«Гарем»

Гарем (fb2) - Гарем 801K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Моисеевич Гурвич

Владимир Гурвич Гарем

1

В ЗАГСе было душно, и они с удовольствием вышли на улицу. По крайней мере, с удовольствием вышел на улицу Смуров. Судя же по выражению лица жены, которая несколько минут назад стала уже бывшей женой, ею владели менее радужные чувства. Но Смурова это уже не волновало, этот развод дался ему с таким напряжением, что ни о чем подобном думать больше не хотелось. Сделано главное, он добился своей цели, к которой шел не один год. И едва дочери исполнилось восемнадцать, объявил супруге о своем намерении.

Что тут же началось, он даже не подозревал в своей жене наличия столько злобности, мстительности, мелочности и узости. До сих пор он воспринимал ее иначе, считал женщиной интеллигентной, достаточно широко мыслящей. Разумеется, за более чем четверть века совместной жизни он хорошо узнал ее недостатки, но, как оказалось, о многих и не подозревал. Да и вообще, она предстала перед ним в совершенно ином свете. Хотя, признавал Смуров, наверное, и он, в ее глазах стал выглядеть иначе: предателем, отступником, эгоистом. Всех эпитетов, которыми она награждала его, сложно не только перечислить, но и просто запомнить. Ничего не изменилось даже после того, как он снял свои претензии на их большую квартиру. А ведь она приобретена целиком на его средства. Но чтобы успокоить страсти он решил не претендовать на нее, отказаться от любого дележа. Ничего, поживет в первое время в старенькой небольшой квартирке, оставшейся ему от родителей. Свобода всегда требует жертв, иначе не почувствовать всей ее сладости. А он столько лет втайне мечтал о ней, она ему грезилась, как любимая женщина. И вот он стоит в шаге от нее. Остались лишь какие-то формальности.

Смуров так глубоко ушел в свои мысли, что даже забыл о шагающей рядом жене. Вернее, бывшей жене, не без удовольствия мысленно уточнил он.

— Представляю, как ты рад, как торжествуешь, — услышал он ее голос.

Смуров остановился. Прежде чем ответить, он несколько секунд рассматривал ее. Не так уж она и стара — они ровесники, но выглядит почти старушкой. Лицо пожухло, кожа дряблая, волосы поседели. И почему она их не красит, выглядела бы чуть моложе. А уж фигура расплылась настолько, что в последнее время он старался не смотреть на нее голой. Да и одетой по возможности тоже. Как мало осталось от той красивой девушки, с которой он когда-то познакомился в университете. Все унес ветер времени. Хотя не только он, почему-то с какого-то момента Тамара перестала следить за собой. По крайней мере, делала это как-то небрежно и не регулярно. А вот он чем старше становился, тем больше уделял внимание и своей внешности, и своему здоровью. Ходил в бассейн, в тренажерный зал, ел только здоровую и полезную пищу, втирал в кожу дорогие крема. И вот результат, ему редко дают его пятьдесят пять лет. Как странно у них поменялись роли; женщина перестала заниматься своим внешним видом, а мужчина превратил это чуть ли не в культ.

— Можешь думать все, что угодно, — ответил Смуров. Вступать в дискуссию с Тамарой ему не хотелось, перед разводом они вдоволь надискутировались едва ли не на все существующие в мире темы.

— Чем ты собираешься заняться теперь? — не успокаивалась она.

— Поеду в свою квартиру, надо в ней сделать генеральную уборку. После смерти родителей там же никто не жил.

— И это все твои планы? — насмешливо поинтересовалась она.

Планов у Смурова было немало, но он не собирался делиться ими с ней. Не для того разводился.

— План один — жить.

— А до сего дня ты не жил?

— Жил, но по-другому.

— И чем же плоха была твоя жизнь?

Смуров вздохнул, незаметно для себя он втянулся в очередную бесплодную дискуссию. Поскорее бы из нее выйти.

— Тамара, жизнь у меня была хорошая, но в какой-то момент мне захотелось чего-то другого. Жизнь коротка, а хочется попробовать многое.

Смуров не стал говорить, что с его точки зрения их совместная жизнь давно превратилась в чистую формальность, а формальность плавно перетекла в бессмысленность. Даже сексом они перестали заниматься уже лет пять. И не потому, что ему не хотелось, а потому что один вид жены: ее толстых ляжек, обвислых грудей, складок на животе, жирного подбородка тут же гасил всякое желание делать это именно с ней. Да, что теперь говорить, дело сделано, они развелись. Конечно, есть на душе грустный осадок — столько лет были вместе, но он справится и с этим. Как и с тем, что отныне будет не так часто видеть детей. Но они уже, слава богу, взрослые, вполне могут обходиться без отца.

Они подошли к его машине.

— Извини, не смогу тебя подвести. Срочно нужно на работу. Там дел полно. Хочешь, дам денег на такси.

— Ты очень добр, но я уж как-нибудь доберусь на метро, — желчно ответила Тамара.

— Как знаешь. — Ему было все равно. — Тогда до свидания. Если что, обращайся.

Как странно, отметил он про себя, столько лет прожили вместе, а теперь вот расстаемся — а у него никаких чувств, только желание побыстрей уехать. Он сел в машину и тут же включил зажигание. Ему не терпелось как можно скорее умчаться из старой жизни и оказаться в новой. Хотя, какой она будет, Смуров представлял более чем смутно.

2

Смуров не обманывал бывшую жену, на работе у него действительно скопилось много дел, так как в последние дни ему было не до них. Правда и сейчас большого желания ими заниматься у него не было, так как, во-первых, он еще не отошел от бракоразводного процесса, а во-вторых, его захлестнуло неудержимое желание подышать воздухом свободы. Сколько он мечтал об этом на протяжении многих лет! И как страстно завидовал тем, кто это делал спокойно, для которых это ощущение было обыденным. Он смотрел на них завистливым взором и думал о том, какое это счастье ни от кого не зависеть, делать и поступать только так, как это хочется тебе. И вот теперь и он принадлежит к когорте этих счастливцев. К сожалению, это случилось поздно, ведь ему уже пятьдесят пять. И хотя он чувствует себя гораздо моложе и душой и телом, но он-то прекрасно понимает, что это временное явление. Возраст всегда рано или поздно берет свое. А потому дорог не то, что каждый день, каждый час! И надо не пропустить ни одного мгновения. И он уж постарается. Правда, как он выполнит это намерение, предстояло еще понять. Но Смуров не сомневался, что это ему удастся. В жизни он неоднократно попадал в трудные ситуации, когда не знал, как из них выбраться. Но всякий раз шаг за шагом находил выход. Так случится и на этот раз. По крайней мере, он на это сильно надеется.

Смуров подъехал к зданию бизнес-центра, поставил машину на стоянку и поднялся в свой офис. Все сотрудники были на своих местах, они знали, какой важный день сегодня у их шефа и потому с интересом смотрели на него. Ему хотелось поделиться с ними своей радостью, но он понимал, что это не тот случай и лучше все свои чувства держать при себе. А на людях быть сдержанным и спокойным. Все же развод не свадьба, хотя, что приятней, можно было бы и поспорить.

Как обычно, поздоровавшись с каждым индивидуально, Смуров направился в кабинет к своему партнеру по бизнесу. Хотя по паспорту он был ровно на девять лет его моложе, у него часто возникало ощущение, что Руденский старше его. Это был человек строгих моральных правил; по крайней мере, так он себя позиционировал, хотя Смурову казалось, что делает он это не по убеждению, а по самопринуждению. Но что хотел он этим сказать или доказать, Смуров до конца не понимал. Впрочем, особенно над этим и не ломал голову. Главное заключалось в том, что они хорошо друг с другом ладили и как совладельцы компании и просто, как люди. Можно было даже сказать, что они друзья. По крайней мере, Смуров так считал. Он всегда был человеком общительным, но однажды он с изумлением обнаружил, что остался почти без приятелей. Все они куда-то исчезли, отдалились, как поезд от станции. И произошло все это как-то незаметно. Вчера были, а сегодня испарились. А вот Руденский остался, хотя может только потому, что они вместе работают.

Он вошел в кабинет партнера. Руденский как-то по-новому посмотрел на него. Но что скрывал этот взгляд, Смуров не разобрал.

— Тебя можно поздравить или посочувствовать? — поинтересовался Руденский.

— Решай уж сам, — улыбнулся Смуров.

— Знаешь, не могу решить. С утра думаю об этом, но все как-то неопределенно. С одной стороны у тебя разрушилась семья, с другой стороны — ты освободился от бремени, которое тебя тяготило. Что преобладает, вот в чем вопрос? как бы сказал принц датский.

— Если я верно понимаю пьесу, в ней нет окончательного ответа на поставленный вопрос, — произнес Смуров.

— Я почти уверен, что ни в одной пьесе нет окончательных ответов на вопросы. Да они и не для того пишутся.

— А для чего?

— В человеке скапливается нечто такое, что просится выйти наружу. Вот он и садится писать. Вот, как я понимаю, у тебя тоже скопилось?

— Ты прав. Иначе бы так не поступил. Ты же все прекрасно знаешь.

— Да, — ответил Руденский и задумался. — Как же возраст меняет человека.

— Ты о Тамаре?

— Да. Еще пять лет назад, она была совсем другой. Помню, мы были в театре, так я заметил, что на нее еще поглядывали мужчины.

— Да? — удивился Смуров. — Как мы были семьями в театре, я хорошо помню. А вот то, что на нее смотрели мужчины, как-то не заметил.

— Смотрели, Дима.

— Смотрели, так смотрели, какое это сейчас имеет значение.

Руденский молчал, и это молчание немного удивляло Смурова. Он явно чем-то озабочен.

— Пока я занимался разводом, у нас в компании ничего не случилось? — спросил Смуров.

— В компании? Нет, в компании, слава богу, все в порядке, все идет своим чередом. Я вот все думаю… — Руденский замолчал.

— О чем же ты, Игорь, так напряженно думаешь?

Руденский вдруг придвинулся к своему партнеру.

— Какой будет моя жена лет этак через пять? А если такой же, как Тамара? Что мне делать тогда?

Вот что его беспокоит, понял Смуров. Нагляделся на мой случай — и экстраполировал на себя.

— Вроде бы тебе это не угрожает. Женя прекрасно выглядит.

— А ты ее давно видел?

— Где-то с полгода. Мы давно не встречались.

— То-то и оно. А я каждый день. И не только в одежде, как ты понимаешь, бывает, что и без нее. И я тебе по секрету скажу, что она выглядит все хуже и хуже. Жировые складки там, где их еще недавно не было. Стараюсь на них не глазеть, даже в самые интимные минуты закрываю глаза. Да что толку, все равно их не увидеть невозможно. Не мне тебе объяснять, какое впечатление они производят на меня.

— А ты попытался с ней поговорить на эту тему?

Руденский грустно вздохнул.

— В общем, да, но она ничего не поняла. А я боялся сказать ей обо всем прямо.

Смуров усмехнулся, ему было не трудно представить этот разговор. Руденский с самого начала был под каблуком у жены — женщины энергичной, решительной, довольно властной. А главное богатой. Игорь же человек мягкий и даже в чем-то боязливый, никогда не идет напролом, всегда ищет обходные пути. Одно у него достоинство — он прекрасный юрист, только это его и спасает от больших неприятностей. Но если в бизнесе это качество помогает ему, то в семейной жизни от него пользы никакой. Один вред.

— Всегда можно найти какой-нибудь выход. Подари ей абонемент в фитнес-клуб.

— Именно это я и сделал, но она наотрез отказалась туда ходить. Сказала, что, во-первых, ей некогда, а во-вторых, никогда не любила спорт и все, что с ним связано.

Это была правда, к спорту Женя относилась резко отрицательно. Другое дело, литература, о ней она могла говорить бесконечно и со знанием дела, ведь она заведовала отделом критики в одном литературном журнале. Если она утратит сексуальную привлекательность, но при этом будет, как и сейчас донимать мужа разговорами об искусстве, выдержать эту нагрузку Игорю может оказаться не под силу. Все хорошо в меру, а она из тех, кто меру не знает. Ей почему-то кажется, что все должны интересоваться и увлекаться тем же, что и она.

— А давай по коньячку за твой развод, — предложил Руденский.

— Я вообще-то за рулем.

— Первый раз что ли. Довезет тебя Алексей.

Алексей — это был водитель в компании, они его взяли специально для того, чтобы он развозил их по домам, когда они были не совсем трезвы. А случалось такое не редко, но не потому, что они любили выпивать. И Смуров и Руденский делали это крайне умеренно. Но так как их бизнес целиком зависел от клиентов, то нередко приходилось встречаться с ними в злачных местах, где без выпивки просто не могло обойтись. Вот тогда Алексей им был крайне нужен.

Руденский разлил по рюмкам коньяк.

— Даже не знаю, можно ли радоваться тому, что человек развелся, но хочу выпить за то, чтобы то, ради чего ты это сделал, свершилось.

— Спасибо, Игорь, я тоже надеюсь на это.

Они выпили, и Смуров почувствовал, как отпустило его напряжение, которое владело им с утра. Он знал про такое воздействие алкоголя на него, он быстро раскрепощается.

— И все же, как ты намерен теперь жить? — поинтересовался Руденский.

Смуров усмехнулся.

— Я многие годы жил в состоянии жуткой сексуальной неудовлетворенности. Вот и хочу, чтобы она исчезла.

— Но как ты станешь этого добиваться? У тебя есть план?

— Плана нет. Но есть отдельные разрозненные мысли. Для реализации этой цели, думаю, этого вполне достаточно. У меня есть хорошая работа, которая дает неплохой доход, остальное как-нибудь приложится. Или мы с тобой не мужчины.

— Мужчины, — подтвердил Руденский.

— Тогда давай еще по одной и вызывай Алексея. Поеду домой. Работать я сегодня все равно не смогу, не то настроение.

3

За окном стемнело, в комнате стоял самый настоящий мрак, но Смуров свет не зажигал. Так ему было приятней и спокойней, зримые образы не отвлекали его, не нарушали умиротворенного состояния. Сколько лет он мечтал об этом дне, когда он будет абсолютно свободен, кода никто не станет донимать его просьбами или упреками. Он может отправиться куда пожелает, ему не надо об этом никому докладывать, ни спешно возвращаться затем домой, так как поздний приход всегда вызывал у жены водопад вопросов. Он сидит в кресле и ему невероятно хорошо. Сейчас он поужинает, в магазине он купил упаковку с готовой едой, которую всего лишь надо разогреть в микроволновке — и можно есть. Конечно, с пищей, что готовила жена, вернее, бывшая жена это сравнить трудно. Надо отдать ей должное, готовить она была мастерица. Но он заранее знал, что теперь ему придется в этом вопросе не очень просто, сам он искусство кулинарии не обучен. Кроме самых простых блюд ничего сделать не в состоянии. Но он заранее знал, что так оно и будет, эта та жертва, которую он приносит на алтарь свободы. А потому не стоит и жаловаться, а лучше привыкать к новым обстоятельствам.

Смуров отправился на кухню, сунул упаковку с едой в микроволновую печь и стал ждать. Он слушал, как она равномерно мурчит, нагревая ему ужин, и этот звук он воспринимал, как самую приятную мелодию.

Он тщательно пережевывал резиновую котлету, было ужасно невкусно, но он мужественно доел все до конца. Не каждый же день он будет ужинать готовыми блюдами из супермаркета, можно пойти в соседний ресторан, утешил он себя. Конечно, там дороговато, зато приятная обстановка, хорошая кухню. Он будет чередовать: один раз есть купленную еду, другой — в каком-нибудь заведении. Пока дела в компании идут достаточно хорошо, он может себе это позволить. Конечно, все крайне не стабильно, клиентов то много, то мало. В прошлом году у них в течение нескольких месяцев не было ни одного, они с Игорем даже не знали, из каких доходов выплачивать зарплату сотрудникам. Чтобы выкроить деньги, пришлось отказаться от вознаграждения, несколько месяцев он тогда жил на иждивении жены. Хорошо, что у нее на тот момент дела на работе обстояли благополучно. Но теперь надеяться не на кого, Тамара больше не поможет, наоборот, будет только рада, если у него возникнут денежные затруднения. Да и любые другие — тоже. Поэтому сейчас следует работать особенно интенсивно.

Смуров поел, попил чаю и вернулся в комнату, сел в то же самое кресло. Почему-то приподнятое настроение, что им владело совсем недавно, как-то немного опустилось вниз. Им начала овладевать скука. И еще что-то, что он не мог точно идентифицировать. Он по-прежнему не зажигал света, но теперь темнота воздействовала на него как кто по иному. Неожиданно Смуровым овладели сомнения. А не слишком ли поздно он отправился в самостоятельное плавание? Все же пятьдесят пять лет. Возраст солидный. Большинство людей в таких летах стараются устроиться по уютней и по комфортней, думают о том, как и с кем встретить старость. А у него все наоборот, мысли, словно у двадцатилетнего почти только о сексе. Даже если он за все прошедшие года, говоря грубо, не на трахался, это ли повод, чтобы так круто менять маршрут жизни? Многие решают эту проблему по-другому. А вот он не мог; несмотря на большое количество соблазнов и возможностей, никогда не изменял жене. Считал для себя это не допустимым. Может, оттого, что он юрист, и для него закон — это святое. Его еще в институте нарекли законником. В любом случае он никак не мог переступить незримую черту, хотя прекрасно знал, что многие делают это невероятно легко и часто. При этом не чувствуют никаких ни сомнений, ни угрызений совести. Ему даже было жалко, что он устроен иначе, проблем было бы гораздо меньше. Самое поразительное, что и Руденский точно такой же. Они два сапога пара. Может, потому и стали партнерами по бизнесу. Хотя вряд ли их сблизило именно это сходство.

Чем бы таким заняться? Смуров положил на колени ноутбук. Почему-то бы не посмотреть порнушку? Дома он стеснялся это делать, на работе тем более было не до того, а иногда очень даже хотелось. Приходилось лазить по сайтам украдкой, от чего это обстоятельство слизывало половину удовольствия. А теперь можно этим заниматься совершенно спокойно и открыто, не боясь, что застукают. Вот оно первое преимущество его нового положения!

Прошел час, а Смуров все путешествовал по порнографическим сайтам. Сначала это занятие его необычайно увлекло, вызвало прилив сильного желания. Но с какого-то момента его ощущения стали меняться, им овладело нетерпение. Сколько можно смотреть за тем, как другие занимаются сексом, он не для того освободился от супружеских цепей, чтобы ограничиться ролью наблюдателя. Сколько себя помнит, он был человеком активным, никогда не любил быть зрителем. В молодости много занимался спортом, им двигало стремление быть первым. Правда, быть первым не получилось, когда это понял, бросил. Всерьез занялся юриспруденцией. И здесь на первые позиции вырваться не удалось, однако кое-чего все же достиг. Его имя многим известно, он пользуется авторитетом в определенных кругах. Да и бизнес, несмотря на некоторые сбои, в целом процветает. Так что ему есть чем гордиться, хотя в молодости чего уж таить, он надеялся на большее. Но это обычное явление, надежды убывают с возрастом. И он не исключение, тоже расстался со многими упованиями. Потому-то так и хочется напоследок получить хоть что-то от щедрот жизни. Иначе на смертном одре его будет преследовать ощущение напрасно прожитых лет. Но оно и так сильно в нем, мешает чувствовать себя комфортно, полноценным мужчиной. Вот он и желает избавиться от него.

Смуров выключил компьютер. На сегодня достаточно, он вдоволь по наслаждался свободой, посмотрел порнографию, вспомнил былое и помечтал о грядущем. Теперь пора спать завтра рано вставать, надо разгребать завалы на работе. Предстоит первая его ночь, когда рядом не будет противно храпеть жена. Ее громкий храп выводил его из себя, не давал нормально спать. Больше таких испытаний не придется выдерживать. И это тоже немалый плюс его нового положения. Нет, все же он молодец, что это совершил, даже если и настанет момент, когда он об этом пожалеет. Он воплотил в реальность то, о чем мечтал много лет, и это самое главное. А со всем остальным он как-нибудь справится.

4

Прошла целая неделя, как началась его новая жизнь, но ничего особенного пока в ней не происходило. Основную часть времени поглощала работа, которой было даже слишком много. С одной стороны это было хорошо, так как означало, что есть клиенты, а значит, будут и деньги. А они ему было очень даже нужны, так как он намеревался сделать в своей квартире капитальный ремонт и заново ее обставить. Когда-то родители обставляли свое жилище самой современной мебелью, но за тридцать прошедших с тех пор лет она не только вышла из моды, но и превратилась в рухлядь. И Смурову было даже неудобно кого-то приглашать к себе; что о нем подумают люди. Особенно женщины; посмотрев, как он живет, не пожелают с ним связываться. И, между прочим, правильно сделают. Он бы и сам не начинал отношения с дамой, которая проживает в таких условиях. Все должно быть красиво, элегантно, комфортабельно, современно, создавать определенное настроение.

Смурову так захотелось быстрей начать преобразовывать свою квартиру, что он решил попросить согласия своего партнера снять некоторую сумму со счета их фирмы в счет будущих доходов, которые он обязуется возместить. С этой просьбой он и пришел к Руденскому.

Все эти дни им было некогда говорить друг с другом, их общение сводилось к решению производственных вопросов. Но Смуров для этого разговора сознательно выбрал конец и рабочей дня и рабочей недели, когда немного спадало напряжение, которое снова усилится только с понедельника.

Руденский уже собирался уходить, он уже выключил компьютер и теперь укладывал в портфель бумаги.

— У тебя ко мне дело, Дима? — спросил он.

— Да, только личное.

Руденский с интересов взглянул на партнера.

— Что-нибудь наклюнулось?

Смуров без труда понял, на что он намекал.

— Какой-то тут клев, видел же целыми днями сижу в офисе.

— Да, как-то все навалилось, — согласился Руденский. — Так о чем разговор?

— Хочу ремонт в своей квартире сделать, ты же был однажды в ней, видел в каком она состоянии.

— Да, квартира нуждается в большом обновлении, — согласился Руденский.

— Вот и я о том.

— Так делай, кто тебе мешает? Ты же теперь хозяином самого себя.

Смуров вздохнул.

— Я при разводе почти вся свою наличность оставил семье. Так что я почти, что без средств к существованию. Вот и прошу твоего согласия, снять со счета компании не очень большую сумму, а я ее погашу из своей доли в течение, например, полугода. Дела идут хорошо, так что думаю, с этим проблем не станет.

Руденский нахмурился, и Смуров прекрасно его понимал. С самого начала они договорились не путать корпоративные финансы с личными. И все эти годы строго соблюдали это условие. И, прося его нарушить, Смуров поступал не лучшим образом. Но и ждать, пока он накопит нужную сумму, терпения не было.

— Ты же знаешь наш уговор, — произнес Руденский.

— Разумеется, знаю. И все это время свято его соблюдал. Но сейчас прошу об исключении. Нет сил ждать, пока накоплю. Возраст у меня такой. Каждый день на счету. Обещаю, это первый и последний раз. Ты ж меня знаешь, если что-то говорю, то всегда выполняю.

— Да я и не сомневаюсь. Просто был уговор. Знаешь, один раз нарушишь, а дальше так и пойдет.

— Но не могу я в такую квартиру даже женщину пригласить. Что она обо мне подумает, живет тут какой-то босяк.

— Так и подумает?

— Может, не так, но похоже.

— Ладно, — махнул рукой Руденский, — я даю согласие. Бери нужную сумму. Делаю это не ради тебя, а ради твоих женщин. Надо же заботиться в их глазах о твоей репутации.

— Спасибо, Игорь, ты настоящий друг. Жаль, что придется ждать до понедельника, а то бы завтра уже начал ремонт.

— Какой ты нетерпеливый! — вдруг удивленно констатировал Руденский.

— Я и сам от себя такого не ожидал. Наверное, накопилось за многие годы.

— Да, — задумчиво согласился Руденский. — Мы даже не всегда замечаем, как что-то копится в нас. А потом бах — и все выходит наружу. И нет терпеть больше сил.

— Именно так все и есть. Счастливых тебе выходных. Привет Жене.

— И тебе счастливых. Тамаре в силу определенных причин привета не передаю, — засмеялся Руденский.

Смуров встал, чтобы выйти из кабинета.

— Подожди, чуть не забыл, — остановил его голос Руденского. — Тут мне приглашение одно пришло на завтра. Я не могу, мы с женой уезжаем в дом отдыха, а ты, если хочешь, можешь сходить.

— Что за приглашение?

Руденский достал конверт из ящика стола.

— Какая-то театральная тусовка. Разберись сам, мне, честно говоря, и некогда и неинтересно. А ты, я знаю, любишь подобные сходняки. Может, клиента подцепишь, а может… — Он откровенно улыбнулся. — Пойдешь?

— Давай.

Конверт от Руденского перекочевал к Смурову.

— Все, Дима, я поехал. Через два часа буду купаться в бассейне. До чего приятное занятие.

5

Отмечали юбилей одного из столичных театров, не самого знаменитого, но и не самого неизвестного. Спонсоры проявили щедрость, что позволило снять в одном из парков довольно приличный его кусок, на время огородили его от остальной территории и поставили бдительных охранников, дабы не пускать на заповедные земли посторонних.

Когда Смуров подошел к отгороженному участку, то услышал звуки музыки. Это, по-видимому, означало, что церемония уже началась. Он протянул охраннику приглашение, тот его тщательно осмотрел со всех сторон, как кассир купюру на предмет фальшивости и лишь после этого позволил пройти.

Смуров уже довольно долго бродил по территории, где разворачивались все события. Некоторое время он наблюдал за концертом, который проходил на сколоченной по этому случаю небольшой эстраде. Но вскоре ему стало скучно не потому, что действо было пресным, скорей наоборот, она была придумано с немалым изяществом и юмором, а потому, что он явился сюда совсем с другой целью. Если его что-то а точнее кто-то и интересовал здесь по-настоящему, так это женщины.

А их было тут немало, причем, на любой вкус. Он узнавал много знакомых лиц, которых видел в фильмах или в спектаклях. Многие дамы были в шикарных вечерних платьях, отрывавших соблазнительные плечи и грудь. Но большинство из них сопровождали кавалеры, а потому он даже и не пытался с ними вступить в контакт. К тому же он понимал, что его скромная персона вряд ли заинтересует этих звезд экрана и сцены. Он даже толком не знает, о чем с ними говорить, он слишком далеко находится от их сферы деятельности. А они вряд ли хоть немного разбираются в юриспруденции. Хотя если быть честным, Смуров немного робел, находясь поблизости от этих роскошных дам. Он не считал себя серой вороной, наоборот, с его точки зрения неплохо разбирался в искусстве, знакомые считали его эрудитом, обладателем хорошего чувства юмора и еще целого ряда достоинств. Но то была совсем иная среда, совсем не артистическая. И Смуров был далеко не уверен, что те качества, которые вызывают у других восторг, тут будут восприняты с тем же чувством. Но все равно он рад, что оказался в этом месте, здесь есть на кого посмотреть. Когда бы он еще увидел сразу стольких привлекательных особ. И все же жаль, что еще один вечер грозит оказаться бесплодным.

Чтобы хоть чем-то компенсировать эту неудачу Смуров решил приналечь на еду и напитки. Тем более этого добра было невероятно много, столы ломились от бутылок и блюд. Пил он всегда очень умеренно, хотя и любил это дело. Но прекрасно сознавал, что если ослабит за собой контроль, то неудержимо покатится по наклонной плоскости. Сколько он видел на своем веку талантливых людей, которых сгубил алкоголь. И не желал повторять их судьбу.

Но сегодня Смуров решил предоставить себе небольшое послабление. Может же он хоть раз позволить перейти грань нормы. Он уже выпил три стопки водки и решил, что на этом не станет ограничиваться. Тем более, сюда он благоразумно прибыл на такси, на такси же и вернется домой.

Торжественная часть празднества благополучно завершилась, и все разбрелись кто куда. Большинство, как корабли к пристаням, пристали к столам. Официанты без устали разносили угощенья и напитки, Смуров взял с подноса бокал коньяка.

Смуров выпил и огляделся вокруг. И только сейчас заметил рядом с собой молодую девушку. Ему показалось, что она с интересом смотрит на него. Он ответил ей внимательным взглядом. Было довольно темно, но все же ему удалось разглядеть, что она симпатичная. Он обратил внимание, что у нее хорошо развитая грудь, которая зримо выпирала из плотно облегающей эту часть тела кофточки.

У него мгновенно проснулся интерес к незнакомке. Единственное, что его смущало, это ее возраст, по виду ей было не больше двадцати лет. Впрочем, решил он, двадцать лет — это вполне взрослая женщина.

Ему показалось, что она смотрит на стоящую неподалеку бутылку вина.

— Вам налить? — предложил он.

— Ой, как вы догадались, я, как раз хотела попробовать этого вина. Вы не пили, не знаете, оно вкусное?

— Еще не пробовал, но с удовольствием сделаю это вместе с вами.

Смуров взял бутылку и разлил вино в пластиковые стаканы — другой посуды на столе он не обнаружил.

— За вас, — предложил он тост.

— За меня? — удивилась девушка. — Почему за меня, а не за вас?

— Вы молодая, у вас все впереди. Вам еще надо многого достичь.

— Точно! — чему-то обрадовалась она. — Я многого хочу добиться. Тогда за меня!

Они выпили. Девушка сморщила небольшой, но аккуратный носик.

— Кислятина.

— Да нет, нормальное сухое вино, — не согласился Смуров.

— Я люблю все сладкое. Однажды я пила вино, не представляете, какое оно было вкусное.

— Если скажите, как называется это вино, то может быть, и представлю.

Девушка наморщила лоб.

— Не помню. Да, я скорей даже и не посмотрела название.

— В самом деле, это излишне, — улыбнулся Смуров.

Девушка на мгновение о чем-то задумалась.

— Могу я вас спросить?

— Конечно, о чем угодно. От вас у меня нет секретов, — шутливым тоном ответил Смуров.

— Вот замечательно! Вы — артист?

— Нет, и отношение к искусству не имею.

По лицу девушки поползло разочарование.

— А я думала, вы артист.

— А почему так думали?

— Внешность у вас, как у артиста.

— Да? — искренне удивился Смуров. Он знал, что внешность у него вполне приятная, но ничего артистического в ней до сих пор не замечал. — Никогда не думал.

— Я знаю, у меня глаз наметанный. Жаль, что не артист.

— А почему жаль?

— Ну, так, — неопределенно мотнула девушка головой. — Я учусь на артистку.

— Нелегкую вы избрали стезю.

— Да, уж, — вздохнула она. — С детства мечтала стать артисткой. А кто вы тогда, если не артист?

— Я — юрист.

— Юрист, — протянула будущая актриса.

По ее интонации Смуров догадался, что она оценивает значение его профессии для своих целей.

— У меня еще не было знакомых юристов, — сообщила она.

— Все случается в первый раз, — философски заметил Смуров.

— Это точно! — неизвестно чему обрадовалась она. — Наверное, интересная работа?

— По-разному, много рутины.

— Понимаю.

Было бы любопытно узнать, чего она понимает, подумал Смуров.

— А вы, наверное, богатый? — немного ошеломила она Смурова неожиданным вопросом.

«И что я должен ей на это отвечать, — подумал он. — «Нормальные люди об этом незнакомцев не спрашивают».

— Не бедный, но и не богатый.

Девушка взглянула на него своими большими глазами, и он вдруг почувствовал вожделение. Интересно, как с ней было бы в постели, мелькнула мысль?

Несколько мгновений они молчали. Девушка то ли хотела, но стеснялась, то ли не знала, о чем его еще спросить.

— А если вы не артист, как вы тут оказались? — поинтересовалась она.

— Один клиент нашей фирме прислал приглашение на этот вечер, — пояснил Смуров. — А вы?

— Я в этом театрике иногда играю в массовке, — пояснила она.

— Как-то вы об этом театре не очень почтительно.

— Еще чего! — фыркнула она. — Сплошной отстой.

— А я был как-то на спектакле, мне понравилось.

— Ну, тот, кто не понимает, тем может и нравится, — пренебрежительно махнула она рукой.

— Может, вы и правы, я сужу не как профессионал. Но теперь буду ходить в театр с большим интересом, чтобы на вас посмотреть. Скажите, в каких вы заняты спектаклях?

— Не стоит, я даже одного слова не говорю. Только пару раз прохожусь по сцене. Забейте.

— Что? не понял Смуров.

— Ну, забудьте об этом. Это просто заработок. Правда, совсем мизерный.

— Это только начало, потом будет больше.

— Ну, да. — Ему вдруг показалось, что его молодая собеседница потеряла интерес к разговору. Но он никак не желал этого допустить.

— Как вам вечер?

Девушка сморщилось.

— Отстой.

— Почему?

— Клева нет. — Она вдруг спохватилась, что сболтнула лишнее. — Как-то тут скучно. Надо уходить.

Смуров взглянул на часы.

— В самом деле, уже поздно, двенадцатый час.

— Правда? А мне еще переть на другую половинку Москвы.

— Хотите, вас подвезу.

— Правда?

— Я похож на обманщика?

Девушка оценивающе взглянула на Смурова.

— Нет, не похожи.

— Тогда идемте.

Они вышли из парка и направились к стоянке машин, на которой выстроились такси. Смуров быстро договорился с одним из шоферов.

— Садитесь, — предложил он девушке.

Она быстро нырнула в салон. Смуров сел рядом.

— Куда ехать? — спросил таксист.

— В Жулебино, шеф, — ответила девушка.

В этот час машин уже было мало, и шофер гнал такси на предельной для города скорости. Девушка сидела, откинувшись на спинку кресла, вытянув вперед ноги, и смотрела перед собой. Он же несколько раз бросал на нее взгляды и думал, как поступить ему дальше? Он бы с удовольствием где-нибудь вышел вместе с ней, немного прошелся бы по улице и впился бы губами в ее пухлый ротик. Но она не подавала никаких признаков того, что одобрила бы такое развитие событий. А он не настолько наглый, чтобы поступать подобным образом, не получив на то согласие или на худой конец знаки с другой стороны. Придется ему обойтись на этот раз без этого атракциона.

— Между прочим, мы до сих пор не познакомились, — сказал Смуров.

— В самом деле, а я даже не подумала об этом. Ксения.

— Дмитрий Борисович. Теперь мы знакомы. А это половина дела.

— Какого дела?

— Любого, — улыбнулся Смуров.

— Ну, тогда, пусть будет так. А вы симпатичный, — вдруг заявила Ксения.

— Вы думаете?

— Я в таких делах разбираюсь.

— А еще в чем?

Девушка задумалась.

— Не знаю. Наверное, больше ни в чем, — честно ответила она.

— Вообще для жизни это маловато.

— Маловато, — согласилась Ксения. — Но так трудно во многом разобраться.

— Вам нужен старший товарищ, который бы вам помогал.

— Где ж его взять?

Смуров едва не сказал, что он готов взять на себя эту почетную миссию, но в последний миг проглотил слова. С его стороны это будет чересчур опрометчивым заявлением, ведь он ничего о ней не знает. Как бы он был нетерпелив, все же не стоит спешить.

— Вокруг много людей, — неопределенно ответил он.

— А, — разочарованно протянула Ксения.

Она думала, что он предложит себя, мысленно отметил Смуров. Еще время не пришло, дорогая.

— Кажется, мы подъезжаем, где тут ваш дом, — произнес он.

— Видите, вон тот, прямо по курсу, — показала Ксения.

Таксис остановил машину.

— Спасибо вам, что довезли, — поблагодарила Ксения.

— Мне было приятно сделать вам приятное.

Ксения уже не первый раз оценивающе поглядела на него.

— Я поканала.

— Канайте, — в тон ей ответил Смуров.

Ксения открыла дверцу.

— Тогда до свидания.

— А не дадите свой телефон? Может, как-нибудь встретимся, поболтаем.

Ксения раздумывала всего одну секунду.

— Записывайте.

Смуров достал телефон, она продиктовала.

— Звоните. — Ксения вышла из машины, помахала ему рукой и побежала к подъезду.

Смуров проводил ее взглядом. Будет любопытно посмотреть, во что это выльется, подумал он.

6

Смуров весь день ходил по магазинам: мебельным, хозяйственным, торгующими товарами для ремонта дома. По большому счету он еще никогда не занимался переустройством квартиры, в прежней жизни эту миссию успешно брала на себя жена. Но теперь надеяться было не на кого, и он решил, что для него является делом чести справиться со всем самому. Беда заключалось в том, что он весьма смутно представлял, что он хочет сотворить со своим жилищем. Правда, перед этим он просмотрел несколько журналов, полазил по Интернету, но большой пользы от этого не получил. Скорей, наоборот, в его голове еще больше все смешалось. И, в конце концов, он решил, что станет полагаться на свой вкус и интуицию. Что ему понравится, то и приобретет. А там уж что получится, по крайней мере, хуже точно не может быть, хотя бы по той простой причине, что хуже уже некуда.

Однако вскоре он понял, что сталкивается с другой проблемой; если покупать все то, что ему приглянулось, элементарно не хватит денег. Он уже прикинул, в какую сумму он должен уложиться. Но ее, по его прикидкам, хватало только на то, чтобы сделать все довольно по скромному варианту. А ему хотелось не то, чтобы роскоши, но чтобы все было бы стильно, комфортно, удобно. Чтобы любой, кто бы оказался в его квартире, почувствовал, если не восторг, то, по крайней мере, ему находиться здесь было бы приятно.

И дело заключалось не в тщеславии, а в том, что это бы доставляло удовольствие ему самому. Когда он жил в семье, то был почти равнодушен к окружающему его интерьеру; его не покидало ощущение, что это не его дом, несмотря даже на то, что та квартира была приобретена преимущественно на его средства. Но подсознательно он знал, что однажды оставит ее. Так, хотя и с опозданием, но случилось.

Конечно, он бы мог взять больше денег со счета компании, но Смуров решил ограничиться достаточно скромной суммой. Он и так ясно понимал, что этот его поступок привел к возникновению трещины между ним и Руденским. Тот долго будет помнить, как под его давлением уступил ему. Конечно, не следовало бы так поступать, но что же делать, если нетерпение сильнее благоразумия.

К концу дня Смуров составил список того, что он купит в самое ближайшее время. Подсчеты показали, что он все же сумел уложиться в намеченный им лимит. Правда, пришлось кое-чем пожертвовать, отказаться от самых привлекательных вариантов. Но что делать, он все-таки не миллионер. До сих пор все попытки прорыва на этот уровень не увенчались успехом. Их фирма, хотя и пользуется хорошей репутацией, все-таки проигрывает многим. Смуров не раз задумывался над тем, почему им так и не удается подняться на более высокую, а, следовательно, и доходную ступень. Скорей всего все дело в их щепетильности; в эпоху, когда даже юристы ради достижения результатов, а значит и прибыли готовы пойти на нарушения закона, они стараются соблюдать его и букву и дух. И это останавливает многих потенциальных клиентов, которые желают добиться успеха любой ценой. Но он не хочет в этом плане ничего менять, не случайно Руденский то ли в шутку, то ли в серьез называет его консерватором. И он прав, по крайней мере, в этом вопросе. Его отец тоже был юристом, причем, более известным, чем его сын, и он привил ему благовение перед его величеством законом. И даже в память о нем он не желает нарушать эту заповедь.

Но от отца он унаследовал не только это качество, но и любовь к женщинам. Тот рано овдовел, это открыло ему дверь в мир свободной любви. Подчас Смурову казалось, что он был даже не совсем рад такой своей любвеобильности, она его немного утомляла. Но природе невозможно противостоять, она жесткий диктатор, гораздо лучше следовать ее указаниям. Иначе кроме болезней, преждевременного старения ничего взамен не получишь. Именно это и случилось с отцом. В какой-то момент он решил остановиться, остепениться и жениться. Это сделало его несчастным. Смуров помнил, как жалко выглядел он, живя в этой клетке. И долго в ней не протянул, умер, не достигнув и шестидесяти лет. А ведь мог бы еще жить и жить, если бы следовал своей внутренней сущности. Одни рождаются моногамными, другие полигамными — и ничего тут не изменишь. Самый ужасный тип изнасилования — это самоизнасилование. Но, к сожалению, немало тех, кто этим занимаются всю жизнь. Вот и он, Смуров, отдал этому занятию немалую ее часть, пока однажды не сказал себе: «хватит, я так больше не желаю».

Пока Смуров приценивался к мебели, к строительным материалам одновременно он думал о своей новой знакомой. Как дальше ему поступать, звонить или не звонить? Он бы не сомневался, если бы между ними было немного меньшая разница в возрасте. А тут целая пропасть, по сути дела они принадлежат к двум разным поколениям. Им даже понять друг друга не просто, он заметил, что она говорит на другом, чем он языке. Иная лексика, иной смысловой ряд. Несколько раз до него не сразу доходил смысл слов.

Но с другой стороны он не может забыть ее выпирающую грудь, такое по-юношески гладкое, свежее, как только что сорванная с куста ягода, лицо. Не трудно представить, какое у нее великолепное тело. От этой мысли Смурова даже пробивал пот. Может, стоит все же попробовать? Чего он теряет? И Ксения, судя по всему не против, иначе, зачем дала ему свой телефон? И все же пока принятие окончательного решения никак не давалось. Надо немного подождать, хотя бы несколько дней. У него так ни раз бывало; по началу не мог ни на что решиться, а спустя какое-то время решение приходило само собой. А пока он активно возьмется за ремонт; чем быстрей его завершит, тем легче ему будет заниматься тем, ради чего все это и затеяно.

7

Когда в понедельник утром Смуров появился на работе, его тут же попросила секретарша зайти в кабинет к Руденскому.

— Ну, как, начал ремонт? — спросил он.

— Все выходные убил на поиски нужных материалов. Зато со всем определился, теперь сниму деньги и начну.

— С Богом. Уверен, у тебя все получится.

— Я тоже надеюсь, тем более это не самое сложная в жизни задача. Когда есть деньги, можно сделать все, что угодно.

— Это ты очень точно подметил, — улыбнулся Руденский. — Когда есть деньги, все проблемы решаются на удивление быстро.

«У Игоря сегодня хорошее настроение, — подметил Смуров. — Это бывает у него далеко не всегда, особенно по утрам. Он ужасно не любит рано вставать. Должна быть какая-то причина».

— Что-нибудь случилось? — осторожно поинтересовался Смуров.

— Как тебе сказать, — загадочно улыбнулся Руденский. — Даже не представляю, радоваться или огорчаться. Хотя скорей надо радоваться.

— Ты меня заинтриговал.

— Да я и сам заинтригован. Мне звонил Трефилов.

Смуров нахмурился.

— Подожди, какой Трефилов?

— Тот самый, которого все знают.

— Что ж он хочет от тебя?

— От нас, — поправил Руденский.

— Хорошо, от нас.

— Хочет стать нашим клиентом.

— Но почему именно нашим?

— Меня тоже заинтересовал этот вопрос. И я его задал ему.

— Что же он ответил?

— Что наша фирма имеет хорошую репутацию, в ней работают честные и грамотные специалисты. И он желает, чтобы мы занялись его делами. Точнее, даже не мы, он говорил конкретно о тебе.

— Но откуда он может обо мне знать?

— Этого уж я не знаю, дорогой. Земля, как известно, слухами полнится. Впрочем, ты сможешь непосредственно сам задать ему этот вопрос.

Смуров задумался.

— А ты уверен, что нам стоит работать с ним? У этого человека не самая лучшая репутация.

— Я это знаю не хуже тебя. Но ты подумай, таких солидных клиентов у нас еще не было. Глава целой крупной корпорации. Если у нас все с ним получится, за ним последуют другие богатые клиенты. А это выход совсем на иной уровень, в том числе и финансовый. И тогда тебе не придется на ремонт квартирки просить моего разрешения снять деньги со счета компании. Как тебе такая перспектива?

— Перспектива перспективна, тут ты, Игорь, прав.

— А в чем я, по-твоему, не прав?

— Ему понадобилась наша репутация. И это мне внушает опасения.

— Не будь таким подозрительным. Я разделяю твою осторожность. Но обещаю, что мы не нарушим ни один наш принцип.

— Легко сказать, трудно сделать, — проговорил Смуров.

Руденский принял серьезный вид.

— Мы с тобой партнеры и все важные решения принимаем коллегиально. Если ты скажешь, нет, я сообщу Трефилову, чтобы он искал другую юридическую фирму.

«Если я скажу, нет, Игорь мне этого никогда не просит, затаит в душе обиду, — пронеслась мысль в голове Смурова. — И что будет тогда с нашим бизнесом? Да и терять такого клиента тоже не хочется. Значит, надо рискнуть».

— Я говорю — да, — произнес Смуров.

На лице Руденского выступило выражение облегчения.

— Я был уверен, что ты примешь разумное решение.

Но у Смурова не было убежденности в правильности сделанного им выбора.

Они еще поговорили о текущих делах, затем Смуров возвратился в свой кабинет.

8

Все последующие дни Смуров разрывался между ремонтом квартиры и работой. Дел было по горло и там и тут. Поэтому он жутко уставал. К этому добавлялось то, что ему по сути дела негде было жить, так как дома пахло краской, почти вся мебель была вынесена, а пол весь в грязных разводах. Ему с трудом удавалось отыскать место, чтобы поставить раскладушку и на ней прикорнуть. В результате он жутко не высыпался и с большим трудом вникал в дела своих клиентов. На его счастье Трефилов пока не звонил; заниматься еще им у Смурова не оставалось ни времени, ни сил. Он даже подумывал о том, чтобы попроситься не надолго пожить у кого-нибудь. Наиболее реальных кандидатур было две: бывшая семья и Руденский. Но, поразмыслив, он отказался от обоих вариантов. В свой прежний дом путь ему закрыт, Тамара даже его не пустит на порог. Что касается Игоря, он и так ему многим обязан, и не стоит его обременять еще больше.

Зато к концу следующей недели начали проступать новые контуры его жилища. Оставалось сделать последние усилия — и ремонт будет закончен. Останется завести мебель — и можно начинать новую жизнь. И он даже знает, с чего ее начнет.

Но события внесли некоторые коррективы в его планы. Позвонил Трефилов и попросил о встрече. Причем, в качестве ее места он в безальтернативной форме выбрал собственный офис. Это не очень понравилось Смурову, он бы предпочел, чтобы тот приехал к нему на работу или, в крайнем случае, она бы состоялась на нейтральной территории. Смуров даже хотел предложить на выбор эти два варианта, но в последний миг передумал. Он вспомнил о Руденском; он уже несколько раз его спрашивал, звонил ли новый клиент? И Игорь будет недоволен, если он с самого начала работы с Трефиловым начнет выказывать свои претензии. Как любил повторять Руденский: клиентов мало, а юридических фирм много. Отсюда и надо танцевать.

На этот день у Смурова было намечена покупка мебели. Но вместо этого он отправился к Трефилову.

Дело близилось к обеду, и дороги были сплошь забиты тромбами пробок. И это еще больше ухудшало и так не самое лучезарное настроение Смурова. Почему-то ему ужасно не хотелось ни встречаться с Трефиловым, ни браться за его дело. Перед поездкой он пару часов провел в Интернете, изучал материалы о своем новом клиенте. К своим сорока годам тот добился много, начинал с мелкого бизнеса — торговал на рынке китайскими и турецкими шмотками, а сейчас владеет крупной компанией, включающей несколько заводов. Но ни один из них он не построил, все приобретал уже в готовом виде, и каждая такая сделка сопровождалась громкими скандалами, вызванными используемыми методами захвата предприятий. Звучали даже обвинения в убийстве, хотя ни одно из них не было доказано. Впрочем, подобные слухи Смуров считал недостоверными; мало ли чего говорят у нас про успешных бизнесменов. Но то, что применяемые им способы были не самые чистоплотными, в этом сомнения не было. Он, Смуров, как юрист, понимал это отчетливо. Другое дело, что все происходило как бы на зыбкой грани законности; давно известно, что одних людей за схожие деяния отправляют в тюрьму, а других — награждают орденами. Все зависит от обстоятельств, от интерпретаций событий, от общественных настроений, от связей. А Трефилову с этим пока везло, всякий раз из сложных и ситуаций он выходил победителем. Как ему это удавалось, было не совсем понятно. Впрочем, есть люди, которым везет с первой минуты появления на свет и до его последнего мгновения пребывания в нем. А есть люди, от которых всю жизнь отворачивается удача, чтобы они для нее не делали, как бы не зазывали в гости. Вот он, Смуров, находится где-то посередине, везение и невезение у него чередуются. Больших высот он не достиг, но определенное положение в обществе завоевал. Если бы это было бы не так, не ехал бы он сейчас на встречу с этим сомнительным дельцом. И все же напрасно он дал Игорю свое согласие на сотрудничество с этим Трефиловым. Чует его сердце, он еще об этом пожалеет.

Офис компании Трефилова находился в большом старинном особняке. На фасаде висела мемориальная доска, которая извещала, что дом является памятником архитектуры, построенным… Дальше шла фамилия архитектура, которую Смуров помнил еще из школьного учебника по истории. Такие люди, как Трефилов, знают, где устраиваться, отметил Смуров.

Его уже ждали. Безукоризненно одетый и безукоризненно вежливый молодой человек пожал ему руку и представился:

— Я помощник Александра Викторовича Виталий Дюков. Пожалуйста, Дмитрий Борисович, следуйте за мной. Александр Викторович вас уже ждет с большим нетерпением.

Пока они шествовали по старинным коридорам, Смуров с интересом смотрел по сторонам. Но ничего достойного внимания ему на глаза не попадалось. Здание, как здание. Помощник Трефилова заметил его интерес.

— Если желаете, после встречи мы можем вам организовать экскурсию по дому. Здесь есть на что посмотреть.

— Буду вам признателен, — ответил Смуров. Он решил быть столь же вежливым, как и его провожатый.

Они подошли к высокой и массивной старинной двери.

— Этой двери почти двести лет, точнее сто восемьдесят, — пояснил Дюков. — Входите, Дмитрий Борисович.

Они оказались в приемной Трефилова. Это была очень красивая комната, вся в разнообразной лепнине. Плафон был расписан какой-то большой картиной. Смуров, будучи любителем живописи, непременно стал бы ее рассматривать, если бы не сидящая за столом секретарша. Это была самая настоящая красавица, которая на конкурсе «мисс мира» имела бы все шансы стать его победительницей. Смуров понимая, что это не тактично, но он не мог оторвать от нее взгляда. Девушка не могла не заметить произведенного на мужчину впечатления, но ее лицо сохраняло абсолютную невозмутимость. Скорей всего она давно к этому привыкла.

Она встала из-за стола, подошла к Смурову. Он убедился, что кроме изумительного лица в дополнение к этому она еще была еще и обладательницей не менее великолепной фигурой.

— Добрый день, Дмитрий Борисович, очень рада приветствовать вас в головном офисе нашей компании. Александр Викторович готов с вами встретиться немедленно. Пожалуйста, проходите.

Секретарша отворила дверь в кабинет, и Смуров прошел мимо нее. На миг его нос приятно заполонил тонкий аромат ее духов.

В первые мгновения Смурову даже стало немного страшно, на него надвигался человек-гора. Конечно, он знал, что Трефилов очень высокого роста, но одно дело знать, а другое видеть воочию. Со своим скромным метр семьдесят пять сантиметров Смуров ощущал себя рядом с ним почти карликом. Картину дополняли широкие и могучие плечи.

— Приветствую вас, Дмитрий Борисович, давно мечтал с вами познакомиться. Садитесь, дружище. Как известно, в ногах правды нет, — улыбнулся Трефилов.

— Спасибо, — поблагодарил Смуров.

Они сели за небольшой столик, на котором каким-то чудом уместилась целая батарея бутылок и большое разнообразие закусок, не считая вазочек с конфетами и печеньем.

— Угощайтесь, Дмитрий Борисович. Выпьем за знакомство и начала деловых отношений. Позвольте я за вами поухаживаю.

Трефилов решительно положил свою огромную ладонь на бутылку виски.

— Александр Викторович, извините, но я в рабочие часы стараюсь не пить. К тому же я за рулем. — Смуров попытался с самого начала держать дистанцию.

— Ерунда, дружище. На счет того, что за рулем, даже не беспокойтесь, шофер отвезет вас на вашей машине, куда скажите. Хоть на Северный полюс, — засмеялся Трефилов.

Он разлил виски по бокалам, один протянул Смурову таким решительным жестом, что тот больше не посмел сопротивляться.

Смуров решил, что раз он уже проявил слабость, то нет смысла и впредь демонстрировать самостоятельность. Все равно это уже будет неубедительно. Поэтому он приналег на закуски, так как после виски ему захотелось есть. В конце концов, ничего страшного не случится, если он тут покушает.

Трефилов вальяжно сидел в кресле и внимательно наблюдал за Смуровым. Этот взгляд мешал ему чувствовать себя свободно и раскованно. Зато внушал мысль, что с этим человеком надо быть постоянно настороже. Он только кажется простым и доступным, а на самом деле весьма хитрый и прожженный делец.

— Давайте поговорим о том, ради чего я приехал к вам, — предложил Смуров.

Трефилов встал во весь свой гигантский рост, подошел к столу, взял с него папку.

— Вот тут мою юристы подготовили все необходимые материалы, небрежно кинул он папку на стол перед Смуровым. — Надеюсь, они хорошо справились с делом.

Смуров взял довольно увесистую папку в руки.

— Я непременно в самое ближайшее время познакомлюсь с содержимым папки, но сейчас я бы хотел услышать вашу интерпретацию этого дела.

— Это необходимо?

— Очень желательно, Александр Викторович.

— Да, дельце самое обыкновенное, дружище, — произнес Трефилов, запивая свои слова изрядным глотком виски. — Как принято у вас, юристов говорить, спор хозяйствующих субъектов. Некоторое время назад я приобрел контрольный пакет алюминиевого комбината в городе Саянске. Может, вы слышали, об этом немало писали?

— Припоминаю, — подтвердил Смуров.

— Сделка, как сделка, оформили, как положено, я перевел деньги на счет продавца.

— А можно узнать, кто продавец?

Смуров увидел, как слегка поморщился Трефилов.

— Вы разве не помните?

— Я особенно не вникал в это дело, столько всего происходит каждый день.

— Его фамилия Чепакович.

— Теперь вспомнил. Но не более того. Но в чем причина конфликта?

— Через некоторое время этот самый Чепакович вдруг потребовал вернуть контрольный пакет обратно ему.

— И чем он это мотивировал?

— Да несет какую-то дребедень.

— И все же?

— Утверждает, что я заставил его продать акции чуть ли не насильно.

— Каким образом?

— Вы настоящий юрист, очень дотошный, — улыбнулся Трефилов.

— Чтобы выиграть дело, надо знать о нем все.

— Вы в этом уверены, дружище?

Их взгляды встретились, и Смурова показалось, что Трефилов был не слишком недоволен его расспросами.

— По крайней мере, я придерживаюсь такой точки зрения. Не исключаю, что другие могут иначе смотреть вещи. Но раз вы обратились ко мне, то уж извините, но я хочу знать, как можно больше.

— Мне нечего скрывать. Никого насилия над ним никто не творил. Он все подписал исключительно добровольно. А если при этом он был не совсем трезв, это меня не касается. Никто не заставлял его пить.

— А он был, как вы говорите, не совсем трезв?

— Кажется. Впрочем, алкометром степень его опьянения не измерял.

— Но если все так, как вы утверждаете, непонятно, на каком основании он оспаривает сделку.

— Вроде бы Чепакович нашел каких-то там свидетелей, которые что-то согласить свидетельствовать против меня. Уверен, что ничего стоящего у них против меня нет и быть не может. Но арбитражный суд принял его иск. Вы же знаете наши суды, никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

— Еще один вопрос: а почему вы обратились в нашу фирму? Я уверен, что в вашей компании трудятся квалифицированные юристы. И они способны справиться с делом.

— Не жалуюсь на них, но знаете, Дмитрий Борисович, одно дело составлять бумаги, а другое дело — живая практика. А у вас я точно знаю, она огромная. И вам известны все ходы и выходы.

— Ну, положим, этого никто до конца не знает.

— Я наводил о вас подробные справки, все отзывы исключительно положительные.

— Спасибо, не скрою, мне это приятно.

— Я уверен, что вы выиграете это дело, дружище.

— Постараемся.

Тревилов достал из кармана пухлый пакет.

— Это вам, — протянул он его Смурову.

— Это что?

— Как что, деньги, — удивился Трефилов.

— Извините, в нашей фирме не принято брать наличные, все гонорары только перечислением на наш корпоративный счет.

— Это не гонорар, он будет потом, это в знак моего уважения к вашим достоинствам.

— Не могу взять, у нас в компании твердые на сей счет правила.

— И вы их не нарушаете?

Смуров вспомнил про то, как недавно снял деньги со счета их фирмы на ремонт квартиры.

— Если только в самом крайнем случае.

— А сейчас случай не крайний?

— Нет.

Трефилов снова спрятал деньги в карман.

— Не стану больше настаивать, правила есть правила. Я всегда их уважаю. Хотите спросить что-нибудь еще?

У Смурова было наготове еще целый волох вопросов, но ему захотелось поскорее закончить их встречу. Она оставила в нем не самый приятный осадок. Впрочем, ничего другого он и не предполагал.

— Пока нет, но в скором времени возникнут.

— Тогда и спросите. Всегда к вашим услугам дружище. А сейчас возвращаю вас моему помощнику. Он вас проводит к машине и даст шофера. Не сочтите это за дежурный комплимент, но я, в самом деле, был рад познакомиться с вами, Дмитрий Борисович.

9

Смуров решил, после того, как закончится в квартире ремонт, то сразу же позвонит своей новой знакомой. Жить без женщины было больше невмоготу, хоть проститутку снимай. Но последняя мысль пришла к нему просто от отчаяния; он никогда не имел дело с этим сортом дам и не собирался иметь. Секс с путаной он воспринимал как какое-то дурное извращение; какое может быть от него удовольствие, если знаешь, что партнершу интересуют только твои деньги. И она ждет с нетерпением минуты, когда все это закончится. Смуров знал, что некоторые его знакомые активно использовали этот способ для удовлетворения своих нужд, и Смуров никогда не понимал, зачем они это делают. Столько женщин, кто будут с ними заниматься этим исключительно из удовольствия. Уж лучше он подождет, потерпит и найдет ту, кому он будет по нраву. Что совсем не исключает денежные дела. Но то совсем другое, помогать материально своей любовнице вполне в порядке вещей. И он готов это делать. Это даже помогает укреплять отношения. Сколько Смуров себя помнил, он всегда внимательно относился к нуждам тех, кто был с ним рядом. Это касалось и мужчин и женщин. Этим своим качеством в свое время он завоевал бывшую жену. Подчас он даже страдал от него и даже иногда поступал вопреки своим интересам. Пользуясь этим обстоятельством, некоторые садились ему на шею, и он покорно нес их. Но уж такой он человек и другим уже не станет. Еще родители удивлялись его не по летам обязательности и развитому чувству долга. И с годами эти его свойства только укрепились.

И вот, наконец, к его огромной радости ремонт был закончен, грузчики внесли мебель в его квартиру, вызванные им рабочие, ее собрали в тот же день. И он мог с удовольствием обозревать, что же из всего этого получилось. По его не просвещенному мнению, получилось же довольно неплохо. Теперь сюда не стыдно приглашать гостей, они сразу же поймут, что тут проживает солидный и далеко не бедный человек, что в наше время весьма немаловажное обстоятельство.

Смуров сел в кресло и набрал номер Ксении. Удивительно, но она сразу же узнала его, едва он произнес первые несколько слов.

— Дмитрий Борисович, а почему вы так долго не звонили? — огорошила она его вопросом.

— А вы ждали моего звонка? — осторожно поинтересовался он. Слова Ксении немного насторожили его, не движет ли ей сугубо меркантильный к нему интерес.

— Был занят, — ответил он.

— А сейчас вы свободны?

— Более или менее.

— Вот здорово! — обрадовался голос девушки. — Давайте прямо сегодня и встретимся.

Смуров невольно посмотрел на часы. Они показывали пол десятого.

— Вообще-то уже поздновато.

— Да вы что, ночные клубы работают до утра.

— А вы хотите пойти в ночной клуб?

— А куда еще? — удивилась девушка. А вы что не ходите в ночные клубы?

— Вообще-то нет.

— Напрасно. Там классно.

В этом Смуров был не совсем уверен, в ночных клубах он бывал всего несколько раз и то не по своей охоте, а по разным, связанным с работой причинам. И никакого удовольствия от этих посещений не получал. Там было ужасно шумно, дымно, а уж контингент… Об этом даже не стоит и говорить, половина пьяных или накаченных наркотиками. Однажды ему пришлось вызволять из этого притона свою дочь, и до сих пор он с содроганием вспоминает, в каком она пребывала тогда состоянии. Но, судя по всему, сейчас ему не отвертеться от похода в этот современный вертеп.

— Хорошо, идемте в ночной клуб.

— Вы чудесный! — воскликнула Ксения. — Где встретимся?

— Сейчас сяду в машину и отправлюсь к вам. Как подъеду, позвоню.

— А я пока приготовлюсь.

— До встречи, Ксения.

Пока Смуров ехал по вечернему городу, то немного удивлялся себе. Вместо того, чтобы мирно и сладко спать в только что обновленной квартире, он мчится по темным улицам, чтобы провести всю ночь в сомнительном клубе с сомнительной девушкой. Уж слишком неправдоподобно рада она оказалась его звонку. Он подозревает, что дело тут не в нем, а в тех возможностях, которые она думает, есть у него. Но с другой стороны, а чего он хотел? Чтобы она влюбилась в него с первой же встречи? Для нее он почти такой же древний, как египетские пирамиды. Вот только в отличие от них еще говорит и двигается.

Он сделал все, как и обещал. Подъехал к ее дому, позвонил. Она выскочила из подъезда уже через минуту, из чего он сделал вывод, что она уже была полностью готова к его появлению. Девушка села в машину и прикоснулась губами к его щеке. Смуров почувствовал что-то вроде несильного удара током. И понял, что готов наброситься на нее прямо тут, в машине. Стала бы она противиться? Он вопрошающе взглянул на нее, она ответила ему взглядом. Но вот его содержание он не разобрал.

Нет, это все же не солидно, решил Смуров. Известный юрист, совладелец компании, да и человек не молодой, а хочет вести себя как одуревший от желания юнец. Все должно происходить своим чередом.

— Куда едем? — спросил он.

— В «Ночной полет».

— И где он?

Ксения назвала адрес.

Они мчались по полуночной Москве.

— Расскажи о себе, я ведь о тебе ничего не знаю.

— А вам это надо? — задала резонный вопрос Ксения.

— Надо. Если я иду куда-то с человеком, то предпочитаю хотя бы что-то о нем знать.

— Ну, пожалуйста, — пожала она плечами. Ксения откатила кресло максимально далеко и сидела, развалившись на нем, вытянув вперед свои длинные ноги в короткой юбке. И его взгляд, словно бы сам собой то и дело натыкался на них. — Родилась в Хволынске. Это на Волге. Городок ничего, но скука смертельная. Там же лишилась девственности, если вас это интересует. Занималась в местном драмкружке. Его руководитель считал меня талантливой, особенно после того, как сделал женщиной. И посоветовал ехать учиться на артистку. Ну и после десятого в руки чемодан — и на вокзал. В первый год не поступила в театральное училище. Ехать назад не хотелось, пришлось пойти в официантки. Это я вам скажу еще та работа! Целый день на ногах, хозяин лапает, официанты лапают. И много еще кто лапает. Я чуть с ума не сошла. Хорошо, что на следующий год все же меня приняли. Вот учусь на третьем курсе. Рассказать что-нибудь еще?

У Смурова были еще вопросы. Например, есть ли у нее молодой человек? Но он посчитал спрашивать об этом не совсем тактично. Да и вообще, если она скажет, что есть, как ему поступить? Отвезти ее домой и удалить телефон? Или согласиться на вариант быть вторым? Пожалуй, пока лучше об этом не спрашивать. Иногда не знание лучший выход из щекотливой ситуации.

— Теперь ваша очередь, — вдруг услышал он слова своей попутчицы.

— Хотите, чтобы я рассказал о себе?

— Ну да. Разве это не справедливо?

— Справедливо, — признал он. — Пятьдесят пять лет, по профессии юрист. Недавно развелся. Двое детей.

— А почему развелись?

— Перестала устраивать супружеская жизнь.

— Трахаться с женой расхотелось?

— В том числе и это, — признался немного удивленный ее проницательностью Смуров. — А ты откуда знаешь?

— Что я, по-вашему, дура. Знаете, пока работала официанткой, сколько ко мне клеилось старичков. И все одно твердили: мол с женой уже никак.

— Да, со временем остываешь, — согласился Смуров. — А что делать, в жизни нет ничего вечного.

— Вот и я том же.

Ксения переменила позу, и по тому, что она отвернулась от него, он сделал вывод, что этот разговор потерял для нее интерес. Новые же темы пока не приходили ему на ум. Но они и не понадобилось, на его счастье они уже приехали.

К большому удивлению Смурова ночь в ночном клубе, во-первых, далась ему относительно легко, никаких особых перегрузок он не чувствовал. А, во-вторых, ему даже там понравилось. Здесь не было так шумно, как в тех, что он бывал, да и публика подобралась относительно интеллигентная. По крайней мере, посетители не скидывали в экстазе одежду, не заметил он уж слишком и пьяных и тем более, под воздействием наркотиков. В основном все пили легкие напитки, а танцевали достаточно пристойно.

Смуров очень любил танцевать, в молодости был активным танцором и, по отзывам, весьма неплохим. Он и жену нашел на танцплощадки; отдыхая на юге, пригласил приглянувшуюся ему девушку. Так все и закрутилось. Правда, в течение нескольких последних лет он как-то забыл про это занятие. Но сейчас что-то прежнее всколыхнулось в нем.

Они танцевали почти до утра. Ксения оказалась прекрасной партнершей, чувство ритма было у нее врожденным. И они оказались там одной их лучших пар. Им даже несколько раз аплодировали, а музыканты специально для них играли мелодию. Такой эйфории Смуров не чувствовал давно, ему казалось, что с его плеч слетела значительная часть прожитых лет. И сейчас ему не больше тридцати. Ну, в крайнем случае, тридцать пять. Он даже ощутил что-то вроде влюбленности по отношению к девушке. Она была так мила, так хороша в танце, что остаться равнодушной к ней было невозможно.

Единственно, что ему не нравилось, — она много пила, разумеется, за его счет. Но смущало его не это, а то, что он видел, что для нее это привычное дело. И что она любит его. Причем, в ход шли и вино, и водка, и коньяк. К концу пребывания в клубе Ксения прилично наклюкалась и повисла на шее у Смурова, обдавая его густым запахом перегара. Он понял, что пора уходить.

Ксения не возражала, ему вообще показалось, что по причине подпития она слабо соображала, что происходит. Он обнял ее за талию и почти потащил к выходу.

На свежем воздухе девушка немного пришла в себя. Несколько минут они стояли возле клуба, наслаждаясь приятной ночной прохладой.

— Кажется, я пьяная, — вдруг хихикнула Ксения.

— Мне тоже так кажется, — ответил Смуров. — Пойдемте в машину.

— Пойдемте, — кивнула она головой.

Они сели в машину, но не уезжали. Ксения, развалясь, сидела в кресле, весь ее вид выражал полнейшее безволие. Внезапно она встрепенулась.

— А ты классный папашка, — заявила она. — Я и не ожидала.

Ксения потянулась к нему и еще через мгновение впилась в губы Смурова. Он крепко прижал к себе девушку, и они стали жадно целоваться. «Наконец, началось», — мелькнула у него мысль.

Смуров положил свою ладонь на ее грудь, и ощутил под пальцами упругое тело. Он стал сжимать его, чувствуя, как весь наполняется желанием. Ее рука стала гладить его член, разогревая его до состояния кипения.

Они ласкали друг друга уже долго. Смуров нисколько не сомневался, что Ксения готова ему уступить тут, в машине, но он не решался это сделать. Еще не разу он не занимался сексом в автомобиле. Он даже не очень четко представлял, как это делать в таком узком пространстве. К тому же в любой момент кто-нибудь мог к ним подойти и увидеть, что они тут вытворяют. А к публичности в этом вопросе он был явно не готов.

И в самом деле, раздались чьи-то шаги. Смуров отпрянул от девушки. Несколько секунд он тяжело дышал, приходя в себя.

— Уже очень поздно, а мне завтра утром на работу. Я тебя отвезу домой. Не возражаешь?

Ксения ничего не ответила. Она сидела неподвижно, словно статуя. Смуров подумал, что нет смысла ждать ответа, в данном случае он способен единолично принять решение. А оно самое простое, он как можно быстрей отвезет девушку домой, затем помчится к себе и попытается хоть немного поспать. Иначе сегодняшний день для работы будет потерян. А дел у него выше крыши.

10

Утром по дороге на работу, ему позвонил сын. Это немного удивило Смурова, тот никогда не баловал его своим вниманием. Не то, что он не любил отца, но с детства держался немного особняком. В отличие от дочери, которая не чаяло в нем души. Смуров отвечал ей тем же. И когда разводился с женой, если и переживал, то преимущественно оттого, что боялся, что у них испортятся отношения. И частично был прав, Наташа болезненно восприняла раскол между родителями. Прошло уже не так мало времени, а она до сих пор ни разу не дала о себе знать. Смурова это огорчало, но он решил так же не проявлять инициативу; пусть время залечит рану, а потом он постарается восстановить их отношения.

С сыном они договорились, что встретятся в кафе недалеко от его работы. Смурова немного удивила эта спешность, но он решил не выяснять ее причины по телефону, а дождаться встречи. Главное, чтобы ничего и ни с кем не приключилось неприятного, а все остальное вполне может подождать.

На работе Смуров первым делом зашел к Руденскому. Они не виделись пару дней, так как он уезжал в небольшую командировку.

— Давай рассказывай, что с Трефиловым? — первым делом спросил Руденский. Смуров понял, что этот вопрос не отпускает его компаньона ни днем, ни ночью. Он прекрасно понимал, в чем тут причина, но именно это его и беспокоило.

— Я внимательно изучил все документы. Они все чистые, то есть подтверждают права Трефилова на завод.

— Но это же замечательно! — обрадовался Руденский. — Нам не составит больших трудов отстоять его интересы в арбитражном суде.

— Да, это так, — не очень уверенно согласился Смуров.

— А что не так? — пристально посмотрел на него Руденский.

— Меня не оставляет ощущение, что у этого дела есть второе дно. И оно не такое уж и безобидное. К тому же мы не знаем, какие шаги готовят адвокаты другой стороны. Вряд ли они будут сидеть спокойно. Ведь это они подали иск.

— Так это даже хорошо, пусть клиент видит, как мы отстаиваем его интересы. А если было все проще простого, зачем мы ему?

— Вот и я о том же себя спрашиваю: зачем мы ему?

— Это ты брось, никогда не задавай вопросы, на которые ты не хочешь получить ответы.

— Мудро, — улыбнулся Смуров. — Но иногда они возникают сами собой. Что делать в таких случаях?

— Один раз возникнут, если не будешь все время повторять их, исчезнут сами собой. У нашей компании есть свои интересы. О них и надо нам думать.

— Чего я и делаю.

— И прекрасно. Кончил ремонт?

— Да, мне нравится. Заходи как-нибудь посмотреть.

— Непременно.

Смуров посмотрел на часы, до встречи с сыном оставалось всего десять минут.

— Мне надо ненадолго уйти по делам, — сказал он.

Руденский кивнул головой.

— Конечно, иди.

Смуров пил кофе, когда появился сын. Он сел за его столик.

— Тебе чего-нибудь заказать? — поинтересовался Смуров.

— Я сегодня еще не завтракал.

— Почему? — удивился Смуров. — Тебя перестали дома кормить?

— Я ушел из дома.

— Как?!

— Просто. Ты ушел и я ушел.

— Где же ты живешь?

— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить.

— Хочешь пожить со мной?

— Успокойся, папа, таких противоестественных желаний у меня нет, — немного насмешливо произнес Валерий.

— Тогда где собираешься жить?

— Мы сняли квартиру.

— Мы — это кто?

— Я и Таня.

— А Таня — это кто?

— Моя девушка.

— Ничего о ней не слышал.

— И не мог слышать. Мы знакомы меньше двух недель.

— И уже вместе живете?

— А что тут такого? Нам вместе хорошо было с первого дня.

— Предположим. Но что ты хочешь от меня? Благословения?

— За благословение, конечно, я буду особенно признателен, но можно обойтись и без него, — засмеялся Валерий. — Нет, я хочу попросить помочь с оплатой квартиры. Нам не хватает половины суммы. Хотя мы сняли одну из самых дешевых. Знаешь, как долго искали.

Эта просьба сына была некстати, после ремонта квартиры ему надо как можно скорей погасить долг компании. Но и отказать Валерию он не мог, иначе он может окончательно обособиться от него. А ему бы этого очень не хотелось.

— Хорошо, я буду давать тебе эту сумму.

— Я был уверен, что ты не откажешь. Ты у меня молоток.

— Только по этой причине?

Валерий махнул рукой.

— Папа, за кого ты меня принимаешь. Я совсем о другом.

— И о чем же?

Несколько секунд сын сосредоточенно ел.

— Я одобряю твой развод.

От неожиданности Смуров едва не поперхнулся салатом. Вот уж чего чего, а этих слов от него он не ожидал.

— Почему?

— Нормальный мужчина не может жить с такой женщиной, как мама.

— Ты отдаешь отчет в своих словах?

— Я люблю мама, как маму, но я же не могу не видеть, что от женщины у нее ничего не осталось. Это объективная реальность. И ты на нее совершенно верно отреагировал. Я бы на твоем месте поступил точно так же. Женщина должна возбуждать желание у мужчины, а не гасить его. Разве не так?

— Так, — пробормотал Смуров. Он испытывал сильное смущение, никогда еще Валерий не говорил с ним и на такие темы и таким языком. Конечно, он уже взрослый мужчина, сам зарабатывает на хлеб, правда, недостаточно, чтобы оплачивать аренду квартиры. Но все же он его отец, а между отцом и сыном всегда существует некая дистанция в некоторых вопросах. А сейчас он говорит с ним, как со старым другом и ровесником. И он, Смуров, не знает, как это воспринимать: то ли положительно, то ли отрицательно? То ли как-то еще?

— Замечательно, когда отцы и дети понимают друг друга, — насмешливо проговорил Валерий. — В наше время такое случается редко. Мы должны это ценить.

В очередной раз Смуров не разобрал, говорит ли сын серьезно или фиглярничает. У него всегда было несколько странное чувство юмора, скорее чувство сарказма. Но все же до сих пор он не доходил до подобных обобщений в отношении своих родителей. Может, это случилось оттого, что Валерий покинул отчий дом и стал жить самостоятельно, да еще с женщиной. Это в какой-то степени сделало его другим человеком, он почувствовал, что в некоторых вопросах сравнялся с отцом. И, пожалуй, это даже в чем-то хорошо, теперь они могут говорить по-другому, чем раньше, обсуждать практически любые темы, в том числе и весьма щекотливые и даже интимные. Между родителями и детьми такая степень доверительности устанавливается не часто.

Валерий поел и удовлетворено откинулся на спинку стула.

— Мне пора на работу. Рад был повидать и узнать, что у тебя все отлично. Так держать, отец!

Они еще перекинулись несколькими фразами, затем Валерий встал и быстро вышел из кафе. Смуров проводил его взглядом. И только когда сын скрылся из поля зрения, ему вдруг пришло в голову, что хотя Валера и сказал, что рад, что у него все хорошо, но сам не задал ему про то, как он живет, ни одного вопроса.

11

Смуров сполз с тела девушки и откинулся на подушку. Он еще не отошел окончательно от пережитых только что упоительных мгновений и тяжело дышал. Но постепенно все в нем успокаивалось, дыхание и сердцебиение восстанавливали свой привычный ритм. Он чувствовал себя счастливым, но даже не столько от того, что только что испытал огромное наслаждение, а больше от того, что это, наконец, случилось. А значит, он не напрасно по сути дела на старости лет решил начать новую жизнь. И пока это стоит того, чтобы рискнуть всем, чего он добился, создавал на протяжении стольких лет. Несчастны люди, держащиеся за прошлое и настоящее, которое их нисколько не удовлетворяет, ни радует, но с которым они никак не могут расстаться, как с камнем в почке. Он тоже столько лет держался за то, что имел из-за страха перед новизной и неизвестностью. Но однажды все-таки преодолел его — и вот она заслуженная награда за это.

Он повернул голову к Ксении и встретился с ее взглядом. Девушка улыбнулась ему, а затем подкатилось под его плечо.

— Папусик, а ты классный! — оценила она его. — Я то думала, что у тебя ничего не получится. А ты еще тот трахальщик! Я три раза аж кончила, пока ты был во мне.

Смуров гордый собой улыбнулся в ответ. Перед тем, как заняться с ней любовью, он сильно волновался: а вдруг не получиться. Или получится, но не так, как Ксения хочет. Она же молодая и любовники у нее такие же молодые, у них сил на порядок больше, чем у него. Возраст есть возраст, и с этим ничего не поделаешь, как с плохой погодой. Конечно, можно принимать виагру, но ему ужасно не хотелось себя искусственно стимулировать. Говорят, это плохо может отразиться на сердце, да и вообще, он хочет быть естественным, по крайней мере, до того момента, как ощутит холод от приближения к старости. Но к счастью пока эти дуновения обходят его стороной. И он постарается, чтобы так продолжалось бы как можно дольше.

— А еще сможешь? — неожиданно поинтересовалась Ксения. — Ты меня только раззадорил. Я люблю, чтобы было долго и много.

Смуров ощутил небольшую тревогу. Вот об этом он как-то не подумал, ведь он совершенно не представляет ее сексуальных аппетитов. Всякие женщины встречаются, некоторым и пяти раз маловато. Но на пять раз его уж точно не хватит, даже не стоит проверять экспериментально, тут вполне достаточно одной теории вопроса, чтобы быть в этом уверенным.

Ксения, кажется, поняла его тревогу.

— Да ты не волнуйся, мы же с тобой никуда не торопимся. И я тебе помогу. — Она пощекотала его возле ушка. — Ты такой милый, папусик.

Слово «папусик» ему не нравилось, било по нервам, как плохой музыкант по клавишам. Он даже хотел попросить ее не называть его так. Но в последнюю секунду передумал. А почему, собственно, и нет. Для нее оно вполне естественно и вовсе звучит не обидно, если не забывать о разнице между ними в возрасте. Как бы он не хохорился, не изображал из себя страстного мужчину, для нее он всегда будет пожилым человеком, который годится ей в отцы. Кстати, любопытно, ее отец моложе или старше его? При случае надо непременно спросить.

А теперь можно немного передохнуть, тем более, Ксения понимает, что перед новым раундом спокойная передышка ему очень даже полезна.

Смуров закрыл глаза. На память пришли совсем недавние события этого вечера. Он позвонил Ксении после обеда и предложил провести вечер вместе. При этом он загадал: если она согласится, то он сегодня овладеют ей.

Ксения согласилась, правда, как показалось ему, без большого энтузиазма. Это немного смутило его, но затем он подумал, что мало ли какие у нее могут быть причины для плохого настроения. Не стоит раньше времени отчаиваться. Смуров решил, что на этот раз они проведут время по его сценарию. Никаких ночных клубов, уютный, тихий ресторан с неназойливой музыкой, под которую одинаково приятно танцевать и жевать бифштекс. Такое заведение ему было знакомо, вот туда-то они и отправятся.

Когда Ксения села к нему в машину, он, не говоря ей ни слова, повез ее по заранее намеченному маршруту. Девушка же не задала ему никаких вопросов, молча сидела в кресле и, как ему казалось, безучастно смотрела перед собой. Он тоже хранил молчание, лишь периодически поглядывал на нее. Так они и проделали весь путь.

— Приехали, — сообщил он ей, кода он поставил машину на стоянку для посетителей ресторана.

Ксения кивнула головой и все так же, ни о чем, не спрашивая, вышла из автомобиля.

Только оказавшись в ресторане, она слегка оживилась. Ей явно тут нравилось. Да и не удивительно, заведение было весьма дорогим, и отличалась не только изысканной кухней, но и уютной, приятной обстановкой, со вкусом сделанными интерьерами.

И все же ее оживление продолжилось недолго.

— Ты сегодня не в духе, — констатировал он, после того, как они сделали заказ.

— Да, ерунда, — сморщила губки Ксения.

— Ерунда, не ерунда, а уж рассказывай.

— Тебе, правда, это интересно?

— Правда, — слегка улыбнулся Смуров.

— Это все из-за хозяйки квартиры. Такая сучка!

— Чем она вызвала твое негодование?

— Пришла вчера и объявила, что повышает квартирную плату сразу аж на пять тысяч. А где я их возьму, я едва на нынешнюю плату наскребаю. А Светка, дура, тут же согласилась вместо того, чтобы спорить.

— Светка — это кто?

— Ну, с кем я живу, я ж не могу одна платить за хату. Приходится с ней, у нас у каждой по конуренке. Так она еще к себе мужиков водит. Стенка тонкая, ну я и слышу, как они там вовсю трахаются.

— Да у вас, я вижу, там самый настоящий вертеп.

— Да, какой вертеп, просто хочется ей, а негде. Ну а мне хочется спать, а там такие крики. Когда режут и то кричат тише.

— Представляю, тут уж не до сна.

— Да, нет, я все равно засыпаю. Только не сразу. А мне нравится, как легла, так тотчас и заснула. Не люблю валяться без сна в постели. Либо трахаться, либо спать.

— Мда, — промямлил Смуров. Откровенная манера говорить Ксении приводила его в некоторое замешательство. То ли эта такая принятая сейчас в молодежной среде мода, то ли жуткая вульгарность. Поди, разберись. Хотя одно не исключает другого.

— Мне кажется, и трахаться и спать одинаково полезно.

Ксения впервые за весь вечер улыбнулась.

— Наш человек!

Смуров подумал, что быть иногда их человеком весьма неплохо, но только не на постоянной основе.

— Что же ты будешь делать с квартирой? — спросил он.

Ксения тут же снова потускнела.

— Не знаю, что и делать. Новую крышу надо искать. Да только не так-то легко найти, чтобы по средствам. Знаете, как все дорого.

— Представляю.

— Думаю, что не совсем. Надо же еще искать компаньонку, одна я не потяну. Ладно, вам до этого дела нет, поэтому больше не будем.

— Но почему же, — возразил Смуров. — Мне интересно все, что касается тебя.

— Это слова, а на самом деле никому нет дела до других. Уж я-то знаю, — уверенно, как о само собой разумеющимся, произнесла Ксения.

Смуров был немного удивлен ее знанием жизни, до сей минуты она ему казалась существом попроще. И не совсем понятно, хорошо это или плохо?

— Хотите посмотреть меня в спектакле? — вдруг спросила она.

— Конечно.

— В следующий вторник я буду играть в одной пьесе. Там у меня настоящая роль, целых два предложения. Я вам достану пригласительный.

— Буду тебе признателен. Люблю театр, вот только с некоторых пор хожу не часто.

— А я не очень, — призналась Ксения. — Мне хочется сняться в кино. В каком-нибудь сериале. Это интересней. Да и деньги там платят другие.

— Для тебя деньги в искусстве главное?

— А что может быть главней денег? Вы знаете? Я — нет.

— Многое.

Ксения пренебрежительно надула губки.

— Это говорят те, у кого они есть. Вот как у вас. А как не будет, сразу поймете, что главнее их ничегошеньки нет.

— Я знаю, так многие считают. Но я все же не согласен, деньги не должны застилать глаза.

— Легко вам говорить.

— У меня не всегда были деньги, Ксения. Были периоды, когда я не знал, чем кормить семью. Но даже тогда я понимал, что этим жизнь не ограничивается.

— Вы мужчина, вам легче заработать деньги. А куда я пойду? На панель?

— Это самое последнее дело. Мне бы очень не хотелось.

— А некоторые у нас ходят. Ночь работы и на неделю ты обеспечена.

— Это мерзко.

— В жизни много мерзкого. И, поверьте, это не самая большая мерзость.

— Я верю, — задумчиво протянул Смуров, отдавая дань справедливости ее слов. — Но, надеюсь, ты этим не еще промышляла?

— Не волнуйтесь, в этом плане я чиста.

— Очень рад. — Смуров действительно был рад. Если бы она занималась проституцией, он бы не стал заманивать ее в свою постель, ему было бы слишком неприятно лежать рядом с женщиной, которая отдается за деньги незнакомым мужчинам. В этом случае он бы вряд ли преодолел свою брезгливость.

— Как же вкусно! — воскликнула Ксения, отодвигая пустую тарелку. — Клево, что ты привел меня сюда. Тут классно.

— Лучше чем в ночном клубе?

— И там хорошо и здесь хорошо, только по разному.

Смуров уже не впервые удивлялся разумности ее ответа. Но почему-то всякий раз он поражался этому обстоятельству.

Заиграла музыка, он пригласил ее на танец. Ксения обняла его за шею и плотно прижалась к нему своей упругой грудью. Он сразу же ощутил мощный прилив желания, и тоже ее обнял. Тесно прижавшись друг к другу, они кружились под мелодию, пока она не стихла.

Взволнованные они снова сели за столик. Смуров смотрел на Ксению, и ему казалось, что она находится под властью тех же чувств, что и он.

Принесли десерт, очень вкусный, Смуров, когда тут бывал, всегда его заказывал. Но сейчас ему было не до еды, им владели совсем иные желания. Ему хотелось предложить ей немедленно покинуть ресторан. Но Ксения с огромным удовольствием принялась за лакомство, и ему невольно пришлось последовать его примеру. А затем случилось нечто неожиданное. Едва девушка расправилась с блюдом, она посмотрела на Смурова.

— Поедем трахаться, вижу, тебе невтерпеж.

Смуров почувствовал, что краснеет, как школьник, застигнутый за не самым красивым занятием. Но решил принять вызов. — Поедем, — спокойно, как само собой разумеющее, согласился он.

На этот раз они не стали обниматься и целоваться в машине, а сразу же понеслись к дому Смурову. И едва оказались в его квартире, Ксения прижалась к нему и впилась в губы.

Нацеловавшись, они стали помогать друг друга освобождаться от панцирей одежды, после чего повалились на кровать. Смуров еще в машине решил, что продемонстрирует весь свой богатый арсенал опытного любовника. И хотя в значительной степени его опыт основывался на просмотре порнографии и чтение соответствующей литературы при определенной нехватке практических навыков, он почти не сомневался, что не ударит в грязь лицом. И вот настал момент, когда следовало показать все свои знания и таланты на деле.

Смуров целовал тело девушки, вспоминая, как это делали в лучших виденных им порнографических сюжетах, одновременно подключая арсенал своего опыта. И чувствовал, как все сильней охватывает Ксению экстаз, как страстно отдается она любовным утехам. А это в свою очередь увеличивало и его пыл и его силы. Таким молодым, энергичным, неутомимым он давно себя не ощущал, вернее, забыл, когда это случилось в последний с ним раз. Им владел восторг и не только оттого, что он занимается сексом с молодым прекрасным телом, но и оттого, что ничуть не уступает ни в чем своей партнерше. А для него это было даже важней.

Вот в какой-то момент он и принял это решение. Потом он ни раз казнил себя за эту опрометчивость, вызванной под влиянием минуты. Но дело было сделано, и брать назад свое обещание было не в его правилах. Уж лучше он еще больше напряжется, но сдержит свое слово.

Когда Ксения в очередной раз бурно финишировала, он довольный собой аккуратно сполз с ее тела и прилег рядом.

— Знаешь, о чем я сейчас подумал?

Ксения лениво и безучастно повернулась к нему.

— Пупсик, я не умею читать мысли, даже твои, если они не про секс, — резонно заявила она.

— Почему бы тебе не снять квартиру одной.

Ее реакция была для него совершенно неожиданной. Она вдруг резко вскочила на колени, от чего ее груди разлетелись, правда, не надолго в разные стороны.

— Ты чего, не понимаешь что ли, — так громко произнесла она, что это можно было посчитать криком. — У меня иногда наскрести на жратву не получается, а ты предлагаешь одной платить за целую хату. Да уж лучше на улице жить с полным брюхом, чем в своей конуре от голода пухнуть. Я знаю, что это такое; когда в вашу гребаную Москву приехала, ела через день. А уж про всякое там мясо, просто забыла.

— Подожди, — попытался собрать все свое миролюбие Смуров в единый кулак. — Ты ж меня не дослушала. Я тебе немного другое предлагаю, квартиру снимешь ты, а оплачивать ее стану я. Как тебе такой вариант?

Первые секунды недоверия сменились на необузданную радость.

— Ты не врешь, Папусик?

— Я похож на вруна?

Судя по дальнейшей реакции Ксении, на вруна Смуров похож не был.

— Папусик, да ты просто пампунчик!

Ксения бросилась на Смурова и теперь уже она целовала его. От наслаждения у него по телу растекалось тепло, которое с каждым мгновением, с каждой новой лаской становилось все горячей.

Когда он кончил, то громко закричал. Ксения победно улыбнулась и прилегла рядом. И буквально через несколько секунд он услышал ее вкрадчивый вопрос:

— Папусик, ты не передумал?

Смуров скосил на нее глаза.

— Нет, — ответил он, но в его душу закралось сомнение.

12

Ксения пригласила его посмотреть квартиру, которую она сняла. Девушка была лаконична и кроме адреса по сути дела ничего больше не сообщила. Это встревожило Смурова. Кто ее знает, какое она нашла жилище? Может это роскошные апартаменты, за которые придется выкладывать огромные деньги. Ведь если они чужие, их не жалко. А ей уж точно нет никакого резона жалеть его средства. Тем более, она представляет его гораздо богаче, чем он есть на самом деле. И если все так и обстоит, как он думает, ему придется ох как не легко. Хоть ищи дополнительную работу.

Пока Смуров ехал по указанному адресу, он так запугал себя подобными мыслями, что едва ли не со страхом позвонил в дверь. Ксения отворила ему немедленно. Она поцеловала его в щеку.

— Как тебе моя квартирка, Папусик? — спросила она, когда они обошли ее всю.

— Хорошая квартира, — одобрил он.

Смуров почувствовал большое облегчение. Квартира была приятной, обставленной неплохой мебелью, но совсем небольшой. А когда Ксения назвала сумму аренды, то он совсем успокоился. Она оказалась вполне приемлемой. Он ожидал услышать большую цифру.

— Правда же я у тебя молодец, — сказала Ксения. — Квартирка хорошая и не дорогая. Я специально искала именно такую. А то еще разоришься. Здесь нам будет уютненько. И для траханья кроватка очень удобная. Хочешь, попробовать.

Смуров улыбнулся. Его охватила благодарность к ней и так же небольшое раскаяние. Еще двадцать минут назад он думал о Ксении не слишком лестно, считал ее законченной эгоисткой, охваченной одной целью, — вытрясти из него по максимуму денег. А она, как выясняется, заботится об его кошельке. Надо будет сделать ей какой-нибудь подарочек. Она его заслужила. Впрочем, и такая плата его напрягает. Он, конечно, справится с ней, но, учитывая, что придется помогать так же и сыну, ситуация становится не простой. И надо думать о дополнительных финансовых источниках.

Смуров посмотрел на Ксению. Впрочем, об этом можно будет поразмышлять чуть позже. А сейчас у него есть более приятные дела. Она права, надо опробовать имеющиеся тут ложе любви. Он обнял девушку, они стали целоваться на кухне, где застал их порыв страсти.

Ксения первой стала освобождать его от одежды. Ему нравилось ощущать, как расстегивает она его пиджак, развязывает узел галстука, затем снимает с него рубашку. Ее нежные руки коснулись его члена. Смурова сразу же накрыла волна наслаждения. Он закрыл глаза, целиком отдаваясь на милость девушки.

Ксения быстро и умело расстегнула брюки, дернула вниз трусы и стала нежно и быстро ласкать его пенис. Он ощутил влажное и теплое прикосновение к нему ее языка. Ради такого момента можно отдать гораздо больше, чем требуют от него, мелькнула мысль. А он еще, как последний скупердяй, жалел деньги, боялся, что придется слишком много платить. Каким он был только что дураком!

Ксения оказалась права, постель тут была замечательной, мягкой и одновременно упругой. Заниматься любовью было ничуть не хуже, если не лучше, чем на его кровати. К тому же он чувствовал, что находится в прекрасной сексуальной форме. Подтверждением этому стали иступленные крики девушки. Она извивалась под ним, требуя, чтобы он проникал, как бур в землю, в нее все глубже и глубже. Смуров выполнял ее просьбу, сам испытывая от этого огромное наслаждение.

Когда они успокоились, Смуров стал собираться.

— Уже уходишь, Папусик? — спросила Ксения, вальяжно раскинувшись обнаженной на постели.

— Увы, я же по сути дела сбежал с работы. А у меня там дел невпроворот. Но мы скоро встретимся. Да, а когда надо платить за квартиру?

— Я обещала, что завтра отдам хозяйки сразу за два месяца.

Смуров кивнул головой, полез за бумажником, отсчитал нужную сумму.

— Вот тебе деньги.

— Какой же ты все же замечательный! — воскликнула Ксения. Она вспорхнула с кровати, голой подбежала к нему и стала его целовать. У него возникло искушение остаться и начать все снова. Но он переборол его. На первом месте всегда должно стоять дело. Хотя иногда это бывает и очень трудно.

— Ну, все, я пошел.

Ксения не возражала. Она проводила его до двери. Смуров вышел из квартиры, ощущая необычайную легкость во всем теле.

13

Смуров знакомился с предоставленными ему Трефиловым материалами. Надо сказать, что его юристы поработали неплохо, документы были подготовлены вполне качественно. И он проникся уверенностью, что дело можно будет выиграть довольно легко. У него вообще вызывал удивление тот факт, что суд принял иск второй стороны. На его взгляд каких-то серьезных оснований для претензий у нее не имелось. Правда, одна причина все же могла быть — это репутация ответчика. Трефилов сделал немало, чтобы ее подмочить. Тут и сексуальные скандалы, и дебоши за границей, завершившиеся посадкой его на несколько дней в тюрьму. А главное — сами методы бизнеса, то, как он сколачивал свою империю. Слава богу, хоть в убийствах он не замечен, но то, что нечистоплотен, это общеизвестно. Одних судебных процессов против него было около десятка. Правда, все они кончались либо в его пользу, либо нейтрально. Но, учитывая его возможности и продажность судебной системы, этому обстоятельству не стоит поражаться. Случается и не такое, когда заядлых преступников отпускают, а невиновных сажают. Ему, как практикующему юристу, это известно лучше, чем многим. Впрочем, сейчас у него другие заботы, ему надо довести это дело до победного конца. Скоро предстоят предварительные слушания, и ему следует быть к ним готовым во всеоружии. Интересно, кто представляет сторону истца?

Среди горы документов Смуров с трудом отыскал имя адвоката противоположной стороны. Екатерина Анатольевна Шипова, прочитал он. Никогда не слышал этой фамилии, хотя он знает почти всех юристов, которые занимаются хозяйственными спорами. Откуда она взялась? И вообще странно, что такое важное дело, где на кону — несколько сотен миллионов долларов, поручено неизвестному адвокату. Или она отличный специалист, либо получило эту работу по знакомству. Такое в их среде тоже случается. Хотя чаще всего кончается не лучшим образом. Никакой блат не может соревноваться с профессионализмом. В его послужном списке числятся несколько таких побед. Может, поэтому Трефилов и решил обраться в их контору, зная, что они ведут процессы не только честно, но и с глубоким знанием и соблюдением всех процессуальных норм.

Да, если они выиграют это дело, то сумеют заработать более чем приличные деньги. Надо отдать должное этому Трефилову; в отличие от многих его коллег по бизнесу, он не жмот. Большинство же из них удавятся, чем переплатят лишнюю копейку. Пытаются сэкономить буквально на всем. И при этом выбрасывают огромные суммы на всякую дребедень, на удовлетворение своего тщеславия или извращенных вкусов. Век нуворишей — ужасный век. Ладно бы еще царила звонкая монета, так ведь царит даже не она, а колоссальная безвкусица и безумное и бездумное расточительство. Люди тратят огромные средства на то, что им совершенно не требуется. Просто так принято. А кем и у кого, никто точно и не ведает. Эти толстосумы сами не знают, чему они поклоняются. И если разобраться, то все эти богатеи самые настоящие рабы собственных убогих представлений о жизни.

Смуров встал и прошелся по кабинету. Что-то странные, как рыбы косяками, приходят сегодня к нему мысли. Хотя он знает, почему. Это дело ему решительно не нравится, что-то есть в нем нечистое. Если бы противная сторона не была бы уверена в своей правоте, даже при отсутствии аргументов, то вряд ли бы при таких заведомо проигрышных обстоятельствах стала бы оспаривать заключенный по всем правилам договор. Хотя с другой стороны совсем нередко люди ведут себя абсолютно иррационально, пытаются доказать не доказуемое, оспаривать неоспоримое. С этим он сталкивался неоднократно. Да и сам бывало так поступал. Что-то внутри вдруг защелкивало, он начинал действовать вопреки всяческому разумению. Слава богу, такое было с ним всего несколько раз, иначе даже страшно подумать, чем бы все это кончилось для него. На его счастья благоразумие в подавляющем большинстве случаев брало вверх.

Смуров снова сел за стол, пододвинул папку с документами. Оставшиеся время до конца рабочего дня придется посвятить их изучению. Дело нудное, но необходимое. Зато после работы его ждет встреча с Ксенией. Хорошая все же она девушка, хотя, как говорят в их среде, со своими прибамбасами. Но к нему, кажется, неплохо относится, даже не старается выманить из его кошелка, как можно больше денег. Он сам дает им ей. Не так много, как бы хотелось, но сейчас он несколько в стесненных обстоятельствах. Вот выиграет дело Трефилова, тогда сможет проявить гораздо большую щедрость. И даже только ради этого стоит постараться.

14

Смуров сидел в боковой ложе, откуда ему хороша была видна сцена. Спектакль ему нравился и при других обстоятельствах он бы с огромным удовольствием целиком отдался бы его просмотру. Но сегодня в гораздо большей степени его волновала игра только одной актрисы. Роль у Ксении была небольшой, но заметной. И ему нравилась, как она ее исполняла. Это даже немного удивляло его, почему-то он сильно сомневался в том, что у нее есть настоящий талант. Но теперь он воочию видел, что ошибался. У девочки есть дар, из нее может выйти хорошая артистка.

Смурову было приятно, что его молодая возлюбленная оказалась такой способной. Ему всегда нравились талантливые люди, он был убежден, что на них и только на них держится мир. Сам он себя к этой категории человечества не относил. Он знал, что не обделен способностями, школу закончил с серебряной медалью, институт — с красным дипломом. Но талант — это нечто другое, можно быть двоечником и быть гением. История знает немало подобных примеров. Вот он вечный отличник, но дальше определенных пределов подняться так и не сумел. И не поднимется никогда, потому что у него есть свой потолок. А талант всегда его пробивает и уходит в беспредельность. А вот он уйти туда не может, какая-то могучая сила его не пускает в это пространство. И от этого ему иногда бывает грустно.

И хотя Смуров понимал, что природа его в чем-то обделила, он никогда не завидовал более талантливым, чем он людям. Если только совсем немного, в самом начале своей карьеры. Наоборот, как мог, помогал. В его жизни было пару случаев, которыми он гордился, когда он реально оказал содействие им. Может, оно было и не столь великим, но это был его личный вклад в их продвижение.

Спектакль закончился. Они условились, что он будет ждать ее в машине. Он уже сидел в ней довольно долго, а Ксения все не выходила. Можно было бы поторопить ее звонком, но ему не хотелось. Скорей всего ей сейчас не до него. Все же у нее это дебют, она еще ни разу не играла на сцене настоящую роль. А тут сразу несколько выходов, несколько десятков фраз. Наверное, отмечает свой успех среди артистов. У них, кажется, так принято. Ладно, он еще подождет, талантам надо много прощать за их талант. А вот к бездарям нельзя быть снисходительным. Особенно, если они претендует на статус талантливых людей.

Ксения появилась неожиданно, она отворила дверцу и юркнула в салон. Сев в кресло, она по своему обыкновению, откинулась на спинку и вытянула ноги.

— Поедем в ресторан отмечать твой успех? — предложил Смуров.

— Не хочу. Лучше домой.

Ее ответ удивил Смурова, это был первый раз, когда она отказывалась от посещения злачного заведения.

— Что-то случилось?

— А что может случиться? — Ее голос прозвучал откровенно зло.

— Вот я и спрашиваю, что случилось?

— Я поссорилась с главным режиссером.

— Почему?

— Потому что он мразь.

— В чем это проявилось?

— Он пришел в гримерку с цветами, стал меня поздравлять, говорить, что я хорошо играла. А затем вдруг начал ко мне приставать. Я и двинула его ногой в одну место. Он же как только оклемался, сказал, чтобы я убиралась отсюда. Никаких ролей в театре больше не получу.

— Да, действительно мразь, — согласился Смуров. — Несколько секунд он о чем-то раздумывал. — А ответь, только честно, почему ему не отдалась?

Ксения повернула голову и несколько мгновений смотрела на Смурова.

— А вы его видели?

— Нет.

— Маленький, лысый, потом прет, как от лошади после скачек, а когда говорит слюной брезжит. Да у меня от одного его прикосновения начинается тошнота.

— Да, не повезло тебе, что он такой. Был бы красивый…

— Папусик, ты у меня красавчик, зачем мне другой. — Она наклонилась в его сторону и накрыла ладонь одно место на брюках. — Как поживает там мой малыш?

Смуров почувствовал, как «малыш» быстро начал оживать. Это заметила и Ксения.

— Да он уже чего-то хочет, — заявила она.

— Ты мешаешь мне вести машину.

— Пожалуйста, — сделала вид, что обиделась, девушка и убрала ладонь.

— Скоро уже приедем, — улыбнулся Смуров.

Они сидели на кухне и, несмотря на поздний час, пили кофе.

— Ты великолепно играла, — сделал ей комплимент Смуров и сразу же понял, что поступил опрометчиво.

— А толку то что, — скривила губы Ксения. — Из театра выперли, а больше играть негде. Да я тебе уже говорила, что хочу попасть в кино. Только пока не знаю, как. Пару раз была на пробах и везде получила отлуп. Даже через постель трудно пробиться, знаешь, какие стоят очереди, чтобы потрахаться с режиссером или продюсером. Однажды я было попыталась, так мне сказали, надо за полгода записываться. У него член встает редко, поэтому в неделю больше одной через себя не пропускает. Есть запись на январь, а был тогда июль.

— Ты записалась? — не без волнения спросил Смуров.

— Что меня муха цеце укусила. Плюнула — и ушла. А кто-то снялся в фильме. Я видела ее потом на экране. Она была записана на сентябрь.

— Знал, что кино это клоака, но чтобы настолько…

Ксения махнула рукой.

— Это еще ничего, бывает и похуже.

— А что может быть хуже?

— Ты в правду не знаешь?

— Клянусь.

— Этот еще был вроде нормальный, а есть настоящие извращенцы. Мне одна рассказывала. Она потом лечилась у психиатра полгода.

— Что же он с ней такое сделал?

— Зачем тебе, Папусик? Ты ж не собираешься так поступать со мной.

— Отлично знаешь, что нет. Но любопытно.

— Это же кино, ролевые игры. Они на счет этого очень изобретательны. Крыша слетит запросто.

— Как же тебе помочь? — задумчиво произнес Смуров.

— Не бери в голову. Хотя если сможешь…

— Ничего не обещаю, но я подумаю.

Ксения перелетела со стула на его колени.

— Какой же ты, Папусик, у меня замечательный. Я тебе такое сегодня устрою… — Девушка зажала губами мочку его уха. — Пойдем в постельку, — прошептала она.

15

Во время разговора с Ксенией у Смурова возникла одна мысль. Даже странно, что он не подумал об этом раньше. В школе у него был не то, что близкий друг, но хороший приятель. Потом их пути разошлись, Смуров поступил в юридический, а Антон Карамзин — в кинематографический. Сначала они встречались, чуть ли не ежемесячно, потом — раз в полгода, затем раз в пару лет. Но контакты не прерывали. Смуров знал об основных перипетий его жизни, а он в общих чертах — о том, что происходит с ним.

С какого-то момента Карамзин превратился в довольно известного режиссера. По крайней мере, он поставил несколько фильмов, которые имели не то, чтобы большой, но некоторый успех. Смурова он приглашал на все премьерные просмотры. Восторга эти картины у него не взывали, но они были добротно сделаны. И Смуров всегда их хвалил, хотя не до конца искренне. Понимал ли это Антон, он не знал. Скорей всего нет, так как он расплывался в широкой улыбке от похвал. Такая падкость на лесть друга немного удивляла Смурова. Ему казалось, что в этой среде как нигде должны понимать цену подобным речам. Но все было как раз наоборот. Впрочем, если старому приятелю это доставляет удовольствие, то хотя бы ради дружбы, он это готов делать и впредь.

Вот ему-то Смуров и решил позвонить и поговорить с ним о Ксении. Тем более они не виделись уже больше года, так что есть причина для встречи. Лишь бы Антон был в Москве. А то у него сплошные поездки, то в экспедицию на съемки, то на очередной кинофестиваль, которых полно, как уличных собак.

Карамзин оказался в Москве. И, как понял Смуров, даже был не особенно занят. Поэтому обрадовался звонку одноклассника. Они быстро договорились о встрече.

Традиционно они встречались в одном и том же ресторане. Им тут понравилось в первый же раз, так они и продолжали здесь свои посиделки. Смуров пришел раньше Карамзина, официант провел его за зарезервированный им столик. Смуров немного даже волновался, так как не представлял, как отнесется Антон к его просьбе. За все годы их дружбы никто из них другого ни о чем ни разу не просил. Может, по этой причине их отношения и сохранялись столько лет. И ему не хотелось, чтобы они разрушились из-за того, что он решил нарушить это негласное правило. Впрочем, будь что будет, он обязан попытаться помочь Ксении хотя бы за то наслаждение, которое она ему дарит. А долг, как известно, платежом красен.

Появился Антон. Одет он был по артистически небрежен, пиджак и брюки разного цвета, рубашка расстегнута аж на несколько пуговиц. Весь его вид говорил или даже скорее кричал, что явился представитель богемы.

Они смотрели друг на друга, каждый оценивал произошедшие с другим перемены за то время, что они не виделись. Антон явно постарел, вернее, даже не постарел, а как-то износился. Было заметно по сероватой кожи лица, что он ведет не самый здоровый образ жизни. И волосы повыпадали; при последней встречи у него была густая шевелюра, а теперь залысины на висках. Смурову стало грустно, время неумолимо оставляет на лицах свои следы. А ведь он помнит Антона еще мальчиком, у него была изумительно свежая и гладкая кожа. Девчонки в классе сходили из-за нее с ума. А теперь еще немного — и наступит старость, которая, как вода огонь, погасит все желания. Интересно, сможет он без них жить?

— Рад тебя видеть, старина, — произнес Антон. — А ты великолепно выглядишь. Даже лучше, чем при нашей последней встрече. Даже не помню, когда она была.

— Почти два года назад.

— Да, бежит времечко. Но как тебе это удается молодеть, а не стареть.

— Все исключительно благодаря женщинам.

— Женщинам, — нахмурил брови Карамзин. — А вот они меня старят.

Смуров улыбнулся. В отличие от него Антон не был никогда женат, не заимел детей, но вот женщин у него было столько, что он вряд ли помнит имена и лица доброй их половины.

— Надо уметь выбирать женщин, Антоша.

— Ты о своей жене?

Только сейчас до Смурова дошло, что его приятель ничего не знает об его разводе. Он же ему об этом не сообщал.

— Я развелся с Тамарой.

— Вот как, — без большого удивления произнес Карамзин. — Поздравляю, всегда считал, что если что-то и надо торжественно отмечать, так это развод, а не свадьбу.

— Ты в чем-то прав. Развод — это освобождение. После него мое душевное состояние заметно улучшилось.

— А вот у меня что-то оно не важное, — неожиданно признался Карамзин.

— Это связано с творчеством?

— В том числе. Хотя вряд ли. Скорей в чем-то другом.

— Но что тебя мучит? — Подобное признание из уст приятеля Смуров слышал впервые. До сих пор Антон всегда излучал оптимизм сверхблагополучного человека. Что-то, в самом деле, случилось с ним серьезное. Может, заболел?

— Я и сам до конца не понимаю. Какая-то вокруг и внутри пустота. Вроде бы все более или менее хорошо, скоро приступаю к новым съемкам большого сериалу. Уже контракт подписал. Деньги приличные. А вот радости нет. Раньше бы плясал от счастья, а сейчас словно бы все равно. Может, ты объяснишь, что со мной творится?

— Мы слишком редко встречаемся, чтобы я смог бы поставить диагноз. Тебе нужно самому разобраться.

— Пытаюсь. Но выводы неутешительные.

— И какие, если не секрет?

— От тебя какие могут быть секреты. Мы дружим с тобой всю жизнь. Хочешь, признаюсь тебе: другого друга у меня нет. Знакомых море, а друг только в единственном экземпляре.

Смуров почувствовал, что растроган признанием Антона.

— Спасибо, Антон. Я ценю твое отношение. И тоже считаю тебя своим близким другом. Жаль, что только так редко встречаемся.

— Да, это наша беда.

— Но все же объясни, что с тобой происходит?

Карамзин достал сигарету и закурил.

— Всю жизнь я жил исключительно для себя. Получил от жизни океан удовольствий, объездил больше чем полмира. Как-то ради интереса подсчитал — трахнул женщин двадцати национальностей. Получил пару престижных призов на фестивалях. Чего еще можно желать.

— В самом деле, чего?

— Вот и я о том. Все есть, даже с избытком. И вдруг пустота. Как это можно объяснить?

— Значит, чего-то очень важного у тебя нет.

Карамзин кивнул головой.

— Вот и я думаю примерно о том же. Человек должен отдавать столько же, сколько он берет. Любой дисбаланс разрушителен. Так пояснил мне один умный человек, к которому я обратился за советом.

— Полагаю, он прав. Но разве своими картинами ты не расплатился за то, что ты так много брал от жизни?

Карамзин махнул пренебрежительно рукой.

— Не смеши. Примитивные поделки.

— Не согласен, мне нравятся твои фильмы.

— А мне нет. Раньше нравились. А вот недавно я их все пересмотрел. Сплошные банальности и штампы. Ни одного свежего кадра.

Смуров понимал, что это преувеличение, вызванные приступом самоуничижения, но спорить не стал.

— Тебе, конечно, видней.

— Знаешь, о чем я более всего жалею? Думаешь, о фильмах?

— Тогда о чем?

— Ты счастливец, у тебя двое детей. А я бездетный. Ни с одной женщиной не нагулял. Всегда предохранялся. А теперь мне более всего на свете хочется ребенка. Смотрю на маленьких детей — и сердце сжимается.

— Но подожди, Антон, тебе всего пятьдесят пять. Не такой уж и страшный возраст. Вполне можешь себе позволить завести ребенка.

— Это безумие. Когда мне будет семьдесят пять, ему не будет еще и двадцати. Да и вряд ли я доживу до столь почтенного возраста с таким образом жизни.

— Зачем об этом думать. Даже если и не доживешь, он не пропадет. Останется мать, только надо взять женщину помоложе. Уверен, многие согласятся стать твоей женой.

— Нет, ты и впрямь ненормальный. Не представляю себя отцом.

— Только что говорил, что хочешь иметь ребенка.

— Да, хочу. А вот как быть отцом, не знаю. Меня всегда до ужаса пугала эта роль. Я и своих фильмах почти не выводил таких персонажей. Все только трахали баб, а детей не имели.

— Тебе надо перестроить свои мозги. Поверь моему опыту, нет ничего прекрасней, чем быть отцом.

— Я тебе верю, Дима. Вот только как себя изменить, убей, но не знаю. Я так привык к такому себе, что не могу представить себя другим.

— Антон, ничего не дается без усилий. А ты не желаешь даже чуть-чуть напрячься. Прости, если сказал тебе неприятное.

— Кто если не близкий друг должен резать правду-матку. Ты и тут прав, напрягаться я не умею. Могу часами работать на съемочной площадке, а вот хоть чуточку изменить себя, отказать себе в удовольствие — уж лучше расстрел.

— Ну, это всегда успеется, — улыбнулся Смуров.

— Ладно, давай сменим тему, — предложил Карамзин. — Поговорим о тебе. Как ты в новом качестве свободного мужчины?

— Прекрасно. Завел молодую любовницу и наслаждаюсь жизнью.

— Поздравляю. Мне всегда казалось, что ты не до конца удовлетворен своим браком.

— Да, ты прав. Но у меня к тебе просьба.

— Давай, если смогу, с удовольствием выполню.

— Это касается ее. Она учится в театральном училище и мечтает о кино.

Карамзин усмехнулся.

— Знал бы ты сколько таких девиц. Звезд в ясную погоду на небе меньше.

— Я прекрасно понимаю. Но мне очень хочется ей помочь. Я видел ее в спектакле, у нее хорошие способности. Я просто прошу, если есть возможность, посмотри на нее. Вдруг получится.

Несколько секунд Карамзин молчал.

— Если бы просьба шла не от тебя, я бы послал ее к черту вместе с просителем. Но раз такая ситуация, я посмотрю на нее. Если действительно твоя протеже способная, может, дам какую-нибудь эпизодическую роль.

— Спасибо, я буду тебе очень признателен.

— Я уезжаю недельки на две на фестиваль. Потом небольшой круиз. Как вернусь, сразу же позвоню. Ты ее и доставишь мне живой и невредимой. Тебе так подходит?

— Более чем. Давай, Антон, выпьем за удачу.

— Нет, удачи у меня хватает, выпьем за что-нибудь другое, более важное.

16

На сегодня были назначены предварительные слушания по делу Трефилова. Смуров сидел в коридоре арбитражного суда и ждал, когда придет сторона ответчика. Она же все не приходила, и Смурову это не нравилось. Времени у него было в обрез, так как у него было назначено свидание с Ксенией. А он не хотел опаздывать, они не виделись уже несколько дней, и он чувствовал, что соскучился без секса с ней. Это превратилось в уже невероятно приятную привычку, которую он не желал нарушать. Будь его воля, он бы перенес заседание на следующий день, но это зависело от судьи. Конечно, он бы мог попросить, чтобы это мероприятие состоялось в другой раз, но он знал, что арбитры это не слишком приветствуют. Ладно, придется потерпеть, в его работе терпение — важнейшее сослагаемое успеха.

По коридору скорее даже не шла, а бежала женщина. Около двери комнаты, возле которой сидел Смуров, она остановилась. Она явно запыхалась, о чем наглядно свидетельствовала ее тяжело дышавшая грудь. И он понял, что это и есть тот самый адвокат — Екатерина Анатольевна Шипова.

Она посмотрела на Смурова.

— Я, кажется, опоздала. Не знаете, там еще не началось, — кивнула она на дверь.

— Без представителя истца это начаться не может, — ответил Смуров.

— Действительно, — согласилась женщина. — А вы тоже сюда?

— Я представляю интересы ответчика. Для справки: меня зовут Дмитрий Борисович. Фамилия Смуров.

— Очень приятно, — как-то рассеяно ответила она, словно бы думая о чем-то другом. Несколько мгновений она молчала. — А меня зовут Екатерина Анатольевна. Если вам нужна моя фамилия, то Шипова.

— Хорошо, Екатерина Анатольевна, идемте, судья нас ждет.

Во время предварительных слушаний Смуров помимо того, что говорил сам, слушал судью и адвоката ответчика, старался еще по-возможности незаметно рассматривать Шипову. На вид ей было лет тридцать пять, довольно высокая, с тонкой фигурой. Ее лицо можно было бы причислить к красивым, если бы его не портило не сходящее с него выражение неуверенности. Да и весь ее облик выражал это состояние. С тем, чтобы человек был бы целиком пронизан им, Смуров, пожалуй, сталкивался впервые. В жизни он встречал немало неуверенных в себе людей, но не до такой же степени. Это уже похоже на аномалию. Как она может работать юристом, адвокатом, если от нее идет подобное излучение. Просто удивительно, что ей поручили такое не простое и сомнительнее дело, ведь на кону большие суммы.

Предварительное слушание длилось недолго, судья, ознакомившись с существом дела, закрыла их. Смуров и Шипова вышли на улицу. Женщина немного прибодрилась, и уже не казалось такой тотально неуверенной в себе. По крайней мере, на ее губах даже промелькнула улыбка. Впрочем, она продержалась на них всего мгновение.

— Екатерина Анатольевна, мы хотя с вами и представляем разные стороны процесса, но это не означает, что мы должны находиться с контрах. Будет лучше, если наши отношения будут вполне дружескими.

— Я совсем не возражаю против этого, — ответила Шипова.

— Вот и прекрасно. Время обеденное. Почему бы нам с вами не пойти пообедать.

Шипова на мгновение впала в оцепенение, и Смуров догадался об его причине; скорей всего у нее мало денег.

— Я знаю одно дешевое кафе. Оно совсем рядом. Бизнес-ланч там стоит всего сто пятьдесят рублей.

— Вы уверенны в этом?

— Разумеется, я там несколько раз обедал. Кормят прилично.

— Тогда пойдемте, я действительно проголодалась.

Смуров наблюдал, как она ест. Делала это Шипова не спеша и красиво. Хоть что-то она делает хорошо, отметил мысленно он. Это добрый знак.

— Вы все время на меня смотрите, — вдруг услышал он ее голос.

— А когда я на вас еще смотрел? — немного смущенно спросил Смуров.

— Там, в суде, во время слушаний.

— Извините. Вам было неловко?

— Да. Мне все время казалось, что моя одежда не в порядке.

— С вашей одежды все нормально.

— Тогда почему?

— Меня немного удивил ваш вид.

— И что у меня за вид?

— Неуверенный.

Шипова опустила голову вниз.

— Да, вы правы, я чувствую себя неуверенно.

— Наверное, я вторгаюсь не в свою зону.

Несколько секунд она молчала.

— Может быть. Но мне почему-то хочется с вами поговорить. Вы внушаете мне доверие. Это глупо? — посмотрела она на Смурова.

— Вовсе нет. Наверное, вам одиноко.

Она кивнула головой.

— Очень. Так получилось, что я мало кого вижу. Я не так давно живу в Москве и почти никого не знаю.

— А где вы раньше жили?

— Как где, в Саянске.

— Теперь кое-что понятно.

— Что именно?

— Почему вам поручили это дело.

— Да, по этой причине. Хотя все было не совсем так, как вы думаете.

— А как я думаю?

— Не знаю, — растеряно произнесла Шипова.

— Так расскажите.

— У Чепаковича помощником по юридическим вопросам работает моя подруга. Мы с ней учились в институте. Ей известно, что я в трудной ситуации. Вот она и вспомнила обо мне и с ее подачи мне поручили заниматься этим делом.

— Теперь понятно. А можно спросить, как вы оказались в Москве?

— Вышла замуж. К нам в город приехал работать в одну местную компанию москвич. Я тоже там трудилась. Мы познакомились, ну и все закрутилось. Поженились. Он вернулся сюда, взял меня с собой. Потом родилась дочка. А два года назад он меня бросил. Ушел к другой. Вот с тех пор я одна.

У Смурова возник вопрос: а были ли у нее за это время мужчины, но он вовремя прикусил язык. Об этом уже совсем нескромно спрашивать.

— Теперь я о вас кое-что знаю, — вместо этого произнес он.

— И что вы можете сказать?

— Что наш обед благополучно завершился.

— Но я о вас ничего не услышала.

— А давайте я вам расскажу о себе в следующий раз. Вы не против?

— А он будет?

— Почему бы и нет.

— Тогда не против.

Смуров посмотрел на часы. До встречи с Ксенией оставался час. Как раз ему хватит времени, чтобы доехать до ее дома.

17

Изучая обстоятельства дела, Смуров обратил внимание на один факт: по словам Чепаковича, после совместного обеда с Трефиловым, он вдруг почувствовал себя не очень хорошо, закружилась голова, он как будто бы потерял способность оценить собственные поступки. И все дальнейшее помнил смутно, словно бы это происходило не с ним. Сама по себе это история не вызывала особенно удивления; мало ли что может произойти с человеком. Есть десятки причин, почему можно почувствовать себя плохо? Вот только одно смущает: уж больно это случилось своевременно для Трефилова, как раз перед подписанием договора о купле-продаже контрольного пакета. Конечно, бывают и такие удачные совпадения, но в любом случае они вызывают по меньшей мере подозрение. Конечно, можно пройти мимо этого эпизода, тем более с юридической точки зрения при нынешних обстоятельствах за него трудно зацепиться. Хотя истец настаивает, что в силу его не адекватности состояния на тот момент, сделку следует признать ничтожной. Но если человек плохо себя чувствует, то кто ему мешает отказаться от подписания соглашения, перенести его на другое время. А контролировал ли себя человек или нет, как это можно доказать. И уж тем более, если это произошло не без постороннего вмешательства. Для такого утверждения требуются веские доказательства. А они тут не приведены, одни голословные утверждения.

Смуров понимал, что эти аргументы противной стороны разбить не представляет серьезного труда. Но ему всегда претило использовать такое оружие. Как опытный адвокат, он прекрасно понимал, что юриспруденция — это во многом, когда утонченная, когда грубая, но казуистика. Но Смурову было противно применять подобные приемы, он любил побеждать честно, в открытой борьбе, благодаря фактам, аргументам и профессиональной работе. Он знал, что некоторые считают его методы чересчур устаревшими, даже втихомолку посмеиваются над ним, а процессы стараются выигрывать либо с помощью подтасовки фактов, либо с помощью подкупа судей. О том, что в этой сфере царит огромная коррупция, Смуров был прекрасно осведомлен. Ему неоднократно намекали, что с помощью подношения можно без большого напряга все решить в свою пользу. Но он ни разу не поддался искушению. И, насколько ему было известно, Руденский — тоже. И Смуров надеялся, что так продолжиться и впредь.

И поэтому сейчас он раздумывал, как ему поступить в данном случае? Почему бы не пообщаться с Шиповой, может быть, она поможет прояснить ситуацию. Конечно, учитывая, что они соперники в этом деле, это будет выглядеть немного неэтично, но что делать, если этого требуют обстоятельства.

В глубине души Смуров знал, что обманывает себя, что желание встретиться с Шиповой по делу Трефилова, вызвано желанием просто с ней встретиться. Чем-то она его зацепила, скорей всего своей невероятной беззащитностью. Таких, как она, он встречал не часто. А ее в этом плане можно даже признать уникальной особой. Поэтому все же не стоит себя обманывать и искать предлоги, а следует себе так и сказать: он хочет ее видеть.

Смуров сам удивился своему волнению, когда он набирал номер Шиповой. А когда заслышал ее голос, то несколько мгновений не знал, что и сказать. А такое с ним случалось крайне редко.

— Екатерина Анатольевна, добрый день. Это Дмитрий Борисович. Не удивлены моим звонком.

— Если честно, удивлена, Дмитрий Борисович. Но я рада, что вы позвонили.

— Это очень приятно. Знаете, у меня тут возникло несколько вопросов по нашему с вами делу, хотелось бы обсудить.

— Я в вашем полном распоряжении. Когда и где?

— А давайте через часик, если, конечно, вы не заняты.

— Нет, я абсолютно свободна.

— Тогда в кафе. — Смуров сказал название. — Успеете?

— Не сомневайтесь, иду одеваться.

И чего я так волнуюсь, спрашивал себя Смуров по дороге в кафе. Предстоит деловая встреча, а их за эти годы были десятки, если не сотни. И добрая половина с женщинами, в том числе с хорошенькими и даже красивыми. Обсудим актуальные для нас вопросы — и разойдемся, как в море корабли.

Шипова его уже ждала. Она сидела за столиком со своим фирменным смущенным видом. И как это она успела добраться так быстро, подумал он. Впрочем, в современной Москве на метро быстрей, чем на машине.

При виде Смурова ее лицо просияло.

— Я боялась, что вы не придете, — призналась она, когда он сел к ней за столик.

— Неужели вы действительно так думали? — изумился он. — Я произвожу впечатление обманщика.

— Нет, наоборот, вы мне кажитесь вы очень честными.

— Но тогда почему?

— Мне постоянно кажется, что меня обманут, — призналась она.

— И обманывают?

— Гораздо реже, чем я думаю. Хотя случается.

— Значит, в мире все же немало честных людей, — констатировал он.

— Да. И это меня удивляет.

— По-моему, это должно радовать.

— Вы правы, — немного подумав, согласилась Шипова. — Но у меня как-то пока не получается радоваться.

— Ладно, давайте закажем еду. Так как пригласил я вас, то платить буду я. Возражений не принимаю.

— А я и не возражаю. Все равно у меня денег нет.

— Как же вы живете без денег?

— На самое необходимое есть, но вот чтобы ходить в кафе…

— Как-то это грустно звучит.

— Что поделаешь, — вздохнула женщина. — Я попала в сложную ситуацию.

— Всегда есть выход.

— Наверное, только я его не вижу.

К ним подошел официант.

— Заказывайте, — предложил Смуров.

— Мне только салат, — поспешно произнесла она.

— Ясно, — улыбнулся он. — Вы позволите, если закажу и вам и себе я?

— Если вы так хотите, — покраснела Шипова.

Смуров продиктовал заказ.

— А вы со своим мужем совсем не общаетесь? — поинтересовался он.

— Нет, я даже не знаю его адреса.

— А алименты.

— Он не платит. И вообще, не дает ни копейки.

— Но почему вы не подадите на него в суд. Вы же юрист, знаете, как и что.

Шипова не отвечала довольно долго, зато на ее лице промелькнула целая гамма чувств.

— Да, я знаю, как это делать. Но сама не понимаю, почему не делаю. Мне кажется, это не красиво, он сам должен платить.

— Мало ли что не красиво, а жить без денег — это как? Ведь страдаете не только вы, но и ваш ребенок.

— Да, приходится ей часто отказывать в просьбах.

— Давайте я займусь этим делом. Подам в суд исковое заявление.

Шипова с сомнением посмотрела на него.

— Вы вправду этого хотите?

— Подумайте о своей дочери.

— Хорошо, я согласна. Только должна предупредить.

— О чем?

— Мой бывший муж, как бы вам сказать, очень брутальный человек. Если ему что не по нраву, он может сделать все, что угодно. Его несколько раз забирали в милицию за дебоширство.

— Ну и типчик ваш бывший супруг.

Шипова кивнула головой.

— Да, с ним тяжело пришлось. Но без него — тоже.

Официант принес заказ. В том числе и бутылку коньяка. Смуров был за рулем, но сейчас ему вдруг очень захотелось выпить хотя бы чуть-чуть. Авось пронесет. Что-то он становится не законопослушным, с горечью отметил Смуров.

— Давайте выпьем за знакомство, вернее за его продолжение, — провозгласил тост Смуров.

— Это коньяк, — нахмурила она брови. — Я вообще-то не пью. Точнее, крайне редко.

— Сейчас подходящий случай. Мы с вами по чуть-чуть.

— Ну, хорошо, — сдалась Шипова. — Давайте выпьем.

Они выпили и стали есть.

— Как вкусно! — вдруг воскликнула женщина. — Давно так хорошо не обедала.

— Ешьте, еще закажем.

Шипова едва ли не впервые засмеялась.

— Да, тут столько всего, мне на два раза хватит, да еще останется. Я же мало ем.

— Если мы выпьем еще, еда пойдет веселей.

— Наливайте!

На этот раз Смуров лишь едва пригубил, Шипова выпила рюмку целиком. Ее глаза даже заблестели.

— Мы так приятно проводим время, Дмитрий Борисович.

— Очень рад. Только называйте меня по имени, я еще не так стар.

— Вы совсем не стары, — живо возразила Шипова. — Я попробую так вас называть. Но и вы меня называйте по имени.

— С большим удовольствием, Катя. — Ему было приятно произносить ее имя. — А можно вам задать один нескромный вопрос?

На лице Шипова появилось сомнение, но тут же исчезло.

— Можно.

— Неужели у такой красивой женщины нет, как сейчас говорят, бой-френда?

— Нет, — вздохнула она. — Я мало где бываю.

— В вашем возрасте нельзя быть затворницей.

— Наверное, такой у меня характер, люблю находиться дома. Это плохо? — посмотрела она на Смурова.

— Все надо чередовать. Я тоже не слишком люблю тусовки, но совсем обходиться без них, не хочу. Там можно встретить и интересных и нужных людей. А в нашей с вами профессии это важно.

— Вы всегда правы, но так получается. Себя не переломишь. Люблю тишину и покой.

— Наверное, ваш муж любил веселье.

— Еще как! Ему со мной было скучно.

Они еще посидели с час. То ли под действием коньяка, то ли под влиянием других обстоятельств, но Шипова постепенно становилась разговорчивей и даже веселей. И Смуров чувствовал, как быстро нарастает в нем возбуждение. Он и сам не понимал, почему эта женщина так действует на него. Она не очень в его вкусе, во-первых, пожалуй, излишне худа, грудь небольшая, да и характер не совсем такой, какой ему нравится. А вот желание и сильное пробуждает. Вот и пойми тут, что и почему.

Они все съели и даже выпили полбутылки коньяка. Причем, львиная доля этой дозы пришлось на Шипову.

— Пойдемте, — предложил Смуров.

Она кивнула головой. Они вышли на улицу. Он открыл дверцу машины, она, ни о чем не спрашивая, села в нее.

— Хотите, посмотреть, как я живу, — предложил он.

— Хочу.

Они ехали по городу, Смуров поглядывал на свою пассажирку. Она вела себя немного странно, вся сжалась в кресле и упорно смотрела перед собой. Он решил, что они много беседовали в ресторане, что можно немного и помолчать. Пусть обдумает с разных сторон ситуацию.

Смуров пропустил Шипову в квартиру. Они внимательно огляделась.

— Как у вас тут замечательно!

— Я сделал недавно ремонт.

— Но ведь это дорого?

— Недешево. Но хочется жить в нормальных условиях. Дом должен радовать уютом, создавать приятное эстетическое чувство.

— А вот у меня это случится не скоро.

— Садитесь на диван. Что-нибудь желаете?

— Что вы, я наелась и напилась.

Она села, он примостился рядом. Шипова была в юбке до колен, и ее ноги вызывали в нем сильное желание их потрогать.

— Мне кажется, мы приглянулись друг другу, — заметил он.

— Вы очень, приятный человек, Дмитрий Борисович. Я давно так хорошо не проводила время.

— Но это далеко не предел.

— Что вы имеете в виду?

Смуров почти вплотную сел к женщине.

— Мы, кажется, мы хотим одного и того же.

— А чего хотите вы? — с некоторой опаской спросила женщина.

Смуров положил свою руку на ее ладонь и слегка ее сжал.

— Нежности и страсти. Разве не таково наше взаимное желание?

— Наверное, такое, — едва слышно произнесла она.

18

Ксения тоже кричала, когда он входил в нее. Но то, как это делала Катя, превосходило все, что он когда-нибудь слышал. Она извивалась под ним, словно змея, своим гибким телом. И он чувствовал, что ей хочется более глубокого проникновения. И впервые жалел, что имеет орган среднего размера, раньше он никогда не обращал на это большого внимания. Но то, что Катя так сильно и так громко переживала его проникновение, наполняла его законной гордостью. Все же он не молодой человек, и то, что способен столь полноценно удовлетворять женщину, не может не радовать. Хотя начало не предвещала ничего подобного.

После ее слов, которые она произнесла на диване, он придвинулся к ней, обнял за талию. Катя доверчиво положила голову ему на плечо. Это умилило и взволновало Смурова, его охватила нежность к ней. Он мягко провел ладонью по ее лицу, и вдруг ощутил, как она прикоснулась к ней губами. Что-то словно бы замкнула в нем, и он впился в ее рот. И ощутил ее ответный порыв.

Они долго целовались, затем его рука полезла под ее юбку. Она заскользили по гладкой поверхности колготок, пока не уткнулась в трусики.

Смуров почувствовал, как напряглась молодая женщина. Даже ее поцелуй ослабел. Но он уже не мог остановиться, да и не верил, что она хочет этого. Но все же решил не форсировать события, пусть все идет чередом. Он убрал руку с ее трусиков и положил на грудь. Она была маленькой, но упругой. Это ему понравилось.

На этот раз Шипова не стала напрягаться, и он понял, что ворота открыты. Расстегнул кофточку и проник за нее. Оттянул бюстгальтер и сжал ее грудь, нащупал сосок и стал водить по нему пальцем. Она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. И Смуров понял, что Катя окончательно предоставила ему карт-бланш, он может делать с ней все, что пожелает.

Смуров оказался прав. На этот раз его рука, коснувшись трусиков, не встретила никакого противодействия. Он стал гладить ее там, Катя закусила губу. По ее лицу прокатывались волны блаженства.

Он понял, что может беспрепятственно ее раздеть. Катя не помогала ему, если не считать, что она покорно подставляла ту или иную часть тела, которую он лишал одежды. Наконец она оказалась голой, от смущения она скрестила руки на груди. Он улыбнулся и вернул их на место. Катя выжидающе смотрела на него, и он догадался, что она хочет, чтобы обнажился бы и он.

Он сделал это с такой скоростью, что будь он солдатом, его бы похвалил старшина. Катя не отрывала взгляда от его стоящего колом члена. Он тоже скосил на него глаза: пенис слегка подрагивал розовой головкой. Смуров на секунду представил, как такая картина должна сильно возбуждать женщину.

Они долго, уже не стесняясь, ласкали друг друга на диване. Он почувствовал ее желание соития. Можно было бы это сделать и здесь, но ему всегда нравилось, когда это происходит в максимальной комфортной обстановке. Он и кровать подобрал с этой целью — мягкую и широкую.

Смуров взял Катю за руку и повел в спальню. Она легка на кровать и нетерпеливо посмотрела на него. Он вошел в нее и ощутил, как вздрогнуло все ее тело. Смуров углубился в ее лоно, и она издала первый крик. Еще слабый, но предвещающий гораздо более сильную реакцию.

Катя была одновременно покорна и страстна, и это не совсем совмещающие качества неимоверно возбуждали Смурова. Она скрестили ноги на его шее, и ему стало еще удобней овладевать ей. Эта опытность нравилась Смурову, придавала дополнительные силы.

Внезапно Катя громко закричала и содрогнулась в конвульсиях. Они кончили почти одновременно, что случалось со Смуровым нечасто. Утомленный, он лег рядом с ней.

Катя уже пришла в себя и нежно смотрела на своего партнера.

— Тебе было хорошо? — задал он риторический вопрос. То, что ей было хорошо, понятно было и без слов.

— Очень. С тех пор, как убежал муж, у меня не было никого. Это так мучительно.

— Представляю. Но почему?

— Не знаю. Никто не предлагал.

— Ты же красивая женщина.

— Может быть, — с сомнением произнесла она. — Я никогда такой себя не считала.

— Поверь мне, это так.

— Я верю, — слабо улыбнулась Катя. — Но у меня психология некрасивой женщины.

Пожалуй, тут она права, мысленно согласился Смуров.

— Тебе ее надо изменить.

— Не получится. Я не умею меняться. Ты у меня второй мужчина.

— Так мало у тебя их было? — удивился Смуров.

— Только муж. А знаете, после нашей встречи я вдруг подумала, что больше у меня не будет никого. После чего полчаса рыдала.

Ему стало жалко ее, он поцеловал Катю в плечо.

— Ты же видишь, что это не так.

— Вижу, — как-то обреченно произнесла она.

— Иди ко мне.

Катя положила голову ему на грудь.

— Ты очень страстная женщина, — прошептал он ей в ухо. — Я снова тебя хочу.

Катя стояла на пороге, намереваясь выйти из квартиры.

— Я бы тебя довез домой. Но я много сегодня выпил. Это опасно, — сказал Смуров.

— Не думайте об этом, я спокойно доберусь на метро.

— Не надо на метро. — Он достал из кармана деньги и протянул их женщине. — Это тебе на такси. Тут поймать их проще простого.

— Не нужно, — отказалась Катя.

— Я сказал, бери. И лови машину. И не спорь, я этого не люблю.

— Ну, хорошо. Я пойду? — вопросительно посмотрела она на Смурова.

— Мы скоро увидимся.

— Если вы захотите.

— Захочу, — уверенно произнес он.

Катя вышла из квартиры. А Смуров вдруг вспомнил, что так и не поговорил с ней про дело Трефилова.

19

Смуров ехал на работу и думал, что ему делать? Когда у него появилась Ксения, все было предельно ясно. Он хотел этого, и это произошло. Но Катя возникла стихийно, он ее не искал, она сама появилась — и все закрутилось с необычайной скоростью. Он и глазом не успел моргнуть, как они стали любовниками. И теперь надо понять, как поступать дальше? Как совместить двух женщин в одной его жизни? Не так-то это и просто, ведь каждой следует уделять внимание. Да и каждая стоит денег. А у него, учитывая долги перед компанией, их не так уж и много. Вот бы найти дополнительные заработки. Когда-то он преподавал в институте, но это требует уйму времени, а финансовая отдача небольшая. А он обещался еще и сыну помогать. Есть над чем задуматься.

Смуров подумал, а не слишком ли он ретиво взялся за свои любовные похождения? Он может их и не потянуть. Хотя с другой стороны, а когда еще, для него это последний шанс. Другого жизнь не предоставит. Еще несколько лет — и придется заниматься не любовью, а исключительно здоровьем. Так что он правильно поступает. Вот только его немного смущает, что он будет вынужден скрывать от каждой из своих женщин, что она у него не одна. А этого он так не любит. В отношениях ему нравится быть честным и искренним. Ложь — это вообще не его стихия, может, поэтому он и не изменял жене, так как было противно врать. Но сейчас у него нет иного выхода, если он желает сохранить и ту и другую. Вряд ли им понравится, если кто-то из них узнает, что у нее есть соперница. Получается что-то вроде гарема, вдруг улыбнулся Смуров. А почему бы нет, это даже совсем неплохо. Попробовать себя в роли восточного владыки; они могли каждый день менять женщин. Наверное, в этом что-то есть. И не является ли это тайной мечтой едва ли не любого мужчины? Об этом не очень принято говорить, но вряд ли можно в этом сильно сомневаться. Как бы не была хороша одна партнерша, аромат других будоражит ноздри, как запах различных духов в парфюмерном магазине. И с этим ничего не поделаешь, как с хроническим заболеванием. Его последствия можно смягчить, а вот избавиться от него полностью невозможно.

Дел в компании накопилось достаточно, и они долго обсуждали их с Руденским.

— Плохо то, что нас еще не достаточно знают на рынке, — вздохнул Руденский. — Мало мы себя рекламируем.

— Реклама нынче дорога, — заметил Смуров. — Можем затратить на нее большие средства, а пользу они принесут немного. Я бы не рисковал. Лучше больше себя пропагандировать, посещая различные мероприятия, устанавливая личные контакты. Обойдется гораздо дешевле, а результат может, будет и лучше.

— Возможно, Дима, ты и прав, — немного рассеяно согласился Руденский. Его мысли явно были заняты чем-то иным. — А помнишь раньше мы с тобой иногда куда-то выбирались, посещали злачные заведения, ходили на тусовки. А теперь перестали. Работа-дом, дом-работа. Такое однообразие убивает всякое ощущение, что ты еще живой. У тебя не возникает такого ощущения?

— После того, как развелся, нет.

Руденский засмеялся.

— И мне предлагаешь такое средство?

— Я не врач, рецептов не выписываю.

— А не тряхнуть ли стариной, не закатиться ли куда-нибудь нам вечерком?

Смуров подумал, что вечерком он собирался навестить Ксению, но отказать Игорю он не может. Если он просит, значит приперло. Он человек сдержанный и даже немного скрытный. А, впрочем, вдруг подумал Смуров, если он уедет с работы немного пораньше, то успеет заглянуть еще и к ней. Не хочется пропускать свидание, тем более его уже одолевает желание.

— Давай тряхнем стариной. Только мне надо будет уехать сегодня пораньше.

— Нет проблем, уезжай.

Они договорились о встрече и разошлись по кабинетам.

20

Обычно Смуров приезжал к Ксении точно по расписанию, а если делал это раньше, то непременно предупреждал звонком. Но на этот раз решил нагрянуть внезапно. Почему возникло такое намерение, он и сам не знал. Вдруг появилось неизвестно откуда, и Смуров подумал, что хотя это против правил, но разок можно себе позволить. В конце концов, он оплачивает аренду ее квартиры, а это дает ему некоторые права на нее.

В глубине души Смуров чувствовал, что не стоит так поступать, что о своем прибытии следует предупреждать заранее. Но мысль сделать неожиданную проверку втемяшилась ему в голову, и он решил, что на этот раз поступит именно таким образом, даже если это и не совсем этично.

Ключей у Смурова от квартиры не было. Хотя при ее снятии у него и возникла мысль попросить у Ксении сделать дубликат, но потом решил, что не стоит, она поймет, что он ей не до конца доверяет. Что вряд ли будет способствовать улучшению их отношений. Поэтому ему пришлось звонить.

Дверь долго не открывали, Смуров даже подумал, что Ксения нет дома. Но как раз в этот момент она появилась на пороге.

— Это ты? — удивилась она. — Я ждала своего Папусика через два часа.

— У меня появилось свободное время, вот и захотел сделать тебе сюрприз. Ты не рада?

— Конечно, рада.

На лице Ксении появилась та самая только что провозглашенная ею радость, но с небольшим опозданием, что не укрылось от взгляда Смурова. Он сделал решительный шаг вперед и оказался в квартире.

Смуров и сам не знаю, почему, сразу прошел на кухню, а не в комнату. И сделал это не напрасно. За столом сидел молодой человек, возле него стояла чашка с кофеем. Какое-то время мужчины смотрели друг на друга.

— Дмитрий Борисович, познакомьтесь, это мой сокурсник — Вадим. А это мой друг, Дмитрий Борисович, — представила Ксения своих гостей друг другу.

Смуров вдруг осознал, что не представляет, как вести себя в этой ситуации. Он посмотрел на Ксению и только сейчас заметил, что ее тело закрывает лишь один халатик. А под ним — ничего. Он неоднократно видел ее в этом одеянии, чтобы быть уверенным, что она там голая.

Мужчины продолжали молчать, Смуров рассматривал Вадима. Так как он встал, то Смуров вполне мог оценить его стать. Стройный, высокий блондин, с правильными чертами лица, на котором блестели голубые глаза. Настоящий красавец. Про таких в театральном мире говорят, что их амплуа — герой-любовник.

— У нас в училище есть свой учебный театр, мы там ставим Гамлета. Вадим будет играть Гамлета, а я — Офелию. Вот мы решили немного порепетировать, — объяснила Ксения.

— Полезное дело, — не без труда разомкнул губы Смуров. — Выходит, я вам помешал. Извините.

— Да мы уже кончили, — подал голос Вадим. — Я собирался допить чай и уйти.

— Так допевайте, — сказал Смуров. — А я посижу в комнате. Не буду вам мешать.

Смуров прошел в комнату, у него была определенная цель — посмотреть на постель. Она была заправлена, но небрежно. Однако понять, лежала ли тут совсем недавно парочка, он не сумел. Ксения нередко ленилась убирать кровать, а потому разобрать, какие события тут происходили, было затруднительно.

Он сел в кресло. Смуров поймал себя на том, что ревнует. Разве можно отказать такому красавцу? Будь он на месте Ксении, непременно затащил бы его в постель. Трудно поверит, что она упустила такую прекрасную возможность. А может, у них все это давно? Как сказал этот Вадим: они кончили. Звучит двусмысленно.

Хлопнула входная дверь, и через пару секунд в комнате появилась Ксения. И сразу же села ему на колени.

— Папусик, ты чего надулся? Или я не могу принимать друзей? Если нет, так и скажи, не стану никого приглашать сюда.

— Конечно, можешь. — На самом деле, ему хотелось сказать прямо противоположное.

— Правда! — обрадовалась Ксения. — Какой ты у меня милый. — Она стала целовать его в губы.

Смуров почувствовал прилив желания. Он засунул руку девушки под халат и сжал ее грудь. Да, он прав, под ним у нее ничего, даже трусиков нет. Интересно, такой сценический костюм помогает репетировать Гамлета?

Но буквально через пару мгновений ему стало уже не до вопросов. Ксения непривычно быстро расстегнула ему брюки и извлекла на свет божий его мужское достоинство. А уже через секунду оно было у нее во рту.

Так еще Ксения не занималась с ним любовью. Она не только проявляла повышенную страсть, но и не бывалую фантазию. Такого блаженства с ней Смуров еще не получал. Обычно она делала все хорошо, но стандартно, не пыталась продемонстрировать что-то новенькое. Сейчас же он изумлялся ее необузданному воображению, ее способностью едва ли не в каждую ласку привносить какое-то новшество. В какой-то момент Смуров забыл о всех своих подозрениях и целиком окунулся в неиссякаемый поток наслаждения.

Ему было так хорошо, что даже не хотелось уходить. Но не может же он не прийти на встречу с Игорем, так партнеры и друзья не поступают.

— Мне надо идти, — сказал он.

Ксения надула губки.

— Ну, Папусик, мне без тебя будет скучно. Побудь еще.

— Рад бы, да не могу.

— Поди женщина ждет.

— Мой компаньон по бизнесу. Не огорчайся, не последняя же встреча.

Смуров быстро оделся. Ксения продолжала лежать обнаженной и смотрела на него. Да, тело у нее замечательное, по молодому гибкое и стройное, подумал он.

— Не провожай, я выйду сам.

21

Выбранное Руденским место для общения удивило Смурова. Обычно они посещали тихие и даже чинные заведения. Это же был какой-то молодежно-тусовочный ресторан со странно одетыми официантами, которые словно спринтеры по беговой дорожке, носились между столиками. Но Смуров решил ничего не говорить своему партнеру по бизнесу, а посмотреть, что последует за этим. Он давно ощущает, что с Игорем что-то творится, в последнее время он стал каким-то неспокойным и одновременно скрытным. Что-то явно зреет внутри него, там идет какая-то напряженная работа. Но что конкретно с ним происходит, он, Смуров, до конца не понимает. Единственное, что он знает и то по себе, что в том возрасте, в котором пребывает Руденский, у мужчин часто начинает активно конденсироваться недовольство жизнью. Вроде бы все хорошо, а чувство неудовлетворения все время нарастает. Причем, причины для этого процесса могут быть самые разные. Так было и с ним, что и привело его к нынешнему состоянию.

Они сидели за столом и потягивали пиво.

— Очень странное место, не правда ли, — осторожно протянул Смуров, провожая глазами молоденькую официантку с ярко оранжевым ирокезом. — В таком заведении мы с тобой еще не были. По крайней мере, я уж точно.

— Захотелось что-то новое, необычное, — отозвался Руденский. — Уж слишком мы привыкли ко всему стандартному и чинному.

— Возможно. Но что необычного видишь ты тут? Мне кажется, это какая-то безвкусная пародия.

— Может быть, но и ее стоит хотя бы раз посмотреть.

Смуров придерживался прямо противоположного мнения. Будь его воля, он бы немедленно покинул ресторан, но, судя по всему, Руденского происходящее тут забавляло. Или для этого следует подобрать другое слово?

— Тогда давай смотреть.

А смотреть было на что, Неожиданно все официанты собрались в одном месте и дружной толпой направились к одному из столиков, неся на подносе большой торт. Оказалось, что у сидящего за нм из посетителей день рождения и таким вот образом его поздравляют. Однако на этом дело не окончилось, все девушки из этой команды по очереди его поцеловали.

— Ему повезло, — сказал Руденский.

— Ты имеешь в виду поцелуи?

— И их тоже, — улыбнулся Руденский. — Среди официанток есть симпатичные.

— Ни одну не заметил.

— Ты слишком серьезно настроен.

— Вовсе нет. Но ни одна из них мне не приглянулась.

— Ладно, это не столь важно.

— А что важно тогда?

— С большим удовольствием ответил бы тебе, да только сам не знаю.

— Я считал, что ты всегда исповедовал определенные ценности.

— Так оно и есть. И я считал, что в этом плане ты похож на меня.

— Так оно и есть.

— С некоторых пор я так не думаю, Дима.

— И с каких пор?

— С тех пор, как ты развелся.

— Что ж в том такого необычного, столько людей разводятся.

— Но, во-первых, в твоем возрасте это происходит не часто, а во-вторых, ты не просто развелся, а начал какую-то иную жизнь.

— Все после развода начинают новую жизнь.

— Не скажи, я знаю немало разведенных, у них продолжается та же тягомотина, только без супруги. А вот у тебя все иначе, ты реально стал жить по-другому. Я тебя за это уважаю.

— Спасибо. Но особенно не за что. Все как-то само собой получилось.

— Так не бывает, Дима, — убежденно произнес Руденский. — Если мы не предпринимаем никаких шагов, ничего и не происходит. Вот как со мной.

— А что с тобой?

— Сижу на одном месте, как примерный ученик.

— А тебя это место не устраивает?

— В последнее время я что-то стал на этом месте места себе не находить.

— И с чем это связано, если не секрет?

— Секрет, но не от тебя. Знаешь, во мне давно это было, но я старался, когда не замечать, когда просто давить. А ты выволок это все наружу.

— Да что я выволок, ничего не понимаю?

— Разве? — даже удивился Руденский. — А мне казалось, что я говорю вполне ясно.

— Для себя, но не для меня.

— Да, ты, наверное, прав, — вздохнул Руденский. — Просто я не привык говорить на любые темы открыто, как сейчас модно. Понимаю, старомоден, но некоторые вещи всегда хранил глубоко в себе. Но не всегда это приносит пользу.

— Но мы же друзья…

— Поэтому и завел разговор с тобой.

— Тогда будет лучше поговорить насколько возможно откровенней.

— Согласен. Вот только не подберу слова.

— Ты же юрист, сколько раз с речами выступал в судах.

— Да, тогда с подбором слов у меня проблем не возникало. А вот сейчас…

Смуров почувствовал некоторое раздражение. Сколько эта волынка может продолжаться. Так они до утра будут тут сидеть.

— Игорь, мы взрослые люди, давно знаем друг друга. Какой смысл плести подобные кружева.

— Ну, хорошо. Только давай сначала выпьем.

— Не возражаю.

Они выпили.

— Моя сексуальная жизнь меня угнетает. Это сплошная ее имитация. Я ищу выход, но не нахожу.

— Как бы сказали даосы: есть путь измен.

— Не в моем случае. Слишком большой риск. Я связан с женой по рукам и ногам капиталом; ты же ее знаешь, если она меня застукает, то вынет его из нашего дела. И оно рухнет. А я органически не умею врать. Я быстро прокалюсь.

— Да, тут ты прав, — согласился Смуров. — Но что ты хочешь от меня?

— Сам точно не знаю. Совета, помощи.

Смуров задумался. Он прекрасно сознавал серьезность проблемы, с которой столкнулся его партнер по бизнесу. Сам все это пережил. Но вот что посоветовать? Внезапно к нему пришла одна идея.

— Помнишь, Игорь, в прошлом году я отдыхал в Таиланде.

— Разумеется, помню.

— В этой стране очень развит сексуальный туризм. Я там много раз наблюдал, как пожилые белые мужчины идут, держась за руки, с молодыми тайками. К таким вещам там относятся спокойно. Почему бы тебе не воспользоваться услугами таких девушек. Уверен, через Интернет можно решить все вопросы. Поедешь туда отдыхать, никто тебя там не застукает. Делай, что хочешь.

— Ты просто гений, я бы сам не догадался о таком простом решении. К тому же тайки — это интересно, ничего подобного у меня в жизни не было.

— Видишь, если подумать, всегда есть выход.

— Хорошо, я съезжу, а что потом? Все вернется на круги свои.

— Будем думать о другом решении. Зачем забегать вперед. Реализуй сначала этот вариант, а затем станем размышлять над следующим. Не порть себе настроение такими мыслями. Сосредоточься над тем, что предстоит совершить в ближайшее время.

— Знаешь, Дима, я и не знал, что ты такой мудрый, — с уважением посмотрел на Смурова Руденский.

— Это жизнь заставила, Игорь, тяжело ощущать себя постоянно неудовлетворенным. А раз так, надо искать решения.

22

Смуров готовился к очередному слушанию дела Трефилова. Но с какого-то момента былая уверенность в его исходе у него исчезла. Точнее, все обстояло несколько иначе, он по-прежнему был убежден, что процесс можно выиграть. Но вот будет ли эта победа справедливой? После знакомство с Шиповой сомнения, которые у него были, только усилились. Конечно, он прекрасно знал, что его коллеги редко заморачиваются по таким вопросам, кто платит, тот и музыку заказывает. А вот у него так действовать не очень получается, работает какая-то подсознательная программа, которая требует от него достижения справедливости. Одно дело пойти на небольшой компромисс, что он делал не раз, а другое — отстаивать правоту того, кто не прав. Вот с этим ему согласиться крайне трудно.

И еще одна вещь его смущала, выиграть поединок у Шиповой для него не представляло большого труда. Как юрист, она почти нуль. И даже не потому, что плохо владеет своей профессией, а по причине своего нерешительного, неуверенного характера. С таким, как у нее, на такой работе делать нечего, тут требуется настойчивость, упорство, а подчас и наглость. А у Кати ни одного этого качества и в помине нет. В другой ситуации этому можно было бы только радоваться — слабый противник — залог успеха. Но после того, как они стали любовниками, он не может к ней нагло так относиться, он обязан ей оказывать содействие. А как он может это делать? Только одним способом — помочь достойно справиться с порученным ей делом. Но в таком случае он может нанести урон своему клиенту, а значит и интересом своей компании. А это уже чревато для него немалыми неприятностями. Трудно даже предположить, что может в таком случае произойти? Ведь кроме него есть еще и Руденский, он-то с какой стати должен пострадать. Если бы не его, Смурова легкомыслие и похотливость, ничего бы этого не было, а все было бы предельно просто.

Теперь Смуров окончательно осознал, как недальновидно поступил, сблизившись с Шиповой. Он грубо нарушил негласный адвокатский кодекс — не спать с коллегой, если ведешь с ней одно дело. Всю жизнь неукоснительно соблюдал это правило — и вот, как юнец, попался. Увидел смазливое личико — и обо всем забыл. Ну не идиот же он. Конечно, можно сделать вид, что ничего не произошло, ну потрахались разочек, такой пустяк. Можно о нем и забыть. Но он так не может, помимо того, что она ему нравится, ему еще и жалко ее. Совершенно беспомощный человек, которым все только пользуются. Она из тех женщин, которой непременно требуется мужчина, как опора. Без него она рано или поздно пропадет.

Смуров задумался. В том, что его выводы справедливы, он нисколько не сомневался, это все очевидно. Но вот кто может стать для нее такой опорой? Никого рядом с ней на данный момент нет. Если, разумеется, не брать его во внимание. Он сам сделал все, чтобы превратиться в такого человека. Разумеется, поначалу он ни о чем подобном и не думал, им безраздельно владело вожделение. Оно-то и управляло всем его поведением. Но когда он его удовлетворил и огляделся вокруг, то понял, что оказался в западне. И как из нее выбраться, не представляет. После развода, он обрадовался, что для него настала свобода, не надо больше себя ни в чем ограничивать. И он попал под слишком сильное влияние сексуального влечения. А это и неправильно и опасно, это тоже зависимость и несвобода, только уже другого рода. Проблема в том, что пока ему совершенно не хочется себя ограничивать в это вопросе. Он еще не насытился сексом; как это ни парадоксально звучит, чем больше он им занимается, тем больше хочется это делать. Когда он все это затевал, ему казалось, что он достаточно быстро сумеет себя удовлетворить, а он все поднимается и поднимается по лестнице желания — и конец ее не виден. Иногда даже становится страшно от этой высоты, на которую предстоит забраться. Ведь так можно однажды с нее и упасть.

Смуров невольно почувствовал тревогу. Как-то он не предполагал о возможных подобных последствиях, наоборот, ему казалось, что его ждет нескончаемый поток наслаждений. Поток действительно стал обильно течь, вот только теперь он не уверен, что в правильном ли направлении? Он забыл старую, но вечную истину: за все надо платить. А вот чем и сколько это обычно остается тайной до самого момента расплаты. Но именно это обстоятельство и вызывает самое большое беспокойство.

Мысли Смурова снова вернулись к Шиповой. Что же все-таки с ней делать? Но он хорошо понимал, что вопрос это скорей риторический. Пока все так дальше пойдет, как и шло. Расставаться с ней не станет, а продолжит отношения. А вот к чему они в конечном итоге приведут, об этом и думать как-то не очень хочется. Лучше уж он будет думать о следующем с ней свидании.

23

Неожиданно позвонил Антон Карамзин. С их разговора в ресторане прошло уже довольно много времени. Смуров периодически вспоминал о нем, гадал, даст ли его друг о себе знать. Но сам решил больше ему не напоминать. В таких вопросах излишняя настойчивость только вредит.

— Извини, старик, что звоню с опозданием, — произнес в телефон Карамзин. — Как всегда замотался. Этот подготовительный к съемкам период — настоящий сумасшедший дом. Но я все время помнил о твоей протеже. Есть роль. Сам понимаешь, небольшая, но несколько раз в кадре появится. Если сыграет хорошо, ее рожу запомнят. А с этого у многих карьера и начинается. Можешь дать ей мой телефон, мы договоримся с ней, когда будет проба.

— Антон, ты даже не представляешь, как сильно я тебе благодарен.

— Поди думал, что я уже о твоей просьбе пять раз забыл.

— Не скрою, были такие противные мыслишки.

— И правильно, что были, вначале действительно забыл. А потом неожиданно вспомнил. Она хоть трахается хорошо?

— Классно. А зачем тебе знать?

— Во-первых, за тебя хочу порадоваться, а во-вторых, если женщина трахается плохо, она и актриса никудышная. Это я давно заметил.

— Вот как? — удивился Смуров. — Никогда не предполагал наличие такой связи.

— Мало ли чего мы не предполагаем, Дима. Но я рад, что она хорошо это делает, это дает надежду на хороший исход. В общем, я жду, старина.

Сначала Смуров хотел позвонить Ксении и объявить ей по телефону радостную весть. Но затем решил к ней отправиться сам. Ему вдруг захотелось воочию увидеть ее реакцию. Пусть для нее это станет большим сюрпризом.

После работы Смуров поехал к Ксении. Ему доставляло удовольствие думать о том, с какой радостью воспримет девушка это известие. Все же приятно доставлять людям удовольствие, особенно тем, кто каким-либо образом связан с тобой. У него всегда была в характере такая черта, иногда она приносила ему вред. Но он никогда не отказывался от нее, не пытался куда-то задвинуть. Наоборот, считал это свое свойство очень ценной частью своей натуры. Лучше уж в чем-то навредить себе, чем отказаться от того, чтобы сделать доброе дело.

Смуров позвонил в дверь и почти сразу же услышал в квартире голоса. Ему это не понравилась, хотя она не монахиня в келье и вполне может принимать гостей.

На пороге появилась Ксения. Как обычно, на ней было минимум одежды. Он уже безошибочно научился определять, когда под ее халатом ничего не было.

— Ты, Папусик, а почему не позвонил? Вдруг я бы укатила.

— Так не укатила. У тебя гости?

— Ну да, Вадим.

— Репетируете?

— А что еще?

— Ну, может, полы моете.

Ксения фыркнула.

— За что я люблю своего Папусика, что он такой смешной.

Но Смурову почему-то было как-то не до смеха. Он прошел на кухню, там сидел Вадим и пил чай. Они обменялись не самыми любезными взглядами.

— Ухожу, ухожу, не буду вам мешать. — Вадим не скрывал иронии.

Молодой человек встал, чмокнул Ксению и удалился.

— Я смотрю, он у тебя часто бывает, — заметил Смуров.

— Папусик ревнует?

— Нисколько, — покривил душой Смуров. — Ты свободный человек, можешь принимать кого хочешь.

— Я бы на другие условия и не согласилась, — сказала Ксения. — И вообще, мне с тобой повезло.

— Это в чем же?

Ксения ненадолго задумалась.

— Ты не собственник. Ненавижу мужчин-собственников. Они такие противные. А ты еще и добрый. Я не очень верила, что встречусь с таким.

Смуров почувствовал, что его обида проходит. Напрасно он обижается на Ксению, это совершенно естественно, что она хочет проводить время с ровесниками. А о том, что между ними в это время происходит, лучше не думать. Все равно он не может ничего изменить.

Смуров притянул к себе девушку, поцеловал ее губы, а рукой проник внутрь халата и взял ее грудь в свою ладонь. Ксения задышала чаще, обняла его и прижалась к нему.

Смуров развязал пояс ее халата и сбросил его на пол. Ее голое молодое, без единой складки тело всегда мгновенно возбуждала его. Он стал целовать ее шею, грудь, затем спустился ниже. Ксения тихонько постанывала, слегка царапала его кожу ногтями. Он взял ее на руки и понес на постель.

Они лежали и отдыхали после бурного секса. Смуров только что пережил незабываемые мгновения и теперь наслаждался наступившим покоем. Он был благодарен Ксении за доставленное ему наслаждение. Она замечательная любовница, несмотря на свою молодость. Или наоборот, именно благодаря нее. Невольно он вспомнил слова Карамзина о связи между сексом и хорошей артисткой.

— Мой Папусик доволен? — поинтересовалась Ксения.

— Полностью. А сейчас будешь довольна и ты.

— Ты мне приготовил подарочек? — даже привстала Ксения.

— Да, но не материальный.

Он увидел огорчение на ее лице.

— Говори!

— У меня есть друг Антон Карамзин.

— Постой, я ж его знаю, это известный режиссер, — перебила его Ксения.

— Именно так. Не так давно я замолвил за тебя слово. Он обещал помочь. И вот сегодня мне позвонил, хочет предложить тебе небольшую роль в новом сериале.

— Это правда?! — Ксения вдруг вскочила с кровати и в чем мать родила забегала по комнате. — Я стану сниматься в кино! — несколько раз, как заклинание прокричала она.

Смуров с довольной улыбкой наблюдал за бурной реакцией девушки.

— Подожди, слегка охладил он ее, — еще надо пройти пробу.

Ксения остановилась, как вкопанная.

— А если не пройду?

— Тут я ничем помочь не могу. Но уверен, все будет хорошо, ты же талантливая.

Ксения бросилась на Смурова, взяла в рот его член и стала страстно сосать. В наслаждении он закрыл глаза. Правы те, кто считают, что добрые деяния всегда вознаграждаются, мелькнула у него мысль.

24

Впервые мгновения Смуров даже не понял, кому принадлежит голос, хотя он и был невероятно знаком.

— Наташа, это ты? Что-то случилось?

Звонила дочь, впервые с того момента, как он развелся с женой и ушел из семьи. В их семейном конфликте в отличие от сына она безоговорочно заняла ее сторону. Это не означало, что Наташа не любила отца, и все же к матери она была всегда ближе. Смуров переживал, что у нее прервался с ней контакт, но ничего изменить не мог. А потому сам решил первым ее не беспокоить, созреет или понадобится, даст о себе знать. Вот, кажется, этот момент и пришел.

— Да, случилось. — Наташа не назвала его, как раньше, папой. — Мама в больнице.

— В больнице? — удивился Смуров. Его бывшая жена всегда отличалась отменным здоровьем, в больнице никогда не лежала. — Что с ней?

— Был сильный приступ с сердцем, ее отвезла туда «Скорая помощь».

— Давно мама там.

— Неделю.

Значит, положение серьезное, мысленно отметил Смуров.

— Что ты хочешь от меня?

В трубке возникло молчание.

— Не знаю, наверное, ничего. — Голос дочери прозвучал так сухо и отстраненно, что Смуров невольно почувствовал идущие от Наташи волны враждебности.

— Ты Валере звонила?

— Да.

— И что он?

— Сказал, что очень занят.

Вот негодяй, пронеслось в голове Смурова. Воспитали стопроцентного эгоиста. Только теперь он вдруг понял, как трудно сейчас его девочке, она же осталась совсем одна. А у нее нет необходимого опыта, даже еду, чтобы принести матери, приготовить не может. Почему-то ее этому не учили, воспитывали, как принцессу.

— Давай навестим маму, — предложил Смуров.

— Когда? — тут же спросила Наташа.

— Завтра. Сегодня уже не успеем.

— Хорошо, папа. Буду тебя ждать в приемном покое.

Как бывший муж, он имеет полное моральное право не посещать Тамару, развод покончил с их отношениями, а, следовательно, и с обязательствами по отношению друг к другу. Но с другой стороны они прожили вместе почти тридцать лет, она мать его детей. Он не может ее бросить в трудную минуту. Хотя вечером он собирался пригласить к себе Катю и заняться более приятными делами, чем посещение больницы. Но придется это дело перенести на другой день.

Смуров грустно вздохнул. Почему-то его очень тянуло к этой женщине, хотя был он не в состоянии рационально объяснить, в чем тут причина. Да она и не важна, главное, это то, что его притягивает к ней. А почему не имеет значения.

Была еще одна проблема, которая беспокоила Смурова. Когда он сам лежал в больнице, то хорошо помнил, как ужасно их там всех кормили. Вряд ли питание у Тамары лучше. Значит, надо как можно больше продуктов принести с собой. И не просто продуктов, а домашней пищи. Тем более Тамара так любит ее, она никогда не питалась полуфабрикатами, не любила посещать даже хорошие рестораны, испытывала к ним стойкую неприязнь, все делала сама. Значит, ему надо что-то для нее приготовить. А для него это не самая простая задача.

Во время своей семейной жизни готовкой он почти не занимался, с этим прекрасно справлялась жена. Но после того, как он стал жить один, ему пришлось овладевать и этим умением. Сначала он ел в кафе и ресторанах, но когда подсчитал, во сколько ему обходится их посещение, пришел в ужас. Так никаких денег не хватит. Он стал кулинарить дома. Это было не только не просто, но еще и скучно, но Смуров решил не отступать, а продолжать свои эксперименты. И не напрасно, хотя классным поваром он не стал, но кое-что из кулинарной науки освоил. И сейчас он решил не пожалеть времени и кое-что приготовить для жены. Она всегда любила куриный суп — он сделает его. Потом соорудит котлеты и ее любимые голубцы.

Чтобы все это приготовить, пришлось уйти пораньше с работы. Зато за три часы он управился. Сложил контейнеры с едой в багажник и поехал в больницу. Но по дороге думал больше не о больной бывшей жене, а о Кате, о том, какое бы удовольствие они могли бы сегодня получить.

Наташа уже его ждала. Он поцеловал ее в щеку, она никак не отреагировала на этот его жест.

— Пойдем, скорей, не то прием посетителей завершится, — произнесла она.

Когда они подошли к палате, в которой лежала Тамара, Смуров вдруг испытал неловкость. Правильно ли он поступает, что навещает ее? Все же они расстались. У него нет полной уверенности, что ей уж так приятно его посещение. Но отступать уже некуда.

Кроме нее, в палате лежало еще пять больных. Было очень тесно и душно. У них нет денег на частную клинику, вот и приходиться находиться в таких условиях, грустно подумал Смуров. Он тоже не может им в этом пособить, с деньгами у него туговато, чересчур много расходов.

Тамара немного похудела и не выглядела столь безнадежно рыхлой, как в последнее время их совместной жизни. Лицо тоже осунулось и казалось более привлекательным. У Смурова мелькнула поразившая его мысль: будь она такой, как сейчас, может дело бы и не дошло до развода.

Они с дочерью сели рядом с кроватью Тамары.

— Здравствуй, Тамара. Как себя чувствуешь? Что говорят врачи?

Ответ прозвучал не сразу, словно бы она раздумывала, стоит ли вступать в разговор с бывшим мужем.

— Врачи говорят, что у меня больное сердце, ишемическая болезнь. Возможно, придется делать операцию аортокоронарного шунтирования.

— Это серьезная операция.

— Так и болезнь серьезная.

— Не понимаю, еще недавно с тобой все было в порядке.

— Еще недавно у меня была семья, — парировала Тамара.

Смуров невольно поглядел на дочь, она сидела молча и смотрела в сторону, словно бы происходящее тут ее не касалось.

— Ты намекаешь, что эти два события связаны?

Тамара слегка пожала плечами, но Смуров не сомневался, что именно так она и считала. Он решил, что спорить на эту тему сейчас не место и не время. В ее болезни его вины нет, а Тамара хочет таким вот образом пробудить в нем чувство вины за е болезнь.

— Принес тебе много еды, — решил Смуров переменить тему.

— Ты же знаешь, — довольно резко произнесла Тамара, — не люблю магазинное.

— А это не магазинное, — возразил Смуров, — сам все приготовил.

— Ты? — изумилась Тамара.

— Я, вот этими руками. Можешь на них посмотреть.

— Ты же не умел готовить.

— Жизнь заставляет учиться.

— Ты правду все готовил сам?

— Это что-то меняет?

— Если еду приготовила какая-то женщина, я ее не возьму.

Да, она все еще ревнует, изумился Смуров. Может, по этой причине и нажила свою болячку. Ничего так не разрушает организм, как негативные эмоции.

— Все приготовил только я, поэтому можешь есть со спокойной душой.

— Спасибо тебе, Дима.

Смуров вдруг увидел, что Тамара теперь растрогалась и едва сдерживает слезы. Воистину у нее от любви до ненависти один шаг.

— Как ты живешь, Дима? — спросила она.

Смуров прекрасно понимал двойной смысл вопроса, реально бывшую жену интересовало только одно: есть ли у него женщина? Чтобы она почувствовала, если бы он поведал сейчас ей, как на самом деле обстоят дела?

— Работы много, — уклончиво ответил он.

— У тебя всегда было много работы, — справедливо заметила Тамара. — А что помимо нее?

Смуров почувствовал некоторую растерянность. Врать не хотелось, а правду говорить да еще в присутствии дочери не собирался.

— Ничего особенного, пробормотал он, — прихожу домой, отдыхаю, смотрю телевизор. Если приглашают, отправляюсь на тусовки. Но не часто.

Их глаза встретились, и Смуров почувствовал, что Тамара не доверяет его словам. Но тут он уже ничего не может поделать. Ему захотелось поскорее уйти. Он выполнил свой долг; все, что мог в данной ситуации, то и сделал.

— Я еще тебя навещу, — сказал Смуров, точно не зная, говорит ли он правду.

— Хорошо, — тусклым голосом отозвалась Тамара. — Ты иди, а мы тут с Наташей еще поговорим.

— Буду ждать тебя внизу, — сказал Смуров дочери.

Дочь спустилась минут через двадцать. Она выглядела какой-то безрадостной.

— Как ты одна управляешься с домом? — поинтересовался он.

— Ну, так, не очень, — призналась девушка.

— А у тебя есть деньги? — только сейчас пришла к нему простая мысль.

— Мало.

— Что же ты сразу не сказала. — Смуров достал кошелек.

— Не надо, папа.

— Даже не возражай. — Он сунул ей деньги. — Если будут с этим трудности, сразу звони ко мне. И вообще, сообщай о маме. Договорились?

Наташа секунду стояла неподвижно, затем кивнула головой.

— Пойдем, я тебя подвезу до дома.

От больницы до дома, где еще недавно жил Смуров, было недалеко, и он быстро доехал. В машине они почти не общались.

Смуров затормозил возле дома.

— До свидания, милая, — попрощался он. Смуров удивился тому, что у него не появилось ни малейшего искушения посетить квартиру. Наоборот, ему очень захотелось как можно быстрей оказаться у себя дома.

25

Следующее утро началось с беседы с Руденским. Если в последнее время он был каким-то потухшим, глаза смотрели безразлично, то сейчас он выглядел по- другому. Его настроение явно было на подъеме, взгляд источал свет.

— Как обстоит ситуация с делом Трефилова? — поинтересовался он.

— Готовлюсь к слушанию в суде. — Смуров не стал пояснять все сопутствующие этому делу обстоятельства.

— Думаешь, выиграем?

— Надеюсь на это.

— Нам это как воздух надо. — Руденский вдруг наклонился к своему партнеру по бизнесу. — Я связался с агентством, мне прислали фотографии на выбор. Хочешь посмотреть?

— Что за агентство? — не понял Смуров.

— Ты что, забыл? Сам же мне советовал.

— Ах, ты про Таиланд, — догадался Смуров.

— А про что еще. Хочешь, посмотреть. Как большой знаток женского пола, мне важен твой совет, на ком остановиться.

— Хорошо, давай поглядим, кого тебе предлагают.

— Садись рядом со мной.

Они рассматривали фотографии, их было довольно много, больше десятка. Большинство девушек были весьма привлекательными, и Смурова посетила мысль: а не совершить как-нибудь такой же вояж и ему? Женщин других рас у него еще не было, а ведь интересно, какие они в постели?

— Кого ты мне посоветуешь? — спросил Руденский.

Кроме фотографии о каждой было написано несколько строк.

— Я бы рекомендовал вон эту, — показал Смуров после изучения всей портретной галереи.

— Почему ее?

— Очень симпатичная и написано, что студентка университет, хорошо владеет английским. Всегда плохо, когда возникают проблемы с общением. А ты тоже неплохо говоришь на этом наречии.

Руденский несколько секунд рассматривал на фотографию.

— Ты оправдал звание знатока женщин, ты прав, среди всех она самая лучшая. На ней и остановлюсь.

— Желаю удачи.

— Спасибо, Дима.

— Я пойду работать.

— Иди, — думая о своем, проговорил Руденский.

Смуров направился к двери.

— Черт, совсем забыл тебе сказать! — вдруг воскликнул Руденский. — Вчера, когда тебя не было, пришла к нам клиентка. Дело у нее как раз такое, какие нравятся тебе. Вот ее визитка, свяжись с ней и пообщайся. Вопрос, конечно, довольно мелкий, но ничем не стоит пренебрегать. Если увидишь, что совсем не интересно, отдай кому-нибудь из сотрудников.

Просьба Руденского не слишком порадовала Смурова. Работы хватает и без того. Игорь прав, если дело окажется малозначительным, отдаст его хотя бы стажеру, который появился в компании недавно. Пусть потренируется. Но сначала он встретится с этой… Смуров достал из кармана визитку: «Шестакова, Надежда Николаевна, архитектор, дизайнер», — прочел он. Что же у нее могло такого случиться, что ей понадобились недешевые услуги адвокатов?

Смуров решил, что нет смысла откладывать это дело, он позвонит прямо сейчас. По крайней мере, договориться о встрече. А там посмотрит, что делать дальше.

Раздавшийся голос в трубке был явно не молодой, но еще вполне звонкий. Смуров представился.

— Вы были у нас в фирме, разговаривали с моим партнером Игорем Георгиевичем. Он попросил меня ознакомиться с вашим вопросом.

— Очень приятно, я готова в любой момент это сделать.

Смуров несколько секунд раздумывал.

— А что если нам сегодня вместе пообедать, а заодно и все обговорить.

— Замечательно. Говорите, где, я подъеду.

Смуров назвал заведение и объяснил, как туда проехать. Они разъединились, и он погрузился в текущие дела.

Смуров так глубоко ушел в работу, что даже забыл про встречу. А когда вспомнил и поглядел на часы, понял, что не успевает к условленному часу.

Суров бросился к автомобилю. Ехать было недалеко, но дорога, как обычно, была забита тромбами пробок. Поэтому он опоздал. Почему-то он сразу же признал ее, хотя не имел никаких представлений об ее внешности. Он почти бегом направился к столику.

— Извините, Надежда Николаевна, опоздал, а все это из-за проклятых пробок.

Женщина не слишком приветливо взглянула на него.

— Я жду вас почти пятнадцать минут. И ехала через всю Москву, тоже через сплошные пробки.

Смуров почувствовал раздражение. Да, опоздал, но можно же отнестись к этому более снисходительно. Не обязательно начинать общения с выговора.

Смуров сел напротив женщины.

— Могу лишь только еще раз попросить прощение. И предложить заказать еду, а потом начать деловой разговор.

Шестакова немного странно посмотрела на Смурова, словно бы решая, а стоит ли вообще продолжать эту встречу, затем слегка наклонила голову.

— Не возражаю, давайте так и поступим.

Пока они путешествовала по дорогам меню, выбирая блюда, Смуров еще исподтишка рассматривал свою сотрапезницу. На вид ей было лет пятьдесят пять, и хотя время оставила на ней свои следы, для своего возраста выглядела она совсем неплохо. Ему понравилось ее лицо, нельзя сказать, чтобы уж очень красивое, но милое, а главное явно отмеченное работой интеллекта, что Смуров всегда особенно ценил. Красивые, но глупые и пустые лики его никогда не привлекали. Она же, наоборот, не обращала на него внимания, ни разу не посмотрела в его сторону. Ладно, поглядим, что будет дальше, подумал Смуров.

Они заказали блюда официанту.

— Не будем терять время, поговорим о деле, — предложил Смуров.

— Давайте, тем более времени у меня немного. Опять ехать через всю Москву.

— Я вас слушаю. — Разговор про езду и московские пробки Смурову был неинтересен.

— По профессии я архитектор, но сейчас скорей работаю дизайнером, оформляю интерьеры квартир и домов.

— Интересная работа, — вставил слово Смуров.

— Мне нравится. Иначе этим бы не занималась, — немного едко произнесла Шестакова. — Сейчас у меня есть один заказчик, это весьма большой проект. Мы занимаемся им уже долго.

— Вы сказали: «мы». Вас много?

— Разумеется, — удивилась Шестакова, — на объекте работает много людей. Есть прораб, он нанимает рабочих, я заказываю мебель на фабрике, детали интерьера. Коллектив не маленький.

— Так в чем же коллизия?

— Сначала шло более или менее все нормально. Но затем стал возникать проблемы. И чем дальше, тем больше.

— Что за проблемы? Говорите предельно ясно.

— Я ничего и не скрываю. Мой заказчик весьма своеобразный человек. В нашем деле он понимает весьма мало, зато обожает вмешиваться в процесс. Причем, делает это обычно тогда, когда работа уже сделана. А у него вдруг возникает желание ее переделать. Приходится многое ломать и начинать все заново.

— Да, это плохо, но, в конце концов, он же заказчик.

— В этом нет никаких сомнений. Только любое изменение согласованного проекта требует дополнительной работы, нужно заказывать новые детали, переделывать уже сделанное. Все это стоит немалых денег. А он отказывается платить, требует, чтобы все переделки происходили в рамках утвержденной сметы. А на это не способен даже джинн из лампы Алладина. Со мной работает прораб Геннадий, он, чтобы не прерывать работу, уже неоднократно платил рабочим из своего кармана. Он влез в долги. Но заказчик наотрез отказывается их погашать.

— Это все?

— К сожалению, нет. Меня он стал обвинять в том, что я сознательно удлиняю сроки работ, чтобы заставить его платить мне больше денег. Хотя ему прекрасно известно, что я не занимаюсь подобными вещами. Он знает, что я абсолютно честная, некоторое время назад я работала с его отцом. И никаких подобных проблем у нас с ним не возникало. Поэтому меня и пригласили к сыну. Но под прикрытием этого обвинения, он не платит мне зарплату уже несколько месяцев.

— Вы пытались говорить с ним?

— А как же иначе, вся стройка в долгах. Мне звонят с фабрик, где я размещала заказы, требуют оплату. А как я могу платить, если он не выделяет денег. Ситуация очень тяжелая, не знаю, что делать. Когда я ему говорю, он вроде как бы соглашается, но затем все делает по-старому. Несколько дней назад он снова стал упрекать меня, что я затягиваю все дело сознательно, чтобы вытянуть из него дополнительные деньги. Я рассердилась и ответила, что не надо мне его зарплаты, больше с ним работать не собираюсь. Но я не знаю, что мне делать. На свои деньги, хотя он мне должен приличную сумму, я могу наплевать. Но ведь он должен и прорабу, и рабочим, и фабрикам. А от его имени выступала я. И теперь в первую очередь винят меня, что это якобы я не заплатила. Речь идет о моей профессиональной репутации. Вы понимаете меня?

— Я понимаю, но заняться этим делом можно лишь в том случае, если есть подтверждающие финансовые документы. Иначе ни одного шанса.

Женщина посмотрела на Смурова.

— Полагаете, что я не понимаю таких простых вещей. Я всегда очень аккуратно обращаюсь с документами, никогда ничего не выкидываю, собираю все в папки. И перед тем, как отправиться к вам, целых три часа занималась подбором. — Шестакова достала из сумки довольно увесистую папку. — Вот все, что удалось найти. К сожалению, тут не все, некоторые работы проводились на основе устных договоренностей, которые он затем нарушил. А там тоже суммы немаленькие. Люди просто в бешенстве. Представляете, специалисты по мрамору, они все на перечет. А он не желает им платить, говорит, нет договора. Наверное, я сплоховала, когда их приглашала, надо было все оформлять по закону. Но кто же знал, что он так поведет себя. Думаете, эти деньги уже не заставить его возместиьть?

— Если он не захочет, то трудно, раз нет документального подтверждения. Но иногда случаются неожиданные события. В моей практике есть примеры, когда происходило то, что казалось, не могло случиться. Если удастся задеть в человеке какие-то струны, то могут быть любые повороты в деле. Знаете, Надежда Николаевна, работа юриста заключается не только в том, чтобы выиграть процесс, использую установленные юридические процедуры, но и суметь воздействовать на человека так, чтобы в нем пробудились бы лучшие его качества, чтобы он был бы осужден не только законом, но и своей совестью. Это, конечно, ювелирная работа, но иногда что-то такое получается. Не могу вам обещать, что это произойдет в данном случае, это всегда непредсказуемо.

— Я прекрасно понимаю вас, Дмитрий Борисович. — Впервые ее голос совершенно очистился от недружественных интонаций. — Кажется, пока сказала вам все, что могла и хотела.

— Я должен все это тщательно изучить. А потом уже будем обсуждать наши дальнейшие шаги.

— Я готова подписать договор с вашей фирмой хоть сейчас, — сказала Шестакова.

— Не будем торопиться, — улыбнулся Смуров. — Сначала все изучим, а уж затем, если не передумаете, составим договор. Тем более, не могу назвать сейчас точную сумму. Все зависит от объема и сложности работы.

— Хорошо, буду ждать вашего звонка.

Пока они обсуждали дела, они съели все, что принес официант. Оставалось лишь расплатиться. Смуров взял счет и полез за бумажником.

— Вы хотите заплатить один? — спросила Шестакова.

— От имени компании это наш маленький презент своему клиенту.

— Спасибо, но я пока еще не ваш клиент. Поэтому давайте заплатим поровну.

— Как хотите, — пожал плечами Смуров.

— Так будет лучше, — резюмировала Шестакова.

Они встали и направились к выходу. У Смурова впервые за всю встречу появилась возможность разглядеть ее фигура. Невысокого роста, чуть-чуть полновата. Впрочем, ему-то что, эта его дурная привычка оценивать всех женщин с точки зрения возможного секса с ними.

Они вышли из кафе.

— Приятно было познакомиться. До свидания, — протянула руку Шестакова.

— Взаимно.

Смуров проследил, как села она в припаркованную рядом с кафе машину, уверенно выехала со стоянки и влилась в густой автомобильный поток.

Странная какая-то встреча, неожиданно подумалось Смурову. Но вот в чем заключалась ее странность, он не очень ясно себя представлял.

26

Еще во время обеда с Шестаковой, он решил, что не станет торопиться со знакомством с полученными от нее документами. Работы много и без того, несколько дней дело может подождать. Но едва он вернулся в офис, как тут же принялся за их изучение. Смуров не понимал мотивов, что его подвигло на такой поступок, но смутно сознавал, что они существуют и связаны не столько с этим делом, сколько с самой Шестаковой. Он даже спросил себя: понравилась ли она ему? И ответил: скорей нет, чем да. Уж больно резкая дама, подчас говорила с ним, словно бы он в чем-то провинился перед ней. То ли она расстроена своими неурядицами, то ли это такая у нее манера общения. Но в таком случае это характеризует ее не с лучшей стороны. Хотя, надо признать, свою проблему объяснила предельно четко, собрала, сколько могла, необходимее бумаги. Так что можно признать, что голова работает у нее четко. Да и профессия творческая — дизайнер, архитектор.

Смуров постарался вытряхнуть ненужные мысли из головы и заняться делом. Через пару часов у него уже были определенные представления о том, в какой положении оно находится. Ситуация была не слишком оптимистической, значительной части нужных документов не доставало. Это он понял, проведя анализ их по числам. А так же по некоторым другим признакам. Выиграть процесс в принципе можно, но вот легким это занятие уж точно не назовешь. Придется сильно постараться. Но если другая сторона наймет юриста не уступающему ему в классе, то кто победит в таком поединке предсказать невозможно. Так он всей ей и доложит, а она уж пусть принимает решение.

Хотя Смуров был готов объяснить ей ситуацию уже часа через три, он решил отложить звонок до следующего утра. В таких делах не стоит торопиться, иначе клиент может подумать, что его хотят раскрутить на деньги при любом раскладе. Нужно уметь проявлять выдержку.

Зато утром первый его звонок был к ней. Пока он говорил, она ни разу его не перебила. Но едва Смуров замолчал, как тут произнесла:

— Очень вам признательна, Дмитрий Борисович, за то, что вы так честно и доходчиво все обрисовали. Я подумаю и позвоню вам сегодня.

— Буду ждать, Надежда Николаевна.

Смуров действительно стал ждать звонка. Точнее, он занимался своими делами и ждал, когда он раздастся. Прошло уже много времени, рабочий день подходил к концу, а телефон молчал. Уже вряд ли сегодня позвонит, подумал он, и в это время телефон зазвенел.

— Весь день размышляла над вашими словами, — призналась она. — Но так решения не приняла. Я не покажусь вам нахальной, если попрошу еще об одной встречи?

— Не покажитесь, — не сдержал улыбку Смуров. — Это вполне нормальная для клиента практика. Все нужно тщательно взвесить.

— Когда мы сможем встретиться?

— Да хоть сегодня, у меня свободный вечер.

— Знаете, я хотела пойти посмотреть, как обустроили территорию вокруг центрального парка. Не желаете присоединиться? Совместим полезное с приятным.

— С удовольствием, Надежда Николаевна. Мне тоже интересно будет посмотреть.

— Тогда жду вас в семь часов у входа. Надеюсь, найду место припарковаться.

Смуров приехал немного раньше, не без труда нашел местечко для парковки машины и направился на условленное место. Он поймал себя на том, что волнуется. Непонятно, с какой стати, обычная деловая встреча. Правда, после работы и в несколько непривычном формате. Обычно он с клиентами не гуляет, в лучшем случае посидит в ресторане. И сам не понимает, зачем согласился на такой вариант. Если быть до конца честным с самим собой, то большого желания прогуливаться в этот час у него нет. С гораздо большим удовольствием он отправился бы к Ксении. Тем более нужно девушку навестить, а то неизвестно, чем она занимается без него.

Смуров взглянул на часы: пора бы этой Надежде Николаевне уже быть на месте. Он посмотрел по сторонам и увидел ее. Он заторопился на встречу.

— Рад вас видеть. Нашли место для парковки?

— С большим трудом. Специально на полчаса раньше приехала и то едва успела. Терпеть не могу опаздывать.

— А вы и не опоздали. Идемте гулять.

— Идемте.

Они гуляли уже довольно долго. Шестакова, как самый настоящий гид, рассказывала ему о том, как изменилось тут все. Она была в восторге от работы своих коллег, и незаметно для себя Смуров стал проникаться тем же чувством. Без нее он бы и половины не заметил из того, что сделано, просто прошел бы мимо. Вот что значит глаз профессионала.

Как-то незаметно с темы дизайна они перескочили на более приземленные. Он поинтересовался, замужем ли она? Оказалось, что у нее было два мужа, с которыми она последовательно развелась. Почему-то эта информация порадовала его. А вот то, что у нее двое взрослых сыновей, и старший из них уже подарил ей двух внуков, а. следовательно, она уже дважды бабушка оставило его безучастным.

Пожалуй, самым странным во время их встречи было то, что она затевалась ради обсуждения деловых вопросов, но прошло уже больше часа, а они к ним еще и не приступали. Они болтали на самые разные темы, и Смурову нравился их разговор. Хотя ничего особенного в нем не было. Скорей всего, признавался он себе, это в первую очередь связано с его собеседницей. Есть люди, с которыми приятно общаться, даже если это общение ни особо продуктивное. И все же им следует поговорить о том, ради чего они тут оказались. Руденский ему не простит подобное расточительство времени.

— Так что вы решили по поводу нашего с вами дела, Надежда Николаевна?

Она посмотрела на него.

— Весь день думала об этом, — призналась она. — Я примерно представляю ваши расценки, для меня они сильно кусаются. И я решила отказаться.

Смуров почувствовал разочарование.

— Понимаю, — вздохнул он.

— Но затем я изменила решение, я поняла, что буду не я, если оставлю все это без последствий и капитулирую. Пусть это мне влетит с копеечку, зато, если все выгорит, он получит по заслугам. Мне кажется, есть вещи, которые нельзя оставлять без ответа. Иначе такие люди будут считать, что могут творить в этом мире все, что им заблагорассудится. Вы согласны со мной?

— Согласен. Только мало кто решается на такие поступки.

Шестакова внезапно улыбнулась.

— А я всю жизнь была такая, меня трудно было удержать. Моим мужьям приходилось не сладко, они все получили по полной программе. Каюсь, не всегда заслуженно.

— По вам как-то не скажешь, — удивился Смуров.

— Это потому что я теперь иная, более покладистая. Нельзя же оставаться одной и той же всю жизнь. Я сделала кое-какие для себя выводы.

— Выходит мне повезло, — засмеялся Смуров.

— Если станете моим мужем, несомненно. — Теперь они засмеялись оба.

— Значит, будем работать, — заключил Смуров.

— Да, в любой момент готова подписать договор.

— За этим дело не станет.

— Уже стемнело, — сказала Шестакова. — Пойдемте к машинам.

Они направились в сторону стоянки. Подошли к ее машине.

— Прогулка была очень приятной и содержательной, — искренне произнес Смуров. — Даже расставаться не очень хочется.

— Если желаете, посидим еще немного в машине, — предложила Шестакова.

— С удовольствием.

Они сели в ее машину. Смуров кожей ощущал возникшее между ними напряжение. Одновременно они посмотрели друг на друга. Она подалась в его сторону, он обнял ее, и они стали неистово целоваться.

Оторвались они друг от друга минут через десять. Оба были явно смущены.

— Мне нужно ехать домой, Дмитрий Борисович, — сказала Шестакова.

— Разумеется. Приезжайте в офис, когда вам будет удобно. Подпишем договор и начнем действовать.

— Так и поступим.

— До свидания, Надежна Николаевна.

— До свидания, Дмитрий Борисович.

Смуров вышел из машины и стоял рядом с ней до тех пор, пока автомобиль Шестаковой не скрылся со стоянки. Что это все таки было? подумал Смуров, направляясь к своей машине.

27

Оформлять официальные отношения с фирмой Шестакова пришла на следующий день. Где-то в обед она позвонила, что готова приехать к ним в офис. Они договорились на шесть часов. После чего Смуров приказал секретарше вывести на принтер тексты договоров. Затем внес в них необходимые изменения, попросил перепечатать документ, а сам занялся другими делами. Но при этом не забывал посматривать на часы. Его не оставляло ощущение, что сегодня они не только заключат соглашение, но случится что-то еще, которое не включено в его содержание. Ему не терпелось узнать, как будут развиваться события.

То, что Смуров пребывал немного во взвинченном состоянии, заметил Руденский.

— Что-то ты, Дима, какой-то возбужденный, — произнес он и лукаво поглядел на своего партнера. — Уж не связано ли это с предстоящим визитом к нам этой мадам Шестаковой?

— С чего ты взял, что я волнуюсь. Я совершенно спокоен. Хотя дело нашей клиентки не самое простое. Там не хватает доказательной базы.

— Не с такими справлялись, интуиция мне подсказывает, что все пройдет удачно.

Интуиция Смурова в данный момент работала совсем в другом направлении. А потому он предпочел промолчать.

Шестакова появилась ровно в шесть. Он заметил, что она одета по другому, чем вчера вечером, более изысканно. Джинсы и свитер сменил элегантный костюм. Смуров почему-то сразу же проникся уверенностью, что она это сделала ради него.

Они обменялись приветствиями, он посадил ее за стол.

— Пожалуйста, внимательно ознакомьтесь со всеми пунктами договоров, чтобы потом у вас не возникали бы к нам претензий, — сказал он.

Договор Шестакова читала так долго, что с какой-то минуты Смуров начал терять терпение. Ему хотелось, чтобы как можно скорей началась бы вторая часть их встречи, а она все никак не могла завершить ознакомление с текстом. И чего она тянет. там все предельно ясно и просто прописано, можно спокойно завершить все за пятнадцать минут.

Внезапно Шестакова подняла голову и посмотрела на Смурова.

— Очень толковый договор, все предельно ясно. Я согласна со всеми положениями. Подписываю.

Шестакова подписала договор, рядом Смуров поставил свою подпись. Затем скрепил документ печатью.

— Формальности все выполнены, теперь можем начинать работу, — произнес он.

— Никогда еще не обращалась в такие конторы, как ваша, — проговорила Шестакова. — Старалась со всеми вопросами справляться сама.

— Представляю, как он вас допек.

— Да, уж. — Она встала. — Я могу идти?

Смуров почувствовал некоторую растерянность, почему-то он не ожидал такого продолжения.

— Можете. — Он демонстративно посмотрел на часы. — Впрочем, я — тоже. Рабочий день завершен.

Они смотрели друг на друга всего несколько секунд.

— Мы можем пойти вместе, — предложил Смуров.

— Почему бы и нет, — улыбнулась Шестакова.

Они вышли из офиса. Смуров в ускоренном темпе перебирал в уме варианты дальнейших своих действий, но ничего путного придумать не получалось. В голове был какой-то туман.

Они, как и вчера вечером, остановились возле ее машины.

— Садитесь, мы можем покататься, если желаете.

Странное и неожиданное предложение, подумал он.

— С удовольствием, — сказал он.

Они сели в ее автомобиль. Шестакова отъехала от стоянки и покатила по трассе. Был час пик, город возвращался домой после трудового дня, и дороги были запружены. Но к его удивлению, они относительно быстро продвигались вперед. Смуров наблюдал за ней и все более убеждался, что она прекрасный водитель.

— А куда мы едем? — поинтересовался он.

— Понятие не имею, мы же не обсуждали этот вопрос. А куда бы вы хотели?

— Вы повезете меня, куда я скажу?

— Почему бы и нет. Надеюсь, вы не выберите какое-нибудь страшное место.

— На счет этого можете быть спокойными. — Смуров на секунду задумался. Раз она сказала, что повезет его, куда он попросит, значит, надо воспользоваться такой возможностью. К тому же его не покидает ощущение, что эти слова были произнесены не случайно, они таят в себе скрытый смысл.

— В таком случае предлагаю отправиться ко мне домой.

— Домой, значит домой, — как само собой разумеющееся проговорила Шестакова. — Говорите адрес.

Смуров назвал адрес.

— Примерно представляю. Когда подъедем, вы мне подскажите, куда дальше ехать.

— Разумеется.

Смуров вдруг почувствовал, что у него учащенно заколотилось сердце. События развивались столько стремительно, что он был не совсем готов к такому их бегу. Может, было бы лучше где-нибудь посидеть? Но теперь уже поздно говорить об этом, они уже приближаются к его дому.

— Мы уже недалеко, командуйте, — услышал он голос своей спутницы.

Смуров стал подсказывать, как надо ехать.

— Вот тут я и живу, — показал он на дом.

Еще минут пять они пытались найти место для стоянки. Наконец, им удалось втиснуться почти впритык между двумя машинами. Смуров отметил, что далеко не каждый водитель сумеет столь виртуозно осуществить такой не простой маневр.

Пока лифт их вез наверх, Смуров мучительно припоминал, что есть у него в холодильнике. Получалось, что особенно угощать ее и нечем. Надо бы сходить в магазин, но как-то неудобно предлагать ей такое. Когда приглашаешь человека к себе в гости, обычно это означает, что с этим делом все в порядке. С другой стороны этот визит не планировался, он случился абсолютно спонтанно.

Но пока Смуров решал, как ему поступить в столь щекотливой ситуации, лифт доставил их на его этаж. Он отворили дверь, и пропустил Шестакову в квартиру.

— Вот тут я и живу, — сказал он.

— Могу посмотреть вашу квартиру? — спросила она.

— Конечно, любой уголок. У меня нет тайн.

Шестакова обошла всю квартиру.

— Вижу, вы недавно делали ремонт.

— Делал. И что вы думаете?

— Жаль, что мы на тот момент не были знакомы. Можно было бы сделать все намного лучше и за те же деньги.

— Возможно. А что вам ту не нравится?

— Все. Я бы сделала все совершенно иначе. — Она осмотрелась. — Говорю на выбор. Вот эти шторы.

— Шторы, как шторы.

— Помимо всего прочего я занимаюсь дизайном штор.

— Неужели есть и такие дизайнеры? — искренне удивился Смуров.

— Конечно, есть, причем, это весьма востребованная профессия.

— Даже не представлял. И чтобы вы изменили?

— Во-первых, сделала бы ламбрекен.

— Впервые слышу о нем, — признался Смуров.

— Это такая задрапированная ткань над дверными или оконными проемами. Она закрывает полностью или частично шторный карниз. Не люблю, когда он виден.

— А что еще вы бы изменили?

— Непременно сделала бы де жабо.

— Звучит красиво, но для меня не более того.

Шестакова улыбнулась.

— Это такой боковой элемент ламбрекена, заложенный вертикальными складками, со скошенной линией низа. Вот посмотрите сюда. — Шестакова подошла к окну. — Представляете, как бы это хорошо смотрелось?

— Не очень.

— Я вам перешлю фотографии моих работ — и тогда у вас будет ясное обо всем представление.

— Буду рад их посмотреть.

— Если захотите все переделать в квартире, я вам помогу. Причем, бесплатно.

— Буду иметь в виду. — Смуров показал на диван. — Присаживайтесь. А я приготовлю чай. Вы, наверное, хотите есть. Как на зло, холодильник пустой.

— Не страшно, поем дома.

Смуров пошел на кухню, включил чайник, вернулся в комнату и сел рядом с женщиной. Он испытывал растерянность, так как не представлял, что следует делать дальше. Вчерашние поцелуи были не случайны, но пока нет никаких признаков того, что один из участников этого действа желает его повторить.

— Вам не скучно бывает одному по вечерам, в выходные? — спросила Шестакова.

— Редко. Время так быстро бежит, что не успеваешь скучать. Работы много, если чувствуешь пустоту, всегда можно ею заняться. А вам, вы же тоже живете одна?

— Не совсем, мы живем вместе с младшим сыном. В отличие от старшего он не женат, поэтому пока со мной. И еще у нас собака, она тоже член нашей семьи. Вот уж кто точно скучать не даст.

— Вам можно только позавидовать, — улыбнулся Смуров. — Хорошо, когда в жизни нет свободных пространств, каждая чем-то занята.

— А разве так бывает, чтобы в жизни все было, всегда есть что-то, чего не достаточно.

Они, не сговариваясь, обменялись взглядами. И уже через секунду оказались в объятиях друг друга.

28

Они лежали на кровати. Подушка и одеяло валялись рядом на полу. Оба чувствовали себя опустошенными, но это была приятная опустошенность. Просто они отдали все силы, и теперь находились в ожидании, когда они хотя бы частично вернутся к ним.

Смуров был потрясен этим накалом страсти, только что отбушевавшей на небольшом пятачке кровати. Он вошел в нее очень быстро, а она все требовала и требовала, чтобы он из нее не выходил. Он уже и приблизительно не мог представить, сколько времени продолжалось их соитие, подсознательно он понимал, что непривычно долго, но при этом все пронеслось одним мгновением.

— Нежность, нежность, какая нежность, — то шептала, то неистово кричала она.

И сейчас, когда он успокоился, то не без некоторого удивления вспоминал эти ее страстные монологи. На его памяти еще ни одна женщина в такие минуты не произносила подобные слова. Он даже не очень представляет, как к этому следует относиться.

Смуров поднял глаза и посмотрел на Надю. Она улыбнулась, и ему вдруг стало очень приятно. Уж не влюбился ли он в нее? Нет, об этом не идет и речи, просто симпатия. А в наше время это тоже немало. Чаще всего она и заменяет любовь.

Смуров обнял Надежду за плечи.

— Тебе понравился наш секс? — сам не зная для чего, спросил он. То, что понравился, более чем наглядно свидетельствовала ее реакция.

— Не люблю слово «секс», — ответила она.

— А какое любишь?

— Нежность. Человек не может раствориться в сексе, а вот в нежности — может без остатка.

— Ты права, хотя всю жизнь использовал слово «секс». И казалось это нормальным.

— Мало ли что нам кажется нормальным. Многие вещи мы считаем нормальными, а они просто ужасны. Не стоит привыкать к таким нормам.

— К сожалению, давно привыкли.

— Значит, надо отвыкать, — решительно заявила она.

Смуров не смог сдержать смешок.

— Легко сказать, трудно сделать.

— А мы не должны бояться трудностей.

— Какая ты смелая и решительная.

Теперь засмеялась Надежда.

— Это что, теперь я, можно сказать, смирная. Вот в молодости был совсем другая, Никому спуску не давала. Но теперь я сильно поумнела, стала гораздо терпимей. А может, это просто старость.

Смуров громко рассмеялся.

— Не представляю, чтобы люди в старости с таким неистовством занимались сексом. То есть, нежностью.

— Терпеть не могу два слова: «секс» и «любовник».

— С сексом мы разобрались, а почему «любовник»?

— Казенное слово, функциональное, совершенно бездушное. Словно название профессии или должности.

— Как же тогда нам друг друга называть?

Надежда ненадолго задумалась.

— Не знаю, только не любовниками.

— Тогда соратники, — пошутил Смуров.

— Все лучше.

— Договорились, будем соратниками. Знаешь, я все удивляюсь, как у нас так все быстро и все спонтанно получилось?

— Могу твердо сказать, что ничего подобного я не собиралась делать. Даже ни одной мысли на сей счет не было.

— Тогда почему все случилось?

— Когда я тебя увидела, то вдруг сильно захотела.

— Но почему именно меня?

— Сама не понимаю. У меня до тебя не было ни одного мужчины восемь лет.

— Не может быть!

— Но это так и есть. И как-то спокойно жила. И вдруг сильно захотела. Стою и ничего не могу понять: смотрю на тебя и хочу тебя.

— Но я не писанный красавец, а весьма не молодой мужчина. Что во мне такого?

— Не знаю, я просто описываю свои ощущения. Что-то значит, есть, раз они вспыхнули.

— Теперь начну гадать: что именно?

— Гадай, это полезное занятие. А пока поцелуй меня.

Смуров прижался ртом к ее губам и почувствовал, как вновь его тело наполняется желанием. Совсем, как в молодости, успел подумать он, прежде чем его снова унес вихрь.

29

Так как вчера вечером Смуров оставил машину на стоянке возле работы, уехав на автомобили Шестаковой, то впервые за долгое время он добирался до своей конторы на метро. Пока он ехал, заняться было нечем, и Смуров решил обдумать ситуацию, в которой оказался. А она его немного смущало. За довольно короткое время он обзавелся сразу аж тремя любовницами. Ничего подобного в первоначальных планах у него не было, хотя он совсем не исключал, что будет периодически менять женщин. За долгие годы супружества ему ужасно надоело спать только с одной и просто невероятно хотелось разнообразия. Но из этого совсем не вытекало, что у него окажется сразу столько партнерш одновременно. Это уже некий перебор. Но именно это с ним и произошло. Причем, как-то незаметно для него. Он встречал женщину, она ему нравилась, видимо, и он ей, и у них почти мгновенно завязывался роман. Удивительно то, что практически развитие событий во всех случаях происходило по очень схожему сценарию, а вот все дамы абсолютно разные, ни одна не похожа на другую. Даже немного странно, подчас ему кажется, что в этом есть нечто мистическое. Хотя, как на это посмотреть.

Впрочем, сейчас это даже не самое главное, главное другое, как ему теперь поступать? Так уж получилось, что со всеми тремя женщинами у него не просто примитивные интрижки, а вполне глубокие насыщенные отношения. Даже с Надюшей, как он мысленно с какого-то момента стал ее называть. Хотя они знакомы всего несколько дней, а близость между ними случилось всего несколько часов назад, он уже чувствует с ней неразрывную связь. Эта не та женщина, с которой можно переспать и тут же забыть ее навсегда. Для этого она слишком глубокая и богато одаренная натура, подобные ей крайне редко встречались на его пути. Да и Катя по-своему замечательный человек, отягощенный слишком робким характером и не простыми проблемами. Он обещал ей помочь и поможет. Он уже подготовил иск к ее бывшему мужу и сегодня подаст в суд. Пусть разбираются с этим негодяем, который бросил на произвол судьбы мать и своего ребенка. Да еще это дело с Трефиловым… При упоминании о нем Смуров помрачнел, он совершил ошибку, что в свое время не отказался от него. А теперь попал в не простую ситуацию. А есть еще и Ксения, милая, хотя и несколько взбалмошная девушка. Он тоже обещал ей помогать. Да и как не помочь, она первая подарила ему незабываемые мгновения. И вообще, он чувствует к ней привязанность, правда, скорей отцовскую. Хотя отцы не трахаются со своими дочерьми, а он это делает регулярно. И намерен продолжать эту более чем приятную практику.

Почему-то в этом месте он вспомнил о Вадиме, которого уже два раза видел у Ксении в квартире. Не стоит заморачиваться на этом, никаких прямых доказательств, что она изменяет ему с ним, у него нет. И даже если такой факт имеет место, нужно ли ему придавать большое значение? Этот парень ее ровесник и коллега, понятно, что он выглядит в ее глазах значительно привлекательней, чем он, Смуров. Иногда мудрость заключается в том, чтобы не знать того, чего знать нежелательно или необязательно. Вот и ему лучше всего поступать именно так. Вот если узнает точно об измене, тогда и будет решать, как поступить. А пока не стоит об этом и думать.

Так что же ему делать со всем этим хозяйством, задал сам себе вопрос Смуров? То, что он поступил необдуманно, легкомысленно, это очевидно. Но сделанного не изменишь. К тому же испытываешь странное ощущение, когда спишь не с одной, а сразу с тремя партнершами. Не случайно многие мужчины, кто тайно, кто явно мечтают о таком раскладе. Но далеко не многие решаются воплотить его в жизнь. А вот он это сделал! И может собой гордиться, многие, узнав об этом, стали бы ему завидовать. Впрочем, это отступление от главной мысли. Вопрос же в другом, как ему все это совместить? Хватит ли у него сил, времени и средств? Он же знает себя; если уж впряжется в какую-нибудь повозку, то тащит воз либо до конца, либо до тех пор, пока не надорвется. Дурацкое свойство его характера, он помнит, что еще отец упрекал его за это. Но это, к счастью или, к сожалению, — в этом он так и не разобрался, ничего не изменилось в нем, таким остался на всю жизнь.

Смуров вдруг ощутил тревогу, он подумал, что может и не справиться со всем этим грузом. Чем же тогда это кончится при любом раскладе? А впрочем…

Смуров внезапно улыбнулся. В конце концов, есть ли смысл об этом думать в таких мрачных тонах, еще никогда в жизни он не переживал столь прекрасный период. Даже когда родились дети, он не был так счастлив, как сейчас. Эти три женщины, каждая по-своему дарят ему неиссякаемый океан наслаждения. И это стоит того, чтобы не думать о будущем, когда так хорошо в настоящем. Будь, что будет. На этом и порешим.

Диктор объявил, что следующая его остановка. Смуров поднялся с сиденья и стал протискиваться к выходу из вагона.

30

День выдался очень тяжелым. Руденский собирался в отпуск к своей тайке в Таиланд. Оказалось, что он с ней уже списался и даже пообщался по скайпу. И был в полном восторге и от ее внешности, и от ее интеллекта. И, как факел, горел желанием как можно скорей оказаться на острове Самуи, где и должно было происходить это любовное действие.

Они закрылись в его кабинете, и Руденский стал передавать Смурову на время своего отъезда дела. С самого начала у них само собой возникло разделение обязанностей: Руденский преимущественно занимался административными и финансовыми делами, поиском и переговорами с клиентами, а Смуров — юридической частью их бизнеса. И пока Руденский был на своем месте, Смуров особенно в эту часть работы не вникал. Но сейчас ему приходилось вопреки своему желанию это делать, что сильно утомляло Смурова. В какой-то момент он даже почувствовал, что у него раскалывается голова и попросил сделать перерыв. Но затем пришлось это занятие продолжить.

Когда вечером Смуров вернулся домой, то решил, что никуда не пойдет и ничем заниматься не станет. А главное, никаких женщин, у него сегодня от них выходной. Своеобразный бартер: он отдохнет от них, а они — от него. Посмотрит телевизор; в последнее время он его почти не включает, если останется время, почитает книгу. И этого он не делал уже давно, хотя всю жизнь являлся большим книгочеем. А начнет с того, что угостит сам себя вкусным ужином. Он давно мечтал приготовить салат с любимым кальмаром, в магазине он его только что купил. Вот и займется этим полезным делом.

Кроме салата с кальмарами Смуров решил в свое меню добавить еще свиной бифштекс с картошкой. Немного тяжеловато для ужина, но он и сил на разных фронтах своей жизни в последние дни отдал немало. Надо бы восполнить.

Смуров уже садился за стол, предвкушая удовольствие от еды, как раздался звонок в дверь. Кто бы это мог быть, он никого не ждет, недовольно подумал он. Один вечер невозможно провести спокойно.

Смуров открыл дверь и увидел Шипову.

— Катя, что-то случилось?

Шипова как-то нерешительно посмотрела на Смурова.

— Да, то есть не совсем. Я получила важную информацию. И сразу к вам.

— Это касается нашего дела? — догадался Смуров.

— Да.

Ну вот, вечер провести спокойно не удастся, не без грусти подумал он.

— Проходи.

Они прошли в квартиру.

— Я собирался ужинать. Разделишь ужин со мной?

— Если вы настаиваете, — замялась она. — Если честно, то я с утра не ела.

— Тем более, пойдем на кухню, — бодро произнес Смуров.

Но настроение у него было не столь бодрое, он приготовил ужин, рассчитанный на одного едока, а теперь внезапно прибавился еще один. Следовательно, каждому достанется только полпорции. А готовить еще у него уже нет ни сил, ни желания. Придется довольствоваться тем, что есть.

Смуров честно разделил еду на две равные порции, каждому досталось не слишком много. Смуров вздохнул про себя: сегодня он ляжет спать полуголодным.

— Давай, Катенька, ешь и рассказывай, — предложил он любовнице. — Что там тебе такое важное прислали?

Но, судя по всему, Шипова была так голодна, что первые несколько минут она только ела. Немного насытившись, она отложила вилку.

— Там, в Саянске нашли человека, который признался, что подсыпал Чепаковичу какогое-то вещество. В результате он утратил контроль над собой и подписал те злополучные договора.

— Это все?

— Пока, да. Больше мне еще ничего не сообщили. Но разве этого мало?

— Немало, — согласился Смуров, — но все же недостаточно. Многое зависит от сопутствующих обстоятельств. Может, вещество совершенно безобидное.

— Я понимаю, — задумчиво проговорила Шипова, снова активно берясь за вилку. — Поэтому я и хочу полететь туда и обо всем расспросить.

— Что ж, правильное решение, лети.

Молодая женщина как-то странно посмотрела на Смурова.

— Я думала, вы тоже полетите.

— Я?! — изумился Смуров.

— Ну, да. Вы же тоже участвуете в этом деле.

— Только с другой стороны.

— Я помню. Но вы говорили, что хотели бы знать правду о том, что случилось.

Смуров задумался.

— Да, хочу.

— Вот и полетели, Дмитрий Борисович. Всего на два дня.

Хотя они уже несколько раз занимались любовью, Шипова упорно продолжала называть его по имени отчеству и на вы. Сначала он намеревался заставить ее говорить ему ты и называть по имени, но затем передумал; пусть делает так, как ей удобней.

— Может, ты и права, и мне тоже следует слетать, — медленно проговорил Смуров. — Всегда лучше все выяснить самому непосредственно, чем получать информацию из третьих рук.

— Значит, едем, — обрадовалась Шипова.

— Едем. — Смуров подумал, что будет не просто объяснить смысл этой командировки Руденскому, но он постарается. Скорей всего н станет возражать. Тем более, большая часть его мыслей сейчас занята предстоящей поездкой в Таиланд. — Ты поела? — спросил Смуров, заметив, что ее тарелка опустела.

— Большое вам спасибо. Даже не представляла, что вы так замечательно готовите.

— Это получилось случайно, — улыбнулся Смуров. — Пойдем в комнату.

Они сели рядышком на диване, как это было в первый раз, когда они занялись любовью. Смуров посмотрел на Катю и увидел, что она жаждет этим заняться и сейчас. Причем, судя по блеску ее глаз, она просто изнывает от желания.

Смуров почувствовал, что не представляет, как быть. Он-то как раз желания не испытывал, так как еще не отошел от вчерашнего секса с Надей. Он даже не был уверен, что его член сумеет справиться сейчас со своей задачей, он был почти мертвым. С гораздо большим удовольствием Смуров просто бы прилег на диване и посмотрел телевизор, что он и собирался делать до прихода любовницы. Но как поступить ему теперь? Под благовидным предлогом отправить Катю восвояси? Ей это сильно не понравится, а ему ужасно не хочется ее обижать. Попытаться пересилить себя и все же заняться с ней любовью? Все же в его положении случаются и не самые приятные моменты. Ладно, он попытается, авось все получится.

Смуров снова посмотрел на Шипова и почувствовал, что она сильно напряжена. По-видимому, ее женское чутье уловило его колебания, что встревожило молодую женщину. Он улыбнулся ей и притянул к себе.

Смуров понял, что не ошибся, Катя сразу же прильнула к нему всем телом и стала страстно целовать. Он стал отвечать на них, при этом стараясь демонстрировать такой же по накалу пыл. Впервые за все время своих отношений с любовницами, ему приходилось имитировать свои чувства. И сейчас более всего его заботило две вещи: удастся ли это сделать натурально и не подведет ли в нужный момент член? Причем, последнее вызывало у него особенно сильную тревогу. Пока он вел себя явно не достаточно активно.

Катя принялась раздевать Смурова, причем, ее пальцы по причине нетерпения плохо слушались, и поэтому делала она это не слишком быстро. Но наконец, она скинула с него брюки и страстно стала гладить его мужское достоинство. И Смуров с радостью мог констатировать, что оно стало постепенно оживать. Это успокоило его, сегодня его не ждет мужское фиаско, и он сможет удовлетворить партнершу по полной программе. А для него важно всегда быть на высоте, он же уже не молод, чтобы позволить себе неудачу. Если она случится, он будет долго и сильно переживать.

Смуров стал раздевать любовницу, и через пару минут уже никакая одежда не мешала их самым бесстыдным ласкам. Катя легка на спину, и он понял, что она хочет, чтобы он вошел в нее. К этому Смуров, точнее его член был уже готов. И он с гордостью посмотрел на него, его дружок молодец, не подвел в нужный и ответственный момент. Он по праву может гордиться им.

Смуров уже хотел войти в Катю, как внезапно раздалась трель дверного замка.

— Вы ждете кого-то? — не скрывая досады, спросила Шипова.

— Никого.

Трель повторилась.

— Придется посмотреть, кто там пришел, — сказал он.

Кто же это может быть, гадал он, направляясь в халате к двери.

На пороге стояла Ксения. Смуров был изумлен, обычно они встречались в снимаемой ей квартире. А если девушка захотела бы к нему прийти сюда, обязательно бы позвонила.

— Привет, Папусик, — поздоровалась она.

— Здравствуй.

— Срочно понадобилось тебя увидеть, — сообщила Ксения. — Можно войти?

Смуров ощутил самый настоящий испуг, ему совершенно не хотелось, чтобы одна любовница застала бы его с другой любовницей. Надо срочно выкручиваться.

— Извини, не могу. У меня гостит дочь. Я бы не хотел, чтобы она тебя бы увидела.

— Ну, ладно, — не стала настаивать Ксения. — Папусик, у меня потрясающая новость, твой друг Карамзин дал мне роль в телесериале. И даже не очень маленькую.

— Поздравляю. Но ты могла бы об этом сообщить оп телефону.

— Об этом могла, — согласилась Ксения.

— А о чем не могла?

— Завтра мы уезжаем на съемки в Крым, не меньше, чем на две недели.

— Значит, предстоит разлука.

— Ну, да, Папусик, я огорчена.

— Это ты мне и пришла сообщить.

— Ну, да, а разве это не стоило тебе сказать.

— Я очень тронут. Это все?

— Не совсем. Понимаешь, у меня нет ни копейки на поездку.

— Разве вам не оплачивают ее.

— Проезд и проживание. А есть я что-то должна. Как ты думаешь?

— Должна, — не мог не согласиться Смуров.

— Вот я и подумала, что кроме тебя мне обратиться не к кому.

— То есть, тебе нужны деньги.

— Ну, да, Папусик, очень нужны.

— Хорошо, дам тебе. Подожди тут.

— Хорошо.

Смуров вернулся в комнату. Шипова лежала под одеялом и вопрошающе смотрела на него. Он решил, что не станет ей ничего объяснять.

— Я сейчас освобожусь, Катя, потерпи совсем немного, — сказал он.

С деньгами он вернулся на лестничную площадку.

— Возьми, — протянул он их Ксении. — Тут не так много, но больше, извини, сейчас нет.

— Папусик, спасибо! — Ксения крепко поцеловала его в губы. — Как вернусь, сразу же позвоню. И мы с тобой займемся, сам, понимаешь чем… — Она подмигнула ему.

Смуров снова вернулся в комнату.

— Ну, все, я освободился. — Он снял халат и отбросил его в сторону и взгромоздился на женщину. И почти сразу же вошел в нее.

31

Как и предполагал Смуров Руденский не проявил восторг, узнав о намерение партнера отправиться в Саянск. Но не ни возражать, ни отговаривать не стал. Может быть, по причине, что занят был своими делами, предположил Смуров, а может, решил не вмешиваться. Но в любом случае Смуров был доволен таким исходом дела, так как опасался, что партнер будет резко против. И уже вечером он ехал на аэропорт.

Там его уже ждала Шипова. Смуров при виде ее подумал, что это первая в его жизни совместная поездка с любовницей, до этого он ездил либо один, либо с женой. Интересно, как все будет протекать? Конечно, это не увеселительная прогулка, а деловая поездка — и все же ничего подобного у него еще не происходило.

Но пока все шло совершенно обыкновенно. Они прошли контроль, сели в самолет, который взлетел точно по расписанию. Разговаривали они мало, и Смуров не сразу обнаружил, что Катя держится несколько отчужденно. Если вспомнить, какой страстной была она вчера вечером, с каким наслаждением отдалась ему, то ее поведение показалось ему несколько странным. Он даже хотел спросить ее, чем оно вызвано, но решил подождать с вопросом. Лучше понаблюдать, как станут развиваться события дальше.

В пункт назначения самолет прилетел ночью. Еще вчера они договорились, что Катя будет жить у себя дома, а он — в гостинице. Такой вариант Смурову был не совсем по душе, он бы предпочел, чтобы они остановились в одном номере, но понимал, что это выглядело бы по меньшей мере весьма странно; ведь это ее родной город, здесь живет ее мать, тут у нее много знакомых, и абсолютно закономерно, что она остановится в своем доме.

Их ждала машина, она повезла их в город. Пока они ехали, Смуров пытался хоть что-то осмотреть, но все было затянуто непроницаемой тьмой. Он решил перенести это занятие на дневное время суток.

Гостиница показалось ему довольно неказистой, но номер неожиданно понравился. Он был просторный, обставлен приятной мебелью, в нем было предусмотрено все, что могло понадобиться постояльцу: от белых вафельных халатах, до печи СВЧ.

Он лег спать, радуясь тому, что Кати не лежит рядом, не то пришлось заниматься сексом. А так он может спокойно отдохнуть и от этого занятия и от утомительного перелета. Для восстановления сил ему требуется, как минимум, несколько спокойных часов. Смуров закрыл глаза и почти сразу же заснул.

Утром он принял душ в очень приятной душевой кабине и направился в ресторан. Завтрак в гостинице оказался вполне пристойным, и это еще больше примирило Смурова с этой поездкой. Может, напрасно он летел сюда с некоторым опасением, что тут ему будет не комфортно. Цивилизация явно добралась и до этих отдаленных мест и направила свое победное шествие дальше. Так что можно отправляться спокойно куда угодно.

Смуров вернулся в номер и стал ждать Шипову. Она должна была заехать за ним и уже вместе они отправятся по делам. Она приехала не одна, а в сопровождение мужчины и женщины.

— Познакомьтесь, Дмитрий Борисович, это Чепакович Станислав Чеславович, — представила она мужчину. — А это руководитель юридического отдела компании Вера Алексеевна Адаева.

Чепакович понравился Смурову сразу. Блондин, лет сорока, среднего роста, с приятным, умным, но немного нерешительным лицом. Смуров невольно сравнил его с Трефиловым и понял, шансов устоять против этого громилу у него ничтожные. Нужно проявить настоящую волю и упорство, чтобы защитить свои права. Во внешности же бизнесмена эти качества как-то не просматривались.

Смурову почему-то стало грустно, его всегда охватывало подобное настроение, когда он видел, что преимущества получал не тот, кто прав, а тот, кто сильней.

— Мы рады, что вы приехали к нам, — произнес Чепакович после взаимных приветствий. — Если быть честным, я не ожидал, что вы отправитесь в наши дикие края. Вы же представляете другую сторону конфликта.

— Во-первых, не такие они дикие, а во-вторых, я приехал с надеждой узнать правду из первых рук о том, что тут случилось.

— Узнать правду вы сможете, вот только принесет ли она вам пользу?

— Посмотрим, на мне дано заглядывать в будущее. Так, что вы можете мне сказать, Станислав Чеславович?

На лице бизнесмена появилась нерешительность.

— Вообще-то я во всем виноват, — проговорил он.

— Станислав Чеславович, мы же с вами договаривались, — вмешалась в разговор Адаева.

Чепакович бросил на нее взгляд.

— Хорошо. Вы знаете, что я сам подписал те проклятые бумаги, которые передавали все мои акции Трефилову. Потом, когда я пришел в себя, то никак не мог понять, почему я это сделал. Никаких причин так опрометчиво поступать у меня не было.

— Трефилов вас уговаривал подписать контракт?

— Два дня. Но я был, как кремень, не поддавался уговорам.

— Почему же тогда подписали?

— Мы сидели с ним в ресторане, он меня пригласил на последний разговор, как он выразился. Я не хотел идти, но он меня все же уговорил.

— Что было дальше?

— Он меня стал спаивать, это я сразу смекнул.

— Много ли вы выпили?

— В том-то и дело, совсем немного. От такого количества я не пьянею.

— А от какого количества пьянеет?

— Хотя бы полбутылки.

— А сколько выпили тогда?

— Максимум две рюмки. Я понимал, что и это чревато, поэтому ограничивал себя.

— Что это конкретно означает?

— Если я много выпью, становлюсь слишком податливым. Поэтому я старался пить, как можно меньше.

— Но вы все-таки подписали тогда бумаги. И не только подписали, а отправились вместе с Трефиловым к нотариусу, и тот все заверил.

— Да, так оно и было.

— Но в таком случае, о чем может быть разговор, — пожал плечами Смуров. — Вы сами передали акции. А то, что были не трезвыми, так это целиком ваша вина. Можно мне было и не приезжать сюда.

Смуров по очереди посмотрел на Шипову и Адаеву.

— Можно было и не приезжать, — согласился Чепакович. — Правда, совсем недавно стал известен один любопытный факт. Хотя не уверен, что он вас заинтересует.

— Что за факт?

— Лучше всего, как вы недавно сказали, все узнать из первых уст.

— Что для этого надо сделать?

— Поехать с нами, тут недалеко. У нас в городе все недалеко.

— Поехали.

Все вышли из гостиницы и сели в машину. Ехать, в самом деле, оказалось недалеко. Они остановились возле какого-то заведения. «Ресторан «Центральный», — прочитал Смуров.

— Тут все события и произошли, — пояснил Чепакович.

Смуров уже по-другому, с гораздо большим интересом посмотрел на строение.

Они прошли вовнутрь. Ресторан был самым обыкновенным, без всяких затей, в ряд стояли одинаковые, как близнецы столики, все дружно покрытые белыми скатертями. Интерьера никого не было, точнее он был, но такой невзрачный, что не оставлял никого впечатления. Вот бы сюда Надю, неожиданно для себя подумал он, она бы тут развернулась.

— Хотите пообедать, здесь хорошая кухня, — предложил Чепакович.

— Мы пришли сюда затем, чтобы отобедать? — спросил Смуров.

— Нет, но одно другому не мешает. Садитесь за любой столик.

Смуров пожал плечами и сел за ближайший столик. Остальные присоединились к нему.

Смуров решил, что нет никакого смысла торопить события. Пусть все идет своим чередом. А пообедать, действительно, не помешает.

К ним подошел официант, принес меню. Смуров стал с интересом его изучать. Предлагаемые в нем блюда заинтересовали его. Пельмени из медвежатины, омуль, еще какие-то незнакомые названия рыб, запеченные рябчики. У него вдруг проснулся сильный аппетит, ему захотелось все это попробовать. Когда он еще окажется в этих краях, чтобы попробовать столь экзотические яства?

— Вы что-нибудь выбрали? — поинтересовался Чепакович.

Смуров назвал несколько местных блюд. Бизнесмен улыбнулся.

— Все, кто к нам приезжают из ваших мест, выбирают этот набор. Советую вам выпить местной водки. Могу поспорить, такой вы еще не пробовали. У нас уникальная вода.

— Случайно, не вы ее выпускаете?

— Я, — улыбнулся Чепакович. — Точнее, я один из акционеров этого завода. Впрочем, он совсем небольшой. Не можем найти средств для расширения производства. Хотя спрос гарантирован.

— Хорошо, давайте выпьем, — согласился Смуров.

Давненько Смуров столь вкусно не ел, даже жена так не готовила, как в этом невзрачном ресторане. Он на время забыл про цель своего визита сюда, целиком отдавшись еде. И понял, как сильно соскучился по-настоящему вкусной пищи. Ведь он либо делает все сам, либо питается в московских забегаловках, которые только по недоразумению носят гордые названия ресторанов. А отыскать среди них хорошую кухню почти столь же проблематично, как иголку в стоге сена.

Водка тоже оказалась на высоте, он и не припомнил, когда пил такую. Он бы с удовольствием осушил весь графин, но решил ограничиться одной рюмкой. Не стоит терять контроль над собой даже в самой ничтожной степени. К тому же к нему пришла встревожившая его мысль: а не хотят ли его споить? Правда, для чего не совсем понятно, но откуда ему знать про их замыслы.

Он посмотрел по очереди на своих сотрапезников, но по их виду нельзя было заподозрить, что они замышляют такие коварные планы.

Смуров почувствовал, что наелся. Он откинулся на спинку стула. Даже если он ничего не узнает полезного о деле, ради которого он тут оказался, то такая вкусная еда оправдывает его поездку в этот город. С тех пор, как он стал жить один, такое удовольствие с ним случается не так уж и часто.

Что-нибудь еще желаете? — поинтересовался Чепакович.

— Нет, спасибо, все было невероятно вкусно.

— Видите, я вас не обманываю.

— На счет еды, да.

— Хорошо, тогда продолжим. — Чепакович кивнул официанту, но тот вместо того, чтобы подойти к ним, скрылся за кулисами ресторана. Через пару минут оттуда показался одетый как повар мужчина и направился к ним.

— Знакомьтесь, Андрей Демченко, шеф-повар местного ресторана, — представил его Чепакович. — Это его мы должны быть благодарны за такую вкусную еду.

— Вы замечательно готовите! — искренне поблагодарил Смуров.

— Спасибо, всегда приятно, когда доставляешь людям удовольствие, — ответил повар.

— А теперь, пожалуйста, поведай нашему гостю то, что ты недавно рассказал мне, — попросил Чепакович.

Демченко сел напротив Смурова.

— История вышла такая, — не слишком охотно проговорил повар. — Когда тут ужинали Станислав Чеславович с этим Трефиловым, ко мне на кухню вдруг зашел какой-то мужчина.

— Что за мужчина?

— Не знаю, видел первый раз.

— Хорошо, что было дальше?

— Этот мужчина попросил подсыпать в еду к Станиславу Чеславовичу какой-то порошок.

— А если бы это был яд?

— Именно этот вопрос я и задал ему.

— И что он ответил?

— Он взял стакан, отсыпал из пакетика порошок, развел его в воде и выпил. Затем достал из кармана толстый конверт протянул мне.

— Что было в этом пакете?

— Как что? — удивился Демченко, — деньги. Пять тысяч долларов.

— И вы подсыпали?

— Подсыпал, — поник головой Демченко.

— Что было дальше?

— Ничего не было дальше, — удивленно произнес повар. — Вернее, было, но уже со Станиславом Чеславовичем.

— А как вы узнали об этой истории, — спросил Смуров у Чепаковича.

— Демченко пришел ко мне и все рассказал.

— Да, это так, — подтвердил повар.

Несколько секунд Смуров раздумывал над ситуацией.

— Но почему вы признались? — спросил он.

— Потому что Станислав Чеславович замечательный человек. Никто мне не хотел помогать, а он помог.

— А что случилось?

— Мой младший сын заболел, ему понадобилась сложная операция. У нас в больнице такую не делает, только в областном центре и за деньги.

— Так у вас же были пять тысяч долларов.

— А я их сразу внес за квартиру. Я в частном доме живу без удобств. А у меня трое детей.

— И сколько вам дал Станислав Чеславович?

Демченко посмотрел на Чепаковича.

— Говори, — разрешил тот.

— Двести тысяч.

— И вы решили отблагодарить, рассказав эту историю?

— Совесть заела.

— Да, она на такое вполне способна.

— Что же было дальше?

— Что было дальше, расскажу я, — произнес Чепакович. — На нашу удачу у Андрея сохранилось совсем немного этого вещества. Куда мы только не обращались, никто не мог определить, что это такое. И только в одной лаборатории нам сказали, что этот порошок — разработка одной секретной лаборатории для специальных нужд. Вещество называется меронин, что-то вроде синтетического наркотика. Оно лишает человека на время воли, делает его податливым чужим внушениям. Вот и я подмахнул документы. Теперь вы понимаете, как все произошло?

Смуров внимательно посмотрел на Чепаковича, но ничего не ответил.

32

После обеда и разговора с Демченко, Смуров попросил отвезти его в гостиницу. Настроение у него было самым плохим. Его и до этой встречи одолевали предчувствия, что это дело хорошо для него не кончится, а теперь они обрели форму уверенности. Как он должен поступить в этом случае? Отказаться от его введения? Даже с учетом новых обстоятельств нельзя сказать, что оно безнадежно проиграно, представленные доказательства не бесспорны. Нет прямой связи между таинственным мужчиной, вручившим повару это средство и пять тысяч долларов, и совершенной затем сделкой. Вот если доказать, что этот человек сотрудник Трефилова, то тогда шансы на удачный исход будут равны почти нулю. Хотя. ему, Смурова, удавалось побеждать и в более безнадежных ситуациях. Юриспруденция — это в немалой степени искусство казуистики, и если юрист профессионально хорошо подготовлен, то всегда может найти способ, как доказать, что белое — это черное, или окрашено в другой цвет. Бывало, что и он пользовался такими приемами, но всякий раз это оставляло внутри него неприятный осадок. Его беда в том, что он чересчур честный и щепетильный, любая сделка с совестью дается ему с большим трудом. И потом еще долго саднит душа. Поэтому он всегда старался по возможности избегать таких ситуаций, даже если они приносили приличный доход. Может, поэтому он и не взобрался так высоко по карьерной лестнице, как когда-то предсказывали ему некоторые, не стал, к примеру, членом Верховного или Конституционного суда, а всего лишь партнером средней по размерам адвокатской конторы. А когда-то его амбиции простирались именно в эти высокие сферы. Но пришлось довольствоваться меньшими.

Смуров лежал на кровати, мысли текли и текли, как река, не зная остановки, но радости они не приносили. Он сам во всем виноват, что вляпался в такую ситуацию, не завел бы роман с адвокатом противоположной стороны ничего бы сейчас и не было. Сидел бы спокойно в своей конторе и с чистой совестью готовился к продолжению процесса.

В дверь постучали. Смуров встрепенулся и пошел открывать. Гостьей оказалась Шипова. Он обрадовался ее приходу, по крайней мере, он теперь не будет один на один со своими мыслями.

Обычно они садились рядом другом с другом, но сейчас Катя предпочла занять кресло, расположенное на некотором удалении от дивана, на котором расположился он.

— Что вы думаете, Дмитрий Борисович, о том, что рассказал Демченко? — поинтересовалась она.

— Скорей всего это правда, — не очень охотно произнес он.

— Я была с самого начала уверенна, что Станислав Чеславович не мог уступить добровольно эти акции, он так много вложил в этот комбинат. Только благодаря нему он существует.

— Вижу, ты его очень любишь, — заметил Смуров.

— Он замечательный, делает много добрых дел. Он был бы значительно богаче, если бы не тратил столько денег на всякие благотворительные проекты.

— Это радует, что у нас еще есть такие люди. Жаль только, что я не его адвокат.

Шипова взглянула на Смурова, но ничего не ответила.

— А чего мы так далеко друг от друга сидим? — спросил Смуров.

Катя опустила голову.

— Так лучше, — тихо произнесла она.

— Для кого лучше?

— Для нас.

— Для нас было бы лучше заниматься любовью.

— Нет, — покачала она головой.

— Что нет? — удивился Смуров.

— Пока мы находимся тут, мы не будем заниматься любовью.

— Но почему? Закроем на ключ дверь, повесим табличку «не беспокоить». К нам никто не войдет.

— Все равно, не будем.

— Я хочу. — Смуров, в самом деле, почувствовал прилив желания.

— Только когда вернемся в Москву.

Смуровым овладело раздражение. Поставила его в такое щекотливое положение, да еще отказывает в сексе. У него вдруг возникло намерение наброситься на нее и овладеть силой. Никогда ничего подобное с ним и близко не случалось. Это под влиянием сложной ситуации он теряет самообладание. Нужно срочно его вернуть.

— На нет и суда нет, — сказал он. — Тогда чем займемся? Свободного времени море.

— Я хочу вас пригласить в гости к себе. Вернее, это мама вас приглашает.

— Мама? — удивился Смуров.

— Я сказала ей, что прилетела вместе с известным московским адвокатом, который помогает мне в работе. И ей захотелось с вами познакомиться.

Смуров раздумывал буквально несколько секунд.

— Ну, если твоя мама хочет со мной познакомиться, давай знакомиться.

Они приехали в район, застроенный стандартными неказистыми пятиэтажками. Квартира Шипова оказалась такой маленькой, что им втроем находиться в ней было тесно. И как они тут жили все вместе, подумал Смуров.

Но несмотря на тесноту, они провели приятный вечер. Мать Кати приготовила вкусный ужин. Внешне она была приятной женщиной, с дочерью ее объединяла та же самая неуверенность. Судя по всему, она передалась ей по наследству.

Зато чем отличало мать от дочери, так это неуемное любопытство. Она забросала Смурова вопросами буквально на все темы: о Москве, об его семье и работе, о том, как проводит свободное время и много еще о чем. Но он прекрасно сознавал, что женщину по-настоящему интересовал только один вопрос — об их отношениях с Катей. Смуров отлично понимал, что Катя не хотела, чтобы ее мать узнала правду, а потому держался стойко, и за весь разговор не проронил ни одного не осторожного слова.

Катя пошла его провожать на улицу.

— Спасибо, Дмитрий Борисович, что вы не сказали ничего лишнего.

— Я делал то, что ты хотела.

— Я понимаю, — произнесла Шипова и быстро прикоснулась губами к его щеке. За все время поездки это была единственная их ласка.

33

Неприятные моменты начались уже на следующее утро по приезду. Еще никогда Смурову так сильно не хотелось не ехать на работу, как сейчас. Что он скажет Игорю по поводу командировки? Если расскажет правду, Руденский будет вне себя. А лгать себе дороже. Как он станет потом выкручиваться?

Смуров так и не решил, что ему делать и что говорить партнеру? Это сильно угнетало его. Возникала даже мысль — не сказаться ли больным? Мало ли что с ним могло случиться в такой дали. Но он быстро отказался от нее. Что эта выдуманная болезнь может изменить? Ситуация все равно останется точно такой же. Он лишь выиграет несколько дней. Но при этом все останется по-прежнему.

Но когда Смуров приехал в офис и направился в кабинет Руденского, секретарша остановила его, сообщив, что Игорь Николаевич позвонил и сказал, что будет позже.

Смуров ощутил некоторое облегчение — по крайней мере, неприятный разговор переносится.

Смуров закрылся в своем кабинете и стал размышлять, что ему делать? Отказаться от введения дела? Пусть этот негодяй Трефилов ищет другую адвокатскую контуру, уж чего чего, а недостатка в них нет. Но это убьет Руденского, он так рассчитывает на успех, который принесет им не только приличную сумму, но и новых солидных клиентов, а также ослабит зависимость от жены. Нет, огорчить Игоря ему не хватает сил. Но и делать вид, что ему неизвестна истинная подоплека этой сделки, тоже не может. Смурову вспомнился разговор с Чепаковичем перед самым отлетом в аэропорту ресторана.

Чепакович почему-то выглядел грустным. На вопрос Смурова, чем вызвано такое настроение, бизнесмен ответил прямо:

— Вот вы улетаете, Дмитрий Борисович, а с ними и улетают наши надежды.

— Почему так пессимистично, Станислав Чеславович?

— Когда я узнал, что вы едите вместе с Катериной, у меня, почему-то вдруг появилась надежда, что что-то получится, справедливость восторжествует. И я в это почти верил до самой последней минуты.

— Что же случилось в эту последнюю минуту?

— Не знаю, — подумав, ответил Чепакович. — Но не могу избавиться от чувства, что вы уедете — и все пойдет, как обычно. Слишком неравны силы между мной и Трефиловым. Я средний руки провинциальный предприниматель, а он настоящий олигарх. У него все и всё куплено.

— То есть, вы считаете, что и я куплен?

— Не похоже, — покачал головой Чепакович, хотя я так думал в начале. — Но повторю, уж больно силы не равны. А у нас так повелось, что все служат сильному и богатому. А он и тот и другой. Хотите, скажу вам честно?

— Сделайте одолжение.

— Здесь вы на нашей стороне, это я кожей чувствую. Но когда прилетите в Москву, окунетесь во все свои дела — все изменится. Вы станете поступать по обстановке. А она против нас. И с этим ничего не поделаешь. Это такая дуреха, как Катька, может там, у вас защищать наши интересы. Но вы опытный и уже не молодой человек. Зачем это вам? Лучше быть на стороне сильного. И безопасней и выгодней. Разве не так?

— В общем, так, — вынужден был признать Смуров. Ему вдруг стало тяжело и неприятно.

В этот момент объявили посадку, Смуров поспешно встал и двинулся к выходу на летное поле. Внезапно он обернулся и увидел, как Чепакович смотрит ему вслед. Увидев, что Смуров глядит на него, он помахал ему рукой. Смуров сделал ответный жест. И когда самолет оторвался от взлетной полосы и взмыл в небо, Смуров почувствовал облегчение. Впрочем, он знал, что это ненадолго, только до конца полета.

И вот полет кончился и теперь надо что-то делать, что-то решать. Но решение так и не приходило.

Руденский появился ближе к вечеру. Смуров хотя и не хотел, но был вынужден пойти к нему.

Но первым разговор начал Руденский. Он явно пребывал в приподнятом настроении.

— Знаешь, откуда я приехал? Из Государственной Думы.

— Что ты там делал? — удивился Смуров.

— Ты забыл, что я член рабочей группы по законодательству.

— Помню, но мне казалось, что все это пустые разговоры.

— Так было, но сейчас там началось серьезное движение. Но я не об этом. Я поговорил кое с какими людьми. Они согласны с нами сотрудничать.

— С нами, это с кем?

— С нашей компанией. У них есть выход на важных клиентов. В том числе иностранных. До сих пор у нас иностранцев не было. А чем мы хуже тех, у кого они есть. Я полон энтузиазма, у нас появились новые перспективы.

— Хорошо, если так.

— Поверь мне, именно так. Я это носом чувствую. С хорошим настроением уезжаю в отпуск. А по возвращению займемся всеми этими делами.

— Хорошо, — сказал Смуров. — Я пойду.

— Иди. Да, кстати, как съездил?

У Смурова что-то оборвалось внутри.

— Да, никак, можно было и не ездить.

— Я так и предполагал. Но хоть развелся чуть-чуть?

— Если только чуть-чуть.

Смуров поспешно вышел из кабинета.

34

Смурову вдруг захотелось провести этот вечер с кем-нибудь, поговорить на разные отвлеченные темы, лишь бы не оставаться одному со своими проблемами. Кому позвонить? Ксении нет в Москве, да и она меньше всего подходит для такого рода исповедальных бесед. С Катей он провел два дня, к тому же ему не хотелось, чтобы она бы догадалась об его душевном смятении. Надя самая подходящая кандидатура, хотя они знакомы совсем недавно, но его больше всего тянет именно к ней. Хотя, не только к ней…

Он позвонил Шестаковой. И по ее голосу понял, что она обрадовалась его звонку. Они договорились, что она приедет к нему.

Смуров знал, что она любит чистоту и порядок. Он помчался домой наводить и то и другое. В последнее время он как-то пренебрегал этими занятиями, и сейчас у него в доме царил настоящий бардак.

Приехав домой, Смуров сразу же принялся за уборку. Это занятие он ужасно не любил; когда был женат, этим занималась исключительно жена. Но теперь ее не было, приходилось все делать самому. И ему было трудно себя заставить взяться, к примеру, за швабру или за веник. Но сейчас выхода не было, и он стал подметать и драить пол. И пока это делал, то не переставал изумляться количеству накопленной грязи. Он подозревал, что ее немало, но все же не предполагал, что так много. И откуда только она берется? Вот бы он осрамился, если бы Надя пришла, а он не убрался.

Пока он это делал, то даже на время забыл про свои неприятности, но едва завершил генеральную уборку, как тут же о них вспомнил. И сражу же помрачнел. Он понял, что в ближайшее время эта проблема будет постоянно давить на его психику, мешать наслаждаться жизнью. Более того, процесс уже запущен. Сейчас вместо того, чтобы радоваться от предвкушения встречи с любовницей, он сидит на диване и тупо смотрит перед собою. А надо бы начать что-нибудь готовить, не может же он не угостить ее.

Но желание что-то делать вдруг пропало. Ладно, придумают что-нибудь вместе, есть надежда, что Надежда его простит.

Смуров отворил дверь и впустил женщину. Они поцеловались, и она передала ему увесистый пакет.

— Что это?

— Еда. Ты же, наверное, ничего не приготовил.

— Нет, — чувствуя вину, ответил он.

— Я так и думала. Есть хочешь?

— Хочу.

— И я хочу. Так что за дело.

Смурову было приятно заниматься приготовлением пищи вместе с ней. Он вдруг стал себя ловить на том, что их кухонное содружество чем-то напоминает семейную жизнь. Что-то похожее было у них с Тамарой впервые годы их совместного проживания. Ему тоже нравилось, когда они делали что-либо вместе. Но все же сейчас было как-то по иному, между ним и Надеждой царил какой-то другой дух. Тогда же он начал вскоре выдыхаться, и они с женой постепенно стали обособляться друг от друга. Хотя скорей обособлялся он, Смуров, Тамара, наоборот, делала попытки приостановить этот процесс. Но, в конечном счете, у нее ничего не получилось, и они расстались.

Пока на сковородке жарилось мясо, а в кастрюле весело булькала вода, в которой варилась картошка, они обнимались прямо возле плиты.

— Знаешь, — сказала Надя, — я убеждена, что людям необходимо обниматься. Уж раз в неделю — это по минимуму. Если же этого не делать, появляется дефицит нежности и ласки. А это плохо.

— Плохо, — согласился Смуров, немного удивленный такой постановкой вопроса. В подобном аспекте он никогда не думал об объятиях. — Тогда будем обниматься как можно чаще, чтобы не возник дефицит. Если ты, конечно, не против.

— Я только за. У меня от объятий повышается жизненный тонус. А это мне очень необходимо. Что-то в последнее время у меня стало сдавать здоровье. Крыло болит?

— Какое крыло? — удивился Смуров.

— Я так плечо называю. Помассируй, если не трудно.

— Мне не трудно, только никогда массажем не занимался. Смутно представляя, как его делать.

— Я тебя научу. Это не сложно.

Смуров массировал плечо Надежды в точном соответствии с полученной инструкцией.

— Очень приятно, у тебя волшебные руки, — оценила она его старания. — Даже, кажется, боль ослабела. Потом помассируешь еще, а сейчас все готово. Можем садится за стол.

Смуров наслаждался едой. Будь он один, сделал бы себе что-нибудь самое простое, проглотил это без большого аппетита, лишь бы насытиться. А сейчас он получает самое настоящее удовольствие от пищи, как Олимпийские боги от нектара и амброзии.

— Не желаешь, выпить, милая? У меня есть прекрасное вино — амаретта.

— Это мое любимое вино. Когда я работала в Италии, часто его пила.

— Ты работала в Италии? — удивился Смуров.

— И не только. Хочется так выпить вина. Но я же за рулем.

— Почему бы тебе не остаться до утра.

— До утра? А сын, а работа?

— Сыну позвонишь, скажешь, что не вернешься домой, а на работу поедешь от меня. Даже ближе.

— Ты думаешь? У меня нет тут даже зубной щетки.

— Зубную щетку я тебе торжественно вручу. Что еще надо?

— Ну, не знаю, халат. Не могу же я все время ходить либо в уличной одежде, либо голой.

— С халатом помочь не могу. Но к следующему разу обещаю купить.

— Покупать ни к чему, дома у меня халатов предостаточно.

— Тогда привезешь в следующий раз. И пусть тут висит.

— Я подумаю.

Этот ответ не слишком пришелся по душе Смурову, он свидетельствует о том, что Надя сохраняет определенную настороженность по поводу их отношений. Хотя с другой стороны они слишком еще мало знают друг друга. Но ему почему-то хочется, чтобы Надя верила бы в них и доверяла ему.

После ужина из кухни они переместились в комнату. Сели на диван, Надя доверчиво положила голову на его плечо. И совершенно неожиданно для Смурова его всего заполнила волну нежности. Ни к одной из своих любовниц такого чувства он не испытывал. Ему стало необычайно хорошо и тепло, и он вдруг понял, что именно этого ему не хватало в отношениях с другими женщинами. Им владело в отношение их симпатия, желание, страсть, но не более.

Впрочем, долго размышлять на эту темы времени уже не было, их губы слились в поцелуе, а дальше он на такие темы уже не думал.

35

Руденский укатил в Таиланд на встречу со своей красоткой. И Смуров остался один на хозяйстве. Если сначала ему не очень нравилось то, что придется единолично руководить компанией, заниматься многими вопросами, которые были в ведение партнера, то теперь он обрадовался его отсутствию. Не надо ничего ему рассказывать, он может действовать относительно свободно. Работая с Руденским, он ощущал определенную зависимость от него. Далеко не всегда он делал то, что считал правильным, между ними с самого начала существовали определенные разногласия. Другое дело, что они старались их не выпячивать, выносить за скобки повседневной деятельности. Но при этом Смуров сознавал, что они существуют и опасался, что однажды проявят себя. Он даже раздумывал, не организовать ли ему компанию, где он будет единоличным учредителем и руководителем, но так и не решился на подобный поступок. Он знал за собой это качество, в самый последний момент он может не выполнить уже принятое им решение. Так случалось с ним не всегда, но несколько раз в жизни в последнюю минуту он отказывался сделать то, что уже твердо для себя решил. Это свойство своего характера беспокоило его, пытался его преодолеть, но целиком справиться с ним не получалось. Оно могло заявить о себе в самый неподходящий момент.

У Смурова возникла идея пойти к Трефилову и убедить его изменить свою позицию, попытаться решить спорный вопрос как-то полюбовно. В успех своей миссии он не слишком верил, но и не предпринять хоть что-то в этом направлении он не мог. Это дело портило ему такую его замечательную жизнь. У него три великолепных и при этом очень разных любовниц, каждая ему приносит огромное наслаждение, с каждой он совершенно по-разному переживает упоительные минуты. Никогда еще он не был так счастлив, все его существо буквально вибрирует от тех сладостных чувств и эмоций, которые обрушиваются на него. Даже в самых своих смелых мечтах, он не представлял, что такое возможно не в воображении, а в реальных буднях. И вот в это блаженное состояние грубо вмешался посторонний элемент, который все портит. Он бы не задумываясь, отказался от этого процесса, каких бы денег тот не сулил. Но он связан с Руденским, а Игорь буквально вцепился в него. И если он, Смуров, так поступит, грандиозного скандала не избежать. А, возможно, и разрыва. А ему ужасно не хочется такого исхода, он привык к этой работе, к своему коллективу и даже к Руденскому, несмотря на то, что не всегда одобряет его подходы и принципы. Да и вообще сейчас не самое лучшее время, чтобы бросаться в свободное плавание. На рынке юридических услуг сильнейшая конкуренция. И не факт, что он сумеет занять на нем достойное место.

Смуров позвонил Трефилову, точнее его секретарше и попросил записать его на прием. Секретарша обещала перезвонить, когда узнает, когда его примет ее босс. Перезвонила она буквально минут через десять: Трефилов готов принять его сегодня, сообщила она. Смуров решил, что откладывать встречу нет никакого смысла — и согласился.

Пока он ехал на встречу, то мучительно размышлял о том, как построить с ним разговор. Говорить прямо в лоб, бессмысленно, это не тот человек, с которым можно так общаться, будет только хуже. Но и если идти обходным путем, то шансов на положительный исход не больше. Положение просто патовое. Но и не пытаться как-то выправить ситуацию, он тоже не может. Остается надеяться разве что на удачу. Так было несколько раз в его жизни, когда он не представлял, как следует поступать, но события подчас каким-то фантастическим образом выводили его на нужный результат. Может, так случиться и на этот раз?

Как и при первой встречи, Смуров почувствовал себя подавленным при виде этого огромного тела. Его ладонь в ладони Трефилова казалось совсем маленькой, хотя у него была средняя по размерам рука.

— Здравствуйте, дружище! — пробасил Трефилов. — Очень рад вас видеть. Давно к нам не заглядывали. Как идут наши дела?

— Скоро будет очередное предварительное обсуждение дела у судьи.

— Надеюсь, у нас все схвачено?

— В каком смысле, Александр Викторович?

Трефилов посмотрел на Смурова. Затем улыбнулся.

— Присядем за столик, дорогой Дмитрий Борисович, — пригласил он.

Они сели за столик, как обычно он ломился от разнообразных алкогольных напитков и закусок.

— Налить вам виски или коньяк? — предложил хозяин кабинета.

— Из напитков только кофе, если не возражаете.

— А если возражаю, — подмигнул ему Трефилов, и, не спрашивая разрешения, плеснул в бокал Смурова виски.

— Я за рулем и вообще, — попытался сопротивляться Смуров.

— Бросьте, вы же знаете, доставим хоть на Северный полюс. — Выпьем за успех.

Проклиная себя, что приехал сюда, Смуров чокнулся с Трефиловым и выпил. Виски были первоклассными, но это обрадовало Смурова в самой маленькой степени. Ему было стыдно перед собой за то, что этот человек подавлял его, лишал воли к сопротивлению. Стоит ли удивляться, что он переиграл мягкотелого Чепоковича. Если бы сильно постарался, Трефилов мог бы отнять у него акции и без всякого препарата.

— Еще по одной, — предложил тут же Трефилов, едва Смуров поставил свой опустевший бокал на стол.

— Александр Викторович, давайте поговорим, — взмолился Смуров.

— Поговорить, дружище, всегда успеем. Впрочем, можно и поговорить. Ну, давай, приступай. Что там у тебя накипело?

Смуров втянул в себя воздух, как перед погружением в море.

— У вас не возникало желания, Александр Викторович, закончить это дело миром?

— Миром? — удивился Трефилов. — А зачем, когда можно его спокойно закончить и войной.

— Можно, конечно, но ведь война, даже такая далеко не самое лучшее дело.

— А я лучшего не ищу, мне нужно выиграть дело. А уж каким способом не столь важно.

— Но ваша репутация бизнесмена…

— Вы, дружище, о моей репутацией не заботьтесь. У меня для этого есть огромная пиар-служба. Понадобится, исправит.

— Я понимаю. И все же.

Трефилов пристально посмотрел на Смурова.

— Что-то вы темните, Дмитрий Борисович.

— Да нет, совсем не темню, — пробормотал Смуров, чувствуя себя так, словно бы его уличили в чем-то постыдном. — Просто мой опыт однозначно говорит, что в каждом конфликте виноваты обе стороны. Другое дело, что их вина может быть разной.

— Это вы бросьте, дружище, все тут предельно однозначно. Он продал мне акции, я перевел за них ему немалые бабки, а теперь этот щелкопер требует их назад. А вот это он видел, — показал Трефилов огромную фигу.

— Но мне кажется, его аргументы тоже достойны того, чтобы к ним хотя бы прислушались.

— Что-то я вас не совсем понимаю, господин адвокат. — Не желаете вести наше дело?

— Об этом и речи нет, — даже излишне горячо заверил Смуров. — Я о другом.

— О чем же?

Смуров окончательно осознал, что загнан в угол. Едва ли не впервые в жизни он не знал, что ответить.

— Конечно, же наша фирма будет продолжать вести это дело, — сказал он.

— Я в этом нисколько не сомневался. А что вы делаете на выходные, Дмитрий Борисович?

— Еще не знаю, — удивленно ответил Смуров.

— Мы тут затеяли небольшую вылазку в Альпы, покататься на горных лыжах. Вы не катаетесь?

— Никогда не катался. — Смуров вспомнил Надежду, она говорила ему, что занималась горнолыжным спортом.

— Не страшно, там отличные инструкторы, научат даже безногого. Едемте с нами. Можете, кого-нибудь взять с собой. Например, подружку. — Трефилов подмигнул ему.

Смуров размышлял недолго.

— Спасибо за замечательное предложение, но вынужден отказаться от него. Понимаете, есть адвокатская этика по отношению с клиентами, лучше ее не нарушать.

— Ну, как хотите. Выпьете еще виски?

— Нет, спасибо. Я пойду.

— Вам нужен шофер?

— Спасибо, я сам доеду.

Но, выйдя из офиса компании Трефилова, Смуров не стал садиться в машину, а пошел в расположенное по соседству кафе и заказал самое крепкое кофе, чтобы было в меню. Он просидел несколько часов, ожидая, когда из его крови выветрится хотя бы часть хмели.

36

Некоторое время назад Смуров помог Шиповой подать иск по поводу взыскания с ее бывшего мужа алиментов. Пользуясь своими связями, ему удалось ускорить рассмотрение дела в суде. Смуров нисколько не сомневался в результате, так оно и случилось, суд постановил взыскать с ответчика элементы за все года, что они не уплачивались, наложить на него штраф и впредь с зарплаты автоматически перечислять требуемую сумму.

Смуров ради интереса пошел на судебное заседание. Впервые он увидел бывшего супруга своей любовницы. Описание его Кати совпало с тем, что он мог наблюдать. Это был настоящий бугай, высокий, широкоплечий, с неприятным, каким-то злым лицом и грубыми повадками. На суде он с трудом сдерживал себя, было видно по нему, как рвались наружу его яростные эмоции. Он с ненавистью поглядывал то на Шипову, на то судью, то на зал. Один раз их взгляды скрестились, и Смурову невольно стало не по себе. Упаси боже встретиться с таким человеком один на один, от него можно ожидать все, что угодно.

После суда Смуров видел, как экс-супруг подошел в экс-жене. Они о чем-то довольно долго говорили. Мужчина вел себя агрессивно, он схватил ее за плечо и сжал так, что Шипова даже поморщилась от боли. Смуров хотел вмешаться в разговор, но в этот момент тот стремительно удалился.

Смуров, выждав несколько секунд, подошел к ней.

— Все в порядке?

Катя была явно взволнована и, несмотря на старания, никак не могла успокоиться. Она прислонилась к его плечу и тихо заплакала.

— Успокойся, — погладил он ее по голове. — Все самое неприятное уже позади.

— Вы не знаете его.

— Что он тебе сказал?

— Что я пожалею о том, что сделала.

— Не беспокойся, если будет вести себя не адекватно, найдем на него управу.

Шипова с сомнением посмотрела на Смурова, но ничего не сказала.

— Поедем ко мне, — предложил он.

— А твоя работа? Сейчас только два часа.

— Ничего строчного сегодня нет. — Это было не совсем так, срочные дела были, но он видел, в каком расстроенном состоянии находится Катя. Его долг — ее морально поддержать.

— Поедем, — признательно произнесла она.

Они вышли из здания суда и сели в машину. Шипова все никак не могла успокоиться, бывший муж ее явно сильно напугал. Смуров, как мог успокаивал женщину, но толку от его попыток было мало.

— Вы не понимаете, Дмитрий Борисович, этот человек способен на все. Если он сказал, что сживет меня со света, так оно и будет. Я жалею, что подала этот иск по взысканию алиментов. Артем был просто в ярости.

— Но это его ребенок, он должен нести расходы по ее воспитанию. Не расстраивайся, мы поступили абсолютно правильно. А ярость у него пройдет, это чувство не вечное.

— У него вечное. Вы не представляете, сколько в нем злобы. Порой мне кажется, что он весь состоит из нее.

— Угораздило тебе выйти за него замуж.

— А за кого? — В голос Шиповой прорвалось раздражение. — Он единственный, кто сделал мне предложение. Вы же видели нашу квартирку, как там можно жить вдвоем. Мне до ужаса хотелось вырваться из нее. Да и вообще, у женщины должна быть семья, дети.

Смуров покосился на нее. Такой ее он еще не видел, она сидела с каменным лицом и смотрела прямо перед собой. Он подумал, что не до конца понимает эту женщину. Смуров решил, что не стоит затрагивать эту тему, она для нее чересчур болезненна. Судя по всему, Катя до сих пор сильно переживает разрыв с мужем, несмотря на всю его брутальность. Вот и пойми женскую душу. Некоторым такие мужчины особенно нравятся, вызывают повышенное сексуальное желание.

Они подъехали к дому. Рядом с ними остановился огромный джип. Смуров не обратил на него никакого внимания. Он вышел из машины и помог выйти своей спутнице.

Внезапно Смуров почувствовал удар в спину. Он обернулся и увидел рядом с собой разъяренного бывшего мужа Шиповой.

— Вот это тот сверчок, который мне гадит! — воскликнул он, намереваясь снова ударить Смурова.

О сопротивление со стороны Смурова не могло быть и речи, Артем был почти на голову выше и явно многократно превосходил его в физической силе. Достаточно было посмотреть на его мощные плечи и бычью шею. Единственным способом спасения являлось бегство. Смуров побежал, думая лишь о том, как уберечь себя от мести этого страшного человека.

За собой он слышал громкий топот преследователя. Смуров понимал, что далеко ему не убежать, хотя бы по той простой причине, что Артем был младше его лет на двадцать. Запыхавшись, Смуров невольно остановился и оглянулся назад. Бывший супруг Шиповой был всего в метрах пятнадцати от него, и расстояние между ними стремительно сокращалось. Смуров отчетливо видел его перекошенное яростью лицо и огромные сжатые, готовые к бою, кулачища.

Смуров зажмурил глаза, чтобы не видеть то, что должно было произойти неизбежно. В этот момент рядом заскрипели тормоза. Он слегка приоткрыл веки; в нескольких метрах от него затормозила полицейская машина. Из нее выбежали двое сотрудников полиции. Они бросились наперерез несущемуся на всех порах мужчине и схватили его за руки. Артем попытался высвободиться, но все же сумел понять, что оказание сопротивление представителям органов власти кончится для него плачевно. И перестал сопротивляться.

Как потом выяснилось, Смурову сопутствовало в тот день просто невероятное везение. Полицейские оказались возле его дома совершенно случайно, точнее, они приехали сюда совсем по другому делу. И увидев происходящее, успели вмешаться в самый последний миг.

Был составлен протокол, Артема запихнули в полицейскую машину и увезли. Смуров на не совсем твердых ногах в сопровождении Шиповой поднялся в свою квартиру. И сразу лег на диван.

— Дмитрий Борисович, вам что-нибудь сделать? Может, чаю? — предложила Шипова. Она была очень бледна и даже слегка дрожала.

— Спасибо, Катя, но попозже. Мне надо немного отлежаться.

— Да, конечно. Если не возражаете, посижу рядом с вами.

Он кивнул головой.

— Посиди, Катя. — Но хотел ли он, чтобы она осталась или ушла, он не мог определить. Ему было стыдно за то, что прямо на ее глазах он убегал от Артема, как заяц от волка. Он элементарно струсил. Теперь ему долго не избавится от этого мучительного чувства.

Катя села рядом с ним на диван.

— Какой же он негодяй, — несколько раз повторила она. — Поэтому я и не хотела с ним связываться. А вы такой смелый.

— Я смелый? — удивился Смуров. — Я сильно перепугался.

— Как же не перепугаешься, он же сильнее вас вдвое. Он в молодости боксом занимался, даже был мастером спорта. Его все боятся. Он как что, сразу пускает кулаки.

— Это я уже понял.

— Вы хорошо себя чувствуете, Дмитрий Борисович.

Смуров прислушался к своему организму.

— Вроде бы ничего не болит.

— Тогда я пойду на кухню чего-нибудь приготовлю.

Смуров вдруг почувствовал, что хочет есть. Не удивительно, у него во рту ничего не было с утра. А сейчас дело идет к вечеру.

— Приготовь, а я еще немного полежу. Думаю, через полчаса буду в порядке. — Он провел рукой по ее ноге.

Шипова встала и направилась в кухню.

37

Позвонила Шестакова. И по ее надтреснутому голосу он сразу почувствовал, как что-то случилось у нее.

— Дима, ты можешь поскорее начать это дело?

— У меня все готово, могу подавать документы в суд в любой момент.

— Прошу сделай это.

— Что-то произошло?

— Да.

— Не хочешь встретиться после работы и все обсудить?

— Хочу. Подъеду к тебе сразу, как освобожусь.

— Буду с нетерпением ждать.

Смуров не обманывал свою собеседницу, ему, в самом деле, хотелось ее видеть. Из всех троих любовниц больше всего его тянуло именно к ней. Он специально анализировал свои чувства, а потому этот вывод был отнюдь не спонтанный. Это совсем не означало, что ему не хотелось двух других, но с Надя, хотя он и познакомился с ней позже всех, постепенно, но неуклонно выбивалась в лидеры. И ему это нравилось; может, с точки зрения оценки внешних данных, учитывая ее возраст, она уступает Ксении и Кате, но превосходит их по своим человеческим качествам. А для него это не менее важно, чем красота лица и стройность фигуры. Хотя от того и другого он приходит в восторг.

Так как Надя любила порядок, перед ее приходом он приступил к уборке квартиры. С некоторых пор это превратилось для него почти в традицию. Он помнил, как однажды, раздосадованная мусором и грязью, она взяла в руки сначала веник, а потом и швабру и стала молча драить полы. Он стоял и смотрел, как она это делает, и чувствовал ужасную неловкость. Этот урок он хорошо запомнил и теперь занимался этим делом сам.

Они долго стояли обнявшись, он нежно целовал ее щеку, мочку уха, гладил по волосам.

— Знаешь, я убеждена, люди должны обниматься хотя бы раз в день. Без этого им в жизни чего-то не хватает.

— Мы стараемся выдерживать это норму, — улыбнулся Смуров.

— Но мы же не встречаемся каждый день.

— Зато, когда встречаемся, все наверствуем. Вот как сейчас. Пойдем на диван и поговорим.

Они сели на диван и обнялись.

— Рассказывай, что случилось?

— Сегодня мы с ним по-настоящему разругались. Он внес очередные исправления в мой проект, пришлось довольно много переделывать. В результате мы не уложились ни в смету, ни сроки. А как раз в этих числах он платит мне зарплату. Он стал меня уже не в первый раз обвинять, что я нарочно все затягиваю, чтобы содрать с него больше денег. Я вспылила и заявила ему, что его деньги мне больше не нужны. Пусть оставит их себе. Только обязательно расплатится с рабочими и поставщиками. А я работать с ним больше не намерена. Хлопнула дверью и укатила.

— Да, это серьезно, — оценил Смуров.

— Куда ж, серьезней.

— Что же ты хочешь? Чтобы он выплатил бы тебе зарплату?

— Я готова отказаться от денег, пока как-нибудь с сыном проживем. Он тоже получает зарплату. Но я не могу ему простить обвинения в мой адрес, что я сознательно затягиваю сроки работы. Это, как раз, происходит из-за него, своими дурацкими изменениями он их срывает. Но признавать вину свою не хочет, все перекладывает на меня. А я с этим не согласна. Пусть в таком случае нас рассудит суд.

— Суд, конечно, рассудит, правда, он не всегда бывает у нас на стороне того, кто прав. Все зависит от множества обстоятельств. Я, разумеется, сделаю все, что смогу. Но я не всесилен. — Смуров задумался. — А если попытаться все-таки найти какой-то взаимоприемлемый компромисс?

— Думаешь, я не делала таких попыток, — возразила Надежда, — по- разному пыталась с ним говорить. Сначала спорила по каждому случаю вмешательства его в проект, потом решила, если ему так хочется, пусть попробует себя в качества дизайнера. Но всякий раз результаты были ужасными. Но на него ничего не действует. Я вообще плохо понимаю, смысл его поступков. Он ведь вредит не только мне, но и себе.

— Знаешь, за свою долголетнюю практику я повидал самые разные типы людей. И многие вели себя с точки зрения нашей привычной логики иррационально. Но за каждым таким поведением скрывается какой-то смысл. Другое дело, что мы далеко не всегда способны в него проникнуть. Поэтому я предлагаю перед тем, как подавать иск в суд, все же сделать попытку договориться. Одно дело, когда говорила с ним ты, и другое, когда буду говорить с ним я, твой официальный адвокат. На меня у него может быть совсем иная реакция.

— Если считаешь нужным, попробуй, — пожала плечами Надя. — Хуже не будет, потому что хуже уже некуда.

— Тогда договорились. Если ничего из этого не получится, начнем судиться. А там уже, что будет, то и будет.

— Именно так, что будет, то и будет, — улыбнулась Надя.

Смуров прижал ее к себе и впился в губы. Она ответила ему не менее страстным поцелуем.

— А теперь забудем напрочь обо всех этих противных делах, — шепнул он ей на ухо. И, судя по ее реакции, она не возражала.

38

На следующий день Смуров позвонил обидчику Нади. Тот довольно долго не мог понять, кто он такой и что хочет он от него. Когда же Смуров все же сумел объяснить причину своего звонка, то Оверчук долго молчал, по-видимому, решая, как к этому ему относиться.

— Что же вы хотите от меня? — наконец спросил он.

— Для начала, считаю, нам полезно встретиться и все обсудить.

— А вы не берете меня на понт, что Надежда Николаевна, собирается подавать на меня в суд?

— Иск уже готов, остается доставить его в суд и зарегистрировать. Могу вам его показать. С моей точки зрения шансы на то, мы выиграем это дело, у нас большие. Поверьте мне, как юристу, с более чем тридцатилетним стажем. — На самом деле, Смуров так не думал, он весьма опасался за исход процесса, если тот все же начнется.

— Ну, хорошо, когда вы хотите встретиться?

— Да хоть сегодня. Чем раньше, тем лучше. Это в ваших интересах.

— Приезжайте, буду вас ждать.

Они договорились о времени и месте и разъединились.

Смуров понимал, что поступает правильно, пытаясь договориться с ним, но при этом не мог забыть о своей неудачной встрече с Трефиловым. Если ситуация повторится, это станет для него сильным ударом. Он всегда славился среди юридической братии умением находить компромиссные решения, но в последнее время у него это стало хуже получаться. То ли он до определенной степени утратил квалификацию, то ли такие ему попадались случаи, когда это не удавалось.

Встреча была назначена в той самой квартире, где и разворачивался конфликт между Шестаковой и Оверчуком. Смуров с нескрываемым интересом рассматривал все вокруг. Хотя до этого он не видел ни одной работы Надежды, но почему-то не сомневался, что она отличный дизайнер. Иначе она бы не стала заниматься этой профессией, быть посредственным специалистом — это не ее стиль. И теперь находил подтверждение этому убеждению.

Хотя до полной отделки квартиры было еще далековато, но то, что уже было сделано, производило сильное впечатление. На всем лежал отпечаток вкуса и мастерства. По крайней мере, с его не профессиональной точки зрения все выглядело именно так.

А вот Оверчук ему не понравился с первого взгляда. Немного за тридцать лет, лицо довольно красивое, но какое-то неприятное. Смуров не сразу догадался, почему оно производит на него такое впечатление. А дело было во взгляде, беглом, неискреннем, даже пугливым. Не понравились ему и его губы, чересчур тонкие, постоянно меняющие свою конфигурацию, что отражало неровный, неустойчивый и капризный характер. В свое время Смуров увлекался физиогномикой, правда, затем это занятие подзабросил, но какие-то воспоминания о ней сохранились.

— У нас, как видите, идет строительство, поэтому извините, за прием. Вы сами захотели встретиться тут.

— Не беспокойтесь, мне интересно оказаться на месте событий.

Они прошли в одну из комнат, которая была уже готова, и сели за столик. Смуров внимательно стал изучать место, в котором оказался.

— Какая красота! — искренне воскликнул он.

— Да, красиво, — без большого энтузиазма подтвердил Оверчук.

— Я так понимаю, что это работа Надежны Николаевны.

— Это ее проект.

— По-моему, замечательный проект, вы не находите? Когда работы будут завершены, тут будет великолепно. Вы согласны?

Тонкие губы Оверчука недовольно сжались.

— Не все одинаково хорошо.

— Не знаю. Все, что я тут вижу, мне очень нравится.

— О вкусах, как известно, не спорят.

— Конечно. И все же любой непредвзятый наблюдатель сказал бы, что тут уже сделано, сделано со вкусом.

— Но я так понимаю, мы встретились не для того, чтобы обсуждать работу Шестаковой. Я бы хотел понять, в чем смысл претензий Надежды Николаевны ко мне?

— В том, что не выполняете свои обязательства, не оплачиваете счета за работу и сделанные заказы, тем самым ставите мои клиентку в сложную ситуацию. Я уж не говорю о то, что своевременно не выплачиваете ей зарплату. Но этот пункт по своему душевному благородству она не считает нужным вносить в иск.

— Вы я вижу, попали под ее чары, — неприятно усмехнулся Оверчук.

— Она действительно очень достойная женщина, но дело совсем не в этом. Я всегда по возможности сохраняю объективность к людям, интересы которых представляю. Далеко не все они приятные, честные и приходится переламывать себя. Но в данном случае, познакомившись, с госпожой Шестаковой, у меня нет раздвоения в моих чувствах.

— А если вы ошибаетесь?

— Возможно. Errare humnnum es, то есть, человеку свойственно ошибаться. И все же интуиция подсказывает мне, что в данном случае я вряд ли это делаю. А своей интуицией я доверяю, она меня почти никогда не подводила.

Оверчук хмуро смотрел на Смурова, и ему показалось, что его оппонент испытывает трудности с продолжением разговора.

— Ничего не могу сказать о вашей интуиции, но я не вижу своей вины. А Надежда Николаевна задерживает работу, чтобы получить дополнительные деньги. Я настаиваю на этом.

Смуров подумал, что с этим человек лучше быть резким, просто аргументы на него не действуют. Он будет стоять на своем.

— Я убежден, что вы сами не верите своим словам. Но не стану спорить. Я хочу поговорить с вами о другом. И уж извините, что я буду резок. Вы сами меня вынудили. Не скрою, что перед тем, как прийти к вам, я наводил о вас справки, где только мог. И даже собрал небольшое, но весьма информативное досье.

— Это интересно, — насмешливо произнес Оверчук, но Смурову что-то подсказывало, что он насторожился.

— Действительно, интересно. Ваш бизнес связан с большим числом деловых партнеров. И в немалой степени эти связи основываются на доверие. В последнее время, насколько могу судить, дела у вас идут не всегда благополучно. А причина в том, что ваш неуживчивый характер вызывает у людей определенную настороженность. Один знакомый бизнесмен, имя которого по понятным вам причинам, я не буду называть, дал вам весьма нелестную характеристику. Не стану перечислять все, что он говорил, подведу лишь некий итог. Он сказал, что если есть возможность, то предпочитает иметь дело с другими, так как, во-первых, ему не слишком приятно с вами общаться, а во-вторых, есть сомнения в вашей добропорядочности. — Со стороны Смурова это был самый настоящий блеф, ни с каким бизнесменом он не общался. Но он пошел на такой не очень привычный для себя шаг ради Нади. — К чему я клоню, уважаемый Олег Робертович. Если начнется этот процесс, он приобретет публичный характер. Поверьте, я об этом позабочусь. И все это грязное белье будет выставлено наружу. Даже если нам и не удастся выиграть дело, что крайне маловероятно, вашей репутации будет нанесен сильный урон. А она и так не на высоте. Это скажется на вашем бизнесе. Поэтому подумайте, как вам лучше поступить. Есть такое известное выражение: пиррова победа. Нужна ли она вам? Это собственно все, что я хотел до вас донести.

Оверчук молчал, вместо слов он кусал нижнюю губу. Смуров заметил, что он слегка даже побледнел.

— Хорошо, я подумаю над вашими словами, — вдруг произнес он.

Смуров встал.

— Возможности для примирения существуют, я бы на вашем месте не доводил дело до суда. Но если вы так решите, пощады не ждите, будет сказано о вас все.

Смуров кивнул головой и направился к выходу. Оверчук остался сидеть на месте, даже не подумав его проводить.

39

Они сидели голыми за столом после продолжительного секса и изучали документы. Смуров был даже немного удивлен, он полагал, что Катя ни за что не примет его предложения заниматься подготовкой к процессу в обнаженном виде. По своей натуре она была очень страстной, но одновременно весьма стеснительной. Как только они прекращали заниматься любовью, она, словно защищаясь от неведомой опасности, тут же натягивала до самого подбородка одеяло. А едва они вставали с постели, сразу одевалась. Он не мог припомнить ни раза, чтобы она ходила по квартире без одежды. Его это удивляло, он был не в состоянии постичь логику ее поведения. Только что он видел ее, в чем мать родила, и это нисколько не смущало ее, наоборот, вызывала у него дополнительное вожделение. Но затем все кардинально менялось, она превращалась снова в застенчивую даже не женщину, а скорей девочку еще не имевшую любовных связей.

И потому он продолжал с некоторым удивлением поглядывать на нее; не проснется ли в ней снова ее застенчивость? И Катя вновь поспешит прикрыть свое тело одеждой. Он даже решил провести небольшой эксперимент, взял ее грудь в свою руку, немного потискал ее, затем повел ладонь вниз до промежности. Катя посмотрела на него, но ничего не только не сказала, но и не сделала даже движения, чтобы освободиться от его руки.

— Ладно, давай займемся делом, — проговорил Смуров, завершив эксперимент.

Дело же было более чем серьезное, через неделю было назначено предварительное слушание по иску Чепаковича. С этим известием несколько часов назад к нему почти ворвалась Шипова. Она была очень взволнована.

— Почему так рано? — спросил Суров. — Судья же говорила, что это случится только в следующем месяце, а пока будет знакомиться с документами.

— Я не знаю, почему, но в суде висит объявление. Наверное, она изучила материалы раньше времени.

— Возможно. — Из своего опыта Смуров знал, что такое, хотя и редко, но случается. Значит, развязка придет быстрей, подумал он. А он надеялся потянуть время. Хотя какой в этом смысл? Все равно момент истины наступит. Он всегда рано или поздно наступает, хотим того мы или нет. В этом есть суровая и беспощадная неотвратимость жизни. Он притянул ее к себе. — Давай поговорим об этом позже. — Он вдруг ощутил сильное желание. Его губы прилипли к ее губам, но понадобилось несколько секунд, прежде чем он ощутил ее страстный ответ.

Смуров стал целовать любовницу, она в ответ целовала его. Он быстро раздел ее, и освободился от одежды сам. Голыми, они рухнули на кровать.

Занятие сексом отодвинуло на пару часов необходимость обсудить возникшую ситуацию, возникшую в связи с неожиданным решением судьи. Но сейчас поводов откладывать ее уже не было.

— Катя, почему тебя так взволновало это известие? — поинтересовался Смуров. — Мы же оба знали, что это случится. Ну, случилось немного раньше, что это меняет?

— Потому что я не знаю, что мне делать? — В голосе Шиповой послышались слезы.

Смуров почувствовал жалость к ней. Он обнял ее за плечи.

— Почему не знаешь, ты юрист.

— Какой я юрист, Дмитрий Борисович. Это вы юрист, у вас громадный опыт, вы знаете все в этом деле. А я меня нет никакой практики.

— Все никто не знает, может быть, даже сам Господь. Хотя и скрывает это от нас.

— Он может, знает и не все, а вот вы — все, — убежденно произнесла Катя.

Смуров невольно ощутил приятное чувство, конечно, это большое преувеличение, но он действительно много знает, хорошо поднаторел в своей профессии. И потому в чем-то Катя права.

— Ничего сверхсложного в этой ситуации нет, дорогая. — Зачем-то Смуров потрогал ее сосок. — Главное в этом деле, как и в большинстве других, это доказательная база. Запомни на всю жизнь: хороший юрист отличается от плохого тем, что он не пренебрегает ни одним, даже самым незначительным фактом. Никто не знает заранее, чем он может обернуться. Поэтому нужно заняться в первую очередь именно этим. Ты меня поняла?

— Да, — не очень уверенно кивнула головой Шипова.

— Вот давай этим и займемся. Главный твой аргумент — это показания повара Андрея Демченко в ресторане. Они у тебя есть в письменном виде, но будет лучше, если он приедет сюда и выступит на предварительных слушаниях в качестве свидетеля. Это всегда производит большее впечатление. К тому же у судьи могут возникнуть к нему вопросы. Он должен в таком случае дать на них подробные и исчерпывающие ответы. Поняла?

— Да, я сегодня же позвоню в Саянск, я уверенна, что Демченко в ближайшие дни вылетит сюда. Чепакович оплатит ему проезд.

— Хорошо. Пойдем дальше. Требуются самые подробные данные об этом психотропном препарате, действие которого ведет к ослаблению воли человека. Кем создан, как действует, в чем был подмешен, сколько оказалось его в крови Чепаковича, И к каким неизбежным последствиям должна была принести эта доза.

— Да, — кивнула головой Шипова.

— Пойми, Катенька, на судью всегда действуют такие подробные, тщательно отобранные и выстроенные в логическую цепочку аргументы. Особенно, если адвокат говорит очень убедительным тоном. Судья же обыкновенный человек, он реагирует в первую очередь подсознанием, а уж затем пытается все проанализировать. А потому так важна победа в первом раунде, когда он воспринимает ситуацию эмоционально. Разумеется, это еще не гарантия успеха, но важный к нему ключ. Не все это осознают, а потому подчас проигрывают процесс, несмотря на то, что имеют все шансы его выиграть.

Шипова широко открытыми глазами смотрела на Смурова. На ее лице отражалось откровенное восхищение.

— Дмитрий Борисович, вы гений! Теперь понимаю, почему вы не проиграли ни одного дела.

— Это не совсем так, неудачи и меня не обошли стороной. Но дел проигранных действительно немного. — Смуров невольно ощутил гордость. Он, в самом деле, один из лучших в своей профессии. Вот только дивидендов это принесло меньше, чем хотелось бы. Впрочем, кроме себя в этом винить ему некого.

— Неудачи бывают у всех, а вот далеко не у всех бывают удачи, — резонно возразила Шипова.

— И все же не преувеличивай мои достижения.

Она помотала головой.

— Я разговаривала с некоторыми юристами, они отзываются о вас высоко.

— И зачем ты это делала?

— Хотелось больше узнать о вас.

— Узнала?

— Да.

— Надеюсь, ты не сказала про нас?

— Думаете, я совсем уж дурочка.

— Вовсе так не думаю. — Смуров пожалел, что затронул эту тему. — Давай продолжим. Очень важна позиция Чепаковича, он должен стоять на своем и не поддаваться ни какие уговоры в первой половине процесса. Иначе можно все проиграть. Потом, во второй половине можно думать о выгодных компромиссах.

— Он не желает никаких компромиссов.

— Это тоже не верно, — возразил Смуров. — Иногда достижение компромисса полезней победы. Впрочем, это уж ваше дело.

— Я ему передам, — пообещала Шипова.

— Это пойдет ему на пользу, мало ли как сложится дело. Иногда судья считает, что такой исход самый справедливый. И если один из участников процесса начинает артачиться, то судья может настроиться против него. А это редко, когда хорошо кончается.

Внезапно Катя припала к его плечу.

— Чтобы я без вас делала, Дмитрий Борисович. Вас послал мне сам Бог, — прошептала она.

Он почувствовал волнение, а с ним и прилив желания.

— Не преувеличивай, — сказал он и обнял ее за голые плечи.

Она прижалась к нему еще сильней, груди Кати нежно прикоснулись к его телу. Его член начал быстро расти. Она это заметила и нежно сжала головку рукой. Смуров ощутил, как мгновенно распространилось по его телу горячая волна наслаждения. Он мягко опрокинул женщину на диван, перед ним открылись все ее прелести. Вот оно безграничное блаженство, мелькнула у него мысль.

33

К Смурову неожиданно пришел сын. Он появился без предварительного звонка, и когда Смуров его увидел, то был сильно удивлен. Все последнее время они изредка перезванивались, Валера был немногословен, рассказывал про свое житье мало, а Смуров старался особенно не расспрашивать; взрослый человек имеет право на тайну личной жизни. Раз он здесь, значит, у него что-то случилось. Вряд ли он бы стал делать визит вежливости, что-то его привело к нему.

Смуров был рад тому, что сын появился, когда у него не было никого из его женщин. Вот была бы неприятная ситуация, если бы он встретился с кем-то из них. Конечно, он, Смуров, мужчина свободный, и имеет полное право встречаться с кем пожелает, но ему было бы неприятно, если бы Валерий застал его с любовницей. Он даже не знает, как следует себя вести в такой ситуации. Понятно, что все это предрассудки, они давно уже взрослые люди, тем не менее, он бы предпочел перед ним не афишировать свои подвиги на любовном фронте. Пусть эта сторона его жизни останется для него неизвестной.

— Проходи, — сказал Смуров.

— Я тебе не помешал, папа? — спросил Валера.

— Сын не может помешать отцу.

— Ну, это только гипотетически, — усмехнулся Валера. — А на самом деле…

Заканчивать фразу Валерий не стал, но ее смысл и без того не вызывал сомнений.

Они прошли в квартиру.

— А ты хорошо устроился, мне нравится, — оценил сын.

— Это стоило немалых трудов.

— И денег.

— Куда же без них. Есть хочешь?

— Хочу.

— Тогда сейчас что-нибудь сготовлю. Чего-то особенного не обещаю, но голодным не останешься.

— Это уже хорошо.

Смуров удалился на кухню, размышляя о неожиданном визите сына. Все-таки жаль, что он удалился от него, недостаточно знает про то, что у Валеры происходит. А дело в том, что он, Смуров, слишком глубоко ушел в собственную жизнь и забыл про все остальное. Точнее, все остальное потеряло для него прежнее значение. Это касается даже своих детей. Иногда он не вспоминает про них целыми днями. Конечно, это очень плохо, так не должно быть. Такую ситуацию надо менять. Но Смуров понимал, что пока это малореально, пока он не может ничего изменить. Может быть, потом все само станет по-другому.

Они поужинали, говоря о каких-то пустяках. Затем снова вернулись в комнату.

— Может, ты хочешь что-нибудь выпить? — предложил Смуров.

— А тебя иногда посещают замечательные идеи, — улыбнулся Валера.

Смуров из бара достал бутылку коньяка и два бокала.

— За что выпьем? — спросил он.

— Давай просто выпьем, без тостов, — предложил сын.

— Как пожелаешь.

Они выпили.

— Папа, ты не против, если я переночую у тебя сегодня.

— О чем речь, ночуй.

— Спасибо, — посмотрел Валерий на отца. — Ты только не волнуйся, я не намерен проситься к тебе жить.

— Я не волнуюсь, Валера, только хочу знать, что произошло?

— Думаю, ты бы не хотел, чтобы я остался у тебя надолго, — усмехнулся Валерий. — Не для того ты от нас уходил.

— Я ушел только от мамы, ни от тебя, ни от Наташи я не уходил.

Не соглашаясь, Валерий покачал головой.

— Ты ушел от всех нас. Только со мной и с Наташей ты готов поддерживать отношения, а вот с мамой нет.

— Не так давно я с ней виделся.

— Знаю, в больнице. Это по необходимости, добровольно ты не стал бы этого делать.

— Ну, хорошо, может, ты в чем-то и прав. Но давай поговорим о тебе. У тебя что-то случилось?

— Я ушел от Тани.

— Можно спросить, в чем причина?

— Спросить всегда можно.

— Не хочешь отвечать?

— Стало скучно.

— Так быстро? — спросил Смуров, но он почти не удивился.

— Считаешь это быстро? Хотя если учитывать, что ты прожил с мамой больше четверти века, это действительно очень скоро.

— Но почему ты заскучал?

— Не знаю. Сначала все было замечательно, а потом постепенно все скучней и скучней. Может, так и должно быть? С высоты своего опыта, как ты считаешь?

Смуров задумался. Что сказать сыну и при этом не навредить ему?

— Сложный вопрос, сынок. На него можно ответить, лишь разобравшись в себе.

— Ты разобрался? — покосился Валерий на отца.

— Полагаю, что частично. Но может дело просто в то, что это человек не твой.

— В том-то и дело, что мой. У нас схожие интересы, мы часто одинаково смотрим на одни и те же вещи. К тому же Таня красива. А вот надо же тебе…

— М-да, — промычал Смуров.

— У вас с мамой всегда было мало общего, поэтому понятно, что вы разбежались. А у нас, я думал, будет все по-другому. Мы же заявление в ЗАГС подали, через месяц должно состояться бракосочетание. Мы даже планировали ребенка, через девять месяцев ты мог бы стать уже дедом.

— Это было бы здорово. — Смуров вспомнил Надежду, она всегда с гордостью и восторгом говорила о своих внуках.

— Придется подождать.

— Если надо, подожду. Но все же объясни, что с тобой происходит?

— Не знаю, папа, но что-то происходит. Меня куда-то тянет. Смотрю на других женщин и чувствую их притяжение. А своя больше не притягивает. Меня это пугает.

— Но почему? Было бы ужасно, если бы женщины тебя вообще не притягивали.

— Я не о том, — слегка недовольно поморщился Валерий. — Меня беспокоит то, что не смогу жить долго ни с кем. Но не могу же я менять женщин каждые полгода.

— Да, это, пожалуй, уж слишком часто, — согласился Смуров. — Но, по-видимому, есть такой тип мужчин, им требуются постоянно что-то новое.

— Но, согласись, ведь это ужасно. Как тогда строит отношения?

— Не стоит преувеличивать, это, конечно, вызывает определенные неудобства, но что же делать, если так хочется. Знаешь, главное это следовать своей природе. Конечно, она подчас проявляется в человеке слишком необузданно. И это опасно, тут я с тобой согласен. Но надо искать компромисс между ней и разумной целесообразностью. Из своего опыта я понял, что это нелегко, но вполне возможно. Разумеется, такое достигается не сразу, нужно время и эксперименты со своей жизнью. Но без этого не обойтись. Иначе будешь обречен на вечное недовольство внутри себя. Главное, только не пугаться того, что в тебе происходит. Не вижу ничего страшного, с этим вполне можно справиться и неплохо жить.

— Как-то я об этом и не думал, отец, — задумчиво произнес Валерий. — А ты мудр. Честно говоря, не ожидал от тебя.

— Считал меня дураком?

— Нет, не дураком, но и не мудрым. Чем-то средним.

— А я такой и есть.

— Я подумаю, над твоими словами.

— Ты вернешься к Тане?

— Не знаю. Не уверен.

— Если чувствуешь, что это противоречит твоим желаниям, не делай этого.

— Мы можем лечь спать, что-то я устал, — произнес Валерий.

— Конечно, сейчас постелю сынок.

Когда через час Валерий уже спал на диване, Смуров, стараясь шагать бесшумно, подошел к нему и долго смотрел на сына. Какое же это счастье, что он есть у него, думал он.

34

После довольного долгого отсутствия вернулась со съемок Ксения. Не то, что Смуров сильно скучал по ней, для этого он был слишком занят, но когда она известила его о своем прибытии, обрадовался. Он вдруг понял, что ему не хватало ее, причем, не только тела, но и всего ее существа. Он все же чересчур привязчив, отметил Смуров, так нельзя, это становится опасным. Он начинает действовать против своих интересов, вспомнил Смуров Шипову. Вот только как себя изменить?

Смуров сразу заметил, как сильно переменилась девушка. В ней появилась отсутствующая раньше уверенность в себе. Даже одета она была иначе. Опытный глаз Смурова сразу признал на ней дорогие вещи. Раньше же едва ли не весь ее гардероб состоял из пару джинсов да нескольких футболок. Однажды они пошли в магазин, где она выбрала три платья, которых он оплатил. Но за эту одежду платил кто-то другой. Вряд ли она разорилась на нее сама.

Ксения с разбега бросилась ему на шею и обсыпала поцелуями.

— Папусик, я так рада тебя видеть.

— Я тоже, — более сдержанно произнес он.

— Пойдем в комнату, я хочу многое тебе рассказать.

Они сели на диван. Ксения устроилась на его коленях.

— Я так тебе благодарна, Папусик! Если бы не ты, ничего бы и не случилось.

— А что случилось?

— Случилось то, о чем я мечтала. Я получила роль. И не эпизодическую, а приличную. Заболела актриса, и Антон предложил мне сыграть ее.

— Антон? — удивился Смуров.

— Ну да, он же главный режиссер фильма.

— Это мне прекрасно известно, я о том, что ты называешь его по имени.

— Он сам меня просил об этом. Он совсем простой.

Смуров с сомнением покачал головой. Он знал Карамзина с юношеских лет и никогда его друг не был простым. Скорей, наоборот, всегда держал дистанцию с другими людьми, демонстрировал свою значимость и уникальность.

— И что дальше?

— Я заключила контракт, уже получила аванс. Представляешь, у меня впервые в жизни завелись деньги.

— Представляю, как это приятно, — улыбнулся Смуров.

— Приятно? Да это великолепно! Ни что не может сравниться с тем, когда у тебя звенят в кармане деньги.

— Даже хороший секс?

— Хороший секс — это супер, но деньги все-таки лучше. На них можно купить и секс и еще тысячу вещей. А за секс их не купишь.

— Ну, иногда покупают.

Ксения сморщила носик.

— Надеюсь, ты никогда не воспринимал меня как проститутку.

— И в мыслях не было, — заверил Смуров.

— Смотри у меня, — шутливо погрозила девушка пальцем. — Не то будешь ходить неудовлетворенным. Я теперь женщина самостоятельная.

— А до этого ты отдавалась мне, потому что была несамостоятельной?

По лицу Ксении была заметно, что она поняла, что сболтнула лишнее. Впрочем, Смуров не был особенно возмущен ее так не осторожно вырвавшимся признанием, на ее месте, возможно, он бы вел себя сходным образом.

— Ну, Папусик, тебе же известно, как я тебя люблю. Хочешь, докажу это прямо сейчас?

— Докажи.

Ксения прижалась к нему всем телом. Он снова почувствовал, как его охватывает то самое желание, которое возникло в нем, когда они были близки в первый раз. Что ж, ради него он будет помогать ей и дальше.

35

Смуров и Шестакова сидели в ресторане. Это была его идея, но подсказанная ею. Как-то она невзначай проронила, что ее всегда утомляло однообразие, и он решил придумать что-нибудь иное, чем встреча в квартире. Там они всегда успеют оказаться, а сегодня можно провести вечер в приятном заведении. И вообще он уже понял, что если желает продолжать отношения с этой женщиной, ему регулярно придется что-то придумывать новенькое. Такой уж она человек. Но может, это даже и хорошо, когда рядом с тобой есть кто-то, кто заставляет тебя постоянно искать новые варианты. Нет ничего хуже застоя, но именно к нему люди склонны более всего. Это он, Смуров, прекрасно знает по себе.

Давно Смуров так приятно не проводил вечер. И это во многом была его заслугой. Перед тем, как отправиться в ресторан, он прошерстил Интернет, выбирая заведение. И нашел то, что искал. Цены здесь кусались довольно сильно, зато была отличная атмосфера, хорошая кухня и прекрасный ансамбль с двумя хорошими солистами.

Смуров и Надежда танцевали так много, что не хватало времени, чтобы как следует поесть. Они шутили, что несмотря на то, что заказали много всего, останутся голодными.

— Все, я устала, — где-то через часа полтора почти непрерывного танца, выдохнула Надежда. — Полчаса отдыхаем и едим.

— Согласен, — поддержал ее Смуров. — Он тоже ощущал потребность в отдыхе.

— Но потом продолжаем танцевать.

— До полной потери сил.

Несколько минут они молча ели, танцы очень способствовали пробуждению аппетиту.

— Надя, хочу тебя спросить, а что нам делать с твоим Оверчуком? Ты мне давно о нем ни слова. Будем подавать в суд?

— Я как раз хотела с тобой об этом поговорить. Он вдруг сильно переменился. Через пару дней после твоего визита подошел ко мне и предложил решить все разногласия миром. Я аж обомлела, не ожидала такого от него поступка.

— И что было дальше?

Надежда улыбнулась.

— Дальше было самое забавное. Он меня пригласил в кафе, не такое хорошее, как это, но вполне приличное. Заказал обед, сказал, что он его полностью оплатит. Я воспротивилась, но он настоял. Но если он думал меня этим своим приемом можно размягчить, то не на ту напал, — победно улыбнулась Шестакова.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — улыбнулся Смуров.

— Я ему выкатила целый ворох претензий. Сказала, что надо оплатить все счета, да еще извиниться за задержку. Но это не главное.

— Что же главное?

— Я сказала, что так, как мы до сих работали, работать больше не буду. Либо он мне доверяет, как специалисту, либо пусть ищет замену. И еще потребовала платить мне зарплату строго по графику.

— А он что?

— Сначала пытался оспаривать почти каждую мою претензию. Но когда я ему заявила, что в таком случае я прекращаю все разговоры, точнее, переношу их в суд, он сдался. Мы договорились почти по всем пунктам.

— Почти?

— Как умная женщина, я кое в чем ему уступила, чтобы ему было бы легче принимать мои условия. Но в целом победа на моей стороне. Вернее, на нашей. Без твоей помощи он бы никогда не сдался. Любопытно, что ты такое ему сказал, что он так испугался?

— В общем, ничего особенного. Прежде чем идти к нему на встречу, немного покопался в его делах. И понял, что у него большие проблемы с репутацией. И стал давить на это больное место. Сначала он не хотел меня даже слушать, но потом, по-видимому, понял, что судебный процесс, даже если он его и выиграет, встанет ему боком. Вот и решил договориться с тобой миром.

— Ты молодец. Я уже не надеялась, что удастся с ним найти согласие.

— Главное в таких делах отыскать ахиллесову пяту человека. Любое сознание можно взломать, если подобрать правильную отмычку. Не бывает целиком неприступных людей. Как видишь, получилось. Значит, иск подавать не будем.

— Пока нет нужды.

— В таком случае разрываем договор с нашей конторой. Раз нет обращения в суд, ты нам ничего не должна.

Шестакова удивленно посмотрела на Смурова.

— Но ты же проделал большую работу. Я должна заплатить.

— Считай это дружеской услугой. Я затратил на нее совсем немного времени. Давай закроем эту тему и возобновим наши танцы.

36

Смуров сидел на предварительном слушании и внимательно слушал Шипову. Он был сильно удивлен тому, как хорошо она усвоила его уроки. Он не ожидал такой прыти от нее. Катерина очень четко и последовательно выполняла его инструкции, скрупулезно следовала всем его рекомендациям. Она даже выглядела по-другому, гораздо более уверенным, чем раньше. Если еще недавно она запиналась чуть ли не через каждое слово, то теперь ее речь лилась почти гладко. В какой-то момент Смуров даже почувствовал гордость за свою ученицу, его старания не прошли даром. Может, ему стоит бросить практическую работу и перейти на преподавательскую. Такие мысли забредали к нему давно, но останавливало то, что в этом случае его доходы резко спикируют вниз. А он и так живет на пределе своих финансовых возможностей, иметь трех любовниц — дело затратное. А еще надо помогать детям, по крайней мере, сыну он уже пару раз давал немалые суммы. Так что какое-то время придется и дальше тянуть эту лямку.

Впрочем, до определенной степени подобные размышления являлись самококетством, его работа ему нравилось. Но только не то, как он делал ее на этот раз. Если Шипова сегодня была явно в ударе, то его выступление было далеко не блестящим. Говорил косноязычно и плохо аргументировано. И по лицу судьи чувствовал, что она все больше склоняется на противоположную сторону, хотя в начале слушаний скорей была настроено в его пользу. Это он видел и по выражению ее лица, по ее репликам, и интонациям, с которыми она их произносила. И вот за какой-то час он растерял свое преимущества. Такое с ним случалось только в истоках его карьеры. Тогда он понес несколько досадных поражений, хотя имел все шансы выиграть процессы. Но они послужили ему хорошей школой, и он больше не допускал подобных ляпов. До нынешнего момента.

Смуров сознавал, в чем причина его неудачи. Дело заключалось в том, что он не верил собственным словам, знал, что говорит неправду. А это давалось ему с большим трудом. Одно дело немного слукавить, слегка подтасовать факты, выстроить и преподнести их в нужном ракурсе и другое — произносить заведомую ложь. Когда он взялся за это дело, то хотя и сомневался в нем с самого начала, но ему не была известна вся его подноготная. И он надеялся, что все же в целом правда на стороне Трефилова, хотя сама личность Трефилова ему была неприятна. Но теперь он прекрасно знает, как все происходило на самом деле. А потому ему крайне трудно быть уверенным в себе. Когда нет внутренней убежденности в собственной правоте, то и все внешние проявления выглядят неубедительно.

Когда судья объявил о завершение предварительных слушаний, Смуров почувствовал сильное облегчение. По крайней мере, некоторое время он не будет так много думать об этом проклятом деле. Вместе с Шиповой он вышел из здания суда. На улице их поджидали Демченко и Чепакович, прибывшие по вызову Катерины для дачи показаний.

Они поздоровались за руку со Смуровым.

— Как ваши впечатления от слушаний? — поинтересовался Смуров.

— Мне понравилось, как Катька вела дело, — весело произнес Чепакович. Он явно был в хорошем настроении. — У нас появились шансы. Или я не прав?

— Возможно, — ответил Смуров. Ему не хотелось ни подтверждать, ни опровергать этот тезис.

Чепакович внимательно посмотрел на него.

— Понимаю, как вам сложно в такой ситуации. Мне почему-то кажется, что быть адвокатом дьявола — это не для вас.

Проницательность собеседника не слишком порадовала Смурова.

— Моя задача — качественно выполнять свою работу, — уклончиво ответил он. Ему хотелось поскорее закончить этот неприятный разговор.

— То же самое мог бы сказать о себе и наемный убийца, — проговорил Чепакович.

Это замечание понравилось Смурову еще меньше, хотя он понимал справедливость этих слов.

— Везде есть свой предел.

— Мне кажется, у нас его почти нет, — возразил бизнесмен.

Смуров невольно посмотрел на Шипову, которая внимательно слушала их беседу.

— Тем более, его следует соблюдать, — наставительно произнес Смуров. — Беспредел в конечном итоге никому не идет на пользу, даже самим беспредельщикам.

— А им все нипочем, — усмехнулся Чепакович. — Их ничем не проймешь.

— Такого быть не может.

— Странно, что вы еще на что-то надеетесь. С вашим-то опытом.

— Надеюсь, хотя бы на здравый смысл.

— Когда речь идет о деньгах или активах, он отключается, как радио. Вы же знаете это, Дмитрий Борисович, в сто раз лучше меня.

— В сто раз — это вы слишком махнули, — попытался пошутить Смуров.

— Ну, пусть чуть меньше. Мы все идем обедать, не присоединитесь к нам?

Чепакович был ему симпатичен, но обедать с ним сейчас Смуров не хотел. Да и с точки зрения адвокатской этики это был бы неверный шаг.

— Спасибо, но у меня дела.

Чепакович вдруг наклонился к нему.

— Если у вас тут возникнут чересчур большие трудности, приезжайте в Саянск. Мы вам найдем там работу. Почему-то мне кажется, там вам будет лучше, чем в Москве.

— Спасибо за приглашение. Всегда легче, когда есть запасной аэродром. А теперь, извините, мне пора.

Мужчины снова обменялись рукопожатием, и Смуров направился к своей машине.

37

После не слишком удачных для него предварительных слушаний Смурова не оставляли плохие предчувствия. Он не мог отделаться от мыслей, что за этим должно что-то последовать. Интуиция его не обманула, уже через два дня раздался телефонный звонок. Звонил помощник Трефилова. Он был отменно вежлив, но что-то в его холодном, лишенном эмоций голосе, насторожило Смурова.

Помощник Трефилова попросил его приехать в офис компании, так как Александр Викторович хочет с ним срочно поговорить.

Первый импульс, возникший у Смурова, — под любым предлогом избежать этой встречи. Но он тут же сообразил, что это нереально, для этого ему надо бежать куда-нибудь очень далеко. Да и не нет полной гарантии, что удастся скрыться. С его безграничными возможностями этот человек достанет его повсюду.

Они согласовали время встречи, она должна была произойти на следующий день. Смуров и сам до конца не сознавал, почему он так подавлен предстоящим событием. Но что он ощущал предельно ясно, так это то, что на него надвигается нечто тяжелое, что может его надломить. Ему срочно требуется чья-то моральная поддержка. Мгновенно он перебрал в памяти всех, кто способен ее оказать. Из всех кандидатур осталась только Надя. Лишь бы она была вечером свободна, после того, как примирилась со своим заказчиком, у нее опять очень много дел.

Смуров тут же набрал номер ее телефона.

— Надюша, мне жутко хочется тебя сегодня видеть. Как у тебя со временем?

— Со временем плохо, но знаешь, я буквально полчаса назад подумала о тебе. И мне тоже захотелось тебя увидеть. Так что придется приехать.

Смуров почти счастливый выключил телефон. Бывают же везенья, когда желания двух людей синхронно совпадают. Это залог предстоящего хорошего вечера. Есть люди, которые благотворно действуют на других людей. Надя на него воздействуют именно так, после встрече с ней у него всегда положительный настрой. Единственно, ему бывает грустно, когда он видит, как скрывается ее автомобиль за поворотом. Он вдруг начинает ощущать свое одиночество. И даже возникают такие нелепые мысли: а не пожениться ли им? Но, во-первых, он что-то не замечал у нее таких поползновений, а во-вторых, у него самого нет подобных желаний. С его стороны это был бы крайне опрометчивый поступок. Может быть, через какое-то время, когда он полностью насытится своей свободой, он решится на этот шаг. Но пока ему хорошо и в нынешнем статусе. И даже думать на эту тему он не желает.

Смуров встретил Надежду на автомобильной стоянке, они поцеловались и решили прогуляться. Вечер был зимний, но теплый, отвесно падал крупный снег, и идти по улице было приятно.

— Мы очень мало гуляем, — пожаловалась Надежда. — Половину времени провожу в машине, другую половину за компьютером. В результате болит шея. Надо много ходить..

— В чем вопрос, давай гулять. Можем, хоть прямо сейчас пройти несколько километров. Мне тоже это пойдет на пользу.

— Ловлю на слове, идем. Только никаких отступлений. Гуляем ровно два часа. Засекай время.

Смуров посмотрел на часы.

— Засек.

— Я смотрела по Интернету, тут в двух кварталов от твоего дома есть парк.

— Парк? — удивился Смуров. — Я и не знал.

— Живешь и не ведаешь, что рядом с тобой. Как так можно?

Вопрос заставил Смурова задуматься.

— Все дело в том, что я так поглощен своими делами, что ничего не вижу вокруг. Знаю, это очень плохо, но что делать, коли это так. Такая уж у нас жизнь.

— Жизнь такая, какую мы ее сами делаем. Сейчас же мы гуляем, значит есть и время, и желание для этого. А ты, если не на работе, то сидишь дома.

— Есть такое дело, — вздохнул Смуров. — Но так трудно себе переломать.

— Гораздо легче, чем кажется. Просто надо сделать усилие. А если его не делать, все так и останется.

— Ты опять права, твоими устами глаголет мировая мудрость.

— Моими устами глаголет забота о здоровье. Я уже чувствую, если не изменю образ жизни, будет плохо.

— Плохо будет в любом случае, — вырвалось у Смурова.

Надежда даже остановилась.

— Что-нибудь случилось?

Смурова стало одолевать сильное искушение поведать ей о том, что его гложет, но он переборол его. И дело заключалось даже не в том, что пришлось бы в этом случае каким-то образом упоминать про Катю, хотя этого ему не хотелось, но он не мог преодолеть какого-то незримого барьера. Но при этом ему ужасно хотелось поговорить с Надей о том, что так его беспокоило.

— Да нет, все Наденька нормально. Текучка задолбила.

— Сама не знаю, что с ней делать. Столько время на нее уходит, а его ужасно жалко. Смотри, а вот и парк!

Они перешли дорогу и вошли в парк. Сразу было заметно, что он не маленький, тропинка, по которой они шагали, уводила куда-то далеко. К тому же тут были пруды и протоки, берега которых соединяли изящные мостики.

Смуров даже остановился от изумления, ничего подобного он не ожидал увидеть.

— Вот это красота! — воскликнул он.

— А ты и не знал. Эх, ты, чудо!

— Действительно чудо, — согласился он. — Пойдем, осмотрим парк. Время у нас еще есть.

Они не ошиблись, парк был большим и красивым. И почему-то малолюдным, хотя было еще не слишком поздно. Смуров и Надя гуляли по нему почти одни.

— Буду теперь ходить сюда часто, — одновременно себе и Наде пообещал Смуров. — Здесь дышится гораздо лучше. — Он обнял ее и поцеловал. — И даже целуется тут лучше.

— Будем целоваться отныне только здесь? — смеясь, спросила она.

— Не только, но и здесь тоже. А вообще надо расширять ареал мест для поцелуев. Мы слишком однообразны в географическом плане.

Надежда внимательно посмотрела на своего спутника.

— Ловлю на слове. И что ты предлагаешь для этого?

Смуров задумался.

— А почему бы нам куда-нибудь не съездить на выходные.

— И куда?

— Например, в Талин. — Смуров назвал первое же пришедшее ему на ум географическое название. — Я там ни разу не был. А ты?

— Очень давно.

— Тем более, есть повод. Я познакомлюсь с городом, а ты обновишь свои впечатления.

— И когда предлагаешь поехать?

Почему-то Смуров вспомнил о предстоящей встрече с Трефиловым, и у него сразу же полетело вниз настроение.

— Давай решим этот вопрос в ближайшие дни.

— Хорошо, — согласилась Шестакова. — Что-то я немного замерзла.

— Тогда возвращаемся. Хотя до двух часов мы не дотянули, но погуляли неплохо.

Они приготовили ужин, точнее, готовила его в основном Надежда, Смуров лишь выполнял подсобную работу. Они сели за стол.

— До чего все аппетитно! — не удержался от восклицания Смуров. — Останешься ночевать?

— Если останусь, то что?

— Тогда можем выпить вина.

— Наливай вино.

Смуров принес бутылку вина.

— Ты как-то сказала, что любишь амаретто, я недавно купил бутылочку.

— Ты очень внимательный. — Она встала и поцеловала его.

Смуров разлил вино по бокалам.

— Предлагаю выпить за нас. За то, что мы встретились, за то, что между нами заискрила симпатия, за то, что нам хорошо, когда мы вдвоем. Мне кажется, что в нашем мире этого уже немало.

— Согласна на все сто, — поддержала его Надежда. — Могу тебе признаться: я давно уже потеряла надежду найти человека, с которым мне было бы приятно проводить время. Знаешь, не так давно один мой клиент, очень богатый человек предложил стать его любовницей. Я отказалась. И даже не потому, что он мне не нравился, скорее, даже наоборот, он был умным, приятным, культурным мужчиной. К тому же обещал мне все, что я пожелаю. Но я не согласилась.

— Почему? — спросил заинтригованный Смуров.

— Потому что он считал, что раз он мне платит деньги за работу, то я от него завишу. И уж никак не могу ему отказать. Это меня возмутило. К тому же у меня есть четкое правильно — никуда не смешивать личные отношения с рабочими. Если бы мы встретились с ним просто так, то вполне возможно мы бы и сблизились, как мужчина и женщина. Но после его тех слов, это для меня стало невозможным при любых обстоятельствах.

— Но Надя, ведь и у нас поначалу были именно деловые отношения.

— Я размышляла над этим вопросом и пришла к выводу, что у нас все иначе, и я могу себе позволить такие отношения. Я не работаю на тебя, наоборот, это я должна была тебе платить за твои услуги юриста. Хотя, признаюсь, пока мы не аннулировали договор, я испытывала определенное смущение. Но уж так получилось. — Надежда улыбнулась. — Нельзя уж слишком скрупулезно следовать собственным принципам, в любом вопросе должна быть некоторая свобода.

— Тогда давай, наконец, выпьем за нас.

Они выпили.

— Какое прекрасное вино, — оценила Надежда. — Его надо смаковать, пить по капельке.

— Так и надо делать, — согласился Смуров. — Я думаю, жизнь вообще надо смаковать по капельке, как это вино, а не пить большими глотками. Тогда не ощущаешь по-настоящему вкуса. Все быстро пролетает мимо.

Шестакова внимательно взглянула на него.

— Ответь, только честно, Дима, у тебя все в порядке?

— Почему ты думаешь, что у меня что-то произошло?

— Так порой мне кажется. Я тебя видела разным. А сегодня в тебе есть что-то такое…

— Что?

— Не знаю. Какое-то смещение.

— Просто задумался над тем, как дальше жить?

— Такие мысли случайно не приходят. Для них всегда есть причины.

— Ну, возраст не юношеский, — ответил Смуров, не очень довольный ее проницательностью. — Невольно думаешь, что дальше?

— Мне казалось, что такие мысли у тебя не возникают.

— Почему? — удивился Смуров.

— Ты очень погружен в текущие дела. Тебе некогда думать о будущем.

— Так не бывает.

— Бывает, — не согласилась Надежда.

Смуров мысленно отметил, что, пожалуй, тут она права, не случись эта история с Трефиловым, он бы с превеликим удовольствием ни о каком будущем не размышлял. Удивительно, но оно ему сейчас не интересно, ему интересно только настоящее.

— Может, ты и права, — неохотно признал он. — Но что-то вдруг прорвало.

— Не желаешь говорить сейчас, скажешь потом. Наелся?

— Еще как! Все было невероятно вкусно. Для деловой женщины ты очень хорошо готовишь.

— Ты забыл, у меня было два мужа и двое детей. Я просто не могла не научиться готовить.

Они всегда страстно и долго занимались сексом, но в этот раз превзошли собственные рекорды. Они растворились друг в друге, забыл о существовании остального мира. Неужели так может быть в жизни хорошо, думал Смуров, покрывая тело Нади бесчисленными поцелуями.

38

Смуров ехал к Трефилову почти с таким же настроением, как идет заключенный на казнь. Обычно он ненавидел пробки, но сейчас, попав в очередной затор, радовался, что эта встреча пусть не намного, но откладывается. И все же по старой своей привычки он прибыл вовремя. Его встретил знакомый помощник олигарха, как обычно он был сдержанно вежлив. Но Смурову показалось, что на этот раз он проявил все же большую сдержанность. И это Смуров посчитал плохим знаком.

Обычно Трефилов встречал его у порога, широко, но как считал Смуров, не искреннее улыбался, долго тряс руку. На этот раз сценарий был изменен, Трефилов не то, что не пошел навстречу гостю, но даже не привстал из-за стола при виде его. Лишь ответил на приветствие, да одарил вошедшего далеко не самым дружественным взглядом.

Смуров понял: предстоит тяжелый разговор с неясным исходом. Следует быть готовым к любому варианту. Ему было немало известно об этом человеке; после того, как стал вести его дело, внимательно изучал всю информацию о нем. И теперь точно знал, что Трефилов жестокий, безжалостный человек, хотя любит одевать на себя тогу добродушного, веселого и свойского парня.

— Садитесь, Дмитрий Борисович. — Трефилов встал изо стола, подошел к Смурову, нависая над ним всей глыбой своего тела. — Как себя чувствуете, дружище?

— Спасибо, хорошо.

— А я вот что-то не очень хорошо. И знаете, кто в этом виноват?

Смуров предчувствовал, что последует дальше, и молчал.

— Вы виноваты в этом.

— Я? — Смуров слышал, как неискренне звучит его голос.

— Я вам полностью доверял. А как вы воспользовались моим доверием?

— Я стараюсь…

— Брось, вешать мне на уши лапшу, — грубо прервал Смурова Трефилов. — Я не прощаю никому, кто водит меня за нос. Тебе это понятно, господин адвокатик?

— Как вы со мной разговариваете, Александр Викторович, — попытался возмутиться Смуров.

— Так тебе не нравится, как я с тобой разговариваю? — деланно удивился Трефилов. — А что тебе не нравится еще? Говори все сразу, терпеть не могу, когда тянут кошку за хвост.

— Мне не нравится ваш тон.

— А мне не нравится, как ты ведешь мое дело. Я обратился в вашу вонючую контору, потому что мне рекомендовали ее, как вполне пристойную. Не ты ли мне обещал, что все будет у нас хорошо.

— Дело еще не завершено. И я не понимаю, в чем ваши претензии.

— Не понимаешь? Сейчас объясню. А ну скажи, какой черт понес тебя в Саянск?

— Я хотел лучше ознакомиться с делом.

— Чтобы лучше ознакомиться с делом, тебе было достаточно внимательно проштудировать все те бумаги, что я тебе тут торжественно вручил. Вместо этого ты зачем-то поперлся, куда тебя никто не просил ехать.

Смуров собрал всю свою смелость.

— События вырисовываются совсем в другом ключе, нежели вы мне сообщили.

— Думаешь, мне неизвестен рисунок событий, — зловеще усмехнулся Трефилов. — Я тебе такие денжища плачу вовсе не за тем, чтобы ты откапывал правду, а чтобы защищал мои интересы. Мне нужен этот комбинат, за последний год цена на алюминий на мировом рынке выросла на 20 %. И будет продолжать расти, так считают аналитики в мире. И этот придурку Чепаковича ни к чему такие доходы. Он все равно не знает, что сними делать. Я их хочу получать. Для того тебя и нанял. Я полагал, ты это понимал с самого начала. Вместо этого ты стал трахаться с этой дурой, как там ее… — Трефилов наморщил лоб. — Шиповой, адвокатишком Чепаковича. И провалил предварительное слушание.

Ему известно все, похолодел Смуров. Откуда? Впрочем, имея такие деньги, у нас можно узнать все. Нельзя исключить, что информацию ему даже могла слить сама судья. Продажность там зашкаливает.

Неожиданно Трефилов вполне дружески положил свою тяжелую руку на плечо адвоката.

— Как мужчина, я тебя понимаю дружище, — ухмыльнулся Трефилов. — Видел ее на фото, ничего деваха. Правда, сиськи маловаты, но тут у каждого свой вкус. По мне, так побольше, чтобы было бы что поддержать. Но вообще как она в постели?

— Вам не кажется, что этот вопрос не имеет отношение к делу, — пересохшими губами произнес Смуров.

Трефилов заметил его состояние, быстро подошел к столу, взял оттуда бутылку воды и подал ее ему.

— Попей водицы, а то, поди, все в горле пересохло, — с притворным сочувствием произнес Трефилов.

Смуров с жадностью приник к бутылке. Трефилов не ошибся, его, в самом деле, мучила жажда.

— Говоришь, не имеет отношение к делу, — произнес Трефилов, не отрывая взгляда от Смурова. — А мне что-то чудится, что еще как имеет. — Чудится, ты бы по- другому себя повел, если бы она не залезала в твои штаны. А ты я вижу еще тот жеребец! — вдруг загоготал Трефилов, но затем резко оборвал свой гогот. — Как мужик, я тебя вполне понимаю, но ведь ты еще ведешь мое дельце. А тут уж я простить тебя ну никак не могу. Чтобы ты на всякий случай знал: я никогда не прощаю того, кто меня кинул.

— Я вас не кидал.

— Еще как кинул. Хотя кто бы мог подумать. Впрочем, ты мне сразу не понравился, какой-то ты был весь правильный. Я таким никогда не доверяю. Сам даже не знаю, и чего я тебе поверил. Вижу, тертый ты калач.

Внезапно напускное добродушие сошло с Трефилова, как обгоревшая кожа. Его лицо приобрело жесткое выражение.

— Ну, вот что, слушай меня внимательно. Делай, что хочешь, но дело ты должен выиграть. Не выиграешь, будет очень худо тебе и твоему дружку, Руденскому. Я вас уничтожу. — Трефилов перед лицом Смурова сжал свой огромный кулак. — Ты все уяснил? Или тебе надо повторить.

— Я понял, — выдавил из себя Смуров.

— Выпить не желаешь, а то больно уж ты бледный.

— Нет.

— Ну, как хочешь. А теперь катись.

На ватных ногах Смуров вышел из кабинета. Там его встретил помощник Трефилова.

— Я вас провожу до выхода, — сообщил он.

Оказавшись на улице, Смуров вдруг почувствовал головокружение. Такое с ним случилось в первый раз в жизни, до сих пор ничем подобным он не страдал. Он едва добрался до первой скамейки и почти упал на нее. Сил почти не сохранилось, они все остались в кабинете Трефилова. Он чувствовал себя одновременно раздавленным и опустошенным.

39

Когда Смуров вышел из офиса Трефилова, он был в таких расстроенных чувствах, что не обратил внимания на то, что не застигнул пальто. День же был морозный, и он быстро продрог. Но когда застегнулся, было уже поздно. Правда, о том, что простудился, Смуров понял на следующее утро. Проснулся с головной болью, в горле першило. Но он решил не обращать внимания на эти симптомы, надеясь, что они скоро исчезнут. Но вместо того, чтобы исчезнуть, они усилились. И к обеду он уже ощущал себя больным.

С трудом Смуров доработал до конца дня, сел в машину и поехал домой. Чувствовал себя так плохо, что боялся, что потеряет сознание в автомобиле. То, что он сильно простудился, больше сомнений не было, все симптомы заболевания были на лицо: кашель, боль в горле, насморк, озноб. И когда он благополучно добрался до дома, то был несказанно рад.

В квартире он сразу же повалился на кровать. Все силы ушли на дорогу и сейчас он чувствовал, что больше их не осталось ни на что. Хватило лишь на то чтобы добраться до градусника, который за считанные секунды долетел до отметки в тридцать девять градусов. Смуров аж застонал с досады, он явно выбыл из активной жизни, по меньшей мере, на неделю. И это при наличии большого числа срочных дел.

Смуров чувствовал слабость, он знал, что в таком состоянии надо больше пить и есть. Но ничего не хотелось, да и сил, что-то готовить тоже не было. Почти не было в доме и лекарств, нечем было даже сбить температуру. Пока он был здоров, и не возникло и мысли покупать медикаменты, а сейчас до аптеки ему было просто не дойти.

Смуров лежал почти в полной прострации. Он думал о том, что вот и попал в ситуацию, которую, когда разводился, сознательно гнал от себя. Он не в состоянии себя обслуживать, а ухаживать за ним некому. Раньше Тамара во время его болезни не отходила от него ни на шаг. Он даже был уверен, что благодаря ее заботе, быстрее выздоравливал. А сейчас ему не к кому обратиться. Ксения в последнее время занята на съемках, Катя вечерами не может оставить ребенка одного, а у Нади сегодня поездка к новому клиенту куда-то в Подмосковье и вернется она поздно. Конечно, с ее отзывчивостью, она бы непременно заскочила к нему, Но просить об этом уставшую женщину, с его стороны немилосердно. Есть еще дети, но с дочерью у него не самые лучшие отношения, а от сына все равно мало толку. Он даже к матери, когда та лежала в больнице, не пришел. Получается, что ему не к кому обратиться. Вот и проявила себя обратная сторона свободы, когда ты остаешься один на один со своей бедой.

Ночью Смуров едва не умер, по крайней мере, так ему казалось. Сил не было никаких, ему становилось то жарко, то холодно, горло саднило так, что не мог даже пить, несмотря на сильную жажду. Периодически сознание почти меркло, и он переставал ощущать себя. В момент некоторого просветления он стал корить себя за то, что не составил завещания. Для него, как для юриста, это непростительное упущение. Если он выберется из этой болезни, сделает это непременно.

Утром стало чуть-чуть легче, у Смурова даже хватило сил вызвать врача. Она пришла не скоро, ее мысли были заняты чем угодно, но только не больным. Но его тяжелое состояние произвело на нее некоторое впечатление, и она даже уделила ему некоторое внимание. Быстро выписала рецепты и сильно удивилась, узнав, что он живет один и за ним некому ухаживать. «Рядом с вами обязательно должен находиться человек, — сказала она. — Это слишком опасно».

Сделав это заявление, врач поспешно удалилась.

Нужно было идти за лекарствами в аптеку, но сил на это не было. Им вдруг овладело полное безразличие. Умрет, так умрет, для человечества — не самая большая потеря. Были и больше. Дети взрослые, он им уже не нужен, ну а все остальные…

Смуров представил, как будут реагировать на его кончину любовницы. На Ксению эта весть вряд ли произведет большое впечатление, она быстро утешится с кем-нибудь другим. Тем более, весьма вероятно, что он у нее не единственный. Катя, конечно, огорчится, но у нее свои дела. Она занимается процессом, воспитывает дочку. Так что вряд ли для нее это станет большой трагедией. А вот Надя… Смуров задумался. Он вдруг понял, что не очень ясно представляет ее реакцию. Не исключено, что она сильно расстроится, но вполне возможно, что достаточно спокойно воспримет его уход. Все-таки они не так уж долго встречаются, чтобы стать уж очень близкими людьми. С другой стороны это не зависит от времени, с Тамарой они прожили четверть века, а по-настоящему не сблизились. А вот с Надей такое произошло. Или ему только так кажется? С этой мыслью он и заснул.

Когда же Смуров проснулся, то почувствовал, что ему стало немного легче. Он по-прежнему был слаб, все так же болело горло, но не было того давящего ощущения внутри, которое навевало мысли о смерти. Теперь он думал жизни.

У Смурова возникло желание проверить, как поведут себя его любовницы, когда узнают, что он болен и ему требуется их помощь. Первую он решил известить Ксению. Девушка взял трубку, и он услышал чей-то смех и звуки музыки. Она явно не скучала.

— Это ты, Папусик, — прокричала она, чтобы ее голос не заглушили посторонние звуки. — Ко мне тут друзья пришли, ты не возражаешь?

— Нет, Ксения, не возражаю. Я довольно сильно заболел.

— Заболел? И что с Папусиком?

— Высокая температура, горло болит, сильная слабость. Нужно за лекарствами сходить. Ты не приедешь?

В телефоне повисла довольно долгая память.

— Ну, если надо… Только не надолго. Сам понимаешь, тут целая кампания, не могу же ее бросить.

— Бери такси, я оплачу.

— Ты прелесть, Папусик. Только ты забыл, теперь у меня есть деньги.

Смуров закрыл глаза. Ксения живет не так уж далеко от него, на такси можно домчаться за полчаса. Пусть хоть она принесет лекарства, без них он будет долго выздоравливать. Бедная девушка, оторвал ее от веселья, она, поди, клянет его почем зря.

Чтобы ее впустить в квартиру, Смурова потребовалось встать. У него закружилась голова, и он едва не упал, вовремя схватившись за шкаф. Ему все же удалось дойти до двери, но на обратной дороге пришлось опираться на Ксению.

— Папусик, да ты весь зарос! — стало первым восклицанием девушки.

— Мне сейчас не до бритья, — ответил Смуров, снова принимая горизонтальное положение. — Вон там на столе рецепты. Сходи в аптеку.

Ксения вернулась минут через двадцать. Она села на стул на некотором удалении от больного из опасения заразиться. Смуров заметил, что она по-возможности избегала тактильного с ним контакта.

— Принеси запить таблетки, — попросил он.

Ксения сбегала на кухню и вернулась со стаканом воды.

— Как у тебя дела? — спросил Смуров, приняв лекарства. — По какому случаю вечеринка?

— Ой, ты же не знаешь, я уезжаю завтра на съемки.

— Надолго?

— Недели на две. А вообще, как получится. Антон говорит, что можем подзадержаться. Мало ли что.

То, что он болеет, не остановит ее отъезд, подумал Смуров. Впрочем, с его стороны было бы слишком эгоистично требовать от нее такой жертвы.

— Желаю тебе успеха, — проговорил он.

— Какой ты у меня, Папусик, хороший, — обрадовалась Ксения. — Ну, я пойду, а то меня ребята ждут.

— Иди. Как приедешь, звони.

— Выздоравливай, — пожелала ему Ксения и почти бросилась к выходу.

Она боялась, что он ее заставит остаться с ним, мелькнула у него в голове. Вот потому и умчалась, как можно скорей.

Теперь очередь Кати, решил он, посмотрим, как она отреагирует на его болезнь.

Смуров набрал номер ее телефона.

— Дмитрий Борисович, здравствуйте, а я сама хотела вам сейчас позвонить.

— Я тебя опередил.

— У вас голос какой-то странный, хриплый. С вами все в порядке?

— Я сильно заболел, у меня высокая температура.

— Ой, какая жалость! — воскликнула Шипова. — За вами кто-нибудь ухаживает?

— Ты же знаешь, я живу один, ухаживать некому. Целый день ничего не ел, — пожаловался Смуров.

В трубке возникло молчание.

— Совсем ничего не ели? — услышал он ее вопрос.

— Совсем, Катенька. Нет сил готовить. Весь день лежу.

— Дмитрий Борисович, я бы приехала, но никак не могу. Еду в аэропорт, у меня мама тоже заболела. Лежит в больнице. Сегодня утром позвонила, попросила приехать.

— Езжай к маме, она важней.

— Не говорите так, Дмитрий Борисович, я бы непременно вам что-нибудь сготовила. Да и все остальное тоже…

— Не думай об этом, я найду, кто обо мне позаботится. Приедешь в Саянск, сообщи, как там мама. Она очень хорошая женщина.

— Выздоравливайте, Дмитрий Борисович, я буду за вас волноваться.

По крайней мере, она хотела ему помочь, но мать для нее важней, размышлял Смуров, смотря в потолок. По-другому она и не могла поступить. Так что никаких претензий он предъявлять к ней не имеет морального право. Кто знает, в каком состоянии эта женщина, вдруг это последняя встреча матери с дочерью. Так что пусть Катя летит к себе домой, и чтобы у нее все было бы хорошо.

Смуров снова взялся за телефон. Почему-то ему не хотелось звонить Надежде, хотя причина этого нежелания была ему до конца не понятна. В том, что он делает, есть что-то не совсем честное, никто не наделял его полномочиями устраивать проверку любовницам. Хотя он в действительности нуждается в помощи. Или все же сам справится?

Смуров попытался встать, но сразу перед глазами все поплыло. И чтобы не упасть, снова лег в кровать. Да, ему срочно нужна помощь, иначе он умрет с голода. Желудок просто бурлит от негодования, требуя поскорее насытить его пищей. Сам же ее приготовить не в состоянии. Значит, у него есть все основания звонить Наде.

— Дима, это ты? — Голос женщины звучал немного удивленно. Смуров понимал, почему: сегодня они не должны были встречаться, а потому звонок был для нее неожиданен.

— Да, я, Надя, — подтвердил Смуров.

— Что-то случилось?

— Я заболел.

— Сильно?

— Высокая температура, горло и голова болит, насморк, — стал перечислять он симптомы.

— Ты лечишься?

— Да, принимаю лекарства.

— А ешь?

— С этим хуже, не хватает сил приготовить.

В трубке возникла довольно длительная пауза.

— Жди, я приеду и тебя накормлю.

— Спасибо, родная.

Хоть кто-то о нем позаботится, подумал Смуров. Он почувствовал даже облегчение, мысль о том, что его любовницам нет до него дела, заставляла его переживать.

Незаметно для себя Смуров уснул. Пробудил его звонок в дверь. Собрав силы, он пошел открывать.

— Ты ужасно выглядишь, — констатировала Надя. — Даже похудел, словно только что из концлагеря. Ложись, будем тебя кормить и лечить.

Смуров покорно лег. Ему вдруг стало спокойней, напряжение ослабло. Пожалуй, в эти часы он слишком нервничал.

Их кухни доносились аппетитные запахи, и желудок Смурова, длительное время лишенный пищи, буквально сжимался от нетерпения. Давно он не хотел так есть. Чтобы он делал, если бы не приехала Надя?

Шестакова появилась в комнате, неся в руках поднос. Она села на кровать и поставила его ему на колени.

— Ешь, — сказала она.

Смуров ел и чувствовал, как возвращаются к нему силы. Конечно, болезнь еще не отступила, но она уже не была такой всеобъемлющей, уже не целиком владели его телом. И, кажется, Надежда это ощутила.

— Тебе лучше? — спросила она.

— Действительно, стало лучше, — подтвердил он. — Уж точно появились силы. А то я и вставать не мог, сразу же возникала слабость.

— Как ты так умудрился заболеть?

Смуров несколько мгновений молчал. Он никак не мог решиться рассказать своей спасительнице, как все было на самом деле.

— Даже не знаю, все случилось неожиданно. Вдруг почувствовал себя плохо. Приехал домой и упал без сил. Надя, я тебя не оторвал от дел?

— Нет, я уже была дома.

— Отдыхала?

— Да. Был тяжелый день.

— Мне так неудобно, что я заставил тебя ехать ко мне.

— Не говори глупости, Дима. Если бы я заболела, ты же тоже приехал?

— Без всякого сомнения.

— Вот и я так поступила. А разве можно по-другому?

— Бывает и по-другому, — немного неопределенно ответил Смуров. — Не все хотят жертвовать своими делами или отдыхом ради кого-то.

— Может, так оно и есть, но я как-то всегда понимала, как следует поступать в таких случаях. Есть вещи, в которых я не сомневаюсь.

— Это я в тебе очень ценю, Надя. Какие у тебя планы?

— Если не прогонишь, останусь у тебя ночевать. Кто тебя утром покормит. А уж потом, извини, поеду на работу. А что будет дальше, зависит от твоего самочувствия.

Смуров посмотрел на Надежду и вдруг из его глаз покатились слезы. Он совершенно не ожидал, что так разволнуется, но и сдержать себя не мог.

— Что с тобой? — даже удивилась она.

— Внезапно накатило. Знаешь, когда я тут лежал больной, я вдруг почувствовал себя очень одиноким, никому не нужным, как проколотый мяч. Стали лезть всякие страшные мысли.

— Это все от болезни. Когда я болею, тоже часто думаю о неприятных вещах. Но потом проходит. Так что не придавай этому слишком большого значения.

— А у меня эти мысли уже прошли.

— Вот и прекрасно, а сейчас давай спать. Я просто валюсь с ног.

— Конечно. Где у меня постельное белье, ты знаешь.

— Не беспокойся, я сделаю все сама.

Шестакова слегка коснулась губами щеки Смурова и пошла стелиться на диван.

40

Эту неделю Смуров провел в непривычном для себя одиночестве. Надежда приезжала за это время два раза, на большее количество у нее не хватало ни сил, ни времени. Правда, каждый раз она готовила ему еды на несколько дней, поэтому он не голодал. Причем, продукты она покупала на свои деньги, он прикинул, сумма выходила не маленькая. Смуров предложил ей компенсировать расходы, но она решительно отказалась.

— Ты болеешь, и я могу позволить себе покупать для тебя еду на свои средства, — решительно возразила она.

Он не стал настаивать; если она так хочет, пусть так и будет.

Состояние Смурова не очень быстро, но неуклонно улучшалось, что ему даже иногда хотелось заняться любовью. Это немного удивляло и радовало его; все же он был пока слаб. До возврата в полном объеме сил было еще далеко. Но это означало, что он еще не состарился, впереди его ждут годы активной, интенсивной, в том числе и насыщенной сексуальной жизни. Значит, уже в какой раз подтверждается правильность его решения расстаться с женой. Иначе продолжал бы мучиться от нереализованных желаний, от ощущения ущербности бытия и нехватки свободы. И пусть он иногда остается один без всякой помощи и поддержки, но это стоит того, чтобы выдержать и такого испытание.

Надежда была с ним заботлива и нежна, но без какого-то сюсюкиванья. После того, как были выполнены все домашние дела, она ложилась рядом, они обнимались и целовались. Смуров боялся, что она заразится, но Надежду почему-то это не сильно беспокоило. Позднее он понял, что она была немного фаталисткой, считала, что то, что должно совершиться, непременно произойдет.

— Человек должен обязательно заниматься обнимашками, хотя бы несколько раз в неделю, — говорила она. — Иначе он ожесточается, становится черствым, бездушным. А после обнимания все у него смягчается, он становится добрым, мягким.

— И ты?

— И я. А зачем я с тобой сейчас обнимаюсь.

— Полагал, что тебе приятно…

— Не было бы приятно, не обнималась. Но и этот эффект тоже важен.

— Но ты же до меня восемь лет жила без мужчины, значит и без объятий.

— Так оно и было. Но во мне накопилось много любви, очень хотелось любить мужчину. Без этого жизнь была не полной.

— Сейчас она полная?

— По крайней мере, полней, — засмеялась Надежда. — Но не обольщайся.

— Даже в мыслях нет.

— Мы с самого начала договаривались быть свободными.

— На твою свободу я не покушаюсь.

— А я на твою. Это залог наших хороших отношений.

— Да, — согласился Смуров, но в глубине души ощущая, что не все в нем согласно с этим тезисом.

— Вот и договорились еще раз. Теперь пора ехать, завтра очередной насыщенный день.

— А у тебя случаются другие?

— Крайне редко. — Она поцеловала Смурова. — Давай уже выздоравливай.

— Уже скоро, — пообещал он.

Смуров закрыл за ней дверь и вернулся на кровать. И невольно задумался над только что состоявшимся разговором. Именно с Надей у него установились самые теплые, самые доверительные и самые нежные отношения. Но даже в этом случае оба предпочитают находиться на безопасном расстоянии друг от друга, сохранять свою независимость. С одной стороны он согласен с такой ее позицией, но с другой — когда они говорили на эту тему, вдруг что-то кольнуло в его груди. Неужели подспудно у него выкристаллизировалось желание более тесной связи между ними. Так можно и до идеи брака докатиться. Но, насколько он может судить, ничего подобного она не замышляет, ее устраивает то, что есть. И менять статус-кво не собирается ни при каких обстоятельствах. И, пожалуй, это самый оптимальный вариант, при всех других они бы долго вместе не протянули. Значит, все так и оставим, решил он.

41

Смуров и Руденский появились на работе в один и тот же день. Только Руденский прилетел из Таиланда, а Смуров вышел после болезни.

Таким довольным Смуров не видел своего партнера давно. Выглядел он великолепно: загорел, глаза весело блестели, а губы без конца улыбались. Смуров невольно ему позавидовал, сам же он был не в лучшей форме. Перед тем, как отправиться на работу, долго смотрел на себя в зеркало. Собственный двойник ему не понравился. Он похудел, но как-то некрасиво, сероватая кожа обтянула скулы, в результате обострился нос, а глаза в отличие от глаз Руденского были погасшими и тусклыми. С таким видом самое время в больницу ложится, невольно подумал он.

Руденский тоже заметил, что его партнер выглядит неважно.

— Может, ты не долечился, посидишь еще дома? — предложил он.

— Что так плохо выгляжу? — спросил Смуров, хотя прекрасно знал, что так оно и есть.

— Да уж, нехорошо. Когда я уезжал, ты был совсем другим.

— Остаточное состояние от болезни. Скоро приду в норму.

— Ну, смотри. Если почувствуешь недомогание, сразу же домой. Да лучше на нашей машине, а то мало ли что.

— Спасибо, Игорь, если что, так и сделаю. — Смуров был тронут его заботой. — Лучше поведай миру, как провел это время?

— Великолепно! — мгновенно оживился Руденский. — Это были лучшие дни в моей жизни. Как пишут в романах, вкусил наслаждение.

— Значит, не зря поехал?

— Не то слово! Это таечка оказалась удивительным созданием, так меня еще никто не любил. Скажу тебе, как другу: я познал с ней то, чего не мог тут познать. Это стоило тех денег, что я потратил. А потратил очень даже немало. Знаешь, Дима, как только придешь окончательно в себя, езжай-ка туда. Она меня познакомила со своими подругами, пальчики оближешь. Тебе понравятся.

— Пока что-то не тянет, — проговорил Смуров. — Но я рад, что ты получил все по полной программе. Ты тут немного закис.

— Не немного, а очень даже много. Я это осознал, когда оказался там. Знаешь, меня в Таиланде посещали странные мысли.

— И что за мысли? — с интересом спросил Смуров.

— Бросить к чертовой матери всю эту нескончаемую, тоскливую круговерть, поселиться нам навсегда.

— И чем заниматься?

— У брата моей таечки ресторан на острове Самуи. Я был там пару раз. Простое заведение, все на улице. Вот я и подумал, а почему бы мне не открыть что-нибудь подобное, это совсем недорого, жениться на ней — и жить в вечном наслаждении. Вечное лето, вечное море, вечно страстные женщины. Скажи, что еще надо для жизни?

— Ничего, этого вполне достаточно для счастья.

— Вот и я о том же.

— Значит, переезжаешь?

Руденский сразу помрачнел.

— Мечты, мечты, где ваша сладость? Эх, Дима, а кто тут будет работать?

— Никто. Повесим замок и уедем.

— Ты тоже?

— А почему бы и нет. Один я компанию не потяну.

— Ладно, пока мы еще тут, докладывай о наших делах, — грустно вздохнул Руденский.

Следующие полчаса они говорили о делах. Но при этом Смуров избегал упоминать процесс Трефилова, хотя он прекрасно сознавал, что Руденский непременно спросит о нем.

— Это все замечательно, — произнес Руденский, — но ты давай о главном, что у нас с Трефиловым? Мы должны на этом деле хорошо заработать. Обещал через полгода снова туда приехать. Моя таечка сказала, что будет ждать. Но не больше.

Смуров кивнул головой. Ему жутко не хотелось говорить на эту тему.

— Состоялось предварительное слушание.

— Это и все, что можешь сказать?

— Дело осложнилось, Игорь. Появились новые факты, не в пользу нашего клиента, — неохотно произнес он. — Он играет не чисто, и это стало известно суду.

— А ты в это сомневался?

— Нет, но…

— Да, продолжай, мы же свои люди.

— Все оказалось хуже, чем мы надеялись.

— Я лично не надеялся, — сказал Руденский. — Предчувствие не обмануло, что с этим делом у нас будут проблемы.

— Да, проблемы есть.

— Но ведь и деньги нам платят большие, Дима, — с надеждой посмотрел на Смурова Руденский.

Смуров кивнул головой.

— Ты вытянешь это дело?

— Постараюсь, — ответил Смуров.

Руденский обнял Смурова за плечи.

— От этого многое зависит, если не все.

— Я понимаю.

Они еще немного поговорили, и Смуров вышел из кабинета Руденского.

Руденский прав, он должен выиграть процесс Трефилова. Он достаточно помог Кате, без него у нее не было бы ни единого шанса. А теперь они уравнялись. И все дальнейшее будет зависеть от мастерства каждого. А то, что они любовники, не должно влиять на ситуацию. Тут не постель, а суд. Нельзя смешивать личное с работой. А вот он как раз так и сделал. И теперь ясно понимает, что это была ошибкой. С самого начала следовало разграничить две эти сферы и ни при каких обстоятельствах не смешивать. А он размяк, решил помочь женщине, показать себя благородным рыцарем. А в современном мире они не жизнеспособны, всегда проигрывают. А он не желает это делать, наоборот, после болезни ему, как никогда, хочется жить и наслаждаться жизнью. Пока он лежал без сил, то очень ясно почувствовал, как это ужасно, когда тебе ничего не хочется. Все теряет тут же смысл, все краски становятся серыми. Это так скучно, так безнадежно. Он не рожден для такого существования. В мире нет ничего прекрасней женщин, он их обожает, от одной мысли о них у него мгновенно пробуждается желание. Вот даже сейчас в брюках его неугомонный друг зашевелился, хотя оснований для этого нет никаких. Он сидит один в кабинете и смотрит в стену.

Все было бы просто замечательно, если бы не этот Трефилов, вдруг подумал Смуров. Такую мразь еще надо поискать. Беда в том, что подсознательно он желает ему поражение. И это сильно мешает вести его дело, даже думать о нем не хочется. Но Игорь тысяча раз прав, нужны деньги. Он, Смуров, сильно поиздержался, залез недавно даже в счет, который берег на самый крайний случай. А что делать, если уже не хватает текущих доходов. Такого у него не было уже давно. Но три любовницы, плюс сын, которому тоже надо помогать.

Смуров вздохнул. Жизнь иногда преподносит такие кульбиты, что бывает трудно удержаться но ногах. А подчас даже хочется упасть, потому что так легче. Он видел многих людей, которые падали. Но не потому, что не могли дальше идти, а потому, что это им казалось проще. Далеко не каждый желает тратить усилия, некоторым легче и комфортней потерпеть поражение, чем бороться за победу. Но он не такой, несмотря на свою внешнюю мягкость, он не любит сдаваться.

Что-то он слишком далеко ушел в размышления, пора возвращаться в реальную жизнь. Хотя не очень и хочется, так его ждут не самые приятные дела. Надо будет встретиться с Катей, вчера она вечером прилетела. К счастью, с матерью все в порядке, выписали из больницы. Он по ней соскучился, хотя им в скором времени предстоит трудный поединок, можно сказать, не на жизнь, а на смерть. Но пока они могут еще дарить друг другу наслаждение. А уж дальше, будь, что будет.

42

Смуров ждал Шипову и думал о том, как дальше строить с ней отношения? И строить ли вообще, учитывая предстоящий процесс? Они сильно мешают его работе. Не лучше ли прямо сейчас сказать ей, что больше встречаться они не станут? Конечно, жаль, она ему нравится, он привык к ней. Но что делать? Иногда ради дела приходиться чем-то жертвовать.

Постепенно намерение расстаться выкристаллизовывалось все сильней. То, что оно наиболее оптимально, он не сомневался. И все же он не был уверен, что реализует его. Он и сам не знал, как поступит в последний момент. Что-то мешало принять окончательное решение.

Обычно Шипова опаздывала, он даже шутил, что это ее фирменное поведение, но на этот раз пришла вовремя. Он отворил дверь и несколько секунд удивленно смотрел на нее. Они не виделись всего две недели, но женщина изменилась. Она вдруг похорошела. По крайней мере, таким было его первое впечатление. И лишь через некоторое время он понял, что дело тут кроется немного в другом; так повлияло на ее внешность то, что она стала уверенней в себе. Даже одета была иначе; обычно она носила весьма скромные наряды, а на этот раз на ней был новый, элегантный и весьма яркий костюм, который к тому же очень ей шел. Поэтому-то и выглядела она привлекательней, чем раньше.

Обычно Смуров целовал Катю, она же только отвечала на его поцелуи. Но сейчас инициативу выполнения этого ритуала она взяла на себя.

— Как слетала, Катенька? — поинтересовался Смуров.

— Все сложилось очень хорошо, учитывая обстоятельства. Маму немножко подлечили, чувствует она себя неплохо. Пообщалась со Станиславом Чеславовичем, у него хорошее настроение. Он почти уверен в победе.

— А ты?

— Я постоянно занимаюсь этим делом. Вы меня очень многому научили, Дмитрий Борисович.

«На свою голову», — подумал Смуров.

— Значит, не зря мы с тобой познакомились, — вслух произнес он.

— Очень даже не зря, — засмеялась Катя. — Вы не представляете, как я вам за все благодарна. Я же не совсем глупая, я понимаю, что вы тем самым осложнили себе жизнь.

— Это точно. Но я не мог не помочь тебе. Но, предупреждаю, наш поединок будет проходить по всем правилам. Ни на какую снисходительность или игру в поддавки с моей стороны не рассчитывай.

— Я понимаю, по-другому и быть не должно. Я хочу, чтобы все было бы честно. — Она посмотрела на Смурова. — Знаете, такие, как вы, редко встречаются. И Станислав Чеславович высокого о вас мнения. Он жалеет, что вы не на нашей стороне. Тогда победа была бы стопроцентная.

— Возможно, — улыбнулся, впрочем, не очень весело Смуров.

— Мне так неудобно, что я не смогла вам помочь, когда вы болели, — проговорила Шипова.

— Не думай об этом, я справился. А у тебя были важные дела.

Смуров замолчал и погрузился в раздумья. Если разрывать отношения с Катей, то это надо делать прямо сейчас.

— Но я там скучала о вас, — сказала она.

— Правда? — Он почувствовал, что ему это приятно.

— Конечно, — даже немного удивилась Шипова. — Особенно ночами.

— Ночь для этого самое подходящее время суток, — улыбнулся Смуров. Он вдруг осознал, что ничего так и не скажет. — Я тоже скучал о тебе.

— Правда?

Они одновременно засмеялись. Смуров посмотрел ей в глаза и прочел в них желание. И почти сразу же воспламенился сам.

На этот раз он поцеловал ее все же первым. Катя страстно ответила на его порыв. И что с ней еще не бывало, стала расстегивать его одежду. Обычно это делал он, а затем раздевался сам.

Смуров стоял почти неподвижно, ему были очень приятны ее прикосновения. Она быстро спустила его брюки и нежно взяла в руки член.

— Я так часто представляла, как я это сделаю, — шепнула она.

Катя ласкала его мужское достоинство и не могла никак до конца им насытиться. Волны наслаждения накатывались на него, как море на берег. И теперь сама мысль расстаться с ней казалось ему нелепой. Они будут еще долго дарить друг друга радость в независимости от того, чем завершится дело Трефилова.

Теперь он стал освобождать Катю от одежды. Взял в губы ее сосок и долго ласкал его языком. Он ощущал по конвульсиям ее тела, как, словно снежный ком, разрастается в ней желание. Смуров увлек любовницу на кровать и почти сразу же вошел в нее.

Катя закричала от наслаждения и обхватила ногами его шею. Ее лоно сжимало его пенис, что только усиливало его страсть. «Боже, как мне хорошо, как хорошо» — словно метроном пульсировала в его голове мысль.

43

Они давно собирались с Надеждой куда-нибудь поехать. Она уже не раз намекала ему, что ее всегда утомляет однообразие. Для нее это первый признак, что отношения исчерпывают себя.

Смуров запомнил эти ее слова, хотя они были сказаны между прочим. А так как он не хотел разрушения их отношений, то решил, что надо непременно что-нибудь придумать. Он знал, что ей нравилось путешествовать, поэтому и предложил куда-нибудь отправиться на выходные.

Вместе по Интернету они выбрали город для поездки; оба никогда не были в Коломне. А потому решили отправиться именно туда. После небольшого спора так же решили, что поедут на машине Шестаковой, то есть вести будет она. Он знал, что она любит водить автомобиль, и потому уступил ей, хотя бы предпочел это делать сам. Ему было немного неловко играть роль пассажира, учитывая его гендерный статус. А ведь им предстоит путь в сто километров.

Вечером Надежда приехала к нему домой. Обычно они засыпали очень поздно, иногда под утро, но на этот раз легли рано, даже совсем недолго занимались любовью. И утром отправились в путь.

Надя любила скорость, и они мчались по шоссе, обгоняя идущие в том же направлении машины. При этом она умудрялась держать его руку в своей руке. Это проявление нежности с ее стороны умиляло Смурова, наводила на разные мысли. Не все они нравились ему, некоторые казались несвоевременными и даже совсем ненужными, но и избавиться от них он не мог. И это немного огорчало его, так как он не знал точно, как следует себя вести. Да и вообще, все это глупости. Они уже обсуждали эти темы и пришли к взаимному согласию — ничего не менять. Но совсем ничего не менять тоже невозможно, особенно с такой женщиной, которая так любит перемены. Тогда, как же ему поступать?

— Ты все же очень быстро ведешь машину, — произнес он, немного обеспокоенный той скоростью, с которой они летели по трассе.

— Ничего с собой не могу поделать, постоянно получаю квитанции со штрафами из-за превышения скорости. После того, как повсюду установили видеокамеры, ездить стало не так интересно.

— А вот у меня почему-то нет такого стремления — превышать скорость. Спокойно езжу на дозволенной.

— Это в тебе говорит закваска законника. Делаешь только то, что дозволено.

— А ты разве нет?

— До определенного предела. Но иногда чувствую, что просто не могу не выйти за него. Вот как сейчас. В этом наше различие.

— Но оно нам не мешает поддерживать замечательные отношения.

— Ты считаешь, у нас замечательные отношения? — покосилась Надежда на своего спутника.

— А разве нет?

— Замечательные, — согласилась она. — Мне нравятся, что даже странно.

— Почему странно? — удивился он.

— Мне казалось, что они ненадолго, две три встречи — и разбежимся.

— Странно, а мне с самого начала казалось, что мы долго будем вместе.

— Почему ты так думал?

— У нас с первой встречи как-то все пошло легко и естественно.

— А мне кажется, что первая встреча как раз была очень даже напряженная.

— Напряженная, — подтвердил Смуров. — Но напряжение бывает разным. Это было напряжение притяжения. Мы что-то сразу почувствовали, хотя еще не знали, что именно. Например, у меня были смутные ощущения.

— Ты думаешь? А может, ты и прав. Просто мне не приходила такая мысль в голову.

— Ты же сама говорила, что меня захотела едва ли не сразу, как увидела.

— Да, но это немного другое.

— Что же тогда?

— Даже не знаю. — Шестакова задумалась. — Одно дело желание, другое дело интерес к человеку. Они далеко не всегда совпадают.

— У тебя тоже?

— Разве я не женщина. Иногда где-нибудь посмотришь на мужчину и захочешь его, хотя никого о нем представления не имеешь. Наверное, это и есть зов тела.

— С тобой так часто случаетя?

— Не очень. А сейчас этот вопрос вообще не актуален.

— Почему?

— Потому что меня удовлетворяют наши отношения. Я никогда и никому не изменяю, если чувствую, что этот человек мне больше не интересен, то ухожу. По-моему, это абсолютно честно. Разве я не права?

— Права, — не мог не признать Смуров. Он подумал, что его поведение в этом плане прямо противоположное. Хотя ему по духу гораздо ближе вариант Нади. Но ничего поделать с собой не может, как бы ему не нравилась одна женщина, это не убивает в нем стремление к другим. Таков парадокс мужской любви, в ней таится какой-то ненасытный зверек, который никак не может успокоиться, которому все время надо что-то еще. Он, Смуров, всю жизнь держал его в тощем теле, не позволял вырываться наружу. Пока однажды не решил выпустить его из своего логова. А вот сделал ли это он на благо себе или во зло, покажет будущее.

Отель располагался в самом центре города, почти у кромки реки. Они вселились в гостиницу и затем пошли гулять. Смуров просто любовался древними постройками кремля, Надежда же воспринимала все увиденное, как архитектор и давала ему профессиональные пояснения. Не то, чтобы он их невнимательно слушал, но ему было интересней наблюдать за ней. Шестакова же была в восторге от этих старинный строений, она без конца фотографировала их на телефон, он же предпочитал чаще снимать ее, чем местные красоты.

— Дима, живем всего двух часах езды от Коломны, тут такое богатство, а доехать до него не можем, — возбужденно говорила Надежда.

— Так, доехали же, — возразил Смуров.

— Спасибо тебе, милый, это была замечательная идея. Но не будь наших отношений, я бы скорее сюда так и не попала.

— Видишь, и они приносят пользу, — улыбнулся Смуров.

— Теперь вижу, — тоже засмеялась Надежда.

Они одновременно потянулись друг к другу и поцеловались долгим поцелуем. Затем пошли дальше осматривать достопримечательности.

Смуров давно не видел ее такой радостной и оживленной. Теперь он понимал, как сильно утомляет ее текучка, каждодневная, далеко не всегда творческая работа. У Надежды даже изменилось лицо, оно приобрело одухотворенность, и это чрезвычайно ей шло. Он вдруг ощутил волнение, это было знакомое ему чувство, оно возникало у него, когда он влюблялся. Неужели это все же с ним случилось, ему-то казалось, что удалось отбить первый его приступ. Но оно снова его достало, и не просто достало, а сделалось сильней. И на этот раз он не уверен, что сумеет с ним справиться. Но как в таком случае ему себя вести?

В гостинице был бассейн, и они решили поплавать, когда вернулись в нее. Плавать Смуров любил, но вовсе не являлся фанатом этого занятия, но Надежду нельзя было заставить выйти из воды. Она, словно амфибия, которая, наконец, попала в свою стихию, без устали перемещалась по водной дорожке. Он же вышел и, сев на скамью, наблюдал за ней. В этой женщине есть нечто первозданная, какая-то живая стихия, думал он. Она открыта мира, но при этом вовсе не глупа и не наивна, просто это ее естественный способ поведения. Так ей легче наводить мосты с людьми. Многие таятся, пытаются обмануть себя и других, выстроить эшелонированную систему защиты. А ей это не требуется, если надо она готова к ударам судьбы, хотя вовсе их не желает и старается не навлекает их на себя. Но ее бескомпромиссность периодически приводит к тому, что она их все же пропускает. И хотя Надя стремится справиться со всем сама, это вовсе не означает, что ей не нужен защитник. Но может ли им стать он? По крайней мере, примерить на себя эту роль он не против. Вот только согласится ли с этим другая сторона?

Вечером они отправились на прогулку по городу. Было еще не так поздно, но улице, по которой они шли, была пустынна. Им встречалось больше кошек, чем людей. Было непривычно тихо, словно они находились не в городе, а где-то в лесу.

— Знаешь, иногда понимаешь, насколько прекрасна тишина, — проговорила Надежда. — Я очень устаю от шума большого города, от бесконечных пробок. А здесь словно находишься в другом мире. У тебя нет такого ощущения? — Она посмотрела на своего спутника.

— Есть, — произнес Смуров. — Мне тоже нравится тишина. Но еще больше нравится, что мы идем с тобой тут вдвоем, и это рождает во мне удивительно приятное чувство.

— Мне тоже очень хорошо. И вообще, это замечательная поездка. Как здорово, что мы выбрались из Москвы.

— Я поймал себя на мысли, что там, в Москве, хотя нам и никто не мешает быть вдвоем, мы все же не совсем вдвоем. Слишком много повсюду города, он лезет из всех щелей. А здесь города совсем немного, он не мешает ощущать нам единение.

— В самом деле, ты в чем-то прав. Там мы постоянно думаем о делах, которые мы отложили ради встрече. Даже когда занимаемся любовью.

— Ты думаешь о делах, когда занимаешься со мной сексом? — удивился Смуров. Он даже ощутил некоторую обиду.

— Иногда, в начале. Ты обиделся?

— Чуть-чуть, — не стал скрывать он. — Мне казалось, что ты ни о чем не думаешь.

— А я и не думаю, хотя бы потому, что не могу думать. Ты что-то делаешь со мной такое, что я забываю обо всем. Это лишь впервые мгновения у меня могут появляться такие мысли. Когда я была молодая, я во время секса очень часто видела неописуемые по красоте картины. Потом это ушло, а вот с тобой снова вернулось.

Теперь Смуров ощутил гордость. Он и не представлял, что Надя переживает такие ощущения.

— Жаль, что я не вижу никаких картин.

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты их тоже видел.

— Увы, мужчинам это не дано переживать. У нас все как-то проще, если не примитивней. Мне всегда казалось, что женщины в сексе достигают несравненно больших глубин, чем мужчины. У нас все поверхностно, а вы словно куда-то, то ли проваливаетесь, то ли улетаете.

— Мне больше нравится полет, чем провал, — улыбнулась Надежда.

— Тогда пойдем, полетаем, — предложил Смуров.

— Прямо сейчас?

— А чего тянуть. Мне кажется, мы оба готовы к полету.

— Идем.

Через минут десять они уже были в гостинице. Номер их встретил темнотой. Но они не стали зажигать свет. Он был им не нужен. Они упала на кровать и стали страстно целоваться. Смуров ощутил, как ее рука легла на его ремень и расстегивает его. Он немного помог ей, брюки упали с него, и она нежно взяла его член в ладонь. По телу разнеслась волна наслаждения, он положил ладонь на грудь Нади и сжал ее.

Он ощутил по ее движениям, что она вслед за ним тоже хочет избавиться от одежды. Смуров расстегнул ее кофточку, затем освободил от брюк. Теперь ничто не мешало их телам достичь полного единения и гармонии. Хотя Смуров в последнее время много занимался сексом, но сегодня было что-то особенное. Ему хотелось целиком раствориться в своей партнерше, хотелось, чтобы она улетела на крыльях блаженства далеко отсюда, в неведомые и таинственные глубины космоса, увидала там картины неописуемой красоты. И все это благодаря его стараниям. Еще ни одна женщина не делала ему таких признаний.

Смурова переполняла и страсть и нежность, они изливались из него, подобно полноводному ручью. И он не мог, да и не желал их сдерживать.

— Ты моя, милая, ты вся моя, ты будешь до конца жизни только моей, — исступленно стал шептать он.

И тут случилось то, чего он не ожидал. Надежда вдруг высвободилась из его объятий и села на кровать. Он, не понимая, уставился на нее.

— Что случилось, милая? Тебе стало нехорошо?

Надежда молчала, она смотрела куда-то в сторону. Он сел рядом с ней.

— Почему ты молчишь? Я сделал что-то не то?

— Мы зашли слишком далеко.

— Разве это плохо? — Он по-прежнему не понимал смысла ее поведения.

— Да, плохо. Мы стали заходить за границы каждого из нас.

— Границы? — недоумевал Смуров.

— Есть линия, за которую не должны переходить наши отношения. А они стали переходить.

— Вот ты о чем, — стал понимать он.

— Моя свобода, как и твоя, не должна подвергаться сомнению.

— Ты полагаешь, что она подвергается?

— Мне так показалось. А я не хочу рисковать.

Что-то оборвалось внутри Смурова, словно гитарная струна во время исполнения мелодии, прервавшая игру на самом красивом месте. Вся эта поездка в одночасье потеряла для него смысл. Он и сам точно не знал, на что надеялся, но точно знал, что на что-то надеялся.

— Извини, если я сделал что-то не так.

Надежда посмотрела на него и поцеловала.

— Это ты меня извини, сама не понимаю, что на меня нашло.

— Бывает с нами такое, — согласился он, но внутри у него было неспокойно. Ему хотелось совсем другого финала.

— Давай ложиться, — предложила Надя. — Завтра пораньше встанем, погуляем еще по городу — и поедем назад.

— Прекрасная программа, — кисло произнес Смуров. — Давай спать.

44

Смуров вернулся в Москву не в лучшем настроении, то, что начиналось так прекрасно, закончилось совсем не так, как он того желал. Он не до конца понимал, почему все пошло наперекосяк, неужели несколько сказанных им в порыве страсти и нежности слов столь встревожили Надю? Получается, что он ошибался, когда полагал, что между ними возникли более глубокие чувства, чем просто отношения любовников. Но даже если это и так, почему его это столь огорчило?

Об этом Смуров размышлял почти всю обратную дорогу. А так как разговаривали они немного, времени для подобных мыслей было достаточно. Получается, что с какого момента ему стало не хватать только секса, захотелось чего-то более глубокого. Ведь по сути дела после развода он все время был один. Любовницы — это только на время, они, как поезда на станции, приходят и уходят, оставляя его снова в одиночестве. И незаметно в нем стала нарастать какая-то неудовлетворенность.

То, что радовало в начале, уже до какой-то степени стало привычным, потеряло остроту новизны. Это совсем не означало, что секс утратил для него былую привлекательность. Ничего подобного, он получал от него бездну удовольствия. Но она уже не заполняла все его внутреннего пространства, в нем оставалось какое-то незанятое место, которое постепенно разрасталось. Он забыл, насколько все же сложен и неоднозначен человек, он никогда не бывает до конца ничем удовлетворен. В этом суть и смысл его, и это замечательно. Иначе он бы быстро превратился в самодовольное тупое существо, которому ничего не надо, кроме удовлетворения примитивных инстинктов и желаний. И уж точно, тогда бы не возникло никакой эволюции, человек так бы и остался в первобытном состоянии. Так что не стоит удивляться возникшим у него стремлениям, это нормальное движение вперед. Есть потребности тела, а есть потребности души, которые так же нуждаются в удовлетворении. Вот только они проявляются не сразу, а вызревают постепенно, как ценный цветок или фрукт, и зачастую человек бывает застигнут врасплох, когда они вдруг проявляют себя. И, судя по всему, что-то подобное случилось и с ним. Ему встретилась женщина, которая разбудила в нем эти чувства. Вот только странно, что ему казалось, что и она переживала нечто похожее. И то, что Надя не ответила на них, удивило и огорчило его. Или он не сумел донести свое внутреннее состояние до нее?

Смуров скосил глаза на Надежду, которая гнала автомобиль на большой скорости. Она не смотрела на него, все ее внимание было сосредоточено на дороге. Возникло желание поделиться с ней своими мыслями, но он не решился. Он не был уверен, что она разделит их. Он теперь вообще ни в чем не уверен в отношении нее. Пожалуй, лучше перенести этот разговор на другой раз, когда из него испарится это неприятное ощущение от случившегося между ними.

Смуров откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он часто старался заснуть, когда чувствовал внутреннее беспокойство, это был один из способов справиться с ним.

Надежда подвезла Смурова к дому. Они вышли из машины. Ему показалось, что она немного смущена.

— Зайдешь? — предложил он.

— Я бы с радостью, но надо домой. Во-первых, собачка соскучилась по мне, а во-вторых, как всегда срочная работа. Не обижайся.

— Не обижаюсь.

Надежда поцеловала его.

— До встречи.

Она села в машину и почти сразу же тронулась с места, правда, успев помахать ему рукой. Он проводил ее взглядом и направился к своему подъезду.

45

Давно Смуров не готовился так тщательно к процессу, как на этот раз. В его душе поселилась тревога, и, несмотря на старания, он никак не мог прогнать оттуда ее. Это мешало его занятиям, приходилось отвлекаться совсем на ненужные размышления, которые лишь мешали ему. А дело и без того представлялось ему сложным, он сам сделал все, чтобы максимально испортить себе жизнь. И теперь он видел, что ему не хватает аргументов, чтобы быть уверенным в успехе. Разумеется, многое зависит от его красноречия, от умения выстроить линию поведения. Но он хорошо знает, что всему есть предел, судьи тоже люди опытные и внушению, хотя и поддаются, но до определенного предела. А он как раз находится на самой его грани. И тут уже требуется виртуозное мастерство, чтобы коренным образом переломить ситуацию.

В принципе таким виртуозным мастерством он владел. Но проблема заключалась в том, что внутри него все противилось использованию его в этом деле. Он одновременно ненавидел и презирал Трефилова, больше всего ему хотелось, чтобы тот проиграл бы процесс. Не будь он его адвокатом, он был бы по-настоящему счастлив, если бы так и случилось. Но при данных обстоятельствах он вынужден делать все от себя зависящее, чтобы этот мерзкий тип одержал победу. Эта двойственность сильно мучила Смурова, и он мечтал лишь о том, чтобы поскорее все бы это завершилось.

Так как Смуров был под завязку занят подготовкой процесса Трефилова, Руденский почти его не беспокоил, за что тот был благодарен своему партнеру. Но за день до начала суда тот попросил его зайти к нему.

— Что-то ты неважно выглядишь, — оценил Руденский вид Смурова. — Случайно снова не заболел?

— Я здоров, просто много работы.

— Тогда замечательно. Помнишь, завтра суд.

— Еще бы не помнить!

— Не сомневаюсь, что все завершится благополучно для нас.

Смуров не совсем уверенно кивнул головой, и Руденский заметил это.

— У тебя есть сомнения?

Смуров вздохнул.

— Трефилов не тот человек, с которым хочется иметь дело.

— Понимаю, я все прекрасно, Дима. Но иногда приходится в нашей профессии купаться в грязи. Пока ты занимался подготовкой к процессу, я провел несколько переговоров.

— И что?

— Многие внимательно за ним следят. И готовы заключить с нами контракты после его окончания. По крайней мере, на пару договоров вполне можно рассчитывать. А это уже совсем другой уровень.

— Я понимаю, — пробормотал Смуров.

— Понимаешь, да не совсем. — Руденский внезапно пересел к Смурову. — Тебе отлично известно, что деньги на мою долю в фирме дала моя незабвенная супруга. И я ее должник.

— Да, — кивнул Смуров.

— Если мы выиграем это дело, если заключим еще пару выгодных контрактов, я смогу расплатиться с ней.

— Но затем, Игорь, вы же одна семья.

— Именно для того, чтобы не быть больше одной семьей. Я давно хочу развестись с женой, но не могу из-за своих финансовых обязательств. А если мы получим богатых клиентов, это станет вполне возможным. Теперь ты понимаешь?

— Теперь, понимаю.

— Вся надежда на тебя.

— А что будешь делать, когда разведешься? — поинтересовался Смуров.

Руденский несколько мгновений молчал.

— Только не удивляйся и не осуждай.

— Не буду ни того, ни другого.

— Есть у меня мысль жениться на своей таечке.

Это было так неожиданно, что Смуров какое-то время не находил слов.

— Ты уверен?

— По крайней мере, с ней мне будет несравненно лучше. Так что наш брак в твоих руках.

— Если память не изменяет, ты хотел мне ее предложить.

— Эта мысль ко мне пришла уже после того нашего разговора.

— Что ж, может это и неплохая мысль, — согласился Смуров. — Если не возражаешь, я пойду.

— Да, конечно. Жду с нетерпением победной реляции.

46

Смуров приехал домой совсем разбитый, хотя никаким тяжелым трудом в этот день не занимался. То была моральная усталость. Но она может быть гораздо сильней физической, как теперь убеждался он.

Этот вечер Смуров решил провести в одиночестве. Зашел в расположенный рядом с домом супермаркет, купил еды и отправился к себе. Никого видеть не хотелось, хотя он не сомневался, что Шипова с нетерпением ждет от него звонка. Но ему было сегодня не до нее, ему надо побыть одному. Еще раз все всестороннее обдумать. Его не отпускало ощущение, что завтрашний день будет иметь для него судьбоносное значение. Это ему никак не могло нравиться, он бы предпочел, чтобы ничего особенно не произошло. И он бы вернулся домой в точно таком же состоянии, в каком покинет его завтра утром. Но почему-то именно в этом ему никак не удавалось убедить себя.

Смуров приготовил нехитрый ужин и без всякого намека на аппетит проглотил его. Отправляясь домой, он решил, что вечером еще поработает. Но сейчас передумал. Все равно пользы не будет никакой, все, что мог, он уже сделал. Главное не подкачать во время прений, быть уверенным и убедительным. Он ни раз убеждался, что важно не только то, что говорит человек, но и то, с каким видом и каким тоном он это делает. Еще неизвестно, что больше оказывает воздействие на слушателей.

Смуров включил телевизор, но смотрел его совсем недолго. Он просто не понимал, что показывают, мысли носились где-то далеко. В таком случае спать, решил он. Хорошо бы сейчас заснуть и не просыпаться всю ночь. Тогда он встанет со свежей головой. А ему она завтра нужна, как никогда.

Смуров стал готовиться ко сну. Внезапно раздался звонок в дверь. Он удивился, время позднее для гостей. Если кто-то пришел, то скорей всего с недобрыми вестями.

Смуров неохотно поплелся открывать. И впустил Ксению. Ее появление было столь неожиданно, что впервые секунды, когда он ее увидел, то не поверил своим глазам.

— Ксения, что ты тут делаешь, ты же должна быть на съемках.

— Я прилетела сегодня утром.

— А вечером ко мне. Тогда проходи.

Они прошли в комнату.

— Располагайся, что-нибудь поешь?

Смуров внимательно рассматривал девушку, что-то в ее виде было не совсем привычное.

— Нет, я недавно обедала в ресторане.

— Вот как. Рад за тебя. А что привело тебя ко мне в столь поздний час? Раньше ты меня не баловала своими визитами в эту квартиру.

Но Ксению явно не задел его сарказм, она вдруг широко улыбнулась Смурову.

— Папусик, у меня есть целый ворох новостей.

— Выкладывай.

— Я выхожу замуж!

У Смурова что-то оборвалось внутри, но он постарался не подать вида.

— За Вадима?

Девушка как-то странно поглядела на него.

— Нет. — Она немного помолчала. — За Антона.

— Какого Антона, — не сразу вник Смуров. — За Карамзина?

— Да. И я жду от него ребенка.

От изумления Смуров даже сел на стул.

— И ты молчала? — упрекнул Смуров Ксению.

— Ну, что я тебе, Папусик, должна была говорить. Он на меня сразу же глаз положил, как только увидел. Я думала, обычное дело, пожилой мужичок захотел молодую телку. Он стал клеиться, ну и я…

— Не возражала, — закончил за нее Смуров.

— Папусик, как я могла возражать, он же режиссер. От него зависит, получу я роль или нет.

— Так как роль получила, можно сделать вывод, что ты недолго сопротивлялась.

— Я вообще не сопротивлялась, — призналась Ксения.

— И потом как ни в чем ни бывало приехала ко мне.

— Не сердись, Папусик, такая жизнь. К тому же у меня и мысли не было, что у него это всерьез. Я думала потрахаемся, пока идут съемки, а потом разбежимся.

— Не разбежались, — констатировал Смуров.

— Он мне сказал, что хочет от меня ребенка.

— А ты?

— Папусик, ты же знаешь, я не дура. Ему в ответ: хочешь ребенка, давай все по-официальному, женись. А без брака рожать не буду. А он возьми и согласись. А я ж обомлела.

— Подали документы в ЗАГС?

— Три часа назад.

Смуров какое-то время молчал, Ксения тоже ничего не говорила. Честно говоря, он не мог до конца определить, что сейчас испытывает. Чувства были какие-то разнородные. Не то, что это стало для него потрясением, но все же он до определенной степени привязался к девушке. И теперь, когда она от него уходит, ему как-то немного не по себе. Но с другой стороны, не стоит ли порадоваться за нее, за короткий срок в ее жизни такие позитивные перемены. Ине без его участия.

— Ты довольна тем, что случилось?

— Ой, Папусик, даже не представляешь, как это клево! — воскликнула Ксения и бросилась ему на шею. — Я и мечтать о таком не смела. А тут все и сразу.

— Ну, ну, — слегка отстранил он ее. — Теперь нам нельзя так крепко обниматься, ты чужая невеста. К тому же моего друга. Я бы не хотел, чтобы между мной и Антоном стоял обман.

Ксения перестали обнимать Смурова и села на стул.

— Хорошо, больше не будем обниматься, — сказала она. — Я в общем-то пришла с тобой попрощаться.

— Что ж, давай прощаться.

— Я знаю, что виновата перед своим Папусиком. Но я тебе благодарна. Ты так много для меня сделал.

Неожиданно к горлу Смурова подступила такая сильная волна, что на глаза выступили слезы. Ксения заметила это. Она извлекла из сумочки платок и провела им по его векам.

— Ну что ты, старичок, расплакался, у твоей девочки все хорошо. Ты должен быть рад за меня.

— Я рад. Просто грустно, что уходишь.

— Ну, Папусик, ты же не думал, что я у тебя навсегда.

— Нет, конечно.

— Ты отдаешь меня в хорошие руки. Он меня любит.

— Это хорошо.

— Мне тоже нравится, — улыбнулась Ксения.

— А ты его?

— Антон обеспечит мне карьеру.

— Тогда я за тебя спокоен, — в свою очередь улыбнулся Смуров.

— Я хочу тебе отдать еще вот это, — положила она перед ним связку ключей.

— Что это?

— Ключи от квартиры, которую ты снимал для меня. Мне они не нужны, сегодня я переезжаю к Антону.

— Так уже почти ночь.

— А вот сейчас и поеду, во дворе меня ждет такси.

— Но это же жутко дорого так долго держать машину.

Ксения беззаботно махнула рукой.

— Антон богат. Да и у меня деньги водятся. Он мне за съемки хорошо заплатил. Поэтому не беспокойся.

— Не буду.

Ксения встала со стула.

— Я пойду.

Смуров проводил ее до дверей.

— Вот и все, Папусик. — На секунду она прижалась к нему и поцеловала.

— Удачи тебе, — напутствовал он ее.

Ксения скрылась в лифте. Смуров вернулся в комнату. Несколько секунд он сидел неподвижно. До этой минуты он и не представлял, что ему будет так тяжело расставаться с Ксенией.

47

Смуров вышел из здания суда шаркающей старческой походкой. По-другому он просто не мог идти, ноги плохо слушались его. Он проиграл процесс, проиграл в чистую. Он даже не мог припомнить, когда потерпел подобное поражение в последний раз. Ни один его аргумент не был услышан, судья полностью встала на сторону его оппонентов.

Впрочем, Смуров понимал, почему это случилось, он был неубедителен. Он так и не сумел перебороть то ли волнение, то ли внутреннее несогласие с самим собой. А потому говорил путано, непоследовательно. Даже его голос звучал не очень разборчиво, и судья несколько раз просила повторить то, что он только что сказал. Зато Шипова была в ударе, она выстроила линию своего поведения логически убедительно, раз за разом опровергала выдвигаемые им аргументы. И зачастую он не знал, что ей на это возразить. Будь ситуация иной, он бы гордился ею, Катя оказалась даже более способной ученицей, чем он предполагал. Не напрасно он тратил на нее время и силы, результат налицо.

За спиной Смурова раздались быстрые шаги. Но он даже не повернулся, чтобы посмотреть, кто это. Ему было все равно.

— Дмитрий Борисович! — узнал он голос Шиповой.

Смуров встал и посмотрел на нее. Она встала рядом с ним.

— Дмитрий Борисович, я даже не знаю, радоваться мне или огорчаться.

— Радуйся, Катя, ты выиграла дело. Ты молодец, — тихо произнес он.

— Да, выиграла, но я вижу, как подавлены вы. Это портит мою радость. Я же понимаю, что это все только благодаря вам.

— Ты и сама неплохо постаралась. Не думай об этом. Суд — дело жестокое, тут решаются судьбы людей. И всегда есть проигравшая сторона. Но иначе не получается. Сегодня удача на твоей стороне.

Он видел, что Шипова немного растеряна, не знает, как дальше поступить.

— Дмитрий Борисович, вы сейчас куда?

— Поеду в свой офис, надо доложить партнеру о результате.

— Хотите я с вами? Или вечером приеду к вам?

— Спасибо, Катя, но не надо. Я хочу побыть сегодня один.

— Я понимаю… — протянула она. — Но если захотите меня увидеть, дайте знать, я тут же примчусь.

Смуров кивнул головой и побрел к машине. Он даже не посмотрел, куда исчезла Шипова, сейчас она интересовала его меньше всего.

Он сел в автомобиль и вдруг почувствовал острую боль в лопатке. Он не носил с собой никаких лекарств, и сейчас испугался, что может умереть. Смуров прикрыл глаза и стал ждать, что последует дальше. Постепенно болеть стало меньше. Значит, еще момент не пришел, подумал он.

Смуров положил руки на руль и увидел, что они подрагивают. Только этого еще не хватало. Все равно надо ехать, Руденский с нетерпением ждет его появления. Правда, с другим результатом. Но тут уже ничего не изменишь.

Постепенно Смурову удалось немного успокоиться, даже руки почти перестали дрожать. Но эта победа над своим телом не слишком его обнадежила, он опасался, что недуг снова даст о себе знать. Сегодня по его здоровью был нанесен сильный удар. А может, и не только по здоровью.

Он припарковал машину и направился к офису. Никогда еще столь привычный путь не давался с таким трудом. Ноги отказывались идти. Больше всего хотелось убежать куда-нибудь подальше и там затаиться, как суслик в своей норке. Но он понимал, что это невозможно.

Смуров открыл дверь и вошел в кабинет Руденского. Завидев Смурова, он тут же поднялся с кресла и пошел ему на встречу. Но остановился на полпути.

— Дима, что с тобой? На тебе лица нет.

— Можешь дать воды?

— Конечно.

Из холодильника Руденский достал бутылку воды и подал ее Смурову. Тот жадно стал пить. Затем сел в кресло.

— Игорь, я проиграл.

Руденский сел напротив.

— Я это уже понял, — потерянным тоном проговорил он. — Но как это произошло?

— Я поддался.

— Но чему?

— Слабости. Я виноват, Игорь. У нас были все шансы на успех.

Руденский схватился за голову и стал раскачиваться в кресле.

— Ты даже не представляешь, что ты натворил. Все планы полетели к чертовой матери.

— Прости, Игорь.

— Простить! — закричал Руденский. — И это все? Ты считаешь, что в жизни так все просто. Ты завалил верное дело, мы просрали кучу бабок, которые уже лежали у нас в кармане. И после этого предлагаешь все забыть.

— Жизнь на этом не кончилась, Игорь.

— А откуда тебе это известно. Я давно заметил, что после развода ты слетел с катушек.

— Причем тут это?

— Если бы не развелся, мы выиграл бы процесс.

В этом он прав, мысленно согласился Смуров.

— Но я развелся. И этого уже не изменить.

Руденский, который без конца носился по кабинету, тяжело упал в кресло.

— Я вынужден тебя уведомить, что наше партнерство в прежнем формате не может быть продолжено.

— Что бы предлагаешь?

— Ты уступишь мне свою долю, причем, с большим дисконтом. Из-за тебя я лишился огромных денег.

— Это не справедливо.

— А из-за блядства проигрывать заведомо выигрышные дела, это как?

— Вспомни, ты тоже блядовал.

— Но это никак не отразилось на нашем бизнесе. Блядуй хоть двадцать четыре часа в сутки, только дела в суде выигрывай. Это мое условие.

— Я согласен, — пробормотал Смуров. Он чувствовал себя раздавленным и униженным. — Давай урегулируем эти вопросы завтра. А сейчас, если не возражаешь, поеду домой. Неважно себя чувствую.

48

Смуров приехал домой. Чувствовал он себя все так же неважно. Вроде бы ничего не болело, но в груди ощущалось стеснение. Даже возникла мысль вызвать врача, но он быстро передумал. Так, пройдет. Примет лекарство — и все рассосется. Он заглянул аптеку купить валокордин. Зайдя в квартиру, сразу выпил лекарство и лег. Он бы с удовольствием ни о чем не думал, но не получалось. С компанией придется распрощаться. А он так сроднился с ней, был уверен, что доработает там до конца. И Игоря подвел, тот так надеялся на благоприятный исход этого дела. А что теперь будет с ним, со Смуровым? С деньгами совсем плохо, он и без того поиздержался, а тут еще лишается постоянного дохода. И что предпринять дальше, непонятно. Он вернулся в положение, которое было у него в молодости. Когда он закончил университет, то не знал, что делать ему дальше. Он был не просто растерян, а скорей испуган. Ему казалось, что впереди ничего нет. Но затем жизнь сама пришла ему на помощь, он и не заметил, как вышел на твердую колею. И покатил дальше по ней. И все годы это движение не останавливалось ни на минуту. До сегодняшнего дня. Но тогда он был молод, полон сил, у него был огромный запас времени. А сейчас ничего этого нет, все растрачено за прошедшие годы. Не понятно, как дальше жить?

Смурову показалось, что в тело снова вселилась боль. Он замер, но так и не определил, действительно ли что-то болит? Скорей всего это связано с плохим душевным состоянием, вот ему и кажется, что все у него не так. Самое лучшее в такой ситуации — это хорошо поспать. Может быть, когда он проснется, то в голову придет какая-нибудь спасительная мысль. Жаль, что не купил заодно и снотворное, а тоже может и не заснуть.

Но Смуров заснул. Сон отделил его от реальности и перенес в иное измерение, где все было хорошо, тепло и уютно. Ему ужасно не хотелось уходить из этих прекрасных мест, он упорно сопротивлялся, но настойчивый посторонний шум заставил открыть глаза.

Звонили в дверь. Он не знал, кто пришел, но кто бы это ни был, открывать не хотелось. Но звонки не прекращались, они были очень настойчивыми. Смуров не без труда сполз с кровати, накинул халат и направился к двери.

Он отворил дверь и был тут же отброшен назад сильным толчком в грудь. В квартиру ввалились несколько человек, впереди них доминировала огромная фигура Трефилова.

Трефилов схватил Смурова за халат и, словно неодушевленный предмет, поставил на пол. Затем толкнул в комнату. Смуров кубарем вкатился туда.

— Что вы себе позволяете? — закричал он, но его голос, то ли от испуга, то ли по другой причине внезапно сел. И вместо крика из горла вырвались тоненькие, как у ребенка, звуки.

— А ну посадите его, — приказал Трефилов своим подручным.

Те взяли его за руки и силой усадили в кресло. Трефилов сел напротив него. Его огромные ноги упирались Смурову в колени.

— Что же ты, поганая гнида, натворила? — угрожающе произнес он. — Ты хоть представляешь, на какие бабки ты меня надул. Как возмещать намерен?

— У меня нет таких денег, — выдавил из себя Смуров.

— Козе понятно, что нет. Тогда зачем меня подставил?

— Я не подставлял, я сделал все, что мог.

— За дурака меня держишь. Думаешь, ничего не знаю про твои шашни с этой сучкой, про твои встречи с Чепаковичем.

— Я лишь выяснял суть дела.

— Вижу, выяснил. Я тебя для чего нанимал, чтобы ты копался, как земляной червь, в моих делах. Я тебе большие бабки платил, чтобы ты сделал так, как мне было нужно. И ты, адвокатская гнида, это обещал. Или я что-то не так помню?

— Обещал.

— И где твои обещания?

— Не вышло.

— А мне кажется, ты и не собирался. Ты мне сразу не понравился. Но думал, за такие бабки даже ты лоб расшибешь. А вот нет. — Трефилов ненадолго замолчал. — Я тебя предупреждал, что пощады не жди, если обманешь. — Он протянул руку и схватил Смурова за горло. — Знаешь, гнида, я бы с удовольствием тебя сам придушил. Да слишком большая для тебя честь. Поэтому я это поручаю сделать своим людям. Приступайте, ребята.

Холодный пот прошиб лоб Смурова. Он понимал, что визит Трефилова со своими бандитами ничего хорошего ему не сулит, но он все же был уверен, что до убийства дело не дойдет. Но теперь эта надежда быстро таяла. Смерть приближалась к нему в образе двух бугаев с тупыми, безжалостными и равнодушными лицами.

Смуров бросился на колени перед Трефиловым.

— Умоляю, пощадите, — всхлипнул он. Страх холодной волной накрыл его с головой. И ничего, кроме него, он сейчас больше не чувствовал.

— Кончайте с ним, — приказал Трефилов. — Только без крови.

Мужчины каждый со своей стороны схватили его за руки, завели их за спину. Смуров почти не мог шевелиться, он был абсолютно беззащитен.

Сильные и жесткие руки сжали его горло. Смуров понял, что пошли последние минуты его жизни. Только что залитая светом комната стала быстро меркнуть, он уже почти ничего не различал, мир превратился в одно едва различимое пятно. Воздуха в легких почти не осталось, как и сил. Он понимал, что это конец, но не мог в это поверить. Впрочем, это уже было неважно, так как наступил момент, когда все и окончательно исчезло.

49

Смуров очнулся в полной темноте. Он лежал на полу. Некоторое время он смотрел по сторонам, пытаясь понять, ушли ли незваные гости? Но ничего не свидетельствовало об их присутствии. Смуров сделал несколько движений и почувствовал, что угодил во что-то мокрое. И сразу же в нос ударил тошнотворный запах. Он догадался, что угодил в собственную блевотину. Ему стало невероятно противно, он попытался подняться, но не смог. Сделал снова попытку, с тем же результатом.

Только сейчас он осознал: что-то странное было в его теле. Он не чувствовал значительную его часть. Смуров попытался поднять правую руку, она никак не отреагировала на его усилия. Он двинул правой ногой, она осталась неподвижной.

Страшная мысль пронзила мозг, неужели у него отнялось часть тела? Если это так, то уж лучше бы они убили его. Смуров предпринял еще одну попытку, но она не удалась. Он поднял левую руку, она работала. Схожий эксперимент провел с левой ногой, она тоже действовала. Да, его предположение, судя по всему верно, отнялась правая сторона. Боже, какой ужас! Он громко застонал, но изо рта вырвались какие-то странные звуки. Неужели он еще утратил и речь?

Смуров попытался что-то сказать. Получилось, но как-то невнятно. Он произносил слова и не узнавал свой голос. Он был какой-то отрывистый, звуки с трудом вырывались изо рта, словно бы он только учился их произносить.

Смуров заплакал, еще никогда ему не было так жалко самого себя. Это продолжалось довольно долго, но все же наступил момент, когда и слезы иссякли. Он задумался, что же ему делать? Следует вызвать «Скорую помощь». Но легче подумать об этом, чем сделать, для этого надо еще добраться до телефона. А он находится в метрах пяти-семи.

Смуров стал ползти. Оказывается, не только ходить невозможно, когда не работает половина тела, но и ползать невероятно трудно. Но он понимал, что от этого зависит его жизнь. Хотя нужна ли ему она теперь, этого он точно не знал.

Смуров добрался до аппарата, но набрать номер одной действующей рукой, тоже было не просто. Но он все же справился, хотя и затратил на это много времени. Теперь предстояло, может быть, самое трудное — объяснить оператору, что с ним случилось и продиктовать адрес.

Ему ответил приятный женский голос. Он стал объяснять и по ее реакции осознавал, что она никак не может разобрать, что же он говорит. Лишь с пятого или шестого раза она стала понимать, что он хочет ей сказать.

Смуров выронил трубку из пальцев и снова растянулся на полу. Теперь оставалось только ждать, когда приедет за ним бригада «Скорой помощи».

50

Смуров уже несколько дней безучастно лежал в палате. Врачи поставили диагноз: паралич правой стороны тела. Но пока не могли ему помочь, его состояние, хотя и не ухудшалось, но и не улучшалось. Несколько раз в день к нему приходила санитарка, обмывала его. Ему было ужасно стыдно, но с какого-то момента он стал привыкать к своему положению. За все это время его никто ни разу не навестил. Да он и не просил никому сообщить о том, что с ним случилось. Хотя лечащий врач несколько раз спрашивал его об этом. Но он упрямо отказывался назвать какой-то номер телефона.

Смуров и не хотел, чтобы его видели бы в таком виде и не знал, кому звонить. Мысль о том, чтобы сообщить о том, что с ним случилось, любовницам, он сразу отверг. В таком положение он им не нужен. С женой он разошелся, отныне они чужие. Руденский, судя по всему, им тоже не интересуется. Оставались дети. Но ему было стыдно перед ними. Хотя понимал — проинформировать их все равно придется, не может же он тут находиться вечно. Рано или поздно кто-то должен его отсюда увезти. К тому же смерть ему пока не грозит, чувствовал он себя неплохо, вот только правая часть тела атрофирована. А так хоть танцевать.

Как ни странно, но Смуров в эти дни мало размышлял ни о том, что с ним произошло, ни о том, что с ним будет. Мысли, словно ветер в поле, носились сами по себе, и он не пытался их направить их течение по определенному руслу. Так ему было и легче и комфортней, позволяло не сосредотачиваться на своих несчастьях. Больше всего не хотелось думать о будущем, эта тема страшила его, впереди он не видел ни одного просвета. В такие моменты снова начинал жалеть, что Трефилов вместе со своими бандитами не удушил его. Испугался? Или вообще не собирался этого делать? Тогда зачем приходил? Решил отомстить? Если так, то следует признать, ему это удалось.

Но большую часть времени он пребывал в прострации, просто лежал, смотрел в потолок, а с какого-то момента стал часами слушать музыку по телефону через наушники. Это занятие довольно сильно захватило его, он даже стал жалеть, что раньше мало уделял внимание этому. Все было как-то некогда, дни были заполнены бесконечными делами, которые казались гораздо более важными, чем все остальное. А теперь судьба освободила от них, и ничто не препятствует наслаждению красотой. Жаль, что истинные ценности начинаешь осознавать с таким опозданием, когда уже ничего не можешь изменить.

Он лежал с закрытыми глазами и с наушниками в ушах, когда в палату вошел его сын. Несколько секунд он смотрел на отца, затем тронул его за плечо.

Смуров открыл глаза.

— Валера! Ты? — Смурову показалось, что он произнес именно эти слова, однако на самом деле, вырвавшиеся изо рта звуки лишь относительно напоминали их. Но сын понял его сразу.

— Да, папа, это я.

— Как ты меня нашел?

— Я звонил тебе, телефон не отвечал, поехал в твою квартиру. Дверь была не заперта. Мы начали тебя искать?

— Мы?

— Да, я, Наташа и мама. И вот обнаружили тебя здесь.

— Ты пришел один?

— Сейчас один. Но Наташа тоже тебя навестит. И мама — тоже. Если не возражаешь.

Смуров кивнул головой. Он не возражал. Пусть приходит Тамара, хуже все равно не будет. По большому счету, ему все равно.

Они еще недолго поговорили, вернее, в основном разговаривал сын, Смуров же кивал головой. Каждое слово давалось ему с усилием, а потому он быстро уставал их произносить. Но в душе он был рад появлению Валеры, все же он родной ему человек. А сейчас он, как никогда нуждается в том, чтобы кто-либо из близких был бы с ним рядом. Сын ушел примерно через полчаса, пообещав, что Смурова вскоре снова навестят.

С какого-то момента Смуров стал замечать, что врачи стали меньше заниматься им, на обходах подходили лишь на пару минут, задавали формальные вопросы и переходили к другим больным. А однажды лечащий врач как бы мимоходом поинтересовалась, есть ли кому-нибудь ухаживать за ним.

Смуров знал, что в больнице катастрофически не хватало мест, больные лежали даже в коридорах. И не трудно было понять, что администрация, не видя особых перспектив его лечения, хочет поскорее избавиться от него. Ему стало страшно, что он будет делать дальше? Теперь будущее, которое все это время он гнал от себя, как назойливую кошку, вплотную придвинулось к нему.

Предчувствие его не обманули. Во время очередного утреннего обхода, врач сказала, что намерена серьезно с ним поговорить. Она удалилась из палаты, а его обуял страх. Он почти не сомневался о предстоящем характере разговора.

Разговор состоялся через несколько часов. Врач пришла в палату и села рядом с ним.

— Дмитрий Борисович, я должна вам сказать важные вещи. Вчера у меня была ваша жена. (Смуров хотел возразить, что она бывшая жена, но ничего не сказал: это было при нынешних обстоятельствах бессмысленно да и просто трудно выговорить нужнее слова) Я обрисовала ей ситуацию такой, какая она есть. И сейчас опишу ее вам. Мы со своей стороны сделали, что смогли, не дали болезни развиться, купировали ее. Но на данный момент больше ничего для вас сделать не можем. Это совсем не означает, что ваше состояние не будет улучшаться. Мы вас обследовали, у вас крепкий организм. У него есть силы на восстановление. Но это долгий процесс. И зависит от двух основных факторов. Вам нужно будет регулярно осуществлять комплекс физических упражнений, ежедневно по несколько раз. И второе, за вами в течение какого-то достаточно длительного периода нужен тщательный уход. Без него вы не выздоровеете. Вы меня понимаете?

Смуров кивнул головой.

— Мы будем готовить вас к выписке. Я дам вам подробные рекомендации, что надо делать. Вы будете наблюдаться в поликлинике. А лучше в частной клинике. Но в любом случае за вами нужен уход. Вот, собственно, все, что хотела сказать. А сейчас в коридоре вас ждет жена. Она знает все, что я вам только что сообщила. Я ее позову.

Не спрашивая Смурова, врач встала, вышла из палаты. Через минуту в нее вошла Тамара. Он внимательно смотрел, как она приближается к нему.

Тамара села на стул, на котором только что сидела врач.

— Здравствуй, Дима.

Смуров в ответ выдавил из себя приветствие.

— Мне очень жаль, что с тобой такое случилось, — сказала она. — Хотя ты плохо со мной поступил, но я не желала тебе ничего подобного. Это очень грустно.

Он ждал, что она дальше скажет, предчувствие подсказывало ему, что это лишь предисловие к главному.

— Твой лечащий врач подробно обрисовала мне твое положение и как нужно тебя выхаживать. Я знаю, что никто не станет это делать, кроме меня. Ведь так?

Смуров, подтверждая, кивнул головой.

— Мы не чужие друг другу люди, прожили вместе свыше четверти века. И я готова взвалить на себя этот крест. Но с одним непременным условием. — Тамара сделала паузу, Смуров с волнением ждал, что она скажет дальше. Ты готов его выслушать? — Он кивнул. — Мы снова поженимся, ты вернешься в семью.

Мысли Смурова заметались, почему-то он не ожидал такого предложения. А что он должен был ожидать?

— Я жду твоего решения, — напомнила Тамара.

— Я согласен, — нечленораздельно выдавил он себя, но она поняла.

— Завтра тебя выпишут, мы всей семьей приедем за тобой, — сказала Тамара.

51

Сын по пандусу вкатил коляску в здание ЗАГСа. Рядом шла бывшая жена, которая совсем скоро снова станет просто женой. Немного позади шагала дочь.

Смуров сидел в коляске и почти не смотрел по сторонам. Он был одет в черный костюм, белую рубашку и галстук. Сейчас он не чувствовал почти ничего, внутри него был какой-то эмоциональный провал. Но это даже радовало его, так легче пережить церемонию. Зато Тамара не скрывала своего торжества, с ее лица не сползала радостная улыбка победительницы.

Ожидание оказалось недолгим, почти сразу настала их очередь. Валерий вкатил отца в зал. Тамара встала рядом с ним. Служительница ЗАГСа, если и была немного удивлена такой необычной парой, то не подала виду. Хорошо поставленным голосом стала произносить давно заученные слова церемонии.

Через несколько минут Смуров снова оказался женатым. Валерий повез его на улицу, рядом все так же шествовала жена. Была весна, и день выдался солнечным. Смуров несколько раз глубоко вздохнул, зачерпнув в легкие изрядную порцию теплого воздуха. На какие-то короткие мгновения ему вдруг нестерпимо захотелось снова стать свободным. Но он понимал, что это уже никогда больше не сбудется. Он исчерпал свой лимит.

25.08.2013 — 28.03.2014

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg