, не берут! – Настя засмеялась. – Ты же уже большой! Тебе нужно на работу.

Мужчина сокрушенно обернулся к Арине.

– Почему жизнь так несправедлива? Раньше я мечтал побыстрее вырасти, чтобы не ходить в детский сад. А сейчас многое бы отдал, чтобы вернуться туда.

Она улыбнулась.

– С детьми получается прожить все это по новой.

Аркадий задумчиво кивнул.

– Я завидую тебе. У меня нет такой возможности.

Было сложно не вспомнить вчерашнее признание своего виртуального собеседника о невозможности иметь детей. Аркадий намекает на это? Неужели он и есть тот загадочный автор?

В груди кольнуло, и шумящий за окном дождь как будто проник внутрь, намочив лицо. Арина поспешила отвернуться. Зачем вообще ввязалась во всю эту историю? И что делать дальше? Она не хочет другого конца для сказки, кроме придуманного самой, но  тому не суждено сбыться, так стоит ли сеять пустые надежды? Если человек, который ей писал, сейчас стоит рядом, … это очень больно.  А причинять боль еще и ему у нее нет права.

Мужчина уже не улыбался, уловив ее смятение. Смотрел пристально и как будто оценивающе, и от его взгляда с каждой минутой становилось все более неуютно.

– Ариша… Что-то не так?

Почему так трудно сказать правду? Почему собственные слова, как кислота, обжигают рот? Не хватало еще расплакаться на глазах у Насти, выдав мужчине свои слабости.

– Прости…

Аркадий нахмурился.

– За что?

Она перевела взгляд на розы, чье благоухание наполнило  почти все пространство ее небольшой квартирки.

– Цветы замечательные, но…

– Но я поторопился?

Если бы. Опоздал. Она успела поверить в собственные фантазии, не имеющие с реальностью ничего общего.

Мужчина истолковал ее молчание по-своему.

– У тебя кто-то есть?

Мечта, которая такой и останется.

– Не в этом дело. Нет… Но цветов больше не нужно. И ничего другого…

Он улыбнулся ласково и так грустно, что Арина едва не разрыдалась.  С глаз будто спала пелена, позволяя рассмотреть очевидный мужской интерес, который несколько недель назад она и заподозрить не могла, но совершенно не нужный сейчас.

– И до работы я доберусь сама. Хорошо?

Аркадий в ответ усмехнулся, хотя и невесело.

– Ну уж нет. Погода действительно плохая, а я уже здесь, так что воспользоваться моим транспортом будет вполне разумно, –  и,  видя ее замешательство, добавил: – Арин, я хорошо понимаю с первого раза, так что моих посягательств опасаться не стоит. Собирайтесь, я подожду в машине.

***

Она с трудом выдержала рабочий день. Алиса, будто почувствовав ее переживания, не донимала расспросами, Аркадий почти все время провел в своем кабинете, а других мужчин не было. То, что какие-то дела отвлекли их от появления в офисе, не могло не радовать. Арина не была готова к встрече и впервые подумала о том, чтобы уйти из агентства. После утреннего разговора с начальником где-то глубоко внутри поселилось гулкое, болезненное чувство разочарования. Как ее только угораздило? Мало было в жизни проблем, так она еще и умудрилась, переписываясь с одним человеком, влюбиться в другого, словно преподанные жизнью уроки ничему ее не научили.

Нужно бежать отсюда, как можно скорее. Прочь от своих фантазий и подальше от заинтересованных глаз. Как странно, она еще вчера не верила, что способна взволновать  кого-то, а сегодня мечтает, чтобы откровенный мужской интерес в глазах Аркадия ей привиделся. Со своими собственными переживаниями она справится – не впервой, а от него стоит держаться подальше. Но как же жаль, что не будет больше волшебных писем!

Женщина машинально бросила взгляд на включенный экран компьютера. Алиса перебирала какие-то бумаги, не глядя в ее сторону. Вполне подходящее время написать прощальное письмо, не дожидаясь, пока мужчина окажется в чате. Допустить, чтобы ему стало известно, что птичка – отвергнувшая его ухаживания сотрудница, Арина не могла. Лучше исчезнуть, пока тайна не раскрылась.

Она открыла почту, ощущая, как сделались влажными ладони. Бросила испуганный взгляд на Алису: могла ли девушка  услышать судорожный вздох, сорвавшийся с губ в тот миг, когда на экране в списке писем высветилась знакомая буква «А»? Он опять ее опередил. Как не велико было искушение удалить сообщение, не читая, сделать это Арина не смогла. Буквы расплылись из-за слез, внезапно затуманивших глаза.

 «Птичка, милая, мне срочно нужно уехать из города на несколько дней, и выйти на связь я не смогу.  Буду думать о тебе и скучать. Пожалуйста, найди минутку заглянуть в торговый центр «Plaza», там в курьерской службе тебя ждет маленький сюрприз. Надеюсь, он скрасит ожидание. Ты ведь будешь ждать меня?»

Не была там ни разу, но нужный офис нашла почти мгновенно, едва оказавшись на территории огромного здания. А когда ей вручили коробку довольно внушительных размеров, Арина не могла не улыбнуться, вспомнив слова о «маленьком сюрпризе». Расположилась на скамейке прямо там, в торговом центре, понимая, что до дома просто не доберется, изнемогая от волнения и любопытства.

Тихо ахнула, поднимая крышку, и, не замечая окружающих, заплакала, рассмотрев сверток посреди нежнейших чайных роз.

Глава 15

Неужто белая зима – фата венчальная

Для двух сердец, что невпопад из ритма выпали,

Лишь до весны,… не от того ли ты печальная,

Что эти мысли из тебя всю душу выпили…

Что это счастье для двоих, пускай украдкою,

Когда дрожит звезда в глазах, и рук касание

Читает с кожи, как с листа, признанье сладкое,

Обречено, в конце концов, на угасание…?

И что у неба не в чести мечты заветные,

Что проще вовсе не мечтать и жить обыденно,

Любовь, она как огонек: всегда заметная,

И для кого-то счастье двух так ненавидимо…

Нет в этом мире ничего навеки вечного,

И все костры когда-нибудь золой покроются,

Возьмет с собою тень любви полоска млечная,

Когда открытые сердца в свой срок закроются.

Не от того ли все сильней твои объятия,

А взгляд твоих красивых глаз все беззащитнее,

Что караулят нас с тобой ложь и проклятия –

Чем горячей в душе любовь, тем тело скрытнее…

Но мы придумаем себе другие правила,

Где бесконечен стук сердец, а небо – синее,

Где ты страной моей любви одна бы правила,

Где горизонты впереди – не просто линия.

Не будем мы с тобой просить, как подаяние,

Нелепых милостей к себе у мира странного,

Вся моя жизнь давно в одном: в твоем дыхании,

Давай попробуем в любовь поверить заново…

Сказоч-Ник

О своей мечте Арина никому не рассказывала. Даже подруге. Их с Юлей встречи в последнее время были не слишком частыми, и вполне хватало других тем для разговоров. Да и вышла она давно из того возраста, когда можно слишком сильно желать какую-то вещь.

Как он мог узнать? Если это и совпадение, то просто пугающе странное.  Из бесконечного множества моделей телефонов выбрал именно ту, которая так приглянулась самой Арине, словно стоял за ее спиной. Вот только где? Она ведь и в магазины не ходила, искала в интернете, и фантастическое предположение, что мужчина мог за ней проследить, никак в эту схему не вписывалось. Снова и снова прокручивала в голове вариант, при котором могла о чем-то проговориться на работе, но понимала, что ничего подобного не было.

Значит, ОН угадал? Ее желание? Невозможно. Слишком сказочно. Поверить в это означало допустить вероятность чуда в собственной жизни, где уже давно не происходило ничего особенного. И одновременно, с того самого письма накануне праздника, особенным стало все. Ожидания, волнения, даже сны.  Письма, приобретшие большую значимость, чем реальное общение за прошлые годы.

Этот человек словно чувствовал ее. Арина привыкла считать, что ничего хорошего в жизни не уготовано, а счастье, сладкое, вожделенное, трепетно-нежное, обязательно обойдет стороной. Как всегда. Его не стоит ждать, чтобы потом не собирать осколки, которые не только порежут пальцы, но и очередной раз в кровь изранят душу.

Но сейчас снова дала свои всходы доверчивая наивность, та самая, из-за которой уже неоднократно приходилось обжигаться и плакать, захлебываясь отчаяньем. Слезы снова бежали по щекам, но на этот раз в них не было горечи. Арина убеждала саму себя, что нужно остановиться, опомниться, пока не стало слишком поздно, но ничего не выходило.  Глупое сердце продолжало верить, не слыша внушений разума. Сказка затянулась и была слишком приятной, чтобы добровольно разрушить иллюзии.

Она включила телефон и долго рассматривала яркие значки на экране. Некоторые были совершенно незнакомыми. Арина неожиданно улыбнулась: чтобы освоить все программы, потребуется много времени. Как раз есть, чем заняться, пока Настя спит, вместо долгожданного разговора, откладываемого из-за ЕГО отъезда.

А телефонная книга оказалась не пустой. Единственный номер был незнаком, но женщина поняла, кто скрывается за этими цифрами. Он всерьез рассчитывал на ее звонок?

Как ни странно, сделать это хотелось, настолько сильно, что Арина удивилась своему настойчивому желанию. Вставила сим-карту и так долго гипнотизировала цифры на экране, что те невольно отложились в памяти. Соблазн был велик. Всего лишь один вызов – и она отгадает автора. Услышит его, и возможно, даже сумеет уберечь саму себя от разоблачения. Мужчина ведь точно не рассчитывает услышать в трубке голос своей сотрудницы. Есть шанс сохранить тайну. Но снова, как совсем недавно в офисе, сердце переполнилось смятением. Реальность опять подошла вплотную и пугала настолько, что задрожали пальцы, сжимающие телефон.

Вспомнился утренний инцидент с начальником. Оставленные на кухне роскошные цветы радовали глаз, но она нисколько не жалела о случившемся. Испытала настоящее облегчение, когда поняла, что загадочный автор – не Аркадий. Как вообще мог ТАКОЙ мужчина ею заинтересоваться? Но если она показалась интересной ему, возможно и другой не разочаруется? Но об этом не узнать, если не рискнуть.

«Я ничего не буду говорить. Просто послушаю его голос и удостоверюсь, что моя интуиция  не стоит ломаного гроша. И выброшу из головы все фантазии. И сон забуду…».

Все-таки решилась. Зачем-то. Ругая себя и почти задыхаясь от волнения, нажала на кнопку вызова. В конце концов, в любой момент можно будет отключиться, тем более, что и номер использует совсем не тот, которым делилась в агентстве.

Он ответил почти сразу. Теплый, бархатный тон прозвучал так отчетливо, словно мужчина находился рядом. Знакомые ноты и при этом неузнаваемые, как нередко  случается, когда разговариваешь с кем-то по телефону впервые. Арина пыталась определить, уловить привычные оттенки в словах, но у нее и живого общения с каждым из мужчин было слишком немного. И каждый из оставшихся троих вполне мог оказаться сейчас в роли ее собеседника, хоть сердце и желало видеть на этом месте единственного. Перехватило дыхание, и слезы, вроде бы высохшие к этому моменту, побежали с новой силой.

– Привет…

Сил ответить не было, разве только невразумительно просипеть, и Арина приготовилась, что телефон сейчас отключится. Сама сделала бы именно это, если бы кто-то, позвонив, молчал в трубку. Но голос мужчины внезапно стал тише.  И еще мягче.

– Милая, спасибо, что позвонила.

Все-таки нужно было заговорить, хотя бы поблагодарить за подарок, но сил хватило лишь на то, чтобы удерживать телефон, вслушиваясь в такую притягательную мелодию слов.

– У тебя все хорошо? Я очень на это надеюсь. Прости,  не знал, какие ты любишь цветы, и выбрал те, что казались самыми нежными. Как одна маленькая птичка, которая уже столько времени не дает покоя моему сердцу.

– Спасибо… – можно было не опасаться, что мужчина узнает ее голос – шепот, переполненный трепетом и насквозь пропитанный слезами. – Цветы сказочно красивы. И подарок как раз тот, о котором я давно мечтала.

– Правда? – мужчина тихо рассмеялся. – Я рад, что угадал.

– Не понимаю, как. Это… нереально, – какое-то странное чувство сдавило грудь. – Словно ты подсмотрел за мной.

– К сожалению, такой возможности не было… – будто воочию рассмотрела, как он улыбнулся. – Но я очень хотел, чтобы тебе понравилось, и господин Случай сжалился надо мной. Почему ты плачешь?

 Откуда  знал о ее слезах? Она ведь старалась не всхлипывать, и это вроде бы даже получилось.

– Я расстроил тебя?

Арина покачала головой, словно мужчина мог ее увидеть, и заставила себя пояснить:

– Наоборот. Все  слишком красиво, чтобы быть правдой.

Он помолчал, обдумывая ее слова, а потом неожиданно заговорил о другом.

– Знаешь, я стою сейчас перед окном в маленькой гостинице, а перед моими глазами раскинулся лес. Почти дремучий. Он кажется совсем черным, несмотря на то, что здесь полно снега. Как в сказке, которых я боялся в детстве.

– Ты боялся? – Разве такое может быть? – Я всегда думала, что боятся лишь девочки. Ночи, леса и серого волка… – Такой знакомый сюжет, почти смешной сейчас, а когда-то она вздрагивала, высматривая хищников  в темных углах комнаты.

– Все боятся. Только страх у каждого свой.

– Ты тоже чего-то боишься? Теперь?

– В это сложно поверить? – он усмехнулся. – Моя жизнь такая же, как этот черный лес. Была… до недавнего времени. И я боюсь, что однажды тьма вернется, если не хватит мудрости сберечь подаренный судьбою свет.

Арина не знала, что на это ответить. Слишком откровенно прозвучали его слова, и от них стало так тепло, как не было даже в день собственной свадьбы.

– Поговори со мной, птичка.

– О чем?

– Расскажи… что хочешь. Я ведь почти ничего о тебе не знаю.

Может быть, это к лучшему? Если бы знал, разговор, скорее всего, не состоялся бы.

– Мне нравится, как звучит твой голос. Словно легкий, ласковый ветерок где-то на берегу моря, который хочется вдохнуть поглубже.

Ей нельзя слышать такие вещи: они слишком приятны.  И тот, чей образ упорно обосновывался в сердце, именно так и сказал бы в мечтах наивной, ничему не научившейся женщины. Что будет потом, когда он все  поймет? И сколько удастся избегать признания? Разве только ему достаточно того, что есть? В этом случае существует крошечный шанс, что ее неожиданное счастье продлится еще немного.

Что можно было рассказать? Жизнь – самая обычная, никаких примечательных событий. Дом, работа, маленькая дочка. И прошлое, о котором хочется забыть. А еще – мечты, в которых точно не сможет признаться, потому что он – главный фигурант в странных фантазиях вроде бы взрослой и разумной женщины.

Мужчина решил прийти ей на помощь, подсказывая тему для разговора.

– Что тебе нравится? Из еды, например?

Когда-то она мечтала, как каждый вечер будет накрывать стол для своих родных. Стелить шуршащую, накрахмаленную скатерть, пропахшую свежестью и уютом, зажигать свечи и наслаждаться тем, как улыбается любимый человек, пробуя вкусный ужин.  И ждать не менее вкусного вечера, теплых, нежных слов, ласки и надежных объятий, в которых можно не бояться ничего. Закрыть глаза и погрузиться в сладкую реальность. Только эта реальность все чаще приобретала совсем другие вкусы. Горечи. Обиды. Непонимания. Чем больше она старалась, тем чаще встречала упреки, чем сильнее пыталась угодить, тем острее была боль разочарований. Словно лодку жизни неуправляемый ветер упорно толкал совсем в другую сторону,  противоположную тому направлению, которое виделось от начала. Еда подгорала или оказывалась пересоленной, а сделать все вовремя никогда не доставало времени. А когда к душевной боли присоединялась физическая, прочие желания вытеснялось единственным: чтобы все закончилось как можно скорее. И с каждым новым днем меньше хотелось разглаживать складки на скатерти или выискивать новые рецепты. Зачем, если итог все равно будет один? Она окажется виновной и в том, что не успела подать еду к сроку, и в том, что не научилась чувствовать, как положено.

– Музыкант из меня никакой, да?

Арина растерянно вздохнула, вырываясь из плена воспоминаний.

– Что?

– Не те струны задел? Ноты невеселые, которые хотелось бы забыть?

– Это не твоя вина.

– Но и не твоя. Птичка, ты достойна самого лучшего. И уж точно не должна расплачиваться за чужие ошибки.

– А если они мои?

Почему ей показалось, что невидимый собеседник покачал головой?

– Если твои, достаточно это осознать. И раскаяться. Хотя я полагаю, что ты давно попросила прощение и  не только за собственные промахи. Нет смысла всю жизнь копаться в прошлом и искать там причины несчастий. Просто живи.

Мужчина немного помолчал.

– Все-таки мы отвлеклись. Какие блюда тебе нравятся? Не хотел бы выбрать не подходящий ресторан.

Хорошо, что она сидела, иначе вряд ли могла удержаться на ногах. Ресторан? Речь все-таки идет о настоящей встрече?

– Я… нет… Не надо… Этого … не нужно…

Наверное, ее жалкий лепет в трубку выглядел смешным, но никакого смеха Арина не услышала, зато почувствовала, как трепет в голосе мужчины преодолел неведомое расстояние и достиг самой глубины души.

– Милая, мы встретимся лишь тогда, когда ты сама решишь, что пора это сделать, потому что меньше всего на свете я хотел бы тебя огорчить.

– Я не готова… – Арина все-таки проговорила то, что не могло ее не беспокоить. – И не уверена, что буду готова когда-нибудь.  Если ты не хочешь оставить все, как есть…

Он впервые перебил, но сделал это так осторожно, что женщина  в очередной раз всхлипнула от переполнявших ее чувств.

– Я не хочу только, чтобы наше с тобой общение прекратилось. А каким оно будет – решать тебе. Просто поверь мне, птичка, и ничего не бойся.

Глава 16

Полусонное царство заветных желаний –

Эти замки воздушные строил не зодчий,

В жизни слову положен набор окончаний,

Здесь у каждого слова – пунктир многоточий…

Здесь у каждого звука тягучее эхо,

Чьё-то имя раскрашено в цвет небосвода,

И всего полмгновенья от грусти до смеха,

Ведь капризней любви лишь судьба и погода.

А ещё в этом царстве запоры из стали,

Чтоб чужие без спроса в мечты не входили,

Чтобы близкие тоже о снах не узнали,

Ведь иначе б они эти сны не простили.

Но зато нет ни стен, ни железной ограды –

Дуют тёплые ветры от края до края,

Разлучённым влюблённым нет большей награды,

Чем быть вместе друг с другом, хотя бы мечтая…

Здесь спускаются ангелы прямо в ладони,

Здесь по радуге можно пешком хоть до Бога!

И глаза Богородицы в каждой иконе

На глаза ненаглядных похожи немного.

Никогда одиночеству царством не править,

И никто не пропустит разлуку в ворота,

И, конечно, совсем невозможно представить,

Что мечты не сбываются здесь у кого-то.

В этом царстве никто не клянёт и не судит,

И не просит ни денег, ни славы, ни власти –

Здесь встречаются те, кто действительно любит,

И имеет, поэтому, право на счастье…

Сказоч-Ник

Полумрак почти скрывал лицо, но Арине удалось рассмотреть знакомые черты. Рост, при котором она едва доставала ему до плеча. Можно спрятать смущение и неловкость, уткнувшись в грудь, позволить нереальную вольность: сплести руки у него за спиной. И дождаться объятий, касаний  губ, которые охладят разгоряченную кожу. Ее мечта. Чудесный  сон, на несколько мгновений ставший явью.

Сделала несколько шагов, остановилась перед мужчиной, почти не дыша. Приподнялась на носочки, замерла, дотронувшись кончиками пальцев до подбородка. Колючий. А чуть выше – упоительным контрастом – мягкость рта. Сладость, еще не испробованная, но уже не сравнимая ни с какой другой.

Он  перехватил ее ладонь, спускаясь губами к запястью и окутывая волнующей нежностью. Такие незнакомые ощущения. Такие долгожданные. И в ответ – трепетные движения пальцев, исследующих лицо, подрагивание губ, шепчущих его имя. Не ошиблась. Угадала. Прочувствовала. Дождалась своей сказки…

Ноги вдруг утратили опору, и Арина не сразу поняла, что он подхватил ее на руки. Не успела испугаться или растеряться – возглас утонул в теплом дыхании. Мужчина словно выпил все страхи, разрушая барьеры, которые она так долго воздвигала. Прижал к себе, укачивая, как ребенка, но напряженное тело говорило совсем о другом ощущении: о жажде женщины. О желании именно к ней.

Нетерпеливо пробралась под покров одежды, туда, где пылающая кожа оказалась неожиданно мягкой и гладкой, и, пугаясь собственной смелости, распростерла ладонь на груди, ловя сердечные удары.

Он что-то прошептал, щекоча губами висок. Различить не получилось,  но Арина сейчас и не нуждалась в словах.  Хотела просто чувствовать. Опустила ресницы, чуть поворачивая лицо и натыкаясь в темноте на его рот. Мужские руки и впрямь могут быть такими нежными, а поцелуи – утолять жажду? Или разжигать еще сильнее?

Где стирается грань, за которой ты уже не принадлежишь себе, а становишься частью другого? Или он – частью тебя? Когда его вздох превращается в твою жизнь, когда угадываются желания, когда достаточно только взгляда, чтобы рассказать о том, чего ждешь больше всего на свете?

Она тонула в таком остром наслаждении, что, казалось, еще немного – и мир взорвется, разнесет ее на миллионы осколков. Неужели так бывает? Или и не может случиться иначе: с  НИМ?..

***

Арина вздрогнула, распахивая глаза. Ночь. Темнота. Ее одинокая постель. И такой явный сон, что на губах все еще ощущается вкус поцелуя,  а пальцы онемели, сминая постель.

Впервые за долгие годы тягучая боль желания сдавила низ живота.  Рубашка сбилась, задралась до неприличия высоко, а кожа пылала, словно на самом деле хранила на себе следы от его рук.

«Я схожу с ума…» – щекам стало горячо от слез. Так нельзя. Слишком опасно желать его до такой степени. Больно. Что будет, когда они встретятся в офисе? Как скрыть свою бесстыдную страсть? Как удержаться от того, чтобы не сболтнуть лишнего и ничем не выдать себя?

Она поднялась с кровати и тихонько, как мышка, прокралась в кухню, убеждая себя, что просто не хочет потревожить дочь. На самом деле боялась лишних звуков, собственных шагов, которые сейчас грозили добавить смятения в ее расшатанный мир. Хотелось тишины, которую Арина согласилась бы променять только на звуки его голоса, на негромкую мелодию, которая могла бы стать самой важной, если бы прозвучала в действительности.

На улице занимался рассвет, и неяркие краски расчертили еще темное небо теми же оттенками, что виделись в ее сне, сполохами отдаленной долгожданной грозы. Арина остановилась у окна, рассматривая тускнеющие звезды и чувствуя, как жар по капле покидает тело. А если бы все случилось в реальности, она бы остыла так же скоро?

Снова одернула себя, заставляя отвлечься. Включила свет, принимаясь готовить завтрак, хотя до Настиного пробуждения было еще довольно много времени. Потом, тщательно укутав сваренную кашу в покрывало, забралась в ванну, включая непривычно холодную воду. Пора немного протрезветь и убрать из глаз этот неестественный блеск, с которым ни в коем случае нельзя появиться в агентстве.

Спустя несколько часов, выйдя на улицу, Арина  мало напоминала ту взволнованную, влюбленную женщину, чей сладкий  сон прервался так внезапно. Собранная, серьезная, выбравшая свою самую строгую одежду, она походила, скорее, на неопределенных лет учительницу, которая может привлечь внимание разве что в собственном классе, да и то лишь когда  напрямую обратится к кому-то из учеников.

Но нарочитое спокойствие разбилось  вдребезги, стоило лишь переступить порог офиса. Здесь было слишком много ЕГО. Запах парфюма, почти неощутимо витавший в воздухе. Куртка на вешалке, за которую сразу же зацепился взгляд.  Арина нащупала в кармане телефон, впервые подумав о том, что будет, если мужчина случайно увидит свой подарок в ее руках. Она не была здесь несколько дней, просидев дома с приболевшей дочкой, и потому  не могла выяснить, кто именно отсутствовал в то же самое время. Если все совпадет и на этот раз интуиция окажется правой, какую немыслимую версию нужно придумать, чтобы не позволить ему о чем-то догадаться?

Отругала себя за непредусмотрительность. Ну кто мешал взять на работу старый аппарат, а подарком любоваться в своей квартире  или в других местах? И как поступить теперь?

– Привет, – свежая и бодрая, как всегда, Алиса выскользнула из кабинета директора.  – Ты вовремя, мы как раз обсуждаем новый проект.

Арина выдохнула с облегчением: это был повод переключить мысли на что-то иное помимо собственной безумной влюбленности.

– Присоединяйся, – девушка кивнула в сторону приоткрытой двери, – Все уже там. Хочешь кофе?

Все. Там. Значит, и ОН тоже… Пропустила вопрос и опомнилась, лишь поймав на себе задумчивый взгляд  Алисы. Виновато улыбнулась.

– Ты что-то сказала? Прости, я задумалась.

Девушка кивнула.

– Это заметно. Я спросила, делать ли тебе кофе.

– Если можно.

Ей бы сейчас не помешал освежающий душ, но пусть будет хотя бы кофе, горячий и бодрящий. Интересно, ОН успел утром выпить свой кофе? И вспомнил ли при этом о ней?

Отражение в зеркале перед вешалкой, где Арина оставила верхнюю одежду, отразило бледную и какую-то помятую фигурку. И снова вспомнилось его нежное обращение. Только сейчас она если и была  птичкой, то вряд ли вдохновила кого-то на добрые слова. А вот вызвать  усмешку вполне могла. Настроение упало почти до нуля. Самым правильным решением было бы отправиться домой и не терзать себя предстоящей встречей с безупречно выглядевшей мечтой. Но Арина лишь показала рожицу собственному отражению, злорадно усмехнувшись: «Так тебе и надо! Не будешь придумывать глупости!», – и двинулась в кабинет начальника на ставших ватными ногах.

Аркадий поднялся навстречу, опережая остальных, но не позволяя себе ничего лишнего. Только короткое приветствие и любезно пододвинутый стул. Она благодарно кивнула, пробормотав, как рада всех видеть, и присев, уткнулась в разложенные на столе бумаги, с трудом вникая в разговор.

***

«Хорошая моя, чего же ты боишься?» – он смотрел на порозовевшие скулы и вздрагивающие ресницы, изнемогая от желания дотронуться. Разгладить тонкую складочку между бровями и заглянуть в глаза. А еще – распустить слишком туго стянутые волосы, поймать забавную прядку, выбившуюся из прически. И сбежать отсюда. Вдвоем. К морю, туда, где сегодня огромные волны разбиваются о каменные глыбы на берегу и разлетаются пенными брызгами. Или в лес, в душистую хвойную свежесть, где нет посторонних и можно остаться вдвоем с его птичкой. И, наконец, сделать то, чего хочется уже нестерпимо долго: прижать к себе и никуда больше не отпускать. Стереть все дурное и из ее, и из своей памяти.

Арина вдруг дернулась, цепляясь за сумку, и он расслышал звонок телефона, тут же осознавая собственную оплошность. Выбирая подарок, не задумался о том, в какое положение ее поставит, вынуждая скрывать новую вещь. Ведь будет стараться спрятать, чтобы не выдать саму себя, как сейчас. Ее глаза метались, как у маленького заблудившегося ребенка, в них даже как будто мелькнули слезы. Мужчина мысленно выругался и, нацепив маску безразличия, отвернулся к окну. И почти осязал ее облегченный вздох. Она бросила кому-то несколько фраз по телефону и отключилась, снова убрав аппарат в сумку. Чуть придвинулась к столу, пытаясь уловить суть разговора. На чашке с кофе, из которой едва сделала глоток, осталась бледная розоватая полоска от помады.

Ясно, отчетливо представил, как мог бы стереть ее с губ. Слизать. Какая она на вкус? Желание узнать это сделалось почти нестерпимым. И удержало не присутствие рядом других людей – страх спугнуть ее. Такую робкую, как юную девочку, впервые готовящуюся к свиданию и волнующуюся до дрожи. Здесь одна ошибка может оказаться фатальной и потребуется потом не один день или даже месяц, чтобы все исправить. Он не будет никуда спешить. Слишком ценен приз, которого  ждал так долго, чтобы  коснуться его несвоевременно или недостаточно бережно.

«Все будет хорошо, милая… Не бойся меня. И себя не бойся. У нас все получится. Знала бы ты, как пуста без тебя моя жизнь. Как хочется унести тебя за тридевять земель, в царство, которое будет только нашим. Как мне узнать, о чем ты мечтаешь, чего ждешь, птичка моя драгоценная?  Как растопить лед в твоем сердце? Подскажи мне…»

Он старался на нее не смотреть, делая вид, что увлечен рассказом директора.

– Давно вынашиваю эту идею, – Аркадий оглядел присутствующих.  – Маскарад – та же самая возможность поздравить кого-то инкогнито, только уже не в письме, а лично. Мне кажется весьма перспективным направлением,  в котором можно отыграть множество вариантов, тем более что и заявки подобного рода стали попадаться все чаще. Это то же представление, которые устраивали  наши ребята, только теперь к костюмам можно добавить маски. И специальный сценарий от вас. Что скажете?

Глава 17

Любовь – нежданная награда,

Она приходит ниоткуда,

И не успеть сказать: не надо!

И не спасти себя от чуда.

Ее пронзительно касанье,

Ее атака безрассудна,

Она врывается в дыханье,

Да так, что выдох сделать трудно.

А сердце – раненая птица,

К взыванью разума глухое,

Ведь одному нет смысла биться,

Ведь есть еще одно такое!

И мир меняется мгновенно,

Где все вокруг необъяснимо,

И лишь она одна – бесценна,

И лишь она одна – любима…

Здесь разговаривают взглядом,

Здесь, в пальцах, музыка влеченья,

И смысл в одном: быть с нею рядом,

И все в ней – свет, без исключенья.

Щитом от чувства не прикрыться,

Любовь срывает все забрала,

А слабость – повод ли стыдиться,

Когда любовь – всему начало?

Сказоч-Ник

– Как тебе понравилась идея? – Алиса, улыбаясь, присела на краешек стола. – Аркадий, как всегда, молодец. Я уже предвкушаю, что из этого получится.

– Ты имеешь в виду маскарад? –  Арина пожала плечами. – Программа ведь ещё будет тестироваться, пока неизвестно, когда появятся реальные клиенты.

 В глазах девушки мелькнула привычная хитринка.

– Да, но мы-то можем быть первыми!

 Увидев, что собеседница уставилась на неё в недоумении, призналась:

– Я хочу заказать представление для себя. Инкогнито.

 Яснее не стало. По-прежнему было не понятно, зачем скрываться. И от кого. Алиса оглянулась на дверь в кабинет начальника – не слышит ли кто-то их разговор – и заговорила почти заговорщицким шепотом.

– Я собираюсь устроить сюрприз для одного человека. Поможешь мне?

– Для кого? – сердце почему-то заколотилось с удвоенной скоростью при виде мягкости в глазах девушки. И как только не подумала раньше, что Алиса увлечена кем-то? Она была необыкновенной, открытая и искренняя улыбка очаровывала, бьющая ключом позитивная энергия наверняка производила впечатление на окружающих. А загадочный намек вновь напомнил о том, кто все прочнее обосновывался в сердце, привлекал и волновал. Что если Алиса тоже в него влюблена? И именно о нем говорит сейчас?

 Та продолжала:

– Маскарад – это ведь потрясающе! Представляешь, можно примерить любую роль. Самую непредсказуемую.  Он привык считать меня ребенком, маленькой дочкой своего любимого преподавателя. Когда понял, что я выросла, сам испугался того, что почувствовал…

 Почему она решилась на откровенность именно с ней? Арина знала, что нехватки друзей у девушки нет, а себя к этой категории не причисляла. Да, у них сложились достаточно доверительные отношения, но до дружбы очевидно не дотягивали. А такие подробности личной жизни обычно не рассказывали просто знакомым.

 Алиса пояснила, рассматривая недоумение на лице собеседницы.

– Ты – часть команды. Видишь все изнутри и понимаешь лучше других. И Артем ничего не заподозрит, если предложение будет исходить от тебя.

– Артем?..

 Красивый мужчина, хорошо знающий себе цену и умеющий предстать перед людьми в самом выгодном свете, но при этом удивительно открытый и почти по-домашнему уютный,  Артем был еще и невероятно легким в общении. С ним Арине приходилось пересекаться меньше, чем с остальными сотрудниками, но его компания никогда не напрягала. Женщина не чувствовала себя взъерошенно и неловко, как с Аркадием, и  не любовалась украдкой, как Андреем. Он не проникал в ее мысли и сны, но был просто хорошим другом, жизнерадостным человеком, этаким завораживающим сгустком счастья, которого иногда хотелось коснуться. Просто так, чтобы слегка погреться от его тепла. Значит, Алиса влюблена в Артема?

– И что ты собираешься сделать?

 В глазах девушки заиграла благодарная радость.

– Я знала, что ты согласишься! Все очень просто. Я закажу фотосессию… для женщины в маске. Без лица. Выберу соответствующий антураж, музыку, атмосферу  в целом. Мне хорошо известно, что именно он любит и что лучше всего произведет на него впечатление. А тебе нужно будет устроить все так, чтобы кроме фотографа там не было больше никого.

– А дальше? – Арина до сих пор не понимала, как девушка намеревается осуществить собственную мечту.

– Дальше? Я хочу вытащить нас обоих из привычных рамок. Новые условия, новое настроение, новые интересы.

– Не понимаю, – проговорила почти жалобно, коря себя за то, что никак не может уловить намерений Алисы. – Ты хочешь очаровать его, выступив в роли другой женщины? А что будет потом, когда он узнает правду?

 Буйное воображение почему-то нарисовало картинку жадной и пылкой страсти, феерического приключения – и наверняка болезненного прозрения. Если Артем не намерен строить с девушкой отношения, вряд ли он обрадуется подобному розыгрышу. Но Алиса покачала головой.

– Он узнает обо всем раньше, чем что-то произойдет. Просто увидит меня другой. Той, которую не сможет забыть. О которой будет мечтать днем и ночью, до тех пор, пока не решится обрести.  В образе таинственной незнакомки воплотится и то, что ему нравится во мне, и то, что очаровывает в других женщинах.

 Ей бы такой смелости… Арина слушала подробный, продуманный рассказ, не в силах сдержать своего восхищения. Сама ни за что не решилась бы на подобное…

– А если что-то не получится? – очередное сомнительное заявление напоминало глупое брюзжание пугливой особы, не способной ни на какой дерзкий шаг. Но Алиса лишь улыбнулась, нисколько ее не осуждая.

– Если не получится, терять мне нечего. Останется все, как есть. Только я уверена, что результат будет замечательным, – она в нетерпении потерла ладони, тонкие, изящные пальцы сложились в какую-то замысловатую фигуру, притягивающую взгляд. Все-таки эта девушка была невероятной, на нее даже просто смотреть было приятно. Оказаться бы хоть немного похожей… Именно в этот момент Арина вдруг поняла, что ее собеседница не прогадает, а Артем не сможет устоять. Все случится так, как только что было озвучено, и волшебство, рожденное когда-то в мечтах красивой девочки, превратится в реальность. Они будут замечательной парой. Почему-то защипало в глазах, напоминая об эфемерности собственных мечтаний. И следом за грустью, накатившей тяжелой, тугой волной, пришла абсолютно фантастическая, безумная мысль,  несвойственная для робкой и неуверенной в себе женщины, давно отчаявшейся дождаться для себя чего-то доброго и не осмеливающейся взглянуть в глаза своей сказке, предстать в открытую перед тем, кто стал значить так много. Разве что он ее не увидит…

В сознании прочно укоренилась мысль, что за любовь нельзя воевать. Арина хорошо знала, что никогда и никому не станет соперницей. Не умела бороться, не видела в себе сил для подобного. Если мужчина не любит, если он выбрал не тебя, есть ли смысл пытаться завоевать то, что все равно однажды утечет из рук, будто песок сквозь пальцы? Тем более что уже ошиблась однажды.

 В юности все казалось проще. Она слишком сильно верила в счастье, в собственные силы, которых хватит преодолеть любую трудность. Вот только имела в виду глобальные проблемы, которых не было и в помине. Ни болезней, ни бедствий, ни того, о чем обычно говорят с содроганием, в жизни не случалось, но повседневные мелочи опустошили душу. Любовь, способная свернуть горы, споткнулась о почти неразличимые преграды будней. Придирки. Обиды. Непонимание. Банальную нечуткость. И сердце сделалось невосприимчивым к тому, что когда-то виделось пределом мечтаний.

 Это теперь, спустя годы, Арина поняла, что лишь взаимная любовь может быть основой тепла и благополучия, в противном же случае человек обречен на разочарование и боль. Часто задумывалась о том, какой стала бы жизнь, если бы не тот выбор. Скорее всего, была бы одна: избытка поклонников никогда не существовало, да и отношения с бывшим мужем развивались именно по ее инициативе. Сам мужчина вряд ли бы сделал первый шаг.

 Но о случившемся не жалела, ведь рядом была Настя – самый лучший подарок, на фоне которого теряли значимость любые проблемы. Доставшееся в придачу наследство из страхов и сомнений омрачало жизнь, но ко всему этому женщина давно привыкла. Только неожиданно для себя самой поддалась упоительным мечтам.

 Теперь не помогали внушения. Она опьянела от собственных фантазий, и хотя понимала их бесперспективность, ничего не могла поделать. Это слишком нравилось, отвлекая от хмурой действительности  и наполняя таким вдохновением, от которого за спиной будто вырастали крылья. Предложение Алисы только усилило ощущения. Арина слушала рассказ, понимая, что уже влюблена в авантюрную затею. Особенно когда догадалась, что девушка заинтересована совсем в другом мужчине.

 Все ещё взбудораженная сном, переживала каждое его мгновенье, отчётливо и ярко, подсознательно желая продолжения. Какой рядом с НИМ оказалась бы реальность? Каким был бы вкус у ее  сказки? Пьяным или пленительно сладким? Терпковатым или тягуче нежным?

 Слова Аркадия прозвучали слишком соблазнительно. Скрыть свою внешность, чтобы решиться на встречу, и распробовать долгожданное лакомство. Хотя бы прикоснуться к нему…

 ***

 Арина едва дождалась вечера. Не рискнула звонить, чтобы не доставить лишних неудобств, но зажегшийся огонек в чате встретила с замиранием сердца. Нахлынувшие эмоции опережали движения пальцев по клавиатуре.

– Как прошла твоя поездка?

– Лучше, чем планировалось. Мне удалось освободиться раньше на несколько дней. Не люблю такие командировки, от них не много толку, а отказаться нельзя. Неизбежная текучка.

 Она попыталась представить, его комнату, рабочее место, самого мужчину. Чуть уставшего, лишенного внешнего лоска, но оттого гораздо более доступного, чем днем в офисе. В домашней одежде. В футболке… или даже без нее. Мысли пустились в пляс, снова терзая воспоминаниями о будоражащем сне и мечтами, вспыхнувшими с невероятной силой после разговора с Алисой. Набирая следующую фразу, шепотом попросила прощения за маленькое лукавство,  словно он мог ее услышать.

– Ваше агентство занимается только письмами? Моя знакомая интересовалась, можно ли заказать поздравление «живьем»?

 Дурацкая фраза. Щеки горели, как происходило с самого детства, когда она говорила неправду. Но не признаваться же в самом деле, что ей безумно хочется встретиться с ним?! Дотронуться до волшебства и при этом остаться незаметной? Она не Алиса, которая уверена в успехе и потому не боится рискнуть. Слишком хорошо знает, что ей нечем привлечь такого мужчину. И пробовать не стоит. Но на один вечер, усиливая впечатление необычностью ситуации, можно попытаться уловить капельку чуда.

– Не понял, птичка, – растерянный смайлик почесал затылок. – Какое нужно поздравление? И почему твоя знакомая не отправит заявку сама?

 Хорошо, что ему не видны ее пунцовое лицо и горящие  уши, а в напечатанных словах не распознать заиканий.

– Ей так удобней. Это ведь не очень важно? Она хочет получить поздравление с днем рожденья. Что-то в форме маскарада, когда исполнители не видят лица и не подозревают, кого именно поздравляют. Но при этом все происходит не на бумаге, не через компьютер – с помощью живых людей.  Или одного человека.

 Сердце грозилось выскочить из груди, такими сильными были его толчки. Арина убеждала себя, что в отправленных фразах нет ничего особенного, и мужчина ни за что не догадается. Ну как ему заподозрить интерес, который она и от себя-то отчаянно скрывает? Еще прошлым утром вообще не собиралась отмечать предстоящий день рожденья, но это событие стало очень удачным поводом для встречи.

– Такое возможно?

 Даже дышать перестала в ожидании ответа, теребя пальцы и не отрывая глаз от экрана. Сообщение пришло почти мгновенно, принося облегчение и прогоняя прочь тревогу. В самом деле, сколько в его жизни было таких заявок от умных и не очень дамочек, что-то нафантазировавших в своем сознании?  Он,  скорее всего, даже не отличит эту просьбу от остальных. Заодно и потренируется, внедряя в практику предложение начальника.

– Почему нет? Любое желание имеет право быть исполненным, а в день рожденья – тем более. Только нужно оговорить все нюансы. Все, что хочет твоя подруга.

 ***

 Он ждал ее сообщения целый день, после того, как уехал из офиса, едва сдерживаясь, чтобы не приблизиться и ничем себя не выдать. Даже расстроился, что Арина выбрала чат, а не телефонный звонок: так хотелось услышать ее голос. Но после неожиданного предложения на смену грусти пришла почти неконтролируемая радость, скрыть которую у него бы не получилось в живом разговоре. А нейтральные фразы на экране позволили сдержать нахлынувшие эмоции. С трудом верилось в то, что такая женщина может существовать в реальном мире:  робкая,  доверчивая,  искренняя, наивная  и притягательная этим. Как будто  он придумал ее, вложив в нежный образ все, что не сбылось когда-то. И сам боялся поверить в то, что птичка ему не снится, что она есть на самом деле. И жаждет встречи ничуть не меньше, хоть и не смеет в этом признаться.

 «Ты умница, моя милая. Только  расскажи, что ты хочешь, а я постараюсь сделать твой праздник незабываемым. Для нас обоих…»

Глава 18

А я спросил бы у Любви,

И пусть она мне даст ответ:

Зачем живет в моей груди?

Зачем мне в сердце этот свет?

И кто с души сорвал заслон,

Взымая платою покой,

Чтоб эту женщину на трон

Возвел я собственной рукой?

Кто ночью лунной прошептал

Что завтра мне уже не спать,

Ведь ту, которую искал

Не нужно больше мне искать…

Она нашлась, но вот беда –

Пропущен где-то поворот,

И это значит – никогда

Любовь нас вместе не сведет.

Пусть отвечает без затей –

Мне самому не угадать

Зачем так мучает людей

Любви святая благодать?

Ведь было б легче не найтись,

И жизнь спустить на тормозах,

А вот теперь пойди – влюбись,

Когда весь мир в ее глазах!

Любовь ответит: Потерпи…

Ну что ты все да про себя?

А вдруг ей без твоей любви

Еще трудней, чем без тебя…?

Сказоч-Ник

– Подвезешь? – Алиса, не дожидаясь ответа, нырнула в салон автомобиля, удобно устраиваясь на сиденье. Вроде бы обычный поступок: они жили в соседних домах, и мужчина частенько забирал ее с работы или ждал по утрам, чтобы поехать вместе.

– Только если ты объяснишь причину своей хитрой улыбки, – он засмеялся. – Что опять задумала, Лисен?

Алиса пожала плечами, изображая недоумение.

– Не понимаю. Я просто тороплюсь домой.

– А почему я тебе не верю?

Она опять улыбнулась.

– Потому что сам хочешь со мной поговорить. И уже давно ищешь повод. А его нет и не будет. Зачем что-то выдумывать, если можно просто быть откровенным?

Мужчина хмыкнул:

– И откуда ты взялась такая… умная? И зачем?

– Чтобы помочь, – Алиса неожиданно стала серьезной. – Ты же знаешь: я тебя люблю, – всегда изумлялся, как у этой девочки получалось быть настолько искренней. Она не признавала фальши и почти никогда не скрывала то, о чем думает, – И хочу, чтобы у вас получилось.

– Ну-ка, ну-ка… – пришлось притормозить, съезжая на обочину, так, чтобы дорога не отвлекала от разговора. – С этого места подробней, пожалуйста. Что значит «у вас»?.

Алиса вздохнула, глядя на него с укоризной, как на недогадливого ребенка.

– У тебя и Арины. Правда считал, что я ничего не пойму? Ты же глаз с нее не сводишь. А она – с тебя. И оба изображаете, будто вам нет дела друг до друга. Смешно, просто детский сад какой-то. Почему нельзя вести себя, как взрослые люди?

– Не пробовала писать детективы вместо поздравлений? – буркнул ей в ответ. – У тебя бы хорошо получилось.

– А разве это не так? Если не вышло однажды, с чего ты взял, что снова будет то же самое? Арина совсем не похожа на Нину.

Вот так. Что ж, Лисенок, у тебя здорово получается бить в самую напряженную точку. Безошибочно. Хотя при упоминании имени бывшей жены вслух он не испытал привычного волнения и боли. Впервые за долгое время кто-то из друзей осмелился говорить об этом, а его сердце почти не откликнулось, лишь глубоко внутри зазвенела призрачная грусть. И все? Значит, прошлое все-таки отпустило, если он оказался готовым обсуждать ту, о которой совсем недавно даже наедине с собой было горько размышлять?

– Ты права, – он помолчал, прислушиваясь к собственным ощущениям. – Нина – совсем другая. Мы любили друг друга, но этого чувства не хватило на двоих.

Он вспомнил те предпраздничные дни, когда жена, дождавшись его с работы, вместо ужина утянула в комнату, на любимый диван, и, забравшись на колени, прильнула к груди. Все тело тут же восторженно отозвалось на ее близость, но желаемого продолжения не последовало. Нина спрятала лицо у него на шее и, борясь с подступающим смятением, пробормотала:

– Я придумала, как решить нашу проблему, милый. Нашла человека, который готов помочь.

Ее лицо всегда было слишком выразительным. Такая красивая… Он мог часами смотреть на нее, улавливать настроение, угадывать желания до того, как жена озвучит их.

Сейчас же показалось, что впервые ошибся, читая в ее чертах то, чего не могло там быть. Никак. Его любимая девочка была не способна придумать подобный бред. Это сказывается усталость после рабочего дня, не иначе. Он взъерошил волосы жены, пряча в них лицо. А Нина между тем продолжала.

– Я говорила с врачом… Даже при ЭКО шансов почти нет…

Знал, как сильно она хотела малыша. Почти не обсуждали это, но отчаянные попытки Нины забеременеть, не приводящие ни к чему, не могли не оставлять следов в душе. Когда результаты анализов стали приговором, он долго не мог поверить. А осознав все, почувствовал себя как потерявшийся маленький ребенок, не знающий, куда двинуться, чтобы вернуться домой. Его любимая женщина заслуживала совершенного счастья, а он не мог такого предоставить. И отпустить был не способен. Как жить, не чувствуя ее дыхание? Не видя сияния глаз? Как остаться рядом, если данное ей когда-то давно обещание был не в состоянии исполнить. Не получилось, хоть и не по его вине, но разве кому-то из них от того было легче?

– Нина…

Она перебила, прикрыв ладонью его рот. Теплая кожа. Нежная. Едва удержался, чтобы не прикусить тонкие пальцы. Но Нина не искала его ласк – ждала ответ, а он понимал, что ни за что на свете не сможет сейчас согласиться с любимой женщиной.

– Нет…

Ее глаза превратились в огромные бездонные озера, а на ресницах задрожали прозрачные капли.

– Мы могли бы взять малыша из детского дома…

Она всхлипнула, замотав головой.

– Я хочу своего ребенка. Хочу ощущать, как он растет во мне. Хочу чувствовать его толчки, пережить все то, что доступно женщинам в нормальной семье…

Нина умолкла, оборвав последнюю фразу, и с испугом взглянула на мужа.

– Милый, я не это имела ввиду…

Его губы скривились в усмешке, хотя грудь сдавило так, что стало больно дышать.

– Я понял…

– Пожалуйста… Ты же знаешь, как я тебя люблю…

– Странная любовь, Нин, не находишь? Что после этого останется… от нас?

Мог ли упрекать ее за то, что терпение иссякло? Прелестная женщина, подарившая ему столько счастья, действительно была достойна лучшего: полноценной семьи и родного малыша – того, чего он дать был не в состоянии. Так имел ли право удерживать?

***

Голос Алисы вырвал его из плена воспоминаний.

– Не вини себя.

– А кого винить? – он бросил почти резко. – Нину? За то, что хотела нормальной жизни?

Девушка покачала головой.

– Я не знаю таких норм, которые заставляют бросить любимого в беде. И так, как она, нанести удар в спину.

– Ты не права… – грустно улыбнулся. – Удара в спину не было. Я… знал.

Он потерял ее раньше, чем все случилось в действительности. А вот простил далеко не сразу, хотя уверял себя, что не держит обиды. Даже когда понял, что все кончено, долго не мог перестать ждать, сам не понимая чего. Счастье рассыпалось, как карточный домик, а у него все не получалось в это поверить.

На предплечье опустилась тонкая девичья рука, и Алиса прошептала тихонько:

– Зато теперь ты знаешь, что бывает другая любовь…

Ему стало холодно, и противный, липкий страх затопил сердце.

– А если я и Арине сломаю жизнь?

Девушка покачала головой.

– Не будет такого. Ты и Нине ничего не ломал. А страшно потому, что все изменится теперь. После вашей встречи как прежде уже не будет. И она боится не меньше тебя…

– Откуда ты знаешь? – слышать о том, что птичка боится встречи с ним, было неприятно. На фоне этого меркли даже собственные сомнения.

– Просто знаю… – Алиса отвернулась к окну. – Не думай, что Ариша мне о чем-то рассказывала. Она и себе самой-то не решается признаться.

Перед глазами возникло лицо, нежное, задумчивое, усыпанное золотистыми крапинками. Хотелось перечесть каждую из них, стереть слезинки, затаившиеся в уголках глаз, чтобы помочь ей забыть… И себе самому…

Алиса продолжала говорить, вроде бы даже уже не ему, просто делилась тем, что накопилось в душе.

– Жизнь не может быть только черной или белой. Я бы тоже хотела, чтобы все оказалось иначе. Чтобы отец не болел, а мама … мама не выбрала находиться вдали от папы и меня… Но несмотря на это, все равно верю, что смогу быть счастливой.

– Ты? – он ошеломленно покачал головой. – Лисенок, ты заслуживаешь счастья.

Алиса грустно улыбнулась.

– Разве счастье – это зарплата за усердный труд? Ты на самом деле считаешь, что его можно заслужить? И для этого обязательно быть достойным? В таком случае, по каким критериям оценивается это достоинство? Когда его становится достаточно, чтобы человек заработал право на любовь?

– Алис… – он смотрел в потемневшие, серьезные глаза и не знал, что ей ответить. Слова звучали правильно, но эта схема не укладывалась в привычные рамки.

– Разве любят только хороших? И тот, кто дорог тебе, для кого-то другого совершенно чужой. Твой враг может быть чьим-то возлюбленным… Понимаешь, о чем я?

Он молчал, не в состоянии возразить этой немыслимой девушке. Ведь и сам мог привести множество примеров о том, как бывают счастливы вроде бы совсем разные люди. Взять хотя бы его собственную сестренку. Казалось с самого начала, что тихая, скромная Маша абсолютно не подходит своему энергичному, прямому, иногда излишне самоуверенному мужу. Но там была любовь, такая, что мужчина даже нередко завидовал сестре. Их не разделяли даже проблемы. Машкино отчаянье из-за неспособности выносить ребенка муж компенсировал таким количеством тепла и заботы, что это иногда казалось нереальным. Словно тот играл, скрывая за показной любовью совсем другие чувства. Но годы, проведенные вместе, доказали обратное, в этих отношениях была искренность, хотя иногда и непонятная со стороны. Значит, такое все-таки случается?

Сердце опять кольнула обида на бывшую жену, и в тот же миг теплые пальцы Алисы коснулись его ладони.

– Прости ее. До конца прости, иначе так и будешь спотыкаться. А это ни к чему хорошему не приведет. Прошлое нужно отпустить, не важно, насколько сладким или горьким оно было. Живи дальше. Не смотри назад. Не сравнивай себя, того, который был рядом с Ниной, с теперешним, который влюблен в прекрасную женщину и ждет встречи с ней.

– Я другой, а ошибки могу сделать те же.

– То есть не надо и пытаться? – в глазах девушки опять промелькнул укор. – Если не вышло один раз, нужно поставить на себе крест? Хочешь, я скажу об этом Арине? Что ее не ждет ничего хорошего, раз уже есть за плечами неудачный брак?

– Что?!! – он обернулся почти в ярости. – Что ты такое говоришь?! У птички все должно быть хорошо! Она… – мужчина наткнулся на задумчивый взгляд и понял, что только что назвал Арину тем трогательным прозвищем, которое медом растекалось во рту, пробуждая такие эмоции, которых он не испытывал больше ни с кем. Хотелось видеть ее улыбку, перебирая шелковые пряди волос, ласкать нежную кожу, просто держать эту удивительную женщину в своих руках, наслаждаясь минутами близости…

– Тогда сделай это… – ему показалось, или в глазах девушки на мгновенье мелькнули слезы? – сделай счастливой свою птичку. Я уверена, что она этого ждет…

Глава 19

Ты не увидишь, как мы станем ближе…

Я словно в шаг просачиваюсь тенью

И в этот взгляд… Не бойся, тише,… тише,

Доверься моему прикосновенью…

Закрой глаза, давай смотреть дыханьем,

Где воздух на губах – виток торнадо.

Мы задохнёмся нашим обладаньем

И запоздалым шепотом: «Не надо»…

Я буду слышать тонкий запах лета,

Цветочный аромат сорвётся с кожи,

Покажется, что ты совсем раздета

И мёрзнешь от волнения до дрожи…

Покажется, что ты белее снега,

Прижалась и испуганно застыла,

И сердце бьётся, словно после бега…

Ах, как же ты немыслимо красива!

Ах, как же ты немыслимо послушна,

Ни словом не перечишь мне, ни взглядом…

Мне ведь и правда это очень нужно:

Вот так всю жизнь стоять с тобою рядом…

Губами в нежном поцелуе слиться,

Когда весь мир рассержен и простужен…

Пусть даже ночью нам с тобою снится,

Как ты нужна мне… как тебе я нужен…

Сказоч-Ник

Тихая музыка разливалась по залу, окутывая со всех сторон. Арина вслушивалась в ее чарующие звуки, отчаянно пытаясь расслабиться. До сих пор не могла поверить, что решилась на такое, хоть Юля и заверила, что узнать ее невозможно.

Она на самом деле не угадывала себя в незнакомке, глянувшей из зеркала, какой-то непривычно стройной, даже почти изящной, в платье, легкая, мягкая ткань которого облегала, будто вторая кожа.

Подчинившись настоянию подруги, Арина доверилась рукам мастера в одном из лучших салонов города, и ее совершенно обычные волосы обрели невероятный оттенок и форму, которой раньше не бывало никогда. Нет, она не превратилась внезапно в немыслимую красавицу, черты лица остались теми же, но то ли прическа, то ли дорогое платье, которое Юля заставила купить, то ли непривычный макияж сделали ее иной.

Или же дело было в другом? Самой себе лгать уже не имело смысла: Арина влюбилась. Как когда-то в юности, когда все кажется таким своевременным, а веление сердца – самым правильным. Влюбилась до темноты в глазах, до странной, сладкой дрожи во всем теле. До неописуемой жажды ощутить его рядом и утишить кипящее в душе смятение.

Она не понимала, зачем согласилась на встречу. Как осмелилась доверить свою тайну замысловатым узорам маски, скрывающей ее черты. Как в детстве малыши верят в чудеса, в волшебного Деда Мороза, готовящего подарки лично для них, так и сейчас взрослая и вроде бы неглупая женщина верила… Не смогла бы объяснить, во что именно… В возможность счастья, которого жаждала каждой клеточкой тела? В любовь, решившую наконец-то коснуться и ее одинокого сердца? В право дотронуться до мечты, по невероятной прихоти судьбы оказавшейся рядом?

Думать о том, что будет, когда закончится праздник, Арина не могла. Даже если ОН не догадается, кто скрывается за маской (а это ни в коем случае не должно произойти!), общаться как прежде уже не получится.

У нее не получится… Приходить на работу, буднично улыбаться, прятать глаза всякий раз, когда их взгляды случайно пересекутся. Встреча, долгожданная и совершенно безумная, станет последним аккордом в этой затянувшейся истории о вымышленном счастье. Только один вечер… наедине – и все.

Арина послушает голос, ощутит мимолетные касания в танце и вернется в другой мир: без него. Обычный и одинокий. Так будет правильно, ведь их миры все равно никогда не пересекутся по-настоящему. Даже сны кончаются прежде, чем она успевает ими насладиться, что уж говорить о реальности.

Одна композиция сменила другую, и Арина ощутила, как от волнения вспотели ладони. Звуки сливались в завораживающую мелодию, будто рассказывая о чем-то, шептали едва различимо, заставляя сердце биться быстрее.

Женщина смотрела представление, наслаждалась лишь для нее придуманным сюжетом, но ждала иного – когда появится ОН.

То, что это случится, сомневаться не приходилось. Ее собеседник так откровенно выказал радость из-за того, что они наконец-то смогут увидеть друг друга, что у Арины не нашлось сил его разубеждать. Но и отказываться от намерения сохранить свое инкогнито женщина не собиралась.

Когда среди артистов мелькнула статная, высокая фигура в черном, едва сдержала вскрик. Не нужно было видеть его лица, чтобы понять: всю жизнь спящая интуиция в этот раз решила оказаться правой. Арина разгадала, кто скрывался за светящимся экраном компьютера, чьи строчки грели ее застывшее сердце, а слова ласкали так, как никто и никогда в реальной жизни.

Или никем иным он и не мог оказаться? Только тем, кто с первой встречи всколыхнул давно похороненные ощущения?

Женщина смотрела на его приближение, боясь пошевелиться. Не замечала, как опустел зал: все остальные люди исчезли, словно по взмаху волшебной палочки, яркий свет вдруг сделался призрачным, а музыка почти стихла, оставаясь в воздухе лишь невесомым фоном.

– Здравствуй, птичка… – его голос проник не только под покровы одежды – пробрался под кожу, заставляя кровь закипеть. – Потанцуешь со мной?

Она не смогла ответить: язык внезапно сделался неповоротливым, непослушным, а воздуха хватало лишь на то, чтобы не лишиться чувств. Или это все же случилось и теперь она попросту в беспамятстве?

Зал полностью утонул в темноте, когда ее руки сомкнулись на плечах, а виска коснулось теплое дыхание.

– Все, как ты хотела, милая… Мне совсем не нужен свет, чтобы любоваться тобой. Я согласен только чувствовать.

Арина считала себя обманщицей. Бессовестной лгуньей, заставившей мужчину ждать встречи… с кем? С красивой незнакомкой? С той, что способна подарить ему счастье и умиротворение? Но, несмотря на стыд, затапливающий с головой, ни сбежать, ни даже воспротивиться его присутствию не могла. Закрыла глаза, отдаваясь мгновенью, такому хрупкому, нежному, словно сотканному из ее собственных иллюзий.

– Ты изумительно танцуешь… – он почти касался губами ее кожи, и Арине казалось, что паркет под ногами делается мягким и как будто воздушным, а она сама летит, утрачивая последнюю связь с реальностью. Летит, наслаждаясь такими желанными мгновеньями.

Изумительно? Он в самом деле так считает? Ведь не танцевала уже очень давно. Ее последний танец завершился еще в юности, вместе с робкой первой влюбленностью. Позже муж смотрел сначала с недоумением, потом с раздражением на попытки увлечь его музыкой или подобными вечерами вдвоем. Для чего тратить средства на рестораны, еще и выделывать какие-то странные движения, когда есть куда более важные занятия? Хочется танцевать? Дорогая, да ты просто глупости говоришь! Это не нужно ни мне, ни тебе. Разве приличные, уважающие себя люди занимаются подобной ерундой? Ах, Арина, Арина, жизни ты еще не знаешь…

Она смирилась. В самом деле, ну что такого особенного есть в танцах, чтобы из-за этого ссориться или портить отношения? Мужу не нравится – так она и настаивать не будет. Ради мира. Ради счастья. Еще один крошечный камешек в непреодолимой стене между двумя абсолютно разными людьми.

А сейчас, чувствуя ладонями движение сильных мышц под толщей одежды, сливаясь в одном ритме, слыша дыхание, которое будто бы вторило ее собственному, женщина теряла последние жалкие остатки рассудительности. Как она жила раньше? Как находилась вдали от него? И что ей делать потом, когда этот вечер завершится? Она не хочет, не может его потерять, хоть это и неизбежно. Неизбежно…

Боль накатила с новым вихрем музыки, и Арина едва удержалась, чтобы не всхлипнуть. Закрыла глаза, прижимаясь щекой к груди мужчины, почти невесомо, но стали слышны удары его сердца. Запомнить бы этот звук, чтобы потом лелеять внутри, когда все закончится.

– Птичка… Что не так? – теплые пальцы скользнули по ее подбородку, приподнимая лицо. Он ничего не мог видеть в темноте, но был до такой степени рядом, что Арина задохнулась от ощущения этой близости.

– Все так… – постаралась улыбнуться, скрывая волнующие ее мысли. – Чудесный праздник… Замечательная музыка… Потрясающий ты… Последнюю фразу хотелось сказать больше всего, но она ни за что не посмела бы решиться на подобную дерзость. Хорошо знала, чем заканчиваются такие откровения. Краткий миг радости обернется трагедией, потому что нет ничего больнее, чем ощущать себя ненужной.

– Спасибо тебе за этот вечер… И за все, что было… Я никогда не забуду…

Руки, обнимающие ее, вдруг напряглись, и, даже не видя выражения лица мужчины, Арина поняла, что он сделался серьезным.

– Подожди… – даже тон совсем другой, строже и с каким-то привкусом… отчаянья? Или ей только кажется? – Ты сейчас прощаться со мной собралась? Милая… когда я наконец-то могу коснуться тебя? Ощутить, что все происходящее – не мой безумный сон, а происходит на самом деле? И впрямь считаешь, что сумеешь сбежать? Что я отпущу тебя куда-то? И неужели сама хочешь этого? Не верю…

Не хочу… Не хочу! – готова была закричать Арина, но вот только могла ли? Как признаться в своей такой немыслимой лжи? Как объяснить, что это не было игрой, что ее приход в компанию стал сумасшедшей жаждой одинокой женщины хотя бы издали взглянуть на счастье? И нужны ли ему подобные откровения, если она окажется ненужной, узнай мужчина правду… Как же немыслимо больно, а ведь это только начало того, что ждет ее впереди… Без него…

Объятья стали теснее, а напряженность в голосе вдруг сменилась такой нежностью, что у Арины защипало в глазах.

– Птичка… Даже не думай… ТЫ. НИКУДА. НЕ УЙДЕШЬ. Я просто не позволю. Поняла? – и прежде, чем она успела возразить, жадные, горячие губы накрыли ее рот.

Глава 20

Когда я назову тебя своей,

Не грянет гром, и в бездну мир не канет,

Но станет день немножечко светлей,

И на душе теплей гораздо станет.

В какой бы час из дат календарей,

Какая б ни случилась непогода,

Когда я назову тебя своей,

Наступит Май в любое время года.

Ослепну я от солнечных лучей,

И неба синь опустится на плечи,

Когда я назову тебя своей,

Заплачут боги, и зажгутся свечи.

И возвратятся стаи журавлей,

И яблони прольются белоцветом,

Когда я назову тебя своей,

Единственной своей на свете этом.

Не будет больше боли от разлук,

Не будет ощущения потери,

И никогда уже из этих рук

Тебя не вырвут у меня метели.

Когда я назову тебя своей,

И с первых звуков этого мгновенья,

За наше счастье я у всех людей

Для нас обоих вымолю прощенье…

Сказоч-Ник

Его губы оказались такими теплыми и нежными, что Арина растаяла, стоило лишь ощутить их на себе.      Это было даже слаще, чем в ее сне. Будоражащие кровь ощущения, почти забытое с юности волнение, описать которое Арина не нашла бы слов.

Она тихо застонала, обвивая руками шею мужчины, и плотнее прижалась к нему, с каждым вздохом все глубже втягивая его запах и тепло.

– Милая… – он оторвался от ее губ, только чтобы осыпать поцелуями лицо, щеки, лоб.

Мечты не заходили так далеко. Жаркие сны были слишком далеки от реальности. Сейчас, замирая в крепких, надежных объятьях, Арина мечтала лишь о том, чтобы это время не заканчивалось. Чтобы он все так же обнимал ее, а тело, сильное, невероятно привлекательное, выдавало однозначность его желаний.

Мужчина хотел ее. Именно ее, не абстрактную женщину, способную утолить плотской голод, а ту, что сжимал в своих руках. Арина скользнула губами по колючему подбородку, вздрагивая от очередной жаркой волны.

Собственная дерзость пугала, но остановиться не было ни сил, ни желания. Темнота стала ее сторонником, скрытая от внимательных глаз, женщина осмелела настолько, что позволила вырваться наружу потаенным желаниям. Прикоснуться. Обхватить плечи, такие широкие, ощутить, как перекатываются мышцы под мягкой дорогой тканью пиджака. Попробовать губами солоноватую кожу на шее, соскользнуть туда, где в вырезе рубашки ощущалось биение тоненькой жилки. Потерять голову от сумасшедшей жажды прикусить эту жилку, ощущая языком ее пульсацию.

Он потянул за собой, раздался негромкий хлопок двери, и стало еще темнее, так, что Арина перестала видеть даже очертания.

Но ей это нравилось, впервые в жизни отсутствие света не вызывало неудобств, а казалось более чем подходящим. Нырнула в этот темный омут, окончательно теряя голову. А поцелуи обрели другой вкус, и нежность в них сменилась откровенным, неприкрытым желанием. Она не успевала вовремя дышать, все сильнее впиваясь в его губы, такие же жадные и неистовые.

Не знала, что подобное бывает. Не подозревала, что можно испытывать такое, когда желание причиняет боль и сильнее всего прочего хочется единения. Но жажда близости превышала одну лишь потребность тела.

Ее душа кричала, вырываясь наружу каким-то немыслимым кипением, с которым Арина не знала, как справиться. Она придвинулась еще ближе, почти вдавливаясь в мужчину, пальцы смяли воротник рубашки, но оказались ласковыми и нежными, запутавшись в волосах. Погрузилась в одни лишь ощущения, такие упоительные, что они затмили собой все мысли о возможных последствиях ее безрассудства.

Вздрогнула, когда мужчина вдруг отстранился, зажмурилась зачем-то, хотя их и так окружала непроглядная темнота, отчаянно попытавшись сдержать дрожь.

– Птичка, постой… – из-за срывающегося дыхания Арина едва разобрала слова. – Еще немного – и я не смогу остановиться…

Она застонала, не узнавая в протяжном, хрипловатом звуке собственный голос. Сколько минут было отведено на ее счастье? Как распробовать каждое из этих мгновений? Впитать в себя до краев, чтобы потом утешаться ими до конца дней? Ведь другого уже не будет. Того, кто так глубоко пробрался в сердце, что растопил годами нарастаемый там лед. Ей мало одной только встречи… Одного танца… Одних поцелуев – ничтожно мало. Финал так близко, посмеет ли она не воспользоваться щедрым и неожиданным даром судьбы?

Терпения больше не осталось, как и сдержанности, которой Арина всегда гордилась. Губы сделались непослушными, а от покрывающего ее лицо дыхания мужчины веяло таким жаром, что хотелось сгореть в нем. Добровольно сдаться в плен, подчиниться в схватке, где заведомо не было проигравших.

– Я и не хочу, чтобы ты останавливался…

Пуговицы градом рассыпались по полу, когда она дернула в стороны полы рубашки. Впилась в обнажившуюся кожу сумасшедшим, несдержанным поцелуем, ухватилась руками, не в состоянии сдержать переполняющую ее дрожь.

– Родная… – тело откликалось быстрее, чем он успевал к ней прикасаться. Горячее черное море окутало с ног до головы, и в нем не было месту ни свету, ни воздуху, – только огонь, и сладкая, томительная нега, срывающая с тела последние оковы стыдливости.

Впилась ногтями в плечи, подаваясь навстречу рукам, нетерпеливо срывающим одежду, снова застонала, подгоняя. То ласкала, то гладила, то снова цеплялась непослушными пальцами, уже почти не отвечая на болезненные от своей несдержанности поцелуи. И лишь ощутив, что от грани, превращающих двух в одно целое, их отделяет одно-единственное движение, невольно сжалась, понимая, что неизбежно последует теперь. Испугалась – но только на короткое время. Предстоящая боль была слишком хорошо знакома, но сейчас не отталкивала. Ради всей этой неповторимой нежности и кипучей страсти Арина была готова закрыть глаза на дискомфорт плоти.

***

Он уловил, как податливость ее тела вдруг обрела совсем иное звучание, как мышцы сковало напряжение, не имеющее ничего общего со страстью и вожделением. Приказал себе остановиться, ослабляя почти звериную хватку и стараясь не обращать внимания на требующую разрядки плоть.

– Милая?

Что-то определенно было неправильно, он допустил какую-то оплошность, и понимание этого оказалось сродни ледяному душу. Нет, желания не стало меньше, но сейчас гораздо важнее было разобраться в происходящем.

– Хорошая моя, расскажи, что не так…

– Все так… – вслед за страхом пришел стыд, что не сумела сдержать эмоции. И еще больший ужас: что теперь мужчина уйдет, не захотев продолжать. И она так и не прикоснется к чуду, случайно оказавшему столь близко. – Все хорошо… Правда… – заставила себя произнести то, в чем была абсолютно уверена. – Не останавливайся, пожалуйста… Я… потерплю.

Это было сродни удару под дых. Лишь какой-то немыслимой силой он удержался от того, чтобы не взреветь, не разнести в пыль все кругом. Не разорвать в клочья. Оставив лишь ее – единственную… Хрупкую, нежную, желанную до безумия – и произносящую такие жуткие слова.

Потерпит? Кто внушил ей подобный бред? Кто заставил разувериться в том, что в происходящем между двумя таинстве нет, не может и не должно быть никакой боли? И сколько этой боли она уже перенесла?

Где нашлись силы сдержаться? Усмирить и гнев, и вой собственного тела, мучительно требующего освобождения?

Он снова склонился к трепещущим губам с осторожным, ласкающим поцелуем, заставляя женщину успокоиться.

– Ш-ш-ш-ш-ш-ш… родная… все и правда будет хорошо. Я тебе обещаю…

Арина задрожала, когда губы спустились ниже, исследуя ее тело, вторя умелым прикосновениям рук. Попыталась прикрыться, когда мужчина добрался до груди, но собственное тело вновь предало, бесстыдно отзываясь на незнакомые ласки. Расслабилась, выгибаясь навстречу, а от ее хрипловатого всхлипа кровь застучала в висках.

Она хотела ощутить, слиться с ним, получить удовольствие от близости именно с этим человеком, потому отбросила все запреты. В незнакомой комнате, даже интерьера которой не могла разглядеть, тишина преобразилась звуками долго сдерживаемого желания и нетерпения. Казалось, что поцелуи сменились укусами, руки мужчины как будто были везде, исследовали ее тело, постигали, проникали в недозволенные пределы, а она лишь подавалась навстречу, стараясь поторопить удовольствие. Потерялась в переживаниях настолько, что думала лишь о себе, преисполненная огня, ощущая, как раз за разом низ живота сводят неведомые прежде, сладкие судороги, становящиеся все более острыми. Задыхалась от тяжести мужского тела, но еще никогда эта тяжесть не была настолько упоительной, а каждый толчок отдавался в теле непередаваемой дрожью, от которой терялись слова, и для криков не оставалось сил, лишь медом по венам растекалось наслаждение.

А он продолжал двигаться, глубже, быстрее, резче, до тех пор, пока не смешались сердца и ощущения, превращаясь в одно – то, что сосредоточилось в месте их единения. Потом темнота вокруг взорвалась, а вместе с ней взорвалась и сама Арина. Заметалась, забилась в его руках, уносимая невидимым вихрем. Мышцы продолжали бесконечно долго сжиматься, стискивая внутри пульсирующую мужскую плоть, пока он не застонал, почти зарычал, сдавливая ее плечи так, что показалось даже, будто от его силы затрещали кости.

Когда силы у обоих иссякли и дрожь в теле постепенно начала стихать, а яркие вспышки перед глазами сменились все той же чарующей темнотой, Арина расслабленно раскинулась на ложе, сомкнув руки на повлажневшей спине мужчины. Ловила пальцами тающее напряжение, губами ласкала плечо, шею, привыкая к солоноватому вкусу его кожи. Была поглощена произошедшим настолько, что долгое время не хотела даже двигаться с места.

Возбуждение, апогей и вот теперь – тихая, уютная сладость, в которую хотелось укутаться, словно в мягкий плед и не выбираться никуда. Уснуть вместе с ним, слиться со становящимся все глубже и ровнее дыханием.

Мужчина зарылся лицом в ее волосы.

– Драгоценная моя… прости, я совсем потерял голову. Как ты?

Она попыталась прошептать в ответ, что все больше, чем хорошо, но даже шепота не вышло. С губ сорвались какие-то не поддающие определению звуки, не то мурлыканье, не то сипение, а пальцы крепче сдавили влажные от страсти плечи. И веки в один миг потяжелели, и навалилась невероятная усталость, от которой тело вдруг сделалось похожим на непослушное желе.

– Кажется, я сейчас усну… – выдохнула все тем же незнакомым самой себе голосом, и низкий, горловой смешок мужчины лизнул кожу, будто новая ласка.

– Кажется, я уже сплю… Давай отдохнем немножко, а потом поговорим обо всем… Да? Птичка моя…

Он не дождался ответа. Уткнулся губами в висок, поудобнее обнял за плечи, укладывая к себе на грудь, и действительно заснул, не уловив от усталости, как напряглось в его объятьях тело женщины. Уже не от желания – от дикого, мгновенно ставшего неконтролируемым страха.

Что будет после его пробуждения? Когда развеется окружающая их темнота, спасительная и желанная, каким станет прозрение? Его? Для самой Арины все предельно ясно, ее чувства теперь, после пережитого сладкого безумства лишь упрочились, обретя вполне конкретное наименование. Сердце было переполнено восхищением к мужчине так же, как тело – исполнившимися желаниями. Запретными, немыслимыми – и самыми вожделенными. Вот только тот, кто стал источником всего этого смятения и не представлял, кого держит в своих руках. Как она сможет смотреть ему в глаза? Как посмеет произнести хоть слово в свое оправдание? И можно ли хоть чем-то оправдать то безумство, в которое втянула их обоих?

Ей стало холодно. Сильные руки все так же продолжали обнимать, крепко и бережно одновременно, сухие, горячие губы чуть подрагивали, при вздохе касаясь кожи на ее лице. А она леденела, понимая, что конец уже не просто близко, – он втягивает ее в свою бездну, разевает зловещую пасть, глумясь над обессиленной женщиной, позволившей себе на мгновенье поверить в сказку.

Ему было хорошо. Даже жалкий, ничтожный Аринин опыт не позволял в этом усомниться. Так пусть и останется… воспоминание о незнакомке, подарившей удовольствие. Насытившей тело. О маленькой птичке, которую он придумал. Которой не было, да и не могло быть в реальности.

Опыт бессонных ночей, вынуждающих двигаться по квартире бесшумно, чтобы не разбудить дочку, сейчас стал союзником. Арина поднялась с дивана, почти не дыша. На ощупь отыскала в темноте платье, не заботясь ни о белье, ни об обуви. Беззвучно возблагодарила судьбу за то, что ткань совсем не шуршала. Окутала замерзающее тело шелковым коконом, скрывая и оставленные жадными руками и губами следы, и ноги, прикрытые лишь прозрачным кружевом чулок.

Уже на лестнице, ослепнув от яркого света, женщина вспомнила, что в крошечной сумочке остался подаренный мужчиной телефон. Но ей ли сейчас сокрушаться об утраченной вещи, когда она теряла намного больше? Жизнь рассыпалась на мелкие кусочки, и не было никакой возможности это предотвратить. Ее расплата пришла так скоро, а впереди маячила одна лишь только боль. Ее будет больше, чем когда-либо прежде, но ведь Арина и так это знала. И все равно не станет жалеть о том, что произошло. Сохранит, сбережет в душе, в глубине сердца, в каждой клеточке тела воспоминания о своем волшебном дне рожденья. Когда в один миг сбылись самые смелые мечты… и так же быстро разбились вдребезги.

Глава 21

Беспощадна наука любви:

Несговорчиво и неотвратно

Заставляет основы свои

Повторять ежедневно и внятно.

Мой учитель достаточно строг,

Только лучшего я и не знаю,

И «зубрю» свой вчерашний урок,

Да опять невпопад отвечаю.

Бьет указка по пальцам души,

Да ты, братец, похоже, тупица?

Не запомнилось? Перепиши,

Что любить надо тоже учиться.

Теорем никаких: ни к чему,

У любви сплошь одни аксиомы,

Все на веру, и все на кону –

От отчаянья и до истомы.

Разберем самый сложный раздел:

Не взаимно… и, стало быть, больно.

Ну и как ты подумать посмел,

Что она тебя недостойна?

Это проще и легче всего,

Но любовь ничего не прощает,

Не уйдет она лишь от того,

Кто, сгорая, ее согревает…

Не кричи в сотый раз: почему?!

И «за что?!» повторять не пристало,

Или больно тебе одному,

А она о тебе не мечтала?

Есть всему свой отмерянный срок,

Есть награда, и есть испытанье,

Кто-то скажет, что чувства – порок,

Кто-то скажет: любовь – наказанье…

Ты поверишь, и лопнет струна,

Что давно перетянута втрое,

Станет легче… Но Бог имена

Ваши вычеркнет с грустью – пустое…

Надо просто поверить и ждать,

Понимая: гарантий не будет,

Не умеет любовь обещать,

Да и кто же за это осудит?

Не проси за любовь ничего,

Это счастье: в кого-то влюбиться…

– Безответно?

– Не все ли равно?

А иначе… и не научиться.

Сказоч-Ник

Она сама себе напоминала кошку, уставшую и замерзшую, свернувшуюся в клубок в отчаянной попытке согреться. Как будто внезапно простыла, только никаких признаков болезни не было. Лишь жгучий холод, пронизывающий насквозь и сковывающий не только тело, но и все ощущения. Пока ехала в такси, возвращаясь домой с той незабываемой встречи, думала, что утонет в слезах, едва только окажется в родных стенах. Но слез не было. Ее затопило осознание неизбежности, из которой выбраться никак не удавалось. Арина продолжала делать необходимые домашние дела, играть с дочкой, даже нашла в себе силы улыбаться.

Это не было депрессией. Вообще ничем не напоминало те мгновенья, что она переживала несколько лет назад в момент развода. И ее последующий несостоявшийся роман принес куда больше отчаянья.

Сейчас все было иначе. Сердце будто застыло, замерло в тот миг, когда Арина затворила за собой дверь в комнате, оставляя спящего мужчину. Оно осталось там же: биться рядом с ним и любить. А реальная жизнь продолжалась. Иная. Та, в которой не было места для иллюзий. Сказка оказалась необычайно сладкой, и все так же несла в душу тепло, но теперь сделалась далекой и недосягаемой. Как красный значок в чате.

В первый день она ждала, то и дело подбегаю к ноутбуку, прислушиваясь к каждому доносящему от него звуку, надеясь увидеть то, чего хотелось больше всего на свете. Но огонек чата упорно не хотел оживать, а вместо него воскресли все прежние страхи и сомнения.

Они клубились в сознании, нашептывая о том, что Арина и так знала слишком хорошо. Напоминали каждую ошибку из ее прошлой жизни, и каждое волшебное мгновенье рядом с НИМ. Отправленное под Новый год письмо, волнующая встреча в агентстве, долгие уютные вечера у экрана, строки, от которых захватывало дух… Несколько звонков и ласкающий голос в телефонной трубке… А потом ласки реальные. Фейерверк ощущений, пожар… – и неминуемая расплата за пережитые мгновенья счастья. Молчание. Тишина. Забвение.

Должно быть так. Могло быть именно так. Никак иначе. Все кончилось, не успев начаться как следует. И не имело никакого смысла плакать или горевать о случившемся.

Юля заглянула к ней после работы спустя трое суток со дня рожденья Арины. Отправила сынишку играть с Настей в комнату, а сама уселась за стол, задумчиво разглядывая подругу.

– Не звонил?

Женщина в ответ лишь покачала головой.

– А ты?

Арина вздохнула.

– Номер остался в том телефоне.

Юля фыркнула.

– Это шутка такая? Считаешь, я поверю, что ты не помнишь его номера?

– Помню… – не было смысла отпираться. – Только… что я могу сказать?

– То, что есть, – подруга уставилась на нее почти с недоумением. – Считаешь, вам не о чем поговорить?

– Да, я так считаю, – Арина на минуту замолчала, прислушиваясь к своим ощущениям. Она не лгала. В разговоре не было смысла. – Я получила, что хотела. Узнала, кто написал мне письмо. Посмотрела на него. Даже смогла пообщаться…

– И пережила фантастический секс…

– Причем здесь секс, Юль? Совсем ведь не в этом дело.

И правда, дело было не в этом. Только при одном упоминании о случившемся ей сделалось жарко, и тело заныло, вспоминая самые сладкие в жизни минуты. Многим бы пожертвовала, чтобы пережить это еще раз, только в ее жертвах никто не нуждался, да и не существовало цены, которую можно было бы заплатить за любовь.

– Ты влюбилась? Ариш? Совсем потеряла голову?

Наверное, как-то так это и называлось. Все оказалось неразумным с самого начала. И закончиться не могло иначе. Только разбитым сердцем. Болью, от которой не существовало исцеления. Не жгучей и опустошающей – иной. Равномерно растекшейся по телу и вгвоздившейся в каждую клетку. Словно ставшей частью ее. И Арина хорошо понимала, что теперь с этой болью придется жить. Такая боль не убивает, но и не позволяет освободиться, оживая и мучая, будто неправильно сросшаяся кость при непогоде.

– Я люблю его… – шепотом, не задумываясь, слышит ли ее подруга. Неважно. Это больше произносилось для самой себя – запоздавшие слова, которые она так и не решилась сказать тем вечером, изнемогая от нежности в объятьях мужчины. – Только ему это совсем не нужно…

Глаза остались сухими. Арина сама изумлялась тому, откуда брались силы сдерживаться. После развода рыдала и позже еще не раз оплакивала свою нескладную судьбу. А теперь почему-то не могла. Словно слезы колючим комом застыли где-то внутри, не находя выхода.

– Ты ведь этого не знаешь… – попытка подруги разубедить ее выглядела довольно жалко: похоже, Юля и сама не верила в то, что говорила. – Вы не поговорили ни о чем, ничего не выяснили…

– Я поняла все, что нужно, – Арина сама удивилась тому, как спокойно звучит ее голос. Даже притворяться было не нужно. Больше никаких масок – она такая, как есть. Сумасшедшая, влюбленная по уши – и одинокая. – Он мог бы связаться со мной, написать хоть полслова в чате, если бы хотел этого. А там тишина… Целых три дня тишина!!! Такого не было ни разу за все это время!

– Ариша… – Юлино лицо скривилось, словно та собиралась заплакать вместо нее. – Милая…

– Не надо… Я ведь знала, на что иду.

Боль стала острее, а воздух в легких сделался горьким, но женщина заставила себя улыбнуться.

– Я не жалею ни о чем. И ты меня не жалей, – повернулась к окну, рассматривая голые деревья. Как же далеко еще до весны! И на сердце так же холодно, словно теплые стены нисколько не защищают от пронизывающего ветра.

– Гроза будет… – снова обратилась к Юле, встречая ее недоуменный взгляд. – Небо опять затянуло. Знаешь, Настя сегодня мультфильмы смотрела, а потом не выключила телевизор. И я песню услышала. Ее как будто с моих уст сняли. Потом специально нашла ее в интернете – убедиться, что ничего не напутала. Откровение, с которым не поспоришь…

Она почти наизусть выучила слова, переслушав их десяток раз. И сейчас, включая сохраненную мелодию для подруги, снова убедилась в том, что чудо, столько времени согревающее ее жизнь, было только иллюзией.

Он к тебе опоздал, только поводом

Вряд ли пробки огромного города

Ты спустись с неба – жизнь на земле, внизу,

А прогнозы пророчат грозу…

Не кричи о любви с уличных реклам

Не дели неделимое пополам

Посмотри: битва сердцем проиграна,

Ты сама это выбрала…

Он – твоя иллюзия,

Он – бессонница

Не начавшись, эта история

Не закончится…

Не любовь ему ты…

И не любовница

Не начавшись, эта история

Не закончится.

…

Он забудет тебе позвонить

А ночь – сменит день всё равно

Ты спустись с неба: жизнь на земле, внизу

Боль отпустит – не пробуй на вкус слезу

Заучи наизусть: горе – не беда

Да и не навсегда…

Юлька заплакала, подбираясь ближе и обнимая ее за плечи, а она сама так и не смогла пролить ни слезинки. Да и зачем? Жизнь не закончилась, и новый день придет неизбежно. И совсем не важно, что происходит с ее бедным сердцем, которому она так долго позволяла питаться обманом. Все будет, как прежде: работа, дела, Настин садик, такие вот вечера с подругой, остывший ужин на плите, потому что ни у одной из них нет аппетита. А сказка… она осталась в прошлом… в завьюженных новогодних днях, в той части города, куда Арина еще долго не наберется смелости поехать. С той минуты, когда позвонила Алисе и попросила передать директору, что больше не будет у них работать. Девушка что-то пыталась возражать, выяснять, но сил говорить с ней не было. Она лишь извинилась, пояснив, что не может больше этим заниматься, и отключила телефон. Не очень вежливо и совершенно не честно, но на другое оказалась не способна. А слабая надежда, что кто-то из агентства попытается ее вернуть, скоро развеялась, как дым.

– Налить тебе чаю? Мы печенья с Настей купили сегодня, когда гуляли, – женщина потянулась за чашкой, стараясь не думать о том, кому обязана такой красивой посудой. Привыкнет. Научится жить с тем, что даже в собственной квартире о НЕМ напоминает слишком многое. Хотя он и был здесь всего лишь однажды.

Ее размышление прервал дверной звонок – и сердце заколотилось так, что стало тяжело дышать. Была почти уверена, что это кто-то другой, и все равно ничего не могла поделать со встрепенувшейся надеждой.

– Открой, пожалуйста… – пусть лучше это сделает Юлька, чтобы у нее самой было хотя бы несколько лишних секунд успокоиться. Та кивнула и поспешила в коридор.

Голос пришедшего Арина узнала сразу – и изумление вытеснило волнение. Что понадобилось Аркадию на этот раз? Видеть его не было никакого желания, теперь ее накрыло чувство вины за то, что исчезла из офиса так внезапно и не набралась смелости объясниться с ним лично. Но возможности изменить что-то не осталось: мужчина вошел в кухню следом за отчего-то зардевшейся Юлей.

– Привет.

Он снова принес цветы, очень похожие на те, что украшали зал, где проходил ее день рожденья. Словно вновь зазвучала мелодия, та самая, из их танца, – и захотелось убежать, спрятаться, чтобы не чувствовать этот нежный аромат. И не вспоминать то, что было невозможно забыть.

– Привет.

– Прости, что без звонка. Я ненадолго.

Арина кивнула, стараясь не встречаться с ним глазами. Опять чувствовала себя неловко рядом с этим роскошным мужчиной, не понимая, чем удостоилась его внимания, а беглый взгляд на подругу подтвердил, что и та испытывает подобные чувства. Стало почти смешно: ведь Юля еще недавно убеждала ее обратить внимание на директора. А теперь увидела его во всей красе – и сама робеет, как девчонка.

– Спасибо за цветы. Очень красивые. Только не нужно было…

Он жестом остановил ее слова.

– Арина, не выдумывай. Мы ведь все выяснили с тобой. Так что считай это просто знаком моего уважения. Я пришел незваным, но хоть с цветами.

Аркадий опустился на стул, не дожидаясь приглашения, и женщина опять почувствовала неловкость. Что бы не происходило в ее личной жизни, элементарную вежливость никто не отменял, а она даже сесть ему не предложила.

– Хотел приехать еще три дня назад, но столько всего навалилось, что выбрался только теперь. А по телефону такие дела не делаются, – он улыбнулся, перехватывая виноватый взгляд Арины. – Я не имел в виду звонок Алисе, Ариш. Наверняка у тебя была причина уйти. Но мне жаль, что так случилось. Мы чудесно сработались, и все то время, что ты провела с нами, я не переставал радоваться этому. А сейчас работы стало в два раза больше. Может быть, ты подумаешь и вернешься? Я даже готов поднять зарплату… Тебя не хватает. Всем нам.

Всем? Утонув в собственных переживаниях, Арина мало думала о других. О тех, с кем находилась рядом все последние недели. Хотела быть нужной лишь одному. Чтобы эти слова произнес он, имея в виду совсем не работу. Но визит Аркадия стал еще одним подтверждением собственной правоты. Она все сделала верно, в один миг разорвав иллюзорную связь со своей сказкой. Мужчина, так прочно обосновавшийся в ее сердце, понятия не имел, кем на самом деле является его таинственная незнакомка. Но больше не хотел ни эту незнакомку, ни тем более саму Арину. А значит и лишний раз мучить себя, встречаясь с ним, не было никакого смысла.

Глава 22

Что остаётся? 

Ждать весну…

Который день, который раз…

Дышать морозами в лесу,

Где снег скрипит как пенопласт.

Увидеть белки рыжий хвост,

Фонарик-сердце снегиря…

И наблюдать, как тает мост

В апрель c окраин февраля.

Что остаётся? 

Потерпеть

Каких-то тысячу часов,

И, раздавая их, мудреть

На стыке лет и поясов.

Мечтать, грустить, творить дела,

И коротая долгий век,

Смотреться в зеркало с утра,

Гадая: кто ты? Человек?

Что остаётся? 

Просто жить,

Не отрекаясь от зимы.

Ведь в том, что холодно любить, 

Скорей всего, повинны мы.

Зима приходит, чтобы нам

Кого-то ближнего согреть,

Зажечь свечу. 

Найти свой Храм.

И ни о чём не пожалеть.

Сказоч-Ник

Арина рассчитывала, что Аркадий уйдет сразу, как только выслушает ее отказ вернуться на работу, но тот почему-то задержался. Разговорился с Юлей вроде бы ни о чем. Но в этот раз его присутствие не напрягало. Она не участвовала в разговоре, но болтовня подруги и ненавязчивые шутки мужчины отвлекли от собственных невеселых мыслей.

Смотрела на тонкие лепестки, и, хотя сердце по-прежнему теснило грустью, цветы оживляли унылую обстановку. А Юлькин смех невольно вызывал улыбку. Приятно было видеть ее веселой, что бывало совсем нечасто последнее время. Подруге тоже было несладко в жизни: работа, учеба сына, дела, дела… Она почти никогда не жаловалась, но Арина нередко угадывала на ее лице тщательно замаскированные следы слез.

Сейчас же Юля как будто ожила. Не стеснялась незнакомого и очень привлекательного мужчины, подобно самой Арине, но и не кокетничала с ним. Однако в разговоре царила такая непринужденность, что женщина невольно позавидовала умению подруги общаться с людьми и сама смогла немного расслабиться.

Знала ведь, что все будет именно так, и что ее волшебная сказка не может вылиться ни во что другое. Да, в реальности это оказалось намного больнее, чем представлялось, но разве она не справится? Должна справиться. Должна…

Из комнаты доносились задорные детские голоса: Настя с Никитой явно увлеклись своей игрой. Им, как всегда, было хорошо вместе. В такие минуты Арина всегда жалела, что за недолгое время своего брака не решилась на второго ребенка. Сейчас дочке не было бы так одиноко. Да и ей самой. Ведь когда-то давно мечтала о большой семье, о шумных, веселых вечерах, которые будут проводить все вместе: она с мужем и дети. Как минимум трое. Будут рассказывать друг другу о том, как прошел их день, что интересного пришлось пережить, станут делиться намерениями, планами, начиная от самых незначительных и банальных до глобальных намерений, тех, что могут исполниться только годы спустя.

Ей всегда нравилось готовить. С самого детства. А юная девушка мечтала о том, какие вкусности будет творить для своего любимого, тщательно выписывая в тетрадку интересные рецепты. Она и пыталась их сделать. Сначала часто, потом все реже, пока постепенно обиды и непонимание не вытеснили желание радовать того, кто находился рядом.

Сейчас, вспоминая об этом, Арина пыталась понять, в какой момент все пошло не так. Когда их пути разошлись… да и сходились ли они вообще? Любовь к мужу была, но это чувство даже отдаленно не напоминало то, что происходило в жизни теперь, и что женщина испытывала к тому, с кем так тесно общалась на протяжении последних недель и о ком не могла перестать думать. Словно до сих пор чувствовала рядом. И неизбежное расставание оказалось более тяжким, чем некогда развод.

– Ариш… – Аркадий перехватил ее взгляд, прерывая разговор. – Я на самом деле хочу, чтобы ты вернулась. Не знаю, по какой причине ты решила уйти, но готов помочь с решением любой проблемы. Дело в деньгах?

Арина покачала головой.

– Нет. Денег было вполне достаточно.

– Тогда что случилось? Тебя кто-то обидел? – мужчина задумался. – Мне трудно это представить, но если так, давай попробуем разобраться…

– Никто не обижал… – по телу неожиданно прошла волна жара, оживляя воспоминания о недавнем празднике и умопомрачительной нежности, укрывшей с головы до ног. Ее не обидели, наоборот, сделали слишком счастливой… незаслуженно счастливой… И глупое сердце хочет продолжение этого счастья, а плоть томится от желания все повторить вновь.

Аркадий не сводил с нее глаз, словно надеясь прочитать то, в чем она не решалась признаться. А Арина вдруг вспомнила его прошлый визит и попытку объясниться и явную попытку как-то сблизиться с ней. Теперь на его лице была просто теплая расположенность, но не более. Или он изменил свое настроение или слишком хорошо владел собой, но в любом случае, ей это было только на руку. Ничье внимание сейчас не могло показаться уместным, кроме одного… а дарить кому-то ложную надежду женщина не собиралась. Она снова взглянула на подругу и на откровенный интерес, читающийся в глазах той по отношению к гостю.

Если бы не это, приложила бы все старания, чтобы поскорее выпроводить мужчину. А так… пришла в голову совершенно шальная мысль.

– Аркадий… останешься на ужин с нами? Правда, не все еще готово, но если ты не спешишь…

Лицо подруги моментально озарилось такой радостью, что Арина и сама снова не смогла сдержать улыбку. Она не собиралась готовить на ужин ничего особенного, но сейчас захотелось изменить планы и устроить небольшой праздник. Без повода. Да у нее настроение совсем не веселое, и гораздо больше хочется забраться в теплую постель, уткнуться лицом в подушку, чтобы не видеть и не слышать никого. Но вести себя так – не выход, легче не станет, и не в том она возрасте, чтобы предаваться подобной жалости к себе слишком долго. Жизнь продолжается, и сейчас у нее есть прекрасный шанс подарить добрый и светлый вечер своей подруге. И замечательному мужчине, которому явно не хочется уходить.

– Останусь с удовольствием, – Аркадий улыбнулся, поднимаясь со стула и сбрасывая пиджак. – Только в таком случае позвольте мне вам помочь, – закатал рукава, обнажая сильные руки. – Терпеть не могу сидеть, как истукан, когда другие заняты чем-то.

Юля за его спиной тихо охнула, но быстро пришла в себя, и Арина с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться, уже зная, как поступит ее подруга дальше. Спрячет поглубже свое восхищение, превращаясь в уверенного распорядителя. Восхищенная девочка уступила место женщине, хорошо представляющей, каким должен быть следующий шаг. Самой Арине этого всегда не хватало – такой вот смелости в распределении нужных действий. Она бы вряд ли осмелилась начать командовать таким мужчиной, как ее начальник, а подруга сделала это с легкостью, вручив Аркадию кастрюлю и нож и предложив почистить картошку.

Арина поднялась, заставляя себя включиться в процесс приготовления ужина. Втроем на ее небольшой кухоньке было тесно: высокий, впечатляющий мужчина, казалось, занимал собой все пространство, и она не переставала смущаться. Не получалось не думать о том, как чувствовала бы себя, находясь с ним рядом. Каждый день – и… каждую ночь…

Щекам стало так горячо, что женщина поспешила отвернуться, чтобы не выдать своего смятения. Как хорошо, что Аркадий оставил попытки ухаживать за ней. Каким бы сногсшибательным он ни был, для ее сердца – это непосильное испытание. И нежеланное. А вот Юлька…

Та вдруг склонилась совсем близко, едва различимо прошептав на ухо.

– Прекрати краснеть, как школьница, а то он подумает, что нравится тебе, и ты просто стесняешься. Но это ведь не так, правда?

Подруга и сама выдавала себя с головой. Нет, не Аркадию, который вряд ли смог бы заметить симпатию женщины. Она умела владеть собой. Но не зря их с Ариной связывали годы дружбы, годы, на протяжении которых многие вещи становились понятными без слов. Как сейчас.

– Ты же не обидишься… – Юля не договорила, потому что в этот момент Аркадий выключил воду, и в кухне стало намного тише. Арина лишь кивнула, встречаясь глазами с подругой. Нет, она не обидится. Они бы хорошо смотрелись вместе, Юлька подходит ему намного больше. Стройная, красивая, как будто под стать этому роскошному мужчине. И, несмотря на все свои трудности, не отчаялась и не погрузилась в уныние, хотя поводов было немало. Сын только недавно перестал постоянно болеть, и Юля наконец-то сумела найти себе приличную работу. Да, это отнимало уйму времени, но зато позволило перестать считать каждую копейку. И позаботиться не только о том, чтобы у Никиты было все необходимое, но и о себе самой, чтобы быть красивой даже в такие моменты как теперь: уставшей после длинного рабочего дня.

И для нее очень сильно хотелось счастья. Сейчас, глядя на эту совершенно неожиданную ситуацию, Арина думала о том, что готова на многое, лишь бы хрупкая симпатия, что так зримо ощущалась между двумя людьми, переросла в нечто более глубокое и серьезное. Пусть все начнется с простого ужина, уютного, домашнего, а потом…

Нет, она не будет загадывать. И сводница из нее никудышняя: со своими бы проблемами разобраться. Поднялась со стула, только сейчас замечая, что так и не поставила в вазу цветы: сначала не могла заставить себя к ним прикоснуться, чтобы не разбередить и без того слишком живые воспоминания, а потом отвлеклась. Теперь же это сделать оказалось намного проще, боль затихла где-то в глубине сердца. Букет, попавший в воду, заблагоухал с новой силой, так, что даже сам даритель изумленно взглянул в сторону цветов и слегка озадаченно развел руками.

– Почти как в оранжерее… Я и не думал, что они так сильно пахнут.

В его словах читался незаданный вопрос: не слишком ли раздражающим оказался неожиданный аромат? Арина улыбнулась.

– Мне очень нравится. Как будто уже весна. Хочется закрыть глаза и вдохнуть ее присутствие. Цветы чудесные, спасибо.

– Я рад, – Аркадий коротко кивнул, переводя взгляд на поглощенную делами Юлю. – Картошка готова. И я готов к новым заданиям.

Та подняла глаза на его лицо – и Арине вдруг показалось, что в воздухе, пропитанном свежим ароматом цветов, тихонько зазвенел колокольчик. Нежный и очень мелодичный, от звука которого на губах невольно расцвела улыбка. «Юлька, родная моя… Чудеса все-таки случаются, правда? Ты ведь ждала столько времени… неужели его? Как здорово, если на самом деле его…»

Словно на глазах становился явью чудесный сон, как в ее собственной жизни, только здесь Арина не сомневалась в счастливом финале. Просто откуда-то знала, чувствовала, что не сказанные слова, даже еще не оформленные в мысли, однажды воплотятся в действительность. Надо только немножко подождать.

Глава 23

Когда в душу вползёт эта осень с тоскою,

Когда будет казаться: нет силы терпеть,

Я тебя тёплым пледом пушистым укрою,

Чтоб не мёрзнуть тебе, не грустить, не болеть.

Всё бывает, ты знаешь… расходятся люди.

И так больно становится – хочется выть,

И кричать, умолять, и молиться о чуде,

Или хоть милосердия… чтоб разлюбить!

Нет лекарства от этого – нет и не будет,

Сколько б звёздам холодным с небес не светить,

Но поверь, снова сердце однажды полюбит,

Потому, что не может оно не любить.

А пока ты ребенка прижми к себе крепко,

Слышишь: бьётся сердечко с твоим как одно…

Сбросит листик последний озябшая ветка -

Значит, после зимы будет снова тепло.

Сказоч-Ник

– Нина, мне нужен телефон!

Это выглядело до такой степени нелепо, что он не мог до конца поверить. Словно бывшая жена играла в какую-то глупую детскую игру, пытаясь удержать его рядом с собой. Вот только зачем?

Женщина остановилась возле кровати, воровато оглянувшись на дверь, а потом протянула ему телефон. Свой.

– Нина! – почти раздраженный возглас отозвался тупой болью в висках. – Сейчас же прекрати! Ты ведь прекрасно понимаешь, что я говорю о моем телефоне!

Она пожала плечами.

– Ты сказал, что тебе нужно позвонить. Звони.

Прежде никогда не приходило в голову разозлиться на нее. Даже развод и все предшествующие ему события огорчили, опустошили, озадачили, но и близко не привели к злости. А теперь…

Мужчина вздохнул, стараясь сдержать эмоции, и заговорил, словно с маленьким ребенком.

– Мне нужен МОЙ телефон… и те номера, которые сохранены в нем.

Нина подняла на него глаза.

– Ты же знаешь, что врач запретил звонить. Пока тебя не переведут в общую палату… И телефон твой у него…

– В кармане носит? – все-таки не выдержал и почти рявкнул, попытавшись приподняться в постели. – Хватит врать, у тебя это совершенно не получается!

Она вздохнула, усаживаясь на край кровати и цепляясь за его плечи.

– Тебе нельзя вставать. С таким сотрясением нужен обязательный постельный режим как минимум на неделю!

– Мне как минимум три дня назад нужно было позвонить! А по твоей милости я это сделать не могу!

– Позвонишь позже. Сейчас важнее всего твое здоровье. Если эта девица не сможет понять…

– Нина!!!!

– Не кричи, тебе нельзя волноваться, – прохладные пальцы дотронулись до висков, и это заметно облегчило пульсирующую боль, но мужчина лишь поморщился. Ее прикосновения больше не приносили наслаждения, как прежде. И были неуместны.

– Я не понимаю, зачем ты торчишь возле меня, – он отодвинул от себя ее руки. – Тебе заняться больше нечем? На работу не надо?

В красивых глазах мелькнуло изумление.

– Но тебе же плохо! Как я могу уйти?

– Ты серьезно? – он приподнялся на локтях, игнорируя усилившуюся боль. – Тебя на самом деле это заботит? После всего, что было?

– Я люблю тебя… – ее губы дрогнули и на ресницах заблестели прозрачные капли. Когда они были вместе, в такие моменты его сердце таяло и с головой накрывало чувство вины. Он не выносил ее слез, ощущая себя в такие мгновенья полнейшим мерзавцем, посмевшим довести любимую женщину до подобного состояния. Нет, Нина никогда не манипулировала им, специально пытаясь вызвать жалость слезами, но если это вдруг происходило, все конфликты решались намного быстрее.

Кто бы мог подумать? Совсем недавно за эти слова отдал бы все на свете… Сколько бессонных ночей провел, вглядываясь в темноту в бессильной попытке найти ответ, который никак не хотел приходить. Почему в его жизни случилось все это? Почему любовь, вроде бы искренняя и верная, не принесла тех плодов, о которых мечталось? Где он допустил ошибку в отношениях с родным человеком?

Это походило на чудо. Признание женщины, без которой, как он полагал, невозможно жить. Любовь… И не было сомнений, что Нина говорит правду, и переполняющие ее чувства – именно то, что совсем недавно казалось нужнее воздуха.

А теперь сердце попросту молчало, никак не откликаясь на то, что она сказала. Не было не только радости – вообще ничего. Одно лишь острое желание, чтобы это все поскорее завершилось, и он мог отправиться туда, где его ждали. Отчаянно надеялся, что ждали.

Какой-то немыслимый, неправдоподобный сюжет. Как будто чья-то злая шутка. Когда, наконец, в жизни свершилось то, на что он уже перестал надеяться, вернулось прошлое, напоминая о себе и требуя внимания. Снова начал тлеть остывший очаг, уже не грея его самого, но вынуждая поддерживать этот странный и ненужный огонь.

Бывшая жена словно вновь превратилась в девчонку, хрупкую, юную и ранимую, в которую он когда-то влюбился. И старалась быть рядом, окружая той заботой, что теперь была не нужной. Предпочел бы чувствовать сейчас рядом совсем другие руки и внимание – в других глазах.

Он думал об Арине. Постоянно думал о ней и ничего не мог с этим поделать. Помнил нежность кожи под своими руками, взгляд, сияющий и в темноте такой откровенной любовью, что слов было не нужно. Птичка… милая, родная, такая драгоценная, что от переполняющих чувств щемило сердце. Хотелось сжать её в объятиях,  рассказывая о том, что на самом деле имело смысл, согреть, приласкать, снова ощущая себя необходимым.

– Послушай меня… – Нина как будто торопились опередить его мысли. Придвинулась на постели, почти вплотную прижимаясь к бедру,  скрытому только тонкой простыней. Раньше одного этого хватило бы, чтобы утонуть в жаре желания, теперь же мужчина лишь сокрушался о том, что гипс и все остальные приспособления, удерживающие его в постели, не позволяют отстраниться.

– Прекрати!  – она вновь напомнила ему ребёнка, отчаянно старающегося удержать полюбившуюся игрушку, с которой было необходимо расстаться. Только с игрой все происходящее не имело ничего общего.  Слишком серьёзно, слишком грустно и больно. И ничего уже не поправить.

Она снова словно почувствовала то, что происходило у него внутри.

– Прости меня… пожалуйста… я была не права… я не могу без тебя жить…

Разве можно одной лишь мольбой о прощении поправить то, что разорвало на части их брак и счастье, казавшееся незыблемым?

– Нина… – в голове опять запульсировала боль, добавляя усталости всему телу. – Ну мы же с тобой взрослые люди… Ты не можешь не понимать… Прошлое было замечательным, но оно закончилось.

Женщина неожиданно всхлипнула.

– Это из-за того, что я сделала? Ты не простишь?

Нечего было прощать. Он не держал зла, и сейчас воспринимать поступок бывшей жены стало легче. Но и вернуть то, что их связывало когда-то, ему уже не представлялось возможным.

– Не в этом дело… Нина… – повинуясь какому-то подсознательному желанию утешить, облегчить её переживания, коснулся руки, потянув женщину на себя, и уложил к себе на грудь. Нина охнула и заплакала,  вцепившись в его плечи.

– Перестань… Слышишь меня?

– Люблю… – она зарыдала и, приподнявшись,  начала осыпать короткими, жадными поцелуями его лицо. – Давай попробуем ещё раз.

Попробуем что? Заново пережить то, что уже утратило свое значение? Воскресить растоптанные чувства?

От нее пахло все теми же духами, аромат которых он узнал бы из сотни других. И волосы были такими же мягкими. И пережитая беременность ничуть не испортила фигуру, а сделала ее еще более женственной и привлекательной. Раньше уже давно утратил бы самообладание и позабыл об этих дурацких аппаратах, вынудивших его торчать здесь. А теперь… Теперь на его груди плакала красивая женщина, но не было ни смысла, ни потребности хоть как-то стать к ней ближе. Да, они соприкасались телами, но разделяющая стена была непреодолимой.

– Пожалуйста, прости меня… – всхлипнула и подняла на него глаза, а мужчина в который раз изумился, как ей удается оставаться такой обворожительной даже со слезами. Природа расщедрилась, позволяя и в неприглядной ситуации быть неотразимой. Вот только это все равно не способно ничто изменить.

– Нина, я не сержусь. И ни в чем тебя не обвиняю. Себя самого, скорее, за то, что не сумел сделать тебя счастливой.

Она шумно вздохнула.

– Ты ещё можешь… только ты…

– Уже нет… – перед глазами мелькнуло другое лицо и сладкие губы, робкие и пьянящие одновременно. Он буквально ощутил их вкус, и ноющая пленительная тяжесть превзошла все болезненные ощущения в теле.

– Нина… – оторвал от себя её руки. – Я люблю другую женщину. Извини…

Недоумение в глазах женщины быстро сменилось обидой, и слезы потекли с новой силой.

– Этого не может быть…

Ему неожиданно сделалось досадно.

– Вот как? И почему же?

Все остальное он не произнес вслух, но в сознании болезненными молоточками застучали неизбежные мысли. Я обречен всю жизнь любить тебя? Ты считаешь именно так? Изнемогать от тоски и жажды быть рядом, зная, какой выбор ты сделала? Тебе хотелось бы этого, не так ли?

Оказалось, Нина не утратила еще способности читать его мысли. Она побледнела и медленно выпрямилась, отстраняясь. Тыльной стороной ладони вытерла мокрые от слез щеки. Опять как маленькая девочка. Только ничего детского в сложившейся ситуации не было.

Поднялась, отошла к окну, ненадолго задержалась у зеркала, хаотичными движениями поправляя прическу. Взглянула в упор – и тут же отвела глаза. А потом он увидел, как дрожащие пальцы вытянули из кармана халата его телефон.

– Прости… – это слово сорвалось с губ каким-то сдавленным стоном. Нина склонилась над кроватью, на мгновенье прижимаясь губами к его щеке, а потом почти бегом покинула палату.

Глава 24

Я тебе подарю три заветных кольца,

Три заветных желанья для нас загадаю,

Потому что разлуке не видно конца…

Потому что как жить без тебя я не знаю.

Будет первое золотом солнца гореть,

Греть ладошку и в синее небо проситься,

И не надо его ни хранить, ни жалеть –

В нём грустит и о воле мечтает синица!

Ты на пальце его повернуть не забудь,

Брось на снег и три раза скажи: я летаю!

Станешь птицей, и вот, может быть, где-нибудь

Ты увидишь, как я без тебя пропадаю.

А второму хрустальным в ладошке звенеть,

Серебром, от луны отражаясь, искриться,

Его тоже попробуй на пальчик надеть –

И любви моей запах услышит волчица!

И не тропка ко мне поведёт тебя – нить,

По лесам и полям, за рассветной звездою,

Прямо к дому, где мне без тебя больно жить…

Ты царапнешься в дверь – и я двери открою.

Всё, что прожито раньше – не помни, не верь!

Что бы вслед тебе подло молва ни шептала,

Слышишь: сердце скулит, словно раненый зверь?

Без тебя ему всё и ни в радость, и мало.

Будет третье кольцо – без тоски и разлук

Нашу вечность запомним с тобой поминутно.

В обручальном кольце моих сомкнутых рук

Навсегда тебе станет тепло и уютно.

Сказоч-Ник

Юлька засобиралась домой одновременно с Аркадием. Как-то сразу вспомнила о делах, которые остались невыполненными, о необходимости назавтра проснуться пораньше, стоило лишь мужчине упомянуть о необходимости уходить. И засветилась от счастья, даже не скрывая этого, когда он предложил подвезти.

Арина провожала их, с трудом сдерживая улыбку. Видеть собственного начальника, пусть и бывшего, таким непривычно оживленным, было приятно. А подругу с затаенной в глазах сладкой мечтой – еще больше. Уже одно это – плюс от ее прошлой работы. Если два одиноких человека сумеют найти и понять друг друга, она тоже будет счастлива. Несмотря ни на что.

Оставшись одна и уложив дочку, женщина подошла к окну, рассматривая засыпающий город сквозь тонкие занавеси. Специально не стала их раздвигать, чтобы осталась эта, пусть и почти призрачная защита, от окружающего мира. Ее все равно никто не мог рассмотреть снаружи, но так казалось спокойней. Собственная квартира не была той желанной крепостью, но как-то оберегала. Зачем вот только? Для чего и от кого Арина пряталась?

Прошлое давно осталось в прошлом. Да, болезненном, горьком, со слезами и обидами. Но – прошлом. А она отчего-то там задержалась. Утонула в воспоминаниях, которые стали частью повседневной жизни. Пропитали ее естество и отравили настоящее.

Из-за пелены тюля в стекле не проглядывалось отражение, но Арина и так хорошо знала, что могла бы увидеть. Плотно сжатые, опять искусанные губы. Почти болезненную бледность, при этом никак не связанную с состоянием здоровья. Обычная усталость сделала похожей ее если не на зрелую женщину, но на обремененную обстоятельствами – точно. Натянутость, напряженность в каждой мышце. Тронь – и зазвенит пронзительным, оглушающим звоном.

Неужели все это из-за того, что однажды Арина сделала неверный шаг? И выбрала те объятья, что заведомо были чужими? Ей не удалось из одной своей любви сделать общую для них с мужем, и собственная растаяла, словно предрассветный туман. Остались лишь тени… а она эти тени превратила для себя в светило… и ничего удивительного, что от такого света не вышло ни ясности, ни тепла.

Даже когда рядом оказался потрясающий мужчина, не наслаждалась им, а корила себя за несовершенство. И теряла драгоценные минуты, в которые могла быть просто счастлива.

Нежданно посланный ей навстречу судьбой человек не походил на лицемера. В нем не было фальши, а чувства, которыми он откровенно делился, отражали то, что он чувствовал на самом деле. Да, к незнакомке, загадочной и впечатляющей, а не к незаметной коллеге по работе. Он разочаруется, скорее всего, узнав правду, но верно ли со стороны Арины продолжать молчать? Решила все за двоих, не позволив мужчине сделать желаемый шаг. Если он прогонит ее прочь… пусть это станет его выбором. Добровольным, а не вынужденным. Если оттолкнет, сочтя недостойной, некрасивой, не… пусть скажет об этом прямо.

Сердце кольнуло глухим опасением, что именно так все и случится. Арина никак не может оказаться той, о ком он грезил ночами и кому писал проникновенные строчки в чате. Ей будет больно… но, наверное, все же легче, чем терпеть этот где-то глубоко внутри запрятанный страх того, что из-за собственной нерешительности утратила право на счастье. Что даже не попробовала. А вдруг все могло бы быть иначе? Намного лучше, чем нарисовало ее воспаленное сомнениями сознание?

Арина выпрямилась, убирая с предплечий подрагивающие ладони, и отдернула занавеску. От ночных уличных огней светлее в комнате почти не стало, но сердце смягчилось, а дребезжащая в теле боль утихла. Вместо нее зародилась – нет, не надежда – слабая, почти эфемерная мечта попробовать прикоснуться к своей иллюзии и при этом не уничтожить ее, а сделать реальной.

Огонек в чате опять был уныло красным, но когда Арина потянула к себе старенький телефон, пальцы сами нашли нужные кнопки, набирая впечатанный в память номер. Ей нужна эта попытка. Хоть они и провели вместе совсем немного времени, он подарил ей такое счастье, о котором женщина и не помышляла. И потому заслуживает хотя бы правды с ее стороны. А дальше…

Дальше хотелось бы того же сумасшествия, что накрыло совсем недавно… и долгих-долгих дней вдвоем… Втроем – она бросила взгляд на комнату, где спала дочка. Или вчетвером… несмотря на все его признания. Бывают же исключения из установленных кем-то правил?

Стало страшно от внезапно накатившей собственной смелости. Неужели она в самом деле решится? Сделает шаг, который совсем недавно считала невозможным? Ладони стали влажными, а сердце, отзываясь на звук его голоса, забилось так сильно, словно норовило пробить грудную клетку. Но, несмотря на панику, в одно мгновенье охватившую все тело, Арина поняла, что все делает верно. Ей нужна эта правда, какой бы она не оказалась, иначе… иначе есть опасность растерять те остатки уважения к себе, что пока еще остались.

***

Он набрал ее номер самым первым, едва заполучил телефон обратно. И тут же обругал себя, запоздало вспомнив, что Арина убежала без сумочки. Так спешила его покинуть, что бросила даже личные вещи.

Что так сильно напугало ее? Слишком хорошо помнил сладкий жар и трепет тела, и пленительный шепот утомленной наслаждением женщины. Все было потрясающе… физически, но та душевная близость, которую он испытал рядом с любимой, стала ли взаимной? Почему его птичка упорхнула?

В очередной раз прокрутил в сознании каждое мгновенье их встречи. Где-то определенно крылась ошибка, какая-то нелепая оплошность, которую он пропустил, увлеченный собственными ощущениями. И оттолкнул тем самым, не позволяя довериться. Арина скрыла то, что ее тревожило больше всего, – и скрылась сама. И, наверняка, успела за эти несколько дней известись от страхов и сомнений, утратив с ним всякую связь.

Нина, Нина… Он больше не сердился на бывшую жену, но не мог не испытывать досады оттого, что ее выходка не позволила связаться с Ариной раньше. Хоть он и не так представлял их следующую встречу, не в больнице, а себя – не прикованным к постели, постарался бы решить все намного раньше и разогнать ее тучи. А теперь… как же найти побыстрее, чтобы не напугать еще больше?

Разве что Алиса поможет?

Девушка ответила быстро, но в ее тоне прозвучали обиженные нотки.

– Ну и где ты пропадаешь? Мы ведь договаривались звонить, если у кого-то не будет получаться выйти на работу. Мне не трудно взять лишний заказ, но я реально не успеваю… Еще и Арина ушла…

– Что? – он перебил, и притихшая в голове боль ожила с новой силой, ударив в виски. – Как это: ушла?

Алиса растерялась.

– Очень просто. Уволилась… Еще три дня назад. Позвонила с утра и сказала, что больше не сможет работать у нас. Я думала, ты знаешь…

Захотелось выругаться, хотя он давно не опускался до подобного: со времен ранней юности, когда грубоватые словечки казались признаком опытности и зрелого ума. Но как это не помогало тогда, не делая ни мудрее, ни успешнее, так не могло помочь и теперь, когда отчетливо стало ясно, что он упустил слишком много времени.

Своим уходом Арина попыталась разорвать с ним все связи. Его это не остановит, но что творится сейчас в сердце женщины, и какой шаг будет правильным? Где та путеводная звезда, без которой теперь никак не обойтись?

– Лисенок, найди мне ее телефон. Мобильный, домашний… Любой. Я хочу с ней поговорить.

Алиса ответила с какой-то горечью:

– Только сейчас просишь меня? Где ты был? Почему до сих пор ее не нашел?

Он вздохнул, понимая, что оставить девушку без объяснений некрасиво, а снова терять время очень не хочется. Казалось, что каждая лишняя минута только усугубляет и без того непростую ситуацию.

– Я не совсем здоров… – то, что данное состояние подразумевает сотрясение мозга и перелом ноги, в данный момент было не важно. С Алисой он разберется после, – и все эти дни был без связи.

Возглас, который издала девушка, походил на смесь изумления и недоверия.

– Что значит без связи? Ты уехал в глухую сибирскую деревню и там заболел? А придумать что-то более правдоподобное было нельзя?

Пульсирующая в голове боль заставила его устало вздохнуть.

– Алис, давай ты все вопросы потом задашь? А сейчас просто продиктуй мне номер Арины.

Вышло грубовато, но, кажется, Алиса не обиделась. Только хмыкнула, уточнив:

– Скину тебе сейчас сообщением. Или перезвоню. Найти нужно…

Он отключился, откинувшись на подушку и сразу ощущая заметное облегчение: физическая боль немного ослабла, но вот в груди продолжало ныть, и справиться с этим чувством можно было одним-единственным способом: поскорее найти Арину. Почувствовать ее рядом. Переплести пальцы, впитывая тепло, прижать к себе и больше никуда не отпускать.

Телефон снова зазвонил, и мужчина потянулся к тумбочке в поисках листа бумаги и ручки: видимо Алиса решила все-таки диктовать. Но, услышав совсем другой голос, в первое мгновенье застыл, не веря собственным ушам. А потом задохнулся от облегчения и такого счастья, что даже полученные травмы и доставляемый ими дискомфорт сделались неважными.

– Милая… Хорошая моя, как же здорово, что ты позвонила…

Глава 25

Я без тебя совсем один,

Мне без тебя трудней дышать,

Брожу по улицам пустым –

Ни отыскать, ни потерять.

А сердце все стучит, болит,

Как птица в клетке мается,

Слеза как звездочка блестит,

И по щеке все катится.

А я опять твой взгляд ловлю,

Твои глаза – два омута,

Моя душа кричит: Люблю!

Охрипшая до шепота.

И в коридорной темноте,

Наградой ожидания,

Ты прижимаешься ко мне,

Родная и желанная.

А за окном весна чудит,

Капелью нервы дергает,

И кто осудит, кто простит,

Меня так мало трогает.

Ведь для меня слились в одно,

От будущего в прошлое –

Глаза, глядящие в окно,

И губы пересохшие…

Сказоч-Ник

Автобус тряхнуло, и, оберегая цветы от повреждения, Арина прижала их к груди. Опустила лицо в душистый букет, снова ощущая, как заходится в волнении сердце. Чем ближе она подъезжала к больнице, тем больше переживала, хотя слово «переживание» даже отчасти не передавало ее ощущений. Это был страх, паника, нарастающая с каждой минутой и подстегивающая к тому, чтобы повернуть обратно.

Встреча делалась все ближе. Арина понимала ее неизбежность, и смирилась с этим, как с приговором, который вынесла себе сама. Она признается во всем, расскажет, как и почему вообще могла случиться такая невероятная ситуация, попросит прощение, а потом уедет. Но, прежде всего, убедится, что с НИМ все в порядке.

Короткий телефонный разговор мало что прояснил. Какая-то авария на производстве, в результате которой он оказался на больничной кровати. Всего лишь с переломом? Мужчина говорил вполне бодро, но Арина уловила и другие нотки, тщательно скрываемые им за привычно уверенным тоном. Усталость и боль. Вспомнилась собственная травма несколько лет назад, когда повредила запястье и пришлось несколько дней носить тугую повязку. Перелома не было, но ноющая боль долго не давала покоя и не позволяла расслабиться даже после приема лекарств. Хотя врачи и не предложили остаться в больнице, не посчитав это необходимым.

А с ним все было серьезнее. Наверняка. За то недолгое время, что ей повезло работать рядом и общаться, привыкла к его голосу и научилась улавливать оттенки. Только сейчас поняла это, когда почувствовала не озвученное, но имеющее место. И переживала за его состояние сильнее, чем за собственное разоблачение. Это уже было неважно. Игра закончилась, страсть, соединившая их тем коротким вечером, не оставила возможностей для маневров. Если и не говорить правду, продолжать общение инкогнито больше невозможно. У нее не вышло бы писать, болтать о пустяках, просто желать спокойной ночи – и вспоминать… жар его объятий, пьянящие поцелуи и ласки, которых оказалось так катастрофически мало.

Им больше не вернуться к тому, что было прежде. Нейтральной, иронично-романтической переписке, легкой и почти ни к чему не обязывающей. Это теперь прошлое, каким бы прекрасным оно ни было. А будущее более чем неясно. Что произойдет с ней после того, как закроются за спиной двери больницы, когда Арина выйдет из его палаты? Когда признается в том, что столько времени скрывала?

Впрочем, представить это было нетрудно. Она ведь и жила последние дни, больше не рассчитывая на встречи. Даже умудрялась не изнывать от тоски. Просто жить. Морщинок у глаз стало немного больше, но Арина и не ждала от отражения в зеркале каких-то чудес. Все будет хорошо. У нее есть Настя, есть замечательная подруга, жилье и работа. Что еще нужно для счастья? Претворившиеся в реальность грезы? Во сне разве что, но о том, что по утрам очень не хочется просыпаться, она не признавалась даже самой себе.

Девушка в регистратуре приветливо рассказала, как пройти в палату, подала халат и бахилы. Как будто была рада столь позднему посещению. Удивительно, ведь в памяти Арины четко отложилось, как непросто было попасть родителям к ней позже установленного для визитов времени. Ехала наугад, готовая уговаривать и просить, чтобы ее пропустили.

Других посетителей уже не было, коридоры пустовали, ей только дважды встретился кто-то из персонала Последний раз она была в больнице вместе с Аркадием, на празднике для детей. Тогда их окружала другая атмосфера – не болезни, а праздника. Теперь же пациенты, покинувшие свои палаты и вглядывающиеся в темноту за окнами, своим одиночеством делали окружающую тишину еще более удручающей.

Арина замедлила шаг. Цветы в руках благоухали, и их нежный аромат контрастировал с запахом лекарств. Счастье – в противовес боли и тоске, что окружала здесь со всех сторон. Как пришло в голову принести ему букет? С юности, еще даже со школы запомнила, что мужчинам цветы дарить не принято. Разве что гвоздики. Но их она не любила, и могла ли принести дорогому для сердца человеку то, чему не порадовалась бы сама?

А именно эти самые цветы он подарил  в первый вечер, в ресторане, когда все сотрудники агентства праздновали начало ее работы. Арина до сих пор помнила те ощущения, что затопили тогда с головой. Помимо смущения от непривычного для нее мужского внимания, она испытала давно забытую радость. Упоительное, будоражащее сердце чувство, что кто-то подумал о ней, собираясь на встречу.

И цветы от него… Словно сотканные из мечты, полупрозрачные шелковые лепестки фрезий. Свежий запах красивой сказки, на которую прежде только любовалась издали.  Зимой они были особенно дороги. Потратиться на такую неразумную покупку муж никогда не считал нужным. Он дарил цветы, в самом начале отношений, на день рождения, на 8 марта. Иногда Арине везло, и подарки случались в другие дни, но такие случаи она могла бы пересчитать по пальцам на одной руке. А потом оказалась недостойной получать их и к праздникам. Привыкла, постепенно забыв, как радуют глаз яркие краски  в букете от любимого. Да и цена фрезий намного превосходила даже возможное желание мужа порадовать ее.

А сейчас расцветала весна, окутывая женщину нежной пеленой, касаясь кожи на руках и лице и проникая глубоко в души.

Люблю… Люблю тебя… Как же хотелось рассказать это вслух. Ему.  Чуду, пришедшему так нежданно. Поблагодарить за краткое и хрупкое счастье, прежде чем сбежать навсегда. На другое Арина не рассчитывала. Случившееся с ней ничто иное, как сон, сладкий и нереальный.  Пришло время проснуться. Но прежде… прежде посмотрит в его глаза. Услышит слова. Впервые без маски. И как бы ни было страшно, сделает это, чтобы не утратить остатки собственного достоинства и уважения к себе.

Собираясь на эту встречу, она старалась. Переодевалась трижды, выбирая то, что подходило больше всего. То, в чем была бы особенно красивой, хоть и не могла использовать это определение по отношению к себе вообще. Мучилась с причёской, пытаясь привести в порядок ставшие как никогда непослушные волосы. Не надежда понравиться – попытка хотя бы не разочаровать окончательно. Хотя он и так видел ее уже всякой. И наверняка сложил собственное мнение, которое не изменится теперь, как бы сильно ей этого не хотелось. Но и по-другому не могла, оттого и провела перед зеркалом так много времени.

Осталась почти довольной собой, но это довольство исчезло без следа в тот миг, когда в конце коридора появилась фигурка в белом халате. Та самая женщина,  чье лицо и прекрасные, заплаканные глаза до сих пор не удалось забыть.

Будто неведомая сила заставила остановиться, наблюдая за ее приближением. Пристальный внимательный взгляд, полный… обиды?

Арина растерялась. Женщина смотрела так, словно давно ее знала и была действительно обижена. А объяснения этому не находилось. Но лишь до тех пор, пока та не остановилась рядом. И не проговорила звенящим от напряжения шепотом:

– Значит, это ты. Я не ошиблась…

Арину бросило в дрожь от ее слов и неясности их причин. Ведь кроме той мимолетной встречи они ни разу больше не встречались.

– Я не понимаю.

Доктор кивнула, горько усмехнувшись.

– Конечно, не понимаешь.

Замерла, опуская глаза на цветы в ее руках, а губы скривились, делая выражение ее лица почти тоскливым.

– Всегда мечтала подарить ему цветы. И так и не решилась. Думала, что это неправильно. Мужчина, сильный, потрясающий, это он одаривал меня всегда, по поводу и без… А я… я только хотела вот также однажды вернуться домой с букетом … для него. И не нашла в себе смелости…

Арина растерянно уставилась на разноцветную красоту, которую сжимала повлажневшими от волнения руками. Ей ведь тоже приходила в голову мысль, что дарить цветы мужчине, еще и ТАКОМУ, неуместно. Но желание все-таки сделать это назойливо билось внутри, не давая покоя, и она уступила самой себе, делая шаг, который в собственных глазах казался нелепым. Теперь же, слыша заявление незнакомки, с изумлением обнаружила, что сомнения ее почти оставили и совершенный в цветочном павильоне выбор как раз очень правильный.

– Ему понравится… Я знаю… – взгляды двух женщин встретились, и Арина поразилась той боли, что отразилась в глубине глаз ее визави. Нина (память тут же подсказала имя, с которым к женщине обращался Аркадий) смотрела в упор и одновременно как будто сквозь нее. В собственное прошлое, по новой его переживая, в мечты, что не сбылись, в следы ошибок, запечатленные на жизненном пути.

Вспомнилось его признание, оставленное в чате совсем недавно, и опасение, что болезнь, лишившая возможности иметь детей, способна оттолкнуть и другую женщину. Ту, которую он себе придумал. Прочитать мысли Нины в этот миг было нетрудно, даже ей, никогда не отличающейся особой интуицией и проницательностью. Сожаление. И жгучая тоска о том, что уже нельзя вернуть.

– Люби его… – в первое мгновенье Арине показалось, что она ослышалась, но продолжение рассеяло любые возможные сомнения. – И постарайся сделать счастливым. Он достоин этого, а я оказалась слишком слабой.

Любить? Я давно… – собственное признание заглушили удары сердца, готового в эту минуту вырваться из груди.

– Палата прямо по коридору, в самом конце, – голос женщины дрогнул. – Он будет тебе рад… Очень рад…

Мне? Все прежние страхи сделались почти осязаемыми. Арина не могла поверить в то, что слышит. Он ведь не знает, не должен знать, кто одновременно и торопится в его палату и боится сделать следующий шаг. Как решиться и перебороть саму себя, сейчас, когда до встречи подать рукой? Ведь и представить невозможно, кого именно ждет мужчина после их телефонного разговора. Уж точно не свою бывшую сотрудницу. Лгунью.

Нина порывалась сказать что-то еще, но мотнула головой, и лишь шумно выдохнула, не позволяя словам прозвучать. А потом торопливо пошла прочь, не оборачиваясь, опустив голову и сгорбившись там странно, что со спины сделалась похожей на старушку. Арина смотрела ей вслед, пока та не скрылась за поворотом, и лишь потом осмелилась двинуться дальше, к указанной двери и к встрече, ставшей неизбежностью.

Не позволила себе больше ни размышлять, ни задерживаться, но когда дернула дверь в палату, колени задрожали, а дышать стало тяжело.

Они виделись последний раз… тогда… когда ощущали друг друга… настолько близко, как ни с кем и никогда прежде. В пьяной, волшебной темноте. Теперь же яркая лампа, освещающая небольшое помещение, не позволяла скрыть ничего. Ни румянца, который обжег щеки женщины. Ни дрожь внезапно похолодевших пальцев, сжимающих букет. Ни болезненную бледность прикованного к постели мужчины. Ни вспыхнувшую в его глазах такую откровенную радость, что у Арины перехватило дыхание.

– Птичка моя драгоценная… Иди сюда… Иди скорее ко мне…

Глава 26

Нет одиночества в душе, нет пустоты

Где бесконечно серый мир согрет звездой,

Всё потому, что где-то есть на свете ты,

Всё потому, что я всю жизнь живу тобой.

И с неба падают снега, и белый цвет

Смывает мрачность городов до чистоты,

Спроси – что счастье для меня? Скажу в ответ

И в этой жизни, и потом, что счастье – ты.

И среди долгих холодов, среди зимы

С ладоней ласковых твоих дышу весной,

И говорю о нас с тобой с улыбкой – «мы»,

И так хочу губами пить твоё – «родной…»

Закрыты двери в небеса – не отпущу!

Я без тебя и так кружил как лютый зверь,

Я и за боль тебя, любя, всегда прощу,

А если скажут – разлюбил…, ты им не верь!

Пусть сто веков продлятся ночь и холода,

Нет одиночества в душе, нет пустоты,

Ну, а весна опять придёт…, придёт, когда

Спрошу – что счастье для тебя? И скажешь: ты…

Сказоч-Ник

Нет одиночества в душе, нет пустоты –

Лишь вечный май и перезвон колоколов.

Всё потому, что есть на свете этом ты,

И что хранит мой каждый вдох твоя любовь,

Что с зацелованных морозом алых губ

Всё чаще просится: тоскую по тебе…

Что каждый шаг твой по земле я берегу,

А слово «мы» – наш оберег от зла и бед.

Не оборвётся нить, не разомкнётся круг –

Я привыкаю не бояться высоты

И кожей впитывать тепло любимых рук,

Осознавая, что мой мир отныне – ты.

И засыпая сладко на твоей груди,

Забыв, что за окном лютуют холода,

На шёпот твой: не разлюби… не пропади…

Отвечу я тебе с улыбкой: никогда.

Пускай бесчинствует хоть сотни лет мороз –

Нет одиночества в душе, нет пустоты…

Весна придёт когда…, когда на мой вопрос –

Что для тебя любовь, родной? Ответишь: ты…

Н.Юрьева

Потом она будет часто вспоминать этот вечер и их встречу. Словно по-новой переживать каждое мгновенье. Опять чувствовать ошеломляющее тепло, пришедшее в тот миг, когда  руки мужчины сжали ее дрожащие пальцы. Испытывать смятение, не в силах подобрать слова для тех ощущений, что накрыли с головой. Любовь. Безбрежным океаном, бескрайним небом  – вокруг и внутри неё.  Любовь – даром, которого она не ждала и на который даже надеяться не смела. Чудо, озарившее жизнь.

Он целовал ее ладонь, щекоча губами кожу, а Арина таяла, слыша слова, которые ей не говорили никогда в жизни.   Именно ей, а не загадочной незнакомке, скрывающейся за экраном компьютера.

– Ми-лаа-я… – по слогам, позволяя впитать каждый звук, каждый оттенок в его голосе, запечатывая его в сердце.

Не думала в тот момент, что от тоненьких струек, бегущих по щекам, растекается тушь. О том, что от старательно нанесенного макияжа ничего не остается. Не вспоминала, как выглядит, когда плачет. А вот прикосновения его тёплых пальцев к своему лицу ощущала отчетливо. Будто он не кожи касался – в самую душу проникал. Задевал наиболее чувствительные струны.

– Люблю… птичка моя…

Не во сне, не в мечтах, на которые она не осмеливалась, – в реальности. Это на самом деле звучало, было обращено к ней, волновало, лишая остатков самообладания.

– Прости меня… – слова давались с трудом, словно она вмиг забыла обо всем, что думала и собиралась ему сказать. – Я не собиралась лгать… или скрываться… просто не предполагала, что ты окажешься таким… таким…

– Каким? – в уголке его губ мелькнула улыбка.

Произнести вслух то, что она считала мужчину не только красивым, а необыкновенным, оказалось тяжело. И не просто тяжело – это стало непомерным испытанием. Арина молчала, не сводя с него глаз, впитывала  каждую черточку родного лица, наслаждаясь этим временем и одновременно не зная, как побороть собственную робость. Ей по-прежнему было страшно. Уже не того, что он может оттолкнуть, но того, что это все в действительности произошло. С ней. Такой обыкновенной. Уже давно не юной, не особенно красивой, вообще ничем не примечательной. Но почему-то на неё обратили внимание и даже больше – ведь слова о любви не пригрезились. Они продолжали звучать, отзываясь в глубине сердца, впечатываясь в ее существо терпковато-сладким вкусом счастья.

Мужчина приподнял руку, проводя кончиками пальцев по щеке и спускаясь ко рту, а Арина едва удержалась от поцелуя. Ей хотелось коснуться его, ощутить губами тепло кожи и узнать те ощущения, которые столько уже времени не давали покоя. Но разговор был важнее. Их загадки и тайны, накапливаемые так долго, требовалось, наконец, разрешить.  Обсудить – и перелистнуть эту страницу недоговорок, оставляя позади то, что столько времени терзало, и не ее одну. Ведь у того, кто находился сейчас рядом, тоже существовало свое прошлое. Причинившее боль, растерзавшее надежды – и подарившее встречу.

Выходит, для того, чтобы оказаться сейчас вдвоем, надо было пережить те горькие дни и года? Бессонные ночи, одинокие дни, обиды, с которыми было так трудно бороться? Арина подумала вдруг о том, что не такой уж великой оказалась цена. И она заплатила бы еще больше… ради тех минут, что переживала сейчас. Ради вот этого взгляда, полного любви. Рук, все с большей силой сжимающих ее плечи.

– Иди ко мне… – он потянул ее к себе, но, опускаясь ему на грудь, Арина заметила, как мужчина слегка скривился от боли. И невольно дернулась назад, стараясь облегчить положение.

– Не пущу! Даже не думай… Привяжу, если будет надо, но больше ты никуда не улетишь от меня…

Женщина подняла глаза, встречаясь с его взглядом. Немыслимые, невозможные слова. И до такой степени желанные, что их звучание причиняло боль. Словно сердцу было тесно вмещать то, чего оно уже отчаялось дождаться. Оплакивать трудности и разочарования давно стало привычным, а вот то, что слезы могут литься от счастья, сдавливая грудь, Арина не знала. К этому невероятному человеку она испытывала такие чувства, что не могла бы облечь их в слова, если бы и попыталась. Ни «люблю», ни «ждала», ни даже признание его своим не отразило бы того, от чего тело сейчас сотрясалось в беззвучных рыданиях. Потери, ставшие ее естеством, одиночество, пропитавшее кровь, обреченность провести жизнь так, как проходили последние годы, – все это не то, чтобы мешало теперь принять нежданный дар судьбы и наслаждаться им, но в снизошедшем на ее жизнь тепле проскальзывали колючие осколки льда, царапая не только снаружи, но и тяжело раня внутренность.

– Родная, почему ты плачешь? Ну? Ариш? – он сжал сильнее ее плечи, а губы скользнули по виску, собирая соленые капли с ресниц. – Девочка моя… все будет хорошо…

Сколько раз она говорила эти слова другим! Да и себе самой внушала в самые трудные моменты, когда казалось, что земля уходит из-под ног, а солнца больше не видно. Но это больше напоминало какую-то мантру, попытку доказать то, что не поддавалось доказательствам, отчаянное самовнушение, почти не приносящее результата. Но сейчас, заключенная в кольцо его рук, понимала, что впервые впереди – то самое «хорошо», которому можно поверить. И довериться. Не так, как в юности, когда желанное счастье она пыталась не только притянуть, но и удержать, почти что насильно. Пыталась любить, беречь то, что не имела ни веса, ни значения. Счастье тогда так и не сделалось полноценным, не принесло насыщения душе и телу, а тот, с кем Арина пыталась его разделить, не сумел принять то, что было ему чуждым. Женщина вдруг пожалела бывшего мужа, осознавая, как мелочна и бессмысленна сейчас его жизнь. Жизнь, в которой есть отношения, есть желанный секс, есть подчинение, к которому мужчина так стремился, но нет близости. Нет единения душ. Нет даже намека вот на такие слезы, что раздирали сейчас ее сердце и обжигали кожу на лице от касаний того, с кем хотелось слиться. Не телом – мыслями, ощущениями, мечтами и намерениями. Слиться так, чтобы уже не было двоих, но чтобы двое стали одним. Смотрела сквозь пелену слез, как темнеют изучающие ее глаза, и улыбалась сквозь силу, превозмогая боль и одновременно наслаждаясь ею. Оказывается, такое возможно: счастье, вытканное не только блаженством. Оно бы и не было ценным настолько, если бы в его рисунке не пролегли нити отчаянья, если бы не было оттенков тоски и безысходности, сомнений и горечи.

– Мне страшно… но я очень хочу быть рядом, что бы не ожидало нас впереди.

Всего лишь однажды теплые, пьянящие губы ласкали ее наяву – и множество раз такое происходило во сне, но и первый опыт, и ее грезы оказались не сравнимы с той дурманящей сладостью, которую принес обоим долгожданный поцелуй.

– И мне страшно, птичка… – мужчина выдохнул, прерываясь всего на мгновенье, чтобы опять вернуться к ее рту, нежа не только прикосновениями, но и шепотом, и своим дыханием, вынуждая терять стыдливость и жаждать продолжения, столь неуместного сейчас, но от того не менее желаемого.

– Тебе? – Арина опешила, зачем-то пытаясь вздохнуть, хотя дышать ИМ было намного приятнее.

Ответом стала грустная улыбка, и прежде, чем он заговорил, поняла сама. Да, ему было страшно. Еще предстояло узнать подробности, ведь слезы и боль в глазах прекрасной женщины, что встретилась в больничном коридоре, были настоящими. Она любила, осознавая свою утрату, и глубина этих чувств не могла не оставить следов на обоих. И эти следы не сотрутся до конца ни сейчас, ни спустя годы, останутся в сердце изредка ноющим шрамом. А впереди – долгий путь вдвоем, и так много уроков, которые потребуется усвоить. Будут и огорчения, и опасения, и неизбежные трудности, но, проходя все это, они научатся еще больше ценить и любить. Верить друг в друга, в их счастье и в судьбу, отмерянную на двоих.

– Ариша, я далеко не подарок, и уж точно не принц на белом коне… Раненый волк скорее…

Кажется, он хотел пошутить, но звучащая в голосе горечь выдала истинные переживания, и женщина улыбнулась.

– А я в детстве боялась волков. Терпеть не могла сказки о них. Они мне казались жестокими и очень злыми, а всем, кто им попадался на пути, сочувствовала до слез. Особенно Красной шапочке… Но сейчас… – Арина опустила ресницы, прикрывая глаза и борясь с подступающим смущением, – сейчас мне впервые не страшно… то есть страшно, но совсем не потому, что я могу стать жертвой. Этого я не боюсь. Научиться бы чуткости, чтобы слышать не только твои слова, но и сердце. Знать, когда тебе больно, чтобы на миг определить это время и облегчить проблемы. Согреть и насытить, давая то, в чем ты нуждаешься. Я боюсь, что это не получится… но и хочу больше всего на свете… – губы задрожали, но очередной поцелуй стер эту дрожь, вселяя пока слабую, но все-таки уверенность.

– Мы вместе будем учиться, родная. И то, что не получится, – исправим и попробуем сделать заново, – снова тронул ее губы своими с такой нежностью, что у Арины опять потекли слезы, тут же сменившиеся нервным смешком, когда мужчина прошептал, перемежая слова с ласковыми касаниями: – Какая же ты сладкая, птичка… даже когда соленая…

Ей и самой было сладко гораздо больше в глубине души, чем на губах, и от этого непривычного вкуса сердце то замирало, то начинало биться быстрее. Как не было с самого детства, когда Арина еще верила в чудеса. Но теперь верить больше было не нужно – она осознала, что чудеса бывают, и что сейчас в ее жизни произошло одно из таких чудес.

– Люблю тебя… – наконец-то осмелилась произнести то, о чем мечтала очень давно, – Люблю… Сааа-а-шааа… – задохнулась от собственной смелости, пряча лицо у него на груди и ощущая, как он прижимает ее к себе еще сильнее, вторя срывающимся шепотом:

– Люблю… милая…

Эпилог

А дождик пойдёт в этот день непременно,

Прилипнут к упавшей листве мостовые,

И зонтик качнётся… девчонка-царевна

Посмотрит в глаза мне так близко впервые…

Сомкнётся над нами стена водопада –

Хрустальными струями хлынет ненастье,

А мне улыбнётся девчонка-награда

Глазами, в которых и солнце, и счастье.

Не будет уже ничего между нами –

Ни мокрых такси, и ни шума вокзала,

Услышу как ты мне одними губами:

А я ведь другим тебя не представляла…

Нас ранняя осень обнимет за плечи,

Приблизятся взгляды и сердцебиенья,

Казалось, две вечности ждали мы встречи,

Хоть жизнь не бывает длиннее мгновенья.

Всё золото мира – с деревьев на лужи,

Все звёзды вселенной – сквозь землю ручьями,

– Нужна, понимаешь?!

– Ты очень мне нужен!..

И, значит, не властна разлука над нами.

А дождик при встрече – святая примета:

Прольётся слезами, и больше не надо!

И осень не повод грустить, если лета

Теплей и светлее моя ненагляда.

Как трудно найтись в этом мире огромном,

Но две половинки в нём не разойдутся –

Ты видишь две капельки в небе оконном?

Они обязательно где-то сольются…

Сказоч-Ник

Арина вытащила телефон из сумки, быстро набирая слова, которые с самого утра звучали в сознании. С той самой минуты, как за ним закрылась дверь.

– Ты моя сказка. Я тебя придумала, а ты оказался настоящим. И я никогда не перестану благодарить за это судьбу.

Ответ пришел быстрее, чем успел погаснуть экран.

– Птичка, а я думаю о том, как мне повезло встретить тебя. Я жду Нового года, но не потому, что хочу праздника. Мне так нравится вспоминать каждую минуту с нашего с тобой знакомства. Переживать заново. И любить тебя еще больше.

Она ни с кем не могла бы поделиться такими мгновеньями. Ни с кем, кроме него. Это было только их время, только их тайны, по-прежнему будоражащие кровь, как в самом начале. Игра, начатая прошлой зимой, не только не закончилась: переписка стала частью их повседневной жизни, волнуя и заставляя еще больше ждать новой встречи, чтобы вслух повторить написанное за день.

Перечитала вывеску над дверью, стараясь унять удары сердца. Напрасное занятие: как всегда, оказавшись здесь, чувствовала себя слишком взволнованной. И слишком счастливой.

Алиса подняла глаза от компьютера и, увидев вошедшую, беззвучно ахнула, прикрывая рот ладошкой. Девушка выглядела настолько забавно, что Арина, не удержавшись, рассмеялась.

– Зачем ты приехала? – волнение в голосе смешалось с плохо скрываемой радостью от встречи, убеждая в правоте сделанного шага. Они не виделись уже давно, и Арина соскучилась. Телефонных разговоров не хватало, а у самой Алисы никак не находилось времени выбраться в гости.

Их отношения миновали тот этап, на котором людей объединяет только работа. И хотя Юля по-прежнему была для Арины самой близкой подругой, эта девочка, чьи глаза сияли сейчас, стала тоже дорогой. Их так много объединило, столько общего пролегло между сердцами, что теперь хотелось встречаться чаще. Особенно последнее время, когда Арина перестала ездить на работу.

– Ты как себя чувствуешь? – Алиса оказалась рядом, обнимая подругу. – Представляешь, что скажет Алекс? Он ведь еще не в курсе, что ты приехала?

– Я ему не говорила, – Арина довольно кивнула, представляя реакцию мужа на свое появление. И как всегда в такие мгновенья, на секунду зажмурилась, наслаждаясь свободой. Свободой от страха.

Она могла допустить ошибки, сделать что-то такое, за что потом корила бы себя сама, произнести лишние слова, но опасаться непонимания или осуждения было не нужно.

Осознание этого пришло не сразу. Первое время было более чем непросто. Хотелось взвесить каждый поступок, оценить любое свое действие прежде, чем это сделает Александр. Арина и пыталась это сделать. Жила, почти не расслабляясь, любя с каждой минутой все сильнее и все больше боясь, что ее нежданное, призрачное счастье вот-вот превратится в пыль. Она пыталась изо всех сил, угодить, понять, поддержать того, кто находился с ней рядом, но не могла до конца раскрыться сама. До одного вечера, когда происходящее внезапно предстало в другом свете.

Тогда Арина не поехала в офис и, дожидаясь Алекса, решила приготовить ужин. Уже хорошо изучила его вкусы, знала, что из еды нравится больше всего, и хотела воспользоваться ситуацией, чтобы порадовать. Обычно у нее это получалось: мужчина оказался неприхотливым, а Арина так старалась, что не оценить он просто не мог. Вот и теперь: к его приходу в квартире витали аппетитные запахи, стол был накрыт, и оставалось доделать всего лишь какие-то мелочи. Но она отвлеклась, замечтавшись и представляя, какой вечер их ждет, а спохватившись, обнаружила парящий над сковородкой дымок. Такого давно не случалось, и, глядя на почерневшие колечки лука, предназначенные для украшения, Арина едва не разрыдалась. Ей вдруг вспомнились укоры первого мужа, перемежаемые насмешками, звучащие в подобных ситуациях. Прекрасно знала, что Алекс никогда не сделал бы ничего подобного, но воспоминания ожили, вставая за спиной ехидными призраками прошлого. Чудесное настроение растаяло, и, встречая любимого, женщина поспешила выбраться из его объятий. Избегая удивленного взгляда, потянулась за посудой, принялась в очередной раз переставлять блюда на столе и опомнилась лишь тогда, когда из ослабевших от волнения пальцев выскользнул салатник – из того самого набора, что она покупала по настоянию своего сказочника. Глядя под ноги, на разлетевшуюся по полу зелень, Арина тихо заплакала, отчетливо вспоминая все, что слышала в подобных случаях раньше и не смея поднять глаза на Александра.

Мужчина молчал, как показалось, очень долго, но прерывать это молчание она сама никак не могла решиться. Наоборот, хотела, чтобы слова не звучали, потому что не знала, чем можно оправдаться и как объяснить свою оплошность. Но объяснений не потребовалось. Сильные руки подхватили ее, отрывая от пола, и Алекс вышел из кухни, направляясь прямиком в спальню, где опустился в кресло, не выпуская женщину из объятий.

– Кто испортил тебе настроение, родная? Кто посмел расстроить мою птичку? Мы ведь разговаривали совсем недавно, и было все хорошо.

– Было… – она всхлипнула, утыкаясь ему в шею и пряча лицо. – Пока я в очередной раз не убедилась, какая невнимательная и неуклюжая. Так хотела приготовить ужин… твое любимое… и оно пригорело… и я…

Алекс притиснул ее к себе с такой силой, что стало почти больно, но Арина не сделала ни малейшей попытки высвободиться. Это как раз и не хотелось: в его руках, у груди, чувствуя, как она вздымается, и слыша удары сердца становилось спокойнее. Будто и не случилось неприятности с ужином, и все так, как и хотелось совсем недавно.

– А у меня сегодня утром пригорела каша. Настя не рассказывала тебе?

Женщина выдавила из себя улыбку, не поднимая головы. Дочка так сильно любила Алекса, что готова была поддержать во всем. И уж тем более скрыть его какую-то его промашку.

– Нет, не говорила. Похвалила, каким вкусным был завтрак.

– Ну да, – Александр рассмеялся, целуя ее макушку. – И ведь знаешь, Ариш, она нисколько не слукавила. Каша получилась вкусной, потому что малышка проголодалась за ночь, а я мечтал, чтобы ей понравилось. И нашей любви оказалось для этого достаточно. Ты понимаешь, о чем я? Пусть все сгорит дотла – на плите, или рассыплется на осколки, но не между нами. Мы вместе – а остальное не имеет значения. Выбросим, исправим, сделаем заново – что угодно, Ариш, но я хочу, чтобы ты улыбалась мне и думала о том, как сильно ты нужна мне, а не о том, что мы остались без салата.

– Я так хотела быть идеальной для тебя… – она произнесла слова вслух, тут же понимая, насколько нелепо звучит это заявление. Идеальными бывают сказки, а в реальной жизни все совсем иначе.

– Но разве от этого хуже? – Алекс усмехнулся, и Арина поняла, что озвучила свои мысли. – Что толку, милая, если мы станем идеальными и ненастоящими? Пусть все будет как есть. Это не уменьшит любовь, но сделает ее крепче, потому что мы научимся принимать друг друга. Любыми.

– Прости. Я опять поддалась своим страхам, – их взгляды встретились, и Арина, хоть с трудом, но смогла улыбнуться.

– Люблю тебя, птичка. Просто помни об этом. Когда у тебя все получается, или когда валится из рук – ничего не меняется в моем отношении. Не меняется сейчас и не изменится в будущем. Ты нужна мне, Арина. Именно ты, такая, как есть. А еще я хорошо умею мыть полы и собирать рассыпавшийся салат. Пойдем?

***

Алиса наблюдала, как отражается на лице подруги целая гамма чувств. И снова, в который уже раз, незаметно стерла слезинки в уголках глаз. Радость – слишком простое определение тех ощущений, что переполняли ее сердце, когда она видела счастье, наполнившее жизнь дорогих для нее людей. Любила Алекса, как друга, как старшего брата, переживая его боль, как собственную. Оплакивала крушение его отношений с Ниной, видя, как тяжело мужчина переживает разрыв. Не осуждала, не имея такой привычки, но и понять не могла, как два человека, мудрые и красивые и вроде бы подходящие друг другу, неожиданно стали чужими. Хотела бы помочь, да только невозможно пройти за кого-то его путь, даже если понимаешь, какие шаги нужно делать. С юности усвоила эту истину, осознавая неизбежную болезненность собственного опыта.

И когда внезапно в жизни Александра появилась Арина, не могла расценить это иначе, как чудо. Такое же хрупкое, как и то, что наполнило ее жизнь с пробуждением чувств к прекрасному человеку, долгое время находящемуся рядом. При мысли об Артеме на губах заиграла улыбка, а сердце наполнилось нежностью. Все вышло так, как ей мечталось: маленький маскарад удался, а воспоминания о фотосессии, устроенной для любимого, неизменно окрашивали ее лицо румянцем восторга и смущения одновременно. Сладкие, трепетные мгновенья, которые и спустя годы не утратят своей значимости в их жизни.

– Ариш, а ты выглядишь потрясающе! – девушка чуть отстранилась, оглядывая изменившуюся фигуру подруги. – И это так здорово! Я еще ни разу не видела такой красивой беременной. И не перестаю радоваться тому, что у вас все получилось. Хоть и не сразу.

Не сразу. Она знала слишком хорошо, каких усилий, подчас тяжелых и болезненных, стоило достичь желаемого. Обследования, лечение, дорогостоящие процедуры – их было много, но результат оправдал ожидания. И видеть располневшую, но такую счастливую подругу, как и непомерное обожание в ее адрес в глазах Алекса, было необычайно приятно.

– Льстишь, Алиса, – Арина улыбнулась, понимая, что похвала на самом деле слегка преувеличена. Но ей и самой доставляло удовольствие видеть то, что отражало зеркало. И гораздо больше нравилось отражение в глазах мужа. Нравилось, как темнели от страсти его глаза, даже теперь, когда беременность сильно преобразила ее. Никогда прежде и представить не могла, что может наслаждаться взглядом, жадным и ненасытимым. И словами, которыми и она не могла насытиться.

– Мне мало тебя, родная. Хочу еще. Каждую минуту хочу, видеть, чувствовать тебя рядом. Слышать, как ты признаешься в своей любви. Ощущать жар на твоей коже, когда ты смущаешься. Все еще смущаешься, как в нашу первую встречу.

Он был прав: ее смущение так и не ушло до конца, но лишь добавляло трепетности отношениям. Им многое пришлось пройти, и в прошлом, и уже вместе, чтобы это время обрело еще большую ценность для каждого.

Арина коснулась своего живота, ощущая толчок ребенка, и развернулась к дверям кабинета, улыбаясь вышедшему оттуда мужу.

– Мы соскучились! – знала, что этой фразы окажется достаточно, чтобы волнение о ней улеглось, а желание оказаться рядом превзошло все другие чувства. Шагнула навстречу, обвивая руками шею, мимолетно подумав о том, что не стесняется ни подруги, ни вышедшего следом за мужем директора. Последнего теперь ей стало воспринимать намного проще. Рядом был любимый мужчина, заполняющий почти все ее мысли, да и весьма многообещающая дружба Аркадия с Юлей позволила сделать общение более близким и непринужденным.

– А я-то как соскучился! – объятья и участившееся дыхание сказало больше короткой фразы. – Перечитываю твои сообщения и безумно жду вечера.

Арина потерлась щекой о его плечо.

– Тогда, может быть, уедешь раньше? Заберем Настю и где-то поужинаем все вместе?

Алекс покачал головой и рассмеялся.

– Это было мое желание, птичка. Ты снова подсмотрела его?

Женщина кивнула.

– Конечно. Потому же сама хочу того же самого. И не только на ужин.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg