«Зачарованный камень»

Оксана Аболина ЗАЧАРОВАННЫЙ КАМЕНЬ

В чистый понедельник, часа в три пополудни, со станции метро Петроградская вышел бедно одетый молодой человек и завернул на Малый проспект. Шёл он неторопливо, озирался по сторонам и, когда видел что-нибудь, что казалось ему интересным, тут же снимал на зеркальную камеру, которую держал в руках наготове. На выходе с площади Шевченко молодой человек замешкался и сфотографировал разлёгшегося на скамье бомжа — бездомные, почуяв весну, потянулись из сырых и мрачных подвалов досыпать на улицу, и теперь их можно было встретить в каждом сквере. Рядом со скамьёй, где спал бомж, слонялась облезлая дворняга с добродушной тоскливой мордой. Один глаз у пса был чёрный, а другой болезненно белый, без зрачка, с катарактой, хотя и целый на вид. Молодой человек (его звали студент Невзглядов) сфотографировал дворнягу, надеясь, что освещение позволит передать изъян в её внешности. Он подумал, что снимок должен получиться удачным, и тогда его можно будет отправить на один из сетевых конкурсов, посвящённых бездомным животным, где в случае победы есть шанс выиграть хоть и недорогой, но полезный приз.

Студент Невзглядов перешёл улицу Всеволода Вишневского и остановился, теперь он собирался сфотографировать покрытый зелёной строительной сетью комплекс массивных зданий архитектора Логина Шрётера, рода Бенуа. Комплекс явно был законсервирован для ремонта и позабыт. Вывеска с надписью «SALE» на уровне третьего этажа говорила о том, что скоро ещё несколько домов Петроградской стороны, пусть и не слишком ценных, могут отправиться в небытие, уступив место очередной безвкусной стекляшке. Фотографию можно было разместить на сайте «Умирающий Петербург», где в случае освобождения вакансии фотографа, студент журфака Невзглядов мог надеяться получить небольшой приработок. При его затруднительных финансовых обстоятельствах не следовало упускать ни единой возможности. Выбирая ракурс для снимка, молодой человек оглянулся и заметил, что бездомный пёс с бельмом на глазу следует за ним, хотя и держится на безопасном расстоянии. Студент хотел ласково окликнуть дворнягу, но подумал, что подкормить её нечем, а значит, не следует давать ложную надежду на помощь и участие. Он отвернулся и зашагал дальше. Ему предстояло пройти ещё несколько кварталов до Лахтинской, куда молодой человек, собственно, и направлялся.

На Лахтинской находилась законсервированная стройка храма блаженной Ксении Петербургской. Храм должны были давно уже возвести, но стройку остановили, едва был вырыт котлован под фундамент. Некрасивая история получилась с этим строительством. Жители Петербурга хотели почтить память своей святой и решили поставить церковь для инвалидов и стариков — как раз на той улице, где блаженная проживала до поры, как с ней случилась трагедия. Когда у неё скончался супруг (его звали Андрей Петров), Ксения назвалась его именем, раздала имущество нищим и оставила своё жильё. Вся Петроградская сторона стала её домом. Но народ запомнил это место, даже улицу все так и называли — улицей Андрея Петрова. Логичным казалось храм поставить именно здесь.

Выбрали угловой участок, начали оформлять, а быть может, даже и оформили, теперь уж концов не сыщешь, но вышло так, что пройдохи-торгаши оказались на два шага впереди, то ли переплатили властям, то ли что ещё, однако, вместо храма появился гипермаркет.

Разумеется, было решено перенести строительство церкви в другое место — туда, где стоял когда-то деревянный дом блаженной. Но тут оказалось, что храм будет загораживать свет жителям соседних домов, об этом почему-то никто сначала не подумал. Жители начали протестовать и собирать подписи, требуя остановить стройку. Короче, дальше котлована дело не пошло, участок обнесли забором и, похоже, все о нём позабыли.

А студент Невзглядов решил написать об этой истории очерк, но для начала пообтереться среди местных, наделать снимков с натуры и собрать побольше материала. У него за последний месяц накопилось несколько злободневных заметок о замороженных стройках. Хорошие знакомые с приличными связями обещали, что когда Невзглядов будет готов представить цикл статей, его непременно возьмут в штат одной из престижных городских газет. Студент очень надеялся, что с этого цикла начнётся его журналистская карьера.

При переходе через улицу Бармалеева молодой человек краем глаза заметил, что преследовавшая его дворняга с бельмом на глазу повернула в сторону — к садику, где стояла двухметровая деревянная статуя крокодила. Крокодил был местной достопримечательностью. Он страшно скалил зубы и вид имел чрезвычайно пугающий. Поговаривали, что однажды некий подвыпивший прохожий, гуляя ночью, случайно наткнулся на него в темноте. Человек этот был известным пьяницей и дебоширом, несколько раз пытался лечиться, кодировался, зашивался, посещал собрания анонимных алкоголиков — ничто не помогало. Но встреча тёмной ночью с Бармалеевым крокодилом исцелила его раз и навсегда — он больше никогда не брал в рот ни капли спиртного. На обратном пути, если обстоятельства сложатся удачно, студент Невзглядов думал завернуть к садику с крокодилом, чтобы сфотографировать его во всей красе.

Со стороны садика, навстречу дворняге, трусила рыжая беспородная псина с лисьей мордой, остро стоящими ушами и пушистым хвостом. Собаки встретились посреди улицы и мирно обнюхались. Студент Невзглядов не выдержал профессионального искушения и нацелился на них камерой. Дворняги тут же повернули к нему морды и вопросительно посмотрели на него. «Ничего нет, уж извиняйте!» — крикнул им молодой человек и двинулся дальше по Малому проспекту, прибавив шагу, так как теперь уже две бездомные собаки неотступно следовали за ним. Но на углу Малого проспекта и Широкой улицы он вновь резко остановился.

На этот раз студента Невзглядова чрезвычайно заинтересовал недавно отреставрированный высокий кирпичный дом, выкрашенный в персиковый, даже, скорее, нежно-розовый цвет. По стилю строение явно принадлежало модерну. Фасад украшали барельефы и скульптуры сказочных зверей. Между оконными проёмами скалили пасти бурые медведи с картушами гербов в передних лапах. Вход охраняли выгнувшиеся дугой кошки со свирепыми мордами.

Завидев кошек, обе собаки, не отстававшие от молодого человека, громко и сердито залаяли. Студент Невзглядов нацелил на дом камеру, и тут ему показалось, что кошка, стоящая к нему ближе всего, злобно зашипела и вздёрнула хвост. «Померещилось», — пробормотал студент и сфотографировал здание целиком. Но тут вторая кошка вздыбила шерсть, прижала к голове уши, приподняла, оскалив клыки, верхнюю губу и в упор посмотрела на молодого человека. От холодного взгляда по его коже пробежали мурашки. Собаки ещё громче залились лаем, но кошки не обращали на них ни малейшего внимания. Студенту показалось, что их раздражает именно его появление. Ему стало не по себе, но он не подал вида и продолжал снимать фрагменты здания. Когда молодой человек выключил наконец камеру, ему почудилось, что бурый медведь благосклонно склонил голову и добродушно ухмыльнулся.

Студент Невзглядов перешёл Широкую улицу, чтобы посмотреть на этот чудной дом с другой стороны. Впрочем, ему всё равно нужно было пройти ещё один квартал до Лахтинской. Собаки оборвали лай и опять побежали за ним, недовольно о чём-то меж собой перетяфкиваясь. Молодой человек оглянулся, но увидел только пса с бельмом на глазу, а вместо рыжей дворняги с лисьей мордой за ним поспешала немолодая уже женщина, одетая совершенно не по сезону — на ней были высокие сапоги, длиннополая шуба и необычная остроконечная меховая шапка. Лицо женщины также показалось Невзглядову странным. Оно было вытянутым, худым, с остро обозначенными скулами, но не тощим. Большие карие глаза слегка косили. От них разбегались в стороны длинные морщинки, придавая облику женщины хитрый вид.

— Молодой человек! Как хорошо, что я вас встретила! — неожиданно обратилась к Невзглядову женщина, и голос её был обманчиво вкрадчив. — Вас интересует этот дом?

— Не совсем, — уточнил студент. — Я иду к храму. Он ведь там за углом? — обычно он разговаривал с людьми не столь сухо, но ему не понравился направленный на него напор женщины. Кроме того, что значило её заявление «Как хорошо, что я вас встретила»? Разве они знакомы?

— О да, строительство за углом, — подтвердила женщина и махнула подолом шубы, словно хвостом. — Но знаете, молодой человек, это место настолько злое, что я очень сомневаюсь в том, что церковь достроят.

— Чем же это место злое? — поинтересовался студент и сунул руку в карман, чтобы включить спрятанный там диктофон.

— А вы разве не почувствовали? — удивилась женщина и кинула взгляд на дворнягу с бельмом. Та вильнула в ответ хвостом и что-то глухо проворчала. — Ну, не настолько же вы невнимательны, мой дорогой. Поглядите хотя бы на этот дом.

Студент Невзглядов ещё не успел присмотреться к персиковому дому с этой стороны. Теперь он поднял на него глаза и увидел несколько фантастических барельефов с изображёнными на них химерами. Химеры выглядели столь уродливо, что студент от неожиданности и брезгливости содрогнулся. Страшные бесовские хари с поросячьими пятачками вместо носов уставились на него маленькими пронзительными глазками.

— Удивительно! — воскликнул студент. — Я никогда ничего подобного прежде не встречал! До чего необычный архитектурный декор!

— Это ещё что, — пообещала женщина с хитрым лицом. — Прямо напротив стройки вы увидите самого дьявола!

— В каком таком смысле дьявола?! — спросил Невзглядов и обратился лицом к собеседнице. Но, о чудо! Женщина исчезла. Рядом с ним никого не было, кроме двух дворняг. Рыжая, с лисьей мордой, дотоле куда-то убежавшая, возникла словно ниоткуда, потёрлась о штанину его джинсов клочковатым боком и потрусила в подворотню персикового дома. Напоследок она коротко звонко пролаяла, а студент чётко услышал у себя в голове голос женщины, с которой только что разговаривал: «Ещё увидимся».

— Невероятно! — пробормотал Невзглядов, и пёс с бельмом на глазу, преданно виляя хвостом, утвердительно подгавкнул ему. Но тут словно туча возникла рядом с ними. Что-то чёрное, многоликое, подобное стае ворон, с гиком налетело на студента, целясь прямо в глаза. Он отпустил камеру — хорошо, что она висела на ремне, иначе бы упала и разбилась — и закрыл руками лицо. Сверху его голову прикрывал капюшон, и он благодарил Бога, что тот был на нём надет, ибо кто-то вцепился в него сверху, проникая сквозь толстый слой синтепона острыми когтями. Рядом раздавались рычание, визги, шелест крыльев, клацанье зубов, рёв и писк. Студент боялся пошевелиться. Он чувствовал, что пёс мечется рядом с ним, кидается на нападавших, но не мог оторвать рук от лица и посмотреть, что происходит — их кто-то яростно царапал, намереваясь добраться до его глаз и ослепить их. «Господи, помилуй!» — громко воскликнул Невзглядов, и тут же всё стихло. Бешеная стая исчезла, словно её и не было.

Рядом со студентом сидел бездомный пёс, жалостно скулил и вылизывал многочисленные раны. Молодому человеку тоже досталось. У него были в крови руки. А куртка изодралась так, что даже бомж побрезговал бы её одеть. Со стены персикового дома на Невзглядова таращились безобразные твари. Ему показалось, что одна из них облизывается.

— Погоди, дружище, я сейчас вернусь, — пообещал молодой человек дворняге и заскочил в аптеку. Он купил антисептики и бинты. В ближайшем дворе присел на скамью и, обработав глубокие царапины, перевязал руки. Он хотел помочь и псу, но тот сердито заворчал, и студент решил не настаивать. Он был счастлив, что цела его камера. Следовало идти дальше — до конца пути оставалось немного.

Стройку он увидел сразу, завернув за угол. Составленный из синих плит сплошной забор окружал довольно большой участок земли по соседству с детской площадкой. Подойдя ближе, студент попытался обнаружить в заборе широкую дыру или щель, куда можно было бы вставить объектив камеры, но самое большое отверстие оказалось размером с копейку — только чтобы своим глазом глянуть на то, что творится внутри.

На участке, отведённом под храм, можно было узреть валяющиеся там и сям стройматериалы, кирпичи, мотки проволоки, непонятного назначения огромный чан. В глубине, уныло свесив ковш, пригорюнился сонный экскаватор. В противоположном от студента конце стройки земля была перерыта — там находился котлован. А над всем участком возвышалась пустующая будка охранника.

Тут Невзглядов вспомнил, что женщина с хитрым лицом говорила про дьявола, которого он встретит рядом с храмом. Он кинул взор на дом против стройки и, действительно, увидел странную, леденящую кровь скульптуру на высоте четвёртого этажа. Раскинув огромные перепончатые, как у летучей мыши, крылья, в нише над оконным проёмом удобно устроился, положив голову на двупалые ладони, сатана. Он глумливо ухмылялся, оглядывая окрестности. Сатана был бесстыдно гол, но этого не смущался, в нём чувствовалась скрытая, неподвластная человеку сила. То, что это был именно он, Невзглядов не сомневался ни мгновения — именно таким он и представлял бесовского князя. Он направил на него камеру, и тут дьявол поднял голову, заговорщицки подмигнул Невзглядову и помахал ему двупалой рукой. Студент содрогнулся. Он ни мало не сомневался, что виной сегодняшних необычайных происшествий, которые с ним приключились, был выкуренный с утра за компанию в общаге косячок. Знать, травка оказалась чересчур крепкой.

Невзглядов обошёл стройку. Синий забор и тут был сплошным, без проёмов, но недалеко от ворот молодой человек сумел найти довольно широкое отверстие между плитами, куда и вставил объектив камеры. Он сфотографировал одетый в опалубку котлован, будку охранника, разбросанные стройматериалы, но когда хотел снять экскаватор, то не нашёл его видоискателем. На его месте стояла белая лошадь, покрытая безвкусной, потёртой до дыр, красно-зелёной попоной. Это явно не был пони, хотя лошадь была совсем небольшой. Глаза её влажно блестели, и вид у неё был нездоровый. Бока впалые, грива тусклая и нечёсаная, а посреди лба вырос длинный костяной нарост, напоминающий рог. Лошадь понуро склонила голову к корыту с застывшим бетонным раствором.

— Как тебя сюда занесло, бедолага? — сочувственно произнёс Невзглядов. — Чем питаешься? Ни клочка соломы ведь, — он направил в её сторону объектив, но лошадь куда-то исчезла. А к студенту, переваливаясь с одной ноги на другую, опираясь на кривую трость, подходила старушка, одетая в штопаную зелёную кофту и красную юбку. На голове у неё был повязан белый платок. А босые ноги были обуты в разбитые башмаки.

— Вы сторожите стройку? — спросил старушку Невзглядов. — Мне хотелось бы пройти за забор, сделать несколько снимков. Я журналист, хочу помочь строительству церкви. И, может быть, вы согласитесь ответить на несколько вопросов?

— Пёс знает дорогу, — произнесла старушка глухим голосом непонятные, похожие на ругательство слова. Она вовсе и не думала открывать ворота.

«Наверное, она безумна», — подумал студент, но тут неожиданно посыпал снег, да столь сильно, будто у зимы остался припасённым неизрасходованный запас, и она решила весь разом вывалить его на город. Дворняга с бельмом на глазу призывно заскулила. Она дрожала — ей было холодно. Молодой человек посмотрел на неё и подумал, не об этом ли псе ему только что говорила старушка. Он отвлёкся всего на пару мгновений, но когда вновь посмотрел в щель между плитами, там не было ни старушки, ни белой лошади с наростом на лбу, а только экскаватор спал в углу участка. Кинув взгляд в сторону сатаны, студент увидел, что тот весело крутит головой и радостно скалится за толщей падающего с неба снега.

— Ну что ж, веди, проводник, раз знаешь дорогу, — обратился Невзглядов к дворняге, нисколько не надеясь быть ею понятым. Однако, пёс радостно привскочил, завилял хвостом — недавней дрожи как не бывало! — и помчался по Лахтинской. Студент в задумчивости отправился за ним. Пёс умчался вперёд и завернул в одну из подворотен. Молодой человек не рассчитывал уже снова его увидеть, но когда подошёл ближе, то оказалось, что дворняга поджидает его под аркой ворот. Через тёмный подъезд пёс прошмыгнул на узкую лестницу, по которой уверенно посеменил вперёд. Невзглядов старался не отставать, заворожённый происходящим. «Никогда бы не подумал, что такое может со мной случиться, — думал он. — Нужно отказаться совершенно от травки, если я хочу сделаться известным журналистом».

На третьем или четвёртом этаже пёс сел перед одной из дверей и выжидательно посмотрел на Невзглядова. Тот нажал кнопку звонка, ещё не зная, что будет говорить, если дверь откроется. Вдруг он услышал шарканье ног, неясное бормотание и металлический звук замка. Дверь отворилась. Перед ним стояла запахнутая в длинный рыжий халат знакомая женщина с хитрым лицом, которую он повстречал возле персикового дома. Пёс с бельмом на глазу юркнул мимо неё в квартиру.

— Простите, я хотел бы задать вам несколько вопросов, если позволите, — вежливо обратился студент к женщине. Он не знал, как объяснить ей своё появление, но надеялся, что она не подозревает его в том, будто он следил за ней.

— Проходите-проходите, — женщина посторонилась и пропустила его в прихожую. — Обувь не снимайте, только ноги вытрите, как следует. А куртку вашу я повешу. Боже, что с вами случилось? Она вся в клочки изорвана! И ваши руки… Неужто вы полезли на стройку через забор и свалились в котлован? Сейчас я приготовлю чай, а вы идите по коридору вон к той двери, крайней справа. Аристарх Прокопьевич ждёт вас. Фотоаппарат с собой возьмите, у нас коммуналка, так что лучше ничего не оставлять…

Квартира была и вправду многонаселённой. Выглядела она бедно — стены без обоев покрашены ядовито-зеленой масляной краской, высокие потолки потрескались, а неровный паркет поскрипывал под ногами. Длинный коридор слабо освещался единственной сорокаватткой, подвешенной без плафона. Пса с бельмом на глазу нигде не было видно — спрятался стервец. Востренькая старушенция неожиданно высунулась из своей комнаты навстречу Невзглядову так, что он чуть не сбил её с ног. Пока студент извинялся и расшаркивался, кто-то выключил в коридоре свет, и дальнейший путь к самой дальней двери ему пришлось проделать впотьмах. Это было неприятно, так как пару раз молодому человеку показалось, что по его ноге с восторженным писком пробежала крыса.

Аристарх Прокопьевич оказался древним, измождённым на вид дедом. На лице его виднелись свежие царапины, которые выглядели весьма неуместно. Он сидел, утонув в огромном кожаном кресле и о чём-то размышлял, положив руки на мягкие подлокотники. День выдался блёклый, и уже клонилось к вечеру, на окнах висели тюлевые занавески, и в комнате было почти темно, поэтому Невзглядов удивился тому, что у старика нацеплены на нос непроницаемо тёмные очки.

— Я давно вас жду, — обратился к Невзглядову старик и, пригласив его сесть, познакомился с ним. Тут и женщина с хитрым лицом подоспела — принесла на подносе две маленьких чашки горячего чая и блюдо с орехами и курагой.

— Ничего другого нет к столу, — произнесла она. — Уж извините, мой дорогой, начался пост. Если буду нужна, позовите. Я в соседней комнате.

Студент проголодался и жадно набросился на еду, а старик в это время приступил к своему рассказу.

— Вы, конечно же, знаете, — сказал он, — что в прежние века место, где мы теперь находимся, называлось Койвусаари, что значит Берёзовый остров. Русские именовали его иначе, для них это был остров Фомин. В разные времена тут проживали и славянские, и угро-финские племена. Но в любом случае это были язычники. У язычников имелись, как водится, капища, а при капищах — жертвенные камни. Один из них находился совсем неподалёку отсюда. Какому идолу он был посвящён, я не ведаю, но местные его боялись люто. Поговаривали, что рядом с камнем закопано немало человеческих костей. Ещё до Петра здесь побывали христиане, они разорили капище, изрубили и сожгли чурбан, а на жертвенном камне выдолбили крест. Но место после этого стало совершенно злым. То ли потому, что христиане не задержались здесь надолго, то ли вера их оказалась слаба, то ли гнев идола был столь велик, что разбудил силы ада. Но те, кто отныне селился здесь, погибал страшной смертью — кто от наводнения, кто от пожара, кто от руки лихого человека. А то и не человека. Самоубийцы со всей округи, словно сговорившись, выбирали это место для того, чтобы свести счёты с жизнью. Прошло много времени, и вновь явились христиане. Проклятие камня, злую силу которого не мог остановить крест, пугало их. И они взорвали его с помощью пороха, а крупные куски вдребезги разбили ломами. Никто не подумал о том, что и в осколках камня может сохраниться зло. А оно сохранилось…

До этого места история, рассказанная стариком, не была необычной. Но то, что последовало дальше, изумило Невзглядова. Он вспомнил вдруг, что оставил диктофон в разодранной куртке и хотел вернуться за ним в прихожую, но боялся, что, если дед отвлечётся, его красноречие иссякнет.

По словам старика, разбитые в щебень осколки жертвенного камня использовались для строительства ближайших домов. Но часть их разнесло по округе во время взрыва. Они пиявками впились в землю, а затем врастали годами и столетиями всё глубже в грунт. Их словно впечатало в эту проклятую землю. К счастью, все осколки оказались внутри некоего периметра, центром которого было место, где прежде стоял жертвенный камень, их будто магнитом притягивало к нему. За пределы периметра — туда, где не было, проклятых камней, — зло выйти не могло. Но внутри него, с началом строительства Петербурга, стали происходить чудные вещи.

По вечерам в округе заметили появление неприятного человека, смуглого и поджарого, с козлиной бородкой. Обычно он держался в тёмных безлюдных местах, только изредка заглядывал в кабак. Встретить этого человека в полночь один на один считалось не к добру, хотя те, с кем он заговаривал, на некоторое время и преисполнялись удачи. Но спустя всего несколько месяцев, а то и недель, эти люди начинали чувствовать себя словно проклятыми.

— Это был, наверное, дьявол? — спросил студент.

— Да, это был он, — подтвердил старик. — Сатана отлавливал неудачников и обещал им то, что они пожелают. Но обманывал их. Не было ни разу, чтобы не обманул. Он давал обещанное, но так, что человеку оно становилось не в радость, а в горе. Некоторые надеялись перехитрить сатану, но никому не удалось. Если кто желал богатство, тот получал много денег, но алчность и зависть окружающих приводили его в могилу. Мечтающие о славе оказывались в центре скандалов и становились позором для родных мест, даже семьи отказывались от них. Были те, кто просил счастья, и они получали его, только ценой был рассудок, потерянный до конца жизни.

— А вас дьявол тоже обманул? — неожиданно догадался Невзглядов.

— Да, я возжелал бессмертия здесь, на земле, — сказал Аристарх Прокопьевич. — Я был молод и глуп. И не думал о том, что мне придётся похоронить всех, кто был мне дорог. Я не предполагал, как тяжела вечная старость, как мучают болезни. И эта чёртова катаракта… Я живу с ней уже двести лет и мечтаю только об одном — о смерти.

Студент сочувственно покачал головой.

— Вы и Пушкина, наверное, видели? — спросил он.

— Я много чего повидал, — ответил старик. — Живу здесь с давних пор. Помню, как тут стояли деревянные избы, а на дорогах были никогда не просыхающие глубокие лужи, и в них плавали утки. Помню венчание Ксении и Андрея, красивая была пара. Я тогда был совсем мальчонкой. А что потом было — не помню ничего. Склероз сожрал мою память.

Старик ещё много чего говорил и Невзглядов жадно слушал его. Он думал, что Аристарх Прокопьевич будет просить его, чтобы он написал о строительстве храма, который должен разрушить чары заколдованного места, но старик не заикался об этом. Он только несколько раз сказал, что дьявола могут увидеть не все, а только люди, которые сильно чего-то жаждут. Для них приоткрывается духовная завеса, и они видят вещи, как они есть.

— Вы ведь тоже из таких? — спросил старик, указывая на забинтованные руки студента. — Прошу вас, не связывайтесь с ним. Уже много лет я стараюсь останавливать всех тех, до кого он пытается добраться. Понимаете, ему не нужны теперь кровавые жертвы, он питается засчёт тех, кого обманул. Каждый, кто откажет ему, ослабит его.

«И ты, старый дурень, сможешь спокойно помереть», — подумал про себя Невзглядов.

— И я тогда смогу спокойно помереть, — словно прочитал его мысли старик. — Он непременно попытается с вами связаться, удержать вас, но не верьте ему, ни за что! — он обманет. Не оставайтесь в периметре, когда стемнеет. До этого он не может принять облик человека, и бегает обычно в виде большой крысы. Но после темноты вам угрожает опасность. И знаете, вам уже пора идти, а то будет поздно, — вдруг забеспокоился Аристарх Прокопьевич.

— Я не собираюсь ни о чём договариваться с сатаной, — успокоил старика студент, хотя мысль о том, что у него есть шанс обмануть дьявола, приятно щекотала нервы.

Тут в комнату заглянула женщина с хитрым лицом. Она проводила Невзглядова до входной двери. На прощание она подарила ему новую кожаную куртку, которая оказалась ему совсем впору. Студент хотел забрать диктофон из кармана старой куртки, но кто-то из соседей уже позаимствовал его. Женщина с хитрым лицом хотела прогуляться с ним до метро, но он отказался.

Молодой человек спустился во двор. Уже начинало смеркаться. Большая чёрная крыса с козлиной бородкой подбежала к самым его ногам и торжествующе пискнула. Невзглядов отшвырнул её прочь. Как ни хотелось ему славы, с сатаной связываться он не желал. Он не такой! Даже фотографировать необычную крысу не пришло ему на ум, хотя в любое другое время он первым делом схватился бы за камеру. Он, не оглядываясь, пошёл прочь, но крыса бежала рядом, а иногда даже обгоняла его. Студент подобрал с земли камень и кинул в неё. Крыса отскочила, но недалеко и выжидающе посмотрела на него. Чтобы припугнуть её, он набрал полный карман щебёнки и стал швырять в неё. Ему показалось, что крыса обиделась. Она недовольно потрясла бородкой, махнула тощим голым хвостом и исчезла в подвальном окне.

Через неделю студент Невзглядов с циклом статей о замороженных стройках Санкт-Петербурга явился в издательство одной известной газеты, куда его пригласили по ходатайству друга, имеющего приличные связи. Статью о недостроенном храме Ксении Петербургской он считал гвоздём всего цикла и положил её в папку сверху.

Хорошенькая секретарша в приёмной со строгим видом проверила наличие его фамилии в списке посетителей, после чего пропустила к главному редактору.

Главный редактор, дородный мужчина с благодушным лицом, мельком проглядел статьи Невзглядова.

— Ну что же, всё в порядке. У вас, вне всякого сомнения, есть журналистская хватка и талант, вы нам подходите, — пропыхтел он и доброжелательно посмотрел на студента. — Мы берём вас в штат. Об условиях расскажет Катенька.

Главный редактор вызвал по селектору секретаршу и сказал ей, что берёт Невзглядова на работу, пусть оформляет. Катенька отвела студента в приёмную, а затем в соседний кабинет. Теперь у неё был не строгий, а совсем ребячливый вид. Молодому человеку показалось даже, что он ей нравится, и он подумал, что будет неплохо приударить за ней, только выяснить сначала, от греха подальше, не является ли она любовницей его босса.

— Закатайте рукав! — попросила Катенька, посадив его возле стола. Она зажала ему предплечье резиновым жгутом и стояла с пустым шприцом в руках.

— Вы и медсестра по совместительству? — удивился Невзглядов. — Проверяете новичков на СПИД. Али как?

— Али как, — ответила Катенька.

— А мочу на наркотики не надо? — пошутил студент.

— Не надо, — брезгливо поморщилась секретарша. — Ну что вы такое говорите, мы мочой договоры не подписываем…

И тут Невзглядов запоздало припомнил, как неделю назад вернулся с Лахтинской улицы в общагу в новой кожаной куртке, карман которой был набит щебёнкой. Щебёнкой из периметра. Куда он выбросил эти камешки — он не помнил. Впрочем, это было неважно. Впереди его ждала известность, может быть, даже слава.