«Игра Луны»

Игра Луны (fb2) - Игра Луны [СИ] (Хранители [Смирнова] - 5) 1850K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алина Михайловна Смирнова

Алина Смирнова Игра Луны

Душа — это Луна. И она имеет недоступную сторону, которую никогда не увидишь с того места, где находишься.

«Милорад Павич. Вывернутая перчатка»

Цукиёми (яп. ツキヨミ) или Цукуёми (яп. ツクヨミ), также Цукуёми-но-микото, Цукуёми-но-ками — бог луны в синтоизме. Наряду с Аматэрасу и Сусаноо является потомком Идзанаги.

Считается, что имя Цукиёми происходит от слов «цуки» (луна) и «ёми» (чтение, счёт). Существуют гипотезы происхождения «ёми» от слова «Ёми» (страна мёртвых), от слов «ёми» (видимый ночью), а в одном случае имя записано как Цукуюми через иероглиф «юми» (лук для стрельбы). Согласно «Кодзики», Цукиёми появился в результате омовения Идзанаги после возвращения из страны мёртвых, куда тот последовал за своей женой Идзанами. В «Нихонги» же указано, что Цукиёми родился в результате союза Идзанаги и Идзанами. По поводу «сферы деятельности» бога тоже существуют разночтения: в «Кодзики» указано, что он управляет ночью, в «Нихонги» — морем.

Согласно легендам, Цукиёми обитал в небесном дворце вместе со своей сестрой, солнечной богиней Аматэрасу. Однажды она послала его на землю к богине Укэмоти. Та угостила его едой, которую извергла изо рта. Это показалось Цукиёми отвратительным, и он убил Укэмоти. Аматэрасу, узнав об этом, разгневалась и прогнала Цукиёми подальше от себя, в другой дворец. С тех пор солнце и луна оказались разделены: солнце светит днём, луна — ночью.

Часть первая — Клан Луны

Маюри

Мир Авангаруума — Небесный Дворец Цукиёми.

Принцесса Маюри-химэ, наряду со второй принцессой и женой лунного бога Цукиёми, обладала не только прекрасными чертами лица, но и невероятной проницательностью. Ее покои находились в восточном крыле дворца. Сине-голубые палаты выходили на открытую веранду Площади Пяти Лун, откуда можно было созерцать цветение вечной сакуры среди света волшебных лун. По меркам Богов, Маюри-химэ была еще очень молодой и своенравной Богиней. Так и не познавшей истинного счастья вещей. Как удачно сложилась ее жизнь. За ее красивые глаза и волосы в жены ее выбрал один из верховных Богов — Цукиёми, он отвечал за свет всех пяти лун, а также за благополучие подлунных миров. Сама же принцесса находила своего мужа очень статным и строгим, властным, честолюбивым и в тоже время весьма ранимым. Ей потребовались годы, чтобы подстроится под его требовательный характер, а также перестать постоянно вступать в перепалки со второй женой Цукиёми, принцессой Томоэ-химэ, которая была старше, а значит и важнее по статусу среди Богинь. Она научилась не спорить с Томоэ, но и не уступать ей, когда Маюри действительно хотелось чего-то. Единственное, что казалось бы омрачало счастливую жизнь молодой Богини — были древние полудряхлые старики в алых мантиях с капюшонами. Старейшины — самые старые из жрецов, поклонявшихся Цукиёми, когда-то они были людьми… а сейчас они просто монстры.

Все время шепчутся между собой в кулуарах замка, при виде принцессы замирают, а потом снова шепчутся. Они не могли разговаривать громко… когда их обратили в старейшин, они уже были дряхлые испорченные старики. Они все время нашептывают что-то Цукиёми, Маюри была уверена — эти существа, просто специально так делают, чтобы подмазаться к его милости.

Маюри частенько оставалась одна, в замке было мало слуг. В основном это волшебные духи из низкого божественного сословия. С ними Маюри и боялась общаться, и одновременно брезговала запятнать свою честь. Принцессе богине не престало общаться с низшим сословием.

Но Маюри редко грустила в одиночестве, она любила вышивать бисером золотые шары и играть с ними, а еще читать в свете лун, прозрачные буквы призрачных книг из библиотеки своего мужа Цукиёми-но-микото.

Маюри очень хорошо помнила день свадьбы, в белом кимоно, в роскошном храме Цукиёми на юге Площади. Помнила его лунные доспехи и клятву верности, которую она произнесла. Она клялась быть верной мужу и семье. Она была счастлива. Ее свадьбу с Цукиёми омрачило только присутствие этих жутких стариканов в алых балахонах с металлическими палками в руках, ужасными кровавыми медальонами. Огромные золотые украшения с красным камнем в виде глаза болтались на их старческих шеях и гремели, каждый раз, когда кто-то из старейшин делал свой тихий шаг. Когда церемония была закончена, и из храма божественная процессия переместилась во дворец Цукиёми, Маюри была обласкана вниманием приглашённых Богинь и Богов. Она много смеялась на шутками брата мужа — великого бога грома и ветра Сусаноо-но-микото. Но, когда Маюри с одной из служанок отправилась переодевать белое кимоно на цветочное праздничное, на встречу ей прошелестел старейшина Ильвидор — самый мерзкий из всех старикашка со скрипучим голосом. Он неожиданно схватил Маюри за руку и притянул к своему капюшону. От него разило тьмой и гнилью. Маюри прищурилась от страха, но не закричала. Она ожидала удара от него, но проскрипел мерзкий голос:

— Дай клятву! — зашелестел старик с грубостью в голосе.

— Я уже дала клятву на церемонии! Что еще тебе нужно мерзкий старик! — Маюри отшатнулась от него, но старейшина лишь притянул ее с новой силой.

— Дай клятву! Плевать я хотел на клятвы верности! Дай клятву! Что родишь ему дитя! Родишь ему сына!

Маюри перестыла брыкаться и посмотрела на озлобленный, беззубый рот старикашки, торчащий из под капюшона. Он, что, серьезно?

— Дам я твою дурацкую клятву! Только отпусти! — она вырвала руку и прижала к телу.

Старик одернул мантию и его третий глаз, болтающийся на шее, будто засветился цветом крови…

— Запомни, паршивка! Родишь девчонку, сама сдохнешь!

Это было единственное не счастливое воспоминание о свадьбе с верховным Богом. Потому, что со дня свадьбы Ильвидор, как только ее встречал в одиночестве неустанно напоминал ей об обещании, которое она дала. И остальные старейшины, ей казалось, что их мерзкие голоса нашептывают, где бы она не была и с кем…

— Клятва… клятва… нам нужен мальчик… наследник рода Асудзима… наследник Цукиёми… мальчик…

В конце концов, Маюри привыкла к этим полоумным выходкам стариков, и перестала обращать на них внимание. Она много времени проводила за учебой и плетением разноцветных шаров. Когда же Цукиёми уделял ей свое время, она была очень счастлива. Проводя время со своим Богом мужем, он казался ей таким сильным, будто бы он был способен защитить ее от всех бед. Луна ее жизни. Луна, вокруг которой она вращается… лунный Бог пленил сердце Маюри и свет его чувств согревал молодую Богиню. Цукиёми даже если уезжал на очень долгое время, возвращаясь, он дарил Маюри красивые подарки — ткани из лунного серебра, прекрасные золотые нити для ее шаров, украшения из лунного камня, которые сияли в ночи.

И наконец, Маюри поняла, что нужно как можно меньше выходить из собственных покоев, чтобы не встретить полоумных стариков, которые ей вечно досаждали. Это принцесса Томоэ почему-то очень чествовала их и всегда принимала в своих покоях. Интересно, она тоже давала такую клятву? Клятву родить сына?

Они тоже ее так достают? Или же она научилась с ними как-то справляться? Маюри очень хотела узнать, но капризный характер и природная гордость не позволяли ей подобного.

Маюри была первой. Первой принцессой, и хотя Томоэ-химэ была богиней более опытной, Маюри был назначена первой принцессой… как ни крути, но эти ворчливые стариканы отчасти правы. Она первая принцесса, она должна, как можно быстрее родить Цукиёми сына. Великого Бога новой луны… может над Площадью тогда взойдет шестая по счету луна, в его честь? И Маюри станет самой прекрасной из всех Богинь? И может даже самый великий бог мудрости Магрогориан Аринглер и великая солнечная богиня Аматэрасу будут принимать Маюри с сыном в своих дворцах?

Маюри погладила свой живот. Может именно она родит лунного сына?

Продолжая предаваться мечтам, юная богиня принялась за свое любимое занятие — плетение шаров. С другой стороны… если она родит сына? Кого она будет учить делать эти прекрасные шары? Кто будет с ними играть вместе с ней? Ведь мальчишкам такое занятие не по душе. Цукиёми с малых лет вручит сыну лунный меч и лунное копье и будет учить лишь искусству войны. Родить красивую девочку-богиню тоже было приятным. Маюри была бы счастлива. Родить и мальчика и девочку. Интересно, почему старейшины так помешались на мальчике? Может в таком случае пригласить богиню-прорицательницу, которая сможет предсказать, кого родит Маюри?

Пока принцесса думала о том, кого она хочет родить, во дворец возвратился ее любимый муж — лунный Бог. Слуги доложили ей об этом, что он пока отдыхает. И Маюри, прибывая в хорошем расположении духа, стала готовиться к приему супруга. Она пригласила слуг, чтобы они натерли ее божественную кожу маслами цветов и приготовили новое, красивое, шелковое кимоно с голубыми цветами. Маленькие феи заплели ее длинные черные волосы в косу и вплели туда живые белые лилии, растущие в садах Площади.

Она приказала принести ее инструмент для игры — сямисэн. Она очень хотела порадовать Цукиёми новыми песнями, которые она придумала для него. Ей это было сегодня очень важно. Если сегодня он останется в ее покоях, Маюри сможет зачать нового бога. Бога луны.

Ожидание мужа, помимо музыкального инструмента, скрашивала ее единственная близкая подруга — служанка, фея огненных цветов Амари. Она доверяла Амари больше остальных. Амари также прислуживала и принцессе Томоэ, что делало ее вообще не заменимой для Маюри. Амари передавала своей любимой хозяйке Маюри все подозрительное, что могла услышать в покоях второй принцессы. Причем передавались слова, сказанные устами не только самой принцессы Томоэ, но и ее гостей, старейшин, находящихся там. Даже слова самого Цукиёми, сказанные принцессе Томое, Маюри знала. Знала от Амари и за это, последняя была щедро любима и вознаграждена.

— Принцесса, вам стоит быть более острожной со старейшинами… — Амари выглядела испуганной. Сегодня она накрывала ужин у принцессы Томоэ.

— Что-то произошло, Амари?

— Да, принцесса Маюри… старейшины, они были сегодня на ужине… и они разговаривали… я многое не поняла из их речи, но кое-что…

Маюри встревоженно отложила музыкальный инструмент.

— О чем они говорили?!

— Клятве… и каком-то проклятии…

— Проклятии? — переспросила Маюри.

— Да. О лунном проклятии, они сказали, что наш хозяин — великий Бог Луны Цукиёми-сама, проклят… на него кто-то наложил проклятие… и с этим проклятием как-то связана ваша клятва. Клятву, вы давали ее старейшинам?

— Глупая клятва. Глупых стариков. Это все очередные выдумки! Кто может проклясть Бога? Амари не будь такой наивной! Мне всего лишь нужно родить сына моему мужу…

Амари сложила свои маленькие огненные крылышки и долгим взглядом проводила падающий лепесток сакуры. Наверное, он залетел через открытую арку на веранду…

— А, что будет с вами, если вы родите девочку?

Маюри засмеялась. Глупые предрассудки. И ничего более.

— Ничего. Я научу ее плести свои шары, буду заплетать ее красивые волосы каждый день. Ничего не будет. Потому, что это ребенок. Божественный ребенок и неважно, кто родится. Если рожу сына он будет Богом, если я рожу дочь, она будет Богиней. Так не все ли равно?

Маюри забеременела в ночь полных лун… она была влюблена в своего мужа. Она была счастлива. Она действительно хотела родить ему сына. Боги рожденные от других Богов…

Богами можно стать только двумя способами. Первый способ — быть человеком, затем умереть и выбрать жизнь Бога на Площади Пяти Лун. Либо Бог может быть рожден в союзе двух других Богов. Но этот процесс весьма более сложен. Из-за силы Богов их дети всегда рождаются в больших муках и намного сильнее своих родителей. Маюри должна была выносить своего божественного ребенка внутри себя около тринадцати полных лунных циклов. При этом не возможно было предсказать, когда ребенок родится, набравшись вдоволь божественных сил. Ежедневно Маюри посещали жрецы из храма Кирит. Странные огненные волшебники, которые накачивали ее магической энергией, старейшины приходили и того чаще, по три раза на дню.

Конечно, Маюри не боялась. Ее поддерживал муж. Он берег ее и дарил красивые подарки, проводил с ней много времени. К середине четвертого лунного цикла, живот Маюри вырос, набухнув, как будто спелый огромный арбуз. Исчезла ее привычная легкость движений. Но Маюри терпела все тяготы своего положения очень стойко. Продолжая каждый день красиво одеваться, учиться и плести шары. В глубине себя Маюри не боялась никаких клятв старейшин и даже надеялась, что внутри нее растет прекрасная Богиня. Однако, ей хотелось порадовать Цукиеми, поэтому предстоящий визит прорицательницы на шестой лунный цикл ее очень волновал.

Вокруг Маюри собрались все старейшины, Цукиёми сидел рядом с ней, обнимая за плечи. Когда в покои вошла ведьма, прибывшая из храма Кирит, все будто замерли. Красивая девушка с черными волосами, заплетенными в высокий хвост, в ее волосы были вплетены кости, в черной форме. Маюри никогда не видела такой чудной одежды — брюки и пиджак. Конечно, она не могла знать такой одежды. На форме были вышиты гравировки и узоры, а главное эмблема мира «Заоблачной Крепости», парящая пирамида из которой изливались отравленные воды храма Кирит. В руках ведьмы блестела маленькая черная книга, Маюри испугалась, на книжке был нарисован алой краской скелет. На правой руке ведьмы блестело странное украшение — серебряный браслет, переплетающийся вокруг запястья и пальцев. Форму девушки заканчивал длинный черный плащ, на котором был нарисован точно такой же алый скелет во весь рост, как и на книжечке в руках ведьмы, плащ соединялся на шее серебряной брошкой в виде черепа. Она была красивой, но Маюри она пугала, особенно цвет ее глаз — лиловый.

Она приблизилась к Маюри и Цукиёми, старейшины начали кланяться перед ней, а Цукиёми едва заметно кивнул головой. Ведьма подала руку, на которой был браслет и Ильвидор склонившись, поцеловал ее.

— Здравствуй, меня зовут Арайя фон Штэтэрн. Я прорицательница Кирита. Как тебя зовут, милое дитя? — голос девушки был ласковым, но в тоже время очень подозрительным. Маюри показался такой тон напускным.

— Принцесса Маюри… — ответила Маюри сдавленным голосом.

— Значит, Маюри…

— Вы можете видеть будущее?

Арайя засмеялась, и тут Маюри поняла, что ведьма и правда претворялась. Потому, что смех ее был злой, будто она насмехалась над Маюри.

— Нет, моя милая. Будущее видит лишь Королева Богов Смерти. Я лишь могу предсказать какое-то событие, и то если мертвые пожелают этого.

— Мертвые? — переспросила Маюри и сжала руку Цукиёми.

— Да. Мертвецы, что живут под землями Кирита. Живые мертвецы, принцесса.

Тут сам Бог Луны уже засмеялся, чтобы приободрить жену, он обратился к ведьме:

— Арайя, хватит пугать мою принцессу! Она моя первая и любимая Богиня. Поэтому давай без ваших мертвых песен. Всем хорошо известно, откуда Кирит черпает свою мощь. Поэтому не стоит упоминать об этом так часто. Амэ с Аки прислали ведь тебя не за этим…

Ведьма задумчиво открыла свою маленькую книжку, страницы в ней были алые, а буквы выведены чернилами. Маюри никогда не видела таких букв. Это был мертвый язык. Язык живых мертвецов. Язык, что придумали в Кирите. Маюри не очень понимала, как мертвецы могут быть связаны с предсказанием событий, но промолчала. Она старалась не бояться.

— Да. Тогда начнем, — ведьма держала книгу в левой руке, а правую руку перевернула тыльной стороной. И Маюри увидела, как у нее в руке из воздуха стал образовываться шарик из серебристых частиц, похожих на снежинки. — «И ты серебряная тьма, что нитью путеводной служит к мертвецам, откройся мне», — ведьма прочла заклинание. И серебристые снежинки распались, образуя поток и переместились к Маюри, зависнув над ее огромным животом. Кружась над ней, они снова собирались в шарик. Лиловые глаза ведьмы внимательно следили за ним, пока снежинки вдруг не стали окрашиваться в алый цвет, как скелет на плаще этой ведьмы. Маюри посчитала, что знак это весьма недобрый. Собравшись вместе в алый шар, снежинки стали полностью красными. А шар будто бы начал растекаться, потому что красные капли упали на цветное кимоно Маюри. Она не закричала, но дернулась. Цукиёми ее удержал.

Ведьма ухмыльнулась:

— Она родит девочку. И не одну… а целых трех… поэтому ее живот такой огромный… но, она… — Цукиёми ее прервал.

— Достаточно. Мы получили твое предсказание, Арайя. Ты можешь возвращаться в Кирит. Я передам Аки с Амэ плату, как только они появятся на Площади.

— Как пожелаешь, лунный Бог.

Маюри чувствовала себя испуганной. Ильвидор вместе со старейшинами удалились провожать ведьму Араю из семьи фон Штэтэрн. Цукиёми выгнал всех слуг, чтобы остаться с Маюри наедине.

— Что же теперь будет? — выдавила слова Маюри, борясь с подступающими слезами.

— Ничего. Маюри, все хорошо. Все будет хорошо.

Маюри была наивной. Маленькой, наивной Богиней, так и не сумевшей понять, что Боги умеют лгать и делают это лучше всех. Она не знала, что ее любимый Цукиёми имел и темную сторону своей личности, она не знала о нем ничего. Не знала, насколько темна эта сторона. Он солгал ей сейчас и никогда не расскажет о правде и о том, что ожидало Маюри. Цукиёми был и всегда оставался одним из самых жестоких и честолюбивых Богов на Площади Пяти Лун. Он запретил старейшинам до родов подходить к ней и что-либо говорить. Маюри ничего не знала…

Своей ложью он успокоил Маюри, она стала радостно готовиться к родам. Она представляла, как будет воспитывать своих трех красавиц, и плести с ними шары. На тринадцатый цикл, когда все пять полных Лун взошли сияющими разными цветами на темном небосводе Авангаруума, в палатах Маюри собрались все старейшины. Маюри лежала на футоне, а старейшины столпились у заднего края огромной комнаты, Цукиёми был рядом, держал ее за руку. Но почему-то не было слуг. Куда же их всех отослали? Как ей рассказали, ее живот просто должен был открыться и на свет выйдут три новых богини. В отличие от людей, Боги при родах не должны были испытывать боли. Так Маюри и думала…

До того момента, когда не ощутила дикую, ни с чем несравнимую боль внутри себя. Слезы брызнули из ее глаз, она повернула голову, чтобы увидеть глаза Цукиёми, чтобы он успокоил ее. Сказал, что это нормально и все скоро пройдет. Но его не было, он отступил к старейшинам. Она кричала имя мужа и звала его, но лунный Бог стоял на месте. Маюри больше не могла держать голову и упала на футон, боль стала нарастать, и она начала терять сознание, а потом ей показалась, что ее словно съедают изнутри…

Маюри вытянула руку вверх и попыталась дотянуться до живота, чувствуя, как он будто разрывается напополам, на животе проступил рубец, из которого сочилась яркая алая кровь. Рука Маюри упала, а глаза закрылись. Ее живот лопнул, словно воздушный шар и весь футон окрасился в алый цвет. Три девочки… Они были уже практически, как трехлетние дети людей. Дети Богов никогда не рождаются младенцами. Либо они рождаются совсем взрослыми, либо такими и очень быстро растут.

Они сидели вокруг тела Маюри и никто не осмеливался подойти к ним, пока они продолжали делать то, что начали еще внутри тела своей матери… они ели, словно животные, разрывая на части тело Маюри, их маленькие ручки и лица были измазаны кровью. Внутри тел Богов-асуров нет внутренних органов, только кровь и якобы бессмертное сердце, которое ее качает. Они съели ее целиком, разделив ее жизнь и силу на троих. Маюри не умерла, она просто стала их частью. Частью каждой из них.

Они были невероятно красивыми девочками, их лица сияли… Цукиёми подошел, но не стал трогать этих детей. За его спиной возник Ильвидор и остальные старейшины.

— Да, красивые. Ильвидор, отправьте всех троих в замок в Эдо.

— Конечно, господин… похоже нам придется искать вам новую жену.

Цукиёми ничего не ответил, он вышел через арку на веранду. Прислонившись к перилам, его ждала Томоэ-химэ в голубом кимоно. На ее лице отражался лишь ужас и смирение.

— Что смотришь? Тебя ждет тоже самое… — лицо Цукиёми было непроницаемо. Он никогда не любил ни Маюри, ни Томоэ. Ему было наплевать, что с ними произойдет. Ему нужен был сын. И он был готов пожертвовать хоть сотней юных Богинь, пока проклятие все же не иссякнет и одна из них не родит ему сына.

Так умерла Маюри-химэ — первая жена лунного бога, давшая начало Первой ветви великого клана Асудзима. Клана великих мечников, клана хранящего страшную тайну о проклятии Цукиёми — своего прародителя.

Томоэ

Мир Авангаруума — Небесный Дворец Цукиёми, палаты принцессы Томоэ.

Томоэ-химэ — одна из многих Богинь плодородия и природы. Она всегда была очень красива. Длинные золотые волосы, доходившие ей до талии, она всегда заплетала в причудливые высокие прически. Характер Томоэ был очень спокойным, а сама она всегда предпочитала сначала несколько раз подумать прежде, чем что-то сделать.

До того, как ее выдали замуж за Цукиёми, Томоэ была очень известной при дворе нынешнего семейства Аринглер. И принцесса Томоэ, в силу этого, была более или менее осведомлена о том за кого ее выдают замуж. И знала о том, что происходило во дворце и святилище Цукиёми еще задолго до своего появления. Ее пташки — слуги из различных дворцов и домов приносили ей и слухи и сплетни, и случайно оброненные Богами фразы о тех или иных событиях. Поэтому принцессу отмечали за ее значимость в социальной жизни Богов, а также восхваляли ее природную скромность и способность наладить общий язык с любым из божественных дворцов. И о проклятии, суть которого Томоэ правда была не известна… но о его наличие… она знала.

Показывая на публике невероятную скромность и миловидность, Томоэ на самом деле была очень твердой и властной. Она предпочитала командовать своими пташками из тени, а другими управлять чужими руками. Поэтому Томоэ была и хитрой Богиней за что, наверное, и сыскала славу в доме Богов мудрости.

Но более всего на свете Томоэ была гордой Богиней. Ей захотелось проверить на что она способна? Сможет ли она развенчать все мифы и страхи остальных Богов относительно Цукиёми и его проклятия? Сможет ли она покорить этого грозного и жестокого Бога? А Томоэ знала его именно таким. Знала его настоящего. Знала, что нрав у Цукиёми был всегда таким же жестоким, как и у его непокорного братца Сусаноо-но-микото. Бог ветра, вселявший ужас, практически во весь пантеон. Просто Цукиёми был более сдержан и самое главное он умел играть, играть в любимые игры Богов — притворство и коварство. И Томоэ любила эту игру, и она была очень искусна по части лести и коварства. Именно таким методом еще задолго до свадьбы она познакомилась с Ильвидором — главным старейшиной дома Асудзима. Ибо Цукиёми дал своему роду фамилию — Асудзима. Все кто жил во дворце и служил в храме, носили эту фамилию.

Томоэ сама инициировала свое знакомство с Цукиёми и конечно он не мог не отметить ее красоту и влияние среди множества Богинь, обитавших на Площади Пяти Лун. Томоэ без зазрения совести уговорила Ильвидора нашептать Цукиёми о необходимости жениться второй раз. Взять еще одну Богиню в свой храм и дворец. Старейшины видели ум и потенциал Томоэ, по сравнению со своенравной и капризной Маюри-химэ, Томоэ была для них идеальной кандидатурой.

Единственной слабостью, которой обладала Томоэ и старалась ее скрыть и защитить — Нацумэ-химэ, ее юная Богиня-сестричка. Рыжеволосая красавица, Богиня лета и огня, еще совсем юная. Поэтому, как только торжественная белая свадьба состоялась в храме Цукиёми, и Томоэ вместе со своими слугами переехала во дворец Лунного Бога, она отослала сестру подальше во дворец Богов огня… в глубине души она боялась Цукиёми, и поэтому отослала сестру, как можно более далеко и под защиту Богов Огня. Она хотела отправить ее еще дальше, в мир Элементалей — природных Богов Стихий, но это оказалось не возможным, так как Площадь Пяти Лун не располагает порталом в этот отдаленный мир. Но Томоэ надеялась. Надеялась, что у нее все получится. Получится изменить мир Цукиёми и его самого. Однако, принцесса Томоэ очень заблуждалась в своих суждениях.

Попав во дворец лунного Бога, первым же делом она наладила связи со всеми без исключения старейшинами, ублажая их зваными ужинами и всевозможными подарками. С первого мгновения она уже знала о судьбе постигшей Цукиёми и о проклятии, наложенным на него Аматэрасу — богиней солнца. Все его дети без исключения будут рождены невероятно сильными асурами — Богами войны, но все они будут девочками. Красивыми и сильными девочками, которые сразу же после рождения пожрут свою Богиню, подарившую им жизнь. Старейшины знали и о том, что может снять это проклятие. По преданию проклятие могла снять лишь Богиня, которая не только сама полюбит Цукиёми, но и сумеет добиться от него ответной любви. В результате такого союза Цукиёми стал бы более открытым, и менее честолюбивым и горделивым, по мнению его сестры — Богини солнца Аматэрасу. И символом снятия этого проклятия стало бы рождение сына от этого брака. Это и была главная цель Томоэ.

Родить сына и влюбить в себя Цукиёми — две неразрывно связанные цепочки. Цепочки одной задачи, которую предстояло решить Томоэ.

На пути к своей цели Томоэ-химэ первым же делом заслужила особое отношение к себе старейшины Ильвидора. Мало того, что она вела себя с ним максимально вежливо и учтиво, так она еще и не только дала, требуемую от нее клятву, но и пообещала приложить все усилия для возвышения Цукиёми и его прославления. Она нравилась им.

Томоэ-химэ предпочитала кимоно в спокойных тонах — светло желтые, бирюзовые, голубые, бледно-серые, белые с черными узорами. Ей казалось, что чрезмерная яркость кимоно всегда оттеняет красоту ее идеальных черт лица, и длинных золотистых волос. Томоэ-химе когда нужно имела властный и повелительный тон голоса, а когда нужно мягкий и даже кроткий. Томоэ всегда знала с кем и как себя вести. Для Цукиёми она всегда была кроткой и послушной, привыкла всегда его внимательно слушать, даже если он был в зверски плохом настроении. Томоэ знала — именно этим она и отличается от Маюри-химэ, Цукиёми доверяет только ей, показывая свою темную сторону. Перед Маюри таким показаться он не мог, он жалел ее. Жалел и, тем не менее, приказал не рассказывать о возможных последствиях их свадьбы. Слуги боялись и подчинялись Томоэ, для них она была властной хозяйкой, для них мнение Маюри-химэ учитывалось всегда во вторую очередь, несмотря на то, что Маюри считалась первой принцессой. Даже любимая служанка Маюри — фея Амари, на самом деле, служила Томоэ-химэ, как и все во дворце. Потому, что они боялись старейшин, а старейшины имели влияние на Томоэ-химэ, а она имела влияние на них. Для них у нее всегда были заготовлены драгоценные подарки и лестные слова, она не знала кем эти уродцы были раньше, но предпочла подавить свое отвращение к ним, а вместо этого дружить… дружить и быть ближе всех к тайнам Цукиёми.

Томоэ не переставала посещать собрания Богов и Богинь и всячески участвовать в общественной жизни пантеона. Она умела найти подход к каждому и в каждом находила выгоду для своего драгоценного мужа. И да, несмотря на весь свой расчетливый и взвешенный характер, Томоэ все-таки влюбилась в своего жестокого, своенравного и честолюбивого мужа.

Томоэ знала, что Цукиёми не любит Маюри, и в тот день когда во дворце было сообщено, что Маюри ждет ребенка, Томоэ горько плакала. Она не была обижена, что забеременела не первой, нет… она была напугана, поэтому не проставляла, какое будущее ожидает и Маюри, и ее… а во-вторых ей было жаль Маюри. Цукиёми ее не любит… проклятие обязательно сработает, Маюри уже обречена.

Томоэ в то же время ощутила прилив облегчения, узнав, что Маюри ждет ребенка. Это выигрывало Томоэ еще массу времени, чтобы попытаться что-то изменить. Цукиёми не захочет пробовать зачинать ребенка с Томоэ пока не увидит результат родов Маюри. Она созвала слуг, чтобы те приготовили угощения для старейшин. Позвав служанку, она оправила ее за Ильвидором. Когда старик приковылял в маленькие палаты второй принцессы и поживился приготовленными для него угощениями, Томоэ, сидевшая внутри овальной арки в стене, произнесла:

— Она ведь родит девочку, да?

— Мы пригласили ведьму из мертвых земель Кирита, чтобы предсказать с точностью… но, да… похоже, что внутри этой глупой выскочки девочка… она точно скоро станет кормом для своего же отпрыска.

— Ильвидор, я хочу попросить аудиенции у Аматэрасу. Как вы думаете, стоит ли?

Старикан насторожился, а потом разразился смехом:

— К ней?! К Богине солнца? И что ты у нее попросишь?! Чтобы она простила господина Цукиёми?! Сняв проклятие? Тебе ведь известно, почему Аматэрасу прогнала Цукиёми в другой дворец от себя? Ты знаешь эту историю с Богиней, которую он убил… и ты думаешь, что Аматэрасу просто так наказала своего не в меру горделивого братца? Томоэ, я всегда считал, что ты намного умнее…

— Она не простит его, да? Потому, что считает его претендентом на ее владычество, вот почему… она боится его силы, она никогда не приблизит его к себе и проклятие не снимет…

— Она его не простит, это точно и не даст ему возвыситься, уж точно. А насчет проклятия, ты всерьез веришь, что Цукиёми прокляла Аматэрасу и именно за тот случай? Так вот, будет тебе известно… Боги не могут даже людей проклинать. А, чтобы один Бог проклял другого, да тем более таким мощным проклятием… Томоэ, тебе не приходило в голову… что ты слишком мало знаешь о Цукиёми. Проклятия могут накладывать волшебники. А уж коли речь идет о темном проклятии и магии весьма недоброй, то ножки этого проклятия растут оттуда, откуда расползается вся тьма и все разложение во Вселенной, из мертвых земель Кирита…

— И как же можно что-нибудь узнать об этом?

Старикан повертел драгоценную брошь, которую Томоэ отдала ему в качестве подарка и глаза его заблестели.

— Скоро здесь будет ведьма из Кирита — Арайя фон Штэтэрн. Я готов с ней договориться, чтобы после того, как она посетила палаты девчонки и сделала предсказание, ведьма посетила и твои покои.

— Да. Хорошо. Спасибо, я приготовлюсь к ее приходу. Ей нужна будет какая-нибудь плата?

Ильвидор задумался, и его старческое лицо перекосила смехотворная улыбка.

— Да. Волшебники Кирита предпочитают питаться жизненной силой духов, призраков, фей… и тех, кто слабее их. Поэтому пожертвуй одну из своих служанок.

Томоэ кивнула в знак понимания. Но она была напугана. Кирит с его ведьмами и волшебниками вселял в нее ужас.

В день визита ведьмы, Томоэ надела бледное, кремовое кимоно с желтыми полосками на рукавах, свое золотистые волосы она заплела в косы, заняв свое место в нише в стене, принцесса отослала всех своих слуг, кроме одной. Она решила скормить ведьме служанку, которая по ее мнению исчерпала свой срок. Маюри должна была скоро родить, а значит, потребность в Амари скоро пропадет. Тем более эта феечка Амари явно привязалась к Маюри, поэтому можно избавиться сразу от двух проблем. Поэтому Амари сидела на длинной цепи, конец которой Томоэ держала около себя. В нише вокруг принцессы были разложены красные бархатные подушки, на одной из них лежал конец цепи. Амари безутешно плакала, она не знала, чем провинилась перед Томоэ, но свою участь почему-то предвидела. Слишком уж строгим был взгляд Томоэ. Когда Ильвидор появился в дверях палат, Томоэ взволновано расправила волосы. Он привел с собой девушку в странном наряде. Нечто подобное Томоэ уже видела на Богах скандинавского пантеона. Военная форма. Поэтому, тот факт, что ведьма была одета в черные брюки и пиджак, ее совсем не удивлял. Больше всего Томоэ поразилась длинному черному плащу, на котором алым цветом был вышит скелет. Глаза девушки были очень внимательными, а главное полностью лиловыми, узкие черные зрачки едва угадывались в лиловом блеске. Блестящие, черные, длинные волосы заплетены в высокий хвост. Томоэ обратила внимание на красивый необычный браслет — серебряный, он словно паутина переплетал руку ведьмы, а с запястья на крючке от браслета свисала маленькая черная книжка, с тем же самым алым скелетом, что был на плаще. Так вот она какая… настоящая ведьма Кирита.

— А, так ты и есть вторая принцесса? — голос ведьмы играл мягкостью и одновременной отстраненностью. Томоэ сразу это раскусила. Ведьма лишь пытается казаться вежливой и доброй. Что ж, ей это по душе. Томоэ-химэ решила сыграть в игру с ведьмой.

Ильвидор пригласил ведьму сесть рядом с Томоэ в нишу, а сам прошествовал к столу в центре палат Томоэ, к угощениям.

— Меня зовут Томоэ-химэ.

— Знаю. Я Арайя из семьи фон Штэтэрн. Сопереживаешь ей? — спросила ведьма, имея в виду Маюри.

— Не особо. Переживаю скорее за собственную судьбу, — неожиданно для себя принцесса ответила честно.

— И правильно делаешь. Но меня тебе не обмануть. Хочешь избежать ее участи? — лукаво подмигнув, ведьма уставилась на Амари.

Томоэ нервно расправила кимоно.

— Да. Хочу. И ты поможешь мне, скажи мне, как снять проклятие, наложенное на Цукиёми?

— Заставь его полюбить себя, да и все! — равнодушно отшутилась Арайя.

— А если не получится. Я хочу иметь какой-то план на случай, если мне все-таки не удастся заставить его полюбить меня.

Ведьма пожала плечами.

— Значит, ты умрешь.

Томоэ подняла руку и показала на Амари.

— Я приготовила тебе, ведьма, весьма щедрое угощение. Неужели нет никакого способа снять это проклятие?

Ведьма облизнула губы.

— Ты думаешь, Цукиёми не обращался к нам с этой просьбой? Ты знаешь, кто такие Аки и Амэ фон Штэтэрн? Это наши Повелители. Главнокомандующие Кирита, верховные некроманты. Уж они-то единственные, кто знают о черной магии абсолютно все… и поверь мне, если уж двое волшебников тьмы и смерти не смогли снять это проклятие, то ты, мелкая Богиня плодородия, вряд ли сможешь… — Арайя, еще раз облизнув губы, посмотрела на Амари, фея явно была по вкусу ведьме. — Но я могу тебе рассказать, если хочешь, за эту плату, кто наложил столь ужасное проклятие.

Томоэ-химэ взглянула на Амари и без зазрения совести ответила:

— Рассказывай все, что знаешь, ведьма.

И она рассказала. Рассказала, после чего Томоэ долго не могла прийти в себя. Она несколько лунных циклов не могла прийти в себя после услышанного. Не принимала гостей и не могла ничего делать. Томоэ просто лежала, свернувшись клубочком в нише, и ничего не могла с собой поделать. После визита ведьмы она потеряла всякую надежду, надежду бороться за что-то. А главное за что? За собственную смерть? Она была одна. Цукиёми ее ни за что не полюбит. Он просто поставит на ней очередной опыт и ничего более. Ничего же было невозможно сделать… ни Аматэрасу, ни волшебники Кирита не были виноваты в проклятии Цукиёми…

Она стояла на веранде за аркой, когда Маюри рожала свое потомство, и видела своими глазами как они ее съели. Ее собственные дети. Услышала и слова Ильвидора о том, что Цукиёми пора подыскивать новую жену.

А потом на веранду вышел и сам лунный Бог.

— Что смотришь? Тебя ждет тоже самое, — в его голосе не было ни печали, ни сострадания. Томоэ в одночасье поняла, что он ее бросил. Еще дна жертва. Еще одна жена. Еще один не удачный эксперимент… Томоэ-химэ зарыдала серебряными слезами, но ничего не могла поделать. Для нее все было уже кончено. Она сопротивлялась, но Цукиёми взял ее силой. После чего она перестала принимать гостей, несколько раз она пыталась убить себя. Ее останавливали, после чего старейшины строго настрого запретили ей выходить из своей комнаты.

Когда ее живот начал расти, она была безутешна в своем горе, плакала и била себя и слуг. Когда пришло время вновь пригласить прорицательницу, Томоэ отказалась.

— Я хочу увидеть свою сестру перед тем, как это случится, — она попросила об этом Цукиёми, когда он пришел к ней, чтобы наказать за плохое поведение. — Я обещаю впредь быть покорной и смиренной, только дай мне увидеться с ней.

Но Цукиёми был мстителен и жесток.

— Да. Конечно, ты увидишь ее… — он задумчиво погладил ее волосы. Томоэ оттолкнула его руку по инерции, чем еще больше вызвала его гнев. — Непременно увидишь, на нашей с ней свадьбе.

Томоэ закричала… и заплакала. Цукиёми ударил ее. После этого она долго не могла успокоиться и прийти в себя, думая о сестре. Томоэ смотрела с балкона своей веранды, как улыбающийся лунный Бог ведет ее любимую сестренку Нацумэ-химэ в белом кимоно в свой дворец. В тюрьму из которой не сбежать. Процессия была роскошной. Томоэ вспомнила свою свадьбу.

На тринадцатый лунный цикл Томоэ удалила из палат всех своих слуг, и попросила старейшин тоже удалиться. Лишь один Цукиёми наблюдал за ней, возлежащей на футоне. Она приняла свою смерть в одиночестве, стойко без страха. Она была, пожалуй, самой бесстрашной из жен лунного Бога. Тело и жизнь Томоэ-химэ достались пятерым ее дочерям. И она стала родоначальницей второй ветви клана Асудзима, унеся с собой тайну проклятия Цукиёми.

Нацумэ

Мир Авангаруума — Небесный Дворец Цукиёми.

Нацумэ-химэ была не из робкого десятка Богинь. Как истинная Богиня огня — бесстрашная, сильная, упрямая и смелая. И пускай она была моложе Томоэ, она всегда считала, что старшая сестра нуждается в защите, а не она сама. Идя под руку с Цукиёми, Нацумэ надеялась лишь на одно — выяснить, где ее сестра и что с ней случилось. И сбежать из этого дворца. Боги огня обещали ей свою защиту и помощь, когда она пришла к ним. У Нацумэ были волосы огненно-рыжего цвета, они доходили ей до плеч, поэтому всегда лежали неаккуратно словно бы растрёпанные. Белый капюшон свадебного кимоно не мог их покрыть, и огненно-рыжие пряди выбивались. Нацумэ вообще выглядела в этом кимоно нелепо и глупо. Она предпочитала носить короткие кимоно, она очень много занималась физическими тренировками и упражнениями с мечом. Нацумэ-химэ была слишком своенравной и не покорной и ничем не подходила Цукиёми, но она согласилась на этот брак ради Томоэ. С момента как ее сестра переехала в этот дворец, Нацумэ не получила от нее ни одной весточки. За стенами лунного дворца что-то происходило и все Боги об этом знали, но ничего не говорили.

Нацумэ даже не догадывалась, что ее поселили в покоях ее уже мертвой сестры. Первым же делом она попыталась выяснить что-нибудь у слуг, но они все, как один отвечали, что ничего не знают… будто Томоэ вместе с первой женой уже давно переехали в другой дворец. И где этот другой дворец?

— В Эдо… — ответил ей однажды старейшина Ильвидор.

— Эдо? Но это же?

— Ты думаешь на белом свете только одна Япония? И второй замок Цукиёми, называемый «Эльсшфера» находится в Эдо.

— А я могу туда попасть, чтобы увидеться с сестрой?

— Сможешь, и обязательно туда попадешь… непременно…

Нацумэ открыто отказывалась исполнять роль покорной жены. Цукиёми ни разу не посетил ее палаты со дня свадьбы, и она откровенно этому радовалась, продолжая тренироваться. Она полагала, что если он захочет взять ее силой, то она скорее убьет его, а если не получится то себя…

Как попасть в этот второй замок? Замок, где держат ее сестру…

Нацумэ-химэ всячески избегала Цукиёми, чем вызывала его злость и негодование. Над ним уже начинал посмеиваться весь пантеон, что, мол, Бог луны не может приструнить уже третью жену по счету. Это настолько злило Цукиёми, что он естественно не мог воспылать никакой любовью к принцессе Нацумэ. Тем более, он и не мог ее полюбить… никогда…

В конце концов, Нацумэ и Цукиёми сильно разругались из-за того, что тот отказывался отвезти ее к сестре. Нацумэ заперлась в своих палатах, принадлежавших когда-то Томоэ, и безутешно забившись в нишу в стене, рыдала. В горе одеял и подушек в нише она случайно заметила белый листок бумаги, она вытерла слезы и вытащила его. Он был свернут пополам, на верхней стороне аккуратным подчерком было выведено:

«Для Нацумэ».

Это подчерк сестры. Это написала Томоэ. Дрожащими руками Нацумэ развернула письмо и стала читать:

«Нацумэ, вероятнее всего, когда ты найдешь это письмо, меня уже не будет в живых. Точнее частичка меня будет жить в каждой из моих дочек, но я перестану существовать. Скорее всего моих детей отправят в другой замок в отдаленном мире. Мы больше не сможем увидеться. Поэтому это письмо последнее, что я могла бы оставить тебе. Я стремилась защитить тебя, поэтому отослала подальше от этого проклятого дворца, но даже это не помогло. Знаю… ты хотела меня защитить, поэтому сама решилась на брак с Цукиёми.

Нацумэ, пока не поздно… пока у тебя еще нет детей от него, убегай из дворца, как можно дальше. Если ты забеременеешь от него, то у тебя непременно родятся девочки, красавицы… Юные богини-войны, они будут очень красивыми, потому, что сожрут твое собственное тело и выпьют твою божественную силу. Это результат действия проклятия, наложенного на Цукиёми. Нацумэ, беги, умоляю тебя… беги, как можно дальше, чтобы он тебя никогда не нашел. Это проклятие можно снять лишь одним способом — сделать так, чтобы Цукиёми полюбил тебя. Но, предупреждаю тебя, это не возможно. Я пыталась, и ничего не выходило, тогда я обратилась за помощью к ведьме. И она рассказала мне правду о том, как Цукиёми получил это проклятие. Поверь мне… он никогда и никого не полюбит, кроме той девушки, что его любила. Ее призрак и сейчас, наверное, живет под древом, вечно цветущей сакуры. Навсегда затерянная во времени между сотней разных миров. Мне жаль. Жаль их обоих. Поэтому я все-таки решила выносить этих детей. Ты знала Нацумэ? Знала, что древо вечно цветущей сакуры, которое наполняет своими розовыми лепестками весь мир Авангаруума, названо в ее честь? В честь девушки, которую полюбил сам Цукиёми и девушки, так трагично окончившей свою жизнь. Наверное, она очень красивая, красивее, чем любая из нас…»

Нацумэ плакала, серебряные слезы стекали с ее глаз, и она плакала. Ночью ей не хотелось спать, она накинула черный шелковый халат. И побрела по веранде вдоль всего дворца, осматривая все великолепие Площади Пяти Лун. Дворцы, идущие по всему периметру веранды, устланной розовыми лепестками. Сияющие разными цветами луны… и водопад, стекающий с островка, на котором росло огромное древо с множеством ветвей… тихий ночной ветерок разносил лепестки сакуры по всей Площади. Она заметила Цукиёми, который молчаливо вытянул руку, на нее упал один лепесток, он сжал его… Нацумэ подкралась ближе, видимо Цукиёми не ожидал, что кто-то его увидит. В истинном лунном свете, он был еще красивее, чем прежде. У Нацумэ-химэ защемило сердце. Цукиёми смотрел далеко на водопад и на древо. Нацумэ боялась пошевелиться и нарушить его покой, она просто наблюдала за ним. У него на лице была лишь печаль, и тут он отчетливо произнес, глядя вдаль:

— Сакурахару… — и в этом имени было столько боли и печали, что Нацумэ невольно снова заплакала. Та самая девушка… та единственная, его любовь — Сакурахару… «Весенняя сакура».

Весенняя сакура, вечно цветущая… вот почему древо так назвали. Так значит, это древо и есть, она?

— Это она, да? Сакурахару? — сквозь слезы Нацумэ все же подала голос. Цукиёми обернулся и удостоив третью супругу презрительным взглядом, ответил:

— Я убил твою сестру. И убил Богиню, бывшую до Томоэ моей женой… и тебя я тоже убью… но парадокс в том, что сколькими бы я не пожертвовал… ее мне не вернуть.

Нацумэ никогда не слышала более жестоких слов в своей жизни. И тем не менее, она все равно его жалела.

— Ты не пробовал сходить к ней? Сходить к древу? Даже если она стала всего лишь призраком твоей любви… ей я уверена, все еще есть, что сказать тебе.

Он покачал головой, всматриваясь в центр Площади, водопад шумел, а лепестки сакуры продолжали витать в воздухе словно снег.

— Я слишком труслив для подобного…

— Ты боишься своей вины перед ней? Что она тебя не простила?

— Возможно. А возможно, собственных страхов. Уходи… — внезапно произнес Цукиёми, будто обреченно. Он и правда обречен — подумала Нацумэ. На вечное одиночество из-за Сакурахару.

Она так и стояла не шелохнувшись, пока Цукиёми не подошел ближе. На его поясе блестели стеклянно-лунные ножны с черным кликом внутри и прозрачной рукоятью. Он вынул меч из ножен, на лезвии были выгравированы лунные руны.

— Можешь сбежать сейчас, я тебя отпускаю… или же убей меня прямо здесь. Это лунный меч. Его сила в том, что вынутый из ножен клинок не может вернуться в них, не обагрив себя кровью… а еще лунный клинок может разрезать все, что угодно, можно убить любого. Даже Бога.

Он перевернул рукоять к ней, и холодная хрустальная рукоять катаны застыла в ее трясущихся пальцах. Острие клинка он остановил на своей груди. Нацумэ надавила на рукоять. Ее переполняла злоба и ненависть, и в то же время из глаз продолжали литься предательские слезы.

— Не могу… — вымолвила она, и ноги подкосились, они рухнули вниз, оба на коленях, Нацумэ обхватила рукоять правой рукой, а левой ударила Цукиёми в плечо. — Не могу! Почему? Почему мне так тебя жаль?! Ты убил мою сестру! И меня постигнет та же участь! Но почему я не могу тебя убить?! Почему ты смотришь на меня такими глазами!

— Клинок должен кого-то из нас убить… иначе…

— Ты не убьешь меня этим мечом! — Нацумэ посмотрела ему в глаза, собрав всю свою волю в кулак. — Меня нет смысла убивать этим мечом, тебе нужно… чтобы я забеременела и родила детей. Я нужна для опытов… а убивать расходный материал просто так… какой прок?

— Прости меня…

Он извиняется?! Лунный Бог лепечет извинения для Нацумэ? Богини, которую он все равно собирается убить? Так же он убил и Томоэ. Она еще больше разозлилась, вновь надавила на рукоять и без труда прорезала черные грудные доспехи лунного Бога. Значит, этот меч и правда может разрезать все, что угодно? Поняв, что делает, она отпрянула.

— Нет… я не могу этого сделать!

— Тогда убегай от меня!

— Нет. Я не могу тебя оставить. Несмотря на все, что ты сделал. Я хочу помочь. Я останусь с тобой и независимо от того, чем кончатся мои роды… но в таком случае пообещай мне одну вещь Цукиёми… — Нацумэ опустила клинок и перевернула рукоять, в руки своего супруга. — Если при родах я умру, и мои дети меня сожрут, я стану последней в твоих экспериментах. Ты не возьмешь себе в жены новых Богинь. Ты должен решить все с той кого любишь. Сакурахару, даже если она всего лишь призрак твоего прошлого…

И лунный Бог дал обещание рыжеволосой Богине огня, которую намеревался убить и впервые за долгие годы почувствовал угрызения совести от собственной жестокости.

Они просидели так молча еще какое-то время, после чего Нацумэ обняла Цукиёми, медленно вокруг падали лепестки сакуры словно снег… скрывая и закрывая собой холодную и темную землю. Лепестки сакуры скрывали горечь и печаль, проникнувшую в сердца этих двоих. Маленькая и хрупкая Нацумэ, как она думала, ничем так и не смогла помочь Цукиёми. Но, на самом деле… по сравнению со своей сестрой, жаждавшей собственной славы и Маюри, хотевшей беспрекословной любви лунного Бога… Нацумэ ничего не желала для себя. Она хотела спасти Томоэ, а теперь хотела спасти и Цукиёми. Она была достойна его любви и не должна была бы умереть… Цукиёми в ту ночь разрезал лунным клинком свою ладонь и поклялся на крови, что смерть Нацумэ не будет напрасной, что он сделает все возможное, чтобы измениться. А главное, попытается простить себя… и прийти к ней… к Сакурахару…

Несмотря на все попытки старейшин вразумить Цукиёми по своему, он стал больше времени проводить с Нацумэ и ему просто нравилось, что они были вместе. Она стала первой, кому он смог доверять и на кого мог положиться. Он учил ее обращаться с мечом, ведь Цукиёми был великолепным мечником. Быстрее него выполнять целые комбинации атак не мог никто.

Когда пришло время, Нацумэ-химэ, бывшая третьей женой лунного Бога, в смертельных родах родила четверых девочек, ставшими представителями третьей ветви клана Асудзима. Нацумэ была той, кто навсегда изменил жизнь во дворце лунного Бога. Она приняла темную сторону луны, чтобы, наконец, мир увидел ее белую сторону.

Сакурахару

Мир Белого Города — Дворец Небесного Короля.

Извечные враги Вселенной. Сакурахару хорошо это знала, что Короли… Великие Короли Вселенной никогда не смогут жить в мире. Каждый из них слишком своенравен, чтобы признать главенство одного. Из-за них и начнется война. Король асуров — Салидин Рэдгрейв. Король Богов, коим он себя считает — Магрогориан Аринглер. Король Нифльхейма Эвергрин ван Эбер. Король Неба — Механик Судьбы, именовавшийся Оскурасом и ее родной отец. И, наконец, самый сильный и могущественный из них, Король, который спит. Сакурахару полагала, что пока он спит, этот Король, война не начнется. Потому, что три ныне пробужденных Короля еще хоть как-то умудрялись сосуществовать в одной Вселенной. То с пробуждением четвертого мир изменится навсегда. Золотой Король Драконов — Эльреба. Сакурахару полагала, что этой войны никому из трех оставшихся Королей не выиграть. У каждого из них была сильная и многочисленная армия… но у Короля Драконов имелась самая разрушительная из всех армий и пробудиться она вместе с ним. Армия, которая не пощадит никого. Сакурахару вместе со своим отцом наблюдала разрушение Вселенной уже дважды. Уже дважды она видела, как золотое пламя поглощало все… и выстоял только Белый Город окруженный нерушимой защитой ее отца. Она уже видела, как погибали все они — люди, волшебники, Боги. Так к чему стремиться, если это произойдет снова? Что делать принцессе Небес? Чего ждать? Или так же продолжать сквозь пальцы смотреть на все происходящее и снова… пережить это еще раз…

Сакурахару была вечно молодой, прекрасной наполовину Богиней, наполовину Высшим существом айлой, состоящим лишь из чистой светлой материи Созидания. Своим созданием она была обязана Механику Судьбы — его она и называла отцом. Но по сути была лишь при нем как красивая служанка, которая невольно могла лишь исполнять волю своего создателя, словно марионетка. У нее были глаза необыкновенного цвета — бледно-розового цвета, как лепестки апрельской сакуры, длинные, черные, прямые волосы, и у левого уха единственная прядка, выбивавшаяся из общей массы своим цветом… под цвет глаз Сакурахару прядь ее волос была розовой. Принцесса Неба всегда носила шелковые кимоно — розовые или бледно-голубые.

— Сакура! — позвал ее однажды отец.

Она никогда не видела как он выглядел. Обитая в комнате радужного потока — великого источника материи Созидания, он был растворенным в ней высшим существом. Она лишь слушала его громогласный, всепроникающий голос.

— Да, отец, — она опустила голову и склонилась на маленьком помосте, радужный поток частиц жизни проникал через ее тело, и кожа принцессы будто переливалась.

— Ты чувствуешь, что близится начало войны? — спросил громогласный голос создателя миров из материи созидания.

— Да, отец. Несомненно, ледяной Король Нифльхейма уже пробужден, а значит близится война Хранителей… если таковые тринадцать пар были вновь избраны. А главное, я видела расцвет кровавой звезды в небе…

— Знак того, что родился тот, кто должен пробудить последнего Короля.

— Да. В этой Вселенной вновь был рожден Волшебник Измерений, повелевающий пеплом…

— Значит, мы уже, как и прежде, не в силах ничего изменить? Как только Волшебник Измерений достигнет своей цели, Эльреба пробудится ото сна и снова уничтожит все созданные им и мной миры… и эти ужасные ящерицы сожгут все вокруг… я помню… ты помнишь зарево пламени, охватившее все…

Сакурахару испытывала сейчас и горе, и печаль. Ее воспоминания, как высшего существа, тоже сохранились, она помнила.

— Помню. Золотое пламя. Помню. Но все еще можно изменить.

— Знал, что именно ты это скажешь. Нужно убить Волшебника Измерений и не дать Эльребе пробудиться. Драконы должны навеки оставаться в тенях и тумане Минас-Аретира.

— Отец. Ты, как никто другой знаешь, что помешать этому не возможно. Нужно искать другой выход. Мы не можем вновь действовать также, как и раньше. Если только Волшебник Измерения может повлиять на решение Короля Драконов, давайте попробуем прийти к точке равновесия? Попробуем примирить их, если это еще возможно? Волшебник может стать ключом к мирному существованию Вселенной…

— Или, наоборот, опять ее погибелью. Вот мое решение, Сакурахару, отправляйся на Площадь Пяти Лун, я вверяю тебя Магрогориану. Ты принцесса Неба, он должен относиться к тебе со всем уважением и прислушиваться к тому, что ты говоришь. Стань их оракулом.

— Как пожелаете, отец.

Она встала с колен и уже направилась к выходу, как громогласный голос ее остановил.

— Сакура! Только передай Магрогориану, что если он или какой-нибудь другой Бог попытается запятнать тебя… высшее создание… на него ляжет страшное проклятие тени, а ты превратишься в призрака и больше никогда не увидишь неба. Ты не сможешь вернуться в Белый Город.

Она поклонилась в знак понимания и повиновения. Она знала, кем она была — айлой. Айолы — высшие создания, из материи созидания, обитающие в Белом Городе. Они последние. Боги и люди одинаково подвержены скверне — разложению похотью и ложью. Но только не айолы… служители Белого Города.

Так думала юная принцесса Неба, отправляясь через бушующий океан тьмы к обратной стороне Вселенной.

Площадь Пяти Лун — Дворец Магрогориана.

Сакурахару прибыла на Площадь Пяти Лун, когда пять полумесяцев горели бледными огнями, а в центре площади располагался остров, с которого стекал волшебный водопад. И никакой вечноцветущей сакуры там еще не было и в помине. Магрогориан, уже тогда находившийся в расцвете своего возвышения на пантеоне Богов, не особо любил и жаловал советы Белого Города относительно своего правления. Старого Механика Судьбы он, как и многие, считал просто свихнувшимся стариком, а его кучку последователей и служителей, айлов — высших существ — ненормальными фанатиками. Но Магрогориан был очень мудрым или очень хитрым Богом, поэтому чтобы не ссориться со своим возможно единственным союзником, Магрогориан предпочел принять у себя принцессу Неба, и оказать ей все возможные почести, о которых просил ее отец, а на деле же использовать в своих целях и держать в качества заложницы. Если вдруг ее полоумный отец созреет до войны с пантеоном, чего Магрогориану никак не хотелось… так как его единственно реально существующей военной мощью была армия Короля асуров Рэдгрэйва, по шаткому союзу с этим же Королем. Магрогориан прекрасно знал: пока он удовлетворяет требования Салидина о свободе его территорий, а конкретно мира асуров и великого замка Эшферы, у мира асуров примерно такое же нейтральное положение, как и у мира Стихий. Поэтому пока защиту Площади составляли асуры, по явно очень условному соглашению Салидина и Магрогориана, Бог Мудрости мог не опасаться всех своих врагов вместе взятых. Однако, Магрогориан понимал, что у Белого Города нет никакой военной мощи, чтобы сражаться, но если вдруг мирные соглашения между Площадью и гаванью Белого Города падут… Магрогориан останется без волшебной поддержки. Какой никакой, но в Белом Городе был источник материи Созидания и белой магии, которую Площадь активно использовала. Конечно, у Магрогориана останутся еще платные услуги волшебников Кирита, которые тоже поставляю волшебную энергию во множество миров… но эта энергия создана из Хаоса, Магрогориан никогда не говорил этого вслух, но понимал. Он даже не хотел знать, откуда ее берут огненные некроманты Кирита. Не хотел… признавать… как только Магрогориан потеряет спонсорство со стороны Белого города, волшебники Кирита перестанут быть к нему столь учтивыми… таким образом волшебное обеспечение Площади рухнет, а вместе с тем и возможно военное… ибо Салидин Рэдгрейв сможет в подобном случае предъявить свои права на дворцы Площади Пяти Лун… поэтому в своих же собственных интересах Магрогориан хотел расположить к себе Сакурахару.

Он поселил ее в своем собственном дворце, в лучших палатах, с видом на водопад и дворцы… объявил ее великим оракулом из Белого Города и задабривал ее всяческими сказками о том, как Боги ежедневно трудятся на благо всех миров и людей. И, главное, никого к ней не допускал. Принцесса Неба стала его новым символом власти и величия.

Однако, Сакурахару днями и ночами умаливала верховного правителя Авангаруума быть благоразумным и прислушаться к тому, что она говорит. Сидя в своих палатах за балдахином, она не видела ничего кроме вида из окна на соседние дворцы.

— Магрогориан, вам необходимо подготовиться. В далеком волшебном мире Амина родился очень могущественный волшебник, его рождение символизировало восхождение красной звезды Оскураса. Его нарекут Волшебником Измерения. Магрогориан, это очень опасно. Ибо он сможет беспрепятственно перемещаться между мирами.

— К чему ты клонишь, Небесная принцесса? — Магрогориан всегда приходил в состояние раздражения, когда она начинала эту тему.

— Айолы очень многое видели и знают, что этот Волшебник станет ключом к пробуждению драконов и Золотого Короля…

Магрогориан расправил подолы своей мантии и продолжал спокойно листать книгу.

— Нет никаких драконов, Сакурахару. И тебе должно быть точно об этом известно. И нет никакого Золотого Короля Драконов… нет… драконы исчезли навсегда.

— Магрогориан, вы пытаетесь себя или меня в этом убедить? Я-то знаю, что они существуют, но спят… как и их Король. А теперь подумайте о том, откуда кровожадные темные некроманты Кирита черпают такое колоссальное количество магической энергии, которое продают всей Вселенной, если их собственный мир Заоблачной Крепости — мир мертвецов? Задайте себе вопрос, и наконец, разуйте глаза… пока еще не слишком поздно.

— Ладно. Хватит, поговорим об этом позже. На заседании большого совета. А сейчас, ты хотела прогуляться по Площади? Вперед… я разрешаю, я даже выделил тебе провожатого…

Слуги распахнули двери в палаты. И на пороге шикарных покоев Сакурахару вырос высокий юноша в черных доспехах, с лунными узорами, с золотым капюшоном, обрамлявшим его длинные прямые волосы черного с отливом цвета. На поясе у него блестели ножны из лунного камня. Сакурахару знала, что все Боги очень красивы, но этот показался ей не просто красивым, его красота была загадочной, жестокой и непоколебимой.

— Сакурахару принцесса Неба, это Цукиёми-но-микото старший брат нашей Богини солнца Аматэрасу. Он покажет тебе все дворцы пантеона Богов, а также станет твоим защитником. Поверь мне, лучше него мечника в мире не найти.

Магрогориан откинул балдахин за которым обитала Сакурахару-химэ, и подав ей руку, помог подняться, она была одета в бледно-розовое кимоно, в волосах сияла драгоценная заколка с украшениями в виде цветов. Цукиёми не отрывая глаз, следил за девушкой. Никогда еще прежде он не встречал таких необычайных Богинь.

Сакура подошла ближе и, прочитав все на его лице, спокойно произнесла:

— Уважаемый лунный Бог, вы поражены, так будто видите чудо из чудес. Однако, я не чудо, я айола… прибывшая к вам из Белого Города. Надеюсь, вы составите мне хорошую компанию.

Это была их первая встреча, давшая начало великой и трагичной для них обоих любви. Сакурахару и Цукиёми. Цукиёми влюбился в нее, как только увидел. Лунный Бог, до этого не знавший вообще ничего о любви, и о том, что Боги ей вообще подвержены, чувствовал себя впервые незащищенным и уязвимым. Сукурахару, как айола, знавшая о любви все, не имела права испытывать ее к кому либо, кроме своего создателя.

Цукиёми не знал как себя вести с юной принцессой. Поэтому все время пока они гуляли по периметру веранды и смотрели дворцы Богов, Цукиёми молчал, а принцесса восторженно смотрела на луны, и сферу под ними, внутри которой вращались сотни тысяч соприкасающихся миров. Все их было не разглядеть отсюда с высоты Площади.

— Забавно. Я никогда не видела миры людей так близко… только в свете оракула Белого Города. Айолы далеки от жизни людей и Богов, но нам свойственно переживать за тех и за других.

Цукиёми удивленно посмотрел на нее.

— Так, ты… простите, вы… Ваше Высочество, всегда жили взаперти?

С грустью в глазах она ответила:

— Всегда. В Белом Городе. Мой создатель… вообще айолы должны только поклоняться, молиться и выполнять указания создателя, на большее мы не имеем права. Я думала, отправившись сюда… смогу увидеть и узнать больше, но Магрогориан запер меня и думает, что я его всевидящее око оракула… но он не знает… даже не догадывается, что айолы не Боги Смерти и будущее мы не видим.

— Так как же вы предугадываете события? — он был ошеломлен такой откровенностью Сакурахару.

— Мы их не предвидим. Мы просто очень долго живем, в отличие от Богов. Мы знаем, что было раньше…

И тут она замолчала. Цукиёми понял, что она больше ничего не скажет. Раньше? Это когда? — подумал он мимолетно. И все-таки он был влюблен в нее, ему стало жаль ее. Жаль, что она всегда была словно птичка в клетке. Она вдруг улыбнулась ему, будто бы ничего не случилось:

— Сакурахару! Ты можешь звать меня Сакурахару… или просто Сакура…

— Хорошо, моя принцесса. Не хочешь ли ты переехать от Магрогориана куда-нибудь подальше? Где веселее?

У нее загорелись глаза.

— Да! Конечно, хочу! Но куда?

Цукиёми улыбнулся сам себе.

— Для начала во дворец моей сестры. Там каждый день устраиваются пиры, и дворец наводняют сотни разных Богов, ты сможешь увидеться и поговорить с ними. Я покажу тебе как стреляют божественные лучники, и как проходят настоящие олимпийский игры у греческих Богов, идет?

— Я была бы очень рада!

Знала ли тогда Сакурахару какой трагедией обернется ее безвинное желание быть свободной? Знала, ее создатель предупредил об этом. Сакурахару не была богиней, она была айолой… другим существом. И ей было не дозволено любить и быть свободной.

Она проводила с Цукиёми, несмотря на все упреки Магрогориана, практически все свое время. Как-то раз Магрогориан попытался снова запереть ее в собственном дворце, на что она отвесила ему пощечину и приказала больше никогда не прикасаться к ней:

— Магрогориан, перестаньте мнить меня вашим нетленным оракулом! У меня нет такой силы. Все, что я могла, я сделала для вас! Я передала вам предупреждение Белого Города! А вы, вместо того, чтобы прислушаться к моим советам, продолжаете действовать необдуманно! Все это приведет к тому, что я увижу на своем веку уже третий конец власти Богов! Я принцесса Неба! И вы больше не посмеете указывать мне как поступать! Если вам потребуется мой совет, я готова его с радостью вам дать, вы сможете найти меня во дворце Цукиёми. Но… если же вы вновь попытаетесь воспользоваться мной, чтобы склонить Белый Город к военному союзу, пожнете плоды собственного невежества!

Магрогориану пришлось уступить. Сакурахару осталась жить у Цукиёми, но Бог мудрости прекрасно знал, чем все это могло закончиться. Зная страстную и несдержанную натуру Цукиёми, которую не могла приструнить даже его великая сестра.

Сакурахару проснулась рядом с Цукиёми в холодном поту. Ей снился белый город и радужный поток… поток который поглощал ее… поток всегда дававший ей жизнь, во сне практически убил ее… слова отца и ее создателя все еще звенели в ушах… «Сакура! Только передай Магрогориану, что если он или какой-нибудь другой Бог попытается запятнать тебя… высшее создание… на него ляжет страшное проклятие тени, а ты превратишься в призрака и больше никогда не увидишь неба. Ты не сможешь вернуться в Белый Город!»

Она посмотрела на спящего Цукиёми и ощупала свое тело, живот и грудь…

— Во мне теперь что-то живет… частица Цукиёми… но… отец прав… Я больше никогда не смогу вернуться в Белый Город. Как айола я не должна была позволять себе этого. Но я ведь люблю его? Я привязана к Цукиёми и страдаю если не вижу его улыбки. Разве не это чувство Боги и люди называют любовью?

Она знала, что обречена. Сакурахару-химэ знала это, потому, что чувствовала, как жизнь ускользает из ее тела. Она уже давно не молилась создателю, и перестала хотеть вернуться в Белый Город. Она забыла о своем служении, о своем Боге, о своей вере. Ей хотелось одного — суметь выносить ту жизнь, что внутри нее, до того, как ее собственная иссякнет и она превратится в призрака. И ничего важнее этого вообще не было во Вселенной, почему она не знала этого раньше? Потому, что жила затворницей в Белом Городе? Нет… она просто не хотела. Боялась… разорвать эти узы с Белым Городом? Но сейчас страха нет… значит, все верно…

Как-то утром Сакура и Цукиёми гуляли в садах за золотыми дворцами Площади, Цукиёми рассказывал ей о битвах между Богами и историю о том, как его брат доблестно сражался с драконом и убил его, достав волшебный меч из его пасти. Живот у Сакурахару уже вырос, и она стала носить более свободные шелковые кимоно, не скрывая его. На Площади Пяти Лун всегда стояла летняя погода. Но Сакура в последнее время все чаще чувствовала только холод, и искренне пытаясь скрыть это от Цукиёми, лишь пыталась улыбаться как прежде.

— Твой брат убил не настоящего дракона… то была призрачная виверна… драконы… они…

— Магрогориан сказал всем Богам, что они навеки покинули Вселенную, их больше нет…

— Магрогориан так сказал? — удивленно спросила она. — И куда же они, по его мнению, исчезли? В другую Вселенную улетели? Цукиёми, драконы все еще здесь… они никуда не делись. В отличие от Магрогориана, в Белом Городе их боятся… — она внезапно осеклась и перестала говорить. Потому, что поняла… впервые за долгое время она упомянула о Белом Городе. Вспомнила о нем, и это воспоминание принесло ей боль, у нее закружилась голова. Она потеряла сознание.

Сакуре снился сон. Это была ночь на Площади, и все пять лун вновь были полными, в их свете Сакура увидела островок в Центре Площади, с которого вниз изливался водопад Богов… только теперь на островке росло еще и дерево… это сакура… большое дерево с объемным стволом покрытым то ли письменами, то ли шрамами. Сакура-химэ во сне будто бы летела, и оказавшись рядом с островом, приземлилась на ветки огромного древа. Оно сияло лилово-розовыми оттенками. Это сакура цветет, всегда цветет. Лепестки этого древа, их было так много повсюду, Сакурахару легко спрыгнула вниз и только сейчас поняла, что она не одна… это же ее сон?

За деревом она увидела стройный силуэт — это была девушка в длинном, белом, приталенном платье со шлейфом, который был усыпан лепестками сакуры. Она стояла боком, а голову девушки покрывал широкий, шелковый капюшон, в который переходил ворот платья. Длинные русо-золотистые волнистые волосы лежали по обеим сторонам груди. Наверное, она очень красивая… — подумала Сакурахару. Руки девушки покрывали кружевные рукава. И только сейчас Сакурахару заметила на правом рукаве платья маленькую, вышитую золотыми нитками фигурку дракона…

— Ты… ты, — выдохнула Сакура.

Из под капюшона были видны лишь губы девушки, сложившиеся в странной, загадочной улыбке.

— Магрогориан полагает, что убедив себя и всех остальных в том, что меня больше не существует, сможет спастись? — девушка в белом платье говорила так спокойно, но в ее голосе не было ничего доброго.

Она ведь не человек, и не Бог… но я тоже не… я айола. Она сильнее и тех и других, а я слабее. И тем не менее, я что-то чувствую когда говорю. В том, как говорила девушка не было никаких чувств, — снова подумала Сакурахару.

Девушка вытянула правую руку, и Сакурахару увидела, как подол ее платья зашевелился и что-то под платьем начало двигаться, словно взбираться по телу девушки… рукав раздулся, из под кружева показалась гладко аметистово-рубиновая кожа с желтыми рожками… и когти — маленький дракон. Дракон, маленький дракон с острым хвостом, горбинками на спине и красными крыльями вылез на ладонь девушки и истошно завопил, изрыгая дым и красный пар… он впился когтями задних лап в пальцы девушки, но она словно ничего не чувствовала.

— Амэтрион…, - второй рукой девушка погладила дракона по носу. И он уткнулся в ее руку, будто котенок. — Мои драконы никогда меня не предадут. Этим моя «армия» отличается от остальных Королей… Магрогориан боится предательств больше, чем живых драконов… что ж скоро наступит момент, когда мы вместе понаблюдаем за расцветом всех его страхов. Ты скоро станешь призраком, принцесса оракул из Белого Города.

— Меня это не пугает. Если ты действительно истинный Король Драконов…

— Забавно, правда. Пока я сплю, то могу путешествовать по чужим снам, но при этом совсем не наводить ужас своим существованием. Ты ведь меня не боишься? Из-за того, что я очень долго сплю, даже такая сошка, как Магрогориан перестал меня боятся… каждый день он молится самому себе… чтобы я никогда не просыпалась. Это весьма прискорбно. Ну, а ты, умирающая айола, что хотела попросить у меня?

Сакурахару обняла свой живот.

— Мой ребенок должен жить… — неуверенно произнесла принцесса.

— Дети, хотела сказать ты? Но если я через твой сон наложу на них защиту, они получат печать Хаоса, осознаешь ли ты, что это значит?

— Да. Если они станут Хранителями в будущем, ты призовешь их сражаться на свою сторону. Не важно. Я просто хочу, чтобы они жили. Ведь ты можешь это понять, Король Драконов?

Внезапно платье девушки охватило золотистое пламя… Сакурахару закричала и проснулась. Цукиёми был рядом, крик Сакуры разбудил его:

— Что случилось? Как ты себя чувствуешь? — он был обеспокоен. — Ты долго не приходила в себя.

Она потянулась к нему и поцеловала, она вся дрожала и ее пронзал холод.

— Ничего. Просто, я видела странный сон…

Цукиёми

Мир Аванграуума — Дворец Цукиёми, Посольство Стихий

Сакурахару кричала во сне. И лунный Бог проснулся, его возлюбленная была холодная. Он прижал ее к себе. Она проспала много с того момента как потеряла сознание в садах за Площадью. Цукиёми предчувствовал, что с ней что-то не так… но не мог понять, и она не говорила… она бы никогда не сказала ему, что ей плохо. Она часто просыпалась теперь по ночам и долго стояла у окна вглядываясь в свет пяти лун. Она никогда ему не скажет, что с ней… он знал, что Сакурахару видит и думает иначе, чем Боги… она скорее будет страдать сама, чем обременять кого-то постороннего и перекладывать на него свою боль и смятения. Она всегда заботилась только о других… ее собственная жизнь ее не волновала, и это пугало Цукиёми.

— Что случилось? Как ты себя чувствуешь? Ты долго не приходила в себя…

Неожиданно для него, девушка поцеловала его. Какая же она холодная! Он прижал ее к себе.

— Ничего. Просто я видела странный сон…

— Сакура, ты вся холодная! Странный сон? Ты в последнее время все чаще видишь сны… что это был за сон?

Она дрожала. Ее что-то напугало. Очень сильно. Айолы более восприимчивы к чувствам, чем люди или Боги, вот почему в Белом Городе чувства были для них запрещены.

— Сон… о великом Короле Вселенной.

— О Магрогориане, что ли? — рассмеялся Бог Луны, успокаивая Сакуру.

— Нет. Он не великий, он всего лишь трус… мы в саду говорили о драконах, наверное, поэтому мы встретились во сне…

Цукиёми явно не понимал о чем она… встретились во сне? — что за нелепые слова, подумалось ему. Как можно с кем-то встретиться во сне?

— Так кого ты встретила во сне?

— Короля Драконов. Эльреба… Великий повелитель драконов, спящий в черном замке далеко отсюда. Его так боится Магрогориан.

Цукиёми изумился.

— Король драконов, у них был Король? Не верится… и он, что спит? И много драконов спит вместе с ним?

Сакурахару казалось еще больше затряслась от страха.

— Тысячи и тысячи драконов… и, главное, их количество будет увеличиваться постоянно. Цукиёми, послушай… знаешь… вполне вероятно, что скоро я исчезну…

Он отстранил ее от себя, на лице у нее блестели прозрачные слезы. Она что бредит?

— Что значит исчезнешь?! Ты моя и я тебя никуда не отпущу! Я тебя люблю, зачем тебе куда-то уходить! Ты же не хочешь вернуться в Белый Город?

— Нет… нет, я не хочу оставлять тебя. Я не хочу возвращаться в Белый Город, и я тоже тебя люблю… я и не смогу более вернуться туда, я больше не принцесса Неба, Цукиёми. Как только я выбрала тебя, моя судьба уже была решена.

И она не смогла… сказать ему в тот день, всю правду до конца. Не смогла сказать, что время их на исходе. Не смогла потому, что слишком многое изменилось для них двоих за то время пока они были вместе. Мир вокруг них остался прежним, но они своими чувствами заставили его пошевелиться. Айола — принцесса Неба, жившая в золотой клетке служения, и Цукиёми — жестокий и коварный Бог луны… не были способны чувствовать что-либо по одиночке, но вместе… это случилось, это произошло… время изменилось и изменились они… вместе.

— Не оставляй меня, Сакурахару. Не смей оставлять меня, никогда… — прошептал он, крепко прижимая ее к себе.

— Нет. Я с тобой. Смотри, я всегда с тобой…

Сакурахару угасала… с каждым днем она становилась слабее, никакие Боги и волшебники не могли ей помочь, Цукиёми каждый день приглашал к ней новых и новых целителей, но никто не был в силах ей помочь. Она слабела, а живот ее рос и Цукиёми проклинал себя за то, что не смог ее защитить. Отчаянье буквально съедало его изнутри, ему было тяжело видеть ее такой. Прикованной к постели и не способной улыбнуться от боли. Тело айолы отторгало жизнь, принцесса Неба слова растворялась.

Цукиёми понимал, что Сакурахару приносит этому миру безмолвную жертву, ради того… чтобы показать, что даже тот, кто считает себя безвольным, может… повлиять на что-то… изменить мир вокруг… и сделать его ярче. Он не мог ее спасти, не мог заставить ее убить жизнь растущую внутри нее… он любил ее, и не хотел причинять ей еще большую боль. Но Сакура выбрала этот путь.

По ночам она практически не спала, а если спала, то просыпалась плача, или крича от страха. Цукиёми часами успокаивал ее, и надеялся только на чудо…

Но чудеса умеют творить лишь истинные волшебники, и то платя за них еще большую цену… а во Вселенной на тот момент, такой волшебник, способный исполнить все, что угодно, только родился… Сакуре не суждено было жить и прожить счастливую жизнь, но она заключила сделку с великим Повелителем Драконов, с тем кого она должна была боятся всю жизнь… и Эльреба всегда выполняет свои обещания. Ибо драконы… выше людей… выше Богов.

Через две ночи Сакурахару стала совсем плоха, она тяжело дышала и кожа ее бледнела на глазах, она не могла разговаривать без труда… ее беременность осложняла положение, потому, что дети отбирали ее жизненные силы.

— Сакура… — Цукиёми сжал ее холодную ладонь. — Не уходи, прошу тебя… Сакура…

Через силу она улыбнулась и попросила его наклониться. Губы ее потрескались, а глаза практически ничего не видели.

— Отнеси меня к дереву… нет, отнеси меня к острову…

— К водопаду? — не поняв о каком дереве она говорила… переспросил он. Она говорила о дереве, которое видела во сне. Но Цукиёми понял, что речь шла именно об острове в центре Площади.

Она была такая легкая. Наверное, весь вес составлял только ее живот. Он вышел на веранду, дул приятный теплый ветерок. Площадь была полупустой, Магрогориан созвал всех Богов на какой-то важный форум, чтобы обсудить, как всегда… как много семейство Аринглер делало для Богов и людей… Цукиёми скользнул в ночную тишину и приземлился на острове, водопад бурлил. Цукиёми сел на колени, и прижал к себе едва живую Сакуру. Ее длинные черные волосы были по-прежнему красивыми и словно переливались в свете лун и звезд. Она улыбалась, но кожа ее бледнела и уже практически сравнялась с цветом ее белого кимоно. Цукиёми не мог сдержать слез… он плакал, а она держала его руку и улыбалась, будто бы и не собиралась умирать…

— Я виноват в том, что происходит…

— Нет, никто не виноват… я с тобой, я всегда с тобой… поцелуй меня на прощанье…

Он коснулся ее холодных губ, и тело ее таяло на его руках, будто бы утекая в воды великого водопада. Когда она исчезла Цукиёми закричал…

От нее остался лишь шелковый халат, который он сжимал в руках. Ее запах, ее улыбка… ее радость, ее тепло — все исчезло. Он был поглощен горем и не заметил, как на земле стало что-то происходить….

Вокруг него земля слегка просела и он осмотревшись, встал и отошёл немного в сторону… и тут же из земли, на маленьком острове в центре Площади стали появляться корни и, в мгновение ока перед ним выросло огромное дерево, с тысячью ветвей, переплетающихся между собой. Оно сияло… как ее кожа… оно сияло миллионом розовых, лиловых и нежно сиреневых цветов, ветерок отрывал от них лепестки и они стали кружиться вокруг словно снег…

— Сакура… ты, наконец, расцвела, верно?

Лепесток упал на его ладонь и Цукиёми ощутил знакомый запах. Это был ее запах. Это была она. Вечно цветущая, весенняя сакура. Принцесса Неба, ставшая вечным символом того, что даже Боги умеют любить и страдать. Символом всего прекрасного и веры в лучшее будущее. Вечно цветущая…

И вот он снова вспомнил. Вспомнил как она умерла. Его любимая Сакурахару. Стоя на веранде и смотря на дерево, после смерти своей третьей жены Нацумэ… которая заставила его вспомнить о боли, которая сделала его таким. Он убил Сакуру, и получил за это боль и воспоминания о ней, и проклятие в придачу за свое преступление.

Пришло время. Пришло, наконец, время себя простить… он должен сходить к ней. Отпустить воспоминания о ней. Должен.

Цукиёми попросил Ильвидора и старейшин подождать его возвращения в зале собраний.

— Я должен сходить к ней…

— Но она всего лишь призрак, хозяин… забудьте о ней.

— Замолчи, Ильвидор. Я скоро вернусь.

Цукиёми вышел из дворца и перепрыгнув через ограду веранды, опоясывавшую все дворцы, пролетел до острова. Водопад по-прежнему изливал свои воды. Цукиёми опустился на колени перед деревом, и погладил рукой его ствол, ветви огромной сакуры словно бы наклонились к нему. И на мгновение он ощутил будто бы она снова совсем рядом, как тогда… он обернулся и увидел ее… призрака… в том же самом белом халате, в котором он последний раз ее видел, правда она вновь стала прежней, никаких признаков болезни не было… волосы лежали ровно и даже ветер не колыхал их. Сакурахару стала призраком, переродившемся в этом дереве.

— Сакура… — он встал и попытался сделать к ней шаг, но она покачала головой и безмолвно улыбнулась. — Сакурахару, мне нужно было прийти раньше. Я ждал так долго, потому, что боялся… боялся прийти и увидеть тебя такой. Ведь это я виноват в том, что с тобой случилось. Прости меня, если сможешь.

Она вновь упрямо закачала головой, а потом улыбнулась… ее губы открывались, но она не могла говорить… он прочитал по ее губам:

— Я… всегда… была… только… с тобой… — Сакурахару вытянула руку, и указала куда-то вдаль за спину Цукиёми.

Он непонимающее уставился на нее…

— Я не понимаю, что ты хочешь мне сказать…

— Иди… туда… — он обернулся, она указывала на дворец… это дворец — представительство Элементалей. Дворец построенный из воды и огня.

Когда он снова хотел спросить призрак Сакурахару ее уже не было… Порыв ветра сорвал с дерева лепестки и они понеслись кружащимся потоком в сторону дворца Элементалей.

Что мне может быть нужно от Богов Природы? — спросил сам себя Цукиёми. Но решил последовать туда.

Дворец был не таким шикарным, как у остальных Богов, но очень тематическим из живой воды и огня, Цукиёми раскрыл входные ворота, и на небольшой придворцовой площадке увидел элементаля — синего с полупрозрачными глазами цвета морской воды джина, с длинным хвостом и загнутой головой на которой горел синий огонек. Джин был раза в два больше самого Цукиёми, поэтому лунный Бог на всякий случай положил руку на рукоять меча.

Джин подплыл к нему, и спокойно промолвил.

— Добро пожаловать в представительство Элементалей, уважаемый Цукиёми-но-микото. Меня зовут Вермилиан, я последователь стихии воды… мы вас давно ждали… итак, пройдемте внутрь?

Цукиёми так опешил, что даже не знал… Что ему ответить.

— Вермилиан, почему вы меня давно ждали? И откуда вы вообще меня знаете?

— Пройдёмте внутрь и вы все поймете…

Вермилиан поплыл к арке, за которой начинались дворцовые палаты. Цукиёми не знал, что и думать. Зачем Сакурахару послала его в столь странное место? Ведь всем было известно, что Элементали никому не подчинялись и занимали нейтральное положение ко всему происходящему в мире. Что Сакурахару могла делать в этом дворце?

Они поднялись по ступенькам и появились еще два джина, открывшие основные двери в большие палаты. Цукиёми остановился и заколебался, а потом переступил порог и то, что он увидел… настолько сильно его поразило, что он упал на колени и не мог вымолвить ни слова.

— Сакурахару… перед смертью пришла к нам. Кое-кто попросил сохранить ее детей. И мы сохранили их, они живы, просто спят.

В водной полусфере вытянутой овальной формы, которую обрамляли цветы из живого огня… было двое детей… Близнецы с короткими черными волосами, они были одеты в черные шелка, и вода развивала их волосы.

— Это мои дети…? Дети Сакуры… но, она же…

— Перед смертью мы извлекли детей. И поместили их в водную сферу, чтобы поддерживать в них жизнь. Это мальчик и девочка, они близнецы.

— Мальчик и девочка?

— Да. Сакурахару что-нибудь вам сказала о том, какие имена им дать?

— Она хотела назвать девочку Сатин… а мальчика Ики…

— Вермилиан, как мне отблагодарить вас? Почему я не появился раньше?!

Цукиёми даже не осознавал, какой бесценный дар ему оставила Сакурахару.

— По возрасту они не много старше трехлетних детей, поэтому сейчас самое время их забрать, если вы хотите их чему-нибудь научить.

— А… кто они? Что за кровь течет у них внутри?

— Наполовину асуры, наполовину кто-то еще. Сакурахару со своей высшей кровью внесла свою лепту… они очень сильные. Нашей задачей было сохранить их до вашего прихода.

Цукиёми вышел их дворца представителей элементалей, держа на руках своих детей. Сакурахару оставила частичку себя не только Богам, но и своему возлюбленному Цукиёми. Старейшины в зале, ожидающие возвращения Цукиёми, затаили дыхания, когда дери распахнулись и Цукиёми вошел внутрь, держа девочку на руках, а мальчик стоял рядом с ним, держа отца за руку.

— Мальчик… это твой сын, господин… — пораженный Ильвидор подошел к Цукиёми.

— Да. Девочка и мальчик, настоящие дети от Сакурахару. Ильвидор, слушай мой приказ. Этих детей нужно отправить в Эльсшферу. Мальчик станет главой клана и главной его ветви. Девочка станет главой первой ветви. Но так как они оба наследники от Сакурахару… дабы клан луны мог выполнять возложенные на него обязанности, я разделю лунный меч.

— Как пожелаете. Тогда мы будем ждать вас в Эльсшфере, а пока учите этих детей. Учить их убивать быстрее всех мире… А потом мы отправим их на испытание в Аэшфер… в кровавую пустыню…

Клан Асудзима

Первый Состав

Главная ветвь:

От Сахурахару-химэ

Наследник рода, глава клана, лидер главной ветви — Ики Асудзима.

Старейшины клана в порядке убывания их влияния:

— Ильвидор;

— Каспарк;

— Минтонос;

— Вергилий;

— Алаис;

— Данродор;

— Гаспар.

Первая ветвь:

От Маюри-химэ

Вторая наследница клана, дочь Сакурахару-химэ, лидер первой ветви — Сатин Асудзима.

Адъютант первой ветви — Аянэ Асудзима;

Мечник первой ветви — Саюри Асудзима;

Мечник первой ветви — Кирино Асудзима.

Вторая ветвь:

От Томоэ-химэ

Лидер второй ветви синоби (ниндзя) — Кайра Асудзима.

Адъютант второй ветви — Татакари Асудзима;

Мечник второй ветви — Хирая(э) Асудзима;

Мечник второй ветви — Мио Асудзима;

Мечник второй ветви — Шизука(ри) Асудзима.

Третья ветвь:

От Нацумэ-химэ

Лидер третьей ветви, — Хаори Асудзима.

Адъютант третьей ветви — Аманэ Асудзима;

Мечник третьей ветви — Рина Асудзима;

Мечник третьей ветви — Нанаэ Асудзима.

Часть вторая — «Одна судьба на всех»

Мир Эдо — дворец клана Асудзима, Эльсшфера

Татакари

Татакари никогда не понимала смысла в командных тренировках. Войны Асудзима не солдаты, мы военная организация лишь с точки зрения Площади… но мы не солдаты. Мы высококлассные наемные убийцы, которые лишь прикрываются красивой буквой закона. Однако, положение в клане определяет глава твоей ветви и то, что ты делаешь определяет тоже она. Поэтому, если глава синоби Кайра-сама распорядилась проводить каждое утро всем членам второй ветви совместные тренировки, непреложным законом было починиться ее воле. Ибо над ее волей стоит воля старейшин, а над ними воля Ики-доно. Подчинение законам семьи и честь клана — все мечники Асудзима должны были соблюдать только эти два правила. И Татакари как адъютант своей госпожи выполняла эти правила с куда большим успехом и рвением. Адъютант — отражение главы своей ветви. Каков адъютант, таков и глава… как-то так повелось в этом клане. И хотя с точки зрения родовой принадлежности все они считались сёстрами, и делить им фактически было ничего… тем не менее соперничество между ветвями и между сёстрами из разных ветвей было очень даже неприкрытым. Внутри же ветви на первый взгляд этого соперничества не существовало, на деле же… они асуры и внутри у них течет желание сражаться и быть сильнее. Одни ради этого тренировались больше других, другие постигали сложные техники владения мечом, третьи укрепляли свое тело, иные пытались отыскать боевой дух магии. Асудзима Татакари считала иначе.

— Лучшая тренировка, это убийство — подумала про себя Татакари.

У некоторых мечников, особо отличившихся в заданиях и миссиях, а также венной службе, были особые прозвища. Так их нарекали люди и враги, которым довелось выжить. И у Татакари был такое прозвище. «Жрица тени», из-за ее теневого меча.

У всех мечниц в клане был свой собственный меч, выкованный в туманной кузнице Эльсшферы. Кузнец ковавший мечи, которые не могут заржаветь или сломаться, старейшина — Вергилий. Для ковки лезвий использовался особый металл, который Вергилий получал от волшебников в Кирите, металл закаленный огнем — адамант. Только из него рождались клинки для воинов клана Асудзима. Всем было известно, что только два меча не были сделаны Вергилием, два брата близнеца, лунные мечи… выкованные из остатков настоящего лунного меча, сделанные двумя величайшими мастерами, ковавшими мечи и получившими соответствующие имена — Мурасамэ и Масамунэ. И принадлежали эти мечи двум без сомнения величайшим мечникам…

Пересилив себя, Татакари все-таки отправилась на задний двор храмового додзё, чтобы провести совместную тренировку второй ветви. «Интересно Кайра-сама будет? Или мне опять все придется тянуть на себе?» — промелькнула мысль в голове у девушки.

Татакари была красивой девушкой шестнадцати лет, старше сестры клана не вырастали. Никогда.

«Воинам Асудзима суждено умереть шестнадцатилетними. Суждено умереть. Убийцы должны понести наказания за все свои преступления, пускай мы и действуем в соответствии с кодексом и убиваем только, если это необходимо. Кровь на наших руках, рано или поздно… тот кто убивает других должен понимать, что наступит и его час» — мысли того, кто является убийцей. У нее были короткие волосы, уложенные в идеально ровное каре, красивые ало-сиреневые глаза, и худое, но очень мускулистое тело. Татакари всегда носила короткое черное кимоно, и черные облегающие бриджи. На поясе всегда висел ее меч — «Тэнсэн». Черные ножны, с алой прорезью, и рукоять из темного камня с черными завязками, развивающимися по ветру. На конце длинных нитей болтались золотые колокольчики, во время сражений Татакари развязывала ножны, а нитью с колокольчиками подвязывала волосы в короткий хвост. «Жрица тени» — так ее нарекли из-за меча. «Тэнсэн» — меч покрытый живой тенью и сражающийся во тьме. Адъютантский знак отличия, и гербовую нашивку клана — золотой узор в виде черного орла, она носила на плече. Татакари подвязывала черный шелковый шарф вокруг шеи. Ветер развивал концы шарфа позади нее. Она уже проходила ворота храма, как к ней скользнула сребристая змея. Татакари подняла ее, и змея прошелестела:

— Татакари-сама, вас ожидает у себя госпожа Кайра… тренировка отменяется… — белые змеи фамильяры второй ветви — магически активные существа, которые служат для передачи информации. Змея растаяла в руках у Татакари.

— Ну хотя бы одна хорошая новость — совместной тренировки не будет. Это здорово. А то мы бы просто переубивали друг друга.

Татакари прошла через задний двор и вошла в маленькую при храмовую пристройку, обиталище главы второй ветви. Маленькое помещение с цветными, желтыми стенами, со слабым освещением и огромным столом, который перегораживал всю комнату. Кайре всегда было некогда убираться, стол был завален кучей бумаг и свернутых пергаментов, а также фолиантами, взятыми из библиотеки клана, которой ведал старейшина.

Кайра — юная воительница с коротким мечом на поясе и одеянием синоби — короткое черное кимоно, покрытое сеткой, на его внутреннюю часть помещались сюрикэны, и короткие кинжалы. Длинные волосы Кайра всегда убирала в высокий хвост, ее глаза цвета кровавого неба, встретили Татакари с явным беспокойством. Кайра, мастер скрытых операций и тайных убийств, потому она была задействована больше, чем остальные бойцы внутри их ветви. Характер ее оставлял желать лучшего, но Татакари уже привыкла, верно…

— Татакари! Ты с собой случайно еды не прихватила?

— Нет… тренировка же…

— Знаю! — Кайра лениво слезла с угловой софы, которая ютилась за ее столом. — Идем. Общее собрание глав и адъютантов. Даже Ики с Сатин пожаловали.

— Подозрительно. Ладно, вперед… до главного замка еще добраться нужно…

Территория Эльсшферы, цепи пограничных крепостей — замков была просто огромной. Каждой ветви принадлежали обширные владения, которые включали традиционное поместье, тренировочный зал, храм, библиотеку, оружейную, и общие казармы. Главный же дворец — пятиуровневая пагода располагалась на востоке, там же и лунных храм Бога Цукиёми, которого чтили в клане, темная кузница Вергилия и резиденция старейшин.

Поместья отдельных ветвей, которые были окружены огромными каменными стенами, соединяли три дороги. Кайра и Татакари пришли к дозорной башне и транспортному узлу на начале Синего пути. Асурам Асудзима прислуживали плененные им демоны, монстры и духи. Вот и сейчас одноглазый парнишка с демоническими копытами подал им рикшу с большим куполом, закрывающим тех, кто едет внутри.

— Залезай, по синему тракту, через полчаса будем в главном храме…, - пропела Кайра и в зубах держа палку с леденцом, залезла внутрь рикши, а Татакари следом.

— Давненько у нас не было общих собраний, есть идеи? — спросила Татакари главу второй ветви, которая несомненно знала больше, чем рассказывала мне и остальным.

Кайра сосала леденец с таким удовольствием, что меня не вольно передернуло. Асурам не обязательно есть… она же…

— Полагаю, Ики-доно, наконец, уладил все с Площадью. Будем надеяться, что они и Сатин помирились…

Дорога заняла около получаса сквозь лес и вскоре они оказались перед высокими красными стенами центральной резиденции. Въездные ворота Синего пути были тоже синие, из мрамора. Пятиуровневая широкая пагода… на первом этаже находился центральный зал для заседания всех глав ветвей клана, на втором уровне — зал славы воинов. А на последующих этажах большая библиотека в ведении жреца Каспарка.

Огромный зал заседаний во многом был похож на обычные палаты в особняке. Это была большая комната, татами в ней были белыми. На дальней стене полотно с росписью, изображавшей бога Ветра, сражающегося с чудовищной виверной. Все внешние стены раздвижные, открыты были первые створки от полотна. Колонны из красного дерева поддерживали все верхние этажи, поэтому при желании за заседаниями можно было наблюдать с балкона пятого этажа.

Порядок поведения на заеданиях всегда был одинаков. В центре перед полотном сидел глава клана, по правую руку по старшинству садились главы ветвей, по левую руку их адъютанты. За заседаниями всегда наблюдал один из старейшин, находясь за спиной главы клана. На полу лежали специальные коврики, каждый мог сидеть так как хотел, но все же уважительнее было сидеть на коленях с прямой спиной.

— Удивительно, — когда слуги открыли перед ними главные двери… Ики-доно был уже на своем месте, и глава третьей ветви Хаори вместе со своим адъютантом — сестрой по имени Аманэ тоже были на месте.

— Нет только Сатин и Аянэ, — продолжила ее мысли Кайра.

Кайра и Татакари быстро преодолели стройные ряды красных колон и обе поклонились мастеру Ики. В который раз я завистью отметила его прекрасные черты лица, черные прямые волосы до плеч, уверенный и дерзкий взгляд сиренево-розоватых глаз. Этот цвет всегда поражал, словно насыщенный цвет Сакуры. Одет он был в легкие черные самурайские доспехи, рядом с ним лежали черные ножны, а в них самый опасный меч в мире — Мурасамэ… Ики-доно всегда выглядел таким статным и уверенным, все дело в его силе и скорости, ни одной из нас никогда с ним не сравниться.

«А ведь он мой сводный брат и не старше меня!» — подумала юная воительница.

Ики не сказав ни слова, жестом указал нам на свои места. Кайра села рядом с Хаори, главой третьей ветви — девушкой чуть выше ростом, с короткими, черными, с тёмно-синим отливом волосами и большой грудью. Она была одета в черные кожаные доспехи с множество ремней и металлических заклепок. Рядом с ней лежал ее красный меч — «Аккаи», красный. «Алая Хаори». Хаори сидела по-турецки, ее адъютант Аманэ… с длинными белыми волосами, заплетёнными в тугой узел на затылке, и холодными синими глазами, сидела в традиционной позе по левую руку от меня. Одета она была в темно-серебристую юкату, рукоять ее меча немного выступала из широко пояса на талии. «Тихоня Аманэ», весьма милое прозвище для мясника. Она была превосходной мечницей, а прозвище получила за то, что убивала врагов, не произнося практически ни одного слова, и с кроткой улыбкой на лице.

— Где же Сатин и Аянэ? — вслух поинтересовалась Кайра, ответом было молчание и гневный взгляд Ики.

Татакари обратила внимание на балкон второго этажа, в красной мантии с золотым посохом стоял Ильвидор, длинный капюшон закрывал его уродливое лицо, рядом с ним будто мелькнула тень, а затем исчезла, Татакари заморгала.

— Показалось?

Ики, по его спокойному лицу пробежало едва заметное нетерпение. Сатин всегда относилась пренебрежительно ко всем традициям, но Ики многое прощал ей… оно и понятно, она его родная сестра. Его кровь. Начало собрания затягивалось, Хаори зевнула. И тут парадные двери распахнулись и на пороге возникла Аянэ… Аянэ в цветочной короткой юкате, рыжие волосы уложены в идеальное каре. В руках она держала ножны, расписанные розовыми пионами. Ее «Цветочный меч» и сама «Красавица Аянэ». Адъютант Сатин, а где же сама великая? Аянэ пройдя весь путь до Ики, поклонилась ему трижды в знак извинения за опоздание.

Тень… мелькнула через весь зал, появившись откуда-то сверху. Между пространством где сидели главы и адъютанты, сверху спрыгнула она. От ее прыжка половицы просели, а вокруг образовался вихрь ее энергии. Одинаковые волосы, как у Ики, такой же острый взгляд сиренево-вишневых глаз. Она была одета в одежду из другого мира… плотный черный кожаный корсаж на лямках опоясывал грудь. Талия и поясница были открыты. На пояснице сиял большой черный рисунок скорпиона, в тусклом свете он почти светился. Ноги покрывали приталенные кожаные штаны, переходящие в длинные сапоги на высокой металлической подпорке.

— Явилась «Черный Скорпион», со своим белым мечом, — шепнула Кайра.

Столь стремительных движений Татакари уже давно не видела, она сорвалась с места и в одно мгновение оказалась напротив Ики-доно, в ее левой руке блестели бело-лунные ножны, и белая сталь Масамунэ схлестнулась с черной Мурасамэ. «Когда Ики успел достать меч и парировать ее удар?», — подумала Татакари.

Их одинаковые глаза встретились и они словно заглянули друг другу в души. Эти двое были столь похожи и одновременно различны по духу, что для них двоих существовало лишь одно — противостояние.

— Привет, братец! Вижу ты еще не отсидел все свои навыки на этом месте?

— Ты как всегда феерично пренебрегаешь всеми возможными правилами, сестрица, испытывая мое терпение. Садись уже на место, Сатин…

Ножны Масамунэ были белыми с алыми узорами ликорисов. Ики одним мгновенным движением убрал свой черный меч в черные ножны. Сатин плюхнулась на свое место, сложив ноги в позу лотоса.

— Наконец, все главы и их адъютанты в сборе, и мы можем начать. Совет Авангаруума согласовал наши полномочия и функции, теперь мы официально можем выполнять наши обязанности по пресеченью любых подвижек мирового равновесия, ведь именно для этого и был создан клан.

— Это наша основная работа, плюс мы должны выполнять поручения клана, ведь так? — прервала брата Сатин, ее глаза ни на минуту не отвлеклись от него. Она словно охотник наблюдала за ним.

— Сатин, так, как ты наёмница, поручения клана тебя больше не касаются. Твое место службы и исполнения долга ты выбрала сама. А теперь, что касается остальных. Начнем в прядке убывания. Аянэ, ты отправляешься под начало Магрогориана на Площадь, вместе со мной. Кайра, как там поживает твоя техника с игрой света?

Кайра вытащила леденец изо рта, многозначительно кивнула.

— Отлично. Это будет моим оригинальным навыком.

— Ты отправишься под командование Короля Рэдгрейва.

— Эшфер, отлично! Понежусь на солнышке! — Кайра, как всегда, отвечает резко и заносчиво. Сатин ее кумир, похоже.

— Татакари. У тебя очень ответственная миссия, поскольку это место уж точно… в общем я уверен, что волшебники Кирита не всегда столь честны со своими партнерами. Ты отправишься в Кирит.

«Кирит… Кирит…» Кайра посмотрела на Татакари, и в ее глазах отразился страх и недоумение. Татакари молча кивнула. «Кирит — дом смерти».

— Далее… Хаори. Хотя я искренне верю в способности Сатин, за ее поведением нужен постоянный контроль… поэтому я прошу тебя присоединится к наемникам в «Scorpions».

Хаори удивленно кивнула, Сатин оскалилась, но Ики осадил ее одним взглядом. Похоже, веселую игру затеял наш Ики-доно.

— Аманэ. Ты отправишься в Замок Стихий.

— Элементали находятся вне весов равновесия, зачем ее посылать туда? — спросила Сатин.

— Спасибо за уточнение, сестрица. Это действительно так. Но у них есть какой-никакой источник материи Созидания. Он влияет на равновесие, поэтому Аманэ отправляется туда. К сегодняшнему вечеру главам подготовить свитки с описанием миссий для остальных членов своих ветвей, выбор места службы для них я оставляю за главами и их адъютантами. Раз в два месяца абсолютно все должны присутствовать на большом собрании клана. Главам появляться раз в две недели с докладами. Если меня нет, значит, доклады предоставлять Ильвидору, в мое отсутствие кланом управляют старейшины. На этом все. И помните об индивидуальных тренировках, в конце лета каждую из вас ожидает квалификационных тест на индивидуальный навык.

— Ты будешь лично проводить тест? — спросила с неприкрытой злобой Сатин.

— Да. Сражение со мной. Если ваш навык не поможет меня остановить, наказанием будет смерть. Если вопросов больше нет, отправляйтесь в свои поместья, а завтра заступайте на службу. С установкой регулярных порталов нам помогли волшебники Кирита, но они мне очень дорого обходятся. Поэтому, Татакари, будь максимально лояльна к семье фон Штэтэрн…

Кайра

Мир Эдо — дворец Эльсшферы.

Когда зал заседания опустел, в нем остались только Ики и Сатин, и Кайра, подперев собой колонну, наблюдала за ними, как будто ее не было. Было очевидно, что мастер Ики ничего не хотел обсуждать. Но Сатин обладала решимостью достойной только одного Ики-доно… ведь она попросила Кайру остаться.

— Ты отправляешь ее на верную гибель! Она ничем не заслужила этого! — Ики демонстративно встал у лестницы, ведущей на верхние этажи, показывая таким образом, что не хочет разговаривать с Сатин, чем спровоцировал ее злость.

— Сатин… — процедил Ики-доно и уставившись на Кайру ледяным взглядом, продолжил… — В Кирит нужно было кого-то отправить. Клану нужен «куб», и чтобы его закончить Аки с Амэ нужен биоматериал. Чем-то необходимо жертвовать ради будущего клана! Не тебе учить меня, что я должен делать во имя клана, а что нет. Кайра! Ты раз там стоишь, согласна с ней? Ведь так? Тебе жаль Татакари?

— Адъютант и глава ветви связаны более тесными узами, чем остальные мечники клана. Вам было бы этого не знать… но и вы, Ики-доно, не знаете, потому, что вы предпочли не связывать себя подобными узами.

— Ты на что намекаешь, Кайра? — Кайра всегда считала Ики-доно не достижимым ореолом. Плюс ко всему он был очень красив и силен. Это всегда волновало ее. Но в тот момент когда она стала главой ветви, погрузившись в темные тайны клана… она поняла, что он еще и жесток. Жесток ко всем. И более всего жесток к своей сестре… из-за любви к ней, думалось Кайре.

— Я не хочу посылать Татакари умирать, даже ради клана. Но вы готовы пойти на это. Поэтому я хочу знать только одно… почему именно она? Она ведь лучшая среди синоби. «Жрица тени». Она никогда не предавала клан и всегда была воином чести.

— Но… умереть за него была не готова, не так ли, Кайра? Это все твое дурное влияние на них, Сатин… твое неразумное неподчинение и уход к наемникам, внушили им всем будто их жизни принадлежат им самим. Они будто бы стали истинными самураями, способными с гордостью умереть в бою? Но только не такая смерть уготована каждой из вас и стремиться к ней, значит нарушать главный закон клана.

Кайра вынула деревянную палочку, на которой был леденец, и посмотрела в глаза главе клана с вызовом.

— Так вот почему… проклятие… Мы должны умереть… исполнив свою роль, верно?

— Не вздумай ничего сболтнуть Татакари. Кайра, мне нужен этот куб! — Ики всегда был невероятно решительным и его решимость безусловно передавалась всем воинам клана. Но все же он… не имеет права распоряжаться так их жизнями. Кайра еще раз окинула их взором.

Словно белое и черное, как их мечи… они так друг друга любили и ненавидели. Что ради любви готовы были друг друга уничтожить. Покидая зал, Кайра чувствовала себя побежденной, а еще испуганной. Ики-доно и Сатин пугали ее. Несмотря на то, что «Черный Скорпион» попыталась защитить адъютанта Кайры… она такая же… такая же, как и ее брат.

Вырвавшись на волю, Кайра глубоко вздохнула. Ничего не изменилось с того времени, как она попала сюда. Главное поместье, как и Ики и Сатин ее по-прежнему пугали.

Идя по дорожке между высокими деревьями, к началу Синего Пути, она вспомнила. Вспомнила обрывочные детские воспоминания. Это воспоминание всколыхнуло в ней забытые чувства, поле алых ликорисов, цветущих на поле среди деревьев. Она помнила… эти ужасные цветы. Цветы смерти. Помнила их запах… и помнила Ики с Сатин, сражающихся на этом поле еще детьми.

Как только Кайра сознательно почувствовала себя живой, в ее руки вложили меч и приказали тренироваться днями и ночами. В любую погоду, двадцать часов в день, Кайра тренировалась с трехлетнего возраста, сначала с деревянным мечом, а потом с обычным, индивидуального клинка у нее не было вплоть до шестнадцатилетия, такова традиция. Потом к ней присоединили и других девочек из ее ветви, которых она всех знала, как саму себя. И они были такими же, как она… одинокими, несчастными и слабыми… вместе они становились с каждым днем сильнее. Они жили на территории Синего поместья и знали о том, что есть два других поместья, где тоже воспитывают мечниц. Жрецы, которые всегда бесили Кайру, в перерывах между тренировками проводили с ними уроки по идеологии клана. Любое нарушение хотя бы одного правила клана влекло за собой мучительное наказание.

Проповеди жрецов с детства ничем не отличались и всегда были однообразными, поэтому Кайра всегда скучала на этих уроках. Но в день, когда им стукнуло по пять лет Ильвидор и его команда вдруг стали петь совсем другие песенки.

— Избранные… их скоро должны привести… Дети истинной луны. Никто из вас не должен будет их видеть пока не придёт час. Они будут жить и тренироваться в отдельном доме в главном поместье… дети луны… ваши будущие покровители и лидеры…

К шести годам в совместных тренировках Кайра обнаружила в себе способность сопереживать остальным девочкам и силы поддерживать их в тренировках, что заложило основы ее лидерских качеств. Хирая, Шизукари, и маленькая золотоволосая Мио, но больше всех Кайра сдружилась с всегда спокойной и миловидной Татакари.

— Кто они такие, эти дети луны?! Я хочу их увидеть! Хочу сразиться с ними! — не выдержав однажды, Кайра прервала тираду Ильвидора на занятиях. Жрец смерил ее холодным взглядом.

— Никогда, Асудзима Кайра, даже не смей думать об этом! Мы с трудом контролируем этих детей! Поэтому даже мысли свои оставь относительно этой идеи! Пока она не научаться контролировать свою мощь, они должны жить отдельно от всех.

Но Кайра не оставила этих мыслей. Она была синоби. И большую часть тренировок по скрытности и незаметному перемещению, она проходила лучше всех. Поэтому однажды ночью, она выбралась из поместья и пешком через лес отправилась в главное поместье. В качестве охраны в поместье находились многочисленные монстры, плененные в ходе миссий и заданий. Кайра знала этот лес, как свои пять пальцев. Она хотела взять с собой Татакари, но если уж ее поймают, то пускай одну… не нужно, чтобы на сестру ложилась тень неповиновения. В чистом небе сияли звезды и полная луна. Без труда перепрыгнув через главные ворота поместья, Кайра стала красться мимо патрульных, она знала… таинственных детей луны держат не в самом главном поместье, а за ликорисовой поляной в маленьком домике у озерца. Поэтому без труда преодолев все препятствия, Кайра оказалась у гладкой зеркальной поверхности озера в котором отражалась луна. Маленький домик, напоминавший их собственное додзё не охранялся. Вокруг не было не единой живой души, а внутри не горел свет.

— Что за чушь! Здесь вообще никого нет! И стоило проделывать весь этот путь! — маленькая Кайра в сердцах стала ругаться, обходя домик вокруг, и тут… она замерла, будто вкопанная.

Перед ней на пороге сидел маленький мальчик лет четырех, от его вида по телу Кайры пробежала дрожь. На его глазах была завязана белая лента, похожая на бинты в несколько слоев, рваные концы которой развевал легкий ветерок. Черные волосы торчком торчали во все стороны. Он был одет в легкое черное кимоно, подвязанное широким поясом. На груди халат был расстегнут, она увидела его белую кожу и хрупкие плечи. Он казался таким хрупким, а белая кожа светилась под лунным светом. На белой коже — на запястьях, шее и груди отчётливо виднелись стигмы, по их цвету было понятно, что иероглифы выгравированы кровью. Несмотря на повязку, мальчик смотрел на луну. И будто бы не замечал ничего вокруг.

Асуры не дышат. Кайра двигалась бесшумно, этому ее обучали. Он не может ее видеть! Какая удача! Она сделала еще шаг… время будто разорвалось, потому что у своего горла она ощутила холодную сталь. Она опустила глаза, мальчик стоял практически под ней, он ниже ее ростом… но в правой его руке была зажата рукоять полностью черного меча с лунным узорами иероглифов на рукояти. Кайра взвизгнула от неожиданности. Когда он успел? Достать меч из ножен, нанести удар? А главное понять, где точно стояла Кайра! Ведь глаза его по-прежнему плотно завязывала лента!

— Странно… тебя было слышно за три мили отсюда, ты так громко топала словно шестиликий монстр-бегемот. Я все пытался понять твои намерения, но не могу опознать твой запах… — у мальчика был спокойный и тихий голос, он почти шептал. Кайра была поражена:

— Монстр? Я же бесшумно кралась! Ты не можешь видеть!

— Если у меня завязаны глаза, по-твоему, я не могу видеть? Но я тебя отлично слышу, и чую… ты издаешь слишком много звуков… и мы с Мурасамэ слышим тебя… — черная сталь клинка у горла Кайры будто завибрировала. И тут она поняла… иероглифы на теле мальчишки, выжженные кровью, совпадали с лунными письменами на рукояти меча. Демонический меч… они связаны… — Ты слишком громкая… но ведь ты не монстр, верно?

— Я пришла… только из-за любопытства…

— Вот беда… я бы отпустил тебя… но ты такая громкая… возможно ты уже разбудила ее…

— Ее?! Убери от меня свой дьявольский меч!

— Мою сестренку… пока она спит, все хорошо… тебе не следовало сюда приходить. Мальчик опустил меч и развернулся, его глаза, завязанные повязкой, словно смотрели вперед. Кайра увидела… то, что он услышал… она зашла с другой стороны, со стороны озера… а прямо перед домом раскинулась поляна дьявольски красивых алых ликорисов, их раскачивал ветер. Посреди этих ликорисов стояла девочка… «Но она же точно такая же, как он… одинаковые волосы и телосложение» — подумала Кайра.

Она тоже смотрела на луну, только вот на ее лице была деревянная белая маска закрывавшая рот, уши и нос… таким же белым было ее кимоно, а ножны меча словно из прозрачного металла, покрытого узорами ликорисов. Меч она сжимала в правой руке.

Мальчик развернул Кайру к себе, его руки были холодными, Кайра вздрогнула.

— Она не может тебя слышать, только меня. Она также не чувствует запахов и не разговаривает, но один из ее глаз… может видеть… как только она тебя увидит… убьет на месте… беги!

Девочка смотрела вверх на луну, пока не повернулась к ним. Одна из глазниц ее деревянной маски была треснута, и даже отсюда Кайра увидела блеск глаза цвета сакуры… мальчик оттолкнул ее и Кайра отлетела от него к дорожке за домом. В туже минуту раздался скрежет металла. Их клинки соединились. Белый и черный, разрезав ночную тьму… луна освещала их… а они были ее тенью.

Глаза Кайры не могли уследить за их движениями. Такими они были легкими и стремительными. Так она впервые встретила Ики и Сатин. И три их цвета — прозрачно-белый, черный, и алый. Этим двоим суждено было сражаться при каждой встрече.

Кайра никогда ни видела ничего более красивого в жизни, чем поединок этих двоих. Она бежала задыхаясь, стремя голову, используя всю свою мощь. И никогда еще она так не боялась.

Кайра Асудзима отдышавшись, заперлась в своей комнате. На следующий день после утренних тренировок, на которых от Татакари — напарницы Кайры по спаррингу не укрылось, что руки Кайры тряслись, когда она держала тренировочные клинки, Кайру вызвал Ильвидор.

— Вы что-то хотели, старейшина?

Их разговор состоялся на веранде, выходившей на тренировочную площадку.

— Может быть это ты хочешь что-нибудь? — Кайру выдавали расширенные зрачки.

— Я не понимаю о чем вы?

— Нет понимаешь, Кайра! За вашими тренировками внимательно следят! Ты сегодня еле-еле держала клики! Ты видела их вчера! Ты ходила к озеру! Ты ослушалась меня, Кайра!

— Этого всего лишь любопытство! Вы прекрасно знали, что я хотела все увидеть своими глазами! — Кайра озлобилась. Она понимала, что ее загнали в угол и отпираться поздно. Наказания не избежать.

И тут Старейшина проникновенно вздохнул. И гнев из его речи исчез.

— Дитя, ты подаешь очень большие надежды. Я хочу рекомендовать тебя на пост главы ветви, когда придет время… и я готов простить тебе своеволие, Кайра…но… взамен, ты пообещаешь мне… никогда не задавать вопросов о том, что увидела ночью и больше никогда туда не ходить. Это чудо, что эти двое переключились друг на друга и не убили тебя.

Кайра, поняв настроение Ильвидора, мило улыбнулась и закивала головой. Но все же не смогла удержаться и задать один вопрос:

— Старейшина, почему количество иероглифов на теле мальчика совпадало с количеством их на рукояти? Он назвал свой меч Мурасамэ…

Ильвидор качнулся к ней и ужасные глаза старика вбуравились в юную воительницу:

— Мурасамэ впитывает души убитых им, этих детей испытали в битве на дальних рубежах Эшфера, и привезли сюда…

И тут Кайра глотнула подступающий страх…

— Но на теле мальчика было больше тысячи…он вдвое меня младше…

Кайра приехавшая, наконец, в поместье, вспомнила тот первый день… ее встречи с Ики-доно и Сатин. Уже тогда они были чудовищами. И еще тогда, Кайра решила не идти наперекор решениям мастера Ики. Если он хочет убить Татакари, так тому и быть.

«Я не буду вмешиваться» — подумала Кайра и стала собираться в дальний путь. Ее ждал Эшфер.

Аянэ

Мир Эдо — дворец Эльсшферы.

«Когда ты становишься адъютантом, то будто бы приближаешься к сокрытым тайнам кланам… но на самом деле погрязаешь в отчаянных тайнах свих собственных глав».

Как никто другой Аянэ знала истину этих слов. Аянэ, которой юной девочке показали ребенка в белой маске и сказали, что Аянэ должна подчинятся ей и делать все, что потребует глава ветви.

— Жизнь адъютанта, в отличие от остальных девочек в ветви, сокращает не постоянные миссии и сражения, а погружения в тайны, окутанные паучьим туманом… — Аянэ сидела на полу в своей маленькой комнатке и раскладывала книги.

Поместье первой ветви «Первоцвет» находилось на севере от главного в гористой местности, окруженной высокими вековыми соснами. В поместье вел Желтый путь и выглядело оно как множество отстоящих друг от друга традиционных домиков с пологой крышей, Сатин не любила помпезность. Аянэ знала, что при строительстве лишь тренировочный комплекс выстроили больше остальных домов на территории поместья, все остальные домики были одинаковые, отсюда с горы открывался вид на долину и вид на главное поместье.

Сатин часами могла сидеть на пороге своего домика и смотреть вдаль… на лунное озерцо, на их дом с Ики-доно, затерянный среди ликорисов. Однако, с тех пор, как своенравная Сатин отправилась в другой мир, чтобы вступить в организацию наемников, она стала… меньше думать… о мастере Ики… и об их доме и о времени, когда они провели вместе.

— Никто так не любит Сатин, как мастер Ики… и никого и никогда Сатин не полюбит так, как любила брата, но… Сатин хочет убить Ики, а Ики-доно с радостью вонзил бы острие Мурасамэ в грудь Сатин. И понять друг друга могли только они вдвоем. И помочь друг другу могли только они. Только Ики-доно и Сатин были связаны узами, отличающими их от других. Узами отравленной крови, хранящими ужасные секреты. Как никому мне это известно, — Аянэ знала, что одна и ее никто не услышит.

Девушки клана Асудзима родились и были вынуждены жить в суровых условиях, каждый день борясь за выживание и становясь сильнее. Они были уникальным видом асуров. Желание сражаться между собой, по какой-то причине у них притуплялось, его будто укротили. И хотя на тренировках они избивали друг друга до потери сознания, никто из них не стремился убить другую. Никто… кроме Сатин с мастером Ики…

«Хоть кто-нибудь, однажды видевший их сражение, знал…»

— Они сражаются, чтобы убить друг друга, — закончила в слух свою мысль Аянэ.

Когда Аянэ была посвящена в адъютанты и мастер Вергилий достал для не из огненного адаманта красивый меч, а потом сделал для него ножны, расписанные цветами, Аянэ начала тренироваться отдельно от всех, чтобы однажды встать против Сатин. Всем девочкам в клане уже тогда исполнилось шестнадцать, навеки шестнадцать… в шестнадцать им предстоит умереть, они больше не вырастут. Когда в поместье привели Сатин все изменилось…

День этот Аянэ навсегда запомнила. Потому, что тогда шел дождь… проливной дождь. Рикша едва выехала из грязи, вести ее запрягли огромного одноглазого демона, но он с трудом мог проехать по дороге, почти превратившейся в болото. Они все стояли, высыпав на веранду тренировочного додзё.

Из рикши выполз Каспарк и Ильвидор, слуги мгновенно принесли зонты и проводили их до веранды. Каспарк поманил меня к себе.

— Вергилий выковал тебе меч, да? Красавица наша, Аянэ? — Аянэ была красивой. Очень красивой, необычная внешность, четкие черты лица, и ярко синие глаза, фигура и блестящие рыжие волосы. — Гляди, прибыла ваша глава. Она родная сестра главы клана, вы все должны уважать и преклонять перед ней колено. Она ваша глава, и ты, Аянэ, как адъютант первой ветви должна будешь исполнять любые ее приказы.

Аянэ вгляделась сквозь ливень и застыла от ужаса. Из рикши на дорогу выпрыгнула девочка, она младше их всех, года на два, потому что меньше ростом, а еще она очень хрупкая, белое кимоно намокло и был видно насколько она худая, Аянэ даже и не предполагала сколько мощи скрывается в этом маленьком теле. Лицо закрывала сплошная маска… вот только через трещину на Аянэ смотрел ярко розовый глаз. Но больше всего Аянэ поразило то, что белое кимоно девочки все было покрыто алыми разводами крови, а брызги крови, словно следы чьих-то пальцев на ее маске так запеклись, что даже дождь не мог их смыть.

— Меня зовут Асудзима Сатин! Кто-нибудь из вас готов бросить мне вызов и оспорить мое право быть главой этой ветви?! Хочет кто-нибудь из вас отведать кровавого яда Масамунэ? — у нее был очень звонкий и гордый голос. В конце своей речи, она видимо обратилась к своему мечу, который держала в правой руке. Белые, почти прозрачные ножны, идеальная сталь и рисунок кровавых ликорисов, выгравированный на клинке.

Аянэ посмотрела на дрожащих сестёр и поняла, что нужно брать бразды правления, иначе их всех сейчас убьют. Она преклонила колено и спокойно ответила:

— Мы все признаем вас полноправной главой ветви и отныне будем подчинятся… — Аянэ отметила, что блеск глаза девочки как будто испарился.

— Волшебно. С завтрашнего дня я буду тренировать вас сама по отдельности и только потом приму решение, будете ли вы допущены к миссиям…

В первый же день начала тренировок Аянэ была покалечена до полусмерти, а на ее лице сияли синяки и гематомы. В мельчайших подробностях она помнила ту тренировку. Открытая тренировочная площадка первой ветви находилась на небольшой горной возвышенности в самой глубине поместья, окруженная высокими соснами. Аянэ надела тренировочные доспехи из легкой стали и кожи, а Сатин появилась на площадке в своем белом кимоно, шел дождь… но кровь пропитала ткань легкого халата насквозь, дождь не мог ее смыть. Ее лицо по-прежнему закрывала идиотская деревянная маска, но через щель на правой стороне маски за Аянэ наблюдал глаз Сатин. «Не лучшая погода для тренировки» — подумала Аянэ. Она взяла на тренировку два меча — свой боевой, с цветами и тренировочный деревянный, не зная, какую именно тренировку задумала ее лидер.

— Деревянный меч тебе не понадобится… — сквозь дождь голос Сатин был еще более зловещим. Сверкнула молния, и Аянэ едва успела отпрыгнуть до того момента, как меч Сатин полоснул бы ей по лицу…

— Нападать так… — Аянэ едва удержалась на ногах, ошибочно полагая, что Сатин начала тренировку, однако, со звоном нагрудник ее доспехов упал на сырую землю. Меч с ало-лунным оттенком лишь перерезал тесемки на доспехах. Аянэ быстро подняла голову, в подтверждение своим словам Сатин убрала меч в ножны. Будто ничего и не случилось.

— Доспехи не спасут тебя от смерти, поэтому никогда больше не одевай их на тренировку. Тем более, что они будут мешать тебе двигаться, а ты и так пока не отличаешься скоростным боем.

— Ты будешь сражаться, не вынимая меч из ножен? — изумленно спросила Аянэ.

— На большее ты пока ни годна. Если Масамунэ покинет ножны он обязательно должен что-то разрезать, будь-то просто тесемка от доспехов или же твое неповоротливое тело. Ты думаешь будто бы, если получила именной меч и звание адъютанта, стала сильнее всех девочек внутри ветви?

«Она, что читает скрытые мысли… да, ведь я была лучшей на тренировках до того, как ты явилась».

— Нет, я так не думаю…

— Думаешь… так вот заруби себе на носу, сейчас ты слабейшая из них… потому, что гордыня застилает твой взор. Очнись и стань сильнее, а пока терпи наказание за свою гордыню…

Красавица Аянэ валялась в луже грязи, и собственной крови, она не выпускала меча, рука до дрожи сжимала клинок, но она все равно упала. У асуров достаточно быстрая регенерация, но чтобы восстановить все кости потребуется время. Сатин расправилась с ней меньше чем за минуту. И только потом Аянэ узнала, что волшебная маска притупляла все пять чувств Сатин… да она же просто монстр, что будет если она снимет маску?

— Тебе не хватает физической силы и ловкости движений. За меч еще рано браться…

— Ты ж… младше меня… кто тебя учил… — еле-еле выговорила Аянэ, почти захлёбываясь грязью.

Сатин сняла маску и капли дождя стекали по ее бледной коже, на Аянэ смотрели невероятно красивые глаза цвета весенней сакуры.

— Мой брат… тренировал меня. До поместья доберешься сама, и через две недели попробуем снова.

Аянэ всегда любила свое отражение в зеркале. «На что сейчас похоже мое лицо?» — подумала Аянэ. Сатин преподала ей самый жестокий и ужасный, но зато самый полезный урок в жизни. Аянэ заползла в свой маленький домик, грязная, избитая, с разбитой наглухо грудной клеткой, и сломанными руками и ногами. Два дня она проспала, одна из девушек сумела начертить магический круг вокруг нее, который содержал много полезной восстанавливающей энергии. И вот на третий день она смогла встать, кости срослись. Она отмылась, лицо было похоже на фиолетовый синяк, Аянэ начистила свой меч и обнаружила под дверью свиток. Развернув его она охнула. Корявым подчерком на свитке было написано:

«Расписание двух недельных тренировок».

И далее шло описание тренировочного процесса с учетом всех недостатков в предыдущих тренировках. А внизу стояла подпись:

«Не думай, что я тебе помогаю, потому что ты мне нравишься. Все девочки в моей ветви должны были сильнейшими. Удачи… Сатин».

Аянэ сжала листок, и переодевшись, отправилась в тренировочное додзё.

В дверь постучали, и Аянэ очнувшись от воспоминаний в тусклом свете свеч, открыла створку, на пороге стояла Сатин с бутылкой сакэ и двумя чашами. После собрания она осталась с Ики, видимо поговорить нормально им так и не удалось.

— Приветик… не занята?

— У тебя не получилось его отговорить? — спокойно спросила адъютант у своего лидера, видя ее в подавленном состоянии. С тех пор как Сатин уехала из клана в организацию наемников, она стала появляться в клане очень редко. И в эти мгновения она пыталась как можно больше сделать для ветви, зная, что в отсутствии ее обязанности выполняет Аянэ… но… ей нужно было больше времени, чтобы побыть с Ики… а Аянэ знала, как было важно, чтобы они побыли вместе.

Сатин разгребла книги в маленькой кибитке Аянэ и плюхнулась на пол. Откупоривая бутылку, Масамунэ крепился у нее на спине в кожаных ремнях, Сатин расставила чашки на полу.

— Он хочет принести ее в жертву ради будущего всего клана. Какие красивые слова, но реализуется ли его план или нет…

Аянэ поняла, что так угнетало Сатин. Мало того, она позволила Ики принести в жертву его идеям одного из лучших бойцов так еще… Сатин знала, что план Ики может и не сработать.

— Значит, «Куб Смерти» может пойти не так, как задумал Ики-доно?

— Аянэ… все может пойти не так, как он задумал. Прошло миллион лет с того момента, как мы были детьми, он все также предсказуем! Ики чрезвычайно целеустремлён, но иногда он забывает, что не всякую цель можно оправдать.

Аянэ внимательно осмотрела своего лидера. На лице Сатин под глазами залегли круги, губы потрескались, для асура она выглядела изнемождённой… за короткий промежуток времени Аянэ отлично изучила Сатин.

— У тебя, что закончился паучий яд?!

— Да, уже два дня, как… — Сатин выудила из кожаного карманчика на заклепке, вытянутый черный пузырек с перламутровой крышкой. — Пусто…

— Тогда иди немедленно к Ики! В конце концов он же твой брат! И ему наверняка тоже нужно лекарство. Твоя гордость просто поражает?! Посмотри до чего ты себя довела?! У тебя круги под глазами! Регенерация асуров уже не работает! Ты хочешь опять как тогда потерять сознание на неделю?

Сатин отпила немного из чашки. Ее бледно-розовые глаза внимательно оглядели жилище Аянэ.

— У тебя, как всегда, много книг… — протянула она, уходя о тирады Аянэ.

— Сатин! Ты, как ребенок! Тебе нужен этот яд каждый день!

— Знаю… знаю… но, Ики ты же знаешь, как я не хочу идти к нему… просить…

— Сатин! Ики первый к кому ты должна идти!

— Ладно. Ладно, чего ты заладила?! Должна же у меня остаться хоть капля гордости, чтобы не идти к нему как прилежная собачка. Не хотелось бы вновь быть у него в должницах! Но, похоже, для нас это неизбежно.

— Ты стала принимать больше яда? Раньше тебе хватало этой склянки на год, по одной капле в день. А что сейчас происходит? Почему ты стала принимать больше этой отравы?

— Кто бы мог подумать, что два сильнейших асура в клане, а может и во всей Вселенной, заядлые наркоманы, да? — усмехнулась как-то обречено Сатин. — Что-то происходит со временем во Вселенной, оно будто сдвигается. Сейчас клан пытается установить причину этого сдвига и его возможные последствия на равновесии. Время года в нашем и соседних с ним мирах увеличилось. Поэтому яда перестало хватать на год. Это уже третий раз когда мы с Ики пойдем к ней, и не думаю, что в следующий раз яд удастся достать так легко… помнишь, Аянэ, я учила тебя быть сильной?

Аянэ отпила вино и вспомнила все свои предыдущие тренировки, синяки и травмы, бесчисленные сражения с Сатин в результате которых Сатин все же признала Аянэ сильной мечницей и осталась довольна ее результатами, с того момента они подружились.

— Да было время когда ты не давала мне спуску.

— Я по-прежнему считаю, что для выживания нужно быть сильнейшей, но несмотря на это… я не могу быть такой мечницей… я изгой… ошибка Вселенной. Порочный плод высшего существа и Бога луны и войны. Я не могу выжить без яда призрачной королевы-матери ликорисовых пауков…

Все девочки в клане родились от связей Богов и были по крови прирожденными асурами, пожрав своих матерей при рождении, они при этом сумели усмирить свою кровь и притупить естественное желание клеток тела сражаться друг с другом. В этом смысле все рожденные в клане Асудзима были уникальными, отличными от асуров живущих в Эшфере. Но Ики-доно и Сатин Асудзима отличались от тех и от других. Они были чем-то новым и необычным. Они сильнее, чем асуры… но проблемы в их телах не были решены при рождении. Более сильная кровь асуров словно пожирает изнутри более слабую, но одаренную часть от высших древних существ. Ики-доно и Сатин с детства вынуждены принимать яд очень редких существ.

Призрачные ликорисовые пауки, что появляются лишь при полной луне — Аянэ видела огромную матерь этих тварей и видела, какой ценой мастеру Ики и Сатин достается этот яд, продляющий их жизни.

— Не говори так. Никто даже сравниться не может с тобой или Ики-доно… вы уникальные….

— Всего лишь наркоманы, непонятно как проживающие свою жалкую жизнь, лишь прикрываясь своей силой словно маской. С самого рождения мы только и делаем, что носим маски… наша сила — краеугольный камень, отнимающий нашу жизнь. Ики полагает, что проклятие нашего отца Цукиёми на нас не подействовало, но похоже нас проклял кто-то другой, раз уж мы родились… прости Аянэ…

— Сатин, вставай я провожу тебя к мастеру Ики.

Аянэ усадила Сатин, которая к тому времени уже практически не стояла на ногах, в рикшу и вместе они понеслись к главному поместью. С гор спускался туман, в небе взошла полная луна. Да еще не поздно…

Ики-доно не было в главной башне — пятиуровневой пагоде. Тогда Аянэ подняла Сатин на руки, ее лидер по весу была легче пера подушки. У нее практически нет веса из-за крови высшего существа, говорят они могли летать по небу словно птицы. Аянэ без труда обнаружила тайную тропу, ведущую в глубину поместья и обойдя маленький домик внутри которого горел свет, постучала. Небольшое озерцо перед домиком покрылось туманом, ветер развил волосы Аянэ и она обернулась, увидев кровавую поляну, усеянную ликорисами. Раздвижную дверь открыл глава клана — в черном кимоно. Он еле стоял на ногах, как и Сатин. Близнецы — одинаковые чувства, одна боль на двоих.

— Давай ее сюда. Вот идиотка! Не могла явиться раньше!

— Я говорила ей это, но ты же знаешь это бесполезно.

— Аянэ, ты самая лучшая из всех адъютантов. Спасибо, что привела ее.

Ики-доно аккуратно взял свою сестру на руки, Аянэ улыбнулась и ответила:

— Вы уж позаботьтесь о ней, пока вы все здесь. Я может и самый лучший адъютант, но одного зрелища мне хватило на всю жизнь… не желаю смотреть на тот кошмар, что вам предстоит еще раз.

— Хорошо. Аянэ, буду ждать тебя на Площади, у нас там будет много дел.

— Слушаюсь, Ики-доно…

Аянэ удалилась тем же путем, которым и пришла. Сев в рикшу, она приказала монстру-слуге вести ее обратно в горы. Луна уже взошла, туман спустился. Время призраков. Время скрестить проклятые демонические клинки и вызывать королеву пауков… а она слишком жадна до крови, похоти и зрелищ…

— Будем думать, что мастер Ики справится… снова… и снова… Они обречены вечно нести это бремя…

Хаори

Мир Эдо — дворец Эльсшферы.

«Алая» Хаори точно знала, ей не с проста дали такое прозвище. Алая — ножны ее меча были красными, а лезвие металлическое, но в клане прекрасно знали… «Алая». Потому, что лезвие всегда было покрыто кровью. Хаори была единственной в клане после Сатин, кто выполнил большую часть заданий, суть которых была настоящая резня, еще будучи совсем маленькой. Хаори предпочла тренироваться отдельно, выработав собственную систему тренировок. Хаори никогда не вдавалась в подробности почему старейшины давали именно ей такие кровавые задания. Значит, так было нужно. Хаори не любила вопросы, ей нравилось убивать…

Нравился Хаори и тот факт, что она была не на последнем счету. Ее боялись. Поместье третьей ветви находилось на западной границе. Уже позже, когда Хаори станет лидером ветви, поместье назовут «Красным», из-за того, что она «Алая» Хаори — его лидер и идейный вдохновитель. Беспрекословно Хаори подчинялась Ики-доно. Она отлично помнила, как на общем собрании всего клана его представили как нового главу. Пятилетнего мальчика с белой повязкой больше похожей на больничные бинты, плотно завязывавшие его глаза. Асуры отлично чувствуют ауры — магические отражения душ других существ. И аура этого мальчик была окрашена в багряный цвет, как и ее собственная, только цвет этот… восхищал Хари потому, что он был еще более яркий и насыщенный чем ее собственный цвет. «Алая».

В девять лет Хаори Асудзима получила именной меч с алыми ножнами… Название мечам всегда давали они сами. И Хаори назвала свой меч «Аккаи» — красный… Алый, алый меч окрашенный кровью…

Красное поместье третей ветви клана Асудзима было самым маленьким. Самым большим был домик — двухуровневое тренировочное додзё. На первом этаже прохолодили тренировки кендо и владениям различными техниками меча, на втором этаже тренировки по метанию ножей и стрельбе из лука. Стрельбе из лука их обучали в основном из-за того, что третья ветвь отвечала за охрану всего дворца Эльсшеферы. Ну точнее, в основном дворец охраняли монстры — ёкаи и они, пойманные на границах мира Эдо с миром духов и призраков — Миром Аякаси. Так вот, плененные твари отлично служили рабами, слугами и даже охранниками для клана, но за ними нужен был контроль. И забота эта легла на плечи третьей ветви, потому, что вторая ветвь отвечала за разведку, а первая ветвь за разработку общей тактики. Такова была воля Ики-доно и Хаори без раздумья приняла волю мастера. Поэтому, как лидер она сама организовала периодический дозор и обход всей территории дворца, распределив обязанности между всеми девочками. Вместе со старейшинами они выработали для служащих в поместье монстров строгий свод правил и указаний о поведении. И в соответствии с этим сводом, воинам третей ветви разрешалось применять особые указания в отношении монстров, по тем или иным причинам нарушающих правила.

И конечно обязанности внутри клановые никак не сказывались на результативности миссий и заданий выполняемых по воле Ики-доно. Для Хаори ее репутация всегда на первом месте. Алая… нельзя было терять этот цвет.

Хаори знала о том, что еще утром Ики-доно и даже его сестра «Черный Скорпион» прибыли во дворец, а на сегодняшний вечер было заявлено внеочередное собрание глав и адъютантов. Перед собранием Хаори, только с утра вернувшейся с ночной миссии, предстояло еще проконтролировать и сделать обход по всей огромной территории дворца, сегодня была ее очередь патрулировать. Асуры перемещались в пространстве, используя свою физическую мощь Богов, поэтому двигались они очень быстро. Со стороны, обычному обывателю передвижения асуров при беге будут похожи на стремительный полет птицы по воздуху. Хаори отлично чувствовала ауры живых существ даже на расстоянии, поэтому она предпочитала обходить территории поместий трех ветвей, держась в лесной тени. Лес окружал все три пути Синий, Желтый и Алый. Поэтому если ничего не случалось, то патрулирование представляло собой ускоренную тридцатиминутную прогулку по лесной глуши. Хаори сразу же по преодолению границ между Алы и Желтым путем ощутила противоестественное возмущение аур и поспешила туда.

Хаори ускорилась, лесная подстилка из листьев и травы прогнулась под воздействием ее скоростных шагов…

«Быстрее. Нужно разобраться с этим до того, как начнется собрание!» — пронеслось в ее голове. Желтый путь лишь частично проходил через лес, поместье третьей ветви находилось в горах, поэтому Хаори ускорилась и выскочила на желтый путь, глубоко выдохнув, сняла ножны с пояса. Алая катана завибрировала, отвечая на зов крови своего хозяина.

Двое шестилапых и двухголовых карликов — миньонов толкали вперед по желтому пути странного виду телегу, груженную черными крупинками очень похожими на порох. Завидев Хаори в трех метрах от себя, они отпрянули от тележки.

— Предполагаю, что вы оказались здесь по чистой случайности? Этот порох принадлежит старейшине Гаспару, его должны были доставить в его лабораторию еще вчера утром… — Хаори подняла ножны и извлекла меч.

— Госпожа Хаори… — монстры активно стали пихать друг друга, чтобы хоть как-то отвлечь Хаори от телеги, груженной порохом.

— Зачем вы везли его в Первоцвет?! Зачем! — Хаори начинала злиться. — Вы собирались его сжечь! Идиоты!

Хаори занесла меч за спину и прогнулась, перехватив рукоять меча в правую руку, солнце отразилось от клинка.

— Убьем ее!!! — из повозки выскочили еще два миньона с кинжалами в лапах.

— Дураки… удар шести алых струн… — Хаори сделала три стремительных шага и шесть разящих ударов.

Карлики один за другим падали с отрубленными головами и разрубленными на пополам телами. Кровь залила желтую дорогу в поместье. Хаори вытянула из кожаных доспехов сложенный алый платок и стерла кровь с клинка, после чего убрала меч в алые ножны.

— Приговор исполнен…

Хаори ощутила еще дно движение ауры, на желтый путь рядом с ней выпрыгнул белый волк — говорящие фамильяры третьей ветви.

— Докладывай… — процедила Хаори, стоя в лужи крови.

— Госпожа Хаори, мастер Ики просит прибыть вас в главное поместье раньше, чем начнется общее собрание.

— Хорошо. Передай, пожалуйста, слугам в «Первоцвет», чтобы убрали здесь все.

Хаори развернулась и помчалась к главному поместью. У ворот главного поместья ее встретили охранники и черный сокол, черные сокола — фамильяры главной ветви. Белые змеи — фамильяры второй ветви. Белые скорпионы — фамильяры первой ветви, белые волки — фамильяры третьей ветви. А главной ветви… фамильярами, передающими информацию, служили черные соколы.

— С прибытием, госпожа Хаори, мастер Ики ждет вас в библиотеке. Разрешите вас сопроводить.

— Да. Идем. Как давно мастер Ики прибыл в Эдо?

— Он уже два дня в столице, он встречался с сёгуном, и генералами армии. Сегодня с утра мастер Ики и «Черный Скорпион» вернулись в одно время в Эльсшферу.

«Если Сатин уже здесь. Явно будет какая-то заварушка. В последнее время их совместное прибытие в Эльсшферу ничего хорошего не предвещало».

Двери главного зала открылись и Хаори последовала за черным соколом, он пролетел между колоннами и взмыл вверх. Хаори прошла к лестничному пролету и поднялась наверх. Библиотека главного поместья была самая внушительная, два этажа пагоды вмещали собой стеклянные стеллажи, наполненные древними фолиантами, писаниями и законами. Матер Ики, излучая свою алую ауру, стоял лицом к карте Эдо, и всматривался в нее.

— Привет, Хаори. Заходи.

— Мастер Ики, — Хаори поклонилась и подошла ближе.

Он был всегда очень красивым. Красивым и загадочным ребенком, красивым и загадочным юношей. Одет он был в черные самурайские, легкие доспехи и длинный, дорожный плащ.

— Хаори, что произошло сегодня у Первоцвета?

— Гоблины — миньоны похитили порох старейшин и намеревались устроить теракт.

— Удивительно. Мы дали этим чудищам жизнь и работу, а они и по сей день устраивают нам диверсии, непокорные твари! Ты я надеюсь решила проблему?

Хаори еще раз поклонилась.

— Да. Конечно, все с соответствии со сводом правил в отношении плененных монстров. Я устранила их… не думаю, что у них есть какие-то сообщники на территории дворца.

— Пока, что нет… но их непокорность как эпидемия, может разрастись. Я бы хотел тебя попросить пересмотреть план патрулирования и все же поставить больше смен, в свою очередь я попрошу Сатин снизить нагрузку на третью ветвь.

— Как считаете нужным, мастер. Вы только об этом хотите поговорить?

— Нет. Алая, Алая Хаори… твоя кровожадность всегда вдохновляла меня, но при этом твоя преданность и спокойствие более ценные качества для клана. Хаори, ты никогда меня не подводила, поэтому я хочу поручить тебе одно важное задание… — красивые лилово-розовые глаза будто гипнотизировали Хаори.

— Я сделаю ради вас все что угодно, мастер Ики. Приказывайте.

— Я хочу отправить тебя в «Scorpiones», я уже говорил с их лидером Дэмианом. Он набирает новых наемников. И я хочу, чтобы именно ты туда отправилась. У меня в «Scorpiones» будут еще одни уши и глаза. Но самое главное твое задание следить за моей сестрой…

— Следить за вашей сестрой? В смысле, я должна следить за госпожой Сатин?

— Да. Следить.

— Вы не доверяете ей? Думайте госпожа будет претендовать на главенство в клане?

Ики оскалился и усмехнулся.

— Нет. Это меня как раз мало волнует. О ее амбициях я в курсе. Меня интересуют ее связи с внешним миром. Должен знать с кем она дружит… так, сказать… может случиться так, что в ближайшее время клан Асудзима не сможет сохранить свой нейтралитет и я не хочу, чтобы в результате необдуманных действий моей сестры, клан раскололся и пошел разными путями развития.

«Господин Ики… всегда стремится к равновесию и благополучию клана. Нельзя допустить своеволия кого-либо из мечников клана, даже если это Сатин — сильнейшая среди нас».

— Мастер Ики, ради клана и ради вас, я выполню все ваши поручения.

— Отлично, Хаори. Ты прекрасна, твой алый цвет по-прежнему прекрасный. Я на тебя надеюсь…

— Ради клана я готова сделать все, что угодно.

Ики снова ухмыльнулся. Но теперь юноша был вполне собой доволен, и доволен поведением Хаори.

— Но это не все темы, которые мы должны обсудить… что ты знаешь о проекте «Куб Смерти»?

Хаори не знала, что ответить. Были официальные сведения, то, что на собрании глав сказал им Мастер Ики еще в прошлый раз. И они были ровно настолько полными, насколько емко рассказал об этом сам Мастер… но клан Асудзима всегда жил очень закрытой и особенной жизнью. И такая форма жизни волей неволей порождала среди мечниц тайны и домыслы, слухи. Часть из них относительно «Куба Смерти» были хорошо известны Хаори и рассказывали о том, чего не было в официальных объяснениях Ики-доно.

— Я знаю только то, о чем вы нам рассказывали на прошлом собрании, но есть… вопросы… и…

— Есть еще слухи, — мастер Ики отошел к книжному стеллажу и достав одну из книг принялся внимательно перелистывать ее. — Не бойся, ты не виновата в их существовании. Внутри маленького мира информацию всегда удержать сложнее, чем в открытом пространстве. — Хаори, «Куб Смерти», говорил я, если ты помнишь, поможет избавить мечниц клана от проклятия. Но это ложь, как и все, что я говорил относительно куба. А вот все о чем ты слышала в качестве слухов и домыслов, скорее всего правда. Поговорим об этом?

Аманэ

Мир Эдо — деревня в окрестностях Эльсшферы.

Прошлое всегда икрится красками. Аманэ — адъютант третей ветви воспринимала свое прошлое красками пустоты, тяжелого труда и беспокойства. Все свое существование Аманэ молча терпела все ужасы каждодневных тренировок. Но каждый раз Аманэ все же не могла не задаваться вопросом: «Почему мы сражаемся? Почему нас заставляют тренироваться по двадцать часов в день? Почему, за что мы убиваем всех кого нам приказывают?»

Она убивала. Убивала по приказу всех кого должна была. Но в глубине души Аманэ всегда задавала себе эти вопросы и не находила ответы. И спросить было не у кого. В клане было не принято задавать вопросы.

За два дня, как было объявлено об общем собрании и прибытии обоих идейных лидеров клана в Эдо, Аманэ отравилась на одно из заданий. В небольшую деревеньку недалеко от столицы. Вокруг только поля и три дома на всю деревню. В двух домах живут старики, собирающие рис с этих полей, а в третьем доме жили старик Хацумэ-сан, его жена Шиори и их внук — мальчишка Акирацу. Старик был охотником, его жена собирала травы и делала лечебные снадобья, внук работал в полях.

Мечницы клана, передвигаясь по собственному миру Японии эпохи Эдо, не использовали лошадей, поэтому появление красивой девушки с мечом в той или иной деревне уже давно у жителей ассоциировалось только с бедой. Аманэ предпочла одеть серо-черные, кожаные доспехи и зеленый, длинный плащ с капюшоном. Плащ закрывал ее красивые, золотистые волосы и рукоять серебристо-изумрудного меча. «Изумруд», так называли ее меч за необычную рукоять. А саму ее «Тихоней» или «Тихоней Аманэ».

Разнообразные задания от разведывательных до боевых всегда вносили долю интереса в вопросы самоопределения Аманэ. На этот раз она получила весьма пространственное задание — добраться до отдалённой деревушки и уничтожить угрозу. Но при этом не оговаривался ни вид, ни степень угрозы, ни ее возможные распространители. А это значило, что в полномочия Аманэ входил самостоятельный поиск источника угрозы и метод его устранения. Такие задания адъютанты получали для проверки своих аналитических способностей и верности клану. Уже отравляясь в эту деревеньку, Аманэ догадывалась, что задание будет сложным и непростым. Не зря ей отвели целых два дня. Старики уже заметили ее, а она на первый взгляд проверки их аур ничего не нашла. Они догадались кто она такая и поглядывали на нее с опаской, она удалилась в сгоревшие развалины некогда стоявших в этой деревне домов и запрыгнув на крышу полуразвалившегося амбара, воткнула «изумруд» в дерево, усевшись в позе лотоса спиной к мечу, стала наблюдать за происходящим внизу.

Она чувствовала все ауры в деревне и не видела ничего угрожающего, нужно просто ждать. Со своего поста Аманэ отлично видела всю деревню и ее обитателей, при этом оставаясь незамеченной для них. Они наверное подумали, что она просто прошла через их деревню, направляясь в столицу. Холодные закатные облака оранжевого цвета уже оттеняли горизонт. Удивительно, что эта маленькая деревенька до сих пор находилась так близко к Эльсшфере — вокруг дворца установили мощный отталкивающий барьер от людей. И почему клан помогает людям, но защищается от них барьером? И запрещает всякие отношения с ними кроме рабочих? Что в людях для мечниц клана такого страшного? Аманэ так задумалась, что перестала следить за аурами.

Она просидела около двух часов. Пока вдруг за спиной не раздался громкий и радостный голос:

— А у тебя красивые волосы! — Аманэ никогда еще не вытаскивала меч с такой скоростью. Еще секунда и холодное лезвие оказалось у горла мальчишки.

Он был таким обычным и в тоже время достаточно симпатичным для подростка. Конечно ни Ики-доно с его божественной красотой луны. Нет, этот мальчик был обычным. Аманэ вдела таких сотни в столице. Угловатое лицо, пухлые губы, растрепанные каштановые волосы и красивые карие глаза. А еще он был очень добрым, его ярко голубая аура сияла перед Аманэ так отчётливо, она на секунду подумала, что расплачется.

— Да и меч! Красивые волосы, сама красавица и еще с мечом! Ты одна из тех девушек самураев, да? О вас ходят легенды в деревнях… я мечтал хотя бы глазком взглянуть на одну из вас…

Аманэ выдохнула от неожиданности, легких у нее не было, но их учили, как имитировать человеческие эмоции и действия.

— Ты что, совсем дурак? С лезвием у собственного горла продолжаешь мной восхищаться? Ты вообще нормальный?!

— Меня зовут Акирацу, а твоё имя?

Аманэ долго всматривалась в его глаза, но не видела в них ни тени страха, потому убрала меч в ножны.

— Аманэ. Убирайся отсюда и не мешай мне…

Он аккуратно забрался на крышу и сел рядом с ней, рассмеявшись и игнорируя ее грубость:

— Давай спускаться! Бабуля приготовила вкуснейшие токояки и бобовое мисо! Вас наверное таким не кормят в вашей школе самураев?

«Школе самураев? Что за чушь несет этот юноша?»

— Нет никакой академии. Если я ношу меч, это не значит… что я самурай, открою тебе тайну: я и мне подобные… не самураи…

Глаза юнца испуганно расширились, но все же он выдавил:

— Так кто же вы? Красивые девушки с мечами?! — и рассмеялся снова разряжая обстановку.

Аманэ подумала, что раз уж все равно первоначальный план провалился — следить за деревней из укрытия и не открывать себя, стоит подобраться поближе и выяснить все изнутри. И мальчонка казался ей слишком интересным. Аманэ не умела определять возраст людей, но юнец был выше ее и уже имел небольшую щетину, ему больше шестнадцати. Но он выглядел таким худым.

— Нет, мы убийцы. Ладно уж… как тебя там… Акирацу, пожалуй приму твое приглашение на ужин.

Она спрыгнула вниз с крыши, в одно мгновение оказавшись уже на земле. Парень смотрел на нее восхищенным взглядом. Аманэ знала, что это за взгляд. Их учили. Жрецы говорили им, как мужчины смотрят на них. Но почему-то его взгляд не был ей противен, как в большинстве остальных случаев на миссиях. Когда ей приходилось охмурять тупых толстосумов своей внешностью, заводить их в темные подворотни и вырезать им кишки. Нет, взгляд этого мальчишки нравился ей, в нем не было ничего плохого, лишь свойственная людям наивность. Мечницы Асудзима не могли позволить себе юношеской наивности, как и детства… как и нормальной жизни, семьи и жизни, как у людей. Только сейчас с грустью в сердце золотоволосая воительница думала, что им запрещено жить… она дождалась мальчишку, и он повел ее в маленькую хибарку, где жили его дед и бабка. В доме практически не было мебели, огонь разводили на само сконструированной печке, в центре стоял столик, маленькие кровати. Они еле-еле сводили концы с концами. Лишь продажа риса приносила им деньги на которые они питались. Аманэ не понимала, что это значит — жить в впроголодь, потому, что мечницы Асудзима от природы лишены желания есть и пить, и вообще их лишили всякого желания, кроме как тренироваться и выполнять миссии. Поэтому даже такая жизнь, со стороны казалась Аманэ каким-то недостижимым идеалом счастья.

Она поклонилась, бабка подумала, что ее внук наконец привел в дом невесту и расплакалась от счастья. Акирацу при этом грозно покраснел до ушей. Аманэ же спокойно объяснила, что она всего лишь путница и надолго не задержится. Дед же просто улыбался и усадив ее напротив себя, стал задавать разные вопросы о жизни за пределами деревни. Аманэ лишь молча кивала в ответ. «Тихоня».

«Я ведь ничего не знаю об этой самой жизни…» — подумала девушка, но снова удивилась, какая теплая и уютная атмосфера в этом маленьком домике, она будто бы даже кожей ощутила это душевное тепло и любовь между внуком и его стариками.

«Одна судьба на всех… одна дорога. Один конец. Сражаться и умереть в сражении или же стать жертвой лунного проклятия» — вспомнила Аманэ уроки старейшин.

У них нет другого пути. У них одна судьба. У нее и ее сестер. Возможно Ики и «Черный Скорпион». Вот у кого в клане будет другая судьба, потому что они особенные. Лунные дети, помеченные самой судьбой и невероятно сильные. Смерть пожалуй поцеловала их еще при рождении и наградила силой избегать самой себя.

Бабушка Шири предложила девушке заплести ее длинные волосы, Аманэ позволила, а потом она села ужинать с ними. Дед рассказывал забавные истории из своей молодости, Акирацу весь пунцовый не сводил глаз с Аманэ. Еда и правда была вкусной, бабушка отлично готовила. За секунду до того, как Аманэ почувствовала себя плохо, она успела подумать: «Вот бы так было всегда… ведь это жизнь которой я всегда хотела. Жизнь в которой есть смысл…»

Асур буквально ощущала блеск аур любви и уважения между членами этой семьи. Она успела попросится на воздух и забежать за сарайчик с полевыми инструментами до того, как ее вырвало. У асуров нет внутренних органов кроме сердца, а перерабатывать человеческую пищу в полезную энергию для тела, как это делала Кайра, она не умела. Из глаз брызнули изумрудные слезы.

Но Боги плачут…

— Что с тобой? — сердце Аманэ ёкнуло, Акирацу стоял позади.

— Убирайся! Не смотри на меня!

— Ты плачешь? — он подошел и обнял ее и вопреки всей своей силе, Аманэ не могла оттолкнуть его. — Не плачь… умоляю. Бабуля с дедулей так счастливы, у них давно не было гостей. Ты можешь остаться с нами, Аманэ? Быть со мной? Помогать бабуле по хозяйству?!

Аманэ сильнее прижималась к нему, еще сильнее. Но с каждым его словом, ее рыдания становились сильнее. Она поняла смысл задания.

— Я не могу остаться с тобой. Я не такая как вы… я не могу есть или спать… я могу только эмитировать человеческие эмоции. У меня нет жизни, я служу воле клана… и от нее нельзя так просто убежать.

«Так вот чего хотели старейшины… они знали. Знали, что я начала сомневаться и задумываться, а правильно ли мы поступаем».

— Я уверен, что смогу тебя защитить, я сильный! И вообще тебе не обязательно возвращаться в эту свою академию! Я был там, у границ… собирал травы и цветы для лекарств, там плохое место и я уверен, что туда не следует больше ходить. Дед рассказывает там водятся призраки! — и тут Аманэ поняла, что не может вымолвить не слова, он сейчас назвал еще одну причину… причину, по которой они прислали ее сюда.

Этот мальчик и его дедушка были у границ Эльсшферы — спрятанного замка в окрестностях столицы Эдо. Никто из людей не должен был так близко подходить к замку. «Вот почему…» Амане сжала кулаки до боли… «Нет… не может быть! Я не смогу убить их… но если не выполнить задание ждет страшное наказание».

— Ты глупый… глупый идиот… нельзя убежать от судьбы, — пролепетала Аманэ. Несмотря на его худощавое телосложение, она чувствовала его мышцы и то, как крепко он ее сжимает в объятиях, а главное тепло… тепло его тела.

— Останься, Аманэ, мы не обидим тебя.

— Если я останусь, гнев клана падет на вас и сюда придут другие. И вас всех все равно убьют…

Но Аманэ осталась. Никогда прежде не испытывавшая сильных чувств, девушка стала жертвой проклятия луны, в омут с головой окунувшись в них. Юноша прикоснулся к Аманэ, с благоговейным трепетом притянул ее лицо к себе и поцеловал. Она проснулась утром следующего дня с Акирацу в сарае, завернутая в какие-то старые одеяла.

— Что же я наделала… я же умру… — шоковое состояние Аманэ объяснялось тем, что все мечницы клана Асудзима вынуждены были жить в страхе перед страшным проклятием, и Аманэ только сейчас осознавала насколько сильно поменяется ее жизнь в ближайшее время. Из глаз снова полились изумрудные слезы. Акирацу проснулся и влюбленными глазами осмотрел на девушку, Аманэ дрожала как осиновый лист. Он обнял ее:

— Не бойся. Ничего не бойся. Я тебя защищу. Я ведь сильный… — Аманэ протянула руку и бесшумно вытащила из-под одеяла «Изумруд».

— Поздно бояться… уже слишком поздно. Ты видел ворота Эльсшферы и монстров-рабов за ними? Верно? Ты ходил неподалеку и случайно наткнулся на замок…

— О чем ты, любимая? — юноша явно не понимал состояние Аманэ, которая была близка к умопомешательству. Она разрывалась между теми чувствами, которые испытывала к Акирацу, а также столь желанной жизнью обычной девушки и долгом перед кланом, требовавшим исполнить задание… ко всему еще и примешался страх за собственную жизнь.

Руки Амане обвились вокруг торса юноши, но он не мог заметить, как она вытащила меч из ножен. Они по-прежнему обнимались, но алая кровь брызнула изо рта Акирацу, заляпав каплями все лицо девушки, она вонзила «изумруд» ему прямо под ребра. Кровь пропитала и одеяла вокруг них, Аманэ оттолкнула его от себя и, перекувырнувшись через голову, подпрыгнула и рубанула мечом, прорезая сухожилия на шее. В один миг юноша лишился головы.

Из глаз Аманэ текли слезы, но трудно было сказать… ощущала ли она себя плохо. Она зарубила старика и бабулю прямо когда та готовила завтрак. Одевшись Аманэ стремительно пронеслась по деревне. Вся в крови, она направилась в Эльсшферу.

Она прибыла прямо перед началом общего собрания, поэтому едва успела отмыться, надеть кимоно и присоединится ко всем в большом зале. Ильвидор, заметив ее предельное спокойствие посчитал, что миссия была исполнена. Аманэ молчала все заседание, но ей нужно было срочно доложить мастеру Ики о случившемся. После собрания сделать этого не удалось, так как Хаори сразу же увезла ее в поместье третей ветви, и там Аманэ весьма уверенно солгала об успехе миссии. Аманэ не хотелось подставлять своего лидера, ведь она все-таки адъютант.

Она поспешила в главное поместье уже за полночь. И пробежав зал заседаний, она влетела в библиотеку. Там разбирая какие-то книги, беседовали Каспарк и Ильвидор.

— Ты что-то хотела, девочка? — спросил назойливый старикашка Ильвидор.

— Да. Мне нужно доложить мастеру Ики о случившемся… — голос Аманэ дрогнул.

— Ики сейчас с Сатин, они вернутся завтрашним утром. Так, что случилось, Аманэ, мне показалось ты справилась с заданием, или же нет? Отчет представит Хаори, но я и тебя готов послушать.

«Мерзкий старикан, он знает!»

— Старейшина… я… — девушка упала на колени. Слова не давались Аманэ. Она предала клан. Вся ее прежняя жизнь была разрушена и надежды на новую жизнь, другую, без смерти и сражений не было. Она проклята. — Вероятнее всего… я уже не смогу отправиться в Замок Стихий для выполнения поручения мастера.

Ильвидор пробуравил ее глазами. А Каспарк приблизившись закачал головой.

— Ты спала с этим мальчишкой?! Как ты посмела! Ты же знаешь, чем все это теперь закончиться?! Ты теперь проклята! — старейшина кричал, а Аманэ рыдала и не могла успокоиться.

Внезапно двери большого зала со стуком растворились и уже через минуту Аманэ услышала стойкий волевой голос Ики. «Как же быстро он перемещается!»

— Ничего не поделаешь. Она сама избрала такой путь. У мечниц клана нет иного выхода. Теперь ей остается только родить ребенка, себе замену.

Она обернулась, в глазах Ики не было сострадания. Он просто спас ее от гнева старейшин. И ничего больше, больше он ничем помочь не мог.

— Ики-доно… я просто хотела… понять…

— Это не важно, что ты хотела понять. У вас одна судьба на всех — умереть в сражениях или же умереть, родив ребенка лунному клану. Твое собственное дитя пожрет тебя Аманэ. Но я бы не назвал это предательством. Наоборот, думаю для клана это не менее важно чем если бы ты погибла на задании.

Ики подал девушке руку и поднял ее с колен.

— Ильвидор, Асудзима Аманэ не будет лишена всех привилегий воина клана, до последнего дня ей разрешено носить при себе меч, который после рождения ее ребенка перейдет к нему. Она больше не мечница Асудзима, но тем не менее она до последнего будет нашей сестрой. Вы не имеете права обвинять ее в предательстве. Она сделала свой выбор, и этот выбор подарит клану нового, более сильного воина. Отправьте ее жить в дальний храм в лесу за Первоцветом и оказываете ей соответствующий уход.

У Аманэ екнуло сердце. Мастер Ики был не только сильнейшим, но и благороднейшим из всех мечников. Да, у него будет другая судьба…

— Спасибо, великий мастер… — почувствовав защиту лидера клана, Аманэ воспряла духом, Ильвидор хмыкнул, но приказ Ики обязан быть исполнен. Однако, на ее благодарность глаза Ики блеснули недобро:

— Тебе не за что говорить мне спасибо. Тебе стоит приготовиться к смерти. И возможно ты еще пожалеешь, что не выбрала смерть от меча, потому что быть сожранной собственным ребенком еще та смерть… но такова судьба всех мечниц. И ты свой выбора сделала, Аманэ.

Саюри

Мир Эдо — дворец сёгуна.

Саюри была одна из немногих девушек, которые не просто выполняли задания в столице Эдо, но и находились там практически постоянно. Так Саюри по личной договорённости мастера Ики входила в состав охраны самого сёгуна и всей ставки бакуфу. Самураи, находившиеся в подчинении сёгуна, смотрели на нее со страшным недовольством. Женщины в эпоху Эдо не могли быть самураями, но Саюри знала, что она не совсем самурай… она мечница… мечница клана Асудзима, со всеми вытекающими из этого последствиями. Саюри имела невысокое положение в клане, и уж тем более в клане ни у кого вообще не было самурайских званий. Клан был не только вне времени традиционной эпохи Эдо, и ее самурайских традиций в принципе, но и вне ее обязанностей. Клан Асудзима, живущий на границе пересекающихся измерений, жил не только в одной Японии, а сразу в нескольких параллельных временных мирах.

Клан Асудзима действовал всегда по воле Богов японского пантеона, Ики-доно фактически все свое время проводил на Площади Пяти Лун, получая от Богов соответствующие указания о том, в каком русле должна течь история страны в которой жил клан, и степень его вмешательства в те или иные вопросы. Расцвет клана Асудзима совпал со становлением в Эдо сёгуната Токугава. Его основатель Иясу, после битвы при Сэкигахарэ закончил объедение провинций разрозненных княжеств даймё и таким образом установил единую власть сёгунта на территории столицы Японии — Эдо. При этом Император — теоритический лидер правил вместе со своим двором из старой столицы Киото. Токугава Иясу получил титул сёгуна, и так начиналась династия, которой и по сей день клан Асудзима оказывает непосредственную помощь и поддержку, с разрешения соответствующих Ками и Богов. Изначально клан и создавали для помощи в развитии и стабилизации страны, такой какой ее знали мы. Однако, позже Ики-доно удалось добиться того, что клан стал распространять свое влияние на Вселенской арене миров. И в результате мечницы Асудзима стали появляться во всех временных параллелях и всех измерениях Японии. От ее средневековья до будущего, где столица, которую мы знали, была названа Токио и отстроена в стекле и металле. Я не спрашивала, каким образом клан получил такие способности… но однажды Ики-доно на одном из клановых фестивалей сказал, что это был подарок клану Асудзима от его хорошего друга…

— Да. Перемещаться между возможными измерениями и временными отрезками нашей страны, ее подарил мне мой старый и очень добрый друг, еще в прошлой жизни… — вот, что он тогда сказал. Все девушки в клане внимали каждому слову молодого мастера. Поэтому Саюри никогда не забывала слов Ики-доно и его приказов.

Клан Асудзима вмешивался в дела Японии на том уровне и в том временном промежутке, который позволяли Ками пантеона, а также в согласованности с правящей ветвью самого клана. То есть все миссии и все задания контролировались непосредственно старейшинами под руководством Ильвидора или самим Ики-доно.

Поэтому сейчас юная Саюри — мечник первой ветви… девушка с длинными, развивающимися, рыжими волосами и с красными прядями. Глаза Саюри были серые, а сама она была стройной, но миловидной, она обладала красивой фигурой и тренировки очень закаляли тело и дух. Саюри всегда одевалась в платье-кимоно желто-белого цвета, короткое, на шелковых лямках с удобным поясом оби, на котором закреплялся ее меч. Под расклешенную короткую юбку, она одевала плотные штаны до колена и удобные ботинки, которые использовали храмовые жрицы для танцев. Катана с рыжими языками пламени на ножнах. Саюри также носила золотые сережки в ушах. Она находилась при дворе третьего сёгуна Токугава Иэмицу, и поскольку она все-таки была девушкой, то слуги-собаёри сёгуна попросили ее быть максимально скрытной, чтобы не было понятно, что она является непосредственным личным охранником сёгуна. Поэтому она была одета скорее как жрица при дворе сёгуна.

Главное для девушек в клане было не звание. В клане внутри одной ветви главных званий было всего два — глава ветви и его адъютант. Остальные звания выдавались лишь для галочки. Остальные девочки в своей ветви были просто мечницами, принадлежавшими к конкретной ветви клана, потому что задания и обязанности очень четко распределялись между тремя ветвями клана. Саюри, как и все сестры в клане, была очень красивой, все самураи хатамото, находившиеся в непосредственном подчинении у сёгуна и отряд его охранников, сформированный из его лучших воинов и мечников, отмечали ее красоту… но вместе с тем мощь и сила Саюри, продемонстрированная ей всего лишь один раз их пугала, где-то в глубине души они догадывались, что Саюри необычная мечница, и что она вообще не человек.

Лучшие мечники во всей Японии стремились поступить на службу к могущественным вассалам сёгуна или поступить на службу в бакуфу, при этом увеличивая свое мастерство одним единственным в то время способом — сражениями с более сильными и умелыми противниками. Однако, даже самый лучший мечник в истории Японии не мог сравниться ни с одной из сестер клана. Не говоря уже об Ики-доно и его сестре Сатин. Если кто-то и мог с ними сравниться, то только они сами.

Сам сёгун был осведомлен о клане Асудзима, он знал не все, но большую часть. Эта была одна из тех тайн, которые ложились на плечи верховного правителя Японии, и поэтому клан помогал и защищал сёгуна. Саюри получила это задание как представитель первой ветви. Она стала личной охранницей Иэмицу и выполняла его желания, приказы и указания. Получая конечно соответствующее указания от черных воронов и белых скорпионов — фамильяров соответственно главной и первой ветви, и проживая во дворце сёгуна практически все время.

Все кто находился в то время при дворе, предпочитали минимизировать свое общение с девушкой, носящей катану и живущей при этом на территории храма официально. На самом деле, Саюри всегда находилась в соседней комнате с сёгуном. Раздвижные стены сёдзи были сделаны из необычного чрезвычайно неплотного материала. Через этот материал Саюри всегда могла слышать биение сердца сёгуна, слушать его голос и дыхание, таким образом, Саюри выполняла свою главную миссию, порученную ей Ики-доно — охрана жизни сёгуна.

Татами — напольные прямоугольные маты, обитые циновкой в маленькой комнатке, отведенной Саюри были серыми. В ее комнате практически не было вещей, футон убранный в настенный шкаф. Маленький черный сундук на колесиках, где она хранила принадлежности для чистки меча, и некоторые личные вещи. И маленький столик со свитками для письма.

Саюри, в отличие от других девушек в клане была меньше занята выездными миссиями, только если сёгун поручал ей убить кого-нибудь в городе или за его пределами, она покидала дворец. Поэтому Саюри имела предостаточное количество времени для свободных занятий, ей нравились книги. Книги читать ей давал главный монах буддийского храма на территории Тандаэмон, который единственный относился к Саюри снисходительно. Он давал ей читать храмовые книги, и любил поговорить с ней о снеге, или о цветах.

Саюри также находилась с сёгуном в любых его поездках и выходах в свет, или при посещении сёгуном провинций своих вассалов — даймё. При этом она все чаще сталкивалась с тем, что на нее смотрели весьма раздражительно и пренебрежительно. Она не была самураем, и не имела самурайской чести, это можно было понять даже по единственному мечу, который она носила с собой. Истинный самурай всегда носил два меча — длинный и короткий. Короткий меч — символ чести, готовности в любой момент лишить себя жизни. Длинный меч — символ силы и мастерства его обладателя. Саюри же прилюдно носила один единственный меч. Для других самураев девушка, женщина носящая оружие было само по себе явление противоестественное, а тем более один меч… значит, она пренебрегает и честью и кодексом самурая.

Поэтому во дворце Саюри не общалась ни с кем, кроме некоторых слуг, настоятелем храма и самим сёгуном. Также девушка много занималась каллиграфией, в то время как в соседней комнате для приемов сёгун принимал гостей или вассалов, и обсуждал с ними государственные вопросы. При этом она четко ощущала даже со спины через тонкую перегородку, ауру сёгуна. Жизнь господина Иемицу важнее всего…

В один из таких обычных дней, Саюри сидела на коленях за письменным столиком, рисуя иероглифы. И тут заметила как на столик взбирается и шуршит своими лапками белый скорпион. Фамильяр остановился. Фамильяры клана Асудзима могли либо своим собственным языком передавать сообщения, либо с помощью магического заклинания тот, кто отправлял сообщение, записывал свой голос, а фамильяр передавал его.

— Саюри-сама, у меня для вас сообщение от Татакари-сама…

— Говори…

— Татакари-сама сообщает вам, что разведчицы из ветви синоби донесли нам о готовящемся покушении на жизнь сёгуна, скорее всего покушение будет совершено во время приема, который бакуфу организует на следующей неделе, прием для дайме и купцов из Киото, съедутся представители многих провинций в том числе дайме, которые до сих пор имеют связи с остатками клана Тоётоми, будь предельна осторожна. Как только я получу больше информации, то тут же пошлю фамильяра.

— Мне нужно знать кто конкретно будет участвовать в покушении.

— Конечно, как только я узнаю что-то еще, Саюри, я обязательно пошлю помощь. Я могу переговорить с Кайрой и дать тебе в помощь кого-то из нашей ветви.

— Нет. Не надо. Я справлюсь. Сообщите только Аянэ, она должна быть в курсе.

— Конечно.

Судьба всех мечниц клана была одинаковой — смерть. И не важно, каким образом, но им суждено было умереть. Однако, в глубине себя Саюри решила, что не умрет до той поры, пока она охраняет жизнь сёгуна и погибнет только тогда, когда умрет и сам сёгун.

Кирино

Мир Эдо — Ёсивара, доходный дом Кимигути.

Асудзима Кирино… у всех сестер в клане есть та, на которую каждая хочет быть похожей. Большинство естественно хотели быть похожими на Сатин — «Черного Скорпиона», лучшего мечника в клане, а главное самого сильного мечника. Однако, Кирино была не из тех, кто стремился быть похожим на кого-то. Да, вид Сатин тогда, когда она увидела ее в первый раз — маленькая девочка в белом тонком кимоно, мокрым от дождя и красным… от крови впитавшейся в ткань. Ее тогда это поразило. Но именно тогда Кирино решила стать еще сильнее и еще безумнее. Свои тренировки Кирино усложнила, и к расцвету асуров клана, то есть шестнадцати годам, она стала самой кровожадной из всех мечниц в клане. Она выполняла миссии по уничтожению людей разных классв и сословий, монстров, и всех кого только поручала убить ей Аяне, как адъютант клана. При этом, при всей скрытности клана Асудзима, Кирино все же была одной из тех девушек, которые сыскали славу среди воинов в Эдо и за его пределами. За свою невероятную и неконтролируемую кровожадность.

Сегодня мы встречаем Асудзима Кирино в одном из самых знаменитых и процветающих кварталов Эдо — Ёсиваре. Районе, где официально сёгунатом была разрешена проституция, все виды сексуальных развлечений независимо от пола и возраста. Беззаконие, разврат и кровь текли по улицам этого квартала словно дым от курительных смесей, заволакивающий его проулки. Таким был квартал Ёсивара. И для клана Асудзима это было святое место, ибо сюда стекались слухи с обоих столиц, как Эдо так и Киото. Тут можно было найти и пьяниц-бедняков и достопочтенных самураев, и политиков из ставки сёгуна. В бордели или доходные дома продавали в основном мальчиков и девочек от семи до двенадцати лет, и если не случалось чуда, которое выражалось в том, чтобы покинуть такой бордель, став наложницей богатого господина, который выкупал контракт любовника или любовницы у доходного дома… то большинство юношей и девушек никогда не покидали пределы этого квартала, а некоторые даже и своих домов. Если ребенок с малых лет отличался особой красотой и врожденными навыками к искусству то от обычной низкосортной проститутки, такая девочка могла вырасти в ойран, то есть проститутку высшего класса, которая становилась звездой своего дома. Ее посещали самые высокопоставленные клиенты, и развлекала она не только своим телом, но и игрой на струнных инструментах, чтением поэзии. Однако, не всех ждала такая участь, большая часть бедняков умирала от сифилиса в муках и болях, их били, унижали и заставляли делать ужасные вещи.

В Ёсиваре, однако, помимо множества публичных домов, существовали еще и несколько известных чайных домов, где гейши — прекрасные артистки давали целые представления. Стать гейшей было конечно лучше, чем проституткой, но гораздо сложнее, нужно было многому научиться и упорно трудиться изо дня в день.

В первой ветви Кирино была так называемой сборщицей информации, она знала этот квартал лучше чем кто-либо еще… а ее там знали под другой личностью, она притворялась ойран в одном из известных домов, так было удобно убивать чиновников и высокопоставленных гостей. Большую часть времени она жила в доме Кимигути, хозяйка этого дома была прекрасно осведомлена о том, кто такая Кирино, но так как клан покровительствовал ей, позволяла Кирино развлекаться в свое удовольствие. Кирино лежала на татами в своей комнате, повсюду разносился дым благовоний, она была одета в красно-черное платье кимоно с длинными рукавами и короткой юбкой. Ее черные, вьющиеся волосы были заколоты красивой заколкой из серебра с разноцветными камнями в высокую прическу. В левой руке она сжимала катану, серебристо алую… это катана была немного укороченной. Вергелий выковал для нее этот меч, и он впитывал в себя кровь убитых Кирино. Он сделал его таким, чтобы любой посторонний вообще мог принять его за сувенирный меч. Такими красивыми были ножны, с росписями и рисунками… но стоило вынуть лезвие, как в руках Кирино он превращался в смертоносное оружие. На руке Кирино сидел белый скорпион он жил на ней, этот фамильяр был чем-то вроде украшения…

Кирино страдала от жары, скуки и безделья. Аянэ должна была вот-вот выйти на связь. Но фамильяр упорно молчал.

— Хочу кого-нибудь убить… почему я должна так долго ждать, спрашивается? Чем там занимается сестрица Аянэ?

— Кирино! Ты там еще плесенью не покрылась?

— Ага, покрылась.

— Извини, у нас много работы. Кирино, сегодня у тебя будут клиенты. Приказ убить их всех до единого и свидетелей, если таковые будут. А после возвращайся в клан, всем нужно тренироваться, скоро Ики-доно будет устраивать экзамен на индивидуальный навык…

— Опять? Ему еще не надоело?

— Кирино… ты здорово играешь свою роль. Но не переигрывай, ты знаешь, чем это может быть чревато для нас.

— Аянэ. Не говори это мне. По-твоему я прям, похожа на дурочку, готовую переспать с человеком ради того, чтобы быть сожранной своим же дитя? Все мои клиенты могли бы рассказать, что происходит с ними вовремя моих приемов, но жаль они все мертвы…

— Жаль? Кирино, давай работай… а то говоришь всякие глупости. Ты же известная «красная» ойран дома Кимигути, так что держи образ. И передай хозяйке, Ики-доно за причинные неудобства много заплатит в этом месяце, так что пускай не жалуется…

— Как скажешь. Свяжусь, когда закончу…

Белый скорпион перестал светиться и уполз под халат Кирино, она снова откинулась на татами и мечтательно подняла меч над собой.

— Ну вот, у нас и появилось дельце, верно, мой «Аидзё»?

Меч Кирино назвала Аидзё, что значило любовник…

В дверь постучали. Это была одна из служанок, которые работали как простые проститутки, а также обсуживали хозяев и куртизанок высокого класса.

— Кирино-сан, вас зовет госпожа.

— Да-да! Бегу!

Девушка моментально поднялась, словно на ней не было надето кимоно, сжимая катану в руке, Кирино пробежала по внутренней веранде, и распахнула двери в приемную.

— Хозяйка!!!

Хозяйка дома Кимигути была женщиной среднего возраста, весьма не дурной собой, в прошлом она была известной куртизанкой и разбогатела, ей удалось выкупить свои долги и открыть собственное заведение. Она продолжала принимать некоторых клиентов, но все же занималась больше вопросами дома и обустройства быта в нем. На ней было массивное кимоно, бело-желтое с оранжевым оби-поясом, волосы черные и блестящие подвязаны в строгую прическу. Она курила трубку, и выглядела всегда строгой и суровой. Вместе с ней в зале для больших приемов сидели две служанки, и две известных в нашем доме таю, таю считали проституток высокого класса, достигших успеха в той или иной области сексуальных услуг — Мирано и Темарин, обе красивые девушки в легких кимоно, выглядели они хорошо, но не великолепно…

— Хозяюшка! Как я рада вас видеть! — Кирино вела себя под стать настоящей развязной девушке, она вбежала в комнату и впорхнув, повисла на хозяйке.

Хозяйка сохраняла не проницаемое лицо, пока Кирино обнимала ее, и всячески кривлялась.

— Кирино! Ну все, хватит! Что ты как дитя малое!

— Ну я же так рада вас видеть в добром здравии! — Кирино скорчила лицо, и продолжала активно играть свою роль.

Рядом с хозяйкой она заметила маленькое существо, это был маленький мальчик, очень красивый, хрупкий с длинными черными волосами, его легко можно было принять за девочку. На вид ему было около двенадцати, Кирино вопросительно качнула головой в сторону хозяйки и отлепившись от нее, принялась разглядывать мальчонку, он весь трясся от страха.

Кирино закусила губу, и длинными ногтями приподняла подбородок юнца.

— Ммм… миленький и кожа белая… новенький же, госпожа?

— Да. Его зовут Кинодзё, и да он новенький, клиентов он еще не принимал. У тебя сегодня гости, красная ойран, — мальчик очень стеснялся. Ведь халат-платье Кирино не прикрывал ее ног, и имел вырез, который подчеркивал ее грудь, поэтому мальчик отводил глаза. Девушка рассмеялась, давненько она не видела в этот доме нечто не распутное и милое. — Клиенты очень высокопоставленные, гости из кланов Каата и Уринаси, они прибудут со своими самураями.

Кирино облизнулась…

«Их будет много» — подумала она.

— Ну, а они вдвоем и мальчонка мне зачем?

— Клиентов много, Мирано и Темарин будут развлекать самураев, а мальчика пожелал один из клиентов, нужно было что-то срочно найти, а хороший товар сейчас достать сложно…

— Так они хотят оргию, интересно… хозяюшка вообще-то мне необходимо обслужить их всех, если вы не хотите расставаться со столь хорошим товаром, я постараюсь справиться в одиночку, — Кирино стала вдруг серьезной. И хозяйка поняла, о чем говорит девушка. Это было уже много лет. Она посмотрела на мальчика и глубоко вздохнула.

— Неужели это так необходимо, Кирино?

— Мне жаль… но мастер Ики в этот раз дает вам тройную оплату, надеюсь это покроет ваши расходы? Прикажите приготовить ту… комнату… красную…

Хозяйка нехотя кивнула и отправила девушек готовиться к приему.

К вечеру комнату в дальнем конце дома, а точнее в отдаленной его части, подготовили для приема гостей. Расставили столики для гостей, зажгли красивые фонари и лампы, разложили шелковые подушки. Кирино переоделась в откровенный, полностью красный халат из легкой ткани с поясом. Длинные рукава и укороченная юбка, сзади имевшая длинный шлейф. Волосы девушки закреплены заколками с украшающими ее цветами, на заколке сидел маленький белый скорпион. Меч Кирино всегда висел в этой комнате позади ниши, где она сидела, он висел там, чтобы гости ни о чем не подозревали. Думаю, что так задумано оформление зала. Слуги подали вино и угощения и удалились. Мирано и Темарин парадно одетые сидели в дальнем конце комнаты, где должны были расположиться самураи — охрана гостей. Мальчонка же, весь трясущийся от страха, сидел под нишей, подле красной ойран, которая демонстративно читала вслух стихи, когда гости начали заполнять ее покои.

Из клана Каата пришел его глава — Каата Урисуми, достопочтенный гражданин Эдо, который содержал богатые торговые ряды. Его трое самураев выглядели очень крепкими. Урисуми был пятидесятилетним мужчиной в длинном темном кимоно, сам мечей не носил, но охрана его имела славу хороших бойцов. Из клана Уринаси явились двое высокопоставленных слуг и сын главы клана, молодой Уринаси Кидэта, наследник этого клана, тридцатилетний мужчина, весьма красивый и обаятельный. Кидэта кроме слуг явился в сопровождении пятерых самураев с мечами и боевыми веерами. В отличии от Симабары, района красных фонарей в Киото, в Ёсиваре разрешалось ношение оружия в развлекательных домах, из-за участившихся случаев покушения различными синоби на гостей высокого ранга. Вечер начался.

Где-то через час… Мирано и Темарин спаивали семерых самураев, которые галдели и орали в дальнем конце комнаты, уже откровенно приставая к девушкам. Вокруг ниши, где сидела Кирино, оба господина внимательно слушали с открытыми ртами красивый голос Кирино, она умела читать стихи. Старый Урисуми не выпускал из своих объятий мальчонку, играя с его волосами и целуя в шею.

«Старый извращенец» — подумала Кирино.

Слуги Кидэты сами разливали вино господам, ухаживая за ними и следя за тем, чтобы они всем были довольны. Сам Кидэта не сводил восторженных глаз с Кирино, целовал ее пальцы на ногах, осыпая ее комплиментами, и всячески заигрывал с мечницей.

И Кидэта и Урисуми оба были предателями и мятежниками, которые тем или иным образом выступали против власти сёгуна. Когда Урисуми уже стал снимать кимоно с мальчонки и выглядел упившимся в хлам, а Кидэта начал целовать бедра и руки Кирино, девушка поняла, что пора…

— Господин, позволите ли вы мне немного улучшить атмосферу…? — вежливо поинтересовалась Кирино, спускаясь со своей ниши, и целуя Кидэту в губы… и отступила вглубь комнаты.

Мальчик Кинодзе плакал и сопротивлялся. Кирино пересекла комнату, и свет в лампах пока она двигалась до двери стал гаснуть, оставляя лишь приглушенный свет бумажных фонарей, подвешенных к потолку. Подол ее кимоно-платья развивался за ней будто река крови… она проверила двери — заперты. Хозяйка сделала как она просила.

Упитые в хлам охранники господ развлекались с девушками…

Она вернулась в свою нишу, меч всегда висел над нишей и Кирино было достаточно вытянуть руки и взять его. Кидэта полез к ней обниматься.

— Знаешь, Кирино-тян, хоть у тебя и нет родового имени, но все же ты так прекрасна… я бы с удовольствием выкупил тебя и взял в жены…

И тут наступил самый подходящий момент снять маску, позволив ему последний раз поцеловать себя ниже шеи, она оттолкнула его, и в одно мгновение в ее правой руке были ножны.

— Ну, что, мой любовник? — Кирино обращалась к мечу, а не к Кидэте, поэтому он даже не понял, что происходит… он снова стал целовать ее ноги. Он уже не контролировал себя… мальчик плакал из-за приставаний старикана.

— Да, моя любовь, иди ко мне…

— Ты, что спятил, идиот?! — лицо Кирино исказили гнев и ненависть. — И вообще-то у меня есть родовое имя… вам обоим огромный поклон и пожелания счастливой смерти от нашего мастера Асудзима Ики… — она вынула меч из ножен, стремительно отрубив голову Кидэте.

— Асудзима? Так ты мечник Асудзима? — лицо старикашки, который оказался лицом к лицу с убийцей, отразило страх. Мальчик вырвался и спрятался, сев за Кирино.

Девушка с мечом в правой руке и ножнами в левой, засмеялась. Она поднесла клинок к лицу и слизнула кровь.

— Мерзость! На вкус просто отвратительна! Людская кровь ужасна… нам асурам никогда не ощутить ее сладость… — она рассмеялась. Кирино была безумной. Она любила убивать. — У меня приказ убить вас, глава клана Каата, за мятеж и подстрекательство в отношении сёгуната Токугава.

Кирино смеялась и легко расправилась с двумя слугами, разрубив их напополам, на красный пол хлынула кровь, платье Кирино тоже покрылось брызгами крови.

Старик обернулся, чтобы позвать свою охрану, и пополз к двери, Кирино подпрыгнула и обоими руками нажав на рукоять меча, пригвоздила его к полу. Вытащив меч, она добила его ударом ноги.

Самураи поднялись на ноги и готовились отомстить, вынимая свои мечи, девушки кричали. Кирино снова засмеялась, кровь хлестала вокруг фонтаном, и девушка будто танцевала в крови, расправляясь с охраной… она убивала их одного за другим, легко и просто. Их мечи она отбивала с легкостью. Ни одному человеку против асура не выстоять.

И вот когда все были убиты, а Кирино стояла посреди крови и тел убитых и хохотала, она обратила внимание на девушек, которые от страха потеряли голос.

— Ахха! Как же я великолепно себя чувствую… ах, да… свидетели…

Она подошла ближе, и схватив Мирано за волосы, вытолкнула ее на середину комнаты, та упала в кровь и начала истошно рыдать. Кирино обернулась к Темарин, которая дергала двери и стучала в них. Но они не откроются, ручек нет, они заперты снаружи.

— Уж прости, милая, но таковы правила… — Кирино прорезала девушке спину, и та сползла вниз, упав прямо у дверей.

Мальчик решил, что он спасен, однако Кирино в мгновение ока оказалась рядом с ним, и присев на колени, поползла к нему, сжимая меч. Что ее удивило — он не плакал от страха. Он вжался в стену под нишей, зажмурился, Кирино вонзила лезвие ему в плечо совсем не глубоко. Он не закричал, всего лишь скривился от боли. Кирино убрала меч в ножны, отложив его рядом с собой, и сдернув с мальчонки кимоно, впилась в его плечо. Асуры практически не пьют человеческую кровь, Кирино занималась этим из чистого любопытства, ей даже было интересно, каковы на вкус люди? Ведь асурам не нужна пища… выпив немного крови из раны, она стерла слезки, которые все же выступили на лице мальчика от боли, оставив на его лице кровавые разводы от своих пальцев.

Она прижала его к себе, и оставила на его губах кровавый след от поцелуя, прошептав на ухо:

— Я же тебе нравлюсь, да? У тебя на лице все написано, любишь кровь? И я тоже… выживи. И тогда мы встретимся вновь… запомни моё имя. Я Асудзима Кирино из клана Асудзима. Выживи…

Рина

Мир Эдо — провинция Оми.

Асудзима Рина… шестнадцатилетний асур — девушка с блестящими волосами цвета золота, красивым миловидным лицом, яркими голубыми глазами и стройной фигурой сидела на веранде одного из домов в «Красном» поместье — третьей ветви клана Асудзима. Она только что закончила сложную тренировку и вот сейчас отдыхала. Ножны ее меча были сиренево-синие, с красными иероглифами. С наружной стороны к ножнам крепилась металлическая, круглая скоба с отверстием — куригата, к которой привязывается шнур для фиксации меча. Шнур сагэо был шелковым, голубым, к концам был прикреплен маленький колокольчик. На цубе, гарде меча Рины, также были выгравированы иероглифы и рисунки с изображением волков. Волки — символ третьей ветви. Меч для мечницы клана был всем. У асуров нет души, у мечниц клана Асудзима тем более. Их душа — это их меч. Меч должен стать продолжением тебя. Твоей частью… — Рина вспоминала слова, которые говорила Хаори-сама на тренировках и высказала их вслух.

Меч Рины, как и все другие мечи в клане, был именным. Он звался «Коори» — лёд… Рина выбрала это имя мечу, когда Вергилий ковал его. Он имел специфическую способность, замораживать врагов… точнее меч выработал эту способность из силы Рины. Рина всегда любила холод, поэтому, наверное, они с мечом имели такие специфические способности. Стоило мечу Рины вонзиться в тело противника, как последний тут же превращался в ледяную статую. Даже сейчас Рина приложила ладонь к доскам, из которых был выложен пол веранды, и по ним от ее руки стали расходиться ледяные голубые узоры.

— Отдыхаешь? — внезапно послышался голос за спиной девушки.

— Хаори-сама? — она обернулась, перед ней на крыльце ее маленького дома сидел белый волк. Фамильяры третьей ветви, магические существа, обеспечивающие связь между всеми мечниками. Фамильяры могли говорить голосом тех, от кого непосредственно передавали сообщение, либо же воспроизводить записанное заранее обращение.

— Извини, если напугала. Рина, как ты себя чувствуешь?

Из-за своих специфических способностей, Рина испытывала некоторые проблемы со своим практически универсальным телом асура. Рина страдала от холода изнутри и ничем не могла согреть себя, от чего время от времени, она проводила не за тренировками, а в постели под теплым одеялом, либо в горах на горячих источниках. Это было своеобразной болезнью, которой страдала одна только Рина и перенести ее могла только одна она… потому, что для клана она была незаменимой, ни у кого больше подобных способностей не было.

— Я более или менее в порядке. Думаю, последствия прошлой миссии уже практически прошли, я провела отличную тренировку.

— Это хорошо. Твое здоровье самое важное для клана. Рина, ты должна беречь себя.

— Простите, Хаори-сама, из-за меня Нанаэ приходиться делать работу внутри клана, которую мы обязаны выполнять, как мечники третьей ветви.

— А, ты про патрулирование? Да не волнуйся ты так, Нанаэ отлично справляется и сама. Она крепкая девочка. Главное ты и твое здоровье.

— Тогда я в порядке. Есть какое-нибудь задание?

— Да. Отправишься в провинцию Оми на озеро…

— Клан Кога? — взволнованно спросила Рина. Противостояние двух кланов ниндзя уже долгое время не давало покоя клану Асудзима.

— Нет, это оставим на Кайру, пускай она сама разбирается с этими ниндзя. Пока они друг друга не переубивали, она же, в конце концов, у нас лидер синоби, вот пускай и мирит между собой кланы Кога и Ига. В конце концов, сёгун Токугава поддержал клан Ига, а клан Кога поддерживает его бакуфу, пускай с ними разбирается вторая ветвь, это не наша забота.

— Нет, я хочу, чтобы ты отправилась к ней… все-таки вот это уже наша забота, решать проблемы с аякаси. И если уж она просит… она как раз из тех аякаси с кем дружбу не хотелось бы терять. Так, что узнай чего она хочет и выполни ее просьбу, если таковая последует.

— Как прикажете, Хаори-сама.

— Отправишься завтра и обязательно возьми с собой фамильяра и будь на связи.

На этом общение с лидером ветви была закончено и Рина, принявшая задание, отправилась собираться в дальнюю дорогу. Летом добираться до озера Оми было бы проще, но сейчас осенью, когда большинство дорог размыто, практически не реально попасть туда. Однако, Рина все же прибыла в Оцу — город на южном берегу озера Оми в назначенный срок. И остановилась там, где останавливались все представители клана Асудзима, когда выпадала возможность сюда попасть. На горе в храме Мии-дэра, известной в то время буддисткой школы Тэндай. Настоятель очень хорошо знал мастера Ики, поэтому не был удивлен приезду Рины. Она была облачена в бело-голубое, короткое кимоно, поэтому если бы не меч, то ее нельзя было бы отличить от аристократки.

Рина стояла напротив колокола, столь символичного и столь легендарного колокола, который жил в этом храме, был похищен из него, был разбит и восстановлен заново силой аякаси. Этот колокол был истинным символом того, что люди и аякаси могут существовать вместе.

— Он с тех пор не говорит, дитя… — Рина обернулась на голос, настоятель храма стоял позади нее. Он так постарел и выглядел уставшим.

— Сэнсэй… я Асудзима Рина…

— Да. Дитя. Твой мастер передал мне послание, я знаю…

— Это ведь тот самый колокол, верно?

Настоятель подошел к главному колоколу своего храма и положил руку на колокол.

— Этот колокол… очень много значит для всех нас, и ваш клан, несомненно, должен охранять и его и того, кто нам его подарил… Ты пойдешь к озеру?

— К завтрашней ночи я хочу спуститься туда.

— Тогда передашь кое-что от меня ей? Все-таки мы обязаны ей, она починила его, когда я думал… что он был навсегда утерян.

— Конечно, настоятель.

Рина собиралась отдохнуть после дальней дороги и отправиться ночью к озеру, к той самой святыне, где ее уже ждали. При желании она могла бы покинуть храм и отправиться уже сегодняшней ночью, но дорога вымотала девушку. Она почувствовала снова как холод изнутри начинает сковывать ее. А этого нельзя допустить. Поэтому выполнение задания придется отложить еще на денек. Чуть выше храма располагались источники, которыми пользовались монахи в храме, только когда Рина опустилась в горячую купель с непрозрачной водой цвета молока, обжигающее горячей, холод начал постепенно отпускать.

— Пора ли? — Рина положила рядом с собой на землю меч, перед тем, как залезть в купель почти с головой. Потянувшись правой рукой, она развязала тесемки и вытащила меч на несколько сантиметров, а затем быстрым движением порезала себе правое запястье.

Успев завязать тесемки и убрать меч в ножны, Рина откинулась головой на бортик купальни, и попыталась уснуть… кровь, капавшая с ее запястья, не лилась струйкой как из обычного пореза, и обычная кровь асура… она была алой, но мгновенно застывала, превращаясь в кровавые кристаллы, а затем, падая, кристаллы растворялись в воде. Обновление крови, вот что спасало Рину от того, чтобы не превратиться в ледяную статую. А удобнее всего эту процедуру было делать в горячей воде, способной растворить лед. Через несколько минут вся вода в купальне уже окрасилась в молочно-красный цвет. Рина была единственной мечницей клане, чья участь была немногим легче остальных, она была свободна от лунного проклятия. Точнее, она фактически была его жертвой, как и все остальные девушки в клане, но исполнить не могла. Из-за ее способностей по контролю льда, ее тело просто не могло принять и вынести живое семя человека. Однако, будучи свободной от лунного проклятия, Рина все же несла общую судьбу всех мечниц клана, иначе она бы ей не являлась. Рине было суждено умереть… и если ее не убьет другой меч… это сделает ее собственный… превратив в ледяную статую.

Когда она очнулась от своего странного сна, вода вокруг была уже не горячей, а теплой, а порез на руке зарос, осталась лишь закристаллизованная кровь. А утром следующего дня, надев короткое голубовато-белое кимоно из тонкого шелка, и взяв с собой «лёд», Рина отправилась в город. Оцу — стоял на берегу озера. И Рина, находясь здесь уже во второй раз, думала, что прекраснее места нет на свете. Настолько безмятежным и неизменным во времени казалось ей озеро и природа вокруг него. В конце концов, она спустилась к мосту, и взошла поклониться синтоиской святыне в честь того самого события, из-за которого она была установлена. У святыни сидел старый дедуля в длинном кимоно и соломенной шляпе.

— Дедушка, простите, если нарушила… — Рина была очень вежливой. Прерывать кого-то, когда он поклонялся святыне не очень вежливо, а Рина появилась совсем неожиданно.

— Нет, нет, вы ничего не сделали, юная девушка. Вы тоже пришли поклониться Тавара-Тода, вы знаете эту историю?

Рины улыбнулась.

— Да, конечно. Смелый самурай Фудзивара-но Хидэсато сразил на этом самом месте гигантскую сколопендру, тем самым он помог принцессе-змею, обитающей в этом озере и спас ее. В благодарность принцесса аякаси пригласила самурая в свое подводное королевство и в награду вручила ему колокол для храма на той горе… — Рина указала пальцем на храм Мии-дэра, в котором она остановилась, этот колокол и сейчас там.

Во время войны двух буддистских школ монахи похитили колок из храма, но как только услышали звуки, которые он издавал, бросили и разбили. Однако, колокол удалось вернуть, а с озера приползла дочка принцессы, в виде золотой змеи и починила его. Именно этот колокол видела Рина с утра в монастыре.

— Да, я очень рад, что вы знаете эту историю. Эту святыню установили здесь в честь храброго самурая, рядом с тем самым мостом, где он встретил змея-принцессу. Не находите это очень символичным…

— Вы правы, дедушка, позволите и мне помолиться рядом с вами?

После того, как ритуал был окончен, Рина прогулялась по берегу озера пока не опустились сумерки, вернувшись к мосту, она увидела аякаси-принцессу, красивую девушку с длинными волосами, одетую в разноцветное кимоно, она сидела на краю моста, а ее длинный змеевидный хвост спускался в воду. Среди аякаси, покинувших свой мир, были и те, кто не причинял вреда людям и с радостью жил среди людей. Таким аякаси клан Асудзима оказывал всяческую поддержку и защиту. Одной из таких была и принцесса-змей.

Рина подошла ближе и поклонилась.

— Химэ-сан, меня зовут Асудзима Рина.

— Асудзима-сан, не так ли? — вежливо поинтересовалась принцесса, от нее исходил какой-то благоговейный трепет, вся ее аура была пропитана светом и добротой. Несмотря на то, что она высший аякаси. — Как поживает ваш мастер?

— Мастер Ики все так же молод и все так же противоречив. Думаю, сказывается его любовь к своей сестре. Можете звать меня Рина…

Принцесса улыбнулась. Улыбкой вечной, такой же вечной, как и застывшая здесь природа в состоянии покоя и умиротворения.

— Любовь сказывается на всех живых существах. Рина, могу ли я попросить тебя оказать мне одну услугу? Клан всегда оберегал мою жизнь и честно говоря, я не хотела никогда ни о чем просить, чтобы не доставлять вам лишние хлопоты.

— Конечно, все что угодно.

— Много лет назад на этом самом месте один человек спас мою жизнь, убив страшное чудовище. Храбрый воин спас мою жизнь, и я смогла, наконец, жить спокойно и завести семью.

Из воды по ее хвосту забрались змейки, их было много, около десяти и все они на глазах у Рины приняли получеловеческий облик детей — девочек и мальчиков. Детёныши змеи-принцессы, что живет в подводном царстве. Я улыбнулась, это было очень символично. Человек подарил жизнь аякаси и ее роду.

— Я бы хотела, чтобы мои дети и внуки помнили эту историю. И помнили имя человека, спасшего жизнь аякаси. Потому, что память это единственное, что я аякаси могут дать людям.

— Как пожелаете. Однако, перенестись просто так в прошлое я не смогу, но вот показать прошлое… думаю… сумею.

Рина спустилась на островок рядом с мостом, где располагалась святыня, посвящённая Хидэсато, и аккуратно достав меч из ножен, вонзила его в край рядом с кромкой воды…

— Луна взошла… самый лучший проектор для отражений на льду…

От кончика лезвия меча по воде стал расползаться прозрачный лед, покрывая собой поверхность воды до самого моста. И луна отразила на волшебном льду ожившую картину прошлого…

Нанаэ

Мир Эдо — дворец Эльсшферы.

— Еще сильнее… еще быстрее — девушка с длинными белокурыми волосами, заплетенными в косу, и с глазами цвета серого неба, тренировалась на открытой площадке, вокруг нее сгруппировались тучные монстры-аякаси. Меч в ее руках был с темной рукоятью, с выгравированными на ней инициалами, а на золотой гарде сияли иероглифы, идущие по кругу. Ножны лежали рядом с додзё — серые с зелеными полосами, и рисунком цветущих гортензий.

Она легко расплавлялась с огромными и неповоротливыми аякаси, которые хоть и были огромными, но серьезно проигрывали ей в скорости. В руках у них были самодельные палицы из дерева, лезвие меча отлично разрубало даже дерево.

— Нанаэ! Хватит, ты перебьешь всех наших возничих! Тебе так не кажется? Хаори — лидер третьей ветви, одетая в длинное домашнее кимоно, наблюдала за ней, сидя на краю веранды.

— Они меня раздражают! — девушка вздохнула и легкими движениями и стремительными ударами меча, расправилась с оставшимися вокруг монстрами, все они превратились в светящий дым и вскоре исчезли, вернувшись в свой мир.

Удовлетворенно поклонившись главе ветви, Нанаэ убрала меч в ножны и села рядом с Хаори.

— Нанаэ, ты в последнее время тренируешься с особенной яростью… Тебе не кажется это странным? Я согласна с тем, что не все аякаси милые и добрые, но ты уничтожаешь их так, будто питаешь к ним личную неприязнь. Что-то произошло?

Асудзима Нанаэ — третья дочь Нацумэ-химэ и Цукиёми была более всех похожа на нее характером. Нанаэ была вспыльчивой и нетерпеливой, но в душе очень правдолюбивой и ранимой. И это очень отличало ее от Рины, Аманэ и Хаори.

— Да, так… сестренка, скажи-ка, а может асур влюбиться?

Хаори задумчиво оглядела свою подопечную.

— Любой другой возможно и да… но только не мы. В тот же день, когда нам будет дарована любовь, каждая из нас подпишет себе смертный приговор.

— То есть, это не возможно? — печально спросила девушка.

— Нанаэ… это не шутки. Ты же прекрасно понимаешь, что это значит… так, что если ты играешь именно в эту игру, заканчивай ее. И это приказ, я не хочу потерять еще одного хорошего мечника. Ты ведь знаешь, что Аманэ скоро переедет от нас в дальний храм. Поэтому прошу тебя, будь осторожней. Завтра я пошлю тебя на задание.

— Как прикажете, Хаори-сама. Я просто спросила. Думаю, задавать вопросы… одно из моих несовершенных качеств.

— Иди, отдыхай…

Нанаэ, отдохнув и переодевшись в чистое серое кимоно с широким оби, отдыхала в своем маленьком доме, лежа на татами, и читая свитки с поэзией.

Она больше других любила поэзию… стихи, природу, весну, цветущую сакуру. Нанаэ имела черту не характерную для асуров — мечтательность. И эта черта, надо сказать, сыграла с ней злую шутку.

Среди свитков, разбросанных по полу в хаотичном порядке, Нанаэ вытащила маленький листок из желтой бумаги, сложенный пополам.

— Этот… тэнгу… Слишком зазнался! — Нанаэ отбросила листок в сторону.

На нем было написано послание таким красивым каллиграфическим стилем, и подписано… именем — Химавари Тайкё.

Нанаэ до поздней ночи читала и читала, и вновь возвращалась к посланию, которое оставил глава клана тэнгу — аякаси, живущих высоко на горе, под которой располагался замок Эльсшферы и ее пограничные с тремя мирами крепости. Этот клан Химавари — тэнгу, переехавших из мира аякаси, был очень похож на людей, за исключением огромных, черно-белых крыльев, растущих у них за спиной. Клан находился под защитой клана Асудзима, а сам юный мастер клана Тайкё был очень дружен с мастером Ики. Тэнгу были весьма полезны в разведке, и глава клана Асудзима, в обмен на свое покровительство, получал от них необходимые сведенья. И так уж вышло, что асуры третьей ветви Асудзима занимались всеми вопросами, касающимися аякаси на территории пограничных миров. С утра Нанаэ провела патрулирование. А днем было назначено совещание. Мастер Ики из-за происшествия с Аманэ не ушел раньше времени на Площадь Пяти Лун. Поэтому в главном зале пятиуровневой пагоды он ждал Нанаэ и Хаори. Рина уехала на задание.

Нанаэ, как и все остальные девушки в клане, не могла каждый раз не восхищаться красотой молодого мастера, а также его силой. Ики сидел одетый в черное кимоно, поверх которой была накинута белая накидка, его клинок лежал рядом, упрятанный в демонические ножны. Хаори и Нанаэ сели, опустившись на колени, напротив него.

— Ики-сама, я бы хотела выдвинуть кандидатуру Нанаэ на должность моего нового адъютанта.

По мнению Нанаэ мастер выглядел через чур расслабленным и в тоже время раздраженным.

— До тех пор, пока жива твоя нынешняя адъютант, я не могу отдать такое распоряжение. И хотя она уже лишена этой должности, мы обязаны проявить к ней уважение. Но как только Аманэ исполнит свою роль и проклятие ее уничтожит, да я соглашусь, пожалуй, на то, чтобы Нанаэ была адъютантом третьей ветви. Она конечно слишком вспыльчива и нетерпелива, но Рина слаба здоровьем и поэтому Нанаэ подходит больше.

Нанаэ поразило то, как он говорил об Аманэ. Все в клане уже знали, что с ней произошло. И мастер Ики сейчас говорил об Аманэ с уважением и призывал всех уважать ее выбор и чтить, но в то же время абсолютно безразлично рассуждал о ее смерти.

«Интересно, он думает так о каждой в клане?» — пронеслось в голове у мечницы.

— Как пожелаете, мастер. О чем вы хотели переговорить с нами?

— О тэнгу. Тайкё мой хороший друг. И скоро он будет отмечать свой день рождения, в деревне устраивают праздник. Я не могу сам присутствовать, и передать ему подарок и поздравления, завтра я отбываю на Площадь, поэтому вам нужно выполнить это поручение.

«Только не это! Хаори-сама ведь сама уезжает» — пронеслось в голове у Нанаэ.

— Я передам ему послание и подарок. А кто-то из вас пускай поприсутствует на празднике от нашего клана. Все-таки нельзя, чтобы тесные узы между нашими кланами ослабли.

Хаори и Нанаэ одновременно поклонились. Приказы мастера — закон. Его воля и его нерушимая сила влияет на весь клан. Поэтому обе девушки отправились в свое поместье, чтобы обсудить детали предстоящего задания.

— Об этом здании вы говорили вчера, Хаори-сама? — спросила расстроенная Нанаэ, пока они ехали в рикше в Алое поместье.

— Да. Я завтра вечером уезжаю, поэтому надеюсь на тебя.

Нанаэ после совещания весь день тренировалась. Мысли не давали ей покоя. Мысли заставляли ее сражаться еще яростнее прежнего. А может так она пыталась убежать от самой себя? Заглушить голос этих мыслей? Ночь Нанаэ предпочла провести с Хаори, обсуждая планы на задания в ее отсутствие. Нанаэ предчувствовала что-то ужасное. И нужно было срочно придумать, что сделать. Она подготовила юкату которую собиралась надеть этим вечером.

— Почему я так собираюсь?! Неужели я хочу быть красивой! Как же это бесит! — Нанаэ подготовила все для предстоящего визита. И весь день провалялась на татами, так и не взяв в руки меч, она держала в руке записку, оставленную для нее главой тэнгу Тайкё. — Лучше было бы если… мы не встретились тогда, и тот самовлюбленный болван не начал нести эту чушь о любви! Да еще и послал мне это письмо с признанием! Наглый эгоист! О чем он только думает, что если Ики-сама узнает!

Так Нанаэ провела весь день, и вечером нужно было провожать Хаори, после того как глава ветви уехала, мечница стала собираться на ночной праздник. Нанаэ одеяла фиолетовую юкату с разводами, и взяла меч, и положив за пояс оби, талисман который мастер Ики отправил в подарок юному вождю тэнгу, отправилась через первоцвет выше в горы. В скрытую деревню тэнгу. И тогда Нанаэ еще не могла себе представить каким кошмаром для нее все это обернется.

Хирая

Мир Эдо — окрестности Эльсшферы.

Для второй ветви клана Асудзима жизнь и тренировки проходили немного иначе чем для остальных, потому что все мечницы в ветви были обучены и натренированы как профессиональные синоби. То есть все они были превосходными ниндзя — воинами, которые умели убивать скрытно и не оставляя следов. Поэтому с раннего детства, как только их привезли в Эльсшферу, их тренировки существенно отличались от стандартного набора тренировок мечниц в первой и третьей ветви соответственно.

Для мечников второй ветви тренировки были куда более изощрёнными и ожесточенными, проходившими в реальных условиях. Хирая прекрасно помнила как проходила одна из ее тренировок. Хотя лучше бы не помнить. В результате она уяснила только одно — Кайра-сама никогда не пойдет против воли мастера Ики. Никогда. И сколь бы жестокими не были его желания и указания, она ни за что не пойдет против него. Как и все, Кайра-сама чувствовала… сила мастера Ики и Сатин находятся на совершенно ином уровне. Эти тренировки придумал мастер Ики когда-то.

Тренировки, которые отрабатывали только синоби — входить к людям в доверие становиться частью их жизней, а потом отбирать эти же жизни. Хирая приходила в эту маленькую деревеньку, сожжённую дотла, каждый год. Ее не мучали кошмары, просто она помнила… помнила, как пролила кровь всех, кто жил в этой деревне. Всех. Всех, кто считал ее родной и любимой, членом семьи, деревенской девчонкой. Ей было одиннадцать, это был экзамен, который она сдавала для мастера Ики. Экзамен на право называться синоби, на право носить меч, на право быть мечницей клана Асудзима. Она жила в этой деревеньке больше года. Скрывая свою настоящую личность. И в один день по приказу мастера Ики, еще будучи молодым асуром, Хирая хладнокровно всех убила. Всех кого… называла своей семьей, всех кого звала бабушка и дедушками, своих братьев и сестёр — местных деревенских детей, которые ее просто обожали. Хозяина лавки, лекаря, всех до одного… всех кого любила, и всех кого могла бы полюбить, в тот кровавый вечер Хирая убила. Доказав свое право быть рядом с Кайрой, Татакари, Мио и Шизукари — своими настоящими сестрами. В тот день Хирая — красивая девушка с темно-голубыми глазами и темно-золотистыми волосами, которые небрежными волнами спускались ей на плечи, как человек умерла вместе с жителями этой деревни. Сейчас перед глазами Хирае витало лишь пламя, сжигающее все вокруг. Эта она… подожгла деревню тоже она. И все сгорело. Лишь воспоминания остались жить. Их нельзя было сжечь.

Деревня Ооцки располагалась тогда еще в земле одного из даймё который относился к оставшимся, но разрозненным врагам Токугавы Иясу, первого сегуна Токугава, пришедшего к единой власти. Слишком бедна была эта деревенька, слишком близко располагалась к столице и на земле непокорного вассала. Ее участь была предрешена. И когда мастер Ики получил соответствующие указания, он знал… что вся деревня будет уничтожена, он просто развлекался, искал способ превратить это в побоище и наслаждаться кошмаром.

— Ики-доно, на самом деле, крайне жаден до развлечений в этом роде. Тебе наверное до сих пор больно, сестра? — на этот раз Хирая вернулась в сожжённую Ооцки вместе с Мио, на самом деле, деревня просто была по пути их следования. Мио — хоть и была того же возраста, что и все асуры, по человеческим меркам шестнадцатилетней, но выглядела как ребенок. Ее внутренние силы не давали ей возможности вырасти в росте. Поэтому она выглядела как девочка-подросток с золотыми волосами, заплетёнными в два хвоста.

— Думаю, лишь мастеру Ики и Сатин известны глубины тьмы в которую они спустились.

— Однако, даже не заметно для самих себя, они тянут туда всех нас. Что ты думаешь о «Кубе Смерти»?

Хирая усмехнулась. Нет, легче им не станет, это точно.

— Ничего хорошего.

— Хираэ-сестренка, расскажи мне, что здесь произошло? — Мио сказала это так, что девушку затрясло.

«Хираэ сестренка… Хираэ-сестренка» — они называли ее также.

— Хорошо. Тогда приготовься, рассказ будет долгим. В эту деревню меня привезли Кайра и Ики-доно. Они переодели меня в рваное кимоно, засунули за пояс короткий меч и выкинули рядом с этой деревней. Я получила приказ войти в доверие к местным и стать той, кто живет в этой деревне, стать с ней одним целым, ее частью…

Хирая достала черные ножны, короткий ее клинок был меньше сорока сантиметров в длину. На черных ножнах красовались золотые журавли. Этот клинок она получила от Вергилия, у всех девушек во второй ветви мечи были короче, так как для техник синоби удобнее использовать короткий клинок, потому что все эти техники предполагают собой очень тесный контакт с жертвой.

— Входить в доверие к людям и убивать их со спины, мы всего лишь первоклассные убийцы…

— Да. Мио, ты права. Так вот меня подобрал мужчина Такиори Реймей, он был крестьянином. И почему-то он был очень добрым и несмотря на царивший в деревне голод и разруху, он взял меня к себе, посчитав что я и правда, сирота родителей, которых убили.

— Но ведь нас учили как быть похожими на людей и как вызывать у них необходимые эмоции…

— Именно, нас учили как притворяться теми в шкуру кого мы влезаем. Я стала для него настоящей семьей, его жена умерла от тяжелой болезни. Я стала называть его отец… а соседей, дедушка и бабушка. Они жили через дом от нас, и я часто была у них в гостях, они хорошо ладили с отцом. Все в деревне стали меня узнавать и проникаться ко мне заботой и любовью.

Лицо Мио мрачнело по ходу того, как сестра рассказывала ей о методике обучения Ики-доно. Мио не проходила подобную тренировку потому, что ее специальностью не было внедрение и последующее убийство. Такой специальностью в совершенстве владела лишь Хирая, Мио как и все остальные, прошла лишь пару тройку тренировок, чтобы натаскать просто навык. Хирая же владела этим навыком в совершенстве, навыком обводить людей вокруг пальца и делать желаемое действительным.

— Это же было ужасно то, через что мастер заставил тебя пройти…

— Мио, это необходимость, вот и все…

— Но твои воспоминания вовсе не необходимость!

— Да. В короткое мгновение я стала для этих несчастных, голодных, больных людей светом, которого они так долго ждали. Я сдружилась со всеми деревенскими детьми, часами напролет мы бегали вокруг деревни и все взрослые знали… со мной их дети не пропадут. Все дети в деревне звали меня Хираэ-сестренка, старшая сестренка. Так продолжалось целый год и надо сказать, я правда забыла, забыла, кем была… на короткий промежуток времени я так вжилась в свою роль, что совсем забыла… что настанет день и придется очнуться, вернуться в реальность и вспомнить… что дети вокруг не мои сестры и братья, что отец, который меня воспитывал и любил, не моя семья… и что я не человек…

— Когда ты снова вспомнила?

— Мы играли у реки, плескались все вместе — я и деревенские детишки. Мы много времени проводили вместе. Ко мне подползла белая змея, я сидела на берегу, а остальные играли у берега… змея… белая змея сказала… что время вышло.

Мио поникла. Ей было жаль сестру. Но она ничем не могла помочь. Никто из них не виноват, что они родились детьми лунного бога, и прокляты от рождения… Хирая осознавала, что никто не виноват. В том, что случилось в этой деревне никто не виноват… даже мастер Ики, он в результате поступил так, только ради того, чтобы сделать Хираэ сильнее. Но когда девушка каждый раз возвращалась сюда, она все еще помнила. Крики… свой разорванный халат в крови, черный клинок с золотыми узорами, разрезающий тела тех, кого она любила… их глаза полные отчаянья и непонимания перед смертью, свое кровавое отражение в воде. Запах гари… оранжевый цвет полыхающего огня. Такой была судьба мечниц клана Асудзима. И чтобы не случилось, Хираэ чувствовала, что должна принять свою судьбу, наверное, именно поэтому убийство деревни далось ей так легко Почему-то подсознательно она ощущала мощь проклятия луны, и его последствия, а еще… гнев мастера Ики и его мистическая, темная и ни с чем не сравнимая аура кошмара, вот что ее пугало более всего…

Мио

Мир Эдо — провинция Ига.

Мио сидела в общем зале маленького домика в поместье второй ветви. Там проводились собрания, которые устраивала Кайра или чаще всего Татакари. Вот и сейчас напротив Мио, которая выглядела как подросток, сидела прекрасная, по ее мнению, Татакари — «Жрица тени», сестра, которой Мио восхищалась не меньше чем Сатин-сама, которая вообще была не достижимым ореолом. Мио отличало от других сестер строение тела, которое объяснялось ее способностями — Мио была самой быстрой из всех мечниц, в своем теле она держала силу ветра, позволяющую ей двигаться быстрее всех других, стремительнее. Мио играла не мало важную роль не только в клане Асудзима, но и для всех синоби в Японии, так как она стала родоначальником всей истории синоби… она положила начало начал. Однако, ни в одной легенде или летописи тех времени, упоминаний об этом, конечно же нет. Эта работа старейшин, чтобы деятельность клана всегда сохранялась в тени истории страны… они переписывали исторические летописи и следили, чтобы люди, имеющие с кланом какие-либо дела, не рассказывали о том, что видели и слышали. Мио стала ключом к истории клана Ига, развития провинции Ига, и рода Хаттори… и ключевым моментом истории был тот самый момент, когда Мио, путешествовавшая в прошлое, встретила в горах Ига среди туманов и лесов, маленького мальчика, которой в последствии станет одним из самых известных самураев-ниндзя, которые сыграли не последнюю роль в становлении Иэясу Токугавы сёгуном. Эта встреча была предрешена кланом Асудзима, мастер Ики решил тогда передать секреты тайных искусств, которые получили развитие лишь во второй ветви, людям и создать класс самураев, полностью отличающихся от других. Класс убийц и шпионов. Именно для этой цели и была выбрана когда-то Мио, совершившая прыжок в прошлое и встретившая в затерянных горах мальчика по имени Хаттори Ханзо.

С момента их первой встречи до момента, когда Хатттори Ханзо стал известным и молодым правителем ниндзя Ига, Мио всегда была рядом. Так или иначе, она возвращалась в прошлое и постоянно наблюдала за вверенной ей целью. Он был ее заданием. Мио помнила как Татакари поручила ей это задание. И как потом мастер Ики высоко оценил ее вклад и работу.

— Мио, у клана на тебя огромные надежды.

— Я слушаю Татакари-сама… — к старшим сестрам нужно было обращаться почтительно. Не говоря уже о старейшинах и главе клана. И Мио хоть и сохранила подростковое тело, но сознательное развитие ее вполне соответствовало взрослому асуру.

— Ты знаешь, что сейчас кланы провинции Ига вообщем-то переживают не лучшие времена… все это связано с тем, что они так и не достигли особых успехов в познании тайных искусств и не имеют выдающегося лидера, способного присягнуть власти сёгуна и стать одной из его опор.

— Значит, клан опять намерен вмешаться в историю этой страны?

— У господина Ики всегда амбициозные и далеко идущие планы. Стоит признать, что он играет только по крупному.

— Твоя цель — создать главу будущего рода Хаттори, который объединит самураев провинции Ига и привьет им новые учения.

— Хорошо… — Мио согласилась без раздумий. Какой бы противный и скверный характер ни имела бы Мио — мечница, заключенная в тело ребенка…

«Противиться воле клана… все равно, что подписать себе смертный приговор заранее» — вот, что пронеслось в голове у Мио.

И вот они встретились, Мио и Хаттори Ханзо, мальчик жаждавший силы. В будущем из которого пришла Мио, Ханзо не смог добиться успеха, обладая однако выдающимися талантами для человеческого ребенка, но это и понятно. Ни один человек ничего не сможет добиться без помощи сверхъестественных сил. Это невозможно. Но Ханзо выпал шанс изменить свою судьбу, ибо перед ним стояла Мио.

— Привет, сопляк… ну что будешь делать?

Лицо гордого мальчишки переполнила злоба.

— Я не сопляк! На себя посмотри! Девчонка, а ходишь с мечом?

Меч Мио — тонкий короткий клинок висел за поясом ее короткого темно-синего кимоно. Клинок убийцы с серебристо синими разводами. «Жало». Этим клинком и со своей невероятной скоростью ветра Мио могла в одиночку уничтожить полсотни противников.

Мио подошла к нему, и схватив за шиворот, подняла над землей, они были практически одного роста, но мальчик повис на ее вытянутой руке, дрыгая ногами.

— Я тебе не девчонка… считай, что тебе очень повезло мальчик… перед тобой Бог Войны и мастер тайных искусств Сюгэндо клана Асудзима. Величайшего клана мечников, и тебе без сомнения везет, твои природные таланты делают тебя особенным… и наш клан решил помочь тебе в твоих начинаниях. Склонись передо мной и я научу тебя основам пути Сюгэндо. Ты станешь одним из величайших и полезных творений клана…

Глаза мальчика тогда поразили Мио, он не испугался ее. Ни капли в этих глазах не было страха.

— Ты что смеешься? Чтобы я стал учеником какой-то девчонки… — он кряхтел и пытался высвободиться. Мио улыбнулась и разжала кулак, мальчик упал. Через минуту он уже сидел, потирая ушибленную спину.

— А, ну раз у тебя нет желания… тогда замечательно, я отправляюсь в свое время, а ты так и останешься беспомощным сопляком. Мы же не можем заставлять тебя? Кто будет учить человека против его воли?

Мио коварно улыбнулась, она знала, что мальчик зол и обязательно согласится, нужно только на него надавить.

— Или же твое проявление воли… является символом твоей слабости, а? Может ты просто слабак и трус?

Тут он не выдержал и вскочив, попытался нанести удар с правой руки, однако Мио даже для асура двигалась быстро, и пригнувшись, она проскочила слева от него, ударив локтем ему в живот, мальчик свалился на землю.

— Как… ка…к…откуда у тебя такая скорость?

— Хочешь научиться также двигаться? Тогда забудь о своей гордости.

— Хор…ошо… Твоя взяла…

— Сэнсэй! Хорошо, сэнсэй! Я буду учиться у вас, и перенимать вашу мудрость, сэнсэй! Давай, повторяй! Учиться будем с правильного обращения к старшим! Хотя я и выгляжу младше, но мне уже много лет, так что научись уважению!

— Хорошо, сэнсэй! Довольна?! — мальчик поднялся.

— Да. Ну что начнем тренировки?

Спустя пять лет Мио посчитала, что ее миссия выполнена и Хаттори вырос вполне сносным учеником. Думая, что она сможет остаться безучастной и не испытывать никаких личных чувств в ходе всего процесса обучения. Однако вспыльчивый характер Мио скрывал ее непростую чувственность. И хоть она и не хотела признавать, но за все это время она привязалась к Ханзо. И это была привязанность осмысленная и глубокая. И не просто отношения между учителем и учеником. Мио одновременно боялась этого и понимала тем не менее… эту связь, Мио понимала, нельзя так просто будет разорвать. Но Мио, как и все остальные девочки в клане, прекрасно знала, чем заканчивается подобная привязанность… Поэтому она не стала ее развивать внутри себя, и попрощалась с Хаттори Ханзо с мыслью, что им не стоит больше пересекаться и курировать эту миссию лучшего всего передать Шизукари.

Все это время пока Мио учила Ханзо как двигаться бесшумно и быстро, словно ветер, пользоваться специфическими видами оружия, фехтованию с длинными и короткими клинками, стрельбе из лука, они вдвоем жили в горах в затерянной деревеньке среди туманов. Ко всему прочему Мио обучила Ханзо пути Сюгэндо и его религии — этот путь скрещенный с тайными, магическими искусствами, такими как использование природных стихий — теней, воды, льда, ветра. Он вырос, стал сильным и быстрым, красивым и самое главное он был талантлив. Мио это знала.

— Эй… Ханзо…

— Учитель?

— Пришло время. Я считаю, что научила тебя всему, что тебе необходимо знать. Дальше ты идешь сам. Своими ногами и используя собственные силы.

— Учитель, но…

Она приблизилась к нему и, подпрыгнув, на миг зависла в воздухе, так что их лица оказались на одном уровне. От ее глаз асура не скрылась ни его взволнованность, ни восхищение с которым он смотрел ей в глаза.

— Если наши судьбы пересекутся еще раз… мир уже будет другим, Ханзо… но ты забудешь обо мне… будешь помнить все чему я тебя научила, но забудешь о том, кто я… и даже мое имя сотрется из твоей памяти. И главное, этих слов ты тоже никогда не вспомнишь. Я люблю тебя Хаттори Ханзо и буду за тобой присматривать… — прошептала она ему на ухо и растворилась в воздухе, будто ее никогда и не было.

Мио вернулась в свой временной стык и с радостью встретила на пороге дома старейшину Каспарка и Кайру.

— С возвращением.

— Кайра-сама, я исполнила ваш приказ.

— Молодец. А теперь иди, отдыхай… затем старейшина Каспарк ждет тебя, он расскажет тебе, как изменилась история. Ты хорошо поработала, Мио. А затем начинай собираться, я отправляю тебя вместе с Аянэ к мастеру Ики на Площадь Пяти Лун.

Всем сердцем Мио была благодарна главе ветви, ей нужно было отправиться куда-то очень далеко, чтобы не поддаться чувствам и желаниям. Мио дорожила своей жизнью и перспектива умереть, став жертвой лунного проклятия и пищей для собственного ребенка, ее совсем не радовала. Мио желала только одного — никогда больше не встретить Хаттори Ханзо.

Шизукари

Мир Эдо — провинция Оми.

— Шизука! Шизука! — Шизукари была одной из самых спокойных девочек в клане. Спокойных и достаточно рассудительных. Она носила короткую прическу из темных волос. Ее при желании можно было перепутать с Аянэ, но Аянэ имела рыжий цвет волос, а у Шизуки они были скорее темно-карамельного цвета. Шизука носила меч «Нацу» — лето, на ножнах изображались аисты и иероглифы. Шизука несколько лет тренировалась в горах. Поэтому Вергилий и выковал именно такой меч для Шизукари. Шизукари, будучи синоби, имела очень сильную связь с природой.

Татакари всегда была объектом подражания для всех сестер во второй ветви, если Кайру за ее скверный характер немного недолюбливали, то отношение Татакари ко всему сглаживало острые конфликты возникющие внутри ветви.

— Татакари, сестра? Что случилось? — голос Шизукари всегда был тихим и спокойным.

Шизукари сидела на веранде главного тренировочного додзё в черном коротком кимоно с алым поясом и черными штанами. Шизукари закончила тренировки и сейчас просто смотрела на то, как оранжевый закат постепенно наползает на вершины гор и спускается в леса, разливаясь между домами поместья. Оранжевый закат ей нравился больше всех остальных, потому что алый закат всегда пах кровью… для асуров, а тем более для мечниц Асудзима это было слишком тяжелым бременем.

Татакари, как всегда одетая в свое традиционное, короткое, черно-серое кимоно, поверх которого надевались легкие доспехи синоби и синий шарф, повязанный вокруг шеи, концы шарфа развивал ветер. Татакари села рядом с Шизукари и не нужно было спрашивать, чтобы понять, о чем думает другая сестра. Татакари было достаточно взглянуть на холодный оранжевый закат и уловить мысли Шизуки.

— Я хотела поговорить, Кайра уехала. И мне скоро предстоит уехать. Я хотела поговорить с тобой, сестра… до того, как покину Эльсшферу.

Шизукари едва заметно кивнула головой.

— Ты о чем-то переживаешь, Татакари?

Шизука заметила, что сестра была какой-то потерянной. Татакари «Жрицу тени» увидеть в таком состоянии было возможно крайне редко.

— Кирит не самое лучшее место для путешествий. Но я не боюсь. Дело не в этом. Просто я чувствую, а такое бывает крайне редко… и все же… чувствую, что Кирит это не то место откуда просто так можно вернуться.

— Татакари… только не говори, что…

Глаза Татакари устало блеснули в спускающихся сумерках.

— Если это воля мастера Ики, я обязана ее выполнить. Шизука, я хотела сказать тебе… я рекомендовала Кайре выбрать тебя адъютантом, если я не вернусь из Кирита, — Татакари улыбнулась. И Шизуке показалось, что эта вымученная улыбка.

— Сестра… я…

— Шизука, ты всегда была самой спокойной из нас и переносила все тяготы нашего взросления, ни о чем не сожалея. Это дорого стоит и должно быть вознаграждено.

— Татакари, неужели, правда, они посылают тебя умереть?

И тут Татакари засмеялась, что привело Шизуку в замешательство. Татакари настолько была готова умереть… она улыбалась. Все мечницы клана должны умереть. Но… никто никогда не готовится к этому. А Татакари была готова к этому, она знала… что умрет.

— А что еще с нами можно сделать? Шизука, умереть за клан это единственное, что мы можем… так зачем все усложнять? Для каждой из нас жизни не существует. Мы не живем, а приближаем время своей смерти.

Шизукари была шокирована откровенностью Татакари.

— Но как же Ики-сама и Сатин-сама? Они ведь совсем другие?

И тут красивое лицо Татакари исказилось гримасой боли или отвращения, Шизука не могла сказать точно.

— Ты думаешь, их жизнь не связана со смертью? И является настоящей жизнью? Когда ты станешь адъютантом и будешь посвящена в тайны клана, то поймешь, как сильно ошибаешься… думая, что они не связаны со смертью… еще как связаны. Сильнее, чем любая из нас. Они проходят через смерть каждый день, они не мертвы… и в тоже время никогда не будут живы. Ну, да ладно, я и так заболталась. Пора прощаться, Шизука! О, кстати, совсем забыла! Твое задание… ты отправляешься в Коку.

— Ниндзя Кога?

— Да, я назначаю тебя их советником. Постарайся сделать так, чтобы во время войны между провинциями, хотя бы часть из них выжила.

— Как прикажете, Татакари-сама.

Татакари уехала через четыре дня после совета, состоявшегося в главном храме. Практически все мечницы разъехались по своим заданиям в вверенную им провинцию и в соответствующий временной отрезок. Теперь им предстоит встретиться всем вместе, только когда мастер устроит экзамен. Экзамен, конечно, громкое слово. Они все его уже проходили перед тем, как получить меч. Прежде чем мечница получает именной меч, каждая проходит через особые тренировки, обряды и наконец, личный прием с мастером. Этот прием и то какое мастер устраивал испытание, зависело не только от боевых возможностей мечницы, но и от ее личных заслуг, характера и стремлений. Способности Шизукари были весьма скромными по сравнению с Татакари, и Мио, или Кайрой, которая если бы не ее характер, могла бы перещеголять и ту и другую в отдельности. Способности Шизукари были в возможностях единения с природой и «призыва тишины», то есть при желании Шизукари могла настолько унять шум объектов, чтобы полностью обратить свой слух в окружающий мир, слиться с природой и ее дыханием. Это позволяло ей становиться практически не видимой… идеальные для синоби способности. Однако, предстоящее испытание мастера Ики ее пугало. И сам мастер Ики и его сестра — они вдвоем действительно пугали. Их все время окружал ореол таинственности, непостижимого ужаса и темноты, запах крови, словно аромат спелой вишни. Словно они писали вдвоем историю клана Асудзима кровью, будто бы они знали о дне смерти каждой из мечниц… Шизуку это всегда пугало, она пыталась найти утешение в природе, наверное, поэтому она достигла таких успехов в совершенствовании и оттачивании своих навыков.

Клан Сасаки, правивший провинцией Оми, и ниндзя Кога, подчинявшиеся этому дому, восприняли приезд Шизуки в город с весьма положительным интересом. До последнего момента никто из клана Сасаки даже не знал какой подарок судьбы им преподнёс Асудзима Ики. И хотя по замыслу Ики кланы Кога должны были пойти совершенно иным путем развития, чем кланы Ига, которых он также поддержал, послав туда Мио, которая ознакомила последних с путем Сюгэндо, кланы Кога все же получили внушительную поддержку. Шизукари, используя свои способности, сделала из воинов Кога непревзойденных шпионов, которых невозможно было увидеть или обнаружить. Они стали невидимками, Шизукари также способствовала тому, что все кланы Кога объединились в одну общину, под началом господина Сасаки и тем самым провинция получила возможности для широкого развития.

В провинции Оми ниндзя строили замки и укрепленные крепости, вокруг которых начиналась жизнь. Однако, все было прервано во время великой войны «воюющих провинций» — Сэнгоку, в ходе которой к власти пришел самый хитрый и могущественный из всех полководцев — Токугава Иэясу. Клан Сасаки поддерживал в этой войне противников Токугавы и был практически полностью истреблен, многие ниндзя погибли. Но все же они выжили.

Шизукари после войны часто приезжала из Эльсшферы в Оми и постоянно контролировала процессы жизни семей синоби, принося им новые знания ниндзюцу, древние свитки которые пожертвовал клан Асудзима во имя будущего. Однажды она приехала погостить в буддистский монастырь, а также привезла для глав семей ниндзя в Коке технику изготовления особых сюрикэнов, свиток пожертвовал Вергилий. Ее встретили настоятель и монахи, все они покровительствовали ниндзя.

— Настоятель… — Шизукари поклонилась, сложив руки на груди.

— О, милое дитя тьмы… ты вновь прибыла к нам?

— Я здесь снова по поручению мастера. Время наконец-то изменилось, к власти пришел Токугава. У меня для глав семей письма от сёгуна и мастера Ики, они поддерживают оставшиеся в живых семьи Кога и официально готовы принять на службу. И хотя многие погибли, сражаясь на строне врага, вы все же сумели выжить, мастер Ики послал к вам своего ставленника из Ига. Думаю, ему удастся убедить вас присоединиться к Токугава.

— Ты все время спасала нас, дитя. Поддерживала и обучила сотни наших воинов, но мы так до сих пор и не знаем ничего о тебе. Ни имени, ни происхождения, ничего…

Настоятель отпустил монахов, и прогуливался с Шизукари по саду во внутреннем дворе храма.

— Клан Сасаки практически уничтожен, мы остались без защиты и покровительства, никто кроме вашего мастера нам не покровительствует. Но таким ли верным будет решение — принять власть Токугавы? Пойдет ли это на пользу Кога-рю?

— Уверена, вы примете верное решение… думаю, что посланнику из Ига удастся вас убедить. Уж очень амбициозным он выглядит. Я не призываю вас помириться с Ига-рю, просто выслушайте его. Его зовут Хаттори Ханзо.

— О да, я слышал о нем… ваш клан также участвовал в становлении Ига-рю, значит, мы просто обязаны прислушаться к словам твоего мастера, дитя.

— Настоятель, мое имя… Асудзима Шизукари. Сложно объяснить, но нет смысла сообщать вам что-либо обо мне или нашем клане. Вы ведь догадываетесь, что мы не люди… и в скором времени вы забудете мое имя и даже факт моего существования. Потому, что наша помощь должна всегда оставаться в тени цветущей сакуры…

Настоятель глубоко вздохнул.

— Дети луны… Цукуёми-но-ками…

— Да. Он наш отец. А мы, рожденные от него Боги войны. Настоятель, я бы хотела встретиться с главами семей, как можно скорее.

— Тебе нужно вернуться в свой клан?

— У меня такое чувство… что скоро произойдет нечто кошмарное…

Часть третья — Дети Луны

Ики

Мир асуров — пустыня Аиэшфер.

Избранные луной. Мне никогда не верилось, что в наших жизнях была хоть капля избранности. Хоть капля здравого смысла. Моя память хранила все воспоминания. И это не приносило ничего хорошего, только раздражение.

— Ты злишься, Ики? — голос Мурасамэ по-прежнему звучал кровожадно, так же как и первый раз, когда я услышал его. Голос собственного меча. Голос демона… который могу слышать только я.

— Я постоянно зол не без твоей помощи.

— Если бы ты убил девчонку было бы легче, — Мурасамэ на дух не переносил Сатин, как и Масамунэ ненавидел меня. Наши чувства имеют зеркальное отражение.

— Мурасамэ, ты же знаешь… убить ее можно только одним способом…

— Убить тебя… и она тоже это знает, Ики. Я просто волнуюсь. Тебе скоро возвращаться в Эльсшферу, ваша с ней встреча вновь окончится кровью…

— Да. Также как и было всегда.

— Хорошо. Вспомни. Вспомни о вашем прошлом и никогда не забывай о том, кто вы.

Я никогда не забывал. Память асура не может ничего забыть. Да и то, что я бы хотел забыть… будет помнить Мурасамэ и каждый раз он будет напоминать мне все ужасные и страшные события… он не заставит меня забыть о тайнах. О пролитой крови… об отнятых мною жизнях, никогда. Ибо все это является источником моей ненависти, гнева и ярости, а значит и жизни самого Мурасамэ. Нас с Мурасамэ связали общими жизнями очень давно. Но помимо этой связи с демоническим мечом, была и еще одна связь… связь, причиняющая одни неудобства и доставляющая столько хлопот. Связь сама по себе разрушающая каждого из нас.

Что если бы мы не были братом и сестрой? Что если бы мы родились не от лунного Бога? Что если бы мы не были асурами и не пытались при каждой встречи перерезать друг другу горло?

Мои воспоминания начинались с того момента, как я впервые услышал голос Мурасамэ в своем сознании, и открыв глаза, вырвавшись из царства тьмы… увидел свое маленькое тело асура, изъеденное демоном… Мурасамэ витал вокруг меня черной тенью, высасывая из моего тела жизненные соки. На моих коленях лежал черный клинок, с черной рукоятью… черный, полностью черный клинок. Мурасамэ принимал форму меча по обыкновению, либо огромной черной тени ворона с алыми глазами.

— Подчини меня! Подчини или умри! Подчини меня! Пролей кровь! Пролей ее кровь!

Я не знал кто я. В тот момент я ничего о себе еще не знал. Ни имени. Ничего. Я даже не знал, что она моя сестра. Я открыл глаза впервые в жизни и все, что я хотел…

— Убей! Убей! Пролей кровь! Пролей ее кровь! — я был слишком маленьким, чтобы осознать, что я мог бы поступить иначе. Что демон, властвовавший надо мной, подчинил меня своей воле. Но асуры не испытывают страха и я вонзил черный клинок в тело девочки, как две капли воды похожей на меня. И кровь, потекшая по клинку, впиталась в него… и вот на рукояти был начерчен первый лунный иероглиф, который тут же дублировался на моей коже. Дрожащей рукой я коснулся шеи… пальцы были в крови. Стигмы. Это были демонические стигмы Мурасамэ, каждая кровь, оказавшаяся на его клинке, отпечатывалась на моем теле. Мурасамэ поглощал жизненную силу убитых им, и переводя их в собственную магическую мощь, запертую внутри меня. Это был первый раз, когда кто-то из нас двоих ранил другого и это было лишь началом. Первый шаг в пустоту, в которой обитали одни лишь демоны.

Мурасамэ, напившийся крови Сатин, на время успокоился, я перестал слышать его голос… черная тень, похожая на ворона, обратилась черными ножнами, и я убрал клинок в них. Тут впервые я и встретил старейшин клана Асудзима — полубогов, полумертвецов из Кирита они поклонялись лунному Богу — моему отцу.

— Ики-сама! Ики-сама! Вы открыли глаза! О чудо! Вы, и правда, лунное дитя! — эти уродцы почитали нас больше, чем свои собственные жизни.

Я ничего не понимал, и ничего не мог ответить. И это раздражало. Зато я отлично понимал, что делать с клинком в ножнах. Мне казалось, что я родился, зная только это… как убивать… я не мог говорить, зато уже владел клинком так, будто я был мастером.

И все это время единственное, чем я занимался были бесконечные убийства. После того как наш отец нашёл нас заключёнными в водную могилу Элементалей, он разделил свой лунный клинок. Отдав две половинки клинка двум лучшим мастерам по изготовлению клинков, которые стали Богами, а мечи выкованные ими из осколков луны и душ демонов, были названы — Мурасамэ и Масамунэ. С самого начала эти мечи были рождены в противоречии. Они были зеркалом — отражением друг друга, так же как и мы с Сатин. Как только оба демонических клинка прибыли на Площадь Пяти Лун, нас подчинивших демонов отправились в самую горячую точку во Вселенной, где каждый день смерть забирала миллионы жизней. Нас отправили на дальние границы Эшфера — царства асуров, царства где война не прекращалась ни на минуту. И нас отправили в ее эпицентр — древний бастион пограничных областей — Аиэшфер…

Когда мы прибыли в Аиэшфер, я снова услышал голос Мурасамэ, однако, теперь он, утоливший свой голод, мог вполне осмысленно со мной общаться.

— Эй… мальчик, ты осознаешь кто я?

— Ты, демон. Древнее создание, рожденное тьмой… ты моя тень… ты мои самые ужасные желания и чувства.

— Для ребенка… ты весьма смышлен. Я Мурасамэ. Я твоя тень, теперь я часть тебя. Навеки… ты должен кормить меня. Ты обязан давать мне души для пищи…

— Эти иероглифы на моем теле твоя работа?

— Да. Каждый раз, когда я буду проливать за тебя кровь и красть души, стигмы на твоем теле будут прибавляться. Мы связаны узами крови и тени. Я твоя тень… ты мой хозяин.

— Хорошо… я понял. Назови свое имя!

— Мое имя Мурасамэ. Меч темноты. Меч темной стороны луны.

— Да, я вобрал темную сторону лунного Бога, как его сын. Поэтому ты стал моей тенью.

В Аиэшфере я научился говорить. Проснулось мое сознание. Проснулась моя темная душа, а заодно мои желания и моя преданность. Преданность тьме и ее зову. И тогда впервые я осознал в полной мере, кем родился и кем должен был стать. Поэтому первым шагом было узнать правду. Старейшины явились сами, как только почувствовали, что их глава стал мыслить осознано.

— Ики-сама! Как мы рады, что благословенный воздух Аиэшфера подарил вам способность мыслить здраво!

— То есть банальную резню вы готовы назвать просветлением? Какая глупость итак… начнем. Рассказывайте. Для ребенка, я весьма нетерпелив.

Я был первым ребенком лунного Бога — Цукиёми, единственным сыном. Наследником клана, а конкретно жрецов, поклоняющихся лунному Богу, и своих сестер, рождённых от Цукиёми другими Богинями. Все вместе они составляли, основанный жрецами давным-давно клан Асудзима. Клан проклятый. И мне, как наследнику лунного Бога, надлежало стать лидером этого клана. Клана убийц, клана тех, кто навеки проклят. Асудзима Ики… таково было имя того, кому надлежало принять на себя всю горечь жизни рожденных в этом клане. Клан обосновался в замке, состоящем из четырех поместий на окраинах Эдо — города столицы древней Японии, на границе трех миров — людей, аякаси и асуров. Границы видимой лишь нам одним. По задумке Магрогориана — верховного Бога мудрости с Пощади, наш клан долен был стать своеобразной судебно-карательной инстанцией. Однако, до этого знаменательного мгновения предполагалось, что клану предстоит пройти долгий путь становления. И первым в этом списке было воспитание и становление меня, как главы. А для этого я долен был стать тем, кто без промедления сможет вонзить клинок в тело любого врага. Именно поэтому меня привези сюда, в кровавую пустыню Аиэшферы… Аиэшфер — это пограничье между мирами асуров и кровожадных демонов мира Истолы, а также миром голодных духов самого кошмара — Претами. Аиэшфер — холодная пустыня вечности, выжженная непрекращающийся ни на минуту войной. Песок этой пустыни был красным, кроваво-красным, а воздух сдавливал кровавый туман. Выжить здесь без соответствующих навыков или способностей было просто невозможно. Среди этой пустыни сохранились разбросанные в хаотичном порядке руины некогда великих замков. Замков оставленных цивилизациями, жизни которых безвозвратно унесла война.

Нас привезли в один из таких замков. И здесь мы должны были выжить. Все старейшины спешно покинули Аиэшфер, уехав в более защищенный город Короля асуров — Эшфер. И я с Мурасамэ, как тогда мне думалось, остался один в этом замке, заполненном кошмаром воспоминаний тех кого уже не было в живых. Однако, я ошибся. Тогда я был еще слишком молод, чтобы понять… старейшинам клана было плевать на наши жизни. И на мою в том числе… им был важен конечный результат. Они не сказали мне о том, что Сатин выжила. Они сказали мне, что девочка, которую я убил тогда, подчиняясь воле Мурасамэ, была моей сестрой-близнецом, и я убил ее. У меня не было ни времени, ни желания, ни способности сожалеть об этом. Я жил на голых инстинктах. У меня не было возможности поразмышлять над будущим своего положения, над судьбой клана. Все это пока было мне не ведомо. Мной двигало лишь одно — стремление выжить. Ведь ради этого меня сюда заслали? Старейшины клана использовали нас, мне лишь со временем пришлось понять, что действовали они не всегда на благо клана. И не сказав мне о том, что Сатин жива и тоже находится здесь, старейшины преследовали свои собственные цели. Они, как и тогда, так и по сей день считали, что само рождение Сатин было эффектом моего ослабления. Лишь с трудом мне удалось доказать им, что ее существование уравновешивало мою силу и делало мою собственную жизнь реальной.

Каждый день и каждая ночь проходили одинаково… я либо сидел в руинах, разговаривая часами на пролет с демоном в моем клинке, либо убивал диких асуров и прочих тварей, которые наводняли руины замка. Даже если я уставал, Мурасамэ подпитывал меня, но я все чувствовал… этого не достаточно. Для меня этого совсем не достаточно. Внутри меня стало постепенно зарождаться чувство пустоты и безысходности. И первый кто почуял мою слабину был Мурасамэ. Стигмы на моем теле стремительно прибавлялись, я становился сильнее, но… но этого было не достаточно. Мне нужен был стимул сильнее, чем простое уничтожение врагов. Мне нужен был соперник. Мне нужен был воин, не уступающий мне по силе, а желательно и превосходящий меня.

И вот тот день настал. День, когда я встретил такого врага. Я был одновременно удивлен, поражен и шокирован. И в то же время меня переполняли эмоции, помимо всего меня захлестнули ощущения, ни с чем несравнимые. Мурасамэ просто взбесился, он не мог напитаться восторгом который всколыхнула во мне эта встреча.

Посреди кровавой пустыни… среди полчища асуров, одетых в невиданные доспехи и сражающихся на смерть в ночи, освещаемой кажущейся из-за кровавого тумана такой же багровой луной… явилась она… живое воплощение Войны, рука самой смерти… я не знал, как описать чувства, захватившие меня, когда я впервые увидел ее после того, как проткнул собственным клинком. Она была великолепна. Сильная, непобедимая, с ледяными, холодными глазами цвета нежных лепестков цветущий сакуры. У нее был взгляд того, кто перешел границу отчаянья. Она была моей точной копией. У нас были глаза одного и того же цвета, волосы одной длины и одного цвета. Думаю, что я будто увидел собственное отражение на поле боя. Лунный свет отражался от прозрачно-белого клинка, разрисованного красными ликорисами. Даже на расстоянии я чувствовал жажду этого клинка. Он демонический, как и Мурасамэ. Она была такой же малявкой, как и я, одетая в белое кимоно с широким поясом. Все кимоно уже было забрызгано алыми пятнами, которые запеклись на солнце. Она так стремительно наносила удары мечом, что я мог лишь завороженно наблюдать, открыв рот…

Она сама была подобна режущему лунному свету… ее меч мог разрубить абсолютно все. Он с легкостью разрезал доспехи любой конструкции и плотности. Каждый раз, когда она проливала кровь врага, вокруг ее меча будто расцветали кровавые тени ликорисов.

— Полагаю, эта истинная форма ее меча? Да, Мурасамэ?

— Этот меч… такой же как и… Ики она…

Глядя на сражающуюся Сатин, в тот момент я почувствовал восторг, восхищение, чувство еще только зарождающийся любви, неописуемый прилив энергии и радости, но сильнее всего над всеми остальными новыми чувствами… хлынуло только одно желание…

— Убить ее… убить девчонку… убить ее… — завизжал Мурасамэ в моем мозгу, и я стиснул зубы, сдерживая порыв кинуться и мгновенно скрестить наши клинки.

Это и была девочка, которую я убил… и которой было суждено убить меня. Моя сестра-близнец. Асудзима Сатин — сильнейший воин, которого я когда-либо встречал.

Сатин

Мир асуров — пустыня Аиэшфер.

Сколько бы… времени не прошло… я все также буду переполнена этим желанием.

— Сатин, ты как?

— Я в порядке, Масамунэ. Просто я уже… на пределе. Не стоило так надолго покидать Эльсшферу. Каждый раз я пытаюсь сбежать от этой участи и каждый раз только наношу вред тебе и себе.

— Тебе станет легче от мысли, что он мучается так же, как и ты?

— Не особо. Нет ничего хорошего в том, что с нами происходит. Ничего. И в нас нет ничего хорошего. Ни в клане…

— И это говорит лучшая наемная убийца всей Вселенной?

— Ты преувеличиваешь свои достоинства, мой демон… ладно пора возвращаться на базу. А то Дэмиан опять меня отсчитает за нерасторопность.

— Пока добираемся… может вспомнишь?

— О чем, Масамунэ?

— О том, как ты и Ики встретились?

Не хотелось, конечно… но долгая жизнь научила, что игнорировать желания Масамунэ по меньшей мере глупо, а то и опасно.

Я ненавидела Ики. Но даже сейчас я плохо различала насколько это чувство ненависти было моим собственным. Потому, что наряду с ненавистью, к нему я испытывала что-то более сильное и мощное. Для Ики была уготована роль наследника Цукиёми… я была побочным элементом, выбивающимся элементом системы, в которой меня не должно было быть. Сам клан Асудзима был полностью наследием Ики, призванным подчеркнуть его величие. Однако, во всей веренице возможности событий, я все же родилась. Лунные дети — близнецы. Похожие, как две капли воды. Понимая, что для меня в клане нет места, я и решила уйти в наемники. Я бы осталась только ради того, чтобы видеть недовольную рожу братца каждый день… но мне было больно находиться рядом с остальными девочками в клане, я понимала… они все находятся в зависимости от проклятия луны. Я знала, что они боготворят Ики, но я же вызывала у них страсть и зависть, и хотя открыто об этом никто не говорил, но Масамунэ сложно было обмануть простым молчанием. И я понимала, с их точки зрения, было чему завидовать. Свободная от проклятия луны, как никто другой я была близка к Ики… сильна так же, как и он… а еще я была его сестрой… его настоящей сестрой… одно лицо, один цвет глаз и волос… лучших доказательств найти было сложно. Поэтому, чтобы меньше доставлять им боль я покинула своего любимого братишку… Конечно я утрирую!

Я помнила демонический огонь Мурасамэ, пронзившего мое сердце. Это и было первым, что я помнила… свою собственную смерть. И хотя в тот первый осознанный день мой собственный брат и пронзил мое сердце, все же я не совсем умерла. Асура конечно бы удар в сердце от демонического клинка непременно бы убил… я же ощутила лишь боль, сжигающую до костей, но выжила. Удивительным было то, что Масамунэ уже тогда спавший в клинке в моих руках, даже не отреагировал на это событие. Он не попытался остановить демона Ики… и только несколько дней спустя, когда я пришла в себя и смогла услышать голос собственного демона… поняла почему…

— Очнись. Очнись девочка!

Масамунэ и Мурасамэ, как и мы с Ики были противоположными друг другу. Я являлась отражением Ики… то есть, как бы объяснить… на самом же деле отражения в зеркале не до конца одинаковые… они лишь внешне похожи, но они другие… Ики для контроля своих сил должен был быть спокойным и рассудительным, его же демон Мурасамэ был неконтролируемым, кровавым убийцей с ужасающей яростью. Так они уравновешивали друг друга. Ики и Мурасамэ. Неконтролируемая сила и холодный разум, сдерживающий ее. Однако, самому же Ики не полагалось испытывать всех этих эмоций — гнев, бесконтрольное поведение, ярость… за него их испытывала я… мой характер был его полной противоположностью, таким образом мы были двумя частями одной души и могли существовать, дополняя друг друга. И поэтому неуправляемый разум требовал очень подчиняющего, очень спокойного и последовательного демона. Мурасамэ был именно такой силой, контролирующей мое поведение.

— Кто ты?! — я билась в истерике, не понимая, что со мной и кто я такая.

— Успокойся… я твой свет, а ты моя тень… Масамунэ — я демон, живущий в этом клинке.

— Демон?

— Да. Я сила, которая поможет тебе отомстить… убить его… того, кто принес тебе эту боль. Доверься мне и я подчиню тебя, сделав сильнее…

— Если вся эта боль уйдет…

— Уйдет… я обещаю.

— Тогда идет.

Масамунэ был умнейшим из всех существ подобным ему. Суть происходящего объясняли мне не старейшины, а именно он. Демон рассказал мне кто я и зачем была рождена. Поэтому когда старейшины появились, я подняла прозрачно-белый клинок и лезвие остановилась прямо между уродских глаз Ильвидора, так он представился… мертвое, мерзкое существо из глубин Кирита. Кирит — мир мертвецов.

— Сатин-сама, Сатин-сама, прошу вас, успокойтесь. Мы вам не враги.

— Конечно… вы, старые уродцы. Итак, у вас есть минута, чтобы убедить меня в том, что Масамунэ не должен изрубить вас… на кусочки… Сатин это мое имя, верно?

От старейшин клана Асудзима я узнала недостающие фрагменты мозаики. Сатин, мое имя Сатин… Асудзима Сатин.

— Где он? Тот ребенок, который убил меня?

Ильвидор сразу понял о чем я говорила. Его товарищ Каспарк заулыбался своей подлой улыбочкой:

- Вы имели в виду главу клана Ики-доно? Своего брата?

Масамунэ проглотил тут же возникший у меня приступ ненависти и удивления. Брат?

— Брат? В смысле? А ну-ка, объяснись!

— Ики-сама — он сын Цукиёми и ваш брат. Вы с ним близнецы.

Я почувствовала волну подступающего отчаянья. Брат-близнец? Это что такая шутка?

— Где он сейчас?

— На дальних рубежах Эшфера, мы планировали отправить и вас туда, но чуть позже. Там идет война… вы уверены, Сатин-сама, что хотите туда?

И тут я ощутила прилив ярости. Они считают, что я не справлюсь? Они считают, что я слабая?!

— Немедленно отправьте меня туда!

— Как пожелаете…

Таким образом, я попала в Аиэшфер — границу трех миров в царстве асуров. Меня гнало желание мести и в тоже время желание просто увидеть собственного брата… тогда я была еще слишком мала, чтобы различать свои чувства к Ики, отбирая их из котла ненависти Масамунэ к Мурасамэ. Я была мала и неопытна, чтобы понять… что моя печаль и желание увидеть Ики были вызваны подступающим чувством одиночества, а в последствии… когда я стала взрослым асуром, еще и желанием. Желанием быть и находиться рядом с Ики, но при этом через силу сдерживая порывы вонзить в него клинок. Наши отношения с Ики были всегда подобны штормовому океану, где каждая новая волна могла дать разный и совершенно отличный прилив чувств и эмоций.

В Аиэшфере… этой мертвой, кровавой пустыне, кишащей такими чудищами и тварями, которые и в самых страшных кошмарах не могли явиться… я уяснила только одно — хочешь жить, убей другого. И чем сильнее ты будешь, ловчее и проворнее, тем дольше проживешь.

Старейшины естественно в то мгновение делали ставки, сидя в просторных покоях дворца Короля асуров, кто же из нас с Ики выживет в Аиэшфере за отведенный нам срок пребывания в этой пустыне крови и смерти. На тот момент, они были готовы поддержать Ики или же нас обоих, если мы вернемся. Однако, они сразу дали понять, еще до моего отбытия, что если я вернусь, а Ики нет… то клан мне не достанется, и меня ждет такая же судьба, как и всех остальных дочерей Цукиёми.

Поэтому мне было уже плевать… я сражалась отчаянно, только ради того, чтобы найти Ики.

Занести клинок, увернуться, сделать выпад, взмахнуть мечом, отрубить голову, или разрубить тело врага напополам, насладиться видом разливающейся крови — все мои убийства происходили по одной и той же схеме.

Алых ликорисов на рукояти меча прибавлялось с каждым убийством, с каждым побеждённым врагом. Но время шло, а я чувствовала лишь опустошение… опустошение, больше сравнимое с голодом. Для асура невозможно чувствовать голод. Поскольку большинство воинствующих тварей Аиэшфера не могли говорить, искать совета или поддержки приходилось только у Масамунэ.

— Масамунэ… я голодна… не могу понять, откуда взялся этот голод?

— Да. Это мой голод.

— Но я думала достаточно того… сколько мы уже убили в этих кровавых песках?

— Достаточно для того, чтобы удалить один мой голод… но есть и второй голод и для него очень специфическая пища…

— О чем это ты?

— Помимо убийств, неплохо было бы получать от тебя яркие эмоции, чувства и желания. Однако, сейчас подлинных чувств от тебя получить невозможно.

— Почему это?

— Во-первых, даже по меркам Богов войны, ты еще маленькая. А во-вторых, объект, к которому ты можешь питать истинные чувства, всего один во всей Вселенной… Асудзима Ики…

— Тогда, чтобы не умереть раньше времени, пока я не прибью его, давай двигаться дальше! Я обойду эту мерзкую пустыню всю и если понадобится уничтожу всех кто встанет у меня на пути… но я обязательно найду братца…

И через несколько дней нам с Масамунэ улыбнулась удача. Мы набрели на руины древнего замка. Среди развалин, перед основным комплексом, обосновалась целя группа асуров в сияющих доспехах. Их тридцать… но Масамунэ ощущал ауру некой сущности, напоминающей его самого, едва уловимый аромат… поэтому я решила, что риск того стоит.

И он вполне был оправдан. Я стояла в болоте из песка и крови, на телах поверженных врагов из спины росли призрачные алые ликорисы, клинок сиял… и вот я услышала легкий смешок, задрав голову над собой, я увидела сидящего на высокой платформе одной из разрушенных башен мальчика… он улыбался, одетый в черное кимоно с синим поясом, в его правой руке меч — черный… демон… я испытала за минуту ураган чувств — ненависть, страх, зависть и ужас… его волосы, глаза… словно отражение меня самой.

— Для мертвой ты весьма неплоха, сестричка… — меня передернуло от его голоса… я так хотела его услышать… вот бы отрезать его язык! И посмотреть на то, как он будет визжать от боли.

— Так, значит… это ты…

— Да. Я убил тебя… пришла отомстить?

— Эй, ты! Ты возомнил себя сильнейшим, верно?! Думаешь, если эти самодовольные стариканы тебе все прощают, ты считаешь… себя сильнее меня?!

Как же я его ненавижу! Я прыгнула на платформу в один прыжок и, обнажив клинок… лезвие с легкостью бы достало до его шеи, но он среагировал, бело-лунная сталь схлестнулась с черной. Мой клинок застыл в пяти сантиметрах от шеи брата. Ики по-прежнему улыбался.

— Конечно, я сильнее тебя… хочу увидеть, как ты на коленях будешь просить у меня прощения… за свое поведение.

Тут меня просто переполнило зашкаливающее чувство ненависти и бесконтрольного гнева, я нависла над ним, и улыбаясь его же улыбкой, спокойно ответила…

— Я даю тебе последний шанс… искупить свою вину… ибо настанет день, когда я уничтожу тебя, любимый братец….

— Ну, что ж, посмотрим…

Ики

Мир Авангаруума — дворцы Богов.

Наши жизни с Сатин были связаны настолько сильно, что эта связь… странно, правда? Мы не можем жить друг без друга, но и находиться рядом, не пытаясь убить друг друга, для нас было тяжело. Частичка меня жила в ней, также как и часть ее всегда будет со мной. Старейшины клана, предполагая, что мы с Сатин будем связаны именно таким образом, хотели разорвать эту связь пока мы были еще маленькими, по этому плану осколки лунного меча были переданы разным мастерам изготовителей мечей, считалось что эти мастера были величайшими в своем ремесле, но они были настолько непохожими по духу и характеру, что мечи которые они делали, впитывали энергетику хозяев. Отчасти это было правдой, но различие наших мечей давал основной ингредиент, который был предоставлен каждому из мастеров — души демонов. Думаю, что лунному Богу не составило труда раздобыть этих двух демонов, абсолютно противоположных друг другу. Клинки впитали их души и силу, а мы разделили с ними эту силу, но вопреки плану старейшин связь с демонами в итоге не смогла уничтожить наши узы с Сатин, потому что демонам в качестве пищи требовались не только убитые жертвы, но и сильнейшие эмоции. И выяснилось чуть позже, что дать их могли только чувства Сатин ко мне, и мои чувства к ней. Удивительно, правда? Как любовь и ненависть причудливо переплетались в наших сердцах. И чем больше времени проходило, тем и то и другое чувство обострялось сильнее. Делая наше существование практически невозможным.

Тогда после того, как я увидел глаза Сатин и ее сумасшедшую улыбку… я действительно воспринял ее всерьез. Она бросала мне вызов, и мы стали сражаться… наши клинки сцепились, пытаясь уничтожить противника, мы сражались в этой пустыне три дня, пока окончательно не выбились из сил, и нас не окружили полчища невиданных тварей.

Однако, мы с Сатин вернулись из Аиэшфера. Вернулись и выжили, сам не знаю как… это было ужасно, но тогда я даже не подозревал, что вскоре нам придётся в прямом смысле слова… выживать…

Мы вернулись на Площадь Пяти Лун во дворец Цукиёми, и оттуда спустя какое-то время в Эльсшферу. Тогда я еще не знал о том, что я мог перемещаться между определёнными мирами, практически без затрат энергии Площади… я не знал многого, как выяснится позже.

Однако, на Площади нам все же пришлось провести несколько дней. Чтобы познакомиться с разными Богами и засвидетельствовать им свое почтение. Ведь клану Асудзима в будущем предстояло сыграть особую роль на пантеоне.

Еще тогда когда состоялось наше знакомство с Магрогорианом я понял, что он ведет далеко не ту игру, которую так красочно представляет. Его настоящая игра и все действия направлены на трех оставшихся Королей Вселенной… а конкретно на ослабление их власти и повышения своего влияния. Все, что делал Магрогориан… он делал только исключительно из страха. Армия Короля Асуров, хоть и составляла основной костяк божественной обороны самой Площади, действовала так, пока их Король Салидин Рэдгрейв хочет дружбы с Магрогорианом. А как было многим известно дружба эта висела на волоске. Короля Рэдгрейва не устраивало чрезмерное вмешательство Бога мудрости в дела мира асуров, в котором и без Магрогориана хватало забот. Самого же Магрогориана заботила взбалмошность и бесконтрольность молодого Короля. Еще тяжелее дело обстояло с Нифльхеймом и его ледяным Королем. Эвергрин ван Эбер, обладая армией, которая в перспективе могла противостоять драконам, очень интересовал Магрогориана, но как подступиться к Эвергрину Бог мудрости пока ни имел никакого представления, и из-за этого пребывал в нерадостном настроении. И хотя официально Магрогориан даже слышать не хотел об армии драконов и Золотом Короле этой армии, на самом деле спать спокойно Бог мудрости не мог именно поэтому. Потому, что в глубине души осознавал насколько эта армия могущественней его самого.

Магрогориан решил провести с нами встречу. Со мной, как с главой клана Асудзима, старейшинами, которые, по сути, являлись советниками клана. Сатин все это время находилась рядом со мной. И чем дольше мы были рядом, тем тяжелее нам обоим было сдерживать ненависть по отношению друг к другу. Эти дни на Площади были самым серьезным испытанием для нас, сражаться было нельзя и нужно было поддерживать видимость того, что клан Асудзима идеален. Ибо Магрогориану было лучше не знать, что именно происходит между мной и Сатин, а главное… как это в дальнейшем отразиться на клане.

— Ну, наконец-то, нам довелось увидется лично! Асудзима Ики, сын самого Цукиёми! — Магрогориан принимал меня в своем дворце. С первых же секунд я понял истинную природу Бога мудрости — коварство. Его глаза, его поведение, его манера речи — все говорило о том, что Бог мудрости просто лжец. Лжец, желающий власти, которая ему не принадлежит по праву. Однако, ради клана и выживания, пока что стоит сыграть в игру Магрогориана.

Тронный зал дворца мудрости семейства Аринглер выглядел поистине великолепным, сам Зевс, наверное, позавидует внутреннему убранству этого шикарного, мраморно-золотого дворца с фонтанами и невероятными исполинскими статуями всех Богов мудрости.

— Магрогориан, ваша мудрость среди Богов поистине величайшая из всех. Итак, вы позвали меня сюда, чтобы петь дифирамбы? Я конечно еще очень молод, но вынужден принять роль главы клана Асудзима. Ильвидор объяснил мне, что к чему… и рассказал о вашем плане. Итак, перейдем сразу к деталям?

— А ты также амбициозен, как и Цукиёми в свое время. Ики, я же могу обращаться к тебе по имени?

— Конечно. Вы владыка Богов, вам же позволено все?

Магрогориан криво усмехнулся, моя лесть его не впечатлила.

— Ты преувеличиваешь…

Магрогориан поприветствовал всех старейшин, и тут заметил Сатин, стоящую вдалеке зала. Она стояла в своем белом кимоно пропитанном кровью и деревянной маске аякаси, которая закрывала ее лицо. Сразу же после приезда из Аиэшфера я запретил ей говорить, видеть и слышать… чтобы ограничить рост ее силы.

— О, так вы близнецы! Поразительно, как две стороны луны! Близнецы! Похожи, как две капли воды, если бы не кимоно… я бы принял ее за мальчика. Как тебя зовут, дитя?

— Ее зовут Сатин… она моя сестра. Я сдерживаю рост ее силы при помощи магической маски, подаренной мне заблудшим в пустынные земли Аиэшфера аякаси, а потом я убил его…

Внимание Магрогориана нужно было увести от Сатин, он не должен был прознать, что она моя слабость. Бог мудрости при упоминании кровавой пустыни оживился и отвернулся от Сатин.

— О да, кстати… я видел ваши отчеты, Ильвидор, похоже, потенциал Ики и его сестры невообразим. В Аиэшфере вы оба показали невероятные результаты. Не каждый взрослый асур способен пробыть там больше одного дня, да еще и вернуться живым и невредимым. А тебе, Ики, удалось вернуться вместе с сестрой… и вы оба живы… что позволяет сделать вывод о вашей невероятной профпригодности…

— Вы совершенно правы, Магрогориан, но я бы хотел еще немного потренироваться вместе с Сатин. По замыслу Ильвидора она станет главой первой ветви, а я лидером клана, нам обоим не помешает войти в курс дела уже на месте. После чего, я вас уверяю, наше сотрудничество продолжиться.

— Что ж желание учиться и набираться мудрости… как я, будучи Богом мудрости и развития, могу отказать? — Магрогориан прищурился, он не сводил взгляда с Сатин. В его улыбке было нечто, будто говорящее — «я позволю вам немного порезвиться на воле, а потом отберу у вас свободу и заточу в клетку своих собственных амбиций. И вы не станете исключением. Никто не стал и для вас роль уже предрешена». — Я даю вам время до вашего полного взросления, у асуров этот возраст возвещает о прекращении физического роста. Получается чуть больше трех лет, после чего, Ики, мы обсудим с тобой дальнейшие функции клана Асудзима. Ики, кстати, ты не думаешь, что раз уж активность Сатин ограничена, твою тоже стоит немного поубавить?

Мы обсудили еще некоторые аспекты нашего возвращения в Эльсшферу, а также создание вокруг замка защитных барьеров.

— Да… все-таки главная проблема в том, что мы абсолютно ничего не знаем о магии пространства. Все бы решилось само собой, если бы в Кирите были волшебники, способные на это…

— А как же Звездный Город Амина? — я читал в каких-то книгах, которые подсовывал мне Ильвидор в пути… о волшебном мире магов Амин, но сам спросить у Магрогориана о магах Амина не решился. Вместо Магрогориана на вопрос отеветил Ильвидор.

— Орден Абсолюта ничего не смыслит в попытках обуздать магию пространства и времени, возможно… эта область по-прежнему останется не подконтрольной нам, — Магрогориан, похоже, был очень расстроенным. Его губы сложились в холодную усмешку. — Владыка мудрости, к сожалению, мы до сих пор ничего не можем сказать о происхождении Эльсшферы и ее пределов, а также о том… каким образом замок был помещен на границу трех миров…

— Это уже не ваша забота, Ильвидор. Воспитание Сатин и Ики ваша первоочередная задача. Но есть кое-что… Ики, Сатин, вы можете идти…

Он спроваживает нас. Я казню, пожалуй, Ильвидора, если выясниться, что старейшины клана замешаны в темных делишках Магрогориана. Мы пересекли огромный мраморный зал… и, используя силу, я услышал обрывки речи Магрогориана:

— Я хотел напомнить вам о расшифровке второй части пророчества. Вы ведь понимаете, каким кошмаром обернётся это пророчество… если речь и правда идет о пришествии Волшебника Измерений?

И тут у меня по спине пробежал холодок, а в голову нахлынули картинки воспоминаний. Это мои воспоминания?

— Харэ, кто это? — раздался насмешливый и холодный голос в моем мозгу.

Серебристые волосы и улыбка во тьме… мою голову будто раскалили.

— Харэ, кто это? — повторил голос настойчивее. — Кого зовут Харэ?! Я приказала тебе никогда не забывать об этом, Асудзима Ики! Я приказала тебе никогда не забывать о том, кто ты!

Голова раскалывалась от нестерпимого жара, все тело начало колотить. Краем глаза я заметил, что Сатин в конвульсиях свалилась вниз на пол веранды, обрамляющей дворцы Площади, двери дворца Магрогориана за нами закрылись и тут же со всех сторон нахлынули стражники — младшие Боги порядка. Вокруг неожиданно стало очень много происходить, откуда то появились и старики в своих алых мантиях. Я понял, что теряю сознание… а голос в моей голове продолжал бушевать даже когда я погрузился во тьму:

— Я приказала тебе не забывать свое прошлое! Но теперь ты все вспомнишь… обязательно вспомнишь… кто ты… и свое предназначение. Пророчество вот-вот вступит в свою финальную фазу… верни мне Харэ!

— Кто же… чей это голос? — едва удалось подумать мне, как боль стала стихать.

— Хочешь? Хочешь узнать? Хочешь узнать мое имя? Тогда… возвращайся в Минас-Аретир… я буду ждать тебя… Асудзима Ики…

Сатин

Площадь Пяти Лун — дворец Цукиёми.

Я проснулась от жгучей боли приступа, который поразил и меня и Ики в дверях дворца Магрогориана. Мое тело будто разваливалось на кусочки. Пульс глухими ударами отзывался в каждой клеточке, по венам разливался жар, словно живой огонь. Я вся была мокрая, будто соки выходили из меня, как вода из выжатой мочалки.

— Как больно! Ильвидор! Каспарк! Кто-нибудь!

Во дворце Цукиёми наши с Ики комнаты располагались рядом друг с другом и на уровне восприятия аур я ощутила, что Ики так и не очнулся, он страдает… и мучается. И даже не знаю, что было лучше… звать на помощь и избавиться от этих мук или все-таки потерпеть, зная… что Ики в два раза хуже. Кости хрустели при любой попытке перевернуться на футоне.

— Что со мной твориться!?

Боль прожигала каждую клеточку тела. Пошевелиться было невозможно больно. Изображение перед глазами стало размываться. Маска была снята и я могла видеть обоими глазами… как жаль, что все вокруг так размыто… наконец ко мне подплелась скрюченная фигура в красном балахоне, а следом и вторая.

— Каспарк, что нам делать? Мы не можем потерять их обоих! Только не сейчас! Сделай что-нибудь!

— Я тут бессилен… это древнее проклятие… происходящее из смешения крови хаоса и созидания. Их тела асуров отвергают часть от их матери — айолы Белого Города.

— В прошлый раз им помогли Элементали! Может и сейчас отправить их в посольство стихий?

— Думаю, даже если отправить их в Замок Стихий там ничего не смогут сделать. Я послал запрос в Кирит, остаётся надеяться… что некроманты хоть что-то знают о балансе материй в телах. А пока надо думать, что они не погибнут… — старик Ильвидор раздраженно фыркнул и бросил последнюю фразу как оскорбление:

— Перенесите Ики-доно сюда и до приезда некромантов не трогайте их, умрет девчонка… умрет и глава клана…

Ответ на все свои вопросы с Ики мы получили еще тогда, одной фразой, брошенной этим глумливым стариком, наши жизни были настолько связаны, что смерть одного приведет к смерти другого. Но при этом эта смерть должна быть либо естественной, либо самоубийство. Если же Ики пытался убить меня, ничего не выходило, так как включался его собственный механизм самозащиты и вливал мне часть его энергии и, наоборот, мне было не под силу убить брата. Старейшины попытались разорвать нашу психологическую и телесную связь, добавив разную эмоциональную природу, при помощи двух противоположных демонических сущностей, которые при столкновении пытались каждый раз убить друг друга, но и это похоже не помогло… Мурасамэ и Масамунэ конечно же не переносили друг друга, и эта ненависть передавалась нам обоим, именно поэтому долго контролировать мы их не могли, и находиться друг с другом соответственно без драк долго тоже не могли.

Однако, теперь обнаружилась и еще одна, судя по всему, неизлечимая проблема. Все дело было в разной крови, намешанной в наших телах. Противоположной крови. Крови Хаоса, крови полученной от Цукиёми — лунного Бога войны, то есть асура… и кровь Созидания, кровь высшей чистоты, айолы Белого Города — Сакурахару. Теперь Хаос пытался подавить кровь айолы, а поскольку именно она все же поддерживала наше сознание на другом уровне, отличном от обычных асуров… это была прямая угроза нашим жизням. Мы могли умереть, если кровь асура полностью поглотит кровь айолы.

Когда я вновь очнулась от нестерпимой боли во всем теле, то поняла, что вцепилась во что-то мокрое и холодное. Это был Ики, его черное кимоно все было мокрое, грудь исполосована стигмами Мурасамэ… ну, конечно же… если наши тела будут слабы, демоны попытаются взять их под контроль. Глаза Ики были закрыты, но было видно, что даже во сне он отчаянно боролся, Мурасамэ пытался подавить волю Ики. Он был таким беззащитным сейчас, и почему-то я не слышала воли Масамунэ, уверена, он готовил какой-то план… но мне сейчас хотелось только одного: обнять Ики и уснуть… и может быть боль уйдет.

Однако, комната неожиданно стала заполняться неизвестными людьми в странной черно-красной форме. Ильвидор и Каспарк тоже показались в своих балахонах, но встали подальше от наших разложенных на полу футонов. Я инстинктивно прижала к себе Ики и потянулась за Масамунэ, преодолевая страшную боль.

— Ну-ну! Довольно! Убери свой меч… мне он все равно не нанесёт вреда… — к нам приближался высокий, стройный человек в черном камзоле, украшенном алыми узорами черепов. У него была бледная, белая кожа, узкое лицо, и невероятные глаза — лиловые, но изнутри они будто горели спокойным лиловым пламенем. Лиловые глаза… излучающие магию. Волосы у него были длинные, чёрные, собранные лентой с колокольчиком на конце в высокий хвост, на голове черная фуражка с алой вышивкой. Такого повелительного взгляда я никогда не видела, он был похож на генерала армии. Причем армии несущей только смерть…

— Господин Лилирио, вам что-нибудь нужно? — пролепетал Каспрак, как дитя малое… он так боится этого парня?

— Да. Сообщите Магрогориану, что его посетит Арайя, когда прибудет. У меня нет… хм… желания общаться с ним… — этот парень вот-так просто раздает указания старейшинам? Они просто его боятся!

И тут воспаленным взором я увидела, как с права и с лева от него возникли странные существа, они были похожи на призраков, объятых черным пламенем. Они были такими ужасными и в то же время печальными… от глаз парня не скрылось, что я заметила его странных спутников, которых другие, похоже, не замечали.

— А, заметила? Стражей пустоты? Все-таки твоя способность к анализу аур просто великолепна.

— Кто… они? — выдавила я.

— Стражи или демоны пустоты… стражи входа в мир пустоты. Как и я сам…

— Они, что как Мурасамэ с Масамунэ?

— Можно сказать и так… только эти пришли из более глубоких слоев мрака. А теперь поговорим о вас с братом… Асудзима Сатин.

— Кто ты? В первую очередь…

— Один из двух генералов армии теней, некромант Кирита — Лилирио фон Штэтэрн… приятно познакомиться… — он поклонился, прижав руку в черной перчатке к своему камзолу. Тени позади него никак не отреагировали. — Если ты не против, Сатин… поговорим о спасении ваших жизней.

— Ты можешь помочь? — недоверчиво спросила я. Мне хотелось защитить Ики сейчас и помочь ему. Тени вокруг Лилирио затанцевали в причудливом движении и он, подняв указательный палец, заставил их остановиться… они устремились к Ики…

— Не переживай, я просто хочу, чтобы они осмотрели вас. Стражи пустоты подскажут об истинном состоянии ваших тел, — такого подчинительного голоса как у этого парня не было даже у Ики.

Если бы я не видела теней, то ощутила бы только холод на теле.

Лилирио достал из складок своего прекрасного камзола маленькую черную книжку с изображением черепа лилового цвета.

— «Туман теней открой мне путь» — произнес он, и книжка раскрылась, а Лилирио, вращая пальцами в воздухе, стал переворачивать страницы. Тем временем оба стража уже к нему вернулись и склонившись что-то нашептывали ему в оба уха. Он лишь отрывисто кивал головой. — Каспарк! Ильвидор! — старейшины приплелись на его зов. — Спасти их обоих можно… правда вы многократно усложнили задачу, вселив в них демонов противоположных сущностей, это усилило разницу между кровью в их телах. И теперь они оба на пороге смерти, когда их сознание покинет тела, они превратятся в стражей мрака и утонут в бездне! — казалось Лилирио был довольным, когда все это рассказывал.

— Господин Лилирио, вы сказали их можно спасти… — с отчаяньем прокаркал Ильвидор.

— Конечно можно… но… это… первое — весьма нелегко, мне понадобится помощь Аки… или Лиана… или любого сильного некроманта фон Штэтэрн с доступом в город бездны. Во-вторых, потребуется третий демон для связи уже имеющихся двоих… демон контрактник и очень сильный, а главное волшебный демон возможно наполовину аякаси. К счастью такого демона на службе у города бездны я знаю… мы возьмем его кровь для связующего ритуала, принимая эту кровь постоянно, они будут подавлять в себе агрессивную часть асура и таким образом находиться в равновесии с частью их матери айолы. Ну и в-третьих, проводить этот ритуал здесь… под вездесущим носом Магрогориана опасно и глупо, — Лилирио задумался, а тени мрака позади него стали чернеть, будто чувствуя его мысли.

— На что намекаете, господин Лилирио? — Каспрак побелел от ужаса. Так… похоже, предстоит путешествие повеселее, чем в Аиэшфер.

На лице Лилирио появилась коварная усмешка. Некромант… до отправления в мир Заоблачной Крепости я даже не представляла себе насколько они ужасны… эти некроманты.

— Да. К сожалению, провести ритуал здесь я не могу. Это можно сделать только в нашем с Лианом родном царстве… — Лилирио снял перчатку, у него были длинные белые пальцы с черными ногтями, он словно дотронулся до тени и погладил ее. Его лиловые глаза блеснули. А именно, в самом удаленном городе мира Заоблачной Крепости… в царстве мрака и отчаянья. В бездне пустоты, конечно же…

— Дэливирин… — прошептал потерянным голосом Ильвидор.

— Да. В Дэливирине… ну как, вы позволите обоим наследникам клана Асудзима, будущим Хранителям, умереть вот так? Или же воспользуетесь нашей помощью, и отправите их в Дэливирин?

— Отправляемся! Я хочу спасти брата! — Лилирио посмотрел на меня с изумлением, а старейшины с недовольством.

— Какая преданность! Интересно, бедный Ики знает, как сильно его любит сестричка? Или же ненавидит, а Сатин? — Стражи пустоты рядом с Лилирио опять взволнованно стали летать, описывая круги вокруг своей оси. — Ну да ладно! Эй, вы двое, слышали, госпожа приняла решение! — он обращался к старейшинам с презрением. — Итак, для отправки используем тот же портал, через который прибудет Арайя, иначе пока Боги соберут достаточно энергии, они уже умрут… если нам повезет, то мы прибудем в Кирит до того, как Нирилиан уедет в Звездный Город… мы перехватим его там и отправимся в Дэливирин… а пока я наложу заклинание, которое временно остановит разложение ваших тел… — тут Лилирио обернулся к старейшинам, в его взгляде не читалась ничего хорошего, — Ох! Совсем забыл! Господа старейшины, мы отправляемся без вас. Вы остаетесь здесь…

Ики

Мир Заоблачной Крепости — Храм Кирит.

Когда я очнулся от кошмара, в котором пребывал последние несколько часов, Сатин рассказала мне все о человеке в черной форме с алой вышивкой и его свите. Боль не отпускала, по костям будто тек живой огонь.

— О, ты очнулся, Асудзима Ики? — этот парень с лиловыми глазами и двумя полупризраками, похожими на сгустки черного пламени, казался очень опасным.

— Лилирио фон Штэтэрн, ты некромант из города бездны?

— Так точно. А ты умный, и так ты готов? Мы отправимся в мир Заоблачной Крепости?

— Если это поможет я готов.

— Вы меня просто удивляете с сестрой! Ну, да ладно! Идемте!

Вся делегация из Кирита во главе с нами и Лилирио двинулась во Дворец Прибытия, там Богам удавалось за некоторое время скопить достаточное количество энергии для создания весьма нестабильного портала, позволяющего за один раз переместиться из одного мира Площади в другой. В центре сферической комнаты на водяном полу зиял огромный водоворот, испускающий едва уловимые волны.

Пока мы ждали прибытия из Кирита ведьмы Арайи фон Штэтэрн, я подошел к Лилирио, его стражи пустоты, о которых мне рассказала Сатин — демоны бездны вроде Мурасамэ, потянулись ко мне. Но молодой некромант вовремя цыкнул, и они спрятались за его спиной.

— Ики, ты что-то хотел спросить? — вежливо поинтересовался некромант.

— Да. Перед тем, как с нами это случилось… я слышал голос, идущий из тьмы, но он не принадлежал Мурасамэ… этот голос был очень недоволен… тем, что я что-то забыл… чего не должен был забывать. И огонь… там был огонь…

Глаза Лилирио мигнули лиловым отблеском, а его стражи пустоты — тени призраки закружили вокруг него, будто бы чувствуя интерес хозяина, вызванный моим вопросом. Он знает… однако, отвечать сейчас на этот вопрос он был не намерен.

— Поговорим об этом когда прибудем в Дэливирин, город бездны знает ответы на все твои вопросы.

Пространство в центре водоворота засеребрилась, и вот словно из ниоткуда, посреди глади возникла девушка, меня поразила ее красота. Она была опасно красивой, длинные, черные волосы заплетены в высокую косу. Ее костюм-форма черный, с такими же алыми узорами, но с серебряными украшениями. И длинный черный плащ с рисунком алого скелета. Прошествовав по водному полу до платформы, где мы стояли, она кивнула Лилирио, а тот поцеловал ее руку с серебряным браслетом на руке.

— Идите, портал стабилен… — такими словами встретила нас ведьма Арайя.

— Где Аки и Амэ?

— Они уехали по делам в Минас-Аретир… тебя ждет Лиан, как только я получила твое сообщение, успела его перехватить, он собирался в Звездный Город, — голос у нее был холодный и томный, как у настоящей ведьмы.

— Да. Знаю. Ладно, встретимся в Кирите.

Ведьма удалилась к стражникам Магрогориана, которые уже встречали ее.

— Кто такие Аки и Амэ? — спросил я у Лилирио, который проводил последние приготовления к прыжку между мирами.

— Они наши Верховные некроманты и Повелители армии мертвых…

— А этот Лиан, он кто?

— Лиан тоже генерал армии теней. Вместе с ним мы правим городом бездны. Я стражами пустоты, а Лиан стражами кошмара. Вы все узнаете, когда мы прибудем. А теперь, вперед… нам еще предстоит долгий спуск из Кирита в город бездны.

И вот мы с Сатин, которая держалась поодаль со свитой Лилирио, я с ним переступили черту водного портала и повеяло запахом смерти…

Первое, что я ощутил, как только перемещение произошло, был холод… отсутствие естественного света в мире Заоблачной Крепости сильно сказывалось. Небо над головой сияло сине-черными тучами, которые периодически на горизонте образовывали вихри невероятной силы. Мы вылезли из водных ступенек на краю огромной пирамиды с усеченной вершиной. Я никогда не видел ничего подобного. Кирит представлял собой огромную пирамиду, парящую высоко в темных небесах, с нее едва ли была различима мертвая, черная земля, изрытая странными трещинами и впадинами, из которых вырывался ядовитый зеленый пар. Ступеньки были из черно-золотого мрамора, по центру каждой из сторон пирамиды, располагалось широкое русло из обсидиана, по которому, шипя и бурля, текла зеленая жижа, она изливалась словно водопадами с четырех сторон пирамиды. Только потом при повторном посещении храма, Аки рассказал мне, что это кислота — формиат, которые вырабатывали источники химико-магической активности на самой вершине храма. Формиат — субстанция, которая позволяла оживать мертвым клеткам. Над пирамидой вращался искусственный источник света — огромный сферический алмазный кристалл. Его слабый, приглушенный, немного лиловый свет заполнял собой пространство вокруг пирамиды. Ступеньки пирамиды Кирита жили своей жизнью не меньше, чем сам Храм. От низа доверху, пирамиду пронизывали входы и выходы, надстройки и навесы. На самих ступенях было полным-полным народу. Лишь изредка попадались сами маги-некроманты фон Штэтэрн, их всегда можно было отличить по стильной черно-красной форме. В остальном же туда-сюда по ступеням Кирита сновал магический народ — маги всех возможных сортов и видов. Насколько мне было известно Кирит второй по величине центр магии после Звездного Города, а по выработке магической энергии вообще первый. Огненная ветвь некромантов занималась преобразованием энергии, идущими на нижних, закрытых уровнях внутри пирамиды. Пока мы поднимались к ближайшему входу, все встречающие нас маги и ведьмы по пути вежливо кланялись Лилирио, он в ответ даже не улыбнулся. Странный все же он. Такого волшебного народца как здесь не увидишь нигде — вурдалаки, и оборотни, девушки невероятной красоты, которые при приближении превращаются в чудищ, полурыбы и полуптицы на человеческих ногах. Ведьмы разных кланов, разодетые каждая в невероятное платье с украшениями из живых цветов или переливающихся кристаллов. Пару раз мне на глаза попались лавки и вывески будто бы это были магазины, торговцы, честно говоря, напоминали скорее чудовищ, чем людей.

Внутри Кирита же царила совсем другая атмосфера — тишина. Я никогда не слышал такой пронзительной тишины, звуки здесь ощущались совсем иначе. Каждый шорох отзывался тише, чем биение собственного сердца. Внутри коридоры пирамид были выполнены из черного обсидиана, который подсвечивался магическим светом изнутри. Все стены и потолки мало-мальски больших залов были разрисованы магическими пентаграммами и стигмами. И повсюду, повсюду висели знаки поклонения мертвым — черепа и кости. Каждый, кто встречался нам в коридорах, предпочёл опускать голову и кланяться и Лилирио чуть ли не до пола. Такое отличие в поведении снаружи и внутри Храма сам Лилирио уклончиво объяснил поклонением мертвецам. И мертвецам не нравится шум… Сам он при этом всю дорогу разглагольствовал, неся какую-то откровенную ахинею, и совершенно не боялся потревожить мертвецов. Интересно, некроманты все такие странные?

И вот когда мы пересекли очередной коридор, то оказались в комнате, исчерченной красными пентаграммами и завешанной оберегами-омамори — белыми листами с красными и черными иероглифами, я видел такие защитные обереги от демонов, они висели на каждом камне, так что свободного места практические не было. И в этой комнате в центре был люк, накрытый толстым стеклом из рубина. Стекло полностью было облеплено талисманами и заклеено нитями из защитной бумаги, которые опоясывали стекло, создавая вокруг него множественные барьеры.

Там-то нас и ждал, тот второй некромант, о котором говорил Лилирио и ведьма Арайя.

— Лиан! — Лилирио с воплями бросился к высокому стройному юноше, с длинными, доходившими ему до талии золотыми волосами, он был одет в такой же удлиненный пиджак. И я и Сатин сразу же заметили со спины его двух призраков — черные с алыми глазами. Фуражку Лиан носил немного на бок. И выглядел намного серьезнее Лилирио, хотя и тоже молод.

— Ну и кого ты на этот раз притащил? — осведомился Лиан ледяным голосом, его стражи кошмара тут же сплелись со стражами пустоты в причудливом танце.

— О, учитель, не ругайтесь!

— Прекрати меня так называть!

— Хорошо, хорошо, — Лилирио виновато улыбнулся. — Это наследники клана Асудзима — Ики и Сатин, — некромант ухмыльнулся и снова почти издевательским тоном обратился к длинноволосому, — А это генерал армии теней и страж кошмара некромант Нирилиан фон Штэтэрн.

Золотоволосый некромант стрельнул своими аметистовыми глазами.

— Я не позволю им войти в Дэливирин! Лилирио, чем ты думал, притащив их сюда?!

Лиан выглядел очень суровым по сравнению с Лилирио и в тоже время между ними наверняка были какие-то особенные отношения. Потому что Лиан смотрел на Лилирио с весьма странной привязанностью, которая позволяла последнему очень легко обходить лед характера Лиана.

— Лиан! Мы обязаны им помочь, ведь мы можем провести ритуал?

— Они не выживут в городе бездны! Не всякому некроманту фон Штэтэрн хватает ментальных и физических сил там находиться. Лири! Тебе ли об этом не знать! Ты сам добровольно принял превращение в стража пустоты! Ты подумал, как это скажется на них? — глаза Лиана сверкали лиловым отблеском. Он явно был не доволен нашим присутствием в Кирите.

Стражи кошмара позади него яростно впитывали его гнев, Лилирио же решил пойти другим путем, он отвел Лиана в сторонку от нас и стал говорить тихо, но так чтобы каждый из нас слышал.

— Лиан, послушай, мы просто обязаны отвести их в Дэливирин. Им нельзя дать умереть. И самое главное этот мальчик должен увидеть озеро пустоты. Лиан, он слышал голос. Ее голос… он будущий Хранитель, вероятно, как и его сестра.

Лиан недоверчиво обернулся и пробуравил меня взглядом.

— Асудзима… ты, правда, слышал голос в своей голове?

— Да. Слышал. Голос вроде бы женский, но еще я чувствовал нестерпимый жар.

Лилирио улыбнулся.

— Вот видишь, Лиан. Ему нужно поговорить с Золотым Королем. Мы единственные, кто поддерживает с ним связь через озеро пустоты. Мы отправляемся в Дэливирин.

В конце концов, стражи кошмара под давлением стражей пустоты согласились с Лианом и отошли за его спину, и тот кивнул Лилирио.

— Хорошо, а Аки с Амэ в курсе твоих планов, Лири?

— Конечно в курсе! Я передал им сообщение при помощи Арайи. Они дали свое согласие. Эти двое могут посетить Дэливирин и вернуться.

Лиан со странной улыбкой кивнул:

— Если они вернутся… Дэливирин не место для слабаков.

Лилирио усмехнулся в ответ на эту странную улыбочку Лиана.

— Эти дети вернулись пару дней назад из Аиэшфера… у тебя имеются сомнения?

Стражи кошмара, будто отражая удивление некроманта, выглядывали из-за его спины.

— А, ну раз так. То идем. Спуск предстоит довольно долгий.

Меня качало из стороны в сторону, плюс ко всему я держал на себе Сатин. Ей стало хуже, чем мне. Намного хуже, она была вся бледная, кимоно стало влажным. Даже сейчас я осознавал, что вся эта затея немного авантюрная. Кирит — Храм некромантов был соединен магическими связующими туннелями со всеми отдаленными частями в мире Заоблачной Крепости. Над одним из таких тоннелей сейчас стоял Нирилиан фон Штэтэрн или просто Лиан и распечатывал защитные барьеры. В последствии мы станем хорошими друзьями и союзниками и с ним и с его… лучшим другом, которого Лиан обрек на смерть… но который все же вернулся к жизни. Он стоял рядом — Лилирио фон Штэтэрн или просто Лири. И с ними двумя, и с главнокомандующими Кирита еще более странными ребятами — Аки и Амэ, впоследствии у меня сложилась весьма хорошая дружба, ведь как вскоре выяснится, в великом противостоянии Хаоса и Созидания мы были на одной стороне.

Магические туннели, связующие Кирит с его отдаленными провинциями, представляли собой произведение искусства пространственной магии и защитной магии некромантов. Помнится у Богов и магов проблемы с пространственной магией. Когда я спросил у Лилирио, как некроманты создали эти туннели, то, как всегда, получил уклончивый ответ, что эти туннели создали не некроманты семьи фон Штэтэрн.

— Так где находиться этот ваш самый отдаленный город бездны, Дэливерин, куда мы идем?

— Этот тоннель самый глубокий из всех и ведет он конечно глубоко под мертвые земли в город пустоты и кошмара, в город бездны… потерпите, мы вот-вот окажемся у входных ворот… — ответил Лиан.

Движение в тоннеле было похоже на падение вниз с огромной высоты, только в замедленном варианте. Когда же мы, наконец, обрели почву под ногами, и я понял, что тоннель закончился… меня поразило практически полное отсутствие света вокруг. Сияла лишь рубиновая платформа-люк, на которую мы приземлились, Лиан скомандовал нам слезть с нее. Своей магической силой и движением руки он заставил платформу подняться и захлопнуть невидимые створы туннеля, из воздуха возникли наколдованные Лианом мечи, которые воткнувшись вокруг платформы, стали образовывать защитный барьер.

— Это для того, чтобы стражи кошмара и пустоты оставались в мире бездны… — сухо пояснил он. И указал на Лилирио, который упрыгал уже далеко вперед. То, где мы оказались, напоминало мне темную-темную пещеру с единственным источником света у янтарной платформы, правда магический свет создавали и Нирилиан и Лилирио, неся сгустки цветного пламени на вытянутых ладонях. Здесь были отовсюду слышны завывания, будто ветер свирепствовал где-то далеко в горах, а до нас, стоящих на равнине, доходило только его эхо. Было так холодно, что пальцы сводило. Что это за странный шепот или шелест повсюду…

Дэливирин — мир бездны. Бесконечный мир мрака и кошмара, который был чем-то вроде черной дыры внутри мира Заоблачной Крепости. Черной дырой мироздания. Бездной… где не было ничего живого. В этой тьме едва стали различимы стражи кошмара и пустоты, неустанно следующие за некромантами. Свита Лилирио осталась в Кирите, за исключением нас четверых… в огромном мире бездны сейчас не было никого…

Сатин

Мир Заоблачной Крепости — Дэливирин.

— Ики, Ики… — я позвала, но во тьме еле-еле улавливались силуэты, я чувствовала, что он ведет меня за руку, но его спину я уже не различала. Под ногами была вода. Холодная и черная. Наконец я уткнулась в спину брата. Масамунэ в сознании истошно вопил, чтобы мы не шли дальше. Тьма ненамного развеялась тусклым светом огоньков в руках некромантов. Они оба остановились и смотрели на стеклянные ворота с алыми статуями огромных скелетов, держащих на вытянутых руках огромную книгу. Это точно статуи?

— Вот и главный вход в бездну! — Лилирио улыбнулся, а Лиан отпустил огонь вверх, мы были под землей… очень глубоко под мертвой землей. И завывания ветра на самом деле были голосами мертвецов… меня передернуло от озноба.

— Итак, вы уверены, что сможете? «Ворота бездны, открывшись… отпустите все свои кошмары… и, опустившись… мрак прольет свою печаль» — спросил Лиан, открывая ворота, зачитывая при этом заклинание.

— Если мы не сможем, наши тела все равно разложатся, и наши демоны превратят нас в стражей кошмара и пустоты? И мы станем жителями этого города? Так, что почему бы не попробовать…? — риторически спросил Ики.

— Вероятно. Добро пожаловать в бездну…

Врата распахнулись, ровно разрезав две статуи скелетов посередине книжного переплета. Мои ноги стали увязать в вязкой холодной жиже под ногами. Во тьме летали маленькие огонечки, сгустки пламени, правда я думаю, что этот свет не был рожден внутри бездны, нет… это некроманты принесли сюда свет до этого его здесь не было. Эти огоньки освещали невероятную картину мира бездны. Он был безумен в прямом смысле слова, повсюду, наполовину погруженные в жижу под ногами, валялись невероятные предметы — кубы, глыбы камней, странные игрушки из мира людей, в воздухе летали сгустки теней-призраков… из воды торчали столбы и полуразрушенные колонны, обвитые серебряными и ржавыми цепями.

— Этот мир был создан из кошмаров живых существ Вселенной, — спокойно заметил Лилирио, между прочим, они с Лианом, используя магию, шли по глади воды.

— Здесь собраны все ужасающие вещи и кошмары, которые преследовали людей? — переспросил Ики.

— Нет… ты не понял… все чего-то бояться… и всех живых существ нечто приводит в ужас, так вот это нечто собранно здесь в пустоте кошмаров, — пояснил Лиан и только теперь я поняла о чем он говорил. Этот мир был похож на свалку кошмаров. Тут были собрано все — оружие, предметы древности и будущего, статуи и чучела кровожадных тварей и монстров, которых я никогда не видела. И все это хранили безмолвные призраки пустоты и кошмара, их не было отчётливо видно, они старалась скрываться в тени больших предметов, чтобы не привлекать наше внимание.

— Куда мы идем? И вообще как здесь течет время?

Лиан вдруг остановился и посмотрел на меня долгим взглядом, его лиловые глаза, будто отражали огни бездны кошмаров.

— Здесь… нет времени. Когда мы выйдем отсюда в мире за пределами пустоты уже пройдет много лет… но если мы с Лири думаем одинаково… для вас обоих это будет безболезненно, вы сможете вернуться в свое время. Мы идем в демонический цирк, так мы называем тюрьму, где держим безумных стражей пустоты и кошмара. Ваши демоны, названные Мурасамэ и Масамунэ оттуда. Старейшины Цукиёми заключили с нами сделку на продажу этих двух стражей пустоты и кошмара, мы отдали их, честно говоря, догадывались для чего они хотят использовать их, но тот факт… что в ваших телах течет разная кровь, они от нас скрыли. Знай мы об этом, то приостановили бы эту сделку.

— В ритуальном кольце цирка мы проведем ритуал связывания вас с еще одним демоном и возможно это поможет, он будет уравновешивать и Мурасамэ и Масамунэ и разницу крови Хаоса и Созидания в вашей крови.

Нирилиан и Лилирио были своеобразными повелителями этого места, не просто некромантами, каждый из них уже стал таким же стражем пустоты и кошмара, просто им удавалось каким-то образом выживать здесь и сохранять свою форму, когда они возвращались из Дэливирина наверх в Кирит.

— Ну, а потом мы покажем вам армию которую нам вверили, которая обретается здесь же в Дэливирине… а затем отдохнем какое-то время в нашем дворце кошмаров и углубившись в самое сердце бездны, встретимся кое с кем у озера пустоты. После чего вояж по городу бездны будет для вас окончен, и вы вернетесь к себе в Эльсшферу исполнять свой долг в качестве наследников Асудзима.

Демонический цирк — центральное возвышение среди нагроможденного лабиринта каких-то вещей, камней, поваленных колонн и решеток. На возвышение отчетливо проглядывалась подсвечиваемая фамильярным огнем алая арена, а вокруг нее что-то вроде призрачных клетей. Оттуда доносились такие вопли и неразборчивый рев, похлеще чем в Аиэшфере. Ики шатало из стороны в сторону, стигмы на его теле появлялись сами по себе, и его черное кимоно покрылось пятнами… Мурасамэ ранил его, чтобы выжить… и пытался сломить его тело, дабы завладеть им… Масамунэ лишь продолжал верещать, что идти дальше нельзя, и нам нечего там делать. Я не слушала его, пока он не сопротивлялся, но я чувствовала, если он захочет меня сломить… сломит… сейчас я слабее брата.

— Ну, вот мы и пришли! Тише крошки! — Лилирио вступил в центр арены, и его камзол блеснул в огнях, в руках книжечка-Гримуар на серебряной подвеске. И тут его поведение изменилось, он вдруг стал снова таким каким я увидела его впервые — серьезным и отталкивающим, как Лиан. Даже его голос после последней фразы изменился. — Эй вы! Демоны кошмаров и пустот! Я ваш повелитель Лилирио фон Штэтэрн! Я приказываю вам! Подчинитесь мне!

Тут же визг и вой закончился, я рассмотрела сидящих в клетках, это были демоны в клоунских масках и одеждах, они играли с шарами, изображая клоунов и кривляясь. Теперь я понимала, почему тюрьму бездны называли демонический цирк. Все до единого они замолкли, стоило Лилирио повысить голос. Они боялись, как его так и Нирилиана… в этом месте без жизни и света, эти чудовищные демоны боялись двух на вид молодых людей, которые сумели их подчинить.

— Итак, вы несчастные твари бездны! Нашим друзьям требуется помощь! И для этого мы выберем одного из вас! — Лилирио выступил очень красноречиво.

— Но мы выберем того из вас, кто предложит наиболее выгодный контракт… — сухо добавил Лиан. — Поэтому слушаю ваши предложения…

— Некроманты предлагают нам работу, да?! — послышался хохот и свист со всех сторон… — Лиан начинал злиться, стражи кошмара за его спиной начали чернеть и искриться молниями. Демоны попритихли.

— Итак. От любого из вас по контракту нам понадобиться следующее. Раз в месяц отдавать этим двоим свою отравленную кровь для уравновешивания сил внутри них… взамен вы можете выторговать себе условия контракта… лучшее предложение получит наши одобрение… — объяснил все спокойно Лилирио.

— Что!? Страж Пустоты, да ты смеешься над нами?! Отдавать свою кровь этим малявкам! — огромный демон в клоунской шляпке со зловредной усмешкой и клинками во всем теле засмеялся.

— А что, это интересно! Хочу, чтобы они каждый раз убивали по сотне тысяч глупых людишек!? — это конечно еще ничего, подумала я про себя, но на немой взгляд Лиана ответила, нет.

— Пускай каждый раз отрезают по кусочку плоти друг другу! — закричал демон сидящий в длинной клетке и жонглирующий желтыми шарами.

— Нет, мы не сможем, — отрезал Ики. И я с ним согласилась.

И так продолжалось, пока Лиан окончательно не вышел из себя, и его стражи кошмара принялись носиться вокруг клетей, а демоны отскакивать от своих клетей с воплями.

— Юные голубки… ведь родственнички, верно… ссс?! — среди всего гама раздалось тихое шипение из широкой клетки стоящей во втором ряду.

— Замолчали все! Ардисс, мы слушаем тебя? — теперь из себя вышел уже Лилирио, и его стражи пустоты просто наводнили клети тьмой и демоны замолчали. Все кроме одного.

— Очень… приятно… Повелитель пустоты, что ты так добр… к Ардисс… они ведь брат с сестрой… и любят друг друга, несмотря на разных демонов, присоединённых к их душам… паучиха видит это… я заключу с ними контракт… и буду давать свою кровь… а взамен, как только им понадобиться моя кровь, они будут сражаться друг с другом… до той поры пока не ранят друг друга и не будут сожалеть о содеянном. И я буду наслаждаться этим зрелищем! — она немного шипела и голос ее был зловещим, в тени клетки сидела огромная, бело-серебристая паучиха в клоунской шапочке, сдвинутой на бок.

Ики взял меня за руку. И притянул к себе.

— Прости меня, Сатин. Думаю это последний раз, когда мы сможем обняться вот так, и не попытаться убить друг друга. Я думаю согласиться на ее предложение, что скажешь?

Я была поражена его откровенностью. Впервые я по-настоящему почувствовала, что он часть меня… и я любила его, как брата. Он мой родной и любимый человек, даже для асуров мы все еще малы… для подобного. Это не справедливо, с самого начала все было слишком несправедливо. Он же винит себя в том, что попытался убить меня тогда. Он уже несет грусть сожаления.

— Похоже, выбора у нас нет… иначе мы умрем… Ики, прости меня…

Ики поднялся на ноги, и дал мне руку, в другой сжимал Мурасамэ, по его шее текла кровь от свежих стигм. Пока Лилирио был занят успокоением разбушевавшихся демонов, Лиан смотрел вверх. В мире бездны небо казалось бесконечной свинцовой полосой с темными облаками, которые двигались так быстро, что кружилась голова. В тот момент он больше всех понимал, как сильно в итоге могут разойтись наши с братом пути.

— Нирилиан, начинайте ритуал.

Ики

Мир Заоблачной Крепости — Дэливирин.

Я все еще держал холодную руку Сатин, когда на алом поле арены вокруг нас стали вычерчиваться лиловые пентаграммы, которые рисовал Лилирио при помощи открытой книги и своих пальцев из воздуха. Маленькие круги вокруг большой шестиугольной пентаграммы расположились по сторонам шестиугольника, внутрь которых Нирилиан колдовал копья и мечи, на концах которых развивались белые защитные бумажные талисманы. Демон не должен был вырваться из круга, пока контракт не будет заключен.

— Когда клетка с демоном откроется, она поползет к вам, она поставит вам метки, с помощью которых вы будете ее призывать. Ардисс — Королева ликорисовых призрачных пауков наполовину аякаси, наполовину демон пустоты. Поэтому будьте осторожны, она может попытаться вас убить, чтобы получить свободу без контракта. Лилирио тем временем переместил клетку с паучихой прямо напротив нас, пока Лиан выдавал наставления.

Я достал меч, Мурасамэ выполз в виде черных крыльев за моей спиной, я встал в стойку, клинок в моих руках дрожал, я приказал Сатин встать позади, несмотря на все сопротивление, сейчас она была не способна держать меч.

— Лиан! Лири! Мы готовы! Начинаем, пока я еще стою на ногах!

— Открываю клетку! — закричал Лилирио, в воздухе вокруг нас тьма стала будто концентрироваться в сильный вихрь, Лиан вовремя заметил, что вокруг слишком много темной энергии и прежде чем клеть открылась, создал барьер из мечей, который полностью покрыл арену цирка. Демоны не на шутку разбушевались. И вот она выползла. Серебристая толстая паучиха с немереным количеством глаз на маленькой головке, покрытой странными выростами, такое чудище я не видел даже в Аиэшфере. Ее жирный живот просвечивался, и было видно, как ее кишки болтаются внутри прозрачной жидкости. Как только она выползла, с ее мощных и красных челюстей стала капать ядовитая слюна… каждая упавшая капля, мгновенно падая вниз на арену, превращалась в алый ликорис, пока она ползла к нам после нее оставался след демонических цветов. Я переборола приступ отвращения. Паучиха подползла к нам, и я услышал голос:

— Боитесь… дети луны? Нетсс… страха в вас нет… но есть много чего другого… подойти ко мне мальчишка…

Я шевельнулся и сделал шаг в ее сторону. Она принюхалась.

— Отличный запах крови, твой демон ранит тебя, когда нечего пожрать вокруг?! Замечательно… — она протянула одну из своих волосатых лап, с нее капала прозрачная светящаяся жидкость. — Пей… это моя кровь… — перебарывая вопли и желание Мурасамэ отрубить ей лапу, я прикоснулся губами к волосатой лапе и лизнул ее кровь… отвратительная… сделал еще глоток и понял, что не так плохо. А затем ощутил жжение в области шеи и отскочил от нее…

— Пентаграмма, — произнес я, ощупывая шею.

— Теперь ты, девочка, иди ссюда. Ардисс даст тебе крови…

Сатин получила такую же пентаграмму на шее. Маленькое пятно, выжженное огнем пустоты. Паучиха засмеялась.

— Сегодня сс васс хватит… В сследующий раз вам придётся постараться, чтобы получить мою кровь… эй, вы! Короли пустоты и кошмара, снимите с меня свои оковы… — она обратилась к некромантам.

Лиан начал убирать барьеры вокруг, мечи растворялись в воздухе, Лилирио же пустил стражей кошмара от себя, и они сняли едва заметные призрачные теневые кандалы с лап Ардисс.

— Замечательно… теперь, если я вам понадоблюсь… используйте пентаграмму для призыва, но помните о плате… — Королева призрачных пауков стала растворяться и исчезать. А вокруг нас с Сатин осталось поле красных цветов.

Лиан подошел ко мне и протянул руку.

— Как самочувствие?

— Уже лучше. Сатин?

— В порядке, — коряво ответила сестра. Видимо здесь из-за того, что мы находились в городе бездны, желание убить друг друга немного притуплялось. И нам пока было легче общаться.

— Тогда не будем медлить. Лилирио, успокоишь демонов? А я покажу им Пустошь… — некромант с черными волосами улыбнулся и сказал:

— Конечно, Лиан… только вот потом девочку отведи во Дворец кошмаров.

Они перебросились еще парой слов. Из которых я понял, что лишь мне одному придётся спуститься к Озеру пустоты. А Сатин вместе с Лианом отправиться отдыхать во дворец стражей кошмара.

До пустоши теней мы с Лианом добрались быстрее, чем я ожидал, хотя визуально, она была едва различима во тьме… на горизонте, к востоку от демонического цирка небо колыхалось янтарными пятнами и визуально казалось, что идти до них целую вечность. Лиан объяснил это тем, что на самом деле время и пространство бездны искажены и то, что кажется одним, на самом деле представляет собой совсем другое.

И вот оно — главное творение бездны сейчас предстало перед нами… абсолютное порождения Хаоса. Пустошь, усеянная тенями, они были не похожи на обычных стражей кошмара и пустоты. Они были другие… существа с другой природой, более разумные и более сильные. Живые тени и там в этой пустоши их были сотни и сотни тысяч… и это была армия, армия вверенная Нирилиану и Лилирио, двум некромантам, стражам царства бездны. Но вверена кем? Когда и почему?

— Армия теней Эльребы… — тихо произнес Лиан.

— Кого зовут Эльреба? Кто это? — спросил я. Чувствуя, наконец, что узнал что-то важное. Важное… важное обо мне… Эльреба это тот голос… голос с огнем.

Лиан внезапно стал испуганным. Будто бы загнанным в угол.

— Эльреба. Король, что повелевает всеми нами. Создатель этой армии и еще одной армии. Армии, которая спит. Армии, что уничтожит все миры, спалив дотла… — на меня вновь накатило отчаянье. Я вспомнил голос, говоривший со мной. Это бы приказ. Приказ Короля, моего Короля… Лиан знал о чем говорил. Король, что повелевает всеми нами…

— Король Драконов? — неожиданно голос подала Сатин.

— Откуда ты знаешь!? — воскликнул я, но Лиан остановил меня.

— Остаточные воспоминания. Не более того. Да. Ты права. Эльреба — Золотой Король Драконов. Наш Король настолько могущественен, что имеет два физических воплощения. Форму дракона, и форму своего сознания — девушки в зеркальной маске.

— Вот чей голос я слышал… и вы его тоже слышите, да Лиан?

— Ики, Король Драконов спит… но мы можем общаться с его сознанием, со спящей Эльребой-девушкой по другую сторону водного зеркала хаоса… при помощи Озера пустоты… оно и зеркало сознания Эльребы связаны. Ты должен поговорить с ней, Ики.

Сатин удивленно посмотрела на Лиана, позади него вместе со стражами кошмара, возникли и стражи пустоты, Лилирио прибыл так быстро, но казалось с тех пор, как мы пришли на пустошь, заполненную живыми тенями, прошла целая вечность.

— Я провожу тебя, Ики. Лиан, отведи Сатин во дворец, — распорядился черноволосый некромант. Но Сатин удивленно опешила.

— А я?

— Нет. Сатин. Эльреба может по собственному желанию связываться с нами через сны, мы же можем связаться с ней только через озеро пустоты… и поговорить она пожелала именно с Ики…

На этом мы разошлись. Сатин и Нирилиан отправились на юг к высоким холмам из тени и мрака. А я и Лилирио отправились на встречу сине-черным тучам и бушевавшим раскатам грома на западе от пустоши тени. Оставляя Сатин я понимал, Король Драконов — она или он пожелали встречи только со мной. Сатин слышала голос из-за меня. Но время Сатин для встречи с Повелителем Драконов еще не пришло.

Чем ближе мы становились к громовым раскатам и полыхающему небу, тем меньше света становилось вокруг, Лилирио держал магический огонь в правой руке, казалось мы шли целую вечность, но некромант сообщил, что мы не так давно расстались с Лианом и Сатин, все было в том, что в мире бездны… понятие пространства и времени не существовало вообще.

И в какой-то момент я понял, что мы у цели, потому что магический свет в руке Лилирио погас, а перед нами открылась черная гладь озера, без начала и конца. И я увидел, что оранжевые блики шли изнутри пустоты… из отражения по ту сторону. Из мира в отражении. Мира огня… и мира драконов… Озеро пустоты выходило обратной стороной на темное озеро вокруг Минас-Аретира. По сути, как рассказал Лилирио, это одно и то же озеро. Водный раздел которого принадлежал к третьему миру, миру сознательного сна Короля Драконов…

— Ты привел его, Лилирио? — голос наполнил пустоту и стал таким отчетливым.

Я плохо различал Лилирио, только его ауру, он склонился на одно колено. Чтобы высокомерный некромант преклонил колено?

— Мы сделали все, как вы пожелали, Эльреба.

Голос усмехнулся. Голос, который я уже слышал в своей голове. Тогда…

— Что за наигранная преданность, Лилирио? Или ты перед Ики так распинаешься? К чему так играть?

— Прости, Эллианна… просто я хотел произвести впечатление… как всегда…

— А… ну раз так… можешь вернуться во дворец кошмаров… твоя миссия окончена, — Лилирио усмехнулся, он общается с этим голосом, как ни в чем не бывало.

— Как прикажешь, — Лилирио встал и исчез, словно растворившись в этой пустоте.

Я не знал, что делать. И как себя вести. Не знал… ничего…

— Что скажешь, Ики? Напугала я тебя тогда, верно?

— Я…

— Не понимаешь. Знаю. Одним разговором тут не обойтись… ты многого не поймешь… поэтому тебе нужно прийти ко мне, чтобы понять. Давай же пройди сквозь озеро пустоты. Я буду ждать тебя в Минас-Аретире…

Сатин

Мир Эдо — Эльсшфера.

Лилирио вернулся во дворец кошмаров без Ики, тогда меня это сильно удивило. Я понимала, что для Ики произошло что-то по настоящему важное в мире бездны. Но более всего меня поразило, наверное, из-за отсутствия времени в Дэливирине то, как быстро вернулся сам Ики. Хотя, по славам Лиана, его не было около десяти лет, но вернулся он точно таким же… по крайней мере физически он не стал выше меня, так мне показалось тогда… когда я спросила его по пути на Площадь Пяти Лун, что произошло у озера пустоты… его глаза бледно-розового цвета сакуры, такие же как и мои собственные, бросили на меня взгляд полный презрения. И я поняла, он не изменился физически, он изменился внутренне. Стал другим или стал прежним… перед отправкой в Эльсшферу он приказал старейшинам замотать его тело и глаза магическими лентами, сдерживающими рост его силы, и приказал одеть мне деревянную маску, самолично сделав касанием своего клинка в правом глазу маленькую щелочку.

— Ты будешь моими глазами, а я буду твоими ушами. Мои глаза это ты, Сатин. Только глаза. Пока я не разрешу и наши тренировки не закончатся, не говори и маски не смей снимать.

Хорошо, подумала я. Подожду, я подожду пока нам снова не понадобится яд этой твари. И вот тогда я сниму маску… и воткну в тебя острие Масамунэ… братик…

И начались наши не долгие, но самые спокойные и приятные деньки в жизни, дни взросления и тренировок. Те самые дни, проведенные в доме за ликорисовой поляной. Ики тогда предстояло стать главой клана, а мне главой его первой ветви. И надо признать, это волновало меня. Думаю и Ики тоже, он понимал все бремя и всю ответственность за каждую из девушек в клане. А также за роль клана, определённую Магрогорианом в целом, а отсюда и за его выживаемость. Ики, несомненно, переживал за все это, но в целом редкие визиты старейшин в дом у озера были следствием того, что Ики не хотел погружаться в дела клана, пока не решены наши с ним проблемы.

Ликорисовая поляна за нашим маленьким домиком среди сосен, там не росли цветы. Но после второй и последующих семи встреч с Ардисс, поляна покрылась цветами. Будто бы наше место встречи с демоном было теперь навсегда отмечено этими кровавыми ликорисами. Цветами, покрытыми нашей кровью, которую мы отдавали за то, чтобы получить кровь демона. Ардисс во время второй встречи выдала нам две склянки из зеленого стекла, и при употреблении одой капли ее крови в день, мы с Ики без проблем могли существовать, примерно четыре полных луны… а потом, все повторялось снова… призыв… сражение, кровь… и снова…

Ики тренировал меня сам, наверное, так тренировался и он сам… он считал, что у него должен быт лишь дин противник, победить которого он никогда не сможет… и это я… в то время, как моя ненависть к его высокомерию росла с каждым часом. Я ненавидела его, ненавидела его за то, как мастерски он умел справляться с Мурасамэ и подавлять в себе ненависть по отношению ко мне, я так не могла. Я завидовала.

Наши с братом жизни зависели от демонов, больше чем от нас самих и где-то в глубине души я ощущала, почему Ики так суров ко мне. Почему он отчаянно хотел стать сильнее и сделать меня сильнее. Он хотел освободиться от этого бремени.

Он запретил мне говорить, а себе смотреть на этот мир… он не хотел признавать ни на мгновение, что этот мир победил его… Асудзима Ики навсегда хотел только одного — избавиться от крови айолы… вытравить ее из своего тела, и стать асуром. Сильнейшим из всех. А еще он хотел убить меня. Нам обоим хватало ума понять, что наши силы были поделены между нами, и если одного из нас бы не было, другой был в сотню раз сильнее.

А еще что-то в Ики поменялось после возвращения из Дэливирина, он будто побывал где-то еще… и встретился с кем-то еще… если Ики и говорил что-то, то только по поводу тренировок или же, что касалось наших встреч с демоницей. Мой немой взгляд на него, каждый раз он отвечал:

— Я встретил Повелителя…

Только эту фразу повторял мой брат. Он мечтательно любил ночи напролет сидеть на веранде нашего домика, и смотреть на луну. Через защитные повязки он ничего не видел, но он будто чувствовал… запах луны… ее меняющиеся фазы.

И все с тем же упорством каждый день мы тренировались на мечах, скрещивая два клинка — белый и черный. Два клинка, две стороны луны сходились в непримиримом сражении. Пока мы не могли до конца понять, кто же из нас сильнее. Каждый хотел победить.

— Яд кончается… мы с тобой должны дотянуть до полной луны… — сказал Ики, когда мы сидели на веранде. Я пошла на поляну, стоя и смотря на луну, я видела то же, что и брат… сребристый свет лунного диска. Он сидел на веранде, его волосы развивал легкий ветерок. У нас они росли с одинаковой скоростью. В такие моменты он казался совсем беспечным, будто бы рядом с ним не лежал черный клинок, пленивший его душу и тело.

Я взглянула на него через щель в этой ужасной маске и почему-то мне захотелось сказать ему… сказать что-то… что чувствовала к нему только я. Отделить свои эмоции от эмоций демона…

Брат запретил мне говорить, внезапно вспомнила я. И тогда одними губами, без звука я произнесла:

— Я люблю тебя… Ики…

В тот же миг его лицо, полностью завязанное белой лентой, похожей на медицинские бинты для перевязки, повернулось ко мне, он словно услышал меня, но бросился он в противоположную сторону. Я ничего не должна слышать, через щель в маске я увидела, как от домика отделилась тень и клинок Мурасамэ остановился у горла, девчонки… кто это? Кто посмел нарушить наш и без того хрупкий, тонкий и недолговечный мир?

Я почувствовала, как в сознании пробуждается Масамунэ:

— Какие восхитительные чувства, за долгое время я впервые испытываю насыщение эмоциями. Ты молодец дитя.

— Масамунэ?

— Удивительно, правда? Ты испытываешь к своему брату такую гамму чувств от ненависти до любви, какой в целой Вселенной не найти… кто там? Чую чужака… убей ее, Сатин.

Я полностью слилась с эмоциями Масамунэ и вытащив бело-лунный клинок с алыми узорами дернулась вперед, но тут же прямо перед глазами возникла черная сталь Мурасамэ, и я отпрыгнула назад.

— Я прогнал ее, она забрела сюда из любопытства, уверен старейшины ее накажут. Ну, а ты, сестренка… я же приказал тебе ничего не говорить…

Удар, я выставила меч перед собой, отразила… парировала, Ики с ловкостью отразил и снова скрестил клинки…

— Глупая провокация… ты поддалась своим эмоциям? Хотя признаться, я рад… что ты наконец поняла, что я все в твоей жизни… так будет всегда.

За все наши с ним сражения мне ни разу не удавалось ранить его в честной схватке, только в сражении, когда за нами наблюдала демоница Ардисс. И это всегда раздражало! Это давало ему повод ставить себя выше меня! Но я прекрасно помнила об обещании, которое дала тогда в Аиэшфере…

Я сделала перехват и подставив ему подножку, резко дернулась вперед, мы повалились на цветы, утопая в них словно в крови. Он снова поддался мне! Лежа подо мной он захохотал, и меч выпустил из рук, клинок просто лежал рядом с ним. Ненавижу его! Почему я просто не могу его убить! Почему не могу причинить столько же боли, сколько и он мне!

— Забавно! Забавненько! Сегодня ты ведешь себя очень странно, сестренка! А знаешь, я тебе разрешаю. Ты можешь снова говорить…

— Я тебя убью… — без тени лишних эмоций ответила я.

— Сделай это, Сатин… ты знаешь, что нужно сделать, чтобы причинить ему боль и поставить на место… — голос Масамунэ успокаивал.

— Давай, что толку от того, что ты ранишь меня своим мечом? Сколько порезов ты на мне оставила, и все они зажили в туже минуту… сколько порезов оставил я на твоей красивой коже… — он протянул пальцы, перевязанные этой жуткой лентой, и коснулся моей шеи. — И все они заживают, как бы сильно мы друг друга не изранили. Мне жаль, Сатин… я не могу тебе причинить истинной боли, мне не хватает смелости, — это было самое поразительно признание Ики о своих чувствах ко мне. Он признавал меня своей единственной слабостью. Я была поражена да такой степени, что не сразу опомнилась.

— Тебе не хватает, да? Думаешь и дальше можешь оставаться таким высокомерным мальчишкой, который прикрывается мной, как слабостью?! Да как ты смеешь, Асудзима Ики! Я такое же дитя луны, как и ты! Кем ты себя вообразил! Тебе не хватает смелости… мне хватит!

Я перевернула лезвие Масамунэ и так стремительно вонзила его в собственное тело, что Ики даже не сразу осознал… что произошло, Масамунэ напитывался моей кровью, я ударила ниже сердца туда, где рана заживет… однако боль была невыносимой… я закричала, а Ики прижал свою руку к животу, бинты пропитались кровью…

— Признай меня равной себе… — прохрипела от боли я.

Он превозмогая боль, как-то по-детски наивно улыбнулся… и снова протянул ко мне уже окровавленные пальцы и коснувшись маски, оставил на ней свои кровавые отпечатки.

— Я всегда считал тебя равной себе… своим собственном отражением. Поэтому я сражался только с тобой, поэтому я не могу победить тебя… ты часть меня, ты светлая сторона луны…

— Так же как и ты часть меня, темная сторона луны, существующая в моей тени…

— Мы дети луны… и мы вечно обязаны нести это бремя… и да, я тоже люблю тебя, сестра…

Луч лунного света пролился на нас, лежащих в крови и кровавых цветах. Двое маленьких не до асуров, не понятных существ, страдающих от боли… Ики приподнялся на локтях и коснулся губами моей маски…

Этот поцелуй навсегда останется в моем сердце, как знак любви и преданности Ики только мне одной. И у нас обоих останется шрам ниже сердца, напоминающей о моей любви и ненависти. Мы дети луны связанные демонами, живущими за счет их крови и эмоций…

Часть четвертая — «Куб Смерти»

Дом смерти

Мир Заоблачной Крепости — Кирит

Кирит встретил Татакари черными свинцовыми тучами. Жрица Тени сдвинула свой шарф повыше и двинулась вверх по ступеням. Татакари должен был встретить кто-то из семейства фон Штэтэрн, а в полдень у нее была назначена аудиенция у Повелителей Кирита. Вся эта миссия казалась Татакари каким-то фарсом, однако, она хорошо помнила предостережение мастера.

«Будь лояльна к этой семье» — звучали слова мастера Ики в ее голове. Кирит выглядел ровно так, как Татакари читала в одной из книг. Это мрачный мир и мрачный храм, полный темной магии. Мир волшебников и волшебных существ, это был мир чудес и в тоже время это был мир смерти… потому, что даже отсюда, с высоты парящего храма, были видны безжизненные земли, отравленные ядом вод, изливающихся из Кирита, земли под которыми покоились армии мертвецов.

— Асудзима-сан? — прозвучал над ней тихий голос.

Она подняла взгляд, перед ней стоял подросток лет тринадцати с ярко лиловыми глазами и белыми волосами, подвязанными повязкой на лбу, в ушах светились магические сережки. Одет он был в военную форму некромантов Кирита. Удлиненный пиджак и черные брюки с темно-красными узорами и черным плащом. Ветер развивал плащ и рисунок алого скелета, изображённого на нем в полный рост — герб семьи фон Штэтэрн.

— Я старший некромант Химио фон Штэтэрн, Аки-сама поручил вас встретить.

— Спасибо, можете звать меня Татакари.

— Отлично! Тогда я просто Химио! — Татакари подумала, что такой подросток и уже некромант? Все же знали, что некроманты сильно отличались от обычных людей… — Господин Аки распорядился провести вам экскурсию по Кириту, а также ответить на все интересующие вас вопросы.

— Повелители Кирита весьма занятые личности?

Подросток улыбнулся, он вел себя нормально для некроманта. Татакари удивило, как такой подросток может вот так обычно себя вести.

— Вообще да, они заняты. Помимо того, что каждый из них занимается личными исследованиями в храме, они много времени проводят за его территорией…

— Внизу? В мертвых землях?

— Ага. Они осматривают свои армии, если вы об этом. Мертвецам нужно тоже уделять внимание. Ко всему прочему Аки с Амэ являются фактическим центром для слияния мощных магических путей и информации. Поэтому у них всегда много посетителей и гостей из других волшебных миров и конечно же из миров Площади. Поэтому, Татакари-сан… наши Повелители весьма заняты, но с вашим кланом у нас давняя дружба… семья фон Штэтэрн очень трепетно относится к просьбам своих друзей. Ваш глава Ики-сама был здесь много раз и насколько мне известно, его проект, над которым мы все работали долго и успешно, практически закончен…

Татакари немного удивило с какой беспечностью этот подросток рассказывал о делах Кирита… а еще она наконец поняла, что все его эмоции были абсолютно наигранными, все некроманты Кирита ничего не чувствовали, они лишь эмитировали собственные эмоции и это привело Татакари в замешательство.

— Проект «Куб Смерти». Мастер сказал мне, что моя основная миссия здесь, помочь вашим Повелителям его закончить.

— О, конечно. Если вы не против, Татакари-сан, поговорите об этом с Повелителями при вечерней встрече. А сейчас идемте, прогуляемся по храму мертвых?

«Как ловко он ушел от темы Куба Смерти. Здесь определённо, что-то не так… мастер бы не отправил меня, если бы ожидал стопроцентного результата от некромантов Кирита… с другой стороны, ведь мне ничего не известно о проекте договора между ним и этими темными волшебниками» — мимолетно подумала Татакари, сжимая рукоять меча на поясе.

Химио показал Татакари все основные уровни Кирита и оставил на западной лестнице в компании ведьм потока, а к тому моменту, когда горизонт запылал молниеносными всплесками, юный некромант вернулся, и вызвался проводить ее в покои прибывших в Кирит Правителей.

— Вы успели осмотреться, как вам Храм Смерти?

— Здесь весьма омерзительно…

Химио засмеялся, но цвет его лиловых глаз стал вдруг еще более ярким.

— Ха-ха, а вы весьма прямолинейны, госпожа Татакари.

— Да уж, это моя работа. Быть прямолинейной. Химио, сколько всего некромантов постоянно находится в Кирите?

— О, интересный вопрос. Семья фон Штэтэрн очень многочисленна, помимо того, что в семье официально существуют два отдельных клана… клан смерти и огненный клан, каждый клан содержит множество подродов, в Кирите очень много некромантов. Но сильнейшими некромантами признаны лишь те, кто имеет доступ в Город Бездны… — он стал загибать пальцы, и Татакари насчитала шесть.

— Шесть некромантов? Эмм… как бы наиболее высокого ранга?

— Статуса и положения в волшебных мирах. Да шестерым из нас нет равных в области магии смерти. Итак… если хотите знать… Аки-сама, Амэ-сама, Лилирио-сама, господин Нирилиан, леди Арайя и ваш покорный слуга Химио!

— Ладно, Химио… думаю нам пора уже, наконец, поговорить предметно, в конце концов, я должна понять суть задания мастера Ики и выполнить его. Я лучшая из всех воинов синоби, я должна выполнять свои задания.

Он улыбнулся.

— Ну, хорошо. Татакари-сан, я отведу вас в темную лабораторию. Аки-сама и Амэ-сама объяснят вам суть проекта «куб смерти», который они готовили по заказу вашего мастера. Вы будете впечатлены результатом…

Все здесь было отравлено ядом смерти. Зеленая ядовитая жидкость — формиат, текла внутри стен храма Кирит. Чем глубже внутрь храма вел мечницу юный некромант, тем меньше им попадалось волшебников без черно-алой формы.

«Значит доступ в нижние уровни Кирита открыт только для некромантов фон Штэтэрн» — Татакари пыталась анализировать происходящее.

И вот, наконец, когда коридоры Кирита стали сужаться, а свет вокруг приобрел магический зеленый отблеск, Химио радостно сообщил… что они прибыли. Ворота с изображением полыхающего черепа со скрежетом раздвинулись. На пороге стоял рыжеволосый парень, но Татакари вдруг поняла, что судя по росту они одного возраста. Со спины особенно эффектно смотрелся его плащ с огненным рисунком сгустка пламени. Когда он повернулся, Татакари обомлела, он был юным и красивым, таким же красивым как мастер. Правда, черты лица у него были резкие, острые. А губы сложились в усмешке, он держал правую руку на боку. Одет он был в костюм, с коротким черным пиджаком, под которым блестела белая рубашка, и алый платок, подвязанный под шею. И его глаза, лиловые, насыщенно-сиреневого цвета, будто кристальные. Его аура с ног до головы была черная, но с вкраплениями, словно языков пламени.

— Приветик, я Амэ фон Штэтэрн, верховный огненный некромант и главнокомандующий Кирита. Химио, ты можешь проваливать, тебя ждут на энергетической станции, — голос у него был звонкий с небольшой хрипотцой.

Химио не отреагировал на грубость в его адрес.

— Ладно. Ладно. Только не заигрываетесь…

— Малявка, ты мне будешь еще указания раздавать! — он был очень вспыльчив. И тут над Амэ головой возникла тень, и рука в черной перчатке отвесила ему подзатыльник. — Братец! Больно же! — рыжий потер ушибленный затылок.

Рядом с Амэ возник еще один парень в элегантном костюме с черным галстуком, белой безрукавкой и плащом, черным с серебристой застежкой в виде черепа на шее, такую одежду Татакари не видела в эпоху Эдо… его короткие черные волосы аккуратно обрамляли миловидное лицо с невероятно мягкими и красивыми чертами лица. Лиловые кристальные глаза смотрели на Татакари спокойным взглядом.

— Асудзима-сан, меня зовут Аки фон Штэтэрн, верховный некромант и главнокомандующий армией Кирита. Прошу прощения за поведение моего брата. Надеюсь, вы отлично провели время в нашем храме? — его голос был настолько спокойным и располагающим к себе, что Татакари было не удобно сообщить ему… что места более жуткого она еще не видела.

— Да. Спасибо, господин Аки… можете звать меня Татакари… я увидела много всего нового…

Врата захлопнулись с характерным скрежетом, и Татакари обвела взглядом комнату. Она была круглая, в центре в полу была глубокая ниша, из которой исходил зеленоватый отблеск, а от ниши или точнее от того, что там внутри вверх под потолок шли тысячи толстых трубок и кабелей, по которым текли различные жидкости, на каменных стенах были вычерчены лиловые пентаграммы. Окон не было.

Амэ углубился за нишу и Татакари увидела, что там располагалась огромная дыра в стене, в которой висело что-то наподобие сенсорной панели, на которой отображались различные заклинания, пентаграммы и таблицы. Татакари впервые видела что-то подобное. Но слышала о подобных изобретениях из будущего. Мир Кирита был для нее непонятен и необычен. Чуть подальше от панели было еще углубление, Татакари увидела исходящий оттуда свет огня. Похоже, это волшебный огонь некромантов.

— Асудзима-кун послал тебя, верно? — Аки так фривольно обращался к мастеру, что Татакари удивленно сдвинула брови. Будто эти двое были лучшими друзьями.

— Мастер послал меня. Он сказал, я должна помочь вам в завершении вашего проекта… — неуверенно произнесла «жрица тени», рукоять меча она не выпускала. Но почему то Татакари отдаленно осознавала, что вряд ли причинит вред этим некромантам…

— И, конечно же, у тебя много вопросов… на которые нет ответов. Что такое Куб Смерти? Почему мастер послал меня сюда? Что от меня потребуется? — он будто читал ее мысли, Татакари была удивлена его осведомленности. Она не испытывала страха и сейчас не боялась. Скорее удивление.

— Хотелось бы просто скорее понять, что требуется от меня. Среди синоби я одна из лучших, я могу выполнить любое задание.

Аки удивленно наклонил голову и подплыл к Татакари, его руки были закрыты черными перчатками, он подал ей руку и указал второй рукой вперед. Татакари, не зная как себя вести, позволила некроманту взять ее за руку и повести за собой вперед.

— Клан Асудзима, клан луны, дети которого, за исключением Сатин и Ики, обречены носить страшное проклятие этого обезумевшего старика! И надо сказать, вашего мастера и нашего общего друга это весьма и весьма беспокоит. В итоге клан, который должен выполнять возложенные на него функции, должен быть многочисленным, а судя по подсчетам Ики половина из вас умрет в сражениях, остальная станет жертвами проклятия…

— Проклятие луны. Суть его заключается в том, что если одна из нас влюбится, сблизившись с объектом своем любви, она станет проклятой, беременной ребенком, который при рождении ее погубит.

Аки кивнул.

— Сожрет, одним словом, сделает пищей, и так родится более сильное дитя, более сильный мечник! — крикнул Амэ из-за странной панели, на которой что-то постоянно изменялось — иероглифы или же письмена с магическими рисунками.

— Как ты понимаешь, такой прогноз не очень-то продляет историю и долговечность клана, учитывая, что вторая половина не сумеет родить себе замены, они просто погибнут на миссиях… Татакари, теперь ты понимаешь, первоочередная задача Ики, как главы клана, что-то с этим сделать. От вашей численности напрямую зависит выживаемость клана Асудзима в целом…

— Мастер Ики искал способ победить действие проклятия? Недоверчиво переспросила Татакари.

Кристаллические, аметистовые глаза Аки мигнули. Ниша в полу была ограждена высоким барьером, к которому были приделаны каменистые ступеньки, Аки поднялся по ним, увлекая за собой Татакари.

— По сути, это невозможно сделать. Ики, если быть точным, попросил нас найти способ увеличить численность клана искусственным путем при помощи магии. И надо сказать, нам это практически удалось. Взгляни сама, Татакари… это и есть проект «Куб Смерти»!

Татакари, опираясь на руку Аки, посмотрела в нишу в полу…

Там в формиате вращался стеклянный куб с серебристыми краями, огромных размеров, к нему шли и странные провода. Стекло было покрыто иероглифами на мертвом языке некромантов, а внутри куба были уложены голые тела без волос и без лиц, словно куклы, оплетенные нитями и трубками.

Голос Аки зазвучал над ухом Татакари с приятной издевкой:

— Гомункулы… надо сказать, сделать гомункулов асуров было невероятно сложно, но Химио хорошо потрудился, собрав в Эсшфере достаточно информации… Куб Смерти, технико-магический прибор, который будет производить гомункулов-асуров, будущих мечниц Асудзима… прибор будет потреблять некромантическую энергию, вырабатываемую двигателем формиативной энергии, который внутри куба. Гомункул формируется примерно в течение полного лунного цикла, поэтому клан больше не будет испытывать нехватку мечниц и дорожить вашими жизнями смысла не будет тоже…

Татакари резко развернулась, и поймала внутри себя ощущение страха от взгляда кристально лиловых глаз.

— Мастер… не мог так поступить… зачем ему это нужно…?

— Ваши жизни его абсолютно не волнуют, но клан нужен всем нам, чтобы Магрогориан продолжал верить, что его власть укрепляется. Вот незадача, правда? — теперь к разговору присоединился еще Амэ, который стоял на постаменте рядом с Аки. Татакари оценила шансы выхватить меч и спастись…

— О, кстати, теперь о вашей миссии, Татакари-сан… видите ли, гомункулы не должны быть одинаковыми, их силы, внешность должны быть разными… поэтому для того, чтобы Куб Смерти был закончен ему не хватает… хм… генетического материала для разнообразия и пробного образца именного мечника Асудзима… — голос Аки теперь разносился словно издалека для Татакари.

Она вдруг осознала, в чем именно состояла ее миссия. Стать жертвой. Ее гены, как и сказал этот волшебник-некромант… станут зачатками жизней новых гомункулов… новых сестер… мечниц Асудзима.

И вот, преисполненная сожалений «Жрица Тени», отцепила свой меч и взяв его в руки, одними губами прошептала что-то некромантам, и Амэ, протянув руку, столкнул девушку вниз со ступенек… Асудзима Татакари перестала существовать.

Король Асуров

Мир асуров — дворцовый комплекс Эшфер.

Всю дорогу через золотой город в столице страны асуров Кайра мучилась мыслями о Татакари, о смерти сестры и о будущем, которое избрал мастер для клана.

— Гомункулы… — девушка ехала в закрытой повозке с синим палантином, из-за палящей жары, в главный дворец Эшфер — Золотой дворец Рэдгрейва. Короля Асуров. — Гомункулы… не знаю насколько эта затея окажется удачной… — повторяла вслух Кайра.

Кайра прибыла в Эшфер два дня назад и уже успела ознакомиться с городом вокруг дворца, и с личной охраной Короля Асуров. Порядок жизни и вещей немного странно действовал на Кайру, но все же она быстро привыкла к новому миру, новому укладу жизни, этому городу и дворцу посреди пустыни. И вот сегодня она, наконец, должна увидеться с Королем.

В мире Асуров быть Королем значило быть всем… помимо всего прочего, власть Короля в этом мире, постоянно воюющем, поддерживалась не только званием сильнейшего, но армией побежденных врагов и сподвижников. Армия Короля была залогом его власти. Хотя так уж устроен был этот зверский мир войны, что абсолютно любой мог бросить вызов Королю или любому из его генералов. Бесконечные поединки и стычки были неотъемлемой частью жизни в городе и дворце. А лавки и магазины с оружием и доспехами были самыми многочисленными из всех построек в городе. Оружие асуров в принципе делилось на два вида, в зависимости от их способностей — стрелковое для дальнего боя, и всевозможное оружие для ближнего боя.

Некоторое оружие казалось настолько невероятным и немыслимым, что Кайра с трудом представляла себе, как можно таким сражаться… а некоторые виды представляли собой вполне обычные и знакомые мечи, и луки, только модифицированные магией и украшенные различными драгоценностями.

Дворец Эшфер по великолепию превосходил, наверное, все божественные дворцы Площади, вместе взятые. Тем более, что выстроен он был посреди пустыни. Весь мир асуров представлял собой бесконечную пустыню, где построить и вырастить что-то можно было только при помощи магии. А дворец Эшфер был великолепен, он был выстроен из золота и белого мрамора, утопал в зеленых садах и невиданных цветах и фонтанах. К центральной, огромной, мраморной лестнице через город вела мощенная мрамором широкая аллея, с невиданными статуями прошлых Королей асуров и высоченными колоннами с золотыми шпилями.

На лестнице, ведущей во внутренний двор дворца, ее ждал высокий офицер — асур с красными глазами и смуглыми волосами, одет он был в серебряную броню, а за спиной нес такой огромный меч, что Кайра даже при всем своем желании вряд ли могла бы его поднять. У истинных асуров глаза красные, глаза цвета крови…

— Асудзима?

— Кайра.

— Меня зовут Киран, я один из генералов Короля. Идем, он ждет.

Кайра кивнула и последовала за здоровяком, солнце играло бликами на его доспехах.

В королевских палатах на высоких окнах сияли витражи из разноцветного стекла, и золото повсюду, все было золотое.

— Интересно, почему так сильно Король асуров хочет окружить себя золотом?

Киран обернулся и посмотрел на Кайру с каким-то презрением, но тут неожиданно из-за фонтана вышел высокий паренек с золотистыми волосами, доходившими ему до плеч и слега завивающимися на концах, одет он был в простой костюм с широкими штанами и белой безрукавкой и голубой плащ. Его лицо было таким спокойным и жизнерадостным, от человека его отличало лишь наличие алых глаз и наличие длинного серебристого меча, висевшего у него на поясе.

— Ваше Величество! — Киран тут же сел на одно колено, а Кайра с удивлением не могла понять… почему величественный Король Асуров выглядит так… обыкновенно… ни доспехов, ни огромного оружия. Как он вообще завоевал свой титул? — пронеслось в голове у Кайры.

— Киран! Ты пугаешь Асудзиму-сан… иди лучше займись делами! — голос у Короля был звонкий и радостный.

— Ваше Величество? — недоверчиво переспросила Кайра, не зная как себя вести.

— Да! Привет! Я Салидин Рэдгрейв! Король асуров и Эшфера! — он говорил с такой сияющей улыбкой и довольным лицом, и так располагал к себе, что Кайра невольно изумилась.

— Я… Асудзима… Асудзима Кайра… меня прислал мастер Ики к вам на службу…

— Значит, могу звать тебя, Кайра? Красивое имя! Вообще, мне рассказывали, что вы уникальные мечницы! Не терпится увидеть тебя в деле!

— Мм… ага… Ваше Величество, а вы…?

— Точно ли я Король, хотела спросить ты?! — засмеявшись, он протянул Кайре руку и потащил за собой во внутренние павильоны дворца. — Весьма невежливо с твоей стороны спрашивать об этом. Но учитывая, что ты первый раз прибыла в Эшфер, я отнесусь к твоим вопросам с должной иронией!

— Итак… я окружаю себя золотом, потому что золото металл холодный и в то же время благородный, для нашего пустынного мира это важно… а еще… — он закусил губу, — Может, я просто не хочу никому уступать титул золотого Короля? Кто знает? — он не хотел чего-то говорить, но Кайра не понимала чего именно. — И я действительно Король, и я был им все свои жизни…

— То есть, вы были Королем при жизни?

— Ага… я был Богом при жизни и после смерти попал в этот мир и стал величайшим Королем и величайшим Богом, чего бы там не говорил Магрогориан… — в тщеславии и горделивости Салидину вряд ли кто-то мог составить конкуренцию. — Я стал Королем, победив всех своих противников вот этим самым мечом, — он довольно указал на серебристый меч, болтавшийся на его поясе, — А еще им же я разрубил бывшего Короля Эшфера! Ух! Крови было!

Наконец, Король и Кайра добрались до широких покоев тронного зала. Высокий золотой трон с огромной инсталляцией солнца позади, стоящий на постаменте, пустовал.

Однако, у подножья трона собралось столько советников и военных, что Кайра подумала, как только этот зал вмещает их всех?

Всех гостей Король приветствовал с одинаковой улыбкой и, идя к своему трону, неожиданно для Кайры, но не для всех присутствующих… он поскользнулся… и ударился лицом в золотой пол с диким воплем.

«Идиот» — мелькнуло в голове у Кайры. Один из советников в голубом, длинном камзоле с волосами, подвязанными в хвост и алыми глазами, блестевшими из-за стекол круглых очков, вышел из толпы и подал Королю руку. «Он что его мамочка?» — еще одна мысль, посетившая Кайру, явно не прибавляла очков Королю Асуров.

— Хисаши! — Король кинулся на шею советнику, державшего во второй руке кучу свитков. — Я опять упал! Этот плащ слишком длинный! — было такое ощущение, что он вот-во разревется.

— Ваше Величество! Вам нужно сменить портного, — голос советника был строгий, но очень спокойный. Будто так происходило не в первый раз. И Король Асуров просто капризное дитя. — Беда, беда… нужно менять портного…

Король обернулся и с невинным видом почесал затылок.

— Кайра-тян! Прости меня! Я хотел устроить прием в твою честь, а не вышло… хм… может в качестве извинения примешь вызов на дуэль от меня? Ты же хочешь узнать на что способен Король, которому ты присягнешь на верность? А мне интересно, что же умеют мечники Асудзима… — и тут в его глазах мелькнула величественность и жажда сражений. И Кайра согласилась.

Резким движением сорвав с себя плащ, Король протянул его советнику в очках.

— Хисаши, попроси, пожалуйста, наших гостей удалиться в зал для приемов.

Когда Король снял плащ, Кайра увидела его руки… и они были сильными, хоть он и был худым, но мышц было предостаточно. Кайра поняла, что недооценила Короля, но пока не знала насколько. — Твой меч, у него есть имя?

Кайра достала клинок из ножен и, вытянув его, сжала правый локоть у груди в защитной стойке, ее меч был укороченным… фактически больше сошел бы за кинжал…

— «Свет», имя моего меча «Свет», Ваше Величество, вы уверены, что хотите этого поединка?

— Кайра-тян, не переживай так! Отличный клинок! Кузнец, что его выковал из адаманта, полагаю гениален?

— Да. Темная кузница Вергилия кует великолепное оружие.

— Кайра-тян, пообещай мне, что будешь сражаться серьёзно? — он достал меч, рукоять меча отличалась от мечей, которые Кайра видела в темной кузнице. Она была металлической из серебристого-белого металла. А лезвие широким и прямым. Кайру поразило то, что длина меча была внушительной, а на эфесе меча красовалась гравировка из древних символов, скорее всего асурийский язык древности. Стоило мечу быть вынутым из ножен, как Король изменился. В его взгляде появилось что-то пугающее-благородное. Хотя он все еще улыбался и Кайра не понимала, как с таким лицом он может с кем-то сражаться? Однако, надо играть в игры до самого конца.

— Я буду сражаться в полную силу, Ваше Величество.

— Знаешь, удивительно, но у моего меча тоже есть имя. «Дамокл». Красивое верно? Ну, что начнем же?

Он вышел на середину тронного зала, Кайра оценивала его ауру и возможности.

«У него сильный удар… должно быть он вкладывает в один удар много сил. Значит достаточно будет просто измотать его, ведь я быстрее двигаюсь…»

Кайра перешла в наступление. Но луч света, возникший ниоткуда, отвлек ее на секунду, и она поняла с ужасом, что Король исчез из поля ее зрения и уже в то же мгновение девушке пришлось защищаться.

«Не может быть, его скорость даже выше чем у Ики-доно! Не может быть! Почему он так быстр».

Кайра отражала удар за ударом, не понимая, что именно отвлекало ее и она не успевала уследить за движениями юного Короля.

— Кайра-тян, ты невероятна! Боюсь мне за тобой не поспеть! Ты прекрасна и надеюсь, будешь служить мне с той же преданностью, что и все мои приближенные… прости меня…

Глаза Короля сверкнули алым блеском, и Кайра снова перешла в нападение, но тут от меча Короля отразился свет и Кайра оказалась в мгновение ока на полу… а ее клинок отлетел назад… она впервые увидела чье-то лезвие меча так близко…

— Ваше Величество… ваш меч… излучает световые волны…

— Ага! Давай руку! — он был настолько величественен в глазах юной воительницы, что Кайра обомлела. — Давай же! Я тебя научу разным световым трюкам! Хисаши! Где мой плащ!

— Ваше Величество, будьте уже серьезны! — асур в очках явно заботился о Короле странным образом.

Тронные двери окрылись. И вошли генералы Короля. Среди которых был и Киран. Поднявшись, Кайра все еще не могла прийти в себя, никому кроме мастера клана не удавалось победить Кайру.

— Итак, Хисаши мой главный советник. Кирана ты уже знаешь.

Двое других генералов были не менее удивительными, чем их король. Один из них был облачен в синие доспехи с открытым торсом, в руках у него было длинное, кроваво-красное копье, волосы тоже синие, длинные, зачесаны назад и стояли почти торчком, алые глаза и кожа оливкового цвета.

— Парень с копьем, Гослер. А девушка, с огромным луком за спиной, Синджэ. Они профессионалы, моя свита. Добро пожаловать в Эшфер, Кайра…

Через три дня Асудзима Кайра принесла клятву верности Салидину Рэдгрейву. А три года спустя, прибывая у него на службе, узнала о возможной связи мастера клана с пророчеством о дне Инкариума — конце всех миров. И следуя воле своего Короля, отправилась в далекий мир, чтобы узнать о таинственном Волшебнике Измерений, что станет началом всех ужасных событий во Вселенной.

Алый сон

Мир Эдо — Эльсшфера.

Аянэ снилось как алые облака носились над Эльсшферой. Юная воительница по долгу службы курсировала между Эльсшферой и Площадью Пяти Лун, в основном выполняя поручения мастера. Ики выбрал ее в качестве связующего звена между собой и кланом. Ведь большую часть времени, мастер Ики проводил на Площади во дворце Цукиёми или во дворце Магрогориана. Аянэ, будучи адъютантом Сатин, проникла практически во все тонкости тайн клана, а теперь, когда она еще и фактически стала адъютантам мастера, его личной помощницей, Аянэ окончательно убедилась только в одном — этот клан не ждет ничего хорошего. Их всех убьют… «а если мы не погибнем, то станем жертвами проклятия». Но на этот счет мастер уже позаботился о выживаемости клана в целом. Проект «Куб Смерти» — некроманты Кирита должны были создать для клана магический прибор для синтеза биоматериала — искусственных гомункулов асуров. Они ни чем не будут отличаться от мечниц клана в целом. Плюс ко всему в кубе будут заложены последовательности генов, не только отвечающие за физическое отличие гомункулов друг от друга, но и гены дающие возможность черпать разнообразие навыков. То есть, фактически, на выходе из куба смерти появлялись мечницы не только уже достигшие полного физического развития асуров, но и обладающие минимальным порогом навыков, необходимых для службы и выживания в клане. Что сократит время их обучения и тренировок. Очень удобно с одной стороны… с другой стороны мастер Ики без труда и мук совести пожертвовал жизнью Татакари, в качестве первой жертвы для куба, даже не зная в итоге, удастся ли некромантам добиться успеха.

На фоне всех этих событий и возвышения роли клана на вселенской арене противостояния миров, все больше и отчетливее проявлялось влияние старейшин на решения мастера Ики. Советник Минтонос, отвечавший за магические тайны и манипуляции в клане, не покидал Площади вообще, как и Ильвидор, переезжавший вместе с мастером Ики то на Площадь, то с Площади обратно в Эльсшферу.

Каспарк, заведовавший клановой библиотекой, не вылезал из центрального храма, пытаясь отыскать хоть какие-то зацепки в истории и легендах на появление гомункулов. Алаис и Гаспар, двое самых молодых старейшин после кузнеца Вергилия, разрабатывали новые тренировочные программы с учетом появления в клане гомункулов. Данродор считался наиболее мудрым из всех жрецов, он заведовал всеми храмовыми ритуалами и праздниками, даже он, по мнению Аянэ, начал вести себя достаточно странно. Но в конце концов, несмотря на всю странность и амбициозность этого проекта, Аянэ понимала, что с точки зрения мастера Ики это избавит клан от множества проблем… и от главной — недостатка военной силы в клане.

Аянэ спустилась из первоцвета в главное поместье и сразу по аурам поняв, что мастера нет в храме, отправилась по знакомой дорожке, к затерянной в лесу поляне из алых ликорисов, и домику у озера. Только она одна, как адъютант Сатин, была посвящена в тайну их выживания очень давно. И бремя этой тайны должно было существовать и умереть вместе с Аянэ. Поэтому она могла спокойно приходить сюда. Постучав в дверь, она ждала минут пять, пока деревянные створки сёдзи не распахнулись и на пороге не показался Ики. Одет он был, на удивление, в белое свободное кимоно с широким красным поясом, Мурасамэ был у него в руке. Ни на минуту он не мог расстаться с ним. Демон и тот с кем он связан не должны разлучаться.

— Привет, — он задвинул сёдзи и вышел на веранду.

— Вы по-прежнему не пускаете никого в этот дом, Ики-доно? В этом есть своя романтичность…

— Этот дом принадлежит лишь нам двоим. Я хочу сохранить это место нетронутым…

— Звучит так будто вы признаете свою любовь… — Аянэ была единственной, кто наблюдал венец всех отношений Сатин и мастера Ики. И с уверенностью она могла сказать — они были друг другу ближе, чем брат и сестра… и сколь велика была величина этой близости, в той же прогрессии постоянно и возрастала ненависть. Чем больше Ики желал обладать и покорить Сатин, и чем больше она желала быть покоренной им и быть желанной для него одного… тем сильнее и сильнее разжигали их чувства пламя ненависти демонов, а значит и желания убить друг друга. Ики посмотрел на рыжеволосую Аянэ с каким-то нехарактерным волнением.

— Я никогда и не отрицал своей любви.

— Сколько мы пробудем дома?

— Эту ночь. Завтра уже нужно быть во дворце Магрогориана. Мио сейчас там, но не думаю, что Магрогориана это устраивает. Ему нужен постоянный контроль за моими действиями.

— А, что у него есть на это повод? — недоверчиво переспросила Аянэ.

— Скажем так… и не один… ладно идем уже.

Сегодня они должны были выбрать храм на территории главного поместья, в который в скором времени некроманты перевезут «Куб Смерти».

Проходя мимо поляны с алыми цветами, длинные стебли которых покачивал ветер, Аянэ засмотрелась на них.

— Аянэ… — позвал ее мастер.

— А… извините, просто я вспомнила… вспомнила, как первый раз увидела… ваш бой с Сатин здесь и ее… призрачную паучиху…

Ики мечтательно оглядел красные цветы, паучьи лапки которых будто тянулись к нему.

— Ардисс даже мне не внушает никакого эстетического удовольствия, представляю себе, какое впечатление она на тебя произвела. Не время предаваться воспоминаниям. У нас и правда много дел, Аянэ… кстати забыл спросить, от Сатин есть новости?

Аянэ задумалась, отыскивая в памяти все подробности той алой ночи. И поняла, что паучиха конечно произвела на нее весьма отторгающее впечатление кошмара… но больше всего ее поразило, все-таки их сражение.

— Прошу прощения, мастер… но не логичнее было бы узнать о Сатин от Хаори? Ведь она теперь наемница?

Ики засмеялся. И Аянэ это понравилось, Ики вообще был для нее идеалом мужественности.

— Аянэ, ты держишь меня за дурака? Я отправил туда Хаори, конечно для того, чтобы она следила за Сатин… но мне хватает ума понять, что Сатин быстро поняла это… поэтому с Хаори она ведет себя совсем иначе, чем с тобой. Можно сказать с тобой и Хаори, это две разных Сатин. Так, что не смеши меня, Аянэ. Рассказывай…

— Я получила от нее сообщение через фамильяра несколько дней назад, когда мы были на Площади. Она сильно зла на твое поспешное решение принести Татакари в жертву. Думаю, она переживает и за сам проект, она не считает, что это принесет пользу клану… — Аянэ была единственной девушкой клана, которая не только была посвящена в личную тайну главы клана и его сестры, но и общалась с ними более дружественно. Она могла обращаться к Сатин свободно, а с не которых пор и Ики позволил ей называть себя по имени.

Ики обозленно шикнул.

— Ну конечно она так не считает! Она считает, что если я признал ее своей единственной слабостью, то ее долг идти наперекор всем моим решениям и таким образом использовать свое положение для того, чтобы повысить свое влияние в клане?

Аянэ задумалась. Когда же она, наконец, перестанет играть роль передатчика в реальных отношениях Ики и Сатин?

— А может она просто хочет доверять тебе, хочет поверить в то, что она может доверять тебе, если ты будешь прислушиваться к ее мнению.

Глава клана посмотрел на Аянэ с нескрываемым скептицизмом.

«— И вот так всегда, эти двое быстрее признают правым полено, чем прислушаются к словам друг друга! Это же не вероятно».

— Я глава клана, а она всего лишь моя сестра, как и ты… да в ней нет другой крови, но это не делает ее особенной… ей пора бы уже запомнить это!

Аянэ, уходя, обернулась. Он выглядел таким одиноким, этот маленький домик, окружённый с одной стороны озером, в котором висела бледная луна, а с другой стороны поляной с дьявольскими цветами. Она уже была здесь. И была здесь, когда они сражались за свое выживание. На этой самой поляне… воспоминания Аянэ сейчас, спустя время, стали только ярче…

«В свете полной луны мастер Ики выглядел еще красивее. Он был действительно очень красив, в нем было столько силы и стати, и в тоже время какой-то загадочности… одет он был в свое привычное черное кимоно с широким поясом, кимоно открывало часть его груди и шею, они были покрыты иероглифами, вырезанными на коже. Сатин приезжавшая в Эльсшферу набегами, когда время уже совсем поджимало и запас яда истощался, одеваясь в белое кимоно… конечно ее детское кимоно с алыми разводами выглядело устрашающее… зато в таких одеяниях они действительно выглядели, как две стороны луны — темная и светлая. Даже длина волос до плеч всегда была одинаковой. Они близнецы. Они будут ими всегда, и различать их будут только их противоположные характеры и демоны, вселенные в их души. Мурасамэ — меч мастера Ики уже проснулся… за спиной у Ики, будто отрасли черные крылья, он вынул клинок из черных ножен… черная сталь… Масамунэ — меч Сатин тоже отреагировал на пробуждение своего злейшего врага, вокруг Сатин ореолом стал расползаться туман, в которой проглядывались белые ликорисы, на гарде ее катаны они же стали проявляться своеобразным узором… белые ножны она положила в траву, и выставила перед собой бело-лунный, полупрозрачный клинок, блестевший в свете луны. Они были настолько красивы, что Аянэ невольно вздрогнула…

— Готова? — сухо спросил мастер Ики.

— Издеваешься? Зови ее! — сам воздух будто наэлектризовывался их ненавистью.

— Как скажешь, сестричка…

Мастер Ики вынул из внутренних складок кимоно глиняную табличку со странной пентаграммой и положил ее в центре поляны. Они одновременно прикоснулись левой рукой к своим пентаграммам на шее. Демонические призывательные метки, выжженные огнем, а затем они отскочили друг от друга в разные концы поляны. Из таблички начали показываться серебристые, полупрозрачные, с белыми волосами лапки, затем появилось огромное брюхо с просвечивающимися кишками и наконец, сама морда демоницы с нахлобученной на голову маскарадной шапкой, с сотней черных глаз.

— Привет, Ардисс… мы без тебя уже соскучились, а ты скучала? — явно зля демона, заявил мастер Ики.

— Не зазнавайся потомок луны… ты еще слишком сслаб, чтобы так ссо мной общаться!

Она была отвратительной. С ее огромных челюстей капал серебристый яд, и попадая на траву, тут же превращался в алый цветок… паучий цветок… красный цветок.

— Может он не врет, и мы правда скучали, а? — Сатин иногда полностью копировала поведение мастера Ики.

— Ты проссто копия ссвоего наглого братца… чего засстыли!? Вам нужна кровь… или уже нет-сс? Начинайте! — вяло произнесла демоница и поползла к деревьям, быстро свив себе серебристую паутину, она устроила себе обзорную площадку между двумя огромными соснами.

А затем Аянэ попыталась сфокусироваться настолько, чтобы уследить за их скоростью, но они двигались настолько быстро их мечи сталкивались и расходились за минуту, наверное, раз десять. Летели искры. На обоих лицах читалась ненависть, перемешанная с ужасающей грустью. Интенсивное сражение продолжалось около пяти минут, после чего оба с перекрутом отпрыгнули друг от друга. Сатин рукавом стерла кровь со своей щеки, на черном клинке вниз потекла струйка ее крови… Сатин хмыкнула, и первой вновь скрестила клинки, она вращала рукоять меча в своей руке, придавая своим ударам неожиданность, а мастер Ики же виртуозно отражал их, оттесняя ее своей силой. Настолько грациозного сражения мечников представить себе было сложно. Ардисс тем временем интенсивно жевала воздух своими челюстями, под ней трава зацветала алыми ликорисами. И вот кровь снова блеснула в воздухе, на этот раз отскочил мастер Ики, левую руку он прижал к порванному халату… она нанесла ему порез по левому боку, когда он уклонялся. Кровь капала на цветы, будто насыщая их алым цветом. И так продолжалось почти всю ночь, пока они не покрылись порезами с ног до головы, и продолжилось бы и дальше, но паучиха внезапно сползла со своей паутины.

— Довольносс… Эй, мальчишка… в следующий раз поддашься ей… крови не получите. Она сражается в полную ссилу, не унижай, ее ссражайся и сам так же…

Ики и Сатин, покрытые собственной кровью, еле добрели до демоницы, и приняли из ее лап по зеленому хрустальному пузырьку, заполненному серебряной кровью. А затем она вытянула свою мерзкую лапу, и оба они совсем как животные вцепились в нее… они пили кровь этой твари, чтобы выжить… когда паучиха исчезла… они оба упали в россыпь цветов.

— Это правда? — послышался голос Сатин.

— Что?

— Ардисс сказала, что ты мне поддался?

— Похоже…

Сатин вскочила и мгновенно оказалась на Ики, лезвие ее меча у собственного горла, в ее глазах сияла агония ненависти.

— Еще раз так сделаешь, пеняй на себя!

— Обещаю, больше не поддамся… — спокойно ответил Ики и откинулся в алые цветы… с довольным лицом. Он добился от нее какой-то новой эмоции и похоже Мурасамэ был доволен, вкусив такую изысканную пищу. Ведь их демоны питались противоположными эмоциями…»

Аянэ очнулась от воспоминаний, когда Ики уже шел по тропе к главной пагоде. Он остановился и с волнением осмотрел ее.

— Ты сегодня странная. Опять вспомнила что-то плохое?

— Нет, все тот же алый сон… — ответила девушка, отметив улыбку Ики. Он тоже помнил… наверное каждый их бой… он помнил…

Часть целого

Мир людей — город Андеркрит.

Хаори точно знала, что перемещение между мирами Площади Пяти Лун возможно, это очень сложно и трудоемко, но возможно. И до того, как отправиться в один из миров людей, входящих в миры Площади… мир где собственно говоря находилась база наемников-убийц «Scorpiones», место ее дальнейшей службы, Ики-доно рассказал ей о пяти возможных способах перемещения.

Первый — достаточно простой, обнаружился в трех волшебных мирах — Амине, Нинграде и мире Заоблачной Крепости. Между этими тремя мирами существовали фиксированные врата-порталы. Как они устроены никто не знал, кто их сделал тем более, и вычислить даже приблизительный возраст этих реликвий не удалось. Контроль за этими вратами Магрогориан поручил, наиболее, по его мнению, продвинутому в области «доброго» волшебства, Ордену Абсолюта в Амине. Второй путь был — путешествовать сквозь разломы соседних, параллельных миров. Так, в точке соприкосновения Эльсшферы с пространственно-временной материей существовало целых три мира — мир будущего времени Токио, мир Аякаси и мир Асуров. В самом мире асуров существовало также три естественных границы — Аиэшфер, мир демонов Истолы, мир духов-Претов. Однако, таких разломов существовало не много и их ограниченность состояла в том, что перемещаться можно было только с параллельными мирами, чьи грани находятся очень близко. Да и мастер Ики намекнул, что разломы эти были вовсе не естественными, а созданными… но кем и почему он умолчал. Далее вариант третий… Вариант, позволяющий «Магрогориану держаться на плаву» — дословная цитата мастера Ики… существовала возможность скопить достаточное количество божественной энергии и создать магический портал, перемещающий в любую точку, любого мира Площади, исключая все независимые миры. Но… эти порталы были весьма нестабильны, существовал риск лишиться даже божественной жизни, а во вторых требующими для своего создания колоссальное количество времени и сил. Был и четвертый вариант перемещения между параллельными измерениями во времени мира Эдо и его вариаций, он был дарован мастеру Ики и его сестре Сатин, а также всем потомкам клана Асудзима. Таким образом, данный способ перемещения охватывал лишь ограниченное число миров. Да, и опять же-таки мастер упомянул, что эта способность, как и сама Эльсшфера, досталась клану в подарок от кого-то… и этот кто-то фигурировал и в последнем пятом варианте перемещения. Лидер наемников Дэмиан, бывший Элементаль, а ныне лидер известной «Скорпионы», обладал возможностью являться тем, кто просил его помощи и давать им магические карточки контракта, с помощью которого наемник Скорпиос, мог встретиться с заказчиком, выполнить контракт и получить оплату, а затем вернуться в родной мир будущего Тайлерен. Столица этого невероятного мира, впрочем напрочь лишенного магии, называлась Андеркрит и располагалась под землей, как и весь, собственно говоря, этот странный мир. Так вот, отдельно мастер Ики упомянул, что господину Дэминану эта великолепная способность слышать голос жаждущих и являться к ним досталась тоже не в качестве природного таланта… а от кого-то… и этот кто-то, кого мастер почему-то не захотел называть конкретизировано в своем рассказе, обладал поистине непостижимой мощью и невероятными возможностями. Так вот в задание Хаори входило не только ее обязанность, как члена клана Асудзима, следить за равновесием в «Scorpiones» и влиять на него соответствующим образом, но и естественно, слежка за действиями сестры мастера — госпожи Сатин. И главное было выяснить, проследить факт интереса госпожи Сатин и Дэмиана к этому кому-то… несуществующему, почти мифическому существу, способному не только беспрепятственно перемещаться между всеми мирами Вселенной, но и изменять материю пространства и времени.

Вступление Хаори в «Scorpiones» проходило в весьма напряженной обстановке. Сатин была не рада. Она не просто была не рада. Она была явно зла. Хаори сразу же поняла, Сатин знает, зачем Ики отправил сюда еще одного члена клана. Со стороны Сатин было бы крайне не вразумительно не ответить на новую уловку своего брата. Поэтому, как только Хаори прибыла на главную базу организации, Сатин встретила ее в дверях, прислонившись к стене.

— Я знаю зачем ты здесь. Я не хочу ссоры и понимаю, что ты не можешь пойти против его воли. Поэтому скажу лишь одно… коли уж ты здесь запомни, «Scorpiones» не то место, где можно чего-то добиться, используя связи или знакомых, тебе придется много работать. Я не собираюсь тебе помогать… — сухо отрезала Сатин.

— Я поняла вас, госпожа.

Главная база организации располагалась глубоко под самим городом, который и так находился под поверхностью планеты. Хаори уже путешествовала при помощи силы клана в будущее, поэтому представляла себе, как выглядят строения из металла и стекла. База «Scorpiones» располагалась в тринадцати подземных шахтах, связанных между собой воздушными переходами и шлюзами. В разных шахтах располагались соответственно комнаты для персонала и наемников, тренировочные площадки, оружейная, комната для совещаний, ангары с военной техникой и куча всяких отделов, с которыми Хаори познакомилась уже в процессе своего пребывания. В организации существовала четкая система иерархии, переход с уровня на уровень был возможен лишь за выдающиеся боевые заслуги. Таких переходных уровней существовало три.

Новобранцы — это те наемники с разных уголков миров, которые только-только вступили в организацию, у них нет индивидуального цветного знака организации в виде татуировки скорпиона на теле, нет привилегий… вступая в организацию, ты фактически отказывался от своей жизни, посвящая себя только воле руководителя организации Дэмиана Ламбьеля. Лидер он был амбициозный и требовательный, среди новобранцев половина отсеивалась по проценту смертности на операциях и заданиях, а половина уходила из организации так и не пробившись наверх, не сумев приспособиться к требованиям и правилам Дэмиана.

Однако, если же ты все-таки сумел отличиться на групповых миссиях, то быстро переходил в основной состав. Основной состав организации содержал в себе наемников, которые имели индивидуальные отличительные цветовые татуировки на теле, индивидуальные контракты, выдаваемые лично Дэмианом или его советником Алааром. Основной состав был не многочисленный, около десятка воинов, которые сумели достичь этого уровня, получали и привилегии жизни на базе. Возможность выходить в верхний город и жить там в отдельной квартире, возможность иметь на базе собственные апартаменты, возможность жить свободно… и в этом Хаори видела кардинальное отличие «Scorpiones» от клана. В клане она была постоянно занята миссиями и убийствами, здесь все то же, только за твою работу платят, и ты свободен. А в клане ты зависим от воли клана, и за твою работу платишь только ты сама своей же преданностью. Хаори постепенно становилось понятно, почему Сатин сбежала сюда.

Наконец, был последний третий уровень — легендарный уровень. Пять лучших бойцов составляли наиболее приближенный к Дэмиану круг людей, и выполняли наиболее интересные контракты, новички их часто называли «психованной шайкой».

Хаори очень быстро, несмотря на полное самоустранение Сатин, из новобранцев, минуя основной состав, по личной протекции Дэмиана попала в ту самую легендарную пятерку лучших наемников, получив свою «алую» татуировку, подтвердив на деле свой цвет… в число лучшей пятерки на тот момент, помимо Хаори, ныне «алого скорипона» входил Шигурэ, молодой человек с отвратительным характером, виртуозно владеющий собственным телом и простым перочинным ножом. Эта была его специализация, а еще он был информатором «Scorpiones», характер у него был ужасно надменный и задиристый, но в то же время веселый — «серебристый скорпион». Затем не менее задиристый, но более уравновешенный паренек, который выглядел старше всех в пятерке — Аарон Хойтлит, с золотистыми волосами, одевающийся вечно в галстук и белую рубашку. Мистер Хойтлит специализировался на киберпреступлениях и убийствах в том числе, он был гений, заведующий научным отделом разработок организации. На лице Аарона всегда были круглые очки, в правом ухе три золотых сережки, и на руке юноши сиял вживленный бесконтактный проекционный компьютер — «титановый скорпион». Аарон и Шигурэ никогда не ладили, выясняя кто же из них умнее, когда пятерка встречалась на брифинге, чаще всего этих двоих можно было застать за перепалкой. Самой противоречивой личностью был Хиллиган Кайт — профессиональный убийца ассасин, который развлекался тем, что приставал к девушкам и регулярно за это огребал. Нет, он конечно был милым и симпатичным, но извращённое поведение отталкивает, поэтому все девушки, служащие в организации, четко знали о повадках Хиллигана, от чего он всех бесил и регулярно ходил с синяками от пощечин и ссадинах от порезов — «аквамариновый скорпион». Наконец самой устойчивой личностью после Дэмиана была Сатин. Неподражаемая Сатин, получившая прозвище «черный скорпион» девушка, виртуозно владеющая катаной, не оставляющая в живых никого. Характер Сатин, конечно, был под стать всем остальным, но она обладала каким-то невероятным влиянием. Она была словно старшей для всех, ее не боялись… ее по-настоящему уважали. И надо сказать, Хаори изменилась, наблюдая за Сатин, все это время постепенно она прониклась уважением не только к ее взглядам и поступкам, она ею восхищалась и в клане… но здесь… здесь она была свободна и в тоже время она была частью целого, это же чувствовала и Хаори. Она стала видеть Сатин с другой стороны не доступной ей, в то время пока они находились в Эльсшфере. Казалось, что в Эльсшфере Сатин была видна лишь с той стороны, с которой позволял мастер Ики…

— А знаете, мне даже это нравится… сестра из одного клана пришла следить за другой по приказу мастера… как наивно… что ты намерена сообщать главе клана Асудзима о поведении Сатин? — спросил как-то раз Дэмиан, оставив их после совещания с Сатин. Хаори молчала, Сатин сидела в противоположном углу длинного, стеклянного стола и молчала, меч лежал перед ней. Дэмиан покачивался на высоком стуле с черной спинкой и эмблемой скорпиона.

— Ничего… несколько дней назад, когда я ездила в Эльсшферу… я сказала мастеру, что больше не буду следить за Сатин.

— И что же Ики? — Дэмиан выглядел очень стильно и элегантно, он всегда носил удлиненный серый пиджак, платок с рубиновой брошью, великолепно оттеняющий его оранжевые глаза. Вьющиеся черные волосы до плеч, брюки с иголочки и длинную трость с черепом на конце, внутри которой был спрятан меч. От Элементаля у Дэмиана остались выразительные глаза, и оранжевый полупрозрачный хвост, он был похож на лисий и жил какой-то отдельной жизнью.

— Сказал, что через неделю пришлет сюда Саёко… он, кажется, был очень занят и куда-то собирался.

Глаза Сатин мигнули, она переглянулась с Алааром, белым барсом, лежащим на алом пуфике рядом со стулом Дэмиана. Она не сказала этого, но Хаори знала, сестра рада… рада, что у Хаори наконец геометрально поменялось отношение и к организации и к ней самой.

— Саёко? Новое поколение? Гомункул? — голос Сатин был ледяным, она ненавидела куб смерти и гомункулов тоже.

— Да. Она… похожа на Татакари…

— Ну, конечно… Ики конечно через-чур пользуется моим гостеприимством, но гомункул это здорово, Сатин? Посмотрим на них в деле? Я хочу это увидеть! — Дэмиан казалось, был по наивному счастлив, Сатин зла.

— Я так понимаю, ты все равно поступишь как хочешь. Так зачем спрашивать меня?

Между Сатин, Дэмианом и Алааром были какие-то особенные отношения, все о них говорили, но никто не понимал, что конкретно связывает бывшего элементаля, барса с перламутровыми глазами, к тому же говорящего и удивительно мудрого и Сатин — лучшую убийцу всех времен и народов. Хаори, находясь в организации уже лет пять, так и не смогла разгадать эту загадку, то ли они тщательно скрывали все, что между ними происходило, то ли их связь была сильно преувеличена. «Но, нет дыма без огня» — говорила себе Хаори, понимая… что даже если Сатин и пыталась быть как-либо эмоционально привязанной к Дэмиану и барсу, то только ради того, чтобы убежать от растущей эмоциональной связи с мастером клана.

— Ладно, вы меня утомили, девочки. Хаори, лови-ка… — Дэмиан достал из внутреннего кармана пиджака визитную карточку с ее алой татуировкой посреди и метнул, Хаори поймала ее двумя пальцами.

— Незаконный контракт? — поинтересовалась Хаори.

— Практически. Не спеши отправляться на задание, дождись моего указания. Алаар, как там эфир? Наша встреча с господином волшебником все еще актуальна?

Барс облизнулся.

— Дэмиан, будь острожен. Он очень опасен. Нам нужно будет узнать о нем как можно больше информации. Хаори это и тебя касается.

Когда Хаори наконец почувствовала себя частью целого, и обрела новый дом и почву под ногами в организации… и отправляясь на последнее в своей жизни задание, спустя шесть месяцев после того разговора в комнате совещаний… она уже знала, что в клане произошло что-то… Мастер Ики исчез, пропал таинственным образом, после того, как Магрогориан послал его в Амин… но вот чего она не знала, что Вселенная уже двумя ногами вступила в эпоху Волшебника Измерений.

Трусость

Мир Эдо — Эльсшфера.

— Я проявила трусость, верно? — голова Аманэ лежала на коленях у мастера Ики. Шел седьмой лунный цикл, ее живот уже вырос, она мало двигалась, только изредка выходя в лес, чтобы прогуляться, ее поселили за главным поместьем в удаленном маленьком храме, с покосившимся от ветхости несущими стенами. Ики навещал ее в каждый приезд в Эльсшферу, но даже он понимал, время Аманэ тает на глазах…

— Как это? — он казался таким беззаботным, что Аманэ хотелось плакать каждый раз, когда он проводил время с ней, отдавая ей дань уважения, как глава клана.

— Ну, тогда… ведь мне бы позволили его любить и быть с ним до конца… а я убила его… потому что испугалась, что больше не являюсь частью клана… еще ведь мне пришли в голову эти мысли… о том, для чего мы сражаемся и почему не можем жить нормальной жизнью… я переступила черту.

— Но не трусость! Ты поступила опрометчиво, это да… что для тебя не характерно… и необдуманно, но это не было проявлением трусости. Я так не считаю.

Аманэ засмеялась, сейчас ей редко удавалось засмеяться или даже улыбнуться.

— Такое ощущение, что вы говорите так из жалости, Ики-сама.

— Нет, ни в коем случае. Жалкой я тебя не считаю. Я считаю, что ты сильная, Аманэ. И тебе нужно быть сильной, как и всем девушкам в клане. Тебе нужно быть особенно сильной… чтобы все принять, как есть…

— Принять, как есть…

Ики потянулся за стаканом горячего отвара волшебных трав и напоил девушку.

— Сейчас боль немного утихнет.

— Вы любите ее?

Ики многозначительно оглядел Мурасамэ — свой черный демонический меч, лежавший рядом с ним.

— Вероятнее всего люблю и желаю больше всех на свете.

— Так почему не будете с ней? Или она тоже забеременеет, если это случится? — порог смерти делал Аманэ более откровенной.

Ики помог ей перелечь и укрыл ее теплыми одеялами. Сев на колени рядом с ней, он гладил ее мягкие волосы, это успокаивало Аманэ.

— Нет, не думаю, что она забеременеет.

— Почему, ведь проклятие на нее не действует…

— Действует, и не только проклятие луны. Только действует иначе, Сатин никогда не сможет забеременеть и вообще кого-то родить от меня или от кого-то еще. Это невозможно, Аманэ. Тем более, что один раз уже случилось невозможное и родились те, кто не должен был рождаться… и то в связи с вмешательством могущественной силы.

— Ваша мать? — догадалась Аманэ.

— Была айолой, высшим существом… созданная ради служения Белому Городу, она умерла… ее тело превратилось в цветущее древо сакуры на Площади Пяти Лун. А душа превратилась в призрака, блуждающего в вечности.

— Это грустно. Я, по крайней мере, продолжу жить в своем ребенке… — девушка засмеялась, и тут же закашлялась кровью… он уже пожирал ее изнутри…

— Кровь асура всегда возобладает над человеческой и, уничтожив ее… твоя дочь вберет в себя всю твою мощь, добавив ее к собственной. У твоей дочери будут такие же глаза…

— Как мои собственные? Так же как и ваши глаза принадлежат вашей матери?

— Ага… — Ики кивнул. За стенами храма был слышен тихий шелест листвы, запах цветов просачивался внутрь, а солнышко просвечивало через раздвижные сёдзи и пригревало холодное тело Аманэ… она уснула.

Ики уехал. За Аманэ ухаживали жрецы, к ней приходили в гости Хаори, и Нанаэ… Нанаэ выглядела через-чур, взволнованной и беспечной, по мнению Аманэ. А Хаори очень отстранённой. В конце одиннадцатого лунного цикла, когда Аманэ уже перестала выходить из храма, и каждый день был подобен агонии, к ней пришла Кайра. Никогда еще Аманэ не видела воительницу синоби такой подавленной. Аманэ сразу поняла, что случилось нечто ужасное.

— Аманэ, как ты? — спросила Кайра, допивая бутылку принесенного с собой вина.

— Я скоро умру. Кайра-сама?

— Прости… я не в очень-то хорошем расположении духа, я просто хотела убедиться… что ты еще…

— Что случилось? Я никогда не видела вас такой подавленной.

— Татакари… она мертва… — на лице Кайры отразилось опустошение.

Аманэ долго лежала, не в силах вымолвить ни одного слова. На нее нахлынули смешанные чувства. «Татакари мертва… Татакари лучшая среди лучших…» — проносились мысли в ее голове.

— Куб Смерти… глава… он осуществил его… Татакари стала биологическим материалом для этой штуки… — на глазах у Кайры стали появляться алые слезы… — Поверить не могу, что он так поступил!

Кайре не с кем было поделиться своей болью и горечью утраты любимой сестры, кроме как с Аманэ… ведь она умирала, а значит, унесет все тайны с собой. Наконец, Аманэ пришла в себя и посмотрела на все это глазами Ики, будто представив себя на его месте.

— И у луны есть темная сторона, он вынужден поступить так ради клана. Посмотрите на меня? Из моего живота вот-вот выйдет существо, которое съест меня… мое дитя… как думаете эта смерть для всех девушек в клане более приемлемая, чем смерть Татакари?

Кайра удивленно посмотрела на нее. И поняла, что вела себя глупо. Аманэ отчасти права.

— Прости, я пойду… Аманэ, я рада… рада, что у меня были такие сестры, как ты и Татакари. Думаю, ваши смерти многое изменят в клане…

— Кайра-сама, берегите себя…

И вот Аманэ снова осталась… одна наедине со своим ребенком, она чувствовала, как изнутри он проедает все внутри нее… перед началом тринадцатого лунного цикла старейшины стали приносить ей магические вещества, ослабляющие боль, однако, было поздно, Аманэ сорвала голос от крика… и тогда вернулся Ики… и время смерти, наконец, настало.

Вокруг Аманэ собрались практически все старейшины, храм был обнесен защитным барьером, Ики сидел рядом и держал ее за руку. Он считал своим долгом быть рядом с ней и попытаться пережить весь этот кошмар вместе с ней. «Измурд» — меч Аманэ лежал рядом с ней.

— Ики… сама… как вы назовете ее? Мою дочь…? — она вытянула трясущуюся руку, Ики взял ее ладонь.

— Мираи… ее будут звать Мираи… — он нагнулся, чтобы лучше расслышать ее хрипящий шепот.

— Как символ будущего… красивое имя… Ики-сама… прошу вас… умоляю… — ее шепот вызывал у Ики странные чувства, смешанные с тоской и тревогой. — Убей… те… меня… пускай… это будет… моей трусостью… я готова…

Глаза Ики расширись от удивления. Ей было так больно, ее парализовал страх и отчаянье. Ики обернулся, чтобы увидеть реакцию старейшин, Ильвидор активно замотал головой. Но Ики не был бы главой клана, если… постоянно бы следовал воле старейшин. Да к их мнению он мог прислушаться, но поступать и действовать всегда хотел по собственной воле.

— Мурасамэ, очнись… — Ики достал клинок из ножен, закрепленных на поясе черного кимоно.

— Она страдает… — удивленно произнес демон в сознании главы клана.

— Принеси ей быструю смерть…

Ики привстал, сев на одно колено, он продолжал держать Аманэ за руку, перехватил рукоять меча в левую руку, занес черный клинок… доли секунды спустя голова Аманэ лежала отдельно, белые простыни футона залила алая яркая кровь… тело девушки беззвучно зашевелилось… живот вспух, и послышался хруст раздробленных костей. Кровь Аманэ впиталась в лезвие Мурасамэ, на левом запястье Ики ощутил жжение от новой стигмы с именем девушки… ее дитя прогрызало себе путь на волю, Ики встал и вышел из храма…

Луна осветила его лицо… он стал в одиночестве минут пять… пока в храме не стали слышны голоса старейшин, Каспарк вышел из раздвижных дверей.

— Ребенок поедает ее… вы не смогли остаться… к тому же облегчили ее уход… правильно ли это, Ики-сама?

— Извини, Каспарк… спишите это на мою трусость. Считайте я испугался увидеть, то… как она будет умирать в муках. Я беру это на себя… ведь такова ответственность главы клана… разве не так?

Демонстрация превосходства

Мир Эдо — дворец сёгуна.

Ставка назначила прием в правительстве. Даймё из Киото и его провинций должны прибыть во дворец сёгуна и посетить двухдневный праздник, в ходе которого сёгун бы устроил встречу с высокопоставленными чиновниками из бакуфу для решения вопросов землеустройства и субсидирования для крупных купцов и торговцев. Перед приемом дворец наводнялся различными представителями и слугами гостей, поэтому Асудзима Саюри была вынуждена находиться с сёгуном двадцать четыре часа в сутки, чтобы неустанно следить за его безопасностью. Сообщение от Татакари не давало ей покоя. Саюри присутствовала за спиной у сёгуна каждый его приём, каждую встречу, в личных покоях, при принятии ванны и даже сне. Асурам не нужно было спать, поэтому Саюри из своей маленькой комнатушки перебралась в палаты сегуна, и ночами сидела на дворцовом окне рядом с постелью сёгуна. Она также распорядилась на время приема увеличить число ниндзя, патрулирующих территорию дворца и число самураев регулярной стражи своего господина.

За день до приема она, наконец, получила ожидаемую весть из клана. Ночью, когда она охраняла сон Иэмицу, к ней на вытянутую руку спикировал черный сокол…

«Что-то серьезное… раз сообщение посылает сам Ики-доно, а не вторая ветвь» — сразу же отметила про себя Саюри. Рядом с Саюри лежал ее именной меч с ножными разрисованными оранжевыми языками пламени. «Пламенный», так называла меч Саюри, под цвет своих длинных вьющихся рыжих волос. Одета она была в укороченное храмовое кимоно-платье с прозрачными рукавами и короткими штанами. А волосы подвязаны лентой с колокольчиками, ночной ветерок развивал выбивающиеся пряди.

— Саюри, это я… — голос мастера клана Саюри не могла перепутать ни с каким другим.

— Мастер Ики, примите мое приветствие и знак уважения, — девушка поклонилась фамильяру… зная, что сейчас мастер смотрит глазами птицы.

— Принимаю, Саюри… тебе уже сообщили — готовится покушение… скорее всего это произойдет на турнире мечников, который будет устроен после всех встреч и церемоний, в конце второго дня… однако, Кайра не смогла получить более точных сведений о времени. Зато все остальное мы знаем с более вероятной точностью.

— Кто? — Саюри интересовал лишь один вопрос. Кто посмел покуситься на жизнь сёгуна.

— Вассалы Като… группа из десяти самураев-мечников и двое ниндзя, они прибудут, чтобы поучаствовать в турнире мечников, они намерены попросить сёгуна лично осмотреть их новое снаряжение перед групповой битвой, по правилам он не может отказать и должен будет покинуть трибуну, чтобы сделать это. Ни в коем случае не позволяй ему это сделать. Если нужно демонстрируй всю свою мощь в полной мере, мы позаботимся о том, чтобы все враги узнали о нашем покровительстве бакуфу и его правителю.

— Нужно убить их всех, чтобы раз и навсегда бывшие покровители Тоётоми отказались от своей навязчивой идеи вредить сёгуну.

— Я разрешаю тебе действовать по своему усмотрению, параллельно с тобой я отправил Рину в замок Кумамото, где остались сторонники Като, она уничтожит остатки их клана, и тем самым проблема будет решена. Когда все закончится пошли фамильяра Аянэ.

Голос мастера вдохновил Саюри, она с готовностью поклялась исполнить волю клана. Черный сокол склонил клюв и испарился во тьме ночи. Саюри сжала ножны.

Все встречи, намеченные по плану до торжеств, прошли в спокойной обстановке. Сёгун принимал гостей в парадном зале во дворце. Даймё, которым теперь служили вассалы Като выглядели дружелюбными. Однако, Саюри следила за ними, за каждой улыбкой пряталось притворство. Она чувствовала, как их ауры излучали враждебность. Перед началом торжеств, вся процессия, гости и сегун со своей свитой и охраной переехали во внутренний двор. В центре при храме выстроили специальную платформу, где должны были выступать храмовые жрицы и актеры-театра. Перед платформой поставили нишу, где устроился сёгун… Саюри, сидевшая в этой же нише по правую руку, слева сидели генералы армии в боевом облачении. На внутреннем дворе также расположилась ярмарка с торговыми прилавками и различными забавами, место для сражения самураев в предстоящих поединках и трибуны для гостей и зрителей.

Сегун был очень доволен танцем храмовых жриц. И представлениям, которые показал театр кабуки, после обеда началась регистрация желающих принять участие в турнире. Соревнования проводились в нескольких видах — традиционное кэндзюцу в индивидуальных поединках, кюдзицу — соревнования по стрельбе из лука, ниндзюцу — соревнования школы ниндзя, яридзюцу — фехтование на копьях. Также проводились групповые соревнования по суммо и коллективному сражению самураев, где были свободные правила, можно было использовать любое оружие и снаряжение.

До того, как Саюри прибыла во дворец для защиты жизни сегуна, в ранние годы жизни на Иэмицу было совершено множество покушений. И хотя жизнь будущего сёгуна была спасена, эти события отразились на его формировании, как личности. Сегун был подозрителен… и его подозрительность по поводу наличия во дворце шпионов и убийц иногда доходила до абсурда.

Однако, сейчас все было куда сложнее. Тот правитель, что неустойчив, падет… и Саюри знала это, ей нужно было показать всем, что ее господин велик и его страхи ни что иное, как простая иллюзия. Именно для этого клан Асудзима послал ее… сделать его сильнее, пусть даже и не буквально, а фигурально, показав какие мощные силы стоят за его плечами.

Групповое сражение было назначено последним видом, но и до этого Саюри не могла расслабиться. Ее глаза следили за каждым лезвием, за каждой стрелой, что могла быть выпущена. И вот все воины, записавшиеся для участия в групповом поединке, выставили свое оружие перед ареной, чтобы сёгун мог по достоинству его оценить.

— Господин командующий, не будете ли вы так любезны осмотреть оружие для поединка? — спросил слуга.

Сёгун величественно склонил голову и, встав, прошествовал из ниши к лестнице. Саюри едва заметно кивнула. От ниши до арены около пяти метров. Самураи Като держались поодаль от стендов с мечами и копьями, Сёгун был спокоен, вчера Саюри четко объяснила ему как себя вести, и в какой момент, и что делать, поклявшись защитить его. Поэтому он без тени страха подошел к стенду и стал восхищенно разглядывать катаны и нагинаты. Самураи Като активизировались и мгновенно кинулись к своему оружию, окружив сегуна. Саюри должна была действовать быстрее на шаг, как только клинок самурая Като оказался в метре от сёгуна, Саюри вынула свой меч и выпустила разящую волну, которая мгновенно обратилась в круглую стену огня вокруг господина, затем Саюри выпустила и второе кольцо, которое заперло всех опешивших самураев. При этом публика аплодировала внезапному огненному представлению, которое возникло словно из ниоткуда. Саюри находилась в Иэмицу не был испуган, но все-таки все происходящее его немного раздражало, хотя он понимал, что фактически Саюри не допустила бы его смерти.

— Господин, — Саюри села на одно колено, преклоняя голову. — Мастер Ики приказал их всех убить. Это остатки самураев клана Като, моя сестра уже отправилась за их хозяевами в замок Кумамото… что вы прикажете?

— Убей их всех, Саюри… как и договаривались, своего решения я не меняю…

— Поняла, тогда пускай все увидят только ваш меч…

Токугава Иэмицу достал свой меч из-за пояса, а Саюри вступила за кольцо пламени, заговорщики были дезориентированы, они не понимали, что происходит, а при попытке вырваться из двойного кольца пламени, получали страшные ожоги. Саюри сама была похожа в своем шелковом оранжевом полукимоно на язык горящего пламени. Она пронеслась как огненный вихрь, убивая и разрезая своим мечом всех, кто попадался на пути. Стоило только мечу Саюри нанести хотя бы один порез, как человек тут же вспыхивал пламенем и исчезал. Руки Саюри покрывались кровью, наконец, когда она убила всех… и повсюду растекалась кровь, а в воздухе летал пепел, Саюри прыгнула обратно в нишу и скрылась за занавесью. Оба кольца пламени исчезли.

В центре арены стоял сёгун и поверженные враги, эта история про неудачное покушение сторонников Тоётоми на жизнь сёгуна запомнилась многим. Токугаве Иэмицу аплодировала публика и все дивились силе и могуществу сёгуна призывать огонь. Власть при третьем сёгуне рода Токугава только укрепилась. В возрасте 46 лет Токугава Иэмицу умер в своем дворце, а похоронен был в городе Никко в провинции у моря. После церемонии похорон Асудзима Саюри совершила самоубийство, вонзив меч в собственное сердце.

Кровавое наследие

Мир Эдо — Ёсивара.

Хозяйка дома Кимигути не имела детей и родственников, она сама бывшая проститутка, поэтому оставить свое наследие она могла только кому-то из дома… претендовали на это наследства две известных ойран. Однако, в итоге доходный дом официально достался юному господину Кимигути Кинодзё, которого престарелая умирающая хозяйка успела усыновить. Правда после того кровавого происшествия по кварталу поползли слухи, что дом Кимигути укрывает у себя убийцу. Однако щедрость Асудзима и время сделало свое дело, дом Кимигути даже поднял свой престиж среди доходных домов, а о красной жрице любви стали слагать легенды. Сама же «алая жрица», вследствие некоторых причин и тянущимся за собой шлейфом из крови, была вынуждена перебраться в доходный дом попроще, в другой столице. Кирино переехала в аналогичный квартал красных фонарей Симабары в Киото. Однако, после шести лет, проведенных среди таю высшего класса в Киото, и множества убийств, совершенных прекрасной ойран… Кирино по приказу была вынуждена вновь отправиться в Ёсивару и о ее возвращении хозяйке дома Кимугити сообщили на смертном одре. На своей шее, после отъезда Кирино, хозяйка хранила два красных ключа… один от комнаты Кирино, а другой от красной комнаты, где алая ойран принимала своих гостей, обреченных на смерть.

Подозвав к себе молодого хозяина, мальчик возмужавший, разбогатевший, превратился в настоящего красавца. Он выжил после той встречи с Кирино.

— Кинодзё, возьми это… — хозяйка трясущимися руками сорвала цепочку с шеи и протянула молодому человеку.

— Что это? — удивленно спросил молодой человек, обладавший приятным голосом и четкими чертами лица.

— Твое… кровавое наследие… — прошептала хозяйка. Ее мучал жар и кости болели, лихорадка сводила ее в могилу медленно, но верно…

— Я не понимаю, матушка… я не понимаю о чем вы. Кровавое наследие?

Глаза хозяйки расширились от ужаса, она начала дышать еще тяжелее. Одно лишь воспоминание об алой красавице, которая оставляла после себя горы трупов и море крови, заставляло ее дрожать от страха. И теперь она вернётся… вернётся сюда… и отказать клану Асудзима невозможно потому, что, не смотря на все, он остается самым могущественным кланом, влияющим на жизнь и эпоху страны и находится в тени. Нельзя отказать призракам, хозяйка это знала.

— Она… она… она… вернётся… время вышло…

И тут молодой человек понял, о чем говорила умирающая хозяйка. Этот измученный болезнью и испуганный шепот… «она, она, она вернется», — пробудил в нем далекие детские воспоминания, с трудом подавленные временем. Рука молодого человека затряслась.

— Алая ойран… Асудзима Кирино… — Кинодзё был поражен. Он вспомнил все подробности той ночи, и понял, что ему дурно… сознание покидает его… море крови… вкус собственной на теплых губах юной девушки, ее шелковое платье, шлейф которого окрасился в красное… и тихий голос, пробирающий до костей… «Я же тебе нравлюсь, да? У тебя на лице все написано, любишь кровь? И я тоже… выживи. И тогда мы встретимся вновь… запомни моё имя. Я Асудзима Кирино из клана Асудзима. Выживи…»

Он закрывал и открывал глаза и продолжал слышать голос Кирино и видеть перед собой ее улыбающееся лицо, руки запачканные кровью и губы повторяющее снова и снова…. «Я Асудзима Кирино из клана Асудзима. Выживи…»

Молодой господин с трудом пришел в себя, в доме Кимигути осталось не много тех, кто мог помнить и знать о Кирино. После ее исчезновения и той ночи, все как по волшебству будто забыли о ней. Все кроме хозяйки и его самого. Он позвал бывшую таю, которая сейчас состарилась и учила молодых девушек разным искусствам, которыми должна владеть искусная куртизанка.

— Рейна-сан, прошу вас садитесь, и выпейте со мной чаю.

— Как пожелаете, молодой господин… состояние хозяйки ухудшается.

— Вы станете старшей над всеми девушками, если ее заберут Боги… я хотел у вас спросить кое-что…

Глаза куртизанки внимательно наблюдали, и она поняла, что господин чем-то расстроен.

— Вас что-то тревожит?

— Да. Рейна-сан, помните ли вы… девушку, которая жила в дальней комнате на втором этаже? Матушка велела держать эту комнату запертой и никого туда не селить…

Глаза старой куртизанки внезапно помутнели, она замялась и не знала, что сказать. Было видно, что она занервничала… она не могла вспомнить и понять о чем вообще шла речь. Из ее памяти будто удалили целый кусок, нечто подобное Кинодзё уже видел тогда, после той кровавой ночи. Наконец она собралась и ответила:

— Комната для приемов на третьем этаже тоже закрыта. Две красных комнаты… с кровью… — и вдруг она снова замерла. — Я ничего не помню.

— Рейна-сан, вы можете быть свободны.

Молодой господин доходного дома не мог уснуть всю ночь, ему снилась Кирино в своем алом шелковом кимоно с длинным шлейфом… а на следующее утро хозяйка дома Кимигути умерла. И он остался один. Один в ожидании прибытия самой смерти. Он плохо спал и каждую ночь, каждую ночь видел ее улыбку… и слышал ее голос, будто наяву. Теперь он понимал для чего она оставила его в живых. Ради этого момента, она хотела, чтобы он погряз в этом кошмаре, в этом бесконечном ожидании того, что Кирино явится за его жизнью. Она хотела, чтобы он точно знал — его жалкая жизнь принадлежит лишь ей одной. Через несколько дней Кинодзё стал слышать от высокопоставленных клиентов и некоторых девушек о появлении легендарной алой ойран. Он был удивлен тем, как неожиданно все вокруг стали делать вид, будто бы Кирино была здесь всегда, просто уехала ненадолго. Он по-прежнему плохо спал, он просыпался во сне, выкрикивая ее имя. И вот проснувшись так однажды в холодном поту, он и правда схватил ее руку, она была холодной. Кирино сидела на нем сверху на его груди, в алом кимоно с шелковым шлейфом, на котором были нарисованы черные бабочки. Ее волосы волнами лежали на груди, вырез у кимоно был через-чур глубоким, Кинодзё попытался двинуться, но ноги Кирино прижимали его к полу с титанической силой. В левой руке она держала ножны своего меча. За ухом блестела заколка в виде белого скорпиона. Молодой человек вскрикнул.

— Так жаждал меня увидеть, что звал во сне? — вальяжно протянула Кирино, взгляд ее был холодным и отстранённым. Она настигла жертву, которую отпустила ненадолго погулять и насладиться свободой.

— Кто ты? Кто ты такая на самом деле! Почему все по волшебству то забывают о твоем существовании, то вспоминают… откуда у тебя такая сила и этот меч? Почему ты сохранила мне жизнь, а не убила тогда?

— Потому, что ты был слаб и в этой слабости было нечто привлекательное… — Кирино закусила губу и, стянув с плеча Кинодзё часть халата, обнаружила шрам, который оставила когда-то… — Приятно вновь увидеть воочию рану, оставленную моим мечом, — она провела по шраму пальцами и юноша содрогнулся.

Она была очень привлекательна, ее красота ослепляла и манила, заставляла подчиняться.

— А насчет того зачем я оставила тебе жизнь… риторически… чтобы со временем ее забрать, конечно же! И вот отсюда, любовь моя, у тебя два выхода. Выход первый — делать все, что я от тебя потребую и не мешать моей жизни… тогда ты станешь еще богаче и известнее потому, что моя слава привлечет множество высокопоставленных чиновников… — она прервала свою речь и провела черным ноготком по его губам, молодой господин выгнулся под ней. Он не осознавал желания своего тела. Мозг говорил ему, что она опасна, а тело хотело ее прикосновений. — Либо выход номер два, — она с невероятной скоростью, в доли секунды достала меч из ножен, и его холодное лезвие оказалось у шеи юноши. Он уже видел этот клинок.

— Ты убьешь меня?

— Выбирай… решать тебе, Кимигути Кинодзё… решай, выбрать жизнь, помогая клану Асудзима, или умри… на твое место найдутся и другие. Проблем меньше будет, — мечтательно произнесла Кирино.

— Кто ты? Ты ведь не человек?

— Вот же упрямый! Конечно же нет! Я Бог войны, асур… не человек… а еще я мечница клана Асудзима.

Он посмотрел на нее упрямо. И Кирино увидела за пеленой страха упрямый и нежный взгляд желания. Она уже много дней скучала. Он дал ей повод выпустить на свободу ее возросшую кровожадность. Кирино была уникальной девушкой в клане Асудзима. Она была подвержена проклятию луны, как и остальные… однако, она никогда не могла потерять самообладание, ее психическая природа из чувства самосохранения, не позволяла ей влюбиться в кого-либо и перейти черту. Кирино никогда не отступилась бы. Желание переступить черту всегда уступало желанию забрать чью-то жизнь.

— Все эти годы… я ждал, что ты явишься. Во мне борется страх и желание. Я понимаю, что любить тебя нельзя и все же не могу с собой ничего поделать, я желаю тебя больше, чем что-либо… я согласен выполнять все твои условия, только будь со мной… — в его глазах действительно не было страха. Он потянулся и поцеловал ее холодные губы, лезвие меча прорезало царапину, на шее выступила кровь.

Кирино ухмыльнулась и, уступив его страсти, стала целовать в ответ, обвив ногами его тело, она прижалась к нему, грудь юноши тяжело сжималась, он держал Кирино за талию. Она перенесла правую руку ему за спину, по-прежнему сжимая рукоять меча. Но в момент очередного поцелуя она отстранилась и Кинидзё поразился ее ужасной улыбке.

— Значит, ты выбрал второй вариант? Забыла совсем тебе сказать… если я пересплю с кем-то по настоящему, то стану жертвой страшного проклятия… и меня пожрет собственное дитя… а я разве похожа на того кто не дорожит собственной жизнью? Ты запомнил мое имя… ты получил свое кровавое наследство… и награду за долгую жизнь в страхе… теперь пришло время…

Она приблизилась к его уху, и он ощутил ее теплые губы. Он ожидал от нее признания или ответного желания.

— Я люблю тебя, Кирино… — тяжело дыша, выговорил юноша.

— Хороший мальчик, я тоже тебя люблю, — она поцеловала его и, наклонилась, прошептав ему на ухо, — но кровь я люблю больше… — девушка отстранилась от него и, перекувырнувшись через голову назад, прорезала его тело напополам.

Платье Кирино покрылось кровью, но она улыбалась. Она действительно была влюблена в убийства… закусив губу, алая ойран открыла двери и радостная поскакала решать проблемы дома Кимигути. И слава кровавой ойран всегда будет тянуться за ней, потому что никто из клиентов юной Асудзима Кирино не мог рассказать о ее страсти или любви… все они… были мертвы.

Ледяная статуя

Мир Эдо — замок Кумамото.

Рядом с Риной сидел белый волк, сейчас третья ветвь переживала не лучшие времена. Хаори появлялась редко из-за службы в другом измерении среди наемников. Аманэ… умерла… но больше всех в клане, конечно же, потрясла смерть Татакари. Лучшей среди них после Сатин. Когда мастер Ики собрал всех и сообщил всем, что Татакари погибла, став жертвой для эксперимента клана по созданию гомункулов, у Рины как будто что-то сломалось внутри. Ее здоровье и так с каждым днем становилось хуже, а тут еще смерть сразу обеих сестер клана принесла двойной удар. И хотя в клане существовала пресловутая конкуренция, все же все они были сестрами. У третьей ветви в связи со смертью Аманэ от проклятия не было адъютанта. Рина была тяжело больна и чувствовала, что вот-вот все измениться… она не могла помочь Хаори, которая разрывалась между наемниками и кланом. Поведение Нанаэ тоже оставляло желать лучшего. Она была замкнутой и странной с возвращения празднования дня рождения главы клана Тэнгу. Практически не выходила из своего домика и не желала никого видеть кроме мастера Ики.

— Рина, ты должна добраться до замка Кумамото быстрее, чем заговорщикам станет известно, что Саюри убила всех в замке сёгуна, — услышала она отчетливый голос Хаори из фамильяра.

— Хаори-сама, как себя чувствует Нанаэ?

— Она в порядке, но ее поведение и правда беспокоит меня, когда я приеду в Эльсшферу я поговорю с Ики.

— А он сам будет там?

— Конечно, скоро некроманты Кирита должны привести Куб сюда. Он обязан быть. Рина, ты сама-то как?

Рина молчала, наблюдая оранжевый закат… она понимала, как никто другой. В клане только ее меч отбирал жизнь, поэтому…

— Моя кровь кристаллизуется…

— Рина! Почему ты не сказала, Ики-доно! Он бы не отправил тебя сюда если бы знал!

— Он знает, — тут же отрезала Рина. — И он предложил мне остаться в Эльсшфере, но… я отказалась…

— Рина! Что ты делаешь?! Если ты сейчас используешь свои силы, то погибнешь!

— Знаю… Хаори-сама, но я хочу умереть не трусливой овечкой, загнанной в угол, я хочу умереть как мечница… поэтому все в порядке… все хорошо… я справлюсь… обещаю…

Фамильяр некоторое время молчал. Потом послышался глубокий вздох.

— Ух… вы все оставляете меня в одиночестве… сначала Аманэ, сейчас ты… Нанаэ… это жестоко…

Рина плохо уловила суть ужасной грусти главы ветви.

— Как назвали дочь Аманэ?

— Мираи, кажется…

— Красивое имя, она будет новым адьютантом?

— Если Нанаэ не придет в себя, то да. Рина, я благодарна тебе за то, что ты моя сестра.

Рина засмеялась.

— Да. Хаори-сама, и я… тоже…

Это был последний разговор Рины с Хаори. Мечница отправилась в замок Кумамото на свое последнее задание. Замок был окружен крепостной стеной, а вокруг росли ореховые деревья. Рина прибыла уже к ночи. В небе сиял полумесяц, Рина была одета в красивое платье-кимоно, укороченное к низу. Сине-голубое с рисунками синих цветов. Полумесяц своим светом освещал Рину, словно ледяную деву. Она была очень красивой, и ночь была красива. В ее руке была катана. Рядом белоснежный волк, фамильяра она взяла скорее для компании, чем для связи. Когда задание будет выполнено связаться Рина уже ни с кем не сможет. В тэнсю горел свет во всех окнах, защитная башня этого замка была одной из самых неприступных в мире. Вероятно, сейчас все остатки клана Като и его сподвижники, которые остались верны Тоётоми после войны, были там.

Затаившись под сенью деревьев, Рина с помощью чувствительности аур определяла количество и положение всех врагов в замке. Получив аурическую карту, она вдруг закашлялась. Фамильяр заскулил и приблизившись к ней, сел рядом.

— Плохо дело, такими темпами если я просто буду обходить весь замок и убивать всех, то моего времени может и не хватить. Нужно убить их всех разом, не нанося повреждений замку… это конечно лишит меня всех сил, но зато произойдет мгновенно.

Рина подумала об Ики-доно, наверное, для него она была важнее всех остальных да… но в то же время, он считал Рину слишком проблемной. Возможно, девушка со способностями Рины никогда не сможет выйти из Куба Смерти, может быть ни один гомункул не сможет использовать этот меч… девушка сильнее сжала сине-сиреневые ножны своего меча, колокольчик привязанный на шнурке, зазвенел, издавая приятный звук.

— Меч мой… ты был мне опорой, но ты же стал и моим наказанием.

Рина заметила, как по стволу дерева, крона которого скрывала юную мечницу, откуда-то сверху сползла белая змея с красными глазами.

— Рина! Наконец-то я тебя нашла!

— Кайра-сан… зачем вы? — удивленно спросила Рина.

— Я хочу тебя предупредить, Рина, Ики отправил тебя умирать! Вернись! Я пошлю Мио вместо тебя.

— Спасибо за заботу, сестрица Кайра… но Мио не успеет, скоро заговорщикам станет известно, что Саюри удалось предотвратить покушение, они разбегутся словно тараканы.

— Ты слышала, что я тебе сказала?! Ики отправил тебя умирать!

— Я знаю! Все в порядке… он отправил меня на это задание, потому что дал мне шанс умереть достойно.

— Рина! Нанаэ…

Кайра не успела договорить, Рина дернула руку и фамильяр в виде змеи исчез, превратившись в пыль.

— Простите, госпожа Кайра… но я не могу отступить… не сейчас…

Рина прокралась между стражниками в центральный двор и дальше во внутренние комнаты. Она избегала патрулей, либо убивала их тихо и не заметно. Нужно было добраться до штаба. Она убила одного гонца по дороге сюда, но в столице пошлют другого. Наверняка остатки клана Като ожидают сообщения от своих приспешников в Эдо.

И вот она, наконец, достигла цели, раздвинув двери, она обнаружила глав семей, сидящих над картой и ожидающих прибытия. Ну конечно, лидер этого сопротивления, изгнанный из этого же замка Като Тадахиро, не умелый воин и не ни на что не годный даймё.

«— Почему, спрашивается, сёгун не казнил его сразу? Как только решил звания и замка? Тогда никому бы не пришлось умирать…»

— Все уважаемые господа в сборе? — в комнате были капитаны отрядов самураев, хорошо вооруженные, и главы семей клана. Рина закрыла за собой двери, стражники позади нее были мертвы…

— Кто ты такая! И как посмела сюда проникнуть! — закричал один из капитанов охраны, высокий самурай в красных доспехах.

Рина не обратила на его слова внимания, и обратилась напрямую к самураю с высоким хвостом, подвязанным черным платком. К самому Като Тадахиро.

— Като-сан, наш великодушный сёгун, милосердно сохранил вам жизнь и приказал покинуть этот замок… а, что сделали вы? Собрали заговор, совершили попытку самоубийства и сейчас организуете восстание… спешу вас расстроить сразу же… все ваши приспешники в Эдо мертвы, сёгун жив и здоров, покушение на его жизнь провалилось.

Глаза Тадахиро испуганно осмотрели своих вассалов, ища поддержки.

— Кто ты такая? — за Риной в комнату, облизываясь, вошел белый волк, фамильяр должен был зафиксировать все увиденное и передать в клан.

— Асудзима… Асудзима Рина. Я пришла, чтобы убить вас…

Мужчины засмеялись. Выступил тот самый капитан самураев.

— Пускай ты и держишь меч в руках. Ты всего лишь женщина… что может женщина против целой сотни вооруженных самураев…

Рина улыбнулась, она достала клинок из ножен. Положив ножны рядом с тобой. Судя по аурам, все воины снаружи уже начали заполнять замок и двигаться сюда.

— Была бы я простой женщиной, ты прав… глупый человек, мне было бы не выстоять против вас… но к счастью я не обычная женщина и даже не человек… и я стою на грани смерти, так что мне плевать на собственную жизнь… а теперь, пожалуй, начнем?

Рина подняла меч над собой, все самураи повскакивали и выхватили свои мечи, однако девушка развернула клинок к себе и со всей силы вонзила лезвие в свое солнечное сплетение, погрузив весь клинок по рукоять в свое тело… кровь Рины стала растекаться вокруг ее ног и превращать все вокруг в алые кристаллы льда… это был кровавый лед и спустя какое-то время весь замок заледенел, Рина тяжело дышала, из последних сил выдернула меч из своего тела… все замороженные статуи вокруг стали лопаться и исчезать… лед исчезал… фамильяр протяжно взвыл, Рина улыбнулась…

Рассветные лучи осветили пустой замок, где никого не осталось… в нем будто бы никогда и никого не было, следы присутствия людей были, но самих их не было… все в замке были мертвы. Посреди центральной комнаты в главной башне, освещаемая теплыми первыми лучами стояла алая ледяная статуя красивой девушки… это была Асудзима Рина… Волк-фамильяр продолжал скулить, глядя на неподвижный алый кристалл, в который превратилась Рина… а потом лед начал таять… кристаллы таяли и на белый татами полилась яркая алая кровь…

Эксперимент

Мир Эдо — деревня горных тэнгу.

Нанаэ ехала в деревню в закрытой повозке. До деревни оставалось совсем немного. Девушка нервничала. Нанаэ никогда еще не ощущала себя такой беспомощной. Дать отпор человеку было можно. Но вот дать отпор тэнгу аякаси… Нанаэ думала о том, а что если проклятие луны не распространятся на связь между асуром и аякаси?

— Да, о чем я думаю! Даже если оно не подействует! Я не могу ответить на его чувства! Я мечница! Нужно вести себя предельно сдержано!

Повозка могла подъехать лишь к началу ступенек, которые вели в деревню. Нанаэ спрыгнула с повозки и отослала монстра обратно во дворец Эльсшферы. Деревья были украшены праздничными лентами и разноцветными фонариками.

Лес здесь был непроходимым, среди огромных деревьев много кустарников, обычный человек если случайно попадет сюда… свернув с тропы, никогда не найдет дорогу домой. Впереди стали маячить огоньки и доноситься фестивальная музыка.

— Асудзима-сан? — на верхних ступеньках стоял длинноволосый тенгу, с темно-серыми крыльями за спиной, одетый в длинную синюю юкату.

— Айкё-сан, — девушка поклонилась, поприветствовав первого заместителя и старшего брата главы клана Химавари. Зовите меня по имени, Нанаэ…

— Нанаэ, подойдет?

— Вполне, как давно вы здесь?

— Я ждал тебя… Тайкё послал встретить, сейчас он немного занят и не может присоединиться к нам на празднике.

— То есть этого болвана не будет?! — Нанаэ была очень чувствительна ко всему, что было связано с главой клана Тэнгу, и не умела это скрывать.

— Вы расстроены? — алые глаза тэнгу с интересом наблюдали за Нанаэ. Она смутилась и буркнула.

— Нет! Вот и прекрасно! — Айкё засмеялся. Они подходили к фестивальной тропе, проходящей через всю деревню. «И зачем только этот придурок, отправлял мне письмо с признанием, если не хотел видеть?», — подумала про себя девушка.

— Нет, нет… Нанаэ… он сказал позже проводить тебя к нему, он уже освободится и вы сможете насладиться фестивалем в честь его дня рождения вместе. Клан Химавари крайне трепетно относиться к дружбе с вашим кланом и его лидером. Ики-сама в хорошем здравии?

— Да. Он надолго уезжает, но впрочем, для него этого вполне нормальная история. Вот и деревня…

— Это наш праздник, поэтому веселись, Нанаэ-химэ…

Нанаэ вдруг ощутила, что напряжение, в котором она ехала сюда, спало. В деревне было много людей, тэнгу среди них легко можно было отличить по крыльям за спиной и деревянным маскам. Особенно жизнерадостно выглядели детишки-тэнгу. Они носились вокруг лавок с товарами, и играли, пытаясь поймать золотых рыбок. Нанаэ повеселела, и вместе с Айкё обошла все лавочки фестиваля. А феерверк над деревней и вовсе был великолепен.

Потом Нанаэ уговорили станцевать при местном храме, ведь, по сути, они в первую очередь жрицы храма Эльсшферы, своего отца Бога Цукиёми. Нанаэ не отказала жителям деревни и ее танцу аплодировали. А затем ее провожатый кивнул и указал на маленький домик в лесу, в котором горел свет.

— Нанаэ, Тайкё порой ведет себя как заигравшееся дитя, поэтому прошу тебя не осуждай его. Возможно, даже воспринимать некоторые его поступки всерьёз не стоит.

— Айкё-сан, не волнуйтесь, я пришла поговорить от лица клана.

Тэнгу кивнул и оставил Нанаэ в одиночестве перед домом Тайкё и все ее страхи и напряжённость разом вернулись.

И почему-то Нанаэ ощущала всеми фибрами своей души, что это конец…

Она потеряла уверенность в себе. Ее меч «Канон» символизировал спокойствие и удачу. Сейчас Нанаэ потеряла и то и то другое.

«Зачем мастер отправил меня сюда? Он знал… наверняка знал, от его темного взора не могла не укрыться та встреча с Химавари Тайкё…»

Нанаэ схватилась за рукоять меча, он придавал ей уверенность. И постучав в дверь, отпрыгнула с крыльца. Сквозь сёдзи была различима тень, Нанаэ поежилась, по спине пробежали мурашки. Двери раздвинулись, и ее встретил высокий красавец, одетый в длинное сиреневое кимоно, с белой накидкой хаори поверх. Красные глаза с восхищением смотрели на девушку. На шее у главы клана Тэнгу висело красивое нефритовое ожерелье, волосы волнистые, чуть до плеч, были подвязаны лентой с золотистыми колокольчиками, а позади струились черные, мягкие на ощупь крылья ворона. Он улыбался, так мило… что Нанаэ пришлось закусить губу. Именно таким она встретила его в горах впервые и помогла отбиться от врагов, с тех пор он в нее влюблен. Нанаэ не отвечала на его чувства, но ей казалось, что делать это с каждым разом у нее выходит хуже.

— Химавари Тайкё-сама, добрый вечер… — девушка поприветствовала, как могла, стараясь держать дистанцию.

— Ты почему стоишь так далеко? Я так тебе противен? И когда ты уже начнешь называть меня по имени? Тайкё! Мое имя Таёке! Нанаэ, прошу тебя подойти ко мне… — глава клана тэнгу был молод и вспыльчив. Он мог быть ласковым и нежным, а потом в то же мгновение превратиться в бездушного аякаси.

— Хорошо. Простите… прости меня… думаю я и правда веду себя глупо.

Она проскользнула внутрь его домика, обитый изнутри цветными панелями и одной золотой, он выглядел вполне милым. Татами был кремового цвета, алтарь помещался в задней части домика, от которого его отделяла перегородка. В углу стоял маленький столик и принадлежности для каллиграфии. Стенной шкаф где хранились футоны.

Нанаэ сразу же предпочла удалиться в дальний угол, а сам глава тэнгу сел рядом со своим рабочим столом. Он по-прежнему смотрел на Нанаэ и ее поведение с улыбкой.

— Красивая юката… ты надела ее для меня?

Нанаэ в глубине души улыбнулась, но зная… что лучше не провоцировать молодого главу, ответила со всей строгостью и холодностью на которую была способна.

— Конечно же нет! Что вы… ты там себе напридумывал! Меня послал мастер Ики, поздравить тебя с праздником и вручить это, — из складок оби она достала маленький талисман и швырнула ему через всю комнату, Тайкё поймал его без особого труда. — Я здесь не по своей воле, знаешь ли!

Его глаза сверкнули.

— А Ики такой же шутник. Он послал мне талисман на удачу… — он выдержал паузу, ему эта игра с Нанаэ нравилась. — В любви… ты, кажется, сказала, что пришла не по своей воле? Но одела лучшую юкату и сделала прическу?

Нанаэ обиженно отвернулась.

— Просто я представляю клан и должна была выглядеть хорошо! Кстати, раз ты уже об этом заговорил, твое письмо… я хотела вернуть его… — голос Нанаэ дрогнул. Стихи в этом письме были красивыми, и само письмо было красивым. Его признание было красивым, и сам он был прекрасен.

«Что я делаю?», — пронеслось в голове у девушки.

Он вдруг неожиданно оказался близко, настолько, что у Нанаэ сжалось сердце.

«Он хищник и ни за что меня не отпустит», — она подалась вперед и ответила на его горячий поцелуй.

— Не смей говорить мне такого… я выбрал тебя… и ты принадлежишь мне…

Нанаэ вдруг заплакала, обмякнув в его сильных объятиях. Будь он человеком, она бы смогла убить его, но он сильный… и это влекло ее больше всего.

— Почему ты плачешь, Нанаэ?

— Потому, что это ошибка… как только это случится, я буду проклята…

Он приблизился и поцеловал ее в щеку, прошептав:

— Что за глупости… разве проклятие не распространяется только на людей?

— Я не знаю…

Он аккуратно стянул с ее плеча юкату и поцеловал в плечо.

— Так давай, узнаем…

Утром, вернувшись в Эльсшферу, Нанаэ никогда еще не чувствовала себя такой счастливой. Она была влюблена… она была со своим возлюбленным и ее обошло проклятие, так она думала…

И где-то через две недели, к очередному ожидаемому приезду главы клана, Нанаэ вдруг ощутила резкую слабость во всем теле, а потом девушка почувствовала боль и потеряла сознание. Очнулась она почему-то в главном храме, рядом сложив ноги в позе лотоса, сидел глава клана в своем черном кимоно, Нанаэ боязливо покосилась на ножны Мурасамэ, лежавшие рядом с мастером.

— Мастер, — она быстро поднялась и поклонилась.

— Садись, чего ты стоишь… наверное, больно? — Ики не был зол, как показалось Нанаэ, а это был хороший знак.

Его бледно-розовые глаза ничего не выражали, а черные зрачки были сужены. Нанаэ послушно села напротив главы клана.

— Как поживает Тайкё? — невинный вопрос мастера, вдруг всколыхнул в девушке волну страха.

— Хор… хорошо…

— Нанаэ… глупо что-либо сейчас скрывать. Это я отправил тебя к нему. Он мой лучший разведчик, неужели ты думаешь, я не знал о том, что он в тебя влюблен?

И тут Нанаэ заметила, что глаза Ики источают на самом деле презрение.

— Так вы все знали… и все равно отправили меня к нему?

Мастер равнодушно пожал плечами.

— Он пожелал тебя и я подумал, что это не повод рушить сложившиеся между кланами давние узы… он пожелал, я дал… и нисколько об этом не сожалею. Учитывая, что ты сама в него влюбилась. И поздравляю, ты беременна…

Нанаэ повело, у нее так сильно закружилась голова, и подступила тошнота…

— Это невозможно… такой ребенок не может родиться… в нем же будет кровь тэнгу…

Мастер Ики задумчиво, с долей скептицизма, произнес:

— Честно говоря, сначала я тоже так думал, такой ребенок не родится… но потом я понял, что ошибся… и стало возможно провести интересный эксперимент… и сейчас мне очень хочется увидеть результаты этого эксперимента… что же родится в итоге?

Прибытие

Мир Эдо — Эльсшфера.

Хирая сидела в доме старшей сестры в ветви Кайры и сдавленно молчала. Она была одна. Одна. Мио уехала на задание, Кайра в Эшфере у Короля Асуров… Шизука еще не вернулась из Оми. И так получилось, что только Хирая сейчас находилась в поместье второго клана, когда ее настигла еще одна ужасная новость, вслед за смертью Татакари и Аманэ… вчера стало известно, что Рина погибла, защищая замок Кумамото. В дверь постучали… за сёдзи виднелся высокий силуэт, Хираэ отпрыгнула от двери и ударилась головой о стену. Комната в домике Кайры была слишком маленькой и захламлённой всякими вещами.

Сёдзи раздвинули снаружи, и Хираэ узнала силуэт рыжеволосой красавицы в цветочном кимоно.

— Аянэ! Ты и мастер здесь?! Как давно?!

— Мы приехали вчера утром, как только стало известно о смерти Рины… Мио отправилась за ее мечом. «Лед» нужно вернуть в темную кузницу, тем более, что скоро у Вергилия будет много работы. Идем-ка, прогуляемся, нужно поговорить…

Аянэ после Кайры и Хаори оставалась самой старшей в клане и Хираэ покорно последовала за сестрой, хоть та и состояла в первой ветви. Они пошли в сторону первоцвета. Вокруг шеи Хираэ, словно шарфиком свернулась белая змея. Аянэ кивнула, это значит, что она была в курсе, что фамильяр находится на связи с Кайрой в Эшфере.

— Хираэ…недавно к нам пришло сообщение от Саюри из будущего… сёгун умрет… и Саюри совершит самоубийство на его похоронах…

Хираэ охнула и колени девушки подкосились. К моменту, когда новый Токугава займет этот пост, ты должна будешь, использовав свои способности, заменить Саюри… лучше тебя никто не подойдет, это решение Кайры и Ики-доно.

Ветер шелестел, Хираэ подняла голову и засмотрелась на кроны деревьев, пропускающие рассеянный свет.

— Как же так… сначала Татакари-сама, потом Аманэ… Рина и вот теперь еще и Саюри…

— И это еще не все потери, Хираэ… я думаю, что уже скоро в клане станет известно и о Нанаэ…

— Нанаэ? Она должна быть назначена новым адъютантом третьей ветви?

— Нет… Нанаэ стала жертвой проклятия и ждет ребенка от главы клана тэнгу Химавари Тайкё. Остаток своей жизни она проведет с ним, а ребенка получит мастер…

Хираэ упала на колени.

«Какой кошмар! Неужели это ожидает всех нас?»

Аянэ села на корточки и аккуратно погладила сестру по волосам.

— Соберись, Хираэ, Ики хочет сделать тебя или Шизуку новым адъютантом Кайры. Ты и Шизука сейчас единственные, кто остался в живых и на кого можно надеяться. Сегодня ночью в Эльсшферу прибывает делегация некромантов Кирита, поэтому мастер здесь… сегодня привозят «Куб Смерти».

— Третья ветвь практически полностью уничтожена… что будет с Хаори-сама…

— Ей наберут новых воинов, из числа рожденных кубом.

Хираэ поднялась, опираясь на руку Аянэ, фамильяр змея на ее шее презренно зашипел. Кайра-сама явно не довольна этим проектом.

— Аянэ, я не смогу быть адьютантом. Это глупо, Мио или Шизукари подходят куда лучше. Я откажусь от поста в пользу Шизуки, тем более если мне доверят жизнь следующего сёгуна.

— Мио слишком сильно зависима от стихий пути Сюгэндо тем более, что она помогает мне на Площади, нагружать ее этим слишком опасно. А насчет Шизуки, наверное, ты права… а теперь идем, Ики-сама ждет нас в храме дождя…

У храма дождя творилось что-то необычайное, там было столько людей в странных одеждах, похожих на военную форму черно-алого цвета, что Хираэ поразилась тому, как необычно они все выглядели. У порога храма стоял и сам мастер Ики в черных боевых доспехах. Капюшоны закрывали головы большинства из некромантов, они просто охраняли периметр вокруг храма, стоящего между основным поместьем и первоцветом. Вокруг покосившихся торий храма витали странные темные огоньки-сгустки. Несмотря на ясный солнечный день над храмом зависли темные грозовые тучи. Воздух пропах дождевой сыростью. Особенно выделялся светящийся портал, похожий на серебристое зеркало с синим отливом, из него в храм тянулись черные провода, будто змеи.

Тем временем из портала появился подросток с необычайно веселым взглядом, в руках он держал трость с нефритовым черепом на конце, позади развивался черный плащ с алым скелетом, золотые волосы подвязывала карсная повязка.

Ики поприветствовал его:

— Химио, ты прибыл первый?

— Привет, Ики! Да я первый… следом сам куб переносят Аки и Арайя. Амэ остался в Кирите, он контролирует поступление в куб энергии.

— А где короли пустоты и кошмара?

— Нирилиан в городе бездны, а Лилирио пичкает сказками Магрогориана. Интересно, когда он уже поймет… что все кончено…

Тут Ики заметил Хираэ и Аянэ. Они прошли сквозь защитное кольцо некромантов и встали рядом с храмом дождя, поклонившись мастеру и гостю. Тот паренек, которого мастер назвал Химио засмеялся.

— Аянэ, Хирая — это мои сводные сестры, мечницы. Девочки, это один из некромантов Кирита — Химио фон Штэтэрн, он один из основных создателей и разработчиков проекта «Куб Смерти».

Подросток-некромант ослепительно улыбнулся и распахнув двери храма, унесся внутрь…

Портал засеребрился.

— Молчи и не говори ничего лишнего. Это некроманты Кирита, они — это воплощение самой смерти, поэтому прошу тебя… Хираэ пускай Ики сам с ними разбирается. Мы всего лишь присутствуем, как свидетели.

Из портала показалась сначала нога, а затем длинный черно-алый плащ и девушка с черными волосами, заплетёнными в высокий хвост-косу. Ее руки были подняты и вытянуты, от них шли серебряные магические цепочки внутрь портала. Она была очень красива, но обладала отталкивающей и холодной аурой, что Хираэ поежилась. Ведьма, она настоящая ведьма. А глаза такие же как у подростка, кристально аметистовые.

— Привет, красавица, — салютировал мастер девушке, она ехидно улыбнулась, но рук не отпустила, от которых тянулись магические цепочки. — Арайя, вы долго…

— Амэ никак не мог стабилизировать подачу энергии, но теперь все хорошо, разойдись! Мы внесем его сразу в храм и сразу же установим на воздушную платформу.

Ничего из разговора обоим девушкам было не понятно. Но вот стало ясно, что тьма повсюду сгущается и вытекает она из портала. Было видно, как далеко над деревьями сияет солнце, но вокруг храма дождя тьма окутала практически все. Хираэ стала видеть аурически, естественное зрение ночью асурам не нужно. К кульминации пошел проливной дождь и повсюду стали сверкать молнии, однако на ведьму не попала ни капля дождя, она стала отступать в храм потому, что из-за зеркального портала начало выплывать нечто странное, огромный полупрозрачный куб, с нефритовыми гранями, оплетённый клубком стержней и трубок… Хирая поглядела и сквозь полупрозрачные зеленые стенки увидела то, что не должна была видеть… она была уверена в том, что Аянэ тоже это видела, потому, что та молчала и не двигалась, застыв, как вкопанная. Ведьма продолжала подниматься по ступеням, серебряные нити оплетали куб, и на них он будто плыл по воздуху, когда Арая скрылась в старом храме, из портала вышел красивый человек, даже аурически Хираэ видела насколько красиво его спокойное лицо и кристальные глаза цвета чистейшего горного аметиста. Он был высокий и одет был в форму черного цвета с серебряным скелетом на спине, на шее брошь в виде черепа скрепляла плащ, его голову покрывала фуражка. Его руки, закрытые белыми перчатками, застыли в воздухе над кубом… он управлял его гравитацией без помощи серебряных цепей, как ведьма.

— О! Аки! — мастер свистнул со ступенек.

Лиловые глаза некроманта мигнули.

— Может представишь повелителя мертвой армии Кирита как-то получше? — голос у него был холодный, но спокойный, очень спокойный. — В любом случае, привет. Все готово… Ики, мы привезли твоих драгоценных гомункулов…

Хирая почувствовала, как мурашки бегут по коже, внутри, там за стеклом в этой зеленной жиже, она видела сотни и тысячи свернутых в клубок тел… с лицами, похожими… на Татакари… но это ведь не она, верно? Что же это за существа?

Последняя фраза

Мир Эдо — провинция Ига.

Мио чувствовала грозовые капли еще до того, как начался дождь. Мастеру Сюгэндо чувствовать погоду было так же естественно, как и ауры живых существ. Почему?

— Мио, почему мастер послал тебя к нему снова? Что я должна ему сказать?

Для каждого было задание по плечу. Дождевые капли были тяжелыми. Они упали на девическое лицо Мио с особой тяжестью. В Эльсшфере что-то случилось.

По дороге в Игу, Мио должна была забрать меч Рины и в глубине души Мио догадывалась, зачем мастер послал именно ее забрать этот меч… у каждого есть задание по плечу. Задание это могла выполнить лишь одна Мио.

До замка Кумамото Мио добралась быстро, и здесь по-прежнему было пусто… ни людей, ни животных в округе, похоже меч Рины заморозил все в окрестностях, а не только в замке. Мио знала, где стоило искать, и когда в главной башне она раздвинула двери штабной комнаты, то упала на колени и заплакала… в центре комнаты было одно единственное яркое красное пятно, в нем лежал клинок, а чуть подальше и сами ножны «льда», принадлежавшего Рине. Мио поползла вперед, ее длинные золотые, заплетенные в хвосты волосы пачкались в крови Рины, она рыдала словно малое дитя… на пол падали кровавые слезы. Даже если существовала мнимая конкуренция, они все равно…

— Мы сестры… и мы одни… и это только кажется, что мы защищены…. нет… на самом деле… мы всего лишь… Рина…

Мио знала, что они с Риной как никогда были близки. Потому, что способности Рины были уникальными, они тоже были частью пути Сюгэндо… той частью, которой от рождения не обладала Мио.

Путь Сюгэндо стихия Воды — волна, дождь, шторм.

Путь Сюгэндо стихия Земли — изменение живых объектов, землетрясение, камнепад.

Путь Сюгэндо стихия Огня — пламя, пламенные искры, пламенный дождь, метеоритный дождь огня.

Путь Сюгэндо стихия Воздуха — ветер, торнадо, смерч, скорость ветра.

Так выглядели основные способности Мио. Именно этим основам она обучала Хандзо, когда тот еще был ребенком. Мио с трудом удалось взять себя в руки, она подползла к мечу, и взяв клинок за лезвие, порезалась, перехватила рукоять и почувствовала, как холод пробирается внутрь тела… сев на колени, Мио тихо произнесла:

— Путь Сюгэндо стихия Льда — оледенение, ледяные копья, ледяная статуя, буран.

Меч Рины, бледно сиреневый с голубыми разводами и волками, изображенными на цубе, ее принял. Мио стала его хозяйкой. И единственной девушкой в клане, мечницей, владеющей двумя мечами… клинок Рины признал в Мио своего нового мастера.

— Вот почему именно меня отправил Ики-доно. Он хотел… он хотел, чтобы эти способности не были потеряны со смертью Рины. Теперь я владею пятью из шести возможных стихий, и если последнюю шестую не удастся изучить, то, скорее всего я тоже стану ледяной статуей.

В открытое окно влетел черный сокол и приземлился на ее плечо.

— Не станешь…

— Мастер Ики…

— Да Рина умерла потому, что стихия полностью ее поглощала. В тебе до этого все четыре структуры уравновешивали друг друга, а сейчас появилась пятая и ее нужно тоже уравновесить. Здесь в мире Эдо для тебя это будет невозможно. Но я не намерен позволять тебе умирать, ты слишком ценна и важная для клана, Мио.

— Ики-сама…

— Попрощайся с Хаттори Ханзо, своим учеником. Потому, что уже завтра ты отправишься к моим друзьям в Замок Стихий.

— Замок Стихий? — переспросила Мио.

— Да. Они обучат тебя последнему пути Сюгэндо стихии Эфира. Только, Мио, прошу тебя не наделай глупостей…

— Как прикажете, мастер. Но думаю, в этом путешествии не будет необходимости… не так ли?

Мио поклонилась и, приняв приказ мастера своего клана, отправилась в провинцию Ига к повзрослевшему и возмужавшему главе семьи Хаттори. Лед Рины был очень холоден, его еле-еле удавалось уравновешивать огнем, поэтому маленькое тело Мио не разрывалось от боли. Однако, только сейчас она начала чувствовать, что значит носить с собой этот меч. Ее собственный клинок — «жало» отлично принял «лед», однако, что же это теперь значит, владеть двумя мечами и возможно ли вообще такое? Когда она добралась до поместья Хаттори, грозовые тучи рассеялись.

Молодой, возмужавший Ханзо тренировал юных учеников на открытой площадке за додзё. Мио прокралась незаметно через стражу, и наблюдала за его тренировкой с большого дерева, растущего перед додзё.

— Он вырос отличным учеником… настолько отличным, чтобы, будучи таким молодым, самому тренировать юных ниндзя. Мио улыбнулась. Он преподавал искусство ниндзя, вплетая в свое собственное учение знания о Сюгэндо, которые получил от Мио. Очень умно.

Он расхаживал в тренировочных штанах без верхней хаори, Мио смотрела на то, как хорошо натренированы его мышцы. Тренировка закончилась и Ханзо сел на веранду, окаймлявшую додзё, он пил воду из кувшина…

— Весьма неплохо для такой бездарности… — Мио спрыгнула с дерева и в мгновение ока, используя стихию ветра, выбила кувшин из его рук. — Но по-прежнему слишком медленно!

Он смотрел на нее непонимающими глазами. Ведь он забыл ее, забыл все связанное с их последней встречей. Перед собой он видел лишь девочку-подростка в боевой форме синоби с двумя мечами за поясом, с длинными волосами, заплетенными в высокие хвосты.

— Ты кто такая! — он вскочил и выхватил меч, но Мио тут же парировала удар своим «жалом», сталь схлестнулась и Мио отпрыгнула, зависнув в воздухе. Ханзо смотрел с изумлением.

— По-прежнему не помнишь? — она спустилась вниз и убрала клинок в ножны. — Твои воспоминания сейчас должны вернуться.

И правда. Он узнал ее, минут пять стоял в оцепенении, а потом воскликнул:

— Сэнсэй! Асудзима Сэнсэй! — тут же на его щеках проступил румянец, видимо, он вспомнил их прощание.

— Привет, мой глупый ученик…

Он сжал ее в объятиях и Мио снова захотелось разреветься, какой маленькой она была по сравнению с ним. Хотя она понимала, что все равно сильнее… ей хотелось еще немного побыть рядом с ним.

— Сэнсэй, я думал… вы же сказали тогда… и я все забыл… и правда, я ничего не помнил… Мио…

— Не называй того, кто тебя старше, по имени! Балда! — она отвесила ему легкий подзатыльник, но в глубине души улыбнулась. Приятно слышать свое имя из уст любимого человека.

Наконец она высвободилась из его объятий.

— Послушай меня, Ханзо. Я пришла сюда, чтобы убедиться в том, что ты достоин… моего последнего подарка. Мой господин приказал не делать глупостей, но все же думаю… он знал, что делает, когда отправлял меня к тебе…

Юноша удивленно смотрел на маленькую Мио, она никогда уже не вырастет в росте, да и проклятие луны, похоже, обойдет ее стороной. Мио решила. Она уже решила все, после разговора с Ики. И она думала, что правильно разгадала замысел Ики.

— Сэнсэй, останься здесь… Мио, останься в клане Ига, и мы будем вместе учить юных ниндзя. Прошу тебя, — он взял ее за руку. Мио была благодарна…

— Нет, это не возможно, — она вложила в его правую ладонь ножны, внутри которых было спрятано «жало».

— Ты мой наследник. Ты моя любимое дитя. Ты перенял путь Сюгэндо и этот меч теперь принадлежит тебе… а я выбрала меч своей сестры и понесу за это наказание. Хаттори Ханзо, я признаю тебя своим единственным и лучшим учеником…

— Я не могу принять этот меч… вы ведь… вы ведь… — он не мог сдержать слез. — Ведь тебе это будет стоить жизни…

— Вероятнее всего… но это не важно…

Он обнял ее, и тихо прошептал:

— Сэнсэй, я всегда буду любить тебя…

Мио ответила последнюю фразу, которую хотела повторить с того самого прощания. Она была рада услышать эти слова.

— И я люблю тебя, Хаттори-кун. Стань сильнее.

И Мио ушла, с годами, несмотря на действующее заклятие вокруг тайны мечников Асудзима, Хаттори Ханзо, ставший величайшим самураем, так и не смог забыть девушку по имени Мио, подарившей ему меч стихий… а сама Мио отправилась обратно в клан Асудзима. Осознавая, что оставив у себя лишь «лед», принадлежавший Рине, рано или поздно разделит ее судьбу…

Гомункул

Мир Эдо — «Эльсшфера».

Шизукари была последней, кто разговаривал с Татакари с глазу на глаз. И то состояние сестры, в котором она пребывала, Шизуку пугало… Татакари казалось не просто смирилась со своей смертью, она восприняла ее как долг. Шизука вернулась в клан позже всех остальных девушек и все события разом обрушились на нее тяжелым грузом. В результате событий, произошедших в прошлом и будущем, половина сестер клана погибли. Что-то случилось… что-то не просто случилось… они все умерли… Саюри, Татакари, Аманэ, Рина…

Ее вызвали сразу же в главный храм — пятиуровневую пагоду. Когда двери храма распахнулись, она застала там девочек. Аянэ, Хираэ, бледная Нанаэ, которая сидела, прислонившись к одной из колонн, Мио, жизнерадостность которой всегда удивляла, сейчас была чернее тучи. Не было только алой ведьмы Кирино, Хаори и Кайры с Сатин…

— Нанаэ… что с тобой? — Шизука опустилась рядом с сестрой, пытаясь сразу же вокруг распространить покой и тишину, чтобы девочки расслабились.

— Ращу внутри себя чудовище… — без тени страха ответила Нанаэ.

Аянэ подняла и, отведя Шизукари чуть-чуть в сторонку в глубину храма, рассказала о последних событиях. О том, что Нанаэ попала под воздействие проклятия луны, а Мио получила меч Рины и вместе с тем возможность кончить жизнь, как и Рина. Двери зала распахнулись, и на пороге оказался силуэт в красном полупрозрачном кимоно, девочки давно ее не видели, но ее безумие было под стать ее красоте.

— Кирино!

— Приветик, сестрички, я ненадолго… глава объявил общий сбор.

После воодушевляющего появления Кирино, Шизука почувствовала себя легче, все-таки как никак их стало чуточку больше. Затем явилась Хаори со своим красным мечом и девочки заметили, как сильно досталось ей, как лидеру третьей ветви. Рина умерла, Аманэ тоже… а Нанаэ… Хаори взяла Нанаэ за руку и помогла ей подняться, отвела в сторону и усадив с собой, начала успокаивать. Аянэ ушла встречать Сатин, видимо сама «черный скорпион» должна вот-вот прибыть. Давненько не было такого полного собрания, потому что еще через минуту с балкона второго этажа спрыгнула Кайра, она единственная, несмотря на все потери, сохранила жизнерадостный и даже озлобленный вид.

— Не раскисаем, народ!

«— А ведь она любила Татакари больше всех, ни у кого не было такой дружбы, как у этих двоих», — подумала Шизука. Большие двери снова открылись и на пороге оказались Сатин с Аянэ.

— Привет всем! Кирино, ты как всегда выглядишь просто шикарно!

— Спасибо, Сатин-доно. Вы тоже…

Они заняли свои места. Все приготовились и не зря, еще через пять минут на пороге появился сам глава клана. На руках он нес ребенка. Все затихли. Даже Сатин сидела смирно по правую руку от места главы.

— Последние события, произошедшие в клане, вынудили меня собрать вас всех здесь. Для начала я хочу, чтобы каждый из вас поднялся после собрания в храм первоцвета и почтил память своих павших сестер… Татакари, Саюри, Рины и Аманэ. Таблички с их именами уже есть в храме. И не смотря на то, что весть о смерти Саюри пришла из будущего, ее табличку мы все равно уже изготовили, потому, что это событие, которого нельзя избежать. Саюри сама решила умереть вместе с сёгуном, такова была ее воля.

— Отлично, что хотя бы так мы почтим их память, — перебила его Сатин, но Ики не обратил на нее никакого внимания.

— Хаори, возьми ребенка. Эту девочку зовут Мираи, это дитя Аманэ. Она член твоей ветви, она твой будущий адъютант, как только она достигнет трехлетнего возраста, начинай ее тренировать.

— Как прикажите, мастер Ики.

Хаори аккуратно взяла ребенка и на ее лице пробежала улыбка, наверное, девочка была похожа на Аманэ, ее любимого адьютанта. Всех это тронуло, даже Нанаэ…

— Нанаэ, твое родившееся дитя также станет членом третьей ветви, так как третья ветвь потеряла сейчас больше всего мечниц. Свой меч ты передашь своей дочери, я разрешаю тебе провести оставшееся время не в клане, а со своим любимым. С Тайкё я уже переговорил, он заберет тебя завтра.

Бледная, изнеможённая Нанаэ кивнула.

— Перейдем ко второй ветви. Кайра, ты потеряла Татакари и мне жаль, что я пожертвовал лучшей из вас, но так должно было случиться… взамен, уже скоро ты получишь новых воинов.

— Я поняла вас… — Кайра достала леденец и запихнула его в рот.

— Мио, раз уж ты все-таки отдала меч стихий этому мальчишке Хаттори, значит, знаешь на что идешь. Я желаю тебе — лишь сопротивляйся больше, я не хочу, чтобы ты умерла, как Рина.

Золотоволосая Мио молчаливо загляделась на гравюру позади мастера, после чего произнесла:

— Все в порядке. Все-таки это мои врожденные способности. Я справлюсь с этим мечом. Он меня принял.

Ики-доно кивнул, какие бы решения он не принимал, хорошие или плохие… весь клан, каждая должны были принимать их, в независимости от их собственного мнения. Он их единственная поддержка и опора кому, как ни ему, они могут доверять свои жизни.

— Кирино, ты отлично справляешься со своей ролью, я думаю, чтобы все было в дальнейшем хорошо, ты возглавишь этот доходный дом.

— Ну, я просто слишком красива, поэтому продолжу играть свою роль бабочки, несущей лишь смерть. Все ради клана, господин Ики, — она поклонилась.

— Хираэ, Шизука вам вместе с Кайрой нужно решить, кто будет адъютантом в вашей ветви пока что. Я приму любую кандидатуру. Так, что подумайте сейчас об этом, пока пойдем дальше… Аянэ, ты с Мио будешь по-прежнему помогать мне здесь и на Площади Пяти Лун.

— А я опять неприкаянная овечка? Добровольно покинувшая мирное русло клана? — съязвила Сатин.

Ики посмотрел на Сатин каким-то выразительным взглядом, в котором смешивалось презрение и забота.

— Вообще-то я скоро уезжаю, возможно надолго, по делам Магрогориана, поэтому хотел попросить тебя, Сатин, приглядеть за кланом в мое отсутствие.

На лице Сатин отразилось удивление.

— Извини. Поговорим ночью.

— Конечно. И последняя новость для всех — экзамен на индивидуальный навык я отменяю. Потерь и так слишком много. Девочки, вы что-нибудь решили? — мастер обратился к Шизукари и Хираэ.

— Я отказываюсь от поста адъютанта в пользу Шизукари, — спокойно промолвила Хираэ. Кайра кивнула в знак согласия, похоже, она также выделяла обеих девушек и поддержала бы любую кандидатуру.

— Отлично. Все кроме Кайры, Аянэ и Шизукари в таком случае могут отправляться по своим делам. Сатин, а тебя я жду вечером дома.

Когда зал опустел, Кайра вопросительно смотрела на мастера, Аянэ зашла за его спину и о чем-то шепнула ему на ухо, он кивнул и она ушла.

— Ну что… идемте… принимать вашу новую сестру.

— Куб привезли, мне доложила Хираэ, в храм дождя… — спокойно констатировала Кайра.

— Да. Большинство некромантов уехали, как только все подключили и куб заработал. Теперь там только Химио, он какое-то время будет следить за процессом, поэтому идемте, станем свидетелями рождения вашей новой сестры.

В храме дождя повсюду разливался нефритово-лиловый цвет. Ики-доно представил им мальчика-подростка некроманта, в задней части храма располагались невиданные девочками сенсорные панели и приборы. Посреди храма на небольшой подставке, будто зависнув над ней, витал куб с нефритово-черными гранями и прозрачными стеклами, внутри куба плескалась ядовито-зелёная жидкость. Аянэ с мастером Ики о чем-то переговаривались с некромантом. Кайра молчала, стояла, подпирая собой стену.

— Там внутри будто куклы… — Шизука была напугана, она видела сквозь мутные грани лица и тела… это куклы…

— Гомункулы это и есть куклы… искусственно созданные живые существа.

К центральной стороне куба была подведена металлическая лестница. Шизукари охнула, когда на ступеньку ступила нога покрытая слизью… а затем появилась девушка… она была похожа, чем-то отдаленно напоминала Татакари… походкой… чертами лица, хоть волосы и были длинные и темные, но в общем этот гомункул был похож на Тататакари. Ики с Аянэ наблюдали, а молодой некромант тут же оказался рядом с девушкой и помог ей сойти по ступенькам. В руках она держала «меч тени», меч Татакари.

— Этот меч был в базовой комплектации, когда мы закачивали первичный биоматериал… в последствии новый гомункл уже не сможет извлечь меч из куба, только способности… вашему кузнецу прибавится работки.

«Биоматериал» — так некромант назвал Татакари? Шизука подавила в себе волну гнева.

— Как быстро она сможет говорить и начать сражаться? — поинтересовался Ики-доно.

— Уже завтра, вероятно, но ночью я бы хотел провести пару тестов. Ее, как ты сказал, ее будут звать?

— Асудзима Саёко. Химио, я на тебя надеюсь. Все, девочки, пошли.

— Это ужасно… — прошептала Кайра.

— Замолчи. И не неси ерунду, это наше будущее. Новое поколение клана Асудзима. «Куб Смерти» и его гомункулы, все это решит проблему нехватки мечниц. Шизукари, ты отвечаешь за ее подготовку. И запомни — она не Татакари…

Шизука очнулась и подумала: «Только что… увидела ли я страшный сон или кошмарную реальность? Эта девушка… гомункул… ведь так похожа на сестрицу Татакари. Случилось нечто ужасное и назад дороги нет».

Часть Пятая — «Пути расходятся и сходятся»

Золотой Король

Мир хаоса — Минас-Аретир.

Тогда я даже не представлял себе, что зайду так глубоко… не думал, что Дэливирин город бездны ведет так глубоко. Я был весь мокрый и доплыл до ближайшего берега и осмотрелся… это был не Дэливирин, мир тоже темный, но это был другой мир… в темном небе сквозь тучи просвечивалось оранжевое пламя, повсюду в земле виднелись пылающие разломы. Земля была горячей. Передо мной стоял мост — огромный черный мост, по краям которого росли вишневые деревья, а сам мост был осыпан снегом. Вечноцветущие вишни, где-то я уже видел это… мост упирался в замок, с остроконечными башнями, их было много. Будто весь замок представлял собой сеть переходов, выдолбленных в скалах и башнях, построенных друг на друге. Черный замок, башни и огромные черные врата с зубьями на вершине обвивали статуи драконов.

Я отжал с себя воду и вновь услышал голос от кромки воды:

— Иди в замок. Кристиансен тебе все расскажет, а потом мы встретимся…

Весь мокрый я добрел до врат… чуть погодя я заметил, что с западной стороны замка ничего нет, там стояли хрустальные ворота, соеденные со скалами, а дальше будто бы была долина, но ничего не было видно из-за странного тумана. И только потом стояло ясно, это не туман, а раскаленный пар.

Огромные врата с грохотом раздвинулись, открывая маленькую щелку… и из нее выскользнул кто-то, похожий на человека, но так мне только показалось. Он был одет в строгую военную форму, более строгую, чем у некромантов Кирита, с отличительными золотыми нашивками на пиджаке и эмблемой золотого дракона. Золотистые волосы, завитые, слегка до плеч и полупрозрачные, будто лунные глаза.

— Добро пожаловать, в Минас-Аретир.

— Я Асудзима Ики.

— Мы вас ждали. Господин Лилирио сообщил нам о вашем визите. Итак, вы первый попали в царство хаоса… и вопросов у вас достаточно много. На часть из них отвечу я, как лидер культа Золотого Дракона… остальные вы получите от самого Повелителя Драконов, если конечно он пожелает.

— Драконы, где они? — не выдержал я дальнейшего препирания.

Кристиансен загадочно улыбнулся. И указал на хрустальные врата с другой стороны замка, утопающие в тумане.

— Там, конечно же. Большинство из них находится в спящем состоянии… если Повелитель пожелает, врата откроются с обратной стороны, и вы сможете увидеть то чего желаете. А сейчас идемте в замок.

Минас-Аретир и сейчас вспоминается мне, наверное, самым величественным из всех дворцов, виденных мною когда либо. Да, это был не дворец Магрогориана, с огромными алыми колоннами и богато украшенными залами, и не золотой дворец Эшфер Короля Асуров. А именно этот замок… черный, с острыми шпилями башен, с величественным фасадом, окруженный гладью темного озера. Его непохожесть и отличность, сосредоточенная в самом сердце отчаянья умирающего мира, именно это делало Мина-Аретир и его плато самым величественным.

Внутри замка царил холод и пустота. Кристиансен объяснил это тем, что обитающие в замке Аэшфорды и Ашгарды, духи порождения остаточного хаоса Короля Драконов очень заняты, и замок как лабиринт, встретиться здесь без необходимости с кем-либо практически не возможно. Меня поразил водопад с тремя реками, вытекающими по центральному залу дворца, из которого наверх уходили сотни различных винтовых лестниц. Кристиансен отвел меня в свой кабинет, и усадил за круглый стол, обитый сиреневым бархатом, на котором важно восседал черный старый ворон с лунными глазами.

— Знакомься, это советник Минас-Аретира по делам Площади, Геллиард.

Ворон разительно каркнул и заговорил, так я познакомился и с ашгардами.

— Асудзима! Тот самый! Да, пророчество сбывается. Я Геллиард рад, что с помощью некромантов ты все же попал к нам. Без их помощи нам пришлось бы трудно. Но в их верности можно не сомневаться, с Повелителем у них, возможно, самые древние и прочные отношения. Итак, ты прибыл сюда, потому, что она звала тебя?

Ики положил Мурасамэ перед собой и сел на стул с высокой спинкой, осматривая кабинет. Который был полон старинных вещей, гобеленов и стеллажей с книгами.

— Она это кто? И Повелитель это кто? — давайте для начала определимся.

— И он, и она и есть Повелитель. И имен у него много. Золотой Король Драконов — Эльреба самое, наверное, распространенное их общее имя. Как и Источник Хаоса, и Разрушитель Миров. Все это их имена. Но ее зовут и другими именами Эллианна фон Штэтэрн, Лилианна Холлинджер, или Элли Райз…

— Как это понимать?

— Золотой Король драконов имеет физическое воплощение дракона, но с временами, часть его сознания, отвечающая за генерацию хаоса, стала обособленной и отделившись, обрела собственное тело, тело девушки, закованной в доспехи из живого металла и лицом покрытым зеркальной маской. Они по-прежнему могут по желанию соединяться в одно целое. И их имя всегда было одно на двоих и остается неизменным — Эльреба.

— Теперь я кажется, понял… они одно целое… по крайней мере сознанием точно… тела теперь разные…

Ворон учтиво склонил клюв в знак согласия. А Кристиансен мечтательно закатил глаза. На потолке был выложен орнамент тоже с драконами.

— Да… но вот, что интересно, откуда взялись еще три имени? Три имени девушки? Три прожитые вечности одного дракона. Он жил ее глазами, она может переселяться в живых существ и проживать их жизни, таким образом, наблюдая за живыми существами. Этими именами она пользовалась при жизни среди живых существ, именно поэтому они стали выдающимися…

— Почему тогда Лилирио назвал ее Эллианной?

— Потому что в теле Эллианны фон Штэтэрн сейчас обитает часть ее сознания, в этой вечности, в этой Вселенной… Ики Асудзима, это уже третья вечность… две других Вселенных были уничтожены Эльребой и армией драконов, потому, что такое решение она приняла. Лилианна Холлинджер была в первой вселенной, а Элли Райз во второй, все просто…

Ики сидел пораженный, словно в него ударила молния, а он остался жив.

— Третья Вселенная? То есть вы хотите сказать, что все это уже происходило дважды? Наша с ней встреча? Наш разговор с вами, мой приход сюда?

— Ну конечно, детально все не было так… но в принципе да, общая концепция от первой Вселенной до третьей разительно не изменилась. Не знаю, почему Повелитель так решил, — резко вставил свое слово Кристиансен.

— Вот почему она тогда говорила мне… «не забудь… я приказала тебе никогда не забывать! Ты дал клятву не забыть». О чем она говорила мне в другой жизни? Что приказала? Ведь я служил ей? Был ее… — название пришло в голову само собой. — Был ее Хранителем, да?

Геллиард и Кристиансен переглянулись между собой. Будто я задел их за живое.

— У тебя сохранились остаточные воспоминания и это хорошо. Значит, дальше будет легче, тебе просто нужно будет пойти туда к вратам и поговорить с драконом, принять номер Хранителя и выполнить поручение или задание, о котором она просит. Эльреба умеет вселяться в разумы и сны живых существ… — Геллиард был очень умен.

— Так, значит, спит сейчас девушка. Часть сознания, ставшая ей, да? А дракон бодрствует?

— В общем да. Но мы не уверены, слишком давно уже драконы спят… если дракон сейчас тоже спит, поговори с ней самой, там у озера… — а лидер культа Золотого дракона был хитер.

Мы разговаривали с ними очень долго пока, наконец, картина Вселенной не предстала передо мной такой, какой она была на самом деле, а не в представлении Магрогориана… когда я пришел к хрустальным вратам, я не услышал ничего кроме рева драконов, настоящих драконов… но, в конце концов, я все-таки решил, верно? Решил пойти до самого конца и пошел к озеру…

Я сел у темной глади воды и долго-долго смотрел на то, как блики тени города бездны прыгают с другой стороны… пока среди всего не мелькнула едва различимая улыбка… и я не понял что сплю…

В моем сне Минас-Аретир выглядел таким же, если не считать того, что драконы на шпилях были живые. Они шипели, изрыгали пламя. Сама же Эльреба стояла на мосту, наблюдая за тем, как лепестки вишни опускаются на темную гладь озера. Ее доспехи были из живого металла и ее голову закрывала зеркальная маска. Она была величественна и прекрасна. Теперь я по-настоящему понимал, что значит и девушка, и дракон, на самом деле одно и тоже существо…

— Ну, здравствуй, мой самый верный Хранитель… владеющий демоническим мечом, Асудзима Ики.

— Эльреба… простите, Повелитель…

— Можешь звать меня Эльреба, или Эллианна, как тебе удобно.

— Я хочу все вспомнить. Хочу знать о том, как ты помогла Сакурахару.

— Она попросила и я помогла. Кстати, если уж ты все-таки выберешь судьбу Хранителя, я избавлю тебя и твою сестру от проклятия, связывающего вас и от демона соответственно… — ее голос был очень холодным, но безэмоциональным.

— Верни мне мои прошлые воспоминания в замке, они рассказали мне о двух предыдущих Вселенных.

— Конечно. Я верну тебе их всех, в том числе и покажу последние воспоминания Сакурахару, раз тебе важно знать, как она умерла… закрывай глаза, Ики, и смотри… внимательно…

Когда перед моими глазами стали калейдоскопом проносится собственные воспоминания, я с ужасом осознал, как много забыл…

— Почему я все это забыл?

— Я не знаю, почему так происходит уже во второй раз, я оставила воспоминания всем Хранителям, сохранив их в своем собственном разуме и после уничтожения Вселенной, передав все ваши воспоминания вам, но ни один из ныне пробудившихся Хранителей так ничего и не вспомнил… полагаю, это элемент вмешательства когнитивности пространства и времени, в результате то, что вы вспоминали являлось остаточными или не полными воспоминаниями. И даже у него… они не сохранились…

— Я не должен был забывать, это ведь был мой последний приказ перед смертью… — я чувствовал свою вину, потому, что предал своего повелителя. Ее последней волей было поручение именно мне, а я забыл его, хотя и поклялся никогда не забывать. — Мне полагается наказание.

— Ты его уже несешь. Я не просто так разрешила Нирилиану и Лилирио провести этот обряд связи ваших душ с Сатин с этим ликорисовым демоном. Это твое наказание, но поскольку я сняла эффект проклятия с детей Сакурахару, когда вы еще были в ее утробе… делать это было не обязательно. Есть способ подавить кровь айолы в ваших телах навсегда и без использования побочной крови демона. Ваша эмоциональная связь с сестрой так же исчезнет, когда ты решишь разорвать эту связь. Ты и без меня знаешь, что нужно делать… вы не умрете, если это произойдет… на вас обоих лежит защита золотого пламени. Поэтому решай сам, сколько тебе нужно времени, чтобы простить себя и разорвать эти узы наказания. Я тебя прощаю… ведь ты все-таки здесь…

— Я прощу себя за свою собственную невежественность, только если выполню то, о чем ты просила меня. Просила меня, надеясь… что он будет уже здесь… я так жалок… я обрек тебя еще страдать… он должен быть уже здесь с тобой… даже не представляю себе что ты чувствуешь…

Откуда-то налетел порыв ветра, и гладь темного озера всколыхнулась, по ней будто пробежала улыбка полная печали и отчаянья, но голос Эльребы не изменился:

— Представь себе, Ики, я и сама не знаю, что чувствую… и чувства ли это вообще. Возможно, мне это не доступно.

Она вытянула руку и лепесток сакуры, упав на ее руку, тут же превратился в пепел и унесся дуновением ветерка… — Я даю тебе номер Хранителя, и дарую абсолютные права Хранителя, теперь ты снова со мной…

— А как же Сатин, ведь мы с ней пара Хранителей?

— Конечно пара. Но ей еще рано становиться Хранителем…

— Может, ты просто не уверена в ней после ее поведения в той Вселенной?

— Она не готова. Она Хранитель Хаоса, но проявляет слишком большие подвижки в сторону Хранителей Созидания. Я хочу еще понаблюдать за ней. Но ты должен знать, что возможно ваши пути разойдутся… снова…

— Конечно. Я знаю.

— Тогда иди, Асудзима Ики, и исполни свое предназначение… приведи его ко мне… верни мне того, чего я желаю больше всего… верни мне Харэ, верни мне моего волшебника…

— Как пожелаешь, мой Повелитель…

Глава клана

Мир Эдо — Эльсшфера.

Клан достанется брату. Его становление пришлось на то время, когда наши тренировки закончились. Мы все еще жили в домике за озером на ликорисовой поляне. Однако, чаще и чаще Ики стал вместе со старейшинами уходить в главный храм. Они готовили его… нам обоим исполнилось шестнадцать, никто из нас больше не вырастет, для людей наш шестнадцатилетний возраст соответствует примерно двадцати пяти годам. Поэтому мы были взрослыми. И детская наивность исчезла, я чувствовала… Ики очень сильно изменился после возвращения из Дэливирина, с каждым днем эти изменения становились более сильными и заметными. Мы стали меньше разговаривать и Ики перестал посвящать меня в тайны своего разума. Думаю, если кто-то и знал о его тайнах и переживаниях, это был Мурасамэ. Я пыталась понять, что же с ним происходит и что он чувствует. На плечи ляжет ответственность за весь клан, за жизни всех сестер и непонятно было… что чувствует его сердце.

— Масамунэ… я хочу с тобой поговорить. Ики станет главой клана…

— Это его роль. Ты не должна обращать на это внимание. Думай о себе и о том, как стать сильнее его… — сухо ответил демон.

— Я знаю как стать сильнее… но я боюсь сделать этот шаг… меня пугает сама возможность… такого поступка. Как я буду жить вдали от него? Сможем ли мы кормить вас эмоциями, если будем далеко друг от друга?

— Сможете. Не оглядывайся назад, Сатин. Никогда.

Ики вернулся за полночь и сел рядом со мной, я сидела, свесив ноги в воду с деревянных мостоков. Вода была холодной.

— Завтра пройдет обряд в честь назначения меня главой клана.

— Ты пришел, чтобы сообщить мне об этом?

— С этого дня… ты должна будешь жить вместе с сестрами из своей ветви в поместье первоцвета, а я в главном храме.

— Я учила их и тренировала, разве этого не достаточно, чтобы позволить нам быть вместе?

— Не глупи, Сатин… мы с тобой не можем себе этого позволить. Ты и я, мы брат и сестра…

— Ты просто идиот, Ики — я сжала ножны и прямо с ними нырнула в воду. Не хочу с ним спорить, и я докажу, что права другим способом.

Когда я вынырнула, то увидела прямо перед собой свое собственное отражение, с его волос стекали капельки воды, полумесяц освещал их, делая будто серебряными. Клинок был у него за поясом. Нам нельзя расставаться с демонами. Никогда.

— Станцуешь танец в главном храме ради меня? — в его глазах таилась надежда.

Масамунэ прав. Я не могу находиться рядом с ним. Это невозможно. Либо сила нашего притяжения просто убьет нас обоих.

Я подплыла к нему, его глаза смотрели на меня ровно так же, как и мои на него. Мне не нужно было зеркало, чтобы увидеть… и понять, что я чувствую… Ики был моим зеркалом. Коснувшись его губ, я ощутила жар и вопль Масамунэ… однако, все же за столь долгое время я научилась отделять его эмоции от своих… это был короткий поцелуй, мимолетный как дуновение ветра, но необходимый нам обоим.

— Станцую… — его улыбка была столь подчиняющей, что мне захотелось увидеть боль на его лице, снова сначала осчастливить, а затем причинить боль, я добавила… — Если ты отпустишь меня…?

— Отпустить? Куда ты хочешь уехать?

— Куда-нибудь подальше от тебя, естественно. Ты станешь главой клана, я буду выполнять свои обязанности главы первой ветви. Но я хочу уехать и жить не в Эльсшфере. Я не могу находиться рядом с тобой, это слишком жестоко.

Я задела его за живое. Его лицо исказилось гримасой боли. Он внезапно притянул меня к себе и поцеловал по-настоящему. Страстно и долго, будь я человеком, наверное, задохнулась бы, и тогда я почти неосознанно, утопая в страсти… под водой вытащила клинок Масамунэ и вонзила его в тело Ики. Он вздрогнул, но поцелуй разорвал только через несколько секунд, вода вокруг нас стала окрашиваться кровью.

— Вот почему я хочу уехать… вот почему не могу находиться рядом с тобой… я уже не в состоянии контролировать эти всплески.

Он отплыл от меня и лег на воду, наблюдая за полумесяцем, на воде вокруг него оставался кровавый след.

Я сделала так же как он, легка на спину и позволила телу балансировать на воде. Ики взял меня за руку. Как же он меня любил, что все прощал? И так потакал моим капризам?

— Я знаю… я и сам с трудом себя сдерживаю, прости меня… думаю, если бы я захотел, то давно бы уже разорвал эти узы… но я не могу. Однажды все изменится. Но не сейчас, — я не очень поняла, о чем он говорил. Что значило, разорвать эти узы? — Я отпущу тебя.

— Почему? — я опустила ноги и сама притянула его к себе. И увидела у него тоже выражение лица, которое было у меня, когда я нашла его в Аиэшфере. Сейчас мы будто поменялись ролями. Тогда он был поражен и восхищен моим безумием, а сейчас на его месте была я.

Балансируя под водой ногами, он вынул свои руки, и капельки воды, окрашенной красным цветом, стекали с его пальцев, он коснулся моего лица и взял его в свои руки, выражение его глаз и правда было безумным, и ухмылка прекрасная и злая.

— Ты когда сказала, что заставишь меня пожалеть о том, что я причинил тебе боль. И я пожалел… теперь то же самое говорю тебе и я… — он коснулся моих губ и, несмотря на холодную воду, по телу пробежал жар. — Ты пожалеешь о своем решении. Каждый раз, когда яд паучихи будет заканчиваться… каждая последняя капля пускай мучительно возвращает тебя к мысли обо мне… пускай количество яда в склянке навсегда в твоей голове ассоциируется только с возвращением ко мне. Твое томление, мучительное ожидание и возвращение… тебе придется на коленях молить меня дать тебе желаемое и уменьшить боль… ведь этого ты хочешь, мазохистка? — он ухмыльнулся и поплыл к мосткам.

— Ненавижу его…

— Ты любишь его, — добавил Масамунэ, — Любишь больше, чем кого-либо на свете. Запомни это, Сатин… сейчас он победил…

Утром старейшины стали готовить меня к храмовому танцу. Они одели меня в великолепное кимоно из тончайшего шелка, расшитого золотисто-серебряным узором, оби позади завязали в широкий бант, в который вплели драгоценные цепочки и живые цветы. Я была похожа на настоящую мико — служительницу храма. Правда, традиционную одежду на меня одевать не стали, все-таки праздник был посвящен Ики, а не Цукиёми. Волосы украсили красными и белыми лентами. Мне вручили золотой веер и ветку с бумажными талисманами.

Церемонию проводили на заднем дворе святилища главного храма, прямо под пятиуровней пагодой выстроили сцену, а вокруг нее на выстроенном помосте сидели все мои сестры и Ики, Старейшины принимали участие в ритуале, поэтому помогали мне. Я не учила этот танец и даже ни разу не тренировалась, но где-то в глубине души эти движения всегда были отточены до совершенства. Танцевали на церемониях всегда другие сестры — Аянэ и Шизукари, в основном для меня это было не приемлемым развлечением. Видимо Ики хотел меня так унизить… хотел, чтобы я танцевала на ритуале именно в его честь, чтобы показать еще раз всем сестрам, что я не особенная для него. Ну, уж нет, дорогой братец… сегодня я буду настолько красива и нежна, я буду танцевать так страстно. Ты сам пожалеешь, что попросил меня об этом. Танцевать, словно огонь и ветер… ты захочешь протянуть мне руку, но к тому моменту, когда это произойдет… я уже буду далеко отсюда…

И как только зазвучала музыка флейты, и ритмичное постукивание деревянных палочек я стала танцевать. Я улыбалась так как никогда раньше, с улыбкой торжества, Ики не оторвал от меня взгляда ни на секунду. Когда танец закончился, жрецы продолжили ритуал, я вышла во двор, там меня уже ждала Аянэ.

— Куда ты теперь поедешь, Сатин?

— На Площадь Пяти Лун, я получили сообщение о встрече… кое с кем и надеюсь, я окажусь далеко отсюда. Ики стал главой клана. Мне здесь делать нечего. Существование рядом с ним приносит только боль.

Аянэ обняла меня, я погладила ее рыжие волосы.

— Сатин, а ты не думаешь, что существование вдали от него принесет тебе самой еще больше страданий? Я же видела… каким трудом вам достается кровь этой паучихи.

— Это будут только мои проблемы, не переживай, Аянэ. Я буду приезжать, так часто, как только смогу.

И я ухала. За два дня до нашего разговора с Ики на озере я получила зашифрованное сообщение с Площади Пяти Лун, его принес мне магический фамильяр… в виде черного скорпиона… это был чужой фамильяр…

Фамильяр принес с собой маленькую черную карточку, и испарился, как только я выудила ее из клешней скорпиона, с виду пустая черная карточка, в моих руках начала меняться… на ней стали проявлятся золотые буквы…

Мисс Асудзима, если хотите быть свободной от воли вашего клана, вступайте в мою организацию намемников. Детали готов обсудить с вами в посольстве Стихий на Площади Пяти Лун в любое удобное для вас время.

С любовью и уважением, лидер органиции Scorpiones Дэмиан Ламбьель.

Я спрятала карточку и, переодевшись у себя в домике в первоцвете в боевые доспехи, точно такие же как у Ики, взяла Масамунэ и отправилась на Площадь…

Когда я вернулась в первоцвет в первый раз после своего ухода из клана, где-то три месяца спустя, Аянэ рассказала мне… в тот день посвящения Ики, я ушла ровно за десять минут до того, как брат покинул праздник и церемонию посвящения его в качестве главы кланы, и пришел ко мне… он пришел остановить меня… он хотел тогда, чтобы я осталась… но так и не смог меня остановить. Может он думал, что так будет лучше для нас обоих. Тогда я не знала, я отбросила сомнения и отправилась к нему… человеку или же не человку по имени Дэмиан Ламбьель. А Асудзима Ики — мой брат близнец получил в свое распоряжение сильнейший клан мечников в истории.

Предчувствие безумия

Мир Авангаруума — дворец Магрогориана. Мир Заоблочной Крепости — Кирит.

Магрогориан ничего не знал о том, что я был в городе бездны и говорил с Королем Драконов. Магрогориан вообще ничего не знал, полагая, что знает все. Он верил в то, что и я, и некроманты Кирита, и Салидин Рэдгрейв все мы его верные союзники.

— Ты ведь уже сышал, Ики-кун, о пророчестве и красной звезде, верно?

— Вы о рождении Вошелшебника Измерений, владыка Богов? — прошло уже достаточно много времени с тех пор, как Магрогориан стал доверять мне, будто бы я был его личным разведчиком и на меня и на клан он полагался во многих своих делах. И вот момент, когда он был больше всего напуган и растерян, поддержки он мог искать только у меня. И у некромантов Кирита, к которым я, кстати, сегодня отправялся. Пришло время познакомиться поближе с семьей фон Штэтэрн, к тому же я надеялся, что они дадут мне пару полезных подсказок и примут мое предожение.

— Да. Как я не старался уничтожить его еще до рождения, с помощью магов Абсолюта… он все равно родился и, судя по сообщениям Кано, он развивается катастрофически быстро… — Магрогориан в своей мантии был похож на монаха.

— Вы желаеете убедиться в его силе? Не опасно ли вот так приводить его на Площадь?

— Я должен знать! Этому пророчеству не суждено исполниться! И мы с тобой, Ики, должны все для этого сделать! — он был так взвонован, когда речь хотя бы намеком касалась драконов, что его паранойя выглядела забавной и очевидной. — Ты уезжаешь сегодня в Кирит, верно?

— Да. Мне необходимо сделать кое-что для своего клана.

— Хорошо. Езжай, когда вернешься, мне надо будет с тобой обсудить твой визит в Амин.

— Как пожалаете, господин Аринглер.

Я оставил Аянэ с Мио на Площади, а сам в спешном порядке отправился в Кирит. С Аки и Амэ мы познакомились еще тогда, сразу же после нашего возвращения из Дэливирина. И было с первого же мгновения понятно, что мы союзники. Семья фон Штэтэрн была связна с драконами куда более древними и прочными узами, чем остальные. Поэтому и осведомленность повелителей мертвецов всегда опережала Магрогориана ровно на один шаг. Когда я прибыл в Кирит, некроманты собрались в штормовой темной комнате на самом верху пирамиды, и меня проводили именно туда, за большим прямоугольным столом собрались все верховные и старшие некроманты. Аки, всегда спокойный и уровновешанный, в отличие от своего брата, сидел в центре с правой стороны, напротив него сидел его рыжий безумный братец Амэ. Короли пустоты и кошмара, повелители города бездны сидели в противоположных концах массивного каменного стола. Из-за призраков за своими спинами они занимали много места. Нирилиан как всегда был недовлен, а Лилирио вессело смеялся, болтая с Химио, который сидел по левую руку от Амэ. Этот молоденький некромант с золотистыми волосами обладал невероятными познаниями в магии смерти и преобразования. Наконец, в черном шелковом платье с приталенным корсетом, сияя своей смертоносной красотой, рядом с Аки сидела загодочная представительница ведьм — Арайя. Я уселся рядом с Аки, и положил Мурасамэ перед собой.

— Привет, всем. Я только-только с Площади, похоже у нашего вездесущего Бога мудрости, наконец, затряслись поджилки.

— Вот идиот, нет, я всегда знал, что у него не все дома! Но чтобы не видеть бревно в собственном глазу! — Амэ, как всегда, не стеснялся в выражениях.

— Похоже, неудачная попытка убить Волшебника Измерений еще до его рождения в этой Вселенной, заставила Магрогориана выложить все свои грязные мыслишки… он боится… боится с каждым днем сильнее и сильнее… и этот страх нужно усилить… Лиан, Лири, что там слышно с другой стороны реальности? Эллианна что-нибудь говорила еще? — Аки проявлял рассудительность всегда и во всем.

— Она говорит, что постепенно Волшебник Измерения вспомнит, кем он является и когда нам явится Серебрянный Дракон, тогда ты, Ики, отправишься в Амин и продемонстрируешь его Магрогориану, а затем с помощью сил Волшебника Измерений вы отправитесь в Минас-Аретир к ней… — Лилирио выложил последний разговор с Королем Драконов.

— Сейчас, когда оба дракона находятся один во сне, другой в забвении тяжело строить какие-либо планы. Если хотя бы один из них в бижайшее время придет в себя, это серьезно облегчит всем нам жизнь, — пока Нирилиан говорил, его стражи кошмара синхронно кивали на каждое слово.

— Согласно пророчеству об Инкариуме, именно Серебрянный Дракон станет кючом к пробуждению Эльребы, поэтому я не вижу причин не следовать плану. Давайте подождем, пока он все вспомнит, и вернем его. В чем пробема? — свое слово вставила и ведьма прорицательница Кирита.

— Пробема в том, что Магрогориан хочет отправить меня в Амин не со дня на день и чем быстрее, тем лучше…

— Это не проблема, Ики… Мы со своей стороны поочередно будем закармливать Магрогориана сказками и пророчествами о том, что ему ничего не угрожает, пока Кирит и Эшфер его поддерживают, это же мы умеем, да Арайя? — Аки вырназительно посмотрел на ведьму. У них у всех глаза были одного цвета — крисстально аметистовыми.

— А на деле обе армии Кирита принадежат Королю Драконов, а армия асуров под командованием Рэдгрейва и не думает в грядущей войне сражаться за кого-то кроме своего Короля… ну и дурак же Магрогориан! — Амэ засмеялся, а вместе с ним и Лилирио.

— Ладно, все успокоились, что вы как дети малые! Ики, ты отправишься в Амин, как только мы получим подтверждение того, что Серебрянный Дракон полностью вернул свои воспоминания. Магрогориана мы возьмем на себя. Но ведь ты еще о чем-то хотел нас попросить? — Нирилиан явно не одобрял поведение Лилирио.

— Да. Хотел бы. Это для моего клана и для сестры.

— О проклятии Цукиёми мы знали уже очень давно, но к сожалению, побороть магию Белого Города не так просто, здесь даже мы бессильны… но все-таки некоторые исседования мы вели с тех самых пор… и поэтому кое-что можем тебе предожить… — Арайя улыбнулась и кивнула Химио.

— Это мои не завершенные исследования в области создания гомункулов — исскуственных существ. Проект «Куб Смерти».

— А это тот прибор, с реактором формиативной энергии… — Амэ похоже бы единственным кто понимал Химио. — В принципе, да мы могли бы приспособить его под гомункулов-асуров, но не хватает немного данных и биоматериала.

— Данные я соберу в Эшфере! — Химио бы полон итузиазма.

— Вот и отилично, Ики… тебе останется только решить кого из своих милых сестричек принести в жертву, — и Амэ похоже тоже.

— Решено, поможем Ики. Арайя, отправляйся на Площадь. Нужно послать еще кого-нибудь в Эшфер, Король Асуров тоже ничего не должен прознать о наших планах. Химио, ты все равно оправишься туда собирать данные для «Куба Смерти», вот и займешься этим. Нирилиан, Лири, вы оба возвращайтесь в бездну, будем ждать знака от Эльребы. Ну, а мы, братец, давно не были в мертвых землях… мертвые скучают, нельзя оставлять их надолго в одиночестве.

— Я возвращаюсь вместе с Арайей… — конечно сейчас нам было тяжело предвидеть и планировать будущее… но стоило доверять воле Эльребы.

Помимо проблем связанных с Вселенской войной Хранителей, я все-таки был главой клана.

Мне пришлось совсем ненадолго вернуться в Эльсшферу. Клану предстояли тяжелые лишения. Я рассказал Кайре, Хаори и Сатин о Кубе Смерти… и естественно сестра была в ужасе. Сатин пытлась отговорить меня, как только могла. Однако, для меня быо очевидно — гомункулы станут настоящим спасением клана, как только его численность начнет сокращаться. И я был прав, когда старейшинам стал известно о том, что Аманэ провалила свое последнее задание и стала жертвой проклятия луны, никто кроме Сатин не сомневался в том, что решение принять Куб Смерти было правльным. Даже Кайра смирилась с тем, что я выбрал в качестве жертвы кубу Татакари — сильнейшую из их после самой Сатин.

— Почему? Ики, почему она?

Когда мы встречались с Сатин теперь, когда мы жили вдалеке друг от друга, наши встречи проходии в борьбе за яд паучихи и обострении собственых чувств. Я пока не решился разрорвать цепи, связывающие нас, наверное, я боялся ее потерять…

— Помни о смерти… я хочу, чтобы каждая из них помнила об этом. Что даже сильнейшие однажды умрут.

— Это и ко мне относится, верно?

— Да. Конечно. Помни о смерти, Сатин, Татакари умрет, и это я не хочу обсуждать с тобой.

И Татакари действивительно умерла, добровльно отправивишись в Кирит. Признаться честно, ее решение меня шокировало. Затем смерть Аманэ на моих глазах, ее гибель убедила меня в мысли о том, что куб необходим клану. Ее дочь Мираи будет расти как настоящий асур, и вполоть до ее шестнадцателетия толку от нее не будет, для клана пока она не выучится, она бесполезна.

Рина умирает, я знал это, и поэтому я послал ее в замок Кумамото. Я знал, что она хотела умереть, как настоящий мечник. Я думал, что правильно угадал ее желание. И в конце концов, послав потом Мио забирать ее меч, зная как их силы связаны… я знал, что Мио примет решение отдать свой собственный меч четырех путей Сюгэндо своему любимому ученику Хаттори Ханзо. Я знал, что меч Рины примет Мио в качестве нового хозяина, думая, что исполняя их мечты, я поступаю верно… и вот Саюри, красивейшая, огненная Саюри отдала свою жизнь за будущее страны которую мне вверили Ками. Мой клан распадался на части. И я не видел другого способа в спасении, как в реализации проекта Куб Смерти.

И вот в тот момент, когда напряжение отчаянья достигло пика, Аки прислал сообщение, что куб готов. Они перевезли его в Эльсшферу в кратчайшие сроки. Арайя уехала сразу же после того, как мы стали свидетелями первого творения куба. Аки с Химио остались. Химио, чтобы все окончательно доделать, а Аки, чтобы поговорить со мной.

Я пригласил повелителя армии смерти в свой дом на озере, туда же я позвал и Сатин после общего собрания, полагая… что время, наконец, пришло. Возможно, мы долго не увидимся, и к тому же ей пора узнать правду.

Аки сидел на веранде, глаза асуров видят мир аурически, но вот что видели кристаллические глаза мертвеца, я даже представить себе не мог.

— Твоя сестра в доме? — спросил Аки своим спокойным голосом.

— Да, ты против?

— Нет… даже если она будет в ужасе, узнав правду, боюсь остановить это уже не возможно.

Сёдзи были тонкими, Сатин ждала меня и все прекрасно слышала. Она, надеюсь, отлично понимала, кто такой Аки.

— Аки, ведь от Нирилиана и Лири пришли какие-то вести?

— Они уже давно в городе бездны… и да, вести от них пришли. Ты доволен своей армией гомункулов? — усмехнувшись, спросил некромант.

— Не скажу, что я доволен, но благодоря вашей работе теперь я могу не боятся за клан и спокойно его оставить…

— Ты отличный глава клана для них. Ики, Король Драконов приказал забрать его… Завтра в цикле пересечения трех временных линий Звездный Город Амина будет уничтожен. Завтра Вселенная для всех нас изменится… мы вступим в эпоху драконов… и очевидно, что те, кто не присоедянятся к союзу двух драконов, в грядущей войне будут обречены. Магрогориан не должен ничего заподозрить, отправляйся завтра в Амин…

— Аки, вы будете готовиться, верно? Обе армии должны быть уже пробуджены и готовы к тому моменту, когда Серебрянный Дракон вернется в Минас-Аретир.

Аки вдург посмотрел на меня своими удивительными глазами и улыбнулся, я никогда прежде не видел, чтобы он улыбался.

— На этот счет можешь не переживать, мертвые и тени никогда не спят… увидимся, Асудзима Ики, я надеюсь увидимся на совете Хранителей Хаоса в Минас-Аретире.

Падший

Мир людей Тайлерен — столица Андеркрит. Мир Авангаруума — посольство Стихий.

Кофе, надо сказать, в этой забегаловке совсем не плох. Дэмиан сидел напротив, попивая из фарфоровой чашки свой кофе. Барс лежал рядом с ним, обвив его ноги своим массивным хвостом. Люди будто и не замечали на центральной площади города, в одном из самых известных кафе, лидера известной территористической группировки наемников и его лучшего воина. Масамунэ в ножных за моей спиной, закрепленный в специальных кожанных ремнях, спокойно спал.

— Что мы здесь делаем? Ты позвал меня на свидание, кофе попить?

— А если и так, ты бы отказалась? — желто-оранжевые глаза этого существа имели надо мной некую, вполне объяснимую власть. Но не более той, что я сама ему позволяла. С Дэмианом за эти долгие годы, после моего ухода из клана, у меня сложились странные отношения.

Центральная площадь Андекрита была мощенной, в ней сходилсь углы домов перпендекулярных улиц, домов, высота которых даже не была видна. Все дома достаривались друг на друга. Далеко, далеко в вышине, где крыши домов уходили в горные породы, сияло искусственное, кристаллическое небо из темно-синих и полупрозрачно белых кристаллов. Глаза Дэмиана за чем-то следили в толпе шныряющих туда-сюда клерков и бедняков, а также богато и раскошно украшенных экипажей. Дамы в длинных, шелково-шифоновых платьях гуляли со своими питомцами, парочки наслождались влюбленностью у фонтана Элены, статуи чем-то напоминающей девушку-богиню с одним крылом.

— Дэмиан, а знаешь… мой брат через неделю возвращаться в Эльсшферу, и собирает общеее собрание клана, мне придется там быть…

— Если ты должна быть там, то поезжай, конечно. Ты же наемница, Сатин, даже если ты заслужила титул Черного Скорпиона, ты по-попрежнему свобода… ты не ответила на мой вопрос… — он поставил меня в тупик своим красноречием. Дэмиан был настоящий сердцеед, все известные аристократки города побывали у него в любовницах. А еще он был коварен, и у него была магия, остаточная магия Элементалей… хоть он и был падшим среди них и никода уже не смог бы вернуться в Замок Стихий.

— Если это свидание, то я допью кофе и отправлюсь в штаб, а ты найдешь для себя более подходяющую компанию…

— Жестокая…

— Скорее уж очевидная. Дэмиан, за эти годы между нами было все и даже больше, чем все… и ты, положа руку на сердце, можешь сказать, что любишь меня?

— Да, так и есть. Но ты же любишь своего брата, да? И мне никогда с ним не сравниться?

Я допила кофе и поставила кружку.

— Не ерничай и не говори неправду. Ты любишь Эллесс, а я люблю своего брата, поэтому оставляем эти сентиментальные разговорчики, заплатишь сам?

Он засмеялся, а Алаар зевнул. Дэмиан достал из кормана своего изящного, удлиненненого, бело-серого сюртука маленькую карточку и, кинув ее на стол, улыбнулся. Этим он мне всегда и импонировал, своей… хм… непредсказуемостью. Я поймала карточку ладонью и перевернула ее. На ней был изображен черный скорпион, а внизу два имени… первое было написано красным, второе золотым. Первый или первые, на карточке, изображенные цветом крови, это те кого заказали убить. Золотым цветом было написано имя заказчика, с которого нужно будет взять плату. Плата может быть любой, ее обговаривает сам Дэмиан на встрече с заказчиком.

— Дэмиан, ты совсем спятил?! Опять?! Заказчик ты?! А оплату будешь сам себе же выплачивать?!

— Чего ты так шумишь? — Дэмиан явно выглядел обиженным. — Ты единственная в организации кому я могу доверить собственные контракты, это, знаешь ли, знак доверия, — он взмахнул указательным пальцем и постаивл чашку. Теперь его глаза заиграли каким-то недобрым блеском.

— Ты просто наглец. Итак, где?

— За фонтаном, на лавочке перед первым софитовым фонарем… видишь того мужчину в шляпе? И разговаричвающего с ним… полицеского…

— В контракте значится имя того старикашки в шляпе? Кто он?

— Граф Хельцунбрум. Он занимает место в парламенте, но надо сказать получил его весьма нечестным способом. Но все было бы ничего, если бы он не начал копать под нас, связавшись с капитаном полиции Харлайлом. Шигурэ проверил эту информацию, они действительно наращивают сеть шпионов.

— Если мы не учитожим их сейчас, информация может уплыть в сеть?

— Ты всегда думала очень быстро. Вот и сейчас думай. Я хочу создать эффект запугивания мистера Харлайла, чтобы он свернул свою шпионскую деятельность. А сделать это можно, только эффекто убив графа Хельцунбрума…

— Я поняла.

— Ну, раз поняла, так действуй… кстати, история повторяется верно, все как в нашу с тобой первую встречу, да?

— Не напоминай, Дэмиан… я чудом тебя не убила, и сейчас не зазнавайся…

— Иди, работай… — протянул вяло барс. Советник Дэмиана явно был недоволен нашей перепалкой.

Мистер Харлайл попрощался со своим союзником в парламенте и направился от фонтана в парковую аллею. Важно было выбрать правильный момент, чтобы он не ушел слишком далеко от графа, но и чтобы я смогла устроить красочное представление и испариться… скользя сквозь толпу, я достала клинок из полупрозрачных ножен.

— Просыпайся, Масамунэ… нам пора на охоту… — на клинке стали расцветать красные узоры ликорисов.

— Да, пора бы… идем, Сатин, я чувствую запах смерти.

Граф Хельцунбрум достал сигарету и закурил. Да конечно в моей одежде — черном кожанном корсете и коротких шортах на подтяжках, я сильно выделялась среди толпы и люди обращали бы на меня внимание. Но асуры передвигалсь очень быстро так, что обычные люди воспринимали наше движение, будто силуэты собственных теней. Я рассчитала сколько шагов до лавочки и сколько шагов сделал полицейский, чтобы обернуться на поднятый прохожими шум. Идеально, и в тот момент, когда граф делал первую затяжку, я скользнула за лавочку, приставив клинок к его шее.

— Граф Пирей Хельцунбрум… Черный Скорпион, я пришла забрать вашу жизнь…

Он не успел ни вскрикнуть ни сделать что-либо, я перекрутила клинок и, занеся его в верхнуюю стойку, прорезала тело графа напополам, вместе со скамейкой покрываясь свежей кровью. Вынув черную карточку со своим знаком, я выкинула ее в груду мяса и крови, и исчезла, смешавшись с прохожими. Харлайл прибежал на крики дам, прогуливающихся в начале парковой аллеи. Лицо его было искажено ужасом, послание доставлено. Дэмиан ждал меня на пересечнии двух улиц у угла дома, где на первом этаже находилась восхитительная кондитерская.

— Как всегда весьма жестоко. Молодец, держи, возьми это, — Дэмиан протянул мне корзинку с пироженными.

— Издеваеешься, да?

— Нисколечко… — по его лицу пробежала ехидная улыбочка.

Ладно, пускай будет по-твоему, Дэмиан.

Я взяла корзинку и, держа ее на вытянутой руке минут пять стояла в тишине.

— Спасибо, Сатин. Ты отлично поработала. Плата принята.

— Дэмиан, ты неисправим…

— Вы двое, нам пора возвращаться, — белый барс вовремя окликнул нас, Дэмиан протянул мне локоть, мы пошли сквозь оживленную толпу обратно в штаб, наслаждаться пироженными этот жулик будет в одиночестве… по дороге я вспомнила, как я встретила его первый раз, и какой тест на вступление устроил мне этот падший элементаль.

Он встретил меня в посольстве стихий на Площади Пяти Лун, в тот момент когда я сбежала от брата, понимая, что становлюсь уязвимее для него. Дэмиан Ламбьель — павший Король, иногда его называли так… вместе с Королевой водных элементалей Эллесс, они составляли пару, которой не было равных… а потом они оба пали… сначала Эллесс… а потом и Дэмиан, и падаение Дэмиана ознаменовалось более тяжелым грехом, чем для Эллесс. Дэмиан был вынужден бежать и скрываться в далеком мире среди людей и учиться выживать, зная, что он падший… падший элементаль никогда не сможет более вернуться в лоно стихий природы, у них были суровые законы. И падший Король это знал. Так вот Дэмиан Ламбьель, оказавшись среди людей, не придумал ничего более лучше, чем использовать свои магические способности для удовлетворения чувства скуки у себя любимого же. Он создал террористическую организацию из наемников, котороя в основном занималсь убийствами, но в частности бралась за любую работу, Дэмиан был не из тех, кто боялся замочить свои напудренные перчатки чужой кровью и грязью. Нет, он как раз… радовался этому, словно ребенок. Дэмиан был плохим, и было не удивительно, что нам было суждено встретиться. Дэмиана и меня роднила любовь к свободе и непокоренности. Думаю, я всегда буду ему благодорна за то, что он стал для меня своего рода спасительным якорем. В тот момент, когда мне потребовалось покинуть клан, он дал мне работу и убежище. Мы встретились в посольстве стихий.

— Приятно снова вас здесь встретить, мисс Асудзима… Я Вермилиан, мы с вами были знакомо досрочно… я принимал роды у вашей матери и поместил вас и ввашего брата в водную могилу элементалей, дабы вы не умерли.

— Хм… приятно, конечно, познакомиться, что вы здесь делаете? — этот джинн с голубоватым огоньком на голове производил странное впечатление.

— В основном представляем итересы стихий… — загодочно ответил элементаль, и через все посольство проводил меня на открытую полувернаду второго этажа, а затем исчез.

Там-то меня и ждал Дэмиан, одет он был в белоснежную сорочку, элегатный костюм серого цвета, держал при себе нефритовыую трость, которая скрывала в себе смертносный клинок. Он сидел на подушках в центре зала.

— Крошка Асудзима?

— Как вы узнали, что мне нужна была помощь?

— Можешь звать меня просто Дэмиан. Дэмиан Ламбьель, я лидер террористической организации «Скорпионы».

— Да. Я слышала. Так я могу вступить в твою организацию?

— Можешь, но для начала я проведу небольшой тест, непротив?

— Само собой…

Я достала бело-лунные ножны из-за пояса короткого кимоно.

Мало кто знает, но Элементали умели создовать проекционные предметы, в том числе и подобия живых существ, но до настоящего созидания Белого Города им, конечно, было далеко… но все-таки кое-что они умели, и Дэмиан, у которого от Элэменталя остались полностью оранжевые глаза, в которых зрачок появлялся по его собственому желанию и длинный оранжевый хвост, в призрачной форме слегка владел проекционными навыками. Он решил испытать меня боем и спроецировал вокруг меня на маленькой вернаде около четырех сотен воинов, чем-то походивших на асуров. Все они были в разноцветных доспехах с блестящими мечами и палицами. Огромные и быстрые, все разной силы и разных возможностей. Видимо Дэмиан хотел испугать меня их числом. Конечно же их количетсово он спроецировал, основываясь на том, что я асур и мои взомжности превосходят человеческие… но я даже не простой асур, вот чего он не учел.

— Давай же, Масамунэ… съедим их…

Каждая такая битва была похожа на наш с Масамунэ танец самой смерти. Каждый раз, когда я разрезала тело проекций, в воздух, будто выплескивались красным снопом искры, и через минут пять вся площадка покрылась красными цветными бумажками. Удар, разрез, выпад, отпрыгнуть назад от удара, уклонтиться, разрезать клинком плоть. Масамунэ бы продолжением меня самой и двигался так, как этого хотела я. Ногой я ударила в тяжелые доспехи подбежавшего воина, он упал на колени, и я вонзила в его тело Масамунэ, прорезав насквозь, клинок вонзился в пол веранды. Повсюду в воздухе витали красные конфети, словно листья падающей сакуры. И словно капли брызжущей крови… позади меня из спины выросли алые лепестки ликориса, Масамунэ появился…

— Асур, плененный демоном из бездны… как интересно… их быдо около четырех сотен, ни один из воинов Скорпиос не сумел бы их всех убить за такое время. Кто же вы, мисс Асудзима? — глаза Дэмиана заблестели от возбуждения.

— Ты видно что-то пропустил или твои глаза стихии не способны увидеть? — я вложила клинок в ножны и Масамунэ исчез.

— Я пленена двумя кроважадными демонами, которые постоянно требуют крови, жизней и развратных эмоций? Четыре сотни? Ты надеялся меня этим испытать? Меня вырастили в кровавой пустыне Аиэшфера, где шанс выжить составлял ноль из нуля процентов. Под палящим солнцем я каждый день убивала сотни тысяч солдат, воинов, духов и демонов, купаяясь в их крови! А потом, под чутким взором мерзкой паучхи, до потери способности к движению сражалась с собственным братом…

Он улыбнулся. Я явно возбудила тогда в Дэмиане неподдельный интерес. Потому, что когда позади Дэмиана появился белый барс с перламутровыи глазами, Дэмиан погладил его, а барс поинтересовался у него… да и это был говорящий барс… дух из черного замка…

— Насколько она сильна, Дэмиан? — барса, кстати, звали Алаар. Алаар был советником Дэмиана, и они не расставались практически никогда.

— Очень сильна. Так сильна, что в своем нанышнем состоянии она может идти и хоть сейчас бросать вызов Королю Рэдгрейву, учитывая, что у последнего затяжная депрессия, золотой трон под ним трещит по швам.

— Ему нужно вернуть свой прежний титул, Король среди Богов, Король среди людей… и вернуть свое прежнее имя… — отозвался как-то потерянно магический дух.

— А трон под ним все равно рухнет… сгорит… в золотом пламени… тебе ли этого не знать, Алаар?

Пепел

Мир Амина — Звездный город, Мир Авангаруума — библиотека миров.

Магрогориан был крайне обеспокоен событиями, происходящими в Амине. Он был не просто обеспокоен, он был испуган. Магрогориан уже раз двадцать за последние три лунных цикла приглашал к себе Короля Асуров Салидина Рэдгрейва, ездил в Эшфер на смотр армии асуров и всячески укреплял свою панику. Он знал, что события, предсказаные о дне конца Богов не миф, но всячески старался оттянуть момент, когда уже будет слишком поздно в это поверить.

Я уговаривал его, как мы и договорились в Кирите не приводить Волшебника Измерений на Площадь, но он настаивал. Он думал, что сможет либо его подчинить своей власти, либо взять над ним вверх, и тот и тот план был верхом всякой глупости. В конце концов, Аки и Амэ приняли единогласное решение, что пускай будущий Волшебник Измерения, все-таки попадет на Площадь, а Магрогориан открыто продемонстрирует свои скрытые мотивы, и Волшебник Измерений увидит это собственными глазами. И вот в назначенный час, Магрогориан создал весьма неустойчивый портал в Амин и послал меня забирать Волшебника Измерений.

Некогда величественный звездный город пал будто бы за одно мгновение, дворцы превратились в руины… с неба, озаренного звездами падал пепел… пылающие языки серебрянного пламени выжигали целые кварталы.

— Этот паренек не дурно силен… — небеса будто бы разрушились… все пылало.

Я прыгал между руинами по верхушкам каменных глыб, стараясь не попасть в реки серебрянного огня, текущего по улицам некогда величественного города. И вот видимо в центральном некогда дворце звезд я увидел фигуру, объятую серебрянным пламенем. Это он… серебрянный дракон… Волшебник Измерения. Я достал Мурасамэ…

— Мурасамэ, сейчас его пламя еще можно остановить, сделай это…

— Съедим… это пламя…

Я приблизился на расстояние удара и, послав ударную волну, испускаемую силой Мурасамэ, погасил пламя вокруг него. Он был красив. Невероятно, сказочно красив, его длинные, пепельные волосы сияли… в руках блестела хрустальная книга… и на него падали снежинки… пепельные снежинки… пепел… и ничего больше не осталось. Вот, что было символом магии Серебрянного Дракона — пепел и пепельное пламя.

— Как ты сумел остановить пламя дракона? — голос у него был мягкий, нежный и спокойный. Будто бы пять минут назад он не сжег целый магический город.

— Это не важно. Все вопросы потом. Ты не дурно разошелся, еще бы чуть-чуть и я бы не смог остановить тебя. Вероятно, номер Хранителя у тебя будет повыше моего.

— Ты не человек…

— Верно я асур, точнее, даже наполовину асур… Меня зовут Ики Асудзима, ладно идем…

— Куда мы пойдем? — он был ошарашен, своей побежденной силой.

— Очевидно же, на Площадь Пяти Лун! — ох, Магрогориан, веселый же подарочек я тебе веду.

Пока мы шли до портала пришлось ему объяснять, что убийства людей вовсе не причина для того, чтобы не быть Богом или драконом… как только мы попали на Площадь, он быстро привык к канальному общению. Невероятно, его память действительно была самой хрупкой. Аки и Амэ сохранили практически все свои воспоминания о предыдущей Вселенной, у меня сохранилась часть остаточных воспоминаний, а он все забыл, даже ее… Эльребу…

— Добро пожаловать на Площадь Пяти Лун. Сейчас мы в мире Авангаруума — мир нейтральный, здесь находится содружество Богов всех миров, объединеных «площадью». Тебя хочет видеть Магрогориан Аринглер — он один из Богов мудрости и учения. Он послал меня за тобой. Он очень уважаемый и известный среди Богов. Он расскажет тебе, что нужно и укажет суть. А затем мы отправимся туда, куда вообще-то до некоторых пор считалось невозможным попасть.

— Куда?

— Тебя ведь позвала улыбка…. Долгое время мы ничего не слышали о тех, кто ушел. О высшей форме божественности, о тех, кто создал миры Вселенной и о тех, кто были прародителями этого мира. О драконах….

— Подожди, Ики. Но по твоим словам, улыбка во тьме, что звала меня и оберегала, связана с драконами, так?

— Так. Она их вечная судьба. Она — Золотой Дракон. Дух воплощения величайшего короля драконов. Однако, в день когда драконы исчезли, считалось, что король драконов погиб, запечатывая их, и защищая миры от могущества драконов, которое в то время уже было слишком большим. Впервые за много лет мы зафиксировали активность относительно драконов, поэтому тебя позвал Король Драконов, его улыбку ты видел во тьме. Не многие знают о том, кому принадлежит эта улыбка, знания связанные с драконами, величайшая тайна.

— Некоторые боятся, а некоторые хотят получить силу драконов, верно?

Магрогориан отвелек нас своим появлением. Его всего трясло, но заметил это только я. Он выгялдел усталым и похудевшим. Похоже, появление Волшебника Измерений совсем вывело его и равновесия.

— Верно. Рад познакомиться, господин Волшебник Измерения. Меня зовут Магрогориан Аринглер, я один из богов мудрости, но далеко не самый мудрый…

Нельзя сболтнуть Магрогориану, что он живой дракон, нужно было любыми способами этого избежать, я тут же по канальной связи сообщил Харэ:

— Будь осторожен. Магрогориан ни друг и ни враг, он из тех, кто поддерживает обе стороны.

— Вы уже привыкли к канальному общению?

— Харэ. Зовите меня Харэ. Да, спасибо, мне вполне легко осознать, что-либо.

— Магрогориан лжец, он видит очень многое и постарается использовать нас, чтобы получить выгоду для себя… — сказал я Харэ по сознательному каналу.

— Харэ. Но ведь ваша фамилия Амминаретт? Вы наследник Амина и в любой момент можете заявить свои права на весь волшебный мир Амина. Желаете?

— Для начала мне бы хотелось немного освоиться с ролью Бога, чтобы понять, что возможно сделать для Амина. Со своей стороны, если возможно, я окажу всяческую поддержку миру, из которого я пришел. Где я был рожден человеком.

Магрогориан соединил наши канальные связи. Видимо он догадался, что я использую еще один сознательный канал для общения с Волшебником, поэтому решил нас соединить, вот только он не учел, что у Хранителей хаоса есть отдельный, ему не подконтрольный, сознательный канал для обмена информацией.

— Намекаете, что вам еще сложно свыкнуться с мыслью, что вы теперь Бог, а не человек? Вы напоминаете меня, когда я только появился на Площади, я был похож на вас. Хотел изменить жизни людей к лучшему…. Для Юогов существуют правила и законы, которые регламентируют степень вмешательства в развитие Вселенной, и поверьте мне, скоро, Харэ, вы поймете, что жизни людей последнее, что нас занимает.

— Будем надеться, вам не удастся пошатнуть мои стремления и убеждения. Иначе возложенные на меня надежды….

— В смысле, вы хотите оправдаться перед человечеством в Амине за убийство магов Абсолюта?

— Нет, я не планирую оправдываться. Более того, хочу продолжить свой путь и уничтожить магию, чтобы люди не могли ей воспользоваться.

— Поговорим об этом в следующий раз, Харэ. Сейчас вам нужно ознакомиться с тем, что происходит на Площади, а также, что происходило на ней в течение долгой истории миров Богов. Я отправлю вас в Залы Архивариуса — своеобразный зал летописи, где собраны знания и события, постарайтесь за короткое время изучить всю доступную информацию.

— Я так понимаю, там же я смогу ознакомиться с правилами и обязанностями и законами богов, так?

— Да. Так. Однако, Харэ, вам должно быть понятно, что законы, существующие для магов, на вас также действуют.

— Магрогориан. Харэ сейчас нужно объяснить главную суть. С его уровнем развития, с Архивариусом он управиться за пару мгновений… — я пытался скрыть свое плохое настроние. Нужно было срочно уводить его с Площади в Минас-Аретир. Магрогориан, кажется, начинает понимать, что нечто идет не так, как он задумал.

— Хорошо. Тебе виднее, Ики. Ты ему сам-то представился?

— Харэ. Перед тобой Бог воины, асур, Ики Асудзима, единоличный лидер клана Асудзима. Асудзима, единственный клан, который не до конца подчиняется Королю мира асуров Редгрейву, потому, что выполняет роль вселенской контрольной организации. У них есть право следить за соблюдением законов. Я ничего не упустил, Ики? Не обделил тебя?

— Как всегда весьма дипломатично… — огрызнулся я, понимая, что сейчас нужно играть до конца.

— Харэ. Ты видел улыбку Хаоса во тьме? — откуда ему известно? Неужели в семье Аринглер есть Хранители Созидания?

— Да. Она была со мной достаточно долгое время. Мне кажется, что тот, кому принадлежит эта зловещая усмешка, всегда заботился обо мне и подсказывал.

— Харэ. Вместе с Ики ты пойдешь туда, откуда идет зов этой улыбки, и попытаешься выяснить главный вопрос для всех богов и живых существ… что стало с драконами?

— Драконы, ваша главная головная боль, как я понимаю? — о молодец, Харэ сумел задеть Магрогориана за живое. Драконы… не просто его головная боль, его величайший и неконтролируемый страх. Я бы отдал все за то, чтобы увидеть его лицо, когда Эльреба явится сюда на Площадь, вместе со своими крылатами друзьями.

— Они могут сыграть существенную роль, когда дойдет до войны тех, кто всегда спит. И поэтому выяснить, почему они покинули мироздание и где они теперь, крайне важно. Запасы их магической энергии колоссальные. Не говоря о том, что, скорее всего, по непроверенным данным, они потребляют энергию Хаоса, источник которой определить мы не можем, и посей день. Потому, что только драконы, вероятно, способны перерабатывать Хаос в таком масштабе. Честно говоря — Хаос и драконы, темное пятно в развитии мироздания. И нам крайне важно узнать, что происходит во тьме. Ради равновесия.

— Я понял вас, Магрогориан. Что значит место, из которого идет зов улыбки?

Лицо Магрогориана заметно покосилось от ужаса.

— Да. Он будет говорить тебе, что нет ничего более простого, чем совершить путешествие на один из краев света. Но далеко…. не факт, что вернуться назад будет вообще возможным. Никому еще не удавалось найти это место. Харэ, Магрогориан обманщик, ему выгоднее всего затуманить тебе разум. Слушай его, но не принимай его слова на веру… — я улыбнулся Магрогориану, еще раз потверждая, что якобы я на его стороне и все хорошо.

— Давайте-ка об остальном поговорим позже. Почему бы вам не отдохнуть, Харэ, Ики, после дальней дороги? — он заподозрил? Или же нет?

— Магрогориан, тебе виднее. Я провожу его в высокий дом….

— Нет. Я бы хотел сразу же приступить к изучению Архивариуса.

— Ваше желание. Ики, покажи ему Архивариус. Когда закончите, мы снова встретимся и обсудим детали.

Магрогориан вежливо кивнул головой и медленно двинулся в сторону. Я оскалился ему вслед, бросив презрительный взгляд. Лжец…

— Ики, что сейчас… было…

— Таковы Боги, привыкай. Сокрытие истинных причин своих поступков самое распространенное, в чем боги пытаются перещеголять друг друга. И все во имя великой истинной цели — сохранения равновесия. Как можно скорее изучи Архивариус, чтобы не давать им шанса обвести тебя вокруг пальца. И еще место, в которое тебе предстоит отправиться. Он сказал только часть правды. Существование этого замка всего лишь гипотетическая теория, которая основывается лишь на предположении, что энергия хаоса, производимая в огромном количестве, просачивается оттуда — так мы и обнаружили темное пятно среди миров Площади. Туда мы и отправимся, в место, которого нет. В центр самого хаоса. Минас-Аретир…

Кончено для Харэ было бы безопаснее сейчас отправиться в Минас-Аретир через Кирит и город бездны, но стоит нам поступить так, как Магрогориан сразу же догадается о нашем сговоре с некромантами Кирита. И в конце концов, Харэ же Волшебник Измерений, будем надеяться, что его сила приведет нас обоих обратно в Минас-Аретир. Нужно отправить сообщение в Кирит в любом случае.

Легендарный уровень

Мир людей Тайлерен — столица Андеркрит.

Я пересилилась в Тайлерен и достаточно быстро освоилась и с этим странным подземным городом и с правилами и распорядком «Scorpiones», которые, так на миноточку, были не менее сложными в плане каждодневных тренировок, чем в клане. С момента, как Дэмиан привел меня в штаб и поселил среди новичков, я не видела его, и наши отношения никак не развивались. Он понимал — мне нужно время, чтобы приспособиться к этому миру. Мы условились, что в необходимый момент, когда яд в склянке будет заканчиваться, либо же брату вдруг надумается устроить общий сбор, я должна буду явиться в клан. В «Scorpiones» существовали строгие правила продвижения по карьерной лестнице. Невозможно было достичь легендарного уровня просто так. Я действительно какое-то время проработала в группе с другими наемниками, выполняя задания по всему Тайлерену, но вот однажды все мои коллеги пришли на прием к Дэмиану и сообщили, что больше не могут со мной работать.

Меня он вызвал сразу же после их разговора с ним. В свой стеклянный кабинет, где внизу находилась открытая ложа с круглым столом для заседания легендарных воинов, а чуть выше если подняться по ступенькам, то можно было попасть в переговорную, а из нее перейти в еще одну стеклянную нишу, которая открывала вид на весь штаб Скорпиос, стекло по желанию могло закрываться темным покровом. В этой самой нише обитал сам Дэмиан, и барс Аллаар. Рабочий стол, а за аркой располагалась массивная кровать с пологом и душевая.

— Все бойцы секторального уровня отказались с тобой работать, Сатин…

— Это их дело…

— Ты отнимаешь у них хлеб. А еще они боятся тебя, ты убиваешь своих жертв настолько жестоко и быстро, что наемников это пугает.

— И что с того? Я не виновата, что талантливее их всех… я Асудзима, и я прирожденный мечник, — глаза Дэмиана смотрели на меня с осуждением. Он был строгим и властным лидером и конечно, паника и слухи, которые распространяли внури организации из-за моего присутствия, его волновали.

— Я знаю это, поэтому я уволил всех наемников, которые отказались от выполнения заданий. Но вот что мне сделать с тобой не знаю…

— Я знаю. Посели меня рядом с собой. Сделай частью легендарных бойцов.

Он усмехнулся.

— Деточка, наемники годами трудятся в «Scorpiones» чтобы перейти на профессиональный уровень, а легендарного достигают лишь невероятно талантливые. Поэтому трудись и получишь свою татуировку и индивидуальные контракты.

— Нет. Если ты взял меня, то знал на что шел… я хочу стать первой, лучшей, сильнейшей.

— Я не могу нарушать правила, которые сам же и установил только ради тебя, Сатин!

— Я не верю в это! Должен быть способ!

Дэмиан вечно уходил от темы разговора ему не очень лицеприятной, но и оставлять все как есть, он не хотел. Когда он не хотел сам принимать решения, за него этого всегда делал Алаар, вот и сейчас дух в виде белоснежного барса вышел из-за арки спальни Дэмиана и спокойно заговорил:

— Она права, Дэмиан. Она сильнейшая среди них. И я и ты — мы оба это знаем. Не знают этого только большинство виоинов «Scorpiones», так дай им узнать… проведи тренировочный поединок, и если она одолеет всех легендарных бойцов…

И я одолела в честном поединке с деревянным мечом в руке, когда вокруг собрались все воины «Scorpiones». Я выбрала деревянный меч, с которым отрабатывают базовые навыки в кэндо, исскустве владения клинком. Мне было запрещено в этом поединке использовать Масамунэ, Дэмиан сидел на принесенном ему кресле чуть поодаль тренировочной площадки, вместе с ним и таинственный дух призрак Аллаар.

— Выбирайте, нападаете втроем или по одному?

Легендарного уровня на тот момент достигли трое бойцов. Мицуру Шигурэ виртуозно владел акробатическими видами рукопашного боя и перочинным ножом, скорее похожим на удлиненный кинжал. Он напал на меня, используя свои навыки борьбы, однако, я даже не двинулась с места, просто стоя посреди площадки, я отражала его удары просто поднимая меч перед собой в секунду удара.

— А ты, похоже, не так проста, да? — спросил Шигурэ, нанося очередной удар.

— Пора заканчивать это… — я скрестила деревянный меч и его клинок, и в ту же секунду ударила его ногой в живот, он опустился на колени, ударом древка рукояти я вырубила его.

Победить Хойтлита с его пистолетами было еще проще, тут уж мне пришлось сдвинуться и избегать его лазерных пуль, Аарона удалось отправить в аут уже через минуту.

— Хиллиган Кайт, я слышала ты ассасин?

Он был красив и одет в восточную одежду, темного цвета с двумя резными клинками в руках. Настоящий наемный убийца.

— А я слышал, ты монстр…

Сражение с ним заняло чуть больше времени, чем с двумя другими и надо сказать он был не плох… но жаль я и правда, почти монстр по его меркам…

— Ты был прав… — я отправила его валяться в бессознательном состоянии вместе с Шигурэ, а сама оберунулась к Дэмиану, он и все вокруг хлопали в ладоши, а барс вежливо склонил голову.

— Добро пожаловать в «Scorpiones», Асудзима Сатин, — я получила после этого черную татуировку. «Черный Скорпион» так меня прозвали после того, как я стала выполнять большую часть индивидуальных контрактов.

С того момента все изменилось, я пеерехала жить в спальню Дэмиана, однако, наши отношения долгое время были в русле рабочих, а потом постепенно переросли в доверительные и дружественные. Он стал мне многое рассказать о себе, и о том, как стал таким, каким он был сейчас. Он рассказал мне и о Алааре и их встрече. Он стал поручать мне вести брифинги и тренировки с «сумашедшей шайкой», так в шутку звали легендарный уровень. А я рассказала ему обо всем, что происходило со мной до встречи с ним. Алаар был Ашгардом — разумным духом хаоса, пришедшим из черного замка, где по его словам спали величайшие создания во вселенной — драконы. Однако, никто и никогда их не видел уже много лет, даже духи обитатели замка. Поэтому после моей истории про Дэливирин у Алаара появилось много вопросов:

— Твой брат говоришь, путешествовал в глубины города бездны? — спросил барс.

— Да. Он был где-то еще глубже, чем я… а потом он вернулся совершенно другим. Он сказал… что встретил Повелителя.

Дэмиан и барс переглянулись.

— Улыбка и голос во тьме. Уверен, твой брат стал Хранителем, ее Хранитилем, как и Дэмиан…

— Ее?

— Или его… Короля драконов… однако, мы потеряли связь с Минас-Аретиром из-за проблем Дэмиана со стихиями и теперь мы не в курсе, что происходит в замке драконов и, что планируют те, кто служат Королю драконов.

— Дэмиан, это правда?

— Правда. Видимо твой брат, как и некроманты Кирита, служит Золотому Дракону, однако, он спит и мы не знаем, как они общаются… честно говоря я вообще себя чувствую слепцом. Единственное, что я знаю… Магрогориану придется очень не сладко, если драконы пробудятся… да и всем мирам, наверное, тоже. Сатин, зная, конечно, твое отношение к брату, мне бы не хотелось об этом просить, но все же может быть тебе удасться что-то узнать о его планах…

С каждым днем по мере того, как моя жизнь в организации становилась проще, интереснее, насыщенная разными заданиями, в основном конечно убийствами, я не жалела о том, что выбрала такой путь… я не оставила клан. Просто наши пути с ним разошлись, и я не знала сойдутся ли они вновь. Потом мы с Дэмианом стали спать вместе, я не попадала под действие лунного проклятия, но все же секс с ним хоть как-то мог насытить Масамунэ эмоциями, хотя я понимала, это не нравится нам обоим. Дэмиан всегда любил, и будет любить свою Королеву Эллесс. Я лишь ее бледная тень для него. А я и того хуже. Каждый раз, чувствуя его губы, ласки его пальцев, я представляла себе, что это Ики… и это было ужасно… наркотическая зависимость от крови демона стала постепенно возрастать, мне перестало хватать крови паучихи… и из-за этого поездки в Эльсшферу участились, видеть брата с каждым днем теперь было сродни адским мукам. Я асур и не испытывала угрызений совести по-поводу того, что желала его, пусть он и был моим братом. Нет, дело было в другом… однажды, после очередной ночи, проведенной с Дэмианом, мы лежали с ним, а Алаар свернувшись, спал у входа в арку… я уже изнывала от ломки во всем теле, доставая склянку и выпивая каплю яда, я посмотрела на Дэмиана, у него был осуждающий взгляд.

— Почему ты просто не можешь признать, что тебе нужен твой брат? Зачем ты вообще от него сбежала, Сатин?

— Я не могу признать себя слабее его. Если я приду к нему и скажу, что не могу без него жить… он посчитает меня слабой, поэтому я не могу этого сделать. Я уходила не для того…

— Сатин, возможно именно поэтому ты не можешь, наверное, услышать голос Короля и разделить с Ики полноценную пару Хранителей. Ты должна однажды что-то решить… куда идут ваши пути, да они разошлись… но может быть им суждено снова сойтись?

— Дэмиан, хотя бы ты не читай мне нотации.

— Ики предложил мне принять в организацию еще одну мечницу, ты, наверное, уже в курсе?

— Хаори… да он объявил об этом на одном из собраний. Честно говоря, я против, он послал ее шпионить за мной.

Дэмиан рассмеялся и погладил меня по спине.

— Но ведь ты шпионишь за ним для меня? Так, что вы квиты, я намерен ее принять.

— Ладно, поступай как знаешь…

Наутро я встречала Хаори на главной базе. Я не скрывала, что не была рада ее видеть.

— Я знаю зачем ты здесь. Я не хочу ссоры и понимаю, что ты не можешь пойти против его воли. Поэтому скажу лишь одно… коли уж ты здесь запомни, «Scorpiones» не то место где можно чего-то добиться, используя связи или знакомых, тебе придется много работать. Я не собираюсь тебе помогать… — я отчитала ее, хотя не должна была.

— Я поняла вас, госпожа.

Постепенно Хаори влилась в жизнь «Scorpiones», хотя я не переставала упрекать ее в том, что она следит за мной по приказу Ики. Она также добилась звания «алый скорпион» и места среди легендарных бойцов.

Но все это время я мучительно думала об Ики, о том, что он от меня скрывает и станет ли мне легче, если я узнаю правду. И наши отношения изменятся и наконец, все станет на свои места. Я была против проекта «Куб Смерти» брата, и главное, что я была против приносить Татакари в жертву… но было уже поздно. Хаори принесла мне весть о гибели Татакари, а фамильяр чуть позже принес трагичные новости и от Аянэ… Аманэ умерла от лунного проклятия, Рина погибла на задании, Мио забрала ее меч и разделила ее судьбу… Нанаэ стала жертвой проклятия и возлюбленной тэнгу и наконец, Саюри в будущем совершила самоубйиство псоле смерти сёгуна в Эдо.

Когда на постели материализовался черный сокол, Дэмиана не было.

— Приезжай в клан… я собираю общее собрание…

— Ики… куб закончили?

— Да, его тоже вот-вот должны перевести некроманты из Кирита…

— Нет. Я не приеду, не хочу…

— Сатин, пожалуйста…. мне нужно поговорить с тобой и многое рассказать. Ты нужна мне…

В его голосе были нотки, на которые откликнулся Масамунэ, и я уже не смогла сдержаться.

— Хорошо, я приеду.

Сияющий мир

Мир Авангаруума — библиотека миров. Мир драконов — Минас-Аретир

Архивариус — библиотека Богов, Харэ отправился туда один, но я чувствовал… необходимо как можно быстрее туда вернуться, Магрогориан может подослать к нему шпионов или убийц, а он не сможет сдержать пламя и тогда Магрогориан раньше времени узнает, тщательно скрываемую нами правду, что Харэ тоже живой дракон. И я был прав. Шесть Богов справедливости и порядка, их послал Магрогориан, вокруг Харэ, стоящего в центре библиотеки миров, уже начала сгущаться серебристая дымка.

— Мы — Боги справедливости и не обязаны отвечать, мы просто выполняем свою роль. Почему твои глаза пусты? Что ты скрываешь, Волшебник Измерения?

— Чтобы он не скрывал, вас не касается! — Магрогориан так выбесил меня своим желанием явно испортить нам жизнь, что мой голос сорвался на крик. — Мурасамэ, очнись…

Клинок ожил, эти Боги меняли свое положение в пространстве, но с моей стермительностью опередить их на шаг было не сложно. На коже стали ощущаться выжигаемые демоном метки убитых и поглощеных душ… повсюду хлестала яркая, алая кровь Богов. Да, если и правда все прихвостни Магрогориана такие слабаки, то думаю, ему придется не очень сладко.

— Остуди свое пламя. До поры до времени, никто не должен узнать, что ты Серебристый дракон. Магрогориан послал их просто для разведки. Быстрее заканчивай здесь, нам нужно как можно скорее отправиться в Минас-Аретир.

— Я уже закончил. История площади теперь полностью принадлежит мне.

— Тогда идем….

— Напрямую. Теперь можно не пользоваться посторонней поддержкой. Я тебе продемонстрирую сейчас свое последнее из изобретенных заклинаний, — и он начал читать заклинание… — «Я соединю миров бесчисленное множество. К кровавым и далеким берегам, ты проложи мне путь сквозь небо и времени поток Сияющая Лестница».

Тогда я впервые столкнулся с его магией измерения и был поражен… небеса будто распахнулись, открывая сияющий проход с хрустальными ступеньками, проход среди звезд… позволяющий тебе перенестись в любую точку пространства, куда бы ты только захотел…

— Идем в Минас-Аретир.

— Харэ. Ты Волшебник Измерения, ты Серебряный Дракон, ты был рожден ради этого дня. Нам нужно, чтобы вы встретились, и если потребуется, я отдам жизнь, чтобы то, что должно случиться, обязательно случилось.

— Ики, зачем…?

— Узнаешь там. Идем, а иначе Магрогориан отправит за нами кого-нибудь в погоню.

Он все еще сомневался… было видно, что с его памятью произошли серьезные изменения и возможно, только Эльреба способна ее восстановить полностью. Мы вошли в тоннель, и уже через минуту я почувствовал горячий и сухой воздух мира, лишенного солнца.

— Что…? Это…? — голос Харэ зазвучал рядом как-то неестественно, будто он был напуган.

— Минас-Аретир…. я вернулся… — действительно я вернулся… вернулся к Повелителю.

Шел холодный дождь, но над черным замком стоял огненный пар.

— Добро пожаловать в сердце хаоса и замок драконов — Минас-Аретир. Тебя здесь очень долго ждали. Мост впереди называется аллеей тысячи цветущих вишен. Мост Сэнкей. Пройдя, ты свяжешь свое будущее с теми, кто всегда находится на поле вечной битвы. Пройдя по нему, ты познаешь в конце секреты мироздания и узнаешь истину.

— Я готов.

— Тогда вперед, пройди сквозь аллею отчаянья, оставь свои сомнения, погрузи свои мысли в глубочайшую тьму и врата откроются.

Мы перешли мост, врата уже были приоткрыты, нас ждал Кристиансен. Когда мы подошли, он упал на одно колено и преклонил голову.

— Господин Ики, наш уважаемый и почетный господин Харэ, добро пожаловать… — произнес пришедший строгим голосом.

— Знакомься, Харэ. Лидер культа Золотого дракона — Кристиансен Аэшфорд. Славный малый. Крис, как дела? Туман не спокоен….

— Да. Серебряный дракон прибыл, они его ждут. Не будем же медлить, я провожу вас прямо к внутренним вратам, а дальше, господин Харэ, вы пойдете один.

Мы вышли к главному зданию замка, в него вела черная узкая лестница из черного мрамора. От лестницы главное здание огибали две дорожки, вымощенные настоящим звездным потоком. Я похлопал Харэ по плечу и положив ножны Мурасамэ за плечи, вскочил на лестницу. Мне нужно было ненадолго в замок, сообщить Геллиарду о решениях, принятых некромантами в Кирите.

— Моя миссия окончена. Дракон доставлен в усыпальницу. Мне в замок, Харэ. Когда мы встретимся в следующий раз, будущее уже изменится. Удачи.

Поднимаясь по ступенькам в замок, я вспомнил, как мы попрощались с Сатин после того дня, когда некроманты привезли «Куб Смерти», а Аки остался на какое-то время и после общего собрания, мы говорили с ним у нашего дома в Эльсшфере. Сатин, как я и просил, пришла туда и слышала весь наш разговор с Аки от и до. Я был не намерен больше ничего от нее скрывать.

— Так значит, это правда?! Все, что сказал этот некромант, правда? — Сатин открыла сёдзи, она была эмоциональна истощена, поэтому открыв сёдзи, выпрыгнула и обняв меня, уткнулась в мой затылок, я почувствовал поцелуи на своей шее. Никогда еще не видел ее такой… ослабевшей… она не могла контролировать свои чувства ко мне.

— Этот некромант один из двух повелителей армии мертвецов. Его зовут Аки, он и его брат Амэ четвертая пара Хранителей равновесия со стороны Хаоса… мы с тобой могли бы составить девятую пару Хранителей со стороны Хаоса… твой несравненный Дэмиан Ламбьель и его красавица Эллесс тоже Хранители со стороны Хаоса… тебе не кажется, что пора решить что-то?

— Почему ты сразу все мне не рассказал, давным-давно, когда мы были маленькими, когда ты вернулся из бездны? Почему, Ики? Ты не доверяешь мне? Ты боишься меня?

— Я восхищаюсь тобой, но я хочу тебя убить… Сатин, наши взаимотношения всегда были понятны лишь нам двоим, но это другое… я может быть чувствовал тоже, что и Эльреба…

— Король драконов?

— Да. Я чувствовал, что ты в сомнениях, и когда ты уехала из клана, наши пути разошлись, я еще больше укоренился во мнении, а не стоит ли оставить тебя в стороне от этой войны… тебя и весь клан…

Она рассмеялась, и вновь я ощутил, как ее руки скользят по моей груди, она прижималась ко мне, будто бы мы не виделись тысячу лет.

— Глупое решение… опять ты думаешь, что я слабачка? И не достойна быть рядом с тобой? — сегодня она была совсем другой, я повернул голову, в лунном свете ее глаза цвета бледной сакуры будто бы сияли. И мир вокруг сиял… гладь озера, безмятежно колыхающиещиеся кроны сосен и трава растущая под ними… легкий танец алых ликорисов на ветру. В другой раз, скажи я ей такое, она бы вонзила в меня Масамунэ, а сейчас оба меча лежали рядом с моей ногой на веранде, а мы будто бы были свободны.

— Достойна, ты достойна. Поэтому я хочу, чтобы в мое отсутвие о клане позаботилась ты, меня не будет некоторое время, возможно долгое… и я не хочу оставлять не решенных вопросов. В том числе и между нами. Завтра начнется новая эпоха, завтра Звездный город Амина будет разрушен и пробудится второй из живых драконов — Серебрянный, моя задача сопроводить его к Эльребе. Я буду рад, если все в клане будут думать, что я пропал. А Дэмиан некоторое время будет прибывать в неведении. Возможно, чуть позже он все узнает сам от Волшебника Измерений.

— Он и есть второй дракон?

— Да, его зовут Харэ…

— Ики, если ты действительно хочешь этого, я сделаю все, как ты просишь. Только пожалуйста… сегодня не оставляй меня, я знаю, ты хочешь разорвать нашу эмоциональную связь, отделив демонов друг от друга… но сегодня, мир такой сияющий… давай в последний раз насладимся тем чувством, будто мы одно целое существо…

— Ты сегодня поразительно соблазнительна… хочешь, не будем делать этого сегодня? Разорвем эмоциональную связь когда я вернусь, однако… я могу задержатся… сможешь ты еще потерпеть?

Я развернул голову и ответил на ее поцелуй. Как же долго мы оба ждали этого момента? Аккуратно приспустив ее белое кимоно я поцеловае ее плечо. Утопая в этой страсти, мы не замечали ничего вокруг. Сейчас все абсолютно бессмысленно. Я всегда желал только ее. Мы переступили черту без угрызений совести или мук, для нас, наконец, быть вместе стало чем-то желанным и достигнутым. Нас связывали узы сильнее чем любовь… узы подчинения любви… мы лежали на веранде на моем кимоно, ее было спущено до половины тела, она лежала на мне и говорила тихо:

— Если ты решил, лучше сделать этого сегодня. Куда ты потом отправишься?

— Вероятнее всего в Минас-Аретир… хорошо, давай сделаем этого сегодня, только прежде я хотел бы посетить с тобой один храм…

Сатин поняла все без слов, мы должны были отдать дань памяти тем, кто погиб… все-таки это был наш клан.

Мы пришли с Сатин в храм памяти. Над главным алтарем висели в ряд глинянные таблички с именами… этот храм с позолоченными воротами и красной крышей, храм памяти… дань тем, кого уже нет. Сатин зажгла висевшие в дальнем конце храма фонари для привлечения духов. И стала украшать алтарь принесенными алыми ликорисами. Я зажег ладан, запах которого медленно стал расползаться по всему храму. Сатин села на коленях у алтаря и что-то прошептав, хлопнула в ладоши. Я сел рядом… и произнес все имена по порядку… Татакари, Аманэ, Рина, Саюри… я попросил Ками дать их душам благословение, а затем, также хлопнув в ладоши, обнял Сатин.

— Мне жаль, что я не сумел этого предотвратить.

— Ты не виноват, теперь я это понимаю. А теперь идем, нужно все закончить.

— Не факт, что ты почувствуешь себя на сто процентов свободной, но от Ардисс мы избавимся точно…

Мы вернулись на ликорисовую поляну. Сатин встала напротив меня. Эльреба рассказала мне, что оковы можно снять и от крови нашей матери можно избавиться… только одним способом, я положил глянную табличку с пентаграммой позади себя. Одновременно с этим нужно было избавиться и от Ардисс… убив двух зайцев одним ударом клинка… ветер вокруг все еще колыхал алые цветы на высоких стеблях.

— Ты готова? — Сатин вынула клинок Масамунэ и направила его на собственое сердце.

— Ты уверен, что это сработает, и мы не умрем?

— Нет… но выхода у нас нет…

Мы две разные стороны луны, все время играющие в одну и ту же игру друг с другом… кто-то восходит в свет и сияет, а кто-то прибывает в тени… белое и черное… Сатин действительно шло ее кимоно, белое, короткое, я вспомнил ее такой же в Аиэшфере, она и сейчас была так же прекрасна. В ее глазах сиял мир полный решимости. И это было удивительно, я достал Мурасамэ, демон откликнулся на мой зов.

— У вас получиться, Ики… призывай паучиху…

— Сатин, на счет на ноль…

Она кивнула. И держа рукоять клинка, направленного на свое сердце, одной рукой, второй коснулась печати на своей шее, тоже сделал и я…

Свет полной луны был мягкий, едва отличимый серебристым сиянием. Мы были отражением друг друга, поэтому, когда позади меня, появившись из своей таблички, зависла призрачная паучиха, я увидел ее в глазах Сатин, и в тоже мгновение вонзил Мурасамэ по самую рукоять в собственное сердце, лезвие вырвалось из моей спины и угодило прямо в череп паучихи.

— Вы пожалеете об этом… дети ссамой луны… пожалеете о том, что убили Ардисс…

Белое кимоно Сатин пропиталось ее кровью, она повторила мои движения. Во всем теле сразу же возникла невыносимая боль… Мурасамэ проник внутрь меня и заменил мне убитое сердце. Также и с Сатин, ее демон, слившийся теперь с ее собственными чувствами, стал ее сердцем. Я упал на колени и с криком вытащил из себя черный клинок, кровь от него капала на землю… Сатин, справившсиь с этим, упала на спину в цветы… алые цветы, которые на глазах стали менять цвет… с алого на сияющий белоснежный цвет с черными вкраплениями… тело Ардисс истлевало в огне будто его и не было…

Ветер колыхал поляну сияющих белых цветов. Которые в лунном свете, казалось, были еще красивее. Мир вокруг был сияющим и прекрасным. Мы оба были живы… и игра, длившаяся так долго, устроенная нам Вселенной, игра Луны закончилась. И мы в ней выиграли…

Эпилог

Асудзима Ики

Чуть позже я уехал в Минас-Аретир, Харэ пробудившсь ото сна, устроил войну с Третьими Хранителями, которых сам же искусствено и создал, видимо он хотел реализовать план по пробуждению Эльребы без участия всех Хранителей Хаоса, однако ничего не вышло по какой-то причине Эльреба отказалась пробудиться в тот момент. А Площадь была слегка разрушена Ледяным Великаном, которого Харэ затем сжег своим пламенем. После чего он вернулся в Минас-Аретир, а я в это время переехал жить в Замок Стихий, потому что я считал, жить в Эльсшфере было бы слишком жестоко по отношению к девушкам, которые там остались. Мы с Сатин переодически пересекались, в наших отношениях наконец-то настал период тишины. Мы не испытывали жгучей ненависти по отношению друг к другу, но переодически все равно скрещивали демонические клинки, ради развлечения, наверное, понимая, что соперника сильнее чем Сатин у меня нет, как и у нее. Я оставался главой клана, но фактические обязанности исполняла она, продолжая при этом работать в Скорпиос, я был ей очень благодарен за это. Она стала Хранителем, и мы официально разделили с ней девятый номер Хранителей Хаоса, так решила Эльреба. Связавшись с нами в общем сне. Там был и Харэ. Через полтора года из Минас-Аретира пришло сообщение, что Серебрянный Дракон пробудился и в его дальнейших планах отправиться в долгое путешествие по мирам Вселенной. А затем, когда время пришло со мной связался Аки и сообщил, что Харэ ждет всех нас в Кирите. Там он и объяснил волю и желание Эльребы, план пробуждения которой был уже готов, и ему нужна была лишь небольшая помощь. Потом произошли события будущего в Токио… другого мира, где была Япония… в финальном плане Харэ мне нужно было помочь ему в противостоянии с Хранителями Созидания и сопроводить его в Минас-Аретир. Я знал, что Салидин Рэдгрейв обязательно отправит Кайру в Токио выяснить что-то о плане Харэ, тогда я попросил Сатин сказать клану, что я исчез и использовав Скорпиос, направить на мои поиски Хаори… причем Харэ поддержал эту идею и сам договорился с Дэмианом, но мы разыграли карт-бланш, в котором фактически поставили Магрогориана и Салидина Рэдгрейва в известность о готовящемся пробуждении драконов, однако, ценой этого стали жизни обоих девушек. Но итогом этого все-таки стало событие, которого все мы ждали с вохищением, событие которое мне довелось увидеть сосбтвенными глазами… хрустальные врата, пылыющей равнины распахнулись и под громогласный рев, огромные тени рассекали холодные, темные облака Минас-Аретира. Она проснулась… наш Повелитель, наконец, был с нами.

Асудзима Сатин

Я услышала голос во сне. Мы с Ики спали в тот момент, когда наш сон стал общим, и мы внезапно оказались в странном месте на краю пропасти, из которой дул сильный ветер и выдувал черно-изумрудный снег. На ледянной платформе сидел огромный серебристый дракон, с длинным, змеевидным хвостом, а подле него стояла тень, облаченная в доспехи из живого металла, лицо обтягивала зеркальная маска.

— Здраствуй, Ики, и здраствуй, Сатин…

Ики упал на одно колено перд этим странным существом и я, повинуясь ему, сделала тоже самое. Это и была девушка, умевшая превращаться в дракона, Короля Драконов. И имя ей Эльреба.

— Ты готова разделить с Ики его судьбу?

— Стать Хранителем?

— Да. И увидеть новый мир, созданный мной и Харэ. Это тяжелый выбор, поэтому ты должна быть готова. Я не в силах тебя заставить и поэтому когда ты сомневалась, я не приходила в твои сны…

И я согласилась. И этот сон закончился. Ики был вынужден уехать из клана. Гомункулы и Куб Смерти — теперь все это наследие досталось мне. Чуть позже произошли события, в ходе которых Кайра и Хаори погибли. Мне пришлось добирать новый состав клана из гомукулов. Признаться честно, я не заметила существенной разницы в боевых навыках, однако, все же с точки зрения проявления чувств, гомункулы уступали девочкам из клана. Нанаэ родила дочь, которую я назвала Инори. Таким образом, перед тем, как по просьбе Ики отправиться в Кирит на собрание Хранителей Хаоса, я составила обновленный список нового, второго по счету состава мечников клана Асудзима.

Клан Асудзима.

Второй обновленный Состав.

Главная ветвь:

Наследники рода, главы клана, лидеры главной ветви — Ики Асудзима, Сатин Асудзима.

Старейшины клана в порядке убывания их влияния:

— Ильвидор;

— Каспарк;

— Минтонос;

— Вергилий;

— Алаис;

— Данродор;

— Гаспар.

Первая ветвь:

Лидер первой ветви — Аянэ Асудзима.

Адъютант первой ветви — Мисари Асудзима;

Мечник первой ветви — Цукико Асудзима;

Мечник первой ветви — Кирино Асудзима.

Вторая ветвь:

Лидер второй ветви синоби (ниндзя) — Шизукари Асудзима.

Адъютант второй ветви — Саёко Асудзима;

Мечник второй ветви — Хираэ Асудзима;

Мечник второй ветви — Мио Асудзима;

Мечник второй ветви — Рикавасуми Асудзима.

Третья ветвь:

Лидер третьей ветви, — Инори Асудзима.

Адъютант третьей ветви — Мираи Асудзима;

Мечник третьей ветви — Киришима Асудзима;

Мечник третьей ветви — Тиранэ Асудзима.

«Помни о том, что даже Боги смерты»

Магрогориан Аринглер стоял в колонном зале своего дворца, напротив него весь бледный расхаживал туда сюда в золотых доспехах Салидин Рэдгрейв, оба они были опечалены и обеспокоенны пришедшей новостью о том, что некроманты Кирита разорвали все дипломатические отношения с Площадью Пяти Лун. Делегация из Кирита должна была прибыть вот-вот.

В конце концов, Магрогориан настолько разнервничался, что вызвал Стражей Небес и созвал в большом зале на открытой веранде своего дворца на втором этаже верховный совет Авангаруума, состоящий более чем из двух сотен Богов и Божественных духов.

И делегация из Кирита наконец-то прибыла, в зале неожиданно стало холодно… Боги стали переглядываться между собой, пытаясь понять, что происходит, у входа в зал возник ледянной портал, из которого, сияя лиловыми кристаллическими глазами, вышли четверо магов смерти. Магрогориан потерял дар речи. Салидин вызвал свою охрану, состоящую из его армии асуров, прибывшую вместе с ним на Площадь Пяти Лун.

— Повелители армии смерти, наследники Кирита, Хранители Хаоса, Аки и Амэ фон Штэтэрн, — представил их дух фамильяр в виде огонька, летающего рядом с ними. Сами же некроманты сдержанно молчали.

— Короли пустоты и кошмара, наследники Дэливирина, Хранители Хаоса, Нирилиан и Лилирио фон Штэтэрн.

Затем из портала вышли Сатин и Ики Асудзима, а следом за ним молодой человек с кристаллической рукой и когтями, правый глаз которого был перевязан черной повязкой, держа за руку хрупкую девушку в длинном плаще, у нее были короткие волосы и черные глаза. Фамильяр подлетел к ним и возвестил:

— Главы клана Асудзима, наследники Эльсшферы, Хранители Хаоса, Сатин и Ики Асудзима.

— Генералы армии Теней, наследники Ижмира, Хранители Хаоса, Рио и Рэй.

Следом к этой компании присоединился человек в элегатном костюме с тростью и девушка в голубом платье с длинным шлейфом.

— Руководители организации «Scorpiones», падшие Король и Королева Элементалей, Дэмиан и Эллесс Ламбьель.

Наконец нервы у Магрогориана сдали, он вышел из-за огромного стола и встал напротив всей этой компании.

— Кто-нибудь из вас объяснит мне, в конце концов, что происходит! И что вы все здесь делаете! — он перешел на крик… Король Асуров молчал, но по нему было видно, что он также в не себя от ярости.

Внезапно послышался угрожающий грохот, дворцы Площади будто сотрясло и в центре Авангаруума, рядом с водопадом открылась огромная сияющая дыра, отражающая внутри себя темное космическое небо с сияющими звездами. И из этой дыры в тоже мгновение возник Серебрянный Дракон исполинских размеров, с длинным хвостом, он выплыл из дыры и приблизившись к высокой веранде, завис в воздухе, угрожающее рыча… от него отделилась тень, быстро преврщающаяся в силуэт прекрасного молодого человека, одетого в восточный китайский костюм с фиолетовым рисунком огромного древа сакуры. Он улыбалася, в его длинных серебрянных волосах блестела кровавая тиара.

Фамильяр в виде огонька завис на его вытянутой ладони.

— Волшебник Измерения, Хранитель Хаоса, Серебрянный Дракон, наследник Амина, Фэйфан-Харэ ди Амминаретт.

— Вы удивлены, господин Магрогориан? Стоящие перед вами, все до одного, Хранители Хаоса и здесь они затем, чтобы сообщить вам важную новость… если вы этого сами еще не поняли, то началась война. И если уж моим словам вы не готовы поверить, уважаемые Боги, то может быть Король Драконов сам вам об этом сообщит…?

На лице Магрогориана возникло выражение ужаса, перемешанного с кошмаром, Боги, находившиееся в зале, начали перешептываться с благоговейным страхом. Салидин отошел к двум девушкам — близняшкам в другом конце зала, это были Третьи Хранители. Дыра в небе над дворцами снова стала издавать угрожающий рев, и в то же мгновение из нее появился черный, покрытый золотыми узорами, огромный дракон с рожками на голове и невероятными черными крыльями. За один взмах этих крыльев он оказался рядом с Серебрянным Драконом. Из его пасти вырывался раскаленный пар. Он был настолько огромен, что дворцы на фоне него казались игрушечными. Волшебник Измерения прошествовал к краю веранды и вытянул руку, между колоннами зала, отделевшись от черно-золотого дракона возникла тень. В зале стало жарко, тень, превратившаясь в девушку, все тело которой покрывали доспехи из жидкого металла, плотно облегающие ее фигуру, вместо лица у нее была зеркальная маска. Она взяла Волшебника за руку и спустилась с парапета прямо на веранду, как ни в чем не бывало. Поверх доспехов из тени сформировался черный балахон, закрывший ее маску и торс.

— А я смотрю, старые друзья мне совсем не рады…

Огненный фамильяр перестившийся на плечо водшебника возветил:

— Источник Хаоса, Повелитель Драконов и Вселенной, Золотой Дракон, Эльреба…

— Спасибо, Харэ, что представил всех нас… — обратилась она к Волшебнику. В ее голосе не было ни нотки угрожающего тона. Наооборот, он был спокойным и отстраненным. — Магрогориан, Салидин… как же я рада снова вас увидеть, после стольких лет разлуки… хотя это будет немного не правдоподобно звучать из моих уст, учитывая… что я собираюсь вам сказать. Жаль, здесь нет Эвергрина, чтоб он мог тоже это услышать лично… но я надеюсь, вы ему передатите?

Эльреба отпустила руку Харэ и подошла к Магрогориану. Он не шевельнулся, видно было только, как под его длинной мантией у него дрожали ноги…

— Я и мои Хранители Хаоса объявляем вам войну, Магрогориан. Тебе лично и всем Богам… — Эльреба протянула руки к его лицу и тут же их отдернула, слвно ей было брезгливо касаться Бога. — Помни о смерти… помни Магрогориан, что Боги тоже смертны… и я это обязательно докажу. Победитель в этой войне будет только один…

Оглавление

Часть первая — Клан Луны

  Маюри

  Томоэ

  Нацумэ

  Сакурахару

  Цукиёми

Часть вторая — «Одна судьба на всех»

  Татакари

  Кайра

  Аянэ

  Хаори

  Аманэ

  Саюри

  Кирино

  Рина

  Нанаэ

  Хирая

  Мио

  Шизукари

Часть третья — Дети Луны

  Ики

  Сатин

  Ики

  Сатин

  Ики

  Сатин

  Ики

  Сатин

Часть четвертая — «Куб Смерти»

  Дом смерти

  Король Асуров

  Алый сон

  Часть целого

  Трусость

  Демонстрация превосходства

  Кровавое наследие

  Ледяная статуя

  Эксперимент

  Прибытие

  Последняя фраза

  Гомункул

Часть Пятая — «Пути расходятся и сходятся»

  Золотой Король

  Глава клана

  Предчувствие безумия

  Падший

  Пепел

  Легендарный уровень

  Сияющий мир

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg