«Сказка о том, как медведь с колен вставал»

Сказка о том, как медведь с колен вставал (fb2) - Сказка о том, как медведь с колен вставал 2084K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Михаил Сендер

СКАЗКА О ТОМ, КАК МЕДВЕДЬ С КОЛЕН ВСТАВАЛ Михаил Сендер

«Мы были могущественной сверхдержавой, диктовали свою волю многим странам. Та же Америка нас боялась. Женских колготок не хватало и джинсов? Чтобы победить в атомной войне, нужны не колготки, а современные ракеты и бомбардировщики. У нас они были. Первоклассные. В любой войне мы бы победили. Русский солдат не боится умирать. Тут мы азиаты…»

«Мы тоже мечтали о свободе. Но что это такое? Одни теории… Хотели жить, как на Западе. Слушать их музыку, так же одеваться, ездить по миру. «Перемен хотим… перемен…» — пел Виктор Цой. Куда неслись — не понимали. Все мечтали… А в продуктовых магазинах стояли одни трехлитровые банки с березовым соком и маринованной капустой.»

«Кто следующий — новый Горбачев или новый Сталин? Или свастика начнется? «Зиг Хайль!» Россия поднялась с колен. Опасный момент, потому что Россию нельзя было так долго унижать.»

Цитаты очевидцев из книги Светланы Алексиевич «Время Секонд Хенд» (2013).

О медведе и лесе

Жил был в лесу дремучем медведь. Был он в лесу самым сильным и грозным зверем, и все другие звери его боялись, но уважали.

Медведь любил свой лес. Лес, конечно, был старым и тёмным, и тропы в нём были заросшие и тернистые. Но для медведя он был своим, родным, и медведь чувствовал себя в нём хозяином. Самой главной прелестью леса было то, что в дуплах бесчисленных древних дубов и берёз жили пчёлы, приносящие драгоценный мёд. Студёной зимой, когда всё в лесу вымирало и не было ни ягод, ни грибов, ни травы, ни листьев, голодные звери один за одним обивали порог медвежьей берлоги, и медведь щедро делился с ними мёдом. Так они и выживали год за годом, благодаря медвежьей заботе. Медведь иногда нарекал на зверей, что разбаловались они, разленились, сами пищу добывать разучились… Но отказать им, голодным, было трудно. Свои ведь, родные.

Медведь был добр душой, но строг и жесток порой. Не мог терпеть он обид и упрёков, и спор всегда с ним был короткий: либо будет по-медвежьему, либо в спор вступала когтистая медвежья лапа, удар которой не каждый зверь осиливал. Старожилы леса с дрожью вспоминали времена, когда лесом правил отец медведя Потап, самый зловещий медведь в истории леса. Не один зверёк поплатился жизнью за непослушание во времена Потапа. Медведь младший был добрее отца, но время от времени и он мог дать по морде лапой так, что от дуба потом не отодрать. Потому никто из зверей уже давно не вступал с медведем в споры и все его слушались, как покорные дети отца. Да и с чего было спорить? Медведь ведь их не только кормил, но и защищал.

Когда-то давно не все звери жили в лесу. Лисья нора ранее была на опушке, и лиса оттуда бегала в деревню за курами. Была рядом с лесом заячья поляна, где зайцы бегали и резвились на солнце. Был ранее у леса лысый мыс, где ютились в своих норах выдра, норка и бобёр. Медведей тогда все боялись и недолюбливали, ибо зимней порой они иногда давали о себе знать не с лучшей стороны. Но вот однажды появился в окрестностях злой серый волк, и не стало покою зверям. Гибли звери страшной гибелью от волчьих зубов, и если бы не медведь Потап, так и не осталось бы никого. Потап прогнал серого волка прочь из леса, вон с опушки, вон с поляны и аж до самой саванны. Там серый волк попался в лапы свирепого льва, короля саванны, и на этом его происки закончились навсегда. Потап, тем временем, вернувшись к лесу, приказал зверям засадить заячью поляну, лисью опушку и лысый мыс деревьями, ибо там где растёт лес все звери теперь могут рассчитывать на медвежью защиту.

Разросся лес. Аж до самых рубежей саванны растянулась его чаща. И неспокойно стало зверям саванны, ибо они боялись темноты и любили свободные просторы. Всё чаще на краю леса начал появляться лев. Пристально вглядывался он в лесной мрак своим сердитым взглядом, с недоверием и тревогой раздумывая, чего это там замышляет медведь. А в это время таким же пристальным взглядом из темноты смотрел на него медведь, раздумывая, чего этот лев всё на его лес пялится. Не к добру это, решил медведь, собрал всех лесных зверей, и строго запретил им впредь выходить за пределы леса.

— Но откуда же я теперь кур буду таскать? — возмутилась лиса.

— А мне гдзе маркоу расциць? Она ж не расцёт у лесу из-за усех эцих чортавых каряг и карней! — запричитал заяц.

— Молчать! — гневно заревел в ответ медведь. — Ваши хвосты, видно, уже забыли хватку волчьих зубов? Думаете львиные зубы мягче? Будете есть мёд. Зато живы останетесь. И если я хоть раз кого увижу за чертой леса — то узнают ваши хвосты силу хватки и медвежьих зубов.

Притихли звери, поджали хвосты, и разбрелись по норам.

Как звери от льва прятались

Прошли годы, и все звери постепенно привыкли жить в лесной тени. Лес теперь был огромен, и мёда на всех хватало. Заяц очень скоро наловчился скакать между деревьев и открыл для себя заячью капусту. Лиса женской хитростью уговорила медведя, неравнодушного к её красоте, выкопать ей нору побольше и стала таскать туда лесных куропаток. И только выдра, норка и бобёр время от времени, усевшись на берегу ручья, с грустью посматривали на расстилающуюся вдоль противоположного берега залитую солнцем саванну. Иногда им так хотелось нырнуть в ручей, переплыть на другой берег и погреться там на солнышке… Но боялись они медвежьей ярости, да и в львиные лапы не хотелось попасть.

Льва никто из зверей уже давно не видел, и по правде говоря, мало кто вообще знал, как он выглядит. Заяц, живший на краю леса, часто всем рассказывал, как то и дело видел львиную гриву, мелькающую меж деревьев, и как слышал то страшное злобное рычание, то холодящий львиный вой в ночи.

— Агромная чорная цень и гарашчие у начи глаза! Страшный аскал, агромная пасць — усю лису адним махам праглотить и не задумаецца! — с вдохновением рассказывал заяц.

Звери слушали и содрогались от страха. Как близка опасность! Как не страшно зайцу жить на краю леса? Как хорошо, что с нами есть медведь. Бобёр как-то сделал зайцу дерзкое замечание, что львы, вроде бы, не воют. За это звери очень вознелюбили бобра.

— Как он смеет поучать бедного но храброго зайца, ежедневно живущего на грани смертельной опасности! — говорили звери. — Уж зайцу-то виднее, какие звуки издаёт лев.

Годы шли далее, лес густел, и в тени его зверям жилось всё спокойнее. Никакой лев так в лес так и не пришёл. И всё бы хорошо, да что-то неспокойно было медведю. С каждым годом звери как будто становились всё унылее и ленивее. Как ни пытался медведь их приучить к работе, ничего у них толком не получалось. При каждой возможности отлынивали звери от труда, да и трудились не сказать чтобы в полную силу. Только мёду медвежьего уплетали всё больше, так что мёду постепенно стало не хватать на всех. Теперь за мёдом приходилось подолгу стоять в очереди, и многие стояли целыми днями.

— Чё ж вы, дармоеды, всё стоите? За это время столько работы можно было проделать! А вы всё ждёте, лодыри, чтобы вас накормили… — сокрушался иногда медведь. Звери стыдливо опускали глаза, но продолжали приходить за мёдом.

Хуже того, медведь начал замечать, что звери, и в особенности детёныши, не видавшие нашествия волка, начинали вести себя всё более неосторожно. Многие подходили слишком близко к краю леса, высовывали морды из лесной гущи и всматривались в даль, пытаясь разглядеть, что там на саванне делается. Пару раз такие любопытные зверюшки и вовсе выбегали из леса, после чего след их простывал навсегда. Лесные старожилы объясняли молодым, что эти бедные зверьки явно стали жертвами злобного льва, и что не нужно следовать их примеру, если хочешь уцелеть. Однако некоторые зверёныши отказывались верить в рассказы старших, и упрямо бегали по окраинам леса. Некоторые начали распространять слухи, что якобы зверям на саванне живётся лучше, ибо там больше солнца и свободно бегать, и что никакого льва там не боятся. Какой-то излишне храбрый бурундук пустил слух что, мол, это медведь специально все страшилки выдумал, чтобы зверей из леса не выпускать. Звери начали шептаться, и постепенно сплетни дошли до медведицы.

— Слыш, чего рассказывают эти сопляки? — пожаловалась она медведю, — Говорят, плохо им тут в лесу. В саванну хотят, ко льву. Говорят, там — тепло и солнце. Во чего навыдумывали! — Медведица возмущённо потрясла головой, после чего надвинулась на медведя. — Ты вот тут сидишь со своим мёдом, а дети сейчас наслушаются этих сказок и повылазят из леса, солнце искать. А там их лев и схватит! Приструнил бы ты этих говорунов, пока весь лес наш не погубили.

Медведь нахмурился, подумал, и приказал привести к нему бурундука. Бурундук божился, что больше ни слова не скажет, однако в наказание медведь приказал замуровать бурундука в дупло старого дуба в самой чаще леса, куда даже змеи боялись ползать.

— Пускай там поболтает. — Грозно сказал медведь, собрав всех зверей. — И так будет с каждым, кто посмеет распускать лживые сплетни!

Притихли звери, и покорно разбрелись по норам. После этого слухи перестали доходить до медведя. Звери стали шептаться тише.

Как медведь со львом встретился

Как-то раз вбегает медведица взъерошенная в берлогу и вопит:

— Пропал!!! Михайло, вставай! Малыш наш пропал!

— Как пропал? Что случилось? — отозвался медведь.

— Зайчиха рассказала, что один из её ушастых видел, как наш мохнатик к опушке шёл один, туда где саванна начинается! Эх, чтоб его, наслушался, видно, этих сказок, да пошёл сам посмотреть, что там… А теперь ведь пропадёт!!! Зайцы говорят, что слышали его крик, но побоялись выходить из леса. Уэээээ!!!.. — заревела медведица таким диким рёвом, что медведь взялся за уши.

Рванул медведь бегом из берлоги и бросился к окраине леса, проклиная про себя всех этих чертовых сплетников, и злобно воображая, что он сделает с бурундуком, когда вернётся. Страшные картинки крутились в его отцовской голове. Подбежав к окраине, он на секунду притормозил, поймав себя на мысли, что уже много лет сам не выглядывал из леса и забыл, что там снаружи. Сердце его билось, как барабан, когда он наконец высунул морду из зарослей и почувствовал тепло солнечных лучей. Щурясь от яркого света, медведь попытался охватить взглядом окрестности, надеясь увидеть своего малыша, пока тот не зашёл слишком далеко. Перемещая взгляд между отдалёнными кустарниками и редкими деревьями саванны, медведь отметил про себя, что за эти годы ландшафт снаружи заметно изменился. Всё стало как-то аккуратнее и симметричнее, как будто кто-то специально наводил тут тщательный порядок.

Вдруг взгляд его остановился на двух силуэтах неподалёку от бегущего вдоль леса ручья, и сердце его замерло в ужасе. У ручья стоял лев, и рядом с ним лежал медвежонок. Медведь застыл, как парализованный. В нём закипели одновременно ярость и страх. «Неужели убит?» думал медведь, и сердце его рвалось от боли, и хотелось броситься на льва и разорвать его на части. «А что если нет?» с надежной рассуждал он дальше. Медведь не знал, как лев отреагирует на его внезапное появление. «Возможно, если я сейчас брошусь в его сторону, он испугается и убежит.» Затем медведь засомневался. «Но это ведь подлая тварь. Он может быстро перегрызть малышу глотку, и затем смыться…» Не зная, как лучше действовать, медведь начал аккуратно приближаться ко льву. Услышав треск хвороста под тяжёлой медвежьей лапой, лев поднял голову, и глаза двух владык впервые встретились. Медведь снова застыл, не отводя взгляда. Эти несколько секунд тишины казались ему вечностью. И тут тишину прервал лев.

— Господин медведь! — бодрым голосом выкрикнул лев. — Рад, наконец, вас увидеть вживую!

Медведь, почему-то, не ожидал что его первое общение со львом начнётся именно с этих слов, и подходящих ответных слов среди всех имевшихся под рукой у него с ходу не нашлось. Вдруг лежащий на траве медвежонок зашевелился, поднялся на лапы и повернулся мордашкой к отцу.

— Ваш сын, похоже, немного заблудился и упал в ручей. Я услышал его крик и поспешил помочь. Как оказалось, он и сам неплохо плавает! Мои бы столько не продержались… Молодец. — продолжил лев, нежно похлопав медвежонка по макушке. Медвежонок в ответ радостно лизнул льву лапу.

Медведь наконец собрался со словами. Они были направлены на сына.

— Косолапый, я ведь тебе сказал не выходить из леса! А ну иди сюда!

— Прости папа! Я гнался за бабочкой, и случайно упал в ручей. Дядя лев меня спас. — виновато оправдывался медвежонок, плетясь к отцу. Лев стоял на месте, дружелюбно улыбаясь.

— Я только хвост подставил. Он сам выкарабкался! — смеясь дополнил он медвежонка.

Медведю было сложно сдерживать вулканического масштаба радость, овладевшую им при виде целого и невредимого медвежонка, подбежавшего к нему. И хотя вся ситуация ему казалась очень подозрительной, ему трудно было удерживать грозную мину и сердиться на медвежонка, который только недавно тянул за хвост самого страшного зверя саванны. Медведь лизнул ухо сына и снова повернулся ко льву.

— Спасибо, что не подрал малого. — Сказал медведь, немного стесняясь. — …Ну и что подставил хвост, так сказать…

Лев добродушно засмеялся. Для медведя это было очень странным и невообразимым явлением, ибо он льва представлял себе только рычащим, ревущим и, возможно, воющим (если верить зайцу).

— Подставить хвост, ха-ха, мне нравится это выражение! — Ответил лев. — Но позвольте, господин медведь, неужели вы обо мне настолько дурного мнения, что можете предположить, что я способен причинить вред невинному ребёнку? Что же я такого сделал, чтобы вызвать к себе такое недоверие?

Тут лев и медведь разговорились не на шутку. Медведь начал приводить случаи и рассказы о львиных нападениях, услышанные им в лесу. Как оказалось, все они были результатами преувеличений, недоразумений и просто выдумок. Те звери, которые тайком вышли из леса, на самом деле добровольно переселились на саванну, где их радушно приняли, и где они живут до сих пор. Лев заверял медведя, что ни разу не нападал ни на одного жителя леса. Более того, он уже давно в принципе не ест мяса.

— Это — неэтично, питаться плотью других животных. — пояснял лев. — Все животные саванны давно стали вегетарианцами, ибо ни у кого нет права отбирать жизнь у другого.

Чем больше медведь слушал льва, тем всё более невероятным местом ему казалась саванна. Оказалось, что звери там жили в полной свободе, и подчинялись только законам, которые принимали совместно. Роль льва была лишь представительской, а решения на саванне принимались общим собранием зверей. При этом, все звери, кроме старых и больных, целыми днями доблестно трудились, выращивая корм и строя общие жилища, где львы и гиены могли жить вместе с зебрами и жирафами. И хотя у них вообще не было мёда, всем зверям всегда хватало еды и ещё оставалось на подкормку случайно заблудших на саванну бродячих зверюшек без роду и племени. Эти открытия удивляли и восхищали медведя, и скоро он понял, что никакой угрозы от льва и саванны для лесных жителей на самом деле нет.

Вернувшись в лес, медведь объявил зверям, что они со львом теперь друзья, и что посещение саванны больше не является нарушением порядка безопасности. Звери обрадовались, и с энтузиазмом бросились осваивать саванну и знакомиться с её жителями. Некоторые лесные жители теперь целыми днями резвились на тёплых просторах саванны, приносили оттуда экзотические фрукты и невиданной красоты цветы, которыми хвастались перед соседями и украшали свои норы. Некоторые и вовсе осели на саванне, встретили там любовь и построили жилище по местному фасону. Особую любовь к саванне испытывали выдра, норка и бобёр. Лиса то и дело кокетливо прохаживалась между лесом и саванной, как бы невзначай посматривая на солнечную сторону, в надежде привлечь к себе любопытные взгляды жителей саванны, но делая вид, что ей как будто бы туда и не нужно. Заяц саванны откровенно побаивался. Он давно забыл, как он когда-то резво скакал по опушке, пока она не заросла деревьями, и теперь ему всё время казалось, что без прикрытия деревьев его обязательно кто-нибудь выслеживает и норовит схватить.

Медведю саванна нравилась. Его вдохновляло то, как тактично и вежливо обходился со всеми зверями лев. И хотя лев был больше и сильнее любого другого зверя, его никто на саванне не боялся. При этом, все звери его любили и уважали. «Как это ему удаётся?» поражался медведь. «Ни разу ни на кого не рычал, не ревел, ни на кого лапы не поднимал — а все его слушают, да ещё с таким воодушевлением…»

— Каждый зверь, даже самый маленький, заслуживает уважения и имеет право быть со мной не согласным. Я, может быть, и сильнее других, но ведь не во всём я мудрее! — пояснял медведю свою позицию лев. — И если каждый зверёк поделится со мной хотя бы частицей своей мудрости, представьте только, господин медведь, каких высот мы можем достигнуть вместе!

Медведь восхищённо слушал льва, и в душе даже немного завидовал ему. Ведь сам он, по правде, редко прислушивался к другим зверям. Медведь привык в лесу командовать, и после всегда сетовал, что всё его звери делали не так, за что получали потом по ушам, и всё равно потом всё повторялось. Вернувшись после очередного посещения саванны, медведь твёрдо решил впредь прислушиваться к зверям и дал им свободу во всех начинаниях, лишь бы без дела не сидели. Обрадовались звери, засуетились, закопошились — стали каждый своё творить, жилища свои обустраивать, огороды рассевать, и всё реже за мёдом к медведю ходить. Рассосались очереди у медвежьей берлоги, и медведю спокойней стало, и даже на медведицу времени стало хватать. Так редко стали звери к медведю заглядывать, что ему со временем даже тоскливо стало без их внимания. Тут зима подкралась, и медведь с семейством залёг в спячку до весны. И так хорошо ему спалось, так спокойно без назойливых дармоедов, обивающих пороги в поисках мёда, что доспал он почти до самого лета.

Как мыс снова стал лысым

Проснувшись в уже вновь позеленевшем лесу, потянулся медведь, зевнул блаженно, и направился на прогулку, лес свой осмотреть, да заодно со зверьми повидаться. Глядит — лес изменился заметно. Похорошела нора у лисы, цветами обвешано всё. И у других зверей всё по-новому, на манер саванны все норы украшены, сады-огороды благоухают, растения необычные тянутся к солнцу, звери песни поют непривычные, какие только на саванне медведь слышал, да так и не понял, о чём те песни. Направился медведь к окраине леса. У заячьей норы ничего почти не изменилось. Заяц сидел у норы и щипал всё ту же заячью капусту, которой питался ещё с тех пор, как его поляну поглотил лес.

— О, Патапыч, здарова! — воскликнул заяц, увидев медведя.

— Здоров, косой. Как зиму пережил? — откликнулся медведь.

— Да пацихоньку, Патапыч. Ты ж меня знаешь, я ж никагда не жалуюсь. Трудна канешна, лапу не пасасёшь, как вы умееце. Но мы ж тожа не лыкам шыты: тут немнога кары, там чуць-чуць карышкоу, так и да вясны дажыли кое-как. — со вздохом поделился мыслями заяц. — Слушай, Патапыч, может медком пабалуешь, а?

Медведю вдруг стало приятно на душе. Давно уже его никто о мёде не просил. А ведь быть полезным — само по себе благодать. Да и сам давно не ел, так что от мысли о мёде стало вдвойне приятно.

— Прям сейчас с собой нет, но ты подскочи завтра, может горшочек и найдётся с осени. — ответил он, изображая лёгкое равнодушие.

Зайца, видимо, немного насторожила манера медвежьего ответа, и он решил на всякий случай подкрепить свою просьбу дополнительными аргументами:

— Спасибо, Патапыч, ты — настаяшчы друг! Такой друг, каторый сваих не брасает. Ты ж знаешь, я за цебя всегда гарой. Не то што эци, бабры да выдры, павырубали всё, как тока ты в спячку…

Тут пришла очередь медведя насторожиться. Невольно он отвернулся от пляшущего перед ним зайца и бросил тревожный взгляд на север. Только сейчас он заметил, как ярко оттуда мерцали проблески весенних лучей. Не дослушивая заячьи признания в верности медведь двинулся резким шагом в сторону северной окраины, но не дойдя до неё вдруг оказался на залитом солнцем мысе, утыканном свежими пнями. Охватив недоумевающим взглядом это непонятное место, медведь наткнулся на встречный взгляд бобра, вцепившегося зубами в ствол одного из немногих оставшихся на мысе деревьев. Бобёр застыл в своей грызущей позе, растерянно пялясь на медведя и не зная, как себя повести в этот деликатный момент. Кровь медведя забурлила от ярости. Норка и выдра, чуя неладное, шмыгнули за ближайший пень.

— Вы что здесь устроили, твари?! — заревел медведь. — Вы что, с ума рехнулись??? Да я вас сейчас…

Тут вдруг на мыс степенно поднялся лев.

— Господин медведь, с добрым утром! — вежливо приветствовал он пылающего яростью грозного зверя. Медведь немного сконфузился, не зная, как и куда в этот момент направить свою ярость. Лев, тем временем, спокойно подошел к нему ближе и с понимающим видом продолжил: — Не сердитесь, господин медведь. Ваши друзья, выдра, норка и бобёр, обратились ко мне с просьбой присоединиться к саванне. Я им ответил, что они в праве сами решать, где им быть со своими норами и плотинами. Саванна — это там, где свет и простор. И то, и другое, каждый, при желании, может создать себе сам. Если они хотят жить и трудиться вместе с остальными жителями саванны, и ради этого готовы пожертвовать тенью своих деревьев, то мы с радостью примем их в общее собрание.

Он на мгновение замолчал, всматриваясь сочувствующе понимающим взглядом в блестящие от обиды глаза медведя.

— Вы считаете, что я должен был им отказать? — смиренным тоном спросил лев.

Медведь был зол, но растерян. Ему очень не нравилось всё что он слышал и видел, но он не мог подобрать правильных слов, чтобы обосновать своё недовольство.

— Эти деревья сажал мой отец. — Обиженно вздохнул он наконец. Затем, неохотно, поправился: — Точнее, приказал посадить…

Медведь понимал, что эти слова звучали не очень убедительно. Потапа в лесу не очень любили, и деревья сажали не с самым большим энтузиазмом.

— Он приказал, а нам под ними жить. — Вставила высунувшая мордашку из-за пня норка. — Нас-то никто не спросил! А нам солнца хочется. Не нужна нам эта тень! Мы хотим, как на саванне.

Медведь стоял молча, нахмурившись глядя себе под лапы. Год назад он бы в щепки разнёс этот мыс и в клочки разорвал этих проклятых грызунов за такую наглость. Но после знакомства со львом и саванной медведь стал другим. Он начал задумываться о правильности своих действий, о праве других решать свою судьбу самим, и как бы его это всё не злило, он уже не мог позволить себе силой насаждать свою волю другим. Вопреки своим эмоциям, медведь стал пытаться найти оправдание тому, что происходило. Может они и правы? Может действительно мысу лучше быть лысым, и примкнуть к саванне? Ведь по большому счёту ничего от этого не изменится. Раз уж они так хотят… Внезапно лев положил ему лапу на плечо.

— Михайло, можно я с тобой на «ты»? Мы ведь друзья? — Лев в очередной раз застал медведя врасплох.

— Да конечно… — ответил он грустным, но добродушным басом.

— Михайло, я очень хорошо понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Поверь мне, я очень не хотел тебя расстроить. Но мы ведь с тобой оба понимаем, что ни у тебя, ни у меня, нет права навязывать свою волю этим зверям. Это — их мыс. Они на нём живут. И если им хочется, чтобы он был лысым — ну как мы можем им это запретить?

Медведь вздохнул, пожал плечами и грустно кивнул. Тут лев перешёл на более позитивный лад:

— А с другой стороны — ну какая разница, на саванне этот мыс, или в лесу? Мы же все — друзья. Хотим — идём к вам в гости, хотите — вы к нам. Между нами ведь нет преград, правда?

Медведь поднял взгляд на льва. Тот дружелюбно улыбался, ожидая ответной реакции своего бурого приятеля. Медведь ответил ему сдержанной улыбкой.

— Правда. — ответил он, после небольшой паузы.

Лев расплылся в ещё более радостной улыбке.

— Кстати, о гостях… Я тут подумал, а не прийти ли вам с семейством к нам на ужин? — Лев говорил с таким вдохновением, что казалось, будто он вдохновляется на ходу каждым собственным словом. — Нет, даже не с семейством. Приходите всем лесом! Устроим пир на всю саванну, во имя дружбы нашей нерушимой!

Гнев медведя потихоньку спал. Идея про пир ему, не евшему целую зиму, очень понравилась, и они принялись обсуждать, как и когда собраться.

Дома медведя ждал скандал. Медведица, услышав про лысый мыс, принялась пилить медведя на чём свет стоял.

— Да что же это такое?! У него из под носа отбирают лес, а он стоит и рассуждает о дружбе! Да что ты за мужик, в конце концов? Наслушался этого, гривастого. Он тебя вокруг пальца водит, наивный ты мой!

— Да тихо ты! Ничего ты не понимаешь, баба! — отмахивался медведь. — Не моё это право, указывать другим, как им жить. Хотят — пусть живут на саванне.

— Не твоё право? Ха! Совсем в ягнёнка превратился! Завтра у тебя берлогу отберут, жену отберут…

— Скорее бы… — буркнул медведь.

— Не груби мне тут! Ты — медведь, а не ягнёнок. Тебя бояться должны и слушаться, а ты тут сидишь и рассусоливаешь о правах, пока о тебя лапы вытирают.

Медведь раздражённо махнул на жену лапой и вышел из берлоги.

Как медведи на саванне пировали

Никогда ещё на саванне не собиралось столько лесных зверей. Пришли барсуки с барсучатами, лоси с лосятами, заяц пришёл с зайчихой и зайчатами, и только лиса пришла одна, и всё кокетливо посматривала на льва, виляя своим пышным хвостом. Лев лично приветствовал всех гостей, после чего звери саванны заботливо усаживали их за длинный стол из чёрного дерева, накрытый белой скатертью и украшенный элегантными подсвечниками, цветами и аккуратно сложенными салфетками и приборами. Большинство лесных зверей никогда раньше не видели таких украшений. Они вообще не привыкли есть за столом, уж не говоря о салфетках и приборах, и многие не на шутку засмущались. Более простодушные звери, не скрывая своего невежества, пытались подстроиться под непривычные обстоятельства, неуклюже следуя примеру животных саванны и смущённо хихикая. Другие толклись в сторонке, шепчась и посмеиваясь над всеми этими непонятными буржуазными излишествами.

Среди последних гостей пришли медведь с медведицей и сыном. Пока дошли они до места назначения, медведь уже не раз пожалел, что взял с собой медведицу. Всю дорого она охала и ворчала, что за дурацкая эта идея, и почему обязательно надо было именно на саванне этот балаган устраивать. Это был первый визит медведицы на саванну, и к великому разочарованию медведя, ничто не производило на неё никакого положительного впечатления.

— Жарко-то как, боже мой! Как они тут живут? Ни одного деревца нигде. Солнце прямо в глаза палит. Невозможно смотреть! Вообще ничего не вижу… — возмущалась медведица, неохотно плетясь по саванне.

Лев радостно поприветствовал медведей и принялся представлять их своим друзьям по саванне. Медведь был поражён, как много на саванне оказалось зверей. Их было на порядок больше, чем в лесу. Многие обитающие на саванне звери явно изначально не были её уроженцами. Тут были и обезьяны, и верблюды, и кенгуру, и даже моржи.

— Многим зверям на родине приходится трудно, и они убегают в поисках нового жилья. — Пояснял лев. — А на саванне для всех место найдётся.

Вдруг среди знакомящихся с медведями зверей появился силуэт, при виде которого медведица взвизгнула, а у медведя на спине поднялась шерсть. Животное сделало несколько шагов вперёд и на его морду упал свет. Перед ними, выпрямившись во весь рост, стоял волк. Медведь начал было становиться в позу атаки и приготовился рычать, но тут волк заговорил:

— Господин медведь, я прошу прощения… — голос волка был предельно вежлив, прямо как у льва. — Я понимаю, что вам, наверное, неприятно меня видеть после всего, что когда-то натворил в лесу мой отец. Уверяю вас, я полностью разделяю ваше негодование по поводу его чудовищных действий. Это было ужасно, непростительно… И поверьте мне, хотя я никак не участвовал в этих преступлениях, а был тогда всего лишь щенком, стыд за совершённое моим отцом преследовал меня всю мою жизнь.

Медведь с недоверием посматривал то на волка, то на льва, то на медведицу. Лев поспешил включиться в беседу:

— Это — белый волк, сын серого волка, некогда попавшего к нам в плен. Белый волк с самого раннего детства живёт с нами на саванне.

Тут лев рассказал медведям о том, как после того как серый волк был пойман и посажен на цепь, его волчонка воспитывали жители саванны. Лев заверил медведя, что как и остальные звери саванны, белый волк не ест мяса, и вообще является добрейшим из зверей. Медведю эта история казалась подозрительной и невероятной. Он и представить не мог, что волка можно было переучить, но в очередной раз он, вопреки ворчанию медведицы, решил довериться льву.

Окончив презентации, лев усадил семью медведей за стол вместе с остальными зверями. Для медведя это стало неожиданностью. В лесу на таких торжествах медведям всегда выделялись почётные места во главе стола.

— И что, мы теперь будем сидеть рядом с бобрами и белками? Мы что для них — мелкие грызуны какие-то? — возмущённо шептала медведица. — Сами-то, вон, во главе стола уселись!

— Тихо ты, баба! — Зашипел на жену медведь. — Мы тут — гости. Ну принято у них так, демократично сидеть. На вот, лучше, салфетку малому повяжи.

— Боже мой, да что же это такое!? Во напридумывали! Они бы ещё скатерть на голову повязали! — с театральным пафосом воскликнула медведица, взглянув на то, как жители саванны повязывают себе на шею салфетки. Затем её скептический взгляд упал на приборы. — А это ещё что???

Медведь нервно охватил взглядом стол и заметил, что все жители саванны ели с помощью вилок и ножей. Он никогда в жизни не держал в лапе вилки, и потому не на шутку засмущался. Глядя на барсука, которому сидящая рядом зебра показывала, как держать вилку, медведь неуверенно потянулся за своей.

— Не той лапой. — услышал он знакомый голос с противоположной стороны стола. Медведь поднял глаза. С другого конца стола на него смотрела выдра. Выдра элегантно держала в лапах приборы. Вокруг её шеи была аккуратно повязана салфетка. — Вилку нужно держать левой лапой. — продолжила выдра.

— Да он не знает, что такое левая лапа. — раздался насмешливый голос бобра.

— Левая — это та, в которой ты держишь нож. — покачивая головой и надменно задрав брови вздохнула норка, также с аккуратно повязанной вокруг шеи салфеткой. — А надо — наоборот.

Медведь молча окинул взглядом своих советчиков. В его жилах бурлил гнев. «Сколько лет» подумал он «эти проклятые грызуны жили в моём лесу, под моей защитой, питались моим мёдом, кланялись мне в пол при встрече? А сейчас они сидят со мной за одним столом, на таких же стульях и, похоже, уже чувствуют себя на саванне хозяевами. Да ещё осмеливаются меня учить, как нужно есть!» Медведю вдруг захотелось встать и врезать всем трём по голове. Однако понимая, что он — в гостях, медведь решил сдержаться и не создавать ссоры. Он молча поменял приборы местами и стал размышлять, как ими действовать дальше.

— Уважаемые звери! — заговорил вдруг громко лев, поднявшись во главе стола. — Спасибо вам всем большое, что собрались сегодня здесь. Я очень рад, что между нами больше нет никаких преград, и я бы хотел чтобы впредь все лесные звери чувствовали себя на саванне — как дома. Помните: саванна отрыта для всех, кто любит тепло и свет, кто уважает свободы и права других зверей, кто не боится труда и хочет жить красиво. Прошу вас, угощайтесь, веселитесь и дружите!

Звери восхищённо зааплодировали. Медведь, сражавшийся с куском папайи на вилке, тоже начал было аплодировать, но тут вилка выскочила из его косых лап и с грохотом ударилась о тарелку. Пытаясь поймать её на лету, медведь нечаянно ударил правой лапой о край тарелки, от чего всё содержимое тарелки, вместе с вилкой, катапультировалось прямо в морду медведице. Этот нелепый инцидент вызвал волну хохота. Громче всех хохотали норка, выдра и бобёр. В их хохоте медведь расслышал нотки злорадства, и впал уже было в ярость, но тут снова послышался голос льва:

— Господа, полно уже! Со мной такие инциденты происходят постоянно. Ну не созданы наши мощные лапы для столь хрупкой посуды — что поделать? — стал весело успокаивать всех лев. Он тут же начал рассказывать о другом нелепом инциденте из собственного опыта, чем отвлёк всё внимание от краснеющих от стыда и злости медведей.

Поблизости льва сидел заяц со своим семейством. Он весь вечер пытался шутить с соседями по столу, да всё как-то неудачно выходило, и звери саванны косились на него с лёгкой настороженностью. Зайцу всё на саванне казалось каким-то смешным и нелепым. Особенно его рассмешило, когда напротив него уселась супружеская пара, состоявшая из жирафа и носорога.

— Во дают, а? — насмешливо показывая лапой на обнимающихся жирафа с носорогом воскликнул заяц. — Эта ж што из этава палучыцца за рыбёнак? Жирарог?

Довольный собственным остроумием, заяц повернулся к соседям по столу в ожидании улыбок и смеха, но вместо этого наткнулся на осуждающие взгляды.

— Не все рассматривают любовь как средство для создания детей, господин заяц. — с укором заметила антилопа.

— Каждый зверь имеет право на свободу выбора партнёра. — добавила зебра. — Вам, господин заяц, возможно, и не приходило в голову рассмотреть в качестве партнёра кого-то, кроме вашей уважаемой зайчихи, но ведь это не значит, что все звери должны также себя ограничивать.

Заяц был в лёгком недоумении. Ему и вправду никогда такое не приходило в голову, как и то, что семья может быть без детей. Про себя он решил, что здешние порядки ему явно не нравятся. «Хоць бы дзеци тут усякай дури не нахватались…» подумал он, глядя на то, как его зайчонок весело скачет и играет вместе с зебрёнком. Тут зайчонок радостно подбежал к отцу, чтобы поделиться впечатлениями.

— Папа, тут у всех такие красивые огороды! Столько всего вкусного растёт — и морковка, и редиска, и фруктов разных много-много. А почему мы весь год едим одну заячью капусту? — громко поделился своими детскими размышлениями зайчонок.

Тут заяц не на шутку рассердился и влепил сыну такой крепкий подзатыльник, что у того искры из глаз посыпались. Затем он крепко схватил зайчонка за ухо и резко прижал к себе.

— Ах ты маленький сапляк! Што жэ эта ты пра бацьку при усём чэсном народзе гадасци расказываешь! Насматрэлся тут, наслушался глупасцей! Если ты ешчо раз… — тут вдруг заяц заметил, что все звери вокруг них прекратили свои беседы и со встревоженным изумлением уставились на зайцев.

— Господин заяц, немедленно отпустите ребёнка! — прозвучал грозный голос льва. Заяц растерянно отпустил ухо плачущего зайчонка. — Как вы смеете применять силу против слабого?

Заяц от такого резкого внимания к себе задрожал и попытался оправдываться:

— Да я, это, так… У васпитацельных целях, штоб не праказничау. А то он же… — испуганно оправдывался заяц.

— Бить ребёнка в воспитательных целях??? Да вы в своём уме??? — ещё громче заревел лев, и лесные звери впервые увидели того льва, которого до этого так боялись годами.

Заяц от страха осел на корточки и опустил уши. Среди сотен осуждающе смотрящих на него глаз он заметил хмурый взгляд медведя. Медведь снова чувствовал себя растерянным. Он и сам иногда прибегал к подзатыльникам в воспитательных целях, и ему не очень понравилось, что лев раздувал из этого такого масштаба трагедию, однако оправдывать право зайца на домашнее насилие при всех зверях саванны, находясь в гостях у льва, медведю очень не хотелось.

— Господин заяц, ваше поведение — совершенно неприемлемо на территории саванны. Любезно прошу вас немедленно покинуть саванну и больше сюда не возвращаться. — прозвучал строгий вердикт льва.

Опустив уши, заяц встал из-за стола и поплёлся прочь. Зайчиха с зайчатами неохотно и стыдливо поспешили за ним. Вокруг стола воцарило неловкое молчание, переходящее в массовое шептание.

— Вишь, что делает! Уже порядки свои наводит тут. Хочет чтобы лесные звери теперь под его дудку плясали. — сердито зашептала медведица на ухо медведю. — А ты так и будешь сидеть и молчать, пока наших с саванны гонят?

— Заяц сам виноват. — сердито отмахнулся медведь. — Ну чего надо было малого лупить прям перед всеми? В гости ведь пришли, а он тут порки устраивает! Так ему и надо.

Медведица осуждающе вздохнула, качая головой. Напряжение постепенно спало. Звери снова разговорились, развеселились и пир продолжился. Лесные звери были заметно восхищены львом и саванной, радуясь, что теперь смогут заглядывать сюда чаще. Только медведю было как-то невесело. Все эти мелкие инциденты, странные разговоры и слова жены, от которых он весь вечер отмахивался, упрямо оседали в его голове, и он никак не мог избавиться от чувства, что о нём, как будто бы все забыли. Медведь привык быть в центре внимания. На этом же празднике он чувствовал себя лишь частью публики. И хотя он был со львом в согласии, медведя преследовал крадущийся страх того, что будь они со львом несогласны, лесные звери поддержали бы не его, а льва.

Как звери на болото ходили

Прошла ещё одна зима. Этой зимой медведю спалось плохо, неспокойно, и проснулся он уже ранней весной, как только сошёл снег, голодный и раздражённый. Тут же пошёл медведь обходить лес. Лес в этот раз не только ещё больше изменился, но и заметно опустел. Многие звери, вдохновившись после львиного пира, решили перебраться жить на саванну. Не слышно было игривых детских визгов, как обычно бывало весной. Встретившаяся медведю по дороге ежиха рассказала, что многих лесных детёнышей отправили на саванну, жители которой любезно согласились принять их к себе в семьи на оздоровление, ибо в лесу зверятам не хватает света.

— «На оздоровление»… — недовольно бурчал медведь, топая дальше по лесу. — Всю жизнь живу в лесу, и вроде бы не захворал пока…

Скоро медведь обнаружил, что лес стал не только пустее, но и значительно меньше. Многие звери последовали примеру выдры, норки и бобра, и начали вырубать деревья, присоединяя свои норы и грядки к саванне. И хотя медведь уже давно признал их моральное право на этот выбор, весь этот культ саванны его теперь ужасно раздражал. Он стеснялся себе в этом признаться, но больше всего его раздражало то, что никто в лесу его больше ни о чём не спрашивал.

Подойдя к краю леса, медведь вдруг увидел на краю саванны огромное скопление зверей, с грозным видом идущих стадом вдоль леса. В основном это были звери саванны, но среди них были и лесные звери, и жители джунглей, и даже несколько арктических особей. Парадом этим командовал лев, гордо стоя на холме у самого леса. Медведя это зрелище взволновало не на шутку. Такой толпы он ещё никогда не видел, и ему в первые в жизни стало жутко. «К чему этот странный грозный марш у самого леса? Что это лев задумал?» сглатывая от невольного волнения думал медведь. Но тихо бояться было чуждо медвежьей природе и, собравшись с собой, медведь решил направиться ко льву и всё выяснить.

Лев явно не ждал появления медведя, и немного сконфузился от неожиданности.

— Михайло? Я думал, ты ещё в спячке… — сказал он немного растерянно, но тут же собрался с мыслями, напялил свою фирменную улыбку и уже более уверенно продолжил: — С добрым утром, Михайло! Как спалось?

— Да не очень, если честно. — хмуро ответил медведь. — Слушай, а чё это ты тут замутил, а?

— Мы идём освобождать болотных зверей от тирании крокодила. — ответил внезапно посерьёзневшим голосом лев с выражением глубокой озабоченности. — Пойдёшь с нами?

Тут лев поведал медведю о том, как страшный и злой крокодил, давний покровитель болот, безжалостно терроризирует болотных жителей. По словам льва, каждый день крокодил проглатывает самых неугодных себе болотных зверей, а остальных держит в страхе, чтобы ни шагу против его воли не делали. Лев решил, что звери саванны и леса должны проявить солидарность с болотными зверями и спасти их от этой тирании, поэтому собрал всех зверей чтобы вместе пойти на болото, найти и проучить крокодила.

Медведю, и без того вставшего не с той лапы, вся эта история с крокодилом совсем не понравилась. Во-первых, он был знаком с крокодилом, и хотя тот действительно был жестоким и кровожадным зверем, к медведю он относился уважительно и с ним всегда можно было договориться. Во-вторых, болото находилось у самого леса, и если всё это стадо начало бы там топтаться, то в лес оттуда понаползло бы болотных гадюк да ужей, которых в лесу и без того хватает. В третьих, то, в чём крокодила обвинял лев, не сильно отличалось от того, чем в своё время занимался отец медведя Потап. Да и сам медведь иногда прибегал к жестокости. Он вдруг вспомнил замурованного в дубе бурундука, который, по сути, ничего плохого не сделал. Но больше всего медведю не нравилось то, что лев без его ведома собрал зверей, в том числе и лесных, и повёл их за собой. И что обиднее всего — звери пошли, также не интересуясь мнением медведя.

— Не нравится мне этот замут. — сказал медведь, насупившись. — Чего ты меня не спросил, перед тем, как всех лесных собирать?

Лев посмотрел на него с видом лёгкого осуждения.

— Михайло, разве ты не считаешь, что у каждого зверя есть право на свободу? Все звери вправе сами решать, идти им или нет, разве не так? — спросил лев и, не дождавшись ответа, продолжил. — Вот у жителей болота этого права сейчас нет — им крокодил не позволяет. Поэтому это наш моральный долг помочь им выбраться из под крокодильей тирании и защитить их права.

Медведь недовольно молчал, пытаясь подобрать в голове слова, которыми можно было бы обосновать его недовольство.

— Оно-то да, но может быть не стоит лезть в чужой огород со своими порядками? — сказал он наконец.

Под «чужим огородом» медведь имел в виду болото, однако мудрый лев сумел между строк этой циничной реплики прочитать то, что на самом деле больше всего задевало медведя. Лев подошёл к медведю поближе и, глядя ему в глаза, мягким но уверенным тоном продолжил:

— Миша, ты же понимаешь, что у свободы нет границ. Никто не имеет права ограничивать свободу других зверей, будь то болотных или даже лесных. Все, кто с нами идёт, делают это по собственной воле, из солидарности с болотными зверями и во имя свободы. Присоединяйся и ты к нам! Твоя медвежья сила нам очень пригодится.

Медведь задумался. Лев, как всегда, красиво говорил. Однако сказанное львом никак не меняло того, что беспокоило медведя.

— Я знаю крокодила. Давай я с ним поговорю. Может он согласиться впредь вести себя аккуратнее, и не надо будет никаких походов. — предложил медведь.

Лев со скептической улыбкой потряс гривой.

— Дорогой мой друг, не будь наивным. Мы оба понимаем, что крокодил не изменится. Кроме того, говорить и упрашивать этого зверя после всего, что он уже натворил, было бы неуважительно по отношению к болотным жителям. Пойдём лучше с нами, и разрешим проблему раз и навсегда!

Медведю больше не было чего возразить, но всё его существо было глубоко недовольно ситуацией и тем, что лев, казалось, совершенно не воспринимал его мнения. Это недовольство, в комбинации с голодным желудком, отбило у него в конец всю охоту вести со львом конструктивную беседу.

— Нет, ни на какое болото я не пойду. И своим лесным скажу, чтобы не шли. А то потопятся там, а толку… Раз сам решил — сам и иди. — сердито сказал медведь, развернулся и потопал обратно в лес.

— Ты можешь сказать им что угодно. Но они всё равно пойдут. — выкрикнул ему в вдогонку лев. Медведь притормозил, развернулся и бросил на льва резкий взгляд, переполненный возмущения и обиды.

Их глаза снова встретились, и медведь вспомнил момент, когда это произошло впервые. Это бесконечное мгновение напряжения, когда вдруг становится неясно, друг на тебя смотрит, или враг, и когда непонятно, что будет дальше, как и в прошлый раз оборвал лев.

— Жаль, что ты — не с нами. — сказал он спокойно, развернулся и направился вниз по холму, в направлении своей звериной армии.

Медведь брёл по лесной чаще в состоянии подавленной ярости. Два года назад он был искренне рад своему знакомству со львом. Лев многому научил медведя и во многом его вдохновил. Вот только сейчас у медведя было чувство, что с момента их знакомства быть медведем ему становилось всё хуже и хуже. По дороге в берлогу медведь встретил барсука.

— Куда идёшь, барсук? — спросил он.

— Привет, медведь! — отозвался барсук. — А ты что, не слышал? Лев позвал всех в поход на крокодила.

— Мало ли куда лев кого позвал! — сердито рявкнул медведь, пытаясь сдерживать свой яростный пыл. — Тебе-то то это зачем? Приключений захотелось? Пускай сам идёт в своё болото, а ты домой иди!

Барсук немного сконфузился от такого заявления, и стал осторожно обходить медведя, вежливо откашливаясь и объясняясь.

— Нет, ну ты же понимаешь, это ведь не кто-нибудь там, а сам лев! — объяснял он медведю. — Он ведь для нас саванну открыл, где мы теперь свободно ходим и греемся на солнце, и дети наши там оздоровляются. Как ему можно отказать? Вдруг он обидится и не пустит нас больше на саванну… Кроме того, там права и свободы и так далее… — бормотал барсук на ходу, стараясь поскорее скрыться из поля зрения медведя.

Пока медведь успел что-то сказать ему в вдогонку барсук уже скрылся в кустах и был таков.

Вернувшись в берлогу, медведь наткнулся на недовольный взгляд жены.

— Ну что, любитель саванны, видел, как твой гривастый друг, пока ты спал, уже весь твой лес ободрал и теперь тащит всех зверей в болоте топиться? — ехидно спросила медведица.

— Снова ты за своё, баба! — уже по инерции огрызнулся медведь, тем не менее отметив в словах жены невероятно меткое описание его собственного отношения к сложившейся ситуации. — Это не лев деревья вырубает. Такие у нас звери умные, что не ценят того, что выращено дедами… Пускай топятся, раз такие умные.

Медведица почуяла досаду медведя, и заботливо подставила ему горшочек свежего мёда. Затем она уселась с ним рядом, и уже без злорадства продолжила:

— Но ведь мог бы он дождаться, пока ты проснёшься, поговорить, посоветоваться… Так нет, он за спиной пошёл и всех твоих зверей потянул за собой, как будто своих ему не хватает, чтобы одного крокодила поймать. Зачем? Явно же чтобы показать, что может. Он ведёт себя, как будто он — царь зверей. И всё это красивыми словами прикрывает.

Медведь молча слушал, и всё больше начинал признавать, что возможно он действительно был слишком наивен, и что у льва на самом деле есть своя скрытая повестка. Он пока не знал, как по этому поводу быть, но у него постепенно появлялось чувство, что нужно что-то делать.

Как звери крокодила победили

Львиный поход на болото обошёлся зверям дорого. Крокодил без боя не сдался. Много сухопутных зверей утонуло в болоте, пытаясь его поймать, а кое-кто поплатился конечностями. Пока ловили крокодила, тихое болото превратилось в бурлящий котёл, в котором топтались копыта, плескались хвосты и щёлкали зубы. Половина болотных жителей в страхе разбежались и расползлись. Когда, наконец, крокодил был обезврежен, болото было объявлено территорией саванны. Деревья, среди которых таился болотный мрак, были вырублены. Однако не всем болотным зверям от этого стало хорошо. Многие звери привыкли жить в тени, и на солнце им было тяжело. Более того, от солнечных лучей болото стало высыхать, и ранее дружные лягушки, змеи и пиявки стали соперничать за оставшуюся влагу. К великому разочарованию льва, то, что осталось от болота, с течением времени саванну напоминать не стало. Это было просто зоной разрушения и несчастья, откуда те, кто мог, спешили перебраться куда подальше.

— Ну и зачем нужно было туда лезть? — возмущался медведь, услышав последние вести о болоте.

— Да тут всё ясно, как божий день. — отвечала медведица. — Придумал себе предлог — злого крокодила, а сам просто хотел себе всё болото подчинить. Ты посмотри, что творится! Со всех сторон уже лес повырубали его соратнички — с запада, с севера, а сейчас ещё и с юга, где раньше болото было. Тебя никто не спрашивал — все его слушаются. А он видишь что затеял?

— Что он затеял? — спросил раздражённо медведь.

Медведица закатила глаза и вздохнула с претенциозной усталостью, давая понять, что всё и так ясно.

— Да когда ты уже прозреешь!? Он сознательно окружает нас.

Медведь изобразил скептический смех, покачав головой.

— Ну зачем ему нас окружать? — насмешливо сказал он.

— Затем, чтобы постепенно захватить весь лес, а с ним — и весь мёд. Он ведь хочет всеми зверями командовать, а ты со своим лесом ему мешаешь. Сам-то он на тебя лапу поднять не решится — кишка тонка. Вот он и переманивает постепенно всех наших зверей к себе, байки им рассказывает, чтобы в один прекрасный момент все вместе со всех сторон сюда пришли и прогнали нас с тобой из берлоги и забрали наш лес, чтобы потом его вырубить и всё превратить в саванну. — сплошным потоком делилась своими опасениями медведица.

Медведь задумался. А вдруг жена права? Вдруг ему и его семье грозит опасность, а он себе сидит и бездействует. Тем временем, медведица продолжала:

— Нельзя чтобы звери все к нему ушли. Тогда вообще всё пропало. Одни мы не справимся.

— Ну а как я могу их остановить, если они уходят? — пожал плечами медведь.

Медведица наклонила голову на бок и посмотрела на мужа так, будто он преднамеренно над ней издевается.

— Отец твой мог. Ни один зверь из леса не ушёл, пока он был жив. — с укором ответила медведица.

— Ты хочешь сказать «не ушёл живым». — поправил её медведь. — Я — не мой отец. Я не хочу силой заставлять кого-то меня слушаться.

— А как по-другому, если без этого все уходят? — не унималась жена. — Очевидно, что зубы всем заговаривать так, как лев, ты не умеешь. Как ты их ещё удержишь?

— Ты забыла, что у меня есть волшебный эликсир. — сказал медведь с улыбкой, подняв свой горшочек с мёдом.

Как лисий хвост зверей поссорил

Собрал медведь десяток горшков мёда, и понёс зверям раздавать. Зверей в лесу уже почти не осталось. Большинство теперь наслаждалось солнцем на недавно освобождённых от леса полянах, всё больше сливающихся с саванной. В лесу оставались жить только заяц, лиса, хорёк и несколько мелких пресмыкающихся, живущих в самой чаще леса и редко показывающихся на звери. Пресмыкающиеся поблагодарили медведя и уползли обратно в свои норы. «Эх, толку с вас, если надо будет лес защищать…» подумал медведь и направился к лисе, к которой всегда испытывал особую симпатию, и к которой его не раз (не без повода) ревновала жена.

Подойдя к лисиной норе медведь вдруг выронил из лап мёд от изумления. Пышная и прекрасная лиса, обычно элегантно щеголяющая по лесу в ожидании восхищённых взглядов, стояла с топором в лапах и рубила дерево. Медведь подошёл к ней сзади и растерянно промямлил:

— Лиса, ты чё это делаешь?

Лиса развернулась, окинула медведя надменным взглядом и затем снова отвернулась.

— Разве непонятно? Саванну. — сказала она со спины, снова поднимая топор. — Все уже там давно, а я всё тут, как дура, в тени и холоде сижу и жду непонятно чего.

Медведь был в полном смятении.

— Но как же нора, которую я тебе построил? Как же наши встречи?

— Ха! Нора… — с издёвкой хмыкнула лиса. — Именно, что нора. Ты кроме нор ни на что и не горазд. Когда тут будет саванна, мне лев поможет дом построить. Смогу жить, наконец, достойно, а не как дикарка…

В медведе всё забурлило.

— Тебе лев пообещал дом построить, если ты свой лес вырубишь? — свирепо прошипел он.

— Пока не обещал, но скоро пообещает. Тебя я уговорила, уговорю и его. — холодно ответила лиса и подняла взгляд на солнце. — Ах, заболталась я тут с тобой, мастер нор и берлог! А ведь уже почти полдень. Пора бы пойти на саванну, поговорить с кем-нибудь цивилизованным.

Лиса оставила топор и, кокетливо виляя хвостом, направилась прочь, даже не взглянув на принесённый медведем мёд. Тут медведя охватила такая лихая ярость, что он швырнул прочь мёд и заревел так, что весь лес дрогнул. Лиса подскочила от неожиданности, обернулась и увидела, как медведь с горящими от гнева глазами нёсся вслед за ней. Она успела только развернуться, чтобы бежать, но тут медведь вцепился со всей мощи зубами ей в хвост, и через мгновение увидел, как бесхвостая лиса в ужасе убегает прочь из леса.

Заяц стоял у своей норы и примеривал недавно принесённый женой с саванны декоративный венок на вход. От незаметного появления рядом медведя он вздрогнул от неожиданности. Затем он снова вздрогнул, увидев у медведя в зубах лисий хвост. Медведь небрежно выплюнул хвост зайцу под ноги. Тот брезгливо отскочил и поджал уши.

— Лиса решила податься на саванну. — со злой ухмылкой сообщил медведь. — Я решил оставить нам с тобой сувенир на память о ней.

Заяц в ужасе смотрел то на сувенир, то на медведя, не зная, что думать и что сказать. Медведь подошёл к нему ближе, опустил окровавленную морду прямо к дрожащей мордашке зайца, взглянул в его испуганные глаза и спросил:

— Ты не подумывал тут саванну устроить? Вижу, венки тебе нравятся нездешние.

— Што ты, што ты, Патапыч, какие вянки, какая саванна! Это так, жена прыташчыла какую-то бездзялушку, дык и не знаю, што с ней дзелаць. — заяц бросил венок прочь. — Нам тут харашо, Патапыч! Никакия там саванны нам не надо. Ты ж знаешь, мы — сваи людзи. Всягда вмесце жыли и жыць будзем дальшэ.

Заяц замолк, не зная, понимает медведь его, или он совершенно сошёл с ума. Медведь продолжал молча смотреть ему в глаза.

— Ну вот и хорошо. — сказал медведь наконец. — И чтоб я никого из вас на саванне больше не видел. Надо лес свой беречь, а то лев не дремлет. Если увижу хоть одного из наших за пределами леса, будет ещё один сувенир. Так всем и передай, кого увидишь. Понял?

Заяц убедительно закивал. Медведь сунул ему в лапы горшок с мёдом и поплёлся обратно к себе в берлогу.

Как страх вернулся в лес

Рассказ перебежавшей на саванну лисы о чудовищном поступке медведя быстро разнёсся по саванне, новой и старой. На новой саванне, там где раньше был лес, звери сильно запереживали. Новый запрет медведя на посещение саванны для лесных зверей вызвал особое беспокойство тех, кто только недавно вырубил все деревья. Считает ли медведь их ещё лесными зверями? Должны ли они ему подчиняться? Грозит ли им теперь расправа? Звери окраин стали приходить ко льву и просить защиты от медведя, который, говорили некоторые, сошёл с ума от одиночества и зависти. Лев призвал всех к максимальной осторожности, и звери саванны стали дежурить вдоль леса, чтобы в случае появления медведя, сразу звать помощь.

Медведь настороженно наблюдал за этой мобилизацией, и всё больше убеждался, что лев планирует нападение на лес. В этом ему помогала жена.

— Ишь ты! Ходят-бродят тут у леса, твари коварные! — Пыхтела медведица. — Чего им тут нужно? — риторически спросила она себя, и тут же сама себе ответила: — Они хотят тут саванну устроить. Чтобы тут тоже лоси с барсуками спаривались, чтобы ползли сюда разные гады с болот, чтобы деревья наши родные повырубали… Не надо нам такой свободы! Этот лживый гривастый узурпатор тебе сказок нарассказывал про мир и дружбу, а сам вон уже шпионов подсылает, чтобы слабые места найти да напасть на нас ночью, пока мы спим. Ты не думай, он не успокоится пока весь лес ему не достанется. Думает, скоро нашим мёдом будут на саванне потчеваться… Не тут то было! Мы свой лес не отдадим никому. Мы ещё свой мыс вернём, на славу дедам нашим, что освобождали его от волка, которого они там у себя прикормили. И будет этот лев ещё радоваться, если всю саванну деревьями не засеем!

Медведь уже не спорил с женой. Даже понимая, что где-то она преувеличивает, слова медведицы грели его рассерженную и обиженную душу владыки, от которого все отвернулись. Ему снова хотелось встать с колен и вернуть свою былую славу и уважение. Однако медведь понимал, что они с зайцем и хорьком — не армия, и сами лес не отстоят. После инцидента с лисой, почти никто из зверей не хотел иметь с медведем дело, и ему сейчас как никогда нужен был сильный союзник. Размышляя о том, где его взять, медведь повернул взгляд на восток, где только начинало восходить солнце, и зародилась у него вдруг мысль, от которой у него по спине пробежал лёгкий холодок. Далеко на востоке, у подножья Чёрной горы, жил дракон.

Как лиса на саванне приживалась

Лиса вскоре обнаружила, что жизнь лесного зверя на саванне — не так проста, как казалась со стороны. Её наивная иллюзия о том, что лев ей построит новый дом, не сбылась, и ей пришлось возвращаться на ночь в свою нору у леса. Спалось ей там плохо. То дремля, то нервно просыпаясь, она с дрожью поглядывала на залитый лунным светом подступ к норе, за ареолой которого виднелись грозные очертания леса. Всматриваясь в темноту, и прислушиваясь к лесным шорохам, лиса вспоминала хватку медвежьих зубов, отобравших у лисы её главную гордость и ждала что вот-вот его силуэт появится в лунном свете, после чего её уже больше никто не спасёт. По ночам ей часто снились кошмары о том, как вокруг её норы вдруг снова стремительно начинает расти лес, и она оказывается в окружении мощных деревьев, в тени которых слышатся грозные шаги медведя.

Другим неприятным открытием для лисы стало то, что на саванне вообще нельзя было воровать. Даже совсем чуть-чуть. Лиса привыкла к тому, что в лесу все всегда что-то втихаря тащили. Все к этому как-то спокойно относились, особенно, если тащили свои у чужих. И только когда чужие воровали у своих, лесные звери злились и жестоко наказывали воров. На саванне же понятия «свои» вообще не было. Правила были одни для всех — от тушканчика до льва, и любое нарушение каралось одинаково строго, каким бы близким другом льва преступник не был. Звери саванны в большинстве своём исправно соблюдали все правила, никогда не лезли вперёд очереди, никогда не жульничали и не укрывали ничего. И если какой-то зверь где-то что-то нарушал, то рассказать об этом никому не мог, если хотел избежать осуждения и заявления. Поэтому то, на чём был построен относительно привилегированный уровень жизни лисы в лесу, теперь было невозможно. Лисе пришлось искать себе обычную работу и жить как все звери, у которых не было каких-то особых талантов.

Друзей на саванне лисе было найти непросто. Звери саванны относились к ней с лёгким недоверием из-за её вороватого характера. Многих смешила наигранная кокетливость, с которой лиса общалась с самцами. Самки поговаривали, что для бесхвостой дикарки (у бывших лесных зверей на саванне бытовала такая кличка) она ведёт себя чересчур самоуверенно, и даже вульгарно. Норка, выдра и бобёр, видя неспособность лисы приспособиться к культуре саванны, старались её сторониться, чтобы не допустить ещё большей ассоциации себя с бескультурным и убогим лесом, привычки которого они сами до сих пор до конца из себя не вытравили.

Из лесных зверей лиса общалась только с зайцем, который ей искренне сочувствовал, хотя про себя радовался, что теперь стал единственным любимчиком медведя, получающим все привилегии, которые раньше получала лиса. Лиса же пыталась хвастаться, как хорошо всё на саванне, и уговаривала зайца тоже присоединиться. Глядя на заросшую кустарником нору лисы, трудящуюся теперь в поте лица, пока заяц, лёжа в теньке, лениво похлёбывал дарёный медвежий мёд, эти уговоры не казались зайцу убедительными. Где-то внутри лиса тоже завидовала зайцу. Не только потому, что ему легко жилось, но и потому, что у него всё ещё оставался выбор. А для лисы дорога в лес была уже закрыта навсегда.

Как медведь к дракону ходил

Уставший медведь с измученным сопением пробирался по уже давно заросшей тропе, ведущей к Чёрной горе. Некогда эту тропу проложили его медвежьи предки, но после появления у горы дракона, мало кто отваживался на неё ступать. Медведь никогда не видел дракона, но не раз слыхал о трагической судьбе тех, кто имел неосмотрительность зайти на его территорию. И хотя медведь был большим и сильным зверем, мысль о встрече с летающим и извергающим пламя змеем не могла не вызывать у него волнения. Вряд ли он бы отважился на эту авантюру, если бы не тот факт, что его отец некогда был наставником дракона. Ещё до рождения медведя, будучи маленьким ящуром, дракон жил в лесу под опекой Потапа, который учил его уму-разуму. Но в какой-то момент дракон был изгнан из леса. Более того, Потап строго запретил дракону и всему его роду когда-либо появляться в лесу. После этого дракон поселился у подножия Чёрной горы, став покровителем всех рептилий и владыкой гор. Медведь не знал, с чем было связано изгнание дракона, но надеялся, что это обстоятельство можно будет списать в прошлое и восстановить дружбу. И всё же его беспокоило одно воспоминание, когда Потап единственный за всё детство медведя раз упомянул дракона, ругаясь на залезшего без спросу в чужое дупло за мёдом сына. «Ну ты, ей-богу, как дракон: никогда не знаешь, что у тебя на уме!» воскликнул тогда Потап, врезав медвежонку под затылок.

Чем ближе медведь подбирался к Чёрной горе, тем больше и страшнее она казалась. Солнце уже садилось, становилось темнее и холоднее, и вокруг он всё чаще слышал шорохи, неразборчивые шёпоты и, как ему казалось, хлопанье крыльев. Вскоре он понял, что крыльями хлопали летучие мыши. Увидев его, они резко вспорхнули и всей стаей полетели к горе, вскоре скрывшись за её силуэтом. Медведь задумался, не придётся ли ему всю ночь обходить гору в поисках дракона, ибо где именно находится его логово медведь не знал. Вдруг силуэт одной из летучих мышей снова оторвался от силуэта горы и стал медленно разворачиваться в сторону медведя, как будто паря. Медведь ни разу не видел, чтобы летучие мыши медленно парили, но всё стало понятно, когда силуэт стал стремительно увеличиваться, и уже через минуту размах его крыльев, вдруг развернувшихся в вертикальную плоскость, словно паруса, заслонил половину горизонта. Медведь был ошеломлён огромным размером дракона и инстинктивно съёжился, ожидая, что дракон сейчас налетит на него и разорвёт на части. Но дракон степенно приземлился прямо перед медведем, сложил крылья и устремил свои узкие зрачки на непрошеного гостя. Поняв, что ещё немного пожить ему удастся, медведь выпрямился, нервно откашлялся и произнёс:

— Приветствую тебя, великий дракон! Это я, медведь Михайло, сын Потапа, пришёл к тебе с миром и дружбой.

Дракон неподвижно продолжал смотреть в глаза медведю, который даже стоя во весь рост еле дотягивал до брюха дракона, и уже понял, что в случае неблагоприятного развития событий его перспективы выглядят очень удручающе. Вдруг дракон опустил голову и вытянул шею, приблизив ноздри к медвежьей морде настолько, что медведь почувствовал огненный жал на носу и невольно отшагнул назад. Дракон приоткрыл пасть и прошипел:

— Потапасяй? Дракона изгоняй?

Медведь нервно захихикал, осторожно махая лапами в жесте вежливого отрицания.

— Нет нет нет, боже упаси! Потапасяй давно умирай. Михайлосяй с тобой дружить пришёл. Пускай всё, что было в прошлом, в прошлом останется, а нам дружить надо. А то смотри, они там, на саванне, козни строят, весь мир захватить хотят. Вон, на болоте чего устроили. Скоро и до нас с тобой доберутся, если мы вместе не будем держаться.

Медведь пытался оценить реакцию дракона на произнесённые слова, но мимика дракона совершенно не менялась, как будто застыв в бесконечном состоянии хитрой улыбки. Дальше последовало новое шипение:

— Саванасяй дракона не пугай.

Глядя на огромного дракона, медведь этим словам охотно верил. Но он к дракону не за верой пришёл, а за надеждой, и отступить сейчас означало бы сдаться завтра.

— Не пугай, но проверяй! Всяко может быть в жизни. Поверь, даже такому великому титану, как ты, лишние друзья не помешают. Мы же с тобой похожи — не то, что эти, саванные… Это у них там каждая козявка со львом за одним столом сидит, да ещё мнения выражает. Разве мы с тобой допустим, чтобы жираф с носорогом сношение имели? У нас — порядок. А они нам свои порядки-беспорядки навязывают, не понимая наши с тобой особенности.

Медведь бросил новый взгляд на дракона и, снова не увидев никакой реакции, продолжил:

— Подружись ты с медведем — так весь лес тебе будет другом: и заяц, и барсук, и рептилии у нас кое-какие есть…

В ходе этого перечисления медведь вдруг с досадой понял, что друзей у него осталось совсем мало, и решил сделать упор на другое:

— Если будем дружить, то весь лес тебе и твоим братьям будет открыт, со всеми его дарами и богатствами.

Тут у дракона блеснули глаза.

— Мёдасяй? — прошипел он.

Медведь хоть и не очень хотел делиться своим мёдом с этим огромным брюхом, но заметив прорыв в переговорах решил не терять эту волну и бодро закивал, заверяя дракона, что вдоволь обеспечит его мёдом. В обмен медведь попросил лишь возможности его пчёлам летать за пыльцой на горные луга, куда до сих пор никто из лесных обитателей не отваживался заявиться, боясь драконьего гнева. Дело в том, что медведь запретил пчёлам летать за пыльцой на саванну, после чего мёда стало гораздо меньше, да и вкус уже был не тот.

— Мёдасяй — пцела летай. — всё с той же загадочно хитрой улыбкой прошипел дракон, после чего расправил крылья и накатив на медведя волну ветра полетел обратно к горе.

Теперь медведь понял, что имел в виду его отец, говоря, что дракон — сам себе на уме. Такое завершение беседы не оставило у него чувства стопроцентной уверенности в драконьей дружбе, однако медведь всё же счёл переговоры успешными и повернул домой. Вслед за ним в направлении леса полетели летучие мыши и поползли ящерицы.

Как лес менялся

После дружественного реверанса медведя, жители гор и степей активно принялись осваивать лес. Летучие мыши стали селиться на деревьях, а ящерицы расползлись по чаще и стали строить там жилища. Лесные змеи и лягушки радовались новому соседству, ибо ящерицы очень хорошо умели обустраивать территорию и заманивать туда насекомых, которыми потом живились все лесные рептилии, сильно не утруждая себя работой. Жить им стало сытнее, да и общаться рептилиям друг с другом было легко — из одного семейства всё-таки произошли.

Скоро все так привыкли к этому комфорту, что уже с трудом и неохотой могли себе вообразить лес без ящериц. Благодаря им лесные рептилии смогли перестать потреблять мёд, и к медведю больше не ползали. Медведь теперь их вообще почти не видел, от чего не сильно страдал, ибо медведь никогда не питал большой симпатии к рептилиям. Они казались ему противными, и в душе он был не очень рад, что столько ящериц теперь ползало по лесу. Но больше всего медведя волновало то, что несмотря на падающий спрос, мёда в лесу становилось всё меньше. Львиную долю его забирал теперь дракон. Но и того, что оставалось, теперь становилось всё меньше и меньше. Во-первых, горная пыльца была не такая качественная, как на саванне, и мёд из неё иногда получался негодный. Но во-вторых, до медведя дошли слухи, что летучие мыши и ящерицы начали есть пчёл! Медведь поначалу был в ярости и хотел было наказать виновных. Однако их было так много, и все были настолько в его глазах похожи друг на друга, что определить виновника ни у кого из млекопитающих не получалось. Более того, ящерицы покрывали друг друга и уклонялись от прямых ответов. Наказать всех, выгнать всех из леса, медведь не мог из-за боязни конфликта с драконом.

Все оставшиеся в лесу млекопитающие всё чаще недовольно ворчали по поводу растущего влияния рептилий, которым в лесу жилось получше старожилов. Медведица тоже начала бурчать:

— Вот уже понаползло этих тварей — лапе негде ступить! Устроились тут, как у себя дома, а наши пресмыкающиеся теперь ещё и прислуживают им. Это ты такую дружбу у дракона выторговал, да? Переговорщик… Сейчас посжирают всех твоих пчёл, и будет тебе дружба.

— Да угомонись ты уже, баба! — рычал медведь. — Всё тебе не так! Ты меня саванной пугала — вот я нам союзников нашёл, сильных и надёжных. Пока мы с драконом дружим никакой лев сюда к нам не сунется.

— Так не к кому уже скоро будет соваться! — передразнила его медведица. — Все звери скоро на саванну перебегут из этого гадюшника, который ты тут устроил со своим союзничком. Вон уже даже наши медвежатки бормочут, что на саванне бы им лучше жилось, что там млекопитающие — в почёте, и рептилий мало. Такие вот слушки ходят.

— Ох уже эти слушки… — буркнул медведь.

Как ему хотелось, чтобы эти слухи прекратились — чтобы все звери поверили, что он правое дело делает, чтобы поняли, как на самом деле коварен лев, так изящно умеющий всех расположить к себе! Ему хотелось, чтобы звери думали, что на саванне на самом деле всё не так хорошо, как кажется, и что там они всегда будут зверями второго сорта, а в лесу они — всегда свои. Но как же заставить их это понять? Ведь его мнение все уже давно стали воспринимать с опаской. Забредая всё глубже и глубже в чащу, погружённый в эти мрачные размышления и забывший смотреть под лапы, медведь вдруг споткнулся о корягу и брякнулся на землю рядом с огромным старым дубом. Не успел он снова подняться, как послышался ему шелест изнутри дуба. Медведь прислонил ухо к мощному стволу и услышал еле слышный, слабый и отчаянный голос:

— …Ради бога… Умоляю… Выпустите… Что угодно сделаю, только выпустите… Клянусь, что угодно… Пожалуйста…

Медведь тут вспомнил, что именно в этом дубе некогда велел замуровать бурундука за его клевету и распространение лживых слухов. «Ох уж хорошо этот бурундук умел страсти на зверей нагонять…» — подумал медведь. И вдруг пришла ему на ум мысль коварная. Быстро подскочил он к залепленному глиной дуплу и за несколько минут проскрёб когтями отверстие, через которое щурясь и дрожа от страха высунулся два года не видавший света бурундук. Увидя, что перед ним стоит медведь, бурундук бросился ему на коленях кланяться, со слезами на глазах умоляя помиловать его грехи и клянясь в вечной верности.

Выслушав степенно все красноречивые заверения бурундука, медведь обратился к маленькому оратору с ультиматумом.

— Я дам тебе шанс искупить свою вину по-другому. — загадочно-угрожающим тоном говорил медведь. — Ты распускал враньё и клевету про лес, а саванну выставлял в розовом цвете, и теперь почти всё зверьё хочет жить, как на саванне, а лес почитать перестали. Тебе придётся исправить эту ошибку. Отправляйся на саванну, языком трепаться, как ты умеешь. Расскажи там всем, какой лев коварный лицемер, и как хорошо в лесу живётся. Затем возвращайся в лес, к нашим. Скажи, что ты сам из дуба выбрался и бежал на саванну, но потом увидел, как там всё плохо, решил вернуться снова в лес и просить у меня помилования. Расскажи им страшилки про саванну, и про то, как они планируют напасть на наш лес. И только попробуй про меня какую-нибудь глупость ляпнуть или на саванне спрятаться — найду и разорву на части, так и знай!

Бурундук испуганно закивал, что всё понял, ещё раз пламенно поблагодарил медведя за его милосердие, и отправился искупать свой старый грех новым.

Бурундук действительно был талантом. Он очень быстро уловил все проблемы саванны, и умело использовал их для отведения глаз зверей от собственных. Изо дня в день он рассказывал лесным жителям о том, как из болота, которое жители саванны бессовестно разворотили, на саванну теперь ползли рептилии в таких количествах, которые с горными ящерицами в лесу было не сравнить. Он с великим пафосом доводил зверям, что саванна уже не та, какой её помнят те, кто бывал там до запрета, и что лев и его шайка негодяев, включая неблагодарных предателей-перебежчиков из леса, получили по заслугам за своё преступное вторжение на болото, последствия которого теперь сами расхлёбывают. Любые нарекания на медведя и лес он списывал на подкупленных львом лесофобов, специально разжигающих недовольство и раздор между лесными зверями и братскими рептилиями, чтобы лес расшатать и после подмять под себя весь мёд, а лесных зверей превратить в рабов. Про инцидент с лисой бурундук говорил, что нору её вырыл медведь, а значит она не имела права вырубать деревья вокруг норы, поскольку нора по праву — медвежья. Бурундук всячески восхвалял медведя и его дружбу с драконом, благодаря которой злодеи с саванны не осмеливаются нападать на лес, хотя именно это они постоянно замышляют.

Звери слушали бурундука, и всё больше проникались любовью и верностью к медведю, который, оказывается, всё это время доблестно защищал их от коварно манящей саванны. И чем больше они слушали, тем больше росла в них ненависть к саванне и льву, и тем больнее они ощущали обиду за весь вырубленный лес. Кое-кто начал поговаривать, что надо бы взять да снова всё засадить лесом. Уже подросшие за эти годы медвежата даже начали демонстративно лазить к лисиной норе и сажать около неё деревья. Лиса испуганно рычала на них из норы, но медведи только потешались с неё.

— Ну давай, покажи зубы, подстилка львиная! — издевались медвежата. — Мало тебя батя куснул. Но мы можем повторить, если нарываться будешь…

Как хотелось лисе, чтобы пришёл лев и защитил её. Но лев не хотел обострять отношения с медведем, и потому ограничивался лишь вербальной поддержкой лисы, понимающе кивая и советуя ей крепиться. К медведю же идти жаловаться на его сыновей, после всего произошедшего, было бы совсем унизительно. А медвежата, тем временем, почувствовав азарт от страха к себе и от собственной безнаказанности, начали прохаживаться мимо Лысого мыса, то и дело высовывая свои озорные мордашки из леса, посвистывая и дразня норку, выдру и бобра, которые от страха тут же плюхались в ручей и плыли вглубь саванны, где своих было больше. Проходили они и мимо заячьей норы, где деревья росли, как и раньше, но где каждый раз находилось что-нибудь, что медведям не нравилось. Как-то увидели они, что у норы зайчонок степенно прохаживается на четырёх лапах, пытаясь изобразить рычание.

— Ты чё делаешь, малой? — с нахальной насмешкой спросил старший медвежонок.

— Во льва играю. — с наивным откровением ответил зайчонок.

Медвежата заёрзали и зафырчали от возмущения.

— Чёёёёё??? — с вызовом затянул гласную старший. — Ты чё, против леса гонишь? Чё в медведя не играешь, тварь косая?

Зайчонок, в следствии некой биологической мутации явно не унаследовавший у родителей ген трусливости, обиженно нахмурился и съязвил в ответ:

— Лев — сильнее медведя. И добрее. И пахнет лучше.

Тут один из медвежат, дрожа от ярости, хотел было схватить зайчонка за уши, да тут резвый был и ловко выскользнул у неуклюжего подростка из лап и мигом скрылся в норе.

— Вот же тварь! Вот же подлая косая сволочь! Да ты вааще понимаешь, на кого наехал, ублюдок ушастый? — орал разъярённый зверь ему вслед. — Да мы порвём тебя и батьку твоего в щепки, понял? Это — наш лес! Наш дед его освобождал от волка, пока твои по норам прятались. А ты тут со своими родичами картавящими — гость, пока мы — милосердные. Понял!? Лес — наш! Наш!!!

В норе эти крики молча слушали заяц с зайчихой, зажимающей лапой рот своему неосмотрительному зайчонку, не знававшему ужасов времён медведя Потапа. И впервые заяц по-настоящему жалел, что некогда настроил против себя льва, ибо впервые он почувствовал, что нет уже на свете никого, кто бы мог защитить его семью.

Как бурундук козни строил

Медведя немного волновало нахальство и проказы его сыновей, наводящих страх на всех зверей. Однако видел он в этом и пользу, ибо благодаря их похождениям и рейдам влияние саванны в лесу стремительно уменьшалось. Гораздо больше медведя волновало то, что медвежата, под влиянием вечно всем недовольной медведицы и подобно многим лесным зверям, стали питать сильную нелюбовь к горным животным, что часто высказывали при других зверях, и что шло в разрез с заявленной медведем и проповедуемой бурундуком дружбой с драконом. Медвежата часто пугали ящериц, угрожали летучим мышам порвать им крылья, и медведь боялся, что когда-нибудь об этом узнает дракон и будет очень зол. Несмотря на то, что в лесу принято было считать медведя и дракона близкими друзьями (это убеждение постоянно распространял бурундук), правда была в том, что они ни разу не встречались с момента первого и единственного визита медведя на Чёрную гору, и медведь до сих пор не был до конца уверен, о чём они договорились, и тем более что дракон там себе думает.

Однако больше всего медведя волновал его младший сын, чьё мнение о льве и саванне кардинально отличалось от других. Это его лев некогда вытащил из ручья, за что медвежонок ему был пожизненно благодарен, и его до глубины души возмущало то невежество, с которым другие звери отзывались обо льве. Он ненавидел бурундука за его подлую ложь про саванну, и всячески пытался возразить оратору и объяснить зверям, что на самом деле всё вовсе не так. Бурундук уже не раз жаловался медведю, что медвежонок его дискредитирует.

— Звери к нему прислушиваются. Сын медведя, как-никак, а значит — свой. К тому же он был на саванне, видел, как там и что. Это — очень большая проблема для нас. — объяснял бурундук, после чего осторожно перешёл к методам решения. — Если не получается заставить его молчать, то может быть, если ты дашь добро, мы можем его немного обезвредить…

Медведь с тревогой повернул сердитый взгляд на бурундука.

— Что значит «обезвредить»? — спросил он грозно.

— Нет, ты не подумай, ничего плохого мы ему не сделаем! — поспешил оправдаться бурундук. — Просто можно немного ослабить его кредит доверия среди зверей. Дать им понять, что он… не совсем объективен, ибо поддался внешнему влиянию…

Медведь продолжил хмуриться.

— Что значит «поддался»? — настаивал он.

— Ну смотри: его лев когда-то, якобы, спас, так?

— Так…

— Вот, ну и он, естественно, остался льву за это должен. Далее: он бывал на саванне, так? Так. — продолжал уже без участия медведя выстраивать диалог бурундук. — О чём они там говорили? Мы не знаем, но после всех этих посещений он вдруг стал активно проповедовать интересы саванны в лесу. Разве трудно предположить, что он отрабатывает должок? Звери это поймут, если я им объясню, и не будут больше к нему прислушиваться.

— Нет! — рявкнул в ответ медведь. — Не буду я выставлять своего сына предателем. Он, конечно, несмышлёный и наивный. Думает, что только мы тут немного привираем, а там, на саванне, будто бы все честные и пушистые. Не понимает он, что там коварство ещё похлеще, и что мы для его же блага стараемся, чтобы лес сохранить, и чтобы его и его братьев звери чтили и уважали. А он всё про правду и справедливость рассуждает… — Медведь с сочувствующим осуждением покачал головой. — Но он это от чистой души делает, а не отрабатывает что-то там. Мой сын — не предатель!

— Да, я понимаю, но ведь это огромный риск… — пытался убеждать медведя бурундук.

— Я сказал нет! — отрезал медведь. — И больше ни слова не хочу про это слышать.

Бурундук послушно откланялся и подался обратно на службу. Однако оставить этот вопрос ему не позволял страх за собственную шкуру. Ведь что если звери действительно начнут разбираться и узнают, что медвежонок был прав, и что бурундук им лапшу на уши вешал всё это время? Что если они повернутся против медведя? Что будет тогда с бурундуком? Эти мысли не давали ему покоя. В итоге он решился на очень непростой поступок, и побежал в восточную часть леса, где больше всего обитало рептилий, приползших с Чёрной горы.

Долго бежал бурундук, и к вечеру, наконец, прибежал в самую гористую часть леса, с самой высокой точки которой виднелась сама Чёрная гора. Бурундук был удивлён тем, насколько стала непохожа эта часть леса на западный лес с тех пор, как медведь к дракону ходил. Растения тут теперь росли горные, и жилища звериные тут были на манер горных жителей. Ни одного мохнатого зверя тут было не видать — одни только ящерицы да змеи. Там сям на деревьях бурундук замечал изображения дракона, которого тут, похоже, чтили высоко.

Кое-как объяснившись с местными рептилиями, которые хотя бы немного понимали звериный язык, бурундук зашёл вглубь зарослей из неизвестных ему растений, где нашёл наконец того, за кем так долго бежал. В разы выше его собственного роста, над ним поднялась длинная шея с треугольной, как наконечник стрелы, головой и безжалостным взглядом, от которого у бурундука пошли мурашки по спине. Он никогда бы не отважился на встречу с коброй, если бы не был так известен и важен в лесу, и если бы ему не было чего предложить самой хладнокровной убийце леса.

— Приветствую тебя, величественная кобра.

— Сссс чем пршшшшёл ты ко мне, шёлковый язык? — с подозрением прошипела кобра.

— Твой бог одарил тебя и весь твой род прекрасной возможностью снова стать князьями этой части леса и всех лесных рептилий. — забросил удочку интриги бурундук.

Глаза кобры блеснули, но не потеряли своего холодного недоверчивого мрака.

— Как? — прошипела она.

— Как ты и сказала — через мой шёлковый язык, у которого есть прямой доступ к доверчивому уху медведя. Медведь давно испытывает сомнения в лояльности местной фауны к новым медвежьим порядкам. И если я расскажу ему, что есть тут преданный ему вассал, которому следует доверить правление всем восточным лесом, он примет мою рекомендацию с большим энтузиазмом. — Бурундук сделал паузу, чтобы оценить реакцию змеи на сказанное и, увидев новый блеск в глазах рептилии, продолжил. — Взамен я прошу лишь небольшого одолжения из разряда твоей прямой компетенции… А также полной конфиденциальности данной договорённости.

Кобра медленно приблизила голову к самому уху бурундука и самодовольным шёпотом произнесла:

— Чем могу помочь?

Как лес горел

Неделю спустя пришла в лес паника. Началась она со страшного душераздирающего вопля медведицы, наподобие того, что медведь слышал в день своей первой встречи со львом. Только в этот раз бежать куда-то уже было поздно.

— Боже мой, за что??!! Пушистик мой! Уээээээ!!! Уэээээээээээ!!!

Звери в ужасе обступили молодого медведя, мирно лежавшего у западной опушки, по которой он в детстве бегал за бабочками и однажды случайно упал в ручей, чем на время остановил многолетнюю вражду между лесом и саванной. Теперь этот медвежонок был также мёртв, как и случайно созданные им дружба и мир.

Медведь-отец стоял, как остолбеневший, пялясь на тело сына, не находя слов и не понимая до конца, что произошло. Очень быстро тут собрались все немногочисленные млекопитающие леса, а также несколько рептилий. Все были в смятении и все жаждали ответов. Ответы последовали незамедлительно, когда на суку близлежащего дуба вдруг появился бурундук, и пафосно заскандировал:

— Уважаемые жители леса! Сегодня мы с вами стали свидетелями страшной трагедии. Никакие слова не смогут описать ту скорбь и негодование, которые я, и многие из вас сейчас испытываем, видя эту страшную несправедливость. Но даже эта скорбь никогда не сравниться с той скорбью, которую испытывают сейчас глубокоуважаемые медведи-родители и братья, потерявшие сегодня свою родную кровинку… Наши мысли и сердца сегодня с вами! И как бы больно нам не было осознавать эту страшную потерю, я не могу умолчать о том, насколько явно сегодня показала своё истинное лицо эта подлая шайка варваров, называющих себя благородным словом «саванна». Господа, сегодня мы увидели, насколько низко готовы опуститься эти алчные и мерзкие чудовища, на какие омерзительные поступки они готовы ради унижения наших с вами идеалов, ради нанесения нам любого вреда, ради расшатывания нашего с вами единства вокруг великого нашего предводителя, медведя Михайлы Потапыча.

Звери возмущённо засуетились и зашептались. «Неужели и вправду львиных лап дело?» Как бы в ответ на их сомнения бурундук продолжил:

— Им настолько грубо наплевать на наше мнение, что они даже не удосужились скрыть очевидные признаки своего преступления — даже не удосужились перенести тело подальше от границ саванны… Но мы это так не оставим! Мы не забудем, мы не простим!

Тут его прервал хриплый от ярости рёв медведя:

— На саванну!!!

Жажда мести охватила молодых медведей. С рёвом ринулись они к окраине леса, к лисьей норе, круша всё на своём пути, и с криками «Смерть предателям леса!» стали ломиться к испуганной лисе в нору. Под руководством кобры, которую медведь по совету бурундука назначил главой восточного леса и всех лесных рептилий, приползли туда и змеи, вместе с прочими рептилиями. Змеи пролезали в нору, с шипением окружали там лису, которой от них даже отмахнуться было нечем.

Тут вдруг на разрушенную лисиную поляну ступили жители саванны во главе со львом.

— Господа! Я настоятельно призываю вас немедленно прекратить это неправомерное вторжение на независимую территорию саванны! — грозно сказал лев.

Молодые медвежата с ненавистью в глазах стали огрызаться в ответ.

— Молчи, подонок! Убийца проклятый!

— Здесь тебе не саванна, патлатый! Здесь — лес. И это наш лес, понял? Лес — наш!

— Ща батяня подойдёт и сделает тебе такое вторжение…

Накал между собравшимися зверями саванны с одной стороны, и медведями да рептилиями с другой, с каждым словом всё увеличивался. Противники приближались друг к другу всё ближе и казалось, что вот-вот начнётся схватка. Медведь пока наблюдал за этой картиной издалека, и несмотря на свою ярую ненависть, злость, горе и желание броситься в бой с проклятыми убийцами сына, он вынужден был признать, что силы были не в его пользу. Зверей саванны было очень много, и шансов у медведей с рептилиями не было. Зайца с хорьком среди своих он не увидел, да и вряд ли их присутствие изменило бы положение. Медведь понял, что пришёл тот момент, когда нужно либо отступать, либо звать на помощь дракона. Он вдруг заметил, что звери саванны стояли довольно компактно, и если бы сейчас подлетел дракон и изо всей силы дыхнул на них огнём, почти все они сгорели бы, вместе со львом. Эта страшная мысль принесла ему невероятное злорадное удовольствие. Он подозвал летучую мышь, дал ей инструкцию и отправил её на Чёрную гору срочно звать дракона.

Тут вдруг из леса выбежал заяц и закричал:

— Стойце! Савана тут ни пры чом! И лиса ни пры чом. — Все повернулись с изумлением на запыхавшегося зайца. — Эта кобра! Я усё видзел. Медзведзик спау на сонцэ недалёка ат маёй нары. Прыпалзла кобра, с другими гадами вмесце, акружыли медзведзика… Патом он ускачыл, как укушаный — а це удзираць стали у сторану саваны. Он за ими пабижау, да скоро свалиуся и памёр, прама на краю саваны.

Медведи в недоумении бросили взгляд на кобру, которая вдруг попятилась назад и, прошипев прочим рептилиям «Бысссстро уползаем!» поползла прочь к лесу. Другие змеи и ящерицы, находившиеся теперь в её подчинении, поползли за ней. Осознав эту страшную правду, молодые медведи впали в безграничную слепую ярость. Не сказав ни слова, они бросились вслед за рептилиями и стали безжалостно топтать и рвать их когтями и зубами, не разбираясь, где змея, а где ящерица. Звери саванны с ужасом наблюдали за этим фонтаном смерти, не зная, как на всё это реагировать.

В этот момент над ними поднялась огромная тень и из-за леса, приближаясь на невероятной скорости, появился холодящий спину силуэт дракона, отозвавшегося на позыв медведя. Однако на месте, где по словам медведя жители саванны напали на лес, дракон увидел совершенно иную картину. Звери саванны с озабоченным видом стояли возле лисьей норы, в то время как медведи топтали, давили и рвали на части родных дракону рептилий. Глаза дракона загорелись гневом. Он резко сменил траекторию полёта, набрал в лёгкие воздуха и выпустил в медведей невероятной силы струю пламени. Горящие медвежата в страхе и агонии бросились обратно в лес, где стоял и с недоумением и ужасом наблюдал за всем происходящим медведь-отец. Ослепшие от огня, медвежата ударялись о деревья, на сухие осенние листья которых быстро перескакивало пламя. Очень скоро огонь охватил весь южный лес и стремительно двигался на север. Увидев приближение пламени, заяц в панике побежал к своей норе и бросился вырубать вокруг неё деревья, чтобы не подпустить огонь.

Когда из леса наконец появилась медведица, волоча из горящей берлоги последние запасы мёда, её глазам предстала кошмарная для любой матери картина. На фоне горящего леса стояла целая армия зверей саванны. Вся земля была усеяна изувеченными трупами рептилий. Среди них, пристально глядя друг на друга, стояли дракон и медведь. Рядом с медведем лежали обгоревшие тела их детей, которых медведь пытался вытащить из горящего леса, но не успел.

— О божечки! — с отчаянной дрожью в голосе воскликнула медведица. — Что вы наделали!?? Что вы наделали!!? Мои мальчики! Уэээээээ!!!..

Дракон повернулся к медведице и произнёс:

— Медведяй — негодяй. Медведяй сыновей убивай.

— Что?!! — вытаращила заплаканные глаза медведица. — Что это ещё значит???

Тут выяснилось, что смертельно раненая после медвежьей облавы кобра перед смертью во всём призналась и рассказала, что совершила убийство ради обещанной медведем власти.

И хотя медведь сам был поражён услышанным и всё отрицал, факты работали не в его пользу. Он хотел было позвать бурундука, но тот, как оказалось, сгорел в лесном пожаре. От всего увиденного и услышанного медведицу полностью перекосило от горя и ненависти, которая теперь полностью перенаправилась на мужа.

— Как ты мог?!! — завопила она голосом сумасшедшей. — Своего собственного сына загубить ради власти?? Как ты мог, изверг проклятый?!! Да ещё на других свалил! Весь этот ужас ты устроил! Ты погубил всех наших детей! Ты! Урод! Тварь!!! Да чтоб ты сдох страшной смертью!

Медведь хотел оправдаться, но он сам не до конца понимал, что и как произошло, и как его подставил бурундук. Это был худший день в его жизни. Он потерял своих детей, потерял всех своих союзников, был выставлен на позор перед всей саванной, его лес горел, и жена во всём этом винила его. Ошарашенный, он молча стоял и хотел умереть. Его молчание медведица восприняла как признание. В глазах её блеснула ненависть. Она резко повернулась к дракону и повелительным тоном закричала:

— Сожги его! Сожги этого мерзавца, как ты сжёг моих детей! Пусть горит эта тварь!

Дракон некоторое время смотрел на неё размышляющим взглядом. Затем он снова повернулся к медведю, расправил крылья, поднялся над землёй и стал набирать в лёгкие воздух. Тут у медведя вдруг ожил инстинкт самосохранения. Он резко рванулся с места и бросился бежать в сторону саванны. Дракон выдохнул, поднялся выше и полетел вслед за медведем. Долетев до холма, где стоял наблюдая за всем этим лев, дракон притормозил и приземлился рядом со львом.

— Дальше не надо. — сказал лев. — Ты получил то, что хотел. Возвращайся и наслаждайся своим новым богатством. Медведь для нас больше не угроза.

Дракон молча окинул льва взглядом, развернулся и полетел обратно к лесу. Лев ещё какое-то время провожал его тревожным взглядом. Неспокойно ему было и грустно. Так ведь хорошо всё когда-то с медведем получалось… А чего теперь ждать от будущего он не знал. Очнувшись от этих угрюмых мыслей он наконец собрался с собой и повёл зверей помогать тушить лес.

Новый лес и новая саванна

Медведь долго молча блукал по саванне, останавливаясь только от полного бессилия, чтобы поспать, и потом снова с отрешённым взглядом брести дальше. Звери сторонились его, и лев просил их не трогать медведя, пока он в себя не придёт. В конце концов он, измождённый голодом, жаждой, жарой и страшным своим горем, приплёлся сам ко льву просить у него убежища, ибо обратно в лес ему больше дороги не было. Принять медведя на саванне после всего, что произошло, льву было непросто. Репутация льва среди зверей как последовательного защитника справедливости сильно пострадала когда он всё же решил предоставить медведю жильё и работу на саванне. Многие звери не верили объяснениям о непричастности медведя к убийствам и поджогу леса. Звери так же помнили всю ложь, которую от имени медведя распространял на саванне бурундук. Медведю пришлось долго стараться, чтобы вызвать к себе хотя бы какое-то доверие, и то это было скорее состраданием с его трагической судьбой, чем доверием. Даже общаясь по-дружески с медведем, звери саванны в глубине души видели в нём бывшего тирана, предавшего дружбу с саванной ради собственной мании величия, которая его в итоге погубила.

Прошло много лет, и медведь постепенно привык к своему новому положению обычного зверя саванны. На саванне действительно было хорошо, солнечно и тепло. Еды всем хватало, звери были вежливые и жизнь была комфортная. Медведь исправно трудился, помогал молодым зверям строить жилища, делился своим старческим опытом. Он часто общался с белым волком, обсуждая вместе ужасы былых времён. Со львом общаться уже не очень получалось. Хотя медведь и был ему благодарен, и признавал его лидерство на саванне, некий стыд за прошлое и, наверное, какая-та доля обычной звериной зависти мешала вернуть их дружбу на былой уровень. Лиса медведя постепенно простила, хотя и с ней уже дружба была не та.

Хотя медведю было хорошо на саванне, и старые раны постепенно заживали, медведь до сих пор тосковал по лесу и по своей медведице. Изредка эта тоска донимала его так сильно, что он направлялся к местам, где когда-то был лес, и часами всматривался в даль огромной степи, тщетно пытаясь увидеть там очертания своей старой берлоги. Время от времени он видел, как над степью пролетали крылатые существа с длинными хвостами, похожими на ящериц, но покрытыми бурой шерстью. Их крики пугали зверей саванны, и были непонятны млекопитающим, но медведь слышал в этих криках что-то родное, и сердце его сжималось от боли.

. . .

Вялікі дзякуй майму сябру Канстанціну Ісачэнка за яго дапамогу ў выданні гэтага невялічкага твора, які пачаўся як занадта доўгі артыкул у маім блоге, і з’яўленне яго ў выглядзе кнігі.

Міхаіл Сэндэр

Об авторе

Михаил Сендер — белорусский блогер, публицист и бизнесмен, в прошлом — музыкант и продюсер. Родился в 1983 году в Гродно (БССР), в семье члена ЦК КПБ. Раннее детство провёл в окрестностях военно-воздушной базы Макурди (Нигерия). Учился в средней школе в Минске, затем переехал с матерью в Стокгольм (Швеция), где получил высшее экономическое образование и начал медийную карьеру. Некоторое время жил и учился в Роттердаме (Нидерланды). В 2001-2006 годах был членом Либеральной партии Швеции. Позже работал в телевизионной отрасли в России, где запускал и продвигал известные развлекательные телепроекты. Был вокалистом в поп-группах Dreamgale и UltraВожык. На момент издания являлся совладельцем новостного сервиса Squid, директором интернет-площадки Kufar, членом правления международной ассоциации интерактивной рекламы IAB в Беларуси, а также сооснователем сообщества Белорусов Швеции.

Оглавление

СКАЗКА О ТОМ, КАК МЕДВЕДЬ С КОЛЕН ВСТАВАЛ Михаил Сендер

  О медведе и лесе

  Как звери от льва прятались

  Как медведь со львом встретился

  Как мыс снова стал лысым

  Как медведи на саванне пировали

  Как звери на болото ходили

  Как звери крокодила победили

  Как лисий хвост зверей поссорил

  Как страх вернулся в лес

  Как лиса на саванне приживалась

  Как медведь к дракону ходил

  Как лес менялся

  Как бурундук козни строил

  Как лес горел

  Новый лес и новая саванна

  . . .

  Об авторе Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg