КАК БЫВАЕТ
Книга первая
– ПРОЛОГ –
Роман, как водится в стихах,
Я представляю вам о жизни,
О любви, мольбах, о прочих
Прелестях, как было, во всех
Веках и временах, всегда,
О разных людях и нелюдях.
Историю различных судеб
Как не бывает, и как бывает.
– А было ли на самом деле?
Спросите, отвечу вам – Кто знает.
– СВЯТОЙ ОТЕЦ –
В губернии одной, в какой, не помню,
В церквушке местной, скончался старый поп.
И молодой наместник в час прискорбный,
На место прибыл в срок.
А горожане всё не примут в толк:
Отец их новый – юн, хорош собой,
Ему бы девушек гонять толпой.
А он, в раздумьях святых.
В речах с молитвою, смиренный,
С покорной главой склоненной.
К посту, к молитве призвал их.
Не примечая, по невинности своей,
Что девушки, как пчелы к меду,
К мессе, спешат толпой.
На исповедь таких очередей
Не видывал весь свет, ей богу.
И юному отцу, девицы признавались,
Мол, не выданные замуж, а влюблялись.
А он им, агнец божий, все одно:
Причастие…, молитвы…, пост.
Водицу ключевую пьем, а не вино.
И чистым будет тело, крепким дух.
Так говорил Отец младой, им вслух.
А про себя молитву пел за всех:
'О, Господь наш, детей своих прими.
Прости их грех, покаялись дети твои.'
Он сердцем чистый, легко молясь,
С креста не сводит невинных глаз.
– НЕ ГОВОРИТЕ С НЕЗНАКОМЦЕМ… –
Не говорите с незнакомцами в лесу.
Прошу! Я призываю вас, молчите!
Слова их могут быть пророчеством
Нечаянным, иль чаянным проклятьем.
Не говорите с незнакомцами вообще.
И может избежите наговора.
Силу духа оставите быть может при себе.
К чему пустые эти разговоры?
Весной, в губернии, в какой не помню,
На окраине другой, болезням и судьбе
Покорный, отец богатого семейства слег.
Пред смертью, зовет семья святого отче.
С молитвами, с причастием, в покаяние,
Отходит в мир иной, старый купец.
И с легкими за спиной крылами,
Вознесся к небесам он наконец.
И отче наш пустился в путь.
А время было уж не ранним,
Первая звезда успела уж блеснуть.
Вдруг, перед ним туман густой,
Дорогу скрыл. Ему бы повернуть
В обратный путь, а он вперед.
Почувствовав внезапную усталость,
Прилег, под старым деревом,
На мягкий мох вздремнуть.
Несомненно зря! Конечно зря!
Незнакомец, насмешливо:
– Что…, сморила с ног вечерняя заря? -
В тишине, насмешка, как выстрел прогремев.
И юный друг наш вздрогнул, обомлев.
Видит, перед ним старик. Старик лишь телом!
С глазами полными огня и блеском озорным.
Незнакомец, также насмешливо:
– Да, вид такой, как будто ты из рая.
Насмешник легкий разговор завел играя.
Придя в обычный мир свой, и покой,
Спокойно отвечал наш молодой герой:
– Добро, что нужно вам?
Незнакомец:
– Хочу спросить.
Отец:
– Спросите.
Незнакомец:
– Зачем ты молодой и в рясе?
Отец:
– Избрал сей путь Господь, забрав отца и мать,
Младенцем рос у алтаря, тогда познал покой.
Верой, любовью к Господу я начал прикипать.
Незнакомец, насмешливо, и как бы искушая:
– А что святой Отец, неужто выстоишь пред страстью?
Отец:
– Да. Что такое страсть? Покорный я, пред божьей властью.
Незнакомец, лукаво:
– Но, раз есть Бог, и нечисть есть?
Отец, с негодованием:
– К чему сей разговор? Мне ни к чему такая ересь!
Незнакомец, миролюбиво:
– Но полно, не сердись, я лишь хотел проверить,
На сколько, верой ты силен.
Отец, растерянно:
– Проверить?
Незнакомец, лукаво:
– Да, проверить. Ведь молод ты, незнающий порока,
Обед принял, под рясой скрываешь естество.
А между тем красавиц много, желающих его.
Неужто женских прелестей, любви, не хочется тебе?
Отец, смиренно:
– Любви? Да есть любовь от Бога к ближнему, вера есть,
И сострадание к пороку. В иной любви не вижу проку!
Божью любовь познав, познаешь все и примешь как от бога…
Незнакомец, насмешливо и надменно:
– Ха… ха… ха…Глупец! Ты молод и красив… глуп к тому же!
Не знаешь ты себя и свой удел, ты к Богу верою зардел…
Так знай, при первом искушении ты потеряешь, то,
Что так красиво тут напел!
И с этими словами растворился в глуши лесной
Злой дух иль черт, что так над молодым отцом глумился,
И в убеждениях его, поколебать смутой черной, умудрился.
Стоял отец опустошенный, застигнутый врасплох.
Нечаянным свиданием, покоя и ума лишенный,
Известного лесного бунтаря, хозяина сомнений многих.
И спохватившись, крестом святым окинул он себя.
В обратный путь, уже потерянный, молитвы позабыв.
Он этой встречей был обеспокоен, давило грудь.
Как будто ждал, еще чего-нибудь…
Но вот проходит день, за ним другой,
И снова будто бы настал в душе его покой…
– ЯВЛЕНИЕ –
Весенняя пора в самом разгаре.
И тают белые снега, в огненном пожаре.
Игривый ветер поднимает лужи.
Душа кипит, на смену ледниковой стуже.
Окончен пост, и веселятся девы
В хороводах, своей красою головы кружат,
Юных кавалеров, глупости летят, не новые,
Искушения, грехов капканы коварные,
От самого лукавого – давно готовые.
Шло время, святой Отец – почет и уважения
От горожан стал получать, за кроткий нрав,
За отпущение грехов, за все, что мог
Посланник божий, покаявшимся дать.
Уж пост прошел, а он, по прежнему, в посту,
И на коленях, пред иконами святыми,
В молитвах, прощение, за маловерие
У Господа просил усилить крепость сил…
Вдруг шум…, и крик толпы, донесшийся снаружи,
прервал общения святых,
Молитвы тишину нарушив, Отец наш встал,
И поспешил церкви дверь открыть, чтоб
С ветром свежим, в объятья девушку пустить.
Отпрянула толпа от церкви, не смея, в гневе,
Переступить дверей святые петли…
– Святой отец, отдай нам эту ведьму,
сожжём святым огнем её,
избавим от греховной жизни.
– Кричали мужики, и бабы выли,
А маловерные камнями девушку забили.
Несло костром…
Не глядя, Отче заслонил, несчастное создание,
в церковь ввел.
– Всем до свидания, – и дверь закрыл.
И тут увидел: девица затряслась, в обморок
Упав, как перышко повисла на его руках.
Подхватив, почти что, невесомый стан,
Отец отнес ее в дом свой, и уложил там.
Молитвами и травами лечил, и разными
Бульонами поил…
Толпа, еще немного погудев, не получив ни
Зрелища, ни крови, домой вся разошлась,
Не вспоминая о девице боле.
– КАК БЫВАЕТ –
Леча от ран несчастное создание,
Пред ним не девушка, почти дитя,
Он воспылал к ней, человеческим желанием,
Как только та, открыть смогла глаза…
То омут, колдовских озер, не просто зелень,
То леса красота, бескрайность неба.
Волосы – пахучие водой, струящиеся
Водопады, и обещающая сладость
Медовые уста. Пред ним стоит, дочь леса
Дикого и утренней Зари, воплощение
Первобытной красоты, сложила руки у груди…
Она:
– Отче, отпусти грехи… – а голосок,
журчание воды, как легкий ветерок,
солнца первые лучи, как из под снега
нежный маленький цветок – на сквозь,
Пронзила сердце, оба глаза.
Застигнутый врасплох, нежностью живой,
столь откровенной… Горит душа,
Страстью юности младой опаленный,
Он обезумел…
Обычно тихий и простой, он нес исправно
обед свой, но ныне вместо разума
лишь мысль одна: "Она…Она…Она…"
В начале было состраданье, затем
зов рыцаря, живущего в мужчине каждом
С детства, братская любовь, потом любовь
Отца, и наконец, духовная любовь,
Сменилась зовом плотским.
Ему хотелось нежности, не только слов…,
И над духовным,
Вверх взяло, природное мужское естество.
От прежней святости и безмятежности его,
Нет ничего.
За плечи хрупкие держа, в очах ее
Не видно дна, тонул…
Обвит ее руками, и
Поцелуями его всего покрыла нежными.
Забыв обеты прежние, он страсти предался.
– ХОТЕЛОСЬ БЫ СВЯТОЮ БЫТЬ… –
Хотелось бы святою быть, и видеть святость,
И в юной девушке, и в молодом парнишке,
Но мир не мною создан был, решать не мне,
Падение святых всегда заметней,
Нежели грехи иных.
Вот новый день, и светел, и прекрасен,
Златая светит пыль, в солнечных лучах.
И золотое, утреннее солнце, отразилось,
В приоткрывшихся от сна, пустых очах.
И тело ватное, словно вынута душа.
От страсти пробудившись, как от дурного
Сна, чуть не сошел с ума – на подушке, рядом
Прекрасная и нежная, все еще она.
Как воин после битвы, находит
Обезглавленным себя,
Корабль после шторма – на тысячи кусков разбит…
Нарушены обеты! Сменила покой в душе – война.
Он обнаружил руины – самого себя,
Духовно был убит.
Отчаянье и страх – удел святых,
Нарушивших завет духовный.
Прошлое нельзя вернуть,
А искупление грехов – лишь кровью!
Не осталось ничего…
И на коленях, каясь и молясь, прося прощения, бормотал он,
В рыданиях задыхаясь…
И так изо дня в день,
Из ночи в ночь, не замечая ничего.
А рядом с ним она, тайная его жена,
Тихонечко его жалела, варила, убирала,
И тёпленькой водой, заплаканные его очи
Все утирала… И потихоньку рыдания
Облегченный вздох сменил,
Усталая улыбка, объятия во круг ее прекрасных ног,
И поцелуи в кругленький живот,
Который каждый день растет, растет,
И вот, уж скоро срок придет…
– СУД –
Самый страшный суд – людской.
Неведением и страхом порожденный.
И станет после гнева, народ сей, на век,
Безумием, и жестокостью клейменный…
По всей губернии пошел слушок, мол
« В церкви ведьма, со святым Отцом живет…
Отец наш околдован… – говорили, -
…Нечистый в церкви правит…
Видать уж, Нечисть не боится ни креста,
Ни ладана, ни святой воды…» -
И говоря так, люди, гнев
И страх свой распаляли, и обезумевшие
У дверей церкви, с факелами,
Стали огнем сжигать ближайшие кресты…
– «Мы верили тебе, а ты…
Нарушил житие святых…,
Ты нашу веру в нас убил…, богохульник…,
Нет – ты вор…, ты нашу церковь осквернил.
И потому – сожжем тебя и церковь,
И твою жену…» -
И ярость отразилась в пламени,
Горит духовный дом,
и пламя полно гнева праведного,
Хоть правильного нет ни капли в нем.
А Отче, далек уж от церквей,
Не видит уж губернии своей,
Не оборачиваясь, он бежит,
С беременной супружницей своей.
Сказала рано утром, что вот-вот родит,
И нужно уходить подальше от людей,
Пока никто не видит их.
– ТЕМНЫЙ ЛЕС –
Вот темный лес с живыми частыми деревьями,
Вокруг весь шелестит, и дышит,
Вот-вот обовьет ветвями…
И ветер, средь живых ветвей,
Листья слабые срывает, они словно
Лиственный ручей, струятся под ногами.
Бежит святой Отец, лесных чудес не замечая,
Их нет, как будто. В темном лесу ни лучика,
А между тем, давно прошло уж утро.
И под собою ног не чуя, брели они,
Все прошлое минуя, вперед…
На встречу новой их судьбе,
И не известно, что их ждет, и где?
– Вперед, – говорила она ему, сквозь тернии
Пробираясь, – Там…, мама у меня живет…
Она уж заждалась.
И время потянулось, как будто нет его,
Ход остановился, и кроме леса темного,
Усталости, нет больше ничего…
Бежит Святой Отец , в свои грустные мысли погружен…
– Пришли…, – её услышал голос, в лесной
Тиши, как звон.
Он поднял очи, пред ним, выросла
Из-под земли изба. И по средине леса одно окно,
А в нем горит очаг, у очага Баба–яга…
Он глянул…, обмер весь, и побелел – огонь
В печи пылающий и жаркий, а на полу, пред
Бабою ягой, лежит девица молодая,
Кричит в бреду, старуха роды принимает,
Младенца на руки берет, а он молчит, и ясно,
Что он мертв, и не совсем он человеческий детеныш,
Старуха зелье молодой дает…
И девица тихонько замирает, не долго думая,
Младенца мертвого берет, и в печь его,
Пока младая не очнулась снова…
Ужасный крик послышался в лесу,
От ужаса затрясся Отче, задрожал,
Отпрянул от окна, схватил жену за плечи, рот открыл…
– Молчи, – сказала вдруг она, – держи меня покрепче.
И в избу, к матери ее Яге, вошли.
В дверях остановились оба.
Нет и следа, от страшного деяния,
Все чистенько, светло, к приему их готово.
Мать улыбнулась, посмотрев на них двоих,
Сказала ласково – Ну заходите оба…
– СЛУЧИЛОСЬ –
Дочь с матерью покрепче обнялись,
Как будто бы не встретились, а на века
Простились, как будто бы последний
Раз видят друг друга.
Обернувшись, она к нему пошла, и обняла
Милого друга, так, что он смекнул -
Последний раз видит свою подругу,
Отчаяние и страх им овладел.
Но делать нечего, видать страдать его удел.
Покоя нет в его душе, смиряться больше
Не хотел, хотел земной любви и быть
Её любимым…
Но тут повернувшись
К матери своей, она пред нею встала
На колени и плача, с шеи амулет
Сама сняла…, мать руки протянула,
Амулет взяла…и гром, и молния сверкнули,
Все затряслось, в дыму, в огне, пропало
Тело девы юной, мелькнув неоновым огнем,
Вместо нее…, дракон огромный…
В миг, в след молнии и грому, и он исчез,
Оставив дыма занавес и искры…
И гробовая тишина заполнила весь лес…
Ни зги не видно, дым застлал глаза.
Он рухнул на пол, застонал, заплакал…,
Больше нет ее…, и он давно уж сам не свой,
И не в себе давно, лежит в дыму и тишине,
Как в пустыне одинокий…, вдруг – шорох,
Какой-то скрежет услыхал, в душе, сразу,
Как-то потеплело, вот дым рассеялся,
И видит пред собой – яйцо рябое,
голубовато с белым, золотое.
На месте, где была его она, теперь яйцо!
Он онемел, не в силах
Больше понимать, что же случилось,
Где его жена и ее мать?
И так, он каменный
Стоял, потом, такой же каменный он в
Обморок упал. Наконец то!
Спасительный провал, спас
Святого, от неминуемой, нервозной смерти…
– ПРОБУЖДЕНИЕ –
– Очнись… – плеснув водой холодной,
Из ведра, будила, сладко спящего Отца, Баба – Яга.
Открыл глаза, и видит, все прибрано,
Светло и воздух чист и пенье птиц…
– Ну наконец то, пробудился ты милок, -
Ручник ему дает, воды глоток, к столу
Его ведет, – Поешь, попей, ведь ты, уже в
Бреду поди пять дней, длится душевный
Твой недуг, а между тем, папашей стал
Ты ей, – и указала перстом своим туда…
Он рот открыл, выпучил глаза, там,
Над столом, сучок, а на сучке сидела птица
Золотая…, нет – синее перо, в свете золотом
Сияет… Та птица тихонько сидит, и на отца,
Во все глаза глядит, и он во все глаза…
– Это…, это…, это птица, синяя иль золотая?
Да синяя! Да разве так бывает?
Разве у людей родится птица?
Пытался он понять.
– Да птица, это дочь твоя, вот видишь… -
Достав из фартука, тот медальон, что до
Недавних пор, на шее у любимой видел.
– Как только, этот камень, перышка её
Коснется – в младенца птица обернется.
Подходит к птице и на шею вешает ей медальон -
и в тот же миг в младенца милого оборотилась, и
Баба – Яга несет к отцу дитя:
– Береги её, как око! Она твой талисман,
И как любое благо – приносит счастье и любовь,
Всем живым существам.
– ЧУДЕСНОЕ ДИТЯ –
Вот, как действительно бывает:
Горе и грех, счастье для других рождает.
Держа в руках дитя свое,
Он радость испытал, счастье,
Горечь, раскаяние, и в тот же
Миг растаяли его страдания…
Он вдруг счастливым стал отцом.
И на дитя свое взирая, он явно,
Ощутил тепло, уют, покой, как
Будто он держал кусочек рая.
Такие синие глаза и кудри золотые,
Тело маленькое, нежное такое.
И наконец, отец нашел приют в покое.
Что делать им теперь? Обратно,
Путь закрыт, не место средь людей.
Но и средь духов, дитя растить!?
Немыслимо и глупо, ей нужна забота…
– Не печалься, – говорит Баба Яга,
– Я знаю место, где вы будете всегда,
Счастливы и вместе.
Там, за лесами и горой,
Среди полей бескрайних,
Есть тихий сад, и дом мой тайный.
Там дочери живут мои родные,
Все разные, и умницы такие.
Все есть у них что не пожелаешь.
Ступай скорее к ним все сам узнаешь.
Собрался в путь святой отец,
А ныне отец, по крови, той,
Чей венец, счастьем одаривать,
Своею силою, умом и красотою.
– ПУТЬ СКВОЗЬ ЛЕС –
Вот лес полупрозрачный, как будто
Нет его, как будто бы, в пустыне
Мрачной, нет времени, мираж, не живой,
Временный, иль живой, всего одно
Мгновение, и нет его, вот лес, настоящий
Реальный, как будто мираж,
Полупрозрачный, мелькнет и нет его, и
Снова, как будто, в пустыне мрачной, что
Поглотит сейчас его.
Идет отец, дочь к груди прижимая,
Нереальный свет, от дитя прикрывая.
Очи ясные сомкнула, блаженно носиком
Примкнула, волшебным сном окутана,
Сонная улыбка озаряет светом утренним.
И от света этого, привлекало, звало, манило,
Всех – злых, и добрых, духов, не только
Без плотных, но и тех частых охотников
За счастьем, кому грех не был препятствием.
Да и можно ли, спрятать от жаждущих,
Глоток воды, еду, или золото,
Горы в пещерах, так и тут – не удалось…
– Отдай нам птицу… – лесные духи
Взбунтовались, -
Мы тоже, счастья долго ждали, хотим и мы…!
Отец прикрыл лицо дитя, и все упорнее,
Быстрее шел по лесу.
– Отдай нам счастье, а то… – лесные тени
Напали на него…
– Отдай…– и феи с ним хитрили, -
Тебе дитя не уберечь от натиска существ
Голодных все равно.
Мы знаем – желания исполнятся того,
кто завладеет ею, кто готов
И в силах, уберечь её от всех – она одарит…
Вдруг свист по всей округе раздался, перед
Ним предстал разбойник, известный тем,
Что не щадя, он грабит всех, и всех он гонит,
Своим, могучим свистом, иль свистком,
Все во круг себя он оскверняет, и при том
Неуловимым, он себя считает…
– Ну что Отец, пришел и твой конец, придется,
Тебе с твоею ношею расстаться…
Но, наш отец не промах был, и быстро понял,
Что пришла пора…Он капюшон накинул…
И нет ни счастья, ни отца, и след простыл…
Воспользовался, все-таки, он даром,
Тещи своей, Бабы-Яги – невидимым плащом.
И скрыл от глаз, дитя, счастья что дает,
И бередит умы, своим чудесным даром.
– СТРАЖ –
Лесные духи далеко.
След Отца, плащом стирает.
И он идет с доченькой легко,
Усталости и голода не знает.
Пред ними предстает гора.
Огромная, не проходимая,
И точно, обойти ее нельзя,
Ни в право, ни в перед,
И в лева, ни кто не пройдет!
– Кто ты, и откуда?
Вдруг раздался гром,
– Плащ вроде знакомый,
Что несешь ты, в нем?
Гора встала в позу,
И камни затряслись,
Как будто, лавина
Вот-вот обрушится в низ.
– Ну что испугался
Святой человек, я просто,
Страж здесь, уж целый век.
Я прилежно берегу здешних
Жителей покой, и если что… !-
Грозно в воздух помахал,
Он каменной рукой.
– Ну так что, зачем здесь?
Ты друг, или враг?
– Друг, – спокойно Отец
Отвечает, и плащ
Осторожно он раскрывает.
И тут же все засияло
Радужным светом,
Как будто с неба звезда
Вдруг упала.
– О! Новое чудо!
Я узнал наконец этот плащ,
Госпожи моей он, из неоткуда,
Невидимым делает вас!
Ну проходите скорее,
Пока не собралась здесь
Любопытных толпа.
И со словами раздвинулась
В стороны зачарованная гора-страж.
Врата прошли, и пред Отцом
Предстал новый пейзаж…
– РАЙСКИЙ САД –
Без крайнее поле,
И свет во круг, и сады.
И дивные птицы,
Животные – невиданной красы.
И по всюду цветы ароматные,
Разноцветные, темные, светлые.
И цветущие яблони белые,
И розовые, душистые.
А вот и яблоки спелые,
Зеленые, красные, белые.
А вот молодильные яблоки.
На ветках птицы синие,
И золотые все сидят и сияют,
Радостно, разноцветными
Бликами, светлыми радужными.
И клюют они яблоки нехотя,
Томно так, оторвались от
Царской трапезы, как только
Гости вошли, и подлетели.
Только коснулись земли,
Как тут же девами юными,
Прекрасными стали они.
Одна краше другой,
И гостеприимно машут рукой.
Оторопел сперва отец,
От красоты такой.
Потом поклонился до пояса,
–Здравствуйте, девушки милые,
Сестры вы мои родимые,
Принимайте родную кровинушку.
Радовались юные девы,
Новой своей сестрице.
И поселили её, и отца
В доме со светлой светлицей.
И весело было им, коротать
Дни и вечера вместе.
И пели они волшебные песни.
А кто слышал те дивные
Звуки любви, наполнялся
Счастьем, забывали они
Про все горести и ненастья.
И летели так дни, незаметно.
Пролетали года, и лето за летом.
И никто уж не вспомнит – где, и когда
Все это было, и было ли это?
Не вспомнит уже никогда ни про
Отца ни про деву-дракона,
Ни про Бабу-Ягу, ни про птицу,
Что счастьем наделит готова,
Любого, кто ею владеет.
И райский сад теперь нам только
Снится, и не узнать никогда дорогу
К сине-золотой счастью-птице.
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Как бывает», Наталья Сергеевна Крылова
Всего 0 комментариев