«Конфедерация»

Конфедерация (fb2) - Конфедерация 816K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Виктор Кривда Малахов

Пролог.

Волгоград, 2030 год.

Дверной замок…Ключи… Два раза повернуть. Дверь открыта. Пройти три шага, поднять руку и зажечь свет в коридоре…

Андрей делал это уже много раз. Каждые будни дни, приходя со своей ненавистной работы. Он снял сумку со своего плеча, бросил ее на пол, снял ботинки и прошел дальше в комнату.

–Ах, ты ж сука, – завопил он, наступив на кошку, которая спряталась в дальнем углу и которую не освещала лампа. Кошка злостно мяукнула и скрылась в другую комнату.

Андрей сел на кровать, взявшись руками за виски, немного так посидел, резким толчком лег на спину. Пролежав так полторы минут и смотря в темный потолок, он достал из-под кровати планшет.

Жизнь в вакууме, без новостей. Если хочешь что-то узнать, то ты сам должен достать информацию

Стартовая страница, страница поиска. Андрей пальцем ударил по экрану, и появилась клавиатура. Быстро в поисковом запросе он набрал "Новости Московии".

Система задала вопрос на экране: "Данная информация содержит материалы, которые запрещены для свободного распространения. Вы уверены, что хотите посмотреть результаты по данному запросу?"

Красным-нет, зеленым-да. Указательным пальцем Андрей нажал на "да"

Быстро прокрутив страницу, система выдала результаты:

– В Московии были расстреляны тринадцать человек по обвинению в заговоре против действующей власти.

– Глава государства Солнцев выступил против переговоров о присоединении к конфедерации. Поддержка Главы достигает 80 процентов населения.

– Организация Объединенных Наций признает право на существование государства Московии.

По сути, Андрею неинтересны ни Глава, ни ООН, ни расстрелянные. Он заходит каждый день, чтобы прочитать новости, чтобы на какой-нибудь странице увидеть фото человека, по которому давно соскучился и с которым его так много связывает.

Обратно на страницу поиска. Теперь Андрей в поисковом запросе набрал «Свежие фото Московия».

Бесконечные фото с улиц Москвы, обычные люди, которые идут по делам, на работу, с учебы, в магазин, в спортзал. Стоящие в пробке, озлобленные, влюбленные, уставшие, довольные. Разные. Но на этих фото не было того, кого он искал. И это было паршиво.

В третий раз на страницу поиска. Теперь в строке Андрей написал «Новости Московии независимое агентство».

– В Московии были расстреляны тринадцать человек. Они заявляли о готовности к переговорам с конфедерацией.

– В Московии готовится массовая акция протеста против политики властей.

– Количество жертв режима Солнцева увеличивается с каждым днем.

–Солнцев принял решение об увеличении внутренних войск.

Всё по-иному. Здесь совершенно всё по-иному. Официальный источник Московии говорит о процветающем государстве, о благодарных людях своему руководителю. А Независимое Агентство Конфедерации говорит о режиме, об убийствах и репрессиях.

– Только бы с тобой все было хорошо, – сказал шепотом Андрей.

И тут по его руке пробежали мурашки.

– Массовая акция неповиновения прошла сегодня вечером в Москве. Около двух с половиной тысяч задержанных.

И фото, множество фото. И он увидел её. Крупным планом, она кричала что-то, возможно просила помощи, а может она проклинала своих врагов. Рядом с ней такие же молодые люди, как и она. И они кричат. Позади толпа, которая поднимает руки в небо.

Андрей долго смотрел на это фото. В нем смешались все чувства разом. Он не знал, что ему делать и как помочь. Он смотрел на фото и чувствовал опасность. Для нее. И для себя. Для всех людей.

Пальцем прокрутив дальше фото, Андрей вновь замер. Она, Олеся. В нем все оборвалось. На фото ее тащили под руки люди в форме по улице, усеянной упавшими флагами, разбитым стеклом, цветами.

– Моя Олеся!

На веке застыла слеза. Он не видел Олесю уже 2 года, он знал, что она жива, верил в это. Верил, что увидит ее вновь и верил, что они будут счастливы. Но Андрей не знал, что всё произойдет именно так.

Он смотрел на фото и плакал. Словно закончилась знаковая история для него и закончилась трагично. Сознание Андрея выключило его из реального мира. Туман…

Пришел в себя Андрей лежа на полу в собственной спальне. Руки были закованы наручниками, носом он упирался в пол. Вокруг ходили люди и собирали вещи по комнате.

– Лебедев Андрей Яковлевич, – мужской грозный голос произнес сверху его имя, – Вы поедете с нами. Вы сами себя наказали.

Его подняли с пола, перед ним стоял мужчина в тряпичной маске.

– И куда вы меня повезёте?

– Туда, где вы можете быть полезны нашему государству, – сказал этот же мужчина. Тут же Андрей почувствовал боль в правой руке. Ему ввели шприцом мутную жидкость. Простояв еще секунд десять, Андрей упал на пол.

Глава 1.

Севастополь

Теплый ветер дул с моря, разнося по воздуху чувство свободы, безмятежности. Море обладает интересным свойством. Оно успокаивает, волны скрывают тебя от другого мира. Нет ничего, кроме тебя и этих волн.

Ветер раздувал русые волосы Константина. На вид ему было 27 лет, он был молод, среднего роста, среднего телосложения, красивый и зеленоглазый. Про такого обычно говорят – типичный красавец. Но на этом его типичность и заканчивалась. Ветер не мог знать, что он трепет волосы президента Конфедерации.

Константин любил стоять долго на огороженном побережье и смотреть на море. Может быть, именно поэтому столицей государства и стал Севастополь. Вроде близко от мира, в тоже время далеко. Он пристально всматривался в волны, пристально слушал шум. Казалось, что именно так президент получает новости с материка, что море ему обо всем рассказывает.

Чуть поодаль мельтешили пару человек. Ставили стулья, настраивали непонятную аппаратуру. К Константину подошел молодой человек лет 30, такой же типичный красавец. Его звали Кирилл, помощник президента.

– В принципе, у нас все готово, мы можем приступать, – сказал он

– Хорошо, а где звезда?

Кирилл указал рукой в правую сторону. Со стороны открытой веранды приближалась привлекательная блондинка в белом брючном костюме. Костюм отлично подчеркивал ее загорелую кожу. Похоже, под костюмом не было белья, и вырез оголил упругую молодую грудь.

– Президент, позвольте Вам представить Разумовскую Жанну Владимировну, главного корреспондента Независимого Агентства Конфедерации.

– Очень приятно, – промолвил Константин, – Вы выглядите шикарно.

– Большое Вам спасибо, – тихо ответила Жанна, – приступим?

– Конечно!

Они прошли к подготовленным местам, где стояла камера, был выставлен свет. Получилось, что президент сидел на фоне Черного моря.

– Сразу хочу спросить, – поправляя свои брюки, сказала Жанна, – есть ли темы, которые нам не стоит затрагивать в сегодняшнем интервью? Вы только скажите…

Президент слегка повел бровью. Конечно же, такие темы есть. Но Константин научился отвечать на любой вопрос и давать ответ, который порой вопроса и не касался.

Тем более он прекрасно запомнил тот неловкий случай, когда Губернатор Новгородской Республики решительно сказал «нет» на вопросы о семейном бизнесе, содержании публичных домов и дружбе с наркоторговцами. Разумовская, делая репортаж, высмеяла позицию Губернатора. Через 3 дня его с позором выгнали. А Жанна прибавила себе еще пару очков к репутации.

– Нет, таких тем нет, я отвечу на все ваши вопросы, – произнес президент.

– Отлично! Влад, ты готов?

Оператор кивнул головой. Съемка началась.

– Добрый День, с Вами Жанна Разумовская, Независимое Агентство Конфедерации. В ближайшее время состоится подписание нового конфедеративного договора между всеми членами. Именно к этому событию мы и приурочили цикл интервью с главами государств, входящих в Конфедерацию. Сегодня с нами президент Конин Константин Алексеевич. Добрый День, господин президент.

– Добрый День, Жанна. И давайте без господина, – улыбнулся Константин.

– Конечно. Я провела много интервью с вашими коллегами. Думаю, что отрывки из них Вы видели. Каждый со своей стороны говорит о разных целях подписания нового договора. Зачем он нужен? Разве цель не провести выборы в Учредительное собрание, как это было озвучено после печальных событий пятигодичной давности?

«Вот куда ты вырулила», – подумал про себя Константин.

– Жанна, давайте я Вам объясню. Нашей целью, как я много раз повторял и буду повторять, является созыв Учредительного Собрания для того, чтобы определить в каком государстве нам жить дальше. Но чтобы провести созыв, нам нужно спокойствие и нам необходимо единение. Невозможно это сделать, когда все мы живем по разным законам, когда у нас разные понятия источника власти. Нужно привести к общему знаменателю. К унифицированному выборному законодательству.

– То есть Ваш взгляд на вопрос именно таков. Вначале мы подписываем конфедеративный договор, затем проводим выборы в Учредительное Собрание.

– Все верно, Жанна, все верно.

– Многие считают, что такая позиция создана для оттягивания времени и для лишения голосов избирателей, которые проголосовали бы за политику Солнцева…

– Это не так, – президент переходил на односложные ответы.

– И немного о Солнцеве. Лишь одно государство, Московия, не готово присоединяться к новому договору…

– Это ошибка руководства, это страдание народа, – зло перебил свою собеседницу Константин. Напряжение между ними возрастало.

– И всё-таки. Политика, которую проводит Белослав Солнцев…

– Давайте говорить честно. И называть людей их именами, – вновь перебил Константин, – этого человека зовут не так. Его имя Сергей Авдюхин.

– Хотите честного разговора? – с улыбкой спросила Жанна.

Сидящий позади президента Кирилл сидел с напряженным лицом. Видимо, пришло время вмешаться ему.

– Давайте будем вести беседу в рамках темы, которую мы обговаривали с Вами, – предложил Кирилл.

– Спасибо Вам, но Жанна Владимировна хочет честного разговора, – отмахнулся от Кирилла президент.

– Что ж, – Жанну распирало изнутри, мой вопрос такой, – говорят, что Вы толком не участвуете в управлении страной. Что все решения принимает Высший Совет, или сводя к одному человеку, Елена Кожевникова. Ваша же роль как хранитель поста, который достался после убийства вашего отца.

Это был сильный удар по самолюбию президента. Но не смертельный.

– Это не так, – ответил холодным голосом Кирилл, – можно Вас спросить?

– Обычно вопросы задаю я.

– И всё же.

Жанна кивнула утвердительно головой.

– Вы считаете себя независимым агентством, или признаете, что существуете на ЧЬИ-ТО деньги. И порой выполняете ЧЕЙ-ТО заказ, – на эти слова президент сделал особый акцент.

– Мы независимое агентство, совершенно. Политика журналиста никем не сдерживается и не покупается. Такова позиция. Теперь вопрос от меня?

– Пожалуйста!

Жанна на несколько секунд замялась.

– Почему Вас чаще замечают в окружении симпатичных мужчин, а не женщин?

Лицо Константина в миг побледнело. Такого вопроса он не ожидал. Президент приблизился к Жанне корпусом, словно хотел нанести удар.

– Наш с вами разговор окончен, – тихо прошептал президент, встал и, обернувшись, сказал, – всего хорошего.

Константин быстро пошел в летний сад, Кирилл моментом встал за ним и сопровождал его двумя шагами позади. Они скрылись за деревьями.

Жанна также сидела на мягком кресле. Белый цвет ее пиджака сливался с белым цветом этого кресла. Вдруг сегодня она поставила крест на своей карьере? А может наоборот? Все сделала правильно?

Константин был в бешенстве.

– Эти журналюги совсем потеряли чувство реальности! Потаскуха с трясущейся грудью…

– Возможно, от Вас, президент, Тарасов что-то хочет. И это было его послание, – Кирилл неуверенно произнес фразу.

– Не говори это «Вас», «президент». Мы тут вдвоем.

Кирилл приблизился вплотную к Константину, обнял и поцеловал его.

– Расслабься. Мы решим этот вопрос. Мне устроить встречу с Тарасовым?

– Устрой, – прошептал Константин и своей щетинистой щекой провел по губам Кирилла.

Глава 2.

Москва

В отражении зеркала можно было увидеть мужчину сорока лет, высокого, стройного, с гордой осанкой. Его светлые русые волосы были зачесаны пробором направо так, что иногда проскальзывала седина. Голубые глаза скрывались в отяжелевших веках, которые появились от недосыпа и усталости. На коже стали заметны морщины, она изменила цвета на серо-коричневый, стала сухой и обезвоженной.

Набрав в ладони воду из-под крана, мужчина окунул свое лицо в холодные руки. Посмотрел вновь в зеркало и застыл.

Хлопок… И на стекле остались сгустки крови от убитого комара.

Москва была плоха тем, что в ней летом всегда было много комаров.

Мужчина еще простоял полминуты под шум воды из под крана, смотря на кровь, оставшуюся на резном зеркале, закрыл его, обтер лицо полотенцем и вышел из ванной.

Перед своими подчиненными нужно показаться хоть отчасти бодрым. Не показывать, что сон ушел уже месяца три назад, что их руководитель постепенно превращается в нечто полуживое-полумертвое.

В квадратной комнате, куда он прошел, стоял длинный стол, по бокам которого друг против друга сидели два мужчины. Он прошел к своему месту в центре стола, сел на стул и запрокинул ногу на ногу.

Белослав Солнцев, по рождению Сергей Авдюхин, был уже не так похож на лидера славянской революции, которая привела и его, в том числе, к власти. Пять лет жесткой политики дали о себе знать. По сути, Белослав и не хотел становиться во главе государства, но мягкотелый Пугачёв, организовавший переворот, и вставший у руля, совсем не устраивал славянистов. Для великого славянского государства нужен был другой правитель – твердый, которого не сломить, готового ради великой цели четко говорить нет, хоть и ценой многих жизней. В итоге, Пугачёва убили его же соратники, пока тот спал, а Белослава сделали новым Главой. Главой всего одного города-государства Московии.

Когда пять лет назад было решено действовать жестко и уничтожить всю правящую верхушку власти, такой сценарий успешно был реализован в Москве. На местах же власть захватывали те, у кого на тот момент были в большем количестве ресурсы, деньги, связи.

Финал Славянской революции был не особо ярким. Тут и там возникали новые государства, остатки правительства уехали в Крым, мировое сообщество революцию не приняло и посчитало все происходящее террором.

– Прошу прощения, разболелась голова, так на чем мы остановились, – Белослав задал вопрос своим соратникам.

– Во время разгона прошлой демонстрации было задержано три с половиной тысячи человек. Все они находятся под стражей. Я призываю к смертельной казни для них. Если мы не покажем силу сейчас, нас сломают, – сказал Святослав Новгородцев. В государстве он был руководителем внутренних войск. Про него говорили, что он сделал из камня и ему совершенно чужды человеческие качества. Именно он пять лет назад организовал революцию, именно он привел Пугачева, именно он его спустя два года застрелил во сне и увидел часть себя в Солнцеве.

– Я выступаю против этого, – резко ответил мужчина, сидевший напротив Новгородцева. Его звали Владимир Зуйков. Когда-то он возглавлял кафедру истории в московском ВУЗе, благосклонно относился к славянистам, посещал их встречи. Он был против переворота, настаивая на том, что нужно сотрудничать с властью, что нужно нести идею в народ. Его ненавидел Новгородцев. Но то, что Владимир был шурином Белослава, позволяло ему оставаться у руля комиссии по образованию и просвящению, – у нас огромная эмиграция. Люди массового бегут из Московии. А ваши предложения еще больше усилят этот побег.

– Это все из-за ваших полумер, – зло бросил Новгородцев, – это вы предложили разрешить выйти людям, которые устроили погромы позавчера. Может быть, Владимир, вы тоже хотите присоединиться к Конфедерации и оказаться вздернутыми?

– А что вы больше боитесь: оказаться вздернутым или войти в состав Конфедерации? – отмахнулся Владимир. Белослав улыбнулся.

– Хватит Вам, как бабы! – прекратил полемику Солнцев. Он часто вызывал их вдвоем на разговор, потому что они излагали совершенно диаметральные взгляды. И выслушав каждого, можно было найти золоту середину. Хотя и Новгородцеву, и Зуйкову эта середина больше казалась полумерой.

– Серёж, ты пойми простую вещь, – Зуйков был одним из немногих, кто называл Главу по настоящему имени, – ситуация критическая. То, что хотели сделать пять лет назад, сделать не получилось. Мы в агонии, как это не тяжело говорить.

– Враньё, это враньё. У нас высокий рейтинг в некоторых частях Конфедерации, – прокричал Святослав.

– Я говорю не об этом сейчас. Да, та идея, которую мы воспевали, она популярна и сегодня. Но мы совершенно неправильно поступили, когда решили взять власть штурмом. Мы окружены кольцом Конфедерации, мы анклав. Мы существуем, потому что есть договоренности с Советом и Президентом, – на этих словах Новгородцев заерзал на стуле, – если бы они перекрыли доступ к этим деньгам, мы бы и недели не продержались. Позавчера вышли более двухсот тысяч человек на улицу, задержали три тысячи. Всех не пересажать, а если пересажать, то кем мы будем управлять, каким государством. Поэтому я прошу начать переговоры с Крымом, торговаться за каждый шанс для нас.

Белослав все это время молчал и чертил ручкой на листке бумаги непонятные даже ему символы и знаки. Когда Зуйков закончил говорить, он поднял голову и посмотрел на Новгородцева.

– Что ты мне скажешь, Святослав?

– Мою позицию Вы знаете, я непреклонен. Эта идея стоила столько жизней, чтобы сейчас ее хоронить.

– Мы ее и не хороним, – вновь вступил в спор Владимир, – мы ее немного изменяем под реалии времени. Мы сами виноваты в том, что условия поменялись. И поменялись кардинально.

– И все-таки я против, – раскачиваясь на стуле, сказал Новгородцев.

На комнату опустилась тишина. По лицам троих мужчин было видно, что они усердно думают. И все думали о разном. Зуйков думал о проклятом смартфоне, который жужжал вибрацией у него в кармане. Солнцев думал о том, как ему соединить воедино сегодняшние мнения. Новгородцев думал, что пора искать замену Белославу.

– Тогда я Вас отпускаю, – сказал Глава, – завтра состоится расширенное заседание. Подготовьте ключевые тезисы вашего мнения. Спокойной ночи.

Владимир и Святослав встали из-за стола и вышли из комнаты. В большом и длинном коридоре их пути разминулись. Один пошел налево, другой направо.

– Наконец-то смогу ответить на звонок, – тихо прошептал Владимир.

– Да! Алло! Да, я вижу прекрасно, что Вы мне звоните. Я был на совещание… Да, у Солнцева… Я работаю над этим вопросом… Всё идет по плану… Москва будет в составе Конфедерации… Не надо никаких больше шагов, прошу… Никаких санкций… Это не делается так быстро… Глава почти согласен с моим мнением, я переговорю с ним завтра наедине…

Владимир говорил тихо, стоя на пустой лестнице. Но его разговор отчетливо слышал Святослав, стоявший за большой колонной. В его голове моментом созрел план.

Глава 3

Санкт-Петербург

Холодный мелкий дождь бил по стеклу, смывая каплю за каплей с окна, через которое смотрела Екатерина. Ее взгляд был таким же холодным, как этот дождь, который она так не любила. Ее глаза были холодными, словно лишены пигмента. Ее руки были холодны. Говорят, что и сердце этой женщины было холодным.

В комнате горел камин и согревал теплом в этот вечер Екатерину, двух мужчин и молодого человека. Они сидели полукругом на мягких диванах и горячо обсуждали последние новости. До Екатерины доносились лишь обрывки фраз, совершенно ненужных ей. Доносился стук дождя по стеклу, шум Невы, шум города. Все это было ей не нужно.

– Екатерина, присаживайся к нам, – прозвенел громкий голос позади нее.

Екатерина обернулась в комнату лицом, улыбнулась и уверенной походкой подошла к глубокому кожаному креслу, куда и села, пристально посмотрев на молодого человека, на своего сына. Вот что было таким нужным в ее жизни.

– Мы обсуждали новости из Крыма, Катя, – так же звонко сказал мужчина. Николай, муж и Император Северной России. Его можно было назвать человеком без возраста. Смотря на таких людей, Вы никогда не скажите, сколько им лет. Единственное, что выдавало Николая – его глаза, они были уставшие, потухшие. Может быть, так на него подействовал Петербург.

– Да, я слышала. Как понимаю, никаких продвижений нет.

– Все вилами на воде писано, – взял слово второй мужчина, Георгий, брат Николая. Он был крупным мужчиной, красавцем, за кого любая женщина готова выйти замуж, чтобы быть как за стеной. Горделивая осанка, темные вьющиеся волосы. Он совершенно не был похож на своего брата.

– Мне звонил вчера Президент, – вновь заговорил Николай, – и мы долго обсуждали стратегию по поводу Московии. Он предлагает быть еще жестче, ввести новые санкции, почти блокаду.

– А что ты на это ответил? – спросила Екатерина, беря кружку горячего чая в руку.

– Я обещал подумать и вынести вопрос на заседании Сената. С одной стороны, это ускорит падение Солнцева, акций неповиновения будет больше. Тем более что наравне с Крымом мы отправили своих агентов в Москву для координации действий. С другой стороны, эти шаги еще больше ужесточат Солнцева. Больше расстрелов, больше людей в тюрьмах, больше паники.

– Но мы не можем отказать Президенту, не так ли? – задал вопрос молодой человек, сын Николая и Екатерины, Павел. На вид ему было восемнадцать лет, он был хорошо сложен, красив. Прежде всего, всех привлекали его яркие зеленые глаза. В которых многие видели будущие свершения.

– Император может многое, – улыбнулся Николай, – и отказать тоже.

– Но Президент старше по своему положению, разве не так? – удивился Павел.

Все трое засмеялись.

– Тебе еще много надо изучить, сын мой, – ласково сказала Екатерина, – ведь ты тоже будешь Императором.

– Как я могу быть Императором, когда только и разговоров о новой Конфедерации, где будет один президент, да и только, – возразил Павел.

– Все по-иному, сын, – трепетно ответил Император, отхлебывая чай из чашки, – Новая Конфедерация сейчас нужна для того, чтобы на определенных условиях объединить людей под временной властью Президента. Но его власть будет действовать ровно год, время, необходимое для разработки условий, по которым соберется Учредительное Собрание, чтобы решить, какой будет страна.

Наступило молчание. По лицу Павла было видно, что он переваривает ту информацию, которую только что услышал.

– И все-таки, отец, ты откажешь Президенту?

– Сейчас не могу этого сделать. Понятно, что Крым будет давить на всех членов Конфедерации. Завтра еженедельная конференция. Кожевникова, наверняка, хорошо потрудилась и в Сибири, и на Дальнем Востоке. Они скажут да.

– Она уже не стесняется, когда эти территории называют ее вотчиной? Когда она в открытую уже скажет, что на самом деле она заправляет всем в Крыму? – с негодованием спросил Георгий.

– Она не может этого сказать, ты сам понимаешь, – улыбнувшись, сказал Николай, – этот вопрос я ожидал от Павла, а не от тебя.

Все в комнате вновь разразились смехом. Павел с недоумением посмотрел на отца.

– Она не слишком популярна у народа, ее методы. Силовой операцией в Сибири и на Дальнем Востоке она не прибавила себе очков, а наоборот. Хорошо, что Константин вовремя ее остановил. Может быть, и мы бы не сидели сегодня здесь и не пили бы чай, – развел руками Николай.

– Время уже позднее, – посмотрев на большие часы и поставив пустую чашку на стол, сказала Екатерина, – пора заканчивать этот вечер. Пойдем, Павел, я провожу тебя в твою комнату.

Екатерина с Павлом встали со своих мест и направились к двери, которую мигом открыли два молодых человека. Как только они скрылись, Георгий встал с дивана и стал шагать по комнате большими шагами.

– Павел совершенно не готов стать Императором, – быстро выпалил Георгий.

– Ему пока и рано, – равнодушно ответил Николай, – вспомни себя в восемнадцать лет. Какие были интересы у тебя?

– Коля, не сравнивай. Тогда были совершенно другие времена, тогда мы жили в другой стране, мы не были здесь, мы не создавали свою империю. Сейчас мы на вершине и падать с нее будет больно.

– Я и не собираюсь падать. О чем ты говоришь?

– Об этой затее с новым договором. Мы восстановили историческую справедливость, мы вернули России то, что она потеряла, что у нее забрали силой. Помнишь, с каким трудом мы продавливали эту идею, как на нас смотрели в первые месяцы твоей избирательной кампании. Помнишь? Сейчас ты хочешь все отдать Константину, этому жалкому Президенту?

– Успокойся, немедленно, – яростно прокричал Николай, подошел к Георгию и положил руки на плечи, – пойдем спать. Екатерина уже заждалась.

– Хорошо, – тихо сказал Георгий.

Оба быстро направились к двери, которую тот час же открыли. Они шли бок о бок по коридорам императорской резиденции, лишь были слышны стук мужских каблуков. Оба остановились у двери, в которую вошел вначале Николай, а затем и брат.

Это была спальня Императорской четы. На кровати лежала Екатерина, рассматривая люстру, висевшую на ней. Император подошел к столу, на котором стояла бутылка коньяка, открыл ее и налил себе в бокал.

– Вы не будете, – обернувшись, спросил Николай?

Екатерина покрутила головой, Георгий едва слышно сказал «нет».

Николай отхлебнул из своего стакана, сел на кресло около столика и пристально посмотрел на брата. Георгий обернулся к двери, закрыл ее и повернул ключ.

Екатерина, изучавшая все это время на люстру, теперь направила свой взор на Георгия, который приближался к ней. Секунда… И он рядом. Горячий поцелуй. Его рука скользит по телу. Но это было таким ненужным для нее… Как и этот город… И дождь, который все еще бил по стеклам спальни.

Глава 4.

Москва

Они сидели друг напротив друга. По три человека с одной стороны и три человека с другой. Всего шесть квадратных метров. В воздухе совершенно не чувствовался кислород. Воняло грязью, потом, влажностью. В комнате было настолько темно, что вытяни руку на полную длину, ее невозможно было различить.

С одной стороны три девушки, с другой – три парня. И таких комнатушек в здании было множество. И комнатушкой было сложно назвать такое помещение. Это была камера. Тюремная камера.

Олеся мирно сидела с правой стороны, там, где еле горела лампочка. В руках ее была книга, но каждая страница чтения давалась с трудом – то из-за тусклого света, то из-за криков о помощи с соседней камеры. Читать было жутко неудобно, но и умирать от скуки Олеся не торопилась.

Успешная девушка, работающая в отделе маркетинга крупной нефтяной компании. Когда произошла «славянская революция», у большинства компаний штаб-квартиры находились в Москве. После долгих переговоров между Крымом и Солнцевым было подписано соглашение о том, что все крупные компании остаются в Москве под протекцией Конфедерации, однако, налоги шли в казну Московии. Для гигантов промышленности это было облегчением – никаких затрат на переезд офисов, никаких издержек. Для Московии тоже существенный плюс – пополнение бюджета. Конфедерация же обладала рычагом давления и часто использовала компании для прикрытия своих агентов.

Олеся поначалу, как и многие, с радостью восприняла события пятилетней давности. Выходила на площади, и не силком, а по собственной воле. Но вскоре все стало меняться. Ограничения свобод, массовые аресты, протесты – все это стало нормой для нового государства Московии. Кто жил в Москве, не привык к такой реальности.

Олеся, закончив ВУЗ, отправилась на работу в нефтяной холдинг, который де-факто управлялся из Крыма. Для большинства жителей города-государства вставал вопрос – либо работаешь на Конфедерацию, либо на Москву. Либо ты с Солнцевым, либо ты с Кониным. Была четкая грань, параллель. Общество было разделено. Пополам.

Устроившись на работу и слушая рассказы коллег, которые либо возвращались из командировок, которые либо были переведены из Конфедерации в Московию, Олеся четко понимала, что у нее, у молодой девушки, отняли многие радости жизни. И прежде всего у нее отняли любимого человека. Андрея.

Они познакомились в университете, поначалу ей не понравился этот высокий и худощавый молодой человек. Революция их связала, революция и развела. Они вместе ходили на площади, вместе защищали идеи Славянского государства, вместе радовались и смеялись.

Когда же режим стал трансформироваться, когда сотни москвичей бросали все свои вещи, чтобы только уехать незамеченными в Конфедерацию, стало понятно, что идеи революции не стали реальностью. Впрочем, как и всегда. Реальность была совершенно иной. Противоположной тем самым идеям.

В один из солнечных дней Андрей встретил Олеся с работы.

– Извини, что пришлось меня ждать. Было совещание, – извинилась на ходу Олеся, приближаясь к своему любимому.

– Ничего страшного. Сегодня отличная погода. Я погрелся на солнце. После простуды это самое то, – тихо сказал Андрей и закурил сигарету.

– Поехали? – спросила Олеся. Но Андрей не ответил.

– Давай пройдемся, погуляем. Мне нужно тебе кое-что сказать, – опять тихо прошептал Андрей.

В глазах Олеси прочиталось удивление. Прогуляться? За это можно было попасть в изолятор. Нельзя показывать, что ты влюблен, счастлив, что тебя переполняет радость. За это могли наказать. Ты был в зоне подозрения.

– Недолго, я тебя не задержу, – убеждал Андрей.

Они пошли вдоль здания.

– Отсюда надо бежать! Думаю, у тебя нет сомнений по этому поводу? – быстро начал Андрей.

– И куда мы убежим? – улыбнулась Олеся.

– Сегодня сюда приезжает мой дядя, он работает в администрации Волгоградской области. На обратном пути мы поедем с ним. Здесь нельзя больше оставаться. По его сведениям, режим будут провоцировать. Чтобы полилась кровь. И его можно было смести.

– Так если его сметут, зачем уезжать? – спросила Олеся.

– Не боишься, что ты можешь стать той самой кровью?

– Андрей, я не хочу играть в эти игры, – резко остановилась и, повысив голос, сказала Олеся, – я устроилась недавно на хорошую работу. Я вижу тех, кто приезжает из Конфедерации. Там – не лучше. Здесь Солнцев пытается наладить порядок, порой жесткими мерами. Но ТАМ… Там царит хаос и неразбериха. Неясно, кто кому подчиняется. Кто входит в состав Конфедерации. И этот референдум, который они хотят провести… Они пойдут по пути Московии.

Такой ответ застал врасплох Андрея. Он верил, что Олеся согласится уехать вместе с ним.

– Поехали со мной!

В ответ только тишина. Олеся смотрела на свои черные туфли и не знала, что ответить.

– Я могу отвести тебя до дома… Если хочешь, конечно, – таков был ее ответ.

Андрей пристально посмотрел в ее глаза, обнял, крепко поцеловал и, развернувшись, пошел прочь по улице. Олеся молча смотрела, как силуэт исчезает в лучах солнца…

И вот сейчас, сидя в тюремной камере, она четко осознавала, как был прав Андрей. Она превратилась в ту кровь, которая прольется для того, чтобы режим был уничтожен. Но вместе с режимом уничтожат и ее.

Глава 5

Волгоград

Лицо Анны Михайловны было бледным, словно прозрачным, за которым можно было увидеть черепные кости. Красные заплаканные глаза выделялись на этом белом полотне лица. Она сидела, оперевшись о стену длинного коридора и смотря в одну точку уже больше получаса. В голове вертелись разные версии того, что же произошло с ее дорогим сыном, с Андреем.

Он не отвечал целый день на ее звонки, на СМС, и, боясь за своего сына, Анна Михайловна решила приехать к нему домой в квартиру. Но там его не застала. А застала только перевернутый дом, вещи, которые валялись на полу, разбитые стекла и ветер, который влетал в окно и хозяйничал в квартире.

Анна Михайловна тут же позвонила своему брату, который работал в администрации области и попросила помощи. Через час он позвонил ей и настойчиво указал идти в полицию. Больше брат ничего не сказал.

И вот уже второй день Анна Михайловна проводила в отделении полиции, где сотрудники искали ее сына. Четкого ответа никто так и не мог дать, что с ним и где он.

– Анна Михайловна, вам уведомление, – открылась дверь, и из кабинета вышел высокий лысый мужчина. Женщина не сразу поняла, что обращаются именно к ней. Она также продолжала смотреть на вымышленную точку на противоположной стене.

– Анна Михайловна, возьмите ваше письмо, – приблизившись к ней, повторил сотрудник полиции. Она подняла голову, взяла бумагу, которую он ей протянул и тихо прошептала: «Спасибо!»

Полицейский быстро скрылся в своем кабинете, оставив Анну Михайловну одну в длинном темном коридоре.

Найдя в сумке футляр от очков, быстро их надев, женщина принялась читать уведомление. С каждым словом ей становилось хуже, и в глазах темнело с каждой запятой.

«Уважаемая Анна Михайловна.

В связи с Вашим обращением о пропаже сына, Лебедева Андрея Яковлевича, была проведена работа по установлению его местонахождения. Вам сообщаем следующее: Лебедев Андрей Яковлевич будет находиться в земстве № 5. Основанием для его перемещения служит общественный договор, принятый на территории Конфедерации по итогам референдума от 12.06.2028 года.

Вы сможете связаться с Вашим сыном, как только он прибудет в место назначения. Также сообщаем, что не имеем права называть точное расположение Земства № 5. Все попытки выяснить местоположение будут пресекаться в соответствии с законом.

Благодарим Вас за рождение сына, который принесет пользу своему государству.

Величие Конфедерации в каждом из нас!»

Последняя строчка превратилась в сплошное черное пятно и Анна Михайловна упала без сознания на холодный пол большого длинного коридора.

***

Синий экспресс быстро летел по рельсам, разрезая ночную темноту яркими фарами. В вагонах не было слышно, как соприкасаются рельсы и колеса, экспресс плавно передвигался в пространстве, словно плавая по воздуху.

В последнем вагоне было невыносимо жарко. Капли пота застывали камешками на лицах пассажиров. Кондиционеры не справлялись с духотой, которая окружила вагон. Его каркас был сделан из тяжелого металла, не пропускавшего воздух. Несколько слоев. Один тяжелее другого.

Этот вагон уже несколько раз присоединяли к разным экспрессам, затем отсоединяли и прикрепляли вновь. Пассажиры уже потеряли счет времени. Окон у этого вагона не было, и какое время суток было там, за каркасом, оставалось судить только по восприятию чувств.

Андрей сидел молча, с поникшей головой. По его подсчетам, они были в пути уже четвертые сутки. И не сказать, что двигались всегда в одном направлении. Главная задача постоянных перестыковок была одной – запутать.

Спрашивать, кто все эти люди, сидящие с ним в вагоне, в наручниках и связанные в ногах, было совершенно глупым. Они такие же, как он. Просто люди, которые хотели найти то, что искать не стоило.

Мужчины и женщины, студенты и пенсионеры, разного возраста и поколения. Все сидели молча. У кого-то на лице читался ужас от происходящего, у кого-то недоумение, кто-то до сих пор не верил, что это все происходит именно с ним. Все молчали… Пока поезд не стал плавно сбавлять скорость. Из разных частей вставали люди в форме, которые ходили по вагону, переговаривались, шептали что-то по рации.

– Вот мы и приехали, господа, – громко сказал один из сопровождающих, – наш путь окончен. Земство № 5 радо будет Вас встретить.

Наступила мгновенная тишина. Андрей сглотнул слюну. «Земство № 5 – авторитаризм. Самый худший выбор, что может быть».

Глава 6

Москва

Они сидели друг напротив друга. Но уже не шестеро. Три парня с одной стороны и две девушки с другой. В воздухе стоял запах железа, издаваемый парами вытекающей крови из трупа девушки, лежащей на полу.

Все произошло очень быстро. Отворилась дверь, в камеру зашел мужчина в форме, включил фонарь и, приблизившись к каждому, светил в лицо. Это был его выбор. Выбор между тем, кто отправится в ад, и кто останется в аду здесь.

Все произошло очень быстро. Он выключил фонарик. В мрачной тишине было слышно лишь шуршание в кармане штанин. Громкий хлопок, ужас, крик и вновь закрытая дверь.

Олеся тихо сидела в углу комнаты и смотрела на пол. Глаза уже адаптировались к мраку, и она четко видела темные волосы, которые все больше пропитывались кровью, вытекающей из пулевого отверстия.

– Ты будешь следующей, – тихо на ухо шепнула девушка.

Олеся молча повернула голову и пристально посмотрела в темноту.

– Вы меня утешаете? Тогда это слишком слабое утешение. Или бодрите? Тогда тоже ничего у вас не вышло.

– Я говорю, то, что вижу, – также еле уловимо произнесла девушка, – знаете, почему именно она? Почему она стала первой?

Олеся промолчала, пожав плечами. Конечно, она знала. Просто боялась сказать.

– Говорите!

– У нее темные волосы. И внешность нетипичная. У всех остальных, кто в камере, светлые волосы и глаза. Кроме тебя…

Олесю словно окатило ледяной водой.

– Почему ты оказалась здесь? – перевела разговор в другое русло девушка.

– Все мы оказались здесь по одинаковой причине.

– Боретесь против кровавого режима?

– Нет, я не борюсь против. Я борюсь за. За свою свободу, за свою жизнь. Хочу быть счастливой и свободной.

– Не пафосно звучит, не? – ехидно спросила с ноткой утверждения девушка.

– Ха, когда-то я тоже рассмеялась бы, если мне так ответили. Но сейчас я отчетливо понимаю, что хочу. И что потеряла.

– И что ты потеряла?

На несколько секунд Олеся замолчала, закинула голову назад.

– Я потеряла свою жизнь.

Девушка тоже замолчала, не зная, что ответить на эту фразу.

– Так может, ты хочешь вновь обрести ее?

– Заманчивое предложение, но странно слышать его от незнакомого человека. Словно Вы – фокусник, который вытянет кролика из шляпы.

– Так может, познакомимся, – произнесла девушка и подвинулась еще ближе к Олесе так, что они соприкоснулись плечами, – я расскажу тебе свою историю.

– Честно, я думала, что ты вообще говорить не можешь, – улыбнувшись, произнесла Олеся, – а сейчас ты хочешь поделиться со мной. Я готова слушать, ведь время у нас еще есть.

Девушка глубоко вдохнула воздух в легкие, закрыла глаза и уверенным тоном начала рассказ.

– Меня зовут Яна. Мне всего лишь двадцать четыре года. Как я здесь оказалась? Я знала, что попаду сюда. В это место. Это была моя задача. Это моя работа.

– Я не житель Московии. И родственников у меня здесь нет. И приехала я сюда не ради любопытства. Я – агент влияния. Меня послали сюда, чтобы я раскачала изнутри это карликовое государство.

– А есть еще один вариант. И зовут меня Светлана. Я закончила высшее заведение в Конфедерации. И приехала сюда в командировку. А меня упрятали в тюрьму.

– Какой вариант тебе нравится больше? – вопросительно посмотрела на Олесю то ли Светлана, то ли Яна.

– Я думаю, – спустя несколько секунд ответила Олеся, – что оба варианта хороши, и что за одним лицом прячется другое.

Девушка вздохнула и приблизилась к Олесе так, что она четко чувствовала ее теплое дыхание.

– Ты права. Есть моя легенда, а есть я. И я хочу, чтобы Конфедерация наконец-таки стала единой. Без Солнцева и прочих идиотов, сидящих у власти.

– Зачем ты мне это рассказываешь? Я этого не могу понять? – разведя руки в темноте, спросила Олеся.

– Я хочу тебе помочь. И помочь всем остальным, – девушка кивнула головой в сторону мужчин, сидящих напротив.

– И как же ты собираешься это сделать?

– Устроить погром. Таких, как я, здесь не мало.

– А ты не боишься, что я расскажу о тебе тому парню в форме, что придет.

Девушка отодвинулась от Олеси, ее шепот сменился на монотонный гул.

– Он тебе не поверит, дорогая. Ты же следующая. Ничего не скажешь – он тебя застрелит. Скажешь, что я из Конфедерации и работаю на Крым, он подумает, что ты врешь. И опять тебя застрелит. А ребята напротив подтвердят, что ты только всем угрожаешь в камере. Так ведь, парни?

Олеся прищурила глаза, чтобы разглядеть мужчин, сидящих напротив. Они единогласно, по-солдатски сказали «Да»!

Девушка вновь приблизилась к Олесе, что дыхание защекотало ее.

– Выбирай, я даю тебе право выбора. В Московии может уже и забыли, что это значит. Через час все начнется.

Глава 7

Крым

За длинным столом совершенно не было свободного места. Все стулья, поставленные вдоль стеклянного стола, были заняты. В основном, мужчинами в строгих костюмах с галстуками и очках, которые доставали бумаги из папок, что-то помечали, зачеркивали и писали вновь. В помещении стоял гул от голосов, перебивающих друг друга.

Яркий солнечный свет заливал комнату через огромные окна, вставленные по всему периметру комнаты. Так, с одной стороны было видно море, с другой – холмистую зеленую местность.

Часть окон была открыта настежь, так что теплый ветер проникал внутрь, перебирая листы бумаг, положенных на стол.

Дверь, ведущая в комнату, резко открылась, и в комнату вошел помощник Президента, Кирилл. Он был одет в синий костюм, который играл оттенками на солнечном свете. Кирилл замер в дверях, медленно осмотрел комнату, в которой мгновенно наступила тишина, и, подойдя к столу, включил микрофон. Комнату наполнил красивый мужской голос.

– Коллеги, доброе утро! Рад Вас всех видеть на совещании. Повестка сегодняшнего дня такова – все профильные министерства проводят собрание под руководством своего министра. Министр отчитывается в конце дня перед Президентом в форме электронного письма. Сейчас в зале совещания остаются только члены Высшего Совета Конфедерации. Все остальные уходят в свои министерства. Спасибо!

В это же мгновение мужчины в строгих костюмах повставали со своих мест, в руки взяв бумагу, и выстроились в шеренгу, чтобы выйти из помещения. Этот процесс занял ровно одну минуту. В комнате остались четыре человека: Кирилл Высокин, помощник президента, Елена Кожевникова, министр обороны, Максим Невольный, министр внутренних дел и Алексей Свиридов, начальник службы безопасности.

– И долго мы будем сидеть в тишине? – спросила Елена, глядя на Кирилла.

– Хорошо же сидим, – своим тонким, противным голосом произнес Невольный, пытаясь пошутить и разрядить обстановку.

– Сидение окончено, приступим к работе, – быстро, скороговоркой сказал Президент, войдя в комнату и направившись к центральному месту стола. Константин выглядел бодрым, отдохнувшим, поверх белой футболки был надет черный пиджак.

Константин сел в кожаное кресло цвета жженного кофе, словно в литое, посмотрел внимательно на лица собравшихся, набрал в легкие воздух и открыл папку, лежавшую на столе.

– Коллеги, у нас остается все меньше и меньше времени для реализации нашей стратегии. Все государства Конфедерации готовы к тому, чтобы подписать новый договор и провести Учредительное Собрание. Единственная преграда – это Московия и ее непреклонный лидер. Месяц назад я давал Вам всем распоряжение, чтобы мы закончили этот процесс к концу года. Я хочу услышать от Вас, что происходит? На каком мы сейчас этапе?

Повисла тишина, члены Совета переглянулись друг с другом.

– Елена Александровна, Вы первая. Я хочу услышать Ваши комментарии, – сказал Президент.

Кожевникова Елена Александровна представляла собой довольно красивую женщину лет сорока, со светлыми русыми волосами до плеч. На ее лице едва были заметны морщины, проступавшие через несколько слоев тонального крема. Она сидела в строгом костюме, раскачиваясь на стуле, и щелкала ручкой. Уж на кого, а на министра обороны эта красивая дама была совершенно не похожа. Однако, это не мешало быть ей самой влиятельной женщиной в Конфедерации, оставляя других далеко позади.

– Мои комментарии таковы: на прошлом заседании я все сказала. Я не считаю, что нам стоит вести игры с Московией, вступать в переговоры. Это путь долгий, который не принесет никаких результатов, кроме оттягивания времени. Они получат возможность маневра. Я предлагаю продолжить усиление санкций, по возможности провести переговоры с другими государствами Конфедерации, и если цели сойдутся – ввести войска в Московию.

– Мы не рассматриваем такой сценарий совершенно, – лицо Президента побагровело, – это значит, пойти на них их же оружием. Мы не можем позволить себе террор. Террорист только один – это Солнцев. Других нам не надо. Силовой метод не пройдет…

– Президент, – резко прервала Константина Елена Александровна, – по данным свежих социологических исследований граждане Конфедерации сейчас более охотно на себя применяют модель Земства № 5. Пятьдесят четыре процента опрошенных. Таких результатов не было никогда. А Земство № 5, как Вы можете знать, имеет все характеристики Московии. Как бы после проведения Учредительного Собрания мы все не оказались в авторитаризме.

Вновь комнату заполнила такая тишина, что был слышан звук ветра, гуляющий в комнате.

– Это Ваша компетенция, Максим Сергеевич, – спросил Президент министра внутренних дел, – необходимо повлиять на данное Земство. Ни одно из Земств не должно набирать более сорока процентов по опросам. Мы неоднократно это обсуждали. Также. За закрытыми дверьми, – президент перешел на полушепот, – как Вы хотите уничтожить режим Солнцева, когда в Вашем государстве пятьдесят четыре процента голосуют за этот самый режим в проекции? Сколько у Земства № 1?

– У Земства № 1 девять процентов, – замешкавшись, ответил Невольный.

Президент встал со своего кресла и направился медленно вдоль стола. В голове голосом Невольного произносилась цифра «девять» тысячи и тысячи раз. Он максимально близко подошел к Министру, зажмурив глаза.

– Эти данные опубликованы? – также зажмурившись, спросил Константин.

– Нет, эти данные для внутреннего пользования. Для нашей оценки. Мы опубликуем другие.

– Проработайте варианты понижения рейтинга пятого Земства. А рейтинг Демократии, Земства № 1 должен быть увеличен, – отходя к своему месту, произнес Президент.

– Но мы не должны вмешиваться в ход жизни Земств. Мы можем только следить, оценивать, делать выводы и применять в дальнейшем варианты на практике. Именно это и было прописано в устоях Общественного Договора, – робко возразил Невольный.

– Чтобы спасти демократию, мы немного отступим от демократии. Всего на ступень, – присаживаясь в кресло, сказал Президент, – рейтинг должен быть снижен. Почти вдвое.

– Алексей Петрович, – Президент обратился к начальнику службы безопасности, – что по вашей зоне ответственности?

Алексей Петрович Свиридов был немолодым мужчиной, самым старшим из всех, сидевших в кабинете. Ходила шутка, что если сложить возраст всех членов Совета Конфедерации, то это число и было возрастом Свиридова. Он работал на своем посту крайне долго. Однако, несмотря на свою должность, его не боялись. Просто Алексей Петрович был профессионалом своего дела, который выполнял работу на отлично.

– Со стороны моего ведомства могу сказать, что поставленные задачи выполняем строго в установленный срок и полностью, – хриплым старческим голосом начал говорить Алексей Петрович, – программа внедрения агентов в Московию продолжается и дает свои результаты. Как Вы помните, мы говорили о том, чтобы попытаться спровоцировать руководство Московии на усиление террора. И затем использовать этот факт при давлении с нашей стороны и со стороны международного сообщества. Недавно было проведено организованное шествие, за которым последовали массовые аресты, я Вам докладывал, – посмотрев на Президента, сказал Алексей Петрович. Президент кивнул в ответ, – сейчас же готовится провокация в тюрьме. Реакция режима будет еще жестче.

– Большое Вам спасибо, Алексей Петрович, – блаженно ответил Президент, – мы ценим Вашу работу. Держите меня в курсе событий. Надеюсь на получение новостей в режиме реального времени.

– Перейдем к Вам, Кирилл Александрович, – президент обратился к своему помощнику, – какие новости с вашего фронта?

Кирилл оторвался от своего планшета, посмотрел на присутствующих, повернулся в сторону Президента и улыбнулся. Его улыбка действовала чарующе. И Кирилл об этом знал.

– Переговоры с руководством Московии ведутся. Конкретно с Зуйковым, главой комиссии по образованию и просвящению. Также он является шурином Солнцева и имеет на него большое влияние. На этой недели проходило совещание между Солнцевым, Зуйковым и Новогородцевым. Глава Московии все более убежден в том, что единственным спасением его государства является присоединение к Конфедерации.

– Он был убежден в этом и месяц назад, – Кожевникова опрокинула Кирилла, – каждый месяц Вы говорите о том, что приблизились к цели. Что вот – и договор подписан. Но проходит один месяц, второй, а результат на нуле. Ваши методы бесполезны…

– Позволю не согласиться с этим, – вступился за Кирилла Президент, – по линии межгосударственного взаимодействия мы чаще и активнее стали общаться с Московией. Они интегрируются. Да, делают это не так быстро. Именно поэтому я и прошу Вас всех – ускорьтесь. Нам нужен Новый Конфедеративный Договор, – Президентзамолчал, окинув всех взглядом, – на сегодня все. Ежедневно мне необходим отчет о проделанной работе. Вы, Кирилл Александрович, останьтесь. Остальные свободны.

Буквально через десять секунд в комнате остались только Кирилл и Константин. Президент поднялся с кресла, идя медленно и уверенно, одной ладонью потирая стеклянный стол. Он настолько близко подошел к своему помощнику, что тепло его тела передавалось Кириллу. Когда же Президент начал говорить, Кирилл ловил теплоту звука изо рта.

– Я хотел услышать другой ответ, сегодня, Кирилл, – небрежно сказал Константин, – на каждом совещании ты говоришь один заученный набор фраз. Осталось немного времени, а результата нет.

– Дорогой, ты прекрасно знаешь, что я делаю все, что могу, – Кирилл взял за руку Константина.

– Значит, этого недостаточно. Договор будет подписан с Московией или без нее. Ждать бесконечно никто не будет. Новой Конфедерации нужен премьер-министр. Но если Московия не войдет в состав Конфедерации, я не смогу посадить тебя в это кресло. И охотно в это кресло Кожевникова посадит кого-то другого. Я не хочу проиграть. Мне нужна Москва, мне нужно быть в Кремле. Там, где эти сволочи убили моего отца, – голос Константина становился злее и злее, – принеси мне их головы. Убей, подсыпь яд. Мне это необходимо!

– Я постараюсь это сделать, – посмотрев в глаза и улыбнувшись, произнес Кирилл, – я сделаю…это.

Константин вынул свою руку из руки Кирилла и направился к выходу.

– Рядом со мной должен быть сильный человек. Стань им! Или тебя отправят помогать Конфедерации в какое-нибудь Земство, – Константин задержался в дверях, – и смени этот костюм… Надень черный.

Глава 8

Москва

В маленькой комнате горело только два торшера. Именно они давали блеклый оранжевый свет в этом квадрате темноты. Весь периметр комнаты был обставлен стеллажами с книгами, совершенно разными: толстые, в твердой обложке, в мягкой, формата А4. Войдя в комнату, можно было подумать, что царил бардак, однако такая обстановка положительным образом влияла на Главу Московии, на Белослава Солнцева. Это была одна из его больших страстей – чтение. И об этой страсти знали совершенно немногие. Только узкий круг. Семья. Многие книги ему подарил Вова Зуйков, брат его любимой супруги. Да такие книги, которые сейчас и достать было сложно.

Белославмолча сидел в кресле из ротанга с книгой в руках, а свет от торшера струился на него сверху, словно обволакивая и создавая акцент этой комнаты.

Напротив, в таком же кресле, также в струях света от торшера, сидел Владимир. И также в его руках была книга. Он пытался вникнуть в суть слов, в предложения, но мысли уносили его далеко от процесса чтения. Он прерывался, смотрел по сторонам, затем смотрел на молчаливого Белослава, вновь опускал голову и пытался найти продолжения строчки, где остановился. В конце он еле уловимым хлопком закрыл книгу и положил ее на рядом стоящий столик.

– Не зачитывайся, Сергей, так ты уйдешь от реальности и не сможешь принять правильное решение, – назвав по настоящему имени, обратился к Белославу Зуйков.

– Я чувствую реальность, – сказал Белослав, из-под бровей подняв глаза, – в книгах я ищу ответы на вопросы. Ведь в истории государств повторялись случаи, когда нужно было отсечь один вариант, чтобы выбрать второй… Хотя ты говоришь «правильное решение»…Как понять, что именно оно правильное? Где гарантия того, что мое решение будет таким?

– Тебе необходимо понять, какую цель ты преследуешь. В какую точку ты хочешь прийти, – через секундное молчание ответил Зуйков.

Белослав замолчал, он пристальным взором осмотрел Зуйкова, заломил страницу в книге и положил ее на колени.

– Знаешь, Вов, а я себя больше не ощущаю Главой Государства. Я не Глава Московии. Последние недели я не могу мыслить глобально, забывая о частном. Совершенно. Я думаю только об одном, – на мгновение голос Белослава дрогнул.

– Поделишься? – с удивлением спросил Зуйков.

Белослав встал со своего места и ушел в темноту комнаты, проходя мимо стен с книгами, осматривая каждую.

– Два года назад мы собрались в одном из помещений Дворца за закрытыми дверьми. Нас было немного, всего семь человек. Мы часто так собирались. Обсуждали, все ли правильно идет, всем ли мы довольны. И мы с каждым разом осознавали, что нет. Пугачев, наш прошлый лидер стал нас отстранять от управления Московией. С каждым разом он забирал все больше и больше полномочий у нас, отдавая их никому непонятным людям. Сынам революции… А когда на референдуме в Конфедерации был утвержден проект Общественного договора, он встал на путь переговоров с Крымом, – Белослав достал книжку с полки, повертел в руках и положил обратно.

– В один из вечеров мы решили, что недовольны нашим Главой и его стоит убрать. Новгородцев был зол на Пугачева, что тот его отстранил от должности указом, который он получил по электронной почте. Все те, кто стоял у истоков Славянской Революции, стали ничем… Мы решили его убить, – Белослав повернулся к Зуйкову так, что было видно его улыбку.

– Я знаю эту историю, Сергей, зачем ты мне ее рассказываешь, – с продолжающим удивлением спросил Владимир.

– Ты знаешь не все… Мы долго спорили, как и когда убить нашего бывшего лидера, который стал предавать нас и идеи Славянской Революции. Кто-то говорил, что необходимо его отравить, кто-то – застрелить, кто-то – арестовать и сжечь у стен Кремля…

– И вы решили его отравить, – перебил Белослава Зуйков с лицом, полным уверенности.

– Нет, – тихо ответил Солнцев, – мы решили его застрелить, пока он спал.

– Но…Но вскрытие показало, что он отравился, – уверенность на лице Зуйкова сменилась смятением.

– Именно так. Мы проголосовали. Наверное, впервые, в истории Московии прошли выборы… Хоть и тайные. Победил пистолет. Следующий вопрос, который стоило решить – кто будет стрелять. Слов тогда взял Новгородцев. Он сказал, что было бы символично, если новый Глава Московии заберет жизнь у старого. Эзотерический процесс передачи власти. И Новгородцев сказал, что никого не видит на посту Главы, кроме меня…

– Он просто хотел убрать Пугачева, но не своими руками. Не так ли? – спросил Владимир.

– Не знаю, – пожал плечами Солнцев, присаживаясь обратно в кресло, – Новгородцев – странный человек. Я не знаю, во что он верит. То ли в революцию, то ли во власть… В любом случае, отказаться я не мог. Новгородцева поддержали абсолютно все. Как я потом узнал, с ними была проведена работа. Они должны были поднять руку, не более того, – Белослав пристально посмотрел на свет лампы.

– Мы проработали план убийства от А до Я. Подкупили людей, которые охраняли Главу Московии. В ту ночь мы тихо шли по резиденции. Она была пустой. Ни единой души. Никого… Все оставили своего Лидера. Все были запуганы и куплены, – голос Белослава становился все тревожнее и тревожнее, – мы остановились около двери, которая вела в спальню Пугачева. Я должен был войти туда один. И я вошел… – Белослав сглотнул слюну, застывшую в горле.

– В спальне было прохладно, – Солнцев начал описывать комнату, словно все происходящее стояло у него перед глазами, – окно было открыто настежь. Ночной ветер проникал в комнату. А вместе с ним и свет с улицы. В спальне было тихо, видимо сон глубоко пропитался в тела лежавших. На большой кровати лежали Глава и его супруга, а чуть поодаль, около окна, в люльке лежала их новорожденная дочь… Я должен был убить их троих… – в глазах Солнцева зарождался страх.

– Я пристально подошел к Пугачеву. Я хотел, чтобы он видел меня, когда я нажму на курок. И он смотрел на меня. Его глаза были открыты. А лицо было бледным, словно ветер, который гулял в комнате, имел свойство превращать лица в серые маски… Он был мертв. Я кинулся к его жене, но и она не дышала… В люльке тоже лежал маленький труп, – Белослав опустил голову и тяжело вздохнул.

– Что было дальше? – робко спросил Зуйков.

– Я вышел из спальни. Новгородцев посмотрел в мои глаза, глубоко, внутрь, словно спрашивая: «Почему не было слышно выстрелов?». И я громко, молниеносно сказал: «Они мертвы. Я – новый Глава Московии!». Все кинулись в спальню. Удостовериться. А меня мутило, мутило от увиденного… Пугачев знал, что за ним придут, убив себя и свою семью. Сделав нам одолжение и проклиная нас…

– Ты боишься, что они могут прийти за тобой? – уловив ход мыслей, спросил своего родственника Зуйков.

– Именно так, – Белослав вновь встал с кресла и стал мерить комнату большими шагами, – я не боюсь за Московию, за будущее города. Да чёрт побери, здесь нет будущего! Я боюсь за свою жену и за сына.

– Сереж, – с ноткой бодрости начал Зуйков, – я предлагаю тебе отличный вариант. Конфедерация готова сейчас принять наши условия, у них на носу подписание нового договора. Мы можем отлично сторговаться. Отправим семью в Крым, после озвучим наши предложения… – резко прервался Владимир, услышав шум в коридорах резиденции.

– Мы не успели, – улыбнувшись, ответил Белослав.

В дверь быстро постучали три раза и так же быстро открыли. На пороге стоял Новгородцев с бешеными глазами.

– Извини, Белослав, что так стремительно врываюсь, – с одышкой заговорил Святослав, – но в пяти тюрьмах произошел бунт. Заключенные сбегают на улицы и устраивают погромы. Они движутся сюда. Кто-то устроил провокацию, – посмотрев злым взглядом на Зуйкова, быстро проговорил Новгородцев.

Глава 9

Крым

Лопасти постепенно замедляли свой ход, еще удерживая вертолет в воздухе. Минута – и он был посажен на вертолетную площадку в резиденции Президента. Тут же к вертолету подбежали два здоровенных охранника в костюмах. По их мокрым лбам было видно, что костюмы эти мешают дышать телу, совершенно не пропуская воздух. Один из них открыл дверь, пока второй еле заметно протирал свой лоб белым платком, который он достал из кармана.

Из вертолета вышел мужчина высокого роста, больше чем два метра, коренастый. Издалека можно было предположить, что его тело – это прямоугольник, обтянутый деловым костюмом. Производил он впечатление устрашающее, всегда глядя на своих собеседников сверху вниз. Походка его была уверенной, он измерял пространство огромными шагами, словно ноги его были натянуты на упругую пружину.

Помощник Президента, Кирилл, при посадке вертолета стоял чуть поодаль, сейчас же он быстро подошел к мужчине и протянул ему руку для пожатия. Свой синий костюм он заменил на черный.

– Добрый День, Вячеслав Викторович, – улыбнувшись своей фирменной улыбкой, сказал Кирилл, – рады Вас видеть.

– Наверное, отвечу Вам тем же, – с ухмылкой ответил Вячеслав Викторович, глядя сверху вниз на Кирилла, – интересно, зачем сюда меня вызвали.

– Пройдемте к Президенту. Эту встречу попросил устроить именно он, – произнес Кирилл и указал рукой на тропинку, которая заканчивалась тенью деревьев, прятавших стол и стулья.

Первым в сторону двинулся гость метровыми шагами. За ним то ускоряясь, то замедляя шаг, торопился Кирилл. Охранники, наблюдавшие эту картину, переглянулись, и на их потных лицах проскользнула улыбка.

Путь от вертолетной площадки до места занял секунд тридцать. Гость осматривал виды Резиденции, но совершенно безучастно и пресно. Кирилл пытался с ним завести разговор, потому что казалось, будто Вячеслав Викторович не в духе. Только на все предложения получал односторонний ответ.

– Вот мы и пришли, – тихо произнес Кирилл.

Их ждал Президент. Он стоял к ним спиной, облокотившись на ограждения, и смотрел на море.

– Знаете, Вячеслав Викторович, почему Руководство страны выбрало столицей именно Севастополь? – начал разговор Президент, не оборачиваясь к подошедшим.

– Интересно услышать ответ, – тихим басом сказал Гость.

– Здесь есть море…Глубокое…Черное…Что случится – мы в миг все утонем в нем. И наших следов никто не найдет, – обернувшись, ответил Константин.

Президент быстро окинул оценивающим взглядом Вячеслава Викторовича, отвел глаза в сторону. Им овладело чувство страха. Он общался с гигантом, который мог его запросто переломить пополам.

– Присаживайтесь, – обратился к своему Гостю Президент, указывая на стулья. «Хоть так мне не придется запрокидывать голову, чтобы поговорить с тобой», – подумал про себя Константин.

– Зачем Вы меня пригласили, – поправляя складки своих брюк, спросил Президента Гость.

– Тарасов Вячеслав Викторович…Самый успешный предприниматель на территории Конфедерации, – замешкался в начале Константин, – я хотел бы обсудить с Вами климат в бизнес-среде… Как сегодня живет предпринимательское дело? Какие трудности? Кому, как не Вам, мне задать вопрос. Кому, как не Вам, на него ответить…

– Вранье, – гордо парировал Тарасов Президента, – цель моего визита совсем иная. Незачем было меня приглашать через вашего помощника. Незачем было вызывать меня одного, в Конфедерации достаточное количество успешных бизнесменов. Незачем было высылать президентский вертолет за мной. И тем более… У Вас есть в Правительстве человек, отвечающий за ведение бизнеса в стране. Этот вопрос Вы могли бы задать ему, – Вячеслав Викторович пристально посмотрел на Президента, как хищник смотрит на жертву.

Константин улыбнулся. Он знал о прямолинейном характере Тарасова. Человек привык экономить время. Говоря четко. Без каких-либо прологов.

– Что же, давайте тогда я скажу Вам истинную причину Вашего приглашения… Вы сами напросились ко мне в гости, разве не так? – беря стакан с минеральной водой, спросил Президент.

– Вы правы, Константин Алексеевич. Я постучался в вашу дверь, а вы ее открыли. Я зашел. И вот я здесь, – короткими фразами ответил Тарасов.

– Вы же пришли не просто выпить чай? Не так ли? – вновь задал вопрос Президент. Ему с каждой секундой становилось интереснее, что ответит Тарасов.

– Я помню то время, когда нас свели с твоим отцом. И я помню тебя, приехавшего из-за бугра, просвещенного, с идеями о демократии и свободе. Твоему отцу нужна была поддержка. У Вас была идея о том, как построить государство. Но вот ресурсов не было. И я помог… Ты же хорошо знаешь, какую сумму я вложил в предвыборную кампанию твоего отца, – Вячеслав Викторович тоже взял стакан и отхлебнул глоток, – думаешь, я верил в то, что Вы говорили с трибун. Мне было плевать, демократия будет или полицейское государство. Твой отец пообещал мне преумножение моего капитала, если он победит. И он победил. А я стал самым богатым бизнесменом в России…

– Вы же не любите предисловий, Вячеслав Викторович, – прервал собеседника Президент, – перейдите сразу цели визита.

– А потом пришли они, славянисты, – словно не услышав Президента, продолжал Тарасов, – взорвали всех и вся. Я еще удивлялся, как ты живым остался. И в этой суматохе стали возникать новые государства, там, где была когда-то Россия. Север стал империей, Москва превратилась в Московию, в центре образовалась Новгородская Республика… И все мои активы, заводы, фабрики, организации попали в непонятно чьи руки…

– И Вы хотите, чтобы я все это вернул, – без вопроса, утвердительно сказал Президент.

– Скоро будет подписан новый Конфедеративный Договор, – так же настойчиво продолжал Тарасов, – затем выборы в Учредительное Собрание. Нужны будут средства, средства немалые, чтобы победить. Я помог твоему отцу, могу помочь и тебе, – уже обратившись к Президенту, произнес Тарасов.

– Что мне это будет стоить? – раздраженно спросил Константин.

– В прошлый раз я ошибся, – повертев головой, разочарованно сказал Вячеслав Викторович, – в этот ошибки не будет. Цена такова – возвращение всех активов в мои руки. В этом сомнений быть не может. И я ввожу своего человека в новое правительство. Мне интересен пост Премьер-министра.

У Кирилла, сидевшего позади Константина, и слушавшего молчаливо разговор, сжалось сердце при таком предложении. Президент должен отказать! Кресло Премьер-министра его.

Константин обернулся назад, посмотрел на Кирилла, улыбнувшись ему. Непонятно было, что у него на уме и что он хочет ответить Тарасову.

– Нет! – громко и молниеносно сказал Президент.

***

Вертолет уже приближался к аэродрому, чтобы высадить Вячеслава Викторовича, которого поджидал самолет. Он сидел молча, закрыв глаза. Можно было подумать, что он спал. Но подергивание век говорило о том, что один из успешных предпринимателей Конфедерации сейчас усердно думает. Тарасов достал мобильный телефон из кармана брюк, нажал на экран и поднес аппарат к уху.

– Жанна, это я! Публикуй новость № 2… Да…Нет, не № 1… Эту мы оставим на десерт… Давай так… Как будет предварительный вариант, скинь мне… Я буду повышать ставки. Целую тебя, мой ангелок.

Глава 10

Москва

Они шли огромной толпой, не торопясь. Чувствовался запах ярости, который довольно часто перерождался в крики о ненависти к Солнцеву, Московии, Конфедерации. Вся улица была занята людьми, от края до края. Все шли строгим шагом, иногда кто-то пробегал мимо, зацепляясь плечом, ища кого-то в толпе людей. С каждой минутой их становилось больше и больше: некоторые выглядывали из окон своих домов, крича в ответ, некоторые выбегали из своих квартир, чтобы присоединиться к своим согражданам. Порой кто-то выбегал вперед, брал камни и кидал их в окна, кто-то вырывал мусорные бачки и кидал их в витрины магазинов и офисов. Так люди выплескивали свою ярость.

В толпе была уверенность, что сегодня совершится история. Что сегодня режим Солнцева будет свергнут.

Олеся шла в середине толпы, держа за руку свою сокамерницу. Ее все-таки звали Яна. Олеся часто оглядывалась по сторонам и была в недоумении. Нет внутренних войск, их никто не сдерживает, на улице только толпа.

Она толком не осознавала, что происходит. Череда событий была настолько быстрой, что в реальной жизни такое течение казалось невозможным.

Они сидели молча в камере, смотрели в темноту, как вдруг раздался оглушительный рёв, и один из мужчин набросился на второго и стал избивать. Олеся взвизгула, но ее визг не был слышен. Ее визг утонул в потоке крика и гула, который поднимался в тюрьме. В каждой камере, словно по указанному времени, один заключенный набрасывался на другого и развязывалась драка. Через секунд тридцать тюрьму пронзил звук сирены. В коридорах было слышно, как тяжелые сапоги охраны бегут по бетону. Олеся подошла близко к тюремной решетке и встретилась взглядом с одним из надзирателей. Он остановился, быстро протянул руку в карман своих брюк, достал оттуда маленькую белую карту и прислонил ее к решетке. Миг – раздался щелчок, тюремная решетка открылась. Надзиратель также быстро убрал карточку в карман и побежал дальше, остановившись перед очередной камерой, чтобы прислонить ключ.

Олеся стояла в недоумении. Ничего не сдерживало ее, можно бежать из этого места. Но она стояла, словно залитая в бетон. Стояла и не понимала, что делать. Как вдруг ее ладонь взяла сокамерница и тихо прошептала: «Бежим! Мы сегодня свободны». И потянула ее за собой.

Яна бежала впереди, вытянув правую руку назад, чтобы Олеся не потерялась, позади бежали двое мужчин из их камеры. У одного капала из носа кровь, у другого была рассечена губа. Но боли они не чувствовали. Единственное, что в них сейчас кричало – адреналин и решительное убеждение действовать.Они были не одни – все больше и больше заключенных выбегали из камер и стремились к выходу. Охрана же металась от камеры к камере, но никто из них не делал выстрелов и никто из них не останавливал мятежных заключенных.

– Нас убьют, мы не сможем выжить, – прокричала Олеся впереди бежавшей Яне.

– Нас никто не тронет, охрана сегодня вывезена на учения, как и в других четырех тюрьмах. А кто остался, тот давно сотрудничает с Крымом. Мы знали, когда устраивать мятеж, – также прокричала Яна назад.

– И куда мы теперь, мы уедем из Московии? – с надеждой спросила Олеся.

– Не так все будет, милая. Вначале мы скинем Солнцева и его друзей в пропасть. И бежать никуда не надо будет.

– Как мы это сделаем?

– Просто следуй за мной. Одна ты пропадешь.

Олеся упустила из виду момент, как они оказались на улице. Толпа заключенных становилась все больше. Теперь бежать не получалось, только идти умеренным шагом.

Ворота были заперты, и впереди стояли люди в форме, направившие дула автоматов на заключенных. Толпа приближалась к ним все ближе, становясь гуще и гуще, пока воздух не пронзил звук выстрела. Предупредительный. В воздух.

– Стоять на месте, не двигаться, – прокричал охранник, – если сделаете хоть шаг, открываем огонь.

Толпа на секунду замерла, но затем молчание сменилось смехом.

– Мооооолчать, – пропел высоким голосом охранник, совершенно не ожидавший такой реакции.

– Что происходит? – спросила Олеся Яну. Они стояли в самом центре толпы, – разве охрана не должна нас пропустить. Почему все смеются?

– Есть те люди, которые преданы идеи. И их никак нельзя купить. Другие давно продались. Даже начальник тюрем. Получил хорошую сумму, собрал всех стражей и отправил их на учения в один день. Сам же сейчас летит в Крым. Попросит убежище – но ему откажут. Знаешь, почему?.. Кто предал раз, предаст еще. Его купят уже не деньгами, а большими деньгами. Крым развернет самолет и отправит его обратно в Москву. А те, кто предан идеи, не продаются. Поэтому их идею надо растоптать. Показать, что она полнейшее дерьмо. И всего…

– Я хочу обратиться к Вам, – из толпы вышел молодой человек и начал приближаться к охраннику.

– Стооооооять! – вновь проревел стражник.

– Мы не хотим, чтобы проливалась кровь, – остановившись, громко произнес парень, отделившийся от толпы, – Ваше правительство нас затолкало в тюрьмы. Нас убивают, нас насилуют, избивают, пытают. И ради чего это все? Почему мы должны это принимать?

Это был вопрос. И вопрос этот был адресован охране с автоматом в руках. Но ответа не последовало.

– Вы молчите! Вам нечего сказать! Вы знаете, что творится в тюрьмах, да Вы сами принимаете участие в этих зверствах. Вы давно уже не люди! Вы – звери!Нет никакого величия славянского государства. Великие не вытворяют того, что делаете Вы…

В этот же момент раздался звук стреляющего оружия. На многих лицах читался ужас, на других – страх, на третьих – паника. По лицам можно было понять, кто есть кто. Кто – агент Конфедерации, знающий сценарий развития, кто – тюремный заключенный, которого посвятили в некоторые стороны плана, кто – просто наблюдающий.

Олеся закрыла глаза и почувствовала, как ветер вьется в ее волосах. Перед смертью ей захотелось насладиться именно прохладой ветра. Так ей казалось, что она свободна.

– Некоторые сильно подвержены идеям. И не хотят видеть, что эти идеи на самом деле полые. Говоришь, что идея – дрянь, что она создана для порабощения и обогащения. Но тебе не верят. И что тогда? Тогда этому человеку не место тут. Пусть проповедует свою идею на том свете, – голос Яны доносился эхом до Олеси.

Олесе было страшно открыть глаза. Усилие над собой – и она увидела, как толпа двигалась вокруг нее вперед, открывая ворота и выходя на улицы Москвы. Яна взяла ее крепко за руку и повела за собой.

– А где охранники? – тихо спросила Олеся

– Ты можешь по ним пройти, они в метрах пяти от ворот. Но лучше под ноги не смотри, – ответила Яна.

Долго ли они шли от тюрьмы до Кремля, сколько времени прошло с того момента – Олеся не могла сказать. Она находилась в том состоянии, когда перед глазами пелена, а мозг превращается в кисель.

Им оставалось совсем чуть, башни резиденции Солнцева уже отчетливо виднелись перед ними, как на высоте возникли три вертолета, застывшие в воздухе. Где-то в начале толпы послышались ужасные крики, эти крики переметнулись в конец. Кричали женщины, за ними крик поддерживали мужчины. Люди в толпе начали кидаться из стороны в сторону. Сквозь желтый свет фонарей было видно, как улицу окутывает серый туман.

– Черт, – молнией произнесла Яна и крепко сжала руку Олеси.

– Это не по сценарию, да?

– Бежим, – бросила быстро Яна.

Они метнулись в сторону, чтобы скрыться с широкой улицы и затеряться в городе. Толпа превратилась в неконтролируемую массу. Кто-то бежал из начала в конец, кто-то из центра в начало, чтобы помочь людям. Олеся несколько раз споткнулась, но оставалась на ногах. Несколько раз ее толкали.

– Главное, закрой себе нос рукавом, – прокричала Яна.

Олеся послушала ее и прижала свою кофту к носу, как вдруг сзади по спине прокатилась боль. Она упала на асфальт. Подняв голову, насколько позволяла пронзающая ее тело боль, Олеся увидела, как впереди нее лежит на спине Яна, протягивая руку к небу. Как к ней подходит мужчина в униформе. Как нажимает на баллончик и выпрыскивает ей на лицо серую жидкость. Как Яна хватается за свое лицо…

Внутренние войска окружили улицу. Бежать из ловушки было невозможно.

Глава 11

Место X

– Встречаем наших новобранцев. Они будут творить историю в Земстве № 5. Во славу Конфедерации, – мощным эхом раздался голос снаружи поезда.

Андрей молча стоял в самом начале длинной очереди, которую выстраивали люди в форме. Внутренне он не хотел делать ни шагу вперед, потому что знал, что ждет его за дверью поезда. Но дверь медленно распахнулась, и глаза Андрея ослепил яркий свет. Он приподнял руку, чтобы защититься от него, но рядом стоявший человек в форме молнией крикнул «Нельзя!».

– Выходим, выходим, не стоим! – произнес этот же человек. Сотрудники спецотрядов производили устрашающее впечатление. С ног до головы они были одеты в серый костюм с бронежелетом, который ярко сверкал на свете, словно чешуя у рыб. Лицо было закрыто маской из непонятного метала, что ни глаз, ни губ, ни единой морщины не было видно.

Андрей сделал несколько шагов и оказался на открытом пространстве. Первое, что он сделал – вздохнул полной грудью. Во время многодневного путешествия на поезде без окон легкие соскучились по кислороду.

Он прекрасно знал это место, он неоднократно видел его по телевизору, читал новости про Земство № 5 в интернете. И вот сейчас Андрей встал по ту сторону. Теперь информацию будет получать не он, а про него.

Андрей вышел на площадку, окруженную большим количеством телекамер, которые сами двигались по пространству так, что одна из них проехала в сантиметрах десяти от лица Андрея. Площадка была обнесена забором и столбами с фонарями, светящими ярче июльского солнца.

Позади из вагона выходили люди, так что спиной Андрей чувствовал напор.

– Лебедев Андрей Яковлевич, проходите вперед, не задерживайтесь, – раздался громкий голос по периметру.

Андрей сделал несколько шагов вперед. В секунду забор стал медленно уходить под землю, открывая перед «гостями» территорию Земства. Земство было похоже на далекий район какого-то провинциального города, со своей школой, больницей, учреждениями власти, жилыми пятиэтажками. У Андрея создалось впечатление, что он и не покидал своего места жительства.

Как только забор полностью скрылся под землей, на прибывших с двух сторон направились яркие пучки света.

Из кромешной темноты стали вырисовываться очертания людей, которые приближались с каждым мгновением к прибывшим. Андрей попытался посчитать их количество. По его подсчетам их было немного – человек семь, восемь. Спустя минуту "гостей" окружили.

Впереди стоял мужчина, Андрей сразу его узнал, еще когда он приближался из темноты. Выдавал он себя своими габаритами, высокий и слишком худой. Это был Руководитель Земства № 5. Он встал на одну линию с Андреем и протянул руку.

– Петр Сергеевич Мамонтов, законно избранный Руководитель Земства, – громко, почти воинственно произнес мужчина, – Рад Вас приветствовать. Вы сделали правильный выбор, что оказались здесь.

В нескольких метрах возникли камеры, которые быстро двигались между людей. Андрей пожал руку Петра Сергеевича и молча уставился в объектив, который снимал его крупным планом.

– Вы ничего не скажите? – спросил Руководитель.

– Я… Правда…, – Андрей совершенно растерялся от вопроса и не знал, что ответить, – мне нечего Вам сказать.

– Как Вы оказались здесь? Позвольте поинтересоваться? – с улыбкой на лице спросил Мамонтов.

Этот вопрос удивил Андрея. На сто процентов он был уверен, что Руководитель знает ответ. Значит, в вопросе содержится что-то еще. Нужно было сказать Мамонтову то, что он хотел услышать. В то же время обилие камер и постоянный прямой эфир по пятому каналу позволяли сказать правду. Андрей не мог решиться, что произнести, мысли путались в клубок.

– Зачем Вы спрашиваете, если знаете, как нас сюда доставили, по какой причине, – собрав волю, сказал Андрей.

– Поясните, пожалуйста, – поправив темные волосы, спросил Мамонтов.

– Мы все здесь, потому что хотели получить большее от государства, но оно настолько боится своих людей, молодых, активных, интересующихся, что готово отправить их в ссылку, только бы заткнуть рот. Ради эксперимента, ради определения лучшего устройства государства. Это чушь…

– Подождите, – поднес указательный палец ко рту Андрея Мамонтов, – так Вы у нас бунтарь?

– Нет, я не бунтарь. Я просто хочу своей свободы.

– А разве Вы не свободны? Смотрите, – Руководитель щелкнул пальцем, и из его спины показался молодой человек спортивного телосложения, гладковыбритый, с короткой стрижкой, – сейчас Вы стоите на двух ногах. Это Ваша свобода. Но раз, – молодой человек ударил Андрея в низ живота, – вы падаете на землю, стоите на коленях. Это Ваш выбор. Вы свободны сделать его. Стоять на коленях или лежать на спине…Раз, – парень ударил Андрея еще раз, что он наотмашь упал на живот, – и Вы лежите. Ваше право, как лежать. На спине или животе. Вы свободны… Оп, – молодой человек надавил своим ботинком на спину Андрея так, что было понятно, он это делает не раз, – и только теперь Вы потеряли свободу. Вы придавлены, обстоятельства Вас положили на живот, и Вы не можете пошевелитесь. Я даю каждому столько свободы, сколько необходимо. Не более того. Вы – бунтарь, да и только. Вы – есть опасность для моего Земства…

– Внимание, внимание! Применение пункта 4 Устава Земства. Конфликтная ситуация решается при вмешательстве Воеводы, – громко пропищал голос на площадке.

Молодой человек, державший Андрея, убрал свою ногу с его спины, люди, окружавшие его, отступили. Андрей попытался глубоко вдохнуть, но этого не получалось. Перед его глазами была чернота, сквозь которую он видел, как быстро подбежали люди и подняли его.

В себя Андрей пришел уже в небольшой серой комнате с искусственным синим светом. Поначалу он удивился синему оттенку своих рук. Но посмотрев вверх и увидев лампы, сомнения ушли прочь. Андрей сидел за темным письменным столом, напротив него расположился мужчина лет сорока пяти, с бородой средней длины, вытянутым лицом, узкими карими глазами. В свете синей лампы выглядел он мистически. Мужчина поднес сигарету ко рту, вдохнул в себя и дым и грубым мужским голосом заговорил с Андреем.

– Так Вы – бунтарь?

– Нет, я человек, – тихо прошептал Андрей. Голос его совершенно не слушался.

– А так и не скажешь, – мужчина быстро набил на клавиатуре своего компьютера что – то и экран засветился в отклик, – зачем Вы искали информацию по Московии? Что вы хотели найти?

– Я хотел найти свою подругу, которую давно уже не видел.

Мужчина поднял голову, глаза его сделались еще уже, он вновь затянулся сигаретой.

– Мне много раз врали о причинах поиска неразрешенной к свободному распространению информации. Но такое…слышу впервые.

– Я говорю серьезно. Я искал Олесю…я соскучился по ней, – всхлипывая, сказал Андрей.

– Глупости! Не говорите мне эти глупости. Перед тобой сидит не юнец, а человек, повидавший в кабинете много таких же, как и ты. Смотри, – мужчина повернул монитор компьютера к Андрею, – ты часто заходил на сайты, зарегистрированные в Московии. Ты не веришь в то, что говорят СМИ Конфедерации, не веришь Независимому Агентству? Вот отчет, – провел ручкой по экрану мужчина, – ты входил на сторонние сайты каждый вечер, в одно и то же время. Искал Олесю?

– Да, я искал Олесю, – с опущенной головой, словно провинившийся школьник, ответил Андрей.

– Нашел ли? – серый дым повалил из ноздрей собеседника.

– Да, нашел. Не на сторонних сайтах, а на сайте Независимого Агентства.

– Мой друг, – мужчина бросил тлеющую сигарету в пепельницу, – я не верю тебе. Я не верю ни одному здесь находящемуся. Вы говорите совершенно разные вещи, но они настолько нереальные, что можно я бы мог издать книгу со сказками, – он встал со своего места и двинулся к Андрею, – позволь представиться, Черный Олег Петрович, Воевода Земства № 5.

– Воевода? – тихо переспросил собеседника Андрей.

– Именно так, Воевода. Про нас очень мало что говорят и мало что знают. В каждом Земстве есть свой Воевода. Он назначается Высшим Советом Конфедерации. Своего рода наблюдатель. Имеющий право действовать только в исключительных ситуациях. Я посчитал, что ситуация с тобой именно такая.

– Все, что здесь происходит, показывают в прямом эфире. Зачем Мамонтов так сделал? – с любопытством спросил Андрей.

– Хм, – улыбнувшись, промычал Олег Петрович, – Земства были созданы не для того, чтобы в онлайне показывать то, что здесь происходит. Телевидение давно научилось отделять суть шоу от технологии. Можно сказать, что это прямой эфир, но это будет отобранная запись. Телевизионщики заняли целый трехэтажный дом, никогда там не гаснет свет. Они работают и работают, выбирают материал, который запустят на все экраны страны якобы в прямом эфире. Но это не так…

– Но, – перебил Андрей Олега Петровича, – но… Это же нарушение Общественного Договора. Нарушение всех принципов, на которых выстроена Конфедерация.

– Это политика, – мужчина закурил еще одну сигарету, – это большая игра. И мы в ней исполняем не самые последние роли. Так что добро пожаловать в Земство № 5. Сейчас можешь быть свободен. Но помни, ты у меня под особым контролем.

Андрей попытался встать со стула, но ноги его не слушали. Он оперелся об стол, чтобы привстать и толчками направился к двери.

– И еще, – в спину раздался голос Воеводы, – Олеся жива. С ней все хорошо. Исполнишь отлично свою роль, увидишь ее. Это не последняя наша встреча.

Глава 12.

Москва

– То, что мы совершили, это огромная ошибка, за которую нет расплаты. Мы убили собственных граждан, – лицо Владимира Зуйкова с каждым произнесенным словом становилось краснее.

Белослав пристально смотрел на своего родственника и не мог его узнать. В таком состоянии Владимира он еще не видел.

– Владимир, успокойся, – тихо сказал Солнцев, но это никак не могло привести в строй Зуйкова.

– Вы понимаете, что натворили? Понимаете? Весь переговорный процесс с Конфедерацией уничтожен. Мы – изгои, – последнее слово Владимир прокричал по слогам, – наше место на обочине политического процесса.

– Владимир, – уже прокричал Глава Московии, – я не люблю повторять! Успокойся!

Зуйков рухнул в кресло, поднял голову, закрыл глаза руками и тяжело вздохнул.

– Мы приняли это решение, мы не можем мириться с бандой заключенных, пытающихся силой нас уничтожить. Мы также были включены в процесс переговоров. Но переговоры не могут быть продолжены, когда нас провоцируют, – в разговор вмешался Святослав Новгородцев.

– Какая провокация, о чем ты говоришь? Мы могли бы применить силу, армию, внутренние войска. Но травить своих же граждан – это преступление, – вновь перешел на крик Зуйков.

–У нас есть все данные предполагать, что это была организованная провокация, которая готовилась на нашей территории. Из Конфедерации к нам под прикрытием приехали порядка ста пятидесяти агентов, цель которых была собрать массу людей для организации беспорядков. При этом мозговой центр находился именно в Москве. Грубо говоря, мы травили не своих граждан, а боевиков Конфедерации…Вот папка, – Святослав бросил на стол темную папку с документами, которую долго держал в руках, – здесь все доказательства того, что я говорю.

– Подай мне папку, – прокомандовал Солнцев и показал пальцем на Новгородцева. Тут же Святослав передвинул материалы к Белославу. Он медленно открыл ее и неохотно стал читать.

– В Москву на протяжении полугода под прикрытием приезжали граждане Конфедерации якобы для работы в филиалах компаний по «налоговому договору». Я еще несколько лет назад предупреждал, что это будет лазейка, что под видом работников нам будут забрасывать провокаторов, – поднял руки вверх Новгородцев, – никто меня не послушал. И что мы получили? Самую массовую акцию протеста в истории Московии. Наше молодое государство, еще не окрепшее, хотят сломать.

– Каким образом они устанавливали связи с Крымом? – спросил Солнцев.

– По полученным данным у каждых тридцати человек был свой наставник. Человек, являющийся гражданином Московии, но завербованный Конфедерацией. Он получал инструкции из Крыма, далее транслировал их своей «ячейке». Именно так называется группа из тридцати человек.

– Как давно вы знали о работе агентской сети в Московии? – переворачивая очередную страницу в папке, задал вопрос Белослав.

– Современные методы слежки позволяют нам смотреть за каждым шагом любого человека, находящегося на территории Московии. Исключением из правил, к сожалению, являются филиалы корпораций, – Новгородцев тут глубоко вздохнул, – как мы предполагаем, именно в офисах и проходила основная работа по подготовке к данной провокации.

– Святослав, – оторвал свой взгляд от папки Глава Московии, – ты не ответил на мой прямой вопрос.

– Знали мы давно, но…

– Тогда почему не приняли никаких опережающих мер по нейтрализации агентов? – не дал договорить собеседнику Белослав.

– Мы не можем арестовывать граждан Конфедерации, если они не совершают неправомерных действий в рамках законодательства. Так как филиалы корпораций – это не наша юрисдикция, мы не могли применить к ним меры. Тем более некоторые члены руководства считали, что нам необходим спокойный переговорный процесс. Но за этим процессом Крым планировал поставить нам подножку, – Новгородцев перевел взгляд на Зуйкова и улыбнулся.

–Почему решили применить удушающий газ? На ком лежит данное решение? – Солнцев закрыл папку и положил ее на стол.

–Решение было принято мной исходя из моих должностных инструкций, – не мешкая ответил Святослав, – в случаях, когда определенные действия могут привести к свержению власти, я могу ввести режим чрезвычайного положения. Войска во время чрезвычайного положения подчиняются мне. Так как мятежники прошли путь из тюрем к центру Москвы совершенно беспрепятственно, никакого сопротивления они не испытали, единственно верным вариантом было применение против них удушающего газа.

–Почему не было никаких действий от внутренних войск и армии? – приложив палец к виску, задал вопрос Солнцев.

–Это тоже повлияло на мое решение о применении газа. Армия и внутренние войска отказались применять оружие против мятежников. Некоторые встали на их сторону. Если бы не удушающий газ, сегодня ночью случился бы переворот, – Новгородцев глубоко вздохнул, – можете считать меня беспринципной скотиной, можете ненавидеть, но я спас наше государство. Да, есть жертвы, но эти жертвы не на нашей совести, они на совести Конфедерации.

–Все, что ты говоришь, это полнейшие небылицы, – прокричал Владимир, – Конфедерации незачем вытворять все то,что ты описал. Ты просто перекладываешь ответственность за ситуацию, боишься взять ее на себя.

– Я еще не все сказал, Владимир, – резко оборвал Зуйкова Новгородцев, – есть еще кое-что. Гораздо важнее.

– Говори, – недобро пробормотал Солнцев.

– Агентурная сеть Конфедерации развивалась все это время плодотворно. И в нее входят не только обычные граждане, но и члены руководства Московии, – на последнем слове Новгородцев хитро улыбнулся.

– Что ты этим хочешь сказать? – словно рентгеном Белослав посмотрел на Новгородцева.

– Среди присутствующих здесь есть один человек, который тайно ведет переговоры с Конфедерацией, а именно с помощником Президента, по совместительству его любовником, Кириллом Высокиным. И как показали данные спецслужб, эти переговоры ведутся порядка года. Цель их одна –чтобы Московия как можно скорее вошла в состав Конфедерации. Причем на условиях, продиктованных Крымом. Те, кто строил государство в Москве, по мнению Крыма, должны быть посажены в тюрьму, как преступники, – тут Новгородцев взял паузу, – не хотите объясниться, Владимир?

В комнате наступила оглушительная тишина. Зуйков несколько раз взглотнул слюну, посмотрел на Солнцева, потом на Новгородцева.

– Это уже переходит все границы, – начал Владимир, – мы слушали твои рассказы, но здесь тебе пора остановиться. Все доказательства твоего министерства мифичны.

– Я так не думаю, – к Святославу подошел мужчина, который стоял все это время за спиной и передал ему папку и бумажный пакет, – у меня есть все основания так полагать.

Папку он быстро передвинул к Солнцеву, а из пакета достал маленький блестящий диск и передал его в руки того самого мужчины.

– Включите запись! – скомандовал Святослав, – в папке содержится распечатка звонков Владимира Зуйкова за последний месяц. С кем и как часто он созванивался, – обратился к Солнцеву Новгородцев, – как видно, частыми были звонки из Крыма. Номер телефона соответствует номеру телефона Кирилла Высокина. Также в папке есть расшифровка некоторых разговоров, и есть сама запись. Мы можем ее послушать.

Белослав пристально посмотрел на своего родственника, его скулы заиграли ненавистью и злобой. Он бросил папку на стол и рывком направил ее к Зуйкову.

– Сделайте звук громче, чтобы ни одно слово не прошло мимо, – сказал Солнцев и откинулся в кресле назад.

В комнате эхом стал разноситься разговор двух мужчин о планах по переговорному процессу, о планах включения Москвы в Конфедерацию, о смене власти. С каждым словом Белослав все четче слышал голос своего шурина и не мог поверить, что именно он его предал. Белослав мог ожидать предательства от кого угодно, но не от Зуйкова, человека, которому ночью открыл свои страхи.

– Объяснись! – сказал Солнцев, как только запись закончилась.

– Белослав, пойми, я хотел лучшего для нашего государства. Такие, как Новгородцев, нас заведут в кровавый тупик, – Зуйков показал пальцем на Святослава, – нам нужно как можно скорее начать процессприсоединения к Конфедерации. Это наш единственный путь.

– Разве я давал тебе право на переговоры с представителями Крыма? – стукнув по столу, спросил Солнцев.

– Я ни в коем случае не уменьшаю твоего значения как Руководителя. Я хотел подготовить почву для официальных переговоров. Хотел, чтобы определенные трудности были сняты…

– Как видишь, тебе это не удалось? – перебил Зуйкова Солнцев, – мой последний тебе вопрос! Ты знал о готовящейся провокации?

– Конечно же нет! – возмущенно ответил Владимир, – за кого ты меня принимаешь?

– Вы скрываете свою причастность к бунту сегодня ночью, – вступил в полемику Святослав, – Вы знали о том, что произойдет. И у вас были четкие инструкции, как действовать дальше. Передайте их Главе, – Новгородцев обратился к мужчине позади себя, – у нас данные инструкции тоже в распоряжении.

– Что? Что ты несешь? Совсем с ума сошел, – с криком бросился на Святослава Владимир, но двое крепких мужчин остановили его.

– Сядь на свое место! – приказал Солнцев. Он взял в руки листы и начал быстро изучать содержимое, морща с каждым словом свой лоб. Дойдя до последней страницы, Белослав бросил листы на стол, посмотрел на Зуйкова, на Новгородцева и перевел взгляд на окно.

– Как много людей сегодня пострадало, Святослав?

– Погибло порядка пятисот человек, в больницах находятся около четырех тысяч. Остальные отправлены обратно в тюрьмы, – ответил Новгородцев.

– Это не так. Число погибших больше раза в четыре. Может в пять, – тихо возразил Зуйков.

– Святослав, я даю тебе вотум на наведение порядка в Московии любыми мерами и средствами, которыми ты пожелаешь воспользоваться. В обязательном порядке ежедневно в десять утра и в восемнадцать вечера мне докладывать информацию и согласовывать со мной. Все контакты с Крымом должны быть прекращены. Комиссара по образованию и просвящению арестовать в подозрении о государственной измене, – быстро, прерывисто сказал Солнцев, встал из стола и направился к двери.

– Ты делаешь ошибку, не совершай эту ошибку. Вспомни, что говорил мне сегодня тет-а-тет. Они убьют тебя. Тебя уничтожат. И твою семью тоже, – услышал позади себя голос Владимира Белослав и закрыл дверь.

Глава 13

Санкт-Петербург

В резиденции императора царила суматоха. Чиновники бегали из помещения в помещение, задевая друг друга и перебивая голосами друг друга. Мобильные телефоны звонили различными мелодиями, заглушая громкостью предыдущую. Новости из Московии и срочное совещание всех членов Конфедерации застало врасплох. Привыкшие к размеренности дел и обыденности решаемых задач, чиновники пытались найти выход из поставленных задач.

В полукруглой комнате в конце длинного коридора за закрытыми дверями сидели Николай, Георгий и чуть поодаль Павел Николаевич. Два брата изучали документы, которые приносили им подчиненные каждые пять минут, содержащие последние новости из Москвы и реакцию на события различных государств и мирового сообщества. Павел смотрел на них и отводил взгляд на свой телефон, не понимая, зачем он здесь, раз никто не разговаривает с ним.

Николай протянул руку к центру стола и нажал кнопку. В тот же миг черный до этого мгновения экран во всю стену загорелся и показал карту Конфедерации. «Введите пароль», – гласила надпись на экране. Николай быстро пальцами правой руки набрал на клавиатуре пароль. Система издала притворный компьютерный звук, и экран разделился на несколько окон, в каждом из которых отображался руководитель государства Конфедерации. Центральное окно было занято Крымом, все остальные члены Конфедерации были по бокам. Звука не было в течении еще минут двух-трех, пока ожидали подключение других участников Конфедерации.

– Как думаешь, Георгий, какую позицию предложит нам Крым? – прервал молчание Николай.

– Какую он может предложить, кроме переговоров. Вряд ли они будут действовать жестко, – оторвавшись от бумаг, ответил Георгий, – сейчас предложат продолжить переговоры, возможно, привлекут к ним ООН или ЕС, чтобы придать значимость и предложат Московии особые условия. Либо нам предложат забыть о Москве, как части Конфедерации. Но это вариант на особый случай.

– А ты что думаешь по этому вопросу? – обратившись к Павлу, спросил отец.

Павел оторвал глаза от телефона, совершенно не ожидая вопроса, и посмотрел пристально на Николая.

– Я просматривал новости сейчас, погибло много людей… Столько гибли в вооруженных конфликтах. Это нельзя оставить просто так. Необходимо силой сменить такую власть, – прерывисто ответил Павел.

Георгий с братом немного подождав, засмеялись.

– Павел, твой ответ хорош. И мы так думаем. Но политика – это не явная игра. Политик никогда не показывает свою настоящую цель. Он может говорить об одном и претворять в жизнь это. Но все его действия будут вести к цели, которую для окружающих он скрыл. Ибо явные цели слишком уязвимы.

–Тогда что предложите Вы? – спросил удивленно Павел.

–Сейчас нам необходимо поддержать то решение, которое предложит Крым. Если это будут санкции, мы поддержи их. Если это будут переговоры, то переговоры. Но поддерживать силовую операцию мы не планируем. У такого варианта вероятность реализации не более 10 процентов.

Раздался стук по микрофону, что означало одно – все в сборе и Крым готов провести совещание.

–Всем доброго утра! Приношу свои извинения, что совещание проходит в таком режиме. Новости этой ночи нас совершенно расстроили и разочаровали, – голос Президента Конфедерации дрожал, – как Вы все знаете, этим вечером в Московии прошла массовая акция протеста. И руководство страны применило против своих же граждан биологическое оружие… Удушающий газ, – Президент на секунду замялся, – это совершенно недопустимо и это должно за собой иметь последствия. Сегодня я хочу обсудить и выработать единую линию действий в ответ на преступление режима Солнцева.

–Можно несколько уточняющих вопросов? – нажав на кнопку в центре стола и включив микрофон, спросил Николай.

–Да, конечно, Николай Александрович, – Конину не нравилось обращаться к Императору по титулу. Он ни к кому не обращался по его должности, только по имени и отчеству, так как считал только себя высшим официальным лицом Конфедерации. Все остальные появились только из-за "Славянской Революции" и вместе с падением Московии исчезнут. Конин всегда подчеркивал это.

–У меня следующий вопрос, который, как я полагаю, волнует многих. Принимали ли граждане Конфедерации какое-либо участие в организации протеста? Это была агентурная сеть? Или…

–Я услышал ваш вопрос. Его переадресую начальнику службы безопасности Алексею Петровичу, – произнести должность своих подчиненных для Конина было нетрудно.

Алексей Петрович немного замешкался, не ожидая такого быстрого развития событий. Он с укором взглянул на Президента, пытаясь уловить, какой ответ хочет от него услышать Конин.

– Президент, есть определенные инструкции по работе моего ведомства. Есть определенные положения, которые я могу обсуждать только с Вами, как с Президентом Конфедерации и с членами Высшего Совета…

–Алексей Петрович, – прервал Свиридова Конин, – я уважаю Вас за вашу работу, за то, что Вы четко работаете по инструкциям. Сегодня и сейчас я прошу Вас предоставить всю информацию, как она есть. Без утайки чего-либо. От истинной информации зависит принятие важных решений.

–Хорошо, – продолжил неуверенно Свиридов, – мое ведомство несколько лет внедряет агентов в Московию под прикрытием. Большинство из них работают в корпорациях благодаря "налоговому маневру". Мы стояли за проведением демонстрации в Московии, после которой прошли аресты. Мы стояли и за последней провокацией в тюрьмах с целью вызвать у руководства Москвы определенные действия. Но мы не рассчитывали, что данная акция вызовет у режима Солнцева следующую реакцию, – Свиридов говорил размеренно, после каждого предложения делая паузы.

–То есть можно говорить, что Высший Совет Конфедерации виноват в произошедшем? – спросил Николай.

–Категорически не согласен с такой формулировкой, – так же размеренно ответил Алексей Петрович, – Высший Совет дал моему ведомству право на проведение операции. Мы не ответственны за реакцию режима. За это несет ответственность только Солнцев и его правительство. Оно решило применить оружие против митингующих.

Наступило молчание. Из динамиков было слышно глухое шипение.

–Высший Совет ответил на ваш вопрос, Николай Александрович, – прервал молчание Президент.

–Да, спасибо!

–Исходя из ответа Алексея Петровича, что вы предложите для решения поставленного вопроса? – с вызовом спросил Президент.

Николай посмотрел на Георгия. Георгий еле уловимо кивнул в ответ.

– Наше предложение следующее: все члены Конфедерации готовы к подписанию нового договора. Но данное действо постоянно откладывается. Мы прекрасно понимаем, что Высший Совет хочет собрать в Новую Конфедерацию все территории, некогда входившие в состав государства. Но тот факт, что режим Московии убивает граждан, травит их, не дает право Москве войти в состав Конфедерации. Такое государство не имеет право на существование. Наше предложение – забыть о Московии раз и навсегда. Объявить бойкот. Не иметь никаких связей с ней. Словно на месте Москвы черная дыра, – Николай в конце речи ударил по столу.

– Это очень интересное предложение, – начал неуверенно Президент, – но готовы ли мы отказаться от всего то, что сделали, от затрат ресурсов, времени, человеческих жизней, чтобы отпустить Москву. Я не готов, – ответил Конин. Он жадно смотрел на большой экран, где крупным планом был изображен Николай.

«Этот Император явно ведет какую-то игру. Предлагает убрать Москву из состава Конфедерации. Если не Москва – столица государства, то только Санкт-Петербург. Хочет перетащить одеяло на себя», – с каждой новой мыслью Президент становился раздражительнее.

– Какие еще есть предложения? Мы готовы выслушать все, решение примем вместе, – увидев, что Николай хочет что-то сказать, резко начал говорить Президент.

– Константин Алексеевич, позвольте мне несколько слов, – раздался мужской голос из динамиков, и на экране показался мужчина лет тридцати, в очках и с густыми темными кудрями. Это был Лобов Руслан Романович, Президент Дальневосточной Демократической Республики.

– Да, Руслан Романович, мы вас внимательно слушаем, – отозвался Президент, не взглянув на экран.

– Позволю не согласиться с мнением Императора Северной России, Москва есть важная часть государственности. Отказываться от нее неразумно. В то же время продолжать политику, о которой мы говорили на предыдущем расширенном совещании нет смысла. Больше санкций, больше давления… Нет, если Солнцев пошел на такой шаг, то наша политика была неверной и не принесла ожидаемого результата. Ее нужно кардинально поменять.

Президент оторвал взгляд от экрана своего смартфона и уставился на экран. Многие привыкли, что Президент Дальневосточной Республики и Президент Сибирской Автономии озвучивают мнение Кожевниковой Елены Александровны. А ее мнение – это мнение силового блока власти. И просто его игнорировать было невозможно. Поэтому все участники совещания пристально смотрели на экран и ждали, что скажет Лобов.

– Возможно, что мое предложение покажется весьма радикальным. И многие его не воспримут всерьез. Но, – тут Руслан Романович взял паузу, – но мы должны прекратить эту историю. Поставить жирную точку раз и навсегда. Режим Солнцева должен быть свергнут. Мы должны провести спецоперацию по ликвидации этой террористической власти. Переговоры больше не могут принести эффективность.

На несколько секунд в комнатах для переговоров в разных концах страны вновь заполнились тишиной. Но ее быстро прервал Президент Сибирской Автономии, Громов Василий Вячеславович.

– Наше правительство не считает данное предложение радикальным. На сегодня оно является самым дееспособным, – металлическим голосом стал отчеканивать слова Громов, – мы хотели выйти с этим же предложением к Высшему Совету Конфедерации. Всё остальное нами уже опробовано. Солнцева надо бить его же оружием.

– Вы понимаете, насколько это важный шаг, – свел скулы Конин, – на территории Конфедерации Вы предлагаете развязать войну. Это опасный путь и необходимо взвесить все «за» и «против»…

– Мы поддерживаем предложение, – вставила реплику Кожевникова своим сладким голосом.

– Мы – это кто? Чьи интересы Вы еще представляете, – Президент не любил, когда совещание разворачивалось не по его запланированному сценарию.

– Максим Невольный и Алексей Свиридов. Три члена Высшего Совета выступают за проведение силовой операции. Мы обсуждали этот вопрос сегодня перед собранием. Наши эксперты выступают за введение войск в Московию, – Кожевникова ответила напористо. Невольный и Свиридов молча посмотрели на нее, затем на Президента и одобряюще кивнули.

– Это решение будет иметь самые серьезные последствия для нас всех. Думаю, Вы это понимаете, – сглотнув слюну, – сказал Конин, – есть ли другие предложения?

– Я не считаю, что силовая операция решит проблему с режимом Солнцева, – начал тихо Кирилл Высокин, помощник президента. Он сидел по правую руку от Конина и чувствовал, как растет напряжение, – войска Московии отлично обучены. Режим не жалел денег на повышение обороны страны. И мы можем увязнуть в войне на долгие месяцы.

– Тогда что вы предлагаете? Вновь сидеть и ждать результатов от переговоров? – вызывающе спросил Невольный.

– У нас есть контактное лицо, с которым мы ведем переговорный процесс на высшем уровне, – ответил Высокин.

– Если я не ошибаюсь, то таким лицом был Владимир Зуйков, верно? – в полемику вступила Кожевникова. Она ожидала ответа, чтобы следующей фразой обрубить все возможные доводы в пользу переговоров.

– Не ошибаетесь, это именно Владимир.

– Вы больше не сможете с ним контактировать, – убирая волосы назад, начала Кожевникова, – этой ночью он был арестован в подозрении о государственной измене и участии в организации беспорядков.

Кирилл побледнел. Он не знал, что ответить. И согласиться с вводом войск тоже не мог.

– Я думаю… Уверен, что в Москве есть еще люди в руководстве страны, готовые к переговорам.

– И как быстро вы их найдите, «господин старший помощник», – последнее выражение Кожевникова произнесла с великим удовольствием.

– Мы можем долго спорить и обсуждать, что делать дальше, – понимая, что Кирилл тонет, в разговор вступил Константин, – но от нас сейчас нужны действия. Я ставлю на голосование вопрос о проведении силовой операции в Московии для свержения режима Солнцева. У каждого на панели есть экран, нажмите ту кнопку, которая отражает вашу позицию.

Кирилл молча посмотрел на Константина, но тот не повернул к нему голову. Он протянул руку к экрану и нажал на «нет». Решение не должно быть принято. Кожевникова и силовой блок были в меньшинстве. Остальные члены Конфедерации не могли поддержать ее. Усиление ее власти означало бы конец их власти на местах.

– Как я вижу, все проголосовали, – сказал Президент, глядя на экран панели, – результаты следующие: 56% за проведение спецоперации, 44% – против. Решение принято большинством голосов.

Совершенно неожиданно Кожевникова встала из-за стола и начала аплодировать. За ее примером последовали Невольный и Свиридов, следом это действо подхватили другие члены совещания. Президент неохотно встал со своего кресла и стал аплодировать. Спустя тридцать секунд все заняли свои места.

– Демократия – это позиция большинства, – вступил Президент, – и мы сегодня это увидели. Именно такая форма власти показала свою устойчивость. Кто-то был не согласен, но теперь его задача найти в себе силы и найти мужество, чтобы вместе с большинством претворять в жизнь решение, – Конин взял стакан воды и сделал глоток, – однако, решающее слово за мной, за Президентом Конфедерации.

Все, кто присутствовал на совещании, обратили свой взор на Конина, Кожевникова с упреком, Высокин с надеждой. Все смотрели по-разному, все ждали решения в свою пользу.

– Я подчиняюсь принципам демократии, поэтому поддерживаю принятое решение, – эти слова он произнес, глядя прямо на Кожевникову, – должен напомнить, что мы являемся членом ООН. Поэтому для проведения такого рода операции нам необходима санкция ООН. Я даю поручение Министерству Иностранных Дел собрать в течение 24 часов Совет Безопасности для выдачи нам санкции для проведения операции. Вам, Елена Александровна, поручаю привести войска в состояние боевой готовности. Вся операция должна проводиться в строжайшей секретности. Докладывать мне обо всех изменениях каждый час. На сегодня все. Соберемся с Вами завтра в это же время.

***

Президент молча сидел и смотрел строго в одну точку, хотя экран уже погас. Члены Высшего Совета разошлись, в комнате остался только Кирилл. Он аккуратно поворачивал голову к Константину, но тот не откликался на него.

– Я понимаю, как ты сейчас злишься, – начал шепотом Высокин, – ты имеешь на это полное право. Но не перекладывай рабочие моменты на наши личные отношения. Если тебе от этого станет легче, я напишу сейчас же заявление об отставке. И буду не Помощником Президента, а просто твоим самым близким человеком. Для меня эта роль важнее.

Константин обернулся вполоборота и посмотрел холодным взглядом сквозь Кирилла.

– Ты не понимаешь, верно, что важно для меня в жизни, а что нет? – с примесью горечи сказал Константин, – у тебя есть 24 часа, чтобы не допустить ввода войск. 24 часа, чтобы нас не забыли на страницах истории. Эту отсрочку я взял для тебя. А ты просишь подписать твою отставку? – Константин встал с кресла и подошел к Кириллу, – не беспокой меня по пустякам. И в это время тебе лучше спать в другой комнате.

Президент медленно и плавно вышел из светлой комнаты. Константин остался наедине со своими мыслями и чувствами. Он забрался рукой в волосы, подошел к окну и засвистел песню.

Глава 14

Место Х

Андрей занял место посредине просторной аудитории. Еще обучаясь в университете, он не садился ни на первый ряд, ни на последний. На первом ряду ты был как на ладони, преподаватель вступал в контакт с первым рядом. Когда же ты садишься на последние ряды, ты попадаешь в зону риска – к ним пристальное внимание, ведь для преподавателя крайне важно, чтобы ученик занимался предметом, а не своими делами.

На среднем ряду, куда и устроился Андрей, можно было делать вид, что слушаешь монотонный голос лектора, и в то же время можно погрузиться в свои размышления. Рядом с ним устроился его ровесник, приехавший в Земство днем раньше. Его звали Михаил Чайкин. Их первая встреча состоялась в столовой во время обеда. Все столики были заняты, и Андрей решил подсесть к столику новобранцев. Так и завязалось их знакомство.

Михаил сразу же поведал свою историю, как он попал в Земство № 5. Обычно здесь мало кто делился опытом предыдущей жизни. Все знали, что нет места в Земстве, свободного от камер или микрофона. Но Михаил был человеком, наполненным позитивной энергией, и желал этой самой энергией поделиться.

Он был обычным студентом обычного Тульского университета. Изучал экономику и финансы. И в один день по истории приготовил доклад на тему «Мировые диктатуры». Зачитав ее преподавателю и учебной группе, через полчаса он оказался в кабинете у декана, который пролистывал его работу. «Отлично написано», – сказал декан факультета через усы. «Вы отлично осветили тему. Почему Вы выбрали именно ее»? Михаил лишь только пожал плечами. Этим же вечером, возвращаясь из университета домой, его посадили в машину, сделали укол, и очнулся он уже в скоростном поезде.

– Мы начинаем, – к микрофону подошел мужчина и сказал в него басом, – прошу занять свои места и не отвлекаться.

Андрей знал, что сейчас будут говорить, и что сейчас будут показывать. Для всех новобранцев Земства проводили урок – история Конфедерации. Как она образовалась, какие силы за этим стояли, роль Земств в истории. Андрей мог это рассказать вместо лектора, поэтому он опрокинулся на спинку и начал представлять себя на месте выступающего.

«Конфедерация – молодое государственное образование, которое включает в себя шесть государств: Северную Империю, Новгородскую Республику, Кубанскую Республику, Дальневосточную Демократическую Республику, Сибирскую Автономию и Великороссию.

В 2025 году произошла так называемая «Славянская Революция», которая привела к власти Партию Славянистов. Они устроили террористический акт в здании парламента, когда с речью к парламентариям обращался Президент Конин Алексей Алексеевич. Некоторым членам избранной власти удалось спастись, они в срочном порядке покинули Москву.

Мировое сообщество резко осудило славянистов, а остатки власти были провозглашены «правительством в изгнании». Оно обосновалось на территории Крыма. Попытки славянистов утвердится на местах заканчивались плачевно. Общество их не принимало, не понимало и отвергало. На местах власть захватывали губернаторы, мэры, главы администраций, имеющие хоть малейшее влияние и ресурсы в свою поддержку. Партия Славян стала запрещенной организацией, их лидеров задерживали. Единственными территориями, на которых власть славянистов прижилась, были Москва, Сибирь и Дальний Восток.

Правительство в Крыму возглавил Конин Константин Алексеевич. Он был сыном Алексея Алексеевича, и во времена его президентства был Председателем Правительства. Эффект нахождения у власти сына и отца, демократических лидеров, готовых к сложным решениям, готовых менять страну, был ошеломляющим. Их популярность была крайне высокой. Но некоторые демократические свободы повлекли за собой бесконтрольность. Бесконтрольность в сфере надзора партий, в сфере общественно-политической жизни.Славянисты превратились в крайне радикальную партию, целью которой стало свержение избранного правительства.

Поначалу территориальные власти не признавали власть Крыма как общегосударственную. Так как терять свои полномочия ради уступок Севастополю, мало кто хотел. Но запрос общества и бизнес-кругов на сохранение единого пространства перевесил амбиции власти на местах.

Если в Москве славянисты утвердились в качестве государственной силы, то в Сибири и на Дальнем Востоке дела обстояли гораздо хуже. Там вспыхнули массовые акции протеста, которые с каждой неделей становились более массовыми. Однако, славянисты удерживали власть, как могли.

В это же время на территории, которая была подконтрольна Крыму, был проведен референдум о дальнейшей судьбе государства. Крым становился центром жизни Конфедерации, Высший Совет был главенствующим органом. Чтобы определить, какая форма правления пригодна для нового государства, на референдум был вынесен проект общественного договора. По нему Правительство Конфедерации создавало территории для Земств, которые обладали определенными признаками. Граждане Конфедерации могли следить за жизнью этих Земств в интернете, по телевизору. Каждый гражданин мог оказаться в рядах этого Земства. Насильно никого туда не могли отправить.

После проведения референдума главной идеей Конфедерации было собрать все неподконтрольные непризнанные государства. С Москвой начались переговоры, которые несколько раз прерывались, затем возобновлялись. С Сибирью и Дальним Востоком выйти на переговорный процесс не удалось. Для поддержки оппозиции министр обороны Елена Кожевникова дала разрешение применить войска, авиацию и крылатые ракеты, чтобы и Сибирь, и Дальний Восток вошли в состав Конфедерации.

Это ей удалось. Но это спровоцировало отрицательную реакцию со стороны Московии и мирового сообщества.

В итоге, были образованы Дальневосточная Демократическая Республика и Сибирская Автономия. Лидерами государств стали подопечные Кожевниковой. Некоторые хвалили ее за такой маневр, другие – ненавидели. Но то, что она стала одной из влиятельных персон в Конфедерации, и что с ее министерством в обязательном порядке приходилось считаться, стало фактом».

Пока лектор зачитывал информацию, Андрей писал в своем блокноте. Он ставил на полях галки, и приписывал к каждой предложение, с которым он был не согласен.

Как никого силой не отправляли в Земства? Его, Михаила, да всех без исключения отправляют именно силой.

Кожевникова стала влиятельным министром? Она фактически и определяет политику государства. Вокруг нее весь силовой блок страны. Завтра она крикнет «На Москву», и Москвы не станет за 10 минут.

Запросы общества и бизнес-кругов привели к заключению Конфедеративного договора? Фигня. Все боялись утверждения славянистов и их агрессии. Поэтому нужно было примыкать к одному из двух лагерей. Наименьшим злом была власть в Крыму.

– Большое спасибо, что позволили провести это лекторное занятие, Вы – слушающая группа. Если у Вас есть вопросы, то задавайте, – закончил свое выступление лектор.

Аудитория молчала. Лицом к аудитории за столом сидел Петр Мамонтов и переводил взгляд с ряда на ряд. Задержался он на Андрее, который единственный записывал что-то в свой блокнот.

– Как Вас зовут, напомните? – сказал Мамонтов, указав рукой на средний ряд.

– Меня зовут Лебедев Андрей, – отложив ручку в сторону, ответил Андрей.

– Вы на протяжении лекции записывали себе что-то. Не поделитесь? Своими мыслями? Вопросами?

– Конечно, – Андрей сглотнул слюну, а на лбу появилась испарина, – эта лекция дает нам понять, как сложно строить новое государство, как много нужно сил, времени, ресурсов для создания той страны, в которой мы все будем счастливы жить. Себе я записал пару вопросов. И хочу их задать?

– Да, пожалуйста, – неохотно прохрипел лектор.

– Как Вы считаете, Московия войдет в состав Конфедерации? Или так и останется отдельным государством?

– У Москвы нет другого пути, как стать частью Конфедерации, – ответил лектор, – после вчерашних событий мы понимаем, что на Москве и режиме Солнцева можно ставить крест…

– Прерву Вас, – вступился Мамонтов, – по правилам мы не можем говорить в Земстве, что происходит за его пределами. Никаких новостей.

Андрей сильно удивился такому ответу. По ответу Мамонтова было понятно, что в Московии произошло что-то значимое.

– Но почему мы не можем знать, что происходит в мировом сообществе? – крикнул Андрей.

– И все-таки вы – бунтарь, – улыбнувшись, сказал Мамонтов, – мы ограничиваем поток новостей, как и любое другое Земство. Это необходимо, так как новости могут повлиять на развитие событий. Общественный договор предполагает чистый эксперимент, без вмешательства сил извне.

– Но разве государства живут отдельно друг от друга. Все варятся в одной каше. И есть связи, которые не порубить…

– Молодой человек, – окрикнул Мамонтов Андрея, – успокойтесь, вы слишком раздражены. Я повторяю еще раз. Никакие новости извне не просачиваются в Земства. Мы живем как отдельное сообщество. На этом спор закончен. Вопросы к лектору тоже, – Мамонтов помотал головой, дав понять, что затея с обсуждением лекции была лишней.

***

Андрей несколько раз постучался в дверь, прежде чем мужской голос прокричал: «Входите»!

Воевода смотрел сквозь жалюзи в окно и курил. Вся комната пропиталась приятной смесью ароматов табака и кофе. Олег Петрович развернулся, посмотрел на Андрея, указал на стул.

– Не подумай ничего, но ты часто заходишь ко мне. Я – не твой друг. Мы – не друзья. Я – надзиратель, – короткими фразами отчеканивал Воевода.

– Что произошло в Московии? Скажите мне, – Андрей говорил с напряжением.

– Я же сказал, что мы не друзья, – расхохотался Олег Петрович, – на лекции Мамонтов дал тебе ответ.

– В какую игру Вы играете? Я не понимаю ее, – возмутился Андрей.

Олег Петрович подошел к столу, потушил сигарету и сел в кресло, закинув ногу на ногу.

– Какие есть версии? – подняв руки вверх, спросил Воевода.

– Единственная версия, что Вы сумасшедший. Вы сказали, что я встречу Олесю, что я должен исполнять роль. С той встречи прошло уже недели две. Вы вызываете меня сюда периодически, курите, дымите мне в лицо, смотрите мое досье. Это психологическая игра?

Олег Петрович рассмеялся еще сильнее.

–В Московии произошла акция протеста. Против выступающих применили удушающий газ. Погибло много людей, – воевода резко стал серьезным, и улыбка пропала с его лица.

–И что дальше? – с нетерпением задал вопрос Андрей.

–Собирается Совет Безопасности ООН. Так просто эту ситуацию не оставят, – сел в кресло Олег Петрович.

–Что с Олесей?

–Не знаю, – пожал плечами Воевода, – Москва ограничила доступ к информации. Мы не в курсе того, что происходит там сейчас. По неподтвержденным данным, она находится в больнице среди пострадавших.

–Как это проверить? Мне нужно это проверить, – перешел на крик Андрей

–Молодой человек, я попрошу, – встал с кресла Олег Петрович, – остановитесь! Есть моменты, на которые мы не можем повлиять. В настоящее время мы никак не можем определить, что случилось с тем или иным человеком в Московии.

–Я устал от ваших игр, – Андрей разочарованно опустил голову.

– А я и не играю с тобой. Это жизнь и это реальность, – Олег Петрович закурил очередную сигарету и подошел к окну, – ты веришь в судьбу?

– Я…Не понимаю, к чему вопрос, – замешкался Андрей.

– Судьба! Веришь ли ты в то, что у каждого человека есть уже начерченный путь, по которому ему предстоит идти. И нет для него другого выхода, как смириться с таким раскладом.

– Я не верю в это! – громко и издевательски ответил Андрей.

– Тогда почему ты оказался тут? Почему ты сейчас не с Олесей?

–Так сложились обстоятельства. Я никак не мог на них повлиять, – пожал плечами Андрей.

–Знаешь, сколько раз я пытался уйти от судьбы. И она постоянно ставит меня на одно и то же место. Я всегда выступал за демократию. За мирный процесс трансформации общества. Я входил в Демократическую партию Конина, я боролся с невежеством и консерватизмом. Что в принципе равно. И я оказался здесь. Чтобы следить? Нет, чтобы бороться. Я не хочу, чтобы вся Конфедерация была как Земство № 5. Не хочу жить в таком государстве. И это значит, что на меня ложится ответственность за то, что здесь происходит.

–Что Вы хотите мне предложить?

–Твою судьбу. Которую ты не видишь. От которой ты отрекаешься, – обернулся Олег Петрович.

–И какая у меня судьба? – улыбнулся Андрей.

–Ты же ненавидишь Москву, ненавидишь Солнцева. Они забрали у тебя самое ценное, что можно забрать у человека. Ты пытался найти ее. И что получил? Оказался здесь. Тебя испугались. Испугались того, что ты ищешь. Того, что смотришь. И чем интересуешься. Неужели ты хочешь жить в такой стране, где тебе выкручивают руки. Земство № 5 должно быть уничтожено изнутри. Оно должно показать, что модель управления Мамонтова не принесет ничего хорошего. А уничтожишь Земство ты.

–Почему именно я? – недоверчиво посмотрел на Олега Петровича Андрей.

–Мамонтов не зря называет тебя бунтарем. Ты и есть бунтарь. Он чувствует тебя, чувствует, что ты можешь разрушить его маленькую страну. И ты это сделаешь. Ведь перед тобой цель. Олеся.

–Вы даже не знаете, что с ней стало. Вы торгуетесь со мной размытой категорией, – возразил Андрей.

–А что тебе подсказывает? Что с ней случилось, – Олег Петрович потушил очередную сигарету.

Андрей замешкался от такого вопроса. Он отвернулся, посмотрел на синюю лампу, горевшую так ярко, как она могла.

–Молчание часто сильнее слов, – вздохнул Олег Петрович.

–Вы не можете вмешиваться в ход развития событий в Земстве, – Андрей посмотрел прямо в глаза Воеводе.

–Я и не буду вмешиваться, но ты можешь это сделать. Ты есть участник всех процессов, которые тут происходят. Ты и определишь ход истории.

–И что же мне нужно делать, – Андрей не хотел соглашаться на это дело, но для себя нужно было знать, в чем суть предложения.

–Собери вокруг себя людей. Самых отстраненных. Они лучшие помощники. Протяни им руку. Они потеряны здесь, не понимают, что происходит. Когда ты соберешь их, покажешь, что ты лидер, к тебе перетекут те, кто тайно недоволен Мамонтовым. Такие есть в его окружении. И их немало. Потом осуществи переворот. Я тебе буду помогать, – Олег Петрович давал четкие инструкции, – если что пойдет не так, я могу тебя прикрыть. Но наша связь с тобой не должна быть явной. Ты понял?

–Я еще не согласился выполнять то…

–Ты согласился. Иного пути у тебя нет, – Олег Петрович глубоко уселся в кресло, – я буду давать тебе знак, когда ты можешь прийти ко мне. Сейчас ступай. И начинай работу.

***

Андрей шел по улице и думал о разговоре, который произошел у него сейчас. С момента своего приезда в Земство он еще не изучил всю зону, которая была занята под проект. Как оказалось, Земство № 5 занимало часть заброшенного моногородка, откуда толпами уезжали люди, когда развалился градообразующий завод. Улицы были совершенно серыми, словно в этом городе не знали о палитре красок. Серое небо, серые дома, грязь и вонь – вот, из чего состояло Земство № 5.

Андрей резко остановился и вернулся на несколько шагов назад. Его внимание задержал рисунок краской на первом этаже панельного дома. Большое красное сердце со стрелой. И подпись снизу: «Лена+Дима».

Он подошел к рисунку и провел рукой по нему. Краска давно застыла, надпись была сделана еще до появления здесь Земства № 5. И вдруг перед Андреем возник вопрос: а любит ли он Олесю? И что такое – любовь.

Он стал вспоминать свои чувства к ней, как они менялись и развивались. Как он трепетал, когда только они познакомились. Как оберегал ее, когда Москва стала Московией. Поначалу это была симпатия к хрупкой, нежной, красивой девушке. Андрей вспоминал, как складывались его отношения с девушками до Олеси. Они были другими. Нервными, эмоциональными. С ней же он обрел внутреннее спокойствие. Андрей стал меняться изнутри, и меняла его любовь. Да, он любил Олесю. Она была для него больше, чем просто девушка, с которой можно заниматься любовью, вступить в брак и завести семью. Она была его энергией. Допингом. Воздухом.

Воспоминания прокатились по нему приятной волной с головы до ног так, что взмокла спина. Но эти эмоции быстро переросли в иные. Внутри что-то сжалось, словно через тело прошел ток. Андрей вспомнил ту встречу. Их последнюю встречу, когда они разошлись в разные стороны. Любил ли он ее тогда? Если бы любил, уехал тайно из Московии? И Андрей не мог понять себя. Что он чувствовал тогда к Олесе? Была ли это любовь или она сменилась чем-то другим? И Андрей ответил себе: «Нет, это уже не любовь»!

Это было уважение, привычка к человеку, как привыкают к табаку или соли. И от привычки сложно избавиться. Люди подсаживаются на нее и порой сидят всю жизнь. Так и он. Привык. Но она была невредной для него. Наоборот, рядом с ней он черпал силы, внутри него каждый раз рождался новый человек. Рядом с ней, он чувствовал себя словно с Богом. Словно тот мир, который был за окном квартиры, перестал существовать. Они придумывали свой, новый, где царили спокойствие и гармония. Но это была не любовь.

И даже приехав в Волгоград, он помнил ее. Каждый раз, когда Андрей был с девушкой, каждый раз, когда целовал ее, обнимал, губы просили другого поцелуя, а руки требовали другой талии. И он ужасался. Приходил домой, включал планшет и смотрел на ее фото. И ужас с каждым разом рос, пока не сломал его совершенно.

Все цели в жизни были перечеркнуты, как и перечеркнута сама жизнь. И любовь к Олесе превратила его в раба. Он хотел получить ту эмоцию, когда она целовала его в шею. Заставлял себя вспомнить, но не мог. Он потерял свой допинг, и так стал терять себя.

Оказавшись здесь, в Земстве № 5, Андрей проснулся. И понял, что он один. Без нее. Навсегда. И даже если Олеся окажется перед ним, голая и прекрасная, он пройдет мимо, отдав ей в руки свой пиджак, чтобы не замерзла. Он просто хотел ее спасти, хотел знать, что она в безопасности. Хотел с ней поговорить. Но не как шепчутся с любимой, а как разговаривают с другом.

Андрей понял свои чувства. Он должен ее отблагодарить за то, что она подарила. За те минуту, за то время. Он почувствовал себя ответственным за нее.

Андрей убрал руку с надписи, поднял голову, взглянул на облака и пошел быстро с улицы. Надо было начинать работать.

Глава 15.

Москва

Белослав долго не решался, чтобы войти в комнату, где содержался под стражей Зуйков. Он переминался с ноги на ногу, пожимал плечами, потряхивал головой, пытаясь совладать с собой, мыслями, которые кружили в его голове. В конце он дал знак охране, чтобы дверь была открыта.

Солнцев не стал сажать своего родственника в тюрьму по нескольким причинам. Рассуждал он так. Тюрьмы были переполнены, и все камеры были забиты людьми. Появление там такой фигуры, как Владимир Зуйков было нежелательно. Мог подняться очередной бунт. Тем более ситуация требовала быстрой реакции власти Московии, и близость расположения Зуйкова была кстати.

Владимир сидел на кресле и писал что-то в книге карандашом. Он никоим образом не дал виду, что ему интересно, кто зашел в комнату.

– Почему ты пишешь карандашом, – начал неловко разговор Солнцев, стоя около двери.

– Потому что твой ненаглядный Новогородцев велел удалить из помещения все вещи, при помощи которых я могу покончить жизнь самоубийством. Он решил, что стержнем от ручки я смогу проколоть себе горло. Поэтому оглянись по сторонам – я превратился в аскета.

Белослав послушался совета Владимира и стал оглядывать комнату. Не было зеркал, были сняты шторы, письменный стол был совершенно пуст, никаких канцелярских принадлежностей.

– Да я и не собирался кончать жизнь самоубийством. Должен же я видеть, как падет великое государство Московия, – Владимир пристально посмотрел на Белослава.

– Ты думаешь, это конец? – сев за стол, спросил Белослав.

– Или начало…Тут одно из двух. Это может быть концом Московии как государства. Знаешь, когда государство прекращает существовать для граждан? Когда оно готово убивать их. Когда власть готова убивать. Или может получиться так, что вы уничтожите всех неверных. И начнете воспитывать новое поколение. У которого в памяти сотрутся воспоминания о том, что Москва была столицей России. Но знаешь, что для этого нужно. Нужно сильно испугать свой народ. Так сильно, как это возможно. Новгородцев тебе в этом поможет, – Владимир говорил медленно, не отрываясь от своей тетради.

– Скажи, чтобы ты сделал, будь на моем месте сейчас, Владимир? – спросил Белослав приторным голосом.

– Ты попал в ловушку, Сереж, ты в ловушке. Какой бы ты путь не выбрал сейчас, результат будет один. Тебя либо засудят, либо тебя убьют.

– И других вариантов ты не видишь, – Белослав на секунду заробел.

– Нет, – мощным толчком ответил Зуйков, – их нет. Новгородцев кинул тебя в пропасть, ты летишь сейчас глубже и глубже. Единственное, он сам пока не знает, на какие вилы ты упадешь. Но то, что это будут острые вилы – это точно. Захочешь сейчас сдаться, открыть ворота – ООН тебя засудит, все мировое сообщество будет на тебя показывать пальцем и говорить «Диктатор»! Решишь остаться Главой Московии и строить будущее – ты недолго будешь возглавлять строительные работы. Тебя скинут, как когда-то скинули Пугачева. Потому что ты станешь тем, на ком сорвут всю ненависть.

– А я вижу еще третий вариант, Владимир, – Белослав обратился к Зуйкову дружелюбно, пытаясь погасить в нем отрицательные эмоции и вывести на рассудительный разговор.

– Какой же это вариант? – Владимир положил карандаш и пристально посмотрел на Белослава, готовясь критиковать каждое слово, которое он произнесет.

– Я хочу отдать голову Святослава на растерзание. Хочу создать суд, который вынесет ответ, мог он так поступить или нет, – шепотом сказал Солнцев.

Владимир секунд пять смотрел на Белослава и громко рассмеялся.

– Ахахахахах, ты пришел меня веселить? – слезы катились из глаз Зуйкова, – как ты себе это представляешь. Ты хочешь посадить лидера партии, за которым вся полиция и армия. Ты сможешь надеть на него наручники, но застегнуться они не смогут. Не окажется таких ключей, которыми закрывается замок в тех наручниках.

– Я отдам его под суд не здесь, не в Москве, – возмутился Белослав, – это будет суд в Конфедерации.

– Я поражаюсь тебе, – Владимир подвинулся ближе к Солнцеву, – ты стал другим человеком. Ты потерял все свои навыки, ты потерял способность видеть исход различных вариантов. Новгородцев не даст тебе это сделать. Предашь его суду, он потащит тебя за собой. Он все сделал правильно, – Владимир на секунду остановился, – рассчитал все стратегически. Решишь указать на него, а укажешь на себя. Я уверен, что где-нибудь в подвалах министерств Новгородцев и прочие собираются и обсуждают, как отстранить тебя от власти. А главное, кто поднесет пистолет к твоей голове.

– В твоей речи я слышу только потоки злости, – Белослав кипел от сказанного, – ты предал меня. Ты предал всю страну. Работал на Конфедерацию, прикрываясь переговорным процессом. Сам запускал удочки. Ты не мог мне даже сказать, что контактируешь с Высокиным. Почему ты этого не сделал?

Владимир отвернулся в сторону, пытаясь отыскать что-то в комнате. Он осматривал угол за углом, стену за стеной, но не мог найти того предмета.

– У тебя есть с собой смартфон? Чтобы там была камера? – спросил Владимир.

– Зачем тебе? – удивился Белослав, – хочешь связаться по видеоконференции со своими директорами?

– Дай мне смартфон, я кое-что тебе покажу.

Владимир взял смартфон, который протянул ему Белослав.

–Встань вот здесь, около окна, – Зуйков указал на стенку, которая освещалась солнечными лучами. Солнцев молча встал на это место. По выражению его лица было понятно, что ему интересна затея Владимира. Зуйков запустил фотокамеру, навел фокус и сфотографировал Солнцева.

– Посмотри на фото, что ты видишь? – задал вопрос Владимир, протягивая смартфон.

– Это моя фотография. Я стою у стены. На фото я, – пристально вглядываясь, ответил Белослав.

– А я не вижу на фото тебя. Тебя здесь нет. На фото я вижу Новгородцева. Ты стал его тенью. Ты даже не собственная тень. И это ужасает.

– Ты слишком давишь на газ, Вов, – спрятав в карман смартфон, сказал Солнцев, – остановись и подумай, что ты говоришь.

– Мне нет смысла больше врать, – улыбнулся Владимир, – знаешь, когда человек чувствует, что приближается конец, он понимает, что врать больше не нужно. За этот период можно сказать то, что боялся сказать всю свою жизнь. И коль мой конец близок, я говорю тебе, что ты не управляешь ситуацией. Ты Глава государства, вот только государства у тебя нет.

– Не смей так со мной говорить, – взбесился Белослав, – я пришел к тебе не слушать твои оскорбления. Я пришел сюда, чтобы ты дал мне совет. Ты – здравая голова. А порешь сейчас чушь. Замолчи! Если нечего сказать – молчи.

Владимир подошел к столу, взял листок и стал его складывать. Когда лист превратился в маленький квадрат, он протянул его Белославу.

– Передай это моей сестре. Я хочу, чтобы она прочитала. Это личное.

– Не боишься, что я прочитаю твое послание, – спросил Белослав.

– Ты этого не сделаешь. Новгородцев не полностью захватил тебя. Может, если ты будешь бороться, вернется когда-нибудь Сергей Авдюхин. Тот, с кем приятно было общаться. Тот, за кого я выдавал свою сестру замуж.

Белослав взял листок, покрутил его в руке, положил в карман и направился к выходу.

– Хочу проститься, – сказал он, стоя уже около двери, – мы вряд ли уже увидимся.

– Прощай! Подумай над тем, что я тебе сказал. Ты пришел за советом. Чтобы я показал тебе вариант. Это твой единственный вариант. Верни себя, – Владимир сел за стол и продолжил писать.

***

В комнате было задернуты шторы, чтобы ни один луч света не проникал через стекло. Новгородцев стоял по центру, вокруг него стояли пять мужчин, разных, непохожих друг на друга. Новогородцев говорил шепотом, так что мужчины подвигались периодически ближе, чтобы расслышать то, что он говорит.

–Ситуация критическая, да и Вы понимаете это, – тихо сказал Святослав. Мы с Вами приняли решение действовать решительно и жестко. Так и произошло. Нам удалось остановить толпу, уничтожить лидеров. Но на этом наше дело не заканчивается. Сейчас мы должны взять максимум. И выйти гораздо сильнее. Мы уничтожили несколько тысяч заговорщиков, я дал разрешение на проведение пыток в тюрьмах. Но этого недостаточно.

–Какие у тебя предложения, Святослав, – также тихо спросил мужчина лет сорока, стоявший в военной форме ближе всех к Новогородцеву.

–Как Вы знаете, Конфедерация потребовала созыва Совета Безопасности. Для чего – рассказывать не надо, как я полагаю, – мужчины кивнули в ответ, – наши войска должны быть в состоянии готовности. Полицию также стоит перевести в режим чрезвычайного положения. Таким образом, мы покажем, что угрозами и войной нас не запугать. Но этого будет недостаточно. Нужно показать, что независимо от своего положения, человек должен платить цену за свое предательство.

Тут Новогородцев замолчал и посмотрел на окружавших его мужчин. Они также стояли молча, боясь делать предположения.

–Ты предлагаешь наказать Зуйкова? – прервал молчание тот же мужчина в форме.

–Не предлагаю, а настаиваю. Он предал нас всех, предал свое государство. Готов был продать и продаться. Разве он тот, кто хотел хорошей жизни для людей. Нет, он хотел хорошей жизни для себя. Он – лидер движения присоединения к Конфедерации. От такой фигуры нужно избавиться.

–Не представляю, как это сделать. Зуйков – родственник нашего Главы. И здесь необходимо решение именно его. Сомневаюсь, что Белослав решит применить смертную казнь, – в разговор вмешался еще один мужчина. Он отличался от других своим возрастом. На вид ему было не более тридцати лет.

–Это сделает не Солнцев. Это сделаем мы! – Святослав победоносно посмотрел на стоявших в кругу, – Глава государства в нынешних условиях не может исполнять свои обязанности. Он потерял связь с реальностью. У нас неоднократно проходили встречи, совещания, где я доказывал ему, что переговорами он только уничтожит нас, – с каждым словом Новгородцев становился злее, – но Белослав меня не послушал. Это его ошибка. И моя тоже. Мне надо было надавить. Белослав не сможет принять такое сложное решение. Поэтому ради блага нашего государства призываю всех объединиться и взять власть в наши руки.

Вновь комнату пронзило молчание. Лица мужчин изменилось. Только Святослав оставался невозмутимым. Он смотрел на каждого и пытался понять реакцию на то, что только он произнес.

–Не молчите. Я сделал предложение. Вы должны ответить. Сейчас мы принимаем решение о дальнейшей судьбе страны. О нашей с Вами судьбе. Прошу Вас быть ответственными. И отбросить эмоции в сторону. Только здравый смысл.

– Как ты собираешься отстранить Белослава от власти? – спросил самый молодой мужчина.

– Ты неверно задал вопрос, – Святослав поправил свой галстук, – это сделаем мы. Предлагаю ввести в Московии режим чрезвычайного положения. Такой режим позволяет нам отстранить Главу государства от выполнения своих функций. Если это сделают наши генералы, если это решение поддержит армия, то решение пройдет на ура.

– Это сложный вопрос, Святослав, – произнес мужчина в форме, – в армии Солнцев пользуется уважением. После свержения Пугачева Солнцев наладил некоторые контакты с армией.

– Хорошо, – сжал кулак в воздухе Новгородцев, – предположим, что не вся часть армии поддержит нас. Есть другой вариант. Заменить Белослава на другого человека. Более яркого, талантливого. На фигуру, которая в армии вызовет ликование. Есть ли такая?

Все пристально посмотрели на Святослава, указывая, что такая фигура – это он сам.

– Не смотрите так на меня, – Новгородцев помахал руками, – я не считаю себя руководителем, мне интересна практическая сфера построения государства. Но не политика. Как в случае и со смещением Пугачева я отказываюсь быть Главой Московии. Считаю, что на эту должность отлично подойдет Никита Дубин.

Никита Дубин был самый молодой из мужчин, стоявших в комнате. Ему не было и тридцати лет, однако он пользовался популярностью у армии и у руководства Московии. Он был одним из лидеров движения в Сибири, но после проведения силовой операции Кожевниковой Никита бежал и обосновался в Москве. Он был слишком высокий и слишком худой. Можно было подумать, что им давно завладела болезнь, которая съедает его изнутри. Но если бы Вы посмотрели на его лицо, Вы бы решили, что ему лет двадцать. Выглядел он молодо, и у него совершенно не росли борода и усы. Бежав из Сибири, Никита стал подчиненным Новгородцева, ответственным за модернизацию войск.

– Спасибо за оказанное доверие, – сказал Никита, собираясь с мыслями, – но я никогда не претендовал на такую высокую должность. Да и мой возраст…

– Я понимаю твои переживания, – Новогородцев взял Дубина за плечо, – я прекрасно это понимаю. На тебя ложится ответственность. И ответственность огромная. Но все твои недостатки можно превратить в достоинства. Возраст – это пустяки. Это наоборот, крайне хорошо. Ты молод, в тебе много энергии, ты амбициозен. Мы, таким образом, покажем, что принципам Славянского Государства подчиняется не только старшее поколение, но и молодое. Это будет говорить о том, что наше государство будет жить и дальше. Тебе необходимо согласиться. Мы готовы все вместе тебя поддержать, – Новгородцев посмотрел на стоявших мужчин, которые тот час же стали утвердительно махать головой в ответ.

–И когда? Как все случится, – Никита по-прежнему был в оцепенении.

–Чем быстрее мы все сделаем, тем это будет лучше для нас. И для Московии. Мы должны быть на три шага впереди, – ответил тихо Новгородцев, – господа, прошу каждого проработать в своей зоне ответственности то, что мы сейчас обсудили. Жду от каждого обратной связи. Лучше, если это будет до конца дня. Мы должны поставить Конфедерацию в неловкое положение. Они предпримут одно действие. Но мы уже будем другими. Мы быстро будем меняться. Давайте вместе создадим то государство, о котором мы мечтали.

***

Только сейчас Олеся обратила внимание, как трясутся ее руки. До настоящего момента она не замечала этого. Перед глазами постоянно стояло лицо Яны, которое с каждой секундой обезображивалось, когда кожа превращалась в кровавое месиво. Олеся не хотела верить в случившееся, но прекрасно понимала, что с Яной им больше не увидеться.

Олеся была прикована к медицинскому креслу металлическими цепями, которые царапали ее ноги и руки. Поодаль стоял стол с различными приборами и шприцами, у которого в белом халате находился мужчина. Он из ампулы набирал в шприц мутную жидкость.

–Как вы себя чувствуете? Как ваше общее состояние? – спросил доктор, обернувшись к Олесе.

–Голова…очень болит голова, – попыталась совладать с языком Олеся, но это ей удалось с трудом.

–Да, Вам будет сложно говорить еще несколько дней. Это эффект от удушающего газа, который распылили на площади. Это скоро пройдет, – сказал доктор, прикладывая шприц к плечу Олеси.

– Что Вы мне…вводите? – медленно спросила Олеся. Она почувствовала боль в месте укола.

– Мы хотим с Вами серьезно поговорить и выяснить для себя важные вещи, – произнес доктор, бросил шприц на стол и отошел к двери. В комнату вошли двое мужчин в военной форме.

– Меня тошнит, я не чувствую…– тело Олеси перестало ее слушаться. Она ощутила резкий толчок, как кровь стала быстрее пульсировать в организме, сердце стало разгоняться, а виски начали разрываться от давления.

– Вы знаете, кто это? – подошел один из мужчин, погладил ее по голове. Перед лицом застыла фотография. Это была Яна.

– Вы были с ней в интимных отношениях? – последовал следующий вопрос. Мужчина прижал голову Олеси так, что она не могла подвинуться. Перед ней было только это фото, ничего больше увидеть она не могла.

– Нет, она просто сидела в камере, в которой была и я, – проревела, словно зверь Олеся. Она не понимала, что происходит. Одна эмоция заменяла другую, одно ощущение переходило в другое. Она хотела заплакать, но вместо этого громко засмеялась.

– Что смешного? – вызывающе спросил ее второй мужчина в форме, который стоял с доктором. Доктор что-то ответил, но Олеся не могла разобрать слов. Для нее окружающее пространство собралось в одну воронку, которая ускоряла свое вращение.

– Как вы относитесь к руководству страны? Как вы относитесь к Белославу Солнцеву?

– Отвратительно, – прохрипела Олеся, – я его ненавижу. Я хочу его смерти. Пусть он умрет, – и снова комнату оглушил пронзительный смех.

– Она находится под воздействием наркотиков, все реакции обострены до предела. Поэтому возможна переоценка эмоций, – сказал доктор, смотря на Олесю, – но чаще такой реакции не наблюдается. Возможно, доза оказалась большой.

– Доктор, Вам лучше выйти, – обратился мужчина, державший Олесю за голову, – дальше мы проведем разговор с заключенной.

– Но я должен присутствовать, я ответственен за каждого пациента, я должен следить за их состоянием, – возразил доктор.

– Проводи его, он не понимает слов, – кивнул мужчина другому, указав на дверь.

Он подошел к врачу, взяв его сильно за руку. Доктор стал выхватывать свой рукав, но это удавалось с трудом. Заломив руки за плечи, мужчина в форме вывел его из помещения и закрыл дверь.

– Доктора всегда присутствуют при допросах. Что ты хочешь спросить такого, что мне пришлось вывести врача, – задался вопросом мужчина у двери.

– Смотри, какая она красивая, – мужчина, стоящий около Олеси проводил ладонью по ее лицу, волосам, шее, все ниже и ниже, – не хочешь позабавиться?

– У меня есть жена!

– У меня тоже она есть. Считай, что это часть процесса допроса. Так можно выведать много информации, если по-другому ее не получить, – мужчина снимал с себя одежду и бросал на пол. Потребовалось несколько секунд, и он снял нижнее белье. Он подошел к своему коллеге и посмотрел ему в глаза, – я – твой руководитель. Раздевайся и помоги мне.

Мужчина стал медленно снимать с себя одежду, пока второй расстегивал рубашку на Олеси. Олеся не понимала, что с ней делают. Она была в призрачном сознании, а перед глазами стояла пелена.

– И что мне делать? – спросил мужчина, стоявший у двери, прикрываясь руками.

– Возьми телефон и снимай, что происходит. Потом поменяемся.

Глава 16

Севастополь

– Черт возьми, что все это значит. Да как это вообще возможно, – Константин ходил быстрым шагом по комнате и кричал. Кирилл сидел молча и смотрел в пол, не отрываясь.

– У тебя есть на это комментарии, – подойдя вплотную к Кириллу прокричал Президент.

– Я не знаю, что сказать…Это заказная статья… Да, – Кирилл пытался собраться с мыслями, но этого не получалось.

– Это заказная статья!!! Я тупой по-твоему? Я понимаю, что это исполнения воли. Когда я давал интервью Разумовской, я понимал, что Независимое Агентство будет меня смешивать с грязью. Когда я встречался с Тарасовым и говорил нет, я тоже понимал, что он даст команду «фас». Да и написали бы они, что я – гей. И сплю со своим помощником. Это все знают. Просто подтвердили бы. Но как они узнали конфиденциальную информацию, которую знают только члены Высшего Совета. Кто ее продал?

– Костя, успокойся, пожалуйста, не кричи, – Кирилл попытался успокоить Президента. Но это ему не удалось.

– Успокоиться? Ты предлагаешь мне в этой ситуации успокоиться? Я сделал огромный путь, я собрал куски от прошлого государства в Конфедерацию. Мне осталась одна Московия. А ты говоришь – успокоиться. Мне ставят подножку!!! Я хочу знать, кто это сделал.

Константин сел за стол и посмотрел на монитор. На главной странице сайта Независимого Агентства Конфедерации была размещена новость: «Высший Совет врет. Рейтинг Земства № 5 гораздо выше». Далее шел рассказ о том, как Президент переписывает рейтинги Земств, чтобы никто не получал большинства. Как скрываются истинные мнения народа.

– Я хочу, чтобы ты принял мою отставку, Кость, – прошептал еле Кирилл.

– Нет, этого не будет, – оторвал взгляд от монитора Президент, – сейчас ты не должен сидеть тут и мямлить. Сейчас ты должен бегать и искать выход из ситуации. Первое – Московия должна подписать Договор. Второе – найди того, кто питает информацией Тарасова и Разумовскую. Третье – организуй новую встречу с Тарасовым.

– Я не справляюсь, я больше не могу так, – отвернувшись, произнес Кирилл.

– Брось это! Брось! – Константин подошел к Кириллу и провел по его волосам, – я бываю жестким. Да, бываю. Но так я делаю тебя сильнее. Знаешь, как я стал сильным. Меня ненавидел мой отец. И я расшибался, но доказывал, что стою чего-то. Я терпеть не мог спорт, которым занимался, хотя получал медали, выигрывал Олимпиаду. Все для того, чтобы доказать. Докажи мне, кто ты такой. Я не просто полюбил красивое лицо. Я в тебе увидел путь. Путь, который сделает нас великими, – Президент отошел подальше, – Совет Безопасности ООН не одобрит предложение о вводе войск в Москву. МИД позаботится об этом. Ты же позаботься о том, что я тебе сказал.

Константин вышел из комнаты, оставив Кирилла одного. Он посмотрел на дверь, затем встал и начал ходить по периметру помещения, пытаясь продумать дальнейшие действия. Но в голову совершенно ничего не приходило. Перед Кириллом проносились картинки в голове, воспоминания.

Он прекрасно помнил, как впервые увидел Константина Высокина по телевизору. Будущий Президент участвовал в прыжках в воду на Олимпиаде. Выиграл золотые медали, став любимчиком всей страны. Он стал появляться везде: на экранах, на рекламе в журналах, газетах, на билбордах. Везде. Многие связывали его победы с отцом, Кониным Алексеем Алексеевичем, который возглавлял Демократическую Партию и был одним из лидеров оппозиции. Когда встал вопрос о выборах, Алексей Алексеевич стал представителем межпартийного блока, однако для того, чтобы занять кресло Президента ему не хватало голосов. Тут на помощь пришли политтехнологи. Они посоветовали привлечь к выборной кампании Константина. Он был символом страны, его ставили в пример, его рейтинги были на высоте. Тем более, после травмы, уйдя из спорта, Константин вошел в состав Госдумы. Риск был велик. С одной стороны – это могло привлечь большое количество голосов. С другой стороны – молодость, неопытность, незнание некоторых дел могли спровоцировать атаку на предвыборный штат. Но решение было принято.

Кирилл тогда работал в предвыборном штате, занимался организациями пресс-конференций в регионах. Они пересеклись в Нижнем Новгороде. Именно с того момента начались их отношения.

Когда Конин-отец победил, Константин стал премьер-министром страны, самым молодым во всей истории. Кирилл же отправился работать в Министерство Культуры, где его ответственностью было общение с прессой. Постепенно он перебрался в штат Председателя Правительства, став его пресс-секретарем.

Кирилл вспоминал, как много они пережили вместе: теракт в Москве, побег в Крым, война с Дальним Востоком и Сибирью. И каждый раз им удавалось выходить из ситуации. И становились с каждым разом сильнее. В голове сразу стала проигрываться фраза, которую Константин сказал несколько лет назад: «Настоящий союз двух людей – это союз самодостаточных, где каждый делает своего партнера сильнее». И так оно было.

Кирилл почувствовал прилив сил и энергии, хотел уже встать и начать переговоры с Тарасовым, как в комнату вбежал Константин.

– Где пульт от телевизора? – с бешенным взглядом он задал вопрос.

– Он лежит на столе, – тихо сказал Кирилл. Иногда он терялся от вопросов, которые задавал ему Константин.

Президент подбежал к столу, взял пульт и нажал кнопку.

Это была трансляция из Земства № 5. Прямой эфир. На экране крупным планом показывали Андрея, который разговаривал с Михаилом.

– Ты обезумел. Я говорю тебе точно, – тихо произнес Михаил. Они стояли в заброшенной комнате, где окна были забиты досками, и не падал солнечный свет. Однако, камера ночного видения отлично их отслеживала.

– Почему ты так неуверен, Миш? Мамонтов – это пережиток прошлого. Он никому не нужен. Он пытается строить тут Московию, террористическую страну. Если все молчат о том, чтобы свергнуть его, это не значит, что не думают об этом. Нужно создать запрос на новое устройство. На свободу. На демократию.

– Этого не произойдет никогда, – Миша повысил голос, но Андрей поднес к его губам палец, попросив снизить громкость, – никогда этого не произойдет. У Мамонтова в Земстве своя сеть. Черт знает сколько ушей, микрофонов и так далее. Нас раскроют на самом начале.

– Не раскроют, – уверенно сказал Андрей, – мы проведем все тихо. Мамонтов обо всем узнает, когда мы придем к нему и скажем, что время его власти закончено.

– Нет, нет, я не хочу в этом участвовать. Это очень опасно. Подумай о последствиях, – стал отнекиваться Михаил.

– Вот именно! Подумай о последствиях. Неужели ты хочешь сидеть здесь, быть подопытным. Мамонтов и его власть убивают в человеке человека, его главные составляющие. Неужели ты хочешь вернуться домой и понять, что Мамонтов везде и всюду. Что Московия проникла в Конфедерацию. Мы можем уничтожить Земство изнутри. И стать свободными. Я тебе обещаю, что мы станем свободными, если ты пойдешь за мной. Ты согласен? – Андрей посмотрел в глаза Михаила.

– Мне нужно время подумать, можно? – отвернулся Михаил.

– Только недолго. Мы должны сделать все очень быстро. Информация должна остаться между нами.

Андрей обхватил за спину Михаила и они скрылись от камеры. Эфир заняла трансляция из столовой Земства № 5. Президент выключил телевизор.

– Что скажешь? – торжественно спросил Константин.

– Это очень плохая идея, слишком плохая. Сегодня же Мамонтов прикажет их арестовать. Завтра они окажутся в тюрьме, где из них выбьют всю дурь.

– Да, наверное, ты прав. Если только мы не возьмем их под свою ответственность.

– Не понял тебя, – Кирилл сделал удивленное лицо и замер.

– Поможем ребятам уничтожить Земство № 5. Ликвидируем его. Покажем, что нет места в мире диктатурам, государствам по типу Московии. Пусть рейтинги Земства упадут в минус.

– Ты хочешь вмешаться в течение жизни Земства? – удивленно посмотрел Кирилл на Президента.

– Я не собираюсь вмешиваться. Я просто намекну Воеводе, кого стоит поддержать, а кого стоит опустить.

– Воевода не имеет права принимать такое решение. Он простой наблюдатель. Он не исполнитель чьей-либо воли. Он смотрит, как реализуется жизнь в Земстве, чтобы не было нарушений Общественного Договора. Ты же хочешь грубым образом начать писать сценарий.

– Иногда мне кажется, что мы из разных миров, Кирилл, – Константин подошел поближе, – иногда мне кажется, что ты хочешь нас потопить. Может, это ты сливаешь информацию Тарасову? – Президент посмотрел в упор на своего помощника, – может быть, ты играешь в политику за другого человека?

– Ты серьезно так считаешь? – Кирилл встал. На его лице за несколько секунд пронеслась серия эмоций, – если ты серьезно говоришь, то моя отставка неминуема. Мне надоело ссориться из-за всего этого говна. С каждым разом мы вязнем все больше и больше, я устал от этого.

– Мы с тобой не ссоримся, мы ищем выход из конфликта, – глубоко выдохнув, начал Президент, – только наш с тобой конфликт лежит за рамками отношений. Ты пытаешься смешивать работу и наши чувства. Этого не стоит делать. На работе мы одни, а в постели – другие.

– Я говорю тебе, не как твой молодой человек, я говорю тебе как профессионал, – перебил Константина Кирилл, – ты идешь по слишком тонкому льду. Мы не публиковали истинные рейтинги Земств, мы скрывали их. За это получили. Сейчас ты хочешь влиять на Воеводу, который в свою очередь будет влиять на Земство. Это же лакмусовая бумажка дл любого журналиста.

– Я услышал тебя и твое мнение. Я его ценю, но я решение мной принято. Подготовь мне самолет, желательно в течении двух часов. Найди досье на Воеводу Земства № 5, хочу знать про него больше. Я лечу туда. Все должно пройти в состоянии строгой секретности. Никто из членов Высшего Совета не должен знать об этом. Ты занимаешься теми поручениями, о которых я говорил, – Константин подошел вплотную к Кириллу, встал лицом к лицу, – мы приблизились к финалу. Я вижу ленточку, но кто ее первым разорвет – непонятно. Это должны быть мы. Времени на раскачку нет. Работай на результат. Если нужно отойти от принципов – отойди. Политика любит беспринципных. Да и я тоже.

Президент развернулся и направился к выходу. Кирилл молча проводил своего начальника до двери. Затем подошел к столу и набрал номер на телефоне.

– Это Кирилл Высокин, мне нужны материалы обо всех Воеводах Земств. Без исключения. Собрать материал в течениечаса. Пришлите мне на электронную почту.

***

Когда он целовал ее тело, она становилась самой счастливой женщиной во всей Вселенной. Она забывала про все дела, про политику, про власть, она становилась Женщиной. Ради этих минут можно было ждать по несколько недель, когда они встретятся снова.

Елена наслаждалась прикосновениями Руслана, его кончиками пальцев, которые скользили по ее коже. Она крепко его поцеловала и встала с кровати, направившись к окну обнаженная.

– Министр Обороны, Вам нужно давать пресс-конференции в таком виде. Глядишь, и вся Конфедерация проголосует за тебя, – лежа на подушке, сказал Руслан, Президент Дальневосточной Демократической Республики.

– Ты хочешь, чтобы другие мужчины смотрели на меня голую? – хитро спросила Кожевникова.

– Да, пусть смотрят и завидуют, как мне повезло.

– Тебе нужно улетать, ты должен находиться сейчас на месте, – перевела тему Елена. Даже в разговоре с близкими людьми она старалась быть рациональной. Ее чувства сложно было разгадать. Она сама их боялась и стеснялась.

– Выгоняешь меня с постели? – пытался пошутить Лобов.

– У нас будет много времени для нашего общения. Но чуть позже, – Елена подошла к кровати и обняла Руслана, – в ближайшее время решится очень многое. Непонятно, что будет с Московией, непонятно, что будет с Конфедерацией. Нам нужно иметь свежую голову на плечах.

– Чего ты боишься? Скажи мне, – Руслан взял руку Лены и стал ее целовать.

– ООН не даст разрешение на проведение силовой операции. Это бутафория. Конин хочет выиграть время. Чтобы иметь свое предложение. А я должна буду иметь свое. Но пока мне нечего предложить, кроме как перебросить армию к границе с Московией.

– Так может нам стоит его ослушаться, хватит быть подчиненными этого сопляка!

– Он – Президент, так уж получилось. Он был премьер-министром, когда славянисты взорвали к чертям Парламент, – вздохнула Елена.

– Подожди, – Руслан закусил палец Кожевниковой, – что, если члены Конфедерации выразят вотум недоверия Президенту. Большинством голосов.

– Когда создавалась Конфедерация, когда писались законы, мы думали, что это государство будет временным, и власть Конина будет временной. Он – лидер временного Правительства. В законах нет ни слова, как его можно убрать с поста Президента.

– В законах нет, а в жизни мы это реализуем. Мы выступим против. Да, это не приведет к его отставке. Но как он будет управлять государством, если члены Высшего Совета против него. Можно создать информационный повод. Дальше он сам сломается.

– Или все произойдет с точностью да наоборот. Глав государств Конфедерации он не сможет поменять, а вот кабинет министров отправить в отставку запросто. Кирилл – опасный человек. Не думай, что он очень прост. На самом деле его единственная цель – это власть, обладание ею и удержание. И ради этого он пойдет на все.

– Так и мы с тобой ради этой цели пойдем на все. Мне нравится власть. А обладать женщиной, у которой власть, мне нравится вдвойне, – Руслан приблизился к Елене и поцеловал ее в губы.

– Нужно собираться. Полетим вместе, – начав одеваться, сказала Кожевникова.

– Ты летишь со мной? На Дальний Восток?

– Нет, мы сделаем одну остановку, мне необходимо посетить одно место.

– Что это за место? – удивленно спросил Руслан.

– Позволь это оставить без комментариев. Я – Министр обороны, есть вещи, которые я не могу рассказывать.

– Хорошо, как скажешь, душа моя, – Лобов обхватил Кожевникову за талию и повалил ее на кровать.

***

Кирилл смотрел в монитор и прокручивал документы, возникающие на экране. О встречи с Тарасовым он договорился. Оставались нерешенными вопросы со сливом информации и переговорами с Московией. Найти информатора было сложно. Понятно было, что это кто-то из Высшего Совета. Но как выявить человека? Задача не из легких. Но самой сложной задачей была попытка связаться хоть с кем-то в Москве, чтобы наладить связь между государствами. Кирилл пролистывал одно досье за другим, где подробно рассказывалось про каждого лидера Московии.

Он уже подходил к концу списка, как раздался телефонный звонок. На экране высветился номер Зуйкова.

– Да, алло, – нерешительно ответил Кирилл, покрутив телефон в руке.

– Добрый День, Кирилл, – произнес мужской голос на другом конце.

– Добрый День! С кем я общаюсь? Представьтесь, пожалуйста, – сбивчиво сказал Кирилл.

– Неважно с кем вы общаетесь, важно зачем вы общаетесь. Я позвонил, чтобы предложить помощь вам. Высшая власть в Московии готова к тому, что Москва вошла в состав Конфедерации. Но на особых основаниях. Нам нужны гарантии.

– Вы хотите обсудить это по телефону?

– Нет, Вам на почту я отправил письмо с нашими предложениями. Прочитайте их, затем удалите. Никому их не показывайте, ни с кем не обсуждайте, кроме как с Президентом. Если информация просочится в прессу, мы прекратим переговоры. Вы мне не можете звонить, звонить буду я. Вам понятно?

– Да! Как я могу к Вам обращаться?

– Святослав Новгородцев, так меня зовут.

Глава 17

Москва

Белослав был ошеломлен. Он сидел, молча и неподвижно. Тишина давила своей тяжестью на собравшихся в комнате. Солнцев постукивал ручкой по столу, от чего становилось еще тяжелее.

– Ты должен нас понимать, Белослав, ты не видишь реальной картины. Твой родственник затуманил твой разум. Сейчас нам нужно отвечать жесткими мерами. Ты же себя потерял, как руководитель государства, – прервал тишину Святослав.

– И что дальше? Что будет дальше, – не веря в происходящее, спросил Солнцев. Он ожидал, что произойдет все именно так, но не ожидал, что случится так быстро.

– Мы отстраняем тебя от должности Руководителя Московии, вводим режим чрезвычайного положения на территории государства. Исполняющим обязанности становится Никита Дубин.

На этих словах Никита поднялся со стула и поклонился. На лице Белослава возникла улыбка.

– Ему нет и тридцати, Святослав. Какой из него руководитель?

– Президенту Конфедерации тоже нет тридцати. А он собрал все государства вокруг себя, скоро подписан будет Договор. И нет сомнений, что он станет новым главой после Учредительного Собрания. Пришло новое время. Время другого поколения.

– Что прикажите делать мне, господин Исполняющий Обязанности, – зло спросил Никиту Белослав.

– Ты будешь находиться под охраной. Как и Владимир. Вся твоя семья. В течение часа мы опубликуем новость о том, что ты уходишь по состоянию здоровья. Это необходимо для мирового сообщества. Все министерства и армия в Московии в курсе данных событий, – вместо Никиты ответил Новгородцев.

– Мне разрешат выступить с последним словом перед народом Московии?

– Нет, Белослав. Ты больше не Глава, ты – история. А с историей не стоит общаться. Ее стоит чтить и помнить, – спокойным голосом ответил Новгородцев, – проводите, пожалуйста, Белослава в его комнаты. У нас будет совещание по важным вопросам.

Белослав встал из-за стола и в сопровождении охраны быстро покинул помещение.

– Видите? Это оказалось совершенно нетрудно, – начал говорить Новгородцев, – Солнцев сам понимал, что дальше не сможет управлять государством. Поэтому и не возникло никаких конфликтов.

– Зачем он просил организовать обращение перед народом? – недоверчиво спросил Никита.

– Хотел извиниться, – пожал плечами Святослав, – или хотел объявить нас преступниками. Это не имеет сейчас значения. Он отстранен от власти и не будет иметь доступа к СМИ. Сейчас нам с Вами стоит обсудить дальнейшие шаги по урегулированию кризиса.

– Позвольте, я начну, – взял слово Никита. Новгородцев и мужчины, которые обсуждали заговор против Солнцева посмотрели на Дубина, – большое спасибо за доверие, которое оказано было мне. Я прошел долгий путь. От революционера в Сибири до исполняющего обязанности Главы Московии. Я видел, как люди были заражены идеей Славянского Государства, как люди мечтали и стремились создать это государство. Любая идея трансформируется и меняется. Да и люди меняются. Что теперь? Наши идеи никому не нужны, кроме нас самих.

– Что Вы говорите? Это ложь, – стал возмущаться один из мужчин. Его неодобрение подхватили и другие.

– Успокойтесь, господа, – сурово ответил Никита, – любое государство должно реагировать на изменения, происходящие с народом. Режим Солнцева этого не сделал.

– Что значит режим? Ты только пять минут как Глава Московии, а позволяешь себе такие слова! – вновь возмутился этот же мужчина.

– Вы прекрасно понимаете, что значит режим. И глаза вам открывать не стоит. Мы с Вами сами были участниками этого режима. Когда-то развенчали культ личности Сталина, теперь нужно развенчать культ личности Солнцева. На нас с Вами есть кровь. И мы с Вами пойдем под суд.

– Это возмутительно! – закричал мужчина. Другие молча смотрели на него, боясь вставить слово, – Вы сейчас нас всех называете преступниками.

– Да, мы есть преступники, – прокричал по слогам Никита, – кто мы, если не преступники? Хотите сегодняшних реалий? Так получите. ООН собирается через несколько часов, чтобы дать разрешение на проведение операции в Московии. Против нас введут ужесточенные санкции. Конфедерация стягивает войска к нашим границам. Завтра здесь будет международный контингент. А послезавтра мы будем с Вами за решеткой. И все почему? Потому что мы подчинялись режиму Солнцева, – Никита встал из-за стола и начал ходить по комнате, – я предлагаю вам остаться преступниками, но остаться раскаявшимися преступниками. Это единственный правильный выход.

Собравшиеся в комнате переводили взгляд с Никиты на Святослава, не понимая, какую реакцию хотят они получить. В разговор вмешался Новгородцев.

– Возможно, это умное решение. И правильное решение. Посмотрите на страны Конфедерации. На Петербург, на Новгородскую Республику. Они сохранили свое политическое устройство. Правящая элита сохранила свою власть. Да, были мелкие уступки. Но они окупились с лихвой. Нам нужно быть хитрее. Правильно я понимаю логику твоих мыслей, Никита?

– Все верно! Мои предложения просты. Первое мы сделали. Мы отстранили от должности ненавистного Солнцева. Мы должны рассказать миру о его преступлениях. В то же время себя мы изобразим жертвами режима. Просто мы являлись исполнителями. Мы боялись за свои жизни, за жизни наших близких. Надо раскаяться. Дальше нам необходимо отдать Солнцева Конфедерации или мировому сообществу, чтобы его осудили…

– Я с этим не соглашусь, – резко прервал Дубина один из мужчин, – если мы его отдадим, то он может рассказать свою историю о нас. И мы будем уже в глазах общества не исполнителями. Эту правду нельзя предавать огласке. Солнцева надо судить здесь, в Московии.

– Нет, ты мыслишь однобоко, – ответил Новгородцев, – если мы организуем суд в Москве, это будет похоже на плохую театральную постановку. Никто в это не поверит. А вот если это произойдет в Крыму, эффект будет совершенно иной.

– Ну а как же риск, о котором я говорю?

– Его можно нивелировать, – ответил Никита, – мы присоединимся к Конфедерации на определенных условиях. Им нужна Москва. Они готовы будут пойти на многое. Сейчас главное для нас – не упустить такой шикарный момент, когда мяч на нашей стороне. Мы отдадим им Солнцева, отдадим собранные материалы. На высшем уровне договоримся о том, чтобы процесс был закрытым. И чтобы результат процесса был одним возможным. Пожизненное заключение для Белослава. Или лучше смертная казнь. Сейчас мы можем просить все, что угодно.

– И что дальше? Что после этого? – не унимался мужчина.

– Москва станет частью Конфедерации с сохранением сегодняшнего устройства. Мы подпишем новый Конфедеративный Договор. И согласимся на выборы в Учредительное Собрание. Наша партия должна принимать участие в данном процессе на всей территории Конфедерации. Это тоже будет одним из условий. Нам должны нарисовать порядка 20-25 % на выборах.

– Ты думаешь, что они согласятся? – спросил Никиту Новгородцев.

– Они переписывают результаты опросов. Это главная новость Независимого Агентства. Значит, в этих делах они мастера. Переписать результат голосования не составит труда.

– Хорошо, а кто будет вести переговоры с Крымом? – спросил мужчина, который все записывал себе в блокнот.

– Полагаю, что с этим вопросом у нас не возникнет проблем, – ответил Новгородцев, – Никита справится с этой задачей. Ему Крым будет доверять куда больше, чем нам.

– Что требуется от нас? – спросил один из генералов, сидящих в комнате.

– Молчать, – понизив голос, сказал Дубин, – сейчас просто молчать. Этот разговор останется между нами. Никто не должен знать его суть. Когда Конфедерация даст промежуточный ответ на наши предложения, мы с Вами соберемся еще раз.

– Вы можете поинтересоваться у своих подчиненных, как они относятся к такому сценарию. Чисто гипотетически. Если бы вдруг произошло все то, о чем мы говорили. Посмотрите на их реакцию, – добавил от себя Новгородцев, – а сейчас прошу всех покинуть комнату для переговоров, мы останемся вдвоем с Никитой.

Когда все собравшиеся вышли из помещения, Святослав подошел к окну и открыл его настежь. Он несколько раз глубоко вдохнул, закрыв глаза.

– Я себя почувствовал очень плохим актером, – произнес Никита, глядя на спину Новгородцева.

– Все прошло отлично, не волнуйся. Эти генералы будут выполнять то, что ты им прикажешь. Они безвольны. Ты правильно построил свою речь, – Святослав закрыл окно и направился к столу, – вначале их напугал, что скоро в Москве будут войска, а затем предложил спасательный круг. Они боятся. Боятся потерять все, что за эти годы приобрели.

– Вы тоже боитесь? – неловко спросил Никита.

– Боюсь вдвойне. Ведь я потеряю гораздо больше, чем они.

– Так странно…Я почувствовал себя частью важного. Частью истории. Что обо мне напишут в книге по истории? Как считаете? Что я спас Московию, что нашел силы, чтобы присоединиться к Конфедерации? Или что я был номинальной фигурой, за решениями которой стоял Святослав Новгородцев? – при этом Никита рассмеялся.

– Забудь про это. Ты получишь отличный бонус, когда мы завершим всю операцию. Садись за компьютер и отправляй письмо Кириллу Высокину, – Святослав достал телефон из кармана брюк, который принадлежал Зуйкову, выбрал из справочника номеров нужный номер и нажал кнопку вызова.

– Добрый День, Кирилл! – отчеканил Святослав.

***

Как только охрана закрыла дверь, Белослав подошел к своей жене вплотную. Он говорил шепотом, чтобы никто не услышал их разговора.

– Тебе нужно бежать из Москвы. В срочном порядке.

– Я не оставлю тебя одного здесь, – ответила тихо Ирина Сергеевна, супруга Белослава.

– Это не обсуждается, ты должна оказаться в другом месте, в другой стране. Пусть это будет не Конфедерация. Поезжай в Европу. Держи это, – Белослав положил в кулак Ирины мятый листок, – это письмо от твоего брата. Я не должен был его читать, но не удержался. Опубликуй это письмо там, в Европе. В этом письме вся правда. Какой бы она не была. Прочитаешь его, когда будешь за пределами Московии.

– Я так не могу поступить, я не хочу бежать, – продолжала сопротивляться Ирина Сергеевна.

– Ирина, пойми. Мне нужна сейчас твоя помощь. И ты можешь оказать ее, будучи не здесь, а там. Все будет хорошо, – Белослав пристально посмотрел в глаза Ирины и поцеловал ее, – никакие вещи не бери. На твой телефон я отправлю план дальнейших действий. В Европе есть несколько счетов, с которых ты можешь снять деньги. Купишь все вещи там.

– Как я убегу?

– Пока есть время. Новость о моем отстранении еще опубликована. Под охрану взяли меня, но не тебя. Ты просто выйдешь на прогулку. И сядешь в автомобиль, я его сейчас вызову. Дальше пусть тебя увозят.

– Как я пересеку границу?

– Тебе нужно будет соврать. Я знаю, ты этого не любишь делать, но соврать придется крепко. Когда тебя спросят, кто ты – ты представишься. Спросят, зачем ты покидаешь пределы Московии – ответишь, что едешь по секретному заданию. Как женщина – представитель на переговоры. На границе еще не будут знать, что происходит здесь. Поэтому ты можешь не волноваться.

– Я очень боюсь, очень, – у Ирины Сергеевны тряслись руки, и цвет лица становилось все темнее, – я не смогу так поступить.

– Сможешь, сможешь, – Белослав взял Ирину за руку, и они вместе сели на диван, стоящий в центре комнаты.

– Помнишь, как я говорила тебе, как умоляла тебя, – начала говорить Ирина, но слезы помешали сказать последние слова, – помнишь, как просила не соглашаться на сговор против Пугачева. Это была авантюра. Авантюра Новгородцева. Только он в плюсе в этой истории. Мы же все проигравшие.

– Успокойся, Ирина, прошу, – Белослав обнял свою любимую женщину, – не плачь. Они не должны видеть тебя в таком виде. Мы с тобой скоро увидимся. Но сейчас все нужно сделать так, как я описал, – Белослав вновь обнял Ирину, – я люблю тебя. Сильно.

Ирина Сергеевна встала с дивана, спрятала листок бумаги в карман юбки, молча посмотрела на Белослава и тихо прошептала: «Я тебя тоже люблю»! Она провела рукой по лицу, чтобы скрыть слезы и вышла из комнаты.

Глава 18

Место Х

Было уже темно, когда черный автомобиль подъехал к главному входу Земства. Ворота быстро открыли, и машина направилась к административному зданию, где сидел Воевода. На улицах Земства почти не было народа, все разошлись по своим комнатам, чтобы вскоре отойти ко сну. Автомобиль плавно затормозил, из него вышел охранник и открыл заднюю дверь. Константин молнией оглянулся, надел на голову капюшон и прошел внутрь. На пороге его уже встречал Воевода Земства № 5.

– Добрый день! Это очень ценно для меня, что Вы решили посетить наше Земство,-произнес Воевода. Президент ничего на это не ответил, лишь задержав взгляд на встречающем, и прошел внутрь.

Как только Олег Петрович закрыл дверь, Константин снял с себя капюшон и сел на кресло.

– Вы, верно, удивлены моему появлению здесь?– спросил Президент.

– Не поспорю с этим. Нас редко кто из власти чтит вниманием, – Воевода сел напротив Константина.

– Как Вам уже передали, наша встреча носит личный характер. Меня здесь официально нет. И нашего разговора не было.

– Я Вас понимаю, – кивнул утвердительно Воевода.

– Вы были назначены решением Высшего Совета на данную должность. Почему решили стать Воеводой именно Земства № 5.

– На момент моего назначения идеи о построении государства с авторитарной системой были популярны. Многие тогда считали, что Славянское государство, которое строилось в Московии, есть самое передовое для населения. Мне было интересно понять, какова же суть такого устройства.

– И вы поняли?

– Все дело в подавлении. Эмоции и чувства человека нужно подавить. Решающим фактором при принятии всех решений должен стать страх: страх, что ты умрешь, страх, что тебя убьют, страх, что ты лишишься всего. Вот главный критерий оценки. Когда человек начинает мыслить только этой категорией, над человеком можно проводить какие угодно эксперименты. Например, построить великое государство.

– И это есть основа Земства № 5?

– Это есть основа тоталитаризма. И Мамонтов прекрасно это понимает. И использует в своей работе.

– А кто Вы по своим политическим пристрастиям? – спросил Президент Олега Петровича.

– Разве это важно. Я просто выполняю свою работу. И мое мировоззрение никаким образом не должно повлиять на жизнь в Земстве, – ответил Воевода.

– Я читал ваше досье. Думаю, Вы оказались тут не для того, чтобы понять суть устройства общества. Причина иная, не так ли, – Константин говорил медленно и плавно.

– Вы – Президент. И Вы видите гораздо шире, чем я. В чем же причина моего появления здесь?

– Вам неинтересно быть наблюдателем. Вы не хотите сидеть и смотреть. Вы хотите участвовать. Но долгое время Вы не знали, как это сделать. А теперь у Вас появился интересный человек. Тот самый, который хочет организовать заговор. Просто так этого не произошло бы.

– Это и есть цель Вашего визита? – недоверчиво спросил Воевода.

– Я хочу форсировать происходящее здесь. Я хочу, чтобы Земство № 5 как можно скорее раскололось. Чтобы Мамонтова не было во главе. Я готов Вам помочь, чем необходимо. Что Вам дать?

Этот вопрос поставил Воеводу в тупик. Он отвернулся от Президента, перебирая в голове варианты ответов.

– Мне нужен один человек. Здесь. Я Вам покажу сейчас ее досье, – Воевода приблизился к монитору, что-то набрал на клавиатуре. На экране появилось досье с женской фотографией. Это была Олеся. Воевода повернул экран к Президенту.

– Кто это? – пристально посмотрел Константин.

– Это стимул для нашего героя. Он хочет ее видеть, а мы хотим видеть от него результат. Правда, красивая?

– Не в моем вкусе, – ответил Президент, рассмеявшись. Олег Петрович рассмеялся следом, – что о ней известно?

– Она находится в Московии. Участвовала в последней акции протеста. Дальше ее след теряется. Скорее всего, сейчас в тюрьме.

– Я возьму на контроль этот вопрос. Что еще от меня необходимо? – спросил Президент.

– Прекратить финансирование Земства № 5 со стороны Министерства Обороны. Его вливания поддерживают власть Мамонтова. Закрыть этот кран-и через неделю от Мамонтова все отвернутся.

– Каким образом Министерство финансирует Земство? – Президент сделал удивленные глаза.

– Граждане имеют право жертвовать средства любому из Земств. Эти деньги направляются руководству. Как их распределяет Мамонтов – неизвестно. Один из фондов, входящих в состав Министерства, переводит каждый месяц внушительную сумму. За счет этих средств Мамонтов и существует.

– Спасибо за такую информацию. Я обязательно обсужу данный вопрос с Кожевниковой. Какие еще пожелания?

– Пожеланий больше нет.

– Я сразу понял, что Вы – наш человек, Олег Петрович, что с Вами можно иметь дело. Кем Вы видите себя в будущем? Когда закончится история с Земствами.

–Вы думаете, что история закончится когда-либо? Я в этом глубоко сомневаюсь.

–Мне нравятся люди дела. С которыми можно запросто решить вопрос. В моем новом правительстве для Вас найдется местечко. Помните об этом, – Президент встал с места и протянул руку Воеводе для пожатия, – провожать меня не надо. И вот еще, – Константин протянул маленький листок Олегу Петровичу, – это мой прямой телефон. Если что-то вдруг понадобится – обращайтесь.

Константин надел свой капюшон и вышел из комнаты. Воевода развернул листок, несколько раз прочитал губами номер телефона, чтобы запомнить, и разорвал записку на мелкие части.

***

Президент сидел в ВИП-зале, когда увидел, что аэропорт принял еще один правительственный рейс. Он долго смотрел на самолет, как он медленно останавливается на взлетной полосе, но в кромешной тьме нельзя было разобрать, кто прибыл в Земство. Константин набрал номер телефона Кирилла.

– Да, я тебя слушаю, – ответил Кирилл.

– Я собираюсь вылетать из Земства. Встреча прошла успешно. Мы все согласовали. Воевода оказался смышленым человеком. Но меня сейчас волнует другой вопрос. Кто-то еще прилетел в Земство. Кто это? Можешь запросить информацию?

– Да, сейчас, подожди, я посмотрю список вылетов, – было слышно, как Кирилл набивает на клавиатуре буквы, – кстати, Тарасов согласен на встречу. И хочет с тобой увидеться как можно раньше.

– Отлично, пусть приезжает к моему возвращению в Крым.

– Есть одна загвоздка, – замялся Кирилл, – он требует, чтобы встреча проходила у него в резиденции. Он приглашает тебя к себе в Сочи.

– Ты пробовал его переубедить?

– Конечно, без толку. Если хочешь, я могу согласовать твою встречу с ним, чтобы ты не летал туда-сюда.

– Да, согласуй. Я отправлюсь из Земства сразу в Сочи.

– И еще, – голос Кирилл стал тихим, – как сядешь в самолет, прочитай почту. Я тебе скинул кое-что. Это касается Московии.

– Хорошо, ты нашел информацию?

– Да, ты удивишься. Но следом за тобой вылетела Кожевникова.

– Не удивлюсь. Я знаю, что ей нужно здесь. Спасибо за информацию. Я по тебе соскучился. Отключаюсь, – Константин сбросил вызов, потому что в зал вошла Елена.

– Не предполагал, что мы встретимся именно здесь, – улыбнувшись, сказал Президент.

– Что ты тут делаешь? – без эмоций спросила Кожевникова.

– Приезжал оценить реальное положение дел в Земстве. Хотел понять, почему же у номера 5 такие высокие рейтинги.

– Понял? – язвительно спросила Елена.

– Понял. Твоему министерству необходимо прекратить финансирование Земства. Бюджетные деньги не предназначены для того, чтобы их тратить в пустоту. Не стоит вкладывать в Мамонтова. Это не принесет тебе прибыли.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – сухо ответила Кожевникова.

– Когда вернешься в Крым, я обязательно тебе покажу все переводы одного из фондов твоего министерства, – Президент на секунду замолчал и улыбнулся, – а тебе что сюда привело? Привезла сумку денег для Мамонтова?

– Как видишь, я без багажа. Приехала сюда по той же причине, что и ты.

– Знаешь, Елена, ты – отличный руководитель, – Президент с каждым словом приближался к своему Министру, – мы могли бы стать отличной командой. Но ты предпочитаешь играть против меня. Себя я иногда спрашиваю – почему тебя не было в здании Парламента, когда произошел теракт. Не может ли быть так, что мы знала о нем, твое Министерство знало о нем. И не может быть так, что ты оказывала помощь в подготовке?

– Эти вопросы я могу переадресовать и тебе, – Елена посмотрела в глаза Константина, – почему тебя не оказалось в Парламенте?

– Я знаю, зачем ты сюда приехала. Ты часто бываешь здесь. И я хочу сказать тебе «Браво»! Поступить так со своим родственником, отбросить личные предрассудки ради профессиональных. Ты можешь передавать деньги лично, Мамонтову. Но прекрати переводить средства из Фонда. Иначе вся страна узнает о твоем поступке, – Президент развернулся и пошел к выходу.

– Не смей мне угрожать, – схватила за плечо Константина Елена, – если не было меня, не быть тебе Президентом. Славянисты давно бы повесили твою либеральную задницу. У нас общий враг, только методы борьбы с ним разные. Не выноси ссор из моей избы, а я не вынесу твой.

– Прекрати финансирование Мамонтова, – по слогам произнес Президент, убирая руку, – как приедешь в Крым, сразу идешь ко мне.

Елена молча проводила Президента взглядом, дала знак охране и, выйдя из здания, села в машину. В автомобиле на заднем сиденье расположился Мамонтов. Он начал разговор.

– Добрый Вечер, как перелет?

– Все прошло удачно.

– Вы встретились с Президентом? Он приезжал в Земство. Причем он встречался с Воеводой. Еще ни разу никто из Правительства к нам не приезжал. Кроме Вас, конечно. Не знаете, в чем дело?

– Он требует, чтобы Фонд прекратил финансирование, – сухо ответила Кожевникова, смотря в окно автомобиля, как мелькают уличные фонари.

– Вы же откажите ему? Без финансирования осуществление нашего с Вами проекта невозможно, – нервно заметил Мамонтов.

– Я обязательно придумаю что-нибудь. Проект не будет закрыт. Вам стоит переговорить с Воеводой по поводу появления в Земстве Президента. Какая у него была цель? Если он пронюхал про наше дело, его стоит на некоторое время остановить.

– Хорошо, я обязательно узнаю. Хотел вот еще что сказать…

– Нет, Петр Сергеевич. Я не настроена сегодня на обсуждение. У меня был трудный день. Вопрос с Московией, подготовка армии, перелет. Пока мы едем, я просто хочу отдохнуть. Помолчать, – устало ответила Кожевникова.

– Как скажите. Значит, мы с Вами сразу поедем в тюрьму?

– Да, только туда.

Автомобиль мчался с бешеной скоростью по темным улицам. Елена не переставала смотреть в темноту, которая охватила маленький город. Ее настроение после встречи с Константином ухудшилось. В какой-то момент Елене стало жалко себя. Она перестала понимать, зачем она выполняет действия, с какой целью. Она превратилась просто в профессионального работника, который отбросил семью, любовь и другие ценности, присущие людям. Елена попыталась разбудить в себе остатки чувств к бывшему любимому мужу, к своему сыну, но представляя их образы перед глазами, внутреннее состояние не менялось. Словно она смотрела на картинки в каком-то глянце. Представлять Руслана Лобова тоже не было смысла. С ним она забывалась, расслаблялась после рабочих будней. Но ничего не испытывала. Просто физиология.

От мыслей отвлечься Елену заставил голос Мамонтова, доносившийся, будто из тумана.

– Мы приехали, я подожду Вас в машине. Не буду выходить.

– Большое спасибо, – дверь автомобиля открыла охрана, и перед Кожевниковой возвысилось здание тюрьмы. Она тяжело поднялась по ступенькам и прошла внутрь, где ее встретил человек в форме.

– Все готово, пройдемте в комнату для встреч, – сказал он.

Елена проследовала за ним по темным, еле освещенным желтыми лампами коридорам тюрьмы. В конце они оказались перед тяжелой металлической дверью, которую охранник открыл ключом.

В комнате, стены которой были покрыты штукатуркой, пахло сыростью. По середине стоял старый деревянный стол и около него два стула, друг напротив друга. На одном из них сидел молодой человек, лет двадцати пяти – тридцати. Он поднял глаза, когда Елена вошла в комнату и прошла к стулу.

– Почему ты решаешь приезжать посреди ночи? – опустив голову, спросил молодой парень.

–До Вас очень далеко лететь, часовые пояса не совпадают, – ответила Елена, присаживаясь. Они смотрели друг на друга и молчали, боясь выронить неосторожное слово.

–Как ты себя здесь чувствуешь? Все в порядке?

–Ты задаешь эти вопросы каждый раз, как приезжаешь, – ухмыльнулся молодой человек, – и каждый раз я отвечаю тебе одинаково, мама.

–Витя, ты сам виноват, что оказался здесь.

–Разве? Разве не твоя идея была создать эти Земства? Не твоя идея была отслеживать все действия граждан и отправлять подозрительных лиц. Твой сын – подозрительное лицо, с ума сойти, – прокричал Виктор.

–Ты сторонник славянистов. Ты искал информацию о них, в твоей электронной почте нашли письма с их лидерами. Правила едины для всех. Несмотря на то, чей ты сын. Ты совершил ошибку, поэтому оказался здесь.

–Ничего не напоминает этот разговор, – Виктор становился злым, – ах да. Он был точно таким же, когда ты приезжала в прошлый раз. Мы обсуждаем одно и то же. Только результата нет.

–Я приехала сегодня поговорить с тобой как раз об этом.

–Сегодня будет что-то новенькое, мама?

–Я хочу, чтобы ты уехал со мной сейчас. Прочь из Земства. Здесь становится опасно находиться. Я боюсь за твою жизнь, – обратилась к сыну Елена.

–Ты боишься? Если бы боялась, я не оказался здесь, – стал перечить Виктор.

–Все сильно изменилось, – Елена перешла на шепот, – Московии скоро не будет. Конфедеративный договор будет подписан. Что дальше произойдет с Земствами – неясно. И есть угроза для твоей жизни со стороны одной из группировок власти.

–Ты сейчас о чем? – удивился Виктор.

–Появилась информация, что некоторые члены Правительства знают, кто ты такой на самом деле. Они хотят использовать это против меня и моего Министерства. Я не могу этого допустить. Я понимаю, что ты в обиде на меня. Что ты презираешь свою мать. Что она поставила свои интересы выше интересов семейных. Можешь так думать. Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Жить вместе у нас вряд ли получиться. Я устрою тебя в Правительственную охрану. Помогу на первых порах.

–Ты меня нисколько не удивила, мама, – Виктор встал со своего места, – ты не говоришь про меня. Ты вновь говоришь про себя. Про свои страхи. Как боишься потерять власть. Я просто твоя пешка в этой сложной игре.

–Зато, как видишь, я дошла до финала. – возмутилась Елена, – я дошла до самого финала. И сейчас я больше всего на свете не хочу проиграть. Я не прошу стать моим сторонником, я прошу проявить ко мне лояльность. Вот и все.

Виктор стал ходить по комнате, от стены до стены. Он что-то бормотал под нос. Елена смотрела на него и вновь ловила себя на мысли, что никаких материнских инстинктов она не испытывает. Только расчет. Только математика.

–Значит, твое предложение в том, чтобы я покинул тюрьму Земства, вернее, ее ВИП-комнату, куда ты меня и упрятала. Я должен поехать с тобой и устроиться в Правительственную охрану?

–Да, все так. И еще забыть про все связи со славянистами. Они приравнены к экстремистам. Ты попадешь в тот же полк, где и служил до этого.

–Я соглашусь, – быстро ответил Виктор, – это гораздо лучше, чем гнить сутками здесь. Только прошу, чтобы наши с тобой встречи были крайне редкими.

–Не ожидала, что ты так быстро согласишься, – Елена собрала руки в замок.

–Я думаю, что у меня не так много вариантов. Либо поехать с тобой, либо меня тут застрелят.

Елена посмотрела на Виктора, и он улыбнулся ей в ответ.

–Коли ты не хочешь меня видеть часто, мы полетим в Крым разными рейсами. Я уезжаю отсюда сейчас же. За тобой я пришлю самолет завтра к обеду. Будь готов. Если что, позвони мне, – Кожевникова встала со стула и направилась к двери.

–У меня нет твоего номера телефона, мама, -услышала она в спину.

–Значит, просто приготовь свои вещи. И ожидай. В двенадцать часов за тобой приедут и отвезут в аэропорт, – не повернувшись, сказала Елена. Она постучала по двери, которую мигом открыл охранник.

– До встречи, мама! – произнес громко Виктор, чтобы это было слышно в коридоре, – скоро заживем семьей.

Елена не подала виду и направилась по коридору к выходу. Сев в автомобиль и пристегнув ремень безопасности, Кожевникова опрокинула голову назад. Машина резко тронулась с места.

– С Вами все хорошо? – забеспокоился Мамонтов.

– Да, просто…просто я вымоталась сильно. Я приняла решение, что финансирование временно будет остановлено.

– Это скажется на результатах проекта, – возразил Петр Сергеевич.

– Вы же знаете, что сейчас происходит? – посмотрев на Мамонтова, спросила Кожевникова и, не дожидаясь ответа, продолжила, – нужно притаиться. Скрыть все под простыней. Я найду путь, как переводить деньги. Но сейчас мы остановимся.

– Как скажите. С Виктором, как Вы видите, все в порядке. Я постоянно контролирую его состояние.

–Спасибо Вам, Петр Сергеевич. Виктор завтра вылетит в Крым. За ним приедет самолет. Проследите, чтобы все прошло успешно, без каких-либо проблем.

–Вы забираете его? – на лице Мамонтова читалось удивление, – но…

–Поймите меня, Петр Сергеевич, – Кожевникова в упор посмотрела на Главу Земства, – мои действия не говорят о том, мы прекращаем сотрудничество. Наоборот, я нацелена на то, чтобы довести работу до конца. Сейчас рисковать не стоит. Если против нас начнутся действия, которые потенциально будут опасны, мы сможем с Вами воспользоваться нашими друзьями.

–Я понял Вас, – отвернувшись, произнес Мамонтов. Пока автомобиль вез их в аэропорт, в машине не было проронено ни слова.

***

Узкая комната еле вместила в себя двадцать человек. Кто-то стоял, кто-то сидел на стуле, непонятно откуда взявшемся. В помещении было темно, свет решили не зажигать, чтобы не привлекать излишнее внимание людей Мамонтова. Дышать было сложно, потому что единственное окно нельзя было открыть. Оно было заколочено досками.

Андрей боком прошел мимо людей, заполнивших комнату, и вышел чуть вперед. Шепот, который стоял в помещение, сменился тишиной, в которой было слышно, как трещит фонарь за окном. Андрей окинул взглядом собравшихся, и, глубоко вдохнув, начал говорить.

–Спасибо, что Вы пришли сегодня сюда. Я благодарен Вам, как и благодарен тем, кто Вас позвал на встречу. Вы уже сделали огромный шаг, Вы не побоялись. Не побоялись Мамонтова и его наглых людей, которые нас давят. Хватит жить в этом деспотичном обществе. Мы можем поменять с Вами судьбу. Пора оспорить власть Мамонтова. Пора взять власть в наши руки.

Наступила пауза. Все молчали и смотрели на Андрея, чтобы он продолжил свою речь.

–Предложение интересное, но как его воплотить в жизнь. Расскажи нам, – произнесла шепотом молодая девушка в первом ряду.

Ее звали Анастасия. Андрею довелось с ней не раз общаться, и он знал, что она попала сюда, потому что ее двоюродный брат жил в Москве и работал в правительственном учреждении. Несколько раз они созванивались по телефону, чтобы пообщаться. Этого и хватило для перемещения Анастасии в Земство.

–Нам нужно создать массу. Критическую массу. Уже сейчас в каждом, кто находится в Земстве, есть зерно недовольства. И это зерно должно прорасти. Наша задача – озлобить каждого против Мамонтова и его тирании.

–А как быть с теми, кто этого не захочет? Как быть с теми, кто пойдет и расскажет Мамонтову про готовящийся заговор? – спросила Анастасия.

–Я отвечу тебе так – среди людей Мамонтова есть такие, кто сильно недоволен его методами власти. Эти самые люди знают о нашем решении. И они нас поддерживают. Поэтому тот, кто обратится к сторонникам Мамонтова, не получит ничего, кроме статуса предателя.

–Это огромнейший риск для нас всех, – продолжила Анастасия.

–Я понимаю тебя. Понимаю каждого. Поэтому беру ответственность на себя. Если что-то пойдет не так, Вы можете говорить, что это я заставлял Вас так делать. Но поверьте, наше дело ждет успех.

Глава 19

Сочи

Дом Тарасова был полностью прозрачным. Хотя очень сложно было назвать такую резиденцию домом. Только стекло, через которое можно было увидеть, как готовят обед, как убирают зал, как поливают цветы. Резиденция стояла на возвышенности, которую по периметру обнесли трехметровым забором.

Президент не спеша ходил по большой комнате, где горел камин. На стенах висели большие картины авангардного направления. С одной стороны было видно море. Константин приблизился к окну и пронзительно посмотрел сквозь стекло. Так бы он простоял еще много времени. Если бы в комнату не вошли Тарасов и Разумовская. Тарасов был одет в строгий костюм, Разумовская была в белом пиджаке, но брюкам в этот раз предпочла облегающую юбку.

–Извините, что заставили Вас ждать, – Вячеслав Викторович протянул руку Константину, – моя девушка долго собиралась. Мы идем после встречи на вечеринку. Не желаете присоединиться?

–Благодарю за приглашение, – пожав руку, сказал Константин, – должен отказаться. Я к Вам ненадолго. Тем более я лицо при исполнении. Мне не положено появляться в таких местах.

–Че-пу-ха, – по слогам с улыбкой произнес Тарасов, – пора отойти от консервативных обычаев. Президент должен быть рядом с народом, появляться на мероприятиях, веселиться. Он такой же человек. А так Президент рискует стать слишком замкнутым.

– Я социально активный человек. Мне очень нравится ваш дом, потрясающий вид из окна. Почему решили обосноваться здесь? В Сочи?

– По той же, что и Вы решили обосноваться в Севастополе. Если я буду тонуть, моих следов никто не найдет, – Тарасов указал на диван, приглашая присесть.

– Мы будем общаться все вместе? – Президент повернул голову в сторону Разумовской.

– Не бойтесь, Жанна в курсе всех моих дел. Именно поэтому она является одним из лучших репортеров в Конфедерации. Знает, что и где происходит.

–Меня смущает, что мы общаемся в этой комнате, – оглянулся по сторонам Константин.

–Думаете, у меня здесь микрофоны и скрытые камеры? В моем собственном доме? Вы ошибаетесь, Президент! Здесь их нет, зато рядом с Вами всегда мои уши.

–Я это уже понял. Скажите, кто кормит Вас информацией? – с надеждой спросил Константин.

–Конечно, нет, – ответила за Тарасова Разумовская, – я не могу отдать своего информатора.

–Мы сделаем по-другому, – вступил Вячеслав Викторович, – Вы сможете назвать одно имя. И я скажу, этот человек дает нам информацию или нет. Согласны?

Президент задумался и поднял глаза в потолок.

–Полагаю, что это Кожевникова Елена, – на эти слова Тарасов и Разумовская переглянулись.

–Мимо, это не Елена. Даже если бы она предложила свои услуги, я бы отказался, – сморщился Вячеслав Викторович, – надеюсь, что в новом государственном устройстве ей место не найдется.

–Я бы хотел обсудить то предложение, сделанное в Крыму, – Президенту надоел разговор ни о чем, – я готов предложить позицию Председателя Правительства человеку Вашей команды.

–Мое предложение больше не в силе. Я не хочу иметь "своего человека" в Правительстве.

–Я готов выслушать другие варианты, – Президент не подал виду, что находится в недоумении.

– Сейчас Вы находитесь у меня в гостях, поэтому я могу сделать куда более выгодное предложение для себя. Я могу попросить больше, чем просил в Крыму. Не хочу я место Премьер-Министра, я хочу иметь лояльного Президента, – громко произнес Тарасов и налил себе в бокал сок. Константин следил за Тарасовым, за каждым его движением. Внутри него бушевала неприязнь к этому человеку, злоба и ненависть. Он не ожидал такого поворота событий, поэтому не мог быстро отреагировать на предложение.

– Понимаю, сейчас очень сложно принять ответ, – продолжил Вячеслав Викторович, – понимаю, что необходимо время для обсуждения вопроса. Но насколько я знаю, Конфедеративный договор будет подписан в ближайшие месяцы, а Московия как государство прекратит свое существование. Поэтому лучше не затягивать ситуацию.

– Что получит взамен лояльный Президент? – Константин справился со своими эмоциями и задал вопрос совершенно равнодушно.

– Всю Конфедерацию и большинство на Учредительном Собрании. Вам нужны финансы. Мне нужен бизнес. Мне нужны законы, через которые моя семья будет становиться богаче и богаче. Видели, сколько процентов у Земства № 5. Почему? Да потому что один из фондов Министерства Обороны вкладывает деньги именно туда. Суммы небольшие. А представляете, если вложить в них миллиард. Два миллиарда. Я настроен решительно. Я ищу человека, который будет в партнерских отношениях со мной. Который заинтересован во власти.

– Это же Вы про меня сейчас сказали, – засмеялся Константин и, откашлявшись, сказал, – я принимаю Ваше предложение.

–Так быстро? – удивился Тарасов, – а как же переговоры с помощниками?

–Это решение мое, ведь мы будем сотрудничать на пару. Кроме нас троих никто не должен знать о договоре…

–Даже Кирилл Высокин? – задала вопрос Разумовская.

–Он будет в курсе. Но больше никто. На основании чего мы будем работать с Вами?

–На основании доверия друг другу. Не заключать же нам договор, – разразился смехом Тарасов, – мы же понимаем, с чем будем играть. Если кто-то решит другого кинуть, это закончится плачевно. По крайне мере, у меня таких планов нет. Я настроен на долгосрочное партнерство во имя прибыли.

–Нам стоит обсудить наше взаимодействие…

–Это будет точно не сегодня. Мы торопимся с Жанной, – Тарасов встал с дивана и протянул руку Президенту, – более точные характеристики я предлагаю обсудить позже. Теперь я приеду в Крым. Как только позовете меня. Готов вливать деньги уже не следующей недели, – Вячеслав Викторович приобнял Разумовскую, – так что? Вы точно не хотите присоединиться к нам?

–Точно. Мне надо вылетать в Крым. Нас ждут великие дела! – Президент улыбнулся Тарасову, – Кирилл Вас пригласить в самое ближайшее время. И кстати, я совсем не против дать еще одно интервью Жанне, – Константин обратился к Разумовской.

– Сейчас не время. У нас большое интервью с Еленой Кожевниковой. Многие уверенны в том, что она станет главой государства после Учредительного Собрания, – склонив голову на бок, сказала Жанна, – удачного Вам полета. Передавайте привет Кириллу.

После этой фразы Тарасов с Разумовской развернулись и направились к стеклянной двери. Президент смотрел на них, а внутри него бушевало чувство презрения к этим людям. Он вышел в след, проводил автомобиль глазами и направился обратно в дом, где, прижавшись к стеклу, долго смотрел на море. Оторвала его домработница дома Тарасова, которая предложила выпить.

– Нет, спасибо! А Вам посоветую выпить здешнего дорогого вина. Ведь скоро этот дом утонет. И никто не найдет его следов, – произнес тихо Президент и улыбнулся горничной.

Глава 20

Севастополь

– Я ценю то, что каждый из Вас может быстро откликнуться. Это крайне важно для построения общего государства. Благодарю Вас, – так начал свою речь Президент перед членами Конфедерации, – как Вы знаете, Совет Безопасности ООН не одобрил вынесенное предложение о проведении силовой операции в Московии и попросил нас найти другие способы влияния на славянистов…

– Позволю себе перебить Вас, – вступила Кожевникова, – для нас резолюция ООН не является обязательной для исполнения. Решение о вводе войск было поддержано большинством при помощи выборов. Как ООН может контролировать нас, не зная толком, что происходит у наших границ.

– Спасибо за ремарку, – Константин наклонил голову, – но после проведения Вами силовой операции в Сибири и на Дальнем Востоке не спросить ООН было бы странным. Вы же сами виноваты в этом.

– Я считаю, что тогда помогла установить контроль над государством. Была бы моя воля, сегодня мы не проводили это собрание. Московия давно была бы частью Единой Конфедерации, – повысила голос Кожевникова.

– Мы не будем работать на эмоциях, – резко и грубо ответил Президент после некоторого молчания, – мы работаем на единую цель. Моей подписи под военной интервенцией не будет. На документе должна быть моя подпись, а не Ваша.

– Позвольте мне сказать, – в спор вмешался Руслан Романович, которого было плохо слышно по микрофону – я считаю, что мы зашли в тупик из-за вашего стиля управления, Президент.

– О чем Вы говорите? – Константин в один момент загорелся.

– Вы не хотите работать с нами. С Вашими коллегами. Мы говорим свое мнение, а получаем взамен неуважение. Вы принимаете решение, будто Константин Конин не Президент, а Фараон. Нет демократии в том, что Вы зовете Демократией. Уж извините, но накипело…

– Я сказал Вам, что эмоции стоит отбросить в сторону. Мы обсуждаем совершенно иной вопрос, – обстановка в комнате переговоров накалялась.

– Президент, я хочу вынести на обсуждение вопрос о доверии Вам, – громко сказал Лобов. Константин ощутил удар по вискам. Никто не ожидал, что обыкновенное собрание превратится в процесс деления власти.

– Вы можете вынести любой вопрос. Но я хочу напомнить, что являюсь действующим Президентом до момента, пока не будет созвано Учредительное Собрание. Только перед ним я сложу свои полномочия.

– Хорошо, но Вы это сделаете не сегодня. Сейчас мы обсуждаем вопрос о действиях, направленных на преодоление кризиса в Московии. Ваше предложение никаким образом не повлияет на разрешение ситуации. Я ведь прав? – Константин говорил монотонно.

– Тогда я не вижу смысла в продолжение сегодняшнего заседания. Я отключаюсь, – сказал Лобов и пропал с большого экрана.

– У кого-то еще есть надуманные предложения, которые надо решить именно в эту минуту, – спросил Президент, смотря на Кожевникову. Члены Совета переглянулись между собой. Те, кто соединялся посредством видеоконференции, промолчали.

– Мы продолжаем. Мы, как и все мировое сообщество, не разделяем позиции, что необходимо применять силу для решения проблем в Москве. Мной было дано поручение Кириллу Высокину, чтобы он нашел человека, с которым можно сотрудничать в Московии. Передаю слово Помощнику Президента Кириллу Александровичу.

– Коллеги, всем доброго дня! Как Вы знаете, я вел переговоры с Владимиром Зуйковым, который на сегодняшний день находится в тюрьме. Появилась информация, что Белослав Солнцев сложил с себя полномочия Главы Государства. По сведениям, предоставленным разведкой, он был отрешен от должности и помещен под домашний арест. Власть в Московии находится в руках Никиты Дубина, молодого человека, бежавшего из Сибири во время вооруженного конфликта, – Кирилл говорил стоя, а на экране менялись фотографии лиц, про которых он рассказывал, – однако, по нашим данным, наибольшим авторитетом в среде славянистов пользуется Святослав Новгородцев. Мне было трудно найти человека, исходя из вышесказанного, который решился бы продолжить переговоры с нами о присоединении к Конфедерации. Однако, такой человек есть, – все повернули голову на экран, но на нем появилась только тень. Кирилл замолчал и глубоко вздохнул, – он решил остаться инкогнито в данный момент времени. Сегодня вечером проходит первая в истории встреча с представителем Москвы. Она пройдет на нейтральной территории в другом государстве. Все подробные материалы будут даны Вам после окончания совещания.

– К чему такая секретность? – задал вопрос Алексей Петрович Свиридов.

– Это связано с тем, что переговоры от Москвы проведет один из лидеров славянистов. Московия официально выразила намерение о подписании Конфедеративного Договора наравне со всеми остальными государствами. Однако, эта информация не для огласки. Власть в Москве не хочет, чтобы народ знал заранее об этом. Поэтому они просят повременить с разглашением. Надеюсь, это не вызовет у нас негативной реакции.

– Как мы получим материалы? – спросила Елена.

– По электронной почте их получит руководитель каждого из Министерств, а также руководитель каждого государства Конфедерации, – произнес Кирилл, хитро посмотрев на Константина, – теперь мы можем заявить, что военная интервенция не нужна. По итогам вечерней встречи завтра будет проведено внеочередное собрание.

– Спасибо, Кирилл Александрович, – поблагодарил Константин, – если ни у кого нет вопросов, то на сегодня мы закончим, – Президент обвел взглядом комнату переговоров. Все молчали, – тогда я попрошу остаться Елену Александровну Кожевникову и Кирилла Александровича.

Как только дверь в кабинет была закрыта, Президент поднялся и приблизился вплотную к Елене. Он был злой, что было понятно по его скулам.

– Что это было сейчас? – прокричал Константин.

– О чем ты? Не понимаю, – отвернула голову от Президента Елена. Ей впервые было страшно на него смотреть. Внутри она ощущала страх и ужас.

– Почему твои лакеи позволяют ставить мне условие? Почему они требуют вынести вопрос о недоверии? Что это значит? – с каждой секундой лицо Президента становилось свирепее.

– Я не могу сказать тебе, почему Руслан решил поднять эту тему. Я тут не при чем…

– А я думаю иначе, – не дал договорить Кожевниковой Константин, – знаешь, я тут понял, что дал всем министрам много власти и свободы. Дал право выбирать, обсуждать. Но Вы это право извратили. Теперь каждое решение в Министерстве будет приниматься только после наложения на него визы Кирилла Александровича.

– Хочешь поставить нас под контроль? Тогда в чем твое отличие от Солнцева? – попыталась возмутиться Елена, но сказала она фразу тихим и спокойным голосом.

– В том, что Солнцева нет у власти, а я – Президент Конфедерации. Напомню тебе, что могу отправить в отставку любого министра. Лобова не могу, к сожалению, зато тебя легко. Вначале выбью стул, а потом прикрою тебя этим самым стулом.

– Угрожаешь мне? – сипло спросила Елена.

– И еще, – в разговор вступил Кирилл, – у Вас назначено интервью с Жанной Разумовской. Его стоит отменить. Все связи со СМИ теперь также согласуются со мной.

– Не много ли Вы забираете власти у Министерств? Я перекрыла финансирование Земства № 5, никаких контактов с Мамонтовым нет. Что ты еще хочешь, – прокричала Елена, смотря на Президента.

– Московия станет частью Конфедерации. И это будет заслуга моя и Кирилла. Не твоя, не Тарасова, не Невольного. Я сейчас на коне. И не позволю никому испортить положение. Думаешь, я не знаю о твоей связи с Тарасовым. Что он вкладывает деньги в твой фонд, а ты переводишь уже их в Земство? Я долго пытался наладить с тобой контакт, но это без толку. Ты у меня под лупой. Неверный шаг – и твой пост уйдет к другому, – Президент говорил громко и остро, словно метал в Елену кинжалы, – можете быть свободны.

Кожевникова встала и медленно покинула комнату.

– Не слишком ли ты был груб с ней, – удивленно спросил Кирилл, когда Елена вышла, – я давно не видел тебя таким. Мне это нравится, – он подошел к Президенту и поцеловал его.

– Теперь все будет по-другому. Кто не согласен с моей позицией, пусть уходят прочь, – Константин приобнял Кирилла и посмотрел ему в глаза, – ты подготовил все документы? Как и договаривались?

– Да, все готово. Каждому из Министров я отправлю разные данные о встречи между Москвой и Конфедерацией. Таким образом, мы и узнаем, кто сливает информацию Тарасову. Что-то предпринять еще?

– Все замечательно. Московия в одном шаге от Конфедеративного Договора, по Кожевниковой нанесен удар, крысу Тарасова мы вскоре вычислим, дестабилизация в Земстве № 5 запущена, – Президент задумался на несколько секунд, – я хочу связаться с Новгородцевым. Хочу подставить еще одну подножку нашему Министру Обороны.

– Что ты хочешь сделать? – заинтересованно спросил Кирилл.

– Я хочу, чтобы информацию о тесном сотрудничестве Мамонтова, Кожевниковой и Тарасова была опубликована в свободном доступе. Как и кто проводил деньги. Все счета, чеки, переводы. Мы не можем это опубликовать в нашей прессе, в Независимом Агентстве тоже получим отказ. Зато СМИ Московии для этой роли подойдут идеально. Свяжись с Новгородцевым и передай ему этот материал. Пусть опубликуют как можно раньше. Я же пойду готовиться к встрече, – с лица Константина не сползала улыбка.

Глава 21

Москва

Святослав был в бешенстве, после того, как Никита забежал к нему в комнату и включил телевизор. На большом экране по одному из европейских каналов показывали Авдюхину Ирину Сергеевну, супругу Сергея Авдюхина, более известного как Белослава Солнцева.

Она сидела в комнате с бежевыми стенами, посреди которой стоял кофейный столик. За ним и расположилась Ирина и ее гость, журналист, бравший интервью. Одета она была в черное платье, на голове был повязан черный платок.

–…так вы говорите, что Вам пришлось бежать из Московии? Как это удалось? – задал уточняющий вопрос репортер.

– Да, я бежала из Москвы после известия о том, что мой муж отстранен от власти и взят под охрану. Пока не было издано официального документа, я смогла уехать из центра. На пропуске я сказала, что еду на переговоры, – Ирина говорила тихим голосом, поправляя в правой руке платок.

– Те новости, которые мы получили из Московии, говорят о том, что Белослав сам принял решение уйти с поста.

– Это обман. В Москве произошла самая настоящая тихая революция. Моего брата посадили под домашний арест, моего мужа тоже посадили под охрану. Его заставили уйти добровольно, угрожая смертью всей семьи. Сегодня в Москве власть находится у преступников. А лидером этих преступников является Святослав Новгородцев, – Ирина закашляла, – я хочу, чтобы Вы опубликовали письмо моего брата мне, которое он передал после своего ареста.

– Да, конечно, Ирина Сергеевна. Мы показываем его сейчас по экрану в режиме он-лайн. Зритель могут видеть текст письма на правой части своего телевизора.

Текст шел на английском языке, и Святослав переводил его вслух, стоя перед монитором.

« Дорогая Ирина!

Ты должна бежать из этого ада. По-другому никак не назвать то место, где мы оказались. Мы пытались построить идеальное государство, но мы начали строить его не с кирпича, а с крови. Мы начали строить его неправильно. Когда применяется террор по отношению к другим, в итоге, применяется и к себе. Мы стали уничтожать самих себя.

Эту записку я передал тебе. Но будь уверена в том, что Серёжа (Белослав Солнцев – прим.) прочитал ее. Несколько раз. Он – умный человек. Он мог быть великим лидером. Но стал преступником. И ему одна расплата. Не буду называть ее.

Ты всегда отстранялась от политики. Говорила, что это грязное дело. Мы не верили тебе. А зря… Мы в грязи. Она засохла на нас и застыла. Уже не отмыться. Можно было смириться с этим, если бы мы сами упали в грязь. Но в нас ее кидали. Забрасывали все годы. Медленно. Старательно. Чтобы в один момент сделать контрольный бросок, накрыть наше лицо, когда мы потеряем доступ к воздуху. Момент был подобран идеально.

Но не отстраняйся сейчас. Очень нужна твоя помощь. Беги. Беги, что есть силы. Сережа предложит тебе тоже самое. Соглашайся. И когда будешь далеко, опубликуй мое письмо. Расскажи все тайны, какие знаешь. Как убили Пугачева, сколько людей сидит в тюрьмах Московии, как их пытают, насилуют, уничтожают. Не утаивай ничего. Ведь нам уже не отмыться от грязи.

Я люблю тебя!

Твой брат, Вова»

– Я хочу попросить все мировое сообщество об одном, – Ирина посмотрела сквозь камеру, – ООН не дало разрешение на проведение военной операции. Это ошибка, которая может стоить миллионам человек жизни. Хватит молчаливо наблюдать, как гибнут люди. Хватит закрывать глаза. Я, прежде всего, обращаюсь к Президенту Конфедерации Константину Конину. Введите войска, уничтожьте это кровавое государство. Если погибнет мой муж, брат, так тому и быть. Остановите ужас, который происходит у вас по соседству. Только в ваших руках будущее истории Евразии. Покажите, что Вы – истинный Президент.

– Не странно ли это выглядит, – задала вопрос репортер, – когда Ваш супруг стоял у власти, вы избегали контактов с «внешним миром». Сейчас, когда власть находится в других руках, Вы просите помощи у Конфедерации и мирового сообщества. Политика двойных стандартов на глазах.

– Мой брат пытался наладить контакт с Конфедерацией, – еле прошептала Ирина, – возможно, открою тайну, но на протяжении последних месяцев велись переговоры на самом высоком уровне между Москвой и Крымом. Мы шли к подписанию договора. Однако, узнав об этом, господин Новгородцев произвел переворот в Московии, захватив власть…

– То есть Вы хотите сказать, что Белослав был готов к присоединению к Конфедерации? – перебила Ирину репортер, посмотрев на нее удивленным взглядом.

– Всех нюансов я рассказать не могу. Большее Вам может рассказать только Конин Константин. Этот вопрос можете задать ему. От себя добавлю, что никакие двойные стандарты не были нашей политикой. Мы хотели мира. Мы хотели переговоров. Но люди в высших коридорах власти побоялись, что так они ее потеряют.

– Большое Вам спасибо за это интересное интервью, благодарю Вас…

Святослав нажал кнопку на пульте и бросил его в телевизор. Он злым взглядом посмотрел на Никиту, ожидая от него реакции. Но Никита молча стоял, вжав голову в плечи. Комнату оглушил телефонный звонок, доносящий из кармана пиджака Новгородцева. Он вынул телефон, посмотрел на него и нажал зеленую кнопку.

– Я же говорил Вам, что звонить мне не стоит, только я могу это делать, – зло прокричал в трубку Святослав.

– Не думаю, что стоит откладывать решение по ситуации, произошедшей сейчас, – на другом конце говорил Константин, – для Вас это был удар. Не так ли?

– Я хочу переговорить со своими друзьями. Мы выработаем позицию по этому вопросу.

– Кому Вы лжете? – задал риторический вопрос Президент, – решение примете только Вы, другие его исполнят. Я же предлагаю Вам услугу за услугу, – в трубке повисла пауза.

– Продолжайте, Президент!

– У меня есть материал, который необходимо опубликовать в ваших СМИ. Развернуто, с подробностями, красочно. Сделать это необходимо максимум до завтрашнего утра. Взамен мы проведем пресс-конференцию, где опровергнем все слова Ирины Сергеевны. И скажем, что с приходом новой власти в Московии начался переговорный процесс. Вы готовы рассказать наши договоренности?

В трубке вновь повисла пауза. Было слышно, как дышат собеседники. Новгородцев дышал глубоко, а Конин делал это прерывисто.

– Да, Московия согласна. Пересылайте файлы. Также прошу прислать текст, который Вы собираетесь предоставить на пресс-конференции. Только после моего одобрения Вы его зачитаете.

– Вот и отлично, скоро свяжемся с Вами, – сказал Президент, – и еще…Я вышлю Вам одно досье на человека. Мне необходимо знать, что с ним. Если все в порядке, то в ускоренном режиме хотел бы, чтобы она оказалась в Конфедерации. Для меня это важно!

– Я буду держать под контролем этот вопрос, – ответил Новгородцев и положил трубку.

– Приготовься к пресс-конференции, – произнес Константин, посмотрев на Кирилла, – ее будешь вести ты. Проработай все вопросы, возможно, к тому времени всплывет информация о готовящейся встречи между Крымом и Москвой. Сегодня наш день.

Глава 22

Место Х

Мамонтов был в панике. Давно он не помнил себя в таком ужасном состоянии. Всегда уверенный в себе мужчина, рассудительный и спокойный в один день превратился в человека нервного, боящегося стука в дверь. А в дверь меж тем продолжали стучать и требовать зарплату за проявленную лояльность к нему и работу в охране.

Денег на счете не было. За предыдущий месяц перевод не состоялся. Телефон Кожевниковой издавал лишь короткие гудки. Елена поставила Мамонтова в черный список. Ждать чуда не приходилось. Виктор Кожевников покинул Земство № 5. Обратиться больше было не к кому.

Петр Сергеевич пролистывал записную книжку в надежде найти другой номер телефона Министра Обороны, любые контакты, которые привели бы его к Елене. Но результат поиска был равен нулю.

В дверь сильно постучали. Петр Сергеевич не подал виду, доставая из ящика второй блокнот. Вновь раздался стук, только еще сильнее. Мамонтов поднял голову, посмотрел на дверь и продолжил поиск телефона.

– Зря не открываете, Петр Сергеевич, – произнес мужской голос за дверью, и раздался грубый смех нескольких мужчин. Мамонтов вновь поднял голову, когда понял, что в дверь вставлен ключ и замок открывается. В комнату вошли пять мужчин, которые составляли охрану Мамонтова.

– Что же Вы нам не открываете, Петр Сергеевич, – нагло обратился один из них к Мамонтову, – мы стучимся к Вам, а Вы так поступаете. Нехорошо, – бесцеремонно он сел на стол к Главе Земства.

– Я сейчас занят. Мне необходимо связаться с руководством страны, – неуверенно произнес Мамонтов.

– Да, свяжитесь, спросите, где наша зарплата. За бесплатно не хочется работать. Да и слухи ходят по Земству. Якобы приезжала Кожевникова. И с нехорошими новостями. Не расскажите нам про них?

– Если она и приезжала, то приезжала для встречи со мной, – не отрываясь от блокнота, ответил Мамонтов, – если бы дело касалось Вас, я бы с Вами поделился.

– Так что? Кожевникова свернула нашу программу? И больше не будет финансировать нас? – не унимался мужчина, сидящий на столе.

– Возникли временные трудности. Мы их быстро решим. Министр заинтересована в дальнейшей работе и не собирается прекращать финансирование.

– Но денег то нет, – повысил голос мужчина, – на наших счетах денег нет. Мы – наемники. Ты должен это помнить. И мы твои подчиненные, пока ты платишь нам. Мы выполняем твои приказы, пока на банковские карты падает деньга. Этого нет. А по инерции мы работать не собираемся. Когда ждать перевода?

– Закройте дверь, – крикнул Мамонтов, и стоящий около стены мужчина, захлопнул дверь. Петр Сергеевич быстро прокручивал у себя в голове все варианты ответов, которые он мог сказать сейчас. Чтобы они имели минимальные негативные последствия. В итоге он решил сказать правду, – да, действительно, Кожевникова приезжала вчера в Земство для переговоров со мной. Московия почти разрушена. Там сменилась власть. Все устремили свой взгляд туда. Вскоре состоится подписание нового Конфедеративного Договора и выборы в Учредительное Собрание. Финансирование, которое шло по счетам, не было защищено должным образом. Если это вскроется, то нас обвинят в нарушении Общественного Договора и итогов референдума. Поэтому сейчас ищутся новые пути, через которые будут переводиться деньги. Кожевникова еще раз подчеркнула, что она заинтересована в проекте, над которым мы работаем. И ей нужны его результаты очень скоро.

– Нас мало интересует политика, – после пятисекундного молчания сказал мужчина, вставая со стола, – нас интересуют деньги. Сегодня вся заработная плата за предыдущий квартал должна быть начислена. Если ее не будет, мы откажемся от дальнейшей работы с тобой, Петр Сергеевич.

Мужчины открыли дверь и молча стали выходить. Мамонтов сидел за столом и провожал каждого ошарашенным взглядом. Ему показалось, что в комнате стало прохладно, у него замерзли пальцы рук. Он привстал со стула и направился к окну, чтобы закрыть его, но ноги его не послушались, и он упал на пол. Пытаясь захватить воздух ртом, Петр Сергеевич бил себя руками по груди, но с каждой секундой воздуха становилось меньше и меньше. Перед глазами появилась серая рябь, которая загородила свет горящей лампы. Петр Сергеевич пытался закричать, но смог издать только непонятный для себя звук, который его напугал. Он вытянул руки поперек туловища, чтобы совладать с болью, охватившей его тело, но боль давила еще сильнее, заставляя ногами прижиматься к груди. Через минуту боль ушла, и Петр Сергеевич тихо выдохнул ртом крупицу воздуха.

***

Мужчины быстро спускались вниз по крутым ступенькам на первый этаж здания. На улице около здания стоял Олег Петрович, вдыхая сигаретный дым и греясь в лучах солнца.

– Добрый День, Олег Петрович, – хором произнесли мужчины, увидев Воеводу. Черный убрал сигарету, посмотрел молчаливо на мужчин и улыбнулся.

– Петр Сергеевич у себя? – спросил он размеренным голосом.

– Да, занимается делами Земства, – сказал самый крупный из мужчин.

– Наверное, сильно нервничает? Не заметили этого? – в голосе Воеводы проскакивала нотка ликования.

– Нет, не заметили… Да и отчего ему нервничать?

– Как же. Он Вам не сказал? Финансирование то прикрыли. Земство № 5 не нужно больше государству. Москва на днях падет. А коли падет Москва, то Мамонтов будет символом умершей страны.

– Почему Вы нам это рассказываете? – недоверчиво спросил тот же мужчина.

– Просто я не люблю вранья. Да и моя задача – следить за жизнью Земства, наблюдать. Но если я не предупрежу сейчас Вас, не сглажу последствия, реакция может быть очень болезненной. Да и без работы я остаться не хочу, – Воевода бросил окурок в урну и пошел по дороге, дав знак мужчинам, чтобы они следовали за ним, – правительству больше не интересно наше Земство. Оно не хочет видеть такой тип устройства государства после проведения Учредительного Собрания. Мы с Вами вскоре окажемся на помойке истории.

– Нам главное не история и наше место в ней. Мы живем здесь и сейчас. И хотим хорошо жить, – сказал вполголоса мужчина, который шел вровень с Воеводой.

– Ситуация сильно поменялась в Конфедерации. Под Кожевникову сильно капают, ей не быть ни Министром, ни тем более будущим Главой государства, – Олег Петрович остановился сам и остановил мужчин, – теперь маятник качнулся в сторону нынешнего Президента. А он известен своей симпатией к демократическому устройству…

– Укажите, откуда дует ветер? И куда нам? – после короткого молчания спросил мужчина.

– Нас готовы щедро профинансировать, если Земство № 5 изменит режим власти. Земство должно шагать в ногу со временем. Если падет Московия, то должен пасть и Мамонтов. Нам нужно просто изменить ход истории. И получить за это хорошее вознаграждение.

– Какая Вам выгода?

– Я хочу быть Воеводой лучшего Земства из возможных, – сказал Черный с горящими глазами, – в перспективе я хочу занять должность в руководстве страны. Вы получите деньги, я получу лояльность власть имеющих.

Мужчины переглянулись, один из них кивнул головой.

– Если мы согласимся Вам помочь, то каким образом нам это сделать?

– В Земстве созрел заговор. Большинство человек хочет свержения Мамонтова. Есть один, кто является затейником. Лебедев Андрей. Он обладает харизмой, лидерскими качествами. За ним потянулся народ. И народ хочет, чтобы в Земстве № 5 сменилась власть.

– Это маловероятно, – с вызовом ответил самый большой из мужчин, – если бы здесь зрел переворот, мы давно знали об этом. Но никаких сведений никто не предоставил.

– Как считаете, в чем причины? – приобняв собеседника, спросил Воевода, – а причина проста. Это делается с руки вышестоящего руководства. Есть приказ. Помогать. Я помогаю и прикрываю. Ни одна камера не зафиксировала разговор, они чудесным образом выключаются. Ни один микрофон не уловил звук, они перестают работать в определенный момент. Те, кто хотели выступить против, предупредить Мамонтова, находятся теперь очень далеко. Они строят другой режим в другом Земстве. Так что, возможно, у Вас и выбора то нет, как согласиться. Но Ваше согласие щедро оплатится.

– Значит, необходимо просто присоединиться к толпе?

– Не к толпе, а к подавляющему большинству. И поменять принципы власти в нашем Земстве. Передать власть другому человеку.

– Каковы наши гарантии? – спросил мужчина, до этого молчащий.

– Гарантии… Что Вы останетесь в живых после того, как Кожевникова лишится всех постов, и против нее заведут уголовные дела. Устроит?

– Вполне, – строго ответил собеседник Олегу Петровичу, – как нам действовать дальше?

– Я знал, что Вы примите правильное решение, – заликовал Воевода, – приходите сегодня в восемь часов вечера ко мне в кабинет. Я Вас познакомлю получше с Лебедевым. И расскажу про дальнейший план действий. Сегодня ночью мы с Вами сотворим историю.

Олег Петрович пожал руки мужчинам, сделал несколько шагов, обернулся и громко сказал: «Можете включить камеры и микрофоны». Мужчины, которые стояли около полуразрушенного жилого дома, разбрелись в разные стороны.

Глава 23

Севастополь, Крым.

В зале для прессы не было свободного стула. Журналисты стояли около стены, окна, в проходе, создавая еще большую напряженность. Пресс-конференция должна была начаться десять минут назад, но спикер не выходил.

Жанна сидела на первом ряду, переписывая быстро с экрана смартфона себе в блокнот информацию. Она явно была удивленна тем, что прочитала.

В комнату для прессы вошел Кирилл Высокин, размашистыми движениями занял место у микрофона, оглядел зал несколько раз, встретился взглядом с Жанной и улыбнулся ей.

– Правительство Конфедерации готово сделать несколько заявлений насчет сегодняшнего интервью, которое было сделано Авдюхиной Ириной Сергеевной. Во-первых, никаких переговоров с режимом Солнцева Конфедерация не проводила. Это ложная информация и клевета, не имеющая под собой никаких оснований. Во-вторых, Правительство не будет применять силовые ведомства для решения конфликта. В-третьих, мы приветствовали смену власти в Московии, считаем, что Дубин сможет изменить траекторию развития государства. Нам дали понять, что переговорный процесс будет запущен в скором времени.

Кирилл говорил громко, четко и уверенно. Он делал короткие паузы, чтобы выдохнуть и начать вновь. Руки Кирилл спрятал под трибуной, чтобы никто не видел, как они тряслись. Он очень не любил врать. Боялся обмануть. Боялся, что один заданный вопрос от журналиста сломает всю теорию вранья, за которую он ответственен. Делал он это только ради Константина. Других причин не было. Кирилл провел бумажной салфеткой по лбу, чтобы собрать пот, и еще раз оглядел зал.

– Теперь можете задавать вопросы. Я готов на них ответить.

Весь зал был заполнен поднятыми руками. Кто-то тянул и кричал название своего агентства, кто-то свой вопрос, кто-то поднимал две руки вверх. Кирилл не помнил давно такого ажиотажа.

– Пожалуйста, Вы, – Кирилл указал на женщину, которая подняла свой планшет вместе с рукой.

– Добрый вечер. Вы сказали, что получили сигналы от Московии, что они готовы к переговорному процессу. Что это за сигналы?

– Спасибо за вопрос, – Кирилл быстро на листке написал несколько ключевых слов, которые нужно сказать, чтобы не запутаться, – к нам обратилось высшее руководство Москвы для того, чтобы начать разговаривать на языке сотрудничества и взаимного уважения, – Кирилл быстро выдохнул, не дав женщине задать уточняющий вопрос, – пожалуйста, следующий.

– Кто именно обратился из Московии к Конфедерации? – продолжил тему мужчина, стоявший в проходе.

Кирилл быстро отключился от происходящего, чтобы придумать ответ и придумать все возможные варианты развития. Он поднес руку ко рту и кашлянул.

– Это были Никита Дубин и Святослав Новгородцев.

В зале поднялся шум. Журналисты записывали ответы в блокноты, кто-то на диктофоны своих смартфонов.

– Пожалуйста, следующий вопрос, – Кирилл указал на женщину, сидевшую в первом ряду.

– Как произошла смена власти в Московии? Солнцева насильно отстранили от должности, или он сам принял решение уйти по состоянию здоровья?

– Конфедерация не может комментировать происходящее в соседнем государстве, основываясь на чьих-то домыслах. По нашим сведениям, Белослав Солнцев лично принял решение об уходе в отставку и подал его на рассмотрение. Его просьба была удовлетворена. Не желая мириться с потерей власти, Владимир Зуйков через свою сестру решил взять власть в свои руки, для чего Ирина Авдюхина и уехала в Европу. Мы никаким образом не участвуем в происходящем в Московии. Мы – наблюдатели, у которых есть информация.

– Тогда как Вы прокомментируете сведения западных спецслужб о насильственном захвате власти в Московии? – задала вопрос та же журналистка.

– Не могу комментировать ту информацию, которой не обладаю. Могу сказать одно. Я читал прошение об отставке Солнцева. Он просит прощения у многих граждан своей страны и граждан других стран, в том числе Конфедерации. Хоть мы и смотрим на этого человека как на преступника, эти извинения официально были услышаны и приняты, – Кирилл попытался перевести тему вопроса. Он почувствовал, как пот течет каплями по его спине. Находиться в этом помещении ему становилось труднее, поэтому он решил ответить на заключительный вопрос и уйти.

– Последний вопрос на сегодня. Пожалуйста, Жанна Разумовская, – Кирилл улыбнулся ей.

– Спасибо Вам за предоставленное слово, – Жанна встала с места, выпрямилась, поправила волосы и продолжила, – по информации Независимого Агентства Конфедерации сегодня вечером в Таллинне пройдет встреча Президента Конина и Главы Московии Дубина в состоянии полной секретности. Как Вы прокомментируете данный вопрос? Почему переговоры так тщательно замаскированы?

В зале поднялся шум еще больше прежнего. Журналисты с последних рядов наталкивались на коллег впереди, чтобы лучше услышать ответ. Кирилл взял стакан воды и отпил из него. Таллин… Теперь он точно знал, кто передает сведения Разумовской и Тарасову.

– Господа, тише, – поднял руку Кирилл, – это ложная информация, не имеющая под собой никаких оснований. Никакой встречи не проводится. Президент никуда не улетал. Он находится здесь, в Севастополе. Если необходимо, мы можем предоставить его расписание с фактическим подтверждением. Так что Жанна, проверяйте ваши источники тщательнее, – посмотрел в сторону Разумовской Кирилл, – спасибо Вам за вопросы.

Высокин направился к выходу, как из двери показался Президент. Он гордо прошагал вперед к трибуне, помахал рукой и громко сказал в микрофон: «Я нахожусь здесь. Никакой встречи нет. Не верьте слухам»! По залу раздался смех.

Жанна, сидевшая в оцепенении несколько секунд, бросила со всей силы смартфон на пол, который тут же разлетелся в мелкие кусочки.

Как только Кирилл и Константин скрылись от журналистов в коридоре, улыбка с лица Президента пропала. Он сжал руку Кирилла и пристально посмотрел ему в глаза.

– Таллин, Разумосвкая сказала, что встреча пройдет в Таллине. Значит, ее информатором был Свиридов, – Президент закатил глаза, – такого я не ожидал. Человек, который служил так много лет, который был начальником службы безопасности при трех президентах, оказался предателем.

– Я пребываю в таком же шоке, как и ты, – вступил Кирилл, – я не мог и подумать, что Алексей Петрович сможет поступить так.

– Пригласи его сейчас же в мой кабинет, пусть придет немедленно. Пора расставаться с предателями. Пора очищать наш путь, – Константин задумался на мгновение, – затем пригласи ко мне Кожевникову. Ей я тоже скажу «прощай».

– Ты не торопишь события? – Кирилл взял за руку Константина.

– Все идет своим чередом. Все идет по плану, – Президент развернулся и скрылся в дальнем коридоре.

***

Когда в дверь постучали, Константин стоял около окна и смотрел на сад, в котором высаживали цветы. Он не стал оборачиваться, а громко сказал: «Войдите»! В комнату вошел Свиридов, тяжело дышащий, и Высокин, боящийся проронить слово.

– Алексей Петрович, подойдите к окну, – Президент часто любил приводить красочные примеры, описывать события. И в этот раз он хотел сделать все театрально. Свиридов направился к окну и стал смотреть на работающих садовников, – видите, старые цветы выкапывают, взамен сажают новые. Казалось бы, зачем? Ведь старые еще не отцвели, они могли бы еще занимать место в саду. Они не будут никогда цвести также, с каждым периодом их бутоны будут хуже и хуже. Поэтому их заменяют, – Президент обернулся к Свиридову и посмотрел на него.

– Я не люблю цветы. И разговаривать про них не люблю. Их женщины любят, – постарался пошутить Свиридов, но шутка его была явно не к месту.

– Зачем же Вы так поступили? – Константин ушел от окна и направился к своему креслу.

– Потому что я устал от такой политики, – поняв суть вопроса, ответил Алексей Петрович, – знаете, что сейчас поистине нужно Конфедерации, Президент?

– Конечно, знаю. Конфедерации нужна демократия. Нужны работающие институты власти, а не сидящие крысы на местах.

– Ошибаетесь, Президент, – прокашлял Свиридов, – нужна твердая рука. Жесткая рука. Рука, которая наведет порядок…

– Такая рука была в Московии. Вот только пальцы по очереди у нее отрезали. И не могла та рука больше сгибаться.

– Вы проповедуете не те ценности, которые нужны в нашей стране. Здесь любят сильных, их боготворят. Над слабыми либо смеются, либо плачут. Третьего не дано. Вы же сами позволили себя ослабить, Президент.

– Я возвращаю себе былое. Все, что было взято у моего отца, вернется ко мне.

– Боюсь, что этого не произойдет, – прохрипел Алексей Петрович, – вы слишком поздно поняли суть власти. Как она достигается. А главное как она удерживается. Другие это поняли раньше вас.

– Вы про Тарасова сейчас? Или про кого-то еще? – прокричал Константин.

– Тарасову не нужна власть. Ему нужно влияние. Это две разные категории. Но Тарасов понимает, что есть власть. И знает, как ее приручить. Мне же надоело заседать в Высшем Совете и отчитываться на совещаниях о полнейшей ерунде. Я хочу реальную политику. Хочу видеть, как развивается государство. Вы никакого развития не сможете дать.

– Поэтому Вы и решили продавать информацию Независимому Агентству Конфедерации? Чтобы влиять на меня? И чтобы иметь доступ к реальным делам? – возмутился Президент.

– Удивлю Вас, Президент, – ласково начал Свиридов, – но я не продавал информацию. Я делился ей. Как и делился, когда твой отец был Президентом. Я давно работаю с Тарасовым. И знаю, что реальные дела определяют не политики, как Вы или Ваши Министры. Реальные дела определяют те, у кого есть деньги. Для того, чтобы заработать еще больше денег, – Алексей Петрович перевел дыхание, – Вы можете говорить о роли личности в истории, о нашем месте в учебниках. Это все ерунда, – Свиридов махнул рукой, – никогда никакая личность не определяла ход истории. За этой личностью стояли влияние и мнение богатых людей.

Президент, поначалу слушавший Свиридова, пропускал через себя каждую фразу. Они его укалывали, словно иголки. Лицо его становилось все свирепее, пока он не схватился за голову и не прокричал: «Хватит»!

Константин подвинул бумажный листок к Алексею Петровичу и протянул ручку.

– Указ о вашей отставке. Думаю, понимаете, что сработаться мы не сможем. С сегодняшнего дня с 21:00 Вы снимаетесь с должности начальника службы безопасности. Исполняющим обязанности я назначаю Высокина Кирилла.

Кирилл, сидевший все это время на стуле позади Свиридова, подпрыгнул и жестом показал удивление.

– Считаете, что это будет равносильная замена? – Свиридов подвинул листок бумаги к себе и, наклонившись, стал читать.

– Я не обсуждаю кадровые вопросы, касающиеся Министерств. По крайней мере, Кирилл не будет сливать информацию Тарасову или прочим миллиардерам, желающих поработить властные структуры.

– Если Вы, Президент, только по этой характеристике будете отбирать Министров, то работать в вашем Правительстве будет некому, – подписав документ, ответил Свиридов.

– Вы можете быть свободны, – спокойно сказал Константин, держа перед глазами подписанный приказ, – можете за это время попрощаться со своими подчиненными. После 21:00 Вас не должно быть в здании.

Свиридов медленно встал с кресла, также медленно прошел к двери. Он остановился и печальным взором осмотрел комнату. Затем перевел взгляд на Президента и поклонился ему.

– С Вами было интересно работать. Не скажу, что приятно, но интересно точно. Если случится так, что выборы после Учредительного Собрания состоятся, за Вас я не проголосую, – Алексей Петрович открыл дверь и, обернувшись напоследок, сказал, – когда все станет плохо, меня не зовите. Я Вам не помогу.

Как только дверь захлопнулась, Кирилл подбежал к Константину, вырвав из его рук листок бумаги.

– Почему ты не сказал мне о моем назначении? – в голосе Кирилла читалось изумление и недоверие. Он был удивлен сложившейся ситуацией, и его интересовали мотивы.

– Тебе сейчас нужно место в этом Правительстве. Не сегодня, так завтра оно сложит с себя полномочия перед Учредительным Собранием. Я не смогу сделать тебя Премьер-Министром, так как управленческого опыта у тебя нет…

– Почему именно служба безопасности? – не скрывая раздражения, спросил Кирилл, – где я, журналист, и где начальник силовой структуры?

– Ты сохранишь за собой и пост Помощника Президента. Коль это тебе интереснее. Но у тебя должно появиться влияние, ты должен организовать структуру, показать, что ты – настоящая акула с клыками. Тем более и ситуации появляются отличные. И скандал с Кожевниковой, и переговоры с Московией. Все это можно будет отнести к нашим заслугам. Твоим и моим, – Президент говорил быстро, взволнованно. Его глаза горели огнем, он несколько раз хватал Кирилла за плечи и тряс его.

– Почему ты не посоветовался со мной? Принял решение, это так необычно для тебя.

– Опяяяяяяяяять, – провыл Константин, отойдя от Кирилла, – не путай нашу личную жизнь и наши деловые отношения. Я – Президент. Я – начальник. Я назначаю тебя руководителем службы безопасности. Сейчас позови мне Кожевникову. Сам же поезжай на свое новое место работы. Проведи совещание.

– Кожевникову ты тоже уволишь? И кого поставишь вместо нее? – Кирилл был разочарован происходящим.

– Ты узнаешь об этом на следующем заседании Высшего Совета, – пренебрежительно ответил Константин, – сейчас не стоит задерживаться.

– Ты пытаешься построить демократию методами тирании. Такого не бывает. Так не может получиться. Фундамент будет непрочным и все рассыплется в мгновение, – Кирилл перешел на крик.

– Я прошу покинуть Вас мой кабинет. У меня большое количество важных государственных дел. Пригласите ко мне Елену Кожевникову. Вы же должны провести собрание в своем министерстве, мне доложить о результатах до 22:00. Спасибо, – Константин говорил четко, оттачивая каждый звук в слове.

Кирилл молча посмотрел на Президента, развернулся и покинул комнату, громко хлопнув дверью.

Глава 24

Москва

Белослав сидел мирно за столом и читал книгу. С утра до поздней ночи он занимался только чтением. Иногда и уходил в ночь, если одолевала бессонница. А она приходила к нему довольно часто. Он боялся закрыть глаза, потому что боялся, что во сне его убьют. Белослав хотел, чтобы эта процедура произошла с ним, пока он бодрствует, чтобы смотреть в глаза своему убийце.

Он думал, что к нему пришлют Дубина, как когда-то Солнцева отправили на убийство Пугачева. Ведь это было так символично. И нарушать традицию не стоило бы.

Голова Белослава очень болела, он читал книгу и тут же переключался на мысли, которыми был озабочен. Об Ирине, как она и где? Удалось ли ей добраться до места? Опубликовала ли она письмо? Как обстоят дела с Владимиром? Жив ли он? Кто управляет сейчас Московией? Хотя последний вопрос возникал достаточно часто, ответ был всегда один. Святослав Новгородцев.

Белослав боялся информационного вакуума, который окружал его. С ним не общались, не интересовались его состоянием. Создавалось впечатление, что про него просто забыли. Даже ужин не был принесен. На вопрос же охране об ужине, охрана только пожала плечами.

Солнцев отложил книгу в сторону и поморщил лоб. Постоянно читать становилось сложнее. Глаза уставали, иногда заполняясь гноем. Белослав откинул голову назад и прикрыл веки, чтобы немного отдохнуть, как дверь открылась, и комнату оглушил звук мужских каблуков.

– Я думал, про меня уже забыли, – не поднимая головы, сказал Солнцев. Он знал про себя, что в комнату вошел Новгородцев.

– Много дел накопилось. Которые пришлось решать. Из-за вашей нерешительности, – Святослав говорил прерывисто, давая Солнцеву обдумать каждое предложение.

– Теперь полагаю, проблем с нерешительностью нет. Этот показатель не хромает, – Солнцев встал с кресла и подошел ближе к Новгородцеву.

– Дубин отлично справляется со своей задачей. Он прекрасный Глава Московии.

– Когда он придет убивать меня? – с улыбкой на лице спросил Белослав.

– Присядь, – указал на кресло Святослав и сам проследовал к креслу напротив, – у нас возникли вопросы по твоей дальнейшей жизни. Кто-то считает, что тебя необходимо уничтожить. Кто-то считает, что тебя надо судить, некоторые говорят, отпустить в толпу, пусть растерзает. И главное. Нет варианта простить и забыть. В этом мы едины. Едины в том, что Белослав Солнцев должен заплатить по заслугам.

– Я был слеп, крайне слеп, – Белослав потряс головой, – думал, что вокруг меня плетут интриги. Что кругом иностранные агенты из Конфедерации. Что надо увеличивать количество силовиков. А вся проблема скрывалась в одном человеке. Ты просто хотел наживиться. Для тебя это была не политика. Для тебя это было способом обогащения. И сейчас ты сливаешь меня, потому что я много знаю. Следом сольешь Дубина. Он не протянет и полгода. А сам скроешься в какой-нибудь стране Азии, – Солнцев поднял брови и сделал паузу, – разве я не прав?

– Тебе надо меньше читать, – спокойно ответил Новгородцев на вопрос, – ты строишь версии, которые рождает твой воспаленный мозг.

– Пусть их рождает мозг. Но они явные. И реализуемые…

– Белослав, сюда я пришел говорить не о своей судьбе, – повысил голос Новгородцев, – а о твоей. Со мной все будет отлично, в этом будь уверен. А с тобой ситуация иная. Возможно, ты так и жил бы здесь. Под охраной. На нашем обеспечении. Но ты поступил плохо. Очень плохо. За поступок с Ириной ты и ответишь.

– Значит, она опубликовала письмо Зуйкова? – с радостью на лице спросил Белослав.

– Опубликовала, но твой расчет не оправдался, – Новгородцев перешел на шепот, – ты оказался ненужным Конфедерации. Как и твой шурин. Крым ведет переговоры только с теми, у кого власть. Спасать тебя никто не собирается. Крым не отправит войска в Москву. Они опровергли все переговоры, которые проводил Зуйков. Знаешь, почему? Я пообещал больше.

– Ты хочешь присоединиться к Конфедерации? – Белослав встал с кресла.

– Не я. А Глава Московии Никита Дубин. Молодое поколение пришло тебе на смену.

– Мне можешь не врать, это твое решение. Сугубо твое,– в глазах Белослава была видна ненависть,– ты просто заметаешь следы.

– Я делаю доброе дело. Помогаю Главе Московии утвердиться в своей должности. Он хочет мира и спокойствия. И я согласен с ним. Это единственно верный сейчас путь.

– Ты утонул во лжи. Ложь и ничего больше, – смирившись со сказанным, сказал Белослав.

– Прими это как должное. Ты не Глава Московии. Помощи от Конфедерации не будет. За свои преступления ты предстанешь перед судом, – Святослав стал ходить по комнате, рассматривая предметы.

– И кто же будет меня судить? Ты? Разве преступник может судить преступника?

– Нет, тебя будут судить в Конфедерации. Суд будет международным, чтобы ни у кого не возникло подозрений в его предвзятости.

– Не боишься, что я сдам тебя? Твоих шакалов? И правда все равно вскроется, – угрожающе произнес Белослав.

– Мне уже будет глубоко наплевать. Я буду далеко на тот момент. Что будет твориться здесь, я узнаю только по заголовкам интернет – новостей.

– Ты просто хотел запустить мясорубку. Это единственная твоя цель. Не сохранить Московию, не развить государство. Ничего тебе было не нужно, – Белослава затрясло, когда он произносил эти слова.

– Завтра рано утром тебя передадут под юрисдикцию Крыма, – сказал после паузы Новгородцев,– будь готов к этому.

– Что ты сделаешь с моей семьей? – перешел на крик Солнцев.

– Хммм,– улыбнулся Святослав,– для Владимира я подготовил интересную смерть. Я дам тебе на нее посмотреть. Твою жену найдет наша разведка. Но официально она повесится, – Святослав вновь перешел на шепот, – ты проиграл. Ты не политик. Ты слабый человек.

Святослав развернулся и направился к двери, как почувствовал сильный удар кулаком в спину. Белослав был в ярости и бил Новгородцева со всей силой. Он кричал ругательства и наносил удары один за одним: по лицу, в грудь, по животу. Святослав, не ожидавший этого, вначале в смятении защищался руками, а затем нанес удар по челюсти Солнцева. Белослав упал плашмя на пол и громко зарыдал.

– Махать кулаками надо было раньше. Сейчас поздно, – услышал он голос Святослава, который громко хлопнул дверью.

***

Олеся стояла обнаженной перед ванной с горячей водой. Она опустила в нее пальчики руки, создавая волны. Ее тело было грязным, издавало неприятный запах, но Олеся не торопилась погрузиться в теплую воду.

Когда вновь открылась дверь камеры, Олеся комком забилась в угол. Она боялась каждого движения, шороха, боялась, что закроется дверь и ее в который раз изнасилуют. Для охраны она стала куском мяса, с которым можно позабавиться.

Но вместо этого мужчина в форме подал ей руку и предложил подняться. Олеся посмотрела в его лицо и увидела светлые голубые глаза. Они излучали теплоту. Она забылась и машинально протянула руку.

Мужчина проводил ее из камеры в коридор, поднялся с ней на несколько этажей вверх и открыл большую дверь, сделанную из дерева. Олеся прищурила глаза, потому что комната была пропитана теплым желтым светом, который лился из хрустальной люстры, висящей над головой. Комната была обставлена добротной мебелью, была просторной и пахла дорогим парфюмом.

– Эта комната в вашем распоряжении, – произнес мужчина и указал на дверь в другом конце,– там вы сможете принять ванну. В шкафу несколько комплектов одежды, выбирайте. Завтра утром Вы будете переданы под юрисдикцию Конфедерации.

Эти слова Олеся восприняла равнодушно, будто с ней говорили о чем-то будничном. Она только заметно улыбнулась и прошла к окну. На улице было темно, а за окном простирались поля, иногда сменяющиеся на разрушенные постройки.

– У Вас есть сигарета, – прохрипела Олеся. Она не знала, как себя вести. Все чувства в ней были перемешены, это был коктейль непонятного состояния, когда ты живешь на автомате.

Мужчина удивился вопросу, полез в карман своего пиджака и достал пачку сигарет и зажигалку.

– Я положу на стол, думаю, что одной будет мало. Только не выкурите всю пачку, Вам станет дурно, – мужчина подошел к Олесе, чтобы видеть ее лицо, – через часа два к Вам подойдет доктор, чтобы проверить общее состояние. Приблизительно в это же время принесут ужин. У Вас будут какие-то пожелания к нему?

Олеся посмотрела на мужчину, остановила свой взгляд на его глазах и отвергалась к окну.

– Я не хочу есть, – тихо произнесла она.

– Тогда я закажу на свое усмотрение.

И сейчас Олеся погрузилась в ванну, выкуривая сигарету за сигаретой. Запах табака впитывался во влажные волосы. Она плела из них косички, затем расплетала. Олеся потеряла счет времени, единственным мерилом стала вода, которая достаточно охладела. Олеся ступила на кафельный пол, завернулась в белоснежное полотенце и вышла в комнату из ванны.

Как только Олеся вошла, она увидела мужчину, стоящего у окна. Мутный ум напомнил, что это мог быть доктор, однако халата на нем не было. Как только он обернулся, Олеся задрожала. Перед ней стоял Святослав Новгородцев. Он молча и неторопливо подошел к ней, покрутился, посмотрел с ног до головы и улыбнулся.

– Святослав Новгородцев, – протянул он руку.

– Олеся!

– Как Вы себя чувствуете? Все ли хорошо? Я приношу извинения, что Вы попали в такую передрягу, что оказались в тюрьме. Сами понимаете, мы приняли радикальные меры, чтобы обезопасить мирных жителей. Сейчас мы готовы признать ошибку и передать Вас Конфедерации, как и было запрошено.

– Почему Конфедерация сделала это? – Олеся съежилась перед Новгородцевым.

– Я не могу Вам сказать. Я полагал, что Вы знаете ответ на этот вопрос?

– Нет, я не в курсе. Для меня это удивление, – Олеся говорила очень тихо, поэтому Святослав приближался к ней ближе.

– Может, Вы знаете какой-нибудь секрет, и в камерах вас неправильно пытали? – Новгородцев говорил совершенно металлическим голосом.

– Нет, секретов нет. Все, что я могла рассказать, я рассказала.

– А ты хорошенькая, – Новгородцев загнал Олесю в угол, откуда она не могла выбраться. Он провел рукой по ее лицу, по открытым частям тела, приблизился вплотную и вдохнул аромат волос.

– Не люблю курящих девушек, – Святослав свел скулы и медленным шагом отошел, – ты непохожа на агента спецслужб. Таких я чую за версту. Здесь что-то другое. И меня это чертовски интригует. Может ты – интересный собеседник? И каким-то образом очаровала гея Конина? – Новгородцев направился к двери, – надевайте платье. Мы поужинаем вместе. Жду Вас в течение десяти минут. Не стоит краситься. Я люблю природную красоту женщин. А у вас ее достаточно.

Олеся была напугана таким разговором и расположением к ней. Она подошла к шкафу, открыла его. В нем висело около десяти платьев разных цветов и фасонов. Олеся передвигала вешалки одну за другой, пока не остановилась на зеленом платье с закрытой спиной и длинными рукавами. На кровати лежало несколько комплектов нижнего белья, из которых Олеся выбрала бежевый.

Она быстро сбросила с себя полотенце, надела белье и облачилась в платье. За долгий период пребывания в заключении Олеся почувствовала себя женщиной. Красивой, молодой, стройной. Это говорило зеркало, в которое она смотрелась. Только глаза выдавили ее состояние: усталость, безразличие, апатия. Она прошла в ванну, где взяла фен, чтобы просушить волосы. Теплая струя воздуха разглаживала волосы, придавая объем.

Олеся вновь посмотрела на себя в зеркало. Она смотрела долго и не отрываясь, пока не заболели глаза. Она смотрела и не понимала, кого видит перед собой. Перед ней стояла женщина. Которую сломали. У которой отобрали ее жизнь. Которую превратили в пешку. Она смотрела, а слезы катились по ее щеке. Она не знала, где окажется завтра, доживет ли эту ночь. В голове возникали миллионы вопросов, на которые хотелось ответить. А не получалось.

Она стала заложником ситуации, и каждая прожитая минута нагнетала на нее все больше ужаса и страха.

***

Площадь была усеяна людьми. Их поставили рядами в несколько длинных колонн, а между ними стояли военные с оружием в руках, готовые в любую минуту выстрелить.

Головы были подняты вверх, на сцену, которую собрали за несколько часов до этого. Она была небольшой, но очень высокой, к ней прикреплялся подъемный кран, который поднимался вверх на уровень девятиэтажного дома.

Зуйков, стоявший в наручниках поодаль от толпы, осознавал, что данная конструкция предназначена для него. Он еще не понимал, как произойдет это действие, но что сегодня за ним пришла смерть, он чувствовал, вдыхая серый воздух Москвы. Наконец, после получасового стояния на площади, трое мужчин в форме проводили его на сцену. Москва в этот момент замерла. Толпа, поначалу гудевшая, замолчала и послушно наблюдала за сценой.

По правой лестнице неторопливо поднимался Новгородцев с Олесей. Она заворожено смотрела на конструкцию, переводила взгляд на толпу. Возникал вопрос: чего ожидать теперь?

Новгородцев прошел вперед к микрофону и постучал по нему. Тишина, окутавшая площадь, еще больше обострилась.

– Мы с Вами в эти дни столкнулись с трагедией, которой не должно было произойти. Нас с Вами использовали, чтобы завладеть властью, лишить народ способности думать и выбирать, что хорошо, а что плохо. Нас пытались настроить друг против друга, чтобы началась гражданская война. Но мы сильные. Московия – сильное государство.

Перед Вами стоит Владимир Зуйков. Он занимался нашим развитием, образованием, просвящением. На самом деле он уничтожал государство изнутри. Он был раковой клеткой, каждым своим действием разрушал Московию. Для чего? Сыграла жажда. Жажда денег, власти. Вся его семья: Ирина Авдюхина, Белослав Солнцев, – и некоторые члены правительства решили создать синдикат, чтобы узурпировать власть. Они подстроили бунт в тюрьмах, вывели на улицы тысячи людей, чтобы собрать их в одном месте и отравить. Они хотели обвинить в этом глав министерств, отвечающих за безопасность. Не удалось. Мы узнали об этом. И сейчас мы ликвидируем этих негодяев.

Наш новый Глава, Никита Дубин принял важное решение о присоединение к Конфедерации на тех основаниях, которые предложим мы. С нами считаются, мы важны. Но мы не можем двигаться вперед, пока не очистим наше государство от таких, как Владимир. Сегодня состоится суд. И судить его будет девушка, совершенно не виновная, но которая была обречена на страдания и муки в камере тюрьмы. Потому что преступный синдикат решил поиграть, превратив нас с вами в пешки. Сегодня все и решится, – Новгородцев отошел от микрофона и направился к Олесе.

Мужчины в форме, стоявшие все это время позади Зуйкова, схватили его и затащили в подъемный кран, привязав к сидению. Владимир молчал, считая про себя.

– Вот вам пульт, – Святослав положил в руку Олесе продолговатый предмет, – ваша задача – нажать кнопку, когда подъемный кран окажется на самой высокой точке.

– Я не буду этого делать. Я не хочу участвовать в этом, – Олеся говорила сбивчиво, пытаясь преодолеть саму себя.

– Мы с Вами отлично провели время, – Новгородцев взял Олесю за плечи, – поужинали, поговорили. Я благодарен Вам за это. Вы для большинства толпы есть сейчас символ страдания. Они такие же как ты. Они озлобленны. И хотят одного. Суда. Исполни волю народа.

– Я не буду этого делать. Я знаю, что он не виновен, – Олеся говорила, а из глаз капали слезы.

– Откуда ты это можешь знать? Откуда? Лишь твои догадки и предположения. Лишь сплетни и слухи. А именно он и его родственник Солнцев приказали распылить тот газ на этой самой площади. Помнишь? Помнишь, как умирала Яна? Какое у нее становилось лицо? – Новгородцев с каждым словом переходил на крик, но этот крик не был слышен толпе, потому что из динамиков играл гимн Московии.

– Я не судья, я не могу исполнять решения, – Олеся вспомнила ту картину, о которой просил вспомнить Святослав. Ей стало от этого жутко. Сердце забилось быстрее, в горле застыл комок ненависти. Она хотела нажать кнопку на пульте, чтобы отомстить за Яну, но ее останавливала неуверенность в правильности данного поступка. Поэтому Олеся решила привести другой аргумент против публичной казни, – я не судья.

– Так странно, когда говорят, что власть плохо работает, когда можно критиковать и оскорблять тех, кто наверху. Но когда дают право принимать решение и влиять на судьбы миллионов, сразу герои уходят прочь. Потому что на свою судьбу то они не могут повлиять, – Новгородцев был зол и кричал на Олесю, – стой просто, я сам все сделаю.

Кабина поднималась вверх все выше и выше. Люди в толпе задирали головы. Владимир молча сидел в кабине с закрытыми глазами, трепеща от того, что произойдет. Он не боялся смерти, он смирился с таким концом, пока находился под круглосуточной охраной. Владимир был совершенно спокоен. Вдруг кран остановился, и кабина замерла на высшей точке. Владимир потихоньку стал открывать глаза. Перед ним распласталось только черное небо, на котором горели звезды. Внизу видны были маленькие головы людей, освященные светом прожекторов. Зуйков посмотрел на сцену и увидел, как две маленькие фигуры стоят поодаль и о чем-то говорят. Новгородцев отошел от девушки, приблизился к микрофону и закричал в него со всей яростью. Эхо слов до Владимира долетало с опозданием.

– Многие лица заявляли, что нашему государству нужна свобода, демократия. Что власть ограничивает наши свободы. Сейчас Владимир Зуйков свободен. Он как птица. На самом верху. Именно таким Вы представляете государство. Оно должно быть на вершине развития. Но когда дается свобода, она опьяняет. И любая птица, которая почувствовала это, перестает управлять собой. Она разбивается, – Святослав нажал кнопку на пульте, который был спрятан у него в кармане пиджака. Кабина резко стала падать вниз, а когда коснулась земли, по площади прокатился грохот, – предатель умер. Вот к чему приводит ничем не контролируемая свобода. Она ведет к разрушению и смерти. Спасибо Вам, Олеся, что исполнили волю народа, – Новгородцев обратился к Олесе, которая стояла позади и закрывала рот руками, чтобы сдержать свои эмоции.

Толпа стояла и смотрела, как поднимается дым с места столкновения. Все молчали, понимая, что в очередной раз их обманули.

Глава 25

Место Х

– Мы готовы сегодня осуществить все действия, направленные на захват власти, – мужчина в темном плаще говорил громко, подписывая документы на столе у Воеводы.

– Мне не нужен захват власти, – Андрей был против такой формулировки, – я хочу, чтобы люди в Земстве просто стали свободными. Чтобы основные принципы работали и здесь. Я хочу только это.

– А мы хотим получать наше вознаграждение по договору строго в установленный срок, – ответил мужчина, ставя подпись на последней странице.

– С этим никаких проблем не возникнет, – в разговор вступил Воевода, – Крым оплатит все расходы. Главное – выполнить поставленную задачу.

– А что ее выполнять то? У Мамонтова никого не осталось. Ни одного человека, кто его поддерживал бы. Он ни денег не даст, ни доброго слова не скажет, – расхохотался мужчина, который опирался на стену в комнате Олега Петровича.

– Кстати, его и не видно сегодня целый день. Видимо, переговоры с его начальниками никаких результатов не принесли, – сказал мужчина за столом.

– Так как мы поступаем? – спросил Андрей.

– Мы заходим в административное здание. Захватываем комнату. Надеваем на него наручники. Готово. Охраны у Мамонтова нет. Сопротивления не будет.

– Хорошо, – сказал Андрей, – только без насилия. Никаких побоев и прочего. Просто захватываем его и отправляем в тюрьму.

– Все так, – ответил Воевода, – далее мы устраиваем собрание на поляне, где тебя провозглашаем новым лидером Земства. Ты объявляешь о свержении авторитаризма, что такой путь не устраивает всех нас. И что Земство № 5 становится демократическим Земством.

Мужчины, сидевшие в комнате, подошли к центру и скрестили руки.

– Величие Конфедерации в каждом из нас, – произнес иронично самый крупный из мужчин и засмеялся. Его примеру последовали остальные.

Они быстро вышли из помещения, быстро спустились по лестнице и также быстро направились к дому Мамонтова. На горизонте уже зарождалась заря. На улицах было пусто. Мужчины ворвались в здание. Один из них приблизился к двери и несколько раз постучал.

– Откройте, пожалуйста, у нас для Вас есть новости, которые необходимо срочно обсудить,– громко и прерывисто произнес он, но ответа не последовало. Мужчина крепко нажал на дверь, она отворилась. Переметнувшиеся застыли в немой позе. В комнате, в которой они были днем, на полу лежало тело Мамонтова без признаков жизни. Самый крупный из мужчин подбежал к нему и стал щупать пульс и проверять дыхание.

– Он дышит. Он дышит, зовите врача.

Мужчины стояли неподвижно, пока один не закрыл дверь.

– Что ты делаешь? – спросил сидевший около Мамонтова.

– У нас есть шанс избавиться от него раз и навсегда. Он лежит здесь с сердечным приступом. И лежит давно. Чуток его придушим, и наши руки будут развязаны.

– Ты с ума сошел? – воспротивился мужчина, подкладывая свой свитер под голову Мамонтова, – мы не должны убивать его. Наша задача – отстранить от власти Петра Сергеевича. Нам даже не пришлось это делать. Он сам отстранил себя. Своим здоровьем.

– А ты не думал о последствиях, – к нему приблизился мужчина, только что закрывший дверь, – если Московия не войдет в состав Конфедерации. Или Конин откажется от нашего финансирования. Нас обратно примет Мамонтов? Нет. При случае он казнит нас первыми. Этого не должно произойти. Сейчас наш Руководитель Земства находится на грани между жизнью и смертью. Нам стоит только его подтолкнуть. Не более того.

– Я не позволю тебе этого сделать, – поднялся с места мужчина, защищающий Мамонтова.

– Тогда проголосуем? Давайте определим, кто из нас «за» смерть, а кто – «против».

– Никаких голосований, – прокричал мужчина, – прежде всего перед нами лежит человек. В возрасте. И ему нужна помощь. Да, мы с Вами наемники. Но когда человек беззащитен, разве мы можем нападать? Одумайся, ты хочешь убить беззащитного.

– Разве он беззащитен? У него несколько слоев брони. И как только он встанет на ноги, нам будет конец. Нельзя упускать такую возможность.

– Тогда вместе с ним ты убьешь меня. Я не позволю сделать тебе это.

Трое мужчин резко встали около стены, остальные трое – около лежащего на полу Мамонтова. Они смотрели друг на друга, ожидая, кто сделает первым шаг.

Так продолжалось недолго, пока один не вышел вперед и поднял руки.

– Сколько Мамонтов так пролежал? – начал он, – достаточное время. Ему теперь точно быть инвалидом. Мы можем не переживать за себя. Подумайте рационально.

Все опустили голову, чтобы посмотреть на серое лицо бывшего Руководителя Земства. Он лежал в неестественной позе, словно на пол упал не лучший экспонат музея восковых фигур.

– Согласен, ладно, – ответил мужчина, который хотел убить Мамонтова, – но тогда мы разыграем другую карту. Мы нашли его здесь в таком положении. Не мы сделали с ним это. Но если произойдет так, что Мамонтов вернется к власти, то наша версия будет другой – мы пытались его спасти и препятствовали Лебедеву и Черному. Все согласны?– громко спросил мужчина.

Стоявшие в комнате закивали головой.

– Тогда поднимаем его, – указал мужчина на Мамонтова, – и уносим его в отделение больницы. Дальше уже действуем не мы.

Они все вместе подошли к Петру Сергеевичу, подняли его за руки, и один из мужчин запрокинул Мамонтова за спину.

Около здания, напротив входной двери, стояли Андрей и Олег Петрович. При виде того, как выносят Мамонтова из его кабинета, они не то что удивились, а ошалели.

– Что произошло? Мы же договаривались? – закричал Андрей, подбегая к мужчинам, посмотрев вблизи на тело Петра Сергеевича.

– Все в порядке! Мы здесь не виноваты. Когда вошли в комнату, он уже лежал на полу. Это сердечный приступ. Сейчас его срочно отнесем в больницу, – сказал самый крупный из мужчин.

– Вы уверены, что все произошло именно так? – в разговор вступил Воевода, – и что на его тело доктора не найдут синяков и ушибов?

– Да, уверены. Мы исполнили договоренность в полном объеме. Мы его не трогали.

– Тогда быстрее несите его в больницу, – скомандовал Олег Петрович.

Мужчины тут же быстрым шагом скрылись в темноте ночи. Андрей подошел ближе к Черному, застыв на пару секунд.

– Это очень хороший знак, – сказал Воевода, – не пришлось применять силу. Сама судьба решила, что ему не место во главе Земства.

– Я чувствую себя паршиво из-за этого, – опустил голову Андрей, – человек чуть не погиб. Он не может двигаться, говорить. А мы проводим такие действия.

– Если ты будешь так часто включать в себе человечность, то никогда не добьешься поставленных целей. Политика – это не место для гуманности. Здесь нет категорий добра и зла.

Воевода быстро отошел от дома Мамонтова и направился в сторону поляны для сбора. Он достал рацию из кармана, нажал кнопку и по слогам заговорил: "Срочное собрание всех граждан Земства 5". Тут же в небе над Земством возник красный луч, и громко завыла рация, призываю каждого прийти на поляну.

Андрей еле успевал догонять Черного, который широким шагом стремительно направлялся к месту сбора.

– Надеюсь, ты знаешь уже, что скажешь населению? – спросил Олег Петрович Андрея.

– Да, я выучил наизусть тот текст, который Вы мне дали. От себя добавлю пару строк, не более того. Смысл от этого не поменяется.

– Отлично. Помни, никакого упоминания обо мне, что я участвовал в отстранении Мамонтова. Никакого упоминания о Конине. Только о себе. Только о толпе, которая соберется перед тобой. Ты их мотивировал. Они и помогли тебе начать перестройку в Земстве. Никакого упоминания о закулисье.

Андрей молча кивнул головой, но Воевода даже на него не посмотрел. Он обернулся только лишь тогда, когда они подошли к месту сбора. Люди продолжали подходить, создавая давку. Олег Петрович протянул руку Андрею, хлопнув его по плечу.

– Удачи, я посмотрю тебя на экране. Затем отправлюсь в больницу. Потом мне надо будет написать в дневнике Земства свое видение ситуации. Вопросов возникнет много. Встретимся уже утром, – быстро произнес он и направился в аппаратную, где сидели операторы и режиссеры.

Андрей прошел сквозь толпу, поднялся на маленькую трибуну, взял в руку рупор и, закрыв глаза и сделав глубокий вдох, заговорил.

– Сейчас глубокая ночь. И возможно Вы спали, отдыхали от напряженного дня. Я не долго. Много времени не займу, – в это время телевизионная камера подлетела близко к Андрею, – мы с Вами устали жить под гнетом тирана и деспота Мамонтова. И как позывает история, такие режимы долго жить не могут. Они разрушаются. Сами ли либо их разрушают граждане. Ведь главные принципы во всем мире – это свобода, свобода выбора, свобода жизни. Сегодня благодаря Вам всем мы избавились от тирании Мамонтова. Под нашим натиском он добровольно сложил с себя полномочия Руководителя Земства № 5. Спасибо Вам, что поверили в меня, поверили в мою идею. Спасибо, что присоединились. Вместе мы сила. Завтра на этом же месте мы соберемся с Вами, чтобы решить, как будем жить дальше. Что будем строить. Сегодня я желаю Вам спокойной ночи. Свободной спокойной ночи. Величие Конфедерации в каждом из нас, – громко прокричал Андрей и ударил себя по груди.

«Величие Конфедерации в каждом из нас», – громко проревела толпа и стала расходиться. Андрей наблюдал с трибуны за людьми, которые разворачивались и уходили прочь. Тут же он остановил взгляд на силуэте женщины, которая не уходила, а наоборот приближалась к Андрею. Он протер глаза ладонью, широко их открыл и вблизи себя увидел Анастасию, которая подняла голову и улыбалась ему.

– Это была замечательная речь, – произнесла Настя, когда Андрей спускался с трибуны.

– Я старался вложить свои эмоции. Замотивировать всех. Но мне кажется, меня не поняли. Толпа разошлась сонная и аморфная. У меня создалось ощущение, что им толком все равно, кто будет во главе Земства, какую политику он будет проводить. Люди привыкли быть мясом, меня это печалит.

– В этом не твоя вина. Когда находишься в Земстве, тебя подавляют. И каждый день проживаешь по инерции, – Настя взяла Андрея под руку и повела его за собой, – поэтому никакой реакции ты и не видел.

– А если бы у нас не получилось выиграть эту битву? Если бы Мамонтов знал о готовящемся заговоре? Если бы он решил всех истребить? – с каждым словом Андрей повышал тон.

– Тебе не нужно смотреть на толпу. На людей. Они просто наблюдатели. Пойдут туда, куда им укажут. Их мировосприятие ты не изменишь, – Настя провела рукой по волосам Андрея.

– Это будет первое, чем я займусь. Я начну в людях зарождать тягу к демократическим ценностям, к свободам, к ответственности, в конце концов. Их надо разбудить, их надо разбудить, – Андрей два раза произнес последнее предложение и замер перед дверью. Это был не его дом, в котором он жил. Это была резиденция Мамонтова.

– Ты привела меня не туда, – воспротивился Андрей, смотря на миниатюрную Анастасию.

– Нет, я не ошиблась. Это теперь твой дом. Ты Руководитель Земства, а он живет именно здесь, – указала рукой Настя, – пойдем. У меня для тебя есть подарок.

Они зашли в дом, из которого недавно выносили обездвиженное тело Мамонтова, прошли по коридорам, осматривая каждую комнату. Резиденция была небольшой, но теплой и гостеприимной. Кое-где горел свет, а дом был пропитан запахом цветов, которые росли около входа.

Андрей и Настя оказались в спальне Мамонтова. Она была овальной, с двумя большими окнами, выходившими в сад. Из окон дул легкий ветерок, поднимая атласные шторы с пола. Настя подошла вплотную к окну, запутавшись в шторах. Лунный свет и танцующие шторы делали ее привлекательной. Настя расстегнула пуговицы на рубашке, сняла юбку и приблизилась к Андрею, который заворожено смотрел на происходящее.

– Это и есть подарок, – прошептала Анастасия на ухо Андрея и поцеловала его. Он улыбнулся, пристально изучил лицо Насти и, взяв ее за плечи, бросил на кровать, снимая с себя одежду.

Глава 26

Крым

Елена стояла около кресла, оценивающим взглядом смотря на Виктора. Он надел форму службы охраны Президента, которая самым лучшим образом подходила ему. Елена просила поднять руки вверх, параллельно полу, измеряя длину рукава. Виктор неохотно делал все сказанное, иногда громко вздыхая.

– Прозвучит примитивно, но форма тебе к лицу, – Елена одобрительно улыбнулась.

– Спасибо, я могу приступить к своей службе, – равнодушно ответил Виктор.

– Да, можешь. Но знай, ты под постоянным контролем. И с моей стороны, и со стороны моих врагов. Под перекрестным огнем. Не позволяй себе лишнего.

– Как скажешь, мама, – Виктор направился к двери и резко затормозил около нее, – я уверен, что ты уничтожишь своих врагов. Всех до единого. А если у тебя не получится, то попроси меня. Я помогу.

– Хорошо, Витя, я учту это, – засмеялась Елена. Как только он закрыл дверь, Кожевникова подошла к столу, взяла папку с документами и поправила волосы. Внутри нее жил трепет, перерастающий иногда в панику, от которой темнело в глазах и становилось не по себе. Елена боялась идти в кабинет Конина, ожидая очередной подножки от Президента.

Собрав оставшиеся силы в кулак, Кожевникова направилась из своего кабинета в кабинет Константина, считая, сколько раз ударит каблук по кафелю. Как только она оказалась перед дверью, Елена еще раз поправила свои волосы и постучала.

– Входите, – тут же сказал голос. Кожевникова вошла в комнату, где за столом сидел Константин, печатавший что-то на клавиатуре.

– Садитесь, пожалуйста, – указал на диван Президент, – наш разговор не будет долгим. Много дел на эту ночь. Елена послушалась и села на указанное место. Константин продолжал печатать, не обращая внимание на пришедшего Министра.

– Как Виктору в Крыму, нравится? – прервал молчание Президент.

– Да, вполне. Говорит, что ничего не изменилось. Также зелено, также свежо, – ответила Елена на вопрос, не подавая вида, что ей он неприятен.

– Знаете, по какому поводу я Вас позвал? – вновь задал вопрос Константин.

– Могу только догадываться, поводов в последнее время предостаточно.

– Я хотел бы обсудить дальнейшую работу в Правительстве в свете событий, которые происходят.

– Да, я внимательно слушаю Вас, – Елена запрокинула ногу на ногу и затаилась в ожидании.

– Свиридов сегодня был отправлен в отставку, вместо него исполняющим обязанности назначен Кирилл Высокин, – начал Президент, но Елена его перебила.

– Это не самый лучший вариант, Вы меня уж извините. Но назначать на такой пост человека, у которого совершенно нет в данной сфере опыта, странно.

– Я не использую категории «странно» или «в рамках действительности». Я смотрю в перспективу. Свиридов предал меня, поэтому он ушел. Высокину я доверяю, не думаю, что работа в данной должности вызовет у него сложности, – Президент сделал паузу и оторвался от клавиатуры, – теперь расскажите, кем Вы видите себя после проведения Учредительного Собрания.

– Я не буду кривить душой или врать, – Елена улыбнулась на этих словах, – я не планирую работать в Вашем Правительстве, если Вы возглавите после выборов Конфедерацию. Наши взгляды слишком разнятся. Поэтому, как только будет дан старт предвыборной гонки, я стану ее активным участником.

– Думаете, у Вас будут шансы одержать победу?

– Многое будет зависеть от ресурсов, которыми я смогу распоряжаться на тот момент.

– Финансирование Тарасова, например, – Константин встал с кресла и направился к Елене.

– Я не могу открывать перед Вами определенные сведения, если они не касаются моей министерской работы. А вопрос о финансировании как раз не входит в эту сферу.

– Мне не нравится, что Вы вставляете палки в колеса, – Президент напряг скулы, – в моем Правительстве работают люди, которые не согласны с моей политикой. Так никакого государства не построишь. Да и излишнее внимание прессы мне ни к чему. Все эти скандалы, – Константин подошел к столу, взял бумаги и передал их Елене, – Московия завтра публикует эти сведения. Переводы, которые делал Вам Тарасов. Переводы, которые Вы отправляли в Земство № 5. Все чеки. Все Фонды. Кто причастен. Да и история с сыном нелепая. Завтра Вам давать большое интервью. И я хочу, чтобы Вы приняли решение, какого содержания оно будет. Вы уйдете в отставку или останетесь в Правительстве. Если останетесь, то Вам необходимо прекратить всякое общение с Тарасовым. Если уходите, то Вы вольны делать все, что угодно. Но после такого скандала вряд ли найдется человек, который поддержит Вас на выборах в Учредительное Собрание. Решать Вам.

– Где же Вы научились таким методам управления, Президент?

– Позаимствовал у Вас в большинстве своем, – улыбнулся Константин.

– Странная вещь – политика, – глубоко вздохнула Елена, – сегодня ты на коне, а завтра уже он тебя сбросил. И ты лежишь на земле, а конь бьет тебя копытом. Вчера я думала, что Ваше время пришло к концу. Что Вы неспособны управлять Конфедерацией, что Вы – просто номинальный человек в этой системе. И как только наступит момент, Вас свергнут, убьют, отправят в ссылку. Но я ошиблась. Пока мы думали, что Вы ослабнете, Вы только укрепились. И сделали слабыми нас. Хотите, скажу честно, – Президент кивнул в этот момент, – мы разрабатывали план управляемого хаоса. Хотели опьянить власть на местах вседозволенностью. Чтобы они начали перечить Вам. Чтобы подстрекали народ. Мы почти запустили этот проект. Что изменилось, Константин? Почему все так быстро поменялось?

– Я побывал там, где не был раньше. Я был в Земстве № 5. Воевода сказал мне одну фразу, которая перевернула мое восприятие. Решающим фактором при принятии всех решений должен стать страх. Страх двигает нашу жизнь. Не свобода, не демократические ценности. Это все баловство. Нужно народ держать в страхе, свое Правительство держать в страхе. Но прежде всего необходимо, чтобы страх завладел тобой. Вот и весь секрет, Елена. Так я взобрался на коня. Так я и войду в историю, как Президент, осуществивший объединение прежней России. Как Президент, который собрал Учредительное Собрание. Про меня будут говорить «демократ», а на самом деле таким я являться не буду.

Елена слушала каждое слово, которое говорил ей Константин, и не верила своим ушам. Это не мог произнести тот Президент, которого она знала. Интонация, посыл – все было другое. Будто его подменили. Кожевникова была в растерянности и не знала, что ответить.

– Президент, Вы ставите меня в положение крайне затруднительное, – начала после паузы Кожевникова, но Константин ее перебил.

– Я открыто заявляю Вам сейчас, что мы – враги. Но враги, у которых одна цель. Власть, обладание ею, удержание ее. Мы соревнуемся на одном поле. Вот только поле это небольшое. А участников достаточно. Поэтому предлагаю поделить это поле. У Вас будет своя зона, у меня – своя. Мы не будем пересекаться.

– Как это возможно? Это какой-то новый проект Конфедерации? – Елена сморщила лоб так, что появились морщинки.

– Разве не прекрасно мы живем сейчас без Московии? Вполне замечательно. Это никак не влияет на повседневную жизнь людей, на экономику. Просто так сложилось, что Москва – историческая столица России, первопрестольная. И необходимо восстановить историческую справедливость, вернуть Москву в Конфедерацию. Как только я переберусь туда, Вы можете выбрать любой регион, Крым, Юг, Карелию. Я готов отдать Вам и Вашим помощникам частицу Конфедерации. Стройте свое государство. И не будем мешать друг другу.

Елена была ошарашена еще больше. Когда она готовилась к встрече, то в голове прокручивала множество вариантов, но такого предложения не ждала. Президент смотрел на нее пристально и, уловив ее мысли, продолжил.

– Я понимаю, что сейчас трудно принять решение. По сути, я предлагаю в этом кабинете разделить наше государство. Граждане будут думать, что участвуют в каких-то процессах, но на деле все уже будет решено.

– Когда я должна дать ответ? – лицо Елены стало серьезным, глаза горели пламенем.

– Как можно скорее, мир меняется стремительно, и нам нельзя упускать ни минуты, – Президент поднял руки вверх и улыбнулся.

– Я готова дать ответ к концу недели, устроит такое положение?

– Вполне, – Президент подошел к столу и бросил ручку на стол, – сегодня в 5 часов утра жду Вас в Кабинете для переговоров.

– Какая цель встречи? Почему так рано? – Елене становилось все сложнее понять цепочку происходящего.

– Московия передает под нашу юрисдикцию Белослава Салнцева, чтобы мы организовали суд над ним. Передача состоится сегодня в 5 часов утра на границе. Мы будем следить за ней по онлайн-трансляции. С Белославом нам передадут еще несколько человек, которых незаконно удерживали в тюрьмах. Ваше ведомство должно подготовить все необходимое, чтобы проверить их и отправить в реабилитационные центры, если необходимо, – Президент говорил быстро, ему нравилась речь, ее содержание.

– Что Вы планируете делать с Солнцевым? Отдать его под суд мирового сообщества ли судить здесь, в Конфедерации? – Елена была взволнована данным фактом.

– Я не определился еще с решением, – Константин скрестил руки на груди.

– Если Вам интересно мое мнение, его нужно судить здесь, у нас, – Елена сказала фразу громко и жестко, – понимаете, Новгородцев не так просто отправляет нам Солнцева. Это какой-то план, и нельзя отдать Белослава, пока мы не узнаем, в чем он состоит.

– Спасибо за комментарии, я приму их к сведению. Сейчас прошу подготовиться к передаче. К 5 часам утра должно быть все готово, доложите мне о мероприятиях в 3 ночи. Нас ждет долгая и плодотворная ночь, – Константин развернулся и сел в кресло, исподлобья посмотрев на Елену. Кожевникова встала, взяла бумаги, которые ей передал Президент, и быстрым шагом направилась к двери. Как только она покинула комнату, Константин набрал номер на телефоне и поднес его к уху.

– Добрый вечер, Вячеслав Викторович, – произнес Президент, приветствуя Тарасова и смотря в монитор, – извините, что звоню так поздно. Просто накопилось много работы.... Нам нужно с Вами в ближайшее время встретиться и переговорить по поводу дальнейших шагов… Я расчистил нам путь. Приезжайте как можно раньше в Севастополь… Скоро Вы увидите настоящую политику…Я буду ждать звонка… Для Вас я всегда найду время.., – Президент положил трубку и сморщил лицо. Ему самому стало противно от того, каким приторным голосом он говорил с Тарасовым. Константин еще немного посидел перед монитором, уставившись в одну точку и представляя, как он топит в море Тарасова. Затем он выключил монитор и откинулся в кресле, закрыв глаза.

***

На улице было темно, только на востоке начинало зарождаться солнце. Багряная полоса протянулась длинной нитью по черному небу. Ветер, зарождающийся над рекой, ласкал холодным дыханием плечи Олеси. Она стояла неподвижно и смотрела в туманный горизонт. Около нее стояли еще четыре мужчины, трех из которых она не знала. Но когда увидела одного из них, все существо вскипело ненавистью. Рядом с ней стоял Белослав Солнцев, сгорбленный и склоненный к земле. Он не поднимал глаз, смотря только вниз, себе под ноги.

Позади них стояли люди в форме, в руках которых было оружие, направленное в спины. Напряжение от ружьев чувствовалось телом, непроизвольно бросая его то в холод, то в жар.

Впереди них стоял мужчина, в правой руке державший рацию. Каждую минуту он подносил ее ко рту, что-то тихо бормотал, затем подносил к уху, но кроме шипения Олеся не могла ничего уловить.

– Внимание, внимание! Приготовиться! Первый пошел, – громко скомандовал голос в рации, призывая к действию.

Мужчина указал на молодого человека, стоявшего по правую руку от Олеси, и он неуверенно двинулся вперед, скрываясь в серости тумана. Мгновение – и туман его совсем поглотил.

– Отлично, первый перешел границу, находится на территории Конфедерации, – стальным тоном произнесла рация.

– Внимание, внимание! Приготовиться! Передаем второго!

Все тот же мужчина, стоявший впереди, указал на следующего, и он быстрым шагом направился навстречу туману, который неизвестно что скрывал. Вначале виден был силуэт, затем слышны были шаги, доносящиеся из глубины сумерек.

– Второй передан, приготовьтесь к передаче третьего, – сказал равнодушно голос в рации.

И вновь повторился тот же сценарий. Тот же мужчина, указательным пальцем показывающий на следующего человека, которому необходимо перейти мост. Та же тень, скрывающаяся в тумане. Те же легкие шаги. И тот же холодный ветер.

Как только третий парень перешел мост, над Олесей раздался гром и заморосил мелкий дождь. Проходила минута за минутой, но рация преступным образом молчала, заставляя дрожать от холода. Мужчина смотрел на нее и стыдливо отводил глаза.

Они стояли вдвоем: Олеся и Белослав. Олеся смотрела вдаль, пытаясь понять, что происходит там, во мгле. Белослав же опустил голову набок и потупил взгляд.

***

Президент сидел по центру стола. Напротив него на большом экране транслировалось то, что происходило на границе между Московией и Конфедерацией. Он был совершенно спокоен, несколько раз зевал, поглядывая периодически на Кирилла.

Елена, сидевшая по левую руку от Константина, утомилась от ночи, которая длилась для нее бесконечно. Она руководила данной операцией, держа в руке мобильный телефон, периодически отдавая приказы. Кожевникова не отводила взгляда от экрана, только быстро моргала, чтобы не пропустить ни одну деталь утреннего действия. Она спрашивала Президента, какую очередность соблюдать, кто пойдет первым, а кто – последним.

Когда на мосту остались двое: Белослав и Олеся, комната заполнилась тяжелым воздухом напряжения. Президент встал, отодвинул кресло и подошел вплотную к экрану. Собравшиеся молча наблюдали за Константином, боясь вызвать гнев нечаянно сказанной фразой. Так продлилось полминуты, пока Кожевникова не заговорила.

– Президент, нам необходимо определить, кто пойдет следующий? – Елена быстро задала вопрос.

Константин развернулся лицом к собравшимся, отвел взгляд в сторону, почесал подбородок и вновь примкнул к экрану.

– Это будет Солнцев, он следующий, кого примет Московия, – произнес Президент пренебрежительно.

Елена поднесла трубку и громко сказала: «Следующим пойдет Белослав Солнцев».

Находившиеся в комнате пристально наблюдали за экраном, где было видно, как неуверенно вперед двинулся Белослав. Он шел медленно, мелкими шагами, перебирая подошвой камни. Мужчина с оружием в руках подгонял его, крича, чтобы он двигался быстрее.

Белослав шел в тумане, совершенно ничего не видев перед собой. Он осторожно делал шаг, боясь ступить не туда. Вдруг перед ним возник мужчина, который схватил его за плечи и подтянул к себе.

– Только не сопротивляйся, я сотрудник охраны, я хочу тебе помочь, – он приблизился вплотную к Белославу и перешел на шепот, говоря на ухо, – ни в коем случае не останавливайся. Иди вперед, только иди. Они готовят провокацию. Только вперед. Не задерживайся на месте, – после этих слов мужчина растворился в тумане, будто его не было вовсе, а все сказанное было выдумкой.

Сердце у Белослава забилось с сумасшедшей скоростью, кожа под одеждой взмокла. Он стал двигаться вперед, быстрее и быстрее, напирая все больше.

– Внимание! Белослав Солнцев подходит к границе Конфедерации, – раздался голос из телефона Елены по громкой связи.

– Приказ! Остановиться! – сказала Кожевникова во время операции уже четвертый раз.

« Вам приказано остановиться!» – громом раздался голос над туманным полем, но Белослав не откликнулся на него. Он продолжал двигаться, напирать, пробираться сквозь туман.

– Повторяю, остановитесь! – второй раз сказал мужской голос Белославу, но он не реагировал.

Елена положила телефон на стол, молча наблюдая за происходящим на экране. По громкой связи мужчина раздраженно несколько раз повторил: «Как прикажите поступить»? Кожевникова посмотрела на лица собравшихся, на которых читался вопрос. Два раза откашлявшись, она обратилась к Президенту.

– Белослав не останавливается! Ему был отдан приказ остановиться, чтобы мы могли осмотреть его и убедиться, что он не представляет опасности. Это процедура из регламента. Все предыдущие были остановлены и проверены.

– Как велит поступать регламент в такой ситуации? – Константин повернулся к Елене.

– Мы должны открыть огонь на поражение, – неохотно ответила Кожевникова.

– Поступайте по инструкции, – тяжело сказал Президент и вновь обратился к экрану.

Комнату пронзило удивление. Собравшиеся смотрели друг на друга и пожимали плечами. Елена пребывала в шоке и не отвечала на вопросы по громкой связи.

– Извините, Президент, Вы разрешаете открыть огонь? Мы убьем Солнцева? – наконец спросила она, совладав с мыслями.

– Есть четкие указания, которые необходимо выполнить. Если человек не останавливается, противится приказу, мы обязаны открыть огонь. Это делается ради безопасности нашего государства, – быстро ответил Президент.

– Это недопустимо! Совершенно! – повысив голос, выпалил Кирилл, – Константин, нам передают преступника, чтобы мы его судили. Все мировое сообщество ожидало, когда он попадет на судебную скамью. А ты говоришь, что по нему необходимо открыть огонь. Это безумие!

– Безумие – позволить ему появиться на нашей территории без проверки. Он может нести на себе бомбу, может подорвать наш пропускной пункт. Кто вообще знает, что у него на уме. Мы должны обезвредить его, – зло ответил Президент.

– Возникнет много вопросов, если мы применим этот вариант, – отстаивал свою точку зрения Кирилл.

– Будь готов на них ответить. Ты являешься Помощником Президента и взаимодействуешь с прессой…

– Позвольте вмешаться, Белослав почти подошел к нашей границе. Он не остановился. Как поступать? – вмешалась в спор Кожевникова.

– Я сказал Вам, как поступать. Меня удивляет, что Вы еще не исполнили мой приказ, – Президент негодовал.

Елена посмотрела на Константина, затем перевела взгляд на Кирилла. Он был в растерянности и не мог ничего сказать. Кожевникова поднесла трубку ко рту и тихо сказала: «Открывайте огонь».

На другом конце вместо ответа было слышно молчание, длившееся десять секунд. В конце, неуверенный голос решил переспросить: «Прошу повторить Ваш приказ!»

Елена посмотрела на экран монитора, где крупным планом выводилось изображение с границы, к которой стремительно приближался Солнцев. Она поднесла вновь телефон к лицу и повторила громко: «Приказ следующий – открыть огонь. Данный человек не остановился. Открывайте огонь».

В это же мгновение в комнате раздался звук нескольких выстрелов. На экране транслировалось, как Белослав падает на грязный асфальт, как он протягивает руку вперед, как он лежа ползет дальше, чтобы перейти границу. И как громко раздаются выстрелы, забирающие жизнь Солнцева.

Белослав перевернулся на спину и посмотрел в небо, сквозь туман. Он начал рассеиваться, и сквозь завесу показались первые лучи солнца. Белослав протянул руку вверх, пытаясь схватить солнце. Тело не чувствовало боли, оно немело, но боли не ощущало. Просто куда-то уходили силы, хотелось закрыть глаза и погрузиться в странное состояние. Состояние невесомости. Белослав представил перед собой свою жену, закрыл глаза и, приложив руки к сердцу, вдохнул последний раз.

Президент, пристально смотревший на экран на расстоянии руки, отошел от экрана, собрал бумаги и направился к выходу.

– О девушке позаботьтесь сами, – сказал Константин равнодушно, стоя у двери, – ее необходимо с целости доставить в Земство № 5. Если она также будет сопротивляться – стреляйте. Удачного завершения операции.

Президент вышел, а за ним в коридор выбежал Кирилл.

– Костя, зачем ты сделал так? – Кирилл был на взводе, глаза были красными, наполняясь слезами.

– Он не подчинялся приказу. Он не остановился. Есть инструкция. Есть правила. Мы сделали все по регламенту, – короткими фразами ответил Президент.

– Ты это сделал не просто так! Скажи! – не выдержав, закричал Кирилл и схватил Константина за руку.

– Ты прав, – вырвал руку Президент, – ты же знаешь меня получше остальных. Я как должен был поступить с человеком, убившем моего отца? С человеком, который чуть не развалил всю страну. Человеком, который забрал у меня многое.

– Так это была месть? Всего навсего месть, – с негодованием произнес Кирилл.

– Он убил моего отца. Он поплатился за это. А плата – жизнь!

– Ты просто…

– Ну скажи мне, что я? – спросил Константин, глядя Кириллу в глаза, – скажи, кто я? Негодяй? Мелкий злопамятный человек? Кто? Ты можешь думать обо мне, что хочешь. Но ты не на моем месте. И ты не испытал то, что пережил я. Спасибо тебе за помощь в те минуты, но сейчас наши дороги расходятся.

Константин сделал несколько шагов назад, пристально смотря на Кирилла, развернулся и быстро скрылся в коридорах здания.

Олеся дрожала от холода, который пробирался под ее одеждой дальше и дальше. Она была увлечена своими мыслями, которые уводили ее далеко от места. То она представляла, как сидела в тюрьме и разговаривала с Яной, то она вспоминала, как лежала под прожектором, светившем ей всей мощью в глаза, то перед глазами возникала толпа, смотрящая, как падает башенный кран с Владимиром Зуйковым.

Громкий звук выстрела заставил Олесю вернуться назад. Она посмотрела на мужчину, который командовал операцией и отправлял людей на мост. Он также обернулся к ней, чтобы удостовериться в правдивости своих ощущений. После выстрела раздался еще один. Олеся стала всматриваться в туман, щуриться, но так ничего не смогла увидеть. Холод, который струился по ее телу, сменился на жар.

– Внимание! Внимание! Приготовиться! Передаем последнего! – завыл голос по громкой связи. Мужчина посмотрел на Олесю, кивнул головой и указал на мост, по которому ей необходимо было пройти. Она сделала два шага и остановилась. Олеся пыталась сдвинуться дальше, заставить себя пойти, но не могла. Страх сковал ее движения.

– Что происходит? – громко прокричал мужчина с рацией.

– Я не могу туда пойти. Я боюсь, – шепотом, еле слышно сказала Олеся. Мужчина подошел к ней, снял с себя пиджак и повесил ей на плечи.

– Не бойтесь, этот мир состоит не только из плохих людей. С Вами ничего не случится, по ту сторону – Конфедерация, по ту сторону – другая жизнь. Вы – не Белослав Солнцев. Вам бояться нечего, – мужчина был любезен. Он широко улыбался, что придавало уверенности и силы. Олеся посмотрела на него еще раз, улыбнулась еле в ответ и пошла мелкими шагами по мосту. Она начала считать шаги, чтобы отвлечься от мыслей того, что ждет ее там, впереди.

– Внимание! Остановитесь! – приказал ей голос на сто пятнадцатом шаге. Олеся остановилась и закрыла глаза. Она чувствовала, как ветер гладит ее по лицу, как трогает за волосы, словно играя.

– Поднимите руки вверх, – сказал мужчина где-то рядом. Олеся подняла руки и открыла глаза. Перед ней стоял молодой человек в форме с оружием в руках. Он приближался медленно к Олеси, осматривая ее с разных сторон. Мужчина подошел вплотную ней и стал обыскивать.

– Что случилось с Белославом Солнцевым? – не сдерживая любопытства, спросила Олеся.

–Его больше нет, этого дьявола больше нет. Можете быть спокойны.

– Этот выстрелы были для него? Да? – тонким голосом спросила Олеся.

– Вы увидите его тело чуть дальше на мосту. Совсем немного ему оставалось до границы, – сказал мужчина, который советовал Солнцеву не останавливаться, – Вы можете проходить дальше. К Вам претензий нет.

– Что меня ждет там? В Конфедерации?

– Там всяко лучше, чем в Московии. Уж поверьте, – произнес мужчина и скрылся в тумане.

Олеся пошла дальше прямо, щурясь от солнечного света, пробивавшегося с неба. Впереди она увидела тело, лежавшее в позе младенца на мосту. Олеся ускорила шаг, подбежала к нему. Перед ней лежал Белослав Солнцев, мертвый, с открытыми глазами. Рядом с ним собралась лужа крови, вся одежда была измазана ей. Олеся смотрела на него и не верила в то, что видит. Человек, руководивший государством, нагонявший страх на соседей и своих граждан, человек, пытавшийся создать новое государство, умирает на мосту между Московией и Конфедерацией. Вся власть, все могущество испарились с одним выстрелом оружия.

Олеся не понимала своих чувств. С одной стороны, ей была приятна смерть Солнцева. С ним она ассоциировала самые худшие воспоминания в жизни: как сидела в тюрьме, как ее насиловали солдаты, как убивали Яну и других на площади. С другой стороны, ей было жаль Главу Московии. Такая никчемная смерть такого великого человека. На мосту. На границе между двумя государствами. Застрелен как бродячая собака. Такой человек был достоин другой смерти. Прилюдно. На площади. Как это было с Владимиром Зуйковым. Олеся явно представляла себе, как на месте Владимира оказался бы Белослав. Как бы он падал в кабине башенного крана. Как разъяренная толпа подходила бы к мертвому телу и забрасывала бы его камнями, чтобы точно удостовериться в его смерти. Так уж получается, что отрицательные события в жизни люди сопоставляют с другими людьми. И смерть Солнцева говорила бы для них об освобождении от цепей и кандалов, которыми они были скреплены. Хотя на самом деле они позволяли, чтобы одни цепи были заменены на другие.

Олеся посмотрела в немые глаза Белослава, закрыла их рукой, встала и ударила со всей силы тело Солнцева. Обернувшись еще пару раз, она продолжила свой путь по мосту, оказавшись через двести метров уже в Конфедерации. Трое мужчин, перешедших до нее, стояли к ней лицом.

– Добро пожаловать в Конфедерацию, – сказали они вместе, – Величие Конфедерации в каждом из нас.

– Проходите, пожалуйста, в автобус, мы отвезем Вас в больницу для проверки вашего здоровья и самочувствия. Необходимо убедиться, что все в порядке, – сказал мужчина, встречавший их со стороны Конфедерации.

– А что будет с телом Солнцева? – спросила робко Олеся.

– То же, что и с Московией. Их захоронят, – отвернувшись, произнес мужчина и указал на приближавшийся автобус с изображением флага на стеклах.

Эпилог

1,5 месяцев спустя

Москва

Константин шагал по длинному коридору одного из зданий Кремля, иногда останавливаясь, чтобы насладиться красотой убранств помещения. Позади него шли Кирилл и Святослав на максимальной удаленности друг от друга. В конце коридора Константина ждала большая дверь, которую мигом открыли перед ним. Президент развернулся, с улыбкой сказал: «Дальше я сам» и прошел в кабинет.

Пока Москва была Московией, ничего в кабинете не поменялось. Те же бежевые обои, тот же большой дубовый стол, те же просторные окна. Константин прошел по периметру комнаты, проведя рукой по стенам, и сел на мягкий кожаный диван, стоящий посередине кабинета. Только Президент расположился, как раздался стук в дверь, и на пороге появился Николай, Император Северной России. Константин негативно относился к нему, считая его человеком, оторванным от жизни. Как можно построить империю? Как можно присуждать и носить титул Императора?

Константин помнил Николая по его работе в Администрации отца, пока Алексей Конин не решил перевести его в Санкт-Петербург, сделав вначале постпердом, а затем поддержав его при выборах губернатора. Николай одержал убедительную победу, хотя многие считали его идеи о ведении в Петербурге особого управления бредовыми. Когда славянисты совершили переворот, идеи превратились в жизнь, а Санкт – Петербург стал столицей Северной Империи, главной задачей которой стало восстановление исторической справедливости. По мнению Николая и его приближенных, историческая справедливость заключалась в передачи власти монаршеской семье, которая правила страной более трехсот лет.

Константину совершенно не были понятны эти идеи. Он их не принимал и отвергал. И чаще всего при встречах Николай пытался донести до Константина актуальность его идей.

– Можно ли к Вам пройти, Константин Алексеевич? – спросил Николай, уже закрывая дверь и проходя в центр кабинета.

– Проходите, конечно, – неохотно ответил Президент, указывая на диван, стоявший напротив него, – я, конечно, хотел бы побыть один до церемонии. Да и вопросы мы решили бы на совещании.

– Я выражаю свое почтение Вам. Честно, никто и не ожидал, что Москва вновь станет частью Конфедерации. И тем более станет вновь столицей. Зря Вы не выбрали Санкт-Петербург, – словно не слыша собеседника, произнес Николай.

– Что Ваш Питер? Серость, депрессия и скука. Дожди и ветер. Это не есть хорошо для организма Президента, – пошутил Константин.

– Так если Вам не нужен Петербург, отдайте его мне, – спокойным тоном сказал Николай.

– Не понимаю Вас, – удивился Президент, пристально посмотрев на собеседника.

– Поговаривают, что все важные решения принимаются не на референдумах и выборах, а за закрытыми дверьми. Как Вы видите, дверь я закрыл.

– Говорите прямо, не хочу я играть в угадайку, – обрубил собеседника Константин.

– Дошли слухи, что после подписания нового Конфедеративного Договора сегодня начнется процесс по оформлению Крыма в отдельное государство. Где власть будет у Елены Кожевниковой. Также поговаривают, что места в Учредительном Собрании уже распределены. И что славянисты получат в нем хорошую долю.

– Это только слухи и домыслы. Не верьте им, – улыбнулся Президент Николаю.

– Как думаете, что будет дальше? Что будет сегодня? После церемонии и подписания договора? – перевел тему Николай.

– Я не понимаю Вашего вопроса?

– Как считаете, закончится ли вся эта вакханалия со сменой власти, с отделением областей друг от друга, с борьбой за деньги и влияние?

– Я бы очень хотел, чтобы всему этому пришел конец. Государству необходимо спокойствие. Люди должны быть уверены в завтрашнем дне, – спокойно и ритмично ответил Президент.

– Так хотите Вы, но как будет на самом деле? Не в Ваших силах это решать, Константин, – Николай сделался приветливым и добрым, – все это может закончить только один человек. Тот, кто заварил эту кашу.

– А если бы я сказал, что весь процесс запустил я, – хитро улыбнулся Президент, искоса посмотрев на Николая.

– А если бы я сказал, что знаю это, – улыбнулся в ответ Император Северной России.

– Думаю, нам пора идти на Церемонию. Занимать наши места на трибуне и в истории, – Император подошел к столу и посмотрел на часы.

– Какое место в истории мы займем? – спросил Президент Николая с интересом, вставая с дивана.

– Если никто не узнает той истины, которую знаем мы, то наши имена будут высечены под памятниками. Если же вскроется все то, что мы сделали, нашими именами будут стыдить людей.

Президент прошел к двери, открыл ее и указал рукой на пустой коридор. Николай последовал за ним. Они шли молча, стремительно, словно выдавливая пространство оттуда, куда ступала их нога. Они проходили коридор за коридором, по большим и малым залам, поднимались и спускались по ступеням, пока не оказались перед дверью, которая вела на улицу и площадь, где и должна была пройти церемония.

На площади собралась толпа народа. Небо было ясное, солнце ярким светом заливало пространство. Чуть ближе к трибуне стояли люди в гвардейской форме, следившие за правопорядком. Следом стояло ограждение, за которым собирался народ.

Президент вышел на трибуну, прошел несколько шагов вперед, маша рукой. Толпа в ответ приветствовала его. Константин занял свое место около микрофона, приложил руку к груди, когда зазвучал гимн Конфедерации. Позади него встали главы государств, которые сегодня заключали новый договор.

Константин смотрел на засеянную людьми площадь, глазами исследуя ее по периметру. Он чувствовал, как в нем играют силы, как он стоит на вершине мира. Там, где он и должен был находиться.

Как только гимн закончился, Константин подошел вплотную к микрофону, подняв руку вверх.

– Спасибо Вам всем, что сегодня собрались здесь. Спасибо каждому, что наступил этот день. Если бы не Ваша борьба, борьба за свободу, за выбор, то этого дня не было. Террористический акт, который совершили «славянисты» против государства, разрушил нашу страну. Они хотели сотворить империю, построенную на унижении человека, на его страхе, – Президент эмоционально произносил каждое слово, жестикулируя руками, – этого не произошло. И в этом Ваша заслуга. Вы выходили на площади, Вы сопротивлялись, Вы решительно сказали «нет» тирании и авторитаризму. Погибли люди. В уличных боях, в тюрьмах, под дулами автоматов. Погибли сестры и братья. И в истории Конфедерации никто не будет забыт. Сегодня, после подписания нового Конфедеративного Договора, мы с руководителями подпишем соглашение о том, чтобы навсегда увековечить память тех, кто сейчас не с нами.

Конфедерация помнит, кто творил зло на территории Московии, помнит имена этих людей. Белослав Солнцев, который подлежал передаче, чтобы предстать перед судом, избрал для себя смерть, позорную смерть. Его помощники, стоявшие за тысячами смертей, ответят за преступления. Благодаря двум сильным лидерам, Никите Дубину и Святославу Новгородцеву, удалось сделать важное: была сломана система. И я сегодня говорю им «Спасибо», – по площади прокатились аплодисменты.

Президент сделал глубокий вдох, чтобы продолжить, но мигом почувствовал боль в середине живота. Он резко положил руку на место, и рука его была в крови. Константин поднял глаза и увидел, как разбегается толпа, как она кричит, и как гвардейцы хватают такого же гвардейца, совершившего выстрел. Миг – и Константин лежит на спине, скрючиваясь от боли. Вокруг него бегают люди, удивляются, его быстро поднимают и относят с площади.

Главы государств, сидящие позади, быстро повставали со своих мест и разбежались в разные стороны. Только Елена Кожевникова осталась сидеть на трибуне. Она сидела и смотрела, как ее сына, Виктора, силой схватили и тащат в автомобиль, возникший из ниоткуда за несколько секунд. Елена смотрела на него, хотела поймать его взгляд. Но этого не произошло. Виктора бросила в полицейскую машину, которая так же быстро скрылась, как и появилась на площади.

***

Поезд тихо и плавно замедлял свой ход. Олеся оторвалась от чтения книги, хотела посмотреть в окно, но поезд был непроницаемый, вылитый из метала. Олеся отложила книгу в сторону, задрала голову и посмотрела в потолок.

За последние несколько месяцев в жизни Олеси произошло многое. Она хотела бы забыть все это, но как только закрывала глаза, как только ложилась спать, возникали картины из недавнего прошлого. Теперь Олеся оказалась в бронированном поезде, без окон, который быстро мчался по рельсам. Она слышала из рассказов о таких, куда они привозят людей. В вагоне с ней находились еще трое мужчин, которые полтора месяца назад перешли мост. Никакой охраны в поезде не было, что волновало Олесю.

– Видимо, мы приехали, – произнес Евгений, один из мужчин, с кем Олеся чаще всего общалась.

– Как думаете, куда нас направили? – задался вопросом высокий худой блондин с подростковым лицом.

– Твой вопрос неверно задан, – ответил Евгений, – правильно было сказать «В какое Земство нас отправили»? Олеся, – обратился он, – как считаешь?

– Мне бы не хотелось, чтобы это было Земство, – устало сказала Олеся, – мне бы хотелось начать новую жизнь в Конфедерации, а не попадать в спецпроекты.

Поезд между тем полностью остановился. Пассажиры услышали крики, которые доносились снаружи. Вдруг дверь поезда открылась, и в вагон вошел человек в форме. Он молча прошел по нему, останавливаясь у каждого сидящего и пристально смотря в глаза. Его глаз не было видно, лицо было скрыто за металлической маской, в которой было видно отображение.

– Выходите, – приказным тоном произнес мужчина.

Олеся прошла первой. Как только дверь автоматически открылась, она сошла с вагона и окунулась в солнечный день. Олеся зажмурила глаза и нахмурила брови, чтобы спастись от яркого палящего солнца.

Впереди стояла группа лиц, которая ожидала их. Вперед вышел мужчина, медленным шагом приближаясь к прибывшим.

Олеся замерла в оцепенении. К ней приближался Андрей. Тот самый Андрей, которого она не видела уже столько лет. Который любил ее, который просил убежать с ним. Сердце с каждой секундой разгонялось быстрее и быстрее.

– Добро пожаловать в Земство № 5, демократическое Земство. Мы рады приветствовать Вас. Мы рады, что Вы, проживающие в Московии несколько лет, сможете полноценно оценить, что есть демократия. Величие Конфедерации в каждом из нас, – мощным рывком произнес Андрей, а следом за ним фразу повторили мужчины, стоявшие за ним.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg