«Сердце Зверя. Дорога Воина»

Сердце Зверя. Дорога Воина (fb2) - Сердце Зверя. Дорога Воина [СИ] 978K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Атаманов

Александр Атаманов СЕРДЦЕ ЗВЕРЯ. ДОРОГА ВОИНА

Глава 1

На небольшой поляне посреди дремучего леса паслось небольшое стадо лосей. Животные беспечно щипали траву, лишь несколько матерых самцов периодически отрывали свои головы от еды, оглядывая окрестности.

От животных нас отделяло около сотни шагов, мы с отцом затаились на противоположном краю поляны, укрывшись за кустами дикого шиповника. Отец молча ткнул пальцем в молодого могучего самца, с мощными лопатообразными рогами. Слов не требовались, я и так знал, что нужно сделать. Глубоко вдохнув, убрал все лишние мысли, а на выдохе резко вскинул лук, молниеносным движением натянув тетиву. Мгновение на прицеливание и выстрел. Стрела с легким свистом устремилась к цели. Снаряд еще не достиг цели, но я уже понял что смазал, немного, совсем чуть-чуть, но отец будет недоволен. Стела с хрустом проломила кость, буквально на фалангу пальца выше сустава, в который требовалось попасть.

Самец взревел от боли, попытался скакнуть вперед, но нога подвела его, и он грузно рухнул в траву. Остальное же стадо действовало, секунда, вторая, и в зарослях скрывается последнее из животных. На поляне остались двое, мой лось, который пытался подняться, но нога явно не слушалась его и молодой лосенок, маленький, с десяток пудов[1], не больше. По сравнению с моей добычей, пудов в пятьдесят, оленёнок смотрится совсем крохотным.

Отец направляется к своей добыче, в руках у него длинный шест, на котором мы собственно и понесем добычу. Проходя мимо меня, отец ободряюще похлопал по плечу. Интересно, как он почувствовал мой мандраж, или догадался, думаю, это было не сложно, все-таки мой первый ритуал.

Моя добыча все же смогла поставить себя на ноги, но не стремилась убегать, лишь напряженно косилась на меня налитыми кровью глазами. На ходу достав из-за пояса нож, другой рукой я нашарил в заплечной котомке бутылек с зельем. Подходить в плотную не стал, остановившись в паре шагов от зверя я начал обходить его по кругу. Лось злобно взревел, но попыток кинуться на меня не предпринял. Я же в это время, зубами выдернув пробку, припал губами к горлышку бутыли, сделав два мощных глотка. По пищеводу будто комок льда протолкнули, от чего кажется, будто все нутро холодом объяло. Пустой пузырек закинул обратно в котомку, а ту скинул в траву. Лось по сути матерый и лучше не расслабляться. Сделав еще пару шагов, оказался вне зоны видимости животного, вынудив того повернуться следом. Раненая нога вновь подогнулась, и зверь начал заваливаться вперед. Медлить было нельзя и, сделав пару шагов, кувырком ушел в бок. Вовремя я раскусил замысел этого хитроумного создания, резко распрямившись, он боднул рогами пустоту, на месте которой еще секунду назад находилось мое тело. Кувырок закончился удачно, как раз возле задней левой ноги животного. Скрутив корпус влево, со всего маха опустил лезвие ножа на коленный сустав животного. После чего тут же отпрыгнул спиной назад. Лось, лишившись второй точки опоры, рухнул наземь. Через секунду на нем уже находилось мое тело. Мгновенно найдя нужную точку, я ткнул ножом в шею животного, прям меж позвонков, тело подо мною дернулось и затихло. Лишь по дикому вращению глаз было понятно, что животное еще живо. Вытащив лезвие, примерился и вогнал его вновь, на этот раз в грудь. Ухватив рукоять обеими руками, резко дернул ее вниз. Прощупал под шкурой ребро и сделал такой же разрез с другого его края. После чего мощным ударом кулака сломал основание ребра. Затем, подрезав в нужных местах плоть, с силой выдрал ребро из тела жертвы. В появившейся прорехе я увидел его. Оно еще билось, разгоняя кровь по уже практически мертвому телу. Медлить было нельзя, погрузив левую ладонь в грудь животного, с усилием потянул его сердце на себя, то не поддавалось, пришлось срезать один из нескольких крупных сосудов, после чего с мерзких звуком рвущейся плоти остальные поддались моему натиску. Вытащив сердце, еще секунду смотрел на него, решаясь сделать этот шаг, решиться было не сложно, скорее волнительно. Преодолев себя, вонзил зубы в плоть. Мясо было жестким, горячим и абсолютно не вкусным. Вспомнив, как учил меня отец, начал есть маленькими кусками, практически не жуя. Сердце было огромным, гривен[2] пять весом. Но управился быстро, так как знал, что для наибольшего эффекта, нужно управиться как можно быстрее. Правда, едва не подавился, но все же справился.

Скатившись с туши животного, растянулся на залитой кровью земле и, раскинув руки по сторонам, постарался восстановить дыхание.

Прикрыл глаза и начал ожидать непонятно чего. Миг шел за мигом, сердце стучало все медленнее, дыхание выравнивалось. Тут в животе начало зарождаться режущее ощущение боли и холода. Боль была ошеломительной, хотелось кричать, но я лишь покрепче сжал зубы, совершенно не заметив, что прокусил губу. Боль пульсировала недолго, пару мгновений, не больше, после чего по телу рывком распространялся холод, выместив из сознания боль, а само сознание из тела. Темнота была принята как спасение.

* * *

Связав ноги лосенку и просунув меж них шест, охотник обернулся. Застав момент, когда его сын безвольным кулем рухнул с туши первой его ритуальной жертвы. Не спеша поднявшись взрослый охотник отправился к телу сына, удовлетворенно взирая на то, как бьётся в конвульсиях раскрасневшиеся тело. Усевшись в паре шагов от распростертого тела парня, охотник отвернулся. Нужно было развести костер, ночевать продеться здесь и лучше обезопасить себя от ночных визитеров.

* * *

Сознание возвращалось медленно, выплывая из множества мутных видений. Содержание которых забылось, стоило мне лишь открыть глаза.

Надо мною раскинули свои ветви могучие лесные исполины.

Ветер слабо колышет ветви, сквозь переплетение которых можно было узреть ночное небо. Слабо светила мать Луна. Неподалеку слышался треск костра, чей запах причудливо смешивался с запахом свежей травы и легким ароматом крови.

Полное умиротворение, хотелось лежать и лежать. Наверное, я бы и поддался этому желанию, только вот живот крутило немилосердно. Да и к тому же тело побаливало, не то чтобы больно, в чем-то даже приятно, как после тренировок с копьём.

Приподнявшись на локтях, огляделся.

В паре метров слева пылал костер, перед которым сидел отец, вороша угли тоненькой палочкой.

— Ну и как оно, сын?

— Да если честно пока не понимаю, мышцы немного ломит, а в голове пустота.

— Ну, — отец оглянулся через плечо, окинув меня пристальным взглядом, — это нормально, организм привыкает к изменениям.

— А когда появятся результаты ритуала?

— Да собственно уже появились, отец понимающе ухмыльнулся.

Через голову стянув рубаху, уставился на свои руки. Вроде бы ничего нового, все так же.

— Приглядись к кистям, предплечьям, ногам, плечам.

Хм, вроде бы ничего незаметно, хотя нет, предплечья чуть более массивные, а кисти так и вообще такие же как были, а вот ноги вроде уплотнились.

— Эх, молодежь, вам бы все и сразу подавай, — отец будто прочувствовал мои эмоции, — ты же лося сожрал, а не дракона, а ждешь что станешь чудо богатырем. В этом животном, силы то было на пару жалких горстей. Да и организм твой еще не привык к подобному, пока весь твой потенциал откроется, пройдет не один месяц, а может и год. А пока радуйся и тому, что хоть чуть-чуть окреп, обычные люди и этого лишены.

— Но отец, драконы же сказка.

— Для остальных и мы сказка, в королевствах все до сих пор думают, что мы лишь дикари, не умеющие готовить мясо, так почему бы где то не водиться и драконам?

Сказать было нечего и, подойдя к отцу, я присел возле него на предусмотрительно расстеленный плащ.

— Покушай, там в лопухе еще осталось мясо, оно наверно остыло, я думал что ты очнешься побыстрее.

Виновато покраснев, я молча принялся за еду. Отец же начал готовиться ко сну, напоследок сказав мне.

— До рассвета не более трех часов, разбуди как только лучи коснуться нижних ветвей, — отец немного поерзал, укутавшись в плащ, — и да, чтобы ты не заскучал, проведи малый комплекс упражнений, привыкни к новым возможностям.

Отложив мясо, и обреченно вздохнув, поднялся на ноги. Не мог вот он пораньше сказать про упражнения, не набивал бы живот, вот сейчас себя буду лосихой беременной ощущать. Можно конечно посидеть, отдохнуть и заняться прям перед рассветом, но я то родителя знаю, не позволит мне отдохнуть, а потащит домой с фразами наподобие «дома наспишься».

Так, рассуждая о своей не легкой доле, я приступил к занятию.

Вначале разминка, выкручивание суставов, растяжка и прочие прелести. Как говорят деды, чтоб кровь молодую разогнать. А вообще разминка на гибкость оно из важнейших упражнений. Наша природа такова что, поедая других, мы можем перенимать часть их способностей. Но редко встретишь существо, способное дать тебе гибкость и скорость, а не силу. Нет, можно конечно охотиться на змей, лисиц, разных кошачьих, да вот только много ли с них наберешь? Во всем лесу не хватит змеюк, чтоб их энергии хватило на качественное изменение, вот и приходиться изгаляться, хотя от змеятинки я никогда еще не отказывался.

Закончив с упражнениями на гибкость я перешел к силовым. Пол сотни отжиманий, после этого пол сотни подтягиваний на ближайшей ветке. Теперь интенсивным дыханием разгоняем воздух по телу. Дальше встаем на руки и балансируя начинаем отжиматься от земли, опускаясь так, что невысокая трава щекотит нос. Сильно захотелось чихнуть, но я все же сдержался. Двадцать раз отжавшись, медленно опустил ноги, сделав мостик и так же медленно оторвал руки от земли. Продышавшись и прогнав лишнюю кровь из головы, принялся за приседания. Вначале пять десятков обычных, после этого столько же с подпрыгиванием. Хм, а ведь ноги работают куда как легче. Не удержавшись высоко подпрыгнул вверх и сделав в воздухе кувырок назад. Хм, круто получилось, но отец бы не одобрил лишние телодвижения, а значит, возвращаемся к стандарту. Закончив с приседаниями, вновь отправился к дереву. Где повис вниз головой, зацепившись за ветвь ногами, сто скручиваний корпуса. Делаю рывок руками и разжав ноги, оказываюсь на земле. Сейчас немножко отдохну и еще на один подход пойду. После чего займусь упражнениями с копьем. Владение которым, передается в нашей деревне от поколения к поколению.

Через час, закончив все упражнения и отдышавшись, я присел на свой плащ. Предстояло многое обдумать.

Вообще то, мысль покинуть отчий дом возникла у меня уже достаточно давно, но всегда находились аргументы против. Вначале казалось, что я недостаточно знаю об окружающем мире, пришлось выучиться читать и писать, знакомиться с географией и историей. Ну, насколько это вообще возможно в глухой деревне. Потом казалось, что я недостаточно физически развит. Прошло несколько лет интенсивных тренировок, и сейчас среди молодежи мне равных нет. Хотя сомнительное конечно первенство в соревновании, где ты хочешь стать профессионалом, а остальные занимаются этим из под палки старшего поколения. Теперь вот все откладывал, ждал инициации. Глупо ведь иметь потенциал и сознательно ограничивать его, а ведь без зелья было бы практически невозможно разбудить силы своего организма. Теперь то понятно, через пару месяцев никаких зелий и в принципе не нужно будет и, кажется что можно двигаться вперед. Но нет, опять что то держит, это что то называют по-разному, но часто просто — семья. Как они воспримут мой уход, что подумают обо мне, не навлеку ли я на них горе? Но в то же время и оставаться тут я больше не могу, уже достала эта скука, это однообразие, а от мыслей, что в жизни мне ничего не светит, кроме как идти путем своих предков бросало в холод. Нет, такая жизнь не для меня, меня ждет явно нечто большее.

Из размышлений меня вырвал тревожный крик филина.

Затаил дыхание, прислушался, но нет, все спокойно.

Незаметно подкралась дрема и чтобы не поддаться ее сладким уговорам, поднялся на ноги. Те приятно гудели, да прогресс не так чтоб сильно заметен, но обычно ощущения были менее приятные.

От скуки начал мерить поляну шагами, заняться было откровенно нечем, а солнышко что-то не торопиться появляться.

Где то внутри царапнуло нехорошее предчувствие, появилось смутное беспокойство. Хм, не понимаю что происходит, но что-то тревожит, хотя вокруг тишина. Для спокойствия подобрал копье. Неглубоко воткнув его в почву, принялся натягивать лук. Лук у меня был хороший, составной, клееный, усиленный роговыми вставками, тугой правда зараза. Уперев лук одним концом в землю, навалился на другой конец всем весом и ловко накинул тетиву. От скрипа отец открыл глаза, увидев мои приготовления, напрягся и медленно, стараясь не издавать лишних звуков, поднялся на ноги.

— Что случилось? — шепотом спросил он, наклонившись к самому моему уху.

— Не знаю, пакостное ощущение, будто неприятности надвигаются, — слегка пожал плечами.

— Хм, я ничего не чувствую, но инстинкты игнорировать нельзя, — прервавшись на секунду и окинув окрестности взором, продолжил, — двигаемся спиралью, ты по солнцу я против, делаем три оборота и если все спокойно возвращаемся, а если заметишь что то странное подай сигнал.

Указаний больше не требовалось и, поудобнее перехватив рукоятку лука, двинулся вперед. Копье осталось на поляне, среди деревьев им особо не помашешь. Хоть солнце еще и не поднялось над горизонтом, но ночная мгла уже ушла и видимость была хорошей. Слух не различал изменений в спокойной музыке леса и это исподволь успокаивало. Но вот пакостные ощущения усиливались, сердце будто когтистая лапа сжала и я понял, что что-то грядет.

Вдруг метрах в тридцати от меня неестественно шевельнулись ветви куста, в который буквально через секунду унеслась стрела. Отец всегда учил, вначале стреляй, потом думай или болтай. Из листвы раздался жутковатый полу вой полу скулеж и из них вывалилось тщедушнее тельце. Маленький рост, комплекция ребенка и голова, щакалья голова с гривой спутанных волос.

— Гнолы, — кажется, мой голос дал петуха, слишком неожиданно все это было.

Гнол тем временем сделал пару шагов и неловко завалился наземь, из спины торчало острие стрелы. Ловко у меня вышло. Но порадоваться я не успел, твари, услышавшие мой крик, не скрываясь понеслись ко мне, подбадривая себя гортанными выкриками.

Сделав еще один выстрел, я перекинул лук за спину и что есть мочи побежал к поляне. Не знаю, попал или нет, в этом гвалте рыков и визга невозможно было ничего разобрать.

Вдруг передо мною вывалился противник, взмахнул рукой отправив в мою сторону небольшой дротик и потянул из за пояса деревянный меч. От дротика я уклонился легко и, пока враг не успел до конца вытащить оружие, прыгнул ногами вперед. От мощного удара противника буквально швырнуло на дерево, стоящее позади, а я после удара мгновенно извернулся в воздухе, приземляясь на руки. Рывком с земли подлетел к еще не пришедшему в себя врагу и, вытащив из-за пояса клинок, с силой всадил тому в горло. Только после этого заметил, что шея его была неестественно вывернута, а грудь вогнута, будто от удара молота. Мда, хилые противники, обделила их природа здоровьем. Буквально над головой в дерево, с легким хрустом, вошел дротик. Оглянувшись, чертыхнулся и вновь ринулся вперед. За спиной среди деревьев мелькали силуэты коротышек и было их, через чур уж много.

На поляну выскочил неожиданно, отец был уже тут и целился из лука в кусты за моей спиной.

— Их десятка три, не меньше.

Отец понимающе кивнул и с горечью добавил:

— Добычу бросаем, иначе не оторваться.

Вытащив копье, обернулся, услышав щелчок тетивы. Это отец стрелял в еще практически невидимых врагов.

— Уходим, — кратко бросил он и подавая пример ринулся в лес.

И мы побежали, петляя по лесу аки дикие звери, и прислушиваясь к шуму погони за спиной. Путь до дома был ох как не близок.

Глава 2

Погоня отстала буквально за час, все таки мелкие степные твари не конкуренты лесным жителям в забеге по дремучей чаще. Первые пол часа бежали на пределе возможностей, а дальше перешли на спокойный бег. Не было смысла в том, чтобы пробежать несколько часов со всей доступной скоростью, после чего грохнуться от истощения, если тебе предстоит путь в несколько дней. Ноги слегка гудели, все таки ночные нагрузки дают о себе знать. Отец почему-то решил бежать напрямую в поселение, даже не попытавшись запутать следы. Но расспросить о таком поведении не было времени, бег не лучшее время для разговора.

Ответы на свои вопросы я получил на привале, который мы устроили за пару часов до полдня.

— Понимаешь, сын, гнолы кочевое племя, у них нет деревень и городов, они постоянно перемещаются по своим степям с места на место, их кланы довольно малочисленные, от тридцати до сотни особей в среднем. Но вот количество самих кланов не поддается подсчету и они все разные.

— Как это?

— Да просто разные, мы сейчас видели обычных степных, кочующих на границах с человеческими землями, но я слышал, что есть и другие, есть твари чуть ли не в два человеческих роста, еще есть другие, у которых кожа похожа на камень, ее говорят стрелы не берут, — отец сделал жест рукой, останавливая готовый сорваться с губ вопрос, — не знаю я почему так. Слышал что это все колдовство, что кто то вдоволь поиздевался над ними, делаю все, что захочется, а еще слышал что это дело рук их бога, который награждает их силой за кровавые жертвы, но точно я тебе не скажу. Но я вообще то не это хотел тебе сказать, главное, что ты должен знать, что кланы никогда не покидают свои степи, а уж тем более не делают это по одиночке.

— Значит?

— Значит, этот клан от чего-то бежит, ну или второй вариант, который мне совершенно не нравиться, — отец устало вздохнул, — гнолы начали войну.

— Но зачем?

— Да кто знает, может кровушки захотелось, а может решили задобрить своего бога, тут главное не это, а то, что если это война, то нам нужно бежать, нам не выстоять против орды.

Отец о чем-то задумался и я понял, что разговор окончен, нужно продолжать путь.

За пару дней дороги до деревни ничего интересного не произошло, но я довольно много узнал о нашем противнике.

Оказалось, когда то давно война меж народами уже была, бесчисленные орды нелюдей хлынули в человеческие земли, несколько королевств были буквально стерты с лица земли, но люди объединились, смогли остановить орды тварей и в решающей битве разгромили тех. После чего гнали тварей до их степей, но дальше что-то не заладилось. Союз монархов раскололся, кто-то желал огнем и мечом пройтись по степи, выжигая кочевья, но большинство насытилось войной. В итоге союз людей распался, лишь силы нескольких королевств вторглись в степи. Вернулись единицы, войска погибли, многих убили гнолы, многие погибли от странных болезней, но большинство, большинство убил голод. Люди оказались не приспособлены к условиям степи, не приспособлены к войне с противником, у которого нет городов, которые можно разграбить, пополнив запасы провизии, не приспособлены к тому, что для получения воды приходилось копать колодцы в десятки метров глубиной. В итоге, армия зашедшая далеко в степи, просто не смогла вернуться, не хватило еды и воды, доходило до того, что люди ели друг друга, добивали слабых и пили кровь. Но если для нас, для нашего племени это в принципе нормально, то люди от подобного сходили с ума. В итоге обратно добрались единицы, самые сильные, хитрые, выносливые, самые приспособленные. Так кончилась война, прошедшая двести лет назад.

Если сейчас начнётся то же самое, то единственный шанс выжить для нашего племени — бежать в человеческие земли, забрав с собой все, что может пригодиться. Но это в случае если действительно на нас надвигается орда.

Меня будоражили мысли, наконец то, в жизни что то меняется, но одновременно с этим я боялся, боялся за родных, боялся за племя, для нас наступают сложные времена.

Деревня встретила нас настороженно, ворота были закрыты, а над частоколом видны макушки часовых. Значит, в деревне уже знают о вторжении.

Нас пропустили сразу. Пройдя сквозь калитку, мы прямиком направились к дому советов. Деревня была похожа на встревоженный муравейник, вокруг носились мужчины, женщины же хлопотали по хозяйству, где-то разбирая заборы, для беспрепятственного прохода, где-то разбирая соломенные крыши, во избежание массовых пожаров.

По дороге встретил пару знакомых, но поговорить не успел, увлекаемый вперед рукой отца.

— Поспешим, нужно все рассказать.

Быстрым шагом мы добрались до дома советов, где пригнувшись, прошли в полуоткрытые двери.

Совет, как всегда во время хоть несколько серьезных событий, был в сборе. Вообще в совет мог войти любой желающий, при наличии у него достаточного авторитета в поселении. Но прерогатив членство в совете не давало, а ответственность была большой, так что большинство из присутствующих были либо действительно заботящиеся о племени люди, либо дряхлые старики, уже негодные для какой либо работы, но имеющие при этом достаточный опыт решения различных проблем.

Под требовательным взглядом стариков отец кратко рассказал о произошедшем, я внес некоторые дополнения по поводу внешности гнолов и их бойцовских качеств. Но приобщиться к мудрости старейшин нам не дали, выпроводив из дома.

— Так, сын, дуй домой успокой мать, небось извелась вся, — отец не переставая крутил головой, выискивая что-то ведомое одному лишь ему, — я приду наверно через час, пока меня нет приведи бронь в порядок и слазь за стрелами, ты знаешь где они лежат, — тут отец увидел вдалеке мелькнувшую фигуру Корниса — следопыта и с призывным криком рванул за ним.

Я покрутил головой и по знакомым с детства улицам рванул в сторону дома. За углом столкнулся с своим лучшим другом Олгом.

— О, Скел жив чертяга, а то я уж волновался, слышал, что вы с отцом в сторону одинокой скалы ушли, а тут на днях Кулин прибежал, говорит гнолы ночью налетели, брата его сразу в земле прикололи, а ему руку от локтя до плеча буквально порвали, еле добрался домой.

— Жалко его, считай кроме мамки у него никого не осталось, — я сокрушенно покачал головой, как-никак сверстник мой был, — мы тоже нарвались, но слава предкам обошлось, пару тварей лично грохнул, а потом руки в ноги и домой.

— Да врешь поди? — недоверчиво отреагировал друг на моё бахвальство, — и как они, жуткие?

— Хм, не знаю, на меня впечатление не произвели, парочку из лука завалил, а одного сбил, так тот помер сразу, дохлые они какие-то были.

— А Кулин говорил что одна тварь ему чуть копье не перекусила, врет значит?

— Да кто его знает, я ж им в пасть не заглядывал, а так, да, рожи жуткие, шерсть клочками, уши подранные, и рожа собачья, тьфу, мерзость.

— Хм, не слишком грозные противники, — сказал друг, проводтв мой плевок взглядом, — раскатаем зверюг в блин.

— Было бы неплохо, но как бы все наоборот было, Кулин с братом где охотились?

— Да вроде у медвежьего оврага, — Олг явно сам понял, что на одно и то же племя мы нарваться не могли, а если гнолы идут фронтом в три дневных перехода, что разделяет овраг и одинокую скалу, то у деревни крупные проблемы.

— Вот-вот, не дай бог племена объединились, налегке уходить придется.

— Да не, старейшины как вчера услышали про напасть, так торговца нашего из поселения выпнули с большинством детей, парой баб, и кучей припасов, вроде как дня на четыре по дороге пройдет и там лагерем встанет, а тут либо мы к ним присоединимся, либо гонца отправим, чтоб возвращались.

— Да, не дураки старейшины, не дураки.

— Ладно, я к вам вечером загляну, а пока нужно масло на стену дотащить.

Я собственно только сейчас заметил за спиной приятеля тележку с десятком небольших кувшинов.

— Ну ладно, давай, до вечера.

Оставшуюся дорогу до дома преодолел буквально за пару минут. Мать увидел издалека, она вместе с соседкой вытащила из погреба большущий бочонок на улицу и теперь наполняли его, на случай неожиданного возгорания. Мда, работа кипит.

Первой меня увидела соседка, что то сказала и махнула в мою сторону рукой. Мать обернулась и счастливо улыбнулась, а я по губам понял, что она прошептала: «живой».

Подойдя к женщинам, поздоровался с соседкой и крепко обнял мать.

— Все хорошо мам, отец цел, ни одной царапинки, хоть с тварюгами и пересеклись.

— Хорошо, иди домой Скел, я там в печи мясо запекла, поешь, мы сейчас воду доносим и я приду.

— Да ты что мам, давай я вам помогу, — не слушая возражения матери, впихнул ей в руки оружие, а сам с легкостью подхватил бадью.

Понадобилось три ходки до колодца, чтобы наполнить бачок до краёв, после чего скупо ответив на благодарность соседки, скрылся в доме, вслед за матерью.

Пока кушал, вкратце пересказал что произошло, мать поохала и попросила меня быть поаккуратнее. Покушав, поднялся на крышу, сняв тюк со стрелами, и баул с железными доспехами. Хм, ну как доспехами, скорее накладками. В обычное время мы носим легкую кожаную бронь, но на всякий случай у половины деревенских есть вот такие вот накладки. У меня это например круглая пластина закрывающая грудь, от которой вниз спускается парочка прямоугольных пластин, прикрывающих брюхо, на спине никакой защиты нет, да и не нужна она если стоять на стене, так же есть парочка пластин, выполняющих функции наручей. Все сделано довольно грубо и из довольно дрянного болотного железа. А вот отцовская бронь не в пример лучше, наплечники с орнаментом, удобные наручи, кольчужное веретено прикрывающее стыки, торс закрыт цельной кирасой, красивый шлем, не в пример моему ведру местного производства. Такие доспехи передаются в семьях от родителей детям, они остались от предков, пришедших в леса из человеческих земель.

Эх, что то я задумался, нужно проверить стрелы и проверить кожаные крепления брони. За железо я спокоен, мой доспех откровенно новый, да и чищу я его частенько, а отцовский не ржавеет никогда, папа говорит, что заговоренный.

Время за суетой пролетело незаметно, и едва я закончил, во дворе появился отец. Одобрительно кивнув, он направился в избу, бросив мне на ходу:

— Ляг поспи, твоя помощь пока не нужна, ночью в дозор пойдешь.

— Хорошо, я в сенях полежу.

— Ладно.

Да, он прав, нужно подремать, ночной дозор штука важная. Но, как на зло, сон не шел, в голове роились совершенно бесполезные мысли. То о предстоящих переменах, то о том, что зря недавно с Илкой расстался, все таки помягче с ней нужно наверно было, но уж сильно взбесила.

Так все, хватит дуростью страдать. Нужно отогнать мысли. Привычным усилием очистив разум от лишних мыслей, сосредоточился на собственном дыхании, считая вдохи.

Этому учил дед, говоря, что лишь в трансе можно познать окружающий мир, но у меня если честно, ничего не получалось. Расслабиться я мог, погрузиться в себя тоже, но вот подступая к границе, за которой находиться мир энергии, я банально и обидно соскальзывал в сон. Дед говорил, что это нормально, значит я просто еще не готов к соитию с природой. Но как по мне, так все это несколько преувеличено, хоть по рассказам отца, которому транс тоже не давался, дед вытворял интересные вещи. Мог, например, в совершенно незнакомом месте за пару минут найти источник воды или дичь. Но он, как и я списывал это скорее на сверхчувствительное чутьё, а дед просто говорил, что мы обалдуи. Опять я что то не туда ушел, нужно поспать.

Минут через пять я уже крепко спал.

Пробуждение было резким и неприятным. В уши ввинтился настойчивый звон колокола.

— Тревога, тревога.

Вот и сбылись мои мечты, переменны сами нашли меня, но что-то я совсем не рад.

Глава 3

Открыв глаза, секунд десять еще лежал, не понимая, что происходит.

— Скел, живо собирайся и на восточную стену, нас закрепили там, — отец расставил все по своим местам.

Спал я в одежде, так что сборы не затянулись. Накинул пластины брони, закрепил наручи, повесил за спину лук и, выбежав из дома, прихватил копье, покоящееся на плетне. Вокруг сновали вооруженные мужчины, правильно, женщинам здесь пока не место.

Путь до стены не занял много времени. Еще на подходе к лестнице услышал ругань и чьи то крики. Было слышно как где-то дальше на стене хлопает тетива, но что там происходит было сложно различить в сумерках, опустившихся на землю.

— Не верти головой, — голос незаметно подошедшего отца заставил вздрогнуть, — что там твориться не твое дело, ты за лесом следи.

Он демонстративно ткнул пальцем в кусты. Какое-то время ничего не происходило, лишь слышны были щелчки тетивы и стоящий на окраине вой. Вдруг кусты всколыхнулись, выпуская из себя смазанную тень, не успел я вскинуть лук, как гнолл споткнулся и кубарем покатился по траве. Это более опытные товарищи опередили меня. Но тут кусты были буквально втоптаны хлынувшей волной дикарей. Было трудно различить отдельных особей, глаза выявляли лишь очертания общей массы существ. Пока мозг анализировал происходящие, руки действовали, посылая в противника стрелу за стрелой. Единая масса тварей обзавелась прорехами, то тут то там существа спотыкались о трупы сородичей, число которых все росло. Следить за результативностью стрельбы не было времени, гнолы приближались. Из первоначальных двух сотен шагов они преодолели уже четверть расстояния.

— Выбивать передних, — разнесся над стеной чей-то мощный голос.

Выполняя команду, я выстрелил в ближайшую тварь, но меня вновь кто-то опередил, и стрела пролетела над головой рухнувшего под ноги своим товарищам гнола. Поток тварей не кончался, лес, казалось, выдавливал их из себя. Пришло четкое осознание, что такую ораву нам стрельбой не сдержать. Буквально за десяток секунд я истратил остаток стрел в поясном колчане. Кажется, как минимум половина из них нашли свои цели. Пригнувшись, скинул с бедра колчан, прицепив на его место новый, рядом тем же самым был занят отец.

«Хех, не отстаю» — проскочила гордая мыслишка.

Вдруг дед Оклиф, стоящий слева от меня, с громким стоном опрокинулся назад. Упасть вниз ему не дали периллы. В шее его торчал дротик, пробивший старческое горло насквозь, а с окровавленного наконечника маленькой струйкой стекала кровь. Взгляд прикипел к россыпи алых капель срывающихся вниз, они были плохо видимы в темноте, но почему то притягивали к себе взгляд.

Резкий удар бросил меня вперед, и я чувствительно приложился лбом об перекладину.

— Не время спать, придурок, — расслышал я злой голос отца.

Потерев мягкое место, прошипел сквозь зубы:

— Нашел блин время кровушкой любоваться.

Отец тем временем на собственном примере показал, как следует действовать. Он наложил стрелу на тетиву, резко поднялся, выстрелил и вновь присел. Над его головой прошелестело пару дротиков, с гулом пронесся небольшой камень.

— Пращники, — негромко пояснил отец.

Кивнув ему, я наложил стрелу и, вскочив, натянул лук, но слегка замешкался, выбирая цель, за что и получил камешком по кумполу. Хорошо хоть что в шлеме был, иначе бы голову разбили, гады. Ладно, хоть выстрелить успел.

— Бревна видел? — спросил кто-то за моей спиной.

— Неа, — мотнул головой в ответ, накладывай новую стрелу.

— Эх молодёжь, что ж ты там тогда рассматривал пол дня? — вопрос был явно риторический, — зенки не щурь, вскакиваешь и в первую тень стреляй, но если сможешь, выбивай носителей бревен, иначе не успеем оглянуться на стенах будут.

Вскочив, выстрелил в первого попавшегося на глаза гнола, и вновь скрылся за стеной. В этот раз успел увидеть тварей, что и впрямь тащили тоненькие бревна.

— На кой им эти дрова?

— Сам не видал, но говорят, что они с разбегу его в землю втыкают, и на стену опрокидывают, на конце-тут рассказчик выстрелил, и вновь опустившись, продолжил сказ, — одна тварь сидит, и пока ее убивают, остальные по жерди наверх лезут.

Вновь выстрелив, я смог поразить одного из носильщиков жерди, тот свалился под ноги своему коллеге, а остальные бревнышко не удержали, и то повалилось наземь.

— Молодец мал, — ободряющий крик сменился хрипом, и я увидел, как дядька Угил рухнул на колени, судорожно схватившись за древко дротика, торчащее из груди.

— Суки, — тихо прошипел отец. Угил был нам кровным родственником.

Где-то в груди тихо разгоралось пламя ярости, но пример невнимательности лежал перед глазами, пуская кровавые пузыри и отбивал всякое желание геройствовать.

Высунувшись в очередной раз, увидел, как на меня, цепляясь лапами за ствол деревца, и азартно размахивая мечом, летит гнол. С мрачной радостью выпустил стрелу ему в открытую пасть. Отбросил лук, нагнулся, пропуская над собой мертвое тело, по инерции перелетевшее стену, и подхватил копье. Разогнувшись, лихим махом снес с бревна уже практически взобравшегося на стену гнола. Твари двигались по довольно тонкому бревну с удивительной ловкостью. Противник заблокировал удар копья своим мечом и с испуганным визгом рухнул в толпу своих сородичей. На его месте тут же возник новый, которого я проткнул насквозь и едва успел выдернуть оружие из падающего тела.

Так можно и без оружия остаться.

— Сбивай их наземь, сами покалечатся, а останешься без оружия и тебя сметут, — подсказка отца почти в точности повторила ход моих мыслей.

Дальше пошло по накатанной, один удар — одно тело, улетевшее под лапы своим товарищам. Твари перестали бросать дротики, опасаясь задеть своих, а я словно мельница стоял и молотил.

Вдруг краем глаза увидел что-то не то слева от себя, развернулся и едва успел заблокировать удар, грозившей мне разбить голову. Удар был довольно сильным, спружинив на ногах, я со всей дури ударил врага пяткой в живот. Тварь отшвырнуло, прям под ноги своих соплеменников, которые один за одним появлялись на стене, грозясь прорвать оборону. Сделав длинный выпад вперед, пробил одной из тварей ногу и на обратном движении чиркнул наконечником по горлу. Резким ударом с разворота снес подобравшегося ко мне вплотную противника.

— Я прикрою, нужно согнать их со стены, иначе все здесь ляжем, — отец в нашем селении был одним из лучших бойцов, так что если сказал что прикроет, то за спину можно не опасаться.

С рыком я метнул копье в противника, да так, что его телом сбило стоящего за ним. Подскочив, блокировал удар сбоку древком, застрявшего в трупе копья, и ударом свернул твари челюсть, после чего вырвав копье и добил ударом в живот. Следующему подсек ноги и ударом древка вколотил нос в череп.

Вот и добрался до шеста, который зацепился за стену самым краем. Тут пришлось отвлечься, уклоняясь от рассекающего воздух меча, при этом свободной рукой схватил противника за лапу и дернул на себя. Гнол с рыком опрокинулся назад, чувствительно приложившись о шест спиной, но все же смог зацепиться лапой и не упасть вниз. Это его, правда, не спасло. Ко мне подоспел дядька Бурый, получивший свое прозвище за то, что обожал охотиться на медведей, и мы, поднапрягшись, спихнули шест вбок. Звук ломающихся костей врагов был для меня самой красивой мелодией в тот миг.

— Молодец Скел, — он ободряюще хлопнул меня по плечу, да так, что меня мотнуло, — а теперь иди бате помоги, ато того и глядишь сомнут.

Отцу и в правду было жарко. Он метался из стороны в сторону, стараясь не допустить до стены никого. Надо сказать это у него вполне себе получалось, но надолго его в таком темпе не хватит. Засмотревшись на отца, я пропустил другую напасть. Резкая боль заставила закричать, казалось в плечо воткнули раскаленный прут.

— Чертовы твари, — крик, казалось, разорвал царящий гвалт сражения.

Из плеча торчало окровавленное острие, дротик ударил откуда то из за спины, и войдя над лопаткой, пронзил плечо насквозь, выйдя под ключицей. Боль была ошеломляющей, ноги подогнулись, колени больно ударились о настил. Хотелось выть от боли, но отцу явно нужна моя помощь. Тяжело поднявшись, покрепче перехватил копье правой рукой, левая рука хоть и двигалась, но отдавала такой болью, что лишний раз шевелить ею не хотелось.

Первого противника я насадил словно жабу на соломинку. Надувать правда не стал. С вторым пришлось повозиться, тот ловко уклонившись от тычка отбил копье высоко в воздух. Времени на новый выпад не было и, выпустив копье, я потянул из ножен клинок. Только вот заблокировать удар уже не успевал. Все что смог сделать — завалиться на спину, пропуская клинок над собой. Кажется, от боли в раненном плече я на мгновение потерял сознание. Это мгновение едва не оказалось последним в моей жизни, гнол уже занес надо мной свой деревянный клинок. Не знаю так ли это на самом деле, но в тот момент мне показалась, что на его морде расплылась злобная ухмылка. Достать его ногой я не мог и лишь обреченно наблюдал за приближающей смертью. Неожиданно в свисте воздуха что-то изменилось и гнола отбросило на стену. В груди красовался цветок красного оперения. Привстав на локте, увидел, что улицы под стеной полны народу.

— Свои, — устало выдохнул я, рука подогнулась, лицо больно ударилось о доски, а тоненький слой крови никак не смягчил падение.

Сил подняться не было, я мог лишь лежать и размышлять, с трудом вздыхая воздух с ароматом собственной крови.

Видимо на той стороне отбились и поспешили к нам на помощь. Вокруг слышались звуки скоротечной схватки, а после защелкали луки, наполняя воздух криками умирающих врагов.

Не знаю, сколько прошло времени, пока моей шеи не коснулась чья-то рука. Хотел прошипеть, но не хватило сил даже разлепить губы.

— Дядька Орин, он живой, — голос своего друга узнал даже будучи в таком состоянии.

Меня аккуратно перевернули, и я увидел обеспокоенное лицо своего отца, рядом, не находя себе места, топтался мой друг.

— Потерпи сынок, — тут я увидел нечто, невиданное мной прежде, по лицу отца катилась одинокая слеза, — Олг, тащи сюда тело Угила.

— Зачем?

— Хередитас, — друг побледнел, но все же смог возразить:

— Но как же, он даже не инициировался толком!

— Тащи сюда тело, пока я не воспользовался твоим! — на отца было страшно смотреть, гнев превратил его лица в маску злого духа.

— Уйди щенок, пацан достоин, — я не видел, что творилось неподалеку, но вот появился дядька Бурый, неся в руках тело Угила.

— У него не хватит сил! — надрывался друг.

— А иначе ему не выжить, разве не видишь сколько крови он потерял? — Бурый начал спорить с Скелом.

Отец же в это время деловито снимал с павшего товарища бронь. После чего достал нож, только тут я понял, что произойдет далее. Слово хередитас переводится с древнего языка как наследство, и означает оно поглощение силы умирающего родственника. В моем случае это дядька Угил, лишившийся прямых наследников, правда, он был уже мертв, но как говорят, силы не покидают тело сразу после смерти, а выветриваются со временем. А время прошло совсем немного.

Пока я предавался воспоминаниям, отец уже вытащил из груди сердце, и теперь протягивал его мне. Сесть мне помогли, но дальше я должен был сделать все сам.

Я плохо помню, как на остатках силы принял кровоточащее сердце и как жадно вгрызся в теплую плоть. Помню лишь как с последним куском силы покинули меня, и чья-то рука удержала от падения.

— У тебя растет хороший сын дружище, — пробурчал Бурый глядя на потерявшего сознание юношу.

— Я знаю друг, я знаю.

Глава 4

В этот раз сны были более четкими, да и какие это сны? Видения, видения чужой жизни пролетали перед внутренним взором как немой театр, но все как то обрывочно, сумбурно. Что-то из детства, юношества, взросления, буквально предсмертные видения, лишь куски чужой памяти. Что-то сразу забылось, стоило мне только лишь открыть глаза, но другие остались в моей голове. Глаза открылись легко, открывая мне картину проплывающих над головой деревьев. Хотел приподняться, но рука нащупала лишь пустоту.

— Погодите, — раздался чей то голос и движение прекратилось.

Медленно меня опустили наземь, и я понял, что меня тащили на носилках.

— Орин, сын твой очнулся, — оповестил все тот же голос, принадлежащий другу отца.

Вокруг собралось много народа, расталкивая которых появился отец.

— Как ты сын?

Я прислушался к себе, ощущения были малость неприятными, но терпеть можно.

— Сойдет, что происходит отец?

— Не время болтать, если сойдет, то поднимайся, объясню по пути.

Ухватившись за протянутую руку, со скрипом поднялся на ноги. Движение тут же возобновилось. Я шагал рядом с отцом, залежавшиеся мышцы работали со скрипом. Тут вспомнил, что вечером меня продырявили, но под рубашкой раны не было. Лишь маленькая звездочка молодой розовой кожи.

— Чудеса.

— Это не чудеса сынок, ты смог поглотить сердце одного из нас, того, кто всю жизнь усиливал себя, собирая энергию своих жертв, тебя спасло лишь то, что он был уже мертв.

— А что бы случилось?

— Ты же видел его жизнь? — увидев мой кивок, он продолжил, — если бы он не был мертв, ты бы прожил его жизнь, прочувствовал каждую секунду. Это не каждому дано сын, многие не выдерживают, сходят с ума, если бы ты не умирал, я никогда бы не согласился на это, а сейчас ответь, ты чувствуешь в себе что то новое?

— Да нет вроде, — ничего нового я и вправду не ощущал.

— Не относись к этому легкомысленно, многие, кто переживал хередитас, тоже были в трезвом уме, но чем больше проходило времени, тем больше они менялись. Часто это конечно не страшно, — видя мое не понимание, он привел пример, — любил вот человек выпить, а потом бац, и воротит от одного вида алкоголя. Меняются привычки, желания, мотивы поступков. Человек может многое перенять от своей жертвы, но может и многое получить.

— Как это?

Отец на ходу зарылся в заплечный мешок и достал оттуда небольшую веревочку и протянул ее мне:

— Завяжи якорный узел.

Я не задумываясь связал несложный, по сути, узел и протянул обратно отцу.

— Вот видишь Скел, а ведь ты никогда не умел вязать корабельные узлы, да и я не умею, а вот Угил в юношестве своем перенял науку лодочника.

Я медленно выпал в осадок, а ведь и правда, кроме силковых узлов я и не умел никогда ничего. А сейчас стоит только подумать и в голове всплывают десятки видов узлов.

— Ты перенял это, потому что для него это было важным, это было его страстью. А теперь слушай внимательно сын, если заметишь в себе то, что тебе не свойственно, пытайся от этого избавиться. Ты можешь использовать полученные знания, навыки, но никогда никогда не смотри на мир чужими глазами.

— Я постараюсь, — серьезно ответил я, когда отец говорит таким тоном, его слова не должны пройти мимо ушей.

— А пока я расскажу тебе что произошло.

Сделав длинную паузу, он продолжил.

— Ты застал момент, когда к нам подоспели на помощь, а дальше собственно рассказывать нечего. Разбрелись по домам, еды захватили, кубышки потрясли, у кого они были. Собрали в общем самое ценное, тебе вот носилки соорудили да и двинули. Хм, павших еще похоронили.

— Много?

— Девять, Крон, Слай, Кунт, Савелий старший, Килог, Орвин, Тунк, Хенк и Угил.

— Хех, — больно уж много народа слегло, считай седьмая часть.

— Мда, хотя могло и похуже быть, малой кровью, считай, отделались.

— Я один что ли отключился?

— Ага, там никого съесть то не успели толком, Савелий младший только наследство принял, но он уж инициировался годков шесть как, ему легче пришлось.

Мда, вроде и вина не моя, а уши краснеют.

— А долго я валялся?

— Буквально полдень преломился.

— Мда, больше половины суток.

— Это нормально, успокойся.

— Куда идем то?

— Да пока на встречу торговцу, а там совет общий держать будем, ясно одно, нужно в человеческие королевства уходить, а вот куда именно непонятно. На грани войны лишние рты мало кому нужны, да и без скраба мы, одно понятно, тяжкие времена настают.

Дальше шли молча.

Следующие дни небыли ничем примечательны. Мы шли, делая редкие привалы, иногда от отряда отделялись небольшие партии охотников, сшибавшие по дороге мелкую дичь. Погони не было, и разведчик, идущие в половине дневного перехода позади отряда, не подавали тревожных вестей. Казалось, армия врага растворилась в лесу.

На третий день пути нам встретился мальчишка, сын Угмуна, оставленный торговцем следить за дорогой. Люди обрадовались встрече с детьми, на лицах появились улыбки, сменив собой задумчивое выражение прошедших дней.

В этот день мы устроили большой привал, людям требовался отдых. Но отдохнуть я толком не смог, меня месте с Олгом и Кулином, отослали в дальний дозор. Велев нам вернуться на пол дня пути, через день мы должны были вернуться и вместе со всеми двинуться в путь.

Нам выдали мяса на пару дней, и мы двинулись в путь.

— Ну как тебе гнолы дружище? — спросил я у Олга.

— Да нормально, хилые, но против десятка я бы выходить не стал, помниться на стене зажали, справа с полдесятка и слева парочка, так я чуть в штаны не наложил, хорошо хоть наши подоспели, да все равно зацепить успели, козлы, — он показал руку, предплечье которой было покрыто молодой кожицей.

— Хередитас? — кивнул я на руку, намекая что своим путем, такие раны быстро не заживают.

— Неа, я ж не такой отморозок как ты, — друг завистливо хмыкнул, — гнола пожрал, жесткий зараза.

Друг весело заржал, но был прерван хмурым Кулином.

— Чего ржешь, придурок, пол леса тебя слышит! — зло зашипел он.

Кулин и так был не особо приятным человеком, а потеря единственного брата сделала его еще более угрюмым.

Олг сделал зверское лицо, но перепалку затевать не стал, молча признав правоту оппонента.

— Знаешь Скел, я рад, что тебе удалось пройти ритуал, я боялся, что твой разум угаснет, — говорил он в пол голоса, стараясь чтобы нас не услышал третий в нашей компании.

— Знаю Олг, знаю и ценю это, я помню, как ты возражал, но боюсь, это был единственный выход.

— Да знаю я, да только как вспомню твое тело, залитое кровью, лежащее без движения, тварей этих рвать хочу, — от ненависти, прозвучавшей в словах, у меня неприятно кольнуло в груди, таким я друга еще не видел.

— Мда, на самого иногда накатывает, животные, и чего им в их драной степи не сидится? Почти десяток наших порешили, а ведь нас и так уж не так и много.

— Это да, дед говорил, что мы вырождаемся, раньше говорит, нас больше было, намного больше.

— Странно все это, отец вот говорил, что у нас сильное семя, что если человеческая женщина родит от нас ребенка, то он будет одним из нас.

— Так то оно так, да вот только ты бы захотел гнолиху?

— Ты что с дуба рухнул, тьфу, как только в голову такое пришло?

— Вот и для людей так же, мы вроде и одинаковые, да вот только думаем по разному.

— Ага, то же об этом задумывался.

— Вот вот, что для нас нормально, то для них неприемлемо.

— Как то ты обобщаешь все, мы и тут-то отличаемся совщем чуток, у нас даже порядки схожи, разница лишь в том, что мы умеем поглощать, и не только животных, их то они тоже за милую душу уплетают, но вот Хередитас для них неприемлем.

— Их можно понять, стал бы ты родичей своих есть, еслиб ты не был одним из нас?

— Хм, да нет, зачем мне это?

— Вот вот, мы съедаем человека, и его часть навсегда остается с нами, его навыки, воспоминания, частичка его сути, а для них это выглядит по другому, будто мы дикари, поедающие своих родичей ради того чтоб набить свой живот.

— Звучит мерзковато, но думаю, они могут нас понять, если им это объяснить.

— Хах, — негромко рассмеялся Кулин, который, оказывается слушал наш разговор, — думаю если ты расскажешь людям что съел своего дядю, то они решат что ты псих или что ты животное, тебя поднимут на вилы, или посадят на кол, но уж никак не поймут.

— С чего ты решил? — спросил Олг.

— Думаете вы самые умные, такое было и не раз, и еще ни разу нас не поняли, были времена, когда нас загоняли как зверей, называли отродьями, теми кто предал человеческий род.

— Хм, да я тоже слышал нечто подобное, — дед и вправду говорил об этом, — но как же мы будем жить рядом с людьми?

— Хех, ты думаешь мы будем жить вместе с ними? Хорошо если они позволят хоть нескольким из мужчин остаться с женщинами и выстраивать новый дом. Остальных скорей всего сразу же заберут в армию.

— Но так же нельзя! — воскликнул Олг, — женщин и детей нужно охранять.

— От кого? Диких зверей там нет, а разбойников официально не существует, так что, думаю, с вами не согласятся.

— Но так ведь нельзя!

— А куда деваться? Кому мы нужны? Ну, мы то, может кому и нужны, а вот женщины врят ли, домов нет, скотины кроме десятка лошадей нет, половина лета позади, ничего уже не успеем вырастить. Так что если нас и возьмут, то большинство уйдет в армию, а на их жалование будут кормить женщин. А с защитой не все так просто, на земли некоторых аристократов, разбойников и силком не затащить.

— Откуда ты все это знаешь, а? — подозрительно спросил Олг.

— Я, в отличии от некоторых, с торговцем родич, он то все это и рассказал, — снисходительно ответил Кулин. — все, харош трепаться, так можно и беду навлечь.

Дальше не смотря на чешущиеся языки, шли молча, в словах сверстника была логика. А им еще предстояло провести сутки в дозоре.

Глава 5

Неприятности, казалось, поджидали нас. Не успели расположиться, как вдалеке послышался дикий рев.

— Медведь, — дружно выдохнули мы.

Где-то недалеко от нас, хищник явно вступил в смертельную схватку с врагом. Но в наших лесах не водятся хищники способные потягаться с косолапым, окромя стаи волков. Но те не нападают летом, летом у них и так полно пищи. А это значит что у хищника другой противник.

Мы двинулись на шум, соблюдая все меры осторожности. Противник животного не выдавал себя звуком, это не было похоже на постоянно визжащих гнолов. Вдруг, свирепый рев превратился в жалобный скулеж. Выглянув из-за дерева, тут же отдернулся обратно.

На поляне были враги, семеро существ, сходство с гнолами у которых ограничивалось лишь формой головы. Первое отличие было в росте, если ранее встреченные противники были щуплыми и малорослыми, то эти ничем не уступали нам в комплекции. Второе отличие было в форме рук, они были мощными, а в место привычной полу руки-полу лапы там была странная кисть, с тремя большими пальцами, каждый из которых оканчивался внушительным когтем. Цвет шерсти был не привычным, светло-рыжеватым, а пепельно-серым. В принципе на этом различия и заканчивались. Новые твари создавали впечатления грозных противников, истерзанная туша медведя подтверждала эти ощущения. Но врагам этот бой и не дался легко, на траве лежало два мертвых тела. Точнее один был мертв, его кишки лежали в паре шагов от него, а вот второй был еще жив, мишка переломил ему хребет и гнолл жалостливо поскуливал, не в силах пошевелиться. Но жалости не было, был испуг, так как эта тварь лежала и смотрела точнехонько на кусты, из которых я выглядывал.

Жестами показав ребятам приготовиться, я бесшумно наложил стрелу на тетиву, но натягивать не спешил. Мои мысли были просты, если нас не заметили, то лучшим вариантом будет тихонечко уйти, а не ввязываться в бой с непонятным противником. Но тут произошло неожиданное. Кулин, с искаженным яростью лицом поднялся над кустами и выстрелил. Понимая, что счет идет на мгновения, я перепрыгнул куст и тоже выстрелил. Стрела попала прям в пасть, начавшего оборачиваться противника. Тот молча рухнул наземь, я же в это время откинул лук за спину. До противников было шагов пятнадцать, и можно было бы конечно выстрелить еще раз, но кто знает с какой скоростью двигаются эти твари, а оставаться с луком в руках при встречи с этими монстрами желания не было. Но стоит сказать, врагов я переоценил, пока они добрались до меня, ребята успели прикончить еще двух. Точнее Кулин убил еще одного, а Олг лишь добил противника, принявшего первую стрелу плечом. Все это я отслеживал как то механически, наблюдая за противником и просчитывая его возможности. Когда до них осталось шагов пять, я двинулся им на встречу, отдаляясь от кустов, которые могли быть помехой в работе копьем. Сделав круговой мах, заставил противников притормозить. Крутанувшись вокруг себя, чиркнул одной из тварей острием по шее. Минус один. Осталось двое, один из них прыгнул в кусты, за которыми стояли ребята, а второй пошел на сближение со мной. С одним ребята и сами справятся, так что я сосредоточил внимание на своем противнике. Он был чуть помельче меня. Вновь сделав круговой мах, заставил его присесть, и тут же провел подсечку тупым концом. Но тварь извернулась и отпрыгнула. Вернувшись на прежнюю дистанцию. Сделав подшаг, провел длинный выпад, но тварь вновь извернулась, пропуская острие в опасной близости от тела. Но мы ведь не на турнире, перехватив древко левой рукой, резко дернул на себя, так чтобы наконечник возвращаясь резанул по груди твари. Той такое обращение с собой не понравилось, и она вновь прыгнула на меня. Крутанувшись, попытался достать тварь в голову, но та сделала кувырок вперед. Пришлось поддать ей пяткой в голову, от чего противник рухнул на спину, раскинув руки. Упускать момент было нельзя, резко метнув копье, пригвоздил противника к земле. Грудина врага с хрустом поддалась и тварь взревела. Правда как-то глухо, как делают это старые псы.

Приближаться к твари, пока в ней еще теплиться жизнь, было рискованно и плюнув на копье, вытащил нож. За кустами драка еще шла. Кулин с располосованным лицом поднимался с земли, Олг же махая копьем, пытался не подпустить к себе противника. Но копье то и дело цеплялось за кусты, и долго друг бы не продержался. Бесшумно подобравшись к твари, с силой всадил нож ей в спину и отпрыгнул. Тварь с ревом обернулась, но проклюнувшееся в груди острие копья помешало ей что-то предпринять.

— Ух, думал все, конец пришел, долбанные кусты, — едва тварь свалилась, сказал Олг.

— Головой думать надо, а не жопой! — заорал я, — не видел будто, что на поляне место есть, а все равно в зарослях остался.

— Ну так стрелял же, — слегка виновато произнес друг.

— Думать надо, когда стрелять, а когда в рукопашную идти, вылез бы, а этот, — кивок на раненого, — прикрывал бы, так бы и до него не добрались и ты бы, словно баба мотыгой бы не мотал.

— Извини, — глухо выдавил из себя Олг, признавая мою правоту.

Подойдя к стонущему Кулину, присел возле него.

— Как ты?

Он мне не ответил, лишь выл и держался за лицо. Меня это взбесило, двинув кулаком ему в скулу, убрал его руку от лица. Картина была страшной, но совершенно не опасной. Тварь зацепила щеку, разодрав ее так, что были видны зубы.

— Не ной как баба, если в голове дерьмо, кто тебя просил стрелять, придурок? — еле сдержался чтоб не двинуть ему еще раз.

— Пошел ты, — зло прошептал тот. За что и получил по морде еще раз.

— Вас чему учили? — я поднялся на ноги, и посмотрел на Олга, — один кидается на толпу как идиот, второй башкой не думает. А если б и я с вами остался тут, нас бы всех троих тут и разодрали, — злость потихоньку отошла, — придурки, — уже тихо добавил я.

— Что делать то будем? — спросил Олг, вытирая кровь с копья пучком травы.

— По быстрому потрошим, жрем и уходим, надеюсь таких в округе больше нет.

Сам я направился к своему противнику, тот уже не скулил. Лишь пустые глаза пялились в небо, как то само собой, закрыл ему веки. Сердце было небольшим, наверное, чуть больше человеческого. Но на вкус было не очень, горькое и жесткое. Быстро расправившись со своим, утер кровь со рта и кое как оттерев травой кровь с рук. Почистил копье, нож и поднявшись на ноги, скомандовал:

— Все, подъем, пора выдвигаться.

Олг согласно кивнул, вычищая руки, а вот Кулин зло зыркнул, но все же поднялся.

— Хотя погодите, — подойдя к медведю, выбил клыки и ударом копья отрубил одну из лап, — деду отдам, оберег сделает.

К стоянке возвращались по своим следам, разойдясь на пятьдесят шагов в стороны. Так шанс заметить неприятеля был больше. И мы его заметили, небольшой отряд гнолов расположился на лесной поляне. Особей сорок, ввязываться в бой мы не стали, и обогнув стоянку, двинулись дальше.

До своих добрались без приключений и рассказали что произошло. Старейшины отправили нас отдыхать. Отойдя от костра старейшин, я расстался с Олгом и двинулся к семейному костру. За костром была вся наша маленькая семья, отец, дед, мать. Бабушка умерла еще когда я был мальчишкой, а родичей со стороны матери я не знал, они были людьми и жили где-то в королевствах.

— Уже вернулись? — удивленно спросил отец, — что произошло?

— Да сожрал он кого-то, — ворчливо проскрипел дед, — вырос такой орясиной, а ума так и не набрался, видно же что силой кишит прям изнутри, оболтус.

Не поняв, кому адресовано последнее слово, мне или отцу, я все же решил ответить отцу:

— Да на гнолов напоролись. Как раз в половине дня пути, только эти странные были. Высокие, сильные, и на руке по три пальца.

— Хе, с болотными вы повстречались, с болотными, — перебил меня дед.

— Сколько их было? — спросил отец.

— Девять, но пока они медведя драли, тот двоих положил.

— Вы чем думали когда на них полезли, — начал отчитывать меня отец, но был перебит дедом.

— Погоди, дай мальцу рассказать.

Рассказав отцу как все было, я даже заслужил похвалу:

— Молодец, хоть головой думать умеешь в сложной ситуации, не то что дружки твои, оболтусы, — промямлил дед, обгрызая косточку, — а теперь дуй спать, не трать понапрасну силу, думаю, выдвинемся скоро.

Отец лишь одобрительно кивнул.

Уже отходя от костра, вспомнил про подарок деду.

— Дед, я тут тебе это, подарочек припас, — и вытащив из мешка лапу и когти, завернутые в повязку гнола, перекинул их деду.

Тот развернул узелок и усмехнулся.

— Спасибо, внучек, хороший амулет тебе сделаю, но клыки выбил как чистый оболтус, — со смешком закончил он.

Мда, дед как всегда, то ли поблагодарил, то ли поругал. Выкинув все мысли из головы, расстелил на земле плащ, в пяти шагах от костра, и скинув все лишнее прилег. Сон как обычно не шел, пришлось вновь медитировать, отрешаясь от шума голосов.

Через пару часов меня разбудили, но лишь для того, чтоб я переместился на одну из телег. На улице уже окончательно стемнело, но люди выдвигались в путь. Не загружая голову лишними мыслями, я вновь уснул.

Проснулся утром от того, что телеги остановились, людям требовался отдых. Облачившись в кожу, и прихватив оружие, направился на поиски деда.

— Дед, а где тут ручей или родничок какой?

— Вот молодежь пошла, ничего сами делать не хотят, я тебе что карта что ли, сам вот у леса спрашивай.

Эх, нет бы рукой махнуть, мол, там, так нет же, все бы молодежь уму разуму учить.

— Ну деда, ты же знаешь, не выходит у меня, — добавил в голос просящих и жалостливых ноток.

— Все у тебя получается, в себя же погрузиться можешь? — дождавшись моего кивка, продолжил, — можешь, а значит не ленись, ирод, все бы на горбу старика ездить. Ну ка давай, садись и пробуй.

— Не прокатило, — тихо прошептал я. Перебросив копье из-за спины в руки, сел, скрестив ноги и подтянув их под себя.

— Чего расселся, медитируй давай.

Привычно отчистив разум, начал погружаться в себя. Достиг грани с окружающим миром, и вновь уперся, не в силах ее преодолеть. Где то на грани сознания услышал бубнящий голос деда:

— Как встанет, так и стоит, пялиться, будто баран на новые ворота, тьфу, бестолочь.

Вновь и вновь я пытался преодолеть грань, но меня вновь и вновь отталкивало.

— Слушай лес ирод, — послышался голос деда прям возле моего уха, — зациклиться в себе и нихрена не слышит, — это дед уже бубнил для себя.

Я же попытался сделать что-то новое, не отрешаться от всего, а наоборот, вслушаться. Не открывая глаз, прислушался к окружающим звукам. Но вокруг стоял людской шум и тогда я словно через сито просеял звуки, оставив лишь шум листвы и скрип деревьев, да звуки гуляющего ветра в кронах. И тут накатило понимание, раньше я будто тот камень на сите, прыгал туда-сюда, а нужно рассыпаться на тысячу частей и просочиться. Сложно объяснить, то что сам способен лишь почувствовать, но я будто рассыпался в пыль, стал легкой дымкой и неожиданно понял, что никакой границы нет. Навалились звуки, ощущения. Я почувствовал, себя деревом, почувствовал как по мне течет сок, почувствовал, как ветер гуляет среди моей листвы, как наглый крот уперся в корень и потихоньку грызет его. Ощутил себя каждой травинкой, каждым листиком, каждой веточкой. Ощутил себя всем вокруг, и это было прелестно, увидел все вокруг, будто у меня появилось тысяча глаз и прочувствовал все.

Но неожиданно картинка рассыпалась, и я вновь ощутил свое тело, ощутил боль в голове, ощутил бешеный стук сердца. Открыв глаза, увидел перед собой обеспокоенное лицо деда, его красные от крови руки, которыми он вытирает мое лицо, его губы, что то шепчущее. Но звуков не было, лишь боль. Проведя руками по лицу, понял, что из глаз и носа, сочится кровь. Дотронулся до ушей, тоже самое.

«Неужто оглох?» — зародилась пугающая мысль.

И тут, будто дожидаясь ее, пришел звук, навалился, будто волна на берег. Крики, ругательства, и тихий шепот деда.

— Смог, смог, оболтус, справился, — такой доброты и нежности в его голосе я не слышал еще никогда.

На губы сама собой выползла счастливая улыбка и сознание померкло.

Глава 6

Пробуждение было малость неприятным, на лицо уселась муха. Пытаясь согнать наглую паразитку, я повернулся на бок и едва не свалился с телеги, на которой, как оказалось, лежал. Не понимая что происходит, завертел головой, пытаясь найти в памяти последнее воспоминание.

— Ууу, да, наконец то получилось, — пробурчал себе под нос вспомнив свой успех с слиянием.

— Посмотрите ка кто проснулся, наша неженка, даже дети пешком идут, а он на телеге разъезжает, — в голосе Кулина, прослеживались издевательские нотки.

— Что то ты язык больно длинный у тебя отрос, смотри, как подрезать бы не пришлось, — осадил я его.

Поднявшись, подхватил с телеги копье, и лук и уже на ходу приладил все на место.

— А у тебя что-то гонору много появилось, смотри, как бы не поубавил, — неожиданно заявил мне в спину Кулин.

Обернувшись, и поймав его взгляд, произнес:

— Вечером посмотрим, кто балаболит, а кто дело делает, — произнес громко, чтобы окружающие слышали.

Взрослые неодобрительно покосились, но лезть и останавливать никто не стал.

Рассудив, что разговор закрыт, двинулся к обочине, там был удобный бугорок. Поднявшись на который, нашел взглядом родню и двинулся к ним.

Вокруг дороги росли могучие деревья, меж которых вполне спокойно можно было проехать всаднику. Да, это не наш, пограничный лес, где даже пешими можно застрять в переплетениях кустарника. Здесь, кроме деревьев, которые забирали себе большую часть тепла и света, росли разве что травы. Да и те ели пробивались через слой пожухлой листвы.

Добравшись до родичей был поздравлен дедом и чуть-чуть обсмеян отцом. За что тот тут же получил подзатыльник от своего отца. Я усмехнулся и тут же сам получил по башке.

— Не смейся над родителями, — пробурчал дед, — сегодня я буду учить тебя, приходи перед сном.

— Деда, не могу я, — увидев удивленный взгляд отца, — у меня поединок с Кулином, — виновато произнес, опустив глаза.

— Придурки молодые, — зло зашипел отец, — у нас война, племя на грани вымирания, а вам бы лишь членами помериться.

Хотел оправдаться, но не стал, все равно бесполезно, только глупым себя выставлю.

— Успокойся, сын, молодежи нужно выпускать пар, — спокойно произнес дед, и взгляну в мои глаза, спросил, — ты ведь его не убьешь?

— Нет, конечно нет, он придурок, но смерть это уж слишком.

— Ну вот видишь, так что все в порядке.

Но отец с дедом согласен не был и до вечера я успел выслушать кучу нотаций и лекций. О создании репутации, о серьезном отношении к жизни, о заведении друзей и врагов. Много в общем всего и в принципе с этим я был согласен, но предстоящий поединок был нужен мне. Нужен, как часть моего плана, по созданию репутации.

Незаметно стемнело, караван остановился на дороге, телеги встали плотнее. Люди разошлись, разбиваясь на семьи и разбивая костры. Тянуть время я не стал и, не дождавшись пока мама начнет готовить ужин, отправился на поиски противника.

Тот обнаружился недалеко, сидя за костром с матерью.

Стало как то немного стыдно, за то что собираюсь сделать, но взгляд я не отвел. И никто бы не заметил на моем лице ничего кроме равнодушия.

— Ну так что, сам пойдешь, или передумал уже? — подпустив издевки в голос, спросил у него, смотря сверху вниз.

— Не дождешься когда получишь по своему наглому хлебалу? — зло прошипел тот. За что получил локтем от матери.

— Ну пойдем, отойдем.

Отойти далеко не удалось, неожиданно вокруг нас образовался круг. Шагов двадцать в диаметре, круг был довольно редок. Среди мужчин заметил Бурого, но отца не было. Не одобряет.

В цент круга, вышел один из старейшин, остановившись прям между нами.

— Не желаете ли закончить дело миром? — строго спросил он.

— Если только он признает, что дурень, и извинится, — ехидно ответил я.

В ответ раздалась лишь брань и старейшина, осуждающе покачав головой объявил:

— Быть поединку!

Перехватив копье обеими руками, я начал медленно двигаться по кругу, наблюдая, как противник делает то же самое. Сорок ударов сердца я наблюдал за ним, после чего решил, что пора внести ясность. Мне не нужно было просто избить его, перед толпой, мне нужно было это сделать так, чтобы меня после этого не поддержали.

— Знаешь почему я тебя вызвал, а, Кулин? — нарочито громко начал я. — Не из за того, что ты не умеешь следить за своим, языком, хотя за это ты тоже получишь. Проведя удар в ноги, я вновь разорвал дистанцию. — Сегодня я не буду тебя побеждать, дружок, сегодня я буду тебя учить. Учить думать головой, учить прогнозировать действия своих поступков, учить держать свои эмоции в узде.

Сделав обманный выпад, дождался, когда противник отобьет мое оружие в сторону, и резко крутанувшись, ударил его торцом копья по левой руке. От чего тот громко ойкнул.

— Знаешь, что ты сделал там, на поляне? Ты подставил нас.

— Да ты просто трус, — зло выкрикнул он.

— Оставь свои слова за зубами, пока они у тебя еще есть, — спокойно ответил ему, — ты подставил не меня, ты подставил их, — кивок в сторону зрителей. Нас отправили в дозор, что бы мы были глазами племени, что бы мы могли увидеть беду, и предупредить всех. Но ты предал их, предал свое племя, поставил себя, — резкий удар в ноги, и тут же длинный выпад, оставляющий на груди противника порез, — себя! Свои желания, свою сраную месть, выше их жизней!

Пропустив вплотную к голове оружие противника, метаю в него плашмя свое копье, и ухватившись за древко противника, скольжу к нему, пробивая локтем в лицо, от чего тот рухнул на спину.

— Думаешь если ты потерял близких, то ты можешь плевать на племя? — прыгнув вперед, ударил ногой ему под дых, — думаешь, нам легче? — я прыгнул на противника, и уселся на него сверху, — все мы здесь кого то потеряли, — тут я начал бить ему по лицу, чередуя удар с каждым словом, — и пока ты принадлежишь племени, — нанес я последний удар, — ты не принадлежишь себе. Поднявшись на ноги, я сплюнул в пыль, рядом с головой поверженного противника, и в гробовой тишине удалился. Отойдя на сотню шагов в лес.

Все прошло по плану, только вот, эмоции не должны были захлестывать меня, но захлестнули. И привалившись спиной к дереву, я старался успокоить дыхание и очистить мысли.

Воздух был приятно свеж, ветерок играл с листьями деревьев, все было спокойно и умиротворенно. Потихоньку эмоции сошли на нет, а сознание приятно очистилось от бед и тревог. Только вот легкий запах пота неприятно щекотал нос, намекая, что неплохо было бы сполоснуться.

— Кхм, может у леса спросить? — подумал и сам же отказался, — да не, все равно не знаю как, да и опасно это, деда то рядом нет.

Но неожиданно меня словно за бок ущипнули. Вскочив на ноги, обернулся в ту сторону, никого, чисто. Только вот непонятное ощущение не оставляло меня и собравшись, двинулся вперед. Шел тихо, стараясь не шуршать старой листвой, хорошо хоть кустов нет.

Неожиданно, за деревцем я обнаружил слабый ручеек, совсем малюсенький, вода появлялась, будто из корней дерева, и уходила под землю, через десяток шагов.

— Ого, вот как оно работает, — тихо прошептал, осознав, что странное чувство пропало.

Расслабившись, пристроил копье к дереву, и начал раздеваться.

Перед тем как помыться, припал к источнику губами, сделав пару глотков. Больше выпить не смог, так как от холода сводило зубы. Вода была на диво студеной. Так что мылся я с ойканьями и айканьями, весело брызгая водой и быстро растираясь.

Неожиданно появилось ощущение взгляда в спину и я резко обернулся. Успел заметить как шагах в двадцати кто-то спрятался за дерево. Подхватив копье, спокойно произнес:

— НЕ прячься, я тебя заметил.

Прошла пара мгновений и из за дерева выглянула девичья голова и увидев меня, голого но с копьем, засмеялась.

— Тьфу, блин, — кинув копье наземь, начал быстро одеваться.

Пока одевался, гостья успела подойти, ей оказалась подруга моей бывшей, вроде даже лучшая подруга.

— Привет, Скел.

— Привет Ни.

— Как дела?

— Да нормально, а у тебя?

— Тоже.

Повисло неловкое молчание, я не понимал что ей от меня надо, а она будто не решалась начать. Накинув рубаху и безрукавку, присел на сильно выступающий из земли корень, постучав рядышком ладонью. Девушка намек поняла и тоже присела.

— Я хотела с тобой поговорить, — нерешительно начала она.

— Хм, да я понял, — улыбнулся ей.

— Почему вы с Илкой расстались? — мда, умеет она все испортить.

— Зачем тебе это, — мне стоило больших усилий ответить спокойно.

— Пожалуйста, скажи.

— Наверное потому что я требую от девушки только двух вещей, правды и верности и не собираюсь терпеть не лжи не измен.

— Но она же не изменяла тебе, — удивленно сказала Ни.

— Зато врала частенько.

— Для тебя это так важно?

— Да, — что то мне не нравится этот разговор, — для чего тебе этот разговор?

— Ну, если ты так любишь честность, — на секунду задумалась она, — ты мне нравишься, — выпалила и покраснела так, что в темноте даже заметно стало.

— Ого, — даже не знаю, что ей на это ответить, — ты тоже очень красивая.

Стоит сказать, что Ни была и в правду очень красивой, невысокая, с хорошей, крепкой попой и плоским животиком и с великолепной грудью, напоминающей по форме большую чашу с задорными кружочками сосков, все это дополнялось милым личиком и густыми длинными волосами, цвета сосновой коры. При этом у девушки был довольно скромный и добрый нрав. Не знаю, как они вообще сдружились с неугомонной Илкой, обладающей довольно стервозным нравом.

— Правда? — как-то неверяще спросила она.

— Да, очень красивая, — сказал и посмотрел в ее блестящие в темноте глаза.

Повисла неловкая пауза, мы смотрели друг на друга и молчали. Медленно наклоняюсь к ней и нежно целую, прежде чем она начала отвечать на поцелуй, прошла пара мгновений. Я уж испугаться успел, что ничего не получится. Но нет, все же ответила, правда делала она это весьма неуверенно.

Отстранившись, посмотрел ей в глаза, и хотел спросить, что с ней, но она сама прильнула ко мне, требуя поцелуя, да так, что я опрокинулся на спину. Она очутилась сверху. Поцелуй был долгим, а мои руки жили своей жизнью, ощупывая девичью попку. Неожиданно понял, что не только мои руки живут собственной жизнью и что девушка неловко старается развязать завязку на моих штанах. Глаза мои удивленно расширились, я почему то думал, что Ни еще девушка. Но раз такое дело, то нужно брать все в свои руки. Опрокинув девушку, подмял ее под себя и уже мои руки развязывали ее штаны. После чего моя рука проникла в штаны, а из ее уст вырвался возбужденный вздох. Играясь с ней рукой, я одновременно с этим целовал ее, спускаясь к шее и второй рукой оголяя грудь. Она же приспустила мои штаны и неумело сжала мое естество. Все, терпение лопнуло, и медленно стянув с нее штаны, я вошел в нее. Мда, а я был прав, она еще была девушкой.

Эта ночь была на удивление долгой, мы сливались в один узел и распадались, но силы все не кончались и мы сливались вновь. Остановились лишь когда она сказала, что ей становится больно. Но даже после этого мы практически до рассвета лежали и целовались, а еще мы разговаривали, обо всем. Так хорошо мне не было еще никогда.

Светило уже начало подниматься над горизонтом, когда мы вернулись к своим, и разойдясь по кострам, легли спать.

Пробуждение было тяжелым, глаза не хотели открываться, а все тело ныло как после тяжелой работы. Но стоило лишь вспомнить, какой была эта работа и на губы сама собой выползла улыбка.

Но улыбался я не долго, стоило подняться, как отхватил подзатыльник от деда, за пропущенный урок.

Но я исправился, рассказав деду о том, что смог вчера самостоятельно найти воду.

— Хорошо, значит, связь с лесом у тебя появилась, — сказал тот, жуя соломинку, — но тебе все равно придется многому научиться.

Следующие дни были копией друг друга, день проходил в пути, нас изредка посылали в дозоры или на охоту. Вечером мы занимались с дедом, который настаивал на укреплении связи с лесом. Под укреплением он имел в виду слияние. Мне приходилось раз за разом сливаться с лесом и тут же обрывать контакт. Это во первых позволит мне мгновенно разорвать контакт когда захочу, во вторых позволит со временим, производить слияние за секунды, в третьих укрепит меня и мою связь с лесом. Но это было просто лишь на словах. Первая сложность была в том, что производил слияние я довольно долго, во вторых при слиянии на меня наваливалось столько ощущений, что было довольно сложно ориентироваться, а как только сориентируюсь, нужно было разрывать контакт. В третьих разрыв контакта был довольно болезненным, ощущение будто от тебя отрывают частичку, да еще довольно длительные головные боли. Но дед отдыхать не давал, заставляя проводить слияние, даже при жуткой мигрени.

Но после всех этих мучений меня ждал отдых, в компании с Ни. Мы уходили подальше в лес, нет, секса пока что не было, она сказала, что у нее там еще побаливает, а я не настаивал. Мы сидели, болтали, целовались. Она рассказывала о себе, я о себе, неприятных тем, таких как моя бывшая мы старались избегать. Где-то в полночь мы возвращались обратно в лагерь, старательно обходя часовых.

Так прошло полторы декады, после чего мы выехали на равнину. Зрелище простирающихся до горизонта лугов и полей было необычным, все-таки, я всю жизнь провел в лесу.

На второй день движения по дороге, нам встретился отряд конных всадников. Их было не так много, десятка два. Они остановили нас, и громко спросили кто мы. Выслушав ответ, от них отделился один всадник, ускакав по дороге в город, а мы поехали дальше, под охраной всадников. Отец сказал, что старейшины договорились, что всадники проводят нас к замку своего лорда. Так как оставить нас они не могли, все-таки почти полсотни боеспособных мужчин могут представлять угрозу, да и слухи о наших лесах у людей не самые лучшие.

Под таким конвоем мы путешествовали три дня. Пока не дошли до замка лорда. Вид замка меня не поразил, читая о них, я воображал стены высотою с горы и башни достающие до небес, на деле же стена была обычной. Не сказать чтоб маленькой, наверное в четыре или пять моих ростов, башни возвышались над стенами еще на столько же. А сам замок напоминал собой квадрат, каждая сторона которого была в пятьсот шагов. Ровно в центре располагался мощный круглый донжон, совсем немного возвышающийся над башнями.

Замок окружал ров, наполненный мутной водой, через который был опущен подвесной мост. На надвратной башне висело знамя. Золотой колос на красном фоне.

— Знамя дома Тикридоф, этот дом занимается продовольствием и входит в четверку сильнейших домов королевства, — тихо прошептал я себе под нос, заученную из книг информацию.

Недалеко от замка раскинулась небольшая деревня в два десятка домов, а везде вокруг, докуда дотягивал взгляд, простирались засеянные поля.

Из замка появился всадник, с ног до головы закованный в светлые, блестящие доспехи. За ним двигалось два легких конника, скорей всего оруженосцы.

— Я сир Лангорд Длинноволосый, посланник Тульфа из дома Тикридоф, мой сюзерен велит вам разбить лагерь возле стен, а ваших старейшин он ждет у себя, — приблизившись к нам, произнес рыцарь хорошо поставленным голосом.

Люди тут же засуетились и направились к площадке, располагающейся в двухстах шагах от стен, где мы встали на стоянку. Старейшины же вместе с рыцарем и нашей охраной, двинулись в замок.

Потянулось томительное ожидание, которое было прервано появление гонца, нас всех, вместе со скрабом приглашали в замок.

Глава 7

Нас под охраной разместили в бараках. Через некоторое время принесли еду, а к вечеру объявили общий сбор. Выступал перед нами дед Митрил.

— Хм, у меня хорошие новости, для вас, родичи.

Народ начал шушукаться, в то время как дед прочистил горло.

— Так о чем я говорил? Ах да, новости говорю хорошие, лорд Тульф выделит нам припасов, и сопровождение, до границ собственных владений. Он сказал, что нас должен принять к себе глава его дома, которому он уже послал гонца. Поселить нас должны, где то недалеко от столицы, днях в десятияти пути, там он говорит лихие людишки на деревню наскочили и людей в полон увели. Деревня пустует, а урожай снимать надо. Так что все решилось хорошо. Нам следует двигаться к столице, где нас должен встретить посланник самого главы великого дома, — дедок назидательно поднял вверх указательный палец. С которым мы и обсудим все условия нашего проживания.

— А как же разбойники, не дай бог на войну нас отправят, так кто баб защитит? — выкрикнул Илгун, троюродный брат отца Кулина.

— Тульф сказал, что банду ту под корень извели, только вот крестьян не нашли уже, — народ начал волноваться, — лорд сказал, никакой опасности там нет, и до этого это было очень спокойное место.

— А что насчет войны? — подал голос кто-то из толпы.

— То мне не ведомо, лорд не особо верит в то, что орда начнет войну, но гонца в столицу он отослал, и людей мобилизует, а что делать нам будет видно дальше, все, расходимся, нечего попусту лясы точить.

Народ начал медленно разбредаться, обсуждая вести. Определенно, то что есть готовая деревня и засеянные поля нам на руку, только вот что потребуют от нас взамен хитрые лорды нам неведомо. Но ждать безвозмездной помощи определенно не стоит.

Ночь прошла спокойно. Вечером не вышло позаниматься с дедом, да и с Ни, поговорить было негде. Так что спать я лег довольно рано, а с утра нас уже отправили в путь. Выделив нам припасов на десяток дней пути.

Вновь потянулись унылые дни, в которые хоть какое-то разнообразие вносили усиленные тренировки, в паре с Олгом, наставления деда, ну и, конечно же, ночи с девушкой.

Мы часто и по многу говорили, обо всем. О нас, о мире, о будущем. Девушке сильно не нравилось мое желание путешествий, как я понял, у нее были довольно скромные планы. Вроде жизни в деревне со своим любимым, а мечты о красивой жизни оставались лишь девичьими мечтами. Мои же планы она воспринимала как юношескую блажь.

Постепенно пришло понимание, что если я собираюсь двигаться по жизни дальше, то с девушкой нам не по пути. Но расставаться с ней чудовищно не хотелось, в итоге положился на авось. Как говориться поживем, увидим.

Через неделю прибыли в королевские земли. Стоит наверно объяснить географию королевства Кирии. Собственно ничего сложного тут не было, все королевство находилось на равнине, часть которой занимали леса. Королевские земли условно делились на пять участков. В центре, примерно на две декады пути от столицы раскинулись королевские земли. Принадлежащие, собственно, королевскому роду. Вокруг их земель, буквально сжимая в объятьях, раскинулись земли четырех великих домов.

С юга располагались земли дома Тикридоф, представляющие собой вытянутую лепешку, занявшую примерно одну четверть всего королевства. С запада от королевских земель, располагались земли Уилицов, с севера раскинулись земли Контов, с востока земли Церешев. Само по себе королевство имело форму сильно скособоченного квадрата. По бокам от которого располагались королевства Бурии и республика мореходов Салии. Земли Контов примыкали к морю, а Тикриды соседствовали с нейтральным лесом, отделяющим их от степей гнолов.

Где-то через пару дней движения по королевским землям нас встретил десяток всадников со знаменами дома Тикридоф, с ними была телега, заполненная продовольствием и с стареньким возницей. Как пояснила охрана, это был последний житель нашей будущей деревни. К нему подсела пара старейшин, расспрашивая о чем то.

Мне же больше были интересны всадники. Каждый из них был облачен в бронь. Нагрудник закрывал грудь, также имелись небольшие наплечники, наручи и поножи, а под всем этим мелкоячеистая кольчуга, закрывающая руки до кистей, и ноги до середины бедра. Броня была украшена красивым зеленым орнаментом, изображающем лозу оплетающую контуры брони, а по середине нагрудника и наплечников был изображен герб их дома. Головы защищали одинаковые шлемы, заостренные к верху, из вершины которых выходил пучок конских волос. Вооружены всадники были тоже одинаково, небольшие копья, и длинные кавалерийские мечи. Лишь у двоих к этому прилагались луки.

Всадники были весьма дружелюбны и разговорчивы, так что я решил не упускать шанс и завязать общение. Всадники распределились на всю длину нашей колонны, примерно на одинаковое расстояние. Подойдя к ближайшему, дружелюбно произнес:

— Здрав будь, воин.

— И тебе не хромать, — всадник чутка наклонился в мою сторону и протянул ладонь, — Брон.

— Скел, — пожав ему предплечье, задумался, как завязать разговор, но собеседник решил мне помочь.

— Будем знакомы, — кивнув мне, он выпрямился в седле и вновь начал шарить глазами по окружающему пейзажу, — откуда вы такие взялись Скел? — произнес он, когда я уже было подумал, что разговор закончен.

— Да из леса, откуда ж еще, — пожал я плечами.

— Кхм, я думал там никого кроме дикарей и нету.

— А там кроме нас и не было никого, — весело улыбнулся я.

— Вона как, — тоже улыбнулся вояка, — а почему не было?

— Так гнолы же приперлись, чтоб им от заворота кишок помереть, — сплюнул я наземь.

— Гнол меня задери, так не брешут что ли? — судя по тому, что он повысил голос, в вести он раньше не верил.

— Не брешут, повылазили псины драные, — грустно кивнул я.

— Прошли значит спокойные времена, — устало произнес Брон, — ну да ничего, один раз в степь запихали, и в этот раз запихнем.

— Надеюсь, — согласно кивнул я, — все-таки ученые же уже.

— Да толку от этого, соглашений то полно, только пока сюда все армии стянут, столько времени пройдет, что как бы нам без королевства не остаться.

— Ну задержать то мы их сможем, а там и остальные подтянутся.

— Ты не толи задерживать их собрался? — с удивлением произнес собеседник.

— А почему нет? За свои жизни нужно биться.

— Эх, молодежь, мало вы еще соображаете, — в его голосе была четко различима грусть, — а вот будь моя воля я бы ушел, забрал бы родню свою у бежал куда подальше. Назовешь меня трусом, и я разобью тебе рожу, — грозно шикнул он на меня, увидев мою гримасу, — не понимаешь не черта, так не осуждай. Ответь вот мне лучше, чьи земли лежат на пути орды?

— Ваши.

— Ну допустим не наши, а наших лордов, но ты прав, дом Тикридоф первым примет удар орды, а вот знаешь ли ты сколько у нас войск, — увидев мой отрицательный жест, пробурчал, — правильно, откуда тебе знать. Войск у нас десять тысяч, если все население мобилизовать, то еще тысяч тридцать ополчения собрать можно. Думаешь что это много? — скептично спросил он.

Я лишь молча кивнул.

— Ха, если б этого было достаточно, прошлое нашествие бы не стерло большую часть нашего королевства, а тогда народу было поболее. Ладно, допустим, в подмогу нам сразу придут королевские войска. Это у нас, десять тысяч тяжелой пехоты, пять тысяч легкой, более трех тысяч лучников, и примерно тысячи четыре тяжелой конницы. Ополчение собирать в королевских землях не будут.

— Почему?

— А кому нужно мясо? — вопросом на вопрос ответил он, — там будут рекрутировать население.

— А в чем разница?

— Разница в том, что ополчение, это толпа необученных мужиков, кое-как вооруженных, которых научили только за какой конец оружия держаться. Там даже строя никакого не будет, просто толпа, которая при малейшей опасности может разбежаться, рекрутов же будут обучать по усиленной программе, научат сносно обращаться с оружием и держать строй. Думаю, на выходе они будут не намного хуже регулярной армии, но это будет не сразу, как минимум полгода будет длиться обучение. Так на чем я остановился, а, точно, так вот, с королевскими войсками у нас получится, — он на пару секунд задумался, — тридцать одна тысяча нормальных вояк.

— Тридцать две, — поправил я солдата, чем вызвал его удивленный взгляд.

— Хм, ну ладно, тридцать две, так вот, пока подтянутся войска остальных лордов, а они подтянуться не сразу, думаю, высокие лорды будут всячески тормозить своё войско.

— Но зачем им делать это?

— Ха, да кто пошлет своих солдат на убой, да и шанс такой ослабить соседа, все. Не перебивай пока, так о чем я там, а, точно, так вот, пока подойдут войска Уилицов и Церешей, пройдет не один месяц, и как бы к этому времени было кому помогать. Но ладно, гадать не будем, представим, что гнолы засидятся в ваших лесах, значит прибавляем два десятка тысяч разномастных войск, в тоге выходит пятьдесят тысяч годных вояк, потом еще через пол месяца объявятся Конты, хорошо если от них придет тысяч пять.

— Но почему так мало? — удивленно спросил я.

— Просил же не перебивать, но ладно, отвечу, потому что у Контов, большая часть армии это флот, а по гарнизонам они больше пяти тысяч не наскребут, — тут он поднял ладонь, не позволяя мне себя перебить. С кораблей они солдат снимать не будут, во первых на суше от них толку маловато, для боев в море нужна совершенно другая подготовка, а во вторых пираты своего шанса не упустят, так что флот останется на месте. Итого через пару месяцев мы сможем собрать максимум пятьдесят семь тысяч солдат. Через еще пару месяцев подтянутся войска соседних королевств, это еще почти сотня тысяч солдат. Но боюсь, к тому времени от нашего войска мало что останется, не смотря на сеть пограничных крепостей и превосходство над гнолами в оружии и выучке. Через еще пару месяцев должны подойти войска западных королевств. Это еще семьдесят или сто тысяч, много правда?

— Ага, — действительно, от таких цифр ум за разум заходит.

— А теперь учти то, что гнолы вторгнуться не только к нам, но и к соседям, так что от них помощи можем вообще не дождаться, еще надо учесть, что еще не собраны урожаи с полей нашего дома, а ведь они обеспечивают продовольствием почти половину королевства, а еще учти что скоро наступит осень, которая сильно затруднит нам всем жизнь. Напоследок скажу, что по предварительным подсчетам, во время предыдущего вторжения, орда насчитывала более полумиллиона особей. Ну как, тянет играть в героя? — с сарказмом произнес всадник.

— Мда, мрачная картина, — сдавленно прошептал я, — но что же делать?

— То, что обязан, сражайся пока дышишь, сражайся за себя, за них, — он кивнул на идущих рядом людей, — за все, что тебе дорого. К тому же тебе повезло.

— Почему?

— Ты на королевских землях, а значит, не попадешь в ополчение.

— Но мы же будем жить в деревне вашего дома.

— Не важно чей дом, важно что земли королевские и тебя загребут в обучающий лагерь.

— Хорошо, но чему мне учиться?

— А ты думаешь что нечему?

— Я хорошо владею копьем, — в моем голосе можно было услышать гордость.

— Ну-ну, — неверующе покачал он головой, — не хочешь устроить спарринг на привале?

— А почему бы и нет?

Дальше мы успели поболтать о обучении, о тактике, я рассказал Брону о знакомстве с гнолами. После полдня устроили небольшой привал. Попросив отца отложить мне немного каши, направился к всадникам, которые сидели отдельно ото всех, разведя свой костерок.

Подойдя, увидел девять заинтересованных взглядов.

— Парни, это тот парнишка, Скел.

— Пройдя по кругу и поздоровавшись со всеми, понял, что не запомнил никого, кроме одного из лучников, того звали Крон и то запомнил потому что Звучало похоже на Брон.

— Ну так что, потанцуем? — произнес я, кивнув на свое копье, которое воткнул в землю, не доходя до костра на пару шагов.

— Ха ха, а парнишка то с яйцами, ну что, не зассал Брон? — рассмеялся один из солдат.

— Это будет интересно, — сказал мой противник, поднимаясь с земли и подхватывая свое копье.

Отойдя на десяток шагов от их костра, я сделал пару пасов копьем, разминаясь. Брон же был неподвижен, лишь глаза следили за каждым моим движением. Опасный противник. Его друзья развернулись, сев к нам лицом и о чем то весело шушукались. Наши люди просто косились, лишь пара мужиков, включая дядьку Бурого и торговца, подошли поближе и тоже начали что-то обсуждать.

— Ну, так вы начнете? — крикнул кто-то из всадников.

Я лишь на секунду отвел взгляд, и едва успел заблокировать тычок, отбив копье противника в сторону. Тот, сделав оборот вокруг себя, произвел круговой удар. Под который я поднырнул и сократив расстояние ударил древком сбоку под колено. Бил несильно, держа копье одной рукой, из-за чего противник лишь пошатнулся и ругнулся сквозь зубы. Тут же попытавшись пробить мне в корпус торцом. Сильно прогнувшись назад, я стопой со всей силы пнул оружие противника в верх и распрямившись, нанес удар слева на право, подсекая ноги противника. Тот среагировать не успел и грузно шлепнулся на спину. Но тут же перекатился в бок и, рывком вскочив, сделал круговой взмах, заставляя меня разорвать дистанцию.

— А ты хорош, — сказав это, он отбросил в сторону копье и снял ножны с мечом. Вытащив клинок, он отбросил ножны подальше, встав в странную стойку, двинулся вокруг меня. Меч он держал правой рукой, положив клинок плашмя на локоть левой руки.

Ждать нападения я не стал и сделал длинный выпад. Противник крутанулся вокруг себя и с силой отбил наконечник копья в сторону, и в тот же момент прыгнул вперед, сокращая дистанцию. Попытайся я бороться с инерцией копья и тут бы я и проиграл, но меня учили не этому. Так что резко дернув копье на себя, использовал свой торс как перекладину, предавая древку вращение и перехватив его левой рукой, произвел мощный тычок в корпус, одновременно с этим, уклоняясь от клинка, пронесшегося вплотную к голове. Пока ударял, успел заметить, что клинок противника был повернут плашмя. Что конечно тоже неприятно, но уже не настолько опасно. Противник же увернуться не успел, и мой удар пришелся точно в центр нагрудника. Учитывая что противник двигался с бешеной скоростью в мою сторону, то удар обычного копейщика точно не смог бы его остановить, но тут сказался тот факт, что во первых у меня одинаково были развиты обе руки, во вторых я уже сейчас, был немного сильнее обычного человека, а в третьих у меня была максимально устойчивая стойка. Так что мой противник, налетев на копье, оказался сбит наземь, при этом ноги его сильно задрались вверх.

Падение даже на вид было тяжелым, так что нагнувшись нам Броном, я протянул ему руку. Взгляд бойца был мутным, но даже это позволило разглядеть потрясение в его взоре. С сипом он все же смог вздохнуть и закашлялся, но откашлявшись, все же схватился за протянутую ладонь и тяжело поднялся на ноги.

— Собачий потрох, — громко выругался он, — да ты разделал меня как юнца сопливого.

— Ну, это конечно громко сказано, ты вполне хорошо себе двигаешься.

— Ха, я тебе что девка? Чтоб мне комплименты делать, — весело загоготал он, — я между прочим с клинком уже десяток лет не расстаюсь, а ты поколотил меня как крестьянина какого-то.

— Ну, я тоже уже десяток лет тренируюсь.

Подняв свои ножны и отыскав в траве копье, Брон жестом пригласил меня к своему костру.

— Где ты так копьем махать научился, расскажешь?

— Отец научил, — скрывать мне было нечего, — я с малолетства заниматься начал, нравиться мне это.

— Ха, да это видно, — сказал не запомненный мною лучник, — Брон у нас второй меч после десятника, а ты его при всем честном народе в пыли извалял, — уже серьезно произнес тот, грозно посмотрев на меня.

Поняв, что шутки кончились, тоже ответил как можно серьезнее:

— Наши смеяться не будут, да и болтать тоже, я ведь тоже не самый плохой боец, из всех мужиков меня только парочка победить может, а у молодежи шансов против Брона нет.

— Это хорошо, что ты понимаешь, надеюсь твои не глупей тебя, репутацию солдат портить нельзя, — весомо обронил здоровый детина, который наверно и был тем самым десятником.

— Не глупей, — уверил их я.

— Ладно, иди к своим, нам кое-что обсудить надо, — кивнул он же, а Брон лишь виновато пожал плечами.

Мне же обидно не было, я ожидал чего-то такого, так что молча удалился.

От отца получил порцию моральных наставлений, и лишь после этого получил свою порцию каши. Уже запихивая в себя слегка остывшую кашу, услышал тихий шепот отца.

— Нам нельзя раскрываться перед людьми, нельзя доверять никому.

От услышанного даже жевать перестал, но продолжения не последовало, и я вернулся к трапезе.

Глава 8

Путь до деревни прошел спокойно, за это время мы успели неплохо поладить с Броном и Кроном, но дружбой я бы это не назвал, так как все мы знали, что пути наши скоро разойдутся. За две седмицы пока мы были в пути, выпросил у Брона пару занятий, на которых он объяснил мне, основы работы с клинком и противодействия противнику с ним. По вечерам изредка устраивали спарринги, но солдату было лень со мной заниматься. Зато Крон на этом поприще прям таки лучился энергией, стоит сказать, что стрелял он немного лучше меня на средние дистанции, а на дальних я даже близко с ним не стоял. В стрельбе на открытом пространстве была своя тонкость, банальный ветер. Если в лесу он и играл небольшую роль, уводя стрелу на палец в ту или иную сторону, то на просторе стрела уносимая ветром могла уйти на десятки метров в сторону от цели. С этим он и учил меня бороться, внося поправки в начальное направление выстрела. Рассчитать поправку было довольно сложно, но интересно. К концу нашего пути, я, как мне кажется, вполне освоил эту науку.

Если в первый день, на наши занятия снисходительно косились, то к концу пути вокруг лучника собирался уже десяток учеников. Что, кажется, доставляло учителю искреннее удовольствие, ему нравилось обучать нас.

За эти же две седмицы наметились и положительные результаты в дедовом ремесле. Сократилось время вхождения в транс, повысилась устойчивость к давлению ощущений, стало легче ориентироваться при слиянии. Теперь слившись с природой на несколько мгновений, я мог прочувствовать территорию на пару сотен шагов вокруг себя. В голове появлялась картинка участка, будто я вешу над землей, и на ней отображалось все, что находится на этом участке. Но самое интересное чему научил меня дед, это выходить из транса, сохраняя при этом картинку в своей голове. С этой картиной я мог делать все что угодно, мог посмотреть на предмет, под любым углом, разглядев его до мельчайших деталей. Это было удивительно, и интересно. Дед после занятий частенько читал лекции. О том, что все возможности нужно использовать с умом, о возможностях и целях применения способностей. О границах и опасностях наших способностей.

Оказывается там где нет жизни, наши способности не действуют, ну или действуют жутко ограниченно. Там же где жизнь кишит, сильные кудесники способны на многое, очень на многое. Дед говорил, что они могут даже вселяться и управлять зверьми. Но он сам такого не умел, да по его рассказам он мало что умел, то же слияние, ну и амулеты простейшие делать. Этому он меня научит позже, пока же мне нужно в полной мере овладеть текущими способностями.

К деревне от основной дороги вела укатанная дорога, покрытая колеями. Примерно за день до того как мы добрались до поселения, начались поля, засеянные пшеницей и рожью. Изредка встречались чучела ворон, насаженные на жерди, они были предназначены для отпугивания товарок несчастной птицы.

Деревня не впечатляла, во первых не было никакой стены, даже реденького частокола. Просто вдоль дороги стояли дома. Дома имели вполне себе презентабельный вид, если конечно поставить на место двери и ставни, а так, большинство домов были относительно новыми, лет тридцать не больше. Бардак везде был полнейший. Поваленные заборы, перерытые в поисках добра дома, сараи, амбары, но вот утварь в большинстве своем уцелела, ничего удивительного в принципе. Кому нужно целенаправленно ломать грошовые товары, время и силы на них только тратить. Так же были небольшие запасы сена, и кормового пшена. Как оказалось к пустующей деревне приставили пару охранников, чтоб значит соседи не растащили все по своим закромам. Как по мне так странно это, кому нужно так заморачиваться? При достаточном количестве земель, недостатка злаковых обычно не бывает. Тем более засух и иных природных бедствии этим летом не наблюдалось.

Расселение было произведено быстро, если не сказать очень быстро. Старейшина подходил к дому, и кто желал тот в собственное пользование подходили к нему. Счастливчик определялся древним проверенным способом. Соломинками, кто вытащил короткую, тот и счастливчик.

Нам достался вполне добротный дом, находящийся примерно в центре поселения. Дом был большим, две комнаты и кухня, ну и сени конечно. Дверь была, как ни странно, цела, даже засов не тронут. В сенях бардак страшный, стол, засыпанный крупами, как и пол, с осколками битых кувшинов. Парочка небольших аккуратных комодов, сделанных из досок. Из тех же досок сделан был стол в сенях и кухне, да вообще вся мебель из досок.

— Тут что, купец какой жил? — озвучила мать мои мысли.

Для человека, выросшего в лесу, доски были товаром редким. Вручную они требовали просто чудовищных усилии для производства и использовались в основном как показатель уровня достатка. Все остальное делалось обычно из кромля, т. е. из рассеченного напополам тонкого ствола, у которого одна сторона была ровной, а вторая закругленной. Здесь же даже кровати были выполнены из досок. Причем все было так выскоблено, что ни одного заусенца не видно.

Немного настораживал легкий запах тухлятины, но источник его нашелся довольно быстро. За кроватью, в малой комнате, которую я приметил для себя нашелся отрубленный палец, а перина была измазана в крови. Пальчик был детским. Правду говорят, люди хуже животных, те и то без крайней нужды детей не трогают. Тем более вот так просто, не думаю, что у разбойников был повод отрезать ребенку палец. Хотя кто его знает, может и был. Выкинув палец в окно, и недовольно скривившись от вида выкорчеванной с корнями ставни, направился дальше на осмотр дома.

Посреди кухни стояла массивная каменная печь, с дымоходом, выходящим через крышу. Тоже блажь как по мне, так это лишь тепло из дома вытягивает.

Всей семьей устроили ревизию, излазив дом и сараи с подвала до крыши. Все остались довольны, по сравнению с родным домом, этот был не то чтобы лучше сделан, но как то богаче и с размахом что ли. В подполе нашли небольшой запас уже вялого картофеля, лука и чеснока.

Огород зарос сорняком. Но, тем не менее, был, а значит, без продуктов не останемся. На заднем дворе нашли еще один признак зажиточности, личный колодец! Это было уж совсем хорошо. Не придется воду таскать за пол версты.

До вечера время пролетело незаметно, за мелкими бытовыми хлопотами и приведением дома в приемлемый вид. Вечером объявили сбор глав семейств, на который отправился отец. Я же в это время ковырял перину. Нужно было избавиться от пролитой в доме крови, но если с пола я ее оттер довольно быстро, то с перины она сходить не желала. Первым делом вспорол ткань и вынул перья, которые кровь превратила в комок. Следом попытался оттереть кровь с ткани, но как сказала мать, это дело пустое. Просто так не ототрешь. Пришлось вырезать кусок, слава предкам он был не большой, а на его место пустить заплатку. Благо ткани дома было много, как и одежды бывших жильцов. Сложилось впечатление, что кроме людей и скотины бандитов ничего не интересовало. Хотя деньги, судя по бардаку, они все же искали. Вот кстати и причина отрезанному пальцу нашлась.

Следом занялся ставнями. В отцовской комнате те были целы, на кухне их сорвали совсем, а в моей комнате осталась лишь одна. Пока прилаживал все на место пришел мрачный как грозовая туча отец и окликнув меня, отправился в дом.

Мать успела приготовить кашу с мясом, и испекла булку хлеба. Запах свежей выпечки поднял настроение, но взгляд хмурого отца настраивал на серьезный лад.

Мама, разложив еду по тарелкам, вопросительно поглядела на отца.

— Вначале поедим, — скупо ответил тот.

Ужин прошел в тягостном молчании.

Первым, как обычно, все схомячил я и, налив себе отвару, начал ждать рассказ отца.

— Вести не самые плохие, но и хорошего мало, — начал тот, дождавшись пока мама доест, — земли здесь королевские, но мы под крылом дома Тикридоф. На королевских землях, все, включая вассалов короля военнообязанные в случае войны. От каждой семьи в случае войны требуется один мужчина под королевские знамена.

— Но, как же так, — на глазах мамы начали появляться слезы.

— А ну не реви! — отец стукнул кулаком по столу, — сама не дура, знала, что так и будет, так чего ревешь?

— Когда за нами придут? — тихо спросил я.

— Ты решил отправиться от нашей семьи? — отец посмотрел мне в глаза, — почему?

— Потому что так будет лучше! — убежденно ответил я, — ты сумеешь в разы лучше позаботиться о матери.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — тихо ответил отец.

— Ну и к тому же, на что в армии такой неповоротливый старикан? — со смехом ответил я, стараясь разрядить обстановку.

Отец удивленно посмотрел на меня и захохотал, а мама грустно улыбнулась.

— Я бы показал тебе, кто здесь неповоротливый старикан, — раздался позади хриплый голос деда, — но суставы что-то ноют.

Дед подсел за стол и получив плошку с едой, принялся за ужин.

— Когда прибудут за парнями? — спросил отец.

— Пожрать уже отцу не дают, — проворчал дед, откладывая ложку, — как только новости подтвердятся, так и пришлют, но думаю, через декаду точно объявятся.

День закончился незаметно, еще немного похлопотали по дому, после чего легли спать. Дед сказал, что сегодня можно отдохнуть от занятий. С девушкой же увидеться я не мог по одной простой причине, не знал, куда они заселились.

Ночь прошла спокойно, только сны были неприятные, будто на войне уже и наш строй еле сдерживает орду, а та все накатывает как волны на скалистый берег. Дальше появилась пара шакальих гигантов и те шутя проломили строй, помню как метнул копье в гнусную слюнявую харю и проснулся.

Следующие дни слились в один, мы разгребли дела по огороду, навели порядок дома и в сараях, много короче всего сделали.

Свидания с девушкой стали грустными, хоть и были до сих пор приятными.

— Я не хочу чтоб ты уезжал, — сказала девушка, удобно устроив головку у меня на груди.

— Так нужно, — поймав ее взгляд, добавил, — мне тоже тяжело с тобой расставаться.

— Но это же не навсегда? Скажи, что ты вернешься ко мне! — требовательно ухватила она меня за руки.

— Извини, — с трудом выдавил я из себя, — я не могу тебе ничего обещать, мне кажется, что будет лучше, если ты не будешь меня ждать.

— Что ты такое говоришь? — девушка отстранилась от меня.

— Я отправляюсь на войну, там слишком опасно, мне кажется, тебе не стоит тратить свою жизнь в пустую.

— Да ты, — девушка возмущенно сжала кулачки, — да как ты такое мог сказать!

Девушка подскочила, да так, что даже в темноте я залюбовался, как задорно подпрыгнула ее грудь. Она на ходу подобрала сарафан и сверкая обнаженными ягодицами выскользнула с сеновала, на ходу одеваясь.

— Ну как обычно, хотел как лучше, но их же хрен поймешь.

— Вот это зад у девчины, — ехидный голос деда, раздавшийся из-за двери, вогнал сердце в пятки.

— Тьфу, дед, чего так пугаешь!?

— Хе, хе, — лишь посмеялся старый, заходя внутрь.

Я как раз успел натянуть портки, и натягивал рубаху. Та упрямилась, прилипая к мокрому от пота телу.

— Ты чего хотел то?

— Да ничего, — сказал он, прислоняясь к дверному проему, — поговорить надобно.

— Я тебя слушаю.

— Пойдем на воздухе покалякаем, — пропустив меня, дед тоже вышел во двор.

— Ну, так о чем хотел поговорить?

— О многом внучек, о многом, — дед присел на травку и вперил взгляд в небеса, — но вначале хочу убедиться, что ты воспринимаешь мои слова серьезно.

— Я всегда отношусь к твоим словам серьезно.

— Надеюсь на это, так, главное о чем я хотел тебе сказать, это о секретности. Да, ты сам знаешь, что болтать о всем подряд не надо, но ты должен быть предельно осторожен, никто, слышишь, никто не должен узнать о наших секретах, не раскрывай эту тайну даже друзьям, даже тем, кого ты полюбишь. Стоит хоть кому то узнать, что мы поедаем человеческую плоть, как нас тут же сожгут. Слушай, что я тебе скажу, — дед с силой сдавил мое плечо, не давая возразить, — если вы будете поедать плоть, то это никто не должен увидеть! Если кто-то увидел, он должен умереть! Если получилось так, что кто-то из вас попадется на поедании человеческого сердца, и не будет шанса заткнуть все рты, то тебе лучше самому убить того, на кого падет подозрение. Если увидят тебя, беги, беги куда угодно, скрывайся, притворись безумцем, сделай все, что бы тень подозрения не пала на остальных.

— Но к чему это все?

— Все думают, что люди забыли о нас, что мы сами люди, но это не так! Есть среди них те, кто помнит о нас, есть люди, возможно даже сообщества которые до сих пор ищут нас среди людей. Если они выйдут на наш след, нас всех убьют, теперь ты понимаешь насколько все должно быть скрыто?

— Да, — спокойно ответил я, слова деда лишь дополняли мои собственные мысли.

— Теперь к другому, завтра прибудет гонец.

— Откуда ты это знаешь?

— Вижу, он остановился в четырех верстах, не доехал до деревни всего чуть-чуть, завтра с утра он будет здесь.

— Но как, невозможно так далеко видеть, — потрясенно сказал я.

— Чушь, в этом мире возможно все, тем более я всю жизнь развивал эту способность.

— Но насколько же ты тогда видишь?

— Да верст на восемь.

— Но как же гнолы тогда подобрались незаметно?

— Чего удивляешься? Ты вот можешь во сне медитировать? Вот и я не умею, и никто не умеет.

— Понятно.

— Понятно ему, — проворчал дед, — я вообще не об этом говорить начал, завтра вы отправитесь в путь. Почти весь молодняк племени уйдет, с вами отправиться Бурый, он присмотрит, но он не вездесущ, ты должен помочь ему, должен присмотреть за остальными.

— Но почему я, они даже слушаться меня не будут!

— Заставь, определенная репутация у тебя есть, закрепи ее и следи, но запомни, за грехи стаи повинен вожак.

— Но я же ни чем не лучше их.

— У тебя есть мозги, и ты ими пользуешься, это твое главное отличие, — дед устало вздохнул, — постарайся сохранить как можно больше жизней, это твой долг перед племенем.

— Я постараюсь деда.

— Хорошо, — дед устало поднялся на ноги, — это все что я с тобой хотел обсудить, дед отошел на пару шагов и обернулся, — тьфу, забыл совсем, лови, — я ловко перехватил мешочек в воздухе, — он тебе поможет.

Дед ушел в дом, а я нетерпеливо развязывал кошель. Перевернув его, высыпал себе на ладонь содержимое. На ладони лежала веревочка, на которую были нанизаны, два когтя, промеж которых находилось по зубу, а в самом центре располагался небольшой кругляш из коры. Дед все-таки сделал мне амулет.

Радостный, повесил его на шею, прям поверх майки и направился спать.

Ночь прошла тяжко, засыпал долго, просыпался часто, постоянно снились дурацкие сны, от которых оставалось щемящее душу ощущение.

Проснулся злым и не выспавшимся, возле кровати обнаружил мешок. Поддавшись любопытству, посмотрел, что там. На самом дне был плащ из волчьей шкуры, на нем лежал сверток, пахнувший вяленым мясом, тут же были сложены ложка и небольшой котелок, поверх которых лежала запасная майка и штаны. В принципе все, на стене, на крючке висела кожаная куртка и штаны. Новенькие, откуда только взялись.

Видимо дед сказал, что сегодня за нами приедут.

Как оказалось, почти час назад прискакал гонец, объявив сборы, в обед мы были должны выдвинуться.

Проснувшись и умывшись, отправился завтракать, застав в сборе всю семью. Завтрак прошел за разговорами, все были улыбчивы и веселы, даже дед шутил и улыбался.

Отец надавал мне кучу советов, в тихую от мамы пихнул в мешок флягу с вином. Дед сказал не забрасывать тренировки, и стараться учиться всему новому, чему только возможно.

К обеду почти все население собралось на улице, все прощались с сыновьями. Один только Бурый ругался со своими отпрысками. У него их было трое и они явно горели желанием заменить отца, но тот оставался непреклонен. Появился гонец, и мы собрались в одну колонну. Было нас двадцать четыре человека. У всех в руках копья, у некоторых за спиной еще и луки весят, как у меня, например. Гонец взобрался на коня и дал сигнал о начале движения.

Уже шагая мимо знакомых лиц, заметил Ни. Она стояла рядом с Илкой и та ей что то рассказывала. Вот наши взгляды встретились, и девушка опустила голову. На душе сразу стало как-то погано, но преодолев эмоции, гордо поднял голову и зашагал вперед.

Меня ждали такие желанные мной перемены в жизни, и не стоило бросать якоря.

Глава 9

Шли молча, все были погружены в свои мысли, а гонцу до нас собственно не было никакого дела. Пока шли, растянулись цепью. Вскоре молча идти мне наскучило, настроение потихоньку восставало из пепла, а на горизонте замаячили новые приключения. Захотелось поболтать, но не с кем. Вокруг шли вроде бы знакомые с детства люди, но как то так сложилось что общались мы довольно ограниченно, даже не приятельствовали. Все с друг другом постоянно соперничали, так что никакого дружеского коллектива у нас в деревне не было. У меня было лишь трое друзей, Олг, Драл и Кини. Но Кини зимой порвали волки, а Дрол, который был там с ним еле выжил, но с тех пор был необщительный и пугливый. Мы по началу пытались его расшевелить, но нарвались на резкую отповедь и завязали с этим. Так и вышло, что из друзей остался лишь старый добрый Олг. А не его ли это светлая макушка мелькнула впереди? Ну точно, он родимый. Прибавив скорости, обогнал пяток ребят, и подкравшись сзади, хлопнул друга по плечу.

— Ха, а я думал, скучно будет, — произнес он, пожимая предплечье.

— Опять под девку косишь? — сказал я, намекая на его собранные в косу волосы, — постригся бы хоть.

— Чтоб как ты ходить, ну нет, я уж лучше девкой побуду, — пихнул он меня кулаком и рассмеялся.

Ребята хмуро косились на нашу веселящуюся парочку. Наверно стоит сказать, что тема волос для Олга была болезненной. Не знаю зачем, но он постоянно отращивал волосы и наотрез отказывался стричься. Блажь вот у него такая. Длинные, почти до пояса пшеничные волосы вкупе с довольно миловидным для парня лицом делали его объектом постоянных насмешек. Но это в прошлом, парень то вырос и раздался вширь и теперь смотря на перекатывающиеся под одеждой мышцы и мощные широкие плечи мало кто осмеливался над ним шутить. Да и репутация заядлого драчуна стояла за другом прочно. Со мной же была обратная ситуация, я стригся очень коротко, оставляя лишь жесткий ежик темных волос. Что тоже выделяло меня среди молодежи, так как в моде были волосы едва не достигающие плеч. Надо мной тоже шутили, не принимая во внимание все мои аргументы. Хотя те и были надуманные, но волосы я отращивать все равно не хотел. Пользы нет, а мороки много, да и выделяюсь так. В отличие от друга, я шутников не бил, предпочитал отшучиваться, доказывая свою силу лишь в поединках, а не кулачных боях. Да и шла мне такая стрижка. Как Инка говорила, в сочетании с моими жесткими чертами лица и мощной широкой челюстью она превращала меня в брутального самца. Батя правда говорил, что у брутального мужика даже борода толком еще расти не начала. Но и в этом был плюс. Какой? Очевидный, бриться не надо. Габаритами я хоть и немного уступал Олгу, но тоже был хорошо сложен, а в росте даже превосходил его, что делало меня практически самым высоким. Уступал в росте я только пятерым. Двое, из которых, были моим отцом и дедом. На что последний как всегда ворчал, мол племя вырождается.

Дальше путь пошел веселей, мы болтали и смеялись.

Вспомнив наставления деда, попробовал провернуть кое-что. Попросив друга взять меня за руку. Попробовал погрузиться в транс. Это было тяжело. Механически переставляя ноги, я постоянно спотыкался, что моментально сбивало концентрацию. Полчаса помучившись, решил попробовать последний раз, и если не получится, бросить бесполезное занятие. Не получилось, споткнувшись о кочку, больно приложился носом о колчан на спине товарища. Открыв глаза выругался.

— Собачий потрох, не выходит ни черта.

— Что так? — спокойно спросил друг, показывая кому то фигу.

Посмотрев за направлением его руки, увидел скалящегося Турпа, известного деревенского шутника. Тот видимо как раз рассказывал дружкам свежую шутку, о нашей прогулке под ручку.

— Да чую что вот-вот получится и тут же споткнусь или запнусь или ноги заплетутся.

— Не, если ты намекаешь мне тебя понести, то я пас.

— Да тьфу на тебя, и так получиться должно, дед вообще даже на секунду не отвлекаясь, может просмотреть округу на несколько верст, даже разговора не прервет, а ведь там пока разберешься что и где, с ума сойдешь.

— Как ты вообще так можешь? Тебя послушать так прям сложнейшая техника какая-то.

— Ну так она и есть сложнейшая, это тебе не дыхательные упражнения и не дерево кулаками месить, — ехидно оскалился я, — там же на ощущениях все. Вообще не понимаю, как все это работает, получилось как-то раз и все, теперь получается, да и действия все на ощущениях и подсказках деда.

— Со временем разберешься, — помолчав, добавил, — наверное.

— Вот вот, страшно же зараза, — передернул я плечами, — в первый раз как вспомню, очнулся в крови, а в голове словно колокол гудит и не соображаю ничего толком.

— Зато перспективы какие открываются, — мечтательно протянул друг.

— Да какие там перспективы? — скептично хмыкнул в ответ.

— Любую засаду обнаружить можно, например.

— Ага, это ладно если б я как дед видел, там да, а что вот пользы от меня, ну увидел я на двести шагов вокруг, пока вышел из транса и сказал что все спокойно, мы эти вести шагов прошли бы уже. Тут либо постоянно в трансе висеть, что невозможно, либо, — задумался я, — да чего тут думать, бесполезный груз, а не способность, пока хоть на версту видеть не научусь пользы ноль.

— Ну не скажи, где вот тут вода ближайшая?

Задумавшись, вновь представил воду и тут же получил слабый отклик.

— Там где то, — махнул я рукой в сторону откуда пришел отклик, — но так, еле выходит, крупнее лужи вода не накопляется, все обратно в землю уходит, а в жару так и вовсе пересыхает.

— Балбес ты Скел, как есть балбес, — подражая моему деду, проворчал друг, — вот скажи мне, откуда ты вот это все знаешь, а? Что пересыхает он и прочее?

Я потрясенно остановился, только сейчас понял, что откуда-то в голове возникли знания.

— Понял, наконец? Ты ведь не просто видишь лес, ты теперь с ним связан, он делиться с тобой, делиться чувствами, знаниями, а как связь окрепнет, так и силой, возможно, делиться будет, — поучительно произнес Олг, задрав в верх палец.

— А ты то откуда это все знаешь? — удивленно произнес я, возобновляя движение, — у вас в роду же вроде ведунов не было?

— Не было, — согласно ответил друг, — но это тут ни причем, думаешь, если ты грамоте обучился, то остальные шибко глупые? Вот что тебе скажу, разум не зависит от образования, если человек не тупой, а я, между прочим, считаю себя именно таковым, — он вновь ткнул пальцем в небо, — то он найдет знания интересные для него, а их вокруг много, главное уметь их находить. А найти их можно во всем. В слухах, сплетнях, рассказах, легендах. Главное отделить зерна от плевел.

— Мда, от кого интереса к знаниям не ожидал, так это от тебя дружище.

— Зря, умение обрабатывать сведения и знания, одно из важнейших, в нашем мире, тем более если не собираешься всю жизнь провести в деревне.

— Кхм, — удивленный откровениями друга, спросил, — а ты не собираешься?

— Нет конечно, что там делать, мы живем один раз, и тратить жизнь на домашнюю суету я не намерен, — хмыкнул друг, довольный моим удивлением.

— Так чего не говорил об этом?

— А чего языком попусту чесать? Если бы всего этого не случилось, так бы может и остались все планы в голове, но случилось то, что случилось.

— Вместе бы что-нибудь придумать могли, — обиженно заявил я, — я то тебе говорил, что уйти хочу.

— Да куда бы ты без меня делся, — ободряюще похлопал он меня по плечу. Ушел бы ты, я бы отправился за тобой, а нашим бы сказал, что вернусь с невестой.

— Мда, так вот живешь, дружишь с человеком, а он оказывается тот еще скрытный тип.

— Не обижайся друг, — виновато сказал Олг, — но не всегда свои планы и мысли нужно озвучивать, даже близким тебе людям.

— Понятно, — сказал я.

На душе вновь появился неприятный осадок. Мне казалось, что я знаю своего друга весельчака как облупленного, а тот раз и оказывается темной лошадкой. Хотя чего я дуюсь как девка, сам ни капли не лучше.

Дальнейший путь проходил в неловком молчании.

Вечером повторил попытку на ходу проверить окрестности и та, к моему удивлению все же удалась. Даже мучиться не пришлось. Только вот при возврате в тело, ноги путались, и без поддержки друга, я бы свалился в пыль.

На ночлег остановились, когда уже совсем стемнело. Разбили костры. Сварили кашу и повалились спать. Мы с другом присоединились к костру Бурого. Но от усталости болтать не тянуло и, позанимавшись дыхательными упражнениями, а я еще и пару раз погрузившись в транс, легли спать.

Уснул моментально и проснулся лишь с общим подъемом. Умяв остатки холодной каши и, кое-как разогнав кровь по жилам, отправились в путь.

Не успели устать, как путь закончился.

Наша толпа достигла лагеря. Который представлял собой небольшой палаточный городок, по периметру которого несколько сотен человек копали ров. Подходов было несколько. Вход представлял собой небольшую смотровую вышку, облицованную понизу досками и с небольшими воротами. Телега может и проедет, но при этом в проеме не должно быть никого. От башни в стороны отходил ров. Скорее декоративная канава, конечно, чем ров, там глубины то всего по пояс. Ров кругом охватывал палаточный лагерь, при этом там было довольно много свободного места. Канаву же судя по земельным работам на той стороне лагеря, предстояло превратить в настоящий ров, силами новобранцев. На вышке стояло два молодых парня, вооруженных луками.

— Стоять, кто такие? — закричал один из них, когда до лагеря оставалось шагов сто.

— Пополнение в нашу доблестную армию, — весело прокричал в ответ гонец.

— Проезжайте, щас ворота открою, — крикнул один из них и, убрав лук, исчез в недрах вышки.

Через минуту ворота отворились, и наша колонна втянулась внутрь. Часовой приветственно кивнул нам, им оказался парнишка нашего возраста, облаченный в кольчужный доспех и, несмотря на жару, в конический шлем. Дисциплина в лагере есть, что уже хорошо.

— Капитана найдете на том конце лагеря, услышите его, в общем, — весело заржал паренек.

Лагерь был на удивление пуст, палатки никто не охранял. Причина нашлась довольно скоро. Посередине лагеря нашлась свободная площадка, метров сорок в диаметре. На ней стоял крест. Обычный такой деревянный крест, с прибитым к нему человеком.

— Живой еще, — тихо сказал Олг.

Я согласно кивнул, парень хоть и не подавал признаков жизни, но все еще дышал.

— Недавно тут висит, дня два не больше, — высказался я.

— Точно, — согласно кивнул друг, — кровь уже свернулась, не капает, но при этом еще не помер от истощения.

— Он не помер от истощения, потому что его кормят, — тихо сказал непонятно как оказавшийся с нами гонец.

— Но зачем, он все равно бесполезен уже, после такого оружие не подержишь.

— Что бы помучился подольше, — так же тихо ответил наш проводник, — что бы остальные смотрели и боялись.

— Но за что его так, — спросил мой друг.

— За воровство, — ответил я за гонца, который лишь пожал плечами.

— А ты откуда знаешь? — удивленно спросил тот.

— На табличке написано, — невозмутимо кивнул я на деревянную табличку, висящую на шее бедолаги, на ней углем было написано лишь одно слово, «вор». — Все-таки есть своя польза от грамоты, — поддел я Олга, на что тот лишь ухмыльнулся.

Дальше шли молча. Капитана, как и говорил часовой, нашли по звукам. Столько отборного мата, редко где услышишь.

— Господин капитан, посыльный третьего резервного легиона, Альпус Менгск задачу выполнил.

— Чего разорался крыса тыловая, вижу что выполнил, — зло пробурчал капитан, — теперь дуй на склад и проследи, чтобы этим обалдуям выдали все что надлежит, а после чего размести их в расположении третьей роты.

— Так точно! — вытянулся наш провожатый.

— Исполнять, — гаркнул капитан и вновь вернулся к наблюдению за работами.

Мы развернулись увлекаемые провожатым на западный край лагеря. Нашей целью оказался десяток прям таки огромных шатров, соединенных переходами, но имеющими всего один вход. Пройдя внутрь увидели сидящего за большим столом сухого мужчину, лет сорока. Тот, оторвавшись от писанины, взглянул на нашу толпу.

— Кто грамотный?

— Я, — поднял руку.

— Я, — повторил мой жест Бурый.

— Вы остаетесь, остальные на выход, нечего мне тут воздух портить.

В шатре остались мы вчетвером.

— Откуда эти? — спросил интендант.

— Из Пшеничных полей, — ответил ему Альпус.

— Так там же вроде порубили всех? — удивленно поднял на нас взгляд служака.

— Этих Тикриды откуда то пригнали, на днях только.

— Это хорошо, — кивнул своим мыслям тот, — эй, салаги, вы откуда взялись? — это было адресовано уже нам.

— Из леса мы, — за обоих ответил дядька.

— Какого именно леса?

— Пограничного.

— Дикари? — подозрительно прищурился тот.

— Нет, — спокойно ответил Бурый.

— Ну ладно. Сколько вас там?

— Двадцать четыре.

— К какой роте приписали?

— К третьей.

— Хорошо, — ответил тот, записывая все в отдельный лист.

— Ладно, пойдемте, взглянем на наших будущих солдат.

Выйдя из шатра, он минуту оценивал нас всех взглядами.

— Ждите, — сказав это, он скрылся где то в недрах своего склада.

Позвал нас он минут через сорок. Каждому вручил по два комплекта одинаковой формы. На каждых трех человек выделялась небольшая палатка. Так же выдали небольшие одеяла из овечьей шерсти. Ни оружия, ни брони не выдали.

Как сказал интендант, все выдадут только после распределения, а пока пошли вон.

Следуя указаниям посыльного, мы разбили палатки. Палатки разбивали, следуя четкому порядку, соблюдая определенное расстояние для проходов.

Форма представляла собой комплект из тканевой одежды, усиленной в некоторых местах, таких как локти, плечи, колени кусками кожи. Форма была темно серого цвета. В комплект входила пара рубах, легкие штаны, куртка тоже была довольно легкой. Так же в комплект входили хорошие, крепкие сапоги, и несколько пар портянок.

Едва успели сменить одежду на форму, как прибежал солдат, точно в такой же форме как у нас.

— Капитан зовет новичков на земельные работы, — с улыбкой до ушей произнес он.

— Ну что, ребята, вот она, служба, — произнес Альпус и они с коллегой весело захохотали.

Мы лишь невесело улыбнулись.

До вечера под руководством капитана, расширяли ров, а из вынесенной земли насыпали небольшой вал с внутренней стороны и утрамбовывали его. Пока копали, узнали о себе много нового. Но изредка в фразах капитана проскальзывали и здравые мысли. Так, например, сумел вычленить, что внутренняя сторона рва должна быть круче внешней. Это делалось для того, чтобы там образовывался затор, так как противник бы напирал, не особо боясь сломать себе шею, свалившись вниз. Так же из речи капитана уяснил, что через несколько дней должна прибыть рота отборных ветеранов, которым предстояло стать нашими десятниками, наставниками и учителями в одном лице. Капитан, правда, добавил, что для нерадивых, ветераны станут еще и половыми партнерами, но из его уст это звучало в куда более грубой форме. До этого же нам, не выдадут ни брони, ни оружия, и нашим оружием на ближайшие дни станут лопаты. Лопаты стоит сказать были хороши, небольшие, аккуратные и из хорошего железа. Видимо армия недостатка в финансировании не ощущала.

Вечером, нас всех отвели до местной столовой, где довольно сытно покормили, кашей с редкими кусочками мяса. Каждому выделили по хорошему куску хлеба, и даже отвар травяной налили.

Правда, после него как то уж очень остро захотелось спать. Но и гонять нас больше никто не собирался. Вернувшись в палатку, и кинув на пол свой плащ, завернулся в одеяло.

— Ну как вам армия, нравится? — успел услышать голос Бурого, но ответить ни сил, ни желания не было и, прикрыв глаза, провалился в царство снов.

Глава 10

Сон прервал одиночный удар колокола. Открыв глаза, несколько секунд соображал, где нахожусь и почему на мне лежит чья-то рука. Оказалось, это Бурый во сне раскидал свои пакли во все стороны. Поднявшись, вылез из палатки, благо не раздевался перед сном. Все вокруг куда-то спешили и я решил не отрываться от коллектива. Спешили все на свободный от палаток участок лагеря, который выступал в роли плаца. Там солдаты сбивались в кучи, строем бы это даже слепой не назвал. Отсчитав третью по счету кучу, направился к ней. По логике это и должна быть наша третья рота. Пристроившись на переднем крае, начал ждать своих.

Когда собрались все наши, направился к Бурому.

— Дядь, надо бы построить наших?

— Строй, — улыбнулся мне тот.

Мда, помощи явно не будет. Подумав, решил, что попробовать все же стоит.

— Ребята, — обратил на себя внимание своих, — щас придет начальство и вкатит нам звездюлей, так что давайте построимся.

Ответ парней слился в гул, но вроде как одобрительный.

— Так, строимся в линию, — наши вроде как стянулись в одну линию, только вот остальные новобранцы косились на нас как на идиотов. — Разомкнулись на локоть, — сам подавая пример, пристроился в конец и уперев локоть в плечо соседа, сделал шаг в сторону.

Тот повторил мой маневр. Медленно, но мы все же образовали первую шеренгу. Обернувшись к толпе, стоящей за нашими спинами зло гаркнул:

— Вам особое приглашение надо? Встали за спинами, расстояние шаг!

— Пошел ты, умник, — выкрикнул кто-то из строя, но примерно пара десятков ребят присоединилась к нам. Образовав хоть и кривое и скособоченное, но подобие строя.

Отвечать на оскорбление я не собирался, начнешь ругаться с толпой, станешь посмешищем.

Тут на горизонте нарисовался капитан, с десятком солдат, среди которых заметил старых знакомых, посыльных. Они видимо помогают ему, пока не прибыли ветераны.

Капитан оглядел скучковавшихся солдат, поделенных на четыре кучки, видимо, после нас прибыло еще пополнение.

— Вы дети тупых свинорылых ублюдков, а ну живо построиться! Кто не будет в строю через тридцать секунд пробежит десять кругов вокруг лагеря!

Все усиленно зашевелились, но даже наша рота до конца построиться не успела.

— Все, на право! — зычно заорал капитан, — по границе лагеря бегом марш, двадцать кругов, всем!

Тьфу, хотел как лучше, а один фиг, не прокатило.

— Из-за вас придурков, нам теперь со всеми бежать, — достаточно громко произнес Олг.

Бег быстро перемешал все роты в одну большую кучу, бежать в толпе было неуютно.

Ткнув друга в плечо кивком показал, чтобы он следовал за мной. Вырвавшись из общего строя, мы прибавили скорости, потихоньку обгоняя ребят из первых рот. Обогнав общую массу, сбавили темп. Оглянувшись, понял, что за нами с Олгом последовали четверо наших ребят и пара незнакомых лиц. Кивнув им, сосредоточился на беге.

На десятом круге начали обгонять отстающих, на пятнадцатом уже половина народа сидела на земле, выслушивая нелестные эпитеты от капитана. Двадцатый круг осилила едва ли десятая часть народа, человек сорок не больше. При этом человек пятнадцать из них были моими соплеменниками. Меня это нисколько не удивило, так как большинство из нас все же так или иначе тренированы, да и инициированы вроде все. Скорее уж я удивился, что не все наши пробежали всю дистанцию. У меня после такой дистанции лишь ноги слегка гудели, все-таки бегал я постоянно, часто даже без надобности.

Не дав солдатам отдышаться, всех погнали в столовую. Проходя мимо плаца, увидели интересную картину. Парочка помощников держали одного новобранца за руки, а капитан, раз за разом пробивал тому в живот.

— За что это его?

— Да самым умным себя посчитал, когда мимо рва бежали, сиганул туда, переждать хотел, а потом присоединиться, только вот капитан заметил.

— Жестко, но справедливо.

Кормили с утра творогом, что было приятной неожиданностью. К нему выдали по кружке молока и ломтю свежего хлеба. Рядом со столовой заметил небольшой шатер, от которого как раз и пахло свежей выпечкой, видимо походную печь развернули.

После еды дали десять минут на отдых и вновь погнали на земельные работы. Которые прерывались лишь на небольшой отдых и принятие пищи. Зато когда к воротом в полдень третьего дня едва ли не чеканя шаг, подошла рота ветеранов. Их встретил уже не палаточный городок, а лагерь, обнесенный рвом в полтора человеческих роста за которым в человеческий рост возвышался вал. На котором в свою очередь установили еще пару наблюдательных вышек. Как сказал Бурый, главной целью возведения этих вышек была нужда занять новобранцев трудом, но уж никак не потребность в дополнительных часовых.

Встречать ветеранов погнали всех, все шесть рот. Последняя из которых пока еще была не доукомплектована. Мы выстроились по обеим сторонам ворот, образовав этакий почетный коридор. По которому, чеканя шаг, шла рота солдат, возглавляемая всадником в латных доспехах.

На встречу ему, так же чеканя шаг, вышел наш капитан.

— Господин полковник, части третьего резервного легиона построены, доложил временный командующий капитан Вонтер Грифт.

— Вольно, я полковник Ультер Конт принимаю командование третьим резервным легионом, по указу нашего короля Винтера Милосердного, — полковник бухнул кулаком в грудь, отдавая воинское приветствие и пронаблюдав, как капитан повторил его жест, обратился уже к нам, — всем ротам вольно, сбор на плацу через полчаса.

Сказав это, он, а за ним и рота вооруженных солдат удалились на свободную территорию лагеря. За ними потянулся караван из почти двадцати телег. Пропустив всех, мы направились по своим палаткам.

— Вольница кончилась, — тихо сказал я.

— Если это была вольница, то я даже боюсь предположить, что будет дальше, — рассмеялся Бурый за моей спиной.

Что я все-таки был прав, выяснилось уже на следующее утро.

Началось все довольно неожиданно, с подписания контракта. Вызывали десяток солдат, каждый называл свое имя, его вписывали в контракт, как и прочую личную информацию. Дальше зачитывали условия, и просили поставить подпись, что с условиями ознакомлены. Как по мне, так бесполезная процедура, большинство людей все равно не грамотные, а вместо подписи используют галочку или крестик. Свой же контракт я прочитал вдоль и поперек, но ничего подозрительного не нашел. В месяц нам, после окончания подготовки назначалось жалование, в десять серебряных[3]. Больше ничего интересного в контракте не было, кроме того, что он заключается на три года, а разорвать можно, выплатив неустойку в три золотых.

После подписания контракта, всех ввели на плац. Объявив, что на следующий день будут проводиться соревнования, где каждый должен показать все на что способен. От результатов зависит многое, самых развитых зачислят в отдельный отряд, который будет тренироваться так же отдельно от всех. Но подробностей не объявили. Тем же, у кого будут худшие результаты, будут предъявлены штрафные санкции.

После подписания контракта началась выдача амуниции. Возле шатров интенданта скопилась огромная очередь, отнявшая у нас часа три времени. Наконец отстояв очередь, получил обмундирование. Поддоспешник, среднего качества кольчугу, защищавшую руки до кистей и ноги до середины бедра, панцирь, поножи, наручи, шлем округлой формы. Из брони собственно все, из оружия выдали только тяжелые, полу ростовые щиты, прямоугольной формы, собственно все. Нормальное оружие нам выделять никто не собирался. Как сказал кто-то из ветеранов, чтобы мы случайно ноги себе не отрезали.

— Хочешь совет? — неожиданно спросил меня проходящий мимо ветеран.

— Что? — от неожиданности слегка растерялся я, — А, да, давай.

— Если хочешь завтра выложиться, не снимай сегодня бронь, завтра вас будут гонять в ней.

— Хм, спасибо.

— Какой-то спорный совет, — сказал Олг едва мы отошли от ветерана, — если будем весь день сегодня будем в броне бродить, то завтра все болеть с непривычки будет.

— Не знаю, как насчет носить весь день, но думаю потренироваться в ней стоит.

— Ага, давай, вечерком на плацу.

В принципе весь остаток дня нам выделили на подгонку и свыкание с броней. Этим мы и занимались. Если кольчуга кроме тяжести неудобств не вызывала, то вот нагрудник, даже максимально подогнанный с помощью ремешком, сильно сковывал подвижность. Шлем же мне наоборот понравился, удобный и обзор практически не сковывает. Единственная проблема с ним, голова быстро потеет.

Полностью облачившись в доспехи, немного попрыгал, проверяя нагрузку. Прыжки сопровождались противным скрипом колец кольчуги. Но, по сути, терпимо, дурацкий нагрудник это прям таки ужас, я в нем даже половину элементов техники боя выполнить неспособен.

На улице вечерело, ужин прошел час назад. Наша троица отправилась на плац, прихватив с собой свои копья. По пути нас провожали, где удивленные, а где и снисходительные взгляды и шепотки. Мол ребятки в храбрых солдат играют. Не знаю как Олгу с Бурым, но мне было плевать.

На плацу неожиданно оказалось не пусто. Там присутствовала группа ветеранов, выполняя упражнения, а так же набралось наверно десятка два, может три ребят из новичков, которые были разбиты на маленькие группы. Каждая из которых занималась чем-то своим. Парочка бегала, некоторые отжимались, наверно с десяток прибились к ветеранам и занимались вместе с ними, а отдельная группа, из семи человек устроила что-то вроде боев. Точнее борьбы, где раздетые по пояс бойцы роняли друг друга в пыль.

Мы устроились особняком.

— Малый разминочный комплекс, — тихо скомандовал старший из нас и мы принялись за тренировки.

Если с обычными проблем, кроме увеличившейся нагрузки, не было. То с теми, где требовалось что-то неординарное, например отжимания от земли, в стоке на руках, были проблемы. Из за появившегося груза банально сбивался центр равновесия и встав на руки в первый раз, я едва не рухнул на спину, благо успел перейти в перекат и не опозориться.

Занимались мы наверное с час, при этом все взмокли. В поддоспешнике из шерсти было чудовищно жарко.

Закончив с тренировками. Принялись за разминку с копьями.

По ходу разминки, я старался подстроить свою технику под изменившиеся условия. Это было довольно проблематично, организм сам, по привычке делал то, к чему привык и с ходу изменить реакцию не всегда получалось.

Дальше решили спаринговаться.

Вначале вышел я против Олга.

Ждать атаки я не стал, сам сделал длинный выпад. Олг пропустил копье над собой и пригнувшись, понесся на меня. Увернуться я не успевал, вернуть оружие тоже. Друг же, перехватив свое оружие двумя руками, мощно с разгону толкнул меня в грудь. Да так что наземь упали мы оба. Но успев изогнуться упер ему ноги в живот и, разогнув корпус, отправил в дальний полет через себя. Друг успел подставить руки, но все равно грохнулся довольно грузно. Сделав кувырок назад, оказался возле него и достав из ножен нож, приставил к горлу.

— Ладно, ладно, я проиграл, — с усмешкой прошептал тот.

— Вот и первое достоинство доспеха, — сказал за нашими спинами Бурый, — садани он тебя так в неприкрытую грудь и ты бы лежал, мечтая вздохнуть, а может и ребра бы поломал.

— Ты с кем? — спросил я у него, подбирая копьё.

— С тобой, конечно, он для меня слегка неповоротливый, — засмеялся дядька.

Олг на это лишь состроил гримасу.

С дядькой все было сложнее. Дистанцию он не сокращал, от ударов спокойно, даже с этакой ленцой уворачивался, изредка отбивая. Мне приходилось сложнее, за первые минуты боя сразу уяснил для себя, что атаки противника лучше не блокировать, больно уж силы в нем много. В скорости Бурый ничем не уступал мне, а может и превосходил чуточку. Но я все же был чуть-чуть половчее, да и с моей массой имел больше возможностей для уворота. Так, например, под удивленные крики наблюдающих, уворачиваясь от низкого кругового удара, я подпрыгнул и, держа тело параллельно земле, сделал несколько оборотов вокруг оси. Приземлившись тут же подсек ногу противника, но дядька смог устоять, перекинув вес на вторую.

Кружили мы долго, но, в конце концов, так и не смогли друг друга достать. Только напоследок дядька преподал мне урок. Приняв мой удар, на предплечье, что довольно-таки больно, он второй рукой схватил мое оружие за древко и взревев вырвал то из моих рук. Благо, поняв его маневр, я вовремя отпустил оружие и перекатом приблизился к нему. Вынимая из ножен нож, но выйдя из переката, понял что не вижу перед собой противника, а в следующий момент на мне сомкнулись чудовищной силы объятья и воздух тут же покинул легкие. Поняв, что бороться бесполезно, поднял руки над головой, признавая свой проигрыш.

Дядька спокойно поставил меня на ноги и хлопнул по плечу.

— А ты хорош, почти меня догнал по подготовке, а я как-никак второй копейщик в племени.

— Не будь на нас доспехов, ты так сделать бы не смог, — хрипло произнес я, втягивая в легкие живительный воздух.

— Недооценивай меня, малыш, у меня еще много фокусов в кармане.

Тут вокруг раздались частые хлопки, оказалось, что наш бой привлек довольно много зрителей. Хлопали как ни странно ветераны. Один из них даже подошел ко мне, и хлопнув по плечу произнес:

— Ты и в правду хорош, если б тебе не надо было завтра выкладываться, я бы предложил поразмяться.

— Ну так завтра жизнь не кончается, время еще будет, — дружелюбно улыбнулся я ему.

Остаток дня прошел спокойно, добравшись до палаток, скинули доспехи и прогулявшись до колодца, вылили на друг друга по паре ведер ледяной воды. Что тоже вызвало странные взгляды окружающих. Которые судя по запашку если и мылись, то делали это нечасто.

Чистые и уставшие мы завалились спать, в ожидании следующего дня.

На следующий день нас выжали досуха, как хозяйка выжимает мокрое бельё.

Началось все с того, что нас заставили бежать те же двадцать кругов, только теперь в боевом облачении. И если в первый раз добежало человек сорок, то в этот раз до финиша дошел всего десяток. Из которого четверо были нашего племени. У меня самого сильно дрожали колени, а поддоспешник был противно липкий от пота.

Дальше нас пинками подняли с земли и вновь сбили в строй. Нас повели на плац, где заставили отжиматься. Норматив установили в пятьдесят раз. Что в доспехах для многих было проблематично. Для меня проблем не составило. Дома чисто из интереса я и до двух сотен доходил. Хотя броня конечно давит. Дальше нашу роту повели к перекладинам. Где норматив был в двадцать раз. Тут уже и мне пришлось попотеть. Если при отжиманиях доспехи просто давили, то при подтягиваниях казалось, что меня кто-то тянет вниз. Но норматив я все-таки выполнил. Дальше нас заставили поднимать небольшие, примерно в полтора шага бревна. Вначале с ними нужно было сделать сорок приседаний. Что далось мне довольно легко. Дальше с этим грузом нужно было пробежать круг вокруг лагеря. Который заставил поднапрячься, так как колени иногда просто подгибались.

Дальше устроили целый полигон, испытывая новобранцев, в чем только можно. Начиная от метания ножей, в чем я был, грубо говоря не очень, до сражения на секирах, где мне едва не оттяпал ногу один из ветеранов.

Дальнейшее же вообще слилось в памяти в одну полосу из боли и пота. Мы что то двигали, что-то таскали, с кем-то дрались, объединившись в отряды и вооруженные щитами, должны были перетолкать другой отряд.

Пришел в себя я уже далеко после обеда, очнулся я от того что кто-то грубо тряс меня за плечо. Открыв глаза, увидел морду вчерашнего ветерана, предлагавшего померяться силами.

— Думаю сейчас не лучшее время для спарринга, — сипло выдавил я из себя.

— Я твой новый десятник, — с ухмылкой сказал он, — давай поднимай свою жопу и двигай за мной.

Поднявшись, понял что лежал я на плацу, рядом покоился обрезок бревна с странными вмятинами. Пока поднимался, новоявленный десятник уже удалился от меня на пяток метров. Пришлось догонять.

Вокруг был потрясающий пейзаж, который более присущ полям сражений, чем тренировочному лагерю. То здесь то там валялись новобранцы, некоторые даже вповалку на друг друге.

— Что тут произошло? — осмелился я спросить у спутника.

— Вам в еду с утра добавили настой Последней Битвы.

— Что это за дрянь такая?

— Настой, — удивленно посмотрел на меня десятник, будто объяснял прописную истину, — от заставляет организм отдавать человеку все свои силы, в итоге солдат падает наземь без сил. Как понимаешь в бою это недопустимо, а когда просыпаешься ощущения не особо приятные, правда?

— Ага, — все тело и в правду ломило.

Следуя за десятником, мы собрали весь свой десяток. В которой к моей вящей радости вошел Олг, Бурый, к сожалению, к нам не попал.

Не особо помню, что происходило в тот день. Но на следующий день, проснувшись, обнаружил, что спали в другой палатке. Стояла она отдельно от остального лагеря. Рядом с нашей, был разбито еще почти два десятка палаток.

Неожиданно меня хлопнули по плечу, от чего я еда не подпрыгнул. Но это был всего лишь Олг.

— Ну что, вот и попали мы, — грустно произнес он.

— Куда? — глупо уточнил я.

— В отряд особого назначения! — с ухмылкой ответил он мне.

Глава 11

Утро началось с общего сбора нашего отряда. На нем нам вкратце описали наши будущие перспективы. Не знаю кому как, но мне они показались вполне себе радужными.

Как сказал куратор нашего отряда — лейтенант Кирс, из нас будут готовить егерей. Эти войска существовали лишь в военное время, занимаясь в основном зачисткой земель королевства от разбойников, дезертиров и случайных групп противника, просочившихся сквозь наши кордоны. В спокойное время эти обязанности переходили на плечи стражи и регулярных частей. Как я понял, войны мы не увидим, если конечно не отправят в рейд по тылам противника или если ситуация не станет критической. Но как он сказал, все это маловероятно, для рейдов по тылам есть роты особо обученной разведки, а если ситуация станет критической, то там уж наша помощь вряд ли чем то поможет.

Дальше лейтенант пояснил, что готовить нас будут совершенно по-другому, чем большинство новобранцев. Если из них будут делать тяжелую пехоту и обучать соответственно строевому бою, где личное мастерство не должно быть высоким, а нужно уметь чувствовать строй. То из нас собственно будут делать мастеров одиночного боя, так как в строю нам не сражаться, максимум это сражение малыми группами или в составе небольшого отряда. Так же обрадовали тем, что нам исправят контракт, а так же выдадут новую амуницию. Не знаю кому как, но меня перспектива опять стоять в очереди не прельщала, но деваться было некуда. Но все завершилось на удивление быстро, все таки нас отобрали всего пять десятков и такой толкочеи как раньше не было.

Немного удивило, что форма у нас останется такой же, только броню поменяют.

Броня мне надо сказать понравилась. Такой я даже не видел никогда. Состояла она из кожи, ну на вид, по крайней мере. Ощупав, понял, что меж слоями кожи есть железные вставки. Они прикрывали собой ключицы, и грудные мышцы, по животу под кожей пластин не было, но похоже было кольчужное плетение. Нагрудник мне понравился, не такой тяжелый, кожа пусть с трудом, но все же ходит, а значит, и подвижность будет лучше. В комплекте с нагрудником, присутствовали компактные наплечники, защищающие до половины плеча. Руки прикрывали железные наручи, так же по подобию с броней, обтянутые кожей. Кисти закрывали кожаные перчатки, так же имеющие небольшие вставки на костяшках и внешней стороне кисти. Ноги прикрывали набедренники, легкие и судя по гибкости чисто формальные наколенники и поножи. На ноги выдали хорошие сапоги из мягкой кожи и без жесткой подошвы, при этом строго предупредив, что сапоги носить нельзя, а когда будет можно, скажет наставник.

Оружия вновь не выдали.

За всем этим прошла большая часть дня. После ужина, не дав даже толком отдохнуть, десятник погнал нас на марш бросок. Кто бегал с полным животом — поймет.

За день успел перекинуться с Олгом только парой слов. Интересовало меня лишь одно, почему я не вижу среди нас Бурого.

— Да он того, — друг таинственно мотнул головой.

— Чего того?

— Схалтурил он.

— А, — хотел спросить зачем, но сам все понял. Правильно, его за молодняком приглядывать послали, так что в нашем отряде ему и в правду делать нечего.

Понятливо кивнув другу, сосредоточился на беге.

Гоняли нас долго, на двадцати кругах не ограничились. Выжали из нас все, что было можно. Отмашку дали лишь на двадцать пятом круге, когда все уже готовы были свалиться без сил, что собственно и сделали, получив знак.

К нам, подошел наш десятник.

— Думаете, вам тяжело сейчас, — поочередно заглядывая нам в глаза, спросил он, — так я вам отвечу, нет, не тяжело, тяжело будет, когда вы, после боя, на своих двоих, да с раненным товарищем на плечах от всадников убегать будете. Когда почувствуете, как сталь рвет вашу плоть, вот тогда будет тяжело. А сейчас встать, — неожиданно резко крикнул он, — до леса бегом марш.

Подавая пример, он побежал вперед, нам пришлось догонять. Со стороны наш «особый отряд» сейчас смотрелся весьма убого. Пять десятков молодых ребят, еле передвигающих ноги, думающих что это и есть бег, а впереди бодро семенил десятник, все наращивая расстояние.

— Кто не догонит меня, получит десяток плетей, — донесся до нас его мотивирующий спич.

Все дружно прибавили ходу, даже интересно, откуда силы взялись.

Возле леса, до которого, кстати, было порядочно бежать, версту не меньше, нас ждал лейтенант.

— Разобрали топоры, — кивнул он на кучу, самых что ни на есть обычных топоров, — ваша цель, срубить вот этот десяток деревьев, — кивнул он на десяток раскидистых тополей.

Через час, деревья, избавленные от лишних веток, лежали аккуратной кучей.

— Хорошо, а теперь, вот этот десяток берет пилы, — начал он раздавать команды…

Через пару часов, нам устроили перерыв, не знаю зачем, так как на улице уже окончательно стемнело, и логичнее было бы двинуться в лагерь. Во время перерыва, успел поглядеть на результаты нашей работы. На земле, аккуратными кучками лежали испиленные деревья. В одной кучке были самые толстые стволы, отпиленные примерно на два шага. Набралось их штук двадцать. В другой лежали обычные поленья. В третьей лежали сложенные в большую кучу развилки стволов. В четвертой куче лежали обычные палки. В пятой лежали стволы в пол обхвата и длиной в три-четыре шага. Весь оставшийся мусор лежал отдельной кучей.

— А теперь, салаги, ваши десятники покажут для чего вам нужен весь этот мусор. Как оказалось самые большие стволы нужны нам для физической нагрузки мышц и тренировки выносливости. На наших глазах один из десятников, взвалил его себе на плечи. Дальше он показал несколько упражнений, таких как приседания, бег и поднимание-опускание груза. Поленья как оказалось, мы будем использовать для тренировки рук. А именно для тренировки кистей, на наших глазах инструктор вначале показал базовое упражнение. Он схватил полешко одной рукой за срез, растопырив пятерню и на вытянутой руке рывком поднял до уровня глаз, отпустил и не дав той долететь до земли, перехватил другой рукой.

Дальше он показал то, к чему нужно стремиться, полешко начало летать, подбрасываемое рукой тренера, а сам он в это время выполнял различные действия, приседал, падал и поднимался, подпрыгивал, показывал различные удары, но при всем этом успевал держать снаряд в воздухе.

— Это упражнение укрепит ваши руки, усилит кисти и сделают вашу хватку железной, а так же повысит вашу координацию и ловкость.

Третья куча, с раздвоенными стволами была нужна для метания в друг друга. Точнее перекидывания. Два десятника вышли вперед, покидали его друг другу, но нас это как то не впечатлило.

— Хм, да так любой дурак сможет, — негромко сказал белобрысый парнишка из второго десятка.

Но его услышали.

— Ну ка давай, попробуй, — произнес один из десятников, перекидывая снаряд другому.

Парень спокойно подошел и демонстративно сплюнул на землю.

— Ну дав… — с репликой он опоздал, так как дерево к нему уже летело.

Все-таки схватив оное, парень покачнулся назад и тут же, другой конец бревна, сделал оборот, ударив парня в ноги. От чего тот, с криком упал.

— Ах тыж бл… — сказал он, приподнявшись на руках.

Тут к нему подошел десятник, ранее уступивший ему свое место и без разговоров, с силой пнул того под дых. От чего бедолагу швырнуло на спину, да к тому же он приложился башкой об бревно.

— А это тебе за плевок, и за неуважение старших по званию, — веско сказал он, — встать в строй!

Парень скуля отполз подальше, и, поднявшись на ноги уковылял куда то нам за спины.

Лейтенант махнул рукой и демонстрации продолжились.

Палки оказались заменой тренировочному оружию, которое должны подвезти через пару недель.

Последняя куча с длинными стволами оказалась нашими противниками в рукопашном бое и заодно тренажерами. Как нам сообщил наш десятник, последним на сегодня делом, будет вкопать десяток этих столбов на расстоянии метра друг от друга. Народ обреченно взвыл, но тут десятник, которого кстати звали Туск, начал показывать что нам еще предстоит делать с бревнами и народ понял, что предстоящая работа, не главная их проблема.

Туск, сняв свою кожаную куртку, спокойненько так подхватил бревно и сделав оборот вокруг своей оси начал творить такое, что волосы чуть дыбом не встали. Используя свой собственный торс, как центр вращения, десятник начал с нарастающей скоростью крутить бревно. А оно-то не ошкуренное! Как этот монстр не разодрал себя сучками и корой, да и просто не поцарапался и не отшиб ничего, я даже не представляю.

— Это упражнение прекрасно влияет на тонус мышц, а так же постепенно позволяет вам абстрагироваться от боли и постепенно ваша кожа затвердеет, — не прекращая упражнение произнес десятник. — Если сможете сделать так же, то сможете не скривившись поймать стрелу, через одну только кольчугу, даже синяка не выйдет, — с последней фразой он сделал быстрое движение рукой и дерево, сделав несколько оборотов на поднятой вверх ладони, остановилось.

В голове появились лишь две мысли:

«Хочу научиться так же!»

Вторая была в другом направлении.

«Больно подозрительные ветераны. Не верится что-то, что подобное может провернуть каждый солдат в королевской армии».

Досмотрев представление, мы, подгоняемые пинками, принялись за оставшуюся работу. Которую завершили на удивление быстро, после этого отправились обратно в лагерь. Естественно бегом.

По прибытию в лагерь нас покормили и дали выпить странный настой, подозрительно черного цвета. По вязкости тот напоминал куриный желток, а по вкусу концентрат полыни.

В отличии от многих я еще даже на помывку как то силы нашел и друга с собой вытянул. Но вернувшись после споласкивания, мгновенно уснул.

На следующий день как ни странно ничего не болело, наверно потому что я и до лагеря постоянно нагружал себя физической подготовкой. Была небольшая ломота в мышцах, но она быстро прошла от минутной разминки.

Первый день тренировок порадовал новобранцев чрезмерными нагрузками. Началось как обычно с бега, потом упражнения на брусьях и отжимания. Дальше бегом до вчерашней площадки. А там каждый десяток занялся своим. Мы под предводительством Туска вначале попали на переброску бревен друг другу. Не скажу, что это было прям так уж тяжко, но при ловле бревна приходилось полностью концентрироваться на нем. Наглое полено так и норовило извернуться и побольнее приложить. Мне вроде бы удалось приноровиться. Всего-то пару раз своенравное бревно причудливым образом играло, оставляя на ногах здоровенные кровоподтёки. Моему партнеру пришлось потяжелее. В его руках, бревно то и дело изворачивалось, да так, что его ноги превратились в один сплошной синяк. Но он продолжал молча кидать бревно, хотя по прокушенной губе было видно, что это дается ему нелегко. Мне же удалось усмирить бревно, но это требовало сильного напряжения мышц спины. Пол часа покидав бревно, мы были отозваны на отдых. Туск подошел к нам, достав из заплечной сумки небольшой сверток. Протянув его одному из ребят, он сказал:

— Намажьте синяки тонким слоем, это облегчит боль и ускорит заживление.

Еще одна странность, сомневаюсь, что обычным солдатам выдают странные мази.

Мазь пахла пряностями, и намазанная тонким слоем приносила ощущение холода.

Дав нам на все про все пять минут десятник вновь погнал нас на тренировку.

Дальше мы попали на тренировку с палками.

— Ну что, покажешь, на что способен? — незаметно подкрался ко мне десятник, во время разминки.

Деваться было некуда, пришлось выходить в круг. Описывать наш поединок не буду, скажу просто, противник оказался мне слегка не по силам. Может на уровне техники владения мы были и равны. Но половина моих приемов, была против него бессмысленной. Тычки торцом копья мало того, что не сбивали его с ног, они, казалось, даже неприятных ощущений ему не добавляют, такой же облом вышел с подсечками, за что я поплатился роскошным синяком на пол лица.

В итоге злой на себя, я прервал поединок.

— Да как так то, ты кто вообще такой?

— Смысле? — в недоумении поднял он бровь.

— Да не могут простые солдаты такое вытворять! — немного психованно воскликнул я.

— Откуда тебе знать, что они могут, а чего нет? — вопросом на вопрос ответил он, — да и кто сказал, что мы обычные? — с ухмылкой он отвернулся.

Скрипнув зубами от злости, решил подраться еще с кем то, все же злость требовала выхода. Но неожиданно был остановлен голосом Туска.

— Брось палку на землю, тебе тренироваться с копьем не надо, ты займешься мечным боем, — подумав, добавил, — а так, как ты владеешь обеими руками, то будешь обучаться двойному бою.

— Но зачем? — потрясенно спросил я.

Все что мне было известно о двойном бое, так это то, что солдаты его не используют. Несомненно, боец, умело орудующий двумя клинками, опасный противник. Можно даже сказать один из самых опасных, если боец конечно действительно умелый. Но вот два клинка в армии это верная смерть, можно победить тысячу противников на дуэлях, но в поле, солдат бес щита — мертвый солдат. Каково бы не было мастерство человека в обращении с оружием, но десяток стрел пущенных одновременно еще никому отбить не удалось.

— Затем, — грозно ответил десятник, подходя ко мне поближе, — что ты, боец, не попадешь на фронт. Затем, что тебя не захлестнет волна стрел, за тем, что на тебе будут отличные доспехи, которые при правильном использовании защитят тебя от стрел противника, за тем, что я так сказал! — весомо сказал он и неожиданно, резко и быстр, ударил в грудь.

Среагировать я не успел, слишком быстро он перешел от слов к бою.

От удара воздух покинул лёгкие, а мне пришлось сделать пару шагов назад, после чего я закашлялся. Боли как таковой особо не было, скорее неприятные ощущения.

— Это тебе урок, чтобы не забывал, с кем говоришь! — спокойно добавил он.

Дальше мне подобрали две палки, одинакового размера. Мне почему-то казалось, что они должны отличаться. После чего, мастер показал мне пару основных стоек и ударов и оставил тренироваться в одиночестве. Наказав провести пять сотен ударов.

День выдался насыщенным. Нас прогнали по всем упражнениям. Где мне больше всего понравился рукопашный бой. На нем мастер показал, что если на копьях крепость его тела это не особо решающее преимущество, то на кулаках у меня даже шанса нет. К концу спарринга мое тело в хаотичном порядке украшали синяки. Далее, нас поставили напротив столбов, дав задание произвести сотню ударов. От чего у большинства начали кровоточить кулаки. Кто пытался жульничать или бить в пол силы, сам оказывался бит всеведущим десятником.

Еще одним интересным моментом было упражнение, с кручением бревна. Нас стоит сказать пожалели. Так как бревна были очищены от коры нашими предшественниками. Перед этим упражнением, нам дали непонятную склизкую мазь, заставив натереть ей корпус. Виртуозно вращать бревно от нас не требовалось. Нам лишь показали десяток начальных движений и перехватов.

Упражнение хоть и было не особо сложным, но при отсутствии навыка постоянно выливалось в неприятности. Так один из ребят не удержав бревно, уронил то себе на ногу, второй задел бревном Олга, от чего тот упал. Удар пришелся в плечо, другу повезло, что все ограничилось лишь сильным ушибом. После последнего инцидента, нас обматерили и развели на десяток метров друг от друга.

У меня движения вроде бы получались, тут главное было не двигать бревно руками, а продолжать движение корпусом. Но была небольшая проблемка, бревно, пускай и ошкуренное, стирало кожу с силой рубанка. Через десяток минут кожа в местах наиболее частых соприкосновений с бревном покраснела, образовались болезненные натертости. Стало понятно, еще десяток минут, и кожа начнет кровоточить.

После упражнений мы отправились в лагерь, там были накормлены и вновь обмазаны странными мазями.

Отдыхать нас оставили на час, не больше.

После чего началась мишура, собрав весь отряд, лейтенант выдвинул речь. Общий смысл оной укрывался под морем мата и оскорблений, но суть была в том, что мы не стадо баранов, а войсковое подразделение и передвигаться должны соответственно.

Нет, маршировать нас не учили, зато учили держать построение и передвигаться четкими группами, по два ряда в пять человек.

Теперь всегда, кроме как во время отдыха мы должны были именно так. Для закрепления навыка нас заставили бегать, падать, ползать, перебираться через ров и прочее. Если кто-то из ребят лажал, его десяток вновь выполнял задание. Так из-за меня например нам пришлось ползти еще сотню метров. Меня бы наверно возненавидели, но на каждом упражнении вновь кто-то сбивался, так что все отнеслись хоть и со злостью, но без агрессии.

Такими упражнениями мы были заняты вплотную до вечера. После чего нас накормили и замученных, но накормленных повели на стирку и помывку.

Наконец добравшись до палатки, я рухнул без сил. Многочисленные синяки болели, мышцы, получившие чрезмерную нагрузку, отказывались работать. Перед тем как заснуть успел лишь подумать, что с таким графиком занятий у меня не получится толком развивать навыки, полученные от деда.

«Непорядок, надо с этим что-то делать!» — подумал я и отключился.

Глава 12

Следующая декада ничем особо не отличалась от первого дня тренировок. Каждый день все упражнения повторялись, только постепенно увеличивалась их длительность. Как ни странно, организм вполне усваивал нагрузку и перенапряжения не было. Даже бревно уже не причиняло столько неприятностей как в первые дни. Единственное что все так же было безрезультатно, это двурукий бой. На второй день занятий Туск пояснил мне мою ошибку.

— Сейчас я научу тебя основному правилу двурукого боя, — с хитрой усмешкой сказал он, выходя в круг.

— Но, — я кивнул на его свободную правую руку.

— Нападай, — не стал он ничего объяснять.

Я произвел простейший удар двумя клинками с обеих сторон. Но наставник подставил свой клинок под мои мечи и в длинном, стелящемся над землей выпаде пробил кулаком мне в челюсть.

Перед глазами мелькнуло небо, а спина больно приложилась о твердь. Челюсть ужасно болела, но прикоснувшись к ней, облегченно выдохнул:

— Не сломал.

Поднявшись на ноги, направился за левым клинком, вылетевшим при падении.

— Хотя какой это к черту клинок, — зло сплюнул я, подбирая с земли палку. Чье сходство с клинком ограничивалось лишь размерами.

— Ну как, усвоил урок? — ехидно спросил десятник.

— Так точно господин десятник, — бодро гаркнул я. Первая неделя тренировок показала, что даже если ты не понял или не согласен, то лучше оставить свое мнение при себе. Что собственно я сейчас и сделал.

— Да нихрена ты не понял, осел безухий, — гаркнул тот в ответ, — урок был таков: Двурукий бой, это не владение двумя клинками! Это владение обеими руками. Грамотный двурукий боец может сражаться чем угодно, может парными мечами, можем щитом и мечом, может двумя щитами!

— А вилкой может? — ехидно спросил Олг.

— Вилкой можешь только ты, да и то, только в жопе ковыряться! НУ ка иди сюда, покажи ка нам, что ты умеешь.

По пути к столбу, для отработки ударов, кинул сочувственный взгляд через плечо, наблюдая как Олг в который раз падает в пыль.

В тот же день начал выделять время из и так редких минут отдыха, на занятие медитацией. Что неожиданно помогло бороться с моральной усталостью. Да и физическая после нее воспринималась легче. Боль кстати оказалась неплохим стимулятором для развитий моих способностей. Все таки одно дело просто войти в транс, выбросив из головы все мысли и совсем другое, сделать тоже самое, когда каждая частичка, истерзанного тела отзывалась болью.

Так и проходили тренировки, вплоть до того момента, как в лагерь завезли оружие. Но как ни странно, настоящего оружия нам не выдали. Лишь заменили деревянные палки на затупленные тренировочные мечи. Ощутив все прелести нового оружия, наш отряд почти единогласно взвыл, проклиная возниц, так быстро доставивших груз.

Если удар палкой был хоть и болезнен, но терпим, то удар хоть и затупленного, но железа оставлял ужасающие гематомы и частенько порезы.

Как ни странно, к концу второй декады, появились первые признаки изменений. Кожа, под воздействием непонятной мази окрепла, все реже и реже стиралась, да даже собственные прикосновения ощущались по другому, будто вся кожа превратилась в одну большущую мозоль. Но, тем не менее, упражнения не стали даваться легко, так как по мере того, как мы к ним приспосабливались, наставники изменяли их, вначале изменяли количество, потом изменяли требования. Как раз к концу второй декады появилось новое упражнение и оно довольно сильно отличалось от других. Суть упражнений заключалась в сидении. Мда, нам в первый раз тоже показалось, что мы ослышались, но нет. Смысл задания был в том, что мы спокойно садились под дерево, нам на голову ставился кувшин, в склень наполненный водой и все, так мы должны были просидеть пол часа, не расплескав ни капли. Кто расплескал или не дай предки, уронил кувшин, получал штрафную дозу тренировок рукопашного боя. Били его, в общем.

Смысл данной тренировки ускользал от меня, но судя по поведению командиров, она была чертовски важной. Через еще пару декад это упражнение переросло в другое, теперь нам из положения сидя, нужно было подняться на ноги и пройти обозначенный маршрут. На котором в достатке были навалены сухие ветки. Если расплескал воду или наступил на сухостой, то считай, что провалил тренировку.

Стало ясно, что упражнение предназначено для оттачивания бесшумного шага, что для обычных войск тоже не является жизненно необходимым.

Так же появилось новое упражнение, взамен перекидыванию бревен. Оно выполнялось на особом тренажере, под названием «правило». Он представлял собой четыре воткнутых в землю столба. На конце каждого из которых, была закреплена веревка с петлей. Нас за конечности подвешивали на нем и оставляли висеть, не забыв перед уходом натянуть веревки так, что все мышцы болезненно тянуло. Мне в принципе это было не так уж и страшно, все-таки с детства растяжкой занимался, но некоторым из ребят, судя по крикам и стонам, тренажер доставлял сильную боль.

Так же в начале второго месяца нашей службы, нас начали выпускать на охоту, партиями по пять человек, под предводительством десятника. В первую партию я к собственной радости сумел попасть, а вот Олг нет.

За пол дня добравшись до леса, мы разделились и, растянувшись редкой гребенкой, вошли в лес. Аккуратно обогнув заросли шиповника, я направился вглубь чащи. По пути заметил, что тренировки с кувшином принесли свою пользу. Если раньше я ходил довольно тихо, то теперь даже прелая трава не шуршала, не говоря уже о веточках, которые глаз замечал на автомате.

— Хм, а наука то приживается, — довольно улыбнулся.

Часа два я бродил по лесу, стараясь найти хоть чьи-то следы, и под конец мне улыбнулась удача.

Вначале я услышал характерный крик тетерева, а подобравшись увидел и его самого. Крупный самец, нахохлившись, сидел на нижней ветви дерева и призывно кудахтал. Птица хороша, на четверть пуда примерно. На пару веток повыше самца прохаживалась по ветке самка.

Наблюдать за романтической картиной я не стал, вытащил из колчана три стрелы. Две зажав в левой руке, третью наложил на тетиву. Мгновение на прицел и выстрел. Глазами не слежу за результатом, обратным движением беру вторую стрелу и переводя лук совершаю второй выстрел.

Обе стрелы попали, но если самца я поразил ровно в грудь как и планировал, то самочка начала взлетать и стрела попала в бедро. Птица упав на землю жалобно заквохтала и забила крыльями. Подойдя, свернул ей шею и принялся извлекать стрелу. Закончив с самкой и самцом, перерезал им горло и подвесил на древко копья ногами в верх, давай крови вытечь. Неожиданно за спиной слух уловил, что то неестественное. Даже не поняв что это было, я уже отбросив копье, уходил перекатом в бок. Там где секунду назад было мое тело, находилась туша рыси. Та, покачиваясь на лапах, не сводила с меня взгляда. Хвост взбешенного зверя хлестал по бокам.

Странно, рыси обычно на людей не нападают. Малы они для этого. Но этот экземпляр, судя по всему так не считает, уши с рыжими кисточками плотно прижаты к голове, когти выпущены.

Секунда проходит в поединке взглядов, и рысь совершает прыжок. Уворачиваться даже не пытаюсь, вместо этого сам подаюсь корпусом вперед. Правой рукой бью снизу в челюсть и одновременно с этим, левой всаживаю нож в открывшееся горло. Тут же принимаю вес тела животного на локти и качнувшись в бок, пропускаю ее в лево. Животное, еще не поняв, что обречено, бьет мне в бок лапой. Но когти, пробив первый слой кожи, застревают в кольчужной вставке и я, увлекаемый весом зверя сверху валюсь на него.

Но хищник не может воспользоваться моментом, его тело уже бьют предсмертные судороги. Я же спокойно поднимаюсь на ноги, стряхивая с бедра листву. Осматриваюсь по сторонам, но вокруг все тихо. Терять время нельзя, вытащив нож из горла хищника, вспарываю тому грудину. Вытащив уже небьющееся сердце, жадно вгрызаюсь в него, стараясь не измараться в крови. Доев не такой уж и большой орган, принимаюсь бессистемно отрезать куски мышц. Те на вкус были еще отвратительней, да и жесткие как подошва армейского сапога. Но преодолевая легкое отвращение, кусок за куском заглатываю сырую плоть.

В моей голове давно бродили мысли требующие подтверждения. Мысли мои были обращены на наши способности. Почему мы, поедая усиливаем лишь определенное качество, которое было наиболее развито у нашей жертвы и почему перенимаем лишь маленькую часть. Возможно из-за того, что в нашем организме было недостаточно строительного материала. Так ко мне и пришла мысль, что вместе с сердцем, которое, по сути играло роль накопителя жизненной энергии, нужно потреблять и сами ткани, которые пойдут на строительство и укрепление нашего организма.

Оторвался от мяса лишь когда понял, что еще чуть-чуть и все съеденное попросится обратно.

Привалившись спиной к дереву, откуда на меня прыгнула рысь облегченно выдохнул. Весь бой затянулся буквально на пару секунд, а адреналина успел получить на пару дней вперед. Чуть отдышавшись, осмотрел доспех. На боку виднелись четыре небольшие неровные дырки.

— Заштопать в принципе можно, — прошептал я себе под нос.

Примерно час ушел на то чтобы снять шкуру с кошки. Снимал только с спины и боков, так как на бедрах и лапах она оказалась попорчена во время моих кулинарных изысков.

Наконец покончив с добычей и вырезав у кошки печень, отправился в обратный путь.

Умная мысль догнала меня только тогда, когда я уже выходил из леса.

«Какого черта я не использовал свои способности?»

Видимо не привык использовать их, но это следует исправить. Ведь мало того, что пользуясь навыками, я наверняка смог бы выследить кого-нибудь намного раньше, так и кошку бы сразу заметил. Хотя, конечно, это тоже спорный момент, слишком уж привык я осматривать в трансе землю, а на дерево, с затаившемся в ветвях хищником, мог и не обратить внимание.

Дошагав до лагеря, увидел Туска, тот тоже заметил меня и направился навстречу.

— Ты где так долго шлялся?

— Почему долго? — непонимающе спросил я, обычно охота длилась куда больше пяти часов, которые я отсутствовал, — меня же и пяти часов не было?

— Приказ был пройти на полтора часа и вернуться! — гаркнул он, — чем слушал, солдат? За невыполнение приказа, назначаю тебе два норматива по бегу в полной выкладке! Понял?

— Так точно! — бодро гаркнуля в ответ, размышляя о том, как смог прослушать слова командира о времени охоты.

— Свободен, — махнул он мне рукой, — стоять! — раздался голос уже мне в спину, — Что с доспехом, боец?

— Рысь, напала когда кровь птицам пускал, — отчитался я.

— Не ранен?

— Нет.

— Свободен.

Облегченно выдохнув, отправился к отрядному кашевару и сдав добычу завалился отдыхать.

Сны в тот день мне снились неприятные. Сцены были донельзя кровавые и как ни странно, проснувшись, я помнил их все. Первой картиной, точнее воспоминанием было то, как молодую рысь ранили охотники, но та смогла оторваться от погони и спрятаться в логове. Видимо после этого зверь и затаил обиду на человеческий род. Первой жертвой животного стал маленький мальчик, игравший с друзьями в лесу возле деревни. Один прыжок и ребенок мертв. В тот день зверь впервые попробовал человеческое мясо. Второй жертвой людоеда стала женщина, отправившаяся в лес по грибы. Та тоже не ожидала нападения, но смогла поцарапать кошку кинжалом, что только усугубило злость зверя.

После второго случая на след зверя вышли охотники, они гнали того почти неделю, но максимум что смогли — выпустить лишь пару стрел, лишь одна из которых оцарапала ему заднюю лапу. Но зверю вновь удалось скрыться. Третьей жертвой должен был стать я. Довольно странно было видеть себя со стороны, кошка первоначально не собиралась нападать на меня. В ее сознании я ассоциировался с охотником, с болью от полученных ран. Но вид моей незащищенной спины сводил хищника с ума и тот не устоял. Последним воспоминанием зверя было чувство удивления от собственного промаха. Картину смерти хищника я не видел.

Проснулся я рано утром, в холодном поту. Сердце учащенно билось. Впервые я видел настолько яркие картины, будто сам переживал все это. В первую секунду после пробуждения было сложно отличить навязанные сном чувства от своих, реальных. В то утро я впервые за жизнь испытал чувство ненависти. Но навеянные эмоции быстро схлынули, оставив после себя лишь чистое изумление от всего произошедшего.

Результаты от поедания полностью подтвердили мою теорию. Разница с прошедшими ритуалами была существенной. За ночь у меня усилились связки, соединение стопы и голени чуток обросло мясом. А так же усилились локтевые мышцы и возможно, немного крупные мышцы руки.

Порадовавшись изменениям, я принялся за медитацию, до общего подъема оставалось не больше получаса. Нужно потратить это время с пользой.

Следующая неделя порадовала качественным прогрессом в освоении техники боя двумя руками. Кажется, я перешагнул некий рубеж, от тупого повторения приемов, до применения заученных связок не задумываясь. Случилось это неожиданно.

В тот день с утра не заладилось с медитацией, мне с утра показалось, что я смог на бегу соскользнуть в нее, но тут же вылетел, причем без внешнего воздействия, будто вышвырнуло меня оттуда. Но что это могло быть, так и не понял.

Так, размышляя о своем, насущном, и добежал до тренировочной площадки, где нас тут же погнали по упражнениям. Думая о своей проблеме, не заметил, как прошел первый этап силовых упражнений. Так же, думая о своем направился к стойкам с оружием и цапнул свои клинки.

Прям за секунду до начала атаки наставника появилась здравая мысль, но поймать ее за хвост не удалось, а тут заметил, что наставник атакует. Но было, честно говоря, не до него. Стараясь вспомнить всю цепочку размышлений, приведшую меня к той мысли, механически отбивал атаки ветерана. Вроде бы достиг мысли и тут неожиданно вывалился из своего странного состояния. Причиной тому было нетипичное поведение наставника. Тот отошел от меня на пару шагов и странно на меня поглядывал. Увидев мой вопросительный взгляд, тот сделал длинный выпад левым клинком, который я увел влево, крутанулся стараясь подсечь мои ноги вторым клинком, но я поставил на пути его клинка свой и поймав момент пнул противника в грудь. Тот опрокинулся на спину и ошеломленно уставился на меня. Я же оцепенел. Это что сейчас такое было? Это, как это?

Наставник из переката назад поднялся на ноги и довольно улыбнувшись, произнес:

— Ну ка повтори.

Повтора не получилось, стоило мне только начать думать о бое, как оказывалось, что я постоянно опаздываю за ударами противника.

— Не думай о том, что делаешь, твое тело само это знает, — сказал он мне после очередного моего болезненного проигрыша.

Ха, ему легко говорить, не думай, будто это просто так сделать.

— Да что же ты за болван то такой, — зло выкрикнул десятник, плашмя приложив мечом меня по хребту, — ты же копьем нормально работаешь, так чего с мечами то тормозишь?

А ведь и правда, работая с копьем, я будто заранее знаю, что нужно сделать и процесс не особо то и контролирую. Но блин, это же Копьё, я с ним с детства в руках, за прошедшие годы оно уже и не оружие, а будто продолжение тела ощущается. Может в этом и весь секрет?

Не скажу, что мои мысли помогли, скорее понимание собственной проблемы. Но буквально за неделю моё владение двумя мечами вышло на новый уровень. Если еще декаду назад я не выигрывал и одного поединка из десяти, то сейчас мог выиграть один из пяти, а иногда и три из десяти!

Десятника явно радовал процесс моего развития, только вот радость у него выражалась как-то кхм, как бы сказать, о, точно, специфически! А выражалась эта радость в значительно возросших нагрузках.

Нормативы по силовым увеличились незначительно, а некоторые и вовсе сократились, но вот технике владения оружием, луком и собственным телом, нагрузки повысились очень значительно.

Причина столь сильного изменения разъяснилась по истечении десятой недели нашего пребывания в лагере. Привычно вскочив с утра от крика наставника, я облачившись в изрядно поблекшую и потрепанную форму и натянув на себя доспехи, выполз из палатки.

Совершив привычный рацион беговых упражнений, но вместо привычных занятий, нас построили в шеренгу. Напротив строя остановился лейтенант, к нему отправились десятники. Тот, окинув наш строй хмурым взором, подозвал к себе десятника первого десятка.

— Онц, Раф, Лим, Грен выйти из строя! — зычно скомандовал десятник, после внушения от лейтенанта.

Дальше по очереди к командиру начали подходить десятники и из каждого десятка отбирали четыре человека.

Из нашего десятка вызвали Олга, Рея, меня и Лода. Хм, лучшие бойцы десятков, но для чего мы им понадобились. Украдкой перекинулись с Олгом недоумевающими взглядами, но увидев характерный жест кулака Туска, вытянулись во фрунт.

— Десятники, проследите за выдачей оружия и выберете временного командира, — гаркнул лейтенант и развернувшись отправился куда-то по своим непонятным лейтенантским делам.

— Господин Туск, — уже на пути к лагерю окликнул Туска Рей, — можно вопрос?

— Валяй, — беззаботно махнул тот рукой.

— А что происходит? — озвучил он витающий в воздухе вопрос.

— Мы отправляемся на охоту, — судя по интонации, это была шутка.

Да и смех остальных десятников это подтвердил.

— А на кого, — смутившись от такого ответа, все же спросил паренек.

Десятник оглянулся через плечо и посмотрев на наши лица ответил:

— На людей, — после чего подмигнул нам.

Глава 13

Не скажу, что был ошарашен ответом, все-таки такой подход к охоте наводил на определённые мысли. Но все же ответ, да и с этим дурацким подмигиванием изрядно удивил.

Нас довели до интенданта, где и оставили наедине с оным.

— Ну что шалопаи, за железяками приперлись? — поприветствовал тот нас и не слушая ответ, скомандовал, — по десяткам ко мне подходим, и в очередь встаем!

Мы потихоньку выстроились в ряд. Очередь продвигалась довольно медленно. Интендант подозвав солдата, спрашивал имя, после чего довольно быстро находил среди кучи бумажек контракт данного бойца и отдав тому контракт, направлял его дальше в свой шатровый городок.

Когда очередь дошла до меня, я понял, что за перегородкой отделяющей шатры был местный аналог арсенала, с двумя молодыми мужиками, заведующими там. Подойдя к столу, где сидел первый, молча протянул ему контракт.

— Чем владеешь, рядовой Скелл? — спросил тот, мельком глянув в протянутую бумагу.

— Парные мечи.

— О, необычно, кто учил? — как то неприятно оживился его напарник.

— Десятник Туск.

— Тьфу, — как то расстроился он.

Поведение его мне было непонятно и, уточнив у его напарника, получил развернутый ответ:

— Да он тоже двумя клинками машет, вот и подбивает всех на спарринги, не за просто так конечно, на кон деньги ставят, но связываться с учеником Камнеголового ему не с руки, — сказав это он весело захохотал.

— Камнеголового?

— Ага, — кивнул тот, — так его прозвали за то, что об его голову дубинку как-то раз сломали, но о подробностях не спрашивай, я сам не в курсе.

— А чего не хочет связываться то?

— Так вас же по программе гвардейцев готовят, — хмыкнул в ответ несостоявшийся спарринг партнер.

— Каких еще гвардейцев? — ошеломленно спросил я, — с чего ты взял?

— Вам тягучку дают? — вопросом на вопрос ответил тот, но видя не понимание, уточнил, — черная вязкая жижа такая, тело ей натирать надо?

— Ага, — ничего не понимая ответил я.

— Ну так ты знаешь сколько она стоит? За литр такой жижи десяток золотых отдают, а на одного бойца за месяц примерно литр и уходит.

— Но зачем? — вообще не понимая ничего из происходящего, спросил я его.

— А мне почем ведать? — пожал тот плечами, — ладно, заболтал ты меня, бери мечи и очередь не задерживай.

Только тут заметил, что мне протягивают рукояти двух клинков. Приняв оружие и перевязь, хотел вытащить клинки из ножен, но был остановлен.

— Не здесь, на улицу выйди и там хоть наяривай на них, а здесь ты людям мешаешь, — я уже начал разворачиваться, как был вновь остановлен, — не туда, вот выход, — ткнул он рукой в другую сторону, да и распишись сначала.

Расписавшись и поблагодарив мужиков, вышел на улицу.

Там нашлись остальные ребята, уже получившие оружие.

Решил вначале закрепить перевязь на поясе, а уж потом полюбоваться оружием. Перевязь крепилась просто, прям поверх доспеха, и зажималась с помощью системы крючков и петелек и имела два кожаных ремня, для перемещения оружия за спину. Что было незаменимым в дальних походах.

Чуть-чуть попыхтев, все же приладил и утянул перевязь так, чтобы она не болталась и не мешала, после чего закрепил на ней ножны с клинками.

Ножны сразу закрепил на спине, так как у меня были сомнения, что сражаться нам придется в пределах марш броска от лагеря.

Клинки были предельного размера для ношения за плечами. Т. е. по размерам сами клинки были длиною с руку. Что хоть и позволяло доставать их из за плеч, но делало этот процесс слишком долгим, для скоротечного боя. Все-таки заплечное ношение это дело коротких клинков.

Клинки были хороши, две точных копии друг друга. Длинный прямой клинок, с двухсторонней заточкой. По центру клинка идет едва заметный дол. Крестовина представляет собой переплетающуюся косичку из трех прутков, выгнута она в форме полумесяца, острия которого стремятся к врагу. Рукоять удобная, хорошо оплетена кожей, над которой кто-то хорошо поработал, предавая ей удивительную шершавость. Рукоятка кончалась легким противовесом в виде капли.

Не произведения искусства конечно, но работа хорошая. Покрутив клинки, выполнил перед собой веерную защиту, привыкая к весу и балансировке. Как ни странно, но балансировка была буквально точной копией моего тренировочного оружия. Так что долго заниматься я не стал, так, выполнил пару связок и загнал мечи обратно в ножны. К этому времени из палатки появился последний боец, получивший оружие.

К этому времени ко мне уже подошел Олг, он был вооружен полуторным мечом и легким, больше похожим на нож, чем на короткий меч, изогнутым клинком. Друг, как и я учился двурукому бою, но все же предпочитал действовать правой рукой, атакую длинным мечом, а левую использовать для защиты и неожиданных контратак.

— Ну вот и дорвались, — невесело усмехнулся мне друг, — теперь пару недель будем шляться по лесам, выискивая шайку каких-нибудь забулдыг, по пьяни грабанувших крестьянина.

— Хех, что то я сомневаюсь, что при нашей подготовке нас будут гонять за пьяницами, — вернул я ему ухмылку, — как-никак по гвардейской программе обучают?

Видя непонимание друга, пришлось рассказать ему то, что услышал от болтливых помощников интенданта.

— Отставить разговорчики! — рявкнул подошедший незамеченным Туск, — на время задания, я принимаю командование над сборным отрядом. Сейчас идем, собираем походные вещи и через полчаса встречаемся возле ворот лагеря.

Сборы были недолгими, копьё я брать не стал. Захватил лук, малый колчан с двумя десятками стрел, свои новые клинки и заплечный мешок, в который я сложил свой волчий плащ, малое одеяло, ложку, тарелку, флягу, в которую налил воды. Больше ничего брать не стал. Выходя из палатки, взглянул на растянутую под солнцем шкуру рыси. Из той я собрался сделать меховую безрукавку, на случай приближающихся холодов, как-никак уже первый месяц осени начался. Так, глядишь, через месяц и дожди начнутся.

Пришлось немного повозиться, чтобы приладить один из клинков поверх мешка. При необходимости его можно будет быстро извлечь. Просто сбросить мешок с плеч, перехватив рукоять с падающего мешка. С двумя же клинками такой фокус будет проблематичен, так что, подумав, я все же оставил второй под мешком. Лук же разобрал, притянув к мешку бечевкой. Попрыгав на месте, удостоверился, что ничего не упирается и не звенит и отправился к месту сбора.

Возле ворот стоял десятник, у ног его лежали три небольших баула. В них оказались крупы и пара котелков. Мне повезло, и палец Туска минул меня при выборе счастливчиков, которые потащат провиант.

Уже двигаясь по дороге в направлении ближайшего города, мы слушали командира.

— Наша цель, это банда некого Крота, разбойника, собравшего под своим началом почти три десятка головорезов. Это не обычные бандиты и разбойники, сам Крот некогда был лейтенантом Волчих Хвостов. Разбойники нападают на караваны и одиноких путников, людей не щадят. Последний раз его видели в окрестностях Бурга, что на границе королевских земель и владений Церешев. Судя по всему основной костяк банды, это битые жизнью вояки, но есть и обычные разбойники. Больше в принципе ничего не известно. Нам нужно выследить банду и нейтрализовать, живыми брать никого не нужно. Хоть за его голову и назначена награда, но нам её не получить, мы люди неподневольные, в лучшем случае нам выразят благодарность.

Большую часть пути мы проделали по дорогам, только в некоторых местах срезая путь по нехоженым местам. На одном из привалов я выпросил у командира карту, стараясь как можно сильнее запомнить ее.

В пути я частенько проводил тренировки своих особых способностей. Благо за три месяца время на вхождение в транс у меня сильно уменьшилось, сейчас мне требовалось всего где-то полминуты. Что позволяло мне довольно часто просматривать округу, которую я теперь видел примерно шагов на семьсот. Правда, слишком часто этой способностью я не пользовался, максиму раз в двадцать минут. Если пробовал применять чаще, то начинала побаливать голова.

Одним из вечеров я набрался смелости и решил прояснить неясные моменты. Подойдя к привалившемуся к дереву Туску, спросил:

— Не против, если я присяду?

— Хм, ну давай, — сказал тот и заинтересованно на меня уставился.

— Извините за любопытство, но не могли бы вы ответить на пару вопросов?

— Ты спроси вначале, а там видно будет, — усмехнулся он.

— Вы гвардеец? — десятник даже в лице не изменился, лишь глаза опасно сверкнули.

— С чего ты решил?

— Проболтался кое-кто, — решил уйти от ответа я.

— Ну ладно, скрывать тут нечего, да, гвардеец, — спокойно продолжил тот вытащив из сумки точильный камень.

— А нас тоже как гвардейцев обучаете?

— Нет конечно, — тихо рассмеялся он, — ты вообще представляешь какие задачи стоят перед гвардией? Гвардеец в первую очередь должен суметь защитить короля, тебя вот учат охране?

— Неа, — сконфужено ответил я, мог бы и сам догадаться, но отступать я не собирался, — но как же тягучка, да и упражнения и навыки нам прививаете необычные.

— Ну, стоимость тянучки искусственно накручена, а для самого королевства ее себестоимость ничтожна, что же до методик, то да, некоторые из них взяты из подготовки гвардии, но основное направление тренировок, совершенно другое.

Спрашивать какое я не стал и высказал первое, что пришло в голову:

— Нас тренируют как убийц?

— Убиц? Нет, слишком размытый термин, каждый солдат в первую очередь убийца. Но приблизительное направление ты угадал.

— Хм, скрытное движение, владение оружием на хорошем уровне, — я на секунду задумался, — диверсанты?

— Думается мне что да, хотя перед нами карт никто и не выкладывал, но судя по плану тренировок то да, кого-то подобного из вас и делают.

— Но зачем? У нашего королевства же нет таких войск?

— Ну во первых может как раз чтоб были и тренируют, а во вторых, что ты знаешь вообще о том, что у нас есть или нет? Я прослужил больше пяти лет при дворе и то мало что знаю.

— Мда, — количество вопросов уменьшаться не собиралось.

Разговор как то утих, и я, поблагодарив десятника за ответы, направился к другу, чтоб поделиться информацией.

Через половину декады достигли места последнего нападения банды.

Как мы собираемся найти на огромных просторах королевства огромную банду, тем более среди местных лесов я не понимал.

— Рассредоточились, искать следы, — приказал командир.

Искать следы нас тоже учили, но как по мне, отец научил меня искать следы куда как лучше, чем это делали сами десятники, так что за тренировки я это не считал.

Хотел попросить десятника остановить наших ребят, чтоб те не затоптали следы, но вовремя подумал, что и выслеживаем мы не одинокое животное, а тридцать здоровых мужиков.

— Господин десятник, а караван большой был?

— Какой еще караван?

— Который они ограбили.

— Да нет, пять телег всего, там купец ткани вез, да и пряности, — задумчиво ответил тот.

— А телеги они оставили?

— Нет, — до того дошло куда я клоню и он благодарно кивнул.

Лес здесь был не самый приятный, много кустарников, да и деревья росли довольно плотно и на телегах в лес уж никак не заедешь. Значит нужно искать либо брошенные телеги, либо по дорогам смотреть, куда они могли укатить.

Войдя в транс и оглядев окрестности, долго мусолил картинку в мозгу, в это время делая вид, что изучаю землю под ногами. Сколько не смотрел, но ничего похожего на телеги не нашел, зато нашел кое-что другое.

Сделав вид, что нашел нечто интересное, потихоньку начал удаляться от лагеря. Отойдя на сотню шагов, протиснулся среди ветвей кустарниковой вишни, вылез на небольшую полянку. Тут, привалившись к дереву спиной, сидел мужик. От мужика уже сильно пованивало разложением, а вид кишащих паразитами кишок неприятно кольнул желудок. Крупное зверье труп не нашло, зато какие то мелкие хищника сожрали язык, обглодали щеки и открытые руки. Стервятники выклевали глаза. Одежда была уже негодной, сапоги сильно стертые. На поясе мертвеца висел тощий кошелек, в котором я нашел лишь шесть серебряных монет. Невесть какое богатство, но все же приятно, считай пол месячного жалования нашел.

Больше ничем труп меня не порадовал, и я позвал остальных. Десятник без брезгливости осмотрел мертвеца, пощупав пустой кошель, кинул на меня понимающий взгляд. Зачем-то ощупал ремень и, достав нож, сделал на том два быстрых надреза и чуток повозившись достал таки на свет еще одну серебрушку. С видом победителя он глянул меня, а я лишь весело кивнул в ответ.

— Так, могилу копать не будем, — еще раз оглянув мертвеца, произнес он, — все ищем сухостой, тело надо сжечь.

Кучу сушняка мы набрали довольно быстро, так же быстро закинули на нее тело и подожгли. Охранять костер не стали, так как развели его на свободном от растительности участке.

По дороге решили двинуться в сторону города, как сказал десятник, тут до города было всего одно ответвление, ведущее к довольно крупной деревне, под веселым названием Ведьмина Гора.

Развилки достигли довольно быстро и, свернув с тракта, пошли по ней, тщательно осматривая дорогу на предмет возможного съезда в глубь леса. Ведьмина Гора как понятно из названия находилась на небольшом холме возвышающимся посреди леса и не имеющей на себе никакой растительности, за исключением травы.

До деревни никаких съездов и накатанных тропок в лес не было, что наводило на неприятные мысли. К сожалению, разбойники довольно часто могли сотрудничать с крестьянскими деревнями, получая убежища, взамен на защиту от нападений и малую долю награбленного.

В деревню входили подобравшись и готовясь к бою, еще на подходе к строениям я с помощью транса попытался просмотреть ее. Но видимо из-за отсутствия деревьев, картинка была разбитой и рваной, будто состоящей из лоскутов. К тому же сильно заболела голова.

Встречать нас вышло почти все мужское население. Во главе со старостой.

Им оказался седой мужик, лет сорока может пятидесяти.

— Вы кто такие? — издали крикнул он.

— Солдаты нашего доблестного короля Винтера Милосердного.

— Какими судьбами в наших краях, солдаты, — сказал он уже подходя в плотную, все заметно расслабились, хотя оружие не отпускали.

— Разбойников ищем, три декады назад они тут недалече караван ограбили, всех под нож пустили, — ответил Туск пожимая предплечье старосты.

— Не видали таких, у нас вроде все спокойно, — тот явно напрягся, узнав, что где-то рядом есть целая банда жестоких убийц.

Не знаю почему, но мой взгляд сам собой вылепил из толпы крестьян рослого рыжего парня с простодушным лицом. Что-то в нем было не так. Только вот что?

— Не гляди на него так, вспугнешь, — прошептал мне на ухо друг.

— Тоже на него думаешь? — удивленно спросил я.

— Ага, он единственный не напрягся, услышав, что в их краях банда есть, да и взгляд его по нам бегает, считает будто.

— Надо Туску сказать, — так же шепотом произнес я.

— Скажем, ты иди к десятнику, а я за парнем пригляжу.

Кивнув другу, начал потихоньку сокращать расстояние с десятником. Рассказав тому о наших подозрениях, получил приказ, не сводить с того глаз, но при этом самим не палиться.

До вечера все было спокойно, мы для профилактики обыскали деревню, отговорившись уставом службы, и попросились на постой. Так уж получилось, что мы с Олгом встали на постой как раз в доме, в котором жил рыжий.

Ночью мы не сомкнули глаз, лежали на сеновале и молча вслушивались в ночь. Как сказал Олг, парень был местным охотником, чьего отца уже давненько погрызли волки. Всю ночь было спокойно, казалось, что все наши усилия напрасны. Но удача вновь улыбнулась нам. Выйдя по нужде, я услышал легкий скрип. Но исходил он не от двери, а с противоположной стороны дома. Закинув в открытую дверь сарая, где покоился друг камешек, тем самым привлек его внимание. Увидев высунувшегося друга отпальцевал ему, чтоб шел за мной.

Выгляну из-за угла, застал интересную картину, парень уже стоял на улице и в данный момент прикрывал ставни окна. Мда, об этом-то я и не подумал.

Парень меж тем закончил свои дела и оглянувшись по сторонам, отправился в огород, видимо через поле решил уйти.

— Собирай наших, я за этим, если что по пути метки оставлять буду.

Друг в ответ лишь сжал моё предплечье.

С собой я брать ничего не стал. Лишь на мгновение забежал в сарай и, закинув за плечи клинки с луком, двинулся в путь, соблюдая все предосторожности и не выпуская из виду спину парня.

Охота начиналась.

Глава 14

Парень спускался с холма, постоянно оглядываясь. Не знаю, что бы я делал, если б луна вышла из-за туч, так как прятаться на склоне было негде. Приходилось передвигаться ползком, благо навыки нам привили.

Спустившись с холма, охотник растворился в зарослях, я последовал за ним, перед самым входом в лес, ножом срезал пучок травы, положив ее в направлении движения. После чего вошёл под сень леса.

Охотник сильно спешил, так что мне приходилось использовать все свои навыки и силы, чтобы не отстать от него и при этом никак себя не проявить. По пути каждые двадцать шагов делал едва заметную насечку на высоте глаз.

Парень двигался быстро, но шумно, так, что даже прямой зрительный контакт не требовался, я вполне успешно двигался на звук. При этом успевая просматривать округу из транса. Именно благодаря своему умению я и заметил первый секрет.

Пошел уже второй час марафона по лесу, парень уже выбился из сил, но упрямо двигался вперед. Я уже давно перестал идти за ним на близком расстоянии, вполне себе успешно преследуя его с помощью слуха и транса, от которого уже начала побаливать голова. Очередной раз войдя в транс, заметил, что парень на секунду притормозил перед одним деревцем и что-то прошептал, к сожалению, звук я разобрать не смог. Слишком много было посторонних звуков вокруг и в трансе все сливалось в один неразборчивый гул. Повнимательней приглядевшись к дереву, заметил в его ветвях фигуру.

Остановившись и натянув лук, задумался. То, что часового нужно убрать, это бесспорно. Если я смог его заметить, то не факт что ребятам это тоже удастся, а значит, тот может предупредить своих.

В принципе вариантов тут больше не было. Все что я могу, это выстрелить из лука, надеясь на то, что жертва не успеет закричать. Целиться нужно в голову, только разобрать бы ее среди густых ветвей.

Подобравшись поближе, я, не смотря на усиливающуюся головную боль, вновь вошел в транс, но вместо того, чтобы растягивать свое сознание по огромной территории, наоборот, сосредоточил его на небольшом клочке. Это было интересно, если при просмотре большой территории, у меня возникала картинка, а точнее как будто перед внутренним взором, кто-то медленно менял одну картинку на другую, то теперь был эффект присутствия. Я слышал звуки, ощущал ветер, чувствовал вес моей жертвы, сидящей у меня на ветвях. В малейших деталях мог разглядеть его внешность. Но заострять внимание на этом не стал, лишь приметил, где будет находиться его голова, если я буду смотреть со своего ракурса. Наметив точку над небольшой веткой, вышел из транса и тут же нашел ее глазами. Наложив стрелу, натянул лук, и после этого выглянул из-за дерева, секунду отвел на поднятие лука и прицеливание, после чего отпустил тетиву.

Стрела, негромко вжикнув, унеслась вперед. Следом с громких хрустом из ветвей рухнуло тело. На всякий случай отправил в тело еще одну стрелу и, лишь не дождавшись реакции, приблизился. Мужчина лежал спиной в верх, одна рука была под телом, вторая безвольно лежала рядом.

Выдернув из тела вторую стрелу, носком сапога перевернул тело на спину. Тело принадлежало мужику лет сорока, с косым шрамом от уха и до подбородка. Вообще крайне бандитской наружности тип. Первая моя стрела вошла в висок с одной стороны, но с другой выйти не смогла.

— Гадство, — прошептал я. Стрела была сломана в результате падения, преломилась, как раз на входе в голову и быстро достать ее не представлялось возможным. Быстренько оглядев мужика, срезал с его пояса кошель, а его самого уложил с вытянутыми руками в сторону движения парня. Оружие его, как и прочее имущество брать не стал, хотя на будущее заметил, что поясок можно и снять. Пояс был хорош, с искусно сделанной костяной бляхой.

Задерживаться больше не стал и окинув напоследок поляну взглядом, поспешил за парнем. Двигался в стороне от его следов, опасаясь нарваться на следующий дозор. Все таки сомневаюсь, что первый был единственным. Через пару минут нагнал парня, сократив расстояние меж нами до полусотни шагов. После чего решил на всякий случай вновь выйти в транс. Решение было правильным, мало того, что смог заметить второй секрет, который состоял из двух внушительных вида мужиков, один из которых, правда дремал, так еще и на самой границе своих возможностей углядел лагерь противника. Но подробностей рассматривать не стал. Нужно было спешить, нельзя позволить парню достигнуть дозора. А ведь ему осталось преодолеть всего то каких-то пару сотен шагов. Благо парень уже не бежал, сменив темп на быстрый шаг, он целеустремленно шагал вперед. На то, чтобы его догнать у меня ушёл всего десяток секунд. Вначале хотел издалека пустить стрелу, но понял, что переоцениваю свои возможности. Попасть в покачивающуюся мишень, то появляющуюся, то исчезающую за деревьями было делом трудновыполнимым. Когда до парня оставался какой-то десяток шагов, я прислонил лук к первому попавшемуся дереву, а сам левой рукой зацепился за ножны клинка, для правой руки. За три мощных прыжка окончательно сократил дистанцию. Прыжки по лесу беззвучно выполнить было невозможно и парень начал оборачиваться, одновременно вскидывая лук с наложенной стрелой. Вначале я планировал приложить его балансиром в голову, но парень оказался на удивление быстрым и его реакция выбора мне не оставила.

Потянув левой рукой ножны вниз, правой я, прям из-за плеча, провел мощный удар наискось. По пути перерубив древко лука, клинок с чавканьем вгрызся в шею парня. Чтобы отделить голову от тела не хватило буквально чуть-чуть силы.

Отскочив назад, я уставился на падающее тело, фонтанирующее кровью. При этом напряженно вслушиваясь в звуки ночного леса. Кто слышал звуки рассекаемой железом плоти, не даст соврать, такой звук ни с чем не спутаешь, а в ночном лесу звуки слышны далеко. Тем более до дозора оставалось всего-то шагов сто пятьдесят, но нет, все спокойно. Слияние с лесом подтвердило, дозорные были спокойны. Один все так же спал, второй же ворошил веточкой угли, думая о чем то своём.

— Фух, все прошло нормально, теперь и своих дождаться можно, — прошептал я, присаживаясь к дереву. Отдышавшись, расслабился, давая отдых мышцам. Вокруг шумели деревья, где-то слышались уханья старого филина. Все вокруг утопало в тенях. Лес жил своей собственной жизнью. Лишь тело с перерубленной шеей выбивалось из пейзажа и напоминало, что я не на отдыхе.

Но меж тем меня успокаивало мерное дыхание ночного леса, расслабившись, я как в трансе очистил свою голову от лишних мыслей. Потихоньку головная боль начала отступать, а я почувствовал что мне физически становиться легче. Не понимая, что происходит, я начал смотреть в себя. Мне всегда было интересно смотреть за внутренними потоками собственной энергии, медленно текущей по телу, но физической пользы от этого умения не было. На потоки невозможно было воздействовать, да и дед о таком не слышал. Но сейчас картина была немного отличной от той, что я привык видеть ранее. В районе затылка в моей голове непонятно откуда появлялись зеленые лучики силы и обвивали мои собственные каналы. Наполняя их живительной зеленью энергии. Откуда они брались я не видел, собственно я не видел ничего кроме собственных каналов, и даже на крохотное расстояние не мог взглянуть вне своего тела. Видеть энергии вне собственного тела я был не способен, хотя тот же дед по его словам мог видеть ее везде.

Ничего страшного в происходящем я не увидел, и прерывать процесс не стал. Тем более что появилось ощущение легкости, а усталость наоборот пропала. Но вот, зеленые лучики начали тускнеть, а после и вовсе распались россыпью зеленых искорок, которые тут же впитались в мои каналы.

Открыв глаза, я поразился. Усталости и головной боли и в помине не было, вместо этого во всем теле была необычная легкость. Поднявшись на ноги, я неожиданно сообразил, откуда взялась странная помощь. Приблизившись к дереву, с благодарностью провел ладонью по стволу и тихо прошептал:

— Спасибо, — дерево не ответило.

Но внутри было ощущение, что я все сделал правильно. У легкости, растёкшейся по телу, был один недостаток. Одно дело спокойно сидеть в ожидании, когда ты устал и тебе это приятно, а совсем другое, когда ты лучишься энергией, и тебя распирает от желания действовать.

Но совершать глупости я не стал, вместо этого подкрался чуток поближе к лагерю и осмотрел его с помощью транса.

На что был похож разбойничий лагерь? Да на разбойничий лагерь и был похож. Вообще лагерь представлял собой пяток небольших землянок, две старые палатки, навес с дровами, отдельно стоял пяток телег. Лошадей нигде не было, зато была выгребная яма, выкопанная в пятидесяти шагах от лагеря. Что говорит о том, что разбойники здесь уже давненько и в скором времени уходить не собираются. На улице возле костра сидела парочка мужиков и одна женщина потасканной наружности. Мужики весело проводили время попивая вино, женщина тоже вела себя свободно отдыхая вместе с ними, подсаживаясь то к одному, то к другому.

Проследить за развитием отношений в их любовном треугольнике я не успел. Так как на границе восприятия появился наш отряд. Нужно было спешить, не дай бог на дозор наткнуться, так как идут быстрым шагом. Вел их Олг, все-таки у него был самый наметанный взгляд на наши насечки.

Перехватить отряд я все же успел. Ребята двигались вполне себе профессионально, практически не издавая шума. Вышел я к ним, как только они достигли поляны, где я нагнал преследуемого охотника. Ребята обошли тело кругом, а Туск присел на корточки, что-то рассматривая.

— Выбора не было, — тихо ответил я.

Весь отряд синхронно вздрогнул и повернулся ко мне. Столько осуждения во взорах я еще не видел, но списал это на то, что не стоило мне так подкрадываться.

— Докладывай, — тихо приказал десятник, приблизившись.

Рассказав слегка отредактированную историю событий, по которой я смог подслушать разговор перебежчика и первого часового, из которого и узнал о втором дозоре. После чего решил устранить и того и другого.

— Ладно, ты все сделал правильно, — одобрил мои действия командир.

— Как будем действовать? — спросил я его, — у них кроме второго дозора часовых больше нет, в лагере лишь парочка забулдыг не спит, остальных не видно.

— Ты видел лагерь? — удивленно спросил тот.

Пришлось рассказывать, как я обошел дозор и, взобравшись на дерево, осмотрел лагерь. После чего был вновь награжден похвалой:

— Молодец, — десятник чуть сжал мое плечо, — но если бы дозор был не один, ты бы мог подставить всех нас, понимаешь?

— Понимаю, — твердо ответил ему, — но я был аккуратен и соблюдал все меры предосторожности.

— Ладно, нарисуй ка нам план поселения.

За пару секунд ребята содрали с небольшого клочка земли всю траву и я используя стрелу, набросал план лагеря, добавляя небольшие комментарии.

Пару минут прошло в тишине, каждый думал над планом.

— Как действовать будешь? — неожиданно спросил меня командир.

— Я? — тупо переспросил его, не понимая для чего все это, на что он лишь кивнул, — думаю вначале нужно убрать дозор, обойдем их и нашпигуем стрелами со спины. Дальше выдвинемся к поселению, из луков постараемся снять тех, кто находится во дворе, дальше пара ребят блокируют каждую дверь из землянок, а остальные зачищают палатки.

— Неплохо, — сказал тот, о чем-то задумавшись, — ладно, командуй.

Я в край уже ошалел, но переспрашивать не стал, не стоит будить лихо.

Из ребят только у четверых были луки. Молча ткнув в них, сказал, чтоб остальные дожидались меня здесь.

Впятером мы обошли дозорных по сужающемуся полукругу, кучковаться я не стал, расставив ребят на удобных позициях. По сигналу двое должны были пригвоздить спящего к земле, а я и еще двое того что не дремал. Выбрав удачную позицию себе, я достал стрелу и медленно прицелившись издал уханье филина, одновременно с этим отпуская стрелу.

Видимо на филина я был не так уж и похож, как считал ранее, так как разбойник едва услышав звук начал поворачивать голову в мою сторону. Но стрела опередила его, вонзившись в сердце, а через миг в его тело впились еще две стрелы, одна в шею, а другая в голову. Тело рухнуло наземь, придавив собой своего подельника, который тоже уже никогда не поднимется.

Подойдя к телам, привычным жестом срезал у трупов кошели.

— Потом поделим, — казал ребятам, — Дон сходи за нашими.

Парень явно не обрадовался, что его отправили за подмогой, в то время как остальные мародерствуют.

У одного из разбойников был серебряный перстень, который тоже отправился ко мне в сумку. Больше ничего интересного не нашел, ни в ремне ни в подкладке сапога ничего не было.

Ребятам тоже не повезло, хотя один из них, не знаю, как его зовут, забрал у того, что спал, засапожный нож.

Наши подошли через десяток секунд, после чего отчитавшись Туску, я продолжил командовать. Окружив лагерь, вновь вперед выдвинулись стрелки. К этому времени на улице сидел лишь один из двух давешних мужиков, запивая горе алкоголем. А из одной из палаток разносились характерные звуки сношения, женские стоны и частые шлепки.

Медлить я не стал, с лучниками мы шли кучно, заходя сбоку от сидящего, стреляли тоже сразу все. Мужик обзаведшись пятью стрелами в спине, молча завалился в костер, но мужик был облачен в кольчугу и та предательски звякнула, при соприкосновении с наконечниками стрел, да и бухнулся он грузно, со звоном.

Стоны моментально стихли. Терять время было нельзя, выпуская стрелу за стрелой в палатку, я бежал в центр лагеря. За мной слышались шаги всех наших. Скрываться смысла не было, все бежали со всей доступной скоростью. Из палатки выскочил голый мужик, вооруженный клевцом и щитом. Тут же прикрывшись щитом, он поймал в него стрелу и, отпрыгнув в сторону, заорал:

— Тревога!

Но было поздно, моя стрела вонзилась ему в ногу. После чего, отбросив лук, я бросился врукопашную. Клинки я перевесил на пояс еще когда снимали дозор. Достав мечи я словно вихрь налетел на раненного. Проведя обманный удар сверху, подсек ему вторую ногу, после чего пригвоздил упавшего к земле. Подрезав две из четырех веревки, убедился, что в палатке больше никого нет, после чего поспешил ко второй. Но там справились и без меня, расправившись с двумя сонными мужиками. Один из которых даже портки натянуть перед смертью не успел.

Дальше все пошло по плану, рассредоточившись возле землянок так, чтобы не попасть под выстрел изнутри, ребята нарезали на ломтики каждого, кто пытался вывалиться наружу. Таких, нужно отдать должное разбойникам, было немного. Порубить успели где-то семерых, остальные засели внутри и выходить не собирались.

— Они же нам живые не нужны? — спросил я у Туска.

В ответ я получил лишь кивок и удивленный взгляд.

Кликнув ребят, что со мной зачищали палатки, я направился к телегам. Поднапрягшись, мы подтащили телегу и опрокинули ее на бок, заблокировав дверь. Из землянки послышалась возмущенная ругань, затем вылетела стрела, даже близко никого не задев, она унеслась куда-то в лес. Но нам было не до этого, мы уже катили следующую телегу. Когда мы заложили уже три из пяти землянок, от одной из незаложенных раздался голос:

— Вы кто такие вообще?

— А сама кто таков? — спросил в ответ я.

— Крот я, — зло ответили изнутри, — служивые, может договоримся а?

— А что ты нам предложить то можешь из того, что мы сами с ваших тел не возьмем?

— Кубышку вам свою отдам, а вы за это нас отпустите.

Я деланно рассмеялся, мне подыграла парочка из ребят, тащивших телегу.

— Так не пойдет Крот, слишком много тут народу, чтоб я их за серебро ваше отпускал!

— Да какое серебро, там золото есть, ты столько за всю жизнь не заработаешь служивый! — начал тот торг, — не хочешь отпускать всех, так хоть ближников моих отпусти!

В ночной тишине слова главаря расслышали все, из трех землянок раздался отборный мат с призывами кары на голову мерзкого главаря.

Мы же в то время заблокировали еще одну землянку, и теперь свободный выход был лишь из той, в которой находился сам главарь.

— Ты начал деловой разговор Крот, — довольным голосом крикнул я, стараясь перекричать взбешенных приспешников злодея, — выходи на воздух, поговорим, только давай без глупостей, ладно?

Ответа не было, но не прошла и минута, как из проема вылез кряжистый мужик. В дорогой кольчуге, на поясе висел прямой короткий меч и кинжал. Его тут же окружили ребята, я же, не обращая внимание, на запах паленой плоти, присел на место, которое недавно занимал несостоявшийся любовник, в данный момент лежащий лицом в костре. Кивком указав главарю на место напротив себя, удовлетворенно заметил как скривилось его лицо от запаха и вида места переговоров.

— Ну что, Крот, присаживайся, в ногах правды нет.

Позади главаря бандитов возник Туск, требовательно подтолкнув того к его месту. Десятник же остался стоять на месте явно решив выслушать наш разговор, судя по недовольству, ярко написанному на его лице, в происходящем ему что-то не нравится.

— Так на чем мы там остановились, мы отпускаем тебя, а ты отдаешь нам свою кубышку?

— Меня и моих ближников, — возразил он.

— Эх, Крот, ну понимаешь, ну не могу я отпустить их на глазах у ребят, нам же за вас отчитываться, и количество ваше точно знают. Если одного и двух недосчитаться можно, то больше уже никак.

— Ах черт, — сплюнул он наземь, — ладно, отпустите меня и моего помощника, а я укажу вам место, где закопан сундук.

— Как укажешь? — заинтересовано спросил я.

— Да тут недалече, скажу как найти.

— Ну нет, а если там ничего не будет, мы где тебя ловить будем? — я усмехнулся, — у меня другое предложение, давай ты пойдёшь с нами, а мы как золото выкопаем тебя отпустим?

— Где гарантии, что отпустите меня живым, а не глотку перережете? — угрюмо из под бровей спросил он.

— Да никаких гарантий собственно, только зачем нам лишнюю кровь лить? За голову твою нам денег не дадут, как никак служба, да и зачем рубить курицу, которая несет золотые яйца, — сказав это я рассмеялся, но видя непонимание на его лице, перестал смеяться. Ты же не бросишь это дело? Куда тебе идти то, везде тебя знают, и ничего кроме плахи тебе не грозит, да и от легких денег не так просто отвыкнуть, да? А там, может и еще раз свидимся, — я вновь усмехнулся и подмигнул собеседнику.

На лице его промелькнула гримаса злости, он начал привставать. Но тут неожиданно вмешался Туск, подойдя сзади, он сильным ударом снес ему голову.

— Зачем? — удивленно спросил я, — все равно бы живым он не ушел.

— Не твое дело рядовой, все, пора заканчивать с этими, — кивнул он в сторону землянок.

Кхм, странный он какой-то или золото ему не нужно. Хотя это даже к лучшему, есть у меня одна мысль, но ее нужно будет проверить.

Описывать дальнейшие, желания у меня нет, завалив землянки хворостом, мы подожгли их. Гореть там было нечему, но и дышать тоже нечем. Большая часть из разбойников просто задохнулась. Некоторые попытались пробиться наружу, но были сражены стрелами и мечами. Помощника Крота я убил самолично, мне не нужен был человек, который может навести чиновников на захаронку.

В итоге из всей банды, в живых осталось только двое, которых мы взяли в плен. Покидая лагерь, забрали из него всё мало-мальски ценное. Оружие, ткани, которые разбойники не успели продать, я незаметно прибарахлил небольшой мешочек пряностей. Уходили в сторону ближайшего города груженные как ломовые лошади, нужно было доложить о уничтожении разбойников.

— Ткани отдадим семье погибшего купца, — весомо произнес Туск.

— Тьфу, нашелся тут праведник, — зло сплюнул кто-то за моей спиной.

Я был с ним согласен.

Глава 15

Десятник своих действий так и не объяснил, но, пообщавшись с Олгом, мы пришли к выводу, что наличие денег у солдат в планы командования не входит. Дальше додумать было не сложно, если у нас будут деньги, то мы в принципе можем разорвать контракт. Но для этого у нас должна быть вся сумма наличными при себе. Если задуматься, то сумма неустойки всего три золотых. Пусть с нашим жалованием на их накопление и ушло бы почти три года, это при том, что весь заработок мы бы откладывали. Что само по себе нереально, но вот так вот, отбирая уже награбленное, мы могли получить деньги и до окончания контракта. В свете таких размышлений действия Туска были понятны и логичны. Он упустил момент, когда у нас появилась возможность поднять деньжат, и помешать мог лишь тем, что сделал. Но как по мне его поступок только подтолкнул мысли в нужную сторону. Осуждения лично у меня поступок десятника не вызывал, да, не смогли подзаработать, но зато и делиться ни с кем не продеться. То, что клад я найду, а вернее уже нашел, не знал никто. Выкапывать его я не стал. Зачем? Все равно не удастся реализовать, только подозрения вызовет. Клад я нашел довольно просто. Неожиданно заработали мои мозги, видимо подгоняемые жаждой денег и выдали неплохую идею. Попробовать найти золото с помощью транса. Воду же я находить способен, так почему бы и с золотом такое не провернуть? Оказалось все не так просто, вода мне предмет хорошо знакомый и изученный, а вот золото я ни разу в руках не держал. Так что первый десяток попыток провалился. Повезло лишь, когда додумался, что не будет в кубышке одно только золото, но и серебро присутствует. Серебра как оказалось в округе хватало. В лачугах кое где были маленькие захаронки на пару или пяток монет, пара монет, судя по направлению, была где-то среди кучи с мертвецами. Которых, кстати, хоронить никто не стал. Но одно направление сразу показалось мне особенным, мало того, что след тянулся куда-то в сторону от лагеря. Так и попытавшись осмотреть то место из транса, получил несильный удар по мозгам, вместе с кучей картинок. В основном, на них были изображены мертвецы, но лежащие под одним и тем же деревом. Долго гадать, что это такое я не стал, сказки о подобных ритуалах в народе ходили. Название им сундук мертвеца. Суть данной сказки, которая на деле и сказкой то не была, сводился к тому. Что люди, прячущие клад, должны были принести жертву. Кому она приносилась, лично мне непонятно. Жертвой могло быть любое существо, главное чтоб оно было живым. Так вот, разбойники прячут сокровище, приносят жертву, через год, или в случае если они собираются достать спрятанное ранее, они должны вновь принести такую же жертву. Без этого никак, можно было копать сколько угодно, но клад так и не найти. Не знаю насколько всему этому можно верить, на разбойники, судя по всему верили, а проверить мне шанса не выпало. Так как мы слишком быстро удалились из тех мест, а отлучиться мне никто бы не позволил.

Ситуация с деньгами неожиданно для меня самого, заставила меня погрузиться в трясину размышлений. Началось все с мысли, что деньги нужны всем, но вот куда собственно я их собираюсь тратить, было непонятно. Понятно уж, что чем больше денег, чем легче жить. Но как жить то вообще и чего собственно от этой жизни мне надо? Раньше я просто лишь хотел перемен, вот они настали, и оказалось, что дальнейших планов у меня просто нет. Непорядок, человек без цели в жизни существо крайне пассивное. Для понятия своих целей нужно было ответить для себя на вопрос чего же я хочу. Власти хочу? Безусловно, без власти, даже самой скромной среди людей живется неуютно. Денег хочу? Непременно, без денег еще хуже, чем без власти. Хочу женщин и развлечений? Женщин точно да, а вот с развлечениями непонятно, не испытывал, не знаю. И так, что же тогда можно поставить в цели? Власть, деньги, женщины. Лучше конечно все скопом. Кто все это имеет скопом? Правильно, аристократы во главе с королем. Так что цель понятна и проста, стать королем. Понятно уж, что королем мне не бывать, но к чему-то же стремиться надо. Недаром говорят, пародируя зверя, становишься зверем, пародируя птицу больше чем в петуха не превратишься! Хотя к чему это собственно говорят? Ах да, точно, к тому, что стремиться нужно к чему-то недостижимому, а точнее тяжело достижимому.

Разобравшись с собой, со своими мыслями и планами я вновь погрузился в круговерть военной подготовки. Та удивляла изменениями. От первоначальных упражнений осталась самая малость. Силовые упражнения, растяжка, рукопашный бой, вращение бревна, занятия с оружием. К ним потихоньку начали добавляться новые, такие как метание ножей и кинжалов, умение оказывать мед помощь, маскировка засад, создание различных ловушек, штурм зданий. О последнем стоит поговорить особо, за время нашего отсутствия возле лагеря возвели небольшой макет поместья. Сделан был он чисто из досок, т. е. стенки были толщиной в палец, да и архитектура здания, точнее его внутреннее содержимое менялось каждую декаду. Цели у тренировки были разные, но обычно требовалось захватить присутствующих в доме. Роль которых отводилась другому десятку.

От отведенного срока в полгода (семь месяцев) осталась только половина. Теперь нас регулярно, с периодичностью раз в пару недель, отправляли в рейды. Точнее группы из нашего отряда, так получилось, что в двух рейдах я не участвовал, а третий прошел в пустую. Так как банда, совершившая нападение, будто сквозь землю провалилась. Даже следов не нашли.

Служба текла равномерно и размеренно. Если не считать что я начал терять ощущение времени. Каждый день был похож на предыдущий, ярких эмоций не бывало. За день мы уставали как рабы в каменоломнях. Судя по всему, это от нас и требовалось.

Так незаметно я даже пропустил момент, когда в начале четвертого месяца у меня заменили привычное полу ошкуренное бревнышко на совершенно свежее, да к тому же сучкастое. Не заметив подмены, я с обычным усталым безразличием ко всему спокойно выполнил норматив, не ощутив боли. Понял, что произошло что-то не то, только обратив внимание, на крайне удивленные взгляды, обращенные на меня. Поняв что произошло с жадным нетерпением ощупал себя и к вящей радости не нашел не единой царапинки, не говоря уже о синяках. Кожа на ощупь мало чем отличалась от подметки сапога, превратившись в нечто крайне твердое и нечувствительное. Тут же выступил один из десятников, разъяснив, что принимать тягучку мы теперь не будем. С его слов, такой эффект у нашей кожи не останется навсегда и если время от времени не использоваться средством вновь, то кожа начнет восстанавливать свои свойства. Но это процесс не быстрый, со слов того же Туска, это процесс довольно долгий, если не пользоваться препаратом, то кожа окончательно вернётся в прежнее состояние только спустя долгих семь лет. Но на этот счет у меня были свои мысли, все же мы не обычные люди и как дело обстоит у нас пока неясно. Возможно, кожа намного быстрее вернется в первозданный вид, но возможно, а я почему то склоняюсь к этому, что данное изменение со мной навсегда.

В итоге осознание ценности данного зелья пришло ко мне как раз когда нам перестали его выдавать. Видимо я все же не самый умный человек, как считал до этого.

Но у меня в голове уже был план, для которого мне требовалось это зелье. Пришлось идти на поклон к интенданту, на что тот ответил категоричным отказом. Но все было не так уж и плохо, так как вечером на меня вышел один из болтливых его помощников с предложением купить кувшинчик чудо зелья. Рассмеявшись над предложенной ценой в золотой я, все-таки ввязался в торг и сторговался на двенадцати серебрушках, последним аргументом было то, что больше у меня просто не было. Я конечно соврал, так как в запасе у меня оставался еще пяток монет. Но они были направлены совершенно на другие цели. Возможно, издевательства наставников и укрепили наше тело, но вот дух укреплять было нечем. А тот из стольного прута, при одной лишь мысли о женском поле превращался в кое-что другое, не менее твердое. Женского тела хотелось страшно. Не знаю что этому виной, мои страстные отношения с Ни как раз перед службой, либо это было давлением сугубо мужского коллектива, но секса хотелось больше всего на свете. Выход был лишь один, бордели. А цены там знаете ли. Во время безуспешного рейда, десятник первого десятка, бывший в рейде за старшего, все-таки отпустил нас на ночь, при ночевке в одном из торговых городков, в окрестностях которого и было совершено нападение.

Оторвались мы на славу. Лично я заказал себе двух девиц, что обошлось мне в полторы монеты. Торговаться было не с руки, кое-что настойчивым набатом било в голову.

Так, что то я отвлекся. План по использованию тягучки был довольно прост. Использовать зелье я собирался в своеобразных целях. Просто у меня появилась интересная мысль, что если обработать этим зельем ноги, то возможно у меня получится обходиться без портянок, да и ноги не сотрутся и не распарятся на дальних марш бросках.

Так же думал над обработкой некоторых мест по всему телу, под которыми располагались болевые точки.

Вечерами с Олгом мы обсуждали различные возможности обогащения, по типу торговли, или открытия питейного заведения. В один из дней в нашу беседу неожиданно вмешался наш сожитель, с которым мы толком не общались. Звали его Алт.

— Бредни это все, без первоначального капитала у вас ничего не получится.

— Чего? — удивленно уставился на него друг.

Удивила его не фраза про капитал, все-таки это и так понятно, а факт самого вмешательства в наш диалог.

— А того, слов вы тут наговорили много, а сами в этом ни дум-дум, — он демонстративно постучал себя по голове.

— А ты типа дум-дум? — заинтересованно произнес я.

— Возможно, — неопределенно пожал плечами тот.

— Ну так чего ты в армии забыл, раз умный такой? — немного раздраженно спросил его Олг.

— Иначе бы отца забрали, а ему нельзя, он семью кормит, — ответил тот.

— Так откуда ты смыслишь в этих делах?

— Отец мой мелкий торговец, — как то грустно ответил он, — точнее теперь мелкий, подставили его.

— Как?

— Не важно, — тот явно не хотел продолжать тему.

— Ну так что тебе в наших планах не нравится? — решил я все же вовлечь его в нашу беседу.

— Много моментов упускаете, во первых для начала дела нужны деньги, во вторых эта ниша уже должна быть свободна, — видя наше непонимание решил объяснить поподробнее, — в большинстве городов уже есть свои дельцы, конкуренция которым не нужна. Так что если попытаете влезть, вас просто задавят, и останетесь у разбитого корыта, в третьих перед открытием любого дела нужно провести обширную подготовительную работу.

— Это как? — спросил я.

— Хм, ну вот смотри, решил ты например открыть пекарню, тебе во первых нужно договориться о поставках муки и прочего необходимого, во вторых нужно заранее знать чем ты будешь промышлять, на обычном хлебе состояние не заработаешь, совсем другое дело те же пироги и булочки, тут уже и денег больше но и компоненты другие нужны. В третьих нужно узнать, нужен ли этот товар людям. В пятых нужно выкупить здание и обустроить его. В шестых нужно решить дела с криминалом. Думаю, хватит вам.

— Мда, — стало как то совсем грустно.

— Да ладно, — ободряюще сжал мое плечо друг, — прорвемся.

— Да? — с поддевкой спросил Алт.

— Да, — наполнившись уверенностью, ответил ему я, — а ты нам в этом поможешь!

Так вот в наш тесный коллектив влился Алт. Оказавшийся вполне себе нормальным парнем, только молчаливым и повернутом на деньгах.

А через пару декад случилось невиданное. Олг в спарринге с десятником, смог того победить. Воспользовавшись нечувствительностью собственного корпуса, тот сблизился с наставником и схватив за ремень, перебросил через себя. Все вокруг в шоке уставились на это.

Олг сам видимо не верил, что у него все получилось, иначе я не мог объяснить, почему он замер истуканом. Пропустив момент когда Туск упруго вскочил на ноги и провел свою коронную комбинацию из тройки ударов. Голова-живот-голова.

Пусть Олг и был в итоге повержен, но для всех нас это уже была победа. В тот же вечер Олг удивил меня еще сильнее.

— Я тут краем уха историю услышал, — сказал он, перехватив меня на обратном пути к палатке, от туалета.

— И? — удивленно спросил я, наблюдая за другом, пребывавшим в состоянии крайнего возбуждения.

— Если вкратце, то мы учимся не по гвардейской программе тренировок.

— Не понял.

— Хм, точнее по ней. Но разработали ее не гвардейцы.

— А кто тогда, чего тебя за язык тянуть то приходиться!?

— Им передали методики некие рыцари.

— Ты можешь конкретно говорить, нет?

— Рыцари из ордена Хранителей Крови, — многозначительно произнес тот.

— Ты думаешь, мне это что-то говорит? — начал заводиться я.

— Главной целью этого ордена было соблюдение чистоты человеческой крови, рыцари, вступившие в него, считались вне закона из-за того, что творили ужасные вещи. Они могли зарубить совершенно незнакомого человека, встреченного на улице, а бывало, вырезали целые деревни. При всем этом они утверждали, что видят зло среди людей, людей отмеченных злыми духами.

— Они видели нас? — потрясенно прошептал я.

— Судя по всему да, говорили, что они обретали не обычные свойства после некого посвящения. Все свободное время рыцари уделяли самосовершенствованию и преследованию своих врагов. Орден действовал практически во всех людских землях, бойцы ордена по праву считались одними из лучших в мире.

— Где он сейчас?

— Не знаю, вроде бы как официально он исчез пол сотни лет назад истребив последнего своего врага, но говорят что служители ордена передали свои знания королям, взяв с тех клятву, что в час великой нужды, под знамена ордена встанут люди, подготовленные по их методам.

— Погоди, Олг, что-то не сходится, какое могло быть соглашение меж королями и орденом, если тот был вне закона.

— Говорят, орден отдал не только свои методики, но и все свои богатства.

— Все равно история какая-то мутная, — задумчиво произнес я.

— А я и не спорю, странных мест хватает, — тот пожал плечами, — но главное не это, а то, что про нас знают и кто-то мог видеть, а значит нужно быть аккуратнее и не давать никаких поводов для подозрений.

— Ну, если б могли с первого взгляда отличить нас от людей, то мы бы были уже мертвы, а значит либо это умение утеряно, либо что-то здесь преувеличено.

— А может мы с ними просто не сталкивались?

— Тоже может быть, но в таком случае никакие предосторожности не помогут, — ситуация была серьезной, — ну и порадовал ты, на ночь глядя.

— Хех, лучше жить параноиком, чем умереть несведущим глупцом.

Настроение было испорчено. Я пытался успокоить себя тем, что от нас ничего не зависит, но противные мысли все приходили и приходили. Заставляя ворочаться в бесполезных попытках заснуть.

«Так все мои планы прахом пойдут! Как тут шагать по социальной лестнице, если в любой момент кто-то может прийти за твоей головой?»

— Чего извелся то? — недовольно пробурчал проснувшийся друг, — спи давай, все рыцари эти все равно уже давно подохли.

Перед тем как уснуть я еще успел подумать:

«Все бы было так просто!»

Глава 16

Осень пролетела как то незаметно, наступил первый месяц зимы. Хотя вокруг даже не было не единой снежинки. Снег обычно выпадает лишь к концу первого месяца, а пока погода продолжала поливать нас редкими дождями. На улице было еще довольно тепло, но нам уже выдали комплекты утепленной формы. Вообще зимы в королевстве довольно теплые и снег лежит всего пару месяцев. А вот дальше на севере, за Карликовым морем зимы были куда суровее, там даже холода приходили раньше на месяц.

Потихоньку наше обучение подходило к концу. Упражнения с бревнами и растяжка уже закончились, даже силовые нагрузки почти прекратились. Неизменным остался лишь бег, да работа с оружием. Все больше времени уделялось умениям необходимым нам в лесу, ради этого в лагерь прибыла новая пара инструкторов, обучавших нас ориентированию, техникам создания и обнаружения засад и секретов, маскировке и ловушкам. Так же продолжались тренировки по штурму зданий и освобождению заложников. Еще одной странностью было то, что нам пусть и немного, всего полмесяца преподавали тактику. Разъясняли слабые и сильные стороны различных видов войск, вбивали знание о возможностях войсковых соединений, проводили соревнования и даже игры для лучшего усвоения материала.

Игра собственно заключалась в передвижении деревянных фигурок различных видов войск. Каждая фигурка в зависимости от условий обозначала ту или иную численность. Целью было сформировать построение войск таким образом, чтобы победить войска противников. В игре была куча условностей. Например таких, что конница сильней пехоты, но при этом уступает копейщикам и плохо переносит огонь лучников, лучники же автоматически атаковали того, кто приближался к ним ближе чем на три клетки. Поле для игры надо сказать было разделены на квадратные клетки, размерами чуть больше ладони.

В общем, игра была довольно интересной, так что мы продолжали в нее играть даже после того, как учитель тактики покинул наш лагерь.

Через три декады наше обучение официально заканчивалось, а не официально инструктора уже мало что могли нам дать. Нет, большинство из нас так и не стали мастерами и проигрывали инструкторам три-четыре схватки из пяти, но большего сделать для нас уже невозможно. Если под лавинообразном увеличением нагрузок мы не смогли стать равными учителям, то теперь в этом может помочь лишь время вкупе с практикой. Буквально месяц назад я неожиданно понял, что примерно равен по мастерству своему наставнику. После чего мы неожиданно изменили систему боя. Взамен паре клинков пришла пара клинок-круглый щит.

В ответ на мой недоуменный вопрос:

— Но зачем?

Десятник выдал целую триаду:

— Для обретения подлинного мастерства ты должен понимать некоторые вещи Скелл, — он устало вздохнул, — первое, это то, что быстро можно научиться лишь тому, что позволяет тебе твой организм, — шестом остановив готовый сорваться с языка вопрос, он продолжил, — я решил менять твой стиль лишь когда понял, что с копьём в принципе тебе ничего дать не могу, чтобы развиваться дальше как копейщику, тебе нужны годы тренировок, так как тело уже давно открыло все ресурсы, которые могло, сейчас ты достиг этого предела уже с клинками, уже сейчас твое развитие начало тормозить, а вскоре практически совсем остановится, из за этого мы вновь меняем школу боя.

— Хм, но ведь времени практически нет, у нас впереди месяц — может полтора.

— Да, но и дальнейшее развитие пойдет уже быстрее, человек устроен очень сложно, чем больше ты можешь, тем легче тебе воспринимать новые знания и умения. Так вот, например, овладев еще парой стилей боя, ты неожиданно поймешь, что можешь делать то, что раньше не мог. Из-за этого признанными мастерами считаются лишь те, кто овладел как минимум пятью стилями.

— Так ты мастер? — уважительно произнес я.

— Да, — с тенью гордости сказал он, — я мастер двурукого боя с мечами, мечом-щитом, копьем, парой топоров и парой топор-щит, а так же парой кинжалов и парой меч - кинжал.

— Ого, — удивленно произнес я, — не слабо.

— В гвардии собраны одни лишь мастера, и я не самый сильный из них.

— А сколько в гвардии солдат?

— Более четырех сотен.

— Не мало.

— Наоборот, это немало для охраны короля, но вот будь все регулярные части близки нам по возможностям, то помощи от соседей при нашествии орды даже не потребовалось бы.

— Не преувеличиваете? — недоверчиво спросил я.

— Нет, — твердо возразил тот, — на последнем спарринге в крепости Гонтлив я вышел против троих противников и победил.

— Но…

— Хочешь спросить почему тогда все части не обучают подобному? — увидев мой кивок, ответил, — тут много моментов, первое это то, что не каждый способен стать мастером, на это способен примерно каждый десятый, второе это то что в мирное время никому такая армия не нужна, а отпускать в вольное плавание таких бойцов довольно опасно, третье и самое важное, это конечно деньги, чтобы обучить подобного бойца нужно довольно много затрат.

— Но а как же мы? Мы же наверняка не одни на все королевство.

— Вы это совершенно другая история, — как то тяжко вздохнул тот, — но если ты думаешь что таких отрядов полно, то ты ошибаешься, насколько мне известно, их не больше десяти и, как видишь, среди вас даже двух десятков не наберется тех, кто овладел на должном уровне хотя бы одним стилем. Дай бог к концу войны вас останется отрядов на восемь, а это уж совсем небольшие цифры, да и тем найдут применение.

— Но контракт то всего на три года?

— Ты хоть эти три года проживи, — с какой-то печальной усмешкой произнес он и отвернулся, показывая, что разговор закончен.

С тех пор я начал тренироваться с мечом и щитом. Стоит сказать, что это действительно было намного проще, чем раньше. Владеть клинком я уже мог, а все сложности заключались в том, что второй рукой требовалось двигать совершенно иначе. Щит мало того что был тяжелей клинка, так и действовать им было лишь на очень короткой дистанции.

Так что постижение нового стиля двигалось верстовыми шагами.

Олг от меня хоть и отставал, но не намного. Единственным минусом его было то, что до лагеря он уделял мало времени работе второй рукой, да и с копьём мастером не был. Но уже сейчас он со своим полуторником выигрывал, когда три, когда четыре схватки из десяти.

Потихоньку начали проявляться плоды использования тягучки, теперь в принципе можно было не пользоваться портянками и не бояться стоптать ноги в кровь.

Так же радовало развитее моих экстраординарных способностей. Регулярные тренировки приносили свои плоды. Сократилось время вхождения в транс, а так же расширился радиус. Теперь на то, чтобы оглядеть округу мне требовался буквально десяток секунд. При том, что я мог осмотреть на версту вокруг себя. Потихоньку сокращалось время для повторного безболезненного вхождения в транс. Теперь я мог использовать свои способности раз в девять-десять минут, и голова на это не отзывалась болью.

Не забыл я и про новую способность, но ничего удивительного она мне не преподнесла. Деревья охотно делились со мной энергией. Она быстро растворялась в моём организме, улучшая состояние и отбрасывая усталость. Но ничего нового я придумать не смог, а все попытки как-то повлиять на процесс не увенчались успехом.

По вечерам Алт частенько рассказывал нам истории из своей и не только жизни. А зачастую устраивал нам небольшие уроки по экономике и торговле. Кажется, обучать нас его забавляло. Все это потихоньку дошло до того, что с утра он давал задание, а вечером мы должны были предоставить ему решение.

Задачки были разные, от совсем простых, до очень сложных. Например:

Есть город, в котором живет около девяти тысяч населения. В городе сильно развито кожевничество и металлургия. Вокруг города на несколько дней пути расположены лишь поля. Рядом с городом есть судоходная река. Ваша задача, придумать оптимальное предприятие, с постоянным доходом, продумать его вплоть до мелочей и разобрать все нюансы, которые необходимо знать для открытия данного дела. Ну и конечно же, рассчитать затраты и будущие прибыли.

Одному такое продумать было сложно и частенько мы с Олгом объединяли свои мысленные усилия. Все-таки взгляд со стороны довольно часто находил слабые места в плане. Слушая наши беседы, Алт лишь улыбался себе под нос, чем нас изрядно раздражал.

Вечером же выслушав все наши мысли он раз за разом находил слабые места и до деталей расписывал, как он бы развалил наше дело, будь он конкурентом. Вообще он довольно много времени уделял всяким грязным приёмчикам и подставам, с помощью которых можно было подставить или убрать с доски конкурента. Видимо разорение собственного отца сильно на него повлияло, хотя подробностей он и не говорил, но картина вырисовывалась печальная.

Его отцу сделали предложение, от которого тот не смог отказаться. Ему заказали почти двести килограмм пряностей, и сделано это было будто бы от лица управляющего одного из великих домов. Отказаться отец не мог, так как специализировался именно на различных заморских специях, а предложения от дома (мы так и не узнали какого) было более чем заманчивым, да и не принято у простолюдинов, даже богатых, отказывать аристократам. В итоге караван вместе с десятком охраны пропал где-то на землях этого дома, хорошо, что отец захворал и отправил вместо себя управляющего. Тела потом нашли, возбудили дело, но как оказалось, управляющий никаких писем не слал, а печать его, коим было заверено дело, уже полгода как украли.

Разбойников так и не нашли. Дело против управляющего закрыли, посчитав все это лишь совпадением, а отец Алта остался у разбитого корыта. Лишь с небольшим запасом денег, что откладывал на помолвку сына. Сейчас отец вновь пытался подняться, но пока что не особо получалось, постоянно появлялись палки в колесах. Все это было слишком подозрительно и судя по всему все эти палки вставлялись не просто так, а были оплачены чьей то рукой. Алт сам не знал, что за враг есть у его отца, а тот не говорил.

Постепенно становилось все легче продумывать планы, а Алт все меньше находил причин придраться. Но все мы понимали, что это только теория и на практике будет куча неучтенных вещей и подводных камней, а с нашим опытом, а точнее с его отсутствием всё это было довольно опасно, все-таки довольно легко спустить все деньги и ничего не добиться в итоге. Но мы были настроены оптимистично и продолжали впитывать информацию по торговле и всех её аспектах.

Так же вечерами перебрасывались мыслями, обдумывая простейшие способы заработать денег. Тут мы тоже все мыслили по разному. Я больше склонялся к предоставлению услуг. Например, открыть мельницу и за какую-то часть молоть зерно всем желающим, или например можно было бы открыть салон по переписке книг, нанять пару грамотных стариков и переписывать книги по заказам. Дело тоже должно обеспечивать доход, все-таки книги товар штучный, были так же мысли связанные с незаконным заработком, но их я держал при себе.

Олг же тяготел больше к сфере производства, но его мысли вращались в основном возле насущных потребностей, таких как еда, выпивка секс. В принципе идеи денежные, но на этом поприще всегда сильная конкуренция, а избавляться от конкурентов нужно опять-таки уметь.

У Алта мысли были совсем запутанные, он частенько подумывал о спекуляциях с различными товарами, а так же о различных законных способах отнять уже нажитое.

Частенько мы спорили, обсуждая тот или иной вариант. Идей была масса, но большинство так и оставалось на стадии обсуждения, лишь некоторые мы брали себе на заметку.

Так и поживали мы спокойно, пока однажды к нам в лагерь не прискакал гонец на взмыленной лошади.

Наш десяток в это время тренировался в метании ножей, на границе лагеря. Заметив гонца, десятник насторожился:

— Продолжайте тренировку, я скоро вернусь, — сказав это, он удалился в сторону палаток начальства.

Мы лишь переглянулись и продолжили тренировку. Озвучивать свои мысли никто не стал, все понимали, что срочное сообщение ничего хорошего не принесет.

Так и оказалось, вернувшийся Туск был насуплен и хмур.

— Собираемся, через час мы выступаем, — сказал он не глядя нам в глаза.

— Что-то случилось? — напряженно спросил его я.

— Случилось, — взглянул он мне в глаза и в них я не увидел ничего хорошего, — со стороны Салии, в обход наших войск проник большой отряд противника. Они сходу спалили небольшой приграничный город и, обойдя местную крепость, с засевшими внутри беженцами, двинулись в земли Церешев, сжигая и вырезая все, что встретят по пути. Гонцы уже оповестили всех кого можно, но армия не может ничем помочь, у них там постоянная мясорубка и даже сотню выделить нельзя, в итоге прорыв будем устранять мы.

— А сколько тварей то прорвалось? — спросил Олг.

— Не меньше двух тысяч, — от названной цифры над десятком повисло тяжкое молчание, которое нарушил десятник.

— Чего заткнулись, не нам с ними воевать, у нас цель это насколько возможно замедлить продвижение противника, чтобы успели подтянуться новобранцы с ближайших лагерей, — все облегченно вздохнули.

— А теперь пошевеливайтесь! — гаркнул Туск, — к ночи мы должны достигнуть Кюрда, там заночуем и получим припасы и лошадей.

До Кюрда от лагеря было никак не меньше тридцати верст, а это значит, нам продеться очень постараться, чтобы успеть поспать.

Сборы были не долгими, сменив комплект формы на чистую, мы вновь облачились в доспехи. Я прихватил с собой свой заплечный мешок с флягой и плащом, за спину повесил лук, копьё брать не стал, зато взял оба меча и щит. Все это закрепить на спине было проблематично. Сперва закрепил мечи, потом лук, далее щит и только после этого заплечный мешок. С таким методом крепления было максимально удобно бежать, но в случае неожиданности, у меня уйдет почти десяток секунд, на подготовку к бою. Стрелы я закинул в мешок, чтоб не множить количество лямок обхвативших грудь.

Через полчаса мы уже построились на площади и под командованием лейтенанта двинулись в путь.

Шагая по лагерю, я смотрел на суматоху царящую вокруг. Все метались и что-то делали, кто-то облачался в доспехи, кто-то рылся в вещах, собирая сумку. Все-таки не прошло еще и полгода, а различия уже видны. Наш отряд уже не раз ходил в боевые выходы, а кое-кому довелось пускать кровь, а у пехоты это первый боевой выход.

— Мда, не завидую я им, — тихо произнес Олг.

Алт лишь кивнул, видимо все думали об одном и том же.

Наша колонна, вытянувшись за ворота лагеря начала набирать темп. Бежать было… привычно. До такой степени, что большую часть пути я любовался природой. Хотя как любовался, старался не завязнуть в грязи, впрочем, бесполезно. На днях должен был, наконец то ударить морозец, как никак уже первый месяц зимы пошел, но пока его все еще не было.

Бросок до города был утомительным, не смотря на всю нашу подготовку, бег по грязным, разбитым дорогам выжал из нас все силы. Но до цели мы добрались еще до полночи.

В этом городке я еще не бывал, но на улице было слишком темно, чтобы можно было что-то разглядеть. Пройдя сквозь ворота, которые надо сказать открыли без всяких проблем, мы по практически не освященным улочкам добрались до полупустых казарм городской стражи, где нас и разместили на ночевку.

Преодолев себя, я все же нашел в себе силы сполоснуть сапоги и как смог, почистил штаны от подсохшей грязи и лишь после этого завалился спать.

Сон пришел довольно быстро, даже мыслей о грядущем не было. Я только прилег и тут же погрузился в царство сновидений.

Глава 17

Утро радовало подзатыльниками начальства. Вскочив с коек мы быстро умылись и, экипировавшись, последовали на выход. Прям возле выхода из казарм, нас встречал десяток конюхов, каждый из которых держал за уздечки по пятку лошадей.

— Мда, — удивленно присвистнул Алт, — я, конечно, понимал, что нам выдадут не крестьянских тягловых, но это как то слишком.

Лошади и правда были хороши, мощные, мускулистые с коротко постриженными гривами и практически идентичной коричневой окраской.

— А что с ними?

— Это сортовые лошадки, каждая такая стоит около сорока монет серебром.

Я удивленно присвистнул, что то расщедрились для нас, подозрительно как-то.

Тем временем под руководством десятников мы разобрали поводья и начали забираться в седла. Мне досталась смирная лошадка, которую от прочих отличало лишь белое пятно на шее, формой напоминавшее грушу. Устроившись в седле я похлопал лошадку по шее, и, наклонившись к уху, прошептал:

— Давай дружить, — смысла в словах конечно никакого, но любое животное чувствует настрой по интонации человека.

Оглядевшись по сторонам, заметил, что некоторые из ребят ведут себя слишком неуклюже.

— Мда, а верховой езде нас и не учили, — озвучил мои мысли Олг.

Хорошо хоть что практика у меня была. Не скажу, конечно, что в седле родился, но покататься я с малолетства любил.

— Слушайте меня солдаты, — зычно рявкнул лейтенант, выезжая из общего строя, — нам предстоит провести пару дней в седле, а после, вступить в противостояние с противником в окрестностях города Вонга, наша задача затруднить передвижение противника и не дать пасть городу до подхода основных сил, — лейтенант окинул нас взглядом, — за короля и страну!

С последними словами лейтенант поднял своего коня на дыбы, и на солнце блеснула обнаженная сталь.

— За короля и страну! — хором гаркнули мы в ответ и помчались вслед за своим командиром.

Только сейчас я заметил, что вокруг собралось полно народу. Некоторые смотрели на нас с печалью, некоторые с радостью и восхищением, но равнодушных не было. Улица до восточных ворот тоже была полна народу, который прижимаясь поближе к домам, жадно взирал на наш отряд. Видимо отбытие отряда солдат здесь событие довольно редкое.

Среди людей я заметил редкие фигуры стражников. Раньше меня удивляло, почему нас гоняют за разбойниками, если буквально в каждом городке есть пара сотен стражи. Как оказалось стража к войскам вообще отношения не имеет и выполняет лишь свои прямые обязанности. Иногда доходило до того, что стража не участвовала в обороне города, если там происходило противостояние дворян.

Город при свете дня воображение не потрясал. Дорога была выложена большими плитами песчаника, который был покрыт мелким слоем мусора. Дома жались вплотную к друг другу, но при этом отступали от дороги, освобождая место для ливневых канав. Строения были большей частью деревянные и одноэтажные, но попадались и каменные образцы.

О таком понятии забор или небольшой садовый участок речи не шло, кварталы, наверное, не богатые. Да и не столица это, а если каждому участочек выделять, то внутри стен и половина населения не поместиться. Непонятно только куда отходы все девают, так как в канавах ничего нет, да и запаха тоже.

Странно, что я задумался об том только сейчас, видимо в предыдущих городах мне было не до этого. Но вопрос интересный, надо Алта будет расспросить.

Покинув город, мы слегка растянулись, чтобы не создавать давки и рысью помчались по дороге.

Немногие встреченные путники по пути предпочитали сойти на обочину.

День в целом прошёл довольно скучно. Мы постоянно были в седле, делая передышку лишь для того чтоб перекусить и дать лошадям отдохнуть. Не подняло настроения даже объяснение Алта на счет отходов. Как оказалось, всё было довольно просто. Отходы ссыпались в особые ямы, большая часть которых располагалась в подвалах. В ямах этих жило одно непримечательное растение. Представляло оно собой белесую траву с редкими скукоженными листиками и мощной системой разветвленных корней. Трава эта в кротчайшие сроки, за неделю-две могла разложить абсолютно любые отходы. При этом оно начинало активно расти, и его часто подрезали. Стебли этой травы, очищенные от редких листиков, заваривали кипятком. Данный отвар считался весьма полезным, хотя каких либо особых свойств и не имел. Трава кстати называлась белицей, за ее специфичный цвет.

Целый день я лишь любовался сменяющимися видами полей и редких лесов. Да изредка входил в транс, проверяя округу, но все было спокойно. Ближе к вечеру нам передали, что мы уже находимся на землях Церешей.

На ночевку вставали по всем правилам, с караулом и дальними дозорами. Моя смена была предутренней, не знаю почему, но обычно говорят что этот момент самый тяжелый. Но стоило лишь мне попросить у природы энергии, как сонливость как рукой снимало. Заодно и проверил, можно ли получать энергию не от деревьев, которых в округе не было, а от простой травы. Как оказалось можно, но мне передавались совсем крохи энергии. Внутренним зрением они еле улавливались, так что для нормального эффекта приходилось постоянно бродить по спирали, потихоньку собирая энергию.

К общему подъему, благодаря своей хитрости я был бодр и свеж и с ухмылкой воспринимал раздраженный взгляды сонной солдатни.

Второй день мало чем отличался от первого, разве что лесистых участков стало побольше. А еще нам встретились люди, большой караван, человек в триста. В основном крестьяне со своими пожитками, но тут же затесалась пара купцов, выделяющихся своей добротной одеждой.

— Удивительная беспечность, — удивленно произнес я, так как караван шел практически без охраны, не считать же за оную пяток всадников.

Получше приглядевшись к солдатам, заметил, что их форма тоже была унифицированной. Но при этом она сильно резонировала со всем виденным ранее. Во первых вся броня была черного цвета, во вторых тут явно был уклон в максимальную защищенность, в ущерб подвижности. На каждом из солдат был стальной панцирь, мощные наплечники, поножи, наручи, кольчужная юбка, набедренники, подбитые сталью сапоги. Вооружение тоже было странным, большие мечи, от полуторника до здоровенного двуручника, весом наверное с пол пуда. Особых изяществ броня не несла, единственное, что ее украшало — герб дома Церешев, на котором был изображен волк с окровавленной пастью.

Кратко переговорив с ними, лейтенант велел ускорить продвижение, до конечной точки осталось несколько часов пути.

Они пролетели незаметно, и вот уже перед нами открылся готовящийся к осаде город.

Никаких приготовлений, кроме как очищенного от грязи рва и множества макушек часовых над стеной, не было видно.

Сам город, обнесенный стеной, стоял на небольшой возвышенности, под которой раскинулся небольшой пригород с огородами.

Приблизившись вплотную к воротам, мы дождались, пока опустится подвесной мост, и въехали в город. Проезжая сквозь ворота я подивился размерам стен. Высотой они были в четыре человеческих роста, а толщиной как минимум в четыре шага. За воротами нас поджидал десяток солдат, все в тех же доспехах. Десятник выделялся лишь парой красных полос на наплечниках.

— Вас ожидает полковник, следуйте за нами, — выдвинувшись вперед, произнес он.

Далеко ехать не пришлось, капитан размещался в казармах городского гарнизона, примыкающих к стене, буквально в ста шагах от ворот. На входе в казармы так же стояла пара караульных.

Начальство, спешившись, проследовало за встретившим нас десятником. Мы тоже спешились и, взяв своих коней за узду, начали ходить кругом. Забавное, наверное, зрелище, этаких хоровод, но что поделать. Коням после долгой езды необходимо чуток остыть.

Ожидание начальства не затянулось надолго.

— Пять минут на отдых и выступаем, нужно до ночи сделать максимальное число ловушек, а на ночь вернемся в город.

Пять минут пролетели как одно мгновение, я успел лишь перекрепить оружие на спину. Щит и лук так и остались висеть на скакуне. После чего мы вновь отправились в путь, но далеко отъезжать не стали, всего версты на три. Остановились на первом же пригодном для нас месте. Здесь текла широкая река, берущая свое начало возле Острой горы, что находилась на окраине пограничного леса и степей. Река эта, причудливо извиваясь, пересекала наискось королевства, а в море впадала уже на землях Салии. Река хоть и не была особо полноводной, но имела довольно быстрое течение. В ширину она была шагов двести-триста, а из за подпитывающих ее родников, вода была даже летом довольно прохладной, а теперь то уж и подавно. Все это делало эту реку очень хорошим препятствием, на пути вражеской армии. Мост в округе был лишь один, и представлял он собой широкую каменную арку. Стоял этот мост на торговом пути в столицу Салии Нешат. Видимо из-за этого нам строго настрого запретили разрушать сооружение. А жаль, отсутствие переправы хорошенько бы остудило пыл лохматых тварей. Видимо торговля аристократам дороже, чем жизнь простых солдат.

По замыслу лейтенанта, мы должны были удерживать мост столько, сколько сможем.

Что ж не самый дурной расклад, мост в ширину был примерно в восемь шагов, что делало его довольно удобным для обороны. К тому же мы явно подготовим место встречи.

— Ребят, что-то у меня предчувствие нехорошее, — тихо произнес Олг.

— Что такое, — тут же насторожился я.

— Чувствует задница моя, что нам придется здесь и ночевать, — Алт услышав это слегка напрягся, я же наоборот расслабился, поняв, что не случилось ничего серьезного.

— Но лейтенант же говорил, что на ночевку вернемся в город? — спросил Кут, парень из нашего десятка.

Мне он всегда казался слегка не то чтоб туповатым, скорее туговатым, до него частенько доходило с опозданием.

— Какой резон укреплять мост, если пока мы спим, тут может вся армия переправится? — вопросом на вопрос ответил друг и до того дошло.

— Вот черт, — тихо ругнулся он.

В принципе так все и оказалось. До глубокой ночи мы рыли ров, который удался на славу и был примерно в рост высотой. Вырыли бы больше, но лопат с собой был всего десяток. Пока десяток копал, остальные не бездельничали. Перед рвом появился целый рой заостренных кольев, которые должны были замедлить противника. На мосту же два десятка сооружали помост для стрелков. Наш десяток вместе с четвертым как раз этим и занимался. Под предводительством десятников, мы срубили два десятка более-менее прямых деревьев. После чего разделились, одни пилили, вторые делали вырубки на концах бревен, чтоб можно было сложить подобие сруба.

К полночи мы только закончили возню с бревнами, а саму сборку оставили на утро.

Быстро растиревшись студеной водой, я направился к куче ветвей оставшихся от бревен. За ненадобностью они были просто свалены в кучу. Собрав себе охапку наиболее разлапистых веток, я соорудил себе подобие лежанки и расстелив на ней, наконец-таки пригодившийся плащ уснул сном уставшего человека. Радовало лишь, что ночные дежурства достались пятому десятку, который особо не нагружали работой.

Утро ни черта не красило. Проснулся я от холода, теплый плащ и одежда за ночь слегка от сырели, а от земли явственно тянуло холодом. Неожиданно что-то невесомое коснулось носа. Подняв голову к небу, удивленно замер. В воздухе, медленно опадая кружились редкие снежинки.

— Ранний снег, хорошая примета, — буквально на ухо прошептал мне, незаметно подкравшийся друг, оценив мой испуг, тот довольно захохотал. Но словив пару неласковых слов от не желающих просыпаться товарищей, сразу умолк, лишь скалился весело.

— Я тебе это припомню, — с задором ответил я ему, ощущая, как неожиданный испуг прогнал остатки сонливости.

По собственной инициативе я разжег огонь и занялся приготовлением настоя из трав. Который должен был помочь нам согреться.

Хлебнув отвара и прочувствовав, как приятное тепло разлилось по телу, вновь обратил свой взор к небесам. Меня всегда завораживал танец снега.

— Да, жить хорошо, — произнес я.

— Это лишь затишье перед бурей, — негромко произнес за моей спиной Туск.

Дернувшись, я лишь злобно ругнулся, помянув любителей подкрадываться, и лишь после этого повернулся к десятнику. Взгляд сразу же уперся в протянутую мне кружку. Без слов, черпнул начальству отвара.

— Хорошая штука, — произнес тот, попробовав взвар.

— Дед научил, — тихо отозвался я.

Дальше сидели в молчании, разговаривать было особо не о чем, а до общего подъема оставалось еще примерно четверть часа.

— Думаешь выдержим? — неожиданно спросил он у меня.

— Да куда мы денемся, — удивленно покосился я на десятника, почувствовав в его голосе нотки неуверенности. — Не приходилось с гнолами встречаться? — угадал я причину неуверенности.

В ответ тот лишь хмуро кивнул.

— Думаю, нам все удастся, они не самые грозные противники, берут в основном числом, так что думаю, особых проблем не будет, чутка проредим тварей и отойдем, — как-то сбивчиво сказал ему.

Тот лишь молча смотрел вдаль, не отвечая и вообще никак не реагируя.

Так и сидели до общего подъема. После которого быстро перекусили и продолжили укреплять свои позиции. Баррикаду собрали довольно быстро. Получилось довольно неказистая конструкция, высотой в человеческий рост и длиной в два десятка шагов и шириной в три. Этакая мини стена. По подсчетам мы должны были без проблем на ней расположиться в два ряда. Первый ряд стреляет, после чего опускается на колени, стреляет второй, первый поднимается и вновь стреляет. И так по кругу.

Сперва казалось, что стрельбе будет мешать небольшой вал, размещенный в притирку ко рву, но баррикада получилось выше, да и прицельной стрельбы от нас не требуется. Лошадей разместили в полусотне шагов позади баррикады, не стоит рисковать транспортом. На своих двоих от шакалов уйти будет сложнее.

К обеду все приготовления были закончены. Помост плотно перекрывал выход, на другой стороне был закончен ров, дно которого тоже усеяли колья.

После чего нам объяснили нашу задачу. Четыре десятка должны были стоять на баррикаде, их целью было лишь пустить как можно больше стрел вживую массу противника. Наш же десяток, не знаю уж, почему именно наш имел свою цель. В начале сражения мы должны были находиться на валу и отстреливать самых быстрых тварей, а после того как твари попрут мощным потокам, мы должны были отойти вплотную к баррикаде и отстреливать тех кто умудриться выбраться изо рва и преодолеть вал. Не знаю, как с этим справятся гнолы, но из трехметрового рва, у которого одна сторона было отвесной, мне было бы выбраться проблематично.

При отходе нас должны были затянуть на баррикаду с помощью веревок, после чего все вместе мы должны были споро отступить.

Потянулось долгое ожидание противника. За это время я успел пересчитать свои стрелы. Результат не радовал, всего пятьдесят четыре штуки. У некоторых из наших и того меньше. Итого при самом идеальном итоге наш отряд мог бы положить две с половиной тысячи тварей. Что конечно полный бред, дай бог, чтоб хотя бы каждая третья стрела нашла свою цель.

В ожидании предстоящего боя, перевесил один из мечей на пояс. Второй же оставил на спине, под щитом. После чего счел, что больше сделать ничего не смогу.

Потянулись томительные часы ожидания. Все просто сидели без дела, тупо пялясь в горизонт. Дозор высылать не стали, слишком опасно, хоть на версту по ту сторону и не было видно ни единого деревца. Но ощущение все равно было такое, что враг вот-вот появиться у нас перед носом.

Пока все издевались над собой, я потихоньку осматривал округу из транса. Стараясь впитать в себя приблизительную карту местности, кто знает, как все повернётся и возможно знание округи спасет нам жизнь.

Но видимо я перестарался с трансом, так как неожиданно нагрянула головная боль. Злобно прошипев сквозь зубы ругательство, я присоединился к остальным в их пассивном ожидании.

Через десяток минут я вновь попробовал войти в транс, но неожиданно у меня не получилось. Не понимая, что происходит, я вновь и вновь пытался слиться с природой. Было ощущение, что я вновь вернулся на полгода назад и транс мне так же неподвластен.

Это вызвало в душе лишь вспышку злости, что само по себе едва не выбило меня из транса. Но всё-таки я смог собраться и на этот раз все же пробил неизвестную преграду. Увиденное из транса повергло меня в шок. Все окружающее было покрыто легкой дымкой, которая мешала мне нормально смотреть. Удивившись непонятному явлению, я внезапно заметил, что у всей этой дымки есть небольшой хвост, уходящий по ту сторону реки. Пройдя по нему до границ своих возможностей, я так и не обнаружил его источника, но понять, что им может быть, было не сложно. У гнолов явно есть кто-то способный обращаться с энергией и судя по всему, этот кто-то намного способнее меня.

Вылетев из транса, я прислушался к своему сердцебиению. Собственные размышления пугали меня, и столкновение с неизвестным противником не сулило ничего хорошего.

— У гнолов есть колдун, — тихо прошептал я на ухо Олгу.

Тот тут же подобрался и вопросительно уставился на меня, но что-то объяснить было невозможно, сам то толком ничего не знаю.

— Ясно лишь одно, будущее не сулит ничего хорошего, — как можно тише произнес я.

Глава 18

Первым делом я задумался над защитой от вражеского колдовства, на что способен противник, я не знал даже в теории и единственное, что мог попробовать сделать, так это отогнать дымку, накрывшую нас.

Сперва попробовал развеять ее слившись с природой, но как назло рядом не было большой растительности, а все что могла сделать трава это отогнать дымку на пару локтей от земли. При этом у меня началась жуткая мигрень. Пришлось разрывать контакт. Как ни странно мигрень тут же прошла. Видимо это как-то противостояние природы и колдовства влияло на меня. Если природа тут не помощник, то нужно попробовать свои собственные силы.

Вновь погрузившись в транс, я попробовал разглядеть энергии вокруг. Открывшаяся картина была еще хуже, чем виделось ранее. Если для природы, чужеродная энергия была лишь лёгкой дымкой, то для меня она предстала густым непроницаемым туманом.

Туман, почему то не прилегал вплотную к моему телу. Покоясь на расстоянии локтя от тела, туман обрисовывал вокруг меня некую сферу. Преграду, не пускавшую туман к телу я не видел, но тот довольно точно обрисовывал ее габариты.

Видимо это энергетическая оболочка человека, дед говорил что-то подобное, но как-то мельком. Помню только то, что эта оболочка защищает энергию человека от окружающей среды.

Не знаю сколько времени я в пустую наблюдал за туманом, стремясь разглядеть свою оболочку, но в конце концов у меня это получилось. В голове, будто что-то хрустнуло, и на меня вновь нахлынула боль. Зажмурив глаза я сосредоточился лишь на своих ощущениях и как мог, попытался заглушить боль, что неожиданно просто мне удалось. Раз и пульсирующая боль пропала. Открыв глаза, я удивился ещё больше, вокруг меня была паутина из энергетических линий. Сотни, тысячи, десятки тысяч тончайших нитей сплетались вокруг меня, образуя мелкоячеистую сферу. Всё это было смутно похоже на пчелиный улей набитый паутиной.

Ещё одной странностью было то, что в принципе вся эта мешанина не мешала мне смотреть сквозь себя. Стоило лишь захотеть и линии блекли, открывая мне картину происходящего вокруг. Туман, как ни странно не изменил своей формы и виделся всё также, лишь став прозрачнее. Неожиданно я понял, что среди тумана я вижу некие цветные пятна. Приглядевшись, понял, что я вижу других людей. Их оболочки были похожи на мою и на первый взгляд, я существенных различий не увидел. Разве что цвет отличался. Если мои каналы имели салатовый оттенок, то у большинства людей они были слегка коричневатыми. Рядом со мной обнаружилась лишь одна подобная мне оболочка, и я понял, что это Олг. Видимо цвет энергии зависит от расы его носителя.

Так, что-то я отвлекся. В новом состоянии расправится с туманом, проблем не вызвало. Одно лишь мысленное усилие и от моей оболочки во все стороны побежали едва видимые колебания. Туман словно домохозяйка ножом покрошила. Буквально за секунды плотное полотно оказалось разрезано на десятки кусков и те, повисев минуту, беспомощно развеялись.

Туман рассеялся, открывая мне новую картину. Окружающий мир предстал мне во всей красе. Воздух был полон тончащих линий, которые выдавало лишь преломление света. Река в воде была полна ярко-голубых линий, сплетавшихся в причудливые узлы. Что творилось в почве, видно не было, всё скрывал ковёр из переплетений зеленых линий. Видимо, так в этом состоянии видна трава под ногами.

Но долго любоваться открывшимися красотами мне не дали. Видимо я совершил ошибку, развеяв вражеское заклинание. Из транса меня вывела дикая тряска.

— Давай же, очнись, — услышал я его слова, вновь очутившись в теле.

— Что случилось? — спросил, вглядываясь в встревоженное лицо товарища.

— Гнолы рядом, — уже спокойнее произнес тот, — буквально секунд сорок назад мы услышали дикий вой с той стороны, — Олг кивнул на противоположный берег, — если честно я думал это твоих рук дело.

— Может и моих, — ответил я, соотнести разрушение заклятия и дикий вой было несложно. Видимо разрушение вражеского колдовства сказалось на самом колдуне.

Вокруг царил упорядоченный хаос. Все двигались и мельтешили перед глазами, но делали это осмысленно.

— Третий десяток, на позицию! — раздалась зычная команда десятника.

Поднявшись с земли, подхватил лук и вместе с Олгом и Алтом направился к валу.

Все приготовления не заняли и пары минут, а на горизонте уже показался враг.

Из небольшой рощицы, располагавшейся на самой границе видимости, выплеснулась орда. Взгляд мой, да и наверняка всех окружающих, сразу будто прикипел к одной фигуре. Среди общей массы ее выдавали габариты. Эта тварь была как минимум в два раза крупнее и выше остальных. Подробности её внешности скрывало расстояние, но и одних только размеров было достаточно, чтоб где-то внутри появилось гадкое ощущение страха.

— Нам нужны копья, — заорал Туск, быстрей всех отойдя от потрясения.

В ответ пара солдат принесла нам десяток копий, уж не знаю, чьи они были, так как своё я оставил в лагере.

Орда приближалась очень быстро, волна тварей потихоньку разрасталась вширь. Впереди всех двигалась огромная тварь, размахивая здоровенной дубиной, а уж за ней неслись и все остальные.

Когда орда приблизилась на достаточное расстояние, стало понятно, что больше половины из них это обычные степные гнолы. Но и совершенно разных тварей там было предостаточно. Начиная от уже знакомых мне болотных, до странных толстяков, не выдающихся ростом, но выделяющихся объемом своих туш. Всё разнообразие тварей предстало перед нами во всей красе. На секунду закралась крамольная мысль, что сопротивление бесполезно и нам не сдержать такую орду. Но мысль эта была в зародыше удавлена волей и боевым азартом, с легкой примесью злости на самого себя.

На лицах стоящих рядом ребят тоже можно было разглядеть борьбу чувств, и если некоторые были полны решимости. То у пары человек в глазах читалась лишь обреченность в вперемешку со страхом.

— Приготовить луки!

Поднапрягшись, я согнул лук и накинул тетиву. После чего как на учениях принял максимально устойчивую стойку.

— Целься в гиганта, — вновь заорал Туск, — стреляем по моей команде! — в принципе твари уже приблизились на дистанцию стрельбы, но командир подпускал тех на расстояние гарантированного поражения, — залп!

С гордостью заметил, что моя стрела, вместе с парой других достигла цели, украсив грудь твари красным цветком оперения. Пока глаза наблюдали, руки уже вновь наложили стрелу.

— Залп!

Вновь стрела исчезает в воздухе, но в этот раз я промазал, точнее тварь пригнула голову, пропустив мою стрелу.

— Залп!

С злой радостью я наблюдаю как моя стрела попадает прямо в нос твари, от чего та с визгом падает вперёд, натыкаясь животом на первый ряд колей.

Колья не смогли сдержать вес туши и та, прорвав первый ряд, еще несколько шагов катилась по траве, едва не достигнув второго. Всего рядов было тринадцать, и располагались они на расстоянии трёх шагов друг от друга.

— Стрелять по готовности! — разносится новый приказ, и мои собственные руки начинают мелькать в воздухе, совершенно не нуждаясь в контроле мозга. Все уже давно доведено до автоматизма регулярными тренировками.

Плотная масса тварей, кажется, даже не замечает обстрела. Но вот плотный строй кольев они проигнорировать не смогли. Передние ряды пытались затормозить, чтобы не нарваться, но задние напирали, буквально насаживая своих же на пики. Те гнолы кто случайно упал в этом столпотворении, подняться уже не смогут, их втаптывали напирающие товарищи. Буквально вал из живых тел скрыл за собой первый ряд кольев.

Чем дальше твари двигались, тем больше были их потери. Казалось, атака захлебнётся, но нашими врагами были не люди. Твари даже в безвыходной ситуации рвались вперёд и это пугало.

Неожиданно мои руки, вместо новой стрелы зачерпнули пустоту, и я поспешно отстегнул пустой колчан, повесив на его место новый. Поверх наших голов посыпались стрелы тех, кто стоял на баррикаде. Твари же пока что преодолели только пять рядов, и бояться ответного обстрела не стоило. Поняв, что почти половина боезапаса истрачена я начал стрелять более вдумчиво. Стараясь выбить максимальное число противников, к тому же, при возможности я старался поразить самых крупных особей и почти не стрелял по обычным. Целью моей были в основном раннее не виденные мной виды гнолов, я подсознательно опасался их, не зная на что они способны.

При всём этом я пытался анализировать происходящие, пытаясь выявить способности врага. Так, например странные зеленоватые твари явно выделялись среди своих собратьев умом, в большинстве случаев они огибали колья, иногда используя своих соплеменников в качестве живой защиты. Некоторые гнолы были явно более сильны и отличались низким ростом и массивным телосложением. Но основной своей целью я выбрал прыгунов. Эти твари были чем-то особенным. Если тело гнола хоть немного было похоже на человеческое, то у этих тварей оно было скорей кошачьим. Данные твари перемещались весьма странным образом, совершая большие скачки, на пять или шесть шагов. После чего вновь поднимались на две лапы и сделав несколько шагов для разгона вновь совершали прыжок. Было в этом что-то неестественное, я бы даже сказал искусственное. Но основной моей целью они были ни из-за этого, просто я осознавал, что этим тварям ров не помеха, а вступать в рукопашный бой нужно как можно позже.

Твари всё так же ломились вперёд, не обращая внимания на смерти своих собратьев. Для меня подобная картина предстала впервые, но забуду я её точно не скоро. Настоящее месиво из тел. Кровь, кишки, растоптанные тела и жуткая многоликая толпа, стремящаяся достать тебя.

Неожиданно кончился и второй колчан, остался лишь десяток стрел в связке за спиною. Судорожно перехватив вязанку, сунул ее в пустующий колчан и лишь после этого снял с неё петлю. Такой вот нехитрый способ пополнения боезапасов придумал самолично, использовав для этого знание корабельных петель.

Всё время с начала сражения мои глаза рыскали по толпе, выискивая ведомую только мне цель. Где-то глубоко внутри я знал, что вражеский колдун жив и его бездействие заставляло сердце сжиматься в нехорошем предчувствии. Но того всё не было.

Рядом закончил стрельбу Олг и, спокойно сняв тетиву с лука, перевооружился, достав на замену, ему свой любимый полуторник в комплекте с кулачным щитом.

Так и не найдя колдуна в толпе я истратил последнюю стрелу.

Всё, лук теперь бесполезен. Аккуратно сняв тетиву, я поменял его местами со щитом, а колчан же просто бросил наземь. Невелика потеря в случае отступления.

— Щиты, — бодро гаркнул Туск.

Задрав шит над головой, я сам максимально пригнулся. Руку с вскинутым щитом чувствительно тряхнуло, а рядом с ногой, буквально впритирку воткнулся длинный дротик. Олгу с его маленьким щитком пришлось сложнее, пара дротиков попала в него. Но доспехи выдержали, и друг лишь ругнулся.

— Спускаемся! — вновь раздалась команда десятника, и мы медленно попятились назад, исчезая с поля зрения противника за валом.

Обстрел не прекращался и вот среди нас уже есть раненый. Крепыша Улка дротик достал в ногу. От чего здоровяк с криком опрокинулся наземь. Несколько секунд и нас уже девять, а не десять. Олгу, слава предкам, везло. Точнее везение присовокупилось к его тактике, не раз уже отработанной на тренировках. Друг, пользуясь своим щитом, прикрывал глазные прорези и шею, а при навесном обстреле он старался держать тело под наклоном, чтобы щит прикрывал также и ноги.

Обстрел всё не стихал, а что творилось за валом, мы не видели.

Потянулось томительное ожидание, разбавляемое лишь всплесками адреналина, от близких попаданий вражеских снарядов. Так что первого «прыгуна», неожиданного взвившегося над валом, наш десяток встречал с безумной радостью. Природа твари сыграла против неё самой. После длинного прыжка, тварь приземлилась на склон вала и не удержавшись, свалилась прям нам под ноги. Где тут же была изрублена на фарш. Но особо порадоваться никто не успел, за первой тварью появилась вторая. Но она сразу же поймала стрелу и завалилась назад.

Третья тварь приземлилась прямо передо мной и, сделав пару шагов, шибанула меня в щит, одновременно нанизываясь на клинок. От удара я едва не опрокинулся, но смог удержаться на ногах, лишь отойдя на пару шагов назад. Дальше твари попёрли слабым ручейком.

Вот одна из тварей бьёт в щит Олга, но тут мы одновременно с Алтом рассекаем её спину. Следующая тварь целью выбрала меня. Сделав два нелепых шага, она неожиданно присела и совершила мощный прыжок. Как мне удалось упасть, пропустив её над собой я не знаю. Поднявшись, обнаружил, что тварь лежит в пяти метрах от меня, а спину её украшает несколько стрел. Следующим противником оказался обычный гнол, который даже добраться до меня не успел, как Олг смахнул его голову в длинном выпаде. Уклоняюсь от дротика, странно, твари вроде бы прекратили обстрел.

Следующую тварь встречаю своей любимой связкой ударов. Делаю шаг вперед и провожу рубящий удар, который тварь принимает на свой клинок. Отдёргиваю меч на себя и из положения сидя бью окантовкой щита в челюсть. Тело хилого противника подбрасывает в воздух, где его встречает мой меч. Кровь из буквально рассечённого тела плескается мне на лицо, а разум начинает затмевать азартная ярость.

— Даааа! — слышаться рядом яростный крик друга.

Повернув голову, вижу, как Олг опускает меч на рухнувшего противника. Вслед за клинком друга в воздух поднимаются капли крови.

Моё тело распирает от энергии и ярости, но на то нас и обучали, чтобы мы не теряли голову. Следующую тварь, я, не смотря на возможность отрубить голову, просто протыкаю клинком. Силы нужно беречь.

— Шаг назад! — раздается команда десятника, и мы дружно отшагиваем.

Не знаю зачем, всё-таки за валом встречать противников легче, чем на ровном пространстве, но тело само выполняет приказ.

С шагом назад сношу лапу твари, атакующей Соплю. Соплей был вёрткий паренёк из нашего десятка, получивший своё прозвище за постоянное хлюпанье носом. Тот, снеся голову твари своим топориком, благодарно кивает. Не смотря на то, что особой дружбы у меня в десятке ни с кем не было, но и соперничества тоже, даже имелся некоторый авторитет.

Следующим противником был болотный гнол, попытавшийся в прыжке располосовать моё лицо своими когтями. Приняв всю его тушу на щит, перекинул его через себя и, развернувшись, раскроил голову. Тварей становилось всё больше и больше, а мы потихоньку всё приближались к баррикаде. Казалось всё пройдёт как по маслу, но неожиданно на валу появилась с трудом вскоробившаяся туша жирдяя.

Тот обвёл округу взглядом и яростно уставился на нас. Воздух пронзил яростный вой и эта туша начала своё движение. В него тут же зарядили десяток стрел, но никакого эффекта не было, огромная туша неотвратимо двигалась в нашу сторону, не обращая внимания на своих сородичей оказавшихся на пути.

Все чётко понимали, что клинками эту тварь не остановить, но ничего поделать не могли, а та всё набирала скорость.

— Копья! — неожиданно гаркнул десятник, и в тварь вонзилось два копья, которые метнули ребята из-за наших спин. Тварь, обиженно взревев рванулась вперёд и ударом огромного пуза разметала нас с Олгом в разные стороны. В тварь тут же вонзилось ещё два копья, и в этот раз тварь не отделалась так легко.

— Ухх, — жалобно выдохнула она и, зашатавшись, рухнула на спину.

Краем глаза я заметил, как со спины твари метнулась какая-то тень. Но разглядеть, что это было мне не удалось, на меня насели сразу два болотника. Уклонившись от удара одного, отсёк второму лапу. И перекатом подбив первого наземь, всадил свой меч ему в сердце. Лишь после этого я смог разглядеть, что твориться впереди.

* * *

Олг тряхнул головой, выбрасывая из головы муть, после удара толстяка и поднялся на ноги. Мощным ударом, разрубив пополам противника, он неожиданно встретился глазами с осмысленным взором. Перед ним стояла странная тварь. Обладая обычным телом гнола, она имела странное лицо, нечто среднее меж гнолом и человеком. Главным же отличием от соплеменников была одежда. Тварь была облечена в короткую кожаную юбку, через грудь шли две кожаные полосы, с множеством висюлек на них, большей частью которых были чьи-то кости. Шею украшало ожерелье из человеческих зубов, а лысую макушку и верхнюю часть лица скрывала полумаска, сделанная из человеческого же черепа. В руках, вполне себе человеческих, тварь держала копьё.

«Колдун!» — пронзила голову страшная мысль.

Терять время было нельзя, и он метнул свой меч, а сам бросился за ним, вынимая из ножен короткий клинок. Враг неожиданно легким движением копья отшвырнул тяжелый клинок в сторону и вытянул вперёд руку, сведя пальцы, будто держал в руке яблоко.

Вдруг оказалось нечем дышать. Никакой боли или давления, как будто просто исчез воздух из лёгких. Несмотря на прилагаемые усилия, ноги предательски подогнулись.

«Вот она, смерть» — как-то отстранённо подумал он, всматриваясь в полные уверенности глаза нелюди.

— Рааа! — разорвал гвалт боя яростный рык.

Слегка повернув голову, Олг увидел, как его друг будто следуя его примеру, метнул свой клинок в колдуна. Тот вновь проделал свой фокус с отбитым оружием и вытянул свою руку в сторону друга.

«Только не это!» — забилась в голове Олга паническая мысль. Но друг смог его удивить. Неожиданно воздух вокруг него будто пошёл рабью, на секунду Олгу показалось, что он видит на месте своего друга разъяренного крупного медведя, а в следующую секунду тот в прыжке протаранил своим телом тварь. Они вместе упали на край моста, но тварь извернулась и толчком ног подбросила Скела над собой. Друг не сплоховал, в последний момент, уцепившись за ногу противника. Тот попытался ухватиться за край моста, но тут же, увлекаемый весом Скела скрылся из вида. Всё это уложилось в несколько секунд.

Тут же воздух вернулся в легкие, и тело сковал кашель. В эти секунды Олг был беспомощен как никогда. Но смерть не приходила, и боли не было. Преодолев себя, он поднялся на ноги и лишь после этого заметил, что впереди, буквально в шаге от него стоял Алт в паре с десятником.

— Он очухался, — крикнул кто-то.

— Отходим, — рявкнул десятник оглянувшись.

— Но как же Скел?! — спросил Олг, подхватывая валяющееся под ногами копьё.

— Мы ничем не можем ему помочь.

Разумом Олг понимал правоту командующего, но сердце болезненно сжималось от переживаний за друга.

— Выживи друг, обязательно выживи, — тихо прошептал он.

Глава 19

Первое, что бросалось в глаза, это стоящий на коленях друг, с стремительно краснеющим лицом. Причину искать смысла не было, в пяти шагах от него стоял не кто иной, как колдун. Медлить было нельзя, и я со всей силы метнул клинок в противника. Неожиданно, клинок, будто наткнулся на невидимую стену и стремительно отлетел в бок. Перед глазами на долю момента появилось изображение окружающих энергий, где на месте колдуна была сфера непроглядной мглы.

Ярость застилает глаза и, не ведая, что творю, я с угрожающим рыком бросаюсь вперёд. Краем сознания замечаю странное тепло в районе груди. Именно там, под слоем одежды и брони покоится прощальный дедов подарок. До противника я добрался в два прыжка и, с силой оттолкнувшись от земли, протаранил того плечом. Время странно замедлилось.

Вот мы начинаем падать, но тварь в немыслимом пируэте изгибается и, протиснув меж нами свою ногу, швыряет меня через себя. Понимание того, что если ничего не сделаю, то через секунду окажусь под водой, придаёт сил и моя рука смыкается на лодыжке противника. Мы начинаем вместе падать, но тварь неожиданно цепляется за что-то и останавливает падение. Моё же тело, словно на тарзанке проносится над водой и я, сделав рывок, подкидываю своё тело высоко вверх. С злорадством замечаю, что мой рывок срывает хватку твари и та продолжает падать. В полёте переворачиваюсь, одновременно выхватывая нож. Тварь, падая, ловит мой взгляд, неожиданно понимаю, что тело перестаёт слушаться. Изнутри поднимается новая волна гнева, вперемешку с яростным безумием. Буря эмоций горячей волной проходится по телу, вымывая остатки скованности. Вновь обретя контроль над телом, я лишь сильнее сжимаю рукоять ножа. Неожиданно время возобновляет свой привычный бег. Приходит понимание, что всё произошедшее не заняло и десяти секунд. Удар об воду вытряхивает из головы непрошеные мысли. С закрытыми глазами выбрасываю вниз руку и та, буквально в локте от тела, натыкается на противника. Под рукой что-то гладкое, но пальцы находят выемки и погружаются в них, чувствую что-то склизкое, не понимая, что это, наношу удар ножом. Вода сильно смягчает удар, но я явственно чувствую, что нож погружается в плоть. Со всей силы тяну его на себя, разрывая чужую плоть.

Неожиданно понимаю, что мой противник лежит на дне, а я вешу над ним. Тварь не подаёт признаков жизни. Начинаю всплывать и обнаруживаю, что глубина здесь всего по пояс. Странно.

Через несколько секунд понимаю, что стою не на дне, а на каменном блоке, неведомым образом оказавшимся по середине реки. Раз такое дело, то нужно пользоваться моментом. Подтягиваю к себе тело твари. Взгляд натыкается на вытекшие глаза, под костяной маской. Теперь понятно, во что я вцепился. Изо рта гнола торчит рукоять ножа, под углом зашедшего в рот и очевидно пробившего мозг. Картина не из приятных, но и я не на выставке художников.

На извлечение сердца ушло примерно полминуты. Ещё минута на поглощение. Только пропихнув в желудок последний кусок тёплой плоти, понимаю, что действую странно. В первую очередь нужно было думать о спасении собственной шкуры, а уже потом обо всём остальном. Но нет же, сначала доел и лишь потом думать начал, а ведь думать есть о чём. До нужного берега сотня шагов, течение хоть и не бурное, но весьма не слабое. А на мне, кроме нелёгкой брони еще и шлем и клинок запасной за спиной, куда делся лук не знаю, на ногах же сапоги, наполненные водой. Мда, в такой амуниции мне далеко не уплыть. Не смотря на всю сноровку и выносливость, шагов десять это мой максимум.

Разоблачение на долго не затянулось. Доспехи снял полностью, как и сапоги. На теле оставил рубаху и штаны. Поверх них прицепил ножны с ножом и клинком. Вот, совсем другое дело. Осталось только шлем стянуть и всё.

Сердце обливалось кровью от утраты дорогой экипировки, но выхода не было. Бесполезные попытки как-то закрепить амуницию на камне забросил после первой же неудачной попытки. Тело колдуна уже утащило течением, трофеев с него брать не стал, прихватил только костяную маску, которую для удобства закрепил на поясе. Не знаю, правда, зачем мне она.

Всё, больше медлить нельзя, иначе доплыв до берега, окажусь прямиком в лапах мохнатых тварей.

На всякий случай плыть решил ровно под мостом, благо основание уходило от берега всего на пару шагов. Плавать с мечом было слегка непривычно, он слегка тянул вниз, но вполне терпимо.

Доплыв, аккуратно выглянул из-за угла. Осознание того, что я сильно опоздал, пришло вместе с картиной удаляющихся всадников. Те удалились недалеко, всего шагов на триста, но надежды достичь их не было. На берегу с каждой секундой было всё больше тварей. К своему облегчению увидел среди всадников Олга, опознал его по его пшеничной косе, друг слегка отстал и скакал постоянно оборачиваясь.

— Не беспокойся друг, я выживу, — прошептал себе под ухо, чтоб хоть немного себя успокоить.

Что делать было непонятно. Незаметно выбраться я не смогу, тут же увидят и схватят. Была, конечно, идея так же под мостом переплыть реку, но обдумав пока что её отложил. Кто знает, чем теперь займутся твари, вдруг назад решат вернуться.

То, что твари не торопятся возвращаться, стало понятно сразу, но и спешить вслед за ускакавшим отрядом они не собирались. Твари явно решили устроиться на отдых и начали разбредаться. Боясь быть замеченным, я укрылся за мостом и прекратил наблюдение.

Находиться в студеной воде было чертовски неуютно. И если в первые минуты тело, отходящее от горячки боя, холода не ощущало, то теперь приходилось бороться со стуком зубов.

То, что нужно срочно предпринимать хоть что-то, стало понятно, когда у меня начало сводить правую ногу.

— Была не была, — прошептал и всё же направился к противоположному берегу. До середины реки проплыл нормально, но когда до берега оставалось от силы три десятка метров у меня все же свело ногу. От резкой боли, а точнее от неожиданности я сбился с ритма и хлебнул воды. Но всё же сумел отсечь боль и отхаркнуть воду и продолжил путь. Доплыв до берега начал с остервенением мять мышцы на ноге, возвращая чувствительность. От боли непроизвольно скрипнул зубами.

Вернув контроль над ногой, я аккуратно двинулся к берегу. Боязнь быть замеченным с той стороны, заставляла погружаться в воду как можно глубже.

Тут пришла мысль, заставившая меня усомниться в своих умственных способностях. Зачем я как дурак выглядываю из-за каждого угла, если у меня есть транс? Первая попытка дала на удивление странный результат. Перед глазами появилось нечто. Это нечто было мутным и странным, состоящим из десятков лоскутков, не состыковывавшихся в общую картину. На то, чтобы понять, что я вижу картинку от водных растений у меня ушло никак не меньше пары минут. Да и понял я это, только из-за того, что в одном из лоскутов заметил свой собственный медленно кувыркающийся по дну шлем.

Чтобы увидеть привычную картину суши ушло ещё несколько минут. Оказалось для этого нужно было сосредоточится, и представить внешний вид того растения, к которому я обращаюсь.

Увиденная картинка принесла двойственные чувства. С одной стороны было раздражение. Гнолы явно никуда не торопились, и орда разбрелась, некоторые присматривали себе трофеи, но большинство ужинало. Своими павшими соплеменниками, большая часть которых лежала как раз на берегу, к которому я приплыл. С другой стороны я смог разглядеть надежду. Это была не людская армия, или еще, какая напасть, угрожающая гнолам. Нет, это был вполне обычный себе куст онфы, раскинувшийся возле воды и примыкающий к опоре моста. То, что это была именно онфа иначе как подарком судьбы не назовешь, растение это не сбрасывало листву на зиму. Куст был для меня спасением, а не увидел я его раньше лишь потому, что течение сместило меня к противоположной части опоры. Не знаю правда как я его просмотрел с того берега, но уж как то смог.

На то, чтобы скрытно добраться до раскидистого куста мне понадобилась всего пара минут. Ещё пару пришлось потратить, чтобы удобнее устроиться и при этом не быть увиденным и не привлечь внимание шумом ветвей.

Лишь удобно разместившись и убедившись, что до сих пор остался незамеченным, я смог немного расслабиться. Ну, насколько это вообще возможно на холодном воздухе, в мокрой одежде, после почти часовых купаний в студеной воде.

Как то совершенно незаметно для себя соскользнул в транс, сосредоточившись лишь на собственном теле я поразился открывшийся картине. Всё тело было усыпано россыпями красных точек. «Видимо это результат переохлаждения!» — промелькнула догадка. Сидеть, сложа руки, было не в моих привычках. Первым делом я максимально разогнал энергию, которая до моего вмешательства едва циркулировала по телу. Вторым действием начал одну за другой гасить красные точки. Используя для этого жалкие остатки былых излишков своей энергии. Собственной энергии мне хватило едва ли на треть организма, но во первых от перевариваемого сердца поступал ручеек энергии, а во вторых мне пришла помощь от того, кто уже и так мне помог. Со мной поделился своей энергией куст. В былые времена я бы даже не заметил этого толком. Настолько мал был поток энергии, но сейчас, когда организм был на грани истощения, эта помощь была как глоток воды после путешествия по пустыне.

Видимо, по не знаю я что-то сделал не так, мысли вдруг начали путаться и в конце концов сознание бессовестно отключилось.

На этот раз сны были странными. Странные видения нечеловеческой жизни, чужие, странные чувства. Сложно было разобраться в том, что я вижу, еще сложнее было понять происходящее. Логика тварей сильно отличалась от человеческой, и многое из увиденного ставило меня в тупик.

Сознание вернулось рывком. Сквозь густую листву пробивались первые лучи света. Тело, как ни странно не болело. Ни ломоты, не боли, лишь ощущение, что всё тело сильно затекло и слегка замерзло. Можно было бы конечно подивиться, но в прошлый раз у меня вообще дырка в плече заросла, что уж и говорить об обмораживании.

Войдя в транс, убедился, что твари уже двинулись в путь. Лишь после этого я смог вылезти из укрытия. Пару минут ушло на то чтоб вернуть конечностям работоспособное состояние.

Кое как размявшись, решил что пора выдвигаться в путь. Картина вчерашней битвы ужасала, везде валялись мёртвые мохнатые тела, кое-где уже изрядно погрызенные, у многих были вспороты животы. Сильно воняло кровью и смертью, слегка попахивало дерьмом. Постаравшись не дышать, начал сбор трофеев. Ну как трофеев, стрелы собирать начал. Многие конечно были поломаны, но два колчана я набрать сумел. Далее направился на поиски своего лука.

Перебираться через ров пришлось по мёртвым телам, откуда их здесь столько набралось только? Лишь у половины из них я насчитал повреждения от стрел, остальные видимо погибли от образовавшейся тут давки. Мда, жуткое зрелище. Горы трупов, мертвые глаза, на оскаленных рожах, открытые в предсмертном рыке рты.

— Как бы кошмары после такого мучить не начали, — вновь начал я говорить сам с собой, чтоб хоть как то развеять пугающую тишину.

— Ого, — неслабо мы тут развлеклись, — за валом нашлось еще почти под сотню вражеских трупов.

Первой моей целью был труп здоровяка Улка. Тело его я нашел под десятком вражеских туш, лишь этим можно было объяснить, что его тело было не тронутым. Лишь дротик, ранее торчавший из глазной прорези, теперь лежал рядышком, видимо вывороченный чьей-то тушей. Уцелевший глаз был закрыт, и хорошо, пусть он не видит, как я буду его обирать. От здоровяка я взял не многое, щит и наручи. Остальная броня была слишком велика, да и не нужна она мне в принципе, бросаться в бой я не собираюсь. Слишком уж сложно снимать, чтобы то ни было, с окоченевшего трупа.

В кошельке у павшего товарища обнаружил пару серебряных монет, тоже неплохо.

Лук свой я нашёл довольно скоро, тот за без надобностью даже не трогали, тетива правда канула в лету, но на этот случай у меня в пояс всегда вшита запасная. Потянул за колечко на конце и вот, она в моих руках.

Всего, вместе с Улком насчитал четыре трупа наших ребят. Среди них ещё дин был из нашего десятка. С лица его содрали кожу, но узнать Быка было не сложно. На шее у него была выполнена большая наколка, в виде данного животного, за то он собственно и получил прозвище, хотя может и прозвище переросло в наколку. О его прошлой жизни я как то не расспрашивал.

От остальных своих подобрал сапоги и не достающие части доспехов и теплую подкладку под оные, не забыв конечно и о кошельках. В итоге от места побоища, а назвать то, что тут было сражением у меня язык не поворачивался, я уходил, обогатившись на семь серебряных и почти полном комплекте доспехов. На счет доспехов мнение я изменил, лишь вспомнив, сколько раз он спасал мне жизнь, да и за утрату спросить могут. Доспехи пришлось слегка отмыть, я конечно не брезгливый, но спекшаяся кровь имеет специфический запах и зверьё может его почуять.

Теплая подкладка за ночь отсырела и больше грозила моему здоровью, чем оберегало его, так что, не мудрствуя лукаво, я собрал все свои пожитки и двинулся вслед орде, надеясь в ближайшей рощице развести костёр и обогреться.

Можно было бы конечно сделать это и здесь, но по соседству с трупами было как-то неуютно и не спокойно. Единственное что смущало, это отсутствие еды, но это дело решаемое, благо лук есть.

Шел я не так уж и долго, где то часа два. Всё время приходилось осматривать округу из транса, но в округе всё было спокойно. Остановиться решил, достигнув крупного леса, раскинувшегося правее дороги и по дуге огибающего Конт.

С помощью транса нашел себе добычу. Ей оказался небольшой тетерев. Охота заняла буквально пару минут. После чего я, натаскав наиболее сухих дров, разжег небольшой костерок, а пока он разгорается, принялся ощипывать птицу. Посуды у меня не было, так что готовить пришлось на свежесрубленной палке. От чего мясо получилось, где горелым, а где не прожарилось вовсе.

— Горяче сыро не бывает, — присказка деда пришлась как нельзя кстати.

Пока обедал, задумался над планами на будущее. Никаких толковых мыслей не было, понятно только что нужно возвращаться к своему отряду, но вот как это сделать. Твари наверняка будут штурмовать город, и высовываться смысла нет. Тем более тварям город точно не по зубам, если уж наш отряд с помощью убогих укреплений смог положить около шести сотен особей, то укрепленный город им взять не по силам. Тем более без гиганта и колдуна. Так что единственным правильным решением, как по мне, это дождаться пока тварей разобьют, а уже после вернуться к своим.

Главное чтоб твари сами не смекнули, что город для них неприступен и не повернули обратно, в чем я, конечно сомневаюсь, но чем духи не шутят.

Ну а пока что нужно хотя бы догнать орду и посмотреть, что они будут делать.

— Да, так и поступлю, — по новоприобретенной привычке, прошептал себе под нос.

Глава 20

Орда двигалась довольно медленно, преодолевая за день не больше двадцати пяти вёрст. Так что догнал я их довольно быстро. За ордой было не сложно идти, во первых след такой оравы сложно потерять, во вторых даже находясь за версту от вражеской армии, я прекрасно ее слышал, в третьих, даже не будь у меня зрения и слуха, я всё равно нашел бы гнолов по запаху. Там где прошла орда заметно пованивало, сильный запах псины и небольшой запашок дерьма. Быть обнаруженным я не боялся, у тварей не было даже никакого подобия дозоров или арьергарда, да и с помощью транса можно заметить опасность заранее.

Чем больше я наблюдал за действиями тварей, тем больше поражался. Непонятно как вообще такая масса разных существ собралась и ужилась вместе, не говоря уже о вторжении в земли людей. Может я и выдумываю, но за всем этим как мне кажется что-то или кто-то стоит.

Единственной трудностью в преследовании вражеской армии был поиск пропитания. Там, где прошла орда, казалось не оставалось ничего живого крупней воробья. Не раз и не два мне встречались костяки неудачливых животных, встречались вымазанные в крови перья, разрытые ямы, некогда скрывавшие в своём нутре заячьи норы. Чтоб не страдать от голода, я взял курс чуть правее следов тварей, пусть крупные звери и разбежались, но недостатка пичуг тут не наблюдалось.

К вечеру, из транса обнаружил ветхую хижину, располагалась она ещё немного правее от общего направления.

— Это даже к лучшему, во сне трансом попользуешься, а так хоть расстояние побольше останется, глядишь, твари на огонёк не заглянут.

Хижина оказалась не такой уж и ветхой, дверь оказалась весьма крепкой, да и засов имелся, смущала лишь соломенная крыша, порядком поизносившаяся. Ну, хоть ветер мешать не будет. Хижина была небольшой, пять шагов в длину и три в ширину. Кроме малой глиняной печи, не пригодной ни для чего кроме готовки пищи, тут был лишь стол, да полати, крепившиеся к стене. Стульев не было, зато на стенах висела пара пучков лярты, травки, что использовалась при приготовлении отвара, помогающего при простуде.

— Это хорошо, — пробубнил себе под нос, — хоть я и не ощущаю негативных последствий после купания, но отвар попить не помешает.

Осмотрев хижину ничего интересного больше не обнаружил, никакого подпола не имелось, как и схронок.

Следов, как ни старался, не обнаружил, зато на всякий приметил удобный путь отхода на всякий случай.

На улице окончательно стемнело, и я принялся за готовку пищи. Вначале выгреб скопившуюся в печи золу и разжег огонь. То, что твари могут учуять или увидеть дым, я не боялся. Во первых зимней ночью, когда снега нет, фиг что увидишь, а уж если тучи наползут, там хоть глаз выткни изменений не заметишь, ну а во вторых хворост был хорошо просушен и дыма от него практически не будет.

На ужин у меня был тощий говорун, это птица такая, отличающаяся весьма противным голоском и привычкой ночью издавать странные звуки, услышишь такое в первый раз, и покажется, будто вопит кто-то неразборчиво. Пичуга в природе была довольно крупной, гривны на три, но мне видимо попался какой-то дистрофик весом в два раза меньшим. Привычно разделав птицу, порадовался тому, что в хате нашелся глиняный котелок, в котором мясо можно сварить. Привычно обратившись к лесу по поводу воды, неожиданно почувствовал некое беспокойство, но будто не своё. Заострять внимание на этом не стал, а добравшись до воды, вообще выкинул из головы странные ощущения, перед этим убедившись, что опасности непосредственно мне в округе нет.

Перекусив мясом, посетовал на отсутствие соли, к которой за время службы изрядно привык. После позднего ужина, отправился на боковую, перед этим крепко накрепко заперев дверь и подперев её столом на всякий случай.

Сон пришёл довольно быстро, вытеснив из головы бесполезные мысли.

Снился мне бордель, аппетитные обнаженные девушки, призывно манящие меня. Но стоило мне приступить к самому интересному, как набатом взвыло чувство неведомой тревоги, и я вылетел из мира сновидений. Вокруг была тишина, ну не тишина конечно, а обычные звуки ночного леса, ничего постороннего. Погрузившись в транс, убедился, что опасности нет, но чувство тревоги не пропадало. Решив не игнорировать столь странные ощущения, я быстро облачился в доспехи и, устроившись поудобнее вновь провалился в транс.

Слившись с окружающей природой, постарался максимально расширить границы восприятия при этом, вникая и стараясь прочувствовать всё вокруг, свои собственные ощущения при этом, отодвинул на самую грань сознания. Чувство тревоги при этом не исчезло, а наоборот усилилось, но источника всё не было.

Вдруг в сознание вторглись новые ощущения, не мои, чужие, тут была странная смесь ощущений, беспокойство, тревога, просьба помочь. Совсем не понимая, что происходит, я попытался передать своё непонимание в ответ, присовокупив к нему желание помочь.

Вдруг меня выкинуло обратно в тело, а к ощущением добавилось нечто новое, но уже знакомое. Обозначив себя лёгким щипком, появилось чувство направления.

— Хм, ну что ж, поглядим что там, — с этими словами я вышел за порог хижины.

Бежать по ночному лесу, скажу вам удовольствие ещё то. Нет, ночь то я люблю, но именно в сочетании с бегом по лесу, она доставляет очень много неудобств. Мало того, что не видно, куда ногу ставить, так ещё и редкие ветви всё норовят по лицу хлестнуть.

— Так и без глаз остаться можно, — бурчал я, меж тем не сбавляя темп.

Ощущение тревоги потихоньку усиливалось, не позволяя сделать даже минутную остановку, чтоб оглядеться из транса. Единственное что успокаивало, это то, что направление было в противоположную сторону от лагеря гнолов, вновь возвращая меня в сторону реки.

Бежал я не более получаса, прежде чем неожиданно деревья расступились, открыв мне странное зрелище. На небольшой полянке творилось что-то непонятное, первое, что бросалось в глаза это мельтешащие по поляне сферы из слабого белого света, размером они были не больше человеческой головы. Было их тут всего четыре и все они водили странный хоровод, центром которого была странная фигура. Будто тень обрела очертания. Временами от шариков отделялись слабые искорки, которые едва достигнув тени, гасли, не оставляя никаких следов. Тень же бездействовала, но всё нарастающее напряжение подсказывало, что это продлиться не долго. Ощущения меня не обманули, казалось, тень подняла голову, ранее смотрящую в землю, возникло ощущение, что смотрит она на меня.

— ХТЫ! — прохрипела тварь, обжигая меня волнами ненависти, вместе с ней пришло и узнавание. Не знаю как, но в тени я с дрожью узнал убитую недавно тварь.

Тень со скоростью молнии метнулась ко мне. Увернуться не успел, и тень саданула меня руками в грудь. Ощущения были, будто меня бык в грудь боднул. Ноги оторвались от земли, и я спиной вперёд влетел в дерево. Лишь многочисленные тренировки позволили мне не потерять сознание и перекатом уйти в сторону. Там где секунду назад лежало моё тело, будто плугом по земле прошлись. Судорожно вздохнув, зафиксировал свой взгляд на тени и движением кисти отправил в полёт нож. Тот спокойно прошёл сквозь в тело твари и, ударившись об дерево отлетел в траву. Значит оружием своим я ничего не смогу сделать. Тварь тем временем подняла руки над головой, и один из светящихся шаров лопнул, разбрызгивая вокруг слабые искры. Но и сама тварь, кажется, слегка побледнела. От гибели светлячка на меня вновь нахлынули чужие чувства, горечь, сожаление и печаль.

Но усилием воли я отодвинул их на задворки сознания, сосредоточившись на противнике, тот тем временем пошёл в атаку.

Перекатом уйдя в сторону, пытался понять, что я могу противопоставить такому противнику. Единственное моё более менее уместное умение это пускать волны искажений, как те, которыми я рассеял магическую мглу. Но эта способность требует погружения в транс, а на это нет времени.

Неожиданно в голове вновь раздался щелчок, а меня скрутило болью. В голове возникли странные картины. Я вновь проживал участок жизни своего противника. Тот участок, где мой враг, будучи ещё учеником шамана, сражается с духом своего умершего учителя. Пришло чужое воспоминание, что лучшее орудие против духа, это собственная энергия. Пусть духи и питаются чужой энергией, но в концентрированном виде она опасна им, она разрушает связи их тел. В видении я, будучи гнолом, сконцентрировал свою энергию в сжатых кулаках и, дождавшись выпада твари, выбросил сгустки своей энергии навстречу противнику. Два маленьких чёрных шарика пробили тело твари. Из пробоин начал струиться чёрный дым, а тварь ужасно заверещала, да так, что ушам стало больно.

Вернувшись в собственное тело, я несколько секунд не понимал, что происходит. Но увесистый удар вернул мне осознание происходящего. От удара в руке послышался хруст, предплечье пронзила сильная боль. С губ сам собой сорвался стон.

Тварь, еще немного потускнев, бесновалась в кругу, образованном быстро кружащими светляками. Казалось, установилось равновесие, но тварь новым неуловимым движением смогла располосовать ещё одну сферу надвое и та опала на траву россыпью искр.

Больше тянуть было нельзя. Сосредоточившись на себе, я постарался сосредоточить свою энергию в руке, как делал при жизни мой противник. Через несколько секунд почувствовал, что кулак изнутри достаточно сильно пощипывает. Выбросив вперед руку, разжал кулак, наблюдая, как из моей ладони выпорхнула маленькая сфера ярко зеленого цвета. Целился я в тело твари, но та, в погоне за светляками не заметила новой угрозы и, пригнувшись, словила мой снаряд головой. Раздалось отчётливое шипение, а от мгновенно замерших на месте сфер потянулись дрожащие жгуты энергии. Эти жгуты будто неведомые щупальца присосались к телу начавшей верещать твари. Было видно, как по ним, словно по трубкам потекла чёрная энергия. По мере движения она сильно светлела, а в светляк вливалась уже сияющая белизной.

«Да они же жрут ее!» — промелькнула мысль в моей голове.

Меж тем сферы закончили свою трапезу, оставив от противника лишь лёгкую дымку, которую через секунду развеял ветер. После этого сферы двинулись в мою сторону. Я собрался, вновь начав напитывать кулак энергией, хоть никакой угрозы и не ощущал. Наоборот, на меня вновь нахлынули чужие чувства, смесь благодарности и спокойствия.

Достигнув меня, сферы начали пульсировать, а моё тело охватила приятная слабость. Хотелось сопротивляться, но ноги сами подогнулись. Энергия, собираемая в кулаке, вернулась обратно в моё тело. Сознание начало уплывать в мир снов.

Перед тем, как сознание окончательно померкло, мне показалось, что я услышал хруст своей руки, а в голове прошелестел слабый бесполый голос:

«Спасибо».

Очнулся я от ощущения затекшего тела. Поднявшись на локте, оглянулся вокруг. Поляна, светит солнце, деревья шелестят листьями.

— Что я здесь делаю? — хрипло прозвучал в тишине мой голос.

Тут взгляд наткнулся на участок перепаханной земли, и я вспомнил всё, что произошло накануне. Тут же пришло осознание, что я опираюсь на локоть сломанной руки, но почему то боли не было. Ощупав конечность, убедился, что от перелома не осталось и следов.

— Спасибо вам, духи леса, — произнес я, поднявшись с земли.

То, что это были именно лесные духи, сомнений не вызывало. Хоть мне самому и не доводилось их ранее видеть, но в наших байках они мелькали часто.

Размяв тело, покрутил по сторонам головой, стараясь вспомнить, откуда я вчера пришёл. Минуты три мне потребовалось, чтобы найти вчерашние следы, слишком уж сильно мы тут порезвились вчера.

С места вчерашнего поединка я уходил с улыбкой до ушей и причины для радости у меня были. Все сказки и истории про духов явно вели к тому, что помогая им, ты получишь их благодарность. В некоторых сказках это было долголетие, где-то крепкое здоровье и исцеление от хвори и проказ, где-то духи наделяли силой и умом. Не знаю, чем они одарили меня, но надеюсь не только тем, что исцелили мою руку. Второе что радовало, это то, что наши отношения с лесом вышли на новый уровень, всё-таки кого попало лес просить не будет, а это, надеюсь, в дальнейшем откроет новые перспективы. Последней причиной радости было хорошее самочувствие, стоило лишь размяться, как боли прошли.

До хибары добрался даже быстрее чем ночью.

Проверив округу из транса, принялся разогревать себе еду. Позавтракав, а судя по тому, что солнце уже поднялось в зенит, пообедав, остатками птицы и запив ее невкусным бульоном, начал собираться в путь. Сборы были не долгими, я лишь умылся и прихватил лук. Вчера с собой я его не брал, всё-таки бегать по лесу с натянутым луком дело не самое приятное, да и пользы от него в такой темноте не было бы.

Брёл я не спеша, любуясь природой и отдыхая от суеты прошедших дней. Стремиться догнать орду мне незачем, всё равно с такой скоростью она достигнет города лишь к вечеру сегодняшнего дня. По моим подсчетам я к этому времени их как раз нагоню.

Двигаться по лесу было приятно, пусть и не шелестит в кронах давно опавшая листва, но жизнь не ушла из леса, то и дело были слышны крики птиц, а из транса я порой замечал зайцев и лис.

— Одно слово, красота, — мечтательно произнес я.

Ближе к четырём часам, лес закончился, а к шести, когда уже начало смеркаться, на горизонте я увидел темное тело орды. Шел я спокойно, не скрываясь, одиночную фигуру на таком расстоянии, в темени разглядеть очень сложно.

Ещё через час вдали я увидел огни города. Над стеною были видны маленькие светящиеся точки факелов, большего я разобрать не смог.

Потихоньку расстояние сокращалось, судя по всему, армия тварей уже достигла стен города.

К тому времени как я подошёл на расстояние, охватываемое мною из транса, твари уже удобно устроились в маленькой рощице, на расстоянии версты от стен. Судя по всему, штурма сегодня не будет, оно и к лучшему, больно уж темно для сражений.

— Мда, и что мне теперь делать? — рассуждал я, устроившись на земле и удобно вытянув ноги.

Приближаться к тварям ближе было рискованно, но и в темноте пробираться до стен не лучшая идея, так и стрелу словить можно. Так, значит нужно найти местечко, где можно схорониться и переждать эту ночь.

Решил переждать ночь в маленькой рощице, расположенной слева от той, где расположились гнолы. Рощица и вправду была мала, её можно было пересечь за пять минут неспешного бега.

Ночевать решил под мощным дубом, располагавшимся на дальней от города стороны. Корни с одной стороны удобно выступали, образуя выемку. Натаскав туда побольше сушняка, постарался поудобнее устроиться. Мда, лежать без плаща, оставшегося в седельной сумке, на подстилке из сухих листьев, смачно хрустящих при каждом движенье удовольствие еще то. Но мы люди привычные. Чуть поворочавшись, всё же смог уснуть.

Завтра обещал быть интересный день.

Глава 21

Штурм начался рано утром, настолько рано, что солнце ещё даже не полностью взошло над горизонтом. По счастливому совпадению начало штурма я не пропустил, так как в очередной раз проснулся, обозревая окрестности на наличие угрозы. Привлеченный суетой, на южной стене города, я потихоньку выбрался на границу рощицы и, укрывшись за деревом, начал наблюдать за происходящим. Обе стороны грядущего сражения проявляли не здравую суету. Люди завершали последние приготовления, оборудуя свои позиции, а смысл суеты гнолов ускользал от моего сознания, а транс не доставал до самой рощи.

Поняв, что действо не начнется немедленно, я решил слегка отвлечься на замеченных недалече зайцев. Пара ушастых беспечно рылась в листве, непонятно что разыскивая. Потихоньку приблизившись, снял ближайшего метким выстрелом. Его напарник в ту же секунду скрылся среди деревьев. Подхватив тушку ушастого, извлек стрелу и, обтерев листвой, отправил её к товаркам в колчан. Тушку же подвесил за лапы на ближайшем суку, первым делом вспоров горло, чтоб кровь вытекла.

Пару минут понаблюдал за тем, что происходит на стене из транса, дожидаясь пока кровь окончательно покинет тело. После чего принялся снимать шкурку, с этим особо заморачиваться не стал, всё равно некуда мне её положить, а заниматься ей сейчас времени нет.

Зайца есть пришлось сырым, костёр разжигать было нежелательно. Благо вкус сырой зайчатины был куда приятней, чем у некоторых представителей двуногих. Сердце зверя было сильно повреждено стрелой, и есть его я не стал, по вкусовым качествам оно было похуже, чем окорока. Вместе с разделанным кролем вернулся к дереву, и удобно усевшись на зад, принялся наблюдать за происходящим. Будь со мной какой-нибудь горячий юнец, он бы возможно попрекнул меня моим бездействием. Но я, хоть и не далеко ушёл от юнца по возрасту, умею слушать и думать и с фразой одного из гвардейцев: «Хорошего солдата, от хорошего бойца отличает умение думать!» согласен полностью.

Можно конечно сейчас обойти город с запада и возможно мне даже откроют калитку, но зачем? Если б городу действительно угрожала опасность, я бы наверно так и сделал, но бой у реки ясно показал мне, что тварям город не взять. Да и то, я вмешался бы в бой не потому, что я такой герой и мне жаль других, нет. Просто среди них, там, на стенах будет мой друг и его жизнь я ценю выше, чем жизни кого бы то ни было в этом городе. Но сейчас я никакой угрозы не вижу, твари обречены.

Аккуратно, стараясь не заляпать кровью доспехи, я потихоньку хомячил зайчатину, наблюдая за тем, как твари не спеша выкатываются из леса. Тут меня поджидал первый сюрприз, среди тварей были видны странные конструкции, которые при тщательном рассмотрении оказались гигантскими щитами, за которыми находились давешние толстяки. Щиты были капитальных размеров, со стену доброго дома, но сделаны были из не особо крупных ветвей и представляли собой очень плотный плетень. Несмотря на всю неказистость конструкции, она была способна задержать большую часть стрел, защитив бурдюков и тех, кто будет рядом с ними. Твари явно продемонстрировали наличие разума.

Потихоньку вся масса гнолов вытекла из рощи и неровной толпой двинулась к стенам. Но толпа была хаотичной только на первый взгляд. Из транса, я смог рассмотреть, что большая часть самых опасных тварей, старается держаться возле щитов, таких кучек было всего шесть, а вот между ними и были рассредоточены обычные степные особи, создавая иллюзию толпы. Но думаю, эта нелепая хитрость обречена на провал, с высоты стен наверняка прекрасно всё видно.

— Уууууу, уууууууу, — протяжно заревел городской рог, призывая своих защитников к решительному бою.

— Чёрт, — прошипел я, осознав, что твари направляются не к ближайшей стене, а чуть забирают на север, направляясь к восточным воротам.

Придётся менять диспозицию. Хорошо хоть успел порядочно набить живот. Выкинув останки недоеденного зайца поодаль в лес, начал осторожно, стелясь по земле, двигаться в сторону недавно покинутой тварями рощи. Оттуда мне должно быть всё хорошо видно, если уж я решил, что в этой битве я буду свидетелем.

Уже доходя до рощицы, усмотрел, что со стены мне пару раз махнули рукой.

«Хех, заметили, значит» — подумал я, махая им в ответ.

Рощица, после посещения тварей была не самым приятным местом для отдыха. Чуть ли не под каждым кустом, можно было найти, чьи то экскременты, а недалеко от границы рощицы, нашёлся растерзанный труп степного гнола. Труп был сильно обглодан, так что понять от чего тварь издохла было сложно, да и не зачем мне это в принципе, и так понятно, что свои порвали. От всего этого среди деревьев сильно пованивало, перебивая все запахи природы. Да тут даже живности не наблюдается, понятно, кто не бежал, тот был съеден.

В округе никого живого не было, и я безбоязненно направился к границе. Но выходить из рощицы не стал, наоборот забрался повыше на дерево и удобно устроившись, погрузился в транс.

— Да епрст, — зло прошипел я, осознав, что хоть и совсем чуть-чуть, но не захватываю всю площадь грядущего сражения.

Максимально расслабившись, попытался охватить ещё чуточку пространства. Шиш там, не вышло. Перепробовав ещё десяток различных способов, я так и не смог добиться нужного эффекта. Уже отчаявшись, я совершил странный поступок. Не знаю, что мной двигало в тот момент, любопытство или нечто большее, но охваченный эмоциями я просто рванулся сознанием вперёд и неожиданно вылетел из транса. Но что-то вокруг было не так. Осознав что происходит, я едва не завизжал от страха как пугливая девица. Я находился на высоте трёх метров над землёй, спокойно паря в воздухе, но не это меня напугало, самым страшным была мысль. Мысль что я не смогу вернуться обратно в тело. Ринувшись обратно, краем сознания заметил тонкую нить энергии, идущую от меня к телу. Стоило мне коснуться тела, как меня буквально втянуло в него. От неожиданности я завалился на бок и, потеряв опору, стремительно полетел к земле.

— Су, пха, — вырвался из лёгких воздух от удара грудью об ветвь растущую в паре локтей ниже.

Ветвь не выдержала моего веса, и полёт продолжился. Но даже без воздуха в лёгких, я смог сгруппироваться, подтяну колени ближе к телу и выставив вперёд руки. Приземлившись, чувственно приложился челюстью об собственное колено и болезненно зашипел.

— Экспериментатор драный, — ругал я себя, держась за отбитую челюсть, — гнолы не прибили, так сам себя прибью, такими темпами.

Слегка успокоившись и дождавшись, когда боль отодвинется на задворки сознания, вновь полез на дерево, на этот раз, выбрав самое ветвистое дерево в округе.

Вновь устроившись на ветвях, принялся за свои шаманские дела. Осмотревшись из транса, понял, что твари расположились напротив стен. Видимо тут и будет нанесён удар. Убедившись, что дальний фланг войска тварей я из транса не вижу, вновь принялся за эксперимент.

С пониманием того, что должно получиться, я довольно быстро смог покинуть своё тело, на это ушло каких-то пара минут. Покинув тело, огляделся, убедившись, что картинка мало чем отличается от той, что я вижу глазами. Только вокруг предметов, слегка клубиться лёгкая энергетическая дымка.

Странно, но я не видел энергетические каналы, видимо это некий переходный вариант, меж обычным и энергетическим зрением.

Налюбовавшись на окружающие виды, начал экспериментировать. Для начала убедился, что действительно вижу нить, связывающую меня с моим телом, после чего начал медленное движение. Двигаться в этом состоянии было неудобно, приходилось делать движения, будто я отталкиваюсь от самой реальности.

«Это как плыть в воде, только без рук и ног и не в воде» — пришла веселая мысль. Но оборвав себя, продолжил эксперименты по движению, не выпуская из виду связующую нить. Но та поводов для беспокойства не добавляла, никак не реагируя на увеличивающееся расстояние.

Тут мне в голову пришла умная мысль, и я попробовал подняться ввысь.

«Ну и красотища» — подумал, воспарив высоко над кронами деревьев, — «только тучки на горизонте никак ни кстати».

Налюбовавшись и налетавшись над лесом, потихоньку двинулся в сторону начавшегося сражения, наблюдая за связующей нитью, но с той всё было в порядке.

Среди гнолов появились первые погибшие, сраженные стрелами. Тут появилось ещё кое-что новенькое, над телами, буквально на какое-то мгновение поднимались тёмные клубочки. Они были небольшими, но сходство с едва не прикончившей меня тенью было на лицо.

«Духи». Но дальше с ними происходило что-то странное, повисев буквально несколько секунд над своим телом, духи исчезали в красной вспышке.

Заинтригованный, я сократил расстояние до армии тварей, но как назло разглядеть мне ничего не удавалось. За пару секунд, что духи висели над своими телами, я не успевал приблизиться, и они исчезали. Тогда я пошёл другим путём, просто повис над небольшой горсткой гнолов, дожидаясь пока кого-нибудь из них не сразит пернатая гостья.

Тут произошло нечто неожиданное. Стрела, пройдя сквозь моё нематериальное тело, сразила одного из моих «подопечных». Но не факт того, что стрела прошла через меня, а я ничего не ощутил, удивил меня, а то, что произошло далее. Из меня, за долю мгновения вырвался белесый жгут, он ещё не долетел до цели, а меня уже неукротимо повлекло за ним. Растерявшись, не сразу понял что происходит, а поняв, ахнул от удивления. От меня отходил точно такой же жгут, которым недавно духи леса высасывали силы поражённой твари, разве что у меня он был более бледный. Жгутик жадно припал к тёмному духу, начав своё пиршество. Но тут дух исчез, оставив в моём щупальце частицу своей энергии, который немедленно втянулся внутрь.

«А ведь неплохой подарок преподнесли духи» — только и успел подумать я, как меня вновь неукротимо потащило прочь. История повторилась, а потом ещё раз и ещё.

«Да что ж ты будешь делать!» — зло ругался я про себя, не успевая ориентироваться в круговерти происходящего. Меня таскало от одного трупа к другому, зачастую даже спиной вперед. Большего всего мне не нравилось, что жгут буквально тянет меня, а я ничего не могу сделать с этим.

Не знаю, скольких я успел так «покусать», но не меньше десятка, как неожиданно понял, что меня больше никуда не тянет. Оказалось, что в радиусе десяти шагов нет ни одного врага, видимо последний раз меня «притянуло» к отстающему, а на таком расстоянии жгут не чувствует духов, в изобилии появляющихся на поле сражения.

Тут я обратил внимание, на связующий канал и пришёл в ужас, канал был неестественно тонким, и буквально трещал от напора энергии. В панике я метнулся обратно к своему телу. Путь до рощи уложился в пару минут, благо ничего страшного не произошло, а уже на подлёте к лесу я заметил, что канал нормализировался и остатки энергии, благополучно отправились к телу.

От облегчения, будто мешок камней с плеч свалился.

Вновь очутившись в теле, прислушался к ощущениям, тщательно ожидая неприятных симптомов. Но ничего подобного не было. Наоборот, в теле поселилась неестественная лёгкость. Возникло ощущение переполняющей меня энергии, и я счастливо рассмеялся.

— Что-то не так, — успела промелькнуть в сознании здравая мысль, тут же сметённая потоком эйфории.

Я плохо помню, как спускался с дерева и мчался вдогонку тварям. Помню лишь что мне было безумно весело, когда я, ни капельки не заботясь о себе, спокойно расстреливал в спины штурмующих город тварей. Помниться, что особо удачные выстрелы я сопровождал радостными криками, а иногда и приплясывал, как умалишенный.

Твари были заняты штурмом и довольно долго не обращали на меня внимание. Толстяки, достигнув стен, не обнесённых рвом, перекинули свои щиты за спины, уперев одним концом в грунт, вторые они под углом положили на стены, срезав таким образом три четвертых высоты стены, по получившемуся пандусу вверх взметнулись остатки прыгунов, а следом за ними поспешили и остальные твари. Но прыгунов, после встречи с нами осталось совсем немного, и закрепиться на стене им не удалось, а потом, один за другим вспыхнуло три из пяти пандусов, облитых смолой и подожженных факелами. Один из толстяков до стены не дошёл, провалившись в волчью яму. Над полем висел многоголосый вой боли. Твари сгорали заживо, умирали от стрел и копий, но всё равно пёрли вперёд. Три толстяка, двое из которых были целыми, а один слегка обгорелым отправились к воротам и, судя по звукам, пытались выбить их. Будь я в здравом уме, я бы только посмеялся над их попытками. Может погибшему гиганту и удалось бы провернуть нечто подобное, но их жирным тушам не светило ничего против оббитых сталью ворот.

Неожиданно от массы штурмующих отделился небольшой отряд в несколько десятков тварей, в скором темпе направившись ко мне. Большую часть отряда составляли болотники и степные гнолы, а вел их, а может и просто бежал быстрей всех, одна из низкорослых крупных тварей. Ещё на мосту запомнившихся мне, наличием куцего интеллекта.

Мало что соображая, я спокойно, даже как-то лениво расстреливал тварей. Первым пал предводитель, за ним шестёрка болотных гнолов и два степных. Неожиданно рука вместо очередной стрелы нащупала пустоту.

— А где стрелы? — спросил я сам у себя, тупо пялясь на пустой колчан.

— Ах вы воры, — тихо прошептал я, в тот миг казалось, что у меня украли самую главную ценность в жизни, — ах вы дранные воры, а ну ка идите сюда! — зла заорал, ощущая как эйфорию смывает горячая волна ярости.

На ходу перекинул в левую руку щит, а правой извлёк из ножен клинок. Тут со стены произвели залп по отряду моих противников, и из двух с чем-то десятков, в живых осталось не больше десяти. Двадцать шагов разделявшие нас, пролетели за пару секунд. На полусогнутых принял на щит прыжок первого противника и, довернув корпус, отправил его через себя. Распрямляясь, сдуру снёс чью-то оскаленную голову, а ударом щита сбил противника заходящего сбоку. Клинок в моей руке порхал, отрубая врагам конечности и головы, вспарывая животы и оставляя на теле рубленые раны, а редкие удары щита сбивали противника с ног, а иногда и отправляли особо хлипких на встречу с их кровавым богом.

«Сражаться в толпе может любой дурень, а вот сражаться в строю нужно уметь» — выговаривал нам когда-то десятник, за насмешки над новобранцами тяжёлой пехоты. Сейчас я был тем самым дурнем, почти не глядя размахивающим мечом.

Красивым ударом, вспоров противника от паха до подбородка, неожиданно понял, что противники закончились. Ошалело оглядев кучу изрубленного мяса, некогда бывшую моими противниками, я лишь счастливо рассмеялся.

— Получили, шакалы позорные!

Тут взгляд уловил новые подробности в схватке. Из-за северной стены города, со знаменами и штандартами, чётко чеканя шаг выползала колонна тяжёлой пехоты.

— Явились, не запылились, — ворчливо пробормотал я, копируя интонацию деда и сам же рассмеялся.

Видимо какое-то количество серого вещества в шакальих головах всё же было, так как жалкие остатки тварей, бросив бесплодные попытки взобраться на стену ринулись бежать. Впереди всех нёсся видимо последний из уцелевших толстяков, он бежал на четырёх лапах, забавно подкидывая зад, а по телу бродили настоящие волны жира.

— Стой, не уйдешь! — заорал я, пытаясь перегородить ему путь, а тем временем меня вновь скрутило приступом смеха.

На секунду мне вернулось понимание происходящего, но всё что я успел сделать, это сдавленно просипел:

— Етить, — и был тут же сбит пузом толстяка, ради такого дела вновь вставшего на задние лапы.

Отбросило меня далеко в бок с пути твари. Я даже успел порадоваться тому, что меня не растопчут, как удар об землю вновь лишил меня сознания.

«Что-то я слишком часто начал терять сознание» — была первая мысль, после пробуждения. Тут навалились воспоминания прошедшего дня и волосы на голове встали дыбом, а по спине побежала капелька холодного пота.

— Ну и кретин же я, — тихо прошептал себе под нос.

— А вот с этим я полностью согласен.

Повернув голову, увидел улыбающегося друга и рассмеялся в ответ.

«Всё прошло максимально удачно».

Глава 22

Разговор с другом не вышел. Так как находился я, в самом что ни на есть лазарете и вокруг было полно лишних ушей.

— Ну как ты, чертяка? — весело произнёс Олг, — я знал, я верил, что ты отовсюду выкарабкаешься!

— Я тебе потом всё подробно расскажу, — прошептал я ему на ухо, — а пока расскажи как тут у вас дела?

— Да нормально, ничего особо интересного не приключалось. После битвы у моста, почти до середины ночи коней гнали, без остановок толком, зато заночевали уже в городе. Ну а тут, пока то да сё, нас, конечно, сразу напрягать не стали, дали отдохнуть. Оказывается, пока мы тварей на мосту держали, сюда уже четыре отряда подобных нашему прибыло. Слышал я, что командиры нам на помощь идти собирались, да только смотритель запретил, почему не знаю, но слухами земля полниться, — многозначительно сыграл он бровями, — так вот, отдохнули, да к осаде готовиться начали. Да ничего интересного в принципе, выделили нам участок на стене, как раз, напротив леса, где твари на ночевку устраивались. Думал, не повезло, а вон как оказалось, твари на ворота попёрли, так что нам даже железом греметь не пришлось. Ну, ты конечно учудил, друг, я тебя сначала как со стены заметил, то глазам своим не поверил, а как ты в ответ рукой махнул, так сразу на сердце полегчало. Говорю ребятам, смотрите, Скелл щас тварям в тыл зайдёт, ну поржали все, значит, а как твари на штурм пошли, смотрю, а ты из леса выскакиваешь, да на всех парах к тварям. Сразу шепотки пошли, что ты после купания умом тронулся, а ты как давай из лука палить. Тут отвлёкся, твари больно уж попёрли, пришлось навесом стрелять, а как на тебя взор кинул, смотрю, а к тебе целая толпа несётся, а те хоть бы хны, стоишь себе и в ус не дуешь. Тут уж и сам чуть не поверил, что ты умом тронулся, ребят кликнул, да и как смогли тварей залпом накрыли. За что я, кстати, потом от лейтенанта отгрёб, за нарушение дисциплины, так что должен будешь, — друг хитро подмигнул и продолжил, — ну а там уж вы сблизились больно, стрелять страшно, а тварей то много ещё осталось. Ну, думаю всё, спекся дружка мой лучший, да такая злость тут взяла, что чуть со стены не сиганул на подмогу, да только всё равно не успел бы уж, — как то виновато промямлил Олг, — ну и начал я тварей, что возле стены толпились отстреливать, там уж Алт меня в бок пихнул, смотри, говорит. Смотрю, а ты в толпе тварей мелькаешь, раз и кровища во все стороны, раз и голова псиная в воздух взмыла. Успокоился вроде только, как пехота подоспела, и твари тикать начали, тут смотрю и вижу, как ты на жирного самого летишь, до него долетел, шмякнулся и обратно улетел, тут уж даже пугаться не стал. Десятник и тот сказал, мол, если до сих пор везло, то и сейчас повезет.

— Ну да, повезло, так повезло, — задумчиво произнёс я.

— Олг, десятник зовёт, — в лазарет заглянул Алт и, увидев меня, приветливо махнул рукой, — жив бродяга!

— Да куда я денусь, — весело произнёс я, махнув в ответ.

Друзья удалились, оставив меня один на один со своими мыслями. А вот в мыслях всё оказалось не так уж и радужно. Первое, что меня беспокоило, это моё неадекватное поведение, вызванное явно переизбытком чужеродной энергии. Думается, что только невероятная удача помогла мне выжить в таком состоянии. Второе, что тоже не давало мне покоя, это то, как мне теперь объясняться с командованием, по поводу чрезвычайно быстро заживших ран. С ранами тоже не всё понятно. По словам Олга, когда меня подобрали и принесли в лазарет, у меня была сломана левая рука, а голень была изрядно подрана чьими-то зубами. Но раны эти, как ни странно, хоть и затянулись, но заживление растянулось на несколько дней. По моим же подсчётам при том количестве энергии, что была собрана во мне, это должно было произойти за считанные часы. Если с первым я разобрался довольно быстро, просто решив, что пока не разберусь в происходящем, новыми способностями пользоваться не буду, то над объяснением и собственной регенерацией нужно было подумать.

Пораскинув мозгами, решил, что объясню всё даром лесных духов. Осталось только придумать пригодную историю, как этот дар я получил. Слегка поразмыслив, решил не придумывать ничего нового, а лишь изменить пересказ произошедшего. Так, вместо тени убитого колдуна я сразил его живого, а сделал это неблагородным выстрелом в спину. Решив, что такая версия вполне утолит любопытство начальства, успокоился и занялся самосозерцанием. Необходимо было найти причину столь долгой регенерации.

При взгляде на свою оболочку подивился количеству собранной энергии, кажется, даже в колдуне её было меньше. Но при этом эта энергия почти никак не перетекала в сам организм, циркулируя лишь по внешним каналам оболочки и не соприкасаясь с телом.

Непонятно. Энергия имеет абсолютно идентичный цвет, что и изначально присущая мне, но при этом не желает насыщать организм, линии которого после нескольких дней проведённых в беспамятстве были слегка бледноваты.

Попытался перегнать чуток энергии, из оболочки в тело. К удивлению это не получилось, лишь на секунду мне показалось, что некая кроха энергии всё же проникла в организм. Да что ж это такое? На что мне вообще столько энергии, если я не могу использовать её по своему усмотрению. Потратив почти час на бесполезные попытки загнать энергию в тело, всё же бросил это дело. Примем как данность, что энергию, похищенную и переработанную с помощью жгута, мой организм в свои пределы пускать не желает. Осталось лишь найти применение этому озеру энергии, что сейчас бесполезным балластом висит на мне. Пришла «умная» мысль вспомнить, что-нибудь из жизни гнольего колдуна. Но сколько не пыжился, кроме странных обрывков воспоминаний, большую часть из которых составляли сцены жертвоприношений, ничего вспомнить не смог. Мда, а как было бы неплохо научиться тем фокусам, что враг демонстрировал в сражении у моста. Но видимо не судьба.

Вынырнув из омута раздумий, решил разобраться с окружающей обстановкой. Прислушиваясь к своему организму, аккуратно сел, но ничего уже не болело. За пару дней проведенных в беспамятстве, организм уже успел справиться с ранениями. Приняв сидячее положение, огляделся. Находился я в большом помещении, заставленном койками, по типу казармы. На одноярусных койках расположились раненные. Десятка два человек, преимущественно тяжелораненые. Видимо легкораненых тут не задерживали и, оказав необходимую помощь, отпускали на все четыре стороны. Не особо большие окна были забраны плохо выделанным пузырём и, что творилось по ту сторону, было непонятно. Всё что я смог понять, это то, что на улице достаточно светло.

Утолив первоначальную волну любопытства, обратил взор на своё тело. Одет я был в лёгкую белую рубаху и плотные кожаные штаны. На руку была наложена шина, а голень и корпус под рубахой были туго перебинтованы. Закатав штанину, принялся старательно распутывать бинты.

— Что вы делаете молодой человек? — раздался из-за спины возмущенный голосок.

От удивления я вздрогнул, видимо слишком увлёкся и не услышал, как в помещение кто-то вошёл. Повернув голову, оценил говорившую. Обладательницей приятного голоса оказалась красивая женщина, хотя скорей даже девушка. Навскидку ей было примерно лет двадцать, может двадцать пять. Девушка была облачена в тёплую куртку, из под которой виднелся белый передник.

— Хм, осматриваю себя, — тщательно подбирая слова, ответил ей.

— Немедленно прекратите своё действо и вернитесь на кушетку, — вполне миловидное лицо приняло строгое выражение.

— Я вполне нормально себя чувствую и вполне здоров, — попытался я остудить пыл резкой девицы, но был осажен.

— Не вам решать, здоровы вы или нет, а если вы сейчас же не ляжете, я пожалуюсь на вас вашему командиру! — произнесла она, грозно нахмурив брови.

Тут на лицо девушки легла выбившаяся из причёски прядь и девушка, не меняя хмурого выражения, попыталась её сдуть. Выглядело это более чем комично, и я весело хмыкнул, тем самым вызвав целую бурю праведного возмущения с ее стороны.

От слов девушка перешла к действиям и, приблизившись вплотную, попробовала усадить меня в кровать. Пару секунд понаблюдав за её бесплодными попытками, встретился с полным негодования взглядом и всё же опустился на кровать.

Пока стоял, успел заметить, что девушка почти на голову ниже меня и при этом она обладала весьма аппетитными формами. Девушка ловко довершила начатое мной и удивлённо уставилась на едва заметную полоску чуть розоватой кожи.

Девушка хоть и была удивлена, но ошарашенной её я бы не назвал. Видимо за два дня поняла, что раны заживают на мне с огромной скоростью.

— Я же говорю. Нормально, — начал я, но заткнулся, поймав испепеляющий взгляд.

— У вас, между прочим, ещё и рука сломанная была, — заявила она мне.

— Уже прошло, — сказал я, наблюдая, как она снимает шину с руки, — вот видите, — я демонстративно пошевелил пальцами перед её лицом.

— Может объясните, как у вас это получается, а? Вас принесли всего два дня назад, без сознания с переломами и разодранной голенью, а сейчас вы абсолютно здоровы! — требовательно начала девушка, но наткнулась на мой хмурый взгляд и сбавила тон.

— А зачем я должен вам что-то объяснять? — удивлённо вскинул брови.

По щекам девушки разлился румянец гнева, она вскочила на ноги и, бросив прощальное «хам», удалилась восвояси.

— Ты бы полегче с ней паря, она как никак племянница нашего смотрителя, — раздался за спиной слабый голос.

Оглянувшись, понял, что говорит это мне сморщенный старичок, с замотанной бинтами головой.

— Да нервная она какая-то отец, — примирительно ответил я и, устроившись поудобнее прикрыл глаза. Делать ничего не хотелось. Сам не заметил, как задремал.

Разбудил меня звук тяжёлых шагов. Открыв глаза, заметил уверенно движущийся ко мне силуэт десятника.

— Эх, не дадут мне поболеть, — тихо, чтоб Туск не слышал пробурчал я себе под нос.

— Ты лежи, лежи, — десятник выставил перед собой ладони, в успокаивающем жесте, — мне Олг сказал, что ты очнулся, вот я и зашёл поговорить.

— Хорошо, а о чем?

— О том, что там случилось на мосту и о том, что было после, все, в общем рассказывай.

Рассказав отредактированную историю событий, где колдуна унесло течением, а уже после в лесу я убил его и встретился с духами, а своё участие в битве обусловил лишь желанием помочь.

— Хм, понятно, понятно, — задумчиво покивал в ответ Туск, — ладно я пойду, дел ещё много, нужно начальству доложить твою историю, а ты давай, окончательно поправляйся, тебя смотритель завтра видеть хотел, ему уже доложили о твоём быстром исцелении.

Десятник встал и всем видом показывая, что трепаться у него нет ни времени, ни сил, удалился, не дав спросить на кой чёрт я сдался смотрителю. Гадать откуда он узнал о моём исцелении я не стал, наверняка племянница растрепала, но вот подумать на кой я ему всё же сдался, стоило.

Поломав голову, так и не нашёл достойной причины, коей вызван интерес ко мне со стороны смотрителя города.

На улице вечерело и нам принесли обед. Тяжелораненых кормили в основном бульоном, а некоторых и не кормили вовсе. Мне же удалось выпросить у улыбающийся подавальщицы кашу с мясом и компот. В дело при этом шло всё, от просительных интонаций, до моря комплиментов. При этом внешность, весьма полной и не особо привлекательной дамы я обходил стороной, акцентируя внимание на всевозможных духовных качествах. За что в итоге и был награждён сытным ужином.

После еды хотелось погулять, но дальше порога меня не выпустили, обосновав свою тиранию тем, что пока я приписан к лазарету, двигаться без доктора мне запрещено. А доктором, которой оказалась та самая девица, коей я был послан далеко и надолго.

Разочаровавшись в прогулках, решил скрыться от давящей обстановки за гранью снов и пусть с неким трудом, но мне всё же это удалось.

Утром меня без вопросов накормили, после чего появилась госпожа доктор, с видом неприступной королевы и ледяным тоном уведомила меня, что меня здесь больше не задерживают. На тумбочке рядом с кроватью я нашёл комплект чистенькой формы и пару новеньких сапог быстренько облачившись, постарался побыстрей покинуть столь негостеприимные места.

Уже оказавшись на улице, понял, что не знаю где мои собственные вещи, а кроме этого даже не знаю, куда мне сейчас идти. Так как улицы вокруг оказались совершенно незнакомыми. Благо улицы не пустовали и, первый же прохожий уверенно указал мне направление.

Двигаясь по улицам, старательно всматривался в лица прохожих. Большинство встреченных были к моему удивлению не военными, хотя по подсчётам, тут должно было собраться войск едва ли не на пятую часть города. Но их не было видно, а это значит, что либо большая часть войск уже отбыла восвояси, либо их не разместили в городе. Если верен второй вариант, то гостеприимству города остаётся только позавидовать. Двигался я в сторону городской ратуши. К счастью мне навстречу попался спешащий навстречу Алт. Издалека увидев меня, он махнул рукой и остановился, дожидаясь моего приближения.

— Привет, — пожав предплечье, он эмоционально похлопал по плечу, — а меня Туск как раз за тобой послал, считай повезло что пересеклись.

— Здаров, здаров, — дружелюбно осклабился я в ответ, — как дела твои?

— Да нормально, чего у меня случиться может, это ж не я тварей в одиночку окружал.

— Кстати об этом, не знаешь чего от меня смотрителю надо? — спросил у веселящегося друга.

— Откуда мне знать, я ж не секретарь его, но думаю, наградить хотят, — задумчиво произнёс он.

— Наградить? — переспросил я, — за что?

— Ну как же, такой образец героизма и самопожертвования, — друг вновь заулыбался, — хоть твои действия и были сумасбродными, но простому народу такое по нраву, а плох тот смотритель, что глух к голосу людей, так что наградить должны обязательно.

— Хех, это хорошо, деньжата лишними не бывают, — довольно потёр я руки.

Друг в ответ радостно заржал, вызвав у меня искреннее недоумение.

— Деньжата, хахах, — давился смехом друг.

— Да чего ты ржёшь то как конь? — серьёзно спросил у друга, устав ждать когда тот успокоиться.

— Хех, — Алт начал потихоньку успокаиваться, — ну насмешил дружище, — вытирая выступившие на глазах слезы, заявил он мне, — что б кто-то из чинуш, а уж тем более из аристократов сам расстался со своими денежками, да не быть такому.

— Так чего ждать то тогда?

— Да чего угодно, медальку, звание, памятник себе любимому, но не деньги это точно.

— Памятник?

— Ага, заставят каменщика даром работать и самим не продеться раскошеливаться, а если серьёзно, наградить то тебя наградят, но думаю, денег ждать не стоит, — серьёзно произнёс Алт, разглядывая что-то у себя под ногами.

Потихоньку мы подбирались всё ближе к управе, вскоре вышли уже на знакомые улицы.

Перед встречей со смотрителем, по телу прошла волна дрожи. Неизвестность слегка пугала, раньше с аристократами я не общался.

На входе в управу никого не было, и мы вполне спокойно добрались до кабинета самого смотрителя. Где нас встретил сухой мужичок, лет сорока-сорока пяти на вид. Облачён он был в тёмный костюм, состоящий из штанов, заправленных в новые, чистенькие сапожки и фрака с высоким горлом, воротник был отделан меховыми вставками. Волосы мужчины были зачёсаны назад, что в сумме с ухоженной бородкой придавало ему довольно щегольской вид.

Мужичок был довольно скромного роста, но на нас глядел как будто свысока, с запрятанной в глубине глаз снисходительностью.

— Кто из вас рядовой Скелл? — довольно доброжелательно спросил он.

— Это я, господин…

— Господин Унфиль, секретарь смотрителя, — кратко представился он в ответ, правильно истолковав мою заминку, — прошу, следуйте за мной, вы очень удачно зашли, господин смотритель как раз вернулся из полевого лагеря.

Кивнув, я проследовал вслед за секретарём в красивую резную дверь, располагавшуюся за столом секретаря. Как ни странно дверь вела не в кабинет смотрителя, а в небольшую гостиную. Где располагался небольшой столик, по бокам от которого разместились небольшие диванчики. Смотрителя в комнате не было.

— Присаживайтесь, — указал секретарь на один из диванчиков, — желаете что-либо выпить?

— Если можно, то я не отказался бы от сока, — немного неловко попросил я.

— Хорошо, я распоряжусь, — невозмутимо кивнул в ответ Унфиль и, подняв со столика маленький колокольчик, несколько раз звякнул им, прежде чем удалился.

Я успел лишь аккуратно умоститься на мягком кожаном диване, для набивки которого явно использовался пух, как открылась незаметная дверь, и в комнату энергичной походкой вошёл человек.

На вид ему было лет тридцать, одет он был куда свободнее и даже несколько беднее, чем секретарь, но эта внешняя скромность не могла обмануть меня. Слишком уж спокойно и уверенно он вёл себя. Мужчина был средней комплекции и, судя по фигур, е был всё же знаком с воинским искусством, но чуть выпирающий живот явно демонстрировал, что это знакомство осталось где-то позади.

Волосы его были собраны в небольшой хвост, а щёки украшала небольшая щетина. Щетина вместе с лёгкой запылённостью одежды указывали на крайнюю занятость этого человека.

Лицо у него было довольно волевое, с широким подбородком, выпирающими скулами и некогда перебитым горбатым носом, что вместе с колючим прищуром глаз создавало образ довольно серьёзного, жесткого человека.

На высокий статус незнакомства намекал массивный перстень, с крупным красным камнем.

За несколько секунд мужчина подошёл вплотную и протянул руку для рукопожатия.

«Странно, не думал что такое распространено среди дворян по отношению к нижестоящим» — думал я, пожимая ему предплечье.

Хватка у него была стальная.

— Ну что ж, думаю, стоит представиться, зовут меня Сокур из дома Церешей, я являюсь смотрителем данного города, — голос его был под стать внешности, жёсткий, со металлическими нотками и еда слышимой хрипотцой.

— Скел, рядовой, третьего десятка особой роты третьего резервного легиона, — представился я в ответ и добавил, — для меня честь познакомиться с вами.

— Да-да и мне очень приятно знакомство с героическим защитником нашего города, — с усмешкой произнес он.

— Служу династии, — отсалютовал я ему, за секунду оказавшись на ногах.

От неожиданности он слегка отшатнулся, а губы его скривились в раздражённую гримасу.

— Ну чего вы вскочили, мы не в штабе, а я вам не командир, — недовольно произнес он.

В это время в комнату вошла симпатичная девица в костюме горничной. В руках её был поднос, с которого она сняла две кружки и тарелку с небольшими пирожными. В моей кружке, судя по аромату, был яблочный сок, а от кружки смотрителя поднимался пар, видимо он пил некий отвар.

— Мне бы хотелось услышать историю ваших приключений, Скелл, ну если вас это конечно не затруднит, — не обращая внимание на горничную продолжил беседу Сокур.

Пришлось вновь рассказывать придуманную легенду. Видя неподдельный интерес на лице слушателя, я добавлял множество мелких деталей и собственных мыслей, делая из обычного рассказа эмоциональную историю.

— Да, не знаю, завидовать вам или сочувствовать, — задумчиво произнес смотритель, после того, как я закончил своё повествование, — с одной стороны вам выпала честь получить дар от лесных духов, но с другой вам выпало немалое испытание, которое вы с честью преодолели, как вы сами относитесь ко всему произошедшему?

— Не знаю, я не задумывался, когда всё это происходит с тобой не до размышлений, все мысли направлены на то, чтобы выжить, но мне кажется что всё должно идти своим чередом, без преодоления препятствий не добиться чего-то нового.

— Очень мудрые мысли для вашего возраста, — уважительно кивнул мне смотритель, — но, к сожалению, моё свободное время подходит к концу, а у меня ещё слишком много дел на сегодня, так что я бы хотел перейти непосредственно к причине, по которой мы встретились.

— Хорошо.

— Ну, думаю, тебя уже просветили о том, как твои поступки восприняли жители города, для них ты теперь некое знамя противостояния внешней угрозе и оставить такого героического солдата без награды не лучший способ укрепления своих позиций. Но при этом ты должен понимать, что в городе буквально нет лишних денег, их и так-то не бывает, потому что город как вечно голодная собака, сколько её не корми, она попросит ещё, вот тут и возникает вопрос, как мы можем отблагодарить тебя?

В комнате повисла тишина, смотритель явно ждал от меня предложений, но их у меня не было.

— Я даже не знаю, всё же я солдат и это был мой долг, — неуверенно начал я, так и не придумав что можно попросить.

Нет, попросить то можно много чего, только вот мне неизвестно на что можно рассчитывать.

— Хех, твой ответ делает тебе ещё больше чести, — усмехнулся моей неловкости Сокур, — но если честноэ, то я уже определился с тем, как нам тебя отблагодарить.

Пауза как то затянулась, а лицо собеседника приняло торжественное выражение.

— Рядовой Скелл, я от лица жителей города Конга, присваиваю тебе звание почётного жителя нашего города, а так же, за твоё боевое мастерство ты получишь великолепные клинки, которые нам помог выбрать твой десятник, — с этими словами он позвонил в колокольчик.

Через десяток секунд в комнату вошёл Унфиль, держа в руках две небольшие коробочки. Одна была довольно крупной и вытянутой, а вторая совсем крохотной, меньше кулака.

— А теперь прошу меня извинить, у меня слишком много дел, — кивнув на прощанье, смотритель удалился, оставив меня наедине с секретарём.

«Ну что ж, не всё так плохо как могло быть» — подумал я, принимая подарки.

Глава 23

Судя по тому, что мне рассказал Алт, главной наградой был всё же золотой значок, с выбитыми на нём названием города и гербом дома Церешей, — окровавленной пастью волка.

— Клинки, несмотря на свою цену, по сути своей всего лишь железяки, — он прервался, жадно любуясь игрой света на великолепных клинках, — а вот в знаке почетного горожанина есть свои плюсы, первый и самый, на мой взгляд, полезный — это, конечно же, освобождение от уплаты налогов, при этом неважно, чем ты будешь заниматься, тебе не придётся платить никогда, даже торговые пошлины взиматься не будут, это, знаешь ли, открывает весьма неплохие перспективы для создания собственного дела именно в этом городе. Ну а такие мелочи, как возможность напрямую обращаться ко всем представителям власти, бесплатное оказание лекарских услуг и возможность принимать участие в большом городском совете, тоже могут знатно облегчить жизнь в данном городе.

— Да уж, весьма неплохо, тут действительно можно развернуться.

— Ну на это не особо надейся, как никак город практически пограничный, а граничим мы как никак с мореходами Салии и тут наверняка уже заняты все более-менее значимые ниши. Но с другой стороны тут можно найти множество интересных вещей, которые будут цениться в западных регионах и королевствах, но опять-таки тут нужно быть конкурентоспособным.

— Да, над этим стоит подумать.

Среди вороха идей я старался отсеять откровенно глупые, а те, что казались здравыми, откладывал в дальний уголок сознания. Надеясь на то, что в будущем они могут мне пригодиться. С этими же мыслями побродил по городу, расспрашивая людей об их нуждах и запросах. В голове потихоньку формировались пригодные идеи для обогащения.

На следующий день мой вынужденный отдых кончился. Мне выдали всё то снаряжение, что было при мне в день ранения. О новом комплекте брони, до возвращения лагерь можно было и не мечтать, а наградные клинки я решил пока не использовать. Во первых жалко портить собственную отличную вещь когда можно обойтись служебными, ну а во вторых клинки эти были слишком уж хороши для гнолов, такими нужно сражаться на рыцарских турнирах, но никак не охотиться за всякой швалью и резать лохматых тварей.

Тем более такие клинки можно выгодно продать. Судя по словам десятника, клинки с узорчатой сталью ценятся довольно высоко, а с таким великолепным орнаментом, (рукояти заканчивались волчьими мордами с неизменными потёками крови) эти клинки и вовсе стояли целое состояние и мной были оценены в одну, может две золотых монеты, это смотря где и кому продавать. Но желания продавать клинки у меня не было. Так что, тщательно завернув их в плотную ткань, я упаковал получившийся свёрток на дно седельной суммы.

Лошадка моя, встретила меня вполне спокойно, даже как-то безрадостно. Ей было невдомёк, что её временный хозяин чудом выжил, да и долгое отсутствие моё видимо лошадь не сильно обеспокоило.

Выдвинулись мы по направлению к нашему лагерю, что надо сказать было весьма странным, так как по всем срокам наше обучение уже подошло к концу, но обсуждать приказы начальства последнее дело и, молча забравшись в сёдла, мы начали свой путь.

На второй день достигли города, где брали лошадей и скрепя сердце сдали их обратно властям города.

Лагеря мы достигли лишь на четвертый день, видимо сказался неторопливый темп. Если честно я ожидал увидеть остатки лагеря, так как в нём уже отпала надобность. Так что можно понять наше удивление, когда нам открылось зрелище на полный незнакомого народа лагерь.

— Господин десятник, можно узнать, что здесь происходит?

— Сам не знаю, — раздраженно буркнул в ответ Туск, — судя по отсутствию штандартов это новобранцы, но до нас не доходили слухи о новом наборе.

— Всё страньше и страньше, — тихо прошептал кто-то за моей спиной и с этой фразой я был полностью согласен.

Всё оказалось не так плохо как мы подумали изначально, всё оказалось гораздо хуже.

— Итак, ребята, у меня для вас плохие вести. Судя по тому что нам рассказали, дела наши очень плохи, — начал рассказ Туск вернувшийся из палаток командования, — если наши войска смогли удержать орду на рубеже пограничных крепостей, а сейчас даже перешли к контратакам, то у наших соседей не всё так хорошо. Нет, я сейчас не про Салию, там, несмотря на частые прорывы тварей всё не так уж и плохо. Гораздо хуже пришлось нашим западным соседям, на западные территории Бурии вторглась тьма тварей. Крепости хоть и смогли задержать тварей на некоторое время, но взятые в осаду и лишённые подкреплений они обречены, твари же, некоторое время упорно штурмовавшие замки неожиданно изменили свое поведение и по данным разведки двинулись вглубь королевства, сея на своём пути семена смерти и разрушения. Если то, что я услышал там, — десятник кивнул на палатки командира лагеря, — правда, то дела наших соседей совсем плохи. За месяц твари успели опустошить юго-западную область королевства, некоторые города, сумевшие отбить натиск гнолов, тоже оказались окружены и обречены на смерть, так как помощи им в ближайшее время ждать неоткуда. Бурия меньше года назад вела серьёзную войну против Кенарии, за Лусинскую долину и не успела восстановить численность войск. К тому же там, судя по всему что-то неладно среди аристократии, а войска короля, оставшиеся без поддержки северных Лордов, потерпели несколько крупных поражений и спешно отступили в центральные области, — десятник прервался, отхлебнув воды их фляги.

— Так что, мы выйдем им на помощь? — послышался нетерпеливый голос одного из ребят из второго десятка, неизвестно каким образом затесавшегося к нам.

— Нет, не всё так скверно для нас, пока Бурия ещё держится и официально не просила помощи, никуда нас не отправят, у нас и у самих твари на пороге.

— Тогда к чему новый призыв? — на этот раз спросившим был Олг.

— Ну во первых король Бури совсем не глуп и думаю в скором времени просьба о помощи всё таки будет, ну а если нет, то нам понадобятся солдаты, чтобы перекрыть границы от тварей, которые могут полезть к нам от ослабленного соседа.

— Так что нам делать то теперь, лагерь занят, да и полгода уже пол декады как минули? — не сдержал я своё любопытство.

— На днях должна прибыть особа королевской крови, которая примет у вас присягу, как-никак вы заключили контракт с королевской армией и должны блюсти честь династического рода.

— А дальше что?

— А дальше поживём — увидим, — с этими словами десятник бодро поднялся на ноги и, окинув нас строгим взглядом, рявкнул, — а пока вы ещё рекруты, то нечего прохлаждаться, по периметру лагеря, бегом марш!

Особой королевской крови оказался крепенький старичок, прибывший в лагерь на пятый день после нашего прибытия. Прибыл он не один, а в сопровождении двух десятков гвардейцев, облачённых в золотистые доспехи, с орнаментом лошади вставшей на дыбы, гербом королевского рода. Как объяснил мне всезнающий Алт, это был толи троюродный толи четвероюродный брат отца нынешнего короля.

Присяга оказалась пятиминутным делом и ничем особо величественным не выделялась.

Приклонили колени, произнесли клятву, дождались ответа и всё, дело сделано. Да и чего ожидать от контрактных войск. То ли дело раньше, клятвы на крови и до конца жизни, а сейчас это, наверное, только в гвардии осталось. Как по мне так совершенно зря, одно дело говорить пустые слова, совершенно другое, когда ты клянешься на собственной крови, а твой сюзерен льёт свою кровь в ответ. Не знаю верить или нет сказкам о том, что такую клятву нельзя было нарушить, но даже то, что ты смешиваешь с человеком кровь уже должно что-то значить. Как по мне, так никто бы в здравом уме не отказался от такого инструмента, если бы он гарантировал невозможность предательства. Но не мне судить о делах минувших дней.

После присяги к нам подъехал один из гвардейцев и переговорив с нашим лейтенантом, остановился напротив наших рядов.

— Это сер Ликт Разящий, он принимает командование над нашим отрядом, — ввёл нас в курс дела лейтенант.

— Солдаты, у вас час на сборы и решение вопросов с интендантом, после чего мы выдвигаемся к месту нашей службы городу Штордтфорду, — оглядев наши ряды и кивнув своим мыслям, гаркнул, — разойтись!

— Вы слышали приказ, — гаркнул Туск следом.

С интендантом дела завершили довольно быстро, нам нужно было лишь подписать бланк о сдаче служебных палаток, так же пришлось помучиться, меняя бронь на более подходящую. Интендант артачился, но привлечённый шумом Туск быстро уладил это дело. Служебные клинки я всё — таки сдал удивлённому таким поворотом интенданту. Во первых мне надоело таскать с собой лишни шесть гривен железа, ну а во вторых к клинкам нужно было привыкать. После сдачи оружия меня настойчиво выпроводили из палатки интенданта, с просьбой не задерживать очередь.

Мне, правда, казалось, что нам должны выделить походные палатки, но шиш там, видимо, на это бюджет государства рассчитан не был.

Сборы много времени не заняли, и так всё было постоянно собрано. В заплечной сумме лежала шкатулочка с бляшкой почетного жителя, там же хранились и все мои денежные запасы, которые составлял пяток серебрух и пара десятков меди, там же был упакован мой любимый плащ и лежала миска с ложкой, ну и маска колдуна тоже валялась где-то там. Вот в принципе и всё, хотя нет, там был ещё небольшой мешочек, а в нём ещё десяток маленьких узелков с различными травами, измолотыми до состояния трухи, так что места они много не занимали. За спиной же висел простой деревянный щит, с медной окантовкой, ну и, конечно же, лук с колчаном битком набитом стрелами. В руках же у меня было копье, спокойно дождавшееся меня в лагере. Покидал периметр лагеря я с тяжёлым сердцем, впереди опять ждут перемены, о которых я грезил когда-то, но вопреки моим мечтаниям пока они не принесли мне ничего хорошего.

Путь наш до Штордфорда прямотой не отличался. Вначале мы двигались северо-запад до маленького городишки под странным названием Улер, дальше мы почти четыре дня двигались почти прямиком на запад, до деревни Малые Клыки, располагалась она на торговом тракте меж пунктом нашего назначения и столицей, после чего ещё два дня двигались по тракту на юго-запад. Путь наш был скучен и однообразен. Единственное что хоть чуточку скрашивало скуку дней — охота, ставшая необходимостью, так как запасы, пополненные в Улере, подошли к концу ещё вечером второго дня. Но наконец, к полудню седьмого дня нашего пути мы, наконец, увидели стены города, который на ближайшее время должен был принять нас. Сказать, что стены города впечатляли, значит соврать. Маленькая приземистая стена, сложенная из серого песчаника и возвышавшаяся над землей от силы на два человеческих роста. Башни же практически отсутствовали, и на весь периметр стены их было всего две. Штордфорд отличался от ранее виденных мной городов неправильной формой стен, если везде ранее периметр стен имел чёткую форму, то здесь видимо стену не раз и не два передвигали, дабы увеличить объём города. В пользу этой версии говорило и почти полное отсутствие строений за стеной, не считать же за оные несколько непонятных ангаров на дальней границе города.

По прибытию нас разместили в старые обветшалые бараки, заодно выдав задание на их ремонт в свободное время. Городок оказался не таким уж и нищим, как казалось на первый взгляд. В городе даже был небольшой рынок, собиравший по воскресеньям жителей окрестных деревень. Но основной статьёй дохода было производство кожаных изделий и пива. Пара сараев увиденных в день прибытия оказалась лишь маленьким кусочком промышленной слободы, большая часть которой была скрыта за крепостной стеной. Слобода была предусмотрительно вынесена за пределы города, но в редкие дни, когда ветер сдувал запахи слободы в сторону города, дышать становилось невыносимо противно. Пивное же производство было размещено в периметре города и представляло собой десяток цехов, от которых тоже шёл довольно специфический запах, но он был не так неприятен и вполне терпим.

По улицам города то и дело колесили телеги и фургоны купцов, закупающих продукцию по низким ценам. С ценами на кожаную продукцию я, к сожалению, ознакомиться не успел, слишком уж мы были заняты.

Первую неделю пребывания в городе мы в основном обживались. За этот небольшой срок мы успели подновить крышу в казармах, частично заменить участки полусгнивших перекрытий и полов, и сделать хорошие крепкие ставни и установив новые двери. Благо материалов было в достатке. Тренировались мы три раза в день на тренировочной площадке городской стражи, которая к слову тоже тренировалась, но лишь один раз в день и не более часа, что по сравнению с нашими двухчасовыми тренировками смотрелось откровенно жалко. Да и уровень бойцов был, откровенно говоря, слабоват.

— Да они мясо, а не солдаты, — едко подметил Олг с нотками презрения в голосе.

— А они и не солдаты, скорее уж ополченцы, — ответил тому Алт.

За прошедшее время эти двое довольно сдружились и зачастую устраивали громкие споры, судя по всему доставляющие удовольствие самим спорщикам. Я же предпочитал больше слушать, вмешиваясь в диалоги лишь по мере надобности. Вообще я стал заметно молчаливее. Сам этого не замечал, зато друзья не преминули ткнуть меня в это. Покопавшись в своей голове и расспросив друзей, понял, что изменения начались после битвы у реки. С удивлением понял, что, несмотря на практически отсутствие воспоминаний, я всё же перенял некие черты своей жертвы. Но, пораскинув мозгами, менять ничего не стал, ничего плохого в этом вроде не было. Даже наоборот, меньше работая языком, я стал больше прислушиваться к происходящему вокруг и стал больше анализировать происходящее.

Не знаю, что могло повлиять на мой прогресс, но вдруг оказалось, что парой клинок-щит я владею вполне на уровне. Заметив это Туск вновь изменил программу моих тренировок, теперь я учился сражаться двуручным клинком, который десятник позаимствовал из арсенала стражи. Клинок был неприглядным, тусклое сероватое лезвие с лёгким ржавым налётом, простая крестообразная гарда, шар противовеса с маленьким сколом и расползающаяся потёртая обмотка рукояти.

— Что, не нравится? — едко произнес Туск заметив гримасу на моём лице, — вот и приведёшь его в порядок, клинок по сути неплохой.

Не знаю, что в нём нашёл десятник. Даже после всех моих усилий клинок не впечатлял, хотя и оказался действительно не таким ущербным. Единственное что мне понравилось в нём, так это размеры. Лезвие в три локтя, да ещё и рукоять почти в локоть, ширина лезвия тоже впечатляла, у гарды она была в четыре пальца и плавно сужалась к кончику клинка, примерно до двух. Кончик же клинка имел треугольную форму и моими стараниями приобрёл остроту. Весил при всём этом клинок почти четверть пуда, что после лёгких клинков было весьма необычно. Если честно, я не особо горел желанием тренироваться с таким оружием, так как моим главным преимуществом обычно была скорость, а не сила. Но десятник и слушать ничего не хотел, объяснив свою позицию так:

— Ты должен понимать, что у большинства оружия одинаковая база движений, так ты владея копьём при должном усердии можешь довольно быстро освоить работу с алебардой и шестом, владея парными клинками можешь свободно использовать пару кинжалов или пару кинжал-клинок, умея владеть щитом можешь комбинировать его практически с любым одноручным оружием. Но что ты будешь делать, если у тебя под рукой окажется боевая секира, или молот или тот же двуручный меч? Судя по тому спаррингу что мы провели, ты несмотря на всю свою подготовку умрешь в течении первой минуты, просто не совладаешь с инерцией оружия и раскроешься. Тяжёлое оружие может и не будет твоим профилем, ты хоть и парень не маленький и пудов шесть, а может и семь, весишь, но на двуручном оружии тебе не совладать с тяжеловесами, которые весят под десяток пудов. Они, несмотря на все твои тренировки, смогут ударить сильнее. Но повторюсь, ты не должен любить сражаться двуручником, но уметь им сражаться ты обязан. Уяснил?

В ответ на эту лекцию я лишь молчаливо кивнул, признавая правоту ветерана.

Вообще невыносимо было на тренировках лишь первые несколько дней, после которых я, наконец-то перестал бороться с весом оружия и впервые попробовал использовать его. Пускай это у меня и не получилось, но, кажется, тропинку я нащупал, а остальное дело практики.

Попрактиковаться нам, правда, не дали. В город прибыл гонец. Наши мечи вновь понадобились королевству.

Глава 24

На этот раз задание было особое, судя по тому, что нам поведал сер Ликт, гордо восседающий на коне посреди нашей пешей колонны, разбойники не просто разграбили караван, но и увели люди в полон, а пустые телеги оставили прям посредине дороги и всё это в королевских землях. Видимо торговец особо никого не волновал, так как нам даже лошадей не выдали, а ведь караван пропал почти в двух днях пути, по дороге в Ценг. Ценг был довольно крупным городом, и было бы логичнее расположить наш отряд в нём, но была неувязка. Ценг принадлежал Контам, а мы всё-таки королевский отряд и заботиться должны, прежде всего, о безопасности на землях именно королевского рода. Для простых солдат это конечно было странно, ведь различия меж людьми по сюзерену никто не делал, но видимо для командования всё иначе. Возможно, пропади торговец на землях Контов, никто бы и не почесался, но тела пары охранников нашли на границе земель, причем с королевской стороны, а значит это наше дело.

Новый командир мне не нравился, спесивый, наглый, презрительный ко всем кто ниже его по рангу. Даже сейчас, когда все двигались пешком, он спокойно ехал на коне, причем впереди отряда, так что нам приходилось глотать пыль из под копыт его жеребца. Да даже то, что он разъезжал на жеребце, а не на кобыле многое о нём говорило. Возможно, для рыцарей это и нормально, но любой дурак знает, что жеребцы очень голосисты, а при нашей службе это минус. Не знаю, нарочно он ехал впереди или нет, но в глазах солдат после такого нежных чувств к нему не прибавилось.

Вообще меня смущало, что наши десятники тоже гвардейцы, но разница между ними и командиром огромная. Но этот момент мне пояснил Алт. Оказывается, у королевской гвардии есть два круга. Внешний, где служат в основном обычные солдаты, хорошо владеющие оружием. Внутренний же круг открыт лишь для аристократов, туда конечно тоже не неумех брали. У этих двух кругов были совершенно разные задачи. Если внешний круг обеспечивал общую охрану, неважно дворца или монарха на публичном выступлении, то внутренний круг был более малочисленным и занимался в основном охраной самого монарха, его покоев и ближайших родственников. Как по мне довольно практично, держать самых горячих из аристократии при себе, тем самым, спасая крестьян от их произвола, а ещё в случае неповиновения какого-либо лорда гвардеец вполне может стать заложником.

Но мне всё же казалось, что хотя бы между собой они должны общаться на равных, но рыцарь не оправдал моих ожиданий и при общении с десятниками вёл себя точно так же, как и с простыми солдатами.

Первый день прошёл спокойно, разве что ноги, за время пребывания в городе чутка отвыкли от долгого бега и мышцы слегка ныли. Бежать по тонкому слою снега, выпавшему накануне, было одно удовольствие. Вечером после ужина и перед тем, как лечь спать десятники решили устроить небольшую тренировку, а демонстративная лень и усталость лишь подтолкнули их к этому. Привычно встав в пару с десятником, я обнажил клинки. За прошедшую неделю руки уже привыкли к изменившемуся оружию, и я вновь мог не контролировать рисунок боя. Из за того, что клинки были чуть короче предыдущих и слегка легче них, у меня увеличилась скорость боя, хотя возможно на нее повлияло усиление, но теперь в танце парных клинков я, кажется, не уступал десятнику. Нет, он безусловно был опытнее меня и знал больше комбинаций и различных финтов, которые могли бы принести ему победу, но я был моложе и быстрей и все его уловки перекрывал скоростью. При этом я всё же старался запомнить всё, что он демонстрировал мне, скорость скоростью, но при встрече с более быстрым бойцом они могут спасти мне жизнь.

Вот, отведя один из мечей противника в бок, а второй заблокировав гардой своего клинка, я смог со всей силы пнуть Туска ногой под колено. Бил я сбоку, не стремясь нанести травму, а работая ногой как крюком и сбивая равновесие противника. Десятник мог попытаться уклониться, что могло лишь усугубить ситуацию или принять удар на голень, но он выпустил рукоять своего клинка и освободившейся рукой провёл хук мне в челюсть. В последний момент его, правда, шатнуло от моего удара, и его удар получился слабее чем должен был, но и от такого меня мотнуло в бок, а в голове застучали молоточки крови. Резко крутанувшись вокруг себя, двойным горизонтальным выбиваю меч, который противник уже начал поднимать с земли и, распрямляясь, бодаю его плечом в грудь. Туск не удержал равновесие и грохнулся на зад. Я едва успел заметить его удивление, как десятник уже перекатом ушёл назад и очутился на ногах.

— Отлично Скел, меня радуют твои успехи, с твоей скоростью ты можешь стать одним из сильнейших двуручных бойцов, — я от его слов чуть в улыбке не расплылся, — но для этого ты до конца должен перенять мою науку, так что впредь старайся ограничить свою скорость и больше внимания уделить технике.

— Хорошо, — спокойно ответил я, лёгкая отповедь не смогла испортить моё счастливое настроение.

Зато это легко удалось одному лишь взгляду рыцаря, который, судя по всему, пристально смотрел за нашим поединком. Но поймав мой взгляд, вернулся к полировке своего панциря.

Ночь и следующие пол дня прошли спокойно, лишь ближе к вечеру случилась небольшая неприятность. Боец из четвёртого десятка, отвлёкшись незнамо на что, споткнулся об камень, запорошенный снегом, и сильно подвернул ногу. Отряду пришлось сбросить скорость и слегка отклониться от маршрута, оставив бойца на попечение крестьян из ближайшей деревушки.

Из за всего этого к месту, где нашли трупы охранников мы подошли лишь на утро третьего дня. Трупов, как и телег, здесь естественно уже не было, о них позаботились, а на месте, где они были обнаружены, была воткнута метровая жердь, с лоскутом белой материи, на которой углём было нацарапано пара деталей произошедшего. Вообще-то нас здесь должен был ждать кто-то из обнаруживших тела, но видимо эму было не до этого. Наверняка командир оставит жалобу, но ничего кроме штрафа разгильдяю не грозит.

На записке ничего интересного не было написано, а то, что тела обнаружили вон в тех, сильно поломанных кустах и так понятно. По бедному кусту, будто стадо лосей прошагало.

Командир, прочитав записку, лишь состроил умное лицо и приказал нам действовать. Но помощь его нам и не нужна была. Отряд начал разбредаться по окрестностям, в поисках хоть малейших следов. Проблема была в том, что находились мы на окраине крупного леса, который имел зигзагообразную форму и большей частью лежал в землях Уилицов и лишь маленький его участок заходил на территорию Контов и королевские земли. Пусть снега здесь было и поменьше чем на равнине, всего то в пару пальцев, но все детали были скрыты под ним. Можно конечно и расчистить, но и все следы мы так угробим и всё что сможем найти это промёрзшие пятна крови, которые нам никак не помогут. То, что поиски бесперспективные понятно было практически всем, но не попытаться что-то найти мы тоже не могли. Пошвырявшись по окрестностям и ничего не обнаружив, я решил осмотреть округу из транса. Мои надежды были связаны с обилием кустов в округе. На первый взгляд ничего подозрительного не было, ни трупов, ни оружия. Но опускать руки не стоило и я начал тщательно осматривать всю округу, многие кусты осматривал с нескольких сторон. Первой находкой оказалась стрела, застрявшая высоко в стволе дерева. Стреляли явно защитники и стреляли они на десять часов по направлению дороги. Поняв откуда действовали нападавшие, я начал более тщательно обследовать это направление. В принципе это было логично, так как в королевских землях банде делать было нечего, оставались два направления, в земли Контов с их морем, по которому можно легко переправить рабов и в Бурию, границы которой почти не патрулируются в связи с вторжением тварей. Но если честно, я думал больше на земли Контов, оттуда проще всего было бы вывести живой товар, да и покупатели в лице пиратского архипелага были ближе всего. В Бурии же, как и у нас в королевстве, рабство было запрещено, а идти через всю страну на запад было гнилое дело, так что там тоже оставался лишь вариант с погрузкой на судна. Всё это предвещало определённые проблемы. Мы отстаём от разбойников как минимум на четыре дня, за которые они как раз приблизились к границе соседнего государства, конечно, если их лагерь не находится по близости. Следовательно, дорога каждая секунда.

Вскоре поиски принесли первые результаты, я заметил слабый след, уходящий на северо-запад. Но приходилось тянуть время, дабы наш десяток дошёл до нужного места.

— Господин десятник, след, — крикнул я Туску.

На меня тут же были обращены десятки взглядов.

— Показывай, — приказал Туск приблизившись.

Почему то, пяток сломанных ветвей не убедил большинство.

— Да может тут лось пёр? — спросил десятник, озвучив мысли всех.

Обогнув куст, я удивленно воззрился на деталь, которую не обнаружил из транса.

— Нет, это не лось, — сказал я, наблюдая как брови десятника удивлённо приподнимаются, от вида маленькой полоски, нарисованной на дереве кровью.

— Общий сбор, — громогласно рявкнул десятник.

Через десяток минут наш отряд, словно стадо кабанов уже ломился сквозь лес. Мне, вместе с тремя самыми глазастыми ребятами из отряда приходилось бежать впереди, тщательно выискивая следы. На что тратилось довольно много так необходимого нам времени, к тому же вскоре кончилась приграничная область леса, и количество кустов сильно уменьшилось, что усложняло нашу задачу. Иногда приходилось возвращаться назад, потому что след оказывался ложным.

Со стороны мы, наверное, походили на стаю гончих псов вставшую на след, некого сходства добавлял и тот факт, что наш командир остался на дороге, лишь отдав нам приказание и доверив командование лейтенанту, как своему помощнику. Будто псов с привязи спустил. Жаль только, что трансом пользоваться не было времени.

Бежали мы пока не стемнело настолько, что мы уже не могли разглядеть редкие следы проходившей здесь банды. Спали же опять-таки много, так как светлеть начало только ближе к шести утра. При всём при этом никто в отряде наверняка не чувствовал себя отдохнувшим, так как спать на снегу не самое приятное занятие. Пускай тёплая форма и плащи уберегали нас от переохлаждения, но спать на холодном воздухе удовольствие сомнительное. Некоторые из ребят на утро начали сопливить. Меня, слава предкам, такая участь минула, как и Олга с Алтом. Мы то не заболели потому то наше здоровье крепче людского, а Алту видимо просто повезло, да и плащ у него был достаточно тёплый.

К обеду природа преподнесла нам просто прекраснейший подарок. Под ногами кончился снег, видимо тучи прошли стороной. Тут уж следы преследуемого отряда мог увидеть любой. Промерзшая листва хранила следы так, будто отряд прошел здесь только вчера. На привалах я щедро тратил свои травяные запасы, стараясь поддержать здоровье отряда.

Скорость наша изрядно возросла, без нужды в постоянном поиске следов мы ускорились почти вдвое и в этот раз бежали до глубокой ночи, используя самодельные факела из тряпок пропитанных крепким спиртным. Такие конструкции конечно были ненадёжными, слабо светил и быстро прогорали, но даже их слабый свет не давал нам сбиться с пути.

Спали же мы в этот день наоборот мало и двинулись в путь за час до рассвета, вновь используя свои самоделки. На третий день нашли место ночёвки отряда. На большой поляне мы нашли следы нескольких костровищ, а так же судя по отверстиям от колышков, тут ставили большой шатёр.

— Зажиточные нынче разбойники пошли, — задумчиво произнёс Туск.

Действительно странно, хотя кто знает, может шатёр был трофейный. Ведь что перевозил купец нам было неизвестно.

К вечеру того же дня пошёл слабый снег, заставив нас скрипеть зубами от злости. Лейтенант принял решение двигаться всю ночь при свете факелов, в надежде как можно сильнее сократить отставание.

— Ребят, вам ни кажется, что воздух стал влажнее? — подал голос Алт.

— Да. Действительно, — согласился с ним Олг.

— Значит мы приближаемся к морю, — хмуро произнёс Туск, которого такие вести не обрадовали.

И я его понимал, если уж мы приближаемся к морю, то банда уже может быть на берегу, а возможно уже грузится на корабли.

Привал мы сделали только ближе к вечеру, снег уже давно прекратился, вновь скрыв от нас следы преследователей. Так что выспаться за прошедши сутки марафона нам удалось. К сожалению, столь долгий сон на снегу плачевно сказался на здоровье отряда, уже больше половины народа щеголяла насморком, а у кое-кого прорезался кашель и всё это несмотря на мои отвары. Боеспособность отряда явно падала.

— Ещё несколько дней и у них начнётся лихорадка, — зло выругался друг.

— Ничего не поделаешь, — тоскливо ответил я.

— Будь у нас хотя бы одна палатка на пятерых уже было бы легче, долбанные жмоты, экономят каждый грош, — сплюнул друг.

— Не им же в снегу спать, — поддержал Олга Алт.

— Отставить разговорчики, — буркнул на них десятник.

К обеду мы вновь достигли места стоянки банды, выделялось оно тёмным пятном кострища и контурами шатра. По отряду прокатилась волна оживления.

— Мы отстаём от них меньше чем на сутки, — выразил Алт мысль, витавшую в воздухе.

— А ещё их не больше четырёх десятков, если они конечно не спят друг на дружке, — весело хохотнул кто-то.

Настроение отряда поползло вверх, вместе со скоростью нашего перемещения. Следы шли уже поверх свежего снега и в принципе бежать мы могли даже ночью.

— Меня смущает количество пленных, — решил я поделиться с друзьями своими думами, — судя по следам на снегу их около десятка, слишком уж мелкий это куш.

— Значит, нападали не из-за людей, — продолжил мою идею Алт, — тут два варианта, либо особо ценный товар, либо из-за личности купца, вы к какой склоняетесь?

— В записке было сказано о двух телегах, значит, груз был небольшим и скорей всего малоценным, — вступил в диалог Олг.

— Не факт, это могли быть пряности, особо ценные ткани, оружие, может драгоценности, хотя это конечно вряд ли.

— Да чего гадать то, догоним, — увидим.

До ночи мы их не догнали, но уже вечером нашли следы обеденной стоянки, угли ещё не успели остыть до температуры окружающей среды.

— Так, все слушаем меня, — лейтенант решил толкнуть речь на ночь глядя, — завтра мы должны догнать неприятеля, так вот, наша первостепенная задача это спасение заложников, а полнейшее уничтожение банды это уже как получится, все всё поняли?

Отвечать я даже не стал, смысла нет, всё равно прозвучал хор положительных ответов.

Ночь прошла спокойно, я даже не замерз особо, хотя конечно самочувствие было не самое лучшее, так как движение мы начали за пару часов до рассвета, и выспаться мне не удалось.

Первые пару часов двигались скорым темпом, после чего слегка сбавили скорость и начали двигаться более осторожно, выслав вперёд пару разведчиков. Мне выпала сомнительная честь быть один из этой пары, вторым был невысокий темноволосый паренёк с неприметным лицом. Вооружён он был парой коротких клинков, а за спиной, как и у меня, висел лук и щит. Щиты, вместе с заплечными сумками мы конечно оставили отряду и налегке выдвинулись вперёд. Хм, а ведь мы вооружены мы почти одинаково, клинки у него только слегка покороче.

Мы молча выдвинулись вперёд, двигаясь довольно быстро и тихо. В тишине леса мы двигались довольно долго, пока на грани слышимости не услышали громкую человеческую речь.

Прислушавшись, на грани своих возможностей всё же смог разобрать слова.

— А я говорю порешить поганца надо, еле плетёмся из-за него.

— Малец денег стоит и неплохих, готов из своей доли нам их выплатить, нет? Тогда заткнись, и собирайте шатёр живее!

Жестами показав напарнику, которого звали по моему Скон, знак боевой готовноысти, сам тихо начал двигаться в сторону голосов. Лук натягивать я не стал, воевать с бандой разбойников вдвоём дело гнилое, нам главное разведать подступы и доложить.

Естественно первым делом я оглядел округу из транса. Лагерь бандитов, а назвать их разбойниками у меня язык не поворачивался, меня впечатлил. Первое, что было понятно, что это банда дезертиров, их с головой выдавала поношенная старая военная форма, у некоторых даже были доспехи, которые они в данный момент и одевали. Судя по доспехам, перед нами дезертиры из лёгкой пехоты. Кожаный доспех, усиленный в ключевых местах стальными пластинами чем-то походил на доспехи нашего отряда, вооружение тоже было однообразным и состояло из пары короткий меч-щит, но у пары человек я заметил луки, а ещё у троих лёгкие дротики. Всего мне удалось насчитать тридцать одного бойца, и ещё восемь пленных. Среди которых выделялась четверо изукрашенных синяками охранников, связанных попарно, так же тут был сухой мужичок лет тридцати пяти, судя по богатой одежде, это и есть пропавший купец. Купец в данный момент хлопотал над маленьким бледным пацаном, лет шести-семи. Мальчик был плох, судя по всему, у него был жар, да и кашель то и дело сотрясал его хлипкое тело. Тут же была женщина лет сорока пяти, весьма упитанных форм. Судя по её отсутствующему взгляду женщине досталось больше остальных, видимо охочая до женского тела солдатня не раз её насиловала. Не знаю, зачем они тащили её с собой, с её пропорциями она просто не могла двигаться достаточно быстро. Последним был парень лет восемнадцати, судя по виду обычный крестьянин. Прямо на снегу, упакованный в хорошие, прочные кожаные мешки лежал товар. Судя по форме и габаритам, я оказался прав и это была ткань.

Узнав всё что было нужно, я тем не менее вместе со Сконом подобрался к лагерю и осмотрел тот визуально. Заодно и услышали интересный разговор.

— Туни, сколько можно тащится до твоего залива, ты же говорил, что мы дойдём за неполную декаду, а мы уже восьмой день чешем.

— Это я что ли этот кусок жира с собой тащу, — разбойник кивнул на женщину, — надо было прирезать её после того как отымели, а теперь не жалуйся, сегодня к обеду дойти должны, главное чтоб пираты на месте были.

— Да я чё, я ниче, к обеду так к обеду.

Поняв, что нужно торопиться мы в быстром темпе двинулись к своим, но на пол пути я остановил Скона и шёпотом сказал ему:

— Ты двигай к нашим, а я прослежу за ними, если что оставлю знаки.

Напарник лишь кивнул в ответ.

Нам нельзя упустить банду, когда она уже практически в наших руках.

Глава 25

Аккуратно проследить не удалось. Началось всё с того, что мальчишка, придерживаемый своим отцом, не удержался на ногах и упал. Судя по всему сил подняться у него не было.

— Он не может идти, — жалобно произнёс отец, просительно взирая на лидера банды.

Тот хмуро задумался, перебирая в уме варианты. Поняв, что сейчас произойдёт, я накинул тетиву на лук. Благо бандиты активно шептались и не могли услышать лёгкий скрип сгибаемого лука.

— Тащить мальца мы не можем, если хотите сами тащите или мы его сейчас порешим, — выдал главарь.

Торговец просительно оглянулся на охрану, но те лишь виновато опустили взгляды.

— Да что ж вы за люди, они же убьют его! — запричитал он.

— У него лихорадка, он протянет от силы пару дней, лучше его отпустить, — подал голос один из связанных охранников.

— Ну раз желающих нет, то я пожалуй сам его прирежу, — с этими словами главарь направился к мальчишке.

— Не губи, сам его потащу, — бросился ему наперерез торговец, но от удара в живот упал наземь.

Тянуть дальше было нельзя и, наложив стрелу, я выстрелил, целя в глаз. Стрела попала точно в цель, вонзившись в правый глаз главаря, а я уже стрелял в остальных. Подстрелить мне удалось лишь одного, да и тому стрела попала в щеку. Не знаю, как у дезертиров было с моралью, но выучка у них была на уровне. Все закрылись щитами, какой-то умник успел крикнуть, что лучник один и указать направление.

Ещё разок выстрелив, я перекатом ушёл за дерево, укрывшись от ответного огня, и тут же бросился бежать.

Обернувшись через минуту, понял, что за мной кроме пятёрки бандитов никто не гонится. Видимо решили, что этого будет достаточно, ну что ж, посмотрим.

Первого преследователя снял выстрелом в голову. Тот из-за бега не мог постоянно закрывать себе обзор щитом, за что и поплатился. Тело покатилось по земле, а я уже стрелял во второго. На этот раз стрелял в ноги, первая стрела прошла мимо, а вторая застряла в выставленном щите. Зато соседний боец слегка расслабился, понимая, что не является целью, за что получил стрелу в голень.

Над лесом прокатился вой боли.

— Ну всё тварь, хана тебе, — рыкнул боец, ранее спавший свои ноги.

Ещё раз выстрелив, добился лишь лёгкой царапины на щеке преследователя. От чего сам лишь зло дёрнул щекой и, отбросив лук, положил ладони на рукояти клинков и замер в таком положении.

Преследователи, видя такую реакцию, замедлились и начали расходиться, стремясь зайти с боков.

— Ты кто вообще такой, урод? — урод, судя по всему это я, ладно, припомню.

Промолчав, лишь подмигнул противнику. Когда дезертиры были на расстоянии четырёх шагов и уже начали сжимать клещи я начал действовать. Первым делом бросил метательный нож в самого болтливого и сам метнулся следом. Подняв щит, чтобы заблокировать нож, летящий в лицо, противник тем самым открыл ноги. Буквально распластавшись над землёй, правой рукой наношу секущий удар по колену, а левой рукой метаю нож в направлении соседнегоо бойца. Тот, защищаясь, слегка притормаживает. Вообще-то с тем, кто владеет левой рукой, бой очень непривычен и собственный щит зачастую закрывает противника.

За спиной падает одноногий, орошая кровью траву, а криками весь лес. Я же гашу инерцию и, резко крутанувшись на пятке, во вращении метаю меч в противника, приближающегося справа. Противник демонстрирует прекрасную выучку, принимает клинок по касательной и пытается нанести рубящий удар, вкладывая в него силу своего разгона. Прекрасный манёвр, но не со мной. Пропуская меч противника справа, левым клинком колю его в печень. Тут же перекатом ухожу назад, спасаясь от клинка последнего целого противника.

На секунду боец тормозит, гася инерцию. Глаза его в панике мечутся от фонтанирующей кровью ноги одного соратника, к молча рухнувшему другому. Его рот открывается, но слов я не слышу, на предельной скорости метая оставшиеся три ножа. Один в голову, два в ноги.

Противник замешкался, но нож лишь безобидно бьётся об металл шлема, зато остальные два прошивают сапоги.

— Ааа, тварь, — жалобно орёт он, падая на колени.

Делаю рывок и в прыжке перемахиваю через противника. Я перелетаю, а меч мой остаётся в шее противника. Всё, остаётся лишь добить недобитков и собрать трофеи.

Одноногому просто втыкаю клинок в сердце. После чего направляюсь к подстреленному. Того на месте не оказалось, за время расправы над его соратниками он успел сбежать. На месте, где лежало его тело, лежит лишь окровавленный обломок стрелы. Далеко, правда, не ушёл, догнал я его шагов через пятьдесят. Бежал он сильно хромая на раненую ногу. Обернувшись, он увидел меня и с обречённым вздохом рухнул на колени.

— Пощади, я выкуплю свою жизнь, — с всхлипом произнёс он.

Наблюдая, как здоровый небритый мужик рыдает на коленях, прося пощады, я поражался, насколько низко может пасть человек. В данный момент он вызывал лишь отвращение.

— У тебя ничего нет, даже собственной жизни, — с последним словом я снизу вверх бью ножом под челюсть. Руки его дёргаются, в попытке схватить меня за грудки, из рта вылетает кровавая слюна, а в затухающих глазах я не вижу ничего, ничего кроме собственного отражения.

— Как я суров, — усмехнулся я сам себе, представив как выгляжу со стороны.

Отбросив ненужную веселость, галопом прошёлся по телам покойников, собрав с них всю наличность. Всего набралось четыре серебряные и двадцать две медные монеты. Нищие какие-то они, но да, ничего удивительного.

Обобрав трупы, двинулся обратно к лагерю бандитов. Из транса оглядев округу, понял что бандиты, проявив чудеса беспечности, остались на той же поляне, хотя щиты не убирали и оружие держали наготове. Малец к счастью был ещё жив, видимо про него совсем забыли после гибели вожака.

В голову пришла забавная идея, закинуть на поляну голову одного из моих преследователей, но силой воли я сдержался. Что-то я излишне весел, подозрительно.

Точно, в энергетическом диапазоне я вновь лучился энергией. Хм, значит способность работает независимо от моего состояния. К слову меня порадовало отсутствие рывков, как это было тогда, когда я покидал собственное тело. Думаю, было бы сложно объяснить подобное, а так удобно и практично.

Так, а ведь с этим озером энергии, что скопилась в моей ауре нужно что-то делать, не знаю, может ли эта энергия принести мне вред, но всё же лучше поостеречься.

Тут же напал исследовательский азарт. Подбежав к дереву, я обнял его и, вызвав энергетическое зрение, попытался передать дереву чуточку своей энергии. Ого, получилось. Чуточку расширим канал, ещё чуток. Хм, что это? Канал, достигнув определённого диаметра больше расширяться не пожелал, а при попытке насильно его расширить я почувствовал знакомый щепок. Пришло понимание, что обилием энергии я могу причинить вред этому дереву. Что ж, значит, будем передавать так. Через пару минут, оторвавшись от дерева, я наблюдал за своей аурой, насыщенность энергией которой упала почти в половину. Что ж, эксперимент удачный.

Оторвавшись от дерева, заметил, что не только я делился энергией с лесом, но и от ствола лесного гиганта ко мне шёл небольшой ручеек силы. Пусть он был в несколько раз меньше чем тот, что создал я, но энергия, передаваемая деревом, сразу переходила в мой организм, минуя ауру. А ещё, ещё вокруг меня творилось что-то странное. Вокруг ауру кружились маленькие белесые искорки, которые через пару секунд скрылись в дереве. Вернувшись к привычному зрению, поразился насколько чётко я всё вижу. Приглядевшись, заметил маленького муравья, ползущего по ветви в сорока шагах от меня. Чудеса. Но это ещё не всё, лёгкая загруженность мышц пропала, вместо неё было лишь ощущение удивительной лёгкости. Но самое главное это то, что пропала навеянная веселость, вернув мне кристальную чистоту рассудка.

— Красота, лепота, — довольно протянул я, наслаждаясь собственными ощущениями, — жаль, что скоро мне вновь предстоит проливать кровь.

Через десяток минут я вновь был возле лагеря разбойников. Схоронившись за густыми зарослями кустарника через которые, даже несмотря на отсутствие листвы, меня не было видно, я вновь погрузился в транс.

Чем больше проходило времени, тем сильнее начинали волноваться дезертиры.

Их терпения хватило ещё на десяток минут, после чего они развили бурную деятельность. Если это конечно можно так назвать. От отряда отделилась почти половина. Они отправились по следам былой погони, остальные же тем временем закончили сборы.

Так-так, что же делать? При желании они могут проследить мои следы от места стычки и обратно до лагеря. Но и покидать окрестности стоянки было нельзя, кажется, стоит мне лишь отойти и разбойники вспомнят, с чего всё начиналось, и перережут мальчишке горло.

Ещё раз оглядев округу из транса я облегчённо выдохнул, в поле зрения появился наш отряд.

Вот, это уже совсем другое дело, — улыбнулся я про себя.

Но как обычно спокойно дождаться своих мне не удалось. Неожиданно один из разбойников предложил коллегам умную мысль.

— Чего мы ждём то, может наших порешили уже, уходить отсюда надо, — довольно громко начал речь здоровый черноволосый мужик с внушительной бородой.

— Наши нас же и порешат когда вернутся, за кидалово такое, — выступил против него довольно молодой боец, — патрулей тут быть не должно, а значит наши просто заплутали пока за охотником бегали.

— Ты чё несёшь, где тут заплутать, все следы за версту видно! — агрессивно ответил первый.

Стихийно возникшая перепалка набирала обороты, среди бандитов возникла два лагеря, которые начали выяснять отношения. Было бы лучше конечно схватись кто за оружие, но на то чтобы не резать друг друга у дезертиров мозгов хватило. При их численности в тринадцать человек заварушка грозила серьёзными последствиями. Да пиратам будет легче перерезать их, чем платить за пленников. Понимал это я, понимали и солдаты. Но гнев и страх нужно было куда-то выплеснуть, а тут под руку попался мальчишка.

— Вздёрнем мальца на суку, это с него всё началось! — взревел бородатый заводила и банда, объединенная общей целью, показала на что она способна. Не прошло и минуты, а на шею мальчишки уже легла петля, а конец верёвки был в руках у троицы бандитов. Замысел прост, достаточно потянуть за верёвку, как тело тщедушного пацана взмоет в воздух. Видимо придётся вновь вмешаться, так как кроме меня помешать им некому. Торговца в данный момент избивали ногами, а охрана так и не пыталась ничего предпринять. Даже не знаю, как к ним отнестись, своя шкура конечно всегда ближе, но вот со стороны это выглядит отвратительно.

— Гнолы их побери, что ж они меня вынуждают то, а? — едва слышно пробубнил я себе под нос и вновь открыл стрельбу.

Первой жертвой был уже собравшийся тянуть верёвку доброволец, стрела пронзила его шею, от чего тот завалился на своего товарища, тем самым спасая ему жизнь. Третий же из палачей отскочил подальше от верёвки, благодаря чему и поймал стрелу грудью. Он ещё заваливался на землю, издавая предсмертный стон, а новая стрела уже была в воздухе. Мишенью был один из избивавших купца людей, он не успел среагировать на изменения вокруг и продолжал самозабвенно дубасить купца ногами. Получив стрелу в спину, он завалился прям на торговца, от чего их головы встретились с отчётливым стуком, и жертва его побоев видимо совсем отключилась. Напарник, помогающий мордовать мужика, оказался более сообразительным, а может быть трезвомыслящим и перекатом ушёл в сторону. Выйдя из переката, он подхватил валяющийся на земле щит и так и остался сидеть за ним, полностью скрывшись от моего взора. Последним моим успехом была прострелянная рука одного из бойцов, решившего метнуть в меня дротик. Дело он своё конечно сделал, за что и был наказан, но от дротика я играючи увернулся.

Все, больше открытым никто не остался. Время уходить. Бежал я не просто от балды, а в направлении своих.

— К чертям его собачим, наверняка там ловушка, уходим! — расслышал я за спиной голос молодого бойца, ранее спорившего с покойным нынче бородатым.

— Тьфу, — сплюнул я наземь, придётся разворачиваться, вдруг прирежут мальца, это много времени не займёт и все мои усилия пойдут прахом.

Так и есть, один из разбойников уже направлялся к пацану, вынимая нож. Тут вновь вмешался я, прострелив ему голову.

Хотел пригрозить и потребовать оставить пацана в живых, но подумал, что после такого они непременно постараются надавить на меня, используя его как жертву, а не подпустить их к нему я просто не смогу. Щиты мешают обстрелу, а в рукопашную я сразу столько народа не одолею. Конечно, я могу сильно ограничить их передвижение, так как щиты в их руках не ростовые и при движении ноги останутся открытыми. Но в тоже время ничего большего я им сделать не могу. Меж тем над нами весит угроза. Если разбойники вернуться первыми, то неприятности будут у меня, а если первыми придут мои, то хана уже бандитам. Всё это усугублялось ещё и тем, что даже десяток лишних секунд, а именно столько мне теперь нужно для вхождения в транс, у меня не было.

— Ты, мать твою гнолы драли, кто сволочь такой? — решили пойти на переговоры бандиты.

Отвечать им я, конечно же не стал, незачем обозначать своё местоположение. Бандит, не услышав моего ответа, продолжил поливать меня грязью. Воспользовавшись этим, я успел сместиться на десяток шагов. Угол обстрела конечно сильно не изменился, зато я увидел кое-что, вселившее в меня надежду. Охрана купца всё-таки решилась на действия. Один из охранников, воспользовавшись тем, что я завладел вниманием дезертиров, в данный момент уже освободился от пут и теперь срезал путы со своих соратников. Не знаю откуда у него появился нож, может подобрал с убитого мною бандита, а может всё это время он его тщательно прятал, это не важно. Важно лишь то, что позади моих врагов оказалось четверо боеспособных мужиков, правда, оружия у них толком не было. Но даже бросься они на них в рукопашную, тем самым очень сильно бы мне помогли. Но в рукопашную они идти не спешили, решив сначала вооружится. Стараясь двигаться как можно тише, они поползли к трупам дезертиров.

— Атас, охрана развязалась, — видимо двигались они всё же неидеально и кто-то смог их услышать.

— На счёт три создаём стену щитов, — рявкнул мощный голос.

— Раз, два, — до трёх этот неведомый хитрец не досчитал, на счёт два все бандиты вскочили на ноги и бросились друг к другу.

Возможно, кого-то менее опытного такой манёвр и сбил бы с толку, но я с малолетства хожу на охоту и от эффекта разбегающихся глаз избавился уже очень давно. Когда разбойники вскочили, стрела уже неслась на опережение. Стоило разбойнику сделать лишь шаг в сторону своих, как его щиколотку пробила стрела. Как же он орал.

К сожалению больше никого достать я не сумел, даже раненный и тот, подвывая от боли, поджав ноги, скрылся за щитом.

Подведём итоги, из разбойников на поляне осталось всего семь человек, не считая раненного конечно.

Пока я подводил итоги своей работы, дезертиры уже успели вывести из строя одного охранника. Видимо за стеной щитов они укрыли обладателя дротиков и тот теперь пытался выбить охранников. Но те тоже оказались не лыком шиты и тоже попрятались за щитами, кроме того, кто уже получил дротик в плечо. Но добивать его не спешили, видимо экономили сильно ограниченный боезапас.

Вновь установилось хрупкое равновесие, теперь я выцеливал бандитов, те в свою очередь выцеливали охранников, а те, переняв эстафету от врагов, прятались за щитами.

Тут было два варианта действий, либо смещаться вбок, благо строй очень сложно перестраивать, ну или идти врукопашную. Будь я уставшим после предыдущей схватки, я наверно бы предпочел первый вариант, но после обмена энергией с деревом я чувствовал себя превосходно, а обострившиеся чувства подсказывали, что риск при этом минимальный.

— Эй, придурки, — начал я свою речь выходя на поляну, — мне надоело вас отстреливать как безмозглых свиней.

Ответ как по мне никакой смысловой нагрузки не нёс, сплошной поток брани.

Не дойдя до бандитов десяток шагов, остановился.

— Ну, так что, попробуете достать меня или добровольно ляжете под нож? — откровенно насмехался я над врагами, конечно, все эмоции были наигранными.

— Рааах, — с ором разбился строй и в мою сторону бегом отправился пяток бойцов. Один же щитоносец остался вместе с метателем, контролируя охранников.

— Раз, нож устремился в полёт, — два, три, четыре, — результатом моих молниеносных бросков был один труп и два ранения, в ногу и руку.

Первый нападающий видимо собирался сбить меня щитом. Но бросившись в ноги, я сам сбил его на землю. Второй почти располосовал мне руку, но почти как говорят, не считается. Отклонившись в бок, опустился на одно колено и из такой позиции произвёл укол в подмышку. Дальше пришлось уходить в бок перекатом, чтобы избежать тяжелого охотничьего ножа. Его, по всей видимости, бросил раненный в ногу боец. Раненный в руку боец попытался ударом щита сломать мне челюсть, но поднырнув под его удар, рубанул по животу. Правда силы удара не хватило, чтобы пробить доспех. Прыжком разорвав дистанцию, закрутил мельницу. На лице противника застыла гримаса отчаянья. Всё, он уже не боец.

Сопротивлялся он и в правду недолго и, поддавшись на обманный удар, открыл голову. Шлем прочностью панциря не обладал и удара остановить не смог. Клинок почти разрубил напополам голову противника, но силы удара всё же слегка не хватило. Времени на извлечения клинка не было, пришлось его оставить.

Раненный в ногу противник оказался единственным, кто действительно неплохо владел своим оружием. Чуть-чуть покрутившись вокруг него, разорвал дистанцию. Подняв щит с ближайшего мертвеца, с разбегу протаранил бойца. Раненная нога не позволила ему не увернуться, ни тем более принять мой вес. С болезненным воплем он рухнул на землю. Через пяток секунд его лицо пронзил мой клинок.

Ух, справился. Оглянувшись, понял, что охранники смогли справиться и без меня. Метатель уже лежал мёртвый, а последний противник сейчас крутился волчком, стараясь защититься от троих нападающих. Но даже ему было понятно, что с ним лишь играются.

Нет, эти охранники мне определённо не нравятся. Хотя может им и есть за что мстить.

Вернувшись к трупу с моим мечом в голове, скривился от отвращения. Вид прорубленного лица был омерзительным. В горячке боя нет времени на эмоции и тем более разглядывания трупов, но сейчас поле битвы представало передо мной во всей своей «красоте».

— Мда, будто мясник поработал, — невесело усмехнулся я.

— Что здесь произошло? — раздался из-за спины знакомый голос.

Взгляд мой скользил по порубленным телам, в голове копошились неприятные мысли.

— Вы немного опоздали, — не оборачиваясь, ответил я лейтенанту.

Глава 26

Как оказалось с дезертирами уже покончено, пока я тут развлекался, произошла встреча двух отрядов, после которой один из них перестал существовать, а второй обзавёлся парой легкораненых.

Рассказав все, что узнал о происходящем, присоединился к своим ребятам. Все вместе мы напряжённо ждали, как решит действовать лейтенант. Вообще варианта была всего два, нам можно либо возвращаться домой, либо отправится на встречу с пиратами. Второй вариант мне откровенно не нравился, мало того, что мы не знаем их численность, а их там может быть и пара сотен, так мы ещё и в засаду можем влететь.

— Отряд, идём домой, местные пираты это не наша проблема, — к общей радости лейтенант проявил благоразумие.

Обратно возвращались скорым маршем. Мальчишку и раненного охранника пришлось тащить на носилках. Малец был плох, а у меня не было нужных трав, все, что я мог это лишь поить его укрепляющими настоями. Охранник, несмотря на рану, был в лучшем положении. Рану быстро почистили и перебинтовали, так что здоровью его ничего не грозило.

Купец же, несмотря на своё состояние от помощи отказался и шёл сам. Шли мы быстрым шагом, бежать мешали носилки и загруженность трофеями, так что возвращение грозило растянуться на десяток дней. Я если четно сомневался, что ребенок протянет столько времени. К вечеру эти сомнения окрепли. Ещё несколько дней и он будет на грани, до наших земель ему не протянуть.

— Нужно доставить мальчишку в ближайшую деревню, — поделился я своими мыслями с лейтенантом, на ближайшем привале.

— Нельзя, мы на территории чужого королевства, если нас кто-то заметит, то у нас будут серьёзные проблемы, — категорично ответил тот.

— Пацан не доживёт до наших границ, если ему не помочь, — попытался я надавить на командира.

— Так помоги ему, — просто ответил тот, слушать об отсутствии трав и настоев он не захотел, — мы не можем сами довести их до ближайшей деревни и не можем оставить их здесь самих.

Разговор был окончен. На душе было погано от того, что невиновный мальчишка погибнет лишь из-за политических условностей и законов. Не знаю почему, но смерти этого ребёнка я не хотел. Это было мне не свойственно, так как я знал, что если нужда заставит, то я сам могу убить мальчугана. Возможно, такое желание помочь возникло из-за того, что я уже два раза спас ему жизнь, и моя мягкосердечность это просто нежелание того, что бы мои усилия оказались напрасными. Да. Так, наверное, и есть на самом деле.

Пол ночи не мог заснуть, в голове крутились смутные мысли и догадки. Которые уже после полуночи оформились в навязчивую идею. Когда я полностью понял её суть, то чуть не подскочил от желания действовать.

Общий смысл был в том, что если я могу передать свою энергию деревьям, то почему бы мне не передать её мальчишке, а с энергией у организма будет больше сил, чтобы бороться с заразой.

Аккуратно поднявшись со своего лежака, я бесшумно двинулся в сторону ребёнка, которого разместили на границе лагеря, чтоб он не своим кашлем не мешал отдыхать и не заразил никого. Хотя половина отряда уже и так заболели, но пока что все были ещё в более менее приемлимой форме.

Малец же лежал в гордом одиночестве, даже отец разместился в трёх шагах.

Минут пять мне понадобилось, чтобы добраться до мальчишки, никого не разбудив и не попасться на глаза часовых.

Ребенок лежал возле небольшого деревца. Вокруг было темно, хоть глаз выколи, ничего не изменится, но даже в такой темноте можно было увидеть нездоровую красноту мальчишки. Тело его буквально пылало жаром. Присев рядом на колени, переключил взгляд на энергетическое виденье. Оболочка мальчишки была ужасна, вместо равномерной окраски она буквально пестрила неестественными цветами. Темнота не мешала различать цвета, и бледно жёлтую оболочку с редкими ярко фиолетовыми вкраплениями я разглядел довольно чётко. Первым делом подал чуток своей энергии, которой после недавнего побоища опять было неестественно много. Тонким лучиком я перекачал капельку энергии и начал наблюдать за её поведением. Оно мне сразу не понравилось. Ослабленный организм даже не попытался поглотить эту порцию, и она, подобно сопле в воде, болталась по поверхности оболочки. Скривившись, инстинктивно создал тонкий щуп и точечным проколом выкачал её обратно, правда чуть не содрал кусок оболочки мальчишки, которая даже сопротивляться не хотела. Осознав, что сейчас произошло, поразился до глубины души. Это же практически оружие. Но эти мысли можно проверить позже.

Вернув внимание на ребёнка, начал более тщательно осматривать его оболочку, буквально ощупывая ее со всех сторон.

— Ого, а это ещё что такое? — кажется, от удивления я произнёс это в слух. Но вроде бы никто не услышал.

Удивление моё было вызвано поразительной картиной. Снизу, там, где корни вплотную подступали к границе почвы, от дерева исходили тонкие лучики энергии. Толщиной они были едва ли с волос, а то, что я их заметил, иначе как чудом не назовёшь.

Если уж даже деревья, у которых зимой и у самих довольно мало энергии, пытаются помочь ребёнку, то мне уж и сами предки велели. Хотя мои-то предки, гонимые людьми отовсюду, как раз таки бы не велели. Но мальчишка то ни в чём не виновен.

К сожаленью, из-за слабой толщины каналов я не мог увидеть, как именно дерево передаёт свои силы. Аура мальчишки, на том участке, куда поступает энергия, особо не отличалась, но это из-за мизерного напора энергии.

Первым делом направил поток энергии в дерево и проследил за его реакцией. Реакция была интересной. Дерево, перерабатывая энергию, разделила её на три части. Одна часть ушла самому дереву, ускорив циркуляцию его энергии по стволу, вторая часть ушла обратно мне, но уже в переработанном виде, третья же часть, самая меньшая, ушла к мальчишке. Но даже этой маленькой порции хватило, чтоб каналы передачи энергии увеличились в несколько раз. Пока я всё ещё не мог разобрать, как эти каналы соединяются с каналами мальчишки. Второе что я сделал, это перекрыл поток энергии от дерева ко мне. В голове появилось некое недоумение и непонимание, попытавшись понять, с чем оно связанно, неожиданно понял, что оно не моё. Осознание того, что дерево передало мне свою эмоцию, было настолько ошеломляющим, что я даже вывалился из транса. Посидев с минуту, полностью успокоился и вновь перешёл в нужное состояние. Собравшись с мыслями, постарался как можно проще представить то, что всю энергию, которая должна была идти мне, нужно передать больному мальчику, всё это виденье я мысленным усилием попытался передать дереву вместе с новой порцией энергии. Почти минуту ничего не происходило, а потом взамен недоумения мне пришла смесь согласия и одобрения. Теперь дерево начало делить энергию уже на два потока, один шёл на собственные нужды, второй шёл к мальчику. Наконец я смог увидеть, как происходит передача силы. Дерево, в отличие от меня не просто создавало канал к чужой оболочке, нет, оно действовало куда как тоньше. Каналы энергии подобно моим входили в чужую оболочку одним большим потоком, но вот после прохождения поверхностного слоя они разделялись на сотни маленьких лучиков. Каждый из которых тянулся к каналам, после чего обвивал их, подобно плющу. Но если представить каналы плющом, то этот плющ получится очень колючим. Лучики энергии не просто обвивали чужие каналы, они делали тысячи мельчайших проколов, через которые и поступали крупинки энергии. Всё это было ужасно сложным, сложным и завораживающим.

Попытавшись проделать нечто подобное, я быстро разочаровался в своих силах. При попытке превратить каналы в тончащие лучики, я терял над ними контроль и они просто развивались. Всё что я смог, это сделать канал толщиной с десяток волосков, но расщепить его мне уже было не под силу. К тому же, при попытке контролировать больше чем десяток лучей, я вновь начинал терять контроль над собственной энергией. Мда, в ближайшие годы мне не светит такого ювелирного мастерства, даже если я буду тренироваться с утра до вечера. Но занятия с лучами энергии я теперь точно проводить буду, наравне с трансом. Поняв, что самолично помочь мальчишке не могу, я вновь начал передавать энергию дереву и делал это, пока оболочка ребенка не приняла более-менее естественную окраску. Конечно, в полном выздоровлении я сомневался, но то, что ребёнку полегчает, был уверен.

Напоследок взглянув на мальчишку, улыбнулся и отправился спать. Сон пришёл мгновенно.

Утром я, несмотря на полночные бдения, проснулся вполне отдохнувшим и полным сил.

Прекрасное самочувствие дополнилось прекрасным настроением, когда я увидел, что мальчик сидит в объятиях плачущего отца. Позавтракав, прихватил кружку с укрепляющим настоем и двинулся к торговцу с ребёнком.

— Вижу ему уже лучше, — произнес я, подходя к ним.

— А это вы, — произнёс мужчина, вытирая слезинки, — да, сыну уже намного лучше, спасибо вам огромное, за то, что спасли его, здесь и там, на поляне, знайте, что чтобы не случилось, я всегда помогу вам, — при последних фразах лицо его было уже серьёзным, было понятно, что если этот человек сказал, то так оно и будет.

— Хорошо, — кивнул я, и протянул ему кружку с отваром, — вот, пусть выпьет.

— Хорошо, ещё раз спасибо вам.

— Как хоть вас зовут то? — спросил я его, — слова прозвучали серьёзные, а мы до сих пор не знакомы, меня, кстати, Скел.

— А Меня Торин, а сына Тук, — степенно представился тот, — живём мы в столице, на пересечении улицы Краснодеревщиков с улицей Башмачников, если заплутаешь, спроси дом, тебе укажут, там меня многие знают, — с нотками гордости произнёс он.

— Хорошо, запомню, — сказал я, направляясь за своими вещами.

Вскоре мы двинули в путь.

Города достигли без проблем, правда, едва не натолкнулись на бурийских пограничников, но к счастью успели заметить их первыми. К концу пути, нам с Олгом, даже пришлось изображать насморк, иначе два совершенно здоровых бойца среди полностью захворавшего отряда смотрелись бы подозрительно.

В городе нас встретил наш «бравый» командир, непонятно чем маявшийся в наше отсутствие. После такого, мне кажется, весь отряд его возненавидел. Судя по его довольному, отдохнувшему лицу, он тут явно не горбатился, пока мы там гонялись по снежным лесам, за шайкой драных дезертиров.

По возвращению почти две недели мы восстанавливали здоровье, купец с сыном к этому времени уже покинули город, так как хворь отпустила ребёнка. Напоследок торговец хотел всучить мне немного монет, но получив твёрдый отказ, кажется, ещё больше зауважал меня. Расставался он со мной как с родным человеком, приглашал захаживать в гости и обращаться, если не дай предки что-то случиться.

После выздоровления десятника наша спокойная жизнь вновь закончилась, возобновились тренировки. Работать с двуручным клинком было довольно интересно. Тут были свои нюансы и тактические возможности. Тут же впервые я увидел на боевом клинке пяту, так называлась не затачиваемая, а иногда даже специально затупленная часть меча. Она позволяла использовать технику полумеча. То есть можно было перехватывать клинок за лезвие второй рукой, тем самым сокращая длину оружия и увеличивая маневренность. В принципе это открывало большие перспективы, но, к сожалению, для большинства из них нужны были тяжёлые латы, так как зачастую было необходимо принимать вражеский меч на броню. Вообще, несмотря на весь интерес к обучению, в голове я понимал, что двуручный клинок - это не моё. Задача двуручного меча — помочь сломать строй противника, ну или сражение с полностью облачённым в латы врагом, что, так или иначе, далеко от нашего профиля. В то же время, филонить на занятиях я себе не позволял, так как они укрепляют меня, расширяют мои возможности.

Кроме занятий с оружием, я занимался ещё и тренировками своих особых возможностей. Тренировал я всё, вхождение в транс, энергетическое зрение, занимался так же тренировкой своей энергетической оболочки. Для этого я всячески издевался над своей энергией, заставлял её менять скорость течения, концентрировал или рассеивал энергию в определённых областях, много времени уделял оперированию щупами энергии. Заодно и проверил дальность, на которой я могу ими воспользоваться. Как оказалось, контролировать свои щупы я могу только в радиусе трёх метров. Не забывал я ставить эксперименты и над людьми. Так, например, изредка щупом откачивал чуток энергии у кого-то из гарнизонных солдат. Действовал я осторожно, путём эксперимента определив максимальное количество энергии, которую я могу изъять без каких либо последствий для донора. Например, потеряв небольшое количество энергии, человек просто быстрей устаёт, на него накатывает сонливость. Но стоит слегка переборщить и даже здоровые мужики начинают падать в обморок. Всё это я делал аккуратно, стараясь не привлекать ненужное внимание.

В общем, скучать мне не приходилось.

В таком темпе прошло почти полтора месяца, за которые у нас был лишь один боевой выход, но там всё было странно. Полное отсутствие следов, будто разбойники спокойно погрузились в телеги и дальше поехали по тракту. Но в ближайших городах и деревнях никого подозрительного не замечали. Разбойники будто испарились, оставив за собой лишь ряд из двенадцати мёртвых тел, включая охранников, торговца и крестьянки, которая видимо просто шла с караваном. Крестьянка кстати была весьма молода, но тело её не тронули, если не считать, конечно, перерезанного горла, что бандитом в принципе не свойственно. Мистика в общем одна.

За эти полтора месяца зима уже начала сдавать свои права и кажется, на днях снег начнёт подтаивать. Так же за это время я вполне наловчился управляться тяжёлым клинком, но до уровня десятника ещё не добрался.

Тренировки же моих особых навыков ничего неожиданного не принесли, да и не делал я ничего необычного, так как в городе экспериментировать было негде.

Но впереди маячило кое-что интересное, на днях в магистрате будет некое мероприятие, то ли бал, то ли светский раут, не важно, главное, что на него съедутся все аристократы с ближайших округи, а нас решили привлечь для охраны носителей благородной крови. Это, кстати, было инициативой нашего горячее любимого командира. За что мы все дружно начали любить его ещё больше.

Бал намечался только через пару дней, но за нас взялись уже сейчас.

Ради такого мероприятия нам выдали серебристые панцири, как у городской стражи. Так как в своих кожаных доспехах мы бы больше напоминали наёмников, чем стражу. С новой экипировкой пришли новые заботы. Первым делом пришлось приводить всё в идеальное состояние, буквально шлифуя доспехи до зеркального блеска. А ещё командир провёл нам краткий урок по этикету, чтоб мы не дай бог не задели ничьё достоинство, своими убогими манерами.

Благо дни этих издевательств остались позади, ведь уже сегодня вечером будет долгожданный бал.

— Надо понаблюдать, как у них всё устроено, — сказал я Олгу.

— На что тебе это? — удивленно спросил тот, — неужто в аристократы собрался?

— Бери выше, в короли, — сделав величавое лицо, я покачал пальцем, чем вызвал искренний смех товарищей.

Глава 27

К сожалению, посмотреть, как шикуют дворяне, мне не довелось, меня вместе с Алтом поставили на стражу у входной дверей бальный зал. В наши обязанности входило лишь открытие дверей, покидать пост было категорически запрещено. Да нам всё было запрещено, даже смотреть на аристократов возбранялось. Всё это нам втолковывал командир, пугая нас различными карами. Дворянин в принципе, возникни у него такое желание, мог убить любого смертного, но у них всё же были ограничения. За смерть крестьянина с них могли спросить их хозяева, так же нельзя было посягать на служащих государству, ну и конечно торговцы, которых защищала их гильдия. Вроде как мы в безопасности, как солдаты короля, но нет. Убить нас, конечно, не посмеет никто, если он, конечно, не принадлежит к королевской династии, даже серьёзные увечья нанести не могут, но вот высечь плетьми, да так чтоб кожа лоскутами слезала можно. Ну а если дворянина прям-таки взбесит кто-то из нас, нас подобно дворянам можно вызвать на дуэль. Это конечно скажется на репутации аристократа, но такое вполне возможно. Понятно, что для всего этого должны быть веские причины.

Так что приходилось держать себя в руках, не смотреть в глаза дворянам и уж тем более не заглядываться на симпатичных дворянок, которых было на удивление много. Последний пункт был самым тяжёлым, многие из благородных девиц щеголяли в платьях с открытыми плечами и шеей, у некоторых в декольте виднелись заманчивые полушария. Смотрелось это красиво, органично и возбуждающе, да, на крестьянках подобного не увидишь.

Всё проходило весьма буднично. Мы спокойно стояли, дожидаясь слуг, сопровождающих аристократов, после чего плавно тянули массивные двери, пропуская самих дворян, которые держались за десяток шагов от слуг. Таким образом, получалось, что двери медленно расходились и как раз к тому моменту, когда они занимали крайнее положение, в зал входил аристократ.

Всё это было весьма скучно и утомительно. Пока в коридоре не появился растрёпанный мужчина, лет пятидесяти на вид. Двигался он впереди слуги и с каждой секундой набирал скорость. Его волосы были не уложены, а верхние пуговицы на рубахе расстегнуты, демонстрируя всем желающим седую поросль волос. Раскрасневшееся лицо и весёлый блеск глаз намекал, что мужчина навеселе. Его облик настолько отличался от облика других дворян, что на секунду мы замешкались с открытием двери.

— Не успеете открыть двери, будете выметать конюшни, — весело заорал он, с приличной скоростью приближаясь к всё ещё закрытым дверям.

Пришлось прикладывать все свои силы, чтоб успеть открыть массивную створку. От непривычно быстрого открытия двери возмущенно заскрипели.

Так, под скрип дверей, и оглушительный хохот он и скрылся из виду.

Удивленно переглянувшись, мы синхронно пожали плечами и закрыли двери.

— Ууу, от этого графа одни проблемы, — тяжело выдохнув, пожаловался нам слуга, оставшийся по эту сторону дверей.

— Что за граф такой?

— Да это Денус фон Туллий, известный шутник и затейник, как не приедет так что-нибудь отчебучит.

— Что за дом такой, не слышал никогда о Туллиях? — удивленно спросил я.

— Один из малых домов под покровительством королевского рода, раньше они владели огромными средствами, но что-то случилось и они потеряли большую часть средств, теперь вроде живут только со своего феода, больше я тоже ничего об их роде не знаю, — задумавшись, ответил слуга.

— Понятно, — больше говорить было не о чем, но слуга не уходил, видимо желая хоть чуток отдохнуть от суеты.

— Вы поаккуратнее с ним, он человек неплохой, но своими розыгрышами может вовлечь вас в неприятности, — предупредил нас лакей.

— Мы-то тут причем? Нам с ним дела не иметь, — немного бесцеремонно вмешался в беседу Алт.

— Ну не зарекайтесь, у графа богатая фантазия, и он уже не раз вовлекал в свои игры прислугу и даже стражу, — немного обидевшись на грубость Алта, пояснил тот.

— Расскажи поподробнее, — дружелюбно попросил я его.

— Нет, мне уже пора идти, — с этими словами слога убежал, оставив нас гадать о возможных пакостях.

— Пофиг на этого графа, я хотел с тобой переговорить, — начал товарищ, когда мы прикрыли двери за очередным благородным.

— О чем это? — насторожился я, услышав в его голосе серьёзные нотки.

— На меня тут вышел один интересный человек, который готов оплатить некую услугу.

— Что-то ты темнишь, дружок, — подозрительно покосился я на него.

— Ничего особо тёмного тут нет.

— Ага, а что ж тогда не подошёл в казармах? — тут нам пришлось прерваться, пропуская очередных гостей.

— Там слишком много лишних ушей, — многозначительно произнёс он.

— Так что за дело то, говори яснее.

— Нужно поставить на место одного дворянчика, — почти шёпотом произнёс он.

— Чего? — мне стоило больших усилий сдержать голос, — ты предлагаешь связаться с аристократом?

— Да чего ж ты орёшь? — возмущенно зашипел он, хотя и я говорил шёпотом, — убивать его никто не собирается.

— Нормально говори, что требуется, — потребовал я.

— Если вкратце, то один задира благородных кровей вызвал на дуэль другого. Только вот его оппонент мечом владеет на уровне деревенского дурачка, вот он и ищет себе замену.

— Чего ж друзей своих или знакомых не попросит?

— Его противник очень хороший боец, говорят даже мастер, но если честно не уверен, больно уж он молод.

— Это уже серьёзнее, а ничего что я простолюдин?

— Ничего, в дуэльном кодексе об этом ничего не сказано, — друг на секунду задумался и продолжил, — тут дело в другом, можно навлечь на себя гнев побеждённого, а его отец никто иной, как граф Китий.

— Не слышал о таком.

— Я тоже, но говорят, он диво как богат и не особо добродушен.

— Так при чем тут его родня? Убивать его не собираюсь, так что мстить не за что.

— Это же дворяне, а поражение от простолюдина, от простого солдата, бросит пятно на его репутацию, так что месть имеет место быть.

— То есть ты предлагаешь мне подставиться и заиметь недоброжелателей среди дворянства? — удивленно взглянул я на него.

— Зато платят щедро, за сам выход обещали полтора золотых, если выиграешь, добавят ещё половину золотого, а если сможешь уделать его в пух и прах, то обещали еще и сверху накинуть.

От названной суммы у меня в голове началась целая борьба, между жадностью и нежеланием ввязываться в сомнительные дела.

— Ладно, потом переговорим, — решил я отложить решение на потом.

— Ладно.

Вскоре началась действительная скука, гости перестали прибывать и мы просто стояли в тишине. Я обдумывал предложение Алта, а он видимо ждал моего решения. В принципе мысль проливать чужую кровь за деньги мне не претила. Солдаты для того и нужны, чтобы проливать кровь неугодных и вся разница меж солдатом и убийцей в том, по чьему приказу они делают то, что делают. Можно много говорить о том, что удел солдата это защита, а не нападение, но армии созданы, чтобы проливать чужую кровь, к тому же солдаты иногда вытворяют вещи более мерзкие, чем честные убийцы. Но как бы то ни было, проливать чужую кровь мне не претит. Тем более это кровь не женщин или детей, так что переступать через себя не придётся. Смущал меня только дворянский титул возможного противника, ну и в качестве бретёра я себя раньше не представлял. Хотя это вполне интересная деятельность, стоит подумать.

Мои рассуждения прервал шум, раздавшийся из бального зала. Оттуда послышались крики, и они были довольно агрессивными. Вломившись в зал, мы секунд десять пытались разобраться, что происходит. Среди множества народа, стоящего небольшими кучками можно было разглядеть клубок из дерущихся тел. К ним уже спешили стражники от двери на противоположном конце зала.

Как ни странно публика разнять драчунов не пыталась. Мужчины наоборот подбадривали их выкрикиваниями и улюлюканьем, леди же лишь охали и ахали.

— Чего стоите, разнимите же их быстрее, — закричала на нас женщина.

Лицо её показалось мне знакомым. Точно, это же жена местного смотрителя.

Бросившись к драчунам, с удивлением узнал в одном из них давешнего весельчака-графа.

Действовать нужно было аккуратно, но благо на это нас тоже натаскивали. К тому моменту, когда мы подоспели, графа уже оттаскивали, фиксируя руки. Противник его решил момента не упускать и оторваться на беззащитном противнике и подскочив попытался ударить того в лицо. В последнюю секунду мне удалось перехватить его руку за локоть. Дальше нужно было просто потянуть его на себя, и Алт бы зафиксировал бы другую руку. Но всё пошло не так.

Видимо ярость затуманила разум юноши, и он попытался пробить мне в челюсть свободной рукой. Такого поворота я не ожидал и вместо того чтоб просто уклониться, действовал на рефлексах. Прям как Туск учил. Разжав правую руку, левой отвёл кулак противника вправо, правой сцепился локтём с локтём противника и, сделав пол оборота, пнул его сзади под колено, после чего взял его руку на излом.

— Аааа, — завопил от боли дворянчик, а я от неожиданности замер. Оглядевшись по сторонам, понял, что все взоры прикованы к нам. Стало неловко, заломил аристократа, будто уличного воришку.

— Что вы себе позволяете? — подлетела к нам яростная фурия, в которой с трудом можно было узнать учредительницу бала.

— Прошу простить меня, но он сам напал на меня - с поклоном отступил от благородного. Обращался я к женщине, дворянин как бы там не было виноват сам.

Юноша лишь зло ругался себе под нос, не желая позориться сквернословием перед всеми, и растирал свою кисть.

— Я видела, как вы накинулись на него, — женщина обличительно ткнула веером в мою сторону.

— Прошу меня простить маркиза, но мне кажется, за толпой своих поклонников вы не слишком точно всё разглядели, — неожиданно раздался за моей спиной ехидный голос, — этот солдат лишь помешал барону бесчестно ударить меня, — из-за моей спины вышел граф, на ходу расправляя рукава своего фрака.

Внешне от его боевого запала уже ничего не осталось.

— Почему-то я не сомневалась, что вы с этим связаны, — надменно ответила дама, — барон, как вы? — перенесла она внимание на поднявшегося на ноги юношу.

— Да, спасибо леди Элен, со мной всё хорошо, — благодарно кивнул юноша, на лице которого уже тоже не оказалось ни капли эмоций. Лишь раскрасневшееся лицо и общая растрепанность костюма намекала на произошедшее, — к солдату у меня претензий нет, он поступал так, как был должен, прошу простить мне мою несдержанность, — если я хоть что-то понимаю, то сейчас извинения были произнесены в мой адрес, но барон даже не посмотрел в мою сторону, мне же оставалось лишь поклониться в ответ, — а вот вы граф ещё поплатитесь за свои слова и за то, что сломали мой инструмент!

Только сейчас я заметил разбитый инструмент, не виденный мною раньше.

— Ха, вы бы хоть научились играть на своей лютне, прежде чем мучить наши уши, — язвительно ответил в ответ граф.

— Это гитара, а не лютня, в вашем возрасте стыдно путать такие вещи, хотя да, кому я это говорю, — не остался в долгу юноша.

— Да хоть барабан, не суйтесь на публику, пока от вас хотя бы крысы шарахаться не будут! — мужчина успокаиваться не хотел.

— Может вы сами можете лучше? — ехидно спросил юноша, — тогда мы все вас послушаем, не сомневаюсь, зрелище будет ещё то! — барон, впрочем, как и окружающие, засмеялся.

— О, да даже хромой кастрат споёт лучше вас, — не полез за словом в карман граф, — я уверен, что все здесь присутствующие могут спеть куда лучше вас.

— Ну что ж, пусть споёт тот, у кого лучше получится, — в голосе парня явно прозвучала ирония.

На пару секунд в зале повисла пауза, видимо его противник думал над ответом.

— Ха, да даже солдат, что так эффектно поставил вас на колени, сможет это сделать лучше, чем вы, — от этих слов я вздрогнул и замер, прервав своё путешествие к посту.

Ой, блин, вот так влип, не везёт мне, как есть не везёт. Пришлось оборачиваться, да я уже второй раз становлюсь центром всеобщего внимания.

— Хех, ну давайте послушаем, — радостно воскликнул барон и, взглянув на меня, расплылся в улыбке.

Да, стоит мне оплошать, как он окажется победителем в споре с графом, да и самооценку свою повысит, сыграв на разности нашего пения. В общем, для него выход был как никогда удачен. Граф же тоже расслабился, свалив ответственность на меня. Если спою плохо, то это мне медведь на ухо наступил, а если хорошо, то он выйдет победителем из спора.

— Я плохо пою, — с просительными нотками в голосе обратился к графу.

— Ничего, мы вас с радостью послушаем, — с хитрой улыбкой взглянула на меня маркиза, при этом весь её вид выражал насмешку. Стерва.

— Приступайте, правда у нас нет музыкального инструмента, — мстительно добавил барон, победно взглянув на графа.

— Ничего, он справится и так, — граф кивнул мне и указал на место рядом с собой.

Делать было нечего. В голову ничего не лезло, песен я много не знал, да и не пел я никогда, стараясь больше слушать. Мне, конечно говорили, что голос у меня красивый, но обычно это говорили девушки и всерьёз я это никогда не принимал.

— Ну что же вы, начинайте, — поторопила меня учредительница.

Вдруг, в голове всплыла красивая песнь, видимо вернувшаяся ко мне из кусочков чьей-то памяти, и я, прикрыв глаза, запел:

Ладья, огнем объята, несется по волнам Спешит в страну заката, последнюю из стран Ты заклинала землю, огонь, ручьи, ковыль От ран и бед меня хранить, когда я рядом был Помни меня, встречай меня Сойду я с неба по ступеням в ночь

Неожиданно в зале тихо заиграла флейта, да так, что мурашки пошли по коже, а я почувствовал в себе силы, прогнавшие неуверенность прочь.

Но жизнь скучна, когда нет сражений и побед В набегах и пирах мой потерялся след Стрелою из омелы сразил меня враг мой Ты ей хвалу не пела, колдуя, надо мной Помни меня, встречай меня Сойду я с неба по ступеням в ночь Помни меня, прости меня Для нас с тобой нет смерти все равно Прости меня Помни меня, встречай меня Сойду я с неба по ступеням в ночь Помни меня, прости меня Для нас с тобой нет смерти все равно Земля не станет пухом для нас в чужом краю Я, умирая, сам поджег закатную ладью.

С последними словами я наконец вспомнил, откуда знаю эту песню. Её мне напевал дядька Угил, когда я был ещё ребёнком. С последними словами оборвались и чарующие звуки флейты.

Неожиданно в зале зарукоплескали. От резкого перехода, меж тишиной и громкими овациями я вздрогнул и открыл глаза. Все вокруг аплодировали мне, даже учредительница. От такой реакции, мои щёки налились краснотой.

— Это было красиво, — подошёл ко мне мужчина в дорогом костюме. На вид ему было лет тридцать, но не это главное, главным элементом была флейта, зажатая в руке. — Откуда ты знаешь эту песню?

— Мне напевал её дядя, — честно ответил я.

— Понятно, спасибо тебе за воспоминания, — с благодарностью кивнул он мне.

— Это вам спасибо, — вернул я благодарность, скосив глаза на флейту.

Вежливо кивнув, мужчина удалился. Да, странный тип, знает простонародные песни, да и флейта эта, не самый благородный инструмент.

— Теперь вы видите мою правоту? — радостно воскликнул граф.

Кому что, лично меня после такого начало затягивать в воспоминания, но видимо, этот человек неисправим.

Слушать дальнейшие споры я не стал и незаметно удалился, вернувшись на свой пост. Бал продолжался до глубокой ночи и ничего экстраординарного больше не произошло. Лишь покидая светский раут, изрядно пьяный граф обратил на меня внимание, приветственно махнув рукой, он через весь коридор метнул мне малый кошель. Поймав его, я радостно услышал приятный звяк и, не теряя времени, засунул его в карман, а графу лишь благодарно поклонился.

После того, как аристократы разошлись, настало время и нам покидать свои посты. В здании остались лишь многочисленные слуги, которым ещё нужно восстановить порядок.

До казарм добрались быстро.

— Может сейчас поговорим? — начал было Алт, но я отмахнулся от него, всё чего мне сейчас хотелось, так это поспать. День проведённый на ногах. Да в непривычно тяжёлой амуниции меня изрядно вымотал. Причем не тело, а скорее разум. Слишком уж много новых впечатлений.

Несмотря на всё это, я всё таки нашёл в себе силы доковылять до бочки с водой и быстренько ополоснуться. Лишь после этого, с чистой совестью и телом, наконец-то рухнул на кровать.

— Ну и денёк, — подумал я, перед тем как заснуть.

* * *

Текст взят из песни «Помни меня» группы «Катарсис».

Глава 28

— Ну так как, подумал над предложением? — подошёл ко мне Алт после тренировки.

— Сомнительное оно какое-то, — откупорив флягу, хлебнул пару глотков воды, — слишком опасностей много, если выиграю, то это может не сойти мне с рук, если поддамся и проиграю, то тоже могу навлечь на себя гнев благородного.

— Ну, заказчик точно чудить не будет, его главный интерес это избежать удара, при этом сохранив видимость чести, а то, проиграешь ты или выиграешь уже второстепенно.

— Всё равно это опасно, непонятно что у него в голове, может он захочет поквитаться со мной уже за то, что я выйду против него в круг.

— Всё может быть, но согласись, за такие деньги можно и рискнуть? — Алт подмигнул мне.

— Деньги конечно вещь хорошая, но собственная шкура ближе к телу.

— Ну, думай сам, — с показным безразличием пожал плечами Алт.

— А чего сам в круг не выйдешь, ты же тоже мастер? — подозрительно спросил я у него.

— Из-за того же что и ты, не хочу огрести проблем. Да и к тому же в мастерстве я тебе немного уступаю и боюсь, что не смогу провести поединок по своим правилам, да так чтоб он не понял что происходит, — он на пару секунд задумался, — мне вот кажется, что никаких последствий не будет, если ты сойдешься с ним в поединке, покажешь что ты сильней, но ранить и убивать не будешь, а просто поклонишься, признавая ничью.

Последние слова Олга почти в точности совпали с моими собственными рассуждениями.

— А, ну его, к черту, передай заказчику, что я согласен, — зло махнул я рукой.

— Отлично, — Алт хлопнул меня по плечу, — сегодня передам ему твое согласие, а сам поединок будет через три дня.

— Хорошо, есть время всё обдумать и подготовится.

Эти три дня пролетели как одно мгновение, хотя дел мы успели переделать довольно много.

Первым делом я постарался узнать побольше о своем противнике. Виконт Луи де Китий оказался личностью довольно известной. Известный драчун и забияка он в свои двадцать лет принял участие больше чем в десятке дуэлей, и за счет своего фехтовального мастерства из большинства вышел победителем. Владел он любимым оружием молодых дворян — полуторным мечом, изредка добавляя к нему короткий кинжал. В фехтовании по слухам он и правда был мастером и это меня напрягало. Разница между боевым мастерством и дуэльным фехтованием была слишком большой. Нас в основном учили как можно быстрее убить противника, не заморачиваясь красотой, дворяне же практиковали немного другой стиль. Для них немаловажным был ассортимент приёмов, наличие в рисунке боя финтов и красивых уловок. Собственно всё то, чем мы пренебрегали. Так что мне пришлось идти на поклон к Туску, с просьбой научить подобному. В то, что приёмы мне нужны для общего развития, он не поверил и всё же докопался до истины. Кажется, после этого он разочаровался во мне, но всё-таки показал десяток сложных финтов. За пару дней я вполне усвоил их, гармонично вплетя в схему боя. Ещё удалось узнать, что между отцом и сыном в их семействе не было горячей любви, по тем же слухам, граф осуждал сына за его поведение, которое принесло их семейству уже довольно много неприятностей. Ещё Олг с Алтом разузнали, что сам граф в данный момент тоже находился в городе. Всё это сложилось в моей голове в довольно дерзкий план.

Вторым делом мы встретились с заказчиком. Было это в одной из таверн, поздним вечером, когда нас на часок выпускали в город.

Когда мы с Алтом зашли в зал таверны, заказчик был уже там. Друг сразу направился к одному из столиков, за ним сидел богато одетый молодой человек. Внешность его не то чтобы была отталкивающей, но неестественная худоба и небольшая лупоглазость явно не прибавляли ему внушительности. Тем более на контрасте с парой шкафоподобных охранников, которых, судя по всему, выбирали лишь по габаритам. При желании барон мог бы полностью спрятаться за телом любого из своих телохранителей, да так, чтоб его не было видно. Но, несмотря на свои габариты, охранники не были похожи на уличных бугаев. Строгая, опрятная одежда, собранные чистые волосы, явно ухоженное оружие, а главное их поведение, всё это указывало на то, что передо мной не просто здоровяки или даже наемники, а профессиональные телохранители, обучавшиеся в специальной школе. Пока мы шли к столу, бойцы успели ощупать нас взглядами и ощутимо напряглись, руки как бы невзначай оказались на рукоятях клинков, а ноги плавно перетекли в более устойчивые позиции. Хм, видимо прочитали наше вооружение, неприятно, мне казалось, что на виду у меня только клинки, а метательные ножи хорошо скрыты от чужих взоров. Хотя, возможно, что они прочитали не оружие, а нашу моторику, всё-таки умения откладывают свой след на движение.

Но как бы то ни было, действовать бойцы не спешили, а барон, казалось, не заметил их приготовлений.

— Приветствую вас, барон Тиний Цурф, рад видеть вас в добром здравии, — поклонился Алт, я лишь повторил его поклон.

— Я тоже рад вас видеть, уважаемый Алт, — барон на пару секунд задумался, — присаживайтесь и представьте мне своего спутника.

— Это мой друг и соратник Скел, — кротко представил он меня, пододвигая к столу стул, взятый от соседнего столика.

— Приятно познакомиться, ваша милость, — кивнул я головой борону, тоже расположившись на стуле.

— Хорошо, думаю, вы знаете для чего вы мне понадобились, — сразу взял быка за рога Тиний, — ваше согласие я уже получил, теперь бы хотелось услышать, как вы все себе представляете.

— Вообще-то я бы хотел узнать у вас кое-что, прежде чем оглашать окончательный план, — спокойно произнёс я.

— Неужели, — удивился собеседник, — ну что ж, это интересно, спрашивайте.

— Первым делом я бы хотел узнать, можно ли участвовать в дуэли не разглашая моего имени и происхождения? — из головы не вовремя вылетело слово, означающее скрывание личности.

— Вы хотите сражаться инкогнито? — глаза барона от удивления еще больше увеличились в размерах.

— Да-да, инкогнито.

— Ничего не получится, — сокрушенно покачал тот головой, — участвовать инкогнито конечно можно. Но это дозволено делать лишь дворянам, а выдать вас за благородного, после того, что произошло на недавнем балу, это как подписать вам смертный приговор, — от удивления у меня дернулась бровь. Это не осталось незамеченным для моего собеседника, — что, удивлены? Напрасно, я был на том балу, а ваше выступление было сложно не заметить, а уж навести справки о конкретном человеке, да ещё в столь крохотном городке не сложнее чем муху прихлопнуть.

— Но я же был в шлеме, вы не могли меня узнать.

— Ну, узнать в лицо было бы действительно сложно, но вот выяснить ваше имя стоило не больше серебрухи, — самодовольно улыбнулся тот.

— Понятно, — кивнул я, действительно, любой из прислуги мог знать моё имя, — тогда второй вопрос, не могли бы вы поведать мне, о трениях между виконтом и его отцом?

— Вы всё больше удивляете меня Скел, но ладно, отвечу вам на ваш вопрос, — барон приложился к чаше с вином и продолжил, — граф Китий очень серьёзный человек, под его руководством дом Китий стал одним из сильнейших родов, под эгидой Уилицев, но граф уже стар, а виконт его единственный сын, которого он завёл уже будучи не совсем молодым и как и любому отцу ему хотелось увидеть в сыне приемника и опору, но виконт молод и горяч и пока его интересуют лишь юбки, охоты и драки. Старый граф поручал сыну несколько ответственных дел, но тот, из-за своей беспечности, провалил большую их часть, а из-за постоянных драк и дуэлей, у их дома теперь есть множество недоброжелателей.

— Можно уточнить, чем занимается их дом?

— Хм, я думал, это все знают, большая часть их доходов идёт от добычи металлов на их землях, но нынешней граф к тому же сумел наладить сельское хозяйство и вроде бы начал заниматься торговлей, но там успехи более чем скромные.

— Хорошо, спасибо, а как думаете, как отнесётся старый граф, к ранению собственного сына?

— Хм, тут много нюансов, во первых какое ранение, во вторых от кого и при каких обстоятельствах, — барон поймав мой взгляд о чём то задумался почти на пол минуты, — хм, думаю, я понимаю куда вы клоните, думаете какие последствия будут для вас?

В ответ я лишь кивнул.

— Лично мне кажется, что граф не будет сердиться, если вы слегка поцарапаете его сынка и поубавите его гонор, тут главное не перестараться. Если вы покалечите или убьёте виконта, месть его отца не заставит себя долго ждать.

— Понятно, — задумчиво произнёс я, — ладно, остался последний вопрос, когда собственно сама дуэль?

— Дуэль состоится послезавтра, в семь часов утра, на дуэльной площадке, ваше имя я уже внёс в регистрационную книгу, меня самого на дуэли не будет, по официальной версии я приболел, с вашим командованием я тоже уже договорился, вас освободят на этот день по моей личной просьбе.

— Хорошо, тогда вопросов у меня больше нет.

— Отлично, тогда прошу меня простить, у меня ещё есть дела, к тому же я всё же болен, — барон хитро подмигнул мне и скорым шагом удалился, оставив нас с Алтом сидеть за столом.

— А теперь дружище я бы хотел поспрашивать у тебя?

— Что, — чуть не поперхнулся тот от удивления.

— Какая твоя выгода от всего этого? — напрямую спросил я, подпустив в голос холода.

— Эх, — со скорбным видом отодвинул он от себя стакан с вином, — выгоды у меня тут никакой, погоди, дай сказать, — остановил он готовые сорваться с моих уст слова, — выгоды действительно нет, просто я знаком с бароном, эта история давняя, но если вкратце, то отец когда-то вёл дела с его отцом, а мы, будучи детьми, общались и даже играли. Это уже потом, с возрастом между нами выросла стена в виде сословных различий, но детские воспоминания то остались, а недавно вот случайно столкнулись на улице и он неожиданно меня узнал. На радостях даже посидели, выпили, поболтали, знаешь, будто вновь в детство вернулся. А теперь вот кланяться приходиться тому, с кем когда-то кидался навозом в конюха, — грустно закончил Алт.

— Понятно, — пусть мне было и неприятно, что он предложил мне нечто подобное ради спасения своего давнего друга, но понять его я мог.

Последним делом, намеченным перед дуэлью, была встреча с самим графом Китием.

Вообще-то я планировал провести её тихо и спокойно, но жизнь редко следует нашим ожиданиям.

Попытка первого контакта провалилась. Охрана графа наотрез отказалась пускать меня к нему, я пытался объяснить, что у меня важное дело, пытался поговорить со старшим охраны. Но всё что я понял, так это то, что если граф не желает ни с кем говорить, то беспокоить его точно не будут, тем более из-за простолюдина. Охрана, кстати, у графа была похуже, чем у барона, обычные воины, скорей личная дружина, чем телохранители.

Нервов они мне потрепали знатно, но затевать конфликт я не стал, драться с охраной дворянина чревато последствиями.

Пришлось менять план. Второй попыткой было передать записку через слугу, но того тоже завернули от покоев графа, отобрав поднос.

Совсем рассвирепев от того, что ломается такой интересный план, я решился на довольно рискованные действия.

Ночь, темнота, улицы освещают редкие светильники, изредка по улочкам проходят редкие патрули стражников. В тёмных переулках изредка мелькают смазанные тени. Тишь да благодать, только я один не спокоен. Да и как тут быть спокойным, если спускаешься на верёвки с крыши четырёхэтажной гостиницы. Покои графа располагались на третьем этаже, и иначе чем на верёвке в них попасть было сложно, никаких выступов на фасаде здания не было. Нет, в принципе я бы мог и просто забраться по стене, использую неровности кладки, но вот поддеть рейки, а тем более вытащить стекло было бы затруднительно. Зато спустившись на верёвке, я спокойно отковырял рейки, делать это приходилось медленно, дабы не выдать себя звуком. Минут двадцать у меня ушло на то чтобы убрать рейки. Стекло тоже затруднений не вызвало, так как прилегало не плотно и поддев ножом зазор, сдвинул его в бок. Дальше было сложнее, нужно было поддеть засов на внутренних ставнях и собственно отворить их. Сделать всё нужно было как можно быстрей, так как при открытии створок шум мог разбудить мужчину. Хорошо конечно, что на улице не ветрено, иначе при снятии стекла ветер бы начал шумно задувать в комнату и обязательно бы разбудил графа, но оставались ещё сами створки, кто знает, как хорошо смазаны петли.

Мне повезло, они были хорошо смазаны и издали лишь едва слышимый скрежет, который не потревожил сон моей цели. Дальше действовать пришлось быстро. Скинув с пояса ременную петлю, рыбкой нырнул в комнату. Предательски скрипнула половая доска, но я уже был у цели. Мужчина спал, уютно укутавшись в одеяло, но услышав скрип, тут же сбросил покрывало и попытался вскочить на ноги.

Делать это ему не стоило, так как только он оказался на ногах, то тут же попал в залом и его шеи коснулось остриё кинжала.

— Тише, не дёргайтесь, я не желаю вам зла, — горячо зашептал я ему на ухо.

Граф уяснил обстановку моментально и никаких глупостей совершать не стал.

— Доброжелатели по ночам в окна не лазят, — с изрядной долей сарказма произнёс он.

Да, нервы у мужика стальные, так быстро взять себя в руки многого стоит.

— Иначе до вас не добраться, ваши псы боятся чихнуть без вашего разрешения, — сарказмом на сарказм ответил я.

— Дерзости вам не занимать, — усмехнулся граф, — может, отпустите меня и пообщаемся?

— Я только за, — сказал я отпуская мужчину, — только пожалуйста, не совершайте глупостей.

— Это не в моих интересах, — произнёс он, присаживаясь на кровать.

— Я рад, что слухи о вашем благоразумие не преувеличены, — я пододвинул стул и устроился напротив собеседника.

— Вот только не надо лести, не переношу льстецов, — усмехнулся он.

— Хорошо, тогда предлагаю сразу перейти к делу, — деловито начал я.

— Давайте, — кивнул граф, чуть прищурившись.

Судя по всему, он пытался разглядеть моё лицо, но в комнате было темно, да и я подстраховался на этот случай, скрыв нижнюю часть лица тряпичной маской.

— До меня дошли слухи, о ваших разногласиях с сыном, — мягко начал я, но был перебит.

— К чему этот разговор?

— Не перебивайте меня и узнаете, — грозно произнёс я, блеснув в темноте сталью кинжала.

Намёк был понят и граф замолчал.

— Так вот, о чём я там говорил, ах да, о ваших разногласиях с сыном, так вот, по слухам вас изрядно беспокоит его поведение, его драки, скандалы и дуэли, правдивы ли эти слухи?

— Да, — зло прошипел граф, видимо тема была ему сильно неприятна.

— Ну, не стоит так остро реагировать, я хочу предложить вам решить эту проблему.

— Как? — требовательно спросил граф.

— Ну я же просил вас не перебивать меня, — капризно произнёс я и продолжил уже обычным тоном, — не далее чем послезавтра у вашего сына состоится дуэль, с бароном Цурфа, но барон приболел и выставит против себя замену. Мне удалось узнать, кто будет противником вашего сына, и скажу сразу, шансов у виконта не много, но его противнику не нужна его смерть, связываться с вашим семейством ему не с руки, да и ввязался он в это лишь ради денег.

— Вы хотите денег? — с презрением бросил он.

— Что, денег? Хех, нет, деньги мне не интересны, — отрицательно покачал я головой, — мне достаточно лишь того, что вы будете должны мне услугу.

— Я ещё не услышал вашего предложения, а вы уже называете цену, — усмехнулся он.

— Ну предложение просто, боец не убивает вашего сына, но и не поддается ему, тут всё зависит от ваших пожеланий, можно сильно его потрепать, да так, чтоб он пол года валялся в кровати и успел подумать о всем, о жизни, смерти, своём поведении, а уж то, изменится ли он или нет, будет зависеть целиком от вас.

— Хаха, — приглушенно изобразил смех граф, — то есть вы предлагаете мне покалечить моего сына, а за это я ещё и буду вам должен, вы безумец?

— Ну не прикидывайтесь глупее, чем вы есть на самом деле граф, — покачал я головой, демонстрируя, что наигранные эмоции меня не провели, — калечить его никто не собирается, даю слово, через пол года он вернёт себе форму и никаких последствий для его здоровья не будет, а у вас будет пол года, чтобы вразумить сына, да и по своему опыту скажу, что ранения заставляют задуматься о жизни.

— Вы странный человек, предлагать такое дворянину верх безумия, но буду с вами честен, ваше предложение для меня интересно, но мне бы хотелось уточнить детали.

— Я слушаю, — кивнул я, раз пошло обсуждение деталей, то граф уже на крючке.

— Ну во первых где гарантии, что сын не умрёт от полученных ран?

— Никаких гарантий, но если кто-то способен на подобное, то это именно этот боец.

— Малоубедительно.

— Будьте уверены, если бы у меня не было уверенности, я бы не посмел затеять этот разговор.

— Ладно, теперь второе, какая именно услуга вас интересует?

— Да я пока и сам не знаю, но вдруг мне в будущем понадобится ваша помощь, но сразу скажу, ничего неподъёмного, я не попрошу ни вашу казну, ничего чтобы повредило вашей чести или жизни вашей семьи, просто небольшая услуга.

— Звучит, конечно, сомнительно, но в принципе я согласно, — кивнул мужчина, — надеюсь, вы понимаете, что я уже не молод и в случае моей смерти вы ничего не получите?

— Но я и не рискую ничем, — вернул я ему его усмешку.

— Ну не скажите, например, сейчас я могу крикнуть охрану, и вас убьют, а может даже повесят.

— А я могу убить вас, чуть раскошелиться и вашего сына тоже не станет, потом прихлопну самого бойца и всё, я чист и никаких ниточек ко мне не ведет, — на пару секунд я сделал вид что задумался, но графа это не напугало, — но мы же с вами умные люди и подобных глупостей делать не будем?

— Конечно.

— Ну, раз мы пришли к соглашению, то хотелось бы поговорить о том, что мы можем предложить бойцу.

Граф расхохотался.

— А вы наглец, — граф поднялся на ноги и, подойдя к шкафу извлёк из него кошель, поковырявшись в нем, он извлёк из него монетку и перебросил её мне.

Поймав золотой, я немного расслабился, была вероятность, что граф выкинет какой-нибудь сюрприз, но видимо предложение моё его действительно заинтересовало.

Поймав монетку, я кратко поклонился и произнёс:

— С вами приятно иметь дело граф, а теперь мне пора откланяться.

С последними словами я с разбегу нырнул в окно и, ухватившись за веревку, мгновенно забрался на крышу. Окна пусть слуги налаживают.

Спустившись с обратной стороны здания, я, прячась в тени, отправился в казармы, по пути заглянул в кабак, который уже закрывался, но пару кружек пива я опрокинуть успел. Выпивка нужна была для двух целей, во первых для маскировки, ну а во вторых нужно было успокоить нервы, всё таки не каждый день происходит такое и за сегодня я морально вымотался.

Подвыпивший солдат на ночных улицах никого не удивлял и я уже спокойно добрался до казарм, где с чистой совестью уснул. Послезавтра должна состояться дуэль.

Глава 29

— Держи свои деньги, — вручил мне небольшой кошелек Алт.

Развязав тесемки, заглянул внутрь и, посчитав содержимое, кивнул. Всё было, как и уговаривались. Убедившись, что деньги на месте, передал кошелёк обратно Алту. Через десять минут мне в бой, лишняя тяжесть мне сейчас ни к чему.

Находились мы сейчас в комнатах дуэльного круга. Вообще-то я представлял себе, что круг собственно и означает круг. Но всё оказалось несколько масштабней. Дуэльным кругом назывался небольшой комплекс зданий, включавший в себя собственно сам дуэльный круг, небольшие трибуны в пять рядов, примыкающие вплотную к нему, но располагавшиеся на высоте десятка локтей над песком. Так что круг больше напоминал яму, чем площадку. Так же в комплекс входила парочка приёмных, в которых располагались будущие соперники и их соратники. Сидеть в приёмных было скучно, тут не было ничего кроме пары лавок и большого стола, пустого большого стола. Мне кажется было бы гораздо лучше, если бы здесь подавали вино и лёгкую пищу, народу бы понравилось, а зажимать деньги перед дуэлью никто не станет, так что прибыль обеспечена. Хотя кроме еды сюда можно бы добавить ещё и танцовщиц и баньку и народ бы повалил сюда без всяких дуэлей. Это конечно все бредни, но с едой и питьём мысль интересная. Ясно уж, что бойцы не будут чревоугодить, но их соратники могут это сделать и за них.

— Господа, прошу вас, время подошло, — со стуком открыл двери слуга местного распорядителя.

Хлопнув по коленям, я поднялся и оглядев друзей произнёс:

— Ну что ж, пожелайте мне удачи в бою!

— Пусть сегодня песок окропит лишь голубая кровь, — Олг с силой сжал моё предплечье, — удачи друг.

— Не играй с ним, — произнёс Алт, серьёзно хмуря брови.

— Спасибо вам, друзья мои, а теперь мне пора!

Пройдя за помощником в дверь, я оказался в коротком коридоре. Потолок здесь был деревянный с широкими щелями, которые совершенно не задерживали звук топота над головой, видимо сейчас мы под трибунами. Пяток шагов, до ещё одной двери мы преодолели за пару секунд. Достигнув двери, мой провожатый открыл её, но сам проходить не стал, пропуская меня вперёд.

На то чтоб привыкнуть к изменившемуся освещению моим глазам потребовалось несколько секунд. Всё-таки разница меж освещаемым свечами коридором и тусклым солнечным светом, пробивающимся через густые тучи, был не так силён.

Круг оказался большим, почти полсотни шагов в диаметре. Тут можно групповые бои устраивать, не то, что поединки один на один. Пол был земляной, хотя мне казалось, что должен был быть песок. Хотя какой песок при таких дождях, тут передвигаться было бы невозможно. Зато утоптанная до каменного состояния земля, кажется, совершенно не поддавалась влаге. По крайней мере, подомной она не проваливалась, и ноги не скользили, несмотря на то, что ночью был дождь.

— Ого, — тихо присвистнул я себе под нос, только сейчас заметил, что трибуны далеко не пусты.

Да не то что не пусты, скорее даже забиты. По самым скромным прикидкам тут было человек пятьдесят. Знакомых лиц вроде бы не было, если конечно не считать графа с начальником его охраны, уютно расположившихся под защитой четверых здоровенных бойцов. Виконта пока что не было видно, а барон сейчас должно быть потягивает винцо в собственном доме, так сказать, поддерживает легенду. В основном на трибунах сидели люди среднего достатка, богатые купцы, несколько мелких дворян, никого примечательного.

Долго любоваться окружающим мне не дали, под хлопок распахнувшихся дверей в круг уверенной походкой вошёл виконт.

Виконт Луи де Китий не впечатлял. Пусть он и был хорошо сложен, но в комплекции и в росте он мне уступал. Пусть комплекция и не играет ведущую роль в мастерстве, но то, что противник заведомо слабее тебя физически успокаивает. Немного внушительности виконту придавали доспехи. Грудь его прикрывал стальной панцирь, на котором кроме выгравированных гербов домов Улицев и Китий, ничего не было. Странно, обычно дворяне украшают доспех целиком, тем более гравировка по контору доспеха выглядит очень красиво, но здесь не было ничего такого, видимо боец пренебрегает красотой в пользу практичности. Значит он всё же серьёзный боец. Наплечники, наручи, поножи и шлем тоже были выполнены в похожем стиле. Минимум украшений, максимум практичности. Под всем этим добром была надета кольчуга, отсюда не видно какая, но явно не грубого плетения. Пусть доспехи и не были похожи на предмет искусства, но любой мало-мальски знакомый с военным делом человек, не назвал бы их дешёвыми.

Все доспехи были окрашены в ядовито зелёный цвет. Нет, не для красоты. Просто при сражении на максимальных скоростях, когда движения зачастую видятся лишь размытыми полосами, однообразный цвет может ввести в заблуждение, что чревато. Но со мной этот фокус не пройдёт, всё же скорость нашего восприятия чуть больше человеческого. Даже у Туска я могу увидеть большинство движений, хотя конечно не все не все.

Вооружен он был полуторным клинком, часть лезвия которого имела пламенеющую форму.

— Ах ты ж ублюдок благородный, — прошипел я себе под нос.

Пламенеющий клинок был ужасной вещью. При правильном ударе он словно пилой проходился по мясу, оставляя ужасный раны, залечить которые было практически невозможно. Ну а уж если вам повезёт, то ужасный уродливый шрам до конца жизни будет напоминать вам о произошедшем. Пусть тут пламенеющей была лишь часть клинка, на пару ладоней от кончика клинка, но чести такое оружие ему всё равно не прибавляло.

Вдобавок к мечу, на его поясе висел длинный изогнутый кинжал. Такие обычно приписывают пиратам.

Мне вот интересно, он ради меня такое оружие выбрал или всегда такой благородный?

— Итак, дорогие зрители, сегодня вам предстоит увидеть дуэль между виконтом Луи де Китий и, заменяющим барона Тиния Цурфа, солдатом Скелом! Условия дуэли свободные! — зычно начал распорядитель, никаких попыток примирения не было из-за отсутствия барона, не мне же извиняться перед виконтом.

Свободные условия это когда каждый дерется своим оружием, а бой продолжается до тех пор, пока один из соперников не сможет продолжать сражение. Меня все это вполне устраивало, хотя от моего желания тут ничего не зависит.

— К бою! — в очередной раз взревел полноватый заведующий местным кругом, и начал пятясь спиной удаляться с арены.

С уходом распорядителя все мое внимание сосредоточилось на противнике. Тот ответил мне тем же, правда, перед этим он поклонился в сторону отца. Почти минуту мы стояли без движения, чем вызвали презрительное посвистывание с трибун. За эту минуту ничего нового для себя я разглядеть не успел, слабых мест тоже не нашел. Всё-таки слухи были правы, передо мной мастер.

Первым навстречу противнику двинулся я, через секунду он зеркально повторил мои движения. Никаких рывков и необдуманных движений, простое сближение до критичной дистанции.

Если от нас и ждали стального вихря клинков, то эти ожидания точно не оправдались. Работали мы не то, чтобы медленно, скорее уж аккуратно. Выпад-блок-выпад-уклон-выпад-отскок. Противник действительно был хорош. Плавные, точные движения, отработанная тактика, грамотная работа ног, что в поединке на тяжёлых мечах очень важно. Его подводила только скорость. Ставка на полуторный меч была проигрышной, нет, сейчас, пока у меня в руках щит и меч, скорости были почти одинаковы, но стоит мне лишиться щита и вытащить из-за спины второй клинок, как этот разрыв увеличится до опасных значений. Вообще-то у аристократов не принято выходить в круг с запасным оружием, но за эту пару дней я успел изучить всю доступную мне литературу и в дуэли на свободных условиях, бойцы могли использовать все снаряжение, что имели при себе. Нашёл даже историю, двухсотлетней давности, где рассказывалось, что один из бойцов, лишился в ходе схватки своего оружия, но не растерялся и продолжил бой, вооружившись собственным ремнём. Используя последний, словно кистень он забил противника насмерть.

В общем, оружие было не ограничено правилами, а уж совесть моя против лишней пары острых железяк в этом деле точно не возражало. В общем, сейчас при мне было два меча, щит, два метательных ножа и один широкий охотничий, закреплённый на задней части бедра. Щит я взял больше для эффекта неожиданности, ну и для того, чтобы проверить пару наработок, которые были слишком жесткими, чтоб проверять их на учителях.

Моим же минусом был достаточно прямолинейный стиль боя, в котором было мало финтов и практически отсутствовали обманные удары. Первую минуту боя я вообще слегка терялся, выискивая среди града обманных ударов настоящий. Причем пару первых ударов я обнаружил довольно поздно, так что пришлось принимать их на шит. Первый удар прошелся вскользь и лишь поцарапал окантовку, а вот второй был нанесен в полную силу и пробив окантовку углубился в дерево, тут ещё сыграла необычная форма меча. Противник, рванув клинок назад, допилил остатки доски, и её кусок рухнул наземь. Щит хоть и не развалился, но даже без небольшого куска сильно убавил в прочности, хотя тут скорей дело в прорубленной окантовке.

Так или иначе, но на второй минуте боя от щита пришлось избавляться. Надо отдать мне должное, сделал я это очень органично. Подставив щит под один из настоящих ударов, я добился того, что меч застрянет в дереве и когда противник рванул его на себя, моей руки в креплениях уже не оказалось. Лишившись противовеса, противник грохнулся на спину, но тут же попытался перекатом вбок подняться на ноги. Помешали ему две вещи, меч, с которого в падении щит так и не слетел и моя нога, встретившаяся с шлемом противника, когда тому оставалось лишь распрямиться, дабы вновь оказаться на ногах. Бил я не ради самого удара, которого в моем плане боя вообще изначально не предвиделось, а затем, чтоб придать поединку зрелищности и не стоять столбом. Ведь пока противник перекатывался, я уже успел обнажить второй клинок. Можно было бы конечно рубануть его мечом, но больно уж поза неудобная у него, чтоб нанести лёгкое ранение, а лёгкое головокружение врага, которого от пинка едва ли не развернуло, в схему боя ложится просто великолепно. Противник хоть и оказался дезориентирован, но всё же произвёл удар с разворота. Конечно, он был безрезультатным, так как предсказать его было делом плевым, и клинок прошёл высоко надо мной. Увернувшись от удара, тут же обрушил на противника шквал собственных, на грани своих возможностей. Это принесло первые плоды.

Чуть очухавшись, противник начал хоть как то блокировать мои удары, прикрываясь, где мечом, а где наручами и плечевыми щитками. Но было уже поздно. За восемь секунд, что длилось его ошеломление, я нанес порядка десяти ударов. Примерно половина из них не прошла, всё-таки такие скорости не позволяют идеально направлять удары, но и оставшихся хватило. Противник обзавелся почти перерубленным левым наручем, ещё ударом снизу вверх я содрал ему часть кольчуги, с внутренней стороны правой руки, сильно приложил в плечо, хоть и не пробил наплечник, но под ним должна быть жутка гематома, ну а главное это сильно кровоточащий порез на ноге.

Вроде бы всего-то жалких семь секунд, но теперь мне оставалось лишь дождаться, пока виконт сдаст свои позиции.

Ещё минуту я кружил вокруг противника, вынуждая его поворачиваться вслед за мной и кривиться от боли в ноге. Что-то похожее я делал со своей первой ритуальной жертвой, вынуждая лося превозмогать боль. Первое время он ещё пытался атаковать, используя при этом длинные выпады без перестановки ног, но я был слишком подвижен. Потихоньку он начал огрызаться все слабее и слабее. Возможно, я бы не заподозрил подвоха, но всплывшее воспоминание подтолкнуло мысли в нужном направлении, если уж глупое животное попыталось сыграть на ранении, то сильному бойцу это не могло не прийти в голову. Возможно, я конечно накручиваю себя и виконт истощен потерей крови, но для бойца его уровня это состояние не должно вызывать таких проблем. Решив повторить старый фокус, я рывком приблизился к противнику и за пару шагов до него ушел в перекат. Тут была опасность, ведь боец это не тупое животное и он может успеть среагировать и в конце меня встретит пинок, а может и клинок в лицо. Но и я уходил не куда попало, а со стороны раненной ноги. В общем, всё обошлось. Выйдя из переката, находясь на полу согнутых ногах, с разворотом корпуса рубанул его в бедренные мышцы. Клинок, прорубив толстые кожаные штаны, глубоко ушел в мышцы, но кости не задел.

Вынимать клинок я не стал и вновь ушел перекатом в бок, разрывая дистанцию. Вновь оказавшись на ногах, застал момент когда противник с полным ярости и боли ревем падает на колени. Оставался лишь последний штрих. Незаметным глазу окружающих движением я метнул в противника охотничий нож. Почему не метательный? Из-за их малой массы. Там где метательный клинок, врезавшись в шлем противника в лучшем случае лишь повалил бы его наземь, охотничий клинок своей массой отправил виконта в беспамятство.

С глухим стуком упало безвольное тело противника, одновременно с этим моя спина распрямилась, а руки взметнулись вверх в победном жесте. Ещё секунду стояла тишина, заставившая меня чуть-чуть трухнуть, но тут же она сменилась шквалом криков.

Народ на трибунах бесновался, лишь граф да его охрана оставались спокойными. Хотя насчет спокойствия это конечно сильно сказано, граф что-то необычайно бледен. Может он и дал добро на всё это, но смотреть, как льётся родная кровь сложно даже ему. Остальной же народ был поглощён эмоциями. На красных лицах открывались рты, звуки из которых было сложно разобрать, они сливались в один сплошной гул. Но слова тут наверно были и не нужны, я почти физически чувствовал волны чужих эмоций. Где-то это было восхищение, где-то азарт, были нотки ярости, но было и негодование и даже злость. Наверное, кто-то проигрался на ставках, но почему-то мне кажется, что причина злости не только в этом. К сожалению, источники эмоций в этой каше мне уловить не удалось, да и не работал я никогда с этим. Поставив себе пометку, что стоит попробовать развить эту способность, заметил, как из неприметной дверцы вылетели два бугая. Но опасности они не представляли, так как они тащили носилки. На тех сгорая от нетерпения, ерзал мужчина лет тридцати, судя по сумке и белой повязке, это был штатный лекарь. За пару шагов до тела моего противника, он лихо сиганул с носилок и, ловко приземлившись на ноги, бросился к телу, на ходу извлекая из сумки непонятные пузырьки.

Хоть я немного и знаком с лекарским делом, но с ходу опознать, что у него в руках не смог. Увидев рану, лекарь скривился, бросил на меня гневный взгляд, и медленно вытащив из ноги мой меч, отбросил его в сторону. Дальше он чем-то полил рану, разрезал штаны, наложил жгут вначале на одну, затем на другую ногу и кивнул здоровякам. Те быстро, но сноровисто подхватили тело аристократа и так же бегом ринулись с арены. Подбирая кинжал с песка, подивился плавности хода носильщиков, в руках которых тело не то, чтобы не скакало, казалось оно левитирует, настолько плавным было движение носилок. Подбирая с земли меч и вытирая его специальной тряпочкой, столкнулся взглядом с полными негодованиями глазами лекаря, который между тем промолчал и сноровисто удалился вслед за своими помощниками.

— Ну, вот и все, — тихо сказал я сам себе.

Дальше завертелась чехарда событий. Ещё пол часика пришлось побыть на арене, дабы поставить в журнале роспись под итогами боя и дождаться результата работы лекаря. В покоях ожидания мы присутствовали вместе с графом и его охраной. Разговоров не было, лишь переглядывание и актёрская игра. Пусть благородной публики и не было, но слухи о странном поведении графа могут пустить и не благородные уста. Так что граф играл в разъярённого отца, еле сдерживающего себя в руках, а я был абсолютно спокоен и даже не косился в его сторону. Минут через двадцать вышел лекарь, при виде меня, его почему-то покоробило и он, демонстративно обращаясь лишь к графу, поведал, что с его сыном все будет хорошо. Только вот несколько месяцев ему придётся провести в кровати, а потом ещё почти сезон восстанавливаться и не нагружать ноги.

Услышав всё что хотел, я молча поклонился в сторону лекаря. Тот меня проигнорировал, а граф лишь раздражённо дёрнул щекой.

Но на реакцию их мне было плевать с донжона, все, что мне нужно было узнать, я узнал.

Далее всё пошло по накатанной. Чуть погуляли по городу, ловя последний час открепительного и вновь вернулись в казармы. Туск нам так обрадовался, что до вечера мы скребли полы в казармах, а мне к тому же пришлось выплачивать из собственных средств возмещение, за поломку щита.

Перед сном оставалась пара часов на отдых, и мы тут же рванули в трактир. Вообще в эти часы можно было заниматься чем вздумается. Конечно не нарушая закон, за дебош, драку, а тем более воровство и убийство можно было понести жёсткое наказание, вплоть до того что окажешься распятым над городскими воротами, так что выпускать солдат в город начальство не опасалось. Солдатам хватило плетей за мелкие нарушения, чтобы осознать всю серьёзность ситуации. Периодически порки повторялись, все же не все могут держаться себя в руках, когда в голове лишь хмель.

В таверне мы сидели не долго, до полуночи нужно вновь было быть в расположении. Но расслабиться мы успели.

Уже заваливаясь спать, подумал, что всё прошло как нельзя удачнее.

Глава 30

Почти месяц все было спокойно. Никаких последствий после дуэли я на себе не ощутил, ну кроме того, что Туск первую неделю всячески отрывался на мне. Но это даже хорошо, за эту неделю я сделал очередной скачок в умении обращаться с двуручным мечом, а к концу этого месяца почти сравнился в умении с наставником. По крайней мере, технику поставил наравне с ним, но опыт всё-таки перевешивал чашу весов в его пользу.

За этот месяц я практически не выбирался за пределы тренировочных площадок. Если с тренировками физических умений проблем не было, то с моими особыми умениями они начались. В транс я теперь впадал буквально за пару мгновений, столько же уходило на то, чтоб сориентироваться в нем. Теперь даже из обрывков, которые передавали редкие городские растения, у меня получалось слепить что-то более-менее пригодное и вычленить полезную информацию. Опытным путем определил границу своих нынешних возможностей. Теперь я мог осмотреться на две версты вокруг. Правда у меня была проблемка с тем, что чем большее расстояние я охватываю, тем больше времени уходило на разбор картины. Но тут тоже был свой скачок, так например, я совершенно случайно открыл возможность того, что сама природа может подсказывать мне то, что мне нужно. Захотел и на внутренней картинке все живые существа подсветились, захотел, и на карте подсветились источники воды. Новая способность оказалась очень удобной и сильно сократила время на поиски нужных вещей. Проблем не было так же и с другой способностью. Теперь по желанию я мог почувствовать эмоции собеседника. Но это умение было не таким полезным, как казалось ранее. Во первых когда собеседников было больше одного, то эмоции зачастую перемешивались. Лишь иногда мне удавалось нацелить свою восприимчивость на конкретного человека и, несмотря на частые тренировки, эта способность поддаваться не спешила. Вторым минусом было то, что различить ложь и правду было практически невозможно. Человек мог ощущать все что угодно и на его речь это никак не влияло. Пока что мне удавалось уличить во вранье лишь детишек, которые навещали местных стражников, а вот со взрослыми этот фокус практически не срабатывал. В общем, единственная польза от этого, это узнать настрой своего собеседника, что в некоторых случаях вполне полезно. На этом собственно мои успехи и заканчивались. Были небольшие подвижки с откачиванием и закачиванием энергии подопытным, но особых успехов там не было. С трюком, подобным тому, которым я упокоил дух колдуна, тоже не все было понятно. Экспериментировать с людьми я не решался и никаких новых возможностей его применения не нашел, а впустую раскидываться снарядами собственной энергии, мне показалось не особо здравой затеей. Путешествия в виде энергетической проекции особых результатов тоже не принесли. Раньше я думал, что могу удаляться от тела на расстояние равное радиусу моего обзора в трансе, но оказалось, что нет. Моим пределом был круг радиусом с версту, может чуть больше, но там связующая с телом нить уже начинала дрожать и грозила вот-вот порваться. Правда и тут был успех. Оказалось, что я из энергетической проекции могу перекачивать энергию, но она упорно не желала усваиваться организмом и висела в ауре, так что особой пользы в этом умении я не видел. Зато нашел совершенно другое применение умению удаляться от тела. В принципе ничего мистического я не открыл, даже стыдно, что раньше до этого не додумался. Ведь идея о банальном подслушивании была простой и лежала на поверхности. Пока, правда, особой пользы от этого умения не было, но в перспективе оно было крайне ценным. Теперь я каждый вечер совершал небольшую прогулку по трём пунктам, первым была палатка командира, но пока ничего интересного мне узнать не удалось, вторым местом был местный трактир, где я узнавал местные и не только новости, да и вообще полезной информации здесь вертелось много, от закупочных цен, до адресов и имен неформальных правителей города, последним местом, куда я заглядывал не так уж и часто, была мэрия, всё-таки мир аристократов от меня ещё совсем далёк и пользы в сплетнях о неизвестных мне личностях я не видел. Последней способностью что я пытался тренировать, правда, безрезультатно, это управление энергией собственного тела. Всё что мне удавалось, так это замедлить движение энергии или наоборот ускорить его.

Больше ничего интересного за месяц не произошло, кроме того, что мы с Олгом раскошелились на пару серебряных для одного купца, чтоб тот завернул в деревеньку к нашей родне и передал им весточки. Ничего секретного родным я не писал, вкратце набросал всё, что происходило со мной, спросил как у них дела, ну и указал город, где мы сейчас расквартированы. О том, что купец выкинет наши письма, как только выйдет за ворота города мы не беспокоились. Купцы вообще очень дорожат своей репутацией, а на передачи писем они тоже делают неплохие деньги.

Новые приключения начались уже привычно, с прибытием взмыленного гонца.

Десятники, даже не ведая, с чем явился гонец, тут же сорвали нас с тренировок по боевой тревоге. Так что через десяток минут, когда из своего кабинета, наконец, выбрался наш любимый командир, мы уже в полной готовности выстроились перед казармой.

Что-то объявлять нам всем командир не посчитал нужным, а лишь взмахом руки подозвал к себе десятников. Пара минут совещания и хмурый Туск направляется к нам.

— Олг, Скелл поступаете под командование сера Ликта, пока что выдвигаетесь к конюшням, получаете лошадей и возвращаетесь.

— Можно узнать, к чему нам готовиться, господин десятник? — по уставу обратился к Туску Олг.

— Командир вам все пояснит, но вроде бы зверь крови распробовал, — отмахнулся от него Туск, — на месте разберетесь, тут недалеко.

Получив лошадей, мы вернулись к казармам для получения новых распоряжений. Тут уже все разошлись, ну кроме нашего командира и десятка таких же недовольных участников похода.

— Слушаем меня, — повелительно начал гвардеец, пресекая наши шепотки, — гонец прибыл с недоброй вестью, в окрестностях Городка объявился волк людоед. На его счету уже почти десяток женщин и четверо детей, все облавы местных провалились, зверь игнорирует приманки, уходит от погонь и вновь возвращается. Смышлёность лесной твари уже вызвала нехорошие шепотки, так что нам следует поспешить, вопросы?

— Это же земля Уилицев, почему они сами не разберутся? — спросил Окр из второго десятка.

— Не твое дело солдат, — зло рявкнул командир, — твоё дело исполнять мои приказы, всё понял?

— Так точно, — гаркнул рядовой, вытянувшись в струнку.

— Теперь если вопросов нет, слушаем меня, — он обвёл нас всех взглядом и продолжил, — выходим через полчаса, в полной экипировке, сбор возле западных ворот, все, разойтись!

Недалеко со слов Туска оказалось в четырех днях конного пути на юго-запад. Шли по бездорожью, так как дорог в том направлении практически не было, если не считать укатанных колеей от телег. Но идти по ним было ещё хуже, на траве хоть грязь не так липла к копытам. Добрались мы спокойно, если не считать противных ночёвок на открытом воздухе.

Вообще заселённость юго-западных окраин была крайне слабой. Не знаю с чем это связано, наверное, с тем, что тут довольно большие территории занимает лес и мест под поля не так уж и много. Так или иначе, но здесь на сотню верст вокруг наберется разве что десяток мелких деревень. Жители королевства называют эти места Лесными Землями. Путь наш лежал в неформальный центр местных земель. В просторечье он носил название Городок, а по факту был лишь результатом слияния двух разросшихся деревень и единственное, что его отличало от остальных деревень, — это размеры и наличие постоялого двора. На первый взгляд постройка последнего была блажью, но Лесные Земли были парадоксом. Тут практически не жили люди, но через эти земли шла большая часть контрабандных товаров. В основном запрещенных и переносимых небольшими отрядами ходоков. Крупных дорог тут и вовсе не водилось.

Встретили нас лишь хмурые лица. В город пропустили без проблем, даже вроде обрадовались приезду, но вот гнетущая атмосфера страха, повисшая над поселеньем сильно давила на психику.

— Старосту на постоялый двор, — приказал наш командир одному из стражников, тот в ответ лишь поклонился.

Не снижая хода, мы пронеслись по улочке до центра поселения, где и располагался постоялый двор. Командир ушел договариваться о простое, мы же быстро увязали лошадей, немного ослабив упряжь.

Закончив с конями, мы вошли в обеденный зал. Зал был довольно тесным, всего на пять больших и пару малых столов, один из которых занял наш командир. Мы, не сговариваясь, заняли один из больших столов. Паре ребят не хватило места, и они просто пододвинули ещё один стол. Стоило нам лишь рассесться, как в зале появился тучный мужик с большим подносом в руках. Расставив перед нами тарелки с супом, он принёс приборы и хлеб и так же молча удалился. Ели в тишине, настроя болтать не было, мы, будто прониклись тревогой здешних мест.

Тишину прервала открывающаяся дверь, сквозь которую протиснулся сухенький старичок, поддерживаемый под локти двумя дюжими парнями. Те быстро подвели его к столу нашего командира и остановились в нерешительности. Командир окинул их взглядом и милостиво махнул рукой, показывая им, чтобы они усадили старика напротив него. Даже те, кто не доел, отложили ложки, дабы не пропустить ни слова из рассказа.

— Ну, старик, рассказывай, что у тебя тут происходит! — сказал сер Ликт, не переставая при этом трапезничать.

— Горе у нас добрый господин, как есть горе! — запричитал старик, слеповато щуря впалые глаза в безуспешной попытке разглядеть собеседника, — тварь у нас завелась, как есть тварь!

— Не ори, старик, — спокойно оборвал его командир, — говори спокойно.

— Как уж тут спокойно? — с надрывом захныкал тот, — Микену мою задрала тварь, как уж тут спокойно то? — уже не скрываясь, заплакал старик.

— Унеси его, — раздраженно бросил Ликт одному из парней, — а ты садись и рассказывай, — ткнул он ложкой в сторону второго, — ну, я слушаю, коротко и четко! — рявкнул он, не дождавшись пока робкий парень начнет говорить.

— Хорошо ваша милость, тварь эта появилась тут декады четыре назад уже.

— Да что за тварь то? Мне сказали у вас волк тут бесится! — зло стукнул по столу гвардеец.

— Да разве это волк ваша милость? Какой волк двух охотников может задрать за раз?

— Какие охотники еще? Мне сказали, он нападает на женщин и детей! — совсем рассвирепел командир, — давай подробно и сначала!

— Ну так чего тут уж подробно то? — замялся парень, — началось все уж декады четыре как, сначала у нас кузнец пропал, ушел за болотной рудой, да и не вернулся, искать пошли так не нашли ничего, подумали что в болоте утоп, а потом, декады не прошло как братья с охоты не вернулись, а они далеко не дети уж, под тридцать лет обоим и один другого шире, ан нет, нашлись оба в лесу с порванными глотками, один на поляне, где обедали они, а второй метрах в ста от нее. Так у второго кроме глотки еще ноги и руки порваны, будто зверь убивать не хотел. На следующий день из Тумановки мужики пришли, у них ведунью тварь порвала, через три дня двух мальцов из Дубовки задрали. После этого по всем деревням весть разнесли, чтобы меньше чем по пятеро из деревни ни ногой. Да только не помогло. Через несколько дней тварь сама в деревню пришла. В Речной вечером вдову подрала и ее, и ребенка ее. Мужики со всей деревни на крики прибежали, а тварь в окно выскользнула. Ну, они за ней значит за ней побегли, да только в темноте след потеряли. Вернулись они в деревню, а там уже тварь эта беснуется, старика с женой его задрала, собаку их, и в другой дом уже ломиться, а как мужиков услыхала так вновь тикать. Тут уж до всех дошло, что не зверь это. С тех пор несмотря ни на какие меры она и жрет людей, дочку старосты вот на днях задрала, когда ты с дядьками в соседнее село ездила. Девке в туалет приспичило, в кустики отошла, там её тварь и поджидала. Горло прокусила и убежала. Как то так, — обреченно закончил он.

Пока парнишка рассказывал, командир уже успел доесть и теперь задумчиво барабанил пальцами по столу.

— Значит, говоришь, нападает в любое время, по деревням гуляет, собак не боится, убивает людей, но мясо не жрет?

— Так и есть ваша милость, нападает когда хочет и где хочет, нам то еще ладно, у нас частокол есть, а вот в Речной, Выселках и Холмовой люди из домов выходить бояться и собак спускают, да только от тех пользы нет никакой, они как эту тварь учуют так от страха дрожат. А с мясом как придётся, когда жрет, когда ни жрет, когда будто играется, ноги прокусит и смотрит, как жертва на пузе ползет, кровью истекая, не иначе как дух это злой в тварь вселился.

— Мнения я твоего не спрашивал, — хмуро взглянул на него капитан, — облавы были?

— Были, да только разве такую тварь в лесу догонишь? Всегда уходит, а собаки по следу идти не хотят, бояться не иначе.

— Почему ловушки не установили?

— Как не установили то, ваша милость? — запричитал парень, — да только тварь будто чует подвох, секреты стороной обходит, в ямы тоже не попадается.

— Ясно, ладно, пойдем в мой номер, подробней расскажешь в какие дни и когда нападения были, заодно и карту мне набросаешь.

— Но я же не умею, — замямлил парень.

— Научишься сейчас, — грозно сдвинул брови командир, — а вы, пока отдыхайте, пива не пить, через полчаса спущусь.

Проводив взглядом гвардейца, повернулся к Олгу:

— Дело и впрямь не чистое, обычные звери себя так не ведут.

— Ага, только бы знать, что с этой тварью не так.

— А мне вот другое интересно, — вмешался в нашу беседу мужик из первого десятка, имени его не знаю, все звали его просто Прут, наверное, за его выдающийся рост, — мне интересно как мы эту тварь ловить будем, по лесу нам её тоже не догнать, а деревень тут слишком много, если мы даже по одиночке разбредемся, то нас не хватит, не говоря уже о том, что в одиночку ходить опасно.

— Не думаю что это уж слишком опасно, кроме пары случаев, тварь не нападала на здоровых мужиков, а уж сравнивать нас с крестьянами совсем никуда не годится, — в диалоге появился новый собеседник.

Спор все набирал обороты, так что нормально переговорить с Олгом мне не удалось. В споре хоть и были здравые мысли, но они были слишком очевидными, так что к нему я практически не прислушивался, так, следил краем уха.

Сам же я был погружен в собственные мысли. Дело было действительно странным, ни с чем подобным я раньше не сталкивался, но страшилки подобные слышал. В большинстве из них и вправду фигурировали злые духи. В принципе у меня уже есть какой-никакой опыт в сражении с духами и из нашего отряда именно у меня самый большой шанс остановить тварь. Потихоньку тревога и страх покинули мой разум, оставив вместо себя лишь охотничий азарт и предвкушение жаркого противостояние.

Правда, весь мой азарт схлынул с первыми словами вернувшегося командира.

— Разбиваемся на пары, со мной в паре будет Скел, мы направимся в Речную, Прут с Тоном едут в Выселки, Тун и Олг в Холмовую, остальные остаются здесь, в ожидании вестей, и выдвигаются на помощь туда, куда потребуется, — Ликт обвел всех нас взглядом, на мне он задержался чуть дольше чем на остальных, что несколько насторожило меня, — если все всё поняли, то мы выдвигаемся, вопросы?

У меня вопросов к начальству не имелось, а вопросы сослуживцев меня не интересовали особо, так что я двинулся на выход.

На прощанье пожал Олгу предплечье и, хлопнув по плечу произнес:

— Береги себя друг.

— А ты себя, — в ответ крепко сжал мою руку он.

Кивнув, я привел в порядок упряжь на своей лошади и взобравшись в седло начал ожидать командира. Тот вскоре появился и, быстро подтянув ремешки, тоже взметнулся в седло.

— Мы должны убить эту тварь, да прибудет с нами удача, — привстав в стременах, он вскинул кулак к небу и резко пустил коня вскачь.

Я последовал за ним, лишь махнув на прощанье ребятам. Впереди нас ожидали напряженные деньки.

Глава 31

Как бы мы не торопились, а ночевать все равно пришлось в лесу. Двигались мы по накатанной колее и большую скорость развить не могли. Вокруг дороги рос лес, а ветви смыкались у нас над головой, да так что небо практически не было видно. Возникло ощущение, что я вновь вернулся в родные леса. Но тут все же было больше признаков цивилизации. Легкая ностальгическая грусть потихоньку сменялась ощущением тревоги. Что-то вокруг было не так. Пусть я и осматривал округу из транса, но противные лапы страха все равно пробрались в мой разум. С командиром мы не общались, даже на ночевку он приказал выдвигаться жестами. От него исходили странные эманации волнения и тревоги.

Перед тем как лечь спать, сходил за хворостом и кое-как разжег костер. Сырые ветви горели не охотно и сильно чадили, но выбора не было, так хоть согреюсь, а то от окружающей сырости скоро в лягушку превращусь. Не желая упускать лишнее тепло, быстренько соорудил треногу и подвесил котелок. Правда, когда я вернулся, набрав воды, то поймал на себе подозрительный взгляд командира, вычесывающего своего коня. Но он так мне ничего и не сказал, так что я спокойно продолжил заниматься своими делами. Пока ходил за водой, проверил как вытаскиваются метательные ножи, так, на всякий случай.

Через пол часика укрепляющий отвар был готов и, немного подумав, я все же предложил его гвардейцу. Тот не проронив ни слова, протянул мне свою кружку, а легкий наклон головы, видимо, выражал благодарность.

Наедаться на ночь не хотелось, так что я обошелся лишь ломтем хлеба и куриным бёдрышком. Запив все это отваром, наконец-то ощутил приятную согревающую тяжесть в животе. Только оторвавшись от еды, заметил, что гвардеец не ел. Он, перехватив мой взгляд, лишь улыбнулся и поднялся на ноги.

— А скажи ка мне Скел, как ты нашел воду на незнакомой местности? — гвардеец стоял на ногах, положив руку на рукояти клинка.

— Да там родничок маленький, я когда хворост собирал его заметил, — спокойно ответил ему, еще не понимая что происходит.

— Очень интересно, — гадко ухмыльнулся Ликт, — только вот за хворостом ты ходил в другую сторону!

— Да я его случайно заметил, просто не сориентировался где он, — попытался оправдаться я, тоже начиная подниматься на ноги.

Но не тут-то было, неожиданно тело свел болезненный спазм, мышцы окаменели и я, замерев на половине движения, рухнул на спину. Боль была не то чтобы ужасающей, но приятного в ней все равно мало. Словно жук, перевернутый на спину, я лежал и не мог пошевелиться. Ни руками, ни ногами, даже глазами шевельнуть не мог. Перед взором виднелись кроны деревьев, ну и собственные нелепо вздернутые ноги. Через пару секунд картинка изменилась, ко мне подошел гвардеец. Меч он так и не вытащил. Присев возле меня на колени, он заглянул мне в глаза и произнес:

— Удивлен? Зря, ты достаточно наследил, чтобы тебя проверить, — больше ничего он мне объяснять не стал, вместо этого вытащил из за пояса свой кинжал.

Пару раз он взмахнул им у меня перед глазами, видимо красуясь. Я же в это время пытался хоть что-то сделать. Все попытки шевельнутся были тщетны, я просто перестал чувствовать тело, будто его и не было вовсе, даже боль исчезла. Вообще складывалось ощущение, что я смотрю на происходящее чужими глазами. Именно это ощущение и толкнуло меня на верный путь. Осознав, что физически сделать ничего не способен, я погрузился в транс.

Энергетическая картина меня поразила. Было ощущение, что я вляпался в паутину. Только это паутина не оплетала мое тело, а расползалась изнутри его. Центр её был где-то в районе желудка. Там, где паутина прикасалась к энергетическим каналам, движение моей собственной энергии резко затормаживалось, настолько, что мне сперва показалось, что энергия и вовсе не двигается. Попытка как-то расшевелить собственную энергию вновь провалилась. Разум начала заполонять пелена гнева, в поисках решения я тщательно осматривал каждый уголок собственного тела. Не знаю как насчет решения, но что-то интересное я точно нашел. Паутина не была направленной и из центра равномерно распределялась во все стороны, но за границами собственного тела я ее почему-то не видел. Приглядевшись к границе раздела энергий, заметил интересную вещь. Там, где паутинка должна выходить за тело сияла маленькая искорка. Чуть приблизив картинку, разглядел происходящее.

Нить, выходя за пределы тела будто бы сгорала. Не знаю, с чем это могло быть связано, но решение пришло ко мне мгновенно. Но торопить события я не стал, кто знает, к чему приведет распад паутины. Первым делом я вынырнул в реальность, но это ничего мне не дало, кроме понимания, что меня еще не убили. Тогда я переместился в транс и, наконец разглядел, что происходит вокруг. Заметил я и свое тело, замерзшее в нелепой неестественной позе и гвардейца, размешивающего на тарелке какие-то порошки. Заметил я и еще кое-что, что заставило мое сердце учащенно биться.

Вновь нырнув в энергетическое виденье, сформировал десятки щупов и рывком пробил ауру гвардейца в десяти местах и внедрившись в тело, плеснул чутка энергии, заставив ту закупорить каналы противника. В общем, сделал что-то подобное тому, что сделал он со мной, но при этом движение энергий в его теле совсем прекратилось. Дальше я, сконцентрировав десятки лучей в своей ауре, одним движением вогнал их в места соприкосновения с паутиной и тут же начал подавать по ним свою энергию. Выглядело все довольно мерзко, если вы когда-то видели, как змея отрыгивает свою добычу, то вы меня поймете. Но зато появились первые результаты, ко мне вернулись ощущения собственного тела. Правда, в эту секунду я не был этому рад.

Из транса меня выдернуло быстрей, чем неопытный рыбак тянет удило.

По сосудам будто кипяток пустили. Ни о каком сдерживании крика речь не шла, единственной мыслью было опасение о том, что как бы язык себе не откусить.

Даже завыть у меня не получилось, крик, только вырвавшись из горла тут же захлебнулся. Боль, кашель и невозможность нормально вздохнуть чуть не выбили сознание из тела. Из глаз текли слезы, но я этого не замечал. Все вокруг поглощала боль. Она словно ветви хищного кустарника проникала все глубже в мое тело, сжимала его со всех сторон. Наконец сотни нитей сплелись в один клубок, я почувствовал, как по пищеводу рванула рвота и все вокруг потонуло в одной мощной вспышке боли. Сознание, не выдержав подобного, покинуло мое бренное тело.

* * *

Сер Ликт Разящий рыцарь королевства, капитан королевской гвардии, посвященный в тайны Ордена, лежал и скрипел зубами. Его догадки оказались верны, этот солдат оказался носителем семени зла. Всё началось с того, что по прибытию в лагерь у него зачесалась татуировка ордена. До этого он не верил в то, что в ней есть что-то особенное, но наставники не зря столько времени вбивали в него науку и, что означают знаки, подаваемые древним символом, он знал. В округе явно были носители зла.

Дальше была проделана долгая и трудная работа, в ходе которой он точно установил, что носитель числиться в особом отряде. Но дальше пошли загвоздки. Никаких странностей никто ни за кем не замечал, случаев убийства, а тем более поедания человечины в округе не было. Чуть насторожил труп рыси, по слухам найденный деревенскими жителями. Тело кровожадного хищника хоть и было сильно поглодано, но то, что из него вырезали сердце, было очевидно. Но эта подсказка не сильно помогла. О том, что у кого-то из солдат были схватки с дикими животными, ему не докладывали. Путем осторожных вопросов удалось выяснить, что следы подобной схватки были у одного примечательного солдата, что столь сильно выделился в сражении при Конге, но его десятник на диалог не шел, а может и вовсе прикрывал своего ученика. Пояснить же свой интерес к обычному солдату, рыцарю было не чем, о тайнах ордена, а тем более, о наличии посвященных, знал слишком малый круг людей, чтобы распространяться об этом.

Рыцарь планировал подтвердить свои мысли, отправившись с отрядом за бандой похитившей купца, но как некстати из столицы прибыли срочные вести, на самом деле вновь оказавшиеся пустышкой, точнее указаниями прибыть в столицу в первый день лета, дабы провести полный сбор посвященных. Собрания рыцарь не любил, обычный треп людей, самих не верящих в роли, что они на себя примерили. Но игнорировать послание совета было нельзя, а шанс был упущен. Зато теперь, с этим волком, все сложилось как можно удачнее. Такой шанс упускать было нельзя, и он его не упустил. Они отъехали уже достаточно далеко от поселения, чтобы татуировка перестала улавливать кого-либо кроме его спутника. Но зуд не пропал, осталось провести лишь последнюю проверку, дабы убедиться в том, что все происходящее не самовнушение от множества услышанных историй. Еще будучи в трактире, рыцарь позаботился о том, что курицу подозреваемого натрут особым настоем. А тут еще эта странность с поиском воды, он ведь даже не позаботился изобразить поиски, просто поднялся и пошел по прямой, а через минуту вернулся уже с водой. Все сомнения отпали, с этим человеком точно не все в порядке. Тут некстати сыграла паранойя, показалось, что солдат раскрыл его, а в отваре яд, на лбу выступила испарина и он занервничал, еще сильней усугубляя ситуацию. Но парень не обращал на него внимания, а жадно набросился на еду.

В ожидании результата гвардеец даже не притронулся к еде и вот, наконец, увидел то, что хотел. Встретившись с ним взглядом, он заметил, как стремительно краснеют белки глаз солдата и сам поднялся на ноги. Дальше оставалось две маленькие формальности, смешать нужные порошки и капнуть кровью, а дальше как пойдет, либо смесь станет синеватой и значит, он ошибся, либо желтой и значит, что его выводы верны. Но волнение сказалось на гвардейце, сначала он непонятно зачем заговорил с подозреваемым, но поняв, что выглядит глупо, взял себя в руки. Потом от волнения он сыпанул чуть больше порошка синей жабернецы чем нужно и смесь пришлось делать заново и вот, когда нужные пропорции были уже соблюдены и кровь капнута, на него напало странное оцепенение и он застыл, бешено вращая глазами, а тарелка с порошком упала. Ощущения были схожи с теми, что должен был испытывать на себе солдат, но при этом двигались глаза.

«Неужто этот жирный кусок мяса перепутал и смазал всю еду?!» — страх сжал душу. Если это действительно так, то его противник очнется быстрей и спокойно перережет ему глотку. Хотя может он и не носитель семени? Скосив глаза, гвардеец лишь огорченно вздохнул, тарелка лежала вверх дном в луже и, что творилось под ней остается тайной.

«Но что это?» — гвардеец заметил, как вода возле тарелки открашивается в желтый цвет. Смесь имела белый цвет, а значит, реакция все же прошла. Тут же пришла здравая мысль, что к еде он сам не притрагивался. С осознанием происходящего, мужчина ощутил, как его волосы буквально седеют на глазах.

Тут ещё с солдатом начало твориться что-то странное. Тело забилось в конвульсиях, из горла вырвался бешеный вой, через секунду сменившийся сильным кашлем. Руки его заскребли по земле. Продолжалось это все буквально несколько секунд, после чего изо рта беспомощного парня вырвался фонтан рвоты, и он безвольно рухнул в грязь.

Тут же с рыцаря спало оцепенение, и тот с рыком потянул меч из ножен.

Но вытащив клинок, он вновь застыл. Несколько секунд, абсолютно седой мужчина наблюдал, как вокруг неподвижного, измазанного в рвоте и грязи парня, распускаются маленькие ростки. Природа в голове посвященного никогда не ассоциировалась со злом, но сейчас ничего кроме удивления он не испытал, да и то недолго продержалось под волнами безумия.

Прыгнув вперед, воин занес свой клинок над бесчувственным телом. В последний момент глаза парня открылись, но было уже поздно.

* * *

Из небытия меня вырвала чья-то злая воля. В голове билось ужасное предчувствие, в голове рассерженным роем жужжали чужие эмоции.

Открыв глаза, встретился взглядом с полными безумия очами незнакомого человека. Только чуть позже, вместе с осознанием собственной неотвратимой смерти, пришло узнавание. Чисто на рефлексах вскинул над головой руки и в ожидании смерти зажмурил глаза.

Первым, что я почувствовал, был слабый удар по шлему и что-то тяжелое, упавшее мне на лицо. Вслед за этим, на лицо потекло что-то горячее. Разлепив глаза, я заорал от увиденного. На лице моем лежала моя же кисть, а из обрубка руки хлестала кровь. Боли, как ни странно не было. Заорав от страха, я завертел головой, в поисках своего обидчика. Он нашелся в паре шагов от меня. Лежа на спине, он в панике сучил ногами по земле, руками вцепившись в пасть твари, смутно напоминающей волка.

Удача явно покинула гвардейца и, вместо удара в голову, он сам подставил твари свою руку. Хотя может это был осмысленный жест, не знаю. Против обычного волка или собаки, такое вполне могло сработать. Но это, покрытое язвами и редкими лоскутами шерсти, существо обычным точно не являлось. По поляне пронесся смачный хруст, за которым последовал вопль боли и страха.

Все мои потрясения и эмоции схлынули, оставив рассудок ослепительно чистым. Не было ни страха, ни боли, лишь одна только цель. Выжить.

Пока я поднимался на ноги, и нащупывал рукоять клинка левой рукой, все было уже кончено. Крик оборвался, а тварь мощным рывком головы отбросила в сторону кусок кровоточащей плоти, некогда бывшей горлом моего командира.

Закончив с одним противником, зверь, хотя какой это к чертям зверь, тут же обернулся ко мне. Дальше последовал чудовищно быстрый рывок. Все что я успел сделать, так это поставить меж нами тонкую полосу клинка.

Меч глубоко вонзился в грудь твари, но полет это не остановило. Последующим ударом меня сбило с ног. Оказавшись на земле, четко понял, что у меня больше нет сил. Повернув голову, встретился взглядом с полными ненависти глазами хищника. Тот тоже лежала на земле, а из спины торчал кончик моего клинка.

Но тварь не успокоилась, несмотря на отказавшие задние лапы, она упорно ползла ко мне, на передних. А под конец даже сделала рывок, нацелившись на мое горло.

Сил, чтобы избежать удара, не было. Все что мне удалось, так это лишь подставить на пути твари обрубок своей руки.

Не знаю благодаря чему, но моя рука, будто по маслу провалилась глотку зверя, исчезнув в пасти почти что по локоть.

Тварь, не ожидав подобного, задергалась, попыталась сжать челюсти, что к моей вящей радости у нее не получилось. Тогда тварь попыталась освободиться, но позволить этому свершиться не позволил уже я, вцепившись ей в загривок второй рукой. Почти минуту мы боролись, даже не знаю, откуда у меня взялись на это силы. Но, в конце концов, зверь, выпучив глаза, замертво рухнул наземь.

На то, чтобы освободить руку, мне потребовалась почти минута. Освободив конечность, я подгреб тварь под себя. Было ощущение, что сейчас тварь вновь откроет глаза, так что медлить я не стал. Навалившись на тварь, левой рукой еле как нащупал засапожник и принялся за свою грязную работу. Странно, но с гибелью твари я почувствовал сильный прилив сил, даже усталость отступила. Видимо сработал дар духов леса.

Сил хватило ровно до того момента, как последний кусок сочащейся кровью плоти животного оказался в моем животе, после чего я бесстыдно потерял сознание.

Очнувшись, десяток секунд не мог понять, что же происходит. Тело ломило, болела голова, в нос шибал запах рвоты и разложения, чудовищно болела рука. Мутным взглядом окинув поляну, попытался встать на ноги. В голове слегка шумело, но мыслить это практически не мешало.

Нужно было в крайние сроки придумать, что делать дальше. На принятие решения мне понадобилась пара минут. Еще десяток минут ушел на то, чтобы порубить тварь на кусочки, дабы никто никогда не понял, что у нее не было сердца.

Рука выглядела ужасно, обрубок за ночь успел затянуться молодой кожицей, и это напрягало больше всего. Была мысль прижечь рану, дабы ни у кого не возникало вопросов о быстром ее заживлении. Хорошо хоть что я вовремя вспомнил, что по легенде духи леса наградили меня скорой регенерацией, так что калечить себя мне не пришлось.

Подобрав свои вещи, недобрым словом помянул трусливых лошадей, сбежавших при появлении твари. Теперь я мало того, что остался без большей части еды и дополнительного оружия, так мне еще несколько дней придётся переть по грязи своим ходом.

На последок обыскал труп командира, изъяв из его кошеля золотую монету, которую тщательно спрятал под подкладку сапога, серебро и медь трогать не стал, не стоит чтоб все думали, что я обираю своих.

Еще раз окинув поляну взором, убедился что ничего не забыл и двинулся в сторону города, баюкая побаливающую руку. В голове моей творился полнейший хаос, все планы крушились как карточный домик.

— Ну и как дальше жить то? — тихо спросил я у самого себя.

Эпилог

Многих людей ломает рушение их планов. Трудно представить, что тогда творилось в моей голове. Видимо моему разуму оказалось легче забыть все произошедшее. Помню, как добрался до Городка, как рассказал о произошедшем, помню, что мне налили чарку вина. Помню, что успел поведать Олгу правдивую версию. Собственно все, тут моя воля дала слабину, и разум сбежал за винную пелену. Алкогольное забытые стало моим верным другом на ближайшую неделю. Я пил пока дожидался своих, отправившихся на поиски тела командира. Пил, пока мы стремительно возвращались в Штордфорд. Помнится, там меня бросили в холодную, дабы я быстро протрезвел, после чего под запись быстро допросили и отпустили. В казармах мне делать было нечего. В глазах окружающих я видел только жалость, и она бесила меня так, что я вновь окунулся в алкоголь с головой. Несколько дней продолжался мой запой, прежде чем ранним утром меня под ручки не притащили в ратушу, под очи местного смотрителя. Там, под мою диктовку вновь написали пару рапортов, в точных подробностях заставили описать смерть командира и причину потери руки. Официально я сам себе её отрубил, потому что тварь откусила мне пол ладони, и остановить кровотечение у такой раны было невозможно.

Выслушав меня, смотритель передал меня в руки своих помощников, которые морщась от моего вида и запаха перегара, оформили мне пару грамот. Одна была о том, что я комиссован из армии по ранению. Вторая гласила о том, что мне присваивается медаль «За Выполнение Долга» и один золотой, как пострадавшему на службе.

Правда, деньги у меня тут же отобрал Олг, дабы я их не пропил. Зря он так конечно, я может, и много пью, но полностью голову не теряю. Видимо вдохновившись примером моего друга, на меня налетела интендантская свора, отобрав все когда-то выданное из своих запасов. Даже одежду отобрали, гады. Пришлось доставать из закромов ту, в которой когда-то прибыл для несения службы. Та может и налезла на меня, но нормально двигаться в ней я был не способен. За время службы я, оказывается, изрядно прибавил в объёме и даже не заметил этого.

В итоге пришлось раскошелиться на четыре серебряных, чтобы купить нормальную одежду. Хорошо хоть цены у нас тут были очень низкими на кожаную одежду. Добавив к которой шерстяной свитер, я остался вполне доволен результатом.

Делать мне в этом городе было больше нечего.

Последним делом, заглянул в казармы. Туск ради такого дела отпустил весь десяток с занятий.

Ребята окружили меня, каждый что-то говорил, хлопал меня по плечу, желал удачи. Но среди всех них, мне были важны речи только троих. Первым подошел Туск.

— Ну что ж, прощая мой лучший ученик, если узнаю что ты опустил руки, сам тебя найду и добью, — видимо мне показалось, но в уголках его глаз что-то предательски блеснуло, разглядеть что это было я не успел, так как оказался в чудовищной силы объятьях.

От таких эмоций самому хотелось разреветься, но взяв себя в руки, лишь хлопнул наставника по плечу и произнес:

— Спасибо вам за все, учитель.

Вторым до мен добрался Олг:

— Проведай близких дружище, моим передай что у меня все хорошо, как денег чуток скоплю, вернусь, — друг тоже не отказал себе в удовольствии проверить мои ребра на прочность, — за меня не волнуйся, я не подставлюсь, а сам смотри мне, узнаю что ты не разбогател, рожу начищу.

— Хорошо, — с грустью произнес я, расставаться с другом было чертовски неприятно.

Последним до меня добрался Алт:

— Надеюсь, пока мы дослужим, ты уже разбогатеешь и возьмешь нас под свое крылышко, — друг был наигранно весел, даже пихнул меня кулаком в плечо, — кстати, хочешь совет, закупись здесь кожей, в Улере продашь, чуть деньжат поднимешь.

— Так и сделаю дружище.

На прощанье помахал всем культей и пожелал удачной службы, после чего не оборачиваясь, покинул территорию казарм.

Вообще я предлагал Олгу одолжить денег, дабы он выкупил свой контракт, но тот отказался брать у меня такую сумму, да и бросать Алта в одиночестве он не пожелал. Денег на то, чтобы помочь обоим у меня не было, в данный момент у меня имелось всего три золотых и семьдесят пять серебренных монеты. Сумма хоть и внушительная, но недостаточная.

Решив последовать совету друга, решил здесь слегка затариться. В итоге потратил почти семьдесят серебренных. Почти тридцать ушло на лошадку, брать совсем плохую не стал, взял поприличнее, хотя и похуже, чем выдавали нам по службе, когда мы ездили сражаться с гнолами. В пару серебряных обошлась крепкая телега. Все остальное ушло на кожу. Вышло довольно много и места в телеге совсем не осталось, но брать попутчиков я вроде бы не планировал.

Путь домой пролетел спокойно, была мыслишка завернуть за кладом, оставленным в бывшем лагере разбойников, что под Бургом, но искать сейчас жертву желания не было.

В Улере, как и хотел, сбыл весь товар, правда пришлось немного побегать по лавкам и торговцам, зато продал в половину дороже чем покупал. Правда, судя по тому, что все предлагали заходить еще, когда будет такой товар, то я все же продешевил. Но да ладно, потратил тридцать серебряных, получил почти пятьдесят, весьма неплохо вроде бы. Телегу и лошадь я продавать не стал, телега и родным пригодиться, а лошадь возможно даже мне.

Перед домом начал волноваться, появились дурацкие мысли. В итоге за пару верст до поселения я остановил лошадь и, сжав лицо в ладонях, с силой вцепился в свои изрядно отросшие волосы. Неожиданно словно ветерок по лицо прошелся, пришло ощущение, что меня ждут.

— Я иду, дед, — усмехнулся я и щелкнул поводьями.

Встречала меня вся семья в полном составе. Мать с ходу бросилась на шею и заревела. Мне кажется, она даже не заметила, что у меня нет кисти, так как руки я прятал под полами плаща. Обняв мать, бросил взгляд на приближающегося отца. У того дернулась щека при виде моей культи, но несмотря на это он радостно обнял нас с матерью.

Дед доковылял до нас, когда мы уже разжали объятья.

— Ну чего, не обнимешь деда, инвалид?

Крепко обняв деда, краем уха услышал как охнула мать, наконец заметив мою травму.

Дома я провел почти три недели. Рассказал все, что со мной случилось, позанимался с дедом, удивив его своими возможностями, выманил из него секрет создания амулетов. Только дома я наконец заметил последствия, от той поганой ночи. Теперь через все мое тело тянулась паутина внешних энергоканалов, но при этом смешения энергий как не было так и нет. Даже совместно с дедом мы не смогли разобраться с этой странностью. Пришлось оставить в покое, дабы не навредить самому себе.

С отцом в первый день сильно напились, дед не пил, осуждающе качая головой. За последующие дни успел повидаться с родителями Олга. Заодно узнал, что купец тут был совсем недавно и письмо передал.

Кроме приятных были и не очень хорошие моменты. Во первых дед осудил, за то, что оставил молодежь под присмотром одного лишь Бурого, да и вообще, деду много мест в моих рассказах не понравилось. Больше всего его, как собственно и меня, насторожило поведение моего командира и отсутствие каких либо пояснений его поведению, хотя догадаться в чем дело было не сложно. Вторым неприятным моментом была встреча с Ни. Подавив в себе ругательства, я с кривой улыбкой пожелал ей всего хорошего и проводил взглядом её округлившуюся в талии фигуру. Ждать она меня собиралась, три года, ага, как же. Может я и сам виноват в этом, но неприятный осадок остался.

К концу третьей недели я совсем заскучал, с амулетами разобрался, с родичами повидался. Пользы от меня им сейчас никакой, а ощущать жалость окружающих становилось все сложнее и сложнее. Дед правда говорил, что восстановить кисть в принципе реально, но это дело не одного дня и даже не одного года.

Сделав все, что собирался, я начал собираться в путь. Мать ни в какую не хотела меня отпускать, чуть до ругани дело не дошло, но отец помог.

Седмица мне понадобилась на то, чтобы добраться до столицы и почти три часа ушло, чтобы найти улицу Башмачников.

На стук в дверь, открыл чопорный слуга. Выслушав меня, он под конвоем пары охранников проводил меня в гостиную. Сам он удалился, оставив со мной охранников, явно демонстрируя, что всяким бродягам тут не рады.

Неожиданно двери в зал чуть не слетели с петель. По комнате пролетел довольно увесистый вихрь, а в грудь мне будто таран ткнулся. Я бы наверно не удержался на ногах, но упасть мне не дал предусмотрительно поддержавший меня охранник, ну и объятья.

— Скел, дорогой, как я рад тебя видеть, какими судьбами у нас? — зачастил жизнерадостный толстячок.

— И вам здравствовать уважаемый Торин, я тоже рад вас видеть, а у вас я по делу, — скромно начал я, наблюдая за радостным купцом, изрядно набравшим в весе с нашей последней встречи.

— И по каким же делам ко мне прибыл спаситель моего сына? — грозно глянул купец на своего слугу, который от его взгляда заметно побледнел.

— Научите меня зарабатывать деньги, — с надеждой попросил я.

— Хохохо, — расхохотался торговец, — это ты по адресу заглянул!

Примечания

1

Пуд =16 кг примерно.

(обратно)

2

Гривна=0.4 кг.

(обратно)

3

Один золотой, сто серебряных, один серебряный сто медных.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg