«Под сенью клинка»

Под сенью клинка (fb2) - Под сенью клинка [СИ] (Под сенью клинка - 2) 1892K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Макарка И. Гыррр

Макарка И. Гыррр ПОД СЕНЬЮ КЛИНКА

Часть первая. Выбор клинка

Пролог

— Отец? Ты меня звал? — воеводе не хотелось лишний раз общаться с императором. Он вообще давно собрался выехать к себе в северный замок — отец старел, и оказаться в столице в момент восхождения на престол первого сына не желал никто из младших братьев.

— Ты видел этот позор? — отец становился сварлив и мнителен.

— Какой? — поинтересовался Дерек. Он не мог даже предположить, о чём шла речь. Позором сегодня могло оказаться что угодно — от наряда кого-нибудь из придворных, до нового здания в городе. Правда, судя по тону, это был не его промах.

— Это позорище! — возвысил голос отец. — Четверо наших рыцарей проиграли турнирные поединки неизвестно кому! Завтра хочу услышать твоё мнение. Боюсь, он дойдёт до Алезана.

— Через три дня доложу, — ответил Дерек. — Я слышал об этом, но за один день ничего увидеть и сказать не смогу.

«А через три дня простолюдин и сам проиграет», — добавил он про себя. — «И я, наконец, уеду отсюда…»

И вот теперь Дерек третий день смотрел бои, и становилось ему всё хуже. Мужлан откуда-то из Северных окраин выигрывал одну схватку за другой. Выигрывал взятым напрокат никудышным мечом и, казалось бы, совершенно случайно. То его противник увлёкся атакой, а мужик возьми да и споткнись как раз в тот момент, когда клинок должен был на него обрушиться. В результате доблестный рыцарь потерял равновесие и грохнулся на землю прямо под ноги вовремя поднявшегося парня. То мужик проводил непонятно какую атаку, наивную, провинциальную, но в результате меч противника оказывался в двух шагах от хозяина, а простолюдин радостно гнал воина вдоль поля, туповато посмеиваясь. И так семь боёв. Три из них воевода видел сам. Дерек искал в цепи случайностей тонкий расчёт или умысел, игру великого мастера — но находил лишь череду невероятных совпадений.

«Может, у него амулет на удачу?» — думал четвёртый сын. Нет, на амулеты проверяли всех. Доспехи парню тоже выдали напрокат — он надел только шлем и погнутый нагрудник, резонно сообразив, что в пуде этого железа и с далеко не лучшим мечом против рыцарей сражаться бессмысленно. В выносливости и быстроте простолюдину отказать было нельзя, а техника ведения боя оставляла желать лучшего. Много лучшего. Но он выиграл семь боёв и завтра должен был сражаться за главный приз с Алезаном, первым сыном первого сына императора и племянником Дерека.

Отец снова позвал Дерека вечером. «Случайность», — лаконично изложил воевода свои наблюдения. Случайность, ведь он, великий воин и лучший мечник империи, не нашёл в действиях простолюдина умысла. Какой умысел, при такой слабой технике?

Завтра простолюдин будет сражаться трофейным мечом, доставшимся ему в последней схватке. Дерек позаботился, чтобы его сегодняшний противник был как можно выше, и чтобы меч он взял самый неудобный и несчастливый. Может, зря, думал воевода, сражайся Ланедеан своим лучшим оружием, не пришлось бы мне сегодня ловушки по полю ставить. Он обошёл его всё, пряча амулеты. А под конец они с придворным магом выкопали канавку во второй трети ристалища, прикрыли её тончайшей заговорённой глиняной плитой и замаскировали сверху дёрном вперемешку с теронью. Не споткнётся — так трава оплетёт или покусает. Мало ли отчего она на поле вырасти могла. Бывает. Ну и несколько отвлекающих внимание артефактов расставили. Да и маг ещё по мелочи повсюду помехи бросил, и заговорил Алезана на удачу и на невосприимчивость к большинству собственных ловушек — кто первого сына наследника проверять станет? От трёх мороков и обманок защиты не было, и они долго водили Занека по полю, заставляя выучить их точное расположение. Может, не стоило их и ставить, но мало ли — вдруг мужик был устойчив к тем видам магии, от которых есть заговоры. Завтра Алезану надо только потянуть время и заставить простолюдина попасть хоть в какую-нибудь из ловушек. «И самому при этом не ошибиться», — злорадно ухмыльнулся Дерек. Всё. Позора для императорской семьи не будет. Это если мужик вообще доберётся до поединка, в чём воевода крайне сомневался. Скорее всего парня пристукнут где-нибудь у остывшего камня, а вместо него выставят похожего. Удивляло только, что этого до сих пор не сделали.

Дереку было стыдно, но считалось, что в лучшем случае через пару лет Алезан станет наследником престола, и он не должен проигрывать схватки неизвестно кому. С горечью Дерек вспомнил, как пять лет назад его пытались заставить сдать сражение сопливому мальчишке. Первый сын первого сына тогда срочно ввязался в драку, где очень вовремя получил ранение, и на бой не вышел. Воевода же с тех пор не принимал участия в турнирах. По крайней мере, у себя дома. И не разговаривал со старшим братом. Впрочем, он и с остальными братьями не разговаривал. Не видел смысла разговаривать с теми, с кем придётся воевать за престол. На трон воевода не стремился, но, если он и отречётся — его всё равно попытаются убить. Не первым, как старшего сына, нет. Скорее всего — вторым, как главнокомандующего. А он не собирался сдаваться. Давно пора было уезжать и готовиться к войне.

Дерек нашёл победителя — у воеводы была своя сеть осведомителей. Было ли ему жаль мечника, или просто хотелось ещё раз убедиться, что странные победы — всего лишь цепь совпадений, он не думал.

Мужик сидел в корчме и пил дешёвую бурду — на нектар у него денег явно не хватало. Лица его воевода так и не увидел — в бою оно было скрыто шлемом, а сейчас — капюшоном. Дерек сел рядом.

— Уезжай, — сказал он. — Тебя убьют либо сегодня ночью, либо завтра на поле. Дворянство ты уже получил. Уезжай, я тебе хорошо заплачу.

— Кто будет покушаться сегодня? — поинтересовался парень безо всякого страха. — Твои люди или люди императора? Разве приказ убрать меня дан тебе?

Он не пытался разыгрывать из себя дурачка, и воевода понял — не было никаких случайностей. Ему стало горько — сам бы он не смог так виртуозно изобразить нечаянную победу. И ещё он понял, что Алезана парень завтра сделает, несмотря на все магические ловушки. И обрадовался этому. А послезавтра попытается сделать и его. Единственное, на что Дерек мог надеяться — что мужик не станет выходить из образа провинциального увальня. Тогда у воеводы будет шанс.

— Не мне, — выдавил Дерек. — Со мной такие номера не проходят.

— Знаю, — голос простолюдина звучал спокойно. Да полно, простолюдина ли? — Больше ничего сказать не хочешь, четвёртый сын императора?

Дерек молчал. Ему было что сказать. И он раздумывал, надо ли.

— Хочу, — решился он, — по всему полю сегодня установлены магические помехи и ловушки. Лично мной и придворным магом. Дать тебе схему? Амулет дать не смогу — проверят.

— Не надо, — ничуть не удивился и не испугался парень, — просто знай — послезавтра я сохраню тебе жизнь. А за новым оружием приходи по этому адресу, — он сунул воеводе глиняный осколок. — Передашь записку оружейнику, иначе ничего не получишь. И, когда пойдёшь, — оденься как можно проще.

Дерек взял осколок и сунул в рукав. Хлебнул нектара и предложил собеседнику. Тот отказался. Странно, неужели не хотел пить из одного кубка с будущим противником? Повисло молчание.

— Ты не хочешь попросить меня убить или опозорить Алезана? — спросил наконец мужик.

— Нет, — ответил Дерек, хотя ему очень хотелось именно этого, и он был абсолютно уверен, что сидящий напротив мечник не является агентом отца или братьев.

— Это хорошо, — констатировал парень. — Значит, я в тебе не ошибся.

Допил бурду и вышел из харчевни.

Утром следующего дня простолюдин явился на поединок как ни в чём ни бывало. Наёмники его просто не нашли. А утром на подходе к полю убить уже не рискнули. Лицо отца не предвещало никому ничего хорошего. Старший сын старшего сына был бледен и зол, но хоть не боялся — в трусости Дерек племянника упрекнуть не мог.

Воевода смотрел на Алезана и представлял, как дротик входит тому в горло. Неужели дурачок верит, что унаследует престол? Братья до сих пор не перегрызлись лишь потому… а почему, собственно, они ещё не перегрызлись? Неужели у них так же, как и у него самого, не поднимается рука на отца? Или они тоже не хотят воевать и убивать друг друга? Боятся? Понимают, что междоусобица может привести к развалу империи?

Алезан гонял соперника по всему полю. Тот убегал, откатывался, прыгал — под всеобщий хохот зрителей. «Прими бой, трус!» — кричали ему. Мужик отражал пару ударов, и снова начинал отступать. Эта клоунада длилась больше часа. Клоунада — теперь Дерек знал это наверняка. И он — он! — даже сейчас не может найти в действиях парня умысла. Его техника спокойно позволяет превратить любой поединок в издевательство — и никто этого не поймёт, даже сам Дерек, даже при том, что теперь точно знает. «Как же так», — думал воевода, — «я же знаю, что и где искать. Пришла старость?» В этот момент увлёкшийся Занек попал в морок, добросовестно поставленный вчера магом и Дереком, потерял ориентацию, пошатнулся и налетел на меч мужика. Не насмерть — плечом, но этого хватило, чтобы парень выбил оружие из рук противника. Тут и искусства особенного не требовалось. Зрители застонали и засмеялись. Восьмая якобы случайная победа.

Более всего Дерек боялся, что отец велит казнить победителя прямо на поле боя. С ним такое иногда бывало, и воевода считал эти приступы отца позором для своего рода. Но остановить его не мог.

На этот раз император был милостив. Едва разжимая губы, он пожаловал победителю замок на окраине Северных земель и, немного подумав, спросил:

— Ты не желаешь сразиться ещё и завтра с моим четвёртым сыном? В случае победы, я отберу у него и пожалую тебе крепость в Южных землях, сам понимаешь — Юг не Север, почёт и деньги несравнимы.

Дерек намёк отца понял. Парень поднял взгляд на четвёртого сына императора, чуть усмехнулся и кивнул.

На следующий день бой был именно таким, каким Дерек и ожидал — бессмысленным, некрасивым и изматывающим. Простолюдин отступал. Он не провёл ни одной атаки. Он тупо молча отбивался. Но за час с лишним Дерек к победе не приблизился ни на шаг — как ни примитивно сражался парень, пробить его защиту воевода не мог. Ему казалось — вот-вот, ещё чуть-чуть, ну уж на следующем ударе я его достану… Он же не вышел из образа! Четвёртый сын императора чувствовал, что устаёт. Противник над ним откровенно издевался — специально выбирал самый некрасивый способ ведения боя, а воевода ничего не мог ему противопоставить.

И когда меч Дерека, лучший меч империи, сломался, напоровшись на бездумно подставленный клинок простолюдина, четвёртый сын даже не удивился. А через секунду воевода попал ногой в собственноручно вырытую канавку, которую до этого долго и старательно обходил, потерял равновесие и полетел на землю, пытаясь не дать терони себя оплести. Он бы устоял, будь это обычная канава. Но маг сработал ловушку на славу. Или на моё бесславье, подумал Дерек.

Простолюдина, впрочем, Дерек сражался уже с бароном, не схватили и не казнили. Опасались волнений — зрители все бои смеялись. Ещё бы, такая потеха. Рассчитывали нагнать победителя ночью по дороге к крепости. Император пожаловал ему замок своего четвёртого сына, новоиспечённый дворянин вскочил на выигранного у Занека коня и умчался на юг прямо с поля боя, не попрощавшись и даже не сделав круга почёта над ристалищем. Воевода был за него спокоен — не догонят, а догонят — пожалеют. Единственное, что грызло Дерека — надо было напроситься в ученики, но сначала гордость не позволила, а теперь поздно… Дерек к отцу не подошёл — ночь пил в запасной резиденции, а утром отправился за новым мечом.

Друзья — ещё тех времён, когда он был юн и носился по миру в поисках знаний, — раз пять под большим секретом давали ему адрес оружейника. Он появился в городе несколько лет назад, драл непомерные деньги, но оружие делал лучшее в империи. Все попытки захватить мастера и заставить служить короне успехом не увенчались — в указанном месте находили только заброшенную кузницу и остатки ржавого железного лома. По адресу, полученному полгода назад, воевода отправил отряд стражников и десяток соглядатаев — и опять нашёл лишь заброшенный дом. Сегодня он шёл один, сверяясь с обломком таблички, и был уверен, что придёт именно к тому человеку, которого искал.

Кузницу он знал — оказывается, в этот раз оружейник и не думал прятаться. Он вышел к воеводе, скалясь во весь рот. Никаких особых примет, кроме светлых зубов на перемазанном копотью лице, разглядеть было нельзя. Нарочно испачкался, решил воевода, чтобы не узнал потом.

— Пошли, — засмеялся кузнец, разглядывая записку, — подберу я тебе оружие. Или сделаю, если по душе не найдёшь.

Интересно, размышлял Дерек, он знает, с кем говорит? И если знает, то видел ли мой вчерашний позор? Воеводе ещё предстояло объясняться с отцом. Возможно, выслушивать приказ ловить победителя схватки и втихую его… Дерек этого не хотел. Но, если отец прикажет — он поедет. В другую сторону. И парня не тронет, и сам сбежит. Дерек прекрасно помнил, как взошёл на престол отец — второй брат из восьми, он остался единственным. Воевода не хотел убивать братьев и племянников. Но и дать убить себя он тоже не собирался. Четвёртый сын правителя, он никогда не был женат и не имел внебрачных детей. Во всяком случае, он на это надеялся. Не мог позволить себе рисковать их жизнями, и не хотел, чтобы они передрались после его смерти. К племянникам он старался не привязываться, а Алезана ненавидел — мальчишка не понимал, что сын наследника престола, и будущий правитель — далеко не одно и то же. Редкая мразь выросла, сплюнул воевода. Но ему должно быть всё равно, это забота отца и брата.

За кузницей находилась лавка — никогда Дерек не видел такого количества великолепных клинков. Дурак он был, что искал и спугнул мастера. Надо было завести знакомство и подружиться — такими оружейниками не разбрасываются.

— Выбирай, — снова сверкнул зубами чумазый кузнец, — рекомендую вот эти пять, смотри, какой тебе больше подойдёт.

Дерек прикинул все, попросив кузнеца провести несложную атаку. Тот больше привык к молоту, но, кое-какие навыки боя имел — выучил специально для покупателей. Все пять экземпляров были великолепны.

Он всё-таки видел меня, решил воевода, потому что четвёртый меч сделан точно по моей руке. И никаких излишеств и украшений. И…

Все силы Дерека ушли на то, чтобы скрыть дрожь азарта и восторга. Никогда не попадалось воеводе такого сокровища. Такой меч пробьёт любые доспехи. Такой меч справится с чешуёй дракона. Такой меч рассечёт любой хлыст без проблем. Даже его собственный.

— Этот, — изображать равнодушие и торговаться было бессмысленно, кузнец знал цену своим шедеврам. — Сколько?

— Не продаётся, — усмехнулся оружейник. — Не за деньги.

— Не за деньги? — удивился Дерек. — Тогда что тебе нужно?

За такой меч и дворянство пожаловать можно. Да за такой меч…

— Чего не жалко? — снова сверкнул зубами кузнец.

— Ничего! — выдохнул воевода. — Бери, что хочешь, но только один предмет…

Замков и меня ещё пять осталось, решил он, но это оружие одного из них стоит.

— Да? — удивился оружейник, глядя, как Дерек вцепился в рукоять. — Тогда прислушайся к нему, а я пока ножны подберу… другие. Эти грубоваты для тебя.

И вышел. Дерек гладил клинок. Мерещится, решил он. Не может меч спрашивать, хочет ли он стать его повелителем. Что он вообще за глупость спрашивает — конечно, хочет.

— Ещё как хочу, — прошептал четвёртый сын императора, едва не касаясь губами лезвия… — Ещё как хочу, если ты, конечно, и сам не против…

Жены и детей у него нет. А всё остальное — лишь неодушевлённые предметы. Нет у него ничего такого, что он поскупился бы отдать за это совершенство.

Кузнец возвращаться не спешил. Дерек взял ножны — они были сплошь усыпаны драгоценными камнями, и действительно выглядели пошловато и невоинственно, вложил в них меч и повесил на пояс. Подождал. Крикнул хозяина. Прошёлся вдоль стены. Или действительно другие ножны ищет, или стоимость клинка подсчитывает. Выйду поищу во дворе, решил воевода и шагнул за порог.

Глава первая. Цена

Нога ступила на траву. Зелёную. Яркую. Дерек никогда не встречал такого чистого зелёного цвета — лишь иногда магическое освещение, падая на плащи придворных, создавало подобный эффект.

В глаза ударил резкий свет — словно рядом сверкнула молния, да так и не вошла в землю, а осталась висеть в небе. Воевода поднял голову и — зажмурился. Солнце било в глаза, ослепляло, текло с неба расплавленным металлом. Одно. Жёлтое. Или белое. Очень маленькое. И очень яркое. Ненормальное солнце на ненормальном голубом небе. Так не бывает. Не бывает зелёной травы и белого солнца, он спит. Ну конечно, и поединка этого нереального не было, и замок на юге всё ещё его, это просто дурной сон. И клинка не было, вот он — его собственный верный меч, он никогда не ломался.

Клинок отражал безумное белое солнце, направляя его лучи прямо в глаза. Рука, державшая его, тоже оказалась странного цвета — не то золотистого, не то белого, не то розового… Но шрамы — всё те же. Он ощупал голову — волосы и борода на месте, шрам над бровью чувствуется. Лихорадочно перекинул пряди на лицо — и уже без удивления увидел, что и они поменяли цвет: на тот же цвет безумного солнца. Вспомнил, что при свете сотни свечей они иногда казались именно такими. Может — это не он изменился, а странное светило всё окрасило в иные тона? И рубаху — она стала серой, а не фиолетовой… Только плащ остался прежним.

Он оглянулся, надеясь вернуться обратно и позвать оружейника, но сзади простиралось всё то же ненатурально зелёное поле с тёмной полосой на горизонте.

Дерек поднёс клинок к лицу и прислушался — клинок молчал. Воевода снова посмотрел в небо. Голубое. Небо — голубое, а солнце — жёлтое. И тучи, как… как… сполохи во время магнитных бурь — лёгкие и невесомые. Это даже не тучи — так, их лёгкие обрывки. Они и солнца-то не скроют.

Дерек всё понял, что ж тут непонятного: оружейник взял в оплату всего один предмет — самого воеводу. Что ж, не самый плохой вариант избежать братоубийственного дележа власти. Он постоял, стараясь уловить направление, и направился параллельно тёмной полосе — завоёвывать мир под голубым небом и солнцем цвета расплавленного металла.

Шагалось легко — трава пружинила под ногами, незнакомые запахи будили любопытство и придавали сил. Ни усталости, ни страха, ни жажды он не чувствовал — только опьянение незнакомым ветром, лёгкостью собственного тела и непринуждённостью движений.

Поселение было обнесено частоколом со сторожевыми вышками, на которых маячили фигуры с луками в руках. За ним желтела высокая трава — почти в рост человека. Поле, решил Дерек. А что цвет странный — так здесь все цвета такие, пора перестать удивляться.

Он встал перед воротами и широко развёл руки, показывая, что нет в них оружия. Хоть створки и были открыты, лишняя предосторожность помешать не могла.

Навстречу вышел юноша с чёрными волосами и кожей цвета Видящей в час заката. Рядом с ним бежали три зверя. В холке парню выше колена, на четырёх лапах и покрытые длинной шерстью — никакой чешуи. Звери не казались опасными — шерсть не защитит от клинка, да и стрелой их уложить проблем не будет. Может, конечно, у них броня под кожей, но что-то не похоже.

Воевода стукнул себя кулаком в грудь и представился:

— Дерек.

Свое полное имя он не любил. Да и незачем сообщать его всем и каждому. И смысла здесь оно уже не несёт. Пусть будет Дерек.

Лохматые сторожа подошли к нему и обнюхали, позволив почесать себя между ушами — чешуи под шерстью действительно не было, да и клыки не впечатляли. Всё не так страшно, решил бывший воевода, раз их охраняют такие звери, значит то, от чего охраняют, этим зверям по зубам. А зубы крошечные, не чета зубам дворцовых делиангов.

Объясняться жестами было сложно, но жители оказались терпеливы и настроены вполне миролюбиво. Новые слова запоминались легко и быстро, а общий смысл фраз можно было уловить по интонации и выражению лица. Дерек знал восемь языков и три варварских наречия. Языкам его и братьев обучали с раннего детства, хотя последние два, за которые он взялся десять лет назад, дались с трудом. Но изменение состава воздуха повлияло и на память — он схватывал местный говор на лету. Да и деваться некуда, хочешь — не хочешь, а разговаривать придётся.

Сложнее было с предметами и запахами. Синий, зелёный, желтый… цвет Смотрящей… Пряный, горьковатый, кислый… Слишком много. Слова нужнее — и Дерек сосредоточился на них.

Он жестами договорился о ночлеге и обучении, о ночлеге с едой — точно, об обучении — скорее всего, и встало ему это в камешек с ножен — небольшой рубин. Стало быть, кузнец специально оставил ему эти ножны. Деньги, которыми он собирался за меч расплачиваться, Дерек пока не вынимал — кто их знает, местных, примут ещё чеканку на монетах за магические знаки. Мало ли как здесь к чужим рунам относятся. Одежда бывшего воеводы не очень отличалась от одежды поселенцев — те же штаны и сапоги, да и плащ по покрою почти такой же. Только тканям и шерсти, из которых сделана одежда сельчан, позавидовал бы и… сам бы Дерек и позавидовал. Значит, они здесь не очень дорогие, а в более прочных материалах нет необходимости.

Дерек прошёл в небольшую хижину. Сложенную из дерева. Здесь едва не всё из дерева — а не из глины или камня. Но те деревья, что растут в поселении — это ведь не лес? Каков же тогда лес? Обязательно надо зайти — только освоится, сразу посмотрит — каково это, когда много деревьев растёт вместе. Безумием будет упустить такую возможность…

Дверь отворила хозяйка — и Дерек даже не удивился. Не сейчас. У него ещё будет время… Женщина смотрела на него снизу вверх, удивляя всё той же бронзово-золотистой кожей и жёлтыми волосами. Наверно, это красиво. У него были и светлокожие и совершенно чёрные наложницы, но такой женщины четвёртый сын императора и вообразить не мог. Возможно ли воспринять её как существо одной с собой крови? Хотя у него самого кожа сейчас даже светлее и такой же цвет волос. Кому сказать — не поверят. Это всё солнце. Ночью всё должно вернуться к своим оттенкам. Если здесь бывает ночь.

Хозяйка улыбалась весьма призывно. Значит ли это, что она свободна? Или здесь положено так улыбаться всем? Женщина, а живёт одна, мало того, спокойно селит у себя чужака. Дерек вдруг осознал, что не удивился и тому, что женщины здесь ходят по улицам. Кажется, и некоторые из детей, бесцеремонно его разглядывавших, были девочками. Выводы из этого следовали самые разные. И первый — местное солнце безопасно для женщин. Хорошо это или плохо? С одной стороны — хорошо, но с другой — тогда все могут увидеть твою жену или дочь. Вот он сейчас смотрит на хозяйку — и она не смущается. Значит, так принято. Бред. И одета она вполне свободно. Дерек вспомнил попавшуюся ему на улице женщину в штанах и рубахе до колен — сердце запоздало подпрыгнуло. И тут же успокоилось. Шок, решил воевода. Я так спокоен — потому что в шоке. Или воздух местный так на меня действует.

Но если так много женщин — принято ли здесь многоженство? Или положение в обществе не зависит от наличия жены и детей? Или наличие жены не зависит от положения в обществе…

Количество наложниц со всех концов света вполне компенсировало воеводе отсутствие семьи. Тоже нерационально — они могли бы родить сыновей и дочерей кому-то другому. Но четвёртому сыну требовалось иметь много женщин в замках, раз уж от жены и наследников он отказался. Дерек подозревал, что и отец и братья прекрасно понимали — почему, и от этого боялись его ещё больше — в отличие от них, у главнокомандующего некого было взять в заложники.

Женщина жестом пригласила его поесть. Ели за деревянным столом — кто бы поверил, что в обычном доме столы могут быть деревянные…

Дерек попробовал рассыпчатую массу серого цвета — вполне съедобно, хотя вкус излишне резкий и насыщенный. Ложка оказалась ложкой — только опять деревянной, а не каменной, не металлической и не глиняной. Надо же — сколько здесь деревьев, даже ложки деревянные, с ума сойти от такой роскоши! Поэтому и воздух такой… придающий сил.

Хозяйка оказалась замужем — вот не повезло, зачем тогда улыбалась? Пришедший муж ростом не уступал воеводе, бородой тоже, а в плечах был ещё и шире. Недружелюбно зыркнул на постояльца, увидел рубин и сразу подобрел. Следов ещё одной жены Дерек не обнаружил. Как, впрочем, и ещё одного мужа. Мужик привёл мальчонку, за которым Дерек ходил остаток дня и заучивал названия предметов и действий — иду, бегу, говорю, дверь, ложка… Нестрашные охранные звери именовались собаками, кобелями или псами. Аж целых три названия. К чему такое количество слов для одних и тех же животных? Язык формировался при объединении нескольких племён, и у каждого было своё название для этих зверей? К вечеру он уже понимал отдельные слова и фразы — всё благодаря местному воздуху. Заодно выяснилось, что собак можно называть ещё и шавками, но вообще-то они волкодавы.

Когда солнце начало принимать более нормальный красный оттенок, мальчонка дёрнул Дерека за полу куртки и поволок за собой.

Дом на окраине посёлка, куда они пришли, казался больше и богаче остальных. Видимо, принадлежал главе деревни.

Вышедший навстречу мужчина был худощав, возраста неопределённого, с несомненно бритыми, а не обгорелыми, щеками и тёмно-коричневым цветом кожи. Как бы этот цвет выглядел дома, Дерек представить не смог. Мужчина протянул ему руку — пустую, без оружия. Дерек подумал и показал свою, естественно, без кинжала или меча. Незнакомец улыбнулся, поклонился, стукнул себя ладонью по груди и представился:

— Риэн.

После чего на его раскрытой ладони возникла шаровая молния.

Маг. В такой крошечной деревушке — и маг. Либо их здесь очень много, либо поселение имеет стратегическое значение. Если верно второе, то почему так мало жителей и совсем нет воинов?

Маг жестом предложил Дереку войти в дом. Там вновь хозяйничала женщина — опять одна. Если уж у мага нет наложниц, значит здесь так принято…

Они сели за стол, Риэн улыбнулся и положил перед Дереком серебряное блюдце, а на него — вращающийся голубой шарик. Жестом предложил всмотреться. Помедлив, воевода уставился внутрь шарика и услышал мелодию — так поют птицы дома, когда наступает затишье после грозы. Мелькнули и исчезли цветные пятна. Память услужливо представила внутреннему взору картинку: сполохи молний, ливень, поднимающиеся после дождя цветы и птицы на них… Да, здесь гораздо больше света и цвета. А цветов нет, он их не видел. И как они живут без них?

— Ну как, — спросил колдун, — понимаешь меня теперь? О чём думал?

— Цветов здесь нет, — неожиданно для себя ответил воевода на местном наречии, — и освещение другое.

— Цветов? — удивился маг. — Цветов полно. Вон стоят.

И показал на окно, где в глиняном кувшине на подоконнике стояла трава. Разноцветная. С какими-то листиками наверху. Страшненькая трава, хиленькая.

— Да, — подытожил Дерек, — понимать я тебя понимаю, только в моём мире цветы выглядят совсем не так. Значит, и другие вещи, о которых мы говорим, могут представляться нам по-разному. Надо будет не забыть постоянно это учитывать. Зачем ты звал меня? Научить языку? Сколько я тебе за это должен?

— Нисколько, — ответил Риэн, — за всё заплачено.

— Кем? — поинтересовался воевода, хотя ответ предполагал.

— Тем, кто привёл тебя сюда, — спокойно разъяснил маг, — ты его должен лучше знать.

— Я не знаю ни кто привёл меня сюда, ни зачем, — взглянул Дерек в глаза магу, — может, он просил тебя что-то ещё мне передать? И за что-то ещё заплатил вперёд?

Маг кивнул женщине — та поставила перед ними тарелки с непонятными слоистыми кусками и кувшин.

— Передать? — задумался колдун. — Нет, не просил. А заплатить — да, заплатил за лошадь и сбрую.

— За лошадь? — обрадовался воевода. — И где она?

— В табуне, — как само собой разумеющееся сообщил маг. — Пойдёшь и выберешь подходящую, любой мальчонка проводит. Там знают, что ты придёшь за лошадью.

— А потом? — спросил Дерек. — Куда мне деваться потом?

— Не знаю, — спокойно ответил маг. И откровенно соврал.

— Скажи, — продолжил допытываться воевода, — если тот, кто переправил меня сюда, не просил ничего передать, то, может быть, ты что-нибудь можешь добавить от себя лично?

— Я подумаю, что могу тебе сообщить, — уклончиво ответил маг, несколько странно глядя на Дерека.

Хотя неизвестно, как здесь принято смотреть на чужеземцев. И Дерек решил не спешить с выводами, пока не выяснит, как требуется улыбаться и разговаривать.

Он доел, вышел из дома, кликнул мальчонку и попросил отвести к табуну.

Шли недолго — обогнули лесок, перешли по доскам ручеёк… Ручеёк… Слово наложилось на мелькнувшую картинку вопреки здравому смыслу и опыту. Стало ясно, что выученные через шарик слова всё равно придётся приспосабливать к понятиям этого мира. Нет, обозначения действий: пить, есть, говорить, ходить — тут всё понятно, оттенки цвета — синий, зелёный — ещё куда ни шло, но вот этот ручеёк… Во-первых, чего ручеёк — воды живой или мёртвой? Во-вторых, поскольку вода всё же явно живая, то какой же это ручеёк — это поток, река, сокровище… Так вот почему здесь живёт маг — рядом с рекой живой воды жить опасно, слишком много желающих отвоевать территорию. Но вдали от неё жить вообще нельзя, только влачить существование. А жителей так мало, потому что мир слабо заселён. Не может же быть, что живой воды здесь вдоволь? Или может?

За подобными размышлениями он подошёл к табуну. Лошадей. Ло-ша-дей. Да, это как с цветами. Это, видимо, местные лошади… Они напоминали скорее увеличенных и постриженных собак — четыре ноги, короткая шерсть. Всё. Аналогии этим животным в своём мире он подобрать не мог — ну разве что разводимые в подземных теплицах тхенмы, у которых такое нежное мясо и вкусное молоко: они тоже ничем не защищены от дождей и гроз.

— А… — бывший, да, теперь он окончательно осознал, что он бывший, воевода растерялся, — а как на них… передвигаются?

Летать они точно не умели, и он вовремя понял, что спрашивать об этом глупо.

— Да вот как! — засмеялся мальчишка, подбежал к ближайшей… лошади и вскочил ей на спину. — Верхом!

Пастух с интересом взглянул на Дерека.

Воевода подавил вздох досады и направился к табуну. Лошади его не боялись. Они даже не думали отходить при его приближении. Дерек долго изучал строение местного средства передвижения, зная, что ему нужен жеребец — крупный, резвый и злой. Крупного и злого он вычислил сразу, а вот насчёт резвости… он же по земле бегать будет. И охранник из коня никакой, это сразу видно, и толку в бою от него нет — огнём явно дыхнуть не сможет, да и пополам врага перекусить для такой маленькой животинки проблема неразрешимая. Дерек попытался скрыть разочарование, отвёл в сторону самого высокого жеребца и запрыгнул ему на спину. Сидеть оказалось вполне удобно — как на ковре, никаких шипов и наростов. Кстати, маг что-то про сбрую говорил, так для такой мягкой спины и седло не особо нужно. Управляют им ногами решил Дерек и сжал колени. Жеребец поддал задом, подпрыгнул и встал на дыбы. Дереку стало смешно — до земли лететь чуть меньше его роста, а переворачиваться в воздухе животом кверху эта, с позволения сказать, лошадь, не умеет точно. Конь всхрапнул и сорвался с места. Бывшему воеводе даже понравилось. Качало и потряхивало совсем чуть-чуть, никаких падений в воздушные ямы, никакого свиста воздуха в ушах. Неплохо. Поле ровное, ни камней, ни трещин, петлять и перепрыгивать жеребцу ничего не надо, а лес они наверняка огибают, а не перелетают. И едят эту траву, а вовсе не цветы.

Он вернулся, обогнув всё поле, промчавшись вдоль ручья, и измотав коня так, что тот больше не пытался выбросить седока. Что ж, это, конечно, не его верный Реозан, но других лошадей здесь нет.

Дерек спешился, придерживая коня за гриву, и вновь наткнулся на удивлённый взгляд пастуха.

— За седло и уздечку вообще-то тоже уплачено, — сообщил тот, оглаживая бороду.

— Кем уплачено? — бывший воевода постарался скрыть в глазах охотничий блеск. — Я могу его увидеть?

— Э… — запнулся пастух, — ты не знаешь, кем уплачено?

Помедлил и неуверенно продолжил:

— Так и я этого не знаю. Мужик как мужик, высокий, худой, волосы и борода чёрные, глаза карие. Ничего особенного. Сапоги, правда, эльфийские, безумно дорогие. Я только сапоги и запомнил, такую роскошь почитай, раз-два в жизни и увидишь…

Табунщик замялся. Дерек подался вперёд и принялся выковыривать из ножен камешек. Самый маленький. Пастух присмотрелся к его действиям, оглянулся и прошептал:

— Не в себе, похоже, мужик был… Взгляд такой… словно смотрит — и не видит. Будто спал он, или проснуться не мог, или не выспался… или думал о чём-то своём, другом совсем…

Воевода пригляделся — правду ли говорит пастух или отработать камешек хочет, ничего не решил и продолжил:

— А что сказал, мужик-то? Откуда вы знаете, что этот жеребец для меня?

— А для кого ж? Ты один здесь по-нашему не понимал. А он ясно сказал — придёт чужестранец, по-человечески не говорящий, так его языку обучить, хату предоставить, конём и всем необходимым обеспечить. И заплатил. Очень хорошо заплатил. А более ничего не сказал. Может, колдуну нашему что известно лучше.

Интересно, он и за проживание заплатил? Можно ли рубин обратно потребовать? Пожалуй, не надо, не стоит обострять отношения.

— Где сбрую взять? — вместо этого поинтересовался Дерек, протягивая пастуху топаз.

Пастух объяснил. Дерек оставил коня в табуне и отправился в деревню. Он не собирается быстро уезжать отсюда. Сначала надо с магом поговорить.

Маг не сказал ничего нового, когда Дерек прижал его своими вопросами. Словесный портрет благодетеля ничего не прояснил — под него попадала треть жителей деревни. Единственная ценная информация заключалась в том, что жить здесь можно хоть пять дюжиниц — за всё уплачено, рубин хозяевам он мог и не отдавать, но отбирать его теперь нехорошо, а вот кормить его они должны лучше, но маг сам об этом позаботится. Куда идти дальше маг опять не сообщил. Посмотрел внимательно, глаза отвёл, пожал плечами.

Дерек решил переночевать, опробовать сбрую к «лошади», немного освоиться, а потом ещё раз расспросить мага.

Вечер приходил очень медленно — окружающие предметы выцветали постепенно, приобретая серые оттенки. Ничуть не более привычные, чем свет безумного солнца. На небе зажглись маленькие белые точки, словно искры, высеченные кресалом. Звёзды, понял бывший воевода. Такие крошечные, словно мир этот где-то на самом краю вселенной.

Звёзды местные, конечно, ничего не освещали, но видно всё равно было прилично — вместе с ночью не пришёл туман, не всплыли серые мороки, и запахи не исчезли, а обострились. Дереку понравилось — тихо, свежо, и вроде совсем не опасно. Расслабляться, конечно, не стоит, но если нет тумана, то разглядеть или услышать подкрадывающегося врага не проблема.

Он не стал ночевать в доме — бревенчатые стены не казались ему надёжными, трава же не производила впечатления плотоядной. Хозяева подтвердили, что на траве спать безопасно — она никого не оплетает и не ест, разве что змея может подползти, но змеи здесь только в лесу, в деревне до сих пор гадюк не встречалось.

Он спал под открытым небом на заднем дворе три ночи, наслаждаясь необычным ощущением покоя и свободы. Тоска по родным местам не мучила, воздух нравился, на вторую ночь к нему пришла женщина и на ощупь она ничем не отличалась от женщин его мира. Сначала, правда, Дерек был в полном смятении и долго допытывался, кто и зачем её прислал. Женщина смеялась и отвечала, что он ей понравился. Дерек спросил, как отреагируют её родственники. Женщина изумилась, она не поняла, почему они вообще должны как-то реагировать? На пятом вопросе она назвала его чужеземным занудой и посоветовала не лезть в местные обычаи, а залезть лучше… Впервые этом мире воеводе едва не стало плохо. Чтобы женщины так разговаривали? Пока он пытался прийти в себя, женщина добавила, что если он… И Дерек опять растерялся. Если она высказывает сомнение в его мужественности — значит, это в порядке вещей, и она не боится его потерять. И может прокормиться сама. Интересно, как? Не охотятся же они, и не выращивают же пищу самостоятельно… Полностью сумасшедшая женщина. Или мир такой… Он собрал волю в кулак и попытался подавить гнев и обиду. Может, здесь подобные слова вовсе не считаются оскорблением. Может, это вообще заигрывание.

В следующие ночи она не пришла. Дерек предпочёл не задумываться над тем, что это может значить.

Зато на третью ночь в небе проявилось тонкое светящееся полукружие. Совсем узенькое, словно ободок колечка девушки из самых верхних этажей дешёвого кабака. Мальчонка, к которому он обратился с вопросом, охотно пояснил, что это «месяц нарождается». Дерек вцепился в него и выяснил, что через дюжиницу эта полоска превратится в яркий диск — луну. Судя по размерам, местная луна вполне могла сойти за звезду его мира.

На четвёртую ночь он проснулся от звука лопнувшей струны. Тоскливая вибрация ударила в землю, и стоном пронеслась дальше — к реке и табуну. Воевода слишком хорошо знал этот звук — так рушится защитный контур. Дерек подскочил, схватил лежащие рядом меч и хлыст и бросился к хижине мага. Рядом оборвалась ещё одна струна, и по всей деревне лаем зашлись собаки.

Из домов выскакивали жители, вооружаясь почему-то деревянными заострёнными пиками — назывались они кольями — и луками. Луки были у всех — даже у женщин. Колдуна Дерек застал на крыльце — тот стоял, запрокинув голову, и беззвучно шевелил губами.

— Прорвало защитный контур? — спросил воевода, дождавшись, пока маг обратит на него внимание. — Что там?

— Две-три дюжины вампиров, — спокойно ответил маг, — полдюжины разметало, остальные летят сюда. Отобьёмся, не впервые. Становись на западные ворота, там тормозящие заклинания слабее.

Слово вампир мелькнуло смутными образами — суноли, полёт, кровь, крылья…

Что ж, сейчас он увидит летающих тварей этого мира, уж вряд ли местный вампир страшнее дракона.

Гарпии — была первая мысль. Размер, крылья, привычка атаковать ночью. Потом присмотрелся — летающие люди, ничего ужасного.

Так Дерек думал ровно до того момента, как они спикировали на деревню. Навстречу нападающим ударил рой стрел — четыре тёмных тела камнем упали внутрь ограды. Обороняющиеся встретили их кольями. Не пиками и не мечами. Значит, так надо — не пришельцу судить о лучшем оружии.

Лопнула ещё одна струна — пепел бросило в лицо, едва не запорошив глаза. Разом зажглись костры и факелы. Запах — почти как дома. Почти.

Освещение тварей не отпугнуло. Крылатая тень метнулась к нему — Дерек едва успел увернуться. Это не гарпия — куда проворнее. Что ж, придётся приложить некоторые усилия, чтобы сравняться с вампиром в скорости. Дерек обнажил клинок и бросился наперерез пикирующей твари. Хлыст захлестнул вампира за горло, а лезвие достало крыло, срезав половину — тварь завертело, и она камнем рухнула вниз. Воевода в развороте отсёк вампиру руку — это не причинило тому видимых страданий. Он скалил зубы и уже бы вскочил, не брось его на землю новый рывок хлыста. Крови тоже не было. Не говоря уж о том, что бич должен был свернуть гадине шею. Разновидность зомби? Тварь всё же поднялась и пошла на Дерека, не обращая внимания на петлю на шее. Дерек увернулся от стремительного броска, полоснул вампира клинком по ноге и рванул кнутовище. Кости хрустели, но тварь издыхать и не думала. Пришлось спешно сворачивать хлыст и целить клинком в горло. Шею он пробил, но из раны по-прежнему не вытекло ни капли крови. Дерек ускорил движение, сделал ложный замах и рассёк нападающему плечо вниз до пояса. Вампир зашипел, показывая клыки в палец длиной, и прыгнул. Бывший воевода еле успел увернуться и ударить его клинком в спину под крыло — лезвие опять прошло насквозь, и опять без особого результата. Пока вампир разворачивался, пытаясь сняться с пронзившего его клинка, сверху на Дерека спикировала ещё одна тварь. Воевода дёрнул рукоять вверх, разрезая вампира на две половины и встретил летящего врага прямым ударом в горло, снося голову. Располовиненный и обезглавленный вампиры упорно продолжали двигаться, но ориентацию потеряли, что позволило подбежавшим сельчанам насадить их на колья. Это, наконец, заставило тварей затихнуть.

Дерек огляделся, оценивая обстановку. Один из жителей, до этого сцепившийся с крылатой тварью, поднялся с земли и бросился на своего товарища, выпуская клыки из верхней челюсти. Воевода бросился наперерез, привычно целясь в голову. В этот момент наружу ударила огненная стена — маг послал импульс в открывшуюся в контуре дыру, уже не боясь, что тот срикошетит и вернётся обратно. На какое-то мгновение Дерек отвлёкся, что позволило сельчанину увернуться от удара и прыгнуть вперёд, целясь в горло. Бывший воевода отпрянул, закрутил хлыст вокруг пояса, поймал левой рукой деревянный кол, который бросили ему сзади, и насадил на него тварь. Вампир дёрнулся и затих.

Маг зажёг несколько осветительных шаров, а хуторяне начали обходить валяющиеся тела, слаженно и привычно всаживая в них колья.

— Это всё? — спросил Дерек у проходившего мимо мужика.

— Да вроде, — равнодушно бросил селянин. — Часто чудят, для того и мага наняли. Бери колья, помогай.

Дерек взял из рук подоспевшего подростка несколько кольев и присоединился к жителям.

Какой-то вид нежити, подбирал он привычные аналогии. Причём бороться с ним проще деревянной пикой, а не мечом или кнутом. Слово «вампир» в памяти было, но оно наложилось на образ летающей мелкой твари — суноли. Была суноли размером чуть меньше местного вампира, разумом вроде не обладала, и относилась к виду существ вполне живых. Дерек с ними не сталкивался, а младший брат — пятый сын правителя — рассказывал как-то, что в болотистых землях юга эти твари усыпили и съели половину передового отряда. Чучело суноли висело в музее брата, отправляющихся же в те места начали снабжать амулетами. Сам Дерек в том походе не был, люди брата рассказывали его разведчикам примерно то же самое, так что особо сомневаться и подозревать Тенека в том, что тот избавился таким образом от неугодных ему людей, у воеводы оснований не было. Как не было у него и причин подозревать брата в том, что он решил дать заработать придворным магам. Верные воеводе маги амулеты проверили, но никаких других эффектов, кроме защиты от насланного сна, не обнаружили. На попытку заговора рассказ про суноли тогда тоже не потянул.

Дерек с хуторянами колол оставшихся тварей — жители сказали, что кольев в вампира надо всадить не меньше трёх; маг восстанавливал защитный контур, светящиеся шары плавали в воздухе, а в ноздри бил привычный и родной запах гари. Надо же, насколько быстро он отвык от него. Воевода вспомнил струящееся и вихрящееся небо своей родины, посмотрел вверх в абсолютно гладкую синеву с маленькими серебристыми точками вместо звёзд, и решил, что грусть не стоит допускать в душу. При должной тренировке и это пустое однотонное небо можно счесть красивым.

Что толкнуло его и заставило обернуться назад, резко выставив перед собой оставшиеся два кола, он сказать не смог. Звук ли ему почудился — тот, с которым нападали из засады гуарры? Лёгкий ли шелест, дуновение, дым ли рассеялся, или запах привычный исчез — только тело развернулось само, проткнув и пришпилив к земле темноволосого сельчанина. Ещё через мгновение в руках оказался меч, и Дерек привычным движением снёс нападавшему голову.

— Ты что?!! — послышался крик одного из жителей над ухом, и в этот момент обезглавленное тело дёрнулось и изогнулось, пытаясь распрямить стремительно прорезавшиеся крылья.

Хуторянин осёкся, тут же воткнув кол в извивающуюся тварь.

— Отсроченная трансформация, — озабоченно произнёс подоспевший маг. — Нехорошо. Придётся всех здесь до утра держать, не успею я и контур восстановить, и всех проверить…

Сельчане встревожились. Вооружившись кольями и луками, они расселись вокруг костров, подозрительно косясь друг на друга. Маг привёл сторожевых собак и уложил их рядом с людьми. Дереку тоже вручили пару кольев и посадили в общий круг. Похоже, здесь сейчас собралась вся деревня, включая десяток женщин с грудными детьми и девчонок с детишками чуть постарше на руках. Дикость — мало того, что кормящие женщины на виду у всех сидят, так ещё и крошечные девчонки с кинжалами да с луками ходят. И, похоже, неплохо с ними управляются. Дерек уставился на окружавших его мужчин, стараясь держать женщин лишь в поле бокового зрения.

— Долго сидеть будем? — поинтересовался воевода у соседа после часа непрерывной игры в гляделки с сидевшими рядом. Пахло, конечно, очень привычно, но неплохо бы узнать, чего ожидать дальше. Тем более, что стоило кому-то пошевелиться, как на него тут же нацеливались луки сидящих напротив.

— До утра, — ответил сосед, вертя в руках кол, — там сразу всё прояснится.

Ждать Дереку было не привыкать. Даже хорошо, что так вышло, а то он уже совсем было расслабился в этом спокойном мире. Воевода украдкой попытался найти среди сидящих женщину, которая к нему приходила, но не смог. Он и днём-то её не узнал. При этом жёлто-белом свете все казались на одно лицо. Лишь некоторые отличались цветом волос. Может, конечно, её и не было среди тех, кто встречались ему днём. Надо бы научиться различать людей по запаху — здесь это вполне возможно.

Рассветы Дереку нравились — небо начинало сначала светлеть, а потом розоветь. Утром и вечером оно теряло свою однотонность. Да ещё когда облака налетали. Но облака тоже были на редкость однообразны.

Сельчане зашевелились. У соседнего костра кто-то вскочил на ноги и попытался бежать — стрелы тут же вонзились ему в спину и грудь. Человек упал, а люди встревожено навёл луки друг на друга. Если кому-то нужно свести счёты — то момент самый подходящий. Не успел Дерек осознать эту мысль, как понял, что уже развернулся и отбил клинком летящую в спину стрелу. Что ни говори, а воздух здесь другой. Дома это у него получалось в одном случае из тридцати. Оставалось надеяться, что нечаянный или якобы нечаянный стрелок не станет проверять удачу бывшего воеводы в оставшихся двадцати девяти попытках. Понять, кто стрелял, при такой суматохе было нереально, поэтому Дерек просто пересел на противоположную сторону. Вряд ли на него будут покушаться с двух сторон сразу. Скорее всего, это отец или брат пришедшей к нему женщины. Смотреть за ней надо было, а не счёты с ним теперь сводить.

Солнце всходило медленно, делая небо рядом с собой похожим на лаву северных вулканов.

Трупы вампиров начали опадать. Лица и кисти, не скрытые одеждой, рассыпались серым пеплом, словно попали под выдох дракона. Одновременно забились в судорогах двое сельчан — еще мгновение, и от них остались только перепачканная одежда.

Десяток женщин и мужчин пробежались до соседних домов, откуда вытолкали на улицу испуганных детишек — под лучи солнца. Обошлось.

В схватке жители деревни потеряли шестерых мужчин и одну женщину — не так уж много на три десятка нападающих. Оказалось, что женщины хорошо стреляют из луков, да и кольями владеют неплохо. Воевода подавил приступ едва ли не тошноты, когда запоздало осознал, что сражались даже беременные женщины. Мало того, что по улицам свободно ходят, так ещё и воюют. И мужчинам высказывают не самые пристойные сомнения… Может, это и не брат стрелял. Чтоб отвлечься, Дерек примерно просчитал силу деревенского мага — получилось, что по меркам его мира тот вполне потянул бы на придворного. Или здесь иные условия для магии.

Погибших сложили на погребальный костёр, который маг зажёг с такой силой, что тот прогорел за считанные минуты, и сельчане спокойно разошлись по своим делам.

Потом Риэн позвал Дерека в дом. Налил миску похлёбки и сказал, отводя глаза и явно чего-то опасаясь:

— Похоже, чужеземец, хоть за всё и уплачено, а пора тебе отсюда бежать. И тебе лучше, и нам спокойнее. Вампиры на нас, конечно, каждый месяц нападают, но чтоб сразу почти три дюжины — не было такого. Да и контур ослаблен был сильно — он у меня и шесть дюжин выдержал бы — всех сжёг. А тут взял и рухнул. Неспроста. Мы давно рядом с кровососами живём, вооружённый нейтралитет у нас. Если они его нарушили — значит, договорился с ними кто-то, мага привёз. И, заметь, вампиры наводчика не скушали. И мимо эльфов этот кто-то прошёл. Так что беги отсюда, пока тебе в спину стрелу не послали. И нас заодно с тобой не истребили.

— А начистоту? — не выдержал Дерек. — Кто меня сюда забросил и зачем? Что я должен сделать?

Маг не столько смутился, сколько испугался.

— А ты ещё не… знаешь? — произнёс он неуверенно. — С тобой ещё не разговаривали?

— Да я бы с интересом кого-нибудь послушал, Риэн, — воевода улыбнулся своей коронной дворцовой улыбкой, от которой маг непроизвольно подался назад. Значит, и здесь она выглядит также, а её даже отец не всегда выдерживал. — Только где его найти? Ты, например, знаешь, где?

Взгляд мага скользнул за плечо Дерека, так что воеводе очень захотелось оглянуться. Но он твёрдо был уверен, что никого там не увидит.

— Не знаю, — замялся Риэн. — Но цель твою скажу — завоевать этот мир и стать новым владыкой.

— Эту цель я и сам знаю, — Дерек перевел оскал в доброжелательную усмешку, — одного не могу понять, кому ещё она может быть выгодна, кроме меня самого?

Какому-нибудь мстителю? Которому самому не по силам сражаться, а с врагами разделаться очень хочется? Между мирами он, значит, перемещается свободно и других таскает, а воевать не в состоянии? Или у этого незнакомца просто столько денег, что он способен заплатить за межмировую телепортацию, а сам он крайне стар и слаб? Или труслив? Или это…

Он чуть не сорвался. Остановился в последний момент. Надо же, как влияет местный климат — совсем расслабился, ещё немного и произнёс бы слово женщина. Конечно, его здесь вполне спокойно можно произносить, и даже во всех вариациях — включая девица, деваха, баба, тётка и совсем уж непотребные, и откуда они только набрали столько разных слов? — всё ж он не зря три дня с местными пытался беседовать, но лучше поостеречься. Да и гипотеза слишком уж оскорбительная, чтоб её озвучивать.

— Ты ошибаешься, — ответил маг, — новый владыка выгоден очень многим. И раз уж ты сам решил, что твоя цель — завоевание власти, то тебе стоит к ней поспешить. А тех, кому это выгодно, ты и сам найдёшь. Или они тебя найдут. А я пока снабжу тебя амулетами. Так… на разные случаи. За них тоже заплачено.

— Хорошо, — не стал препираться воевода. — Раз за всё заплачено, то мне нужна карта, местная одежда, еда и желательно бы ещё проводника найти. И совет, естественно, куда лучше ехать. Так, чтоб не пристрелили сразу.

Он вернулся в хижину и принялся собираться в дорогу. Маг вручил ему полтора десятка амулетов. Часть вешалась на шею, три — на пояс, несколько крепились в виде браслетов, один представлял из себя засапожный нож. Только привычных Дереку перстней не было. То ли не носили здесь амулеты в виде перстней, то ли маг не считал нужным крепить их так. Дерек повесил и нацепил на себя всё, данное ему магом. Так, чтобы профессиональный взгляд колдуна мог вычленить при прощании не менее пяти штук.

Когда бывший воевода привёл осёдланного жеребца в деревню, встретивший его маг не смог скрыть изумления.

— Кто тебе посоветовал выбрать именно эту лошадь? — поинтересовался он.

— Никто, я сам, — ответил Дерек, опасаясь, не просмотрел ли он у жеребца какого недостатка. Вроде, сравнивал со всеми. — А что тебе не нравится? У него какой-то порок?

Поменять пока не поздно.

— Да нет, — смутился маг, — жеребец отличный — резвый и выносливый. Действительно лучший. Только чёрный. Светлый владыка да на чёрном жеребце… и в чёрном плаще… несколько странно…

Дерек засмеялся. Он, конечно, был бы очень не против, если бы потомки назвали его правление светлым. Он даже постарается, чтобы так и оказалось. Вот только к власти идут по трупам, и не уверен он, что его старания не сгорят в дыхании коня. Вернее, в дыхании того, кого принято было называть конём у него дома.

Новоявленный претендент в светлые владыки уехал, когда жёлтое солнце стояло над головой. Проводника ему не нашлось. Маг снабдил его картой и напутствовал весьма многозначительно:

— Если ты действительно новый владыка, то бояться тебе нечего.

Дерека особенно порадовало слово «действительно». Когда придёт к власти — вызовет к себе мага и доброжелательно ему улыбнётся. Доброжелательно. И денег даст на обустройство и защиту этого посёлка. Дома он бы никогда так по-юношески не поступил, но этот мир — новый, и чувствовал он себя в нём молодым и азартным.

Глава вторая. Обоз

Вкус яблок давно не казался Талине странным. Он теперь ей даже нравился. Когда-то, давным-давно, в прошлой жизни, Тинни принёс из дома яблоко — похвастаться. Его отец всегда был богат и однажды купил сыну редкий подарок. Яблоко было огромное — как два кулака Талины, красное с жёлтым, пахло незнакомо и маняще. Тин слопал его на глазах у всех, под завистливые вздохи друзей и недругов. Яблоко мерещилось потом Талине очень и очень долго. Казалось — ничего вкуснее быть не может. И место, где растут такие прекрасные плоды — самое лучшее в мире.

А вскоре отец развёлся с матерью, уехал на заработки, и через год привёз ей целую сумку яблок и груш. Груши были почти как яблоки, только пахли по-другому. Талине очень хотелось узнать — каковы они на вкус, но мать с отчимом решили, что на вырученные за них деньги семья может безбедно прожить почти год. «Пусть такие как Тинемад употребляют эту роскошь», — наставительно заявила мать, — «нормальным людям совершенно незачем есть то, на что можно спокойно купить хорошие башмаки и новое платье. Яблоко твоё на подмётку не прицепишь, и платье им не заштопаешь…» Отец потом всё-таки украдкой подарил Талине другое яблоко, и она разделила его с братьями. Их ждало разочарование — у яблока, такого красивого на вид, оказался очень сильный и резкий сладковато-кислый вкус. Они решили, что его надо мелко крошить и жевать крошечными кусочками — тогда оно не будет щипать язык.

И вот она едет на телеге и спокойно жуёт кисловатые яблоки самого первого урожая, бросая огрызки на обочину. Возвращается к отцу.

Из дома ей не хотелось уезжать. Родные тоже уговаривали остаться — денег им сейчас вполне хватало, и спокойно можно было переждать дома здешние холодные осень и зиму. В тишине. В тепле. В родных стенах — таких надёжных, таких неизменных, таких привычных.

Она бы и осталась, но выяснилось, что хотя желающих работать на закупках тканей и продовольствия вполне достаточно — выбора у купцов практически нет. И то, что для этой работы выбирают самых лучших, самых честных, самых образованных, и ещё не факт, что возьмут, ведь очень многие богачи хотят протолкнуть на денежное место своего сынка или дочку — досужие выдумки. Брали всех — в возрасте от серебряной дюжины до пяти дюжин лет. Только…

Талина сама видела, как здоровые крепкие мужчины и женщины терялись, пугались до дрожи в коленках и жалобно просились домой, едва выйдя из ворот. При ней несколько человек сначала рухнули на четвереньки, а потом вскочили и бросились бежать, не разбирая дороги. Их догнали, скрутили и тут же отправили назад. Дома они, как правило, успокаивались — так утверждали охранники. Хотелось надеяться, что не врали, утешая её, так как среди оставшихся ходили жуткие истории о сошедших с ума людях.

Вот и в этот раз почти все надеющиеся разбогатеть повалились на землю, закрывая головы руками. Обратно самые неустойчивые возвращались ползком, те же, кто посмелее, крались по звуку, боясь открыть глаза. Из стандартных двух дюжин летнего набора осталось трое — двое парнишек и пожилой мужчина. В прошлый раз удержалась только супружеская пара, но муж к вечеру пошёл красными пятнами, начал чихать и задыхаться. Пришлось вернуться обоим — жена одна ехать не захотела. А семье Талины повезло — теперь братья и племянники ни в чём не нуждаются. Да и сама она может позволить себе купить почти всё, что захочется.

Она присмотрелась к парням: с опаской озираясь вокруг, те осторожно отрезали от яблок крошечные кусочки, медленно, словно не доверяя себе, отправляли их в рот, и с изумлением пережёвывали, стараясь скрыть разочарование. Яблоки им не нравились, как когда-то самой Талине. Парень постарше был черноволос и зеленоглаз, другой — рыжий и рябой, с начинающими пробиваться конопушками. Он ещё подошёл к ней вчера с перепуганным видом, показывая мелкие пятна на руках.

— Тебя как зовут? — спросил он и, едва выслушав ответ, заспешил, — я — Ренни… ты не знаешь, это… не опасно? Не заразно? Почему я вдруг… это болезнь? Ты не подходи близко… вдруг заразишься… а меня назад теперь отправят?

Талина сказала ему, стараясь не смеяться, что это не страшно, и у него уже и нос и щёки такие же. Бедняга выпросил у неё зеркало и долго изучал своё отражение, чуть не плача. Зеленоглазый тревожно поглядывал на них и жалобно кривил губы. Подошедший маг утешил обоих, подтвердив, что Талина абсолютно права и это не опасно и не заразно — они же не удивляются коричневому цвету кожи у охранников. У кого-то — загар, у кого-то — веснушки. Бывает.

Талина прикинула, сможет ли она подружиться с парнями и заманить кого-нибудь работать к отцу. Так, без особой надежды, но вдруг получится. И отцу помощник из своих будет, и ей… ну мало ли, вдруг они друг другу понравятся. Дома ей исполнилась дюжина с третью, по местному же счёту следовало добавить еще года два, и все её подруги уже нянчат своих детей. А она — только племянников. Местные же… Талина покраснела. Местные приставали к ней с совершенно определёнными намерениями, и она их боялась. А свои сторонились её, или думали, что она уже успела завести себе кучу любовников — так часто говорили про тех, кто уезжал на заработки. Те же трое, что посватались в этот приезд, открыто гнались за приданым и собирались жить дома, нерадостно встречая жену два-три раза в год. Ехать вместе с ней они не желали и пробовать.

Отец не волновался, а мать и бабки переживали.

Талина вздохнула и выбрала рыжего Ренни — черноволосый Тольрим был слишком красив для неё и немного заносчив.

— Куда едешь? — начала она ни к чему не обязывающий разговор.

— В город, — ответил конопатый, с облегчением выбрасывая огрызок. — У меня магические способности нашли. Сначала в Нижнее Заозёрье направили учиться, но там что-то как-то… в общем, решили — если получится, в академию в Дерске поступать, ну а нет — тогда уж дома.

— А кто оплачивает? — Талине стало грустно. Будущий маг в мужья не годился. Они редко возвращались обратно, да и перспектива стариться рядом с молодым, пусть и не особо красивым мужем, или быть им брошенной её не прельщала.

— Наша академия, — сморщил парнишка веснушчатый нос. — Если не вернусь — придётся отдавать долги. Но я вроде не собираюсь пока здесь оставаться. Страшно. Пусто, воняет, ветер ещё этот… Как первый раз наверх глянул — думал всё, сейчас упаду. Устоял только, чтоб не позориться. А вот Тольрим, он торговать собирается, но ещё не решил где, может, ему к эльфам удастся попасть?

— А с эльфийским у тебя как? — засомневалась Талина, поворачиваясь к зеленоглазому. — Я учила, но мне сказали, что с таким произношением к ним лучше не соваться. Выгнать не выгонят, но шансов получить хорошее место не будет.

— Нормально, — произнёс Тольрим с характерной эльфийской мелодичностью, — у меня со слухом прекрасно — и пою и играю. Если место будет — меня устроят. Но сейчас пока непонятно, станет с зелёными торговля расширяться или нет.

Они болтали до привала. Вопреки первому впечатлению, высокий и зеленоглазый красавчик Тольрим оказался общительным и совсем не высокомерным, а эльфийские мелодии, которыми он сопровождал комплименты, не несли никакого обидного смысла. Ренни развлекал их несложными магическими фокусами. Пожилой торговец, подсевший в телегу и представившийся господином Хенлеримадом, специалистом по шерсти и хлопку, на молодёжь смотрел с оттенком лёгкой грусти, но не воспитывал. В мужья ей господин Хенлеримад не годился точно — разве в деды, поскольку был чуть не на полторы дюжины лет старше отца. Впрочем, ещё пяток пусть даже местных лет, и она хорошо подумает, прежде чем отказать такому жениху.

После обеда солнце скрылось за тучами, резко потемнело, и вдали послышался негромкий ещё раскат грома.

Ренни и Тольрим вздрогнули и обернулись на звук, господин Хенлеримад постарался не выдать волнения, хотя рука и дёрнулась к амулетам на шее — был торговец далеко не беден.

— Обвал? — губы у Ренни побелели, а голос предательски сел. — Сам по себе или нижние? Где?

— Не волнуйся, — Талина ощутила себя мудрой и отважной, — обычная гроза. Здесь не бывает обвалов. Сейчас пойдёт дождь, надо натянуть полог на телегу — не то промокнем все. Про дождь учил? Вот теперь и увидишь. Очень на водопад похоже. Мне он так даже нравится, только одежда промокает, а то бы я с удовольствием под ним побегала. А молния совсем не страшная.

Дождь пошёл не скоро — на все телеги успели натянуть пологи, охранники спрятались под непромокаемыми накидками, а Талина умудрилась успокоить новобранцев — не столько рассказами, сколько своим личным примером.

Но всё равно при каждом раскате грома ребята вздрагивали и озирались. Талина их понимала — сама она в первое время тоже хотела сразу бежать объявлять тревогу.

Дорогу после ливня развезло, и на ночлег остановились раньше. Можно было, конечно, уговорить сопровождающую их охранную тройку заморозить колею, но головной обоза предпочёл поберечь силы магов — спешить было особо некуда.

Шагая по мокрой траве до телеги с продуктами, Талина услышала голос Леармада — мага, сопровождавшего их уже не в первый раз:

— Охранный контур обычный ставим, или самоуничтожающийся? Рискуем?

— Мы и так и так рискуем, — отвечал головной, — давай самоуничтожающийся, нам куда ни поверни — всё под обвал.

— Как хочешь, — согласился маг, — но при обычном хоть у кого-то шансы останутся…

— Вряд ли, — голос головного не показался Талине слишком уж встревоженным, но это мало её успокоило, — да и какие шансы — лес кругом… и накиньте заодно и морок, что ли…

Талина знала, что большинство поселений по эту сторону гор накрыто куполами — разбежавшиеся из столичной академии маги часто оседали в Тальне и ближайших к нему посёлках, ожидая перемен, а заодно и помогая жителям держать оборону. В тёмное правление даже горные тропы и перевалы опутывались заклинаниями, вдоль эльфийских границ выставлялись усиленные дозоры и защитные контуры, а цены на товары взлетали в несколько раз. Эти меры позволяли несколько уменьшить ущерб от действий правителя, хотя города старались не обострять с ним отношений и дань платили исправно. Включая в неё, как рассказывали шёпотом, даже и девушек. Лучше откупиться, считали градоначальники и князья. Талина не знала, каким был купол в прошлые поездки. Магам она доверяла, напали на них до сих пор только один раз, и то разбойники — схватка была короткой, и после неё обоз обогатился пусть не самыми лучшими мечами и луками, но зато вполне добротной одеждой. Магам лучше видно, решила она, отец здесь десять лет прожил, и пока обходилось, не жаловался. До города меньше дюжиницы пути, едут не первый раз, а жизнь в окрестностях Тальна до сих пор была вполне спокойная.

Ночевали в телегах. Она, как обычно, с тремя женщинами, одна из которых ехала к мужу в Тальн, а две других собирались дальше — в Дерск. Талине впервые не спалось. Вместо ливня зарядил нудный мелкий дождик, луна ещё не особо располнела. Одна из женщин шумно дышала и стонала во сне. Блёклый рассвет не спас от тревоги. До ближайшей деревни было меньше четверти светового дня пути, но головной решил остаться ещё на день, и только, если дождь и завтра не прекратится, просить магов заморозить колею.

— Ренни, — как можно небрежнее спросила она за завтраком, — а как работает саморазрушающийся контур?

— Взрывается, — ответил будущий маг, — и уничтожает всех внутри и снаружи.

Это Талина и сама знала.

— А от чего взрывается? И зачем уничтожает?

— На что настроить, — неспешно разъяснил Ренни, — на вампира настроишь — от него взорвётся, на комара — от комара. Но обычно на тех, кто внутри. Если живых почти нет — всех разносит.

— Почти? — не поняла Талина. — То есть может и своих уничтожить?

— Да, — Ренни словно не видел в этом ничего ужасного. — Только считается, что им уже и так терять нечего. Зато если все покойники поднимутся и пойдут по окрестностям — сама понимаешь, ещё хуже будет. Но таким контуром обычно только пугают — мало кто вообще рискует контуры ломать, жить-то всем охота, даже тёмному.

— А у нас дома такие ставят? — попыталась Талина скрыть тревогу за вопросом.

— Не знаю, — задумался Ренни, — вряд ли. Если дома рванёт — такие цепные обвалы начаться могут, год потом не откопаемся. Да и от кого их там ставить? Нижним-то они не помеха, зомби в переходах уничтожить не так и сложно, не сложней чем ярусников. Снаружи, у ворот — вполне может быть, там одни засыплет — другие всегда открыть можно.

Для своей неполной эльфийской дюжины лет он неплохо разбирался в теории.

Дождь не прекращался. Измученный ожиданием головной на следующее утро всё-таки решил заморозить дорогу и довести обоз до деревни.

— Там и заночуем, — объяснил он. — Тепло, цены умеренные, нас все хорошо знают. Будем ждать, пока погода не наладится.

Ехать по льду было не особенно приятно, лошади скользили, холод добирался и до сидящих на телегах, но идти пешком мало кто решался — мёрзли ноги. Талина завернулась в плащ, Тольрим надел свитер с длинными рукавами — очень сложной и красивой вязки. Господин Хенлеримад смотрел на экипировку юнца с завистью — у него самого свитер был куда более простой. Талина тоже вздохнула — мастерски штопать она умела с детства, а вот вязание стала осваивать только сейчас, когда получила возможность покупать такую дешёвую здесь шерсть.

Гарью потянуло не сразу. Обоз в очередной раз остановился, трое охранников поскакали вперёд, маги, наоборот, рассредоточились вокруг телег.

— Что там? — встревожился господин Хенлеримад, привычно протягивая руку к амулету. Как успел сообщить Талине рыжий будущий маг, амулетов у специалиста по шерсти было даже несколько — на разные случаи жизни.

— Не знаю, — отозвался возница, — сейчас доедем и посмотрим.

Ренни спрыгнул с телеги и побежал к головному. Зеленоглазый Тольрим остался с Талиной. Он был взволнован и явно ничего хорошего не ждал. Вернулся Ренни не скоро — бледный до полного исчезновения конопушек.

— Там, — прохрипел он срывающимся голосом, — т-там… всё… Н-непонятно, кто их так… М-маги сейчас проверят окрестности… нет ли мертвяков… я тоже просился, но меня прогнали…

* * *

Еле заметная тропа вывела его на опушку леса. Бежать было легко, хотя в воздухе уже ощущалось приближение тёплого дождика. Хотомысл добрался до реки, утолил жажду, миновал по широкой дуге табун и помчался прочь от берега — к забору, окружившему Турилки. Ему нужен был маг.

Здесь недавно держали оборону — нос заложило от запаха гари, дыма печей и собачьей вони. Впрочем, вонь всегда была в любой деревне.

У ворот его встретили двое людей с луками и ножами и шестеро волкодавов. Даже не будь двое из них наёмными охранниками, справиться с таким количеством псов было бы сложно. Хотомысл затормозил, улыбнулся и принял позу мирных намерений. Охрана оскалилась в ответ, а человек спросил:

— Кто и куда?

— Хотомысл, — ответил он как можно миролюбивее, — пришёл поговорить с вашим магом.

— По поводу? — нахмурился охранник.

— По поводу вампиров, — сообщил гонец часть правды, — хотел уточнить подробности, выяснить, чего ждать нам.

— Откуда? — не сдавался мрачный мужик.

— Тёмная Стырь, — подавил оскал гончий: двукратное превосходство осёдлых перевёртышей и четверо здоровенных псов вынуждали его быть вежливым.

— Что-то далеко, — встрял наёмник, — и не проверишь.

— На заработки шёл, через Чилиги в Путарь. Вчера встретил местного, тот встревожен. Думаю — вернуться или дальше идти, хотел с вашим магом побеседовать, у нас тоже соседи не мирные.

Если люди его не пустят, придётся искать мага обходными путями.

— Может, сюда его позовёте, если в деревню пускать боитесь?

Он лукавил, называя это поселение деревней. Укреплённый посёлок в опасной близости от пяти вампирьих общин. Высокий забор со сторожевыми вышками и заклинаниями на невоспламеняемость, защитный купол от крылатых соседей, перекрывающий половину расстояния до леса, вооружённые чуть не до зубов женщины и дети — крепость, а не жилое поселение. И пусть так жило сейчас большинство — но купол подобной площади мог позволить себе только очень сильный маг. Или несколько магов.

— Ладно, — нехотя согласился человек, дотрагиваясь до амулета: вышел на связь с магом.

Что ж, гончий нашёл то, что искал. Амулет дальней связи — игрушка не для простых и не для бедных.

Колдун появился быстро. Окинул Хотомысла оценивающим взглядом, шевельнул пальцами, проверяя скорость броска подвешенного заклинания, и мрачно произнёс:

— Пойдём, поговорим на окраине. Одежда тебе всё равно не нужна, а в доме в таком виде неприлично.

Они вышли за ворота. Гончий шёл рядом с колдуном, прикидывая, какой у того уровень защиты. Напасть на мага он бы не решился, но для отчёта потребуется.

— Слушаю, — маг был спокоен и даже отстранён, — что интересует?

— Владыка здесь?

— Зачем? — удивился маг. — Самой непутёвой шавке понятно, что отбивать тут осаду неразумно. А ты хотел на него посмотреть? Бессмысленно, сам знаешь. Ушёл.

— Один?

— Настолько, насколько владыка может быть один, — усмехнулся человек.

— Давно?

— Утром после нападения.

— Куда?

— Я не спрашивал.

— Снабдили всем необходимым? — подобрался гончий. — Не боитесь?

— Теперь все боятся, — недвусмысленно шевельнул пальцами маг. — Попробуйте. Защиту мою видел? Против войска устоит, а захочет сам придти — так ещё неизвестно, кто кого ждать будет.

Они остановились. Хот поднял голову и посмотрел на человека. Чтобы взять след придётся идти отсюда по разворачивающейся спирали — непонятно, к какому из убежищ направится чужеземец, и где будет собирать войско. Но вряд ли здесь — слишком маленький посёлок. Сутки, а то и двое гончий потеряет.

— Сколько? — поинтересовался Хотомысл после недолгого молчания.

Маг задумался. Они не доверяли друг другу. Но попробовать стоило.

— Пять кулей золотых. Откроете мне счёт в Путаре на имя Молезар Мокроус.

— Того стоит? — хмыкнул гончий.

— Не знаю, — развёл руками маг. — Но того стоит мой риск. Предателей никто не любит. И владыке могут опять потребоваться мои услуги.

— Два, — согласился Хот, — если точно укажешь направление.

Они сошлись на трёх.

— Северо-запад, — отрывисто бросил маг, — след возьмёшь у двух раздвоенных сосен.

— Что ещё? — не поверил в свою удачу гончий.

— Имя — Дерек, — маг говорил уже спокойнее, — рост шесть с половиной локтей, глаза — тёмно-серые, волосы — золотистые, волнистые, кожа пока светлая, шрам над правой бровью и через кисть левой руки, нос прямой, с небольшими следами перелома, на висках — ярко выраженная седина, в бороде — тоже, особенно с правой стороны. Возраст — на вид не менее трёх с половиной дюжин, я бы сказал — четыре, но для них слишком реакция хорошая, при мне ничего за четыре дня не изменилось, вороной жеребец, меч носит в ножнах на боку, ножны в драгоценных камнях — не ошибёшься. Помимо меча — хлыст по типу волчанки, из чего сделан — я не распознал. Одежду взял местную, но сапоги и плащ из неизвестного материала, чёрные, от меча и ножен разит магией, это для разбирающихся, амулеты — моего производства, есть и его собственные, совершенно непонятного назначения, определение моих по почерку — отдельная плата, такая же, один из амулетов — телепорт в виде серебряного браслета. Раскладку по амулетам дать?

Что-то царапнуло гончего. Вся эта информация имела какой-то странный запах… что-то не стыковалось…

— Шрам над бровью? — сообразил Хот. — Седина? Четыре дюжины, говоришь? Меч — на поясе? А какова его реакция?

— Тебя уложит, — засмеялся маг. — С вампирами тоже справился, стрелу в спину отбил не глядя. Больше я не видел.

— Не увиливай, за такие деньги можно и не заставлять переспрашивать, — огрызнулся гончий.

— Я рад, что ты понял, — усмехнулся маг. — Реакция стандартная для разгонных амулетов, зелий или заклинаний. Не более. С учётом, что на мече не менее двух дюжин заклинаний, на плаще и волчанке — не менее полудюжины, но не местных.

— Ты знаешь, с чем сравниваешь? — опять уточнил Хотомысл.

— Да, — уверенно ответил маг. — Я видел двух прошлых владык.

— Заклинания на плаще и мече на что? — поинтересовался гончий.

— Сказал же — не знаю, — обозлился человек. — Не смог распознать, увяз. Они не местного плетения. Возможно, здесь они исказились или вообще были настроены на что-то, что у нас не встречается.

Хотомыслу захотелось поскрести в затылке. Ну или почесать задней лапой за ухом. Вопрос, не уронит ли этим своего достоинства перед магом. Решил, что сойдёт за шутку и демонстративно почесался. Маг понимающе улыбнулся.

— Вот именно, — подтвердил он, — иначе я не стал бы с вами разговаривать, сами знаете — Светлый умеет быть жестоким не хуже нынешнего правителя. Но деньги переведите, я проверю.

Гончий сидел перед магом, озадаченно переваривая полученные сведения. Амулеты на человеке надёжно заглушали все запахи, и понять, говорит ли он правду, было сложно. Как и всегда с магами.

— Ладно, — решил Хотомысл наконец, — маяк ты ему не вручил?

— Не рискнул, — ответил маг, — сам понимаешь, это может и правда оказаться владыка…

— Оригинальный ход, — подытожил гончий, — такое уже бывало?

— Не знаю, — голос человека звучал неуверенно. — На моей памяти — нет, но я не читал летописей.

Хотомысл прикинул так и этак, и решил брать след. Вернуться и доложить о ситуации он успеет, если его потеряет.

Он кивнул магу, помахал хвостом как можно дружелюбнее и направился к двум раздвоенным соснам. Сначала — поймать направление, а потом можно будет и поохотиться. Просить в деревне еды он не рискнул — даже некоторые зелья не имеют ни вкуса, ни запаха, не говоря уж о заклинаниях.

* * *

Обоз останавливался здесь в каждую поездку, и среди жителей было пятеро её соплеменников — они давно осели и часто помогали купцам. Теперь от деревни остались только печи. Всё пропиталось запахом дыма и горелого мяса, зола и угли мокли в невысохших лужах. Проезда в обход не было, пришлось гнать лошадей по пожарищу. Маги прочесали территорию, нашли двух неупокоенных мертвяков вне зоны купола, но выяснить у них ничего не смогли. Охрана пришла к выводу, что сработала защита.

Это всё рассказал им Ренни. Значит, и их контур оставил бы от обоза такое же выжженное пятно. Только без труб. Хотя мечи и доспехи, возможно, и уцелели бы.

Когда запахи перестали преследовать обоз, Талина уже знала, что это её последняя поездка. Она не сможет проехать этой дорогой ещё раз. Либо останется у отца в городе, либо вернётся. Если накопит денег на настраиваемый телепорт.

Серо-зелёный Тольрим пытался подавить дрожь. Ренни прикусил губу едва не до крови. Только специалист по шерсти выглядел достаточно спокойно. До сих пор Талине казалось, что тот путешествует в первый или второй раз, но теперь она засомневалась — уж очень невозмутимо он воспринял произошедшее.

— Вам приходилось уже бывать здесь, господин Хенлеримад? — упредил её вопрос Тольрим, когда пепелище скрылось за холмом.

— Здесь — нет, — ответил торговец, — обычно я езжу через седьмые ворота, это заметно восточнее и дальше. Зато и безопаснее.

— Кто мог на них напасть? — передёрнулся Ренни. — Зачем вообще ставить защиту, которая хуже нападения?

Он, похоже, забыл, что сам же и объяснял это Талине вчера.

— Возможно, — торговец непроизвольно погладил свитер в том месте, где под ним находились амулеты, — наёмники правителя пытались что-либо выяснить у жителей. Возможно, развлекался сам правитель. И весьма малая вероятность, что объединились две вампирьих общины и им не хватило пищи.

— А почему вы так решили? — заинтересовался Ренни. — Почему не вампиры?

— По виду вставших покойников, — поморщился господин Хенлеримад. — И, кстати, если бы ты их видел, у тебя не возник бы вопрос, зачем ставят самоуничтожающийся контур.

— На нас не нападут? — Талине стало не по себе. В этот раз старший брат уговаривал её остаться особенно настойчиво. А она отказалась. — Откуда они вообще взялись — дорога одна, мимо нас никто не проезжал…

— Дорог две, — пояснил господин Хенлеримад, — и на любую из них может вывести телепорт. Достаточно сначала послать мага на разведку. Не думаю, что прямо сейчас нам грозит что-либо — правитель не рискует отлучаться из дворца надолго. Только налётами. И, судя по разрушениям, он потерял достаточное количество людей.

Обоз теперь двигался с предельной скоростью. Маги непрерывно посылали поисковые заклинания, охрана держала наготове мечи и луки. Талина пожалела, что не купила себе дома женский арбалет — побоялась привлечь внимание необычным и очень дорогим здесь оружием. Зря. Из лука она стрелять не умела. Надо будет срочно научиться. И арбалет купить. И лук. Если они доедут.

Привал пришлось сделать — лошади не могли идти без отдыха. Следующее жилое поселение было в двух днях пути. До Тальна осталось ехать не меньше седмицы, а то и восьмерицы, даже при том, что они спешили как могли. Головной решил, что сейчас не до приличий, и ночевать всех женщин расселил по разным телегам — то ли под защиту мужчин, то ли чтобы не ослаблять группы. Талина из последних сил старалась выглядеть спокойно. Ренни и Тольрим тоже пока держались, но расширенные глаза и дрожащие губы выдавали их состояние. И лишь флегматичный господин Хенлеримад излучал спокойствие, которое несколько снимало напряжение. Талина опасалась, что ему легко так себя вести — вполне возможно, что среди кучи амулетов у него есть и телепорт, чтобы случае чего мгновенно убраться подальше отсюда. У неё на такую роскошь денег пока не набралось, а занять у знакомых и братьев сумму, равную едва ли не годовому заработку, она побоялась. И ведь хотела… и ведь уже было набралась наглости…

Ночь они с ребятами провели почти без сна, несмотря на уверения торговца шерстью, что теперь-то уж бояться особо нечего — как известно, ловец два раза в одном месте не караулит. Ловец-то, может, дважды и не караулит, думала она, а вот обвалы почти всегда следуют один за другим…

Глава третья. Двуликий

Утром они не досчитались двоих из соседней повозки. Куда могли деться люди из накрытой куполом телеги под присмотром магов и охраны? Талина высказалась в том духе, что у них просто были амулеты телепортации, и они сбежали. Господин Хенлеримад добавил, что очень вовремя. Тольрим выдал устрашающие байки о невидимых мертвецах. Ренни в ответ предположил, что здесь какие-то завихрения магического поля, способствующие исчезновениям. На вопрос — слышал ли он о таком, честно признался, что нет, но, по его мнению, магически можно перескакивать в прошлое и будущее, так что они вполне могли…

Талина взъелась и наорала на него, чтоб не лез с идиотскими россказнями, когда и так тошно. Господин Хенлеримад резко погрустнел и перестал излучать спокойствие. Похоже, ему очень хотелось оказаться отсюда подальше. Но он пока держался. Тольрим нашёл себе успокаивающее занятие и заплёл волосы в косички.

Когда всем раздали мечи и арбалеты, предназначенные для продажи, Ренни ушёл к головной телеге — проситься в охрану.

Маги согласились, наскоро обучив его нескольким несложным и малоуправляемым, но зато мощным заклинаниям. Решили, что самый недоученный маг нужнее меча или самострела. В другое время он был бы счастлив, что способен создать воздушную ударную волну или сжечь три телеги разом, но теперь было не до этого. Хотя Ренни никак не ожидал, что плетение окажется столь простым. К Тольриму и Талине он вернулся уже полноправным охранником, с указанием бить огнём по сигналу впереди идущих. Выучить сигнал, куда бить — вперёд, назад, налево или направо, — оказалось сложнее, чем сами заклинания.

День прошёл спокойно, если не считать общей нервозности. Дождь закончился, колея стала подсыхать. Ренни выяснил у Талины, что ездит она здесь в девятый раз, и до сих пор всё было спокойно. Вечером он вздремнул, а ночь провёл без сна — на зелье, которое ему дал один из магов. К утру никто не пропал, и он уже начал успокаиваться, ожидая своей очереди выспаться.

Им повезло — они ехали на пятой телеге. Пока первые две сминались и опрокидывались, разбрызгивая в стороны кровь и щепки, маги успели выставить защиту. Два конника с размаху врезались в купол, третий спешился и выхватил меч. Под коротким блестящим клинком купол не рвался и не горел — поддавался, разворачиваясь искорёженной железной стружкой. Целую вечность — между двумя ударами сердца. Когда оно забилось снова, Ренни уже знал — времени нет, контур рушится, погребая под собой обоз. Удержал рвущееся наружу заклинание и прыгнул к Талине. Вцепился левой рукой ей в плечи, прикрыл собой. Успеть отвести правую руку в сторону! Лошади захрипели и попятились, возница слетел на землю, телега накренилась, и их с Талиной опрокинуло прямо на господина Хенлеримада… Заклинание сорвалось с ладони и зашипело, испепеляя мокрые кусты…

…Куртка на спине прогорела. Талина придавила его своим весом — чтобы выбраться пришлось перекатывать её на бок. Выпрямиться он побоялся — встал на четвереньки. Прямо перед ним простиралась выжженная полоса — ни куста, ни травинки. Их выбросило в полутора дюжинах шагов от полыхающего обоза. Горело всё — кроме крошащегося стружкой контура. Оставшиеся в нём люди могли позавидовать мёртвым. Ренни оглянулся — Талина пыталась привстать. Господин Хенлеримад не шевелился — его впечатало в дерево. Всё так же на четвереньках Ренни подполз к искорёженному телу и принялся сдирать с него свитер.

Амулетов было полдюжины. Он стащил их через голову торговца и принялся лихорадочно перебирать, с ужасом осознавая, что и один телепорт мало кто может себе позволить… Уши заложило от раздавшегося за спиной свиста, его поволокло назад, потом толкнуло вперёд…

— Ренни! Там… — голос у Талины срывался.

— Хватайся за меня! — Он знал, что там. И не хотел оглядываться.

Талина медлила — казалось прошли годы. Развернулся и рявкнул:

— Ну же! Обвал!

Тогда она вцепилась в него обеими руками. И Ренни принялся сжимать все амулеты подряд. Изо всей силы.

* * *

Дерек направился к тракту, что шёл почти вдоль леса, вспоминая по дороге слова, обозначающие опасные в этом мире сущности и пытаясь хоть как-то наложить их на привычные образы. Слова были. Раз были слова — были и те, кого они обозначали. Знать бы ещё — кого. Вот, например — дракон. Это слово действительно обозначает дракона, или опять нечто, что можно принять только за издёвку над ним? Или — леший. Леший — это вообще кто? Собака благополучно слилась у него с делиангом, но если и есть между ними что-то общее — так только функции охраны. Леший вообще ни на что не наложился. На лошади он сейчас едет. Дерек отпустил поводья и припомнил разговор с магом. Магу он не доверял. Бедняга, конечно, не был виноват в том, что лошадь на лошадь не похожа, но Дереку он всё равно не нравился. Воевода свернул к лесу — за четыре дня побывал он здесь трижды и успел вытрясти про него из сельчан всё что можно. Углубляться в чащу далее, чем на полкуля шагов в одиночку и без волкодавов не советовали. Охотники ходили тройками в сопровождении собак, но вампиры днём не нападали. Зато днём нападали все остальные: волки, оборотни, кикиморы и лешаки, если очень оголодали. Ещё медведи и рыси. Упыри и мертвяки, дрекаваки и аспиды. Все они, правда, и ночью тоже нападали. Днём, как он понял, только вампиры спали. Как жители здесь вообще ещё не умерли с голоду и не съедены хищниками. И слова, для него это всё — лишь слова. Мало того, все названия звучали в памяти на трёх совершенно разных языках, и ни один из них не помогал установить внешний вид обозначаемых ими существ.

Нет, он, конечно, спрашивал у сельчан, как выглядит медведь. Понял — как очень большая собака. Волк — просто собака, рысь — большая кошка, поменьше, чем большая собака. Лешак — коряга, размером небольшую собаку… и морда у него на собачью бывает похожа, а уж кикимора — просто шавка болотная… И все они умеют преследовать дичь по запаху.

Маг снабдил его луком, но Дерек предпочёл обменять его на другой — у хозяина, в доме которого столовался. Не понравилось ему, с какой улыбкой маг оружие протягивал. Лук пришлось пристреливать, и был он не слишком хорош, но выбирать особо не приходилось.

Он пустил лошадь быстрее, обогнул лес так, чтобы деревня скрылась из глаз, и начал искать место для привала. У двух раздвоенных сосен следовало повернуть направо и через три-четыре дня можно было добраться до города. У сосен он и спешился — как ни крути, а мимо них не проедешь. Снял амулеты, подаренные магом. В них он не разбирался. Те, что носил дома — проверял у десятка незнакомых между собой колдунов, в том числе и через подставных лиц, на которых мог положиться. Будут ли они работать здесь, он не знал. Очень бы хотелось, чтобы амулет, защищающий от магического поиска, не испортился, но надеяться на это было опрометчиво. Теперь оставалось найти, на кого можно относительно спокойно прицепить безделушки и серебряный браслет.

Он сел на странно неопасную траву у сосен и решил подождать. В траве прыгали и ползали существа, сильно напоминающие привычных ему дминов, триллов и ваерн, только совершенно крошечные — не более драгоценных камней на ножнах. Ну и кто из них кузнечики? Он научился узнавать одних муравьёв и пчёл — и то лишь потому, что они его во второй день покусали. Не больно — не сильнее ожога хваталки.

За час отдыха никого, кому можно было подарить или всучить амулеты, мимо него не пролетело и не проползло, несмотря на уверения сельчан о кишмя кишащем монстрами лесе.

Дерек сложил безделушки в кисет, с сожалением посмотрев на оставшееся в нём зелье: курить здесь точно не придётся, при таком обилии запахов перебивать их дымом — преступление. Они слишком много смогут ему когда-нибудь рассказать. Да и выдаст он этим своё местоположение. То ли дело дома, где чудный аромат не чувствуется уже на расстоянии шага и ничего не отнимает от восприятия. Он немного поколебался, отвёл коня подальше и присыпал место отдыха зельем. Если за ним пойдут по следу — хуже не будет, он всё равно пока не сможет его запутать. Вот он — основной недостаток передвижения по земле и в таком прозрачном воздухе.

До вечера было ещё далеко. Он свернул, как и полагалось, на правую дорогу и пустил коня рысью — с этим словом проблем не было.

* * *

Этот рухнувший купол ничем не отличался от дюжин других. С некоторой поправкой на силу ставивших его магов — слишком велика для столь небольшого объекта. Джайлем не стал бы связываться в одиночку со сработавшейся боевой дюжиницей магов такой силы. Даже и с полудюжиницей проявил бы крайнюю осторожность.

Он переступил через лужицу расплавленного металла, привычно сканируя местность. Ничего.

Правитель едва уловимо дёрнул плечом. Верховный помедлил ровно столько, сколько мог себе позволить.

— Как и ожидалось, — спокойно доложил он. — Пусто. Купол очень мощный, как вы сами можете видеть, что подтверждает донесения агентов. Обычный обоз не стали бы так тщательно охранять.

— Ты уверен, что объект не ушёл?

Всю жизнь Джайлем учился владению собой и изображению нужных эмоций. Всю — каждый удар сердца. До сих пор. И всё равно не знал — видят ли владыки истинную подоплёку его ответов. Но ни на один миг он не мог позволить себе расслабиться.

— Ничтожная вероятность есть всегда, — ответил он как всегда ровно. — Этот случай из разряда невозможного, но невозможное случается.

— Например? — уточнил владыка.

— Например, в порядке возрастания вероятности, если у него был настроенный телепорт, или он отстал от обоза, или информация была неверна. В последнем случае мы ничего не можем сделать, в остальных — прочешем окрестности здесь и у всех близлежащих поселений.

— А ворота?

— Его нет смысла телепортировать обратно, иначе не стали бы и отсылать. Все ворота уже закрыты, набор закончился.

— В город?

— Только в окрестности. Прямая телепортация заблокирована.

Бессмысленный разговор. Правитель знал всё не хуже него самого. Любой разговор — лишь проверка лояльности.

— Опознать останки?

— Пепел? — Джайлем выдержал небольшую паузу, долженствующую изобразить сомнение и расчёты. — За дюжиницу мы бы, возможно, и справились, если бы источник сумел прислать кровь или волосы. Без них — не знаем, что искать.

— Если в город, то куда?

Верховный даже изобразил карту — между собой и владыкой. И нанёс на неё сетку помех у близлежащих городов. Отдельно — те поселения, куда телепортировать не имело смысла и которые именно поэтому и стоило принять во внимание. Продемонстрировал как будет искажаться сигнал телепортации и куда может выбросить объект. И всё это снова не имело смысла, потому что он уже понял, куда клонит владыка.

Верховный склонил голову — в меру подобострастно.

— Вы можете выбрать любой, интересующий вас лично. Он не ушёл. А если ушёл — невозможно уничтожить все города, мы останемся без дани. К тому же скрыться он не сможет — рано или поздно мы его отыщем.

— Рано или поздно? — искривил губы владыка. — Для тебя это всего лишь конкурент, для меня — прямая угроза.

— Скорее для меня это конкурент и прямая угроза, — подвешенные заклинания бежали по спине холодным потом и вибрировали в кончиках пальцев. — Вы же справились с Чаянем играючи. Мы знаем, кого искать, и второго Чаяня не допустим, если вы не желаете. Что касается предсказаний — не всем стоит верить.

Лесть достигла цели, как достиг цели ветер, закрутивший пепел у ног правителя, скрывая легчайшее плетение. Верховный был слишком занят, чтобы засечь столь тонкое заклинание — разговор с владыкой и изучение местности отняли все силы, так он и скажет в случае чего. Или не успеет сказать. Но кинжал у второй составляющей владыки будет уже сегодня.

Если же агенты выяснят, какой гончий напал на след пришельца, можно будет нанести два удара.

* * *

Дорога шла по полю — до леса с обеих её сторон было шагов двести. Поездка не утомляла, воздух бодрил, есть пока не хотелось. Дерек решил, что утопит кисет с амулетами в реке, а потом пройдёт вдоль берега до следующего моста, который тоже приведёт его в город. На ходу достал карту, чтобы на всякий случай выучить её наизусть.

Судя по карте, город стоял на другом берегу реки на полуострове. Маг назвал его Путарь, и благодаря этому Дерек выучил целых пять рун. Ни он, ни маг не озаботились изучением грамоты. Может, большинство здесь без неё обходилось, как и у него дома; может, просто много всего навалилось, но про письменность они оба напрочь забыли. И теперь он безрезультатно пытался сообразить, как называется река. Вспомнил, что посёлок именовался Турилки, и прибавил в свой багаж ещё три руны. Этого было явно мало. В названии реки он распознал только пять из них — Т*пл**ка. Предположение о названии реки не обрадовало. Хотя, похоже, рек с мёртвой водой в этом мире не было. Судя же по шкурам лошадей и собак — дождей из такой воды тоже. Но расслабляться рано — он мог просто очень этого хотеть и искать подтверждения своим желаниям. Пока же следовало позаботиться о ночлеге.

Ночевать лучше на открытом месте — и окрестности видны, и из леса никто не нападёт. Один из сельчан, правда, рассказывал другому, как спасался от волков на дереве, но Дерек не знал, куда в этом случае деть коня. К тому же с десятком-другим волков он должен справиться.

Когда просека сменилась полем, солнце как раз приобрело чуть более привычный оттенок. Дерек решил остановиться на вершине видневшегося впереди пологого холма. На вулкан холм никак не походил, и окрестности с него должны быть видны прекрасно.

Наверху хватило места для всадника и коня. Дерек достал запасённые сухари и сушёное мясо, перекусил, убедился, что внизу никого нет, и позволил себе выключиться на время, за которое его конь доскакал бы до леса самым резвым галопом. Так он и спал короткими урывками — сон, осмотр окрестностей, опять сон и снова пробуждение.

Когда совсем стемнело бывший воевода решил подождать до рассвета и опять заснуть при первых лучах солнца. Лошадь особых признаков тревоги не проявляла, но кто их знает, местных лошадей, они, может, караулить вообще не способны.

Дерек сидел на траве, смотрел на крошечные точечки звёзд и совсем ничего не освещающий месяц и пытался понять, что так будоражит его в здешних ночах. Прохлада, иногда чуть влажная. Запах травы… коня надо отвести несколько дальше, иначе никакая это не трава. Но зато и не гарь. Внизу на поле легла белая дымка. Туман, он уже видел его. Здесь тоже есть обволакивающее землю марево, но оно полностью противоположно родному — порождают его вода и холод, а не огонь и дым. Дышать заметно легче. И — он наконец уловил, что звенит где-то в душе — прозрачность. Местная ночь прозрачна, несмотря на туман и иногда закрывающие небо облака. Взгляд летит дальше, пока не упрётся в небо или полосу леса — и месяц чёток, а не расплывчат. И лес виден, а не угадывается по шевелению марева. И лес здесь… лес сравнивать бессмысленно, решил он. Но это точно лес. Не ошибёшься, как с лошадью.

Когда поле под холмом посерело, Дерек опять позволил себе короткое погружение в сон. Разбудила его пульсация — оружие под рукой вибрировало и едва не раскалилось. Он рывком поднялся, огляделся — ничего и никого, кроме тихих звуков шелеста травы и запаха свежести. Меч пульсировал всё сильнее. Дерек осмотрел оружие — вибрация шла с навершия. Амулет вызова или дальней связи? Предупреждение об опасности? Реакция на местную нечисть? В любом случае менять навершие сейчас не у кого, да и не факт, что нужно. Чумазому кузнецу у себя на родине он доверял — вряд ли тому было выгодно сразу отправить воеводу на погибель. Дерек обнажил клинок, ещё раз осмотрелся, распутал жеребца и решил подождать.

* * *

Над Тальном сеялась водяная пыль — мелкий дождь, более напоминающий туман. Пыль просачивалась сквозь защиту, забиваясь под плащ. Гилар любил такую погоду — но не во время ночного дежурства. Хорошо, что смена заканчивается. Ещё два обхода, и он сдаст патрулирование границ купола. Он помахал шедшему навстречу Дубецу, разминулся с ним, и остановился, обернувшись на тонкий вибрирующий удар. По всем окрестностям зашлись лаем собаки — они раньше людей услышали запредельный вопль сигнальной системы.

Гилар развернул карту и они с Дубецем рванули в сторону прорыва. Купол медленно покрывался вязью трещин — пространство с той стороны опадало, словно под рубанком опытного плотника. Маги одновременно активировали все стабилизирующие амулеты и схватились за перстни дальней связи. Теперь надо было продержаться до прихода подмоги. Четыре года назад помощь опоздала, и седьмой сектор был уничтожен полностью, хотя рванул так, что нынешний правитель с тех пор зарёкся нападать на Тальн. Им так казалось. Им очень хотелось в это верить.

С тех пор площадь защищаемых секторов ещё уменьшили, мощность куполов увеличили, и теперь, если владыка прорвётся до того, как все маги города по тревоге поднимутся на защиту, успеет выгореть лишь часть пригорода. Но вот им с Дубецем от этого не легче. Их и ещё полтора куля жителей уже вряд ли что спасёт. Единственное — правителя, может, отрезвит немного. Или насытит.

Они встали напротив рушащегося плетения и подхватили расплывающуюся вязь. Ненадолго, но стружка перестала виться. Теперь Гилар мог рассмотреть того, напротив. Ничего особенного — тёмный владыка был неожиданно светловолос и сосредоточен на разрушении защитной системы. На магов он не обращал внимания. Что ж, хоть что-то — Гилар не был уверен, что выдержит взгляд этого существа, а трусом умереть не особо хотелось. Маг сорвал перстень вызова и сунул в зубы — удержать купол одной рукой невозможно. Вцепился в плетение, стараясь не отвлекаться на напарника — узор Древеца ходил ходуном. Надо тянуть время. Семь лет прошло с тех пор, как они бежали сюда из захваченной столицы. И все они тогда обещали защищать приютивший их город. Пришёл и их черёд.

Где они находят столь упёртых магов? Двое за куполом тряслись от страха, но упорно продолжали держать плетение. Почему так мало охранников пытаются сбежать? На что рассчитывают? Эти вопросы возникали часто и привычно, не мешая разбираться в строении купола. По сравнению с предыдущим гораздо устойчивее, пару дюжин лишних ударов сердца продержится.

Лёгкое дыхание открывающегося телепорта нападающий почувствовал сразу и тут же отскочил в сторону. Бежать, пока он не рассмотрел противника, смысла не было — с любым соперником можно неплохо развлечься. Кроме одного. А когда пришелец крутанул меч в руке — смысла телепортировать тоже не было, так как отпрыгнул владыка с запасом и мог позволить себе немного подразнить врага. Заодно и оценить его в собственном виде.

— О, кого я вижу, — заулыбался гость, — неужто малышка настолько вырос, что самостоятельно гулять не боится? А ну, как не очень добрый дядя тебя поймает и отшлёпает? Больно будет, и очень сильно. Или повелитель твой сейчас прочухается, да и повесится, вот прикол, дяде тогда и делать ничего не придётся… Как он у тебя там, петельку ещё не намылил? Ты ему случайно поблизости колюще-режущих предметов не оставил? Сбегать проверить не желаешь?

Он бы ответил — будь это кто другой. Он бы и в бой тогда ринулся и полностью насладился беспомощностью жертвы, как только что упивался ужасом магов на той стороне. Но сейчас каждое слово могло обернуться потерей бдительности, а с ней и жизни. Поэтому он промолчал, подметив лишь, что противник за время тирады подвинулся к нему на четыре пальца, и продолжал приближаться — медленно, очень медленно и совершенно неощутимо. Он знал, чего ожидать, потому и увидел. Тянуть дальше не имело смысла, городу сегодня повезло.

Бедро взорвалось острой болью уже в портале — удар отсёк левую ногу. Взревев, он открыл телепорт внутри воронки, ощущая, что лезвие рассекло и правую голень, сразу вслед открыл ещё один — рискованно, очень рискованно, но выбора не было. Он лихорадочно открывал порталы один внутри другого, дважды впечатался в чей-то охранный купол, один раз едва не потерял сигнал маяка, открыл ещё пять порталов подряд, рискуя вылететь из этого мира… Удар по плечу заставил похолодеть — догулялся. Нет, всего лишь задел чьё-то сторожевое заклинание. Кажется всё-таки оторвался. Полшага ближе — не ушёл бы. Вывалился на холодном снегу, с трудом поймал сигнал маяка, и тут же телепортировал вновь — пытаясь одновременно остановить кровь и унять боль.

Он и здесь едва не опоздал — носитель как раз примеривался всадить кинжал себе в грудь. Неудачно. Крайне неудачно. Или, наоборот, удачно. Ещё легко отделался. Правлению пришёл конец, и только вопрос времени, когда это произойдёт. И более или менее нормальному существованию пришёл конец.

Зато теперь он знает, что дюжины с третью шагов форы уже недостаточно. В следующий же раз и двух дюжин может не хватить. Пожалуй, действительно не стоит больше ходить одному. Он привычно погасил сознание носителя и лёг на дно — восстанавливать ногу.

Гилар видел, как мужчина на той стороне прыгнул за нынешним правителем в открывшуюся воронку, через два удара сердца вышел обратно, махнул рукой и исчез. По куполу разбегалась узорчатая вязь разрезов, видимая на уровне сплетения магических линий. Маг вытер пот, посмотрел на осевшего на землю напарника, опустился рядом и достал фляжку. Тем, кто в один день увидел лицом к лицу вторые составляющие обоих владык и остался жив, позволительно напиться мертвецки. Через три глотка им на подмогу явились Дорибор с Унемиром и ещё семеро дежурных. Восстанавливать порушенное плетение пришлось уже им — Гилара с Древецем ноги не держали.

* * *

Вибрация прекратилась, свет потихоньку отвоевал у тьмы жизненное пространство, Дерек слегка расслабился и принялся разглядывать окрестности. Предрассветные часы ему нравились — цвета в это время казались не такими неестественными. Конь всхрапнул — надо бы дать ему имя, но всё, что приходило на ум, было слишком торжественно для такой хрупкой животинки. Конь всхрапнул ещё раз и подался в сторону. Дерек придержал повод и осмотрелся внимательнее. Принюхался. Опыта различать запахи у него не было, но ему показалось, что слева доносится легкий аромат табачного зелья. Не стоило себе доверять — может просто курить хочется. Принюхался ещё, вгляделся, и уловил лёгкое изменение цвета под холмом. Так могут нападать… привычно подсказала память, сильно сомнительно, что здесь могут нападать из-под земли, осадил он себя. Сначала надо узнать, не ползёт ли кто поверху. Погладил коня.

Шевеление было только слева, убегать не хотелось, ловить потом лошадь — ещё менее. Перехватил одной рукой меч, другой — хлыст. Снова вгляделся. То, что кралось к нему, сельчане охарактеризовали бы как очередную собаку. Зачем она шла сюда, непонятно. Скорее всего есть хотела. Собиралась ли она просить еды у Дерека или намеревалась подзакусить им самим, он как раз и намеревался выяснить. Шкурой псины, если её содрать, вполне можно накрыть коня от дождя. Оно, может, здесь и не требуется, но ему будет спокойнее. Хлыст развернулся с совершенно незнакомым звуком, но на шее собаки захлестнулся как положено. Теперь дёрнуть и освежевать. Заодно посмотрит, как тут устроены теплокровные.

Однако собака издыхать и не подумала, она корчилась на земле, вцепившись в кнутовище обеими руками… вообще это уже и не собака была.

— Пусти, — хрипело извивающееся на земле существо, совершенно человеческого облика, — я же тебе служить пришёл, владыка…

Ну и каким словом этот двуликий называется? Или он, может, вообще многоликий? Судя по тому, что шею ему бич сразу не свернул, живучесть у существа повышенная. Реакцию Дерек тоже оценил — если такая тварь нападёт, он, конечно, и без меча с хлыстом её уложит, но с большим трудом. Не к месту вспомнились сказки для тех, кто не может выйти на поверхность — как надо поцеловать шкуаль, чтобы она превратилась в прекрасного юношу. Ну и всяческие уже литературные трагедии, где непонятно откуда взявшегося юношу ловили на преступном вторжении в чужие защищённые покои, и далее уже не сказки, а вполне технические пособия. Для устрашения тех, кому предназначались байки.

— Сел, быстро, — приказал Дерек, направляя на существо меч и слегка ослабляя хлыст, — не шевелись, шею сверну. Кратко доложил о себе.

Существо пару раз судорожно вздохнуло, покрутило головой и заявило:

— Удавку свою сними, повелитель, будь добр. А я отойду на пару шагов, чтобы ты не думал, что я нападу. Тогда поговорим.

Слова давались ему с трудом и больше походили на лай. Или это Дереку мерещилось.

— Я и не думаю, что ты нападёшь, — разъяснил он. — Я думаю, что ты убежишь, а мне хотелось бы с тобой пообщаться. Вообще — по поводу твоей шкуры, но раз она куда-то исчезла — то по поводу тебя самого. Так я слушаю.

Преследователь вздохнул, сел и покрылся шерстью:

— Холодно, — объяснил он, — я — Хотомысл, гончий нынешнего правителя. Послан следить за появившимся светлым. Но решил, что правильнее будет служить тебе, владыка.

Мех у гончего был очень приличный, но даже прими он свой прежний облик, Дерек сомневался, что стал бы теперь сдирать с него шкуру.

— Гончий — это должность? — уточнил бывший воевода, прикидывая, что умение покрываться шерстью очень полезно. Если бы ещё и панцирь с чешуёй уметь наращивать, никаких дождей можно было бы не бояться. — А к какому племени ты принадлежишь?

— Из Дальних Выщельников я, — мотнул головой двуликий, — но в столице уже пару дюжин лет, предыдущего светлого хорошо помню. Я и при нём гончим служил — только по раскрытию краж.

— Племя твоё как называется? — Дереку вдруг потребовалось немедленно выяснить, каким словом называть предателя. Словно это могло помочь ему решить, что с ним делать.

— Племя? — не понял Хотомысл. — В каком смысле?

— Как называется говорящий, который вот как ты умеет превращаться… кстати, в кого ты превращался? — уточнил Дерек.

— Оборотень называется, или перевёртыш, — удивился перебежчик, — а перекидывался — в южную овчарку, кто б меня пустил в город работать, если б я волком был. У нас в роду почти все южные.

Слово оборотень Дерек знал. Только перевёл его очень подходяще к нынешнему моменту: тот, кто меняет личину — предатель. Возможно, ему ещё не раз придётся с ними сталкиваться. И возможно — он теперь всегда будет видеть в двуликих изменников.

— Ну и что с тобой делать? — поинтересовался владыка, чувствуя прилив благодушия. — Где гарантии, что ты послан только следить, а не убить? Так следить как раз проще всего под видом службы. Пощажу я тебя — мне что, вообще не спать теперь?

— Никаких гарантий, — согласился оборотень, — за исключением тех, что светлый владыка до сих пор побеждал. Всегда. Значит — если ты новый правитель, то идти против тебя бесполезно. Лучше вовремя сменить хозяина. В качестве жеста доброй воли, могу сказать, что колдун в Турилках дал о тебе полную информацию, включая и ту, что ты можешь оказаться обманкой.

Солнце уже поднялось над горизонтом, породив в траве мириады крошечных отражений. Как множество блуждающих владык в непонятном для них мире. Дерек смотрел на золотые искорки и пытался вспомнить — приходили ли ему доклады об исчезновениях в столице. Или по империи. Понятно, что подобного рода сводки должны были поступать Алерену, но не может быть, чтобы его осведомители их не продублировали. Не помнил он такого. Конечно, бродяг и пришельцев в городе много больше, — было, было много больше, одёрнул он себя, — чем требовалось для спокойствия, но забота об этом лежала на третьем сыне, и он не считал нужным давать тому советы. Тем более что многие из них неплохо воеводе служили. Да и подошёл бы бродяга на роль завоевателя?

— И что, это стандартный приём — привести в мир несколько ложных 'владык'? — Дерек проверил, не потерял ли контакт с хлыстом. Оборотень вздрогнул. — Как часто он использовался? И каково принципиальное отличие истинного? Или мы должны просто конкурировать между собой, а победит сильнейший?

Попутно он пытался представить, как изменяется тело при превращении человека в собаку. Как нужно связать оборотня, чтобы при перекидывании с него не слетали верёвки, цепь или ошейник. Если он оставит жизнь этому предателю надо будет его привязывать, связывать, причём так, чтобы путы удерживались при непрерывном изменении облика. За себя в бодрствующем состоянии Дерек не опасался, но спать всё же иногда надо. Пусть и раз в двое-трое местных суток. Пусть и короткими погружениями.

— Ну так как, — уточнил он, — сколько претендентов приходит?

Оборотень замялся. Потом нехотя ответил:

— Вообще я такого не помню. И маг не помнил. Но ты ведёшь себя очень необычно, да и шрамы… потому он и предположил… намекнул…

— Что шрамы? — удивился Дерек.

Неужели шрамы от шипов дракона настолько характерны? Вряд ли, он видел сотни рубцов и распознать их происхождение сам мог далеко не всегда. Правда, специально и не тренировался. Тип шрама от ожога тоже не всегда узнаваем, разве от мёртвой воды. Ну так хоть бы и от шипов, толку-то. Или это принципиально важно — в каких отношениях был владыка с драконами у себя дома?

— Видишь ли, — перебежчик встряхнулся совсем как собака, — на правителях не бывает шрамов — раны затягиваются без следов. Даже самые застарелые рубцы и те сходят… К тому же ты выбрал какое-то чудовище, а не жеребца, плащ на тебе больше тёмному подходит, а меня поймал с помощью волчанки. Владыка воспользовался бы мечом.

Меч хорош, подумал непонятно какой владыка, только и хлыст бывает не хуже. Особенно когда враг этого не ждёт. Сомнительно, что он смог бы захлестнуть меч вокруг горла нападавшего. Все эти споры надоели Дереку ещё дома. Жаль, у них не устраивались схватки на бичах. Оценить, есть ли кто лучше него в этом искусстве, воевода не смог. Зато точно знал — с мечом ли, с копьём ли или даже с арбалетом — против его хлыста ещё никто не устоял.

— Замечательно, — Дерек заставил кнут слегка затянуться, — так зачем ты тогда мне служить собрался, если я обманка?

Предатель задумался. Дерек пытался просчитать его поведение, но ему не хватало знаний. Врёт ли гончий, нарочно ли себя загнал в эту ловушку, если да, то зачем, если нет, то не слишком ли он глуп для бывшего служителя правопорядка, или всего лишь запуган настолько, что на десятерых согласен работать…

— А мне так не кажется, — заявил перебежчик после заминки, — не верю я, что тебя просто забросили в этот мир. И вообще — работать на тёмного крайне тяжело. Поэтому я хочу сменить хозяина. И буду служить тебе, если позволишь.

Оборотень Дереку не нравился. Ему вообще двойные или тройные агенты не нравились. Однако работать с ними иногда бывало выгодно, чего стоила одна только Гэлремская операция, которую он и выиграл-то только потому, что вовремя подкинул дезинформацию через тройного агента… С другой стороны, не найдёт способа себя обезопасить — убьёт перебежчика как только спать захочет. Как слуга он ему не нужен, но как источник информации о мире — сгодится. До Путаря не особо близко, скоротает время. Что сделать, чтобы не напороться в городе на засаду, он подумает чуть позже. Может, вообще в другую сторону свернёт, предварительно отправив Хотомысла к бывшему хозяину.

— Что ж, — согласился Дерек, — особого выбора у меня сейчас нет, так что тебе повезло. Перекидывайся обратно в овчарку, поедем к реке. Ты в таком виде разговаривать сможешь?

— Смогу, — едва не подпрыгнул от радости перебежчик.

— Вот и расскажешь мне, что здесь и как, а там видно будет.

Он позволил кнутовищу свернуться обратно, встал, не спуская глаз с оборотня, плавно перетёкшего в собаку, распутал коня, надеясь, что псина прямо сейчас на него не прыгнет, и они отправились дальше на северо-восток. Дерек велел предателю держаться от коня в пяти шагах, так он точно успевал среагировать на любой бросок. Но разговаривать на этом расстоянии было крайне неудобно, поэтому через пару часов будущий владыка рискнул сократить дистанцию вдвое. Оборотень пытался выразить всем своим видом дружелюбие и преданность. Если, конечно, Дерек правильно интерпретировал усиленное помахивание хвостом.

Глава четвёртая. Лес

— О радость моя, самое дивное сокровище цветника моего, чьи волосы темнее ночного неба, отчего почти четыре дня печален прекрасный лик твой, любимая?

— Грустно мне, яхонт сердца моего, безделье докучает мне и нечем занять его…

— О самая драгоценная жемчужина в раковине моей, чем утешу тебя этой ночью?

— Видела я, о бесподобный тигр, в лавке у эльфа из Северных земель, перстень трёх оттенков золота и браслет витой к нему с сапфирами и рубинами…

— Завтра утром доставят их тебе, о цветущая вишня сада моего…

— Сегодня ночью жаждет их сердце моё. И заодно пусть прекрасный лебедь пришлёт мне записи последних совещаний визирей своих, умом подражающих кто ослам разнаряженным, кто кобрам шипящим, и донесения беспробудно пьянствующих шпионов с запада и с севера, это немного развеет скуку мою…

— Как будет угодно любимейшей жене моей, самому прекрасному алмазу сокровищницы моей, всё, как пожелает красавица моя, подобная полной луне в весеннюю ночь…

* * *

Ренни очнулся от обрушившихся на них брызг небольшого водопада. Сел и огляделся: вода лилась с листьев ближайших кустов и деревьев — видимо они задели их при падении. Талина лежала рядом, закрыв голову руками. Он тронул её за плечо.

— Где мы? — приподнялась она.

Он и сам хотел бы это знать. А заодно — есть ли рядом голодные дикие животные. Но уши заложило от щебета птиц, а обилие запахов сбивало с толку.

— В лесу, надо думать, — постарался придать он солидности очевидным словам. — Только я не могу узнать, насколько далеко нас закинуло. Не умею.

Талина с тоской взглянула на окружающие мокрую поляну деревья — дождь только что прошёл, солнца ещё не было видно.

— Это только отсрочка, Ренни, — сказала она жалобно, уставившись себе под ноги, — это только отсрочка. Мы не выживем здесь — мы просто не знаем, как здесь жить. Если нас никто не съест — мы умрём с голоду, пока доберёмся до людей… я… я не знаю, что здесь съедобно.

Она была на три года старше, но зато Ренни — мужчина и маг. Он осторожно погладил её по руке.

— Питаться найдём чем, — утешил он её. — Чего-чего, а червей накопать всегда сумеем. Они наверняка здесь такие же.

— Да, — отозвалась Талина. — Почти. Только чем ты их копать собрался? Лопату или кирку наколдуешь?

Ренни потрогал спутанную траву — да, руками тут ничего не нароешь.

— Лягушек наловим, — предложил он второй вариант, — я читал, они живут во влажных местах и зелёные. И не ядовитые, нам преподаватель рассказывал — говорил, вполне вкусные. А огонь я разводить умею. Можно ещё листья жевать. Или улиток найдём. Нам вообще курс выживания читали. Тебе читали?

— Угу, — он видел, как она пытается удержать слёзы. — Только я всё забыла — я же в городе жила, из наших в лес только самые отчаянные ходили. И то — какой там лес, тот, который около города — сад, а не лес. А лягушки бывают и ядовитые. Только не помню, здесь или на юге. Я об этом где-то слышала.

На ветку села птица и обдала их новым водопадом брызг. Будь он опытным магом — поджарил бы её прямо на дереве. Но он мог лишь выжечь дотла поляну — от птицы ничего не останется. В ветвях за спиной что-то зашелестело. Талина вздрогнула. Ренни не стал вспоминать, что он когда-то с упоением читал про лесную нечисть. Просто осторожно сплёл заклинание — так, чтобы в случае чего швырнуть не задумываясь. Уметь бы ставить защитные купола — не саморазрушающиеся, конечно. В лесу полно кровожадных тварей, но они даже вагонетки толкать нынешнему правителю не годятся, для них и обычный слабенький купол — преграда. Вот только не научили его купола ставить.

— Послушай, — сообразил он вдруг, — если амулет настроен именно на это место — мы ведь вывалились на свободном месте, ни во что не врезались — значит, господин Хенлеримад знал, куда он выносит. Тут должно что-то быть… он ведь рассчитывал здесь выжить — значит, и мы сможем.

Талина всхлипнула. Потом заплакала.

— Господи-ин Хен… Хен… — рыдала она, — он ведь для себя его покупал, а мы… а мы… а я ещё думала, он занудный и старый… и богатый, а богатые все сволочи… И Тольрим… и Санди… и… и…

Ренни тоже очень хотелось заплакать, но кто-то же должен быть во главе отряда. Да. Отряда. Пусть и из двух человек. Попытаться активировать амулет ещё раз он боялся — вдруг тот был настроен на возврат. Он сел рядом с Талиной и стал ждать, когда та успокоится. Хорошо ещё листья над ними сейчас смыкаются и пасмурно — голова не кружится, когда он вверх смотрит, а то запаниковал бы и не смог ей ничем помочь.

— Ренни, — спросила она, немного успокоившись, — а разве такие амулеты не на наши посёлки настроены? И почему его прямо домой настроить нельзя?

Он попытался вспомнить всё, что знал. А знал он только одно — даже на самый примитивный телепортационный амулет у него денег никогда не хватило бы. Научись же он такие амулеты делать — заработал бы столько, что запросто смог бы купить себе трехъярусные хоромы в три дюжины комнат. Или оранжерею пять на пять шагов с освещением. Ради всего этого он сюда и ехал — чтобы потом вернуться и зажить, как положено хорошему магу. С устойчивым разноцветным сводом над головой, тремя дюжинами комнат и оранжереей. И вот она, оранжерея — вокруг него. И всё среди этих деревьев так и норовит его слопать.

— Он на сигнал маяка настроен, — вспомнил он, — или на движение по магической линии. А домой его настроить нельзя — у нас и линии прерываются, и сигнал нестойкий. Запросто может в стену вмуровать. Я вообще думаю — дело даже не в том, что тебя внутрь камня вынесет, а обвал можно вызвать… Или над пропастью окажешься… Дома некоторые заклинания не работают или искажаются, но это ещё ладно, они отражаться могут, усиливаться и накладываться сами на себя — вот что хуже всего. Поэтому маги с тончайшими плетениями работают, и им не столько сила нужна, сколько ловкость и умение… Причём главное — заставить заклинание вовремя затухнуть, чтоб в резонанс с собой и другими не вошло. Давай лучше прикинем…

Что здесь мог оставить или что мог здесь найти господин Хенлеримад, хотел сказать он, но поправился:

— …что мы можем найти поблизости. Думаю, надо встать и идти по разворачивающейся спирали.

— А что ты хочешь найти, Ренни? — спросила Талина.

— Вход, — ответил он. — Вход туда, где мы с тобой будем чувствовать себя привычнее.

Талина ему не поверила. Он и сам себе не верил. Но не сидеть же было на поляне и не ждать, пока дикие звери решат тебя съесть. Он встал и подождал, пока она поднимется и отряхнётся.

— Я вспомнила, — спохватилась вдруг Талина, — надо залезть на дерево, и посмотреть, что там вокруг.

На дерево полезла она. Ренни подставлял ей плечи, а сам караулил внизу — сверху он точно не смог бы бросать заклинания. Вода лились на него с потревоженных ветвей, Талина скользила, и он всё время боялся, что она упадёт. С другой стороны — по камням лазить гораздо сложнее. Дерево оно и ниже будет и ветвей вон сколько много — есть куда поставить ногу. Веткой только в глаз попасть можно. Да и падать на траву мягко — не то, что на камни.

— Там лес кругом, — сообщила Талина. — А горы — они вон там, только их почти не видно… и… я не знаю, на какую сторону нас выбросило — могло ведь и к столице забросить, нет? Может, мы по северную сторону Жемчужных?

— И ничего больше не видно? А по солнцу ты не можешь определить? Если сейчас день, а солнце светит на горы — то мы по их южную сторону или по северную?

Ему было стыдно, но он всегда в этом путался — солнце встаёт на востоке, но вот слева от востока — север или юг?

— Нет, — откликнулась Талина. — Нас учили, но я не помню ничего. Думала — не пригодится. С охраной и проводниками же всегда ездим.

Когда Талина слезла и отряхнулась, они решили идти. Но по спирали от поляны не получилось — оказалось, продираться сквозь ветки и корни очень неудобно. Почти так же, как шагать по осыпи. Зато они нашли тропу. На ней кое-где даже трава не росла, значит, ходили часто.

Ренни остановился, сорвал пяток листьев и принялся жевать — в запас. Стоял и жевал, не зная, в какую сторону пойти. Было невкусно. И ничего не подсказывало ему направления. Говорить Талине, что тропа может оказаться звериной, он не стал.

— А магически ты никак найти не можешь? — робко спросила она, когда поняла, что он так и не выберет.

Если бы он знал, как искать. Или что искать. И он пошёл направо. Просто так — надо же было куда-то повернуть. Ощущения были странные — трава и кусты с обочины цеплялись за куртку, с веток капало на голову, а поперек еле заметного пространства между деревьями всё время вылезали корни, норовя сделать подсечку. Не камни, конечно, мягче заметно, но очень необычно — он всё время боялся, что это чьи-то щупальца. Мало ли — сухопутный спрут какой-нибудь. Талина шла сзади, и ветки, которые он отводил, часто ударяли её по лицу. А он никак не мог сообразить, как шагать так, чтобы по ней не попало. Что они будут делать ночью, он себе тоже не представлял — на дерево надо бы залезть, но как там просидеть всю ночь и при этом не заснуть и не свалиться?

* * *

Дерек устроил привал, перекусил сухарями и поинтересовался у перебежчика, соображает ли тот в охоте. Поскольку кормить его особо нечем. Двуликий прекрасно понял намёк и исчез, предварительно испросив разрешения. Когда он скрылся из виду, Дерек позволил себе заснуть. Проснулся он незадолго до возвращения оборотня. То, что Хот приволок, называлось зайцем. Его надо было жарить — но Дереку абсолютно не хотелось углубляться в лес, поэтому дрова тоже принёс перебежчик, а Дерек ещё немного вздремнул. Было непривычно пользоваться кресалом и разводить костёр — мир не изобиловал источниками открытого огня или кипящими ключами. Похоже, их здесь вообще не было. К тому же, что в печах и кострах жгут деревья, Дерек уже притерпелся и мог смотреть на это без содрогания.

Необходимость всё время держаться настороже напрягала, но зато двуликий оказался грамотен, и Дерек выяснил, что река действительно — Топлянка, узнал и прочитал названия всех городов, рек и притоков на карте, а оставшиеся руны предатель нацарапал на земле. В итоге некоторые неясности Дерек для себя разрешил. Непонятным оставался только вопрос с мёртвой водой — Хот никак не мог взять в толк, о чём идёт речь. Что же касается нынешнего и предыдущего правления, раскладки политических сил и наличия возможных союзников, то перебежчик поведал ему нечто, что более напоминало древние легенды о жизни первого из правителей империи.

По словам Хотомысла, Дерека будут непрерывно пытаться убить, как светлого владыку, но одновременно будут ему и помогать, и, если он и в самом деле тот, за кого себя выдаёт… то после великой битвы его ждёт воцарение, долгое и счастливое правление и женитьба на одной из самых красивых женщин страны, если вообще не всей обитаемой части этого мира. А потом придёт тёмный и — не с первой и не со второй точно — но с какой-то там попытки всё равно отвоюет трон обратно.

Всё это Дерек и сам мог придумать и рассказать куда как более загадочно и впечатляюще. Воевода так и не смог понять — нарочно предатель над ним издевается или действительно немного не в себе. Впрочем, имена ближайших советников тёмного владыки, количество воинов, симпатии градоначальников и удельных князей перебежчик изложил достаточно внятно. Теперь первое, что требуется — дослужиться до командующего гарнизоном в каком-нибудь оппозиционно настроенном городе, завоевать себе авторитет и прочное уважение, после чего привлечь на свою сторону окрестные города и княжества. Или податься на службу к местному князю — вопрос, к какому. Выяснилось, что светлые владыки доказывают, что они именно светлые, а не зелёные в полоску, в поединках. Что ж, после стольких лет перерыва вернуться к самому началу карьеры будет даже интересно. Заодно и узнает, стоит ли он чего-нибудь без своего происхождения. Дерек отправил перебежчика добыть ещё еды и снова нырнул в короткое сонное погружение. За ночь можно будет не опасаться — двадцати минут такого сна в сутки ему должно хватить.

Проснуться заставило едва заметное колебание почвы. Перебежчик ещё не вернулся, зато всадников на горизонте было пятеро, и двигались они со стороны реки. Это ни о чём не говорило — предатель мог связаться с ними ещё вчера. Дерек передвинул меч на правую сторону — все встреченные им местные жители предпочитали правую руку левой — и вскочил на коня. Если дело дойдёт до выяснения отношений, надо заставить противника спешиться — несподручно вести схватку на такой лошади. С другой стороны — пора привыкать, и лучше заняться этим прямо сейчас, когда противников пятеро, а не два десятка. Он застегнул плащ, привычно поправил хлыст и неспешной рысью направился навстречу людям. Будь они в воздухе, Дерек бы решил, что на него откровенно нападают прямым клином — один впереди, а оставшиеся сзади — по двое. Для полного клина не хватало третьего в последнем ряду. Но он не дома. И не на Реозане.

Шагах в четырёх от них он остановился, стараясь улыбаться как можно дружелюбнее. Мало ли, что у них вид совершенно разбойничий, у него, может, ничуть не лучше. Разминуться с ними и ехать дальше Дереку не хотелось. Стрела в спину — не самое хорошее, что может быть. Следует решить все вопросы сразу. Свёрнутый хлыст под плащом был не слишком заметен, а вот ножны сверкали и искрились, привлекая внимание.

На его счастье у них не было взведённых арбалетов.

— Мир вам, — улыбнулся Дерек, — не подскажете ли одинокому путнику, далеко ли ещё до моста?

Атаковать он им не дал — рывком кнута выдернул меч из рук ближайшего противника. Но остальные и не подумали успокоиться, невзирая на демонстрацию силы. Клинки разом покинули ножны. Что ж, если не понимают намёков, придётся бить на поражение. Хотя одного-двух в живых надо бы оставить — для доверительной беседы. Следующий взмах выбил глаз воину из второго ряда и на возврате захлестнул шею первому, ломая позвонки и сдёргивая с лошади. Третий из нападавших пришпорил коня и скачком сократил дистанцию до удара мечом — надеясь, видимо, что свой Дерек вытащить не успеет. На редкость необучаемые разбойники попались — пришлось податься вперёд всем корпусом и слегка уколоть тупицу клинком в сонную артерию. Этого взять в плен уже не удастся. С оставшимися надо понежнее.

Всё же трое погибли не зря — четвёртому удалось воспользоваться подаренными ему мгновениями, хотя именно за него Дерек особо не волновался — слишком далеко для схватки. Но парень атаковал не Дерека — он ударил по коню. Животное захрипело и начало заваливаться. Разум говорил — земля совсем близко. Можно прыгать! Но рефлексы оказались сильнее.

Воевода захлестнул бичом нападающего, намертво зафиксировав руки вместе с корпусом, чтобы не вздумал перерезать кнут, рывком выдернул себя из седла, оттолкнулся ногами от корпуса лошади… Осталось только зависнуть и взобраться по хлысту на коня противника. Он похолодел, видя, как всадник медленно вываливается из седла… несколько долгих мгновений свободного падения для обоих… можно ещё попробовать зацепить кнутом шею или ноги коня и немного продержаться… а если повезёт, и бич не перережет о шипы, то и перебраться на чужую лошадь… Тут запоздало вмешался разум, и он как раз успел сгруппироваться перед падением на такую близкую землю. Даже умудрился вовремя свернуть хлыст и запоздало обрадоваться мягкому приземлению. Перекатился и поднялся на ноги, оценивая обстановку.

Конь завалился на бок, истекая кровью. Ничего себе — в бою ещё и про лошадь думать! Сам, конечно, виноват — надо было лучше учиться управлять животным и заботиться о его безопасности. Дерек глубоко прочувствовал и осознал всю глубину своей тупости и инертности — сразу было ясно, что шерсть не может противостоять стальному острию. В этом мире проще убить коня, чем всадника. Лишить равного положения и принудить к обороне, а не нападению. Уже половина успеха.

Противник, которого перестал удерживать бич, зацепился ногой за стремя, и теперь лошадь волокла его прочь. Последний же из нападавших был едва различим в поле — с такой скоростью он удирал. Хлыст метнулся к ближайшему из жеребцов, обвиваясь вокруг шеи. Дерек вскочил в седло и пустился вдогонку за упавшим противником. Пятого он точно не догонит, а этого может быть ещё удастся взять живым. Коней он поймает потом.

Догнав зацепившегося за стремя разбойника, воевода убедился, что уже ничего у него не узнает. Положил тело поперёк седла и поехал назад.

Теперь не дать пойманным лошадям ускакать и посмотреть не остался ли кто в живых. Дерек спутал ноги одного из жеребцов поводом и направился к телам. Увы. На двоих он и не рассчитывал, но противник с выбитым глазом тоже оказался мертвым. Бывший воевода ещё не приноровился к местным условиям и ударил бичом чуть сильнее, чем нужно. Надо будет отработать удар при первой же возможности.

Оставив убитых, он вскочил на коня и помчался отлавливать разбежавшихся лошадей, костеря себя за беспечность и раздумывая, как можно повысить безопасность столь уязвимого средства передвижения. Мягкая шкура и удобная для посадки спина — это замечательно, но если животное так легко вывести из строя… Не таскать же ему с собой десяток запасных.

* * *

Что побудило его остановиться, Ренни не осознал. То ли просвет впереди — он очень боялся неожиданно оказаться без веток над головой. Хоть и слабенькое прикрытие — но бездну наверху они немного загораживали. То ли звук, словно чавканье гривастого тоннельника, то ли просто нервы на пределе были. Он врос в тропинку так резко, что Талина врезалась ему в спину и едва не повалила. Ренни невольно сделал шаг вперёд и оказался на поляне — совсем крошечной.

— Привет, Хенли, — услышал он, — кого на этот раз ты нам приволок?

Человек на поляне держал в руках арбалет, но ещё не успел прицелиться.

Он спокойно рассматривал вывалившегося на него парнишку, краем глаза пытаясь заглянуть Ренни за спину, словно там должен был находиться кто-то знакомый. Был мужчина гладко выбрит и коротко стрижен.

Жгущее ладони заклинание сорвалось само, как срывается вагонетка при вылетевшем из-под колеса башмаке.

Стена огня ушла вперёд, Ренни развернулся, отшвырнул Талину за спину и ударил снова — назад.

— Ложись!

Прикрывать Талину собой получалось всё лучше. Жар спал достаточно быстро, и Ренни поднял голову почти сразу, как перестал его чувствовать. Он должен стать хорошим магом — как ни стыдно, но это была его первая мысль. Лес выгорел на тридцать-сорок шагов по кругу. Видны были только чёрные стволы да самые крупные ветки. От человека остался обугленный скелет с упавшим рядом арбалетом. Сзади лежал ещё один скелет и ещё один — на противоположной стороне. За мужчиной с арбалетом находилась небольшая возвышенность. Обугленная. Ренни осторожно начал собирать силы ещё на один удар — за ней мог кто-то находиться.

Он поднялся и огляделся внимательнее — за деревьями было черно от сажи. Значило ли это, что удар должен был задеть и тех, кто за холмом?

— Ты что?! — голос показался ему столь громким, что заклинание едва не сорвалось снова. — Они же могли нам помочь!

Возможно, они и могли им помочь. Вот только Талина человека с арбалетом не видела, а Ренни — видел. Он двинулся вперёд, осторожно забирая вправо — надо обойти возвышенность, убедиться, что за ней никто не прячется.

— Держись за мной, — скомандовал он и продолжил обходить горку по кругу, — меньше шансов, что подстрелят.

На их счастье, сзади холма тоже всё выгорело — он едва не наступил на пару скелетов с арбалетами. Ренни поднял арбалеты и отыскал в пепле с дюжину болтов. Всё пришло в негодность, огонь не пощадил и металл.

— Наши, — показал он Талине оплавленное ложе.

— Арбалеты всегда наши, — ответила она, — местные их не производят и почти не закупают. Луки в пару дюжин раз дешевле, если не эльфийские.

Ренни поворошил пепел ногой — кинжалов или пик на земле не обнаружилось. Странно. Он продолжил огибать горку и вышел с противоположного края. Всё было тихо — никакого движения на пепелище. Зато в ложбинке у самого подножия холма, куда огонь дошёл на излете, рядом с полуобгоревшими останками что-то блеснуло. Арбалет. Новенький, зачерненный. Блестели же полированные бляхи на обгоревшем колчане.

От запаха гари мутило. Спиной ощутил что-то гладкое. Оглянулся и оказался перед металлической дверью.

— Это были наши, — всхлипнула Талина, — местные сделали бы дверь из дерева! И арбалеты только у нас! Ренни, что теперь будет? Не можем же мы сказать, что ты с перепугу… что теперь будет, Ренни?

— Помолчи, — огрызнулся он неожиданно для себя, — я его видел. Потом скулить будешь, если живы останемся. Лучше скажи, ты про такие насыпи слышала?

— Похоже на землянку, — растерялась Талина, — в таких в пригородах живут бедняки и оборотни.

Ренни стоял перед металлической дверью. Если за ней есть ход, то они наконец-то вышли к чему-то привычному. Туда, где смогут ориентироваться и не шарахаться от тени облаков и крикнувшей на дереве птицы.

— Ренни, — голос у Талины дрожал, — а что мы скажем дома? И скелеты, надо бы их…

Подул ветер, скрипнуло дерево. Пепел взметнулся под ногами. Дверь была совсем рядом, и долго сдерживаемый ужас вырвался на свободу. Ренни осознал — ещё немного, и он сойдёт с ума без прикрытия над головой и стен с боков. Он просто покатится по этой чёрной земле, вопя от страха и закрывая затылок руками, как те трое, с которыми он ехал сюда. Это же невозможно — ждать опасности из-за каждой ветки, сверху, снизу, сбоку… всё время смотреть под ноги, потому что над ним — бездна, невыносимая бездна, и ничто не спасёт от падения… Он не испытывал такого даже тогда, когда двое суток ждал с отцом спасательную бригаду.

— Ты доберись туда сначала, — все силы ушли на то, чтобы говорить спокойно. — Да, надо бы их проверить, может не все сгорело. Пойдёшь?

Талина прижалась к двери и испуганно замотала головой. Ветер усиливался, обугленные деревья раскачивались и роняли пепел. Ренни старался не смотреть назад. Делал вид, что изучает дверь, пытаясь побороть панику. Только не упасть на землю. Только не смотреть вверх.

— Ну и мне что-то не хочется, — согласился он. — Я насчитал пятерых, интересно, есть ли кто там, за дверью. Ты из арбалета стрелять умеешь?

— Умею, — неожиданно сказала Талина, — и даже могу сказать, что эти — производства восточного предгорья, не нашего. У меня брат оружейник. Только… ты же не станешь стрелять в тех, внутри? Они ведь…

Ренни рассматривал дверь. Чего ждать за ней, он не знал. На створке было обычное дверное кольцо, открывалась она внутрь. Резонно — чтобы не занесло снегом и не завалило деревьями. Он проверил заклинание, всучил Талине колчан и арбалет, решив, что она всё же не выстрелит с перепугу ему в спину. Да и всё равно он не сможет одновременно и огнём бросаться и из арбалета стрелять. Поставил Талину чуть левее. Зажмурился, чтобы переход от света к темноте не был столь резким, и толкнул дверь.

* * *

Поймать и привести лошадей обратно проблем не составило. Дерек вспомнил, как отлавливал своего Реозана дома, и усмехнулся. Встал другой вопрос — что делать с телами? Он не колдун и вызывать магическое пламя не умеет, природных источников открытого огня здесь нет, но оставлять их на дороге… если здесь это и возможно, то не для него.

Подошвы ощутили стук копыт — со стороны сбежавшего разбойника. Дерек приготовился. Верховой ехал спокойно, лука в руках не держал. Вскоре Дерек узнал Хотомысла — перебежчик позаимствовал одежду и сапоги нападавшего. Это хорошо — сапоги и камзол со штанами будут мешать оборотню сменить внешность, что в случае нападения даст небольшой запас времени. Знать бы ещё, сколько кинжалов было у разбойника…

Двуликий подъехал и спешился, разглядывая тела.

— Оружие? — не стал скрывать Дерек своих мыслей.

Перебежчик замялся.

— Положи, — потребовал бывший воевода.

Оборотень нехотя подчинился — на земле оказались короткий меч и два кинжала. Дерек подошёл вплотную и не погнушался обыскать двуликого. Затем обшарил седельные сумки и выудил ещё один кинжал. Теперь можно чувствовать себя спокойнее.

— Знаешь, кто? — поинтересовался он.

Предатель пожал плечами.

— Может, люди князя Говора, может — разбойники, может — просто так куда-то ехали. По одежде и лошадям не скажешь. Но местные — по эту сторону Жемчужных одежду покупали.

Дерек достал карту. Замок князя Говора значился с этой стороны реки, прямо в противоположной стороне от Путаря, стоял на притоке Топлянки и был, если карта не врала, несколько ближе города.

— Если это люди князя, — спросил он, — какие претензии с его стороны будут?

Предатель понял.

— Ты собираешься поехать туда и продать трофеи? Опасно.

Дерек собирался посмотреть на местные замки. Но оставлять лошадей не хотел. Да и оружие бросать негоже.

— Как он настроен по отношению к светлому владыке, и что из себя представляет замок?

Замок, по словам перебежчика, представлял собой стены и башню. Внутри и снаружи стен — дома. Скорее это напоминало военное поселение. Дерек попытался уточнить, сколько этажей имеет замок, и получил ответ, что обычная высота башни около семи-девяти его ростов. А этажей может быть от четырёх до семи. Объяснений предателя он почти не понял — при чём тут высота башни? На этот вопрос Хотомысл ответил, что чем выше башня, тем богаче князь. Чтоб издалека видно было что ли? Семь же этажей — немного, вопрос — каков вход.

Спросил, далеко ли ведут из замка подземные ходы, и услышал, что у кого как.

Они обыскали нападавших, и, несмотря на возражения Хотомысла, Дерек решил довезти их до леса и там сжечь. Складывать ветви и сучья Дерек приказал перебежчику, а сам при этом выяснял, как называются деревья, и какое лучше горит. Хотомысл трясся и твердил, что запах дыма может привлечь ночью вампиров и лучше скорее бежать к мосту.

Столковались на том, что костёр зажгут, а запах… Ну что ж, с вампирами Дерек уже сталкивался.

Скорости, с какой перебежчик улепётывал от леса, мог бы позавидовать конь Дерека. Тот, который остался дома. Изредка они спешивались и пересаживались на трофейных лошадей.

— Надо засветло уехать как можно дальше, — скулил предатель, — тогда есть шанс, что за нами поленятся лететь… решат — мы до замка добрались.

— Так почему до сих пор не напали? — удивился Дерек.

— Не чуяли, — пояснил Хот. — Ездить можно либо тайком, либо с магом, чтобы контур на ночь ставил. Двоих-троих ещё и не заметят, они же над полями не летают в темноте… но такой сильный запах дыма уже наверняка взбудоражил все поселения. Перекинусь. Мне овчаркой безопаснее будет — на собак они не реагируют, потому наши по ночам обычно все перекидываются…

Они мчались к развилке — Дерек решил всё же навестить замок. Может, там он пристанет к какому-нибудь обозу — и с местными пообщается, и от перебежчика шансов избавиться больше будет. Заодно и выяснит — что за люди на него нападали.

Глава пятая. Дождь

— Радость моя, свет очей моих, о яхонт, оправленный в золото и платину… что опять не так?

— Скучно мне в этих обитых шелками стенах, о кипарис, не знающий себе равных в садах наших…

— Чем развею дождевые облака, набежавшие на светлое чело солнца моего? Какие украшения привезли на этот раз эльфийские ювелиры?

— О коршун, парящий над полем, может, верховая прогулка поможет разогнать эти тёмные тучи?

— Да, солнце моё, я прикажу запрячь карету самыми породистыми лошадьми и уложить на сиденья легчайшие и мягчайшие подушки и шелка…

— О тигр, жаждущий добычи, или притупился слух твой? Солнце твоё ясно сказало — верховая прогулка могла бы провести мимо грозовые тучи!

— Но… сокровище казны моей… как… любимейшая жена моя и… и… — верхом, подобно… подобно…

— Подобно горной серне, скачущей с уступа на уступ! А кто будет резвиться рядом со своей прекрасной серной — архар или снежный барс, зависит от скорости исполнения желаний серны и остроты слуха барса!

— Да, прекраснейшая из цветущих яблонь моих, твой стройный кипарис прикажет оседлать лошадей и разогнать весь народ с пути, на котором будут резвиться серна со своим барсом…

* * *

У ручейка они остановились, чтобы напоить лошадей. Это заняло много времени, так как сразу после скачки поить их было нельзя. Дерек вспомнил своего Реозана и в который раз чуть не дал волю языку. Он бы и выругался — но боялся услышать звуки родной речи. Просто боялся — и всё. Он и про себя пытался рассуждать на здешнем наречии. Получалось плохо. Интересно, думал он, выхаживая лошадей, а как у меня с местными ругательствами? Они тоже наложились на мои родные непонятно как? Вот например, мохан, нахлебавшийся мёртвой воды, оно же так и звучит здесь… и ровным счётом ничего не значит, потому что мохана этого никто не видел, а аналог ему подобрать он пока не может.

Как ругаются сельчане он слышал, и понял — повторить никогда не рискнёт. Потому что местные ругательства — заклинания, которые негоже произносить не магу. Да и магу-то негоже, разве только откровенному некроманту. Во всяком случае так было дома.

Воеводе приходилось присутствовать на допросах магов: и шедших против короны, и практикующих некромантию, и захваченных в плен, и просто сумасшедших — мало кто из них рискнул бы перевести на его родной язык и зачитать вслух ругань сельчан. А тут даже малюсенькие девчонки без запинки такие фразы произносили. Дерек привычно отодвинул на второй план не к месту лезущие размышления. Теперь это его мир — мир, где много воды и деревьев. Мир — где одна луна и крошечные звёзды. Мир — где женщины ходят по поверхности и выражаются хуже, чем погонщики тех самых моханов. Про жёлтое солнце он уже забыл — забудет и про это. Зато здесь нет мёртвой воды — очень хочется в это верить, и только за это миру можно простить многое.

Потом они опять убегали. Вернее, улепётывал перебежчик, а Дерек не мог отказать себе в маленьком удовольствии понервировать предателя, читая ему на скаку нотацию о том, что опасность нужно встречать лицом к лицу, причём не измотанными непрерывным бегством, и поэтому лучше бы остановиться и приготовиться к битве. Попутно он сверялся с картой — к повороту на замок они должны добраться через пять-шесть часов.

— Имеет ли смысл отдохнуть и скакать ночью? — спросил он, поравнявшись с перебежчиком.

— Тогда точно услышат! — отозвался Хот. — Так, может, за двумя и не погонятся, если далеко будем. Ночи короткие — глядишь, и не полезут…

За время последующей скачки Дерек попытался научиться спать в седле — будучи впереди, перебежчик не должен был этого заметить. Заснуть не удалось — но в полудрёму он погрузился. Уже легче. Ещё потренируется и всё получится. В сумерках они остановились, и предатель начал раздеваться.

— Извини, — сказал он, — я лучше в другом облике их встречу… Ты уж сам как-нибудь… владыка всё-таки.

Удерживать его Дерек не стал. Выбрал ещё один меч и отправил пасти лошадей подальше от себя — не надо будет беречь спину.

Серебра или осины у Дерека с собой не было — значит, придётся лишать вампиров возможности нападать. Как бы живучи они ни были — двигаться и кусаться без головы, рук, ног и крыльев вряд ли смогут. А то, что их отдельные части продолжают шевелиться — это несколько отвлекает с непривычки, но не особо опасно. Одного надо будет оставить более или менее целого — вдруг удастся с ним поговорить. Интересно всё-таки — разумны эти твари или нет. Вот он — недостаток холодного мира без открытого огня: деревьев много, зато несожжённые мертвяки толпами бродят.

Вслед за сумерками пришла ночь — с маленьким изогнутым месяцем. Темно, но ему не привыкать — в подземельях темнее бывало, а тут хоть какой, но свет. Хлопанья крыльев слышно не было, мимолётный взгляд на лошадей его успокоил — перебежчик приближаться к владыке пока не собирался, Дерек положил оба обнажённых меча рядом и стал ждать.

Врагов он заметил издалека и насчитал восемь. Вполне нормально. До двенадцати-тринадцати волноваться было не о чем, а вот что бы он стал делать с тремя десятками, не ясно. Ладно, не юноша уже, хотя обидно было бы умереть, не завоевав этот мир.

Они избрали обычную тактику — один пикирует сверху, остальные окружают, не давая вырваться. Ошиблись, улыбнулся владыка, раскручивая бич над головой.

Он твёрдо стоял на земле, спина Реозана под ним не качалась, сполохи молний не слепили глаза — рассчитать удар в таких условиях ничего не стоило.

Выдержать идеально ровный строй нападающие не сумели.

Хлыст развернулся с непривычным свистом, ударил по вырвавшемуся вперёд вампиру и отбросил в сторону — как раз на подоспевшего следующего. Твари сцепились крыльями, потеряли скорость, завертелись, на излёте задев ещё одного и сломав ряд.

Второй удар бича бросил на землю ещё троих. От спикировавшего сверху Дерек ушёл перекатом, полагая, что тот врежется в землю. Ошибся — тварь успела затормозить и едва не достала владыку крылом: лишь удар меча пресёк эту попытку.

Дерек привычно обернул хлыст вокруг пояса, попутно впечатав рукоять в челюсть самого резвого и выиграв несколько мгновений. Оставшихся он встретил ударами с двух рук.

Разделение на верхнюю и нижнюю часть временно притормозило пытавшихся подняться, а отсечение крыльев не дало другим возможности взлететь.

Сражаться собственным мечом оказалось намного легче — сквозь тела вампиров тот проходил легко и быстро, словно не встречая препятствия вообще. Работа столь разными клинками рассеивала внимание, но Дерек решил второй пока не отбрасывать.

Отскочил подальше от шевелящихся на земле тел и позволил себе усмехнуться. Для себя. Или для врагов, если их зрение так же хорошо, как и реакция.

С оставшимися он даже поиграл, а последнего решил в плен не брать — лежащие на земле останки шипели и шевелились, так что выбрать себе часть вампира для беседы будет не сложно.

Бездумное расчленение — не самое приятное занятие. Безоружный противник ничто по сравнению с воином. Клыки и когти не в счет. Дерек добил семерых, насколько это было возможно применительно к мертвецам, и крикнул Хотомысла.

Овчарка прибежала, тревожно принюхиваясь, и то и дело поглядывая на небо. Дерек и сам туда поглядывал, но пока ничего опасного не заметил.

— Что с ними делать? — указал Дерек на нежелающие замереть части.

— Оставь, — фыркнул перебежчик, — утром сами развеются.

Шевеление конечностей Дерека отвлекало. Ещё удачно, что вампиры свалились на достаточно большом отрезке поля, и ему не пришлось шагать по груде дёргающихся рук и ног в поисках собеседника. Три головы шипели и пытались кусаться, ещё одна впала в заторможенное состояние и не реагировала на вопросы.

Мертвяки оказались агрессивны и неразговорчивы. Дерек исследовал одежду — на некоторых она была вполне приличная, на других — почти истлевшая.

— Хот, — окликнул он, — они ведь кровь пьют? А зачем? Мертвяк он и есть мертвяк…

— Не знаю, — отозвался двуликий, — нужна она им почему-то. Жажда вампира называется.

— Угу, — согласился Дерек и огляделся. Выбрал голову поспокойнее и отнёс немного в сторону. Посмотрел на предателя и улыбнулся.

— Нет, — пёс зарычал и попятился, вздыбив шерсть на загривке и обнажив клыки. — Нет, владыка! Ты можешь меня поймать и связать, но никаким способом не заставишь перекинуться! Я не буду дразнить эту нежить своей кровью! А до собачьей ему дела нет!

Что ж, намёки и настроение перебежчик улавливал, а насчёт заставить перекинуться… он просто не знал методов при дворе отца. То, что воевода их не одобрял и применял крайне редко, совсем не значило, что он не умел ими пользоваться. Через какое-то время предатель сам начал бы слёзно умолять владыку разрешить ему напоить вампира. Но Дерек и не собирался дразнить тварь кровью оборотня. Зачем, когда есть своя.

Он поставил голову на небольшой холмик, сел рядом и уколол палец кинжалом:

— Побеседуем?

* * *

Ренни весь сжался в ожидании скрипа петель. Ничего — створки распахнулись мягко и бесшумно. Свет проник в тёмный узкий коридор, не выхватив впереди ни одной фигуры. Он спешно втащил за собой Талину и закрыл дверь. Темнота успокоила — она была привычной. Скоро они освоятся и, возможно, даже смогут различить слабое мерцание плесени и уловить отражение звуков, если рискнут нарушить тишину.

Он затаил дыхание и ощутил, как Талина последовала его примеру. Стук сердца мешал сосредоточиться, мерцания не появлялось. Провёл рукой по стене — земля, не камень. Влажная земля. А плесени нет. Пол наверняка тоже земляной — с такими он сталкивался всего пару раз. Осторожно щёлкнул пальцами. Один раз — иначе услышат. Звук отразился от стены — глухо, словно земля с чавканьем затягивала его в себя и не желала отпускать. Коридор достаточно резко шёл вниз. Ступенек не было. Поворот или развилка должны были быть в дюжине с чем-то шагов — повторить щелчок или выплюнуть в темноту ноту он не решился.

Паника отступила. Он повернул голову в сторону закрывшейся двери, глубоко вздохнул и принюхался. Пахло сыростью и прелью. Ничего. Дальше будет проще. Они здесь почти у себя дома. Теперь у них есть шанс. Почувствовал рядом тепло Талины и коснулся её руки сначала один раз, потом два, и снова один, передавая символ спокойствия. Талина ответила короткой серией пожатий:

«Что дальше?»

«Идём», — отбил он, — «арбалет держи сбоку от меня».

Первый шаг отдался гулким эхом под сводами. Зато теперь он чётко уловил — коридор в полтора его роста высотой и столько же в ширину. И развилка в дюжине и двух шагах впереди. Вытянул руку — до потолка не достал. Объясняться с Талиной и касаться стен придётся левой — на правую он подвесил огненное заклинание.

Вскоре они приспособились не издавать шума. Это было даже проще, чем дома, потому что земля лучше поглощала звуки. Талина положила руку ему на плечо и изредка вздрагивала и сжимала пальцы — от напряжения, а не пытаясь что-то сказать.

До развилки они шли целую вечность, замирая через каждые три-четыре шага и прислушиваясь. Пусто. Как будто сожжённые им люди вышли не отсюда. Ренни перешёл на короткие семенящие шажки, непрерывно касаясь левой рукой стены. Когда пальцы провалились в пустоту, он затормозил, стараясь сделать это как можно более плавно.

Один поворот шёл налево, другой направо и чуть наискось. Они встали у развилки, надеясь заметить отблески дальних факелов или магических огней, но темнота не думала сдавать позиции и не подарила им даже крохи слабых мерцаний. Ну и ладно, не привыкать. Он принюхался — всё та же затхлая сырость. Если люди здесь и проходили, то вонь земляных испарений перебила все их следы. Тихонько свистнул — Талина испуганно сжалась. Ответвления шли в стороны, причём левое снижалось быстрее, чем правое. Зато правое было шире.

«Нас бы уже заметили», — коснулся он пальцами руки Талины. В темноте с ней можно спокойно разговаривать, не боясь покраснеть. — «Что-нибудь чувствуешь?»

Она долго жила наверху, но не могла же забыть основных навыков.

* * *

Вампир нежитью и мертвяком себя не считал. Это всё, что Дереку удалось выяснить. Остальное по мелочи — солнечный свет для них губителен, днём они прячутся под землёй, если повезёт — в старых склепах или могилах, питаются… вампир утверждал, что питаются они кровью, но когда Дерек стал выяснять — как часто им эта кровь достаётся, то выяснилось — хорошо, если раз в шесть-семь дюжиниц. Совсем оголодавшие особи потребляли всё, что попадётся, включая мышей и лягушек. И мышей и лягушек Дерек уже видел, и не понял, почему вампир так брезгливо морщится — на вид они выглядели вполне съедобными. Не зайцы, конечно, но за неимением лучшего… наверно, местные опускаются до такой мелочёвки в случае крайнего голода. Или на вкус они плоховаты.

Размножались вампиры исключительно укусами — если выпитая жертва не умирала, то превращалась в такую же крылатую тварь, сохраняя при этом память о человеческой жизни.

Вампир явно был разумен, и не сказать, чтобы был так уж сильно мёртв, но признать живым существо, не имеющее крови и не умирающее при делении на части, Дерек всё же не рискнул. Тем более, что их доверительный разговор был прерван воплем перебежчика: «Владыка, скорее, он оживает!» Подбежав на крик, Дерек обнаружил, что не обезглавленные твари прекрасно регенерируют, и ему пришлось срочно исправлять оплошность. Он задумался, какую формулировку подобрать для данного существа, и склонился к «условно мёртв». Причём, не рассыпайся вампиры в пепел при солнечном свете, выбрал бы «условно жив».

Дерек дождался первых солнечных лучей, убедился, что от тел остались лишь дырявые лохмотья да почти сгнившие сапоги среди кучек пепла, и кликнул перебежчика.

Пёс нервничал и не спешил становиться человеком.

— Владыка, — выдал он с некоторым сомнением, — а ты вообще уверен, что ты… в порядке? Разговаривать с головой, да ещё прикармливать её своей кровью…

— Я вообще не уверен, что я владыка, — отрезал Дерек, — и мне непонятно, с чего это у бывшего слуги тёмного такие странные взгляды. Я же не с твоей головой разговариваю. Ты рядом побежишь, или верхом поедешь?

Перебежчик подумал и начал перекидываться.

Досыпать пришлось в седле. Ещё некоторое время ушло на остановку около ручья, чтобы напоить лошадей, и Дерек в который раз поразился обилию воды.

Оказалось, что вчера они почти доехали до поворота на замок князя Говора и сегодня должны были добраться до него немного после полудня, благо сменные лошади у них были.

Небо потемнело неожиданно быстро. Сначала на горизонте показалась тёмная полоса, которой Дерек не особо испугался, потом налетел ветер, швыряя в лицо дорожную пыль. Ветер обрадовал — хоть что-то родное и привычное. Серая полоса оказалась тучей — почти настоящей, тёмно-серой, клубящейся. Она закрыла солнце и повисла над головой так же низко, как дома. Был бы он сейчас на Реозане — посмотрели бы на эту тучу сверху. Сверкнула молния и ударил гром: нестерпимое желание вернуться домой вспыхнуло, скрутило и — прошло вместе с исчезнувшей молнией.

Хотомысл спешно начал стаскивать одежду и заталкивать её в дорожные мешки.

— Зачем? — не понял Дерек.

— Ливанёт сейчас, потом сушиться замучаемся, — сообщил перебежчик, покрываясь шерстью. — А так — отряхнусь, да и дело с концом. Ты бы тоже капюшон накинул да под плащ спрятался.

Совет Дереку не понравился. Вернее, совет понравился, не понравилось, что Хот предложил ему накинуть капюшон, а сам при этом сменил облик. Значит, местные тучи опаснее, чем он думал. А чего ещё можно ожидать от тучи? Он плотнее завернулся в плащ и достал из внутреннего кармана перчатки — хорошо не потерялись. Надвинул капюшон и спросил:

— А лошади?

— Да что им сделается? — отозвался перебежчик. — Сёдла тоже не промокнут — кожа хорошей выделки. Ну накрой седло плащом каким на всякий случай, если волнуешься, и лошадей стреножь, чтоб не разбежались.

Совету Дерек последовал. Он бы и морды лошадям накрыл, но Хотомысл ни глаза, ни нос не прятал, и Дерек решил, что и лошади обойдутся.

— А если не перекидываться, а просто раздеться? — решил Дерек зайти издалека. — Не быстрее высохнешь? Зачем шерстью покрываться?

— Можно, — согласился перебежчик, — но у нас под дождём обычно только детишки голышом бегают. Развлекаются. Несолидно.

Туча висела над головой, посылая в землю белые разветвлённые молнии — совершенно обычные, сопровождаемые вполне нормальными раскатами грома.

— То есть, — опять уточнил Дерек, — если под дождь ладонь подставить — ничего не будет? При любом дожде?

— Да что может быть-то? — не понял Хотомысл. — Ну рукава рубахи вымочишь, или градом стукнет, только такой крупный град редко бывает. А чтоб молния в тебя попала — это очень постараться надо. Дерево найти посреди поля, и залезть на него. И то не факт, что попадёт. Ты что, грозы боишься?

То есть оборотень утверждает, что дождь не опасен.

— Я просто ещё не видел здесь гроз, — ответил Дерек. — У нас они были очень неприятны.

— Так и здесь под ливень попасть приятного мало, — вильнул хвостом перебежчик.

На землю упали первые капли, а потом полилась вода — сплошной стеной. Такого потока себе даже представить нельзя — смотреть на дождь бывший воевода не рискнул, но спина и голова не чувствовали ударов отдельных капель — только тяжёлые упругие струи воды.

Дерек глубже надвинул капюшон, размышляя — рискнуть ли снять перчатку. Лучше бы, конечно, посмотреть, как реагируют на дождь местные жители. Знал бы — приложил бы все усилия, чтобы взять одного из разбойников в плен, и поэкспериментировал с ним сейчас.

Хотомысл же вполне спокойно собирался сидеть под ливнем. И сидит, наверное, куда ему деваться? Оно, конечно, нос у предателя нежный, хотя по виду — вполне защищённый, и глаза почти человеческие, так он — местный, и не человек, у его народа, может, устойчивость к дождю особая.

Судя по раскатам грома, туча удаляться не желала. Она упорно продолжала гнать в землю молнии. Дерек решил рискнуть. Если бы этот дождь был опасен, жители наверняка предусмотрели бы защиту. Он же пока не видел здесь ничего, что закрывало бы тело полностью. Снял перчатку и подставил ладонь под поток воды. Память услужливо подкинула закушенные губы трёх придворных магов, которые всё же спасли ему ногу, потом столь же услужливо начала напоминать, как долго они с ней возились, потом… В ладонь лилась совершенно обычная вода — он ощутил, как ушёл страх, уступая место восторгу. Дерек скинул капюшон и подставил лицо дождю, подавляя желание сбросить плащ и одежду и запрыгать по траве так, как это позволительно детям. Мир вокруг стал почти прекрасен.

Туча понемногу успокоилась, и в просветы на небе проглянуло солнце. Трава вымокла, дорогу развезло. Лошади отряхивались, предатель тоже отряхнулся, распространив вокруг удушливый запах псины, перекинулся обратно и принялся надевать сухую одежду. Очень удобно, решил Дерек.

Они немного переждали, заодно и пообедали, и снова пустились в путь. Часа через три Дерек увидел обещанную башню и поселение вокруг крепостных стен.

* * *

Страх мешался у Талины с чувством несказанного облегчения. Как бы там ни было, что бы там ни было, как бы она ни привыкла к жизни в Тальне, но бесконечный простор и отсутствие стен непрерывно давили на неё. И вот теперь она хоть немного защищена. И пусть люди или звери выйдут из коридоров — здесь у них с Ренни есть шанс. Здесь они хоть что-то умеют. Молодец Ренни, так спокойно себя вёл. Сама она чуть не завопила от страха на пепелище и не рванула бегом в спасительное подземелье.

«Талина?» — ощутила она лёгкое надавливание пальцев, и ответила: «Сейчас, настраиваюсь».

Надо рискнуть и просвистеть ещё. А лучше крикнуть или спеть пару нот. Если здесь есть люди — их уже должны засечь. Нет, не обязательно — может, правый коридор служебный, тогда тем, кто в левом, совсем не интересно, кто топает туда от двери. Или наоборот. Зато если кто уловит свист или ноту, то сразу поймёт, что пришёл чужой — вряд ли местные ходят в темноте.

Она затаила дыхание и прислушалась. Коснулась руками пола — слева и справа.

«Дотронься», — передал Ренни.

Что-то чувствовалось в левом коридоре — далеко и глубоко. Вода?

Они легли на землю, стараясь уловить вибрацию всем телом.

«Водопад. Левый коридор».

Повернули налево — где вода, там жизнь. Там будут и плесень и рыба. По руслу реки можно добраться до поселений. Ещё бы чуть-чуть света или выступающих знаков на стенах — чтобы понять, куда они попали. Талина касалась рукой правой стены, Ренни — левой. Знаки и указатели должны быть через каждый куль шагов и у каждой развилки, но сколько они ни ощупывали стены — ничего не обнаружили. Шаги, как они ни старались, всё же отдавались эхом в коридоре, но от этого была и польза — было слышно, что коридор неуклонно снижается, чуть завиваясь влево. Если они натолкнутся на людей…

И она поняла — Ренни прав. Ей совершенно не хочется встречаться с теми, кто выкопал этот ход. И вовсе не потому, что неопытный маг устроил погром наверху. Любой нормальный проходчик позаботился бы и об опознавательных знаках на стенах и об освещении — хотя бы через два куля шагов. Даже на межъярусных ходах и то встречаются сигнальные выступы, на каждой третьей или четвёртой развилке, а здесь — ничего, влажная стена.

Присутствие воды стало совсем явным. Коридор не сужался и не расширялся, света не было, указателей на стене — тоже. Эхо говорило, что впереди — либо тупик, либо очень неудачный поворот — узкий и извилистый. Талина не могла сообразить, будут ли при таком странном повороте их шаги слышны тем, кто в нём. Может, наоборот, шуметь посильнее?

«Если тупик — возвращаемся», — коснулся её руки Ренни.

* * *

— Если я захочу с тобой покончить, эта дюжина шагов тебя спасёт.

Верховный подошёл.

— Что это?

Джайлем взял кинжал в руки, провёл ладонью по лезвию.

— Ничего. Даже заклинаний на самозатачивание. Слабый отзвук, что находился рядом с заговоренными предметами, но нельзя сказать, с какими — у нас они на каждом шагу.

Правитель смотрел на него в упор. Верховный провёл ладонью ещё раз.

— Ничего. К тому же весьма дешёвый.

Тишина.

— Можем взять на проверку, но вряд ли две дюжины магов найдут что-либо большее, чем я. И это займёт несколько дней.

Молчание.

Джайлем положил кинжал на стол.

— Мы уже не первый раз разбираем подобный вопрос, ваше величество. Смею повторить, я — не начальник вашей охраны, но убеждён, что если ваш носитель попросит, ему принесут любой предмет. Причём ни один слуга или охранник отказать не осмелятся. Кинжал вызовет меньше подозрений, чем верёвка.

Существо напротив упорно молчало. Стоило ли упоминать верёвку?

— Ваше величество, я предупреждал вас, что в одиночку выходить опасно. Судя по этому кинжалу, моим мнением вы опять пренебрегли, иначе бы его мне не демонстрировали.

Вновь тишина.

— С прошлого раза мы сменили всю охрану и всех слуг. У меня нет доступа в замок в ваше отсутствие. Ни у кого нет.

Никакой реакции. Джайлем перевёл дыхание.

— Можно вновь сменить весь персонал, если пожелаете. Но, убеждён, вы знаете, с кем должны разобраться.

Существо пошевелилось.

— Прикажете сменить?

— Выборочно. И чтобы не сразу сдохли, как те двое.

— Ещё приказания?

— Ступай.

Один шаг, два, три… Дверь. Дюжина шагов не спасёт. Но может дать тот миг, за который успеют сработать все наложенные заклинания и амулеты.

Успеют.

Вот только не окажусь ли я с ним на одной дороге?

Глава шестая. Алтарь

Князем, как понял Дерек, здесь мог назваться почти любой. Более мелкого понятия просто не существовало — ни тебе баронов, ни тебе графов. Чуть больше пары дюжин человек дружины и крепостные стены — вот уже и князь. И никому не обидно. Еще, правда, требовался замковый маг, куда ж без него — или вампиры сожрут, или соседи. Непонятно, почему старейшина в Турилках не именовал себя князем, должность что ли выборная…

Замок представлял из себя башню со шпилем наверху, обнесённую невысокой каменной стеной. Судя по размеру стены, внутри неё мог поместиться разве десяток хозяйственных построек. Зато перед стенами раскинулось вполне приличное поселение — дворов на сто пятьдесят. К обилию же зелени и животных Дерек уже привык.

Платы за въезд с них не потребовали.

— Кем лучше представиться? — спросил Дерек у перебежчика.

— Да кем хочешь, — спокойно отозвался Хотомысл, — только говори, что родился по эту сторону кордонов, на юге все смуглые и черноволосые.

— Каких кордонов? — не понял Дерек.

— Тех, которые нас от южных земель отделяют, — пояснил перебежчик. — Четыре магических кордона. Чтобы от нас к ним не телепортировали, а только по морям ходили.

Дерек выслушал краткое значение слова «море». Сначала не поверил. Переспросил. Опять не поверил. Потом всё-таки решил, что раз реки куда-то текут, то подобное явление вполне может существовать. Почему нет? Если есть огненные озёра, могут быть и водные.

— А кордоны зачем? — о существовании южных государств Дерек тоже слышал впервые, но, в отличие от морей, поверил в них сразу. Другое дело, что находились они «за морями». — Мы с ними воюем?

— Нет, — надо отдать двуликому должное — он добросовестно отвечал на все вопросы, — это кордоны от тёмного, чтобы не прорвался дальше наших земель. Чтобы тебе, владыка, удобнее было за ним гоняться. Говорят, их поставили, когда нижних с поверхности под горы загнали. Поэтому все южные товары безумно дороги. Их везут либо морем, либо через сеть телепортов, но при очень жёстком контроле — все кордоны приходится проходить пешком. Так что представляйся путешественником с Восточной окраины Жемчужных гор — лучше всего. Там мало кто бывал.

Дома перед стенами все были деревянные, крытые соломой. Изредка попадались землянки. Дерек выяснил у встречного прохожего, где здесь постоялый двор, и поехал вдоль стены на другую сторону посёлка, попутно раздумывая, на сколько этажей вглубь уходит башня, и где могут находиться выходы из неё.

Гостиница находилась неподалёку от базара. Здание в два этажа, с хозяйственными постройками рядом. Дерек с перебежчиком отдали слуге лошадей и вошли внутрь. Ничего необычного: эта зала отличалась лишь обилием дерева вместо глины и камня. Воеводе порой доводилось пировать и вести переговоры сидя на полу, но там, где были столы, все трактиры выглядели похоже.

Толстый и лысый трактирщик угодливо улыбнулся, бегло скользнув по ним взглядом, и Дерек порадовался, что перед въездом в посёлок содрал с ножен все драгоценные камни. Хозяин наверняка заметил и необычный для этих мест материал сапог и плаща, и хлыст на боку. Что кнуты здесь носить не принято Дерек понял сразу — их не было ни у пятерых разбойников и ни у кого из встречных. За всё время они ему попались едва три раза — у пастухов в Турилках. Хорошо. В чём в чём, а в этом у него точно будет преимущество.

Зал был почти пуст — пара зажиточных торговцев, да черноволосый мужчина за столом в углу. Торговцы плохого впечатления не производили, а вот мужчина мог быть опасен. Дерек не знал, как выглядят здесь воры, но то, что посетитель хорошо владеет мечом и кинжалом при отменной реакции, сомнений не вызывало.

Они справились о ночлеге. Трактирщик запросил серебряную монету за комнату с каждого. Дерек поинтересовался, что есть из еды, услышал перечень незнакомых блюд и выбрал кулеш и пшённую кашу с ветчиной, просто потому, что уже знал, каково это на вкус. Они с перебежчиком закинули вещи в комнаты наверху, поели, и Дерек решил пройтись по посёлку. Один. Ему не хотелось оставлять оборотня без присмотра, но таскаться с ним повсюду Дерек жаждал ещё меньше. Надо сверить информацию, полученную от предателя, с тем что услышит сам, найти какого-нибудь менялу да и просто побродить. Может, удастся, наконец, избавиться от амулетов, навязанных магом. И от перебежчика надо как-то отвязаться. Желательно без крови и убийства. А ещё лучше — с пользой.

* * *

Ход петлял и сужался. Теперь они шли друг за другом, и уже не надо было вытягивать руки, чтобы коснуться стены. Никаких меток на стенах по-прежнему не попадалось, но ощущение воды становилось всё отчётливее.

Водопад находился в небольшой пещере. Звук льющейся воды достаточно точно её обрисовывал: шагов пять в длину и три-четыре — в ширину. Озерцо — и того меньше.

Идти пришлось медленно — чтобы не свалиться в глубину. Наконец Ренни нагнулся и коснулся рукой воды. Фляг у них не было — пришлось только утолить жажду.

Они сели и прислушались — нигде ничего не намекало на существование выхода. Придётся или возвращаться обратно и исследовать правый ход, или…

«В крайнем случае», — дотронулась она до руки Ренни, — «мы можем остаться здесь, а еду искать снаружи».

«Или нас найдут в качестве еды», — ответил он и добавил, — «Можно нырнуть и поискать водоросли. Или выход под водой».

«Не бывает тупиковых ходов и землянок», — прикосновения к нему её успокаивали, особенно когда не надо было спешить и сокращать слова. — «Все ходы между собой связаны — иначе нельзя».

«У нас», — Талине было непонятно, как ему удаётся передавать сарказм подушечками пальцев. — «Этот же мог построить кто угодно».

Об этом она думать не хотела. Да и сидеть здесь, у озерца, всё равно спокойнее, чем наверху.

«Пойдём вдоль стен по кругу», — решил Ренни после паузы. — «Ничего не найдём — исследуем второй ход».

Пустот обнаружилось целых три. Они прогладили, простучали и обнюхали все участки, где могли находиться двери, и сошлись на том, что вторым ходом пользовались. Но как ни прощупывали стену — не смогли заметить даже намёка на самый плохонький светильник.

«Талина», — спросил вдруг Ренни, — «если там — свет, ты ориентацию потеряешь?»

«Если яркий», — ответила она, — «то на пять ударов сердца — точно».

Они ещё раз прощупали контур двери и нашли-таки выступы, куда можно было просунуть пальцы, чтобы потянуть ее на себя. Открывать надо было вдвоём — сдвинуть камень в одиночку не смог бы и самый высокий из живущих под открытым небом.

«Может, не надо?» — Талине не нравился запах, но не объяснять же это Ренни, ещё решит, что она трусиха. — «Может, лучше наверх?»

«Если ей пользовались», — ответил он, — «то там может быть проход вниз на ярусы. Три выхода — не тупик. Может, и наши строили, я видел такие схемы в старых учебниках. Тянем на себя. Если там свет — привыкаем. Если начнут толкать снаружи — отпрыгиваем вправо и влево от двери — только не назад. Давай».

Да, подумала Талина, он прав, только бы выйти на любой самый заброшенный ярус — оттуда по меткам всегда дойдёшь до людей. Но запах ей не нравился. Она не хотела выпускать арбалет из рук, но плита не поддавалась. Пришлось положить. Полоска света была совсем тоненькой и блёкло-серой — внутри использовали плесень. Это хорошо: яркий свет для них сейчас — враг. Они долго присматривались к полоске. Немного привыкнув к освещению, Талина подняла арбалет. Ренни начал вытягивать дверь — теперь он уже справлялся один. Из прохода тянуло дымом и мертвечиной. Полоса света становилась всё шире, но глаза уже привыкли, и она не боялась ослепнуть и не увидеть цель.

— Хен, — громкий и низкий голос резанул по ушам хлеще, чем яркий свет при выходе из темноты, — что вы там всё возитесь? Они сопротивляются, что ли?

Две фигуры внутри были отличной мишенью. Талина выстрелила. Не раздумывая. Наложила второй болт и снова выстрелила. Не промахнулась. Теперь она точно знала — Ренни был прав, как нельзя более прав, что наверху сразу швырнул заклинание.

Ренни выпустил дверь и теперь разглядывал помещение. Талина пыталась снова зарядить арбалет и впервые не могла — у неё тряслись руки.

«Не взяли бы меня в чистильщики», — подумала она, кусая губы, — «правильно, что туда не берут женщин».

Она всё-таки справилась с рычагом. Стрелять?! Но, судя по тому, что Ренни ещё никого не сжёг, людей в комнате было всего двое.

* * *

На базар Дерек не успел, а менялу нашёл, узнал, сколько будет стоить золотой его мира и парочка драгоценных камней, отыскал ещё пару менял, поторговался, продал крошечный сапфир с ножен, пару наиболее подозрительных амулетов от колдуна и один золотой с профилем прапрадеда. Людей попадалось немного, и приставать к ним с расспросами Дерек не решился. Прошёлся вдоль стены замка, по улочкам, вдоль берега реки, немного — по краю поселения, отыскал подземный выход из замка. Один. Другие ему не попались или он их с непривычки не заметил. На окраине выбрал пустынное место, достал хлыст и попытался вспомнить, как брал его в руки первый раз. Вспомнил. Но, сколько ни пытался, изобразить что-либо похожее на работу непрофессионала не смог. Ложный замах — сколько угодно, удар назад за спину — без проблем, переброс, змея, удавка, хвост дракона — он бился около часа, но воспроизвести движения новичка не удавалось. Руки не подчинялись, выкидывая привычные заученные приёмы. Проделывать такое с мечом он умел неплохо, но хватало его не более, чем на пятнадцать минут. Дальше истинные умения всё равно прорывались. Он потренировался немного с клинком и снова взялся за хлыст. Никакого результата. Под конец Дерек испугался, что собьёт себе всю технику и решил ещё раз пройтись по посёлку.

Вечерело. Единственный обладатель местного кнута — пастух — гнал домой стадо коров. Дерек прошёл мимо ещё одного постоялого двора — грязного и замызганного, — посмотрел, как приезжий торговец договаривается с местной жительницей о ночлеге в её землянке, похоже, что и не только о ночлеге, разминулся с тремя громилами бандитского вида и десятком женщин и мужчин. Покружив ещё, пришёл к выводу, что мужчины стараются уступать ему дорогу, а женщины оборачиваются вслед — почти все. Что ж, если здесь такие же нравы, как в Турилках, это очень неплохо. Рост у местных жителей оказался самый разнообразный — от мелких коротышек, едва не упирающихся носом Дереку в солнечное сплетение, до жутковатого чернобородого великана на голову его выше. Двигался великан достаточно неуклюже, поэтому особо опасным Дерек его не посчитал. Так что ростом он среди местных не выделялся, цветом и длиной волос — вообще полностью соответствовал большей части жителей, разве плащом мог удивить. Надо будет — купит другой, а пока и так нормально.

С наступлением сумерек жители попрятались по домам, а Дерек ещё немного побродил по окраинам — вечерний полусвет неуловимо напоминал ему дом. Лёгкую грусть омрачили двое пьяниц с топорами, которых пришлось уложить рядышком на дороге, чтобы они проспались. Надо будет послать за ними оборотня, вдруг ночью кто-нибудь надумает опохмелиться проспиртованной кровушкой.

Успокоив ещё троих с ножами и кистенём, Дерек решил вернуться на постоялый двор, дабы Хотомыслу не пришлось всю ночь растаскивать по домам непутёвых мужиков.

В обеденной зале горели свечи и факелы, горланил народ. Оборотня видно не было, мест, с которых свободно просматривался бы вход — тоже.

Поэтому Дерек направился к подвыпившему толстяку явно торгового вида, два охранника которого ели через стол от хозяина, сел рядом, вызвав у телохранителей нервную дрожь, и, ломая всё внутри себя, произнёс то, о чём чаще всего говорили приезжие в посёлке:

— Любезный, вы, как я вижу, тоже издалека, но чувствуется, тут не в первый раз, не подскажете ли, где здесь найти развлечения для мужчины, какие посимпатичнее, и во сколько это может обойтись?

Толстяк оживился. Дерек махнул служанке, заказал торгашу вина, а себе — ужин на этот раз из продуктов с незнакомыми названиями, дождался, пока женщина разгрузит поднос, недвусмысленно коснувшись его ногой, и принялся за еду. Дальнейшее наблюдение за служанкой показало, что прижималась она почти ко всем.

Толстяк рассказывал ему вещи, которых никогда не сообщил бы ни один нормальный мужчина в его мире. Дерек слушал, так как уже успел убедиться, что тема еды, выпивки и… прочих развлечений здесь самая ходовая.

После второй кружки вид у охранников сделался совершенно затравленный — они никак не могли понять, относится Дерек к категории грабителей, или всего лишь мирный приезжий. Дерек немного подождал, улыбнулся телохранителям, хлопнул толстяка по спине и сообщил, что пройдёт по указанному им адресу чуть позже, а вот ему пора. Жестом подозвав охранников, вручил им сомлевшего торгаша, отечески порекомендовав ни в какие увеселительные заведения его не пускать, а тихо нести спать. Спровадив занимавшего вполне приличный стол толстяка, Дерек потребовал ещё мяса с гречкой и вина и принялся наблюдать за входом и людьми.

Ужинали и пили в основном мужчины. Это было бы привычно и правильно, если бы некоторые из них не привели с собой женщин. Но остальные мужчины на чужих женщин смотрели лениво, больше интересуясь служанкой. Дерек вяло потягивал вино, раздумывая, спит ли оборотень у себя в комнате, или уже вызывает сюда отряд наёмников нынешнего правителя.

Народ менялся. Вошла компания подвыпивших молодых парней — не местных, судя по заплетённым бородам, с ярко одетой женщиной, лет семь-восемь уже как вошедшей в детородный возраст, которую они обнимали и тискали на глазах у всех. Парни купили три глиняных бутылки непонятно какого напитка и вывалились на улицу.

Вломились трое мужчин — взлохмаченных, не совсем трезвых, но пока настроенных поесть, а не подраться. У одного из них Дерек заметил кистень. Ушёл ещё один купец, на освободившееся место сел другой — чёрная с проседью борода лежала на его неохватном животе, завиваясь крупными кольцами.

Как в любой харчевне родного мира, если не считать заигрывающих служанок и парней с девицей.

Дерек попытался прикинуть, чем мог бы торговать длиннорукий смуглый полностью седой бородач лет на семь его старше. Не придумал. Посмотрел на нестарого ещё мужика в кожаной куртке и неплохих сапогах. Сразу и не поймёшь — купец или охранник. Глянул на его соседа по столу и решил, что мужик — всё-таки купец, но из бывших охранников, а его поджарый и мускулистый спутник — как раз охранник. Чем торгуют — тоже неясно. А вот рыжебородый коротко стриженый мужик в зелёном плаще, вертящий в руках ложку, словно выискивая на ней тайные письмена, должен бы торговать оружием — очень уж оценивающе бросает почти неуловимые взгляды на ножны всех входящих. Похоже он вообще не столько торгует, сколько поджидает зазевавшиеся обозы на дороге. Не было в его взгляде однозначной прикидки, сколько может стоить то или иное оружие, скорее — как быстро его можно вытащить. Седой же купец и торговец в кожаной куртке явно непроизвольно подсчитывали стоимость всего, что видели — вплоть до самых драных штанов. Недаром взгляды обоих несколько растерянно задержались на его плаще — оба не смогли сходу назвать ему цену.

Что ж, мясо здесь очень и очень приличное, да и вино тоже, но пора идти отдыхать, предварительно проверив не делся ли куда предатель.

Он уже поднимался из-за стола, когда дверь распахнулась, и в харчевню вошла женщина в переливающемся плаще. Она огляделась в поисках свободного стола и расположилась почти напротив Дерека, спиной к двери. Женщина, что с неё взять. Компания слева, состоящая, на взгляд бывшего воеводы, исключительно из разбойников, заинтересованно перестала жевать. Мужики дружно подняли головы, посмотрели на женщину, так и не снявшую капюшон, но небрежно поманившую изящной пухлой рукой трактирщика, и тут же поспешно уткнулись бородами в миски. Они явно испугались, а не прятали алчный блеск в глазах. Ничего, что вызвало у грабителей такой приступ страха, Дерек не увидел — разве что колец золотых у женщины было по два-три на каждом пальце, да плащ мерцал в свете свечей, делая фигуру почти незаметной — словно тень сидела за столом напротив, а не женщина. Такой плащ был бы очень удобен дома — на фоне камней полностью скрывал бы своего владельца. И стоил наверно не меньше, чем его собственный. Если б ещё от мёртвых дождей защищал… хотя можно накинуть и поверх своего…

Трактирщик подлетел к женщине, подобострастно изгибаясь и едва не стуча зубами.

— Что угодно прекрасной госпоже?

— Госпоже угодно тушёного мяса и вина, хорошего, — услышал Дерек мелодичный и глубокий голос.

Ему немедленно захотелось подбежать и прислуживать женщине самому. В этом он был не одинок — все более или менее трезвые мужчины в зале попытались приподняться. Даже рыжебородый грабитель с ложкой. Трактирщик исчез. Разбойники молча пялились в миски и нервно жевали, перестав чавкать и хрустеть. В зале воцарилась тишина.

Женщина скорее всего магичка, раз не боится путешествовать одна. Или во дворе её ждёт охрана. Или… муж? Стало очень и очень неприятно. Нет, вряд ли, вошёл бы вместе с ней. Понятно, что беззащитная красавица не рискнёт явиться в золоте и бриллиантах в трактир, пусть и не худший, значит, женщина уверена в своей безопасности. И он может спокойно — совершенно спокойно — пойти спать. Один. А не напрашиваться к ней в телохранители. Дерек уже сделал шаг в сторону лестницы, стараясь удерживать женщину только в поле бокового зрения, когда она скинула капюшон и махнула ему рукой. Точно ему, ошибиться он не мог.

Волосы у неё совершенно чёрные, как его плащ, а глаза… тожё чёрные и… Дерек не успел ничего понять. Он шёл к ней, как потерявший защитный амулет рыцарь шёл бы в пасть к дракону, успев ещё подумать, что у его второго дракона глаза были такие же узкие и удлинённые к вискам, и именно этот дракон едва не стоил ему жизни… Мысль очень и очень не понравилась. Бывший воевода привык доверять интуиции. Поэтому он сделал над собой усилие, молча поклонился женщине, очень медленно повернулся и чуть не полминуты ставил ногу на ступеньку лестницы. Двигаться быстрее он не мог.

— Краса-а-виц-ца, — донеслось до него, — а я тебе не сгожусь вместо этого невоспи-итанного пастушка-а?

Пришлось оглянуться и посмотреть на провокатора. Оказалось, что пока Дерек пытался преодолеть чары, трое взлохмаченных мужиков из дальнего угла харчевни уже успели поесть и теперь возжелали немного размяться. Устраивать драку было рискованно — совершенно неясно, какой счёт выставит хозяин. Один из мужиков, пошатываясь, стоял около столика женщины, а второй весьма недвусмысленно показывал кистенём на хлыст Дерека. Третий держал в руках табурет. Что местные столы, лавки и табуреты просто стоят на полу и их прекрасно можно взять в руки и использовать как дубину, Дерек сообразил ещё в Турилках. Вопрос только, что останется в этом случае от постоялого двора. Чем наказываются здесь погром с убийством, он тоже ещё не знал — лошадей так никто и не опознал, за разбойников счёт не предъявляли, а среди услышанных разговоров не было ни одного на тему правосудия или самосуда.

Пока он прикидывал, как обойтись без драки, ситуация изменилась. Рыжебородый купец бросил изучать ложку вместе с оружием присутствующих, подхватился и рванул к выходу. Тот, относительно которого Дерек размышлял, отнести его к купцам или охранникам, очень тихо и быстро встал сбоку от мужика с табуретом, а его телохранитель не менее проворно зашёл за спину провокатору. Разбойного вида мужики бросили есть и медленно поднимались со своих мест. На чью сторону они встанут, Дерек ещё не понял. И только женщина томно взирала на всё это из-под полуопущенных ресниц, даже не подумав шевельнуть хотя бы бровью.

— Пастушок, говоришь, — Дерек неторопливо взялся за бич, — что ж, пусть будет пастушок…

Бесшумно развернувшийся хлыст обвил шею стоящего у столика мужика. Едва заметный рывок — петля передавила сонную артерию. Человек еще падал, а кончик бича, по змеиному соскользнув с шеи, уже задел на обратном пути по виску второго. Третьего Дерек достал хвостом бича в затылок, аккуратно уложив рядом с приятелями. Спустился с лестницы, взял одного из так и не успевших напасть мужиков за шиворот и вышвырнул за дверь. Ещё одного выволокли купец с охранником, а третьего — вышибала, который наконец-то соизволил появиться.

Дерек поклонился продолжающей спокойно сидеть женщине и уловил заинтересованный и почти восхищённый взгляд… нет, не красавицы, а вернувшегося с улицы купца из бывших охранников.

Дерек слегка кивнул — одновременно купцу и красавице, и пошёл на второй этаж.

Если торговец заинтересован нанять «пастушка» в охрану — то сам его найдёт. А женщина… не хватало только поддаться её чарам и забыть обо всём на свете.

Перебежчика в спальне не было. Дерек ещё раз перепроверил оставшиеся амулеты, отнёс их в конюшню и решил с утра поискать мага, чтобы от них избавиться. С тем он и повалился на кровать не раздеваясь и намереваясь по-прежнему спать короткими погружениями. Вряд ли кому-нибудь придёт в голову, что он остался в своей спальне.

* * *

Боевые заклинания не требовали тонкого и изящного плетения. А поисковые… Если бы он умел бросать поисковые заклинания! Поэтому он стоял и смотрел, не зная — войти или бежать. Талина протянула ему заряженный арбалет, он отвёл её руку — стреляла она не хуже него. Один из находящихся внутри был ещё точно жив, и, похоже, безоружен. Ренни кивнул Талине и приготовился. Он не был уверен, что в таком небольшом помещении огонь их не заденет, но ничего другого не умел.

— Стой здесь, — шепнул он, — я пройду вдоль стен.

— Свистни лучше, — предложила Талина, и ему стало стыдно. Не он первый, не он последний, кто при выходе на свет забывает, что можно пользоваться слухом, но всё равно стыдно. Он свистнул: звук отразился от пустых стен — лишь на полу возникли помехи. Свистнул ещё: если кто и был в комнате — то лишь невысоко в центре.

Войдя, он первым делом пробежался вдоль стен, наскоро их простукивая — пустота обнаружилась, но сказать, куда открывалась дверь, было сложно. Тогда они старательно задвинули камень, не обращая внимания на стоны раненого. Не внушали доверия ему все встреченные здесь. Теперь он рискнул осмотреться: возвышение по центру было накрыто тканью, под которой просматривались тела. То, что вспомнилось из древних свитков, гравировок и таблиц, заставило похолодеть и ещё раз проверить — не сорвётся ли огонь с ладоней сам, с перепугу.

— Я посмотрю, а ты меня лучше прикрой, — шепнула Талина, и ему опять стало стыдно.

Она оказалась смелой. Конечно, она почти совсем взрослая, и долго жила наверху, но ведь женщина! Он пытался подражать её выдержке, но когда узнал знакомое шерстяное платье…

— Это же… я помню эту вязку, ещё сама хотела научиться… — Талина стащила ткань до конца… зажмурилась и привычно свистнула — анализ отразившегося от стен звука немного привёл её в чувство, так что хватило сил накинуть покрывало обратно не открывая глаз и не упав в обморок.

— Это наши, те двое, что пропали из обоза, помнишь? — торопливо повернулась к Ренни, соображая — видел, не видел, маленький он ещё. — У них платье и свитер были вязаные, я узор хорошо запомнила, если самой связать — наверху очень дёшево выйдет, а у нас стоить будет — дюжиницы три не работать можно…

Она не понимала, что и зачем говорит. Судя по расширившимся глазам Ренни, её спина отнюдь не перекрыла ему обзор.

— Надо допросить, — еле выдавил он из себя, мотнув головой в сторону раненого.

Один был мёртв — Талина хорошо стреляла. Второй по-прежнему стонал, и теперь они решились к нему подойти.

— Что это?

Она не смогла бы говорить так жёстко.

— Ну? — повторил он, забирая у неё арбалет.

Раненый был чисто выбрит. Второй — тоже. Так вот что насторожило Ренни на поляне — местные не бреются. Мужчина стонал, буравя их обоих ненавидящим взглядом.

— Что это? — Ренни прицелился в раненого, хотя вряд ли мог этим его испугать — добить было милосерднее.

— Ты бы лучше спросил, где выход, сопляк, — выплюнул мужчина.

— Он спросит, — вмешалась Талина, — потом. Сейчас скажи, что это…

На самом деле она не была уверена, что хочет знать. Мужчина закрыл глаза. Молчал долго. Потом выдавил:

— Алтарь…

Слово было ей абсолютно незнакомо.

— Кому? — судя по вопросу, Ренни знал, что оно означает. Что-то магическое, решила Талина.

— Светлому… — мужчина ни на секунду не задумался, лишь кривился от боли.

— Светлому? — переспросил Ренни. — Зачем?

— Облегчить приход, — голос раненого слабел.

— Не может быть… — растерянно выдохнул Ренни, — он же… светлый…

— Дурак, — захрипел мужчина, — он такой же, как и тёмный… хуже, чем тёмный, потому что… притворяется…

— И нас должны были… тоже? — Талина уточняла на всякий случай, она поняла это, как увидела платье.

— Суки… не успели… — сквозь зубы прошипел раненый.

А она ещё убивалась по господину Хенлеримаду.

* * *

Золомер в окаменении наблюдал за ссорой. Приезжий в плаще из непонятного материала спас сегодня его трактир. И, возможно, жизнь. Не только его — всех присутствующих, включая свою собственную. Хорошо, госпожа не успела рассердиться за отсутствующего вышибалу. Что она не задумываясь убила бы нападающих, а затем раскатала дом по брёвнышку вместе с посетителями, трактирщик не особенно сомневался. Надо ж было этим троим упиться до полной потери разума…

Золомер мрачно глянул на вышибалу и бегом понёс госпоже вино и мясо. Он до помутнения в глазах боялся не угодить женщине в эльфийском плаще. Красавица, путешествующая одна ночью в таком одеянии, крайне опасна. Этот плащ стоил больше, чем всё золото и бриллианты, которые он успел заметить под ним. Не случайно компания весёлого люда напротив примолкла и стушевалась. Когда люди в таких плащах входят в трактир, остаётся только надеяться, что им всё понравится — иначе… Он поёжился и подобострастно склонился перед госпожой. А она была красива, так красива, что на мгновение трактирщик забыл об опасности. Женщина милостиво улыбнулась и скосила взгляд чуть назад, не обращая внимания на согнувшегося хозяина.

— Подожди, — пропела она, — будет ещё заказ.

Золомер поднял голову: к столику направлялся посетитель. Безумец. Только безумец может подсесть к женщине в таком плаще. И только полностью сумасшедший может отказать, когда она так призывно улыбается. Оставалось надеяться, что трактир сегодня устоит. Но жену и детей надо срочно отправить к кому-нибудь из родичей…

Глава седьмая. Купец

— Привет, рыбка. Не утерпела? Ладно, и я соскучился.

— Повтори, я не ослышалась?

— Солнышко, я соскучился. Очень. И как тебе?

— Хорош, хо-о-ро-ош. Где нашёл? Совершенно потрясающий мужчина! Рост, стать, манера держаться — загляденье! Долго искал?

— Ты тише, тише, это всё-таки не элитный жеребец, чтоб так о нём отзываться.

— А что такого? Все мужики либо жеребцы, либо кобели, либо…

— Козлы, я знаю. И всё же попридержи язык, мне не нравится твой тон…

— Да? Раз не нравится, значит и правда хорош. Не тяни, рассказывай, где отыскал-то и что так долго?

— Да не поверишь — как в себя пришёл, думаю всё, каюк, в нижние миры выбросило. Весь цикл по шагам перебрал, все прегрешения вспомнил — чуть не взвыл, как представил, что мне оттуда наверх ползти. Решил — не выберусь, всех покромсаю, такое устрою — сами меня выкинут. Главное, непонятно, за что? Ничего вспомнить не могу — вполне же нормально всё было… ну пусть не совсем нормально, но уж не так, чтобы в нижние… Прочухался: ничего подобного, мир-то вполне себе средний. Там и нашёл….

— И кто он?

— Лучший мечник империи, главнокомандующий, первый в технике владения боевым бичом и основной претендент на трон императора — сама понимаешь, за кем армия, тот и правитель. И при этом вполне нормальный мужик, но тут всякое бывает, сама знаешь… Слушай, вкусно! Не столько даже вкусно, сколько вкус как таковой имеется. Ты не представляешь — они там едят в основном грибы, с тебя примерно ростом, ещё и дома ими украшают, а жидкость, которую из грибочков добывают, называют нектаром и пьют. Причём стоит данный напиток, как вполне приличные обед и ужин за пять дней… из тех же грибов. На вкус сия амброзия напоминает… ммм… пожалуй, очень сильно разведённую водой простоквашу… раз так в десять… а грибочки вкуса не имеют вообще, и специй к ним никаких не положено. Нету там специй. Нет, где-то через пару дюжиниц я научился-таки различать около куля оттенков вкуса этой бумаги, и даже убедил себя, что она есть весьма и весьма изысканное кушанье, зело полезное и развивающее вкусовые рецепторы, но мясо как-то лучше. Надо трактирщику ещё золотой кинуть, а то как бы он от страха не окочурился…

— Перебьётся, ты и так переплатил. А какие там женщины?

— Будешь очень сильно смеяться — не видел ни одной… Они их на улицу не выпускают. И не говорят о них. А мне недосуг было выискивать, на мою задачу это никак не влияло, а времени отняло бы уйму.

— Так за шесть лет ни одной и не видел? Врёшь и не краснеешь. Что б ты, да первым делом по бабам не пробежался? Это намёк? Да ты за шесть лет с ума бы спятил, без баб-то…

— С чего бы? Я когда временны́ми сдвигами клинков занимался, лет десять женщин не видел — и даже и не вспоминал, что они существуют, смещение-то куда как интереснее.

— Угу. Мне, чай не дюжина с хвостиком, чтоб такие сдвиги мне впаривать.

— Ну представь… вот ты разрабатываешь модель шикарного платья. Когда ты решаешь, где лучше сделать разрез, а где пустить эту… оборку, допустим, ты разве в этот момент о мужиках думаешь?

— Естественно, а для кого же я этот разрез делаю? Они ж туда заглядывать будут. Ты чего?

— Извини, у меня, видать, упущения по части женской психологии… Не переживай, я наверстаю…

— Не сомневаюсь. Как только меня спровадишь, так сразу навёрстывать и побежишь. Или я всё же с вами останусь?

— Солнышко, ну пойми, у меня свои планы, и ты в них пока не вписываешься… Не сердись. Ну не сердись, лап, мне правда сейчас не до тебя…

— Так мне уйти?

— Рыбка, ну не злись. Потерпи ещё чуток. Я же тоже соскучился… ну не злись… не до риска сейчас… мне б его на троне хоть пару-тройку дюжин лет удержать…

— Думаешь, и с этим не получится?

— Посмотрим… хорошо хоть, что эту дрянь удалось здесь запереть… и… такое ощущение, что пока у тебя почти нет работы, у меня нет шансов… Мне вообще порой кажется, что это никогда не кончится… Осталось сцепить зубы и экспериментировать…

— И ещё пытаться с пользой провести свободное время. Отдыхать тоже надо…

— Потом. Когда оно действительно будет свободное. Тебя проводить?

— Вот что ты так упёрся? Цену себе набиваешь?

— Нет, солнышко, просто хочу иметь трезвую голову, а с тобой это не всегда возможно… И не облизывайся — я его к тебе не подпущу.

— Да я и не облизываюсь, тебе мерещится…

— Ага. То-то ты с таким вожделением на него смотрела.

— Тебе жалко, что ли?

— Смотря кого. Дел полно, не до баб сейчас. Мне здравомыслящие люди нужны.

— Конечно. Если сам нормально думать не умеешь, то кто-то же должен…

— Я тебя провожу.

— Наверх?

— Нет, до околицы.

— Скотина.

— Скотина, куда деваться.

* * *

Утро дало знать о себе серой полосой за ставнями и вползшей в комнату прохладой. Хотомысла по-прежнему не было.

Выспался Дерек отменно и решил пробежаться до реки — не смог отказать себе в удовольствии искупаться. Видел вчера, как ничего не боясь плавают и ныряют местные мальчишки. Сейчас он был безумно благодарен мастеру, который заставил его научиться плавать. Вспомнил, как брыкался и костерил беднягу, доказывая, что лучше ещё пару часов посвятить бою на мечах. Убедил Дерека тогда лишь аргумент, что плавание — фамильное умение членов императорской семьи, и без него стыдно называться четвёртым сыном императора.

Далеко отплыть от берега он всё же не рискнул — это не домашний отцовский бассейн, мало ли кто здесь водится, но искупался и несколько раз нырнул. Вода оказалась ледяной, но абсолютно чистой. На берегу было пусто, так что Дерек никого не испугал шрамами на ноге. Они тоже поменяли цвет и вроде бы стали чуть меньше. Но, возможно, так просто казалось при новом освещении.

На обратном пути ему встретился пастух — негоже, конечно, было проникаться симпатией к представителю низших слоёв, и явно не воину, но поскольку он был единственным здесь, кто ходил с хлыстом, Дерек решил посмотреть, как тот лихо им щёлкает. Сопровождали пастуха три собаки или оборотня — местные и сами их в зверином облике не отличали, а пастух, кажется, с утра не совсем понимал с кем, куда и зачем идёт. Но хлыстом щёлкал громко.

Поддержав беседу об окончательно потерявших совесть волках, вампирах и бабах, не дающих поутру опохмелиться, о сбрендивших магах и распоясавшихся оборотнях, Дерек распрощался с пастухом и отправился на базар — услышать что-нибудь более дельное и отыскать там вчерашних посетителей харчевни. Особенно одного посетителя, которого нельзя было назвать мужчиной. Пройдя с полсотни шагов Дерек честно признался самому себе, что искать он будет не сведения о мире и не скупщика амулетов, а женщину с чёрными глазами.

Естественно, никаких красивых женщин он на базаре не нашёл. Некрасивых и скандальных — сколько угодно. Они вопили, чихали и ругались так, как Дереку ещё слышать не доводилось. Вложенный словарный запас не сработал — ни один из трёх языков адекватного перевода ужасающим заклинаниям не дал. Зато он понял, что перебранка шла о поимке людьми князя распоясавшегося оборотня, загрызшего двух человек посреди дороги. От ряда к ряду подробности погони за озверевшим перевёртышем становились всё ужаснее — если в первом рассказе дело заканчивалось парой укусов у стражника, то в восьмом к откушенным рукам и ногам прибавлялось перегрызенное горло и ужасающие симптомы ликантропии, которые проявились у бедного охранника сразу после взгляда на рану. В девятом рассказе повествовалось уже о том, как укушенный в горло стражник бросился на князя и загрыз его верного коня. Пострадал ли сам князь — не сообщалось. Княжеский суд над оборотнем и его казнь планировались днём, после окончания торговли.

Что ж, если он всё правильно понял, то удалось без труда отделаться от предателя. Осталось только убедиться, что это не какой-нибудь другой оборотень и выкинуть в реку амулеты. Или подбросить их в караван рыжебородого купца-разбойника.

На судилище собралось всё поселение. Проводилось оно вне крепостных стен, так что рассмотреть замок в подробностях возможности не представилось. Лезть же в обнаруженный подземный ход для удовлетворения собственного любопытства Дерек не собирался. Но из разговоров понял, что князь живёт на верхних этажах башни, а вовсе не под землёй.

Разглядывая собравшийся народ Дерек заметил, что его тоже внимательно изучают.

Во-первых, все вчерашние посетители харчевни. Мужского пола, как ни жаль. Включая рыжебородого разбойника и купца из бывших охранников.

Во-вторых, поджарый и светловолосый мужчина с непривычным взглядом — глаза у него меняли свой цвет от прозрачно-голубых до тёмно-синих. Дерек осторожно присмотрелся к окружающим — на синеглазого парня обращали внимание в основном женщины. Причём он им откровенно нравился. Но те же женщины с не меньшим вожделением разглядывали и самого Дерека, призывно и маняще улыбаясь. Дерек попытался оторваться от синеглазого, но тот неуклонно следовал за ним, почти не пряча своего интереса. А вот купец из охранников заинтересованность старался скрыть, хотя тоже не упускал бывшего воеводу из виду. В итоге получилось, что когда на деревянный помост выволокли Хотомысла, оба наблюдателя оказались неподалёку. Дерек этому не препятствовал — купец точно на князя не работал, а собирался предложить наняться к себе в телохранители или в обоз, второй же парень был настроен вполне миролюбиво. Пока.

Он так и не понял, почему схватили перебежчика. Возможно, Дерек сам вчера несколько перестарался с нападавшими, и они так и не очухались. А списали всё на новоявленную овчарку. Возможно, предатель просто подрался за какую-то женщину. Обвиняли его в убийстве двух забулдыг, которых нашли поутру загрызенными на дороге. Вполне вероятно, что оборотень их действительно задрал. Дерек всё ждал, когда перебежчик заявит, что он гончий нынешнего правителя, но Хотомысл упорно молчал. Бывший воевода уже совсем было вздохнул с облегчением, что ему не пришлось марать руки о предателя, как вдруг парень с синими переливающимися глазами приблизился почти вплотную и произнёс так тихо, что Дерек скорее угадал вопрос по губам:

— Он ведь с тобой пришёл, чужестранец?

Совершенно непонятно почему воевода ответил:

— Со мной. Но могу ли я ему чем-то помочь?

Он совсем не собирался помогать оборотню. Он бы с огромным удовольствием посмотрел, как тому отрубят голову, и уехал отсюда без малейшего сожаления о предателе. Но, услышав вопрос, вдруг решил, что негоже даже не попытаться спасти своего первого попутчика в этом мире. Предатель не предатель, трус не трус, а начинать новую жизнь надо всё-таки не с откровенного зла. Лучше бы вообще с добра, но Дерек сомневался, что спасение гончего может считаться таковым.

Синеглазый отстранённо взглянул за плечо Дерека. Сзади к ним подобрался купец, всем своим видом сообщая, что не позволит переманить от себя перспективного охранника. Чуть сбоку от купца держался его телохранитель, старательно делая вид, что смотрит в другую сторону. Бегло осмотревшись Дерек нашёл, что телохранителей у купца не меньше двух — вполне нормально для местных торговцев.

— О чём речь? — вкрадчиво поинтересовался купец, перехватывая инициативу у синеглазого. — А я как раз искал тебя, мастер бича, хотел предложить работу. Очень неплохо оплачиваемую, хоть ты и не нуждаешься, как я вижу. Но, согласись, путешествовать в хорошей компании приятнее, чем в одиночку?

И вызывающе уставился на соперника слева.

— Хельмидар, — представился обоим синеглазый, почти не разжимая губ. — Я не по тому вопросу, что ты думаешь…

И выразительно замолчал, доведя цвет глаз до бледно-голубого.

— Ильметас, — ослепительно улыбнулся купец, демонстрируя внезапное дружелюбие, — можно просто Ильм. А ты по какому вопросу, Хельм? Ведь можно просто Хельм? Мы с тобой тогда получимся почти тёзки.

— Можно, — сквозь зубы процедил новоиспечённый тёзка, — чужестранец спрашивал, можно ли помочь оборотню?

Купец задумчиво посмотрел на помост и глашатая, продолжающего зачитывать список преступлений перебежчика. Предательство тёмного владыки и пособничество светлому среди них не значилось. А вот убийство лошади князя путём загрызания оной действительно фигурировало.

— А зачем? — удивился купец. — Он что, с тобой? Прости, мастер бича, ты не сообщил нам своего имени.

— Дерек, — ответствовал взятый с двух сторон в оборот воевода. — И я не сказал бы, что он со мной… просто сомневаюсь, что оборотень виновен.

— Ну, вполне возможно, что он пробрался в спальню княжеской дочки и его поймали утром на выходе, причём не в человеческом виде, — осклабился купец. — Оно конечно, родить бы ей давно пора, так ведь не щенка же… кого другого отпустили б и денег ещё отсыпали, но не натурального же кобеля… был бы хоть волком — всё приличнее.

Дерек не понял, шутит купец или ему что-то известно. Но живо представил себе, что бы лично он сделал с мужчиной, осмелившимся пробраться в спальню его дочери. Если бы у него была дочь. В пору бездумной молодости в подземных кабаках Дереку не раз в строжайшей секретности исполняли пару баллад, в красках живописующих как подобные действия, так и их последствия для всех участвующих сторон. Но даже тогда ему больше всего хотелось спросить — как сказитель чисто технически представляет себе проникновение в чужой замок. Видел ли он вообще хоть раз замки и женщин в них? А здесь, при таких нравах и таких домах — забраться внутрь особых сложностей не составит. Так что вполне вероятно… Он взглянул на синеглазого, изучая реакцию. Судя по полупрезрительному выражению лица Хельма — купец острил. Не очень удачно, на взгляд Дерека. И, кажется, на взгляд синеглазого — тоже.

— Ну так что, выкупить его хочешь или драться за него? — неожиданно перешёл к делу купец. — По мне — я бы на тебя с удовольствием в бою посмотрел, да и все убытки покрыть — денег уйма уйдёт, а они и самому пригодятся.

— Конечно, — с сарказмом зашипел Хельм, до того явно собиравшийся советовать Дереку ввязаться в поединок, — лучше рисковать жизнью, чем деньгами, оно совсем по-торгашески. Ещё и поставишь на него дюжину золотых.

Купец не обиделся, а примирительно возразил:

— Да ладно, с кем там драться-то? Все лучшие дружинники князя подати собирать поехали, да вампиров бить. Если ты, Дерек, и мечом владеешь так же, как хлыстом, то лучше драться… Хотя по мне — наплюй на него. Не шибко этот оборотень хорошее впечатление производит… Но если решишь сражаться — могу и твои деньги поставить, у тебя дополнительный резон выиграть будет. Сколько на себя не жалко? Хельм, ты ставить будешь?

Купец вроде как и шутил, но Дерек прекрасно видел, какой азарт блеснул у него в глазах. С другой стороны — если биться на мечах, то никакого риска нет, а купец не станет подставлять того, кого мечтает заполучить в охранники. Скорее, пытается лишний раз проверить незнакомого человека да денег шальных заработать.

Поэтому, когда глашатай спросил, не желает ли кто отстоять невиновность преступника в поединке, Дерек поднял руку.

* * *

Что надо бы выяснить есть ли здесь ещё люди, они сообразили только тогда, когда мужчина испустил дух. Талина утешала Ренни, доказывая, будто верить раненому нельзя вообще, и поэтому даже лучше, что они не успели об этом спросить.

Выходов они насчитали три. Включая тот, через который пришли. Пришлось лечь на пол и слушать, не донесётся ли откуда-нибудь звук шагов и удары кирки. Второй выход показался им шумным и подозрительным. Настолько, что Ренни остался около него, пока Талина соскребала с потолка и стен светящуюся плесень и упаковывала в сапог, снятый с ноги одного из убитых — ничего похожего на сумки или рюкзаки здесь не отыскалось. Фляг — тоже. Зато в избытке нашлись ножи и клещи. Талине очень не хотелось их брать — она в красках представила себе, для чего те предназначались, — но ножи могли пригодиться. Она стащила с убитых рубахи и завязала наподобие сумок — вполне можно носить за рукава. Натолкав туда всё сколько-нибудь полезное и хоть чем-нибудь напоминающее оружие, она подошла к Ренни, протянула ему куртку взамен прогоревшей и сказала:

— Надо уходить.

Уходить действительно было пора — трупы обозников давно начали разлагаться, от их запаха кружилась голова. К тому же звуки за второй дверью становились всё отчётливее, а Ренни — всё зеленее.

— Давай попробуем подвинуть к этой двери алтарь, — почти прошептал он, осознавая, что сил драться у него больше нет. Он не верил, что им удастся выбраться. Он не знал, куда идти. Но точно — не наверх. Вниз. Там, в шахтах и коридорах, умирать не так страшно, как под ужасающим и бесконечным небом. И всё это время ему придётся делать вид, что он надеется выволочь Талину отсюда.

Плита сдвинулась неожиданно легко, и они дотолкали её до двери, не особенно надрываясь. Под ней оказался люк — железный, с непонятными рунами на крышке. Ренни прижался ухом, но ничего не услышал. Тогда они откинули крышку и свистнули. Шахта уходила далеко вниз, так далеко, что звук от сброшенного туда молотка вернулся назад через дюжину ударов сердца.

— Где-то два куля моих ростов, — прикинул Ренни глубину, — я бы полез. Чем ниже, тем больше шансов найти наши старые тоннели. Ты как?

Талина изучала ступеньки, спиралью опоясывающие шахту. Страховочных скоб и перил не было. Опознавательных рун и предупреждений — тоже. Вернуться наверх и умереть в лесу? Ни за что… Почему и не спуститься — их ходы тянутся почти под всеми землями, так что на глубине есть хоть какая вероятность встретить знакомые указатели и наткнуться на заброшенные ярусы.

— Это не наша шахта, — всё же высказалась она. — Ты же сам видишь — не наша, и далеко не такая древняя, как шахта Делорины. Ей вообще наверно меньше двух кулей лет. Или больше? Непонятно… Ренни, я бы спустилась, но… скажи, кто ещё, кроме нас, может построить шахту?

Ренни знал, кто кроме них может построить шахту. Брат его отца погиб на ликвидации прорыва. Он знал и то, что Талина спросила просто так — ей тоже всё давно ясно. Но… их тоннели пересекаются, пусть и не часто. Под землёй есть пещеры и реки — куда-нибудь прийти они смогут.

— Ерунда, — бросил он как можно небрежнее, — ничего страшного. Будь нижние так ужасны, от нас давно бы ничего не осталось. Ты только зубами не стучи, если кого увидишь, а спокойненько иди мимо — ничего они тебе не сделают. Тебя что, родители не учили? Проходчики частенько такими ходами пользуются — и ничего, нормально.

Он храбрился. А что оставалось делать? Он даже говорил почти правду, только не рассказал, какие лица бывают у тех, кто прошёл подобным тоннелем.

Шум за дверью то нарастал, то стихал. Они выбрали по два кинжала, выглядевших наиболее надёжно, куртку Ренни всё же сменил, арбалет закрепил за спиной, а самодельные сумки просто бросили вниз. Подумали, не стоит ли найти страховочную верёвку, но решили, что она не поможет — не удержит один другого на такой лестнице. Да и не казались ступеньки такими уж скользкими или узкими. Кто из них в детстве по стенам не лазил, да по отвесным колодцам с яруса на ярус не пробирался?

Было достаточно светло — несмотря на то, что Талина старательно соскоблила плесень отовсюду, куда смогла дотянуться. Ренни вздохнул и поставил ногу на ступеньку. Может, подумал он, нам лучше сорваться сейчас. Но лестница казалась вполне надёжной, а темнота внизу была куда приятнее солнца над головой.

Спускаться было не сложнее, чем по межъярусным переходам. Стены были где земляные, где из песчаника, и кинжал входил в них достаточно легко. Подстраховываться пришлось всего два раза. Ренни спускался первым, проверяя надёжность ступенек, и изредка спрашивал Талину, всё ли у неё в порядке. Светлое пятно наверху постепенно уменьшалось, а тьма впереди не давала точного представления о высоте. Приходилось свистеть. Он даже не сразу понял, когда спуск закончился.

— Ну вот видишь, — ободряюще сказал он, поддерживая Талину, — всё совсем просто. Теперь надо найти нашу заброшенную шахту, а там уж куда-нибудь да выберемся.

Он умолчал, что для заброшенной шахты они слишком неглубоко. А Талина не стала его поправлять.

Пока он говорил, картина прояснилась — эхо донесло, что дальше только один неуклонно снижающийся ход.

— Хорошо, — теперь Ренни не боялся говорить вслух: если будет погоня, от людей они здесь отобьются, а вздумают напасть нижние — всё равно шансов никаких. — Чем ниже — тем больше шансов выйти к своим. Воду чувствуешь?

Воду они не чувствовали, но рано или поздно всё равно должны были или выйти к ней, или умереть от жажды, или вернуться назад. Если не встретят тех, кто построил эту шахту.

* * *

Поединок закончился до обидного быстро, если кулачный бой можно назвать поединком. Ни мечом, ни хлыстом пользоваться не пришлось, поскольку все лучшие мечники действительно охраняли границы и собирали подати, а бичом никто не владел. Особых правил драки не существовало, поэтому Дерек просто уклонился от двух или трёх ударов стражника, после чего не спеша отправил того на землю в бессознательном состоянии. Оставлять на бедняге синяки или проводить болевые приёмы он тоже не стал. Народ остался крайне недоволен. Все дружно кричали «Мало!», но развлекать публику Дерек не собирался. Поэтому он развёл руками и сообщил, что если кому мало, то того он может быстренько уложить рядышком с бойцом на травку. Желающих не нашлось.

Князь тоже был не особенно доволен столь коротким поединком, но возмущаться не стал, скороговоркой провозгласив невиновность оборотня. Громко причитать и требовать денег рискнул лишь палач, не получивший платы за работу. Он едва не рыдал и тоном заправского нищего всё твердил об умирающей с голоду семье. Дерек кинул ему серебрушку, что, как он предварительно выяснил, втрое превышало установленные расценки за работу. Палач поймал её на лету и тут же растворился в толпе, стараясь на бегу отвязаться от настойчивых предложений срочно пойти обмыть столь щедрую компенсацию.

Купец с Хельмом встретили Дерека одинаково задумчивыми взглядами. Ещё три дня назад Дерек сказал бы, что они похожи, но теперь он научился различать живущих в этом мире людей. Оба светловолосые, как и половина жителей посёлка, но борода у синеглазого чуть длиннее и темнее, а стянутые на затылке в длинный хвост волосы отливали серебром. Ростом Хельм был чуть выше, в плечах уже и более жилист. Дерек прикинул, что купец лучше подходил для уличных драк и кулачных боёв, а вот Хельм, пожалуй, к бегу и стрельбе из лука. С кинжалами и кастетами оба смотрелись бы гармонично, но как они владеют мечом, Дерек представлял себе с трудом. Определить скорость реакции обоих он тоже затруднился, хотя купец, похоже, несколько отяжелел после того как обзавёлся собственными охранниками.

— Жаль, — печально вздохнул Ильм, — ты сделал его так быстро, что я даже не успел ничего поставить. А почему ты не стал требовать поединка на мечах?

Дерек не мог объяснить, почему. Князь тоже не настаивал, предложив самим выбрать оружие. Кулаки обоих вполне устроили — умирать или убивать за оборотня никто не собирался.

Привели развязанного перебежчика. Тот смотрел на них не столько с обожанием и благодарностью, сколько с ужасом. Выражать признательность и целовать Дереку руки предатель точно не собирался. Проследив за направлением его взгляда, Дерек понял, что страх двуликому внушает не он сам, а стоящий рядом с купцом Хельм. Создавалось впечатление, что в случае выбора между топором и встречей с синеглазым, предатель однозначно предпочёл бы топор. Хельм не сводил цепкого взгляда с оборотня, по-прежнему сохраняя на лице полупрезрительное выражение. Ильм же разглядывал перебежчика с откровенным любопытством.

— Мы тут прикидывали, за что тебя могли повязать, — азартно потёр руки купец, вызвав у Хельма едва ли не болезненную гримасу, — но так и не поняли, кто и зачем загрыз лошадь князя. Ты что, так сильно оголодал? Так на хрена княжескую-то есть, их же в любом дворе полно? И при чём тут кража драгоценностей княжны? А охранник, он что, действительно вошёл в долю и впустил тебя? А кто его тогда стукнул оглоблей? Или дубиной? Откуда в замке оглобля? Может, ваза? Что за бредятина, ты что, шпион? А дочка князя, она как, ничего? Всем даёт? Бесплатно? Или это всё сплетни? К ней пробраться очень сложно? Драгоценности-то отобрали? Жалко, а то можно было бы свой товар ей предложить в утешение. Как тебя вообще успели схватить, ты ж оборотень? Эй, парень, ты чего зубами-то стучишь, не трясись, не казнят тебя уже… э-эй, у тебя вид такой, словно ты сейчас на передние лапы припадёшь и хвостом вилять начнёшь, очнись, ты ж не шавка дворовая всё-таки… к тому ж тебя вовсе не Хельм спасал, если уж хвостиком вилять, то вот перед ним…

Дерек слабо представлял себе, как припадают на передние лапы. Надо будет обратить внимание на местных собак.

— Поговорить бы надо, — все так же сквозь зубы произнёс Хельм, — давно не виделись…

— И обмыть! — вмешался купец, хлопнув синеглазого по спине.

Хельм поморщился и подавил ругательства, поменяв цвет глаз на почти чёрный.

— Тебя как звать? — обратился Ильм к оборотню, не обращая внимания на гримасы синеглазого.

Перебежчик не ответил. От страха у него пропал дар речи.

Дерек промолчал — хотелось бы узнать под каким именем перебежчик известен Хельму.

— Так как? — переспросил Хельм. — Разговаривать будем?

— Обязательно! — вмешался купец. — И отпразднуем его чудесное спасение! Верно, парень? Я знаю тут одну очень гостеприимную хозяюшку, готовит она… уммм!.. по сравнению со вчерашней едой в харчевне её стряпня просто королевское кушанье! А самогон настаивает! Закачаешься! Хельм, пошли! Парню срочно надо выпить, он вон на ногах не стоит от счастья! Меньше надо было по бабам шляться, да лошадей не грызть, но что уж теперь… Заодно и с тобой потолкуем, а то как-то всё отвлекают да отвлекают, — обратился он уже к Дереку, недвусмысленно похлопав себя по куртке, во внутренних карманах которой явственно звенели деньги.

Дерек и сам давно решил, что негоже оборотню общаться с синеглазым наедине. Купец тоже не собирался оставлять воеводу вдвоём с Хельмом, опасаясь, что тот переманит ценного работника.

Они двинулись за купцом — сначала Хельм, потом оборотень, следом Дерек и два охранника Ильма, на которых тот бросил едва заметный взгляд и чуть качнул головой, давая сигнал держаться поодаль.

Дом, куда их привёл купец, действительно оказался чистым и светлым, хозяйка — высокая женщина, ещё не вышедшая из детородного возраста, — гостеприимной и улыбчивой. Насчёт еды Дерек сказать ничего не мог — она везде казалась ему вполне сносной, хотя излишне резкой и насыщенной разнообразными оттенками, от горечи до сладости, а понять, что на вкус местных жителей предпочтительнее, ему всё не удавалось. Также он никак не мог сообразить, как пересчитать возраст на местный лад. Год здесь длиннее, а сутки часов на пять-шесть короче, поэтому сказать, сколько лет купцу или синеглазому было крайне затруднительно. На взгляд Дерека — лет по пятьдесят-пятьдесят пять, но сколько это в пересчёте на местный лад? Двадцать пять? Тридцать пять? Они моложе его, но вот на сколько? Надо бы поспрашивать местных о возрасте, чтобы на вопрос о своём отвечать правдоподобно. Сколько лет хозяйке? По его меркам — за шестьдесят, а по местным? Тридцать? Сорок? Дерек прикинул, что женщина почти одного с ним возраста и, пересилив себя, спросил купца, сколько ей лет.

Ильм не задумываясь ответил, что около трёх с четвертью дюжин. Дерека это вполне устроило — столько и он станет отвечать на вопрос о возрасте. Тогда Хельму с купцом должно быть по тридцать-тридцать пять, не больше. С другой стороны, может оказаться, что женщины стареют заметно быстрее или медленнее…

— А тебе сколько? — на всякий случай уточнил Дерек.

— Три без четверти, — ответил купец, — из них полдюжины я был охранником чужих караванов… теперь вот охраняют меня. Это гораздо приятнее и прибыльнее, надо сказать…

Он кивнул на двоих сидевших за соседними столами телохранителей. Те усиленно делали вид, что интересуются прелестями хозяйки и её дочери.

— Третьего вычислил? — не без гордости поинтересовался купец, улыбаясь хозяйке.

Третьего Дерек не вычислил, взглядом вроде бы хмельной купец его не выдал, и воевода присмотрелся к оставшимся посетителям внимательнее. Изучение ничего не дало. Если третий охранник и шёл за ними от места поединка, то маскировался очень тщательно, купцу было чем гордиться. Таким принципом охраны Дерек иногда и сам пользовался, поэтому старательно запомнил лица присутствующих. Ильм отхлебнул из кубка и продолжил:

— Но мне не очень повезло — только собирался обосноваться в столице и развернуться по-крупному, как правление светлого закончилось… а при тёмном, сам понимаешь, за Жемчужными не шибко и расторгуешься, да и риск больше… через южные кордоны пошлина за проход чуть не в полдюжины раз возросла… хорошо у меня связи прямые… — он нагнулся к уху Дерека и доверительно прошептал, — не поверишь — с гномами… я их даже видел… угу… только на том и выезжаю, ну и на южных пряностях немного… С эльфами ещё связи имею, но там либо переводчика за бешеные деньги нанимать надо, либо самому все эти кошмарные мелодии учить — на одних словах много не наторгуешь… Я лет пять назад вроде уж и выучил, рискнул — пару предложений спел по всем правилам — а они как начнут хохотать, не ту ноту взял, и смысл, видишь ли, им исказился! Можно подумать, так непонятно было, что я сказать хотел! Не, ну на хрена им чтоб смысл одновременно и словами и мелодией выражался? Я понимаю ещё — слова говорю вежливые, а мелодия — матерная, куда ни шло… Или текст одно сообщает, а мелодия — ещё что-то с ним не связанное… они этим часто пользуются, это понятно зачем — информации больше передать можно. Потому у них имена такие длинные — пока его полностью без запинки выговоришь — дюжину фактов сообщить успеешь. Если кто не знает этой особенности или в мелодиях не силён — очень удобно. Но для чего петь, если мелодия и текст одно и то же говорят?

Дерек знал, что один из вложенных языков — эльфийский. Про гномов и эльфов он уже тоже кое-что выяснил. Но что у эльфов в языке два канала передачи информации, и они порой не связаны по смыслу, услышал впервые. В памяти не было ни малейшего намёка на нотный язык, как Дерек назвал его для себя. Видимо, магическое обучение включало только словарный запас. Дома говорить вслух одно, а на пальцах — другое, ему приходилось часто, и сообщениям шпионов, опирающимся только на подслушанные разговоры, никто никогда не доверял. Но там были задействованы зрение и слух. А здесь — только слух.

Интересно, что будет, если подключить ещё язык жестов и по всем трём каналам гнать разные сообщения? Много ли человек сможет запомнить, и какова будет скорость восприятия?

Надо будет попросить купца научить его нотному языку. И заодно выяснить, есть ли здесь язык жестов и одинаков ли он у разных народов. Дерек решил, что только ради этого следует согласиться на должность охранника. Путь долог, выучить можно будет многое. Ильм не вызывал у него недоверия или отторжения — болтлив, азартен, любопытен, но раз до сих пор не разорился, значит, дело знает. Да и не выдать ничем третьего телохранителя мог только достаточно натренированный человек. Всё равно ехать куда-то надо, почему пока не с ним?

Дерек взглянул на синеглазого с оборотнем. Хотомысл разве что не стучал зубами и пил уже пятую кружку. Хельм не пил вообще и не сводил с предателя взгляда. Глаза его стали совсем серыми, без единой синей искры. Судя по действию — или имитации действия — на купца двух кружек напитка хозяйки, Хот не падал под стол только потому, что был насмерть перепуган.

Глава восьмая. Тайный

— Ну так как? — спросил раскрасневшийся купец, провожая затуманенным взором пышные бёдра хозяйки. — Сколько с меня запросишь? Ты, конечно, не здешний, местности не знаешь, да и разведчики у меня уже есть, и хорошие, но при открытом столкновении — равных тебе нет, это я прямо говорю…

К ценам на услуги охранников Дерек уже прислушивался и даже несколько вопросов задал. Разброс был велик — от двух золотых до четырёх дюжин.

Хельм бросил на них быстрый взгляд и снова уставился на оборотня.

— Не знаю, — ответил Дерек, — сначала я бы твои условия выслушал. Я не нуждаюсь.

— Вижу, — ответил купец, разглядывая его плащ, — у меня охрана получает по три дюжины золотых на каждого. Если доедем все и с товаром — ещё по полдюжины. Тебе могу предложить три с половиной. За каждого убитого охранника доля снижается на четыре золотых, за потерянный товар — ничего не получите…

— Но тогда ты сам заинтересован перебить всю охрану? — уточнил Дерек. — Не так ли?

— Так, — усмехнулся купец, — только если это вскроется, живым мне не быть. И с таким я сталкивался, поверь. За десять лет ни ко мне, ни к моим управляющим претензий не было.

— Да? — встрял Хельм, отрываясь от кровожадных размышлений по поводу оборотня. — Хочешь сказать, у тебя нет с собой телепортационного амулета? И ты им ни разу не пользовался?

— Нет купца, который бы ни разу им не пользовался, — спокойно ответил торговец. — Но это — моё право. Как и право охранника купить себе такой же и сбежать в случае полностью безвыходного положения. Если у него хватит денег.

— И чем же ты торгуешь, что за десять лет набрал денег на такой амулет? — поинтересовался синеглазый.

Купец посмотрел на него, словно раздумывая, ответить или выплеснуть в лицо кружку с пивом, затем глотнул, откинулся на спинку сиденья, неторопливо положил ногу на ногу и спокойно произнёс:

— Драгоценности, оружие, пряности, шелка, южные, эльфийские и гномьи предметы роскоши — торговый дом «Тропинка», никогда не слышал?

Хельм прищурился, откровенно разглядывая собеседника и его охрану. Оборотень перевёл дыхание.

— Ты хочешь сказать, — недоверчиво протянул синеглазый после тщательного изучения одежды, оружия и телохранителей купца, — что ты тот самый Ильметас Хант, владелец «Тропинки»? И что при таких доходах ты самостоятельно ездишь с караванами?

Купец не спеша полез в один из карманов куртки и на стол перед Хельмом с глухим стуком лёг изящный, но весьма увесистый кастет. По виду — золотой. Синеглазый осторожно взял его в руки и принялся разглядывать. Потом передал Дереку. Кастет действительно оказался из золота. Каждый боевой выступ заканчивался ясно видимой печатью — два сцепленных круга, пересечённые волнистой линией. Тот же мотив повторялся и в гравировке на упоре. Дерек хотел надеть кастет на руку, но уловил предупредительный жест господина Ханта. Проверка на оборотне привела к тому, что завоняло палёной шерстью. Ещё немного, и хвост предателя обгорел бы. Дерек вернул кастет купцу. Тот надел его на руку, небрежно помахал ей перед Хельмом и вновь спрятал.

— Итак, — в голосе купца прорезались едва уловимые нотки гордости и самодовольства, — я-то Ильметас Хант, и с некоторыми из своих обозов я действительно езжу сам. А вот ты кто? И зачем тебе понадобилось, чтобы Дерек выручал этого…. - он небрежно кивнул в сторону оборотня.

— Разговор у меня с ним — до-олгий, — заулыбался Хельм, издевательски глядя на владельца торгового дома. — Бабу он у меня увёл, так я теперь пообщаться с ним жажду. После нашей беседы вряд ли он вообще на женщин смотреть сможет, обещаю, — обратился он к трясущемуся перебежчику. — Решил я, что топор палача для него — слишком мягкое наказание, так легко он не отделается… нравилась она мне.

Предатель захрипел и дёрнулся.

— А дара речи его кто лишил? — поинтересовался купец. — Ты ж не маг? Или это княжеский так постарался? Чтоб он про свои похождения в замке не разболтал и ухажёров не распугал? То есть ты хочешь сказать, — произнёс он с интонацией Хельма, столь же откровенно его рассматривая, — что баба, которую он у тебя увёл — и есть та самая княжеская дочка? Слабо верится… Кто ж тогда ты?

Дерек присмотрелся к оборотню. Похоже, говорить тот и в самом деле не мог по магическим причинам, а не от страха.

— Да тебе-то что до чьих-то там магических проблем? — Хельм вопрос проигнорировал и начал откровенно нарываться. — На себя посмотри — с охранниками запросто потягаться можешь, а амулетов не меньше двух дюжин нацепил. Захотел ещё и заклинание молчания для полного комплекта на себя навесить? А что — вот именно оно тебе очень подойдёт.

Купец вспыхнул и стал приподниматься с места.

Дерек немедленно перевёл взгляд на посетителей. Два телохранителя насторожились, но третьего он так и не нашёл. Либо не было, либо такие сцены для него не редкость.

Тут оборотень воспользовался назревающей дракой, слетел с табурета и рухнул Дереку в ноги, припав на передние лапы и виляя хвостом. Решил, видимо, что в человеческом облике будет выглядеть не так жалостливо. Рубаха на псине осталась, но из штанов и сапог он выскочил. Купец засмеялся, а Хельм кивнул на дверь, и Дерек уже без удивления обнаружил, что один из посетителей — невысокий и неказистый парень, сидевший в обнимку с крошечного роста толстушкой — надёжно закрыл собой выход. Синеглазый тоже был не один.

— Правильно, — выдал купец, мимоходом взглянув на дверь, — виляй старательнее, а то этот хмырь длинноволосый живо твою шкуру на сапоги пустит.

Оборотень замахал быстрее и слегка повёл носом. В следующий момент он уже висел у купца на поясе, вцепившись зубами в кошель. Ильм взвыл, два охранника кинулись ему на выручку, сшибая табуретки и столы. Дерек же увидел, наконец, третьего — тот не дёрнулся, не поднял оружие, лишь остановил кружку на полпути ко рту и поставил обратно, застыв в ожидании.

Овчарку Дерек оттаскивать не стал — здоровью купца ничего не грозило. Из разорванного кошеля на землю посыпались золотые, а вместе с ними — завёрнутый в кожу шарик, который перебежчик тут же и сожрал, не обращая внимания на пинки подбежавших телохранителей. После чего бросился обратно к Дереку и заголосил:

— Пощади, владыка! Заступись! Верой-правдой тебе служил!

— Ах ты тварь! — одновременно с ним заорал купец, разглядывая раскатившиеся по полу монеты. — Сучара! Сожрал, б…, эльфийское противоядие от всех магических отрав и заклинаний! Я сам сейчас с тебя шкуру спущу! Да твоё мясо собачье южанам на жаркое продать, кости на мыло выварить, когти и клыки магам на амулеты сдать, а из шкуры шапку сшить — и то впятеро дешевле выйдет, чем это зелье стоит! Гадюка, как почуял-то! Хельм, отдай его мне, я с него всё до последней медяшки вытрясу! Клянусь! Да чтоб мне товар только в два… нет… в три раза дороже продать!

И со всей силы пнул оборотня ногой под хвост.

Пёс резво развернулся и зарычал на купца, демонстрируя великолепные белые клыки. От его рёва затряслись висевшие под потолком связки каких-то кореньев. Двое телохранителей стремительно закрыли Ильма собой, ощетинившись кинжалами. В руках третьего охранника возник арбалет. Посетители ринулись к выходу, вынеся дверь вместе с человеком Хельма. Оборотень попытался обогнуть телохранителей и выскочить вслед за разбегающимся народом, но взмах бича вовремя его остановил и подтянул к ногам Дерека.

Перебежчик снова заскулил:

— Владыка, заступись! Не было там никого!

Купец отослал охранников и весь подобрался, как делианг, прижавший к спине пластины.

— Невиновен я! — продолжал стенать оборотень, мотая носом в сторону Хельма. — Я ж тебе в верности клялся! Ему всё померещилось! Им лишь бы только на ком отыграться! Убей хоть сам, не дай живодёрам замучить!

Хельм молча сжимал кулаки, не рискуя душить оборотня прямо у ног человека, который совсем недавно этого оборотня спас. Купец сделал вид, что изучает шкуру и клыки собаки, но в осторожном и почти незаметном взгляде, что он исподлобья бросил на него, Дерек уловил азарт вперемешку со страхом. Ноздри купца чуть раздулись, а губы сжались. Он чуял прибыль. Большую прибыль, сопряжённую с огромной опасностью. И решал — ринуться ли ему за этими деньгами или вовремя остановиться.

Вернулся человек Хельма, повесил на место дверь и сел у выхода. Хозяйка с дочерью расставили столы и стулья и подобрали валяющиеся на полу деревянные миски и ложки. Купец мучительно метался между жадностью и осторожностью. Оборотень тихо поскуливал.

— Хватит! Заткнись! — Хельм стукнул кулаком по столу. — Позволь, Дерек, я заберу его с собой. И, с твоего позволения, мне хотелось бы завтра с тобой встретиться. Надеюсь, Ильметас, вы к утру ещё не уедете?

Купец очень медленно собрал раскатившиеся по полу монеты, ссыпал их во внутренний карман куртки и как можно миролюбивее произнёс, стараясь не смотреть на Дерека и Хельма:

— Могу ли я предложить вам обоим свою посильную помощь? «Тропинка» торгует со всеми княжествами по эту сторону Жемчужных, включая эльфов и гномов, и многими южными странами. В любом крупном городе есть мой торговый представитель. Я знаю пять основных языков, свободно владею счётом восьмерицами, десятками и дюжинами — во многих южных странах считают немного по-другому, — у меня неплохой опыт управления денежными средствами и достаточное количество этих самых средств, которое я могу предоставить в ваше распоряжение… под некоторые гарантии на будущее. Словом, владыка, — произнёс он с нажимом, — и вы, Хельмидар, простите, не знаю вашей должности, я могу быть вам полезен на взаимовыгодных условиях.

Хельм молчал. Он молчал так долго, что купец с Дереком успели съесть по куску жареного мяса и выпить. Перестал скулить и оборотень, прижавшись к сапогам владыки и пытаясь жалостливо заглянуть Дереку в глаза. Дерек смотрел на синеглазого и казалось ему, что тот очень и очень жаждет сообщить владельцу торгового дома всё, что думает о торгашах, учуявших крупную наживу, но сдерживается. Он ждёт, понял Дерек, ждёт слова владыки. И неторопливо принялся за очередной кусок мяса. Пусть сначала официально признает его владыкой.

— Думаю, — осторожно начал Хельм, убедившись, что Дерек целиком и полностью поглощён едой и не собирается вступать в разговор, — что владыка как раз размышляет над этим вопросом. Да, владыка?

— Почему, — ответил Дерек, — я его уже решил. Но ты, Хельм, в отличие от господина Ханта, так и не представился. Может, мне нужнее как раз о тебе подумать?

Купец искоса взглянул на Дерека, пытаясь сообразить, в какую сторону тот решил вопрос. На его лице было написано — не отстанет. Шпионов пошлёт, сам охранником попросится — но от владыки он теперь не отойдёт ни на шаг. Хельм тоже оценивающе посмотрел на купца. Насчёт себя он явно не волновался.

— А я, — спокойно начал синеглазый, — третий помощник бывшего тайного советника светлого владыки Хельмидар Дагор, шёл со своими ребятами по следу тёмного гончего, вот его.

И указал на оборотня. Пса ощутимо затрясло.

— Так получилось, — продолжил Хельм, — что, в том числе стараниями и вот этого гончего, именно я сейчас возглавляю службу безопасности. До вашего приказа о новом тайном советнике, владыка.

Картина ясная, сложил Дерек всё воедино — с приходом тёмного старые кадры затаились и попытались сохранить структуру и средства. Логично, при постоянной смене владык так и должно быть. В этот раз тёмному удалось добраться до верхушки — наверняка с помощью предательства. Интересно, только до военной, или деньги тоже пропали? А парень взял на себя командование уцелевшими. Сомнительно, что предатель он — третий помощник должность небольшая, скорее, его упустили, не посчитав важным. Нет, не похож он на предателя, но проверить всё же надо.

— Вы оба могли ошибиться, — сообщил им Дерек, — вполне возможно, я всего лишь отвлекаю внимание, а владыка придёт следом. Так полагал колдун, который меня встретил.

Хельм всё так же спокойно смотрел на него. Купец же чуть вздрогнул.

— Вряд ли, — возразил Хельм, — летописи такого не помнят. Хотя всё бывает впервые. Можно попытаться проверить — например, попросить тебя разрубить клинком алмаз, но, говорят, предыдущему владыке, который точно был светлым, это не удалось, когда он хотел развлечь гостей. Меч, согласно преданиям, весьма своеволен и не потакает прихотям…

— Ничего себе прихоть! — взвился купец. — Для нас всех это вопрос жизни и смерти! Речь-то идёт уже не о деньгах! Какая ж это прихоть — знать, за кем идём?

— Почему? — Хельм чуть презрительно скривил губы. — Если такая комбинация сложилась — значит, она нужна. Раз пришёл владыка, мы должны ему служить. Те, кто не боится. Даже если есть вероятность, что он отвлекает внимание — значит, требуется именно это. Впрочем, если у тебя есть лишний алмаз… расколется — можешь не трястись за свою шкуру.

— Ты что, меня за недоучку держишь? — купец огрызнулся не хуже оборотня. — Я ж не ушами гномов, я как-никак гномьими ювелирными изделиями торгую! В камнях-то разбираюсь, наверно! Он и так расколоться может — не путай твёрдость и прочность! Если по алмазу на наковальне ударить молотом — только крошка останется.

Хельм искренне удивился, но тут же нашёлся. Очень он желал поубавить золота и наглости у господина Ханта.

— Тогда алмаз должен быть не столько расколот, сколько аккуратно разрезан. Неудачная попытка нам, правда, ничего не скажет, поскольку может быть списана на непредсказуемый характер меча, но попробовать стоит. Так как, есть у тебя алмаз? Согласись, по сравнению с телепортационным амулетом он вообще ничего не стоит.

Всё-таки Дерек в купце не ошибся. Думал тот недолго.

— Что ж, — решительно выпалил Ильм, — я предложил тебе помощь, и от своих слов не отказываюсь. Не ты — так пришедший за тобой должен её оценить. Владыка, я готов служить тебе. Алмаз у меня, кстати, есть, и не один, вот только как я понял истину установить он не поможет… — он замялся. Непонятно чего купец боялся больше — того, что алмаз расколется, или того, что владыка не сможет этого сделать. — Впрочем, владыка, на твоё усмотрение — от себя скажу, каков бы ни был результат, я пойду за тобой, если позволишь. Так какое решение ты принял?

— Относительно алмаза или относительно тебя? — улыбнулся Дерек. — Оба положительные, если тебе камень не жалко.

Камень у Дерека был и свой, с ножен, и жалко его не было, но хотелось посмотреть на реакцию Ильма. В этом владыка был полностью солидарен с синеглазым.

— Не жалко! — бодро отрапортовал не очень-то обрадованный купец. — Только, если разрубишь, — оставшиеся части мне верни. Ну и, когда к власти придёшь… эээ… обустроишься, тогда разницу в цене выплатишь из казны. Заодно и остальные издержки мне покроешь. А тебе большой нужен? В смысле, чтоб клинком по нему попасть, какого размера?

— Чем больше — тем лучше, — вмешался Хельм. — Давай самый большой, не экономь на владыке!

— Так нет у меня с собой, — растерялся купец, — это за товаром идти надо… И потом, вы что, здесь его рубить будете? Ты же где-то наверно живёшь или… скрываешься, а, тайный? Вот и отвёл бы нас туда, а то народ вернулся, скоро коситься начнёт. Там бы всё и обсудили, заодно владыка решил бы, что с вами… оборотнем делать. Я так понял — ты его допросить хотел?

Хельм вопросительно посмотрел на Дерека, ожидая приказа. Дерек кивнул.

— Что ж, — согласился тайный, — тогда расплачиваемся и идём. Я так понимаю, Ильметас, что пока мы по всем позициям не договоримся, платит каждый за себя?

— Естественно, — развёл руками купец, — причём за оборотня платишь ты. А его одежду, так и быть, понесу я. Моя охрана за это денег не получает.

Хельм возражать не стал и молча заплатил за выпитое оборотнем пиво.

Ведя на биче трясущегося перебежчика, они дошли до дома Хельма. Тайный и трое его людей снимали землянку на окраине посёлка у какого-то старика, выдавая себя за дальних родственников, приехавших на ярмарку. Сам старик временно перебрался к внуку, оставив домишко в полное их распоряжение.

Спускаясь вниз по земляным ступеням, Дерек размышлял — можно ли отнести это сооружение к категории подземных? С сожалением понял — нет. Хотя если его углубить и крышу положить вровень с землёй…

Землянка была пуста. Посередине стоял замызганный стол и три новых табурета. В углу находился лежак, заваленный тряпьём, рядом — тлеющий очаг. Под закопчённым потолком — небольшое отверстие для выхода дыма. Купец потянул носом и брезгливо поморщился. Дерек привычно поискал второй выход и нашёл — самая обычная дверь напротив. Проверил по старой привычке куда она ведёт — наверх или во вторую комнату. На задний двор. Хельм зажёг висевшую на стене масляную лампу, стало чуть светлее.

Тайный представил вошедшего с ними парня, караулившего дверь в харчевне. Звали его Тороп, он молча поклонился владыке и вышел. Три охранника Ильма остались снаружи, причём третьего Дерек снова потерял из виду. Теперь они были в землянке вчетвером, считая оборотня.

— Ну что, — обратился Хельм к купцу, — дорогу запомнил? Давай тогда иди за алмазом, а мы тебя здесь подождём.

— Ну уж нет, — упёрся купец, — владыка посчитал возможным взять меня с собой, и я имею право знать, как обстоят дела. Сколько у тебя людей, какие связи, средства, в каких городах мы можем рассчитывать на помощь, где будем собирать войско, каков должен быть мой денежный вклад, нужны ли тебе дополнительные вербовщики и осведомители, на какой пост я могу рассчитывать после победы владыки и сколько лет не будет облагаться налогами мой торговый дом. Вообще было бы ещё неплохо узнать, где сам бывший тайный и два его первых помощника, и не причастен ли ты к их исчезновению. Заодно и про оборотня расскажешь, с какой стати он лошадь загрыз. Внимание стражи привлекал, что ли?

Вполне нормально, решил для себя Дерек, требования у него здравые, за воровством я прослежу, а насчёт наглости — пусть пока, и не таких обламывал. По крайней мере на него самого Ильм смотрел с опасением. Главное, толк от купца быть должен. Хельм интересовал его сейчас гораздо больше, как и вопросы, что задал купец. Поэтому Дерек свернул бич, кивнул тайному и сел на табурет. Оборотень примостился у ног владыки.

— Может, мы с гончим разберёмся сначала? — указал Хельм на перебежчика. — Ситуация ему, конечно, известна кое в чём и получше меня, но порядок есть порядок. К тому же, владыка, теперь тебе решать, что с ним делать…

Оборотень высунул язык и тяжело задышал.

— Разумно, — ответил Дерек под довольный взгляд купца. — Мы слушаем.

Ситуация, по словам Хельма, выглядела так: узнав от своих агентов, что пятеро тёмных гончих отбыли в разные концы страны на поиски светлого владыки, он послал несколько групп вслед за ними. Группа, следующая за Хотомыслом, разделилась — бо́льшая часть агентов ждала гончего в Путаре, меньшая — во владениях местного князя. Сам Хельм направился в Путарь — наиболее вероятное место прибытия гончего, но получил сообщение от агентов о появлении оборотня в компании чужестранца во владениях князя Говора и решил телепортироваться в посёлок. Поиск амулета с привязкой к замку занял много времени, поэтому перебежчика вели без него.

Не поздним ещё вечером агенты установили, что оборотень пытается связаться с тёмным владыкой через одного из приехавших на ярмарку магов. Людям Хельма удалось воспрепятствовать передаче сообщения, но мага не смогли взять живым. Пока пытались захватить колдуна, оборотню удалось вырваться. Спасаясь от погони, он перебрался через забор замка в княжеские конюшни, где принялся очень медленно и со вкусом грызть лошадь. Лошадь билась и ржала, ей вторили другие, в конюшне поднялся невообразимый шум. Как раз в этот момент к замку подбежал только что прибывший Хельм.

Подоспевшие стражники захватили оборотня. Хотомысл делал вид, что сопротивляется, и одного из них действительно покусал. Стало ясно, что гончий решил связаться с тёмным через князя Говора, а заодно и просить у того защиты.

Хельм принял решение прорваться в замок для беседы с князем. По дороге им пришлось оглушить нескольких стражников, но они успели проникнуть к князю до передачи информации о местонахождении светлого. Князь думал недолго — прекрасно понимая, что тёмному правлению приходит конец, он отказался передавать сообщение, но умолял не разглашать своё пособничество светлому владыке, до прихода к власти которого Говору хотелось бы дожить. Поэтому княжеский маг и наложил на оборотня заклинание молчания — чтобы на суде тот не мог провозгласить себя тёмным гончим. Выдать же перебежчика Хельму князь отказался, мотивируя это тем, что слухи о произошедшем в замке уже расползлись по посёлку, и пойманного взбесившегося оборотня требуется предоставить народу во избежание волнений. Однако князь обещал не мешать тайному заполучить преступника через поединок — тогда соблюдались все правила приличия, а на Говора не падало никаких подозрений.

— Вот, собственно, и всё, — развёл руками Хельм, — дальше ты всё знаешь.

Все трое дружно уставились на трясущегося пса.

— Враньё! — взвизгнул тот. — Не было никакого мага! Он вообще наш человек! Тоже тёмный гончий! Точно так же перешёл на сторону тёмного! Хочет втереться в доверие и присвоить себе твою выдачу! Или остаться у власти в случае твоей победы! Стал бы я так бояться, если бы он тебе служил! А заклинание молчания наложил — потому что я его узнал! Его немногие из нас в лицо знают! Он прикинется светлым и втихаря уберёт всех, кто смог бы его выдать!

— Вообще-то это быстро проверяется одним вопросом к князю, — заметил слегка покрасневший Хельм.

— Да! — подпрыгнул оборотень, заставив Дерека потянуться к бичу. — Проверь! Дойди до князя, владыка! Можно подумать, Говор этого негодяя знал!

— А лошадь-то ты тогда зачем загрыз? — встрял купец.

— От него бежал, защиты у князя искать хотел!

— Не понял, — вмешался Дерек, — если вы оба тёмные, зачем тебе от него защиты искать?

— Так я же с тобой приехал! Я тебе служил, владыка!

— Да ему-то это откуда известно?

— А ему и не должно быть известно, — заторопился оборотень, — ему одного подозрения было достаточно, чтоб с меня шкуру содрать! Не верь ему, владыка, он предатель!

Дерек молча переводил взгляд с оборотня на Хельма.

— Владыка, — вмешался купец, — по-моему, всё ясно. Ты уж его как-нибудь на голову укороти. Говорят, они тогда в собачьем виде остаются — я как раз клыки и когти магам на амулеты сдать смогу. И шкуру не попорти!

Несмотря на явное соперничество с тайным Ильм давал понять, что он на его стороне.

— Зачем утруждать владыку? — плотоядно оскалился Хельм, обращаясь к купцу. — Ты у него прямо так клыки и когти выдерни, а шкуру… шкуру я с него с живого сам спущу, если тебе не с руки…

— Э… — побледнел купец, — не, я так не могу… с живого… я охранником работал, а не палачом… это ты, может, привычный…

— Хватит, — прервал их мрачные шутки Дерек, — ты давай иди за алмазом, а я пока решу, что с оборотнем делать…

Купец поднялся с табурета, помялся и вытащил из внутреннего кармана два алмаза — величиной с фалангу мизинца каждый.

— Ты ж говорил у тебя нет с собой? — подозрительно сощурился тайный.

— Ну говорил! — с вызовом ответил купец. — Я что, всем сообщать должен, где какой товар находится? Владыка, тебе какой больше подойдёт? Эти — самые крупные.

— Да мне всё равно, — пожал плечами Дерек.

Ильм принялся старательно изучать алмазы. Он их вертел, щупал, гладил, подносил к лампе и рассматривал на свет, обнюхивал, вздыхал, и разве что не стонал.

— Ты их ещё облобызай, — не выдержал Хельм, — как с девицей прощаешься, чтоб не сказать грубее…

Купец набрал в грудь воздуху и, наконец, решился.

— В-владыка, — умоляюще произнёс он, протягивая один из камней Дереку, — вот смотри, здесь — вот видишь — видишь? — дефект небольшой. Ты уж постарайся по нему расколоть, хорошо? Тогда из него почти два равноценных выйдет… — и бережно положил алмаз на стол.

Дерек взял камень, чтобы лучше рассмотреть изъян. Ильм весь сжался и закусил губу. Дерек вернул камень на стол и вытащил меч из ножен. Все присутствующие непроизвольно подались назад: оборотень — с ужасом, купец — со страхом, тайный — с опасением и восхищением. Дерек уже собрался было размахнуться, когда купец нервно вскрикнул:

— Погоди! Давай я его поправлю, а то он лежит дефектом поперёк удара!

— Нормально он лежит! — разозлился Дерек. — Мне виднее!

— А ты точно помнишь, как ударить должен? — купец снова схватил алмаз со стола и сунул Дереку под нос. — Вот вдоль этой линии удар должен идти, понятно? И это… не забудь мне потом стоимость компенсировать, я зачту разницу, ладно?

И слегка дрожащей рукой вновь положил алмаз на стол. Хельм хмыкнул. Дерек начал поднимать меч.

— Не-е-ет!!! — взвыл купец, хватаясь за сердце. — Стой! Гномий алмаз, с голову ящерицы! Я за него столько выложил, столько выложил! И вот так — рубить?! Я не могу на это смотреть! Хельм, ты проследи, ага?

И вылетел за дверь позади Дерека. Дерек глянул в почти чёрные глаза Хельма и опять поднял меч, примериваясь. Ударить снова не успел — снаружи послышался шум, оборотень залаял как настоящий пёс и сделал стойку на вторую дверь.

— Там кто-то есть, владыка! — прохрипел он. — Люди предателя!

Дерек перехватил меч, взялся за хлыст и шагнул чуть в сторону, а Хельм прыгнул к выходу. Прислушался. Приоткрыл… Оборотень мелькнул у него под рукой смазанной тенью. Бич задел пса за лапу, но затянуть петлю Дереку не удалось — мешал Хельм. Он ухватил пса за хвост, перекрыв Дереку возможность манёвра. Перебежчик лягнул тайного задними лапами, и в следующую секунду они оба оказались снаружи.

— Стреляй!..! — услышал Дерек крик тайного. — Уйдёт гнида!!!

Послышался лай, ругань, свист стрелы, снова ругань…

Не побегу, решил Дерек. Кто здесь владыка? Свернул бич и положил клинок в ножны. Пусть тайный сам теперь с оборотнем разбирается.

Они остались наедине с алмазом. Кому, спрашивается, нужно, чтоб он его рубил, если все разбежались? Хотя Дереку и самому было интересно: расколется-не расколется… Дерек в четвёртый раз достал меч, примерился, прикинул силу удара… Зато никто и не мешает. Алмаз — не вампир, бить надо жёстче.

Сопротивления он не ощутил вообще. С некоторым удивлением увидел, как клинок медленно и спокойно проходит сквозь камень, словно сквозь туман, так же медленно разрезает на две части столешницу и входит в пол… здесь Дерек очнулся и остановил меч. Вложил в ножны и выглянул за дверь, где скрылись Дагор с оборотнем. Пусто. Вернулся. Стол стоял по-прежнему, никаких ощутимых изменений с ним, в отличие от алмаза, не произошло. Как будто он меч из пола и не вытаскивал. Дерек помотал головой — померещились? Нет — алмазов стало ровно два.

Дерек сел на табурет и принялся ждать своих теперь уже соратников.

— Ну что, владыка? — услышал он встревоженный голос купца, вошедшего через другую дверь. — А я за Хельмом хотел бежать, но, пока обогнул землянку… посмотрел… ну их, ещё примут за нападающего и стрелу всадят…

Про своих телохранителей он благоразумно промолчал.

— Слушай, — устало поинтересовался Дерек, — как ты охранником-то работал? При такой повышенной… осторожности?

— Нормально работал, — обиделся купец, — честно. Просто я считаю, что любой риск должен быть оправдан и хорошо оплачен. Мне за охрану очень хорошо платили. И я своим хорошо плачу, только не за то, чтоб они за чужими оборотнями гонялись. И согласись, теперь, когда открылось столько возможностей, подставляться под свою же стрелу — глупо. Обидно будет из-за пустяков не дойти до столицы. Так как там алмаз? — набрался он храбрости и шагнул к столу.

Дерек указал на свою работу. Ильм подошёл, присмотрелся… Камень распался на две части точно по указанной им линии. Дерек сделал вид, что всё нормально. Каждый день он дома алмазы подобным образом резал.

— Потрясающе! — выдохнул купец, разглядывая половинки. — Точно по дефекту! Владыка, ты огранкой алмазов заниматься не пробовал? Чтоб так распилить, гномам пара дюжиниц потребуется, а если скупать необработанные камни, и ты их потом так вот разрезать будешь… Знаешь, сколько можно сэкономить? И по деньгам и по времени? Я так понял, — добавил он, понизив голос, — у Хельма с финансами крупные проблемы — слишком долго он телепорт сюда искал, если не врёт, конечно…

Дерек мрачно уставился на купца.

— Не понял, — процедил он, — тебе кто нужен — владыка, охранник или ювелир? Ты уж определись как-нибудь.

Ильм побледнел и отвёл взгляд.

— Прости, владыка, — торопливо произнёс он, — я увлекаюсь и бываю иногда… бестактен. Конечно, мне нужен владыка. Виноват, больше не повторится.

В этот момент в дверях появился Хельм — растрепанный, перепачканный, с виднеющимися сквозь разорванную рубаху глубокими царапинами на груди и животе. Вид у него был виноватый и побитый. Ильм исподтишка взглянул на тайного и не очень удачно попытался скрыть злорадную ухмылку. Хельм угрюмо взглянул на обоих и признался:

— Прости, владыка, мы его упустили. Сейчас Корум и Ингур идут по следу. Должны догнать — две стрелы в него точно попали. Владыка, это моя оплошность, и я приму любое наказание.

Не успел Дерек открыть рот, как купец снова затараторил:

— А тебя что, вопрос, разрубил ли владыка алмаз не…

И тут же заткнулся, поймав взгляд владыки.

— Да меня это и не интересовало, — устало махнул рукой Хельм, опускаясь на табурет. — Можно подумать, это что-то изменило бы…

И опёрся локтями на стол.

Стол рухнул, сложившись по месту разреза. От падения Хельма спасла только отменная реакция и дюжина отборных слов.

— Ничего себе, — обалдел купец, — ты и стол грохнул? Хельм, хозяину этой халупы за мебель сам платить будешь… а алмаз владыка разрезал. Хочешь посмотреть? Надо бы, кстати, теперь обговорить условия, на которых мы тебе помогаем, слышишь, владыка?

— Обговорим, — отозвался Дерек. — Хельма только перевяжем и в порядок приведём.

Глава девятая. Отъезд

— О самая прекрасная роза цветника моего, жемчужина сердца моего, солнце жизни моей, чья красота затмевает блеск всех сокровищ этого города, что тревожит тебя? Ибо чувствую я, что перестал огонь любви твоей взвиваться к небу, достигая искрами жара своего самых далёких звёзд? Неужели последние подарки от купцов заморских не порадовали мою прекрасную розу?

— Скажи мне, о великий шах, затмивший солнце своим величием, рассмотрел ли ты сегодня те документы и отчёты, что я тебе советовала?

— О прохладный родник, к которому спешат приникнуть уста мои, дабы утолить нестерпимую жажду, конечно, половину суток анализировал я подчёркнутые твоей нежнейшей рукой строки…

— И?

— О горная река, своенравная и бурлящая, что… 'И'? Что означает сей звук, который произнесли уста, со сладостью которых не сравнятся самые спелые вишни сада моего?

— Послушай, Арзим, а самый стройный кипарис в этой роще никак по-человечески разговаривать со своей прекрасной розой не может?

— О южное море, сводящее с ума глубиной и неизведанностью, что в твоём понимании по-человечески? Раньше моё бесценное сокровище не тяготилось речами моими.

— Ну что-нибудь типа: рыбка, я всё прочитал и вот что думаю… Без растительно-ювелирной дребедени. Ладно б эльф был, мелодию какую информативную на этот бред накладывал, или шифр какой, вроде: роза — да, первый визирь предатель, вишня — второй, так ведь нет, просто так воздух сотрясаешь!

— О дивная радужная форель, искрящаяся под солнечными лучами в хрустальной воде, разве можно оскорбить столь прекрасную и опасную акулу примитивной речью? Да разве б был я достоин называться великим шахом и просто мужчиной, если б позволил себе разговаривать с любимейшей и мудрейшей женой своей, не выражая к ней тех бурных чувств, которые переполняют сердце моё?

— Скорее, чресла твои… Короче — ты согласен с моими выводами?

— О да, несравненная, чей разум превосходит своей остротой лезвие меча моего, ты права — в нашем плодоносном саду завелись гусеница, поражающая цветущие деревья, и хорошо, если одна. Завтра, с наступлением утра, после того, как ты позволила бы своему кипарису выразить тебе свою любовь, намерен был я обсудить с тобой план дальнейших действий…

— Ладно, какие ещё новости собирается сообщить мне алмаз, блеском своим затмевающий… и так далее… что ещё?

— О яхонтовое ожерелье, которое переливалось вчера в ладонях моих и которым с рассветом намерен украсить я дивную шею твою, агенты с Севера доносят, будто появились слухи о появлении очередного светлого владыки? Не будет ли угрожать его приход нашему благополучию? Ведь тогда нынешнее положение вещей долго не продержится? Не может ли тёмный ринуться к нам в поисках спасения?

— Не может. Сам знаешь, между нами четыре магических кордона, именно на него и настроенные, и два моря. Но сообщать об этом не обязательно. Наоборот — стоит подумать, как наиболее эффективно использовать эти донесения в своих целях. Надуманная угроза внешнего нападения как нельзя более подходит для решения дел внутренних.

— Скажи мне, счастье жизни моей, не связан ли приход светлого владыки с тем, что в чувствах твоих ко мне наступил период зимнего покоя?

— О горный орёл, парящий над скалами — прояви сообразительность, свойственную хотя бы соколам, и подумай — где мы, и где — владыка…

— Тогда, о пантера, чья гибкость не знает пределов, скажи мне, куда активировались те телепорты, которые засекали маги во дворце твоём?

— О кобра, чей яд опаснее слов завистника, вот и спроси у них… ибо слышала я, как шептались между собой визири твои, что слишком мало времени уделяет великий шах цветнику своему, пренебрегая нераспустившимися бутонами, и всего четырёх наследников мужеского пола родили ему жёны его за то время, что изучал он тонкости политики в тенистых рощах дворца моего. А потому, думается мне, лучше будет, о тигр, стерегущий у водопоя трепетную лань, если сегодня сорвёшь ты полудюжину нераспустившихся бутонов в цветнике своём, ибо засохнут те бутоны без полива и заботы, да и ты о шипы розы своей не уколешься.

— О… эээ… да что с тобой… ты что, не знаешь, что одна ночь принадлежит одной женщине? И что должен я поднести тебе подарок, если пришёл во дворец твой и уйду, не даровав тебе ласк своих?

— А, так ты всё-таки способен нормально разговаривать? Знаю-знаю, ограничишься одним бутоном. Только выбери тот, что смотрит на тебя с восторгом, а не с ужасом. А я тут как раз вчера у ювелира Ирдарма видела перстень: сапфир с бриллиантами гномьей работы — самое оно, чтобы подарить мне за отсутствие любви великого шаха.

— О… о… ураган, обнажающий раны сердца моего, да я бы и так подарил его тебе, вместе с яхонтовым ожерельем, платиновым браслетом, бриллиантовыми колье, диадемой и серьгами изящнейшего эльфийского плетения, но… завтра слуги доставят тебе только его в утешение за то, что сейчас я уйду… Надеюсь, ничто не омрачит твоих сновидений. Или моя прекрасная роза всё-таки передумает и позволит своему солнцу согреть её лучами своими?

— Пусть мне принесут вчерашние документы — я попробую вычислить гусеницу, а заодно и донесения шпионов о делах светлого владыки. Моя ночь будет без ласк и сновидений.

— Хорошо, о пантера, вышедшая на охоту за дичью… надеюсь, что за дичью, а не за призраком сокровищ, которые затмевают блеск казны моей. Я ухожу в цветник мой, в котором все нераспустившиеся и распустившиеся бутоны не стоят и одного лепестка прекрасной капризной розы, столь бесцеремонно предпочитающей государственные дела ласкам великого шаха.

— Ну вот и что ты за мужчина? Даже дверью хлопнуть не можешь…

* * *

Свет удалось сэкономить — дорога уходила вниз широкой спиралью, и звук отражался от стен безо всяких помех, создавая чёткую картину пространства. Они по-прежнему касались пальцами стен в надежде ощутить указатель. Пусть даже чужой.

— Ренни, — вопрос застал его врасплох, — что такое алтарь?

Он запыхтел. И испугался звука своего дыхания. И запыхтел ещё сильнее. А она ждала ответа.

— Это место, где приносят жертвы, — фраза прозвучала заученно, как ответ на уроке.

— Жертвы? — не поняла она. — Это как?

Ренни продолжал мучительно сопеть.

— Это… когда убивают животное… или людей, чтобы… ну… кто-то, для кого их убивают, дал убийцам что-то взамен…

— Не поняла, — созналась Талина, — зачем кому-то это нужно… и вообще… откуда он об этом узнает, ну… что ему жертву принесли? И ты откуда знаешь? Это что-то магическое?

Ренни шмыгал носом. Изменившийся ритм дыхания и запах наверняка выдавали его страх. Хотел успокоиться с помощью простенького заклинания и не смог его вспомнить. Но ведь Талина же не станет презирать его за трусость?

— Скорее, магическое, — попытался он внятно изложить и насколько можно смягчить прочитанное по истории магии. — Это было под небом, когда нижние ещё могли выходить из-под гор… Считалось, что убийство живого существа может принести… ну удачу, богатство там… Если моллюсков или рыбу не съесть, а отдать нижним, то они тебя не тронут… На самом деле всё было не совсем так — больше всего им нравилось, когда убивают людей… и чтоб только для них… некоторые считали, что и верхним это тоже нравится, им тоже жертвы приносили, но редко — верхних-то никто не видел, а нижние — вот они. Потом… нижние ушли с поверхности, и люди наверху вроде бы про них почти забыли… или кто-то заставил их забыть… ну так пишут… Предания ещё говорят, верхние вмешались — им вообще никакие жертвы не нравились, ни себе, ни уж тем более нижним… но… все наши учёные сходятся на том, что наш мир, ну, который весь, и под небом тоже… — он почти нижний, и очень сомнительно, чтобы кто-то нам помогал… А у нас жертвы изначально были запрещены — потому что… они действовали наоборот. Тот, кто приносил жертву, не мог спокойно пройти мимо нижнего — ловец забирал его независимо от согласия… Так пишут. И вроде как у нас запретили говорить и писать об этом… А маги помнят и преподают — некромантия вся на подобном принципе построена, хотя можно и своей кровью расплачиваться… а можно и жизнью животного… но лучше всего она работает, если убить человека, причём младенца или девственницу. Поэтому у нас некромантию учат, но… скорее, чтобы защищаться… вот так примерно… я тебе, в общем, тайные сведения сейчас изложил, ты про жертвы не ляпни где-нибудь… ещё додумается кто-нибудь проверить…

— У нас есть некроманты? — искренне удивилась Талина.

— Есть, — Ренни чуть полегчало от того, что она отвлеклась от первого вопроса, — только практикующих очень мало — сама понимаешь, это мы с тобой можем на речку или озеро сбегать искупаться, а то и на самые нижние ярусы съездить, огненные озёра посмотреть, а им из города выйти нельзя — перед ловцами совершенно беззащитны. Да и не нужны они… кого поднимать-то? Разве только если свидетеля какого допросить надо, ну… если его перед этим… ну… убили, чтоб не выдал. А труп сжечь не додумались. Так таких дураков и нет считай. Не потому, что про некромантов знают, а потому, что зомби боятся…

— Тогда у некромантов животные должны быть? — сообразила Талина. — Или…

Она испуганно осеклась.

— Ну что ты! — Ренни и самому стало жутко от её предположения, ну а вдруг… — Конечно, животные! Которые поменьше размером — их же кормить разоришься… они даже деньги за просмотр берут, чтоб не так дорого выходило. Ты думаешь, откуда у нас зверинцы? Их все некроманты содержат, и им польза, и нам развлечение…

Он замолчал, касаясь пальцами стены, и уже безразлично отмечая, что указателей по-прежнему нет. Зря он рассказал всё это Талине, незачем ей было знать… Напугал только. Но сил соврать не было.

Они остановились и прислушались — за ними никто не гнался. Дорога шла ровно, и даже едва уловимо повеяло водой. Сразу стало легче.

Вышли к речке — неширокой и чистой. Теперь в ближайшие две дюжиницы им не грозило умереть от жажды. На одной воде можно держаться очень долго. Но речка оказалась живая, и вскоре они утолили голод полудюжиной улиток двумя пригоршнями водорослей.

— Спи, — сказал Ренни, — я подежурю.

И Талина заснула — мгновенно.

Вода текла почти бесшумно, лишь с потолка изредка срывались капли, сообщая, что свод здесь в три его роста и нигде нет даже намёка на присутствие живого существа. Погони нет. Он сел рядом, ловя звук дыхания Талины. У реки можно жить — долго, очень долго. Но им нужно ниже — туда, где есть шанс найти старые дороги. Набрал немного воды и осторожно подкормил плесень — свет пока не нужен, но рано или поздно понадобится. Зато в темноте кажешься старше. И рытвин с веснушками на лице не видно. Он протянул руку, чтобы коснуться её волос и… не решился. Маги редко женятся на обычных женщинах — тяжело, когда ты молод, а твоя половина уже состарилась. Но бывают же исключения… есть ведь и омолаживающие заклинания…

Время в темноте течёт незаметно. Из живущих под небом часами пользуются только маги во время экспериментов, остальные ложатся спать и просыпаются вместе с солнцем. Под землёй нет дня и ночи, поэтому сон и бодрствование дома длиннее, а вместе с ними длиннее и сутки.

Ренни так и не научился засыпать вместе со светилом, не успел. Но никто не берёт часы с собой под небо — они слишком заметны, как и арбалет, — и теперь он не знал, сколько караулит: ступеньку или половину дня. Да и не всё ли ему равно — выбираться наверх они не собираются.

Дыхание Талины изменилось — она проснулась. Наступила её очередь дежурить, но он боялся, что не успеет спросонья справиться с опасностью. Талина возразила, что в полудремотном состоянии для защиты он пригоден ещё меньше, и Ренни сдался.

Сон был полон кошмаров — трижды он с криком просыпался, пытаясь стряхнуть с себя гниющие серые лапы или вырваться из кривых зубов огромных межъярусников.

«Ты переутомился», — Талина касалась его висков, боясь нарушить тишину и так взорванную его стонами. — «Спи, я рядом».

Он прижимался щекой к её ладони и засыпал, стараясь не думать, почему дремотные страхи связаны с шахтами и галереями — неба он страшился гораздо больше. На самом деле он знал, почему. Но ведь соседи никогда не нападают — только заманивают. Они никогда не нападают… они никогда не нападают… а от людей он отобьётся.

Проснулся он вполне свежим и сразу постарался выкинуть из головы сонные видения. Они умылись и решили идти вдоль реки — ведь всё равно надо двигаться, а она давала еду и воду. Куда-нибудь придут — под землёй вовсе не так пусто, как привыкли считать живущие под открытым небом.

Шли от привала до привала. Караулили по очереди. Вторая стоянка была почти такой же. И третья. Река текла размеренно и спокойно. Иногда они доставали плесень и смотрели вокруг — зрение не сообщало ничего, о чём не мог бы поведать слух.

Четвёртый привал обещал быть таким же: привычно набрали улиток, запили водой, и он заступил на вахту, стараясь не тревожить Талину.

— Ренни? — голос был так тих и ласков, что огненный шквал не сорвался с ладоней, замерев перепуганной дрожью в кончиках пальцев. — Не бойся, я всего лишь хочу поговорить… ты же идёшь нашей дорогой? Она ведь удобна, правда?

Ловец не был ни страшен, ни уродлив — обыкновенный мужчина в одежде проходчиков, только коротко стриженый и без усов и бороды. Мужчина сидел напротив, скрестив ноги. Диск в его ладонях давал ровно столько света, чтобы всё это увидеть.

— Ты ведь хочешь добраться до своих, Ренни? — улыбка мужчины была мягкой и доброжелательной. — Я могу помочь. И ничего не попрошу взамен — просто покажу дорогу. Мы не так страшны, как о нас рассказывают.

Ренни замотал головой. Запах липкого пота пропитал всю пещеру. Пусть. Все знают: ловец уйдёт, если на него не обращать внимания… не разговаривать… А бояться — можно. Главное — не обращать внимания… Он уйдёт, я его не вижу. Вот, я уже не смотрю… Он не нападёт… они не нападают…

— Ренни, — голос обволакивал. Удалось уставиться в землю, но как заткнуть уши? — Ты был прав — наш мир практически нижний, так не лучше ли стать первым в нём, чем последним — в среднем? Подумай — до верхнего всё равно никому не добраться, а средний — он ведь такой же, ничуть не лучше…

«Я не слышу», — шептал он про себя, — «не слышу, не слышу…»

— Ренни, ты сейчас идёшь нашей дорогой, и будешь идти по ней всю жизнь. Как большинство. Ты всё равно придёшь к нам рано или поздно — почему не теперь?

Не обращать внимания… не разговаривать…

— Уходи.

— Что ж, — печаль в голосе казалась совершенно неподдельной, — если тебе потребуется помощь, ты только позови.

Наступила тишина. Свет тоже погас. Вырвавшийся из горла писк показал, что рядом одна Талина. Ренни разжал зубы и позволил им отбить звонкую и длинную дробь.

* * *

Через два дня с обозами трёх торговых домов, включая «Тропинку», они выехали в Путарь. Этому предшествовали изнурительные переговоры между господами Хантом и Дагором. Договаривающиеся стороны часто переходили ко взаимным оскорблениям, но до мордобоя так и не дошли — стеснялись владыку. Дерек в склоки не вмешивался — присматривался. Купец выторговывал «Тропинке» освобождение от налогов на две дюжины лет и пост советника по финансам для себя, взамен обещая нести все денежные затраты до момента прихода Дерека к власти, ни в чём никого не ограничивая в пределах допустимого. Хельм же не требовал ничего, кроме права ежедневно проводить ревизию махинаций господина Ханта, с целью уличить того в воровстве, завышении закупочных цен и превышении полномочий. Он был абсолютно уверен, что сумма, затребованная в итоге к выплате господином Хантом, перекроет истинные расходы купца не менее чем в дюжину раз. Сам Дерек склонялся к цифре пять, но надеялся свести её к трём.

В итоге новый тайный советник потерпел сокрушительное поражение, потому что купец оказался прав — бывший глава службы безопасности не только сдал всех, кто находился в его ведении, но и помог нынешнему правителю дотянуться до большинства денежных средств предыдущего светлого владыки. Финансовая ситуация Хельма, а вместе с ним, соответственно, и Дерека, приближалась к критической — на пару телепортационных амулетов деньги ещё находились, но содержание войска требовало несравненно больших затрат.

К тому же не все уцелевшие организации в дальних городах и княжествах согласились признать третьего помощника Дагора новым главой службы безопасности, и снабжение людьми и деньгами шло крайне медленно. Отговаривались тем, что третий помощник традиционно отвечал за борьбу с преступностью и к делам систематической смены владык отношения не имел. Но никто не спешил взять его обязанности на себя. В этой ситуации Ильметас Хант фактически мог диктовать им любые условия. Другое дело, что Дерека купец откровенно опасался и ни разу не перешёл грань дозволенного, боясь упустить плывущие в руки барыши. Всё это владыка выяснил, не без удовольствия наблюдая за перепалками — господа Хант и Дагор стоили друг друга в словесной дуэли.

Хельм смирился, и в ответ на отказ в ревизиях потребовал неограниченных средств для службы безопасности, и немедленно. Первым делом он намеревался вытащить из тюрьмы недавно захваченного в одном из дальних городов главнокомандующего.

— Хотелось бы подробную смету, — задумчиво произнёс Ильм, и никакой мстительности не было в его голосе, — чтобы я мог рассчитать, сколько денег и откуда могу взять.

— Город небольшой, Кужел, слышал? — не стал упираться Хельм. — Наших там около трёх дюжин говорящих. Требуется два-три амулета связи, гонец и семь-восемь кулей княжеских золотых, не меньше. Хорошим ходом до города три-четыре дня. Пока князя удаётся удерживать от телепортации Любозара в столицу, когда же он узнает о приходе владыки, то выступать против него точно не будет, и наверняка согласится на выкуп или побег. Если уже поздно, но пленника везут сушей или по реке — отобьём точно, если вдруг успели телепортировать — придётся искать магов, подкупать стражу, но если совсем уж честно, шансов вытащить его из столицы нет никаких. Хотя это не значит, что мы не будем пытаться. Ты против?

— Нет, — согласился купец, — купить можно всё — даже свободу воеводе и даже в столице. Главное, чтобы нынешний правитель не убил его сразу по прибытии, а это очень вероятный исход. Поэтому шли гонца телепортом, выйдет дешевле, чем потом столичных магов спешно подкупать.

Список цен, составленный для него обоими советниками, Дерек изучал все ночи. Амулет дальней связи стоил дюжину кулей княжеских золотых, княжеский же золотой включал в себя дюжину обычных золотых. Существовали ещё магические и эльфийские золотые — по кулю и по дюжине кулей, и все эти монеты Ильм ему продемонстрировал, добавив, что расплачиваться алмазами часто удобнее, если не считать с точностью до пары серебрушек…

В почти невесомых и легко рвущихся листах доклада были также цены на услуги магов, содержание конника и пехотинца, стоимость мечей, луков и арбалетов в зависимости от качества и изготовителей… Несколько страниц убористого текста, включая пересчёт кулей и десятки и сотни…

Понял владыка многое. Например, что расслоение общества здесь значительно больше, чем дома — обычный земледелец на золотой мог прожить две-три дюжины дней, не задумываясь ни о телепортах, ни об амулетах дальней связи. С другой стороны, и товары здесь разнообразнее — одних видов тканей насчитывалось больше сотни, не говоря уже о дереве, которое почти ничего не стоило. Или — что ему потребуется ревизор, и не один — иначе Хельм окажется прав и господин Хант без особых хлопот заполучит всю казну.

А также, что в ближайшее время придётся слушать в основном устные доклады — читать получалось только по слогам. И неизвестно, когда удастся попасть в книгохранилище и натренироваться видеть сразу весь лист.

Уже на словах Ильм сообщил, что самые дорогие луки изготавливают и продают эльфы, а вот уникальные мечи, кинжалы и арбалеты поставляет его торговый дом. Но на просьбу Дерека оценить его клинок в ужасе шарахнулся, заявив, что на меч владыки и смотреть-то без необходимости нежелательно, а уж оценивать его — государственное преступление, всё равно, что самому владыке цену назвать.

Дома Дерек себе цену знал точно — она колебалась от десяти золотых до ста тысяч. Десять золотых стоил донос рядового караульного о настроении воеводы, десять тысяч запрашивали придворные за доносы отцу, братьям и иностранным разведкам, а в сто тысяч оценил его голову конунг традэрров. Он за одну только руку пообещал пятнадцать. За голову отца конунг давал на тысячу больше, а вот первый сын стоил дешевле ровно в два раза.

Ничего, за сколько его станут продавать в этом мире, будущий владыка ещё успеет выяснить.

— Да, — подтвердил Дерек, отвлекаясь от размышлений, — главнокомандующего надо вытаскивать любой ценой. Я вёл военные действия совсем в других условиях, и вряд ли быстро сориентируюсь. Но — если спасти его не удастся, есть ли замена?

— Придётся договариваться с кем-то из князей, — ответил Хельм, — я уже думал с кем, и нашёл двоих подходящих, но решать будешь ты, владыка. Может быть, тебе придётся спешно учиться. Считается, что для владык это несложно.

Конечно, подумал Дерек, только наземному бою, безо всяких атак с воздуха и огневой поддержки… Знать бы ещё, что у них вместо воздушной разведки… Впрочем, если загнать врага в горы… Представим, что у меня всю — всю! — конницу перебили, что б я тогда делал только на земле? Да ещё в поле без единого остывшего или горячего камня, в лесу, где из-за деревьев ничего не видно, а то и вообще у реки, оскверняя воду трупами? Что здесь есть: лучники, копьеносцы, пехота и… конница местная, издевательство над здравым смыслом… я-то думал, у меня ещё три-четыре года в запасе…

— Достать описания и хроники военных действий сможешь? — обратился он к Хельму, с досадой прикидывая, сколько времени уйдёт в этом случае на чтение по слогам.

— Без проблем, — ответил тот. — В Путаре уже будут. Теперь, владыка, надо определиться, когда и где назначать сбор войск. Обычно это был Чаянь, у северо-восточных предгорий Жемчужных, но в этот раз тёмный до него добрался и сравнял с землей. Как всегда — нашёлся предатель, и как всегда — маг.

— Надо взять мага живым, — пожал плечами Дерек, — я так понял, Ковен старается держать нейтралитет, думаю, обвинений с их стороны в излишней жестокости не будет. Тем более после нашей победы. Сбор же, судя по карте, должен быть всё равно на восточной окраине гор, через них идти бессмысленно, только в обход. Точную дату и место назвать сейчас сложно, надо консультироваться с главнокомандующим, решим всё в Путаре. В любом случае сбор не позднее чем через три полнолуния Смотрящей… я хотел сказать — через пять-шесть дюжиниц, так что пусть начинают готовиться.

На том и остановились, и всё оставшееся время до отъезда Дерек пытался сообразить, как правильно вести войну в этом мире. В Путаре проверит насколько приблизился к истине.

Обоз Ильма состоял из пяти крытых подвод с товаром. Охраняла их дюжина отборных молодцов, включая и того парня, которого Дерек никак не мог вычислить. Возницы охраной не считались, но были вооружены и в случае чего могли за себя постоять. Попутчики Ильма вдвоём насчитывали шесть кибиток и пятнадцать человек охраны.

Хозяева всех трёх обозов посовещались, поторговались, скинулись и наняли ещё мага — белобрысого коротко стриженого парня с редкой клочковатой бородёнкой. Маг честно предупредил, что опыта борьбы с лесной нечистью и вампирами не имеет, и Хельм тут же обвинил купца в неуместной и опасной для Дерека и торговцев экономии.

— Ну да, — парировал Ильм с обезоруживающей улыбкой, — для светлого владыки моя экономия просто крайне опасна, надо думать вампир заметно твёрже алмаза и его так запросто не разрежешь. Ты, сыщик, вообще представляешь себе на что способен владыка? Я, к твоему сведению, намерен сэкономить ещё и на амулетах, и попробуй скажи, что владыке не по силам упокоить несколько дюжин вампиров — уж о каких-то там разбойниках я вообще молчу. Что касается магов — то я им не доверял, не доверяю и доверять не собираюсь, а буду запасаться амулетами на все случаи. Может, оно и дороже, зато шансов получить молнию в спину заметно меньше. Так что пусть лучше будет неуверенный в себе и желающий набраться опыта новичок, чем мощный колдун, с которым потом всем караваном не справимся. А если некромант? Тогда, почитай, полный швах. Ты умеешь различать магов по профилю?

Хельм смутился — отличить целителя от некроманта он не мог, а знаков различия многие из магов не носили принципиально.

Расспрашивать людей Ильма подробно Дерек не рискнул, выяснив только, что восемь из них пришли с обозом от Вертигорья, а четверо были наняты уже в посёлке. Охранники и возницы были неразговорчивы — молчание входило в их непосредственные обязанности.

Амулеты, вручённые Дереку в Турилках, Ильм предложил быстренько распродать, но тайный взъелся, утверждая, что подставлять таким образом невинных людей некрасиво и бесчестно. Купец возражал, что раз на Дерека до сих пор не напали, то можно всё очень прибыльно растолкать по разным караванам без особой для тех угрозы. Тайный зеленел и доказывал, что замок князя накрыт защитным куполом и снабжён системой оповещения об опасности, поэтому вполне возможно на них просто не рискуют напасть сейчас.

В результате Дагор отнёс амулеты на проверку двум заезжим магам-охранникам, и попросил уничтожить, не поверив заявлениям, что никаких шпионских плетений не найдено. Попытка уничтожения закончилась выбросом магической энергии и сгоревшей бородой одного из магов. Амулеты маги вернули охотно, деньги же Хельм получил обратно со скандалом, и удалился под мрачные обещания испробовать на нём новые неотработанные проклятия.

Хант, едва сдерживая победную ухмылку, потребовал не маяться дурью и отдать амулеты ему, клятвенно заверяя, что никто из говорящих не пострадает. На вопрос Дерека, куда он собрался их нести, купец ответил, что сплавит в прямом смысле — всучит русалкам, после чего любой из них можно будет засечь вдоль всего течения Топлянки и её притоков, но вряд ли кто за ними на дно полезет.

Дерек выслушал краткую лекцию о русалках. Не удивился — привык. Спросил только — можно ли в таком случае купаться в реке, радуясь, что благоразумно не поплыл на середину. Услышал — смотря в какой.

— Обычно, — пояснил Хельм, — водоплавающие и сухопутные говорящие сосуществуют мирно. Если отношения с жителями города или деревни хорошие — русалки и рыбы наловят, и бельё отстирают, и утопающего спасут. Если нет — далее двух шагов в реку заходить не рекомендуется.

— Вполне мирно сосуществуем, — добавил купец, — ровно до тех пор, пока они не обнаглеют и не начнут требовать непомерную плату за провоз грузов. Эти твари что делают? Втихаря днище пробивают в случае отказа. Я так однажды корабль потерял. И ничего не докажешь!

— Да, — согласился тайный, — только обычно они эту плату пополам с жителями близлежащих поселений делят, поэтому не совсем ясно, кто из них зачинщик и кого первого бить.

— Вот я и предпочитаю по суше товары возить, — разъяснил купец, — чуть дольше, но не рискованней, хоть знаешь, чего ждать и с кого спрашивать. А ночью вплавь до берега добираться под улюлюканье — радости мало.

Любопытство одержало полную и безоговорочную победу, и Дерек дал добро на свидание с русалками. В основном — чтобы иметь возможность посмотреть на такое чудо. Выехали они с Ильмом на лодке, так что заодно владыка и грести научился. На середине реки купец достал свисток, три раза дунул в него, но если звук и был — то за гранью слышимости, — и несколько раз стукнул ладонью по воде. Через пару минут на поверхности показались головы двух девушек. Пока Ильм договаривался, Дерек разглядывал. У них действительно наличествовали хвосты, которыми они лениво плескали, уцепившись за борт лодки. Причём у одной хвост был покрыт крупной серебристой чешуёй, а у другой — очень коротким плотным мехом. Попросить женщин позволить ему дотронуться до хвостов Дерек не рискнул. Вместо этого он шёпотом поинтересовался купца, не будет ли нескромным спросить, как они дышат под водой. Русалки хихикнули, и сказали — жабрами, как рыбы. Сколько Дерек ни пытался эти жабры разглядеть — не смог. Да и как тут разглядеть, если он рыб не видел? Может быть, они так шутили. Спросить, как жабры выглядят, он посчитал неудобным. Зато задал другой вопрос.

— Вы под водой как разговариваете?

В ответ девушки рассмеялись и издали нечто вроде очень высокого вибрирующего свиста. Ильм свист перевести не смог — русалочьего он не знал. А вот та русалка, хвост которой был покрыт мехом, скромно улыбнулась и сказала, что трель означала похвалу внешности Дерека. Наверно, опять подшучивала. В итоге девушки забрали амулеты и несколько серебрушек, а взамен притащили пять здоровенных рыбин, называемых стерлядью. На обратном пути Дерек долго изучал стерлядь и выяснил, как выглядят рыбы и как выглядят жабры. У русалок таких точно не было. Заодно узнал, что свисток действительно слышат только собаки, русалки, оборотни и лошади.

— Ничего удивительного, — сообщил он Ильму результат своих раздумий, — я же не удивляюсь тому, что дома в огне живут саламандры. Почему бы в воде русалкам не жить?

Оставшуюся часть пути он рассказывал потрясённому купцу про саламандр. Судя по выражению лица Ильма, тот никак не мог сообразить, издевается над ним владыка или нет.

Стерлядь оказалась потрясающе вкусной. Дерек так восхищался, что Хельм отдал ему свою порцию и пообещал при каждой удобной возможности готовить рыбу, несмотря на то, что мясо по его мнению вкуснее и сытнее.

В день отъезда выяснилось, что не менее трети охранников купца — оборотни. И два человека Хельма — тоже. Дерек попытался погасить в себе предубеждение к двуликим и спросил, как часто они встречаются. Оказалось — их не меньше, чем людей. Поэтому вся служба борьбы с преступностью, разведка и охрана караванов более чем наполовину состояли из оборотней — люди сильно уступали им в силе и скорости, хуже умели маскироваться и идти по следу. Но в крупное начальство оборотни выбивались редко — не хватало организационных и аналитических способностей. Или, подумал Дерек, князья точно так же как я предубеждены против двуликих. Однако агентами те считались превосходными. Ещё оборотни промышляли охотой, и получалось тоже неплохо, хотя в этом и многие люди могли с ними поспорить, а уж до эльфов никто из говорящих дотянуться не мог вовсе. Очень малое число двуликих подавалось в пастухи — это был предел падения, работали там либо конченые пьяницы, либо полные бездари, ни на что более неспособные.

Дерек спросил Хельма, человек ли он. Тайный не удивился, и ответил — да, насколько можно быть в этом уверенным в мире, где мало кто знает своих отцов. Развивать эту тему владыка не стал, боясь оскорбить. На вопрос же, как отличить человека от оборотня, Дагор ответил — никак, пока не перекинется. Если тот почему-либо желает считаться человеком — вычислить его можно только по детям, да и то не всегда, потому что способности могут передаваться и через несколько поколений.

— С русалками проще, — пояснил Хельм, — если они хвост сбрасывают, то больше суток человеческий облик держать не могут, поэтому далеко от реки не отходят никогда. Так разве — по базару пройтись и обратно вернуться. Но они редко на сушу выходят — им неинтересно. И отличить их легко — тиной пахнут. У меня были два тритона в агентах — с воровством и грабежами на причалах боролись очень успешно.

Дерек решил, что люди в охране всё же нужны — вряд ли из оборотней получаются отменные мечники и лучники. Спросил Ханта, человек ли он, и сколько людей у него в охране.

— Вполне, — засмеялся Ильм, — будь я оборотнем, торговал бы лесом. А людей у меня восемь, считая тебя, владыка.

Дерек хмыкнул: купец не первый раз намекал, что всё-таки умудрился заполучить его в охранники, причём задаром; и прекрасно понимал — да, будет он их всех защищать, будет. Задал тот же вопрос — как распознать оборотня, получил тот же ответ, с дополнением, что при полной смене облика запах псины или человека полностью исчезает за пару ударов сердца, поэтому как ни принюхивайся — не отличишь, это тебе не русалка.

— Они и сами-то друг друга не узнают, если не знакомы, — добавил Ильм, — куда уж нам… ну при частичной трансформации их видно, конечно, но тебя ж не это интересовало, хотя… её можно иногда спровоцировать.

Первую половину дня Дерек ходил между телегами и как можно незаметнее принюхивался. К обеденному привалу выяснил, что лошадь по запаху определить может, если близко подойти, и человека — тоже. Другое дело, что подходить к человеку или лошади вплотную и обнюхивать их с ног до головы было не принято. Куртки у охранников пахли кожей, сёдла — тоже, дерево вблизи имело свой запах, и трава, особенно сено. Но отличить одного человека от другого по запаху пота Дерек не мог. Жеребца от кобылы он по запаху тоже не отличал. Признаваться в своём недостатке было не очень удобно, но он всё же подошёл к Хельму и поинтересовался, различает ли тот людей по запаху и на каком расстоянии.

— Естественно, — ответил тайный, — с трёх шагов правда, не более. Лошадей — так с пяти-семи. Если своих агентов в собачьем облике — тоже где-то с пяти. Но след взять не смогу, как на четвереньках ни ползай.

На трёх шагах Дерек и лошадь от собаки не отличал. На трёх шагах он вообще запаха не чувствовал.

— А оборотни, — спросил Дерек, — на каком расстоянии учуют?

— Если просто добычу, — задумался Хельм, — так на семи-десяти дюжинах шагов. А если тебя от меня… ну на пяти дюжинах точно. Причём в любом своём облике.

Что ж — у его спутников иное видение мира, и опасность они ощутят гораздо раньше. Отсутствие дыма и копоти позволило местным жителям пользоваться обонянием, а ему придётся как-то компенсировать этот недостаток. Интересно, а как они тогда людей воспринимают? В ответ на этот вопрос Хельм терпеливо пояснил, что лично он всё же больше зрительно, и, если, например, господин Хант вдруг изволит облить себя с ног до головы благовониями, как поступают иногда некоторые не в меру богатые и очень в меру умные жёны князей, то он, Хельм, его узнает, просто подумает, что тот прячется от разгневанных покупателей некачественного товара.

Господин Хант, до того с интересом прислушивавшийся к разговору, позеленел и направился проверять повозки. Хельм чуть заметно улыбнулся.

После привала и обеда Дерек взялся уже за купца, требуя показать музыкальную составляющую эльфийского языка. К его удивлению, Ильм легко согласился, потребовав только от всех свободных охранников ехать рядом, а от Хельма — помогать напевать и поправлять ошибки. Первая мелодия, которую выдал купец, повергла синеглазого в шоковое состояние. Он с искренним изумлением уставился на Ильма, переспросив, правильно ли его понял. Тот пожал плечами и пояснил, что это как раз он хотел спросить у бывшего главного сыщика страны, верно ли передан мотив. Судя по довольным лицам двоих соображающих в эльфийском охранников, музыка была абсолютно непристойна. Разумеется, Дерек её тут же запомнил. Хельм принял невозмутимый вид и попросил повторить как можно отчётливее, поскольку не был уверен в некоторых тонкостях.

Господин Хант повторил и очень искренне и добросердечно попросил тайного передать ноты словами, потому как сам он сомневается в своих музыкальных способностях. Может, он хотел спеть одно, а получилось совсем другое.

Хельм перевёл. Охрана заржала, купец схватился за голову, а Дерек повторил мелодию про себя. Чтобы потом спеть в одиночестве.

— Не может быть, — притворно ужасался Ильм, — не может быть! Я всего-навсего хотел спеть… что-то я хотел спеть, но твой перевод, Хельм, отшиб мне всю память… не мог всё это культурнее изложить? Иносказательно? Ладно, начали. Я пою, Дерек повторяет, а ты будешь поправлять. Пока без слов, ноты бы выучить. А вы слушайте и запоминайте, — обратился он к охране, — вам повторять не надо. Знания лишними не бывают — может пригодиться при встрече с эльфами.

Они распевали до вечернего привала, который устроили почти напротив моста через Топлянку. Потом Хельм отправился покупать у русалок рыбу, а купец заявил, что теперь утром перед выездом они и все свободные охранники будут тренироваться на мечах под руководством Дерека, а после обеда — в эльфийском. И так всю оставшуюся дорогу. Дерек не знал, сколько стоит урок боя в этом мире, как не знал, сколько стоит урок эльфийского. Зато он был уверен, что господин Хант знает это совершенно точно, и не прогадал. Но купец был абсолютно прав, Дерек бы и сам предложил завтра начать тренировки, поэтому выразил Ильму полное своё одобрение. Купец радости скрывать не стал, и тут же сообщил вернувшемуся с рыбой Хельму и свой план, и одобрение Дерека. Тайный воспринял сообщение совершенно спокойно, добавив лишь, что надо было начинать сегодня утром, после чего принялся учить Дерека чистить и разделывать рыбу.

Ночь прошла без происшествий, и следующим утром они перешли реку по мосту и направились в Путарь.

Глава десятая. Единорог

— Т-талина, — Ренни трясло, — нам н-надо выбираться отсюда. Я вид-дел ловца… Пов-вернём н-назад?

Она так устала бояться, что не испугалась. И не удивилась тому, что не испугалась. Чего ещё ожидать, если идёшь дорогой нижних? Если бы увидела его сама… но она не видела. А рассказов о подобных встречах слышала дюжины и дюжины. Даже о том, что кто-то встретил ловца у берега озера, где они всегда купались. Пару дюжиниц они к этому озеру не ходили, а потом опасность как-то забылась. Если обходить стороной все места, где кто-то когда-то видел нижних — из города выйти нельзя будет.

Надо было успокоить мальчишку. Всё остальное — потом.

— Не имеет смысла. Ловцов бояться — под небом жить.

Перевела дыхание и продолжила:

— Кому суждено быть пойманным — тот и так не уйдёт, а кому не суждено и будет искать ловца — не найдёт. Забирать нас им невыгодно, могут потерять по дороге. Но ты должен гордиться, говорят, абы кому нижние не являются. Мне-то он не показался, правда?

Спокойный тон показался ему обидным, словно ей было всё равно.

Угу, подумал Ренни, я прям весь вот такой могущественный или стану таким в будущем, что ко мне ловец пришёл. Заранее. Посмотреть ему на меня захотелось. Легенды много чего рассказывают. Они, например, ещё утверждают, что смерть в лицо тоже видят только те, кого она сочтёт достойным. Но это ж не значит, что она посчитает таким меня, нежно возьмёт за руку и столь уверенно поведёт за собой, что я ничего не буду бояться. Возможно, с кем-то так и будет, но насчёт себя я не обольщаюсь.

Хотелось бы, ой как хотелось бы верить в своё предназначение, но разумнее считать, что раз это дорога нижних, то их здесь просто много.

Он хотел ещё спросить, а уверена ли Талина, что ловец не забрал его и не принял его облик, но не знал, как она отнесётся к такому вопросу.

— А, — начал он нерешительно, — ты уверена теперь, что я — это я?

— А ты, — спросила в ответ Талина, — уверен, что я — это ещё я?

Такой вопрос ему в голову не приходил, а ведь они действительно отходили друг от друга — естественные надобности даже маги надолго подавлять не умеют.

— Да, — решился он, — это ты. Почему-то он точно знал, что это — Талина. — В любом случае, проверить это можно либо под небом, либо дома, либо…

— Вот и я думаю, — не дала она ему договорить, — что ты не станешь предлагать мне руку и звать с собой. А если станешь — получишь арбалетом по башке. Это была бы дурацкая шутка.

— Тогда пойдём, — заторопился Ренни, — уснуть я теперь всё равно не смогу.

Он очень старался не сорваться на бег, но Талина всё равно едва за ним успевала. Русло по-прежнему шло с небольшим уклоном вниз, и никаких изменений в течении реки не наблюдалось. Ренни мчался до тех пор, пока Талина сзади не начала задыхаться. Тогда он остановился, набрал водорослей, дал ей немного отдохнуть и снова рванул вперёд. Так он гнал с короткими передышками до тех пор, пока она полностью не выбилась из сил — и на всём их пути не было ни поворотов, ни ответвлений. Ничего — только русло реки.

— Когда-нибудь она з-закончится, — ему удалось заставить зубы не стучать, но для этого пришлось их стиснуть, — будет поворот или развилка! Даже на з-западных нижних ярусах такого нет! Не может быть, чтобы она тянулась бесконечно…

— Ты переволновался, — Талина всё ещё тяжело дышала. — Отдохни, теперь моя очередь караулить… Конечно, рано или поздно дорога закончится. Не переживай так.

Она что, подумал Ренни, ничего не боится? Посмотрел бы я на неё, доведись ей увидеть… этого.

— Ешь, — Талина протянула ему ракушку, — и спи. Всё будет хорошо. Мы выйдем к людям, правда.

Спать он не мог, а есть хотел. И сидел молча, и думал — о чём бы поговорить, чтобы отвлечься. Талина коснулась его лица рукой, спросила:

— Откуда столько рытвин? Оспа?

— Нет, — ответил он, — это мы с отцом попали под обвал. Вроде и ехали недалеко, а оно как начнёт валиться и шататься…

— Не засыпало? — испугалась Талина.

— Засыпало, — Ренни вспомнил, как отец рассказывал ему смешные сказки, пока они ждали спасателей, — откопали. Я тогда не боялся ничего — маленький был. А теперь боюсь.

Идти сил уже не было, но мысль, что надо закрыть глаза и заснуть… непонятно, зачем закрывать глаза — тут и так ничего не видно… не столько даже заснуть, сколько утратить контроль над реальностью… у него этого контроля и не было никогда, но, пока не спишь, кажется, что в силах что-то изменить. Что изменить — повернуть обратно? В жуткий мир с пустотой над головой, где каждая тварь норовит тебя сожрать…

Талина сидела так близко, что от её запаха и дыхания кружилась голова. Она гладила его по щеке, касаясь пальцами рытвин, и ему было очень неловко, что вместо бороды и усов у него какой-то несерьёзный пух и редкие волоски. Но ведь он вырастет…

Нет, подумал он, не вырасту. Мы не выберемся отсюда, этот ход никогда не закончится…

— Ну что ты, — Талина прекрасно ощущала, как ему страшно, но ничем помочь не могла, — давай посветим немного… отвлечёт…

— Нет, — он ткнулся губами ей в шею, — нет… ты такая… красивая…

Мы не выберемся отсюда, подумала Талина, мы никогда не выберемся отсюда, и если завтра нас заберут нижние, я не прощу себе, что не пожалела его…

* * *

Дорога шла через лес — это была даже не столько дорога, сколько просека, и в ряд по ней могло уместиться до трёх телег. Так они и ехали — окружённые со всех сторон конными охранниками, выслав на разведку трёх оборотней. За дорогу до моста отвечал князь Говор, после — город Путарь. Городу повезло меньше: его часть дороги целиком проходила через лес, но видно было, что градоначальник старался — деревья и кусты ещё не успели занять даже обочину. Ильм выглядел достаточно спокойно, а вот хозяева двух других обозов изрядно нервничали — в отличие от господина Ханта они не знали, что с ними едет светлый владыка.

Незадолго перед дневным привалом к Дереку и купцу подошёл Хельм, и коротко бросил:

— Поговорить бы надо, чтоб без свидетелей.

Они сели на лошадей и выехали вперёд.

— Неприятные новости, — тайный сопроводил отнюдь не эльфийскую речь давешней мелодией.

— Что, — улыбнулся Дерек, — господин Хант не тот, за кого себя выдаёт?

— Этого я ещё не выяснил, — Хельм стал ещё серьёзнее, — но запрос послал, скоро должны ответить.

— Тот я, за кого себя выдаю, — обиделся купец. — Ты б себя лучше проверил… хотя насчёт тебя я перед отъездом ответ получил, внешние данные совпадают. Давай по делу.

— Среди нас наводчик, — не стал медлить Дагор, — так что, Дерек, ждать нас точно будут, вопрос, где наилучшее место для засады.

— Наводчик на владыку или на караван? — Хант не испугался и не разволновался — похоже, к засадам ему было не привыкать. — И кто именно?

— Гудил из обоза Тугожора, шатен с чёрными усами, он же — овчарка с двумя рыжими подпалинами по бокам. Наводчик на караван, ручаюсь.

— Почему раньше не узнал? — подозрительно прищурился купец. — До отъезда сказать не мог?

— Так он только сегодня перекинулся, а овчаркой я его и не встречал.

— Кто такой? — уточнил Дерек.

— Проходил по делу об убийстве ювелира Улара в Тальне, получил с двумя другими десять лет каторжных работ, ещё троих повесили, а главаря и мага четвертовали.

— Помню, — откликнулся Ильм скорее для Дерека, — Улар наполовину эльф был, они хоть полукровок и не любят, а тогда такой хай подняли! Небось из-за чистокровного пекаря или портного так бы вопить не стали. Улар ведь один из самых богатых говорящих в Тальне был, и торговлю с сородичами активную вёл — доход тем приносил огромный, да и ювелир был отменный: такие украшения делал — лучше я мало видел. Я его встречал пару раз. А они всех его домочадцев и слуг перебили, осталась только пятилетняя внучка, нынче — самая богатая невеста Тальна, вот бы на ком жениться… Без мага у них шансов не было, Улар с телохранителями в доме осаду целого войска выдержать мог. Эльфы требовали выдать мага им, но формально ювелир числился человеком и жителем Тальна, так что колдуну очень повезло. Теперь следующее — он тебя узнал?

— Не знаю, — пожал плечами Хельм, — это больше десяти лет назад было, но я с ними со всеми сталкивался и до суда и после. Мог запомнить. С другой стороны, — невесело усмехнулся он, — я сейчас и сам в розыске, чего б мне охраной деньги не зарабатывать.

Дерек в охране караванов да ещё и в лесу смыслил мало, но всё же спросил:

— Ты думаешь, он не может просто охранником работать? И если нет — то он один или связан с кем-то в соседних обозах?

— Хотелось бы надеяться, — вздохнул Хельм, — но что-то сомнительно мне, он ведь и тогда наводчиком был. А насчет сообщников… Ильм, ты в своих людях уверен?

— А ты в своих? — огрызнулся купец.

— Я в своих — да, — отрезал тайный.

— А я вообще ни в ком не уверен, кроме себя, — заявил Ильм. — Смотря о каких деньгах речь идёт. Надеюсь, мои телохранители всё же рисковать не станут, трое среди них проверенные. С другой стороны — с нами владыка, так что особых причин волноваться не вижу. Нападут — отобьёмся, главное, чтоб он ночью здесь всех не передушил или отраву в еду не подсыпал, если у него сообщники в каком-нибудь обозе. Значит, владыка, спать тебе больше ночью не придётся, днём отоспишься, готовим только сами, к чужим котлам не подходим, к своим никого не подпускаем, приглашений попробовать и выпить не принимаем, впрочем, это и не принято — приглашать к обеду. И на всякий случай: я другое эльфийское противоядие не достал — не было даже у князя Говора.

Дома Дерек никогда бы не подумал, что задушить или отравить проще, чем зарезать, но, по всей видимости, запах крови мог спровоцировать налёт вампиров. Он решил проверить догадку:

— Я так понял, что и нападать грабители будут днём — ночью вампиры запах крови учуять могут?

— Да, — подтвердил Хельм, — но если их сообщников здесь и правда больше одного, то отравить нас точно попытаются, а вот душить вряд ли будут. Впрочем, владыкам яды не страшны, им вообще ничего не страшно.

— Так что, в крайнем случае, Дерек отомстит за нас, — зашипел купец, — особенно за некоего сыщика, который ничего дельного предложить не в состоянии, можно подумать, никогда дел об ограблениях караванов не встречал!

Хельм сжал губы, помолчал, потом неохотно процедил:

— Как раз собирался. Надо его выследить, отыскать лагерь разбойников и напасть первыми, причём рассчитать так, чтобы запах крови успел привлечь вампиров к месту побоища, но рассвет наступил до того, как они выпьют последнего раненого. Тогда разом и от грабителей избавимся, и от вампиров, иначе на два фронта сражаться придётся. Так, собственно и поступают разбойники — нападают под утро. Для нас, прямо скажем, путь не совсем… порядочный, так как бить придётся не насмерть. Чем больше покалечим, тем больше шансов, что застанем рассвет живыми. Но с другой стороны, при открытом нападении сколько-то людей караван всё равно потеряет, даже несмотря на присутствие владыки. Кроме того, вполне возможно, что кто-то из владельцев обозов решил таким образом заполучить товар двух других, и его надо бы вычислить и взять на горячем.

И с вызовом уставился на господина Ханта.

— И этот кто-то — явно не я, — взъелся купец. И в ответ на почерневшие глаза Хельма вспылил:

— Обещаю, если владелец какого из обозов погибнет, весь бесхозный товар отдадим даже не на содержание войска, а лечебнице в Путаре! Доволен? Пусть маги себе всё захапают! Или сам реши, куда все товары деть! Объяви розыск наследников! Только ищи их не за мой счёт!

— Ещё вроде никто не погиб, — вмешался Дерек в перепалку, — и непонятно, с чего бы наводчик был в сговоре с кем-либо.

— Да нет, — Ильм перестал злиться и устало махнул рукой, — тут Хельм как раз прав… Чего я с собой противоядие-то таскал? Представь себе, такой способ грабежа один из самых распространённых, поэтому ездят либо с хорошими знакомыми, что, кстати, иногда ещё опаснее, отравят только так, либо не менее чем впятером. Не надо было втроём ехать, это моя ошибка. Хотел я ещё двоих найти — да пришлось бы на четыре дня задержаться, а у меня товар в Путаре ждут. Решил, что с владыкой достаточно безопасно. Впрочем, и сейчас считаю, что нам ничего не грозит. Что так Дерек отобьётся, что эдак, но план Хельма неплох, риска меньше.

— А какие ещё существуют способы грабежа? — заинтересовался Дерек.

Ильм вопросительно взглянул на сыщика.

— Самый простой, — тайному ничего не оставалось, как доказывать свою компетентность, — перегородить тракт деревьями и напасть превосходящим числом. Недостатки — народу должно быть много и можно разбудить вампиров. Второй — один наводчик в охране и связной в лесу. Третий — купец-одиночка с отравой и охраной не в доле. Четвёртый — купец с отравой и охрана на подхвате, все в сговоре. Ну и там различные комбинации по мелочи — товар может быть нормальный, а может — пустая телега. Отрава медленного действия или быстрого. Шестой — магическое нападение, но на это только начинающий деревенский колдун пойдёт, даже студенту проще заработать, уж про магистра и говорить нечего. И амулеты почти у всех есть. Из моего опыта — маги грабят крайне редко и только за очень большую прибыль, как в случае с Уларом. И почти всегда попадаются — Ковен таких шуток не любит. И дальше комбинируй.

— Ещё один способ забыл, безотказный, — засмеялся купец, — князь с дружиной на дороге. Поверь, после них не остаётся даже телег. Тут уж бросай товар и сразу беги в лес или телепортируй, пока они не подъехали.

— Ну да, — не поверил Хельм, — дойдёт до владыки, хорошо если потом сам князь в лес убежать успеет, кто ж на такое пойдёт?

— При светлом не пойдут, — согласился Хант, — а при тёмном — пропал караван и пропал, кто разбираться будет? На тёмного владыку и свалят — развлекался он так. Потому в половину княжеств товары и не возим — вон Узленг и рад бы уже купцов к себе зазвать, да только кто рискнёт, если от него пять караванов не вернулось? При светлом — нормальный князь был, а тут как подменили — и управы-то никакой не найдёшь.

Хельм нахмурился — сведения были для него неожиданными.

— Ладно, — решил он, — восстановится гильдия купцов, жалобу подаст, по всем случаям разбираться будем. Пока надо организовать слежку за наводчиком и наблюдение за спутниками.

— И друг за другом, — добавил Ильм. — А то вдруг наводчик и отравитель — ты, а не я.

Но тайный не прореагировал.

Наблюдать за наводчиком поручили Коруму и Ингуру — агентам не было равных в маскировке, но слежка в лесу заметно отличалась от городской, и Хельм немного волновался. Купец долго что-то высчитывал, и в итоге дал им в помощь ещё двоих своих телохранителей, заявив, что в них более или менее уверен. Агенты кружили неподалёку от обоза, стараясь не приближаться к наводчику и делая вид, что заняты своими делами. Но, когда тот вызвался пойти в дозор, дружно последовали за ним, растянувшись цепью и стараясь держаться подветренной стороны.

После некоторых препирательств Дерек с будущими советниками пришли к выводу, что себе втроём они доверяют целиком и полностью, но не слишком, а потому один будет спать, а двое других — бодрствовать, а заодно и присматривать друг за другом и за охраной.

Хельм пытался доказать, что его агенты достойны всяческого доверия, но купец упёрся, а Дерек его поддержал.

Первым почивать хотели уложить владыку, в знак бесконечного уважения, но владыка возмутился, опасаясь, что господа Хант и Дагор ещё не до конца выяснили, кто из них наводчик, и в результате помощник у него может остаться только один. Дерек уже сообразил, что спать короткими погружениями здесь если и умеют, то далеко не все, и не собирался ставить напарников в известность, что ему и часа в день будет вполне достаточно.

Советники долго спорили, кто из них меньше устал, но, когда Дерек предложил решить этот вопрос рукопашной, Ильм обиженно отказался и отправился спать добровольно, заявив, что ходить с фингалами из-за такого пустяка смысла не имеет, а силы им ещё пригодятся.

Дерек остался на страже с Хельмом, который, как ни странно, и не вздумал поинтересоваться, доверяет ли владыка купцу. Вместо этого они долго репетировали эльфийский, проехались вдоль всего обоза, побеседовали с вернувшимся Корумом, — тот передал слежку Ингуру и двум охранникам купца, боясь, что его запах в лесу будет встречаться слишком часто, — и постарались незаметно присмотреться к поведению владельцев двух остальных обозов. Ничего особо подозрительного Дерек не заметил, а Корум с Хельмом не вынюхали. Сошлись на том, что нападения ждать надо не раньше чем в предутренние часы — и остановились на привал.

Дерек воспользовался возвращением агента, пожертвовал обедом, и попросил того провести его по лесу во время стоянки — чтобы иметь представление, что как называется, что съедобно, что ядовито. Оставлять Хельма одного было не совсем правильно, но второго случая уже не представится — с этой ночи они начнут готовиться к нападению.

Сыщик Дереку нравился, и он сомневался, что тот станет их травить после того, как сам же и предупредил о наводчике. Кроме того, охрана господина Ханта не сводила с синеглазого подозрительных взглядов. Самого купца Дерек тоже будить не стал: лучше, чтобы два советника не успели переругаться в его отсутствие.

Обед остался на совести тайного и охранников, а владыка отправился изучать местность.

Глубоко зайти не удалось — лес оказался почти непролазной чащей с завалами из сухих стволов и ветвей и колючими кустами, но в нескольких сотнях шагов от обочины он был заметно реже и светлее. Корум тыкал носом в траву, попутно сообщая её название и применение. Травы он знал все, хотя долго работал ищейкой в столице. Дереку его познаний хватило с избытком — вскоре он окончательно перестал отличать мышиную репку от кукушкиных слёзок, поползиху от купавки, а купырь от мордовника… Более или менее он запомнил клевер, землянику и медуницу, всё остальное слилось в сплошное зелёное мельтешение. Названия прыгающих и летающих в траве насекомых он заучивать даже и не пытался, в надежде, что как-нибудь за несколько лет оно само, может быть, запомнится… а не запомнится — так не всё ли равно, пчела тебя укусила, оса, овод, слепень или шмель?

Идти по лесу было тяжело, ветви всё время хлестали по лицу, то и дело приходилось продираться через кусты или огибать завалы. Поляны встретились три раза. Зато Дерек увидел цветок — совсем крошечный, не больше трети его кулака. Корум назвал цветок сморчком, добавив, что есть его можно, если длительное время кипятить. Рвать цветок Дерек не стал — но долго и с нежностью разглядывал, словно весточку из дома.

Внезапно оборотень прижал уши и зарычал — тихо и очень неуверенно.

Дерек проследил за направлением его взгляда и…

…Он был великолепен — совершенно чёрный жеребец, почти не отражающий света, выше всех виденных Дереком в этом мире лошадей. Горбоносая морда с бездонными глазами, на самом дне отливающими фиолетовым, широкая грудь и мощные ноги — конь стоял шагах в десяти, полускрытый деревьями и смотрел на них так, словно собирался немедленно сожрать. Корум присел на задние лапы и сдал назад.

Дерек же замер — шагнуть вперёд, приблизиться ещё шагов на пять — и можно будет заарканить этого красавца. Чем-то он напоминал Реозана — тот тоже умел смотреть с ненавистью и был столь же чёрен. Смутное, очень смутное сходство — как ощущение очень дальнего родства.

Я буду ездить на этом жеребце, решил Дерек. И только на нём. Не уйдёт.

— Как к нему приблизиться? — почти беззвучно спросил он агента. — Шагов на пять?

Корум рычал, по-прежнему прижимая уши и отчаянно мотая головой. Дерек затаил дыхание. Пора было начинать охоту.

Трава — не камень и не осыпающаяся крошка, зато она цепляется за ноги и шевелится. На то, чтобы приблизиться к жеребцу на три шага у Дерека ушло минут пять. Хорошо, деревья скрывали владыку наполовину, а солнечные блики играли на листьях, маскируя движение. Сначала Дерек сдерживал азарт, но вскоре тот потух, сменившись усталостью. Зачем ему этот конь? Других что ли мало? Конь смотрел Дереку в глаза и раздувал ноздри… Порыв ветра шевельнул ветки над чёрной головой, крикнула птица, зарычал агент, жеребец чуть повернулся, и Дерек разглядел то, что из-за абсолютной черноты животного сливалось с мордой — голова вороного была увенчана коротким и мощным рогом. Заметить его спереди было достаточно сложно — свет шкура зверя не отражала, а боком к Дереку он становиться не спешил. Усталость тут же прошла, как и не было. Ему нельзя смотреть в глаза, сообразил Дерек — надо держаться сбоку. Жеребец снова повернулся, но Дерек уже скользнул чуть в сторону и скрылся за деревом. Силы вернулись, а вместе с ними и азарт.

Дерек медленно потянулся к бичу — упускать такое сокровище из-за одного неосторожного движения он не собирался.

— Назад, — прохрипел Корум, — убьёт!

Но владыка уже взялся за рукоять кнута и выглянул из-за дерева, стараясь не стоять с вороным на одной линии. Конь бежать не собирался — он намеревался атаковать. Молодец — настоящий боевой жеребец! Фиолетовое свечение в глубине глаз вороного внушало опасения — почти также светились перед атакой глаза у Реозана, и Дерек снова скрылся за стволом.

— Уходи, — рычал Корум сзади, — уходи…

Дерек едва не вздрогнул — оборотень мог спугнуть жеребца, но тот только прянул ухом в его сторону. Он тоже охотится, сообразил владыка. На меня. Каков зверь!

Дерек ударил бичом с другой стороны ствола — и заставил кнут извиваться на земле, как хвост трахарры. Жеребец отвлёкся. Приём сработал. Что ж мы, дома лошадей никогда не ловили? Молниеносно свернул бич и движением кисти послал его на шею вороного, выскакивая из-за ствола и не давая жеребцу времени повернуться в свою сторону. Дома тоже не рекомендовалось к лошади спереди приближаться. И прятаться за камнями приходилось. Дерево, конечно, не камень, так зато среди них и горячих нет.

— Беги! — взвыл агент на весь лес.

Жеребец дёрнул головой, но Дерек уже вскочил ему на спину.

Вороной всхрапнул, Корум залаял, бич захлестнул морду коня, тот захрапел и злобно наподдал задом. Не привыкать. Жеребец встал на дыбы, пытаясь повернуть к наезднику голову и укусить. На спину владыки свалилась дохлая птица, скользнула по лопатке и упала на землю. Конь задрал морду, издал трубный рёв, и рядом свалилась ещё одна пичуга.

— Не дай ему повернуть голову! — заорал оборотень. — Коли его в шею! Голову руби!

Рубить коню голову Дерек не собирался. Но одно понял чётко — смотреть в глаза лошади действительно не следует. Что ж, он это учтет. Вороной подскакивал, выгибал спину, складываясь пополам, а под конец начал кататься по земле, норовя при этом стукнуться о стволы, — Дерек едва успевал спрыгивать, ругая деревья, позволяющее лошади упасть. Не могли гуще расти! Но бич держал жеребца крепко, а выкрутасы вороного даже немного развлекали.

Упрямый конь катался с боку на бок, не давая на себя вскочить. Пару раз он задел копытами стволы, но это его не успокоило. Пришлось достать меч и колоть жеребца, когда тот ложился в очередной раз. Задача усложнялась тем, что приходилось всё время держаться вне поля зрения вороного. Через десяток уколов тот намеки понял и вскочил на ноги. Копыта у него оказались огромные и раздвоенные — Дерек не мог вспомнить, чтобы он видел такие у местных лошадей. С запозданием отметил, что и хвост у жеребца короткий и больше похож на обрезанный собачий, а гривы нет вообще. Видимо, лесная разновидность лошади.

Дерек взлетел на жеребца, спрыгнул — тот оказался на редкость упорен и вновь завалился. Но раз владыка решил — он будет ездить на вороном. Он заставит его подняться и подчиниться.

После ещё десятка-двух уколов жеребец всё же изволил встать, всё время норовя обернуться к Дереку, и рванул к ближайшему дереву, угрожая раздавить боком о ствол. Пришлось опять спрыгивать. Мчаться галопом сквозь чащу жеребец не мог, но задевал боками все деревья, которые попадались на пути. Когда возможности спешиться не было, Дерек делал стойки на руках и вертелся на спине лошади, уберегая ноги от переломов. Зато гладкая шкура не обдирала руки и не рвала штаны. Жеребец кружился, ломился сквозь кусты, и Дереку казалось, что он снова молод и петляет среди горячих и холодных камней. Ветки, правда, мешали сильно — в лагерь владыка вернётся расцарапанный. Так ведь не обожжённый.

Так они плутали с жеребцом, пока Дерек не сделал из бича подобие недоуздка и уколами меча не заставил коня повернуть к дороге. Во всяком случае владыка надеялся, что к дороге — ориентировался в лесу он как… он не знал, как, потому что ему ещё не доводилось блуждать в чаще. Вороной начал уставать: он хрипел, фыркал и рычал — ржания от него Дерек так и не услышал — и обдирал теперь не все стволы подряд, а через два-три.

Никуда не денется, злорадно подумал Дерек, и хорош! Назову Цалеаром. Жеребец взвыл — очередная птица свалилась на плечо. Плохо. Если тварь убивает птиц взглядом, ей придётся надевать шоры. Можно ли тогда будет на ней ездить? Ничего, близко к лагерю не подведу, поинтересуюсь, как обезопасить людей, а в бою такой жеребец — лучше и не сыскать. Если ещё научить на противника силу направлять… Не получится, что ж… может, для них амулеты какие придуманы защитные… ну уж если не придуманы — придётся от жеребца отказаться, не подставлять же спутников.

Вороной не сдавался — Дереку в очередной раз пришлось спрыгнуть.

Хельм с тревогой заглянул в безумные глаза агента:

— Единорог! — задыхаясь пролаял Корум. — На Дерека напал единорог, чёрный! А Дерек его ловит! Я ему — руби, а он — верхом!

Хельм бросился к обочине, но Корум дёрнул его за штанину — купец оставался в лагере один со своей охраной. И своей едой. Тайный подскочил к телеге, где беззаботно спал Ильм и схватил его за плечи.

— Бежим! — тряс купца Хельм. — На владыку чёрный единорог напал! А тот его ловит!

— Где?! — подскочил купец.

— В лесу!

— Ты что, — Ильм побледнел и вылетел из телеги, — отпустил его одного?! Сдурел?!!!

— Он владыка меча, — огрызнулся Хельм, — что с ним может случиться?

Купец не ответил — он уже мчался по траве вслед за агентом.

— Идиот, — сообщил он на бегу догнавшему его Хельму, — он же приведёт эту тварь в лагерь! Он же не знает, что это! Решит — лошадь! Ему, может, и ничего, а вот нам…

— А меч? — заспорил Хельм.

— Что меч? — не понял купец. — Единорога убьёт? Сам по себе что ли? А если нет? Что мы вообще про него знаем?

Хельм отметил, что бегает по лесу торговец не хуже него самого, не спотыкается, не сбивает дыхание на разговоре, и хвост Корума из виду не теряет.

Агент мчался по следу, они — за ним, едва успевая перепрыгивать через кочки и отводить от лиц ветви. Петлять пришлось долго — судя по всему, владыка оседлал единорога и теперь тот таскал его по лесу.

Они уже начали задыхаться, когда оборотень остановился и зарычал.

Дерек сломал-таки жеребца. Правда, времени на это ушло немало, и он опасался, что догонять караван придётся верхом. Конь хрипел, рычал и подвывал, но на движения коленями и бичом, всё еще охватывающим шею и морду, реагировал сносно. Птицы на них изредка падали, и после каждой жертвы вороной становился резвее и пытался выяснить отношения со всадником, но уже всё более и более неуверенно. Реозана он не видел! От его дыхания тут бы все птички поджарились, усмехнулся Дерек, и был бы у нас явно неотравленный обед.

Он заставил вороного двигаться к дороге. Пришлось поплутать, и конь три раза всё же умудрился приложить Дерека ногой в ствол. Штанина и сапог не пострадали.

Спереди послышалось рычание, жеребец дёрнул было головой, но владыка движением бича заставил его опустить морду вниз. Пусть на муравьях отыгрывается. Их много и они кусаются.

— Владыка, — услышал он справа голос Хельма, — ты в порядке?

— Вполне, — Дерек остановил вороного. — Вы осторожней, на него спереди смотреть нельзя. Я как раз хотел спросить — от его взгляда защита есть? Он как, только птиц убивает или человека тоже может? И вообще — это лошадь?

— Нет, — в голосе тайного начала пропадать тревога, — это не лошадь, это чёрный единорог. Он убивает не взглядом, а рогом, и защита есть… но… ты б его лучше убил, владыка, он крайне опасен. Человека уложит запросто, и дюжину может положить, если голоден.

На такую удачу Дерек даже и не рассчитывал.

— Ага, — подтвердил купец с другой стороны, — за шкуру и рог этой твари можно табун прекрасных жеребцов сторговать, и выгодно, и безопасно. Дерек, будь добр, привяжи его спиной к нам, мало ли, головой тряхнёт… мы хоть из-за деревьев выйдем.

Дерек привязал жеребца бичом к ближайшему дереву — голову вороной точно повернуть не мог, да и брыкаться у него сил не было.

— Поздравляю, владыка, — Хельм очень осторожно приблизился к жеребцу, — ты изловил и укротил чёрного единорога, до сих пор это никому в голову не пришло. Самое большее, на что были способны охотники — добыть рог и шкуру, и не умереть при этом от потери сил.

— Угу, — хмуро добавил купец, — оседлать-то ты его оседлал, да только не факт, что его можно в лагерь привести. Эта тварь, знаешь ли, высасывает своим рогом все жизненные силы. Она опаснее вампира. Ты бы, владыка его аккуратно зарезал и освежевал. Мясо у него смертельно ядовито, его высушивают и делают сильнейшие яды, так что придётся сжечь, а шкуру и рог маги купят за безумные деньги — пара дюжин кулей эльфийских золотых тебе обеспечена.

Вороной зарычал и попытался повернуть голову. Дерек кольнул его мечом, отметив, что на клинок советники дружно глянули с ещё большим опасением, чем на единорога.

— Но я так понял, — владыке не хотелось расставаться с лошадью, — что за деревом от его удара можно спрятаться? Значит можно надеть ему на рог какой-то кожух? Раз убивает он не взглядом, то закрыть рог — и бояться нечего, и видеть он сможет.

Советники растерянно переглянулись. Корум недовольно заворчал.

— Вообще-то, — неуверенно начал Хельм, — серебро от него точно защищает, так что накрыть рог каким-то подобием… кубка или ножен… сделать сбрую, прикрепить намертво… как броню на лошади… Дерево тоже защищает, но меньше — все силы он уже не высосет, но ослабить ещё сможет… Но… владыка, чёрные единороги страшно опасны. Они и белые-то не особо миролюбивы, но хоть не кровожадны — молниями своими в основном защищаются, а эта тварь… Убей его, владыка. Всем будет лучше.

Но Дерек уже раздумывал, какая защита от рога может подойти, и где можно найти подходящий серебряный кубок. Может, и деревянное ведро сгодится? Доедут до города — найдёт кузнеца и нарисует, что нужно, а пока надо найти замену.

— Ильм, — обратился он к держащемуся поодаль Ханту, — среди твоих товаров есть что-то, чем рог можно закрыть?

— Шлем? — осторожно предположил купец. — Есть парадный серебряный с золотом, один из помощников воеводе в подарок заказал. Кубок? Может, золотой не хуже защитит? Серебряные тоже есть, с позолотой и с инкрустацией — южных ювелиров, должны по размеру подойти… только… владыка, чёрные единороги жутко злонравны — много хуже вампиров. Ты б убил его, владыка… Мы ж спать спокойно не сможем, пока эта тварь рядом. А ну как слетит с него твой кожух? Он же до дюжины человек разом выпить может, а если голоден — до двух. Убей его, владыка, послушай нас.

Жеребец замолчал и встревожено прянул ушами — словно понял, о чем идёт речь.

— Нет, — попытался объяснить Дерек, — если в схватке этот кожух срывать — получится боевой конь. Ну почти боевой. А сейчас во время поездки закрепить намертво — пока механизм для снятия не придумали.

— Владыка, — подал голос Хельм, — а может, ты ему этот рог отрубишь? Если уж самого убить ну никак не хочешь? Безопаснее будет.

Единорог опустил голову и понурился.

Весь смысл в роге, не стал объяснять Дерек, рог — оружие, и неплохое.

— Не факт, — не согласился купец, — это белые без рогов безопасны, а этот, может, остатками кости на черепе силу высосет. Чёрным же никто до сих пор рогов не пилил. В смысле — живым чёрным. Владыка, умоляю — убей эту тварь. Что хочешь для тебя сделаю — только убей. Не к добру он. Пожалей нас. Нам же рядом с тобой ехать. Я тебе самого лучшего жеребца в Путаре найду. За свой счёт — в подарок. Только убей. Прошу тебя. Нам и с разбойниками ещё разбираться, и эту тварь сзади держать? Владыка, мы ж живём здесь, лучше мир знаем. Убей его.

Привыкли считать единорога опасным, подумал владыка, и в упор не видят, что на нем ездить и воевать лучше, чем на лошади. Косность мышления.

— Давайте так, — предложил он, — ты, Ильм, поищешь, чем можно рог закрыть, а я пока не буду к обозу близко подъезжать. Какова у него дальность поражения?

Дальность составила почти дюжину шагов в прямой видимости. Кольчуга и щит от твари должны были ненадолго защитить, если прикрыть лицо — через кисти рук жизнь уходила медленнее. Выяснились и особенности единорогов. Белые защищались, поражая молниями, и считались весьма полезными и почитаемыми, хотя тоже опасными. Мясо и кровь их ценились как лекарства чуть ли не от всех болезней. Самки белых единорогов были безопасны и беззащитны, чёрных же самок вообще никто не видел. Либо их просто не существовало в природе, либо от них живым ещё никто не ушёл.

Тайный, купец и оборотень немного поспорили и пришли к выводу, что лишенный возможности пить силу жизни единорог должен вполне нормально питаться травой, сеном и овсом. В крайнем случае, можно выехать на нём в лес и дать поохотиться. Но убитую единорогом дичь есть не рекомендовалось. Почему — никто не знал.

Все трое откровенно боялись и ещё минут двадцать уговаривали владыку зарезать жеребца. Корум рычал. Единорог фыркал, дёргал ушами и тоже рычал в ответ. Дерек упирался. Закончилось всё тем, что пришлось напомнить, кто из них владыка, и Ильм с Корумом бегом помчались за шлемом, кубками и ремнями. Владыка сел на единорога и поехал следом. Хельм держался шагах в пяти позади, не выходя из-за деревьев. То, что Дагор единорога опасался не меньше купца, Дерека настораживало, но не очень — в этом мире не знали боевых лошадей, только строевых. Владыка начал уже прикидывать, можно ли скрестить единорогов с кобылами, или отловить их в достаточном количестве, чтобы сформировать отряд. Пускаешь такую конницу в атаку — и первые ряды противника полягут гарантированно. Неплохо бы ещё создать отряд на белых единорогах — молнии Дереку были даже привычнее.

Ильм вернулся со щитом, шлемом, кожаными ремнями, двумя оголовьями и тремя серебряными кубками. Всё это он приволок в холщовом мешке через плечо. Дерек оценил отменную работу и качество серебра и с запозданием понял, что владелец «Тропинки» много богаче, чем ему казалось — гравировка и инкрустация на кубках была столь изысканна, что стоила в несколько десятков раз дороже серебра, из которого они были сделаны. Каков, интересно, остальной товар? Если такой же — Ильм точно не может быть в сговоре с разбойниками. Ему это просто не нужно. Грабители же многим рискнут за такую добычу.

Щит отвергли сразу, шлем оказался великоват, хотя крепился на лбу единорога неплохо, а вот один из кубков подошёл идеально. Дерек оплёл кубок ремнями и надел на рог жеребца, прикрепив за ушами и под челюстью — советники при этом благоразумно держались поодаль и чуть сзади. Проверил надёжность и остался доволен. Сорвать нельзя, но пока этого и не требуется. Лишённый возможности высасывать энергию, жеребец даже не пытался укусить Дерека, когда тот надевал на него оголовье. Оно тоже было парадное, с позолоченными мундштуком и трензелем, плетёными поводьями красного и синего цветов, и с тиснением на всех ремнях золотом и серебром. Оголовье подошло, хотя Хельм в этом очень сомневался. Дерек же подумал, что купец зря перестраховался, можно было прекрасно обойтись не только без мундштука, но и вообще без узды — одним бичом. Хотя единорог смотрелся теперь великолепно — ещё бы такое же седло и хоть парад принимай. Когда Дерек закажет серебряный кожух на рог — никто сразу не догадается, какую силу он скрывает, украшение — и украшение, а копыта и хвост можно замаскировать.

— Ну вот, — улыбнулся владыка вороному, — ты теперь Цалеар. Понял?

Единорог с ненавистью уставился на него чёрными глазами, на дне которых таилось фиолетовое пламя. Почти как у Реозана. В лагерь Дерек повёл Цалеара в поводу, на всякий случай придерживая жеребца ещё и бичом.

Когда они вернулись, первые два обоза уже пообедали и были готовы отправляться. Охрана Ильма при виде единорога бросилась в стороны с перекошенными лицами и мордами. Такого уговора не было, тряслись охранники, эта тварь опаснее любого разбойника. Вот и хорошо, усмехался купец, как раз на них его и натравим. Охранники пятились и требовали убрать чудище. Ильм уговаривал их не бояться. Обещал пять лишних золотых. Шесть золотых. Три четверти дюжины. Охранники успокоились только после того, как сначала Дерек с тайным советником, а потом и Ильм подошли к единорогу и похлопали того по морде и привязанному кубку. Цалеар щёлкнул зубами около пальцев купца, но тот успел отдёрнуть руку.

Охрану господин Хант убедил. Личным примером и дюжиной золотых. Дерек не сомневался, что эти деньги будут приписаны к расходам на владыку. Пусть. Зверь того стоил.

Занятый сборами в дорогу, остальной обоз не сразу распознал, на ком едет Дерек, но стоило только кому-то крикнуть: «Единорог! Чёрный!» как все тут же попрятались за телегами и под телегами. Будь вопль — командой, а обозники — воинами, они удостоились бы одобрительного кивка от воеводы. Повозки остановились, купцы посовещались и отправили к Дереку парламентёра. Парламентёру дали два щита, но он всё равно прятался за кибитками, подкрадывался сбоку и под конец крикнул, чтоб Дерек развернул эту тварь задом. Дерек согласился и развернул Цалеара.

— Это, кстати, неплохо, — тихо заметил Хельм, — можно держаться в паре дюжин шагов позади — тогда точно не отравят, если к нам ещё одного наводчика не подослали. Вопрос — если не удастся обнаружить логово разбойников, выгодно ли нам отставание от головных обозов?

И сам себе ответил:

— Выгодно. Удар в спину можно будет заметить раньше. А найдём логово — сможем подобраться к нему достаточно незаметно от спутников. Хоть какую-то пользу из этой твари извлечём. Неясно, почему агенты до сих пор не вернулись, нам сегодня нападать надо — завтра уже здесь противника встречать придётся. Если вообще уже не поздно… Не очень, правда, честно по отношению к тому купцу, который не грабитель…

Дерек рассматривал мнущегося шагах в семи парламентёра. Им оказался белобрысый маг. Он держал щиты спереди и сбоку и очень боялся из-за них выглянуть.

— А если оба купца договорились? — такой вариант они посчитали маловероятным, но тогда Дерек ещё не знал о доходах господина Ханта. — Ильм, я видел твой шлем и кубки — если остальной товар такой же, то за ним можно и три дополнительных обоза послать — окупится.

Купец самодовольно усмехнулся. Особой тревоги у него Дерек не заметил — на единорога Ильм смотрел с гораздо большим страхом.

— Договорись так, — сказал Дерек купцу, — чтобы нам пришлось ехать далеко позади, но они решили, что это их идея. Если оба наводчики — как раз что надо, один — ну что ж теперь…

Он не исключал и того, что советники Хант и Дагор оба могли оказаться агентами тёмного, улучающими момент, чтобы избавиться от нового владыки. Но почему-то им верил. Обоим. Что, впрочем, не отменяло осторожности. Подставлять спину для удара Дерек не собирался — и дежурства по двое как нельзя более ему в этом помогали.

Маг потребовал убить единорога. Купцы не претендовали на рог и шкуру, но находиться рядом с живым зверем не желали категорически. Ильм профессионально торговался, Дерек иногда подавал гневные реплики — надеясь, что моменты угадывает верно и подыгрывает купцу неплохо.

Парламентёр позвал их на переговоры в соседние обозы — после длительных пререканий решили встретиться в двух дюжинах шагов впереди головной повозки — Ильм боялся, что им могут предложить закрепить успех совместной выпивкой. Отказаться невежливым не считалось, но несогласие могло насторожить соседей. Купцы торговались привычно, и бывший воевода подумал, что каждый из них мог бы подойти на пост посла, настолько осторожно и обтекаемо они строили фразы, такими тонкими полунамёками изъяснялись.

Господин Хант оказался на высоте — где-то через час полностью измотанные стороны пришли к соглашению, что обоз Ильма будет ехать в трёх дюжинах шагов позади, в пределах прямой видимости, но вне досягаемости удара единорога.

Может, наводчик Хельма и узнал. Может, даже и предупредил, что они готовы к нападению. Может, купцам и хотелось держаться ближе к кибиткам «Тропинки» — только ужас перед единорогом пересиливал любые доводы разума.

Они подождали, когда головные повозки отъедут на три дюжины шагов, потом Хельм принялся теребить Корума, выясняя, где тот оставил агентов, и сможет ли найти их по следу. Оборотень мог выйти на след, но пришлось бы возвращаться, а в ожидании нападения каждая пара рук или челюстей были на счету. Так считал Хельм. Купец считал, что Дерек всех уложит одной левой, поэтому стоит остаться здесь и всех перебить. В итоге оба решили сначала поесть, а потом доспорить.

Еда была ещё теплая — её готовили охранники купца. И они, и два оставшихся агента Хельма клялись, что к котлу никто не подходил, фляги же с водой приторочены к сёдлам, и глаз с них не спускали. Это, конечно хорошо, но обедать придется на ходу.

Агенты, ушедшие следить за наводчиком, всё ещё не вернулись. Корум запрыгнул на телегу и заснул, не перекидываясь и отказавшись от пищи — наверно что-то нашёл в лесу. Или… Не успел Дерек подумать, что надо бы заставить его пообедать вместе со всеми, как купец бесцеремонно растолкал псину и потребовал съесть полдюжины ложек каши. Или полмиски, как ему удобнее. Оборотень понимающе взглянул на торговца и без колебаний согласился. Так в спешке и отправились в путь. Дерек ехал верхом на Цалеаре — жеребец рычал и фыркал, но сопротивляться не осмеливался.

Глава одиннадцатая. Схватка

Телеги медленно плелись по дороге. Дерек прислушивался к единорогу, стремясь подавить малейшее сопротивление. Один раз на обочине попался заброшенный колодец — набрать из него воды не рискнул никто. Хельм, правда, высказал мнение, что единорогу вода из колодца не повредит, но Дерек этот дельный совет проигнорировал.

Ни о каких уроках эльфийского речи уже не шло. С удивлением Дерек заметил, что большинству охранников жарко — настолько часто они вытирали пот со лба. Оборотни высунули языки — Хельм объяснил, что собаки так спасаются от жары. Когда же Цалеар подъезжал близко к Коруму тот старался отвернуть нос, а иногда — болезненно морщился и фыркал.

— Хельм, — обратился Дерек к тайному советнику, — а чем пахнет единорог?

Дагор замялся.

— Белые… белые почти не пахнут… как эльфы. Так, едва уловимый запах листвы и иногда — как после грозы бывает, свежесть такая… их след, как и след эльфа, ни один самый лучший гончий не возьмёт.

Он прятал глаза и не хотел отвечать. А оборотень прятал нос в лапы.

— А чёрный? — не унимался Дерек.

— Про чёрных я, владыка, не слышал… да и близко к нему не подходил…

Чтобы Хельм увиливал от ответа?

— Цалеар чем пахнет? — повторил Дерек настойчиво. — Мы же все его гладили только что! Правду говори, чего ты боишься?

— Мертвечиной он пахнет, владыка, — решился Хельм после молчания. — Иногда и едва заметно, на грани восприятия, только никаких других запахов у него нет. Оборотень шагах на двух должен почуять… Убей его, он опасен. Может, не владыке меча, но всем остальным — точно. Ты думаешь, у нас объездчиков хороших нет? Сколько угодно. Но почему-то за столько лет даже эльфы не додумались оседлать единорогов. Наверное, не все в нашем мире тупицы. И если на единорогах не ездят — этому должна быть причина. Убей его, владыка.

Вороной зарычал. Дерек привычно его осадил. Что у Цалеара нет запаха, он почувствовал, только списал это на своё несовершенное обоняние. Но Дагор не походил на человека, способного манипулировать людьми — не лучшее качество для советника по безопасности. Хотя кто его знает. Если это манипуляция, то достаточно искусная. Что ж, придётся быть с единорогом ещё осторожнее, а к Хельму присмотреться внимательнее.

Купца разбудили перед привалом — повозки спутников маячили впереди, но они уже готовились остановиться.

— Агенты не вернулись? — первым делом поинтересовался Ильм. — Не нравится мне это… у меня ребята неплохие и очень выносливые. Да и к лесу привычные… Если так далеко ушли — так и на нас раньше чем послезавтра не нападут, а если нарвались на засаду… Не должны, разве только твой Ингур попался.

Дагор сжал зубы, но промолчал.

Охрана развела костёр и принялась варить похлёбку — купец по-прежнему внимательно следил за тем, что кладётся в котелки. Поужинали и отправили Хельма спать. Дерек смотрел в огонь, отгоняя ненужные воспоминания о доме. Спросил, чем пахнет единорог, и Ильм, ни секунды не задумываясь, ляпнул: «Падалью». Потом замялся и спросил:

— А у тебя что, владыка, с ориентировкой по запаху сложности? Это плохо, но зато ты клинком отменно владеешь. Толку от того, что ты врага за дюжину полётов стрелы учуешь — если бой всё равно принимать придётся. А не придётся — спокойнее будешь. Не бери в голову — владыка меча почти неуязвим, на слух больше полагайся.

Может, именно поэтому здесь на единорогах и не ездят, решил Дерек. Просто неприятно, но ничего особенно опасного. Значит, я буду первый, а для меня он ничем не пахнет. Нет, признался себе бывший воевода — они меня немного смутили, а я упёрся, потому что запах давит на эмоции, а не на разум. Но я-то его не чувствую! Да и жеребец лучше всех, что я здесь видел — обидно отказываться.

С последними лучами солнца вернулись агенты — Ингур и охранник Ильма — третий остался вблизи лагеря. По их словам, если очень поспешить, то напасть на лагерь до утра можно было успеть. Наводчик тоже вернулся в лагерь, но отследить, с кем он связан, не удалось. Работать на Тугожора он мог для отвода глаз.

Дерек долго выяснял у агентов, что из себя представляет логово грабителей, и пришёл к мнению, что выкурить их оттуда вполне возможно. Разбудили Хельма, тот советовал выступать немедленно.

— И сколько человек ты собираешься взять? — поинтересовался Дерек.

— Я, ты, двое агентов и ещё три-четыре охранника. Там разбойников около трёх дюжин.

— Ни одного человека не дам, — обозлился купец. — Вы что, решили оставить меня без охраны, наедине с этим зверем, а сами отправиться неизвестно куда? Владыка, по-моему, оборотень был прав: Хельм — агент тёмного владыки и заманивает тебя в ловушку. Или — наводчик и отвлекает тебя от моего обоза, чтобы нам тут одним оборону пришлось держать. Послезавтра на нас нападут, ты их всех быстренько положишь, и ходить никуда не надо. Сами придут, добровольно. Ты посмотри: оборотня он упустил, тебя в лес одного отпустил, что в караване наводчик — знаем только с его слов. Я б его связал и в Путаре не поскупился на хорошего мага для допроса, потому как признание под пытками ни о чём нам не скажет. А чтоб вампиры отвлеклись — просто не надо всех насмерть бить. Вот и всё.

Даже при свете костра было видно, что глаза тайного приобрели все оттенки синего цвета одновременно. Они стали пятнистыми, а губы дрогнули. Он уставился на купца не в силах вымолвить ни слова. Рука Дагора потянулась к кинжалу. Лишь под взглядом владыки он остановил её, так и не дав добраться до рукояти. В костре взорвалось полено и выбросило сноп искр.

— Он шутит, — с нажимом произнёс Дерек, переводя взгляд с тайного на купца. — Ильм, у тебя неудачные шутки.

Вид Хельма ясно говорил, что он думает про такие шутки.

— Да? — вкрадчиво спросил купец. — Шутки? Неудачные? Тогда решай сам, владыка. Только учти — ты меня оставляешь без защиты, и своих людей я с тобой не отпущу — разве одного, чтоб дорогу показывал. Нам с вашим отъездом одним оборону каравана держать, а у спутников — маг на подхвате. И единорога забери с собой — сорвётся, хуже любого разбойника будет. А там — кубок как-нибудь отцепи и направь тварюгу на грабителей, он их один всех со злости уложит, вон как смотрит — не хуже Хельма.

Тайный слегка успокоился. А зря.

— Ильм, конечно, шутит, — широко улыбнулся Дерек, — и я, конечно с десятком-другим нападающих справлюсь, но не с тремя же дюжинами в одиночку? Даже если единорог часть уложит. А ведь туда ещё вампиры налетят. Вы что, собираетесь все отсиживаться за моей спиной? Да и врага в тылу не оставляют — я про наших спутников. Что вы хотите проверить или чего добиваетесь?

Купец с тайным удивлённо посмотрели сначала на него, потом друг на друга, и следом — на меч Дерека.

Дерек изучал их реакцию — иногда ему казалось, что они в сговоре, и перечат друг другу лишь затем, чтобы заставить его сильнее прислушаться к их совместному мнению. Но в иной момент ловил вскользь брошенные ими друг на друга изучающие взгляды и был абсолютно уверен, что ошибается. Он сделает их обоих советниками, хоть Хельм и не просил об этом, — они и так уже советники, — но ведь никто не говорил, что с этой должности нельзя снять, а то и с позором выгнать, в случае если один — не справится, а другой — проворуется.

— Владыка, — Хельм взглянул Дереку в глаза, — мы не собираемся отсиживаться за твоей спиной. Но… владыка, тебе не то что три дюжины — тебе три дюжины кулей воинов уложить труда не составит. Ты — повелитель светлого меча, а он — совершенное оружие, не знающее поражений. Так что никакая опасность тебе не грозит, и никто тебя не подставляет под удар.

Купец то ли кивнул, то ли попытался поклониться мечу. Или всё-таки самому владыке?

— Конечно, — согласился Дерек, — а предыдущий светлый владыка мирно скончался в своей постели от старости.

Советники опустили головы, потом Хельм ответил:

— Так только тёмный владыка и может иногда противостоять светлому… только иногда, и только он… и никто не знает, почему тёмному изредка удаётся захватить власть. Как бы там ни было — приказы сворачивать организацию, скрывать казну, увозить родичей и рассредоточиваться по различным княжествам начинают поступать только в конце правления. Иногда светлый ещё возвращается, иногда — уже нет, но он всегда знает, когда точно вернётся, а когда — не обязательно. Ты же только в начале пути, а такого, чтобы тёмному удалось удержать власть, не было никогда. Так что бояться тебе нечего.

— Все когда-либо бывает в первый раз, — пожал плечами Дерек, наблюдая, как вытягиваются лица спутников.

Будущие советники ошеломлённо переглянулись и чуть не с ужасом уставились на ножны владыки, словно меч в них мог оскорбиться, услышав подобное кощунство. Разве только руками не развели виновато. Дерек подавил желание вытащить клинок из ножен и проверить — не обиделся ли он и в самом деле? Но вместо этого приказал:

— Приведите мне мага.

Ильм едва не бегом отправился к обозам соседей и привёл мага под предлогом консультации по поведению единорога и маскировки обоза. Тот так трясся, что, когда Хельм с охранником молча взяли его за руки и приставили к горлу кинжал, объяснив ситуацию, едва ли не обрадованно подпрыгнул — клинок был привычен и почти неопасен, в отличие от чёрного зверя. Нет, он не знал про грабёж и наводчика, уверял маг, да, он целиком на стороне господина Ханта, нет, он не собирается применять никаких заклинаний… только против вампиров и разбойников, конечно…

Мага связали — что-то в его тоне показалось Дереку не совсем убедительным.

— Я слышал, — доверительно поведал купец, — что чёрный единорог сначала выпивает магическую силу, потом — разум, и только потом — жизнь. Причём сила иногда возвращается, а иногда — исчезает навсегда. Так что можно попробовать поставить господина Дедяту перед единорогом — пусть животное немного подкормится.

Маг попытался рухнуть на колени, но в связанном виде это ему не удалось.

— А теперь ответил, — рявнул Дерек, — кто грабитель — Тугожор или Вадумах? Быстро, пока на съедение единорогу не отправился!

Маг в ужасе замотал головой — он не знал. И всё-таки брякнулся на колени. Охрана начала его поднимать — не по доброте душевной, а явно для того, чтобы Дереку удобнее было мага бить.

— Оставьте, — махнул рукой Дерек, — Ильм, бери троих своих и пошли к соседям. Остальным вели вооружиться и занять круговую оборону. Хельм, твои пусть идут все, и возьмите лучше дубины, если есть. Там две дюжины человек без одного — проблем не будет. Я разоружаю, вы оглушаете. Постараемся обойтись без крови — должно получиться. Врага в тылу не оставляют. Ильм, если их повесить, а не сжечь — это зомби нейтрализует?

— Если не жечь, то лучше отрубить голову, — принялся рассуждать купец, — так как оба варианта нас не устраивают — повесить тоже можно. Мертвяка это задержит, пока верёвка не оборвётся. Верёвку я обеспечу. А следующий за нами караван должен их уничтожить. Правило такое, расчленять висельников, если сжечь нельзя.

Торговцы отнеслись к их позднему появлению с некоторым опасением. Хозяева обозов поднялись Дереку навстречу, охрана подтянулась ближе.

— Возникли сложности, — владыка обнажил клинок, — в караване наводчик. Всем, кто с ним не связан — лечь на землю лицом вниз. Сложившим оружие — гарантирую жизнь. Лишняя кровь нам не нужна. Где кровь, там вампиры.

И шагнул вперёд. Он ожидал, что торговцы все разом схватятся за оружие. Двадцать с лишним человек, и не только человек, убить без крови не просто. Но часть охранников тут же бросилась на землю и попряталась под телеги. Остальные схватились за мечи.

Хлыст обвил ноги двоих ближайших, опрокинул.

Дерек прыгнул вперёд, отводя удар, достал следующего ногой в пах. Его соседа он саданул по колену и двинул кулаком в висок. Ещё двое кинулись на него с разных сторон, так что пришлось в прыжке валить ближайшего на землю — закрыться им от удара было нельзя, меч другого мог пропороть кольчугу. Дерек свернул торговцу шею, перекатился, уходя от занесённого лезвия. Кто-то обрушил мужику на спину дубину. Бросившегося к лесу торговца владыка удавил рывком бича.

Позади люди Ханта и Дагора оглушали лежащих дубинами.

Схватка была короткой. Недвижимых тел насчитали девять — все из обоза Тугожора. Наводчика и хозяина среди них не было. Запалили костёр и вытащили на свет сложивших оружие. Трясущийся Тугожор кинулся в ноги с воплем, что тем, кто оружие бросит, обещали жизнь. Пришлось пощадить. Всех связали и отправили к обозу Ханта.

Возник спор, кому вешать девятерых. Руки марать никто не хотел, но, когда Ильм пообещал палачу два золотых, вызвалось сразу четверо, включая одного из связанных охранников.

Поставили телеги из захваченных обозов вторым кругом защиты, после чего Дерек спросил, кто из охраны Вадумаха согласен идти с ними на разбойников. Вызвалось пятеро.

— Владыка, — умоляюще произнёс купец, — подумай ещё раз… На кого ты нас сейчас оставишь? Ну уложишь ты грабителей, вернёшься — а тут всех вампиры выпили, или со стороны кто напал. Подумай — там стены в два твоих роста, вышки с лучниками, три дюжины человек за стенами — тебе их выкуривать придётся неизвестно сколько. Штурмом хочешь это укрепление взять? Ну возьмёшь, а мы? Послезавтра под утро они сами на нас нападут, а потом можно будет уже днём дойти до лагеря и взять его приступом — там охраны с полдюжины останется. Нормально пойти — с лошадьми, и добычу хорошую взять! И идти будем в два раза меньше — и с прибылью вернёмся! И крови меньше! Да они половину из нас перестреляют, пока ты стену сносить будешь!

Купец переживал за себя и свой товар. Но с другой стороны — Дерек признался себе, что упорствует лишь затем, чтобы не идти на поводу у господина Ханта. И при словах о добыче глаза охранников загорелись — такой план всех устраивал. Владыка замешкался.

— Владыка! — едва не упал ему в ноги купец. — Ночью зверя твоего через лес не поведёшь, а днём — запросто. И можно будет его послезавтра опробовать — снять кожух этот и на разбойников направить… Я найду тебе кубок с откидной крышкой, цены неимоверной, уникальнейшая работа! Дно отпилим, к крышке цепь привяжем — да в гномью задницу того купца, что его заказал, другой достану! — за цепь дёрнешь — крышка откинулась, а на место её… а если не цепь, а прут? Тогда толчком вперёд её и закроешь… а, владыка? Или может она под собственным весом упадет на место? За завтрашний день как раз управимся… Дерек, не бросай нас, мы ж с тобой все пойдём, здесь не останемся, а тут волки лошадей сожрут… вернёмся — ни лошадей, ни товара… Не губи, владыка! Я ж, владыка, как узнал, что ты с нами едешь — в последний момент по дешёвке в три раза больше всего накупил — куда я теперь обоз брошу? Сжалься, разорюсь же!

Хельм молчал, презрительно кривя губы и всем своим видом показывая, что считает господина Ханта не столько трусом, сколько скупердяем. Но словами о добыче купец перетянул на себя симпатии охраны, а с этим стоило считаться. И вообще — Дерек сегодня уже проявил своё упрямство в споре о единороге, пора перестать давить на людей.

— Да чтоб тебя разорить — три куля таких караванов увести надо! — всё же не выдержал тайный. — Разбойники же предупреждены и могут напасть раньше, завтра утром, например. Тогда вампиры к середине ночи как раз и долетят, с какой бы скоростью мы от них не удирали. На два фронта воевать будем. И на жалость-то не дави, не первый раз с караваном едешь — нападения отбивать обучен!

— Вот именно, что обучен! — тут же парировал купец, и Дереку вдруг пришло в голову — а не к этой ли мысли и подводил советник Хант советника Дагора? Или самого владыку? — В отличие от тебя! Нападут при свете — возьмём как можно больше живыми, к вечеру чуть кинжалом полоснём, чтоб не сильно кровило, и привяжем в качестве приманки. Пока эти комары сосать будут — Дерек их всех и прихлопнет.

Тон купца недвусмысленно сообщал, что с огромным удовольствием в качестве главной приманки он выставил бы первого советника Дагора.

— Тебя б туда в качестве приманки, — скривился Хельм, — сразу все потравятся… и драться не надо…

— Ладно, — прервал спор Дерек, — Ильм, ты прав — мало ли что, вдруг задержимся, они нам навстречу выйдут — так и так на две стороны сражаться. Завтра займёмся кожухом для Цалеара. И нельзя как-то определить, кто из пленных обозников союзник, а кто — враг? Лишние руки не помешали бы.

— Увы, — ответил Дагор, — нашему магу доверять рискованно. Довезём до Путаря, там местные допросят, и никаких проблем.

Выставили усиленные караулы, купец плюнул на прибыль и достал откуда-то из глубины повозок металлические арбалеты — почти такие, какими дома пользовался Дерек.

— Гномьи, — объяснил господин Хант, — на заказ две дюжины везу. Кто к арбалету привык — любые деньги за него заплатит, ну и у городской знати он модным считается, хоть хорошо стрелять из него мало кто умеет. Оружием торговать удобно — своё возить не надо. Болтов только в три раза больше закупать приходится.

Проявив единодушие, советники отправили Дерека отсыпаться — чтобы к решающему моменту владыка не пришёл измождённым. Владыка не возражал.

Выехали на рассвете — солнце ещё не взошло. Ильм развязал Вадумаха, и они половину утра вспоминали дорогу на Путарь, выбирая наиболее удобное место для ночёвки. Вторую половину утра Дерек с советниками мастерил откидывающийся кожух для единорога — проблема состояла в том, что жеребец никак не должен был умудриться его сорвать или открыть о ствол дерева, ветку или ещё обо что-нибудь.

Кубок с откидывающейся крышкой, который принёс купец, был весь покрыт изящнейшей гравировкой из любовных сцен — они мерцали, искрились и перетекали друг в друга, так что каждый наклон или поворот открывал всё новые и новые виды. Дерек вертел кубок так и эдак и насчитал их не менее пятидесяти, плавно переходящих одна в другую. Такого ему ещё не попадалось. Даже жалко рубить.

— Угу, — мрачно выдохнул купец, — эльфийский. Полтора куля различных сюжетов. Из таких не столько пьёшь, сколько разглядываешь… гномы так не умеют, а при виде изображённых здесь вольностей вообще отправили бы его в переплавку, и мастера б ещё поколотили. Хотя всё достаточно прилично, просто чувственно.

Удар клинка кубок не столько разрезал, сколько сплющил, на что купец застонал и схватился за голову, а Хельм злорадно ухмыльнулся и заявил, что вот, мол, владыка, даже твой меч против единорога. Дерек обозлился и послал тайного искать кузнеца для возвращения кубка в исходное состояние. Ильм же повздыхал, почесал в затылке и отправился за гномьей ножовкой. Но Дерек упёрся и со второго удара отсёк-таки дно у изрядно покорёженной вещи.

Дагор нашёл среди телохранителей сведущего в кузнечном деле. Возились с кубком до обеда, изредка выслушивая сообщения патрулирующих окрестности агентов. Основную сложность составило не столько крепление прута для откидывания крышки, сколько возвращение помятого кожуха в исходное состояние. После придания кубку первоначальной формы картины приобрели вид не столько чувственный, сколько похабный, и советники долго и с интересом их разглядывали, вертя бывший сосуд для вина во всех направлениях и одобрительно хмыкая. Ещё ни разу они не были столь единодушны. На произнесённой на два голоса фразе: «Не ну ты смотри, как он её!» Дерек кубок отобрал и пошёл цеплять на Цалеара.

На испытания кожуха для рога пришлось отъехать шагов на пятьдесят вперёд. Жеребец выглядел угрюмым и голодным, несмотря на то, что исправно щипал траву и обдирал листья с кустов. Дерек несколько раз открыл и закрыл крышку кубка и остался доволен. Единорог тоже остался доволен — на дорогу впереди свалилась пара птах, и ещё несколько рухнули за деревьями. Цалеар заметно повеселел, а Дерек убедился, что дальность поражения у него возросла шагов на семь. Пусть поголодает до утра. Хотя владыка отнюдь не был уверен, что сможет применить единорога этой ночью — опасался, что под удар попадёт кто-то из своих.

Ранним вечером доехали до чуть более широкого места на дороге, где находился колодец — они уже проезжали пару таких, но на ночлег там не останавливались.

— Вот, — пояснил Ильм, — здесь и заночуем. Такие места вообще специально под стоянку оборудовали, но со временем колодцы травить стали, вдоль полян бурелома навалили и оврагов нарыли, чтоб подобраться легче — не стоянка, а приманка. Владыка, на трон взойдёшь, обяжи градоначальников новые организовать, да старые расчистить что ли… Потому как теперь под маскировочными куполами на обочине ночуем, только он — от вампиров, оборотень тебя всё равно почует. Но сейчас нам как раз приманкой и надо быть, так что подойдёт.

Купец оказался прав — с левой стороны поляны находился непролазный бурелом из поваленных точно не бурей стволов, а с правой — такой же рукотворный овраг, по которому можно было прокрасться почти до самого обоза. Охрана тщательно изучила окрестности, выясняя с каких деревьев лучше всего простреливается поляна, а с каких — лес. Потом пристреливали арбалеты, и выяснилось, что все, включая возниц и обоих советников, очень неплохо стреляют на слух, с той только разницей, что Хельм предпочитал лук — с арбалетом он сталкивался мало. На дне буерака вбили столбы — туда привязали стреноженного единорога — так, чтобы он мог смотреть вперёд и вбок, но не назад. Охранникам строго указали, что приближаться к буераку не стоит вообще — но судя по их виду, они бы и сами не рискнули. Грабители пугали их заметно меньше. Единственное, чего Дерек опасался — что кто-то из своих пристрелит Цалеара. Из самых лучших побуждений.

Телеги поставили в круг, лошадей загнали внутрь, приготовили обед, накормили пленных и засветло легли отдыхать, отправив половину оборотней в караул, и двоих охранников-людей — на деревья. Обозника Вадумаха вновь связали — на страже остались только люди купца и Хельма. Дерек не спал, а советники немного вздремнули по очереди и сели рядом с владыкой. Ночь выдалась ясная, дорога под луной вполне просматривалась, к шорохам леса Дерек уже привык. Советники сидели молча и принюхивались, изредка подозрительно поглядывая друг на друга. Часа за три до восхода солнца из леса донёсся пронзительный вой на два голоса — на них всё же решили напасть перед рассветом.

— Ну всё, — спокойно сказал Хант, — начинаем. Все по местам.

Охрана поднялась и проверила мечи и арбалеты. Пленных затолкали под телеги. На лошадей накинули кольчуги, снятые с убитых обозников. Люди Ильма действовали чётко, слаженно и почти бесшумно, занимая позиции на деревьях и внутри круга. Дома личная охрана воеводы вела бы себя ненамного лучше.

Возницы взяли луки и спрятались за кибитками. Дерек дошёл до Цалеара и поднял крышку на кубке — жеребец при этом недвусмысленно пытался повернуться рогом к Дереку. Ничего, у него сегодня будет другая добыча. На обратном пути послышался звук натягиваемой тетивы арбалета. Советники поклонились владыке, разошлись по разные стороны обоза и скрылись за деревьями. Пришла тревожная мысль — что он будет делать, если убьют обоих? Не должны, решил Дерек, они достаточно опытные бойцы, а у Ильма ещё и телепорт с собой. Но если что — посмотрю по обстоятельствам. С некоторым удивлением осознал, что уже привык к обществу советников и симпатизирует обоим. Что, впрочем, не отменяет принципа не подставлять никому спину.

Пронзительный вопль раздался ближе — Дерек уже слышал, как воют волки, но голос оборотня мог бы обратить в бегство целую стаю. Вопль бил по ушам, начинаясь с почти неслышных рокочущих басов, и заканчивался на щемящей высокой ноте, нагоняя тоску и ужас. Охранники теперь перекликались на несколько голосов, а издали им отвечали таким же тоскливо-угрожающим рёвом двуликие разбойники. Вой обволакивал, приближался, удалялся, пульсировал. Дерек надел шлем, проверил хлыст и потянул меч из ножен. Значит, только раним, причём так, чтоб и кровью раньше времени не истекли, и не уползли далеко.

Послышался свист арбалетных болтов, первый крик и первый сдавленный стон. В сторону обоза полетело несколько стрел: беспорядочно — нападавшим не давали стрелять. Поняв это, грабители ринулись через дорогу, норовя добраться до повозок и укрыться под ними. Вслед им ударили стрелы и болты. Пора, решил Дерек, наши пока перезаряжают, пролез под телегой и встретил первую шестёрку нападающих. Целился по ногам. Двоих подсёк на бегу, уклоняясь от клинков. Третьему и четвёртому свернул шеи бичом, но пятому и шестому вновь подрубил ноги. Схватка далась легко, но никакой особой силы или ловкости, приписываемых владыке, Дерек не ощущал. Ушёл от стрелы, встретил ещё четверых, двоих убил, двоих обездвижил, мимо просвистел болт, но целились не в него. Снова хлыстом, снова мечом… Добежал до обоза, перебрался на другую сторону, где двое охранников сражалось с тремя разбойниками, помог прикончить одного и встретил двоих. Мечами разбойники могли бы владеть и лучше. Всё.

Углубился в лес, стараясь на слух определить, где могут скрываться нападающие — тихо. Натолкнулся то ли на Корума, то ли на Ингура, то ли на оборотня купца — Хельм прицепил на шею всем двуликим обоза кожаные ремни с украшениями от уздечек — специально, чтобы Дерек отличил их от вражеских оборотней. Остановился рядом с двуликим и прислушался: стоны и ругань, но не шаги.

— Чуешь что-нибудь? — Дерек сам себя едва слышал.

— Спокойно вроде, — откликнулся пёс. — Даже странно.

Дереку тоже было странно — да, разбойники рассчитывали на предательство Тугожора, но не слишком ли всё легко? Грабители тоже не первый день на большой дороге, и пусть не знали, что предатели внутри обоза уничтожены, но… Вампиров ждут? А этих послали смертниками? Ещё кто-то сзади остался? Подойдут после налёта кровососов?

— Нюхай, — сказал он псу. — Мне всё это совсем не нравится…

Оборотень старательно нюхал, но выяснил только, что на их стороне лежит пятеро убитых, из них один — охранник. Из буерака, где находился единорог, по словам двуликого тянуло падалью, перебивающей все запахи, но идти туда Дерек и не собирался. Он вернулся на дорогу, туда же выволокли раненых из леса и уложили, растянув цепью. Разбойники не стонали — их оглушили, чтобы не сопротивлялись. Из чащи выбежал Ильм, подозвал своих и послал в лес — тащить раненых товарищей. Ещё одного раненого принёс Хельм.

Дерек подошёл к советникам.

— Что думаешь? — обратился он к купцу.

— Передовой отряд, — сплюнул Ильм. — Бараны на убой. Две дюжины без трети. Основные силы должны сейчас на лошадях на дороге стоять — чтоб доскакать, когда вампиры испепелятся. И неважно, знают ли они о ликвидации наводчиков. Вампиры нас так или иначе потрепать должны, наших шестеро раненых, один сильно, остальные кровят — этим скотам, видать, приказ был дан любой ценой хоть кого из обоза ранить.

Они перевязали своих, уложили под повозки и завесили сверху шкурами. Разобрали три телеги и закрыли доступ под кибитки со всех сторон, поставив вокруг лошадей.

— Терпите, ребята, — рыкнул Корум, — кинжалы у вас серебряные, а повозки — из осины, должно обойтись. Арбалет за спину мне закинь, — обратился он к охраннику. — И колчан не забудь.

Пёс с арбалетом за спиной исчез в лесу, и Хант скомандовал:

— Окружаем раненых. Залп по команде. Если вампиров больше дюжины — второй. Не забудьте — дайте им присосаться. Как обычно. Дерек, ты ждёшь за повозками: как ребята выстрелят — сразу выскакивай и руби. Тебя не заденут. Погано, что до рассвета далеко… ладно, выкрутимся.

Он взял колчан, вручил Хельму стрелы с серебряными наконечниками, и советники с охраной вновь растворились среди деревьев. Дерек остался за повозками вместе с возницами. Вскоре опять донёсся знакомый вой.

Они налетели внезапно: ветер, хлопанье крыльев, и — раненых накрыл сгусток тьмы. Секунд через пятнадцать послышался свист, вслед за ним ударил арбалетный залп. Дерек перескочил через повозку и бросился к вампирам. Твари полностью обезумели от вида крови — расчленить их на мелкие куски труда не составило. Из почти дюжины кровососов оторваться от горла раненого разбойника и оказать сопротивление смог только один. Ещё семерых поразили арбалетные болты. Дерек осмотрелся и принялся за разбойников — один уже начал отращивать клыки и крылья.

Небо постепенно светлело — солнце ещё не показалось, но мрак уже исчез. Дерек лег на дорогу, приложил ухо к земле. Их не десяток, больше. И лошади тяжёлые. И едут со стороны города. И рассчитали точно к восходу солнца.

— Корум! — крикнул Дерек — из всех оборотней тот нравился ему больше всего. — Ты уверен, что впереди — именно разбойники?

Оборотень принюхался. И взвыл — коротко, злобно, двумя длинными низкими и одним коротким высоким воющим переливом.

— Дружина! — раздался крик. — Из Путаря! В лес, ребята!

Все врассыпную кинулись в чащу, вытащив раненых из-под телег и помогая им уйти. Пленных же развязали, и те поползли и поковыляли к обочинам, прихрамывая на затёкшие ноги. А Дерек бросился к единорогу. Цалеар стоял в овраге — живой и невредимый. Напротив него лежало шесть трупов, причём первым, похоже, был маг нападающих — у Дерека не было времени разбираться. Он отвязал жеребца, закрыл крышку кожуха и вывел на дорогу. Только бы Цалеар не насытился. Только бы он не наелся.

Дерек вскочил на вороного и встал посреди дороги.

— Владыка, я с тобой! — подлетел к нему тайный советник. — Позволь быть рядом!

— Владыка… — Вот уж кого Дерек не ожидал увидеть, так это господина Ханта. Хотя с телепортационным амулетом на шее, или где там ещё, смелым быть легко. — …Не надо ему рядом, он стреляет прекрасно, ты встреть их на дороге, а мы выстрелим с деревьев, только щит возьми. Мы тебя прикроем, а ты… ну заодно и проявишь себя как владыка, они ж пристрелят или зарубят любого — против городской дружины в доспехах купеческая охрана не выстоит… и потрепали нас всё-таки. Мои ребята распределят дружинников между собой — дождись выстрелов, владыка, а потом атакуй.

И купец протянул ему позолоченный щит — такой же парадный, как упряжь или кубок.

— Хорошо, — кивнул Дерек, — Хельм, от тебя одного рядом толку никакого, целься лучше. И не особо высовывайтесь из-за деревьев — Цалеар не различает, где свой, где чужой.

Советники забрали из кибиток все болты и арбалеты и исчезли в лесу. Дерек остался посреди дороги верхом на Цалеаре. Хотелось надеяться, что птиц единорог убивает не случайно и найдёт брешь в броне дружинников.

Взошло солнце. Лёгкий ветерок принёс хлопья пепла на копыта чёрной лошади. Пепел, улыбнулся Дерек, его здесь почти нет, он не запорошит глаза и не забьётся в нос… Пепел стелется по земле, и можно на мгновение забыться и представить, что ты — дома… Пепел… как напоминание того, что воевода не знал поражений… И он не будет их знать.

Дружина показалась на дороге, чернея силуэтами в лучах солнца, восходящего за их спинами. Сражаться против света неудобно. Зато его парадные шлем и щит должны сиять, подтверждая звание светлого владыки.

Закованных в броню воинов было около двадцати, ехали они по четверо в ряд, значит — две дюжины, как принято здесь. Дружинники не остановились, не замедлили ход — взяли копья наперевес и ринулись на Дерека. Переговоров не будет, понял воевода. Это действительно дружина из Путаря, и свидетели и выкуп им не нужны. Сомнительно, чтобы они не чуяли стрелков за деревьями, но страха не проявляли.

Когда всадники были в двадцати шагах от Дерека, ударил арбалетный залп с деревьев. Охрана господина Ханта не подвела: болты выкосили первый ряд лошадей, несмотря на закрывающую тех броню, и уложили трёх коней во втором ряду. Двое не успели свернуть и рухнули на землю, споткнувшись о товарищей. Остальные пустили лошадей вбок, объезжая упавших. Дерек выждал еще несколько секунд, рванул на себя прут, откидывающий крышку кубка, и выхватил меч.

Цалеар не подвёл: лошади нападающих начали замедляться и падать — одновременно. Единорог не тянул жизнь из кого-то одного: он медленно истощал сразу всех, кто попадал в поле его зрения.

Споткнулся первый жеребец: рыцарь ещё не понял, что произошло, ему казалось — конь зацепился за подстреленную лошадь, а его собственная уже не дышала. Единорог высосал следующих, предпоследний ряд осадил коней, и тут по нападающим ударил ещё один арбалетный залп. Оставшиеся всадники спешились и спрятались за щитами, встав в круг и закрыв собой двоих — скорее всего князя и мага. Дерек пустил единорога вперёд, но жеребец насытился — видимого вреда нападающим он не наносил. Владыка опустил крышку — неизвестно, как быстро проголодается единорог, а в бою некогда думать как бы не задеть своих.

Дерек ринулся на первых дружинников, рассчитывая лишь попробовать мечом крепость их щитов и копий. Но наконечники копий полетели на землю, срезанные подчистую, щит же первого воина распался на две половины, а вместе с ним упала и отсеченная рука. Дерек даже не понял, как успел остановить клинок. Следующий удар надо рассчитать тщательнее.

Взмахнул мечом ещё раз — тот не встречал препятствий: рассекал щиты и людей за ними, как до того — алмаз. Дерек рубил, пытаясь загнать в память картину боя, чтобы проанализировать на досуге. Маг вскинул руку в боевом жесте — владыка безотчётно подставил клинок под удар, а сам отклонился — лезвие полыхнуло, поглотив шаровую молнию. Следующим взмахом он свалил мага и обезоружил находившегося рядом с ним — то ли князя, то ли рыцаря, командующего отрядом. С этим надо будет потолковать отнюдь не по-хорошему. Ударил князя щитом в лоб, надолго лишая возможности бежать и соображать, и повернулся к пытавшимся подняться воинам. Лезвие проникало сквозь латы и кольчуги так легко, словно это были миражи. Он добил последнего и дотронулся рукой до разрезанного вражеского нагрудника — стальной, и очень неплохого качества.

Дерек насчитал ровно две дюжины убитых. Из них девять уложил он, а остальных — стрелки и Цалеар. Не считая мёртвых лошадей без малейших повреждений.

Охрана начала потихоньку выбираться из кустов. Первым к Дереку подбежал Дагор, вторым — Хант. Вид у обоих был потрясённый. Дерек благосклонно кивнул.

— Владыка, — восхищённо выдохнул Хельм, — я слышал, что твой меч способен на многое, но чтоб так…

— Да, — обалдело подтвердил купец, — я тоже слышал, но чтоб так… прости, владыка, что я в тебе сомневался…

— С трупами что делать? — перебил Дерек восторженные излияния советников. — Жечь? Вешать?

— Проще отрубить головы, — пожал плечами Хельм, — не знаю почему, но без голов они не встают. Вампир без головы шевелится, но не регенерирует, а мертвяки — вообще не поднимаются. Если уже поднялся — голову сколько хочешь рубить можно, всё равно двигается, но без неё — не встанет. Крови всё равно много, если вампирьи логовища поблизости — ещё и этой ночью сражаться придётся…

Стали наводить порядок — охранники слаженно собирали болты, стаскивали доспехи, одежду и сапоги с убитых, двое оборотней отправились ловить лошадей, остальные — на разведку.

Приведенный в чувство пленный оказался не князем, а вторым помощником командующего гарнизоном Путаря, и утверждал, что инспектировал дороги. Дерек не представлял, что с ним делать — осложнять отношения с городом не хотелось.

— Не бойся, — посоветовал Хельм, — всё равно тебе в Путаре с градоначальником встречаться, уже как светлому владыке, вот и предъявишь претензии, потребуешь наказать виновных, ну и… ты же владыка, пусть ещё не правитель, но им станешь. Так что пора наводить порядок. Второй помощник командующего гарнизоном города разбоем занялся — куда дальше?

Дерек сомневался, что второй помощник занялся разбоем без ведома командующего и градоначальника, и знал, что отвечать тот будет один за всех.

Из оврага приволокли убитых единорогом. Советники посмотрели на того, кого Дерек счёл магом, и Хельм сказал:

— Да, владыка, как боевой конь твой Цалеар себя показал… мага только так уложил. Но… владыка, он даже опаснее, чем я думал… избавься от него, владыка…

Купец только кивнул в ответ, но взгляд его был красноречивее некуда. Советник по финансам был полностью согласен с тайным.

Из леса начали выбираться обозники Вадумаха — вернулись все, во главе с купцом. Из пленных обозников Тугожора сбежали двое, гнаться за ними никто не собирался. Бывших пленных снова связали и посадили на свои же телеги. Тяжело раненого охранника уложили в повозку, но был он плох. Мага, как выяснилось, никто освободить и не подумал, и его извлекли из-под кибитки в состоянии, близком к беспамятству, и тут же попытались заставить лечить раненых, надавав затрещин для приведения в чувство. Маг запутался в заклинаниях, но кровь остановил. Всё время лечения Дерек стоял рядом с ним с мечом наизготовку — увидев, как клинок поглотил молнию, охранники уверовали едва ли не во всемогущество владыки.

Стоило всем лишь немного успокоиться, как тут же вспомнили, что Дерек собирался напасть на логово разбойников. И неплохо поживиться. Купец мялся и отводил взгляд, но возражать своим не рискнул — вернувшиеся оборотни не нашли городских дружин или иных опасностей ни впереди ни позади. Пробираться через лес решили верхом — по донесениям агентов в тех местах встречались звериные тропы, а на половине пути к вертепу находился родник — на лошадях проще было довезти чистую воду.

Господин Хант долго думал, разрываясь между жадностью и осторожностью, но в итоге решил ехать с Дереком — теперь он не очень сильно опасался за товар. И надеялся хорошо поживиться. Кроме купца и тайного советника с владыкой отправились ещё четверо охранников и Ингур в качестве проводника. Разбойничий лагерь был хорошо укреплён, но остаться в нём должно было не более десятка человек.

Ход у единорога и по лесной тропе оказался очень плавный, Дерека даже не покачивало в седле, и он раз за разом вспоминал недавнюю схватку… Меч его удивлял: то доспехи как морок режет, то кубок рубить не желает — действительно, можно подумать, что Хельм прав — у оружия есть характер. Нет, любой другой меч сплющил бы кубок точно так же, и разрубил бы не с первого удара, но так он бы и доспехи с трудом пробил… Да, клинок был прекрасен, и Дерек и представить не мог, что он обладает столь неординарными свойствами, но хотелось бы всё же знать, когда можно на них рассчитывать, а когда — не стоит. И надо ли рассчитывать на них вообще?

Буду относиться к нему как прежде и ничего не ждать, решил Дерек, я всегда полагался только на собственные силы и уж в этом-то своих взглядов менять не собираюсь.

Глава дюжинная. Встреча

Шагах в трёхстах от лагеря их встретил оставшийся на страже охранник Ильма — пес выглядел измученным и потрёпанным.

— Я не знал, — оправдывался он, — ждать ли мне вас, раз вы не напали вчера, или обратно идти. Решил — ждать, и не зря, мне удалось уложить наводчика. Думал — раз в лагерь бежит, значит — с предупреждением.

— Правильно, — одобрил Дерек. — Ильм, ты поощришь такое усердие?

— Разумеется, — ответил купец, — при дележе добычи учтём.

Лагерь выглядел точно так, как рассказывали агенты — бревенчатая стена с двумя сторожевыми вышками по углам, отделённая от леса просекой в десяток шагов. Прав был купец, с раскаянием понял Дерек — проще было самим приманкой выступить, чем стены штурмовать.

Агент показал им подземный ход. Охранники сбросили в него труп наводчика, завалили ветками и оставили караульного — нора была узкая, и он один спокойно мог удержать выход.

— Ну что, владыка, — чуть улыбнулся Дагор, — придётся тебе забор валить. Мечом.

— Ага, — тут же вмешался Хант, — чтоб его стрелами с вышек утыкали. Забор — не человек, его за пару ударов сердца не свалишь. А лучники все наверняка неплохие — не хуже тебя стрелять должны.

Дереку совершенно не хотелось вновь проверять чудесные свойства клинка. Да и меч предназначен вовсе не для того, чтоб им брёвна рубить.

— Я не совсем понял, — уточнил Дерек, — меч то ведёт себя как обычное пусть и великолепное оружие, то проявляет совершенно неожиданные свойства. Где уверенность, что забор он свалит без труда? Я туда подойду, а он возьмёт и заартачится. Так меня действительно стрелами утыкают. Такое возможно? И это ж не топор — брёвна им рубить. И потом — я теперь что, каждый раз должен руку контролировать? Замахиваться, как обычным мечом, а потом останавливать клинок, если он соизволит резать предмет без сопротивления? Это ж мне все навыки менять придётся!

Советники взглянули на него растерянно и чуть виновато.

— Мы не знаем, владыка, — решился наконец Хельм. — Наверно, рано или поздно ты научишься чувствовать, когда он поведёт себя как обычный меч, а когда — нет. Тебе надо только прислушаться. К себе или к мечу, и всё должно получиться… Наверно… Но ты прав — если у тебя нет уверенности, что клинок разрежет забор, то лучше найти другой способ.

Дерек осмотрел деревянный забор. Смешно — здесь ставят укрепления из дерева.

— Выкурить получится? Лес не подожжём?

— Добычу жалко, — возразил купец, — там же не только золото… может, тогда всё же лучше забор свалить?

— Не жадничай, — упрекнул его тайный, — от пары рулонов шёлка не разбогатеешь…

Хант нахмурился и взялся за арбалет, разглядывая стены. Наблюдателей на вышках видно не было — хоть они и старались идти с подветренной стороны, но появление такого отряда не осталось незамеченным, и лучники попрятались. Цалеара использовать нельзя — брёвна не дадут ему сразу уложить лучников, а при штурме единорог может задеть своих.

Дерек повернулся к охраннику купца:

— Много их там?

— Шестеро — семеро.

— Тогда о чем мы говорим? Двоим — не давать стрелкам высунуться с вышек. Ты, ты и… — Дерек чуть замешкался и указал на Ильма, не надорвётся, — …ты — взяли вон тот ствол, ветки, сучья обрубить. Используем его как таран. Лошадей оставьте здесь. Перестреляют. На все про все вам… два-три куля ударов сердца… Исполнять. Хельм, следи за вышкой.

Через семь минут все было готово. Как только Хант с охранниками выскочили с бревном наперевес на открытое пространство перед частоколом, лучники на вышках приподнялись, готовясь к выстрелу. Правый тут же схлопотал болт от тайного, и, перевесившись через поручень, вывалился по эту сторону частокола. Левый успел выстрелить, но спешка сделала свое дело. Стрела чиркнула Дерека по сапогу. Ступне стало тепло. Хорошо, что нога в этом месте почти ничего не чувствует — единственная польза от мёртвой воды. Что уж теперь…

Удар старой лиственницей был рассчитан правильно. Створка крякнула, резко накренилась, держась на нижней петле и засовах, и плавно, со скрежетом опустилась во внутренний двор, подняв тучу пыли.

Нападавших встретил строй из пяти готовых к стрельбе лучников. Свистнул бич — один упал с выбитым глазом. Это и решило исход залпа. Строй распался, и каждый, посчитав Дерека самым опасным из нападающих, разрядил лук именно в него. Владыка даже не вспомнил о мече — без затей упал на землю, прикрывшись щитом.

Пока поднимался, остатки обороняющихся скрылись в неказистом строении. Только одного достал Хельм, успевший появиться в проеме рухнувших ворот.

— Не зевать! — Дерек был зол. Не так просто будет отчистить плащ он пыли и навоза. — Двое — на вышки. Проверить. Чисто — спускайтесь. Следите за окнами. Они хоть и маленькие, но стреле места хватит.

Что он разорался? Неужели только из-за плаща? Дерек не мог понять своей злости. Охранники — народ бывалый, и без его крика действовали споро и слаженно.

Дождавшись, пока те, кто проверял вышки, присоединятся к отряду, Дерек знаками показал, чтобы принесли бревно. Дверь в хибару разлетелась в щепки, но залпа из образовавшегося проема не последовало. Владыка первым протиснулся в дом. Никого.

С трудом сдерживаясь, чтобы вновь не начать раздавать команды, дождался момента, когда после спешного обыска прозвучит четкое: «Никого».

— Ингур, след?

— Не чую — запах везде. Всё затоптано.

— Дом обыскать еще раз…

Открыли ставни, залезли на чердак — пусто. Пусто…

— Подземный ход ищем!

Пол — земляной, ни камней, ни железа, ни мрамора или малахита, ни досок, как здесь положено. Сундуки, окованные железом. Большие. Ни внутри, ни под ними — ничего, кроме золота или тканей. Никаких следов.

— Куда ведет этот ход?

Хельм изумленно уставился на узкую железную дверцу.

— Владыка, это печь. В трубе все точно не поместятся… Но если вы хотите… — тайный откинул заслонку в сторону.

Дерек раздосадовано прикусил губу. Когда ж он научится видеть в вещах этого мира то, чем они являются? Что дома было бы дверью, здесь оказалось печкой.

Когда ж я запомню, что им приходится разводить огонь в домах…

За заслонкой не было видно ни полупрогоревших дров, ни сажи. Только отверстие, уходившее вертикально вниз. Скобы.

Как дома.

Звук от обломка стрелы, брошенного вниз, вернулся через четыре удара сердца.

— Туда! — Дерек занёс ногу. Она уже не кровоточила. Сапог только жалко.

— Владыка, остановись! — хором закричали советники.

— Что ты там забыл? — вспыхнул Ильм. — Ну ушли и ушли, грузим что самое ценное и скачем к обозу! Сейчас сверху этот колодец заложим, чем-нибудь придавим — обратно не вылезут. Мы ж не гномы — под землю переться. Там, говорят, такие чудища водятся — в страшном сне не привидится.

— Владыка, — добавил Хельм, — доедем до Путаря, потребуешь от градоначальника отряд сюда прислать — сравняют тут всё с землёй, колодец этот забросают камнями и брёвнами непрогоревшими. А под землю — не лазают люди под землю, нехорошо там, мы ж не гномы. Видишь — воды нет, на такой глубине — и воды нет? Не возвращаются люди из-под земли, владыка.

Дерек смотрел в колодец.

Это ваши не возвращаются, а я замок штурмовал, когда тот жмарь чханый додумался в нём укрыться.

Не уйдут. Он дал тогда себе слово — никто никогда больше не спрячется от него под землёй. И пусть мир другой, но это было его слово — слово четвёртого сына императора. Не уйдут.

И тут же осознал причину своего раздражения. Ситуация повторялась. Тогда с ним тоже шли незнакомые воины, шли по незнакомой местности, и тоже предлагалось оставить врага за спиной. Если бы сразу дать в зубы третьему сыну, а не препираться… Всё просто.

— Вниз!

— Не полезу! — взвыл купец. — Что хочешь делай, владыка — не полезу! Под землёй половина амулетов сбоит! Я тебе не гном и не чокнутый! И тебе не позволю!

Воевода глянул на купца — тот осёкся и отшатнулся.

— Я не зову тебя. Жди здесь или возвращайся к каравану. Есть желающие?

Охрана попятилась от владыки, пряча глаза. Хельм искусал себе все губы, но, когда Дерек нырнул в печь, всё же выдавил:

— Постой, владыка… я с тобой.

— Владыка, — с отчаянием застонал Ильм, — прости… послушай — гномы говорят, что никому под землёй нельзя давать руку и говорить «да». Это их главное правило. Запомни. Ни руки, ни согласия. Ни руки — ни согласия, никому, даже ребёнку, слышишь, владыка? Может, потому они и живы под землёй… Хельм, я серьёзно, гномы… они говорят, что там внизу не только они живут… не ходите… Хельм, ну хоть ты его останови!

Дерек развернулся к торговцу — на лице Ильма отражались тоска и ужас.

— Я вернусь, — отрезал владыка, — твои прибыли никуда не денутся.

Купец молча опустил голову. Не будет ждать — понял Дерек. Уйдет к каравану. Не верит.

— Владыка — с мечом, — произнёс Хельм. — Он вернётся.

И ты вернёшься, пообещал Дерек. Но вслух сказал:

— Ингур, ты с нами. След возьмёшь.

Оборотень глянул на воеводу, набрал в грудь воздуха, но только молча сглотнул.

— Куда ж вы без факелов? — очнулся купец, — на вот… амулет освещения. Тут нажимаешь — светит. Здесь — гаснет. Поворачиваешь — даёт вспышку, но больше светить не станет. Хватит на два дня непрерывной работы.

Спуск был долгим — но не дольше, чем дома с башен. Хельм сверху то и дело оступался и шипел сквозь зубы. Он боялся. Впервые боялся. Оборотень лез последним и жалобно поскуливал, хотя и был почти в человеческом облике.

Дно появилось неожиданно. Дерек спрыгнул и осмотрелся, Дагор тревожно глянул на своего владыку, а оборотень вернулся в собачий вид и заскулил громче.

Амулет светил ровно, коридор плавно уходил в обе стороны. Дерек припал ухом к земле — очень и очень смутное ощущение звука в правом коридоре.

— Ингур, след?

Пёс прижал уши и зарычал, но свернул в правый коридор и след взял уверенно.

* * *

Он был счастлив — он никогда не был так счастлив. Всё было неважно, все тревоги проходили, стоило ему уткнуться ей в плечо и прижаться щекой. Иногда казалось, что она тоже хочет его, иногда — что всего лишь жалеет. Но он не был ей неприятен, и её прикосновения всегда были нежны и заботливы. Знай он, что всё так обернётся, прошёл бы этот путь заново — чтобы обрести счастье.

Он бы остался там — на месте, где впервые узнал её, но надо было куда-то двигаться. Он шёл и мечтал, что они останутся здесь, найдут кирку и лопату и выдолбят свой дом. У них будет много детей, а потом они когда-нибудь придут к своим. Он пытался иронизировать над собой и своими мечтами, но те не желали уходить, и раз за разом он представлял себе, сколько ступенек будет вести в детскую, а сколько — в гостиную. Обнимал её и блаженно улыбался. Даже воспоминания о встрече с нижним померкли и перестали тревожить. Она их не боится — почему должен бояться он? Вода есть, еда — есть, она — рядом, что нужно ещё?

А Талине казалось, что путь этот никогда и никуда не приведёт. Они будут идти вдоль реки, будут есть, пить, ласкать друг друга, и всё это будет тянуться вечно. Слишком мал уклон, слишком высоко лежит дорога, слишком уж она пряма и примитивна. Они не умрут от голода или жажды, они просто никогда отсюда не выберутся. Можно повернуть назад, но под небом они выжить не сумеют — слишком много в лесу опасностей. А здесь… есть шанс, если не сдаваться. Только вот держаться самой и утешать Ренни ей становилось всё труднее.

На каком-то из переходов они нашли пещеру — странное и непонятное разнообразие на бесконечном ровном пути. Она даже сначала подумала — а не остаться ли в ней если не жить, то хоть отдохнуть ненадолго? Пугала лишь мысль о строителях этой пещеры. Достала плесень — посветлело. Они щупали и осматривали стены и потолок, в надежде найти тоннель или карту. Какой-нибудь знак от своих. Знаки были — ей совершенно незнакомые. Были и барельефы. Узор покрывал все стены снизу доверху. Ренни долго его разглядывал, то ползая по полу, то пытаясь дотянуться до потолка.

— Понимаешь что-нибудь? — поинтересовалась Талина.

— Немного, — ответил он, — это что-то про алтари и способы призыва владык… картинки, как жервы приносить лучше. На некромантию похоже. Можно я ещё почитаю?

Пусть он немного отвлечётся, решила Талина и села. Ренни всё ходил вдоль стены, с интересом изучая барельефы. Он кружил и кружил по пещере, то касаясь знаков ладонями, то отходя и рассматривая издали. Талина глядела на него, и…

— Ренни! Стой! — закричала она, когда он вновь едва не улёгся на пол. — Стой!

Он нехотя оторвался от барельефов и уставился на неё отсутствующим взглядом.

— Ну-ка встань! — она присела рядом и начала тянуть его за ворот. — Вставай, ну пожалуйста!

Он нехотя повиновался.

— Интересно? — Талина осознала, что совершила ошибку.

— Да, очень, — голос его был тих и растерян, а взгляд всё так же пуст.

Она размахнулась и влепила ему затрещину. Ещё одну. И ещё.

Ренни замотал головой, она потянула его за руку, за ворот, за волосы, обошла и начала выталкивать из пещеры. Толчками и пинками. Он не сопротивлялся, но шёл как во сне, и тогда она ударила его в спину. Он попытался обернуться, она снова его толкнула.

— Шагай! Не смей оглядываться!

Снаружи было темно, невдалеке журчала вода. Талина загнала Ренни в воду и вылила две пригоршни ему на голову.

— Ты что? — он слегка удивлялся, но не сопротивлялся. — Испугалась чего-то?

— ДА! — заорала Талина. — Это я дура, дура! Это же пещера нижних, а они морочить чем угодно могут! Нельзя было заходить в неё!

Она трясла его за плечи и поливала водой. Била по щекам. Было не видно, прояснился ли у него взгляд, и тогда она достала оставшуюся плесень. Робкое сияние осветило мокрую голову Ренни и глаза — немного сонные, но вполне разумные.

— Талина, нормально всё со мной, — попытался улыбнуться он. — Просто… мы так долго ничего не видели, я, наверно, изголодался по способности видеть… ой… прости… я понял…

— Да, — подтвердила она, — на это всё и рассчитано. А ещё на то, что ты всё это теперь надолго запомнишь… или вообще не сможешь забыть! Прости меня, я дура…

— Это я дурак, — пробормотал Ренни, — отвлечься захотелось…

От пещеры они почти бежали и остановились на привал только тогда, когда немного успокоились. Талине очень хотелось узнать, что он там вычитал, но вместо этого она сказала:

— Ренни, всё, что ты там узнал — ложь. Если крохи правды и есть — то лишь для завлечения, слышишь? Не пытайся их выудить — это бессмысленно…

Она прижалась к нему и поцеловала. Это его отвлечёт. Ей льстило, что он заходится от восторга, обнимая её. Он не был ей неприятен, и, возможно, она сумеет к нему привыкнуть и даже полюбить… Только все говорят, что семьи магов и обычных людей всегда распадаются — и даже не потому, что люди стареют, нет. Рано или поздно магам становится скучно, и они уходят к подобным себе…

А потом, когда он уже спал, ей пришла в голову мысль… Сначала она ждала, когда он проснётся и поест. Потом — всё не решалась задать вопрос на ходу, и только на следующем привале спросила:

— Ренни… а… к какому виду магии у тебя нашли способности? — и очень боялась услышать ответ. Очень.

Но он всё понял и не обиделся.

— Не бойся, не к некромантии. Правда. Дело в том, что к некромантии способностей вообще не бывает. Некромантом может стать любой маг, если захочет. Тут нужно только желание, и ничего больше. И ты можешь смеяться, но у меня нашли способности целителя. И ещё к огненной магии. И ещё… к управлению временем — на самом деле все, кто говорят, что управляют временем, просто свою реакцию ускоряют, но… иногда можно предмет чуть в прошлое передвинуть… там сложно всё очень и опасно, поэтому временем почти не занимаются — очень большая доля исчезнувших и погибших. Я им, наверное, тоже заниматься не буду. Так что не переживай, я не некромант — иначе ловцы меня бы уже забрали.

Но что-то продолжало цеплять Талину.

— А ты что-то говорил про Нижнее Заозёрье, я правильно помню? Почему тебя вообще под небо отправили — у нас школ магических нет?

— Почему, — Ренни чуть помедлил, — есть. Не знаю я. Сначала зачислили на первый курс, а потом сказали — поезжай лучше в Дерск. Вроде я дома старше всех был, а под небом курсы разновозрастные. У меня способности нашли слишком поздно, ну как-то всё никому в голову не приходило, что если братья не болеют и соседи выздоравливают быстро, то я к этому причастен…

Нет, решила Талина, ей померещилось. Это цепь случайностей — и ничего более. И под обвал кто только не попадает — каждый пятый на их ярусе под обвалом побывал. А среди проходчиков и нет таких, кого ни разу не откапывали.

Шум водопада донёсся после следующего привала — счёт времени Талина потеряла. Они переглянулись — нехорошо, если придётся поворачивать назад.

— Ничего, — попыталась обнадёжить она Ренни, — раз вода падает вниз — значит сможем добраться до нижних ярусов. Вода обязательно нас куда-нибудь выведет.

Хорошо, что они не стали тратить плесень — шум водопада перекрывал все отражения звуков, полностью лишив ориентации. Но и тусклый серый свет не давал возможности найти удобный спуск и оценить длину и глубину пропасти. Ренни пустил вниз огненную стену — зарево осветило провал и поднялось вверх горячим паром.

— Смешно, — улыбнулась Талина, — столько жару, только чтоб посмотреть, что там… Так куда пойдём?

— Можно поискать мост, — неуверенно предложил Ренни, — не может же дорога вот так взять и закончиться…

— Можно, — согласилась Талина, — только вот я не Делорина, и если он под нами рухнет, нижние от моего дыхания или пепла не исчезнут… и мост нам не нужен — нам надо вниз. Повернём обратно?

Она не собиралась вновь выходить под небо. Она собиралась остаться здесь — и тянуть до тех пор, пока что-нибудь не изменится. Здесь они в любом случае проживут дольше, чем наверху. И спокойнее.

— Нет, — возразил Ренни и ещё раз осветил пропасть, — направо провал вроде длиннее, туда и повернём… реку только переплыть придётся.

— Может, тогда сначала налево? — Талине совершенно не хотелось плыть, налево же ход повышался, а направо — вёл вниз. — Вымокнуть всегда успеем.

Они повернули налево и шли по краю провала, подсвечивая себе плесенью. Шум реки стихал, и рано или поздно им придётся вернуться к воде или спуститься вниз, чтобы найти её уже там. Они ложились на землю, свешивали головы, и Ренни бросал огненные заклинания. Но стена нигде не казалась им пригодной для спуска.

А потом увидели мост — в очередном отблеске огня. К нему они крались, но ничего опасного не заметили. Шириной мост был около половины шага, в длину — с полторы дюжины шагов, и особого опасения не внушал — достаточно широкий, чтобы не потерять равновесие. И под ним с обоих концов оказалась вполне приемлемая неровная поверхность, по которой можно было рискнуть спуститься вниз — если сначала сбросить туда все вещи. И даже расщелина — можно втиснуться и попытаться спуститься в ней, упираясь спиной и ногами. Вот только удастся ли подняться обратно, если прохода не будет? Вдруг водопад падает дальше, и там ещё одна пропасть?

— Куда? — спросила Талина. — Вниз или на ту сторону?

— А если там нет воды? — ответил вопросом на вопрос Ренни. — И мост за нами обвалится? На той стороне спуск искать будем?

Она не успела ответить — отвлёк шум и внезапно появившееся пятно света на той стороне.

Арбалет она схватила вовремя — ровно настолько, чтобы успеть попасть в первого, ступившего на мост. И поняла — рано. Позволь она ему дойти до трети моста — он мог бы столкнуть с него остальных. И ещё поняла — это люди, нижний бы от стрелы не свалился. Хоть в этом повезло. Или наоборот? Откуда они вынырнули с амулетом освещения? Из бокового хода, или шли прямо, а амулет держали наготове? Их было пятеро, и они спешили, словно убегали. Первый упал в провал, но амулет держал второй — что ж, прекрасная мишень. Талина взяла новый болт, но и беглецы не мешкали — залегли. Свет пропал — прикрыли или погасили амулет. Послышался характерный звук — схватились за луки.

Талина с Ренни тоже залегли. Их позиция была выгоднее — из арбалета куда проще стрелять лёжа, чем из лука. Лук вообще не лучшее оружие под горами. Талина перезарядила арбалет и стала ждать, когда кто-то из оставшихся рискнёт ступить или вползти на мост. А они не спешили — чувствовалось, что непривычны по мостам ползать, и не только болта, но и высоты боятся. Значит — точно люди из живущих под небом. Что ж, посмотрим, кто лучше стреляет на слух. Был бы ещё арбалет женский — ни один бы не ушёл.

Ренни осторожно вытянул руку ладонью вперёд — приготовился кидать заклинание — они не собирались общаться с беглецами. И с теми, от кого те бегут — тоже.

Просвистели стрелы. Одна прошла над головой, другая ударила Ренни в плечо, заставив заклинание с шипением погаснуть в двух шагах впереди. Стрелу пришлось спешно обломать, вытаскивать Талина не рискнула. Затем выстрелила на звук — ответом было сдавленное ругательство. Они с Ренни осторожно отползли назад. Талина схватилась за болт, опасаясь, что на противоположной стороне выстрелят раньше.

«Не успел», — коснулся её руки Ренни, и пальцы у него дрожали от боли. — «Лёжа сложно… и сил нет, устал…»

«Подожди», — отбила Талина, — «соберись, пусть ещё выстрелят, а там приподнимешься…»

Запах его крови был очень силён. Нехорошо. Межъярусников тут быть не должно, но мало ли…

Послышалась возня. Талина выстрелила. Попала. Но, похоже, в того, чьим телом прикрывались на той стороне. Взяла болт и кинула в сторону — никто не среагировал.

«Жги их лёжа», — отбила она, стараясь не касаться раненого плеча. Достала ещё болт, но перезарядить не успела.

Впереди раздались ругательства и звук скидываемого в пропасть тела.

— Мы свои обязательства перевыполнили, — сказал кто-то громко, — настало время выполнять ваши…

— Мы выполним, — раздался сзади приятный и спокойный голос. — Идите сюда.

Она не испугалась — такого обнадёживающего голоса бояться просто невозможно — и только резкий запах ужаса, ударивший в нос со стороны Ренни, сказал ей, кто стоит за спиной. Она не стала оглядываться — зачем? Он должен пройти мимо. Не за ними пришёл. Не за ними. Не за ними…

— У неё арбалет! — удивился беглец на той стороне.

— Ну и что? — искренне изумились за спиной. — Вам ли бояться двух оборванцев? Идите сюда…

Ренни всё-таки набрался сил — пламя ударило через мост, превратив беглецов в обугленные скелеты и осветив фигуру за их спинами.

«Ещё один ловец?» — удивилась Талина, накладывая болт. — «Разве они ходят по два?»

* * *

Подземный ход даже не был снабжён ловушками — значит, ничего важного в нём не было, просто лишний путь к отступлению. Сделан же н был очень качественно — достаточно ровные стены и вполне приемлемая дорога. Только свод низкий — пришлось пригибаться. Дерек всё ждал, когда под ногами поедет почва, из стен начнут вылетать болты, дорогу преградит огонь, или уж самое примитивное — ход окажется лабиринтом. Ничего. Они молча бежали вслед за Ингуром. Один раз пёс нырнул в боковую пещеру — там стоял вполне традиционный жертвенник, утеха некромантов. На нём лежал труп одного из преследуемых, видимо, раненого при штурме. Кровь еще не успела остыть и струйками стекала по желобкам в камне. Дереку захотелось остаться и расколотить здесь всё, но он решил — успеет. Жертвенник, в отличие от разбойников, никуда не убежит.

— Раненого добили. И заодно в жертву принесли, — Дерек поморщился. Неприятно. Хотя какому воину не доводилось добивать раненых товарищей. Тех, кому было не помочь.

— В жертву? — переспросил тайный. — Не понял… это что-то из твоего мира? Именно поэтому так зверски разделали? Некромантия какая-то?

— Да, — Дереку некогда было объяснять, хотя удивляло, что Хельм явно впервые слышал такие слова.

Владыка указал на труп и кивнул тайному:

— Голову… И догоняй.

Развернулся и бросился по следу.

Бежали достаточно долго — непонятно, почему не догнали беглецов до сих пор. Пёс мчался споро, почти наравне с Дереком.

Но через несколько поворотов Ингур начал хромать. Лапа, порезанная об острый камень, кровила всё сильнее, сам он тяжело дышал, а ещё через поворот пёс попал передними лапами разлом, заскулил и свалился. Дерек споткнулся об оборотня, едва не упал сам, пришлось делать стойку на руках и подниматься уже за Ингуром, а вот Хельм с руганью растянулся на полу — он вообще нервничал.

Они поднялись — пёс с прижатыми ушами и тайный советник с невообразимым матом растирающий ногу и плечо.

Ингур скулил — вот только пугала его не столько лапа, сколько что-то впереди.

— Водопад? — прислушался Дерек. — Под землей? Богатая земля. Сама не понимает, насколько богатая. Нехорошо, как бы в воде след не затерялся. Бежим.

— Подожди, — процедил тайный, — мы тут себе чуть ноги не переломали…

Они помчались дальше, только теперь пёс с Хельмом бежали позади и заметно отставали. Дерек же не стал придерживать себя и умчался вперёд: если беглецы решат плыть, надо успеть заметить — куда.

За поворотом наконец послышались голоса. Дерек свернул и вылетел из бокового хода.

Три фигуры лежали у моста над пропастью. В следующий момент в них ударил шквал огня. Возможно, меч и поглотил бы этот смерч… только о нём Дерек не успел подумать. Он чуть было привычно не упал на одно колено и не накрылся плащом… но вовремя спохватился: развернулся, рванул назад распахивая полы, и закрыл ими вылетевших из-за поворота Хельма и Ингура, пригнув к обоих земле — нет такого пламени, против которого не устояла бы драконья кожа. Жар прошёл над головами, оставив после себя щемящее воспоминание о доме и знакомый запах палёного мяса. Услышав дикий визг пса, Дерек выпрямился — Ингур тут же покатился по земле, помахивая обугленным хвостом. У Хельма дымился каблук.

— Быстро обратно за поворот, — зашипел Дерек, — спалит обоих и меня впридачу!

И тут же закрыл их снова, пропуская очередной огненный шквал. А маг-то силён! Ещё один удар прошёл на счёт пять, следующий — на двенадцать. Силён маг, но колдовать без перерыва долго всё равно не сможет. Спутники успеют добежать до бокового коридора.

Хельма со скулящим Ингуром удалось загнать туда со второй попытки и четвёртого огненного удара — уже на счет шестнадцать. Тайный упирался и доказывал, что их задача — охранять владыку.

— Да, — не выдержал Дерек, — только живыми! Стоять там и без приказа не высовываться! И впредь все приказы выполнять без промедления! Сразу после удара — бегом оба!

Хельм оскорблённо и неохотно, но все же послушался — бывший светлый владыка явно распустил своих подчинённых. Ладно уж купец намёков не понимает, так ведь и сыщик туда же! Приказы обсуждать. Оборотень же рванул со всех лап, помахивая обугленным куском хвоста.

Дерек накинул капюшон, закрывая лицо, натянул перчатки, достал амулет освещения, обнажил меч и направился к мосту. Судя по тому, что осталось от разбойников, маг точно был не на их стороне.

— Эй, — осторожно позвал Дерек, — я не разбойник.

Вместо ответа в него полетел арбалетный болт — владыка отбил его мечом.

От удара клинок засиял мягким золотистым светом — не хуже любого амулета. С одной стороны — хорошо, с другой — выкрутасы оружия Дерека тревожили. В следующий раз захочешь посветить, а он дымить начнёт, или водой поливать… В оружии главное — надёжность и предсказуемость, остальное — дело воина. Так-то пусть себе светит — лишь бы делал это не самостоятельно, а по желанию владыки.

— Эй, — Дереку начало казаться, что на той стороне моста залегла шайка не менее опасных разбойников, хотя видел он всего троих. — Может, мирно договоримся?

* * *

За спиной стоял нижний. И страх — липкий, мерзкий, сковывающий движения — полз между лопатками. Хотелось реветь от бессилия — плечо болело, сил для удара уже не было и бежать — некуда. И кто тогда впереди? Ловцы по двое не ходят. Или ходят? Один — за ним, второй — за Талиной?

— Давай договоримся? — шептал по-прежнему ласковый голос. — Возьми меня с собой, и я помогу тебе стать величайшим магом — там, под небом. Или здесь. Мои советы не имеют цены. Я и вылечить тебя смогу — ты же истечёшь кровью. Тот, напротив, убьёт вас обоих — а я помогу… Только скажи «да».

Ренни сцепил зубы и замотал головой.

— Договоримся, — услышал он ответ ловца на предложение существа в капюшоне с той стороны моста. — Ты уже догнал тех, кого хотел? Ну так и иди обратно. Мы тебе не препятствуем. Мы на них случайно напоролись, ты нам помог — а теперь оставь в покое.

* * *

Разумно, решил Дерек, но меч в его руке раскалился и сменил цвет на ядовито-зелёный. Может, клинок и прав — мужчина стоял, ничуть не скрываясь. И двое лежащих вряд ли были с ним в одной компании. Но угрозы в фигуре не было. Был бы тоже магом — давно бы напал. Тогда зачем он там? Если пройти по мосту — лежащий огневик запросто может ударить, а стрелок — тут же послать болт следом. Странно, что они ещё так не поступили — сложно стрелять сразу после магического удара? — но он всё равно успеет откинуть капюшон и отбить стрелу.

Дерек ступил ногой на камень — узкий, чуть шире его ступни.

Мужчина на той стороне наклонился и коснулся плеча мага. Бережно и осторожно. Но тот заорал, вскочил и бросился на мост. Стрелок вскинул арбалет, в упор всадил болт в голову мужчины, добавил тому арбалетом по голове и ринулся вслед за магом. Существо пошатнулось, схватилось за голову руками, немного помедлило и выпрямилось.

Дерек бросился вперёд, разворачивая хлыст.

Маг собирался повиснуть на руках и скользнуть под мост в расщелину, но левая рука изменила ему. Стрелок успел добежать и схватить его за правую, но теперь они сползали в пропасть оба.

Бросок — бич обвился вокруг руки мага, удерживая того от падения.

Рывок вниз был силён — стрелок сполз вслед за магом, и теперь висел, держась за его плечи и сжав ногами.

Дерек восстановил равновесие, намотал хлыст на руку и как можно дальше откинулся назад. Удержать-то он их удержит, а вот вытащить один не сможет. Хотя стрелка можно бы попытаться…

Сделать пару шагов до той стороны?

И столкнуться с сущностью, способной выдержать арбалетный болт в голову?

Которая гналась вот за этим магом? И которая почему-то ещё не напала…

Перекинул бич через плечо, пропустил под мышкой. Подтянул висящих ближе. Опустился на колено, одновременно выбирая слабину бича.

— Руку… — сквозь зубы прошипел Дерек стрелку. — Дай руку.

Ответом ему был полный ужаса взгляд из-под коротких взлохмаченных косм и судорожное мотание головой. Идиот, вспомнил Дерек, руку давать нельзя. Значит, просить тоже нельзя!

Пригнул шею, одновременно потянул хлыст на себя, собираясь поднять беглецов ещё выше и вытащить стрелка за шиворот, но тут мост дрогнул.

Дерек вскочил на ноги, одновременно разматывая хлыст, откинулся назад и помчался на свою сторону. Только бы стрелок не сорвался от рывка. Середина моста обвалилась, когда он был в прыжке от своего берега. Бросок — и он повалился на камни. На своей стороне. Успел. И вес на биче не изменился. Пока.

Мост полностью рухнул в водопад.

Груз на хлысте Дерек мог удерживать сколь угодно долго. Тем более на твёрдой поверхности, а не на летящем сквозь грозовые тучи коне. Магу ничего не грозит — разве рука посинеет. А вот стрелок… сорвется. Да и при прыжке Дерека обоих точно как следует приложило о стенку.

— Хельм! — заорал владыка, с тревогой ожидая, что держать вот-вот станет легче. — Сюда!

Тайный с Ингуром подлетели в три секунды.

— Вытащи их. Только руку не проси.

Хельм свесился над пропастью, но дотянуться не смог. Ему не хватило какой-то половины локтя, не больше. Ингур придерживал тайного за ноги. Маг вцепился в стрелка и помогать обоим не собирался.

Тайный обернулся к Дереку.

— Не дотянусь. Подтяни чуть. Я помогу. — И ухватился за бич.

Дерек отполз ещё на локоть, благо вдвоем тащить висящих было не сложно. Он лишь боялся, что стрелок сорвётся от любого движения. Из-за спины Ингура увидел, как Хельм за шиворот вытащил стрелка и уложил на берегу. Настала очередь мага. Дерек поднялся на ноги и принялся тянуть хлыст. Маг сопротивлялся — бич шёл рывками. Хельм лежал на краю, пытаясь дотянуться до парня.

— Дай руку, кретин! — не выдержал тайный. — Дерек тебя держит! Протяни руку! Или возьми мою, дурак! Мою возьми! Я ж твоей не прошу! Если за бич буду тащить, голову тебе о камни расшибу, или плечо выдерну к гномьей заднице!

Хельм протягивал магу руку. Безрезультатно. Хоть бы тот огнём не швырнул…

— …!..!..! — высказал своё мнение тайный и рванул кожаный ремешок, стягивающий волосы. — Держись за волосы, тупица! Намотай их на руку, а дальше Ингур тебя перехватит! Ну же! Идиот!

Взгляд замершего в ужасе мага при виде серебристых лохм чуть прояснился — необычный способ вытаскивания из пропасти несколько привёл его в чувство. Он протянул руку и обмотал её волосами насколько смог. Дерек осторожно тянул бич, закрученный вокруг другой руки. Тайный начал приподниматься, дожидаясь пока Ингур перехватит мага за предплечья.

Дерек освободил бич и подошёл к стрелку. Женщина, с изумлением сообразил он, разглядев под бесформенным свитером очертания груди. А стреляла совсем неплохо.

Перевёл взгляд на противоположную сторону пропасти.

Существо по-прежнему находилось там. Теперь Дерек знал, что оно не нападёт. Мало того, он знал, что оно его боится. Но мост скорее всего разрушило оно, чтобы владыка рухнул в пропасть. Или чтобы туда рухнул маг.

— Зря, — сказало существо громко и печально. — Не стоило тебе спасать своего будущего убийцу. Знай — именно этому магу суждено убить тебя. Но ещё не поздно скинуть его вниз или оставить мне.

Дерек опустился на колени перед магом — кровью был залит не только рукав, но и весь свитер. Разглядел рану — наконечник застрял в плече, но особой опасности не было. Вытащат уже наверху. Там и перевяжут. Маг попыток спалить всех не делал — он весь горел и уже начинал бредить. Да он совсем мальчишка, наконец разглядел Дерек, лет… сколько это в переводе на местный? Вот наверху и спрошу, решил владыка. Усы и не намечаются ещё, а силища неимоверная. Или тут у всех такая?

Словам существа напротив он не поверил. Дураку понятно, что оно охотилось за парнем и почему-то игнорировало его спутницу.

— Терпи, — утешил бредящего мальчишку Дерек, — вытащим, перевяжем. Стрела — пустяк.

Взглянул на арбалетчицу — она в себя так и не пришла. Видать, её всё же крепко приложило о стену. Ладно, пусть, меньше хлопот.

Ингур, поморщившись, перекинулся в пса. Хвоста у него теперь не было вообще.

— Пока ты тут разбирался, — объяснил Хельм, — мы хвост отрубили — болел невыносимо Всё ж рана меньше болит, чем ожог… Ничего, — утешил он агента, — победим, доберёшься до мага, он тебе новый отрастит, не проблема.

— Может, тебе в человеческом виде идти? — предложил Дерек. — Там вроде не болело ничего?

— Не, — отказался пёс, — так я себе все ноги собью в кровь.

— Ладно, — махнул рукой владыка, — Хельм ты…

«…парня потащишь или девчонку?» — хотел он спросить, но неожиданно для себя выдал:

— … мага тащи, а я арбалетчицу — она тяжелее…

Хельм перекинул через плечо парнишку, Дерек — девушку, и они повернули за Ингуром…

— Ренни, — услышал Дерек напутственный крик существа с той стороны, — ты помнишь, что я сказал? Именно ты убьёшь этого светлого владыку, слышишь? Ты не забудешь алтарь, Ренни!

Дерек не мог сказать, осознал ли маг, что к нему обращаются — он безжизненно висел на плече у Хельма. А через два шага они свернули в боковой коридор, и существо скрылось из виду.

Глава тринадцатая. Знакомство

— Охренели?!

Ильм со своими людьми всё-таки ждал их. Или не успел уехать. Лошади стояли навьюченными, лица охранников светились довольством — не иначе добыча оказалась богатая.

— Совсем сбрендили? — набросился на них до того вполне радостный купец, жестом отослав охранников подальше. — За каким хреном вы сюда этих гномов приволокли? Где вы вообще их нарыли — эта шахта явно не гномья? Ты эту девку для себя притащил или как? Для всех? Ты о чём думал?

Хельм положил мага на землю — парнишка бредил.

— Заткнись, — зло бросил он купцу, — и принеси воды и тряпок каких. Надо стрелу извлечь и рану перевязать.

— И откуда я тебе воды принесу? — вспылил купец. — Из колодца? А они её травануть точно не успели? На себе попробуешь? А тряпок вон полно — иди с любого снимай.

Снимать с разбойников особо было нечего — всё ценное ребята купца уже упаковали, а то, то осталось, доверия не внушало. Хельм умудрился отобрать у кого-то из охранников флягу, и напоил мальчишку.

— Так тащить придётся, — обратился он к Дереку, — не стану я его трупным ядом ещё морить…

Купец пожал плечами.

— Откуда там трупный яд? Они ещё и остыть как следует не успели…

— Не стану, — упёрся тайный. — Мало ли что…

Дерек всё держал девушку — класть её на землю было неудобно. Вдруг ей холодно будет? А у него на плече — тепло. И никто на неё не покусится. Маленькая такая — совсем невесомая, куда её на траву класть, где одни убитые валяются… И худенькая — под ладонью все позвонки и ребра прощупываются, несмотря на толстый свитер. Он не мог сказать — без сознания она или симулирует. Но молчит и не брыкается. Жаль только на нём плащ и кольчуга — он её совсем не чувствует. Если б одна рубаха…

— А с чего ты решил, — спросил вдруг Хельм, — что они гномы? С виду — нормальные люди. Гномы, они ж человеку по пояс и в плечах шире, чем в высоту? Или ростом с кошку, как лешаки?

— Ты, кретин, чем слушал, когда я тебе про гномов рассказывал? — вызверился купец. — За каким хреном ты меня вообще про них спрашивал, если мимо ушей всё пропустил? Ладно б пьян был, так трезвый запомнить ничего не можешь! Их от людей не отличишь, я тебе сколько раз это повторил?!

— Тогда с чего ты решил, что это гномы? — сощурился Хельм. — Люди как люди.

— Ну как тебе сказать… — купец задумался, — вот они в свитерах таких характерных очень, ботинки — подошва прочная… потом смотри, парень весь в рытвинах — под обвал попадал, ну и на подбородке и на руках у него пятна серые — не синяки, а так… Это он по углю когда-то проехался, а тот под кожу проник — у них почти у всех такие отметины. Если девчонку разглядеть получше — и у неё наверняка есть. Они на всю жизнь теперь.

Дерек осознал, что на этих словах прижал к себе девушку. Пятна — не пятна, кому дело какое, рассматривать ещё….

— Ну и рост у него маленький, хотя по нашим деревням и меньше найти сколько угодно можно. И вообще, сыщик хренов, ты послушай, на каком языке парень бредит!

— Так я ни одного слова не разобрал, невнятно очень, — оскорбился советник по безопасности. — Да не особо и прислушивался….

— Да? — хмыкнул купец. — Невнятно? А может — язык не наш? Ты по-гномьи разговариваешь, чтоб судить, внятно или нет? А я тебе даже скажу, что он говорит: нет, уйди, не верю… и так по кругу. Всё понял?

Действительно, сообразил Дерек, если знать, что маг бредит на другом языке, смысл можно уловить. «Уйди» мальчишка говорил точно. И правда гном… и девушка тогда тоже? Надо её в чувство привести, спросить, не лучше ли их обратно под землю…

Не лучше, решил он тут же. Хотя женщины и должны жить под землёй. Но Ильм наверняка сможет связаться с гномами по торговым делам, заодно и ребят переправит. Безопасно переправит. А пока пусть девчонка на плече полежит — ей там надёжнее…

— И что? — грубо прервал купец размышления Дерека. — Ты её долго лапать будешь? На землю боишься положить — вдруг на свету уродиной окажется?

Дереку неимоверно захотелось врезать купцу в рожу. Но с девушкой на плече это было не очень удобно. Не может она уродиной оказаться. Она так хорошо стреляла, что просто обязана быть красивой…

— Тебе-то что? — едва удержал он кулак от удара.

— Мне — что? — взъелся Ильм. — Мне — ничего! Это у тебя, наверно, в отряде одни мужики, а ты бабу туда волочёшь! Как мы их останавливать будем?

Дерек сцепил зубы. Он знал — как.

— Нет, — прекрасно понял купец его гримасу, — что ты любого убьёшь, кто на неё позарится, это я понимаю! Я даже понимаю, что тебе всех одной рукой положить — не проблема. Только какого хрена я должен терять своих ребят, если ты сам её к ним приволок? И было б из-за чего! Из-за девки! Как я им объяснять буду, что её трогать нельзя? Тебе бабу приспичило притащить, а я своих ребят из-за неё подставлять должен?!

— А что такого? — подал голос тайный. — Кому от этого плохо? Выберет себе одного-двоих, остальные заплатят…

И тут же вместе с купцом попятился от Дерека. Очень вовремя. Бичом и с девушкой на плече можно ухо отсечь. Или нос. Убить тоже не сложно.

— Чт-то т-такого? — переспросил позеленевший Ильм. — Это ж гномиха! Их и по заднице-то не хлопнешь, чтоб на тебя тут же с кулаками не попёрли. Молодая совсем — свихнётся на хрен! У них самые страшные байки — какие мы звери, на всех баб кидаемся. И где, когда, кого и как, сколько дюжин их было, и как она после этого с ума сошла. Ты полагаешь, это всё выдумки? Ты вроде сыщик?

— Серьёзно? — озадачился тайный, на всякий случай отступая ещё на шаг от Дерека. — Нашим хоть бы что, а эти с ума сойти могут? Да кому они нужны такие — своих полно, сами на тебя прыгают, не отвяжешься… Ну и ладно… Никого не захочет — своим заплатишь, чтоб потерпели до города. Впишешь в расходы на безопасность. За пару золотых они хоть три дюжиницы продержатся. Да и Дерека в бою видели — связываться не станут. Ну по три золотых доплатишь в крайнем случае…

— Может, — растерялся Дерек, — её за мальчишку выдать?

Тайный с купцом хмыкнули и переглянулись. Владыка в очередной раз почувствовал себя идиотом.

— Если только завернуть в конскую шкуру и навозом измазать, — пояснил Хельм, стараясь не усмехаться, — тогда, может, и не учуют… давай лучше прикинем, как мага везти…

— Мага?!! — едва не подпрыгнул купец. — МАГА?!! О ё!!! И чем этот маг владеет? Лучше уж баба, чем маг в бреду…

И отскочил от парнишки на три шага в сторону.

— Ну… — замялся Хельм, — он в нас огнём швырнуть пытался, но так… слабенько… Пошипел только и погас… даже не обжёг… Он же ребёнок совсем… Я ему руки пока примотаю, а в лагере напичкаем парня сонным отваром, чтоб спал до города, а там уж и разбираться будем. Нашего Дедяту ещё лечить и присматривать поставим. Чтоб чуть что — сразу спать укладывал. Ну припиши себе за риск ещё пару золотых — сколько ж можно торговаться!

— Да, — вмешался Дерек, — изволь обеспечить безопасность обоих и каравана. И не ограничивай себя в средствах. В разумных пределах, естественно. В любом случае содержание войска встанет дороже. И впредь не торгуйся и не ходи вокруг да около, а сразу говори: «Охране столько-то, мне — столько-то, за мага — столько-то». Я так лучше понимаю. И придумай, как перевезти мага, а мне приведи Цалеара. Свободен.

— И подбери одежду и лошадь Ингуру, — добавил вдогонку Хельм, — ему здорово досталось.

Приказ привести Цалеара купца не обрадовал. Но он хмуро глянул на хлыст Дерека, на бредящего мага, скривился и пошёл за единорогом, попутно раздавая указания охране.

Решили везти мага и девушку в сёдлах перед собой — Дагор сомневался, но никакого другого способа так и не предложил. Не пешком же на носилках тащить.

Бледный и решительный Ильм с видом вернувшегося с победой героя привёл Цалеара. Единорог фыркал и смотрел на всех с обычной для себя ненавистью.

Дерек осторожно поправил девушку на плече, ловя себя на том, что руки сами пытаются погладить и обнять её, и направился к жеребцу. Цалеар подался к ним и хищно втянул воздух, в упор уставившись на ношу Дерека. Владыка застыл. Не привык он, что его прошибает холодный пот.

Он не сможет везти девушку на единороге. Он никогда не посадит её на Цалеара — тот слишком выразительно принюхивается. Её нельзя везти на единороге. Нельзя — и всё.

Дерек отошёл в сторону с линии удара рога.

— Владыка, — вмешался наблюдавший за жеребцом Хельм, — не сажай её на это чудовище. Прошу тебя. Мне не по себе — он так смотрит. Всё ж мы мужики, а она — девчонка. Не надо.

Купец сглотнул и кивнул.

— Да, — согласился Дерек, — вы правы. Но кто тогда поедет на единороге? Его нельзя вести сзади в поводу — может и не опасно, но охрана не поймёт.

Да и я ему спину тоже не подставлю, думал владыка, вглядываясь в фиолетовые сполохи в глазах жеребца. Советники снова переглянулись — второй раз за сегодня. Ильма срочно заинтересовали собственные сапоги — он принялся изучать их с таким вниманием, словно на грязных голенищах отпечаталась вся мудрость мира. Хельму же спешно потребовалось проверить состояние мага, от которого он только что отошёл.

Дагор спокойно может повезти девушку, подумал Дерек. Посадит впереди себя на седло, одной рукой придержит… почувствует, какая она худенькая… Ильм тоже не уронит… Да любой охранник запросто её довезёт. Лучше Ингур — он вроде не совсем человек и ранен, ему не до чего сейчас. Собака!

— Владыка, — срывающимся голосом почти прошептал Ильм, — может, это хороший повод избавиться от зверя? Бросим его здесь, даже рог пилить не станем, ну его… Владыка, убей эту тварь….

«Пока она не убила нас», — читалось в его отчаянном взгляде.

— А что, — вдруг с насмешкой поинтересовался Хельм, — за куль золотых ты на нём проехаться до обоза тоже побоишься?

Что-то дрогнуло в лице купца.

— А у тебя есть? — повернулся он в сторону тайного.

— Ну… я могу вернуть из жалованья, когда владыка победит, — несколько смутился первый советник.

— Если доживёшь, — отрезал купец, — и не та цена. Куль золотых для меня не деньги.

— А что бы ты хотел? — вкрадчиво поинтересовался бывший сыщик. — Полное освобождение от ревизий на пару дюжин лет?

— Нет, — ни на миг не задумался купец. — Право единоличной торговли оружием и драгоценностями в столице и пяти главных городах — и я на этой твари хоть до конца похода ездить буду.

Дерек присмотрелся к советнику по финансам. Всё равно всех оружейников менять или проверять придётся, вот пусть Ильм и занимается. За каждым же его шагом так и так следить будут. И он это знает, поэтому за год точно не проворуется, а сделает всё, чтобы завоевать доверие владыки. Если ещё рискнёт сесть на Цалеара и сможет на нём удержаться.

— Только в столице, — чётко произнёс Дерек. — И только оружием. На один год, а там посмо…

Купец брезгливо поморщился и тут же взлетел в седло.

…трим как ты справишься, — закончил владыка и спешно отскочил на несколько шагов, хватаясь свободной рукой за бич, на случай если Цалеар вздумает брыкаться и кататься по земле.

Но Ильм резко натянул повод, жёстко и зло прошипел: «Только дёрнись, мразь!» — и единорог прянул ушами и застыл, раздувая ноздри.

Дерек покосился на Хельма — тот напряжённо изучал господина Ханта, словно впервые видел.

— Ну вот, — скривился купец, — мне теперь полдня этой дохлятиной дышать, ещё весь провоняю наверно…

Осёкся, бросил быстрый взгляд на Дерека и добавил:

— Хотя от тебя, владыка, вроде не несёт… Но, может, потому, что у тебя кожа на штанах и сапогах особая…

Дерек пригляделся внимательнее — купец бравировал. Костяшки пальцев у него побелели, спина напряглась в ожидании выходок жеребца, ноздри хищно раздулись — за брезгливой гримасой прятался страх, подавляемый не столько жаждой наживы, сколько желанием досадить тайному советнику.

— Владыка, — растерянно спросил Хельм, — а можно я на нём тоже проедусь? Потом, когда всё утрясётся…. Просто так…

Ему явно не хотелось уступать в смелости купцу. Дерек кивнул. Пусть соревнуются.

— Владыка, — произнёс вдруг купец, — я всё равно считаю, что его надо убить. Твоё право — я доеду на нём до обоза. Но, если ты решишь избавиться от этой твари — то возьми своё слово назад. Ради этого я готов сидеть на ней бесплатно.

— Найди мне спокойную лошадь, — обратился Дерек к Хельму, отворачиваясь от советника по финансам.

Обратно ехали не спеша, ведя за собой навьюченных трофейных лошадей. Впереди на единороге рысил Ильм: жеребец вёл себя прилично и только иногда рычал — сбоку от него бежал остававшийся у лагеря оборотень, показывая дорогу. Дерек ехал следом, и видел, что купец не расслабляется ни на миг — всё время ждёт подлости со стороны единорога. Только бы удержался до обоза — Дерек и сам не был уверен, что Цалеару не вздумается продемонстрировать характер.

Ингур возвращался верхом, изредка поругиваясь, когда приходилось переходить на рысь. В человеческом виде ран от купированного хвоста не наблюдалось, но что-то у него, видимо, всё-таки болело. Или хвост было жалко.

Дереку достался спокойный трофейный рыжий мерин с мягким ходом. Девчонка, судя по дыханию, пришла в себя, но усиленно делала вид, что всё ещё без памяти. Правильно, надо оценить обстановку, бежать всё равно некуда — Ильм пояснил, что в лесу могут выжить только те из гномов, кто родился в общинах среди людей, и кого специально этому обучали. Таких же крайне мало — гномам не нравится жить наверху, и детей большинство старается отправить обратно под горы. Поэтому и общины в людских городах у них малочисленные. И ещё вопрос можно ли второе-третье поколение родившихся и живущих наверху считать гномами?

Дерек рассматривал взлохмаченные стриженые лохмы и всё пытался представить, какие у девушки глаза. Но вспоминал только полный ужаса взгляд, там, под мостом. Рука сама тянулась придержать её то за плечо, то за живот, то лечь так, чтобы ненароком почувствовать грудь, не ладонью, так хоть запястьем, свободным от кольчуги. Ну мало ли — лошадь рысит иногда, тряска, вот рука на одном месте и не лежит. В размышлениях, ведёт ли себя рука самостоятельно, или он сам этого хочет, Дерек и доехал до обоза, проклиная кольчугу, подкольчужник, свой плотный плащ и свитер девчонки, которые полностью блокировали все ощущения. И себя заодно — за то, что пытается свалить на ни в чём не повинную руку собственную дурость.

С обозом ничего не случилось — все остались на своих местах, нападений не было. Ильм спрыгнул с Цалеара и привязал жеребца в стороне от повозок. Когда он возвращался назад, его слегка пошатывало.

— Что, — крикнул Хельм, — шатает? Устал или от страха?

— Я на тебя посмотрю, когда ты на нём прокатишься, — сплюнул советник по финансам.

Хельм соскочил с коня и тут же приказал доставить мага — они с Дедятой уложили парнишку на одну из телег и принялись готовиться к извлечению наконечника и перевязке, благо на обратной дороге пополнили запасы воды. Дерек слез с лошади, взял девушку на руки и принялся искать, куда бы её положить. Подальше от охранников и основной части обоза. Наконец нашёл одну из освободившихся телег Тугожора и пристроил на неё. В лагере поднялась суматоха — делились новостями, делили добычу. Надо бы пойти посмотреть как там рыжий парнишка, но Дерек боялся оставить девушку одну. Ещё кто-нибудь подойдёт и напугает. Пусть считают, что это его добыча — ей так безопаснее. Девчонка всё ещё старательно изображала обморок. Дерек ей не мешал — его вполне устраивало сидеть рядом на телеге.

Он и сидел так, пока к нему не подошли оба освободившихся советника. Дерек резко спрыгнул с телеги. Ещё решат, что он слишком близко от девушки.

— Владыка, — напомнил Хельм, — тебе ногу задело. Посмотреть бы надо.

Про ногу Дерек совсем забыл. И про разорванный сапог тоже. Он оглянулся в поисках телеги, с которой спокойно можно было бы наблюдать за девушкой. Вдруг к ней кто подойдёт.

— Не бойся, — понял его взгляд Ильм. — Я уже поговорил со своими. Три золотых — решил перестраховаться.

Знает, что никто из нас проверять не станет, обозлился Дерек, отошёл на пять шагов и стащил сапог. В голенище красовалась дыра. Дерек с тоской поглядел на сапог. Может, его огнезащитные свойства здесь и не нужны. На крайний случай — плащ ещё цел. И мёртвой воды здесь нет. Обычные сапоги вполне сгодятся. Но этот было жаль.

— Ё, владыка, — побледнел Ильм, пытаясь разглядеть рану от стрелы, — тебя что, пытали раскалённым железом?

С тактом господин Хант был в таких же сложных отношениях, как и с субординацией.

— Нет, — с видом знатока сообщил Хельм, — скорее — поливали расплавленным свинцом. Как ты вообще нормально ходишь и бегать ещё способен?

— Тренировался, — огрызнулся Дерек. — Много и долго. Что там с раной?

— А ничего, — отозвался купец, — затянулась. Рубец только остался. На владыках, говорят, всё заживает быстро. Непонятно только, почему эти… ммм… рубцы не сошли. Надо будет тебя в Путаре магу показать — может он свести сумеет. Я себе все шрамы свёл, когда деньги появились. Это даже не очень дорого. Не переживай, у нас маги хорошие.

У нас тоже были хорошие, мысленно ответил Дерек, лучшие в империи. И уставился на место удара стрелы. Действительно — ровный розовый рубец.

— Сапог починить можно? — поинтересовался он.

— Можно, — ответил Ильм. — Всё равно гномью общину искать, там и сапожника тебе присмотрим. У гномов сапожники и скорняки самые лучшие. Кожа под горами стоит немеряно, так они из обрезков размером с ноготь могут и сапоги и куртку сшить. И не рвутся ведь — вот что интересно! А уж чинят — не отличишь от новой. И штопают — не найдёшь где и чинили. Пойду тебе сапоги принесу, всё равно этот в крови весь. Снимай второй, чтоб тебе от девчонки не отходить…

Понимающе и похабно ухмыльнулся и ушёл. А когда вернулся, приволок Дереку запасные сапоги.

— Ну что, — сказал Хельм, когда Дерек переобулся, — у нас там всё более или менее утряслось, сегодня уж наверно не поедем никуда. Всё вроде нормально, охрана даже из-за добычи не спорила, и на нас с Ингуром ещё выделили. А мы и не претендовали, но и отказываться не стали. Как девчонка-то? Вроде пришла в себя?

Они подошли к телеге, где лежала арбалетчица.

— Угу, — подтвердил купец, — слышь, красавица, глаза-то открыть не бойся, не сожрём мы тебя. Там ребята как раз кашу готовят — её есть и станем.

Талина набралась храбрости и открыла глаза. Напротив стояли три светловолосых мужика и внимательно её разглядывали. Ей стало чуть легче — они явно не собирались накинуться на неё прямо сейчас. Крайний слева был заметно выше остальных, шире в плечах, и кулак у него был ненамного меньше её головы. Наверно, именно он её и вёз. Она так боялась, что даже не стала разглядывать его из-под ресниц, вдруг бы заметил, что они дрожат. Средний — худой и поджарый, с зачёсанными назад серебристыми волосами и переливающимися синими глазами, и третий — чуть ниже ростом, с весьма самодовольным выражением лица, в потёртой, но всё ещё очень дорогой кожаной куртке со множеством карманов, надетой поверх лёгкой и безумно дорогой кольчуги. У двоих других кольчуги тоже были дорогие, такие дома лучшие мастера делают. От мужиков пахло потом, дымом, железом и кровью. И шкуры на телеге воняли нещадно, забивая восприятие.

Князь, его помощник и торговец, решила Талина. Из всех троих торговец казался наименее опасным, но и менее влиятельным. С князем он связываться из-за добычи не станет, и защищать её с оружием в руках не будет. Князь с синеглазым весьма недвусмысленно, но отнюдь не угрожающе, разглядывали её лицо и грудь, а торговец — свитер и башмаки, явно подсчитывая про себя их стоимость. Ничего удивительного, постаралась отвлечься Талина, я же тоже на его куртку внимание обратила. Она набралась храбрости и осторожно взглянула на князя — он не производил впечатления зверя, способного позабавиться с девушкой и тут же её зарезать или отдать своей дружине, как это рассказывали про Узленга или Вильра. Разум говорил, что надо бы ему улыбнуться, но страх сковал её по рукам и ногам. Князь же пристально смотрел на неё, и непонятно было, чего в его взгляде больше — сострадания, интереса или… всё-таки желания. Того самого, которое она ощущала, пока он её вёз. Она даже думала — не довезёт, прямо по дороге и… Ошиблась. Или возможности не выпало. Талина попыталась сжаться в комочек.

— По-моему, мы её напугали, — сказал синеглазый.

— Угу, — кивнул торговец, — ваши разбойничьи морды кого хочешь напугают. Говорил я вам — сходите к цирюльнику перед отъездом.

Князь с синеглазым одновременно пригладили волосы и бороды. Они у них действительно были заметно длиннее, чем у торговца.

— Не бойся, — попытался успокоить её синеглазый, — мы мирные купцы и тебя не обидим.

Брызги чужой крови на их рукавах и кольчугах и огонь в глазах как-то не очень подтверждали его слова.

— А, это, — смутился синеглазый, пытаясь отряхнуть рукав, — это на нас напасть хотели, а мы их опередили… не бойся, мы вполне добропорядочные торговцы. Тебе ничего не угрожает.

Угрозы в его голосе не было. Но оспаривать её у своего князя он тоже не станет. Ничего не остаётся…

Талина снова посмотрела на князя, собрала всё своё мужество и ему улыбнулась. Наверно, у неё вышло не очень дружелюбно и не очень соблазнительно, потому что он чуть удивился. Разве что не поморщился.

— Не тронут они тебя, они приличные говорящие, — вмешался торговец, — ты пить хочешь?

Талина кивнула.

— А есть? — снова поинтересовался купец.

Она опять кивнула. Ей захотелось спросить, где Ренни, но она боялась. Если они вдруг… если вдруг окажется, что их намерения не столь дружелюбны, или излишне дружелюбны и любвеобильны, Ренни же этого не выдержит и полезет её защищать. И тогда его просто убьют, они же знают, что он маг… если он вообще ещё жив… надо как-то попытаться их успокоить… не проявлять враждебности… может, всё ещё обойдётся. Надо только постараться, чтоб их обоих оставили в живых. Нет, она не станет защищать свою честь ценой своей жизни и ценой жизни Ренни. Она сделает всё, чтобы их выпустили живыми.

— Пойду принесу тогда, раз это никому больше в голову не пришло, — торговец развернулся и пошёл к костру.

Синеглазый обернулся ему вслед, продемонстрировав длинные, ниже пояса, волосы, собранные в хвост, и сказал нарочито громко:

— Ты зря боишься. Мы действительно вполне приличные люди, и на девушек не бросаемся. А господин Хант хоть и не совсем приличный, но чтоб он тобой заинтересовался, нужно быть самой богатой невестой Подгорного Царства. Или иметь в приданом столько алмазов, сколько весит пара дюжин таких как ты.

И успокаивающе улыбнулся. Они знают, что мы из Подгорного царства, удивилась Талина, или он просто наобум сказал?

— А… Ренни… где? — Талине вовсе не хотелось спрашивать, но она чувствовала, что должна.

— Там, — махнул рукой синеглазый. — С ним нормально всё. Ну более или менее. Его, конечно, задело, но наконечник мы вытащили, рану перевязали, она неопасна. Дня через три будем в Путаре, и он либо уже поправится, либо там его долечат. Мы его отваром напоили, спит пока… Не бойся, Ильм сказал — в Путаре должна быть гномья… ну в смысле — ваша община… так что отыщете своих и как-то тогда уж с ними и договоритесь… А парень пусть спит пока, а то ещё колдовать вздумает.

Непохоже, чтоб он врал, утешая её. Пусть спит, решила Талина. Мало ли что. Магов не любят. Пусть лучше ничего не осознаёт.

Вернулся торговец — с котелком воды и миской каши. От миски шёл такой сытный дурманящий запах, что живот немедленно скрутило от голода.

Она посмотрела на котелок, а потом на мужчин.

— Я — Хельмидар Дагор, — снова улыбнулся синеглазый. — Бывший сыщик. Можно просто Хельм.

— Талина, — ответила она через силу.

— Ильметас Хант, можно просто Ильм, купец, — представился торговец.

Талина где-то слышала это имя, но мысли путались, и она не могла вспомнить, где и когда.

Князь по-прежнему смотрел на неё. Синеглазый тронул его за плечо.

— Аледер, — спохватился князь, — Дерет Транне та Аленгтрелл Алезар.

Голос у него оказался низкий и с очень сильным незнакомым акцентом. А глаза тёмно-серые, и не злые. Он замялся и добавил заметно тише и уже без акцента:

— Можно просто Дерек.

Дерек подумал, что она, наверно, испугалась его голоса, и попытался приглушить его и сделать чуть выше. Не сказать, чтоб ему это удалось — девчонка скривилась жалко и растерянно. Он поймал на себе неожиданно сочувственный и понимающий взгляд купца, и изучающий и тревожный — Хельма.

— На, — купец сунул Дереку в руки миску и котелок, — ты её накорми, что ли… а мы пойдём. И на вот… — он протянул Талине небольшой желтоватый и прозрачный кусок, чем-то напоминающий кусак кварца. — Сахар это. Силы хорошо восстанавливает. Ну и вообще — немного сладости в жизни не помешает… мёда у нас с собой нет.

Про сахар Талина слышала, но никогда не видела. Лучше ткань какую-нибудь домой привезти, а не на всякие забавы деньги переводить. Она осторожно взяла кусок из рук торговца, а тот дёрнул синеглазого за рукав.

— Пошли.

Синеглазый мешкал, переводя мерцающий взгляд с Талины на князя.

— Пошли, — настойчиво повторил купец и почти уволок бывшего сыщика за собой. — Ты предлагаешь её втроём с ложки кормить? Дерек прекрасно и один справится. И ложку она сама удержит.

Но Хельм всё равно два раза оглянулся.

Дерек остался перед телегой с котелком и миской в руках. Ну и куда девать этот дурацкий котелок? Ложка, торчащая из горки каши, норовила выскочить и свалиться на землю. Безумно дорогая ложка — деревянная, которая совсем ничего здесь не стоит. И деревянная миска. Надо бы спросить, чего она больше хочет — есть или пить, но он боялся, что от его рыка она совсем зажмётся. И так дрожит вся. И улыбается жалко и криво. Возникло непреодолимое желание прижать её к себе и успокоить, но он чётко осознавал, что воспринято это может быть совершенно однозначно. Да и что обманывать самого себя — не столько успокоить он её хочет, сколько снова почувствовать ладонью острое угловатое плечо. Надо её срочно накормить — одни кости остались. Это всё воздух местный — разжигает инстинкты, которые он уже очень давно научился подавлять. Словно ему опять тридцать и он только-только принял командование первой полусотней.

— Ты чего больше хочешь — есть или пить? — в голову не пришло ничего умнее, как спросить это шёпотом.

Глаза у неё серые, а ресницы пушистые и светлые — их и не видно. И брови светлые. А волосы серые, совсем короткие — до плеч не достанут. У него и то длиннее. Как принято говорить здесь — тёмно-русые? Странно, он уже совсем привык к необычному цвету кожи у местных — у неё очень красивый… привлекательный цвет кожи — светлый-светлый, как у него, когда он в первый раз увидел свои руки в этом мире. С тех пор они стали почти коричневыми. Интересно, а там, под свитером, у неё кожа такая же белая? Это, наверно, безумно красиво…

— Пить, — она тоже ответила шёпотом. Дерек стряхнул наваждение.

Он протянул ей миску, смутился, выдернул миску из рук и дал котелок. Идиот Ильм наполнил котелок доверху, и она вылила на себя чуть ли не треть, потому как пыталась не выпустить из руки сахар. Или от страха. Он хотел было броситься её отряхивать, но вовремя сообразил, что это будет выглядеть совсем уж неприлично. Сахар стал липким и измазал ей ладонь. Дерек отобрал котелок, а она растерянно посмотрела на мокрый кусок сахара.

— Ты знаешь, — попытался ободрить её Дерек, и снова шёпотом, — а у меня дома сахара не было. И ложек деревянных не было — только глиняные или металлические, — он решил, что сообщать ей о золотой и серебряной посуде неудобно. — У нас деревья почти не растут. И я не знаю, как его, сахар, едят. Может таким мокрым и надо?

— Да? — её взгляд чуть потеплел. — А ты жил под небом… или…?

Она жила под землёй. Под горами. Может, поэтому она кажется такой… родной?

— Под небом, — с сожалением что разрушает её надежду ответил он, — но под землёй у нас тоже жили, только… эээ… мало кто жил. Некоторые. Но я часто бывал… внизу… — «ну да, я б ещё объяснил ей, зачем я там бывал, и кто там жил…» — и у нас всё по-другому. Камни кругом. Я издалека. Очень.

Она кивнула и жалобно посмотрела на мокрый сахар.

— Его можно съесть так, а можно кинуть в воду — она сладкая станет, — объяснила она, и голос у неё дрожал. — Только я его тоже никогда не пробовала.

— Съешь так, — посоветовал Дерек. — Он, наверно, вкусный.

Кусок оказался слишком большой и ей пришлось его долго грызть. В результате на липкой ладони остался крошечный желтоватый кусочек. Она подумала и протянула ладонь ему:

— Хочешь попробовать? — и тут же перепугалась.

Наверно, она решила, что ему хочется попробовать сахар. А потом поняла, что дело вовсе не в нём. Дерек смутился, взял плавящийся кристалл и бросил в рот. Вкус его не впечатлил. Вкуса было слишком много.

— Неожиданно, — признался он. — Его всё-таки наверно запивать надо или растворять — а то как-то слишком резко. Здесь вообще у всего вкус какой-то слишком… насыщенный.

— Ага, — согласилась Талина, — я когда первый раз яблоко съела, подумала — фу какая гадость, его надо маленькими кусочками в воде настаивать.

— А я яблоки не пробовал, — признался Дерек, — или пробовал, но не знал, что это они.

— Яблоки пока первый урожай, кислые, — разъяснила Талина. — Сладкие дюжиницы через две-три созреют.

Дерек сунул ей в руки миску с кашей. Она взялась за неё и тут же отдала обратно. Попыталась вытереть ладонь о шкуру и потерянно уставилась на прилипшую к ней шерсть пополам с соломой.

— Она липкая, — девчонка покраснела, — её теперь отмывать надо…

Дерек дал ей котелок с остатками воды. Она долго и старательно болтала там рукой, а потом он вылил воду на землю. Так вот просто взял и вылил… Дерек наблюдал, как жидкость смешивается с пылью, потом пояснил:

— У нас дома и воды было очень мало. Так странно, что её можно просто вылить на землю…

И снова протянул ей миску.

Каша почти остыла, но она набросилась на неё, мучительно стесняясь и стараясь не торопиться. Дерек немного разгрёб солому и шкуры и пристроил туда котелок. А сам сел на край телеги — подальше от девчонки. Что сегодня он не сможет от неё отойти, он уже понял. Оно и к лучшему — остальных она испугается ещё больше. И при нём к ней никто не сунется.

— У тебя длинное имя, — она пыталась улыбаться и поддерживать разговор. — Его сразу и не запомнишь…

— Длинное имя? — удивился Дерек и сообразил, что она приняла за имя традиционное приветствие при знакомстве. — Нормальное. Аледер. А всё остальное — только его разъяснение. Deret tranne ta alengtrell Alezar означает «четвёртый сын императора Алезара». Собственно «Але» означает принадлежность к императорскому роду, а «Дер» — четыре, но одно только имя при приветствии звучит слишком коротко и как-то не торжественно.

Подумал, что она с перепугу не запомнила, как его зовут, и теперь ей неудобно, и повторил:

— Но обычно меня зовут Дерек. Это что-то вроде «четвёртый».

— Император — это князь? — уточнила Талина.

— Да, — согласился Дерек, — вроде того.

Значит, всё-таки князь, подумала Талина. Но чужестранец. И считает меня своей добычей. Купцу я не приглянулась, а синеглазый не стал оспаривать меня у своего правителя. Да если б и понравилась обоим — всё равно с князем не спорят. Может, хорошо, что не спорят — вдруг бы они меня не поделили? Или решили, что вполне могут и одной женщиной пользоваться… Лучше уж Дерек, он вон понравиться пытается, хотя для князя это совершенно необязательно, и смотрит нормально, только запах его всё равно выдаёт, но никуда ведь меня ещё не уволок, всё успокаивает и улыбается, а сам разве что не дрожит. Женщин наверно очень давно не видел, решила Талина. Не настолько она симпатичная, чтоб такое желание ни с того ни с сего вызвать. Это дома она привлекательная, а здесь — самая заурядная. Живущие под небом ведь женщин в основном по внешнему виду оценивают. И только потом — по запаху и голосу. Да и сама она, как глаза открыла, всё больше на зрение полагается. С другой стороны, призналась она себе, Дерек с Хельмом настолько хороши, — зачем себе врать-то? — что женщины сами за них драться должны, и никогда бы они на неё внимание не обратили при других обстоятельствах. И купец бы не обратил, он тоже ничего, просто теряется на фоне Дерека и Хельма. Главное, чтоб Дерек меня потом своей дружине не отдал и Ренни не убил, а там — довезёт куда-нибудь, откуда можно попытаться до наших общин добраться. Хельм вроде так и обещал, но может и врал, чтоб успокоить. Но Дерек пока ведёт себя вполне нормально, уговаривала она себя, так что не так уж всё и ужасно… может быть… как только они сообразили, что мы из Подгорного царства?

— Ещё есть хочешь? — спросил Дерек.

Она замотала головой.

— Ладно, — вздохнул он, понимая что сидеть с ней всё время неприлично, — ты тогда отдыхай, а пойду обстановку выясню. Если куда отойти — это туда, спутник твой — вон на той телеге, только он бредит, но и маг и Ильм говорят — неопасно, это от переживаний. Его что-то очень сильно испугало. Если что — я близко, сегодня вряд ли поедем куда. Ах да, мы в Путарь едем, вас туда довезём, ну и посмотрим, что и как. Ребята считают — дня через три доберёмся.

— Путарь? — спросила Талина. — Но это… на юге? По южную сторону Жемчужных?

— Да, — Дерек уже успел выучить наизусть все карты советников, и обрадовался, что есть предлог немного задержаться. — А ты откуда?

— Из Тальна, — ответила Талина. — Это далеко. Нас из телепорта выбросило…

Тальн был гораздо севернее, хотя тоже по южную сторону гор, и собранное войско так или иначе должно было пройти мимо него. Сердце подпрыгнуло — может, ей надо будет в Тальн? И тогда…

— Из телепорта? — постарался он удивиться и присел обратно на телегу. Вот и повод не уходить…

Обоз никуда не поехал — маскировочный купол стоял нормально, порядок был наведен, трупы убраны. Охранники, довольные свалившейся на них добычей, предпочли отдохнуть и набраться сил. Дерек подозревал, что все уже начали рассчитывать на его защиту и неожиданные свойства клинка. Отходить далеко от Талины Дерек не рисковал. Он кружил вокруг телеги под ухмылки советников, но поделать с собой ничего не мог. Хотя охрана господина Ханта производила впечатление опытной и вышколенной, рисковать владыка не желал. Ильм же не желал рисковать охраной, и был прав. Любого, кто покусится на Талину, Дерек убьёт без малейших колебаний — так он решил для себя.

Телеги так и стояли кругом, оружие с лошадьми и повозками из обоза Тугожора и из захваченного лагеря разделили между оставшимися. Хельм не возражал, и отправляться на поиски наследников не спешил. Парнишку напоили ещё одной порцией сонного зелья, и оставили с ним мага и одного из охранников, который разбирался в лекарском деле. Сообщать всем, что парень — маг, посчитали излишним, а господин Дедята обещал молчать, поэтому охранник не особо нервничал. Господину же Дедяте бежать в одиночку было некуда, так что особой опасности он не предствалял.

Дереку пришлось пару раз всё-таки отойти далеко от Талины, и каждый раз ему казалось, что внутри у него что-то обрывается. Под вечер он посоветовал ей накрыться шкурой и заснуть, а сам пошёл к советникам. Костры скоро погасят, но телега с Талиной недалеко — а глаз он с неё не спустит.

— Что, владыка, — протянул купец при виде подходящего Дерека, — припекло тебя? Да и Хельму не лучше. А ведь говорил я вам, говорил, — зайдите перед отъездом не только к цирюльнику. И даже показал, куда. Так ведь нет — один владыка, другой — первый советник, им бабы до гномьей… эээ… до… не нужны короче. Им бы государственные дела вершить. Вот так юнцы в караван нанимаются, самим по трети сверх дюжины, всю дорогу трясутся, а то и от разбойников отбиваются, кровь разогреется, а едут-то полдюжиницы-дюжиницу, так как караван придёт — все золотые на первую же попавшуюся шлюху и спустят. Угу. На эти деньги можно было бы весь весёлый дом на пару дней снять, только им всё равно уже — любая красавицей кажется. Это потом соображают, что к чему. А так: раз гульнул — и снова в караван, теперь уж не до баб — жрать охота.

— Заткнись, — разозлился Дерек.

— Так ведь правду говорю, — никак не мог успокоиться будущий советник, — послушали бы меня — сейчас бы проблем не было…

— ЗАТКНИСЬ! — рявкнул Дерек. Ставить торгаша на место по всем правилам сил не было.

Ильм испуганно замолчал. Может, он и прав. Может, в этом всё дело — в воздухе этом дурацком, что кровь разогревает. Только… как бы так исхитриться, чтоб ещё раз до неё дотронуться? И не перепугать при этом? На лошадь подсадить?

— Ладно, — несколько разрядил обстановку Хельм, — кто первый сегодня отдыхает? Ильм, давай я что ли? А Дерек уж завтра утром, я смотрю, ты, владыка, спать можешь заметно меньше, чем мы… и всё равно не рискнёшь уснуть сегодня, караулить будешь. Я не прав?

— Прав, — согласился Дерек, — и спать могу меньше, и сутки у нас длиннее были. Отдыхай.

Он был благодарен Хельму за очень правильно построенную фразу — она исключала всякую двусмысленность. Да, девчонка чувствует себя добычей и даже рада, что досталась тому, кто сможет её защитить. Да, она не откажет. Изо всех сил пытается показать, что не откажет. И привыкнет. И, если постараться, ей даже понравится, только… нет, всё-таки это тяжело, когда женщины живут наверху… неправильно как-то… хотя и для неё это тоже неправильно…

Талина прислушалась к совету Дерека, натянула на себя шкуру и свернулась калачиком. Теперь самое главное — не заорать и не начать брыкаться, когда он к ней придёт. А там уж как-нибудь. Она начала дремать, а Дерек всё не шёл — он вроде ругался с кем-то из своих помощников, наверно, с чем-то разбирался. Она снова погрузилась в дрёму — если даже и вскрикнет, когда он её разбудит — скажет, кошмар приснился, бывает. Когда он коснулся её плеча, она не вздрогнула, только приоткрыла глаза и попыталась улыбнуться.

— Просыпайся, — сказал он тихо, но уже не шёпотом. — Светает, поедем скоро. Тебе поесть сюда принести, или к нам пойдёшь?

Светает, с удивлением обнаружила она, и костёр развели. Значит, он так и не пришёл? Что-то случилось?

— Что-то случилось? — спросила она.

— Ничего, — ответил Дерек. — Ну просто совсем ничего. Вампиры не прилетали, маскировка стоит, мальчишка твой всё бредит, но рана не особо воспалена, наш маг всё трясётся, нашему же раненому не легче, но вроде и не хуже. Ну и поскольку всё так тихо и спокойно, Ильм решил что надо как можно быстрее отсюда уезжать. Драпать, как он выразился. А Хельм его очень рьяно в этом поддержал, что уже говорит само за себя. Так тебе поесть принести?

Она раздумывала — всё время отсиживаться на телеге не получится, лучше всё-таки пойти поесть. Страшно, но надо. Но почему он не пришёл? Ей стало даже немного обидно, что уж она совсем что ли… она чуть принюхалась — нет, он хотел её по-прежнему, если не больше. Неужели ждал, что она как-то покажет своё согласие? А как его, это согласие, показывают? Вроде весь вечер улыбалась. Да князю и не до таких мелочей. Наверно, ему что-то помешало, решила Талина. Вот и хорошо. Только бы Ренни не очнулся — пусть бредит до Путаря, для него это безопаснее всего.

— Я дойду, — сказала она. — Так ведь будет лучше?

— Лучше, — ответил Дерек, хотя предпочёл бы позавтракать вместе с ней на телеге.

— Вот и замечательно, — встретил их купец, — значит сейчас ты, пигалица, натаскиваешь Дерека в своём языке — проверь, нормально ли он на нём разговаривает. Я заодно послушаю, освежу в памяти. Потом возвращаемся к нашим урокам эльфийского, если больше никто не нападёт. Потому как тебе, Дерек, с эльфами общаться придётся чаще, чем с жителями Подгорья, и нехорошо, если они будут смеяться над твоим пением. И теперь твоя очередь отдыхать…

Привычка купца распоряжаться владыку не раздражала — Ильм не столько командовал, сколько рассуждал и советовался. А уж за урок гномьего языка ему вообще всё простить можно…

Талина набралась смелости и подошла к Ренни — он действительно спал. Маг посмотрел на неё с удивлением, а охранник так, словно перед ним стояла телега или дерево. Мимо.

Боятся связываться с Дереком, решила Талина и вернулась к костру.

Глава четырнадцатая. Паром

Когда обоз тронулся, Дерек привязал Цалеара сбоку от телеги, а сам уселся рядом с Талиной — надо было заняться гномьим языком. Похабные ухмылки советников он проигнорировал. Мало того, жара так его доконала, что пришлось стащить с себя кольчугу и остаться в одной рубахе. Рубаха же пропиталась потом настолько, что немедленно потребовалось надеть новую. После чего он улёгся на шкурах рядом с сидящей Талиной и принялся на её языке обсуждать дорогу, лес и погоду. Талина нашла, что произношение у него приличное, так что через каких-то полсотни фраз можно было переходить к разучиванию эльфийского пения. Ильм уже совсем было поравнялся с телегой, даже пропел что-то без слов, что Талина перевела как «не пора ли тебе ноты учить?», но тут Дерек вдруг вспомнил, что настал его черёд отдыхать — он так устал, что ничего не сможет запомнить. А как отдохнёт — Ильм будет петь, а Талина сможет проверить, раз она разбирается в нотах.

Заснуть никак не удавалось — потребовалось призвать на помощь всю силу воли, чтобы отогнать мечты о том, как у повозки отлетает колесо, а Талина, никак не ожидавшая столь резкого крена, скатывается прямо в его объятия. А он как раз без кольчуги. И она тоже — кольчугу Ильм выделил, но Талина пока её надевать не стала. И в толстом свитере ей как будто совсем не жарко, нет, чтобы вспотеть и тоже его снять…

Спал Дерек не больше часа, потом до обеда учили ноты, в обществе Хельма, но уже без охранников — Ильм не стал искушать тех присутствием женщины.

После обеда тайный советник вспомнил, что собирался прокатиться на единороге. Он отвёл Цалеара чуть вперёд и вскочил в седло. Удачная поездка господина Ханта сыграла с Хельмом злую шутку — единорог встал сначала на дыбы, а потом начал подпрыгивать, бить задом и складываться едва ли не пополам, пытаясь высадить наездника спиной. Дерек порадовался, что отучил жеребца кататься по земле — лечь Цалеар не рискнул ни разу. Хельм взлетал над жеребцом, ложился тому на шею, разве что не парил над ним в воздухе. Единорог не успокаивался, но и вышибить из седла советника Дагора никак не мог. Зато и выполнял свои прыжки почти на одном месте, не сдвигаясь ни на шаг, на потеху остановившемуся обозу. Волосы у Хельма растрепались, и каждый его взлёт над седлом сопровождался всплеском и сверканием на солнце серебристых прядей.

Дерек заинтересованно наблюдал за борьбой советника с единорогом ровно до тех пор, пока Талина в ужасе не ахнула. Тут владыка обратил внимание на девушку: она с тревогой в глазах следила за взмывающей над чёрной шкурой серебристой шевелюрой.

— Хельм! — крикнул Дерек. — Я не понял — ты вроде на нём проехаться собрался? Давай уж! Или справиться не можешь? Ильм так сел и поехал, а ты никак? Тебе что важнее — действие или результат?

Похоже, Дагор всё-таки устроил представление не нарочно, так как Дереку пришлось взять бич и остановить жеребца. Падать тайный советник не собирался, но и заставить Цалеара перейти на рысь или галоп не мог.

— Как ты вообще смог на нём доехать? — обратился злой и взмокший Хельм к купцу. — Я никогда не жаловался на своё умение укрощать лошадей… но эта тварь меня чуть не вышибла… с меня вон пот градом, а ему хоть бы хны… и железо он вообще не замечает!

Хант пожал плечами.

— Он просто убил бы его, если б тот не подчинился, — разъяснил Дерек, — и Цалеар это понял.

— Убил? — удивился тайный. — Коня владыки?! И посмел бы?!

Ильм усмехнулся.

— Дерек, и ты бы позволил? — Хельм переводил взгляд с одного на другого, не в силах поверить, что такое возможно.

— Куда б я делся? — согласился Дерек. — Я не успел бы его остановить. Но Цалеар оказался не глуп, на что Ильм и рассчитывал. И если б жеребец знал, что я вмешаюсь, не стал бы слушаться. Ты же просто щадил моего коня.

Купец посмотрел на тайного с неприкрытой насмешкой. А Дерек осторожно глянул на Талину — она перестала переживать за Дагора.

Цалеара снова привязали, и Дерек устроился на телеге рядом с Талиной. Остаток пути он в седло без необходимости садиться не собирался.

— У тебя страшная лошадь, — почти прошептала Талина, — от неё несёт мертвечиной… И… он так смотрит, словно собирается убить.

— Зато он хорош в бою, — как можно спокойнее и увереннее улыбнулся Дерек, — но если он тебя пугает, или запах доносится, я привяжу его подальше.

— Не надо, — смутилась Талина, — он достаточно далеко.

До вечернего привала они снова пели. Дерек выучил музыкальный счёт и неимоверно длинное, витиеватое и изысканное приветствие, от которого начал бы зевать даже отец. Ильм с Талиной пояснили, что произносится оно с огромной скоростью и должно звучать как очень короткая трель, но ошибаться в нотах при этом всё же не следует.

Дома после учений у воеводы часто мелькали перед глазами луны, крылья, зубы, когти, шипы, языки пламени, теперь же в ушах стоял непрерывный вой и стон. В голове звенело, пело, тренькало и подвывало.

После ужина он оставил Талину и ушёл к советникам — повода уснуть рядом с ней на телеге он найти не мог. Ни под каким предлогом это приличным не выглядело.

— Что будем делать с пленным? — приступил к делу Дерек. — Что нам выгоднее — чтобы он заговорил и выдал градоначальника, или пусть молчит? Как настроен градоначальник к светлому владыке? Что о нём известно?

— Ядыка Шипуля, четыре с половиной дюжины лет, — начал Дагор, — на посту градоначальника две без четверти дюжины лет, в правление предыдущего светлого показал себя неплохо. Женат третьим браком, две дочери и внук. При нынешней власти… ну что можно сказать… город держит, налоги платит, тёмного ублажает, нападений на Путарь не было…

— Так он и далеко от столицы, — вставил купец.

— Да, — согласился Хельм, — особенно на него не нападёшь… что ещё — меня главой службы безопасности не признал, но в городе с его слов должна быть своя организация. Пятерых Ядыка выловил и сдал, но — рядовых агентов, до верхушки либо не смог добраться, либо не захотел…

— Либо там её и не было, — вновь вмешался Хант, — и он просто отбрехался от тебя, что она есть. Ты ведь не собирался в Путаре сам ему показываться?

— Не собирался, — кивнул тайный, — но моего агента он отпустил с миром. Я его, правда, сразу в Сухобор переправил, велел там тихо сидеть. Думаю — Ядыка нас поддержит.

— А куда ему деваться? — хмыкнул Ильм. — Не поддержит — голова с плеч и новый градоправитель. Со своей стороны скажу — караваны на Путарь года четыре как пропадают, где-то раз в полгода. Из них три-пять — точно на совести города, потому как один был мой, и охранники там были из лучших. Семеро остались живы, и все показали на городскую дружину.

— А что так много живых? — тут же заинтересовался бывший сыщик.

— Оборотни, — ответил купец, — я с уцелевших за потерянный товар не всегда спрашиваю — иногда сведения важнее. Но допрашиваю только с магами. Если нападает княжеская или городская дружина — у моих прямой приказ бросать товар и скрываться. И Ядыка не наглел — понимает, что исчезай караваны чаще, остался бы без торговли, как Узленг. Но мерзавец только на нынешнем моём обозе на год вперёд заработал бы! А уж сколько с прошлого каравана получил! И заказ на самые дорогие товары исходил, кстати, непосредственно от его ближайшего окружения с уточнением сроков доставки.

— Как же ты рискнул второй раз караван послать да ещё и сам поехать? — подозрительно прищурился Хельм. — Пусть и при наличии телепорта? Товар-то всё равно пропасть мог?

— А я не собирался идти по суше, — безмятежно улыбнулся купец. — У меня с тритонами договор был. А здесь должна была пустышка идти — внимание отвлекать. Но поскольку Дерек — владыка меча, то я свои планы поменял — выигрыш по времени едва не в дюжиницу вышел.

О выигрыше в деньгах купец предусмотрительно умолчал.

— Значит, — заключил Дерек, — пленный говорить не будет.

— Разумно, — поддержал его Хельм.

Оставшуюся часть ночи они составляли всевозможные планы действий, в зависимости от поведения градоначальника. Разрабатывали по шагам и едва ли не по минутам. Из всего Дерек понял только одно — его упорно считают оружием, способным в одиночку сокрушить весь городской гарнизон. Или таким оружием считают его меч — но особой разницы между собой и клинком в словах советников он не ощутил.

Следующие два дня они ехали так же спокойно. И так же распевали. И так же составляли планы. Единственное, что скрашивало уроки — присутствие Талины, хотя иногда владыке казалось, что Хельм выдаёт не совсем те мелодии, про которые говорит. Дерек ещё не настолько хорошо выучил ноты и не мог сказать — делает тайный Талине музыкальные комплименты, или владыке только так кажется. Если и делал, то Ильм с Талиной никак не давали этого понять. После же нескольких мрачных взглядов владыки Хельм вообще петь перестал и только переводил, и Дерек немного успокоился.

На третий день, во время короткого дневного привала у ручья Дерек прошёлся вдоль воды и вновь увидел крошечный цветок. Долго смотрел на него, а потом решил — ничего не случится, если он принесёт его Талине. Она прекрасно понимает, что он за ней ухаживает — ещё одно подтверждение ничего не изменит. Дерек только не знал — принято ли здесь дарить женщинам цветы. Но вряд ли от этого будет хуже.

Дерек осторожно сорвал цветок и вернулся к Талине.

— Это тебе, — сказал он. — Красивый цветок, правда?

Талина с некоторым удивлением посмотрела на подарок.

— Мне? — нерешительно спросила она.

— Да, — улыбнулся Дерек. — У вас принято дарить женщинам цветы? Только он маленький совсем — у меня дома они огромные были.

— У кого — у нас? — уточнила Талина. — У нас под горами цветы не растут. А здесь — не знаю… мне не дарили… красивый…

Смутилась и покраснела. Но цветок взяла.

— Принято, принято, — вмешался купец, вместе с Хельмом с интересом наблюдавший за ухаживаниями Дерека. — Цветы дарить принято, а вот грибы — нет. Владыка, это вообще-то гриб, и называется он — сморчок. Клопица, ты не переживай, что он не того… не совсем цветок. Зато от чистого сердца. Впрочем, по мне — так бабам лучше всего драгоценности и шмотки дарить — они тогда сразу становятся сговорчивые и дюже страстные.

Дерек недвусмысленно погладил рукоять хлыста, и купец тут же замолчал, согнав с лица непристойную ухмылку.

— Конечно, — задумчиво протянул тайный советник, — если тебя самого женщины в упор не видят — только и остаётся, что золотом звенеть…

— Но, — резко сменил тему покрасневший Ильм, — Дерек подал хорошую идею. Вайлин!

Рыскающий вокруг каравана оборотень подбежал к купцу.

— Вайлин, — попросил Ильм, — возьми с собой кого-нибудь и наберите грибов — хоть немного жратву разнообразим…

Пёс махнул хвостом и помчался вдоль обоза — искать помощника.

— Но гриб он или цветок — он всё равно красивый, — обратился Дерек Талине.

— Да, — улыбнулась она. — Очень красивый.

Улыбалась она всё смелее, скоро совсем перестанет его бояться. А потом караван приедет в Путарь… они с мальчишкой найдут свою общину, и Дерек никогда её больше не увидит. Что ж, это не первая женщина, мимо которой он прошёл… И не последняя.

Дерек разглядывал девушку — здесь нет братьев, и некому будет присылать ему её руки по частям. Для окружающих она — просто его добыча. Доедут до Путаря, и там он уточнит — может ли позволить себе не пройти мимо. Если это достаточно для неё безопасно — не пройдёт.

Надо же, Дерек действительно ухаживает — думала Талина, разглядывая цветок. И Хельм с ней заигрывает. А купец жалеет. Но скоро они приедут в Путарь — и про неё забудут. И как назло повозки у купца такие крепкие, а дороги такие ровные, что только на ухабах подбрасывает, а колёса даже не шатаются. Нет, чтобы колесо отлетело или ось сломалась — тогда бы она могла случайно скатиться на край, а Дерек бы её поймал. И свитер этот жаркий снять никак нельзя — под ним старая и грязная рубаха. Новую же ей выдать никто не догадался. Или у них просто нет запасных. И штаны страшные, мешковатые, но вот чего-чего, а юбок у них точно нет. Набраться смелости и попросить у купца рубаху? Неудобно. И Дерек так ни разу до неё и не дотронулся с тех пор, как привёз в обоз… хоть бы случайно плеча коснулся или локтя… Может, он ждёт, что она сама к нему придёт, как принято у живущих под небом? Так для живущих под горами это невозможно… жаль, вряд ли такой мужчина встретится ей когда-нибудь ещё.

Река называлась Путарихой. Была она настолько шире Топлянки, что другого берега Дерек разглядеть не смог. Богатая земля. Ему стоило немалых трудов сохранить невозмутимое выражение — столько воды сразу он никогда не видел. По реке ходили лодки и корабль. Огромный корабль с парусом и мачтой — все эти слова в Дерека вложили, но Хельму пришлось рисовать корабль на песке и объяснять, что как называется: слова-то существовали, но ничего не было в предыдущем опыте, что могло на них походить. Только вёсла он уже видел. Ну разве парус можно было назвать крылом. Или те же вёсла — крыльями.

Берег низкий, песчаный — и огромная ртутная гладь напротив. Такое озеро ртути — реально, но живой воды… Дерек зачерпнул воду рукой — они сами не понимают, насколько богаты.

Ильм подошёл к кромке и свистнул. Через пару минут из-под воды показалась сонная русалка и лениво махнула рукой.

— Красотка, — крикнул купец и кинул русалке серебрушку, — пригони паром, и скажи, чтоб там пожрать чего захватили — пирогов горячих или колбасы, стерлядки или осетра копчёного тоже можно… Потом сгоняй в город, пусть к нашей переправе лекаря пришлют — лучшего мага. У нас раненые.

— Ладно, — плеснула хвостом девица, — всё равно паромщика в кабаке искать придётся: обозы теперь редко ходят, вообще непонятно, как вы доехали — недавно отряд городской стражи на поиск разбойников отправился… кто ещё не знает — они сейчас обычно перед богатым караваном разбойников ловить едут, но почему-то каждый раз не успевают…

И хихикнула.

— Мы уже поняли, — засмеялся Хант, — гони паром. На этот раз они успели. И про лекаря не забудь.

Но русалка с интересом уставилась на Дерека.

— Тебе как, — поинтересовалась она у купца, причмокнув губами Дереку, — ребят звать, или сами грести будете?

— Зови, дело есть, — ответил Ильм. — Но грести будем сами. Народу много, вон бугай какой — один паром переправит.

И указал на владыку.

Девица подплыла ближе и, к изумлению Дерека, вышла из воды на стройных и длинных ногах. Фигура у русалки оказалась выше всяческих похвал, а мокрые волосы не скрывали совершенно ничего. Скорее подчёркивали, ложась прядями именно там, где надо. Владыка уставился на ножки русалки, перевёл взгляд выше, ещё выше… Сглотнул. Вспомнил методики приведения себя в чувство и усилием воли вернулся в норму. Почти. Приложил ещё некоторые старания и всё-таки перевёл взгляд с живота русалки на пышную грудь — и тут девица подошла к нему и погладила по щеке. Владыка осознал, что кольчугу снял зря — от прижиманий русалки рубаха намокла. Да и кольчуга была достаточно длинная и многое могла скрыть куда лучше рубахи. Отталкивать девушку не хотелось, поэтому Дерек отступил на шаг. Но красотка повисла на нём и выпускать не собиралась.

— А может, — облизнулась она, склонив голову на грудь владыки и окончательно вымочив рубаху волосами, — вместо серебрушки этот красавчик со мной расплатится?

Дерек сделал ещё шаг назад, но русалка держалась за него крепко.

— Да прям, — усмехнулся купец, — от тебя тиной несёт, как из болота. И такой мужик меньше куля золотых не потянет, у тебя есть? Гони паром, а то другую позову.

Дерек собрал всю силу воли и попытался оторвать от себя девушку. Ильм подмигнул.

— Ты зато больше медяка не стоишь! — огрызнулась девица, прыгнула в воду и злобно подняла хвостом тучу брызг.

Дерек ошарашенно смотрел ей вслед.

— Надо было согласиться? — крайне серьёзно поинтересовался купец. — Не жалеешь? Куль — не куль, а пару дюжин золотых она бы тебе заплатила. Обеспечил бы нам бесплатную переправу и приличный обед.

Дерек не нашёлся, что ответить. Ильм говорил так спокойно, что непонятно было — шутит он или нет. Наверно, всё же шутит.

— Не переживай, — услышал владыка за спиной. — Если надумаешь — она никуда не денется. Ты тину-то небось и не почуял? Так что удовольствия себе запахом не испортишь. И денег ещё заработаешь. Русалки — они ведь разборчивые, не каждому предлагают.

Дерек оглянулся. Нет, господин Хант вовсе не раздвоился. Это действительно произнёс господин Дагор. Владыка перевёл взгляд с одного на другого. Ну купец ладно, но Хельм что, туда же? И с таким же невозмутимым видом? Он так легко поддаётся дурному влиянию?

Взглянул на Талину — она побледнела и закусила губу. Дереку самому захотелось заплатить русалке две дюжины золотых — ревность Талины того стоила. А тайному надо дать в зубы — так ведь повода пока нет. Значит — нужно найти.

— Паром-то она пригонит? — спросил он вместо этого.

— Да куда денется, — махнул рукой купец. — Обманет — найду другую, а про эту всем разболтаю — заработка лишится. Ей надо?

Они вернулись к обозу и стали ждать. Дерек подошёл к Талине — она смотрела на него с тревогой. Он улыбнулся, стащил рубаху и повесил на край повозки — не ходить же в мокрой, пусть просушится. Восхищённый взгляд Талины заставил его забыть даже шутки советников. А перекошенное лицо Хельма окончательно вернуло владыке хорошее настроение.

— А плавать здесь нельзя? — поинтересовался Дерек у советников. — Если я попробую — они на меня не набросятся?

В воде он тоже смотрится очень неплохо. Шрамы же на ноге издалека не видны.

— Я бы не рисковал, — покачал головой купец. — Эта какая-то слишком любвеобильная. Остальные, может, не лучше. Утопят ещё в порыве страсти.

— Нет, тебе как раз рискнуть можно, — вмешался Хельм, — ты ж у нас больше медяка не тянешь…

— Возможно сам я больше медяка и не тяну, — спокойно согласился купец, — но подобные заработки мне и не требуются, потому как я за свои деньги могу заполучить любую понравившуюся женщину.

— Даже безумно влюблённую к другого? — хмыкнул тайный, мельком взглянув на заинтересовавшуюся Талину.

— Да, — ответил Хант. — Вопрос только времени и средств. Другое дело, что за те дюжиницы, которые я буду её добиваться, я смогу учетверить своё состояние и найти куда как более красивую, богатую и покладистую женщину. Потому я предпочту не тратить силы и время на влюблённую дуру и займусь лучше торговлей. А женщины прибегут сами.

— И тебе наплевать, что их будешь интересовать не ты, а твои деньги? — продолжил допытываться Хельм, всё так же якобы ненароком поглядывая на Талину.

— А почему меня должно это волновать? — удивился Ильм. — Что плохого в том, что я способен обеспечить красивой женщине роскошную жизнь? Разве мне интересны они сами, а не их внешность и любовное искусство? Они продают красоту и ласки — я хорошо за это плачу. Если остаюсь доволен. Всё честно, и они это тоже понимают. А сопутствующие нежные слова — лишь игра и условность. Я их и не произношу никогда. И от баб не требую.

Дерек изучал Талину. Та внимательно слушала небрежную перепалку советников. И глаза её загорались, когда она смотрела на тайного. Ещё бы — какой женщине про любовь послушать не интересно? Владыке уже не в первый раз захотелось врезать Дагору за не совсем честный приём — выглядеть благородным и изысканным по сравнению с расчётливым торговцем.

— А любовь? — заинтересовался тайный советник, чуть качнув волосами в сторону Талины. — Что тогда в твоём понимании любовь?

Талина затаила дыхание. Дерек тоже. Ещё пара вопросов — и он ответит Хельму вместо господина Ханта. И надолго отобьёт у него охоту заигрывать с чужими женщинами. Достать бы меч, и укоротить ему… волосы, а заодно и язык.

— Любовь? — задумался купец. — Ну наверно способность разориться ради понравившейся женщины. Бросить к её ногам все деньги. Хотя это скорее страсть… Может — когда не жалко подарить ей роскошную и сытую жизнь даже после того как она состарится или от тебя уйдёт? Но в любом случае — никак не желание выглядеть благородным и бескорыстным за счёт другого — этакой жадной скотины. Слишком примитивно. Рядом со мной любой возвышенным покажется, ты вон с Дереком посоревнуйся…

Хельм замолчал и отвернулся, Талина покраснела, а Дерек подумал, что можно было бы отдать господину Ханту право единоличной торговли оружием и на два года, и не только в столице…

Посрамлённый Хельм ушёл высматривать паром, купец отправился беседовать с тритонами о помощи на случай нападения на том берегу, а Дерек начал распределять телеги. Если на другой стороне всё спокойно — в первую очередь станут переправлять раненых и второго помощника командующего гарнизоном Путаря. Скрывать пленника они не собирались — его должно было увидеть как можно больше народу.

Вопрос, что делать, если их встретит вооружённая стража и попытается отбить своего начальника, они обсудили раз пятьдесят по подсчётам Дерека и около четырёх дюжин раз с точки зрения советников. Цалеар должен был взять на себя полдюжины стражников — не меньше, еще дюжину — охрана, а остальных — тритоны. Талину Дерек решил везти вместе с собой — боялся оставить одну с охранниками. Где опаснее — непонятно, в крайнем случае — прыгнет в воду, а русалки помогут скрыться и не утонуть.

Талина хотела пойти взглянуть, не идёт ли паром, но решила, что Дерек приревнует её к Хельму. Вон как смотрел — чуть не ударил тайного. Ничего приятного в том, что Хельм старается вызвать её интерес, а Дерек — злится, она не находила. Она здесь единственная женщина, перед кем синеглазому ещё красоваться? И нехорошо, если два неплохих мужика разругаются из-за неё.

Паром показался нескоро. Вблизи выяснилось, что его толкали восемь тритонов — шириной плеч и рельефом мышц они не уступали Дереку, а длиной волос — Хельму. Бороды были только у троих, но остальных их отсутствие не слишком портило. Тритонов Талине ещё не доводилось видеть. Она испугалась, что они выйдут на берег, и Дереку будет неприятно, что она смотрит на голых мужчин. Причём — исключительно красивых мужчин. Ну и что, что мужчин только выше пояса? Хвосты ж они тогда сбросят… интересно, ноги у них такие же мускулистые? Она всё же не удержалась и подошла чуть ближе: всё обаяние тритонов тут же пропало — от них невыносимо воняло рыбой и тиной.

Купец сразу начал с ними о чём-то договариваться, и в результате принёс тритонам три гарпуна явно подгорного производства и два редчайших пружинных стреломёта. Брат как-то показывал ей такие и говорил, что пружины к ним изготавливаются в течение нескольких дюжиниц, а стоят они как три дюжины лучших арбалетов, а то и больше.

Тритоны пытались не показать интереса и азарта, но им это плохо удавалось — Талина видела, что стреломёты превосходны, а гарпуны ковали лучшие мастера. О чём купец с тритонами в итоге договорился, она не поняла, но расстались они вполне довольные друг другом.

Закупкой и поставками такого великолепного оружия занимаются только три торговых дома, вспомнила Талина: «Стрела», «Тропинка» и «Эльмиириль Даэльмиэль», или как его там — полное название этого торгового дома никто ещё запомнить и выговорить не смог, а уж спеть — и подавно. Талина подозревала, что полное название «Эльмиириль» — своеобразный пароль для своих. Но вряд ли купец работает на него — он и его охрана люди, а эльфы не любят брать их на работу. Имя купца она точно где-то слышала, но вспомнить, относится оно к «Стреле» или «Тропинке», затруднялась. Спросить же было не совсем удобно, а посмотреть на клеймо на оружии сейчас не было возможности. Да и какая разница… разве только дома похвастаться кому — с какими людьми ехала.

Дерек с советниками расспросил паромщика — коренастого седого подвыпившего мужика ростом едва ли выше Талины — об обстановке на берегу. По его словам, стражники не слишком охотно ездят к переправе встречать караваны, а платы за проход в город нет вообще — желающих путешествовать и так немного. Но поскольку русалка побежала за лекарем, стража может и подойти. Паромщик привез три короба со снедью — два из них охранники отнесли на берег, а один оставили на пароме.

Первым на настил Дерек завёл Цалеара. Единорога Талина боялась. Вот уж какой жеребец меньше всего подходил Дереку — так это Цалеар. Каждый раз, кода Дерек брал его под уздцы или садился верхом, у Талины сжималось сердце от ужаса. Было что-то в фиолетовых сполохах на дне чёрных глаз жеребца, что заставляло её отходить от единорога как можно дальше и подавлять крик «Убей его!». Дерек объяснил, что у него неважно с обонянием и запаха мертвечины он не чувствует. Если честно — запах был едва уловим, но если б жеребец и не пах вообще — ужас Талины от этого бы не уменьшился. На редкость мерзкая тварь. Так же считали купец с Хельмом и все охранники, но заставить Дерека отказаться от жеребца не могли.

За Цалеаром загнали две обычных повозки: с магом и связанным пленником, потом — две повозки с ранеными. Ренни не приходил в себя. Талина думала, что раз на её скромные прелести никто не покушается, то его можно бы и не держать под сонным отваром и заклинаниями, но Хельм с Дереком считали иначе. Она не вмешивалась — ей тоже не хотелось, чтобы от обоза осталась кучка обгоревших костей. Вдруг Ренни испугается чего-нибудь, или действительно в бреду не сможет себя контролировать. Дерек обещал доставить его в лечебницу, а там ни один маг никогда не позволит себе швырнуть огнём в лекаря. Да и все лекари — сами маги, защиту выставлять умеют.

На паром вошло бы и полдюжины повозок, но вместо двух последних купец загнал одну и верховых лошадей. В повозке находились его охранники с арбалетами ничуть не хуже тех стреломётов, что он продал тритонам.

— Держи, — подошёл Ингур и протянул Талине арбалет и болты. Был он худой, узколицый, кареглазый и смуглый, с очень короткой чёрной бородой — почти щетиной. Дерек говорил, что Ингур — оборотень, но при Талине он ещё ни разу не перекидывался. Оборотень болезненно морщился, словно у него болел зуб.

— Как подъедем к берегу — сразу залезай в последнюю повозку. На берег не сходи, жди сигнала. Если вдруг на нас нападут: получится — стреляй сколько сможешь, будет совсем плохо — прыгай в воду, только башмаки постарайся сбросить. Ильм договорился — русалки не дадут утонуть и прикроют. Главное — стрелу не схлопочи, но кольчугу не надевай — утонешь, если прыгать в реку придется. Если не боишься этой чёрной мерзости, — оборотень качнул головой в сторону единорога, не скрывая гримасы отвращения, — сейчас можешь пройти вперёд. Но у берега — нам не мешай и Дерека не отвлекай. Всё ясно? И не улыбайся Хельму, не подставляй его.

Талина смутилась и принялась изучать арбалет. Ничего она Хельму не улыбается. Он сам с ней заигрывает. Она уж старается-старается на него не смотреть, молчит, и вообще только с Дереком разговаривает. Как его не подставлять, если он сам… не грубить же, вот и сегодня — он же не с ней разговаривал, он с Ильмом и беседовал! Ну да — для неё разговор завёл, но она-то тут при чём? Надо было уши заткнуть? И вообще — Хельм и сам мог бы сообразить, кто у них в отряде главный, с кем не спорят и на чью добычу не зарятся…

Клеймо на арбалете её немного отвлекло — два сцепленных круга, пересечённые волнистой линией. Значит — «Тропинка», и торгует она не только оружием, но и драгоценностями, шелками, пряностями и вообще всем, что редко встречается и крайне дорого, кроме заморских вин и яств — теми занимаются «Серебряный кувшин» и «Язык единорога». Теперь понятно, как узнали, что они с Ренни из Подгорного царства — наверняка Ильм не раз с их общинами дела вёл, а то и под горами бывал, вон как на подгорном языке шпарит — почти без акцента.

Талина переборола страх перед единорогом и подошла к Дереку. Он не грёб — вёслами работала охрана. Позади маячили два тритона — со стреломётами. Дерек протянул ей пирог с рыбой. Талина уже заметила, как похожи их вкусы — оба предпочитали пресную пищу, и многое из еды, что вызывало одобрение у Хельма и Ханта, казалось им слишком резким и насыщенным. И оба любили рыбу — как выяснилось, ничего похожего на неё Дерек никогда не пробовал, а Талине рыба всегда нравилась. Она откусила немного — пирог был ещё тёплый и достаточно вкусный. Спутники Дерека с удовольствием поглощали колбасу, по одному запаху которой можно было сказать, что от напичканных специй она обжигает рот. Её запах и нос-то обжигал, только Дерек этого не чуял. Талина не могла решить — хорошо это или плохо, что мужчина не способен определить её чувства по запаху. Чуял бы Дерек лучше — понял бы, что он ей нравится… но тогда бы может и пришёл… это нехорошо, это под горами не принято, так нельзя… но она бы не стала об этом жалеть. Но ведь он и так видит, что она не против, и вовсе даже уже не от страха… или он всё-таки думает, что от страха… Талина ела пирог и при каждом покачивании парома пыталась чуть-чуть к Дереку подвинуться — хоть бы локтями соприкоснуться, что ж у него за обычаи такие — дома и то за руки держаться вполне прилично!

Пироги они доели и запили привезённым пивом. Талина бы предпочла молоко или квас, но мужчины любят почему-то пиво. Она всё двигалась и двигалась к Дереку, и он всё-таки обнял её за плечи. Смотрели они вперёд, поэтому о том, как отреагировал Хельм и все остальные, она предпочла не думать. И вообще — в них может стрелять начнут, ещё и ухлопают запросто, так и утонет, и его больше не увидит! Она бы к нему прижалась, но боялась, что шевельнётся и спугнёт… Так они и смотрели на медленно приближающийся берег, и ей хотелось, чтобы паром остановился и никогда до него не дошёл…

Но он дошёл. На берегу явственно видны были фигуры конной дюжины. Дерек обменялся взглядами с купцом и Хельмом и подтолкнул её к последней телеге, почти не отрывая ладоней от плеч.

Конец первой части

Часть вторая. Выбор владыки

Глава 15. Путарь

Советники потрудились над маскировкой Цалеара: хоть единорог в нём и узнавался, но не с первого взгляда. Дерек взял жеребца под уздцы, Дагор же с Хантом выволокли из повозки связанного пленника. Выглядел тот не лучшим образом, но кормить его всё-таки кормили, хотя многие охранники против этого возражали.

Дерек ещё раз проверил, сможет ли быстро откинуть крышку кубка, не запрыгивая в седло, и в сопровождении советников и четырёх парадно одетых охранников сошёл на берег.

Стражники на берегу не узнали второго помощника командующего гарнизоном — его вели в плаще с накинутым капюшоном.

— Светлый владыка Аледер, — представился Дерек. — Градоправитель прислал мне почётный эскорт? Дюжинник, назовите ваше имя.

Всадники молча разглядывали владыку. Спешиваться и падать ниц они не собирались. За ними угадывалась повозка лекаря и силуэты троих одетых в плащи мужчин, судя по росту и ширине плеч — тритонов.

Дерек положил ладонь на рукоять меча. Спиной ощутил, как советники подались назад. Точно такое же движение сделали и стражники.

— Плавин Репех, — склонил голову первый стражник и спешился, — приветствую вас, светлый владыка, в славном городе Путаре. Но хотелось бы удостовериться, эээ…

Дюжинник взглянул на Дерека. На меч. Немного помедлил и взял себя в руки:

— … что вы действительно тот, кем назвались.

— Охотно, — Дерек одной рукой вытащил на пол-ладони клинок из ножен, а другой чуть приподнял крышку кубка и тут же вернул её на место, — на чьей голове проверим?

Стражник пошатнулся и коснулся рукой лба.

— Думаю… — неуверенно начал он, — вопрос об этом… должен… — ещё одно движение крышкой, — решить господин Шипуля… а кто… это с… вами?

И трясущейся рукой показал на пытающегося сбросить капюшон пленника. Дагор ему не особо в этом препятствовал. Даже помогал немного.

— О, — светлый владыка изобразил глубочайшее сочувствие и понимание, — мне пришлось отбить крайне досадное нападение по пути к вашему замечательному городу. Городская стража так обеднела, что вынуждена была заняться разбоем на большой дороге. Господин Репех, содержание ваших людей действительно столь нищенское, что приходится грабить караваны? Не бойтесь, сегодня же я извещу об этом градоначальника. Заодно узнаем, кто наводчик. Извольте найти нам хороших магов для допроса…

— Э… — запнулся стражник, увидев, что пленник умудрился сбросить капюшон и пытается что-то мычать из-под кляпа. — Но… не должны… ли мы…

Крышка кубка приподнялась ещё на миг. Стражник крепился изо всех сил.

— …э… отбить у вас, господина… и… вы взяли в плен нашего… начальника?

Хельм резким движением отправил второго помощника командующего гарнизоном на землю.

— Что вы, что вы, — голос тайного советника звучал ласково и безмятежно, — он сам того пожелал, и вовсе не хочет, чтобы его отбивали. Смотрите, как он ластится к сапогам владыки…

— Угу, — подтвердил Хант, — вы за ним раньше подобных наклонностей не замечали? Надо бы проверить… владыка, я могу лично опросить хозяек лучших заведений города на предмет странностей второго помощника… и даже денег за это не возьму…

Дюжинник молча смотрел на пленника — усталость навалилась на него, мешая сосредоточиться и принять решение. Хотелось пить, есть, а потом упасть и забыться сном… нет, сначала упасть… и ни о чём не думать… но одно он сообразил — эти люди умудрились отбить нападение городской стражи. Какое счастье, что его не взяли с собой — а он ещё так сокрушался об этом, и не далее как позавчера…

— Вл-ладыка, — собрался он с силами, — прикажете доложить о вашем… прибытии?

Владыка небрежно кивнул.

— Какие… ещё будут… указания?

— Пусть господин Шипуля ждёт нас на месте. Мы немедленно пожалуем к нему.

Плавину захотелось бежать к градоначальнику, упасть ниц и вытянуться по струнке, и всё это одновременно. Но хватило сил лишь вытянуться.

— Пошлите гонца. Двое ваших людей обеспечат сопровождение раненых, ещё двое — разыщут магов для допроса пленника, один подготовит к нашему прибытию на постоялом дворе «У Грива» дюжину комнат и хороший ужин на две дюжины человек. Пятерых оставьте здесь — нам надо допросить ехавших с нами купцов, следите, чтоб не сбежали. Как переправятся — доставьте их в городскую тюрьму. Туда же доставьте ещё двоих ваших магов для проведения допроса. Вы же проводите нас к градоначальнику. Исполняйте, господин Репех.

Плавин с трудом, следуя подсказкам и повторяя за владыкой, отдал приказания дюжине и направился к зданию городского собрания, стараясь не оглядываться на перекинутого через седло второго помощника. Мысли ворочались с трудом, но лучше б не появлялись вовсе… Неужели маг разговорит его? Тогда они все пропали… и господин Шипуля — первый. Рискнуть собой и убить пленника прямо сейчас? Градоначальник-то оценит, но владыка — точно не пощадит. И маги допросят уже самого Плавина. А так — может и обойдётся, не станет же владыка истреблять весь гарнизон, вдруг ему хватит голов градоначальника и его первых помощников…

Стоило стражникам отъехать, как к телегам подошёл лекарь, ведя в поводу лошадь с повозкой. Перекладывать раненых не стали — боялись потревожить. Талину отправили вместе с мальчишкой — решили, что лучше всего ей переждать в лечебнице. В охрану выделили Корума и трёх тритонов — Ильм клятвенно заверил, что к сухопутным женщинам те полностью равнодушны, и вообще — «в городе баб навалом, кто теперь на неё смотреть будет…», а вот господина Дедяту пришлось связать и оставить на попечение городской стражи.

Дерек не торопился — гонец должен был успеть предупредить и как следует напугать градоначальника. Стража поглядывала на владыку с опасением, горожане — с интересом, торговый люд — с одобрением, особенно при виде связанного пленника. Владыка же неспешно разглядывал дома и улицы, размышляя, как здесь держать осаду и обороняться в случае прорыва врагов. Город оказался богатый и хорошо защищённый. Стоял он на излучине реки, петлёй охватывающей две трети высоких крепостных стен. От жажды в случае осады жителям умереть не грозило, от голода — не скоро, защитный купол Дерек не видел, но подозревал, что прорвать его всё же можно.

Должны быть стенобитные орудия и приставные лестницы. Система укрытий и подземных ходов. Страшно представить, что останется от города, если в него ворвётся вражеское войско. Подземных замков нет — неоткуда вести переговоры о капитуляции, значит, мирных жителей может не остаться вообще. Дома деревянные — выгорят подчистую от любого огненного заклинания, а то и от зажжённой стрелы. И нет возможности завалить входы и отсидеться, и не уйти по подземельям.

— Как часто вы воюете? — обратился Дерек к советникам, разглядывая совсем уж возмутительные соломенные крыши. Их было немного, но и этого хватит, чтобы запалить весь город.

— Редко, — ответил Хельм. — Воюют князья со своими крестьянами — если вдруг те взбунтовались или князь… немного зарвался. Бывает. Но Узленг вон уже совсем обезумел, не лучше тёмного, а его ещё никто не пристукнул. Маг у него сильный и с ним заодно. При светлом правлении вмешался бы Ковен или сам владыка, а сейчас — магам лишь бы выжить, все из столицы расползлись, в ней самые отчаянные остались. Так что придёшь к власти — тебе с Узленгом первым делом разбираться. А города между собой… такого светлый владыка не допускает. Тёмный же… как повезёт. С одной стороны — дань получать хочется, с другой — развлекаться он тоже иногда развлекается. По-своему. И потом — у кого маги сильнее, тот и прав. Ковен может быть и подмял бы под себя всю страну, только предыдущие что светлые, что тёмные с ним долго разбирались — теперь он ведёт себя прилично и с властью сотрудничает. Ильм, а ты ведь на юге бываешь, там как?

— Неплохо, — отозвался купец. — Три-четыре урожая в год, народу — шагу ступить негде, детей — раза в три больше чем у нас, торговля — вполне приличная, любой вопрос можно решить взяткой, и что самое приятное — многожёнство. Люби хоть дюжину — и ни одна не приревнует и сцен закатывать не станет. Недурно, вроде бы, да? Так ничего задарма не бывает, за всё платить приходится. Не про нас оно, многожёнство. Тут я за жену в приданое три-четыре дюжины лавок с товаром получу, или дюжину-полторы кораблей, а там, сволочи, что удумали — женщину покупать надо. Представляешь? Деньги за девку отцу отдай, ну не идиотизм ли? Она, говорят, тебя обслуживать будет, вот и плати. Что я её кормить и одевать буду — никто почему-то не учитывает. У них жёны — что у нас лошади. Чем больше и породистей накупишь — тем лучше. Только на хрен такая жена нужна, за которой приданого не дают…

С некоторых пор Дерека заинтересовали отношения между мужчинами и женщинами в этом мире. Из слов купца можно было сделать два вывода: первый — многожёнство здесь не принято, что он понял очень давно и сразу, второй — будущему мужу девушки принято хорошо, но единовременно, платить за то, что он берёт её в жёны, и третий — женщины ревнуют мужчин. Нет, что ревнуют, это нормально, но они, по всей видимости, часто высказывают свои претензии вслух, причём бурно, — и ничего странного в этом никто не видит. Или только купец ничего странного не видит? Уточнять, как принято у гномов, Дерек не стал.

Каменное здание городской управы личному особняку господина Шипули уступало один этаж и две боковых пристройки: оно оказалось трёхэтажным с черепичной крышей — о сохранности от огня городское начальство всё же позаботилось.

У железных ворот стояли навытяжку два стражника в начищенных доспехах. Доспехи, как и огромные алебарды в их руках, искрились и переливались — и никакой магической подсветки для подобного эффекта здесь не требовалось, солнце работало за магов.

Дагор стащил пленника с лошади и встряхнул. Дерек спешился, отодвинул дюжинника Репеха с дороги, бросил Ханту повод Цалеара и подошёл к воротам. Тайный советник волок пленника за ним. Не успел Дерек приблизиться на три шага, как стражники скрестили перед ним алебарды. На владыку они не смотрели, руки и губы у них побелели от напряжения. Меч Дерек вытаскивать не стал — выдрал алебарды у стражников и отшвырнул обоих в стороны, наподдав напоследок древками по шлемам. Ильм должен был ещё немного оглушить их с помощью единорога — времени хватит, если они очнутся и всё же попробуют вмешаться. Калитку рядом с воротами владыка вышиб теми же алебардами. Жестом подозвал дюжинника и толкнул вперёд — показывать дорогу. Купец привязал и стреножил единорога и присоединился к владыке.

Градоначальник стоял на широком крыльце, встречая владыку. Стражники у ступеней путь не преградили, но и кланяться не спешили. Позади господина Ядыки, почти сливаясь с дверью, маячили два мага. Хотелось бы надеяться, что они пришли допросить пленного. Советники хоть и убеждали, что на владыку никто покушаться не станет, а если и станет, то для повелителя светлого меча света это не представляет никакой — ну совершенно никакой! — угрозы, однако три своих амулета Ильм Дереку всё же дал. Дерек подозревал — не лучших. Сам купец старательно держался за плечом владыки, с неприкрытой целью спрятаться за его спину в случае магического удара. Хельм, правда, тоже из-за плеча не особо выглядывал, только пленника держал на виду.

— Светлый владыка Аледер, — Дерек закрутил меч перед стражниками. — Вижу, вы исполнили приказ и пригласили магов. Почему не предупредили стражу?

Маги в ужасе отступили на полшага, почти вжавшись спинами в дверь. Градоначальник глядел на владыку тоскливо и обречённо. Вздохнул, закусил губу, спустился вниз по ступеням, отодвинул охрану. Помедлил. Склонился в глубоком поклоне.

Дерек протянул руку, Хельм толкнул к нему пленного. Через мгновение голова второго помощника командующего гарнизоном покатилась к ногам Ядыки Шипули.

— Я не стану искать всех виновных и проводить акцию устрашения, — объявил Дерек. — Пока достаточно того, что никто из нападавших не уцелел. Завтра пошлёте два отряда навести порядок на дорогах. Порядок — в моём понимании, не в вашем. Уберите, — кивнул он стражникам. — Маги свободны, дюжинник — тоже.

Охранники уволокли тело и голову, маги поклонились и исчезли, Ядыка распрямился и усиленно старался заменить счастье на лице благоговейным вниманием.

— Может быть, — подобострастно вопросил он, — вы соизволите пройти в мой кабинет?

Светлый владыка бросил взгляд на дымящуюся лужу у крыльца.

— Нет. Встреча мне не понравилась. Попробуем ещё раз — вечером. И если мне опять не понравится, как здесь встречают владыку, городу потребуется новый голова.

Выражение лица градоначальника не оставляло никакого сомнения, что он прекрасно осознал, что в этом случае голова потребуется не только городу, но и ему лично.

Лекарь рассматривал рыжего мальчишку. Талина сидела рядом и с тревогой ловила каждый его жест.

— Не надо так волноваться, — успокоил её целитель, — парню немного передозировали снотворных, но это не опасно. В худшем случае — ещё пару раз стошнит. Рана не воспалена и заживает. Сейчас я немного подлечу, и через полдюжиницы даже следов не останется. Выводить из сна не буду — сам скоро очнётся. Почему его держали в таком состоянии?

— Он маг, — пояснила Талина, — боялись, начнёт огнём в бреду швыряться.

— Понятно, — вздохнул лекарь, — на учёбу к нам?

— Он в Дерск ехал, — припомнила Талина, — но нас немного занесло… А здесь есть магическая школа?

— Есть, — улыбнулся лекарь, — часть магов из столицы сюда перебралась, часть — в Тальн, кто-то — в Дерск, остальные — ещё дальше. Окраине везёт на хороших магов в тёмное правление. Захочет остаться здесь — может попробовать.

Лекарь немного пошептал, поводил над Ренни руками, оставил графин с питьём и ушёл.

Талина осталась в палате. Дерек обещал прислать за ней, когда всё утрясётся.

Ренни открыл глаза. Взгляд упёрся в высокий выбеленный потолок. Пахло травами, спиртом и карболкой. Или лечебница, или, если нижние всё же не добрались до него, что-то, что бывает, когда… Уловил знакомый запах и чуть повернул голову. Талина. Значит — точно не у нижних.

— Талина, — обрадовался он, — это лечебница или уже…?

— Лечебница, — она подала ему кружку с отваром. Пить не хотелось, но он сделал несколько глотков. — Мы живы.

Счастье заполнило его, прорываясь наружу блаженной улыбкой. Он повернулся к ней, попытался взять за руку. Она смутилась и отстранилась.

— Талина?

— Мы добрались до людей, — она краснела и отводила взгляд, — мы под небом в Путаре… и… здесь есть магическая школа. Тебе надо будет попробовать устроиться туда. Ты погоди пока в Дерск рваться. А я узнаю, есть ли здесь наша община, может наши что-то посоветуют…

Она отодвинула табурет так, чтобы он не мог до неё дотянуться. Неужели всё закончилось? Не может быть — она просто стесняется живущих под небом или тех, кто вдруг войдёт.

— Талина?

Она ещё отодвинулась.

— Я расскажу тебе как мы доехали, ладно?

Она рассказывала, и вроде ничего страшного не случилось, и не врёт она, чтобы его успокоить — это видно, но что-то изменилось. Неужели только то, что они теперь под небом?

— Я что подумала, — закончила она рассказ, — они ведь тебя ловили. Не надо бы тебе пока никуда ездить, ни в Дерск, ни домой. Пока колдовать хорошо не научишься… и… учиться бы ты лучше здесь остался.

Он тоже это осознавал — прекрасно помнил, что крикнул ему нижний. Ловец действительно хотел заполучить его. Но… ведь это значит, что ему суждено многого добиться.

— Значит, — словно уловила Талина его мысль, — ты станешь великим магом. Или просто очень хорошим. Нижние за кем попало не бегают. Я ещё всем буду хвастаться, что была с тобой знакома. Ты рад?

Он смотрел на неё — не случайно она так сказала. Она не хочет его больше, и это не обязательно произносить вслух. Не хочет и боится, что придётся отталкивать. Счастье куда-то сразу утекло. Или остыло. Или покрылось окалиной. Ничего. Он подождёт. Может, она передумает.

— Я бы предпочёл быть обычным, — только бы она подумала, что он хмурится при мысли о нижних, — не нравится мне, когда меня ловят.

Они молча сидели. Иногда беседовали о пустяках. Талина принесла ещё воды и снадобий. Напоила. Но ни разу не позволила к себе прикоснуться — даже якобы невзначай.

Он смирился и перестал пытаться. Она и не любила его, но он так надеялся, что хотя бы привяжется, привыкнет, не сможет без него обойтись… всё-таки он маг, а они хорошо зарабатывают. Пусть не сразу, пусть через дюжину-две лет, но он станет богат. Очень.

Лекарю они обрадовались оба — он избавил их от тягостного молчания и вымученных разговоров.

— Талина, — улыбнулся лекарь, — за тобой пришли. Вам обоим очень повезло — не каждому доводится повстречаться с самим светлым владыкой. Я за свои годы ни одного не видел. И этого-то издалека.

Ренни приподнялся на постели.

— Светлым владыкой? — перепугался он. — Но… Талина, ведь это значит…. Почему ты мне не сказала?

— Это ничего не значит, — отрезала Талина. — Я и сама первый раз об этом слышу.

Ренни недоверчиво прищурился.

— Нет, — смешалась Талина, — я догадывалась, но… мне казалось это слишком невероятным… ну… столкнуться с владыкой… ты бы в такое поверил? Он же мне не представился, и другие его так не называли… Дерек и Дерек, я думала — князь чужеземный, он и сам сказал, что сын князя.

«А спросить было неудобно…», — хотела добавить она, — «я ведь тоже боялась, что тот раненый окажется прав… да и потом — мало ли к кому могут обращаться «владыка», а что он там говорил, когда сошёл с парома, оно же почти не слышно было… могло показаться…»

— Это ничего не значит, — повторила она, — они просто могли знать, что он уже пришёл… Если бы всё было так, он не стал бы спасать нас, правда. И они все — очень неплохие люди, нас не тронули, до города довезли, даже вон тебя лечиться устроили… Нам очень повезло, ты напрасно волнуешься. Забудь.

Лекарь изучающее смотрел на них.

— Вам повезло, — согласился он, — а вот повезёт ли градоначальнику с командующим — ещё вопрос. Ты напрасно боишься, Ренни. Светлые владыки бывают очень жестоки, но всегда по делу. О тебе велено заботиться и поставить на ноги. Денег с тебя никто не потребует — уже уплачено, так что не переживай. Талина, пойдём. Да, меня Уржел зовут.

Она поднялась, погладила Ренни по голове и вышла вслед за целителем. Ей удалось самое главное — ни разу не сказать, какой Дерек замечательный. Надо будет попросить Дерека, чтобы поговорил с местными магами насчёт учёбы — пусть Ренни пока здесь учится. Светлому владыке маги перечить не станут. Слишком страшно ехать куда-то тому, за кем гнались нижние. И… может быть… ей удастся убедить Дерека, что здесь ей негде остаться, вдруг он согласится подвезти её… куда-нибудь. Всё равно куда. Талина отогнала безумные мечты. Завтра уже придётся искать своих, а там видно будет.

Уржел проводил девчонку и вернулся к рыжему мальчишке. Если бы у него была хоть четверть того таланта, что достался парню….

— Послушай, Ренни, — начал он, — тебя ведь Ренни зовут?

Конопатый мальчишка кивнул.

— Скажи, — лекарь замялся, — ты встать можешь?

Ренни неуверенно пошевелился и попытался сесть. Уржел осторожно помог ему, сняв приступ головокружения.

— Понимаешь, — было неудобно нарушать просьбу владыки, — нам велели обеспечить вам всем самые лучшие условия, но… В общем — у меня очень тяжёлый больной, так я просто хочу, чтобы ты ночь провёл в его палате. Там, правда, ещё четверо… Но ты ведь целитель?

Мальчишка растерялся:

— Только меня ничему не успели научить….

— А это неважно, — обрадовался Уржел, — ты одним своим присутствием исцелять можешь. Крайне редкий дар. А уж когда научишься сознательно силу применять — равных тебе мало найдётся. Так ты пойдёшь? Если что — я замолвлю за тебя слово перед ректором местной школы и возьму на работу, потому что стипендии хватит только не умереть с голоду. Так как? Иначе эту ночь он может не пережить… А ты — всего-навсего побудешь там…

Парнишка попытался встать, но тут же сел обратно.

— Если встать сложно — мы тебя перенесём, — заторопился Уржел.

Нести не пришлось — только поддерживать под руки.

Ядыка ворвался во двор младшей дочери. Сзади на почтительном расстоянии трусил бледный первый помощник градоначальника. Заплаканная Гужанда выбежала на крыльцо вместе с внуком и повисла у отца на шее. Маленький Ядыка радостно вцепился деду в штанину.

— Папа, — зарыдала Гужанда, — ты жив! Папа! Пойдём скорей!

— Где?! — сорвался Ядыка. — Где твой ублюдочный козёл?!

— Т-там, — дочь махнула рукой в сторону конюшни. — Б-бежать? Папа, ему бежать?

Но градоначальник уже ворвался внутрь.

Невид, в дешёвой рубахе и портах, делал вид, что отбивает денники. Осёдланная лошадь самого неказистого вида стояла рядом. Ядыка выволок зятя из стойла и врезал в зубы. Потом чуть успокоился и дал под дых. Добавить бы ещё куда положено, да дочку жалко.

— Папенька, — выдохнул зять, сплёвывая кровь, — вы живы! Всё обошлось? Это не владыка? Можно не бежать? Или бежать?

— Тварь! — гаркнул Ядыка. — Я тебе дам — «папенька», я тебе убегу, скотина! Пошёл-надел-доспехи — самые простые, чтоб сразу не узнали! — взял три дюжины своих бандитов и немедленно очистил всю дорогу до Говора! Всю! И часть Говора тоже! Возьми трёх магов и эльфийское противоядие. И раньше чем через два полнолуния показываться не смей! Разберёшься с этой — примешься за дороги на Бахк и Онеш. Чтоб ни одного вампира или разбойника не осталось! Попадёшься на глаза владыке — хорошо, если твоя голова окажется на колу рядом с головой твоего второго помощника. Хуже — если мы не успеем убить тебя до того, как маги заставят говорить. Сними это дерьмо и быстро поехал, если жить хочешь! Командование гарнизоном принимаю я. Пшёл дороги чистить! Иначе на границу с Егрижей загремишь! И чтоб самые рьяные твои дружки в город не вернулись — вампиров в округе на всех хватит. Всё ясно?

Ядыка не выдержал, ещё раз врезал зятю в зубы и вылетел во двор резвее, чем камень из пращи.

— Слуг всех собирай, быстро! — рявкнул он на дочь. — Пусть по лавкам бегут, еды купят! Вукара найди немедленно, чтоб в управу летел. Советников всех ко мне, и торговую гильдию в полном составе, — повернулся он к помощнику, — потом ползи к магам, умоляй Драгомила, чтоб пришёл и не вздумал меня опередить и закатить своё пиршество для владыки. Что хочешь ему обещай. Плати, сколько скажет — лишь бы доносов не было. Нет, к нему я сам сейчас поползу, ты напортачишь. Белореву передай — он теперь второй помощник командующего — мой лично, — весь гарнизон выстроить при полном параде для встречи владыки. Я сам проверю.

— Папа, — всхлипнула Гужанда, — а куда Невида?

— Дура! — сорвался градоначальник. — Что нашла в этом козле? За что там держаться? За пять лет ребёнка сделать не сподобился! Сын главы торговой гильдии Тальна ей не приглянулся! Приданого в полтора раза меньше просил! В два раза меньше сторговаться можно было! Нет — это дерьмо тритонье ей подай! Сиди теперь!

Ядыка оттолкнул цепляющуюся за него дочь, вылетел за ворота, сел на коня и поскакал унижаться перед главой магической гильдии.

Дерек отослал советников собирать сведения о положении в городе, сам же отправился на постоялый двор. Хозяин, в отличие от градоначальника, расстарался на славу — слуги прыгали вокруг владыки, конюхи пытались скакать вокруг единорога и умудрялись мастерски скрывать страх за восхищёнными улыбками. Дерек потребовал для Цалеара отдельную конюшню. Такой не нашлось даже у Грива, но хозяин, рассыпавшись в извинениях, выделил единорогу денник, освободив при этом четыре соседних, и пообещал сегодня же сделать глухую деревянную перегородку между ним и другими лошадьми. Кормить и чистить жеребца Дерек вызвался сам — нехорошо, если кого-то из конюхов найдут мёртвым, да и для дела лучше, чтобы Цалеар был не совсем сыт.

Гостиница, хоть и высотой в три этажа, и крыта черепицей, но построена была всё из того же дерева. На второй этаж вела лестница, покрытая пушистым красным с золотым узором ковром, прижатым к ступенькам бронзовыми держателями, концы которых были изготовлены в виде конских голов — роскошь. Шерсть и ткани здесь настолько дёшевы, что хозяин постоялого двора может позволить себе ковёр на лестнице. Пусть это и лучший постоялый двор, но даже у отца в замках ковры были наперечёт, и из них на полу лежало всего пять. Перед лестницей располагался просторный зал. Хозяин любезно предупредил, что для желающих возможны отдельные обеденные помещения на три-шесть человек и тут же поинтересовался, изволит ли владыка откушать сейчас или подождёт свиту. Свиту владыка собирался ждать. Точнее — он собирался ждать Талину.

— Буду ждать свиту, — слегка наклонил голову владыка, — ещё мне нужна сменная чистая одежда для себя и для госпожи…

Дерек задумался, потом провёл рукой на ладонь ниже груди:

— … вот такого роста, и примерно такой в обхвате, — он указал на одну из самых тощих служанок.

— Платье? — вытянулся трактирщик. — Юбка, кофточка, плащ? Хлопок, батист, шёлк, парча? Купеческого стиля или магического? Может, как у младшей дочери градоначальника, только богаче? Открытая? Вязаная или тканая? Со стразами или драгоценностями? Золотое шитьё?

Вопрос застал Дерека врасплох — он почему-то думал, что решит его сам трактирщик. Вроде как и обед только среди своих, но и гостиница очень неплоха, в таком изорванном свитере как у Талины сесть за стол неприлично. А она как-то не сообщила, что любит носить. Может, у гномов женщины в юбках или платьях не ходят, кто их знает…

— Нет, — решил он, — шерстяной свитер и плотные свободные штаны, ну и что там положено под них. Лёгкая верхняя рубаха и кожаный пояс. Всё лучшего качества. И пусть одежда лучше чуть велика будет, чем мала. Принесёте в комнату госпожи.

— Какого цвета изволите? — не отвязывался настырный трактирщик.

— Серого, — изволил владыка, рассудив, что раз Талина одета в серое — возражать не станет. А потом можно будет сводить её в местные лавки, пусть выберет, что понравится. И обязательно надо будет спросить Ильма, где найти ей хороший женский арбалет.

— Покои с госпожой желаете смежные? Или…

— Напротив.

— Госпоже готовить баню или…

— Остальное спросите у самой госпожи, — не выдержал Дерек. — Проведите меня в мою комнату и поспешите за одеждой.

Времени отмыться и перекусить не оставалось, зато удалось очень хорошо выспаться до прихода Талины.

Дерек встретил её на лестнице, поинтересовался, всё ли нормально, посоветовал не стесняться, а требовать у хозяина и слуг всё, что ей нужно, и пообещал позвать к обеду. После чего открыл перед ней дверь, поклонился и ушёл к себе.

Комната Талину напугала — огромная, с кроватью, на которой поместилось бы и четверо, и с навесом над постелью. Она про такие навесы слышала, но забыла, как они называются. По ковру ходить было страшно, рукомойник в углу оказался из очень качественной бронзы с настоящим зеркалом в витой раме. Мало того, за ширмой стояла чугунная бадья на ножках в виде кошачьих лап. Литьё было выше всяческих похвал, хотя и не подгорного производства. К бадье была приставлена витая деревянная лесенка, на вешалке рядом виднелись халат и полотенца.

Талина сняла ботинки и босиком пробралась к ширме. Лечь на чистые простыни в том виде, в котором она сейчас находилось, невозможно. Спуститься к обеду в шикарный зал — тоже.

Она попробовала рукой горячую воду и перепугалась — вдруг не хватит времени отмыться. А если хватит — что потом на себя надеть? Халат? Свитер? Попытаться быстро застирать самые большие пятна? Послышался робкий стук в дверь, вошла служанка, всего на полголовы выше Талины, зато раз в пять толще. Девица приседала, кланялась, краснела, бледнела, и Талина с трудом сообразила, что та пытается выяснить, «что прекрасной госпоже угодно…»

Если какие-то сомнения или надежды, что Дерек может быть и не светлый владыка у неё ещё оставались, то они тут же улетучились. Талина спросила, можно ли найти какую-нибудь чистую одежду или рубаху, получила ответ, что «владыка уже изволил приказать подобрать госпоже новое платье», отпустила девицу и полезла отмываться. Всё было прекрасно, всё было изумительно, даже вкус Дерека относительно «платья» её не очень пугал, скорее сильно интересовал, вот только… он уедет, а она останется здесь. Захотелось разреветься. Она немного подумала и решила, что опухшие глаза могут быть и от горячей воды, и от попавшего в них мыла, поэтому можно не сдерживаться. Но он хоть додумается придти ночью? Или так всё и будет ждать, когда она сама решится? Или у него свои какие-то мысли по этому поводу, ей совершенно недоступные?

Талина сидела в тёплой воде, с наслаждением всхлипывала и пыталась вспомнить, что она слышала о светлых владыках. Вспомнила — почти ничего. Они непобедимы, потому что у них непобедимый меч. Они бывают очень жестоки, но всегда по делу. Они приходят из других миров. Завоевав власть, правят долго и очень неплохо. Потом их побеждают тёмные владыки, и всё начинается сначала. Вот и всё.

Ещё ей очень хотелось верить, что раненый у жертвенника соврал. Ведь в какой-то из легенд о Делорине упоминалось, что именно светлые владыки загнали ловцов под горы и закрыли почти все порталы в нижние миры. Раньше ведь нижние и наверху могли жить. Потом они стали бояться света солнца, как вампиры. Потом — луны. Потом — звёзд. Потом — даже тучи не могли защитить их. Говорят, этого добились владыки, эльфы и маги. Очень давно. Никто ведь не помнит, когда жила Делорина, и жила ли она на самом деле…

И Талина совершенно не представляла, бывают ли у владык… пусть не жёны, но… хотя бы любовницы. А дети? Они способны иметь детей? Если способны — может, собрать всю силу воли и придти к Дереку? Пусть потом он уйдёт своей дорогой, но у неё останется… если получится… если владыки могут иметь детей… с одного раза вообще может получиться? С двух? С трёх? Вряд ли их будет больше… а с ребёнком её возьмёт замуж почти любой из живущих под небом, даже приданого не потребует, и с голоду они точно не умрут. Среди своих всё равно вряд ли удастся хорошего мужа найти… если же ничего не получится — с приходом светлого владыки ездить и торговать станет безопаснее, так что денег она себе всегда заработает — её соплеменников, способных жить здесь, не так много.

Часа через два вернулся Хельм. Он написал доклад на бумаге, изобразив стрелками и схемами родственные связи градоначальника, и вынеся в отдельную колонку все преступления господина Шипули, его зятя, сестры, племянников, братьев двоюродных и троюродных, занимающих в городе всевозможные близкие к живой воде — «хлебные», как говорили здесь — должности, но выяснилось, что читает владыка заметно медленнее, чем слушает. Тайный вытащил из ножен кинжал, с усилием повернул навершие и положил на стол.

— Завеса тишины, — пояснил он, сел в кресло и принялся пересказывать доклад.

Ещё через час подошёл господин Хант — с таким же письменным докладом, почти с такими же стрелочками и схемами, с той только разницей, что доносы он сложил в отдельную стопку. Дерек выслушал советника по финансам, попутно сравнивая данные, и к своему удивлению обнаружил, что они почти не отличались. Дерек был уверен, что Хельм найдёт информации гораздо меньше, чем обладающий сетью торговых агентов и управляющих купец — ничего подобного. Чего это стоило советнику по безопасности владыка представлял себе с трудом, но твёрдо был уверен, что советник Хант не халтурил, а изо всех сил старался быть лучше, чем советник Дагор.

— Что по главнокомандующему? — спросил Дерек.

— Я же всё доложил… — удивился Хельм.

Запнулся и отчеканил:

— Местный в спешном порядке сбежал наводить порядок на дорогах, с кем — всё указано. Сейчас его место занял сам Шипуля. Или вы насчёт первого помощника?

— Я про Любозара, — пояснил Дерек, — агенты из Кужела вернулись?

Тайный помрачнел. Купец с тревогой уставился на него.

— Вернулись двое, остальные договариваются, — разъяснил Хельм. — Торгуются. Ребята подкупили княжеского мага, он будет тянуть с телепортом сколько сможет. В крайнем случае скажет, что ему мешает другой маг. И пусть князь ищет его, пока вампиры кровь пить не перестанут. Замену же своему он тоже вряд ли найдёт. Денежный отчёт предоставлю. Не понимаю, чего Везинар боится. О преданности тёмному речи не идёт, особенно сейчас. Денег он может просить сколько угодно. Что мы до него всё равно доберёмся — знает. В княжестве он бесчинствует, но до Узленга с Вильром ему ещё тянуться и тянуться…

— Личная вражда? — предположил Дерек. — Счёты с главнокомандующим? Или хочет для себя пост советника?

— Агенты воруют? — высказал свою версию чуть покрасневший купец. — Просто тянут время, а сами тянут деньги?

Глаза тайного почернели.

— Мои ребята не воруют, — отчеканил он. — Это не торгаши какие… но, владыка, ты прав — Везинар требует для себя гарантий безопасности.

— И почему об этом нельзя было сообщить?

Дагор поменял цвет глаз на льдисто-голубой и уставился в пол. Ильм хотел было что-то сказать, но в результате принялся внимательно изучать балдахин над постелью.

— То есть, — уточнил Дерек у Хельма, — ты пытался принять решение вместо меня? Считал, что оставлять Везинара в неприкосновенности не следует?

Купец разглядел балдахин во всех подробностях и теперь прикидывал цену зеркала в тяжёлой бронзовой раме. Самого Дерека восхищали только пушистые ковры — ко всему остальному он привык дома. Владыка молча разглядывал тайного советника, советник пересчитывал ворсинки на ковре.

— Значит, — подытожил Дерек, поняв, что Хельм намерен пересчитать все ворсинки до единой, — главнокомандующего будем отбивать. Найди телепортиста в Кужел. Двух дюжин конников хватит?

— Вполне, — ответил тайный, всё ещё разглядывая ковёр. — Если с нами будет владыка — и полудюжины хватит. Я найду телепортиста.

— Владыка, — подал голос господин Хант, — ты представляешь, во сколько встанет телепорт для двух дюжин конников и единорога? Мне всё-таки кажется, господина Дагора следовало бы хорошенько проверить — смотри, к какой сомнительной мысли он тебя только что осторожно подвёл. И как раз тогда, когда надо собирать войско и укреплять позиции в городе. И вообще: ты не задумывался над вопросом — а так ли уж сильно нам нужен главнокомандующий?

— Я начинаю задумываться над вопросом, — неспешно протянул Дерек, — а так ли уж сильно мне нужен советник по финансам?

Купец вздрогнул и оторвался от изучения резьбы над входной дверью.

— П-после того, как я вложил столько денег?

— Ничего, — успокоил его Дерек, — как раз этот вопрос легко решается одним ударом меча.

— Не надо, — резво согласился Ильм, — я всё понял — без главнокомандующего нам никак. Позвольте, я сам найду телепортиста — будет дешевле.

— Хельм, — поинтересовался владыка, — план Кужела у тебя с собой?

План у Хельма был с собой. Дерек в этом и не сомневался.

Талина вылезла из воды, наскоро вытерлась и забралась под одеяло. Ощущение чистого белья привело её в состояние полного блаженства. Реветь расхотелось. Она нежилась на пуховых подушках, пока в дверь не постучали. Служанка принесла тюк с одеждой и привела с собой внушительного старика, ростом опять почти с Талину. Талина присмотрелась к вошедшему и якобы невзначай отбила по столешнице короткий вопрос: «Ты свой?» Старик не ответил. Да и не походил он на соплеменника.

— Это сапожник, — почтительно сообщила служанка, — пришёл снять мерку с ног госпожи.

Сапожник на удивление быстро снял мерки, после чего поинтересовался, какие сапоги госпожа желает. О туфлях или ботинках речи не шло. Что ж, Дерек уедет, но сапоги-то ей носить. Не на один же выход.

— У них должна быть толстая и прочная подошва, — разъяснила Талина, — как у моих ботинок, чтобы по камням можно было ходить долго. Они не должны промокать, ну и желательно — лёгкие.

Сапожник изучил её не блещущие чистотой и новизной ботинки, и прицокнул.

— Пошито… — подбирал он слова, — не… эээ… изысканно, но зато… эээ… очень надёжно. Можно дюжину лет носить, и не развалятся. И это безо всяких заклинаний на прочность. За горами такие делают?

Талина кивнула и ещё раз попыталась отстучать «Ты свой?», но сапожник не обратил внимания.

— А форма носка и цвет?

— Вы сделайте похожие, — попросила Талина, — но чтобы на ваш вкус было чуть более… ммм… изысканно, и всё-таки не очень отличалось, так можно?

— Можно всё, — огладил бороду сапожник, — с вашего позволения я ещё раз рассмотрю ваши ботинки.

Когда они ушли, Талина, дрожа нетерпения и любопытства, принялась распаковывать тюк.

Что ж, как у Дерека со вкусом и обычаями в одежде — непонятно, но в разумности ему отказать нельзя: привыкать к этим вещам ей не придётся и чувствовать себя в них она будет спокойно. Жаль, что свитер не красный, синий или розовый, но с другой стороны — серый практичнее. А юбка — в ней всё равно неудобно. Говорят, мужчинам юбки нравятся, и если надеть ещё три-пять нижних, можно придать соблазнительности и пышности чему угодно у кого угодно, ну так Дерек и так знает, что она не толстушка. Совсем тощая, если честно. Смысла нет притворяться. Называть себя гибкой и грациозной при торчащих рёбрах тоже бессмысленно. К тому же… если вдруг…. ну… все эти пять юбок снимать придётся… и… станет понятно, что они там скрывали, и почему их так много… разочароваться можно — ожидалось-то совсем другое… стыдно будет. А тут — никакого обмана, никаких разочарований, сразу всё ясно.

Зато все вещи очень хорошего качества. Нижняя рубаха и подштанники из великолепного белоснежного батиста. Пояс — изысканный и добротный, с тиснением. Дома продать — пять-шесть дюжиниц прожить можно. Талина натянула одежду и принялась рассматривать себя в зеркале. Глаза опухли. Ничего — это от мыла, такое едкое попалось! Потом она повернулась к зеркалу боком и вдруг осознала, что, несмотря на сходство с её старыми вещами, всё сидит на ней совершенно иначе. Штаны были чуть свободны, струились вокруг ног мягко и женственно, покрой увеличивал бёдра и создавал ощущение, что не такая уж она и тощая, широкий же пояс подчёркивал талию. Жалко, что длинный, почти до колен, свитер скрывал появившиеся формы, но зато он тоже смотрелся красиво — всё вроде серое, но разных оттенков, получались мягкие переливы. Вязка хорошая — она сама лучше б не смогла. И грудь выпирает, видно, что ей есть чем похвастаться. Талина сняла свитер, примерила верхнюю рубаху — тоже всех оттенков серого цвета — и нашла, что смотрится в ней очень соблазнительно. Настолько соблазнительно, что совершенно ясно — Дерек прав, в чём-либо кроме привычного свитера и штанов она бы постеснялась спуститься к обеду. Ещё в вещах обнаружился добротный тёплый плащ — но он ей пока не понадобится. Осталось решить, как привести старые ботинки хоть в какое-то соответствие с новым нарядом. Талина сунула ноги в прилагающиеся к комнате шлёпанцы и отважилась выглянуть в коридор. Пухленькая служанка тут же возникла неизвестно откуда, с вопросом, что угодно госпоже, схватила башмаки и убежала. Талина вернулась в комнату и принялась приводить в порядок волосы. И дожидаться башмаков. И обеда. И Дерека.

Глава 16. Застолья

Наверное, у Дерека так принято, размышляла Талина, или так принято у мужчин… не обращать на женщин за столом внимания. Нет, он был любезен, он по-прежнему её хотел, он даже пару раз коснулся её локтем и коленом. Он наливал ей вино и предлагал лучшие куски, несмотря на огромное количество служанок. Эти пухленькие смазливые твари всё время норовили притиснуться к владыке, отбивая у Талины аппетит и заставляя кусать губы. Утешало лишь одно — Дерек был доволен, но не их прижиманиями, а тем, как она злилась. В результате трактирщик сделал пиявкам внушение — он явно лучше разбирался в настроении посетителей — и те переключились на остальных. Особенно на Хельма. Они бы все сразу к нему прилипли — но Хельм был один, а их почти дюжина — места у стола не хватило. Хельм чуть заметно улыбался и жмурился, меняя цвет глаз с синего на голубой и обратно. Вид облепленного со всех сторон девицами длинноволосого тайного советника — так представил Хельма Дерек какому-то гостю — к удивлению Талины показался ей забавным. А ведь ещё вчера ей льстило, что он пытался с ней заигрывать. Тут же — за Дерека морду бы расцарапала мерзавкам, а как на Хельма вешаются — смешно. Она даже испытывала к нему благодарность за то, что он отвлёк внимание нахалок от Дерека на себя.

Дерек беседовал с охранниками и гостями — ни о чём. О поездке, о нападении, о боях, о лошадях, о конструкциях луков, арбалетов и стреломётов, а к ней обращался лишь по вопросам какое вино налить и какой кусок положить. Про арбалеты Талина могла бы рассказать куда подробнее и интереснее, но боялась — вдруг у Дерека дома было не принято, что женщины в разговор вмешиваются. Когда же речь зашла о встрече с главой магической гильдии, она рискнула и шёпотом попросила заступиться за Ренни — чтобы его не отказались принять здесь на учёбу. Дерек кивнул и снова отвлёкся.

После обеда он проводил её в комнату и вручил браслет, пояснив, что это — амулет-телепорт, активирующийся поворотом и голосом. В случае поворота, команды или попытки сорвать его силой браслет должен был выбросить её куда-то на восточную окраину. Талина выучила команду активации, написанную на листе, и Дерек лист забрал, попросив не произносить её вслух без надобности. Он боялся за неё. До этого ей как-то не приходило в голову, что интерес владыки может быть опасен. Потом он поклонился и ушёл, а она осталась размышлять, в каком виде лучше придти к нему ночью — в новой одежде или в найденном в комнате халате. Одежда оставляла возможность для отступления, халат — вряд ли.

Дерек злился. Его нервировала система измерения времени — обед у градоначальника должен был состояться «вечером». Что такое вечер в местном понимании? Дни такие, что светло едва ли не до полуночи. О какой «полуночи» может идти речь, если ночь начинается с темнотой? А темноты той — часов пять. Казалось бы полночь — середина ночи. Но нет — час-два светлого времени до полуночи — уже ночь. Утро — с восхода солнца до полудня. К этому можно приспособиться, если живёшь мирно. Градоначальник — чем дольше ждать будет, тем лучше, но как действия войск между собой координировать? Как планировать военную операцию? Как приказывать: «Наступление начинаем на рассвете, когда Солнце пройдёт шестую часть пути до зенита»? То ли дело дома — всегда всё понятно: «С заходом Видящей, при первом танце Смотрящей и Подглядывающей» или «На восходе Глядящей, сразу после встречи Смотрящей и Подмигивающей». Все эти вопросы он надеялся обсудить с главнокомандующим.

Ещё раздражала письменность — владыка извёлся, изучая донесения советников. Сравнить пару схем и чисел под диктовку — куда ни шло, но быстро, как он привык, прочесть доклад не удавалось никак. Дома одного мимолётного взгляда на табличку или серебряный лист хватало, чтобы сразу всё запомнить, а здесь он шевелил губами и разбирал текст по слогам, чувствуя себя слабоумным. Не настолько дешёвые здесь кожа, пергамент или бумага, чтобы все слова буквами расписывать. Названия рек и городов на карте буквами передавать — понятно для чего, но почему бы привычные слова «солнце», «лошадь», «луна» — значками не изобразить? Хотя с другой стороны, тогда бы все эти значки запоминать нужно было, а так — букв вполне достаточно. Но гласные зачем всегда выписывать?! Смысл и без них обычно ясен, а тут — в каждом слове строго свои гласные, независимо от того, что на слух они запросто могут восприниматься иначе. Ну так и не пишите их, если они каждый раз по-разному произносятся!

Дерек с тоской осознал, что правописание ему придётся заучивать, а скорость чтения — тренировать заново. Или обзавестись хорошими секретарями, что, впрочем, никак не отменяет обучения беглому чтению. Да и позорище какое будет — владыка писать правильно не умеет… Впрочем, если бы только правильно…

Когда он попытался изобразить текст на бумаге… советники очень сильно старались не смеяться. Они очень старались, но у них ничего не получилось. Дереку пришлось схватиться за голову и захохотать самому, чтобы хоть как-то сгладить впечатление от разорванной бумаги, сломанных перьев, залитого чернилами стола, перепачканных пальцев, волос и бороды… Хотя больше всего ему хотелось перья растоптать, бумагу скомкать и вышвырнуть в окно, а чернила выплеснуть… куда-нибудь… в чью-нибудь ухмыляющуюся харю… Ему столько лет, что заново обучаться письму… Чтению — ладно, новые языки его всегда привлекали, но ставить кляксы на бумагу под хохот советников… изображать закруглённые и волнистые буквы с закорючками и виньетками…

И этот постоянный пересчёт из дюжин в десятки, чтобы сориентироваться в количестве — ну не представляет он себе наглядно ни дюжину, ни куль этот чханый в дюжину дюжин! Не чувствует он эти дюжины с третью, четвертью и без двух! Дома почему-то ни в одной стране ни дюжинами ни восьмерицами не считали! Откуда вообще такой дурацкий счёт взялся — здесь же у всех говорящих по пять пальцев на руках! По пять — не по четыре и не по шесть! Они по пальцам считать должны! До десяти! А они считают до двенадцати! Это ж ему численность воинов каждый раз перепроверять придётся! Для грубых прикидок он решил для себя, что куль — это сто пятьдесят, но уже на трёх кулях возникала немаленькая погрешность — в восемнадцать — тьфу! — в полторы дюжины воинов. Ударная сила, если они конные. Да и для пеших немало. И это здесь, дома же восемнадцать опытных конников вполне могли решить исход сражения. Ещё ревизию махинаций господина Ханта проводить — пять-шесть суток уйдёт, не меньше. Пока всё в привычные десятки переведёшь, пока проверишь, пока обратно переведёшь и снова проверишь…

Так владыка и злился, шагая по комнате в ожидании подходящего времени для визита к градоначальнику. И понимал, прекрасно понимал, что раздражение это — вовсе не из-за сломанных перьев и клякс на бумаге. Научится он красиво рисовать эти загогулины, куда денется. Нет, скоро они соберут войско и уйдут в поход — а Талина… Талина останется здесь. Удастся ли найти её, когда он придёт к власти? А если она спустится к себе под горы? Если выйдет замуж? На последней мысли Дерек стиснул зубы, мысленно сворачивая шеи наглым и распутным ухажёрам. Не откажется он от этой девушки. Хватит. И с неменьшей ясностью осознавал, что вызывай у него Иленирит такие чувства — не отказался бы он от неё, никому не позволил бы до неё дотронуться. Значит — не те чувства были. Не те.

Послышался робкий стук в дверь.

— Войдите.

Показался трактирщик, согнувшийся в поклоне чуть не до земли.

— Владыка, господин Шипуля прислал за вами экипаж.

— Позовите советников.

Дерек спускался с лестницы, размышляя сорваться или не сорваться ему на градоначальника. Убивать его не следует, а вот припугнуть… С другой стороны — из господина Шипули и главы магической гильдии надо бы вытащить всю возможную информацию. Только знают ли они, кто мог его сюда перебросить и были ли раньше знакомы между собой советники Хант и Дагор? Действительно ли его прочат в светлые владыки, и если да — то кто собирается править у него из-за спины? Не за главнокомандующим же его прислали в самом деле! С другой стороны — ужас, с каким все смотрят на его меч, внушает надежду, что владыка всё-таки кое-что значит в этом мире. Ну а если и не значит — пусть только к власти приведут, а к дворцовым интригам ему не привыкать.

Советники присоединились к владыке в обеденной зале, и, держась на шаг позади, вышли вслед за ним на крыльцо.

Перед гостиницей стояло шесть лошадей. Они были запряжены… не в телегу и не в повозку точно. Более всего «экипаж» напоминал увеличенное раз в тридцать яйцо, из которого только-только начал проклёвываться жеребёнок, судя по волнистым гребням наверху. Яйцо сверкало позолотой, овальная дверь была выкрашена в зелёный цвет и разрисована узорами, очень напоминающими узоры на кубке, который надели на единорога. Причём после того, как его выправили после ударов Дерека. Узоры на самом «экипаже» Дерек не разглядел, но подозревал, что они столь же непристойны.

Впереди сидел кучер в сверкающем шлеме и раззолоченной верхней одежде, сзади на какой-то приступочке вытянулись по струнке двое воинов с алебардами.

Советники за спиной дружно присвистнули.

— Что это? — Дерек постарался не сорваться, но голос выдал недовольство.

Хант подбежал к экипажу, заглянул внутрь, обошёл кругом, потом распахнул дверь и доложил:

— Карета, владыка. Гномьи рессоры, эльфийские узоры. И поставлял её сюда мой торговый дом, ещё при прошлом светлом повелителе. Неплохо сохранилась! Лучше здесь точно нет — торговля-то захирела.

— И куда в ней ездят? — вкрадчиво полюбопытствовал Дерек. — В увеселительные заведения?

— Куда — неважно, — купец любовно рассматривал свой бывший товар, — главное, что такая красивая карета одна на весь город. Градоначальник старался.

— Он не издевался, владыка, — тихо пояснил из-за плеча Хельм, — он правда старался.

— А узоры? — упорствовал Дерек. — Что они означают?

— Нормальные цветочки, — Ильм едва ли не нежно провёл ладонью по дверце, — весёленькие.

Отошёл немного в сторону и пригляделся.

— Розы, виноград, кувшины — обычный для нас рисунок. Ну, зелёненькие розы, да. Так то ж эльфы, у них этот цвет любимый. Или тебе сморчки нужны?

Дерек моргнул. Померещилось, что ли? Знать бы ещё что — розы, а что — виноград, и что из них больше напоминает женскую… фигуру. Сморчки точно смотрелись бы лучше. Ладно, карета не по воздуху летит — лошадей травить бессмысленно, падать всё равно некуда, земля в двух локтях. А нападёт кто — всех положит, проблем быть не должно.

Втроём в карете они поместились с трудом. Насколько Дерек помнил — до городской управы шагов с тысячу, не больше, пешком дошли бы быстрее. Владыка держал руку на рукояти меча, постоянно поглядывая в окно, и то, что ход у кареты действительно мягкий, оценил только когда вышел.

У ворот управы их встречал почётный караул из двух дюжин воинов. Доспехи сверкали, алебарды сияли, ворота были распахнуты, и прямо от них к крыльцу был постелен красный ковёр. В розах, винограде и кувшинах. Золотых. На крыльце по-прежнему стоял градоначальник, на этот раз с дюжиной встречающих. Хм, а он чего ожидал? Конницы, салютующей огнём в небо? Неплохо бы, если не считать того, что при подобных встречах приходилось всегда целиком заворачиваться в парадный плащ, чтобы какой-нибудь жеребец радостно и якобы случайно не отсалютовал прямо в воеводу.

Градоначальник действительно старался. Дереку не с чем было сравнивать гостеприимство, но он мог оценить выражение лица Ядыки, гостей и советников. Все как один едва ли не с благоговейным ужасом провожали глазами каждую отправленную владыкой в рот ложку каши и каждый глоток вина. Даже глава магической гильдии. Дерек постепенно начинал ощущать себя едва ли не людоедом. Может, он ложкой как-то не так пользуется? Но это ж всё-таки не гусиное перо с чернилами! Уж ложки-то дома были! И взял он её в правую руку, как и большинство. Да и остальные держали ложки точно так же — его действия ничем не отличались от действий присутствующих. Совсем же ничего не есть Дерек счёл неприличным.

Он выслушивал сообщения о положении в стране и старался понять, где кто о чём умалчивает. Картина почти не отличалась от составленной по докладам советников. Не могли же они все сговориться?

Воинов город обещал выделить около четырёх кулей, ещё один — близлежащие поселения. Из беседы с советниками накануне Дерек выяснил, что собирать войска в точке назначения бессмысленно, потому что тёмный владыка запросто может телепортировать к продвигающемуся без светлого владыки войску и перебить его всё. А удерживать блокировку телепортации при передвижении очень сложно. Дерек тогда в очередной раз подумал: если таких невероятных вещей ждут от его противника, означает ли это, что и от него самого — тоже? Спрашивать не стал. Пусть думают, что поверил. Зато начал выяснять — а нельзя ли таким способом тёмному устроить засаду? Советники надолго задумались и посоветовали дождаться главнокомандующего — он и про меч всё лучше знает, и уже был главнокомандующим, когда предыдущего тёмного победили. И с прошлым владыкой прекрасно ладил. Оба не стесняясь пытались снять с себя ответственность за боевые действия.

Вот и теперь владыка многозначительно помалкивал, опасаясь высказать что-нибудь столь же нелепое, как подход войск к точке сбора с разных сторон. Придётся самому идти по всем городам. Получается — надо обойти их около десятка. На это уйдёт дней тридцать-сорок, если очень постараться и заранее дать команду собирать войска. Он вспомнил просьбу Талины и попросил за спасённого мальчишку. Маг вежливо склонил голову.

Продолжая слушать разговоры присутствующих Дерек всё не мог поверить — они что, все действительно считают, что он способен уложить в одиночку полтысячи человек? И именно поэтому смотрят на него с таким ужасом? Так это не бредни его советников? Или ему старательно внушают эту мысль, чтобы таким образом подставить в последний момент? Конечно, если на Реозане несколько раз спикировать на местную конницу — и бо́льших потерь реально добиться, учитывая эффект внезапности, но не мечом же! Или владык настолько боятся, что ужас парализует войска? И повелитель меча что, действительно защищён от магического удара? Даже десятка магов? Не просить же главу магической гильдии эти факты проверить…

Советник Хант сидел слева от владыки и, похоже, чувствовал себя двояко: с одной стороны, он бесспорно был польщён, что хоть и сидит по левую руку, но зато в непосредственной близости от ножен. И даже пытался незаметно выказывать этим ножнам знаки уважения и внимания. С другой стороны — меча он боялся. И страх пересиливал. Господин Хант старался не ёрзать и не коситься на клинок, но Дерек изредка ловил его настороженные взгляды. И не только его — многие смотрели на ближайшего к мечу господина Ханта с пониманием и сочувствием. Хельм же — с завистью. Они откровенно мечтали поменяться местами, но купец боялся нанести оскорбление. Дерек так понял — мечу, потому что больше вряд ли кто мог обидеться. Он что, считает, что эта железяка разумна, что ли? И при этом обидчива и мстительна? Судя по некоторым словам советников — они вполне могут так думать. Причём оба. Бред какой-то. Нет, он помнил, что дома слышал голос — ну так это явно был магический морок, оружие не может разговаривать. Вероятно, на меч ещё какие-то заклинания наложены, имитирующие… ну мало ли какие заклинания можно наложить… обжигать чужую руку, например. В темноте светиться. Звуки наконец издавать, похожие на человеческий голос.

Мысли эти посещали Дерека уже не раз и не два, но решить для себя что-то определённое относительно оружия он пока не мог. Да и хорош клинок, хорош! Можно простить ему некоторую непредсказуемость. Главное — чудес от него не ждать.

Владыка пригубил из кубка и принялся слушать градоначальника. Господин Шипуля не вызывал презрения или отторжения. Крепкий, коренастый, на вид ненамного старше обоих советников, он не был воином, но в нуждах города разбирался, и, облагодетельствованный неожиданным помилованием, не стал лебезить и пресмыкаться, а вполне здраво изложил положение дел. Драгомил — глава магической гильдии, он же ректор магической школы, — тоже произвёл приятное впечатление.

— Скажите, — не выдержал Дерек, — как же так получилось?

Ядыка его прекрасно понял. Пожал плечами и честно ответил:

— Так светлые владыки ещё ни разу через Путарь не проходили. Думали — успеем всё привести в порядок…

— А где, — поинтересовался Дерек, — ваш, как бывшего командующего гарнизоном, первый помощник? Где нынешний командующий?

Градоначальник помолчал. Ждал ли он вопроса, не ждал ли, но вёл себя достаточно прямо. В людях Ядыка разбирался.

— Границу держит, с князем Егрижей. Так было лучше для всех. Прикажете послать командующему прошение вернуться?

— Разумеется, — согласился Дерек. — А вы ещё не послали? У вас были какие-то сомнения?

— Нет, — качнул головой Ядыка и упредил вопрос, — прошение составлено, но гонцы ещё не посланы.

— Чтобы не успел прибыть сегодня? — уточнил владыка. — Вас можно понять. И кстати, зятю вашему не мешало бы набраться опыта. Зачистит дорогу до Говора — пусть принимает командование дюжиной и присоединяется к войску.

Градоначальник склонил голову.

— Мне требуется две дюжины воинов и два амулета связи сегодня к рассвету, — не стал понижать голос Дерек, — пришлите к западным воротам. За сбором войск пока проследит советник Дагор, за финансовой частью — советник Хант. Обеспечьте обоих всем необходимым. Что по взятым в плен торговцам?

— Хотим допросить магически в вашем присутствии, — пояснил Ядыка, — чтобы не возникло подозрений или недоразумений.

— Завтра ближе к вечеру.

Всё-таки иногда расплывчатое понятие «ближе к вечеру» было удобно.

* * *

Это Уржел только сказал, что всего лишь переночевать в чужой палате придётся — попробуй засни под стоны, хрипы, бормотание лекарей, топот санитаров и ощущение, что рядом вот-вот кто-то умрёт. Остальные четверо тоже спать не могли. Лекарь долго извинялся и в итоге перевёл их в палату Ренни, умоляя не доносить о своём самоуправстве светлому владыке. Можно подумать, Ренни его знал. Или его кто спросит.

Под утро он начал засыпать. Или снова провалился в бред.

Очнулся утром — разбудил лекарь. Ночь тоже не прошла для него бесследно — лицо осунулось, под глазами проявились тёмные круги. Ренни осторожно скосил глаза в сторону вчерашнего больного — тот всё ещё лежал на кровати. Значит — не умер. Лекарь правильно истолковал его взгляд и чуть улыбнулся.

— Пока неясно, — прошептал он, — зато после завтрака могу показать тебе некоторые заклинания.

Из них Ренни не понял почти ничего. Он научился только останавливать кровь — это оказалось очень просто. Недаром почти на каждом ярусе находился человек, который умел оказывать такую помощь. Здесь даже не требовалось магических способностей — только внушение.

Он ждал Талину, но она не приходила. Может, своих ищет?

Лекарь принёс одежду и предложил немного погулять в саду — это полезно. Соседу лучше, и с ним уже не обязательно находиться всё время. Ренни не был уверен, что его не отсылают затем, чтобы не показать, что все их старания напрасны. Но тогда ведь можно было просто вернуть в палату?

Одежда оказалась выстиранной и отглаженной. Ренни спросил, где находится магическая школа.

— Не переживай, — лекарь положил руку ему на плечо, — завтра или послезавтра я сам провожу тебя туда. Сейчас ректор занят делами владыки. Да и тебе пока за ворота выходить рано.

— Скажите, — Ренни очень старался не выдать смущения, но сердце всё равно замерло, — а вы не знаете, куда направилась Талина? Ну, та девушка, которая ко мне приходила?

Уржел посмотрел на него изучающее, помедлил и ответил:

— Гостиница «У Грива». Лучшая в городе. В ней остановился светлый владыка Аледер.

Что-то в его тоне царапнуло Ренни. Не может быть — не настолько же Талина безрассудна, чтобы связаться с кем-то из свиты светлого повелителя… он бы учуял, если вдруг… и нечастной она не выглядела… но ведь так и не позволила даже взять себя за руку!

Он вышел на крыльцо. Перед лечебницей располагался небольшой сад — это точно был сад, лес он уже видел — а за ним зелёная глухая стена, нет, не стена, а забор, вспомнил он картинку из книги. К воротам вела посыпанная песком дорога. Ренни долго смотрел на ворота и калитку, потом набрался храбрости и глянул вверх. Голова закружилась. Ему придётся жить здесь — с этой ужасной бездной над головой. Ничего — он видел нижнего, а это ещё страшнее. Лекарь подхватил его под руки, не давая упасть.

— Что?

— Я… — пришёл в себя и сглотнул Ренни, — я из под гор… Я… боюсь. Неба. И не знаю — как жить здесь. Одному.

Уржел внушал доверие. К тому же ректору школы всё равно придётся сообщить о своём происхождении. Да и догадается маг рано или поздно, если он останется здесь работать. И вообще — маги знают о существовании подгорных общин, не такая это тайна. А ему — ему просто надо с кем-то поговорить.

Лекарь смотрел на него сочувственно.

— Я никогда не был в городе, — пояснил Ренни, — и не знаю, как они выглядят, города… и небо — оно такое страшное.

— Вечером я пришлю тебе серьёзного мальчишку, — решил Уржел, — и ты выйдешь с ним за ворота. Далеко не отходи. Пройдёте вдоль забора — и хватит пока. Потом он научит тебя ходить по улицам — это не так страшно. Правда. И к небу привыкнешь.

Он помог Ренни спуститься с крыльца и усадил на лавку. К обеду Ренни рискнул побродить по саду — не выпуская из виду дверь в лечебницу — и даже отважился выглянуть за ворота. А потом лекарь позвал его в палату — больному стало хуже.

* * *

Талина уложила волосы и после долгих колебаний выбрала халат, надев его поверх тонкой нижней рубахи. Погасила свечу, подвинула кресло вроде бы и к двери, а вроде бы и к столу, забралась в него с ногами и стала прислушиваться. Дерек скорее всего будет не один, надо дождаться, когда советники уйдут к себе.

Чем ближе к ночи, тем сильнее её била дрожь. Она перебрала в уме больше куля вариантов разговора, и все они были один глупее другого. Не выгонит же он её? Или выгонит? Кто его знает — какие там у него обычаи. Если выгонит — тогда только бежать отсюда, такого стыда себе и представить невозможно. Он её безумно хочет, но толку от этого! Может, не ходить? Так если бы была надежда, что он сам придёт…

По коридору протопали трое, дверь в комнату Дерека захлопнулась. Во рту пересохло, сердце заколотилось. Талина выпила воды, но язык по-прежнему упорно прилипал к нёбу. Она подкралась к двери и прижалась к ней ухом и ладонями. Надо бы на пол лечь, да халат жалко. Скинула шлёпанцы — босыми ногами проще уловить вибрацию. Закрыла глаза. Стояла так долго, очень долго. Всю ночь. Или ей показалось? Дверь снова отворилась… они вышли втроём! В кольчугах. Она не знала — радоваться или плакать. Дрожь сразу прошла. Наверно, это к лучшему. Сегодня ей не придётся выходить из комнаты, и жалеть не придётся, если бы страх вдруг оказался сильнее и никуда она пойти не рискнула. Куда там идти — пять шагов по коридору, комнаты-то напротив, а намучилась, как будто новую дверь в доме пробивала или вагонетки толкала.

Она подождала, пока шаги стихнут, осторожно проверила, хорошо ли держит щеколда, подтащила к двери ещё и кресло и прокралась к окну. Надо же — скоро рассвет. Окно было небольшое, сомнительно, что в него кто-нибудь смог протиснуться. Сама же она пролезла бы в него запросто — и не по таким норам дома ползали. Во дворе было тихо, но Дерек накануне предупредил, что снаружи её будет охранять один из оборотней. Талина поставила на подоконник графин на серебряном подносе, несколько кубков и всё гремящее, что нашла на столе. Вручённый Дереком браслет-телепорт её напугал. Вдруг кто решит её украсть, чтобы досадить владыке. Разум говорил, что мало ли у князей и владык женщин бывает, одной больше — одной меньше, никто не додумается делать гадости владыке таким способом, тем более в городе его боятся — но подстраховаться никогда не мешает. Когда она перейдёт через коридор на ту сторону, то скажет Дереку, что ей очень страшно одной. Хороший предлог? Только он ведь может сделать вид, что ничего не понял… или действительно ничего не понять! Под подушку она положила кинжал, жалея, что не попросила у Дерека арбалет, после чего свернулась калачиком и даже умудрилась заснуть с первыми лучами солнца.

* * *

У западных ворот их ждали обещанные две дюжины воинов. На начинающем светлеть небе красовалась местная луна — в виде очень кривого кинжала, каким изредка пользовались традэрры. Местные называли его серп. Владыке пояснили, что луна станет сначала круглой, а затем начнёт убывать.

На заданный накануне вопрос, не станет ли градоначальник подсылать к нему наёмных убийц, Хельм, не поменяв цвета глаз, ответил:

— Повелителя светлого меча убить сложно. Летописи такого не помнят. Но если вдруг получится, то придёт следующий — и Ядыка пожалеет, что родился. Он не сумасшедший.

Насчёт летописей у Дерека было своё мнение — когда это победители историю не переписывали? Поэтому полторы дюжины воинов из городской стражи, человека Хельма и оборотня Ильма нанятый купцом телепортист отправил на границу с Егрижей. Один из амулетов связи, предоставленных градоначальником, Дерек отдал оборотню, другой остался у Ханта. Ещё полдюжины стражников — из тех, что показались ему более надёжными, владыка присоединил к проверенным уже людям обоих советников.

— Остаётесь в городе, — приказал Дерек советникам, — я вернусь с телепортистом.

Купец возражать не стал, а вот Хельм подался вперёд и заявил:

— Владыка, я с тобой! Я в Кужеле не был, но план замка выучил, и люди мои там.

— План замка я и сам выучил. Ты советник или адъютант?

— Владыка, возьми меня с собой, — продолжал настаивать Хельм, — когда всё утрясётся — наберёшь себе адъютантов, и я буду спокоен. А пока — позволь быть рядом! Я могу понадобиться!

Дерек хмыкнул — купец был откровенно счастлив, что остаётся в городе и молча насмехался над рвущимся в бой тайным советником, а тот, в свою очередь, демонстрировал осторожному советнику по финансам снисходительное презрение.

— Ладно, — согласился Дерек, — Ильм, указания помнишь?

Ханту требовалось пару раз поговорить по амулету, чтоб засекли, а потом навесить его на кого-нибудь из оборотней.

Маг открыл телепорт — Дерек опасался, что Цалеар взбрыкнёт, но единорог вёл себя смирно — его давно не кормили, и он чувствовал добычу.

Глава 17. Главнокомандующий

Занимался серый мутный рассвет, обнажая неровные стены под всё тем же кривым кинжалом луны. Посёлок не жался к замку, ища у него защиты, наоборот: избы словно откатились от стен, опасаясь норова владельца. Низенькие, убогие, они ни в какое сравнение не шли с домами вокруг замка Говора. Кужел же — город, подвластный князю Везинару — вообще убежал от него за реку, оставив снаружи своих стен одни покосившиеся заборы и развалины. Нищета и разруха.

Хельм приложил руку ко рту — протяжный стон оборотня разнёсся по окрестностям. Ему ответили откуда-то сбоку, и почти сразу у копыт лошади советника возникли два агента.

— Ворота?

— Полтора куля шагов влево.

Дерек поморщился: опять пересчитывать… двести шестнадцать.

— Охрана?

— Четверо часовых на стене с той стороны.

Часовых снимет Цалеар, а ворота…

— Владыка, — чуть слышно спросил Хельм, — может, вернёмся к третьему плану: мы — наёмники?

— Я — не наёмник. Правитель. И пришёл за своим главнокомандующим.

Единорог зарычал. Живности впереди не было — он не успеет утолить голод.

Дерек перетянул вороному пасть поводом и остановился в трёх шагах от ворот.

И вдруг подумал, что неправ. Да, Реозан мог сжечь и десяток за один выдох, но воевода доверял ему. Пусть и не кормил его без защиты, пусть и остерегался, но это как с клинком: не будешь осторожен — порежешься. А к этой твари он никогда не сможет повернуться спиной. Так он и мечу не доверял. И советникам. Только себе — и бичу. Пережил бы он дома семьдесят девять покушений, если б верил кому-нибудь. Но меч вряд ли станет посягать на своего повелителя — лишь поставит в смешное положение, если откажется проявлять свои необычные свойства. Цалеар же — наверняка, стоит только на мгновение потерять бдительность.

Дагор постучал в ворота. Открылось смотровое окно, выглянул стражник.

— Светлый владыка Аледер. Отворите ворота и известите князя.

— Чего-о? — послышалось из-за двери.

Бичу хватило места скользнуть в проём и обвить шею караульного.

— У тебя есть время только на одно движение, — Дерек чуть потянул хлыст. — Открывай.

Стражник заартачился. Хлыст затянулся туже.

— Открывай.

Попытка поднять тревогу закончилась для караульного приступом удушья.

— Ну? Гарантирую жизнь.

Задыхающийся стражник откинул заклад, ободрав онемевшие пальцы о прочную древесину.

— Оставить в живых, — бросил владыка через плечо. — Заприте, чтоб в суматохе не нарушить обещание.

На скрип ворот из помещения караулки выскочило с десяток заспанных охранников. Дерек не спеша откинул крышку кубка, закрывающего рог Цалеара.

Перешагнув через тела, вступили во двор замка. Наспех одетые воины выбегали навстречу. Семерых успел выпить Цалеар, но затем кожух пришлось закрыть, чтобы не задеть своих: там и тут завязались короткие стычки с высыпавшей стражей. На Хельма, шедшего за владыкой, налетел стражник в непривычно белой рубахе и лёгком нагруднике. Дерек оглянулся — тайный советник неплохо дрался на мечах. Очень неплохо для сыщика, привыкшего иметь дело не с воинами, а с ворами и убийцами. За него можно не опасаться.

Владыка шел по двору, ведя в поводу единорога. При его виде обороняющиеся тут же старались найти себе менее смертоносного противника.

Дерек подошел к крыльцу, притянул голову жеребца к коновязи и привычно накинул цепь — ремням он не доверял. Указал на Цалеара первому попавшемуся воину из людей Хельма.

— Охраняй. Близко не подходи. Всё помнишь?

Впрочем, подумал он, и привязанный единорог способен за себя постоять. А если и нет — так ли я огорчусь?

Лучников видно не было — внезапность сыграла свою роль. Но не стоит надеяться, что их не будет и в коридорах дворца. Дерек вошёл в гостеприимно распахнутые двери, привычно обнажая меч.

Первая стрела достала его из глубины огромного полутемного холла, предупреждающе звякнув о наплечник и заставив отступить за угол. Еще две вонзилось в наличник двери. Если так пойдёт дальше — до князя он будет добираться час, а то и два.

Владыка вернулся к коновязи. Воин, оставленный для охраны, службу знал — пара трупов являлись тому весомым свидетельством.

— Жди, — Дерек отвязал вороного.

Подвёл единорога по парадным ступеням к дверному проему, откинул крышку кубка, выждал. Звук падающего железа сообщил, что Цалеар охотно выполняет то, ради чего его взяли. Владыка дождался тишины и совсем уже было собрался закрыть кожух, когда жеребец заревел и рванулся вперед. Остановить рвущуюся в дом тварь не удалось — сапоги скользили по гладкому полу. Единорог успел протащить его почти до середины зала, пока Дерек не схватился за бич.

Цалеар зарычал и замер, направляя рог на закрытые многостворчатые двери сбоку от входа. Засада, осознал владыка.

Расчёт организовавшего оборону был неплох: дождаться наибольшего числа вошедших, использовать заминку и расстрелять из арбалетов. После чего добить оставшихся. И ведь могло получиться, если б не вороной…

Жеребец пил долго. Наконец он дёрнулся, пытаясь нащупать новую добычу или хотя бы краем линии удара задеть человека, лишившего его свободы. Но Дерек уже захлопнул крышку. Тварь. Это не жеребец — тварь. Он попробовал человечины и теперь не остановится. И хозяин всегда будет для него самой лакомой пищей. Реозан не ел людей — он сжигал цель. Любую. По команде. Его так натаскивали.

…Убить. Убить людоеда немедленно.

Дерек занёс меч.

Остановило едва уловимое ощущение взгляда. В спину? Внутрь?

Кто-то словно был рядом и очень желал и ждал, что он нанесёт этот удар.

И раздумывал — подтолкнуть руку владыки или повременить.

Маг где-то в глубине замка? Затаившийся стрелок?

Убить.

Но моё ли это желание?

Дерек опустил руку. Цалеар слишком хорошее оружие. Слишком. И сила его только возрастает. Сначала захватим столицу. Успеется. Успеется.

И я не позволю собой манипулировать…

Привязал единорога к перилам лестницы, выглянул во двор, позвал дружинника.

— Теперь будешь охранять здесь.

И распахнул двери, за которыми пряталась засада.

…Их было не меньше двух десятков. Не только стражники, но и знатные воины. Богатые воины, судя по доспехам. И все они теперь — гора трупов. Если кто и выжил, то долго не сможет оказать сопротивления. Да и сомнительно — выживет ли без посторонней помощи.

Владыка подошёл к одному из убитых, откинул забрало: сведённое судорогой лицо, пепельно-серая кожа, чёрные круги под глазами, чёрно-фиолетовые губы. Ещё один — такой же. Это не мёртвый традэрр. Это — местный воин, гость Везинара. И кожа у него когда-то была обычная для этого мира. И губы красные. Были.

Он оглянулся в проём, где остался единорог. Рука сильнее сжала рукоять меча. Нет. Рано. Вороной ещё пригодится. Но убить стольких через двери…

Подошёл к створкам — дерево старое, доски рассохлись, кое-где неплотно пригнаны. И через эти едва заметные щели Цалеар умудрился высосать жизни десятков людей. И — о гостях маг не сообщил. Не захотел? Не смог?

Дерек развернулся и начал не спеша подниматься по лестнице, спиной ощущая присутствие единорога. Здесь люди не закапываются, а забираются как можно выше. Возникает ощущение, что ты не штурмуешь замок, а возвращаешься из него победителем.

Сопение в тёмной нише на одном из пролетов привлекло внимание. На полу валялся поднос. Дерек нагнулся и поднял за шиворот мальчишку лет… и озадачился очередным пересчётом — где-то две трети от детородного возраста, сколько это на местный лад — девять-десять?

— Я — Аледер, светлый владыка. Ты ведь ничего не боишься и всё здесь знаешь, правильно?

Дождался перепуганного кивка и продолжил как можно благосклоннее:

— А не скажет ли мне будущий достойный воин светлого владыки, где хозяин этого замка? Меня по какой-то причине никто не встречает. Странно, правда?

Поварёнок перестал трястись и недоверчиво уставился на владыку.

— А вы правда…? — в глазах парнишки мелькнула искра надежды.

Знать бы ещё, как здесь с детьми разговаривают… впрочем, он с ними и дома не особо сталкивался. В любом случае — запугивать не надо.

— Правда. И как ты думаешь, нужны ли светлому владыке достойные воины?.. Даже если они ими ещё только мечтают стать? Как тебя зовут?

— Шуст…

— Шустрый, значит. Хорошее имя для моего будущего воина. Пойдем, поговорю с князем, а потом и тобой займусь, — Дерек взял мальчишку за руку, предоставив дальнейший путь выбирать ему.

Замок вымер. Только со двора раздавался звон оружия. Миновав несколько переходов и изрядно поплутав по лабиринту коридоров мальчишка привёл Дерека к нужной двери.

— Что там?

— Спальня.

— Почему нет охраны?

Поварёнок вздрогнул.

— Т…тут обычно стражники. Н-наверное все внизу. Дерутся… Сражаются.

— Стой на страже. Твоя задача не сражаться, а предупредить меня, когда я буду выходить, есть ли засада у двери. Понял?

Шуст лихорадочно закивал.

— Молодец. Ты уже на службе. Изволь подчиняться приказам. Иначе из тебя не выйдет командира.

Дерек выбрал позицию для мальца так, чтобы выпущенная из двери шальная стрела того не задела. Затем широко распахнул створки.

Два болта звякнули, срикошетив от клинка. Трое. Два охранника и князь. Все — с обнажёнными мечами. Пустяк. У постели две девушки. Напуганы. Мешать не будут. Щелчком бича выбил глаз одному из охранников и почти в падении проткнул второго. Широко улыбнулся князю. Пусть нападает: разоружить его — дело пары ударов.

— Поговорим?

Везинар прыгнул. Но — назад. К постели. И ощерился, загородившись женщинами.

— Ты кто?

— Светлый владыка Аледер.

— Договориться не получится?

— Нет. Только поговорить.

— А так? — князь обхватил одну из девиц, слегка кольнув кинжалом в горло, меч же приставил под рёбра другой. — Меняю свою жизнь на две этих. Посмотри, какие они юные. Им ещё жить да…

Дерек ударил. Ту, что справа, он ещё успеет спасти. Левую — нет. Надо же до такого додуматься. Он что, и правда считал, что сможет уйти таким способом? Или князь не совсем в себе, или у светлых владык репутация слезливых и мягкотелых идиотов. Непохоже, судя по тому, с каким ужасом косились на его меч люди градоначальника.

Жаль, ему очень хотелось поговорить с Везинаром при помощи бича и кинжала. И узнать, почему Хельм так зол на него. Но не добывать же информацию ценой жизни наложницы — не настолько важны эти сведения. Дерек посмотрел на оставшуюся в живых девушку. Та судорожно всхлипывала. На мёртвую смотреть не стал.

Вышел в коридор, оглянулся на лежащие в комнате луки, закрыл дверь, на случай если оставшаяся наложница вдруг решит напасть — кто их поймёт, женщин, тем более чужого мира.

Малец никуда не удрал.

— Доложи.

— А никто не проходил. Хозяин этого не любит.

— Пойдём. С твоим хозяином я поговорил. Он не против, чтобы я забрал тебя. Осталось обсудить это с твоими родителями.

— Сирота я.

— Теперь нет.

Вниз по ступеням бежать привычно и понятно. Если главнокомандующего и Хельма на месте не окажется — значит, ловушка. Придётся выбираться. С Цалеаром — уйдёт играючи. Правильно, что не убил.

Дерек тронул мальчишку за плечо.

— Где вход в тюрьму? — на схеме всё было указано, но перепроверить не помешает.

— Один снаружи, другой — тут, в подвалах.

Подвалами идти привычнее, но здесь основные схватки происходят наверху.

— Жди здесь.

Мальчонка посмотрел так жалобно и испуганно, что сразу стало понятно — боится, что про него забудут. Ладно, пусть идёт, кому он нужен, стрелу на него тратить.

Дерек добрался до единорога, указал охраннику на парнишку:

— Присмотри и прикрой.

Сделал шаг и протянул руку, чтобы отвязать вороного.

— Я помогу! — радостно завопил Шуст, бросился вперёд и ухватился за цепь.

Голову Цалеара всегда Дерек пригибал, когда привязывал. Только рассчитывал он на безопасность взрослого. Поварёнок же едва доставал владыке до пояса — кубок оказался как раз на уровне его плеча.

— Ух ты! — открыл рот парнишка, заметив гравировку. — Вот это да!

Цалеар повернул голову, стараясь потереться кубком о плечо поварёнка.

Хлыст закрутился вокруг туловища Шуста, отшвырнул в сторону.

Ещё один рывок не позволил мальцу удариться затылком. Он шмякнулся на пол, с ужасом глядя на владыку и хватая ртом воздух.

Бич!.. И не задушить мальца! Уже́?

— Нельзя! — рявкнул Дерек. — Убьёт!

Фиолетовые вихри погасли в глазах вороного. Стражник поднял мальца, Дерек свернул хлыст.

Случайностей не бывает. Он избавится от вороного. Позже. Сначала надо дойти до столицы.

Дерек оставил всё ещё пытающегося отдышаться парнишку на попечение охранника, отвязал Цалеара и направился к тюрьме.

Во дворе под ноги попался бывший противник Хельма — лишнее подтверждение тому, что мечом тайный советник владеет отменно. Давно надо провести с ним тренировочную схватку. А потом и с Хантом. Всё как-то времени не хватает.

Вокруг было спокойно. Пятеро воинов патрулировали пространство перед воротами, остальные должны быть с тайным в тюремных подвалах.

Цалеар принюхивался к трупам, но поживы не находил.

Он не понял, почему выхватил меч. Не осознал, почему сделал шаг в сторону и подставил лезвие под удар. Огненный шар растёкся по клинку и ушёл в землю, оставив на лезвии лишь лёгкую рябь. Зато Дерек прекрасно помнил, как перескочил через Цалеара, прикрываясь им от удара, сорвал крышку и развернул единорога в сторону неизвестного мага. Вороной рявкнул, на мгновение замер, и тут же попытался повернуть голову в поисках новой добычи, но Дерек был начеку. Непонятно, достал ли жеребец мага. Плаща владыка с собой не взял, берёг от стрел. Оставалось надеяться, что клинок не подведёт и в случае ещё одного удара. Дерек осторожно высунулся из-за вороного. Тихо.

— Всё за единорога.

Находившиеся во дворе воины медлить не стали. Вряд ли маг станет тратить на них время, но рисковать не стоит.

Дерек двинулся вперёд, удерживая голову Цалеара в повороте, и надеясь, что никто не выскочит на линию удара между стеной и рогом. Если маг жив, то может перемещаться по стене ползком — быстро не получится, но шар всё равно с другой стороны прилететь может. Дерек бы не возражал, чтобы маг ещё раз проявил себя, если жив, но вряд ли тот станет рисковать. Судя по поведению Цалеара — жеребец мага достал, но Дерек ещё не настолько хорошо изучил вороного, чтобы быть в этом твёрдо уверенным. Нельзя успокаиваться. Зато теперь ясно, что клинок действительно способен отбить магический удар. Вопрос — всегда ли?

Прикрываясь единорогом, они дошли до тюрьмы.

— Где телепортист?

— В караулке с пленным.

— Проверьте ещё раз, там ли он. Звать не надо.

Убей маг телепортиста — и в Путарь они попадут не скоро. Если же телепортиста в караулке нет — удар мог нанести и он. Но зачем? Проще было убить на выходе из телепорта.

— Где замковый маг?

— Не видели.

— Найдите. Двое — на стену. Одному обойти слева, другому — справа. Идти в полный рост, чтоб я вас видел. Все тела сбрасывать вниз. Подождите.

Дерек нашарил на шее огнезащитный амулет, мысленно благодаря Ильма за то, что тот едва ли не с ног до головы обвешал его всевозможными магическими побрякушками, несмотря на свои же собственные горячие уверения, что владыке меча ничего не страшно. Амулету Дерек не особенно доверял, но больше всё равно ничего нет.

— Держи, — протянул он амулет одному из воинов. Эх, взять бы с собой самого господина Ханта и тряхнуть как следует — у него бы точно ещё десяток таких отыскалось!

Дружинники молча бросились наверх.

Дерек прижался спиной к тюремной стене, по-прежнему прикрываясь Цалеаром. Он полез бы на стену сам — да на кого оставить жеребца? Единорог — оружие, которое никому нельзя доверить. Не удержат.

До четверти стены дружинники прошли спокойно, скинув вниз всего одного стрелка. Воин слева приблизился к месту, где, по расчётам Дерека, должно было находиться тело мага. Ничего. Через два десятка шагов он скрылся из виду за башней. Дерек вскочил на Цалеара и пустил его вдоль стены. Не мог маг ползком далеко уйти.

Пройдя полный круг воины сбросили вниз ещё двоих убитых. Мага не было. Или телепортировал, или выпрыгнул наружу. Дерек вылетел за ворота и пустил единорога галопом вдоль стен — никого. Но, по крайней мере, можно вернуться и не опасаться за людей во дворе.

Телепортист отыскался в караулке. Княжеского мага тоже нашли — внутри замка, где тот изображал усиленную деятельность по наложению укрепляющих заклинаний на двери. Помогать маг не помогал, но и вреда не нанёс. Если, конечно, не телепортировал в замок прямо со стены.

Дружинники вывели его во двор — владыке маг поклонился, но смотрел с привычным уже для Дерека ужасом.

Наконец из дверей тюрьмы выбрался Дагор в сопровождении дружинников, двое из которых несли главнокомандующего. Дерек с интересом посмотрел на легендарного Любозара Радосвета, который видел три светлых правления, причём у последних двух владык был бессменным воеводой. Сведения эти владыка нынешний получил из девяти различных источников, и был уверен, что по крайней мере некоторые из них сговориться не успели. Можно поверить. Если это, конечно, действительно главнокомандующий, а не отец или тесть Хельма.

Ничего определённого про воеводу сказать было нельзя, кроме того, что над ним хорошо поработали. Причём работал любитель и не столько для получения сведений, сколько для собственного удовольствия. Несмотря на это, Любозар пытался встать и поклониться владыке.

— Обезболить, — приказал Дерек магу. — Окажите первую помощь. Потом пересчитаете убитых и сожжёте.

Ну вот и всё, с горечью подумал светлый владыка, теперь у нас есть воевода, и меня никогда так больше не назовут…

Убитых было больше полусотни. Из них почти две трети оказались на счету Цалеара. Когда тела вывезли за ворота, Хельм подошёл к Дереку и едва слышно поинтересовался:

— Владыка, ты не боишься, что однажды эта тварь выйдет из-под контроля?

— Он обнаружил засаду, — взгляд совершенно чёрных глаз тайного Дерек выдержал. Не без труда, но выдержал. — Они спокойно могли нас всех положить.

— Не знаю, — пошёл на попятную Дагор, — по мне, так ты больше на эту мерзость полагаешься, чем на меч.

Дерек смотрел на поднимающийся за стенами дым.

— По крайней мере свойства «этой мерзости» для меня абсолютно ясны, — попытался сформулировать он свои ощущения, — и она всегда действует одинаково. Опасен, да, но я знаю, чего от него ждать. В отличие от меча, который ещё неизвестно что выкинет.

— Это меч света, — поразился Хельм, — что он может выкинуть?

— Ничего, — Дерек дотронулся до рукояти меча, — потому что я ему не позволю. Как и Цалеару. Это прекрасный клинок — и только. Если не ждать от него чудес — он и не подведёт. Ты думаешь — смог бы я в одиночку перебить им всю засаду в замке и уйти без единой царапины?

— Должен был, — чуть смешался тайный, — ты ведь не пробовал…

— Зачем? — удивился Дерек. — Риск должен быть оправдан, а Цалеар прекрасно справился.

Игру в гляделки владыка выиграл и в этот раз.

Они вернулись в замок, созвали прислугу и принялись отдавать распоряжения. Дерек боялся погромов со стороны слуг, но вид убитых и запах дыма из-за стены отбили у тех всякую охоту к мародёрству. К тому же простым людям обычно всё равно, на кого работать, лишь бы кормили, платили и не трогали.

Из наследников у князя нашлась незамужняя дочь, перепуганная девица лет… — Дерек прикинул, что двоих детей она уже спокойно могла бы родить, — значит, шестнадцати-семнадцати на местный лад. Девица пряталась в хлеву, но желающих её выдать оказалось как всегда предостаточно.

Владыка подозвал воинов, охотившихся на стене за магом.

— Вот, — обратился он к стучащей зубами княжеской дочке, — выбирай в мужья любого.

Девица уставилась на дружинников. После чего с интересом взглянула на Хельма. И даже улыбнулась.

— Но… — начал один из воинов, — владыка, ещё неизвестно, сможет ли она родить…

— Всё ясно, — подытожил Дерек и указал на другого, — значит, ты. Вот тебе жена, вот тебе маг, вот тебе замок — правь. Маг подскажет как. А если вдвоём не справитесь — найдём вдовице другого мужа и другого мага. И не надейтесь, что я про вас забуду. Или тебе тоже интересно, сможет ли она родить?

— Нет, — ни на миг не замешкался будущий князь, — будет исполнено, владыка.

Оставшимися дружинниками Везинара занялись Хельм с магом и новым князем. Воинов набралось одиннадцать человек, включая стражника, открывшего ворота. Тому вручили увесистый кошель, лошадь, оставили обмундирование и отправили восвояси. Неполная же дюжина бывших воинов князя склонила головы перед новым господином.

Ну вот и всё — стражника наградили и отпустили, мага оставили на прежнем месте. Теперь позаботиться, чтобы слух об этом дошёл до самых дальних княжеств. Изменников надо поощрять в любом мире — потому что кто же станет предавать, если вдруг узнает, что с предыдущим обошлись не очень ласково? В бытность воеводой Дерек чужих предателей взращивал, холил, лелеял и всячески оберегал. Не пользоваться их услугами — расточительство и предательство по отношению к собственным людям. Один изменник сохранит жизнь тысячам — причём как вражеским, так и своим. У воеводы была прекрасная сеть разведчиков и перебежчиков, лучшая в империи и за её пределами. Ей по праву можно было гордиться — Дерек и гордился. За платой дело не вставало — некоторые даже получили титулы и замки. Одно утешение — награды раздавал отец, а воевода только улыбался и произносил выспренные слова благодарности. Впрочем, бескровное присоединение к империи трёх провинций окупило все старания. И здесь так будет. Только награды придётся раздавать самому, а улыбаться будет Любозар. Если удастся привести его в норму.

В беготне и распоряжениях незаметно подкрался полдень. Дерек выбрал четверых людей Хельма и столько же воинов князя и направился в Кужел — разговаривать с местной властью.

Город больше напоминал посёлок и по высоте стен сильно уступал княжескому замку. Через неширокую реку — Дерек усмехнулся: ещё дней двадцать назад река показалась бы ему огромной, а запасы воды неисчерпаемыми — был перекинут шаткий полуразвалившийся мост, через который они с трудом перевели лошадей.

Сопротивляться город не стал — судя по нескольким облезлым псам, попавшимся по дороге, служба безопасности и оповещения в нём работала. Градоначальник — тихий и неприметный, под стать городу — молча выслушал владыку, с тоской покосился на его меч, с ужасом — в окно, где был привязан единорог, и обещал поставить новому князю дюжину парней в дружину, а владыке — три дюжины для пополнения войска. Городскому главе было всё равно, кому платить налоги — светлому, тёмному, зелёному или в крапинку — лишь бы не трогали. Из доносов на него следовало, что он всего лишь не возражал бывшему князю, умудряясь тихо и незаметно саботировать некоторые его пожелания. Уже неплохо. Маг — столь же невзрачный — поинтересовался, не освободилось ли место в замке.

— Нет пока, — ответил Дерек, — но если порядка не будет — освободится. Желаете попробовать в этом случае?

Маг стушевался и заметил, что ответственность слишком велика, лучше он здесь останется, привычнее.

В замок Дерек вернулся с полудюжиной новых дружинников для князя и тремя кулями уверений в глубокой и искренней преданности со стороны города. Подыскали приличные носилки для главнокомандующего и телепортировали прямо от ворот замка. Шуста тоже прихватили, не нарушать же обещание — Дерек приставил его к Любозару, в денщики вполне сгодится.

По прибытии в Путарь Хельм со своими воинами направился в лечебницу Уржела, а Дерек, не заезжая в гостиницу — допрашивать торговцев. В сговоре с разбойниками, как и предполагалось, оказался Тугожор — жизнь ему сохранили, товар же конфисковали в пользу Вадумаха, которому вернули телеги с добром и отпустили восвояси.

Дерек считал, что торговец должен был бы рассыпаться в благодарностях за спасение от разбойников и неожиданную прибыль, но тот злобно взглянул на всех и ушёл как можно быстрее. Маг тоже оказался невиновен, и тоже не изъявил благодарности, получив обещанную за охрану каравана плату. Сутки в тюрьме изрядно его измучили.

Сразу после разбирательств с торговцами Дерек успел забежать к менялам, где сдал ещё несколько монет с профилем прадеда и камней с ножен — не хотел брать деньги у господина Ханта для… решения интересующих его вопросов. Водить Талину по лавкам он будет только за свой счёт.

На постоялый двор Дерек вернулся вечером, наскоро отмылся и позвал Талину ужинать, пока не заявились советники и дружинники и не испортили им вечер своим присутствием.

День Талина провела в блужданиях по городу в сопровождении двух агентов Хельма. Псы не надоедали, не лезли под ноги, но и не отходили от неё далее, чем на пять шагов. Общину Подгорного царства она всё-таки отыскала: о своих на северной окраине города ей дали знать неприметные вертикальные и горизонтальные чёрточки на дверях одной из лавок — надпись, гласившая, что здесь поселились жители седьмого яруса южного сектора. Они были любезны и добры. Работа нашлась, и много — своим доверяют больше, а она неплохо вела учёт и разбиралась почти во всех товарах. Нашёлся и симпатичный подвал, в котором можно было поселиться за очень умеренную цену и крошечная комната с окошком в доме — почти бесплатно. Талина поблагодарила, обещала вернуться, и пошла на постоялый двор, раздумывая, стоит ли рискнуть и попросить Дерека… Мысль была шальная — но она ничего не теряла. Он всё равно уедет. Лечебницу она обошла стороной — Ренни так на неё смотрел, что она боялась не выдержать встречи с ним. Ничего. Он её забудет. Или не забудет, если она не уедет.

В одной из лавок она углядела шикарную шерсть и спицы, но денег не было ни медяшки, поэтому при возвращении в комнату заняться было совершенно нечем. Она даже не знала, вернётся Дерек сегодня или завтра. Но он вернулся ещё до темноты и позвал её ужинать — и они сидели за столом вдвоём, и никто им не мешал, пока не ввалился купец с дружинниками, а за ним и Хельм. От него несло дымом, кровью, лошадьми и лекарствами. Советники наскоро перекусили и снова ушли вместе с Дереком. А она вновь осталась ждать ночи — уж сегодня-то он должен был ночевать в комнате.

* * *

— А скажи, — тело человека рассматривало его почти с любопытством, — почему ты до сих пор Верховный? Почему эта тварь не поставит лояльного к себе мага? В этот-то раз точно, правда? Я удивлюсь, если в следующий мой приход меня опять встретишь ты. Даже разочаруюсь — неужто эта гнида настолько туп сам и выбирает себе настолько тупых носителей?

Каждый раз он думал одно и то же: если он переживёт этот разговор, придётся уходить самому. В конце будущего светлого правления.

— Думаю, его светлейшество опасается, что тогда главу Ковена придётся выбирать каждые несколько дюжин лет — может не хватить магов в стране. Да и найти желающих будет крайне сложно. Кому из вас надо, чтобы каждый новый глава сбегал перед сменой власти? Вместе со всеми деньгами, до которых смог дотянуться? Согласитесь, ведь и он может задать мне тот же вопрос. Мы достигли, наконец, некоего равновесия — и нарушить его… простите, ваше величество, но продовольствие и женщин кто-то должен вам поставлять. И кому захочется постоянно ждать удара в спину от Ковена? Так же — мы нейтральны, правители — накормлены, жители — более или менее целы и способны доставить вам удовольствие.

Ответы никогда не имели никакого значения. До сих пор ему удавалось заставить владык читать те мысли, что он передавал. Или ему хотелось так думать, а им действительно было лень каждый раз охотиться за казной и сбежавшими верховными магами.

Джайлем в очередной раз принялся усиленно строить планы по избавлению от конкурентов. Иногда на таких разговорах ему даже удавалось сплести новую интригу против очередного талантливого соперника.

Сегодня можно было опасаться чуть меньше. Кем-то приходится жертвовать для такой цели: чаще — слугами, реже — поселениями, ещё реже — рядовыми членами Ковена. Совсем редко — соперниками, иначе слишком много найдётся желающих проделать тот же трюк и с ним самим. Вчерашние Вильр со свитой позволили и вампиров напоить и шею сохранить. Светлый тоже не осудит — ему работы меньше.

Глава 18. Кабак

Светлого владыку Ренни не увидел — опоздал. Зато он встретил в коридоре длинноволосого синеглазого мужика, который вытащил его из-под моста.

— Привет, герой, — усмехнулся длинноволосый, — ты, смотрю, ожил. В академию поступаешь?

Ренни кивнул.

— Это хорошо, — засмеялся синеглазый, — боевой маг из тебя выйдет отличный — нас всех чуть не поджарил, а агенту моему только так хвост спалил. Смотри, чтоб он тебя не узнал, а то покусает со злости. Огневиком будешь?

— Нет, — ответил Ренни, — целителем.

— Да ну? — искренне удивился длинноволосый. — Не подумал бы. Это замечательно. Целителей всегда не хватает. Тебя как тут, не обижают?

Ренни замотал головой.

— Ну и чудесно, — мужик явно испытывал к нему симпатию: тем, кому помогли, часто симпатизируют, — если в столицу учиться приедешь, понадобится что — меня ищи. Я — Хельмидар Дагор. Запомнишь? Буду ли я тайным советником — ещё неизвестно, но сыщиком буду точно. Так что потребуется — обращайся. Ладно?

Ренни кивнул, синеглазый потрепал его за волосы и умчался по коридору в дальнюю палату.

* * *

— Советник Хельмидар Дагор, господин Радосвет, — представился Хельм главнокомандующему, прикрыв за собой дверь.

Любозар пришёл в себя и теперь внимательно рассматривал стоящих перед ним людей. По всей видимости с Дереком и Ильмом он уже успел познакомиться.

— Ну как дела? — спросил тайный лекаря, стоявшего около постели главнокомандующего.

Лекарь замялся. Потом вздохнул:

— Господин Радосвет, считаете ли вы нужным сейчас обсуждать вопрос вашего здоровья?

Главнокомандующий моргнул — говорить и шевелиться ему было сложно.

— Это будет разумно, — вмешался Дерек, — мы должны знать, в какой срок вы сможете принять командование, и как можно этот срок сократить.

Любозар снова моргнул.

— Ну что могу сказать, — начал Уржел, — опасность для жизни миновала, восстановить можно всё, кроме глаза, тут уж ничего не поделаешь. Если шрамы нежелательны — дюжиниц за пять, если наскоро — дня за четыре. Зубы сделаем хоть завтра, жевать до следующего полнолуния нельзя будет, зато красиво. Теперь с ногой. Её, если честно, проще ампутировать и регенерировать заново — но это полгода, не меньше. Начнём сейчас складывать осколки костей — за дюжиницу стоять и ходить сможете, но хромота останется очень сильная и двигаться придётся частично с повязками и стабилизирующими заклинаниями. Короче — за полдюжиницы залатаем, но криво, очень криво. А ходить самостоятельно — только через дюжиницу, не раньше. Впрочем, в мирное время можно будет заняться нормальным лечением — шрамы снимаются любые, а вот хромать будете всю жизнь.

— Пусть криво, — процедил главнокомандующий. — А в седле?

— Сможете, — успокоил его Уржел, — прыгать только нежелательно. Подберёте иноходца, не проблема.

— Да, — согласился Дерек, — полдюжиницы — вполне приемлемо. Возьмём с собой лекаря лично для господина Радосвета. Нога же главнокомандующему не очень нужна — проверил на собственном опыте. Выздоравливайте, господин Радосвет. Если послезавтра сможете говорить, принесу материалы по военному делу, и вы здесь займётесь моим обучением.

Любозар чуть приподнял бровь.

— Я воевал совершенно в других условиях, — пояснил владыка. — Меня всему придётся учить заново.

Действие обезболивающих заклинаний заканчивалось, пора было уходить. Послезавтра владыка и главнокомандующий снова встретятся и познакомятся.

Хельм перехватил взгляд Дерека — похоже, тот перестал сомневаться, что перед ним действительно главнокомандующий.

* * *

— Устали? — потянулся и зевнул Ильм на выходе из лечебницы. — Пошли что ль отдохнём немного — я такой шикарный кабак нашёл, там тебе и баня, там тебе и еда, и музыка… Расслабимся чуток: из парилки да в бассейн — как новенькие будете. И вино хорошее — что таргенайское, что «Миэлиариалитииэль» — самое оно, возвращение отметить… цирюльники опять же — бороды укоротите, сразу лет пять сбросите… Пошли? Отпарят, отмоют, когда ещё потом в кабак попадём… Дерек, ты в бане был когда? Обалдеть, как здорово!

Хельм колебался, но купец умел уговаривать. В результате они свернули в переулок, потом в другой, третий и вышли к трёхэтажному деревянному дому за высоким забором. Дерек отметил, что один их оборотней Ильма привычно следует поодаль. Где-то должен быть и второй телохранитель — тот, которого Дерек в своё время не смог вычислить.

Кабак действительно был выше всяческих похвал — чистый, уютный, с отдельными комнатами для гостей. Ильм нежно приобнял хозяйку, и в результате им троим досталась огромная зала с диванами, коврами, столами, уставленными вином и закусками, и целых две дюжины девиц с музыкальными инструментами. Баня оказалась просто тёплой обитой досками комнатой, где мылись примерно так же, как и дома у Дерека, с той только разницей, что пар создавался вручную, а не бил из-под земли. Зато дерево необычно пахло, и веник тоже. Попутно владыка обнаружил, что на ноге, от того места, где был рубец от стрелы, расходится ровная чистая кожа — без малейшего намёка на былые шрамы. Ступня и бедро ещё сохраняли следы мёртвой воды, но уже почти незаметные.

Вино приятно веселило, закуски хозяйка подобрала самые разные, девушки играли, пели и танцевали — почти как дома. И белая кожа их не портила. Дерек засмотрелся на высокую смуглую танцовщицу — если приглушить свет она окажется очень даже красивой. Они выпили таргенайского, потом эльфийского, женщина кружилась в танце, рассыпая по спине вьющиеся каштановые волосы… а может Ильм и прав, и он слишком давно не видел женщин, поэтому и… это потом… у этой же танцовщицы такие пышные бёдра, высокая грудь, длинные волосы, она так извивается… заодно и выясним, ошибся купец или нет, и действительно ли Талина именно то, что теперь на всю жизнь… тем более красавица так призывно смотрит именно на него и так игриво ненароком его касается… и умений своих не скрывает… Охрана на месте, меч и амулеты при мне… а Ильм так осторожен, что вряд ли стоит ожидать подвоха…

Кожа у неё была прохладная, губы тёплые и нежные, искусности в любовных утехах могли бы позавидовать многие из его наложниц, и ему даже казалось, что она действительно сгорает от страсти и искренне его хочет. Можно было разойтись и думать только о себе…

— Мм, — шепнула она, положив голову ему на плечо, — может, мы встретимся завтра или послезавтра? Не здесь, у тебя, совершенно задаром и только для удовольствия? Мм…

В окно стукнулись ветки, мотылёк обжег крылья в пламени свечи и упал на стол… где-то залаяла собака… ей ответила другая. Женщина осторожно коснулась рукой его плеча.

Перед глазами возникли тёмные фигуры, уносящие связанную брыкающуюся девушку… Это просто ночной страх, думал Дерек, одеваясь как по военной тревоге и оставляя женщине деньги. Это просто страх… думал он, слетая по лестнице, там два охранника, кому надо знают, что я здесь, кто будет покушаться на мимолётный интерес владыки… это страх, усталость… не совесть же?

Он почти влетел в освещённую комнату, услышал знакомый голос и замедлил шаг, чтобы не насмешить советников своим бегством.

— Э, — вещал расчувствовавшийся купец, — что ты, красавчик, видел? На тебя ж бабы всю жизнь сами кидались и до сих пор кидаются! Оно неплохо — но это ж обычные горожанки или деревенские. Что они умеют? Только сами удовольствие получать. Она на тебя запрыгнула — а ты её ублажай. Разве ж они знают, как найти подход к мужчине, как погладить, где поцеловать, когда налить выпить, как станцевать, чтоб интерес вызвать? И вообще… дорогая шлюха — это тебе не деревенская потаскушка. А если их несколько… ммм… Пока тебе дюжина с четвертью — любая сойдёт, что там, лишь бы давала, а после двух дюжин хочется разнообразия, изысков, красоты, роскоши… А ты, небось, всё вкалывал-вкалывал, да ещё и всех бегающих за тобой дур жалел… По себе знаю — пока денег не было, так и не знал, что такое женщина, которая тебя ублажает, угодить стремится, пусть за плату — всё равно приятно… Опять же — баня, бассейн, дорогое вино… для чего работаем, как не для того, чтоб деньги с толком потратить?

Хельм развалился на диване, весьма благосклонно выслушивая разглагольствования советника по финансам. Вид у него был вполне довольный. Две смуглых черноволосых красавицы нежно гладили тайного по груди и плечам, пытаясь стащить рубаху, рыжая толстушка нежно прижималась к коленям, отпихивая задом ещё одну черноволосую девицу, а шатенка и блондинка с неподдельным восторгом расчёсывали длинные серебристые волосы, попутно заплетая их в косички. Косичек набралось уже больше десятка. Смотрели девицы на своё творение со столь огромной нежностью, что Дерек ни на мгновение не усомнился — они б ещё и сами тайному советнику приплатили за доставленное блаженство. Хельм жмурился и изредка похлопывал старающихся девиц.

В отличие от Хельма купец предпочёл пышных белокурых женщин, по возрасту способных произвести на свет уже по девять-десять детей. Их около него собралось тоже полдюжины, но три из них с явной завистью поглядывали на подруг, забавляющихся лохмами господина Дагора. Женщины разочарованно гладили купца по голове, пытаясь заплести в такие же косички его короткие волосы. Столь сложное действо им никак не удавалось — они разочарованно морщились, но работали честно — их гримас советник по финансам не видел, а те, которые сидели у него на коленях, глядели с преданной любовью и обожанием. Дереку захотелось провести рукой по волосам — а ну как и у него косички окажутся — но сдержался.

— Владыка? — удивился Ильм. — Ты чего так рано? Одной мало оказалось? Ты куда?

— В гостиницу, — бросил Дерек, стараясь не пробежать мимо, а пройти спокойно и степенно, — оставайтесь, я сам.

— А-а… — протянул купец, лениво протягивая руку за кубком, — сказала что ль не то что-то? Стонала неубедительно? Наплюй… а лучше не плати…

— Ильм, — поинтересовался Дерек, — а где можно купить хороший женский арбалет?

— Оружейная, девять, — ни на мгновение не задумался купец, — только женские вряд ли найдёшь — купи облегчённый мужской. И обязательно возьми её с собой — пусть по руке прикинет…

На улице гулял ветер, бросая в лицо мелкий дождик. К забору жался пёс — то ли агент Дагора, то ли телохранитель Ханта. На постоялый двор Дерек вбежал, подгоняемый видениями украденной Талины.

— Корум, — позвал он во дворе, — доложи обстановку.

— Всё спокойно, — ответил пёс. — Не выходила.

Ответ не успокоил. Дерек взлетел по лестнице и постучал в дверь.

— Талина?

Он пришёл и постучал сам — Талина едва успела сделать два шага назад и снова подойти к двери, чтобы не было видно, как она его ждала.

Он стоял напротив и смотрел на неё с тревогой.

— Талина… — в голосе звучала растерянность, — с тобой всё нормально?

В ноздри ударил приторный запах женщины. И ещё вина, но это уже не имело значения. Она вцепилась в дверь. Слов не было, только запах. И чувств не было.

— С тобой всё в порядке? — он был испуган, почти трезв и хотел её по-прежнему. Вот только пришёл он от женщины.

— Ты как? — чуть качнулся вперёд, и сделай она шаг назад, мог бы войти в комнату… можно сказать, что ей страшно, и он никуда не уйдёт…

— От тебя женщиной несёт! — заорала Талина и изо всей силы захлопнула дверь. Пусть эта дверь ударит его по носу! Пусть убирается! Рывком задвинула щеколду, бросилась на кровать и разревелась.

Дверь захлопнулась у его лица. С Талиной всё в порядке. Это хорошо. Но женщины гномов тоже выражают мужчинам свою ревность, и очень бурно. Не неожиданно, но не очень приятно. Здесь так принято везде — далеко не лучшая традиция. Дерек прислушался — она рыдала. Ошибся, не надо было таскаться в этот кабак и проверять то, что и так ясно. Или уж следовало отмыться и облить себя вином и благовониями — может, и не учуяла бы. Всё время он забывает, что здесь по запаху ориентируются. Дерек разглядывал дверь, раздумывая, постучать или нет. Нет — сначала надо от запаха избавиться, а то она лишь сильнее расстроится. Что ж, завтра придётся мириться. Обидно, решит ещё, что он повёл её по лавкам, чтоб вину загладить.

Он ещё немного постоял перед дверью и пошёл к себе.

Талина к завтраку не вышла, советники не вернулись, дружинники ели отдельно — утром за столом он сидел в одиночестве. Поднялся наверх, постучал к Талине, она не ответила. В результате Дерек закрылся в комнате и стал прислушиваться, когда она решит выйти. Не выйдет к обеду — или дверь ломать придётся, или в окно лезть. Только в окно он не протиснется. Значит — дверь вышибать, это без проблем.

Талина ревела. Сначала она ревела от обиды. Потом ей стало страшно, что она заехала ему дверью в нос, и он обиделся. Потом она снова рыдала, а затем разум начал нашёптывать, что хоть он к ней и прибежал прямо из увеселительного заведения, но ведь волновался! Не остался там, а к ней пришёл! И хотел! Мужчины, они же все… такие. И Дерек — сын князя, там нравы… она снова разревелась. Там нравы свободные, а он в весёлый дом потащился, вместо того, чтоб к ней придти! Она что, настолько этих шлюх хуже?! Жалко, что ему дверь по лицу не попала! Или попала? Он волновался — а она ему по носу! Князю — и по носу! Вдруг он обозлится и её расхочет?! Ну и пусть расхочет — она тогда забеременеет от первого попавшегося мужика и найдёт себе богатого мужа! Вот назло! Кому назло? Можно подумать он у себя в столице об этом узнает… а вдруг он и правда обиделся?

Утром он постучал к ней в дверь, но показаться с распухшим носом и не открывающимися глазами было стыдно. И вообще — как теперь себя вести?

К обеду она кое-как разлепила глаза, а нос как был в пол-лица, так и остался. И губы разнесло. В конце концов она всё же решила спуститься — уж больно настойчиво Дерек стучал и звал её обедать. Пока зовёт — идти надо, а то разозлится и звать перестанет. И есть уже очень хотелось.

…Оказывается, если он сидит на стуле, а она стоит рядом — они почти одного роста. И можно не задирать голову, а даже смотреть чуть свысока.

— Прости, — сказал Дерек и положил руки ей на талию. Ладони сразу прилипли, словно их притягивало. — Я не подумал. Не обижайся, что-то я совсем не подумал.

И ткнулся лбом ей в плечо. Сил оторваться не было, а обед остывал. Хозяин со слугами смотрел на них. А он всё обнимал её.

— Дерек, — оно вырвалось само, — а ты не возьмёшь меня с собой в Тальн?

— Да, — выдохнул он, — да, конечно, я и сам хотел предложить…

Взять её на руки и унести к себе. И плевать на все дурацкие обычаи — кому какое дело на ком, как и когда женится здесь четвёртый сын… человека, титул которого в этом мире ничего не значит. Просто ему самому не всё равно — сначала надо завоевать власть.

Они так бы и не сели обедать, если б в залу не ввалились советники Хант и Дагор. Дерек не мог сказать, пахло ли от них женщинами, но перегаром от обоих точно несло на весь постоялый двор. При виде советников Дереку удалось наконец оторвать ладони от Талины и приступить к еде.

— Рассола! — крикнул Ильм, падая на стул напротив. — И молока!

— Как отдохнули? — ласково поинтересовался Дерек. — Не забыли ещё, что одному надо сейчас финансами заниматься, а другому — службу безопасности с Ядыкой перетряхивать?

— Неплохо, — ответил купец, игнорируя второй вопрос, — красавец наш свёл с ума весь кабак. Хозяйка предложила ему выбор — работать только на неё, или в соседнем крыле, там, где женщины развлекаются… причём деньги обещала такие, что я и за полдюжиницы не получаю… ничего так, да? И это безо всяких начальных вложений — сверкай себе… глазами перед богатенькими купчихами… была б у меня такая внешность — стал бы я торговать? Но он гордо отказался — верность, честность, преданность, долг перед владыкой, всё такое… зря. Тайным советником ты меньше зарабатывать будешь…

Хельм молча дегустировал рассол из кубка, пытаясь подавить зевоту. Талина усиленно старалась не дышать.

— А что так долго? — вкрадчиво вопросил владыка. — Не отпускали?

— Нет, — хмыкнул купец и указал на ставшие волнистыми волосы тайного, — эти дуры заплели ему семь дюжин две косички… Мы считали, да — когда он их расплести и расчесать пытался… как расчесал, так сразу сюда и пришли…

Ильм вздохнул и тоже принялся за рассол.

* * *

Новый студент оказался невысоким, тощим, рябым, конопатым и совсем юным. От силы дюжина с четвертью, вряд ли больше. Драгомил ещё раз глянул в накарябанный мальчишкой листок — гусиным пером на бумаге тот писал с трудом. И за него хлопотал Уржел — а он не станет просить за кого попало. И светлый владыка тоже не станет.

— Итак, — зачитал вслух Драгомил, — ваше имя Гозренимад и вы родились в шестом западном секторе Подгорного царства. Должны были поступить на обучение в Дерск, но вас занесло к нам. Здесь всё верно изложено, по каким причинам вы сюда попали?

Парнишка кивнул.

Спрашивать вслух про ловцов Драгомил не стал. Такое не выдумывают, тем более гномы. Ответ из Нижнего Заозёрья на запрос о жизни будущего мага придёт не скоро, но Драгомил уже знал, что будет он тревожным. И дело вовсе не в способностях целителя.

— И вы научились только останавливать кровь и бросать огненные заклинания?

Мальчишка опять кивнул.

Как он творит огненные заклинания, Драгомил сегодня уже видел. Даже позавидовал. Что он способен лечить одним лишь своим присутствием, Уржел уже доложил. Вот на этом и будем строить обучение. Целительство и огненная магия. Третий же талант пока развивать не станем. Пусть именно из-за него парня и отправили в Дерск, а мы сделаем вид, что ничего не поняли, что талант не самый сильный — а он и правда третий по силе, и не самый нужный — а он и правда не самый нужный.

Магов, имевших способности к управлению временем, Драгомил за свою жизнь встречал всего двоих. Оба были из живущих под небом, и гонялись ли за ними нижние сообщить ему не соизволили.

— Хорошо, — согласился Драгомил якобы после размышлений и колебаний.

Можно подумать, существует выбор, когда просит владыка. Утешало только, что он бы и сам вцепился в мага такой силы. Любой бы на его месте вцепился. Почти любой. Почти. Поэтому надо будет решить, как действовать, когда Джайлем решит избавиться от конкурента.

— Мы зачислим вас на первый курс. Если из Заозёрья придёт подтверждение о согласии на оплату обучения у нас, то никаких проблем. Если нет — господин Уржел согласен взять вас на работу или вы сможете учиться в долг, выплачивая нам деньги после окончания учёбы из ваших будущих заработков. Если Заозёрская школа станет настаивать на вашем переезде в Дерск — вы сможете решить этот вопрос сами.

Мальчишка вздрогнул. Правильно, ни один маг на его месте тоже бы носа из города не высунул.

— Также вам придётся отказаться от традиционного подгорного окончания в вашем имени или взять себе другое…

Парнишка напрягся и выпятил челюсть.

— Не надо переживать, — успокоил его Драгомил, — во-первых, это очень давнее пожелание подгорных правителей, чтобы вас не узнавали по именам под небом. Все ваши соплеменники так делали и делают, вы же не первый из подгорных студентов, а, во-вторых, эльфы тоже отбрасывают свои безумные — эль, — иириэль, — хренегознаетчтоэль, такова давняя традиция магической гильдии. А некоторым просто не нравятся имена, которые дали им родители. Так каким именем вас записывать?

Конопатый студент особо не раздумывал.

— Пусть будет Гозрений.

* * *

Они купили три мешка шерсти и чуть ли не два десятка спиц разной толщины — деревянных и металлических. Ещё крючки для вязания. Иголки. Хлопковую пряжу всех цветов. Нитки. Деревянные бусы. Дороже всего обошлись металлические спицы, иголки и крючки — шерсть стоила дёшево, а к драгоценностям Талина оказалась совершенно равнодушна, хотя и проявила необычайные познания в свойствах металлов, сплавов и драгоценных камней. Дома всего этого навалом, объяснила она, а шерсти и тканей почти нет. Дерек мог её понять — ничего дороже ковров на полу он здесь ещё не встречал.

Ещё он купил ей синюю юбку, красную юбку, розовую юбку, зелёную юбку, разноцветную юбку, три кофты и сапожки — Талина ничего из этого не просила, но по глазам было видно, что юбки ей очень нравятся. И арбалет — облегчённый мужской, женских не было, и мужские-то считались редкостью для особо опытных стрелков. Или роскошью — повесить на стене как украшение.

В руках они несли только арбалет — для остальных покупок пришлось нанять телегу. Ещё они видели сборник узоров для вязания — но стоил он столько, что проще было купить десять телег шерсти — Талина заупрямилась и от такой роскоши отказалась, заявив, что половину узоров она и так знает, а остальные придумает. Тогда Дерек предложил купить ей чистые листы бумаги в переплёте — пусть напишет свой. Решили, что этим она займётся уже в столице.

На постоялом дворе их ждала телега с покупками — Талина убежала вязать, а Дерек отправился к градоначальнику — выяснять обстановку, сроки сбора армии, поставки продовольствия, цены, перестановки в службе безопасности, а заодно потребовать документы и попытаться самостоятельно расшифровать записи о предыдущих правлениях. Надо учиться читать самому, потому что произнесённый с листа советником или секретарём текст может не всегда совпадать с тем, что был на этом листе написан.

* * *

— Как у нас с войсками?

— Собираются, — пожал плечами Джайлем. — Занятно, что платить им на этот раз будем из казны бывшего владыки. Всегда бы так — сам против себя деньги копил. Там достаточно.

— Командование?

Вопросы повторялись при каждом ожидании падения. Можно подумать, что-либо менялось. Кого-то гоним воевать, кому-то платим, командующим обещаем безопасность, потерявшие человеческий облик князья идут сами — надеются, что на этот-то раз повезёт. Узленг не явился, на юг собрался. Это от нынешнего правителя там скрыться можно, а от будущего… агенты выследят и хорошо, если убьют. Хуже, если обратно доставят. А именно это им и прикажут. К скачущим гномам Узленга, о себе думать надо: аккуратно списать деньги из захваченной казны — кто станет проверять? Да, именно эту мысль и будем вертеть со всех сторон. Вот так: такая удача редко бывает — я столько времени потратил на вычисление уязвимых мест главы службы безопасности, что вполне заслужил часть выданных средств. Особенно, если к концу правления они ещё не закончились.

— Припрячь, — согласилось существо напротив, — только не в ущерб войску. Отдашь с прибылью — когда я снова приду. Как у него со средствами на данный момент?

— Выясняем. Очень оборотистый казначей попался, хоть и вороватый.

— Договориться удастся? Купить или припугнуть?

— Вряд ли.

Какая разница? Всё равно к концу нового светлого правления вложивший деньги купец благополучно состарится и переправит семью на юг, если таковой обзаведётся. Эту мысль тоже можно усиленно передавать. А говорим чистую правду:

— Богат слишком и слишком расчётлив — речь вести будет только об очень больших деньгах. Но, если новое правление окажется коротким — можно попробовать. Или если новый владыка выгонит его за казнокрадство, а это весьма вероятно. Тогда может пригодиться, много знает.

— Вот дрянь, — бесстрастно сообщил правитель, — я думал, отсутствие средств немного его задержит. Пришлось бы скоту опять идти на гномов работать. Представляю, как он ненавидит гранить алмазы… Да, кстати, как насчёт соглядатаев? Могу я выйти за стены?

Джайлем резко побледнел. Это получалось у него виртуозно.

— Не знаю, — сомнение и сочувствие в голосе, а в мыслях конкуренты и перевербовка советника по финансам, — не можем же мы перебить всех собак в городе. За последнюю дюжиницу отыскали больше трёх дюжин магических контуров, уничтожили пять дюжин псов — при этом до сих пор не знаем, были ли среди них агенты и сколько. Они, твари, только скулили, но ни один не перекинулся. А допросить магически в собачьем виде невозможно, вы же знаете. Всех птиц над городом мы тоже уничтожить не в состоянии — словом, как обычно. Я бы не рисковал, Гродан… бывший тайный советник мог не знать всех агентов, а нынешний — набрать новых. Он, правда, неопытен — но в присутствии хозяина скоро всему научится. Да и шавки к хозяину сбегутся. Я бы не рисковал.

— Ладно, ступай. Позови командование.

Джайлем приоткрыл дверь и осторожно просочился наружу. Убить тело человека вполне возможно. Знал бы наверняка, что не проверка — не удержался бы. И жил бы сейчас на юге придворным магом у какого-нибудь шейха — позор и унижение на всю оставшуюся жизнь за одно мгновение сладкой мести. И плевать, что Амелия такого стыда не вынесла бы.

Снаружи он перевёл дыхание и поднялся на крепостную стену. Войска стояли внизу — дымились полевые кухни, слышалось ржание, топот, смех и ругательства. Скоро в живых останется едва ли двухдюжинная часть, и в следующее правление оплату опять придётся поднимать.

Глава 19. Сборы

Вчерашний кабак лежал в стороне от здания городской управы, и Дерек очень надеялся, что пока он ходил с Талиной по лавкам, советники Хант и Дагор не захотели его опередить.

Слежки он не заметил и петлять не стал — всё равно любой агент возьмёт след и доложит, куда ходил владыка.

Хозяйка увеселительного заведения из детородного возраста уже почти вышла, но собой была если не соблазнительна, то мила и обаятельна. Представилась госпожой Люшесией, пригласила сесть, налила таргенайского в высокий хрустальный кубок.

— Чем обязана, владыка? — гостеприимно улыбнулась она. — Вы чем-то недовольны?

— Что вы, — столь же любезно ответил Дерек, — ваше заведение просто замечательно, всем доволен. Почти.

— Почти? — удивилась хозяйка, игриво поправив локоны. — Вам чего-то не хватило?

— Вот именно, — Дерек вложил в голос как можно больше тепла и учтивости, — можно сказать, очень не хватило. Я надеюсь, что именно вы и восполните мне эту досадную мелочь.

Госпожа Люшесия вопросительно вскинула брови.

— Я, право, не понимаю, о чём вы, — с томным придыханием изрекла она, — мне уже столько лет…

— Да и мне немало, — он откровенно вызывающе взглянул на сидящую перед ним женщину, — поэтому я и убеждён, что мы поймём друг друга и останемся полностью друг другом довольны. Так я могу получить то, за чем пришёл? — этот вопрос прозвучал уже серьёзно. — Мне ведь не придётся вас уговаривать?

— Нет, что вы, — поджала губы хозяйка, — вам как — всё полностью, или только самое главное?

— И то и другое, — решил Дерек, — и, естественно, во всех версиях.

Хозяйка поднялась, подошла к стоящему в кабинете комоду и достала оттуда пачку листов.

— Здесь всё, — она церемонно склонила голову и начала раскладывать листки стопками, — это — для советника Дагора, это — для советника Ханта, а это — специально для вас, владыка, не первый год работаю. Так что версий три, и они не сильно отличаются.

— А где версия для градоначальника? — подвинул к себе Дерек отчёты вчерашних танцовщиц.

— Советники Хант и Дагор пожелали сначала каждый в отдельности её одобрить, — усмехнулась хозяйка, — и я решила, что и вы тоже пожелаете, так зачем спешить?

Он бегло просмотрел листы: сверху лежали краткие донесения о прошлом вечере и ночи, чуть ниже — полная запись всех разговоров советников и владыки, отдельно сбоку за вертикальной чертой указывалось количество выпитого на момент произнесения фразы вина и его название. На последнем листе находились психологические портреты участников гулянки, исключая того, кому отчёт предназначался.

— Вы не возражаете, если я устроюсь здесь и всё изучу? И будьте столь любезны, прикажите принести мне какой-нибудь травяной отвар или воду.

Хозяйка степенно кивнула и удалилась.

Дерек принялся разбирать отчёты: к счастью, писали танцовщицы красиво и разборчиво, чтобы не утруждать и не сердить начальство, — поэтому на пятом листе он перестал шевелить губами при чтении, а, справившись с докладом для советника Дагора, мог уже охватывать взглядом сразу две-три строчки. Донесение для советника Ханта почти ничем не отличалось. Дерек выпил принесённый отвар и изучил отчёт для себя — расхождений снова не было. Всё, что он запомнил сам, совпало дословно во всех трёх докладах. На всякий случай он посмотрел, нельзя ли зашифровать что-нибудь между строк — особых отличий в написании букв не обнаружил, а эльфийские мелодии были тщательно переведены, иногда даже с толкованиями подтекстов. Все ли переведены и дословно ли, сказать было сложно, приходилось довольствоваться тем, что есть, но записи казались вполне достоверными. Можно, конечно, добавить всё что угодно после его ухода — но тут уж ничего не поделаешь. Характеристики его самого и советников ничего нового ему не сказали, кроме того, что работать девушки умели. Он дёрнул за кожаный шнурок, прикреплённый к колокольчику — вошла хозяйка.

Дерек вновь учтиво улыбнулся и выслушал краткую историю торгового дома «Тропинка» и его владельца. Не нашёл ничего подозрительного, за исключением того, что, по слухам, небольшое наследство отца отошло младшему брату господина Ханта, а сам он вынужден был податься в охранники. На вопрос, нормально ли это, госпожа Люшесия с искренним недоумением ответила: «А как же иначе? Вот если б у него была младшая сестра — тогда отец ещё мог бы подумать, кому оставить — ему или зятю… и то вряд ли». Дерек задал уточняющий вопрос и услышал, что наследство здесь оставляют в основном младшим детям. Надо будет перепроверить. О господине Дагоре госпожа Люшесия ничего не слышала.

— Благодарю вас, — поклонился Дерек, — я доволен. Пожеланий по докладу господину Ядыке у меня нет, если господа советники захотят что-либо добавить — пришлёте мне вставки. Что касается донесений советникам — советую убрать из докладов фразу, что я им не доверяю — во-первых, они и так это знают, а во-вторых, не поверят, что я это произнёс даже специально для них. От себя можете пересказать им этот наш разговор, он вполне её заменит. Ещё раз благодарю вас за честную службу, стандартную оплату потребуете с советника Ханта, потом пришлёте мне копию счёта. Всего доброго.

Время было потрачено не зря — теперь с очень большой вероятностью можно было сказать, что советники раньше знакомы не были. Хотя они могли и разыграть все сцены специально для него — но вряд ли, слишком уж настороженно относились они друг к другу, и слишком уж причудливыми путями шла их беседа. К тому же редкие фразы, не относящиеся к красоте и достоинствам девушек, что они произносили наедине с танцовщицами, откровенно были рассчитаны на чтение в докладах и потому звучали двусмысленно и расплывчато. Вполне удовлетворительный результат. И вдобавок ко всему он неплохо потренировался в чтении.

С градоначальником и представителем торговой гильдии владыка просидел почти до полуночи, после чего потребовал показать архивы. Дерек надеялся, что Талина распознает запах пыли, бумаги и чернил и не заподозрит его в очередных развлечениях. К утру он научился читать почти также бегло, как дома. А если бы местные пропускали гласные при письме — вышло бы ещё быстрее. Но здесь на листе помещалось меньше слов, значит, меньше информации, чем на серебряной пластине, — именно за счёт прописывания гласных букв.

Ничего дельного про светлых владык он не узнал. Указы, постановления, грамоты и приказы — по ним можно было составить представление об экономике, политике, судебной системе, но ничего конкретно про владык. Дерек перешёл на указы тёмных — их было заметно меньше, но они снова ничего ему не сообщили. Да, тёмные требовали больше для себя и не интересовались порядком в городах и княжествах — но таких правителей много. Да, их приказы были порой крайне жестоки, а требования неумеренны — но и таких правителей четвёртый сын императора встречал неоднократно. С другой стороны: в архивах никогда не бывает всего, и понять, что уничтожено — достаточно сложно. Единственный достоверный вывод: владыки чередовались — так об этом ему говорили все, включая старушку — торговку рыбой и едва шевелящегося старика на окраине города.

На постоялый двор Дерек вернулся с рассветом, выслушал доклад очередного агента, что Талина никуда не выходила, и успел ещё выспаться до завтрака.

Он снова пришёл только под утро — но на этот раз Талина не ревновала. Она заснула за вязанием и не услышала его шагов. За столом на всякий случай принюхалась, но Дерек видно нарочно не переодевался: ничего подозрительного учуять не удалось — всю ночь читал при свечах. Зато он её и не обнимал. А очень хотелось. Мелькнула мысль, что может зря она так переживала, пусть бы немного… развеялся, лишь бы потом снова нежно к ней прижимался и развлекал весь вечер. Но с другой стороны — что за глупость, почему, чтобы проявить к ней внимание, надо для начала отправиться к…. Тут ей снова захотелось разреветься. Или у него что-то не в порядке, и он на всякий случай решил себя проверить, чтобы… ну… не опозориться? Живущие под небом часто обсуждали такие вопросы, но у неё совсем не было опыта, не считать же опытом те несколько раз с Ренни, о которых она теперь так старалась забыть, поэтому она смутно представляла себе как это — опозориться. Только понаслышке, а там не всегда понятно, о чём речь.

В результате Дерек слегка дотронулся до её плеча, сказал, что в ближайшие полдюжиницы точно будет очень занят, но обязательно выкроит время, чтобы подобрать ей лошадь и верховой костюм. А она должна придумать, куда за это время деть все покупки — потому что в походе нужно только самое необходимое, и если две юбки уж как-нибудь поместятся, то три мешка шерсти — никак. И с этими словами куда-то умчался. А Талина осталась стоять в полном остолбенении — зачем он тогда всё это ей купил? Ещё больше напугала её мысль о лошади — она не умела ездить верхом! Она была уверена, что путешествовать будет в телеге! Но если сказать об этом Дереку, он вполне может раздумать брать её с собой! Она решила, что умрёт, но с лошади не свалится. И надо бы попросить кого-то, чтоб показал ей, как ездят. Или всё-таки рассказать об этом Дереку? Может, скакать верхом не так сложно?

Она хотела выйти прогуляться — но не знала куда, а на рынок идти без денег — только зря время тратить. Можно навестить Ренни… Завтра. Сегодня он ещё не совсем поправился. Или поправился, но ушёл… завтра. Завтра обязательно. Сегодня столько дел — надо умудриться связать свитера из всей шерсти, что они купили. Один наденет Дерек, ещё один — она сама, а остальные займут меньше места, и их можно будет увезти. И Ренни надо свитер связать — на прощание. Ещё можно штаны, носки, шапку и варежки — наступит зима, и ему будет холодно. Да, если связать ему свитер — тогда можно и послезавтра придти, как раз готов будет. Она же не просто встречу откладывает — она подарок вяжет, спешит.

Талина поднялась наверх и с утроенным рвением схватилась за спицы: самое главное — она уедет с Дереком. Остальное неважно.

Время то тянулось, то бежало. Вернулся бывший командующий гарнизоном Путаря, ставленник предыдущего светлого владыки, занял своё место и немало помог Дереку в уяснении местных правил ведения войны. Начали подтягиваться войска, и пришлось в спешном порядке учить, как они обмундированы, как строятся, маршируют, как движутся в походе. Деление на дюжины, а не десятки, становилось привычным.

Обозом и продовольствием занимался советник Хант — и Дерек со злорадством наблюдал, как тот худеет, зеленеет и звереет. Заниматься закупками в таких количествах ему ещё не приходилось. Ничего, пусть попрыгает. Половину счетов владыка дублировал — все просто не успевал, но и этого хватит, чтобы выяснить, сколько Ильм намерен уворовать.

Хельм тоже зеленел и зверел: ему приходилось ещё хуже, чем купцу — сказывались отсутствие опыта и боязнь кому-либо довериться.

Любозару стало лучше, но говорил и ходил он всё ещё с трудом, поэтому Дереку пришлось обложиться учебниками военного дела и описаниями исторических битв, а к нему заходить только с самыми необходимыми и сложными вопросами. Спать в архивах владыка считал неприличным, и всю гору книг и свитков пришлось перевезти в комнату на постоялом дворе, где спокойно можно было отдыхать короткими погружениями. Советники так не умели и с трудом подавляли зевоту, когда Дерек всю ночь заставлял их докладывать о делах.

На третью ночь, после того как измученные советники с тоской попросили дать им немного передохнуть, к нему пришла Талина. В халате. Со свёртком в руках. Выражение её лица не оставляло ни малейшего сомнения в том, зачем она явилась. То, что пришла сразу после ухода обоих советников — в том, что полночи прислушивалась под дверью. Дерека прошиб холодный пот, а затем бросило в жар. С ужасом подумал — здесь совершенно другие обычаи! Вдруг она начнёт настаивать? Он не мог представить себе как объяснить ей, чем невеста отличается от наложницы. Ладно, половину традиций всё равно можно забыть, но начинать с этого поход…

— Талина, — радостно улыбнулся он, — что так рано? Пойдём позавтракаем? Я тут совсем замучился…

Скривил как можно более усталую и тоскливую гримасу, размашистым жестом указал на гору свитков и доверительно пожаловался:

— Не представляешь, как тяжело учиться читать заново… такие причудливые извилистые буквы… а мне ещё сейчас мчаться войска проверять… и воевода никак не встанет на ноги… пойдём завтракать, я всё равно собирался — когда всё время носишься, есть ужасно хочется.

Ничего ему проверять было не надо, и есть совсем не хотелось, но придётся спешно убегать из комнаты. Ладно, дойдёт до гарнизона, а потом до лечебницы.

Она покраснела, потом побледнела, кажется — даже собралась заплакать. Пришлось брать со стола счета господина Ханта, нежно обнимать её за плечи и, тяжко вздыхая, во всех подробностях рассказывать, как трудно следить за его махинациями, особенно когда ты считаешь в десятках, а он — в дюжинах. Причём нарочно, мерзавец, считает в дюжинах, чтоб проверку затруднить! И при этом осознавать, что постель — в четырёх шагах сбоку, а рука прилипает к её спине.

Результат был совершенно неожиданным. Талина преисполнилась самого сердечного сочувствия, перестала дрожать и предложила:

— Давай я тебе помогу, я хорошо веду счета. И в десятках тоже считаю — я тебе всё переведу в десятки.

В результате та, которую он уже считал невестой, вошла к нему с целью стать наложницей, а получила должность ревизора. Дерек недолго выбирал между готовой заплакать и прыгнуть в постель женщиной — и женщиной, лезущей в государственные дела. Пусть, зато занята будет и пользу принесёт. В крайнем случае за ней всегда можно снова перепроверить. Теперь если постучится: пачку отчётов советника по финансам ей в руки — пусть проверяет. Махинации Ильма она покрывать не станет.

— А я… — запнулась Талина, пока он собирал со стола доклады господина Ханта с целью вручить их новоявленному ревизору, — я тебе свитер связала… вот.

И протянула свёрток. Надел его Дерек поверх рубахи — боялся не выдержать и утащить Талину в постель. Потом вручил ей бумаги и сообщил, что ждёт завтракать. И вообще — свитер так ему нравится, может она, когда всё перепроверит — ещё ему такой свяжет? Но только после того, как все дюжины в десятки переведёт. Спускаясь по лестнице, он размышлял, чем бы ещё её загрузить, чтобы времени на заигрывания не осталось. Его невесте, конечно, работать не полагается, но раз она сама к нему пришла, то и спрос с неё как… с ревизора.

В это утро Любозару, наконец, стало заметно лучше — он смог подняться и выйти на улицу. Ухаживавший за ним всё это время Шуст смотрел на воеводу с немым обожанием, готовый броситься куда угодно по первому же намёку. К подтягивающимся войскам главнокомандующего вывезли в той же карете, которую подавали Дереку. Воевода с некоторым удивлением, но без лести, одобрил почти все решения владыки и начал подбирать себе адъютантов и заместителей. Долго он, однако, работать ещё не мог, поэтому к обеду его снова отправили к целителям. Дерек пришёл к господину Радосвету вечером — вооружившись картами, историческими хрониками, рисунками и учебниками военного дела.

Любозар оказался гением — дома Дерек много бы дал за такого заместителя. Нет, его собственный тоже был очень неплох, и Дерек надеялся, что в отсутствие четвёртого сына отец не наделает глупостей и поставит главнокомандующим именно его, а не кого-то из братьев. А если нет — заместитель мог за себя постоять, и знал, как поступить, если какое-либо из покушений на воеводу окажется удачным, а император — не в лучшем расположении духа…

Правила ведения боя действительно оказались достаточно просты — хотя бы потому, что были двумерны. Все сражения велись на земле, и третье измерение было представлено только рельефом местности. Гораздо проще, когда приходится рассчитывать атаку лишь слева и справа, не учитывая высоту, облачность, встречный ветер и грозовые фронты. Реки можно было перейти вброд, не рискуя потерять всё войско, штурм крепостных стен без конницы казался весьма странен, так будь здесь настоящая конница — и замки были бы другими.

Увлёкшийся Дерек решил проверить способности Любозара, и с третьей попытки, сломав несколько перьев и заляпав чернилами кучу листьев, начертил схему сражения над Таретом, объясняя как атаковать в трёх измерениях. К его удивлению воевода моментально уловил суть, повертел листки, даже попытался изобразить из них что-то летящее над столом, а потом заключил, повернув лист, символизирующий конницу Инхрада, чуть под другим наклоном к столу:

— Я правильно понимаю, что если бы они выстроили войска таким образом, то накрыли бы вас сверху?

— Правильно, — изумился Дерек, — но они не могли так сделать, их атаковали когда сверху шёл грозовой фронт.

Любозар вгляделся в своего нового владыку и вдруг спросил:

— Ты наверно очень тоскуешь по полёту?

Дерек прислушался к себе.

— Нет, — ответил он честно, — ни по дому, ни по полёту я не тоскую. Даже странно.

«И курить мне не хочется», — добавил он про себя, чтобы не объяснять воеводе, как и для чего «дымят» — не было здесь слова «курить».

Ночью он зашёл к Талине сам — во избежание повторения вчерашней ситуации. Он её разбудил — она считала весь день и весь вечер, но зато перепроверила и перевела в десятки половину отчётов. Бумаги Дерек забрал, обнять обнял, попросил поторопиться и ушёл к себе — на эту ночь он её нейтрализовал.

* * *

На первый курс магической Академии набрали девять человек: самому младшему было восемь, самому старшему — год сверх полутора дюжин. Ещё один парень оказался ровесник Ренни, но на голову выше и раза в три шире в плечах. Нашлись и девочки — обе на несколько лет младше. Рении не знал — радоваться или огорчаться, он думал, что только у них дома учатся по семь-восемь человек на курсе. Зато рыжих оказалось больше половины — всех оттенков раскалённого металла.

Всё оказалось не так страшно — писать не умела половина группы. Младший и девчонки — из-за возраста, самый старший — потому что прибыл из глухой деревни на севере. Так что время приспособиться к бумаге и перьям будет. И писать можно на родном языке, главное, отвечать правильно.

Первые занятия они присматривались друг к другу, а потом курс разделили — грамотных в одну группу, неграмотных — в другую. Только практические занятия по магии оставили совместными.

На старших курсах насчитывалось примерно столько же говорящих — от семи до дюжины. Ренни нашёл двух своих соплеменников на седьмом и восьмом курсах, и даже видел живого эльфа с пятого. Эльфа действительно звали Лиэрн безо всяческих «чтототамэль».

Кормили очень хорошо — кашей утром и супом в обед. Можно было ещё и ужинать, но вечером его кормил Уржел. Ещё он нашёл свою общину и узнал, что туда приходила Талина — но только один раз, больше её не видели. Он разыскал гостиницу — вокруг неё стояла охрана, ощупывавшая едва ли не каждого пытавшегося войти, и крутилось слишком много собак. Он не решился прорваться внутрь и спросить про Талину — вдруг бы это ей чем-нибудь навредило. Если она ещё там.

Поселился он в лечебнице, ночевал в палате с самыми тяжёлыми больными — больше от него пока ничего не требовалось — и платили ему серебрушку в полдюжиницы или два медяка в день. Ренни осторожно спросил у своих, нормально ли это, и услышал, что если его ещё и кормят — то вполне. А если он попутно чему-то учится, то могут вообще не платить. В общем — как договоришься. Разве у кузнеца с подмастерьями не так же? От таланта ученика всё зависит, с иного ещё и вычтешь за испорченную заготовку. Ренни подсчитал, что если на еду совсем не тратиться и где-то чуть-чуть подработать, то к зиме, которой его сразу начали пугать, он сможет накопить на доху и зимние вещи. Зимы он не видел, но она его уже страшила — какой же должен быть мороз, чтобы по воде можно было ходить?

А через семь дней вечером в лечебницу пришла Талина — в новых штанах и свитере и очень дорогих сапогах, словно она вдруг сильно разбогатела. Его затрясло — он прекрасно знал, откуда у девушки может появиться дорогая одежда и красивые сапоги. Могла бы надеть старые — зачем всем своим видом сообщать ему… Ренни закусил губу и попытался улыбнуться.

— Здравствуй, — еле выдавил он, — ты как?

Она подошла ближе, вытащила из заплечного мешка свёрток и протянула ему.

— Хорошо, — улыбнулась мечтательно и отстранённо, — это тебе. Там свитер и ещё вещи на зиму. Не замёрзни здесь — зимой очень холодно, я в первый год себе чуть уши не отморозила.

— А ты? — сказать что-то ещё он был не способен.

— Я уезжаю, — она погладила его по щеке. — Скоро… светлый… владыка отвоюет власть, путешествовать станет безопаснее, ты всему научишься… Всё будет хорошо, Ренни. Правда.

— Уезжаешь? — не захотел поверить он. — Куда?

— В Тальн, — вид у неё был чуть виноватый, — к отцу. Ренни, ты будешь учиться, а мне… мне нелегко будет в чужой общине. В Тальне много лучше. Правда.

Это была правда — но не вся. Он смотрел на неё: и вдруг увидел себя со стороны — такие же сияющие глаза, блаженная улыбка. И запах… он неуловимо изменился, новые вещи и капля благовоний не могли скрыть его. Влюбилась — смог наконец произнести он про себя. Потеряла голову, как и он сам когда-то. Не когда-то — всего полторы дюжиницы тому назад… Она не из-за этих дорогих вещей и сапог уезжает, она не из-за денег уезжает, она просто ничего не соображает. Неужели не понимает, как это опасно — уезжать сейчас?

— Талина, — не выдержал он, — выходи за меня замуж. Я маг, я буду много зарабатывать. Скоро. Ну не очень скоро — но ведь буду! Не рискуй, не надо. А в Тальн поедем вместе будущим летом. Всё проходит, а я — я буду любить тебя. Я буду заботиться о тебе. У меня уже есть работа, будет ещё. Не уезжай!

— Ренни, — она смутилась, — ты… ты… ты много моложе меня. Я старая для тебя, Ренни. И ты — маг. Такие семьи не держатся.

— Я вырасту! — с отчаянием выпалил он. — Талина, я вырасту. Совсем скоро — через год-два! Талина, я буду хорошим магом. И хорошим мужем, правда! Есть заклинания, продлевающие молодость. Мне всё равно — я всегда буду любить тебя. Не уезжай!

Она покачала головой и снова погладила его по щеке. Захотелось расплакаться. Но тогда она лишний раз убедится, что он… мальчишка.

Он сжимал в руках свёрток с зимними вещами и смотрел ей вслед. Кто бы он ни был, её любовник — хоть сам светлый владыка — рано или поздно он её бросит. И тогда Ренни найдёт её — и женится на ней безо всякого приворотного зелья. Просто потому, что станет очень хорошим магом, а она — ей потребуется утешение и поддержка, и кто, как не он, сможет их дать. Он прижал к себе свёрток, развернулся и пошёл в палату.

Глава 20. Удар единорога

Дни слились в сплошное серое пятно — переход, привал, снова переход. Ильм по совету лекаря подобрал главнокомандующему иноходца, и иноходца же — Талине, пояснив, что на нём меньше трясёт.

Рысью войско двигалось всего несколько раз, и насколько меньше трясёт Талина себе не представляла, поскольку сравнивать ей было не с чем. Но всё оказалось не так страшно — лекарей было достаточно, а целитель Любозара первые несколько дней снимал боль в спине и ногах и ей. И слепни её не кусали — маг наложил отгоняющие чары.

Гораздо сложнее оказалось не запутаться в обстановке: всё вокруг настолько провоняло дымом и конским потом, что разобраться в этой мешанине запахов могли лишь оборотни. На первых порах она утешала себя тем, что всё равно под небом больше на зрение полагаться принято. Но вид со спины лошади открывался настолько однообразный — шлемы, копья, лоснящиеся конские крупы — что вскоре она перестала пытаться запомнить где кто едет и старалась только не потерять из виду свою повозку.

Главнокомандующего Талина сначала до полусмерти испугалась, а потом застеснялась. Смотреть на него было не столько страшно, сколько стыдно, но отводить взгляд в сторону — ещё неприличнее, тем более что сам Дерек, советники и целители, казалось, не обращали на его шрамы никакого внимания.

Талина набралась смелости и спросила: «Это его в боях так?» — «Нет», — усмехнулся в ответ Дерек, — «в мирное время. Не пугайся, победим — отправим к магам долечиваться и бороду отращивать, пока времени нет».

Любозара и в глаза и за глаза звали Бородой — это было его очень давнее прозвище. Теперь от бороды остались редкие чёрно-седые клочки на щеках, но прозвище осталось, и чувствовалось, что оно ему нравится.

Дереку легко было говорить «не пугайся», но, когда Борода начал далеко не в просительном тоне убеждать его сменить лошадь, и не просто сменить, а «уничтожить эту дрянь на месте», сначала сам растерялся. Спор о единороге закончился поединком взглядов, который длился так долго, что Талине показалось — Дерек не выдержит, несмотря на то, что у Любозара был всего один глаз. Но не проиграл никто — Хельм поставил между владыкой и его главнокомандующим щит, заявив, что по слухам и предыдущие владыки тоже не всегда могли воеводу переспорить. После чего Дерек вежливо улыбнулся и произнёс: «Я приму ваше пожелание к сведению», а Любозар поджал губы и неодобрительно промолчал.

Войско шло медленно и, к огромному счастью Талины, прямиком в Тальн двигаться не собиралось. Предполагалось обойти несколько мелких городов и княжеств, добраться до Тальна и уже оттуда — на столицу, в обход Жемчужных, вдоль восточных предгорий. Она уже решила — в Тальне скажет, что отец уехал, и попросится в столицу.

Иноходец ей достался невысокий, но она сразу никак не могла приспособиться ставить ногу в стремя — Дереку приходилось забрасывать её в седло. Когда же она научилась залезать на коня, то через день уже пожалела об этом — чувствовать себя невесомой в руках Дерека было очень приятно.

За войском двигался обоз и полевые кухни — там можно было вечером посидеть у костра рядом с Дереком. К ним прибилось достаточное количество мелких торговцев и торговок, причём женщины поставляли воинам не только еду. Иногда она ловила неодобрительные взгляды Дерека в сторону девиц, и это её ободряло. Но всё равно он почти не обращал на неё внимания. И вообще — зачем тогда взял с собой, если не проявляет никакого интереса? Просто чтоб была рядом?

Зато на третий день похода она ощутила на себе заинтересованные и одобрительные взгляды всех мужчин — даже Борода умудрился сказать комплимент.

И они не пытались угодить Дереку. Нет, интерес к себе она чувствовала и когда его не было рядом. Причём неподдельный. Никого не удивлял выбор владыки — словно она была первой красавицей. Смешно — она стала нравиться живущим под небом мужчинам, кто бы мог подумать!

Советник по финансам, и тот начал поглядывать на неё с нескрываемой симпатией, хотя она выловила у него полторы дюжины неправильно высчитанных золотых. Талина даже подумала — может, его радует, что она ничего существеннее не нашла в его отчётах? Приписал он явно больше, но доказать это она никак не могла.

В Вендее к ним присоединилось полкуля воинов, в Дарейске — ещё столько же.

Ночевать останавливались то рядом с поселениями, то в поле. Однажды попали в грозу, и она с удивлением наблюдала, с какой радостью Дерек смотрит на хлещущие с неба струи. Привалы были короткими и на них советники развлекали её как могли, особенно Хельм.

Из Островца, где в войско влилась ещё дюжина конных и три дюжины пеших воинов, они направились к Худане, чтобы уже оттуда выйти на почти прямую дорогу к Тальну, проходящую через Нежат, Смолянку, Кладень и другие мелкие города и княжества. Шли вдоль реки, та петляла, но путь не спрямляли. Идти через лес приходилось не часто — живущие под небом старались ездить по открытым пространствам, избегая встреч с лесной нежитью и нечистью. И всё же миновать чащи удавалось не всегда. Хотя вампиры и разбойники такому войску были не страшны, завалы разбирали мгновенно, если требовался широкий проход — маги осторожно и не спеша его выжигали, не допуская лесного пожара.

Путь из Островца лежал как раз через лес — слишком большой крюк делала река, а крупных поселений вдоль русла до Нежата не попадалось. На привал остановились в поле между чащами — то ли очень широкая просека, то ли след магического лесного пожара — Хельм удивился, что молодых деревьев почти нет. Талина не знала, должны ли они быть — она ездила только по дороге от шахты до Тальна, а из города просто так никогда не выбиралась. Но к лесу она привыкала — вместе они с Дереком учили названия трав, деревьев и насекомых под усмешки советников и адъютантов. И даже сморчки несколько раз находили. Когда они однажды принесли их в обоз, то Ильм в своей обычной манере поинтересовался:

— Владыка, это букет, или всё-таки на жарево?

На ночлег остановились засветло на самом краю леса — чтобы не идти по нему в темноте. Оборотни умчались изучать дорогу, бить дичь, даже Ингуру предложили перекинуться и сходить на охоту. Смуглолицый охранник мрачно огрызнулся.

— Да ладно, — примирительно сказал Хельм, — лес кругом, кто твой обрубок увидит. И особая примета как агенту тебе сейчас не страшна — сбегал бы, глядишь, лося бы задрал.

Ингур понурился.

— Да чего так переживать, — не отставал Хельм, — что ж теперь — до победы в человеческом облике ходить?

— Угу, — поддержал его Ильм, — я ещё понимаю — спереди чего обожгло, оно да, стыдно. А хвост — это ж боевое ранение, им, наоборот, хвастаться нужно.

— Молчи уж, — Ингур приподнял верхнюю губу, недвусмысленно демонстрируя клыки, — кто б нам тут трепал о боевых ранениях! Ранение в спину — это ж…

— Ну, положим, не в спину, — ухмыльнулся советник по финансам, — а в… ммм… хвост… да и получено не в бою, а в разведке…

— И что, — нос у Ингура вытягивался, а клыки становились всё длиннее, — ты теперь всем и каждому это объяснять собираешься?

Ильм оценил клыки и осторожно отступил на два шага, а Ингур взял лук и направился в лес в человеческом облике, заявив, что настреляет больше многих. Хант с Дагором переглянулись и вызвали оборотня на состязание — кто больше дичи принесёт. Охранник злобно оскалился и заявил, что шли бы советники лучше за травами, поскольку нечего людям далеко в лес углубляться, вблизи всё равно всю дичь распугали, а они могут владыке в любой момент понадобиться. В результате советники скинули куртки и кольчуги, Ильм взял арбалет, Хельм — лук, и все трое отправились в лес — то ли на охоту, то ли за приправами, то ли — за призывно маячащими фигурами торговок, спешно решивших набрать грибов и пряных трав.

Талина расположилась на телеге, наблюдая, как Шуст скачет вокруг Бороды — не зная, чем тому угодить. Мальчишка смотрел на воеводу с немым обожанием, ловя каждое движение в тайной надежде предупредить все пожелания. Любозар с завистью поглядел вслед советникам, с трудом слез с повозки и тоже куда-то похромал, опираясь одной рукой на палку, другой — на Шуста.

Задымили костры, запахло кашей. Талина поискала взглядом Дерека — он что-то обсуждал с двумя адъютантами. Скорей бы освободился — и так видятся только на привале…

…Адъютанты оседали на землю молча, без единого звука. Дерек пошатнулся, разворачиваясь медленно, и так же медленно кренясь на бок. Стоящие за ним воины валились, не успев схватиться за оружие…

Усталость накатила внезапно, словно он залпом выпил настойку терони. Дерек тупо уставился на лежащих у ног адъютантов — мертвы, оба мертвы… ну и что? Сейчас надо лечь и проспаться — давно он столько не пил, очень давно… наверно в теронь ещё и ринмех подмешали… зачем столько… это покушение… Тупицы, сами теперь будете традэрров сдерживать… Попытался поднять голову — на почерневшем небе полыхала только Видящая… где остальные? Надо оглянуться — неужели пришёл час Покоя, а он…

Ей потребовалось два удара сердца, чтобы увидеть замершую тварь… Она не издавала ни звука — пила жизнь исподтишка, боясь спугнуть жертву… и понадобилась целая вечность, чтобы дотянуться до арбалета и выстрелить…

Рёв падающих скал ударил в голову — словно все луны разом обрушились на землю. Прятаться поздно — только пытаться увернуться от обломков… не успеет… слишком много выпил… и откуда эта чёрная воронка и фиолетовое пламя… новое оружие традэрров?.. Куда смотрела разведка…

Талина судорожно накладывала болт. Руки тряслись… Не успеет. Болт привычно сорвался с ложа и ударил единорога в плечо — не туда! Ещё болт… В шею надо! Опять в плечо! Ещё! Подбежать ближе — она не попадёт отсюда…

— НЕТ! ДЕРЕК, НЕТ!!!

Тварь вздрогнула и дёрнулась, мотнув головой. Уши заложило от громового раската. Цалеар! Дерек стиснул зубы и потянул клинок из ножен. Время сгустилось, клубясь ртутными парами, и каждый шаг уносил все силы… Фиолетовые сполохи в глазах жеребца превратились в омуты мёртвой воды, чёрная воронка тянула его к себе….

— НЕТ! — донёсся до него крик Талины. — ДЕРЕК, НЕТ!!!

Она не успевала. Не успевала добежать, не успевала прицелиться. Болт прошёл мимо седла и со смачным чавканьем вонзился в шею чудовища. Она в который раз не убила его! Потянулась к колчану, вытаскивая ещё болт… Тварь встала на дыбы и медленно, так медленно, что, казалось, можно было успеть выстрелить ещё раз, повернулась к Талине. Зверь смотрел на неё мёртвыми провалами заброшенных шахт, а прямо на лбу разверзлась чёрная крутящаяся воронка… туда нельзя было упасть… нельзя…

Клинок вылетел из ножен, вспарывая ртуть, в которой задыхался Дерек.

Он не успевал — не успевал добежать до чудовища. Не успевал дотянуться, не успевал ударить… Рука сама швырнула меч в шею твари. Лезвие сверкающим радужным диском прошло сквозь чёрную шкуру, словно сквозь дым. Поляну накрыло ударной волной падающего с неба осколка Бурлящей. Чёрная кровь хлынула фонтаном, заливая пространство перед собой, смывая свет и краски.

Десять шагов до Талины никак не кончались.

Он упал бы перед ней на колени, но его опередил Хельм.

— Дура! Дура! — вопль склонившегося к Талине советника был полон тоски и боли.

Сзади подбегал запыхавшийся Ильм. Откуда-то сбоку хромал Любозар, на поляну стекались охранники и воины.

— Жива? — хрипло спросил Хант, отодвигая застывшего Дерека. — Хельм, жива?!

Хельм кивнул, и Дерек понял, что и сам ещё жив.

Тело единорога билось в конвульсиях, выталкивая последнюю кровь, голова рядом глядела на них почти удовлетворённо.

Хельм подхватил Талину на руки и потащил к ближайшей телеге. Дерек с купцом бросились за ним.

Тайный советник дотронулся до шеи Талины, схватился за браслет телепортации, следом — за кольцо на пальце. Подбежал лекарь — глянул на Талину, на браслет, покачал головой:

— В город…

Дагор развернулся и ринулся к купцу.

— Давай телепорт! — тайного трясло. — Её в город надо! Выкинет ведь!

Хант повернулся к одной из телег. Хельм взвыл, рывком развернул советника по финансам и вцепился ему в горло, пытаясь сорвать висевшие на шее амулеты.

— Скотина, — рычал Хельм, дёргая шнурки и цепочки и закручивая их вокруг горла задыхающегося купца, — дай амулет, гнида, я тебе все деньги верну потом! Не трясись за свою шкуру, ублюдок, с тобой владыка останется!

Ильм хрипел, пытаясь оторвать руки тайного советника от сдавливающих шею амулетов. Тайный рычал и душил его всё сильнее.

Дерек подбежал к ним, оттащил Хельма от задыхающегося купца и гаркнул:

— Я тебя лично охранять буду! Амулет живо! Всё верну потом!

— Д-да вы ч-чего, р-ребята? — Ильм держался руками за горло и не мог отдышаться. — Что ж вы меня за подлеца держите? На телеге амулет, я только к ней повернулся, чтоб взять, а ты за горло… и не хрена было на мне рубаху рвать, не девица я…

Подошёл к повозке, где оставил куртку, принялся отпарывать застёжку.

— А на шее?! — взвыл Хельм.

— Так на шее под удар все попали, разрядились наверняка, а на куртке — с четырьмя слоями защиты и сзади лежал, уцелеть должен, — объяснил купец кашляя. — Что уж я — сволочь последняя, мать с ребёнком умирать оставлю…

Срезал с куртки застёжку и протянул Хельму:

— Ей щёлкнуть надо два раза… И хрен тебе — за твою долю! Этого болвана предупреждали — за его долю и пойдёт! Да, он не на Путарь и не на Тальн настроен, а на Сторожею, почти у восточных предгорий Жемчужных. Знаешь? Но там тихо, и лекарь неплохой. Найдёшь телепортиста — пришлёшь за нами в Островец на постоялый двор. Дерек, всё — за твой счёт! В Сторожее сориентируешься? Если что — оставь письма в «Озорной русалке» и «Диком вепре». Всё понял? Деньги возьми! — заорал купец, видя, что Хельм уже собрался телепортировать. — Толку-то, без денег!

И швырнул ему два кошеля. Немного замялся и кинул ещё и куртку.

— По швам распори, там камешки. Подожди…

Чуть помедлил и стащил с шеи амулет — кольцо на цепочке.

— Печать. Ты — управляющий «Тропинки». Не хватит денег — найдёшь моих, требуй с них, что хочешь. На край скажешь — моя баба. Валяй.

Хельм накинул куртку, сунул кошели за пазуху, подхватил на руки Талину и активировал телепорт.

Купец повернулся к Дереку. Впервые Дерек не увидел в глазах советника страха — только бешенство.

— Доигрался? — спросил Ильм почти угрожающе. — Угробил девку? Докомандовался? Людоеда вместо лошади захотел? Тебя предупреждали, что эта тварь коварна, нет?! Я тебе этого не говорил? Хельм тебе этого не говорил? Я тебе не говорил, что нечего девчонку с собой волочь, не говорил? Я тебя не предупреждал, что все расходы на неё за твой счёт пойдут, а, владыка? Эй, владыка, да что с тобой?

Дерек посмотрел на утихшего Цалеара. Подобрал клинок и с остервенением перерубил ему голову напополам. Потом уставился на купца. В глазах потемнело. Ильм побледнел и попятился.

— Почему ты не сказал мне, что она с ребёнком? — зашипел Дерек, надвигаясь на продолжавшего отступать торгаша. — Какого… ты взял её с собой? Денег захотелось лёгких? Счёт мне решил за неё утроенный выставить? За эту шлюху?

Он бы придушил купца голыми руками. Нет, он бы его долго бил. Потом бы он долго бил их всех, а Хельма, унёсшего её на руках… убил бы, наверно. Он же ведь дотрагивается до неё сейчас… Но Хельм далеко, а эта жадная скотина — вот он, прямо перед Дереком.

— Эй, владыка, да ты что? — Ильм перепугался не на шутку. — Владыка, очнись, ты что? Это ж не твой ребёнок, мало ли вообще чей он… может, она ещё не выкинет… ну а вдруг… не психуй, если один раз забеременела, второй тоже сможет…

Реакция у господина Ханта оказалась отменная — он почти успел увернуться. Удар откинул его назад, Ильм споткнулся о кочку, еле удержал равновесие и налетел прямо на подбежавшую торговку.

— Ну вот, — игриво заявила та, смыкая руки вокруг купца, — я ж говорила — сам придёшь…

К чести господина Ханта он не стал дальше плодить зло, и девице не врезал — только замахнулся и обложил отборной площадной бранью, заставив отскочить в сторону.

— Б…! — шипел купец, ощупывая начинающий заплывать глаз. — Один ё… и рад бы врезать владыке, да руку на него поднять не может… верноподданный…! Меня, б…, взамен чуть не задушил, у…!.. оба! Другой м… сам себя пришибить готов, да не знает как — и опять на мне зло срывает! Я, б…, вам что — …?! Я вам что… — с фингалом ходить?! Да….. вас обоих!

Дерек молчал, глядя на матерящегося советника. Ярость ушла, сменившись то ли тоской, то ли апатией. Другой мир — другие нравы. Ильм даже не понимал, за что получил. Просто искренне не понимал. Не убивать же его за это непосредственное «это ж не твой ребёнок…». Дерек повернулся и пнул труп единорога. И ещё раз пнул. На пятый раз он понял, что это не поможет, и остановился. Спросил как можно безразличнее:

— И сколько ребёнку?

Ильм смотрел на него по-прежнему с опаской, а Борода и остальные благоразумно держались в стороне. Купец задумался и очень осторожно ответил:

— Дюжиницы полторы, около того…

— И вы, — уточнил Дерек, — вы все это знали?

Они что, за дурака его здесь держат?

— Так уж с полдюжиницы как понятно, — искренне удивился Хант, — а ты что, не знал? А, у тебя ж с нюхом совсем хреново… да, все знали. Хотя для гномов такое крайне нетипично… видимо, она отчаялась найти мужа среди своих.

Дерек развернулся и пошёл к телеге. Той, на которую Хельм положил Талину. Попытался унять разбушевавшееся воображение, рисующее её в объятиях… нет, при нём она ни с кем не спала, это точно, он же глаз с неё не сводил. В Путаре? Агенты не уследили? Не доложили? Не сочли нужным?! Не найдёт он этого мерзавца, их, может, десятка два было… дюжиницы полторы… знать бы ещё, как они считают… молокосос этот рыжий? Сколько они с ним там… удавить надо было… шею свернуть… или не он… сопляк же… всех бы удавил…

Его накрыл ужас: жизнь Талины вот-вот попадёт под струю мёртвой воды, а он думает, кто, когда и как с ней спал… Не может быть — он всегда считал себя порядочным человеком, насколько им может быть воевода и четвёртый сын… четвёртый сын… Жмарь чханый!

Ввести в императорский род женщину… женщину, которая была… была чьей-то… нет, не чью-то бывшую женщину — Талину! — он бы ещё смог — плевать ему здесь на все обычаи. Он её и не спрашивал ни о чём… Он бы и дома смог. Кто бы рискнул возразить будущему императору? Отец? Братья? Кто из них не понимал — за кем армия и чей в конце концов будет трон? Но ввести в императорский род чужого ребёнка…

— Где агенты? — развернулся Дерек. — Надо выяснить, как он сумел откинуть крышку. Ильм?

— Что сразу я, владыка? — вспылил купец, глядя на Дерека одним глазом. — Чуть что — сразу я виноват! Ты ж сам новый кожух проверил и одобрил! Ещё восхищался работой! Какого хрена ты Хельма отпустил?! Он сыщик и глава безопасности! Не я!

— А кто должен был её везти — ты? — Любозар в упор взглянул на господина Ханта. — Ты?

— Да вы что, — сразу стушевался купец, — а если она вдруг… ну… Вы же первые скажете, что я денег пожалел…

— Вот и помолчи, — бросил Борода. — И не подходи туда, пока агенты след не взяли.

Корум и ещё три оборотня уходили от Цалеара, медленно обнюхивая каждую травинку.

Дерек подошёл к единорогу — прут был перерублен вместе с шеей и уже не держал крышку откинутой. Оставшаяся часть прута была обмотана кожаным ремнём, зацепленным за седло.

— Будем ждать, что найдут агенты, — решил владыка.

— Девять убитых, — доложил подошедший воин, — среди них два адъютанта, дюжинник и один торговец. В лесу ещё несколько пострадавших, но они придут в себя.

Агенты привели бледного парня — двухдюжинника, судя по синей ленте на шлеме. Появился Ингур в наспех накинутом на голое тело плаще — бежал обратно в своём втором облике. Двухдюжинник молчал, опустив голову и не глядя на владыку.

— Вот, — сообщил Корум, — к нему след привёл.

— Имя? — потребовал Дерек.

— Невид, — чуть слышно прошептал парень. — Не виновен я…

— Это зять Ядыки что ль? — встрял советник по финансам. — Разбойник ещё тот. Один обоз мой ограбил и второй пытался! Нечего было с ним церемониться — отправил бы сразу к своему помощнику. Ядыка бы только обрадовался.

— Не виновен я, — мотал головой бледный двухдюжинник, обречённо уставившись в землю.

— Допросить, — обратился Дерек к магу. — И возьми ещё троих в помощь.

Слишком просто. Слишком.

— Слишком очевидно, — согласился Ингур, — я поищу ещё след. Корум, давай по второму кругу.

Скинул плащ и принялся крутиться вокруг единорога, уходя от него по спирали.

Дюжина с третью подчинённых Невиду воинов дружно утверждала будто бы видела своего командира рядом с единорогом. Это полностью убедило Дерека в невиновности Невида, и докладу магов он не удивился. Зятя Ядыки отправили разбираться со своими воинами, и он ушёл, сопровождаемый взглядами скорее сочувственными, нежели насмешливыми. Вернулись Ингур с Корумом — ничего нового не обнаружили. Начали убирать и складывать тела — труп единорога пока обходили стороной. Маги обещали сжечь его последним. И только потом могли попытаться выполнить просьбу господина Ханта о лечении заплывшего глаза, если, конечно, у кого-нибудь останутся силы.

— Били на поражение, — обратился Дерек к главнокомандующему, — зачем кого-то подставлять?

— Владыку не так просто убить, — ответил Любозар. — Никто не знает, опасен ли для него единорог. Ладно, я так понял, Хельм пришлёт за вами телепортиста. Надо обсудить, что делать дальше. Ильметас, поди сбегай — нам «завеса тишины» нужна.

Хант слегка покраснел, но возразить не рискнул и побежал за амулетом.

Вопрос о том, что он оставит войско и не поедет проведать Талину, даже не поднимался. Ни взглядом, ни намёком советники Радосвет и Хант не дали понять, что владыке следует повременить с отъездом или остаться в лагере. Они рассуждали только о том, как лучше защищаться в его отсутствие и как вызвать его обратно.

Дерек поставил себя на их место. Потом задумался — отпустил ли бы он своего заместителя в такой ситуации. Оставил бы его вместо себя? Проблема не имела решения — ни в одной легенде или сказке, ни в одном предании не упоминалось, что женщина может даже помыслить защитить мужчину, не то чтобы совершить это в действительности. Раз так — он будет действовать по правилам этого мира. Тем более, что советники, похоже, не видели особой опасности в его отлучке.

— Можно попытаться, — предложил Борода, старательно проверив «завесу тишины», — если уж так не повезло, обыграть ситуацию по-своему и устроить тёмному ловушку. Или — дать ему понять, что здесь его ждёт засада и именно потому владыка якобы отлучился в Сторожею. В первом случае — есть шанс убить его без особого кровопролития, во втором — оградим войско от нападения… Что он решит — не знаю, но предпочёл бы, чтобы напал. Тогда ты, владыка, вернёшься телепортом и убьёшь его без особых проблем. Главное — чтобы сбежать не успел…

Хант кивал, подсчитывая на бумаге стоимость всевозможных амулетов. Он также вызвался распространить слух об отъезде владыки.

Дерек не выдержал и спросил напрямую, поверит ли его противник, что светлый владыка бросил войско и отправился проведать… проведать… слово не находилось. Он не знал, как теперь назвать Талину.

— Возлюбленную? — безо всяких эмоций бросил господин Хант, не отрываясь от вычислений. — Почему нет? Или решит, что это ловушка… и так и так неплохо получается… Глядишь и правда воевать не придётся…

— Телепортиста или амулет в Сторожею не найдём? — перевёл Дерек разговор, уже зная ответ советника по финансам.

— Стал бы я держать амулет в город, куда легко можно добраться….

Глава 21. Просьба

Ловушка? Шанс? Взвыть и разнести кабинет в клочья? Заодно и с Джайлемом разобраться — давно пора.

Желание вырваться на волю жгло нестерпимо. Но негоже будет, если тварь убьёт носителя на подходе к лагерю.

Оставить носителя? Свободы намного больше, но так можно и доиграться — в прошлый раз едва ушёл. Рано или поздно нельзя станет выходить вообще — негодяй прогрессирует, когда только тренироваться успевает.

Знать бы — новый светлый уехал в Сторожею один или всё же с мечом? Если один — напасть на Сторожею… но она очень хорошо укреплена, и гнида запросто успеет вернуться. Да и кто отпустит носителя одного? А после встречи под Тальном прошло слишком мало времени. Если же пертендент уехал не один, — а он уехал не один, — напасть на лагерь: действуя без носителя, засаду можно обойти и хорошо проредить войско. Вот так в прошлый раз уже собирался с Тальном разобраться, и чем всё закончилось? Зарекался выходить, зарекался, но вдруг в этот раз повезёт, сколько же можно прятаться в опостылевшем теле… Не может он уехать один. Не может он оставить носителя… Ни один не рискнёт сейчас оставить носителя…

— Он уехал в Сторожею с двумя советниками?

— Так точно, ваше величество, — глава Ковена привычно поклонился и привычно принялся размышлять как подставить очередного талантливого выпускника. Сука так наловчился скрывать свои мысли, что иногда казалось, будто его действительно не интересует ничего, кроме власти и денег. Может так оно и есть?

— В лагере остался главнокомандующий?

— Так точно.

— Не добили. Пожадничал — себе хотел оставить, впредь наука будет. Почему данных так мало?

— У них правило убивать всех птиц, что кружат над лагерем. Мы ведь поступаем так же. И очень хорошо налажена безопасность.

— Думаешь, ловушка?

— Наверняка, — согласился Джайлем, ещё бы он не согласился. — Вопрос — в Сторожее или в лагере? Согласитесь, знать точно это невозможно, у Сторожеи же прекрасная система безопасности, сразу снести не удастся, а возвращение меча из лагеря — дело одного удара сердца. Где купол — там и амулет вызова. В таких случаях недобитый Любозар бросал монету — противники равны, поэтому гадать где будет засада бессмысленно.

Найти бы его жену, да и развлечься как следует, посмотрим, что запел бы якобы лучший маг страны.

— Я решил. Я оставлю носителя и нападу сам. Один.

— Зря, ваше величество, — Джайлема нельзя было удивить, он даже побледнел весьма искусно, — очень зря.

Но глаза носителя уже подёрнулись дымкой, и он с бессмысленной улыбкой уставился на мага.

Верховный спокойно разглядывал тело, которое наверняка помнил ещё бравым и нахрапистым, и молчал. Не поддастся. Сколько ни провоцируй — он будет думать о деньгах и власти.

Джайлем отступил, взялся за ручку двери и осторожно поклонился.

— Постой.

Маг вытянулся.

Если на него напасть, как быстро сработают заклинания? Сколько он продержится? Знать бы ещё, что он будет блокировать у себя…

— Пошли магов в Сторожею. Лучших.

Улыбнулся глава Ковена весьма понимающе и злорадно. Правильно понял — напасть на лагерь, отвлечь владыку. Маги справятся с бывшим сыщиком.

— Меня интересует не столько девка, сколько советник. Доставить живым.

— Туда почти невозможно найти телепорт. Претендент может прибыть первым и забрать их.

— Ну так опереди его.

Джайлем кивнул и выбрался из кабинета.

Бросить монету? Засада ждёт везде, идти одному слишком опасно — да и тело у носителя не самое худшее… главное, чтобы нашёлся знающий местность телепортист.

* * *

Выехали в Островец в середине ночи — после того, как установили связь с главнокомандующим и отдали все необходимые распоряжения.

За дополнительными амулетами пришлось посылать магов обратно в Путарь. Им было дано указание тщательно скрывать своё присутствие, позволив при этом лазутчикам врага себя засечь. Господин Хант увязался с магами под предлогом контроля за денежными средствами.

Привезённые амулеты распределили между оборотнями — телохранителем Ильма, Корумом, Ингуром и ещё двумя агентами Хельма. Их обязали стеречь лагерь, ничем не выдавая своего местонахождения. В случае любой опасности — сразу активировать и вызывать владыку. Два дублирующих друг друга амулета остались и у Любозара — для переговоров.

Дерек подозревал, что количество новых магических побрякушек на советнике по финансам на этот раз превзошло все имеющиеся в войске запасы. И пусть — над осторожностью господина Ханта многие посмеивались, но часто она бывала на руку.

Когда же маги принялись восстанавливать арсенал, находившийся на Ильме и выпитый единорогом до дна, то выяснилось, что мало того, что только на шее амулетов была ровно дюжина, ещё столько же было замаскировано под монеты и застёжки, но защитные чары также были вплетены в ткань рубахи, голенища сапог, наложены на ножны кинжала, его навершие и рукоять.

— Зато неизвестно, чем бы для меня всё закончилось, если б эта тварь сначала магию не выпивала и только потом за разум не бралась, — резонно заметил купец. — На какое-то время вся моя защита его точно задержала, мне это, считай, жизнь спасло. Амулетов мало не бывает. В городе ещё закажу.

Главное — чтобы работала связь, утверждал Любозар. Остальное не столь важно. На обеспокоенный вопрос Дерека — а вдруг засбоит телепорт, главнокомандующий удивлённо посмотрел на владыку и ответил:

— Так ты же не один, — и тут же добавил, уловив его недоумение, — ты не успеешь — твой меч успеет, не переживай.

Хант согласно и подобострастно кивнул, опять поклонившись то ли владыке, то ли его ножнам.

— Что ж, — Дерек попытался усмехнуться, но мысли о предстоящем отъезде и Талине свели на нет все его усилия, — я рад, что вы так надеетесь на этот артефакт.

Главнокомандующий и советник по финансам одновременно поперхнулись. Потом Ильм сделал вид, что никак не может откашляться, а Борода разъяснил недоумённо:

— Меч Света — не артефакт, владыка, не называй его так. Не стоит обижать своё оружие.

— Хорошо, — согласился Дерек, — не буду.

Похоже, господин Радосвет тоже считал меч едва ли не разумным. Хуже некуда — теперь и оружию доверять нельзя! С другой стороны — а не поддерживали ли предыдущие владыки эту иллюзию сознательно?

Лошадей гнали всю ночь, но на запасных пересаживаться не пришлось — к Островцу прибыли на рассвете.

— Говорить буду я, — торопливо бросил Ильм при входе на постоялый двор, — не вздумай произнести название города.

Мага от господина Дагора внутри не оказалось. Они сели в обеденной зале и принялись ждать. Хант дёргался, потирая заплывший глаз. Дерек отогнал все мысли и попытался погрузиться в сон. Ему это удалось, как удавалось всегда перед решающим сражением. Вынырнув, обнаружил, что телепортиста всё ещё нет, а советник по-прежнему ёрзает на месте. Дерек выразительно покосился на здоровый глаз господина Ханта.

— Почему ты отправил её в… — Дерек вовремя осёкся, — почему не вызвал мага и не вернул её в Путарь?

Ильм скосил здоровый глаз в сторону очага. Потёр висок, потом щёку. И очень осторожно начал:

— Ты уверен владыка, что единорог не задел твой разум?

Дерек удержал кулак от удара, с запозданием осознав, что в Путаре остался рыжий малььчишка и ещё несколько возможных любовников Талины.

— Если ты немного подумаешь, то и сам поймёшь, что Дагор принял правильное решение, — прдолжил советник по фнансам, снимая с себя ответственность.

— Значит, Дагор принял? — интонация заставила Ханта отшатнуться.

— И абсолютно правильное, — всё же не сдался он. — В любом городе, владыка, куда свободно можно найти амулет или телепортиста, никто не будет в безопасности. И встречаться с магом в крупном городе тоже рискованно. Сам подумай. Ладно, пойду найду посыльных, может, маг на другом постоялом дворе нас ищет. В этом я виноват, да — забыл, что здесь ещё один есть. Но он паршивый.

Ильм поднял на ноги всю местную ребятню, но никуда больше маг не прибывал.

— Ждём до рассвета, — решил Дерек. — И возвращаемся к войску.

Телепортист всё-таки появился — у него не было наведения на Островец, и потому он добирался кружным путём — через Дерск. Зато в Сторожею они отправились прямиком. На вопрос, что просил передать Дагор, маг ответил коротко: «Ничего не ясно».

Хельм ждал их в «Диком вепре». Поднялся навстречу и сразу же предложил пойти к лекарю.

— Она жива? — не выдержал Дерек. — Жива?

— Как тебе сказать… — неопределённо ответил тайный, — скажем так — не мертва.

Тревожный взгляд Ильма сказал Дереку правду лучше всяких слов — тот явно знал, что такое — «не мертва»…

Лечебница оказалась весьма просторная, опрятная и светлая — Сторожея была городом хоть и маленьким, но богатым. Стояла она очень далеко от столицы, и многие купцы коротали там время в ожидании окончания тёмного правления, поэтому деревянных домов в городе почти не было, как не было и убогой одежды.

Лекарь Тревилер — длинноносый, длинноволосый, сутулый и, как и большинство магов, безбородый — вышел к ним сразу же, провёл в гостевую комнату, усадил за стол и предложил выпить. Поймал взгляд Дерека и более медлить не стал:

— Она без сознания. Тело, безусловно, живо и не пострадало. Но где находится её разум, и успел ли единорог полностью его разрушить — вопрос сложный. Телесных повреждений нет, и это немного обнадёживает. Девочка, — он замялся, — девочка в таком же состоянии… будет ли она развиваться дальше — вряд ли, вероятнее — навсегда останется в этом виде… Если совсем коротко — они обе между жизнью и смертью, и могут находиться так сколь угодно долго, пока тело матери не умрёт от старости.

Дерек молчал. Целитель внушал доверие, несмотря на невыразительную внешность, но маги часто производят обманчивое впечатление.

— Я вообще не могу понять, почему их не убило на месте, — продолжил Тревилер, — все амулеты на ней разрядились полностью и восстановлению не подлежат. Сразу за магией единорог выпивает разум и жизнь — за мгновение, а здесь не успел, хотя находился очень близко. Такому удару мог бы сопротивляться маг неимоверной силы, но господин Дагор отрицает, что она магичка… у меня есть предположение, что…

Дерек уже всё понял и потому прервал лекаря — боялся ударить его так же, как и советника по финансам:

— Есть ли шанс? Что можно предпринять?

Целитель отвёл взгляд.

— Я пробовал почти всё — но вернуть в тело разум… Можно испытать заговор на крови, хуже от этого не будет…

Советники переглянулись, и Хельм жёстко произнёс:

— Вы обязаны предупредить о последствиях и дать клятву не использовать кровь для нанесения вреда тому, кто её даст, не так ли?

Лекарь кивнул.

— А ты что, сам собираешься? — вклинился купец. — Сдурел что ли? Найдём нищего или пьяницу и заплатим — безопаснее.

— Искал, — ответил тайный, — желающих нет. Вообще. Да и нищих немного — город богатый. И где гарантия, что они не по второму-третьему разу кровь дадут? Предложишь допросить магически? Да и какая угроза — достаточно найти хорошего мага или амулет заказать на этот случай…

— Разъясните, — обратился Дерек к лекарю.

— Видите ли… — запнулся Тревилер, — часто бывает, что, получив достаточное количество крови человека, маг может… не подчинить его себе, нет, ни в коем случае, для этого должна быть произнесена клятва, а… получить возможность нанести вред, угрожать ему, потому что этот вред…. он бывает очевиден. Шантаж, не более… умертвить нельзя, но согнуть непрерывными болезнями — запросто… И… давший кровь уже не сможет потом жениться на этой женщине. Это не закон — обычай, конечно, можете его и нарушить, но вроде как узы крови, она уже будет считаться кровной сестрой… Нет, случаи такие бывали, что и женились… но — не принято…

Прекрасный способ, подумал Дерек, буду ей кровным братом — для меня это ни в коем случае не будет означать введения чужой крови в императорский род: скорее своей — в чужой род. Допустимо. Незаконных племянников у меня и так сколько угодно. Лучше некуда — у неё не будет ни претензий, ни разочарований. И поступок благородный. Лекарь только перестал внушать доверие. А у нас есть выбор?

— Давайте попробуем, — решил владыка. Пусть только рискнёт шантажировать — дворцовые маги шкуру спустят.

— Тогда кто из вас даст кровь? — немного быстрее чем надо спросил Тревилер.

Дерек повернулся к Хельму. Пусть лучше тайный, мало ли… вдруг на ребёнка заговор не подействует, а он так вот возьмёт и от Талины откажется. Дагор взгляда не отвёл.

— Бросим жребий? — предложил советник по безопасности. — Всё честно. С какой стати я должен уступать? Или ты мне прикажешь? Роксана ещё не вернулась…

Дерек молчал. Жребий… И Хельм молчал, не собираясь пояснять, кто такая Роксана. Потом оба подались вперёд, засучивая рукава. Пусть выбирает целитель.

— Ладно, — махнул рукой купец, — я знаю только одно: из нас троих я на эту женщину точно не претендую. Пусть будет моя кровь — и совершенно бесплатно, заметьте. Обзаведусь сестрёнкой, тоже неплохо. Заодно и фингал мне сведёт.

— Что ж, — лекарь прищурился, оценивающе разглядывая господина Ханта, — тогда пройдём…

— Я с вами, — поднялся Хельм, — на всякий случай…

— Уж лучше Дерек, — обозлился Ильм, — а то вдруг я не только с магом, а и с тобой уже давно в сговоре? Тебе такое в голову не приходило?

Он выбрал рискованный вариант, думал Дерек, глядя как бежит кровь советника по финансам. Он сильно рискует, но теперь я ему обязан. И Хельм ему обязан. Теперь, когда я поймаю господина Ханта на воровстве — моё решение будет много мягче, чем могло бы быть. Я уже и так многим ему обязан — но это беспроигрышный ход. На кровного брата Талины рука у меня никогда не поднимется. Я на очень многое теперь закрою глаза. Не на всё — но на слишком многое. Он — торговец, и лучше других знает, что услуга бесценна, и сейчас безошибочно этим воспользовался. Не может же быть, что ему просто жаль нас обоих?

Лекарь провёл всех троих к Талине в светлую и чистую палату. Дерек дотронулся до её руки — пульс прощупывался, и казалось что она вот-вот проснётся. Они смотрели, как маг зажигает свечи, задёргивает занавески и расчерчивает пол вокруг кровати, глядели на льющуюся и дымящуюся кровь, на пляшущие тени свечей…

— Ну вот, — произнёс целитель, — теперь надо ждать. Недолго — если до полудня не очнётся, значит, не подействовало.

— Разве она не должна очнуться сразу? — уточнил Хельм.

Тревилер задумался.

— Вообще-то должна, — понизил он голос, — но в моей практике случалось, что человек приходил в себя с запозданием. Редко, но было. Подождём.

Он не разрешил им остаться около неё и выпроводил за дверь.

— Рискует Ильм, — задумчиво произнёс тайный советник, когда они с Дереком вышли от Талины, а купец отправился лечить глаз, — но какие огромные прибыли сулит ему этот поступок… как вот теперь его постоянно проверять? И с позором-то ведь уже не выгонишь — только предлагать уйти тихо, ещё и с благодарностью за хорошую работу. Думаешь, он из-за этого?

Дерек пожал плечами — рассуждения о мотивах советника по финансам не отвлекали его от мыслей от Талине, а раз не отвлекали — какой смысл о нём думать? Проворуется — не проворуется, Талине это не поможет. Она не придёт в себя. И ребёнок не родится и не умрёт. И ему не придётся избегать её. А объяснять он никому ничего и не должен — ведь он не объявил её своей невестой. Как чувствовал, что рано. И теперь надо решать, что делать дальше.

Она не вернулась в сознание и к полудню. Маг развёл руками и разъяснил, что пробовать ещё один заговор на крови нельзя — опасно для жизни.

— Можно, — размышлял он, — попытаться подставить их под удар белого единорога. Правда, мало кто из попавших под него выживает, но я исхожу из того, что клин вышибают клином.

— Ага, — обозлился Хельм, — если после удара чёрного хоть тело остаётся, то после белого — кучка пепла.

— Тогда решайте, что делать, — вздохнул лекарь, — оставить так или… она ведь не жива уже. Тело просуществует ещё пять-семь дюжин лет, но нужно ли это?

— Подождём до завтра, — решил Дерек, — если ничего не изменится — пусть остаётся пока здесь. Потом я перевезу её в столицу. Пока она дышит — есть надежда.

Он бродил по городу — начал с Северных ворот и тщательно прочёсывал улицу за улицей. Сторожея — городок маленький, неторопливым шагом его можно весь обойти за час.

Дерек разглядывал опрятные каменные дома, прячущиеся в тенистых садах, и — не находил того, что искал. Тогда он обратился с вопросом к пожилому разносчику пирогов и булок. Разносчик его не понял. Он даже не осознал, о чём его спрашивают. Дерек растерялся. Нашёл старика, гревшегося на вечернем солнышке рядом с поленницей — старик вопроса не уразумел. Мальчишка, женщина и старуха посмотрели на Дерека с изумлением, пожали плечами и поспешили удалиться. Дерек вышел за ворота и пробежался вдоль городской стены — там, где раскинулись небольшие хижины с садами и огородами, — но и в пригороде никто не мог ответить на его вопрос.

На закате он вернулся в гостиницу, у порога которой ожидали встревоженные советники. Глаз господина Ханта был уже в полном порядке, но сам он выглядел испуганным.

— Где ты был, владыка? — хором спросили советники.

— Я искал храм Единого, — ответил Дерек, — чтобы помолиться за Талину и… за её дочь. Но не нашёл ни одного.

— Храм? — Хант и Дагор переглянулись. — А что это, владыка?

Дерек взглянул на советников. Он и сам раньше прекрасно обходился без храмов и священнослужителей. Налоги дома они платили исправно, за императора молились, против власти не выступали и иногда помогали бороться с магами — а больше от них ничего и не требовалось. Бедняки и старики ходили к ним за утешением, а он с отцом и братьями — изредка, продемонстрировать поддержку на всякий случай и снискать уважение в глазах простого народа. То, что воевода отлично помнил, где какой храм расположен, говорило лишь о том, что все они были неплохо укреплены, и он знал, как в них можно обороняться. Да, дома многие обходились без храмов… Но чтоб совсем не представлять, что это… тут он сообразил, что всё это время произносил слово «храм» по-эльфийски. В местном языке его не было.

— Это здание, где молятся, — пояснил Дерек.

— Молятся? — удивился Хельм. — В смысле — просят о чём-то?

— Просят? — недоумевающе повторил советник по финансам. — Ты собирался просить за Талину?

— Да, — согласился Дерек. — Что мне ещё остаётся?

Советники смутились. Потом Дагор попытался объяснить:

— Тут некого просить, владыка… об этом не говорят, но… наш мир, он… почти нижний, если вообще не нижний… всё бессмысленно — нас не слышат…

Купец вздрогнул, а Хельм продолжил:

— Не хотелось бы в это верить, но Талина же рассказывала — нижние ходят под горами. Тот мужик, что стоял за мостом и ловил мага — видать нижний и был. Если они так близко, то… наш мир вряд ли средний. Мы даже не знаем, есть ли у нас проводник. Если нет — мы все обречены, владыка, мы никогда не выберемся отсюда. Наша дорога — только вниз, и все наши старания и страдания — напрасны.

— Ну зачем уж так-то… — передёрнул плечами Ильм, — зачем уж мрачно-то так… прям иди и вешайся… нельзя так…

— Говорят — проводник есть, — не обратил внимания на его слова Хельм, — но… вдруг это только легенда или мечта? Эльфы — они, может быть, и знают, но никому не говорят… или не хотят расстраивать… Скорее всего — наш мир забыт и брошен. Здесь некого просить, владыка. Никто не услышит. Потому никто и не просит.

Дагор замолчал, с сочувствием глядя на Дерека. Советник по финансам принялся внимательно изучать носки своих сапог.

— Нет, — отрезал Дерек. — В нижних мирах не рождаются дети. Просто все привыкли рассчитывать только на магов. А они — не всемогущи. Оставьте меня.

Они смотрели вслед уходящему владыке. Когда за ним закрылась дверь, Ильм осторожно оглянулся по сторонам и спросил почти шёпотом:

— Слышь, а ты откуда про проводника знаешь?

— Архив Улара разбирал, — ответ прозвучал невесело, — там было много интересных копий эльфийских летописей. Не всё — обрывки или выжимки… А ты откуда слышал?

— На юге мир совсем другой, — пояснил Хант, — там много о чём говорят, что у нас забыто давно. И свитки можно спокойно прочитать в архивах — плати только. Я услышал и заинтересовался — но там ничего не понятно. Даже смотрителю за перевод заплатил — только всё равно ничего не понял. Но южане надеются, что проводник всё же есть, иначе… а эльфы что пишут?

— Эльфы? — переспросил Хельм. — Да что они могут написать… Название нашего мира у них интересное — Тонущий, с сопроводительной мелодией — «но ещё есть слабая надежда…», и мелодия-то такая — сомневающаяся очень… Может, она и правда есть? Я честно, мало что прочитать успел — искать наводчика надо было спешно. Там каждый удар сердца на счету был — не до летописей. Понял только — не меньше шести проводников нас бросили. Про пятого написано «сбежал», с мелодией «и его сложно за это осуждать…», это ещё при прадеде нынешнего эльфийского короля — сам понимаешь, сколько с тех пор воды утекло… Про шестого — «ушёл и оставил», про седьмого — «забрали», с сопроводительной мелодией… как бы так перевести… «зарвался» — это уже при отце короля. А прислали ли нового — я не нашёл. Как они так живут, эльфы? У них память другая? Или они не помнят ничего из прошлого?

Купец почесал в затылке.

— Да так же как и мы, наверно, — предположил он, — ты себя в детстве часто вспоминаешь? А ведь надо будет — припомнишь. Спроси чего полегче.

Стемнело. Они постояли перед порогом гостиницы и вошли внутрь.

Он прошёл к себе и закрыл дверь. Неважно — услышат ли его. У него нет выбора.

«Но если б я пришёл к ней в первую ночь… если б я пришёл к ней тогда… я думал бы сейчас, что это мой ребёнок…»

Он стоял у закрытой двери и не знал — как это, просить… он никогда не просил.

«Пусть она выживет», — шептал он на родном языке, наступая на горло собственным желаниям, — «пусть она и её… её… её… пусть девочка тоже выживет, мне так стыдно, я… я предпочёл бы, чтоб её не было… но если она есть — не могу же я просить, чтоб выжила только Талина… пусть… девочка… тоже… выживет… пусть она… пусть они… обе… выживут…»

Он чувствовал себя мерзавцем — будь это его дочь, он рыдал бы сейчас, умоляя сохранить её. Будь это чей-то чужой ребёнок, не Талины и не неизвестно какого… ублюдка… — слова не пришлось бы выталкивать из себя неимоверным усилием воли, они давались бы ему легко, даря уверенность в собственном благородстве. Это так просто — просить за других, за тех, кто не отнимает у тебя любимую женщину. И совесть бы не мучила. И не обжигал бы щёки жуткий стыд от надежды, что Талина — очнётся, а ребёнок… ну что там, полторы дюжиницы, его и нет ещё… а удар был такой сильный… Он никогда не предполагал, что окажется в такой ситуации. И уж никак не думал, что его желания могут быть столь ужасны, а душа — столь черна. Оказывается, он совсем не знал самого себя… но если бы он пришёл к ней в первую ночь… если бы он пришёл к ней тогда…

«Пожалуйста, пусть она выживет… и… пусть эта не моя девочка тоже выживет… пожалуйста…»

Глава 22. Сторожея

— Здравствуй. Здравствуй?

— Ну привет.

— Я пришёл просить тебя о помощи.

— Я уж вижу. Можно подумать, ты когда за чем-то другим приходил. Начинай.

— Помоги, пожалуйста.

— Значит, как с собой меня взять — так пошла вон, а как припёрло — так помоги, лапа? И так каждый раз?

— Прости. Помоги, пожалуйста.

— Неубедительно. Всё сначала.

— Давай, ты ноги об меня потом вытрешь? Не до этого, честно. Пойдём глянешь?

— А с собой возьмёшь?

— Да. Если будешь очень настаивать. Но ты ведь не будешь?

— Так припёрло? Я подумаю. Пошли что ль.

— Спасибо.

— Это твоя пассия?

— Разве я когда-нибудь на кости кидался?

— Ну мало ли… разнообразия захотелось. Ребёнок, надеюсь, тоже не твой?

— Не смешно.

— Кто её так?

— Попала под удар чёрного единорога.

— Где вы его откопали?

— На нём Дерек ездил.

— И?

— Ну он взбрыкнул, а эта дура бросилась любимого собой закрывать.

— Трогательно. А ты где был?

— Отлучился… ненадолго.

— Молодец, приветствую. Очень правильное решение. Ты чаще уходи от него подальше, глядишь, нового повелителя быстрее искать придётся. Убедить кретина, что на единорогах не ездят, нельзя было?

— Пытались, хором на десять голосов.

— Я не об этом.

— Сегодня я внушу ему отвращение к единорогу, завтра — к этой девчонке, а послезавтра у меня на трон сядет слюнявый идиот. И мне две-три дюжины лет от него ни на шаг отойти нельзя будет.

— Не факт.

— Но очень вероятно. Ты ведь её вытолкаешь?

— По-моему, у меня прямо противоположная специализация.

— Но ты поможешь?

— А сам никак? Нас тошнит? Нам противненько? Мы все такие утончённые и брезгливые? Сапожки боимся перепачкать, ручки замарать? Или найти не в состоянии?

— Я её нашёл. Она точно на грани, лап. Начну выталкивать сам — шанс один из двух. Угроблю ведь. А у тебя ошибок быть не может. Ребёнка я не видел. Но… может ещё не всё потеряно? Ты ведь поможешь?

— Да тебе-то что?

— Просто жалко. Потащили девку с собой и не углядели.

— Какое-нибудь более внятное обоснование ты придумать не в состоянии?

— Почему? Если б не она — искал бы я сейчас нового повелителя. Сойдёт?

— И поделом бы обоим. Нечего баб с собой в поход таскать. Что ты молчишь?

— Лап, я возьму тебя с собой, если ты так хочешь. Правда. Только помоги. Младенец ещё этот… куда дальше?

— Ладно тогда, пошли со мной, я мамашу толкну, а ты ребёнка понесёшь, чтоб мне два раза не мотаться. Чего взбледнул-то?

— Что-ты-что-ты-рыбка-уже-иду.

— Не отставай, а то тебя ещё потом искать.

— Мне не до шуток.

— Зря. Вот она. А вон младенец. Далековато ушёл. Сейчас толкну его, а ты лови.

— Вот эта рыжая девица и есть ребёнок?

— Ты что, никогда их не видел?

— Начинаю думать, что видел, просто не понимал, что это младенцы. А она разумна сейчас?

— Естественно. Умничка, хорошо ловишь. Как зовут мамашу?

— Талина.

— Талина, пойдём. Рано ещё. А ты тащи младенца. Не бойся, не надорвёшься. Кто его отец?

— Не в курсе. Маг наверно, с которым её нашли — сам ещё ребёнок.

— А. Тогда понятно, почему их на месте не убило. Но магических способностей у девчонки не будет, эта тварь всё высосала.

— Да и ладно, она могла их вообще не унаследовать.

— Это точно. Ну всё, завтра очухается.

— Спасибо.

— А благодарность?

— Какая?

— Поцелуй. Или нежное объятие.

— Угу. А потом я перестану соображать и мы прямо здесь и завалимся.

— Я прекрасно знаю, что ты преувеличиваешь.

— Ненамного. И я не собираюсь быть твоим любовником при живом муже.

— Не переживай. Он за последнее время облагодетельствовал наследниками весь свой гарем. Но диван что-то не шибко рад такому периоду зимнего покоя в отношениях с любимой женой — потому как половина визирей отправилась на усиление границ, а ещё треть — в долговые ямы. Зато государство заметно разбогатело, и подданные на всех углах славят мудрость великого шаха.

— Узнаю твой почерк. Но не во всё верю.

— Зря.

— Солнышко, потерпи ещё чуток. Правда. Хочешь, я даже буду хранить тебе верность?

— Не надо. Нужен ты мне. Проводишь?

— Естественно. Ты сокровище.

— Знаю.

* * *

Вызов пришёл со вторым криком петухов: Дерек выскочил в коридор и натолкнулся на советников — в кольчугах и при мечах.

— Ждите здесь, на вас Талина и магическая поддержка, — приказал Дерек и активировал амулет.

— Давай к Талине, — толкнул Хельма советник по финансам, — забери её из лечебницы и тащи в мою лавку. Я — к своим, за магами.

Борода дождался: протяжный вой охраны и вибрация амулета связи оповестили его о приближении противника. Они были готовы: и копейщики и лучники с отъездом владыки заняли круговую оборону. Маги держали защитный контур, не давая возможности высадиться вблизи лагеря на расстоянии двух полётов стрелы — отряду противника придётся немного проскакать по просеке, чтобы добраться до купола.

Дерека вышвырнуло около условленного места — в десяти шагах от лагеря. Владыка огляделся — перед ним возник Корум, так внезапно словно тоже телепортировал.

— Слева, — доложил оборотень, — они слева.

Дерек уже и сам услышал конский топот и бросился вслед за агентом.

Конников было около двух дюжин. Лучники встретили их дружным залпом, ранив только лошадей — дружина была закована в мощную броню. Маги начали обстрел, но молнии и шары гасли, наталкиваясь на защиту противника.

Первая полудюжина нападающих налетела на магический контур — затрещали ломающиеся копья, захрапели кони, первые воины полетели на землю. Всадники перестроились — образовали коридор, пропуская к куполу мага, скачущего на рыжем жеребце. В конском прыжке до купола, маг спрыгнул на землю и вытянул руку. Узкое лезвие возникло в ней из ниоткуда и иглой вонзилось в купол.

Защита пошла дымными волнами — клинок не встретил сопротивления. Точно также он поглотил пущенную в нападающего молнию, а возникший в руке противника щит — полсотни стрел.

Маг вскочил на жеребца и устремился внутрь купола, навстречу стрелам и огненным шарам. Послышался приказ отступать.

Дерек осознал, что ещё немного и в его войске начнётся паника. Сбил с лошади ближайшего нападающего и ринулся следом, надеясь достать противника сзади. Выхватил копьё у замешкавшегося воина, послал вдогонку магу. И не подумав оглянуться, тот чуть развернулся и выставил щит. Копьё звякнуло и упало на землю. Но расстояние между ними уже сократилось. Дерек раскрутил бич, целясь в шею и одновременно крепя рукоять к седлу.

Хлыст со свистом рассёк воздух и обвил заднюю ногу лошади нападающего. Не может быть! Он не мог промахнуться! Магическая защита специально от бича?

Рывок был столь силён, что конь Дерека споткнулся, а маг вылетел из седла вперёд, перевернулся в воздухе и плавно и легко приземлился на ноги, далеко впереди своей лошади. Выпрямился, поджидая противника.

Хлыст свернулся на поясе. Пришло запоздалое понимание — меч противника запросто разрубит его. Повезло, что промахнулся.

Дерек направил коня на стоящего человека, стараясь обогнуть вставшего на дыбы рыжего жеребца, но маг схватился за амулет и исчез, не попрощавшись и не думая принимать бой. Зря. Дерек вовсе не был уверен, что справится с магом, извлекающим щит и клинок из ниоткуда. В закрывшийся телепорт ударили молнии, стрелы и копья, но лишь напрасно рассекли воздух. Дерек развернул коня и направил его на нападавших — первых клинок рассёк без сопротивления, остальных владыка сбрасывал с седла подобранным копьём, а подбегавшие мечники добивали.

— Оставить троих для допроса! — крикнул Дерек почти одновременно с Бородой, скидывая на землю очередного всадника, и спохватился: — Предлагаю сдаться!

Сдаться предпочли семеро оставшихся — молча побросали копья и слезли с лошадей.

— Как тебе тёмный владыка? — спросил Любозар.

— Это был он? — только сейчас сообразил Дерек. — Удивлён. Как я должен с ним сражаться, если его меч запросто рушит магическую защиту и непонятно откуда берётся? Это же маг неимоверной силы?

— Не маг, — возразил Борода. — Повелитель тёмного меча. И поверь — твой клинок вскроет купол ничуть не хуже.

— И тоже возникнет из воздуха вместе со щитом? — съязвил Дерек. — Я теперь ещё и повелитель щита? И что ж я тогда как дурак всё это время его из ножен доставал?

Чуть помедлил и вытянул руку. На долю мгновения показалось, что в ней мелькнул полупрозрачный клинок, оставив на ладони едва уловимое дыхание свежего ветерка и ощущение лёгкой усмешки — где-то совсем рядом. Дерек моргнул — рука была пуста. Бред. Померещилось. Переволновался за Талину. Но факт остаётся фактом — при виде светлого владыки тёмный предпочёл сбежать.

— И где же меч? — задал Дерек резонный вопрос. — Что ж он не появляется?

— Наверное, не хочет, или не считает нужным, — очень серьёзно пояснил главнокомандующий, пряча едва заметную улыбку в остатки чёрных ещё усов. — У него… ммм… не самый лёгкий характер. Бывает непредсказуем.

Пленники не смогли сообщить ничего нового — количество войск, укрепления на подступах к столице, магическая защита — всё это Дерек знал и так: лазутчики и агенты работали исправно и с прибытием светлого владыки утроили старания. Он допросил воинов с глазу на глаз — его интересовали способности тёмного, — но опять ничего не смог узнать: все уверения пленников сводились к тому, что нынешний правитель едва ли не всемогущ. Судя по тому как тот одним движением разрушил защитный купол, они были недалеки от истины.

Проверять любезные заверения Бороды, что светлый меч много лучше, Дерек не стал, опасаясь, что оружие опять проявит свои не самые верноподданнические качества, и рушить купол ради удовлетворения интереса владыки просто-напросто откажется. А владыке очень не хотелось попадать в дурацкое положение на глазах у главнокомандующего. Купол восстановили, над амулетами поколдовали маги, и Дерек вновь отбыл в Сторожею — за советниками.

В городе ночью прошёл мелкий дождь и утро выдалось сырое и пасмурное. Дереку нравилась такая погода — небо за серыми тучами неуловимо напоминало дом, хотя морось в воздухе была непривычна. Но сегодня он едва переставлял ноги по размокшей дороге. Глина чавкала под сапогами и норовила прицепиться к ним, чтобы перебраться в более сухое место — на пол в приёмной «Тропинки» или хоть на крыльцо.

Дагор мрачно вышагивал следом, стараясь не попадаться владыке на глаза.

В представительство торгового дома господина Ханта входили два добротных двухэтажных каменных строения на разных сторонах улицы — в одно из них Хельм и перевёз Талину. Они опасались нападения на город, пояснил тайный советник, и захвата её в заложницы, а у «Тропинки» есть в давних покупателях пара боевых магов. Лекаря Дагор забрал с собой — заодно маги купца могли попытаться прощупать его надёжность.

— Он не может причинить вред Талине, взяв её кровь? — задал Дерек давно мучивший его вопрос.

— Нет, — успокоил владыку тайный, — только если она даст её добровольно и не потребует гарантий безопасности. Их, конечно, иногда обходят, но если кровь просто забрать — толку никакого. Иначе любая царапина в бою становилась бы смертельно опасной. Да и попасться на нарушении клятвы — конец карьеры. Либо лишат магических способностей, либо отправят практиковать в глухую деревню на несколько дюжин лет. Насколько помню — последний такой случай был более чем полкуля лет назад.

— А если она очнётся, и маг сумеет её убедить, что кровь нужна для меня или для ребёнка? — продолжал настаивать Дерек.

Хельм задумался.

— Не знаю, владыка, — ответил он наконец. — Но везти её с собой в таком состоянии? И в Путаре или Тальне будет не лучше — слишком много желающих тебя шантажировать. Попросим Ильма, чтобы приставил к ней своего человека, и кого-нибудь из наших пришлём — Ингура, например. За него я ручаюсь. Если придёт в себя — он сразу сообщит, и мы её заберём, маг ничего не успеет предпринять.

Деревья около дома окатили их водой с потревоженных веток, а у порога Дерек долго пытался отскрести глину с сапог и отмыть их в луже, которая озером раскинулась перед крыльцом. Он не спешил, повторяя про себя горькие слова, что скажет магу.

Их встретили Ильм с лекарем. Оба выглядели несколько растерянно, но не убито и не встревоженно.

— Она очнулась, — в голосе Тревилера слышалась не столько радость, сколько изумление, — и, право, я не могу сказать, что это моя заслуга или отсроченное действие вчерашнего заговора… Вас к ней проводить? Первое, что она спросила — живы ли вы.

Дерек подавил желание немедленно рухнуть на колени и благодарность вознёс про себя. На колени он упадёт потом — в комнате на постоялом дворе или в лагере. Вместо этого он спросил:

— А… девочка?

Маг задумался:

— Не знаю. Отклонений я не заметил, но неизвестно, как скажется на ней в будущем этот удар. Ждите и надейтесь на лучшее, больше вам ничего не остаётся. Я ещё не говорил с госпожой Талиной на эту тему, но советую вам сказать ей, что с ребёнком все в порядке — скорее всего так и есть.

— Мы пройдём к ней и заберём с собой, это возможно?

— Возможно, — согласился Тревилер, — я не обнаружил никаких следов удара, его как и не было, но дня два-три поберегите немного на всякий случай.

Дерек вздохнул: теперь надо взять себя в руки, пройти к Талине и ровно, спокойно и доброжелательно сообщить ей, что опасность миновала для них обеих — для неё и для девочки. Спокойно сообщить, как можно мягче, чтобы она ни о чём не догадалась.

Талина смотрела на Дерека с советниками — они стояли рядом с кроватью, почти как тогда, в первый раз. Только теперь рядом с ними находился лекарь — длинноволосый маг в зелёной рубахе ниже колен и зелёных же штанах. Советники разглядывали её с неподдельной радостью и изумлением, маг — растерянно-удивлённо, а вот Дерек… чуть отчуждённо, словно на деловой встрече. Может, ему стыдно, что не послушался советников и не убил единорога?

Дерек очень надеялся, что всё скажет правильно.

— Талина, — пусть улыбка и слова будут чуть официальными, что делать, дворцовый этикет иногда очень помогает, — я так рад, мы очень за тебя волновались. Страшно подумать, что могло бы быть, если б не ты.

Она глядела на него, а он представлял, что разговаривает с отцом. Голос не дрогнет.

— Целитель господин Тревилер утверждает, что девочка тоже в полном порядке, волноваться не о чем, так что мы сейчас заберём тебя с собой в лагерь, поедешь пока с обозом, потом узнаем у лекаря, можно ли тебе ездить верхом.

«Потому что теперь тебе везде опасно — на месте любого из своих врагов я стал бы охотиться за тобой, они же не знают, что ребёнок…»

— Девочка? — переспросила Талина, меняясь в лице. — Девочка?

Испуганно поднесла ладони к лицу и принюхалась.

— Девочка?

Она не притворяется, понял Дерек. Она вовсе не врала и совсем не поэтому напрашивалась к нему в постель — она и правда ничего не знала.

— Нет, — Талина изо всех сил пыталась не расплакаться, — нет, не может быть! Это нечестно, это несправедливо! Этого не может быть!

И всё-таки разревелась.

— Ты чего? — обалдел Ильм. — Сдурела? Прыгать надо от счастья — и ребёнок жив, и сама родить можешь! Теперь все женихи твои будут — бери любого!

И тут же встревоженно покосился на Дерека.

— Ничего, — Дерек старался изо всех сил, чтобы голос звучал мягко, — просто она переживала за нас, переволновалась. Мы тоже. Ты одевайся, мы подождём за дверью. Позавтракаешь уже с нами.

И вышел из комнаты как можно медленнее, чтобы ей не показалось, будто он убегает.

— Ильм, найди извозчика.

Купец бросил на Дерека недовольный взгляд, но прикусил губу и возражать не стал. Пожалуй, хватит делать из него посыльного — не стоит доводить дело до ссоры.

— Извини, сходите вместе с Хельмом. Ну… так будет лучше.

Советники удалились, а Дерек с магом остались ждать Талину.

Талина натянула на себя одеяло. Лучше бы он не приходил. Она не знала, как посмотреть ему в глаза. Надо было остаться в Путаре с Ренни. Или сбежать отсюда. Куда-нибудь. В окно вылезти? Так ведь советники найдут, ещё и спрашивать начнут, что это на неё нашло.

Слезла с кровати и натянула штаны и свитер — чистые, отглаженные, пропахшие лекарственными сборами. Некуда бежать: нет ни денег, ни знакомых — подгорные жители в такой глуши не торгуют. Нет, она не пропадёт, пристроится, но… Дерека больше не увидит. И почему он должен расстроиться — любой из живущих под небом обрадовался бы… и она сама… может быть… если бы… если бы… «если бы он пришёл ко мне в первую ночь…» Вот так — вместо радости, что все живы, думай теперь, как с ним общаться…

Она снова забралась на кровать — уже в одежде. Посидела. Слезла. Натянула сапоги. Подошла к окну. Не прыгать же со второго этажа — и смешно, и глупо, и ребёнку можно навредить. И… как это: не увидеть больше Дерека?

Набрала в грудь побольше воздуха. Выдохнула. Потопталась на месте. И пошла к выходу.

Она выглянула из-за двери — крошечная и худенькая.

— Талина, — не выдержал Дерек, — Талина…

Руки по-прежнему норовили её обнять, а разум утверждал, что глупо сдерживаться — не он первый, не он последний, теперь уже можно всё. Он и унёс её на руках, и нёс бы до постоялого двора, если бы советники не пригнали к крыльцу извозчика.

У гостиницы их ждал представительный господин в красном кафтане и синих сапогах — по самой последней местной моде. Господин кусал губы и нервно теребил в руках головной убор — измятую красную шапку.

Дерек с досадой подумал, что проситель помешает ему унести Талину в дом, но мужчина ждал вовсе не его.

— Господин Хант, — залебезил проситель, искательно заглядывая в глаза советнику по финансам, — помилуйте, господин Хант! Дети малые, мальчик и девочка! С голоду пухнут! Помилуйте, господин Хант! Не воровал! Клянусь — ни медяшки не украл! Всё — на благо «Тропинки»! Не ел, не пил, не спал, всё проверял, всё считал-пересчитывал! Меня подставили, господин Хант, клянусь — подставили! Это всё казначей, клянусь! Ворюга, каких поискать! Не увольняйте! Никто ж больше на работу не возьмёт! Это всё Ртын, ворюга! У меня детки малые — мальчик и девочка! Есть просят! Смилуйтесь, господин Хант!

— Угу, — согласился советник по финансам. — Жутко оголодали. Прям год мяса не видели. А ты зарежь парадный выезд — восьми лошадей как раз хватит немного отожраться. И деток своих малых, полутора и двух дюжин лет вон хоть в посудомойки отправь — всё с голоду не подохнут. Я тебя предупреждал: упрёшь больше одной дюжинной — пеняй на себя? Ну и пшёл вон. Радуйся, что мне с тебя недостачу вытрясать некогда.

— Так там одна трёхдюжинная, господин Хант! — заскулил проситель. — Вот клянусь — одна трёхдюжинная! Больше никогда не брал! Клянусь! Не увольняйте! Хоть кладовщиком оставьте! Ведь кого на моё место поставили — ворюга из ворюг! Такого подлеца во всей округе не сыщешь! Это всё Ртын, гадёныш! Так и знал, так и знал, что подсидит! Помилуйте, господин Хант!

— Вон, — негромко заявил советник по финансам, в упор глядя на просителя. — Не зли меня: а то устрою повальную ревизию, всю недостачу стрясу и по миру пущу. Всё понял? Бегом отсюда.

Проситель не заставил себя упрашивать: развернулся и рысцой помчался прочь, стараясь как можно быстрее исчезнуть за поворотом.

— Воруют? — сочувственно-насмешливо поинтересовался Хельм.

— И не говори, — сокрушённо подтвердил господин Хант. — Сил никаких нет — третьего управляющего в этом году меняю. Так воруют, так воруют: кабы не проверял их каждые пять дюжиниц, давно б разорили. Одно жульё кругом, одно жульё!

Дерек снял Талину с сиденья и понёс в гостиницу.

Амулеты Ильм посоветовал не транжирить, поэтому они собрали немногие оставшиеся вещи, послали мальчишку за магом-телепортистом и заказали себе завтрак. Дерек всё боялся, что Талина устанет — он хотел унести её в комнату, чтобы дождаться мага там и там же и позавтракать, но ему помешали — в гостиницу прискакал посыльный.

— Господина Ханта срочно просят прибыть к градоначальнику! — заявил с порога гонец. — Управляющий Выстрень потребовал суда поединком!

Ильм беззвучно заматерился.

— Давайте без меня отправляйтесь, — едва сдерживая досаду заявил он, — я приеду как управлюсь. Удавлю скота! Сам-то бой — это недолго, а вот условия согласовать — полдня потерять можно.

Но Дерек решил не упускать случай посмотреть на советника по финансам в поединке — могло пригодиться. Вряд ли на войско рискнут напасть второй раз. А рискнут — действия уже отлажены и опробованы. Да и на согласование условий посмотреть интересно — князь Говор ничего особенного не требовал. Предлагать Талине остаться на постоялом дворе под охраной Хельма он не стал — побоялся, что она согласится. Поэтому они наскоро прожевали по куску хлеба, запили молоком — лекарь сказал, что молоко хорошо восстанавливает силы — и отправились на не успевшем далеко укатить извозчике вслед за посыльным.

Градоначальник вскочил им навстречу и едва не бросился в ноги советнику по финансам.

— Господин Хант, — бормотал градоначальник, заглядывая Ильму в глаза точь-в-точь как выгнанный с должности управляющий, — простите великодушно, господин Хант! Не осудите! Виноват, простите! Знал бы, зачем этот подлец явился — пришиб бы на подходе, вот клянусь! Никак не ожидал, никак! Простите великодушно, господин Хант, умоляю! Надеюсь, это досадное недоразумение не станет препятствием к нашему дальнейшему сотрудничеству с «Тропинкой»?

— Посмотрим, — Ильм подтащил к столу градоначальника кресло от стены, сел, закинул ногу на ногу и широким хозяйским жестом указал Дереку с Талиной и Хельмом на кожаный диван у стены. — Это мои спутники, Ухлебар. Принесите нам чего-нибудь поесть — ваш гонец вытащил нас из-за стола, и введите это у… ничтожество для согласования условий. Секретаря и свидетелей не забудьте. У меня очень мало времени, поэтому драться будем как только договоримся.

Градоначальник попятился, непрерывно кланяясь и не сводя с Ильма угодливого взгляда, и крикнул за дверь:

— Пройдите!

Замешкался и шёпотом дал какие-то указания стражнику у входа. Стражник дёрнулся и бегом направился к лестнице.

Истец вошёл вслед за секретарём и свидетелями, расправив плечи и выпятив челюсть.

— Господин Выстрень Твиях, — хорошо поставленным голосом произнёс секретарь, — требует у господина Ильметаса Ханта суда поединком.

— Угу, — процедил Ильм и не думая подниматься с кресла, — на что дерёмся?

— Как обычно, — бывший управляющий очень старался держаться уверенно, — на восстановление в должности и полдюжины лет полного освобождения от ревизий.

— И из-за такой мелочи ты вызвал меня на поединок? — приподнял бровь Ильм. — А что получу я? Нет, так дело не пойдёт — уж если сражаться, то на всё имущество «Тропинки» в городе, зачем мне ждать, пока ты его полдюжины лет разворовывать будешь.

Выстрень алчно раздул ноздри — и заглотил наживку, брошенную советником по финансам.

Прибежали поварята с подносами, Ильм взял себе пирог, поставил на стол градоначальника серебряный кувшин, откусил, хлебнул, и начал торговаться — истец по памяти написал список лавок и складов «Тропинки», а господин Хант — домов и лавок, принадлежавших бывшему управляющему. Домов у истца оказалось восемь, а лавок — две.

— Нет, — не согласился Выстрень, — два дома по Седельной принадлежат жене, по Печной — тёще. Мои только развалюхи на Конюшенной.

— Не пойдёт, — вмешался Хельм, — имущество жены считается имуществом должника, каковым ты и станешь, если проиграешь поединок. С тёщиным домом сложнее.

— Ладно, — великодушно согласился господин Хант, — не под забором же им ночевать — дом на Печной можно вычеркнуть. Но не забудьте вписать конюшни в Родничках и Дубках — сёла под управой города, а конюшни записаны на имя Таряна Выеха, но господина Выстреня в Родничках опознают, не переживайте…

Бывший управляющий забеспокоился — и потребовал добавить к списку амулеты, находящиеся на господине Ханте, благо их стоимость была никак не меньше стоимости пяти конюшен.

Потом торговались по условиям поединка — драться решили на деревянных шестах до признания одним из соперников своего поражения или до смерти — на этом месте управляющий вздрогнул и потребовал:

— В связи с разницей в возрасте, прошу разрешить мне найти себе замену.

— Валяй, — согласился Ильм, — тогда и мне прошу разрешить выставить воина вместо себя.

Градоначальник кивнул.

— Дерек, — тут же подчёркнуто-просительно начал Хельм, — ты ведь не откажешься выйти вместо Ильметаса? Неужели светлый владыка оставит без помощи своего советника по финансам?

Дерек оторвался от принесённого поварятами обильного завтрака и согласился.

Дальнейший торг прошёл очень быстро — драться противники по требованию управляющего условились сами, воспользовавшись ускоряющими реакцию зельями, причём Выстреню их полагалось на треть больше — примерно на столько он был старше господина Ханта. Дерек чётко уловил лишь одно — и истец и ответчик имели право требовать, чтобы их силы были уравновешены, только если сражались сами. Наёмные воины в силе не уравнивались.

Не успели договориться, как Ильм поднялся с кресла, потребовал зелий, немедленного начала боя и направился к месту поединка. Остальные поспешили за ним.

Градоначальник разрывался, не зная, кому угождать больше — светлому владыке или его советнику по финансам. Владыка уедет — «Тропинка» останется.

Дрались на специально отведённом поле неподалёку от городской управы. От Ильма потребовали переодеться — маги нашли, что заклинания наложены чуть ли не на каждую нитку его одежды. Советник по финансам доказывал, что они пыле- и грязеотталкивающие и на исход поединка повлиять не могут. В результате ему принесли совершенно новые штаны, рубаху и несколько пар сапог на выбор — за счет города.

Дерек воспользовался случаем и пересчитал снятые господином Хантом амулеты: четырнадцать подвесок на шнурках и цепочках, семь застёжек на куртке, массивный перстень с рубином, который советник носил в кармане, а не на пальце, золотой кастет-печать и два десятка монет — достоинством от медяшки до золотого, не считая драгоценных камней, встроенных в кинжал и меч. Про кольчугу маги ничего не сказали — Ильм её предусмотрительно снял и отдал на сохранение Дагору.

Приготовленные зелья противники отмеряли с точностью до капли — на этот раз за сердце хватался уже Выстрень, требуя себе дюжину лишних, но в итоге ограничился положенной нормой под злорадную ухмылку Ильма.

Глядя на приготовления противников, Хельм не преминул сообщить Дереку с Талиной, что господа Хант и Твиях и сражаться-то наверно будут как торгаши, оговаривая цену каждого удара. И ошибся: отставной управляющий повёл себя мощно и нахраписто, вращая в руках шест и не позволяя Ильму приблизиться. Управляющий атаковал, а советник по финансам медленно уходил в глухую оборону, лишь отражая удары своего противника. Но при этом каждый действовал крайне скупо и расчётливо — словно боялся, что лишнее движение станет непоправимой ошибкой.

— Они не слишком много Выстреню зелий дали? — встревожилась Талина, когда Ильм в очередной раз увёл удар в сторону и отпрыгнул.

— Да не должны, — с сомнением ответил Дерек. Он и сам не мог понять — осторожничает советник или проигрывает.

Соперники молча кружили, иногда пробуя дотянуться шестом то до ноги, то до плеча. И вдруг сорвались, обрушив друг на друга град ударов. Дрались бы на мечах — начали бы истекать кровью. Выстрень предпочитал колющие выпады, стараясь достать Ильма в живот, а тот ударом снизу уводил шест вверх и разворачивал управляющего, заставляя проскакивать мимо. Зная, что Хант торопится закончить схватку, Выстрень намеренно затягивал поединок, Ильм же нервничал, не рискуя нападать сам на оказавшегося неожиданно сильным противника.

Дерек прислушался к делающим ставки — шансы противников оценивались поровну. Тайный советник напряжённо изучал дерущихся.

— Смотрите, как Ильм уводит удар, — поделился он увиденным скорее с Талиной, чем с Дереком, — не блокирует, а чуть разворачивает, и, наоборот, проталкивает вперёд, заставляя сделать лишний шаг. Правильно мыслит — Выстрень заметно тяжелее, остановить его сложно, проще разогнать. Если б ещё атаковать не боялся…

Советник по финансам всё не нападал, предпочитая глухую оборону и пытаясь дождаться ошибки управляющего. Кое-кто попытался улюлюкнуть ему в спину, но получил мощный тычок от наблюдавших за порядком стражников — господин Ухлебар очень не хотел ссориться с господином Хантом.

Ильм отбил очередной выпад, пропустил управляющего вперёд, воспользовался короткой заминкой и бросился тому под ноги, сшибая на землю и рывком перебрасывая через себя. Выстрень перелетел через советника по финансам и только начал приподниматься, как Ильм приложил его шестом в голову, лишая ориентации, после чего прижал к земле и незамысловато заломил руку за спину.

— Не сказал бы, что это благородный приём, — прищурился Хельм. — Некрасиво смотрится.

— Да ну, некрасиво, — возразила Талина. — Нас учили — в бою все средства хороши, иначе убьют.

— Согласен, — поддержал Дерек, — ты просто к нему придираешься.

— Но это ж не бой, — пожал плечами Дагор.

— Ага, — вновь не выдержала Талина, — Выстрень его точно убить собирался — вон как смотрел!

Она была права — жажда крови своего бывшего работодателя была написана на лице управляющего очень откровенно.

Выстрень тем временем сдаваться не думал — он рычал, но побеждённым себя не признавал. Ильм немного помедлил, резко перевернул управляющего и принялся размеренно лупить палкой по рёбрам. Выстрень упорствовал — или домов жалел, или бил купец не слишком больно. Дерек склонялся ко второму — навыков палача у советника не было.

— Эй, — крикнул Хельм, — ты долго из него деньги так выколачивать собираешься? Времени мало, давай заканчивай, надоело уже!

Стражники неодобрительно покосились на господина Дагора, но одёргивать не рискнули. Зрители жадно подались вперёд.

Ильм вскинул голову, взглянул на Хельма, очень не спеша размахнулся — и в этот момент управляющий заорал:

— Сдаюсь! Сдаюсь! Пощади!

— Давно бы так, — безо всякой злобы пожал плечами купец под разочарованный выдох стоящих вокруг людей. Швырнул шест и подошёл к коротко стриженому круглоглазому и курносому парню.

— Ртын, составишь опись и переведёшь всё на «Тропинку». Бочки с грибами проверить не забудь, золото в оборот пускать надо, оно всё равно не просаливается. В какое дело вложить — решай сам. Упрёшь больше одной дюжинной — не говори, что не предупреждал.

— А если я прибыли всемеро принесу? — оскалился парень щербатым ртом.

— В дюжину, — усмехнулся советник, — тогда посмотрим.

Подошёл к Хельму и зашипел:

— Ты что, совсем сбрендил? Кто тебя за язык тянул? «Не поможете ли, светлый владыка, своему советнику»? Олух! Я б с Выстренем на замену договорился, а тогда можно бы и Дерека просить! Сначала — договориться, потом — поставить перед фактом! Кретин! Вот только скажи, что ты это сделал не нарочно! Подставить меня хотел, да? А если б он меня убил? Этого добивался — чтоб долги не возвращать? Думаешь, я войску все деньги вперёд заплатил? Думаешь, тебя в столице полная казна ждёт-не дождётся? Идиот, ни хрена там нет! Пусто там, и будет пусто, пока я работать не начну!

— Ну да, — чуть смутился тайный советник, — так ты и стал бы погибать из-за полудюжины лавок — подумаешь, в крайнем случае признал бы себя побеждённым, невелик убыток. И не факт ещё, что Дерек бы согласился. Давай, спроси владыку, стал бы он за твои прибыли драться?

— А, — махнул рукой господин Хант, — скажи уж честно, тебе посмотреть на меня захотелось. Потеху себе нашёл. Прикидывал, небось, справишься ли со мной в случае чего. И как? Справишься?

— Не знаю, — честно ответил Хельм. — Доволен?

— Да пошёл ты, — огрызнулся советник по финансам и принялся надевать на себя амулеты.

Они вернулись в гостиницу и телепортировали в лагерь: прибытию живой и здоровой Талины никто особо не удивился, а советники ни о чём не распространялись.

— Хорошо город выбрал, — обратился Хельм к советнику по финансам. Похоже он чувствовал себя неправым и пытался сгладить ситуацию. — Я всё ждал нападения, вроде никто не должен был подслушать, но мало ли… по губам много кто читать умеет… магов твоих от нас не отпускал, амулетами не хуже тебя и Талину и себя увешал, но скорее всего противник так и не нашёл телепортиста. Молодец, очень хорошо город выбрал.

— Ты что, идиот? — вызверился Хант. — Или меня недоумком считаешь? Полагаешь, я случайно про Сторожею ляпнул? Самому немного подумать никак? За два дня не выяснил, как город называется?

— Так повода не было… — растерялся тайный. — И как?

— Не твоё дело, — мстительно заявил Ильм. — Но точно не Сторожея.

И отвернулся.

Двигаться вперёд было уже поздно, поэтому заночевали на том же месте. Дерек сидел на телеге рядом с Талиной и не сводил с неё глаз — то боялся, что она заснёт и снова впадёт в беспамятство, то опасался, что не заснёт и переутомится. Вспоминал про девочку, и спешно отворачивался, делая вид, что осматривает войско, чтобы не было видно, как сводит у него скулы. Пусть женой Талине теперь не быть, но ведь это не повод от неё отказываться?

Глава 23. Управляющий «Тропинки»

Чем ближе к Тальну, тем беднее становились поселения и больше прибывало добровольцев. К войску пытались присоединиться обнищавшие горожане и землепашцы, не имеющие навыков строевой службы. Вместо оружия они тащили с собой что попало: топоры, вилы, дубины.

У многих в глазах горела такая ярость и жажда мести и они с такой решимостью готовы были сражаться, что пришлось проверять боевые навыки даже у тех, кто явился без оружия. В результате в войске осталось меньше дюжинной части, остальных же отправили по домам — ополченцы были годны только на убой.

Остановились в поле у крошечной чудом уцелевшей деревеньки из дюжины изб и приступили к обучению новобранцев. В посёлке жили с десяток стариков, на ночь забиравшихся в подпол — они уверяли, что это лучший способ спрятаться от вампиров: в тёмное время тех тянет наверх и искать пищу под землёй они не станут. Продовольствия в деревне не нашлось, зато были колодцы и небольшой пруд — вполне хватало напиться и напоить лошадей.

Обеспечение новобранцев оружием и провизией было обязанностью господина Ханта — он успел обзавестись десятком помощников и вопрос поставок решил за три дня. Советник по финансам всё ещё злился на тайного, разговаривал с ним только по необходимости и почти сквозь зубы. Хельм высокомерно отворачивался, но чувствовалось, что его это угнетает.

Всё свободное и несвободное время Дерек выслушивал лекции о политике, экономике, устройстве государства, системе безопасности, воспоминания Бороды о прежних владыках — крайне скупые и осторожные, — и под этим предлогом, стараясь не выдать заинтересованности, — о семейных отношениях.

Основать династию не смог ни один из предыдущих владык. У светлых, как утверждали советники, детей не было. Были ли они у тёмных — никто не знал. На прямой вопрос Дагор пожал плечами и ответил:

— Ну если какая женщина и выжила после общения с ними и даже родила — нам это неизвестно. Да и зачем выяснять? Здесь не юг — на трон может претендовать только владыка меча. Нового тёмного ими шантажировать? Так это ж не его дети, не наследники. Не бывает наследников у владык. Да и не пристало нам такими методами пользоваться.

Дерек был с ним согласен — он давно раз и навсегда решил для себя, что эту грань не переступит.

Всё говорило о том, что сам он править сможет долго, но передать трон по наследству не получится. Мало того — рано или поздно семью придётся прятать, и тщательно. Что ж, если детям править не суждено, то какая разница, чья кровь в роду? В этом мире почти у всех так: первый ребёнок — чужой. Других может и не быть. Это нормально. Перед глазами заплясали непристойные картины, скулы снова свело — Хант и Радосвет посмотрели на него с недоумением, пришлось срочно выходить из положения.

— И что надо сделать, чтобы противник не вернулся? Это достижимо?

Советники переглянулись.

— По всей видимости, — решился ответить за всех Хельм. — Иначе зачем каждый раз начинать всё заново? Только всё это длится столь долго, что человеческие летописи начала уже не помнят, а эльфам до нас дела нет. Так что не обольщайся, что именно ты навсегда избавишь мир от тёмных владык. Будешь просто править — сколько получится.

Дерек даже примерно знал сколько получится, ему это ещё двуликий перебежчик рассказал. Ничего. Сначала он завоюет власть, а потом подумает, как навсегда закрепить её за своими потомками. Времени будет достаточно. Кто-то должен остановить смену владык, почему не он?

С Талиной он разговаривал с чувством неловкости, которое старательно прикрывал заботой. У него появился хороший предлог над ней трястись, однако у магов её здоровье не вызывало никаких опасений, так что через день она спокойно пересела на лошадь. Что делать дальше, он решить никак не мог.

Понятия наложница в этой стране не существовало, нравы были весьма свободны, а смысла вести себя с ней, как с невестой, больше не было. Ему ничего не мешало, а сама она… сама она смотрела на его отказы с недоумением и лёгкой обидой. Скоро будет думать, что боевые ранения оставили на нём свой неизгладимый отпечаток. И пусть.

В итоге Дерек убедил себя, что до прихода к власти предпринимать что-либо не следует. Но до трона ведь можно и не дойти, погибнуть на полдороге. Значит Талину спешно требуется обезопасить. Лучше всего: отправить под горы. И забыть? Тоже не выход — Хант утверждал, что у гномов несколько иной подход ко многим вопросам, а потому неизвестно, захочет ли она вернуться домой.

Не менее волновала ситуация с клинком — в тренировочных поединках владыка легко одолевал дюжину-полторы хорошо вооруженных мечников, но никаких чудесных свойств меч проявлять не думал и в руке по желанию не появлялся, предпочитая, чтобы его по-прежнему вытаскивали из ножен. На вопрос же, кто переправляет владык в этот мир, последовал полный недомолвок ответ, что меч и переправляет. Дереку и так было понятно, что в клинок или ножны встроен телепорт, но на все попытки выяснить, кто его туда встроил, следовало невнятно-уклончивое разъяснение, что, мол, сам меч и встроил, из которого следовало сделать вывод, будто телепорт есть неотъемлемое свойство клинка. Даже Любозар ничего не мог объяснить внятно, отделываясь фразами, что «когда-нибудь, может быть, со временем, рано или поздно, скорее всего» Дерек к мечу привыкнет, и вот тогда… Владыка плюнул и задавать вопросы перестал.

После длительных учений они двинулись к Тальну — крупнейшему городу после столицы. Тальн всегда был лоялен к светлому владыке, войска собирал давно и теперь прислал гонцов, что готов дать подкрепление, в том числе и магическое. От Тальна дорога лежала в обход восточных предгорий Жемчужных и оттуда по их северной стороне прямо к столице, мимо разрушенного Чаяня.

Вечером, когда Талина уже спала, а Дерек с советниками ещё сидел у костра, Хельм не выдержал презрительных взглядов советника по финансам и сделал очередной шаг к примирению:

— Перестань злиться. Да, я был неправ. Мне не казалось, что твой управляющий — столь опасный противник. Я знаю, что советники должны друг друга поддерживать, и впредь обязуюсь… ммм…

— Что — «мы-мы-мы»? — едва не сорвался Ильм. — Помогать мне? В чём? Казну разворовывать?

— Нет, конечно, — смутился тайный, — в том, что не пойдёт во вред… всем нам, буду помогать.

— Ты хотя б не мешал, — огрызнулся купец. — Всё толк.

— Ладно, — попытался сгладить ситуацию Дагор, — не буду. Лучше скажи, ты магу в Сто… в том городе доверяешь? Не сильно рискнул?

Пламя костра отразилось в глазах господина Ханта. Он бросил в огонь ветку, кинул быстрый взгляд на Хельма, понял, что его охотничий азарт замечен, и не стал отпираться:

— Лекарь — сильный маг. Но в столице сильнее. Защитный амулет дорог, но если мне удастся поймать лекаря на нарушении клятвы, — советник едва заметно искривил губы в жёсткой усмешке, — то заплатит он мне столько, что можно будет спокойно прибрать к рукам весь город и близлежащие поселения. Того стоит. Только не говори мне, что нужно будет донести Ковену. Обойдутся.

— Планы у тебя, — хмыкнул тайный, — не жирно?

— Самый раз, — оскалился в ответ советник по финансам. — Казна целее будет. Тебе ревизий меньше.

Дерек в этом сильно сомневался, но промолчал. Казны всё равно пока нет, и наполнять её — дело господина Ханта.

В Тальне прекрасно знали всех советников. Князь Занвельт в своё время не признал советника Дагора, но как только весть о возвращении владыки дошла до города, сразу же передал всю службу безопасности вместе с её денежными средствами в ведение Хельма. Мало того, многие ещё помнили сыщика Дагора по делу Улара и относились к советнику с очень большим уважением. Господин Хант известен был ничуть не менее — налоги с прибылей его торгового дома составляли пятую часть доходов города. Однако известие о назначении Ильма советником по финансам многие встретили с опасением — «Тропинка» разорила немало конкурентов, желающих торговать с южными странами. Перед главнокомандующим же сам князь стоял навытяжку и кланялся ему не менее почтительно, чем владыке.

Самому же Дереку Занвельт первым делом выразил благодарность за помощь в защите города от нападения пару дюжиниц назад. Дерек не подал виду, что удивился, и разуверять князя не стал — хочется тому думать, что ему помог светлый владыка, пусть себе думает.

В Тальне пришлось задержаться — он был последним крупным городом на пути к столице. Чаянь надо будет восстанавливать из развалин, и восстанавливать уже для следующего владыки. Как должен будет готовить себе смену Любозар — и тоже для того, кто придёт после. Если Дерек не сможет навсегда избавить страну от тёмного.

Город Дереку понравился — много больше и богаче Путаря, он стоял между рекой и озером, обнесённый каменной стеной и накрытый магическим куполом. За городской чертой виднелись пашни, огороды и крошечные неказистые домики, жители которых на ночь предпочитали перебираться в город под защиту купола. Специально для них на западной и восточной окраинах выстроили бараки, где за медяшку можно было провести несколько ночей на полу в комнате с такими же ищущими защиты селянами. Ночью по кривым переулкам между бараками ходить было опаснее, чем за городской чертой, но люди всё равно стремились ночевать под защитой стен и купола. Ближе к центру дома́ становились богаче, сады — больше, а на перекрёстках улиц попадались будки, в которых дежурили вооруженные стражники, поддерживая порядок на улицах.

Войско расположилось с восточной стороны городской стены вдоль озера. В город воинов отпускали по три-четыре дюжины, чтобы не вызвать недовольства горожан в случае беспорядков. Хотя дисциплину Любозар поддерживал железную, но в первый же день пребывания в Тальне пришлось показательно казнить четверых воинов и двух дюжинников, после чего ни о каких драках и насилиях речи уже не шло.

Ильм оказался таким же гением в денежных вопросах, как Борода — в военных. Видя, с какой скоростью советник по финансам решает проблемы снабжения, расквартирования, платы наёмникам и поставок оружия прибывающим добровольцам, Дерек начинал думать, что на очень многие его махинации в столице придётся закрыть глаза. В конце концов он задействовал все средства своего торгового дома. Другой, может, уворует и много меньше, но при этом не сделает и сотой части того, что умудрялся провернуть казначей. Пусть ворует: если он так же и в столице работать будет — может хоть треть казны себе забрать.

Давалось господину Ханту всё это не слишком легко, но в глазах у него начал появляться тот азарт, который говорил, что дело спорится, и советник собой доволен.

Хельму поначалу приходилось хуже всех, но в итоге он сумел перебороть амбиции, обратился за помощью к главнокомандующему и советнику по финансам, подобрал себе помощников и организовал вполне приемлемую сеть агентов и осведомителей. Не хуже, чем создал себе Дерек. Пока не хуже.

Традиционно у светлых владык было пять советников: первым считался главнокомандующий, вторым — советник по безопасности, третьим — по финансам, четвёртым — по связям с другими народами и государствами, и пятым — придворный маг, обязательно человек по происхождению, не эльф. Таким образом, господа Дагор и Хант стали вторым и третьим советниками соответственно, а четвёртого и пятого Дерек собирался подобрать после завоевания власти. К магам он присматривался, о связях же с другими народами речи пока не шло. С эльфами Дерек встретиться ещё не успел — представленная ему внучка ювелира Улара, самая богатая невеста Тальна, эльфийка на одну восьмую, не отличалась ни чем особенным, кроме бледности, худобы и высокого роста.

На следующее после прибытия утро они отправились в Тальн. Дерек с советниками — на встречу с князем и городской знатью, Талина — к отцу. Накануне вечером Дерек сел рядом с ней и очень спокойно разъяснил, что ехать с ними дальше ей нельзя. Опасно. Поэтому надо остаться в городе. Талина и сама это понимала — нечего ожидающей ребёнка женщине с войском таскаться. Только вот Дерек не добавил «остаться в городе, пока не завоюем власть». Он сказал — «остаться в городе». И всё.

Она шла к отцу, надеясь, что весть о гибели каравана не успела до него дойти. Сопровождали её два агента Хельма — новый оборотень из Тальна и бесхвостый Ингур, пожертвовавший своим самолюбием. Может, были и ещё агенты, но Талина их не заметила.

Дом мачехи находился на западной окраине города, неподалёку от квартала, где поселилась их община. Подгорные жители обычно выдавали себя за приезжих с северо-востока — оттуда, где за Ржавой рекой начинались Дальние горы. В этих местах мало кто жил: редкие лесные и горные поселения чередовались с небольшими часто исчезающими княжествами, больше похожими на нищие деревни. В предгорьях было два или три старых и заброшенных выхода, которыми пользовались крайне редко — под землей не осталось ни камней, ни металлов, а на поверхности свирепствовали вампиры, за неимением людей питавшиеся животными. Маги к Дальним не добирались, а их отсутствие вело к повальным эпидемиям и голоду. Пустынные и неизведанные места, где мало кто выживает, и никто не станет проверять — действительно ли ты оттуда родом.

Братья бегали на улице, гоняя деревянный чурбан. Они с визгом повисли на Талине, наперебой сообщая, что «тятька с мамкой так плакали, так плакали!», и ринулись в дом с воплями «Мамка, Талина вернулась!» В лавке вместо неё работал незнакомый парень — свой, судя по тому, что напевал мелодию «Полюбила кузнеца дочка стеклодува». Мачеха выбежала ей навстречу и расплакалась.

Потом они дождались отца и вместе плакали, и Талина просила передать весточку родным Ренни. Смешно, она даже не знала его полного имени. Ничего, дома выяснят, что за маг ехал с караваном и сообщат, что он жив. Задавали вопросы. Нет, замуж она не вышла. Отец нахмурился, а мачеха обрадовалась, толкнула его ногой под столом и заявила, что найдёт ей прекрасного жениха — теперь Талина сможет выбрать самого лучшего, может, даже управляющего каким-нибудь торговым домом с собственным выездом и слугами. Она давно говорила, что нечего ей в девках засиживаться. Прямо завтра со свахами и поговорит. Пусть он будет из живущих под небом, она и сама такая, и отец пока не жаловался. Ведь не жаловался? Отец стушевался. Они звали её остаться прямо сейчас, но Талина сказала, что переедет, как только войско уйдёт к столице. У неё там… друзья. Отец с мачехой переглянулись, но промолчали. Вечером она вернулась в лагерь, сопровождаемая всё теми же агентами.

Дерек с советниками уже сидел у костра. Талина принюхалась, но никаких следов его пребывания у женщин не обнаружила. Советники же погуляли весьма бурно. Хотя Ильму, похоже, это не доставило особого удовольствия — выглядел он хмурым и зелёным.

— А, — чуть оживился он при виде Талины, — Дерек велел купить тебе дом. Завтра и подыщем. И у меня к тебе есть хорошее предложение.

Дерек встрепенулся, а Талина смутилась. Неужели и господин Хант в сваты подался?

— Я очередного управляющего уволил, — мрачно сообщил Ильм, — обнаглели, скоты, дальше некуда. Собираюсь разделить теперь драгоценности и оружие — может, хоть один из двоих управляющих окажется меньшим ворюгой.

Хельм сдержал готовый вырваться смешок и только понимающе улыбнулся. Не сказать, чтобы сочувственно.

— Так я хочу, — продолжил советник по финансам, — предложить тебе должность управляющего по торговле оружием и предметами роскоши.

— Арбалеты и мечи таскать? — с угрозой в голосе спросил Дерек, и Талине показалось, что он вот-вот придушит господина Ханта.

— Зачем? — удивился Ильм. — Для этого продавцы есть, они же обслуга. Приняла товар, выручку посчитала, записала, посмотрела, на что сейчас повышенный спрос, заказала, отчёт составила — несложно. Качество проверила — кто лучше подгорных жителей в оружии разбирается? Если брак — сразу на замену, престиж дороже. Ты ж у себя работала, всё знаешь. И потом… — он засмеялся, — выловить в моём отчёте приписку на полторы дюжины золотых — лучшей рекомендации для «Тропинки» не требуется. Оплата стандартная — одна дюжинная часть прибыли. Украдёшь больше — выгоню. Родишь — или нового управляющего пришлю, или няньку наймёшь. Вон мачеха с радостью согласится. Или братьев припашешь, большие уже. Жить можно прямо в любой из лавок, но если Дерек настаивает, то дом подберём. Тебе положен кучер и дрожки для разъездов, бегать не придётся.

Он уже навёл о ней справки, поняла Талина. Даже про мачеху знает.

— А у тебя есть братья? — насторожился Хельм. — Родные?

— Здесь — единокровные, — ответила Талина, — шести и семи лет.

— Так у твоего отца, — подался вперёд тайный советник, — трое детей? Или… у тебя всё-таки другой отец?

— У нас так не принято, — скривила губы Талина и тут же спохватилась — не ей теперь осуждать нравы живущих под небом, — у моего отца десять детей.

— Врёшь, — не поверил Хельм, — сколько ж у тебя братьев?

— Семь родных, — Талине было чем гордиться, в семьях матери и отца она по-прежнему оставалась единственной дочерью, — два единокровных, один единоутробный, и ещё два сводных брата и пять сводных сестёр по отчиму. А двоюродных братьев с полкуля наберётся, и сестёр столько же.

Тайный посмотрел на неё с неподдельным изумлением.

— У вас у всех так? Где же вы все живёте?

— У всех, — согласилась Талина, — бывает и полторы дюжины детей. А места под горами полно — бери кирку, да долби себе дом, хоть в три дюжины комнат и пять ярусов, лишь бы вода рядом была.

Хельм задумался.

— А у тех из вас, кто под небом живёт, — продолжил он, — у них детей сколько?

— Меньше, — пояснила Талина, — муж и жена редко вдвоём здесь работают — кто-нибудь из них обычно не способен под небом жить. А от смешанных браков бывает пять-шесть детей, редко больше.

— Да, — подтвердил Ильм, — если видишь семью с пятью детьми — почти наверняка отец или мать — подгорные жители. Ну или оборотни. Не уводи разговор. Талина, ты как, согласна?

Дерек был недоволен, очень недоволен, и вид его недвусмысленно говорил, что она должна отказаться, но Талина согласилась не раздумывая. Управляющий «Тропинки» — должность, которой не бросаются. О таком можно только мечтать. Если она удержится на ней хотя бы год — у неё будет собственный выезд, а потом и собственный торговый дом, пусть крошечный, но лично её. Можно будет наладить торговлю со своими. Она не будет ни есть, ни спать, она попросит отца и мачеху, но Ильм не сможет сказать, что она не справилась. С управляющим «Тропинки» здоровается сам князь Занвельт, она сможет общаться на равных с приказчиками «Стрелы» и «Эльмиириль Даэльмиэль». Пусть даже потом Ильм её выгонит — останутся связи, знакомства и опыт. И у неё не будет времени думать о Дереке. Совсем не будет. Ведь он не сказал, что вернётся за ней.

— Почему не управляющей по драгоценностям? — поинтересовался Хельм. — Женщина всё-таки.

— Зарекомендует себя хорошо на оружии, — ответил господин Хант, — можно будет подумать.

Дерек осуждающе посмотрел на Ильма, но тот сделал вид, что ничего не понял.

Весь следующий день она вникала в работу. В городе оказалось восемь оружейных лавок «Тропинки». При виде мечей, арбалетов и стреломётов Талина перепугалась — она никогда не видела такой прекрасной работы. Она вертела их в руках, понимая, что производились они под горами, но даже не могла представить, где. Вот бы показать брату — тот всё мечтал совершенствоваться, знал бы, к чему стремиться.

Эльфийские клинки понравились ей меньше — в основном из-за излишних украшений. Меч — оружие, и совершенно неважно, какая гравировка у него на лезвии.

До вечера она пробе́гала по лавкам вместе с Ильмом, получила перстень управляющего, успешно поставила на место троих непочтительных работников, одного уволила, с молчаливого согласия господина Ханта, а заодно узнала, что его золотой кастет — и в самом деле не что иное, как печать. Которой, как шепотом сообщали продавцы, он не брезгует дать в челюсть нерадивым работникам. Потом подошёл Дерек, и они отправились выбирать дом.

Лавки «Тропинки» находились в богатых районах, где стояли сплошь особняки, жизнь в которых обязывала, поэтому она нашла небольшой дом в три окна с хорошим подполом в квартале от дома мачехи, на границе со своей общиной. То что надо — и свои близко, и территория ещё живущих под небом. Никто не станет приставать с вопросами об отце ребёнка. В подполе можно сложить печку и жить там. И отец близко, если что — поможет. В одной из лавок господина Ханта подпол тоже прекрасный, можно и там иногда ночевать, если работы невпроворот будет, а печку заказать железную.

Покупку дома решили отметить в одном из увеселительных заведений. Перед дверьми трактира под магическим фонарём вытянулся слуга в расшитом кафтане. У крыльца в ряд стояло три кареты. Зал был огромен, и они прекрасно разместились за угловым столом. Служанки как всегда начали увиваться вокруг Дерека с Хельмом, так что Талина сразу захотела поскорее уйти. Тем более, что к пище живущих под небом она никак не могла привыкнуть. Лучше бы Дерек проводил её в новый дом.

Девицы прыгали вокруг владыки с тайным советником, Талина кусала губы, раздумывая, не очень ли некрасиво будет ткнуть ножом или ложкой или опрокинуть на одну из них тарелку, но больше всех злился Ильм — служанки постоянно забывали приносить ему новые блюда и реагировали только на ощутимый шлепок по заду или рывок за руку.

Когда очередная подавальщица с брезгливым видом швырнула тарелку перед господином Хантом после чего ласково приникла сзади к презрительно ухмыляющемуся тайному советнику, Ильм не выдержал. Откинулся на стуле, слегка расшнуровал рубаху, выставив на всеобщее обозрение кучу амулетов на серебряных и золотых цепочках, небрежно распахнул куртку и якобы случайно звякнул монетами в карманах и увесистым кошелём на поясе. Больше Талина не ревновала — ни одной девицы около Дерека не осталось. Около Хельма — тоже. Все новые кушанья и вина подносились только господину Ханту, и теперь уже Хельму приходилось дёргать служанок за руки и шлёпать по задам. Талина же с Дереком прекрасно обходились тем, что было на столе.

Всё шло почти нормально. Ровно до тех пор, пока тайному советнику не вздумалось заказать таргенайского.

По мнению Талины давно пора было уйти — но музыканты посреди зала завели красивую мелодию и еды на столе оставалось ещё очень много. Хельм пытался отобрать у служанки нечто дымящееся и политое соусом, от запаха которого запросто можно было потерять обоняние, а новый работодатель Талины с искренним злорадством наблюдал, как девица тянет на себя блюдо, силясь отнять у тайного и поставить перед ним самим. Требование Хельмом таргенайского изрядно подвыпившего господина Ханта не обрадовало. Он уставился на тайного советника и высказался в том духе, что тому уже точно хватит, а на таргенайском запросто можно разориться. Хельм упёрся, заявляя, что каждый выпитый кубок советник по финансам запишет как пять, а, значит, любые траты ему только выгодны. Перебранка грозила затянуться, так как Ильм начал подробно обосновывать, почему таргенайское никак не может принести ему ожидаемой прибыли, и дотошно выяснять, с чего Дагор вообще решил, что он собирается завышать цены в отчёте.

Хельм на какое-то мгновение замешкался, отвлёкшись на очередную подавальщицу или подыскивая доводы, которые не звучали бы слишком оскорбительно, а когда собрался ответить, то обнаружил, что Ильм как раз успел забрать блюдо у служанки и с видимым удовольствием его поглощает.

— Ну? — ухмыльнулся советник по финансам, принимаясь за очередную порцию. — Нашёл, что сказать?

Дерек и так весь вечер злился, а тут не выдержал:

— Тебе не надоело? Мало того, что ты скуповат, трусоват и путаешься исключительно с какими-то богатыми старухами, так ещё и зануда каких мало…

Ильм перестал жевать и покраснел даже сквозь загар. Отложил кусок, уставился в тарелку и принялся вытирать руки о скатерть. Исподлобья метнул неопределённый взгляд на Дерека и сосредоточился на тщательном рассматривании пальцев. Что-то ему не понравилось и он начал повторно оттирать каждый от жира…

Талина осторожно глянула на своего нового начальника. Склонности к старухам она за ним не замечала. Но Дереку виднее.

Музыканты, как назло, затренькали тихую нежную мелодию.

— Владыка, — выдавил советник по финансам после томительной паузы, — не кажется ли тебе, что… как-то нехорошо… обижать человека, зная, что он наверняка проиграет тебе в поединке?

Дерек с интересом изучал господина Ханта. Зачем он на него рявкнул — он и сам не понял. Наверно, жадность торгаша перешла какую-то границу. Нет — нечего было ему Талину в управляющие звать, не женское это дело — с мужчинами дела вести. Они ведь могут начать ухаживать. И заплатит он ей наверняка половину, а то и треть.

Талина уставилась в бокал. Чувствовалось, что ей не хочется обострять отношения с Ильмом, ведь теперь он её работодатель.

Дагор проводил взглядом служанку и произнёс едва заметно улыбаясь:

— Я не стал бы так переживать, Ильметас. У владыки всего лишь несколько смещён словарный запас: достаточно вспомнить, с каким упорством он называет сморчки цветами… Он, видимо, хотел сказать — осторожен, расчётлив и предпочитаешь зрелых и состоявшихся женщин. У него в мире, похоже, язык очень сильно отличался от нашего, вот он никак и не приспособится… Эльфийские мелодии ему проще даются, чем дипломатическая лексика…

— Угу, — мрачно согласился Хант, — вполне может быть. Разве я могу оспорить это утверждение? Мне только интересно — я что, не выполняю свою часть обещаний? Где было сказано, что я должен махать мечом и транжирить деньги? Этим у нас успешно занимаетесь вы с владыкой. Я и так рискую — не меньше вас всех, и имею право не хвататься за оружие и не лезть в самую гущу схватки без особой необходимости, на это у нас вообще-то владыка имеется. Это твоя обязанность, Дерек. Моя — чтоб ты в деньгах не нуждался… Но, согласись, таргенайское — это слишком. Придёшь к власти — сколько влезет столько и пей из личных запасов, и Хельма пои хоть каждый день, а сейчас — позволь мне решать, каково у нас с финансами и что мы можем себе позволить, а что — нет.

— Расчётлив, — немедленно согласился Дерек, едва не скрипя зубами, — сделать управляющим женщину с ребёнком — это, конечно, тонкий расчёт.

— Да, — неожиданно поддержал Дагор казначея, — тонкий: получить честного управляющего и вывести его если не в ряды высшей городской знати, то очень к ним близко, не каждый бы додумался. Подгорные жители такого не забудут. Представляешь, как это расширит торговлю «Тропинки» с подгорным миром?

На этом они как-то очень быстро доели то, что осталось, запили отнюдь не таргенайским и вышли из трактира. Адъютанта с лошадью, который ждал владыку у выхода, Дерек отослал в городскую гарнизонную конюшню, а сам махнул извозчику и поехал провожать Талину в новый дом. Советники разошлись в разные стороны — Ильм собирался ночевать в городе, а Хельм отправился в лагерь к главнокомандующему.

В доме всё ещё пахло затхлостью, несмотря на то, что мачеха с братьями весь день приводили его в уютный и жилой вид — их запах до сих пор витал в комнате. Мачеха утром долго мялась, а потом спросила как Талине удалось получить такую должность, неужели она сумела соблазнить самого господина Ханта? «Нет», — ответила Талина, — «я всего лишь сумела найти приписку в его финансовом отчёте», — и добавила, чтобы избежать дальнейших вопросов и домыслов, — «а дочка у меня от того мага, что ехал учиться».

Они долго искали в темноте свечи, разводили огонь в печи и грели воду, чтобы заварить липу с мятой, тоже принесённую мачехой. Ещё она оставила хлеб и кашу на ужин. Надо будет нанять служанку, решила Талина.

— Завтра за тобой заедет кучер? — осторожно пригубил Дерек липовый отвар. — Тебе не тяжело будет работать?

Ему не нравилась идея Ильма, и Талина не могла понять — почему.

— Не бойся, — попыталась она его успокоить. — Я справлюсь. О такой должности я и мечтать не могла. И Ильм не обманывает своих работников, скорее уж они его, это правда. Я слышала об этом не раз. И «Стрела» не обманывает, и мы с отцом не обманывали, не переживай, у меня всё получится. Была одна лавка — будет восемь, всего-то.

— Хорошо, если так, — Дерек поднялся с табурета, — у тебя останутся все амулеты, и… думаю, ещё агент Хельма.

Агент оставался не один, но Талине знать об этом не обязательно.

У «Тропинки» тоже была охрана, и взятый Дереком за горло Ильм клятвенно уверял, что за Талиной будут следить, что её никто не тронет, что… он много в чём клялся.

— Я зайду утром, — пообещал Дерек. — Провожу тебя до лавки.

— Ты уезжаешь, — сказала Талина, — и хочешь уехать, не простившись?

— Почему, — он попытался не понять её, — я уеду ещё не завтра. У тебя новый дом и работа, бессмысленно ночевать в лагере, он далеко. Я… буду навещать тебя, пока не уйду с войском.

— Нет, — ей нечего было терять, совсем, и она пошла напролом, — не делай вид, что ты не понял. Я спросила — ты что, не останешься? Ты хочешь уехать, не оставив мне даже воспоминаний? Вот так — и мне нечего будет вспомнить?

Ты ещё арбалет возьми, подумал Дерек, прицелься и не выпускай меня, пока я не соглашусь… Это неправильно, что женщины живут наверху. У них появляются мужские замашки.

Я вернусь, хотел сказать он, и заберу тебя к себе. И тогда она будет ждать. И будет связана. А он может и не вернуться. Перед глазами замелькали лавки господина Ханта, продавцы, охрана, прохожие, оборачивающиеся на Талину на улице… рыжий мальчишка, которому очень хотелось свернуть шею. Так хотелось, что кулаки сжались сами. Ввести кровь этого сопляка в императорский род… или иметь с Талиной незаконных детей. В глазах потемнело. Или просто уйти в поход — сначала ведь надо добраться до столицы.

— Ты, — она подошла совсем близко и положила руки ему на грудь, — вот так и уйдёшь? И ничего не будет?

Он молчал.

— Дерек, — растерялась Талина, — ты что… это результат ранений, да?

Дождался. А что она ещё может думать?

Наклонился к ней и поднял на руки. Долгие годы бывший воевода приходил к женщинам лишь за тем, чтобы они продемонстрировали ему своё любовное искусство. Он привык принимать их ласки и дорого ценил мастерство тех, кто мог заставить его забыть обо всём хотя бы на минуту. А она не умела совсем ничего, и он сходил с ума, ловил каждый её взгляд, каждое движение, боялся, страшно боялся забыться, и терял сознание от одного прикосновения к ней. Он прижимал её к себе, касаясь губами угловатых плеч, и тени рыжего мальчишки и его дочери суматошно метались по комнате, стараясь исчезнуть, рассыпаться, и ничем и никогда не напоминать о себе.

Глава 24. Женщина

В следующие ночи Дерек не сомкнул глаз — уничтожал вампиров на лесных дорогах. Мечты о Талине пришлось отложить — светлые владыки никогда не отказывали в помощи городам, и он вынужден был согласиться с просьбой князя Занвельта. В тёмное правление количество вампиров резко возрастало, а любой из них был способен уничтожить за лето несколько деревень — селения пустели, сокращались поставки продуктов в города, и далеко не каждого мага можно было направить в глушь держать оборону. Мысль, что будущий правитель, подобно рядовому воину, ночи напролёт должен лично уничтожать нечисть, Дереку претила, но пришлось признать, что участие владыки позволило городу обойтись без потерь. Тем более все советники дружно заявили, что отказ вызовет недоумение и кривотолки. Сами, впрочем, желания принять участие в схватках не выразили, а Дерек не настаивал: советники — не воины.

В качестве приманки для вампиров издавна использовали приговорённых к смертной казни преступников или искали добровольцев среди осуждённых на каторгу, обещая тем свободу в случае если выживут. В первые две ночи Дерек обошёлся четырьмя смертниками. Он считал себя обязанным бороться за жизнь добровольцев и хотел сначала убедиться, что это возможно. В помощь себе владыка затребовал двоих магов и полдюжины воинов, разъяснив, что каковы бы ни были порядки, один он сражаться ночью в лесу не собирается. В результате рубил вампиров только Дерек, помощь же магов свелась к тому, что они накрыли воинов защитным куполом и обеспечили приемлемое освещение.

Меч вёл себя идеально — Дерек укладывал кровососов с одного удара, без проблем отсекая головы и конечности. В магическом свете клинок отливал серебром, и, рассмотрев его ближе, владыка убедился, что лезвие действительно стало серебряным или очень хорошо посеребрённым. Задаваться вопросом, почему в предыдущих схватках этого не происходило, Дерек не стал, подозревая, что ответ всё тот же — меч не хотел или не считал нужным.

В первую ночь он уничтожил порядка тридцати тварей, во вторую — около сорока. В одиночку. Не потеряв ни одного человека, кроме смертников-приманок. Возвращаясь утром в лагерь, решил, что клинку можно простить многое — пусть себе демонстрирует норов, лишь бы во всех предстоящих боях вёл себя также.

К Талине он добирался телепортом или верхом после восхода солнца и времени хватало только проводить её на новую работу — хотя Дерек и горел желанием бурной и короткой страсти прямо в дверях, но считал, что Талину это обидит. Соседи узнавали его или его нового гнедого жеребца и вежливо кланялись, а агенты Хельма дружелюбно помахивали хвостами. Ещё он встречался с ней днём — пообедать. Можно было обедать чуть дольше, и не только обедать — но он опять боялся её обидеть. Каждый раз он искал её по лавкам «Тропинки» и заставал беседующей с покупателем или торговым представителем. Невыносимо хотелось свернуть шею мужчинам, разговаривающим с ней, усилием воли он удерживался и вскоре у него появилась ещё одно страстное желание — набить морду господину Ханту. А заодно и Хельму, одобрившему идею сделать Талину управляющим. Желание превратилось в заветную мечту, когда агенты начали докладывать о появлении свах вблизи «Тропинки». К счастью, большая часть из них имела виды не столько на Талину, сколько на самого господина Ханта, но Дерека это не сильно успокаивало.

Третью ночь он выделил Талине, следующие две — опять вампирам, и в таком ритме провёл десять дней, зачищая дороги вокруг города, до тех пор пока число убитых тварей не сократилось до количества, с которым жители могли спокойно справиться и своими силами. За все ночи у Дерека погибла всего дюжина приманок, и в результате все заключённые Тальна тут же возжелали избежать таким образом каторги.

Дни проходили в переговорах, на тренировках, изучении эльфийских мелодий и в архивах — ничего нового он не узнал, кроме того, что предыдущие владыки действительно лично зачищали дороги. Хуже всего приходилось в архивах — стоило огромных усилий вчитываться в текст, а не таращиться между строчками, представляя Талину то в своих объятиях, то в объятиях очередного заказчика или жениха. Особенно настойчиво преследовал его рыжий маг, лицо которого он в своё время не счёл нужным как следует запомнить.

Чего только не выяснишь, пока не столкнёшься, думал Дерек, кусая губы. Кто бы мог подумать, что бывший воевода способен ревновать. Дома так никогда и не узнал бы себя с этой стороны. Мало того, все попытки бороться с этим чувством терпели позорное поражение — мысли начинались с невинной ничего не значащей зацепки и стремительно раскручивались, чтобы обрушиться неудержимой лавиной.

Князь Занвельт пригласил на охоту — особого смысла в скачке на лошадях за безобидными оленями или не безобидными волками Дерек не нашёл, удаль охотников, перебивающих ударом плети хребет волку, его позабавила, зато он в подробностях изучил местных животных — как съедобных, так и несъедобных. Лучше б на вампиров охотились — больше пользы. Роскошное пиршество, или, вернее, повальная пьянка, после охоты была весьма неплоха, приглашённые для владыки женщины — очень и очень соблазнительны, но, памятуя о прошлом развлечении и слезах Талины, Дерек уехал к ней. Занвельт был настолько пьян, что этого не заметил, и отстаивать легенды о доблестях светлых владык остался Хельм — ему было не привыкать, и Дерек был твёрдо уверен, что тайный советник не подведёт. Внучка ювелира Улара должна была остаться довольна.

Пользуясь надёжной магической защитой Тальна, владыка отвлёкся и на зачистку территорий в близлежащих городах, потратив на это ещё несколько дней. Несмотря на то, что телепортисты-добровольцы нашлись в избытке, пользоваться их услугами оказалось достаточно сложно: кто-то не мог отправить телепортом более трёх человек, кто-то не знал местность и маяки, у кого-то на выходе обязательно дохли лошади. Хорошо, не люди, но и коней терять было неразумно. Настоящих профессионалов оказалось едва ли не три дюжины на всю страну — при том, что создавать телепорты умел любой выпускник магической академии. Широкое распространение телепортов позволяло быстро найти мага, но одновременно отбивало у большинства желание совершенствоваться в этом умении, ещё и потому, что любой телепорт стоил очень недёшево. Те же, кто мог переправить в любое место несколько десятков, а то и сотню конников за один раз и без потерь, цену себе знали отлично, были ведущими магами страны и на телепорты не разменивались. Поэтому после небольшого совещания Дагор прижал нескольких магов и купцов, уличив кого в пособничестве тёмному, кого — в контрабанде, кого — в прямом разбое на дорогах, и потребовал отступных, которых вполне хватило на оплату приличных телепортистов.

К обоюдному сожалению владыки и тайного советника ни «Тропинку», ни «Стрелу» ни в чём уличить не удалось — всю ответственность в торговых домах несли управляющие, а не владельцы, и репутацию свою эти торговые дома берегли. С эльфами же Дагор не связывался, как не связывался с ними и князь, а Дерек их так до сих пор и не встречал.

За несколько дней до выхода войска агенты Хельма выловили в порту Узленга, слухи о зверствах которого превышали даже рассказы об ужасах, творимых нынешним правителем, в основном потому, что князь был близко, а правитель — далеко. Суд пришлось устраивать в городе, близлежащем к тому, что осталось от имений князя. Заняло это несколько дней, отнятых от встреч с Талиной. К удивлению владыки, если отца и первого сына императора Узленг фантазией и превзошёл, то до выходок традэрров и близко не дотягивал. Деда Дерек не помнил, но, судя по летописям, до него Узленг тоже не дотянулся. Зато и традэрров и деда переплюнули местные жители — владыка почерпнул немало нового из красочных и смачных описаний всевозможных кар зарвавшемуся князю. Дерек думал недолго — приказал секретарю подробно зафиксировать, а палачу добросовестно учесть все пожелания родичей погибших, и в результате на четвёртый день после суда ему сообщили, что ответственные за поддержание жизни Узленга маги не выдержали и самовольно прекратили мучения бывшего князя. Владыка пожал плечами и оставил поступок без последствий — осуждать магов он не мог, а хвалить за невыполнение обязанностей не принято. Официальная версия гласила, что князь скончался сам, вопреки усилиям магов.

Дерек вернулся в Тальн, встреченный понимающими и несколько встревоженными взглядами советников, подавил желание сообщить господину Ханту, что в случае расхищения казны его ждёт участь Узленга — не дело зря пугать человека, не поднимется у владыки рука на кровного брата Талины, Ильм неплохо подстраховался, — и принялся с Любозаром за сборы.

Хорошо, что дело у Ильма было налажено, поставщики вышколены, клиенты вежливы, в оружии и сплавах Талина прекрасно разбиралась, а считала безупречно — иначе она бы наверняка где-нибудь да ошиблась. Сначала её напугали те огромные суммы денег, с которыми приходилось иметь дело, но она умела отвлекаться от цифр и почти сразу перестала представлять себе на их месте груды золота и алмазов. Охрана в лавках была прекрасная, мало того, о некоторых магических сторожевых заклинаниях Ильм ей даже не рассказал, заявив, что для жизни они безопасны, ей, как управляющему, ничего не грозит, лишняя же защита никогда не помешает, а, не зная, она ничего и не выболтает.

Теперь она улыбалась поставщикам и покупателям, как улыбалась и в лавке отца, проверяла счета, а принятые решения одобрял Ильм — так что пока она справлялась, несмотря на явно не рабочее настроение.

Если Дерек оставался у неё — то утром она ни о чём думать не могла, только тупо смотрела в списки товаров и блаженно жмурилась. Если он уезжал на зачистку дорог — она либо места не находила от беспокойства, либо начинала ревновать — в городе полно богатых и знатных дам, стремившихся любой ценой заполучить владыку для любовных развлечений. Она каждый раз тщательно принюхивалась и по приезде с охоты не постеснялась его всего обнюхать, но ни с какими женщинами Дерек не общался — от него несло только вином, дымом, какими-то зверьми и волчатиной — этот запах она хорошо знала, отец зимой ходил в волчьей дохе. Талина от счастья едва не запрыгала, так как об охотах князя Занвельта рассказывали часто и в подробностях. Правда, никого насильно туда не тянули — все женщины приезжали сами, и, поговаривали, едва не драли друг другу волосы за право скакать и пить рядом со вдовствующим князем.

Когда Дерек приезжал утром, она думала только о том, что быстро затащить его в постель времени как раз хватит, но так ни разу и не рискнула — мало ли, вдруг он обидится, или устал, или… у него однажды сделалось испуганное выражение лица, когда она в азарте на него бросилась, наверно, у него дома так не было принято. Или бросилась она совсем не соблазнительно. В обед времени тоже могло бы хватить, но уж если утром она не решалась, то днём и подавно.

Через несколько дней в главную оружейную лавку начали стекаться свахи. Те, что выглядели попроще — к ней самой, расфуфыренные и дородные — опять к ней, но с нижайшей просьбой «поговорить с господином Хантом, может быть, он соизволит принять к рассмотрению описание невесты и приданого — уж такое хорошее приданое, такое приданое!»

Талина смущалась и отказывалась, свахи начинали совать в руку кто золотой, кто два, а кто и княжеский золотой, мешали сосредоточиться на работе, и она нехотя брала свитки или листки — только чтоб отвязаться, — а золотые монеты женщины украдкой клали на угол стола и уходили.

Однажды Ильм зашёл почти сразу после свахи — Талина видела, как та подобострастно кланялась ему во дворе.

— И сколько наработала сводней? — поинтересовался он безо всякой злобы или раздражения. Он забегал в лавки довольно часто и никаких особых претензий к Талине не предъявлял — но она и старалась, несмотря на все грёзы о Дереке. К середине дня как раз получалось сосредоточиться.

— Вот, — смутилась Талина и подвинула ему две с половиной дюжины золотых, — и… свитки тут… с невестами…

— Ско-олько? — присвистнул советник по финансам. — Две с половиной дюжины, за раз, два, три… шесть невест? Это что, по пять золотых невеста? Да они меня за кого держат? За мелкого лавочника? Талина, ты о чём думала? Ставить себя надо! И чем дороже, тем лучше!

— Простите, господин Хант, — растерялась Талина. Вопрос, как теперь называть Ильма мучил её давно, но решить его всё не доводилось, и она нашла, что момент подходящий. — Надо было их прогнать?

— Ни в коем случае, госпожа Талина, — чуть поклонился Ильм, — надо было просто взять с них больше и не стесняться. И не дури — какой я тебе господин Хант?

— Больше? — поразилась Талина. — Со свахи? А… на сколько?

— Сейчас посчитаем, — прикинул Ильм, — если б она явилась прямо ко мне, меньше чем в два куля золотых не уложилась бы… За меньшее я на список приданого и не взгляну…

Брови у Талины поползли вверх: господин Хант явно зарывался.

— Но поскольку она об этом знает, — продолжал рассуждать советник по финансам, — то действует через тебя… много дешевле выходит.

И задумался.

— Значит, так, — решил он наконец, — берёшь с каждой свахи полкуля золотых — четыре дюжины мне, остальное — тебе. Невест заносишь в амбарную книгу, по графам: величина приданого, отец, чем торгует, в каких городах, братья-сёстры нежелательны, чтоб никаких других наследников у отца, наличие ребёнка, его возраст, возраст невесты, если она вдова и детей двое — пометь отдельно, третьего она может и не родить. И которые без детей — тоже отметь, если совсем молоденькая и с огромным приданым — можно рискнуть и жениться, авось родит, ну нет, так разведусь, убыточно правда. Потом отдельно сортируешь невест по величине приданого, я из столицы приеду и заберу или гонца пришлю. Пусть в столице больше возможностей хорошую партию найти, но поскольку действуют свахи через тебя, то я ничем никому не обязан и прибыль мы получим совершенно без затрат, всё понятно? Кстати, Хельм просил передать: список своих женихов тоже нам с ним пришли — мы тебе их проверим и сообщим, с кем точно дело иметь нельзя. Бесплатно, заметь, — он усмехнулся и честно признался, — попробовал бы я с тебя деньги за проверку содрать — с меня самого Хельм тут же шкуру сдерёт, глазом не моргнёт…

— А… — Талина попыталась не подать виду, что расстроилась и растерялась, услышав, что Хельм тоже считает, будто Дерек не вернётся за ней из столицы, — а… как невесту зовут… и это… как выглядит… не надо?

— Без разницы, — пожал плечами Ильм, — хочешь — напиши, только зачем мне лишняя информация?

— А… — Талина всё не могла опомниться, — а… не дорого?

— Нет, — отрезал господин Хант, принимаясь разглядывать товары, — для тех, кто ко мне сватается — куль золотых, что гнутая медяшка. Кстати, не забудь ненароком ввернуть покупателям, что на юге сейчас модно иметь оружие на каждый день двудюжиницы — причём с различными эльфийскими гравировками, а в полнолуние и новолуние там ходят только с гномьими мечами и арбалетами, и слово «гномьи» постарайся произнести не кривясь. Ясно?

— Это и правда так? — полюбопытствовала Талина.

— Какая разница? — удивился Ильм. — Правда. Шахи и визири именно так и делают. И нашим князьям пора, а то что-то у меня эльфийских клинков многовато.

После ухода советника по финансам Талина собралась было разреветься, но тут пришёл посоветоваться управляющий «Тропинки» по драгоценностям — он тоже был новый и боялся в чём-нибудь ошибиться, за ним явилось несколько поставщиков, потом продавец прислал покупателей, не будучи в силах решить, давать им скидку за партию луков или нет, затем забежал Хельм, покрутился около арбалетов, внимательно изучил мечи и кинжалы, после чего сообщил, поменяв цвет глаз на льдисто-голубой:

— Если Ильм тебя чем обидит, ты мне только намекни — я с него живьём шкуру сдеру, не поморщусь и глазом не моргну, ладно?

Талина кивнула, и Хельм умчался, явно по делам безопасности, а не по очередным девицам. Следом заявился один из адъютантов князя Занвельта — то ли с вопросом о сменных пружинах к стреломётам, то ли с желанием поухаживать — Талина никак не могла понять его намерений. Последним пришёл Дерек, взглядом обратил сразу скукожившегося адъютанта в бегство, проводил её домой, и был так нежен и страстен, что рыдать о его отъезде Талина не смогла — времени не хватило.

Последние дни перед отходом войска прошли спокойно: вернулись разведчики, Дерек наконец решил, что усвоил правила ведения войны, наёмников и добровольцев неплохо подготовили, как на взгляд владыки, так и на взгляд Любозара, князь Занвельт оказывал всевозможную поддержку, Дагор вроде бы полностью вник в работу агентов, Дерек же завербовал себе нескольких независимых от тайного советника осведомителей и мог теперь следить за Хельмом, а советник по финансам не только обеспечил войско провизией и великолепным оружием, но и попутно закупил пушнину и отправил её зафрахтованным кораблём на юг — в Ардению и Верланию. Меха Дереку понравились — такой красоты дома ему встречать не доводилось, и он приготовился ждать зиму — очень хотелось посмотреть, действительно ли она так холодна, как ему рассказывали, и действительно ли приходится всю эту роскошь носить на себе для тепла. Ночи он проводил с Талиной, и всё никак не мог сказать, что вернётся и заберёт её к себе. Она же не спрашивала — а лучше бы спросила, тогда ему некуда было бы отступать.

За два дня перед отходом, когда они с Бородой только закончили смотр войск и выслушали последние донесения разведчиков о положении дел по ту сторону Жемчужных, в поле появился всадник. Дерек вздрогнул — лошадь под седоком была черна, чернее убитого Цалеара, и почти такая же высокая, но сам всадник ни силой ни мощью не отличался. Дерек отметил, как подобрался и напрягся Любозар, непроизвольно прикрыв рукой шрамы на лице, как лучники взяли верхового на прицел, как с удивлением взглянули на главнокомандующего оба советника.

Верховой подъехал ближе и изящно спешился, откинув капюшон переливающегося эльфийского плаща.

Дерек помнил её — такую женщину нельзя забыть.

С ужасом понял, что лучники выстрелить не смогут, разве только на слух.

Хотел оглянуться на советников — не смог отвести взгляд.

Во рту пересохло.

Правая рука вцепилась в рукоять меча.

Левая самостоятельно попыталась нашарить на шее амулет от гипноза драконов — рефлекс, выработанный упорными тренировками.

Такой амулет работает недолго — его нельзя активировать заранее, и, не выработав бессознательного движения, можно уже не успеть активировать.

Амулет давно лежит в седельной сумке, как память о доме, вспомнил Дерек. Он здесь не нужен.

Усилием воли убрал руку.

Со стороны должно было показаться, что он пытался расшнуровать рубаху.

— Владыка? — улыбнулась женщина. — Я так ужасно выгляжу, что тебе потребовался защитный амулет?

Дерек выдавил из себя вежливый полупоклон, не в силах отлепить язык от нёба. Надо было что-то сказать. Он бы смог, если бы кто-нибудь догадался принести ему воды или вина. Но никто не догадался, а язык упорно не ворочался. Поэтому он ещё раз поклонился.

— Владыка, — она сводила с ума и голосом, — я приехала проситься под твою защиту.

Дерек понял, что уже не сможет разлепить и губы. Поэтому только приподнял бровь. Надо срочно выпить — не может же он всё время молчать! Почему в лагере он не носит с собой фляжку?

Женщина немного растерялась — может, это и к лучшему, что он молчит?

Владыка набрался сил и резко оглянулся на советников — все трое находились в том же состоянии, что и он. Куль золотых тому, кто принесёт ему воды!

— Владыка… — её речь завораживала, не давая возможности сосредоточиться, — я приехала издалека, и мне нужно в столицу… не мог бы ты предоставить мне защиту и разрешить путешествовать с твоим войском?

— Не… — язык ворочаться и отлипать от нёба не желал, — ффф…

Не хватало ещё вместо одной женщины взять с собой другую. И, оказывается, он всё-таки может говорить. Если коротко и совсем сипло.

Женщина удивлённо приподняла бровь, чуть приоткрыв глаза. Они у неё узкие и чёрные, не такие, как бывают иногда у Хельма — с синевой, а совсем чёрные — без малейшего другого оттенка. Кажется, она смотрит сразу на всех, и даже чувствует, что происходит сзади. Амулет против дракона точно бы не помешал.

— Почему?

Дерек едва не рухнул на колени. Удержала только мысль, что сзади стоят советники. Интересно, они уже на коленях, или эта женщина только на него так действует?

— Опасно, — голос пропал полностью, а сипеть он мог лишь потому, что язык почти не принимал участия в произнесении этих звуков, или потому, что женщина хотела узнать ответ. И она его услышала.

— С владыкой — и опасно?

Действительно, что он, эту женщину не защитит? Если не думать, что она сама кого хочешь уложит… уложит… куда уложит? В постель или на погребальный костёр? Какая он для неё защита… вот чхань, где амулет?

— Нет, — чуть менее сипло. Головой покачать. Выражение лица не забыть. Получилось? По ней не видно.

Женщина слегка повернулась и не спеша перевела взгляд на советников позади Дерека — тут же в голове у него немного прояснилось, а дыхание выровнялось. Опасная женщина. Но какая грудь! Шея… Плечи… Рядом с такой женщиной величайшие маги и воины — пылинки, ничтожества. Бессмысленно сражаться за право обладать ею — можно лишь надеяться, что она сама соизволит снизойти до тебя. Позволит упасть на колени и поцеловать край своего плаща… Дерек плюнул на всё императорское величие, зажмурился и помотал головой. Открыл глаза: наваждение не рассеялось. Какая грудь! Шея… Плечи… хоть бы плащ ещё немного распахнула…

— Борода! — радостно засмеялась женщина, плавно прошла мимо Дерека, приподнялась на цыпочки и поцеловала главнокомандующего в щёку, погладив рукой изуродованный висок. — Говорила же — приезжай ко мне, нет, заартачился. Как они тебя… ну ничего — всё поправим, а глаз закажем у лучших стеклодувов, будет — от настоящего не отличишь… ты как — повлиять не можешь?

Любозар держался молодцом, в отличие от советников, которые подались вперёд, словно увидевшие самку делианги. Дерек и подумать не мог, что глаза у тайного советника способны так гореть. Себя же он поймал на мысли — стоит ли глаз поцелуя этой женщины? Разум сопротивлялся, но чувства вопили — стоит!

— Нет, — вздохнул Любозар, — правда, очень опасно. Одна драма уже была, хватит. Ты уж подожди…

Выглядел Борода вполне нормально. Разве чуть взволнованно. Выдержка или старость?

— Жаль, — пропела женщина, наложив на это короткое слово непонятную Дереку мелодию, — тогда я поехала.

Главнокомандующий попытался упасть на одно колено, но женщина остановила его, снова нежно поцеловала в щёку и развернулась к советникам.

Хельм качнулся вперёд, стараясь привлечь к себе внимание.

— Красавчик, — протянула женщина, разглядывая, как чернеют синие огни в глазах тайного советника, — тебе говорили, что когда ты меняешь цвет глаз, то кажешься совсем другим человеком?

— Д-да, — хрипло выдавил Хельм, едва ворочая языком. Его проблемы были Дереку понятны как никогда. — Д-да… вы сами и г-говорили, г-госпожа…

— Разве? — удивилась женщина. — И когда?

— Больше дюжины л-лет назад, — видно было, как тайный советник сдержал порыв упасть на колени, — тогда я т-только пришёл работать в службу безопасности… я — Хельмидар Дагор, госпожа…

— Ах, да, — засмеялась женщина, — третий помощник тайно… этой мрази. Я, помнится, ещё сказала, что тебе пойдут длинные волосы.

— Да, — выдохнул Хельм, мотнув головой, чтобы хвост сверкнул в воздухе серебристой дугой, — я… учёл.

— И с тех пор не стригся, что ли? — советник по финансам тоже говорил с трудом, но желание досадить тайному было слишком сильно. — Ну-ну…

Женщина невольно улыбнулась. Дереку захотелось подпрыгнуть и засмеяться от счастья. Всё-таки Ильм бывает иногда очень неплох, особенно когда сбивает спесь с этого синеглазого наглеца.

— Да, — Дагор развернулся к купцу, но тот был поглощён женщиной и не увидел выражения лица тайного советника. — С тех самых пор.

Ильм его не слышал. И не видел. А зря.

— А… меня? — с робкой надеждой вопросил советник по финансам, не сводя глаз с женщины. — Вы не помните меня, госпожа? Я… я имел честь… выволочь из таверны того негодяя, что посмел нарушить ваш ужин… две дюжиницы назад… дней… не помните?

Женщина изволила посмотреть на господина Ханта, чуть задержав взгляд на его мече и кольчуге.

— Торговец, — решила она. — А кольчуга — как у эмира. Дорогая. Очень дорогая. Удар копья выдержит. Эльфийская. Такую мало кто может себе позволить.

Ильм с трудом отвёл взгляд и попытался сглотнуть.

— Ильметас Хант, — кланяться ниже вряд ли было возможно, — негоциант, советник по финансам и владелец торгового дома «Тропинка», госпожа… оружие, драгоценности, предметы роскоши — любые, и всё — к вашим ногам. Для меня нет невозможного. Только пожелайте.

— Сумеешь уговорить владыку?

Ильм оглянулся на Дерека. Дерек едва заметно качнул головой. Третий советник вновь склонился перед женщиной.

— Увы. Я всего лишь советник, и обязан подчиняться. Не переживайте госпожа, меньше чем через три дюжиницы столица будет свободна, а телепорт гораздо безопаснее. У нас недавно был… небольшой инцидент, не хотелось бы рисковать ещё раз.

— Жаль, — женщина повернулась к Дагору. — А ты?

— Увы, госпожа, — Хельм решил не отставать от советника по финансам и подмёл волосами траву у ног женщины, — я тоже всего лишь второй советник.

— Жаль, — женщина внезапно оказалась верхом на жеребце и повторила: — Жаль.

Вороной сорвался с места — советники смотрели ему вслед, не в силах отвести глаз от всадницы.

К Дереку подошёл всё ещё прихрамывающий Любозар и молча протянул фляжку. Всё, решил Дерек, опустошив её в два глотка — буду теперь флягу и на стоянках с собой носить. И амулет надену — пусть он и не работает здесь, но с ним спокойнее. И никаких женщин больше к войску на полёт жеребца не подпущу. Ещё пара минут — и упал бы к её ногам. Стыдоба!

Борода махнул Шусту, указал на флягу. Мальчишка кивнул и умчался.

Первым пришёл в себя Хельм.

— Очнись, — потряс он за плечо советника по финансам, — очнись, она не для тебя.

— Да? — отрешённо произнёс Ильм, провожая взглядом едва различимую всадницу. — Уверен?

— Уверен, — жёстко ответил тайный. — Всего через два дня после гибели предыдущего владыки она полностью разорила заведующего кафедрой теоретической магии, третьего по силе мага страны. Бедняга пытался дотянуться до казны Ковена, был пойман и с позором выдворен на восточные границы. Не повтори его пути.

— Так он наверно теоретик был, — советник по финансам находился в том состоянии, когда действительность не воспринимается. — А ей практик нужен.

Брови Хельма поползли вверх.

— Ты в своём уме?!

— А? — Ильм всё ещё созерцал нечто, видимое только ему. — Ну хоть дала?

— Что-о? — сжал кулаки тайный советник.

— Маг этот, он хоть переспал с ней? — пояснил Ильм. — Или задарма всё к её ногам бросил?

— Ты что?! — вспыхнул Дагор. — Это же…

— Видел, сколько у неё колец? — задумчиво перебил купец. — С женщиной, которая так любит драгоценности, всегда можно договориться. Только сначала — постель, потом… всё остальное.

— Сука, ты хоть знаешь, о ком говоришь?! — взвыл Хельм.

И рывком бросил советника по финансам через бедро. Ильм в падении успел схватиться за хвост тайного советника, резко рванул того за волосы и на мгновение повис на них, удерживая равновесие; вскочил на ноги, выровнялся, пытаясь свободной рукой заехать пошатнувшемуся тайному в ухо. Дагор перехватил руку, качнулся, устоял, и в ответ изо всей силы ударил ногой назад — не попал, поскольку купец подпрыгнул, не выпуская хвоста и наматывая его на запястье. Чувствуя, что советник по финансам вцепился в волосы мёртвой хваткой и бросить его через себя не удаётся, Хельм резко опрокинулся, двинув за спину локтем — под дых противнику. Они свалились, покатились по земле, но Хант по-прежнему не выпускал хвоста тайного.

Дерек с удовольствием следил за стычкой — оба советника давно его раздражали. И Хельма надо проучить, за то что с Талиной заигрывал, и советника по финансам, за то что взял её к себе на работу… разнимать их он не собирался. Пусть набьют друг другу морды, полезно. Если Ильм ещё умудрится выдрать тайному половину хвоста — совсем замечательно будет.

Краем глаза Дерек заметил, как Корум и телохранитель господина Ханта переместились ближе — но они не сунутся, пока советники не начнут убивать друг друга.

Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не вмешался Борода.

— Отставить! — гаркнул он так, что у агентов шерсть встала дыбом. — Встали быстро! Вы советники или кто?! Ильметас, выпусти немедленно его хвост!

— Выпущу, — согласился советник по финансам, — как только он зубы разожмёт.

Главнокомандующий побагровел — он не привык к неповиновению.

— Транер, Гарн, сюда! Разнять этих… — Любозар скорчил брезгливую гримасу и презрительно уточнил: — …с позволения сказать советников.

Господа Хант и Дагор неожиданно послушались и вскочили на ноги, так что адъютантам не пришлось их растаскивать.

— Вот, — ухмыльнулся Ильм, отряхиваясь, — дюжину лет не стричься — оно, конечно, красиво, но в драке длинные волосы мешают. Всегда. Кто бы тебе это ни посоветовал.

Дагор только сплюнул. Подбежал Шуст с четырьмя фляжками, протянул каждому. Советники хлебнули, отдышались, и Хельм примирительно пояснил:

— Это же Роксана.

— Я понял, — ответил советник по финансам. — Я знаю историю с магом. Учту его ошибки. Дерек, ты мне позволишь?

— Учесть ошибки? — уточнил Дерек. — Позволю. Если, конечно, под ошибками ты подразумеваешь не то, что он начал со своих денег, а не с казённых.

Он тоже знал историю с магом — она была во всех архивах, её рассказывали на привалах, её обсуждали на охоте у князя Занвельта, с интересом поглядывая при этом в сторону Дерека. Он видел документы, подписанные Роксаной: то советником по иностранным делам, то советником по финансам. Почерк всегда был идеально ровный — но писать мог и секретарь, постановления и приказы — разумны, но разрабатывать их могли и помощники, роспись женщины — неимоверно витиевата, но это могло быть здесь нормой. Он никак не представлял себе эту женщину — разве думал, что волосы у неё вьющиеся, исходя из завитушек в подписи, нет, оказались гладкие.

Дерек подозревал, что это она могла перебросить его сюда — для каких-то своих целей. Например… например, чтобы править у него из-за спины. Очень удобно иметь на троне владыку, который готов выполнить любое твоё желание или прихоть. Конечно, провести ночь… несколько ночей… всю жизнь с такой женщиной — мечта любого мужчины, но Дерек вовсе не был уверен, что к утру он не забудет самого себя, Талину, свои цели, и не станет всю оставшуюся жизнь предугадывать и выполнять любые причуды красавицы, страшась только одного — что та его бросит. К тому же, никому из владык она не оставила наследников, и лет ей… какая разница, сколько! На вид — могла бы успеть родить пятерых-шестерых детей, а по взгляду…

Дерек спохватился, подошёл к седельной сумке, достал амулет и повесил на шею. Пусть. Не поможет, так хоть напомнит, чем заканчивают посмотревшие без защиты в глаза дракону.

— Она эльфийка?

Делать тон безразличным бессмысленно, не получится.

— Нет, с чего ты взял? — ответил Борода, бережно поглаживая щёку, в которую поцеловала его женщина. — Эльфы, они… другие.

— Другие, — подтвердил Хельм. — У них волосы зелёные и вьющиеся. Сам потом увидишь.

— Тогда магичка? — предположил Дерек. — Какая-то разновидность гипноза и магии подчинения, как у дра… неважно?

— Да нет, — задумался главнокомандующий. — Маги клянутся, что ничего такого в ней не чувствуют… Да и… Какое подчинение? Просто красивая и привлекательная женщина. Дружелюбная. Я очень давно с ней знаком…

Советники воззрились на главнокомандующего в немом изумлении.

— Она хороший советник, — продолжил Борода. — Умная. Дальновидная. Решения принимает верные. Переговоры прекрасно ведёт. В воинском деле, правда… не очень. Но и не лезла никогда. Говорит — оно ей совсем неинтересно.

Что женщина прекрасно ведёт переговоры, Дерек ничуть не сомневался. Послы как впадут в беспамятство, так на всё и согласятся. Идеальный советник по связям с иными народами и странами — но ко дворцу он её не подпустит.

Всё правильно — пусть Ильм с ней разбирается, главное, вовремя заметить, когда свои средства он уже потратит и начнёт зариться на казну. Но это будет не скоро. Вот и посмотрим, получится ли у господина Ханта сначала отыскать эту женщину, потом засыпать её драгоценностями, затем всё-таки получить то, что он хочет, и сможет ли он после этого остаться в здравом уме. Что он будет ценить больше — её или деньги.

А Дерек вернётся и заберёт Талину. Что касается основания династии, или продолжения старой… Дерек подбросил на ладони монету с профилем прадеда. Посмотрим. Удастся — будет такая же с его профилем. Должно получиться. Вот только сможет ли он любить наследников так же, как своих детей от Талины? И согласится ли она делить владыку с женой… с заведомо и заранее нелюбимой женой? И никакого дележа власти — строгое наследование по прямой линии. Он не допустит, чтобы его сыновья убивали друг друга.

Всё получится, иначе какой смысл идти на столицу? Deret tranne ta alengtrell Alezar… нет, он уже почти аленгтрелл Аледер. Кстати, какой он будет по счёту светлый владыка? Как бы не тысячный с лишним…

Глава 25. Поход

Ранним утром лагерь снялся, — погода выдалась облачная и ветреная, — и войско направилось вдоль берега по расчищенной дороге туда, где за лесом виднелись переливающиеся вершины восточных отрогов Жемчужных.

Дерек простился с Талиной поздней ночью, чтобы успеть прибыть в расположение войск до рассвета. В сотый раз выслушал уверения советников, что агенты — не подведут, сторожевые заклинания — безупречны, телепортационных амулетов на Талине на случай нападения — более чем достаточно, купленный дом — под неусыпным надзором, охрана у «Тропинки» — лучше, чем вся служба безопасности князя Занвельта, и уж подавно лучше, чем у самого владыки. На этих словах тайный советник вспыхнул, дёрнулся, пригладил рукой волосы и — смолчал. Дерек же всё продолжал расспрашивать и довёл их вопросами до того, что советник по финансам не выдержал:

— Неужто так сложно было утешить полгорода, чтоб все поверили, что ты к ней равнодушен? Нет, Хельма припряг, а то за ним баб мало бегало!

Дагор пожал плечами, пояснив, что он не в обиде, тем более что из всех троих советников только он и был на это способен, ведь у главнокомандующего дел по горло, а оставшийся бездельничавший советник выставил бы потом такой счёт за свои развлечения, назвав их тяжкой и непосильной работой, что никакой казны не хватило бы.

Дерек цыкнул на обоих, успокаивая себя тем, что вряд ли агенты противоположной стороны воспримут Талину всерьёз — настолько привыкли, что владык сопровождает совсем другая женщина. Развлёкся владыка и уехал. Бывает.

Войско двигались вдоль реки, порой столь широкой, что другого берега не было видно. Корабли и лодки — основное средство связи между городами — степенно покачивались на волнах. Но чем выше по течению, тем меньше становилось крупных поселений и тем реже встречались суда.

Русалки выходили ночью на берег и делили воинов с увязавшимися за войском женщинами. Тритоны на привалах сообщали новости, передавали сведения и снабжали свежей рыбой.

К Жемчужным переправлялись вброд — река у истока стала у́же и мельче, зато всё чаще попадались болота и озёра.

Мир удивлял Дерека — воды и еды навалом, но местность, по которой двигалось войско, была почти безлюдна. Изредка встречались укреплённые поселения — жили в них в основном маги, либо изгнанные из Ковена, либо ищущие уединения в окружении прибившихся к ним беглых каторжников.

Дома́ обычно стояли в поле, словно стараясь убежать от леса, и жителей в них удалось застать всего два раза — в обоих случаях это были маги и несколько слуг. Все остальные прятались, боясь правосудия и возврата на каторгу.

Заброшенная дорога петляла через болота и озёра — казалось, вот он, другой берег, до него рукой подать, но стоило начать двигаться, как приходилось обходить топи, искать переправы через ручьи, и в результате на какую-то тысячу шагов мог уйти весь день.

Карты не врали, показывая долгий путь, но чувства не хотели соглашаться с разумом, прельщённые обманчивой близостью берега. Зато не было проблем с провизией — леса изобиловали дичью, а озёра — рыбой.

Мошкара кусалась нещадно, магам непрерывно приходилось обновлять отпугивающие заклинания. Не менее близко, чем с мошкарой и комарами, Дерек познакомился со вшами и гнидами, отметив, что в отсутствии горячих источников бороться с этой напастью лучше всего магически — проще было сразу приказать магам наложить заклинания на одежду, чем сначала заставлять их кипятить её, а потом сушить. То же касалось и волос — но большинство воинов предпочло сбрить и их и бороду.

Когда войско выбралось наконец к предгорьям, начались проблемы с водой. Это Борода так говорил. По мнению же Дерека воды по-прежнему было полно. Мало ли, что идти приходилось от ручья до ручья и нести с собой запасы, зато на привалах все пили вдосталь.

Ему нравились дожди, нравились туманы, он забыл, что такое постоянный страх умереть от жары и жажды. Его покорили горы — в них было что-то спокойное и привычное. Говорили, что совсем высоко — только камни и снег, поэтому вершины белые, как жемчуг. Снег он себе не представлял, а камни завораживали — казалось, что там, высоко, будет почти как дома. Жемчуга Дерек тоже не видел, или видел, но не обратил внимания, но времени познакомиться с миром ближе у него будет сколько угодно.

Здесь не было только одного — нормальных лошадей. Ничто из того, что летало, не могло нести на себе седока.

Они обогнули горы и повернули на запад — к столице. Поселений по-прежнему не встречалось, хотя воды было достаточно.

— Почему тут никто не селится? — спросил Дерек у Любозара. — Богатая земля, многих прокормить может. Вампиры?

— Скорее, холод, — ответил главнокомандующий. — По южную сторону гор теплее — ветры с севера не доходят. Опять же — севернее в лесах всякой нечисти полно, пока Чаянь стоял — сдерживал, вокруг него строились, маги иногда обогревали, если совсем мороз. Теперь… земля каменистая, дрова заготовить сложно, проще за горы уйти, чем здесь замёрзнуть.

Зима будила любопытство. Зима завораживала. Дерек пытался представить себе холод, от которого можно умереть — и не мог. Если выпадет возможность, он поднимется в горы — там зиму можно найти и летом, объяснили ему. Чем выше — тем холоднее. Дома он бывал в горах неоднократно, и ничего подобного не замечал — чем выше, тем больше шансов напороться на выброс лавы, чем выше — тем больше огня, дыма, пепла, и никакого холода — только гарь и огонь. И трясёт всё время — опасно сажать жеребца, чтобы дать ему передохнуть.

Начались дожди — по северную сторону гор они шли почти каждый день. Дороги размокли, пехота вязла и еле передвигалась, одежда пропиталась влагой, и никакие отталкивающие воду заклинания не помогали. Солнце за серыми тучами лишь угадывалось, напоминая расплывчатым пятном Смотрящую. Дерек глядел на него и в который раз удивлялся, что не чувствует никакой тоски по дому.

Добрались до Чаяня. Войско остановилось неподалёку от города. Выслали разведчиков, магов и оборотней. На половине пути магов начало выворачивать и трясти, а оборотни поджали хвосты, заскулили и попятились. Люди вели себя лучше, если не считать храпящих под ними лошадей.

Дерек попросил магов приблизить изображение города — воздушная линза искривилась и лопнула, показав нечто, чему владыка не поверил, списав на морось и искажения магического поля. Линза не работает, решил он. Достал редкую здесь подзорную трубу подгорного производства — запасное средство именно на такой случай. Видно было плохо: изображение исчезало, отдалялось, приближалось, шло мутными пятнами…

Разведчики возвращались — люди не рискнули идти в город без магов, а те пятились — медленно, останавливаясь и сгибаясь пополам, вытирая лбы рукавами, и откровенно страшились повернуться к городу спиной.

Вернувшиеся маги единогласно заявили, что войти в город не смогут, поэтому ехать должен он — владыки нечувствительны к магическим вихрям и потокам. Дерек мрачно глянул сначала на магов, потом — в подзорную трубу, потом — на второго и третьего советников. Господа Хант и Дагор дружно побледнели, вытянулись, и в два голоса отчеканили, что владыке ехать ещё рано, прежде пусть маги проведут дополнительную разведку — мало ли что. Дерек внимательно посмотрел сначала на одного, потом на другого, и в итоге советники совершенно добровольно согласились сопровождать владыку. Но только после ещё одной магической разведки. А лучше — пяти. Нет — дюжина будет в самый раз.

Маги сутки кружили вокруг города, но результат был всё тот же — на некой границе их начинало трясти, мутилось сознание и переставали действовать заклинания. Вернее, они действовали — но непонятно как. Никто не рискнул проверять боевые заклинания, попытка же примитивно перенести дубовый лист с места на место закончилась сине-зелёной воронкой, в которую этот лист утянуло.

Разведчики-люди до города добрались — как добрались, так и повернули обратно: войти в него не отважился ни один. Никаких особых последствий маги у них не обнаружили — у троих раскалившиеся амулеты вызвали ожоги, ещё один упал в обморок — как выяснилось не от потрясения, а от того, что обладал очень слабыми не выявленными магическими способностями.

Двое суток под дождём Дерек выслушивал доклады и предположения магов. Они были крайне противоречивы и не давали полной и достоверной картины.

Не опасно ли оставлять в тылу город, пусть и разрушенный? Борода убеждал, что владыке ничего не грозит, и соглашался, что разведку провести надо. Дерек внял его соображениям и решил выехать сам. Вместе со вторым и третьим советниками. Можно было взять с собой адъютантов и телохранителей, но тем он доверял куда меньше. Советники пока не давали ему повода думать, что готовят покушение на владыку. К тому же подвернулся случай выяснить, носит ли изменение цвета глаз у Хельма магический характер и проверить обоих на тщательно скрываемые магические способности. Маги очень старались, но ничего не обнаружили — господа Хант и Дагор оказались самыми обычными людьми. По крайней мере на момент исследования. Ничего, злорадно думал Дерек, пересечение границы у города расставит всё на свои места.

Сменили обувь и одежду на полностью свободные от магии. Сняли все заклинания с волос и бород, оставили в лагере все амулеты. Дерек поменял ножны у меча, под полные неизбывного ужаса и едва ли не слёз взгляды советников и адъютантов отвинтил навершие, перебрал с полсотни других, но нашёл-таки подходящее безо всяких следов магии, и они отправились к городу. Границу, через которую не смогли перебраться маги, все трое пересекли без труда — никаких проблем со зрением у Хельма не возникло, а глаза меняли цвет по-прежнему. Советник по финансам был бледен, старался держаться ближе к владыке, не выпускал из рук взведённого арбалета с серебряным болтом, но особого страха не выказывал — никакой выгоды для него в этом не было. Меч в новых ножнах тоже вёл себя прилично — не раскалялся, не вибрировал и не пытался из них выпрыгнуть. Может, никакой магии в нём и не было?

Поравнялись с развалинами городской стены, стреножили храпящих лошадей и зашли внутрь. Дерек ожидал увидеть обычное пепелище, пусть и крупного города, или руины — результат рухнувшего защитного контура. Лучше бы это было пепелище. Города́, побывавшие под лопнувшим, обрушившимся или засбоившим защитным контуром Дерек видел — сам и приказывал, какой купол разрушить, какой оставить. Здесь другое освещение, но всё равно — ничего похожего дома не встречалось.

Пространство сместилось — словно Чаянь сначала отразили в кривом зеркале, потом разбили его, смели осколки в несколько кучек, часть раскидали по земле, а из оставшихся выстроили башни. Улицы вздымались вверх и обрывались, закручивались спиралью и шли ступенями, внутри крошечного перевёрнутого деревянного дома виднелась часть шпиля — уменьшенная, перекошенная, вросшая в дом и наслоившаяся на него. Тела горожан… Дерека передёрнуло — он ещё думал, что хуже мёртвой воды ничего не бывает. Бывает. Вновь начавшийся дождь падал куда угодно, только не вниз.

— Владыка, — сдавленно произнёс Хельм, — не думаю, что отсюда нам могут ударить в тыл. Вернёмся. Не хотелось бы попасть здесь в грозу.

— Да, — подтвердил побледневший советник по финансам, — жители… бывшие… вряд ли представляют опасность. Потом можно обязать Ковен изучить, что произошло и… если не удастся это… ммм… как-то сгладить или выжечь… то пусть закроют стеной и куполом. Если уж здесь мародёрством не пахнет… лучше вернуться… Придёшь к власти, будет время — можешь потом и сам сюда наведаться.

— Точно, — добавил Дагор, — причём один, ведь кое-кто тогда останется в столице заниматься финансированием исследований магических аномалий и выделенные на это дело денежки как раз успеет поделить с Ковеном по-братски. Не все, конечно, какую-то часть я отслежу и заставлю вернуть. Но на этот раз он прав, владыка, лучше вернуться. Не стоит бессмысленно рисковать.

Дерек согласился — глупо будет завязнуть в магическом лабиринте.

Они как раз развернулись, когда сзади всхлипнуло. Болт и два метательных ножа столкнулись в воздухе, высекли друг из друга красную молнию вместо искр, искривились и с бульканьем исчезли. Ещё раз искривились, высекли красную молнию вместо искр, хлюпнули, высекли молнию… распались на осколки, снова сверкнули алым…

— Пора сматываться, — подытожил Ильм.

Повертел в руке болт и снова зарядил арбалет.

— Знаю, что не поможет, — растерянно пояснил он, — но так спокойнее.

Дерек его понимал — сам держал в руке кинжал.

Они отходили медленно, очень медленно, не поворачиваясь спиной к вновь и вновь появляющейся молнии. С каждым шагом её цвет становился всё светлее, пока наконец не превратился в светло-зелёные сполохи, словно далёкое эхо Видящей на горизонте.

Стреноженные лошади успели пройти треть пути до границы. К счастью, Дереку с Хельмом не пришлось сдерживать себя и идти медленным шагом — господин Хант бежал так, что его едва удалось догнать. Но сравниться в скорости перерезания пут и вскакивания в седло они с ним так и не смогли, хотя очень хотели и даже не скрывали этого.

Зато после пересечения магической границы Дерек велел притормозить коней и возвращались они размашистой рысью, сохраняя достоинство. Хорошо, думал при этом владыка, когда среди советников есть тот, кто не боится показать свою излишнюю осторожность и расчётливость.

Войско обошло Чаянь по широкой дуге, разглядывая ночью то фиолетовое свечение над городом, то ясное звёздное небо, то беспросветные тучи. Маги наперебой строили гипотезы о произошедшем, пытались воспроизвести аномалию на стоянках, расставляя вместо домов щепки и комья земли, и непрерывно докладывали владыке обо всех своих догадках — можно подумать, Дерек разбирался в магических отклонениях. Но слушал он с вежливой и понимающей улыбкой, поощряя магов ко всё новым и новым расчётам и экспериментам.

Дожди шли непрерывно. В одну из ночей, когда Чаянь уже остался далеко позади, Дерека начала бить крупная дрожь. Дома такое случалось с ним всего несколько раз — после тяжелых ранений, мёртвой воды или пролёта над заражённой территорией.

Дрожь не сменилась жаром, сознание оставалось вполне ясным, и к полудню он почувствовал себя нормально. Но следующей ночью приступ повторился. Дерек обозлился — не хватало ещё свалиться перед самой столицей. Лихорадка — ладно, с ней он справится. Хуже, если это результат посещения Чаяня: не много шансов, что маги смогут определить вид заболевания при столь сильных искажениях пространства в городе. Владыка присмотрелся к советникам — те выглядели как обычно. Он крепился три ночи, а потом обратился к магам.

Маги водили вокруг него руками. Уточняли симптомы. Расспрашивали о болезнях в его мире и способах лечения. Долго совещались, и нашли, что Дерек совершенно здоров. Но ночью его снова била крупная дрожь. У костра или после хорошего глотка крепкой настойки она ненадолго проходила, но возобновлялась через некоторое время. Дерек встревожился не на шутку. Лекари хором твердили, что он в полном порядке, и вообще — владыки не болеют. Не болеют — подтверждали советники, стараясь скрыть тревогу.

Обеспокоенный Ильм на всякий случай дал ему эльфийское противоядие, но дрожь не прекращалась. Значит — магия, решил Дерек. Не стоило соваться в этот город. Поверил в собственную неуязвимость, идиот! Лекари утроили усилия — и снова ничего не нашли. Они внимательно обследовали советников, предположив, что посещение Чаяня могло сказаться и на них, но те ни на какую лихорадку не жаловались.

Наконец, раздражённый ничего не дающими осмотрами, не на шутку встревоженный состоянием владыки и постоянными подначками советника по финансам, трясшегося за вложенные деньги, Дагор уточнил, чувствует ли владыка хоть какие-нибудь отличия между местной заразой и тем, к чему привык дома. Дерек нашёл только одно — его не бросало в жар. Днём дрожь прекращалась сама собой, не сменяясь бредом и не вызывая безумной жажды, и он чувствовал себя совершенно здоровым. Измученный тайный советник, уже заподозривший покушение и не единожды перевернувший весь лагерь, не отходил от владыки весь следующий вечер и половину ночи, и, когда Дерека снова начало трясти, поинтересовался:

— Владыка, а ты не пробовал теплее одеваться после захода солнца? И одежду лучше просушивать?

— Зачем? — не понял Дерек.

— Как тебе сказать… — замялся Хельм, — здесь ночью и правда очень холодно… Я вон и у костра, и плащ тёплый, и к холоду привык, и то мёрзну. Пусть сейчас не заморозки, но близко… За горы воздух с севера не доходит, он здесь задерживается… ещё эти постоянные дожди и ветер… владыки, они, конечно, устойчивее к морозу, чем мы, но не так, чтобы совсем его не ощущать… Всё-таки лёгкие сапоги и подкольчужник — не самая лучшая защита от холода.

— Ты полагаешь, что я мёрзну? — употребил Дерек слово, смысл которого до сих пор был для него не совсем ясен. — Это реакция на холод?

— Скорее всего, — подтвердил Дагор. — Я думаю, что владыки всё же не могут совсем не чувствовать холода, иначе предыдущий не ходил бы зимой в шубе… и, согласись, ночью разве иней не выпадает, тут кого хочешь колотить начнёт.

Слова «иней» Дерек не знал, но выяснил у адъютантов, что холод действительно вызывает дрожь, провёл ночь у костра, накинув на плечи тёплый плащ, и не ощутил никаких признаков лихорадки.

Войско двигалось вдоль гор всё под тем же проливным дождём: изредка вдали появлялись конные разъезды, которые тут же спешно исчезали. Однажды на стоянке им пришлось отражать магическую атаку — противник прощупывал надёжность защитного контура. Маги лениво обменялись молниями, не особенно стараясь задеть друг друга, прокричали несколько десятков ругательств вперемешку с приветствиями и вопросами о жизни и здоровье, после чего нападающие скрылись, а войско продолжило движение.

Местность была пустынна — поселений не попадалось, зато по ночам вампиры слетались к куполу целыми стаями. Иногда их уничтожал Дерек, иногда — маги. Солнца сквозь тучи порой даже не было видно, но и такого света хватало, чтобы утром под ливнем от вампиров оставались кучки серой жижи среди полусгнившей одежды. К тому времени когда впереди показались стены столицы, Дерек успел разочароваться в дожде — вода хороша, если она не течёт с неба целыми днями.

— Здесь всегда так? — спросил он у Хельма.

— Нет, — ответил тайный советник, — обычно маги регулируют погоду, и дожди идут ночью.

— Значит, они таким образом пытаются осложнить нам продвижение? — уточнил Дерек.

— Вряд ли, — тайный посмотрел в затянутое тучами небо, — горы задерживают тучи, и дожди проливаются на этой стороне. Столичным магам достаточно ничего не делать.

К столице подошли под вечер. Наглухо закрытые ворота, глубокий ров, внушающая уважение высота и толщина стен — при невозможности атак с воздуха брать их штурмом с земли будет хлопотно и нудно. Город был хорошо укреплён, подземные ходы, которые Борода знал как свои пять пальцев, — завалены ещё с незапамятно какого правления, если же горожане и успели проложить новые — то разведчики их не нашли. Магии защитного купола Дерек не ощущал, но она должна была намного превосходить защиту Тальна и Путаря вместе взятых.

Лагерь разбили в виду города. Обычная суета по его устройству не требовала почти никаких усилий: за время похода дисциплина устоялась, каждый знал, что делать. Ушли дозоры, запылали костры, поле выбелилось шатрами и палатками.

У костра владыки собрался совет. Разговоры об осаде, о расстановке сил и возможности захватить город сходу велись на протяжении всего похода. Дерек и раньше понимал, что осада может быть изнуряющей, подрывающей боевой дух, но при виде тёмных стен и башен за ними не столько понял это разумом, сколько прочувствовал состояние наёмника, сидящего здесь уже полсотни дней — четыре дюжиницы. Советники же не выглядели особо встревоженными или озабоченными. Они спокойно и не в первый раз обсуждали возможность с помощью меча владыки вскрыть городские ворота.

Мысль, что ему придётся стоять у створок под обстрелом и пытаться клинком прошибить обшитое железом дерево толщиной в две руки, вызывала подозрения в предательстве всех вместе взятых советников и чьих-то играх за спиной. Он довёл войско до города — теперь его можно и убрать. Или решить какие-то дела с Ковеном, пока владыка будет приходить в себя после тяжёлого ранения. Только владыка против — он ещё не вычислил, кто метит на его место. Слабо верилось, что это кто-то из советников. Но за дюжину дней осады этот вопрос может проясниться.

Борода в очередной раз спросил, готов ли он открыть ворота — Дерек в очередной раз отказался, раздражённо добавив, что ещё не сошёл с ума. Эти слова заставили тайного советника и главнокомандующего вздрогнуть и переглянуться.

— Ладно, — тут же миролюбиво согласился Радосвет, — если не уверен, что сможешь — лучше не пробовать. Сам знаешь: уверенность — половина успеха. Только я думал, что ты уже осознал, на что способен… все владыки к моменту осады это понимали. Ну нет, так нет.

Пока Дерек уразумел только одно — его прямого приказа никто ослушаться не посмеет. И никто не сможет вынудить его к действиям, которые он сам считает безумием.

Хант и Дагор не стали спорить с главнокомандующим и принялись вполне миролюбиво рассуждать о сроках осады… Постепенно разговор перешёл на возможность потратить за это время изрядную сумму золота, которую очень сложно проконтролировать… Дерек не успел прервать начинающуюся стычку — его опередил подошедший к костру мужчина в обычном здесь плаще с капюшоном.

— Приветствую тебя, владыка.

Советники застыли. Застыл и Дерек. Защитный купол, дозоры по периметру, охрана в непосредственной близости от костра, телохранители Ильма и оборотни Хельма, собственное чутьё на опасность — ничто не предупреждало о приближении чужака.

Почувствовав ненормальный приступ доверия к незнакомцу, Дерек непроизвольно схватился за неработающий амулет, который надел после отъезда черноволосой женщины. У советников Ханта и Дагора словно сами собой возникли в руках арбалет и кинжал. И лишь Любозар не шелохнулся.

— Представьтесь, — правой рукой владыка взялся за рукоять меча, левой — за рукоять хлыста. Оружия у незнакомца не видно, но в случае нападения можно откинуться назад, разорвать дистанцию, в перекате обнажить меч и встретить врага колющим ударом. Или движением бича скрутить его по рукам и ногам.

— Вампир.

Хельм вздрогнул и недвусмысленно достал ещё и метательный нож. Борода слегка шевельнул плечом, и один из его адъютантов исчез в темноте.

— Видимо владыка ещё не встречался с такими представителями моего племени, — пришелец распахнул плащ, демонстрируя отсутствие кольчуги и оружия.

А то тут никто не знал, что они ему не особенно и нужны. Тайный махнул телохранителям — в спину вампиру нацелилось ещё несколько серебряных болтов.

— Разрешите подсесть к вашему костру, владыка? — пришелец поклонился, не выказав никакого страха и подобострастия.

Интересно, вампиры боятся смерти?

— Присаживайтесь, — оскал Дерека мог соревноваться с оскалом вампира. — Действительно, разумных вампиров мне ещё видеть не доводилось. Только диких. А с теми, сами понимаете, не до разговоров было. Я бы и не против, но вот из них побеседовать согласился только один… если, конечно, голову можно счесть за целого вампира.

Владыка выразительно скосился на советников. Почему ему ещё никто не доложил, что вампиры бывают достаточно выдержанными, чтобы не нападать сразу? Он и предположить не мог, что с ними можно спокойно разговаривать.

Советники молчали, держа оружие наготове. По всей видимости, и для них цивилизованный вампир был в диковинку. Костер тихо потрескивал, пахло свежим сеном и дымом. Запах этого мира и запах дома настраивали на мирный лад. Или так действовало присутствие вампира.

— Те, кого вам приходилось убивать — ещё не все мы, — пришелец без приглашения опустился на землю, скрестив ноги. — Ведь и люди не одинаковы. Некоторые из нас дичают, уходят в леса, теряют разум. Некоторые… У меня, например, замок, несколько поселений, больше дюжины кулей жителей. И мы мирно сосуществуем рядом с людьми.

— Угу, — вмешался советник по безопасности, — люди со свиньями тоже неплохо сосуществуют вместе. Вы не поверите — даже кормят тех на убой. Ну или откармливают — это как посмотреть.

— Как получилось, что о вас не знают мои советники? — перебил Дерек Хельма.

Вампир поднял взгляд на владыку, затем повернулся и посмотрел в глаза господину Ханту. Тот принялся старательно поправлять арбалетный болт.

— Почему — не знают? — усмехнулся пришелец, чуть обнажая клыки. — Посмотрите на Ильметаса. Он, конечно, усиленно прячет взгляд, и очень хорошо в меня прицелился, но, поверьте, он о нас знает. И меня лично знает. И очень неплохо торгует с нами, — вампир улыбнулся шире и слегка поклонился советнику по финансам. — Здравствуйте, господин Хант. Давненько не виделись. Лет семь-восемь, почитай? На юг, говорят, уезжали?

— Да чтоб тебе… Земериул, — Ильм тяжело вздохнул, но арбалет не опустил. — Говорил бы уж чего хочешь от владыки, да и шёл себе… с миром.

И добавил:

— Думаешь, я теперь с тобой торговать стану?

— Почему нет? — притворно удивился вампир. — Неужели нашёл места, где светит бо́льшая прибыль?

Дерек переводил взгляд с купца на вампира: Ильм был зол. Зол на вампира, на владыку, на товарищей, на себя, на весь мир. Вампир же сидел спокойно и расслаблено, будто человек, на всё решившийся и понимающий, что отступать уже некуда и от него уже ничего не зависит. Если, конечно, вампиры не всегда себя так ведут, кто их знает, они, может, всегда бесстрастны. Те, которые разумны.

— Ильметас, проясни ситуацию, — приказал Борода.

— А что кому ещё неясно? — огрызнулся господин Хант. — Кому-то ещё неясно, что я с этим упырём торгую… торговал? Или вас интересует моя прибыль? Спросили бы лучше про торговые риски!

— Да, — усмехнулся Хельм, — риск, конечно, огромный — если об этом узнают люди или гномы — «Тропинке» конец. У каждого был родственник, друг, сосед или знакомый, которого они… того… придётся спешно продавать торговый дом — самому себе, например, и менять как собственное имя, так и название дома. Могу даже посоветовать на какое. «Скатертью дорожка» не подойдёт?

— Докажи сначала, — Ильм был мрачен, но, похоже, больше опасался гнева владыки, чем огласки. — Мало ли, какую чушь конкуренты про «Тропинку» несут? Съезди к вампирам, возьми у них образцы товаров, докажи, что они именно вампирьи… когда вернёшься, тогда и поговорим.

Советники уставились друг на друга, умудряясь при этом держать пришельца в поле зрения и на прицеле.

— Я, — прервал Дерек бесконечные дрязги господ Ханта и Дагора, решив, что вампира всё-таки привёл не Ильм, — не привык иметь дела с теми, кто не назвал мне своего имени.

— Прошу меня простить, владыка, — слегка наклонил голову вампир. — Я — князь Земериул, владелец замка и нескольких деревень, в том числе и людских…

Хельма передёрнуло, и Земериул посчитал нужным добавить:

— Уж много лучше Узленга с Вильром правлю, поверьте. У меня небольшая дружина, порядка полутора кулей воинов, и всю её я готов предложить вам… если договоримся.

Интересно, пришла неожиданная и неуместная мысль, можно ли летать верхом на вампире? На двух — точно можно. Какую бы придумать конструкцию, чтобы они не могли выбросить всадника? Держать каждого бичами за шею, пока они несут по воздуху подобие местной кареты? Если выпустят, повиснуть на биче на одном из них? Руки тогда надо связать, чтоб хлыст не перерезали… Или лучше серебряная цепь?

Вампир занервничал, уловив оценивающий взгляд владыки. Или сделал вид, что занервничал. Не может быть, удивился сам себе Дерек, неужто я способен на полном серьёзе размышлять о том, как летать на разумном существе? Хотя кто знает, так ли уж неразумен был Реозан?

У Хельма же, по мере того как он слушал вампира, глаза всё больше чернели и суживались.

— Полтора куля… полтора куля боевых вампиров сидят в государстве, и никто, кроме этого торгаша, об этом не подозревает?! — вспыхнул он. — Я дюжину с лишним лет в службе безопасности… Не верю.

Любозар по-прежнему молчал, спокойно наблюдая за переговорами.

— В мире есть много чего, о чем люди не подозревают, — возразил вампир. — Многие ли встречали гномов? Однако им от этого ни холодно, ни жарко.

— А почему…

— Хельм, помолчи! — ситуация Дерека раздражала. — Вы сказали — договоримся? О чём?

Вампир поднялся на ноги.

— Уважаемый Владыка светлого меча, я, князь Земериул, потомок славного рода, единовластный правитель Земериульда и окрестностей, встану под твои знамёна и обещаю верно служить и признаю тебя своим владыкой при условии, что ты поможешь моему народу.

— Чем?

— Мы дичаем, владыка, всё больше уходит в лес: ещё немного, и у меня не будет подданных. Из трёх дюжин кулей только за последние два года я потерял больше половины. При замкнутом образе жизни без связи с людьми мы не продержимся ещё одно правление тёмного. Оседлых вампиров не останется, зато леса заполонят наши обезумевшие соплеменники.

Вошёл адъютант, передал главнокомандующему свиток, Борода кинул на него мимолётный взгляд. Дерек же произнес:

— Сейчас я вам не готов ответить. Сможем ли мы поговорить еще раз? Завтра после обеда вас устроит?

— К сожалению, не устроит. И вы знаете, почему.

— Да, не подумал, — Дерек как раз очень хорошо подумал, но вампиру незачем об этом сообщать. — Устроит ли в таком случае вас такой же час завтра?

— Вполне.

— Один вопрос. Как вы сюда попали?

— Не ищите виновных. Я сюда попал ещё до того, как вы заняли эту территорию. Я имею представление, что предпочитает ваш главнокомандующий, — князь поклонился Любозару. — Зарыться же под землю для вампира не представляет больших трудностей. И ещё, я вынужден просить вас, владыка, о гостеприимстве. К сожалению, покинуть защитный купол я не могу.

— Конечно. Обеспечим вам князю палатку и ужин.

Лучше б он зарылся обратно под землю, но кто его знает — откопается где-нибудь посередине войска и потери будут неизбежны.

Борода спрятал улыбку, а советники Хант и Дагор с ужасом уставились на Дерека.

— Ужин? — Хельм сглотнул, после чего выразительно кивнул на советника по финансам. — Можно. У меня как раз есть подходящая кандидатура.

— Не волнуйтесь. Ужин у меня с собой, — вампир похлопал по фляжке, висящей на поясе.

— Ильм, проводи гостя, — приказал владыка.

Когда вампир удалился в сопровождении господина Ханта, владыка убрал меч с колен и выжидательно посмотрел на Любозара.

— Боевую тревогу уже объявили, маги прощупали почву — ни одного больше не нашли, палатка князя будет под строжайшим наблюдением, — главнокомандующий спокойно попивал горячий настой, приготовленный магами специально для него, — и я ничего не знаю об оседлых вампирах. Этого князя вижу впервые. Подождём Ильметаса. Впредь три раза в сутки будем проводить проверку местности и на такие сюрпризы.

Советник по финансам не заставил себя ждать. Запыхавшийся купец плюхнулся на бревно напротив Дерека и вытер пот, обильно выступивший на лбу то ли от быстрой ходьбы, то ли от страха. Три взгляда едва не прожгли в говподине Ханте дыру.

— Ну? — первым не выдержал Дагор.

— Что «ну», что «ну»? — негодование Ильма было явно наигранным. — Не запряг — не погоняй! Да. Я торгую с вампирами. Чем они хуже гномов? Товар поставляют качественный, платят исправно, людей не трогают… моих.

— Твои торговые дела, это твои торговые дела, — слегка успокоил Дерек советника. — Нам чего ждать? Ты хоть что-нибудь про них знаешь?

Купец перевёл дух и сразу заговорил спокойнее.

— Знаю. Живут в паре дюжин дней конного перехода в северных лесах. Прекрасные охотники, шкуры выделывают — визири южные за них друг друга отравить готовы. А чучела какие! Представляешь, стоит такое у шаха во дворце, и он этак небрежно заявляет послам: «А этого медведя я лично завалил… сколько денег отдал за переезд — не поверите! Дюжину дней выслеживал! И обратите внимание — шкура ни в одном месте не попорчена — точно в глаз ударил!» Воины… лучше в бою с ними не встречаться. На кровь не приманиваются, при виде её разума почти не теряют. Реакция изумительная, ран не боятся, кроме отсечения головы. Представь себе диких, но великолепно владеющих боевыми навыками, прекрасно вооружённых и дисциплинированных. Убить крайне сложно. Маскируются не хуже эльфов. Ну… на человеческий взгляд. Эльфы — те так их на раз чуют и стрелой запросто уложат. Так то эльфы… Да, боятся солнечного света, но закутавшись в плащ могут недолго находиться на солнце. Можно ли доверять? Можно, но с оглядкой. И дела у них действительно неважнецкие, как он и сказал.

— Почему ты до сих пор о них не доложил? Почему именно сейчас они решили присоединиться к нам? Почему он не думает, что мы просто не убьём его, а с его общиной не разберемся сразу после взятия столицы?

Поняв, что торговые дела «Тропинки» владыку не интересуют, Хант полностью успокоился и принялся разъяснять ситуацию.

— Почему не думает? Очень даже думает. Только он знатного рода. Для него гибель его подданных равносильна смерти… и даже хуже. Ну что вы всё на меня смотрите? Не знал я, что он решит обратиться к тебе. Не знал. А до этого они никогда из своих мест не высовывались и участия в делах владык, что тёмного, что светлого не принимали. Я с ним по дороге побеседовал, он сам себе готов голову отрезать, если ты, владыка, ему откажешь.

— Почему я должен ему отказывать? Если он честен и действительно хочет отдать под власть короны своё княжество, то почему бы и нет…

В конце концов Хант ведет торговые дела с вампирами, значит, с ними вполне можно договориться. К тому же вампир наверняка успел пообещать «Тропинке» очень неплохой куш за протекцию. Значит — тем более можно договориться.

— Владыка, но это же вампир! — глаза Хельма приобрели почти черный цвет.

— И что? Оборотни прекрасно служили и служат светлым владыкам.

— Люди не поймут.

— Люди привыкнут. Не надо только спешить и заставлять. Люди ко всему привыкают.

Ночь — без танца лун и зарева вулканов. Но всё равно — лучшее время для размышлений. Особенно, если греешься у костра в тёплом плаще и никакой холод тебе не страшен. Любимое занятие человека — смотреть на пламя. И не важно из какого он мира. Пламя завораживает. Помогает думать. И, как недавно выяснилось, может не обжигать, а согревать. Огонь — не извечный враг, а не очень надёжный, но необходимый союзник. Союзник.

Вампиры — страшное бедствие этого мира. Оседлые вампиры — ещё большее бедствие в будущем. Без жёстких ограничений за очень короткий срок здесь не останется никого, кроме них. Но это в будущем. А сейчас? Здесь и сейчас имеется группа нежити, способная помочь при захвате власти. Но нужна ли такая помощь, если за неё в дальнейшем придется заплатить, и, возможно, очень дорого?

Дома он знал бы ответ. Дома он знал почти всё и мог бы просчитать последствия. Там он точно знал, кого никогда и ни при каких условиях нельзя брать в союзники, но и ни разу не ошибся в случаях, вызывающих очень сильные сомнения.

Здесь нет лун, здесь холодно и огонь — союзник. Возможно, он ошибётся.

Вспомнились фиолетовые сполохи в глазах Цалеара. Он считал его прекрасным оружием. И — единорог помог сохранить немало жизней. И — всё ведь обошлось… тогда? Ценой… цена станет известна, когда родится ребёнок. Возможно — с последствиями от удара чёрной твари. Чужой ребёнок… Чужая кровь… Вот так — решал владыка, а заплатила нерождённая ещё девочка. Усилием воли Дерек вернулся к мыслям о вампирах. Столицу они возьмут, в этом нет сомнений. Всё дело в цене. И платить опять придется не ему, а тем воинам, которые сидят здесь у костров. И тем, что смотрят из бойниц за стеной. И тем, что прячутся а подвалах своих домов. И тем, которые ещё не родились…

С утра он предложит поединок тёмному владыке. Если тот согласится и проиграет, то город и власть можно будет взять без кровопролития. Если же погибнет светлый… что ж… Хотя уверенность советников передалась и Дереку. Власть и страна будут его. Ну а если всё же… — такова судьба любого воина… и правителя. Уходят все. Рано или поздно, но уходят все. Хотелось бы попозже, ведь столько надежд, столько планов. И Талина. Он постарается.

Так и не решив чего-либо относительно вампира, Дерек лег спать, справедливо рассудив, что прежде чем покупать, нужно узнать цену.

Глава 26. Специалисты по вампирам

Ночь прошла спокойно — город затих в ожидании своей участи. Лагерь же, наоборот, просыпался шумно. Гомон, лязг оружия, отрывистые команды, запах каши и дыма.

Приведя себя в порядок и позавтракав, Дерек собрал советников и объявил о предстоящем поединке. Главнокомандующий скептически хмыкнул, купец поскрёб бороду, прикидывая убытки от быстрого захвата столицы, тайный советник одобрительно кивнул.

— Любозар, чему вы усмехаетесь? Я недостаточно хорош в деле? — Дерек не привык, чтобы главнокомандующий так откровенно смеялся над его предложениями.

— Нет, — Борода постарался придать голосу серьёзность. — Кто же сомневается в возможностях владыки? Но за все три раза, что я участвовал во взятии столицы, противник не согласился на поединок ни разу. Хотя все светлые владыки предлагали. Это столь давняя традиция, что над ней уже все смеются. Светлый хочет взять город без крови — темный отказывает. Все об этом знают. Без кровопролития ещё не обходилось. И, поверьте, противник поединка не предлагал ни разу.

— Вот видите, традиция. Не будем ее нарушать.

Дерек не особенно рассчитывал, что обойдется без жертв. Немного смущало, что все светлые с этого начинали. Значит, прежние были не хуже. Тогда почему ни один не основал династию? И почему этого не попалось ему в летописях? Каждый тёмный правитель велел изымать этот факт оттуда? Он прогнал от себя ненужные мысли — задачи надо решать по мере поступления. Пока не стоит искать ответ — в столице в его распоряжении будут архивы, маги и свидетели правлений. Ему не привыкать убирать соперников.

— И второе. Раз уж вы так уверены, что поединок не состоится, найдите мне мага. Не абы какого, а лучшего. Мне нужно знать, как оплатить услуги вампиров. Любозар, организуйте эскорт, герольда, и всё что требуется для оглашения ультиматума противнику.

Когда солнце поднялось над горизонтом на целую ладонь, к городским стенам приблизился конный воинский отряд. Дерек не стал придумывать себе нового герба — на позолоченной пике вздыбился жеребец, сверкавший рунами «Але» на распахнутых крыльях.

Ильм, которому довелось относить эскиз кузнецам в Тальне, с некоторой опаской покосился в тот раз на изображение.

— Ты знаешь, что это за зверь, владыка? — поинтересовался он тогда.

— Жеребец, — обозлился Дерек. — Кто ж виноват, что у вас не лошади… а… не пойми что.

— Я правильно понял, — продолжал уточнять советник, — что вот это — это не пар от дыхания на морозе, а огонь?

Про пар от дыхания на морозе Дерек вообще никогда не слышал, поэтому кивнул так, что господин Хант тут же убежал искать кузнеца.

С тех пор эти вопросы задавали все, кто видел герб. И все уже поняли, что изображён на нём крылатый жеребец. И лишь маги до сих пор настороженно на него поглядывали, словно боялись, что тот слетит с пики и их поджарит.

Процессия подъехала к воротам, и над городом разнесся тысячекратно усиленный магически звук трубы.

Церемония, овеянная традицией, проходила так, словно была тщательно отрепетирована. Дерек со странным чувством узнавания наблюдал как герольд звонким голосом зачитывает предложение темному властелину, узурпировавшему власть в свободной стране незаконным путем, тирану и врагу рода человеческого, выйти и сразиться с Аледером, славным владыкой меча света, и так далее и тому подобное — и понял, что со своими вечно пикирующимися советниками уже отвык от торжественно-выспренных речей. Может, и не стоит приучать их ко всей этой велеречивости — пусть себе говорят по-человечески.

Вызов брошен. А то, что на стене показался вельможа в богатых доспехах, и приготовился излагать ответ, показывало, что он услышан.

Только светлый владыка приготовился выслушать длинный и витиеватый отказ, как вельможа, стоявший на краю стены, неуклюже взмахнул руками и камнем полетел навстречу земле и опешившей процессии.

Фигура, показавшаяся на месте бедняги, была стройной и гибкой. Отряхнув ладони от бренности бытия, человек заговорил немного капризно:

— Слушай, тебе не надоело? Каждый раз затеваешь этот фарс. Думаешь меня этим разозлить? Ну — разозлил. Доволен? Думаешь, я теперь выйду? Как бы не так. Неужели не ясно, что на этих овец, столпившихся на стенах и перед ними мне совершенно наплевать. Тебе никогда не одолеть меня. Ты стареешь, я набираюсь опыта. Ты сентиментален, я же предпочитаю добиваться того, к чему стремлюсь. Я всё равно уничтожу тебя. А пока… — тёмный владыка обратился к собравшимся как на стенах, так и под ними, — режьте друг друга, славные воины. Чем меньше вас останется, тем слабее это ничтожество со ржавой железкой в ножнах. Он сам себя съест. Рано или поздно — он сдохнет. А я ему в этом с удовольствием помогу.

Сбросить со стены собственного герольда? Неразумно. Другой мир — может, тут это грань нормы? Как же тогда люди живут здесь? Ради чего они будут гибнуть там, на стенах?

Правитель не поставлен свыше — здесь нет религии. Власть не дана ему по праву рождения — он пришел извне. Его ненавидят все, включая магов. Почему он ещё на троне? Владыки, что тёмный, что светлый, неуязвимы не только для простых смертных, но и для магов? Не может такого быть — уязвим любой. Вспомнилось, как человек со стены играючи вскрыл магический купол… Нет, всё равно — уязвим любой. Почему у него есть подданные? Почему они ещё не разбежались? Допустим, на той стороне — отбросы, такие же, готовые убить по собственному капризу, для которых нет понятия совесть и честь. Допустим. Их в любом мире наберётся достаточно. Но пойдут ли такие люди умирать за идею? За правителя умирать не будет никто. Разве что самые близкие. Идея, если она того стоит, может побудить на самопожертвование любого. Если нет идеи, нет веры, нет цели, нет надежды — за что умирают эти люди? Просто потому, что так принято? Глупость.

— Борода, за что завтра будут умирать наши люди? А его? За что умирает воин?

Советники для того и существуют, чтобы давать ответы.

— Каждый за своё. За наших не переживай. В тёмное правление всегда найдётся, за что мстить. Спалили деревню, убили родных, дочь или сына порвал вампир, — командующий остановил руку, потянувшуюся к повязке на глазу и вместо этого собрал начавшую отрастать бороду в кулак. — Его? По ту сторону железная дисциплина. Малейшее нарушение — смерть. Жестокая. Но… отслужив пять лет, наёмник никогда не будет знать нужды. Там очень хорошо платят. Очень. И без вины командиры и там не наказывают. А правителя можно ни разу и не увидеть за это время. Каждый надеется, что ему повезёт. Понятно, что слуг тёмного не любят. Обычно они подаются на юг — богатый человек везде устроится…

Любозар оставил бороду в покое и замолчал.

— Вот только немногие могут удержать деньги, — продолжил советник по финансам. — Тем, чьи пять лет ещё не истекли, полное жалование выдают только перед штурмом столицы. А светлый владыка обычно возвращается через три-семь лет, хотя бывало, что и через десять, — только об этом мало кто помнит: светлые ведь правят дольше, успевает вырасти новое поколение. А сбежать нынешним наёмникам уже не удастся. Те же, кто выживают после штурма, да ещё и умудряются ускользнуть с монетой, быстро её прогуливают. Представь, столько лет человек держал себя, столько лет отказывал себе в удовольствии кутнуть — и вот долгожданная свобода. Как сберечь деньги он не знает, как пустить их в оборот, как приумножить — не ведает… Живет широко, но недолго. Как и любой разбойник.

— Ну не скажи. Знавал я одного по долгу службы, — советник по безопасности не смог удержаться, чтобы не поспорить с Хантом. — Денежки и сохранил и приумножил в правление светлого. Сколотил из таких же как сам банду: те на большой дороге промышляли, а он сбывал товар. Ребятишек мы периодически зачищали, а вот на него долго выйти не могли. Маг на него работал. Прищучим банду, пытаемся взять живыми, а маг контур поставит на уничтожение, а сам телепортом — и ищи-свищи. Несколько лет мы его ловили, однако ж и на вампирий клык найдётся жилистая шея. Маг-то к этому хитрецу никогда напрямую не уходил, через промежуточный пункт только. А тут мы его очень крепко зацепили. Чужой-то крови он не боялся, много пролил, а вот за свою переживал, ну и сиганул прямо к перекупщику. А за тем уже присматривали, не только за ним, конечно, около дюжины подозреваемых у нас было. Там-то их и повязали, тёпленьких. Вот я и думаю — а не из таких ли и ты, а, Ильм?

— Это мы еще не знаем, почему их так долго ловили, — безмятежно улыбнулся советник по финанасам. — Видать, хороший сыскарь ты был, если три года Сяву-пестуна поймать не мог, пока мои люди мага не зацепили? Или в чём другом дело? Ходили слухи, осведомитель у них был в сыскном отделе… Вот я и думаю — а не из таких ли и ты, а, Хельм?

Дагор покраснел и сжал кулаки. Но ничего не ответил.

Нужно что-то решать, подумал Дерек. Поединка не будет. По крайней мере, пока не возьмем замок. Да и там может не быть. Сбежит. На данный момент задача взять город, причём не просто взять, а с наименьшими потерями. Армия ценит, когда её берегут. Каждый понимает, что без потерь не обойдется, но когда их мало — боевой дух высок.

У шатра его ждал худощавый, немолодой уже человек в странного вида темно-синей широкополой шляпе конусом и в длинном плаще. По внешнему виду — один из тех магов, что воображают себя защитниками слабых и угнетённых. Дома Дерек таких навидался предостаточно и пришёл к выводу, что расчётливый и себялюбивый маг опасен куда менее — он предсказуем. И покупается. После же непрошеных доброжелателей, пытающиеся претворить в жизнь свои прекрасные идеалы, приходится убирать куда больше трупов.

Присмотрелся внимательнее — магу чего-то не хватало. Посоха. Нет — посох стоял, прислоненный к коновязи, наскоро сооруженной у шатра. Тогда — чего? Длинная борода, изможденное в думах о вечном лицо — всё как положено. И тем не менее что-то не так. Он не улыбается, понял Дерек, он никогда не улыбается. Нет характерных складок у рта, нет морщин в уголках глаз, да и сами глаза холодны как… как ночи без костра.

Я уже пытаюсь применять местные сравнения, по-нашему — как остывшие камни…

— Здравствуй, владыка, — голос мага под стать глазам, безжизненный и трескучий. — Тебе нужен лучший в мире специалист по вампирам? Я пришёл. Гудил Свистун — к вашим услугам.

— Заходи, раз пришёл. Поговорим.

Не ко времени, но придется решать с кровососами теперь. Верить магу нельзя — однако можно найти истину и в его словах. Или противоречия. Из своих магов он уже вытянул всё что можно.

Дерек широким шагом направился к шатру. Маг задержался, словно боялся идти вслед за владыкой.

В шатре на походном столике владыку ждал обильный завтрак и…

Женщина, та женщина, которая так настойчиво набивалась ему в попутчицы, томно возлежала на принесённом откуда-то и заботливо накрытом шкурами топчане, небрежно потягивая красное вино из серебряного кубка. У Дерека сразу пересохло во рту.

— Воды и вина! — срывающимся голосом приказал он адъютанту. — И поболь…ль…ш…ш… ше!

Вдохнул как можно глубже, вышел, хлебнул из фляжки на поясе, прополоскал рот, жестом приказал магу подождать, убедился, что говорить… может, наверно, и вернулся в палатку.

— Чем обязан? — слегка поклонился владыка, чувствуя, что язык опять прилипает к нёбу.

— Мне сообщили, что тебе нужен специалист по вампирам, — ответила женщина так, словно предлагала разделить с ней… трапезу. Кровь застучала в висках, сердце заколотилось. — Не могла же я отказать… в помощи самому́ светлому владыке.

Дерек отвинтил крышку и хлебнул ещё. Он когда-нибудь сможет нормально разговаривать в её присутствии? И… она что, намекает, что сама — вампир?

— Владыка, — укоризненно покачала головой красавица, — как не стыдно… Я была о тебе много лучшего мнения. Я не вампир.

Вампирша. Конечно, никакой она не вампир — вампирша! Вот почему он ничего не соображает, когда смотрит на неё! Вместе с князем Земериулом здесь закопалась, всё поджидала, когда отрыться можно будет! Почву они прощупали! Всех магов, что проглядели, всех, всех… куда? Других где взять?

Дерек снова приложился к фляжке. Где этот идиот с водой и вином?!

Женщина скривилась так брезгливо, посмотрела столь печально, что он чуть со стыда не сгорел.

— И не вампирша, — впору было падать ниц и умолять её о прощении. — Но лучший в этом мире специалист по вампирам.

— Ну… гхм… значит, у меня теперь два с-специалиста по вампирам, — слова дались с трудом, но значительно легче, чем в прошлый раз. — Прошу простить за то, что не предлагаю, — Дерек взглядом указал на флягу, зажатую в руке, и выпил ещё, — но я смотрю, вы не теряетесь.

Владыка выглянул за полог, схватил специалиста по вампирам за рукав и рывком втащил в шатёр.

Так будет спокойнее, так будет спокойнее и мне, и ей… Почему ей? Она и не возражает вовсе… Какое ему вообще дело до её спокойствия? Нельзя подпасть под её очарование. Это чревато… Чем? Потерей себя, как личности. Эта…

Мысль, что именно эта женщина перебросила его сюда, и именно она — тот теневой правитель, в руках которого он будет послушной игрушкой, грызла его давно. Вполне можно допустить, что идёт борьба не светлого владыки с тёмным, а этой… этого… этой личности с той личностью. Той, которая за стеной города… Но в этот раз она ошиблась, думал Дерек. Я не тот, кем будет легко управлять. Хотя лучше бы это был мужчина — с мужчинами проще. Их можно вычислить и убить. Её придётся заставить играть по моим правилам.

Его рассуждения прервала лёгкая полуулыбка, как будто женщина слышала его мысли и это её забавляло. Пока Дерек раздумывал, как к ней обратиться, она соизволила обратить свой взор на третьего участника.

— А, достопочтеннейший Свистун, познаниями своими о вампирах превзошедший сверкающие вершины самых высоких гор, и вы изволили явить нам ваш измождённый лик. Ещё не сменили свою кличку на более благозвучную? А то у меня стойкое ощущение, что она дана вам как раз за ваши достижения и умственные способности…

Дерека охватило неземное счастье — яд был вылит не на него.

— Вы все так же несравненны, госпожа Роксана, и все так же невыносимы, — ничуть не смутился маг. Впадать в остолбенение от присутствия красавицы он тоже не собирался, и голос ему не изменял, хотя в глазах что-то зажглось, а губы дрогнули.

Поняв, что представлять никто никого не будет, Дерек ещё раз крикнул, чтобы принесли вина, позвали советников, и решил перехватить инициативу, занявшись тем, ради чего он и пригласил мага. Поскольку теперь у него наметилось целых два специалиста по вампирам, истину в первом приближении выяснить будет проще.

— Присядьте, господин Гудил. Мне нужно быстро и точно определить для себя политику поведения с представителем общества разумных и цивилизованных вампиров, узнать их обычаи и нравы, уяснить их место в этом обществе и мире, а так же способы управления ими, если я найду нужным присоединить их земли к этому королевству.

Дерек кивнул магу и перевёл взгляд на красавицу, стараясь уловить её отношение к ответу консультанта.

— Владыка, это разговор не трёх ударов сердца. Я изучал жизнь бессмертных долгие годы…

— Разговор не трёх ударов… — передразнила красавица. — Вампир, он и есть вампир. Лучшая политика с ними — осиновый кол и серебряный болт. Люди для него пища. Протяни руку, по локоть откусит, и не надо для этого изучать их долгие годы.

— Да, пища. Но не только! Мы для них ещё и продолжение рода, и возможность передать знания, накопленные за практически вечную жизнь, и вдохновение для создания лучшей, более справедливой жизни…

— Как вот этот кусок говядины, — фыркнула Роксана, — для поэта он неисчерпаемый источник вдохновения, для повара — тоже, и ещё возможность передать знания поварёнку, не говорю уж о продолжении рода. Попробуй соблазни мужчину, когда он голоден… Дерек, а ты почему не ешь? Вкуснейшая говядина! Впрочем, Гудил, похоже твоей бледной кожей и мослами ни одного вампира на укус соблазнить не получилось…

Дерек почувствовал, что краснеет. Какое счастье, что последняя фраза относилась к магу!

— Хватит! — попытался рявкнуть владыка — действительно, его и так слишком достали перепалки советников, чтобы выслушивать и здесь то же самое. Да и надо же как-то скрыть смущение. — В вашей перебранке ни капли информации. Вы можете просто и чётко сформулировать ответы на заданные вопросы? Или мне придётся для этого разговаривать с вами поодиночке?

Вот поодиночке — не надо. Конечно, он будет разговаривать с ними поодиночке, если потребуется — но только в присутствии советников.

— Запросто, — томно потянулась женщина. — Самодовольный, чванливый народишко, пекущийся только о собственной выгоде. О пище заботятся, пока её мало. Дайте им волю, возможность сблизиться с людьми, не вызывать у них чувства страха и ненависти — в короткий срок обнаглеют. Останется только ждать дня, когда законодательным путём будет решено, что пища сама должна приходить к обеду. Они это легко обоснуют и подведут научную базу. Скажешь не так, закуска вампира?

Маг затрясся.

— Не так! Вы всё извратили, вы всё поставили с ног на голову… Вечноживущие — лучшие из говорящих в этом мире! Они — единственные, кому удалось избежать лап… кому удалось вырваться… оттуда. У людей нет проводника — вампирам он уже не нужен! Мы — мы все — все! — пойдём вниз, они же — останутся здесь. Единственный способ избежать этой участи — позволить себя укусить! Вы знаете, что далеко не всем укушенным удаётся переродиться?! Да. Мы являемся для них пищей, так они устроены, но это не значит, что они хуже нас! Они лучше нас! Они наш шанс остаться здесь!

Куда девалось былое спокойствие мага? Глаза горят, кисти рук сжались в кулаки, голос напряжен и звонок.

— Да мне как-то плевать, скушает меня милейшее создание, или грязный…

В этот миг полог шатра распахнулся и пропустил внутрь советников.

— Вы же не человек, вам-то чего бояться? — ляпнул увлечённый спором маг. — Ни один вампир на вас не покусится…

Красотка надменно скривила губы, но мимолётную тревогу скрыть не сумела. Всё-таки вампирша!

— Уважаемая госпожа Роксана, — Дерек поклонился и собрал всё своё мужество, — не соизволили бы вы уколоть себе палец, чтобы… эээ… чтобы продемонстрировать мне, чт-то н-не являетесь… в-вампиром?

Женщина приподняла бровь.

— А в чём дело?

— При виде вас у меня мутится разум, — честно ответил Дерек. — Многие утверждают, что вампиры это умеют.

Роксана пригубила вино из кубка. Задумалась.

— Я бы предпочла, — решила она, — чтобы ты, владыка, укусил меня до крови, слившись в страстном лобзании… заодно бы и проверили, не вампир ли ты…

Бросило в жар — ощущение прикосновения к губам было почти реальным.

— Я всё же хотел бы просить в-вас уколоть палец, — попытка унять дрожь в голосе удалась слабо. — Не дело, если я стану подозревать в-вас… в… в…

Роксана с улыбкой протянула ему руку.

— Что ж, — длинные ресницы… вздымающаяся грудь… нежный стыдливый румянец… — Тогда уколи меня сам, владыка…

По лбу побежали капли пота, ноги предательски задрожали. Что ж… он взялся за кинжал. Только бы рука не тряслась!

Как между ним и Роксаной возник советник по финансам, Дерек не понял — не иначе, телепортировал. Ильм рухнул на колени перед женщиной, схватил её за руку и выдохнул:

— Позвольте мне… позвольте мне, о прекраснейшая…

Голос его дрожал от страсти, но при этом он умудрился наложить на слова эльфийскую мелодию, которая, по скромному разумению Дерека, несла один единственный смысл — «Всё для тебя!».

— Позвольте мне… у меня… у меня… — Ильм выпустил изящную кисть женщины и зашарил по карманам, — у меня… есть даже серебряная игла… сейчас… сейчас… где же она… сейчас… Вот! Её можно окунуть в вино, а потом… о, прекраснейшая, вы совсем ничего не почувствуете… никакого укола… позвольте мне!

Женщина засмеялась.

— Ну давай, торгаш, — согласилась она, — только не уколись сам…

Дерек смотрел на каплю крови на… прекрасном, дурманящем, желанном — что уж врать самому себе! — пальчике красавицы и чувствовал, что готов ударить советника по финансам кинжалом в спину. Он бросил взгляд на Хельма — тот до крови прокусил себе губу и только рука Любозара на плече удерживала тайного от броска.

— Прекраснейшая, — Ильм коснулся губами капельки на пальце, — позвольте… позвольте преподнести вам… на память… в знак… восхищения… преклонения… обожания…

На этот раз советник не рылся в карманах — золотое яблоко возникло у него в руках мгновенно и так же мгновенно раскрылось на две половинки.

— Перстень, о прекраснейшая… Яхонты и бриллианты подогнаны друг к другу так плотно, что образуют единое целое, смотрите, какой прихотливый узор. Оправа — платина, белое, зелёное и красное золото… позвольте надеть его вам, о прекраснейшая…

— Да куда же? — снова засмеялась женщина, с явным удовольствием разглядывая перстень. — У меня на всех пальцах кольца…

— Не может быть… — Ильм нежно погладил руку женщины, делая вид, что разглядывает кольца, Дерек же с трудом отодрал руку от меча, — не может быть, чтобы на такой изящной ручке не нашлось места для этого перстенька… Мы вот это колечко… — он сноровисто снял кольцо с пальца женщины, — мы его переоденем вот сюда… а это — на этот пальчик… а это — вот на эту руку, смотрите, как эти два колечка дополняют друг друга… тогда перстень как раз подойдёт вот на этот пальчик… глядите, как он играет!

Роксана слегка отвела руку и усмехнулась, разглядывая подарок.

— Хорошая работа, — задумчиво согласилась она. — Ты на верном пути…

Поднялась с топчана и направилась к выходу. Ильм обогнул Дерека, оттолкнул плечом тайного советника, так что тот едва не полетел на землю, и вышел вслед за ней.

Дерек посмотрел на перекошенное лицо Хельма, удерживаемого Бородой, подошёл к нему и потряс за плечо. Колдун налил себе вина и залпом выпил, стуча зубами о край кубка.

Так ничего толком не добившись от консультантов, Дерек обратился к главнокомандующему. Воин бывалый, не раз приходилось принимать решения. Да и местный — варианты ему просчитать легче. Он не станет лезть в интриги, затевать склоки, претендовать на власть.

— Скажите, Любозар, как бы вы поступили с вампирами на моём месте?

Борода, до этого с неодобрением смотревший вслед Ханту, встрепенулся.

— Владыка, решать вам, но я бы не стал что-либо обещать вампирам. По крайней мере до тех пор, пока маги не найдут способ вытеснить человека из их рациона.

Дерек обернулся к магу. Он хоть и болтун, хоть и ярый сторонник этой нежити, но отрицать, что человек для вампира — пища, не станет. Да и понимает, что без гарантий кровососов к людям и близко не подпустят.

— Уважаемый, не подскажете ли такой способ?

— Если лишить вампиров людской крови — они не смогут пополнять свои ряды! Лишатся продолжения рода!

— Вас не об этом спрашивают! — интонация далась Дереку не столь привычно, и он осознал, что уже отвык от обычаев при дворе отца, сбросил их, словно тесные сапоги. Но магу хватило — он скукожился и забормотал:

— Единственная нерушимая клятва — клятва на крови. К великому счастью, крови у вечноживущих нет. Своей. Да, можно внушить им отвращение к человеческой крови. До вас уже пытались, и неоднократно. Некоторые… влюблялись, знаете ли… Они могут питаться кровью животных. Я уже не раз высказывал Земериулу и другим предположение, что, собственно, по этой причине и происходит вырождение его народа. Если высшая знать ещё может себе позволить содержать людей для пропитания, то низшие вампиры живут исключительно кровью диких животных, что приводит к деградации и сокращению численности из-за отсутствия притока новых вечноживущих. Это лично моё мнение. Другие предполагают, что одичавшим вампирам можно вернуть разум… Никаких подтверждений своей гипотезы, кроме данных за несколько кулей лет, я привести не могу. Людская кровь им всё равно потребуется!!!

Теперь более понятно для чего Земериулу понадобилось сближение с людьми. Допустим… Допустим, можно кормить их приговоренными преступниками. Неэтично? По отношению к кому? Отбросы найдут полезное применение. И плевать на слухи. Но удержит ли полусытого вампира внушённое отвращение к человеческой крови? На первых порах — да. В любом случае, умеющие летать, бесстрашные, почти неуязвимые воины — это то, что сейчас позволит захватить город без крови. Будем решать проблемы по мере их поступления. Вырезать нынешних союзников позже никто и ничто не помешает.

— Благодарю вас, вы свободны, — Дерек отпустил вросшего в общество вампиров мага. — Предупредите адъютанта, где вас можно будет найти и изложите свои соображения письменно.

Дерек выждал пока Гудил отойдет подальше от шатра. Ильма ждать не стал. Для решения, которое он собирался огласить, господин Хант нужен не был. В любом случае его мнение по данному вопросу владыку не интересовало. Достаточно тайного советника и главнокомандующего. Если решение владыки вызовет их яростное неприятие, можно будет спокойно выслушать аргументы и изменить его в ту или другую сторону.

— Я склоняюсь к мнению, что вампиры вполне могут пригодиться. Думаю, что и вы господин Радосвет, уже увидели пользу от использования существ, умеющих летать. Бескровное взятие города того стоит. Имеете ли вы, господин главнокомандующий, и вы, господин тайный советник, возражения по данному вопросу?

— На данном этапе это выглядит достаточно привлекательно. А вот как всё будет после взятия города? — Борода посмотрел на тайного.

— На первых порах не вижу никаких проблем, — Дагор, похоже, тоже давно всё обдумал. — После штурма жители осторожны. Большого урона от вампиров не будет — ну допьют раненых противника, а за своими мы присмотрим. Сбить в подразделения и тщательнее контролировать. Город возьмём на рассвете — большинство новообращённых должно сгореть. Но позже, когда смогут селиться ближе… отвращение к человеческой крови, наложенное магическим путем, вряд ли удержит их долгое время. Сегодня польза очевидна, завтра очевиден вред.

— Решено. При условии магического воздействия дам своё согласие Земериулу. Пошлите за Хантом. Никто лучше торговца не составит договор с учетом всех тонкостей.

Никаких возражений от советников не последовало, и Дерек посчитал свое решение верным.

Глава 27. Поединок

За разработкой плана захвата города и уточнением пунктов договора с вампирами время пролетело незаметно. Вернулся Ильм — обвёл всех шальным взглядом, и, отстранённо улыбаясь, попросил разрешения поселиться в штабном шатре, поскольку госпоже Роксане очень приглянулись убранство и продуманность месторасположения его собственного. Дерек не возражал, дал короткие указания и засадил советника составлять договор с вампирами. Ильм писал и черкал, то задавая уточняющие вопросы, то кусая перо, оставлял кляксы на бумаге, отбрасывал скомканные листы и начинал всё заново. Наконец чистовой вариант был готов. Дерек протянул руку за договором. Советник молча отдал ему исписанный лист и взял новый.

— Ты что? — поразился Дерек. — Подставить меня решил? С какого перепоя вообще можно начать официальный документ со слов: «Владыка Меча Света, принимая под свое покровительство проклятых кровососов… «Какие кровососы?!

Радовало одно — внезапно Земериул не нагрянет и документ не увидит.

— Немедленно исправь везде на самоназвание.

— А как они себя называют?

— Ты с ними торгуешь и не знаешь?!!

— Знаю — прекрас… нет… вечноживущие.

— Так и пиши.

Ильм резво принялся за работу, а Дерек заинтересовался забракованными вариантами — какими ещё словами советник умудрился обозвать проклятых кровососов.

— Нежнейший смех, как злата звон… — начал читать он вслух.

— Владыка, я уже всё исправил, возьми, — несостоявшийся поэт выхватил у него смятые листы, взамен предлагая переписанный договор.

— Ну вот, другое дело, — одобрил Дерек, сдерживая улыбку. Хельм издевательски хмыкнул. Владыка привычно вмешался:

— Вам что, больше делать нечего? Оба свободны.

Очередной раз полог шатра распахнулся, пропуская советников наружу, а адъютанта внутрь — настало время для князя Земериула. Солнце как раз скрылось за горизонтом.

Долго разговор не продлился: князь был готов почти на любые условия. Проблем не возникло. На первый взгляд. Обсудили разработанный Любозаром план захвата города — познания князя в стратегии и тактике воздушных атак были выше всяческих похвал. Надо будет учесть, и после завоевания усилить защиту столицы. Земериул обязался вылететь к своему отряду с заходом солнца и привести его незадолго до рассвета. Время согласовывали по движению луны — несмотря на то, что она была всего одна, точность получалась вполне удовлетворительная.

— Подождите, — владыка долго обдумывал это решение, но, если князю не удастся вовремя скрыться от солнечных лучей, его подданные могут стать неуправляемы, — я одолжу вам свой плащ и перчатки. Завернитесь полностью, и солнце вам не навредит. Я проверял, — добавил он в ответ на его недоверчивый взгляд. — Мне было интересно, способен ли он зщитить вампира от солнечных лучей.

Дома это был бы час Подглядывающей. Здесь — всего лишь ночь перед рассветом.

Дерек стоял возле городской стены и изучал лагерь. Всё должно выглядеть как всегда: костры почти догорели, часовые дремлют, облокотившись о древки копий, изредка взгляд останавливается на тёмных фигурах слоняющихся полуночников. Обычный лагерь воинов, только вчера расположившихся вблизи осажденного города после долгого похода. Даже застава на дороге из столицы за рогатинами и наскоро сооруженным частоколом не нарушает спокойствия.

Талина тоже должна спать. Одна? Скотские местные нравы, когда женщина запросто делит ложе с кем хочет! Нет. Не теперь. Потом. Потом он тщательно изучит все донесения агентов: где была… с кем… Дерек отогнал непрошенные кошмары. Сейчас ему предстоит вскрыть защитный купол. Его уверяли, что против меча в руках владыки ни один купол не устоит. Вот и проверит. Хорошо, если клинок в очередной раз не покажет свой норов. Очень не любил четвёртый сын надеяться на удачу. Удача хороша как приложение к продуманному плану. А сейчас надежда только на меч.

Тьма стала сдавать позиции. Предрассветный час — самый тяжёлый, если луны не развлекают тебя своими танцами. А если и развлекают — всё равно, так легко потерять бдительность, глядя на них под утро. Он посмотрел на тонкий серп в окружении облаков. После очередной смены караульных на стенах прошло уже достаточно времени. Сигнал вот-вот прозвучит. Теперь — только ждать.

Из начавшего приобретать в предрассветных лучах свинцовый оттенок лагеря донесся звук побудки, равномерные удары мечом о щит, усиленные дежурным магом. Дерек протянул руку и нащупал невидимую преграду. Ну вот и всё. Чего бояться больше: что меч не оправдает надежд или что столица превратиться во второй Чаянь? Клинок не заблестел и не раскалился, когда Дерек вполсилы, пробуя на прочность, ударил по куполу мечом. Он просто прошил преграду насквозь, и невидимая стена подёрнулась лёгкой рябью, словно от тёплого воздуха у костра. Следом раздался тонкий и ноющий звук лопнувшей струны. Дерек интуитивно провёл лезвием винтовую линию у места прокола, купол растёкся под клинком, сложился внутрь себя, и вой сторожевых заклинаний накрыл владыку.

* * *

Крылатые тени над головой. Короткий крик за стеной. Звук трубы.

Бегущие адъютанты. Владыка цел, владыка на ногах. Огненная стена у ворот. Мысль — снесло не меньше десятка вампиров. Ворота? Дерек бросился к воротам. Он и один их откроет. Он теперь это знает. Но створки уже с натужным скрипом поползли наружу. Чьи-то руки ухватились за их края, скрип перешел в визг. Стена широкая, проход широкий, но внутри неё ломается и поворачивает под углом. Учитывали, однако изгиб всё равно завален телами. Звук трубы — пали южные ворота. Ещё. Это — северные. Бежать легко — ступенек вниз не будет. Крик, свист — его армия рванулась внутрь города. Почему они пошли за ним? Сейчас неважно. Нет силы, способной остановить их.

— Вперед!

Это не его приказ — это Любозар.

Вперёд, засмеялся Дерек. Вперёд, к невидимому пока врагу. Вот так — наравне со своими воинами.

Договорились, что в случае быстрого захвата ворот все подразделения скорым маршем, не отвлекаясь на мелкие стычки, выдвинутся под стены замка. Борода утверждал — его можно взять с хода. Стены, составляющие вторую линию обороны, ненадёжны. Светлый владыка не боялся нападения извне и не укреплял их, за шесть же лет тёмного правления их тоже не смогли отстроить полностью. Вернее — смогли, но если знать точно, где таранить… всех строителей не проверить. Это шанс. Не получится — придётся лезть на стены, вампиры помогут — должны успеть до рассвета.

Людской поток подхватил его и унёс с собой. У здания, где держали оборону воины противника, поток раздвоился. Дерека вынесло на узкую улочку, перегороженную рядами стражников. Он рубил и колол, пьянящая радость боя закружила его, понесла, и, перешагнув через последнего поверженного противника, он не сразу осознал, что стоит один, а из двух дюжин, ворвавшихся с ним в проулок, не осталось никого.

Улицы двоились и пересекались, дома то расступались, то нависали над головой, противники нападали группами или убегали. Дерек перепрыгивал через тела, отбивал нападения, с трудом соображая, к замку ли вообще бежит. Выученная назубок карта города не помогала — он не мог понять, где находится. Сориентировался на общее направление, полагая, что замок там, куда направляется большинство воинов. Туда же пролетело несколько рисковых вампиров — до рассвета осталось совсем немного. Значит Борода не потерял нитей управления. Найти адъютанта или хоть какую-то связь Дерек не надеялся и бежал вслед за своими, рассчитывая, что не ошибается. Отвлекался на мародёров и грабителей и снова бежал.

Остановился рывком — навстречу неспешным аллюром рысил Цалеар. Иссиня-чёрная шкура лоснилась в лучах поднявшегося солнца. Пригляделся — нет, не призрак: ни кубка, ни рога. Обыкновенная вороная масть.

Лучше бы это был призрак. По неширокому переулку, неторопливо, как на прогулке, ехала Роксана, не обращая внимания на тела, которые изредка перепрыгивал вороной.

— А, владыка…

Никакого почтения, никакого уважения, насмешка — и ничего более.

— Борода послал меня подбросить тебя к замку. Штурм начнётся с минуты на минуту.

Дерек закусил губу и попытался снять даму с коня, чтобы запрыгнуть самому, а её посадить за собой. Вороной попятился и оскалился, красотка усмехнулась.

— Нет, владыка, ты уж сзади пристраивайся. Это мой конь.

— Тогда мне придется обнять очаровательную госпожу.

— Я переживу.

— Вы-то, может быть, и переживёте, а вот я… да и Ильм… Мне ещё нужен советник по финансам.

— И ты переживёшь, и торгаш возражать не станет… По крайней мере сегодня.

Дереку ничего не оставалось, как запрыгнуть на круп жеребца. Манящее тело, прикрытое переливающимся плащом. Никакой кольчуги — женщина ничего не боялась. Не человек. А кто тогда? Какая разница… Счастье, что я в доспехах, подумал Дерек, сходя с ума от безумной жажды обладания. Талина — он вцепился в воспоминания, пытаясь вернуться в реальность боя. Талине это не понравится. Я ведь хочу её не меньше — но совсем по-другому.

Женщина повела плечом — вороной сорвался с места.

Несколько минут галопа по извилистым улочкам и Роксана остановила жеребца у пролома в стене.

— Слезай, владыка. Тебе туда.

— Благодарю.

Дерек приложился к руке, протянутой для поцелуя, отметив, что перстень господина Ханта на месте.

— Вот так и живём, — усмехнулась красавица, — любим и желаем одних, до безумия хотим других, а семьи создаём с третьими… Тяжела доля наделённых властью, да, Дерек?

Звук своего имени в её устах затмил шум схватки.

— Да, — пришлось собрать всю свою волю, чтобы вложить в ответ как можно больше сарказма, — воистину, только женщина станет думать о таких вещах посреди битвы.

Повернулся к ней спиной и бросился в пролом. До власти надо дойти. А потом думать — тяжело ли это бремя.

* * *

Входные двери выбиты, в окнах, больше напоминающих бойницы, мелькает огонь, рядом, окруженный охраной — Борода.

— Ну вот, владыка, — Любозар грустно улыбнулся. — Теперь опять твоя работа. Очистим проход, а дальше сам.

Главнокомандующий не сомневался в победе. Дерек кивнул и зашагал к парадному входу.

Этаж с огромной залой был пуст — не считать же убитых за присутствующих. Нападавшие шли лавиной, и оборонявшимся пришлось отступать в узкие коридоры, чтобы иметь возможность хоть как-то защититься. План замка Дерек выучил, и направился к парадной лестнице у противоположной стены. Он не спешил. Успеет.

У лестницы крови много — противник пытался обороняться. Несколько тел, непонятно с чьей стороны — затоптаны, изранены до полной неузнаваемости. Своих раненых уже унесли, чужих — добили. Первый пролёт — павшие с перебитыми, исколотыми пиками и мечами ногами. Стояли выше — чужие. Второй пролёт. Здесь лазарет — перевязывают, зашивают, режут. Бледные маги с расширенными зрачками — целителями быть нелегко. Звон оружия в смежных комнатах, ругань в азарте схватки. Напротив — большой отряд: Хельм, орудуя тяжелой подставкой под вазу, выточенной из цельного куска малахита пытается выбить двустворчатую дверь.

— ……!

Таран в последний раз ударил по расщепленным створкам — они рухнули внутрь длинного узкого коридора. Воины ввалились в проем, спотыкаясь и падая. Поверх голов полетели стрелы и болты их товарищей — за дверью, в дальнем конце помещения плотным строем стояли латники. Стрелы не причинили им видимого вреда, болты застряли в огромных щитах.

Строй наклонил пики и сделал шаг вперед.

Подошёл Дагор. Без шлема, волосы грязны и растрёпаны. Он не хочет терять людей, пробивая этот живой заслон, он очень не хочет подставлять своих и надеется на Дерека.

— Владыка, две дюжины латников — вот всё, что отделяет тебя от трона. Прикажешь атаковать?

— Зачем? — Дерек попытался вытащить из советника правду.

— Мы, конечно, многих положим, но очистим тебе проход. Прикажи.

— А сам не скомандуешь? — не отступал Дерек.

— Я… Я хочу услышать твой приказ, — Хельм отвёл взгляд.

— Предложи им сдаться, если откажутся — расстреляй из арбалетов. Стоять на месте под обстрелом они не будут — или отступят, или пойдут в атаку. В любом случае в большем помещении потеряют преимущество сплоченного строя.

Тайный кивнул.

— А чудо — не чудо… но хороший бой я тебе обещаю.

Советник предложил сдаться, но не показал обороняющимся наскоро сколоченный строй арбалетчиков. Латники не дрогнули — не увидели угрозы в столпившихся в проёме легковооружённых воинах. Когда же с двух дюжин шагов ударили болты, стало поздно. Противник осознал, что его попросту расстреляют, и пошёл в атаку. Единственная возможность если не победить, то уйти, нанеся максимально возможный урон. В горловине выхода появившиеся в проеме пики обрубили у наконечников, выплеснувшийся наружу строй растащили крюками и алебардами. Дерек заколол троих, оттащил четвёртого, добил, рванулся к пятому — тот был опасен.

Никаких чудес он не дождался, хотя противник достался интересный. Обменялись несколькими пробными ударами, сошлись в вихре уловок и выпадов. Кое с чем Дерек даже не встречался и решил перенять, но ничего сверхъестественного. Владыка ударил, отпрянул, и противник завалился набок, зажимая рану чуть ниже нагрудника. Хельм одобрительно поднял щит.

— Ну вот, а ты ждал чуда, — усмехнулся Дерек, — всё проще. Кстати, где Ильм?

— О! Я видел его таким… воинственным, когда он со своей охраной штурмовал сокровищницу. Сам тёмный владыка не смог бы остановить его на пути к деньгам.

— Не язви. Он действует строго по плану штурма. Не сам туда пошёл — так решили на совете. И ты в том числе. А клинком он владеет не хуже тебя.

— Это я так, владыка, больше по привычке, — сконфузился Хельм и попытался навести на голове порядок, собирая растрепанные волосы в хвост.

— Оставь за себя старшего и поищи его. Может, ему понадобится помощь. Если не в бою, то точно в попытке сохранить то, что захватил. Если там что-то есть, конечно. А я попробую посмотреть, что за теми дверями, — Дерек указал в сторону дверей тронного зала, видневшихся в конце коридора.

— Зачем искать? Вон он сам пришёл.

Хельм постарался скрыть радость и одобрение при виде поднимающегося по лестнице главнокомандующего и подбегающего к нему советника по финансам.

Ильм поддержал хромающего Любозара и оглядел зал.

Неплохие придворные получились у меня, подумал Дерек. Дружные. Все собрались, чтобы посмотреть завершающий поединок.

Борода оценил груду железа, ещё минуту назад бывшую закованными в латы воинами, и тут же нахмурился.

— Почему столпотворение? — рыкнул он не хуже самого Дерека. — Почему советники здесь, а не при делах? Приказ забыли?

— Бегом! — добавил он, глядя как Дагор и Хант недовольно и не спеша направились на первый этаж. — А вы, владыка, куда смотрели?

— Знаете, я себя странно чувствую. Впервые командование не на мне, ситуацией не владею, всё вертится, но без моего участия. Драться как простой воин? Глупо. Вмешиваться в ваше руководство — еще глупее. Чувствую себя посторонним наблюдателем. Непривычно. Все-таки нужно было оставаться рядом с вами, как я и предлагал.

— Вы бы мне ничем не помогли. А вот Хельму, как я понял, очень даже, — Любозар кивнул на мёртвых латников.

— Он бы и сам сообразил, если бы не надеялся на мой меч, — похвала от Бороды была неожиданно приятна.

Главнокомандующий устало вздохнул.

— Ну что ж…. теперь последний поединок. Помочь я там тебе не могу. И никто не может. Хельм пусть собирает своих агентов по городу, как и договорились. Ильметас — занимается финансами, это ему привычней, хотя дерётся он очень неплохо. Ну а я… Разрешите, владыка, я немного отдохну. Здесь всё сделают без моего участия, командиры подразделений достаточно опытны и проинструктированы. Вампиры попрятались с рассветом. А я что-то устал, — хмыкнул, погладил изувеченное бедро и добавил, — да и видел я уже всё это дважды. И в этой же обстановке. Разницу… сложно уловить. Да и тебе не стоит отвлекаться и думать о нашей защите.

— Вы так уверены в моей победе?

— Ещё ни разу этот поединок не заканчивался смертью владыки светлого меча.

Дерек смотрел как Любозар похромал, поскальзываясь в лужах крови, в правое крыло замка. Старый он, старый. Привычки есть. Всё уже видел. Просто служит. Идее — не правителю. Вон, даже комната у него своя и постоянная. Ничего. Я его сегодня удивлю. Надеюсь, в хорошем смысле.

Мысль, что все советники разбежались в ожидании исхода поединка, Дерек от себя отогнал. Всё равно — если он проиграет, им не жить. Пусть прячутся — никто в спину не ударит во время схватки.

Тянуть дальше с последним шагом нельзя. Он провёл ладонью по лезвию, проверил крепления щита и направился к тронному залу. И сомневаться нельзя. Ни в себе, ни в мече.

Несколько любопытных воинов потянулись было за ним, но вставшие в проёме с обнажёнными клинками два оруженосца Любозара преградили им путь. Так, провожаемый взглядами, и вошёл он в тронный зал. Вошёл, и закрыл за собой двери.

— Ну наконец-то…

На троне, закинув ногу на ногу, сидел мужчина. Молодой — с трудом, но годился Дереку в сыновья.

Реакция может и лучше, но опыта меньше.

Рост и телосложение определить сложно — плащ скрывал фигуру, спускаясь широкими складками. Ничего, на стене Дерек его уже видел, а плащ противник должен скинуть, пользоваться им в бою достаточно рискованно.

Презрительно искривленные губы, смуглая кожа, рассыпавшиеся по плечам длинные волосы.

Пожалуй, красивый, женщинам должен нравиться, а это иногда может привести к некоторому позёрству в бою, хотя зрителей и нет.

— Светлый владыка Аледер.

— Что ты говоришь! — откровенная издёвка в голосе. — Как интересно. А я вот не помню, как звали моего носителя. Какая разница — Аледер, Алестан, Ульгер… чужие имена, пустые звуки. Не забивай себе ими голову — лучше учись драться. Может, именно сегодня эта оболочка тебя сделает.

Голос низкий, но звонкий, слегка капризный.

Поднялся — изящно и грациозно, широким, несколько наигранным жестом сбросил плащ на сиденье трона. Никакого щита и никакой кольчуги — мускулистое, очень гибкое тело, чувствующееся под ослепительно-белой кружевной рубахой.

Соперник плавным движением вынул клинок из ножен.

— Не боишься? — правитель опустил руку с клинком и шагнул на одну ступеньку вниз. — Зря — я тоже учусь. Твоя смерть придёт. Может, она уже рядом?

Он даже не отвлекал внимание, легко спускаясь с возвышения, на котором находился трон. Ему не было это нужно — он разговаривал для собственного развлечения, непринуждённо и спокойно. Не скрывал своих движений, уже постановкой ноги демонстрируя мастерство. Приблизился на расстояние удара, всё ещё небрежно держа меч остриём вниз.

Плохой знак. Должна быть отменная реакция, чтобы поднять клинок и успеть отразить выпад.

Не успеет. Положение «ленивая рука» — не лучшее начало для боя с незнакомым противником. Кольчуги нет — достаточно любого ранения. Дальше можно тянуть время.

Дерек ударил. Просто и без затей сделал выпад. И с удивлением обнаружил, что его меч отбит и клинок противника в атаке. И не успевает уже он сам. Ничего не успевает. Ни отойти, ни уклониться, ни парировать. Рука дернулась до хруста суставов. Отбил. Разорвал дистанцию. Отдышался.

И понял — это смерть. Его всё-таки привели на заклание. Этот противник не хуже того мужлана, с которого всё началось. И светлый владыка проиграл. Потерял уверенность в победе — теперь уже не выиграть.

Кто же из них? Такой на первый взгляд преданный Хельм? Любозар? Хант? Все трое? Какая теперь разница — всё равно у четвёртого сына императора не было другого выбора, кроме как идти к власти. Одно радует — его убьёт не родной брат, не племянник, и не сын.

Тёмный, безошибочно учуяв искру растерянности во взгляде противника, атаковал.

Чужой клинок несётся к груди.

Бич? Нет, даже не успею развернуть. Куда ударит? В голову, в плечо, в сердце? Непонятно — слишком быстро. Слишком быстро для человека.

Дерек отскочил, едва удержав равновесие. Швырнул щит под ноги нападающему. И вновь увидел несущееся к нему остриё.

Всё. Единый, ты примешь меня? Не отринь меня, Единый…

Вспышка. Лезвие прошло мимо. Мимо? Каскад обводов, уклонений, атак. Опять мимо? Или это я атакую? Я? Я ещё жив? Не может быть…

Дерек стоял над поверженным противником — кровь с клинка стекала на мраморный пол.

Так просто? Да. Так просто. Только сделал это не он. Не он. А кто тогда? Вот этот меч?

Он подошёл к дверям и распахнул створки. Ноги едва держали. Воины в дальнем конце коридора разразились восторженными криками. Он слышал их как сквозь ладони, прижатые к ушам. Тесня друг друга люди пошли на него. На него? К нему? Дерек развернулся и двинулся в сторону тронного возвышения. Дойти до трона и не упасть на ступеньках — это сейчас главное.

Зал быстро заполнился народом. Или медленно — он не помнил, сколько поднимался. Вот Любозар, Дагор, Хант. Не предали. Не подставили. И не собирались — он ошибся. Они лучше, чем он думал. Как хорошо так ошибиться. Вот Роксана. Роксана — не Талина. Если бы она была рядом — Талина. На троне. С чужим ребёнком?! С чужим ребёнком на моём троне?! Хорошо — не на троне. Просто рядом…

— Воины…

Голос сорвался. Он не сможет произнести подготовленную речь — нет сил. Но самое главное скажет.

— Воины! Мы не зря проливали кровь. Смены правителей больше не будет. Я, владыка Аледер, собираюсь основать династию. С этого дня власть передаётся только по наследству.

Конец второй части

Часть третья. Выбор советника

Глава 28. Тайный советник

— Привет, солнышко, я за тобой.

— За мной?

— Ага.

— И что так?

— Как что? Я всё более или менее разгрёб, устроился, и пришёл за тобой, как обещал.

— И как это ты «более или менее» устроился? Куда ты собрался меня поселить?

— К себе, рыбка.

— А. И где ты живёшь?

— В доме, лапушка.

— Не издевайся надо мной! Ты прекрасно понимаешь, о чём я! Дом большой? Сколько комнат, сколько этажей, где находится? Какой сад?

— Два этажа, дюжина комнат, в западной части, пять хозяйственных построек, сад пять на пять дюжин саженей.

— Что?!! Дюжина комнат? Ты что, смеёшься? Где я жить буду?! Ты что, предлагаешь мне — мне! — переселиться из этого дворца в восемь дюжин комнат в какую-то лачугу? Даже не на центральной улице?! Во дворце нельзя было поселиться никак? Хоть бы поинтересовался, чего я хочу!

— Прости, рыбка, виноват.

— Виноват? Да ты, скотина, хоть знаешь, что у меня одних только платьев две дюжины комнат? Куда я все их дену, нет, ты скажи — куда? Где я их в твоей избе размещу?! У меня драгоценностей четыре комнаты! У меня слуг пять дюжин! О чём ты думал, тупица?!

— О тебе, солнышко. Только о тебе.

— Нет! Ты о своём Дереке думал, чтоб ему с бабами во дворце не помешать развлекаться! Чтоб я ему случайно бал какой-нибудь не испортила! Или глазки ему не состроила! Чтоб его замухрышка при виде меня не расстроилась и ещё больше не подурнела! Ты о себе думал, чтоб меня запереть в этой халупе и заставить убираться и готовить, убираться и готовить! Всё время из меня тупую домработницу сделать норовишь! Что ты молчишь? Что ты, скотина, молчишь и ухмыляешься? Ты что, думаешь, я прям вот сейчас тебе на шею прыгну?

— Служанка-магичка приходит раз в полдюжиницы и прекрасно всё убирает. Противопылевые заклинания вообще ставит отменно. А готовить я и сам могу. Или наймём кого-нибудь. Можно ещё на дом заказывать. Не сердись, лапка.

— Служанка? Там у тебя ещё и баба приходящая? Я что, с ней один дом на троих делить должна? Что ты на меня пялишься, тебе сказать нечего? Ещё бы!

— Хорошо, завтра же выберешь себе дом по вкусу… и прислугу тоже.

— Завтра? Выберешь? Я что, ещё и по городу должна таскаться, дом искать? Мне заняться нечем больше? Ты сам был не в состоянии особняк приличный найти? Надо всё на меня свалить? Что ты молчишь? Как ты — так первое попавшееся дерьмо отхватил, лишь бы не утруждаться, а как я — так бегай выбирай?! Кузницу-то небось лучшую в городе нашёл! И денег на неё не пожалел! А где я жить буду — тебе начхать!

— Лап…

— Завёл непонятно какую прислугу, а я теперь новую ищи? Лачугу купил, на которую смотреть стыдно… полторы восьмерицы комнат! Полторы! Чем ты думал? Чем?!!

— Лап…

— Мне вообще иногда кажется, что ты гардой думаешь, а мозгов у тебя ни капли нет!

— Лап…

— Я должна была жить во дворце! Я должна была занять пост министра иностранных дел! Министра безопасности! Министра финансов! Что ты молчишь?!

— Спасибо, солнышко, хоть на пост главнокомандующего не претендуешь…

— И что смешного? Кто у тебя советник по иностранным делам? Сморчок пересушенный в полном маразме! Срамота! А казначей? Не стыдно? Что ты ухмыляешься? Не вижу ничего смешного — ни стыда ни совести!

— Ла-ап…

— Чем я хуже? Хорошо хоть советника по магии мужика взяли, а не дуру эту крашеную! А главнокомандующий? Лицо ему когда поправите? Он у тебя что, своим видом врагов распугивать должен?

— Ла-ап…

— Что ты рычишь? Не смей на меня рычать! Припёрся ко мне с наглой ухмылкой… что ты щуришься? Думаешь, я твоих гримас боюсь? Думаешь, глаза сузил, так я тебя испугаюсь? Что ты молчишь? От наглости беспробудной молчишь?! Вот не крючь морду, не крючь! Купил дерьмо, с собой меня не взял — стой теперь и слушай, кто ты есть!

— Ла-аап…

— У меня здесь весь второй этаж лепестками роз усыпан! Ты посмотри, тут стёкла в рост человека! Эти стёкла дороже половины моих драгоценностей! У меня здесь три бассейна в саду и два в доме! Конюшня на восемь дюжин лошадей! А ты мне — полторы восьмерицы комнат?! И не стыдно! Одну служанку?! Мне в глаза смотреть не стыдно?! За мной он пришёл! Как пришёл так и умотаешься! Готовить он сам будет! Да то, что ты готовишь, жрать можно только с бодуна или с голодухи! Отравить меня решил?! Вали отсюда, ножик кухонный! Эй, ты куда? Ты что, телепортировал? Мих, скотина, ты где? Ты что, правда телепортировал?! То есть как это? Ты что, посмел телепортировать?! Без моего разрешения?! Без меня?!! Негодяй! Мерзавец! Я что, уже и повыкаблучивать не могу?! Ну только приди ещё раз! Я тебе… я тебе… да я тебе…ууу! Скотина!!!

— Скотина!

— Тварь!

— …!

— Гад!

— Мерзавец!

— …!

— Сволочь-сволочь-сволочь-сволочь!

— …!

— Мразь!

— О чудесное сокровище сада моего… стража донесла… д-донесла… д-д-д-донесла…

— …!..!..! Арзим! У меня вазы кончаются!!!

— Да, о прекрасная разгневанная пантера! Эй, люди! Вы что, не видите?! У великой шахини заканчиваются вазы для битья!!! Что стоите, олухи? Все несите! Со всего дворца! Прости, о дивная сверкающая молниями гроза, доставить сюда новые оконные витражи и стёкла для утоления гнева твоего не получится сегодня…

— …!..!..!

— Но великолепный бушующий ураган, сметающий всё на своём пути, может спуститься на третий этаж — там стёкла ещё целы. Приказать доставить вазы туда?

— ……………….!!!

* * *

Дерек уставился на очередной изорванный лист.

— Владыка, — в голосе эльфа не было ни малейшего намёка на мелодию или издёвку, — такое впечатление, что вы пытаетесь лист процарапать. Его не надо царапать — на нем надо оставить следы чернил, едва касаясь пером бумаги. Как вы писали дома?

— Именно так и писал, — пояснил Дерек, — процарапывал стилом лист.

— Да? — заинтересовался эльф. — А вы не могли бы изобразить, как выглядели ваши буквы?

Дерек окунул перо в чернильницу, перевернул лист на другую сторону и попытался написать на уцелевшей части «Аледер». На пятой букве бумага в очередной раз порвалась с отвратительным шуршащим звуком.

Эльф с любопытством разглядывал буквы.

— Вам бы больше пошла гномья письменность, — сообщил он, заставив Дерека сглотнуть и задержать дыхание, — у них её два вида. В одном буквы почти как у нас, да и пишут хоть и на металлических листах, но чернилами, а в другом — те же буквы передаются в виде вертикальных и горизонтальных чёрточек — это чтобы в темноте наощупь можно было указатель прочитать. Причём они иногда буквы и отстукивают: два коротких удара — вертикальная черта, один с паузой — горизонтальная.

Он простучал по столу несколько раз.

— Это — «здравствуйте», — пояснил эльф. — Второй вид гномьей письменности — как раз для вас.

Дерек понадеялся, что эльф не заметил как дрогнуло перо в руке.

— А пишут они гусиными перьями? — уточнил он, стараясь не глядеть на эльфа.

— Нет, — ответил тот, — кстати, закажите себе металлические гномьи перья — их по крайней мере чинить не требуется… лучше — золотые. А вы только царапали буквы? Краской или чернилами у вас не пользовались?

— Никогда не видел, — Дерека впервые удивило, почему дома ни в одной стране не додумались писать краской, — наверно, потому, что если что-то не подлежало занесению в летописи или архивы, то оловянные листы проще переплавить. Да и сгорает краска. Я учился — как вы там выразились? — царапать именно на оловянных листах. Простолюдины писали и на глиняных.

Взял новый лист и принялся старательно выводить загогулину. На первой строчке лист не порвался. На второй с пера стекла очередная клякса и торжествующе расплылась поверх руны милль.

Если роспись Дерек ещё криво-косо выводить научился, потратив на это полдюжины бессонных ночей, и рвался у него теперь лишь каждый пятый лист, добавляя секретарю не слишком много работы, то с человеческими буквами, не говоря уж про эльфийские руны, где каждая виньетка, загогулина, изгиб или толщина линии означали ноту — замучился. Петь по написанным преподавателем рунам было ещё возможно, если не думать о том, как смеётся про себя эльф, но самому передать интонацию письменно… Целую дюжиницу владыка бился только над написанием уважительной мелодии, адресованной королю и трём первым советникам — и с досадой понимал, что ничего, кроме оскорблений или ужасающего скрежета они в этих каракулях вычитать не смогут.

— Благодарю вас, — обратился он к эльфу, выбрасывая рваный лист в корзину, — жду вас завтра как обычно.

Приказал секретарю заказать гномьи перья, — звук слова «гномьи» снова заставил сердце сжаться, — отыскать преподавателя по второму виду гномьей же письменности, а сам уставился в руны, пытаясь отвлечься… Преподаватель у него был, стоило только позвать, да как ни крути, а в любом случае, кроме одного, выходил владыка по отношению к нему последней скотиной.

Две дюжиницы правления прошли как и обычно в любой завоёванной стране, разве с чуть большей поправкой на незнакомые обычаи: остановили грабежи, потушили пожары, Любозар с Дагором взяли под свой контроль порядок на улицах столицы, Ильм изыскивал средства для казны, поскольку захваченная оказалась пуста. Дерек этого ожидал, советники же едва не передрались: Хельм обвинил господина Ханта в присвоении денежных средств, а тот заявил, что с таким же успехом может свалить всё на агентов самого тайного советника, которые ходят за ним по пятам, рычат, показывают клыки, мешая работать, и дважды его укусили при попытке подобрать с пола в сокровищнице завалявшуюся медяшку.

Три первых дня Дерек общался с советниками при помощи всего двух слов: «Молчать! Оба!», после чего рассадил по разным кабинетам и потребовал от каждого изложить в письменном виде свои соображения о пригодности другого к занимаемой должности. Советники трудились долго и старательно, мучительно обдумывая каждое слово, и, наконец, принесли Дереку результаты своих раздумий.

«К счастью, — гласил первый донос, — за время моего знакомства с господином Хантом никаких компрометирующих обстоятельств, которые могли бы помешать ему занять пост советника по финансам, выявить не удалось. Х. Дагор.»

«К глубочайшему сожалению, — гласил второй, — ничего порочащего господина Дагора, что могло бы помешать ему занять пост советника по безопасности, выявить не удалось. И. Хант.»

В итоге Дерек потребовал от Хельма отыскать предыдущего казначея и выяснить, на сколько частей дробилась казна при сдаче власти прошлым светлым владыкой. Мысль, что предшественник власть именно сдавал, твёрдо зная, что не вернётся, владыка нынешний отогнал. Времени разобраться будет сколько угодно.

Советники заключили перемирие и приступили к работе, днюя и ночуя в своих рабочих кабинетах.

На пост советника по иностранным делам Любозар с Хельмом единодушно предложили Роксану. При виде её имени в списке претендентов на эту должность — списке, только из этого имени и состоящем, — Дерек слегка опешил.

— Всё очень правильно, — подтвердил недоумённый взгляд владыки главнокомандующий, — она прекрасно справлялась с этими обязанностями в предыдущее правление. Смею заверить, если бы прошлым советником по финансам была она, проблем с казной теперь бы не было. Но тогда у нас возникли сложности с некоторыми южными странами и небольшие трения с эльфами, а занимать две должности сразу достаточно тяжело и не принято.

— Нет, — обозлился Дерек, — никаких женщин в правительстве. Найдите мужчину.

Советники замялись и переглянулись.

— Тогда и вторая кандидатура не подойдёт, — смутился Хельм, — очень порядочная и лояльная к нам магичка — Аремиилиннь Теарлиинь по прозвищу Вишенка. Мы даже получили её предварительное согласие.

— Лучше б вы моё согласие сначала получили! — остудил Дерек не в меру лояльного к женщинам тайного советника. — Во всей стране двух понимающих мужчин отыскать не смогли? Значит — ищите лучше. Всё.

В итоге на пост советника по магии Дерек утвердил колдуна, показавшегося ему при личной беседе наименее подозрительным. Целителя, специализировавшегося на регенерации — как раз для Любозара. Советника по иностранным делам искали чуть не дюжиницу — за это время Дерек отклонял кандидатуру Роксаны девять раз — и остановились на Урленое — советнике по иностранным делам, занимавшем эту должность при позапредыдущем светлом владыке.

Урленой был ещё старше Бороды и передвигался с больши́м трудом, несмотря на наложенные на него омолаживающие заклинания. Мыслил он с ещё бо́льшим трудом, но затейливую роспись на документах ставил куда лучше Дерека. Пусть, сдался владыка, пусть все решения за Урленоя принимает Роксана, пусть она даёт ему советы, пишет документы — лишь бы не встречать её во дворце. Отогнал от себя навязчивые видения: вот он благосклонно выслушивает доклад красавицы о связях с эльфами, улыбается ей, хвалит за верные решения, нет — выражает восторг, потом устраивает в честь неё роскошный пир, чтобы уточнить некоторые детали доклада, нет, уточнять лучше у себя в кабинете, за бокалом вина, и… Дерек тряхнул головой — никому из предыдущих мужей эта женщина наследника не подарила. А что касается нынешнего — тот, по донесениям, сейчас вообще находится в опале у любимой жены, что, впрочем, не мешает великому шаху мчаться к ней с вопросами по поводу каждого своего шага. Вот и пусть себе эта женщина работает неофициальным советником на две страны — Аррешензия далеко, общих интересов и границ с ней нет, а добирается телепортом красавица всё равно за свой счёт. Или пусть ей советник по иностранным делам телепорты оплачивает. Главное — чтоб не казна. Но за Ильмом установлена такая слежка, что ни одного неверного шага он в ближайший год не сделает.

Если доклады о действиях казначея приходили каждый день, то отчёты о жизни Талины — раз в полдюжиницы. Дерек знал каждый из них наизусть — он мог точно сказать в какой день она говорила со свахой и о чём. В какой — выгнала купца, желающего сбыть товар мимо «Тропинки». Когда почесала агента за ухом, а когда позволила себе пройтись по улице в обществе адъютанта князя Занвельта — эх, не свернул ему владыка вовремя шею! Но никто из мужчин в дом к ней не заходил. Тогда Дерек начал подозревать агентов — мало ли, понравилась кому Талина, может, они договорились и прикрывают своего. Приказал найти консультантов по изучению мира, невзначай заинтересовался смешанными браками, но все как один твердили, что это огромная редкость, потому как для всех притягателен запах именно своего вида. А у оборотней с людьми? — настаивал владыка, — их же в человеческом виде отличить нельзя? Нельзя, — подтверждали консультанты, — но почему-то такие браки крайне редки.

Ночами он работал — спал короткими погружениями, потому что стоило закрыть глаза, как ему мерещилась Талина в объятиях то наглого адъютанта, то покрытого шерстью оборотня, то рыжего мага, то… Борода, на правах почти равного и старшего по возрасту, посоветовал развлечься. Дерек честно дошёл до увеселительного заведения, честно и старательно попытался заинтересоваться девушками, плюнул и вышел — дел было невпроворот, а во дворце его ждало очередное донесение о поведении Талины.

Через два дня он выгнал подавальщицу — за то, что не столько накрывала на стол, сколько крутила перед блюдами едва прикрытым задом. Её место занял один из денщиков. Потом настал черёд горничной — она вылетела из спальни владыки в том, в чём возлежала на его постели. Поставить денщика на её место Дерек не рискнул, и приказал найти женщину от четырёх дюжин лет и не блещущую красотой. Следом за горничной Дерек уволил управляющего замком, разъяснив Хельму, что если тот опять утвердит на это место сводника, то отправится в отставку вслед за ним. Результат не заставил себя ждать и несколько превзошёл ожидания — тайный, до этого молча изводившийся, что не тянет столь высокую должность, резко успокоился, резонно рассудив, что если это все претензии по его работе, то он с ней справляется.

Ещё ночами Дерек искал обходные пути. Единственный, который нашёл — отдать ребёнка в чужую семью, жениться на Талине, и уже потом привести девочку во дворец в качестве воспитанницы. Он даст ей всё — только дочерью она не будет называться. Представил, как предлагает это Талине. Вздрогнул. Представил, как забирает Талину к себе, а потом сообщает, что женится на другой. Затем — как сразу ставит её об этом в известность. Ещё неизвестно что хуже — её согласие или отказ. Ни один вариант не проходил. А если маги ошиблись и родится мальчик?

* * *

Деньги обрушились на Талину внезапно. В первую дюжиницу, занятая работой и обустройством дома, она не сообразила, сколько ей причитается. Во вторую же выяснилось, что за дрова на зиму она уже уплатила из первого заработка, за ремонт подвала, второй выход и печку в нём — тоже, дамским арбалетом обзавелась, зеркало в дом — купила, крупами на зиму запаслась, мышекрысоотпугивающие заклинания — оплатила за полгода, клопо- и тараканогонные — за год вперёд, служанке жалованье отдала, и деньги ещё остались, так что девать заработок за вторую дюжиницу ей решительно некуда — разве дом новый купить, но зачем? Заново все отпугивающие заклинания и ремонт подвала оплачивать? Талина пересчитала монеты и ахнула: им с отцом пришлось бы за такую сумму не покладая рук трудиться полгода.

Потом она поняла, как можно заработок удвоить… если… если немного подумать. Совсем чуть-чуть. Не отметить пару арбалетов. Чуть изменить цену на не самый лучший меч. Господин Хант не обеднеет — ему эти деньги, что для неё теперь полсеребрушки. Желающих сбыть лишний товар, минуя отчётность, оказалось предостаточно. Талина мучилась недолго: обозвала себя предательницей и жадной стервой, послала в пасть к кикиморе очередного вороватого поставщика, — послать его в гномью задницу у неё язык не повернулся, — и зареклась впредь даже думать о таких вещах. Нельзя. Ей доверили такое крупное дело, а она, не продержавшись и двух дюжиниц, уже прикидывает, как можно обмануть Ильма.

Ага, тут же возразил разум — а сам-то он, сам-то! У него ж на лице написано, что мошенник. Разве честный человек может быть настолько богат? Сам-то он небось как только дорвётся до поста казначея, так Дерека…. казну ещё почище ограбит! Сам-то он наверняка себе в пару дюжин раз расходы завысит! Она же всего лишь немного восстановит справедливость. И Ильм ничуть не будет этим удивлён — кому, как не ему знать, где можно урвать лишний золотой. Он даже станет презирать её — за то, что не сообразила. Сказал же — больше одной дюжинной не воровать… а одна дюжинная — как раз удвоить заработок. Талина ещё раз обозвала себя предательницей. Послала ещё одного купца. Прикусила губу и решила гнать куда подальше такие мысли. Казалось — достаточно лишь твёрдо решить, что воровать она не станет — и всё наладится. Но мысли возвращались с каждым новым поставщиком, и она выпроваживала их до тех пор, пока не поняла, что именно они отвлекают её от воспоминаний о Дереке. Тогда мысли спешно разбежались, а жадность тут же уступила место жалости к собственной несчастной жизни. Дерек уехал и наверняка забыл её, а она останется здесь с дочкой от случайного и нелюбимого и целой кучей денег и женихов. Женихи развлекали и отвлекали, но скоротать ночь с кем-то из них Талине не хотелось совершенно.

Часть денег она отдала отцу — он давно думал организовать собственную торговлю. Если Ильм начнёт возражать — можно договориться с ним за часть доходов. Мачеха, увидев монеты, быстро что-то подсчитала и заявила, что теперь Талина может тянуть с замужеством сколько угодно — чем дольше она продержится на должности управляющего, тем богаче и знатнее муж ей достанется. Талина замуж и не стремилась — быть единовластной хозяйкой в доме ей понравилось. С другой стороны — замужние женщины пользовались гораздо большим уважением в обществе, как и женатые мужчины. Оставалось только найти такого мужа, который бы не пил, не дрался, знал о существовании подгорного народа и не возражал против её поездок домой, не вызывал отвращения как мужчина, был способен изредка о чём-нибудь поговорить, но со своими проблемами не приставал, жил отдельно от отца с матерью, не лез бы в её работу, не претендовал на её деньги, сам был достаточно богат, чтобы нанять детям нянек и… не мешался.

О Дереке известия приходили редко и скупо, передавал их обычно агент Хельма — весёлый добродушный толстяк, вторым обликом которого была стройная длинноногая снежно-белая борзая. Толстяк был слишком заметен и раньше работал гончим и посыльным, но теперь его оставили присматривать за Талиной, как она подозревала — для отвлечения внимания от тех дворняг, что часто копошились неподалёку от её дома. Кто из них настоящий агент — рыжая ли сука с проплешинами, еле передвигающая ноги и часто к ней ласкающаяся, черный ли с подпалинами пёс, хромоногая лохматая шавка с рваным ухом или кто ещё, она даже не пыталась разобраться. Агент на то и агент, чтоб его нельзя было вычислить.

Известия о смене власти пришли почти сразу. Стояла середина лета — в садах появился второй урожай яблок, земляника на базарах сменилась грибами. Талине казалось — прошла вечность. Она сначала всё ждала, а потом перестала. Следом поползли слухи, что владыка собирается основать династию. Многие пожимали плечами, а кое-кто даже стучал пальцем по лбу. Для Талины же это означало только одно — Дерек не приедет.

Через шесть с лишним дюжиниц в городе появился Хельм — злой, землистого цвета, с потускневшими волосами и серо-стальными глазами. Вымученно усмехнулся, спросил как дела, на вопрос же зачем приехал, болезненно скривился и сообщил, что проводит инспекционную поездку по городам, а также встречается с агентами по поводу сбежавшего казначея. Талина побледнела и едва не схватилась за сердце — если господин Хант уже успел провороваться, то «Тропинке» конец. А её должности управляющего — и подавно. Не может быть — Ильм крайне расчётлив и осторожен, скорее огненные шахты остынут, чем он такую должность потеряет. Разве только с Дереком не поладил…

— Не переживай, — тут же утешил её Хельм, — это предыдущий казначей. Твоему непосредственному начальству никто провороваться не даст, там ещё нечего красть. У него вполне законных способов нажиться хоть отбавляй. Скоро приедет к тебе с ревизией. Он — к тебе, я — к нему. Но если честно, — поморщился тайный советник, — средства для казны он изыскал быстро, не ожидал я от него такой прыти.

— А ты как? — поинтересовалась Талина, хотя спросить хотела совсем о другом.

— Почти уподобился господину Ханту, — чуть веселее улыбнулся Хельм. — Обвешан амулетами с ног до головы и окружён охраной и стражниками почище опасного преступника.

Талина прикусила губу, стараясь не спросить про владыку, но Хельм понял, махнул рукой и заявил, что владыка не ест, не спит, всё разгребает государственные дела, а жиреет у них пока один только господин Хант. Когда тайный ушёл, сопровождаемый дожидавшейся за дверью полудюжиной то ли охранников то ли адъютантов, Талина запоздало сообразила, что только что запросто разговаривала с третьим человеком в государстве.

Кадровых перестановок в городе приезд Хельма не навлёк: Тальн всегда был верен светлому — в отличие от Заринска, Белозёрья и Гнездилища, где полетели головы как начальников служб безопасности, так и ударившихся в бега князей. Зато в лавку, где располагалась приёмная Талины зачастили знатные горожанки. Они скупали инкрустированные драгоценностями стилеты, кинжалы, женские арбалеты и кинжальчики в виде заколок для волос, причём обязательно требуя личной консультации управляющего. Выяснив характеристики оружия, женщины невзначай переводили разговор на самое значительное событие в городе — приезд тайного советника. Талина перевезла в головную лавку всё имеющееся у «Тропинки» оружие для женщин, а также зеркала, кубки, подсвечники, лампы, спешно попросила у второго управляющего женские украшения — горожанки сметали всё. Одна Ульрика — единственная наследница убитого около дюжины лет назад ювелира Улара, самая богатая, но пока бездетная невеста в Тальне, — за три дня скупила четыре дюжины стилетов, застенчиво прикусывая бледные губы и шепча:

— У него появились такие властные складки в уголках губ. И складка между бровями… А глаза — ты видела его глаза? Они стали такие… такие… жёсткие. Пронизывающие. Почему меня не было здесь, когда он заходил? Он не спрашивал обо мне?

Талина не заметила ни властных складок, ни жёсткого взгляда — по её мнению тайный советник выглядел отощавшим, замученным и издёрганным. Но она любезно кивала, ненароком подвигая Ульрике ещё один стилет с алмазом в навершии.

Следом через дюжиницу наведался господин Хант, вопреки утверждениям Хельма скорее похудевший и с некоей несвойственной ему прежде отстранённостью и мечтательностью во взгляде, — рассеянно проверил документацию, одобрительно присвистнул, похвалил Талину, перекупил почти все оружейныё лавки в городе, довёл управляющего по драгоценностям до полуобморочного состояния, заставив вернуть все прошедшие мимо «Тропинки» деньги и недополученную с них прибыль, вычислив её мгновенно, несмотря на такую же на первый взгляд небрежную проверку, но мольбам, клятвам и покаянным рыданиям управляющего внял и на должности того оставил, поручив Талине осуществлять общее руководство и ревизии.

Работа заняла всё время и предаваться воспоминаниям стало некогда. Денег стало ещё больше, а вслед за ними вновь зачастили свахи — на этот раз с описаниями женихов из других городов. Глава Торговой гильдии пригласил её на ужин. Кузнечной — на обед. Один был миролюбив и в разводе, но лыс и четырёх с лишним дюжин лет, другой — ещё ни разу не женат и весьма привлекателен, но отличался буйным нравом и склонностью к бурным возлияниям. Оружейники готовы были носить её на руках, как непосредственное начальство, и никаких намёков не делали, взирая издалека и с благоговением.

Близился день осеннего равноденствия — сменялся год. Отец закупил шерсть и ткани и повёз их домой, благо дороги стали почти безопасны. Вспомнив детство, Талина отправила брату и племянникам два мешка яблок, с просьбой съесть, а не продавать — денег теперь достаточно. У неё обозначился животик, и женщины на улицах оборачивались ей вслед с неприкрытой завистью. Хельм заглянул на обратном пути, пригласил её вместе с собой на ужин к князю Занвельту. В замке мужчины кланялись Талине, а на тайного советника смотрели с уважением и тщательно скрываемым страхом. Женщины же — улыбались Хельму, а на Талину поглядывали исподтишка со злобой и ревностью. Однако прибежавшая на следующее утро в лавку за очередным стилетом Ульрика выглядела совершенно счастливой и источала едва уловимый запах тайного советника.

Хельм уехал, и всё пошло своим чередом. Вернулся отец — денег стало столько, что они с мачехой переехали в новый дом, купили ещё одну лавку, и всё равно осталось. Талина отправила Ильму письмо с вопросом, не будет ли нечестно, если отец на её деньги откроет торговлю. В ответном письме господин Хант щедро потребовал одну двухдюжинную от прибыли — гораздо меньше, чем рассчитывала Талина. На том и согласились.

* * *

Дерек слушал доклад тайного советника, размышляя, не слишком ли рано он возложил на него бремя карать и миловать. Ничего, решил владыка, тайный вполне справляется, и излишней жестокости от чрезмерного усердия не проявляет — все решения здравые и обоснованные.

— Казначей? — поинтересовался Дерек.

— Нашли, — ответил Хельм. — В Таргении. Сейчас ведём переговоры. Я — со своей стороны, Ильм — со своей. По нашим данным у него треть денежных средств, они пущены в оборот, и, думаю, за шесть лет он их учетверил. Надеемся договориться — оставим ему жизнь и даже прибыль. Ещё треть… — он замялся, — у Роксаны. Та же ситуация. Она бы вернула без проблем, если бы получила пост советника, а теперь злится. Но с ней нужно только по-хорошему. С Аррешензией отношения обострять можно сколько угодно, а вот с Роксаной не стоит. Но Ильм надеется её уговорить — если не на возврат средств, то на их вложение в совместные дела. Но, владыка, если бы её попросил ты… предложил ей должность советника…

— Хорошо, — отрезал Дерек. — Попрошу. Но никакой должности.

С финансами было не настолько плохо — третий советник вложил часть своих средств, пересчитал и собрал налоги, договорился с Торговыми гильдиями городов и русалками о налаживании речной торговли, и, пока не он предъявил владыке счёт, — дело терпело.

— Оставшаяся часть?

— Ковен, — кратко сообщил Дагор. — Совершенно точно известно, но недоказуемо. Будем думать.

— Хорошо, — согласился Дерек. — Отдыхай.

Тайный советник медлил.

— Что ещё?

— Владыка, — замялся Хельм, — ты собирался основать династию?

— Да.

— С Талиной?

— Какое тебе дело?

— Я видел её. Так с Талиной?

— Нет.

Если бы Дерек был в этом уверен. Надо подождать немного — пусть сначала родит. Мало ли что ещё может случиться… Дерек в который раз поразился низости собственных мыслей. Нет, одёрнул он себя, девочка обязательно родится, и родится здоровой. Он же сам просил об этом… так даже думать нельзя. Или родится мальчик…

— Если нет… — Хельм осёкся. — Тогда ты не будешь возражать, если я сам женюсь на ней?

Глава 29. Свадьба

— Это надо воспринимать как отказ? — Дагор скосил глаза на лезвие, остриё которого упиралось ему в горло.

Дерек подавил желание проткнуть скота прямо сейчас. Ублюдок! Когда успел? Всех агентов на плаху!

— Ты… — голос сорвался. Если сейчас задать вопрос, осознал владыка, Хельму не жить.

Тайный советник молча разглядывал клинок. Осунувшийся, позеленевший, со словно присыпанными пеплом глазами и волосами, он разглядывал меч и — не боялся. Он вообще на памяти Дерека боялся только одного, — не справиться с работой.

— Талина… — не выдержал Дерек.

— Я ещё не говорил с ней, — Хельм попытался чуть откинуть голову и податься назад. — Ты напрасно нас подозреваешь.

Не могли же врать все агенты, включая осведомителей господина Ханта! Ночи в Тальне Хельм проводил с Ульрикой. В других городах — ещё с кем-то, кто добивался его не менее напористо. Четыре доноса единогласно утверждали, что он довёз Талину в открытой карете до дома после ужина у князя Занвельта, проверил охрану и агентов, после чего направился к дому ювелира Улара, откуда и вышел на рассвете.

Дерек убрал меч в ножны.

— Ты так любишь её?

— Она мне нравится, — тайный советник поднял голову и посмотрел Дереку в глаза. — Лучше, если она выйдет за меня, чем за какого-нибудь мошенника.

— Хорошо, — Дерек помнил, что запах наверняка выдаёт его, но голос звучал бесстрастно. — Если она согласится, я возражать не буду.

— Мне подать в отставку? — спросил Дагор.

— Нет. Не вижу повода. Инспекция была очень тяжёлой, но ты прекрасно справился.

Дубовая дверь бесшумно закрылась за вторым советником. Всё к лучшему. Пусть он женится на Талине. Потом можно отбить её у мужа. А отцом ребёнка будет считаться Хельм. Не совсем то, но… это лучшее, что можно выжать из данной ситуации. Нет — ещё лучше будет, если Талина овдовеет сразу после того, как родит. Это тоже легко устроить. Пышный погребальный костёр — и у вдовы с крошечной дочкой будут и свобода и высокое общественное положение, вполне подходящие для брака с владыкой… Дерек встал и подошёл к зеркалу. Посмотрел себе в глаза, к цвету которых уже почти привык. И удивлялся лишь изредка, когда видел своё отражение забывшись, ненароком. Это он. Солнце этого мира вызолотило волосы, тронуло загаром кожу, и чернотой — душу. Или — показало ему истинный цвет его глаз, волос и души. Не может быть.

…Стол, если его швырнуть на пол, не сломается. Зато будет много грохота. Можно ещё взять чернильницу и запустить в дверь. Вазы и скульптуры на камине разлетятся на мелкие осколки. Кресло, выброшенное в окно… сначала встревожит, а потом насмешит и придворных и стражу.

— Две дюжины стражников на плац. Оружие — тренировочное.

Он загоняет их до полусмерти. И себя тоже. Самое главное — чтобы мечи были тренировочные. Иначе он убьёт кого-нибудь сегодня.

* * *

Коридорный поймал медяшку и молча указал на лестницу, растопырив пятерню. Второй этаж, пятая комната. Хельм поднялся наверх, взялся за тяжёлое бронзовое кольцо и постучал.

— Не заперто! — послышалось из-за двери.

Тайный толкнул створку и вошёл.

На горе взбитых подушек возлежал казначей в тончайшей белоснежной батистовой эльфийской рубахе и таких же подштанниках, небрежно обнимая правой рукой сдобную белокурую девицу. Весьма пышная грудь красотки нахально вываливались из красной кружевной кофточки. Девица, сопя от усердия, медленно и старательно ерошила коротко стриженые кудри господина Ханта, заодно прилежно покусывая его за ухо. Левой рукой советник по финансам прижимал к себе бутыль таргенайского — куда нежнее, чем недолгую подружку.

На прикроватном столике Хельм насчитал восемь графинов, кувшинов и бутылей — таргенайское, арденийское, столичное вишнёвое и озёрское грушевое, рябиновая, малиновая и яблочная настойки и… «Миэлиариалитииэль… дальшеонипустьсамиэтудребеденьпоютипроизносят…» стоимостью в пять кулей золотых графин. Серебряные блюда между бутылями изобиловали закуской — больше дюжины сортов сыра, копчёности, печенье, сладости. Господин Хант знал толк в еде и выпивке.

— Ты? — шевельнул бровью Ильм. — Я думал это вино доставили…

— Поговорить бы надо, — как можно серьёзнее произнёс тайный советник, пытаясь не выпускать из поля бокового зрения пухленькую ножку, покоящуюся поперёк живота третьего советника.

— Брысь, — толкнул девицу казначей.

Та лениво потянулась и принялась перелезать через советника по финансам, стараясь как можно выше задрать нижнюю юбку. Это ей вполне удалось — Хельм не без интереса изучил татуировку на левой ягодице. Ящерка была вполне безобидна и не свидетельствовала о принадлежности красотки к преступному миру, как говорили бы о ней кошка, коза или роза. Девица ещё раз потянулась, неохотно и долго одёргивала юбку, не спеша подобрала с кресла брошенную на него одежду, и принялась с огромным усилием протискиваться между стеной и советником Дагором. До стены было шага четыре, но красотка так боялась её задеть, что посчитала нужным прижаться к тайному советнику как можно плотнее.

— Дура, — бесстрастно констатировал Ильм, когда дверь за девицей закрылась. — Работать не умеет. Так обалдела от твоих расчудесных глаз, что забыла, кто ей платит. Ни медяшки не получит. Зато ты сегодня сможешь развлечься с ней совершенно бесплатно. Только зачем — к тебе и так толпы бегают, не передрались бы. И как тебя на всех хватает? Какие-то магические эликсиры?.. Я слушаю.

— Я женюсь на Талине, — Хельм подтянул к столу стоявшее у стены кресло и устроился в нём. — Хотел поговорить с тобой о её переводе в столицу.

— Дереку доложил? — третий советник приложился к бутыли таргенайского и протянул её второму советнику.

— Да, — тайный немного помедлил, потёр горло и глотнул.

— И до сих пор жив? — искренне удивился господин Хант.

— Как видишь.

— Как же он тогда отреагировал? — с любопытством вопросил казначей, бросая в рот кусок сыра.

— Клинок к горлу приставил, — сообщил Хельм, убирая руку с шеи.

— Меч? — едва не поперхнулся советник по финансам.

— Да.

— Тот самый?

— Да.

— И ты жив? — подался вперёд господин Хант.

— Мы это только что выяснили.

— И… каковы ощущения? — третий советник затаил дыхание.

— Острые, — признался тайный. — Крайне.

— А скажи… — дрогнувшим голосом спросил казначей, жадно вглядываясь в Хельма, — ты… ты почувствовал в нём… личность?

— Ну давай я тебе клинок к горлу приставлю и посмотрю, почувствуешь ты в нём личность или нет! — не выдержал тайный. — Ничего не почувствовал. Кроме того, что ничего не успею.

— В отставку подал? — казначей перевёл дух и протянул Хельму кусок сыра. — Работа нужна?

— Нет, — хмыкнул второй советник и сделал ещё три глотка, — мою отставку не приняли. Сказали — справляюсь. Справляюсь, — он выпил бутыль до дна, взял другую, повертел и поставил на место. — И неплохо. О как. Это он про четыре с четвертью дюжины смертных приговоров? Лучше уж отставка: я — сыщик, а не палач… В бою — куда ни шло, а так…

— Судья. Не палач, — поправил его Ильм. — И ты знал, на что шёл… и потом — кто-то же должен… пей, тебе сейчас самое оно…

— Лучше уж палач, — не выдержал тайный. — На нём ответственности нет. Только приказы выполняет. А если я в чём-то ошибся?

— Вряд ли, — хмыкнул господин Хант. — Насколько донесли мои агенты — не ошибся. А тех семерых из Гнездилища я б собственноручно четвертовал, ещё б и два золотых за это приплатил не торгуясь.

Хельм потянулся за ближайшим графином и опять хлебнул из горлышка, напрочь игнорируя весьма красноречивый взгляд третьего советника на хрустальные бокалы.

— Не переживай, — вновь попытался утешить его Ильм, — когда обстановка нормализуется — такими вещами станет заниматься владыка… Отвлекись. Вон хоть здесь… хотя… бабы от тебя и так не отстают. Ещё хорошо галопом вдоль реки — так ты и так полдороги на перекладных скакал… Мне так лучше всего помог бы подсчёт прибыли — но если я предложу тебе денег или совместное дело, ты сочтёшь это за взятку… Остаётся одно… — он откупорил и разлил по бокалам «Миэлиариалитииэль»… — сейчас всё обсудим и заодно допьём то, что осталось… так что там с Талиной?

— Хочу, чтобы ты перевёл её в столицу после свадьбы, — тайный принялся изучать закуску на столике.

— Сам не прокормишь что ли? — удивился господин Хант.

— Почему? Прокормлю. Только лучше, чтоб она при деле была — отвлекает от… понятно в общем.

— Угу, — казначей задумчиво покрутил в руках бокал. — Это мне управляющего здесь менять прикажешь? Я только-только его нашёл, он в работу только-только вник… ммм… это… ммм… накладно. Да и Талина там у себя уже всё знает, а здесь ей заново придётся… убытки — не убытки, но части прибыли я точно лишусь… надо бы как-то компенсировать…

— Это можно, — улыбнулся Хельм, принимаясь разглядывать собеседника с тем же интересом, с которым тот разглядывал вино, — в Раздолье некий торговый дом, владелец которого недавно занял очень высокий пост, поставил городской страже некачественное оружие. Ещё не слышал? Я имею полное право предъявить ему претензии — не успел начать работу, а уже ворует. Но, с другой стороны, если посмотреть внимательно — вполне может быть, что виноват один управляющий, и это их внутренне дело…

— Тьфу на тебя! — засмеялся Ильм. — Умеешь убеждать. Пожалуй, мне в столице честный управляющий нужен больше, чем в Тальне. Сама-то она как, ответственности не боится? А то недосмотрит, а ты на меня свалить решишь? Ты что не пьёшь? Раздумываешь, можно ли пяток глотков «Милки» истолковать как взятку? Можно-то можно, только вот Дерек меня за такой донос на смех поднимет… Так что Талина?

Хельм задумчиво пригубил вино.

— Для Роксаны заказывал? — не удержался он от вопроса. Злорадство, впрочем, скрыл хорошо.

— Ну, — прищурился господин Хант. — Не пропадать же теперь. Ничего, никуда не денется. Так что Талина?

— Про мага не забудь, — напомнил тайный. — И казну Ковена.

— Угу, — согласился Ильм. — И ты тоже. У тебя, в отличие от меня, денег нет. А внешность… — на неё «Миэлиариалитииэль» не купишь… Так что Талина?

— Я с ней ещё не разговаривал, — ответил Хельм, и в ответ на удивлённый взгляд казначея добавил: — Но она согласится.

* * *

Ренни плёлся в Академию, стараясь не заснуть на ходу.

Вечером в лечебницу доставили купца и его семерых охранников, умудрившихся разделить трапезу с товарищами по каравану. Купец не очень остерегался, поскольку товарищами были зять и шурин. На счастье торговца мимо проезжал патруль. Разбойников скрутили, посиневшего же купца с охранниками закинули в сёдла и галопом повезли в лечебницу. Пятерых не довезли, а остальных пришлось откачивать. Хрипящий купец затребовал себе всё имеющееся эльфийское противоядие, которого и так было в обрез, и, едва оклемавшись, заголосил, что ни денег, ни противоядия ни на кого из охранников не даст и ни медяшки им не заплатит — ведь свою работу те не выполнили. Уржел всё же наскрёб несколько крупиц, но этого хватило лишь остановить агонию — зять с шурином на отраву не поскупились. Вызвали всех отдыхавших магов, но и их усилий не хватило. Пришлось применять немагические методы — они были гораздо дешевле и иногда помогали.

Обычно Ренни был на подхвате у лекарей по вечерам и выходным, а ночью в его обязанности входило всего лишь спать в палате, но в этот раз пришлось носиться всю ночь. Ко всему прочему, яд оказался новый, и четверых пострадавших заклинило при попытке перекинуться — а многие зелья по-разному действовали на человеческую и собачью составляющие, и, если людей удалось откачать к уже середине ночи, то с обычно более устойчивыми оборотнями провозились до утра. Когда рвать и корёжить тех перестало, Уржел отпустил вызванных магов и помощников. Ренни всё боялся уйти, но магический осмотр показывал, что особой опасности нет — теперь отсутствие противоядия влияло лишь на длительность выздоровления.

Когда у него будет своя лечебница, решил Ренни, — проблем с противоядием не возникет, на всех хватит.

Спать хотелось неимоверно, но стоило на ходу прикрыть глаза, как перед ними тут же возникал таз с кровавыми ошмётками, клистир, дымящиеся зелья, оскаленные пасти и сведённые судорогой руки-лапы. Ренни мотал головой, тёр веки, и плёлся дальше.

Он успел до второго удара колокола, почти упал за парту и шепнул соседу:

— Разбуди меня, когда Армидалий объяснять начнёт. Если отвечать вызовет — тоже толкни, ладно? Меня толкни, если меня отвечать вызовет… или если вдруг тебя спросит.

Соседу приходилось всё растолковывать очень подробно.

Ночные смены выдавались не часто — обычно на занятиях спал сосед, и по причинам куда более приятным: порой от него исходили запахи сразу нескольких девушек. Они и сейчас чувствовались, но дежурить по парте ему сегодня всё же придётся.

Сосед поморщился:

— Ты б хоть отмылся, от тебя травами воняет и…

— Знаю, — пробормотал Ренни, делая вид, что смотрит в конспект, — не успел…

И закрыл глаза, стараясь не уронить голову с кулака и не всхрапнуть. Во сне он снова бегал, бегал, бегал, разводил челюсти, вливал в них вонючий отвар…

Разбудил его толчок в ребро. Ренни разлепил один глаз: Армидалий как раз изображал на доске столь опостылевший за ночь предмет.

— Нет, — в ужасе застонал Ренни, — только не клистир… если он сейчас начнёт объяснять его устройство, я точно умру…

И снова закрыл глаза — уж эту тему он за ночь выучил на целую эльфийскую дюжину… Лучше ещё поспать, чтобы пентаграммы не пропустить…

* * *

Талина делала вид, что изучает пружину к стреломёту. Пружина подвернулась очень кстати и действительно ей не нравилась, но объяснить, в чём дело, она не могла. Рассчитана на три дюжины выстрелов. Придётся рискнуть своими деньгами и произвести их все в присутствии поставщика и свидетелей. Один выстрел — один золотой. Если пружина не лопнет — придётся выплатить всю сумму. Она, конечно, не разорится, но обидно лишиться денег из-за своей мнительности. А если пружина откажет у покупателя, может статься, что претензии предъявить он уже не сможет. Скорее всего, именно так и будет.

— Надо вызвать поставщика, — сказала она, откладывая пружину, — и произвести в его присутствии три дюжины выстрелов.

— Могу помочь, — предложил Хельм, ловя её взгляд, — и пружину проверить и засвидетельствовать — давно хотел себе стреломёт, но всё как-то… занят.

Всё как-то своих денег не особо много, перевела про себя Талина, а купить себе игрушку за счёт казны не позволяет совесть. Да и Ильм скорее всего тут же донос напишет. И вовсе не из какой-то особой вредности или соперничества, а просто чтобы снять с себя ответственность за подобные траты.

— Нет, — разъяснил тайный советник, словно поняв, о чём она думает, — у меня нормальное жалование. Даже слишком. Семью содержать хватит с избытком, а на стреломёт и подавно. Но, пока долги казны твоему непосредственному начальству… ммм… ещё не выплачены, не следует… привыкать к излишней роскоши.

Талина взяла пружину, принялась водить пальцами вдоль витков. Надо позвать младшего приказчика, пусть организует проверку стреломёта. На это уйдёт ещё немного времени.

— А как же Ульрика? — неожиданно вырвалось у неё.

— Ульрика? — искренне удивился Хельм. — При чём здесь Ульрика?

Ну да, подумала Талина, у тебя таких Ульрик — дюжина в каждом городе. С другой стороны, пока у той нет ребёнка, она может выйти замуж только за престарелого богатого вдовца четырёх с лишним дюжин лет и с детьми и внуками старше неё самой. Так ведь такого можно найти и через дюжину лет, и через две, и через три — старика найти никогда не поздно, даже самым уродливым бесприданницам. А уж с таким состоянием, как у Ульрики… Если же она забеременеет, то сможет претендовать на кого угодно. На Дерека — Талина прикусила губу — вряд ли, а вот на Ильма — вполне, их состояния, по слухам, соизмеримы. И тайный советник для неё — не лучшая партия, ни по деньгам, ни по происхождению. Эльфийские родственники Ульрики будут против такого брака.

— Я не подхожу для неё, — пожал плечами тайный советник, — я не купец и не князь. Да и мало ли кто и где за мной бегает, сама знаешь — у нас под небом обычаи другие, не обращай внимания.

— Вот именно, — Талина продолжала вертеть пружину, стараясь не встречаться глазами с Хельмом, — другие.

Всё-таки набралась смелости и посмотрела на него. Рядом с ним она будет казаться крошечной тощей страшилкой, но у подгорных жителей детей всегда много, даже под небом, и — через несколько лет ему будут только завидовать, и никто никогда не скажет, что они не ровня. А он — он никогда её не ударит, не предаст, будет оберегать и защищать. И за её деньгами он не гонится, а что гонится за детьми — так их все хотят. А женщины — пусть себе, если потихоньку — разве её это волнует?

— Не переживай, — улыбнулся Хельм. — Ты же меня знаешь — я не пью, бить тебя точно не буду, твои деньги по брачному договору тебе и останутся, с работой — помогу, нянек — обеспечу, и докучать тебе излишним вниманием не стану, если не захочешь. А остальное… у меня прекрасный нюх, ты ничего не заметишь. Если же однажды тебе станет не всё равно — никаких проблем, только скажи, ни на одну женщину не посмотрю.

Как хорошо, что ей под руки подвернулась эта пружина. Она отвлекает внимание и позволяет тянуть с ответом.

* * *

Армидалий упал в кресло и блаженно вытянул ноги. Три ночи в лесу с пятым курсом — радость не большая. А утром — лекции и семинары. Просил же не ставить утренние часы после ночной практики! Нет, как всегда: кто в любимцах у Драгомила, тому и расписание удобнее, и группа способнее, а ему — тупицы и утренние семинары после бессонной ночи. Впридачу ко всему на третьем курсе не вышел второй страхующий, и Армидалий всё занятие трясся, что сейчас кто-нибудь из дуболомов разнесёт аудиторию. Пришлось засадить всех за конспектирование трактата и страховать самому, потому что иногда и тупое переписывание не гарантировало, что кто-нибудь не решит опробовать на себе или соседе новое заклинание. Зато на этот раз никого в лечебницу везти не пришлось — удалось вовремя перехватить «замерзающий водопад» и отправить его создателя на кухню. Лучше бы в карцер. Пара дюжиниц в карцере — и до любого дойдёт, чем могут обернуться несанкционированные эксперименты на лекциях. Ему самому этот метод очень хорошо помог в своё время. Розги — тоже прекрасное лекарство от слабоумия. На этих дельных мыслях в преподавательскую ввалились Починок и Буничар. Буничар как всегда что-то увлечённо рассказывал на ходу:

— …какое там отношение проекций угла потока два к семи? Он площадь квадратной пентаграммы вычислить не смог… данных, говорит, не хватает — одна сторона квадрата известна, а вторая — нет…

И не надоедает ему удивляться, полусонно подумал Армидалий, пытаясь бросить тонизирующее заклинание на мятно-черничный отвар. Лучше б нормальным ответам удивлялся: два-три раза в год — точно не надоест. У него самого вон вчера первый курс ни с того ни с сего хохотом зашёлся, когда он произнёс «закрытый и замкнутый на себя артефакт…» Никогда не знаешь, что им в голову взбредёт, и какие слова они сегодня сочтут неприличными. И вообще, что ругаться на студентов, если сам только что собственноручно пересолил черничный отвар?

Он сосредоточился, убрал заклинание, солёный привкус и начал колдовать заново. Отвратительная вещь — бытовая магия, никогда ему не нравилась. Надо, кстати, пригнать домой парочку семикурсников — крысоотпугивающие заклинания обновить под предлогом зачёта…

— Слышал новость? — развалился в кресле Починок, заплетая бороду в косичку. — Драгомил велел поставить ещё двоих страхующих. Сегодня подписал приказ. И куда, думаешь? На полудюжинный? Хе-хе. На первый. Выделил средства. Наконец-то! Не сменился ещё эльфийский король, а мы уже ставим дополнительных страхующих на первый курс. Скорее бы уж наш благодетель на седьмой перешёл — глядишь, под это дело семерых страхующих выбьем…

— Кто благодетель? — не понял Армидалий. Не похоже, чтоб на первом курсе учился отпрыск главы торговой гильдии или кого там ещё. Сплошь нищета — ни на взятку не скинутся, ни дополнительных занятий не оплатят.

— Да Гозрений, — хмыкнул Починок. — Не слышал что ль? Тайный советник с полдюжиницы тому соизволил почтить своим вниманием наше скромное заведение, и поинтересовался успехами студента первого курса Гозрения. Драгомил предупреждал, что за мальчишку просил сам владыка, ввели ради него на первый курс второго страхующего, а уж когда тайный советник первым делом о нём спросил… Дюжину страхующих они не хотят? Скоро их будет больше, чем учащихся в группе.

— Хороший мальчик, способный, — пожал плечами Бучинар, — проблем с пентаграммами у него не будет — считает на раз, чертит так вообще идеально… гном всё-таки. А на первом курсе страхующие, пожалуй, и нужнее…

— Неплохой юноша, — согласился Армидалий, — целители всегда требуются. Старательный, серьёзный и вдумчивый. Далеко пойдёт.

— Да-да, очень вдумчивый, — подтвердил Починок. — Не далее как вчера придумал новый принцип подбора кличек для преподавателей. Вас, к примеру, теперь называют Клистир.

— Почему? — поперхнулся Армидалий.

— А кто решил на уроке нарисовать на доске принцип вытекания энергии из закрытого и замкнутого на себя артефакта? С вашими-то способностями к изобразительному искусству. Я видел рисунок — клистир он и есть клистир. Очень серьезный ученик. Очень.

Ударил колокол. Посмотрим, кем тебя обзовут, злорадно думал Армидалий, направляясь в класс. Всё ещё впереди.

* * *

Начали желтеть листья — ещё немного, и они начнут облетать, объяснили Дереку. Дни стали короче, днём и вечером над замком кружились птицы. Вызванные художники расписали покои Дерека так, как он показал, бросая на владыку косые взгляды. Ничего, перебьются. Это его дворец, и он имеет право на личные пристрастия. Тем более никто, кроме горничной, туда не заходит. Дел было много — но они не отвлекали. Вслед за проливными дождями пришла тёплая солнечная погода, и в близлежащих селениях начали играть свадьбы.

После бессонной ночи и долгой пробежки вдоль реки он вернулся в замок, чтобы ощутить непривычную тишину. Обошёл левое крыло, проверил караулы у запертых кабинетов советников. Заглянул к себе, пролистал свитки и подшивки. Вынул из ножен клинок, толкнул обратно. Поупражнялся с бичом — сколько ни тренировался уже здесь, изобразить из себя новичка всё не получалось. Позвали к завтраку. Дождевики показались безвкусными. Подосиновики и опята повар недосолил и переварил — есть их было невозможно. Грузди и рыжики скрипели на зубах, а каша не вызывала никакого желания её попробовать. На рыбу смотреть было тошно. Дерек высыпал в кашу ложку соли и полил горчицей — омерзительным жгучим изобретением этого мира: вкус не появился. Добавил хрена — никакого результата. Арденийское оказалось совершенно пресным. Таргенайское тоже. По-хорошему, их и не надо себе позволять, пока казна не рассчиталась с господином Хантом. Хотя что там стоимость кувшина — искра в вулкане, но совесть по крайней мере будет чиста. Дерек потягивал вино и смотрел на недоеденную безвкусную кашу с горчицей. Так теперь будет всегда? Разум возражал, но чувства говорили — всегда. Это — жизнь?

— Телепортиста! — приказ отразился эхом от стен пустых коридоров и растворился в глубине замка. Вчера. Надо было решать ещё вчера. Сам виноват — надо было решать сразу.

Телепортист трясся.

Телепортист стучал зубами и доказывал, что высаживаться на поле при таком скоплении народа — опасно.

— Значит, выбросишь в полутора саженях над полем, — отрезал Дерек и шагнул в появившееся лёгкое марево. Наплевать. Даже если маги ошиблись, и родится мальчик.

* * *

Платье было красное, всё в бело-розовых кружевах и вышивке. Красные башмачки на небольшом каблучке, и букет из алых листьев клёна и веток рябины. Венок на голове. В таком платье и венке любая невеста красива.

На лугу дурманяще пахло разбросанным свежим сеном. Солнце стыдливо спряталась за лёгкие облачка, сопровождающий народ смеялся и отпускал скабрёзные шутки. Талина краснела, Хельм улыбался. Она разглядывала присутствующих, отыскивая знакомые лица. Пару раз в толпе мелькнул Ильм — в новой неимоверно дорогой куртке эльфийской работы и снежно-белой рубахе. Он разве что не прыгал вокруг увешанной драгоценностями черноволосой женщины, не сводя с неё откровенно влюблённого взгляда. Это ж какое у неё должно быть приданое? Борода беседовал с бравыми стражниками, глядевшими на него с не меньшим обожанием, чем господин Хант на красавицу. Талина узнала главнокомандующего не сразу и в основном — по голосу.

На свадьбу тайного советника сбежался поглазеть весь город и пригород. Сама Талина не знала, чего хочет — уехать в столицу тихо и незаметно, или всё-таки испытать — каково оно: свадебное платье, венок, пир, гости… букет… пусть не сморчков, но всё равно красивый. Решила — как порекомендуют, так и сделает. Пусть теперь отец с мачехой и женихом решают за неё. Они все посоветовали одно. Даже господин Хант заявил, что негоже управляющему «Тропинки» выходить замуж втихую. И вот теперь её дело — всем доброжелательно улыбаться. Даже перекошенным от зависти горожанкам. На зарёванную Ульрику она старалась не смотреть. В конце концов, той никто не мешал самой посвататься к советнику Дагору, а не вести изнурительные двухлетние переговоры по согласованию брачных контрактов с главами торговых гильдий Дерска и Заозёрья.

Талина улыбалась и старалась не оглядываться. Чудес не бывает. Зато у неё будет самый красивый муж. Она привыкнет.

Люди шептались и поглядывали на накрытые неподалёку столы. Князь Занвельт что-то говорил стоящим рядом женщинам, доброжелательно кивая невесте и с опасением поглядывая на жениха. Талина отвлеклась, мучительно стараясь не вглядываться в галдящую толпу — не будет там никого! — и осознала реальность, только когда князь огладил бороду, поправил расшитый кафтан и возгласил традиционную фразу:

— Есть ли среди присутствующих кто-нибудь, кто был бы против этого брака? Может, кто-нибудь сам претендует на эту женщину?

Хорошо, мелькнула шальная мысль, что спрашивать, претендует ли кто-либо на мужчину, не принято. А то Ульрика вполне могла бы сейчас вцепиться ей в волосы… Может, потому и не принято, что женщины дрались бы чаще, чем мужчины?

Маг выбросил его высоковато — боялся задеть людей. Высоковато. Ничего — тело привычно сгруппировалось само, он упал на землю, перекатился, как обычно при прыжке с лошади, поднялся на ноги и заорал, боясь, что непоправимо опоздал:

— НЕТ!

Что-то не то, сообразил Дерек, другое надо сказать, только что?

Она была совсем не похожа на себя в этом красном платье и венке. Совсем не похожа. Надо сказать что-то… что-то… ну надо же что-то сказать! Кроме «прости меня…» А — вот: «Я, светлый владыка Аледер, сам женюсь на этой женщине!» Или уже поздно? Тогда — «Немедленно дай ей развод!»

— Я… — начал Дерек…

Талина рванулась было к нему, но Хельм удержал её за руку. Князь закашлялся.

— Не прикасайся к ней, гнида!

Он же не это хотел сказать? И не хвататься за меч — у Хельма только кинжал…. Кулаком его! Нет — Талина рядом, неприлично…

Народ откровенно обрадовался. Все, кроме князя Занвельта и Хельма. Князь стушевался и побледнел, растерянно оглядываясь по сторонам. А Дагор качнулся вперёд и очень-очень тихо произнёс:

— Боюсь, владыка, в этом случае нам придётся решить вопрос поединком.

Взгляд у него был… Дерек подумал, не потеряет ли он «из-за бабы», как принято и совершенно не стыдно здесь говорить, своего тайного. Решил — вряд ли. Не тот человек. А если и потеряет — Талина того стоит. Или всё же нет? Насколько всё было бы проще, будь на его месте Ильм. Одним ударом — и хвост дракону, и голову. Но Ильму Талина не нравилась.

— Хорошо, — наконец-то он может сказать что-то разумное, отработанное годами, — на чём драться будем? Выбирай оружие.

Краем глаза Дерек заметил ослепительнобелую рубаху бесцеремонно расталкивавшего народ советника по финансам и бороду главнокомандующего. За спиной Ханта мелькнули чёрные волосы и прозрачная блузка. Интересно, подумал вдруг Дерек, если бы замуж выходила эта женщина — кинулся бы я её отбивать? Понял — нет, она наверняка высмеяла бы подобный порыв, заявив, что решать такие вопросы — её право, и пусть наглец убирается, пока она… А Талина молчит. Растерялась?

— Без оружия, — побледнел Хельм, — с мечом против тебя здесь ни у кого шансов нет, владыка. А в драке — ещё посмотрим.

Присутствующие радостно расступились, образовывая круг. Кто-то одобрительно заулюлюкал, кто-то засвистел, захлопал.

Дерек снял с пояса меч и хлыст и швырнул на землю. Потом шагнул к тайному советнику. Без оружия — замечательно! Он измордует его так, что пару дюжиниц ни одна девица не взглянет.

Дагор бросил кинжал, отпустил Талину и тоже вышел вперёд.

Талина беспомощно молчала. Она уже смирилась. Хельм ей нравился. Дерек ей нравился много больше — но его так долго не было. И радости от того, что два хороших мужика дерутся из-за неё, оказывается, нет. Оказывается, это очень стыдно и неудобно, когда из-за тебя дерутся. Наверно, тем женщинам, которые хвастались, что из-за них дрались, просто никто не нравился.

Она шагнула вперёд, чтобы разнять их, но кто-то жёстко схватил её за руку выше локтя.

— Не лезь, — услышала она бас Бороды. — Всё, что могла, ты уже сделала.

Талина рванулась, но огромная ручища держала её крепко. Оглянулась: лекари хорошо потрудились над господином Радосветом — прежними остались только голос и запах. Искусственный глаз почти не отличался от настоящего, к тому же маги оставили небольшие шрамы над бровью и на щеке, которые отвлекали внимание и, как ни странно, придавали главнокомандующему обаяния.

— З-здравствуйте… — не нашлась, что сказать, Талина и дёрнула руку, пытаясь вырваться. Не получилось. — Надо…

— Не стоит, ваше величество, — усмехнулся главнокомандующий, — не пристало жене правителя лезть в драку мужчин. Ведите себя достойно. Они сами разберутся.

Дерек был уверен, что сделает тайного за несколько ударов сердца. Но Хельм увернулся от первого удара, ушёл от второго и от души врезал ему ногой в плечо. Владыка до сих пор считал, что знает недостатки каждого из советников. И при владении мечом и кинжалом. И в драке. Оказалось же — Дагор очень хорошо скрывал своё мастерство. Зачем? Или повода не было?

Дерек ушёл вбок, намереваясь перехватить руку противника и — не успел. На долю мгновения. С трудом смог отклонить обрушившийся на него удар. В чём дело? Тайный быстрее? С ним самим что-то не то? Со слишком большой высоты падал?

Оглянулся на Талину — она перестала вырываться из хватки Любозара. В этот момент Хельм провёл подсечку, и они покатились по траве.

«Была бы это теронь, — мелькнула запоздалая мысль, — сейчас бы оплела и искусала обоих…»

Дагор оказался скользким и гибким — Дерек с трудом удерживал его. От удара головой в подбородок тайный даже не потерял ориентации. Неудачное движение — и Хельм уже сверху. Дерек стряхнул его с себя, чувствуя, как трещит рукав рубахи в зубах советника. Оторвал руку тайного от своего горла, занёс кулак… удар получился смазанным и пришёлся в основном по земле.

Глупо, подумал владыка, глупо — на мечах было бы куда лучше. Приличнее. Барахтаемся тут как простолюдины. Смешно. И глупо.

Толпа орала и улюлюкала. Многие начали принимать ставки. Дерек хрипел, Хельм брыкался.

— Разнимите их! — не выдержала Талина. — Пожалуйста, ну кто-нибудь, разнимите их!

— Кто ж рискнёт разнимать владыку? — резонно заметил Борода, по-прежнему не позволяя ей вырваться. — Странно только, что они так долго. А Хельмидар-то молодец! Не ожидал…

Тайный не поддавался. Позорю звание владыки, осознал Дерек, когда Хельм в очередной раз выскользнул из захвата. Плевать! Пусть только намекнут — умчатся отсюда в мокрых штанах. Неужели он так привык доверять мечу, что полностью утратил навыки обычной драки?

— Разнимите их… пожалуйста… ну кто-нибудь… разнимите их… — тоненький писк Талины на миг отвлёк, и он опять не смог провести болевой приём — Дагор вовремя увернулся…

— Действительно, позорище какое, — услышал Дерек прямо над собой певучий женский голос. Отвлекаться нельзя, сейчас Хельм отвлечётся… Ничего подобного — соперник только удвоил бдительность.

— Иремильн, давай!

Сверху обрушилась струя холодной воды. «Мёртвая?» — привычно зашлось в ужасе сердце. Пора бы забыть, что такая бывает… Рубаха намокла, пальцы Хельма начали соскальзывать, но и Дерек потерял драгоценное время. Не отвлекаться.

— Ты смотри, мало… — сказали над ним, — ну давай ещё.

Второй столб воды. Не выпущу, решил Дерек. Не отдам Талину мерзавцу, кто из нас владыка…

— Ещё что ли? — уже с интересом сказала женщина. — Побольше и похолоднее.

Вода лилась долго. Трава и земля под ними превратились в кашу. Хельм мотал головой, Дерек отплёвывался. Волосы прилипли к лицу, мокрая рубаха порвалась, тайный лягался, забрызгивая обоих. Грязь забивалась в глаза, нос и рот. Ноги скользили. Надо будет потом разобраться с этим колдуном.

— На-адо же, — засмеялась женщина. — Какие упёртые… Тогда я обещаю поцеловать того храбреца, который сумеет их разнять.

Вода у мага закончилась.

Дерек ощутил неимоверное желание разнять самого себя. Чуть замешкался — Хельм смог бы перехватить руку, но, на счастье владыки, Дагор, видимо, тоже боролся с подобным порывом.

— Что? — удивились над ними. — Нет ни одного мужчины, который бы хотел получить от меня поцелуй? Второго не поцелую — только первого, кто не побоится… Есть такие? Что, ни одного?

Дерек сильнее сжал руки и попытался боднуть Хельма. Тайный встретил удар лбом и даже не поморщился. Они барахтались в грязи, и Дерек не мог понять, сколько это тянется. Пора заканчивать. Не убить бы только…

— Ты смотри — один всё же есть… Поздравляю, — с издёвкой произнесла женщина, — ты, похоже, настоящий мужчина…

Удушающий захват был проведён мастерски. Дерека резко потянули назад, одновременно заламывая руку. Он лягнул непрошенного доброжелателя, попробовал вывернуться, и тут что-то увесистое обрушилось на затылок.

…Его держат двое, заломив руки за спину… Цепко, очень цепко… Рывок! Ещё! У кого ж из подданных такая железная хватка? ОУ! Эта скотина ещё и болевыми приёмами владеет отменно? По голове врезать не погнушался… тварь… посмел поднять руку на своего владыку… кто посмел? А где Хельм? Хорошо — адъютанты Любозара его не выпустят…

— Ну что, успокоились? — женщине было весело и любопытно.

Она развлекалась.

Она коснулась рукой плеча брыкающегося тайного советника и шагнула к владыке.

Хельм замер, тряхнув перепачканными и слипшимися волосами.

Дерек с ужасом осознал, что выглядит точно также — мокрый, грязный и покусанный. А между ними стоит она — иссиня-чёрные волосы и блузка, соблазнительно облепляющая все прелести и округлости… и какие округлости… вода попала и на неё. И такая женщина видела его позор — он не смог победить в драке своего советника!

Дерек рванулся из захвата, чувствуя, что вот-вот обретёт свободу, и тут дива качнула бёдрами и направилась к нему, чарующе и призывно улыбаясь… преклонить перед ней колени… упасть к её ногам…

Владыка коротко взвыл и рухнул на колени, стараясь сдержать крик. Сука! Какая сука! Такой подлый удар от такой красавицы… боль мешала думать. Хельм гнусно засмеялся. Гнида! Женщина развернулась, прыжком подлетела к тайному и, не церемонясь, со всей силы врезала…

— Хельм!!! — истошный женский визг перекрыл вопль тайного советника.

— Хельм!!! Хельм!!! Дрянь! Оставь его, дрянь! Не смей! — Ульрика билась в руках телохранителей, стараясь добраться до пинающей Хельма Роксаны.

— Идиот, — злобно шипела красотка, наподдавая тайному по плечам и рёбрам, — жениться по-тихому не мог?! Обязательно свадьбу надо было закатить? Тупица!

Дагор стонал и пробовал уворачиваться, но Роксана была проворнее — все её удары достигали цели.

Не будь Дереку так больно, он бы засмеялся… Они оба ещё смогут жениться на Талине. Но не в ближайшие три дня — точно.

— Козлы, — презрительно скривилась красотка, пнув тайного напоследок, — делят женщину, как два похотливых самца. Самцы и есть. Не мужчины. Где это видано, чтоб женщина не могла сама себе мужа выбрать? Козлы…

Сознание Дерека плыло, но даже в таком состоянии он попытался взглянуть сзади ещё раз на полупрозрачные шароварчики… уходит, ведь сейчас уйдёт…

— Красавица, — услышал он за спиной знакомый голос, — а как же моя награда? Разве не я их растащил, рискуя, между прочим… хм-хм…

Роксана медленно повела плечом и плавно развернулась.

— Иди сюда, герой, — томно потянулась она, закидывая руки за голову, — я тебя поцелую… желаешь?

— Нет, — засмеялся Хант, — что-то мне не хочется после твоего лобзания рядом с этими двумя валяться. Но ты мне должна будешь. Через три дюжиницы не вернёшь — потребую должок. Уже два поцелуя, пойдёт?

Дива задумалась, одобрительно разглядывая как Дерек с Хельмом корчатся на мокрой траве, закусив губы и стараясь не стонать. По всему было видно, что собственная работа ей весьма и весьма нравится.

— Давай я выкуплю свой поцелуй, торгаш? — улыбнулась она, переводя взгляд на третьего советника. — Сколько хочешь?

— А сколько предложишь? — задумчиво прикинул казначей. — Денег хватит?

Дерек дёрнулся, силясь оглянуться на советника по финансам. Неужели он ни о чём кроме денег вообще думать не может? Ведь бросился же их разнимать. Надо сейчас боль унять… все методики забыл… позор… и эти двое — нашли где заигрывать и торговаться, над телом владыки…

Дива достала из начинающей высыхать блузки амулет на шнурке. Задумчиво покрутила на пальце.

— Две дюжины вот таких телепортов на три маяка каждый, согласен?

Толпа охнула. Присутствующие маги затаили дыхание, не отводя алчных взглядов от амулета. Или от того, что было облеплено влажной тканью.

Над Дереком молчали долго. Он успел немного обезболить себя и почти начал воспринимать реальность. Вставать и снова лезть в драку — бессмысленно. Он вообще пока не уверен, что сможет вот прямо так подняться на ноги. Такой амулет с привязкой к койке во дворце сейчас в самый раз для него… С какой же силой эта… ему вдарила?

— Нет, — снова засмеялся Ильм, — две дюжины таких амулетов я сам тебе подарю…. В обмен на… хм… второй поцелуй. Тебе понравится, обещаю.

Красотка сжала амулет и исчезла.

— Вставай, владыка, — Дереку мерещилось, или в голосе советника по финансам действительно была неприкрытая насмешка? — Давай, помогу.

Казначей помог ему подняться и даже подобрал с земли и протянул меч — держа за ножны, обёрнутые… куском моей собственной рубахи, осознал Дерек, глядя на оторванный рукав. Рука Ильма слегка дрожала, но упустить возможность прикоснуться к мечу он не мог. Дерек повесил клинок на пояс и почувствовал как боль отступает. Хлыст он подобрал сам. Осторожно выпрямился и посмотрел на Талину… Любозар разжал руки и отступил.

Шагнуть оказалось не так уж и сложно… Что-то он должен ей сказать… кроме «Прости меня…» готовил же… что-то красивое готовил… забыл… а — вот:

— Нет? — спросил Дерек. — Ты… не откажешь?

— Нет, — всхлипнула Талина, — не откажу…

— Тогда, — поспешил немного пришедший в себя князь Занвельт, — прежде чем объявить вас мужем и женой я должен задать вопрос: есть ли среди присутствующих кто-нибудь, кто был бы против этого брака? Может, кто-то сам претендует на эту женщину?

Талина вздрогнула. Дерек погладил рукоять бича и оглянулся на Хельма: тот был не опасен — над ним рыдала растрёпанная Ульрика, осыпая поцелуями.

— Сука, какая сука… — стонал тайный, пытаясь вырваться, — да не ты… Роксана…

Дерек перевёл взгляд на окружающих.

Ильм отряхивал испачканную рубаху, злорадно цедя сквозь зубы: «Они мне ещё тройную неустойку заплатят за это грязеотталкивающее заклинание!»

Борода расправил плечи и выпрямился.

Его адъютанты стояли навытяжку.

Талина украдкой поглядывала на родных: отец хмурился, мачеха смеялась, раздавая подзатыльники братьям.

— Итак, — князь на миг запнулся, отвёл взгляд от лужи, натёкшей у сапог владыки, и скороговоркой продолжил: — Принадлежащей мне в этом городе властью объявляю вас мужем и женой.

И огладил бороду, стараясь не смотреть на оторванный рукав рубахи Дерека.

Глава 30. Обязанности

В положении владыки были свои преимущества — Дерек полностью пришёл в себя уже во дворце. Быстрее, чем успел отмыться и сменить одежду.

«Я буду хорошим отцом нашей дочери», — в сотый раз мысленно повторял он, направляясь в покои Талины — их совместные покои. Должно было прозвучать непринуждённо и мимоходом, как само собой разумеющееся.

Она разбирала вещи: крошечные вязаные рубашечки, кофточки и штанишки, вязаные башмачки и носочки — розовые, голубые и жёлтые, в причудливых узорах и кружавчиках… Целая гора вещей.

— Красивые, — рубашечка оказалась чуть больше его ладони. Очень хотелось сжать Талину в объятиях, но он всё не решался. — Красивые.

Теперь… теперь спокойно, как ни в чём ни бывало, и без заминки… ничего, если она её и заметит… пока можно…

— У нас будет самая красивая девочка — как ты. Правда?

— Да, — неловко улыбнулась Талина, и полезла куда-то в самый низ этой горы кофточек и штанишек.

— Держи, — протянула она ему два свитера, — я… я и тебе связала… там ещё есть… я сейчас достану…

И сморщила нос, стараясь не заплакать.

— Это хорошо, — осторожно взял свитера Дерек, — мои совсем протёрлись, я уже боялся их надевать. И отдать в починку боялся…

— Да, — согласилась Талина, — протёрлись… это потому, что я не дочь старейшины или князя? Да?

Это потому, что меня замучили государственные дела, хотел сказать Дерек. Государственные дела — исключительно удобная вещь. С ними не поспоришь. Очень удобная вещь. И, главное, абсолютно правдивая. Проблемы наследования — это ведь государственные дела?

— Это потому что… — замялся Дерек… что бы ещё ей сказать? Про трудности адаптации к новому миру? Подкинуть пару дюжин отчётов господина Ханта? — …я… был неправ. Но я постараюсь исправиться, правда. Я уже стараюсь. Получается?

— Получается, — улыбнулась Талина.

Надо бы сесть — ей неудобно смотреть на него снизу вверх. На кровать?

Дерек осторожно примостился на край кровати рядом с кучей детских вещей. Всё равно высоко. Пересел на пол — теперь она точно смотрит на него сверху вниз.

— Ты не пожалеешь, — выдохнул он, — я буду хорошим отцом твоему ребёнку.

Дома на любых переговорах запланированные слова всегда звучали так, как ему требовалось. Остаётся надеяться, что такие ошибки не начнут повторяться, и срочно отвлечь её внимание.

— Ты не пожалеешь, — он всё-таки обнял её. — Чего бы тебе хотелось?

Талина посмотрела в окно, где за шторами и безумно дорогим стеклом всё ещё было светло и виднелись облака и деревья замкового парка.

— Знаешь… — покраснела она, — я хотела бы спальню где-нибудь… под землёй, в подвале. Ты не возражаешь?

— Нет, — засмеялся Дерек, — завтра же пригласим лучших подгорных строителей — выкопай себе хоть двадцать… хоть две дюжины этажей вниз.

Это очень правильно, думал он, целуя её. Женщины должны жить под землёй — это просто чудесно, что у них так совпадают взгляды на жизнь…

* * *

За почти полную дюжину дюжиниц в лечебнице умерло всего девять говорящих. Уржел не стал дожидаться, пока Ренни сам заговорит об этом, и поднял ему зарплату до серебрушки в день. Даже предложил комнату на втором этаже — небольшую, два на три шага, но тёплую и с окошком во двор: снять такую поблизости вышло бы серебрушку, а то и две в дюжиницу. Пришлось согласиться, потому что в подполе, где хранились многие лекарства, было холодно, а Ренни показалось неудобным просить лекаря выделить ему там каморку да ещё и ставить печку — она могла испортить с таким трудом приготовленные зелья. В конце концов ему никто не запрещал держать ставни плотно закрытыми весь день и всю ночь. Да и ночевал он в комнате редко — только когда в лечебнице всё было совсем спокойно. Хотя Уржел и отпускал его, Ренни боялся оставить больных — если от его присутствия кому-то станет легче, зачем уходить? Ему не сложно остаться в палате, тяжело лишь заниматься в ней — больные начинали требовать внимания и разговоров, если узнавали, что он помощник лекаря. Поэтому в большинстве случаев Ренни представлялся пострадавшим на занятиях учеником Академии, и от него тут же отставали — обычные говорящие магов недолюбливали, если те не были целителями.

После дня осеннего равноденствия их опять перераспределили: Ренни сдал алгебру, геометрию и пентаграммы сразу за второй и третий курс, и оказался по ним в одной группе с эльфом — тому пентаграммы не давались, и его в который раз оставили доучивать старые темы. Лиэрн досадливо кривил губы, утверждая, что Бучинар всего-навсего хочет денег за дополнительные занятия, но запоминать выражения для сторон и площадей вписанных многоугольников не желал, упорно заваливая все практические занятия, где требовалась скорость счёта. Зато всё травы и зелья он сдал ещё три года назад и неплохо зарабатывал приготовлением снадобий и отваров — купить лекарство у эльфа считалось престижным. Деньги Лиэрну нужны не были, но он боялся без практики растерять навыки за те годы, что будет пытаться одолеть ненавистные пентаграммы. По огненной магнии Ренни присоединили к второкурсникам, по остальным же предметам он остался со своей группой — дома их не проходили. Хуже всего ему давалось целительство — несмотря на то, что Уржел не жалел для него сил и времени. Даже зелья оказались проще — всего-то и надо было не запоминать как выглядят цветы, грибы, почки, листья и стебельки, а начать различать их по запаху. Запах к осени менялся, но основные тона оставались прежними, да и употреблялись травы осеннего и весеннего сборов по-разному.

Преподаватнли его хвалили — не все, но на фоне товарищей он выглядел достойно: ему, по крайней мере, не приходило в голову раз за разом являться на занятия неподготовленным, он не понимал, какой в этом смысл: стоять и молчать, не в силах вспомнить вчерашней лекции — хотя бы наскоро её прочитать всегда можно и на перемене. Но многие студенты почему-то находили молчание совершенно естественным. Откровенно недолюбливал его только преподаватель артефактов Армидалий по прозвищу Клистир, непременно норовивший задать какой-нибудь заковыристый или неприличный вопрос или выставить на посмешище. Посрамить звания подгорного жителя Ренни не мог — и всё свободное время проводил в библиотеке, изучая всевозможные артефакты. Повезло, что библиотека занимала полдюжины этажей под землёй и освещалась большей частью привычной плесенью, так что чувствовал он себя там совершенно счастливым, иногда с содроганием думая, что бы делал, походи она на учебные классы с высокими окнами.

Рении выучил всё, что смог найти в библиотеке по артефактам — то же, чего не понимал, на всякий случай тупо задолбил наизусть, вплоть до расстановки знаков препинания и сносок на страницах. Его ответы Клистиру больше напоминали стихотворения, чем осмысленную речь, но на каждый уточняющий вопрос Ренни тут же находил в памяти подходящую цитату. В результате Клистир оказал ему неоценимую услугу — если раньше у Ренни только списывали, то теперь ему стали симпатизировать и сочувствовать, как сочувствовали Лиэрну на пентаграммах.

Незадолго до дня осеннего равноденствия его вызвал к себе глава академии Путаря.

— Мы рассмотрели ваш вопрос, — голос Драгомила звучал спокойно, но Ренни уловил лёгкое изменение запаха мага — едва уловимое дуновение маскировки чувств. Оно было бы не заметно для родившегося под небом, но у подгорных жителей обоняние тоньше.

— Да, — Драгомил уловил его тревогу и не стал лукавить, сразу осознав в чём ошибся, — вы не зря волнуетесь. Мы проконсультировались с вашими подгорными магами, с преподавателями Дерска, даже послали запрос в столицу, и пришли к единогласному выводу, что вам пока лучше не менять место учёбы, и уж и речи быть не может, чтобы бывать дома до… конца обучения. Возможно — возможно — если вы проявите настойчивость и покажете себя с лучшей стороны, через год-два вам удастся перевестись в столицу. Лучше бы — телепортом, но это только в том случае, если Уржела вызовут к какому-либо знатному больному, и вы ему потребуетесь в качестве помощника… Со своей стороны я советовал бы вам остаться здесь, пока не подвернётся телепорт или пока вы не освоите телепортацию сами. Это года три-четыре.

— А насчёт эээ… — начал было Ренни.

— Вы правы, — тут же понял его вопрос маг, — поскольку… я скажу вам честно — вопрос вашего возвращения домой сейчас весьма сомнителен, соответственно и оплачивать обучение должны вы сами, но, учитывая, что вы подаёте большие надежды, мы согласны предоставить вам рассрочку на две дюжины лет.

— Две дюжины… — оторопел Ренни.

Две дюжины лет — целая вечность, но и за эту вечность ему не расплатиться с Академией. И дюжина — под этим ужасным небом. Без защиты над головой, без огненных шахт и мостов. Без родных.

— Не волнуйтесь, — улыбнулся Драгомил, — насколько я разбираюсь в учащихся, вы сможете уложиться в дюжину, а то и меньше, если постараетесь.

— Да, — сглотнул Ренни.

Всё — теперь ему придётся откладывать каждую медяшку. Ничего, с голода он не умрёт, и как-нибудь перезимует — крыша над головой у него есть.

— И ещё, — поджал губы маг, — думаю, в связи со сложившийся ситуацией вам следует пройти курс защиты от нижних, увы, за отдельную плату, поскольку его читают лишь с седьмого курса… но утешьтесь тем, что на седьмом вам за него платить уже не придётся… мы даже перенесём занятия у старшекурсников на вечер, чтобы вы на него успевали. Присоединитесь к ним со следующей полудюжиницы, непонятное — спросите или прочитаете. Не будете справляться — со следующей весны начнёте заново. Поверьте — вам этот курс точно не помешает.

Против защиты от нижних Ренни не возражал — он помчится на эти занятия, он не уйдёт с них, пока не выучит всего… вот только зачем он под небом? И почему — защиты, а не уничтожения?

— Но… — опешил Ренни, — они же не могут выйти… или… они могут проникнуть в подвалы?!

— Нет, — успокоил его маг, — таким образом, как вы думаете — нет, слишком высоко для них. Но — в специально оборудованные помещения… особым образом… да, могут, хотя опасности, физической опасности для мага, подготовленного мага, не то, чтобы не представляют, но… впрочем, вы всё это выучите. И потом, мало ли, вдруг вам по какой-либо причине всё же придётся поехать домой. Не нанимать же вам тогда охранника — у нас их пятеро-шестеро на всю страну.

— Но, — возразил Ренни, — они же… не нападают. Только заманивают?

— Конечно, — подтвердил маг, — и на вашем примере это особенно хорошо видно, не так ли?

Ренни давно знал, что что-то пошло не так — либо им врали про нижних, либо… не может быть, если бы они нападали — под горами бы никого не осталось.

Он посмотрел в глаза Драгомилу.

— Они нападают, — жёстко сказал маг. — Крайне редко, потому что считается, что утянутый без согласия всё равно им не достанется. Мало того — вызовет у них внизу сильнейшие возмущения и сбои иногда на много лет. Но они нападают. На тех, кто здесь опасен для них гораздо больше, чем все проблемы, вызванные его… убийством… В летописи занесено семь таких случаев. Надеюсь, вы не очень возгордитесь данным фактом.

Ренни не возгордился — перепугался. До великих открытий ему — как до дна шахты Делорины, а до нижних…

— Идите, — напутствовал его маг, — идите, не бойтесь. Защищаться и убивать их вас научат, но знайте — ловят по-разному. Иногда — всего лишь направляя по другому пути.

— Да, — Ренни перепугался до дрожи в коленках, и было стыдно, что Драгомил это наверняка заметил. — Да.

— Подождите, — якобы спохватился Драгомил. — Ещё одно.

— Да? — Ренни вытянул шею, готовясь к худшему.

— Видите ли, в крайней ситуации, которая сложилась у вас в обозе, маги научили вас заклинанию огненной стены. Оно, безусловно, полезно. Вот только вам забыли сообщить, что, несмотря на простоту, изучают его на предпоследнем курсе. Знаете почему?

Ренни молчал.

— Один раз применив, его очень сложно удержать — наше счастье, что очень у многих на него не хватает сил. Согласитесь, шквал огня, сметающий своих и чужих при первой же опасности — не самое лучшее, что можно придумать. Видимо, у ваших магов не было другого выбора. Или они считали, что хуже уже не будет.

— Да, — кивнул Ренни.

— Так что научиться его удерживать — на данном этапе эта ваша главная задача, против нижних оно всё равно не работает. Иначе, — усмехнулся Драгомил, — мы не напасёмся на вас страхующих, и так уже двоих дополнительных ввели.

— Да…

Маг напугал его ещё больше. Теперь выяснилось, что он опасен для окружающих — вот тебе и целитель!

— Я постараюсь…

Может, и я неправ, думал Драгомил, глядя вслед рыжему целителю. Но заниматься временем — слишком сложно и слишком опасно… слишком опасно для такого юного мага. И не только для него. Пусть боится чего-то другого.

* * *

Дереку казалось, что он прекрасно всё отладил, и дела отлично пойдут и без него — пусть не полгода, но уж десять-то дней точно. Но стоило ему посвятить всё своё время Талине, как уже на второй день секретари робко намекнули, что не справляются с огромным количеством работы. Посыпались просьбы о немедленном приёме — ото всех кого только можно, включая главу Ковена, который до этого усиленно и небезуспешно избегал личных встреч с владыкой. Дерек зря надеялся, что его всего лишь собираются поздравить с бракосочетанием — докладные записки пестрели какими угодно темами, кроме этой. И только советники — включая советника по иностранным делам — тактично его не беспокоили, доложив что всё в порядке, дела идут своим чередом. Дерек не обольщался — его заслуги в этом не было.

На четвёртый день утром владыка посмотрел учения, перекинулся парой слов с Бородой, проверил отчёты Ильма, разобрал прошения, донесения и доносы. Краткая ревизия показала, что, вопреки опасениям секретарей и агентов, господин Хант за три дня не только ничего не украл, но даже несколько приумножил благосостояние короны — Дереку очень бы хотелось знать, во сколько раз возросло при этом состояние самого господина Ханта. Дисциплина в войсках отнюдь не упала, а служба безопасности — служба безопасности работала активнее, чем за всё предыдущее время.

Количество доносов возросло раз в тридцать, и большая их часть содержала описания невыносимо скотского характера, самоуправств и бесчинств тайного советника как в столице, так и во всех городах, где тому довелось побывать. Дерек тщательно их отобрал, сложил на край стола и вызвал Хельма. Прибывший глава Ковена спокойно может и подождать.

Тайный советник долго не задержался — наверняка следил, у себя ли владыка.

— Садись, — указал на кресло Дерек. — Я тебя ждал. Как ты себя чувствуешь?

Хельм сел, умудрившись не поморщиться. Но глаза у него почернели.

— Неплохо, — усмехнулся он, — против ожидания. У нас хорошие маги.

— Придворные? — уточнил Дерек.

— А то ты не знаешь, — Дагор был спокоен. Он всегда был спокоен — пока не ругался с Хантом.

— Знаю.

Из докладов телепортистов Дерек выяснил, что оба придворных мага куда-то исчезли и оказать первую помощь главе службы безопасности не смогли. Доносы же придворных лекарей утверждали, что телепортисты тоже оказались крайне заняты, и возвращался в столицу тайный советник вместе с советником по финансам, у которого имелись амулеты чуть ли не на все случаи жизни.

— А зачем ты к ним обращался — проверить?

— В какой-то мере, — согласился Хельм, — профессиональное любопытство. Почему-то я не удивлён.

— Я тоже, — согласился Дерек. — Прости. Разве ты так любишь Талину?

Хельм смотрел на него как всегда — прямо и спокойно.

— Владыка, — пояснил он, — для человека, пользующегося обонянием, никогда нет секрета в том, кто кого любит. Я… не горел такой страстью как ты. Просто мне показалось, что ты её бросил. И она страдала. А мне она нрави…лась. Я не ожидал, что ты передумаешь. Поверь, я очень не хотел, чтобы хорошая девушка от отчаяния попала в лапы какого-нибудь проходимца, которого интересовали бы только её деньги и способность родить. Я же хотел детей, но не денег. Для меня, как для любого мужчины, это явилось решающим. Она мне нрави…тся. Но меньше, чем тебе. Я переживу.

— Верю, — согласился Дерек, — это и без обоняния понятно. Я тебя очень сильно оскорбил? Ты считаешь, что я сильно испортил твою… репутацию?

— Не очень, — криво усмехнулся Дагор, — Роксана попортила наши… хм… репутации куда сильнее. И поверь — твою заметно больше, потому что ты — владыка, а я всего лишь…

Дерек развернул ладонь, не дав ему договорить.

— Дрянь! — вместо этого сообщил он тайному. — Застала меня врасплох! И предположить не мог, что столь красивая женщина — такая… су… стерва.

В части доносов предполагалось, что госпожа Роксана устроила владыке сцену ревности, потому что сама собиралась за него замуж и не могла простить измену.

— Я и сам не понял, как она успела, — нерадостно подтвердил Хельм, — ходят слухи, будто она владеет какими-то видами магии, помимо любовной. Про любовную я совсем не уверен — маги хором утверждают, что она не магичка. Все как один говорят, что ничем она от обычного человека не отличается. Но амулеты против неё не помогают. И блокировка обоняния.

Они замолчали. Дереку было легче — он мог перебирать листки с донесениями.

— Владыка, — начал Хельм, — я пришёл…

— Я знаю, зачем ты пришёл, — перебил его Дерек и указал на стопку бумаг на столе. — Как ты думаешь, что это?

— Доносы, — не удивился тайный. — На меня. Что-то мало.

— Мало, — подтвердил Дерек, — и ни одного по делу, не странно ли? Упреждая вопрос, отвечу — ни одного доноса от остальных советников или их помощников не поступило.

О том, что четвёртый советник консультировался с госпожой Роксаной, стоит ли ему написать свой доклад, и получил приказ «не лезть не в своё дело», Дерек умолчал.

— Я рад, — улыбнулся Хельм, — если честно — я очень на это надеялся.

— Так вот я хочу тебя спросить, — начал Дерек, — очень ли тяжело тебе будет остаться на прежней должности? Извини меня. Я понимаю, что оправдываться обычаями своего мира уже глупо. Но… одно дело принять наши нормы разумом, и совсем другое — жить по ним. Поверь я… у нас… Извини, я просто… Короче — я виноват и очень прошу тебя остаться на своём посту.

Всё-таки с тайным советником было легко работать.

— Хорошо, — согласился он без показательных обид и раздумий, — я останусь.

Дерек протянул ему пачку доносов.

— Тогда, — посоветовал он, — начни с этого. Некоторые отчёты весьма интересны. Кстати, ваш разговор с третьим советником, в котором он предложил тебе пост главы службы безопасности «Тропинки» там расписан в подробностях — из чего я делаю вывод, что господин Хант не возражал, чтобы он дошёл до меня. Но вот сколько он тебе предложил почему-то никто сообщить не смог.

— В полтора раза больше, — хмыкнул тайный, — если, как он выразился, «тебе вожжа под хвост попадёт и ты ни в какую не согласишься остаться».

— Не получишь, — радостно сообщил Дерек, — я прекрасно знаю, что здесь у тебя выходит столько же, если не вдвое больше — один только Ильм неплохо платит за дополнительную проверку своих поставщиков.

— Я этого и не скрываю, — признался Хельм, — мне нравится, что он сам же и платит мне за то, что я в курсе его махинаций. Моим ребятам следить меньше. Хотя наверняка какие-то просьбы подкидывает для отвода глаз, и что-то проворачивает совершенно незаметно — некоторые дела мы успеваем отследить, некоторые наверняка нет. Не могу же я бросить всех своих агентов на слежку за господином Хантом — этак мы полностью разоримся. Но пока с деньгами у казны проблем нет — и у меня претензий к нему тоже нет, всё на пределе дозволенного, и грань он ни разу не перешагнул.

Когда тайный ушёл Дерек написал приказ об увольнении обоих придворных магов с формулировкой «как не имеющих придворного чутья».

Следующим к нему явился Джайлем. Худощавый, жилистый, смуглый, гладко выбритый, как и большинство магов, — он больше напоминал готового к прыжку оборотня. Волевой подбородок, карие чуть раскосые глаза, полотно сжатые губы, — неожиданно полные и припухлые для столь жёсткого человека, — длинные слегка волнистые каштановые волосы, с хорошо продуманной небрежностью рассыпанные по плечам. Носил первый маг страны сапоги, штаны и рубаху, прикрытые элегантно наброшенным на плечи переливающимся маскировочным плащом, — всё тончайшей эльфийской работы, — и по изысканности и дороговизне одежды не уступал советнику Ханту, лишь предпочитая в отличие от того все оттенки чёрного и синего цветов. Лёгкое дуновение тоски коснулось владыки — словно пришёл вестник из часа заката Глядящей.

Дерек присмотрелся к магу — ничего необычного не нашёл. Выглядел тот не старше самого Дерека, хотя о его возрасте складывали легенды уже не первый куль лет. Баек про семейную жизнь господина Джайлема Дерек тоже наслушался предостаточно, но пока не мог представить себе, как знание слабостей главы Ковена может способствовать влиянию на мага такой силы. Не брать же в заложницы его жену в случае открытого конфликта. Да и сильно сомнительно, что это удастся сделать — проще убить самого мага.

— Сандел Майр по прозвищу Ветерок, — начал маг после длительной церемонии приветствия, включавшей в себя в том числе и эльфийские переливы, — пять кулей и четыре с третью дюжины лет, холост, одинок, ведущая стихия — вода, база — полтора дня конного перехода на север от Чаяня: укреплённая башня семь этажей в высоту и девять вниз. По последним данным — дюжина помощников-магов и семеро наёмников в охране.

— И? — не понял Дерек. — Зачем вы всё это мне сообщаете?

Джайлем удивлённо взглянул на владыку.

— Ожидаю от вас помощи по уничтожению опасного мятежника.

— От меня? — поразился владыка. — Ваш Ковен не уследил за своим магом, и вы теперь просите у меня помощи в его уничтожении? И где гарантии, что маг действительно опасен для окружающих, а не только лично для вас?

Изумление мага становилось всё более и более подчёркнутым.

— Разве это не входит в ваши обязанности? — уточнил он после длительного обмена взглядами, в котором предпочёл уступить. — До сих пор владыки никогда не отказывали в помощи Ковену. Материалы дела будут вам предоставлены сегодня же. Впрочем, это не спешно — Ковен считает, что несколько дюжиниц можно подождать.

— В мои обязанности? — Дерек чувствовал, что маг не лжёт, но никак не мог поверить, что в его обязанности входит не только зачистка дорог от диких вампиров, но и уничтожение опасных магов. Не правитель — наёмник какой-то! Поистине, свихнувшийся маг — прекрасный подарок на свадьбу. Интересно, какой ещё работой ему предложат заняться?

— Естественно, — подтвердил маг, убирая изумление из голоса. — Вы можете проконсультироваться по этому вопросу у господина Радосвета. Или у госпожи Роксаны, — добавил он с издёвкой.

— Я так и сделаю, — выпроводил мага Дерек.

После ухода мага к нему вошёл господин Ремилимад — под небом Ремилинор — посол Подгорного царства. Его «нижайшая просьба» Дерека уже не удивила: владыке предлагалось навестить Секретаря Совета старейшин северной части и решить с ним вопрос по избавлению девятого, десятого и дюжинного ярусов западного и северного секторов от излишков как нижних, так и сопутствующих их чрезмерному появлению межъярусников. На обречённый вопрос владыки, входит ли это в его обязанности, посол, не скрывая изумления, ответил: «А как же иначе? Мы даже смеем надеяться, что, в связи с последним радостным событием, цена на избавление нашего царства от этой напасти будет значительно снижена.»

Дерек выдворил посла и приказал к следующему утру созвать всех советников.

— Да, — подтвердил господин Радосвет, — уничтожение опасных магов входит в обязанности владыки, как и уничтожение нижних.

— Да, — повторил советник по иностранным делам, — точно так. Входит в обязанности владыки.

Четвёртому советнику госпожой Роксаной был дан строжайший приказ: соглашаться со всем, что говорит главнокомандующий.

— Конечно, — вскинул брови советник по магии, — разве вы до сих пор об этом не слышали?

Хельм сдержанно кивнул — приезд Ульрики вслед за ним в столицу сделал тайного несколько неразговорчивым.

— Оплата? — деловито уточнил господин Хант. — Было там или не было, не знаю, но гномы, насколько я понял, требуют скидки как свойственники. Увы, придётся немного им уступить… А Ковен? Сколько он платил нам раньше? В архивах Казначейства нет никаких документов по оплате подобных услуг. Завтра я составлю образцы стандартных договоров с учётом сложности заказов и продумаю, чем гномы могут скомпенсировать для казны предоставленные скидки.

— Ковен никогда ничего не платил! — с достоинством возразил маг. — Возжаждавшие власти маги представляют опасность для всей страны, и обязанность владыки…

— Хорошо, — тут же согласился советник по финансам. — Ликвидация ваших психов может осуществляться совершенно бесплатно. Согласен — негоже, если Ковен станет оплачивать труд владыки, как простого наёмника. Поэтому предлагаю ввести для Ковена штрафные санкции связанные с недосмотром за своими членами. Составление образца указа могу взять на себя. Можно также ввести специальный налог на ваших свихнувшихся мятежников, потому как владыка не обязан тратить время и силы на исправление чужих ошибок.

— Завтра предоставь, — согласился Дерек. — И образец договора с гномами тоже. Да, и придумай для налога на мятежников более благозвучное название, например — налог на поддержание чистоты рядов и душевного здравия членов Магической гильдии…

Глава 31. Старые счёты

Бучинар Бартрад по прозвищу Квадрат не выносил Лиэрна так же сильно, как Клистир — Ренни. Но в отличие от Ренни эльф не желал запоминать ничего, со скучающим видом встречая каждый вопрос Квадрата. На взгляд Ренни, преподаватель давно сдался и начал спрашивать у Лиэрна азы второго курса, по мнению же эльфа — изощрялся в придумывании неразрешимых задач специально для него, вымогая взятку. Упёртый Лиэрн деньги давать не желал, но ни в какую не мог посчитать диагональ квадрата, не говоря уж о прямоугольниках…

— Ну, — с тоской вопросил Бучинар, — я понимаю — вписать в окружность правильный пятиугольник выше ваших сил — но хотя бы треугольник?

Лиэрн мрачно молчал, накручивая на палец изумрудные кудри. Весь его вид говорил, что ни денег ни ответа Бучинар не дождётся.

— Ладно, — махнул рукой преподаватель, — я вам подскажу — что сначала требуется вписать в окружность, чтобы потом в результате некоторых действий получился правильный треугольник? Зачем вы ковыряете доску ногтем?

Тяжкий вздох эльфа вопиял о том, что негодяй Квадрат над ним издевается… На его занятиях он даже переставал светиться, лишь изредка излучая неуверенное мерцание.

— Пятиугольник? — обречённо предположил Лиэрн.

— Нет, — не менее тяжко вздохнул Бучинар, — я вам ещё подскажу: у этой фигуры сторона будет равна радиусу вашей окружности… ну?

— У меня нет окружности, — тоскливо отозвался эльф, — она где-то там у вас… мне окружность не нужна — в лесу негде чертить пентаграммы…

— Хорошо, — терпению Бучинара не было предела, — может быть, вы тогда возьмёте циркуль, начертите мою окружность, и посмотрите, какая фигура у вас получится в случае равенства её стороны радиусу?

После долгих стараний и ожесточённой борьбы с постоянно норовящим изменить свой раствор циркулем у Лиэрна получился кривоватый семиугольник.

— Нет, — поморщился Квадрат, — не семиугольник — вы где-то опять ошиблись в измерениях… я вам ещё раз подскажу: чтобы вписать в окружность восьмиугольник, надо сначала вписать квадрат. Так какая фигура должна была у вас получиться?

Лиэрн вздёрнул подбородок и распрямил плечи.

— Мудрейший, — мелодия занятиях по пентаграммам у него всегда соответствовала словам, но в этот раз голос дрогнул, пропустив презрительную ноту, — надеюсь, вы не пытаетесь убедить меня в том, что существуют фигуры в полтора угла?

Студенты искренне жалели как Ренни на артефактах, так и Лиэрна на пентаграммах. Ренни иногда очень хотелось подсказать эльфу, но он стеснялся. А сам Лиэрн, в отличие от половины группы, никогда не просил у него ни списать, ни помочь решить домашнее задание.

После дня осеннего равноденствия Путарь заполнили слухи о женитьбе нового правителя на какой-то госпоже Роксане. Тех, кто пытался это оспорить и доказывал, что вовсе и не на Роксане, а на Улидине или Томилине, поднимали на смех — где это видано, чтобы светлые владыки женились на женщинах с другим именем? Даже Уржел на расспросы Ренни засмеялся и ответил, что уже и не помнит, сколько раз владыки женились на Роксане. О владычице судачили торговцы и прачки, молочницы и студенты, преподаватели и лекари, и даже раненые и больные в палатах. Сплетни передавались со скоростью полета стрелы и были одна причудливее и противоречивее другой. Ренни не знал, чему верить, но слухи интересовали его — под небом жизнь была куда ярче и насыщеннее, чем под горами. К тому же, согласно почти всем сведениям, женился правитель в Тальне — значит, если с Талиной всё в порядке, то она вполне могла присутствовать на свадьбе. Говорили разное: как о том, что новая владычица красоты невиданной, но совершенно нищая, так и наоборот — сама девушка страшна и тоща, но была любовницей владельца «Тропинки» — самого богатого человека в государстве, — и он дал за ней такое приданое, что владыка не смог отказаться от возможности наполнить казну. А господин Хант теперь едва ли не первый человек в стране.

Зачем самому богатому человеку невзрачная любовница, за которой надо давать огромное приданое, Ренни не понимал — другое дело, если она его сестра или дочь, но именно этот факт все упорно отрицали.

Ещё он не понимал, можно ли верить тому, что два знатных вельможи извалялись в грязи у ног невесты, умоляя выбрать в мужья именно себя? Или тому, что какая-то женщина жестоко избила их обоих и пыталась телепортировать девушку то ли в свой личный гарем для удовлетворения самых низменных желаний, то ли в гарем могущественного южного правителя, надеясь получить за неё столько алмазов, сколько та весит, и лишь героическое вмешательство главнокомандующего сумело избавить бедняжку от печальной участи?

Ходили также слухи, что владыка едва не убил в приступе ревности своего тайного советника, и тот долго находился в тюрьме, пока сердобольная внучка ювелира Улара не пожертвовала всем своим состоянием и не выкупила несчастного из пыточных застенков…

Искренне переживал Ренни только за длинноволосого Хельма, надеясь, что слухи врут, и с ним всё в порядке. Или что у владыки давно другой тайный советник, а господин Дагор тихо-мирно ушёл в отставку.

Дни становились короче, по утрам лужи покрывались тонким льдом, очень похожим на стекло, и таким же хрупким. Ренни надел связанный Талиной свитер, заранее купленные сапоги на меху и полушубок. Он переживал, что местные заметят, насколько его страшит наступающая зима, и ещё больше боялся, что об этом догадается Клистир. Но пока было не так страшно и не так уж холодно. А длинные вечера и ночи ему даже нравились — тёмное небо с россыпью звёзд можно было при достаточном желании принять за свод пещеры.

Из столицы вернулась Лидия — хрупкая высокая девушка с третьего курса, неоднократно просившая Ренни помочь ей с пентаграммами. Магами у неё были дедушка и бабушка — на самом деле очень и очень отдалённые прадедушка и прабабушка. До Лидии в семье на протяжении восьми поколений не рождались маги, и теперь дед с бабкой в девятом колене тряслись над пра-пра-пра… — внучкой и ни в чём ей не отказывали.

— Ренни! — она пришла только на третью пару, застав его в аудитории за заучиванием описания очередного артефакта. — Я, наверно, столько пропустила… ты не очень занят сегодня? Хотелось бы знать, что там учудил Квадрат, кроме того, что опять нашего зелёного светлячка уморить пытался? Но ведь не уморил же? Дашь списать? Разъяснишь после занятий? Ух ты, да у тебя свитер прямо по последней столичной моде — дюжина золотых, не меньше? Где взял — они в самой столице только-только появились? Представляешь, там все на них помешались — владыка ходит только в таких, ему жена вяжет… Слушай, а это не гномья… э… не подгорная мода случаем? Светлый-то наш чего учудил — на вашей девушке женился, ага, на подгорной… слышал уже? Синида, чего вылупилась? На подгорной, точно! Госпожа Талина, какой-то там сектор, какая-то шахта, не помню. Но свитера именно такие вяжет, точно, купцы столичные сейчас все в них, а маги — только половина. Точно! Хотя глава Ковена аж трясётся — советник по финансам одевается богаче его, всё эльфийское, всё с иголочки, но остальным советнику подражать — разоришься, свитер-то в полкуля раз дешевле выйдет, да он и не владыка, владыке подражать надо, не советнику же! Это глава Ковена с советником соревноваться может, остальным негоже… Ренни, ты чего? Эй? Эй? Ренни? Эй, Клистир что ли идёт? Ренни, померещилось, не он это и пара не его!

Ренни тупо смотрел, как налетевшие девицы окружили Лидию, дёргая за рукава и наперебой расспрашивая про столичную жизнь.

— Угу, — щебетала Лидия, расправляя цветастую юбку, — именно такие! Как можно ярче! Да самая последняя мода — владычица в таких юбках только и ходит! Здесь две дюжины цветов, все оттенки, да сама посчитай — две дюжины! Точно! Дед покупал! Материал точно как у владычицы — а расцветок двух одинаковых и нет! Да точно говорю! Ага, это подарок такой «Тропинка» владычице на свадьбу преподнесла! Да точно! Сама посмотри — две дюжины! Где один цвет? Как ты пентаграммы чертить будешь, если алый от вишнёвого не отличаешь? Гильдия ткачей знаете как возмущалась, что все ткани на юге закуплены мимо них, мол, не дело это, «Тропинка» оружием и драгоценностями торгует, пусть их и дарит, а советник заявил: при такой цене — ты юбку-то отпусти, помнёшь ведь! Да не дёргай, она знаешь сколько стоит?! — он говорит, «ещё и предметами роскоши!», а при такой цене ткань уже предмет роскоши, и его право дарить на свадьбу что угодно! Да точно! И кто с ним спорить будет? Гильдия и заткнулась, пока их налогами не задавили и вообще все ткани в предметы роскоши не попали! Да точно! Сколько насчитала? Считай лучше — вот только пять оттенков зелёного!

Вошёл Бучинар, следом за ним плёлся мрачный Лиэрн, стараясь прожечь взглядом дыру в спине преподавателя. Лидия стащила со скамьи двух девиц и устроилась рядом с Ренни, уцепившись за его конспект.

— У меня сегодня ребята собираются, — шепнула она, — новости столичные рассказывать буду… придёшь? И в лечебнице отпросись! Отпросишься? Обязательно? Хоть один выходной в дюжиницу у тебя должен же быть? Точно должен! Сколько можно! Придёшь?

Ренни кивнул.

— А отпросишься? — продолжала настаивать Лидия.

«Ну и пусть», — подумал Ренни, — «вот выучусь на архимага…»

Что будет дальше, он думать не смог. Стало стыдно и грустно. Он уже не маленький мальчик, который в мечтах отомстит самому сильному сопернику. И какой смысл теперь хранить верность чужой жене?

— Да, — сказал он, — если не будет ничего серьёзного, обязательно…

Не прошло и полудюжиницы, как Ренни уже не представлял себе жизни без Лидии, её непрерывного щебетания и бурных восторгов по любому поводу.

* * *

Лёд ломался под сапогами, напоминая битое стекло, и Дереку каждый раз казалось, что он приземлился в завоёванном городе. Лёд плавился в ладони, превращаясь в обычную воду. Здесь не говорили — «плавился», здесь говорили — «таял». Снег… снег ослеплял и поражал — он искрился чистейшим, непередаваемым, неимоверным белым цветом, настолько нереальным, что Дереку иногда не верилось, что такая красота вообще может существовать. Дети лепили из него шарики и швырялись ими друг в друга. Они строили из него крепости и замки и играли в осаду, с визгом скатываясь со стен. На улицах рядами выстаивались белые фигуры с угольками вместо глаз и веточками вместо рук. Снег блестел и искрился, кружился в воздухе метелью и медленно падал на плечи, засыпал следы и превращал дома в белоснежные горы — действительно, что может быть прекраснее и белее снега? Дерек дождался зимы и неожиданно остро пожалел, что в его детстве снега не было. Ничего, когда у него родятся свои дети, он сможет играть с ними в снежки, не роняя достоинства владыки… Свои дети. Дерек прикусывал губу — нет, конечно, с дочкой он тоже будет играть в снежки…

В поход собирались с началом морозов — добираться до укреплённой башни осенью по бездорожью было слишком сложно. Маг же умудрился перекрыть окрестности для телепортации в пределах видимости башни. Так докладывали и Ковен и разведчики самого Дерека, и в связи с этим решили, что спешить некуда, рисковать незачем: всё равно мятежнику от владыки никуда не деться. На редкость единогласные утверждения магов о том, что светлый владыка спокойно может отправиться и один, Дерек отверг уже сам, велев первому и второму советникам подобрать команду магов, которым хоть как-то можно доверять. Заодно и проверит — можно ли доверять. Вместе с разработкой плана захвата башни он непрерывно размышлял над обеспечением безопасности Талины, будучи твёрдо уверенным, что в случае необходимости Хельм ни на шаг от неё не отойдёт. И именно это владыку не особенно устраивало.

— Что ты мучаешься? — не выдержал Борода. — И пятый агент его не устраивает, и полудюжинный, и двухдюжинный… отправь её домой. Сам отвезёшь, а на обратном пути за ней заедешь, и ярусы попутно зачистишь. Ильметаса ещё захвати — ему всё равно с гномами договариваться, он за казённый счёт проехаться только рад будет. Телохранители у него отменные — велишь ему приказать им по дороге и за Талиной присматривать. Торговаться же об оплате зачистки он хоть до твоего возвращения может, в этом с гномами общий язык найдёт. К тому же — первый официальный визит владыки в подгорный мир напомнит эльфам, что они не единственные говорящие в этом мире.

Идею эту Дерек уже и сам обдумывал неоднократно — всё правильно, всё логично: женщины должны жить под землёй, а мужчины — воевать над ней, или на ней, если над никак не получается. И лишь нижние смущали его.

— Я их не боюсь, — пожимала плечами Талина. — Они не нападают, только заманивают. «Да» им не говори, руку не давай — и ничего страшного, проходи мимо. Это же мой дом, я по родным соскучилась, мне с ними легче тебя ждать будет…

Так и не обзаведясь двором, которому можно доверять безоговорочно, Дерек решил отправить жену в Подгорье.

Подгорный мир мало напоминал подземный дома — может, потому, что здесь жило слишком много мужчин, и Дереку приходилось каждый раз напоминать себе: это — норма. Может, ещё и потому, что освещение подражало свету жёлтого солнца над горами, и цвета, лишь немного потускневшие и изменившие оттенки, оставались всё теми же под осветительными шарами и плесенью. Удивляли непривычные лифты и катящиеся по железным рельсам сцепленные кареты — вагоны. Иногда коридоры были столь низки, что приходилось нагибаться даже Талине. Иногда же казалось — через пропасти и реки можно спокойно перелететь на Реозане, будь он здесь.

Тёща понравилась ему меньше, чем мачеха Талины, — она воспринимала всё слишком серьёзно, и совсем не умела шутить. Отчим, братья и взрослые племянники и племянницы хотя и не лебезили и не заискивали, но смотрели на владыку с плохо скрываемым страхом. Совсем крошечные племянники и внуки норовили залезть на колени и вцепиться в рукоять меча, один даже умудрился попробовать её на зуб. В мире над горами дети попадались редко — здесь же они бегали по улицам, лазали по лестницам, цепям, держащим мосты, и перилам, выныривали под ноги из едва заметных лазов в стенах и швыряли в спину камни с недосягаемых уступов, на которые забирались с неимоверным проворством по почти отвесным стенам. В богатых секторах детей на улицах было меньше, своды — выше, свет — ярче, а одежда жителей — почти как в столице.

Первый день Дерек вёл переговоры сам, на второй поручил их советнику по финансам: гномы торговались за каждую медяшку, советник — за каждые четверть медяшки, и обе стороны, в отличие от Дерека, нашли в этом немалое наслаждение и остались чрезвычайно друг другом довольны.

Вечером третьего дня — той части подгорных суток, когда выключалась большая часть осветительных шаров — Талина повела его к озёрам и шахтам. Чёрная вода за провалом под узким железным мостом, подсвеченная у другого берега заревом огненных шахт, блики огня на сводах, тишина, в которой стук сердца казался ударами кузнечного молота: всё — почти как в дальних замках, и всё — чужое. Он никогда не вернётся домой. Он совершенно один мире: в пустоте, где нет ни родных, ни друзей, ни врагов — ничего, кроме дальних отблесков пламени над неподвижной водой.

Неправда, что воин ничего не боится — это в бою действуешь почти на инстинктах, до него же — волнение и страх, преодолеть которые помогает опыт. Дерек много путешествовал — и слишком многие земли были для него чужими. Но оттуда можно было долететь домой. Дойти домой. Доползти. Выкарабкаться, минуя замковые ловушки. Отсюда же нет выхода.

Никого не было рядом — только зарево шахт и чёрная вода. Одиночество и пустота.

— Ты что? — толкнула его Талина.

— Ничего, — очнулся Дерек. — Жутковато.

Почему раньше он не ощущал ничего подобного? Дерек подавил подползший ужас: от него надо избавиться — иначе он не сможет жить здесь.

— Жутковато, — согласилась Талина, — там шестая и седьмая северные шахты. В седьмой похоронены все мои предки. Пойдём назад?

В городе тоска прошла, оставив лишь лёгкую грусть воспоминаний, и Дерек решил больше не допускать таких приступов. Знать бы ещё как.

Их разбудили местным утром — в девятом часу третьей смены.

— Владыка, — вошедший посыльный был почтителен и слегка удивлён. — Наши маги просили передать, что вас немедленно хочет видеть какая-то женщина из живущих под небом. Судя по тому, какие деньги она заплатила, чтобы попасть сюда, и по тому, что в лифте она потеряла сознание от страха, вы ей действительно нужны. Гильдия магов нашего северного сектора в свою очередь просит уважить её просьбу.

— Владыка, — на лице госпожи Милены не было ни кровинки, — Сандел… он забрал мою внучку, владыка. Старые счёты. Муж… муж обещал найти помощь и продержаться до вашего прибытия. Прошу, нам только выйти на поверхность, а оттуда я вас телепортирую прямо к башне. Умоляю, владыка… сутки, у нас есть ещё сутки… и, может быть, им удастся ещё немного задержать его…

Дерек задавал уточняющие вопросы, слушал бледную госпожу Милену и поражался её самообладанию. Не стоило тянуть с сумасшедшим магом — придётся отправляться немедленно, а третий советник пусть сейчас же заканчивает переговоры, поднимается вместе с ними на поверхность и телепортирует в столицу. Там он должен передать главнокомандующему приказ о незамедлительном сборе магов у башни. Трое сопровождающих приказ продублируют. Дерек не сказал госпоже Милене, что у них нет суток — она слишком долго спускалась сюда и потеряла под землёй счёт времени. Забыла или не знала, что у гномов сутки в полтора раза длиннее. Но у госпожи Милены оказались знакомые под горами — она смогла найти для себя и Дерека ещё двоих помощников. Сколько она им пообещала, Дерек не уточнял. Одно хорошо — решение отвезти Талину к родным было правильным.

Теперь придётся не просто разбираться с магом, а выяснять, что может быть для него настолько важным, что, понимая всю бесполезность — бесполезность ли? — попыток сопротивления Ковену во времена правления светлого владыки, он упорно продолжает начатые исследования. Ковен по этому поводу ответил очень туманно: стремится к неограниченной власти, хочет изменить магические потоки, разрушить привычный уклад, не учитывает некоторых составляющих, описанных ещё кули и кули лет назад — словом, обычная болезнь многих талантливых, сильных, и впридачу долгоживущих магов…

Когда магичка вновь упала в обморок в лифте, Дерек велел не приводить её в чувство до поверхности — пусть у женщины будет несколько часов покоя.

* * *

Зима стала нравиться Ренни — всё свободное время он теперь проводил либо с Лидией, либо катался на санях с горок. Дома он тоже любил кататься с терриконов, но там переворот повозки часто заканчивался разбитыми носами или поломанными руками. А здесь — здесь снег мягко пружинил, приятно холодил лицо, и падать можно было сколько угодно. Некоторые, правда, умудрялись разбивать носы и тут, но это надо было очень постараться. Ледяные горки Ренни любил меньше — они были такими же жёсткими, как дома, и впридачу жутко холодными. Поэтому катался он на снежных. На переменах играли в снежки — лёгкие, рассыпчатые, бросать которые можно было изо всей силы, не боясь синяков и шишек.

Небо теперь часто бывало совсем-совсем чистым, и деревья больше не скрывали его. Но он уже почти привык к небу, даже ставни в комнатке начал открывать — зимой дни короткие.

В клинике дела Ренни шли, как здесь говорили, в гору. Странное сравнение его коробило. Под гору или вглубь, но никак не в гору. Хотя целительство давалось ему тяжело, слишком многого он не понимал. «Заучивай», — советовал Уржел. — «Тупо заучивай. Потом или поймёшь, или привыкнешь». Однако больные выздоравливали, и к Уржелу всё чаще стали обращаться с просьбами об обязательном присутствии на лечении именно этого молодого мага. Все объяснения, что тот ещё не прошел обучения, заканчивались пожертвованием в клинику внушительной суммы. Будь Ренни дома, будь он учеником кузнеца или стеклодува — давно бы попросил увеличить жалование. Но под небом он стеснялся. И понимал, что ни на шаг не отходя от лекаря, выучит больше, чем если часть жалования будет отдавать за дополнительные занятия. Уржел тоже это понимал и старался объяснять каждое своё действие. Однажды лекарь завёл с Ренни долгий и нудный разговор о том, сколько талантов погибло лишь из-за того, что давалось им всё слишком легко, и они не достигли никаких вершин потому, что чем выше, тем тяжелее карабкаться, и нет особой его заслуги в том, что люди рядом с ним выздоравливают. Вот когда он научится лечить и сознательно усиливать этот дар… Ренни улыбнулся не только непривычному сравнению: в подгорном мире все знают, что какой бы мягкой ни была порода — долбить её всегда тяжело, и останавливаться нельзя, — он начал подозревать, что Уржел специально выбирает для него самые сложные случаи и запутанные объяснения, а на самом деле с целительством всё не так уж и плохо. Оставалось дойти до четвёртого курса, на котором начиналось лекарское дело, и проверить, так ли это. Но он набрался наглости, и, после очередного крупного пожертвования на клинику, попросил Уржела научить его телепортации — все способы Ренни уже вызубрил в справочниках и учебниках, они казалось вполне просты, но он боялся применить их на практике — слишком много было там неясностей и различий в нотах и пентаграммах, слишком много ходило рассказов про рассыпавшихся на части или застрявших в пространстве неудачниках. Получалось — для каждого случая требовался свой рисунок или мелодия. Уржел понимающе улыбнулся:

— Ты можешь уйти в другую лечебницу, — ответил он, — и получать там в дюжину, а то и в две больше. Но… будешь ли ты там двигаться вперёд? Ладно, я увеличу тебе плату ещё на один золотой, и научу телепортировать. Согласись, знания — достойная замена деньгам. Но зарабатывать на телепортах ты сможешь не ранее девятого курса, иначе вылетишь из Академии за первую же неудачную попытку. А она будет, не сомневайся.

Ренни привык к Уржелу и не собирался уходить из лечебницы — из шахты в шахту не бегают.

Утром пентаграммы были у них третьей парой, поэтому, когда перед второй к нему подошёл Лиэрн, Ренни решил было, что эльф осознал наконец необходимость переползти по ним на четвёртый курс и собирается списать домашнее задание.

— Послушай, — замялся эльф, — ты сегодня не ночевал у Лидии?

От Ренни разило лекарствами, и Лиэрн наверняка не мог этого не почувствовать. Да и какое ему дело?

— Нет, — несколько растерялся Ренни.

Никак он не мог привыкнуть к нравам живущих под небом, хотя… они начинали ему нравиться. Кто б ему позволил дома так вот встречаться с девушкой. Он себе и представить такого не мог, а если вдруг…. её браться так накостыляют, что придётся в другой сектор бежать.

Лиэрн молча пригладил кудри, не спеша уходить.

— А что-нибудь знаешь? — эльфу явно было не по себе, но вовсе не от того, что у Лидии объявились братья, которые собирались побеседовать с Ренни. Что-то очень сильно не нравилось Лиэрну: не иначе как опасался третьей пары — пентаграмм. Ему и самому было тревожно — позавчера Клистир заставил его разбираться с каким-то незнакомым артефактом, опозорив на всю группу, и теперь Ренни всё гадал, с какой пакостью придётся столкнуться сегодня.

— А что? — он вовсе не собирался сплетничать.

— Да так… шушукаются по углам наши девицы, — скривился эльф. — Да и беспричинная тревога меня с ночи не отпускает. Лидия и тебе свой амулетик подвесила?

И бесцеремонно ткнул его в грудь, хотя плотная вязка свитера хорошо скрывала амулеты, как данные Уржелом, так и сделанные самим Ренни для практики. Среди них действительно был и подаренный Лидией — совсем простенький. Она всё хвасталась, что сделать такой могут только она и её бабушка. Маленький семейный секрет. В рассказах Лидии предание о страстной любви бабушки и дедушки, в котором не последнюю роль играл похожий амулет, с каждым разом обретало всё новые и новые подробности. Эльф взглянул на смутившегося Ренни и махнул рукой.

— Я смотрю и ты наслышан о свиданиях её бабки с дедом. Не думаю, что прежний муженёк бабки был столь ревнив и ужасен, скорее, она по каким-то своим причинам не хотела с ним разводиться, — продолжая кривиться, как от смеси желчи оборотня с рябиновой настойкой, эльф вытащил из-за пазухи копию амулета Ренни. — Мы теперь с тобой и есть тот муж бабки и её ухажёр. Тебя тревога не мучает?

— Я думал, это перед Армидалием, — поёжился Ренни, стараясь не смотреть на эльфа. Живущие под небом… И на что он надеялся?

— А, — эльф невесело усмехнулся. — Я и забыл, что ты гн… из Подгорья. Это всё пустяки, ты быстро привыкнешь. Я сегодня полночи не спал, всё боялся чего-то… думал — Бучинар меня всё-таки выгонит из Академии, он недавно пообещал… потом провел маленький эксперимент — снял амулет, и страх пропал. Не хочешь повторить?

Ренни немного замялся и положил амулет на парту. Липкое чувство трепета перед Клистиром тут же прошло, как прошло и ощущение опасности, которое иногда возникает при грядущем обвале, когда вроде всё ещё спокойно, а места себе найти не можешь, и хочется бежать, бежать, бежать, закрыв голову руками. Значит, дело не в очередных гадостях Клистира. Беспричинный страх прошёл лишь за тем, чтобы тут же смениться тревогой за Лидию.

— Я зашёл за ней сегодня утром, — помрачнел эльф, — и… короче, что-то не так у неё дома… и на первую пару она не пришла. Девчонки болтают о похищении, Эрика, говорят, тоже пропала… И Квадрат исчез… пентаграмм не было!

— Они ж третьей парой? — не понял Ренни.

— Это у нас с тобой — третьей, — Лиэрна перекосило, — а меня эта мразь ещё и на второй курс отправил, заново всё учить… там они первой парой! Гнида! Точно говорю, это он обеих и украл. Наверняка. Репутация у него… Говорят, из столицы его со скандалом попёрли — нигде на работу не брали, один только наш Драгомил и сжалился… И зря! Третью пару тоже отменили. Вот и думай.

— Да ну, — не поверил Ренни, — кому нужна студентка? Здесь же нет нижних…

— У неё дед знаешь какой богатый? И врагов у него должно быть очень немало, — прошептал Лиэрн. — За любимую внучку любые деньги выложит… я бы и подождал, пока он заплатит, но…

Ренни замотал головой: амулет, который он взял в руку, чтобы снова надеть, обжёг ужасом. Он спрятал амулет в карман — голова должна быть ясной, а его и так почти трясло, и вовсе не от ревности. Ревновал он Талину, и больше никого никогда себе ревновать не позволит. Живущие под небом… что ж, и он будет жить так же. Только сначала поможет Лидии.

— Хуже не будет, если мы попробуем вмешаться? — всё-таки спросил он, хотя был твёрдо уверен в ответе.

— На моей совести, — ударил себя в грудь Лиэрн. — Так что думай, что делать. Это не домой к ней сбегать. Я уже… Ничего интересного.

— На помощь бы позвать, — засомневался Ренни. — Обвал в одиночку не раскапывают.

— Драгомила нет, — Лиэрн принялся рыться в заплечном мешке, — Клистир с Лягушкой посмотрели на меня, как на вышедшего из леса эльфа. Можешь ещё и сам сбегать. На тебя посмотрят — как на вылезшего из-под гор гнома. И вообще — на помощь должна звать Лидия, а она наверняка не может.

Он достал из мешка увесистый потрёпанный том и пояснил:

— Вот тебе пособие по телепортации, ты вроде хвастался, что тебя Уржел учит. Я тоже немного умею, но вдвоём надёжнее. Я ещё и лук прихватил.

Ренни никакого лука не видел, но спросить постеснялся.

— Волос нужен, или ещё что-то… ноготь, кровь… чем больше, тем лучше… Я только по привязке на человека пока немного умею — больных часто довезти не успевают, берут волосы и бегут в лечебницу, и тогда мы с Уржелом телепортируем, — начал оправдываться Ренни, хотя Уржел и брал-то его с собой пока только три раза, — для лекаря — самый нужный вид телепортации… а остальные я… учил… но…

— Знаю.

Эльф снова покопался в мешке и вытащил оттуда кожаный свёрточек.

Надо же, подумал Ренни, какой я дурак, мне и в голову не пришло попросить у Талины локон, когда она уезжала… носил бы сейчас на груди, как амулет. Лидия бы не стала ревновать. Конечно, не стала бы, раз она… она хорошая, просто выросла под небом…

Лиэрн достал из свёртка прядь волос и брезгливо скривился от ударившего в нос запаха Бучинара.

— Будем привязываться к Квадрату, — с сожалением решил он. — Знал бы ты, скольких трудов и денег мне стоило этот клок раздобыть… как я хотел поквитаться с мерзавцем! Уже всё подготовил… Ничего, ещё успею. Если он украл Лидию, я прямо там его и убью! От эльфийской стрелы не уйдёт! Наверняка он! Из него на всех занятиях страсть к издевательствам так и прёт!

Они уставились в справочник и принялись составлять заклинание по привязке на локон человека. Потом сверились. Заклинание не сошлось в двух словах и трёх нотах. Они перерыли все сноски и примечания, но ни к чему не пришли. Сожгли листы и начали заново. На этот раз не сошлись в двух нотах: выбрали вариант Лиэрна — уж в чём в чём, а в мелодиях он точно разбирался лучше Ренни.

Они надели полушубки и шапки, разделили клок волос на двоих, Ренни вцепился эльфу в предплечье, и тот начал петь заклинание… Совсем не похоже на телепортацию с Уржелом, успел подумать Ренни и упал лицом вниз в глубокий снег.

Попытался вскочить на ноги: это оказалось не слишком просто — он барахтался и барахтался, пока, наконец, не поднялся и не сощурился от слепящего солнца.

На заднем крыльце дома Лидии стоял Бучинар и полуудивленно-полуиздевательски смотрел на копошащихся в снегу эльфа и гнома.

— Кхе, Лиэрн, экзамен на телепортацию ты сдал. Девятый курс, как-никак, — и, глянув на зажатую у Ренни в руке книгу, добавил, — правда, со шпаргалкой, и с помощью не пентаграмм, а заклинаний… Но это всё равно лучше, чем с помощью связей или денег, как делают некоторые наши выпускники.

— Что там ещё?

За спиной Бучинара появилась Эрика по прозвищу Бантик — маленькая белокурая пухленькая девица с пятого курса, носившая в основном розовые с оборочками платья и постоянно складывавшая губки бантиком. Основным её достоинством, помимо соблазнительной большой груди, было то, что любой парень с ней чувствовал себя великаном и гением: с таким обожанием и восторгом внимала Эрика любым глупостям, которые несли в её присутствии студенты. Не удивительно, что Бантик пользовалась бешеным успехом. Ренни не был исключением — приятно было слегка наклоняться, разговаривая с ней, без труда разглядывать светленькие кудряшки на макушке, и твёрдо знать, что любая чушь будет встречена с немым восхищением. Но Эрика ещё ни разу не приглашала его к себе, а сам он не делал ни малейшей попытки сблизиться с ней — стеснялся Лидии. На каждом курсе Бантик сидела по два-три года, и поговаривали, что добралась до пятого лишь потому, что преподавателям тоже нравилось чувствовать себя гениями и гигантами. Сегодня Эрика была в песцовой шубке и белом капоре, и теперь с недоумением хлопала пушистыми ресницами, разглядывая приходящих в себя Ренни с Лиэрном.

Эльф без слов спел что-то, что Ренни со смущением перевёл как: а не лишние ли мы на этой гулянке?

Бучинар развел руками — то ли в ответ на мелодию эльфа, то ли показывая Эрике: смотри сама, если кого нам здесь и не хватало, так только этих двоих.

— Понятно. Пойдем, ты не забыл, что мы спешим? — Эрике не терпелось их спровадить.

— Никуда вы не пойдете, пока мы… — эльф повернулся к Ренни, ища поддержки, — …не будем уверены, что с Лидией всё в порядке.

Мороз крепчал, Ренни начал переступать с ноги на ногу, стараясь согреться. Ему было тоскливо и страшно. Определить отчего, он не мог. То ли амулет действовал и в кармане, то ли присутствие Бучинара — может, его и вправду за что-то ужасное из столицы выгнали… Ренни предоставил инициативу Лиэрну: раз тот всё затеял, то пусть и отдувается. Эльф замолчал, переваривая ситуацию.

Первым нашёлся Бучинар:

— Хотелось бы знать, — поинтересовался он своим обычным преподавательским тоном, — зачем вы здесь оказались?

Ренни прикусил губу. Лиэрн злобно уставился на ненавистного преподавателя.

— Нет, — мелодию Ренни перевести не смог, настолько быстра она была, — это я хочу знать, что вы здесь делаете? Зачем пришли в этот дом?

Бучинар снисходительно посмотрел на эльфа. Был Квадрат, вопреки прозвищу, высок и худощав, и потому взгляд сверху вниз дался ему легко. Впрочем, он и сидя за столом умудрялся смотреть на стоящего у доски эльфа свысока.

— Я мог бы, конечно, наплести вам что-нибудь правдоподобное или не очень, но поскольку тут и так всё ясно, то скажу чистую правду — надеялся помочь нашей с вами девушке.

Ренни захотелось исчезнуть: они вместе с Лидией сидели на пентаграммах! Ещё и улыбались друг другу…

— А ты как здесь оказалась? — неожиданно резко обратился Лиэрн к Эрике.

Ревнует, решил Ренни. Может, поэтому так упорно и не хочет учить пентаграммы? Лесной запах эльфа едва уловим, и понять, что он чувствует, практически невозможно. Кто его разберёт, эльфа… с тритонами и то проще.

— Ну, — Эрика выпятила пухленькие губки, — ну-у… мы с Лидией подруги, очень хорошие подруги… я подумала — кому помочь ей, как не мне? Мы ведь почти как сёстры…

— Да, — нервно засмеялся Лиэрн, — почти как сёстры…

Сопроводительная мелодия, если Ренни правильно перевёл, говорила что-то о сестринской любви и очень недалёких девицах. Он отвернулся от Эрики и, чтобы не выдать своего замешательства, принялся разглядывать покрытый шапками снега сад на фоне голубого неба.

— Эрика, по-моему, теперь ты забыла, что мы спешим, — Квадрат выразительно посмотрел на ученицу, явно намекая, что им пора в дом.

— Э, нет! Вы так легко не отделаетесь! Я тут вам не сопливый влюблённый гном, готовый поверить во что угодно, и вообразивший себе неизвестно что! — в сопроводительной мелодии Лиэрна похотливые козлы-преподаватели мешались с белокурыми дурами, сидящими на каждом курсе по три года и недалёкими доверчивыми идиотами-гномами. Ренни не обиделся — он вполне понимал Лиэрна. Даже радовался, что эльф спел Бучинару его заветные мысли.

— Пока! Я не буду уверен в безопасности Лидии! Вы! Никуда не пойдете! — завывал Лиэрн. — У вас такие же амулеты, как и у нас. Извольте объяснить, что случилось! Сейчас не урок пентаграмм! Наверняка ты сам её и украл! А Эрике наплёл что-нибудь! Она в любую чушь верит!

— Всё серьёзно, — резко помрачнел Бучинар. — Её и правда украли. Дед связался со мной сегодня под утро. Ковен… Ковен как всегда… Вам придётся остаться здесь, а нам действительно пора. Ученики будут только мешать.

Ренни решил тоже подать голос. Нехорошо, когда по заготовке бьёт только один.

— Мы вас одних не отпустим. Мы своих не бросаем.

— Да поймите же! — вспылил Квадрат. — Даже дед Лидии не отважился действовать в одиночку. Ковен пока изучает ситуацию, точнее — сколько денег он может потребовать с Дарна. А вы, два молокососа, телепортировать еще не научились, а уже героев из себя строите. Пошли, Эрика.

Эльф закипел как лава в жерле провала — ринулся вперёд и вцепился Бучинару в руку.

— А как же Эрика?! — на мелодию у Лиэрна в этот раз сил не хватило. — Она тоже должна остаться! Чем она лучше нас? Всё ты врёшь, ещё и Эрику украсть решил! Эрика, не ходи за ним — из столицы просто так не выгоняют!

Бучинар вздохнул. Эрика надула губки и обиженно насупилась, собираясь заплакать.

— Эрика, — наставительно пояснил преподаватель, отрывая от рукава пальцы эльфа, — одна из лучших наших страхующих. Два смертельных исхода за последние несколько дюжин лет — очень немногие могут похвастаться таким результатом.

Девушка шмыгнула было носом, но потом передумала и состроила Ренни глазки.

— Я пойду с вами, — обозлился Ренни. — Подгорные жители своих не бросают. И не надо мне тут кривляться!

Бучинар решился — время поджимало, убеждать сопляков было некогда. Он оттолкнул Лиэрна, подхватил Эрику под мышки и забросил в дом. Рванул следом — не успел: устоявший на ногах эльф поймал его за полу дохи, Ренни же намертво вцепился в другую, и оба влетели в сени, где на полу сажей, охрой и мелом была нанесена пентаграмма телепортации.

— Идиоты! — захрипел Квадрат, пытаясь затереть линии сапогом. — Она же сейчас сработает!

Эльф бил его по рукам, не давая бросать заклинания, и пинал по ноге, вталкивая в пентаграмму. Откуда у него сил-то столько! Бантик кинулась затирать другой край рисунка. Ренни выпустил доху и втянул девушку в центр. Не успела! Она не успела разорвать линии! Болван — сам же начертил с запасом массы и тройной страховкой! И шестерых отправит, не то что четверых! Кто ж знал, что зелёный настолько одурел от ревности! Двух сопляков им с Бантиком только и не хватало…

Темнота… тряхнуло, завертело, стукнуло о пружинящую стенку, ещё раз перевернуло, к горлу подступила тошнота, лбу и щекам стало холодно и тепло одновременно… защита от телепорта или всё-таки затёртая линия? Лучше бы второе, эх, насколько бы лучше…

Холодно… Он опять лежал в глубоком снегу, а из носа бежала струйка крови. В полной тишине Ренни сел, потряс головой и приложил снег к переносице, с ужасом осознавая, что остальных полузатёртая пентаграмма могла и убить… Подержал холодный комок, пока кровь не остановилась, набрался храбрости и огляделся.

Вдалеке виднелся белый силуэт не то столба, не то башни. В полудюжине шагов стоял Бучинар, прикладывая снег к носу и лбу. Неподалёку отряхивался Лиэрн.

— Хотелось бы ещё знать, куда нас занесло, — эльф встрепенулся и тоже принялся разглядывать башню, — не могу сказать, что мне нравится это строение, хотя бы потому, что из телепорта меня очень жёстко вышвырнуло и едва не покорёжило.

— И меня, — пискнула Эрика, выползая из сугроба неподалёку.

Ренни ничего сказать не мог, но, судя по всему, дело было не в пентаграмме.

— Насколько я могу сориентироваться, — прищурился Бучинар, — за Жемчужные, на север от Чаяня. Из чего заключаю, что гнида Дарн меня обманул. Не жалкий недоучка похитил его любимую пра-правнучку… совсем не недоучка. Я, конечно, и не думал, что недоучка, но чтоб Сандел… Все ко мне! Телепортируем обратно в Путарь! Быстрее!

Эрика шагнула к нему, призывно махнув Ренни с Лиэрном.

— Справиться с магом, — разъяснил Квадрат Ренни, торопливо нагибаясь и выводя линии на снегу, — на которого не рискует нападать Ковен, невозможно. Если уж совсем честно, считайте, что Лидии практически нет в живых, а нам всем надо как можно быстрее отсюда бежать. Потому что выручить мы её при всём желании не сможем, а сами, если не поспешим, здесь и останемся.

Эльф в один миг перестал светиться.

— Нет, — выпятил подбородок Ренни. — Это нечестно.

Лидия не может умереть. У него отняли Талину — но она жива и богата. Может быть — даже счастлива. У него отнимают Лидию — чтобы убить? Она не умрёт одна.

— Конечно, нечестно, куда честнее будет напасть на башню и просто так героически погибнуть, — не стал спорить Бучинар. — Наслышан я про её хозяина! Ах ты, пакость какая!

Сплюнул и принялся переделывать рисунок.

— А почему Лидия? — спросил Лиэрн на одной ноте. Жуткой ноте. Ренни прошиб озноб пополам с потом. — Зачем ему было так далеко за ней тащиться? Разве ему не деньги нужны?

— Дед Лидии был страхующим, — сообщил Бучинар, не отрываясь от работы, — одним из лучших. Но однажды не углядел. Бывает. Со всеми страхующими рано или поздно случается, как и с целителями. Из пятерых тогда не повезло как раз единственной дочери Сандела.

— Бывает? — всё так же монотонно переспросил Лиэрн. — Со всеми?

— Давние дела, — отвернулся Квадрат, снова переправляя чертёж. — За треть куля лет до этого Сандел не дал Дарну занять пост заведующего кафедрой практической магии в столице… там ещё много чего было, но…

— И он подался в страхующие как раз туда, где училась дочь Майра, — подытожил эльф. — Это претендент на пост заведующего кафедрой?

— Нет, — не согласился Квадрат, изучая пентаграмму, — он начал работать страхующим за несколько лет до её рождения, хотя действительно непонятно, почему… шло долгое разбирательство, но вместо магического допроса Дарн предпочёл поединок. И выиграл. Сандел потом очень долго лечился. Результат суда поединком нигде не оспаривается, и больше он ничего сделать не мог. Оспариваться-то не оспаривается, но и верить ему никто не обязан.

— Не важно, — перебила Эрика, — что там у тебя? Долго что-то…

— Боюсь, — признался Квадрат, снова затирая рисунок, — что бежать мы сможем лишь пешком. У кого-нибудь есть амулет с привязкой? Магический поток пляшет, выбираться без маяка при таких помехах я не рискну.

— У меня есть, — причмокнула Эрика. — Предлагаю отправить мальчиков домой, двоих он выдержит, всё равно от студентов толку нет, а мы пойдём пешком, пока поток дурить не перестанет. В крайнем случае, телепортируем, авось повезёт.

— Нет, — упёрся Ренни. — Мы должны спасти Лидию. А домой отправить надо женщину, потому что мы мужчины.

— А вот тебя не спрашивают. Мне очень жаль, но Лидии мы помочь не сможем. Так бывает, привыкай, — грустно сообщила Эрика. — С Санделом не стал связываться даже Ковен, поэтому вы, малыши, отправитесь назад с амулетом, а мы попытаемся прорваться…

— А иначе их тайный советник с грязью смешает, — невесело улыбнулся эльф.

Ренни с ужасом понял, что не может шевельнуться. Кто-то из двоих успел бросить на него обездвиживающее заклинание. Вот тебе и маг — не уследил.

— Вот и чудненько, — вздохнула Эрика, — Ли, подойди к нему, возьми за руку, а я пока амулет сниму… поймите, толку от того, что мы разобьём себе голову об эту башню не будет никакого. У нас нет шансов.

Глупо было надеяться, что Эрике придётся расстёгивать шубку, чтобы достать амулет: зимой их мало кто носил на шее. Она потянула с запястья золотой браслет и направилась к Ренни с Лиэрном. Медленно — потому что проваливалась в снег по колено.

Ренни лихорадочно пытался вспомнить, как разбивать обездвиживающие заклинания. В Академии они находились под запретом до восьмого курса: при кажущейся безобидности явились причиной огромного количества смертей и увечий — шалости студентов далёкого прошлого приводили к тому, что неподвижных бедняг кусали приблудные собаки, съедали крысы или муравьи… Ужасов рассказывали много, и заклинание давным-давно отнесли к особо опасным, запретив применять до окончания Академии. Но на всякий случай с первого курса обучали его разбивать. Но Ренни не съедят, нет. Просто отправят в Путарь. А Лидия погибнет.

Заклинание не распутывалось. Оно упадёт само, но не раньше, чем они с Лиэрном вернутся обратно. Нет, вот что надо делать — всего лишь и требуется, чтобы Эрика шла и снимала браслет медленнее, чем он разбивает заклинание…

Браслет замер на кончиках пальцев… Ренни считал удары сердца, пытаясь изо всех сил подогнать его… Быстрее… ну быстрее… семь дюжин, девять…

Он вырвал руку у Лиэрна и оттолкнул Эрику. Крошка плюхнулась на землю, Ренни прыгнул в сторону. Ноги увязли в снегу… Сейчас Бучинар с Эрикой кинут ещё заклинание, и тогда… На месте его следов поднялся буран, пошёл дождь, зазеленела трава, заискрился снег. Эрика резво перевернулась на четвереньки и поползла к замершему Бучинару. Лиэрн отпрыгнул и согнулся в приступе тошноты. Снег сменялся травой, трава сминалась, чернела, крутилась воронкой, и вновь становилась снегом.

Мужчина упал в дюжине шагов от них. Выбросило его невысоко, но в бешеном вращении и сильно приложило о землю — до Ренни донёсся терпкий запах крови. Бучинар с Лиэрном бросились к лежащему, Эрика поднялась на ноги, отряхивая шубку. Ренни тоже побежал к мужчине. У мага хлестала носом кровь, хотя снег и смягчил удар.

— Дарн, — без удивления констатировал Квадрат, приподнимая мага за плечи и усаживая. — Подожди, сейчас легче будет… а потом я разобью тебе морду и уйду отсюда.

Он привёл мужчину в чувство одним движением руки — не хуже Уржела — и помог ему подняться на ноги.

— Завертело, — прохрипел Дарн, сжимая руками виски, — причём неясно, что за защита… галлюцинации начались, вечность в этом телепорте летел… вроде, все меры принял… Благодарю, что откликнулся.

Бучинар оглянулся — скользнул по Ренни тревожным взглядом и вновь повернулся к магу.

— Не стоит благодарности, — холодно ответил он. — Мы уходим.

Ренни с тоской смотрел, как унижается перед Квадратом вновь прибывший маг.

Дарн готов был на всё — разве не ползал на коленях.

— Только время протянуть, — всхлипывал он, — любые деньги, любые… всё бери. Хочешь — кровную клятву дам? Буч, что угодно сделаю — только время протянуть… Она ведь жива ещё… Эрика, умоляю, ты же любила её… она ещё жива… Милена вот-вот приведёт владыку, только время выиграть… она жива ещё… он должен отвлечься на нас, должен… она ведь жива ещё… Эрика… умоляю…

— Гнида, — шипел Квадрат, — говорил, тебе просто требуется, чтоб мы тебя подстраховали. Так подставил нас, скотина!

— Вы бы не согласились, — шептал побелевший маг, — вы бы не согласились… никто не согласился — все знали… а Путарь в провинции… только время протянуть… Буч, умоляю… она жива ещё…

Ренни кожей ощущал, как Бучинару жалко Лидию, жалко Эрику, мага, себя, в конце концов.

Эрика разгребала снег носком сапожка.

— Мы все здесь останемся, — грустно сказала она, — если уж Ковен не взялся… Пятеро за одну, это очень много, Дарн… очень. Когда-то ты предпочёл одной всего четверых.

Маг пошатнулся.

— Я выиграл суд поединком, — нашёл он в себе силы не согласиться. — И с тобой может произойти такое!

— Да, я помню, — подтвердила Эрика. — Никто и не спорит, и я не всех спасала…

— Да сдохните все! — взорвался маг. — Убил я её, убил! Не просто не подстраховал, а сознательно исказил поток! И все вы, б…, все знаете об этом — другой причины отказываться от допроса не бывает! Ну так убейте меня! Убейте меня потом, только помогите… Сами что ль никого никогда не убивали?

Ренни больше не мог выдержать и шагнул к магу.

— Так нельзя, — вмешался он. — Мы не можем бросать своих. Так нельзя. Мы должны попробовать, потому что…

— И почему? — тоскливо поинтересовался эльф. — Придут нижние и заберут мерзких негодяев?

Ренни замолчал. Эльф. Живущий под небом. Для него нижние — сказка. Он их никогда не видел, и никогда не увидит. Да, они и дома не придут и не заберут. Сразу. Но своих бросать нельзя. Перед обвалом все равны. Потому что потом, хорошо если в старости, вместо прекрасной женщины за тобой придут нижние и… действительно заберут мерзкого негодяя…

— Я останусь, — выпятил он подбородок. — Мы будем тянуть время, сколько сможем. А вы поторопите владыку. Придётся отвлекать. Как — пусть думает господин Дарн.

— Ладно, — вздохнула Эрика, — сделать мы его не сделаем, но три раза я психов помельче брала, так что время потянем. Одно дело, когда шансов вообще нет, другое — когда есть хотя бы один. Давай, Буч, прикинь, какая нужна пентаграмма, чтобы нам к этой башне пешком не идти, ну и… внутрь бы попасть не мешало.

— Мы все здесь сдохнем, — Лиэрн смотрел на башню. — Все.

— Держи, — Эрика протянула ему браслет, который до сих пор сжимала в руке. — Скажи нашим, чтоб поторопили владыку.

— Не-ет, — торжествующе заявил эльф, выдавая совершенно непристойную мелодию, — у меня ещё есть шанс, что эта скотина умрёт раньше!

Он кивнул на Бучинара.

— И я, наконец, хоть ненадолго избавлюсь от него с его долбаными пентаграммами, вписанными и описанными окружностями и дурацкими хрензнаетсколькоугольниками! Не могу отказать себе в удовольствии посмотреть, как ты сдохнешь, рисуя эти идиотские картинки! Давай, посчитай площадь пятидюжинноугольника с четвертью, который нам стену этой башни разворотит!

— Ну почему, — нервно хихикнула Эрика, — когда он пытался украсть казну Ковена, стенку в хранилище только так распылил, и никакой любовный угар ему не помешал, скорее наоборот!

— Я проверял новую разработку по уничтожению и восстановлению хорошо защищённых стен, — снисходительно пояснил Квадрат, — и совершенно естественно, что не смог найти ничего более защищённого, чем хранилище казны Ковена. После, как и всегда, выяснилось, что на уничтожение разработка работает гораздо лучше, чем на восстановление.

— Ломать — не строить, — кивнула Эрика, надевая браслет. — И, заметьте, мальчики, Буч не сказал ни единого слова неправды. Учитесь! Он лишь умолчал о том, что в промежутке между уничтожением и восстановлением стенки собирался утащить из хранилища все ценности. Ладно, проверишь свою разработку ещё раз.

— Молчите, — махнул рукой Квадрат. — Не мешайте. Эрика, подумай, как нам могут пригодиться студенты, раз уж увязались. Гозрений мощный огневик, а Лиэрн специалист по зельям и стрельбе из лука. Больше они ничего толком не освоили.

Дарн бросился в ноги Эрике и принялся целовать край её песцовой шубки.

Глава 32. Браслет

— Телепортировать мы сможем, — обнадёживающе поведал Квадрат, после недолгого прощупывания окрестностей. — Ровно на два шага. Потом всё придётся начинать заново. Если пойдём пешком — получится и быстрее, и куда безопаснее. Эрика, Дарн, сравним наблюдения.

Ренни присмотрелся: до башни пять-шесть кулей шагов по прямой, но стоит она на вершине противоположного холма и чтобы добраться до стен пешком, нужно сначала спуститься вниз под гору, где темнела сосновая рощица, а потом вскарабкаться наверх, увязая по колено в снегу. Допустим, снег можно растопить, а потом заморозить — получится неплохая ледяная горка, если ещё и скатиться — они доберутся быстро и без проблем… прямо до защитного купола, накрывающий холм вместе с башней. Можно ли это сделать незаметно для хозяина башни? И нужно ли, если цель — протянуть время?

Эрика решила — пешком безопаснее, Дарн и Бучинар с ней согласились. Ренни рассудил, что опытным магам виднее, и, ни о чём не спрашивая, пошёл замыкающим.

Лес первым напомнил о том, что крыша над головой — не самое последнее, что нужно человеку зимой. От усилившегося мороза трещали сосны, немели нос и щеки. Ренни за всеми треволнениями и не заметил, что солнце склонилось к закату. Старшие ещё что-то обсуждали, о чём-то спорили, что-то выясняли у деда Лидии, а Ренни словно выпал из реальности, глядя на падающий расплавленный диск впереди — в висках застучало, вдоль позвоночника предательски пробежала капелька пота.

Он присел в сугроб. Ноги не держали, как после урока практической магии. Будто преподаватель придумал, как извести его на радость Армидалию, и всучил задачу на преобразование, вытянувшую все силы. Огненный диск медленно соскальзывал с неба, словно браслет с руки Эрики. Казалось, стоит ему коснуться края холма, как тот расплавится или сгорит…

— Ну, чего расселся? Не хватало ещё тащить тебя, если морозом прихватит. Не слыхал, что на морозе запросто заснуть можно? Навсегда, естественно… — видно было, что Бучинар злится на весь мир и особенно на Дарна, но отыгрываться собирается на Ренни с Лиэрном, как на младших и подчинённых.

Ренни послушно выкарабкался из сугроба. Небольшой отдых вернул силы и прояснил сознание. Падающий браслет оказался обычной кузнечной заготовкой, а вершина холма — наковальней. Небо не так уж и страшно, солнце — тоже. Оно скоро скроется, остынет — вместе с заблудившимся в лесу подгорным жителем. Подхватившись, Ренни побрел догонять отряд по проторенным в снегу следам. Так он и плёлся в конце, пока Бучинар, с молчаливого согласия всех взявший на себя роль командира, не приказал ему сменить эльфа, прокладывавшего дорогу в глубоком снегу для всей группы. Впереди отряда в голову пришла предательская мысль: почему они с Лиэрном протаптывают дорогу? Молодые и более выносливые? Не только — наименее ценные: идущий впереди умрёт первым. Не по этой ли причине Бучинар поставил эльфа ведущим на столь долгое время? Надеется пережить и не дать тому возможность увидеть… «что эта скотина умрёт раньше»?

Усталость брала своё, постепенно всё выветрились из головы и он начал замечать окрестности. Мало кто видел башню мага-отшельника так близко. До неё оставалось не больше двух полётов стрелы. Как зуб во рту дряхлой старухи, она торчала посреди запорошённого снегом холма, одинокая, чёрная и прямая. Ни огонька не было видно в ней, хотя сумерки сгущались всё сильнее. Ренни оглянулся: отряд растянулся на добрую дюжину шагов, а от кромки леса шла глубокая борозда, протоптанная их ногами. Дарн, тяжело опираясь на подобранную в лесу суковатую палку, прилагал все усилия, чтобы догнать шедшую предпоследней Эрику. Маг вовсе не выглядел старо — события этого дня подкосили его. Странно — никаких признаков, что они обнаружены, не было. Всё та же тишина и хриплое дыхание пяти уставших путников.

— Привал, — Бучинар сел там, где стоял.

— Думаешь, уже близко? — Эрика плюхнулась в снег рядом.

— А что тут думать? Столбика не видишь? — маг сдвинул шапку на затылок, открыв вспотевший лоб морозу, и пояснил скорее для Ренни с Лиэрном. — Сама знаешь, дальше нельзя. Предел радиуса действия охранного амулета. Эй, зелёный, ещё не забыл с перепугу, что такое радиус?

Квадрат коротко хохотнул, намекая на известный на всю академию случай, когда эльф пытался вычислить зависимость силы магического потока от радиуса описанной окружности. Лиэрн только отмахнулся. Он так долго шёл первым, что вымотался до предела.

— Зелёный, сможешь сбить охранный амулет со столбика?

— Сколько выстрелов выдержит тетива на таком морозе? — отозвался эльф. — Может ты ещё попросишь тебя пристрелить… а она тут и лопнет! Начерти лучше свою описанную окружность!

Сопроводительная мелодия была рассчитана на темноту — чтобы не было видно, как все краснеют.

— Сразу чувствуется воспитание, — Квадрату доставляло несомненное удовольствие дразнить Лиэрна. — Юмор наёмников так близок эльфам…

Плюнув на усталость, Лиэрн начал подниматься из сугроба, горя желанием восстановить душевное равновесие хорошим тумаком, но Эрика толкнула его обратно.

— Хватит тебе, Буч… — устало вмешался Дарн. — О деле надо думать. О деле. Раз лежат охранные шары — значит внутренней энергии на куполе не так уж много. Стрела бы не помешала: сбить два соседних амулета — и проход свободен. Они не будут перекрывать зоны действия друг друга в положении ниже поверхности снега.

— Почему? — влез в разговор Лиэрн.

— Потому что основаны на магии воздуха, — огрызнулся Квадрат, — даже жаль, что на дополнительные занятия ещё и по артефактам некоторым попасть уже не суждено…

— Короче, — продолжил Дарн, — арбалет никто не захватил?

— Если бы мы готовились укоротить не самоучку, захватили бы не только арбалет, — отозвался Бучинар. — Мало того, мы были бы сейчас далеко отсюда, и занимались чем нибудь приятным, а не топили здесь снег собственными задницами.

— Можно я попробую? — Ренни протянул руку к импровизированному посоху деда Лидии.

Повертел его в руках, приноравливаясь, переломил о колено. Несколько раз подкинул, определяя баланс, и зашагал в сторону башни. Не камень, совсем не камень…

— Стой! Ближе нельзя! — то, что их могут обнаружить раньше времени очень не нравилось Бучинару.

Ренни постоял некоторое время, привыкая к расстоянию. Не камень, освещение другое, ветер может помешать… Не такая уж большая разница, но всё равно жаль, что нет булыжника. Ничего — шар значительно больше, чем подбитый глаз Транни, за который он пять смен провёл у дедовых мехов…

Он коротко размахнулся, и обломок, несколько раз крутанувшись в белёсых зимних сумерках, отбросил стеклянный шар на дюжину шагов от столбика. Второй бросок был не менее точен.

Бучинар подошёл, одобрительно похлопал по плечу.

— Здесь камней нет. Я бы разбил их без проблем, — ляпнул Ренни и смутился. Хвастается, словно маленький мальчик…

— И хорошо, что нет. Возникли бы помехи, а так всё тихо получилось, — Дарн подошёл следом за Бучинаром. — Заметил, куда упали? Нужно пройти строго между ними.

Ренни кивнул и двинулся вперёд. Сзади было слышно, как эльф шипит в спину Бучинару: «Лук и праща… камень… а свои пентаграммы засунь себе…»

Подъём высосал у него все силы. Добравшись до башни, Ренни прислонился к шершавой стене спиной, стараясь дать отдых дрожащим ногам. Странно — никогда он так не уставал… наверно, его вымотала тревога за Лидию. Или очень много времени провёл на морозе. Пришли они с наветренной стороны — у подножия намело огромный сугроб. По словам Бучинара выходило, что это очень хорошо: чем выше от основания, тем меньше заклинаний вплетают в кладку.

— Быстрей бы… холодно. И неспокойно что-то. Так не бывает. Это моя третья башня. И на предыдущих двух было не так, — Эрика плотнее завернулась в песцовую шубку и спрятала за поднятым воротником лицо.

Поднялся слабый ветерок — к оттепели. Но пока на морозе он продирал до костей.

— Да вроде прошли тихо, — Квадрат вывел углём на стене башни очередной замысловатый завиток руны в верхнем углу семиконечной пентаграммы и сменил уголь на мел.

— Ты ни разу этим не занимался, — шипела Эрика. — Прыщ кабинетный. Как бы ты себя вел на месте опального мага, ожидая владыку в гости? Ты бы с ног до головы своими пентаграммами увешался. А здесь… пришли, тихонько отключили охрану, тихонько сняли защитный контур, который и владыка в мгновение ока разрушить не может…

— Не ждёт он никого так быстро, — Дарн поморщился, переворачиваясь на другой бок.

Ренни и самому ему хотелось лечь в пушистый снег, а не сидеть, прислонившись к жёсткой стене. И какая разница — ждут их или нет. Лично для него — никакой. Он уже всё решил.

— Это всё наша наглость и его занятость, — Бучинар поставил точку, замыкая пентаграмму, и стена на месте рисунка исчезла. — Вот и всё. Много бы ты сделал своим луком, зелёный?

— Жду не дождусь, когда ты сдохнешь, наступив на какую-нибудь окружность, ворюга, — заявил в ответ эльф.

* * *

Девица сорвала голос почти сразу — Сандел даже не успел бросить на неё заклинание молчания. Это было некстати — к приходу Дарна связки ей придётся восстанавливать, иначе старый негодяй не прочувствует всей глубины его мести. Мести…

Сандел отвернулся, чтобы девица не заметила, как дрожат у него руки. И ноги. Ничего она заметить не сможет — это он не выдержит сейчас. Оно казалось совсем просто — в теории. Оно казалось противно — на животных, муляжах и вампирах… Месть… Вот она — месть…

Месть оказалась совсем не сладкой и не желанной. Она была мерзкой и не принесла никакого удовлетворения. В ней уже не было смысла — Анниру всё равно не вернуть. И вот ради этого он и жил столько лет? Надо было остановиться. Ещё и не поздно — можно убить её одним ударом, а потом прикончить Дарна. Нет, Дарна как раз надо оставить в живых — в этом весь смысл… Владыка в этот раз задержался с возвращением — но всё равно не хватило каких-то пяти-семи дюжиниц.

Сандел взял с пола очередную бутыль. Ополовинил. Можно воспользоваться отбивающими чувства зельями — но какой смысл тогда в мести? Девицу убивать нельзя — у него… у него совсем другая цель. Девка — только средство. Не эта, была бы другая. Он прислушался к замку — да, они уже внутри. Быстро. Придётся подниматься…

Прадед построил башню на вершине холма, но нижние этажи уходили под самое его основание, и Санделу пришлось лишь немного углубить её.

Он допил бутыль и пошатываясь вышел из залы. Заложники позволят ему выиграть сутки, а то и двое — этого как раз должно хватить для наращивания сил и способностей. Пусть он и не справится с владыкой, но уйти точно сможет. Сам. Ему, конечно, могут помочь с бегством, но Санделу очень не хотелось принимать эту помощь. Его давно мучил вопрос: если таковы средства — верна ли цель? Ещё не поздно убить девчонку. Нет. Нет-нет-нет! Дарна надо будет оставить в живых, а рыжего мальчишку уничтожить первым. Дался им этот мальчишка! Сходить, лишний раз проконсультироваться и получить подтверждение гарантий безопасности? Сандел посмотрел на ступеньки, ведущие ещё глубже. Пошатнулся. Подавил рвотный приступ. Набрал в лёгкие воздуха и телепортировал в приёмную залу — ждать гостей.

Верна ли цель? — спрашивал он себя, устраиваясь в кресле, и сам же гнал грызущие сомнения…

* * *

Огромный полутёмный зал освещала дюжина шаров. Там и тут из мрака выступали огромные столы, ржавые цепи, лавки. Шары замигали, создавая причудливый танец теней на стенах. Бучинар оглянулся — проём исчез, как не было.

— Вот и всё, — вздохнул Квадрат, чувствуя, как приходит спокойствие. Маги живут долго. Но рано или поздно уходят и они. Терять уже нечего. — Обратно выйти не успеем. Нас ждут. Но… время мы выиграем… Ровно столько, сколько понадобится, чтобы нас умертвить. Ты знал…

Это было не обвинение для старого мага — во взаимных упрёках смысла не было. Он констатировал факт. В призрачной надежде хоть на мгновение оттянуть гибель внучки Дарн был готов на всё.

— Рано нас хоронишь. Не знаю как ты и эти сопляки, а я свою жизнь собираюсь продать не за пару ударов сердца и не за пару медяшек, — Эрика сбросила маску глупенькой девочки. Она не вернётся в академию — риска испортить игру больше нет.

— Простите… Лидия первый одаренный ребенок за семь поколений в моём роду. До следующего я уже не доживу, — плечи Дарна опустились. Чуда, которого он так ждал, не произошло.

Ренни свистнул, отыскивая выход из зала. Звук, искаженный пустым проёмом, вернулся справа. Подгорный житель — они умеют ориентироваться по звуку в полной темноте. Хороший парень, знает, что от разговоров толку не будет. Как там у них говорят? Оказался в завале — ищи выход, не жди помощи. Так было всегда и везде. Эрика и эльф потянулись за ним.

— Подождите! — окликнул их Квадрат. — Сниму усталость.

Зелёного перекосило, но он промолчал, подчиняясь восстановительным заклинаниям. Бучинар подозвал к себе Ренни.

— Ты вымотался больше всех, тебе нужнее, — соврал он, нанося рисунок на запястье. Обычную усиливающую и ускоряющую пентаграмму. На первый взгляд. Дарн с Эрикой слишком далеко — не увидят лёгкого искажения линий. А и увидят — не поймут. Руки дрожали у третьего мага страны, у ворюги Бучинара, ведущего теоретика. Всего лишь дрожали руки, оттого и линии слегка сместились.

Это шанс — единственный. И самый рискованный — если сработает немного не так, от башни и окрестностей останется лишь… А что останется? Провал? Смятое пространство? Вряд ли будет возможность увидеть. Да и рисунок не проверен — на ком было его проверять?

Дойдя до длинного извилистого коридора, Ренни остановился. Понимая, что каждая капля силы может пригодиться и сыграть решающую роль, осветительные шары решили не зажигать. С общего одобрения он опять пошёл впереди, насвистывая, чтобы ориентироваться по звуку. После нескольких поворотов эхо вернулось с заметным опозданием.

— Впереди большое открытое пространство. Скорее всего туда нас и ведут, — он запнулся, раздумывая, стоит ли высказывать свои опасения. — Если не возражаете, я советовал бы вперед поставить наиболее сильного в защите мага. У меня не хватит опыта…

— Эрика, ты… — голос преподавателя дрогнул, и с плеч Ренни свалился мешок с камнями — Квадрат не собирался прикрываться недоучками. Даже ненавистным эльфом.

— Я… — Дарн хотел умереть.

— Нет, — отрезал Бучинар. — Пойдёшь последним. Ты может уже и похоронил себя, а вот мы ещё нет…

— Буч, — прошептала Эрика, — Дарн прав. Сандел не убьёт его первым и сразу — это лишит смысла всю его месть. У нас будет несколько лишних мгновений.

Шёпот Эрики прервал металлический лязг — путь к отступлению перекрыла ржавая решетка с отлитыми в виде рун прутьями.

— Заходите, чего в проходе стоять, — голос из тёмного зала был хрипл. Чувствовалось, что его обладатель смертельно устал. — Заходите. Ничего не будет. Ни ловушки, ни подвохов.

Дарн первым прошёл остаток пути до входа — так решила Эрика. Сама она пристроилась второй, следом — Бучинар, Ренни и Лиэрн. Ренни осознал, что его считают более сильным магом, чем эльфа, но умирать с этой мыслью вряд ли будет приятнее. Пока они шли, в зале медленно разгорались осветительные шары — не меньшё трёх дюжин, расположенных строго по кругу, словно ненавистная эльфу фигура или браслет Эрики. В их пока ещё тусклом свете вполне можно было разглядеть каждый уголок. Зал был огромен. И так же стар, как и башня. Это можно было понять по полузатёртым мозаичным рисункам на полу, тусклым гобеленам, барельефам, на которых уже нельзя было угадать изображения. Стар был и человек, сидящий на кресле с высокой спинкой, хотя на вид ему можно было дать не больше трёх дюжин. Не старше зала, но его ровесник. От мага невыносимо несло спиртным.

— Дарн, — безжизненно констатировал Сандел, стараясь говорить коротко и внятно. — Пришёл. Пойдём… пойдём…

Не надо было столько пить, но любые магические успокоительные могли нарушить ход ритуала. Сандел протянул руку к Дарну, надеясь, что та не слишком трясётся, и маг послушно двинулся вперёд. Чары повиновения — хорошие чары, жаль, работают безотказно лишь на крови. Пять дюжин лет Сандел её добывал и ещё дольше хранил. Ничего — он в своей родовой башне. Здесь ему никто не страшен… кроме владыки…

— Да, — поднялся Сандел, вглядываясь в магов. Негодяй Дарн заслонил обзор, а мальчишку плотно прикрывали Бучинар с Эрикой. Сандел примерился — терять заложников невыгодно. Как ни крути — мальчишка защищён хорошо, а его небольшой рост сильно усложняет задачу — щенка не видно из-за Бучинара. Если же пустить заклинание рикошетом — сзади стоит эльф, тоже на две головы выше, справа — Эрика. Она вполне может успеть погасить удар… Бантик… Легенда страхующих…

— Мы пойдём, — продолжил Сандел, сплетая заклинание на рикошет слева. — У нас… дела. А вы останетесь заложниками. Для владыки. Привет, Эрика, я забыл поздороваться… ты… хорошенькая. И славная. Заложники. Да. Кроме рыжего сосунка… его велено уничтожить… расступитесь…

Не надо было говорить — «велено», надо было сразу… потому что стоявший спокойно Бучинар скинул полушубок за удар сердца до того, как Сандел бросил молнию. Миг — и все стоят на пентаграмме, нанесённой на подкладку, затолкав мальчишку в центр… Ещё мгновение — и пояс превращается в лук в руках эльфа… Стрела ударяется колонну, срикошетив от мгновенно активированной защиты. Вторая… где уж ей против магии башни! Но и сорвавшаяся молния растворяется в защитном поле пентаграммы… Плевать на заложников! Ударили все разом… кто сказал, что Буч всего третий по силе маг страны?! Счастье, что он теоретик… теперь понятно, почему замяли дело о воровстве — кто б рискнул выйти против него на суд поединком… Стрелы отвлекают внимание… Эрика, тварь, никак бантики развязывать принялась? Думает дыру в куполе сделать? Ну-ну, попробуй… Столб бушующего огня обрушился на Сандела, полностью перекрыв видимость. И сразу следом — второй. Надо же: мальчишка — мощнейший огневик, дюжины таких ударов никакая защита не выдержит… и ничего не видно… он что, вообще без перерыва огнём бить может?!

Сандел забыл про Дарна: Эрика же распускала вовсе не плетение купола — чары повиновения. От удара очнувшегося мага Сандел успел закрыться, но время потерял. Хватит. Сначала девка с дедом, потом — остальные. Мальчишка подождёт. Никуда не денется, огневик рыжий.

Он накрыл стоящих на полушубке магов двумя куполами, восстановил разрушенные Эрикой чары, схватил Дарна за руку и телепортировал вниз. Никуда заложники не убегут.

При виде внучки Дарн свалился в обморок, и, приводя его в чувство, Сандел всё боялся, что негодяй сойдёт с ума и испортит ему столь тщательно спланированное дело.

— Убил? — услышал он голос от стены.

— Нет, сейчас очнётся, — пробормотал Сандел.

— Я про мальчишку, — уточнил голос.

— Мальчишку? — до мага не сразу дошло, о чём его спрашивают. — Нет, сначала закончу с этими. Слишком хлопотно.

— Дурак, — бесстрастно констатировал консультант. — Брось обоих и срочно убей.

Сандел поднял голову — существо стояло напротив и с удовлетворением рассматривало Лидию. Ни ужаса, ни брезгливости, ни тем более жалости.

— Обойдёшься, — вдруг обозлился Сандел. — Сейчас доведу дело до конца и прихлопну огневика одним мизинцем. Никуда сопляк не денется.

— Он не огневик, — равнодушно пожал плечами консультант.

— А кто? — время у Сандела было — Дарн не спешил приходить в себя.

— Те… — начал нижний, — тс… ц… целитель…

Прав ли я? — в который раз подумал маг, глядя в глаза существа напротив. Существа, выглядевшего как человек. Убить целителя… почти ребёнка… не слишком ли многого он хочет? По сравнению с этим — не слишком, решил Сандел, глядя на Лидию, а следом — на ряд бутылей на полу. Он убьёт сопляка быстро и безболезненно. Вот только ещё выпьет.

* * *

Пентаграмма на полушубке позволяла только стоять. Бучинар с Эрикой молча и сосредоточенно исследовали купола.

— Надо выбираться, — с обычным глуповатым видом сообщила Эрика, словно этого никто не понимал. — Мальчики, я боюсь. Бу-уч, ты такой умный… ты ведь нас вытащишь?

Она надула губки и нахмурила бровки. Раз опять вошла в образ, решил Ренни, значит, не всё так плохо.

— Думаю, — ответил маг. — Помнишь того идиота, который накрылся на экзамене сразу шестью защитными куполами? Сила есть — ума не надо… Нам повезло, что Сандел никогда не преподавал у таких дураков.

Эрика причмокнула и уставилась в потолок.

— Может выйти, — решила она. — Не хотелось бы только его судьбу повторить…

— А что с ним стало? — полюбопытствовал эльф. — Я всегда думал, что больше двух куполов не ставят, потому что сил на поддержание не хватает… Тут и один бы удержать…

— Он отчислился путём естественной убыли, — поведал Бучинар, доставая из кармана металлическую пластинку размером с ладонь, и начиная черкать на ней заострённым стилом. — Излишество вредно всегда и во всём… Хорошо, нас с Эрикой и полгруппы с собой не прихватил… Как вы думаете, Лиэрн, сколько камней образуют кучу?

— Три или четыре, — решил эльф, — смотря как положить… Два — точно нет, даже если друг на друга поставить. С другой стороны: и три дюжины деревьев — не лес. А что?

— А то, — вздохнул Бучинар, продолжая черкать на пластинке, — что в этой башне кули и кули камней, а она — не куча… Так вот, три купола — ещё не куча… четыре — не всегда… а вот серебряная дюжина по моим расчётам всегда должна быть кучей, как ни упорядочивай, только пока не нашлось самоубийц по проведению эксперимента по постановке стольких куполов сразу… Система более чем из двух куполов очень часто теряет устойчивость и обычно схлопывается внутрь. Следовательно, нам надо поставить ещё один или два купола так, чтобы наша тюрьма превратилась в кучу, понятно? И чтобы она рухнула не на нас, а от нас… при этом сами накрыться куполом мы не сможем — он внесёт дополнительную нестабильность и тоже обязательно рухнет. Ясно?

Бучинар оторвался от пластинки и протянул её Эрике.

— Вот, — разъяснил он, — нам надо поставить три купола — так чтобы потоки в первой сфере закручивались влево, в третьей — направо, вторую же я возьму на себя. Авось не убьёт.

Эрика смотрела на пластинку, как на неизвестную южную сладость.

— Ага, — причмокнула она, — ага… не-а, не понимаю, ну и ладно. Видите ли, до сих пор считалось, что купола в этом случае всегда рушатся внутрь. Но тот, на экзамене, рванул одной частью наружу, другими — внутрь. И Буч начал рассчитывать, как их надо поставить, чтобы выброс шёл от центра… мы тогда никому об этом не сказали, а студенты ничего не поняли — рванул и рванул… сейчас на практике и попробуем. Ли, ты такую картинку нарисовать сможешь?

Эрика не успела протянуть эльфу пластинку — Бучинар выхватил её, едва не ударив магичку по рукам.

— Картинку я нарисую сам! — рявкнул он. — Ставь два внутренних купола вот по этой схеме… Ренни, а ты придержи Лиэрна, чтоб не мешался…

Вскоре Эрика «завязала последний бантик», а Бучинар нанёс последний штрих, и купола сначала втянулись внутрь, потом пошли радужными пятнами, словно мыльный пузырь на солнце, посерели и разлетелись в стороны. Не было ни звука, ни грохота, только со стен и потолка посыпалась пыль, забивая нос и глаза. Эльф чихнул, Эрика чихнула следом.

— Парни, — хлопнула ресницами Эрика, — вы сами увязались. Теперь идёте след в след за нами и стараетесь не подставиться под удар. Защищать вас никто не будет. Ли, ты никуда без команды не лезешь и молчишь. Ренни, ты тоже. Огонь можешь применять — у тебя хорошая мощность, отвлечёт. Нас только не задень. Всё. Ищем Дарна. Держите волосы. — Она раздала каждому скатанный шарик. — Амулет Лидии тоже поможет искать направление. Ренни, что по стенам и выходу?

Ренни посвистел и потопал ногами.

— Там, там и там, — указал он уязвимые точки.

Бучинар нанёс три пентаграммы на указанные места и одну — на стену перед потайным ходом, эльф спел затейливую мелодию, сопроводив её игрой на тетиве, словно на музыкальной струне, Эрика пошевелила пухленькими пальчиками, вывязывая невидимые узоры… Квадрат тревожно взглянул на Эрику, и резко, боясь передумать, принялся чертить пентаграммы на шее и висках Ренни. «Усиливающие и ускоряющие», — пояснил Бантику, выводя для маскировки почти такие же на висках притихшего эльфа. Это их единственный шанс. Нет, есть ещё — можно остаться в заложниках. И дождаться владыку. Только вот Лидия ещё жива.

Лиэрн морщился, но не возражал. Потом Эрика занялась стрелами — если внимательно присмотреться, её заклинания и вправду напоминали крошечные бантики, завязанные сразу за наконечником… Бучинар тоже взял стрелы, достал стило и под прожигающим едва не насквозь взглядом эльфа выцарапал на древках пентаграммы — если… если у Ренни получится, рисунок защитит стрелы. Может быть. Смотря какие будут возмущения.

— Вниз! — скомандовал Квадрат, когда стена исчезла. Пропустил парней вперёд, несмотря на возмущённое шипение Эрики, шагнул в проём замыкающим, активировал пентаграммы щелчком пальцев и в последний раз оглянулся.

Сразу ничего не произойдёт. Охранные заклинания башни вычленят и начнут убирать враждебные плетения — и те, что призваны разрушить опорные камни, и те, от которых должна рассыпаться в пыль вся древесина. У них это получится. Одновременно плетения Эрики начнут атаковать защиту — та будет сопротивляться и бороться. Бучинар не сомневался, что пять дюжин атакующих и вредоносных заклинаний замок распознает, но пару-тройку созданных в Путаре новинок — не должен. Например, такую, которая заново запускает вроде бы полностью убранные заклинания на разрушение камней. Или такую, которая выдаёт себя за защиту, имитируя плетение владельца замка… Если бы у них был год или два в запасе! Как раз тогда по его расчётам заклинания-разведчики должны были настолько ослабить или подменить собой защитные плетения, что группа специально подготовленных магов могла бы пойти на штурм. Обнаружь Сандел его заклинания, ему бы пришлось менять всю систему защиты — работы на те же два года, не меньше. У них нет этих лет. У них и суток нет. Квадрат прикусил губу — жить очень хотелось. Очень. Но и взбалмошную болтливую девчонку было жаль. Они должны дать ей хотя бы один шанс — вдруг владыка всё же успеет. С этими нерадостными мыслями он нырнул в проём и бросился догонять товарищей. Осветительные заклинания не сработали, и он едва не полетел с лестницы. Да, он не гном, не эльф и не практик — бегать по таким ступенькам, но зато у них с Эрикой в запасе куча непроверенных теоретических наработок…

Ренни бежал первым — остальных задерживала полная темнота. Они пролезали в воздуховоды, проходили сквозь начерченные Квадратом пентаграммы, проползали под решётками, безуспешно пытались телепортировать — и везде маг оставлял за собой крошечные звёздочки, квадратики, кружочки, исчерканные линиями — метки и сигналы.

Казалось — они пробираются вечность. Иногда он чувствовал трещины в камнях и сбои в защите и указывал на них Бучинару — для этого ему приходилось останавливаться и дожидаться мага. Он старался изгнать все мысли и сомнения. Пусть всё напрасно, но лучше он умрёт сейчас, чем всю жизнь будет помнить, что даже не попробовал… Бучинар дождался места, где получилось зажечь осветительный шар, разорвал на себе верхнюю и нижнюю рубахи, нарисовал на кусках пентаграммы прохода, раздал каждому. Подозвал Ренни и изобразил ему усиливающие пентаграммы ещё на спине и груди.

— Если мы сильно отстанем, — пояснил он коротко.

Они и правда отставали — бег по лестницам в темноте не был привычен им с детства. Ренни же нёсся вперёд почти как дома. Всё, чего желал он сейчас — добраться как можно быстрее… Решётки наловчился сносить огнём — они плавились, стекая на пол раскалёнными лужами. Огонь срывался с пальцев всё легче — Квадрат постарался. Больше уже не придётся этот шквал удерживать. Никогда… Ступенька, поворот, перескок, вниз по стене — камень крупный, ногу есть куда поставить… На развилках его вёл амулет и шарик волос. Быстрее! Этот бег никогда не кончится. Стены вокруг словно подёрнулись рябью, ступени под ногами пошли волнами, как отражение в воде. Защитная магия? Плевать. Он проскочит ловушку быстрее, чем та сработает.

…Он узнал руны на двери: холодный пот промочил рубаху и свитер. Волосы встали дыбом… он уже знал, что увидит за дверью… Вытащил кусок рубахи Бучинара. Зажмурился, припоминая, что столь долго и старательно заучивал в библиотеке. Как просил сменщика будить себя ночью в палате и спрашивать текст…..беззвучно шевельнулись губы. Беззвучно и бессильно. Приложил к стене лоскут с пентаграммой… он не забудет… Только не бросить огонь сразу — вдруг Лидия ещё жива… или… лучше сразу?

«Они нападают… На тех, кто здесь опасен для них гораздо больше, чем все проблемы, вызванные его… убийством…В летописи занесено семь таких случаев. Надеюсь, вы не очень возгордитесь данным фактом…»

Только не бросить огонь сразу — вдруг Лидия ещё жива… или… лучше сразу?

…Провалился в стену, как в капли водопада — того, мимо которого они шли с Талиной…

Он был готов — поэтому не потерял сознание и не промедлил, а ударил. Огонь стёк купола, но заставил отвлечься склонившегося над Лидией мага. Сандел поворачивался медленно, очень медленно… хрип Лидии застыл в тягучем воздухе… Дарн изваянием замер в шаге от Сандела, не в силах кричать и шевелиться… и лишь существо у подёрнутой рябью стены улыбалось. Оно получало своё…

«Rise imas…» — крикнул Ренни в существо, понимая, что огонь убьёт Лидию… нельзя… они все напротив. Сандел поворачивался — а Ренни судорожно плёл ограничение на поток огня, чтобы ударить в ноги и в голову…. Зачем ограничение? Купол ещё стоит… Она ещё жива… ведь жива?!

— У… — начало существо, и это «у» никак не заканчивалось, а Сандел всё поворачивался, и осветительный шар растекался по куполу золотым браслетом Эрики…

Ренни бросал на купол одну огненную стену за другой — маг должен отвлечься на него, должен… огонь плавил цепи и крючья на стенах, крошил камень, но стекал с купола и не наносил вреда стоящему напротив нижнему.

— Реннииии, — засмеялось существо, и смех его тёк и вибрировал, — а мы уж дуууумали больше не встретиииимся…

«Rise imas…» — повторял про себя Ренни… это потом… потом… оно пока не нападает…

«В летописи занесено семь таких случаев. Надеюсь, вы не очень возгордитесь данным фактом…»

…остановился, когда почувствовал, что купол сдаётся — наверху появилось характерное радужное мерцание… Следующий удар убьёт Лидию!

Сандел развернулся неожиданно резко и быстро: вскинул руку и остался стоять с торчащей из глаза стрелой… А Ренни и не заметил, как подошла помощь…

— Опоздааал, — существо напротив лениво потянулось, перетекая в свой обычный облик — тот, который Ренни столько раз видел на рисунках… — Говорил же — начни с мальчишки…

— Что это? — полный ужаса хрип Лиэрна за спиной… Вскрик Эрики… Ругательства Бучинара….

«…apo tu poniru!» — заорал Ренни, и в броске к Лидии понял, что Квадрат уже перепрыгнул через жертвенник, отшвырнув с пути Дарна, и закрыл их собой, повторяя всё ту же формулу изгнания, которую столько ночей учил Ренни…

Ренни кинулся к Лидии — поздно… у него есть несколько кулей ударов сердца, не более… за это время он не успеет, не успеет, не успеет… не успеет остановить уходящую жизнь… нужно… хотя бы полдня… не вылечить, нет… только стабилизировать, только попридержать, только чтобы можно было поднять её на руки и добраться до Уржела…

— Нет, — шептал Ренни, склоняясь к Лидии, — нет…

Если её обнять… и замереть… замереть… остановись, слышишь? Я истинный целитель — мне достаточно лишь быть рядом. Нам нужно только время… полдня… всего полдня… я умею обезболивать и останавливать кровь… и лечить ожоги… и… остановись… Холод свёл пальцы, а спину обожгло жаром. Холод крался от ладоней к локтям, щёки же пылали, словно он стоял у горна… не у горна — над огненной шахтой, куда падал и никак не мог упасть браслет Эрики… в глазах темнело и прояснялось… вот дед у горна, отец, он вдвоём с отцом под завалом… Талина — выталкивает его из пещеры… приносит свитер… надо не дать холоду добраться до груди… остановить его в кончиках пальцев… а потом… начать хотя бы с того пореза… с чего-то надо начать…

Бучинар смотрел как существо утекло в камень на полу. Древние формулы изгнания ещё работают… Запоздалое осознание — они живы и убили Сандела. Живой! А Лидия?

Оглянулся — для неё всё должно было кончиться через несколько кулей ударов сердца, Ренни не поможет… Уржел с Вишенкой смогли бы, но нет времени до них добраться…

— Мразь, — Эрика вытащила у Сандела из глаза стрелу и воткнула в другой. — Мне кажется, он слишком легко умер.

Прищурилась и отожгла магу голову направленной полосой огня. Бучинар шагнул было к ней, но взгляд упал на Ренни. Парень стоял слишком уж неподвижно… слишком…

— Буч! — визг Эрики ударил по ушам. — Смотри!

Вокруг Ренни сгущался белёсый туман — ещё еле заметный, он струился в воздухе лёгчайшими полосами и завихрениями, которые то растворялись, то возникали снова…

— Твою… — Квадрат отпрыгнул от жертвенника, подлетел к Эрике с Лиэрном, оттолкнул их к двери и принялся лихорадочно вычерчивать пентаграмму…

— Не двигайтесь, — выдохнул он, — нас всех…

Затолкал обоих внутрь и начал рисовать следующую, и ещё одну…

Впрыгнул внутрь строенных пентаграмм и замер.

— Ты знал, — Эрика схватила эльфа за локти, не давая тому пошевелиться. — Ты знал, и всё равно усилил его способности!

— У нас не было шансов, — прошептал Квадрат, — совсем… а он успел добежать и снёс купол… я же не знал, что он настолько… а и знал бы — другого выхода не было…

Белёсые полосы кружились вокруг Ренни, искажая углы, смазывая очертания стен, расправляя морщины камней на стенах… Обидно будет умереть вот так — рядом с поверженным Санделом… от своей же разработки. Зато проверил её на практике, надо же. Думал — никогда опробовать не удастся. Удача. Так вдвойне теперь умереть обидно… Хоть бы защитные пентаграммы тоже оказались верны!

— А теперь снесёт вообще всё вокруг, — причмокнула Эрика. — Хи-хи. Ну хоть посмотрю напоследок, как это выглядит… да, кстати, а работу твоих заклинаний он тоже ускорил? Вот здорово будет, когда тут всё в прах рассыплется и быльём зарастёт! Ли, не дёргайся!

— Что… что… — очнулся наконец эльф. — Кто это был? Там… чудовище…

— Нижний, — небрежная интонация далась Бучинару нелегко. — Давненько не встречал…

— Они… существуют? — сопроводительная мелодия срывалась.

— Поди проверь, — ещё небрежнее отозвался Квадрат, не отрывая взгляда от полос тумана. — А неплохо он выглядел?

Эльф передёрнулся, унимая стук зубов.

— А с Ренни что? — рискнул спросить он.

— Хреново, — признал маг. — Всё зависит от того, как он будет из замедления выходить. Если рывком — сначала убьёт нас, а потом на него рухнет башня. Если аккуратно… я тут только теорию рассказать могу. И мало кто знает, верна ли она… Но он не выйдет, пока Лидия не умрёт или не станет готова к телепортации. Упёртый, как все подгорные. И в любом случае от башни ничего не останется. Вопрос — выберемся ли мы….

— Из з-замедления? — переспросил эльф. — Он что, темпорал?!

— Темпорал, — подтвердил Бучинар. — Будем ждать…

Они стояли в пентаграмме и смотрели на Ренни. Потом в потолок. В пол. Снова на Ренни. Туман появлялся и таял, ноги затекали, спина начала безумно зудеть под накинутым на голое тело полушубком. Невыносимо захотелось попросить у эльфа стрелу, чтобы почесаться. Он представил себе мерзкую ухмылку зелёного и удержался. Эрика переступала с ноги на ногу. И лишь Лиэрн стоял спокойно, не проявляя никаких признаков неудобства. Ничего не происходило. Затем тело Сандела начало меняться — левая рука и голова сгнили в один момент, ткань на штанинах исчезла, а ноги укоротились так, что из-под оставшейся материи стали видны лишь крошечные младенческие пяточки. Эрика отвернулась.

— Если они замедлились оба, — пояснил Квадрат, поводя плечами, чтобы унять зуд, — то для Лидии всё равно ничего не изменится, а вот для нас она будет умирать ещё очень и очень долго… если же он замедлит только её, то для него возникнут крайне сильные возмущения, а Ренни пока не умеет останавливать старение… ему ещё не надо. Понял, к чему я?

— А если пойти и помочь ему? — спросил Лиэрн.

— А ты посмотри на Сандела, — предложил Бучинар.

— А Дарн? — спохватился эльф. Мага закрывал от них жертвенник. — Его не надо вытащить?

— Вот уж ради кого я жизнью рисковать не стану, так это ради Дарна, — Бучинар надеялся, что передёргивание зудящими лопатками сойдёт за пожатие плечами.

Эльф замолчал. Они постояли ещё, но ничего не изменилось. Только Сандел истлел полностью. Они всё так же переминались с ноги на ногу и смотрели на Ренни.

— По-моему, он шевельнулся, — с надеждой сообщил вдруг Лиэрн. — Значит, ему удалось замедлить только Лидию?

— А я знаю? — вздохнул маг. — Если я помню, что надо начертить, чтобы не попасть под временные сдвиги, это не значит, что я в них разбираюсь.

— Если я дойду до него, — спросил эльф. — Я смогу помочь?

В ответ Бучинар швырнул наружу оставшийся лоскут рубахи — тот исчез не долетев до пола.

— Да, — согласился Лиэрн, — но я эльф.

— Эльф, — лениво подтвердил Квадрат, — но даже если б ты был дедом вашего первого советника, я и то не пустил бы тебя. Эльфы, конечно, не стареют, только что я буду делать с эмбрионом? К тому же неясно, что происходит с памятью… стирается она или нет.

Наверху громыхнуло. С потолка посыпалась пыль. Знать бы, сработали ли это их с Эрикой заклинания, ускоренные временными вихрями, или башня рушится от старости…

— Хорошо, — не отставал зелёный. — Вот он замедлился… а между нами и Ренни время ускорилось?

— А между нами может быть всё, что угодно, — пояснил маг. — Может — ускорилось, может — пошло вспять, может — расслоилось, может — исчезло… Грохот слышал? Вполне возможно, что часть камней рассыпалась от старости, а часть не оставила даже пыли, потому что ещё не существует… есть некоторые разработки — не мои — как избежать подобных эффектов, но никто не знает, верны ли они. Кто может проверить? У нас два или три темпорала на весь мир, и те крайне слабые.

— Или это владыка, — с надеждой подала голос Эрика в ответ на очередной удар над ними. — Замок крушит.

Бучинар в этом крайне сомневался. Сверху громыхнуло ещё раз.

— Ладно, — продолжил расспросы Лиэрн. — А как мы узнаем, что он… перешёл с нами в одно время? Идёт с нами с одной скоростью? Короче — мы с ним ещё можем… эээ… встретиться?

Эльф донимал Квадрата расспросами и разговорами целую вечность. Особенно достало Бучинара предложение вымостить дорогу к Ренни пентаграммами, которые Лиэрн вызвался начертить собственноручно. Вслед за этим он изъявил желание до Ренни добежать, доползти и допрыгать, принести обоих обратно на руках, притащить на плаще или на закорках. Затем его заинтересовали проблемы времени и пространства. Старости и младенчества. Памяти и галлюцинаций. Возможности того, что грохот наверху — это действительно владыка… Когда Бучинар понял, что Ренни разгибается, у него было только одно желание — задушить зелёного, несмотря на то, что тот перестал хамить, а все его сопроводительные мелодии не выражали ничего, кроме тоски ожидания.

— Стой! — крикнул он мальчишке, надеясь, что звук дойдёт. — Не шевелись!

Ренни боялся даже отвернуться от Лидии — ему казалось, что тогда её жизнь выскользнет у него из рук. Но теперь — теперь у него было время. Он выиграл. Пусть не полдня, но выиграл. Её можно взять на руки и не убить при этом.

— Я не могу выпустить её! — крикнул он товарищам. — Помогите!

Он слышал, как Эрика с Квадратом изучают пространство за его спиной, слышал срывающуюся мелодию Лиэрна и шум наверху, и понял: они боятся идти к нему — что-то не в порядке в зале.

Ситуация не нравилась ни Эрике, ни Бучинару — из подвала можно было только телепортировать. Был ещё шанс пробраться через ходы нижних, но мысль эта никого не привлекала, к тому же те могли их спешно замуровать. Подойти к Ренни они по-прежнему боялись — пущенные стрелы благополучно исчезали. Зато Бучинар обнаружил, что все его заклинания прекрасно сработали и почти разрушили защиту того, что было башней. Если б ещё знать, как отвести все временные аномалии наверх…

— Эрика, — не выдержал эльф, — как думаешь — твой браслет с привязкой ещё сработает? Я передам его Ренни. Стрелы совсем новые, я точно много старше, иначе всё напрасно… Будем надеяться, время всё-таки вперёд течёт, а не вспять. Потеряю память — будет уважительная причина не отвечать на пентаграммах. А потом будем ждать помощь.

Квадрат изрисовал его всего — углём, охрой, мелом. Расцарапал запястья и голени стилом. Заплёл волосы в несколько косичек и связал их между собой. Но его больше не трясло при виде Квадрата. Он вдруг вспомнил старое присловье — кто видел нижних, тот уже ничего не боится. Надо же — оно оказалось чистой правдой…

Пентаграмма была слишком мала, чтобы с неё разогнаться. Лиэрн толкнулся с места, в надежде, что скорость помешает остановиться.

В каменный помост, рядом с которым стоял Ренни, он врезался, хватая ртом воздух.

— Нормально! — крикнула Эрика. — Не младенец! Надень Лидии браслет и активируй.

Младенец? Почему младенец? За чем-то он ведь шёл… При взгляде на девушку стало дурно… кто это? А… он за ней… за ней шёл… в таком состоянии можно жить?… Ах да… браслет… девушка — Лидия… Ли… а парня зовут Ренни…

Он надел браслет на руку Лидии, стараясь не думать, что причиняет ей боль, помог Ренни взять её на руки, провёл пальцем вдоль золотого обода… потом прислонился к камню и стал ждать, когда улягутся возмущения — никто не заставил бы его идти обратно. Хорошо, что он не знал, что его ждёт, когда вызвался передавать браслет.

Вызволил их лично Драгомил со всеми преподавателями и страхующими Путаря — они забрали и Дарна, который, как ни странно, был ещё жив, несмотря на то, что ноги у него ссохлись и почернели, а из левой младенческой руки хлестала кровь. За разум Дарна никто не ручался, как и за жизнь. Лиэрну маг был безразличен, судя по поведению Эрики и Бучинара — им тоже.

* * *

Они должны были выйти из телепорта в пределах видимости башни. Но башни не было — одни сугробы и стоящие в оцеплении незнакомые люди. Владыка спешился, выслушал доклад стражников, оказавшихся магами из Путаря, сдал им на руки госпожу Милену, зачерпнул горсть снега и долго смотрел, как он тает на раскрытой ладони. Маги суетились над вновь потерявшей сознание женщиной. Дерек махнул телепортисту. Сначала — в столицу к советникам, потом — за Талиной. «Бучинар, Эрика, Гозрений, Лиэрн, Дарн» — повторял он про себя. Рыжий мальчишка снова успел первым.

— То есть? — уставился на него Ильм, выслушав рассказ и не дождавшись никакой реакции от первого и второго советников. — Вы что, зря прокатились?! А деньги?! Деньги?! Владыка, я уже под эту сумму такой проект подготовил — мы должны были её по самым скромным подсчётам учетверить! Они что — не заплатят теперь, раз сами справились? О, ё, да над нами все смеяться будут!

Казначей стукнул кулаком по столу и схватился за голову. Любозар спрятал улыбку в бороду.

— Нет, — Хельм протянул лист с именами магов советнику по финансам, — не будут. Смеяться будут над Ковеном, который обратился к владыке по столь незначительному поводу, в то время как с мятежником справилась группа студентов-недоучек. О том, что в неё входил крупнейший теоретик, бывший завкафедрой теоретической магии, который, только по официальным данным, третий по силе маг после Джайлема, мы скромно умолчим. О том, что там были двое лучших страхующих за всю историю Ковена, тоже сообщать не обязательно. А вот о двоих студентах и Эрике, которая тоже числится студенткой, должны узнать все. И это означает лишь, что Ковен спокойно мог справиться собственными силами и зря побеспокоил владыку. Указание сочинить как можно больше анекдотов и похабных частушек и разнести их по всем базарам и тавернам я дам немедленно. Запрос в Ковен пошлю — пусть теперь оправдываются и приносят извинения. А с деньгами — да, не заплатят, ты уж не расстраивайся — на чём-нибудь другом наживёшься…

Глава 33. Дочь

Всю следующую дюжиницу Ренни провёл в лечебнице — держал Лидию за руку, пока Уржел с помощниками занимались лечением. Через день на помощь Уржелу прибыла из столицы знаменитая на всю страну Аремиилиннь Вишенка — с такими лекарями Лидии точно ничего не грозило, и Ренни отправили отдохнуть. До двери он не дошёл каких-то трёх шагов — свалился в обморок, и очнулся через двое суток под любопытным взглядом светло-карих глаз госпожи Вишенки. Ренни улыбнулся — нос знаменитой магички был покрыт россыпью озорных веснушек, придававших ей несерьёзный и располагающий вид, но совершенно не портивших её красоты.

— Да, — засмеялась магичка, подавая ему укрепляющий отвар, — ты тоже конопатый, хотя на дворе зима. Так ты темпорал? Как тебе удалось настолько её замедлить?

— Не знаю, — честно ответил Ренни. — Я не понял… а…

— Лежи, — снова засмеялась Вишенка, — завтра к ней пойдёшь, а то мне с тобой дольше возиться пришлось… шучу, — посерьёзнела она, наткнувшись на его растерянный взгляд, — не дольше, но тоже пришлось.

Ещё день он лежал под присмотром лекарей, пичкавших его зельями, и послушно ел за семерых — не сказать, чтобы его мучил голод, но Уржел с Вишенкой заставляли съедать всё, под угрозой заставить лежать ещё несколько дней.

Оставшиеся дни он всё так же сидел около Лидии — регенерация шла медленно, и он боялся отойти, пока она не начала вставать. И потом — кто-то же должен подавать ей воду и зелья… Часто приходила бабушка Лидии, сначала всё норовила расцеловать Ренни, а потом поинтересовалась, сколько он желает получить в оплату. Ренни был настолько поражён, что ничего не смог ответить и даже забыл спросить про Дарна.

— Хорошо, — не удивилась госпожа Милена, — я понимаю, тебе нужно проконсультироваться по этому поводу с более опытными целителями. Я подожду, потом скажешь.

Заходили Бучинар с Эрикой — Эрика беззаботно щебетала, Бучинар рассматривал его с едва заметной тревогой.

Лиэрн появился лишь через дюжиницу. Принёс целую корзину свежих яблок и груш. И свежую землянику. И малину. И бруснику с мёдом. Ещё голубику, чернику и орехи. В палате сразу запахло летом и солнцем.

— Уезжал, — пояснил эльф, — наши маги меня забрали и всё изучали, изучали, как неизвестную доселе аномалию. Ничего не нашли, засвидетельствовали моё психическое здоровье и отпустили доучиваться. Заодно велели ответить на запрос Бучинара, что никаких отклонений в умственном развитии у меня не было и нет, и площади многоугольников я точно могу запомнить. Ну не скоты?

Лидия слабо улыбнулась.

— Да, — подтвердил Лиэрн. — Зато у меня хорошая новость от Эрики для Ренни: Драгомил пригрозил Клистиру, что если тот не переведёт героя на второй курс, то вылетит с работы. А Бучинару, — эльф поморщился, — пообещал, что если другой герой не сдаст пентаграммы за второй и третий курс, то его обяжут заниматься с ним индивидуально и бесплатно. Ренни, ну что за несправедливость?! Это, между прочим, я Сандела убил!

— Ничего, — утешил его Ренни, — ты сваришь какое-нибудь усиливающее память зелье, а мы с Лидией тебя натаскаем. К тому же Бучинар теперь наверняка закроет глаза на все твои шпаргалки.

Когда Лидия начала ходить, Ренни вернулся на занятия и тут же познал вкус славы. Девушки наперебой приглашали к себе, страшно обижаясь на отказы. Парни непременно хотели услышать его версию событий. Преподаватели… преподаватели смотрели с плохо скрываемым страхом, Клистир же перестал вызывать к доске на каждом занятии, а ограничивался лишь проверкой контрольных и рефератов. Вслед за этим на клинику Уржела обрушился золотой камнепад. Все непременно хотели, чтобы при их лечении присутствовал новоиспечённый герой, и на оплату не скупились. Страждущие начали приезжать из столицы, наперебой предлагая Уржелу перенести лечебницу туда или отпустить к ним легендарного студента. Уржел отказывался, но выплачивал теперь Ренни две трети того, что брал за его присутствие на лечении. Это радовало — он смог расплатиться за первый год обучения полностью. Затем его начали исследовать понаехавшие из разных городов маги, но, как ни бились, повторить замедление, окружённый дюжиной пентаграмм и стольким же их количеством разрисованный, Ренни не смог. Бучинар пожимал плечами, заявляя, что его пентаграммы ничем от обычных ускоряющих не отличались, но, вполне возможно, могли вступить во взаимодействие с защитными чарами замка и вызвать столь неожиданный эффект. У него даже есть исследования на эту тему, однако, чтобы повторить результат, требуется точно знать, какие именно чары были вплетены в защиту башни. Исследователи вздохнули с заметным облегчением.

Ко дню зимнего солнцестояния на занятия вернулась Лидия, а специально для Ренни выписали из Дерска двух специалистов-теоретиков по магии времени. Во сколько встанут эти занятия, страшно было даже представить, но отказаться от возможности стать одним из лучших целителей в стране он не смог. Госпожа Милена больше не приходила и денег не предлагала — как только Лидия поправилась, она уехала в столицу к увечному мужу, рука которого обещала придти в норму через несколько лет, а что делать с ногами никто не знал — как столичные лекари ни бились, запустить регенерацию не смогли. Ходили слухи, что с рассудка Дарн лишился полностью, но Ренни боялся заговаривать на эту тему. Жила Лидия пока в лечебнице, боясь возвращаться домой, а Ренни опасался, что если она решит снять новый дом, то поселится в нём не одна, а с Бучинаром — тот уже предлагал ей это, как и Лиэрн с Ренни. Но Лидия пока ничего не могла решить — мысль, что надо выбрать кого-то одного, ей не нравилась. Надо, пытался иногда убедить её Ренни, с удивлением понимая, что согласен лучше делить её и с Квадратом и Лиэрном, чем знать, что она предпочла другого. Завести новую подружку из тех, кто сейчас бегал вокруг него, казалось предательством как по отношению к Лидии, так и по отношению к Талине. И вообще — под горами так не принято, он всё-таки не какой-нибудь живущий под небом, чтобы каждую свободную от работы ночь проводить с новой девушкой. Да и не до девушек особенно было — работа и занятия отнимали все силы.

Дереку всё больше хотелось убить суетящихся вокруг Талины лекарей. Возможно, причиной тому был разговор с Джайлемом — через несколько дней после падения башни Сандела.

— Владыка… — начал тогда вошедший маг, и дома воевода уже точно бы знал, что к нему пришёл перебежчик или заговорщик. Дерек указал главе Ковена на кресло напротив.

— Я хорошо знаю людей, владыка, — теплота и участие в голосе вошедшего казались совершенно искренними. — Вы можете только кивнуть, и известный вам маг исчезнет — болезнь, неудачная телепортация, ошибка на занятиях — достаточно обычное дело. Дети… дети тоже не всегда рождаются, владыка, иногда самый искусный лекарь не может предотвратить выкидыш. Тем более, если ребёнок и мать попадали под удар единорога — тут никто ничего не может гарантировать. Я знаю много любящих семей, которым это не помешало стать счастливыми… Нижние не всегда врут, угроза твоему правлению может существовать, и её можно предотвратить, ведь их слова — не столько предсказания, сколько предупреждения. Кто знает, может, успей вы к башне вовремя, вас всех смело бы временными возмущениями, против которых и сам владыка меча не всегда может устоять.

Маг такого уровня ничего не произносит просто так. Кто был тогда на мосту? Я, Хельм, Ингур, Талина и… мальчишка. Кто из них проговорился? Мальчишка? Хорошо, если сопляк или Ингур, хуже, если Джайлем узнал о последних словах нижнего из других источников, и теперь намекает на свои связи. Маги клялись, что скрывающие запахи амулеты надёжны, но Джайлем — не просто маг. С другой стороны — волнение можно приписать раскрытию потаённых желаний… Надо немедленно допросить Ингура и переговорить с Хельмом.

— Мудрейший, — ласково улыбнулся владыка, наблюдая, как Джайлём пытается удержать себя в руках, — если хоть один волос упадёт с головы этого мага или моей дочери, — следствие будет долгим, очень долгим, а допросы — бесконечны. Пусть даже ты во всём сознаешься, я позволю себе усомниться, и начну выпытывать, кого ты покрываешь. Естественно, не поверю ни одному слову и начну всё сначала. Мой отец и все его сыновья прекрасно справлялись с такими, как ты. Поверь — боль не всегда доставляет наслаждение, что неоднократно проверено на практике, и ты не единственный, кто думал иначе.

— Правители на то и правители, — главу Ковена нельзя было упрекнуть в трусости или отсутствии упрямства, — чтобы выполнять свои прихоти. Иначе какой смысл править?

— Что вы говорите, — заинтересовался Дерек, — и многие свои прихоти вы выполнили за последние несколько кулей лет? Вы — глава могущественнейшей организации? Хотите сказать, что не совсем обычные любовные утехи и изысканная одежда — ваши единственные желания? Или ваша прихоть — власть? При том, что каждый из владык в любой момент может с ней покончить? Или ваша прихоть — всё время ходить по краю пропасти ради этой власти? Мне вот, например, сейчас очень хочется немедленно свернуть вам шею — такой, знаете ли, совершенно безобидный каприз, и, увы, я вынужден отказать себе даже в этой малости, так как только что пообещал вам совершенно иное, что лично мне не доставит никакого удовольствия. Причём, сколько я себя помню, большей частью мне всегда приходилось выбирать между хочу и должен отнюдь не в пользу первого. Мне почему-то кажется, что и вам тоже…

Маг поджал губы.

— Надеюсь, — благожелательно вопросил владыка, — вы все-таки избавите меня от тягостной обязанности давать указания палачам? Согласитесь, у нас не так много хороших целителей, чтобы можно было ими безнаказанно разбрасываться.

— Разумеется, — сухо ответил маг. — Вы совершенно правы, владыка.

Теперь Дерек боялся, что отправит на дыбу лекарей вместе с главой Ковена. Ему уже крайне этого хотелось.

— Хватит, — очень спокойно разъяснил Дерек придворному магу. Настолько спокойно, что тот попятился. — Я не подпущу к своей жене лекаря-мужчину! Найдите лучшую в столице женщину.

Лучшую в столице и стране женщину-целителя Дерек ещё не видел. Но слишком много о ней слышал. Говорили, что злейшего врага она обязательно сначала вылечит, и только потом — хладнокровно убьёт.

— Лучшую? — прекрасно понял его лекарь. — Хорошо.

Одно дело, когда выбранная по политическим мотивам супруга производит на свет очередного сына императора, и совсем другое — когда рожает жена. Талина.

Прибывшая магичка ростом была едва ли не с Дерека — для того, чтобы посмотреть владыке в глаза ей не потребовалось даже поднять взгляд. Зелёный лекарский халат не скрывал безупречной фигуры, отсутствие длинных ногтей — утончённой красоты рук, свойственной высокородной знати, волевой подбородок — силы характера; и лишь коротко стриженые иссиня-чёрные волосы с изумрудными и малиновыми прядками не гармонировали с искрящимися светло-карими в серую крапинку глазами и лёгкой россыпью веснушек. Дерек прикусил губу — меньше всего он ожидал от себя, что примется в такой миг разглядывать женщину, пытаясь разгадать, какой у неё от рождения цвет волос, и так ли безупречен её вкус, как безупречна фигура, если она позволяет себе столь явное несоответствие между цветом глаз и волос, и не соответствует ли степень её лекарского мастерства её вкусу. Остальные мысли он отогнал — они бы не понравились Талине. Женщина чуть улыбнулась, словно отвечая его интересу, и представилась так, что все сомнения позорно бежали:

— Аремиилиннь Теарлиинь Вишенка. Не надо так трястись, выдам вам и мать и младенца в самом лучшем виде. Родим легко и совершенно безболезненно. Волнуйтесь лучше, хватит ли у вас денег заплатить. А теперь подите вон и позовите мою помощницу.

— Я не оставлю свою жену, — Дереку пришлось приложить некоторые усилия, чтобы возразить госпоже Вишенке.

— Нет, — совершенно не удивилась женщина. — Вы не останетесь здесь, владыка. И не будете мешать мне работать. Я же не даю вам советы как управлять государством, — с легкой иронией добавила она.

Хорошо, что я не сделал её советником по магии, думал Дерек, закрывая за собой дверь, — она превратила бы в борьбу характеров каждое заседание.

Как жаль, думал он через несколько часов, глядя как магичка подносит ему младенца, что я не сделал эту женщину советником по магии — ей можно было бы доверять…

— У вас очень красивая дочь, — улыбнулась Вишенка, протягивая Дереку малюсенькое страшненькое существо — красное, сморщенное, лысое, издающее нечто среднее между кряхтеньем и мяуканьем. Девочка напоминала детёныша какого-нибудь зверя, с большим запасом умещаясь на сгибе руки Дерека. Дома воеводе не приходилось иметь дела с новорожденными, но, судя по выражению лица целительницы, ничего необычного в облике девочки не было.

— Красивая, — выдавил Дерек давно затверженную фразу, стараясь не шевелить рукой, чтобы случайно не оторвать у младенца что-нибудь.

— Не бойтесь, — поняла его страх магичка. — У неё не отровётся ни ручка, ни ножка, и головка даже если и запрокинется — тоже не оторвётся. Совершенно здоровый крепкий ребёнок. Я сейчас покажу вам, как её надо держать.

Дерек смотрел на морщившегося «здорового, крепкого ребёнка», пытаясь вызвать в себе хотя бы чувство благодарности к девочке, мать которой сейчас жива лишь потому, что этот младенец расплатился своей магической силой за несколько решающих мгновений, вырванных у единорога. Да и что там лгать самому себе — расплатился за жизнь самого Дерека.

— Как вы назовёте наследницу? — поинтересовалась Вишенка.

Дерек улыбнулся, стараясь не встречаться взглядом с Талиной. Это было легко — он имел право сосредоточиться на девочке. О чём думала сама Талина, когда подбирала имя дочери, он не интересовался — боялся услышать в ответ как правду, так и ложь. Но уж наверно не о том, что ему это имя теперь придётся слышать и произносить каждый день. И уж наверно не о том, что он будет при этом чувствовать. Это пройдёт, успокоил себя Дерек. Я привыкну и забуду. Но почему она такая страшненькая?

— Alerenina, dennet lanne ta alengtrell Aleder, — интонации этой фразы он тоже долго репетировал и смог перевести вполне спокойно: — Алеренина, первая дочь владыки Аледера. Ренина.

И постарался посмотреть на девочку как можно нежнее. Бросил взгляд на магичку — её глаза светились спокойным ровным любопытством. Особого недоверия или осуждения в них не было. Значит, можно подойти к Талине.

Дерек присел на кровать и протянул девочку жене, по-прежнему опасаясь, как бы у малютки что-нибудь не оторвалось. Взглянул на Талину и забыл обо всём — всё будет хорошо, у них ещё будут и свои дети. Он привыкнет.

— Она… страшненькая какая-то, — смутилась Талина, разглядывая дочь. — Братья вроде симпатичней были…

— Нет, — засмеялся Дерек, — очень даже красивая. Только маленькая.

Младенцы, наверное, всё чувствуют — каждый раз думал Дерек, беря на руки Ренину. Девочка никогда не плакала, спала по ночам, ела с аппетитом, словно пытаясь доставлять как можно меньше хлопот, и, если матери и нянькам она улыбалась, то Дерека разглядывала всегда серьёзно и внимательно. Он старался, он очень старался, но… самое большее, чего смог от себя добиться — относиться к ребёнку спокойно. Дерек представлял, как должен вести себя любящий отец, и надеялся, что у него получается, вот только каждое действие шло от разума, а не от сердца. Он говорил себе — так надо. Надо улыбаться, надо носить на руках, надо иногда самому переодевать и купать, надо с ней разговаривать, тем более что Талина нянек к дочери подпускала неохотно. Дюжиницы через две девочка перестала вызывать у него протест, но никакой симпатии к ней Дерек по-прежнему не чувствовал, хотя изображать нежность стало легче. И каждый раз он ловил себя на мысли — если запах всё же выдаёт его, то каково Талине? Однако Талина казалась совершенно счастливой: возилась с ребёнком, наблюдала за строительством подземных этажей, вязала свитера Дереку и кофточки девочке, несколько раз даже перепроверила за Дереком самые сомнительные отчёты советника по финансам. И, сжимая её в объятиях, Дерек забывал обо всём.

Наступила весна, за ней прошли лето и осень, и всё это время Талина молча и не очень охотно соглашалась с придворными лекарями, которые требовали, чтобы девочка росла не в подземных покоях, а на свежем воздухе, пугая рахитом, малокровием и прочими ужасами. Дерек с Талиной и дочерью съездили сначала к тестю в Тальн, затем в подгорный мир, сопровождаемые телохранителями и господином Хантом, который становился всё самодовольнее и богаче, умудрившись расширить торговлю с гномами едва ли не в четыре раза. Но пожаловаться на него Дерек не мог — с деньгами у казны проблем не было.

К новой зиме Ренина обзавелась волнистыми рыжими волосёнками, активно ползала по всем детским комнатам и тащила в рот всё, что попадалось под руку. Дерек орал на нянек и лекарей, лично увольнял уборщиц, но почти каждый день девочка умудрялась сжевать что-нибудь новое. Когда выпадала возможность, он таскал её с собой по дворцу, и малышка начала ему улыбаться — робко и неуверенно. Но Дерек по-прежнему не чувствовал никакой симпатии к ребёнку — так надо, убеждал он себя. Я привыкну.

Хельм занимался безопасностью, разрабатывая систему оповещения о приходе тёмного владыки, ни мгновения не сомневаясь, что тот ещё появится. Появится — убьём, думал Дерек. Главнокомандующий работал вместе с советником по безопасности, создавая вспомогательные и дублирующие системы. Советник по иностранным делам по-прежнему дремал на всех совещаниях, во всём полагаясь на Любозара. Некоторые проблемы приносил договор с вампирами — отбить у них жажду крови маги смогли, но города и княжества не жаждали видеть у себя под боком крылатых тварей. Решать проблему Дерек поручил Ханту и Дагору — тем с огромным трудом, сочетая подкуп с угрозами и обещаниями, удалось добиться согласия отдалённых княжеств на соседство вампирьих поселений. В итоге советники пришли к выводу, что проще расширить границы государства, используя вампиров как передовые отряды и крепости, в надежде, что жители беднейших поселений предпочтут переселиться ближе к новым землям, особенно если им выдавать хорошие подъёмные. Путарь, Тальн и Дерск согласились терпеть рядом с собой не более двух дюжин «условноживущих», как называл их про себя Дерек, поручив тем охрану дорог от разбойников и своих же одичавших сородичей. Советник по иностранным делам принёс по этому поводу на заседание длинный свиток, который старательно зачитал, непрерывно запинаясь и откашливаясь — Роксана обосновывала, почему соседство вампиров с крупными городами нежелательно.

Через несколько дюжиниц после дня зимнего солнцестояния советник по финансам принёс владыке пачку тщательно пронумерованных бумаг. Дерек оценил размер кипы — не менее двух ладоней в толщину. Годовой отчёт советника был в два с лишним раза тоньше.

— Это что? — поинтересовался Дерек.

— Владыка, — чуть смутился казначей, — насколько я помню, у короны был договор с «Тропинкой» на возврат долгов. Я тут посчитал и расписал всё, что казна должна мне за поддержку вашего величества. Сейчас наши финансы как раз в таком состоянии, что корона может без особого ущерба вернуть долги моему торговому дому.

— Оставь, — махнул рукой Дерек, — я разберусь и проверю.

Третий советник с поклоном положил кипу на стол.

— Подожди, — передумал владыка, — я наскоро пробегусь, вдруг сразу спорные вопросы возникнут, а потом уже тщательно всё пересчитаю.

Дерек не ошибся. Сложно ошибиться, когда имеешь дело с таким человеком, как господин Хант. Помимо кубка эльфийской работы, украшенного гравировкой из любовных сцен, помимо разрезанного алмаза, занесённого в чистые убытки, хотя стоимость его только возросла, помимо тщательно расписанных расходов на содержание армии и прочих значимых вещей, в счёте значились обед и ужин на две с шестой частью дюжины персон в увеселительном заведении Путаря и оплата услуг двух дюжин маркитанток, сопровождавших обоз до Тальна.

Дерек ткнул пальцем в листы со счётом из увеселительного заведения.

— Я, — усмехнулся владыка, — в вашей с Хельмом оргии не участвовал и платил за себя девице сам. Откуда здесь…

Он никак не мог приспособиться к пересчёту из дюжин в десятки. Может, ещё и потому, что часто поручал это Талине, видя, как та рада, что может помочь. Наоборот — спокойно, но вычисление полутора с третью и осьмушкой кулей золотых и деление этого числа на двадцать шесть человек, включая советников Ханта и Дагора, занимало неимоверное количество времени. Дерек завидовал Ильму, который такие вещи считал в уме, не спеша, однако, переносить их на бумагу. Как-то Дерек потребовал с советника составлять отчёты ещё и в десятках, но сразу же отказался от такого нововведения — приходилось сверять каждую строчку, что занимало ещё больше времени, чем пересчёт.

— …откуда здесь почти дюжина с шестой частью золотых на человека? Кто сказал, что казна должна платить за то, что вы поили и кормили всех этих шлюх? Почему вообще их такое ровное число — две дюжины? Я видел только четырнадцать… вы бы ещё обошлись по одной на каждого воина. Я не понимаю, какое казна имеет к этому отношение. Объясни, будь любезен.

— Владыка, — склонил голову казначей, — по первому пункту: поверь, это отнюдь не было развратом или пьянкой. Данное мероприятие было тщательно спланировано с целью исправить сложившиеся неприязненные отношения между мной и советником Дагором, а также проверить, насколько он падок на женщин, и что способен разболтать в состоянии сильного опьянения. Ты не можешь отрицать, что после нашего пребывания в «Золотом роднике» характер советника Дагора стал легче, и он стал много лучше справляться со своими обязанностями.

— Угу, — кивнул Дерек и перечеркнул список. — Данный счёт принесёшь отдельно с письменным обоснованием. А по второму пункту?

— Владыка, — проникновенно взглянул ему в глаза Ильм, — ты потребовал обеспечить безопасность Талины? Насколько мы поняли — в том числе и безопасность от домогательств со стороны воинов. Лучший способ — отвлечь внимание. Девицы прекрасно справились со своей задачей. Я не прав? По-хорошему надо было девиц взять впятеро больше… но я сэкономил, потому как знаю, какие из них могут работать за семерых. У тебя есть возражения?

— Нет, — согласился Дерек, демонстративно разрывая листы на мелкие кусочки, — иди, остальное я пересчитаю…

Владыка недооценил господина Ханта. В списке не упоминалась Сторожея — ни телепорты, ни плата лекарю, ни стоимость постоялого двора, ни цена крови, которую советник по финансам отдал на лечение Талины — словно ничего этого не было.

Казна оплатила счета, включая разорванный владыкой лист, — казначей предусмотрительно принёс все бумаги в двух экземплярах, — и господин Хант получил право единоличной торговли оружием ещё на два года.

Дерека несколько беспокоило, что у второго и третьего советников оказалось слишком много власти, но ещё больше тревожило его, что отношения между ними перешли от сдержанного недоверия ко взаимному сотрудничеству — Хельм иногда проверял клиентов господина Ханта, а Ильм делился с ним информацией, полученной агентами «Тропинки». Это было бы только хорошо, если бы Дерек полностью доверял обоим. Но он не привык доверять своему окружению.

Глава 34. Недостача

— Но… прекраснейшая роза сада моего, драгоценный мерцающий бриллиант сокровищницы моей… если мы примем этот указ, то не получим ли в ответ сильнейшее брызгание ядовитой слюной со стороны неких презренных шакалов, чья подлость и жадность…

— Не помешал? Давай, рыбка, быстренько собирайся и пошли. Я соскучился, и вообще… Поторапливайся, гони этого сопляка, и потопали.

— Ты!!! Ты… т-ты… мерзкий ублю… помесь… бастард… законный сын ирбиса и ягуара! Как посмел ты ворваться в дом любимейшей жены моей, прекраснейшей розы сада моего, как прошёл мимо стражи, и не думаешь ли, что я выпущу тебя отсюда? Отсюда вынесут по частям твои…

— Ты что, решил напасть на меня безоружного? Ни хрена себе. Ты где такого откопала?

— С тобой, мерз-з-з… говорит сам великий шах Арзим Дар Ар-Аррешенз, правитель всей…

— Короче, достал. Давай быстренько ей развод, и мы пошли. А то так уйдём — мне без разницы.

— Ты… наглая ск… О ты, вошедший сюда столь бесцеремонно и выражающийся так, что недостоин называться мужчиной и говорящим! Неужели ты думаешь, что я отдам тебе свою жену без боя? О, прекраснейшая роза цветника моего, с душой подл… жадн… непостижимой для ума моего, любимейшая из жён моих…Остановись! Неужели ты вот так уйдёшь, даже не позволив мне сразиться за свою честь? Я же люблю тебя!

— Слышь, Мих, и правда, нехорошо как-то… Это ж быстро — он за оружием дольше бегать будет.

— Ожидай здесь, сын… Не уходи, я сейчас вернусь!

— Ты права, действительно мне за мечом побежал. Как он на троне удержался при таких принципах?

— Как все. Неужели не видно, что за стражей бежать бессмысленно? Ты его не убьёшь?

— С какой стати? Если я начну убивать твоих мужей, здесь ни одной династии не останется. К тому ж эти бедняги заслуживают скорее жалости. Будет сильно упираться — просто выключу на пару мгновений.

— Выбирай меч ты…

— Сын ирбиса и ягуара, я слышал. Причём законный. Оценил. Ты вообще-то нормально разговаривать можешь, о излишне говорящий? Роксан, он и в постели выражается исключительно «о, дивный алмаз сокровищницы моей, прекраснейшая роза сада моего, цветущая яблоня в солнечный день, не соизволишь ли ты слегка подвинуть эти прелестные округлости, подобные двум драгоценным жемчужинам, потому как совсем уже меня с ложа спихнула…»? Ладно б ещё мелодию какую на этот бред накладывал…

— Что ты смеёшься, о лживая и… и… а ты — защищайся!

— Угу. Так мы пошли?

— … Как ты это сделал?

— Вот так.

— И я так сумею?

— Наверняка.

— Подожди, о великий… величайший… постой, подожди… Не мог бы ты повторить? Я, велик… ммм… Прошу тебя.

— Да мне не жалко. Нападай.

— Прости, о великий, воинским искусством не знающий равных! Я снова не понял. Начинаю думать, что я вовсе не тигр, а всего лишь домашний кот. Ты не мог бы провести атаку не так быстро?

— Мог бы.

— Ладно, вы тут развлекайтесь, а я пока вещи соберу.

— Давай тогда помедленнее, тигр… не переживай — вполне себе тигр. А ты, наоборот, быстрее. Мебель всё равно на себе не утащишь. Дошло? Повтори тогда. Нормально.

— Погоди, а… ты не уделил бы мне ещё немного своего драгоценного времени? Все равно прекраснейшая из жён моих, бывших жён, вещи пошла собирать… Я понимаю, твоё время и твои знания не имеют цены, но… Не оскорблю ли я тебя, если спрошу: что хочет в оплату достойнейший сын ирбиса, превосходящий гепарда — скоростью, и тигра — мощью, в обмен на небольшую тренировочную схватку, краткостью своею не превышающую…

— Суток этак трёх. А лучше лет. Выражайся короче. Или молчи. Это в оплату. Начали.

…

— Это что? Не отвлекайся, удар пропустишь.

— Драгоценности. Наряды я забирать не стала.

— Угу. Четыре мешка? Что-то мало. Я скопирую сейчас твою технику, а ты посмотри на себя со стороны. С поправкой на рост, естественно.

— Вы ещё долго? Я тут до вечера сидеть должна?

— Подожди чуток, мы быстро. Твой бывший очень способный юноша. Жаль, что ему выбрали трон. Но зато у тебя есть возможность нанимать лучших учителей. Повтори.

…

— Я не поняла, ты за мной пришёл или как? Стража скоро очнётся! Это называется — соскучился?! Поговорите хоть со мной, что ж вы молча дерётесь?

— Ладно, хватит. А то она сейчас трепаться начнёт, уши свернутся.

— Благодарю тебя, о…

— Мы ж договорились.

— Благодарю тебя. Прощай, любимая, я всегда знал, что однажды ты уйдёшь.

— Не переживай. От меня она тоже систематически уходит. Брось это барахло, знаешь же, что я его не поволоку. Брось, я сказал, всё равно не дотащишь.

— А зачем я тогда его паковала?

— Понятия не имею.

— Там колье платиновое с алмазами! И ожерелье с рубинами! И…

— Рыбка, оставь эти баулы, прояви здравый смысл, не зли меня. Вот и лапушка. Пошли уж.

* * *

Агент прислал сообщение под утро, так что Дерек успел просмотреть его до завтрака. Завтрак отменялся. Не сказать, чтобы донесение сильно удивило владыку — он ждал чего-то подобного, но не так быстро. Дерек взял лист и прошёл в кабинет к тайному советнику — Хельм начинал работу раньше. Советник по безопасности внимательно изучил принесённый Дереком донос, скептически хмыкнул, однако возражать не стал, вызвал охрану, помощников, дал стражникам приказ никого не выпускать из города, а придворному магу — попросить Ковен перекрыть телепортацию из столицы, и спустился с Дереком в подвалы левого крыла дворца.

На первый взгляд в хранилище ничего не изменилось. Введённый третьим советником порядок выдачи жалования раз в дюжиницу — так, чтобы его не получали разом воины, агенты, и обслуга — дворца позволил уменьшить число пьяных драк в городе, но несколько затруднял ревизии. Дерек не проверял господина Ханта со дня зимнего солнцестояния, плановая же проверка должна была прийтись на дни весеннего равноденствия.

Они проторчали в хранилище до обеда, после чего к господину Ханту ушёл посыльный с приказом срочно явиться в зал Совета.

Попыток сбежать господин Хант не предпринял, и на заседание явился как обычно — с ворохом отчётности в руках. Особенно встревоженным он не выглядел, скорее — немного мечтательным. В этом не было ничего необычного: с момента возвращения Роксаны многие выглядели именно так, и лишь советник по иностранным делам теперь перед началом совещания радостно протягивал владыке папку, в которой можно было найти ответы на все поставленные Дереком вопросы. После передачи заветной папки четвёртый советник сладко спал до конца заседания.

— Все мы знаем, — начал Дерек, — что уже три дюжиницы как в столицу вернулась госпожа Роксана. В связи с этим у нас возникли некоторые сложности.

Советники с интересом уставились на владыку. По их мнению, работать стало легче — не приходилось всё время будить четвёртого советника.

— Господин Дагор, что вы можете сказать о средствах, на которые ею куплен дворец на восточной окраине города?

— У госпожи Роксаны достаточно средств, чтобы купить себе дворец где угодно, — ответствовал Хельм. — Даже и без той трети бывшей казны, которую она отказалась вернуть, не получив поста советника. И я бы и не сказал — дворец, скорее очень хороший дом. Можно пригласить её сюда и спросить.

— Да! — оживился господин Хант. — Это очень неплохая идея!

— Очень! — хором поддержали его оставшиеся советники, включая мага.

Дерек посмотрел в загоревшиеся глаза главнокомандующего и советника по безопасности, знающих, в отличие от остальных, зачем их созвали, и ещё раз утвердился в правильности своего решения — госпожу Роксану в замок допускать нельзя. Желательно её вообще к советникам не подпускать…

— Хорошо, — продолжил владыка. — Теперь ты, Ильм. Что ты можешь сказать по поводу проекта «Прямая дорога»?

— А что я должен сказать? — удивился господин Хант. — Много чего могу. Хотя все ответы давно лежат в архивах тайной канцелярии. Задавайте вопросы, если тайному советнику невмоготу поднять бумаги.

— Ну, для начала, какова доля твоих средств в строительстве этого туннеля?

— Одна двухдюжинная, — не моргнул глазом советник по финансам. — Столько же у шаха Аррешензии, султана Канатуррии и «Миэлиариалитииэль». У «Стрелы» — одна пятидюжинная. Гномам принадлежит половина средств. Вам предоставить полную раскладку? Не могу — она держится в тайне, известны лишь некоторые цифры и общая доля гномов. Я пытался в своё время включить нашу казну в финансирование, но… гномы считают это нежелательным. Боятся возвращения тёмного. Что ещё?

— Сколько принадлежит Роксане? — подался вперёд тайный советник.

— Вызови её сюда и спроси, — предложил Ильм, — а я послушаю, самому интересно. Не знаю. Вообще не уверен, что у неё там доля — зачем ей лишняя морока? Что-то ещё?

— Когда будет закончен тоннель? — спросил Дерек.

— Надеюсь дожить, — улыбнулся господин Хант. — Лет через пять-шесть, если южные страны не прекратят финансирование.

— А они прекратят? — продолжил владыка.

— Ходят такие слухи, — пожал плечами казначей, — думаю, если возникнут сложности — гномы всё-таки обратятся к нам, не оставлять же им под морем никуда не ведущую дорогу. Или достроят её сами — мы тогда прибыли не получим, даже несмотря на твою удачную женитьбу, владыка.

— Обратятся к нам или к тебе лично? — уточнил тайный советник.

Господин Хант пожал плечами.

— Не знаю. Вряд ли у «Тропинки» хватит средств финансировать тоннель в одиночку.

— А у госпожи Роксаны?

— Понятия не имею, — признался казначей, глядя на советников вполне честно. — Не должно.

— Ещё вопрос, — чуть задумчиво протянул тайный советник, — о чём шли переговоры между тобой и главой Ковена четыре дюжиницы и пять дней назад?

— Господин Дагор разучился читать? — приподнял бровь Ильм. — Или в тайной канцелярии какие-то проблемы с архивами, и найти мой отчёт не представляется возможным? Смею ли я ещё предположить, что тайный советник его прочесть так и не удосужился?

— И всё-таки? — не отступал Хельм.

— Если у кого-то проблемы с памятью, — сочувственно произнёс советник по финансам, — то повторю: речь шла о финансировании «Тропинкой» некоторых исследований Ковена. Господин Дагор, я лучше напишу вам отчёт заново в пяти экземплярах, потому как перечислять вслух, каких именно проектов, слишком утомительно и бесполезно, в связи с тем, что вы начисто забыли всё, что я сообщал вам ранее.

— Хорошо, — подытожил Дерек, — а теперь скажи нам, с учётом приезда госпожи Роксаны и донесений агентов о трениях между южными правителями и гномами по поводу тоннеля: куда делись из казны четыре куля кулей эльфийских золотых?

— Не понял… — оторопел казначей, — ты хочешь сказать, что у меня недостача? Этого не может быть, я проверял всю наличность полдюжиницы назад…

— Увы, — подтвердил советник по безопасности, — мы с владыкой только что из хранилища.

Советник по финансам переводил взгляд с Хельма на Дерека, пока, наконец, не повернулся к главнокомандующему. Против ожидания, Любозар смотрел на Ильма скорее сочувственно, чем осуждающе, Хельм же — откровенно изучающе, но тоже без осуждения.

Молчание затягивалось.

— Пойдёмте пересчитаем, — видно было, что Ильм пришёл к какому-то решению.

Хельм отрицательно качнул головой, а Любозар кивнул. Советник по иностранным делам проснулся, высморкался и тоже кивнул вслед за господином Радосветом.

Они перепроверили: Ильм лично обошёл всё хранилище. Дерек приготовился ко второму и третьему кругам — но второй раз пересчитывать золотые господин Хант не стал, и они вернулись в зал совещаний.

— Что ж, — как можно спокойнее произнёс Дерек, — всё ясно. Сдай дела и жди моего решения. Господин Дагор, вызовите стражу и препроводите второго советника в камеру.

Господин Хант сосредоточил в своих руках слишком большую власть, пусть посидит, поразмыслит — полезно.

Ильм поднял взгляд на Дерека — взгляд человека, которому нечего терять. Медленно, очень медленно поднялся с места. Опёрся руками о стол — пальцы побелели, но не дрожали.

— Требую суда поединком, владыка, — произнёс он тихо, отчётливо и совершенно спокойно. — Я невиновен.

Дерек молчал. Этого он не ожидал. Никто и никогда не рисковал вступать в поединок с владыкой. Так говорили летописи. Так говорили все окружающие. Пусть даже казначей рассчитывает на то, что владыка не убьёт кровного брата своей жены… Не убьёт. Но Ильм ошибается — ему есть, что терять.

Хельм бросил мимолётный взгляд на Дерека и сказал немного жёстче, чем следовало бы:

— Ты не можешь отказаться, владыка. Отказ будет равносилен признанию третьего советника невиновным. И, если проиграешь, не будешь иметь права предъявлять Ильму какие-либо претензии в течение полудюжины лет. Но ты же владыка — тебе нечего бояться, не так ли?

— Надо оговорить условия поединка, — поддержал его Борода, — уравновесить шансы сторон, насколько это возможно в поединке с повелителем меча. Надеюсь, Ильметас, ты не собираешься броситься на меч владыки или выпить смертельную дозу разгонных зелий? Поверь, пост советника того не стоит. Деньги — тоже.

Советник по иностранным делам усиленно закивал.

Ильм взглянул на главнокомандующего с признательностью и склонил голову. Всё решено, понял Дерек. Вопрос только, на что надеется советник по финансам. Или… для него это единственный способ защитить свою честь? Дерек никогда не предполагал, что такие проблемы могут волновать господина Ханта.

— Я пройду в свой кабинет, — всё так же отрешённо произнёс Ильм. — Продумаю условия поединка. Надеюсь, первый и второй советники не откажут мне в помощи при их согласовании.

Хельм и Любозар согласно кивнули. Советник по финансам поклонился и вышел из кабинета.

— Зря ты так с парнем, — пробасил Борода, когда дверь за Ильмом закрылась. — Надо было намекнуть ему, что следующая ревизия через два дня — и всё было бы в порядке.

— А через дюжиницу он забрал бы всю казну… — возразил Дерек.

— Нет, — не согласился Борода. — Парню нужен размах, не власть и не деньги. Лучшего казначея тебе не найти.

Как советник по финансам успел влезть в доверие Хельму, Дерек ещё мог предположить, но чтоб за него заступался главнокомандующий… Владыка отослал четвёртого и пятого советников, и посмотрел в потемневшие глаза господина Дагора.

— Ты хочешь, чтобы я подал в отставку сейчас? — поинтересовался Хельм. — Или всё-таки выясним, виновен ли господин Хант?

— Ты полагаешь, он может быть невиновен? — уточнил Дерек. — Откуда такие выводы?

— Я достаточно долго с ним работаю, — пожал плечами тайный советник. — Пусть Ильм — не самый честный человек и торговец, но у него в жизни есть одна-единственная искренняя, нежная, светлая и страстная любовь — к прибыли. Сомневаюсь, что он способен даже на миг изменить ей, а уж о том, чтобы променять её на женщину, и речи быть не может. А что может принести большую прибыль, чем пост советника по финансам? Ты уверен, что его не подставляют?

Хельм не озвучил свою мысль, как не озвучил её Борода. Дерек не удивился: глупо было ожидать, что они об этом не подумают. Но господин Хант прибрал к рукам слишком много власти. Как слишком много получил её и господин Дагор. Жаль будет только, если вслед за ними уйдёт и главнокомандующий.

— Я подам в отставку, владыка, — Хельм поднялся с кресла и распрямился, — но не раньше, чем поединок подтвердит виновность Ильметаса Ханта.

Дерек молчал, разглядывая, как меняют цвет глаза тайного.

— Иначе, — добавил Хельм спокойно, — тебе придётся драться ещё и со мной. Позволь, владыка, я зайду к Ильму — посмотрю на его условия. Не будешь ли ты возражать, если я приведу его сюда? Или вам удобнее вести переговоры через парламентёра?

— Не буду, — пожал плечами Дерек.

Они согласовывали условия до вечера. Ильм торговался отчаянно, требуя принятия составленного им списка. Поскольку победить владыку нельзя, утверждал он, то для победы в поединке ему достаточно хотя бы раз задеть Дерека. Хельм потребовал конкретизировать понятие «задеть». «Ранить до крови», — предложил Дерек. Теперь уже казначей потребовал уточнить понятие «ранить». Решили, что любая кровоточащая царапина или укол считаются ранением.

Против одного ранения Дерек возражал — пусть казначей заденет его хотя бы трижды. Борода покачал головой, Ильм побледнел, но Дерек упёрся — один раз может быть случайностью. Для владыки не бывает случайностей, возразил тайный. Случайности бывают всегда, парировал Дерек.

Сошлись на том, что господин Хант будет считаться невиновным, если ранит владыку до крови два раза. Стали выяснять, в каком случае господин Хант будет считаться виновным. Решили: либо в случае его гибели, либо в случае полного и безоговорочного признания себя виновным, либо при получении им двух дюжин ранений до крови — Дерек не собирался ни убивать казначея, ни вышибать у него признание на глазах у собравшихся зрителей. Ильм потребовал внести пункт, что в случае его гибели всё имущество «Тропинки» переходит госпоже Роксане, потому как иначе… сами понимаете, шансов у него и так нет…

Советники господина Ханта поддержали, упирая на то, что отсутствие данного пункта сильно дискредитирует владыку. Нет, обозлился Дерек, это уж слишком — если я решу его убить, мне всё равно, к кому отойдёт имущество, но только не Роксане. Если завещание будет составлено на Роксану, весь торговый дом точно конфискует казна. Хорошо, попытался усмехнуться господин Хант, но вышло у него криво и тоскливо, тогда господину Бучинару Бартраду, за вычетом недостачи. Дерек шутку оценил и согласился: казначей откровенно покупал себе жизнь, и владыка не возражал. Договорились также, что в случае признания Ильмом себя виновным или получении им двух дюжин ранений, вопрос о «Тропинке» будет решаться отдельно.

Перешли к доспехам: предложение Ильма, чтобы Дерек вышел без кольчуги, доспехов и щита, в то время как он, господин Хант, сможет выбрать себе любые щит, меч и доспехи, Дерек отклонил.

— Мне, — разъяснил он, — очень бы не хотелось тебя оглушать и прямо на поле сдирать кольчугу, чтобы располосовать спину двадцатью четырьмя ударами.

Договорились, что Дерек выйдет без щита и шлема в лёгкой кольчуге, не закрывающей рук. В результате, с молчаливого одобрения первого и второго советников, владыка принял почти все условия господина Ханта, включая амулеты, разгонные зелья и заклинания. В любом случае шансов у Ильметаса Ханта не было.

— Хорошо, — поднялся с места Ильм по завершении переговоров, — позвольте мне пойти подготовить дела к сдаче. Владыка, разреши выплатить жалование моим агентам и телохранителям из средств «Тропинки».

Он протянул Дереку лист с расчётами. Дерек прикинул сумму и подписал.

Третий советник дела закончил и направляется к выходу, сообщил секретарь. Хельм вышел из кабинета навстречу господину Ханту.

— Ильметас!

Почти бывший советник по финансам остановился и вопросительно взглянул на Хельма.

— Зайди.

Казначей привычно завернул в кабинет тайного советника и расположился в кресле.

— Послушай, — слова давались с трудом, — на что ты рассчитываешь?

Ильм отрешённо смотрел мимо его плеча.

— Я невиновен, — он замолчал и безучастно продолжил. — На что я могу рассчитывать? На… на то, что владыка — не один, а я невиновен? Смешно — светлые владыки не проигрывают поединков. А… их вторая составляющая — и подавно.

Пока ещё третий советник поморщился и устало потёр виски. Хельм молчал, ожидая, что скажет казначей дальше.

— Я знаю, что магам дана или будет дана команда строго следить за дозировкой — мне не дадут умереть. Да я и не хочу. Владыка проявит милосердие — нанесёт две дюжины кровоточащих царапин, дальше я всё подпишу, во всём раскаюсь, что ж я — псих, к палачу или на магический допрос отправляться? Потом у меня отберут имущество и вышлют в южные земли: сменю имя, куплю двух жён — достойное завершение карьеры, не правда ли? Я мог бы договориться миром — отделаться половиной денег и запретом торговать в пяти крупнейших городах, только… понимаешь…

Ильм задумался.

— Для меня всё равно всё кончено, но… поединок… даже проигранный, единственный шанс доказать… что я невиновен. Иначе я бы на него не пошёл… У владыки нельзя выиграть — но только так можно убедить… хоть одну… одного… что я невиновен.

— Ей всё равно, — пожал плечами Хельм, — она вернулась не ради тебя. Ради твоих денег и денег казны — может быть. Ты же сейчас пытаешься мне доказать, что трёхэтажный особняк с эльфийской обстановкой куплен не на ворованные деньги, и вообще не на твои.

— Ты меня с ней видел? — вопросом на вопрос ответил Ильм.

— Разумеется. Есть хоть кто-то, кто тебя с ней не видел?

С момента возвращения Роксаны увивающийся вокруг неё советник по финансам успел сделаться посмешищем всего города. Чего стоило только совместное посещение этой парой эльфийской оперы, на котором он не сводил с красавицы безумного взгляда и разбил нос главе гильдии ткачей, позволившему себе ей улыбнуться. Но бешеное возмущение владельца театра вызвала отнюдь не драка. Он нашёл, будто на актёров никто не смотрел. На них действительно никто не смотрел, но все считали, что гневался владелец зря, поскольку эльфы, также узревшие госпожу Роксану в зале, не смогли спеть ничего, кроме проникновенных любовных арий, сорвав тем самым спектакль. Об этом стало известно со слов госпожи Амелии да ещё нескольких ревнивых жён — мужчины оперу не особо слушали и ответить, сорвана ли постановка, не могли…

— А у неё в этом особняке? — в упор уставился на него Ильм.

— Ты хочешь сказать…

— Я ничего не хочу сказать, — резко прервал его господин Хант, чуть вынырнув из накрывшей его безучастности. — В хранилище имели доступ ты, я и владыка. Если деньги взял не я — то кто? Ты сегодня ещё тайный советник только потому, что завтра поединок. Тебя тоже не убьют — будешь себе тихо заниматься делами Ульрики где-нибудь в Тальне или Дерске: ты не честолюбив, тебе это не страшно. Очень удобный способ избавиться от тех, кто получил слишком много власти, не так ли?

Глупо было надеяться, что третьему советнику не придут в голову подобные мысли.

— Ты забыл, что владыка не один, — напомнил Хельм.

— Ну да, — вновь безразлично согласился господин Хант, — ты полагаешь, ему не всё равно? Или, что он тоже мог войти в хранилище? Я думал над этим — а зачем? Зачем ему деньги? Только затем, чтобы избавиться от нас? Смешно. Могли бы просто намекнуть… я бы немного поупирался и согласился, а ты бы и спорить не стал… Ладно, пошёл я — у меня будет тяжёлая ночь: надо ещё оружие и доспехи подобрать, был бы в этом смысл…

У меня будет не менее тяжёлая ночь, думал Хельм — следить за каждым твоим шагом и вместе с Любозаром координировать действия агентов.

Они дрались в полдень следующего дня. Почти отставной советник по финансам и его владыка.

Ровная утоптанная тренировочная площадка шагов двести в длину и в ширину, и толпа вокруг неё — все хотели посмотреть на владыку в поединке.

Ильм был бледен — похоже, не спал ночь. Он надел ту самую безумно дорогую эльфийскую кольчугу, глухой шлем и взял щит. Не самый большой, совершенно без украшений, но с золочёной эмблемой «Тропинки» в центре — два сцепленных круга, пересечённые волнистой линией. Такая эмблема ставилась только на лучшие доспехи и оружие в столице, на остальные хватало небольшого клейма с тем же рисунком. Владыка оценил стоимость доспехов, и понял, что для покрытия недостачи щит и кольчугу желательно бы пощадить. Меча Ильм ещё не доставал, но он тоже наверняка лучший — что-что, а в предметах своей торговли советник разбирался. И с точки зрения воина и с точки зрения торговца.

Казначей нервничал. Он сильно отяжелел за это время, — не столько растолстел, сколько заматерел.

Протрубили подготовку к поединку. Господин Хант подошёл к собравшимся у края поля магам, один за другим выпил три протянутых ему кубка — зелья. Вернулся в центр и слегка поклонился Дереку. Зелья начали действовать — взгляд Ильма за забралом приобрёл ясность и безучастность одновременно.

Протрубили ещё раз. Они одновременно вытащили мечи — и во взгляде казначея не мелькнуло ни страха, ни отчаяния. Зелья делали своё дело.

Дерек не торопился, прикидывая, как начать схватку. Он не убьёт кровного брата Талины — он об этом и не думал. Но, пожалуй, пару шрамов ему надо будет оставить — на память. Если ударить наискось по шлему, то после конфискации Ильму потребуется лет пять, чтобы набрать денег на магическое лечение. Пять лет со следом от удара — вполне достаточное наказание, решил Дерек, без денег и с таким лицом он уже не покажется привлекательным своей наложнице… мысль испугала владыку — он вовсе не строил планы на эту женщину, но… одно дело, когда она где-то вдалеке, недосягаема и недоступна, и совсем другое — знать, что она отдаётся третьему советнику за его деньги и положение. Она даже не пришла на поединок. Жаль.

Дерек ринулся вперёд, Ильм отступил и вывернулся. Возможно, без зелий Дерек бы выбил меч у казначея сразу — но теперь, накачанный разгонными, Ильм сражался прекрасно, уходя от ударов владыки. Один из лучших противников, с которыми Дереку здесь доводилось сталкиваться в тренировочных поединках — и владыка не устоял. Пусть поборется ещё немного — не часто попадаются такие соперники. Хорош! Они кружили друг вокруг друга, сходились, отступали, мечи звенели — но ломать оружие казначея Дерек не спешил. Пару раз полоснул советника по руке — кровь брызнула на снег. Хватит, решил владыка, слишком долго. Как бы не пошли пересуды, что советник не так уж и виноват.

Щит Ильма выдержал три пробных удара, четвёртый расколол его наискосок. Советник отшвырнул обломки и перехватил меч двумя руками. Дерек ударил — Ильм увернулся. Небольшая атака, обманное движение, удар…. Подставленный казначеем клинок разлетелся полудюжиной осколков. Ильм остановился, молча разглядывая обломок меча у себя в руках, потом перевёл взгляд на Дерека. Вот так, усмехнулся владыка, сейчас я располосую сначала твою кольчугу, а потом спину. Лицо не стану, так и быть…

Он шагнул было вперёд, но что-то остановило его во взгляде Ильма — потрясённо-растерянном, словно советник не верил в то, что видел.

Хант отбросил обломок меча, стащил и отшвырнул в сторону шлем, и, глядя прямо в глаза Дереку, севшим голосом прохрипел:

— Невиновен….

Невиновен — осознал Дерек, чувствуя как кровь заливает глаза и шею. Один осколок рассёк владыке лоб, другой — щёку.

Толкнул меч в ножны и вытер кровь с лица.

— Господин Ильметас Хант доказал свою невиновность в поединке! — крикнул владыка в заревевшую толпу.

Ильм развернулся, пошатываясь побрёл к стоявшим у края поля телохранителям — все пришли посмотреть на своего хозяина, и все — в человеческом облике. И все — сделали шаг навстречу, подхватывая под руки.

— Телепорт домой, — схватился советник за плечо оборотня, — и лекаря… Вишенку… только Вишенку… любые деньги…

Дрожащими руками нашарил на шее амулеты и телепортировал вместе с поддерживающим его телохранителем. Остальные бросились в стороны — за целительницей.

Глава 35. В поисках меча

— Что это за балаган с поединком?

— Почему балаган? Вполне прилично… не мог же я допустить, чтобы он одним махом избавился от двух советников!

— Он теперь тебя вычислит.

— Давно пора. Давным-давно должен был всё понять — просто не хочет. И я его понимаю. Скорей бы — не представляешь, как достало! Оторвусь тогда по полной — запрусь в кузнице на трое суток, и хрен меня оттуда кто вытащит!

— Что-ооо???!!!

— Запрусь, говорю…. Прости, солнышко, сначала, конечно, запрусь с тобой на трое суток, а потом в кузнице… или всё-таки сначала в кузнице, но зато потом с тобой на полдюжиницы?

— Я подумаю. А почему бы тебе просто не поговорить с ним?

— Угу. И как ты себе это представляешь? «Здравствуй, владыка, будем знакомы?» Сначала он посмотрит на меня с глубоким сочувствием, а потом вызовет целителей на предмет проверки моего душевного здравия… или мне придётся работать целителем — заживлять синяки, которые сам же ему и наставлю… Нет уж, пусть попрыгает…

— Попрыгает? Ты хоть представляешь, чем он сейчас занят?

— Более чем: сидит в архивах, читает легенды, беседует с оружейниками, эльфами, гномами, магами, изучает летописи тёмного правления… Пусть — всё полезней, чем по денежным хранилищам таскаться.

* * *

Всё это ужё было! Дерек отшвырнул летопись. Ладно хоть, на этот раз его не выставили на посмешище, как дома, — казначей доказал невиновность, но ранения получены вроде бы случайно. Не случайно! Не бывает таких случайностей!

Две дюжины лучших оружейников, тщательно изучив собранные в поле обломки меча господина Ханта, так и не смогли сказать, был ли тот скован с каким-либо скрытым дефектом. Скорее нет, чем да, твердили они, и разве владыка никогда раньше не ломал мечи соперникам? Дерек провёл эксперимент — сломал ещё три дюжины гномьих, эльфийских и человеческих клинков, закупленных в разных оружейных мастерских, улучшив, тем самым, и без того немалое благосостояние казначея. Клинки иногда разрезались пополам — безо всякого сопротивления, иногда превосходно разлетались на осколки, но ни один из них владыку не оцарапал. Дерек сменил меч на наугад выбранный в оружейной, и сломал ещё дюжину. На пятой дюжине Дерек остановился решив, что хватит платить «Тропинке».

Начались длительные и изматывающие беседы с оружейниками, летописцами и бардами. Может, проще было побеседовать с советниками, но… что уж лгать самому себе — Дереку было стыдно смотреть им в глаза. Сами советники словно избегали владыку — господин Хант отлёживался дома, приходя в себя после действия разгонных зелий, Дагор с Радосветом большую часть времени проводили вне замка — один с агентами, другой на учениях.

Беседы ни к чему не привели. Эльфы пели и отвечали нечто маловразумительное, советуя обратиться к Роксане. Барды несли откровенную чушь про тёмный меч, который правит своим повелителем, сводя того с ума. Оружейники пожимали плечами и отводили глаза. Дерек методично обходил всех старейших кузнецов в городе, сверяясь с листом, который предоставил ему господин Дагор, и попутно проверяя список Хельма донесениями своих агентов. Расхождений в количестве и в именах не было: тайный советник не утаивал информацию — знал, что его перепроверят.

Очередной оружейник был стар, глуховат, подслеповат, и уже три дюжины лет как отошёл от дел. Однако на подгорный стук «свой» среагировал. После обязательной вступительной беседы, из которой выяснилось, что старик не возвращается под горы потому, что очень жалко бросать дом с роскошным подвалом, в котором прожил почти всю жизнь, да и некуда ему там податься, не правнукам же мешаться, Дерек перешёл к поединку.

— … Случайностей не бывает, — подытожил владыка. — Я бы хотел узнать от вас, как такое могло произойти?

Старик не задумался ни на мгновение:

— По всей видимости, владыка, ваш меч посчитал, что господин Хант невиновен. Или, если и виновен, что вам всё равно не найти никого лучше на его место. И это правда. Не знаю, как с казной, но торговлю оружием «Тропинка» наладила знатно.

Старик принадлежал к гильдии оружейников, но давно уже не работал, потому заступаться за Ильма с целью не навлечь гнев непосредственного начальства никак не мог. Дерек до сих пор удивлялся, что оружейники не возмущаются правом «Тропинки» на единоличную торговлю — скорее наоборот. Но чтобы так считал его меч?

— Меч посчитал? — уточнил Дерек. — Ну ладно, что он мощный магический артефакт, — старик вздрогнул и покачал головой, — я ещё понимаю. Но как он мог что-то посчитать, да ещё вопреки моему мнению? Вы полагаете, я не осознавал, что делал?

Старик пожевал губами, простучал пальцами по столу «вполне возможно…», потом поморгал, снова пожевал, и принялся вкратце и на полном серьёзе излагать Дереку то, что он уже выслушал от певцов раз тридцать:

— Видите ли, эээ… меч, который вы взяли, это… эээ… в некотором роде… не совсем меч… Говорят, — но я не знаю, правда ли это, — что он, как бы это выразиться…. имеет разум…

— И в какое место он этот разум имеет? — Дерек был готов поклясться, что вопрос сорвался у него с языка помимо воли и совершенно внезапно, но, возможно, сказалось слишком долгое общение со свободными на язык советниками. Мало того, он, едва ли не в пятый раз за всё время изучения музыкальной составляющей языка, умудрился без единой фальшивой ноты сопроводить слова абсолютно непристойной эльфийской мелодией. В ней уточнялось, чей конкретно разум меч имеет — свой или Дерека.

Собеседник посмотрел на владыку с нескрываемым осуждением.

— Простите, — смутился Дерек, — простите, продолжайте, пожалуйста…

— …и, мало того, что он… наделён разумом, — с нажимом продолжил старик, — так он ещё, говорят, обладает свойствами личности, и скорее всего… эээ…. личностью и является. Ходят также слухи, что он может принимать человеческий облик и разговаривать со своим владельцем… Кто говорит, что вид его ужасен — он уродлив и покрыт шрамами, кто, наоборот, утверждает, что это муж дивной красоты…

— Вот этот меч? — уточнил владыка и потянул клинок из ножен.

Старик отшатнулся. Дерек поспешно толкнул клинок обратно. Наступило молчание. Чему я удивляюсь, думал Дерек, а то мне не говорили, что у меча сложный характер. А я для себя не переводил эти слова как: артефакт не всегда предсказуем. И на тебе — личность… этого только не хватало.

— Может быть, — осторожно начал Дерек, — будет разумно взять другой меч?

Старик задумчиво разглядывал владыку. Потом медленно покачал головой.

— Вряд ли это поможет, — неспешно протянул он. — Видите ли… ммм… многие владыки ходили без меча на поясе… он сам появлялся в руке во время опасности. Дело не в…ммм… форме… дело в вас самих. Меч — он внутри владыки. Это ваша вторая составляющая, ваша вторая половина… меч составляет единое целое со своим повелителем… возьмёте другой — ваша половина переселится в него, как в новый дом…

«Моя вторая половина — Талина!», — обозлился Дерек. — «Никак не меч!» Но вслух произнёс:

— Не понял — так он во мне, или, если он переселится в новый дом — всё-таки в ножнах? Нет ли здесь противоречия?

После длительных раздумий гном выдал:

— Не знаю. Наверное, он может находиться и там и там, по желанию. Где ему удобнее.

Дерек выслушал ещё несколько предположений, не содержащих в себе ничего нового, заплатил гному, и снова отправился в архивы — перечитывать всё заново в поисках подтверждения или опровержения полученной информации. Он бы и бардов выслушал ещё раз, если б те не были столь многословны.

Затем он вызвал к себе госпожу Аремиилиннь Теарлиинь Вишенку. Нет, не вызвал — передал через секретаря нижайшую просьбу навестить владыку в любое удобное для неё время дня.

Магичка пришла под вечер — и Дерек снова пожалел, что не сделал её советником.

— Слушаю вас, владыка, — сказала она, усаживаясь в кресле. — Судя по вашим словам, дело не особо спешное.

— Не спешное, — Дерек вложил в голос как можно больше уважения. — Но очень деликатное. Мне потребовались ответы на некоторые не совсем… лёгкие… вопросы.

— Слушаю вас.

— Видите ли, — приходилось начинать очень издалека, — вы, наверняка наслышаны о событиях в замке, приведших к поединку, в связи с этим вопрос — каково здоровье господина Ханта?

Магичка удивлёно взглянула на владыку.

— Опасности для жизни нет, — спокойно ответила она. — Как вы знаете, употребление стимулирующих зелий приводит к чрезвычайно неприятным последствиям для здоровья, которые сопоставимы с последствиями очень длительной голодовки и сильного отравления. Но господин Хант на третий день начал ходить по дому и, думаю, смог бы уже приступить к исполнению обязанностей советника. Впрочем, если в течение дюжиницы после поединка он не выйдет на работу — это нормально. Если вы о дозировке, которую ему подобрали — маги сработали безупречно, отравиться он не мог.

— У меня несколько другой вопрос, — Дерек сделал вид, что смутился. — Понимаете, в Кружанске господин Хант отдал кровь для лечения моей жены…

Госпожа Вишенка удивлённо приподняла брови.

— … я слышал, что, если маг нечистоплотен, это может привести к шантажу с его стороны. Как вы считаете — возможны ли угрозы господину Ханту со стороны лекаря?

— В Кружанске только один лекарь — Тревилер, и это возможно, — ни на секунду не задумалась магичка. — Поэтому вы и позволили господину Ханту доказать свою невиновность? Это благородно, владыка.

Если б это было так, вздохнул Дерек, но вслух спросил:

— Вы не заметили ничего похожего?

— Нет, но я и не искала, — целительница помрачнела.

— А вы смогли бы найти?

— Думаю, да.

Они договорились на том, что госпожа Вишенка ещё раз проверит здоровье казначея. Потом — на том, что надо бы как-то очень осторожно изучить и здоровье второго советника. Ну а относительно первого и четвёртого — обязательно, и можно сделать это открыто, ведь господин Радосвет не так давно был тяжело ранен, а господин Урленой находится в крайне преклонных годах. Дерек особенно подчеркнул, что его интересуют любые странности или отклонения от нормы.

Магичка оценила свои услуги очень дорого, но к концу следующего дня Дерек получил отчёт о здоровье всех четверых советников — все были здоровы, включая господина Урленоя, и ничего, что хоть чем-то свидетельствовало бы о том, что они — не люди, Дерек в нём не нашёл.

В следующий же день вышел на работу господин Хант — исхудавший, бледный и прячущий глаза от владыки. Выдал жалованье стражникам и заперся в своём кабинете.

Ещё через два дня Дерек получил отчёты агентов: в них утверждалось, что во время тёмного правления господ Дагора, Ханта, Радосвета и Урленоя видело не менее трёх дюжин человек. В этом Дерек и не сомневался — кто же не прикроет своего начальника и боевого товарища. Агенты Хельма спокойно могли и соврать. Что касается господина Ханта — донесения пришли с юга, а для южан все сероглазые и светловолосые северяне на одно лицо, как когда-то были для самого Дерека в этом мире. Для опознания же господина Ханта по запаху пришлось бы везти сюда южных купцов, и не факт, что их показания были бы верны — на юге принято пользоваться благовониями и искажающими запах амулетами.

Дурью маюсь, думал Дерек, глядя в бумаги. Не хочу верить, что он может быть внутри, читает сейчас эти отчёты вместе со мной и смеётся над своим…кем? Повелителем ли? Не хочу. К тому же он вполне мог и один между мирами перемещаться. Показался здесь несколько раз, и опять ко мне домой. Домой. Не потому ли я не особо скучаю по дому, что ему это не нужно? Снял с пояса бич и положил на стол — хоть в нём-то он уверен. Не подводил ни разу, и не обладает свойствами личности. Ни что иное, как продолжение руки Дерека. Никакого разума, никакого скверного характера. Дерек взял бич и пошёл тренироваться — надо было отвлечься.

Вечером Талина устроила сцену ревности с обнюхиванием. Ничего не вынюхала, но всё равно потребовала оправданий. Дерек совершенно честно в третий раз рассказал ей о проблемах с казначеем, разъяснив, что мучается теперь вопросом, как с ним себя вести, что делать с недостачей, и потому все эти ночи ему было совершенно ни до чего — он выискивал возможности спасти остатки казны от признанного невиновным Ильма, который теперь шесть лет может совершенно безнаказанно её разворовывать. На этом Талина успокоилась, заявив, что не верит в виновность господина Ханта, а Дерек всю ночь изводился вопросом — где это существо? Мысль, что оно может находиться внутри него в их с Талиной спальне, вызывала сильнейшее желание тварь задушить, — знать бы ещё как добраться до её глотки! — но рушить свою семейную жизнь из-за разумной железки Дерек больше не собирался. Хватит. Нельзя всё время думать, что клинок внутри — так недолго и с ума сойти.

Когда господин Хант немного пришёл в себя, Дерек вызвал его в кабинет. Ильм был ещё бледен, глаза прятал по-прежнему, лишь изредка вскидывая тревожный взгляд на владыку. В отставку подавать он явно не собирался, но, как вести себя теперь с Дереком, тоже не знал — оба при встрече испытывали сильнейшее чувство неловкости. И обоим предстояло его преодолеть — им работать вместе. Если господин Хант сам не попросит об отставке.

— Слушаю тебя, владыка, — уставился Ильм в узор на ковре.

— Скажи мне, — вкрадчиво начал Дерек, — насколько я помню, ты ведь владеешь несколькими языками?

— Да, владыка, — несколько удивлённо ответил казначей.

— И на многих свободно разговариваешь? — продолжил владыка.

— Да, владыка, — Ильм почувствовал подвох, но не мог сообразить, в чём он.

— Тогда скажи, — полюбопытствовал Дерек, — ты на всех языках так разговариваешь?

— Как? — переспросил казначей, несколько успокаиваясь — речь шла не о денежных делах.

— Постоянно несешь какую-то похабщину, — спокойно сообщил Дерек и уставился на Ильма. Тот взглянул на владыку исподлобья и прикусил губу, нервно пригладив волосы. Дерек в упор рассматривал задёргавшегося советника.

— Простите, — взял себя в руки Ильм, — насколько могу себя вспомнить, некоторые фривольные фразы я, конечно, произношу, но уж не такие, чтобы называть их столь… эээ… резким словом. К тому же, я никогда не позволял себе… эээ… вольных высказываний в сторону вышестоящих… эээ… советников и вас, владыка.

Интересно, размышлял Дерек, он издевается или выигрывает время на обдумывание? Его ещё шесть лет трогать нельзя, может и издеваться, тем более что владыка принялся читать ему нравоучения, а вовсе не о делах разговор завёл. Хотя, с точки зрения Ильма, такое начало разговора вполне могло свидетельствовать о желании владыки вынудить советника к ещё одному поединку.

— Короче, — обозлился Дерек, — я был сегодня у одного эксперта, — Ильм побледнел и подобрался, — и он сообщил мне, что мой меч… в некотором роде… имеет разум.

Советник ощутимо расслабился: эксперт был явно не матёрый ревизор, а разум меча вряд ли мог повлиять на результат финансовых махинаций — сильно сомнительно, что оружие разбиралось в приписках и подчистках.

Дерек замолчал и воззрился на пришедшего в себя советника. Ильм изобразил требующееся по долгу службы вопросительное почтение и внимание. Они немного помолчали, и, не дождавшись словесной реакции, Дерек продолжил:

— Так вот, на эти слова, я, как последний дурак, ни с того ни с сего брякнул — «И в какое место?»

Мелодия на этот раз удалась Дереку заметно хуже, но основные ноты он спел достаточно точно.

Советник был не в том состоянии, чтобы засмеяться, но слабой усмешки сдержать не смог.

— И как же прореагировал на это эксперт? — спросил он почти с интересом. — Надеюсь, вы его не очень шокировали?

— Нет, — отчеканил Дерек, — его я не очень шокировал! Но мне показалось, что, если моё оружие и в самом деле обладает разумом, то ему могло не понравиться, что я отпускаю в его сторону идиотские шутки в твоем стиле!

Чего он добивался, Дерек и сам сказать не мог — изучал ли реакцию советника, которая косвенно подтвердила бы или опровергла слова гнома, хотел ли позлить получившего полную безнаказанность казначея, или всё-таки пытался проверить возникшие у него во время поединка подозрения, но результат превзошёл все его ожидания: Ильм откровенно перепугался — прикусил губу и подавил движение броситься вон из кабинета. Едва не с ужасом покосился на стоящий у камина меч. Дерек внимательно следил за ним, но утверждать, что казначей переигрывает, не мог.

— П-простите, владыка, — осторожно начал Ильм, тщетно стараясь отвести взгляд от ножен, в которых находилось разумное оружие, — но вы… вы явно пытаетесь поссорить меня с… со своим оружием. Если ваш м… ваше оружие посчитало в поединке, что на мне нет вины, то не надо плести интриги и возводить на меня напраслину, что это якобы из-за меня вы так неосторожно выразились в его адрес.

Ильм перевёл дыхание и всё-таки вытер со лба пот. Взгляда от меча он по-прежнему не отводил.

— Я всегда — всегда! — казначей постепенно приходил в себя, — относился к владыкам и их оружию с огромным уважением и почтением, да, уважением и почтением, и никогда не позволил бы себе подобных слов в адрес… обоих. Мне кажется, владыка, что вы просто боитесь, что в случае следующего поединка меня… опять посчитают невиновным, и пытаетесь заранее принять меры, чтобы создать обо мне негативное впечатление у… чтобы создать обо мне негативное впечатление.

Дерек молчал. Паника, в которую впал казначей, слова гнома полностью подтверждала. Но подтверждала ли она подозрения самого владыки? Нет — Ильм в поединке двигался совсем не так, как тот якобы простолюдин, что сломал его меч дома, но значило ли это хоть что-нибудь?

— В-владыка, — купец всё воодушевлялся, видимо потому, что владыка отвлёкся, а меч не проявлял признаков агрессии, — я всегда считал вас порядочным и благородным человеком! Я не смею предположить, что весь этот разговор затеян лишь с одной целью — бросить тень на мою с таким трудом и риском восстановленную репутацию! Но, если вашему величеству будет угодно, я немедленно займусь приведением своих манер в подобающий двору владыки… эээ… порядок… вид… Изволите приказать, чтобы впредь я выражался с эльфийской высокопарностью?

— По-моему, — задумчиво произнёс Дерек, глядя, как казначей всё ещё невольно поглядывает в сторону камина, — роль придворного шута подошла бы тебе как нельзя более.

— Вы не имеете права вынуждать меня подать в отставку! — в голосе Ильма страх смешался с обидой и злостью. Почувствовав, что вспылил, казначей взял себя в руки и добавил заметно спокойнее, но всё ещё с затаённой обидой в голосе, — Впрочем, если пожелаете, я могу совмещать две должности. Надо уточнить, сколько платят придворным шутам в южных королевствах, и пересчитать по курсу…

— Вон! — сорвался Дерек. — И попробуй только провороваться к концу полудюжиницы — второй раз тебе так не повезёт!

Ильм мешкать не стал — к концу фразы дверь за ним уже закрылась.

Дерек уставился ему вслед — уверенности, что казначей над ним не издевается, по-прежнему не было.

Следующие дни Дерек следил за советниками и снова задавал вопросы оружейникам — по поводу тёмного владыки. Это не внушало подозрений — ничего удивительного, что Дерек собирает сведения о враге. Не узнал ничего, что могло бы подтвердить или опровергнуть слова гнома. Вроде бы да — у тёмного владыки есть вторая составляющая. Но в лицо её никто не видел. Так что принимает ли она человеческий облик, сказать сложно. Одно было бесспорно — меч всё же являлся разумной личностью.

Советники работали, словно ничего не случилось — мало того, Хельм по-прежнему обедал и пил с господином Хантом, несмотря на строгий приказ Дерека выяснить, куда всё-таки делись деньги, а Любозар произнёс перед владыкой речь, что не принято вынуждать к отставке того, кто признан невиновным. По словам главнокомандующего выходило, что ни в чём не повинный третий советник очень сильно переживает из-за несправедливых подозрений владыки, и Любозар искренне надеется, что Дерек не будет также вести себя и в отношении тайного советника. Хорошо, что говорил Борода об этом наедине — радостно поддакивающего советника по иностранным делам Дерек бы точно придушил. На вопрос же, не следует ли теперь отказаться от поисков казны и вора, Борода ответил, что не следует, но если её и найдут, и найдут у господина Ханта, тот всё равно будет невиновен. Мало того, деньги ему придётся оставить — он их честно выиграл в поединке.

Ладно, решил владыка, будет вам очная ставка. Без Урленоя — даже если четвёртый советник и есть тот, кого я ищу, его радостно-слабоумного кивания вслед за Бородой я точно видеть не желаю.

* * *

— Вы знаете, — честно начал Дерек, когда советники привычно расположились в креслах напротив его стола, — я очень сильно удивлён результатами поединка.

Советник по финансам задёргался, с надеждой покосившись на Хельма с главнокомандующим.

— Нет, — предупредил их возражения Дерек, — я не собираюсь оспаривать его результаты. Уверен, какое-то время нам тяжело будет работать, но потом всё наладится. Но мне хотелось бы прояснить ситуацию. Ильм, кто ковал твой меч?

— Не знаю, — мрачно ответил господин Хант. — Партия поступила от гномов, я выбрал лучший.

— Он был сделан со специальным внутренним дефектом?

Советник по финансам изумлённо уставился на владыку.

— Ты полагаешь, я не отличаю превосходный товар от никудышного? О каком дефекте вообще можно говорить — я выбирал лучший меч. Найди обломки, отдай на исследование оружейникам.

— Уже, — улыбнулся Дерек, заставив Ильма покрыться испариной.

— И что они сказали? — господин Хант перестал отводить глаза. — Но даже если и так — на результат поединка это не может повлиять. Он не оспаривается. И ты сказал, что не собираешься этого делать. Впрочем, если там и правда дефект — отыщу кузнеца, выплачу ему жалование за три дюжины лет вперёд, но клинки он мне больше поставлять не будет.

— Успокойся, — вздохнул Дерек. — Они ничего не сказали. Скорее нет, чем да, а все сомнения отнесли на счёт моего удара. Так вот я и хочу узнать — как ты умудрился так подставить свой клинок?

— Я умудрился? — не понял Ильм.

Борода и Хельм переглянулись.

— Ты, ты, кто же ещё, — подтвердил Дерек.

— Владыка, — подал голос господин Хант, после некоторой заминки, — ну подумай сам — твой удар непредсказуем. Чтобы осколки полетели точно в нужном направлении, я должен был подставить меч единственным строго рассчитанным образом, и это при том, что я не представлял себе, куда именно и с какой силой ты ударишь… разве возможно так рассчитать удар? Я, конечно, неплохо владею мечом, но… точно не смог бы…

— А кто, — тут же ухватился за долго подготавливаемую возможность Дерек, — кто бы смог?

Советники, как один, со смешанным чувством благоговения и уважения взглянули на владыку.

— Есть ли в этом мире человек, — с нажимом продолжил Дерек, — который смог бы выковать меч с чётко рассчитанным дефектом, раскалывающийся при ударе на несколько частей, каждая из которых летит по строго заданной траектории? Есть ли в этом мире человек, который смог бы подставить такой меч — или вообще любой меч — единственно возможным образом, в единственно возможный момент?

Первый и второй советники дружно повернулись в сторону третьего. Господин Хант вцепился в подлокотники кресла, а вместо него ответил главнокомандующий:

— Ты не совсем правильно ставишь вопрос, владыка. Вернее, забыл про ещё одну возможность. Можно ведь спросить и так: есть ли в этом мире человек, который смог бы ударить единственно возможным способом, в единственно возможный момент, так, чтобы любой клинок, а не только клинок с дефектом, разлетелся именно так, как ему требуется? И любой житель страны, а не только мы трое, тебе ответит — такой человек есть.

Взгляды всех советников скрестились на Дереке, а потом дружно сошлись на столешнице.

— Есть? — уточнил Дерек. — И кто?

— Ты, владыка, — просто ответил главнокомандующий.

Подобного таланта Дерек за собой не знал.

— Не знаю, способен ли я на такое, — терпеливо разъяснил он Бороде, — но я точно знаю, что сделать это без моего желания невозможно. А я не собирался оправдывать господина Ханта. И, увы, и сейчас не верю в его невиновность.

Ильм дёрнулся, словно собираясь что-то возразить, исподлобья взглянул на владыку, и не выдержал:

— Я не подам в отставку, владыка. Ты не имеешь права меня вынуждать.

— И не вынуждаю, — отмахнулся Дерек. — Меня сейчас другое интересует — неужели, кроме меня этого никто не может?

— Есть ещё один… — Борода замялся, — …кто бы точно смог. Твой меч, владыка.

Дерек подался вперёд. Разговор пришёл, наконец, к тому, чего он и добивался.

— Да, — согласился он, — не скрою, раньше я считал, что все разговоры о разумности и непредсказуемом характере моего меча — сказки или иносказания. Но теперь я наконец уверился, что клинок действительно разумен. Мало того, я даже согласен с тем, что он может находиться как внутри вот этого меча, так и внутри меня самого. Не скажу, что это открытие меня радует. Хотелось бы услышать ваше мнение — насколько это возможно?

Наступило молчание. Советники переглянулись, и главнокомандующий слегка кивнул Ильму. Второй советник вздохнул.

— Простите, владыка, — казначей, как всегда, начал осторожно и с опаской, и даже сопроводил свои слова мелодией уважения и восхищения, — не так давно вы вызывали меня, чтобы… эээ… потребовать выражаться более… эээ… изысканно. Ещё тогда вы сообщили мне, что ваш клинок…разумен. Не стану скрывать, я знал об этом и раньше.

Борода одобрительно хмыкнул.

— Так это давно всем известно, — перебил Хельм восторженную мелодию советника по финансам, — владыку больше интересовало, находится ли он внутри него самого или внутри его меча. Отвечу: возможны оба варианта — то там, то там, как бы на два дома. Насколько я понимаю, владыка, вы предпочли бы второй вариант? Или первый? Но это не от вас и не от нас зависит. Позвольте спросить, зачем мы вам понадобились? Подтвердить ваши догадки? Подтверждаем.

— Меня интересует третий вариант, — улыбнулся Дерек. — Что вы скажете о нём?

Советники переглянулись. Дерек подумал, что Хельм давно относится с симпатией к советнику по финансам. Пожалуй, с тех пор, как тот отдал кровь для Талины. И тайный с Бородой ничуть не усомнились в справедливости исхода поединка. Усомнился в ней только один человек — сам владыка.

Парни пожали плечами и вопросительно уставились на Дерека. Главнокомандующий впервые посмотрел на советников откровенно изучающе. Вопрос задал Хельм — как более решительный.

— Третий вариант? — спросил он с удивлением. — В чём он заключается?

— Вот именно это я от вас и хочу услышать, — все трое вели себя как всегда: казначей слегка нервничал, тайный шёл прямо и не боялся, Борода молча одобрял или не одобрял поведение советников. Но теперь они снова непонимающе уставились друг на друга. Дерек прикинул, что смельчака мечу сыграть проще, зато человека осторожного и расчётливого — интереснее. И от чего зависит выбор — не скажешь, потому что характер клинка ему неизвестен. Как неизвестно и его финансовое положение. И станет ли он кого-то изображать, или будет вести себя согласно своему характеру — тоже. И вообще — какой характер может быть у оружия? Самый простой ответ — безжалостный. Тогда оба не подходят. Нет — тогда не подходят все трое, и имеет смысл больше разузнать о четвёртом советнике. Ну не Урленой же это, в самом деле!

— Что относительно третьего варианта? — напомнил Дерек.

— Э… — замялся Ильм, — это вы о том, что… эээ… ну насчёт человеческого облика?

Хельм чуть улыбнулся и недоумённо пожал плечами. Борода одобрительно крякнул.

— Не сказал бы, что эти данные строго секретны, — сообщил тайный. — К тому же и не подтверждены. Скорее — легенды. Но о них не принято трепаться на каждом углу с первым встречным.

— Согласен, — к Ильму вернулось спокойствие. — Одно лишь небольшое уточнение: кабинет владыки — всё же не каждый угол, а сам владыка и три первых советника — далеко не первые встречные. Простите, владыка, я искренне благодарен вашей второй половине за спасение моей чес… эээ… репутации, но, надеюсь, в том что я озвучил некоторые слухи, нет ничего недозволенного, поскольку нас здесь только четверо, и вы все, — но обращался он только к Дереку, делая ударение на слове все, — похоже, с этими легендами знакомы… надеюсь, вы все не сочтёте мои слова разглашением государственной тайны… хотя я не понимаю, какая опасность может грозить неуязвимому… неуязвимой личности…если только… вне вашего тела, владыка, простите… ваша вторая половина уязвима? Но это не доказано, и вообще не факт, что данная легенда правдива… — и он бросил настороженный взгляд на Хельма. Тот, в свою очередь, заинтересованно разглядывал казначея, иногда пытаясь развернуться к Любозару.

В глазу главнокомандующего впервые загорелся настоящий охотничий азарт, смешанный с неподдельным интересом и восхищением.

А Дерек изучал всех троих. И казалось ему, что он ошибся. Советники откровенно начали подозревать друг друга.

— Владыка, — озвучил его сомнения тайный, — вы нас, что ли, подозреваете? А зачем нам прятать от вас своё истинное лицо? Я знаю легенды, что предыдущие владыки слышали голос оружия внутри себя. Вы ничего подобного не говорили, но, может быть, считали данное явление не совсем… обычным.

Никаких голосов Дерек не слышал. Нет, вспомнил он, один раз было — ещё дома… и не сказать, чтобы внутри…И Хельм в чём-то прав. Зачем?

— Не слышал я голосов, — угрюмо сообщил владыка, — в этом мире — точно не слышал.

Тут ему стало стыдно, и он добавил:

— Я хотел просто посоветоваться, на случай если это правда… Можно ли его как-то вычислить?

— Вычислить? — заинтересовался бывший сыщик. — Можно попробовать. Но для начала неплохо бы знать ответы на некоторые вопросы: например — может ли меч менять внешность? Она у него разная, или всё же он обладает некоторым постоянным обликом?

— Если может, — советника по финансам тоже захватил азарт поиска, — мы его никак не вычислим — сегодня он похож на тебя, завтра — на меня, послезавтра… — он ненадолго замолчал и вдруг оживился: — Стой, а что если он может менять не только внешность? Что если…

— Нет! — хватил кулаком по столу Дерек, останавливая вновь зарвавшегося казначея. — Выяснять, может ли меч менять пол, мы не будем! Никаких Роксан в этом качестве!

Ильм резко побледнел. Вот и замечательно, может, перестанет наконец сходить по ней с ума. Так ведь и всей казны лишиться недолго.

— Никакого женского облика! — рявкнул Дерек. — Считаем, что это мужчина постоянной наружности, и что в двух местах одновременно он тоже находиться не может!

Советники задумались.

— А что, — протянул вдруг Хельм, — идея с Роксаной…

Взглянул на Дерека и осёкся.

— Не знаю, владыка, — смутился тайный. — Это может быть кто угодно из твоего окружения, если же считать, что это кто-то из нас… маловероятно. Всё-таки оружие должно находиться при владыке, и надёжнее всего — внутри. Хотя, если вспомнить случай….

Он запнулся. Ему тоже не хотелось вспоминать случай с единорогом.

— … случай с кубком, когда ты его смял, а не разрезал… но это можно списать на характер клинка…

— А украденную казну и выигранный поединок? — быстро вклинился Дерек.

Ильм вздрогнул, Борода же с Хельмом осуждающе покачали головами.

— Владыка, ты подумай, куда ты клонишь, — казначей пытался не смотреть в сторону тайного советника. — Ты хочешь сказать, что я договорился с твоим мечом обчистить казну, а он обещал мне прикрытие в поединке?! Прости, это даже не смешно…

— Не договорился, — насмешливо поправил тайный, — а вступил с холодным оружием в преступный сговор с целью похищения денежных средств. Владыка, это действительно несерьёзно.

— Ну почему, — улыбнулся Дерек казначею, — он вполне мог тебя об этом… попросить, и ты б всё сам вынес, и наверняка не побежал бы ко мне с доносом. А в обмен — да, прикрытие.

— А то ещё так можно, — согласился Ильм, — владыка решил отблагодарить советников за верную службу. Действительно, что может быть удачнее — казна полна, служба безопасности работает, своя система агентов, не зависящих от второго советника, налажена, — пора бы и отблагодарить тех, кто привёл к власти. Тем более если у них этой самой власти тоже оказалось немеряно… Чем отблагодарить? А поощрить эльфийскими золотыми из казны, да и в отставку… и свалить всё на оружие, которое никто никогда не видел. Удобно, не правда ли?

— Хватит! — прервал его Дерек. — Если тебя признали невиновным, это не значит, что теперь можно нести любой бред! Я знаю, что вы все об этом думали, но деньги взял не я. Понятно?

Советники замолчали. Им было понятно. Вот только верили ли?

— Ладно, — примирительно сказал Дерек. — Оставим взаимные подозрения и вернёмся к мечу — нет никаких предложений, как его вычислить?

Казначей попытался сдержать мерзкую ухмылку. Взглянул на Хельма, хотел что-то сказать, потом передумал. Испугался, понял Дерек. Или делает вид, что испугался.

— Слушаю тебя, — тон Дерека не допускал возражений. — Говори.

Ильм посмотрел сначала на Дерека, потом — на его меч, затем — на Хельма, следом — на главнокомандующего, и, наконец, решился:

— Простите меня все вы, — начал он, — можно, мою мысль озвучит тайный? Если сочтёт… уместной?

Наклонился к уху второго советника и шепнул пару слов. Хельм глубоко и надолго задумался, иногда с сомнением поглядывая в сторону Бороды.

— Да, владыка, — хмуро сообщил он после длительных раздумий, — возможно, мысль здравая. Поскольку оружие, оно, в некотором роде, железное или стальное, то, скорее всего, очень не любит воду. Так вот — надо устроить заплыв на ту сторону реки для всех приближенных к вам. Кто откажется или… — он развёл руками, — вдруг утонет, тот стало быть, и есть первый подозреваемый. Замаскировать всё это под соревнование, и победителю выдать приз. Надо только попросить магов лёд на реке растопить — до лета ой как далеко. Но ничего — зимнее плавание даже интереснее.

И советники дружно, хоть и слегка нервно, захохотали.

— Уволь, владыка, — отсмеялся, наконец, Борода, — мне всё ж не четыре и даже уже не пять дюжин, чтоб перед девицами свою красоту демонстрировать. Я, если хочешь, поплыву — но только один или вместе с тобой. И воду пусть немного подогреют.

Надо просто спросить, подумал Дерек. И кто-то из них просто соврёт. Или оба скажут правду. И всё равно я ничему не поверю. И вообще, может быть, всё это блажь и меч внутри меня. Как же я этого не хочу! Легче думать, что клинок лежит в ножнах. Или ходит по дворцу.

— Хорошо, — вежливо оскалился Дерек, — так и сделаем. Я нахожу, что совет очень полезный. И не вздумайте утонуть или приплыть последними — не опозорьте звание советников. И не попадите под подозрение. Ильм, выпиши на себя с Хельмом по пять серебрушек из казны — за хороший совет и удачное исполнение ролей придворных шутов.

* * *

Подготовка к заплыву заняла семь дней, сам же заплыв проходил в два этапа по три дюжины пловцов в каждом. Главнокомандующий и советник по внешней политике не участвовали из-за возраста. На первом этапе тайный занял восьмое место, а казначей в первую дюжину не попал, пропустив впереди себя трёх человек. В итоговом заплыве Хельм занял десятое место. Последним приплыл повар, который и так был вне подозрений. Первое место занял дюжинник второй дюжины гвардейцев, получивший в награду коня. Утопленников не было — за этим следили разбуженные от зимней спячки тритоны. Замёрзших — тоже, за этим следили маги. К тому же на берегу горели костры, рядом с которыми стояли торговцы горячими и горячительными напитками. Отказавшихся плыть насчитали пять человек. Зрители неплохо развлеклись, и просили повторить соревнование на следующий год. Более всех остались довольны женщины. Обсуждение волос, фигур, красоты и прочих достоинств участников заплыва грозило затянуться почти на всю следующую дюжиницу. Хельм с его мерцающими глазами и длинными волосами оказался вне конкуренции и по всем остальным параметрам, так что Ульрике пришлось раскидывать окруживших его после заплыва девиц. Труда это для неё не составило, поскольку специально для этих целей она ещё два года назад наняла себе лучших учителей по кулачному бою и уличным дракам и, подстёгиваемая горячим личным интересом, достигла в этих искусствах немалых успехов.

Единственный же вывод, который Дерек сделал для себя — нужно срочно учиться нормально плавать. Последним он бы не пришёл, но и в первую дюжину не попал бы. Следующее утро владыка начал с тренировки по плаванию. Стальной тяжести в ногах, отвращения к воде или нежелания нырять Дерек за собой не заметил. Говорило ли это об отсутствии меча внутри него, он сказать затруднялся.

* * *

Хельм, как вошедший в первую дюжину лучших пловцов, получил денежное вознаграждение — два золотых, которые они с Ильмом и отправились обмывать в крошечную и дешёвую, но вполне приличную харчевню. Советник по финансам всегда предпочитал места, где можно было поесть и выпить за полцены, и при этом вполне добротно. Они сидели за столом, разглядывая припозднившихся посетителей, и Хельм невольно ловил на себе настороженный взгляд казначея. Так нельзя больше, решил тайный.

За все последние дни третий советник не отпустил в адрес второго ни одной шутки. Ни разу ни раскритиковал ни одного предложения. Иногда чувствовалось, что господина Ханта неудержимо тянет съязвить, но он каждый раз удерживал рвущиеся наружу колкости. Четыре дня назад Хельм сознательно сглупил, но, вместо ожидаемой издёвки, услышал от казначея лишь недоумённый вопрос: «Ты настолько хорошо всё продумал? Что ж, возможно я чего-то не учёл….» Не то, чтобы Ильм во всём с ним подобострастно соглашался, но ни в чём не перечил. И вообще усиленно демонстрировал свою лояльность. Несколько раз Хельм ловил на себе его настороженный и изучающий взгляд… А позавчера господин Хант умудрился переплатить две серебрушки по счёту, когда хозяйка по ошибке записала на него три кружки пива и копчёного леща. Нет, кутили они, конечно, знатно, но ранее такого с казначеем не случалось — он и при большем изобилии помнил, что заказывал, и обсчитать его было невозможно даже на медяшку. Так нельзя дальше, решил Хельм, пусть он мне и не поверит…

— Не смотри на меня с такой подозрительностью, у тебя зубы только что не стучат, — начал он, расправившись с ужином, — ты можешь мне не верить, но я точно знаю, что меч — не я.

— Да? — осторожно спросил казначей. — Ты в этом уверен?

— Уж в чём в чём, а в этом я уверен, — как можно убедительнее заявил Хельм. — Успокойся — не я.

— А кто тогда? — Ильм взял кружку с пивом и уставился в неё, словно ожидал увидеть ответ на дне.

— Я думаю, что на этот раз владыка перемудрил, — попытался успокоить казначея второй советник, — и меч находится у него либо на поясе, либо… ну где-то там, внутри.

— А если Дерек прав? — не унимался казначей, отыскивая истину уже в глотке пива.

— Видишь ли, — ответ у Хельма был давно готов, — тогда я просто не думаю, что его надо искать или вычислять — в любом облике вреда Дереку или стране он не принесёт. Да и зачем ему принимать человеческий облик — находиться… вместе с Дереком значительно удобнее. Так что вероятнее всего, что среди нас его нет.

— Угу, — согласился казначей, — и какова эта вероятность?

— Девять дюжин шансов из куля! — брякнул Хельм наобум: дотошность и осторожность казначея начали его раздражать.

— Значит девять дюжин из дюжины дюжин, — Ильм задумчиво отхлебнул пива, — это те же девять шансов из дюжины, или три из четырёх… итого — один шанс из четырёх, что он среди нас. Ты это просчитал или так просто сказал?

— Так просто, — удивился Хельм, — а что?

— Да если прикинуть, — занялся расчётами советник по финансам, — что меч либо ты, либо я, либо главнокомандующий, либо всё же у Дерека на поясе или внутри, то вот он и есть — один из нас четырёх. Этого, по-твоему, мало?

— Нет, что-то ты меня морочишь, — растерялся Хельм — у казначея были такие привычки, — как-то не так считаешь… Один шанс из четырёх, что он снаружи, и этот шанс приходится на тебя с главнокомандующим…

— Себя всё-таки припиши, — посоветовал Ильм.

— Ладно, — согласился тайный, — но этот один шанс из четырёх делится ещё между нами… тогда это одна дюжинная, что ты меня с толку сбиваешь!

— Да я так просто, не так что-то посчитал, — немедленно начал оправдываться Ильм, и неуверенно продолжил, — ну а если… а если всё-таки… ну допустим… Дерек прав… то… кто это? Ты же у нас был по сыскному делу…

Так ты не воруй эти полдюжиницы, хотел вызвериться Хельм, и никакая ревизия тебе будет не страшна! И поединок никакой не страшен!

Но не смог отказать себе в маленьком удовольствии и усмехнулся:

— Да ты, кто ж ещё.

— Да? — опешил господин Хант. — А почему?

— Ну как, — неспешно начал Хельм привычным тоном сыщика, — будем исходить из того, что меч должен сопровождать владыку с самого начала. Правильно? Вторая посылка — если клинок проявляет необычные свойства, то находиться рядом с владыкой в человеческом облике не может. Либо — меч, либо — человек. Согласен?

Казначей уставился на Хельма с неприкрытым ужасом. С усилием кивнул. Тайный продолжил:

— Мы с тобой с самого начала были вместе с владыкой, когда он рубил алмаз — нас обоих рядом не было, когда плющил кубок — оба присутствовали, в шахту за Талиной ты не полез, за главнокомандующим тоже не поехал: где был всё это время — неизвестно. Ты меня, правда, тоже не видел, но это к делу не относится. Поединок этот — меч можно снаружи расколоть, но ведь Дерек может быть и прав: можно и свой выковать так, чтоб он на несколько осколков разлетелся?

Хельм дотошно перечислял все улики, насмешливо глядя на покрывающегося пятнами и испариной казначея, пока тот не уставился в наполовину опустевший кубок. Когда тайный дошёл до того, что не видел господина Ханта в оказавшейся Кружанском Сторожее после нападения тёмного, Ильм жестом подозвал служанку и потребовал три бутыли первача и два кувшина пива. Отхлебнул половину, стуча зубами о край горлышка, и тупо уставился в тарелку, продолжая выслушивать доказательства. На каждой новой фразе Хельм не забывал повторять «меня ты тоже видеть не мог, но это к делу не относится», доводя казначея до всё новых и новых глотков самогона.

— Так что мечом может быть, как совершенно правильно предположил Дерек, только один из нас, — закончил тайный. — Главнокомандующего всё-таки исключим, он слишком долго служит владыкам, и всё время был у них на виду. Согласен?

Ильм стиснул кружку побелевшими пальцами, пытаясь вжаться в стул.

— Ну и поскольку мы только что выяснили, — злорадно ухмыльнулся Хельм, — что меч — не я, то, стало быть, это — ты.

— Угу, — выдохнул казначей и перевёл оторопелый взгляд с кружки на бутыль, после чего налил себе на треть самогона, залпом выпил, немного подумал, и запил пивом.

Хельм выжидающе уставился на него.

— Простите, господин тайный советник… — начал Ильм, запнулся, и выпил ещё, — д-да, прости, Хельм-м-ммидар, да, я, к-конечно, слышал, что у… у… свет-тлого меча… это… да… своеобразное… это… чувство… юмора… недоступное…некоторым… обычным… да… людям… П-простите, господин тайный советник…

Казначей ёрзал на стуле, взгляд его то мутнел, то просветлялся. Он выпил ещё первача и снова запил пивом, но хмель упорно не желал одерживать победу над старательно заглушаемым ужасом. Не брал самогон советника по финансам.

— Н-надеюсь, — Ильм сделал ещё пару глотков из бутыли и кружки поочерёдно, пытаясь унять дрожь в руках, — надеюсь, я… я… я… справляюсь со своими обязанностями? И… вы… ты… Хельм, ты ведь… смеёшься… в смысле… это… издеваешься…. простите, господин… советник… Хельм… я хотел сказать… в смысле это… прости… как его… прикалываешься? М-меч… он ведь… внутри… правда?

Казначей выглядел таким потерянным, что тайному расхотелось шутить дальше — а то как бы Ильм сегодня вообще за весь ужин не заплатил.

— Да, — засмеялся он, — конечно, прикалываюсь… Я совершенно уверен, что меч внутри.

И почувствовал, как обида, недоумение и растерянность оставляют советника по финансам. Ильм допил пиво, поставил кружку на стол, взглянул на тайного неожиданно тепло и по-дружески, чуть улыбнулся и сказал:

— А зря. Фактам иногда можно доверять. Меня зовут Мих. Михаил.

Хельм посмотрел на сидящего напротив человека и — поверил. Сразу. Надо схватиться за голову, подумал тайный, вот так, как обычно это делал Ильм, схватиться за голову и застонать: «Ой я дурааак!» Надо, это спасёт меня от позора. Но язык прилип к нёбу, а зубы сами по себе задумали пуститься в пляс.

Третий советник всё так же спокойно и дружелюбно смотрел на второго.

А я ещё насмехался над ним, подумал тайный. Вот прямо сейчас и… и кто над кем здесь издевался? Я пил с ним, я заступался за него… я даже душил его… почему же теперь у меня стучат зубы? Человек как человек. Мало ли какие у кого способности, у меня вон глаза цвет меняют. Стыдно-то как — перепугался, ещё и руки трястись начинают.

— Знаешь, — чуть грустно улыбнулся Ильм, — ты, наверно, единственный, кто посчитал, что я человек, а не существо. И вообще — ты столько пил со мной, и даже, помнится, душил меня, так почему же сейчас тебе страшно?

Зато это полностью определяет исход поединка, подумал тайный. И выбор Роксаны.

— Наверное, — нашёлся Хельм, чувствуя, как уходит страх, — я боюсь, что ты скажешь, что не оправдал я такой высокой должности… тебя не вычислил, а должен был. А когда в шутку и вычислил — сам себе не поверил… Ой я дурааак!

И всё-таки схватился за голову.

…Надо бы для порядка потребовать доказательств, подумал Хельм, когда они выпили ещё. Но я — не владыка… и я — верю. Не сомневаюсь. И что теперь сказать Дереку?

— А ничего, — ответил на невысказанный вопрос казначей. — В конце концов ему никто не мешает поговорить со мной… в том облике. Зачем искать, если можно позвать? Сам додумается рано или поздно. Нет, я не телепат. Правда.

Они пили, как пили всегда. Словно ничего не изменилось. Когда настала пора расходиться, Хельм решился:

— Постой, самое главное. Один вопрос, только не ври, ладно? Каков бы ни был ответ — скажи правду.

— Ладно, — согласился Ильм.

— У нас есть проводник?

— Ты знаешь главные вопросы, — улыбнулся советник по финансам. — Да. У нас есть проводник. Всё не напрасно. И эльфы правы — у Падающего ещё есть надежда.

На улице было морозно и тихо. Снег скрипел под сапогами, а луна светила так ярко, что видно было на несколько дюжин шагов вперёд. Невдалеке упоённо помахивающий новым хвостом Ингур и телохранитель Ильма заигрывали с невысокой рыжей гончей — наверняка агентом Дерека. Хельм привычно проверил «завесу тишины» — работает. Советник по финансам наклонился к сугробу, пытаясь слепить снежок и запустить им в агентов, но снег был слишком рассыпчат, и он лишь махнул рукой.

— Слушай, — спохватился тайный, с ужасом понимая, что полностью забыл про свои обязанности, — а что с казной? Всё-таки твоя работа?

— Ничего не знаю, — привычно забормотал господин Хант, — признан невиновным, вне всяких подозрений… ну прости, так сильно тебя подставил — не рассчитал, что у Дерека настолько расторопная агентура… не для себя ж старался, на благо страны! Я к этому сволочному туннелю полкуля лет подбираюсь, а тут такая возможность… к очередной ревизии всё бы вернул… и верну…

Глава 36. Личный вопрос

Через полдюжиницы Дерек сдался. Не ехать же к эльфам в надежде, что король или его первый советник укажут на кого-то из подозреваемых. Если его величество Даэлеренеальдиэриэль и узнает меч в лицо, то наверняка промолчит.

— Ладно, — владыка вытащил клинок из ножен и положил перед собой, — понимаю, вычислять тебя бессмысленно. Но давай, что ли, поговорим по-дружески, выпьем. Пора познакомиться, не возражаешь?

Клинок спокойно лежал на столе, не подавая никаких признаков разума или жизни. Дерек вздохнул и повторил просьбу ещё раз. Хотя какой смысл — если меч ходит по дворцу, то перед владыкой — всего лишь обманка, которая ничего не услышит. Прекрасный клинок, но — не тот.

В дверь постучали. Дерек спрятал меч, выслушал секретаря, и изволил принять представителя Торговой гильдии. Вслед за ним владыку посетили: три первых советника с совершенно пустячными делами, два адъютанта, Талина — потому что соскучилась, гонец от повара — с вопросом об ужине, Ренина — с куклой, нянькой, игрушечным арбалетом и почти настоящим мечом на поясе, ещё один гонец от повара — с уточнениями, и посланник от гномов, строящих пятый и шестой нижние этажи — когда ж наконец Талина успокоится, не десять же дюжин этажей вниз рыть! — с восьмым по счёту проектом улучшения строительства. Каждый раз после ухода очередного посетителя владыка меч доставал, и при новом стуке в дверь — прятал. Клинок молчал, по-прежнему не подавая признаков жизни. Посетители тоже не спешили утверждать, что они именно те, кого ждёт Дерек.

— И что ты решил? — обратился Дерек к мечу после ухода гнома, бездоказательно подозревая, что вся эта кутерьма с посетителями именно клинком и спровоцирована. — Поговорим?

Меч продолжал безмятежно лежать на столе посреди бумаг, и Дерек начал подумывать — а не усомниться ли ему в собственном душевном здравии? Или лучше усомниться в душевном здравии меча?

В дверь в очередной раз постучали. Владыка снова вложил клинок в ножны. Секретарь под руку ввёл в кабинет сгорбленного и шаркающего пятого советника. Дождался… решил Дерек. Эта железная скотина точно меня дразнит… или… неужели это всё-таки советник по иностранным делам? Не может быть…

— Владыка, — неспешно проскрипел Урленой, — вы желали меня видеть?

Дерек очень сомневался, что желал видеть именно Урленоя, поддерживаемого на ногах секретарём. Предложить ему сесть? Но о чём с ним говорить? Об… оружии? С другой стороны… нет! Пусть мечом окажется хоть Роксана, но не пятый же советник! Или… секретарь?!

— Возможно, — на всякий случай уклончиво ответил владыка. — Зависит от того, кто вам передал мою просьбу…

Урленой молчал, старательно обдумывая сказанное. В отсутствие Бороды это грозило затянуться на весь вечер и следующий день.

— Кто сказал вам прийти сюда?! — повысил голос Дерек — он совсем забыл, что пятый советник ещё и глуховат. — Кто именно прислал вас?!!

— Эээ… — Урленой очень хотел ответить на вопрос владыки. — Мальчик этот… Шуст…

Про третьего адъютанта Бороды Дерек не забыл, даже включил его в круг подозреваемых. Он вежливо выпроводил советника по иностранным делам, сомневаясь, что поступает правильно, и вызвал Шуста — юноше передали просьбу прислать Урленоя в кабинет владыки советники Хант и Дагор, ссылаясь на занятость своих секретарей…

Дереку стало немного спокойнее. Он приказал секретарю со всяческими удобствами доставить господина пятого советника домой, и снова достал клинок. Никаких признаков жизни — меч как меч! Но теперь Дерек был уверен — клинок его слышал. И… испытывал? Проверял терпение? Издевался?

— Хорошо, — примирительно произнёс владыка, стараясь подавить порыв шарахнуть железякой о камин. — Если не хочешь знакомиться — я перестану тебя искать. Но всё-таки — как насчёт выпить?

— Неплохо бы, — третий советник прикрыл за собой дверь. — Сейчас принесут. Не на мой вкус, но тебе должно понравиться.

Задавать вопрос, как он прошёл мимо секретаря, было бессмысленно. Как и убирать лежащий на столе меч.

— Садись, — предложил Дерек, и предлагать это тоже было бессмысленно — господин Хант уже вольготно расположился в кресле. — Всё-таки ты.

— У тебя есть возражения? — Ильм закинул ногу на ногу, демонстрируя легчайшие эльфийские сапоги.

— Они могут что-нибудь изменить? — Дерек рассматривал существо напротив, стараясь отодрать пальцы от рукояти меча.

Даже если владыка успеет приставить клинок к горлу казначея, это будет означать только одно: тот решил, что это позволительно. Скорее всего, советник по финансам просто выбьет оружие, и Дерек осознает себя с заломленной рукой и уткнувшимся носом в письменный стол. Человеку не тягаться в силе и скорости с подобными сущностями — им можно противопоставить лишь силу характера. Пальцы побелели, тело упорно норовило ринуться в атаку. Дерек усилием воли оторвал руку от меча и опёрся подбородком на сцепленные пальцы. На всякий случай — не ожидал он от себя, что ему настолько сильно захочется броситься на это существо.

— Ты совершенно прав, — согласился Ильм скорее с невысказанными мыслями, чем с вопросом. — Ты всегда вёл себя здраво. Мы сработаемся.

Что ж, он однозначно позиционирует себя мужчиной и светлым, и пока не сделал ничего такого, что откровенно бы этому противоречило. Во всяком случае женщиной его назвать никак нельзя — усмехнулся владыка. А что касательно светлого — будет возможность проверить. Всё равно — с ним ещё работать, и лучше, если они станут союзниками. Да и нехорошо как-то — сам же весь вечер звал выпить. И бывший воевода сказал первое, что пришло в голову и что грызло его всё это время:

— Знаешь, я не… успел тогда попроситься к тебе в ученики. Может, теперь ещё не поздно?

— Не поздно, — совершенно не удивился казначей. — Только зачем? Ты уже и так всё умеешь — просто не осознаёшь.

— Это не то, — ответил Дерек, — умения вложенные, и умения, добытые трудом — совсем не одно и то же. Так я могу рассчитывать на… ну хотя бы на две тренировочных схватки в полудюжиницу?

— Можешь, — засмеялся Ильм, — хоть на две каждый день. Ты же всё-таки мой повелитель…

Именно в этом Дерек сомневался очень и очень сильно. И он не станет этого проверять.

Повисло неловкое молчание. Советник потянулся к столу владыки, взял со стола колокольчик и позвонил. В распахнувшуюся дверь вошёл слуга с тремя глиняными кувшинами, двумя серебряными кубками и обеденными ложками на позолоченном подносе. Лицо его выражало торжественное недоумение, когда он ставил поднос на стол.

— Сегодня угощаю я, — широко улыбнулся казначей, — тебе должно понравиться.

И крикнул вслед уходящему слуге:

— Ещё полдюжины таргенайского и закуску! И столик для бесед!

Взял один из кувшинов, налил в кубок чуть больше обеденной ложки белой густой жидкости, добавил, судя по отсутствию запаха, обычной воды из другого кувшина, размешал и протянул Дереку.

— А себе? — не выдержал владыка.

Советник повторил те же действия со своим кубком, слегка морщась, и предложил владыке на выбор, словно укоряя за подозрительность. Дерек выбрал первый. Пригубил. Вкус отозвался давно забытым блаженством и наслаждением. Нектар. С чуть незнакомым привкусом, но — нектар! Советник отхлебнул из своего кубка, не выказывая ни малейшего удовольствия, и молча поставил его на стол. Дерек допил нектар, чуть замешкался, и не постеснялся намешать ещё. И… если напиток приходится разбавлять, то его крепость тоже можно менять? Остро захотелось рискнуть попробовать неразбавленный нектар… Наверно, советник потратил на это чудо безумные деньги. Не из пропавшей ли части казны?

— Ничего подобного, — ответил Ильм. — Полсеребрушки за кувшин простокваши, а вода вообще бесплатно, хоть и родниковая. Повар едва не упал в обморок. Пей хоть каждый день неразбавленную и кувшинами.

— Простокваши? — искренне изумился Дерек. — Я про неё слышал. Почему никогда не пробовал?

— Наверно, в тавернах и во дворце считали, что это не питьё для воинов, — пожал плечами советник. — К тому же здесь её не разбавляют. Сметану ты тоже не пробовал? Хотя что это я — все дворцовые повара обливаются горючими слезами от ваших с Талиной изысков: отварное мясо на обед, варёные в семи водах грибы или рыба на ужин, разваренные до безвкусицы каша и овощи на завтрак… какая уж тут простокваша…

— Да, — согласился Дерек, — горчица с хреном и редькой куда лучше наверно… И заметь — никто из поваров не уволился!

Прибежали слуги: со столиком, таргенайским и закусками — холодная говядина и баранина, хлеб, грибы.

— Для меня закусок ещё! — махнул рукой советник. — Нормальных! И горчицы с хреном к мясу не забудьте!

Надо было о чём-то говорить, но нектар не ударял в голову, и неловкость никуда не уходила. Придётся выпить таргенайского. Потом — не сразу после нектара.

— Так это… не ты? — Дерек коснулся лежащего на столе меча.

Казначей с неожиданной нежностью взял клинок в руки. И владыке даже не пришло в голову, что его меча касается чужая рука.

— Нет, — задумчиво улыбнулся советник, проводя кончиками пальцев по лезвию, — это — обманка. Но, согласись, прекрасная обманка. Один из лучших моих мечей — я ковал его специально для тебя, и… вложил в него очень многое. Тебе не в чем упрекнуть меня — цены ему действительно нет.

— В деньгах, — добавил Дерек. — Моя жизнь всё-таки дороже. Может, ты подвинешь кресла к огню, или этим заняться владыке?

— Нет проблем, — засмеялся казначей, бережно положил меч на стол, подтащил к камину кресла и столик, подбросил дров и по-прежнему свободно расположился у огня. — Не нервничай, я отвечу на твои вопросы. Вот хотя б и на этот — твоя жизнь и правда дороже. Но так ли уж ты жалеешь о своём выборе?

Вошёл слуга с закусками для советника. Дерек дождался, пока за ним закроется дверь и высказал то, о чём старался не думать все три года:

— Не жалею. Но — не результат ли это твоего влияния? И ещё — меня что, должны были убить? Тебе заплатили за моё исчезновение? Или… ты спас мне жизнь?

— Хотел бы соврать, — советник по финансам умел улыбаться искренне и доброжелательно, — но не стану. Ни то, ни другое. Мне никто не платил. И я не спасал тебе жизнь. По моим расчётам ты должен был пережить все покушения и стать императором. Что тебе ещё оставалось при той отменной системе безопасности и безоговорочном обожании армии? Ты прожил бы столько, сколько и здесь, но — старея, но — с кровью братьев на руках, но — в браке без любви, но — зная, что твои дети вступят на тот же путь. А теперь подумай — так ли тебе жаль трона твоего отца?

— Не жаль, — Дерек решил этот вопрос давно, ещё дома, и твёрдо был уверен — без постороннего влияния, — но… кто остановит традэрров?

— Ты сам знаешь ответы на большинство вопросов, — хмыкнул советник. — Что толку от моего? Всего лишь подтверждение твоих собственных мыслей. Ну отвоюют они пару провинций, потом новый император спохватится и найдёт хорошего воеводу — вон хоть твоего первого помощника, если он согласится. Первый раз, что ли?

Да, Дерек помнил историю — не первый, не последний… Незаменимых нет.

Он замолчал, прикидывая, удобно ли задать сидящему напротив советнику вопрос об имени.

— Бред, — хмыкнул казначей, — удобно. И даже вежливо — с моей точки зрения. Меня зовут Михаил. Мих. Никакой власти знание имени не даёт, мог бы спокойно спросить. Впрочем, не думаю, что тебе это пригодится. Я не собираюсь подавать в отставку, и потому я — Ильметас Хант. Теперь по порядку — я не телепат, но знаю людей, я действительно приглушил у тебя тоску по дому, я не влиял на твои чувства к Талине — и не влияю, не дёргайся! Нет, и не собираюсь! Нет, и третьим с вами в постели я никогда не был! Я ж ей кровный брат… Что ж ты так психуешь… выпей, что ли, сам же предлагал…

Дереку стало не по себе — хоть меч и отрицал, что читает мысли… Таргенайское после нектара показалось невыносимой бурдой. Дерек махнул рукой и намешал себе ещё простокваши с водой — совсем другое дело!

— Успокойся, я не телепат, — повторил Ильм. — Но предугадать вопросы, которые задаст человек, не составляет сложности для того, кто видел столько, сколько я. Вот не надо, не надо — ты прекрасно знаешь, чем закончится попытка кинуться на меня! Я говорю тебе чистую правду. Того, чего я не хочу сказать, я просто не скажу, но врать не стану. О чём ты думал, когда звал меня? Где твоё самообладание?

Дерек как раз считал, что владеет собой отменно.

— Значит, не влияешь, — ещё один кубок нектара слегка успокоил владыку. — Совсем?

— На психику — совсем, — советник говорил спокойно и миролюбиво, — за исключением тоски по дому. На здоровье — да, влияю. Это не опасно. Не был, не был, честное слово! Ну не был!

Стало быть, влиять на психику — опасно, сделал вывод Дерек.

Все вопросы куда-то исчезли. Советник с комфортом расположился напротив камина, закусывая сыром таргенайское — и выглядел лишь чуть наглее, чем обычно. Дерек почему-то думал, что он станет мерцать и просвечивать. Но Ильм пил, щурился на огонь, и мерцали в комнате лишь отблески языков пламени.

— И что меня ждёт? — у Дерека были свои планы, но существо напротив вполне могло иметь свои. Кто знает, к чему оно стремится — может, к господству над всем этим миром….

— Я уже сказал — ты знаешь все ответы, — повторил советник по финансам. — Ты будешь править. Две, три, а может и пять дюжин лет. Сам. Ты это умеешь, и в твоём случае я лишь советник.

Он замолчал и налил себе ещё таргенайского. Дереку не хотелось задавать следующий вопрос — исходя из логики советника, ответ на него владыка должен был знать. Нет — он знал, чем закончилось правление его предшественников…

— И чем всё закончится? — рискнул Дерек.

Советник допил кубок и налил себе ещё. Покрутил в руке. Подбросил дров в огонь. Долго глядел на разгорающееся пламя. Посмотрел в глаза Дереку — и ничего нечеловеческого во взгляде Ильма не было. Совсем. И никакой мудрости тоже не было. Человек как человек — Дерек даже усомнился, не разыгрывает ли его господин Хант по просьбе… да хоть того же Хельма.

— Ты сойдёшь с ума, — жёстко сообщил Ильм. — И тогда мы проиграем поединок тёмному. И всё начнётся сначала.

— Нет, — возразил Дерек, — я его уничтожу, и передам трон своему сыну. Смены власти больше не будет.

Советник остановившимся взглядом смотрел на весело полыхавшие дрова. Тряхнул головой.

— Хотелось бы надеяться, — отрешённо согласился он. — Очень бы хотелось…

— И что будет с тобой тогда? — перешёл Дерек в наступление.

— Тогда я уйду, — спокойно ответил господин Хант. — И ты передашь власть потомкам. Я не стремлюсь стать правителем — у меня несколько другие интересы. Но не обольщайся — у тебя почти нет шансов.

Хотелось бы верить, что тогда он действительно уйдёт.

— Ничего, — улыбнулся Дерек, — не в первый раз. Я справлюсь. Что для этого требуется?

— Выманить эту тварь наружу, — советник налил себе ещё вина. — Всего-навсего заставить его хоть на волос отойти от носителя… ты, впрочем, и сам уже понял…

— А зачем вообще носитель?

Ильм старательно разжевал сыр и попытался объяснить:

— Как ты думаешь, что будет с… человеком, с человеком — или говорящим, который живёт в средних мирах, если он попадёт в нижний?

— Сожрут его там, — ни на мгновение не задумался Дерек. — А из верхнего вытолкают взашей.

— Не совсем, — возразил Ильм. — Мир его не примет. Ни тот, ни другой. Его вытолкнет сам мир. Или… мир убежит от него, и он останется в пустоте. И будет идти, пока не придёт опять в средний. Но — если очень быстро бежать не по своему миру, то можно успеть сделать многое, пока не выбросило. Например — вынырнуть из нижнего, и сильно нагадить в среднем. Или — прыгнуть вниз, и положить несколько тварей там. Но потом всё равно вытолкнет.

— Талина говорит, нижние бродят под горами, — вспомнил Дерек мужчину на мосту. — И я даже видел одного — их что, не выталкивает?

— К чему и веду, — пояснил советник. — Наш мир — на грани. Даже — ниже грани. Уже не средний, ещё не нижний. Или так — уже не нижний, но ещё не средний, смотря откуда считать. Но даже в этом мире я не могу находиться без привязи — меня выбросит.

— Наверх? — уточнил владыка.

— Наверх, — понимающе усмехнулся казначей. — Не произвожу такого впечатления? Так вот: меня — наверх, тёмного же — вниз. И нужен якорь, чтобы здесь удержаться.

— И этот якорь — я? — понял Дерек.

— Твоё тело, — кивнул советник. — Якорь, маяк, привязка — цепь, которая позволяет мне находиться здесь.

— Я настолько ужасен, что нижний мир не выталкивает меня? — правители не всегда могут поступать по совести, но Дерек всё-таки надеялся, что не всё в его жизни было так беспросветно.

— Не настолько, — засмеялся Ильм. — Нижний мир вытолкнет тебя, а вот мир на грани — ещё нет, потому что… потому что твой путь ещё не пройден, так понятно?

— То есть, я не умер, когда попал сюда? — перевёл его слова Дерек. — И живого человека пограничный мир принимает, так?

— Так, — согласился Ильм. — Точнее — не столько живого, сколько ни разу не умиравшего.

Сам Ильм впечатление производил очень даже живое и жизнью этой вполне довольное, но вряд ли он — человек.

— Совсем точно, — советник словно обиделся мыслям Дерека, — того, который ещё не умеет находиться в разных энергетических состояниях и не способен самостоятельно перемещаться между мирами. Смотришь на меня…

— Нет, — смутился владыка, — я помню про кровь для Талины…

— Никакого самопожертвования, — обезоруживающе улыбнулся господин Хант. — Она ничем не отличается от вашей, но, в отличие от Хельма, мне ничего не грозило со стороны лекаря. Что касается тебя — тебе тоже ничего не грозило. Но ведь тогда ты не смог бы жениться… И, к тому же, я очень доброжелательно поговорю с лекарем, когда он решит меня шантажировать. Надолго запомнит. Давно хотел его поймать.

Они выпили ещё — Дерек нектара, Ильм — таргенайского. И Дерек всё не мог решить — можно ли верить этому существу.

— Тебе нравится торговать? — пошёл он в обход. — Зачем оружию торговый дом?

Действительно — зачем, как не затем, чтобы править во всех странах, куда сможет дотянуться?

— Ты думаешь, это первый случай, когда мы теряем казну? — сощурился Ильм. — Казну — не первый. Но чтоб эта тварь добралась до моих советников… говорили тогда Гродану — давай твоим временно память изменим, растреплют ведь…

Предыдущего тайного сдала внучка, вышедшая замуж в южных землях и проговорившаяся обожаемому мужу о своём происхождении. Через треть дюжиницы её по доносу супруга взяли заложницей, и Гродан, пытаясь спасти семью, выдал всех, до кого смог дотянуться.

— Так вот, — Дереку стало не по себе от взгляда советника, — без «Тропинки» я не смог бы разорить зятя Гродана. А теперь он сидит в долговой яме, и не выйдет из неё до конца жизни — а в южных землях хорошие долговые ямы, вонючие. И захочет умереть — ему не позволят. Без «Тропинки» тебе пришлось бы переться к гномам и несколько дюжиниц зачищать там ярусы и гранить алмазы… Ты гранил когда-нибудь алмазы?

Ильм пригладил волосы и продолжил:

— Выползаешь потом из-под гор, глаза закрываешь, а перед ними — камешки, камешки, камешки… и все блестят и переливаются… увидишь ненароком колечко какое-нибудь и сразу воротит… тьфу! Лучше уж торговать…

— Казну-то зачем взял? — не выдержал Дерек.

— Тоннель хотел к рукам прибрать, — не стал отпираться казначей. — Считай, уже прибрал. Весной верну с прибылью, не переживай. Вообще теперь можешь о финансах не думать. Скинь на Талину пару ревизий в год для порядка, да и дело с концом.

— А как умудрился? — полюбопытствовал владыка. — Там же телепортация не работает?

— Есть другие дороги, — ушёл от ответа господин Хант. — Как ты думаешь, почему меня кордон в южные страны не останавливает? Ну, допустим, его под нашим с Роксаной руководством и ставили, но… я б на телепортах разорился, если б обходных путей туда не знал.

— Тропинок? — озарило вдруг Дерека.

— Ты совершенно точно попал в цель, — согласился казначей. — Именно тропинок….

Знать бы ещё, что он подразумевал под тропинками…

— А твой…враг, он что, этих троп не знает? — вновь пошёл Дерек окольной дорогой.

— Знает, — кивнул Ильм, — только они его не выдерживают…

Они выпили, и снова выпили, нектар закончился, Дерек позвонил слуге и заказал ещё простокваши с водой. Повар, кажется, решил, что нашёл своё призвание, и прислал дюжину крошечных кувшинчиков на выбор — разной крепости и от разных коров. Мысль о сортах нектара сделала мир почти прекрасным — если б ещё не думать о грядущем сумасшествии и целях господина Ханта. С другой стороны — проверять существо такого уровня совершенно бесполезно, действительно, пусть для порядка этим занимается Талина. Зато у Дерека освободится время для неё и для себя… ведь, если не считать украденной казны, Ильм — великолепный советник по финансам, лучшего не надо.

— Мы сработаемся, — улыбнулся господин Хант, — до сих пор нам это неплохо удавалось… а деньги я верну ко дню весеннего равноденствия.

* * *

В столицу Гозрений попал по приглашению Лидии — она утверждала, что отрабатывать навыки телепортации лучше всего по крупным городам. Доля правды в этом была — маг, умевший переправить путешественника в нужный город, никогда не стал бы нуждаться. Зарабатывал Ренни и так неплохо, однако денег едва хватило на оплату полутора лет обучения. За четвёртое полугодие он остался должен и, хотя долг тяготил, отказываться от специально для него разработанных занятий было неразумно — чем раньше он закончит учёбу, тем быстрее расплатится за неё. Целительство, благодаря Уржелу, он сдал за три года вперёд, и уже считался в Путаре неплохим врачевателем. Тут было чем гордиться: не столько из-за природного таланта, сколько из-за полученных навыков — не зря он не спал ночами около больных.

Яблони в столице, в отличие от Путаря, ещё не отцвели, и город стоял в белом мареве. Гозрений снял крошечный подвальчик на окраине, а Лидия поселилась у бабушки — подвалы она не любила. Он же приглашения жить вместе с ней не принял — госпожа Милена не внушала ему симпатии, да и тяжело было смотреть на так и не пришедшего в себя деда Лидии — вроде и не виноват перед ним, а всё равно неловко.

Днём они ходили по базарам — их в столице оказалось целых два, — изучали лавки артефактов, даже сунулись в академию — здание было раза в три больше, чем в Путаре, а учёба — в несколько раз дороже. Лидия сразу находила общий язык со всеми, и Ренни, как её спутник, тоже обзаводился знакомствами. Он старался не думать, где и с кем она проводит ночи, и однажды принял приглашение старшекурсницы-магички. Всю ночь та расспрашивала его о похождениях в башне, после чего принялась в подробностях расписывать, чем он похож на остальных её знакомых и чем от них отличается. Всё это Ренни слышал не впервые, каждый раз обещал себе, что больше никаких приглашений не примет, но почему-то, когда Лидия интересовалась новыми парнями, у него возникало желание доказать ей, что ему всё равно. Вот и теперь он пришёл в подвальчик под утро: со сравнениями, в чём-то лестными, в чём-то — не очень, но опять с твёрдым намерением на девушек больше не смотреть, и завалился спать. Лидия разбудила его днём — начинались состязания арбалетчиков и лучников, и ей, как внучке госпожи Милены, достались очень удобные места — всё будет видно. Ренни поцеловал её и улыбнулся — при всей своей болтливости она ни разу его ни с кем не сравнила.

Места действительно оказались прекрасные — сразу за кордоном страхующих магов. Мало того — на соревнования приехал владыка. Один. Сердце подпрыгнуло, ещё подпрыгнуло — но Лидия шепнула, что владыка решил посмотреть на успехи тайного советника — тот прекрасно стреляет из лука. Длинноволосый господин Дагор стрелял замечательно, но занял лишь третье место, пропустив вперёд двух гвардейцев, которые спокойно могли потягаться в стрельбе с эльфами.

Арбалетчиков было меньше — и стреляли они гораздо хуже лучников. Талину бы сюда, подумал Ренни, и прикусил губу. Лидия куда-то исчезла — не иначе побежала знакомиться со стрелками или магами, и он решил потихоньку выбираться — смотреть на бездарную стрельбу из арбалета было тошно. Живущие под небом, что с них взять, — не умеют, так и не брались бы.

Ощущение камня, летящего в спину, накрыло его уже за толпой — он успел развернуться, присесть, и — схватить летящий в него кожаный мяч — дорогой и лёгкий. Затем поймал стрелу. Игрушечную. Следом за стрелой появился здоровенный лохматый оборотень и зарычал. Три или четыре заклинания нацелились в Ренни с разных сторон — у маленького шалуна была очень хорошая охрана.

— Дай!

Шалуном оказалась девочка, подбежавшая в сопровождении ещё одного оборотня-телохранителя, способного без особых усилий завалить быка одним ударом лапы.

— Дай!

И топнула ножкой в изящном эльфийском сапожке.

Сзади, в полудюжине шагов, замерла нянька, обвешанная сумками и куклами, — боялась попасть под заклинания, если поймавший мяч незнакомец окажется опасен.

Гозрений засмеялся — девчонка была рыжая и конопатая, лет двух с половиной по счёту живущих под небом. Страшненькая — без присущей маленьким детям пухлости. В дорогих, но перепачканных штанах и рубахе. С мечом на поясе. С широко расставленными серыми глазами и мелкими редкими зубами. Ничего — молочные. Коренные будут нормальные. В руке она сжимала игрушечный арбалет — нет, не игрушечный, настоящий, выполненный на заказ. Немногие подгорные мастера взялись бы за такую работу.

— Ну!

Капризная дочка очень богатых родителей. Очень богатых. Это не страшно — у Лидии тоже много денег, но её это не испортило. Разве чуть-чуть. Захотелось подхватить малышку и подбросить в воздух, но Гозрений тут же представил, как направленные в него заклинания находят цель. Не настолько он силён, чтобы защититься от четырёх опытных магов-телохранителей и случайно не навредить ребёнку. Да и неизвестно, какими амулетами увешана эта кроха — убить незнакомца, может, и не убьёт, но, как они сработают, предсказать сложно.

— На, — он протянул ей мяч и болт.

Она взяла мяч обеими руками, умудрившись не выпустить арбалет, и на болт рук не хватило. Девочка боднула телохранителя. Пес вывалил язык, но брать болт не собирался.

— Ну! — топнула ножкой кроха.

Оборотень оскалился и заворчал. Девчонка приподняла верхнюю губу, выпятила челюсть и зарычала в ответ. Пёс, не долго раздумывая, шлёпнул её хвостом. Крошка надулась, потом прижала к себе мяч одной рукой, другой взяла протянутый болт, сунула в зубы, развернулась, и побежала к няньке — всучить той игрушку. Смешная. Один из телохранителей потрусил за ней, другой лишь попятился, не сводя глаз с Ренни.

— Кто это? — спросил Гозрений оборотня. — Куклы, меч, арбалет и мяч ещё… Разносторонний ребёнок, говорю вам как целитель.

— Госпожа Алеренина, первая дочь владыки Аледера, — проворчал телохранитель. — Вы правы — очень разносторонний ребёнок. Жаль, кирку с лопатой мы сегодня дома оставили… чтобы не вздумала копать землянки на стрельбище…

Оборотень принюхался, прянул ушами и побежал вслед за девочкой. Ощущение нацеленных заклинаний исчезло.

Гозрений смотрел вслед первой дочери владыки Аледера, пока она не скрылась из виду. А потом пошёл в Академию.

— Ты сошёл с ума! — стукнул ладонью по столу Уржел, которому он сказал всё как есть. — Я и сам считал, что тебе лучше учиться в столице, но — не по такому же поводу. Не лезь. Не твоя жизнь, и не твоё дело. Поверь, ты будешь лишним. Убить тебя не убьют, но карьеру сломаешь, окажешься в ссылке где-нибудь за Каменками или Неядвой, хорошо, если под горы сможешь вернуться. Не лезь. Не мешайся. Уйди. Ты там не нужен.

— Ты сошёл с ума! — всплеснула руками Лидия, которой он наплёл что-то невнятное про карьеру и заработки. — А как же я? Мне теперь тоже переводиться в столицу?! А как же Бучинар?! А Лиэрн?! А Эрика?! Ренни, что на тебя нашло, у тебя здесь прекрасная репутация и хорошая работа! И я!

— Я бы ещё понял, если б тебя вела тяга к знаниям, — задумался Бучинар, — но… ты не прав. Это не твоё дело, Ренни. Впрочем, если не передумаешь, скажу одно — не доверяй Джайлему. Предложит своё покровительство — постарайся всеми силами этого избежать.

— Ты прав, — напутствовал его Лиэрн, сопроводив слова мелодией с пожеланием удачи, — тебе давно пора покорять столицу. Попроси Уржела, пусть даст рекомендацию к Вишенке — хоть за медяшку, но постарайся устроиться к ней. Бабка Лидии тоже может за тебя словечко замолвить.

В столице всё оказалось не так страшно: он больше не боялся неба, и не был совсем один, как в Путаре — Лидия напористо взялась за его устройство на новом месте. Сказала, что не уедет, пока не будет за него спокойна. Они сняли уютный подвальчик в доме престарелой молочницы, и, переборов стыд, он пошёл проситься на работу к госпоже Аремиилиннь Теарлиинь, вооружённый рекомендациями Уржела и Бучинара. Вполне могло статься, что и госпожа Милена по просьбе Лидии тоже замолвила за него словечко. Вишенка его помнила и предложила на выбор — место самого младшего помощника у себя в престижной лечебнице, или старшего, но — в дешёвой и на окраине, которая тоже принадлежала ей, и где госпожа Вишенка, как шёпотом сообщила ему Лидия, два-три раза в дюжиницу работала бесплатно. Ренни выбрал место старшего помощника. Пусть у него не будет богатых больных, но зато он получит бесценный опыт.

Учиться в столичной Академии оказалось не в пример тяжелее — с Лиэрном там не стали бы и разговаривать, сразу отправив домой в лес. Зато в библиотеке было всё — только ищи и читай. Преподаватели по теории времени тоже были — однако с ним так долго и упорно занимались в Путаре, что они остались весьма довольны его познаниями.

Оставалось последнее.

— Ты что?! — перепугалась Лидия. — В ссылку захотел или на каторгу? Зачем тебе Дагор — это ужасный человек! Зверь! Мало ли, что он тобой в своё время интересовался, он тогда ещё на должности не укрепился! Да он вообще не знает жалости, ты хоть слышал, как он в Гнездилище отправил на плаху почти дюжину говорящих, и глазом не моргнул? Попасть к нему легко, только вот куда тебя потом выведут! Он, он вообще, представляешь, до того зарвался, что владелица ювелирного торгового дома ему в жёны не годится, богаче подавай! Говорят, у него агенты и доносчики чуть ли не на каждом углу, — она тревожно оглянулась и шёпотом добавила, — ты что, решил в агенты среди магов податься? За это хорошо заплатят, вот только тебя потом не пристукнут? Ренни, не дури, я могу дать тебе денег, хоть в долг, хоть так, слышишь, не ходи к нему, это ужас какой человек! Хотя все девки за ним бегают, но они ж просто дуры, не понимают, насколько он опасен!

Гозрений не стал сообщать ей, что попасть на приём к тайному советнику можно уже через полдюжиницы, а вот добиться аудиенции у владыки совсем нереально. Незачем посвящать её в свои проблемы. Ему нужна помощь — и он постарается получить её у длинноволосого Хельма. Уж точно тот не опаснее главы Ковена.

Тайный советник почти не изменился — лишь взгляд стал тяжелее. Гозрений невольно распрямился — он уже не тот маленький мальчик, он — маг, с тремя годами учёбы за спиной, а, значит, может и заработать, и постоять за себя.

— Я понял, — сжал губы тайный советник, задумавшись на несколько ударов сердца, — тебе нужна аудиенция у владыки… по… — он на мгновение замолчал и с нажимом добавил, — по сугубо личному вопросу. Так?

— Так, — согласился Ренни.

— Где-то через две дюжиницы, — отчеканил господин Дагор. — Раньше никак. Подойди дней через десять, я скажу, когда точно. Потребуется что-то ещё — приходи. Если вдруг нам этот сугубо личный вопрос сильно аукнется.

— Благодарю, — смутился Гозрений. — Надеюсь, всё будет хорошо.

Ему как-то не пришло в голову, что у тайного советника могут быть из-за него неприятности. Но он очень надеялся, что всё обойдётся.

* * *

Дерек принимал посетителей — традиция, заведённая предыдущими владыками. Считалось, что раз в дюжиницу к светлому владыке может попасть самый обычный горожанин. Несусветная глупость, но отменять её не стоило. Дерек уже выслушал кляузы друг на друга двух крупных оборотней-лесопромышленников и четверых купцов, вздумавших сдуру с ними конкурировать, — все они считались обычными горожанами, — и теперь ждал очередного посетителя. Владыка вытащил лист и глянул в список.

Шестым на этот день был записан маг Гозрений, студент четвёртого курса столичной Академии. «По личному вопросу» — гласила пометка в журнале. Дерек долго смотрел на имя, не в силах поверить, что у мальчишки хватило наглости явиться во дворец, а у Хельма — подписать разрешение.

К магам Дерек привык: как правило они искали работу во дворце — хоть уборщиками, хоть конюхами, лишь бы в послужном листе значился дворец владыки. Всё правильно — конкретная должность никогда не называлась, а двор владыки — он всегда двор владыки. Дерек пообещал себе надавить на Ковен и потребовать внести уточнения в послужной список, или добавить к нему развёрнутую характеристику мест работы и должностей — чуть позже, когда его власть достаточно укрепится. Но зачем пришёл Гозрений, Дерек представить не мог — просить разрешения о свидании с Талиной? Думает, владыка не свернёт ему шею, если спасал от нижних? Получить по знакомству хорошую работу? С этим запросто можно было обратиться к тайному советнику… и о какой хорошей работе может идти речь, если парень — один из самых востребованных целителей Путаря, обещающий со временем превзойти саму госпожу Вишенку?

Дерек отослал секретаря, выровнял дыхание, откинулся на спинку кресла и позвонил. Дверь открылась — в кабинет вошёл студент в стандартной учебной мантии. Он вырос — на целую голову, и стал обычного для живущих под небом среднего роста. Чуть изменил цвет волос — на каштановый. Но по-прежнему конопатый, с рытвинами на лице — это не неумение вылечить себя. Это — сохранение индивидуальности и памяти о доме. Бороду и усы парнишка начал брить — совсем недавно, с полгода. Уже не мальчишка — юноша, почти мужчина. Маг старался не нервничать и держаться достойно.

— Садитесь, — предложил Дерек, — слушаю вас.

— Я по личному вопросу, — срывающимся голосом выдавил студент.

— Слушаю, — владыка уставился в список, чтобы сопляк не почувствовал накатывающей на него ярости.

— У меня вопрос по опекунству над дочерью, — хрипло начал маг, и голос его предательски дрожал, — я хотел бы получить разрешение забирать её к себе на два дня из полудюжиницы и иметь возможность принимать участие в её воспитании.

Судя по тону, фразу студент Гозрений отрабатывал дня три, не меньше.

— Понятно, — Дерек едва сдерживался, чтобы не вцепиться парню в горло. Ренину ему подавай! Щенок! Жмарь! Удавить на месте! Нет, отправить в дальние поселения, оборотней и вампиров лечить!

Владыка небрежно постучал пальцами по столу.

— … И с этим вопросом необходимо было идти прямо к светлому владыке. В какие инстанции вы ещё обращались, каков был ответ? Оставьте секретарю копии документов и постановлений, я рассмотрю через… две дюжиницы, скажем. Они у вас собой?

Маг смутился. Он беспомощно посмотрел на Дерека и заморгал, хлопая рыжими ресницами.

Пламя ярости обожгло щёки и заставило сжаться кулаки. Это конопатое ничтожество, этот сопляк, чамхел, жмарь… Разум сопротивлялся. Разум доказывал, что это всего лишь мальчишка, который годится ему не то что в сыновья — почти во внуки, и никакой он владыке не соперник, и Талину три года не видел, и…

Сопляк подался назад и вжался в спинку кресла, глядя на Дерека с неприкрытым ужасом. Не может быть, подумал Дерек, не мог я настолько выйти из себя — привычку владеть собой никуда не денешь… ах да, он же гном, а они чуют и слышат едва ли не лучше, чем видят, и что-что, а свой запах я контролировать не умею вообще. Но ведь должны были сработать амулеты? Или ему никакого обоняния, эмпатии и телепатии не надо, чтобы понять, насколько я… насколько я… ревную, признался себе владыка. Ревную Талину к этому…этому…молокососу… чамхелу этому… этому… щенку, как сказали бы здесь. Дерек столько раз представлял себе, как найдёт… любовников Талины и медленно, очень и очень медленно будет убивать их всех — по очереди… или одновременно… и вот он — любовник, чтоб его, у него и борода-то как следует не растёт ещё… а туда же — отец!

Парнишка побелел, потом взял себя в руки и презрительно скривил губы.

— Я хотел бы получить разрешение видеться со своей дочерью два дня из полудюжиницы и иметь возможность принимать участие в её воспитании, — повторил он как можно решительнее. — И вы прекрасно поняли, почему с этим вопросом я пришёл сюда.

Дерек переборол себя — что уж там говорит молокососу чутьё, пусть маг сам и разбирается. Нестерпимо захотелось закурить — первый раз за три года. А он уже думал, что видения Талины в объятиях… что эти кошмары больше не будут его мучить. Но надо отдать щенку должное — зубами стучит, а от своего не отступается. Своего… Своего?!!

— Почему бы тебе не поговорить об этом с… матерью ребёнка? — «Сейчас, так я тебя к ней и подпущу».

Студент распрямился, сощурил глаза и выпятил подбородок.

— Вот не надо, — начал он, — не надо… вы прекрасно знаете, что влюблённая женщина повторит всё, что хочет услышать её… муж. Что даже если вы скажете, что не против, она всё равно догадается, как надо ответить. И потом — кто меня к ней пустит? Вы? Я и сюда-то ждал бы аудиенции год, а то и два…

Скотина Хельм! Подлец — почему он подписал пропуск? Кто дал ему право решать? Я и дал…Мерзавец, мерзавец… буду думать, как набить морду тайному, а то ведь придушу рыжего гадёныша ненароком.

— И много дал? — осведомился Дерек. — Которому из секретарей?

Маг смутился — выдавать Хельма он не собирался.

— Не ваше дело, — буркнул он. — Ничего не давал. Маг я.

Маг, скривился Дерек. Не отнимешь — Сандела в своё время уложил, владыку чуть не опозорил…

— Ты ведь знаешь, — «трубку, дайте мне трубку, чтобы я не убил его прямо сейчас, удавлю ведь!», — что по закону отцом ребёнка, рождённого в браке, является муж. Это моя дочь, и я не вижу причин, по которым ты можешь претендовать на неё.

Выдохнуть. Спокойно. Нехорошо бросаться на щенка в своём кабинете. Пусть он и обещает стать одним их сильнейших магов.

— Я её отец, — мальчишка краснел, бледнел и покрывался пятнами, — и что бы там ни говорил закон, я буду любить её больше, чем ты. И ты это знаешь. Потому что ты ревнуешь, а она напоминает тебе… меня она будет напоминать! Всегда!

В интуиции парню отказать было нельзя. Целитель.

— И вообще, — продолжил маг, — по нашим законам я мог бы воспитывать её. У нас в случае развода ушедший супруг всегда общается с ребёнком.

Что ж, хорошо хоть не сказал — «по нашим с Талиной законам».

— А ты разведённый супруг? — усмехнулся Дерек. Это было трудно, от его оскала парнишка отпрянул и покрылся потом.

— Не пугай меня, — мальчишка чуть замялся и подался вперёд, — я тебя не боюсь. Я видел нижних. А кто видел нижних — тот уже ничего не боится. Я не разведённый супруг, но я мог бы им быть. Если б не ты. И я отец. У тебя будут другие дети, и Ренина поймёт, что ты любишь её меньше. А я всегда буду любить её, я всегда буду защищать её, разве она не имеет на это права? Я не уйду отсюда, пока ты не разрешишь мне воспитывать дочь. Можешь позвать стражу — пусть меня выволокут. Но рано или поздно она вырастет и узнает, как ты поступил.

Щенок вцепился в подлокотники, явно рассчитывая сопротивляться вытаскивающим его стражникам. Что ж, по крайней мере — не трус. Конечно не трус — на его счету Сандел Майр. А Ренина… — «неужели она так любила его, что назвала дочь в честь отца?» — она ведь и правда вырастет…

— Талина может быть против, — почти спокойно сказал Дерек.

— Не надо, — маг попытался скривиться презрительно, но получилось весьма жалко, — она поступит так, как ты скажешь… Ты убедишь её в чём угодно.

Хотелось бы думать, что он прав.

— А если наоборот? — очень серьёзно предложил владыка, надеясь, что амулет скрывает запах. — Два дня в полдюжиницы воспитываем мы, а четыре — ты? Ну и кормишь-одеваешь, соответственно.

Парень растерялся. Правильно, правильно, подумай, сопляк, что можешь дать дочери ты, и что — владыка. И во что превратится твоя учёба и карьера, если тебе на шею посадят ребёнка.

— Хорошо, — потерянно сказал мальчишка после долгого молчания, — можно и так… а ты не шутишь?

— Шучу, — согласился Дерек, — я прекрасно понимаю, что ты и два-то дня в полудюжиницу с трудом потянешь сидеть с ребёнком. От занятий и работы тебя никто не освободит. И ещё: узнаю, что ты хоть одно слово против меня ей сказал — убить не убью, но дочь больше не увидишь. Да, и тебе придётся смириться с присутствием телохранителей. Жильё найти достойное. И никаких встреч с Талиной — Дагор отдаёт ребёнка, Дагор и забирает. Всё ясно?

Осталось убедить Талину. Зато теперь он почти уверен, что у неё был только один любовник, можно немного успокоиться. Правда, картинки перед глазами не стали от этого менее ужасными, наоборот, они обрели подробности, от которых хотелось взвыть и пристукнуть мага на месте.

— Обещаю, — произнёс посетитель, — что никогда и ни при каких обстоятельствах не скажу дочери про тебя или Талину ни одного плохого слова. Когда я могу увидеть девочку, и как мне проходить во дворец, чтобы я смог забирать её? Ты выдашь мне пропуск?

— Боишься, что я выпровожу тебя отсюда, и прикажу больше не пускать? — поинтересовался Дерек. — Я могу и не приказывать — охрана и сама не пустит, а я просто случайно забуду…

«Такое забудешь…»

Маг засопел.

— Не волнуйся, я не отказываюсь от своих слов: сегодня поговорю с Талиной, завтра подберу ещё телохранителей, дня три-четыре уйдёт на проверку тебя, твоих знакомых и так далее, вот как раз через четыре дня и заберёшь. Я выдам тебе пропуск к главе службы безопасности господину Дагору, с ним дальше и будешь иметь дело. Через два дня придёшь и уточнишь, где и когда я тебе передам дочь — первые несколько раз я сам её тебе отдавать и забирать буду.

Похоже, студент ему не слишком поверил. Он не спешил уходить — боялся, что второго шанса добраться до владыки не будет.

— Слово владыки и слово Аледера, — вздохнул Дерек, — ты должен был слышать, что светлые владыки слов не нарушают. Впрочем, моё слово Аледера ничуть не менее надёжно.

«Просто здесь об этом не знают…»

Он выдал магу пропуск, и тот ушёл, так до конца и не поверив Дереку.

* * *

Вот всё и решилось — вздохнула Талина. К лучшему, надо надеяться — к лучшему. Во всяком случае, ей больше не надо мучиться вопросом — написать ли Ренни, что у него родилась дочь. Не надо разрываться между обычаями дома и обычаями живущих под небом. Не надо откладывать. Она всё тянула — пусть Ренина подрастёт, вот тогда…тогда она их познакомит. И Дерек — Талина невольно потянулась к нему — он понял. Смотрит на неё так вопросительно и сочувственно… Всё не так страшно — она сама жила с отцом. Телохранители не выпустят Ренину из виду, а Ренни — маг и целитель, и в любом случае родной отец надёжнее, чем нянька. Пусть… плохо ребёнку с ним не будет. Может, хоть топать ногами и кусаться перестанет…

— Дерек, — сказала она, — он очень молод, и, наверно, не очень богат, но… он хороший человек, правда. Ты поступил правильно, ведь агенты не выпустят её из вида? И ей ничего не угрожает?

Он смотрел на неё так странно — никогда раньше не видела она у него такого взгляда…

— Ты любила его? — Дерек знал, что никогда больше не наберётся наглости задать ей вопросы. — У тебя был… кто-то ещё?

— Я не любила его, — грустно сказала Талина, — мне было его очень жаль. Я просто не думала, что мы оттуда выберемся, и мне было всё равно. И у меня больше никого не было, правда…

— А почему ты назвала Ренину именно так? — не выдержал Дерек.

— У нас так принято, — пожала плечами Талина, — это было всё, что я могла для него сделать… мне было его очень жаль, правда… он ведь остался в Путаре совсем один… ты что… ревнуешь?

— Да, — Дерек прижал её к себе, — безумно. Но это пройдёт.

Через четыре дня он передал Гозрению на руки Алеренину — она не испугалась и не заревела, а скромно и застенчиво улыбнулась. Всё-таки голос крови существует, думал Дерек, глядя вслед магу с девочкой. Телохранители шли следом.

Глава 37. Конфликт

Дом он снял новый: с большим садом, хорошим подвалом и двумя просторными комнатами на первом этаже — Хельм среди прочего высказал пожелание, чтобы ребёнок как можно больше бывал на воздухе, под небом, ссылаясь на то, что под землёй Ренина и так бегает слишком много. Тайный советник честно добавил, что это не столько пожелание владыки, сколько придворных лекарей и его собственное. Ради этого дома Гозрению пришлось выбраться в Путарь и трое суток сидеть со страдающим подагрой желчным купцом, который требовал к себе именно его. Подобные вылазки придётся повторять раз в три дюжиницы — иначе не хватит денег на обучение.

К полудню он понял, что совершил ошибку — от Ренины нельзя было отойти ни на шаг. И ещё понял, что бытовая магия — один из самых необходимых предметов для новоиспечённого отца. Хорошо, что в своё время он изучил её первым делом, боясь, что не сможет найти работу как целитель.

Штанов им дали целый ворох — и для начала он упражнялся в их непрерывном высушивании и переодевании. Потом в чистке. Ренина хохотала и брыкалась — ей нравилось, что за ней бегают. Вконец измучившись, Гозрений надел на неё одно из дюжины платьев, которые принёс специально выделенный слуга.

Бытовая магия — прекрасная вещь, но восстановить разорванные в клочья кружева не смог бы и архимаг, и, опасаясь, что с него вычтут за испорченную вещь немалой стоимости, Гозрений вернулся к штанам.

Кашей, рыбой и мясом он запасся впрок — но их Ренина есть не желала. Плевалась и размазывала по столу и рубахе. Она желала «мойока и буку». Поход к молочнице и пекарю немного её утомил, но не настолько, чтобы уснуть. Она съела булку прямо на улице, потребовала ещё, раскрошила первым же попавшимся галкам, голубям и курицам, после чего топнула ножкой и потребовала «купася». Купание владыка не только разрешил, но и одобрил — и Ренни радостно повёл дочку на реку. По дороге она обняла, погладила и перецеловала всех встречающихся на дороге собачек и кисок, и одновременно — бросила в этих же собачек и кисок, а также в куриц, гусей, лошадей и прохожих все камни, что попались под ноги. Попыталась поиграть с конскими яблоками и коровьими лепёшками, подняв истошный визг, когда он не дал ей в них изваляться, упорно норовила пнуть любого, кто зазевается или решит с ней заговорить, и умудрилась заявить двум как назло встретившимся им сокурсникам Ренни: «Тьфу! Уйди! Пйохой! Дуйак!» Наконец она нашла палку и принялась сражаться с зарослями крапивы — обожглась и разревелась. Хорошо, что папа — маг, думал Гозрений, снимая жжение. Занявшись крапивой, Ренина забыла про купание и потребовала ещё булку — лавок поблизости не оказалось, но зато удалось переодеться — под предлогом, что «такую грязную девочку не пустят к булочнику». Испачканную одежду он сложил в мешок — потом, всё потом…

Чистые штаны и рубаха привели Ренину в благодушное состояние, она забыла про булку и вновь завопила: «На йечку!»

На этот раз до речки они дошли. Он даже нашёл совсем пологий берег, где на мелководье плескалось не больше полудюжины мальчишек. Но Ренина упорно стремилась на глубину — заходила по горлышко, цеплялась за руку, и требовала: «Дайсе!» Гозрений шёл дальше, держа её за руки, а она брызгала ногами по воде. На берегу остались телохранители — и хотя Ренни казалось, что скалятся они откровенно глумливо и злорадно, он всё же надеялся, что в их присутствии никто не решится украсть одежду. А вот охраняющих девочку магов он ощутил лишь дважды — маскировочные чары были выше всяких похвал.

Он любил плавать. И плескаться в воде с ребёнком тоже было забавно. Но нельзя же сидеть в реке целый день. Когда они оба окончательно посинели, он выволок дочку на берег. На вопли Ренины из воды вынырнула сердобольная русалка, интересуясь, кто истязает ребёнка. Пришлось в спешном порядке строить на берегу замок, а потом показывать на всех птичек подряд и заговорщически шептать: «Скорей! Вон птичка! Сейчас догоним!»

Непрерывной погоней за разными пташками и бабочками ему удалось заманить её почти к дому. Гозрений никогда не думал, что вороны и голуби могут быть настолько полезны. Вот только к крыльцу они подлетать не желали, и завлечь Ренину в комнаты ему никак не удавалось. Надо было разогреть еду — а он боялся оставить дочку во дворе. При попытке же внести её в дом Ренина вновь завопила.

— Послушай, — он подавил гордость и обратился к вошедшему на участок телохранителю, — ты не присмотришь за ней немного?

Пёс недвусмысленно ухмыльнулся половиной пасти и задом пополз к забору, мотая головой.

— А где… остальные? — Гозрений всё ещё надеялся, что ему удастся уговорить хоть кого-нибудь из агентов.

Оборотень оскалился и указал носом на забор. Понятно. Не удастся.

Отчаявшийся отец уже собрался кинуть на ребёнка усыпляющее заклинание — это не вредно, но… — что ж он без магии с собственной дочерью не справится? — когда Ренина потребовала ещё булку и уснула с ней прямо на крыльце.

Он перетащил её в спальню, радуясь, что огородил кровать со всех сторон — не выберется, когда проснётся, выпил укрепляющего отвара, взял накидку и пошёл во двор.

— Пойдём, — протянул он одежду телохранителю, — поедим немного… тебе тоже не позавидуешь.

Оборотень отпираться не стал, подпоясал мантию и пошёл ужинать. Руки тряслись, когда Ренни накладывал кашу в миски.

Предстояло пережить ещё один день… Смущало, что он обещал владыке Аледеру любить её — но ничего не чувствовал, кроме желания упасть и заснуть. Гозрений налил вина себе и телохранителю, дождался, когда тот уйдёт спать на улицу, и бросился на кровать. Без сил. Без чувств. Но спать не смог — полночи подскакивал, чтобы посмотреть, нормально ли чувствует себя ребёнок.

— Ты кто? — спросила она его утром, склонив голову набок.

— Папа, — слово ему нравилось.

— Папа? — весь вид дочери выражал недоверие и недоумение.

— Да.

— Как тебя зовут, папа?

— Ренни.

— Йенни? — дочка попробовала слово на язык и вновь спросила: — Ты кто?

— Папа.

— Папа? — она всё смотрела на него, никак не в силах понять, почему он — папа.

А потом всё началось сначала — каша, не хочу, булка, речка, собачка, киска, лошадка, тьфу, плохой, дай, пойдём… Испытывая едва ли не неимоверную благодарность к мудрости владыки, он сдал ребёнка на руки Хельму вечером, а не следующим утром, — так договорились на первое время, — и был безумно счастлив, что ночь пройдёт спокойно. Приплёлся домой и рухнул. Теперь до встречи с ребёнком предстояло работать без передышек, иначе выгонят и из академии и из лечебницы… ничего… в крайнем случае вернётся в Путарь, а сюда будет телепортировать…

Все следующие дни из аудитории он бежал в библиотеку, оттуда — под купол для отработки заклинаний, а потом — на ночное дежурство в лечебницу. Ему позарез нужны были эти два свободных дня. Он боялся, что владыка передумает — владыка не передумал. И после двух дней, проведённых с дочкой, Гозрению хотелось одного — спать. Сутки, двое, трое, ещё лучше — дюжину.

Осенью Лидия впервые застала у него Ренину:

— Ты взялся подрабатывать нянькой и телохранителем? — удивилась она. — Что, с целительством совсем плохо? Говорила тебе: выбери дорогую лечебницу — сейчас бы уже нашёл богатеньких больных. В Путаре тебя вон до сих пор ждут. Может, вернёшься? Давай, у нас и проще, и жизнь дешевле. А чей ребёнок? Славненькая, но шебутная какая-то слишком. Чего она у тебя грязная такая? Зачем ты ей эти ямы рыть даёшь, родители ж в обморок свалятся… Рыжую специально подбирал? Или тебе другую не доверили? Что она там копает, её уже скоро видно не будет! А оборотни эти, они что — дополнительные телохранители? И те, которые за забором? Или это просто собаки? Вроде раньше их столько не было? Ничего себе! Богатенький папашка у девчонки! Мои бабка с дедом меньше на меня тратили! Куда ему столько — ты ж прекрасный боевик, хоть и целитель, любого по стенке размажешь, зачем столько охраны? Денег ну совсем мужику не жалко… Но он не маг, да? Маг бы тебя не нанял… или нанял?

— Это моя дочь, — ответил Ренни.

— Твоя дочь? — брови у Лидии поползли вверх. — Ты в этом уверен? Ты что, уже умеешь родство определять?

Она подбежала к яме, которую Ренина с упоением углубляла, присела и принялась разглядывать девочку.

— Похожа, — решила она наконец. — Есть что-то общее. Надо же… счастливый. А мне ещё, наверно, несколько дюжин лет дитя ждать, как бабке… Постой, это ты что — из-за неё сюда перевёлся? Ну знаешь, мог бы и сказать, я тебе что, чужая? Или думал, я ревновать буду? А кто её мать, почему я ничего не слышала? Ты что… с ней сейчас? Да не, не похоже, что я не вижу, что ли — никаких признаков женщины в доме… и телохранителей ты б нанимать не стал… Ничего себе — это она такая богатая? И не замужем? Или что, её муж тебе так запросто ребёнка отдал? Во мужик даёт, ему что, всё до русалочьего хвоста? Своих детей полно что ль? Он что, оборотень? То-то их тут навалом! Или они оба оборотни? Не, не может быть… Или ты… с ней? Я не помешаю тогда? Ренни, ты это… не особенно там… я тебя тоже хочу! Эй, Ренни, мать-то кто? А дочку как зовут? Ну что ты всё молчишь!

— Госпожа Талина, жена светлого владыки Аледера, — он давно перестал ревновать, и почти забыл Талину, но получилось почему-то всё равно сквозь зубы. А вот следующая фраза далась легко: — А нас зовут Ренина.

Помолчал и добавил:

— Юная госпожа Алеренина. Ренина.

Интересно, как светлый владыка отнёсся к этому имени?

— Да ну-у? — обалдела Лидия. — Расскажешь?! Слушай, а давай я буду приезжать тебе помогать, владыка не запретит? А чего ему запрещать — я и пригляжу и приготовлю! И переодену и умою, что ж она у тебя грязная такая… А! Теперь я поняла, что она так резво копает, — не, ну ты смотри, уже нору рыть начала! — она ж подгорная! Ничего себе — это у вас в крови что ль? Ой, так что — тот свитер… ну помнишь… ты его до сих пор иногда носишь, он что… память? А я ещё тогда подумала — откуда у тебя в нашей провинции такой? Ну ты даёшь! Расскажешь, да? Слушай, я так детей хочу, а всё никак… так я помогу тебе, да?

Владыка не возражал. И с Лидией и вправду стало легче — пусть она и приезжала раз в дюжиницу, но ей нравилось возиться с девочкой, а Гозрений мог хоть изредка перевести дыхание и посмотреть в учебники. Заодно, глядя как Ренина шустро объясняется с телохранителями, он выучил и язык оборотней — не самый необходимый, но весьма полезный для целителя.

Зимой стало не хватать денег: хозяин захотел продать дом, и он решил его выкупить — Ренине там нравилось, да и где гарантия, что из следующего не придётся также спешно переезжать? Видя, что маг в доме заинтересован, владелец цену повысил — не на столько, чтоб Гозрений обозлился и купил себе другой, но всё же вполне прилично. Лидия предложила купить напополам — и он со стыдом согласился, так как на каждый вовремя не уплаченный за обучение куль золотых к следующему году набегало две дюжины, а сдать все курсы вовремя не получалось — дочка вытягивала все силы. В Академии можно было учиться хоть всю жизнь — маг не считался свободным, пока не расплачивался полностью. Не расплатился — значит ещё ученик. Это и правильно — хороший маг всегда найдёт, где заработать.

Следующей весной, когда дела стали совсем плохи, и он подумывал — не попросить ли в долг у Лиэрна или Уржела, его вызвал к себе Хельм и сам поднял этот вопрос. Гозрений замялся, но вынужден был признать нехватку денег: Дагор наверняка был в курсе всех его дел — на то он и тайный советник.

— Подожди, — успокоил его длинноволосый советник, посылая секретаря в соседний кабинет, — сейчас проконсультируемся у господина Ханта. Деньги в его ведении.

— Ребята, вы серьёзно влипли, — изысканной одежде вошедшего позавидовал бы и сам Глава Ковена. Мимолётный взгляд, брошенный казначеем на Гозрения, не оставлял сомнений, что всё, что есть у мага, включая и его способности, оценено с точностью до четверти медяшки. Но Хельма, по-видимому, ничуть не раздражали ни самодовольный и торгашеский вид, ни изысканные эльфийские сапоги и вызывающе белоснежная рубаха господина Ханта под лёгкой и очень дорогой кожаной курткой — тайный советник улыбнулся дружелюбно и чуть насмешливо.

— Очень серьёзно, — мрачно повторил господин Хант, присаживаясь на край стола, под едва заметную усмешку и не подумавшего возмутиться Хельма.

Гозрений вздрогнул — вдруг отнимут дочку под предлогом плохого воспитания. Вроде старался-старался научить прилично себя вести…

— Что случилось? — в голосе тайного ощущалась не столько тревога, сколько привычное и давнее взаимное подшучивание, и сразу стало немного легче.

— Юная госпожа изволила вчера на званом ужине укусить за ногу эльфийского посла, — злорадно сообщил казначей. — Проползла под столом, и, пока все восторгались её наглостью, вцепилась послу в ногу. Тебе ещё не доложили?

— Он был не в сапогах? — удивился Хельм. — Нет, не доложили, это относится к иностранным делам, а не к ведению службы безопасности. Советник Хант, студент Гозрений, — с запозданием представил он их друг другу.

— Он был не в сапогах, — печально кивнул господин Хант. — У эльфов для дворцов новая мода — лёгкие плетёные сандалии. Решил похвастаться. Ну и… Очень долго не мог её отцепить. Сам понимаешь, не шлёпать же дочку владыки на виду у всех гостей… разжимать ей челюсти тоже как-то неприлично…

Гозрений похолодел. Отберут. Свалят на дурное влияние родного отца и отберут.

— Ничего удивительного, — собрал он всё своё мужество. — Кому может подражать ребёнок, за которым по пятам непрерывно ходят оборотни? Если она прекрасно объясняется с ними лаем и рычанием, и всех это лишь восхищает, то стоит ли удивляться тому, что девочка кусается? С кем поведёшься…

— Кстати, — с непонятным нажимом произнёс Хельм, обращаясь к советнику, — с тебя дюжина золотых на лечение — наша очаровательная малышка три дня назад порезала лапу телохранителю. Между прочим, тем кинжалом, который ей подарил ты. Твоя работа. Вернее, недоработка.

Обвал прошёл мимо. Кинжал оставался в замке, когда он забирал Ренину к себе. Не только родной отец дурно на неё влияет.

Господин Хант передёрнул плечами:

— Не может быть. Этим кинжалом никого нельзя порезать — он тупой.

— Был, — парировал Хельм. — Крошка так замечательно и спокойно себя вела, пока его затачивала… целых пять дней.

— Ни медяшки не получит, — ухмыльнулся казначей. — Кому нужен телохранитель, который позволяет порезать себя трёхлетнему ребёнку? Выгнать с позором, делов-то.

— Я как-нибудь сам решу, — поджал губы Хельм. — Мой агент.

— Ладно, — пошёл на попятную господин Хант. — Моё дело предупредить. Но с оборотнем разберись — не дело это, пусть даже он и подставился в верноподданническом порыве. А кинжал мне принеси — посмотрю, хорошо ли заточила. Если уж взялась — должна делать правильно. Теперь слушаю — зачем звал?

Хельм кратко изложил ситуацию.

— Не вижу проблем, — повернулся господин Хант к Гозрению, выслушав тайного. — В ближайшую дюжиницу могу пристроить тебе в компанию к Ренине ещё парочку ребят. Владыка согласится — это мы с Хельмом обеспечим. Действительно — ребёнок должен общаться с себе подобными, а то всех послов нам перекусает. А это казне прямой убыток. Хочешь — только на день, хочешь — на все два. И девчонке полезно со сверстниками, и тебе прибыль. Взамен — весь заработок за пять дюжиниц.

— В рассрочку, — тут же вмешался тайный, не столько удивляясь жадности господина Ханта, сколько посмеиваясь, — мало ли что. И вообще — зачем тебе его деньги? Разбогатеешь что ль на них?

— Да хоть и так, — легко согласился советник по финансам. — Выплатит по частям. А деньги — они всегда нужны, что ж я задаром работать должен? Это мне ещё главам гильдий, у которых дети есть, проговориться случайно надо…

И назвал сумму заработка. У Гозрения отвисла челюсть.

— А ты как думал, — хмыкнул советник, заметив его растерянность, — не кто-нибудь с их наследниками играть будет — сама дочь владыки. Не кто-нибудь за ними присматривать будет — лучший целитель Путаря. Это честь и платить за неё надо соответственно. Да они у меня за такое право передерутся! Согласен?

От таких денег не отказываются. Маг лишь не верил, что господину Ханту удастся найти отца, согласного платить такую сумму. Но советник по финансам не подвёл — нашёл ещё мальчика четырёх и девочку трёх лет. Мороки стало в три раза больше, но Гозрений быстро приспособился вовремя пресекать драки и отвлекать внимание от спорных вопросов — иногда магически. За такие деньги можно было приспособиться к чему угодно. Лидия тоже не возражала — дети вызывали у неё бурный восторг, и, в отличие от него, она умела занимать их не слишком шумными играми. Он предложил Лидии половину причитающихся ему золотых, но она с возмущением отказалась.

В середине лета у Ренины родился брат — о нём Гозрений узнал лишь то, что «Дейни всё вйемя ойот». А в начале осени его вызвал к себе владыка и объявил:

— Я уезжаю. Ненадолго. Талина с детьми отправится под горы. Как вернусь — получишь девочку снова. Не вздумай поехать за ними. Всё понял?

И Гозрению оставалось лишь склонить голову.

Проблем с вампирами Дерек ожидал. Второй заместитель Хельма занимался только их делами. Радосвет большую часть боевой подготовки направил на отработку навыков борьбы с вечноживущими. Лучников снабдили стрелами с серебряными наконечниками, а изрядный запас осиновых кольев имелся в каждой оружейной. И именно этой осенью донесения стали особенно тревожными.

Те очень немногие кровососы, которым разрешалось работать наглядными пособиями в лечебницах при Академии, вели себя смирно, находились под неусыпным надзором, работой своей дорожили, и больше всего боялись, что кто-нибудь обвинит их в покушении на человеческое горло, давая при этом безнаказанно резать и рассматривать своё собственное. На северо-западе, во владениях Земериула, люди давно свыклись с опасным соседством, и обстановка не ухудшилась, но и не улучшилась. Плохо обстояли дела в дальних поселениях на северных и восточных границах — именно там, где требовалась постоянная защита от нечисти. Вроде бы количество поселений на окраинах даже увеличивалось, вроде бы охрана крылатых тварей была достаточно надёжна, но…

Вампиры брали власть в свои руки. Нет. Они не пили кровь — заклятье работало исправно. Только само собой получалось, что главой посёлка, заставы, деревни, старостой — выбирали вечноживущего. Казалось бы, чего страшного? Он и сильнее, и выносливее. И что плохого в том, что, угнездившись на месте, бывший кровосос ставил начальником стражи собрата? А тот уже набирал своих — не проходило и полугода, как люди начинали чувствовать себя скотом в загоне, окружённом волками. Не важно, что вампиры питались только кровью животных и приговорённых преступников — сознание того, что в любую минуту в твою шею могут вонзиться клыки, доводила людей до умопомрачения. Староста-вампир следил за порядком лучше, чем староста-человек. Подати платились вовремя, улицы, подъездные дороги и тын содержались в образцовом порядке, но мало кто за пределами посёлка или деревни знал, чего это стоило жителям. За недоимки запросто могли признать преступником и приговорить к уничтожению. На работы по благоустройству выгоняли скопом. В случае отказа долг за невыполненную работу приплюсовывался к подати. Мог и ребёнок пропасть. Нет. И до появления вампиров дети пропадали. Ушёл в лес и не вернулся, упал в колодец, утонул… С появлением вампиров ближайшие леса очистились от агрессивной нежити и волков, а дети всё равно пропадали. Дисциплина и присмотр за рекой или колодцем усиливались, а дети пропадали. И не просто пропадали, а в тех семьях, которые смели роптать или пытались что-то изменить. Попытки поселить рядом с людьми и вампирами оборотней наталкивались на глухое сопротивление — двуликим не требовалась защита, а подряжаться в охранники к людям они не желали. Кто желал — давно подался в службу безопасности, и так едва ли не у каждого третьего вампирьего поселения находился агент.

Князь Земериул заверял Дерека в полной лояльности своих подданных к людям и платил в казну такие налоги, каких никак нельзя было ожидать от тех захудалых деревенек и застав, что были определены под совместное жительство людей и кровососов. Казначей налоги принимал исправно. Но так смотрел при этом на своего владыку, что у Дерека сразу же находилась куча неотложных дел.

Владыка тянул время. Несмотря на постоянные напоминания советников. Несмотря сдвинутые брови и откровенно осуждающий взгляд Ильма — а может быть именно поэтому. Даже позавчера он ещё раздумывал. Всё-таки порядок и дисциплина у крылатых тварей были на высоте. Всё-таки он обещал вампирам свою поддержку. Но рано или поздно терпение людей иссякнет, и равновесие рухнет. Не надо быть умнее делианга, чтобы понять это.

Поэтому Дерек в сопровождении Хельма и Релдара — одного из придворных магов — отправился в Хоржеш, желая лично оценить обстановку и принять решение на месте. Уж больно неправдоподобно бодрыми были доклады проверяющих, и сплошь хвалебными — донесения Хоржешского князя о взаимоотношениях с вампирами. Ильм чуть искривил губы в усмешке, и, приложив руку к груди, сообщил, что не оставит владыку в столь опасном и столь долго ожидаемом путешествии. Скорее всего. Может быть. Но лучше, если его присутствие не будет заметно. Всю дорогу Дерек мучительно прислушивался к себе, пытаясь понять — прячется ли меч внутри или находится в ножнах, и была ли рука, церемонно приложенная к груди, намёком. Он чувствовал себя гораздо спокойнее, когда видел казначея — в этом случае было точно известно, где клинок. По официальной же версии господин Хант отправился налаживать торговые отношения с одним из подгорных секторов.

Князь в Хоржеше подобострастно кланялся владыке, устроив роскошный бал в его честь и успев отправить гонцов в ближайшие поселения. Но на присутствовавшего на балу представителя вампиров он смотрел лишь чуть менее подобострастно. Владыка уедет — кровосос останется.

До намеченной деревни, затерянной в лесах восточных окраин, добирались из Хоржеша верхом — магу, которого Дерек взял с собой, только предстояло наладить туда телепортацию. Число жителей в деревне увеличивалось — отнюдь не за счёт людей — и через три-четыре года она могла претендовать на статус города, пусть пока и крошечного.

К полудню доехали до развилки. Дальше на восток тракт уходил в болотистую непролазную топь, где полудикие племена оборотней добывали торф для империи. Дорога в деревню поворачивала на север. Незаметно исчезли привычные звуки леса: пение птиц, хруст веток под ногами. И воя волков, сопровождавшего весь день, не слышно. Только деревья всё такие же. И цокот копыт по брусчатке. Дорога удивила… В отличие от тракта — мощёная тёсаным камнем, ухоженная. Щели тщательно засыпаны песком.

Ближе к деревне начались сады. Люди, работавшие в них, с удивлением и опаской провожали взглядами всадников на хороших лошадях — не стал Дерек скрывать ни богатой одежды, ни дорогой сбруи. Как ни наряжай в лохмотья породистого жеребца, хуже он от этого не станет.

И всю дорогу от Хоржеша владыке мерещился внимательный и тревожный взгляд в спину. Несколько раз останавливались, таились за поворотом дороги, несколько раз съезжали с тракта в придорожные кусты, но соглядатая так и не увидели. Ингур прочесал лес вдоль дороги и тоже ничего не обнаружил и не вынюхал. Сейчас же взгляд пропал. Или затерялся среди таких же заинтересованных и настороженных. Спросить бы Ильма, да… владыка никогда не обращался к мечу, когда не видел его. А господин Хант принимать человеческий облик не считал правильным. И, что хуже всего, Дерек вовсе не был уверен, что взгляд в спину — это не взгляд его оружия.

У ворот их ждали. Староста — высокий, плечистый, моложавый, чуть прикрытый от осеннего солнца длинным плащом с капюшоном — низко поклонился, любезно и витиевато осведомившись, кто такие и каким ветром занесло столь важных господ в их захолустье, не забывая при этом извиняться, оправдываться государственной необходимостью и беспрерывно кланяться. На вышках — охрана в полном доспехе. Маг — старый, подслеповатый дед в некоем подобии кресла, — сидел на крыльце центральной избы.

Дерек спешился, отпустил повод — без присмотра коня не оставят.

— К чему вопросы? Веди — показывай, что приготовил.

— А почему владыка решил, что мы заранее знали о его визите?

— Хочешь, чтобы я усомнился в умственных способностях вечноживущих?

Староста оглянулся на мага, разодетого как на ярмарку, вспомнил, как два стражника вытаскивали того из хаты, а он всё голосил, что не предстанет перед владыкой в драном хрунье, что ещё помнит позапрошлый приход, что знаком лично с владыкой, и что тот его обязательно узнает.

Дерек специально выбрал самую отдалённую деревню — чем дальше от столицы, тем сильнее местная власть, а нарушений всегда больше. На первый взгляд всё было хорошо — чисто, аккуратно, крыши на избах перекрыты новой соломой, бабы в приличной, хоть и старой одежде. Ну так кто же в поле или сад, на пастбище или в лес по дрова-грибы, ходит в обновках?

— Хорошо, — владыка потянулся, разминая затёкшие мышцы. — Куда определишь на постой, староста?

— Вы рассчитываете задержаться надолго? — взгляд старосты нехорошо блеснул из-под капюшона, а верхняя губа чуть приподнялась.

— Клыкастый, ты обнаглел. Какое тебе дело?

— Мой дом всегда к вашим услугам, владыка, — склонился вампир в поклоне. — Семья переберётся на выселок, я останусь у своего помощника. Известить ли нашего князя о вашем визите?

— В этом нет необходимости. Я приехал поохотиться,, отдохнуть от дел.

Можно подумать, Земериул ещё ничего не знает.

Дерек подошёл к магу — стар, очень стар, почему бы? Что должно было случиться, чтобы маг перестал заботиться о внешности и отправился в дальнюю деревню служить вампирам? Подслеповато щурясь, дед заглянул ему через плечо и попытался приподняться. Дерек подал ему руку. Опираясь на клюку и сжимая трясущимися пальцами ладонь Дерека, маг выпрямился. К ним направлялся Хельм: ослепительно сверкая белозубой улыбкой — не хуже любого вампира. Серебристый хвост волос, стянутых на затылке, покачивался из стороны в сторону, заставляя всех женщин трепетать и бросать на тайного советника осторожные и заинтересованные взгляды. Разница была невелика — вампирши при взгляде на тайного не только замирали, но и выразительно облизывались.

— Владыка… — старик попытался согнуться в почтительном поклоне.

Дерек придержал мага, и, несмотря на сопротивление, усадил на место.

— Сидите, сидите. Ветерану не обязательно стоять даже в присутствии владыки. И уж тем более нечего поощрять этого зазнайку — советника по безопасности.

— Уважаемый Камет, владыка уже поздоровался с вами, — Хельм указал на Дерека.

Маг растерянно переводил взгляд с одного на другого.

— Как же так… Я же помню…

— Вы не переживайте. Я вас узнал, я помню ваши заслуги, и я обязательно выясню, как заслуженный маг оказался в далёком поселении, а не почивает на лаврах в столице.

Им ещё забирать старичка в столицу и разбираться, кто его довёл до такого состояния.

— Да, владыка. Мы это обязательно выясним. А почтенный Камет отбудет в столицу вместе с нами, как только на замену пришлют нового мага.

Разместились высокие гости с комфортом. Изба была новая, не простоявшая и года — староста-вампир пожелал отгрохать для себя и своих домочадцев хоромы согласно новоприобретённому статусу. Пять комнат, да ещё одно из помещений располагалось глубоко внутри и не примыкало ни к одной наружной стене дома. Многочисленные родственники, как принадлежащие к клану давно, так и укушенные и перерождённые недавно, видимо не имели доступа в эту комнату. Само предназначение её вызвало немало вопросов у Дерека. На кладовую не похожа, на столовую, хоть и оборудованную широким столом, тоже — ни табуреток, ни лавок. Для спальни в ней не было кровати. Для тайной пыточной или разделочной — следов крови. Хотя вампиры могли выпить её всю, не пролив на пол ни капли. Выученные за четыре года едва ли ни наизусть трактаты о вампирах о подобных помещениях в их жилищах не упоминали. Меч, может, и знал, но молчал. Из очень давних полунамёков Ильма следовало, что консультироваться с ним желательно исключительно в человеческом облике — потому как голос в голове может вредно повлиять на психику повелителя, и, соответственно, никаких признаков жизни клинок подавать и не думал, претворяя в жизнь давнее обещание — действовать владыка будет сам. И вообще — был ли он с ними?

Дерек повернулся к Хельму, но тот отрицательно покрутил головой, и вопросительно изогнул бровь. Комната ему тоже не нравилась, но предназначения её он не знал. Маг прошёлся вдоль стен, пытаясь отыскать следы заклинаний — опять безрезультатно.

Ночь прошла спокойно. Наутро тайный, вооружившись луком и всучив такой же Дереку, потащил владыку на охоту. Объяснил просто: раз сказали, что приехали охотиться, надо охотиться. Пока Дерек спал, Хельм успел выяснить, куда лучше идти, нашёл проводника-человека и сумел отбиться от проводника-вампира, усиленно навязываемого старостой. Ингур должен был за ночь прочесать окрестности и нагнать их по следу.

Проводник оказался мальчонкой лет двенадцати — шустрым и кареглазым. Как уж Хельму удалось его уговорить, Дерек не знал, но то, что паренёк долго отнекивался, испуганно глядя на старосту, и согласился только после его кивка, тайный поведал, как только околица скрылась за деревьями. Ничего необычного в этом Дерек не нашёл — дисциплина в деревне могла быть как в военизированном поселении. Мальчонка, сначала уныло бредший впереди, оживился, подобрал веточку, и теперь с самозабвением рубил ею головы воображаемого врага в виде лопухов и папоротников. Хельм его догнал, о чём-то заговорил, достал засапожный нож и протянул парню. Глаза у мальчишки загорелись — отказаться от такого подарка он не смог. Местные были напуганы. Давно. У Дерека на родине, что ни крестьянин — то барон, не меньше. На коня денег не хватает, а гонору — как у сына императора. А здесь… Молчат. Видно — недовольны жизнью, недовольны установленным порядком, у каждого если не пика есть, то вилы точно. Но молчат. И приезд владыки ничего для них не меняет. Не скажут ни слова. Владыка приехал и уедет, а им с вампирами под боком жить. Да и не в вампирах дело. Придёт любой достаточно хваткий человек, и — ему они будут подчиняться. А недовольны будут всегда. И как же тяжело, когда знаешь, что внутри — существо, способное ответить на все вопросы… пропадает желание мыслить самому. Зачем? Мечу виднее… и ведь неизвестно — свои это мысли, или навеянные оружием изнутри… Дерек в сердцах сплюнул.

Хельм с пареньком остановились, поджидая владыку.

— Вот, владыка, послушай, что Втор говорит.

— Так тебя Втор кличут? Не хочешь мне рассказать, что ты такой насупленный? Я, вроде, тебя за хвост не дёргал.

— Какой хвост? — мальчишка крутнулся на месте, стараясь заглянуть себе за спину и уловить воображаемый хвост.

— Это поговорка такая. «Я тебя не бил» — означает. Что же ты такой дёрганый?

— Будешь дёрганый, — зашипел мальчишка. — Валах говорит: молчи; батя говорит: молчи; мамка говорит: молчи; даже Богет с околицы, и тот говорит: молчи. А неделю назад Лужка пропала, и опять все: молчи. Не могу я молчать, ты дядя — самый главный? Тебя даже староста боится, я же вижу, скажи им, пусть Лужку отпустят, она ещё маленькая, пусть меня возьмут.

Паренёк зло всхлипнул. Владыка слушал. Привычно-участливо. Почти как дома, после того, как отдал приказ об уничтожении рода Иреларед. Но одно дело приказать, осознавая необходимость, и совсем другое — видеть как плачет ребёнок потому, что ты не отдал приказ вовремя. Что ж — это он сам тянул с вампирьим вопросом. Теперь будет слушать.

А паренёк всё рассказывал и рассказывал. Как батя отдал мешок с крупой, чтоб замять скандал, когда мамка по секрету рассказала тётке Гарне, что видела как староста уводил её дочку в лес. Как от староста пришёл и сказал, что язык до добра не доводит, и назавтра пропала Лужка. Как в прошлом годе в соседних Хоморах мужики взялись за вилы, и после этого половина хат так и стоит пустыми, а у мамки там сестра жила. Но там маг был хороший, поддержал, а здесь…

Тем временем Хельм нашёл поваленную сосну, развернул на стволе завтрак и предложил присоединиться. Дерек отвел мальца к тайному, сказал, что пройдётся, а сам, завернув за ближайшие деревья, быстрым шагом направился к деревне.

Соглядатая он почувствовал десятка через полтора шагов — староста не собирался оставлять владыку наедине с мальчишкой-проводником. Подстраховался. Не замедляя шага, на подходе к высокой сосне Дерек распустил хлыст. Тот кольцами развернулся под ноги. Выругавшись, владыка остановился и принялся его сматывать. Когда последнее кольцо легло в ладонь, ударил. Бич захлестнул шею, разорвав тонкую плёнку крыла. Рывок — и бьющийся вампир лежит у него под ногами. Силён — но куда ему против хлыста. Теперь вопрос — как заставить кровососа говорить? Вид крови больше не вызывает у него невыносимых страданий, боли он не чувствует, на солнце, в результате побочного эффекта отказа от человеческой крови, может находиться едва ли не полдня, мага оставили в деревне, да и вряд ли Релдар смог бы снять блокировку, поставленную целой группой сильнейших специалистов по вампирам.

Впрочем, отец смог бы разговорить и зомби. Можно попробовать.

Они вернулись в деревню — сначала занёсли подстреленных Хельмом зайцев к отцу Втора, потом кликнули мага и прошли прямо к старосте. Ни маг, ни тайный не были нужны владыке, но он за них опасался — несмотря на защитные и телепортационные амулеты, которыми щедро увешали его спутников.

— Всё поняли? — повторил Дерек. — Мне не нужен вампир в качестве тайного советника. Если что — сразу телепортируете. Владыке защита не нужна.

Староста выслушал его молча.

— Клевета, — пожал он плечами. — Владыка, вы что, поселян не знаете? Мы нужны им лишь для защиты, а любая попытка заставить их работать, чтобы жить чуть лучше — покушение на нежные горлышки. У них теперь охрана есть — можно с лавки не вставать. Стыдно сказать — плетень и забор не поправят без пинка, если покосится. Дорогу песком не посыплют и лишнего камня не уложат: пусть в распутицу ни пройти — не проехать. Ничего! И так сойдёт! Сорняки выполоть — зачем? Крышу перекрыть — на этот год хватит! А там, глядишь, и на следующий сгодится… В грязи увязнем, но делать ничего не будем! Заставил — теперь кровососом кличут.

— Лужка? — уточнил Дерек.

— Лужка? — прищурился староста. — Втор наплёл? А вы знаете, что у его тётки она первый ребёнок? Нет? А что год назад второй родился, он вам не сообщил? И где его старший брат — тоже умолчал? Хотя, может, и не умолчал. Может, и не знает, что у него брат есть. А я скажу, мне многое доносят: Клёну повезло — он был на дюжину с третью Втора старше, и смог из дома сбежать — как раз перед рождением брата. Когда о вечноживущих в этом захолустье ещё и не слышали. А иначе бы и его на нас списали. Косточки, говорят, нашли? Так мы за Лужкиным отцом по пятам ходить не нанимались, и к каждому первенцу охрану приставлять не обязаны. А всех волков и медведей вывести невозможно.

— Удвоение клана?

— Покупаем, — ни на секунду не смутился вампир. — Приговорённых преступников покупаем — тут ведь как, кто больше заплатит, тому и пришлют. И это правильно — раз могу платить, значит деревня моя живёт богато. Ну и результат: на трёх приговорённых — один цивилизующийся дикий вечноживущий, и один, а то и все три — обратившихся. Их, правда, отсылаем на перевоспитание — рискованно держать в деревне столько бывших татей.

Всё это было правдоподобно. Как нельзя более правдоподобно. Особенно, если учесть, что до сих пор ещё не отменён закон, по которому казна выплачмвает деньги за сданного на обучение первенца. И сдают — пусть семь-восемь случаев за год, не так, как несколько кулей лет назад, но сдают. Надо будет повысить плату за младенцев и отправить выкупающих по отдалённым поселениям…

— Состояние мага?

— Я не настолько богат, — чуть показал клыки староста. — У меня выбор — или мага хорошего купить, или несколько преступников. Я выбрал в пользу своего народа. Имею право.

— Что ж, — согласился Дерек, — вполне логично. Давайте выйдем и поговорим с вашим недавним пополнением из диких. Вы не возражаете? Кстати, кто ставил им блок на кровь?

Ему показалось, или староста чуть вздрогнул? Вот он — шанс!

— Два мага из Хоржеша, — с едва уловимой заминкой произнёс вампир, и заминка тоже была вполне объяснима — маги должны иметь достаточно высокий уровень. — Мы платим им отдельно. Сами понимаете, наш Камет — лишь для вида. Впрочем, если из столицы пришлют кого-нибудь за казённый счёт — я буду только рад. Если вы считаете, что этого мало… исправим.

Для Дерека этого было более чем достаточно.

Два мага из Хоржеша — не полдюжины столичных профессионалов. Релдару пришлось немного попотеть, но блок он снял. Дальше хватило двух капель крови Дерека.

Голову старосте и пятерым, за ним пришедшим, он снёс ещё в доме. Предупреждённые Хельмом и Ингуром жители успели кто спрятаться, кто — вооружиться осиновыми кольями и стрелами, запас которых втайне хранился в каждом доме. Сельчане отбивались отчаянно. Потери среди них были — тут уж ничего не поделаешь. Но вмешался Дерек вовремя: выскочил из избы и ударил. Клинок сверкал расплавленным серебром, уничтожая тварей с одного удара — даже слегка задетые владыкой кровососы рассыпались в пепел. Релдар выбежал следом — прикрывать сельчан. Когда пепел у крыльца дома старосты запорошил лицо и одежду, кровососы дружно поднялись в воздух и помчались на запад. Издалека они ничем не отличались от стаи галок или ворон.

Сколько вампиров успело улететь, осталось невыясненным. Треть или половина, по прикидкам Хельма. Дом старосты Дерек спалил. Нового старосту назначил своей властью. Тот пытался возражать, мол не справится, не умеет, не хочет… На что владыка гаркнул, что если тот скажет ещё хоть слово, то ляжет рядом с вампирами, а править будет хоть вот его жена. Это подействовало.

Настроение было отвратительное: победа далась слишком легко и Дерек казался себе игрушкой в руках чуждой сущности. Мерзко. А Ильм — он и не подумал приглушить эти ощущения. То ли не хотел вмешиваться, то ли демонстрировал свою власть над повелителем.

Ещё несколько дней маг налаживал телепорты, связывался с Ковеном, Хельм же отослал давно заготовленный приказ в столицу, откуда в поселения, отведённые для совместного проживания людей и вампиров, спешно выехало или телепортировало магическое и военное подкрепление — войска находились в полной боевой готовности с момента отъезда владыки. К войне Дерек был готов, но междоусобицы с вампирами ему хотелось меньше всего. Успокаивало лишь то, что Земериул тоже вряд ли горел желанием сражаться.

В столице Дерека встретил Радосвет с письмом от Земериула. Князь просил о встрече.

Глава 38. Начальник департамента по делам вампиров

— Смотри, какую красоту я принесла тебе показать! И примерить заодно. Нравится?

— Ну-у…

— Купи мне! Слышишь!

— И сколько оно стоит?

— Стоит? Ну… где-то… чуть-чуть совсем… правда… каких-то семь-девять кулей золотых…

— Сколько??!

— Не придуривайся! Цену он прикинуть не мог! Ты что, не можешь себе позволить?! Только глянь, какой узор!

— И что с ним будет после первой стирки?

— Пару раз надену и выброшу.

— Такие деньги? Чтоб один раз надеть? Я тебе что, султан?

— Магичку вызову, она почистит.

— Встанет дороже, чем само платье.

— Тогда мага. Улыбнусь — и он бесплатно почистит…

— Улыбнись, рыбка, улыбнись…

— Ну… а ты клинком не сможешь грязь из ткани выбить? Это ж такая интересная задача…

— Смогу. Хочешь проверить? Очень хочешь? Уверена?

— Ты чего? Ну ты чего? Я пошутила… я всё осознала… Тебе будет очень стыдно, что я его за свои деньги купила… тебе уже стыдно! Нет?

— Нет.

— Ты просто жмот. Скупердяй. Жадина. Скряга и сквалыга! Я целыми днями сижу тут одна, тебя дожидаюсь, ты где-то чуть ли ни дюжиницу шлялся, а потом выясняется, что за всё это время даже денег мне на платье не наскрёб! На самом деле ты их на какие-нибудь кузнечные прибабахи угрохал, или на трактаты дурацкие, а я в обносках ходи! Нет, ты скажи, я что — в обносках ходить должна? Да? В обносках? Я?!

— Да ты просто от безделья двинулась! Поди займись чем-нибудь! Вон свитер мне что ль свяжи, как Талина! Совсем уже свихнулась от полного ничегонеделания! Ты что?… Лап…ты что? Ну не плачь… солнышко, я…

— Да! Да! У меня нет работы! Ты что — не знал? Не знал?! Ты первый раз об этом слышишь?!

— Лап… ну прости… я не об этом… ну не плачь…

— Я вчера была у соседей — у семи! — никого! Девять человек за полгода! Девять! В семи мирах! Они все тонут! Два куля лет назад получалось пять за три дюжиницы! Я каждый день там бываю — ты первый раз об этом слышишь? Я думала — может, это я виновата, может я кого упустила, не углядела… а там — никого! Ни одной живой души! Слышишь? А у нас? Сил же никаких нет! Да — я свихнулась от безделья! Да! А кто бы не свихнулся? Отсюда пятеро сбежали и двое с ума спрыгнули — ты что, не знаешь? Или это не ты Стадеша отсюда пинками вышвыривал? И я скоро туда же!

— Лап… Ну лап… Ну не реви. Ты за них не в ответе. Ты и за нас не в ответе. Ну правда. Ну хочешь, я тоже буду с тобой ходить? Ну… раз в полдюжиницы, например…

— Лет или дней?

— Дней, лап, что ж я совсем…

— А смысл, Мих, смысл? Если там никого нет?… Смысл? Кому суждено выйти — того не утянут, кто заслужил лишь лапы нижних — тому и дюжина проводников не поможет…

— Солнышко… ну ты же знаешь…

— Да! Я, б…, всё знаю! Я всё это наизусть знаю!!! Я это по пять дюжин раз на дню себе повторяю!!! Про то, что нужно исполнять свой долг, всего лишь исполнять свой долг — а там как получится… Про то, что именно на этом и сломались предыдущие пятеро. Ну да, кому суждено выйти, выйдет и без них, так зачем сидеть в этой дыре, если где-то можно вытащить кули и кули, а здесь дюжиницами приходится ждать одного-единственного? И как его, б…, исполнять, долг этот — я прихожу — там никого! Вообще никого! Дюжиницами — никого? Кто б здесь не двинулся? Ты хоть представляешь, каково это — тащить того, у кого есть шанс, если единственное желание — столкнуть его вниз? И он, б… скотина эта, чуть ли не единственный за пять дюжиниц!

— Не реви… лап, ну не реви, для этого есть я… ну правда…

— А я тогда зачем?

— Меня ругать… лап, я ведь просто рядом могу быть… ну… не плачь… сегодня и начнём. Вдвоём всё веселей… ну лап…

— Угу, а на обратной дороге тебя опять наизнанку вывернет, очень весело…

— Будет повод надо мной поиздеваться, отвлечёшься… не реви, солнышко…

— А то ты не знаешь, что это ничего не изменит…

— Ну почему — одного-двух отыщем, правда…

— За год?

— Ну пусть за хоть год… ну не плачь… Ну не реви, лап… зато мы пока стабилизировались, ведь стабилизировались?

— Ну… и толку? Рано или поздно ты убьёшь Шхара и сбежишь отсюда — галопом… и не попрощаешься! А то я не знаю…

— Перестань. Я никуда от тебя не денусь. И отсюда никуда не денусь. А то ты не знаешь!

— А если тебя и тогда не перестанет выбрасывать?

— Перестанет. Ну не перестанет — поселимся у соседей, а сюда каждый день приходить будем. Правда, лап… ну не реви, никуда я не денусь… я тогда сразу… ну не реви же! Куда я без тебя? Сопьюсь на…!

— Угу. Сопьёшься ты, как же…

— Лап… Ла-аап? Ну не реви, пойдём, я заплачу тебе и за это платье, и сапожки куплю, и колечко… колечко хочешь?

— Лучше диадему…

— Хорошо, диадему…

— А колечко?

— И колечко…

— С бриллиантом?

— Тьфу! С бриллиантом, с бриллиантом…

* * *

Князь был бледен — насколько вообще может быть бледен вампир. Указывать ему на кресло Дерек не стал — пусть постоит.

— Владыка, — вампир не захотел или не посчитал нужным добавить в свой голос надлежащего трепета, — вот данные о жертвах среди мирного населения в результате нападений вечноживущих за последние полтора куля лет как тёмного, так и светлого правлений. Сравните с прошедшими четырьмя годами.

— У меня есть статистика по этому вопросу, — Дерек бегло глянул в протянутый ему лист. — Что это меняет?

— Данные по налогам и убыли населения в подвластных нам поселениях и данные об обстановке на торговых трактах.

— Есть, — Дерек снова отложил протянутый ему лист.

— Данные о разумности моего народа и его возможности совместной жизни с людьми, а также отчёты о положительном опыте совместного проживания.

— Вы предполагаете, что я не интересовался этими вопросами? Или что ответственный за дела условноживущих намеренно искажал информацию?

— Простите, владыка, — князь склонил голову, — но, возможно, он не знал или не успел доложить вам, что приказ о повышении разумности диких вампиров указанным в ваших донесениях способом исходил от меня лично и одобрялся далеко не всеми старейшинами. Многие из них как могли уклонялись от его выполнения, справедливо опасаясь разрыва договора. Список пытавшихся не выполнить приказ прилагается.

— Разумно, — согласился Дерек. В пяти из указанных поселений проживали местные князья, вполне способные занять место Земериула. — Мне тоже доводилось так поступать.

Естественно, отец не мог остаться без главнокомандующего. Без такого главнокомандующего. Тот же единственный из двух десятков магов, кто позволил себе доложить, что приказ составлен на три дня позже указанного в нём числа… не стоит о нём вспоминать… чем бы он ни руководствовался…

Ещё более разумным было отсутствие в предоставленных Земериулом документах подсчётов о вероятных жертвах в случае открытого конфликта.

— Ступайте, — решил владыка. — Мне надо проконсультироваться с советниками.

Он созвал лишь первых трёх советников: в этом случае меч мог говорить без оглядки на мага и Урленоя.

— На твоё усмотрение, владыка, — ни на секунду не задумался Хант. — Хочешь — всех изведём, хочешь — помилуем. Хочешь — показательно казним одного Земериула, хочешь — и этого помилуем.

Дагор с Радосветом дружно кивнули.

— Да, — согласился Дерек, — я так часто прошу у вас здравого совета. С завидным постоянством. Поздравляю, кивать за четыре года вы у Урленоя научились.

— Конечно, владыка, — тут же почтительно подтвердил меч, — вы с завидным постоянством спрашиваете у нас совета. И с ещё большим постоянствам нашим советам следуете. Чего ж вы хотите?

— Может, — вмешался Борода, — следовало спрашивать до того, а не после?

Пригладил бороду и добавил:

— Есть одна тонкость: до сих пор никто из владык не принимал решения уничтожить всех вампиров. Только сдерживали. И попытки совместного проживания тоже предпринимались неоднократно. Причём именно светлыми владыками. Почему — неясно. Ильметас, тебе лучше знать, но что-то же ими двигало?

— Или кто-то, — задумчиво протянул Хельм. — Надеюсь, дело не в прибылях «Тропинки»?

В руках казначея возник и исчез кинжал, блеснув всеми цветами радуги. Это ровным счётом ничего не значило: советнику по финансам нравилось играть с ножами и кинжалами вне зависимости от настроения — конечно, только среди тех, кто знал его истинную сущность, то есть исключительно на таких вот заседаниях. Или попутно он отрабатывал какие-то навыки создания оружия. Сколько Дерек ни пытался, никакой закономерности между цветом, формой, скоростью возникновения или исчезновения клинка и настроением третьего советника он найти не смог. Даже не мог сказать, что Ильм отвлекает таким образом внимание — во всяком случае, далеко не всегда.

— Хочешь совет? — выдал наконец меч. — Что ж. Создай независимый департамент по делам вампиров, и главой туда назначь Роксану. С правом казнить и миловать. Вечноживущих, естественно. Проблем больше не будет. Поверь, для Земериула это куда страшнее показательной казни.

Что назначение Роксаны главой куда бы то ни было много страшнее показательной казни, Дерек ничуть не сомневался. Но справится ли она? Можно было спросить: «Проблем и правда не будет?» И услышать ставшее уже привычным: «Ты сам знаешь ответы на все вопросы…» Но кто его знает — чем руководствуется меч на этот раз. Может, ему всего-навсего захотелось найти любимой женщине какое-нибудь занятие, чтобы не таскала его постоянно то в эльфийскую оперу, то по Торговым рядам. Или пытается увеличить прибыли «Тропинки» от торговли с вампирами за счёт влияния Роксаны. Или создаёт ещё одну властную структуру, чтобы отстранить владыку от правления. В любом случае — на данный момент это лучше, чем война. Хорошо, хоть Хельм с Бородой не стали кивать. Почему независимый департамент — понятно, вряд ли эта женщина потерпит над собой какое-либо начальство, кроме владыки, да и насчёт владыки весьма сомнительно, с другой стороны…

— Ильметас, — вкрадчиво поинтересовался Дерек, — если твоё предложение будет принято, могу ли я рассчитывать, что тебе удастся уговорить госпожу Роксану вложить в департамент ту треть казны, которую она до сих пор отказывается вернуть? И что она не потребует себе на содержание все те налоги, что поступают в казну от вампиров?

— Тех налогов, что платят вампиры, ей вряд ли хватит и на два дня, — хмыкнул господин Хант. — А насчёт казны я поговорю, действительно, уже столько раз её утроила, что пора бы и поделиться…

— А почему, — всё-таки не удержался владыка, — не предпринималось попыток полностью уничтожить вампиров? Только не говори мне, что я сам знаю все ответы.

— Да, — поддержал его тайный. — Судя по тому, как вы легко справились с ними в Хоржеше, особых сложностей возникнуть не должно.

— Ну скажем так, — осторожно начал господин Хант, разглядывая очередной кинжал, — у вас есть все необходимые данные, чтобы сделать выводы самостоятельно. Причём тайному советнику по должности полагается думать больше, чем владыке. И почему?

Дерек едва сдержался, а вот Хельм выругался. Борода же лишь усмехнулся — внешне его отношение к господину Ханту не изменилось, он лишь перестал постоянно просить третьего советника за чем-либо сбегать. Зато казначей теперь иногда упреждал просьбы главнокомандующего и резво мчался исполнять роль посыльного по собственному желанию.

— Надо полагать, это по каким-либо причинам невозможно, — развёл руками тайный советник. — Это сейчас они укусами размножаются. Но откуда-то же они взялись изначально? Причём если учесть, что при укусе вампира дети до серебряной дюжины либо умирают, либо выживают, но никогда не обращаются, а из взрослых обращается примерно один из дюжины… Предположу, что в случае полного истребления всех кровососов они рано или поздно вновь возникнут, причём дикие.

— Возникнут, — подтвердил казначей. — А откуда?

— Из обычных людей, больше неоткуда, — решил Хельм. — Причём если обратится быстро, скажем, за полночи — всю деревню перекусает. А медленно… всё равно наверно успеет. Пока численность кровососов стабильна — можно не опасаться, что сосед перегрызёт тебе горло, если же они начнут возникать самопроизвольно…

— Ну вот видишь, — обрадовался Ильм, — всё совершенно очевидно. Проблема в том, что обращаются они и правда очень быстро, и предположить, кто конкретно станет вампиром — крайне сложно.

— И ты не можешь предсказать? — полюбопытствовал Борода.

Дерек обрадовался — вопросы главнокомандующего меч игнорировал крайне редко. Но Любозар очень редко и спрашивал.

— Не всегда, — казначей полюбовался на возникший клинок и растворил его в ладонях, — и меня в каждую деревню не пошлёшь, и сторожа к каждому потенциальному вампиру не приставишь… он же не факт, что вообще ещё обратится. Может и повезти… Всё это мы уже проходили.

Земериул не побледнел, не покраснел, не упал на колени и не застонал: «Пощади, владыка…» Он лишь взял копию приказа, склонился и спросил:

— Правильно ли я понимаю, что у нас нет другого выбора?

— Правильно, — подтвердил владыка.

— Что ж, — ещё ниже склонился князь, — у тебя хорошие советники. Есть хотя бы один шанс, что вы, владыка, прочтёте постановления Роксаны прежде, чем они воплотятся в жизнь?

— Непременно, — обнадёжил его Дерек. — Но вряд ли отменю. Так что ваша жизнь, как и жизни ваших подданных, теперь в руках начальника департамента по делам вампиров.

Земериул изучающе взглянул на Дерека. Интересно, подумал вдруг владыка — не могли же все вампиры выглядеть одинаково при жизни. При жизни? Ну скажем так — до обращения. Не все же они были черноглазыми брюнетами.

— Вы немного не точны, владыка, — попытался усмехнуться князь. — Не теперь… но в остальном вы совершенно правы.

— Скажите, князь, — неожиданно для себя спросил Дерек, — а вы помните свою прошлую жизнь? Кем вы были до… обращения?

И тут же привычно насторожился — не навеян ли вопрос мечом. Вроде нет, он давно интересовался этим, изучил кучу трактатов, большинство из которых противоречили друг другу, и ни один не вызывал доверия. Да и когда ещё доведётся спросить?

— Помню, — не удивился Земериул, — не всю. Но многое. Князем и был.

— И вы не попытались вернуться к родным?

— Нет. В одиночку я не смог бы взять замок штурмом, а когда обзавёлся кланом… прошло слишком много лет.

— А разум? — продолжал настаивать Дерек. — Вы его теряли?

— Терял, — бесстрастно согласился князь, — впрочем, как я понимаю сейчас, он мне и до обращения часто отказывал. Жажда наслаждений, владыка, — то же безумие, что и жажда крови, и так же гасит разум, не так ли?

— А чувства? — пока ответы Земериула не противоречили тому, что он услышал и от первой вампирьей головы, и от остальных, кого доводилось допрашивать.

— Смотря какие, — позволил себе улыбнуться князь. — Те, которые можно назвать жаждой — крови, женщин, власти, могущества, — есть безусловно. Остальные — у кого как. Как ни странно, чем лучше удаётся удержать в себе разум, тем разнообразнее возвращающиеся чувства.

— Почему странно?

— Потому что люди обычно их противопоставляют.

— Вампиры действительно не боятся смерти? Вы лично?

— Сложный вопрос, — задумался князь, — по-разному. Я как бы не совсем жив, хотя в нашем обществе и принято этот факт отрицать.

— А от чего зависит?

Земериул замолчал, словно к чему-то прислушиваясь.

— От… памяти, наверно, — постарался подобрать он слово, — от… того, где страшнее, от… намёка на шанс, может быть?

— Не понял, — честно признался Дерек и вдруг осознал, что меч сейчас бы сказал: «Ты сам знаешь все ответы…» Где находится личность вампира? Если жив — здесь. А если мёртв? Уж не в верхних мирах, надо полагать. Те, кому суждено наверх — не переродятся. Либо внизу, либо здесь. Если внизу, то перед ним — лишь оболочка. Тогда откуда разум? Если же — условно жив? И сам мир — на грани?

— Где вы находитесь, Земериул?

— Поверьте, владыка, я не особенно стремлюсь находиться там постоянно, — чуть искривил губы вампир. — Здесь всё-таки лучше. Иногда.

— Ладно, — махнул рукой владыка, — забирайте копию приказа и ступайте к Роксане.

Вампир вздрогнул, и Дерек как можно небрежнее добавил:

— С ней и разбирайтесь. Кстати, князь, вы находите её красивой?

Земериул совсем по-человечески прикусил губу клыками.

— Красивой? — чуть заметно запнулся он. — Что вы, владыка. Я нахожу её… прекрасной…

* * *

— Ну что, упырёк, допрыгались?

Планировать на плоскую, обнесённую вычурным литым парапетом, крышу каменного двухэтажного жёлтого особняка было бы очень удобно, но вход располагался на первом этаже. К тому же летать в крупных городах категорически запрещалось — снесут из луков и арбалетов, глазом не моргнут. За высоким каменным забором позади особняка — несколько одноэтажных жёлтых вспомогательных зданий. Охрана — дюжие оборотни и маги, вооружённые сплошь серебряными мечами и кинжалами. Прихожая и лестница — в золотисто-оранжевых южных коврах, наверняка снабжённых не только грязеотталкивающими заклинаниями.

— Допрыгались, спрашиваю? Не успели рядом поселиться, как младенцев жрать начали?

— Пить.

Ответ еле слышен — он прокусил клыком нижнюю губу. Прокусил и прокусил — ни боли, ни крови — старая привычка, а столько лет держится. Странно.

— Что пить, гнида? У тебя ж блок на кровь стоит! Таргенайского возжелал? Последнее желание, надо полагать?

Кресла — тёмно-красный бархат, бронзовые заклёпки, дубовые ножки — когтистые медвежьи лапы.

— Не есть, — самое главное было — не поднять глаз на начальника департамента. — Пить. Мы не людоеды.

— Пить, есть… По мне — никакой разницы. Людоеды. Хуже — те хоть врагов жрут. Мразь.

Отблески далёкого зарева на золотистом ковре. Разум и тело пытаются сопротивляться обжигающему ужасу. Только не поднять взгляд.

— Вы… не должны гневаться, госпожа. Младенцы… их путь предрешён. Это благо, госпожа…

— Что?!

Вспышка чёрной молнии. Жар. Холод. Мрак. Отвести взгляд. Не упасть — только не упасть в этот омут…

— Вырастут — уйдут на дороги нижних. А так… не успеют.

Вспышка. Ворс на ковре — закат сквозь туман. Она… ответит? Или…

— Упырёк, твоя кличка случаем не Свистун? Кто из вас у кого учился словоблудием заниматься? Благо?! Не дать выбора — благо? Утопить мир — благо? Думаешь меня разозлить? Чтобы другой вместо тебя разбирался?

Не поддаваться. Не поднять взгляд. Не получилось. Разбираться придётся самому.

— Ты куда смотрел, мразь? Тебе что, не доносили? Куда смотрел, я спрашиваю?! Самому лакать неохота, диких поишь?! Ты что, не понимал, чем это закончится?

— Я… не успел. Простите, госпожа. Собирался — на два дня не успел всего. Мне тоже эти донесения… не нравились. Владыка… я… уже вылетел, когда… доложили… Виноват.

Оторвать взгляд от сполохов на ковре и сосредоточиться на кольцах. Одно, два, три… сколько их? И все — чистого золота с рубинами. Кармин и охра.

— Собирался? Куда? Проверять выполнение твоего личного приказа о повышении разумности диких вампиров путём поедания младенцев?

Яхонты вспыхивают в лучах осветительных шаров и растекаются кровавыми каплями…

— Да.

— Что да?

На ковре — отблески пламени, на пальцах — плавящиеся рубины…

— Именно так, госпожа. Поедания.

Дубовый стол в изящной эльфийской резьбе. Стрельчатые окна: оранжево-красные витражи — горящие костры и кленовые листья. Не осиновые — хоть не осиновые.

— Замечательно. Слушай мои пожелания: выходишь отсюда и — с войском по всем деревням, где твой личный приказ выполняли. Немедленно. Всех кто выполнял — казнить показательно. Прилюдно. При всей деревне, с зачитыванием приговора. Чтоб мало не показалось. Если я найду, что акция устрашения недостаточно… устрашающа, следующим будешь ты. Причём разделаем так, что желающих на твоё место не найдётся. Ясно? Это только владыка по странным обычаям своего мира считает, что старый враг лучше нового врага, мне данное утверждение кажется весьма сомнительным.

Алый шёлк на стенах — свободно струящиеся, спадающие причудливыми волнами драпировки. Картина в золочёной раме — багровое море, багровое солнце, раскалённый песок.

— Слушаюсь.

— Никаких кровососов в старостах — вам отныне запрещено занимать любые должности. Хотите начальствовать — селитесь отдельно. Попробуете влиять — маги донесут, мало не покажется. Хоть один ребёнок в совместных поселениях или вблизи ваших пропадёт — сам поедешь уничтожать всех своих как цивилизованных так и диких сородичей в радиусе дня пешего перехода. Взрослый — в половине дня пешего перехода.

Золотое гномье перо, хрустальная витая чернильница. Чернила — тёмно-зелёные, эльфийские. Холодные.

— Вы не понимаете… они сами предлагают. Сами. Откажемся мы — отец сведёт ребёнка в лес. Мы не можем отвечать за каждого пропавшего ребёнка. Мы не можем следить за всеми отцами. Не все могут устоять. Не верите? А ведь это правда…

— Правда, увы. Где-то в четверти случаев. Причём откажись вы — и ещё половина никуда бы детей не повела, быстренько замуж, к бабкам, в батраки или в город. Значит — приставишь к каждому младенцу охрану. Предложат сожрать — казна выкупит, будете посредниками. Бесплатно.

Сейф справа — роспись красной эмали по золотому фону: рябина, калина, боярышник.

— Да.

— О чём беседовал Турилиул с тремя магами вчера ночью?

Стопка листов на столе — плотные, глянцевые. Книга — бордовый переплёт из кожи рыси или южного хищника. Турилиул беседовал через его голову? Плохо.

— Не знаю. Первый раз слышу.

— Зато я знаю. Организуй слежку. Завтра доложишь. С посыльным.

Пепельно-серая блузка тончайшего южного шёлка. Чуть заметная жилка на шеё. И на запястье руки. Верхняя губа чуть дрогнула, пытаясь обнажить клыки. Привычка — это уже новая привычка.

— Да.

— Завтра я поговорю с претендентами на твоё место. Ступай. Диких не забудь отлавливать по дороге.

Разломанный гранат у левой руки — безумно дорогое южное яство. Изящный серебряный ножик, капли сока на блюде. Серьги красного золота с рубинами, открытая шея без амулетов, едва заметная голубая жилка. Если присмотреться — видно пульсацию. У неё есть кровь — это должно быть смешно. Интересно — смешно ли ей? Зачем ей кровь? Сволочи-маги хорошо поработали — не отвлекает даже вид незащищённой шеи в вырезе пепельной блузки.

— Зема, упырёк, не делай вид, что тебя интересует моё горло.

Бездонные угольные глаза и агатовые волосы. Плавящееся золото и отблески дальнего зарева сменяются падением в выжженную пустоту. Мрак и огонь. Сполохи ледяных молний. Ветер развеет его пепел, но этому ужасу не суждено закончиться. Никогда. Языки огня растекаются по краю сознания, то обжигая холодом, то исчезая в потоках тьмы и пляшущих тенях на тускло-серых каменных сводах. Воспоминаниям и чувствам никогда не стать пеплом — и нет ничего страшнее этого. Капли воды в стылых омутах. Круги на воде. Намёк на бесцветное осеннее небо в приоткрытом окне. Осень. Здесь есть осень. У него есть ещё один день осени.

— Ступай.

Смешные люди — считают эту женщину красивой. Она прекрасна.

* * *

В столице лужи по утрам уже подёргивались льдом, а в Путаре ещё полыхали жёлтые листья клёнов — горы останавливали холодное дыхание севера. Талина с дочерью и… с сыном задерживалась с возвращением. Это было правильно — казна подняла оплату магам, уезжающим в совместные поселения людей и вампиров. Поговаривали о возможности войны, хотя обе стороны её не желали. Ходили слухи о смене власти у вампиров, несмотря на то, что нынешний князь держал свой народ в железных тисках, пройдясь осиной, кострами и серебром по северным поселениям. Гозрений скучал по Ренине, одновременно радуясь возможности погрузиться в работу и учёбу. Преподаватели ни о чём его не спрашивали, сокурсники — иногда, и каждый раз он настораживался, подозревая, что вопросы о дочери и о владыке задаются по приказу Главы Ковена. Нет, он не знает, когда они вернутся. Нет, у него нет с ними связи — владыка этого не одобрил. Нет, он ничего не знает…

До дня зимнего солнцеворота оставалось меньше двух дюжиниц, когда Аледер привез, наконец, семью обратно в столицу, и Гозрения вызвал к себе Хельм.

— Мы установили, — бесстрастно сообщил он, — что часть вампиров вступила в сговор с Ковеном. Цели — достаточно разные. Кому не нравится Земериул, кому — Аледер, ищут способы влияния или устранения. Короче — им может потребоваться Ренина. Не перебивай — Аледен тоже, но он слишком мал, и следить за ним легче. К тому же — за территорию замка он не выходит, а Ренина… сам понимаешь. Предложение — находим двойника и вяжем всех на месте покушения. Не перебивай! Охрану тебе утроим, амулетами снабдим, прикрытие будет. Подозрение в сговоре падает на двоих магов-телохранителей. Возьмём с поличным — Ковен не успеет их ликвидировать, будет повод прижать вашу Академию. Теперь слушаю.

— Вы сошли с ума! — отшатнулся Гозрений. — Ни за что! Это бесчестно и подло! Был бы ещё взрослый агент….

— Подло, — согласился тайный без особого отвращения. — Но я, если ты не забыл — начальник службы безопасности. Работа такая. А теперь успокойся и выслушай. Для начала: пока маги на свободе, твоя дочь в постоянной опасности. Это тебе ясно? Твоя дочь. Мы сделаем всё, чтобы ребёнок не пострадал, но…

Тайный был прав. Но целитель в Ренни протестовал.

— Казна оплатит тебе все долги за обучение, — с нажимом добавил Хельм.

— У меня отберут ребёнка, если я откажусь? — взглянул Гозрений в почти чёрные глаза Дагора. — Лучше так, чем подставлять чужого…

Взгляд тайного чуть посветлел, и он задумчиво поинтересовался:

— Значит, когда ты требовал опекунства, ты предполагал, что попадёшь в зависимость? И был согласен? Или надеялся этого избежать?

— Нет, — честно признался Ренни, — до сих пор мне даже в голову не приходило, что ты станешь меня вербовать.

— Извини, — развёл руками Хельм. — Когда мне было столько, сколько тебе сейчас, я тоже думал, что… а, ладно… я тебя, в общем, и не вербую… С другой стороны: если тебя вербует сам начальник службы безопасности — это почётно… Хотя чего уж почётного — кому ещё вербовать свойственника владыки, как не второму советнику…

— Нет, — повторил Ренни. — Ни за что. Пусть лучше не выходит из дворца.

— Так ведь дело в том, — расстроился тайный, — что во дворце ничуть не безопаснее. Так мы хоть знаем, что родной отец — маг, и глаз с ребёнка не сведёт. Своим агентам я доверяю, а вот дворцовым магам… Ещё и Аледен — запереть их с матерью на нижних этажах? Ты бы слышал, как Ренина орёт… что это я? Наверняка слышал. А вот как они на два голоса вопят… если честно — тебе я доверяю больше.

— Нет, — обозлился Ренни. — Я уже ответил.

— Ладно, — вздохнул Хельм, — что бы ты там про владыку не думал, а слово он держит: дочку тебе оставим, охрану увеличим, дадим вам ещё пару амулетов связи… не переживай. Но… может быть… — засомневался он, — скажи, как целитель, вот ты лично — в каком случае посчитал бы риск оправданным для ребёнка? Может, ты выдвинешь условия, которые я сочту приемлемыми? Подумай: ведь для твоей дочери опасность будет ежедневной — не только, когда ты рядом. Ну, допустим, в тебе я уверен, а в телохранителях? Ты сам-то в них уверен? Ты — ты! — сможешь прожить эти четыре дня до встречи спокойно? Не будешь бродить вокруг дворца? При том, что компромисс можно найти почти всегда. Должен быть выход. Какой?

Гозрений молчал. Выход у Дагора есть: тот лишь хочет, чтобы Ренни сам его озвучил. Гозрений тоже видел его, но…

— Так нельзя, — упёрся он, — рисковать ребёнком, чужим ребёнком…

— Конечно, — поддержал его Хельм, — лучше рисковать своим, не так ли? Охрана будет — как у Ренины, если не больше. Ответственность — на мне. Если… если, например, мы найдём девочку, которой всё равно не жить, и… когда всё обойдётся — а всё обойдётся — казна оплатит лечение, которое было не по силам её родителям?

— И кто будет давать согласие? — поинтересовался Ренни. — Родители? Я так понимаю — они уже дали? И за сколько?

— Обошлось гораздо дешевле, чем станет её лечение у твоей работодательницы, — Дагор вовсе не казался смущённым или виноватым. — Одна из тех, кого выкупает казна, из окрестностей Гнездилища, то ещё местечко. И родичи, поверь, те ещё….

— А потом? Что будет с ней потом?

— Да уж хуже, чем дома, не будет, — пожал плечами Хельм, — если тебя так волнует, могу забрать её себе — нянек мы с Ульрикой можем себе позволить. Хорошее приданое в ближайшую дюжину лет — тоже.

* * *

Талина вернулась сама не своя. Всю дорогу домой она кусала губы, с тревогой разглядывая Дерека. К некоторой не всегда уместной ревности жены он давно привык, поэтому спокойно ждал очередных вопросов и подозрений. Пусть лучше выговорится, чем мучается молча. Иногда, когда она слишком расходилась, ему казалось, что бессмысленно переносить все эти упрёки без повода, и надо бы действительно развлечься, чтоб не оправдываться впустую, но потом вспоминал рыжего мага, сжимал кулаки и… у него и без женщин работы невпроворот, чтоб ещё и Талину заставлять так же страдать, причём в ущерб государственным делам.

Упрёков в этот раз не было. Заверения «Я был тебе верен, ты зря переживаешь, мне с этими кровососами делать больше нечего, только о женщинах и думать, нет, именно о женщинах, но не в том смысле, потому как Хант свою ненаглядную на выгодную должность всё-таки пропихнул, и теперь они оба через мою голову такую прибыль «Тропинке» наворотят в ущерб казне…» Талина выслушала молча и без особого интереса. Дерек встревожился — агенты ничего не сообщили, но… может ведь статься, что ей понравился какой-нибудь подгорный мастер. Или сын старейшины. Или она случайно встретила старого знакомого… да, под горами так не принято, но это ведь не значит, что такого вообще не бывает, вполне может статься, что матери двоих детей захотелось почувствовать себя желанной не только в объятиях мужа. Надо будет тщательнее опросить телохранителей.

— Скажи, — Талина сжала губы и надолго замолчала, внимательно разглядывая ножны с клинком, — это правда… что он… разумен? Меня много расспрашивали о твоём… напарнике.

Разумен ли господин Хант? Безусловно — если не видеть его вместе с Роксаной. Впрочем, он и тогда разумен не менее, чем сам Дерек рядом с Талиной… только вот о нём ли идёт речь?

— Да, — признал Дерек, — вполне.

— Он разговаривает с тобой? — Талина подобралась, словно для прыжка.

— Нет, — не так уж сильно соврал Дерек.

— Тогда как ты узнал, что он разумен?

Лучше бы она устроила сцену ревности — ту хоть можно ко взаимному удовольствию погасить нежными объятиями и страстными поцелуями. Лучше бы она сообщила ему о своём интересе к какому-нибудь красавцу из-под гор — любовь жены вполне можно вернуть тем же испытанным способом. Теперь же владыка врал и изворачивался до вечера — итогом изнурительной беседы с Талиной стала выдумка, будто он слышит голос разумного оружия в своей голове, но крайне редко. Только на особо важных заседаниях совета. И в бою тот его вёл всего несколько раз. И вообще — не стоит так переживать, он никогда не брал оружие с собой в спальню… и… железка она и есть железка… и… слышал бы его Ильм! Дереку стало ничуть не лучше, чем Талине — вполне могло статься, что господин Хант присутствовал при их беседе. Не должен бы… но… Дерек усилием воли запретил себе об этом думать.

Вместо ужина и всю ночь до утра Талина разъясняла ему опасность общения с разумными артефактами. Изредка её нравоучения прерывал просыпающийся Денек. Она кормила сына, укладывала спать и вновь заводила одну и ту же песню — как это ужасно и как Дерек не должен доверять мечу. Под утро она начала строить планы, как избавиться от оружия: самый простой — расплавить в огненной шахте, самый сложный — заморозить где-нибудь на вершине горы, полубредовые промежуточные — расколоть, бросить в море, закопать, отправить куда-нибудь телепортом… закончилось всё воплями проснувшегося Аледена, которым Дерек впервые обрадовался.

Она не успокоилась и в последующие дни — доводы, что без меча он не сможет окончательно выбить тёмного и основать династию, до неё не доходили. До неё никакие доводы не доходили. Ей позарез было нужно, чтобы он от клинка избавился. Дерек бы и сам этого желал, вот только господин Хант обещал предоставить ему такую возможность не раньше, чем убьёт своего врага. Можно было бы демонстративно выбросить клинок — но рано или поздно она сообразила бы, что он находится не только в ножнах, и Дерек боялся себе представить, что случится тогда. Да и нельзя владыке идти на поводу женских страхов, тем более — в вопросах выбора оружия.

Дерек терпел и успокаивал, сколько мог, и, наконец, не выдержал:

— Хорошо, — заявил он, — раз с таким мечом я тебе противен, я дам тебе развод. Полностью на твоих условиях. Чего ты хочешь?

Как он и ожидал, глаза Талины расширились от ужаса.

— Как… развод? — не поняла она. — Почему… развод?

Теперь уже Дерек подробно и обстоятельно объяснил супруге, почему он считает, что развода хочет именно она, а никак не он, и почему он с горечью вынужден — исключительно из нежелания принуждать её жить с нелюбимым — пойти на такой шаг. Но пусть она не волнуется — наследником престола останется Аледен, и она никогда и ни в чём не будет нуждаться, даже если выйдет замуж второй раз.

— Ты не понимаешь, — разрыдалась Талина, — я не хочу развода! Я хочу… всегда быть с тобой, всегда, слышишь! А если ты не избавишься от этой твари, то… рано или поздно она тебя утащит, и я никогда, слышишь — никогда! — тебя не найду… мы никогда не встретимся больше…

Дереку удалось её успокоить: объятиями, поцелуями, увещеваниями, клятвами и заверениями — отнюдь не в вечной любви и верности, а в том, что как только он убьёт тёмного, так сразу от меча избавится. Хорошо — выкинет в одну из огненных шахт. Обязательно. Именно так он и поступит, пусть она не волнуется. Да, прямо вместе с ней пойдёт и бросит в шахту. Обязательно! Правда обязательно… да, выбросит… да, вместе с ней… да в шахту… в огненную, конечно в огненную… там ему самое место? Она так думает? Она даже уверена… Обязательно вместе с ней — сама увидит… даже сама бросить сможет… обязательно… В шахту Делорины? Хорошо, Делорины так Делорины… обязательно…

На следующий день Дагор вызвал его в подвалы службы безопасности: такое с ним случалось крайне редко — в случае возникновения непредвиденных обстоятельств или проблем, второй советник предпочитал сначала советоваться с третьим, а потом уж обращаться к владыке. Дерек не возражал: Дагор был вполне независим в решениях, в отличие от владыки, не мучился вопросом, влияет ли на него господин Хант.

Тайный ждал в тюремном коридоре. Открыл дверь камеры, пропустил вперёд. Пленником оказался вампир — не дикий и далеко не бедный.

— Князь Земериул в подтверждение своих намерений решил выдать вам беглого преступника, — доложил Дагор.

Вампир, по всей видимости, был крайне опасен — серебряные цепи обвивали его с ног до головы, а тюремных магов в подвале насчитывалось трое. Попыток освободиться кровосос не делал и не шевелился.

— Какие сложности? Блок на кровь стоит?

— Да.

— Тогда в чём дело?

— Гродан, тайный советник предыдущего владыки, — едва разжал губы Хельм, — я не могу решить этот вопрос один.

Словесный портрет бывшего советника Дерек помнил, как помнил и его портреты кисти художников департамента безопасности, но едва увидел человека за обычной для условноживущих внешностью.

— Хорошо, — ответил владыка, глядя в чёрные глаза вампира, — позовите первого и третьего советников.

— Гродан, — сразу узнал пленника вошедший Любозар. Ильм прищурился и сжал губы. Дерек отослал охрану.

Воцарилась тишина, не нарушаемая даже звяканьем цепей.

— Надо решать, — произнёс, наконец, Хельм.

Три пары глаз уставились на Ильма.

— Да, — согласился казначей. — Но не мне.

— И не мне, — добавил Дерек.

Борода молчал. Долго.

— Пусть идёт, — решил он. — Ступай, Гродан. Ты всё равно уже не жив. Ты ведь не этого искал?

И добавил:

— Владыка, Хельм, считаю, что вербовать господина Гродана не следует. Думаю, мы обойдёмся без его услуг.

Дерек кивнул и позвал охрану.

— Проследите, — приказал Хельм магам, — чтобы господин Гроданиул покинул столицу немедленно.

Владыка с советниками двинулись к выходу.

— Это месть или милость? — слов не было в вопросе вампира — только эльфийская мелодия.

— Не знаю, — развернулся Борода. — Не знаю. Но, надеюсь, мои побуждения не совпали с побуждениями предыдущего правителя.

— Владыка? — всё так же без слов спел вампир.

Дерек резко развернулся — одновременно с господином Хантом.

— Ты сам знаешь ответы на все вопросы, — бесстрастно произнёс Ильм. — Как знал, что предательством всё равно никого не спасёшь. Твою жизнь не взял тёмный, тебе не удалось умереть в схватке с вампирами — это ли не ответ, Гродан? То, что кажется милостью, может быть местью, и наоборот. Тебе решать.

Вечером в спальню Дерек едва не крался, опасаясь новых приступов ненависти к мечу у супруги. Но Талина ждала его в хорошем настроении. Владыка улыбнулся — осторожно и недоверчиво, кто её знает, может, она придумала новый способ уничтожения клинка, и горит желанием о нём сообщить или немедленно его опробовать…

— Дерек, — довольно сообщила жена, распахивая дверь спальни, — смотри, что я купила сегодня. Это новая мода. Эльфийский батист. Не удержалась. Он напоминает сияние плесени на стенах у нас дома — такие же переливы. Тебе нравится?

Какое счастье, когда женщина занята покупками! Дерек взглянул на постель, готовясь изобразить подобающие любящему мужу восторг и восхищение. И чуть не ахнул. Так выглядело небо в часы Танца Семи Лун, так мерцали поля ранним утром, когда первые лучи солнца играли на полураспустившихся цветах, так переливались облака погожим днём. Он уже и забыл, как чудесно это было. Впрочем, в бытность воеводой, любоваться всем этим ему доводилось крайне редко.

Жаль, подумал он, знай я, что всё так сложится… проводил бы больше времени среди полей под тем прекрасным небом. Встречал бы каждое утро.

— Да, любимая, — выдохнул он в восторге, поднимая жену на руки, — да, радость моя, сегодня мне будет казаться, что мы с тобой любим друг друга среди этих нежных и благоуханных цветов… Как я счастлив, что ты так понимаешь меня…

Надо будет послать завтра человека, чтобы скупил весь оставшийся батист. Мода пройдёт — а у него будет такое чудесное напоминание о былом доме.

Глава 39. Шантаж

— Отнесёшь меня наверх?

— Прямо сейчас?

— Ты так сильно чем-то занят?

— У?

— Я говорю: ты так сильно чем-то занят?

— Что ты, рыбка, уже несу…

— А у меня для тебя сюрприз…

— Да?

— Сейчас увидишь… Нравится?

— Что это?

— Совсем сдурел что ли? Пол же холодный… а я босиком!

— Радуйся, что не уронил…

— В смысле?

— У меня от такого зрелища руки затряслись и колени подогнулись….

— Ты ничего не понимаешь — это самая последняя мода. Эльфийский батист. Все просто без ума. Говорят, секс на нём вообще незабываем.

— С потолка брякнулась? Я что, извращенец тебе — трахаться на выжженном поле с пятнами от полуразложившихся зомбиков? Или это заплесневелое болото в непонятно чьём дерьме? А почему тогда не воняет для пущего сходства?……!

— Сам ты…, я за это куль золотых заплатила!

— Да хоть два мешка — выкинь немедленно! Ноги моей тут не будет, пока постель в таком непотребном виде!

— Тебя пугает вид пододеяльника? Стальной клинок так раним и впечатлителен?

— Нет! Меня пугает, что ты — непроходимая тупица, без капли мозгов, чувства меры, элементарного вкуса и такта, наконец! Меня пугает, что ты следуешь дурацкой моде, даже не задумываясь, как это будет выглядеть!

— А…а…

— Что тебе начхать на мои взгляды и лень поинтересоваться моим мнением… Или вообще плевать на меня! Сама здесь валяйся!

— Что ты делаешь? Стой! Псих, это ж куль золотых, его ещё перепродать можно! За десять дюжин точно! А то и за свою цену! А если оно закончилось — так вообще за два куля! Перину не пропори! Одеяло тоже! И подушки, подушки! Там везде пух лебяжий! Осторожней! Хоть один порез будет — самого все перья убирать заставлю! Кретин, прекрати немедленно! Прекрати, говорю! Ну что, успокоился? Полегчало?

— Угу. Давно хотел посмотреть, удастся ли мне нашинковать простыню и не задеть при этом матрас…

— Придурок. Доволен?

— Ну не так чтобы… я, в принципе, и так знал, что получится. Давай выкидывай эту лапшу и тащи нормальное бельё…

— Может, я тебя лучше выкину?

— Из моего дома? Так это был такой способ от меня отделаться? Опять особняк захапать решила? Всё мало? Да подавись — мне не жалко! Только зачем так сложно — я и сам уйти могу…

— Мих, стой! Ты куда? Стой, скотина, я пошутила! Не вздумай телепортировать — убью на месте! Дверь не сломай! Остановись, говорю! Не пущу! Ну неправа была, не подумала, успокойся… уже несу новые наволочки… в смысле старые… вот они, видишь?… Ты больше не сердишься? Правда не сердишься? Совсем-совсем? Ну всё, всё, неправа была… не переживай… давай, лап, я сама постелю, не нервничай только…

* * *

Девочка оказалась очень похожа — маскировочные чары были столь незначительны, что не прощупывались на фоне защитных заклинаний. И через дюжиницу Гозрений уже не мог найти у неё никаких следов рахита и чахотки.

— Вы сошли с ума, — заявил он Хельму. — Вылечить ребёнка лишь затем, чтобы…

— Так у неё вообще не было шансов, — отрезал тайный, не отводя взгляда. — У вас в Академии что, одни недоучки сидят? Через маскировку здоровье не прощупают? И поверят, что это — дочь владыки? И вообще — по-твоему лучше было не лечить?

Ренину он видел теперь крайне редко — в виде исключения его пропускали в замок, где они проводили вместе немного времени перед тем, как он забрал с собой подмену. Дети глав гильдий, которые играли вместе с дочкой, отправились в южные земли — Ильм так расписал на каком-то балу красоты и лечебный климат Таргении, его влияние на женскую привлекательность, а также нравы местных мужчин, что женам глав гильдий незамедлительно потребовалось вывезти своих малюток к морю и целебным водам, подальше от столичной сырости. Сам же господин Хант, по словам Хельма, очень неплохо на этом заработал. Мало того, он умудрился выбить Гозрению оплату за то время, что дети проведут в южных землях — и взял себе за это дюжинную часть денег.

День выдался пасмурный, выходить на улицу не хотелось, но… инструкции, полученные от тайного советника, не оставили выбора. «Гулять» так «гулять» — маскировочные чары, амулеты, поисковые заклинания, маяки, серебряный кинжал, засапожный нож, серебряная игла, дюжина заговорённых монет, праща — в службе безопасности владыки его натаскивали ничуть не хуже, чем на уроках боевой магии… Многие приёмы рукопашного боя встретились Ренни в первый раз. О таком обучении можно было бы лишь мечтать — если б не ребёнок на его руках и совести. Быстро освоившись с новым родителем, она гоняла его не хуже Ренины и легко отзывалась на имя дочери — Гозрению куда сложнее было его произносить.

Надо было выбрать открытую безлюдную местность. Берег реки — что может быть лучше в такую погоду? Охрана привычно обежала кусты, проверила камыши на берегу и улеглась греться на осеннем солнышке, высунув языки. Сигнала о нападении от магов не будет — импульс можно отследить, что вызовет подозрения.

Они строили замок из песка — и лишь приёмы боевой магии позволяли ему скрывать напряжение. Оборотень слева два раза чихнул и почесался — Ренни шлёпнул влажный песок на верхушку замка, передвигаясь ближе к ребёнку, засмеялся, выкопал ракушку и протянул ей — стараясь ненароком коснуться руки. Оборотень снова чихнул… Плеснул по воде хвост тритона… Рано.

Воздух пошёл рябью, еае от жара костра, сонная заводь с песчаным пляжем исчезла. Пора. Гозрений намертво сжал пальцы на запястье ребёнка. Удар из воды был точен — телепорт накрыл обоих. Ренни рванул ребёнка к себе, подхватил на руки. Амулет слежения захрустел на зубах — сигнал надо подать именно в момент телепортации. Иначе его засекут не только верные владыке маги. Едва ноги коснулись камня, он выставил защитный купол и активировал поисковые амулеты — теперь уже можно. Не заподозрят. Сигнал поиска теоретически пробивает любую защиту, но… больше надежды на тот амулет, остатки которого пришлось проглотить. Теперь ждать.

Он плотнее прижал к себе ребёнка, проверил купол и огляделся. Смотреть было не на что: голые каменные стены без окон, единственная низкая дверь. Маги стояли полукругом. Были даже знакомые лица. Не прячутся. Что ж…

Один из них поднял руку, как бы прерывая спор.

— Гозрений, убери купол и представь нас госпоже Ренине.

Он будет защищать девочку ценой собственной жизни, но какое счастье, что это не его дочь! Стыдно признаться, насколько Хельм был прав…

— Ни тебе, ни юной госпоже ничего не угрожает. Мы не враги. Все наши действия направлены только во благо стране и миру.

Голос уверенный. Или действительно не сомневается в том, о чём говорит, или делает вид, что всё идёт так, как и задумано.

— Похищение ребёнка, конечно, не считается фактом угрозы, я правильно понял? Не говоря уж о том, что это моя дочь.

Хорошо, что для определения родства требуется кровь ребёнка и его отца и хотя бы день сроку. Если и додумаются — не успеют.

— Не дури. Нас здесь шестеро. Вскрыть твои купола — задачка для третьего курса. Будь у нас такое желание, мы и поодиночке размазали бы тебя по полу. Не обольщайся своими талантами и подвигами — пусть Арахейм и не временник, но защитная пентаграмма для него не проблема, а вас снесёт временными и пространственными сдвигами. Дарна вспомни.

Зависит от того, какую пентаграмму использует маг. Да какую бы ни использовал — Ренни учил не кто-нибудь, а сам Бучинар. Он быстро прикинул — на самый крайний случай можно попробовать. Если б у него ещё каждый раз получалось… Шансов для нападающих тогда не будет точно, а вот для него с ребёнком… Это на самый крайний случай. Пока тянем время. И успокоительное заклинание — на девочку.

— Если всё так просто, зачем вам моё согласие? Уберите купол. К тому же, я так понял, вам нужна девочка, а не я. Зачем вам свидетель?

— Тебе мы тоже вреда причинять не хотим. Держитесь в центре.

Купол лопнул. Осколки брызнули по стенам, но маги, прикрытые защитой, даже не пошевелились. У собравшихся очень высокий уровень.

Гозрений попытался поставить новый, но кто-то мягко свернул его заклинание, и оно тонким полотном поднялось к потолку. Способности огневика оказались заблокированными так же легко, как и возможность создать телепорт. Конечно, он к этому был готов — но не настолько же легко! Если выпутается из этой передряги — будет знать, к какому уровню стремиться.

— Отдай ребёнка.

— Нет.

— Не дури.

— Нет. Либо говорим так, либо пусть ваш Архейм рисует пентаграмму. Если успеет.

— Нееее… дууу…

…браслет Эрики кружился на каменном полу… Ренни вцепился в девочку, закрывая её плечами и головой. Всё зависит от расстояния до темпорала. Чем ближе — тем безопаснее. Пропорционально седьмой или восьмой степени. С потолка посыпалась пыль.

— Стой! Мы поговорим так!

Посреди помещения появились стол и скамьи. Две из них попали в зону сдвига, пошли рябью и с лёгким хлопком исчезли. Интересный эффект. Надо будет обратиться… нет, не в Академию, а к Бучинару, чтобы его исследовать. Если выпутается.

— Не делай глупостей, — маг создал новые скамьи на том же месте. На этот раз они не исчезли. Маг с опасением подошёл к ним, пробуя ногой пространство перед собой, словно холодную воду.

— Кстати, зачем нам сидеть здесь? Пойдём наверх, там есть настоящие стол и кресла, и есть чем промочить горло. От долгих речей оно часто пересыхает.

— Нет.

Не объяснять же ему, что Хельму для поиска дорог каждый удар сердца.

— Все ваши поисковые сигналы всё равно заблокированы, так что лучше устроиться с комфортом.

Кроме тех, которые он активировал ещё в телепорте. Он на это надеется.

— Потом. Лучше принесите вино сюда.

Это заняло ещё немного времени. Где Хельм? Вернее — где владыка?

— Присаживайся, располагайся, угощайся. Здесь все свои, ты у друзей. А я пока расскажу, зачем вас забрали сюда. Ведь тебя это интересует? Всё просто и сложно одновременно. В двух словах — мы хотим избавить наш мир от владык…

Интересно, маг осознавал, как звучат его слова? Скорее всего — да. Его это не смущало. Ренни создал скамью сам и сел, не выпуская ребёнка из рук. Девочка спала. Не слишком ли сильное успокоительное он бросил?

— Кто — «мы»?

— Если хочешь — Ковен. Не весь — но большая его часть. Да и всему народу крайне тяжела смена владык. Нет стабильности. Дети рождаются всё реже, население пополняется за счёт оборотней и немного вас — подгорных жителей. Простым людям это почти незаметно, а вот нам, тем, кто живет долго, всё отчётливо видно. Это следствие непрерывной смены власти — на юге дела обстоят гораздо лучше.

— Возможно. Но как?..

— Способ? Существует теория: если убить одновременно и тёмного и светлого — они уйдут из нашего мира. Мы уже несколько раз пытались, пока неудачно. В год прихода нынешнего светлого мы на него покушались трижды… Одновременно и на тёмного — и тоже неудачно. Все маги погибли. Как видишь, наши цели благородны, и ты, как человек думающий, должен их разделять. Вот по этой причине тебе здесь ничего не грозит.

— И при чём…

— …здесь твоя дочь? Шантаж. Не обольщайся — Аледер полностью равнодушен к девочке, и ради неё ничего делать не станет, но любит жену. Настолько, что украсть её или Аледена возможности никакой, в отличие от вас. Но — ради жены он пойдёт на всё, а она пойдёт на всё ради дочери, так что… сам понимаешь, мы бы предпочли Аледена или Талину, но, увы, Ренни… вы здесь только потому, что дочь — твоя и охраняется менее тщательно. Так вот: во время поединка владык нам вряд ли удастся что-либо сделать. Не зная ни места, ни времени… не имея возможности подготовиться. Поединок же всегда заканчивается смертью одного из них. Одного. Нас это не устраивает. Вот для чего нужна Ренина — заставить светлого взять противника живым. Темный скоро вернётся. Совсем скоро.

— Откуда вы знаете?

— Знаем.

Он тоже знал — тот, в тоннеле, говорил, как. Не может быть… не может быть, что Ковен пользуется их услугами… Этого не может быть…

— Всё это хорошо, но крайне сомнительно. А если Аледер не будет выполнять ваши требования?

— Будет. У нас есть ещё один агент — весьма влиятельный человек.

Интересно, Хельм знает? Не он ли это? Нет, не может быть… Но помощи-то всё нет. Так сложно навести телепорт по сигналу амулета? Время идёт, а тайный не спешит выполнять обещание. Неужели владыка решил таким способом избавиться и от него и от его дочери? Вполне можно сказать Талине, что похищена Ренина, а не двойник. Но зачем тогда такие сложности? Чтобы родной отец не сопротивлялся?! Гозрений прикусил губу, отгоняя непрошеные мысли.

— А если теория не верна, и оба владыки вернутся?

— Если владыки вернутся? Мы очень жестоко поплатимся. Но судьба мира того стоит. Однако всё говорит за то, что они не вернутся.

— Что будет с моей дочерью, если вы убьёте обоих? С её матерью? Братом?

— Вам придётся уехать домой. Всем. Всего-навсего.

Что-то едва уловимо изменилось. Сквозняк? Магический поток? Охранные заклинания? Маги инстинктивно сложили пальцы для броска заклинаний. Нож из голенища вонзился точно в горло сидящему напротив магу — Ренни долго отрабатывал с Хельмом и этот бросок, и не только этот. Свернулся в клубок, прикрывая девочку, заученным движением скатился под скамью, активируя все нательные пентаграммы. Вязь трещин на полу… скамья — слишком ненадёжный купол…..Эрика стаскивает браслет, и никак не может снять… Одной рукой упёрся в пол, чтобы не навредить ребёнку, другую завёл за спину.

Затылком ощутил жар — огонь вырвался, несмотря на всю хвалёную блокировку. Скрип двери… ток холодного воздуха… А если это не владыка?

— Лицом вниз! Ладони в пол! — голос Аледера. — Гозрений, живы? Можешь встать…

Ренни медленно поднялся — маги в одинаковых лёгких кольчугах скручивали похитителей. Аледер шагнул к нему.

— Нет! Стой! — по столам, лавкам и полу растекалось лёгкая рябь… его убьёт временны́м смещением… их всех здесь убьёт…

Меч в руке Аледера — без блеска и украшений. Ничего лишнего. Прост. Прям. Тускл. Владыка осторожно коснулся остриём скамеек и начал вращать клинок, наматывая на лезвие невидимую нить… Сталь пошла пятнами, сквозь неё, как сквозь решето, стало видно сапоги владыки — чужеземные, непривычной кожи. Аледер сворачивал возмущения, клинок медленно обретал прежний облик. Владыка прекрасно владел собой — но запах изумления и потрясения скрыть не так просто. Он сам не понимает, что делает — осознал Ренни. Его ведёт меч. И… владыке это не нравится. Очень.

Аледер встряхнул клинком, крест-накрест перечеркнул перед собой воздух и шагнул к Ренни. Маги за его спиной уводили последних нападавших.

— Молодец, — улыбнулся владыка, помогая ему подняться. — Давай девочку, понесу.

Ренни замотал головой и судорожно вцепился в ребёнка.

С Дагором он встретился на следующий день.

— Но ведь всё же обошлось? — Хельм словно не замечал его сжатых кулаков.

— Вы… ты…

— Да, — согласился тайный советник. — Ты в чём-то прав… считаешь, лучше, если б это была твоя дочь? Всё на моей совести, не мучайся. В результате заговор раскрыт, магов как следует прижмём, Цветана будет жить, мы с Ульрикой дадим ей хорошее образование и приданое — что надо ещё?

— Не знаю, — ответил Ренни, — не знаю…

Ему очень хотелось спросить — согласился ли бы владыка на условия магов, если бы там… если бы там была Ренина. Если бы они не опередили, если бы… Но он боялся — ему казалось, он знает ответ.

Вскоре сменился состав преподавателей в Академии, а ему вернули свидания с Рениной — добавив амулетов и охраны. Выплатили долги по обучению. Хельм пригласил в гости, показывая, как Цветана хорошо одета и накормлена, как она ни в чём не нуждается. Ульрика улыбалась и наливала им таргенайское, а Цветане — топлёное молоко с мёдом. Девочка и в самом деле чувствовала себя хорошо, но мысли о цене не давали Ренни покоя. Не потерявший должности первый помощник Джайлема Семидол лично принял у него экзамен по теории времени — в глазах преподавателя то и дело мелькал огонёк тревоги. Всё стало бы, как прежде, если б не вспоминалось постоянно опасение владыки Аледера, когда смотрел тот на свой собственный меч — прямой, тусклый, без изысков и украшений. Светлый меч.

* * *

Система оповещения сработала безупречно — амулет подал сигнал около полудня. Хельм вызвал секретарей, связался с магами и Любозаром, и отправился в зал заседаний. Амулет владыки тоже должен был сработать, Ильм наверняка всё знал из своих, но доклада это не отменяло.

— Владыка, — сообщил тайный советник, — наши наблюдатели и охранные заклинания зафиксировали всплеск магической энергии к северо-западу от Верхних Шошельцов, владений князя Чарнежа. Пришёл враг.

— Меры безопасности? — привычно спросил Дерек. Вот уже два с лишним года они отрабатывали эту ситуацию.

— Обычные, — спокойно доложил Хельм, — оповещение по основным городам, установка куполов, магические дежурства. Войска собраны, маги на месте, сейчас уточняем обстановку и можете телепортироваться — встретите его на подходе. Но, боюсь, замок Чарнежа он возьмёт, и соответственно, получит в распоряжение всех его воинов — два куля человек. Оборотни, скорее всего, разбегутся. Если нет — это ещё дюжина. Близлежащие вампиры на данный момент вряд ли рискнут поддержать вашего противника… сведения об этом будут к вечеру.

— Талина с детьми?

— Считаю, что эвакуация не требуется, — решил Хельм, — она и так только полгода как вернулась. Зачем народу лишнее волнение? Вы должны встретить тёмного на выходе из замка — особых проблем возникнуть не должно. Столица накрыта куполом, если тёмный оставит своего носителя и попытается напасть на какой-либо город в одиночку… думаю, — он развернулся в сторону казначея, — Мих будет очень рад встретить его лично, на этот случай у нас заготовлены амулеты вызова. Всё строго по плану.

Присутствие Талины с детьми в столице могло послужить дополнительной приманкой, но даже в этом случае тёмный вряд ли рискнёт оставить носителя.

— Мих, — осведомился Хельм, — а ты на глаз определишь, внутри человека твой соперник, или нет? Если вдруг вы встретитесь, а человек — один, без меча? Если они разделятся? Ты найдёшь, куда он скрылся?

— Самое замечательное, что может быть, это если носитель — один, — казначей умел говорить так, что даже у тайного советника кровь стыла в жилах. — Найду, не переживай.

— Оружие готово? — повернулся Дерек к Ильму. — Успел?

— Успел, — улыбнулся третий советник, — весьма интересная работёнка. И неожиданная. Хельм, не любопытствуй, вернёмся — увидишь. Я даже думаю ввести новую моду, и заработать на идее владыки кучу денег. Для казны, ну и для себя немного.

Оставшуюся часть дня Дерек тренировался — один, на пару с мечом, снова один. Прямой телепорт в окрестности Верхних Шошельцов устанавливали с помощью вампиров — двое из них легко подняли и перенесли на место мага, способного наладить перемещение. В полёт отправилось восемь вампиров и два мага. Магам Дерек завидовал, но считал такой способ доставки чрезвычайным, для себя неприемлемым, да и не доверял крылатым кровососам — поэтому лишь проводил взглядом отлетающих и отправился к войску.

Телепорт открылся посреди снежной равнины — отсюда до замка Чарнежа было менее одной полудюжинной дня конного перехода, они успевали прибыть под стены засветло. По донесениям разведчиков — что вампиров, что телепатически связанных с магами птиц, — вновь пришедший владыка должен был встретить их перед стенами замка. «Всего лишь выманить эту тварь наружу», вспоминал Дерек слова Ильма. Он попытается.

Отряд противника встретил их в поле — на полпути к замку.

— Всем бросившим оружие будет объявлено помилование! — привычно усилили маги голос Дерека.

Отряд не шевельнулся. Они сдадутся — потом, когда он уложит соперника.

Пришелец в доспехах: видно лишь сверкающий шлем, да лёгкую броню. Владыка сжал древко копья и пустил лошадь вперёд.

Отряды сошлись. Треск ломающихся копий, хрип, ржание. Тёмный старался держаться в гуще своих воинов, вперёд не рвался. Воины Чарнежа сильно уступали гвардии владыки, да и сражаться им хотелось заметно меньше.

Дерек отшвырнул обломок копья, и впервые ему не пришлось вытаскивать клинок из ножен — меч возник в руке. Он прорубал себе дорогу к противнику — броня и клинки распадались под лезвием, не оставляя на нём ни капли крови.

«Выманить тварь наружу… заслать перебежчика, спровоцировать нападение на город? Слишком велик риск… да и моя ли это мысль?»

Мелькнула оскаленная пасть вздыбленной лошади — лезвие снесло голову коню, как когда-то единорогу. Поймай он в лесу ещё одного — вражеский отряд уже лежал бы мёртвым, но… советники дружно пригрозили бы отставкой, а сам Дерек не смог бы глядеть на Талину. Ещё двое свалились с сёдел под копыта коня. Владыка рвался к прячущемуся за спины воинов пришельцу. Его вёл меч — сам Дерек, пожелай тёмный принять облик простого воина, вряд ли узнал бы его. Но тот не пожелал — роскошные доспехи, сверкающий клинок в руке. Лица не видно — скрыто шлемом.

Нужен простор — Дерек резче заработал мечом, стараясь уберечь своих. Или это Хант так решил?

Клинки скрестились, вышибая искры. Свои — позади и сбоку, теснят бывшую княжескую дружину. Ещё удар: убить не сложно — надо выманить наружу.

Один на один соперник был неплох. Неплох? Вспомнить, что предыдущий убил бы его, если б не меч. Пока Дерек действовал сам — и враг напротив тоже.

Выманить наружу. Заставить.

Тёмный ускорился. Удар, обманное движение мечом правой, бич серебряной змеёй оплетает туловище, руки, шею и — разлетается на части, а противник молниеносно переходит в атаку. Заморочить. Выпад, удар, ложный, ещё… Сам ли я действую? Воины оттеснили дружину князя, места достаточно…

Свистнул второй хлыст. Рывок — всадник валится с лошади. Он сможет разрезать путы — если меч отделится от человека. Ильм уже рядом — в шлеме и доспехах простого воина, — скручивает пленника цепью, сковывая руки за спиной. Поднимает человека с земли — глаза у того отнюдь не сумасшедшие. Теперь довести до княжеского замка и — поговорить…

Мужчина хрипит, откидывает голову… Мёртв.

— Ты? — вопрос к Ильму.

— Нет. Он сам убил своего носителя.

Из дружины князя не уцелел никто. Маги чуть позади — это правильно, не надо им видеть, как появляется и исчезает Ильм — пусть его и не узнать в шлеме. Но советника уже нет рядом. Не думать, где он… Это не главное.

Владыка положил противника на землю. Желания снимать с него шлем и смотреть в лицо врага не было. Это не то лицо — всего лишь человека. Дерек свернул хлыст и повесил на пояс: не свой хлыст — сделанный на заказ Ильмом. Свой было бы жаль. Объёмное плетение, режущие края — меч умудрился скрутить из стальных нитей почти точное подобие бича Дерека. Владыке даже не пришлось долго тренироваться, привыкая к новым хлыстам. И Хант сделает ещё. Даже пустит в продажу, можно не сомневаться.

Дерек махнул рукой: протрубил рог — сигнал магом скакать на поле боя и готовить погребальные костры. Теперь в замок, наводить порядок, ставить нового князя. Из тех, кто отличился, из тех, кто мечтает о своём замке — таких и набирали для сегодняшней схватки.

Что ж, Ильм прав, выманить вторую составляющую наружу не так просто… но император обязан оставить трон сыну. И он оставит.

Талина ждала его у окна — три дня она провела в кузнечных мастерских, якобы интересуясь изготовлением оружия, а на самом пытаясь найти кузнеца, способного избавиться от клинка. Все были мастерами, но ни один не внушал доверия. Увы, лучшее, что можно придумать — бросить меч в шахту Делорины. Кем бы он ни был — оттуда ему не вернуться. Делорина не выпустит тварь наружу.

— Дерек! — бросилась она навстречу мужу. — Как всё прошло?

— Легко, — он поднял её на руки и привычно подбросил, совсем как Ренину с Аледеном, — слишком легко. Не обольщайся — он ещё вернётся.

— Значит, мы не поедем к Делорине на этот раз? — не надо было искушать его вопросами: Дерек посмотрел на неё терпеливо и сочувственно, как смотрят на маленьких детей. И начал так же терпеливо объяснять, что нет, не поедут, сначала надо навсегда обеспечить безопасность… делать вид, что довольна объяснениями, она тоже уже научилась. Мужчины: им кажется, что вся их сила — в оружии. Им сложно понять, что можно жить без него. Не осознают — победа в том, чтобы избавиться от сущности, пытающейся подавить или починить. А если не подчинить — управлять хитростью. Внушить человеку, что он сам хочет того, к чему его толкают. Кто сказал, что без меча Дерек не справится с врагом? Кто-нибудь уже пытался? Может быть, смысл именно в том, чтобы избавиться от… разумной сущности за спиной.

Она улыбнулась:

— Ладно, ты прав. Подождём.

* * *

Основное здание «Тропинки» находилось в самом центре Торгового квартала столицы: белый каменный дом в два этажа под сверкающей двускатной медной крышей. Резные каменные наличники, тяжёлые железные ставни. В нём не торговали — только подписывали сделки и принимали посетителей, хотя особо уважаемым жителям города или приезжим дозволялось побывать в комнатах на первом этаже, где выставлялись уникальные и самые дорогие товары. Охранники — дюжие маги, способные размазать по стенке кого угодно лишь ударом кулака, безо всяких заклинаний, — внимательно его выслушали, щёлкнули каблуками и пропустили без досмотра. Что там досматривать — его ждут, и у него с собой лишь крошечная серебряная шкатулка.

На второй этаж, в кабинет господина Ханта, вела ажурная чугунная лестница гномьей работы. Тревилер невольно залюбовался — ковра не было, и прекрасно можно было разглядеть не только скульптурные балясины, но и сквозной узор на ступеньках. Литые изваяния девушек в лёгких одеяниях поддерживали перила, оплетённые коваными листьями дикого винограда. Чугун был раскрашен столь умело, что, будь скульптуры в рост человека, производили бы впечатление живых. Если отрешиться от запаха краски и металла. Пол на втором этаже — мраморный, тщательно отполированный. Светильники в витых чугунных канделябрах. Не серебряных и не золотых, но листья и плоды на чашах отлиты так точно, и так мастерски раскрашены, что большего и не требуется. Господин Хант выставлял на всеобщее обозрение не золото и не драгоценности — работу своих мастеров.

Дверь распахнулась — сработало заклинание. Кабинет господина Ханта оказался просторен — полдюжины шагов в длину и ширину, с высокими потолками и широкими стрельчатыми окнами. Мраморный пол, отделанные мрамором и малахитом стены с тщательно подобранным узором, стол — на сверкающих стальных ножках, с хрустальной столешницей, обрамлённой по краям всё той же сталью. Камень и металл. Ни дерева, ни ковров. Вместо занавесок — ставни из тончайших поворачивающихся стальных пластин с искусной гравировкой. На столе — искрящаяся хрустальная ваза в виде волчьей головы в натуральную величину с оскаленной пастью. Стальное гномье перо, хрустальная чернильница. Гномье искусство в обстановке, и эльфийское — в одежде: ослепительно белая рубаха под лёгкой курткой и такими же штанами, и сапоги — стоимостью в самый лучший дом в Кружанске. Сам господин Хант не особенно изменился с тех пор, как маг видел его в лечебнице — всё те же коротко подстриженные светлые борода и волосы, всё тот же самоуверенно-наглый вид. Последнее лекарь надеялся сегодня немного поправить. Тревилер прислушался: заклинаний и на третьем советнике и в особняке — на все случаи жизни. Он был прав — господин Хант должен быть сильно озабочен вопросом, куда потратить деньги, особенно если учесть, что разорившая Бучинара красавица до сих пор так и не смогла значительно пошатнуть благосостояние третьего советника.

— Вы получили моё послание, господин Хант?

— Естественно, — блеснул зубами владелец кабинета, — вас же пропустили. Присаживайтесь.

Тревилер уселся на стальной стул — без изысков, но качество стали говорило само за себя.

— Пришли вернуть мне обещанное? — голос господина Ханта был холоден, но не враждебен. — Я жду.

— Как я уже имел честь сообщить вам, — проникновенно начал маг, — несколько дюжиниц назад я наводил порядок в своей лечебнице, и мне совершенно случайно попалась в руки пробирка, содержимое которой я не помнил и поэтому не смог сразу распознать…

Он выдержал многозначительную паузу. Главное — чтобы казначей пошёл у него на поводу. Тот не поддался.

— Я всё это уже слышал, — перебил его советник. — Давайте пробирку и забирайте ваши деньги.

— Видите ли, господин Хант, — понизил голос Тревилер, — теперь, когда планы Ковена сорвались… там достаточно недовольных, и они предложили мне куда большие деньги. Они мотивируют это тем, что вы не выполнили свою часть соглашений…

— Я не выполнил?! — вспыхнул казначей. — Эти идиоты позволили взять себя с поличным, а виноват я?!

— Вы правы, — лекарь добавил в голос мягкости, — они сглупили. Но именно поэтому некоторые в Ковене считают, что вы нынче нужны им куда больше, чем ранее… я сильно рискую, если не соглашусь с ними. Это стоит куда дороже.

— Что вы говорите? — в голосе казначея отнюдь не чувствовалось особой тревоги. Он не дурак — дураки не достигают таких вершин власти. Значит, рассчитывает на амулеты или защиту ведущих магов столицы. — Будь я им ещё нужен, со мной сейчас не вы бы разговаривали.

— Да, — подтвердил Тревилер, — вы правы, господин Хант. Всё не совсем так.

Маг снова замолчал. На этот раз советник не спешил задавать наводящие вопросы, задумчиво вертя в пальцах гномье перо. Тревилер подождал ещё немного, и продолжил:

— Мне жаль, господин Хант, но… магам Ковена, увы, удалось заполучить несколько капель вашей крови из этого флакона. Исследования показали, господин Хант, что вы больны. Не смертельно, но очень неприятно. Болезнь может пока никак себя не проявлять, но потом у вас начнётся непроизвольное дрожание рук, обмороки в неподходящий момент, затруднится мышление, вы станете подвластны чарам молоденьких девиц, увы, без возможности реализовать свои потребности. Возможно, это происки Ковена, но может статься и так, что это какой-то побочный эффект исцеления госпожи Талины, поскольку магия чёрных единорогов ещё крайне мало исследована. Всё это неприятно, но — излечимо. Я даже составил рецепт, на основе вашей собственной крови, который позволил бы вам избежать всех этих неприятностей.

Казначей вложил перо в подставку, снял крышку с хрустальной вазы, задумчиво пробежался пальцами по ушам и вздыбленной шерсти. Молча. Тревилер не волновался — у него были ответы на все вопросы.

— Думаю, — продолжил маг, — перевод на меня имущества «Тропинки» в Криволесье и Шипилках вполне достойная награда за здоровье третьего советника. Можно, конечно, обратиться к более сильным магам, чем я, но, поверьте, одно дело, когда у Ковена всего лишь несколько капель вашей крови, и совсем другое — флакон. Страшно представить, что случится с вами тогда, господин Хант.

— Хм, — советник продолжил гладить волчью голову, — могу ли я рассчитывать, что у вас случайно не обнаружится ещё одной такой пробирки? И, знаете ли, хотелось бы иметь доказательства, что вы не перепутали мою кровь с чьей-либо. Вы принесли флакон?

Тревилер достал из кармана серебряную шкатулку, откинул крышку и продемонстрировал торговцу пузырёк.

— Доказательства, — не успокоился третий советник.

Что ж, он получит доказательства. Никакие амулеты не защитят его в такой близости от мага и заговорённой крови. Тревилер пустил импульс сквозь стекло — склянка вместе с фалангами трёх пальцев упала в волчью голову, на пол толчками брызнула кровь.

Лекарь непроизвольно схватился за руку. Магия? Не может быть…

— Остановите кровь, — брезгливо скривился советник, ставя крышку на место, — вы же лекарь. Испачкаете мне весь кабинет.

Тревилер давно уже не лечил самого себя: заклинание далось с трудом, обезболивание — чуть легче, пальцы ещё ничего не успели почувствовать.

— Приведите себя в чувство, и поговорим, — откинулся на спинку кресла господин Хант. — Надеюсь, у вас хватит ума не пытаться отнять у меня эти доказательства вашего нарушения лекарской клятвы? Если я предъявлю их Ковену — он не станет вас покрывать. Наоборот — всеми силами попытается заставить замолчать как можно скорее. Вам так нравится менять имена и города? А успеете ли?

Огонь срикошетил от хрустальной вазы — советник хорошо подготовился к встрече, для такой защиты на волчьей голове должно быть навешано не менее дюжины заклинаний. Сам же Тревилер схватился за возникшую царапину на горле. На этот раз кровь остановилась гораздо быстрее.

— Я думаю, — бесстрастно произнёс казначей, — что «Тропинка» согласится принять от вас в дар всё ваше имущество в Кружанске и Заплещенске. Этого хватит, чтобы в руки Ковена не попали столь бесспорные доказательства вашей непригодности к лекарскому делу, шантажу и шпионажу. Пока не попали.

Господин Хант достал из стального ящика стола два листа исписанной бумаги и протянул Тревилеру.

— Подписывайте, тут всё предельно ясно. Вы останетесь лекарем в Кружанске — на моих условиях. Вас нельзя выпускать из-под надзора. И учтите, что ваши дома и лечебницы в Вендее и Криволесье меня пока не интересуют. Пока. Подписывайте.

Второй удар отразился от зеркального щита, поставленного перед вазой, выбил крошку из малахитовой стены. Бросать заклинания левой было непривычно, ещё непривычнее — лечить изуродованной правой спиральный разрез от запястья до локтя. Тревилер давно забыл каково это — лечить себя в бою.

— Вы хотите полностью лишиться руки? — клинок господина Ханта плашмя ударил мага по плечу. — Исключительно чтобы ничего не подписывать? Не удастся. Обеими руками, пожалуйста.

Лекарь взял протянутое ему гномье перо, обмакнул в чернильницу, вывел подпись сначала левой, потом правой, зажав перо двумя уцелевшими пальцами, и откинулся на спинку стула. Успокоительное заклинание пока действовало. Что ж, он проиграл. Но попробовать всё равно стоило.

Господин Хант смотрел на него без особого интереса, словно его волновали лишь кровь на полу да выщербленные стены. Возможно, так оно и было — торговцев деньги интересуют куда больше людей.

— Вы знаете, — советник убрал бумаги в ящик стола, — я люблю читать летописи… и вот однажды наткнулся в архивах на описание битвы при… сейчас…

Вынул из другого ящика бумагу и зачитал:

— …Волегостье. Судя по воспоминаниям, побоище там было знатное. Так вот, летописец упомянул некого лекаря — то ли Силяна, то ли Сияна… да… не сказать, чтоб он был молод на тот момент — четыре с лишним дюжины, но для лекаря, сами понимаете, пустяк. Меня что заинтересовало — парень лечил, пока не свалился в обморок. И своих, и чужих… Я попытался проследить упоминания о нём в других источниках… нашёл. Держал лечебницу для бедных, принимал участие в ликвидации нескольких эпидемий, строил приюты для сирот… несколько раз сражался на стороне светлых владык… а потом как-то упоминания о нём исчезли. Героический лекарь был. Беззаветно своему делу преданный. Пишут так. Наверно, знали, о чём пишут? Друг владыки Камтара и владыки Дамастрия… ну это я так… увлёкся, летописи читать люблю…

— И? — едва сумел выдавить Тревилер.

— Так вот я думаю, — грустно сообщил казначей, — тот парень, куда он делся? Погибни он, когда закрыл собой дюжину воинов от магического удара — было б понятно, тропа бы его выдержала… но, пишут, тогда он остался жив… воспоминания же сходят на нет, а архивы Ковена недоступны даже для меня. Хорошие маги были в давние времена… не то, что теперь… уж наверно Сияну не пришло бы в голову денег за чужую кровь требовать… жаль было б, если дорога его ушла к нижним, как-то так… да… нет, не может быть, такие герои не могут сбиться с пути…

Лекарь молчал. Советник вздохнул и продолжил:

— Торгаш я, Тревилер. Читаю про дела минувшие — были ж люди на свете… не чета нам, купцам… купцов в летописи-то и не заносят… кто меня вспомнит через полкуля лет? Разве ты, когда ещё кого-нибудь шантажировать захочешь… Да, это я так, не обращай внимания. Значит, возвращаешься в Кружанск, восстанавливаешь себе пальцы, ну и… лечишь дальше. Под надзором моих агентов. А я уж подумаю, куда деньги твои вложить — у меня это лучше выйдет… Иди.

Тревилер вышел на улицу — тело само вспоминало, что надо делать. Ранение лёгкое, телепорт он откроет и левой, до дома доберётся. Бежать? Лекарь хмыкнул. Как он там сказал — герои с пути не сбиваются?

Глава 40. Рыдплевицы

Все её увещевания ни к чему не вели — Дерек ни в какую не хотел понять, насколько опасна вещь, обладающая разумом. Нижние не могут выйти на поверхность — даже подвалы башен далеко не всегда достаточно глубоки для них. Но — их можно вынести. В собственном теле, это всем известно. Говорят также, что можно создать и подходящий артефакт, а взамен… Что они берут взамен, тоже всем известно. Дерек улыбался и пожимал плечами. Она подавляла слёзы и расспрашивала, как было у него дома. У него дома нижние были только в легендах — их никто никогда не видел. Не всё так страшно, отговаривался Дерек, меч — вовсе не нижний, надо подождать, а там видно будет. Всё было бесполезно — он ей не верил. И от клинка избавляться не спешил. Уступив её просьбам, он заказал две копии меча — очень неплохие на взгляд Талины, — и старался везде появляться с ними, запирая настоящий в сейфе, тем более что обнажать меч в присутствии подданных владыке не приходилось. После долгих слёз она уломала его купить ещё три сейфа, в которые уже без особых усилий уговорила запирать оружие, но дальше этого дело всё равно не пошло.

Все попытки сломать клинок закончились провалом — кузнецы, едва увидев меч, впадали в состояние оцепенения, доводам, что он достался ей от отца, деда или прадеда не верили, и ломать столь прекрасный клинок отказывались наотрез. Единственный же, который согласился, сделать этого не смог — зажатое в тиски лезвие первоначально не соизволило даже погнуться под ударами молота, когда же, после долгих стараний кузнеца, клинок всё-таки отклонился, то, распрямившись, прицельно ударил того рукоятью в лоб. Мастер взвыл, поведал Талине много интересного про её происхождение и умственные способности, и выгнал из кузницы, не взяв денег. Больше она мастеров не искала — ко всему прочему дело осложнялось непрерывной слежкой, уйти от которой было гораздо тяжелее, чем вытащить клинок из сейфа.

Иногда ей казалось, что Дерек прекрасно знает о её попытках избавиться от меча, и не препятствует, лишь посмеиваясь и позволяя развлекаться.

Рождение Алезара на время отвлекло, но тут Ренина вошла в возраст, когда прорезаются сестринские и материнские инстинкты, и от второго брата была в безмерном восторге — пеленала, качала, пела колыбельные, носила на руках и катала лучше любой няньки, в то время как с Аледеном они дубасили друг друга непрерывно, отвлекаясь лишь на совместные занятия борьбой и кулачным боем под присмотром отца.

Затем снова пришёл тёмный, после победы они всё-таки поехали к ней домой, под горы, но и там Дерек не пожелал выбросить меч в шахту Делорины, доказывая, что срок ещё не настал — ему не удаётся окончательно избавиться от противника.

Дерек пытался разъяснять выгоду от своего оружия, убеждал, что только благодаря мечу они с ней и встретились, напирал на государственную необходимость. Всё было верно: кроме одного — за всё придётся платить, и рано или поздно тварь утащит своего якобы повелителя. Заберёт насовсем — и они никогда больше не встретятся, ни в этом мире, ни где-либо ещё. Никогда. Потому что ловцы всегда знают, что для человека — самое главное. А они — главное в жизни друг друга. И уволочь Дерека могут в любой момент — значит, ей нужно успеть первой, чего бы это ни стоило. Уверения мужа, что все предыдущие владыки правили несколько дюжин лет: они верны, да, но предыдущие владыки и женились не по любви — по одержимости черноглазой стервой, и правили ровно столько, сколько той хотелось.

На этот же раз с владыкой у черноглазой мерзавки не получилось — не на того напала! — значит, и правление Дерека может закончиться в любой момент. Талина ждала новой поездки домой — каждый свой шаг она продумала неоднократно, и на этот раз у неё всё получится. К матери и братьям они должны были отправиться ко дню осеннего равноденствия, но в западных провинциях началась эпидемия оспы, пришлось задержаться. И — снова ждать и просчитывать.

* * *

Добровольцев ехать в Потвору и близлежащие города в столичной Академии набралось всего семь человек среди студентов, и двое — среди преподавателей. Из студентов по лекарскому делу специализировались лишь трое, остальные оказались бытовиками. Слухи распространялись один тревожнее другого, города закрыли куполами, как при пришествии тёмного, в зоне эпидемии перекрыли телепортацию и установили границу, через которую не могли пробраться не только беженцы, но и животные. Жителей городов и дальних деревень в спешном порядке прививали насильно — отказ приравнивался к преступлению и карался рудниками. Спешно направленным в пострадавшие города лекарям запретили возвращаться до особого распоряжения Ковена.

Студенты-целители перешёптывались, что в случае нехватки добровольцев в западные земли начнут посылать в приказном порядке под страхом отчисления. Ренни не понимал их — зачем тогда было идти на лекарский факультет? Не понимал он и Ковен — какой толк от трясущегося в страхе лекаря? Сам он оспу прошёл давно и готов был телепортироваться с первым же набором.

За два дня до отбытия вышел приказ владыки — всем добровольцам из студентов казна оплачивает обучение, включая долги за него. Тем, кто уже завербовался — до конца срока, но не более чем на две дюжины лет сверх положенного, тем, кто согласится ехать после издания приказа — не более четырёх лет сверх положенной дюжины. Приказ касался студентов во всех городах, и количество желающих сразу резко возросло.

Он простился с Рениной и попросил аудиенции у владыки. Героя, известного лекаря, добровольца, почти агента и почти свойственника, владыка принял в тот же день. Иногда Ренни было смешно от тех взглядов, что бросали на него Джайлем и его помощники. Иногда казалось — была б воля главы Ковена, давно сгинул бы студент Гозрений в каком-нибудь эксперименте. Утешало одно: его имя целителя было его собственное имя, заработанное трудом и уже года два как не зависящее от природного таланта; через пару дюжин лет он обгонит саму Вишенку, и это будет его собственная заслуга, в которой никто никогда не усомнится. Если он вернётся.

Владыка принял его в кабинете — с графином таргенайского для посетителя и графином нектара для себя. Нектар Гозрений умел готовить и сам — Ренина его обожала и могла поглощать кувшинами, особенно в жаркие дни. Жажду он действительно утолял очень хорошо.

— Я уезжаю, — сообщил Гозрений Аледеру то, что тот наверняка и так знал, — хотел попросить: если не вернусь, не позволь Ренине меня забыть.

— Естественно, — чуть удивился владыка, — а ты можешь заразиться? Я полагал, всё не так опасно.

— Вряд ли, — таргенайское не случайно считалось лучшим после «Миэлиариалитииэль», оно успокаивало и веселило, — меня прививали дома от всего, что возможно, и ставили защиту ещё и в Путаре — я же целитель. Но всякое бывает — было бы совсем безопасно, желающим не пришлось бы платить. К тому же неизвестно, отчего возникла эпидемия — местные маги обязаны были привить всех старше полутора лет.

— Разбираемся, — ответил владыка, — скорее всего, последние пару дюжин лет они делили между собой деньги, предназначенные для выдачи жителям — добровольно и бесплатно там никто прививать своего ребёнка не станет. Осталось только найти доказательства. Проблема в том, что если мы будем казнить всех проворовавшихся магов, у нас их не останется. Даже если их действия привели к таким последствиям. Кто поедет в те же Рыдплевицы? Разве ещё большие воры. Придётся найти одного-двух виноватых и свалить всё на них для устрашения… Впрочем, сейчас главное — никого оттуда не выпустить.

Что творилось с пытавшимися вырваться за пределы заражённой территории, Гозрений был наслышан. Нет, все карантинные меры он знал наизусть. Но одно дело — знать, другое — применить.

— Скажи, — Гозрению вдруг захотелось узнать, что думает по этому поводу человек, которого Ренина тоже зовёт папой, — ты считаешь, что правители находятся за гранью добра и зла?

Это была любимая фраза Джайлема: «Маги и правители выше добра и зла». И он не уставал вдалбливать её студентам. Гозрению тезис не нравился, как не нравился и сам глава Ковена, но синтез различных направлений магии Джайлем знал отменно, и, сколько ни подозревал его Гозрений, — знаний своих не скрывал и не искажал, может потому, что мало кто был способен работать одинаково хорошо во всех сферах, иначе Верховному магу давно нашлась бы замена.

— Нет, — владыка не стал делать вид, что удивлён или не слышал о высказываниях Джайлема. — Это всего лишь красивая фраза. В основном — чтобы оправдать собственные неблаговидные поступки. Нельзя быть за гранью добра и зла: за гранью всегда означает — на стороне зла. Но, увы, и магам и правителям чаще приходится выбирать лишь между злом большим и злом меньшим, тут ничего не поделаешь. Может, не столько чаще, сколько любое их действие будет направлено кому-то во зло, и это видно всем. О том же, чего удалось избежать, мало кто знает. И, вместо того, чтобы честно сказать — я выбрал меньшее зло, принято говорить — за гранью добра и зла. Кто же сознается, что выбор, правильный для всех — невозможен?

— А Лабунь? — подался вперёд Гозрений.

Аледер помрачнел и ответил:

— Если ты задаешь вопрос — значит, наверняка можешь докопаться до ответа сам. Поставь себя на моё место и на место Ковена. Мало того — вспомни, что ты огневик, и поставь себя на место тех магов. И радуйся, что там был не ты.

Владыка был прав: целителям достанутся благодарность и почести, а боевым магам из оцепления — проклятия и рыдания. И… будь он на их месте… Смог бы? Пять дюжин только детей и женщин… Смог бы?

— Вот потому ты и не боевой маг, — пожал плечами владыка, — мало того, и захотел бы — тебя б не взяли. Ты что, до сих пор считал, будто они только с нечистью воюют и атаки тёмного отражают? А что было бы в близлежащих городах, если б они не выполнили своих обязанностей — ты завтра увидишь в Потворе и Рыдплевицах. При нашей рождаемости мы не можем позволить себе эпидемий — иначе здесь останутся одни оборотни.

* * *

Застава осталась позади. Предстоял ещё дневной переход к ближайшей дерене по размокшей от дождей дороге. На них смотрели, как на факел, готовый коснуться брёвен погребального костра. Парень из оцепления всё же впихнул в ладонь Ренни монету и грубый чертёж с помеченным крестом домом. Всё уговаривал зайти, посмотреть как там его родня, живы ли, и девчонку какую-то всё поминал. То ли невеста, то ли так… Просил помочь. Отблагодарить, отработать обещал. От этого было ещё больше муторно. От прощальных взглядов, от просьб, и от погоды, вторую дюжиницу потчующей дождями.

Хлюпая по лужам сапогами, глину с которых не могли согнать ни грязеотталкивающие заклинания, ни гусиный жир с дёгтем, оказавшиеся много надёжнее, они с напарником свернули на первом же перекрёстке в сторону видневшихся за ельником крыш. Не успели подойти к частоколу и на пять дюжин шагов, как в лужу под ногами, булькнув, вонзилась стрела.

— А ну не балуй! — напарник, крепкий коренастый маг-выпускник погрозил кулаком невидимому стрелку. — Маги мы. Из столицы. Владыка прислал для лечения…

— Ну так и шли бы вы, ма-аги, куда подальше. Давеча вон сам владыка со свитой пожаловал, да как стрела в зад угодила, до самой опушки вприпрыжку скакал, — говорящий из-за частокола не показался, на вышке тоже движения заметно не было.

— Да я тебя… — Корж рванулся вперед, складывая пальцы в боевое заклинание.

— Заболевшие есть? — удержал его за рукав Ренни.

— Нету. Идите уж, а то рука устала тетиву держать, сорвется ещё стрела ненароком, — Ренни наконец заметил движение на вышке. Видимо, действительно устал стражник.

— Пойдём… — Гозрений развернулся зашагал в обратную сторону, не глядя пойдёт ли за ним Корж.

Тот догнал его через несколько шагов.

— Вот и делай людям добро.

— Их можно понять. Если больных нет, то занести заразу не хотят… — и замолчал, удивлённо глядя вперёд.

Лидия и Лиэрн, появившиеся из перелеска в сопровождении поджарого оборотня-связного, тоже остановились, поджидая его. Идти по расхлябанной дороге им явно не хотелось. Чуть постояв, они даже отошли к поросшей ельником обочине. Лиэрн расстелил плащ, и Лидия ничуть не смущаясь уселась на него, не оставив места «радушному хозяину».

Справившись с удивлением, Ренни поспешил к невесть как оказавшейся здесь паре.

— Что смотришь как на неродных? — Лиэрн один умудрился остаться чистым и сухим в такую погоду — эльф, ничего не попишешь. А у них с Коржем никаких сил не хватает, чтоб поддерживать сухими сапоги. — Ли закатила такой скандал с рыданиями, что Вишенка дала своё соизволение на изменение маршрута групп… И увеличение численности. Благо добровольцы повалили табунами. Кто-то распустил слух, что эпидемия пошла на спад. Не иначе как владыка, чтоб желающих прибавилось.

Ренни присел на корточки перед Лидией. Потрепал её по колену, затянутому плотной тканью штанов. Встал. Посмотрел Лиэрну в глаза.

— Что ты на меня уставился? — сопроводительной мелодии не было. — Ты просил о ней позаботиться? Просил. А кто кроме тебя позаботится лучше? Вот и заботься сам. А мне, между прочим, за эту поездку Драгомил обещал лично зачесть три последних экзамена по пентаграммам! Минуя Квадрата, чтоб уж этого скота со злости в ромб перекосило! У-у, ворюга! Если б не эти тупые задолженности — ехал бы я сейчас верхом во главе отряда магов, а не плёлся тут с вами пешком по лужам!

Лиэрн развернулся и заскользил по самой кромке леса к дороге, ведущей вглубь княжества. Корж посмотрел на Лидию, на Ренни, пожал плечами и отправился вслед за эльфом, бурча под нос, мол, в два раза больше народу — в два раза меньше работы. Оборотень отряхнулся, фыркнул, и потрусил за Коржем. Ренни протянул руку Лидии, помогая встать, подобрал плащ эльфа и поплёлся следом, с завистью глядя на почти эльфийскую походку подруги.

Деревня, куда умолял зайти парень на заставе, была четвёртой на пути. Через неё прошёл основной поток беженцев, пытавшихся вырваться из зараженного княжества. Вдоль дороги валялись брошенные телеги и вещи. Лошадей не было — увели с собой оставшиеся в живых. Увели, чтобы сгореть вместе с ними на границе. Вороны и лисы крутились рядом с полуразложившимися трупами. Жечь тела и вещи было не тяжело: Гозрений спокойно справлялся и один, лишь изредка привлекая на помощь товарищей. «А теперь вспомни, что ты огневик», — вертелись в голове слова Аледера, когда их группа ступала на чёрную от пепла глину, чтобы пройти вперёд несколько дюжин шагов и снова начать жечь. Здесь они не лекари — чистильщики. Успевшие закончить Академию отправились телепортами или верхом в ещё невымершие области, обнаруженные с воздуха вампирами. Им же оставалось лишь надеяться, что будет шанс поработать не только огневиками.

Сложнее было разыскивать ушедших мертвяков — дождь смыл все запахи, след не мог взять даже оборотень, которому, несмотря на устойчивость людским болезням, было запрещено принимать человеческий облик. К концу полудюжиницы оборотень сообщил, что на розыски зомби будут отправлены отдельные группы, им же велено не отвлекаться от расчистки дорог. Так и подошли к стоящим нараспашку воротам — оставив за собой чёрные плеши выгоревшей земли.

Ветер мерно раскачивал полуоторванную створку ворот. Кожаные ремни, использующиеся живущими под небом вместо петель, противно чавкали и поскрипывали. В центре усеянной тюками базарной площади — пепелище. Мокрая сажа, обугленные брёвна, почерневшие кости.

— Живые есть?! — голос у Коржа зычный и без магии.

В ответ — всё тот же противный скрип и чавканье.

Ренни запустил по спирали поисковый маячок, задав шаг в три локтя. Подумав, что маячку понадобится изрядное время для облёта всей деревни, достал бумажку с каракулями и попытался сориентировать её относительно ворот. До помеченного дома было недалеко: там они и устроят лечебницу. Если найдутся живые.

Свернули в проулок и столкнулись с грязным, улыбающимся во весь щербатый рот, стариком.

— А я вас заждался. Видели на торгу? — старик кивнул им за спины. — Моя работа. Четыре без малого дюжины. Я ещё не забыл, как вас вызывать. А теперь гоните: молодость, здоровье, девок, золота…

— Мы не ловцы. Мы маги владыки Аледера.

Дед отшатнулся. Удивлённо посмотрел на Лидию. Всплеснул руками. Попятился. Развернулся и побежал. Оскользнулся в ближайшей замерзшей луже. Упал на спину. Завозился как таракан, молотя в воздухе руками и ногами. И вдруг затих, уронил затылок в разбитый сапогами лёд лужи и расхохотался. Так его и накрыл огненный шар Коржа, оборвав смех.

— Зачем? — Ренни посмотрел на напарника.

— Ненавижу. Был у нас в деревне один такой. Хуже вампира, — Корж сплюнул. — Когда узнали… одни сапоги от него остались. Ненавижу. Такие, как помоложе да поздоровее, телегу поперек улицы поставят, и дела им нет, что все вдоль забора протискиваются, а с самими беда приключится, глотку соседям готовы рвать, лишь бы ближнему было хуже, чем ему. Ненавижу. Уничтожать таких надо.

Корж завелся не на шутку. Дорвался, власть и безнаказанность почуял, теперь будет платить за все бывшие и не бывшие обиды. Ренни переглянулся со спутниками.

— Вот что, Корж, иди-ка ты с Лиэрном.

Всё-таки эльф был единственный, кто закончил Академию. Если не считать тех трёх оставшихся экзаменов по пентаграммам, по которым Ренни с Лидией теперь не придётся его натаскивать ещё несколько лет, пытаясь взять Бучинара измором.

Дом они нашли легко. Каракули на мятой бумажке привели к свежепобеленной избе. На крыше — изящно выкованный петух с медным хвостом. Хороший кузнец был в деревне. Но внутри всё мертво — это чувствовалось даже за воротами. Нечто неуловимое заставляло понять, что внутри нет ничего живого. Попросив спутников подождать во дворе, Ренни зашёл в дом.

Контраст с захламлённой площадью был поразительный. Аккуратно задёрнутые занавески на окнах создавали полумрак в чистой, опрятной горнице. Но они опоздали. Пыль, уже изрядно запорошившая всё вокруг, скрадывала яркие краски когда-то нарядных одежд, делая их похожими на гравюру из старой потрёпанной книги. Лекарской книги.

Гозрений вышел во двор, затворив за собой дверь на добротных, кованых петлях. Здесь он уже никому не поможет. Как и в доме напротив, где по рассказу молодого, конопатого стражника из оцепления, жила смешливая девчонка. Как и всей деревне, ещё недавно большой, богатой, а теперь мёртвой.

Поисковый маячок вернулся ни с чем. Долго спорили — устраивать ли общий погребальный костёр, или поставить самоуничтожающийся купол над мёртвой деревней. Спор решил Лиэрн: место, где призывали нижних, надо уничтожить. Тем более свободных деревень будет ещё много. Оговорили, кому в какую сторону идти, и кому активировать купол.

Уже отойдя к кромке леса, Ренни обернулся посмотреть как пространство свертывается и горит, сминая частоколы и дома. В полыхнувшем зареве пропали чьи-то мечты, планы, надежды.

Отойдя на приличное расстояние, отправили оборотня с донесением на западную дорогу — тот сначала потребовал обед, который с удовольствием и съел. Самим, казалось, есть не захочется уже никогда. Но это только казалось, знал Ренни. Первый год в клинике Уржела он часто думал, что никогда больше не сможет смотреть на пищу — и ничего, через день-два отпускало. Поэтому через несколько перелесков остановились на привал. Ещё не меньше дюжины деревень — будет не до еды. Расположились на большом, покрытом мхом валуне, торчащем из размокшей до состояния жижи земли, запустили поисковые маячки. Только у Лиэрна он в лесу мог лететь по спирали, у остальных — лишь огибать деревья, но этого должно было хватить..

— Мы что, так никого и не вылечим? — Лидия разложила на белой тряпице ржаные лепёшки. Неподалеку Лиэрн умудрился развести костёр и уже приладил над ним котелок с водой из ближайшего родничка. Слякоть и холодная морось с полуоблетевших деревьев словно не касались его. Говорят, в эльфийских лесах между долиной Грёз и Жемчужными лето на пять дюжиниц дольше, осень всегда золотая и тёплая, а зима короткая и снежная — никакой грязи и сырости. Надо будет спросить, так ли это. Потом. Как-нибудь.

— Всё может быть, — Ренни мрачнел всё больше. Он целитель, но магов, допустивших эпидемию, сжёг бы не задумываясь. Показательно.

— Да ладно вам, — Корж умудрился набрать спелых, чуть прихваченных ранним ночным заморозком ягод рябины и теперь неспешно отправлял одну за другой в рот. — В замке и городе полно работы будет. Все рванули либо туда, либо из княжества. Кто наружу пытался выбраться, те уже выбрались или загнулись по дороге. А вот кто к князю под крылышко побежал, тот выжить ещё мог, там стража баловать ни лихим, ни нежити не даст, да и городские маги были… если не передохли.

— Корж, о своих ведь говоришь, о людях, — снимая котелок с костерка, заметил Лиэрн.

— Лю-ууди. Тьфу. Что я хорошего видел от людей? Хуже нежити. От неё хоть знаешь, чего ждать. А люди… Лучший друг предаст — недорого возьмёт, жена бросит, да ещё норовит весь скарб и монеты с собой прихватить. Можно подумать, вы, эльфы, их любите. Да если б не владыки, давно бы друг друга перерезали.

— Как же ты в целители попал? — эльф заинтересованно посмотрел на напарника. — С такими-то взглядами?

— А я не целитель. Предсказатель. Целительство у меня третий предмет, чтоб со здоровьем не ошибиться. Мне два года до конца обучения, а долгов на полдюжины. Как казна заплатит — дом каменный куплю. Присмотрел уже.

— Тогда понятно. Предсказателю чего только не наговоришь на соперника… — Лидия оторвалась от просушки плаща. — А что касается добра от людей, так никто тебе и не обязан. Отвечай за себя, не смотри на соседа.

— Значит, меня можно предавать, продавать, убивать — а я должен терпеть? Им можно, а мне нельзя? — Корж булькал не хуже каши в котелке, принесённой Лиэрном.

— Ты ещё скажи: «А они первыми начали», — Ренни много чего слышал в лечебницах и обычно не спорил. Но Корж всё ж напарник. — Мне вот не нравится, когда штольню лишь под один рост прокладывают — под свой.

Корж засопел, сунул полную ложку каши в рот.

— Стой, — поднял руку Лиэрн. — Сигнал. Давай ещё три поисковика вон туда.

Было уже не важно, в какой деревне жили эти люди. Дожигая очередного мертвяка, Ренни вспоминал оставленный на Коржа с Лидией котелок. Хотелось есть. Всё обошлось — им оставили половину каши, а группам по поиску нежити меньше работы будет.

Доедали в молчании. Разговаривать не хотелось никому. Корж, было видно, мысленно спорил с ними. Благо, мыслям возразить никто не мог. Высказывать же вслух свои доводы он не спешил.

Привал, поисковый маячок, ужин, ночлег, пустая деревня, погребальный костёр, дорога. Вернулся оборотень: на западном тракте дела были чуть лучше. И снова: пустая деревня, костёр, зачистка дороги, обед, нежить, деревня, погребальный костёр, болото. День за днём. Уничтожили ещё несколько дюжин мертвяков. Накрыли самоуничтожающимся куполом деревню, где трупы пришлось бы стаскивать на площадь целый день, отправили донесение группам прочесать местность — неизвестно, сколько покойников разбрелось по окрестностям. В деревеньке у мелкого, заросшего травой озера, нашли троих заболевших. Ренни лечил, Лиэрн отпаивал зельями. Оставаться из-за троих было бессмысленно, решили отправить телепортом к Вишенке, благо Лидия с Лиэрном знали, куда. Пришедшие в сознание люди упирались, называли их ворами и упырями, цеплялись за свои сундуки, уверяя, что без них здесь всё разграбят, а ребёнок не выдержит телепортации. Вопрос решили выданные на этот случай три серебрушки: при виде столь больших денег двое мужчин тут же согласились ехать в лечебницу, настаивая на том, что третьему — оставшемуся сиротой семилетнему ребёнку — серебрушка ни к чему, всё равно подохнет или потеряет. Корж победно ухмылялся. А Ренни думал, что надо бы предложить медяшки, и ругал себя за жадность. Деньги ведь всё равно казённые. И снова — дорога, деревня… подозрительные взгляды, серебрушки… Хорошо, что оспа уродует до неузнаваемости, раз за разом приходили всё те же непрошенные мысли, что было бы, если б эта рыжая девочка была похожа на Ренину… Или она и была похожа?

Лес становился редким и низкорослым. Разбухшая грязь сменилась камнем. Огромные валуны, а то и целые сопки из сплошного камня стиснули дорогу, петлявшую между ними или взбиравшуюся на них и спускавшуюся вниз, чтобы снова забраться на очередной валун. Казалось, ещё немного — и вот она, очередная вершина, отчётливо видневшаяся на фоне синего неба. Но, спустившись вниз, они видели, что дорога поворачивает вправо или влево. А впереди озеро или отвесная скала, по которой легко могли бы забраться Ренни или Лиэрн, но не Лидия или Корж. Северный край земли, где даже не очень поздней осенью по ночам можно попасть в настоящую зимнюю пургу, где грибы, попадающиеся вдоль дороги в изобилии, стояли точно стеклянные, крепко прихваченные ночным морозом. И только на проплешинах болот призывно манили россыпи ярко-желтых ягод, которым мороз нипочём.

В одной из деревень они задержались на полдюжиницы, впервые оставив за собой дымящиеся печные трубы. Корж опять ухмылялся: оставшиеся жители несказанно разбогатели, перетащив к себе скарб из опустевших домов. И снова — пустые дома, костры, косые взгляды, изморось и иней…

Уже смеркалось, когда вдали показалась высокая башня мага и шпиль замка князя Рыдплевиц. Решили остаться на ночлег в пригороде: тащиться в темноте бессмысленно. Как бы ни требовались в городе лишние руки — после ночного перехода отдых нужен всё равно. Нельзя держаться на одних укрепляющих заклинаниях и зельях.

К тому же если в городе есть живые, то ворота на ночь закрыты, а если живых нет, то и спешить некуда, можно отдохнуть и здесь, благо пустых домов полно. Все пустые. Ближайшую таверну Ренни с оборотнем нашли по запаху — застоявшемуся запаху вина и конюшен. Хозяин то ли ушёл в замок, то ли сбежал к границам княжества. Судя по тому, что поросят, для которых был оборудован тёплый хлев, не обнаружилось, всё-таки — в замок. Не погонит же он свиней в соседнее княжество.

Стянули промокшие сапоги. Ноги побелели и распухли от влаги, а гудели так, будто всё ещё шагали по размокшей дороге. Караульных выставлять не стали, накрылись куполом, посчитав, что если кто-то и попробует взломать его, то уж это они не пропустят. Мертвяков же можно и утром пожечь, если городская стража ещё не постаралась. Корж занялся просушкой одежды и сапог, Ренни — попыткой привести в порядок товарищей, Лидия — вином и едой, найденными в погребах, а Лиэрн — зельями, от которых уже воротило. Впрочем, воротило от всего. Оборотень отряхнулся у порога и лёг у печи. Дома не бывает такой промозглой сырости, глядел Ренни на весело потрескивающие дрова, но и такого завораживающего огня нет — в кузницах и огненных шахтах он совсем другой. И тепло под горами не бывает столь желанным.

— Корж, — решил скрасить Лиэрн тоску после кислого яблочного вина, которое не смогли облагородить все его с Лидией старания, — предскажи что-нибудь?

— Не так просто, — сыто потянулся маг, — амулеты надо, пентаграммы вычертить опять же… долго. А если смотреть, где, что и как исправить требуется, так вообще на несколько дней работы…

— А навскидку? — не отставал эльф. — Приблизительно?

— Ну разве очень приблизительно, — сощурился Корж, откладывая ложку и обводя их подобревшим взглядом. — Если повезёт настроиться…

Прикрыл глаза, покачал головой, снова посмотрел на каждого… остановился на Ренни.

— Ну вот у тебя видно, — начал спокойно, без завываний и распевов — все свои, никого интриговать не надо. — Дорога… мост… кочки на болоте? Что-то узкое и очень неустойчивое… виляет… шатается… ускользает… топь кругом… нет… что-то мерзкое… навозная жижа?.. Мужчина — бритый… глаза пустые… ждёт… Ты вцепился в волосы высокого парня… серебристые волосы, очень длинные… очень… намотал их на руку… он перехватил твоё запястье… ведёт куда-то? Сзади женщина… с арбалетом… толкает… нет, прикрывает спину… ещё кто-то…

— Я? — оживилась Лидия.

— Нет, — Корж снова прищурился, — нет…

— Угадал, — улыбнулся Ренни, — только это прошлое.

— Нет, — маг внимательно изучил ложку и принялся скрести ей по стенкам котелка. — Это будущее.

Спорить с ним Гозрений не стал — какая разница, какой из Коржа предсказатель, главное, работу он выполняет хорошо и ни разу их не подвёл.

Утром в доме всё ещё было тепло, но глина и солома на дворе подмёрзли, сохранив их следы. Есть надежда, что сапоги сразу не промокнут. Наскоро перекусив, тронулись в путь. Замёрзшая дорога напоминала выработки угольных шахт — Ренни легко ступал по рытвинам, радуясь твёрдой почве и проглянувшему из-за туч солнечному лучу. Пусть облака больше похожи на подземные своды, чем небо, но когда из них день за днём льёт дождь…

Рыдплевицы — здесь должна работать группа магов, которым они либо останутся на подмогу, либо пойдут по указанной Вишенкой дороге дальше.

Ворота затворены, на привратных башнях — вампиры, которым нипочём все эпидемии. Казалось бы, нынче для них, как и для оборотней, прекрасная возможность избавиться от людей, а они даже пытаются помочь. Почему бы? Допустим, вампиры без человека вымрут: люди для них — единственная возможность пополнять свои ряды. А оборотни?

Но Лиэрн думал иначе и присвистнул: «Одни кровососы?», наложив дополнительный сигнал тревоги.

— Стой! Кто такие? — голос со стены звучал устало. Даже вампиры устали от непредсказуемости. Не затем ли нужна власть — обеспечить незыблемость бытия простых людей?

Гозрений оглянулся. На дорогу к лесу спикировало ещё насколько кровососов, перекрывая путь к отступлению. Завидная предусмотрительность. Значит, власть князя внутри и около города ещё не рухнула под напором эпидемии и разыгравшихся на её фоне беспорядков. По крайней мере — власть вампирьего князя.

— Маги Академии. Посланы приказом владыки Аледера в помощь князю Рыдплевиц для лечения знати и народа! Если в городе живые и нуждающиеся в помощи? — стандартная формулировка, хорошо, есть ещё для кого её произнести.

— Пусть подойдёт один, держа верительную грамоту перед собой.

Развернув свиток так, чтобы печать была на виду, Лиэрн подошёл к окошку в массивной створке ворот, просунул грамоту для ознакомления. Свиток забрали, и они почувствовали себя беззащитными без этого клочка бумаги.

Но не успели как следует занервничать, как калитка в стене рядом с воротами открылась, пропуская из в город.

— Вы уж простите, господа маги, но по распоряжению князя вход в город и замок открыт только по предъявлению грамоты с подписью владыки Аледера или госпожи Аремиилиннь Теарлиинь Вишенки, — вампир слегка поклонился.

— Почему? — Корж чуть не фыркнул от возмущения. — Живые в городе есть?

— Вас проводят в замок и там ответят на все вопросы.

Они переглянулись. Эльф стряхнул невидимую грязь с пояса, Лидия удивлённо вскинула брови — не часто в этом походе Лиэрну приходилось вспоминать про лук не для охоты. В случае чего напасть вампирам внезапно не удастся, решил Ренни, а если попробуют — он замедлится так, что откатом разнесёт весь город.

По дороге по-прежнему встречались лишь вампиры. В замке, располагавшемся недалеко от южных ворот, ощутимо пахло гарью и уксусом. Праздношатающихся не было.

Вампиры городской стражи передали Гозрения со спутниками замковой страже — не менее грозной и ещё больше настороженной. Но маги чуть было не бросились с ней обниматься — все воины были людьми. Стража так же молча провела их в обширный и совершенно пустой зал. Навстречу вышел представительный мужчина — человек, — и, не приближаясь и прикрывая лицо тряпицей, от которой несло уксусом, попросил подойти старшего группы. Желательно — человека. И желательно — мужчину. Спутники повернулись к Гозрению, и он отправился на аудиенцию.

Князь молча изучил грамоту, выслушал доклад, распорядился выделить помещение для столичных магов и известить народ об их прибытии. Назвал какое-то имя, приказав назначить этого человека для помощи и обустройства.

— Под его личную ответственность, — добавил он и, развернувшись, вышел.

У Ренни было три куля вопросов, но задавать их он не осмелился. Его проводили к спутникам. Прошло не так много времени, и к ним присоединился тот, кого князь назначил в помощь.

— Простите, я не расслышал вашего имени, — начал разговор Ренни.

— Зовите меня «Лекарь». Это кличка, но я так к ней привык, что уже не отзываюсь на своё имя.

— А почему — Лекарь? Вы имеете какое-то отношение к целительству?

— Можно сказать и так. Я палач. Как известно, смерть исцеляет от любых болезней.

Около сопровождающего тут же образовалось свободное пространство.

— Я отведу вас к столичному магу. Из троих, присланных владыкой, он остался один.

Столичный маг — длинноволосый худощавый мужчина с винтовым шрамом от запястья до локтя, видневшимся из-под засученных рукавов зелёной рубахи — присматривал за помощниками, суетящимися около источающего жуткий смрад чана.

— Зачем же добавлять журавельник с зяблицей? — сходу спел Лиэрн. — Замени зяблицу на пролеску, вонять не будет.

— Вонять не будет, — мрачно согласился маг, — зато и не поверят, что лекарство. Грамоту.

Свиток он изучал не менее пристально, чем князь, разве что на вкус не попробовал.

— Тревилер, — представился наконец лекарь, — целительство, зелья, амулеты.

— Лиэрн, — поклонился эльф, — зелья, целительство, погода.

— Корж, предсказания, целительство, амулеты.

Оборотень фыркнул, не желая трансформировать гортань.

— Гозрений, целительство, огненная магия, пентаграммы.

Лекарь с интересом взглянул на Ренни.

— Я про вас слышал, но ведь вы — темпорал? Едва ли не единственный. Почему нет в специализации?

— Время — лишь вспомогательный инструмент при лечении, — пояснил Гозрений, — пентаграммы же мне нравятся.

— А раньше темпоралы считались самыми опасными боевиками, — маг разглядывал его с неприкрытым интересом. — Мало кто мог устоять против временного отката. Потому их и не осталось, — добавил он едва ли не многообещающе.

— И зелья могут быть оружием, — возразил Ренни, — и погода, и даже целительство. Вопрос в применении.

— Вы правы, — согласился маг и перевёл взгляд на Лидию.

— Лидия, — беспечно тряхнула головой девушка, — нейтрализация и деструктуризация заклинаний, щиты и купола, пентаграммы.

— Вам бы больше подошла любовная магия, — лекарь распрямил плечи и пригладил волосы. — Страхующая — не лучшая специализация для столь юной и красивой женщины.

В следующий момент Ренни обнаружил, что они с Лиэрном, сжав кулаки и стиснув зубы, заслоняют собой Лидию, дружно сделав шаг к магу. Стоило столько времени по лесам и деревням таскаться, ни разу о женщинах не вспомнив, чтобы этот сидевший в тёплой лечебнице козёл сходу начал заигрывать с их девушкой!

— Хотя с другой стороны — смотря у кого учиться, — тут же всё понял лекарь.

Ренни с Лиэрном кивнули, не разжимая зубов и кулаков.

— У меня очень хорошие наставники, — улыбнулась Лидия. — И любовная магия мне пока без надобности. Куда интереснее, почему вы здесь один и какова обстановка в городе.

— И где именно вы работали в столице? — почти злобно добавил Ренни. Мага он не знал.

— А я там не работал, — поведал маг по-эльфийски, кинув косой взгляд на отвлёкшихся от варева помощников. — Мы здесь все столичными называемся — больше доверяют, в иного ведь и отвар лечебный не то что без уговоров, а и без гипноза не вольёшь.

— Где остальные целители? — перешёл в наступление Лиэрн.

— Как вам сказать, — Тревилер попробовал варево, — один умер, ещё один — дежурит в лечебнице, около троих других, что находятся там же, но в беспамятстве. Кто остались на ногах из местных — бездари-недоучки, на самостоятельную работу не способные. Но хоть что-то. По домам ходят, зелье разносят, улицы опрыскивают и заклинания читают — строго с листа. Вы что, не обратили внимания, что на улицах одни вампиры? Думаете — это местные вампиры? Нет — присланы приказом госпожи Роксаны вместо выбывших из строя магов. Так вот.

— Ладно, — примирительно спел эльф, — что случилось?

Лекарь отрешённо глянул в зелье, дал сигнал помощниками, и те поволокли чан прочь. Дышать сразу стало легче.

— Дюжиницу тому в город пришли трое магов с грамотой Ковена. Подписана третьим заместителем Джайлема и госпожой Амелией. Печать на месте. Должны ли мы были закрыть перед ними ворота? Вы бы закрыли? Два дня они работали — как все. А затем… свалился городской маг, за ним — один из наших, и… ну вы знаете, местные больше дюжиницы делили между собой деньги для оплаты прививок, потому болели здесь в основном те, кому до полутора дюжин. И вдруг — весь город. Когда на следующий день умерли привитые жена и дочь князя, и пятеро из городской знати — объявили тревогу. Двоих пришельцев мы с помощником размазали, когда пытались арестовать, третий скрылся.

— Размазали? — насторожился Ренни. Хельму бы такое не понравилось.

— Живыми бы мы их вдвоём всё равно не взяли, — понял его Тревилер. — Если б городской маг ещё в сознании был — может быть. Очень сильные боевики. За помощью не послали — побоялись вынести заразу из города. Связались с ближайшей группой — подгорным алфавитом, через вспышки. Через два дня прибыли вампиры с грамотой от владыки и госпожи Роксаны и амулетом связи. Владыка распорядился не пускать в города никого из тех, кто имеет на руках грамоту с печатью Ковена.

— А вы почему живы? — общение с советником Дагором не прошло для Ренни бесследно.

— Они немного ошиблись, — чуть поджал губы маг, ненароком взглянув на Лидию. — Не с того начали. А я часто сталкивался с подобным. Вовремя спохватился, успел обезопасить одного нашего и стабилизировать остальных. Если б князь меня послушал — и его б семья не пострадала, и пришельцев, может быть, врасплох бы застать сумели. Вам тоже придётся зелий попить — мало ли.

Не похоже было, что маг лжёт, но Гозрений переглянулся с Лиэрном. Эльф кивнул — все предлагаемые лекарства он проверит.

— Если вы сталкивались — почему другие нет? — продолжал настаивать Ренни.

— Молодые, — пожал плечами маг. — Эпидемий до владыки Угеръёрла не помнят. Все целители тогда знали, что делать.

— Яд или искажение поля? — Гозрений подался вперёд, вспомнив рассказы Вишенки. — И… если вы помните Угеръёрла, то… где же вы практикуете?

Он лихорадочно попытался вспомнить список магов по старшинству с краткой специализацией: Вишенка, Бучинар, Джайлем, Драгомил, Клистир, дед и бабка Лидии… с кем не знаком, тех и не запомнил. Кто ж знал, что пригодится — нельзя же заучивать всё, с чем сталкиваешься! Хотя, пожалуй, одна лишь Вишенка сохранила неизменным имя с музыкальной составляющей древних наречий, теперь оставшейся лишь у эльфов. Если Тревилер менял имя, его всё равно не вычислить, как и не гарантировать, что не сам он исказил поле или распылил яд…

Но зато, если насчёт Угеръёрла маг не соврал, Ренни сможет это проверить. И друзей обезопасить сможет. И зелья перепроверить. Как-никак он работает с самой Вишенкой. Если бы ещё с ней можно было связаться! Но вызвать её сюда — оставить без помощи Лабунь…

— В Кружанске, — улыбнулся маг. — Тихий безопасный городок. Уютный, богатый… люди кругом хорошие… как раз, чтобы мирно отдохнуть от дел… Насчёт яда — да, потому и смог стабилизировать обстановку. Что касается поля — вот ваша подруга этим и займётся — проблема как раз потянет на работу мага третьей ступени, если не выше.

— И что ж вас сюда понесло? — не выдержал Лиэрн. — В такую… даль?

— Долги возвращаю, — лекарь потёр шрам на запястье. — Очень давние долги…

Времени не было — ни поговорить, ни устроиться. Хорошо, что они научились понимать друг друга почти без слов — сказались дюжиницы и дюжиницы натаскиваний Лиэрна по пентаграммам, когда каждая пауза, покашливание, присвистывание, и жест имели свой смысл на экзамене — сдал бы Лиэрн почти все пентаграммы без их подсказок и шпаргалок! Первое, что требовалось сделать — проверить слова Тревилера, чтобы не угодить в ловушку. С помощью Лекаря они наспех оборудовали выделенный им дом: почистили, проверили на остатки заразы, яды и искажения магического поля, растопили печь и избавились от клопов и тараканов, в который раз радуясь, что не считали бытовую магию предметом тупиц и недоучек. Впрочем, целителю без бытовой магии никуда: чистота для него — главный союзник.

Посетили лечебницу Тревилера — мест в ней не хватало, а непрерывный обход домов лекарями сильно снижал эффективность лечения. Спешно устроили вторую — в доме недавно скончавшегося купца. Корж оказался отменным организатором, поскольку почти всегда знал, куда надо пойти и к кому обратиться — сказывались способности предсказателя. И уже к вечеру все койки были забиты больными.

К ночи Лиэрн сообщил, что с ядами и зельями разобрался, претензий в Тревилеру нет. Лидия же замялась, пояснив, что искажения в поле и магических потоках есть, но непонятно, виноват ли в этом лекарь, и они слишком запутанны, она попробует разобраться, но надо бы вызвать ещё одного специалиста. Специалиста, как выяснилось, затребовали ещё четыре дня назад, но пока не могли найти желающего выехать в зону эпидемии — оплата обучения студентам, тем более разнесённая на несколько лет, никак не могла сравниться с ценой, которую запрашивали маги-полевики первой ступени.

К утру Ренни валился с ног. Пошатываясь, вышел посмотреть на рассвет. На крыльце сидел Лиэрн и обнимал плачущую Лидию — умерла девочка, с которой они возилась полночи. Лидия всхлипывала и обзывала себя бездарью — ни с куполом не разобралась, ни… Ренни погладил напарницу по голове, и отправил вместе с Коржем разбираться с магическими потоками — если у неё не хватает знаний, пусть он подключит свои и посмотрит, как ей действовать, чтобы найти искажения в куполе. Лиэрн поднялся и пошёл в лечебницу — вид светящегося эльфа действовал на больных лучше многих лекарств, и от зелий из его рук отказывались немногие.

Всю последующую дюжиницу Ренни запомнил плохо, урывками. Лечил и спал — спал и лечил. Спал тогда, когда лечить уже не мог. Лечил даже во сне — не так, как у Уржела. Ему снилось, что он перевязывает, поит и кормит больных, а они умирают. Кошмары приходили наяву и каждую ночь. Прибыл нервничающий полевик — как раз тогда, когда Лидия с Коржем разобрались в чём дело. Цокал языком, хвалил Лидию, рассыпался в изъявлениях восхищения перед Тревилером, замерял магические потоки и обновлял защиты. На то, на что Лидии потребовалась восьмерица без сна и отдыха, у приезжего мага ушло меньше четверти дня. Но зато пропала всеобщая подозрительность и слегка улучшилась обстановка. Полевику пришлось остаться — выезд из заражённой местности по-прежнему был закрыт. Лидия ходила за ним следом, стараясь урвать хотя бы обрывки знаний. Маг опытом делиться не спешил, Лиэрн ревновал, но из палат не выходил. Появлялась Вишенка, но легче не становилось.

В Лабунь его вызвали по приказу Вишенки погожим днём — одним из немногих, когда не было дождя, и земля подсыхала, как корочки на теле больного. Вызов был срочный, он лишь успел передать указания Коржу с Лиэрном, и тут же отбыл с телепортистом, попутно запоминая координаты Лабуни. Что могло случиться такого, с чем не справилась лучшая целительница?

Лечебницы Вишенка оборудовать умела — что в городке, что в чистом поле. Вот и эта оказалась чистенькая, аккуратненькая, с нарисованными над дверью спелыми ягодами вишни. Когда он организует свою лечебницу — обязательно сделает такую же симпатичную. К тому же снег здесь уже лежал вовсю, придавая городу дополнительный блеск и чистоту.

— Узнаёшь?

Он узнал — не по тяжкому гнилостному запаху, не по полностью изуродованному лицу — по эху, которое откликалось от фигуры. По форме пальцев. Забытый страх проворно толкнулся в горло, чтобы тут же трусливо спрятаться. Сколько лет прошло — а он всё ещё до дрожи в коленках боится Клистира. Ренни спешно проверил здоровье лежащего. Немного успокоился.

— Выживет.

— Выживет, — согласилась Вишенка, — но зрение потеряет.

— Да, — подтвердил Ренни, стараясь не думать о том, что лежащий маг его слышит, — был бы из Подгорного царства, пережил бы. У нас многие по звуку ориентируются, сколько слепых проходчиков есть. Ваятелей тоже. Под горами темно.

— Темно, но мы-то под небом. Не отправлять же его жить под горы. Да и научится ли?

Она чего-то хотела от него. Чего? Что может он по сравнению с ней?

— Как он вообще заразился? — мелодия давала понять, что он готов помочь, но не знает чем.

— Один из лучших по поиску нежити. Шёл по следу зомби — они будут заразны не менее трёх дюжиниц. Напоролся на отряд магов, прикрывающихся именем Ковена — их все боевики искали. Вызвал подкрепление, завязал бой, получил стрелу в бедро. Рану залечили на месте, через день пошёл оспинами. Лекари из отряда сделать ничего не смогли — телепортировали ко мне. Из шести раненых там же двое умерли, четверых стабилизировали, хорошо, знали уже чего ждать. Раненый оборотень изолирован — наблюдаем. Магов живыми никого взять не удалось, сколько уцелело — непонятно. Так что?

— Что? — переспросил Ренни, представив, как почернеют глаза Хельма, когда он узнает, что магов не удалось взять живыми. Узнать бы — почему не удалось? Не приказ ли это Ковена? — Что могу сделать я, чего не можешь ты?

— Ну например, — Вишенка смотрела на него изучающе, — если повернуть вспять… его слишком поздно привезли, упустили момент… но если повернуть вспять…

— Я не умею назад, — растерялся Ренни, — замедлить — и то не всегда…

— Умеешь, — сжала губы Вишенка, — ты сдал теорию. Хотя бы попробуем? Всё равно когда-нибудь придётся начинать.

— Я почти не спал три дня…

— Это только к лучшему — сам же говорил, что замедление похоже на сонный бред. Будешь отсыпаться — точно не успеем.

— Нет, — не согласился Ренни, — не с тобой. Найди добровольца. Я не возьму на себя ответственность за твою жизнь.

— А тебя не спрашивают, — распрямилась целительница, — по поручению владыки Аледера здесь приказываю я.

Из лечебницы они телепортировались в дальнюю вымершую деревню, запасшись всем необходимым, включая тележку для перевозки больных, запас еды и воды на две дюжины дней и невесомые зимние эльфийские плащи, в которых запросто можно было спать на льду. Остановились на самом широком перекрёстке, сожгли все заборы, поставили через каждые два шага метки и маяки — две дюжины, обнесли получившуюся площадь семью пентаграммами. Прихваченную с собой тележку для перевозки больных и раненых — ещё девятью. Теория гласила, что откат не превышает трёх дюжин шагов. Если защиту поставить правильно. В любом случае: судя по летописям ещё ни одному темпоралу-боевику не удалось разрушить город целиком — до Лабуни откат не дойдёт. Если правильно замедлиться, он и трёх бы не превысил — это Ренни проверял сам, недаром постоянно повторял техники защиты. Но ему придётся не только замедляться.

— Начали? — прищурилась Вишенка и взяла Армидалия за руку, а Ренни — за плечо. Контакт защитит их от временны́х искажений. Теоретически. Кто выдаст студенту приговорённого преступника для проверки гипотез? Тем более, что все свои эксперименты Ренни держал в тайне — не нравились ему ни взгляд Джайлема, ни намёки Дагора, ни отсутствие других темпоралов в мире…

…Браслет крутился на полу… сначала остановить, повернуть вспять… его задача — повернуть вспять… Время — поток частиц или вихрей, если нет ни одной — оно стои́т, если они летят обратно… так гласит одна из теорий… но все маги описывали лишь свои ощущения… Браслет он остановил. Моргнул. Зажмурился. Ещё моргнул. Ещё. И ещё… Ну же! Нет… пусть вращается. Надо только увидеть, что вертится он в другую сторону. Не останавливая… Ну? Золотой обруч сорвался в бешеное вращение — падающей лавой шахт Сгоревших городов… Как теперь остановить эту сверкающую глыбу? О чём он думал…

Глыба остановилась неожиданно легко — ударом в челюсть от Вишенки и кружкой холодной воды в лицо. Ренни помотал головой, приходя в себя, выпил укрепляющий отвар и проверил Армидалия. Удалось. Вишенка довольно кивнула.

— Замечательно, — выдавил из себя Ренни. — Теперь бы выбраться отсюда.

Мешкать не стали. Выбирались просто: толкнули тележку с магом, запасами еды и воды, и тронулись в путь — проходить тот же самый путь по меткам и маякам. Армидалий молчал, Вишенка молчала, Ренни тоже молчал. Так они и шли, метка была по-прежнему в двух шагах, но приближаться и не думала, захотелось пить, Ренни даже начал пугаться, что их унесло на несколько лет назад, несмотря на все защитные пентаграммы. Привал устроили у первой метки, там и поели — впервые за двое суток. Сколько шли до второй, сказать было сложно. После восьмой дело пошло чуть лучше. На лежащего на тележке Армидалия напала нервная болтливость — сначала он радостно рассказывал про всё, что видел, потом начал вспоминать молодость, затем — заигрывать с Вишенкой, когда же дошёл до обсуждения достоинств «замечательного студента Гозрения, взращенного в том числе и в стенах Путаря», Ренни едва не сорвался. Остановило его лишь предложение: «Вот бы сделать такой амулет, который при активации отбрасывал на заданное число дюжиниц назад во времени — по аналогии с телепортом». Вишенка тут же оживилась и принялась рассуждать, что перемещать человека во времени и запускать вспять процессы в организме — вещи совершенно разные, и надо бы научиться их разделять, чтобы будущим лекарям не пришлось вот так тащиться к границам аномалии, как им теперь. Ренни стоило огромного труда отвечать на непрерывные вопросы Клистира. В конце концов он сослался на переутомление и принялся с удвоенной силой толкать тележку. Молча. Когда они выбрались, у них оставалась ещё фляга воды и немного сушёного мяса. На посланный Вишенкой сигнал тут же прискакали ещё не успевшие встревожиться и задремать помощники. По возвращении в Лабунь Ренни долго мучился — отправиться ли к своим прямо сейчас или всё-таки отоспаться. Вопрос за него решила Вишенка, кинув усыпляющее заклинание.

В Рыдплевицы он телепортировался следующим днём — из зимы в позднюю осень. Пожал плечами на расспросы Лидии, отговорившись тем, что Вишенка хоть и целительница, но женщина, и её приказы не всегда понятны — совершенно неясно, какой был от него толк в Лабуни — разве только потребовалось умение лечить своим присутствием? Дело не в том, что она женщина, возмутилась Лидия, а в том, что ты ещё не дорос до её уровня и не способен понять всю глубину её знаний. Да, немедленно согласился Ренни и помчался в лечебницу…

Однажды, когда снег на улицах наконец перестал таять, он проснулся посреди ночи и заметил, что некоторые койки пусты — только сейчас до него дошло, что второй день новых больных не поступает. А ко дню зимнего солнцестояния все целители отправились в столицу, и на их место пришли дознаватели Хельма и Ковена. Но Гозрений к тому времени уже играл в снежки с дочерью.

* * *

— Владыка, — Джайлем был серьёзен, бледен, исключительно вежлив, — я готов ко всему, владыка… Что касается моего третьего заместителя — до сих пор у меня не было на него нареканий. Позволю себе предположить — его ввели в заблуждение срочностью дела. Да, он знал, что одной его подписи недостаточно, ставить мою печать не имел права, а моя жена…

Маг весьма натурально поморщился и прикусил губу.

— Это не первый случай, владыка, — через силу произнёс он. — Три куля лет назад Амелия точно также подписала приказ о зачислении на бесплатное обучение в Академию пяти её дальних родственников. Скандал был крупный, и очень долго её подпись считалась недействительной где бы то ни было, вплоть до расписки на ползолотого…

Дерек взирал на разыгрывающего свою роль мага столь же серьёзно и почти сочувственно. Ну свернёт он шею этой гниде — кого ставить на его место? Поставить есть кого: только если вдруг придётся сдать власть, и новый глава Ковена вынужден будет скрыться — кто заменит уже его? Какая грызня начнётся среди магов? Как это повлияет на защиту городов и отражение атак? Так каждый владыка и будет за главами Ковена охотиться? На данный же момент все Джайлема ненавидят, ещё сильнее ненавидят его супругу, что служит дополнительным сплачивающим фактором… жаль, не всегда можно за ними уследить… С другой стороны — рано или поздно на Верховном отыграется тёмный, и руки марать не придётся. Он, alengtrell Aleder, конечно, передаст власть по наследству, но если вдруг… пусть лучше Джайлем за свою шкуру трясётся, чем кто-то другой.

— Владыка, — вымучивал из себя глава Ковена якобы тяжкие признания, — ни для кого не секрет, что моя жена… не обладает некоторыми… данными… необходимыми для мага… — Джайлем весьма правдоподобно выдохнул, — да что уж там, прямо сказать — набитая дура, никуда не денешься! Возомнила себя спасительницей городов, поставила печать… Да, я виноват — за три куля лет потерял бдительность, уже несколько раз не прятал документы и артефакты с особой тщательностью… не следил за супругой денно и нощно… Поставьте себя на моё место — не держать же мне её взаперти в башне. Да, виноват, раз в несколько дюжин лет забываю…

Удобно, думал Дерек, чуть что — простите, у меня жена слабоумная. Вот что получается, когда женщины живут наверху вместе с мужчинами — так называемые мужчины начинают прикрываться своими женщинами. Тьфу! И умудряется же ведь сочетать любовь к этой дуре с тем, что с завидным постоянством ей манипулирует и её подставляет. Полезное с приятным… Или всё-таки свернуть ему шею? Не сразу, после того, как всё расскажет? А что он мне расскажет такого, чего бы я или Ильм не подозревали и не знали? Самое главное — кто справится на его месте и кого не жалко туда поставить? Кого не жалко — тот не справится… ну бормочи, бормочи дальше, я послушаю… Поставьте себя на моё место, не уследил за супругой, додумался же…

Глава 41. Третий лишний

— Ты что читаешь?

— Тебе не всё равно?

— Нет, мне интересно. Эротика?

— Угу. Древняя и суперкрутая: «Основные опытные данные о парамагнетизме систем слабовзаимодействующих атомов и ионов и его влиянии на скорость смены лезвия в условиях колебания клинка по джэрт- и мильт-составляющим».

— А… и кто автор?

— Релнид Т» Дхазх. Тебе это о чём-нибудь говорит?

— Нет. Известный?

— Когда-то…

— Интересно?

— Да.

— Интереснее, чем со мной разговаривать?

— Дай почитать, будь добра…

— И о чём там?

— Я же зачитал название!

— Может, ты меня поцелуешь?

— Да, рыбка…

— А ещё?

— Лап! Я за две дюжиницы восемь раз был с тобой в эльфийской опере, четыре — на конкурсе магических иллюзий, девять — в ресторане, семь — прохаживался под ручку по главной улице, потому как тебе потребовалось выгулять очередную порцию драгоценностей! Я последние двое суток с тобой из постели не вылезал! Могу я теперь заняться тем, что мне интересно? Я хоть часть вечера могу в тишине посидеть?

— Можешь… Ла-ап… Ну ла-ааап…

— У?!!!

— А я тебе хотела рассказать, как ты сегодня был хорош. Ты так потрясающе себя вёл, так темпераментно, так страстно, у-у-ух, мне так понравилось, ты так разошёлся, так меня целовал, так меня…

— Зачем?

— Что… зачем?

— Зачем ты мне всё это рассказываешь? Ты что, полагаешь, что я при этом не присутствовал?!

* * *

За те несколько дюжиниц, что бушевала эпидемия, Ренина — в перерывах между драками с Денни и колыбельными Зареку — умудрилась извести всех вопросами, скоро ли, наконец, вернётся папа. Особенно доставалось Хельму — каждое утро первая дочь владыки Аледера начинала с визита в кабинет второго советника с официальным запросом о ходе ликвидации эпидемии и состоянии здоровья целителя Гозрения. Господин Дагор церемонно вытаскивал из стола написанную накануне бумагу, протягивал госпоже Алеренине, после чего вёл с той длинные успокаивающие беседы. Когда Гозрений вернулся, она две с лишним дюжиницы не отходила от него ни на шаг, провожая как на занятия в Академию, так и на работу в лечебницу. Поэтому на этот раз они оставили её с отцом под небом: и для Талины это оказалось очень удачно — если будет ссора с Дереком, дочке незачем это видеть. К тому же у Ренины проснулось желание лечить, и кому, как ни родному отцу, помочь ей в этом. Пусть она не магичка, но под горами всегда было достаточно целителей и без магических способностей.

Талина надеялась, что снотворное на Дерека подействует. Ещё она надеялась, что телохранителей собьёт со следа порошок из сушёных водорослей. Она была у себя дома, и кому, как не ей, знать, как незаметно выбраться за пределы города. Меч она положила в специально заказанный кожаный чехол и закинула за плечо — взяла перевязь у брата — мало ли для чего ей может потребоваться носить клинок за спиной? Денни купила в подарок, или Ренине.

Взобраться по стене на третий ярус проблем не составило — с детства каждый выступ помнит — оттуда в боковой тоннель, ещё три ответвления, и спуск вниз — к ручью. Если телохранители и возьмут след, то у ручья точно должны отстать. Сбросила ботинки, сложила в мешок, добрела по колено в воде до озера, и принялась один за другим обшаривать гроты — плоты и лодки переходили от брата к сестре, а потом к детям и внукам. Из пяти лодок выбрала самую большую: ей всё-таки уже не дюжина, и даже не две — если считать по-подгорному. Да и по меркам живущих под небом — тоже уже больше двух дюжин. Ещё немного — и появятся внуки. Тревожило одно: до шахты Делорины больше двух смен пути — её хватятся. И Дерек сразу сообразит, куда она делась: потому что наверняка сначала обнаружит исчезновение меча, и только потом — жены.

Иногда ей казалось, что клинок жжёт спину: она останавливалась, снимала чехол — но тот оставался холодным под ладонью. Мерещится. В ножнах оружие не должно обжигать — проверяла неоднократно. А вот при попытке вытащить из них приходилось пользоваться защитными рукавицами или кузнечными клещами. Она долго изучала свойства меча — не случайно заказала себе дубликаты ключей от сейфов, куда уговорила Дерека запирать оружие. В ножнах клинок был безопасен — по крайней мере до сих пор было так.

Шест входил в воду бесшумно, лодка повиновалась легко, листы лёгкого сплава приятно холодили босые ступни. Всё было просто и привычно — под небом реки куда менее спокойные, а деревянные лодки тяжелее в управлении. Вскоре она добралась до вытекающей из озера реки — тут пришлось взяться за вёсла. Ей надо выйти к шахте Делорины со стороны четвёртого сектора — в обход. Дерек хорошо выучил карты, но вряд ли решит, что она пойдёт кружным путём.

Проснулся Дерек от ощущения, что Талины нет рядом слишком долго. Толкнул осветительный шар, глянул на часы — второй час третьей смены. Прошёлся по комнатам: дети спали, няньки — тоже. Позвал Талину — тишина. Отсутствие меча он обнаружил скорее логически — не к любовнику же, в самом деле, побежала жена посреди ночи, после того как сон неожиданно свалил мужа. Клинка действительно не оказалось на месте.

Выйти в коридор, позвать охрану и телохранителей, дать приказания срочно оцепить шахту Делорины и перекрыть все подходы к ней, заняло не более четверти часа — половины ступеньки, как сказали бы здесь. Подгорные жители, в отличие от живущих под небом, имели прекрасно развитую систему измерения времени, которую Дерек давно хотел позаимствовать и ввести у себя в стране. Владыка дал приказ спешно разыскать и привести к нему советника по финансам, и теперь оставалось только ждать: самому отправляться в погоню за женой бессмысленно — телохранители потеряли след у ручья, а предсказать, с какой стороны она решит выйти к огненной шахте, Дерек не мог.

Подходы к шахте были перекрыты: свернув в боковой коридор, она ощутила едва уловимый запах стражников — запах столь дорогой здесь кожи грубой выделки. Приложила ухо к земле — так и есть, топот и бряцанье. Талина развернулась и бегом помчалась к реке — если её учуют, немедленно отправятся в погоню. Оттолкнулась веслом от берега — к Делорине она сегодня не прорвётся, и второй попытки ей не дадут. Мало снотворного оказалось — больше бы положить, да отравить побоялась. Налегла на вёсла и уже не таясь повела лодку к западному краю озера. Там — река, ведущая к водопаду. Сколько ни ныряли они здесь, как ни старались мальчишки достичь дна — так и не могли. Пусть она не бездонная, но — если бросить у самого водопада… Только бы не снесло лодку. Пришлось снова снять ботинки и одежду. Одежду свернула и увязала, а ботинки надо оставить в лодке. Главное — не пропустить момент, когда выпрыгивать, иначе не успеть доплыть до берега. Ходили слухи, что некоторые смельчаки прыгали в этот водопад, и даже, вроде бы кому-то удалось выплыть, но среди знакомых Талины таких не было. Рисковать жизнью она не станет — у неё дети. Нет, если бы она была уверена, что стоит лишь пожертвовать собой, и эта тварь уйдёт, и навсегда оставит Дерека в покое — тогда да. Но она может утонуть, а меч заляжет на дно неглубоко, и кто-нибудь однажды его найдёт. Талина обмазала края лодки плесенью — так будет виднее, перевернулась ли она перед водопадом, или уже в нём.

Шум воды стал отчётливее. Она закинула узел с одеждой на плечи и прислушалась. Пора — лучше оставить лодку чуть раньше. Без всплеска вошла в воду и поплыла к берегу — течение сильное, но и ей не девять лет, когда брат последние полдюжины шагов тащил её за волосы, потом сначала чуть не ударил, а затем умолял ничего не рассказывать матери. Как будто она была ябедой. На полпути она оглянулась — светящиеся борта ещё были видны, но лодку уже кружило и бросало. Она проплыла ещё немного и снова обернулась — контур мелькнул и исчез. Талина выбралась на берег и натянула мокрую одежду — поморщилась, жизнь под небом всё-таки избаловала её. А для Ренины, Денни и Зарека эти места уже не станут родными, и сама она побоится отпустить их сюда. Хотя никого родители и не отпускали — все бегали тайком. В боковое ответвление она ещё пролезала, но дюжин через пять шагов пришлось подниматься к межъярусным ходам — там обычно ходили более взрослые и крупные парни, которые не протискивались в боковые ответвления.

Межъярусными переходами она добралась до дома одного из братьев, взяла у невестки одежду и башмаки, игнорируя удивлённые взгляды, перецеловала племянников и племянниц и вернулась в гостиницу, где ёе ждал Дерек.

Дерек был совершенно спокоен, настолько спокоен, что она перепугалась.

— Что ж, — только и сказал он, — всё, что хотела, ты выполнила. Завтра едем домой.

* * *

Третий советник ворвался в кабинет второго — дверные косяки затрещали, но выдержали. Пинком отодвинул кресло, с размаху плюхнулся на сиденье, после чего швырнул в пол кинжал. Критически осмотрел рукоять, воткнул рядом ещё один.

— Выпей, — это было лучшее, что Хельм смог придумать. Он редко видел третьего советника в таком неистовстве.

— Я ухожу, — сообщил меч, в два глотка опустошив графин. — Достала…, честно, достала! Ну сейфы эти дурацкие, которые я же и делал — пусть. Попытки сломать — хрен с ней. Пруд, куда она клинок в прошлом году случайно уронила — ладно. На корабле каталась, руки обожгла, когда жаждала в очередной раз выбросить — поделом, жаль быстро вылечили! Но чтоб в шахту… Бедняжка Делорина! Не, была б возможность таким образом с ней познакомиться, я б не возражал. Не застали мы её, Делорину легендарную, задолго до нас было.

— Она зашвырнула клинок в шахту Делорины? — уточнил Хельм. — И ты не помешал?

— До Делорины она не добежала, — казначея перекосило. — Утопила в реке, аккурат рядом с водопадом. Но там не мелко, то есть совсем не мелко! Течение бешеное, и тритонов не водится. Мне, что ль, за ним нырять? Ну нырял, и перед водопадом, и после, окоченел весь на хрен — не нашёл. Лодку нашёл, а меч — нет. Утопила лучший мой клинок! А если б сама тонуть начала, кто б её тащил — я?! Сука!!! Не смотри так, сам знаю, что Дерек бы меня… но ты ведь не донесешь? А и донесёшь — ушёл я, задолбала. Оба задолбали — баб надо в строгости держать. Подкаблучник хренов!..… и… и……, и…! Не ухмыляйся! Не смешно…!

— Чего уж смешного, — Хельму было совершенно не до смеха, — и что, ты нового владыку искать собрался?

Мих не кивнул. Но и отрицать не стал. Зато швырнул в пол ещё три кинжала.

— Из-за утопленного меча? — уточнил тайный.

Третий советник ненадолго задумался. Пожал плечами.

— Я… подожди… — растерялся Хельм, — Мих, ты что — на тебе же люди!

Меч вздохнул, поднялся и направился буфету за вином. Достал графин, разлил арденийское по кубкам, молча сел обратно в кресло.

— Да знаю я, — мрачно согласился он. — Только-только жизнь наладилась. Тьфу! Не трави!

— Тем более ты с Дереком не говорил, — добавил тайный. — Может, он бы как-нибудь договорился с Талиной…

В ответ господин Хант на нескольких языках выдал всё, что он думает о своём владыке и его супруге, причём музыкальному сопровождению мог бы позавидовать любой эльф — Хельм насчитал не менее трёх переплетающихся мелодий. Вывод отсюда следовал один — эльфы могут посредством одной спетой фразы передавать сразу несколько сообщений. Интересно, сколько?

— Специально обученные — два, если позарез требуется, — ответил меч. — Но обычно всё-таки одно. Это ругаться легко, составлять осмысленные донесения — куда сложнее, к тому же не факт, что их правильно расшифруют. А с Дереком… думаешь, я с ним не говорил? Если мне вдруг удавалось его убедить, он решал, что я подправил его восприятие. Докажу, что не подправлял — опять считает, что это я внушил. К тому же он и сам не против от меня избавиться. И… всё-таки не я, а жена — его вторая половина, часть его самого, как ни крути… Могу ли я вмешиваться? Вот пусть и правят. Без меня. Надоело, что эта дура непрерывно лезет в государственные дела!

— Талина лезет в государственные дела? — сарказм дался Хельму с огромным трудом. — Это ты о ревизиях? А что — ты опять что-нибудь украл? Или только собираешься?

Мих налил себе ещё вина — гораздо спокойнее. Хельм затаил дыхание, дожидаясь, пока тот допьёт кубок, после чего откинулся на спинку кресла и принялся проговаривать про себя всё, что думает и будет думать о выходке третьего советника и о нём самом. Пусть только попробует сделать вид, что ничего не понял!

— Ты прав, — согласился меч после длительного молчания. — Нет, я знаю, что ты прав. Да прав ты, прав, успокойся! Но меня ведь тоже можно понять, нет?

— Можно, — согласился тайный советник. — Но, может, стоит всё же сказать ей о твоей… сущности? И что вы… в кровном родстве? Она вроде неплохо к тебе относится…

Выражение лица господина Ханта лучше всяких слов передало, что он думает о таком разговоре.

— Угу, — мрачно согласился он, — и она решит, будто у меня уже тогда были планы утащить и их с Рениной тоже? Что это я спустил единорога? Сначала начнёт стрелять в спину, потом отчается, потом свихнётся… и никаким доводам не поверит, вот ведь что хреново… Даже если и правда уйду искать нового — ведь не поверит. А Ренина? Что она наплетёт ей?

Хельму стало неловко — Ренину меч обожал. Впрочем, её все в замке любили. И он сам. И даже Дерек.

— Да не уйду я искать нового, — чуть успокоился казначей, — и не собирался. Но всё равно уеду. Вон в Таргению или в Ардению. Видеть не могу эту… кровную сестрицу-…!

Они помолчали. Выпили. Снова помолчали и снова выпили.

— Так вот, — скривился меч, — поеду я отдыхать от выходок полоумной гномихи, а к тебе пришёл, чтобы меры безопасности согласовать, способы связи, правдоподобное объяснение моего отсутствия… Ты у нас тайный, тебе теперь владыку и охранять. Пусть без меня правит, раз им обоим так хочется.

— Но ты вернёшься? — спросил Хельм. — Только не доставай меня своим: «Ты сам знаешь все ответы…»!

— Не знаю, — пожал плечами господин Хант. — Может, тебе со стороны как раз виднее. Так что давай пока насчёт твоих обязанностей. Где у тебя больше агентов в Ардении или в Таргении?

Они согласовали способы связи и меры по усилению безопасности, поспорили о кандидатурах на пост советника по финансам, сошлись во мнении, что это проблема Дерека, выпили ещё — но на невысказанные вопросы тайного советника господин Хант больше отвечать не спешил. Хельму же со стороны отнюдь не было намного виднее: он даже и предположить не мог, долго ли меч собирается отдыхать от дел — полгода, год, несколько лет… Оставалось надеяться, что Мих знает, что делает…

— Говорят, — спросил вдруг тайный, — что, когда долго живёшь, пропадает способность любить…

— Серьёзно? — тут же не на шутку встревожился третий советник. — Пропадает способность любить?

Ненадолго задумался, покрутил кинжал, повертел головой, взъерошил волосы и продолжил с некоторым сомнением:

— Да нет, вроде как стоял, так и стоит… не как в полторы дюжины, конечно, но пока не жалуюсь… это что, Роксана, что ль, про меня такие сплетни распускает? Убью мерзавку!

— Я серьёзно, — улыбнулся Хельм, — а ты как всегда за своё…

— Да ерунда, — отмахнулся казначей. — Хоть вон на Джайлема посмотри — уж сколько кулей красавчику скоро стукнет, а Амелия как вила из него верёвки, так и вьёт. Или на нас с Роксаной… На самом деле — у кого как, но если человек изначально любить был способен, то никуда это обычно не девается… людей, конечно, видишь лучше, намерения только так улавливаются, но это как-то не мешает… Люди — они ведь разные… Только не дави на жалость — Дерек сам виноват, и… и не знаю я, вернусь ли! Не знаю! Ну что ты на меня уставился…

Тайный молчал, пытаясь добиться ответа измором. Мих покрутил в руках кинжал, остался чем-то недоволен, извлёк другой — чуть подправив форму — и, наконец, ответил:

— Если рассуждать здраво, то Талина права — будь я тем, за кого она меня принимает. Я — не тот, но переубедить её не смогу. И не должен: лучше пусть ненавидит меня, чем поверит… кому-то, кому верить нельзя. Права она, вот в чём проблема! И — её мысль о шахте Делорины верна совершенно. Меня так не убьёшь, но — так можно избавить человека от поработившей его сущности. Поэтому я не спрячусь внутри, а уеду в Ардению. И… если что — «Тропинке» всегда нужны хорошие безопасники.

* * *

Особого беспокойства Дерек не испытывал — даже когда узнал, что господин Хант спешно выехал в столицу по делам казны, подписав все договора раньше срока. Ничего — не первая выходка Талины, не последняя, как-нибудь он с Ильмом договорится, тем более давно считал, что жене надо позволить уничтожить клинок — и никаких проблем. Упорство господина Ханта в отношении оружия Дерека немного смущало — не может ли статься, что связь казначея с мечом куда более сложная, чем тот рассказал владыке? Точно ли клинок — всего лишь обманка? Иначе с чего бы Ильм так упорно противился его уничтожению?

По прибытии во дворец владыка приказал секретарю вызвать советника по финансам. Секретарь бесстрастно доложил, что третьего дня господин Хант изволил переложить дела на своего первого заместителя, после чего отбыл в южные земли с целью поправки расшатавшегося здоровья.

— Где Роксана?

— На данный момент в инспекционной поездке по северным и восточным поселениям вампиров.

У начальника управления по делам вампиров был один приёмный день в полдюжиницы — остальное время она находилась либо в инспекционных поездках, либо в ювелирных магазинах, эльфийской опере, на приёмах у глав гильдий и прочих мероприятиях городской знати. В сопровождении третьего советника — плечами, локтями и кулаками оттиравшего от неё обезумевших поклонников. Справедливости ради требовалось признать, что с вампирами проблем больше не было: если детей в совместных и близлежащих поселениях пугали фразой «Будешь себя плохо вести — отдадим вампирам!», то у крылатых кровососов самой страшной угрозой считалось: «Отдадим Роксане», и, после показательной расправы Земериула с сорвавшимися поселениями, их можно было понять.

— Известите управляющего по делам вампиров, что я навещу её, как только она вернётся, и вызовите Дагора.

Секретарь не смог скрыть удивления.

— Вызвать Дагора и госпожу Роксану? — переспросил он.

— Известите управляющего по делам вампиров, что я навещу её, как только она вернётся, и вызовите Дагора, — секретаря как дракон слизнул.

— Где Хант? — спросил Дерек, едва Хельм уселся в кресло.

— По официальной версии — уехал для поправки расшатавшегося здоровья на лечебные воды южных земель, — сообщил тайный советник.

— А по неофициальной?

— По неофициальной, — склонил голову Хельм, — суд поединком признал господина Ханта невиновным достаточно давно. Есть подозрения, что, опасаясь новых ревизий со стороны владыки, и испытывая смутное беспокойство насчёт возможности второго поединка и его исхода, третий советник решил вовремя отойти от дел и уехать на достаточно безопасное расстояние на случай непредвиденной тщательной проверки его деятельности.

— На самом деле?

— Тебе лучше знать, владыка, — глаза тайного советника потемнели, — это твой меч.

— Что он сказал?

— Мне повторить дословно? — бесстрастно поинтересовался Дагор.

— Он ушёл искать нового повелителя или взбрыкнул и ждёт от меня извинений и просьбы вернуться?

— Владыка, — весьма правдоподобно изумился Хельм, — ты полагаешь, я должен знать намерения твоего меча лучше, чем ты сам? Кто из нас владыка?

— Владыка я, — согласился Дерек, — а друг — ты. И кому из нас лучше знать его намерения?

— Он, похоже, и сам их не знает, — интонацией тайный советник научился владеть безукоризненно. — Вроде пока уехал в южные земли и даже собирается помочь тебе в случае нападения тёмного. Но возвращаться не намерен.

— Ему можно верить?

— Владыка, — не стал уходить от ответа Хельм, — я — верю. Ты — как хочешь. Потому что я — друг, а ты — владыка.

— На кого ты будешь работать? — уточнил Дерек.

— Я буду служить владыке, — ничуть не смутился тайный, — если ты не пожелаешь отправить меня в отставку.

— И тогда точно не будет никаких шансов с ним договориться, — скрывать очевидное не имело смысла. — Нет уж. Работай. И я даже не буду интересоваться, посылаешь ли ты куда-нибудь донесения.

Господин Дагор безупречно сделал вид, что поверил.

— Владыка, — добавил он, — не забудь, что ты теперь уязвим для покушения не меньше, чем я или Борода. Об этом не знают — но могут узнать рано или поздно. Поэтому надо немедленно усилить систему безопасности, улучшить отслеживание телепортационных искажений, и ещё раз отработать систему срочной эвакуации твоей семьи. Мало ли что может быть — или до него сигнал не дойдёт, или что-то его задержит…

— Да, — согласился Дерек, — хорошо, что нам есть, куда отправить семьи.

Желающих попасть на приём к начальнику управления по делам вампиров не было, — немногочисленные жалобы на поведение крылатых соседей спокойно рассматривали секретари, — поэтому внутри управления было пусто и безмолвно.

Перед аудиенцией Дерек полдня посвятил различным способам самовнушения на местном и родном языках, тщательно проговаривая заранее выученную речь и старательно гоня от себя навязчивую фразу «виноват, не следил за супругой денно и нощно…», надел самый первый подаренный Талиной свитер, чуть было не наглотался зелий, отбивающих интерес к женщинам, но в итоге решил, что справится и без них, и верхом отправился к жёлтому особняку с плоской крышей, который предпочитали обходить стороной как кровососы, так и жители столицы. Дерек и сам предпочёл бы объехать его за три улицы.

Он давно не смотрел в глаза этой женщине, лишь изредка встречаясь с ней где-нибудь на балах — то ли Ильм предпочитал держать её подальше от владыки, то ли она сама не стремилась сталкиваться с Дереком.

Бездонные раскосые глаза — как глаза дракона. Разум слегка затуманился, Дерек прикусил губу. Надо было наглотаться зелий.

— Владыка? — голос глубокий и чарующий.

Он устоит.

— Я прошу тебя передать ему мои извинения и просьбу вернуться, — прижать руку к груди и поклониться. Ниже. Ещё ниже. Но с достоинством.

— Я передам, — нежная кисть руки — самой совершенной формы. — Только ты ведь сам знаешь ответы на все вопросы, не так ли?

В горле снова пересохло — не помогли никакие заклинания и амулеты.

— Да.

— Правь, — пожала плечами дива, — я передам. И даже попрошу за тебя, хочешь?

Длинные ресницы, манящий изгиб бровей, лёгкий румянец на скулах… Он устоит.

— Нет, но попроси. Буду благодарен.

Отвести взгляд. Ещё раз поклониться. Развернуться. Стены, ковёр — смутные пятна. Красные? Или синие? Какая разница… Дойти до двери. Угольные глаза и агатовые волосы. Не оборачиваться.

— Он не спускал с цепи единорога, владыка. Он виноват лишь в том, что отошёл тогда чуть дальше, чем следовало.

Не оборачиваться. И не добавлять — «госпожа». Он ещё владыка.

— Я знаю.

— И сделал всё, чтобы эту ошибку исправить.

— Да.

— У девочки не будет магических способностей, но, поверь, это не так страшно, как может показаться через несколько дюжин лет.

— Да.

Не оборачиваться. Открыть дверь. «Он отошёл тогда чуть дальше, чем следовало». Насколько далеко он ушёл теперь?

Через две улицы Дерек спешился, набрал в горсти снега и долго тёр им лицо. Не помогло. Погнал лошадь к купальне на реке, окунулся в ледяную воду. Так лучше. Не он устоял — она не захотела. И он сам знает ответы на все вопросы — Талина никогда не согласится, чтобы меч вернулся. Она жила слишком близко к нижним.

— Скажи, — Дерек завернул к Хельму по возвращении в замок — пить в одиночестве сил не было, смотреть в глаза Талине — тем более, — ведь у вас с Бородой не мутится разум при виде Роксаны?

Тайный задумался, разливая по кубкам подогретое с южными приправами арденийское.

— Нет, — медленно ответил он, — после того как ты завоевал власть — нет. Впрочем, я чаще читаю её донесения, чем разговариваю с ней.

Покрутил кубок в руках и добавил:

— Ты хочешь сказать, что она влияет на людей избирательно? Вполне вероятно, иначе б не могла ходить по улицам. Да нам-то что?

— Сделай одолжение, — фраза звучала достаточно спокойно, — если ты с ним свяжешься — передай ему мою нижайшую просьбу: пусть он уговорит её не влиять на меня. Подозреваю, что мне с ней ещё придётся разговаривать.

— Владыка, — искренне изумился Хельм, — а не проще ли тебе попросить об этом саму Роксану? Перед следующим разговором, если он состоится?

Когда советник Дагор не хотел говорить о чём-либо, он был склонен к прямолинейным решениям.

Временно исполняющим обязанности казначея оставили первого заместителя господина Ханта — парень был исключительно честный, честнее Дагора, если такое вообще возможно. Честный, преданный, исполнительный и — без размаха. Как и все заместители Ильма. Он не воровал, отчёты его отличались простотой и дотошностью, но — прибылей казна почти не видела. Господин Хант всегда балансировал на грани закона, умудряясь делать деньги из чего угодно — полученных им барышей с избытком хватало и государству и «Тропинке». Его заместитель не урвал для себя ни одной медяшки, но… лучше бы воровал, думал иногда Дерек. Он пересмотрел несколько дюжин претендентов на его место — и вынужден был признать, что эти будут только красть, а пользы принесут ещё меньше. «Тропинка» же, несмотря на отсутствие господина Ханта в столице, по-прежнему процветала.

Через полгода после отъезда Ильма Дерек вызвал к себе тайного советника.

— Возьмёшь на себя обязанности казначея. Ты столько следил за Хантом, что наверняка усвоил, как он вёл дела. Формально нынешний третий советник останется на месте, фактически же — управлять казной будешь ты.

— Хорошо, — поморщился Хельм, — взятки пойдут в казну отдельным пунктом.

Формально господин Хант взяток не брал — но благодарности в форме выгодных заказов получал часто. Дерек бы и не возражал, чтобы теперь эти благодарности поступали торговому дому Ульрики, но Дагор считал иначе.

Время шло — Талина успокоилась, сосредоточившись на очередных подземных этажах и третьем сыне, Дерек же занялся границами — восточные князья то и дело выражали недовольство, требуя всё больших и больших привилегий. Все решения были приняты — и как бы ни повёл себя господин Хант, владыка знал, что ему делать.

Иногда Дерек спрашивал себя — почему он так уверен, что меч действительно уехал? Да, агенты несколько раз засекали пару, похожую на Ильма с Роксаной в Ардении. Да, влияние «Тропинки» в южных землях возросло в несколько раз, и при желании господин Хант мог стать теневым правителем в любом южном государстве. И даже — спокойно свергнуть любую из правящих династий, чтобы взойти на престол самому. Дерек постоянно прислушивался к себе — ведь уверенность в своём отсутствии меч мог внушить и изнутри. Мог. Шанс, что оружие изощрённо морочит своего владыку, существовал — и именно им можно было объяснить уверенность в отъезде меча. Дерек допускал такую возможность — разумом, вопреки собственной уверенности, и по дюжине с лишним раз перепроверял все свои решения, ни в одном из них не полагаясь на чувства и ощущения. Впрочем, бывшему воеводе и четвёртому сыну императора было не привыкать вести себя так. Это здесь он немного расслабился.

Через год после ухода меча мирно скончался в рабочем кабинете Урленой — Дерек давно уже подобрал человека на эту должность, и несколько лет назад заговорил о смене советника с Ильмом. «Это мой человек, — ответил меч. — Не его вина, что он пережил свой разум. Его мечта — пост советника до конца жизни и пышный погребальный костёр. И она исполнится». Взгляд клинка не оставил тогда Дереку никакого выбора.

Пламя до вершин деревьев, пышная тризна, коленопреклонённые стражники, бой барабанов, лязганье щитов, Роксана с лютней в руках — владыка осторожно искал Ильма среди пришедших проститься с Урленоем, и не находил.

— Где он был? — спросил Дерек Хельма на следующий день.

— Седьмой стражник в правом ряду, — ничуть не удивился советник Дагор.

Сообщение о магических искажениях, сопутствующих приходу очередного тёмного владыки пришли в разгар зимы — на второй год после отъезда советника Ханта.

Талина ждала этого — мысль, права ли она, не покидала её ни на мгновение. Тварь оставила своего владыку, но ушла ли она из мира? Дерек в ответ на этот вопрос пожимал плечами. Хельм подробно и дотошно разъяснил ей, что если правда о выброшенном мече откроется — опасаться им придётся отнюдь не тёмного владыки, а всей мощи Ковена, потому что магов не остановит уже мысль о мести вернувшегося с новым владыкой меча.

Если бы тварь вернулась с новым светлым владыкой! — мечтала Талина. Тогда они сдали бы власть и уехали под горы. Когда она однажды проговорилась об этом Дереку, он посмотрел на неё странно и грустно, как на маленького ребёнка.

— Ты правда так считаешь? — спросил он. — Что первым придёт светлый? И что он не станет мстить? А если он не станет мстить — так ли он ужасен, как ты себе представляешь?

Что-то доказывать Дереку в очередной раз у неё уже сил не было. Иногда казалось, что проще сослаться на женский каприз — тогда бы он её понял.

Она не узнала, кто пришёл первым — когда погожим зимним днём Ренину спешно забрали из лечебницы, где та помогала отцу, и за женой и детьми владыки пришли телепортисты. Все вещи на этот случай были собраны, все слова сказаны — и они с Дереком лишь посмотрели друг на друга. Он вернётся, убеждала себя Талина. Он вернётся.

Пришелец не должен был успеть собрать войско — Дерек телепортировался с гвардией и верными магами в ближайший к месту магического возмущения город — всего в трети дня конного перехода. Не зря вампиры и маги всё это время изучали прозябающие в забвении окраины. Дерек с трудом представлял себе мощь врага — Ильм ни разу ни показал ему предела возможностей владыки. Сколько тёмный сумеет положить в одиночку? Сколько лучников и магов потребуется, чтобы остановить его? Оставалось лишь идти вперёд в надежде, что меч всё-таки поможет, как обещал Хельму, который в этот момент как раз был занят эвакуацией служб, казны и верных людей.

* * *

Здесь было холодно и снежно. Бустед приноравливался к неспешной рыси местного жеребца, слушая краткую лекцию меча о мироустройстве, и удивлялся тому, что совсем не мёрзнет. До ближайшего поселения немного — там он раздобудет приличную одежду, еду и не откажется от ласк девиц спелых и умелых. Запах дыма едва ощущался, но скоро он станет хорошо различимым. Там тепло, еда и женщины. Не захотят поделиться… захотят, ещё как захотят! Клинок появлялся и исчезал в руке, даря опьяняющую уверенность во всемогуществе и неуязвимости. Жаль, что в предыдущем поселении попались такие упёртые и злобные жители. Жаль, что там совсем не было нормальных воинов. Жаль, что людей он убил раньше, чем налетела крылатая нечисть… Ничего — в следующем посёлке будет умнее, сначала продемонстрирует силу на нескольких стражниках, тогда жители сразу на всё согласятся…

Человек возник на дороге внезапно — светловолосый, смуглый или загорелый, в лёгкой белой рубашке с закатанными чуть ниже локтя рукавами, светлых немного широких штанах и коротких сапогах со шнуровкой, словно только что из страны, где солнце и лето. Без лука, меча или кинжала. Спокойно остановился посреди колеи, преграждая путь. До него было шагов восемь — достаточно, чтобы заметить, что ему не холодно. Голос в голове произнёс пару слов — интонация не позволила усомниться в их смысле.

Он остановил коня, размышляя, возникнет меч в руке прямо сейчас или чуть позже. Мужчина тут же двинулся ему навстречу.

— Ты?! — Бустед собирался сказать совсем другое, но вдруг осознал, что голос ему не подчиняется. — Как ты смеешь?! Без носителя?

— А что такого? — удивился незнакомец. — Он занят, ему не до тебя. Государственные дела, знаешь ли. Хочешь, оставь своего, кто тебе мешает?

— Ты… ты… — слова, вертящиеся на языке, были незнакомы, хотя и понятны.

Бустед поднял коня на дыбы и бросил на человека. Мужчина скользнул под брюхом жеребца, увернулся от копыт, дёрнул на себя стремя. Бустед спрыгнул раньше, чем седло соскользнуло со спины лошади. Меч возник в руке, целясь в противника.

— У меня мало времени, — мелькнул клинок в руке мужчины, — а тебе, парень, считай, повезло.

Тёмного они нашли недалеко от деревни — он не успел в неё войти. Седло с перерезанными подпругами валялось рядом, гнедого жеребца выловили неподалёку. Дерек постоял над телом, потом дал сигнал магам — миг, и лишь пламя взметнулось над сверкающим снегом. Отсрочка — он сможет вернуться к Талине и детям. Значит ли это, что теперь у меча достаточно времени, чтобы найти себе нового повелителя?

* * *

Столица праздновала — народу нужны не умозрительные, а видимые и ощутимые успехи власти. Праздник обещал растянуться на полдюжиницы — с гуляньями, состязаниями, ярмарками, фейерверком и кулачными боями стенка на стенку. Праздник. Он сильно облегчил им задачу.

— Ты уверен, что человек был уже мёртв, когда вы подъехали? — Джайлем вновь и вновь всматривался в пустые глаза кудрявого гвардейца, стараясь не вдыхать тяжкий запах перегара.

— Да.

— Владыка не отлучался от отряда?

— Нет.

Второй гвардеец рассказывал одно и то же. Искать перепившегося третьего бессмысленно — они говорят правду.

— Уведи, — кивнул маг помощнику. — Чтобы завтра он не помнил ничего, кроме прелестей рыжей толстухи.

— Будет исполнено.

Глава Ковена отодвинул занавески, разглядывая расцвеченное южными фейерверками небо — красиво, не намного хуже магических. Празднующие носили по улицам знамёна владыки — украшенные отвратительным зверем, изрыгающим огонь и дым. Такие твари иногда встречаются на старинных иллюстрациях в засекреченных архивах — хотя сам Джайлем всегда думал, что это фантазии художников.

— Все поняли, что произошло?

Маги молчали. За исключением трёх-четырёх совсем недавно вошедших в 'Плетение', все прошли с Джайлемом долгий путь и перелопатили не одну и не две серебряных дюжины библиотек в поисках избавления от обрушившейся на мир напасти.

— Я не стал бы обольщаться, — первым нарушил молчание Тарген, — это может быть случайностью. Мало ли по какой причине они могли принять такое решение.

— Тогда владыка повернул бы назад, — возразила Герндрика, — мы уже говорили об этом.

Небо озарилось зелёными и жёлтыми огнями — начался магический фейерверк.

— Не вовремя сбежал Хант, — подытожил Вретень, — за такую информацию ему можно было бы предложить сумму, от которой никто не смог бы отказаться.

Джайлем молчал, боясь как спугнуть зародившуюся надежду, так и принять её. Это шанс, но, с другой стороны, если сорвался светлый…

— Если всё действительно так, — сухо сообщил он помощникам, — нас ждут времена Стадеша. Этого допустить нельзя.

— Стадеша? — Вретень предан главе Ковена, но слишком молод, да и Герндрика вряд ли интересовалась делами при прадедах эльфийского короля.

— Наш последний проводник, — кивнул Джайлем. — Обломки его статуй ещё можно раскопать в пустынях южных земель. Обещал лёгкий путь всем — всего-то за почёт и золото. Чем больше золота и восхвалений — тем легче дорога.

— И что в этом плохого? — загорелись азартом глаза Вретеня. — Если всё так просто…

— Не всё так просто, — оборвал его Джайлем. — Не забывай — действий проводника никто не может проверить. Но есть косвенные признаки… Так вот — пока меч не объявил себя проводником, пока мы не кланяемся его статуям на каждом углу, пока мы можем ещё дышать без его разрешения — пора действовать.

— До этого даже тёмный не додумался, — пожал плечами Криделий, — так с какой стати светлый должен?

— Может, и додумался, — возразила Герндрика, — но он правит не больше дюжины лет подряд. Если срок правления станет неограничен — любой придёт к этому. Любой. Впрочем, до этого ещё как до нового эльфийского короля, но теперь у нас есть хорошая возможность уничтожить обоих одновременно.

— За власть не перегрызитесь только, — напутствовал их Тарген, — рано ещё решать, кто станет первым советником…

Глава Ковена смотрел вслед разошедшимся магам. У них есть не менее двух лет, чтобы скрупулёзно сплести сеть. Чем позднее на этот раз придёт тёмный — тем лучше, тем надёжнее будут заклинания и их исполнители.

* * *

Дни бежали — неожиданно выросла и заневестилась Ренина. И Дерек с ужасом ждал, что она заведёт себе не одного и не двух любовников, согласно обычаям этого мира. Но найти ей достойного мужа всё никак не удавалось — хотя в некоторых поездках под горы она и проявляла заинтересованность молодыми людьми, но все они были простолюдинами. Проблемы были и с образованием: девушке без магических способностей никогда было не стать известной целительницей, но поскольку очень немногие могли позволить себе помощь квалифицированного мага, то лекари без магических способностей тоже требовались. Требовались-то они требовались — но лишь в лечебницы для простолюдинов, где не к лицу было работать дочери владыки. Дерек очень надеялся, что удачное замужество решит эти проблемы, тем более что Хельм с Ульрикой подобрали своей старшей дочери, той самой, что когда-то рисковала собой вместо Ренины, очень хорошего мужа — не знатного рода, но богатого и достойного человека. Впрочем, поскольку Цветана тогда уже ожидала ребёнка, проблем с женихами у неё не возникало.

Города и княжества к югу за Жемчужными традиционно хранили верность владыке, восточные же и северные княжества изредка бунтовали — с подачи Ковена. Радосвет справлялся с ними сам — помощи владыки ему не требовалась. Вампиры вели себя спокойно — но проверить, находится ли госпожа Роксана в очередной инспекционной поездке или же в объятиях Ильма в южных землях не удавалось ни Дереку, ни Дагору. По крайней мере тайный советник так утверждал.

Второй приход тёмного закончился тем же — снежное поле, распростёртый человек. Другой — и всё тот же. Дерек стоял над телом, словно и не было этих четырёх лет. Теперь так будет всегда? Ильм станет прикрывать его со стороны единственного опасного врага — а владыка считать себя должником?

Дерек махнул рукой, давая магам сигнал жечь тело и отступил на шаг назад.

Старые навыки никуда не деть — огонь ещё летел в его сторону, а бывший воевода уже упал на одно колено и накрылся плащом. Шквал пролетел над ним, но следом во владыку ударил кинжал, пропоров плащ и оставив царапину на запястье. Дерек распрямился и крутанулся на месте, на мгновение выглянув из-за плаща — мага уже скрутили. Таймед — трижды проверенный и перепроверенный Хельмом, самим Дереком, за которого ручались все верные маги. Принять яд маг не успел. Царапина оказалась лёгкой и начала затягиваться на глазах, как всегда у владык. Никаких ядов и наведённых заклинаний ни лекари, ни маги на кинжале не обнаружили.

* * *

Молодой князь Ледар надменно смотрел на Вретеня, презрительно оттопырив нижнюю губу, поросшую хилой бородёнкой. Этот представитель некогда славного рода основателей столицы жаждал власти любой ценой, его и подталкивать не надо. Чего стоило одно скандальное сватовство князя к первой дочери владыки, прекрасной огненноволосой Алеренине. Владыка тогда сплюнул и посмеялся, а вот Гозрения пришлось уговаривать не бить морду князю и сватам. И ведь Ледар сразу поверил, что достоин руки первой дочери владыки, и без проблем получит её в жёны, а вместе с женой и должность главнокомандующего. То, что всё это лишь одно из звеньев в «Плетении», чего князёк своими куцыми мозгами понять не может, делает миссию Вретеня лёгкой и приятной. Тем легче он отправит его по предначертанному Джайлемом пути.

— Приятно было познакомиться со столь достойным потомком славного рода. Ковен сожалеет, что служивший вам маг оказался предателем. Надеюсь, с новым никаких проблем не возникает, — Вретень поклонился как можно ниже и направился к выходу. Аудиенция закончилась. Всё, что относилось к официальной части, порученной Ковеном, сказано. Уже в дверях он обернулся. — Жаль, что светлый меч покинул владыку, но нам повезло, и Аледер достойно справился с тёмным — первый, кому это удалось. Поистине, сильный правитель, достойный трона.

Пробить защитные амулеты князя труда не составило — да и требовалось-то лишь немного усилить его амбиции. Теперь сказано и сделано всё, и можно покинуть убранную эльфийскими коврами комнату с золочёным троном у дальней стены, очень похожую на тронный зал в столице. Дальше всё пойдёт как задумано.

* * *

Ближе к обеду Дереку передали просьбу Хельма спуститься в подвалы службы безопасности. Владыка не стал задерживаться — Хельм не из тех, кто будет просто так портить ему трапезу.

Советник по безопасности в задумчивости перебирал бумаги. Как только владыка вошёл, Дагор встал.

— Владыка, вы должны пройти со мной, — Дерека уже год повсюду сопровождали два гвардейца, а при посторонних Дагор всегда соблюдал официальный тон.

— А так ты не можешь сказать, что случилось? — желания спускаться в пыточные не было никакого — палачи и маги неплохо справлялись и без помощи владыки. — Или маг столь устойчив, что требуется моё личное вмешательство?

Дерек указал охране на дверь. Стражники молча вышли, плотно прикрыв окованные железом створки.

— Дерек, я тебе сколько раз говорил, что если я буду тянуть ещё и финансы, то пострадают мои прямые обязанности? — нахмурился тайный советник. — У меня просто не хватает времени заниматься всем. Пусть финансами займётся Талина. Я предлагал тебе ещё трёх кандидатов.

Этот разговор Дереку уже надоел. Талина прекрасно справляется с ревизиями, но казну не потянет. Как же ему не хватает господина Ханта! Не меча — хорошего советника по финансам!

— Ты меня за этим сюда пригласил?

— Князь Ледар готовит переворот, — глаза у тайного стали льдисто-голубые. — Маг, ранивший тебя, признался в этом под пыткой, и подтвердил на магическом допросе. Потребовалось четверо магов, чтобы пробить его защиту, и всего один палач. Он должен был сжечь тебя вместе с тёмным. Когда понял, что ты устоял — в отчаянии бросил кинжал. Ты доволен? Доволен ли ты, что твой советник по безопасности упустил из виду внутреннего врага, всё внимание переключив на Ковен и финансы? И ещё неизвестно, кто из Ковена стоит за Ледаром. Он, конечно, ничтожество, но вот сам ли действовал? Кстати, как твоя рука? Царапина не беспокоит? Хочешь ещё? Джайлем тебе быстро обеспечит, только отвернись.

— Связь мага и князя с Верховным? — что такое тянуть сразу несколько направлений бывший воевода понимал прекрасно, но казна требовала денег — их должно быть не меньше, чем у «Тропинки».

— Они не встречались с… Давно. С тех пор как эта крыса принимал у него экзамен. В то время мой прапрадед пелёнки пачкал, — Хельм балансировал на грани дозволенного панибратства, но владыка никак не желал злиться и принимать нужное решение. И никакие агенты Дерека не могли отследить, посылает ли Дагор отчёты в южные земли, и что думает по этому поводу меч. — Сейчас отрабатываем все контакты Ледара — может, выйдем на кого-нибудь.

— Работай. Ледара оставь мне. Займусь им после обеда. Составишь мне компанию?

Советник по безопасности остался обедать в кабинете. Его не прельщало портить аппетит владыке и его жене — Талина с детьми вернулась в столицу сразу же, как услышала о победе, не пробыв под горами и двух дней.

* * *

Джайлему интересно было бы присутствовать в тронном зале замка Ледаров, когда туда прибудет правитель Аледер, но он не мог себе позволить такую роскошь. Он очень часто не мог позволить себе желаемую роскошь. Слишком часто. И вряд ли сможет даже тогда, когда станет во главе страны. От тщеславия при подданных придётся отказаться — даже ему, даже правителю всей страны.

Получив донесение, что владыка отбыл в замок мятежного князя, Джайлем налил в бокал «Миэлиариалитииэль» и не отказал себе в наслаждении в красках представить, как неуравновешенный горячий князь выхватит клинок и вызовет на поединок владыку Аледера. О, почти бывший правитель не унизится до поединка с сопливым мальчишкой, а над оскорблениями лишь посмеётся. Самозваному императору потребуется показательный суд, чтобы подавить в будущем любую попытку заговора.

* * *

Дерек смотрел на представителя когда-то достойного рода. Ледар — единственный сын, рождённый престарелым предыдущим князем от юной наложницы. Неужели и владыке предстоит основать род, потомки которого в отдалённом будущем так деградируют? Не было ли смысла в том, что сыновья императоров из поколения в поколение уничтожали друг друга в борьбе за трон? Будь у Ледара пять или шесть братьев — не он стал бы князем, не он… Как племяннику Алезану никогда было не стать императором. В этом есть смысл? Нет — он не допустит такого среди своих детей, хотя уже сейчас понятно, что правителя из Аледена не выйдет, надо подбирать ему другой путь.

Проще всего было бы немедленно убить это ничтожество, но у Хельма на него свои планы — изучить каждый день князя с тех пор, как от него ушёл маг. Вопли Ледара перешли, наконец, некую грань, за которой его надо было заставить заткнуться. Всё просто.

— На тебя чернь смотрит.

Император бичом вырвал лезвие, направленное в грудь, и с размаху влепил Ледару пощёчину. Из рассечённой губы брызнула кровь, замарав ладонь и рукав эльфийской рубахи. Князь рухнул на колени, закрывая лицо руками.

Гвардейцы же с удивлением смотрели, как император медленно оседает на ковёр…

Глава 42. Возвращение

— У тебя волосы выгорели — совсем светлый стал…

— Угу…

— И волосы выгорели, и борода выгорела, и усы стали светлые, и брови стали светлые и ресницы светлые… А сам ты весь коричневый…

— Угу…

— И уши коричневые, и шея коричневая, и плечи коричневые…

— Ау! Не кусайся!

— …и спина коричневая, и ноги коричневые… смотри, какая у меня рука белая на фоне твоей…

— И какой вывод?

— Совсем страшный стал — ни одна баба на тебя не позарится. Только такая дура как я и может на тебе виснуть.

— Полностью согласен.

— С чем? С тем, что ты страшный, или с тем, что я дура?

— С первым, конечно…

— А. Пошли ещё поплаваем?

— Я тебе что, тритон? Только вылезли…

— Да? Тогда ещё полежим… Хорошо, правда?

— Возвращаться пора.

— Уже? Да ну…

— Что-то мне тревожно. И Хельм какие-то идиотские доклады шлёт. Ты ж только оттуда.

— Ковен опять дурит.

— Согласен. С поличным их брать надо… пока не натворили чего…

— Плюнь. Твой драгоценный подкаблучник сам виноват. Жён надо держать в страхе и повиновении.

— Угу. И бить ещё, если взбрыкивать начинают…

— Зачем бить? Можно просто подарить серебряный браслет вместо золотого… Не переживай — найдёшь другого, успеешь вернуться раньше…

— Найти-то найду, вот только…

— Ну и что ты ему скажешь? Привет, владыка, я вернулся?

— Посмотрим. Зачем ему вообще об этом сообщать?

— Значит, опять будем урывками встречаться…

— Подкинь амулет, что-то он разверещался…

— Держи. Что там?

— Приплыли, рыбка. Без нас всё решилось. Я вызову тебя дней через пять.

— Почему не сейчас?

— Похоже, у тебя и так будет работа. Давай лапушка, пошёл я.

* * *

— Ваше величество… — голос мага исполнен сострадания, — ваше величество, на светлого владыку Аледера совершено покушение…

Талина подняла взгляд на вошедшего. Всё? Всё?

— Это не тёмный, ваше величество, — маг смотрел ей в глаза спокойно, сочувственно и преданно, — но ваш муж без сознания, а в столице начались беспорядки. В связи с этим у меня приказ советника Дагора телепортировать вас с детьми к вашим родственникам. Как обычно. До выяснения обстоятельств.

Жив. Ещё день отсрочки. Талина глядела на мага. Он не знает, каково это — каждый день жить с мыслью, что… Сначала — что тварь утащит Дерека. Потом — что его убьёт тёмный и… тварь опять утащит Дерека. Каково это: жить всё время — в шаге от огненной шахты. В шаге от расставания — не на жизнь, на вечность.

— Куда телепортировать? — безучастно спросила она, прижав руку к горлу. — Куда?

— Как обычно, ваше величество.

Дыхание перехватило.

— Он ранен? — выдавила она. — Возможно ли мне отправить только детей?

— Нежелательно, ваше величество, — взгляд мага по-прежнему излучал сочувствие и преданность. — Крайне нежелательно.

— Я… — голос предательски дрогнул, — я соберу детей… Подождите. За Рениной послали?

— Да, ваше величество. Она догонит вас с другим телепортистом, с Квайденом, вы знаете его.

— Да. Мы сейчас, подождите. Я… я распаковала все вещи… потому что… тёмный не должен был… через два дня… Вы понимаете?

— Да, ваше величество. Я подожду.

Ноги не слушались. И не надо было делать вид, что они не слушаются.

Денни, Занек, Нирек. Отослать нянек. Сделать вид, что собирает вещи… закрыть дверь. Активировать защиту. Дать Аленира на руки Денни, взять Занека за руку и Денни за плечо. Активировать браслет… не работает. Ещё один. Не работает!

— Денни, бегом за мной! Межъярусными на восьмой уровень!

Лазов и ходов много — сама строила, вместе с Дереком планировали. Чтобы и так, как у него дома было, и так, как у неё. Скользнули в камин, отодвинули потайную дверь. Вниз, налево, направо, ещё потайная. Нажать рычаг, перекрыть ход, установить ловушку. Вниз, вниз, в межъярусный ход. Распылить сбивающие со следа порошки. Взять Нира на руки, Занека поручить Денни. Маг не должен хватиться их прямо сейчас — ещё есть время. Должно быть. Активировать за собой все ловушки — на полную мощность. Вниз. Хорошо, свистеть не надо — за столько лет всё выучила, сколько ходила, строителей проверяла… Вниз. Там — не страшно. Да — завернуть за амулетами и арбалетами. Седьмой поворот и дюжинный. Ренина… бежать, не думать. Ренни, вы ведь поймёте, в чём дело?

* * *

— Ваше высочество, — маг склонился перед Рениной низко-низко. — Ваш отец ранен, ваше высочество. У меня приказ телепортировать вас к вашим родным. Там вас встретят мать и братья.

— Папа? — Ренина вытерла руки о передник, стараясь не думать, как обжёг щёки огонь страха. — Ранен серьёзно?

— Нет, ваше высочество. Но приказ советника Дагора — телепортировать вас к родным.

— Куда? — слова прозвучали естественно. Она могла и растеряться и испугаться. — Враг… его же только что победили. Зачем телепортировать? Куда телепортировать?

— Как обычно, к вашим родичам, приказ советника Дагора.

— Да. Я сообщу отцу и вымою руки. Папа!!! ПАПА!!!

Развернулась и бросилась навстречу вышедшему из палаты отцу. Обхватила руками — ладоней за его спиной не видно.

— ПАПА!!! Папу ранили!!!

И, в спину, привычными толчками: «Враг! Враг!»

— Владыка Аледер ранен? — голос у отца спокойный. — Моя помощь не потребуется?

— Нет, — ответ она слышит, но телепортиста не видит, а пальцы привычно отбивают: «Он не сказал пароль!!!»

— Сейчас, — отец кладёт руку ей на плечо. — Она вымоет руки и переоденется. Я брошу на неё успокоительное.

— Быстрее, — торопит маг, — мы можем не успеть.

— Успеем, это недолго, — лбом она чувствует вдох отца, привычное замедление стука его сердца.

— Пройдём, — тон у отца деловой, — да, я понял, у вас слабость и небольшая головная боль, сейчас выясним, почему.

Маг тяжело опустился в кресло в приёмном кабинете. Остановил бессмысленный взгляд на пустой поверхности стола.

— Куда вам приказано доставить госпожу Алеренину? — отец не выпускает её руки.

— Передать на руки встречающим в Охаде.

— Вы телепортируете один или с сопровождением?

— Один.

Взгляд мага остекленел, дыхание остановилось. Ещё миг — лишь лёгкий белый пепел остался на кресле, чтобы тут же собраться в комок, вылететь за окно и развеяться.

Пальцы непроизвольно сжались. Так просто? Остановить дыхание — и развеять пеплом?!

— Папа?.. Папа? Ты…

Отец понял. Он всегда всё понимал.

— Или он нас и твоих братьев, или мы его, Ре. Я отправлю тебя к бабушке и вернусь за мамой и братьями. Придётся кружным путём, через другую шахту. Готова?

Бежать отсюда, скорее бежать!

— Нет. Это долго. Ты можешь не успеть! Папа, ты не успеешь!

Отец чуть задумался. Положил руки ей на голову, потрепал. Ренина скосила глаза на зеркало — теперь её волосы цвета воронова крыла.

— Папа?

Он посмотрел ей в глаза, провёл рукой по своим волосам, меняя цвет на светло-русый. Достал плащи с капюшонами и пригоршню амулетов.

— Ре. Ты будешь мешать. Ты понимаешь?

Она — дочь владыки. Она — не маг и не воин. Она понимает.

— Я отвезу вас. Быстро и в надёжное место, Ре. С Ульрикой. А потом вернусь и заберу маму и братьев.

Она понимает. Она будет мешать. Всё правильно.

К особняку Дагора они бежали, иногда телепортируя на короткие расстояния и изредка прикрываясь мороком — отец сказал, что телепортацию из города перекрыть не должны, а вот у дома Хельма могут. Порой приходилось сворачивать в переулки, чтобы не натолкнуться на городскую стражу — или тех, кто её изображал. У ворот шла схватка. Стражников, преградивших им путь, отец расшвырял ударной волной, не разбирая, свои или чужие, бросившихся на него магов… Она многое видела в лечебнице — оба отца не очень хотели, чтобы она без магических способностей становилась целительницей и не скупились на самые неприятные задания, но тут… Они шли — как сквозь воду, а магов на пути выворачивало наизнанку, сминало, расплющивало друг о друга.

— Ульрика!

Ульрика не открыла. Они прислонились к двери, отец выставил ладонь, но нападать было некому — сзади… сзади ветви деревьев торчали из воздуха, а камни мостовой растеклись в прозрачные стены, из которых виднелись скрюченные конечности и части доспехов, словно… растоптанные фигурки, вплавленные в снег и лёд. Растоптанные, перекрученные и подвешенные прямо к воздуху… Ренина принялась колотить пяткой в дверь, выбивая — «свои, открой, Ренина». Должна же Ульрика знать хоть что-то из подгорного языка!

— Ууллльрииика! — быстрая сопроводительная мелодия отца — всё та же: «Свои, открой!»

— Куда? — спросили из-за двери по-эльфийски.

— Ульрика, это мы с папой! — голос сорвался на жалкий писк. — Я не знаю твой пароль! Я не знаю — куда!

Отец просвистел и отстучал то же самое.

Дверь приоткрылась.

— Боялся, не откроешь, — выдохнул отец, протискиваясь внутрь и устанавливая защитный контур. — Хватай дочку и бежим.

— Ренни, — бросилась отцу на шею Ульрика, — Ренни…

И побежала за Дальрикой.

Дом был окружён, в подземный ход они сунуться не решились, выйти через парадную дверь не рискнул отец. Пришлось подходить к задней двери и вновь смотреть на текущие тела и стены. Через две улицы они телепортировали.

Открывший им человек оказался эльфом — совсем непохожим на её учителя эльфийского или на учителя пения. Пахло от эльфа сушёными травами — резко, очень резко. Он прищурился, разглядывая компанию и выслушивая переливы Ульрики и отца, на плече у которого мирно сопела маленькая Дальрика.

— Понял, — спел эльф. — Прекрасные женщины, вам со мной.

Она не успела даже обнять отца — очутилась среди покрытых снегом домов и деревьев, и услышала, как за спиной разрыдалась Ульрика.

Идти по улицам столицы в одиночку совсем просто — куда сложнее было прорваться к главнокомандующему. Зато тот знал, где Хельм, и не мешкая отправил Гозрения в замок владыки.

— Твои с Рениной у эльфов, — сходу выпалил Гозрений, едва увидев Дагора. — Лиэрн с ними.

Не увидел, не ощутил, не почуял, насколько легче стало тайному — лишь глаза советника полыхнули на мгновение.

— Цветана? — Ренни всегда волновался и за старшую дочь Хельма.

— В порядке, — коротко кивнул тайный.

— Могу я помочь владыке?

— Ищи Талину, — покачал головой Дагор. — Целители есть, а вот мага, которому можно доверить детей… Пароль: куда, отзыв — к водопаду у шахты Делорины. Надёжные шахты — западная седьмая и северная дюжинная с четвертью, возникнут сложности — бегите к эльфам. Скоро начнутся бои. Осторожно — в подземельях везде ловушки.

— Знаю, — бросил Ренни у двери.

Ренина иногда с удовольствием рассказывала ему про нижние этажи. Не всё — она была дочерью императора и старалась много не болтать. Да всего и не знала. Он шёл по запаху — сначала по запаху. Потом — по следам двоих бегущих за Талиной магов. Затем — перешагнув через труп мага и спалив его за собой, а заодно и осознав, что следующим может быть он сам. До четвёртого уровня ему везло — уцелевший маг был опытен и разрядил большинство ловушек, но на пятом уровне не пролез в межъярусный переход, куда нырнула Талина с детьми, пошёл в обход и… лёгкий серый пепел развеялся под ботинками Гозрения.

Дальше он крался, разряжая заклинания, ругаясь сквозь зубы на выдумки владыки, и осознавая при этом, что эти выдумки спасли Талине жизнь. Вот только ему теперь надо уцелеть. Едва увернувшись от рухнувшей сверху глыбы — трижды перепроверенной! — он сел на ступеньки и начал отстукивать по камням «Дочку стеклодува», усилив звук магически. Прислушался — тишина. Не помогло. Что могло бы послужить скрытым паролем? Намёком на пароль? Вот — «Песнь Сейдеримада у реки». Возлюбленный Делорины и — река. Ещё слова изменить, чтобы водопад получился… Он стучал долго — и с водопадом, и без, и даже слова про возлюбленную повторял трижды — ничего. Спустился ещё на ярус вниз — пришлось чуть ускориться, иначе не успевал следить за ловушками. Стены устояли — лишь в нескольких местах появилась характерная для смещений пространства рябь. На пятом отстукивании «Сейдеримада» Талина отозвалась повтором припева. «Это я, Ренни», — отстучал он. — «Сними защиту, я скажу пароль» — «Как звали начальника обоза, в котором мы ехали из дома?» — спросила Талина. Он помнил. Она спросила ещё с полдюжины имён, и только тогда сняла защиту. Он спустился вниз и отстучал пароль — так, чтобы не слышно было и в двух шагах.

Она изменилась: владыка Аледер не желал, чтобы они встречались даже мельком, и он видел владычицу лишь издалека — на парадах или состязаниях. Теперь она очень мало походила на ту девушку, которую он вспоминал всё реже и реже и совсем без грусти. Но эта другая женщина подарила ему самое большое счастье в жизни — Ренину.

— Нет, — сжала губы Талина. — Нет. Забирай детей, я остаюсь. И… если что, позаботься и о них тоже.

Он не уговорит её. Зато он может бросить на неё заклинание подчинения или забвения, но…

— Обязательно, — ответил Ренни, поднимая на руки самого младшего — Аленира. — Обязательно.

В кабинете владыки, где теперь находился Дагор, Гозрений простился с Талиной и в сопровождении пяти охранников телепортировал с детьми к седьмой западной шахте.

* * *

Хельм проводил Гозрения с детьми, затем — Талину, связался с Бородой, выслушал донесения, отдал распоряжения. И принялся ждать.

Ильм не вошёл в дверь, как обычно, а сразу возник в кресле — совершенно серый, несмотря на ровный южный загар. Потёр виски, процедил сквозь зубы:

— Выпить дай. И поесть.

Тайный, всерьёз напуганный этим «поесть» вместо «пожрать», быстро выложил на стол всё, что приготовил для себя, и послал за добавкой. Вопросы задавать не рискнул.

— Джайлем…… - выдал наконец меч, — первый маг…, как ни крути! Полдня бился с его… изобретением. Не, если б сразу этот кинжал засечь… можно было б догадаться…

Поварёнка Хельм перехватил у двери — Мих быстро накинул капюшон и повернулся к ним спиной. Дагор поставил тарелки и кувшины на стол, достал ещё бутыль, но вопросы опять задать не рискнул. Заморачиваться на правилах хорошего тона меч не стал — смёл всю еду подчистую и запил прямо из кувшина.

— Там яд, наведённые временны́е сдвиги, активирующие воспоминания о всех перенесённых ранениях, — устало сообщил он, потирая виски, — часть — на кинжале, часть — в крови князя, она же и служила сигналом к срабатыванию… не разбил бы до крови — сработали бы на пот или запах, но медленнее… Соответственно — руку разносит сдвигами, потому как половина процессов — в прошлом, другая — как бы не в будущем, нога… ты видел его шрамы? Думаешь, я их сводить не хотел? Хотел — сразу не получилось… эта их мёртвая вода, скажу тебе… — он передёрнулся, — теперь организм всё вспомнил… и хоть мёртвой воды здесь нет, но есть воспоминания, от которых никуда не деться… Счастье ещё, что Вишенка в отъезде и не вызвала Гозрения — любое темпоральное воздействие извне, и…

— Временны́е сдвиги? — пальцы тайного впились в ладонь. — Воспоминания? Гозрений?!! Я… я… отправил его с детьми… Не верю!

— Он не единственный темпорал в мире, — успокоил его меч, — но… ты прав, заодно могли попытаться подставить и Гозрения. Хуже всего, если этим темпоралом окажется сам Джайлем — мог ведь он держать это как тайное оружие и ни разу не проколоться? Тогда его точно придётся убирать немедленно. И кого на его место? Бучинара? Только на время нашего правления?

— Этого ворюгу? — возмутился сыщик в тайном советнике. — С ума сошёл?!

— Как посмотреть, — Мих потянулся через стол к подносу Хельма и взял третью тарелку каши. — Всё говорило за то, что прошлого тёмного правления он пережить был не должен, а уезжать по-хорошему этот упёртый болван не желал… Пришлось Роксане улыбаться. Результат — замятый скандал и ссылка. Без особого ущерба для репутации, заметь, потому как все знают, что устоять перед Роксаной…

— А если бы он украл казну? — не выдержал Дагор.

— Это было бы совсем замечательно! — чуть повеселел Мих и сунул кинжал в кубок с таргенайским. — Побег в южные земли с казной Ковена и передача её Роксане — что могло быть лучше? Но мы на такую удачу и не рассчитывали — в одиночку справиться со всеми охранными заклинаниями Квадрату было всё ж слабо…

— Что ты делаешь? — перевёл разговор Хельм, указывая на кинжал.

— Вино подогреваю, — нормальный цвет лица постепенно возвращался к мечу, — Роксана постоянно норовит найти холодному оружию хозяйственное применение, и вот — одно из них. Тебе подогреть?

— Можно, — тревога немного улеглась, и тайный советник не смог удержать любопытства. Вино действительно подогрелось. — Что дальше?

— Дальше? — отхлебнул из кубка господин Хант. — Дальше Борода должен подвести заговорщиков к спальне Дерека — чем больше магов, тем лучше. Скажем к… полуночи. Нет, лучше спросишь у него, когда ему удобнее, и сообщишь мне. А я обратно — Джайлем, конечно, работёнки мне задал… И с Талиной ещё надо… поговорить…

Поставил пустой кубок на стол, потёр виски и устало добавил:

— Знал бы ты, как неохота…

* * *

В спальне горели свечи и магические шары — Талине казалось, что Дереку не хватает света. Все целители в один голос заявили, что не понимают, почему владыка до сих пор жив. Она сидела рядом с мужем и ждала. Она не умрёт сегодня вместе с ним — но всё оставшееся время будет жить так, чтобы однажды не пройти мимо.

Приходил Дагор — приносил еду и воду. Ей. Молча.

Рука у Дерека почернела почти до плеча. Нога… о ней Талина старалась не думать. Зато она избавила его от ловца, и теперь у них будет шанс встретиться. Когда-нибудь. Она была права, убеждала она себя, она была права. Но если бы можно было всё вернуть…

В бесшумно открывшуюся дверь вошёл мужчина в эльфийском плаще, неспешно запер её на засов, взял у стены ближайший стул и поставил с противоположной стороны ложа. Сел, чуть развязно закинув ногу на ногу. Она молча наблюдала за его действиями — ей было всё равно. Ей нечего бояться. Умереть сегодня — не самое худшее.

Гость откинул капюшон, и Талина с некоторым трудом узнала беглого советника по финансам. Он изменился — совершенно выгоревшие светлые волосы оттеняли ровный южный загар. Лицо приобрело неожиданно жёсткое выражение — словно ему только что в оскорбительном тоне предложили глубоко убыточную сделку.

Бывший казначей сидел напротив и рассматривал Талину — абсолютно безразлично, будто владыка уже умер. Она дотронулась до руки мужа — горячая.

— Стервятник, — сказала она спокойно. — Пришёл делить власть?

— Нет, женщина, — в низком голосе существа напротив не было даже намёка на интонацию, — я пришёл предложить тебе выбор.

Она поняла сразу. Вот он — шанс. Последний. Или её последнее испытание.

— Какой? — во рту пересохло, слова давались с трудом.

— Ты можешь попросить меня вернуться, — в голосе собеседника по-прежнему не было ни капли человеческого, — ты можешь разрешить мне вернуться, можешь — не разрешить мне вернуться. В первых двух случаях твой муж будет жить.

— Нет, — она спешила, боясь передумать, — ты пришёл за ним, но ты его не получишь. Я не отдам. Не всё существует здесь и сейчас.

— Ты хорошо подумала, женщина? — ловец не был ни удивлён, ни огорчён. — Скоро сюда придут маги и стражники, и тебе очень повезёт, если тебя убьют сразу. И я даже не смогу оказать тебе последней милости — меня уже не будет в этом мире. Ты готова?

— Да, — глядеть ему в глаза она не могла, — да, если такова цена.

Ильм склонил голову набок, рассматривая её. По-прежнему абсолютно бесстрастно.

— А если всё будет напрасно? — поинтересовался он. — Это ведь не ты взяла меч, женщина. Это он взял. Это он давал согласие — не ты. От меча нельзя отказаться, женщина. Меня нельзя утопить, выкинуть или расплавить. Я могу уйти только сам, если захочу. Но могу и вернуться.

Пламя свечей и магических светильников играло на эльфийском плаще. Ей казалось, что сталь блестит у неё перед глазами, лишая воли к сопротивлению. Она собралась с силами и взглянула бывшему советнику в лицо. В нём действительно не осталось ничего человеческого, или ей просто от страха так кажется?

— Нет, — голос почти пропал, — не всё существует здесь и сейчас. Я не хочу потерять его навсегда. Тем более… что… сюда скоро придут и всё кончится. Уходи.

Существо откинулось на спинку стула и покачало ногой.

— Допустим, — интонаций всё не было, — ты спасёшь мужа, женщина. Но ты подумала о том, что будет, если я не успею вернуться с новым владыкой раньше тёмного? Ты этого уже не увидишь, но ведь ты помнишь?

Она помнила. Она многое помнила.

— Я знаю, — сжалась Талина, — что такое алтарь. И я видела жертвы, которые облегчают тебе приход. Ты думаешь, я — забыла?

Собеседник вздохнул. Зачем, подумала Талина, он же спокойно может не дышать вообще.

— Ты поверила, женщина, — констатировал он. — Не подумала — кому может быть нужна эта ложь и для чего. Не поинтересовалась — почему ты раньше никогда не слышала этих слов. Твоё право. Но на мой вопрос ты не ответила. Спасение твоего мужа стоит таких жертв? Ты видела страну тогда и теперь, ты знаешь, какой твой муж правитель, скажи — твоё упрямство оправданно? Один, сомнительный для тебя шанс встретиться с ним после смерти — он стоит стольких жизней? Стоит? А одной жизни — стоит? Сколько жизней тебе надо, женщина?

С ним нельзя разговаривать, вспомнила Талина. Только гнать… Не слушать…

— Уходи.

— Что ж, — собеседник поднялся, — только один вопрос женщина…

Она напряглась. Она выдержит.

— Где твои дети, женщина?

Талина смотрела на пришельца. Сколько она сидела здесь — день, два? Как она могла…

— Уб-блюдок… что ты сделал с ними?

Только не упасть в обморок.

— Я? — существо словно позволило себе слегка удивиться. — Ничего. Мне просто стало интересно — женщина, ты вообще помнишь, что у тебя четверо детей? Ты знаешь, где они? Когда ты сидела здесь, ты о них вспоминала? Ты подумала о них, когда я вошёл?

Она думала… что… что… Гозрений… и братья….

— Они не достанутся ловцам, — отрезала Талина. — И Дерек тоже. Жизнь здесь — ещё не вся жизнь.

— И ради этого ты оставишь их без отца и матери? Сиротами — ради призрачной надежды отстоять мужа?

— Да.

— Фанатичка.

Впервые в голосе существа что-то прорезалось.

— Ты сама отправишься к нижним, женщина. Ты — не он. Потому что в своей одержимости ты не ведаешь жалости даже к собственным детям. Жертвуй собой — не другими.

Скорее бы он ушёл — она не выдержит…

— Я знаю только одно, — отчеканила Талина. — Тебе зачем-то нужно моё согласие. Ты его не получишь.

Бывший казначей поднялся — ей даже показалось, что устало. Не надо верить — играет.

— Ладно, женщина, — махнул рукой Ильм, — я предлагал тебе выбор, ты его сделала. Пошёл я. Ничего с твоими детьми не случится — они уже добрались до твоей матери и братьев.

Он как раз подошёл к двери, когда она прошептала:

— Нет! Постой! Подожди! Вернись, я прошу тебя…

Ей казалось — он разворачивается целую вечность.

— Вернись к нему, прошу тебя…

Она думала — как бы не разрыдаться, когда Ильм положил руку на лоб Дерека и исчез.

Ничего не произошло. Ночь должна была уже закончиться и начаться сначала, а в состоянии Дерека ничего не изменилось. Топот ног и бряцанье доспехов наверху вывели её из оцепенения. Он обманул, поняла Талина, ловцы всегда обманывают. Сюда придут, и они с Дереком умрут в один день, как она и мечтала, но — расстанутся навсегда. Даже если её путь лежит к нижним — к Дереку её не подпустят…

Она взяла мужа за руку. Господин Хант возник напротив — тенью в переливах эльфийского плаща.

— Я встречу их, женщина, — сообщил он по-прежнему бесстрастно, — я ждал их. Запри за мной дверь и не вздумай стрелять мне в спину.

Существо двинулось к двери вполне обычной человеческой походкой. Талина осторожно протянула руку к арбалету. Ильм чуть притормозил и, не оборачиваясь, покачал головой.

— Не стоит, женщина.

— Подожди, — заторопилась она, ощущая топот ног и шум схватки на соседнем этаже, — подожди! Возьми меня вместо него! Какая тебе разница — в ком находиться и кого забирать!

Тень прежнего Ильметаса Ханта мелькнула перед ней — когда советник развернулся и удивлённо вскинул брови.

— Нет, — засмеялся он совсем по-человечески, — внутри женщин я предпочитаю бывать куда более традиционным и гораздо более приятным способом. Ты не в моём вкусе.

И вышел. А она чуть помедлила, потом подбежала и задвинула засов. И придвинула ещё кресло — шкаф был ей не по силам. Постояла, прислушиваясь к шуму, вернулась, села рядом с Дереком, взяла арбалет и нацелила на дверь.

* * *

Охрана владыки сражалась упорно, но пятерым магам не выдержать против пары дюжин. Гузард подивился, как хорошо организована оборона — слухи о мастерстве главнокомандующего не врали, пришлось вызывать подкрепление, и только тогда они смогли прорваться к лестнице на нижние этажи. Дальше дело пошло легче — поняв, что устоять возможности нет, объявившие себя временными соправителями Радосвет с Дагором предпочли сохранить людей и организовать грамотное отступление. Ничего — если им и удастся скрыться, это уже не будет иметь особого значения. Главное — убедиться, что владыка уже мёртв. Или помочь ему уйти.

Тогда можно будет объявить о переходе власти.

С ловушками на лестнице пришлось немного повозиться — ценой жизни двоих стражников. Дальше проход был свободен.

У дверей спальни владыки стоял человек в эльфийском плаще. Тряхнул головой, скидывая капюшон. Гузард невольно дал приказ остановиться — охранник смотрел слишком спокойно. Так спокойно, что становилось страшно.

— Тех, кто сдастся без сопротивления, ожидает помилование и ссылка, — вполне доброжелательно произнёс охранник. — Предлагаю страже — бросить арбалеты, магам — лечь лицом вниз, голову на ладони.

К великому удивлению Гузарда половина стражников отшвырнула арбалеты и бросилась лицом вниз. Четверо магов — тоже. Человек скептически сжал губы и посмотрел на оставшихся.

— Думаем, — подытожил он. — Не сдавшихся сначала допросим, потом казним. Пощады не обещаю. Кто ещё?

Дюжинник едва уловимо шевельнул пальцами: команда прошла лёгким дуновением воздуха — остановить, заморочить, лишить сознания и допросить. Охранник примитивно принял все заклинания на возникший в руке щит, им же отбил нестройный залп арбалетных болтов и двинулся вперёд.

— Время ещё есть, — вновь повторил он. — Кто ещё?

Клинок прошёлся по головам стоящих впереди арбалетчиков, чтобы следом обрушиться на магов.

Дюжинник боевых магов успел рухнуть на мокрый от крови пол и уткнуться лицом в ладони.

— Стража! — услышал Гузард над собой голос, и следом — топот казалось только что отступившей гвардии владыки. — Вот эти — сдались, а вот эти — слишком медлили. Всё ясно?

* * *

— Джай?

Маг вопросительно приподнял бровь — опальный казначей вошёл в его кабинет как в свой собственный. Но не стоило сразу выгонять бывшего советника и тем более учить вежливости — всё же он оставался владельцем крупнейшего торгового дома, который владыка или не смог или не посчитал нужным выдворить из столицы. Деньги и связи Ильметаса Ханта могли пригодиться Ковену, сам же торговец обладал недюжинным чутьём и никогда не рисковал понапрасну: раз появился — значит почуял немалую прибыль.

— Господин Хант? — холодно осведомился Джайлем. — Чем обязан?

Одет беглый казначей был далеко не так роскошно, как в былые времена: серый плащ, эльфийский, но вышедший из моды ещё лет пять назад, отнюдь не новые эльфийские сапоги; добротные, но не роскошные штаны, меховая безрукавка и рубаха — южной работы. Маг позволил себе бросить едва уловимый взгляд на одежду торговца и чуть искривить губы. Пребывание в южных землях не пошло господину Хату на пользу, если не считать ровного бронзового загара. В уголках глаз и между бровями наметились морщинки — видимо, долго не мог позволить себе омолаживающих зелий.

— Ты меня достал, — очень непосредственно объяснил торговец, кидая плащ на ближайшее кресло. — Вернее, меня достало, что ты не понимаешь нормального обращения.

Болевое заклинание не произвело на бывшего казначея видимого действия — на амулеты он по-прежнему не скупился. Ничего, поправимо. Поставить наглеца на место — не проблема. Молния отразилась от блеснувшего в руке кинжала. Огонь опалил дверь за господином Хантом, не причинив ни малейшего вреда ни ему, ни его одежде. А вот это странно — неужели он, глава Ковена, проглядел магов, способных создать амулет такой мощи? И кто же они?

— Вот видишь — совсем не понимаешь, — от усмешки посетителя по спине Верховного мага побежали мурашки, что вовсе не было отдачей от вновь срикошетивших от клинка заклинаний.

На главу Ковена обрушился удар — примитивнейший удар кулака в челюсть. И никакая магическая защита не сработала. Джайлема отбросило к стене вместе с креслом. Следующий удар пришёлся в нос. Затем казначей поднял первого мага страны за шиворот и приложил подбородком о колено. Швырнул на пол, добавив носком сапога в живот. Приподнял и с размаху шваркнул ещё раз. От следующего пинка маг взвыл, выплёвывая на пол остатки зубов.

— Я тебе не Амелия, — безо всяких эмоций сообщил казначей, сопроводив свои слова ударом, после которого Джайлем не смог издать ни звука — перехватило дыхание. — А мои сапоги — не плёточка. Так что никакого кайфа ты не дождёшься, гнида.

Дальнейшее Верховный помнил урывками: лёгкий эльфийский сапог, наносящий совсем не лёгкий удар, резкий рывок с пола и удар о стену… Он летал по своему кабинету безо всякой магии, израсходовав все заклинания и волю к сопротивлению. И не было времени собраться, не было сил сплести примитивнейшую «стенку», да и бессмысленно было её плести — кулак советника запросто снёс бы стенку как каменную, так и магическую. В редких проблесках сознания он, глава Ковена, мог лишь жалобно подвывать и хрипеть «пощады» — казначей знал, куда бить.

— Наколдуй воды, — приказ не обсуждался, и Джайлем послушно вылил на себя ведро воды.

— Мне надоело, — господин Хант поднял мага и швырнул в кресло для посетителей. — Ещё раз вякнешь, и я с тобой разделаюсь. Всё понял?

Джайлем только мычал и мотал головой.

— Приведи себя в чувство. Ну?

Обезболивание не давалось — хватило лишь на то, чтобы перестать скулить. Вдох и выдох требовали неимоверных мучительных усилий, сознание мутилось. Он — светлый, Джайлем мучительно старался скрыть свои мысли, он — светлый, он не станет начинать с Амелии…

— С этой дуры? — искривил губы меч. — Не буду. Побрезгую. Только ты сам знаешь ответы на все вопросы, не так ли? Я-то её не трону, да что толку…

Джайлем сам знал все ответы — если его убьют, Амелия… маг содрогнулся. Светлому вовсе не надо ничего делать — в Ковене и так слишком много желающих объяснить жене первого мага страны, где, как, когда и сколько раз она ошибалась.

Казначей вновь поднял его с кресла и швырнул на стол, приставив к горлу кинжал.

— Теперь быстро говори, кто делал яд. Ну?

Боль скрутила так, что ответить Джайлем ничего не смог. Он очень хотел ответить, очень…

— Ты скажешь, — искривил губы меч, — вопрос только, останешься ли в живых… Ну?

Дверь распахнулась — кто из стражников вошёл, маг не увидел. Дёрнуться и подать знак он тоже не мог, да и какой смысл, если все боевые заклинания раздвоились, не тронув господина Ханта, но снеся половину мраморной облицовки в кабинете.

— Сегодня, — обратился казначей к стражнику, — погибло очень много магов, а ещё больше — бежало, опасаясь или гнева владыки или гнева вот этого…

Джайлема опять скрутило.

— Так вот, — третий советник провёл кинжалом по виску мага, всё ещё продолжая глядеть на стражника, — искать будут долго и многих, кого-то найдут, кого-то — нет, но у того, кто видел Верховного мага в таком состоянии, в столице шансов нет. Ясно? А я его, может, ещё и не убью — зависит от того, как быстро и охотно он ответит на мои вопросы.

Стражник понял — до Джайлема донёсся звук захлопнувшейся двери и лёгкая вибрация телепорта. И ведь не узнаешь теперь, кто прибегал…

— Так кто делал яд?

— Имедильииль.

— Где брал ингредиенты? Чей состав?

— Состав мой, зелья его…

Оставалось надеяться, про темпорала Хант не знает.

— И не надейся, — кинжал прошёлся по горлу, — кто и где? Ну? Не заставляй меня спрашивать дважды.

Джайлем и не заставлял — меньше всего он хотел, чтоб его спрашивали дважды. Но голос не повиновался…

— Ну?

— Ггоззз… — попытался прохрипеть маг. Потерять сознание меч ему не дал.

— Кто и где?

Врать бессмысленно — надо было понять это сразу.

— Штед, в Охаде…

— Почему жив?

— Кровник…

— Твой?

— Да… — собрал последние силы и добавил, — убей и Г…

Господин Хант покачал головой.

— Т-ты не…, - говорить по своей инициативе сквозь выбитые зубы было тяжело, но иначе Хант мог сделать вид, что не понял, — те-емпорал…ов… их… нельзя оставлять…..он… убьёт нас всех… Ч-чаянь видел?…

Клинок перестал колоть в шею, замаячив перед глазами сводящим с ума мерцанием. Выяснилось — ужас может быть ещё большим, чем представлял себе Верховный маг.

— Только заикнись об этом, — кинжал не шевельнулся, но на щеке появился порез, — и останешься без языка. Для начала. И запомни — моё терпение не безгранично. Рассказывай.

И Джайлем выложил всё — на эльфийском, потому что подвывать было легче, чем шевелить разбитыми губами. И Стадеша вспомнил, и Охаду, и Штеда, и Чаянь, и все имена и пароли, даже те, что забыл давно и надёжно, и кого в ближайшее время убрать собирался и… свою тайную надежду, что в открытой схватке Штед способен разделаться с кем угодно, включая светлого… нет, не владыку…

— Угу, — хмыкнул казначей напоследок, — я, конечно, именно для того приложил Стадеша мордой ко всем его статуям, чтоб свои вместо них поставить… С этого момента — ни одного решения без согласования со мной. А пока пошли прогуляемся до кровника твоего.

Когда дверь за господином Хантом закрылась, Джайлем скатился на пол. Встать на ноги ему удалось… к вечеру этого дня. Или следующего. В лаборатории Штеда не осталось ни одного целого амулета. Ничего целого, включая Главу Ковена.

Он ошибался — здесь и дюжина темпоралов не справилась бы. Верховный помотал головой, отгоняя видение разворачивающегося бича, оскалившегося бессчётным множеством крошечных лезвий. В глазах тут же потемнело. Приводить себя в нормальный вид сил не было, и Джайлем телепортировал в башню, надеясь не промахнуться, иначе какой он Верховный… Амелия поможет, их замок не должны были штурмовать…

— Как? — возмущённо фыркнула Амелия, презрительно разглядывая вывалившегося из телепорта мужа. — Как ты мог?

Воздела руки и глаза к потолку, постояла, ожидая реакции. Не дождалась, — Джайлем был занят попыткой устоять на коленях, — и продолжила:

— Мой муж, глава Ковена, правитель, — и совсем потерял контроль надо собой!

Верховный попробовал сплести заклинание — но на правой руке все пальцы были сломаны, а на левой — разбиты, и оно всё время соскальзывало. Вербальный компонент тоже не дался — слишком сильно расквашены губы и нос. Вдобавок он боялся не удержаться и рухнуть на пол.

— Глава Ковена — и подобное ничтожество!

Глава Ковена осторожно вдохнул, подполз к дивану и опёрся на него локтями, едва сдерживая стон. И почему он сдался и прекратил добиваться руки Аремиилиннь? Молодой был, себя ломать не захотел, а теперь ничего не изменишь…

— Да! Ты — ничтожество! — патетика в голосе Амелии начала сводить с ума. Если б все силы не ушли на телепорт и на это передвижение… — Где твои зубы? Кем надо быть, чтобы начинать правление с выбитых зубов! Ты подумал, когда ты теперь сможешь появиться перед подданными?

— Да… — Джайлем впервые в жизни попытался повысить голос на жену, но вместо крика получилось лишь шипение. — Да… и убирайся вон… вон пшла, дура…

От неожиданности Амелия открыла рот, закрыла, задохнулась, схватилась за сердце и вихрем вылетела из залы. Он помедлил немного, пытаясь собраться с силами, и принялся искать, чем привести себя в чувство. В сейфе нашлись амулеты — он добирался до них целую вечность, — но боль чуть отступила, рассудок немного прояснился, и пришло осознание — жив! Жив! Надо же быть таким кретином — столько лет переживать, что какой-то там советник смеет одеваться лучше него — нашёл с кем тягаться… Идиот — всю жизнь завидовал темпоралам, почти всех передушил в зародыше… а жив лишь потому, что сам не способен управлять временем… И — это его последние годы на посту главы Ковена. Всегда знал, что ходит по краю, но никогда не думал, что удар сапогом может быть куда хуже раскалённого железа. Не представлял… теперь… теперь… теперь он никогда не сможет войти в кабинет тёмного — ему всегда будет страшно… бежать, бежать… Надо увозить Амелию — если б не её амбиции, давно бы процветали где-нибудь в южных княжествах…

* * *

Днём к Талине зашли Дагор с Любозаром, сообщили, что беспорядки закончились, разрешён въезд в столицу, и скоро прибудет Вишенка. Слуги принесли еду, воду и чистое бельё для Дерека, а она всё сидела рядом, не в силах забыться. И не зная, где в данный момент находится… советник. Пусть будет советник. Позвать или спросить вслух она не решилась. Лучше Дереку не становилось — но и хуже тоже.

Ильм возник в изголовье за несколько ударов сердца до звука шагов за дверью. Потянулся и, не взглянув на Талину, пошёл открывать.

— Госпожа Теарлиинь, моё почтение, — советник по финансам приветствовал целительницу низким поклоном. — Наконец-то.

— Господин Хант, — чуть удивилась Вишенка, — вы вернулись?

— Не мог же я оставить владыку в агонии, — пожал плечами советник, — но, если честно, без помощи я замучился.

Целительница прищурилась, с откровенным интересом разглядывая казначея — ростом она была почти с Дерека и смотрела в глаза существа рядом с ней чуть сверху и безо всякого страха или отвращения. Госпожа Аремиилиннь даже едва заметно улыбалась, словно ожидая чего-то.

— Мих, — понял её советник и отступил на шаг, пропуская к владыке. — Михаил.

— Моё почтение, Талина, — Вишенка всегда относилась к ней с симпатией, — тебе бы лучше уйти и отдохнуть.

— Нет, — вцепилась Талина в подлокотники кресла, — ни за что.

Отказаться было неимоверно сложно — даже Дерек предпочитал не вступать с госпожой Теарлииннь в спор.

Вишенка перевела взгляд на Ханта — тот чуть заметно качнул головой.

— Ну как хочешь, — целительница принялась изучать Дерека, — но нам будет не до тебя. Ильметас… Мих, доклад ведь был твой?

— Мой, — согласился советник. — Ты что скажешь?

Магичка склонилась над владыкой.

— Эльфийское противоядие действует, — растерянно сообщила она после длительного молчания. — Тогда я не понимаю, что с рукой. И с ногой — тоже. Это уже не яды. Значит, прав был ты, поскольку других гипотез нет. Но ногу я возьмусь лечить, а руку… ты не нашёл этого темпорала?

— Нашёл, — хмыкнул казначей. — И даже побеседовал. Весьма вдумчиво, благо Джайлем приказал ему расписать всё в подробностях. Бесполезно — они добивались необратимого эффекта. Но я справлюсь, это лишь вопрос времени. Необратимых заклинаний не бывает. Однако не хотелось бы, чтоб владыка валялся без сознания полгода. Давай, так: ты смотришь общее состояние снаружи, я — изнутри… Кстати, ты знала, что у Джайлема был кровник?

Вишенка кивнула.

— А что он был темпорал?

— Нет.

— Как он не свихнулся? — не унимался господин Хант. — И ты… уцелела… если знала? Это же Верховный…

— Это Джайлем, — чуть грустно улыбнулась Вишенка. — А я — Аремиилиннь Теарлиинь. И тебе пора заняться владыкой.

Господин Хант вновь исчез, а целительница селя рядом с Дереком. И — ничего не произошло. Талина молчала, боясь потревожить Вишенку вопросами.

— Да, — констатировала Вишенка, когда советник вновь возник у изголовья Дерека, — Джайлем не случайно глава Ковена, вот уж не предполагала… Ну что, немного отдохнём и начнём сначала…

Больше всего Талина страшилась, что существо станет отвечать голосом Дерека, когда Вишенка задавала вопросы. Голосом Дерека и изнутри Дерека. Но господин Хант каждый раз возникал рядом, подробно разъясняя своё видение ситуации. Может, он не мог заставить мужа говорить… Но он не обманул, Вишенка не может быть с ним в сговоре — они вылечат Дерека, им незачем так притворяться…

Аремиилиннь поила её мужа — и Талина опять не знала, глотает ли он сам, или его заставляет то существо, что внутри. Тело — лишь тело, убеждала она себя, оно не может сейчас влиять на разум, и для поправки нужны вода и зелья…

А потом Талина всё-таки заснула — может, целительница поспособствовала, может — сама не выдержала…

Когда она проснулась, Вишенка сидела рядом и пила молоко из глиняной кружки. Талина перевела взгляд на Дерека — губы у него чуть порозовели…

— Да, — подтвердила Вишенка, — лучше… но мы тут измучились совсем. Я уж предлагала и ногу и руку владыке ампутировать — он бы тогда завтра уже пришёл в сознание, но в этом случае ему почти год пришлось бы восстанавливаться. А Мих ещё добавил, что придётся тогда провести ту же процедуру и с Джаем, для профилактики… в общем, не переживай, вылечим твоего мужа, хоть и не так скоро.

— Он… здесь? — беззвучно шевельнула губами Талина, словно от существа можно было что-нибудь скрыть.

— Ушёл с Дагором, — качнула головой целительница. — Потерпи — ещё полдюжиницы-дюжиницу, и мы вернём Дерека в сознание.

Дерек действительно очнулся через полдюжиницы: и она не могла шевельнуться, не могла склониться к нему — потому что не знала, муж ли смотрит на неё, или то существо, что всё это время находилось внутри него. Вишенка же молчала, сосредоточенно изучая здоровье владыки. И так прошла целая вечность, пока советник не возник рядом и не сказал:

— Я пришлю Дагора с докладом, владыка. И, с вашего позволения, вернусь к обязанностям казначея. Вы не возражаете?

И Дерек посмотрел на Талину. И ей пришлось кивнуть, и тогда владыка едва слышно произнёс:

— Не возражаю.

Ренина с Ульрикой вернулись сразу после того, как Дерек начал подниматься с постели. За младшими же детьми они должны были поехать вместе. Перед отъездом Талина собрала все силы и пришла в кабинет третьего советника — теперь она поняла, почему тот всегда сопровождал их в поездках в подгорный мир. Он поедет и в этот раз. И она не знала, верить ли Дереку, что это существо никогда не присутствовало в их спальне. Но если всё время об этом думать — можно сойти с ума.

Они смотрели друг на друга, и ничего угрожающего или нечеловеческого не было во взгляде советника — лишь отстраненность.

— Чем обязан? — спокойно поинтересовался он.

Она вспомнила все песни и легенды, в которых утверждалось, что бессмысленно обращаться к ловцу. И концовки песен — где рассказывалось, что случилось с теми, кто поверил… Но почему не попробовать? Что она теряет?

— Скажи, ты всё равно заберёшь его?

Господин Хант отложил в сторону перо и исчерканный лист бумаги — сегодня он сам разбирался с делами, но и ей придётся ещё не раз проверять его деятельность, теперь уже чётко осознавая, что это — бессмысленно. Она не найдёт ни приписок, ни искажений — если он сам не захочет. Она никогда их и не находила. Но таков порядок: он — казначей, она — ревизор.

— Ты сама знаешь ответы на все вопросы, женщина, — пожал плечами советник. — Если я скажу: «да, и у тебя нет шансов» — поверишь ли ты мне? А если скажу: «нет, не всё ещё решено, попробуй, и ты найдёшь выход» — поверишь? Не станешь ли искать подвох и там, и там? И, женщина, неужели ты сама не знаешь ответа на вопрос — как теперь тебе жить?

Она знала — как. Он прав — она сама знает ответы на все вопросы.

Глава 43. Седьмая шахта

— Ты долго ещё будешь с блаженным видом этот клинок гладить?

— У?

— Я говорю: может, ты на меня посмотришь, а не на него?!

— Ммм… Рыбка, ты очаровательна…

— Да?

— Угу.

— А он?

— Он — прекрасен. Ты только глянь — разве не шедевр?

— Ну-ка дай. И с какого бодуна ты этот шедевр ваял? Радуешься, что с перепою мимо заготовки не промазал? Или я чего-то не понимаю?

— Именно — это не мой.

— Не твой?! Не может быть… а чей?

— Пенетимада. Восьмая попытка. Из серьёзных, естественно. И он счёл, что вот её мне подарить не стыдно.

— Это он что-то… представляешь, сколько он стоит? И ты взял? Не постеснялся?

— Нет. Он на предыдущих семи заработал не меньше. Потом я и сам так делал… и согласись — приятно.

— Ещё бы! По-моему, это первый у тебя, кто поднялся до такого уровня…

— Так а я о чём?

— Ладно тогда, балдей уж…

* * *

— Дед? — воеводе не хотелось лишний раз общаться с императором. Он бы давно выехал к себе в северный замок — дед старел, становился сварлив и мнителен, — но кто-то должен был держать армию, оборону и безопасность. И кто, если не главнокомандующий? Все дядья с радостью сложили с себя ответственность и ушли жить в подгорный мир — без снежной холодной зимы, слякотной осени, войн и опасностей. Справедливости ради, склонности к военному делу и управлению страной они никогда не проявляли, и никого из них император удерживать не стал, а императрица откровенно радовалась такому выбору. Двоюродные братья тоже предпочли идти по стопам отцов: и лишь очень немногие из них выползали из своих подземелий под небо — на семейные торжества, да и то не всегда. Да — Аледен, его сыновья и внуки строили такие мосты, что можно было позавидовать; да, Алетару не было равных в литье витых ворот и решёток, как Алетему — в создании новых сплавов, но — никто из них никогда не хотел волочь на себе тяготы правления. Что там говорить — двое его собственных детей недавно отправились жить в подгорный мир, заявив отцу, что ничего с собой поделать не могут — у них замирает сердце и перехватывает дыхание от восторга при виде подгорных сводов, огненных шахт и водопадов, и здесь, наверху, им всё серо и постыло. Алеран не удерживал их — не хотел, чтобы после его смерти сыновья или внуки перебили друг друга в борьбе за трон императора. Теперь же власть после него перейдёт к одному из троих оставшихся жить под небом сыновей. Или к одному из внуков — если среди сыновей не найдётся достойного. Власть — перейдёт. Если сегодня он проведёт разговор так, как задумал.

— Слушаю тебя, — дед привычно положил подбородок на сцепленные руки. — Садись.

Воевода медленно опустился в кресло, рассматривая императора. Нельзя сказать, чтобы он сильно сдал: сколько Алеран помнил деда, тот всегда выглядел именно так — полностью седой, в глубоких морщинах, лишь подчёркивающих привычку властвовать и упрямство, всегда неторопливый и уверенный в себе. Он не скрывал своего возраста, в отличие от многих не обращался к магам за омолаживающими зельями и заклинаниями, всегда казался много старше бабки, и — вот в таком состоянии побеждал тёмного. На памяти Алерана — пять раз.

— Когда почти семь дюжин лет назад владыка Аледер пришёл к власти, — начал воевода давно заготовленную речь, — он пообещал, что смены правителей больше не будет, и власть станет передаваться по наследству. Обещания надо сдерживать.

— У нас была смена правителей? — спрятал император в бороду едва заметную усмешку. — Давно ли?

— Я о второй части обещания, — Алеран проигрывал деду во всём, как ни горько было это осознавать, но кто знает, как нынешний воевода будет выглядеть после стольких лет правления — может быть, ещё внушительнее, чем владыка Аледер. — О передаче власти по наследству.

Император чуть распрямился и внимательно изучил внука — от его взгляда главнокомандующий едва не покрылся испариной. Он и сам умел наводить ужас взглядом — но подозревал, что с дедом и в этом не сравнится. Надо договориться миром — поднимать бунт даже при полной и безоговорочной поддержке армии слишком опасно. На стороне деда — маги и его меч. Не исключено, что слухи о мощи меча сильно преувеличены, но казну в своих руках он держит цепко и способен перекупить кого угодно. С господином Хантом приходится считаться — с ним считается сам глава Ковена.

— И кому же ты предлагаешь её передать? — спокойно поинтересовался император. — Из моих детей наверху остался один лишь шестой сын — твой отец. Согласись, не лучший претендент на трон, да и желания править у него нет никакого.

— Я предлагаю передать трон второму сыну шестого сына, — выровнял дыхание воевода, — согласись, я — не худший претендент на трон, и за мной — армия.

В лице императора не дрогнул ни один мускул — он лишь напомнил:

— Ты забываешь — владыка не один. Ты же — рождён в этом мире и не можешь быть повелителем меча света. Якорь — я. А без меча победить тёмного не по силам никому. Так какой смысл передавать власть?

Главнокомандующий выдержал взгляд императора.

— Твой меч, — произнёс воевода столь долго и тщательно обдумываемую речь, — может действовать в одиночку. Передай престол мне — сам же уйди на покой. Ты будешь владыкой меча, я — императором. Признай, ты слишком стар и не можешь сражаться, все решения за тебя принимают советники — а я справлюсь с обязанностями императора не хуже. К тому же в народе зреет недовольство: поговаривают, что никто из владык не засиживался на троне столь долго, и смена правителя сможет решить эту проблему.

Император по-прежнему не выказывал гнева — только любопытство.

— Что ж, — неожиданно решил он, — я не возражаю. Вопрос — не станет ли возражать мой меч, захочет ли он работать с тобой. Согласись, с ним приходится считаться. Ты с ним разговаривал?

— Я хотел просить твоего разрешения, владыка, — склонил голову главнокомандующий, — чтобы господин Хант не счёл моё предложение государственной изменой.

— Ступай, — жестом отослал воеводу император, — сообщите мне о вашем решении.

Главнокомандующий поднялся и направился к выходу — стараясь не оборачиваться и не глядеть на деда. Так будет лучше. Владыка Аледер слишком стар для трона.

Господин Хант внимательно выслушал воеводу, по привычке крутя в пальцах изысканное серебряное перо подгорной работы.

— И что я с этого буду иметь? — осведомился он. — Чего не смог бы получить от императора?

— Всё, что потребуешь, — ни на мгновение не усомнился Алеран.

Казначей неопределённо кивнул.

— Куда ты предполагаешь устроить Дерека?

Этот вопрос главнокомандующий тоже давно обдумал — дед ни в чём не будет нуждаться.

— Отвезём его с бабушкой в любой из замков, которые он выберет. Ты будешь поддерживать его здоровье, во время же нападений тёмного — служить мне. Так было, я знаю.

Советник ненадолго задумался, почесал кончиком пера за ухом, потом спросил:

— Ты знаешь, чем заканчивают все владыки?

Воевода знал. Это была ещё одна причина сменить императора.

— Да.

Господин Хант вновь отвлёкся на серебряное перо — окунул в чернильницу и поставил размашистый росчерк на документе. Было ли это намёком?

— И как ты предполагаешь решить этот вопрос?

Алеран пригляделся к советнику — тот не выражал пока протеста или недовольства.

— Мы устроим деда со всеми удобствами. Бабушка… она сможет по-прежнему заниматься своими приютами, даже выкупать больных и сирот на юге и нанимать им лекарей — если полагает, что другим способом нам не повысить долю людей среди говорящих. Конечно, тратить она будет средства в основном своего торгового дома — я давно считаю, что казённым деньгам можно найти другое применение…

Господин Хант впервые досадливо поморщился.

— Я не об этом. Ты понял, о чём я.

Главнокомандующий предполагал, что этот вопрос возникнет. Но не думал, что произнести тщательно выученные слова будет столь нелегко.

— Когда… дед… не сможет отдавать отчёта своим действиям… мы подберём ему удобные покои, окружим лекарями, он ни в чём не будет нуждаться… Он по-прежнему будет владыкой, но власть станет передаваться по наследству — моим детям и внукам. Если требуется — сначала можем передать трон моему отцу, и лишь через несколько лет — мне. Хотя это неразумно.

Хорошо, что все сыновья императора, кроме шестого, живут под горами — иначе воеводу могли бы обвинить в попытке обойти дядьёв и братьев. Впрочем, не стоило бы большого труда заручиться их отказом.

— И сколько он будет так жить? — особого неприятия в голосе третьего советника всё ещё не было.

— Сколько потребуется, — воевода давно решил для себя этот вопрос. — Разве благоденствие страны и избавление от тёмного того не стоят?

Господин Хант повертел в руках подгорное перо, изучил витиеватую гравировку, отложил, откинулся на спинку кресла.

— То есть твои внуки не дадут ему умереть — никогда?

Этот вопрос главнокомандующий тоже предусмотрел.

— Существуют снотворные заклинания и зелья — он не будет страдать, зато выполнит своё обещание: передать власть по наследству. Согласись — это способ избавить страну от постоянных нападений тёмного — если не навсегда, то очень надолго. Хватит и праправнукам праправнуков.

— Не лишено смысла, — советник по финансам поднялся с кресла, — вопрос — готов ли ты?

Так просто, не поверил сам себе главнокомандующий, поднимаясь навстречу.

— Да.

— Ты уверен?

— Да.

Третий советник упёрся ладонями в стол, чуть качнулся к воеводе, немного помедлил и протянул руку.

— Что ж. Тогда давай руку — пойдём доложим владыке о нашем решении.

Ростом господин Хант был ниже воеводы — Алеран один из немногих внуков, кто почти унаследовал рост и ширину плеч деда. Главнокомандующий взглянул в глаза существа, протягивающего ему руку — и ему не пришлось задирать для этого голову…

…Оружие. Не знающее ни жалости, ни сомнений. Разящее. Беспощадное. Неотвратимое. Способное снести столицу одним движением руки. И никому не подчиняющееся.

— Тебе не стать владыкой меча — но ты должен научиться сражаться им. Давай руку, пойдём… Аледер научит тебя.

«И что я с этого буду иметь? Чего не смог бы получить от императора?»

Воевода отшатнулся.

Дать руку?!!

Я уже сказал да… два раза сказал да…

Кем надо быть, чтобы не сойти с ума, сражаясь таким клинком?

— Нет… НЕТ!

«И что я с этого буду иметь? Чего не смог бы получить от императора?»

…Алеран открыл глаза — господин Хант стоял над ним, по-прежнему протягивая руку… Воевода застонал, отвернулся от раскрытой ладони и попытался приподняться на локте, стараясь не глядеть на существо над собой. Не говорить да и не давать руку… Алеран сосредоточился и рывком поднялся на ноги — теперь он готов, теперь существо не застанет его врасплох. Главное — не смотреть в глаза советнику. И во всём надо искать положительные стороны: у главнокомандующего хотя бы сухая одежда.

— Нет, — слова давались с трудом, мерцающая эльфийская куртка советника сбивала с мысли, взгляд норовил уйти то в пол, то в руку меча. — Я ошибся. Мне нужно поговорить с императрицей.

Он никогда не задумывался, как живёт бабка — зачем ей приюты, ночлежки, лечебницы, заказы не самым умелым строителям на совершенно ненужные работы. Казалось: блажь от безделья, которой дед всячески потворствовал, чтобы не мешалась и не смотрела на молодых адъютантов. Теперь он понял.

— Скажи, — воевода сел на пол перед креслом императрицы, как в детстве, — чем я могу помочь тебе?

«Чем я могу помочь себе — после того, как сказал да?»

Он сказал да — но у него ещё есть шанс вырваться из лап этой твари. У всех есть. Никогда не поздно. Даже у деда — иначе бабка давно бы сдалась….

* * *

Они, как и всегда теперь, заглянули вдвоём. Мих принёс очередную бутыль неимоверно крепкой настойки, Роксана — пирожки собственной выпечки, они у неё получались всё лучше и лучше. Деидара молча накрыла на стол и ушла, не пытаясь вилять бёдрами. Что строить Миху глазки бессмысленно, она поняла уже давно. Они выпили, и Хельм вдруг подумал, что заходят они всё чаще. Боятся однажды не застать.

— Нет, — возразил Мих, — ты не прав. Нам просто давно не с кем выпить, а последнее время что-то хочется.

Хельм два последних дня чувствовал себя муторно, но жаловаться было стыдно — до сих пор крепче многих своих сверстников. Но старость тяготила, а мысли упорно склонялись в одну сторону. Он попытался удержать зевок, скулы свело.

— Плохо спишь? — спросила Роксана. — Бессонница?

Что выдал бы Мих, будь это пару дюжин лет назад? Лучшее средство от бессонницы, как известно… Мих хмыкнул и сосредоточился на пирожке.

— Нет, — ответил Хельм. — Я сознательно. Говорят, смерть очень красивая женщина, не хотелось бы проспать встречу с ней. Лучше уйти в здравом уме, осознавая, что покидаешь этот мир. Кто ж знал, что мне не суждено погибнуть в бою или от агентов тёмного. Зато за всю свою жизнь я видел лишь одно тёмное правление и дожил до правнуков — тебе повезло с Дереком…

— Нам всем с ним повезло, — согласился Мих, разливая настойку. — Давай тяпнем ещё. Хороша, правда?

Вечер был тёплый и ясный, и они вышли в сад. Мих приволок два обогревательных шара и шерстяной плащ — чтобы он не замёрз с наступлением ночи, а Роксана — свечи, они все предпочитали настоящий огонь магическому.

Они сидели в саду за столом, пили и разговаривали. Затем Мих ударился в воспоминания и начал демонстрировать различные типы клинков — трёх- и четырёхгранные, прямые, извилистые, с серейтором и без, с приличными и неприличными картинками на лезвиях, обычного и кастетного хвата, такие, которые и клинками-то назвать язык не всегда поворачивался. С появлением звёзд застрекотали кузнечики, цветы окутали их нежным благоуханием, а ветерок принёс лёгкую свежесть. Мих смотался еще за двумя графинами настойки и закуской, и после очередного глотка в его руке возник предмет, который меч назвал кухонным ножом, и вслед за ним под хихиканье Роксаны выложил на стол целую коллекцию странных железяк разных миров — все они с некоторыми оговорками могли быть названы кухонными ножами.

— Я подумал, — почти смущённо оправдывался меч, — что раз ей так нравится называть меня кухонным ножиком — пусть будут ещё и ножики, жалко, что ли? Не, я понимаю — тебе б так лучше отмычки, ну тут я не спец, ты уж извини…

Время текло незаметно, он смеялся вместе с ними, пил, рассматривал ножи, в который раз удивляясь, что все они вполне материальны и осязаемы, и забыл про усталость и бессонницу.

Небо посветлело неожиданно, солнечные лучи тронули листья, заискрились на росе, Мих поднял голову и вздохнул:

— Рассвет.

— Рассвет, — подтвердил Хельм, глядя в ясное и чистое небо, — смотри-ка, незаметно всю ночь просидели.

Они выпили ещё, помолчали, потом Роксана накрыла его руку своей, улыбнулась и сказала:

— Пора. Пойдём, я провожу тебя.

Рука у неё была тёплая и мягкая. Он взглянул ей в глаза и улыбнулся в ответ. Легенды не врали — более красивой женщины он за свою жизнь не встречал. А проспать они бы ему и не дали. Он встал, ощущая неожиданный прилив сил, шагнул вслед за ней и услышал позади голос Миха:

— Погодите, я, пожалуй, тоже прогуляюсь с вами. Хельм, не оборачивайся. Не стоит.

Он всё-таки оглянулся, но увидел за собой лишь знакомую эльфийскую рубаху — меч надёжно перекрыл ему обзор.

— Не стоит, — повторил Мих, — всё уже в прошлом. Пошли. Старайся не смотреть по сторонам.

Тропа оказалась пыльной и серой. Отвести взгляд от бёдер красавицы было сложно, но вскоре любопытство победило — он посмотрел на обочину…

…Спрыгнул с тропы и рванулся вперёд — нельзя дать Роксане глядеть на такую мерзость. Ноги увязли в вонючей жиже, гнилые зубы впились в сапог, он стряхнул тварь в болото, едва не потерял равновесие, но всё-таки умудрился выскочить на тропу впереди красавицы, закрыл её собой и врезал ногой в чьё-то сизое оскаленное рыло.

— Ты что? — встревожилась Роксана. — Испугался что ли?

— Я… — порыв, похоже, был идиотский, она ничуть не была смущена или шокирована происходящим на обочинах, — я… просто подумал, что не надо тебе на это смотреть… ну и… ты же женщина…

Сзади послышался смех меча, Роксана же подняла голову и заглянула Хельму в глаза:

— Ты меня закрывал, что ли?

Мих перестал смеяться, подошёл ближе и с интересом посмотрел на него. Как будто впервые увидел.

— Ну да… — действительно глупо — она наверняка прекрасно знала эти места. — Но… я же мужчина и…

Ещё глупее — теперь получается, что он упрекает Миха. Но тот только одобрительно покачал головой.

Они стояли посреди тропы, и красавица внимательно его разглядывала, не обращая никакого внимания на творящееся вокруг. Меч почесал подбородок и тронул Роксану за плечо.

— Ну, что ты не боишься, я вижу, — задумчиво произнёс он, обращаясь отнюдь не к ней, — но… тебя не тошнит?

— Нет, — его не тошнило, он не был брезглив. Хотелось только быстрее увести отсюда Роксану.

— А меня блевать тянет, — сознался Мих, сглатывая. — Каждый раз. Я потому очень редко с ней хожу. Не нравятся мне эти места.

Он действительно был немного зеленоват.

— Угу, — подтвердила Роксана, — он здесь однажды и завтрак и обед оставил…

— Ну да, — огрызнулся меч, — всего один раз, так ведь и ты тогда тоже, насколько я помню, всё обратно вернула, и два дня жрать вообще не могла.

— Зато я до дома дотянула, — парировала Роксана, — а ты прямо на обратном пути…

— Я просто рассчитал, что во дворе чище будет, — разъяснил меч своё поведение, — и терпеть не стал. Зато потом тебе воду носил. И есть я, кстати, уже к вечеру смог.

Хельм переводил взгляд с меча на красавицу — они привычно переругивались, не обращая никакого внимания на тянущиеся к ним с обочин гниющие лапы с обнажившимися костями. Один только раз Роксана небрежно отмахнулась от конечностей, словно от комаров. Он ещё раз обвёл взглядом окрестности — троп было много, но пройти по каждой и не сорваться в зловонное болото и объятия нижних было весьма непросто. Тропы петляли, горбились, извивались, скрывались под пылью и гнилью… и с первого взгляда неясно было, куда они ведут — вниз ли, вверх ли…

— Подожди… — сообразил он вдруг, — так те два круга, эмблема «Тропинки»… я всегда считал, что это символ морской торговли… а это…

— В том числе и морской, — усмехнулся Мих, — не мог же я назвать свой торговый дом «Роксана»… символ же может иметь много значений, так ведь?

Меч замолчал, и парочка снова принялась откровенно изучать Хельма — словно не знали его целую жизнь.

— А ты до них дотронуться сможешь? — внезапно очень серьёзно спросила Роксана. — Ну, например, вон тому, зелёному, руку сломать сможешь?

Ломать руку зелёному не хотелось совершенно — хотелось стащить его с грязно-синего упыря и забросить пинком куда подальше. А ещё лучше — раздавить обоих сапогом, как тараканов. Но две совокупляющиеся и поедающие друг друга твари были слишком велики для этого. Впрочем, Роксане, наверно, виднее, что с ними делать. Хельм прикинул, сколько идти до зелёного и вздохнул. Руки-то он отмоет, но как потом отстирывать штаны и рубаху?

— Если женщина просит… — любезно улыбнулся он, намереваясь спрыгнуть с тропы, — … для тебя — хоть все восемь конечностей ему переломаю. Подскажи только, где одежду новую взять…

— Подожди, я пошутила, — Роксана придержала его за рукав и снова переглянулась с Михом. Хельм не понимал, к чему они клонят.

— Чудненько, — тут же обрадованно заявил меч, — раз тебя даже не тошнит, то пошёл я тогда обратно… не нужен я здесь. Не смотри так, сейчас она с тобой поговорит и всё разъяснит. Я, если честно, очень прошу тебя не отказываться, ладно? Бывай. Думаю, увидимся ещё.

Он развернулся и едва не бегом направился назад. Похоже, его действительно мутило.

Роксана проводила взглядом удаляющуюся фигуру, повернулась и пропела:

— Пошли, сейчас до места дойдём, там и поговорим…

* * *

Сегодня Гозрений как никогда понимал бабку Лидии — трясущуюся над единственной унаследовавшей способности внучкой. Никто из детей, внуков, правнуков и пра-правнуков Ренины магическими способностями не обладал. И шансов, что эти способности проявятся в дальнейших поколениях, было не больше, чем шансов на рождение мага среди обычных людей.

Он делал для них всё, что мог — даже остался жить под небом, чтобы быть вместе с дочерью и её детьми. Теперь он смотрел на Талину и понимал: какие бы заклинания он ни применял — возраст рано или поздно возьмёт своё. Нет — дочь не станет безобразной старухой, как не стала ей Талина, но и на три и даже четыре дюжины выглядеть будет не всегда. И настанет момент, когда он придёт к Ренине за тем же, за чем пришёл сейчас к её матери. Нет — он не останется для дочери молодым юнцом, он поступит, как Аледер — сравняется с ней в возрасте, будет стареть вместе с ней, и позволит себе вернуться в прежний облик лишь тогда, когда… Гозрений отогнал прочь тоскливые мысли — такова судьба магов, и Талина знала об этом, когда прощалась с ним в Путаре.

— Слушаю тебя, — он сел так, чтобы глядеть императрице в глаза, — не бойся, за наших внуков и правнуков ты можешь быть спокойна — я не оставлю никого из них.

— Знаю, — улыбнулась Талина, — и не за них тебя прошу. За Дерека.

Гозрений вопросительно вскинул брови.

— Ты знаешь, чем заканчивают владыки, — Талина утверждала, не спрашивала, — я сделала всё, что в моих силах. Если вдруг — если вдруг у тебя появится возможность — говорят, ты уже превзошёл Джайлема… не отрицай — не потому, что ты лучше владеешь всеми методами и приёмами, а потому, что ты — темпорал, — так вот, если вдруг… найдёшь способ… прошу тебя, избавь Дерека от этой твари. Если будет возможность избавиться от них обоих — и тёмного, и светлого, используй её. Не зря ведь в мире истребили почти всех темпоралов — это не может быть происками одного лишь Ковена. Обещаешь мне?

— Да, — склонил голову Гозрений, — если Дерек будет править достаточно долго, если я найду способ — я не забуду твою просьбу. Обещаю.

* * *

Отблески зарева полыхали на стенах, отражались от высоких сводов, касались лиц провожающих.

Владыка стоял на краю седьмой северной шахты — той, куда самому ему уйти не суждено. Меч не позволял глумиться над своим носителем, и тела всех светлых владык сгорали с последним ударом сердца — такой амулет есть и у него.

Колесо повернулось в последний раз — и цепи рухнули вниз. В огонь. Вслед за Талиной.

Меча не было — такова была воля Талины. Этот миг Дерек пройдёт без него.

На его груди всхлипывала Ренина — Дерек нежно погладил её по рыжим волосам. Единственная дочь. Их с Талиной единственная дочь. Сыновья, дети сыновей, дети детей сыновей — все они сегодня собрались здесь. Даже Алеран с женой и детьми — бледный, несмотря на играющее на щеках зарево.

Дерек смотрел вниз, в огонь, так напоминающий огненные кратеры покинутого и почти забытого мира. Прощай, любимая.

Он обнял Ренину за плечи, поднял взгляд и — встретился глазами с рыжим магом. Толпа медленно расходилась, а они всё смотрели друг на друга. Оба знали: им ещё предстоит встреча — здесь, на краю этой шахты. Если владыка не уйдёт из мира раньше своей единственной дочери. И — единственной дочери рыжего мага. Дерек прижал к себе Ренину — по его вине у неё нет магических способностей, по его вине ей суждено уйти вслед за матерью… Сколько ему ещё править? Сколько раз стоять ещё на краю этой шахты? А безумие, участь всех владык, всё не приходило.

Они отступили от края шахты одновременно — и одновременно отвели взгляды.

Дерек отвернулся, поддерживая Ренину, и направился вслед за сыновьями, чувствуя спиной как уходит от шахты рыжий маг.

Конец третьей части

Часть четвёртая. Выбор женщины

Глава 44. «Подарок на свадьбу»

— Где Хант?

Адъютант вытянулся и побледнел. Владыка мог не спрашивать дальше — всё и так понятно, но адъютант набрал в грудь воздуха и доложил:

— У себя в кабинете. Заперся с полудюжиной ящиков таргенайского, арденийского и тремя ящиками «Миэлиариалитииэль». Никого не принимает. Сообщение передано — через закрытую дверь.

У себя в кабинете — уже хорошо. Не придётся идти вытаскивать советника из заведения госпожи Хошесии, где он обычно изволил переживать очередной разрыв с Роксаной.

Владыка отпустил адъютанта и направился в кабинет казначея. Против ожидания, стучать или выламывать дверь не пришлось, распахнулась легко — повелителя ждали.

В голову ударил терпкий запах. Дерек, стараясь не наступать в лужи и на осколки глиняных и стеклянных бутылей, подошёл к окну с невыбитыми ещё стёклами и рывком распахнул створки рам. Дышать стало легче. Развернулся к советнику.

Ильм — в сапогах и залитых вином штанах и рубахе — лежал на диване и сосредоточенно целился бутылкой в стену, не обращая внимания на владыку. Кресла и стулья валялись у камина — пока целые. Дереку стало жаль не столько арденийского и таренгайского по восемь дюжин золотых за кувшин, сколько драгоценного «Миэлиариалитииэль»: ведь не столько выпил — сколько расколотил. Ну захотелось тебе бутылки побить — неужели нельзя было выбрать для этого менее изысканные и редкие вина? Нет, надо самые лучшие экземпляры выбрать, можно подумать на полу они меньше грязи и осколков оставят.

Бутыль врезалась в стену. Владыка закрыл дверь и приготовился читать очередное нравоучение. Смысла в этом он не видел, но каждый раз считал своим долгом. В глубине души Дерек подозревал, что на самом деле он так самоутверждается перед не совсем понятной для него сущностью. Сущность воспринимала это спокойно, и что меч думает по поводу занудного морализаторства своего повелителя, Дерек не знал. Ильм протянул руку к ящику, не глядя вытащил ещё одну бутыль и метнул. Осколки жалобно тренькнули на полу, стена мужественно выдержала очередной натиск.

На взгляд Дерека меч был совершенно трезв. Лучше бы напился, не так жаль вина было бы.

— Ага, — примерился Дерек к вступительному слову, — опять?

— Ну, — отозвался казначей, поднимая с пола непочатый кувшин «Миэлиариалитииэль». — Чего тебе? Можно подумать, я ремонт за счёт казны проводить собираюсь. Тяпнуть хочешь?

Дерек взял протянутый кувшин, сорвал печать и сделал пару глотков. Легендарное вино — лучше из горлышка выхлестать, чем смотреть, как оно по полу растекается.

— Не стыдно? — неудобно было самому Дереку, но не оставлять же без внимания подобные выходки. — Менее редкие вина взять не мог? Не всё равно, что о стенку колотить?

— Да? — задумался меч, демонстративно прикидывая, куда запустить таргенайское. — Ты б ещё мне все их выпить предложил… Кто-то пьёт, кто-то в стенку швыряет… не вижу особой разницы.

Графин разлетелся на искрящиеся хрустальные осколки, вино брызнуло темно-красным веером.

— Противно смотреть, — начал Дерек, вспомнив давний приступ ревности у Ильма, когда тот сначала вышвырнул красавицу из дворца, а потом вышиб все окна и двери как у себя в кабинете, так и на всём этаже, — ты совсем не умеешь держать себя в руках. Неужели из-за каждой её выходки устраивать такие погромы? Занялся бы чем-нибудь созидательным…

Ильм подумал и протянул Дереку ещё кувшин «Милки», себе же выбрал графин арденийского.

— Интересно, чем таким созидательным может заняться оружие? — лениво протянул он. — Бюджет я просчитал, с гномами в очередной раз поторговался, договора составил, сегодня проверишь и подпишешь, что тебе ещё? Хочешь бросить?

Дерек посмотрел на хрустальный графин, подавил желание вырвать его и разбить о голову Ханта, и отрезал:

— Не хочу.

Графин впечатался в стенку, оставив торчать в ней три осколка.

— Ну и зря, — сообщил меч, разглядывая результат. — Крайне увлекательное занятие.

— И чем же? — стандартная порция нравоучений благополучно растворилась в двух кувшинах эльфийского вина.

— Видишь ли, — советник повертел в руках очередной графин, — я никак не могу рассчитать, куда полетят осколки при броске. Не говоря уже о вине. Только очень приблизительно. Сколько не кидаю — они всё равно оказываются не совсем там. Как думаешь, почему?

— А если бросить пустую бутыль? — заинтересовался Дерек.

— Примерно то же самое. Несколько большая точность разлёта, но не идеальная, — Ильм отложил графин и швырнул в стену бутыль. Осколки легли почти у ног владыки.

— При этом, — хмыкнул казначей, — если в полёте расколоть кувшин или бутыль кинжалом — всё летит куда нужно. Почему интересно — предметов-то в два раза больше? Две бутылки пытался столкнуть — никакого толку. Это у меня подсознание так играет — что без кинжала я себе не доверяю?

— Не знаю, — сдался Дерек, невольно начиная размышлять, можно ли бичом скорректировать направление разлёта вина и осколков, и насколько надо при этом закрутить бутыли, — ты долго ещё собираешься тут забавляться? Совещание вроде как…

— Без меня, — отрезал меч, запуская вдогонку кувшину кинжал. — Сейчас заденет тебя за плечо.

Дерека действительно царапнуло осколком и окатило вином.

— Вот видишь, — подтвердил советник, — как с кинжалом — так всё прекрасно. Наверно, я не спец по бутылкам. Но я ещё потренируюсь. Крикни горничной, пусть ещё пару ящиков приволочёт. Таргенайского и арденийского.

— Послушай, — неожиданно для себя спросил владыка, — а это тяжело?

— Что? — советник на мгновение отвлёкся от очередной бутылки. — Графины в стенку швырять?

— Нет, — Ильм оставил ему пути для отступления, но останавливаться Дерек не стал, — постоянно просчитывать каждую вспышку гнева и каждый удар? Выходить из себя ровно настолько, насколько это безопасно для окружающих?

— Дело привычки, — хмыкнул меч, разглядывая, узор осколков на полу, — не очень. Заставить эту дрянь без кинжала разлетаться так, как надо, гораздо сложнее.

Дерек закрыл за собой дверь и отправился переодеваться, оставляя на полу винные следы.

* * *

Против ожидания, эльфы оказались покладисты, гномы — настроены дружелюбно, так что прекрасно удалось согласовать все торговые контракты без господина Ханта, а разговор со вторым старейшиной третьей южной шахты Нередимадом не обещал сложностей.

Дерек с любопытством рассматривал черноглазого и черноволосого старейшину, не имевшего с владыкой ничего общего, кроме, может быть, прямой линии носа, и пытался определить, через какого сына этот подгорный житель приходится ему потомком. На пятом поколении Дерек сбился со счёта и перестал запоминать пра-пра-…внуков и внучек. Их было слишком много, и не все желали сохранять императорское Але- в своих именах. Но родичей при встречах Дерек узнавал безошибочно — как всегда узнавал всех незаконных детей отца и братьев. Alengtrelled touni. Императорская кровь.

— Аленередимад, — спокойно выдержал его взгляд старейшина, — седьмое поколение через Алетара, и девятое — через прекрасную Алеренину. Именно поэтому для разговора с вами выбрали меня.

Дерек кивнул, давая понять, что слушает.

— Когда, владыка, — посерьёзнел старейшина, — вы последний раз встречали целителя Гозрения?

Давным-давно Дерек называл такие сообщения «подарками на свадьбу» — тогда, когда жил с Талиной. Теперь называть их так не поворачивался язык.

Надо отдать должное Ильму — тот никогда не ошибался в важности вопроса, и потому на заседание совета прибыл немедленно — без малейших следов вина на одежде.

— Не верю! — в сердцах швырнул на стол копию доклада спешно вызванный из Путаря Бучинар. — Ни одному выводу не верю! Вишенка совсем недавно ездила с ним на ликвидацию эпидемии холеры в Таррертанге — что б они там без него делали!

«Недавно» в понятии мага — дюжина с лишним лет. Вишенка уже больше пяти дюжин лет работала в южных землях — занималась предотвращением эпидемий. Гозрений систематически помогал ей — когда те всё же начинались.

— Гозрений — целитель, возможно, он всего лишь пытается создать новый способ лечения, — продолжал возмущаться господин Бартрад. — Это мой ученик, я за него ручаюсь!

Дерек не выдержал — бросил взгляд на Ильма. Тот смотрел на Бучинара — сочувственно и грустно.

— Он целитель! — едва не стукнул кулаком по столу Квадрат. — Он просто не может нанести вред!

— Полностью согласен, — вздохнул господин Хант. — Если не убеждён совершенно искренне, что творит благо…

Потом меч потянул доклад к себе, долго изучал, иногда отстукивая по крышке стола самые сомнительные его строки, и обратился к старейшине с вопросами:

— Мы только два года назад были у вас на ликвидации аномалии во втором южном секторе, и ничего хоть сколько-нибудь необычного не обнаружили. Почему вы решили, что что-то не в порядке?

Старейшина переглянулся с товарищами и пояснил:

— За три дюжины лет в зоне третьей и четвёртой шахт не было ни одного прорыва. Именно это и смущает. К тому же… там начались временные аномалии — некоторые проходчики отсутствовали по пять-семь дюжиниц, после чего утверждали, что только вернулись со смены. Там всё расписано.

Ильм вновь перебрал стопку документов.

— Так сам Гозрений и утверждает, что занимается теорией времени и просит держаться от этих секторов как можно дальше. Район пустынный, на подходах сплошные обвалы, зато плотное схождение магических линий — не самое плохое место для экспериментов. Над ним, правда, Долина Грёз, ну так он очень глубоко и как раз под единственными горами среди долины, так что если аномалии и возникнут — говорящих поблизости оказаться не должно. Он достаточно позаботился о безопасности. Что вас смущает?

— Цель, — побледнел старейшина, — нам непонятна цель. Она, безусловно, благая, но… в мире почему-то почти нет темпоралов…

Старейшина говорил ещё долго, но смысл свёлся к одному — изучению вопроса владыкой на месте.

Особого снаряжения Дереку не понадобилось — в подгорном мире они с Ильмом бывали часто. Карта рек, родников и колодцев, которую Дерек по привычке выучил наизусть, часы, да запас плесени и еды — в основном сушёных водорослей. Проводников им дали троих — из бывших поставщиков продовольствия в резиденцию известного целителя. К ним присоединились два мага — подгорный и из живущих под небом, — на случай если лаборатория оборудована чарами невидимости или отвода глаз.

Продовольствие Гозрению и его подручным, хотя у тех были и свои источники питания, доставляли к одной из пещер южного сектора, откуда маг забирал её наведённым телепортом — доступ к его лабораториям надёжно перекрывали пропасти и водопады, подъёмные мосты через которые хоть и существовали, но практически не использовались. Точно так же осуществлялась и связь с магом — раз в несколько дюжиниц он проверял, не оставлены ли для него сообщения, но на все просьбы старейшин о встрече отвечал отказом, мотивируя это опасностью пребывания в зоне временных искажений для неподготовленных говорящих и невозможностью для него самого оставить лабораторию без присмотра.

С проводниками владыка простился у первого же разлома, и далее спускался с магами вниз по воткнутым в стены светящимся кинжалам Ильма — с мечом не требовались осветительные шары, плесень, верёвки, крючья или гарпуны для ловли рыбы.

Подгорный мир Дерек любил — особенно в сиянии магических шаров, напоминавших луны и звёзды. И зачистка ярусов, и ликвидация аномалий никогда не казались ему тяжкой обязанностью — он помогал бы внукам бесплатно, но Хант был непреклонен — казна должна наполняться, а внуки и правнуки — уважать и не сидеть на шее.

На этот раз они кружили по разломам, непрерывно сверяясь с картой и изучая искажения магических потоков, почти восьмерицу по подгорным часам и подгорному счёту. К концу её Хант крыл гномов отборнейшей эльфийской бранью под мелодию 'Дочки стеклодува' — никаких следов лаборатории Гозрения найти не удалось, хотя занимать она должна была территорию не меньше, чем Академия магии под небом.

Маги то улавливали искажения линий, то снова теряли. Амулеты, чары, нюх, зрение и отражения звуков не давали никакого повода думать, что здесь кроме них есть ещё люди. Живущий под небом маг заподозрил, что дворцовым интриганам срочно потребовалось отправить владыку под горы, дабы решить свои проблемы. Вопрос — кому и какие?

— Никому, — мрачно ответил Дерек, усаживаясь на камень — служба безопасности работала хорошо, несмотря на далеко не самого лучшего главу за последние годы. — Никому. Здесь должна быть лаборатория, и мы не могли пройти мимо.

Лабораторию строили Ренина с Гозрением для своих детей и внуков — тех, кто не пожелал остаться жить под небом. Дерек сам помогал Ренине чертить планы зданий и выбирать способы защиты. Он сам провожал её сюда и подсказывал решения для немагических ловушек — на всякий случай. Целители, не обладающих магическими способностями под горами были обычным делом — Ренина оказалась далеко не худшей. Она и под небом была далеко не худшей целительницей среди тех, кто не обладал магией. Тем более, что многие компоненты зелий и заклинаний требовалось сначала предсказать и просчитать — и занимались этим не обязательно маги.

Дерек бывал здесь: он видел и этот водопад, и эти ущелья — за ними должна быть дорога, а за дорогой — купол. И они прошли там, перепрыгивая с камня на камни, пытались отыскать купол наощупь, и — ничего…

— Тьфу, — сплюнул Ильм, — хорошо хоть деньги на эту лечебницу не наши были! И где теперь их всех искать? Куда он все лаборатории отправил — в прошлое или в будущее? Или телепортировал ещё ниже? Дерек, твои часы что показывают — сколько мы здесь бродим?

— Подгорную восьмерицу, — откликнулся Дерек. Некстати вспомнилось давнишнее предсказание нижнего: «Не стоило тебе спасать своего будущего убийцу…». Нет, нижним нельзя верить.

— Итого — нашу дюжиницу, — подытожил Ильм. — И ничего. Предлагаю ещё посидеть — должен же он выводить свою лечебницу в нормальное время — для людей ведь работает. Хотя, в докладе было — четыре года больных не принимал?

Они разбили лагерь там, где должен был находиться отсутствующий подъёмный мост на другую сторону ущелья — и предались безделью. Дерек тренировал удары бичом, Ильм — выпады и стойки. Маги сплели сеть, замеряющую искажения поля, заставили её светиться красными и зелёными огоньками. Время шло, крутились подгорные часы — но лечебница, которую Гозрений построил когда-то вместе с Рениной, так и не появилась. Закончилось тем, что казначей срезал верхушку ближайшего валуна, сменил меч на кинжал и принялся проводить расчёты прямо на камне. Вскоре к нему присоединились и маги. После длительных споров все трое развели руками и сообщили:

— Всей магической энергии подгорного и надгорного мира не хватит, чтобы телепортировать лабораторию в другое место или вывести в другое время. Можно, правда, сместить время только у купола, но тогда должны были бы начаться и пространственные искажения… Впрочем, такой сильный темпорал мог научиться их подавлять.

Они просидели под горами ещё полдюжиницы и поднялись наверх.

Началась рутинная работа — сбор всей информации по лекарю. Впервые владыка просил помощи Ковена, а не наоборот. В книжные хранилища спустились сыщики Ковена и Департамента безопасности — вычисляя книги, которыми пользовался маг Гозрений за последние полкуля лет. Бучинар с группой учеников засел за работу по анализу данных. Гномы пошли путём простым и прямолинейным до безобразия — попытались связаться с магом и задать ему соответствующие вопросы. Вопросы были заданы, ответ получен: лекарь занимается вопросами времени, почему и отгородился от мира куполом, опасности для окружающих не видит. В случае крайней необходимости готов принять полдюжины больных. Послать агентов под видом нуждающихся в лечении не рискнули — целителю ничего не стоило бы их магически допросить.

В последующие дни Дерек перезнакомился со всеми своими родичами со стороны Ренины — от глубоких старух до новорожденных детей. Нет, они ничего не знают про деда Гозрения. Да с некоторыми он встречался. Когда? Не упомнить. Дед хороший, но давно не появлялся: да и зачем ему — столько потомков, а мага среди них — ни одного…

Ильм носился по стране, выискивая прячущихся от Ковена темпоралов — одного нашёл, даже отправил к месту нахождения лаборатории. Перепуганный маг засёк некоторые временные аномалии на месте предполагаемого купола — и ничего более.

Советник по безопасности и советник по магии анализировали сведения о проблемах, которыми занимался Гозрений. Целитель, фигура заметная, свидетелей нашлось много: библиотекарь при академии, коллеги по работе, друзья и пациенты.

Перебирая ворох бумаг в кабинете, которые ежедневно обрушивали на него советники, Дерек вновь и вновь пытался понять, как можно совместить предсказания гномов незапамятных времён о будущем процветании и современные исследования в области управления магическими потоками. Или вот ещё, трактат о воздействии дурманящего вещества, выделяемого пауком-сенокосцем на восприятие цветовой гаммы гномами, обладающими способностями к магии, и запись разговора со смотрителем библиотеки о чирьях на мягком месте от долгого сидения на табурете, обтянутом шкурой дикого оборотня.

— Как думаешь, чего нам ждать? — меч вошёл тихо, застав владыку врасплох. — Ведь должен он был хоть где-то наследить.

— Нужно самому говорить со свидетелями, — поморщился владыка.

— Согласен, — Ильм присел на кресло у камина, — Дерек, сменил бы ты советника по безопасности. Не умеет людей подбирать. Для мирного времени вполне подходил, но теперь… Поручил работу выдвиженцам, а те ни вопроса задать не могут, ни взглянуть чуть шире на задание… Доклад о шкуре оборотня прочёл уже?

— Ты как всегда прав, — усмехнулся владыка. — Знаешь ведь, когда спокойно, нужных людей найти сложно — проверить не на чем. А ненужные сами лезут всё ближе к власти. Поэтому — с завтрашнего дня опять принимаешь пост советника по безопасности. Заодно посмотрю, толковых ли людей ты подобрал себе в заместители.

Дерек поднялся, потянулся, разминая затёкшие мышцы, собрал бумаги и молча вышел, оставив Ханта у камина.

Через дюжиницу, сидя всё в том же кабинете, Дерек слушал соображения Ильма о том, как и почему целитель и темпорал Гозрений перестал общаться с соплеменниками и занялся неизвестно чем.

— Насколько я смог выяснить, этот твой свойственник уже довольно давно и успешно развивает теорию темпорального выброса. Зачем? Кто его знает. Самый простой ответ — хочет облагодетельствовать человечество. Вот, посмотри, — Ильм бросил на стол перед владыкой потрёпанные свитки. — Он приказал снять с них две копии. Ещё при жизни Ренины. Из них следует, что достаточно мощный темпоральный выброс в нижние миры позволит нашему либо всплыть, либо разделит реальности… ну у меня так получается, — издевательски-скромно добавил господин Хант, — причём всплытие крайне сомнительно, потому что зависит отнюдь не от физических или магических причин, а вот разделение реальностей весьма вероятно… Кто при этом останется в какой реальности и от чего это будет зависеть — вопрос крайне интересный теоретически, но проверять его на практике я б не хотел…

* * *

Джайлем как раз закончил изучать доклады по проблеме подгорного мага, когда в кабинет вошла Амелия, игриво покачивая бёдрами. Алый шёлк плотно обтягивал фигуру, разрезы платья оголяли безупречно стройные длинные ноги, волосы, собранные в высокую причёску, переливались разноцветными огоньками.

Супруга легко волокла за собой двух дюжих стражников, которые не должны были впускать в кабинет никого, за исключением может быть, — маг зябко передёрнул плечами: какое уж тут может быть! — владыки или господина Ханта.

— Не хотели меня пускать, — капризно надула губки Амелия. — Они меня никогда не пускают, но сегодня…

Непринужденно сгребла стражников в охапку и вышвырнула за дверь.

— Я усовершенствовала старое заклинание силы и теперь наши воины смогут играючи справиться с любым противником! — Амелия даже не запыхалась.

Верховный как раз вертел в руках докладную записку господина Бартрада, и поведение супруги как нельзя более гармонировало с приведёнными в ней расчётами.

«Имеет смысл выслать проверяющих во все мелкие города и запретить применение заклинаний выше девятого уровня мощности до уточнения обстоятельств», — гласил один из выводов Бучинара.

— Темно, зажги свечи, — бросил Джайлем как можно небрежнее. — Не могу насладиться в полной мере фигурным вырезом на твоём платье, дорогая.

Амелия, вся в предвкушении признания торжества своего гения и своей почти обнажённой груди, не глядя щёлкнула пальцами в направлении подсвечника. Полыхнуло. Чугунный канделябр гномьей работы растёкся лужицей на каминной полке.

— Ты, я смотрю, и заклинание огня усовершенствовала, — Джайлем ощутил давно забытое чувство готовящейся катастрофы и грядущего хаоса. — Поди вон, и займись заклинанием наведения стройности ног, у тебя с ними проблемы. Это хорошо видно при таком освещении.

Не успела дверь за женой с треском захлопнуться, как Глава Ковена в спешном порядке вызвал к себе всех заместителей и всех страхующих в столице, а также тех, кто был ими когда-либо, или надеялся стать. Отдал приказы о запрете применений заклинаний уровней опасности выше седьмого. Разослал гонцов по всем Академиям, израсходовав на них едва не половину запаса телепортационных амулетов тонкого плетения, почти не вызывающих искажений. Для возвращения обратно потребовал предварительного тщательного изучения работы телепортов. В крайнем случае — скакать на перекладных. Отдав все указания, открыл телепорт, тщательно изучил. Закрыл, применил плетение с пятью слоями защиты — при любых искажениях и всплесках энергии в таком телепорте не размажет. Вот только на лошади доехать едва не быстрее, чем этот телепорт открыть. Дерек примет его, а не Дерек так… встречаться с господином Хантом, в очередной раз занявшим пост советника по безопасности, очень не хотелось… но деваться некуда. Всё-таки не зря всех темпоралов так или иначе уничтожали. И прямая вина светлого меча в том, что тот не дал Джайлему в своё время расправиться с одним из последних. И, похоже, сильнейших. Мало ли, что по негласному правилу все целители неприкосновенны — в данном случае опасность куда больше принесённой пользы.

* * *

Магов пришлось мобилизовать всех — вплоть до учеников седьмого курса. Гномы подняли по тревоге всё мужское население южных секторов и отправили прочёсывать местность и составлять карты ярусов и межъярусных ходов. Хант с Бучинаром отыскали в южных землях ещё двоих темпоралов. Джайлем боялся, что теперь возрастут и их силы, но, похоже, временные потоки не слишком зависели от магических. Дерек, надо отдать ему должное, не размышляя ни удара сердца, бросился просить помощи эльфийского короля. Даэлеренеальдиэриэль, до того весьма холодно принявший самого Джайлема, к владыке отнёсся гораздо благосклоннее, выделив в помощь половину магов королевства. Темпоралов среди них не было, но у эльфов особые отношения со временем, и всего через полдюжиницы они сообщили — сдвинута не лаборатория, сдвинут во времени купол, её защищающий.

То повышающаяся, то возвращающаяся в норму магическая составляющая пока играла им на руку, позволяя без особых затрат строить трёхмерные модели местности под Долиной Грёз, но, увы, никак не влияла на умственные способности магов — Джайлему с Бучинаром, Драгомилом и ещё несколькими теоретиками по-прежнему приходилось самим перепроверять, пересчитывать и обобщать данные.

Глава Ковена плюнул на приличия и сам спустился к месту нахождения лаборатории — естественно, ничего не увидел. Искажения магических потоков под горами были не настолько велики, а в самой Долине Грёз — неощутимы. Временных же потоков он не чувствовал. После дня зимнего солнцестояния им удалось составить несколько приемлемых моделей, по которым можно было с некоторой долей вероятности предсказать результаты темпоральных экспериментов Гозрения. Они отослали бывшему целителю расчёты, и в ответ получили другие — с учётом не только магической, но и временной составляющей. Из них следовало — все колебания магической составляющей должны со временем затухнуть. Из них ещё много чего следовало — если Джайлем умел правильно читать между строк. В частности — если найти точку, момент, в который мир начал падать, то можно воздействовать лишь на этот миг и…

Читать между строк умел не только Джайлем. Квадрат был куда лучшим теоретиком — потому и испугался куда сильнее главы Ковена.

— Реальности должны разойтись, — тут же сообразил Бучинар, — где гарантия, что мы окажемся во всплывающей? И потом, Джай, как тебе идея двойника в неизвестно каком мире — это ты будешь, или всё же кто-то другой? А история — она изменится? По выкладкам — нет, но где гарантия? И смысл — как мир может всплыть, если история не изменится? Что вообще за странная идея — заставить мир всплыть, не изменив говорящих в нём? Ведь если изменятся обычаи — история будет уже не та… ну ты понял.

— Меня больше интересует, что он считает моментом начала падения, — перевёл разговор Джайлем. — Как он его вычислял? По гномьим летописям? И с чем этот момент пересекается у нас, под небом?

— По всему выходит, это был день, когда убрали Стадеша, — отвлёкся от вычерчивания схем Бучинар и швырнул Верховному исписанные листы. — Меня давно этот вопрос занимал, я и с Ренни его обсуждал не раз. Сам перепроверь. Но по летописям эльфов — именно после этого падение замедлилось. Замедлилось, Джай, не ускорилось! Вот в чём проблема!

— Проводника нового нет, а падение замедлилось? — не стал скрывать своих сомнений Джайлем. — Если же он есть — почему эльфы ни разу не проговорились?..

— При Стадеше нижние спокойно бродили по поверхности, — возразил Бучинар, — есть и другие признаки… сам знаешь, что было б, продолжай мы падать. А эльфы — кто и когда этих зелёных понимал? С чего вообще считается, что они должны знать проводника? Чувствовать движение мира? Только потому, что это отражено в летописях и мелодиях? А вдруг это не так?

— Хорошо, — Верховный редко беседовал с третьим по силе магом на темы, не относящиеся к очередной теоретической разработке. Наконец-то представился хороший повод проверить знания Квадрата и подтвердить или опровергнуть собственные гипотезы. Но лучше б его не было, повода. — Что по-твоему вообще служит основной причиной всплытия мира?

— Соотношение ушедших, — как само собой разумеющееся ответил Бучинар, — каждый ушедший наверх тянет мир за собой. И наоборот, естественно. Кто больше, кто меньше, конечно.

— Тогда проще всего перебить всех младенцев? — Джайлему нравились логические провокации, и осознавать, что Квадрата занимают те же вопросы, было неожиданно.

— Ограничение по возрасту, — ни на миг не задумался Бартрад, — скорее даже по развитию до какого-то возраста, к тому же убийство младенца наверняка скидывает нас намного ниже, чем он может вытащить. Несоизмеримо ниже. Вспомни хотя бы, какими прорывами заканчивались жертвоприношения…

— Ладно, — лезть в дебри летописей у Джайлема не было времени, — одному владыке здесь не справиться, придётся и нам униженно обращаться за помощью к эльфам и объявлять всеобщую мобилизацию, вплоть до первокурсников. Может, свяжешься с Вишенкой? Пусть съездит с нами к зелёным — они её уважают…

«В отличие от меня…»

Знать бы ещё где пропадает советник по безопасности…

* * *

Не первое совещание, не последнее. Дерек не был магом — ему оставалось лишь полагаться на их выводы. Что лучше — дождаться обещанного расхождения реальностей, которого может быть никто и не заметит, или расколоть купол и защиту? Раскалывать будут владыка и его меч — кто ж ещё! — если Ильм сможет уловить временны́е сдвиги и подстроить под них клинок. А если нет? Если нет — придётся дожидаться результатов эксперимента рыжего мальчишки.

— Так вот, — вещал белобрысый подгорный маг, поворачивая исписанную рунами сферу, — если начать вскрывать купол здесь, то барьер на дюжина седьмом уровне рухнет, фактически — чревато прорывом нижних уровней…

— Надо остановиться, — в пятидюжинный раз упирается Лунозар, второй заместитель Джайлема. — Если Гозрений нигде не ошибётся, нас вытянет в верхние миры, и мы запросто сможем контролировать весь мир в целом, и не только свой.

Правильно, прищурился Дерек, — и никакие владыки мечей вообще не смогут сюда сунуться. С другой стороны — какова подлинная сила господина Ханта не знает никто.

— А вот если учесть этот сдвиг, — Джайлем спокоен, — нас не то, что не выбросит вверх, нас как бы вниз не утянуло, причём если магическая составляющая будет и дальше так плясать, то ни один страхующий с простейшим заклинанием не справится — и это вообще сомнению не подлежит.

— …нет, расхождение реальностей не так страшно — мы всё равно останемся в этой…

— …вы уверены, что новые миры не образуются каждый миг?

— … что вы называете мигом?

— … целитель не может нанести вред — у них первое правило, вреда не наносить….

— … начнём вскрывать купол — половину Подгорного мира снести может, а так — вдруг у него ещё ничего не выйдет…

— … если б он сейчас толчок на подъём давал — я б подумал, но нанести удар в прошлое…

— …как раз разумно — если искажения и будут, то за столько кулей лет затихнут, а толкать сейчас — к новому эльфийскому королю результат получим….

— … где уверенность, что будущее уже не существует, и оттуда никто не вмешается?

— А перепроверить никак нельзя? — подал голос Дерек, отрываясь от своей копии доклада. — Почему до сих пор такой разброс прогнозов? Две с лишним дюжины вариантов, не считая расчётов самого Гозрения!

— Повторить его выкладки крайне сложно, — нахмурился Джайлем, — нам элементарно не хватает данных. Других — не тех, на которые опирается он сам. Но то, что на данный момент магическая составляющая поднимается рывками, а потом падает — очевидно. Что это опасно — тоже. Вопрос этот рассматривался с момента создания первого объединения магов — то собирались повышать, то понижать. Пробовали, представьте себе. Потом пришли к согласию, то повышение для нашего мира равносильно сползанию на нижние уровни. Что же до того, что Гозрений на неё не влияет — либо лжёт, либо где-то просчитался…

— Либо это результат затухания временного удара, — вмешался Бучинар, — дошло до нас — уровень поднялся, затихло — упал, то есть реальность уже меняется… как бы ещё проверить — истинные у нас у всех воспоминания, или ложные? Все помнят, что моё прозвище Квадрат?

— Думаю, — чуть улыбнулся Драгомил, — некоторых искажение прозвища во временном потоке только бы обрадовало.

Владыка не позволил себе даже скользнуть взглядом по Верховному магу.

— Многих бы обрадовало, — рассеянно бросил Ильм, — но хотелось бы всё ж решить — делать-то что будем? А то как бы прозвища ещё хуже не стали…

Интересно — каково это, измениться, и не заметить? Мир пойдёт другим путём, владык… владык в нём не будет, и тогда — он должен оказаться дома, забыв всё… Не было этих полутора кулей лет, не было? Талины не было? Или память останется? Или будет казаться, что снился сон? Рыжий мальчишка утверждает: удар затихнет, и — ничего не изменится. Даже составляющая вернётся на место. Зачем тогда вообще что-то предпринимать?

Миры разойдутся. Вместо одного станет два, или три, или… Но творить миры дано лишь Единому. Да, но кто сказал, что человек при этом не может быть орудием?

Джайлем медленно-медленно заставляет возникнуть над столом карту страны: Жемчужные, Долина Грёз, реки, море, кордон перед южными землями. Дерек ловит на себе взгляд главы Ковена — тот следит за владыкой боковым зрением. У мага есть ещё предложение — и, владыка, кажется, даже знает, какое. Он и сам над этим думал…

— Есть… — Джайлем тянет слова, — ещё одна… возможность. Если, допустим, начнётся эпидемия, которую не смогут одолеть Тревилер с Вишенкой, то… Гозрений в помощи не откажет. А там… маги с темпоралом не справятся, но вы… владыка… вполне можете застать его врасплох.

— А он поверит, что началась эпидемия? — сомневается Лунозар.

— Я сказал — если начнётся, — с нажимом повторяет Джайлем, — сразить темпорала наверняка — возможно, лишь застав врасплох. Идеально — если он поглощён лечением. Но и тогда бы я не рискнул… в любом случае… оспа или чума — безопаснее экспериментов темпорала.

Дерека опередил Ильм: кинжал, вонзившийся в стол прямо перед главой Ковена отливал свинцом и более напоминал короткий тяжёлый меч.

— Я полагаю, ты сам знаешь ответы на все вопросы, — неторопливо и спокойно сообщил магу советник по безопасности.

— Да, — задумчиво согласился Джайлем, наблюдая за кинжалом в столешнице. — Вполне возможно, у Гозрения есть хорошо проинструктированные помощники. И половину населения уморим, и купол всё равно вскрывать придётся, уже во время чумы. Надо заняться построением моделей, составить три… нет, лучше две схемы действия, и… разбираться с магом придётся уже вам, владыка, и вам, господин… Хант.

Глава Ковена перевёл дыхание и продолжил:

— Но позволю себе напомнить, господин советник, как больше куля лет тому назад вы запретили мне… вмешиваться… в… учёбу… этого мага. Согласитесь — я был прав. И, если б не ваша тогдашняя вспышка, — сейчас бы у нас проблем не было.

— Угу, — легко согласился Ильм, — а если бы вообще превентивно убить всех, кто мог создать проблемы, то в этом зале сейчас никого бы не было. Как, впрочем, и во всём мире. Перестань скулить и займись моделями.

Джайлему немалых усилий стоило не швырнуть в господина Ханта шар или молнию. Даже ноющие до сих пор рёбра и пальцы — воспоминания, всего лишь давние воспоминания, но не обращаться же Верховному магу за помощью к целителям по изменению памяти и восприятия! — удерживали его с большим трудом. Если б он был уверен, что у Гозрения всё получится, если б он только был уверен… Увы, до сих пор одиночки не смогли создать ничего путного. У Гозрения, правда несколько дюжин помощников, но…

— Ну почему, — неожиданно вклинился Лунозар. — Есть более простой и щадящий вариант.

Джайлем сделал вид, что с интересом прислушивается ко второму заместителю заведующего кафедрой теоретической магии — это был единственный способ достойно отвести ненавидящий взгляд от господина Ханта и скрасить неловкость ситуации. Кто же знал, что с этой тварью придётся сталкиваться чуть ли не каждые два дня! И нет, чтоб принять облик клинка и не давить своим видом на собравшихся магов…

— Слушаем вас, — учтиво улыбнулся глава Ковена, изо всех сил изображая, что кинжал в столешнице самое обычное дело. — Что такого вы можете предложить, до чего не додумался ваш непосредственный начальник или, допустим, господа Драгомил и Бучинар?

Кинжал исчез.

Ничего путного маг предложить не должен, хотя организатор и неплохой, но зато он отвлёк внимание от непристойной выходки советника по безопасности.

— Поглотители, — просто ответил Лунозар. — Всего лишь поглотители по схеме Эревина Стида. Они позволят нам удержать любой всплеск энергии, и без особых побочных последствий пережить любое магическое вмешательство.

Верховный похолодел — и остановил бы идиота любой ценой, вплоть до броска молнией, да Хант только что проделал подобное с ним самим. Не поймут. И заклинание молчания будет тут же считано. Не поймут. Решат — Верховный готовит очередной заговор. К тому же владыка с мечом уже успели изобразить заинтересованность и дружно развернулись в сторону мага.

— Продолжайте, — любезно бросил Аледер.

Глава Ковена лихорадочно перебрал в памяти все выходки владыки за время правления — включая давнюю расправу над Узленгом и подмену Ренины Цветаной. Чего ждать от правителя, который не погнушался прикрыться чужим ребёнком? Ну пусть прикрыть чужим ребёнком своего… хотя даже и не своего… Лунозар уже начал говорить, а Джайлем всё искал выход. Надо было уничтожить архивы — но будет куда хуже, если способы поглощения начнут искать заново. С другой стороны — нужно ли знание, которым всё равно нельзя пользоваться? А до способов Эревина, глядишь, и не додумаются…

— Нам будет достаточно двух дюжин осуждённых преступников, — утверждал маг, — достаточно расположить их в последовательности Эревина для двух дюжин, и одновременная активация поглотит любые выбросы и стабилизирует состояние пространства в трёх днях конного перехода от Долины. Если же растянуть процесс во времени или увеличить количество осуждённых — то и в полудюжине дней. Для нашей страны и эльфийских лесов — более чем достаточно.

— Вы полагаете, это сработает? — судя по интонациям, владыка был заинтересован — и только. Верховный втянул ноздрями воздух — увы, Аледер носил искажающие запах амулеты, и судить о его настроении было сложно.

— Наверняка, — уверенно подтвердил маг. — Думаю, найти две дюжины приговорённых к смерти труда не составит.

— Скажите, — владыка по-прежнему проявлял вежливое внимание. — А у Эревина ничего не говорится о том, что можно обойтись меньшим количеством людей, заменив их добровольцами?

Лунозар кивнул. Владыка продолжил расспрашивать дальше:

— Или, допустим, не добровольцами, а девственницами или младенцами? Трёх младенцев, одной девственницы и одного мага-добровольца нам не хватит?

Насмехается, чуть полегчало Верховному, но это не значит, что предложение с преступниками будет отвергнуто — в конце концов до заключения договора с вампирами их диких сородичей приманивали именно на осуждённых добровольцев… да и теперь ими же кормят. Интересно лишь, откуда у владыки столь точные сведения о подробностях засекреченной теории — от господина Ханта? И с какой целью светлый меч делился с правителем этими знаниями? Откуда сам знает, понятно, прекрасно помнит те времена, а вот зачем с владыкой делился…

— Нам хватит т-троих из перечисленных вами, — не стал скрывать Лунозар, — в любом… эээ… составе. Треугольник всё равно выложить придётся, меньше чем тремя… эээ… точками не обойтись…

— И вы готовы стать первым добровольцем? — улыбнулся Аледер.

Маг побелел. Потом сцепил пальцы и выдохнул:

— Да. Но, считаю, что лучше обойтись преступниками — это в наших традициях. Диких вампиров всегда ловили на смертников.

— Да, но для них это был шанс спастись, — не выдержал Бучинар. — Чувствуете разницу?

Лунозар пожал плечами.

— Возможно, если пообещать им славу или… — маг задумался, — лёгкую смерть, то мы наберём добровольцев и среди приговорённых преступников, что очень сильно увеличит поглотительную способность… Младенцы, владыка, пусть даже и больные, это всё-таки… И добровольцы — зачем, если можно избавиться от разбойников? Всё равно казнить, так не всё ли равно — как? К тому же в этом случае мы сможем обойтись без поддержки эльфов.

Дерек молчал, краем глаза пытаясь уловить реакцию Главы Ковена. Джайлем, похоже, способен был думать лишь о давно исчезнувшем кинжале господина Ханта — видимо, до сих пор советник не позволял себе подобных выходок в сторону Верховного. Значит ли это, что, в отличие от бросков кинжалами, к таким рассуждениям подчинённых Верховный маг был привычен?

Согласно летописям и собственному опыту, на родине маги императорского двора часто давали подобные советы, так что все мыслимые и немыслимые аргументы Дерек знал наизусть. Возможно, кто-нибудь из правителей и последовал бы советам магов, но Предстоящие всегда были непреклонны, каждый раз обещая поднять мятеж среди паствы и оставить правящую династию без поддержки. Сколь ни продажно было большинство Предстоящих, сколь ни часто меняли их императоры, сколь ни ставили на ключевые посты своих агентов, в том числе и с магическими способностями, — в этом вопросе служители Единого не уступали никогда. Даже те из внедрённых, которые обязаны были подчиняться лично императору. Что-то менялось в агентах после нескольких лет работы в храмах, хотя разведка и не нашла никаких особых способов обработки их сознания. Что-то, что заставляло их скорее умереть, чем поддержать магов…

Здесь же подобное предложение Дерек слышал впервые — и никак не мог понять, как реагируют маги, за исключением подгорных, которые расширившимися от ужаса глазами уставились на Лунозара. Ильм, кстати, должен был бы прочитать владыке лекцию по этому вопросу ещё несколько дюжин лет назад, но… меч слишком много чего не считал нужным разъяснять. Дерек попытался поймать взгляд господина Ханта, но тот слушал мага, не обращая внимания на владыку.

— Верховный, — решился Дерек, представив, что «сам знает ответы на все вопросы», — что вы можете нам сказать по поводу выступления вашего… подчинённого?

— Исключено, — равнодушно пожал плечам Джайлем, — господин заместитель заведующего кафедрой теоретической магии слишком молод, чтобы осознавать отдалённые последствия такого шага. Мы выиграем дюжину, пусть несколько дюжин лет, а потом… страна рухнет. Проверено на практике. Господин Лунозар прочитал теорию, но не добрался до приложений, объясняющих, почему ей не пользуются.

— Страна так и так рухнет, — возмутился маг, — шансов, что она рухнет сейчас вполне достаточно. А так мы выиграем, как вы сами сказали, не менее дюжины лет — у нас будет время подготовиться.

— Исключено, — повторил Джайлем. — Это как с теми преступниками — будучи приманкой для вампиров, они ещё могут спастись. В вашем случае — шансов у них не будет никаких. Как и у нас, прими мы ваше предложение.

— Согласен, — поддержал Дерек, — думаю, отвлекаться больше не стоит. А вам, Верховный, следовало бы заняться… обучением ваших подчинённых. Чтобы впредь читали трактаты вместе с приложениями.

Хорошо, что Главу Ковена не придётся убирать сразу после заседания. Вопрос, кого поставить на его место, снова отошёл на дальний план.

Джайлем чуть поклонился. Убрать Лунозара в ближайшее время не получится, но когда начнётся штурм, или запляшет магическая составляющая… никто не станет выяснять, что случилось. А если станет — им будет сам Глава Ковена, кто оспорит его вердикт?

Глава 45. Эльфийские узоры

— У нас неприятности, ты в курсе?

— Ещё какие. Я собирался к тебе завтра.

— Ты там был?

— Да.

— Я тоже. Ты как туда попал?

— А ты?

— По своим дорогам.

— Вот и я оттуда — едва не заблудился.

— Я сама чуть не заблудилась, тропинок почти не видно. Почему ты не убил его?

— Убил? Шутишь? Я…, все последние ночи как идиот пытаюсь материализоваться под этим долбаным куполом! Как ты думаешь, откуда у нас трехмерная схема кокона?

— Но ты можешь туда проникнуть! Под купол! Тогда почему…

— Да,! Я могу туда проникнуть! Могу! Я…… не могу там материализоваться! Вообще никак! Неужели ты думаешь, что если бы мне удалось вытащить клинок хоть на пол-ладони, у нас ещё были бы проблемы? Я его и на волос вытянуть не в состоянии! Мало того, чтобы сдвинуться там с места нужно уйти и войти заново — и это не слабая задача!

— Это что же надо сделать, чтобы ты не мог материализоваться? Стоп, а энергетическая форма?

— Я что, хоть раз давал повод считать меня идиотом? Когда я говорю материализоваться — имеется в виду любая форма, способная влиять на материальные объекты внутри кокона. Так вот — я их вижу, но не могу нарушить их работу… Иди туда и сама попробуй!

— Э… ну я в общем это… аналогично… видеть — вижу, а влиять…

— Ну так и что ты мне на мозги капаешь? Если сама….

— Ладно, извини. Но ведь это значит, что он ставил защиту конкретно от нас?

— Возможно. Или это побочный эффект, которого он сам не ожидал. Если защита состоит в том, что время течёт с опережением и с запозданием в соседних точках… Находящиеся внутри люди ничего не замечают… пока, а вот как это скажется на них в дальнейшем… А я не в состоянии заставить своё тело подстроиться под эту разность. Будь я изначально внутри — приспособил бы клинок под перепад без проблем, но всего себя и сразу — никак… Максимум — лезвие на треть волоса, и то получается, что оно пересекает больше дюжины текущих с разной скоростью и в разном направлении потоков… поди его синхронизируй из другого измерения-то…

— Ты что, купол с артефактом не расколешь?

— Купол? Запросто. Ещё и телепортировать успею. Только тут всё снесёт к лешим. Выброс-то неконтролируемый будет. Пойдём?

— Я знаю, лап, это я так. Но ведь ты его в любом случае расколешь? Лучше уж так, чем никак.

— Лучше, чтоб никого не задело. Пойдём?

— Не переживай, ты просто слишком привык к собственной неуязвимости. Иногда полезно встряхнуться…

— Я бы и без этой встряски прекрасно обошёлся. Мне, знаешь ли, и так хватает. Блин, столько лет — и всё вампиру на один укус из-за какого-то…

— Ладно, не заморачивайся хоть сегодня. Всё обойдётся. Правда. Пойдём наверх.

— Я вроде ещё в состоянии тебя донести.

— Так что тогда время тянешь?

* * *

Секретарь принёс два графина «Миэлиариалитииэль» и хрустальные подгорные бокалы. Очень хотелось показать Вишенке оранжерею — но привыкшая жить под небом магичка не оценит. Что для неё подгорная оранжерея — она видела сады южных правителей.

— Ну вот так, — разлил он вино по бокалам, — как видишь, опасности в любом случае никакой. Сдвиг направлен в прошлое, если всё получится, для нас ничего не изменится — возникнет цепь отражений.

— Круги на воде, — кивнула Вишенка, — камень упал, круги идут.

— Нет, — поправил Гозрений, — камень будет всплывать, а круги — создавать опору. Когда отражений станет достаточно Падающий остановится. С нами эти реальности связаны никак не будут.

— И людей в них не будет? — уточнила Аремиилиннь.

— Откуда? — он налил ей ещё вина. — Все возникшие миры — лишь тени.

Вишенка вновь изучила схему. Подошла к парящей посреди лаборатории модели.

— Знаешь, — опечалилась она, — я впервые жалею, что не занималась всеми отраслями сразу, как Джай или Квадрат. Хотя всё равно здесь нужен темпорал, а их у нас… Но чисто логически: эти отражения будут падать быстрее нас, ведь так? Тогда что произойдёт, когда они перейдут границу, откуда уже нельзя всплыть?

— Ничего, — Гозрений слегка развернул изображение, заставляя отражения падать быстрее, — исчезнут. Но нас остановят.

— И как отреагирует на это нижний мир? — продолжала настаивать Аремиилиннь.

— Никак, — Гозрений вернулся на место, — он этого не заметит.

Вишенка занялась улитками, водорослями и грибами — подгорную еду она попросила сама, и теперь с интересом изучала. А вот хорошего вина здесь не производили, и он не рискнул предложить госпоже Теарлиинь настойку из водорослей или вино из плесени.

— Понимаешь ли, — улитки, похоже, ей даже нравились, — большинство опасается, что именно эти отражения послужат не опорой, а, наоборот, якорем… впрочем, ты читал всё это. И даже возражал, что так бы и было, если бы не сдвиг по времени… Я целительница, Ре, и ничего в этом не понимаю, но меня пугает, что так же считают и Хант с Роксаной.

— Ты так хорошо с ними знакома? — на его памяти она встречалась с этой парой лишь на балах и в эльфийской опере, но за столько лет многое могло измениться.

— Нет, — развеяла его опасения целительница, — встречались, но давно…

— Давно хотел показать тебе, — смутился Гозрений, — но не таскать же её было с собой во время эпидемий…

Так умеют делать только эльфы — гравировки на страницах книги переливались, каждый раз рождая новую картинку, но… эльфы не создают такого. Или прячут столь тщательно, что другим говорящим никогда этого не увидеть.

— Лиэрн достал? — Вишенка почти не сомневалась в этом.

— Нет, — Ренни с трепетом наблюдал, как она перелистывает страницы — из сплава почти невесомого, но прочного. — Ульрика просила проверить дом Улара в Тальне — искала тайники. Там и нашли.

— Подлинник? — дотрагиваться до страниц было и страшно, и невыразимо любопытно.

— Копия, — с сожалением ответил Гозрений, — а вот мастера для неё помог найти Лиэрн. Но очень хорошая копия. Которой из дочерей Ульрики достался подлинник, и где он сейчас, я не знаю. Король и наместник хотели его выкупить, но Ульрика тогда отказалась.

— Да, — Ренни всё ждал от неё ответа, а она всё не знала, что сказать, — даже эта копия стоит больше, чем всё драгоценности Улара. Не за ней ли охотились грабители?

— Мы думали об этом, когда нашли, — Гозрений смотрел на рисунки через её плечо, — вряд ли. О книге никто никогда не слышал, а Улар и так был богаче всех в Тальне.

Он, видимо, устал ждать и добавил:

— Пролистай, там движущиеся картинки.

Топь шевелилась. Испарения то тянулись вверх, то прижимались к трясине, принимая облик ночных кошмаров — столь одинаковых у всех говорящих. Останки древних существ всплывали со дна и предавались утехам плоти. Таким, что привыкшая ко всему целительница тут же пожалела о съеденном угощении. Не к месту подумалось: как бы отреагировал Верховный?

Но женщина в книге смотрела по сторонам со спокойным и ровным любопытством, безошибочно перепрыгивая с кочки на кочку. Нет не с кочки на кочку… ступая по накрывшей топь сети, узлы и ячейки которой знала или легко находила. Женщина прогуливалась — безо всякого отвращения, а, может, и с удовольствием…

Теарлиинь глотнула эльфийского, пожалев, что это не самогон из водорослей и плесени, пролистала ещё раз.

— Хотелось бы увидеть оригинал, — это всё, что она могла сказать на данный момент. — Объяснений же я тебе найду дюжину. Например — месть отвергнутого возлюбленного. Согласись, крайне странно, что эльф потратил столько сил и времени на создание того, что выглядит столь неизысканно. Обвинять госпожу Роксану в некромантии я бы не стала.

Гозрений молчал, перелистывая страницы и вновь заставляя шевелиться утопленников на рисунках.

— Нынешний владыка оказался очень устойчив, — медленно начал он, — такого долгого правления летописи не помнят. Но где уверенность, что при столь длительном пребывании в нашем мире не начнёт меняться его меч? Тем более в обществе женщины, которая способна свести с ума кого угодно? Я бы не очень доверял утверждениям этой пары. И… скажи, что может толкнуть говорящего бродить по таким местам? Ты бы… смогла спокойно ходить по этой трясине?

Аремиилиннь взглянула на целителя — нет, теперь уже темпорала.

— Ну почему, — улыбнулась она, — я знаю мага, который во время эпидемия чумки среди оборотней облазил все городские помойки и обошёл все поселения, особенно те, что стояли на болотах. Я ещё помню, как ты убеждал, что если хоть один заболевший щенок окажется из говорящих и сможет перекинуться обратно — всё было не зря. И ведь оказался прав. Ты не помнишь, как тащил полуживых щенков со всей округи, Ренни?

— Да, — согласился он, — я знаю, всё может быть не тем, чем кажется. Я перепроверю. Как только получится, вернусь к целительству.

После зрелищ в книге есть не хотелось, и она попросила его показать оранжерею. И лечебницу — та ещё работала, хотя и не в полную силу. И они ходили, и любовались растениями, и рассуждали об их применении в целительстве, и рассматривали схемы заклинаний и пробовали зелья, и она всё думала: а вдруг всё же прав он, не Мих, не эльфы и не Ковен?

Выход из лаборатории он открыл легко — и понять, как недавний ещё ученик это делает, она не могла.

— А если ты ошибся? — завтра, нет, прямо сейчас она пойдёт к Миху и сделает всё, чтобы тот оставил Гозрения в живых. — Владыка и Ковен считают иначе — тебя остановят.

— Они не пересекут границу сдвига, а любой удар уйдёт в прошлое — там уже не наша реальность, — он был так уверен в себе…

— Ты недооцениваешь господина Ханта, — она сделает шаг, и выйдет туда, где время течёт чуть иначе, и оставит в одиночестве одного из самых сильных магов, того, к кому относилась почти как к сыну. — Тебя убьют, а я не хочу этого. Подумай, может целителем ты затормозил бы падение надёжнее?

Он покачал головой.

— Если Падающий окажется ниже границы — он уже не всплывёт. Я знаю, что могу его остановить. Я темпорал, и я могу, Аремиилиннь. Кем я буду, если не сделаю этого?

— Ладно, — ей даже удалось улыбнуться, — ты только проверь всё ещё несколько дюжин раз. Ведь всё может быть не тем, чем кажется.

Её не хотелось уходить, и оставлять его одного. Она попросит за него — но поможет ли это?

— Подожди, — сказал он вдруг, я быстро.

Принесённый им заплечный мешок был достаточно объёмист.

— Держи, — сказал он, — всё, что я успел наработать с последней встречи. Копии, понятно. Только целительство… немного, но есть интересные намётки.

Тоннелями и огромными залами он проводил её до границы временных искажений. Сначала она отнесёт записи, а потом отправится просить за своего ученика.

«… со своей стороны гарантирую безопасность и попытку понимания. А.Т.» — Гозрений ещё раз взглянул на затейливую роспись — отголоски древних рун, которыми когда-то писал народ Аремиилиннь. Не обманула — даже зная о планах владыки и Ковена.

* * *

Всю осень и зиму Дерек пытался встретиться с Гозрением — через магов, общих потомков, лекарей. Им удалось обменяться несколькими письмами — Гозрений был вежлив, делился выкладками и расчётами, из которых следовало, что мир неизбежно скатится на нижние уровни, если немедленно не предпринять никаких мер. Волноваться не стоит, убеждал маг, темпоральная защита — лучшая из всех возможных, в случае неудачи все искажения магических потоков пройдут мимо — потому что окажутся в прошлом, никак не влияющем на нынешнюю реальность. Скачки же магической составляющей предсказуемы и не несут особой опасности, наоборот, при грамотном использовании позволят повысить урожаи и снизить заболеваемость. Расчеты повышения урожайности прилагались. И издёвкой, похоже, не были.

Ковен бросил на изучение проблем времени всех магов-теоретиков. Цель была не столько опровергнуть или подтвердить полученные из под гор гипотезы, сколько выиграть время на создание мер защиты. Гозрению с той же целью в огромных количествах слали специально разработанные вопросы: если мы установим в Долине Грёз дополнительные защитные артефакты — не станет ли хуже? Не посмотрите ли вы схемы защиты? Что будет, если искажения не уйдут в прошлое? А если уйдут, но это прошлое рано или поздно пересечётся с настоящим? А вы уверены, что оно уже не пересеклось? Зачем тогда ваш эксперимент, если в прошлом он уже удался? Чего следует ожидать, если…

Пока шли письменные баталии, гномы обрабатывали информацию, полученную от шпионов, которых всегда засылали в окружение любого подгорного мага, вынужденного так или иначе работать с помощниками. «Обычная предусмотрительность», — пожимали плечами старейшины и секретари совета, — «мы не привыкли доверять магам».

Агентов в Ковене было предостаточно и у самого Дерека, но Подгорный мир он упустил из виду — всегда считалось, что живущих под небом проблемы гномов не касаются.

После дня весеннего равноденствия маги построили наконец модель лаборатории Гозрения, не противоречащую эльфийской, и занялись выискиванием способов уничтожения артефакта.

Как попасть в лабораторию, Ковен так и не выяснил, зато нашёл, как заставить артефакт сработать на стандартный магический выброс вместо темпорального: требовалось нанести на поверхность замысловатый узор, напоминающий эльфийские гравировки на кубках — те, где сюжет зависит от угла зрения.

Эльфы пришли к такому же узору — и Дереку с Ильмом пришлось учиться наносить гравировку. На взгляд владыки рисунки ничем друг от друга не отличались, меч же сразу уловил разницу — и однозначно встал на сторону эльфов. В результате владыке пришлось осваивать два начертания — один для предъявления Ковену, другой — для работы. Отличались они несколькими штрихами и завитками, и именно в этом и состояла сложность — слишком похожи. Вопрос, кому доверять, перед владыкой не стоял.

Гравировщик из владыки получался не очень — в отличие от меча, привыкшего украшать клинки. Сначала Дерек тренировался на свинцовых шарах — по донесениям артефакт был именно шаром или сферой, потом — на стальных. Каждый раз, когда господин Хант принимал облик меча, узор у владыки выходил идеально, но стоило Ильму отойти — рука принималась выводить совсем иные загогулины: жёсткие, угловатые.

— Зачем, — не выдержал однажды Дерек, — я всё это заучиваю? Ты же будешь внутри — твоих умений вполне достаточно?

Ответ Ильма был прост:

— На случай, если я уже не смогу помочь тебе, владыка.

Дерек взялся за обучение с утроенным упорством: сутки напролёт выцарапывал руны — правой рукой, левой, обеими, с завязанными глазами, в уменьшенном и увеличенном масштабе, кинжалом, мечом, стилом и иллюзией гномьего пера, радуясь лишь тому, что сферы не рвутся, как рвалась бумага, когда он учился писать. Стоило закрыть глаза — перед ними всплывали руны. Он наносил их даже во сне — и не знал, было ли тот сон влиянием меча или его собственным.

Миг, когда ему трижды удалось правильно нанести гравировку, всё же настал. Дерек отошёл на шаг, невольно залюбовавшись работой.

— Молодец, — одобрил меч, наблюдавший со стороны. — Теперь бери клинок и попробуй снова.

И исчез. Дерек потянул меч из ножен и принялся за новую сферу.

Клинок вибрировал. Клинок вырывался из рук. Клинок норовил увести линию вбок или спрямить узор. Он выламывал кисть. И наконец — раскалился, полыхнув белым пламенем.

— Сдурел?! — не выдержал Дерек. — Что с тобой?!

Ильм возник рядом, критически осмотрел переплетение линий.

— Видишь ли, — невозмутимо разъяснил он, — если с ума сойдёшь ты — я управление удержу. Но что ты будешь делать, если свихнусь я?

Следующие дни превратились в пытку — владыка радовался лишь тому, что обожжённая кожа на ладонях восстанавливалась достаточно быстро. В итоге Дерек пожертвовал плащом — памятью о былом доме. Сшитые из него перчатки Ильм тоже умудрился пожечь, но не все, и опытным путём они установили, что в них Дерек получает небольшой выигрыш во времени. В паре с обезболивающими и противоожоговыми зельями перчатки должны были помочь. «Если заклинания не откажут и зелья не начнут работать в противоположную сторону», — мрачно добавил меч. Хотелось думать, что тот перестраховывается.

* * *

Джайлему везло — ни эльфы, ни Хант не нашли отличий в начертании рун. Если Дерек не доведёт узор хотя бы до половины, смысла в тех нескольких линиях уже не будет. Если же доведёт… конечно, владыке может повезти. Никто не знает их истинной силы и живучести. На этот случай… на этот случай надо будет убрать маяки из лечебницы — мало ли как изменится магическое поле, они могут и не сработать. Выброс в лес или пустыню — совершенно нормальный результат при такой пляске всех потоков.

Верховный в очередной раз перечитал требования, стараясь не глядеть на собеседников.

— Ну всё, Джай, — не выдержал Хант, — сколько лет спорим, доспорились уже едва не до запрета на магию. Начинайте понижать составляющую, всё готово аж со времён не упомню какого владыки…

Можно подумать, Джайлем сам этого не понимал. Но понизится составляющая — с мечом и три куля боевых магов не справятся, спокойно сможет объявить себя единоличным правителем или проводником.

Верховный пожевал губами.

— Вы правы, — согласился он. — Понижение магической составляющей позволит избежать в будущем инцидентов, способных снести более, чем пару деревень. Ковен… согласен. Но вы учли угрозы постоянного голода и эпидемий, если маги начнут слабеть?

— Значит, — вмешался Дерек, — все силы бросите именно на эти вопросы. Возьмите пример с гномов — лекарства, добытые из растений и минералов, у них распространены куда более заклинаний. Ищите вакцины. Ищите лекарства. Ищите удобрения. Выводите новые сорта растений. Поощряйте лекарей без магических способностей. Всё решаемо. Гномы одними водорослями и улитками питаются — и детей у них в разы больше, чем у живущих под небом.

Всё решаемо, согласился Джайлем. Всего лишь отдайте свою власть и деньги в руки обычных деревенских знахарей. Хорошо, «прекрасную огненноволосую Алеренину» в пример не привёл…

— Ещё вопрос, — перевёл он разговор, — как разрушить управляющий артефакт, вы выучили. «И выучили в том варианте, который предложил Ковен?» Но до сих пор никто не может попасть внутрь лаборатории. Как вы намерены туда проникнуть?

Господин Хант безмятежно уставился прямо в глаза Верховному магу. Джайлем усилием воли отогнал подозрение, что это существо способно читать мысли. Вряд ли. Это всего лишь опыт — очень долгий опыт общения с людьми. С врагами. Разве любой маг не может в большинстве случаев спрогнозировать реакцию и слова собеседника?

— Не волнуйтесь, — улыбнулся советник по безопасности, — попасть внутрь проблем не составит. Давайте лучше ещё раз посмотрим, как пойдёт удар.

Не заметили, перевёл дыхание Джайлем. Эльфы не заметили — иначе меч давно устроил бы ему очную ставку с эльфийскими колдунами.

— Как видите, — начал он в который раз, — здесь у нас Долина грёз, очень удачное место как для магических экспериментов, так и для военных сражений. Горы, ущелья, подземные ходы. Накладываю на неё сетку магических узлов, — над картой раскинулась красная сеть с неравными ячейками, один узел в которой мерцал зелёным, — понятно, что на изумрудный узел приходится как раз наибольшее схождение потоков, именно здесь Гозрений и обосновался… Приблизить участок?

Сеть начала искажаться, разгораясь всё ярче, накрывая долину и прорываясь вниз, под карту, оранжевыми всполохами. Джайлем уменьшил масштаб, позволяя оценить взаимодействие с линиями южных земель.

— Джай, — хмыкнул господин Хант, скептически разглядывая модель, — вы бы карту-то свернули, так же абсолютно не ясно…

— Как? — Джайлем был занят переносом расчётов на карту. — К вам?

— Нет, сначала в цилиндр, а потом в шар, — Ильм даже не скрыл издёвки в голосе, — не слышали о такой гипотезе?

Насмехается. А зачем? Что советник выяснил такого, что позволяет себе шутить на столь серьёзном совещании? Карту ему сверни в цилиндр… рёбра и челюсть заныли отнюдь не забытой болью…. Ничего. Если всё пойдёт как надо, эта тварь за всё расплатится.

— Вы что, верите в этот бред? — маг старательно изобразил удивление. Хочет меч обсудить бредовую гипотезу — пусть. Лишь бы узор на сфере сопоставлять не лез, хотя там всего-то по два завитка в третьей четверти и два чуть сдвинутых угла под конец, совершенно допустимые отклонения в написании рун. — А зачем она нам в данный момент? Какая разница, какой мир рассматривать — плоский или круглый, если падать мы всё равно будем вниз, к ловцам? И вообще, господин советник, вам что, никогда не доводилось телепортировать в миры чуть ниже? Или вы ничего не помнили после телепортации?

Судя по древним летописям, телепортация в нижние миры сильно напоминала падение, в средние — полёт по горизонтали с небольшим уклоном вверх или вниз, а вот наверх — всплытие со дна реки. Господин Хант пожал плечами, никак не отреагировав на колкость главы Ковена:

— Ладно, давайте дальше…

Маги спорили, Дерек хмурился, господин Хант открыто изучал всех — не особенно задерживая взгляд на Джайлеме — и выглядел достаточно спокойным.

— Ещё вопрос, — эту речь Верховный поручил Свияду, казначею Ковена, — нам нужны поглотители энергии, лучше на основе алмазов, с расчётом, чтобы искажения не вышли за пределы Долины Грёз. Иначе — не ясно, что случится с эльфийскими лесами.

— В чём проблема? — удивился владыка. — Подгорные жители и эльфы согласны предоставить вам любое количество драгоценных камней.

— Этого мало, — возразил Свияд, — господин Хант, как насчёт запасов «Тропинки»? Ваши камни имеют превосходную огранку, что немаловажно при создании поглотителей.

Советник по безопасности равнодушно пожал плечами:

— Разрешаю, но под стогую отчётность. Останемся живы — не пробуйте мне доказывать, что все артефакты рассыпались в пыль. По каждому дадите подробный ответ, и вернёте все уцелевшие — причём в качестве артефактов, не снимая наложенных чар.

Если останется хотя бы треть камней, подсчитал Джайлем, убытков «Тропинка» не понесёт. Значит, надо вернуть не больше одной дюжинной.

— Мало того — требуется выселить всех вампиров за пределы территории поражения — если магические потоки исказят блоки на кровь…

— Вампиров отослать не проблема, — перебил его представитель гномов, — им питаться не надо. Где вы намерены расселить нас? И что, если до зимы мы не сможем вернуться домой?

Землянки, временные убежища и шалаши уже спешно строились за северными склонами Жемчужных, о чём и сообщил гному владыка, добавив:

— Где жить и чем вас кормить мы найдём, сложности в том, что большинство из подгорных жителей начнёт задыхаться под небом — от запаха цветов и деревьев. Начнёт сходить с ума — как только увидит небо. Нам нужны будут маги, способные снять все эти симптомы. Но если заклинания перестанут работать…

После долгих споров решили вернуться к первоначальному плану: эвакуировать гномов небольшими партиями с завязанными глазами, надеясь избежать паники, и поставить как можно больше шатров и натянутых на деревья и столбы полотнищ, не позволяющих глядеть вверх — на небо.

— Скажите, — поинтересовался вдруг владыка, — а что будет, если к чёрному единорогу энергия начнёт поступать неограниченно? Допустим мне не удастся ликвидировать артефакт настолько мягко, как предполагается — что будет, если на леса обрушится неограниченный поток магии?

Замолчал и добавил:

— Мой опыт свидетельствует, что аппетит зверя растёт, как и способность поглощать жизненные силы. Вопрос — растёт неограниченно, или он всё же может… пресытиться?

Джайлем смутился — за столько лет никто не поинтересовался, как ведут себя единороги в подобной ситуации — да и откуда было взять неограниченный поток?

— Отловим единорога и проверим, — решил он. — Надеемся, эльфийская сторона нам поможет — они первые в этом заинтересованы.

— Вполне возможно, — добавил господин Хант, — из них получатся куда лучшие поглотители, чем из алмазов «Тропинки».

— Ещё проблема, — маг представлял южные земли, — из наших земель Хармедия, Итрхаршия и ещё несколько королевств отказываются разместить у себя подгорных жителей. Хотя крупнейшие султанаты и халифаты уже подготовили резервации для беженцев из-под гор, однако… Сектора, расположенные непосредственно под Таргенией и Аррешензией поднимутся на поверхность без особых проблем, но остальные южные сектора пойдут Прямой дорогой, а она и под Долиной грёз… в случае непредвиденных прорывов… — маг запнулся. — Поймите, треть Прямой дороги принадлежит вам…

— Понял, — так же бесстрастно резюмировал Хант, — если условием принятия беженцев из южных секторов является обрушения туннеля — взрывайте.

Глава Ковена впервые почувствовал нечто, схожее с удовлетворением — «Тропинке» придётся восстанавливаться долго. Не меньше дюжины лет. Если же Ханта эту дюжину в мире не будет…

* * *

Дни до начала штурма слились в один сплошной поток.

Хант разбирался с гномами, эльфами, южными землями, попутно проверяя нового казначея — шатры, палатки, шалаши и землянки для гномов требовали денег, но более всего требовали их маги и целители — во всех партиях гномов более трёх четвертей кашляли, задыхались, шли пятнами и волдырями. Ужас перед небом отступил на второй план — с ним справлялись при помощи завязанных глаз и навесов, где собирались самые неустойчивые. Владыка начал склоняться к мысли, что ещё немного — и эпидемия, которую собирался вызвать Джайлем, возникнет сама.

Приказ Ковена обязывал магов работать бесплатно, но нигде не было указано, что зелья и амулеты также должны выдаваться бесплатно… Целители требовали денег — или драгоценных камней на амулеты — Дерек почти опустошил казну страны и казну гномов, Ильм платил из средств «Тропинки», попутно запоминая самых алчных лекарей.

Маги, наконец, определили день, когда Дереку предстояло спуститься в подземелья, но Хант упёрся, требуя пересчитать и скорректировать дату — ему всё казалось, что выйти нужно на пять дней позже. Дерек недоумевал — никто не мешал Ильму провести эти пять дней под горами, якобы в поисках лаборатории. Да и кто потребовал бы у него отчёта?

За день до телепортации в Долину Грёз Дерек собрал магов и воинов на последнее совещание. Уточнить расположение поглотителей, количество оставшихся чёрных единорогов и их возможности, расположение войск — вовсе не потому, что у Гозрения было так уж много людей, а на случай подъёма неучтённых зомби и прорыва… кого, маги и сами не знали, но главнокомандующий выдвинул гипотезу о возможности прорыва армий из прошлого или будущего — решили подстраховаться. В эльфийские леса на границе Долины Грёз спешно стянули большую часть лекарей — включая учеников, способных лишь остановливать кровь.

Дерек в который раз просмотрел все схемы и карты, изучил всех присутствующих магов — и вновь нашёл, что доверять можно троим-четверым…

Просьба об аудиенции застала его врасплох. Дерек прочитал имена и пригласил немедленно — все попытки вызвать эту пару в столицу до последнего дня терпели неудачу, натыкаясь на очень вежливое, но непреклонное сопротивление эльфов.

Женщина была высока и стройна — её обаяния не могли испортить даже напряжённая спина и прикушенные губы.

— Владыка, — голос женщины сорвался, — владыка… оставьте его в живых, мы… ручаемся за него. Только оставьте его в живых — мы спрячем его у нас… у эльфов, Ковен туда не доберётся. Согласие короля и наместника вчера получено.

Сопровождающий её эльф согласно кивнул.

— Мы обо всём договорились, — спел он, — ни его величество, ни первые советники возражать не станут — Ковену нельзя позволить добраться до Гозрения, но… если дать тому возможность переждать… Владыка — мы ручаемся, мы договоримся с ним, он… поймёт. В конце концов, остаётся шанс, что его расчёты не так уж неверны, и нам ничего не угрожает… Тогда неправыми оказываемся мы все. Ведь может же получиться так, что прав именно он?

— Возможно и не угрожает, — протянул Дерек, — вы вдвоём станете решать? А теперь подумайте, что будет, если до Гозрения доберётся Джайлем — наконец-то доберётся… а вы не успеете убедить друга в своей правоте…

Женщина вскинула голову. Эльф осторожно придержал её за плечи.

— Ренина не простила бы тебе этого, — губы и крылья носа у магички побелели. — Я точно знаю — я тоже воспитывала её. Она не простила бы тебе!

Дерек молчал. Спросить, где они были столько лет? Он это знает.

— А вам? — не выдержал владыка.

Женщина понурилась.

— Я виновата, да, — почти всхлипнула она, — у нас с Ли родился сын, и я… я… я всех бросила. И Ренни. Знай я — остановила бы его… Но ведь Ренины тогда уже не было… А потом — потом я и не знала, где его искать…

— Владыка, — вновь спел эльф, — можем ли мы чем-то помочь ему? Если надо — мы пойдём с тобой, он не причинит вреда ни мне, ни Лидии, и у нас будет время уговорить его…

— Мы не пройдём защиту вчетвером, — «на самом деле мне вовсе не хочется ждать удара в спину», — вздохнул Дерек. — Но… я обещаю — сделаю всё, чтобы он остался в живых. И не достался Ковену.

Эльф с сомнением покачал головой.

— У нас с ним была общая дочь, — напомнил владыка, — и она не простит мне. Я это тоже понимаю. Только если не будет другого выхода, обещаю. Слово Аледера.

Женщина вскочила с кресла, обогнула стол и расцеловала владыку. Эльф чуть грустно и понимающе улыбнулся.

Глава 46. Сфера

— Готов, пошли?

— Сейчас, ещё чуток времени есть. Подожди… Слышь, я… часто не прав был. Ты… прости меня.

— Ты в таком настроении идти собираешься? Может, тебе затрещин надавать?

— Только попробуй.

— Ты что? Давай прочухайся быстренько, а то завалишь всё!

— Я? Вряд ли…разве только кокон этот долбаный. Ты это… если меня выкинет далеко и надолго, не переживай сильно, ладно?

— Не буду. Я тебя тогда искать отправлюсь. Ты что, боишься?

— Да. Не тряси меня, нормально всё. Свою задачу помнишь? Лап, при любом раскладе ты мне его оттуда вытолкай, пока всё не кончится. Как хочешь вытолкай. Если меня вышвырнет раньше — ни хрена мы эту дрянь не кокнем. Дальше — как получится.

— Я всё сделаю. Выпить хочешь? Всё равно при переходе всё выветрится.

— Нет. Если не получится — здесь остаёмся. Всё заново тогда.

— Куда ж мы денемся. Всё уже обговорили. Готов?

— Пошли. Постой…

— Что опять?

— Дай выпить, что ли…

— Легче?

— Ненамного. Я… прости… я тебя… я никуда от тебя не денусь, слышишь?

— Ну вот только не надо сейчас давить из меня слезу признаниями в любви. Хороши мы будем — одна ревёт, другой зубами стучит. Давай соберись… Посмотрим, что ты скажешь, когда вернёшься.

— Лап… ты это… и искать меня не надо, слышь? Здесь жди, если что…

— Я уж сама как- нибудь решу, ладно?

— Не надо. Там… там… не ходи туда, я сам приду… обещаешь?

— Не дури. Я год подожду если что, потом посмотрю. Не стучи зубами, никуда от меня не денешься. Слышь, прекрати трястись! Ну!

— Да не толкай ты меня, уже нормально всё. Активируй.

* * *

Хант выглядел так, словно ехал к гномам подписывать торговые соглашения. Проверил перчатки Дерека — как проверяют не самый дорогой, но вполне ходовой товар. Выпил с владыкой нектара — на дорогу, и повторил в восьмидюжинный раз:

— Твоя задача — не выпустить рукоять. Всё. Только удержи клинок. Увидишь Роксану — делай всё, что она скажет. Без вопросов. Даже если начнёт тащить в постель — соглашайся. Понял?

— Ты так ей доверяешь? — уточнил владыка, стараясь отбросить мысль, откуда там возьмётся Роксана.

— Как самому себе, — буднично ответил Ильм. — Что не меньше — точно.

Они активировали телепорт и оказались в южных предгорьях Жемчужных. Вход в шахту был открыт, на страже стоял один из гномов. Внутри их ждали проводники — невысокие, худые и чуть сутулые, как все подгорные жители. Не молодые — выбирали из тех добровольцев, кто составил не менее трёх дюжин карт Подгорного мира и успел продолжить род. Проводникам предстояло остаться внизу, дожидаясь магов — подгорных и живущих под небом.

Туннели, лестницы, спуски: лифтами они в этот раз пользоваться боялись, лезли по цепям и вбитым для ремонтников скобам. На свете не экономили — сколько Дерек ни учился вместе с детьми ориентироваться по звуку, до гномов ему было далеко, так, особо крупное препятствие ощутить, поворот или обрыв — на обрывы Талина каждого из детей натаскивала отдельно.

Ильм шёл рядом, с аппетитом уплетая за двоих на привалах, и превращаться в оружие в целях экономии еды не спешил.

Сутки прошли по подгорным часам, когда они отпустили проводников, выйдя на прямую дорогу к куполу — согласно расчётам, вышли глубоко под ним, и теперь предстояло подниматься и искать то смещение, которое не позволяло проникнуть внутрь.

Местность Дерек помнил, хотя так глубоко они с Рениной спускались не часто.

— Теперь вдвоём, а то потеряемся, — сообщил Хант и исчез.

Они кружили по тропам и уступам, стараясь нащупать невидимую грань — и несколько раз пересекали её. Ощущений почти не было — на краткий миг замирало сердце, чуть перехватывало дыхание, и ничего более — и нарастали они так медленно, что момент исчезновения мира владыка не заметил — вот только собрался вдохнуть, и уже нет ничего, кроме радужной пелены. Накрыло давно забытое чувство падения — привычно потянулся к бичу… За что его захлестнуть?… Где Реозан?!

…Сколько он падал? Всю жизнь? Резкий толчок вернул четвёртого сына на твёрдую землю.

— Ничего себе! — возникший рядом меч вытер пот со лба. — Чуть не зависли там… Однако.

Извлёк короткий и очень широкий клинок и принялся изучать бегущие по лезвию волны.

— Хорошо метки везде оставил, — сообщил он, — так бы и унесло куда-нибудь в прошлое или будущее.

Дерек едва успел отдышаться — и меньше всего ему хотелось возвращаться в безмирье. Хант несколько раз прошёлся вдоль одному ему видимой границы, всё так же пристально всматриваясь в широкое мерцающее лезвие.

— Дерек, — Ильм вдруг помахал у него перед лицом ладонью, — куда мы идём?

— К Гозрению, артефакт уничтожать…

— Угу, — согласился меч, — ты руны помнишь?

Дерек с усилием кивнул. Ильм привычно растворил клинок и извлёк вместо него стандартный меч императорской гвардии.

— Держи, — владыке показалось, что уверенности в голосе напарника не было, — разделимся. У меня память не пострадает, а у тебя может. Поэтому стой здесь, и с места не двигайся. Не, пару шагов влево-вправо сделать можешь, но не более. Ты — маяк. До своего повелителя я доберусь откуда угодно, пока он жив. Ясно? Ты — ориентир, и не столько в пространстве, сколько во времени.

Протянул Дереку клинок, успокаивающим жестом тряхнул владыку за свободную руку.

«Тревога — три нажатия на навершие», — ощутил Дерек лёгкое касание пальцев напарника.

Хант исчез из виду, а Дерек опустил меч и принялся ждать, опасаясь сделать хотя бы шаг в сторону.

Меч подбежал сзади, чуть запыхавшись, но как всегда бесшумно.

— Нашёл! — особой радости в его голосе не чувствовалось. — Твой свойственничек, и мой, кстати, тоже, умудрился создать коридор — двойной, но его можно нащупать. Давай за мной.

Вниз они мчались, благо дороги позволяли — особых завалов не попадалось. Талина любила гулять по таким местам. И Ренина. И Денек, и Зарек и… они все любили. Дерек чуть улыбнулся — когда-нибудь он встретится с ними. Кто ж знал, что ждать придётся так долго. А ещё Талина любила рассказывать детям на ночь сказки и легенды — и про дочку стеклодува, и про Делорину… Она всегда забиралась с ногами в кресло у камина, сажала кого-нибудь из младших на колени, а Дерек устраивался на полу на ковре… Как там?«…Где твердь смыкается с огнём и водой…» На подгорном языке это звучало очень красиво.

Посреди пещеры с высокими сводами Ильм резко остановился, словно наткнувшись на невидимую преграду.

— Вот, — провёл он ладонью перед собой, — первая аномалия. Давай руку, пошли, колебания не сильные, но один не проскочишь. Готов?

«Да», — уже почти сказал было Дерек…

«…где твердь смыкается с огнём и водой…» Где твердь… «И бродят они во тьме нижних ярусов, там, где твердь смыкается с огнём и водой», — затаив дыхание, пятилетний Римек тогда слушал её с расширенными от страха глазами. — «И ждут они забывчивого, кто спустится во тьму, и принимают облик, дорогой ему, и просят помочь или проводить… Никогда никому не говори под горами «да», Римек, никогда не давай руку никому… даже своей возлюбленной, даже лучшему другу, брату, даже отцу или мне… отскочи от протянутой руки, ибо никто из живущих под горами никогда не потребует у тебя руку…»

— Погоди, — владыка вынул из заплечного мешка перчатки и не спеша натянул, надеясь, что троекратное нажатие на навершие меча не заметно. — Мало ли, не успею потом, — пояснил он.

И что теперь — тянуть время? Тварь не глупа — более нескольких ударов сердца владыке не выиграть.

— Давай быстрее, — внешне и по манере разговора оно ничем от Ильма не отличалось. Разве что тот стал бы водить вдоль препятствия мечом или кинжалом — не ладонью. Хотя… кто знает. Может, Дерек ошибается, и перед ним действительно меч.

— Сейчас опять сбой пойдёт, другой коридор искать придётся. Идешь? — торопил стоящий напротив, протягивая руку.

— Нет, — улыбнулся Дерек, разглаживая перчатки. — Давай как-нибудь без «да» и требования подать руку. Они мне не нравятся… здесь и сейчас. Неуместная шутка.

Как бы отреагировал Ильм? Ухмыльнулся? Сказал: «Молодец, владыка, не попался»? Столько лет править вместе — и не знать собственное оружие? Стал бы меч так шутить? С Алераном стал. А с владыкой? Под горами? В такой момент? Это всё-таки Ильм? Ильм — не Ильм, а руки владыка ему под горами не протянет и «да» не скажет.

— Молодец, владыка, не попался, — одобрительно хмыкнул меч. — Только я это, я, Мих. Давай руку, иначе тут не проскочить. Не тяни, проход закроется. Идём?

— Нет, — ещё шире улыбнулся Дерек. — Найди другой способ.

Они уходят, если им отказать или пройти мимо. Они не нападают. Так считается.

— Другой способ? — нехорошо улыбнулся нижний. — Что ж…

Клинок из возникших на боку ножен он тянул медленно, очень медленно. Разрешал передумать. Наслаждался превосходством — знал, что человеку не тягаться с подобной сущностью. Не тягаться? Человеку — не тягаться. Но со мной Единый. Ты ведь не оставишь меня?

— Стоять, — Дерек сам себя едва слышал. Но тварь с места не сдвинется. — Стоять. Клинок в ножны!

Существо не сдвинется с места — нельзя допустить мысли, что оно может не подчиниться. Подчинится, куда денется. Дерек — человек, а существо напротив никогда человеком не было. И никогда себя человеком не считало. Твари не на кого опереться.

Дерек посмотрел в глаза ловца — это не его меч. Ильм никогда не боялся его взгляда. И никогда ни на кого не смотрел со злобой и ненавистью.

— Думаешь, удержишь? — сощурилось существо.

— Да, — засмеялся Дерек, — я — человек, и со мной Единый. Тебе некуда деваться.

Нижний замер. Клинок в ножны не спрятал, но и не обнажил.

— Стой, — спокойствие и уверенность пришли к владыке, — будем ждать.

Существо дёрнулось, но с места не сошло.

— Я не спешу, — сообщил владыка, повторно нажимая на навершие меча. — Ты будешь стоять здесь столько, сколько нужно мне.

Даже если появится второй — Дерек его остановит. Теперь он знал это. Убить в одиночку — не убьёт. Но остановит.

Владыка не знал, сколько они так стояли — считать удары сердца он не рискнул, боясь потерять осознание силы и превосходства над сущностью нижних миров.

— Опа-на! — послышалось наконец. — Это я что ль? Охренеть!

Меч бесшумно возник чуть позади справа. Быть бы ещё уверенным, что это именно Ильм, а не очередной ловец…

— Я вообще всегда себе нравился, — советник бесцеремонно изучил замершего противника, — а тут… кхе… Дерек, что, похож?

— Похож, — подтвердил владыка.

— И что, — удивился Хант, — у меня и вправду такая наглая морда? Надо будет заказать у магов прямое зеркало… отпусти уж его, что ль… не убивать же мне связанного…

— Двигайся, разрешаю, — последний звук не успел растаять в воздухе, а тварь уже корчилась у ног меча и владыки — и клинок нижнего был рассечён вдоль лезвия.

— Я не рисковал, — ответил советник на невысказанный вопрос, — всего лишь захотел проверить удар. Давай отправим его, да и пойдём, вместе уж теперь.

Это место ничем не отличалось от ранее пройденных пещер — Дерек напрасно осматривался, пытаясь разглядеть или почувствовать исключительность.

— Мы искали грань во времени, — невразумительно пояснил Ильм и показал в центр пещеры. — Вот тебе грань, владыка, держи меч, будем прорываться.

Дерек терпеть не мог, когда клинок в руках действовал самостоятельно — но теперь у него не возникло такого ощущения. Остриё пересекло воздух: лезвие слегка размывалось, гнулось, снова выпрямлялось. Оно оставалось свинцово-серым и тусклым, уходило в столь же серый туман, сгущающийся вокруг кромки, и возвращалось. Сказал бы что-нибудь, отрешённо подумал владыка, столько лет правим вместе, пора бы уже и не бояться сумасшествия…

Арки или отверстия не было. Очертания клинка по-прежнему чуть расплывались — и тут Дерека потянуло вперёд.

— Молчишь? — произнёс владыка вслух. — Ну молчи.

Рука последовала за тающей рукоятью — Дерек перестал её ощущать, сначала по локоть, потом по плечо… нахлынули воспоминания — кратковременными вспышками. Взгляд отца, поворот головы первого сына, ноздря Реозана, фиолетовые сполохи в глазах единорога…

… закончилось…

…я не сделал и двух шагов. Я не сделал и двух шагов… А кто я?

Четвёртый сын… нет… владыка… император… Император? Я всё-таки убил братьев?… Всех? И шестого сына? Нет…

Клинок исчез — Дерек протёр глаза. Вспомнил. Всё ли? Главное, что главное? Меч? Власть? Талина. Да — Талина. И дети, внуки… наши дети и внуки… надо будет собрать всех потомков, большинство из них не видел… если вернусь.

Теперь наверх — желание подсказано, дорогу… дорогу тоже выберут за него.

Карабкаться по стенам было не сложно: иногда Дерек захлёстывал бичом очередной уступ и взбирался по нему. Иногда вонзал в стену меч, где-то шёл в обход, там, где Талина бы проползла.

Наверх он выбрался у обочины, как сказали бы под небом. Дорогу помнил — западное крыло, далее в двух кулях шагов — река. Следом: лаборатория по созданию лекарств — низкий литой купол, за ним — мастерские, кухни, два лечебных корпуса, ещё одно здание — для магов. Не для магов, для родного отца строила их Ренина — выдолбленные в горе четыре яруса, соединённые переходами. Отцу хотела оставить, трём дочерям, что пошли по её стопам…

Скрываться владыка не стал — вышел на дорогу и широким шагом направился к лабораториям. В восточном и северном секторах сейчас должны отвлекать внимание — если клинки Ильма помогут подгорным магам преодолеть временной купол. Темпоралов среди отвлекающих двое: оба — спешно найденные по всем секторам и шахтам, и оба — юнцы, которых обучить было некому и некогда.

Первый человек встретился рядом с кухней — катил тележку с едой. При виде пришельца парень остановился, приглядываясь. Дерек махнул ему и прошёл мимо. Повар выпустил тележку и со всех ног бросился на кухню.

У лаборатории его встретила охрана — маги, ни одного воина.

— Светлый владыка Аледер. Проведите меня к Гозрению. Хочу начать переговоры.

Они глядели на него с ужасом — и ударили, разом. Щит возник быстрее, чем Дерек успел согнуть руку. Заклинания срикошетили, растёкшись под ногами маслянистыми каплями.

— Даю вам дюжину ударов сердца чтобы уйти, — Дереку не хотелось убивать. Очень не хотелось.

Но пришлось — иначе было не прорваться.

Больше он не предлагал сдаваться. Молча колол и рубил, изредка ударял щитом. Прикрывался, бежал вниз по ступеням. Свои ловушки он помнил, новые заклинания отражались от щита и кольчуги.

— Где Гозрений?

Работник не был магом, поэтому только замотал головой. Один из немногих, кто останется в живых. Если Дереку удастся вскрыть артефакт именно так, как рассчитывали эльфы.

— Предупреди своих, что сейчас всё рухнет. Бегите.

Владыка предупредил. Дальше — как хотят.

…Осознание — коридором больше идти нельзя. Дерек нащупал рычаги, поворотные рукояти, выступы — не все его, но многие. Активировал и рубанул мечом по стене. Лезвие входило в металлические стены, как в туман — и чувствовал он себя много легче, чем при переходе временной границы.

…Ведёшь по стене мечом, толкаешь и бросаешься внутрь. Стекло и камень хрустят под сапогами. Осколки впиваются в перчатки. Снять нельзя — дорог каждый миг, можно не успеть надеть, можно выпустить рукоять. Лишь бы здесь случайно не оказалось возбудителей чумы или холеры! Не должно, но вдруг кто-то нерадивый приволок…

Хватит кромсать стены — в коридор и наверх. Сфера через два поворота. Дерек остановился перед сверкающим шаром. Тот медленно вращался, завораживая текущими бликами на боках. Словно гладь ртутных озёр. Заложить дверь — клином, обычным клином, и активировать амулет — вдруг поможет. Взглянул на часы — Алерилетимад должен был уже полступеньки назад войти к Гозрению. Перекрыв за собой все выходы и выключив следящие устройства.

Дерек всё помнил — сколько раз он так вбегал в эльфийскую копию зала. И в копию, изготовленную в Академии. Клинок в левую руку, встать на одно колено, нижний разрез, поворот, виньетка. Если меч раскалится — перехватить правой. Если начнёт биться — обеими. Если исчезнет — достать свой и попытаться работать им. Не удастся — тупо расколоть всё, что получится.

— Обещай, — владыка уже дал слово. Владыка — но не меч. Не случайно Лиэрн улыбался так грустно и понимающе….

— Обещай, что сделаешь всё, чтобы оставить его в живых. Если перехватишь управление телом — сделай всё, чтобы спасти мага. Гозрения. Обещаешь?

Если меч откажется, владыке придётся приказать — впервые за всё время. Выполнит ли его вторая составляющая приказ?.. Лучше бы до этого не дошло. Короткое биение рукояти, ещё короткое, длинное…

«Да».

Дерек опустился на одно колено и принялся наносить узор — снизу вверх против движения солнца. Виньетка, угол, наклон вправо, влево, глубокая царапина, наклонный завиток….

* * *

Сфера вращалась, облегчая движение — хорошо, что при тренировках они отработали нанесение узора и при вращающейся, и при неподвижной, и даже при меняющей скорость и направление вращения сфере. Волна пошла вниз, завиваясь спиралью, сделала петлю и начала подниматься вверх зигзагами, преобразуя пространство, накручивая его на себя и утягивая вдоль незримой контактной нити к источнику. Правильно, пусть попрыгают — сами подпитывали, сами пусть и захлёбываются. Ладонь, две ладони, восьмушка нижней части сферы начала покрываться узором. Нужно не меньше трёх четвертей — тогда помехи не дойдут до границ долины, не затронут территорию эльфов.

Остриё меча скользило по туманной поверхности — словно артефакт был покрыт толстым слоем пыли. Узор тянулся серыми дорожками, но пока Дереку удалось не испортить ни одной линии. По крайней мере он очень на это надеялся.

Треть нижней части.

Ощущения поплыли. Медленно, цепляясь за нервы и обдирая их, уходило чувство чужой жизни. Словно проехался кожей по неструганой доске.

Бой короткий и опять неравный — на шестом ударе Шхара начал засасывать нижний уровень. Следом — в открывшийся портал… Врешь, тварь, не вытолкнешь — на этот раз не вытолкнешь! Я глубоко нырнул — очень глубоко… Где?…Кружение… тени… Там? Нет…

Ещё оборот, виток, зигзаг, руна тэрэль…

… мир вокруг исчезает, отступает, сворачиваясь в поражённые гусеницами листья и осыпаясь вместе с ними. Измерения схлопываются, оставляют пыль и серый камень под ногами. Мир убегает. Он снова убегает — и Шхар вместе с ним…

Пора просить помощи, как ни стыдно, а придётся.

Это временные перепады. Почему не мерещится будущего? Значит ли это, что его не будет? Сейчас Дерек уйдёт, и неимоверно тяжело станет цепляться за эту ускользающую нить. Почему уйдёт Дерек? Дерек — это же я сам… Полоборота. Только не выпустить рукоять.

Стражник — худощавый юноша — даже не поинтересовался, куда и зачем. Открыл дверь, дал ключи от комнаты. Чистенькая комната, солнечная. Куда в неё в таких пыльных сапогах? И руки… грязные. Волосы, борода… Где здесь купальня?

Что за издевательство — я же только что чистил сапоги, откуда глина? Полдня в воде пролежал, а руки опять…

Дерек вцепился в клинок — лезвие пошло серыми пятнами, но рукоять пока оставалась холодной. Ещё полоборота. Ладонь — и мы дойдём до половины сферы. Заложило уши — сфера начала останавливаться. Придётся идти вдоль неё. Это лучше, чем если бы она начала ускоряться.

Ползти на коленях навстречу набегающей поверхности не слишком приятно, но это он тоже отрабатывал. Только бы не раскалилась рукоять. Нет — меч ведёт себя спокойно.

Мужчина выглядит… чистым. Ни сияния, ни свечения, ни молний или вспышек. Волосы только вымыты и расчёсаны, на одежде — ни пятнышка. Как достала эта грязь на сапогах… но в сандалиях ещё хуже…

— Мы ничем не можем тебе помочь. Если тебя утешит, могу сказать, что ты напрасно считаешь себя виноватым и напрасно взвалил на себя эту ношу. Ты и сам это знаешь, но я повторю — твоей ошибки нет. Всему своё время. Рано или поздно его убьют. Может быть, даже и ты. Но не сейчас… время не пришло. Так что можешь считать себя свободным и не мучиться. Иди.

— Хорошо, пусть не время убить — но остановить? Я готов заплатить. Или заключить договор. Или предложить обмен.

Эта грязь на руках очень мешает. И глина на сапогах. И вообще… не могу же я не вылезать из купальни? Но ведь не выталкивает?

— Зачем? За тобой… короче, претензий к тебе немного. Иди, отдыхай. Это не твоя работа.

— Я могу отказаться от боевых навыков и начать… — что б такого предложить, чтоб проняло? — вязать крючком. Или печь хлеб. Пойдёт?

Ему смешно. Чего смешного? Кем я тогда стану?

— Иди, парень, не трепи мне нервы. Никому такие жертвы не нужны. Сказал же — время ещё не пришло. Можешь вон с ловцами разбираться — у тебя неплохо получается.

— Не пойду, — упереться всеми конечностями — что ещё остаётся. — Нельзя сейчас убить — можно ограничить. И не выпускать в средние миры. Можно!

— Иди, иди. Не лезь на рожон. Придёт время — тебя позовут, обещаю. Давай, топай, а то стражников позову. Ты же не хочешь, чтобы тебя вывели?

Непривычное ощущение. Никто из его владык до сих пор не умирал долго и мучительно. Почему из владык, это же я владыка? Разве я умираю? Даже рукоять не жжётся. И какого хрена не отключаются чувства, когда ты превращаешься в идеальное лезвие? И вообще — что я вам всем должен? Кто упрекнёт меня, если я сейчас отпущу владыку и вылечу из всего этого? Кто вообще об этом узнает? Не выдержало тело у человека — вполне естественно, при таких-то временных сдвигах… Вернусь, надаю всем по морде. Если кто останется. Куда приведёт меня это непрерывное смещение по времени? Дайте мне, суки, только добраться до Гозрения, я его самого в этот бред запихаю! Я его сюда так же долго запихивать буду — и по кусочкам. По очень маленьким кусочкам. И всех его консультантов в такие дебри отправлю, не сам же он, в самом деле, до этого додумался! Почему нет будущего? Его нет, или оно не определено?!

Сидеть за воротами на траве среди бабочек и кузнечиков — одно удовольствие. Если не годами… Ты можешь выгнать меня за ворота — но сидеть перед ними никому не запрещено. Почему, интересно, никто не сидит? Тут просто замечательно, и река рядом. И тимофеевка здесь совсем обычная, жуёшь и радуешься. Успокаивает. Смешная трава.

— Долго сидеть намерен?

— Мешаю?

— Да не особенно.

— Шёл бы ты, парень, сколько ж можно!

— Мешаю?

— Не особенно.

— Ну и? Сколько ты сидеть тут будешь?!

— Пока не договоримся. Или пока не пожалеете. Или пока не надоем. Ты не выгонишь меня — меня не выталкивает.

— Ну и?

— И ну. Перед воротами сидеть не запрещено.

— Ну и сиди.

— Думаешь, ты один такой? Без тебя никак?

— Что-то я не вижу толпы у этих ворот.

— И?

— Хорошо здесь, правда? Тимофеевка, клевер… бабочки вместо комаров… благодать…

— Ладно, заходи. Убедил.

Виньетка дошла до половины сферы. Теперь пришлось подняться на ноги, пригнуться и идти вдоль экватора.

— … он почти утонул, так что хуже не будет. Проводник там… Стадеш, слышал?

— Да.

— Гнать его давно пора, но никто не берётся — кому охота лезть и мараться? Тем более он в бою очень неплох. Разводят руками — пусть себе тонет вместе с миром, другим наука. К тому же на его место желающих нет, даже не представляю, кого уговорить сможем.

— В крайнем случае могу я.

— Именно что — в крайнем. Тебе слишком часто отлучаться придётся. И носителя надолго одного оставлять опасно. Думаю, кого-нибудь упросим всё-таки. Но Стадеша оттуда ты сам выдворить должен. Справишься?

— Без проблем.

— Ну-ну. Но если всё-таки… кого б предпочёл на его место? Ну так, чтобы я знал, кого начинать уговаривать. Напарник — не напарник, но пересекаться вам иногда придётся. И лучше б без мордобоя. Конечно, если ты с ним совсем не сможешь контактировать, мы проводника постараемся поменять, но… и этого-то чуть не два века искали, а результат… Так кого бы ты предпочёл?

— Какую-нибудь бабёнку поаппетитней.

— Что ж… Ты только не раскайся потом в своём пожелании.

— Постараюсь.

* * *

Парень, принёсший отчёт о неполадках, был невысок, худощав, сероглаз и черноволос. Бледная кожа — обычная для подгорных жителей. Рилетимад, — вспомнил Гозрений, оторвавшись оловянной пластины с колонками цифр, — ответственный за стабилизацию седьмого подуровня.

— Слушаю тебя, так какие проблемы? Здесь всё в пределах нормы.

— Знаю, — слишком уж вызывающе улыбнулся парень, — я просто хотел поговорить. Ты знаешь, кто я?

Шпион, понял Гозрений, хорошо, если только шпион. Ничего, все подуровни продублированы.

— И кто?

Парень распрямился.

— Алерилетимад — прямой потомок светлого владыки Аледера в девятом поколении, от его старшей и единственной дочери — прекрасной огненноволосой Алеренины. Шпион, как ты уже понял. Пришёл с единственной просьбой — выслушай меня и прочти вот это, — крошечная серебристая пластинка легла на стол Гозрения.

Маг молчал, разглядывая узор из точек и чёрточек.

— Говори.

— У меня три дочери и два сына, — голос парня дрогнул. — Сейчас они в палаточном городке под небом среди беженцев. Дед… светлый владыка… предлагал три дворца в столице для всех своих потомков, но… мы все решили что младенцам они нужнее. Ты знаешь, что будет… через пару дюжин лет?

Знаю, хотел сказать Гозрений, прекрасно знаю.

— Что будет по нашим расчётам? — добавил парень.

— И что же будет?

— В лучшем случае — не останется подгорного народа. Нас не останется. Мы все вынуждены будем жить под небом. Ты представляешь — каково это, жить под небом? Никогда — никогда! — не видеть сводов над головой? Огненных шахт? Водопадов? Мостов? Это в лучшем случае. В худшем — не останется вообще никого. И… — парень сглотнул, — даже в самом лучшем случае, если тебя удастся остановить, а мы вернёмся домой… во что уже никто не верит… никто из моих братьев и сестёр, детей, племянников, будущих внуков и внучатых племянников — а их у меня много, сам знаешь, — уже никогда не расскажет своим детям и внукам, что на самом деле у прекрасной Алеренины было два отца — светлый владыка Аледер и великий целитель Гозрений. Хотя бы прочитай, — попросил парень. — Хотя бы затем, что одного из твоих потомков не станет уже завтра. Ведь из купола нельзя выйти — нас размажет по времени барьер. Прочти — не могут же ошибаться все маги…

Гозрений молчал — ты будешь жить и завтра, и послезавтра, и… хотел сказать он, но не успел.

— Меня ещё просили передать на словах, — прервал его мысли парень, — дед… Аледер… велел спросить, помнишь ли ты мост, Хельма, и мужчину на той стороне моста? И помнишь ли, что он крикнул тогда?

— И поэтому он послал сюда тебя? — скривился Гозрений. — А не правнука… допустим, Аледена или Алезара?

— Я сам попросился, — вздёрнул подбородок парень, — потому что… кто-то же должен, ведь правда? Кто-то же должен отвечать за своих… прадедов?

Он не был похож на Ренину. На Талину. Он не был похож на самого Гозрения. И уж подавно у него не было ничего общего с Аледером.

— Иди, — махнул Гозрений. — Я не стану ни в чём убеждать тебя. И я прочту.

Он как раз проводил взглядом внука и взялся за пластину, намереваясь увеличить выгравированный на ней узор, когда нижние ярусы потекли, расплавились, задрожали в туманном мареве. Он не видел этого — лишь ощущал смещение временных потоков, и знал, что должно происходить сейчас внизу. Рилетидмад, нет — Алерилетимад приходил не зря. Он выполнил свой долг — отвлёк…

Гозрений швырнул пластинку на стол и бросился из кабинета — дверь оказалась заблокирована. Пройти сквозь неё при таких нестабильных потоках он смог, но потерял слишком много времени…

Осталось преодолеть дюжину ступеней до резонатора… Если бы это было так просто… Это — бег на месте через вихри и разрывы пространства… Резонатор… резонатор он соберёт новый, а вот помочь тому, кто сейчас рядом с ним… но, может быть, может быть… может быть Аледеру ещё можно помочь… Лишь бы пройти эту дюжину ступеней…

Глава 47. Телепорты и маяки

Клинок начал разгораться. Половина сферы пройдена — если эльфов снесёт, то уже не всех. Если правильно рассчитали. А вот гномов…

— Невиновен….

Невиновен — осознал Дерек, чувствуя как кровь заливает глаза и шею. Один осколок рассёк владыке лоб, другой — щёку…

Это не осколок — это пошла носом кровь. Странно — Дерек не чувствовал особых неудобств или слабости — все мысли занимал узор. После семи рун синнэль надо перейти к цифрам… Клинок раскалялся — рукоять ещё не жгла рук, но лезвие уже светилось…

У эльфа волевой раздвоенный подбородок, карие глаза и рубиновые волосы. Он сидит в траве, среди ромашек и клевера. Рядом носится девочка лет пяти — с такими же сияющими рубиновыми волосами. Девочка радостно смеётся, пытаясь поймать вётркую голубую стрекозу.

— Вы стали единым целым, — и грустно, и понимающе улыбается эльф, — наконец-то…

— Знал бы ты, чего нам это стоило…

Через какого сына этот эльф приходится мне потомком? Надо будет найти его, если всё обойдётся, а Ильм мог бы и сообщить… они ведь с Роксаной не первый год с ним знакомы…

Не останавливаться — чуть не запорол узор, ещё пол-ладони — а там уже не так важно… Подозреваю, эльфы дали запас — и половины узора хватило бы… Клинок налился свинцовой тяжестью — сфера остановилась. Придётся идти вдоль — не самый плохой исход, он уже боялся, что не успеет за её вращением…

Тропа вилась вдоль потускневшего артефакта — пряталась в пыли, скрывалась между кочек, раздваивалась. Дерек не терял её лишь потому, что держался за сферу, рука выводила узор сама — меч больше не тянул его к земле. Всё получалось легко и быстро — узор перевалил за три четверти и закончился на вершине — изящной спиралью.

Зал с артефактом запорошила пыль. Или каменная крошка. В пыли вились тропы — причудливые, напоминающие еле заметные следы дварр. Надо выбираться.

Сначала определить, откуда они вошли и где искать Гозрения. До него следует добраться раньше магов. Скрутить бичом, оглушить, и — к эльфам. Пусть только Джайлем попробует взбрыкнуть… Нет, лучше сообщить Ковену, что мага снесло огненной волной — отразилась от щита. Пусть успокоятся. Другое дело, что караулить его придётся долго — даже эльфы не справятся с темпоралом, если он захочет нанести удар. Будем надеяться, Лидия сможет его остановить и удержать…

Развилка, развилка, развилка… Дерек точно знал, куда поворачивать. Туда — к этому валуну. Там его ждут… очень ждут.

— Ты куда? — женщина по-прежнему соблазнительна. Только теперь от неё веет уютом, нектаром и цветами — давно забытыми запахами дома.

— За Гозрением. Его надо спрятать от Ковена.

— Его здесь ещё нет. Возвращайся.

— Я обещал. Я вытащу его.

— Дерек, — голос у неё мягкий, а взгляд — тёплый. — Его нет здесь. Возвращайся.

Порыв ветра уносит пыль и туман за её спиной.

Там развилки, развилки… валун на одной из них, к нему привалилась хрупкая девушка… ждёт… Она меня ждёт!

«Талина!» — обогнуть женщину и бежать к Талине. — «Талина!»

— Возвращайся.

Шагнуть вперёд… женщина толкает его в грудь — неожиданно сильно.

— Разве Мих тебя не предупреждал? Возвращайся.

Женщина уверенно идёт вперёд, положив руки ему на грудь, и Дереку невольно приходится отступать. Он сегодня уже сталкивался с нижними. Но там — Талина. И надо успеть спасти Гозрения…

— Он не требовал слушаться меня?

Ему приходится пятиться — он может лишь смотреть поверх её головы на силуэт, растворяющийся в тумане.

Это галлюцинация. И Роксана — тоже.

Как же уверенно и сильно она его толкает… Шаг назад… там пропасть — не тропа! Надо успеть сгруппироваться… Вот и слушайся… а говорил — доверяет, как себе… Сгруппироваться…

* * *

Верховный не мог позволить себе доверять службе безопасности — даже Хант в своё время ошибся с Гроданом. Любые донесения Джайлем всегда изучал сам, после чего тщательно выверял все сводки службы безопасности Ковена. И в том числе и поэтому он до сих пор оставался его главой. Сегодня было не до сводок — сегодня оставалось только ждать.

Ждать. Ждать, удастся ли Аледеру добраться до артефакта. Доведёт ли он узор хотя бы до пловины. Какой завиток изобразит. Куда выбросит его телепорт.

Ждать. Ждать, сработает ли защитный амулет у Лунозара именно так, как рассчитано. Не исказится ли плетение за счёт выброса. В такой суматохе никто не должен обратить на это внимание. Увы, убрать две дюжины неугодных подобным способом не получится — решивший проэкспериментировать с жертвоприношениями теоретик слишком заметная фигура, чтобы можно было подставить ещё кого-то.

Ждать. Ждать, справятся ли чёрные единороги с поглощением энергии, и успеют ли эльфы-наездники вовремя перебить всех этих тварей.

Ждать. Ждать, что произойдёт, если Аледер до артефакта всё же не доберётся. Останется ли Верховный тем же самым человеком — главой Ковена? Нет — останется ли он Джайлемом?

Ждать. Ждать тяжело, почему бы пока и не почитать донесения, хоть бы и от того же Гродана — аналитик он прекрасный, не поспоришь.

Подробные отчёты об интригах князей друг против друга. Об отходе кровососов на дальние границы. О перекупке у них полудюжины приговорённых преступников, и выражение беспокойства, не обратятся ли те, и не натворят ли бед в случае отказа блоков на кровь. О договоре вампиров с русалками на сплав леса и обострении в связи с этим отношений с оборотнями-лесопромышленниками. О…

Полдюжины приговорённых преступников?!

Тревога подняла на ноги всех оставшихся в столице магов — не самых лучших. Приказ: бить на поражение, не вступая в переговоры. Джайлем склонился над картой, лихорадочно проверяя основные точки, отсылая агентов, и с неотвратимостью осознавая — придётся телепортировать самому. Бучинар справился бы лучше, а Драгомил не хуже. Многие справились бы не хуже. И их не так жаль, как себя. Но оторвать в такой момент ведущих магов от защитных пентаграмм и куполов?

Карта мерцала синими и зелёными огоньками, Верховный спешно просчитывал оптимальное расположение вершин шестиугольника. Теперь — лишь бы Лунозар не ошибся, иначе его уже не отыскать. Хотя лучше бы ошибся сам Джайлем, и преступники были выкуплены соседним князем вампиров…

В горах лежал снег, камни подворачивались под ноги, а пронизывающий ветер норовил заморозить нежеланного гостя. Джайлем сосредоточился на поисковом заклинании, настраиваясь на амулет — именно тот, что он дал Лунозару. Сразу надо было его кончать…

Едва уловленная нить прерывалась, пальцы окоченели настолько, что Верховный боялся не справиться с заклинанием, в дополнение ко всему он непрерывно спотыкался и два раза растянулся на камнях. Навыки рукопашного боя и владения холодным оружием после общения с господином Хантом Джайлем восстановил, но кто же мог предположить, что главе Ковена придётся лично бегать по горам!

Изодрав и руки и одежду, он всё же добрался до места, откуда можно было засечь мага. Отдышался. Отогрелся — плетение пришлось сделать тончайшим — и очень осторожно наложил на себя чары усиления обоняния.

Запах крови и отбивающего эмоции зелья разносился над горами. Не брался бы убивать, раз без зелий не справляешься, зло подумал Верховный, ритуальный нож — это тебе не заклинания с дюжины шагов бросать! Медленно двинулся вперёд, стараясь ступать бесшумно. Ещё не поздно — крови не так много. Несколько кулей ударов сердца точно есть.

Маг очень удачно стоял на расчищенном от камней месте — спиной к Джайлему. Можно было не торопясь прицелиться, чтобы не задеть жертву.

Лунозар повалился ничком, выронив нож. Джайлем подбежал к лежащему на камнях мужчине, рывком поднял того на ноги, взмахом руки убрал с тела вырезанные и намалёванные краской руны, и прошипел ему прямо в лицо:

— Беги!

Тот не заставил просить себя дважды и рванул вниз, не обращая внимания на острые камни, раздирающие босые ноги.

Следующее движение снесло алтарь вместе с начертанными символами. Цепь разорвана, но справились ли остальные? Это не так важно, достаточно разомкнуть рисунок в одном месте. Лучше, конечно, всех исполнителей убрать, но необязательно. Совсем не обязательно. Искать следующего вовсе не надо!

Скорее уходить отсюда, думал Верховный маг в поисках очередной точки. Скорее, я же разорвал цепь…

Первый агент справился. Второй второпях испепелил мага вместе с жертвой — кто его знает, как теперь это откликнется. Проверить третьего Джайлем не успел — уже и так изодранный эльфийский плащ рассыпался белёсой пылью, сапфиры и рубины в перстнях помутнели, амулеты на груди характерно завибрировали. Запахи ударили в голову, смешиваясь и не позволяя в себе разобраться. Он отряхнулся, пытаясь нащупать маяки в столицу, и тут же кинул огнём в окружающих его воинов. Пламя прошло сквозь ряды, а стрелы пробили защиту и вонзились в грудь. Ударов он не ощутил. Нет, перевёл дыхание Джайлем, видя как пробегают сквозь него нападающие, это всего лишь призраки. Оглянулся вслед, пытаясь вспомнить, при каком из владык носили такие сапоги и кольчуги… Второй отряд призраков опробовал свои мечи на Верховном маге и ринулся навстречу ветру.

Аледер дошёл — при нормальном срабатывании артефакта никаких призраков появиться не должно. И магических выбросов, способных уничтожить все амулеты и защитные чары быть не должно. Вопрос — насколько хватило светлого владыки? От этого зависело, сможет ли глава Ковена телепортировать в солицу. И призраки, призраки: результат чьего прерванного эксперимента — Гозрения или Лунозара?!

Мысль, что придётся тащиться пешком по горам, Джайлем отбросил. Сдохнет здесь с голоду, околеет от холода, и если всё же доберётся — власть новый Верховный маг ему уже не отдаст. Нет, отдаст, но с боем. Если теперь ещё то же время, откуда он ушёл. И та же реальность. Ничего — в другом времени и реальности начнёт всё сначала, опыта не занимать.

Он выбрал место, хоть немного защищённое от ветра и принялся осторожно плести заклинание: слои защиты накладывались друг на друга, дублировались, всплески магических потоков должны были гасить друг друга. Джайлем пытался уловить затишье в магической буре — тот миг, в который можно дать свободу заклинанию. Это оказалось куда сложнее, чем он рассчитывал — поток плясал, заклинание обогрева то заставляло его стучать зубами, то бросало в нестерпимый жар, как в лихорадке, он бы снял его, но боялся окоченеть. От амулетов и вплетённых в одежду заклинаний не осталось ничего; не выдержав перепадов рассыпалась даже оправа перстней. Обоняние пропало совсем — организм отказывался воспринимать и анализировать запахи, обрушивающиеся удушающей вонью и кулями оттенков. Поймать сигналы маяков в столице, Дерске и Озёрах не удавалось. Поток уже не плясал — зашёлся магической бурей.

«Только уловить миг, — успокаивал он себя, — или маяк… поднырнуть под ту зелёную линию…»

Слой, ощущаемый как зелёный, резко пожелтел. Верховный вздохнул и принялся выплетать новый слой защиты.

Он всё-таки уловил то самое мгновение, когда можно было отпустить плетение на волю.

Удар догнал его на выходе из телепорта.

«Пусть Аледер вернётся, — мелькнула непрошенная мысль, — лишь бы и мне вырваться…»

Кабинет. Джайлем обвёл взглядом столь привычную обстановку. Ничего не изменилось. Его кабинет. Его ли?

* * *

Она стояла и смотрела, как падает Аледер. Потом села прямо на тропу. Теперь надо за ним. Навалилась тяжесть, уволакивая вниз. В зал она вошла через дверь. Всё выглядело пристойно — никаких следов побоища или погрома. Потухшая сфера пепельного цвета. Дерек стоял рядом, тяжело опираясь на угасшее полушарие. Пол-ладони не успел довести узор до вершины: Долину накроет, но эльфов не должно. Аккуратный извилистый разрез змеился причудливой вязью. Да, именно так — чтобы выброс шёл сначала вниз, туда, откуда качал энергию, и только потом по причудливой тропке вырывался в окружающее пространство — порциями, не разрывая, а смещая слои артефакта. Надо прикинуть, окончательно ли он разрушен. Если попадёт в руки магов — Джайлему доверять нельзя. Я тяну время, поняла она, я боюсь на него посмотреть.

— Дерек? — голос сел. — Ты как?

Резко похолодало. Она тянет время. Боится узнать — один ли владыка…

Заставила себя посмотреть на его руки. Оружия в них не было. Оружия… похолодела она, глядя на застывшие пальцы. Он удержался и удержал меч — а она…

Рывок к неподвижному телу. Развернула владыку лицом к себе и усадила, привалив спиной к мёртвой сфере. Клинка не было. Лишь тот, который в ножнах. Резервный. Она смогла вытолкать владыку. Если бы она могла выталкивать всех, кого захочет.

— Ты… — в горле пересохло, — …здесь?

Дерек не ответил. Вряд ли он скоро сможет говорить. И никто не ответил за него.

* * *

Он преодолел эту дюжину ступеней — и ворвался в зал.

Женщина сидела, скрестив ноги, рядом с телом владыки. Обвал прошёл мимо — Аледер был жив. Но женщина — с тех пор, как он увидел её прогулки по дорогам нижних, он с трудом воспринимал её женщиной — женщина сидела рядом с владыкой, и глаза её были чернее самых беспросветных шахт. Странно, что никто не убил её до сих пор. Впрочем, может она тоже возвращается. Женщина повела плечом — надо успеть, пока она не уволокла Аледера. Иначе Ренина никогда не простит ему… Плетение давалось с трудом — артефакт почти полностью исказил линии напряжённости.

Женщина смотрела на него. Гозрений собрал все силы, чтобы отвести взгляд. Она была дивно хороша. Даже не столько хороша, сколько маняще-желанна. Хотелось упасть к ней в ноги в надежде уловить в этих огромных раскосых глазах хотя бы отголосок намёка на благосклонность. Нет, он не забудет, кто она. Он устоит. Время искажалось — и не думая замедляться или ускоряться, а шар пульсировал в руках, освещая серые изгибы пространства. Свет путался в сизом сыром тумане, где больше не существовало магии. И времени. Шар затрещал и погас, как обычный факел.

— Привет, — голос у красавицы был глубокий и мелодичный, но по спине мага побежала струйка липкого пота. — Ты погуляй тут, пока твои хозяева за тобой не явятся. Мне как-то всё равно, заблудишься ты или нет.

Гозрений лихорадочно оглянулся — сферы и владыки не было. Ничего не было — серый туман и извилистые тропинки во все стороны, слегка прикрытые рваными клочьями не то пыли, не то тумана… Нет, не тумана, понял он.

Женщина повела плечами и пошла прочь. Он рванулся за ней, но ноги вынесли его совсем в противоположную сторону, как при сбое телепорта. Женщина исчезла. Он стоял один в серо-багровом мареве.

* * *

Роксана подошла к Гозрению, пошевелила его ногой и задумалась. Вернулась к Дереку, наклонилась. Провела пальцами по ножнам. Вытащила клинок. Вот и запасной пригодится. Погладила, прикусила губу. Вернулась назад, перевернула тело и вогнала меч в спину мага. Потянула на себя — лезвие вышло легко. Она подтащила тело к Аледеру и положила рядом. Немного постояла, подняла меч и с силой опустила. Можно было и не прилагать усилий — клинок пошёл как по маслу. Даже без… без… — она вновь прикусила губу — он оставался мечом владыки. Крови на лезвии почти не было — но она вытерла его об одежду Гозрения и вложила обратно в ножны.

Посмотрела на побелевшего владыку. Хуже ему не станет. А если станет лучше, то можно надеяться, что он не один. Можно ли?

Села рядом, с другой стороны, подальше от тела мага. Глянула на перстень с телепортом. Непонятно, выдержит ли он двоих, и можно ли вообще в такой обстановке телепортироваться. В коридорах шли бои. Отголоски магических атак доходили сюда жалкими потрёпанными завихрениями. Заклинания должны были сбоить у обоих сторон. Лучше дождаться подмоги, решила она. Даэлль с Андом наверняка пришлют своих парней, эльфам не так страшны временные сдвиги. Роксана пристроила голову Дерека себе на колени и решила подождать.

В зале возник мужчина. Огляделся и спросил отрывисто:

— Где?

Я не смогу защитить Дерека, если он нападёт, подумала она. В любом энергетическом состоянии я с ним не справлюсь. Они перешли все границы и начнут нападать. Даже на меня. На своих дорогах я их отброшу, но тогда он убьёт Дерека. Пока он медлит, но…

— Гуляет, — ответ привычно дался презрительно-небрежно, — ваши что-то запоздали, и теперь он где-то шляется. Не мне ж его к вам провожать. Оболочка тебе не нужна?

Кивнула в сторону. Нижний на миг перевёл взгляд на тело мага, и тогда она активировала телепорт, вцепившись в Дерека обеими руками. В клочки не разнесёт и наизнанку не вывернет. Лишь бы Джайлем все маяки не отключил. Лишь бы не нашёл все дубли. А там я его снова вытолкаю… хотелось бы надеяться… Краем глаза увидела, как тварь вытягивает челюсти, готовясь напасть, и оказалась в палате городского госпиталя. Там, где и должен был стоять маяк. И где должны были ждать их три мага-целителя.

Магов не было — их не ждали.

— Сюда, кто-нибудь! — заорала она, срывая голос.

Целитель появился через пару ударов сердца, ахнул и побежал за подмогой. Еще через несколько ударов ворвалась бригада магов. Она их помнила. Лекари. Она всех их запомнила в лицо. Двое схватились за Аледера, перетаскивая его на ложе, а старший спросил:

— Вам требуется помощь?

— Нет, — вернулось спокойствие. — Мне требуется арбалет.

И пресекла возможное требование:

— Я останусь здесь. Подозреваю, вы знаете, почему.

Если их не ждали, то Джайлем маяки убрал. Вот только кто это проверит? Хорошо, что здесь поставили ещё девять дублей. Хорошо, что есть сочувствующие. Жаль, что маяк нельзя было поставить у эльфов, там она смогла бы немного расслабиться.

— Он не умрёт, — качнула она головой в сторону Дерека, — но, если вы ничего не предпримете, так и останется…

— Простите, — осторожно поинтересовался старший, — а… вторая составляющая? Он поможет нам… эээ… со своей стороны.

— Я не знаю, — почти спокойно ответила она, — возможно, выброс был столь силён, что помочь ему изнутри не удастся. Возможно, у меча сейчас другие задачи. Действуйте, как считаете нужным. Пусть мне принесут воды и поесть. И найдите кого-нибудь из эльфов.

Самое главное теперь — не заснуть.

* * *

— Мудрейший, — заглянул в кабинет секретарь, — владыка Аледер вернулся. Он в лечебнице, как и было условлено. С ним госпожа Роксана.

Первая мысль: маяков больше семи. Так прохлопать дополнительный маяк! Бучинар ставил, больше некому, любой другой я бы отыскал. Что ж, магическую составляющую придётся понизить.

И только потом: это мой мир. Это я. Повезло…

Он открыл телепорт и вошёл в палату Аледера.

Окинул беглым взглядом целителей, Дерека, Роксану. Собрал всю силу воли и отвёл взгляд.

— Владыка в порядке?

— В порядке, — ответил Светлояр. — В себя придёт не скоро, но улучшение заметно.

— Вы совершенно неожиданно дали сигнал, — уставился Верховный на Роксану, пытаясь подавить желание рухнуть на колени и целовать носки узорчатых сапожек. — Я едва успел отправить магов. Зачем вы поменяли договорённости?

— А то вы не знаете, — хмыкнула красотка. — За тем же, зачем дополнительные маяки ставили. Впрочем, если проблем далее не будет, не будет и последствий.

Она резко изменилась. Из пышной и томной дивы превратилась в не знающую жалости владычицу. Но голова при взгляде на неё кружилась ещё сильнее. Он завидовал бедняге Бартраду, спустившему на неё всё своё состояние. Даже если тот ничего не получил взамен. Она того стоила.

— Вам надо бы отдохнуть, — склонился едва не до полу первый маг страны, — я вызову охрану из дворца, вас проводят.

— Благодарю вас, — улыбнулась женщина, — мне здесь будет гораздо удобнее. И спокойнее.

— Простите, — Джайлем посмотрел ей в глаза, — владыка что, один? Мы замеряли потоки — выброс был очень силён. Могли пострадать оба.

— Вряд ли, — с издёвкой ответила женщина, — судя по его состоянию, он всё-таки не один.

Блефует? Какая разница — теперь надо быть лояльнее некуда. Бедная Амелия, ей придётся смириться. Повезло ещё, что все лучшие маги в окрестностях Жемчужных — ни Бучинара, ни Драгомила, ни Аремиилиннь Роксана не дозовётся сегодня. Джайлем по настоянию красотки установил с пару дюжин гасящих заклинания экранов, вызвал придворного мага и восемь лучших студентов Академии для проверки надёжности защиты, собственноручно телепортировал в палату владыки главнокомандующего и заместителя советника по безопасности, принёсших три арбалета на выбор, и провёл ещё дюжины с две защитных мероприятий. Роксана ему не верила. Успокоилась она только тогда, когда в госпиталь прибыли трое эльфов-целителей, собравшихся нести круглосуточный караул у постели владыки. Боевые луки шли целителям как нельзя более.

* * *

Половина ночи прошла спокойно. Лекари ушли, эльфы устроились рядом, и Роксана слегка вздремнула. Ирлиндэль разбудил её, когда услышал шаги в коридоре — телепорты в их крыло она потребовала заблокировать. Дверь бесшумно отворилась.

Амелия с Индаром. Сразу смести Аледера стеной огня они не смогли — не даром же Роксана сегодня целый день измывалась над главой Ковена и студентами Академии. А большего ей и не надо было.

— Доброе утро, — улыбнулась она вошедшим, — я думала, вас будет больше.

Маг помнил одно — ни при каких условиях на женщину не смотреть. Заклинания укрепления воли должны сработать на первых шагах, а дальше уже не важно. Не смотреть на женщину, иначе заморочит и сведёт с ума.

Индар взглянул на охранников, наложивших на луки стрелы, и попытался бросить во владыку заранее заготовленное заклинание — Джайлем проболтался Амелии, что оставил в защите лазейку. Заклинание плавно ушло вбок, и, отразившись стены, хлюпнуло в шаге под ногами колдуна.

Стрелы пробили плечи насквозь, лишив возможности работать руками. Индар пошатнулся, стараясь максимально быстро обезболить раны и остановить кровь.

Ничего — основной удар должна была нанести Амелия. Он всего лишь отвлекал. Удалось?

Магичка лежала на полу без малейших повреждений. Индар был уверен, что ни стрел, ни заклинаний в неё не попало. Эльфы молчали. Когда только новые стрелы успели наложить?

— Сейчас пойдёшь к Верховному, — Роксана улыбалась так, что хотелось бежать без оглядки, — или пошлёшь кого-нибудь, и скажешь, что он почти вдовец. Почти. Пусть придёт и заберёт то, что осталось от его супруги. Бегом, потому как если промедлит — станет вдовцом полностью. И мы с ним начнём торговаться.

* * *

Телепорт не работал. Джайлем бежал по улочкам, придерживая полы плаща, накинутого поверх ночной рубахи, — начали сбоить заклинания левитации и ускорения. Надо было сразу сюда мчаться, как только она вышла за надобностью. Не мог же он провожать её везде! Не мог же он её приковать! Он был уверен, что она согласилась с его доводами. И вот… потерял какие-то мгновения — и с ними жену.

Женщина глянула на плащ и рубаху, чуть презрительно искривила губы. Она полулежала на подушках перед постелью Аледера, томно лаская приклад гномьего арбалета. Судя по её уверенному виду — владыка не один. С ужасом Верховный понял, что пожелай она сейчас — упал бы к её ногам прямо над телом бездыханной жены. Любимой жены. Обожаемой супруги. И всё равно не устоял бы.

— Что, — выдохнул он, стараясь смотреть на эльфа, а не на нежную руку, поглаживающую металлический приклад, — что… с ней?

— Она лишь пыталась узнать, кто случайно убрал все маяки, — вздохнула дива, подрагивая шелковистыми ресницами, — и как-то так вдруг упала на пол, сползла, я бы сказала… Она у тебя случайно не беременна? Магичка — может и скрыть… Мне так жаль, Джайлем… Стой на месте. Можешь сесть на пол, если устал. Так вот: она останется так, пока владыка полностью — полностью — не придёт в себя, и магическая составляющая не начнёт падать, мне было такое видение. У меня иногда бывают видения, Верховный, ты не слышал об этом? Не дёргайся: умрёшь сам — и её не спасёшь, и на одной дороге с ней не окажешься, не надейся. Мне об этом даже заботиться не придётся, поверь, вы сами за себя всё решили. Хочешь послушать парочку моих предсказаний?

— Я могу отнести её домой? — было так холодно, что руки застыли, а волосы, кажется, покрылись инеем. Но, пообещай она ему поцелуй — он полз бы к ней на четвереньках. — Я всё понял, госпожа. Когда… я всё выполню… ты вернёшь её?

— Это только неуязвимые Светлый меч и владыка держат слово, — красавица томно потянулась, — а нам, слабым женщинам и магам, подобная роскошь не всегда позволительна… ступай, говорящий, можешь отнести её.

Джайлем поднял Амелию на руки. Не уследил. Опять не уследил…

Глава 48. Развилка

Три стрелы нацелились в грудь, не успела она перешагнуть порог. Боевая мелодия эльфийской тетивы ударила по ушам и затихла.

— Хорошо встречаете, — спела без слов, говорить было тяжело.

Роксана отложила арбалет, эльфы опустили луки.

— Зря волнуетесь, — добавить дополнительную мелодию не получилось, пришлось довольствоваться основным смыслом, — Верховный охраняет вас едва не лично, двоих заговорщиков уже казнил, ещё одного распылило на подходе.

Роксана кивнула. Выглядела она не лучше Джайлема — черные круги под глазами, резко очерченные скулы, плотно сжатые почти пепельного цвета губы.

— От Амелии, — с вызовом принюхалась красавица, — передай Джаю — переговоров не будет.

— От Амелии, — удалось внести дополнительную ноту удивления, — но по собственной воле. На ней целы все амулеты и не повреждено ни одно защитное заклинание, как тебе это удалось?

От усмешки, тронувшей пепельные губы, едва не зашевелились волосы. Если бы они всё ёщё были.

— Я к Аледеру, — отвести взгляд удалось с трудом. — Думаю, тебе нужен отдых, а ему — моя помощь.

— На себя посмотри, — чуть оттаяла Роксана, — разве ещё одну койку рядом поставить. И ты — не Гозрений, одним присутствием исцелять не умеешь, да и одной рукой…

В ответ она подошла к ложу, провела ладонью над бесчувственным владыкой — очень привлекательный мужчина, очень. И впервые за столько лет они оба свободны. Как жаль, что теперь между ними всегда будет стоять Ренни…

— Я просила за Ренни, — она не знала, зачем говорит об этом Роксане.

«И понимала, что это бесполезно».

Привести владыку в норму без помощи его второй составляющей будет очень непросто.

— Но не меня.

Мгновенная трель. Жёсткая сопроводительная мелодия. Не эльфийская. На родном языке. На столь далёком, что уже и думать-то на нём разучилась.

Оглянулась. Рискнул бы кто-нибудь назвать эту женщину красивой теперь?

— Тебе удалось справиться с темпоралом?

Заморочила его, как беднягу Бартрада? За один удар сердца? Как она вообще туда прорвалась?

— Он напал. Я не могла оставить его Джайлему. Мне жаль, но меня за него никто не просил.

Гравюры в книге. Никаких повреждений у Амелии. Гнилое болото. Серый туман. Поднимающиеся зомби. Темпорал, с которым могли справиться лишь владыка и его меч. Боевая мелодия эльфийской тетивы. Легенды. Трясущиеся от страха вампиры. Свечение эльфов — отблеск иных миров. Не может быть…

Глупый порыв. Смешной глупый порыв, но…

— До тебя можно дотронуться?

У неё тёплая мягкая ладонь — человеческая и осязаемая. И очень скверный характер.

— Каков мир… — еле заметно усмехнулась в ответ Роксана. — Ладно, смени меня. Я и правда устала. И у меня много дел.

И исчезла. Никаких следов телепорта.

Она вновь повернулась к Аледеру. Надо хоть немного замаскировать эти ожоги — не хотелось бы, чтобы он пришёл в себя и увидел её в таком виде…

* * *

Дерек открыл глаза — белый потолок, рассеянный свет… Чуть повернул голову — целительница, смешная пятнистая женщина, склонилась над ним, пытаясь улыбнуться. Значит, она ему не мерещилась. В бреду или в проблесках сознания он всё пытался сказать ей, что ожоги сойдут, а волосы отрастут?

Попытался вздохнуть. Получилось. В палате было свежо. На подоконнике сидел эльф, ещё один расположился у порога.

— Мы ждали, что вы очнётесь сегодня, — спел эльф. Сопроводительная же мелодия гласила: — «Дела идут по плану, главнокомандующий и заместитель второго советника занимаются вопросами понижения магической составляющей…»

— Хант? — звучало хрипло, но голос слушался.

Эльф смущённо пожал плечами:

— Пока не появлялся.

— Гозрений?

— Убит, — мелодия была скорее сочувственная.

— Кем?

— Вами, владыка. Роксана нашла вас обоих у сферы. С вами она телепортировала сюда. Тело мага забрали гномы.

Ренина не простит ему.

Целительница отошла к столу и принесла отвар. Правой рукой. На взгляд Дерека, помощь ей самой требовалась куда больше: лицо магички покрывал узор разноцветных пятен, маскирующих ожоги, на голове, оставляя проплешины, отрастал ежик волос неопределённого цвета, левая рука была в гипсе и на перевязи, и это означало, что магия задействована на более важные органы. Вдобавок ко всему, женщина прихрамывала и сутулилась. Но… красивая была женщина, пришла в голову не совсем уместная мысль, даже и теперь грациозна. Остро захотелось дотронуться до её руки. Он и попробовал, перехватив кубок и чуть не выплеснув на себя содержимое. Интересно было бы смотреть, как сходят ожоги под действием магии — она должна быть очень хороша… И — личность. С ней можно на равных.

Пришла Роксана, сменив целительницу. Смотрела долго и испытующе. Рассказ эльфа подтвердила. Перед уходом оглянулась, словно собираясь что-то спросить, но сдержалась и вышла. Дерек не мог ей ответить — он не знал, где меч.

Через два дня прибыли посыльные от гномов — с вопросом, возможно ли похоронить Гозрения в седьмой северной шахте вместе с дочерью. Владыка не возражал — больше он ничего не мог сделать для мага.

Дни тянулись — целители категорически отказывались отпустить владыку во дворец, а Дерек впервые не настаивал — так погано он себя не чувствовал со времен злопамятного общения с мёртвой водой. Но тогда болела лишь нога — а теперь всё тело. Сил хватало лишь на краткие визиты советников. Их доклады обнадёживали, донесения Роксаны были подробны, выводы — схожи, но смотрела она дальше. И дальше, и внутрь Дерека — а он ничего не мог ей рассказать.

Скрашивали лечение только визиты целительницы: но на его откровенно заинтересованные взгляды она отвечала лишь скептической полуулыбкой и невнятной эльфийской мелодией — говорить ей было сложно. «Другие ждут», — пела она на все просьбы задержаться. Не знай он, что женщина лекарь, принял бы за боевого мага. И были в ней сила и уверенность, вызывающие невольное уважение и симпатию.

Прошло больше дюжиницы — меч не появлялся. И судя по тому, как долго продвигалось лечение, помочь лекарям он не мог. Дереку было стыдно, но мысль о том, что Ильм не наблюдает за ним изнутри, совершенно не огорчала. Когда же владыка смог встать с постели, эльфы начали занимать оборону снаружи палаты, стоило появиться целительнице.

— Право, — решился он вечером второй дюжиницы пребывания в лечебнице, — ваши рука и ожоги нуждаются в куда большем внимании, чем я. Здоров — не здоров, но чувствую я себя…

Дерек задумался, чтобы не соврать…

— …живым…

Поднялся почти без усилий и подошёл к окну. Целительница последовала за ним.

— Дня три как, — спела магичка, — а с чего вы взяли, что это ожоги? Разве похоже?

— Нет, — Дереку захотелось вложить в голос как можно больше теплоты, какой женщине приятно так выглядеть. Но петь приходилось без слов, а вторая мелодия никак не желала вплетаться, — просто я видел слишком много ожогов, чтобы не распознать любую их маскировку.

Женщина стояла близко — было видно, что ресницы у неё опалены, а веки припухли так, что глаза едва открывались.

— Попала под выброс, — призналась она, — ожоги — пустяк, заживут…

Дерек открыл окно. Ему не хотелось, чтобы женщина уходила. Было в ней что-то успокаивающее и смутно знакомое. Он действительно чувствовал себя живым. Будь они ещё оба здоровы и в нормальном виде…

— Знаете, — рискнул Дерек, — я уже пять лет как свободен…

Женщина взглянула на него с искренним изумлением.

— Это долго? — нашлась она наконец.

— Нет, — он сел на подоконник и пригласил целительницу последовать его примеру. Та подумала и согласилась. — Нет, когда я овдовел первый раз, то две дюжины лет не смотрел на женщин, всё ждал, когда наступит мой черёд… Потом… потом перестал ждать… и поскольку он не настал и в этот раз…

— Говорят, вы хранили верность всем своим жёнам? — женщина по-прежнему смотрела на него удивлённо и с недоумением.

— Нет, — признался Дерек, — только… только… словом, трёх последних это не особенно волновало — они родились под небом…

Женщина проверила охрану за окном и принялась теребить занавеску.

— Но, — Дерек привык добиваться своего, — хранить верность такой женщине как вы доставит мне лишь удовольствие…

— Да? — она коснулась пальцами здоровой руки ёжика волос и опалённых бровей.

— Я видел слишком много ожогов, — Дерек осторожно коснулся её щеки, — тем интересней будет узнать, какой вы окажетесь… а взаимное привыкание может быть волнующе и увлекательно…

— Вы не узнали меня, владыка? — смутилась женщина, поднося ладонь к лицу и принюхиваясь. — Неужели у меня изменился даже запах?

— Не знаю, — Дереку стало неловко — ведь казалась же магичка ему смутно знакомой, но он видел стольких целителей и целительниц… к тому же она могла быть и боевым магом по основной специализации, а их он видел ещё больше. — Я не умею различать людей по запаху. Так и не научился полностью пользоваться обонянием… А я вас знаю?

— Я Аремиилиннь Теарлиинь Вишенка, — представилась женщина, с трудом выговорив своё имя, и тут же снова перешла на мелодию, — конечно, столько лет отсутствия здесь могли сказаться… но я думала, у меня запоминающаяся манера разговора и жесты… вы всё ещё собираетесь хранить мне верность? — засмеялась она, глядя на растерянного владыку.

Вместо ответа Дерек придвинулся к ней, взял за здоровую руку и поцеловал в раскрытую ладонь — губы у неё скорее всего ещё болели от ожогов.

* * *

Талина уже давно никуда не уходила с развилки. Она помнила, как радовалась, когда нашла её. Чуть далее лежал валун — не очень высокий, ей едва по пояс, на который можно было забраться, и к которому можно было прислониться. Здесь не было ни закатов ни рассветов — но и под горами их нет, и серая пыль, иногда переходящая в топь — привычная и почти домашняя. Сначала она пыталась вернуться — раз за разом переходила едва ощутимую грань, за которой тело наливалось сначала свинцовой тяжестью, потом начинало ломить кости, а следом наступала боль — справиться с ней не было никакой возможности, только повернуть назад. Она предпринимала попытки вновь и вновь — и каждый раз сдавалась. Может, ей и удавалось на полшага приблизиться к Дереку — может, наоборот, каждая следующая попытка заканчивалась всё ближе к валуну — она не знала. Зато в ожидании Дерека она встретила Ренину и всех сыновей и внуков — только Алерана пришлось провожать, остальные видели дорогу безошибочно. Иногда вдали мелькал силуэт Роксаны — порой они даже поворачивались друг к другу, но Талина не делала попыток заговорить — о чём говорить с подругой… господина Ханта? Заморочит, заговорит, заставит отвлечься — в тот самый миг, ради которого она здесь.

Порой её навещали дети — все их разговоры сводились к одному: оставить бессмысленное занятие. Или хотя бы отдохнуть немного. Роксана была не очень и нужна — и Ренина, и Денни, и Занек прекрасно отвлекали, непрерывно пытаясь увести мать с развилки. Талина сжимала губы и мотала головой. Постепенно они стали приходить всё реже, виновато оправдываясь: «Не можем видеть, как ты изводишь себя…». Она же вовсе не изводилась и не мучилась — местность напоминала ей дом, валун был совсем как под горами, в появляющихся иногда ловцов она с радостью пускала болты — и ни разу не промахнулась. Убить их таким способом было сложно, но, раненые, они злобно подвывали и прятались в болоте, из которого выныривали. При желании — очень сильном желании — можно было сосредоточиться и заставить появиться кувшин молока или нектара. Вкус у нектара был совсем как дома. Но арбалет давался куда легче — может, потому, что в нижних стрелять было нужнее, чем пить нектар или молоко.

Сегодня она всё же решила развеяться и выпить топлёного молока — Ренина с Денеком ошибались, когда считали, что она отказалась от всех радостей и маленьких удовольствий. Если б ещё Ренина догадалась навестить её сегодня и принести ягод или булочек. Ренина приходила чаще всех, но ей единственной давалось это нелегко — болота по обочинам троп вызывали у дочери инстинктивный ужас, привыкнуть к виду нижних ей никак не удавалось, а ничего, что могло бы служить оружием против них, она придумать не могла — не кипящими же лечебными отварами в них плескать.

Талина как раз поставила кувшин к валуну, когда увидела фигуру в пыльном эльфийском плаще. Она узнала его сразу — она узнала бы его в любой толпе и в любой маскировке. Сердце подпрыгнуло, мешая ненависть с радостью — походка его была тяжела, чувствовалось, что шаги даются с трудом. Он шёл вниз по очень широкой спирали, и, чтобы добраться, ему придётся сделать не один круг, как не один круг остался за спиной. Но мимо развилки он не пройдёт. Талина взяла арбалет, наложила болт и отправилась навстречу: путь наверх не вызывал ни боли, ни тяжести — только лёгкость и прилив сил.

Он не мог её не заметить, но обойти не попытался — остановился шагах в восьми и откинул капюшон.

Выглядел господин Хант откровенно плохо — в таком состоянии она, пожалуй, сможет отшвырнуть его достаточно далеко. А если вложить в болт всю свою ненависть, все годы вместе с Дереком и вечность тут… Она дождалась. Не Дерека — но и этот шанс она не упустит.

Арбалет был тяжёлый, мужской — здесь можно легко стрелять и из такого. Болт нацелился в грудь господину Ханту — она попала бы и в глаз, но кто знает — у него может хватить сил уклониться.

Она знала, что выстрелит — она не будет вступать с ним в переговоры или просить уйти. И стрелять надо сразу. Надо было сразу — она промедлила. Кем бы ни был враг, сложно выстрелить, когда он ранен, смотрит тебе прямо в глаза и… очень и очень давно знаком… Она не ждала его здесь одного — она ждала его вместе с Дереком. Снизу — не сверху. Тогда бы она не промедлила.

— Как ты меня достала, женщина, — устало сообщил Ильм, — дай пройти…

— Нет. — Она промедлила. Не выстрелила сразу. И теперь он либо повернёт назад, либо получит болт в грудь при следующем шаге. Но пока он стоит и смотрит на неё, морщась от боли… — Уходи.

Ильм медлил. Смотрел ей в глаза — и взгляд его был усталый и вполне человеческий. Без злобы или ненависти. Плотнее запахнулся в плащ — пыльный и грязный. Эльфийские плащи дома никогда не пачкались — но не здесь.

Они всё молчали. Ильма откровенно шатало — но кто знает, он мог и притворяться. Она не выстрелит. Он уйдёт. Подчинится. Она знала это.

Господин Хант вздохнул и сделал шаг вперёд.

Болт сорвался с ложа, Талину ударило вбок и откинуло в сторону… Мимо!

Она не успела наложить второй — Ренина вцепилась ей в плечи, отталкивая от противника. Талина вырывалась, но дочь держала крепко.

— Мама! — трясла её Ренина. — Мама! Ты что?! Он же нёс меня, когда… когда… ты что, не помнишь?!

Эта тварь только и делала, что таскала её на руках, пока она была маленькой… втиралась в доверие… и вот результат.

Талина отдирала от себя руки дочери, но та всё теснила её к валуну.

— Проходи! — крикнула Ренина Ильму.

Вырвала арбалет, швырнула на тропу, толкнула Талину снова и чуть не заплакала:

— Это же он принёс меня тогда, ты что, не помнишь? Мама, ты ошибаешься — папу не надо ждать, дядя Ильм никуда его не утащит! Пойдём домой, мама…

В бессильных злых слезах смотрела Талина вслед закутанной в пыльный плащ фигуре… она упустила его. Она упустила его сегодня. Но Дерека всё равно дождётся…

— Папу не надо ждать, — ревела Ренина, — ты сидишь здесь напрасно! Его не надо ждать — он найдёт тебя сам! Пойдём домой, мама…

* * *

Основные вопросы по понижению магической составляющей решал глава Ковена — Джайлем взялся за дело железной хваткой. Малейшее сопротивление или колебание заместителей и помощников Верховный подавлял на корню. Бучинар с Драгомилом, перепроверяющие все расчёты мага, не находили в его действиях никакого подвоха. Эльфы — тоже.

Предполагалось, что магическая составляющая должна падать очень медленно — не более чем на одну пятикулевую в первый год. В этом случае оставалось достаточно времени заняться повышением урожайности и профилактикой заболеваний.

Впрочем, по расчётам как магов, так и самого Дерека, опирающегося на здравый смысл, на основную часть населения падение составляющей влияло мало — в отдалённых деревнях магов особо не было, поля удобряли навозом и золой, никак не магически; с заболеваниями справлялись знахарки, зачастую магических способностей не имеющие вообще. Предотвращением же эпидемий займётся новая императрица — опыт у неё в этом огромный. Свадьбу Дерек планировал сыграть после возвращения меча. Должен же тот вернуться?

Пока что все свободные маги были брошены на расчистку подгорных поселений, и, несмотря на предупреждения гномов, четверо сразу же попались ловцам. Пришлось к каждому магу приставить сопровождающих. Дерек надеялся, что часть подгорных жителей, проявивших устойчивость к небу, солнцу и запахам трав, удастся оставить жить наверху — браки с ними могли сильно пополнить долю людей среди говорящих.

С другой стороны, он был безумно рад, что гномы потихоньку возвращаются под горы — прокормить такое количество народу зимой было сложно, несмотря на крайне скромные потребности подгорных жителей.

Сам владыка был почти счастлив — давно, очень давно он не ждал с таким нетерпением вечера и ночи. Ожоги с лица Аремиилиннь постепенно сходили, а отрастающие волосы начали приобретать насыщенный вишнёвый оттенок. Впервые увидев его на солнце, Дерек понял, почему у будущей императрицы такое прозвище.

— Оставь как есть, — шептал он ей каждый раз, — зачем ты столько лет скрывала такую красоту?

— Затем, — смеялась Вишенка, — что в молодости никто не верил, что красивая женщина может быть хорошей целительницей… а потом не для кого было…

— Теперь есть, — целовал он её, — пусть у нас будет самая красивая императрица?

Ей не надо было ничего объяснять — она знала, что однажды владыка всё равно уйдёт, сколь бы долго ни правил. И она могла сама позаботиться о себе в этом случае. И вторая составляющая владыки волновала её мало. И почести, воздаваемые императрице, были ей не нужны — слава целительницы значила куда больше. С Вишенкой было легко: даже о её безопасности он не очень волновался — жена обладала прекрасными боевыми навыками.

Счастье омрачала лишь Роксана — раз в два-три дня она заходила в кабинет владыки с каким-либо вопросом. Вопросы всегда были важны, уместны, всегда ставились изысканно-правильно, так что не принять их к сведению и не начать рассматривать было нельзя. Ни одного слова не произносила она помимо, но, глядя на заострившиеся скулы и чёрные круги у неё под глазами, Дерек чувствовал себя предателем. Ему нечего было сказать ей — и было стыдно, что он не разделяет её тревоги. В самом деле — что может случиться с неуязвимой сущностью? Хуже будет, если Ильм отлёживается где-то в нём самом — но Дерек надеялся, что тот умеет засыпать и не следит за своим владыкой изнутри.

Вишенка в ответ на его опасения лишь улыбнулась, заявив, что будь они верны, Роксана уже давно расцарапала бы лица всем троим, а лично её придушила бы.

Роксана зря волнуется, успокаивал себя Дерек. Никуда меч не денется. Вернётся.

* * *

Мать была в таком состоянии, что Ренине пришлось остаться с ней. Она уже дюжину с лишним раз пожалела, что не попросила Римека и Занека зайти сюда — братья сменили бы её ненадолго. Что бы ни говорила Ренина, мать не слушала. Она заряжала арбалет, суживала глаза, сжимала губы, и весь её вид утверждал: «Я упустила его, и это ты виновата!»

— Папу не надо ждать, — в который раз повторяла Ренина, — его не надо ждать — он найдёт тебя сам! Пойдём домой, мама… дядя Ильм — он никуда его не утащит, правда…

— Он заморочил тебе голову, — возражала мать, — он заморочил тебе голову! Ты совсем не знаешь его… иди домой.

— Пойдём вместе, — Ренина уже устала повторять одно и то же, но всё боялась уйти. И ещё она боялась, что вернётся Ильм, и мать его застрелит. С неё станется. Хоть бы кто из братьев пришёл!

— Пойдём… — теребила она её, — пойдём, папа не придёт сегодня. Сегодня он точно не придёт, ты можешь отдохнуть…

Мать с упорством проверяла арбалет, целясь в болотные кочки. Стреляла она прекрасно — твари разлетались с чавканьем и скрывались в тине. Но Ренине всё равно с трудом удавалось не зажмуриваться от ужаса. Она обняла мать — скорее, чтобы не пугаться самой, — и положила голову ей на плечо.

— Пойдём, сегодня папа точно не придёт… — вновь затянула она и застыла. — Папа?

* * *

Он не знал, сколько блуждал в этой багровой тьме. В ней не было ничего — кроме серо-красного марева. В ней не было никого — и эха своих шагов он тоже не слышал. Ему казалось — он ходит кругами, и они бесконечны. В какой-то момент навалилась тоска, а горло свело невыносимой болью так, что он схватился за него обеими руками. Он помотал головой — наваждение исчезло. Он садился, вставал, шёл и снова садился — и не мог сказать, сдвинулся ли с места. Пытался телепортировать. Удалось. Ощущения были абсолютно идентичны, но вышел он всё в ту же багровую тьму. Она не менялась — и он не знал, бродит ли здесь день или вечность. Иногда начинали работать огненные заклинания — пламя срывалось с ладоней, сливаясь с окружающим туманом, иногда всплывали заклинания временные — туман менялся, как при ускорении или замедлении, но туманом быть не переставал…

Отчаяния не было — что ж, он ошибся. И будет платить. Когда его найдут. Может, стоило сесть и ждать, но он не хотел. Решил идти по расширяющейся спирали, и, после нескольких дюжиниц то ли дней то ли лет так и не смог бы сказать — расширяется ли спираль, или он ходит кругами…

…граница тумана разорвалась внезапно, и он едва не ухнул в чёрную вонючую жижу… Равновесие удержал в последний момент, прыгнув на болотную кочку. Лиэрн учил ходить по болотам… вспомнил он. Лиэрн? Ни одного имени не всплыло у него в памяти за всё это время… даже своё собственное он назвал бы с трудом. Нет, только не забвение…

— Папа?

Он и не помнил её такой — уже не совсем юной, но ещё не вступившей в зрелость. У неё, оказывается, и вправду огненные волосы, молва ничего не приукрасила спустя столько лет.

Хватило памяти не рвануться вперёд — это могла быть и не Ренина. Как второй могла быть и не Талина… Дочь сама подбежала к нему и повисла на шее.

— Папа!

Это навсегда, понял он, ощутив такой родной запах её волос. Это навсегда — но какое счастье, что он вышел к ним. Так не бывает…

Болт мелькнул около его сапога и увяз в болотной кочке. Он оторвался от дочери и огляделся. Со всех сторон: глаза — пустые и безжизненные, полные злобы и ненависти, гноящиеся и вытекающие, покрытые корками и лишаями… Следом появились зубы — они прорезались из ниоткуда, норовя приблизиться и вгрызться в сапог.

Ещё один болт раздробил уже подползшую к ноге челюсть, и та с хлюпаньем и хрустом ушла в трясину.

— Думаешшшь ушшшёл? — разноголосицей прошипели сзади. — Не-ет… всего лишшшь пришшёл… мы долго искали тебя…

Ренина подняла голову и испуганно сжалась: ступить было некуда — разве идти по головам. Плотнее обхватила отца — места на кочке едва хватало для двоих. Как же она умудрилась добежать сюда?

Тварь впилась в сапог. Ренина пнула её, едва не взвизгнув от ужаса, и тут же тяжёлый болт перебил лапу — здесь мать никогда не промахивалась.

— Мама! — крикнула Ренина и попыталась выстучать пальцами по спине отца 'не бойся', но руки свело от ужаса. — Мама! Что делать? Тут ступить некуда! Папа не пройдёт!

— Не пройдё-ёт, не пройдё-ёт… — эхом подтвердило болото.

Талина направилась к ним, перепрыгивая с кочки на кочку — те словно возникали у неё под ногами. Головы и лапы расступались, когда она делала очередной шаг, и вновь смыкались за её спиной.

— Ну вот и встретились, — улыбнулась она, дотрагиваясь до его локтя, — как же ты так? Уж от тебя-то они должны были шарахаться с визгом…

И отпихнула каблуком очередную лапу. Она стояла по щиколотку в грязи, а он не мог даже подвинуться и уступить ей место…

— Давай попробуем выйти, — в отличие от дочери Талина была совершенно спокойна, — Ренина, ищи тропу, а я прикрою отца сзади… Не оборачивайся, Ренни, ступай за ней след в след. Начнёт засасывать — я придержу…

Ренина осторожно развернулась, стараясь не сорваться, а Талина зашла ему за спину и с силой сжала предплечья…

Дочь сделала крошечный шаг вперёд и взвизгнула, подавшись назад и едва не столкнув его с кочки — хорошо, Талина удержала.

Ему не вырваться из этого кольца — осознал он. Теперь твари стояли в полный рост и злорадно скалились. Не было ни страшно, ни противно — целители видят и не такое — пугал ужас дочери.

— Плохо, — выглянула Талина у него из-за спины. — Застрянем мы здесь. Но ты не бойся — пока мы с тобой, тебе ничего не грозит. Как-нибудь выберемся… потихоньку. Ренина, давай поменяемся — я пойду вперёд, ты страхуешь сзади…

Они поменялись местами. Но ничего не получилось. Сколько ни расталкивала Талина нижних, те не поддавались: качались, сминались, падали под арбалетными болтами, растекались мутными лужами — но с места не двигались… и смеялись — тихо, шелестящее, сыто.

— Мама! — не выдержала Ренина. — Я позову Роксану! Мама, подожди, я мигом!

Хохот стоящих вокруг тварей был ей ответом.

— Не надо… Роксану, — онемевшими губами выдавил Гозрений, — не… надо…

— Почему? — искренне удивилась дочь. — Папа, она тебя выведет! Она… она иногда сразу нескольких выводит… она… папа? Она найдёт дорогу, она никогда не ошибается… Я позову… она должна услышать… папа?

Болото вокруг булькало и плескало вонючей жижей, заходясь от хохота. Казалось, даже вылетающие из него конечности корчатся от смеха.

— Давай, — мужчина возник на чьей-то угодливо прогнувшейся спине. — Зови.

Он не был ни страшен, ни уродлив. Никакой — прилизанные с проседью волосы, чисто выбритые щёки, серая рубашка и серые штаны.

— Зови-зови, — довольно усмехнулся нижний, — вот и проверим, всегда ли госпожа Роксана вытаскивает заблудившихся. Зовите хором! Либо вытащит, либо столкнёт к нам, либо развернётся и уйдёт. Хотите проверить?

— Если столкнёт, — возразила Ренина, — вы бы сами её позвали. Чего ж не зовёте? Боитесь?

— Зачем? — равнодушно пожал плечами ловец. — Он всё равно никуда от нас не убежит. Хочешь — зови сама. Только учти, что это Роксана сначала завела твоего отца сюда, потом заколола его мечом в спину и вслед за этим преспокойно отрубила ему голову. Там, внизу.

Гозрений непроизвольно схватился за шею.

— Лично отрубила, — продолжил нижний. — Мечом. И не поморщилась. Не тем мечом, что ты думаешь, потому что по милости твоего папочки её любовничек на тот момент был отсюда слишком далеко. А если учесть, что твоя дражайшая мамочка совсем недавно собиралась ещё и пристрелить его из арбалета, а Роксана за своего сожителя голову любому не то что отрубит, а голыми руками оторвёт и откусит, то посмотрим, поможет ли она вам. Зови.

Он откинулся назад, словно в кресле, и закинул ногу на ногу.

— Зови.

Ренина оглянулась — разложившиеся пальцы цеплялись за штаны и сапоги отца. Они не могли вырвать его из их с матерью хватки, как не могли вцепиться в саму Ренину, но и сделать хотя бы шаг дальше не позволяли. Мать впереди пробовала нащупать тропу под извивающимися щупальцами и зелёным гноем: это иногда ей удавалось, и тогда они делали движение вперёд — на волос, на полпальца, на ширину медной монетки. Чавкающая жижа расступалась, чтобы следом взметнуться зловонным фонтаном, не оставляя следов на штанах матери, но пытаясь облепить отца. Они с матерью не дадут нижним забрать его, но и вытащить не смогут — придётся идти вечность.

Ренина ненавидела эти места. Тропа сюда была ещё знакома и не так ужасна, но всё равно — она приходила к матери гораздо реже, чем хотелось — каждый раз боясь, что не дойдёт. Она знала, что нижние миры вытолкнут её — но когда к тебе тянутся со всех сторон, трудно не завизжать и не броситься наутёк… Сейчас они не тянулись — спокойно и деловито чавкали, жрали, совокуплялись, испражнялись, рыгали — словно показывали: им некуда спешить. Они подождут. Они дождутся. Рано или поздно терпение женщин иссякнет, и вот тогда… Нет, обозлилась Ренина, её силы не закончатся — она не отдаст им отца. Вот только выдержит ли он сам?

— Папа? — неуверенно спросила Ренина. — Папа?.. Звать…?

Отец оглянулся через плечо и прошептал:

— Не надо…

Ренина посмотрела ему в глаза — он почти сдался.

— Я приведу помощь, — решила она. — Мама, ты только дождись меня. Ты не устанешь? Ты только не отпускай его… Я приведу помощь…

Отец молчал. Мать развернулась и закрыла его собой, сцепив руки у него за спиной.

— Беги, — ответила она. — Мы подождём. Держись за меня, Ренни. Она скоро. Не бойся.

Тропинка была известна — оставалось только собраться с силами и ступить прямо на клыки и когти, в гной и нечистоты. Ренина погладила отца по руке, зажмурилась и шагнула — болото чавкнуло, тропа сама толкнулась в ноги. Надо открыть глаза: серое месиво, тусклое марево над тропой. Пауки — она боялась пауков, а их то и дело приходилось сталкивать с тропы. Они не кусались и не нападали — но она всё равно боялась — а вдруг? А вдруг? Уклон стал таким, что пришлось карабкаться вверх на четвереньках, марево сгущалось, превращаясь в воду — тёплую, грязную… Она выныривала глотнуть воздуха, вспоминала, что не нужно, отталкивалась от тропы и плыла… в прошлые разы путь был куда легче… но тогда она шла из дома, а здесь… спутала тропу и идёт кружным путём? Взяла не то направление? Стена пружинила, отталкивая её, Ренина толкалась раз, другой… вот оно — синее небо… здесь самое начало лета… теперь сосредоточиться и попасть в сад, чтобы не стучать в ворота… Только бы он был дома… только бы не ждать… только бы он был дома…

Глава 49. Чужие дороги

— Ты откуда?

— От Аледер-ра. Полож-жи м-меня куд-да-нибудь…

— Сейчас, солнышко, сейчас, лапушка, потерпи немножко…

— Угу… А т-теперь пр-рыгай вокруг меня… О-УУУ!!!.. Дура! Я сказал: «вокруг меня», не «на меня» и не «на мне»!

— Прости, солнышко, я не подумала… тебе что-нибудь принести?

— Воды…

— Держи. Ещё? Ты вообще как?

— По мне н-не видно?

— Видно. Сапоги снять?

— Пус-сть их… не подумал… сандалии надо было… не тр-рогай меня, хр-реново…

— А что пришёл? Рано ведь…

— Рано? Это я две д-дюжиницы Дерека из-зводил? Мне эти душераз-здирающие с-сцены ещё дюж-жиницу терпеть надо было? Ещ-щё воды дай…

— Прости, я переживала…

— Зря… где эта сука?

— Кто?

— Гоз-зрений…

— Бродит где-то, если нижние ещё не выловили.

— Я до н-него не доберусь?

— Ты что?!

— В с-смысле — когда прочухаюсь, а н-не как окочурюсь.

— Зачем?

— С-самого, блин, в этот артефакт з-запихаю, тварь!

— Он и так вниз отправится…

— Мне от этого н-не легче… я б с-с ним побеседовал — нижние б ему милейш-шими добр-рячками показались… пас-скуда…

— Ещё воды дать?

— Угу…

— Вина?

— К-каплю в воду, чтоб кислила…

— Травок заварить?

— Валяй… Слышь…

— Что?

— А у т-тебя с-слёзы каким-нибудь ц-целительным эф-фектом обладают?

— Нет.

— Тогда з-зачем ты меня ими поливаешь?

— От счастья.

— А, т-тогда ладно. Воды только ещ-щё дай…

— Сейчас, куда столько, ты ж два кувшина уже выпил.

— М-мало. Ты пр-рыгай, пр-рыгай, сама того хотела…

* * *

Ночью они взяли наконец банду Тосна Кривого — после пяти месяцев тщательной подготовки. Без единого выстрела. Тосн угрожал и упирался, но за ночь ребята его всё-таки раскололи, а с утра получили ордер на арест счетов. Домой он вернулся почти к полудню и теперь пытался заснуть — после такой крупной победы можно позволить себе расслабиться.

Над ухом запищал комар. Он дождался, пока кровопийца сядет на щёку и не спеша прихлопнул. Задумался — поднять с земли книгу или пойти в дом за пивом. Ничего не решил и принялся лениво разглядывать листву над головой. Последние три дня вообще были весьма хороши. Четыре года назад он накропал заявку на второго проводника, и позавчера ему сообщили, что помощник будет — как только найдётся желающий. Или как только он сам подберёт себе напарника. Все прекрасно понимали, что желающего можно искать до бесконечности, но факт был приятен. Сам он уже давно присматривал подходящую кандидатуру, но пока безрезультатно — их дороги не любили. От одного взгляда на гуляющих по обочинам у большинства возникали в лучшем случае неудержимые рвотные спазмы, в худшем — непреодолимый животный ужас. Да что уж скрывать — его и самого пару раз чуть не стошнило. Бывает. Из Талины получился бы неплохой проводник, но он и не пытался заговаривать с ней на эту тему. Ренина же, хоть и навещала мать регулярно, нижних боялась до дрожи в коленках. Если к тому же учесть, что его самого очень просили раз в три-четыре месяца заглядывать ещё и к соседям, то вопрос явно откладывался. С другой стороны — чтобы прозябать в мирах, где нет работы, надо иметь очень устойчивую психику. Так что больше шансов, что второго пришлют сюда, а не к соседям. Он подобрал с земли книгу и лениво качнулся, раздумывая, прикрыть ей лицо или всё-таки попробовать вникнуть в сюжет. Перевернул пару страниц и снова задремал.

— Хельм!!! — вопль над ухом выбросил его из гамака. — Хельм! Бежим! Они заберут папу!

…Полыхающие волосы и искажённое ужасом лицо Ренины. Не может быть… Книга осталась лежать рядом с раскачивающимся гамаком…

— Не может быть, — попытался на бегу успокоить он Ренину, — Роксана Дерека им не отдаст. Да и не с чего им его забирать, не их он. Не волнуйся, они прекрасно справятся.

— Это не тот папа, — всхлипнула Ренина, — это второй… который первый…бежим скорее!

— Не надо бежать, — он потянул её за рукав, — сейчас короткой дорогой выйдем. Не реви, раз сразу не забрали — мы его отобьём.

Что должно было случиться, чтобы Роксане потребовалась помощь? При том, что раз это не Дерек, то Мих ещё там, и проще позвать на помощь его. Разве только оба к соседям отправилась…

— Роксана где?

Элементарный вопрос привёл Ренину в состояние полного шока. Она сжалась и снова заревела.

— Ты что? — опешил Хельм. — Что случилось?

— Не зови Роксану, — рыдала Ренина, вцепившись ему в плечи, — это она папу убила… мечом… надо до неё успеть, она его точно вниз столкнёт, слышишь?

События в пересказе всхлипывающей и вытирающей нос Ренины ему не понравились. Роксана убила мага своими руками и не стала выводить. Бывает, что проводникам приходится убивать — особенно часто в падающих мирах. Но вниз ведь не столкнула… А я сам смог бы кого-нибудь столкнуть? Нет. А оставить без помощи? Да. Кому суждено выйти — тот выйдет. Кому не суждено — того можно вывести. Но можно и не вывести, этот вопрос как раз на усмотрение проводника. Есть, правда, дополнение, о котором говорить не принято: кому не суждено выйти, того иногда можно вывести. Но с другой стороны: маг бродил один неизвестно сколько, и вышел к Талине и родной дочери — единственным людям, которые могли ему помочь. Вот только мир — не в моём ведении. Чужой мир, и чужие дороги… Ладно, решил Хельм, с Роксаной я объяснюсь после.

Талина обернулась — твари медленно сжимали кольцо. Они не могли дотронуться до неё, но серые сгнившие лапы цепляли Ренни за руки и плечи там, где она не могла прикрыть его своим телом. В глазах мага не было ужаса — только безысходность.

— Держись, — шепнула Талина, — я заслоню тебя. Я тебя не выпущу, не бойся.

— Хватит, — побелевшими губами ответил Ренни, — не мучайся, слышишь? Отпусти…

И тогда она вцепилась в него ещё сильнее.

— Терпи, — привела она последний довод. — Для Ренины. Терпи.

Времени не было. Они стояли здесь целую вечность. Странно, подумал Гозрений, времени нет, а последовательность действий есть… Он давно знал, что всё бесполезно, надо оторвать Талину и идти вниз, он просто очень боялся. Не вида ловцов. Не боли или одиночества. Просто — испытывал непреодолимую тоску при мысли, что всю оставшуюся вечность будет видеть только их. И ничего больше. И Ренина — она вернётся… Но если его уволокут у неё на глазах?

— Терпи, — шептала Талина, — до меня они дотронуться не могут. Терпи, сейчас Ренина приведёт помощь.

Сколько раз она повторяла ему это? Что Ренина просила дождаться? Неужели Талине тоже кажется, что прошли годы?

Ренина с длинноволосым парнем в болотных сапогах вылетели на тропу в двух шагах сбоку. Гозрений увидел синие глаза и — вспомнил. Сразу. Он и не забывал.

— Папа, — выдохнула Ренина, — Хельм тебя выведет. Правда.

Дагор соскочил с тропы, увязнув по колено, обогнул их с Талиной, и крепко схватил его за плечи.

— Разворачивайся, — резко приказал он, — я удержу тебя на тропе. Потом вцепись мне в руки и не отпускай. Талина прикроет спину. Ты идёшь за мной след в след, она тебя закрывает и толкает. Всё ясно?

Гозрений крутанулся на пятках, чувствуя, как ледяные пальцы впились в предплечье и тянут вбок. Хельм резко ударил по гноящимся лапам и пнул сапогом вцепившуюся в штанину харю, одновременно помогая ему не потерять равновесие.

— Хватайся, — слова были жёсткими и отрывистыми. — Пошли. Смотри мне в спину и не оборачивайся.

Гозрений медлил. Он боялся поверить, что у него есть надежда.

— Не бойся, — Хельм стянул кожаный ремешок, собиравший волосы в хвост. — Помнишь? Цепляйся. Намотай их на руку. Ни одна тварь не оторвёт. Я уже выволок тебя один раз — выволоку и теперь. Не забыл?

Он не забыл. Обмотал запястья серебристыми лохмами, вцепился Хельму в плечи и шагнул вслед.

Идти было трудно. Они всё время петляли, иногда возвращаясь назад. Талина толкала его изо всех сил, но всё равно каждый шаг давался неимоверным напряжением воли. Ренина брела сбоку, изредка встречаясь с ним глазами и ободряюще улыбаясь.

— Ренни, мальчик, — услышал он сзади проникновенный голос, — неужели тебе не стыдно перед этой женщиной и своей дочерью? Ты позволяешь им спасти себя? А ты это заслужил? Ты мог бы стать величайшим целителем, но вместо этого… поверил давно забытым рукописям… Что надумал — миры разделить. Сразу всех облагодетельствовать… Вместо того, чтобы заниматься своим делом… Четыре года больных не принимал — и это лекарь? Подумай — сколько людей ты не вылечил? Они все вопиют об отмщении. Я даже открою тебе секрет — именно ты мог найти способ, разрушающий кровную клятву. А теперь его никто и никогда не найдёт. Сколько жизней ты загубил, пойдя не той дорогой, а Ренни? Ты знаешь, что четверо детей, которых ты мог бы родить, не запрись в этом коконе, тоже стали бы великими магами, способными удерживать любые прорывы? Женщина, которую ты так и не встретил, теперь живёт с вечно пьяным мужем-извергом. Одному из твоих внуков суждено было создать сыворотку от ликантропии. Её тоже никто больше не откроет, слышишь? Кого будущие дикие оборотни должны винить за свои мучения? Четверо нерожденных магов, убитый талант целителя, бредни о спасении мира… Ты хоть представляешь, во что сейчас превратилась Долина Грёз? По ней бродят зомби и призраки неупокоенных воинов и магов, и будут бродить вечно. И все они станут проклинать тебя. О тебе напишут в книгах и летописях — и никто никогда не помянет тебя в этом мире добрым словом. Ты станешь пугалом, чудовищем, рвавшимся к власти, тобой будут стращать детей и рассказывать о тебе самые жуткие вещи, которые только смогут придумать. А разве это не так? Разве ты не чудовище? Где место негодяям и убийцам? Разве твоё место — не с нами? Тебе не стыдно? Не стыдно, что слабая женщина толкает тебя по дороге, хотя ты прекрасно знаешь, что не стоишь этого? Как последний трус прячешься сейчас за спины дочери и бывшей возлюбленной. Прячешься за спину чужой жены! Но ты знаешь, чего заслужил — иди к нам! Умей держать ответ за свои поступки — иди к нам! Это справедливо.

Он прав, подумал Гозрений и остановился. Он совершенно прав. За всё надо платить. Усилием воли разжал пальцы, судорожно вцепившиеся в проводника. Надо ещё волосы размотать.

— Я понял, — слова давались с трудом. — Я ошибся. Прости, Талина, но… я пойду к ним. Другого выхода всё равно нет — я не стою ваших усилий.

— Да, — согласился Хельм, жестко перехватывая его запястья. — Четверо нерождённых детей, изверг муж, сыворотка от ликантропии, кровная клятва… Веришь бредням нижних? Чему тебя только учили! Когда-то я вытащил одного паренька, за которым гнались нижние. Тогда я этого не знал, но он действительно должен был стать великим целителем, должен был устоять перед славой и всеобщим почитанием, должен был пережить многих и многих владык, стать главой Ковена и действительно изобрести сыворотку от ликантропии. Хороший поступок я совершил, да? Но… повернул парень совсем не туда. Ловили его и почти поймали. Знай я об этом — стал бы тогда его вытаскивать? Да. Всё равно вытащил бы. И что мне теперь — рыдать и отправляться к нижним вместе с ним? Так меня вытолкнет оттуда. Или отпустить вниз этого дурака, которому опять внушили, что там ему самое место? Что ты прикажешь делать мне?

Гозрений молчал, глядя на преградившую им путь шевелящуюся стену нижних. Потом взял Хельма за плечи и шагнул следом.

— Если бы не было другого выхода, — ободрил его Дагор, — тебя давно бы утащили. Раз пытаются заманить — выход есть. Раз выход есть — значит, отобьём. Иди. Талина, не устала?

Хвосты и лапы цеплялись за одежду. Ноги вязли в смердящей трясине. Спина Хельма перекрывала обзор, но твари ухитрялись маячить в поле бокового зрения. Так они шли вечность — кули и кули лет, или один миг, который растянулся в бесконечность — он просто тупо передвигал ногами, стараясь попадать в следы Дагора, и казалось ему, что дорога никогда не закончится и ничего не изменится вокруг…

…Они уже почти ушли, тропа перестала чавкать и тянуть назад, грязь сменилась пылью, когда сзади донёсся рёв:

— Роксана! Твои права нарушены! Чужак!

Хельм резко остановился. Талина ткнулась Гозрению в спину и крепче сжала руки. Ренина подбежала и схватила его за локоть.

Он посмотрел вперёд и понял, что сопротивляться или умолять бессмысленно. Он уже видел её.

Женщина рассматривала его спокойно и чуть брезгливо. Гозрений ни мгновения не сомневался, что стоит ей лишь шевельнуть бровью, и он слетит назад — прямо в объятия ловцов.

— Мои права? — лениво протянула она. — Это серьёзно. И какие?

— Чужак уводит Гозрения, — голос звучал почти ласково. — Насколько я понимаю, у чужака свой мир и свои дороги? Разве нет? Пусть вернёт мага нам. Этот дурень, правда, не смог довести до конца такой прекрасный план, так что мы несколько недовольны, но от своего не откажемся. Да, Ренни? Тебя ждёт очень горячий приём. Иди к нам, мальчик, госпожа тоже сердита на тебя, не так ли, Роксана? Подтолкни его чуток, тебе и делать-то ничего не надо… он же мирок чуть не угробил. И тебя тоже, между прочим. Про Миха я уж умолчу, ещё неизвестно, сможет ли бедняга полностью восстановиться…

— Угу, — согласилась женщина, не отводя взгляда. — Редкостная дрянь. И дурак к тому же. Можно подумать, его сомневаться и анализировать не учили. Упёртая дубина. И вы что, хотите, чтоб я об это дерьмо руки марала? Толкала его куда-то? Фу… Хельм, за мной должок — если надо кого вывести, ну такого же му… козла, от которого тебя воротить будет, ты позови, я приду. Да, и когда дойдёте, будь другом, разбей ему морду от нас обоих, ладно? Так… как можно качественней. И попинать ещё не забудь. Подольше. Сапоги-то у тебя подкованы?

Хельм его потом действительно долго бил. Без злости и азарта, зато и правда очень качественно. Но на зелёной траве под синим небом это было уже совсем неважно, хотя и больно.

Глава 50. Выстрел

— Ты не очень рассердишься, если я тебе кое-что сообщу?

— Почём я знаю?

— А всё-таки?

— Ты только не очень злись, ладно? Обещаешь?

— Ммм…

— Слышь, ты только не переживай, ладно? Ты себя нормально чувствуешь? Легче? Тогда дай слово, что ничего здесь не разнесёшь…

— Ты что, хочешь ребёнка?! Воды-ы-ы… А лучше первача. Я ещё и этого сейчас не вынесу-у… и не потяну…

— Не придуривайся. Гозрений ушёл.

— Ё…! Как ушёл, без головы? Ты ж сказала, что по всем правилам его добила?

— Ну да.

— И он взял и ушёл?

— Я не в том смысле.

— Не понял?

— Он от нижних ушёл…

— Ни х… се…как это ему удалось?

— Ты не очень сердишься? Ты ж понимаешь, заталкивать его к ним — не мой профиль… Слышь, ты не злишься?

— Нет. Просто немного в шоке. Как это он? Они ж его должны были в клещи взять… его вообще к ним вынести должно было…

— Ты только не переживай, он там так долго блуждал один, что тоже мало не показалось…слышь, ему и так хорошо досталось, правда…

— Да не переживаю я! Успокойся, не стал бы я за ним переться! Мне прям вот делать больше нечего — счёты со всеми бегать сводить! Как он умудрился?

— А ты не психанёшь?

— Психану. Прям вот сейчас. Если. Ты. Не. Перестанешь. Надо. Мной. Издеваться!

— Его Талина вывела.

— Что-о?!

— Она там почти всё время — Дерека караулит. Вот. Чтоб ты его не уволок. Ты не знал? Знал? Ну и… увидела своего Ренни и… вытащила, короче. Ещё и Хельма с Рениной припахала — одна б не вытянула, сам понимаешь… На него-то не злишься?

— Офигеть. Не, ну я охреневаю.

— На Хельма не злишься? Он переживал очень.

— Угу. Переживал. Ну просто очень. А теперь давай правду.

— Правду?

— Ну да. Ты там была.

— Э…

— Была. Решить такой вопрос без проводника этого мира… можно, конечно, но ты там была, и ещё и тащить его помогала. Так?

— С чего ты взял?

— Сама сказала: заталкивать его к ним — не твой профиль.

— Ну-у… не совсем. Они с Талиной его уже почти выволокли, когда нижние ко мне обратились. Я просто не стала спихивать его обратно. Хорошо, что ты уже вернулся к тому времени… а то… нет, я бы и тогда не стала…но…э-ээ…ну не смотри так… ты очень на нас злишься?

— Нет, конечно. Вы что, могли иначе? Кем бы мы тогда стали… И я бы тащил… морду бы только разбил сначала.

* * *

Дверь открыла Роксана. Она выглядела настолько счастливой, что Дереку сразу стало легко и свободно. Он не предатель — в самом деле, что могло сучиться с неуязвимой сущностью?

— Проходи, — Роксана отступила от двери, разрешая войти. — В гостиную.

Всё-таки предатель, осознал владыка, взглянув на полулежащего на диване Ильма. Всё-таки предатель.

— Я рад, что ты вернулся, — выдавил из себя Дерек, — хорошо же тебя приложило.

— Угу, — подтвердил Хант, — прилично.

Роксана поставила на низенький столик тарелку с мелко нарезанными яблоками и предложила присесть. Дерек покачал головой — не было смысла долго мучить советника разговорами.

— Я думал пригласить тебя на свадьбу, но теперь вижу, что её придётся отложить до твоего выздоровления, — не мог же владыка признаться, что ему позарез нужен советник по финансам, и именно Хант, потому что казна почти пуста, а император вместе с будущей женой все дни проводит на заседаниях Ковена, согласуя вопросы понижения магической составялющей.

— Да, — снова согласился Ильм, — не переживай. Дюжиницу-две, и ты сможешь жениться, а я — заняться финансами. И не стоит так пристально следить за Джайлемом — никуда он теперь не денется.

Дерек не одобрял методов Роксаны — но следовало признать, что другого выхода у неё не было. За время отсутствия меча владыка полностью прочувствовал на себе груз нескольких дюжин защитных амулетов, от которых давно успел отвыкнуть, и прекрасно осознавал — реши Джайлем сейчас избавиться от владыки любой ценой — преуспел бы. Спасало лишь то, что цена оказалась для мага непомерной. И назначила эту цену — Роксана. Женщина. И заботилась она не о владыке — а о том, для кого владыка служил лишь маяком.

Ильм поморщился, сдерживая стон. Роксана тут же подбежала к дивану с кувшином воды.

— Извини, — заторопился Дерек, — я ухожу. Прислать тебе Аремиилиннь?

Хант осушил кувшин в несколько глотков, вернул Роксане, и та умчалась за новым.

— Здесь не нужен целитель, — меч попытался усмехнуться, но вышло неубедительно. — Не тот случай.

— Не дури, — чувство вины за то, что сам отделался куда легче, не отпускало. — Если собрать дюжину — за пару ударов сердца на ноги поставят.

Хант скептически скривился.

— На ноги — возможно…

Дерек уже несколько раз пожалел, что не оставил советника в покое. Ничего с казной не случится — в первые дюжиницы правления было куда хуже. Отвык владыка от трудностей, всего лишь.

— …А вот заставить сражаться… хочешь взглянуть на своё оружие?

У владыки перехватило дыхание — этим лезвием нельзя было снести голову даже ящерице. Как он вообще держится? Можно ли его восстановить без переплавки?

— Может, — мысли разбегались и не желали выдавать ничего дельного, — может… тебе кузнец нужен, а не лекарь?

— Может, — криво усмехнулся Ильм, принимая у Роксаны очередной кувшин, — кузнец точно больше нужен, только… тот оружейник, который способен восстановить такое оружие… он один в Средних мирах, и, боюсь, не только в Средних… и, пока не поправится, работать не сможет… в том числе и на посту советника по финансам. Потерпи пару дюжиниц, деньги — дело наживное, никуда не убегут, хуже будет, если тёмный сейчас припрётся…

По спине пробежал неприятный холодок — Ильм сражаться не в состоянии. Усилить купола? При нынешних колебаниях магической составляющей это может быть чревато, да и что владыке купол? Что мечу купол?

— Продержимся, — успокоил он Ханта, — слишком рано для него. Поправляйся. Но я всё-таки пришлю к тебе Аремиилиннь.

Поклонился Роксане и отправился в зал заседаний Ковена. И лишь разглядывая сапфиры и рубины на пальцах Верховного мага, осознал — Роксана не вызвала сегодня никаких эмоций. Даже восхищения красотой. Настолько была поглощена своим ненаглядным, что ни о чём больше думать не могла. Не стоит просить её заняться финансами — ей не до этого.

Совещание же длилось и длилось, не собираясь заканчиваться. Маги упирались — как всегда. В очередной раз убеждали, что понижение магической составляющей приведёт к голоду и эпидемиям. Нервная, явно кем-то нанятая лохматая магичка вопила, что русалки не смогут сбрасывать хвост, оборотни — перекидываться, а у вампиров слетят блоки на кровь. В нескольких поселениях блоки действительно рухнули, но Роксана вовремя отправила туда Земериула с полудюжиной магов. Заслушали исследователя тритонов, который утверждал, что количество русалок, желающих выходить на сушу и общаться с сухопутными говорящими — не более трёх-пяти на каждую реку, остальные же возможностью отбрасывать хвост ни разу не пользовались. Выслушали магов-погодников, клятвенно гарантирующих стабильные урожаи. Целителей, требующих денег на исследование немагических способов лечения, но готовых выйти в города и деревни для предупреждения эпидемий. Хоть сейчас. За деньги, которых в казне не было. Заслушали оборотней. Магов. И, глядя как блестяще справляется с вопросами Верховный, Дерек в очередной раз думал — Роксана не так уж неправа. Джайлем даже не просил денег на создание понижающих установок и артефактов, планируя обойтись средствами Ковена. Дерек перехватил взгляд Аремиилиннь и чуть улыбнулся — она разбиралась во всех вопросах и интригах Ковена куда лучше него самого. Вечером разъяснит некоторые тонкости — у императора надёжный тыл.

Когда Ильм приступил к работе, Дерек велел сменившему Ханта на посту тайному советнику закрыть глаза на все финансовые нарушения. Совет был дан исключительно для успокоения тайного — тот так боялся господина Ханта, что вряд ли рискнул бы тщательно проверить его деятельность. Впрочем, поймать Ильма на махинациях не удалось пока никому.

Через полдюжиницы после выздоровления Ханта владыка возвёл на престол новую императрицу — и с интересом наблюдал, как на свадебном балу половина магов скрежещет зубами, а другая половина — рукоплещет. Заодно императору удалось побеседовать с приглашённым на свадьбу его величеством Даэлеренеальдэириэлем.

— Нет, владыка, — эльф ответил, не задумавшись ни на мгновение, — у нас нет ваших родичей.

Его величество перехватил недоверчивый взгляд императора, и добавил:

— Тем более с такими характерными приметами.

Дерек молчал, разглядывая короля. Не похоже, чтобы тот уклонялся от ответа. Да и зачем?

— Я помню всех своих подданных и их детей от смешанных браков до трёхдюжинного колена, не менее, — продолжил Даэлль, — и первые советники — тоже. Вас ввели в заблуждение. Я, например, могу дать вам подробнейший отчёт о всех потомках Дагора, как ныне живущих, так и ушедших, но ваших родичей у нас нет.

— В Дагоре текла ваша кровь? — вспомнил владыка меняющие цвет глаза своего первого тайного советника — могла ведь Ульрика выбрать мужа и по чувству родства.

— В двух его младших дочерях, — мелодия выражала сожаление и лёгкую грусть. — Увы, муж нашей Ульрики был чистокровный человек. Жаль. Но я могу вам рассказать даже о детях Цветаны, хоть она и была для Ульрики приёмной дочерью.

Король смотрел на владыку совершенно спокойно — но кто их поймёт, эльфов.

— А говорят, вы не любите полукровок, — пригубил Дерек отдающего весенними запахами вина. Непохоже, чтобы Даэлль скрывал от него информацию. Да и зачем? Значит — галлюцинация? Жаль… хотя…

— Скорее, они не любят нас, — прервал эльф его размышления, — мы же помним своих, чтобы, если захотят, они всегда могли вернуться. Опыт показывает, что до трёх дюжин поколений это ещё возможно.

— Да? — искренне удивился владыка. — Почему же все утверждают противоположное?

Даэлль совсем по-человечески покрутил в тонких пальцах бокал вина.

— Им тяжело ужиться с нами, — спел он грустно, — сложно смириться, что твои родичи или соседи превосходят тебя в силе и скорости. Если ты не маг — постоянно будешь чувствовать свою неполноценность. И думать, что окружающие нарочно её подчёркивают. К тому же запах… у полукровок другой запах, и многих это тяготит. С людьми им проще, там уже они чувствуют своё превосходство.

— Скажите, — задал Дерек давно интересовавший его вопрос, очень надеясь, что эльф не воспользуется привычной отговоркой Ильма — «ты сам знаешь все ответы», — ведь у каждого из вас по нескольку дюжин детей, почему же вы не заселили весь мир?

Гипотезы, которые строил по этому поводу владыка, включали в себя даже уменьшение размеров эльфов до муравьёв и комаров, не говоря уже о голоде и повальных эпидемиях, косящих простых охотников. Он бы предположил и крайне низкую рождаемость у эльфов, если бы сам не был однажды атакован с деревьев ватагой крошечных зеленоволосых ребятишек, да не изучал систематически досье на поступающих в Академию юных эльфийских магов, а также не был бы знаком с многочисленными дочерьми и потомками Даэлля.

— По нескольку дюжин? — засмеялся король, — вы обижаете нас, владыка. Больше, много больше. Даже если считать по одному ребёнку в дюжину лет, что почти совпадает с рождаемостью живущих под небом…

— И где же они? — не выдержал Дерек.

— Уходят, — совершенно спокойно сообщил король. — По своим дорогам, искать другие земли — свободных лесов куда больше, чем эльфов. Каждый шаг может привести тебя в другой лес, владыка. Если ты эльф. И в этом лесу ты можешь стать королём — если захочешь.

— Уходят… — владыка задумался, как донести мысль тактичнее, но так и не нашёл слов.

— Живыми, — понял его Даэлль, — это больше напоминает телепортацию.

— А откуда вы знаете, что они живы и в этих… лесах? — не выдержал Дерек.

— Навещаем, — эльф улыбался понимающе, — например, одна из моих внучек никак не могла смириться с мыслью, что править может только мужчина, и умудрилась всё же найти себе лес, где стала королевой…Долго искала, даже по нашим меркам. Не скажу, что одобряю, но уважаю за упорство…

— А если ваши подданные не захотят уходить? — продолжал настаивать Дерек, уже зная ответ.

— Это заложено от рождения, — спел эльф почти без слов, — тяга к обретению своего леса. Не у всех — у большинства. — Он засмеялся. — Иначе мы действительно заполонили бы весь мир или вынуждены были бы отказаться от рождения детей.

— Но, — следовало пользоваться моментом откровенности короля, и четвёртый сын императора вспомнил философские трактаты полузабытого мира, — тогда в чём разница между эльфами и остальными говорящими? Вы не умираете от старости — значит, должна быть разная судьба — там, за гранью?

Король помрачнел.

— Именно, — подтвердил он. — Поэтому мы… печалимся о вступивших в браки с людьми и их детях… Им суждено расстаться с любимыми — или со своим народом. Люди… редко хотят идти дорогами эльфов…

— Это потому что вы заново рождаетесь в новом теле? — предположил Дерек, вспомнив одно из учений, и — осёкся, поймав взгляд короля.

Эльф вскинул брови почти гневно, но Дерек вовремя изобразил растерянность, и его величество немного успокоился.

— Наш народ не сделал ничего, чтобы заслужить такую участь, — тон Даэлля стал чуть холоднее. — Разве вы, владыка, желали бы, чтобы ваш сын оказался вашим же прадедом? Если вина ваша — вам и держать ответ. При чём здесь только что родившийся младенец — за что он будет лишён собственной личности? Что нужно сделать целому народу говорящих, чтобы в их мир не приходили новые… — король запнулся, пытаясь перевести понятие с эльфийского, — … личности? Наш мир ещё не настолько утонул…

— Извините, — пришлось вложить в мелодию раскаяние, сожаление, растерянность. Никогда ещё владыке не приходилось сопровождать одно слово несколькими дюжинами смыслов. — Там, откуда я пришёл, такие теории встречались часто. Не у нас в империи — в уделах Бурлящей и Подглядывающей… в дальних южных землях. Тогда в чём же дело?

— Не знаю, — честно ответил эльф, — но почти все из наших, даже те, кто привёл супругов сюда, рано или поздно уходят на дороги людей…Обратные случаи единичны. Возможно, мы печалимся о них зря…

Дерек допил вино, перевёл разговор на расширение торговли, обсудил положение дел «Тропинки», намекнув, что надеяться на уступки в торговле драгоценностями со стороны Ханта бессмысленно даже в такой ситуации, и вернулся на бал к жене. У магов редко рождаются дети, думал владыка, глядя на сияние её волос, но, очень возможно, нам ещё повезёт…

* * *

Верховный маг падал в бездонные чёрные омуты, разрываясь между желанием убить и припасть к ногам. Убить было невозможно, а вот упасть к ногам…

Ровно один куль шесть дюжиниц и ещё семь дней назад он точно также смотрел в изумрудные глаза эльфийского короля и его первого советника, ощущая спиной стрелы телохранителей. Даже не будь на нем подавляющих магию амулетов, Джайлем не ушёл бы от этих стрел, полёт которых направляется пением тетивы. Короля и советника — убил бы, если б захотел. Но от стрел не успел бы скрыться. Верховный приходил тогда за помощью — а встретил полные ужаса и отвращения взгляды.

— Вы хотите сказать, — мелодия Даэлля выражала неподдельное изумление, что маг до сих пор жив, — что ваша супруга покушалась на Роксану? На проводника?

Анд чуть изменил наклон головы — так угрожать умеют лишь эльфы. Тетива за спиной сыграла три ноты боевой мелодии.

— А… Аледера, — поперхнулся Верховный, осознавая, что Амелия не только владыку была готова снести заклятием. — Аледера.

Тетива за спиной умолкла. Первый советник вернулся к созерцанию изумрудов на перстнях, унизывавших тонкие изящные пальцы. И не скажешь, что эльфы способны свернуть шею медведю голыми руками. Советник рассеянно коснулся одного из камней. Нет, осознал Джайлем, их защиту — не пробить. Изумруды и бриллианты в кольцах, изумруды в волосах — с такими артефактами быстро не справиться. Короля или советника Верховный мог бы сразить, обоих — вряд ли.

— Не нам судить, — король смотрел сквозь мага, — ваша супруга совершила ошибку. Мы ей помочь не сможем.

— Извините, — спрашивать, выполнит ли госпожа Роксана обещание, смысла не имело, — разрешите откланяться.

Эльфы даже не наклонили головы, проводив его холодными взглядами.

И вот теперь Глава Ковена не мог оторвать взгляда от бездонных чёрных глаз. Он ждал. Значит у каждого из нас ещё есть шанс вырваться. Вот только есть ли он у Амелии?

— Госпожа, — сначала Верховный подавил желание упасть на колени, следом — снести женщину стеной огня. Или воды. Или… всё-таки упасть к её ногам. — Госпожа, я выполнил свою часть договора.

— Свою часть договора? — проворковала женщина. — У нас был какой-то договор? Не помню. Ультиматум был, да… а договор — не помню.

Что можно ей предложить? Деньги, обожание, поклонение, власть? Он уже выполнил все её требования — вчера началось падение магической составляющей. Возможно, оно укрепит его личную власть в Ковене — специалистов по тонким плетениям не так уж и много. Но влияние магов постепенно сойдёт на нет. Что ещё можно ей предложить?

Женщина чуть искривила губы.

— Только выполнение ультиматума, Верховный. Только выполнение моих приказов. Ступай. Она очнётся завтра на рассвете.

Сохранить достоинство удалось неимоверным усилием воли. Как и удержать вопрос — не пострадает ли разум супруги…

— Не переживай, — усмехнулась женщина, — прибавить ума Амелии не смог даже ты за всю вашу совместную жизнь. А убавлять его некуда. Но постарайся выдрессировать её так, чтобы мне на пути не попадалась. И если вдруг магическая составляющая начнёт повышаться…

Маг покачал головой. И всё же задал вопрос:

— Что требуется, госпожа, чтобы оказаться с ней на одной дороге?

Женщина засмеялась. Серьги зазвенели в такт её смеху.

— Чтобы Верховный маг да сам не знал ответов на все вопросы?

Верховный знал. Как и то, что не всё зависит лишь от него.

Всю ночь Джайлем не сомкнул глаз у ложа жены. Утром та проснулась и первым делом потребовала быстрее убрать Аледера и эту мерзавку Роксану.

Джайлем молчал. Дрессировка Амелии обещала быть долгой.

* * *

До гномов Дерек с советником добрались к концу лета — уничтожение межъярусников было делом привычным, и владыка здесь лишь страховал магов, сжигающих расплодившихся тварей, чтобы их стаи не перекрывали доступ к зонам прорыва и, разлагаясь, не мешали дышать в тоннелях. Магическое поле под горами всё ещё было нестабильно: в результате с ладоней магов то срывались шипящие искры, то шары такой силы, что вкрапления рудных пород то плавились, то спекались в стекло, и ноги скользили в покрытых белёсой золой тоннелях. Ковен обещал, что понижение магической напряжённости к зиме сгладит эти колебания.

Одиночных тварей, выползавших из боковых ответвлений, Дерек рубил мечом, с тревогой прислушиваясь к клинку — состояние Ильма внушало ему опасения. Тем более что для закрытия зон прорыва тот потребовал усиленной втрое магической поддержки. Меч объяснял это колебаниями магических полей, но Дереку казалось, что дело вовсе не в этом, тем более что Хант впервые решил путешествовать под горами в образе клинка, и за всю дорогу ни разу не пожелал покинуть ножны. Первые две зачистки дались обоим легко — к виду ловцов владыка давно привык, и ни клыкастые рыла ни прекрасные девичьи лица не могли ни на миг затормозить движений меча. Смущало только то, что Ильм впервые лишь выводил нижних из строя — дальнейшей их судьбой занимались маги. Третий прорыв дался нелегко всем — и мечу, и магам, и владыке.

Вернувшись в отведённые ему апартаменты, Дерек вытащил клинок из ножен — меч признаков жизни не подавал.

— Ильм, — рука осторожно коснулась лезвия, — ты в порядке?

— Ну, — ответил советник, появившись на кресле, — более или менее. Дерек, будь любезен, не тревожь меня до дома. Как-нибудь сам с гномами поторгуйся. Устал я.

Выглядел Хант откровенно неважно, и ответ на вопрос, что будет, если сигнал о приходе тёмного придёт в ближайшее время, казался весьма неочевидным.

* * *

Сигнал тревоги пришёл через два года, но всё равно застал владыку врасплох. За долгие годы он так привык к своей неуязвимости, что растерялся. Идти к Ильму не имело смысла — тот всё ещё не вернулся в норму. Нет, он каждый день появлялся у себя в кабинете, заключал договора и проворачивал сделки, умудрившись вывести казну на прежний уровень, и почти восстановив благосостояние «Тропинки». Он лишь не появлялся на балах и в эльфийской опере, не прохаживался с Роксаной по главной улице, и под любыми предлогами избегал тренировочных схваток. Зато едва не раз в полдюжиницы проверял систему безопасности и новых агентов, а так же лично навестил учения и потребовал увеличить армию вдвое.

Неуверенность губительна для воина: владыка разминался каждое утро, загоняв всех лучших мечников, почувствовал твёрдость руки, не зависящую от присутствия Ильма, но уверенность не появлялась. Он слишком хорошо помнил все прошлые приходы тёмного, чтобы не понять: если Хант ошибётся — этот бой станет последним. Император был готов. Он давно был готов, но… очень не хотелось оставить Аремиилиннь именно теперь. Очень хотелось увидеть дочь, узнать каково это — родная дочь. И, помыкавшись, как вампир между двумя жертвами, владыка всё же отправился к мечу: не в рабочий кабинет, в управление «Тропинки».

Ильм встретил его лично. Долго поднимались по крутой ажурной лестнице. Выглядел советник совершенно нормально, но Дерек улавливал в его взгляде непривычную растерянность — словно тот постоянно прислушивался к себе, на краткий миг отвлекаясь от разговора.

В кабинете Хант достал привычное уже таргенайское, разлил по бокалам, глядя в тёмную жидкость так, будто пытался проникнуть в её мысли. Владыке вдруг вспомнился застарелый ожог мёртвой водой — когда он вновь научился ходить и даже бегать, то тоже несколько лет не мог избавиться от привычки прислушиваться к ноге: не подведёт ли в самый ответственный момент?

— Ну что — пора? — готов-то готов, но умирать не хотелось, сколько лет, со счёта сбился, а всё ещё не хочется. И не устал вроде, и радости жизни ещё интересуют, и не знаешь, куда отправишься, как решит тот, о котором здесь не говорят? Впрочем, он не боялся. Как жил, так и будет. Но дочку увидеть хочется. И Талину увидеть хочется, но… это было так давно… Нет, он обязательно её найдёт, даже если придётся искать вечность, и останется с ней навсегда… и… и именно поэтому хотелось бы как можно больше дать сейчас Аремиилиннь. Вся оставшаяся жизнь — для Аремиилиннь. Талина подождёт ещё немного.

— Поборемся, — всё как всегда, и улыбается Ильм привычно, но в глазах по-прежнему не исчезает едва уловимая растерянность. — Извини, но в этот раз тебе придется постоять в сторонке. Не хватит у меня сил и тебя контролировать, и им заниматься. Я уж сам, ладно? Плохо одно, кто-кто, а он сразу поймёт, что я не форме. Ты же ведь это тоже видишь? Но всё равно не лезь, будет только хуже.

— Когда… — Дерек напрягся. Сколько у него осталось: день, два? Жена уже в южных землях — слов прощания не было, только взгляд.

— Завтра выезжаем, — Ханту-то что — найдёт другого владыку, не первый раз, не последний. — Да ты не переживай, и к жене вернёшься, и дочку ещё увидишь. Справлюсь.

Следовало сделать вид, что поверил. Но владыка не удержался — слишком долго мучил его этот вопрос.

— Как ты думаешь — спросил Дерек, отворачиваясь к окну, — она простит меня?

Как будто меч знал ответ. Но он знал людей.

— Ренина?

— Ренина.

— Не переживай, — голос Ильма звучал чуть грустно. — Его убил не ты. Только не вздумай опровергать официальную версию.

— Естественно, — Дерек отвернулся от окна и посмотрел на казначея, не скрывая недоверия и радости. Очень хотелось поверить. Очень. — А кто тогда?

— Роксана. Мы с тобой к тому времени уже никого убить не могли…

— Роксана… и как?

— Твоим мечом. Совершенно согласно описаниям. На моей памяти она всегда убивает, разрушая телесную оболочку. Взгляд — только чтобы лишить возможности к сопротивлению, и то, если другого выхода нет. Думаю, она может убить и взглядом, и вообще не глядя, и находясь на другом краю земли, но… либо ей так удобнее, либо это какое-то негласное правило. Я не спрашивал.

Кабинет владыка покинул в полной уверенности, что видит замок в последний раз. Шёл и смотрел по сторонам, примечая свежий ветерок, так не похожий на обжигающий ветер родины, лужи после недавнего дождя, по которым можно ходить, ничего не опасаясь, грибы, которым не указ даже булыжная мостовая. Там, дома, их называют цветами. Он подарит букет Талине, когда отыщет. А дочку от Аремиилиннь не увидит. Жаль. Зато он сможет посмотреть в глаза Ренине.

* * *

Лил холодный дождь, но заклинания на плащах пока держались. Противник начал повторяться — эту дорогу Дерек знал. Две или три дюжины лет назад он уже ехал по ней со свитой. Теперь они вдвоём с мечом. Замков здесь нет, войско набрать негде — они должны успеть перехватить тёмного, пока тот не обзавёлся сторонниками. Сторонники всегда найдутся: те, кто не помнит, что и как было, молодые лоботрясы ради куража, вольнодумцы, рассчитывающие, что смена власти всегда к добру, юнцы, которым задурили голову… И полягут они за свои идеи и во благо хитрецов, стоящих у истоков новой власти. Так было всегда, так будет всегда. Молодость и дурость ходят рядом. По всем донесениям тёмный ехал в сопровождении не более чем пяти спутников — из промышляющих охотой оборотней. Те жизнь ни за нового ни за старого владыку не положат — подожмут хвосты и спрячутся до окончания поединка.

Размытая колея чавкала под копытами, разбрызгивая грязь на придорожную траву, на полы плащей и сапоги путников.

— Далеко ещё? — все переживания последних дней отступили. Впереди был бой, и он радовал.

— Потерпи, — Ильм держался в седле вполне уверенно, усталости видно не было. — Низину видишь? Там. Здоровый бугай. Оборотни проблем не доставят — им жить охота.

Хант тряхнул головой, слегка приподнялся на стременах.

Дерек вглядывался в заболоченную долину, смахивая ладонью дождевые капли — всадник ехал медленным шагом. Волки рыскали неподалёку, но лошади были заговорены и шли спокойно. Упрощать противникам задачу и выезжать на дорогу тёмный не собирался. Ильм повернул коня в долину.

— Займись оборотнями… Если полезут. И не мешай мне, ладно? Не вмешивайся. Я над тобой контроль не удержу. Не лезь, что бы тебе ни померещилось. И береги себя.

Дерек кивнул, сбрасывая капюшон. Когда до всадника оставалась половина полёта стрелы, Ильм взмахнул мечом перед носом владыки и выругался. Дерек с запозданием понял, что болт, пущенный из густых кустов справа от него, так и не полетел до цели.

— Сказал же — за собой следи, я в норме, — сплюнул Ильм. — Хоть кольчуга и моей работы, но это не повод стрелы игнорировать.

Меч был прав, возразить было нечего.

— Ты точно справишься?

— За собой следи, — Хант пришпорил коня. — И не вздумай вмешиваться!

Дерек соскочил на мокрую траву, взвёл арбалет, наложил болт и огляделся. Оборотней видно не было, лишь вдалеке чуть колебалась трава. Владыка чуть помедлил, выстрелил — судя по колыхнувшейся траве — попал. И тут же мимо просвистел болт.

Дерек перезарядил арбалет, выстрелил почти не целясь. Тренькнула стальная тетива, болт полыхнул в мёртвом уже противнике — у того был амулет против стрел. Да только на владыку работали лучшие маги — никакие амулеты не могли защитить от наложенных на его болты заклинаний.

Дерек развернулся, чтобы посмотреть, как дела у Ильма, и тут дождь хлынул стеной. На долину обрушился водопад. Молния вонзилась в землю меньше чем в полёте стрелы, гром грянул вслед за ней прямо над головой, едва не впечатав в землю. Мимо пронесся конь Ильма, таращась в мутную даль выпученными от страха глазами.

Зачем-то же он взял меня с собой, думал Дерек, бросаясь в сторону схватки, не в оборотней же стрелять… Молния полыхнула ещё раз — одновременно с ударом грома. Если Ильм… не выдержит, выходов два — убить любого носителя. Любого — но лучше бы не себя. Дерек перезарядил арбалет и достал кинжал. Болт — пришельцу, кинжал — для себя. Он успеет.

Звон стали раздался шагах в пяти, едва слышимый из-за шума дождя. Дерек бросился на звук и — увидел.

…Ильм, опустившись на одно колено в грязную лужу поднял над головой меч, пытаясь отразить удар уже занесенной полосы сверкающей стали противника. Клинок отклонился, едва не вылетев из руки советника, а Хант, уворачиваясь от удара, перекатился по земле, наполовину скрывшись под грязной пузырящейся поверхностью лужи. Окованный полоской стали сапог, подняв тучу брызг, ударил вслед за ним. Хант перекатился ещё раз и отскочил, сплёвывая кровь.

Дерек держал на прицеле смутный силуэт на фоне свинцовых струй — выстрелить надо неожиданно. Тёмный отобьёт любой болт, но можно выбрать мгновение когда он отвлёкся. Этого Ильму должно хватить. Противники сошлись ещё раз, и вновь Хант откатился, нырком уйдя под руку соперника. Дерек сделал ещё шаг. Силуэты сошлись почти вплотную — клинки скрестились. Пришелец провёл подсечку — Ильм вновь полетел в грязь, и клинок успел задеть его в плечо. Пока Хант поднимался, стирая рукавом грязь с лица, от занесенного меча отделилась тень — полупрозрачная, словно сотканная из дыма погребальных костров. Носитель вскинул голову, пытаясь разглядеть обретающую цвет и плотность фигуру золотоволосого юноши… Хант подался вперёд… Дерек выстрелил.

Носитель рухнул лицом вниз на то место, где только что стоял юноша. Ильм перелетел через поверженного человека, упал на колени, упираясь руками в грязь и застонал…

Дерек рванулся к нему, увязая по щиколотку. Приподнял, пытаясь поставить на ноги. Хант плеснул на лицо воды из лужи, помотал головой, криво улыбнулся Дереку и указал на кинжал, который владыка всё ещё сжимал в руке.

— Для себя? — редко, крайне редко советник говорил на этом языке — родном для императора.

Дерек кивнул и убрал кинжал в ножны.

— Спасибо, — прохрипел Ильм, тяжело опираясь на плечо Дерека. — Н-не рассчитал я… н-немного… Дождь… надо было на сухое место…

Пошатнулся, вцепившись во владыку. Перевёл дыхание и сел прямо на размокшую землю.

— Извини, — слова давались мечу с трудом, — ноги не держат… подождём немного, ладно?

Потёр виски, поднял голову, посмотрел в глаза Дереку и добавил:

— Спасибо.

Глава 51. Ожидание

— Ты что?

— Ничего.

— Что-то прошло не так?

— Всё так.

— Что случилось?

— Ничего.

— Да? Именно поэтому ты третьи сутки пялишься в потолок?

— Хочу и смотрю.

— Мих… Ми-иих… ну ты что? Это я виновата? Я что-то не так сделала? Не то сказала? Лап, ну не сердись, я просто пошутила, когда тому красавчику глазки строила. Он так забавно краснел… ты расстроился? И сапфир этот мне вовсе не нужен был… лап… ну хочешь я его продам?

— Ты не при чём.

— А что тогда?

— Отстань.

— Выпить хочешь? Вишнёвая, рябиновая, первач, таргенайское? Может, чистого спирта?

— Нет.

— Что-то не так? Вы ж его сделали. Или тебе было очень тяжело?

— Не трави душу.

— Ты ещё не полностью восстановился? Лап, это не страшно, теперь у тебя уйма времени, будешь тренироваться, всё получится… Ты что?

— Угу. Я, как дурак, тут из себя два с половиной года развалину изображал, даже ты поверила. Я тут так расстарался — любой наблюдатель бы сообразил — из последних сил держусь. Меня тут с твоей подачи все друзья уже оплакали и обжалелись. Я… два с лишним года тут придуривался… И эта тварь поверила. Я его выманил почти… Оборотней нашёл… которые по своей воле донесли, что я еле держусь. Агентов не рискнул послать — предателей два года выискивал… Он уже вышел… меня приканчивать. Я его достал почти — понимаешь? Он снаружи… был…

— Лап, ты что… лап… и что?

— А ничего. Дерек решил, что Шхар меня сейчас сделает, и убил носителя. Вот так. Одним выстрелом. В тот момент, когда Шхар был снаружи. Ещё б чуть-чуть… мой удар в телепорт пришёлся. Говорил кретину — не лезь, не лезь… Не смотри на меня…

— А зачем ты его вообще с собой поволок? Одному никак?

— Да кто б поверил, что я издыхаю, если б у меня не было шанса убить носителя или спрятаться в него?

— Так Дерек тоже думал, что тебе хреново… надо было его предупредить…

— И всё сорвать.

— А ты и так сорвал.

— Да.

— И что ты ему сказал?

— Кому?

— Дереку, не Шхару же.

— Спасибо, владыка, ты мне очень помог. Что б я без тебя делал. Пойду долечиваться, что-то мне плохо, не готов я ещё к таким тяжёлым схваткам. И всё это проникновенно, с благодарностью и без тени издёвки. Что я ещё мог сказать? Не бить же его. И главное — мне теперь ещё полгода валяться, чтоб он обмана не заподозрил…

— Так ты что, когда пришёл — здоров был? И меня дурил?

— А похоже? Нет лап, я полгода в себя прийти не мог, а потом подумал: раз уж меня так приложило, чего б ни попытаться… вдруг сработает? И ведь… почти получилось!

— Выпить хочешь?

— Да что ты привязалась? Не хочу. Ничего не хочу. Не надо… ну не надо… лап, отстань, ни до чего сейчас… потом…

— Действительно, совсем хреново. Ладно, лежи. Долго хоть переживать будешь? А то я плакать начну… или любовника заведу… зачем мне мужик, который только в потолок смотреть и может? Три дня ещё потерплю, а потом пеняй на себя! Лап… ла-ап…

— Завтра, ладно? Завтра приду в себя, обещаю. Не судьба, значит. А я так надеялся. Первый раз за последние пять кулей…забыл уже, как это — надеяться… Всё сначала теперь. Второй раз он мне не поверит. А мне всё казалось, что уж с Дереком-то я его достану… мы ж эту долбаную магическую составляющую понизили наконец… казалось — вот оно, ради чего всё… теперь-то уж всё закончится… и на тебе…

— Значит… значит что-то другое. Может, вообще всё не от нас зависит?

— Может. Не переживай. Ну не переживай так. Я просто психанул. Могу я иногда психануть? Завтра буду в норме. Правда.

— Завтра…

— Вот только реветь не надо, слышишь? Вот не надо мне здесь реветь!

— Я не реву, ты что… это я так… тебе показалось…правда показалось…

— Ладно. Пойдём, что ль пройдёмся…

— Куда?

— По твоим дорогам.

— Я только оттуда.

— Всё равно — мне надо на них посмотреть. Встряхнёт. И к Хельму зайдём. Там и выпьем может.

— Э…э…

— Что ещё?

— Понимаешь… сейчас к нему без предупреждения… лучше не ходить…

— Чего вдруг?

— Ну-у… Ульрика…

— Что — Ульрика?

— Это… так получилось… ей померещилось, правда… правда померещилось… ну нашло на неё что-то…

— Ульрике? Померещилось? Вроде всегда к нам хорошо относилась…

— Слышь, я правда не знаю, что это на неё нашло…

— Вот только не надо мне тут впаривать, что ты состроила Хельму глазки и она расцарапала тебе морду — не держи меня за идиота… Ну?

— Ну-у… помнишь… я говорила… повезло ему… как начинающему… короче, что он напарника ищет?

— И?

— Нашёл…

— А при чём тут мы?

— Ну… тебе с напарником лучше бы не встречаться… пока… а то вдруг он там рядом…Ты не переживай, Хельм ему морду уже набил за тебя… очень хорошо отделал, правда-правда… но… вдруг ты там ещё добавить захочешь… нехорошо получится…

— Да… Не ожидал… Ладно, тогда просто пройдёмся… вон в ювелирную лавку… колечко хочешь? Ну что ты на меня уставилась? Сказал же — завтра буду в норме…

* * *

Советник пришёл в себя только через год, и всё равно в нём долго чувствовался надлом. С делами он справлялся прекрасно, но без прежнего азарта, торговался равнодушно, дрался скорее по обязанности, хотя по-прежнему заставлял Дерека сражаться точно на грани возможностей. Ещё через шесть лет они с армией встретили тёмного на западной границе и разгромили без проблем, заодно поставив нового князя вместо продавшегося. Князья переходили на сторону противника не часто: все настолько привыкли к незыблемости власти, что уже не представляли себе, как она может смениться. Купола давно закрывали даже небольшие отдалённые замки, что давало при нападении выигрыш во времени, и для каждого купола существовали телепортационный амулет и система оповещения о приходе противника. Когда же купола не успевали поставить — что случалось не часто — тогда князья или сражались, или переходили на сторону врага. Всё было отлажено, да и тёмный последние годы предпочитал появляться у малозаселённых северных или западных окраин — это давало ему возможность прожить на два-три дня дольше. Иногда Дереку казалось, что Хант скучал от предсказуемости событий, иногда — что он доволен ей. Но надлом советника не проходил — может быть, ему не удавалось вернуться на тот уровень, который владыка оценить был не в состоянии, может — угнетала невозможность раз и навсегда избавиться от противника. Дерек спрашивать не пытался.

Правление текло спокойно, и даже Джайлем перестал создавать проблемы — его загрузили исследованиями предотвращения эпидемий и голода, которые казна, благодаря усилиям Ханта, уже спокойно могла оплачивать.

В семье Дерек был счастлив — за две дюжины лет у Аремиилиннь родилось три дочери, и жена ликовала — средняя, Алетимииль, унаследовала магические способности. С императрицей было легко и просто: она слишком много знала и видела, чтобы обращать внимание на мелочи и спорить по пустякам, и из всего старалась извлечь если не пользу, то урок.

Алетимииль отправили учиться сначала в Дерск, потом в Путарь — Джайлему не следовало лично наблюдать за обучением третьей дочери императора. Пусть телохранители и страхующие и ходили за ней по пятам — но лучше было держаться подальше от Верховного мага, чтобы некоторые её умения стали для того неожиданностью в случае открытого конфликта. Владыку тревожили лишь бесконечные любовные похождения Алетимииль: старшая и младшая вышли замуж рано и достаточно удачно — да и какой муж рискнул бы связываться с тестем-императором? — а средняя… «Через пару-тройку дюжин лет угомонится», — смеялась императрица. — «Это нормально, Дерек. Не хмурься, она магичка.» И Дерек молчал, стараясь не высказывать возмущения и не расстраивать жену, сильно подозревая, что и та в юности вела себя точно так же.

Интерес и азарт вернулись к Ильму не скоро — но вернулись. В немалой степени этому способствовали выходки Роксаны — и хотя свой кабинет Хант больше не громил, агенты нередко доносили о выбитых дверях и стёклах в особняке советника.

В тот день Дерек вернулся из похода по восточным окраинам: империя расширялась, и слишком многие князья на востоке чувствовали себя безнаказанно. Императору очень не хотелось доводить дело до показательных казней, и потому они с Хантом чуть не три дюжиницы мотались по замкам в сопровождении войска, предотвращая бунты.

В кабинете его встретила Алетимииль — сидя с ногами в императорском кресле. Вот кому следовало бы родиться мужчиной, вновь подумал владыка — какой бы вышел боевой маг!

— Мама скоро вернётся? — поинтересовался Дерек, устраиваясь напротив.

— Мама? — Тимилёк рассеянно покусала кончик гусиного пера — золотые гномьи она не любила, немного помолчала и озабоченно сообщила: — Они, вроде, всех, кого можно откопали, но землетрясение ведь может повториться? Сидят пока — долечивают, ждут, не будет ли новых толчков…

Владыка давно не удивлялся способности Ханта чувствовать настроение. Иногда Дереку казалось, что он и сам умеет читать мысли. Поэтому он лишь взглянул на дочь, и совершенно не удивился, когда после недолгой игры в гляделки та небрежно бросила:

— Мама просит развод, хочет снова выйти замуж.

Подняла на Дерека чистые и совершенно невинные глаза, и поинтересовалась:

— Ты не очень расстроен?

Дерек молчал. Ждал ли он этого? Возможно — иногда он и сам думал, что лучше бы Аремиилиннь нашла себе новую любовь до того, как ему придётся уйти. Но чтобы вот так…

— Не очень, — пожал плечами владыка. — Тебе бы, кстати, тоже пора замуж.

— Хоть завтра, — пожала плечами дочь, — а послезавтра разведусь. Зачем мне муж, если я спокойно сделаю почти любого боевого мага? К тому же муж потребует внимания, а у меня работа… Если б найти такого, чтоб был не хуже тебя, можно бы и подумать…Только где его взять? Так ты напишешь бумагу о разводе?

И подвинула владыке золотое перо и чернильницу. Дерек уселся писать, а Алетимииль поинтересовалась:

— И ты не хочешь узнать, за кого мама собралась замуж?

— Нет, — оторвался от пергамента Дерек, — мне сообщат агенты.

Он вовсе не хотел, чтобы ему об этом рассказывала дочь.

Спровадив Алетимииль, владыка немного посидел за столом в рабочем кресле, окидывая взглядом кабинет. Нет, так не пойдёт. Позвал адъютантов.

— Две дюжины ящиков таргенайского на плац!

К вечеру ему удалось закрутить бутыль бичом так, чтобы разлетевшиеся осколки упали точно по окружности в трёх шагах от него. И два ящика таргенайского ещё осталось. Он отдал их страже, бесстрастно наблюдавшей за упражнениями императора.

Что ж, думал владыка, возвращаясь в замок — теперь я свободен. Меня больше ничего здесь не держит, кроме долга. Надо когда-то уходить — Талина заждалась наверно.

Хант его порыв не одобрил. Категорически. Заявил, что пока владыка в здравом уме — должен править. Должен, именно должен, соглашался с ним Дерек. И сколько ещё? Когда оно наступит — обещанное безумие? Ильм пожал плечами, надавил на чувство долга, прочитал лекцию о северных князьях и благосостоянии народа, напомнил о понижающейся магической составляющей, ненадёжности магов… и Дерек смирился. Словно он мог поступить иначе: наивно думать, что в бою император сможет проиграть вопреки воле находящегося в нём существа. Что ж, он будет править, сколько получится — но больше не женится. Ему надо вернуться к Талине свободным.

Владыка начал вспоминать философские системы своего мира и записывать мысли по этому поводу, пытаясь приложить их к миру, ставшему родным и привычным. Вновь спустился в архивы — искал на этот раз самые древние рукописи. Заказал Ильму копии в южных землях — он мог бы спросить Ханта, но вдруг осознал: тот прав, и задающий вопросы почти всегда знает ответ. К тому же хотелось сначала составить своё мнение.

Алетимииль навещала его часто — ей нравилось, что он не нашёл себе новую жену, ей нравилось тренироваться с ним на мечах, да и бичом она владела отменно. Он научил её родному языку, — записанные на нём заклинания не сможет прочесть никто, кроме неё самой, — и его звуки порой будили давно забытую тоску. Дерек очень боялся за дочь — глупо было бояться за такую сильную магичку, но страх не проходил. Он достаточно стоял на краю седьмой шахты и у погребальных костров — пора было уходить.

Ильм упорно медлил. Ильм утверждал, что люди давным-давно не помнят тёмного правления, и теперь надо готовить уход гораздо тщательнее. Наняли певцов и сказителей, усилили подготовку агентов. Агенты менялись вместе с советниками и приходящими тёмными владыками, сказители сочиняли всё новые и новые песни, — а Хант всё тянул. Ему не нравились носители тёмного меча — тот безволен, тот жаден, этот похотлив, а этот — под стать мечу, такой же негодяй… Да они за пару лет развалят здесь всё, чего они добились за двадцать с лишним поколений! Дерек молчал — подозревая, что нет, развалят не всё. Но Ханту не возражал. И даже по-прежнему тренировался каждый день — без интереса, лишь по привычке. Он ждал — теперь ему оставалось лишь ждать. На каждую встречу с тёмным он выезжал, как на последнюю — перебирая всю свою жизнь, проверяя, мог ли поступить иначе, стараясь учесть и опят и ошибки, ведь ему придётся держать ответ, — и каждый раз возвращался.

* * *

Внизу — в двух полётах стрелы — кипела лава. Дерек вынул кинжал, срезал прядь волос, перевил нитью от того, самого первого Талининого свитера, подумал, что до самой лавы прядь не долетит — сгорит по пути, — и разжал пальцы. Бич он оставил Алетимииль.

Несправедливо. Несправедливо, что рыжий маг покоится в этой шахте, а его телу суждено полыхнуть огнём под небом, и Талине достанется лишь прядь волос. Несправедливо.

— Не думал, что для тебя это так важно, — услышал он голос стоящего позади меча. Дерек обернулся — чтобы встретиться глазами с советником.

Ильм подошёл к краю шахты и глянул вниз.

— Тебя похоронят вместе с ними, — Хант отвёл взгляд от пропасти и посмотрел на владыку. — Обещаю.

Лава кипела внизу — совсем как в горах его мира. Кто выполнит обещание Ильма, если того вышвырнет отсюда? Кто успеет?

— Ты сомневаешься? — прищурился меч, отступая на шаг от края шахты. — Даю слово. Неужели я не сделаю такой малости для моего лучшего повелителя?

Дерек бросил последний взгляд на зарево, развернулся и пошёл к городу. Хант держался в полушаге позади. Меч слово сдержит. Теперь осталось лишь ждать срабатывания сигнала тревоги. И проститься с Аремиилиннь.

Она вновь обрезала и покрасила волосы, и россыпь веснушек всё так же придавала ей очарование.

— Ты всё правильно тогда решила, — Дерек поцеловал её раскрытую ладонь, — и мне не придётся разрываться между двумя женщинами. Ты всегда отличалась мудростью и дальновидностью…

— Всё было не так, — смутилась Аремиилиннь, — всё было совсем не так благородно.

Владыка улыбнулся.

— Я знаю. Но ведь остальным об этом знать необязательно? Даже нам с тобой.

Он вновь поцеловал её ладонь, и ушёл, не оборачиваясь — она позаботится и об Алетимииль, и о потомках двух других дочерей. Ей не надо ни о чём напоминать. Какая была императрица!

Глава 52. На круги свои…

— Не реви. Я вернусь.

— Я знаю.

— Тогда чего плачешь?

— Мы даже не успели поругаться на этот раз.

— Это огромное упущение. Но мы ещё успеем.

— Успеем.

— И не один раз.

— Ага.

— Ну не реви. Я никуда не денусь. Ты же не ревела, когда провожала нас на Гозрения.

— Тогда нельзя было.

— А сейчас?

— А сейчас можно. Ты же вернёшься…

— Вернусь, куда я денусь.

— Если ты задержишься дольше, чем на три года, я буду тебя искать, помнишь — мне удалось найти тебя целых четыре раза? Помнишь?

— Помню.

— А давай ты найдёшь несколько миров, куда я смогу приходить, и будешь там владык искать? А то долго ждать очень.

— Я попробую. В следующий раз договоримся, куда я переберусь после выброса.

— Правда?

— Правда. Я сам об этом думал.

— Ты возвращайся быстрее, ладно?

— Я постараюсь. Очень. Ну не реви, у меня уже вся рубаха мокрая.

— Может, вы ещё вернётесь?

— Нельзя. Я не хочу запомнить его марионеткой. И я хотел попросить тебя…

— Не надо. Я не пойду. Его есть кому встретить.

— Да?

— А ты сомневался?

— Ну разве совсем немного. Ну не реви — я вернусь.

— Я не понимаю! Слышишь — не понимаю! Ну если уж не он — то кто? Кто, Мих?! Это что — никогда не кончится?! Вообще никогда?! Ну не было, не было, слышишь — не было у тебя лучшего! Ну не может такого быть, слышишь?! Если не он — то кто?! Кто?!

— Ну-ну-ну, ну успокойся… всё, не плачь… ну не плачь… со мной тоже такое бывало… очень давно… всё, успокойся. Зато я вернусь и никуда от тебя не денусь. Слышишь? Я буду возвращаться снова и снова…

— Угу.

— И тебе не надо бояться, что когда… когда… всё кончится я куда-то сбегу. Правда. Во-первых — кончится не скоро, а во-вторых — я тогда… ну в общем, я всё равно с тобой останусь. Ну не реви…

* * *

И опять, как много раз до этого, они ехали рядом. Дерек не представлял себе, что и на этот раз он вынужден будет вернуться. В последние несколько раз он едва не бросился на Ильма, и долго не мог с ним разговаривать. Если меч вновь решит выиграть…владыка боялся, что не выдержит. И лишь стыд проиграть собственному оружию в рукопашной до сих пор останавливал не повелителя — носителя.

— Ильм, — владыка помолчал, собираясь с мыслями. — Скажи, для чего всё?

— Что «всё»? Ты спрашиваешь, для чего прожил жизнь? Тебе виднее, — меч придержал коня. Если уж говорить о серьёзных вещах, то лучше смотреть в глаза.

— Я о тебе.

— Обо мне? — конь по Ильмом загарцевал, наездник же оглянулся на сопровождающее их войско, потом неохотно ответил. — Как тебе сказать… Долго это.

— Нам есть куда спешить? Туда, куда мы едем, я не опоздаю.

Хант молчал. Дерек знал ответы — из недомолвок, из оговорок, из легенд, из… тех обрывков воспоминаний, что мерещились ему у собранного рыжим мальчишкой артефакта. Но хотелось бы знать — верна ли гипотеза, и истинными ли были те воспоминания…

— Ты и сам знаешь все ответы, — привычно ответил меч, — но я скажу. Ты видел — у меня есть очень неплохие ученики. Очень. Но все они — оружейники. Ни одного воина, Дерек. Только кузнецы и литейщики. Это мой выбор. Ответь лучше — ты не боишься, что Талина была права, и я утащу тебя к нижним?

Хант умел улыбаться так, что становилось не по себе. Дерек подозревал, что его улыбка может внушать и куда больший ужас, но даже сейчас меч позволил себе лишь слегка напугать владыку.

— Нет, — искушение ответить той же фразой было очень велико, но Дерек удержался. — Ты можешь захватить власть над моим телом и даже разумом — но не над моей личностью Если даже Талина права — ты будешь делать, что должен, а я — сражаться с тобой. Но исход зависит не от тебя — не тебе решать, куда я отправлюсь.

Хант развернул коня по направлению к войску.

— Отдам лошадь, — пояснил он, — прощай, владыка.

Даже последней поездке он не желал разговаривать с Дереком изнутри.

* * *

Они стояли друг против друга не меняя хвата мечей.

Любое движение давно просчитано и предугадано. Едва заметный поворот головы — и человек напротив чуть поворачивается под другим углом к линии атаки. Локоть на два пальца отходит от корпуса — противник слегка выпрямляет колено, меняя опорную ногу. Кажется, что так будет продолжаться вечно. Или до тех пор, пока одному из них не надоест эта игра.

Когда всё изменилось Вишенка не уловила, несмотря на разгонные зелья и заклинания. Миг — и нет застывших фигур на фоне заходящего солнца. Лишь отблески стали от размытых движением клинков. Ещё миг — и опять они стоят, приподняв клинки чуть выше линии атаки, в ожидании момента. Ничего не изменилось, если не считать, что одно из лезвий блестит чуть иначе. Она прикусила губу, сдерживая крик. Меч перехватит управление, меч решит исход поединка — но Дереку совсем не нужно знать, кто сегодня доставит его к седьмой северной шахте. Он бы не стал возражать, но всё же не нужно.

Фигуры вновь сместились, мелькнув смутными тенями на кровавом фоне заходящего солнца.

Доспехи? Даже кожаная куртка стесняет движение, давая незначительное, но преимущество противнику. Да и от таких клинков не спасёт ни один доспех. При таком оружии и скорости правильнее выбрать широкую рубаху, за которой сложнее угадать контуры тела — для человека сложнее.

Мечи опустились к земле, чтобы тут же взметнуться вновь.

Она так и не уловила мгновенья, когда рука тёмного метнулась в сторону Дерека. Росчерк стали на фоне заката и тройной звон металла о металл. Глубокий выпад, и оба клинка нашли брешь в обороне, и оба не успели блокировать ответный удар.

Главнокомандующий подал сигнал, она пустила коня вскачь, чтобы спрыгнуть на ходу и склониться над бездыханным телом. Воины подоспели как раз тогда, когда магия высушила слёзы.

— Предайте огню тело тёмного владыки, — велел главнокомандующий. — Тело императора Аледера госпожа Теарлиинь со свитой доставят в Подгорное царство. Мы же немедленно телепортируем ко дворцу.

Воины и маги склонились над императором. Вишенка достала две дюжины телепортационных амулетов — маяки расставлены, на входе в Подгорный мир их встретят.

* * *

Он уже был на этой развилке, видел и туман, и пыльные тропы, и валун, и…

Надо быть осторожней — рука потянулась к перевязи, но рукоять меча исчезла. Дерек огляделся и шагнул вперёд — туда, где на валуне виднелись две фигуры. Идти было легко, воздух оказался не пыльным и не влажным — вечерним. Если бы ещё быть уверенным, что его не морочат… Привычное движение вновь не обнаружило клинка — и он почувствовал себя безоружным и беззащитным, когда мужчина и женщина спрыгнули с камня и двинулись ему навстречу. А потом Талина вырвалась вперёд. Дерек привычно подхватил её на руки — такая крошечная и родная, она не может быть мороком…

Дерек осторожно глянул за спину жены — всё же надо быть настороже.

— Рад тебя видеть, владыка, — глаза у Хельма по-прежнему меняли оттенок, а собранные в хвост волосы стали даже длиннее. — Не ревнуй, меня всего лишь попросили сегодня встретить тебя, на всякий случай. Но, как я и предполагал, я здесь лишний. Добирайтесь сами — и, когда определитесь, заходите в гости.

Он чуть улыбнулся, тряхнул хвостом, поворачивая назад, шагнул чуть в сторону и растворился в тумане.

И тогда Дерек привычно взял Талину на руки и пошёл вперёд — куда выведет дорога.

Эпилог

Сообщение пришло днём. Сердце подпрыгнуло к горлу — всё решилось. Без его участия. Мир свободен? Теория верна? Как бы там ни было — настало время Ковена, а там — они или вернутся, или оставят мир в покое. Но кого сейчас ни поставит бывшее окружение Аледера — против Ковена он не устоит.

Вот оно — то, к чему они стремились столько лет!

Джайлем вызвал стражу и объявил «тревогу семь». Теперь — во дворец. Что смогут противопоставить девяти дюжинам боевых магов сторонники светлого, который уже не вернётся? Как не вернётся и тёмный. Если же… — увы, надо предусмотреть все варианты — вдруг вернутся, то за несколько лет правления можно подготовить пути отступления и набрать сил и средств для захвата власти в одном из южных княжеств.

Он не стал оглушать прихорашивающуюся перед зеркалом жену, как не стал выверять подбор цветов и драгоценностей в одежде — в случае поединка важна лишь надёжность амулетов. На выходе условным жестом приказал страже не выпускать супругу из башни и телепортировал ко дворцу владыки.

Над дворцом реяло знамя с омерзительным изрыгающим пламя зверем. Власть сменилась, но надоевший символ снять не успели. Ничего — этому стягу осталось висеть до утра, не более. Стража на воротах сомкнула было перед ним копья, но, глянув на раскрытые ладони Верховного, расступилась.

В парадные двери замка глава Ковена вошёл в сопровождении двух секретарей, в боевых навыках которых не было никаких сомнений. Кто бы ни попытался узурпировать власть…

Стражники у входа молча поклонилась Верховному магу, не пытаясь преградить путь.

Джайлем обвёл взглядом зал, оценивая раскладку сил: три дюжины сторонников владыки, две дюжины эльфов — без луков, в парадных накидках, первый советник эльфийского короля Анделиенариадериэль с положенной по рангу охраной и ослепительно сверкающими изумрудами в волосах, от которых за две дюжины шагов разило защитной магией… Зачем они здесь? Присутствие первого советника сильно осложнит применение боевых заклинаний — не следовало бы начинать правление с нападения на высокопоставленных эльфов… Своих Джайлем насчитал дюжину с третью, зато все — лучшие боевики с навыками страхующих.

Осветительные шары сияли не хуже солнца. Полы блестели, стражники сводили и разводили копья, пропуская вновь прибывающих. Джайлем стоял во втором ряду: чуть позади и сбоку от главнокомандующего и советника по безопасности — не счесть, сколько их сменилось на его памяти.

Трон накрыли эльфийской золотисто-зелёной парчой, спускающейся волнами по ступеням — словно листья дикого винограда оплели всю залу, донося до ноздрей едва уловимую свежеть раннего утра.

Верховный уловил знакомый запах и резко обернулся: Амелия вошла в зал в сопровождении телохранителей. Её впустили. Её впустили?! Понятно, что стража не стала связываться с главой Ковена, но с его женой? Они настолько слабы, что боятся не впустить Амелию, или… — холод сдавил сердце — им приказали? Что могут противопоставить бывшие советники главе Ковена, кроме очередного шантажа? Владыки не возвращаются через три дня после поединка. Владыки…нет, они не должны вернуться! Джайлем отвернулся от супруги — слишком многое поставлено сейчас на карту, слишком долго ждал он гибели обоих владык одновременно… Амелия сама виновата. Хватит. Два раза шантаж не пройдёт, и Роксана должна это понимать.

Джайлем дал сигнал Амелии держаться за спиной. Супруга величественно улыбнулась — как и подобает улыбаться жене правителя. Лишь бы в драку не полезла, прикрывать её будет хлопотно…

Подавленный вздох пронесся по рядам присутствующих: маг поднял голову и похолодел.

Женщина появилась из-за трона — чёрные шаровары, заправленные в чёрные полусапожки, свободная серая блузка, бездонные угольные глаза, изящная незагорелая кисть, сжимающая заряженный серебристый дамский арбалет. Ласково пробежалась пальцами по прикладу, недвусмысленно направив болт прямо в главу Ковена. Джайлем плотнее сжал губы: кровь прилила к щекам, тело свела судорога желания, заглушая пытающийся прорваться ужас.

Верховный отступил в третий ряд, радуясь, что жена успела пробраться ближе к нему, и резко ударил назад локтем. Амелия охнула и согнулась пополам.

— Моей супруге дурно, — едва шевельнул губами Джайлем, — унесите.

Роксана чуть заметно улыбнулась — покровительственно-поощрительно. Обвела взглядом зал и заговорила:

— Поединок владыки Аледера и вновь пришедшего тёмного владыки закончился вчера гибелью обоих, — звуки мелодичного глубокого голоса обволакивали и уносили в сизый туман запретных магических зелий и мечтаний. — Владыка Аледер похоронен в седьмой северной шахте подгорного царства, согласно его воле.

Джайлем не отводил взгляда от серебристого арбалета, стараясь не думать о ночах, которые способна подарить эта женщина. Грезить о проводнике — мыслимо ли?

— Как помнят многие из собравшихся, — продолжила Роксана, поводя арбалетом в сторону Верховного, — в своей первой тронной речи светлый владыка Аледер обещал передать власть по наследству. Во исполнение этого обещания, я, как новый советник по безопасности, представляю вам нашу императрицу госпожу Алетимиилль Теарлиинь, дочь императора Аледера, любезно согласившуюся взвалить на себя нелёгкое бремя власти до прихода следующего владыки. Встречайте!

Под внимательными взглядами эльфийской охраны зал взорвался приветственными возгласами. Вместе с Верховным магом. Госпожа Алетимиилль появилась из телепорта и заняла место на троне, благосклонно улыбаясь подданным, совсем так, как улыбалась когда-то её мать. По правую руку императрицы немедленно очутились Роксана, главнокомандующий и казначей, по левую — Бучинар, Вишенка и бывший тайный советник. Его величество Даэлеренеальдэириэль возник чуть позади трона — не сводя изумрудных глаз с главы Ковена.

Надо было обратить внимание на сочетание тонов одежды и драгоценностей, этот синий сапфир на указательном пальце плохо гармонирует с оттенком плаща, устало подумал Джайлем. Где-то в углу тетива сыграла первые ноты боевой мелодии. Верховный склонил голову, избегая взгляда Даэлля — звук исчез.

— Пост советника по магии, в связи со сложившейся не совсем обычной ситуацией любезно согласились разделить, — Роксана наложила на свои слова едва уловимую мелодию эльфийской тетивы, — господин Бучинар Бартрад и его супруга госпожа Аремиилиннь Теарлиинь. Господин Вертерид перешёл с поста тайного советника на пост советника по иностранным делам. Остальные советники вам известны.

Она бы ещё казначеем ворюгу Квадрата додумалась назначить! — стиснул зубы Джайлем. Интриговать против этой супружеской пары себе дороже — слава Вишенки гремит по всем обитаемым землям, а Бартрад до сих пор не занял пост Главы Ковена лишь потому, что не желает отрываться от своих обожаемых пентаграмм. И никакая кража казны Бучинаром, и никакой скандальный уход Вишенки от Аледера не отменят любви всей страны к этой паре.

Джайлем вновь встретился взглядом с Даэлеренеальдэириэлем и поспешно отвернулся. Выступить против невесты его эльфийского величества способен лишь безумец. Шансов, что свадьба не состоится — никаких. Остаётся лишь подчиниться и… ждать. Вопреки всем расчётам получилось, что лишь приход нового владыки будет способен изменить расстановку сил. Если он придёт… Джайлем никогда не думал, что будет желать этого. Если он придёт…

А ведь может Аледер и не нарушил своего слова, думал Верховный, чувствуя кожей неотрывный взгляд Даэлля — если Алетимиилль родит королю долгожданного сына, власть действительно станет передаваться по наследству. Во всяком случае — в эльфийском королевстве.

— Что ж, — поднялась с места императрица, — следующая смена власти состоится по моему прямому приказу. А теперь мы будем ждать, кто из владык придёт первым. И действовать по обстоятельствам.

Оглавление

Часть первая. Выбор клинка

  Пролог

  Глава первая. Цена

  Глава вторая. Обоз

  Глава третья. Двуликий

  Глава четвёртая. Лес

  Глава пятая. Дождь

  Глава шестая. Алтарь

  Глава седьмая. Купец

  Глава восьмая. Тайный

  Глава девятая. Отъезд

  Глава десятая. Единорог

  Глава одиннадцатая. Схватка

  Глава дюжинная. Встреча

  Глава тринадцатая. Знакомство

  Глава четырнадцатая. Паром

Часть вторая. Выбор владыки

  Глава 15. Путарь

  Глава 16. Застолья

  Глава 17. Главнокомандующий

  Глава 18. Кабак

  Глава 19. Сборы

  Глава 20. Удар единорога

  Глава 21. Просьба

  Глава 22. Сторожея

  Глава 23. Управляющий «Тропинки»

  Глава 24. Женщина

  Глава 25. Поход

  Глава 26. Специалисты по вампирам

  Глава 27. Поединок

Часть третья. Выбор советника

  Глава 28. Тайный советник

  Глава 29. Свадьба

  Глава 30. Обязанности

  Глава 31. Старые счёты

  Глава 32. Браслет

  Глава 33. Дочь

  Глава 34. Недостача

  Глава 35. В поисках меча

  Глава 36. Личный вопрос

  Глава 37. Конфликт

  Глава 38. Начальник департамента по делам вампиров

  Глава 39. Шантаж

  Глава 40. Рыдплевицы

  Глава 41. Третий лишний

  Глава 42. Возвращение

  Глава 43. Седьмая шахта

Часть четвёртая. Выбор женщины

  Глава 44. «Подарок на свадьбу»

  Глава 45. Эльфийские узоры

  Глава 46. Сфера

  Глава 47. Телепорты и маяки

  Глава 48. Развилка

  Глава 49. Чужие дороги

  Глава 50. Выстрел

  Глава 51. Ожидание

  Глава 52. На круги свои…

  Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg