«Рассвет Короля (ЛП)»

Рассвет Короля (ЛП) (fb2) - Рассвет Короля (ЛП) [Rise of the King] (Забытые королевства: Кодекс компаньонов (The Companion’s Codex) - 2) 1565K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Роберт Энтони Сальваторе

Роберт Сальваторе РАССВЕТ КОРОЛЯ

ПРОЛОГ

— Ты когда-нибудь видел что-то подобное? — спросил король Коннерад Браунавил тайного посланца из цитадели Фелбарр. Они стояли на площадке небольшой сторожевой башни на границе низины называемой Долиной Хранителя и удивленно смотрели в темное небо. Солнце едва виднелось за странной пеленой туч. Так мало света проникало сквозь их клубящуюся грозовую черноту, что на севере за эти несколько дней никто не заметил больше слабого клочка тени.

— Никто такого не видел, добрый король, — ответил старый хмурый воин по имени Рваный Дайн. — Но мы думаем, что это не к добру.

— Это все орки, — проворчал король Коннерад. — Уродливые выродки Обальда. Это орки, или мир сошел с ума и гномы отрастили бороды такие длинные, что могут пощекотать ими пальцы ног.

Рваный Дайн кивнул. Вот потому-то король Эмерус Боевой Венец и послал его сюда, конечно же, только королевство Много-Стрел могло вызвать это отвратительное явление, или же, — и дворфы Серебряных Пределов бились об заклад — приближенные короля Обальда, по крайней мере, должны были знать его причину.

— Что слышно из цитадели Адбар? — спросил король Коннерад о третьем из дворфских сообществ в Серебряных пределах. — Они видят это?

— Да, близнецы-короли тоже видели это и наблюдают за Подземьем в поисках ответов.

— Как ты думаешь, их парни готовы к этому, что бы оно ни значило? — спросил Коннерад. В цитадели Адбар только недавно короновали Бромма и Харнота, сыновей-близнецов старого короля Харбромма, который правил в течение почти двух веков до его недавней — по дворфским меркам — смерти. Близнецы были хорошо воспитаны, но в тиши прошлых десятилетий они не набрались опыта в военном деле или политических интригах.

— Кто может знать? — качая головой, мрачно ответил Рваный Дайн. Король Харбромм был дорогим другом для него и всех в цитадели Фелбарр, и почти как брат королю Эмерусу Боевому Венцу. Потеря этого великого лидера, едва опущенного в холодную землю, могла стать гораздо тяжелее, если это затемнение, окажется предвестником событий таких же мерзких, как оно выглядело.

Рваный Дайн ласково опустил руку на плечо Коннерада Браунавила.

— Был ли ты сам готов? — спросил он. — Когда ушел король Банак, и ты взял бразды правления Мифрил Халла, ты знал все, в чем нуждался?

Коннерад фыркнул.

— До сих пор не знаю, — признался он. — Правление выглядит легким только издали.

— Но не таким у трона, — согласился Рваный Дайн и Коннерад кивнул. — Ну, тогда, молодой король Мифрил Халла, что ты знаешь сейчас, в конце концов?

— Я знаю, что я ничего не знаю, — решительно сказал король Коннерад. — И это незнание, возможно, принесет беду моим мальчикам.

— Нужны разведчики.

— Да, много, и самим пойти с ними, и тогда ты вернешься в Фелбарр, увидев все своими собственными глазами.

Рваный Дайн обдумывал эти слова несколько минут, а потом отсалютовал молодому королю Мифрил Халла.

— Теперь ты готов, — он снова хлопнул Коннерада по плечу. — Можно надеяться, что близнецы Харбромма научатся так же быстро.

— Ба, они обязательно справятся, — подбодрил Коннерад. — Их же двое.

Он снова посмотрел на небо, на облака полные дыма или же иного мерзкого вещества, превратившего день во что-то меньшее, чем лунную ночь без звезд.

— Обязательно справятся, — повторил он, больше для себя, чем для своего гостя.

— Я — шаман Одноглазого Груумша! — возмутился высокий орк.

— Да, и я надеялся, что твое положение предполагает наличие хоть какого-то ума, — Тиаго Бэнр насмешливо фыркнул и отошел в сторону.

— Мы предлагаем прекрасную возможность, — заявил Тос'ун Армго. — Разве твой Груумш не будет доволен?

— Груумш… — начал орк, но Тос'ун его оборвал.

— Разве не хочет бог орков купаться в крови людей, эльфов и дворфов?

Гордый орк улыбнулся и оглядел Тос'уна с ног до головы.

— Урюга знает тебя, — сказал шаман, и Тиаго снова усмехнулся — это было так характерно для орков, говоря о себе, называть себя по имени.

— Ты говоришь об эльфах, — продолжал Урюга. — Ты знаешь эльфов. Ты живешь с эльфами!

— Жил, — поправил Тос'ун. — Я был изгнан той же самой женщиной, которая убила много твоей родни у святой пещеры.

— Другую историю рассказывают мои собратья.

Тос'ун начал было отвечать, но только вздохнул. Конечно же, все его действия в тот раз, с его женой Синнафайн рядом, работали против него. Он бросил ее преследующим оркам, торопясь догнать Доум'вилль и привести в Подземье, но какой-нибудь орк, выживший в той резне, мог сообщить, что он не бежал от Синнафайн, а путешествовал с нею.

Урюга хихикнул и хотел продолжить, но теперь его прервал Тиаго.

— Достаточно, — решительно сказал сын Дома Бэнр. — Посмотри наверх, глупец. Ты видишь это? Мы закрыли само солнце. Ты понимаешь, какая сила пришла на эти земли? Если ты или твой упрямый король Обальд не согласитесь с нашими требованиями, то мы просто заменим вас обоих — найдем другого короля и другого жреца, более сговорчивых.

Шаман-орк расправил плечи и вытянулся, возвышаясь над Тиаго, но если дроу и дрогнул, то, конечно же, никак это не показал.

— Равель! — позвал Тиаго и повернулся в сторону, направляя взгляд орка, чтобы тот увидел приближение Урюги — другого Урюги.

— Что происходит? — прорычал орк.

— Ты в самом деле веришь, что нам нужен? — насмехался Тиаго. — Ты считаешь себя достаточно важным и уверен, что план по захвату Серебряных Пределов упирается в выбор простого шамана?

— Великого шамана, — уточнил Урюга.

— Мертвого шамана, — поправил Тиаго, и его прекрасный меч, казавшийся полосой звездного неба, сверкнул из ножен и остановился, упираясь в горло Урюги.

— Я служу Груумшу!

— Хочешь встретиться с ним? Прямо сейчас? — Тиаго слегка повернул запястье, и на горле шамана выступила капля крови.

— Ответь мне, — потребовал жестокий дроу. — Но прежде чем ты это сделаешь, подумай о великолепных сокровищах, которые ты упустишь, когда море орков накроет холмы и долины и прокатится через большие города Луруара. Подумай о резне тысяч дворфов, но ни на одного не замахнется тяжелая булава Урюги. Потому что это то, что мы будем делать, с тобой живым или мертвым. Это не имеет значения.

— Если не имеет значения, тогда почему я еще жив?

— Только потому, что мы предпочитаем, чтобы шаманы Груумша отведали войны. Паучья королева не враг могучему и великолепному Одноглазому и была бы рада разделить с ним великую победу. Но я уже устал. Ты присоединяешься или умираешь?

После такого вопроса и меча у горла, Урюга слабо, но решительно кивнул.

— Я не уверен, — на всякий случай заявил Тиаго и оглянулся через плечо на фальшивого Урюгу, под личиной которого скрывался Равель. — Я думаю, что он выглядит достаточно уродливо, чтобы справиться с этой задачей, — говоря это, он еще немного подал меч вперед, и прекрасное лезвие легко разрезало кожу орка.

— Давай, схвати его, — сказал Тиаго, снова повернувшись к шаману. — Я бы испытал наслаждение, глядя, как твои пальцы падают на землю.

Равель засмеялся, а Тос'ун почувствовал неловкость.

В мгновение ока Тиаго отвел меч в сторону и, шагнув вперед, дернул орка вниз за ожерелье.

— Мы предлагаем тебе все, что ты когда-либо хотел, — прорычал он в уродливое лицо Урюги. — Кровь твоих врагов окрасит склоны гор, дворфские залы будут заполнены твоим народом. Великие города Луруара будут пресмыкаться и дрожать под ногами орков. И ты смеешь колебаться? Ты должен быть на коленях, кланяясь нам в благодарности.

— Ты говоришь так, как будто эта война, которую вы жаждете, уже выиграна.

— Ты сомневаешься в нас?

— Эльфы дроу побудили первого короля Обальда пойти на Мифрил Халл, — ответил Урюга. — Маленькая банда с большими обещаниями.

Тос'ун нерешительно переступил. Он был среди той четверки нарушителей спокойствия, но, конечно, Урюга, кто был не старше тридцати зим, едва ли мог знать ту давнюю историю.

— Груумш был рассержен той войной? — с сомнением спросил Тиаго. — Правда? Твой бог был рассержен ее итогом, который позволил твоему народу создать собственное королевство в Серебряных Пределах?

— Королевство, которое мы считаем сильными, но которое будет разрушено, если мы провалим этот поход.

— Так ты трус.

— Урюга не трус, — прорычал орк.

— Тогда приступим.

— Они — семь королевств, мы же — одно, — напомнил ему Урюга.

— Вы не будете одиноки, — пообещал Тиаго. Он указал на что-то за плечом Урюги, и орк стал медленно поворачиваться, бросив подозрительный взгляд на Бэнр, прежде чем посметь отвести глаза от этого опасного дроу. Когда он все-таки повернулся, то его ноги подкосились, ибо там, вдали от этого высокого продуваемого всеми ветрами утеса, кружила пара животных, от вида которых перехватывало дыхание.

Пара белых драконов, на которых сидели ледяные гиганты.

Они оставались в поле зрения лишь несколько ударов сердца, а затем пролетели вдоль горной долины и скрылись между парой отдаленных пиков.

Урюга повернулся с отвисшей челюстью.

— Вы не будете в одиночестве, — повторил свое обещание Тиаго. — Мы не маленькая группа темных эльфов, приносящих неприятности. Я — Тиаго Бэнр, благородный сын Первого Дома Мензоберранзана и оружейник Дома До'Урден. Дневной свет украден нашей властью, чтобы облегчить продвижение, и мы уже запустили руки повсюду, плетя паутину, чтобы поймать и включить в список сражающихся всех изголодавшихся по войне. Драконы всегда голодны, а ледяные гиганты Белого Сияния стремятся закончить то, что их дама Джерти начала сто лет назад.

Урюга покачал головой, очевидно, не зная о тех давних событиях. Но это не имело значения. Он не был так глуп, чтобы не уловить их значения: гиганты помогли бы на войне, да еще и, как оказалось, с парой драконов.

Драконы!

— Иди к королю Обальду, — приказал Тиаго. — Скажи ему, что настало время прославить имя Груумша Одноглазого.

Урюга помолчал несколько ударов сердца, затем кивнул и пошел прочь.

— Убедительная иллюзия, — поздравил Тиаго Равеля, когда трое дроу остались одни.

Равель вернулся к своей истинной форме дроу и кивнул.

— Я имел в виду драконов, — уточнил Тиаго. — И ледяных гигантов на них. Хорошая работа.

— Нужно больше, чем иллюзия, если мы намереваемся завоевать Луруар, — вставил Тос'ун. — Это не слабый враг: три цитадели дворфов, полный лес эльфов и три могущественных города.

— Моя сестра не потерпит неудачу в этом, так же как и архимаг Громф, — уверил его Равель, и в интонации волшебника сквозило большое презрение.

— Ты был здесь слишком долго, сын Армго, — пренебрежительно сказал Тиаго Тос'уну. — Ты забыл силу и возможности Мензоберранзана.

Тос'ун кивнул и позволил всему идти своим чередом. Но он знал — в одном Тиаго был неправ. Тос'ун ничего не забыл, ни войны между королевствами Много-Стрел и Мифрил Халлом и ни войны перед этим, когда легендарная и богоподобная Мать Ивоннель Бэнр, прабабушка этого нахального павлина, погибла под топором короля дворфов Мифрил Халла с расколотой напополам головой.

Сарибель нервно смотрела на Громфа Бэнр. Жрица чувствовала себя совсем маленькой в окружении трех синекожих громадин.

Конечно же, архимаг не выглядел напуганным, и Сарибель обрела немного уверенности, пока не напомнила себе, что Громф не был ей другом. Союзником — возможно, но она никогда не стала бы доверять этому старику настолько, чтобы думать о нем как о ком-то, на кого можно положиться.

Жрица плотнее завернулась в меха, поскольку горные ветры завывали, леденя ее даже сквозь волшебную защиту от холода.

Она снова взглянула на Громфа.

Он, казалось, не замечал ни ветра, ни холода. Она подумала, что он идет непринужденно — он всегда ходит непринужденно, в высшей степени уверенности, без малейшего колебания или сомнения.

Она ненавидела его.

— Помните ли вы их имена? — Вопрос Громфа прозвучал неожиданно, оборвав размышления Сарибель.

Она поняла, что он сделал это нарочно, словно хотел показать, что читает каждую ее мысль.

— Ну? — поторопил Громф, в то время как растерявшаяся жрица пыталась взять себя в руки.

Архимаг насмешливо скривился и покачал головой.

— Они — братья Трима, так мы должны сказать ярлу Фиммелю Орелсону, — выпалила Сарибель.

— Три из десяти братьев бога ледяных гигантов, — уточнил Громф.

— Да.

— Вы помните их имена?

— Не все ли равно?

Громф резко остановился и мрачно посмотрел на Сарибель.

— Уже десятый день как я пытаюсь выяснить, почему Мать Бэнр решила благословить выбор жены Тиаго и ввести вас в приличный Дом. Я попытался оправдать это необходимостью усилить связи с новым городом Кью'Ксорларрин, и служить еще одним напоминанием Матери Зирит, что ее мир существует с одобрения Дома Бэнр, — он сделал паузу и кивнул, как будто этого должно быть достаточно, но потом добавил: — По правде, юная жрица, даже эта приятная действительность не стоит того чтобы терпеть вашу глупость.

Сарибель с трудом сглотнула, стараясь удержать губы от дрожания, слишком остро она осознала, что Громф в любой миг мог уничтожить ее с помощью всего лишь мысли.

— Беорьян, Рагмарк и Роллоки, — назвала она.

— Кто из них Беорьян? — спросил Громф, и Сарибель почувствовала, как снова нарастает страх. Гиганты были одного роста — целых двадцати футов и с одинаково впечатляющим обхватом и мускулатурой. У всех одинаковые волосы, длинные и белые; все одеты в похожие меха одного покроя, и все несли гигантские топоры с двойными лезвиями.

— Так кто? — Громф нетерпеливо требовал ответа.

— Я не могу отличить их друг от друга, — Сарибель сильно переживала и думала, что с этим признанием произносит свои последние слова.

И действительно, Громф смотрел на нее угрожающе несколько долгих сердцебиений, пока один из гигантов не начал смеяться.

— Я тоже не могу, — признался Громф. — А я вырастил их.

Он тоже начал смеяться — что-то, что Сарибель никогда не считала возможным. Он хлопнул ее по плечу и подтолкнул идти дальше.

— Я — Рагмарк, Четвертый Брат Трима, — назвался первый в шеренге.

— Я — Беорьян, Седьмой Брат Трима, — сказал тот, что был слева и позади двух темных эльфов.

— Я — Роллоки, Старший Брат Трима, — сказал тот, что был рядом с Беорьяном.

И они верили собственным словам. Конечно, их заявления не были правдивы. Они были тремя гигантами, которых Громф использовал для дела по требованию Матери Бэнр. Несколько воздействий заклинаниями роста и неизменности, несколько встреч с Метилем, и иллитид внедрил новые личности в это трио, заставив этих слабоумных существ в них поверить, и вот результат: трое живых и идущих двойников легендарных братьев божества ледяных гигантов Трима.

И три в высшей степени мощных инструмента для Матери Бэнр.

— Вход в цитадель гигантов Белого Сияния — там, — архимаг указал вверх по тропе. — За поворотом. Войдите достойно и хорошо сыграйте свою роль.

— Вы намного лучше в этой игре, чем я, — произнесла Сарибель. — Вы уверены, что вам не стоит присоединиться…

— Моя дорогая жена Тиаго, считайте это тестом на вашу пригодность для Дома Бэнр, — сказал Громф. Он подошел ближе к ней. — Можете быть уверены, я могу возместить любые убытки, причиненные вашей идиотией на ближайших же переговорах, или я могу просто уничтожить ярла Фиммеля и заменить его лакеем, более подходящим для моих потребностей, если вы не сумеете его убедить. Так что, я боюсь не за собственный результат.

— Но вы должны бояться за ваш, — добавил Громф, когда Сарибель заметно расслабилась. — Если вы подведете меня сейчас, ну, в общем, есть много жриц, которые хотели бы взять Тиаго Бэнра в качестве мужа, и много Домов, более важных для меня, чем Ксорларрин, несмотря на ваше смешное заблуждение о создании независимого города.

Гиганты вокруг них начали посмеиваться, и один хлопнул массивным топором по открытой ладони.

— Вы пожалеете, если подведете меня здесь, дорогая Сарибель.

Громф, видимо сказал все что хотел, щелкнул пальцами и пропал, словно исчезнув в небытие. Сарибель Ксорларрин глубоко вздохнула и напомнила себе, что она Высокая Жрица Ллос и благородная дочь сильного Дома дроу — настоящая принцесса города. Они же были просто ледяными гигантами, большими и могучими, но недалекими и лишенными волшебства.

Она настроила заклинание, чтобы мгновенно вернуться в пещеру, где дроу развернули свой лагерь, но после последнего предупреждения Громфа, ей уже не казалось, что такое спасение будет разумным, если она сейчас не справится.

— Хватит, — прошептала она себе под нос, а своим трем гигантских спутникам указала вперед и решительно сказала: — Мы идем.

— Тут неудобно, — пожаловалась Верховная Мать Квентл Бэнр, идя рядом с Громфом по горному перевалу высоко в Хребте Мира.

— Вас беспокоит холод?

— Свет, — поправила она. — И необъятность этого открытого мира.

— Мы находимся на границе волшебства Тсэбрэка, — объяснил Громф. — Посреди Серебряных Пределов небо более темное.

— Это — отвратительное место, — сказала Мать Бэнр. — Я скучаю по дому.

Громф кивнул, он не мог не согласиться. Как можно быстрее, он повел ее к назначенному месту встречи за следующим поворотом на высоком и снежном плато. Пара повернула за угол и попала под порывы сильного вихря и жалящей метели. Настолько яростный был тут климат, что ветер взбивал снег в белую мглу, и паре пришлось сделать еще несколько шагов, чтобы рассмотреть другую пару, хотя те двое были поистине огромны.

Огромные и белые.

Драконы.

Более слабые существа, чем Верховная Мать и архимаг Мензоберранзана, пали бы на колени в тот же миг, или убежали в ужасе обратно за поворот.

— Разве это не прекрасный день, маг? — спросил крупнейший из пары — Араутатор Старая Белая Смерть, один из величайших белых драконов Фаэруна.

— Они так не думают, отец, — сказал второй, молодой дракон, только в половину размера первого. — Они тщедушные, а ветер слишком холодный…

— Молчать! — потребовал Старая Белая Смерть ревом, от которого содрогнулись горы.

Трудно было заметить, побледнел ли белый дракон, но Громфу и Верховной Матери показалось, что молодой дракон по имени Аурбанграс сжался под тяжестью этого имперского тона.

— Этот прекрасный день предвещает великолепный рассвет, — произнесла Квентл. — Вы понимаете, зачем мы здесь?

— Вы начинаете войну, — прямо ответил Араутатор. — И вы хотите, чтобы мы присоединились.

— Я предлагаю вам возможность прославить вашу королеву, — сказала Квентл.

Дракон склонил огромную рогатую голову, глядя на нее с любопытством.

— Там будет много добычи, Старая Белая Смерть, — без страха продолжала Мать. — Вы получите больше, чем сможете унести. Это ваш шанс, разве не так?

— Что ты знаешь, умная жрица? — спросил старый дракон.

— Я — голос Ллос на Фаэруне, — ответила она с тем же нажимом. — Что я должна знать?

Дракон зарычал и выдул леденящий туман через острые зубы.

— Мы знаем, что было сказано хроматическим драконам, — вмешался Громф. — Собрать золото и драгоценные камни, — он замолчал, хитро посмотрел на дракона и загадочно добавил: — Груда позволит достигнуть девятой преисподни.

Араутатор осел на задних лапах, его пристальный взгляд казался столь же холодным как его смертельное дыхание.

— Ваша королева не единственная, кто стремится извлечь пользу, — сказала Верховная Мать. — Паучья Королева, в своей мудрости, показала мне, что ваши цели и мои пересекаются здесь, на земле Серебряных Пределов. Здесь есть возможности для нас обоих, и по доброй воле я пришла к вам. Одолжи нам свою силу и раздели с нами добычу. Во имя вашей королевы и моей.

Дракон издал странный звук, как будто гора сотрясалась от икоты, и двум дроу потребовалось некоторое время чтобы понять, что Араутатор смеялся.

— Я совершу много перелетов на юг и назад к моему логовищу, — сообщил им дракон. — И каждый раз вернусь нагруженный сокровищами.

— Это станет платой за вашу помощь, — с поклоном согласилась Верховная Мать.

Громф тоже с уважением поклонился, но даже тогда он не отрывал взгляда от Квентл. Она сказала ему, что это будет легким приобретением из-за некоторых волнений в более низких планах, очень интересующих цветных драконов Торила.

Очевидно, она оказалась права по такому важному вопросу, и это снова напомнило Громфу, что он помог сделать из Квентл могущественное существо. Не так давно он планировал ее уничтожить, но теперь он даже не смел и думать об этом.

— Вон тот, — сказал Тиаго Равель, указывая в волшебное зеркало на большого воина-орка, уверенно идущего через лагерь.

— Впечатляющий, — пробормотал Тиаго. — Возможно, он даже пережил бы мою первую атаку, но не вторую.

Равель бросил косой взгляд на высокомерного дроу, и даже немного покачал головой.

— Если он сыграет, так как мы ожидаем, то этот орк — Хартаск станет нашим лучшим другом.

— Только в его примитивном умишке.

— Это все что имеет значение, — сказал Равель. — Хартаск — традиционалист, вождь полный жажды крови, и он горит желанием сражаться. Урюга нашептал мне, что Хартаск возглавлял несколько диверсионных банд, которые нападали на людей, дворфов и эльфов. Конечно же, втайне от этого короля Обальда, — он указал на другого орка, сидевшего во главе длинного праздничного стола. Король был в украшенной драгоценностями и отороченной мехом пурпурной мантии, и в безвкусной золотой короне с множеством полудрагоценных камней. — Он не потерпел бы таких действий.

— Урюга сказал, что этот неправильный король будет проблемой, — сказал Тиаго. — Мы предлагаем ему влиятельные союзы и великие завоевания, а он только качает своей уродливой головой.

— «Неправильный» король?

— Разве король орков может бояться сражения? — презрительно фыркнул Тиаго.

— Он более обеспокоен наследием своего тезки и мечтой первого Обальда Много-Стрел, — объяснил Равель. — Обальд хочет мира больше, чем славы сражений.

— До чего докатились орки? — посетовал Тиаго.

— До изменения разума, — ответил на его замечание Равель. Дроу-волшебник зло улыбнулся, когда другой орк направился к Обальду и, встав рядом с ним, показал несомненное сходство. — Лоргру, старший сын и наследник Обальда, — представил он.

— Белвин, второй внебрачный сын Береллип, — поправил Тиаго, поскольку он знал об обмане, а еще, что настоящий Лоргру мирно спал на мшистой постели за доками орков на реке Сарбрин, убаюканный мягким и настойчивым шепотом яда дроу.

Равель рассмеялся.

В лагере орков поддельный сын Обальда подошел к своему предполагаемому отцу с королевским блюдом и питьем: все было проверенно дегустаторами — предосторожность, которая стала важной в последний десяток дней или около того, после неожиданного потемнения небес и появления слухов, что назревает война.

Фальшивый Лоргру должным образом оказал почтение и отошел, а король Обальд начал есть, запивая каждый кусок большим глотком паршивого вина.

— Король Обальд умрет к утру, — уверенно сказал Равель. — И начнется борьба за власть среди его многочисленных сыновей, так как наследник будет обвинен в этом убийстве.

— И ни один из них не победит, — сказал Тиаго.

— Скорее, ни один не выживет, — согласился Равель, своей улыбкой показывая, что он сделает все возможное, и убедится, что результат будет именно такой. — Хартаск потребует трон, и кто среди орков посмеет выступить против могучего полководца, когда его поддержат дроу Мензоберранзана и легион ледяных гигантов из Белого Сияния?

Тиаго кивнул. Это было так легко. Сарибель не разочаровала, и ярл Фиммель Орелсон обратился к другим кланам гигантов вдоль Хребта Мира, и уговорил их присоединиться. Они стремились к сражению. Само существование огромного королевства Много-Стрел, сильно сократило традиционные набеги ледяных гигантов на славный народ Серебряных Пределов, а орки, конечно, не имели имущества или даже домашнего скота, чтобы тратить время на их грабеж.

— Для нас даже лучше, что король Обальд не согласился с Урюгой, — произнес Равель, отрывая Тиаго от размышлений. Оружейник посмотрел на своего друга-волшебника и предложил ему продолжить.

— Обальд всегда был слабым лидером, — объяснил Равель. — При любой возможности, когда город или цитадель предложили бы мир, он, скорее всего, пошел бы и подписал договор, который ему подсунут. Он всегда был и останется, более заинтересованный своим предком и созданием мирных Много-Стрел, чем чем-либо еще. Но Хартаск? Нет. Он хочет вкусить крови, никак не меньше.

— Но теперь королевство может быть разделено, — предупредил Тиаго.

Равель покачал головой.

— Большинство орков согласно с Хартаском, — сказал он. — Твари устали от воображаемых линий, определяющих их границы. За пределами владений Темной Стрелы, где король Обальд держит самых лояльных к нему и его делу, орки шепчутся о семье Обальда, живущей в роскоши из-за соглашения, которое они подписали с дворфами и другими королевствами. Среди толпы есть глубокое негодование, и есть… голод для сражения, для победы, для крови. Сообщение Хартаска для многих будет подобно громкому призыву рожка самого Груумша.

— Обальд будет быстро забыт, — согласился Тиаго. — Выброшен из истории в кучу сажи, которая будет заметена под уголок грязной шкуры, а если о нем и вспомнят, то только с презрением.

— Сто тысяч орков пройдут с легионами гигантов позади них, — продолжил Равель, и его красные глаза мерцали в свете факела.

— Мы вытащим гоблинов, багбиров и огров и из каждой норы Подземья, чтобы усилить их ряды, — поддержал, охваченный возбуждением Тиаго.

— И других темных тварей, — сказал Равель и Тиаго засмеялся.

Их послали сюда начать войну.

Дроу были особенно хороши в выполнении этой специфической задачи.

ЧАСТЬ I Под сумрачным небом

Насколько легче мне идти, когда я знаю, что иду по дороге справедливости, когда я знаю, что мой путь верен. Без сомнения и колебаний, я шагаю, стремясь добраться до намеченной цели, зная, что когда я достигну ее, передо мной откроется путь еще лучше того что я прошел.

Такой была моя дорога обратно в Гаунтлгрим, для спасения потерянного друга. И таков был путь из этого темного места до Порта Лласт, чтобы вернуть спасенных пленников в их дома.

И вот теперь передо мной дорога к Широкой Скамье, где Тибблдорф Пвент будет освобожден от проклятия. Я иду без промедления.

Но что относительно нашей будущей поездки после этого, к Мифрил Халлу и королевству Много-Стрел… чтобы начать войну?

Мои шаги замедлятся, а восторг приключений с моими старыми друзьями померкнет под тяжестью тьмы перед нами? И если я не смогу согласиться с утверждениями Кэтти-бри, что орки неисправимы, или не смогу согласиться с уверенностью Бренора, что война уже начата в виде набегов орков, тогда что это разногласие предвещает для дружбы и единства Компаньонов Мифрил Халла?

Я не стану убивать по приказу, даже приказу друга. Нет, чтобы обнажить клинки, я должен быть убежден сердцем и душой, что борюсь ради справедливости или защиты, что за это стоит бороться, стоит умереть, и самое главное — ради этого стоит убивать.

Для меня это имеет первостепенное значение, и я твердо решил прожить так свою жизнь. Этого недостаточно для Бренора, чтобы объявить войну оркам Много-Стрел и начать их преследование. Я не наемник за золотые монеты или дружбу. Необходимо большее.

Нужно мое согласие с решением пойти на войну.

Я надеюсь, что буду наслаждаться путешествием в Мифрил Халл. Меня будут окружать те друзья, которыми я дорожу больше всего, и снова все вместе мы пойдем новыми путями. Но скорее всего мои шаги будут немного короче, возможно немного тяжелее, под гнетом неспокойной совести.

Или это не совесть, возможно, — это замешательство, потому что я не убежден, но остаюсь при своем мнении.

Проще говоря, я не уверен. Поскольку даже притом, что слова, которые Кэтти-бри говорит, — и я в это верю — исходят от Миликки, они не стали тем, что я чувствую в своем сердце — а это должно быть главнее. Да, даже превыше шепота богини.

Некоторые назвали бы это упорство гордыней или чистым высокомерием, и возможно они были бы правы в какой-то мере, утверждая, что во мне это есть. Для меня же это не высокомерие, но глубокая личная ответственность. Когда я впервые нашел богиню, я принял ее, потому что учение Миликки удачно описывало все то, что я нес в своих мыслях и сердце. Ее принципы соответствовали моим, так мне казалось. Если бы не это, она значила бы для меня не больше, чем какой-либо другой бог в пантеоне Торила.

Потому что я не хочу, чтобы бог говорил мне, как вести себя. Я не хочу, чтобы бог управлял моими движениями и поступками. Так же я не хочу божественных законов, определяющих, что мне считать правильным, а что преступным.

Потому что я совершенно не нуждаюсь в страхе божественного возмездия, чтобы сохранить мой путь в согласии с тем, что находится в моем сердце. Действительно, я считаю такие оправдания для поведения как поверхностные и, в конечном счете, опасные. Я — разумное существо, рожденное с совестью и пониманием того, что правдиво, а что ложно. Когда я отклоняюсь от этого пути, самым пострадавшим является не какое-либо невидимое и запредельное божество, чьи правила и мораль всегда передаются и субъективно интерпретируются смертными жрецами с человеческими пороками. Нет, тогда, наиболее страдающим с отходом от пути Дзирта До'Урдена, становится только Дзирт До'Урден.

И иначе быть не может. Я не слышал зова Миликки, когда я попал в серо-окрашенную компанию Артемиса Энтрери, Далии и других. Это не наставления Миликки заставили меня, в конце концов, отвернуться от Далии на склоне Пирамиды Кельвина, нет, если только те наставления не те же самые, что запечатлены на моем сердце и совести.

Итак, если это правда, я возвращаюсь по кругу ко времени, когда я нашел Миликки.

В тот момент я не находил для себя сверхъестественную мать чтобы она держала перекладину и дергала за ниточки марионетку по имени Дзирт.

В тот момент я нашел имя для того, что я считаю верным. Итак, я настаиваю, богиня находится в моем сердце, и я не должен смотреть дальше нее, чтобы определить путь.

Или возможно я просто высокомерен.

Пусть будет так.

Дзирт До'Урден.

ГЛАВА 1 Летнее негодование

— Что эти собаки делают? — спросил король Бромм из цитадели Адбар, когда разведчики вернулись с докладами.

— Ничего хорошего, это точно как блестящий зад детеныша гоблина, — ответил его брат-близнец и со-король Адбара, Харнот.

Близнецы посмотрели друг на друга и мрачно кивнули — они оба поняли, что это первое реальное испытанием их совместного правления. У них, конечно, случались дипломатические и военные ссоры: при торговых переговорах с Цитаделью Фелбарр, когда почти подрались между собой Бромм и принципиальный посредник короля Эмеруса, Парсон Глеф; земельный спор с эльфами Лунного леса, который стал настолько наколенным, что лидеры Серебристой Луны и Сандабара поехали на север, чтобы вмешаться; даже несколько стычек с разбойниками из королевства Много-Стрел, банд, в которых входили гиганты и другие твари — но если разведчики были правы в своей оценке, то, конечно, короли-близнецы Адбара еще не осуществляли контроль над чем-то такого масштаба.

— Сотни, ты сказал? — спросил Бромм Рагнерика Гатпанкэра, молодого дворфа, но уже опытного лазутчика.

— Много сотен, — ответил Рагнерик. — Они затопляют долину Верхнего Сарбрина своим оркским зловонием, мой король. В Лунном лесу уже свистят стрелы, и дым поднимается в темное небо.

Те последние два слова в зале прозвучали зловеще — последствия вечно ночного неба над Серебряными Пределами, было трудно проигнорировать.

— Они будут давить на Мифрил Халл, можно даже не сомневаться, — сказал Бромм.

— Мы должны быстро доставить сообщения Эмерусу и Коннераду, — согласился его брат.

— До Мифрил Халла долгий путь, — пожаловался Бромм, и Харнот не мог не согласиться. Три дворфских цитадели Луруара были расположены примерно на линии, Адбар на юго-западе от Фелбарра, который на равном расстоянии юго-западнее Мифрил Халла, с большей частью пути южнее леса в форме полумесяца, известного как Мерцающий лес. От одной цитадели до другой путь был больше чем в сто миль, по крайней мере, декада похода или, скорее всего в два раза больше, учитывая трудно проходимую местность. Эти три цитадели были также связаны через тоннели верхнего Подземья, но даже если идти этим маршрутом, любой поход будет долгим и трудным.

— Мы должны идти, — рассуждал Харнот. — Мы не можем сидеть здесь, когда наша родня на пороге битвы, и может быть, что мы одни это знаем.

— Нет, я думаю Коннерад уже в курсе, — заметил Бромм. — Армия орков подпирала его северный выход. Он знает.

— Но мы должны узнать, в чем он нуждается, — сказал Харнот, и Бромм кивнул. — Я поведу легион через тоннели к Фелбарру, и если потребуется, то тогда мы продолжим путь в Мифрил Халл.

— Подземье, — мрачно отметил Бромм. — Мы не ходили там уже годы, за исключением подземного пути к Сандабару. Лучше всего возьми большой легион.

— А ты закрой Адбар снизу, — кивнул Харнот.

— Да, все уже готово, но, возможно, я выйду и хорошо осмотрюсь, и может быть, просто прогоню орков от края Мерцающего леса. В следующий раз, когда мы будем обсуждать с эльфами земельные вопросы, мы не позволим им забыть нашу помощь.

— Их сотни, — мрачно сказал Харнот.

— Ба, это просто орки, — парировал Бромм и презрительно махнул рукой. — Возможно, мы сдерем с них шкуры и выстелем мягкие дороги от Адбара до Фелбарра, а то и до самого Мифрил Халла.

Король Харнот рассмеялся от всего сердца, и, отклоняя эту абсурдную идею, позволил себе представить именно такую дорогу.

— К бою готовы! — объявила королю Коннераду генерал Дагнаббит, дочь и тезка Дагнаббита, внучка великого генерала Дагны. Они стояли на высокой скале к северу от Мифрил Халла, глядя сверху на долину Верхнего Сарбрина, сильной реки, унылой и мутной под темным небом, и высокие вечнозеленые деревья Лунного леса и Мерцающего леса, темнеющего на северо-востоке.

— Веселые Мясники жаждут разорвать кого-нибудь, мой король! — возвестил Удар Бунгало, возглавлявший знаменитую Бригаду Веселых Мясников — личных телохранителей Коннерада. Вокруг группы раздался хор ликования.

Но король Коннерад качал головой на каждый призыв к действию. Он посмотрел на рой орков на поле далеко внизу. Что-то казалось неправильным.

Силы орков, противостоящие друг другу, кружились как рой пчел, смешиваясь в большую черную тучу, которая затянула долину, столь же темную как небо над ней.

— Сейчас, мой король, — умолял Удар Бунгало. — Дураки сражаются друг с другом. Мы втопчем их в самую грязь.

Он стал подниматься к Коннераду, чтобы продолжить, но Дагнаббит перехватила его и отправила назад.

— О чем ты думаешь? — спросила девушка-дворф.

— А что думаешь ты сама? — Коннерад спросил своего генерала, которая, как все считали, должна была скоро принять управление гарнизоном Мифрил Халла.

— Я думаю, что слишком давно мой топор не рубил орков, — с хитрой усмешкой ответила Дагнаббит.

Коннерад кивнул, но он был далек от полного согласия с желаниями генерала. Он не мог избавиться от чувства, что что-то здесь было не так, как казалось.

— Нам уже нужно идти, — сказал Удар Бунгало. — В долину долго бежать.

Король Коннерад посмотрел на Дагнаббит, затем на Удара Бунгало, и их нетерпеливые выражения, заставили его заволноваться, что он был слишком осторожен. Он терпел неудачу как лидер из-за своей собственной робости? Может быть, он видел то, что хотел увидеть, желая избежать риска?

Коннерад зарычал на собственную слабость, и приказ пойти в долину уже почти сорвался с его губ, почти, но он прикусил язык и вынудил себя лучше сосредоточиться на хаосе перед собой, и в этот момент получил ясный ответ.

Это сражение в долине Верхнего Сарбрина, орков против орков, казалось, не было сражением вообще.

— Возвращаемся в Халл, — сказал он, голосом только чуть громче шепота, едва слышимого, так сильно у него перехватило дыхание.

— А? — спросил Удар Бунгало.

— Мой король? — добавила Генерал Дагнаббит.

— О чем ты думаешь? — потребовал ответа Удар Бунгало.

— Мне кажется, что мой король почуял неладное, — ответила Дагнаббит.

— Я спрашивал, что ты об этом думаешь, — сказал Коннерад Дагнаббит. — И теперь я спрашиваю тебя снова, — он указал вниз на бурлящее болото крошечных фигур орков ниже их.

Дагнаббит вышла на уступ перед Коннерадом и долго смотрела на смешивающиеся армии, сражающиеся далеко внизу.

— У них нет дисциплины, — ответила она почти сразу. — Просто толпа.

— Да, я вижу то же самое, — сказал Коннерад.

Дагнаббит долгое время смотрела на молодого короля Мифрил Халла.

— Ну? — нетерпеливо спросил Удар Бунгало.

Улыбка, немного слабая, но в то же время и одобрительная, озарила лицо Дагнаббит, и она кивнула в знак уважения к Коннераду, ее королю, и ответила ему и Удару Бунгало:

— Орки Темной Стрелы сражаются лучше этих.

— А? — спросил Веселый Мясник.

— Да, — согласился Коннерад.

— Они думают, что смогут выманить нас, — сказала Дагнаббит.

— Ну, давайте не разочаруем их тогда! — закричал Удар Бунгало, вызывая дикие радостные крики своей Бригады Мясников.

— Нет, — покачал головой Коннерад. — Я не согласен, — он повернулся к Дагнаббит. — Отправьте наблюдателей, а мы возвращаемся в Халл, как я сказал.

— Мой король! — в смятении закричал Удар Бунгало.

Конечно, жаждущий сражения Удар бушевал и ворчал, но Коннерад не потрудился отвечать, очень хорошо зная, что Веселые Мясники были, прежде всего, отчаянно верными. Коннерад двинулся прямо к длинной лестнице, ведущей к низкому плато чуть выше Долины Хранителя, где ждала его армия, махнув рукой Дагнаббит и другим, чтобы следовали за ним. От туда, они вошли бы в секретные двери, которые вели к пологим тоннелям в крепость Мифрил Халла.

Требовалось много времени, чтобы спуститься по тем двум тысячам ступеней и крики предупреждения с северо-востока заставили группу Коннерада замереть.

— Орки! Орки! — они услышали с лестницы перед ними. — Сотни, тысячи!

Королю Коннераду стало трудно дышать. Он не был закален сражениями в роли полководца и плохо представлял, как нести ответственность за кого-то кроме себя, но он понял, что едва избежал огромной ошибки — той, что заставила бы Мифрил Халл пошатнуться под тяжестью потерь!

— Не может быть! — воскликнула генерал Дагнаббит. — Долина слишком далеко!

— Третья армия орков, — ответил Коннерад. — Захлопывающаяся дверь и загоняющая нас в их ловушку, если бы мы вышли на поддельный бой в долине.

— Ну, тогда это третья армия мертвецов, — объявил Удар Бунгало, и со своими мальчиками поспешили обогнать Коннерада, прыгая через три ступеньки за раз, несмотря на очевидную опасность крутой лестницы.

Коннерад остановился и, вытянув руки, схватился за перила по обе стороны от себя, таким образом, останавливая всех, кто был позади него. Его мысли кружились, представляя тропы вокруг горы к долине Верхнего Сарбрина, оценивая время для такого марша — принудительного и быстрого марша, который уже почти начался, как он понял.

— Нет! — воззвал он ко всем вокруг, особенно нацеливая свой крик на Удара Бунгало и бесшабашную группу Веселых Мясников. — В Халл и закрыть за собой двери, я говорю!

— Мой король! — раздался предсказуемый крик разочарования от Удара и его свирепых бойцов, от всех в унисон.

— Там собрались все орки, — сказал Коннерад Дагнаббит, стоящей на лестнице позади него. — Десятки тысяч.

Девушка-дворф мрачно кивнула. Он видел, что она хотела ему возразить, что она хотела не что иное как выйти в поле и убивать орков. Но она не могла, и на мгновение, он испугался, что это было только потому, что она не могла пересилить себя, чтобы не согласиться с ним. Как ее отец и дедушка, Дагнаббит была, прежде всего, лояльным солдатом.

— Если бы мы могли справиться с этой бандой и уйти, я сказала бы тебе идти и сражаться, — сказала она, как будто читая его мысли и желая успокоить. — Но эта группа задержит нас внизу. Это — их задача, как я предполагаю. Они нападут неистово, но будут отступать назад в середине линии. Снова и снова, оставаясь только в пределах досягаемости. Да, и мы будем продолжать преследовать и рубить их, и даже немало убьем, можешь не сомневаться.

— И затем другие две армии нападут на нас, и мы никогда не вернемся в наши залы живыми, — добавил король Коннерад с кивком.

Дагнаббит похлопала его по плечу.

— Ты принял правильное решение, мой король, и даже дважды, — сказала она.

Больше криков донеслось с северо-запада, предупреждая о приближении орков.

— Мы еще не там, — сказал Коннерад, и он со всей скоростью помчался вниз по ступенькам. Когда он и другие приблизились к подножию, вероятно, сотой лестницы, они получили свое первое представление о той третьей армии орков, несущейся как черный рой, вокруг скалистых предгорий.

— Ворги! — выдохнула Дагнаббит, поскольку легион атакующей кавалерии, состоял из огромных орков на свирепых и страшных волках. Когда они появились в поле зрения армии дворфов, обосновавшейся на плато, они достали свои рожки и затрубили, прославляя Груумша, не замедляясь ни в малейшей степени, летя вперед и жаждя боя, как и любой Веселый Мясник.

Коннерад хотел уже крикнуть Удару Бунгало, но понял, что не стоит беспокоиться. Удар и его мальчики тоже увидели, что орки приближались, и ни одни слова короля уже не имели для них значения. Бой вот-вот должен был начаться, и бригада Веселых Мясников лучше всех других знала свое место в сражении. Как один, они бежали, прыгали и катились вниз по лестнице, спустились на плато и унеслись вперед. Удар Бунгало выкрикнул командирам гарнизона, приказав, чтобы они отступили, и те командующие с готовностью подчинились, поскольку они также знали — место Веселых Мясников в первых рядах, что и ведущие наездники воргов быстро и мучительно поняли. Ударный отряд оркской кавалерии, зависел от их свирепости и прямой агрессии, чтобы раскидать шеренги и испугать врагов на оборонительных позициях. Но знаменитую бригаду Мясников из Мифрил Халла, такая тактика вдохновила на еще более свирепый ответ.

Когда бригада Веселых Мясников, вышла на линию, дворфы-арбалетчики не дрогнули и не отступили, и выпустили в воздух свой залп как раз перед оглушительным столкновением.

Наездники воргов были полностью остановлены холодной стеной стрел, а затем столкнулись с дворфами в остроконечной боевой броне.

Для Боевых Топоров битва началась действительно на высокой ноте. Пронзенные шипастыми кулаками Веселых Мясников, хрипели орки и визжали ворги. И легион конницы был отброшен далеко до пехоты орков, шедших позади.

Армия Мифрил Халла врезалась и разбила их. Ликующие крики и призывы пролить кровь орков преследовали короля Коннерада весь спуск по лестнице.

И, возможно, преследовали бы его всю дорогу, но генерал Дагнаббит была тут же позади него, шепча ему на ухо, и теперь уже именно она призывала его к большей осторожности.

Коннерад, наконец, спрыгнул с лестницы на плато и бросился бежать со всех ног к гарнизонным командирам, выкрикивая приказ сплотить ряды. Он пробежал мимо задней части формирования и кричал тем, кто в тылу, чтобы немедленно начинали отходить в крепость.

— Идите, войдите и держите двери открытыми, — скомандовал он. — Расчистите дорогу в Халл для всех.

Многие разочарованно посмотрели на него, — и он был бы и сам разочарован любой другой реакцией — но дворфы не спорили с королем. Все еще подбадривая своих братьев, которые сражались с передовыми орками, ряды позади формирования начали стремительно и организованно отступать.

Король Коннерад остановился и обернулся.

— Доберись до двери, — приказал он Дагнаббит.

Воин-дворф ахнула в недоумении.

— Ты нужна мне там, — сказал ей Коннерад. — Они могут застрять, и все кто не смогут войти будут приговорены к смерти. Ты же поможешь им пройти. Ты спасешь каждого, кто войдет.

Дагнаббит не смогла скрыть свое разочарование и просто покачала головой.

Коннерад прыгнул к ней и грубо схватил ее за воротник.

— Ты думаешь, что сможешь заработать уважение к себе как-то иначе Дагнаббит? — заорал он ей в лицо. — Ты думаешь, что я могу послать дворфа с поручением, и эта проклятая дверь останется открытой, и все смогут убежать — и что дворфы захотят убежать? И не будут останавливаться, чтобы оглянуться назад? Я нуждаюсь в твоей помощи, девочка, больше чем прежде.

Дагнаббит выпрямилась и успокоилась.

— Да, мой король! — сказала она решительно. — Но ты не должен оставаться тут слишком долго, иначе тебя убьют. Я нужна тебе и я выполню свою часть работы, но ты не позволяй себе забыть, что Мифрил Халл нуждается в тебе. Сейчас более чем когда-либо, если орки останутся тут.

Коннерад кивнул и повернулся, чтобы уйти, но Дагнаббит схватила его за плечо и развернула.

— Не позволяй им убить себя, — попросила она и поцеловала его на удачу.

Больше чем только на удачу, они оба поняли, к взаимному удивлению.

Потом они разбежались в противоположных направлениях. Дагнаббит — выкрикивая приказы различным дворфам сформировать направляющие линии к дверям, а Коннерад — созывая командиров. Только когда он приблизился к фронту битвы, он смог получить более широкий вид на скошенный перевал, огибающий гору, и когда он видел, что происходит, король дворфов должен был заставить себя вдохнуть снова.

Армии орков в долине Верхнего Сарбрина были многочисленными, но эта сила была еще больше: среди полчища орков шли огромные синекожие монстры — целый легион ледяных великанов.

Любые иллюзии Коннерада, что они смогут отстоять свою землю, разбились перед лицом реальности. Даже если бы он призвал всех до единого дворфов Мифрил Халла и вывел на это поле, полностью вооруженных и в броне, с полным комплектом тяжелого военного оружия — баллистами и катапультами, и выстроил в надлежащих формированиях, даже тогда они не смогли бы победить в этой войне; никогда, даже если бы две другие армии орков в долине Верхнего Сарбрина не подходили, чтобы присоединиться к их собратьям.

Коннерад Браунавил никогда не видел столько орков.

Они чернели повсюду и превратили склон горы во что-то напоминающее корчащегося, бесформенного монстра.

Много раз в течение того дня, король Коннерад напоминал себе оставаться спокойным, чтобы править твердой рукой. Он не вздрогнул, даже когда один из его командиров, стоящий рядом с ним, был раздавлен гигантским валуном. Он подавил свой стон, когда Удар Бунгало и группа Веселых Мясников пропали в море орков.

И он помогал им двигаться вперед, организованной процессией, одна линия внезапно поворачивалась назад и преобразовывалась, и следующая линия ломалась и отступала позади них. С каждым шагом ступенчатого отступления меньше дворфов осталось в живых, чтобы сделать следующий шаг, но на каждого побежденного дворфа, были несколько падающих орков, корчащихся и умирающих.

В один темный момент Коннераду показалось, будто все потеряно, поскольку на поле прибыли гиганты, и, разогнав перед собой орков, напали на ненавистных дворфов.

— Приготовьтесь рубить колени, мальчики! — крикнул он, и дворфы приободрились, а затем вдруг раздался грохот, и залп баллисты прорезал воздух над их головами. Гиганты пошатнулись и упали, и те, что шли позади первой линии начали поспешное отступление.

Потрясенный король Коннерад обернулся и сразу увидел Дагнаббит.

Красивую и жестокую Дагнаббит. Храбрую, благородную и верную Дагнаббит.

Линии дворфов маршировали в крепость через двери быстро и организованно, и как-то, даже посреди своей огромной ответственности, Дагнаббит удалось вывести из крепости четыре метающих копья баллисты, на тот случай как этот, когда гиганты напали.

В этот день Мифрил Халл потерял три полка храбрых дворфов, и троекратно большее число вернулось с тяжелыми ранениями, в том числе и Удар Бунгало, он каким-то образом уцелел в той свалке.

Но теперь они были в безопасности позади укрепленных дверей, и момент неожиданности прошел.

Сотни орков и три гиганта остались лежать мертвыми за той северной дверью.

— Ты хорошо справился, — сказала ему Дагнаббит, когда командиры собрались вместе. — Король Бренор гордился бы тобой.

Эти слова произнесла дочь Дагнаббита, внучка легендарного Дагны, и король Коннерад знал, что это был не маленький комплимент.

Он принял это как должное, хотя и знал, что его испытания только начинались.

Великая армия орков расположилась лагерем на его пороге.

ГЛАВА 2 Грань между жизнью и смертью

Дзирт никак не мог примириться с действительностью: пещера, в которой они находились, называлась «Приют камнереза».

Пещера.

Из открытого входа, который был только недавно расширен командой решительных мастеровых, Дзирт видел обугленный остов старой таверны и ее большой очаг, стоящий одиноко под открытым небом — груда камней, напоминание о том, что было и чего больше не было. Дзирт подумал, что заходящее солнце позади него хорошо дополняет картину.

Когда он сидел тут, вспоминая приключения в этом городе, как сражался против морских дьяволов и помогал выносливым горожанам укреплять границы и освобождать побережье, Дзирт не мог смотреть на тот очаг без глубокого чувства сожаления и сильного ощущения потери. «Приют камнереза» был местом, куда приходил отдыхать весь город Порт Лласт в эпоху борьбы против сахуагинов. Там собирались отряды, чтобы в любой момент помчаться к стене и отбить атаку монстров; сюда приносили раненых и целители и клирики оказывали им первую помощь, а однажды и сам Дзирт помог удерживать на столе сильно раненого человека, в то время как Амбергрис спасала его жизнь своими божественными заклинаниями. Людям Порта Лласт в те отчаянные дни стены «Приюта камнереза» были обещанием лучшего будущего.

И теперь все это пропало, умерло, сгорело почти дотла после нападения дроу, которые прибыли, как оказалось, в поисках Дзирта.

Тот факт отозвался эхом в мыслях Дзирта, пронеся его через десятилетия и мили к тому времени, когда дроу пришли за ним в Мифрил Халл. А совсем недавно, банда во главе с Тиаго появилась в Долине Ледяного Ветра, охотясь на него и преследуя балора — демона, который и сам преследовал Дзирта.

Дзирт посмотрел на своих компаньонов, и его внимательный взгляд остановился на Реджисе, который смотрелся довольно живописно в ярком синем берете и прекрасном плаще. Дзирт и остальные часто относились несерьезно к факту, что Реджис, казалось, всегда прибегал к ним с бедой за спиной. Давным-давно, Артемис Энтрери, работая на одного из пашей Калимпорта обиженного Реджисом, преследовал хафлинга до Долины Ледяного Ветра. И только недавно, лич Темная Душа, преследуя Реджиса, напал на компаньонов на дороге к западу от Широкой Скамьи.

Глядя на руины таверны «Приют камнереза», и принимая во внимание бурные воды, которые всегда, казалось, мутили его собственный след, Дзирт не мог не думать, что это он, а не Реджис, должен быть с репутацией того за кем идет беда.

Дроу-следопыт улыбнулся, когда осознал эту правду. Когда он был младше, такие темные мысли придавили бы его плечи неподъемным грузом вины, и придали его лицу угрюмый вид.

Теперь он знал лучше. Теперь, наконец, Дзирт понял, что мир гораздо больше и опасней независимо от выбранного пути — и для тех, кто знал его как друга и союзника, без него это будет более опасное место. Темным эльфам не требовался конкретный повод для вторжения в любой город, и конечно любой великий демон, гуляющий по миру смертных, дал бы выход хаосу, преследовал бы он при этом Дзирта или нет.

Это случилось не из-за него. Разрушение таверны «Приют камнереза» не было на его совести. Вероятно, этот город был бы давно оставлен, если бы Дзирт и его бывшие компаньоны, Энтрери, Далия и другие, не прогнали сахуагинов обратно в море.

Он подумал о той другой группе и оглядел еще раз, одного за другим, Компаньонов Халла. Во многих отношениях схожесть была вполне очевидна. И эта отважная труппа и предыдущие спутники Дзирта могли претендовать на такое мастерство в сражении, какому лишь немногие в королевствах могли соответствовать.

Но эта схожесть была очень поверхностной. Сейчас его сердце было наполнено радостью. Кроме способности владеть мечом или магией, или даже бороться бок о бок в истинной, разрушительной гармонии, эта группа около него сильно отличалась от Энтрери, Далии и других.

Он громко рассмеялся, когда вспомнил об Афафренфере и Амбре, среди этих самых людей в старом зале «Приюта камнереза». Дворфа выставляла монаха как боксера, и затем собирала мешки монет, держа пари на Афафренфера, который совсем не выглядел силачом. Но с его боевыми навыками, с упором на сражения с пустыми руками, высокий и худой Афафренфер мог легко победить мужчин намного более крупных и более сильных, чем он.

— Что ты видишь в своих мыслях, эльф? — спросил Бренор. — Что тебя насмешило?

Дзирт просто покачал головой, не глядя на Бренора, поскольку его взгляд скользнул через широкую пещеру к Вульфгару. Если бы Амбра и Афафренфер сейчас были тут, чтобы снова начать свою игру, Вульфгар бы принял вызов?

И если бы он согласился, если бы Вульфгар смело вышел против тренированного монаха, то на какую из сторон Дзирт мог бы выгодно сделать ставку?

— Так что же? — любопытствовал Бренор.

— Вульфгар, — выбрал Дзирт, ответив на свой вопрос, а не дворфа, и кивнул, когда закончил борьбу со своими сомнениями. Даже с бесспорными навыками Афафренфера, Дзирт видел слишком много чистой мощи Вульфгара, чтобы когда-либо держать пари против него.

— А? — в недоумении спросил дворф.

Дзирт только снова рассмеялся. Да и как он мог сдержаться? Даже с мрачными событиями, которые поразили Порт Лласт совсем недавно, никто не жаловался, и в охваченном воодушевлением городе, выносливый народ полный жизни и радости, праздновал этой ночью возвращение нескольких граждан, которых они считали навсегда потерянными после налета дроу.

Все больше людей приходило в пещеру, когда известие о спасенных — и о героических спасателях — распространилось далеко и широко.

— Тут был рудник? — спросил Реджис, сидящий с другой стороны Кэтти-бри от Дзирта.

— Каменоломня, — предположил Бренор, осмотрев стены и ровные срезы. — Или, возможно, то и другое, — добавил он, отметив один изгибающийся тоннель в задней части широкого зала.

Множество веселых возгласов раздалось на другой стороне этой большой комнаты и все повернулись туда, чтобы увидеть, как Вульфгар поднимает большую кружку пенного пива, подгоняемый ревом завсегдатаев. Варвар согнул одну руку и его мышцы поднялись столь же высокие и крепкие как скала, которую любили дворфы.

Приветствия лились каскадом вокруг других четырех героев, а трое завсегдатаев подошло к ним: руки полные бутылок, лица полные улыбок. Праздник продлится всю ночь, как объявили лидеры города.

— Амбергрис будет сожалеть, что не прошла с нами на север немного дальше, — заметил Реджис, беря предлагаемую ему бутылку.

— Так она выжила? — послышался хриплый голос.

Компаньоны повернулись и увидели самое удивительное существо: полуэльфа-полутифлинга в темной одежде и с костяным посохом с крошечным гуманоидным черепом на навершии. Сломанный и искривленный, юноша на первый взгляд казался довольно слабым. Но, то предположение быстро бы отбросил любой, кто мог распознать покрой его одежды и ясную силу, резонирующую в посохе. Его тощие плечи смотрелись немного косо, левый бок отходил немного назад, а левая рука безвольно свисала за спиной, почти как хвост, если бы он вдруг вырос из его спины.

Глаза Дзирта широко распахнулись, и он почувствовал, что рискует упасть со стула.

— Эффрон? — догадавшись хором спросили Реджис и Кэтти-бри.

Дзирт взял себя в руки и вскочил со стула.

— Эффрон! — выкрикнул он и поспешил сжать руку колдуна. Потом Дзирт притянул его в свои объятия, на которые тифлинг — бывший сокамерник Дзирта в доме Дрейго Проворного — с радостью ответил взаимностью.

— Я думал, что ты погиб.

— Это было очень близко, — сказал Эффрон, отступив на длину руки. — Отвратительные др… — он замолчал, тяжело сглотнул и затем закончил, изменив слово: — Драуки.

Дзирт кивнул и позволил ему отойти. Учитывая обстоятельства, если бы Эффрон сказал «дроу», то Дзирт бы согласился.

— Я боялся, что, то же самое случилось с тобой, — сказал Эффрон. — Мы обыскали весь склон горы в Долине Ледяного Ветра, но не смогли найти твоего следа.

— И к лучшему, в конце концов, — утешил его Дзирт.

Эффрон придвинулся немного, приблизив свои уста к уху Дзирта.

— Я сожалею о том, как все закончилось между нами всеми, — прошептал он, имея в виду ту темную ночь у Пирамиды Кельвина. — Мы даже пошли к дворфам в поисках тебя, но они ничего не знали.

— Не сомневаюсь, что против желания твоей матери, — сказал Дзирт, улыбаясь, но его улыбка быстро потускнела, когда он вспомнил гибель Далии, матери Эффрона.

Дзирт отступил от него и снова широко улыбнулся. Он указал на пустое место Вульфгара за столом и предложил Эффрону присесть.

— Мне многое нужно рассказать тебе, — сказал Дзирт.

Эффрон помедлил, и затем попросил:

— Расскажи мне о моей матери.

Лицо Дзирта помрачнело так, что в этот момент Эффрон понял все, в чем нуждался. Почувствовав слабость в ногах, тифлинг-колдун соскользнул на стул.

Дзирт представил своих спутников, и даже позвал Вульфгара к столу.

— Это — Кэтти-бри? — один раз спросил Эффрон. — Правда?

— Из того же самого леса, в котором мы спали, — попытался объяснить Дзирт. — Возвращенная к миру, как и мы, от долгого сна.

Эффрон рассмотрел женщину сверху донизу, и его выражение выдало его раздражение, хотя он старательно пытался его скрыть.

— Ты нашел своего призрака, — сухо заявил он Дзирту.

Кэтти-бри кивнула. Дзирт мог видеть комок в ее горле, поскольку она знала, что они — и более остро, что она — должны быть честны здесь, и что пересказывание их недавних приключений, несомненно, причинит боль этому молодому колдуну.

— Амбергрис жива, это правда, и с Афафренфером направляется к югу, а затем на северо-восток через Внутреннее море, — объяснил Дзирт, после того как рассказал о недавнем походе в Гаунтлгрим. — Энтрери тоже пережил нападение дроу, но не стал возвращаться с нами. Он по-прежнему может быть в Гаунтлгриме, мы не знаем, но я не сомневаюсь, что он жив — не многие смогут защитить себя так же хорошо как Артемис Энтрери.

— Но они убили мою мать, — сказал Эффрон.

Дзирт вздохнул и начал отвечать, но Кэтти-бри опередила его.

— Нет, — сказала она резко, обратив все взоры на себя.

— Это сделала я, — призналась она.

Теперь уже Эффрон, стал похож на того, кто мог бы упасть со стула, и рядом с ним, Дзирт затаил дыхание, ожидая вспышку гнева.

— Они сделали хуже, чем просто убили бы ее, — попытался объяснить Дзирт. — Они сказали ей, что ты умер. Энтрери считает, что они разбили ей сердце и дух. Она напала на Кэтти-бри…

— Я не хотела убивать ее, — сказала Кэтти-бри. — Я совсем не хотела бороться с нею. Далия не была моим вра…

— Она была любовницей Дзирта, — сказал Эффрон, как будто одно только это опровергало слова женщины.

Но Кэтти-бри пожала плечами, как будто это едва ли имело значение, и действительно, не имело, не для нее и не в каком-то здравом смысле.

— Я должна была ревновать, когда мой муж считал меня погибшей сто лет назад и когда, я на самом деле, была мертва в течение ста лет?

Эффрон мрачно уставился на нее. Он начинал говорить несколько раз, неловко, как будто не мог подобрать слова и нужный тон. Но потом, наконец, немного расслабился.

— Она не была моим врагом, — повторила Кэтти-бри. — Никогда. Но это была не просто Далия, против которой я боролась в кузнице Гаунтлгрима. Она командовала нефритовыми пауками. Она боролась с демоническим взглядом, одержимая духом богини Ллос, в то время как я был переполнена силой Миликки. Мы были пешками двух богинь — это ясно для меня. И в этом случае, Эффрон, я говорю тебе со всей уверенностью, что твоя мать освобождена от ужасного проклятия, которое гораздо хуже чем смерть от моих рук.

— Грань между жизнью и смертью, — Эффрон пробормотал и опустил взгляд; одинокая слеза скатилась вниз по натянутой коже его худой щеки. — Кажется настолько тонкой, и так много моих близких перешли ее недавно.

— Учитывая твой посох с черепом, и что этот эльф говорил о тебе, ты должен понимать это лучше чем кто-либо, — вставил Бренор.

Эффрон посмотрел на него и самоуничижительно пожал плечами.

— Они сказали ей, что я мертв? — спросил он у Дзирта.

Дроу серьезно кивнул.

— Тогда она умерла без надежды, — печально произнес Эффрон. — Она потеряла тебя… — он замолчал и нерешительно усмехнулся в направлении Кэтти-бри. — Проиграла ей. И затем меня отняли от нее, как она думала — и я хорошо знаю ту боль. Когда мы верили, что она потеряна для нас в замке Дрейго Проворного, потерянна для меня так вскоре после нашего примирения… — он вздохнул и не смог продолжить.

— Но конечно, как и праздник в нашу честь, результат нападения дроу на Порт Лласт оказался лучше, чем ожидалось, — прервал Реджис. — Хорошо же, что многие из тех, о ком ты думал, не погибли, да?

Эффрон уставился на него безучастно, явно неспособный рассмотреть положительные стороны в этой ситуации. Действительно, тифлинг казался настолько сомневающимся в этот момент, что Реджис отодвинулся подальше к спинке своего стула.

Эффрон, словно озаренный идеей, быстро повернулся к Дзирту:

— Куда Афафренфер и Амбра пошли? Как ты сказал — на юг и затем через Внутреннее море? Они направились к Сузайлу?

— Они направляются в Земли Кровавого Камня и королевство Дамара, — ответил Дзирт. — В бывший дом Афафренфера в Монастырь Желтой Розы, как они говорили. Но это — долгое и рискованное путешествие и, несомненно, придется пройти множество дорог.

Эффрон твердо поставил посох около стула и быстро подтянулся:

— Тогда желаю вам…

— Иди с нами, — выпалил Дзирт, и четверо за столом округлили глаза от такого неожиданного предложения.

— Мы ищем правду на опасной земле, — объяснил Дзирт. — Мы опасаемся, что наши клинки могут быть необходимы, когда судьба многих королевств находится в критическом положении.

Эффрон остановился и оглянулся на Компаньонов Халла, как будто оценивая каждого. Он кивнул Дзирту и отошел в сторону, приглашая поговорить наедине.

— Мое волшебство не понравится твоим компаньонам, — сказал он, когда они были одни.

— Они — терпимая компания, — легкомысленно уверил его Дзирт.

Но Эффрон качал головой на каждое слово.

— Лучше мне найти монаха и дворфу или пойти по своей собственной дороге, — решил он. — Мы сшиты из разной ткани, Дзирт До'Урден, и поэтому я прощаюсь с тобой. Я не сомневаюсь, что наши пути пересекутся снова, и тогда, при любых обстоятельствах, знай, что я не враг тебе — никогда не враг тебе.

— А моим друзьям? — с ясным сомнением спросил Дзирт, и попал прямо в точку, когда добавил: — И Кэтти-бри?

Следующая пауза Эффрона была говорящей, но конечно, этого было из-за присутствия Кэтти-бри и недавней истории, которая не позволила ему войти в их группу. Он не поддался гневу в тот момент, и Дзирт видел, что он, по крайней мере, пытается принять ее объяснение.

Но это явно являлось на вкус как горькое масло.

— Я верю ее рассказу, — наконец ответил Эффрон.

Дзирт кивнул, не потому что он был убежден или даже уверен в том, что Эффрон сам верил в то, что он только что сказал, но потому что Дзирт знал, что это было большее, что молодой колдун мог эмоционально предложить в это тяжелое время.

— Лучше я пойду с Афафренфером и Амброй, — тихо сказал Эффрон, и Дзирт не стал его отговаривать. Он похлопал Эффрона по плечу и снова обнял.

— Хорошо встретились, хорошо расстались, и хорошо встретимся снова, на другой дороге и в другой день, — сказал Дзирт.

Эффрон кивнул, вышел из пещеры «Приют камнереза» и вскоре после этого покинул Порт Лласт по южной дороге.

— И через сколько ночей, ты думаешь, он вернется чтобы отомстить за свою маму? — спросил Бренор, когда Дзирт вернулся к столу. Дворф с отвращением покачал своей косматой головой.

— Дзирт звал его с нами, чтобы удобней было следить за ним, — сказал Реджис дворфу.

— Ах, но разве это так, эльф?

Дзирт не ответил. Он вернулся на свое место и сидел, обмениваясь взглядами с Кэтти-бри.

— Лучше пусть Эффрон идет с другими, — тихо сказала она и Дзирт кивнул. — Боль еще остра, разве может быть иначе? Возможно, когда пройдет время, он все поймет.

— Ну, эльф? — потребовал ответа Бренор, и Дзирт посмотрел на него удивленно. — Разве ты звал его, чтобы лучше присматривать за ним?

Дзирт несколько ударов сердца обдумывал слова, и более всего осуждающий тон дворфа, а затем ответил:

— Я звал его с нами, потому что он — друг.

— Друг, мать которого убила моя девочка, — парировал дворф. — И тот, кто знает это!

— Так мы должны оглядываться через плечо? — спросил Вульфгар.

— Нет! — отрезал Дзирт громко, без колебаний и со всей уверенностью. И остальные четверо откинулись назад от неожиданной вспышки.

— Нет, — более мягко повторил дроу. Он помолчал, обдумывая свою реакцию, и вспомнил то время, которое он провел с Эффроном и другими, и в объятиях Далии. Между всеми ними были сложные отношения — разве он не встретился в первый раз с Амброй и Афафренфером, когда они пытались поймать или даже убить его и Далию? В жестоком и кровавом сражении, в котором Дзирт убил любимого друга монаха Афафренфера — Парбида?

Но Афафренфер простил его.

Да, в этом была вся суть его прежних компаньонов, Дзирт понял это сейчас. Они жили на краю бедствия и на краю морали, но все, включая Энтрери, всегда брали на себя ответственность за свои поступки. Так Афафренфер, в конечном счете, признал, что убийство Парбида было только самозащитой, в драке которую начали Парбид, Афафренфер, и другие наемники Кавус Дун. Афафренфер пережил свой гнев и принял Дзирта как компаньона, которому можно доверять.

Дзирт был уверен, что тоже самое будет и с Эффроном. Молодой тифлинг, который знал так много боли, сумел сохранить чувство справедливости. Он не мог присоединиться к ним сейчас, потому что рана была свежей, и, несомненно, каждый раз, когда он смотрел бы в честное лицо Кэтти-бри, он вспоминал бы о своей погибшей матери.

Возможно, все будет иначе в другой день на другой дороге, когда раны затянутся.

— Вы встретили четырех из моих компаньонов, — сказал Дзирт. — Позвольте мне рассказать вам о них, и о Далии.

— Я видела ее, — напомнила ему Кэтти-бри.

— И я, — сказал Вульфгар, — когда ваша группа веселых убийц проходила через стойбище моего народа как раз перед весенним равноденствием.

— Да, и я знал эту сумасшедшую эльфийскую девицу еще раньше, или ты забыл это? — проворчал Бренор.

— Тогда позвольте мне рассказать вам больше, — с улыбкой ответил Дзирт.

— Я знаю Артемиса Энтрери лучше, чем ты, — сказал Реджис. — И не хочу слышать о нем больше.

Но Дзирт покачал головой.

— Ты знал, человека, которым Артемис Энтрери однажды был, — объяснил он, и Реджис закатил глаза, а Кэтти-бри, которая была когда-то захвачена убийцей, посмотрела с сомнением.

— Этот самый город, Порт Лласт, существует сегодня из-за усилий тех компаньонов, сражающихся рядом со мной. Вместе мы прогнали от берега морских дьяволов, и вместе мы укрепили сердца и руки города. Назовите имя любого из моих бывших компаньонов в Порту Лласт, и вы услышите возгласы благодарности в ответ.

— Даже после того, как дроу явились за ними и разрушили большую часть города? — спросила Кэтти-бри.

— Да, — настаивал Дзирт. — Мы преуспели здесь, и мы сделали много хорошего. Даже Энтрери, и даже не за награду, — Дзирт улыбался; он не мог ничего с собой поделать, и кивал, когда говорил.

— Может быть, тебе стоит пойти и собрать их всех, а эльф? — спросил Бренор. — Кажется, что мы тебе больше не нужны.

— Я вполне доволен своей нынешней компанией, — уверил его Дзирт.

— Тогда иди и верни тощего, кривого мальчика, а мы пошлем Пузана за дворфой и монахом, и все вместе мы отправимся искать Энтрери. С этими четверыми на нашей стороне, как ты уверяешь, мы мигом очистим от собак Обальда все Серебряные Пределы.

— Они были сильны, я не буду отрицать это, — ответил на резкий сарказм Дзирт.

— Ба! — фыркнул Бренор, вскинул руку и замахал, призывая разносчика. Когда он не смог привлечь внимание человека, он поднял свой щит, протянул за него руку и достал волшебную кружку пенного пива.

Кэтти-бри засмеялась, а Вульфгар поднялся, обещая пойти и принести другие напитки.

— Так мы можем поднять кружки за твоих старых компаньонов, — хитро подмигнул он дроу, и возникшая напряженность, вдруг развеялась.

Дзирт все-таки посмотрел на Реджиса, и увидел, что хафлинг тяжело уставился на него. Но потом понял, что — нет, не на него. Реджис смотрел мимо него и мимо всех, потерявшись в своих собственных мыслях.

И действительно, история Дзирта сильно задела хафлинга, Реджис тоже знал сильных спутников, а до этого, знал гораздо больше.

Реджис почти желал, чтобы они послали его за Амброй и Афафренфером, как пошутил Бренор. Что могло бы произойти, если бы он снова поехал по Торговому Пути и оказался около Дорегардо и Ухмыляющихся Пони?

Что могло бы произойти, если бы он поехал в Кормир и к Морю Упавших Звезд?

Перенесясь мыслью через те воды, Реджис увидел дом Тополино, и в своем сердце, он снова увидел Доннолу. Непреднамеренная улыбка озарила его пухленькое лицо, подняв края его стильных усов, когда он подумал об их спарринге, который толкнул их в объятия друг друга и уронил на пол в страсти.

— Реджис? — услышал он издалека и, сфокусировав взгляд, увидел Дзирта и Кэтти-бри, смотрящих на него с любопытством.

Реджис ответил на это задумчивой улыбкой и сказал Дзирту:

— Если ты доверяешь им, чтобы поехать с нами, тогда я тоже. Даже колдуну.

И затем хафлинг встал, приподняв модный берет, откланялся и вышел из «Приюта камнереза» на улицу Порта Лласт. К этому времени солнце уже опустилось за горизонт, и виднелись звезды, а на востоке восходила яркая луна.

Реджис спрашивал себя, смотрит ли сейчас Доннола Тополино на эту луну? Она помнит? Она чувствует его руки вокруг нее, как он, несомненно, чувствует ее?

— Мы будем наблюдать восход луны вместе снова, моя любовь, — поклялся хафлинг, и направился обратно к пещере, которая служила гостиницей.

Но остановился задолго до того, как вернулся в «Приют камнереза».

— Не сегодня вечером, — прошептал он и отвернулся. Он решил, что эта ночь была не для Компаньонов Халла. Эта ночь была и не для Реджиса, а для Паука, юноши, которым он был в Агларонде.

Паук Паррафин взобрался на ближайшую крышу — по совпадению, ту же самую, на которую поднялся Артемис Энтрери, сражаясь с дроу в Порту Лласт — и сев на край, поболтал ногами в прохладном океанском воздухе.

Он не знал, что спрятанный под карнизом в пределах его досягаемости лежал совершенно особый, украшенный драгоценными камнями кинжал, оружие убийцы, которое могло украсть саму жизненную силу у жертвы.

Кинжал, который Реджису был слишком хорошо знаком по его предыдущей жизни, поскольку в руках Артемиса Энтрери он когда-то отсек его палец…

ГЛАВА 3 Слезы Тарсаха — месяца гроз

— Лоргру, Лоргру, — сокрушалась Синнафайн в спрятанном высоко в ветвях вечнозеленого дерева домике, восстанавливая дыхание и потирая свои больные ноги. Раньше ловкая эльфийка не испытала бы никаких затруднений при подъеме на этот наблюдательный пункт, но она была тяжело ранена, ее ноги были порезаны ее мужем.

Он ранил ее и оставил на растерзание орде свирепых орков.

Но этого не произошло. Среди той банды был Лоргру, сын короля Обальда и вероятный наследник трона Много-Стрел. Многие орки Лоргру хотели убить ее. Она и ее муж дроу Тос'ун прорубили себе дорогу через их собратьев, когда отчаянно преследовали свою дочь.

Однако, несмотря на громкие возражения своих воинов, Лоргру увидел выгоду в живой Синнафайн, и вернул ее в Лунный Лес, самую западную часть Мерцающего леса. В обмен на публичное извинение, обещание доброй воли и изрядное количество золота.

Это было всего несколько десятков дней назад, и теперь, Синнафайн никак не могла сопоставить милосердие Лоргру и последующие события, казалось, они не имели никакого смысла. Армии орков подошли к границам Лунного Леса. Они несколько раз пересекли Сарбрин, вторгаясь в эльфийские земли, валили большие деревья и разжигали пожары.

И теперь Синнафайн скорбела, смотря с восточного края эльфийских земель на Холодную Долину. Орки прошли и здесь, значительная сила с предгорий гор Раувин. Это не имело никакого смысла. Это, казалось, вышло далеко за пределы любой вылазки для проверки обороноспособности области, и конечно рой орков был слишком большим, чтобы быть простым кочующим племенем. Такой марш как этот, казался хорошо разработанным и скоординированным, и вероятно запланированным даже прежде чем меч Тос'уна коснулся Синнафайн.

— Они — орки Много-Стрел, — взобравшись к Синнафайн, подтвердила прекрасная молодая разведчица Мириэль.

Лидер эльфов поморщилась от этой новости — она надеялась, что ее разведчики определят, что это другое племя вместо предупреждения, что война с обширным королевством орков начинается в полном объеме.

— Ты уверена?

— Нет никаких сомнений, леди, — ответила Мириэль. — Некоторые несут знамена Темной Стрелы. Поначалу у наших наблюдателей были некоторые сомнения, поскольку мы не слышали имя короля Обальда, ни разу, даже в те моменты, когда мы были достаточно близко, чтобы слышать их молитвы и боевые песнопения.

Синнафайн смотрела на молодую женщину заинтригованно. Боевые командиры орков, которые должным образом не восхваляли короля в почти каждом предложении, часто позже замечались наколотые на высоких пиках.

— Они кричат: «Военный вождь Хартаск!» — добавила Мириэль.

— Хартаск? — прошептала Синнафайн, больше самой себе, чем разведчице. Она слышала это имя прежде, хотя не припоминала кто это. Она посмотрела на отдаленные силы орков, пытаясь найти во всем этом смысл. Не король Обальд, а Хартаск? Где же тогда Обальд, и где Лоргру, его сын и наследник?

Дрожь пробежала по позвоночнику Синнафайн, когда она вспомнила дни своего плена среди банды Лоргру. Принц Много-Стрел был ясен и тверд в своем решении вернуть ее в Лунный лес, но то решение не было одобрено большинством его свирепых бойцов. Как много раз Синнафайн думала, что лишится жизни, когда кто-нибудь из орков приближался, словно хотел взять ее судьбу в свои уродливые руки. К тому времени, когда банда орков достигла Сарбрина, Синнафайн слышала не скрываемые слова презрения, нацеленные на Лоргру, и была удивлена тем уровнем недовольства и потрясена дерзостью ворчания.

Она не могла не думать со страхом, что оказанное ей милосердие, стало последним камнем, что сокрушил идеалистические устои рода Обальда.

Эльфы ненавидели орков и никогда не смогли бы смириться с этим обширным королевством вонючих, воинственных существ, живущих в относительном мире в северных пределах Луруара. Она приняла Соглашение в Ущелье Гарумна, и открыто не потворствовала бандам эльфов, которые расправлялись с одиночными группами орков. Но, при этом она лично не осуждала их, и прощала всех, кто был пойман при таких действиях, уменьшив их наказание до незначительной работы и публичных извинений.

Синнафайн поняла необходимость соглашения, хотя ненавидела эту действительность, но тем не менее, она всегда верила, что эта действительность была намного лучше, чем альтернатива.

И теперь эта альтернатива — война с королевством Много-Стрел, у ее порога? Ее поход в Много-Стрел в погоне за дочерью ускорил эту надвигающуюся трагедию?

Если бы она знала, что может случиться, что есть даже отдаленная возможность такого поворота, то во время ее плена, Синнафайн напала бы на орков с голыми руками, кусала и плевала бы в них и вынудила бы убить ее.

Западный край Мерцающего леса отбросил слабые тени под тусклым небом на самую великую армию орков, которая была собрана в Серебряных Пределах, по крайней мере, с дней марша первого короля Обальда. И как если бы этого было недостаточно, вторая значительная сила появилась с другой стороны большого леса.

— О, Лоргру, — прошептала она. — Что ты наделал?

Мгновение спустя она была выведана из задумчивости, когда Мириэль посмела поправить ее.

— «О, Тос'ун», вы имели в виду? — спросила молодая разведчица.

Синнафайн закрыла глаза и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и не отругать молодую лазутчицу. Она была лидером клана, а эльфы Лунного леса не были орками Темной Стрелы, и Синнафайн всегда требовала от них высказывать свои мысли честно и без страха.

Наблюдение Мириэль вызвало в ней глубокий отклик недовольства; каждое слово падало как соль на раненое сердце. Ее сын был мертв, убит своей сестрой Доум'вилль, и сама Доум'вилль ушла в Подземье вместе Тос'уном. Тос'ун — ее муж в течение многих десятилетий, ее возлюбленный, который ее предал, — подрезал ей ноги так, чтобы она не могла убежать и таким образом задержала бы преследующих их орков, в то время как он и Доум'вилль нашли свое спасение в глубоких тоннелях.

Мириэль только повторила то, что все они думали, Синнафайн это знала, и как бы ужасно и болезненно это ни было, когда она заглянула в свое разбитое сердце, она не могла отрицать правду этих слов.

Что во всей этой катастрофе перед нею, Тос'ун, скорее всего, сыграл свою роль.

Эльфийка с мрачным выражением лица покачала головой.

— Тут ничего для вас нет, — сказала она королю Бромму, который восемь дней назад вышел из цитадели Адбар с отрядом из двухсот дворфов. — Пойдите на юг мимо Раувин, и мои люди встретят вас в предгорьях и проведут через лес к паромам, которые быстро доставят вас по Сарбрин к восточным воротам Мифрил Халла.

— Это позволит тебе обогнать брата, — отметил Орезэо Шип, один из командиров Бромма.

Король дворфов кивнул. Только этим утром они предположили, что легион Харнота был на день ближе к цитадели Фелбарр, чем они думали, только Харнот и его мальчики шли подземными дорогами.

— Тогда мы должны послать ему письмо — рассуждал Бромм, обращаясь к командиру и этой эльфийке, которая вышла из Мерцающего леса, чтобы перехватить их.

— Доставить письмо в цитадель Фелбарр? — спросила эльфийская дева. — Это легко сделать. Король Эмерус — друг моей матери, и мы все тесно сотрудничаем с начала Затемнения.

— Чего? — одновременно спросили Бромм и Орезэо.

Эльфийка сглотнула, возможно, самую малость труднее, но Бромм не уловил это.

— Затемнение, — повторила она, указав на небо. — Это кажется подходящим названием, разве не так?

— Да, это подходящее слово, — сказал Бромм. — Так, ты хочешь направить нас от вашего леса на юг, вместо северной дороги?

— Северная дорога оставит вас в одиночестве на много дней и все, что вы найдете, это Сарбрин, блокирующий ваш путь и проклинающую вас орду орков на другом берегу. Воды слишком быстры и сильны с весенним таянием, и мы не сможем привести подходящие паромы, чтобы переправить вас.

Молодой король Бромм упер руки в бедра и повернулся к своим командирам.

— Что тогда вы будете делать, добрый король Цитадели Адбар, так далеко от дома и неспособный продвинуться дальше? — спросила эльфийка, поскольку дворфы только смотрели и пожимали плечами.

Король Бромм удивленно глянул на молодую эльфийку.

— Ты насмехаешься надо мной?

Она пожала плечами и засмеялась, так как будто это не имело значения.

— Я покажу вам путь для битвы или поддержки Мифрил Халла, если вы выберете это — а моя мать полагает, что так будет правильней, — объяснила она. — Мы непременно отправим письмо королю Эмерусу и Вашему брату-близнецу.

— Так оба короля будут далеки от дома, — предупредил Чейн Упрямый, другой дворф-командир.

— Ба, Адбара крепче, чем обнимает гигантская змея, — уверил свирепый Шип.

— Ба, тебя, — сказал первый, и Орезэо яростно нахмурился.

— Я должна идти, — сказала молодая эльфийка и, когда Бромм продолжил обдумывать все варианты, повернулась чтобы уйти.

— Юг? — крикнул ей в спину Бромм.

— Через Предгорья Раувин к Холодной Долине, затем прямо на запад через Лунный лес, — ответила она.

— Так говорит твоя мать?

— Да, так говорит Синнафайн, Леди Мерцающего леса, — подтвердила она. — Это самая быстрая дорога к Мифрил Халлу.

— Да, тогда мы пойдем, — решился король Бромм. — Я верю Синнафайн, девушка…

— Доум'вилль, — улыбнулась она. — Я — Доум'вилль из Лунного леса.

— Хорошо встретиться, тогда! — воскликнул король Бромм, и эльфийка кивнула. — Передай матери, что цитадель Адбар верна своим друзьям не останется в стороне от неприятностей.

Эльфийка кивнула и улыбнулась снова, а затем убежала, в мгновении ока исчезнув в подлеске Мерцающего леса.

— Мы сможем сделать все вдвое быстрее, — Бромм сказал Орезэо. — Мы отправим сообщение Харноту, чтоб возвращался в Адбар, а сами усилим гарнизон короля Коннерада. Я мог бы немного посражаться.

— Да, — ответил дворф-командир, и остальные согласились.

— Так, мы пойдем к Синнафайн и передадим добрые пожелания от щенка Бромма? — спросил Доум'вилль ее отец-дроу, когда она вернулась на их позицию, на полянку среди ряда толстых сосен недалеко от края леса — достаточно близко, чтобы часовой темный эльф на дереве мог хорошо наблюдать за продвижением отряда дворфов у границ Мерцающего леса.

Около Тос'уна захихикал маг Равель Ксорларрин.

— Он, кажется, волнуется о ее благополучии, — приняв задумчивую позу, подыграла ему Доум'вилль.

Тос'ун Армго кивнул и улыбнулся, думая, что его дочь приспособилась к путям дроу с чрезмерной самоуверенностью. Рефлекторно он мельком взглянул на меч, висящий на ее бедре, подозревая, что Хазид'хи продолжал играть больше, чем маленькую роль в том существенно изменившемся мировоззрении.

— Дворфы повернули на юг, — прибыло сверху ожидаемое сообщение.

— Я думаю, что разобраться с ними будет простой формальностью, — сказала Доум'вилль.

— Я уверен, что Араутатор сделает все за нас, — заметил Равель и ушел.

Доум'вилль хотела пойти за ним, но Тос'ун задержал ее, желая поговорить с дочерью наедине.

— Ты хорошо справилась, моя Маленькая Лань, — поздравил Тос'ун, и заключил дочь в крепкие объятия. Но обнимая ее, он смотрел в другую сторону, в Мерцающий лес. Он думал о Синнафайн и жизни, которую он познал там. Он неоднократно уверял себя, что такое существование не подходило для него.

Но в уголке своего сердца Тос'ун не мог отвергнуть прекрасные десятилетия, которые он познал здесь среди эльфов или любовь, которую он когда-то почувствовал к Синнафайн, или его радость при рождении детей.

Он подумал о Тирфлине, своем сыне.

Доум'вилль убила Тирфлина — итог соревнования начатого Тос'уном, сражения за меч который теперь несет Доум'вилль.

Почему он сделал это? Почему он начал что-то, что почти наверняка оставило бы одного из его любимых детей мертвым и, вероятно, обагрило кровью руки другого?

Тос'ун погладил Доум'вилль по спине и позволил руке соскользнуть вниз, чтобы коснуться рукояти Хазид'хи, и там получил свой зловещий ответ.

Но там же он нашел облегчение от своей тоски и боли, поскольку с тем прикосновением разумный меч немедленно внедрил в его разум видения славы и богатства. Они не были даже материальными изображениями — горшком золота, приветствующей толпой или чем-то подобным — но ощущением в уме старого темного эльфа, что его нынешняя дорога приведет его к большей радости, чем он когда-либо испытывал.

— Все заморожено, я говорю вам! — дворф разведчик старался перекричать смех.

— Как что-то может быть заморожено, ты, болван? — спросил Орезэо Шип. — Ведь сейчас — разгар лета!

— Да, а как небо может быть черным, когда сейчас — полдень? — парировал разведчик, и смех неловко затих.

— Так ты говоришь, что водоем заморожен? — качая головой, спросил король Бромм. — Ну, давайте пойдем и посмотрим, что там, — он кивнул своим командирам, которые четко передали приказ, и отряд в три сотни дворфов поднялся в быстром темпе в трудный переход через скалистые предгорья гор Раувин. Где-то к вечеру они преодолели десять миль до места, на которое указал разведчик.

Они поняли, что были уже близко по шуму водопада, и вскоре он появился в поле зрения. Поток спускался вниз с высоты и исчезал за скалистым уступом перед ними.

— Замороженный, — фыркнул Орезэо Шип.

— Они говорили про водоем, а не водопад, — напомнил Чейн Упрямый.

— Как водоем может покрыться льдом, а водопад нет? — спросил Орезэо. — Всегда замерзает сверху, разве ты не знаешь?

В то время как его слова слетели с уст, первые дворфы поднялись к вершине скалистого отрога, и все как один с возгласами удивления повернули назад к основной группе. Король Бромм оттолкнул своих лидеров, и, взобравшись на вершину, увидел внизу замороженное озеро. Поток водопада изливался в просторную область, и вода расходилась волнами, омывая лед.

— Хорошо, я — бородатый гном, — заметил командир Шип.

— Тоже глупец, — добавил Чейн Упрямый себе под нос.

Бромм проигнорировал их и спустился вниз к берегу. Он дал знак ближайшему часовому, и тот пошел и с усилием вонзил копье в воду. Сверху был слой воды, но только в толщину ногтя дворфа, а под ним копье поразило твердый лед. Дворф ударил снова, но только соскоблил немного, там был толстый слой льда.

— Как?… — Король Бромм только начал спрашивать, но вдруг он и все вокруг отскочили назад от неожиданности, поскольку взрыв пузырей поднялся из озера вокруг краев массива льда и вода, растекавшаяся по нему, немедленно кристаллизовалась в новый слой льда.

— Магия? — спросил Чейн Упрямый.

— Кто бы знал, — сказали Бромм и Орезэо в унисон. Потом посмотрели друг на друга и пожали плечами.

— Не нравится мне это, — сказал король Бромм и повернулся к своим командирам. — Обходим озеро, и прямо до Мерцающего леса.

— Если лед сможет выдержать наш вес, то мы могли бы пройти напрямик через озеро, — предложил Орезэо Шип, но в тот же момент пожалел о своем совете, когда на нем остановилось множество недоверчивых, даже ядовитых, взглядов от всех вокруг и короля Бромма.

— Мы будем обходить, — согласился он, когда Бромм начал объяснять ему что к чему, и поспешил прочь.

Армия дворфов пошла вдоль северного берега небольшого озера, держа Мерцающий лес в поле зрения на северо-западе от них. Они прошли больше чем полпути вокруг озера, когда первые крики раздались впереди основных сил.

— Орки!

— Ба, бандиты, — сказал король Бромм. — Убейте их всех до одного.

— Не бандиты, — мрачно ответил Чейн Упрямый, и его тон привлек внимание всех поблизости, и они проследили за его пристальным взглядом через озеро на юго-запад, где вокруг отмели собирались темные фигуры.

И в самом деле, Бромм и все остальные поняли, что это не бандиты, когда увидели силу, выступившую против них, и она была значительно больше их собственной.

— Что во имя Думатойна эти крысы с мордами свиней, делают здесь в Холодной Долине? — потрясенно спросил король дворфов. Все вокруг него кивнули. Это был хороший вопрос, и потом они задались вопросом серьезней, как такая сила, пробралась в это защищенное место. Холодная Долина была окружена с севера и запада Мерцающим лесом, родиной эльфов, а на юге горами Раувин, землей, за которой наблюдает король Эмерус Боевой Венец и его легионы крепких дворфов.

Король Бромм задался вопросом, стоит ли еще цитадель Фелбарр, и если нет, то какая ловушка могла бы ждать его брата?

— Ничего хорошего, я думаю, — сказал Чейн Упрямый, и король Бромм посмотрел на него удивленно.

— Ты спросил: «Что эти крысы с мордами свиней здесь делают?» — объяснил дворф.

— Свиньи с мордами крыс, ты имеешь в виду? — заметил Орезэо.

— Паразиты, которых я порежу на ломтики, — объявил Чейн.

— А мне больше нравится поперек, — ответил Орезэо, подняв свой топор, и вокруг него раздался хор одобрения.

— Ба, я возьму их больше тебя в два раза, — объявил Чейн Упрямый, вызывая несколько «Хей-хо!» в свою честь.

— Ба, крольчиха твоя мать, — проревел Орезэо Шип. — У меня будет три к одному!

Они встали нос к носу, выкрикивая обещания, и каждое сопровождалось более громкими возгласами одобрения, чем предыдущее.

Король Бромм одобрительно кивнул, и позволил им продолжать так долгое время. Немногие могли пробудить жажду крови в армии в моменты перед сражением лучше, чем Чейн Упрямый и Орезэо Шип.

— Они уже здесь! — вскричал дворф, и все глаза обратились к полчищам орков — теперь бегущих прямо через замороженное озеро.

— Слишком глупые, чтобы знать, что озера, как правило, не замерзают летом! — закричал Орезэо.

Он ничего не добавил к этому, но, как и большинство, надеялся, что лед треснет под их весом и они потонут в холодных водах. Он боялся кое-чего другого. Что если орки преуспели в какой-то магии, и это они заморозили озеро для битвы?

И если они обладали магией такой силы…

— Боевые группы! — приказал Король Бромм. — И не выбегайте на это проклятое озеро, чтобы встретить их.

С большой точностью и дисциплиной, выработанной в течение многих лет практики, отряд дворфов, организовался в боевое построение. Щитовые дворфы выстроились стеной в передних рядах трех квадратов, с арбалетчиками позади, старательно заряжающими оружие. Позади среднего квадрата королевская бригада Диких Дворфов, Адбарская версия Веселых Мясников, выпила свой мощный ликер и стала тяжело толкаться друг с другом, чтобы «вскипятить кровь» как они это называли.

— Мы врываемся в пятерках, — скомандовал лидер бригады, который был известен большинству дворфов Адбара, просто как Хруст. — Два для бега и три для полета.

— Я полечу! — добровольно вызывались все Дикие Дворфы, и столкновения начались снова с усиленной энергией, поскольку каждый соперничал за желанную роль. Когда орки встретят защитные стены щитовых дворфов, некоторые Дикие Дворфы — бегуны, пронесутся между квадратными построениями, но многие другие пролетят над щитовыми дворфами как живые ракеты. Действительно, пары «дворфо-метателей» уже заняли свои места во вторых шеренгах квадратов, они состояли из двух молодых, сильных дворфов, низко держащих между собой крепкую доску. Дикому Дворфу, прыгнувшему на ту доску, помогали сделать такой прыжок, который перенесет его за передовые линии дворфов.

Король Бромм с усмешкой смотрел на толчею жестокой бригады и с гордостью кивнул, поскольку он знал точность своей превосходной боевой группы.

— Стрелы по твоему сигналу! — крикнул он командующему Чейну Упрямому, который кивнул в ответ и приказал привести арбалеты в действие. Линии смертельных стрел долетели до берега озера, проносясь над замороженным водоемом. Орки были все еще далеко, но мощное оружие имело огромный диапазон, и хотя для любого лучника было трудно точно попасть в цель на таком расстоянии, там было столько орков, что еще труднее было не попасть.

Король Бромм снова кивнул, наблюдая, как орк за орком шатались и падали; и усмехнулся шире, когда увидел, как следующие орки, неспособные остановить свой импульс на скользкой поверхности, летели кувырком через тех, которые уже валялись. Тем не менее, он не держал иллюзий, смотря на приближающуюся армию и сравнивая ее со своим собственными силами. Его дворфы были явно превзойдены численностью, пять орков на одного дворфа или больше, и то, что такая тьма орков появилась в Холодной Долине, без ведома эльфов Мерцающего леса…

Или, задавался он вопросом, эта армия орков и была настоящей причиной, по которой Синнафайн послала их сюда?

Король Бромм прокусил губу до крови, обдумывая эту тревожащую возможность, но быстро выбросил ее из головы. Его дворфы могут победить. Он чувствовал большую уверенность, поскольку мог видеть, что еще больше орков упало от второго яростного залпа. Лучше вооруженный, лучше бронированный, великолепно обученный и закаленный сражениями легион Адбара покрыл бы все озеро кровью орков.

Но в этот момент первый валун прилетел вниз с высоты.

Он рухнул около переднего ряда крайнего левого квадрата, разрушив три щита и двух из трех дворфов, которые держали их. И только пехотинцы пришли в себя от неожиданности, как раздались крики: «Гиганты!»

Много дворфских голосов слились в том хоре с криками предупреждения о других каменных глыбах. Везде вокруг на высоких тропах и склонах вырисовывались гигантские гуманоиды с синей кожей, свирепые ледяные гиганты, которые считались наиболее ненавистными врагами дворфов в Серебряных Пределах.

При виде громадин и грохочущей бомбардировки, орки начали кричать и рванули вперед с удвоенной энергией.

Дворфы Бромма растерялись, их крепкие ряды, разваливались под дождем камней. У молодого Короля Адбара не заняло много времени, что бы понять, что он столкнулся с полнейшей катастрофой. Без организованных в квадраты рядов, орки быстро задавят их численностью.

— Назад! Сплотить ряды и отходить, — взывал он. — Убираемся из досягаемости гигантов, мои мальчики.

— Из любви к волосатой спине вашей мамы, назад и держаться крепче! — добавил Чейн Упрямый, и это оказалось последними словами, что произнес дворф-командир, поскольку брошенный гигантом валун размазал его мозги по всей его блестящей броне.

Несмотря на панику и дождь валунов — а там, на склонах было множество гигантов, как дворфы быстро узнали, — опытные ветераны цитадели Адбар, крепко держали свои ряды, и проявили большое мужество. Дикие Дворфы метались вокруг, помогая уносить раненых, когда квадратные строи отступали, чтобы выйти из смертельного дождя валунов.

Первые орки достигли берега озера, сползая со льда в смертельную погоню за отступающей армией. Однако их присутствие едва ли замедлило гигантов: когда силы столкнулись вместе, валуны падали на орков и дворфов одинаково.

— Продолжайте отступать, так вы убиваете их! — кричал Король Бромм и его командующие повторяли вверх и вниз по шеренгам. С каждым шагом, валуны с большей вероятностью, поразили бы орков, он знал это, и орки — тоже. Когда Бромм посмотрел на склоны, он понял, что и гиганты сообразили. Многие из них прекратили свой шквал и ринулись вниз по длинной, извилистой тропе.

Король Бромм кивнул и бросил взгляд через плечо на север, к Мерцающему лесу. Он был уверен, что прежде чем гиганты вступят в бой, успеет скрыться со своими парнями под его сенью. Если бы эльфы были рядом, то они могли бы переломить ситуацию.

Но сначала, дворфы должны были отделаться от этих упрямых орков и прорываться в полном отступлении, и Бромм знал, как это сделать. Он призвал своих Диких Дворфов, думая, собрать их в орду дворфов-молотов и послать их в строй орков, чтобы сломать их линии и отбросить назад.

Когда же они собрались, внезапно под ногами Бромма прошел низкий гул. Дворфы и орки одинаково застыли посреди резни и огляделись вокруг, а земля тем временем начала дрожать более яростно.

Бромм признал его источник и направил свой взгляд на замороженное озеро, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как далеко от берега ломается лед. Большая льдина поднялась вертикально, подбросив орков в небо, заставив их сползать и кувыркаться, запутавшись в броне и оружии. На мгновение сердце короля Бромма подпрыгнуло, поскольку он подумал, что в этом может быть спасение для них. Возможно, его брат-близнец или дворфы Фелбарра создали эту ловушку для орков с помощью какого-нибудь хитрого механизма или магии.

Но сердцебиением позже он осознал, что это было не так, и затем его сердце пропустило больше, чем несколько ударов, когда он понял истинную причину вздыбленных льдин и образование самого льда, когда над поднятой и разбитой льдиной появилась гигантская голова белого дракона.

Двести дворфов тут же вскрикнули, а тысяча орков разразилась воплями восторга — они радовались, даже несмотря на то, что их братья оказались пойманными в ловушку на озере, и многие погибли или были ранены или барахтались среди разбитого ледяного щита.

Огромный белый дракон взмыл в воздух; лед и вода падала с его блестящих кожистых крыльев.

— Мой король! — взывал больше чем один дворф, и в этот ужасный миг у Бромма был только один ответ.

— Бегите! — закричал он во всю силу легких. — Бегите! К лесу. О-о, бегите!

Дворфы рассыпались и побежали на север, за исключением Диких Дворфов, собравшихся вместе и мрачно кивающих. Они знали свое место, и охотно приняли свою судьбу.

— Хруст! — приветствовали они в унисон, и в то время как главная сила отступила, они мощно бросились на ряды орков, разрывая, кусая, пиная и молотя кулаками, и сто ударов не могли остановить ни одного из них.

Король Бромм не хотел бежать. Долгое время он стоял на месте, направляя отступающих мимо него дворфов и толкая их к северу.

— Мы должны идти, мой король, — сказал ему Орезэо Шип, мчась и хватая его за руку.

— Пятьдесят мертвых мальчиков, и еще пятьдесят погибнет, и это только если нам повезет, — сокрушался Бромм.

— И если среди них будет король Бромм, то для Адбара настанет самый темный день, — настаивал командир, таща его вперед.

Бромм немного посопротивлялся, и наконец, сдавшись, кивнул, повернулся и побежал.

Но всего через несколько шагов, над ними пронеслась тень, более темное пятно в сумраке почти пропавшего солнечного света, и потом тень выросла в обе стороны, когда дракон спустился.

— Вправо и влево! — Орезэо прокричал Бромму, и, оттолкнув короля, рванул в правую сторону, в то время как Бромм побежал налево. Орезэо повернулся и начал бросать оскорбления в адрес дракона, желая отвлечь его на себя, чтобы его король Бромм смог ускользнуть.

Но животное не поддалось, оно наблюдало за другой фигурой, и напало с такой скоростью, что воздух засвистел вокруг него.

— Ах, ты мерзкая, червяная наживка! — отчаянно завопил Орезэо Шип, когда зверь снизился над королем Броммом, но последнее слово застряло в его горле, он увидел, что дракон был не один.

Там был наездник.

Дроу.

Челюсть дворфа отвисла, когда дракон раскрыл пасть и выдохнул облако холода, облако, достаточно мощное и достаточно холодное, чтобы покрыть льдом озеро в летнюю жару; облако, достаточно сильное, чтобы бросить бедного короля Бромма на землю и там его заморозить.

Дракон пролетел мимо, но его наездник спрыгнул и с помощью магии мягко поплыл к земле. Большой змей испустил могучий рев, от которого все вокруг: и дворфы, и орки, и гиганты, зажали уши в ужасе.

Орезэо Шип споткнулся и воззвал к своему королю, он бежал, спотыкался, даже полз, когда не мог подняться на ноги. Напротив него дроу, тоже приближался, но без очевидной спешки.

— Ах ты, собака! — прокричал Орезэо, прыгая через Бромма, и замахиваясь топором.

Дроу улыбнулся и легко отступил. Он даже не потрудился поднять свой странный, полупрозрачный щит, и потерявший равновесие Орезэо упал и растянулся на земле. Дворф подпрыгнул и обернулся, и его сердце сжалось еще больше. Полчище орков приближалось, битва на юге почти закончилась, а дроу спокойно стоял в ожидании, очень близко к королю Бромму, который неподвижно лежал под панцирем из ледяных кристаллов.

— Беги, дворф, — сказал дроу. — Беги и расскажи своей родне, что дроу пришли, что Много-Стрел прибыли, и что земля теперь наша.

Орезэо Шип ответил с неразборчивым, рычащим звуком и бросился на дроу еще раз.

На сей раз темный эльф не отступил. Теперь он воспользовался щитом: его края магическим образом увеличивались, когда он поднимал руку — росли с каждым поворотом. Топор Орезэо ударил со всей силой, но воздействие было смягчено волшебством щита. И когда дворф попытался отпрянуть, то обнаружил что его лезвие вяло потянулось, как будто он вонзил его в чан густого сиропа.

Его удивление и задержка дорого стоили ему. Оружие дроу — меч, который казалось, захватил ночные звезды в прозрачные грани не то стекла, не то стали — сверкнул и полоснул дворфа по запястью, вынуждая его отпустить пойманный в ловушку топор.

Он слышал вой орков; дракон проревел снова.

Орезэо понял, что слишком быстрый дроу, как-то оказался за его спиной. Одно мгновение, и он почувствовал боль, когда невероятный меч рассек заднюю часть его ног.

Он оказался на коленях. Он не знал как. Он не знал почему.

— Но Хартаск сам хотел его убить, — заметила Доум'вилль своему отцу и Равелю, когда они наблюдали за ужасной сценой, разворачивающейся у опушки Мерцающего леса. В поле, на полпути от озера армия орков скандировала имя Хартаска, и легион гигантов смеялся, когда могучий Военный вождь склонился над телом короля Бромма.

— Возможно, он еще сможет, — ответил Равель, указывая на сцену. Когда Хартаск пнул лежащего дворфа, небольшая оттаивающая фигура, казалось, немного дернулась.

Военный вождь Хартаск казался очень довольным таким развитием событий. Он нетерпеливо склонился над Броммом, сорвал с его головы шлем и отбросил в сторону. Он схватил дворфа за густые волосы и с силой оттянул его голову назад, обнажая шею. Занеся руку с другой стороны, Хартаск своим зазубренным длинным ножом, жестоко перерезал горло короля под вопли одобрения легионов. Свирепый орк не останавливался, разрывая плоть водил лезвием вперед и назад, неустанно, пока не отделил голову короля дворфов от плеч.

Хартаск вскочил на ноги, высоко держа отрезанную голову и кровь падала от порванной шеи, так чтобы все могли видеть, и все могли ликовать.

Над толпой дракон Араутатор, взревел снова и окунулся в сотрясающее воздух пике, и белые волосы Тиаго Бэнра дико развевались в головокружительном падении.

— Он наслаждается своим питомцем, — заметил Равель Ксорларрин.

— Тиаго или Араутатор? — спросил Тос'ун Армго.

— Да, — со смехом ответил Равель.

Хартаск пронес голову над пленными, среди которых был и дворф-командир, и даже с такого расстояния, трое эльфов могли услышать громкие требования полководца.

— Иди, и скажи дворфам Адбара оставаться в их дыре! — прорычал в лицо дворфа Хартаск. — А если они выползут, то попадут на землю Много-Стрел, и все сдохнут! — Он пихнул отрубленную голову короля прямо в лицо Орезэо, а затем повернулся и торжествующе заревел. Орки схватили раненого Орезэо, раздели донага, крепко связали ему руки за спиной и толкнули на север.

Он спотыкался и не раз падал, и Доум'вилль видела, что он плакал, и еще видела, что он вздрагивал, снова и снова, когда один за другим пленные дворфы были жестоко казнены позади него.

Она покачала головой в негодовании, но в ее разуме Хазид'хи нашептывал, что это все к лучшему.

Она чувствовала себя растерянной и знала, что должна верить мечу, и отчаянно ухватилась за мысли, которые он внушал. Сделать иначе означало отстраниться и раскрыть глаза, чтобы увидеть ее роль в этом, начиная от убийства ее брата Тирфлина до побега в Подземье и возвращения назад — все это ее разум не сможет выдержать.

Она с трудом сглотнула.

Почувствовав на себе пристальный взгляд Равеля, она поняла, что оценивалась и что стоит только ей показать слабость, то она и ее отец, несомненно, пострадают.

— Дворфы идиоты, — она плюнула на землю и ушла вглубь Мерцающего леса.

Тяжелые ворота Темной Стрелы трещали и скрипели, когда их широко раскрыли перед приближающимся легионом; дюжина сильных орков, сгибала свои спины у створок. Ни слова не донеслось с деревянных сторожевых башен, вся встреча прошла странно тихо для такого неожиданного подхода.

Напряженность повысилась в Темной Стреле после убийства короля Обальда. Почти сразу началась борьба среди множества его сыновей, включая и тех, кто не мог доказать свое происхождение — внебрачных детей безвестных матерей. Глядя на все это, многие орки обратились для руководства к Лоргру, как к названному преемнику трона, но конечно, многие смотрели в другую сторону.

О Лоргру шептались и называли его убийцей. Этот факт сам по себе не обязательно лишил бы его права на трон, но к тем шепотам добавлялись напоминания о недавней демонстрации Лоргру милосердия — к эльфу!

Теперь барабаны войны били и против народа Синнафайн, которую Лоргру отпустил назад в Лунный лес. И Лоргру выступил против тех барабанов войны, но в усилившихся напряженных отношениях, их ритм вырос в силе и объеме, и им вторил марш тысяч тяжелых сапог орков.

Сейчас возвращался Военный вождь Хартаск, как утверждали вымпелы, развевающиеся над темной силой, идущей к Темной Стреле; и долгое время после того, как те вымпелы были увидены, орки спорили о том, открывать или нет ворота для полководца Хартаска, который бросил вызов четким приказам Лоргру и вывел армию в поле.

В большом круглом главном здании будущий Король Много-Стрел не был удивлен.

— Не открывайте ворота, — приказал Лоргру своим заместителям.

— Тогда их разобьют на части, — невозмутимо ответил Равель Ксорларрин.

Лоргру хлопнул руками по подлокотникам трона и начал подниматься.

— Хартаск возвращается с легионом гигантов, — объяснил Равель. — А как ты думаешь, он перешел обратно через Мерцающий лес и Сарбрин с такой скоростью?

— Уловки дроу, несомненно.

Равель, злорадно улыбнувшись, покачал головой.

В ту же минуту один из верных подчиненных Лоргру ворвался в палату без позволения, серьезно нарушив этикет.

— Что случилось? — потребовал ответа будущий король.

— Мой… король, — орк запнулся и задохнулся, пытаясь отдышаться. — У них есть… драконы. Хартаск вернулся с драконами!

Все в зале ахнули, и Лоргру упал на трон, его выражение было пустым, а челюсть отвисла.

Оглушительный крик скатился с высот и разнесся по комнате.

— Драконы, — дразнил Равель. — И гиганты. О, и дроу… я же не забыл упомянуть, что Мензоберранзан бросил свои немалые ресурсы в поддержку Хартаска?

— Я убью тебя!

— Ты не успеешь даже начать, — уверенно ответил Равель, прежде чем потенциальный король закончил предложение. — Я могу покинуть это место одним щелчком своих пальцев, но зачем мне это? Нет, я могу заполнить эту комнату огнем и сжечь тебя дотла прямо на троне. Будь разумным, сын Обальда. Твое время вышло. Твоя партия окончена. Твои собратья не хотят быть… фермерами. Они хотят чувствовать вкус крови людей и дворфов.

Он дал Лоргру оглядеть зал, где, бесспорно, очень многие стражи трона облизывали губы с нетерпеливым огнем в желтых, налитых кровью глазах.

Лоргру встал и вызывающе обнажил свой меч.

— Тогда, ты и я, давай покончим с этим, — сказал он.

Равель смеялся над ним.

— Мой дорогой Лоргру, ты и в самом деле так уверен в своем пути, что готов встретиться с Груумшем? — легкомысленно ответил волшебник дроу. — Видишь ли, жрицы Ллос мне говорят, что Груумш не рад. Стратегия Обальда зашла слишком далеко. Отослать королеву эльфов обратно в лес, после того, как она убивала орков твоего королевства, и что еще хуже — твоего собственного патруля?

Это явно было слабым местом Лоргру, и он опустился на трон.

— Твоя сказка подошла к концу, Лоргру? Или ты хочешь вписать в нее что-то еще?

— Что ты имеешь в виду?

— Я предлагаю тебе выход, — объяснил Равель. Он достал палочку, указал ею в сторону от трона и произнес команду. Появившийся портал казался сначала черным и циркулирующим, но постепенно прояснился, чтобы показать в пределах его многомерной структуры маленький лагерь где-то высоко в скалах.

— Хребет Мира, — объявил дроу. — Через эту дверь ты уйдешь в изгнание. Но навсегда или на время сможешь выбрать сам. Возможно, до тебя дойдет, что есть лучший путь — более подходящий широким взглядам Обальда, чем век назад. Тот, который больше соответствует реалиям Луруара под темным небом.

— Хартаск проиграет, — объявил Лоргру.

— Возможно и такое, — сказал Равель с поклоном. — И в этом случае мои люди придут к тебе, чтобы возвратить и принести спокойствие и порядок в королевство Много-Стрел. Как я уже спросил, твоя сказка полностью рассказана, или нет? Если ты хочешь встретиться с Груумшем, то я могу помочь — а если нет, ну, в общем, Хартаск вернулся с влиятельными союзниками, как ты теперь знаешь.

— Моя гвардия, — сказал Лоргру. — Мои…

— Возьми их, — прервал Равель. — Дверь на свободу открыта. Но поторопись, поскольку проход не задержится долго после того, как я уйду. А я, боюсь, ухожу прямо сейчас.

Он хлопнул в ладоши и исчез.

Но не с помощью своей собственной силы, несмотря на его браваду и действия. Громф и иллитид Метиль наблюдали за ним, и были готовы выдернуть его из комнаты.

— Хорошо сыграно, — похвалил Громф, когда Равель материализовался в небольшой палате в тоннелях под Темной Стрелой. На стене перед архимагом большое зеркало показало сцену, которую Равель оставил позади. Лоргру и его воины толкались и спорили, часто заглядывая в созданный Равелем волшебный проход в горы.

Наконец, Лоргру приказал одному пройти через портал. Орк пошел нерешительно, сначала перенес одну ногу через порог, а затем — исчез.

Улыбки на лицах тех, что смотрели из тронного зала, показали, что они видели своего собрата и что он выглядел вполне хорошо.

Протрубил большой рог.

— Хартаск входит в Темную Стрелу, — сказал Равель.

Громф кивнул и улыбнулся, когда Лоргру послал через дверь множество своих бойцов и позвал с собой немало женщин, прежде чем прошел сам.

— Закройте проход, — потребовал Громф, даже притом, что орки все еще проходили через волшебный портал. — Хартаску следует насладиться вкусом крови за его отличную службу.

— Что делать с Лоргру? — спросил Равель. — Должны ли Тиаго и я воспользоваться драконом и уничтожить его в горах?

— Позволим Лоргру жить, пока он нам не нужен, — ответил архимаг. — Возможно, мы придумаем, как использовать его в будущем, а может, и нет.

Равель кивнул и уставился на архимага, который развалился на кресле, с большим удовольствием глядя в зеркало.

Достаточно скоро Хартаск и его мощные воины ворвались внутрь; военный вождь нес копье с нанизанной на нем головой Бромма, короля Цитадели Адбар.

Многие из оставшихся сторонников Лоргру пали на колени и приветствовали Хартаска. Те, которые колебались, были брошены наземь и разорваны на части.

Громф Бэнр, казалось, наслаждался этим моментом, с содроганием отметил Равель. После того, как бойня завершилась, Равель начал говорить, но Громф заставил его замолчать, подняв руку, после чего Равель увидел в зеркале Хартаска, подходящего к трону.

— Итак, Хартаск стал королем, — сказал он.

— Нет, — спокойно ответил Громф.

И действительно, Хартаск взял свой большой топор с двойными лезвиями и, приблизившись к трону, разбил его вдребезги.

— Не король, — предсказал Громф.

Свирепый орк быстро порубил большой трон Много-Стрел на щепки.

— Военачальник Хартаск! — приветствовали приближенные орка.

В пещере, гораздо ниже, рассматривая сцену через свое волшебное зеркало, очень довольный Громф Бэнр повернулся к Равелю Ксорларрину, кивнул и заявил:

— Намного лучше.

ГЛАВА 4 Верховная Мать Дартиир

— Грязные животные, — скривилась от крайнего отвращения Сарибель Ксорларрин. Она тяжело вздохнула и стряхнула похожее на личинку существо с рукава своего прекрасного платья.

Недалеко к северу от Темной Стрелы, группа дроу выгнала несколько орков из их примитивных домиков, хотя по меркам культурных дворян, слово «дом» едва ли подходило к этим лачугам. Груда камней служила одной стеной, живое дерево было опорой для другой стены и крутой изгиб холма, завершал строение. Рваные куски кожи и шкуры, грубо скрепленные вместе расколотыми палочками, закрывали стены и крышу.

Сарибель снова фыркнула и посмотрела на провисающую шкуру, служащую в качестве потолка для этой части жилища, правильно предполагая, что личинка упала оттуда. Шкура была испачкана запекшейся кровью, видимо, недавно содранная с мертвого или умирающего существа и просто брошена, чтобы залатать потолок, ни один орк не потрудился очистить ее.

— Проклинаю этих жалких оркских тварей, — сказала она, даже не пытаясь скрыть свое отвращение от орчихи в комнате, которая была оставлена в качестве рабыни. — Когда мы закончим с ними, я уверена, что с удовольствием скормлю их драконам.

Женщина-орк мудро опустила взгляд к земляному полу, когда проходила мимо могущественной жрицы и не смела проронить хоть звук протеста или удивления.

— Мы здесь для Паучьей Королевы, — напомнила одна из присутствующих жриц. — Я готова даже быть сожранной личинками для удовольствия Ллос.

— Я легко могу устроить это, — рассердилась Сарибель. Не было ни одного намека в ее голосе, что она шутила, и когда меньшая жрица неизбежно попятилась, то она нашла мало поддержки от других двух темных эльфиек в комнате.

Они отошли от нее в сторону, как будто ожидая, что Сарибель в ту же минуту бросит разрушительное заклятие на дерзкую жрицу.

Молодая жрица тоже в это уверилась и чуть не выскочила из своей обуви, когда откидная шкура, служащая дверью, отлетела в сторону, и в комнату, почти споткнувшись о рабыню, которая хотела спрятаться, ворвался Громф Бэнр. В ярости, Громф ударил ее простым заклятием — порывом ветра, заклятием которое мог бросить любой даже слабый волшебник.

Но не такой. Не с мощью архимага Мензоберранзана вложенной в порыв. Ветер поймал бедную орчиху подобно торнадо, поднял в воздух, закрутил и швырнул подальше от Громфа, в неудачно подвернувшуюся жрицу на другой стороне комнаты. Обе упали запутанной кучей, но Громф не удостоил их вниманием.

— Собирайся со своим мужем, и быстро! — закричал он Сарибель. — Вас отзывают.

— Отзывают? — Сарибель спросила прежде, чем послушаться здравого смысла, и просто сделать, как приказал архимаг. — Война только что началась. Войска едва покинули Темную Стрелу.

Громф посмотрел на нее со смесью отвращения и жалости на лице, и это было точно не то выражение, которое Сарибель могло понравиться.

— Не сообщить ли мне Матери Бэнр, что ты отказываешься? — равнодушно спросил архимаг.

Сарибель тяжело сглотнула.

— Тиаго…

— С легионом из Белого Сияния, — прервал Громф. — Похоже, он воображает себя драконьим наездником.

— Он обращается с великим животным с…

— О, замолчи! — рявкнул Громф на невыносимую ведьму.

Глаза Сарибель расширились, и она даже невольно потянулась к своему змеиному кнуту. Да, он архимаг Мензоберранзана, но она высокая жрица, благородная женщина, и он не должен был говорить с ней так непочтительно, особенно перед ее служанками.

— Я создам портал на счет восемь-ног-десять, — сказал он невозмутимо, используя обычный для дроу подсчет времени. Отсчитать «восемь-ног» означало, что дроу сосчитает до восьми, затем семь, шесть, и назад до одного, в общей сложности тридцать шесть. Восемь-ног-десять таким образом означает число триста шестьдесят, или срок в одну десятую часа.

— Присоединяйся ко мне, если хочешь, — продолжил архимаг. — Если нет, я передам твои соболезнования Верховной Матери Мензоберранзана, которая правит Домом Сарибель Бэнр.

При упоминании своей новой фамилии, — а вопреки обычаям дроу именно Сарибель, а не Тиаго, поменяла свое имя и Дом, — Сарибель на мгновение потеряла дар речи.

— Один, — сказал Громф, и от холодного напоминания, что время уходит, четыре жрицы подскочили и кинулись к выходу.

Они промчались мимо Громфа и протолкнулись в дверь в такой суматохе, что сорвали шкуру с потолка над ним.

— Дура, — пробормотал Громф, тихо проклиная сестру за разрешение Тиаго привести неуклюжую Ксорларринскую бродяжку в их уважаемый Дом.

Он был рад, что это ненадолго — не напоказ, по крайней мере.

Он хотел просто оставить их обоих здесь, потому, что ему не терпелось вернуться в Мензоберранзан к своим исследованиям, а прибытие этих двух дерзких детей вызовет негодование и интриги во всем городе дроу.

Теперь настала очередь Громфа вздохнуть, что он ничего не мог сделать. Мать Бэнр была убедительна.

Эта пара была необходима для первого бала, чтобы занять свое место в великой схеме Квентл.

Мез'Баррис Армго — Верховная Мать Второго Дома Мензоберранзана нетерпеливо заняла свое место в конце одной из двух самых длинных ножек паукообразного стола.

Она увидела кресло справа от себя, между ее местом и местом Верховной Матери Бэнр, и поняла, что коварная Квентл задумала что-то мерзкое.

Пять других Матерей сели за меньшие шесть конечностей стола и только место Восьмого Дома осталось пустым. Место для Дома До'Урден, как Мать Бэнр сказала им при последнем собрании Правящего Совета.

Высокая Жрица Сос'Ампту Бэнр вошла в зал, и Мез'Баррис отметила поклоны меньших Матерей. Они думали, что она по-прежнему звалась Верховной Матерью До'Урден, поняла Мез'Баррис, и действительно, только Мез'Баррис не ахала и не округляла глаза, когда Сос'Ампту прошла не к роскошному месту для Восьмого Дома, а к неприметному креслу между Бэнр и Дель'Армго.

Дисциплинированная жрица Бэнр сохраняла каменное выражение лица и ничего не выдала своим поведением. Если она и была понижена в должности, или отстранена от правления Домом До'Урден, то она казалась нисколько не расстроенной этим.

Мез'Баррис бросила взгляд на Жиндию Меларн Верховную Мать Шестого Дома, которая была не так умела в маскировке своих эмоций. Среди самых фанатичных Матерей в служении Паучьей Королеве Жиндия, как говорилось, была не умней миконида.

Верховная Мать Меларн уставилась на Сос'Ампту с откровенным презрением. Конечно, среди всех правящих матерей Жиндия была наиболее возмущена решением Верховной Матери Бэнр воссоздать Дом До'Урден, и поместить его на Восьмое место в городском рейтинге, тем самым предоставляя выбранной Матери занять место в Правящем Совете — и та стала бы эхом Верховной Матери Бэнр, остальные шесть тоже это понимали.

Для амбициозной Жиндии это был ужасный удар. Она хотела чтобы Дом Дускрин поднялся на один ранг и стал Восьмым Домом, после того как Дом Ксорларрин отбыл из города в новый город-побратим. Мез'Баррис знала, что дело было вовсе не в том, что Жиндия питала особую нежность к Дому Дускрин. Совсем наоборот. На самом деле, Жиндия сговорилась с Домом Хунзрин, самым сильным из семей города не входящих в Правящий Совет, чтобы быстро расправиться с Домом Дускрин.

Но теперь то желанное место занял Дом До'Урден, и Верховная Мать не делала тайны из союза Дома Бэнр с недавно воссозданным Домом, и действительно, Сос'Ампту, сестра Верховной Матери Бэнр, была поставлена как Верховная Мать Дома До'Урден, хоть и временно.

Очевидно, что то время подошло к концу, раз Сос'Ампту заняла столь необычное место в Зале Совета.

— Верховная Жрица, — позволила себе сделать замечание Верховная Мать Жиндия, — Или мне называть тебя Верховная Мать?

Посвященная и дисциплинированная Сос'Ампту, конечно, не ответила.

Мез'Баррис кое-как сдержала улыбку, когда Жиндия поджала губы — Верховная Мать Квентл Бэнр была настолько умна? Дом Меларн, заполненный бесстрашными приверженцами Паучьей Королевы, можно было не принимать всерьез без Дома Хунзрин, с кем обычно затворнический Меларн только начал формировать альянс.

Да, Жиндия Меларн жаждала борьбы, Мез'Баррис могла это видеть; Жиндия была сильно возмущена тем, что Дом Бэнр вычистил коридоры пустующего Дома До'Урден, который Жиндия тайно использовала, чтобы скрыть своих личных элитных воинов, и в том числе несколько драуков.

Одно оскорбление за другим, отметила Мез'Баррис. Смелость Квентл ужаснула ее, но она не могла отрицать свое удивление и даже восхищение Верховной Матерью. Мез'Баррис Армго знала Квентл Бэнр в течение многих веков, но никогда не думала, что она способна на такие уловки и храбрость.

Верховная Мать Бэнр последняя вошла в комнату, приподняв свои паутино-образные кружевные одежды, и прошла уверенно, даже вызывающе, к креслу во главе стола. Она была высока и бесспорно красива, самая привлекательная среди всех Матерей. Это в сочетании с ее позицией первой Верховной Матери города, заставляло всех в зале, даже ее союзников, смотреть на нее с большой долей зависти.

Мез'Баррис чувствовала это, поскольку внимательно смотрела на лица Матерей Третьего, Четвертого и Пятого Дома, которые предположительно были союзниками Дома Бэнр.

Все что Мез'Баррис нужно было сделать, это найти какой-то способ использовать эту укоренившуюся ненависть…

Верховная Мать Бэнр привела собрание к порядку и велела Сос'Ампту начать молитву. Когда это было закончено, Сос'Ампту тихонько вернулась на свое кресло и притянула к себе больше чем несколько заинтересованных взглядов.

— Почему она там? — наконец спросила Жиндия Меларн.

— Она — Высшая Жрица Ллос, которая возглавляет Храм Богини, — ответила Верховная Мать Бэнр.

— Ты имела в виду, она — Верховная Мать Дома До'Урден? — спросила Жиндия и повернулась к свободному креслу по диагонали от Матери Бэнр через паукообразный стол, последнему месту среди Правящего Совета.

— Больше нет, — поправила Верховная Мать Бэнр. — Верховная Мать Дома До'Урден была показана мне, чтобы быть официально представленной в этот день.

— Тогда, почему Сос'Ампту Бэнр в этом зале? — не унималась Жиндия Меларн. Редко любая из матерей могла так давить на Мать Бэнр, но Жиндия, фанатично набожная и строгая традиционалистка, не показала никаких признаков отступления. Она наклонилась вперед, поставив локти на стол; ее выражение казалось столь же острым как клыки нефритового паука.

— Показана тебе? — спросила Верховная Мать Мез'Баррис надеясь разрушить противостояние. Могло показаться, что она была обеспокоена видеть, что другие поворачиваются против несчастной Квентл Бэнр, но она была больше заинтересована в том, что бы все факты обнажились.

— В Кью'Ксорларрине, — пояснила Верховная Мать.

— Ксорларрин больше не в Мензоберранзане? — спорила Жиндия, и Верховная Мать Бэнр бросила на нее скептический и презрительный взгляд.

— Истина будет раскрыта нам, так меня уверили, и так и произошло, — спокойно ответила Верховная Мать Бэнр Мез'Баррис. Она бросила острый взгляд на Жиндию и добавила: — И Верховная Мать Дома До'Урден не из Ксорларрин.

Самодовольство ее выражения и тона раздражали Мать Мез'Баррис.

— Ты не объяснила присутствие Высокой Жрицы Сос'Ампту, — заметила она, просто надеясь пресечь часть того высокомерия.

Верховная Мать Бэнр выпрямилась.

— Сегодня я отказываюсь от своего поста Хозяйки Арак-Тинилита, — сказала она, и другие шесть Матерей замерли в своих креслах, обдумывая это заявление. Сестра Квентл Триль преступила старый обычай, сохранив этот титул даже после своего возвышения до лидера Дома Бэнр, и Квентл, вслед за Триль, закрепила эту двойную власть как новую традицию. То, что она охотно отказывалась от этого титула и власти, казалось поистине поразительным.

Остальные начали шептаться и обмениваться взглядами, но Мез'Баррис откинулась на спинку своего сиденья и провела этот момент, рассматривая возможности. В отличие от остальных, Мез'Баррис не была обеспокоена ни захватом власти Триль Бэнр, ни сохраняющей двойной титул Квентл Бэнр. По мнению Мез'Баррис, должность Хозяйки Арак-Тинилита была скорее церемониальной, чем какой-либо еще, так как полюса силы в этой паутине интриг постоянно смещались. Было только на пользу, что внимание Верховной Матери Бэнр, этой или предыдущей, отвлекалось от Правящего Совета.

Возможно, Квентл тоже это поняла.

— И ваша сестра… — начала Верховная Мать Жиндия.

— Верховная Жрица Сос'Ампту Бэнр, — быстро поправила Верховная Мать. — Хозяйка Храма Богини, Первая Жрица Дома Бэнр, Верховная Мать Дома До'Урден до этого дня.

— Ваша сестра, — настаивала Жиндия.

— Сестра Верховной Матери из Мензоберранзана, тогда уж, — согласилась Бэнр, перевернув понятия. — Еще один впечатляющий титул, ты согласна?

Глаза Жиндии угрожающе вспыхнули, но она откинулась на сиденье.

— Так ты просишь совет проголосовать по назначению Сос'Ампту Бэнр на пост Хозяйки Арак-Тинилита? — заговорила Биртин Фей Верховная Мать Дома Фей-Брэнч, Пятого Дома Мензоберранзана.

Мез'Баррис приняла во внимание это замечание, и поняла, что оно было отрепетировано. Квентл приняла меры, чтобы Биртин подняла этот вопрос, очень хорошо зная, что уже заручилась голосами всех остальных, исключая Жиндию и, конечно же, Мез'Баррис.

— Более того, — добавила Верховная Мать Вадалма Тлаббар. — Верховная Мать Бэнр, я верю, просит, чтобы мы проголосовали за место на совете для Верховной Жрицы Сос'Ампту, которая хорошо послужила Ллос, создавая Храм Богини.

Выдохи можно было услышать в зале Совета, но только от Жиндии Меларн и самой Мез'Баррис.

Вот это и произошло, поняла Мез'Баррис, Квентл Бэнр полностью господствует в Правящем Совете. И сейчас ей стало понятно намного больше. Зирит Ксорларрин, если бы она все еще оставалась на Совете и в городе, никогда бы не согласилась на такой шаг, какой Вадалма только что, в соответствии с планом, предположила. Зирит и Мез'Баррис отклонили бы такое предложение, прежде чем даже намек его появился бы. Восемь было числом Паучьей Королевы — не девять.

Но Вадалма Тлаббар, сейчас сидящая как Верховная Мать Третьего Дома, была в долгу у Бэнр. Более века назад Дом Фэн Тлаббар был атакован выскочкой Облодра, и Верховная Мать Ивоннель Бэнр, мать Квентл, полностью уничтожила Облодра.

И теперь увеличивая этот долг, Квентл весьма удобно избавила город от Ксорларрин, — также и для своей собственной выгоды — подняв Дом Фэн Тлаббар к желанному положению Третьего Дома, и в том же самом движении, удалив самого великого конкурента Фэн Тлаббар — Ксорларрин.

Только недавно, Мез'Баррис слышала слухи о тайном союзе, между Домом Фэн Тлаббар и Домом Меларн, возможно двух наиболее набожных Домов в городе.

Но очевидно уже нет, так как гнев не был хорошо спрятан на лице Жиндии Меларн.

Победа Квентл Бэнр была полной. Квентл выиграет назначение Сос'Ампту главой Арак-Тинилита и соответственно Академии, и поставит девятое кресло на Правящем Совете для своей сестры.

Разве она могла сделать что-нибудь большее, чтобы доказать Мез'Баррис Армго и Жиндии Меларн что сопротивление бесполезно?

Мать Мез'Баррис получила ответ на этот вопрос вскоре после голосования подтверждающего девятое место, когда Хозяйка Сос'Ампту, в своем последнем выступлении как Верховная Мать Дома До'Урден, ввела в зал для подтверждения свою замену — наземную эльфийку по имени Далия.

Наземную эльфийку!

Верховную Мать Дартиир До'Урден.

Волшебные ворота в условленном месте в черных недрах Дома До'Урден замерцали, оживая и, оглянувшись через плечо, воин Бреган Д'эрт тихо проскользнул обратно в Лускан.

Однако на сей раз, портал оставался открытым немного дольше, и пара темных эльфов проникла с другой стороны.

— Это так странно, — сказал Бениаго, когда Киммуриэль закрыл проход, — но мне менее удобно в этой, естественной форме, чем в облике человека.

Киммуриэль Облодра косо глянул на него, но ничего не ответил. Он был уверен, что дискомфорт Бениаго Бэнра нельзя было даже начинать сравнивать с его собственным, ибо он не хотел возвращаться в этот город — никогда.

Дом и семья Киммуриэля были уничтожены Матерью Ивоннель Бэнр в Смутное время, и хотя у Киммуриэля не было привязанности и, следовательно, никакого негодования от потери семьи, он знал, что в этом месте он никогда не будет в безопасности и не сможет спокойно заниматься исследованиями. Будь он пойман любым из власть имущих, его использовали бы в качестве подношения Ллос или как уловку в переговорах между соперничающими Домами.

Он не счел привлекательным ни одно предположение.

— Лучше бы мы перенесли Джарлакса в Лускан, чтобы встретиться с нами, — пожаловался Бениаго, когда они двинулись в более обжитые помещения возрожденного Дома, и темные эльфы, не состоявшие в их банде наемников, бросали на них любопытные взгляды.

— За Джарлаксом пристально следят. Его отсутствие будет замечено.

«Он посылает наемников каждый день», — протестовал Бениаго, используя язык жестов дроу, чтобы его не услышали: — «И заменяет ветеранов бездомными бродягами из отбросов города».

Киммуриэль возвратил недоверчивый взгляд, молча спросив, почему кого-то это должно волновать, и Бениаго не стал спорить.

Вскоре после этого они нашли Джарлакса в сказочно украшенной комнате, которую он выбрал для себя. Он оторвал взгляд от девушки, лежащей с ним в постели, и его лицо просветлело при виде партнера и главного лейтенанта.

Но та полная надежды улыбка быстро сменилась выражением озабоченности, поскольку, что за проблема могла заставить Киммуриэля вернуться в Мензоберранзан? Ничего хорошего, скорее всего.

Джарлакс выскочил из массы подушек и женских конечностей — показав Киммуриэлю и Бениаго достаточно конечностей среди подушек, чтобы понять, что под ними скрывалась больше чем одна дроу.

— Есть другая комната? — спросил как приказал Киммуриэль, когда Джарлакс натянул брюки и затем, все еще голый до пояса, шлепнул на голову свою гигантскую широкополую шляпу с ярким пером диатримы.

— Для тебя? — удивился Джарлакс. — Все что угодно! — И повел их вокруг кровати, где подушки продолжали скатываться и подпрыгивать, к маленькой двери, ведущей в более скромное помещение, которое Джарлакс превратил в кабинет.

Киммуриэль вошел последним, с помощью телепатии закрыв за собой дверь.

— Есть новости с поверхности, на самом деле с более высокого Подземья, и они, я думаю, могли бы заинтересовать тебя, — сказал псионик.

— Важные новости, я предполагаю, раз вы оба здесь, — заметил Джарлакс, копаясь в ящичках конторки, пока, наконец, не нашел чистую белую рубашку, которую мог надеть. — Я молю, чтобы эти новости вырвали меня из скуки этого места.

— Ты не казался умирающим от скуки, — оглянувшись на дверь, язвительно заметил Бениаго.

Джарлакс пожал плечами и пожаловался:

— Даже это в слишком большом изобилии…

— Ты захочешь уйти, — уверил его Киммуриэль, — но как ты сможешь с этим справиться — твоя проблема, а не моя, — он повернулся к Бениаго и велел ему объяснить.

— Вернулся Дзирт До'Урден, — начал Бениаго. — Со своими великими прежними друзьями. Они побывали в Кью'Ксорларрине и освободили Артемиса Энтрери из когтей детей Матери Зирит.

Несмотря на свою дисциплину и намерение никогда не раскрывать карты, Джарлакс подался вперед, разинув рот.

Бениаго продолжал, выкладывая все, что узнал о захвате Энтрери и других; смелой спасательной экспедиции Дзирта и его друзей, и в том числе об убийстве Беррелип Ксорларрин. Только он поведал о судьбе Далии, погибшей под обвалом, как в дверь постучали.

Джарлакс жестом показал им спрятаться за ширмой в дальнем углу комнаты и дал разрешение войти. Вошедший оказался одним из самых перспективных разведчиков Бреган Д'эрт Браэлином Джанквеем. Он проследил за взглядом и кивком Джарлакса, и растерялся, когда увидел неожиданных гостей, выходящих из-за ширмы.

— Верховный Капитан? — удивленно спросил он, так как редко видел Бениаго в естественном виде.

— У меня нет времени для формальностей, — вмешался Киммуриэль. — Что ты хочешь?

Лазутчик Бреган Д'эрт тяжело сглотнул и сообщил:

— Город гудит. Мать Бэнр объявила о своем выборе Верховной Матери Дома До'Урден.

— Я предпочту любую, если это вытащит несчастную Сос'Ампту из этого Дома, — язвительно заметил Джарлакс.

— Дартиир, — сказал Браэлин, используя слово дроу обозначающее их ненавистных наземных эльфийских собратьев, и усмешка спала с лица Джарлакса. — Мать Дартиир До'Урден — эльфийка, — разъяснил Браэлин, сделал паузу и посмотрел прямо в глаза Джарлаксу, прежде чем продолжить: — Эльфийка по имени Далия.

Немного вещей могли лишить Джарлакса дара речи. Он был довольно стар, и пережил столько, сколько большинство семей дроу не узнает и за несколько поколений.

Сейчас, однако, он тихо сполз в кресло за письменным столом; его голова закружилась, когда он попытался разобраться в последствиях всего этого. Он посмотрел на Киммуриэля более чем один раз, но стоический псионик ничего не предлагал.

После долгого неловкого молчания, во время которого Джарлакс — у которого была история с Далией — так и не смог решить, что это могло бы означать для него, лидер наемников снова повернулся к Киммуриэлю. Разве не Киммуриэль и Бениаго только что сказали ему, что Далия погибла? Столько вопросов крутилось в мыслях Джарлакса в этот затруднительный момент, но одно понятие перевесило их все.

— Я должен быть подальше от этого места, — решил он.

— Как будто мой день мог стать еще хуже, — простонал Джарлакс немного погодя, когда в Дом До'Урден ворвались Тиаго Бэнр и Сарибель.

— О, так и будет! — уверил его дерзкий молодой воин.

— Могу я спросить, что это могло бы означать? Или ты просто в дурном настроении, потому что Громф вытащил тебя с поля битвы, где ты мог бы произвести на себя впечатление, убивая слабаков?

Тиаго потребовалось мгновение, чтобы осмыслить это замечание, но когда до него дошло, то его зрачки сузились и рука легла на рукоять невероятного оружия. Он даже немного дернулся в сторону Джарлакса, пытаясь заставить лидера наемников отступить.

Джарлакс подавил зевок.

— Ты даже не понимаешь, что твое время прошло, не так ли? — заносчиво спросил Тиаго. — Новая эра наступает на Ториле, и новое поколение великих дроу поднимется во главе со мной!

— И все же, ты здесь властью старейшего дроу в городе и по приказу Верховной Матери, — заметил Джарлакс. — Оружейник Дома, который едва вошел в Правящий Совет. Твое заявление о величии звенит пустотой.

Тиаго нахмурился, сжал челюсти, и Джарлакс догадался, что жестокий выскочка мечтал об его убийстве.

— Но не бойся, — провоцировал его Джарлакс. — В тот день, когда Дом До'Урден падет я, возможно, найду для тебя местечко в моей банде. Или же нет.

Он повернулся, чтобы уйти, но Тиаго издал странный звук, который заставил главаря наемников обернуться и увидеть, как лицо молодого воина переходит через диапазон эмоций от гнева до растерянности и ужаса.

Джарлакс отлично понимал, что сейчас в воображении Тиаго разыгрывается поединок с ним. И в этот момент бедный Тиаго видит свою смерть от его рук.

Затем в комнату вошел Громф Бэнр и Тиаго, вздрогнув, вернулся к реальности. Архимаг мельком глянул на нахального молодого оружейника, отметив его расфокусированный взгляд, затем осуждающе посмотрел на Джарлакса, который невинно развел руками.

— Сколько времени я должен быть в заточении здесь? — возмутился Тиаго.

— Странный выбор слов для оружейника благородного Дома, — ответил Громф.

— «Оружейника»? — недоверчиво повторил Тиаго. — Я должен привести армии в Серебряных Пределах к великолепной победе. И только тогда, увенчанный славой, я должен занять свое законное место как оружейник Дома Бэнр!

— Как кажется, Мать Квентл предпочитает видеть Aндзрела на этой должности в Доме Бэнр, — язвительно заметил Джарлакс ни по какой другой причине, кроме как возмутить Тиаго.

— Я не должен был приходить сюда, — настаивал Тиаго. К его чести, он даже не взглянул в сторону наемника.

— Я не дал тебе выбора, — сказал Громф.

Теперь настала очередь Громфа получить угрожающий тяжелый взгляд от наглого щенка. Джарлакс наслаждался этим, особенно видом того, как Тиаго вскоре отпрянул назад.

Сухая улыбка прорезала лицо Громфа, как трещина в леднике, перед тем как груда холодной смерти накроет беспомощного свидетеля.

Тиаго с трудом сглотнул.

— Та война моя, и я должен победить, — объявил он.

— Та война — твоя, только если Верховная Мать скажет, что она — твоя, — спокойно поправил Громф. — Твой долг сейчас быть здесь, и вот ты здесь.

— Я оседлал дракона! — протестовал Тиаго.

— Я ел дракона, — парировал Громф.

«Я спал с драконом — с двумя!» — подумал Джарлакс, но ничего не сказал вслух, хоть и не смог сдержать ухмылку, с удовольствием вспомнив замечательных сестер медных драконов — Тазмикеллу и Ильнезару.

Он думал, что получит еще одно приятное воспоминание прямо сейчас, поскольку Громф непременно поставит Тиаго на место, но неожиданно, удивив и его и Громфа, резкие слова прибыли совсем из другого источника.

— Отойди и замолчи! — потребовала Сарибель от Тиаго, ткнув пальцем ему в грудь и толкая его перед собой.

Он уставился на нее недоверчиво, настолько изумленный.

— Сначала ты оскорбляешь Джарлакса Бреган Д'эрт, а потом смеешь спорить с архимагом? — прокричала она ему в лицо. — Знай свое место, дурак, или я сделаю себя вдовой своими же руками.

Тиаго продолжал смотреть на нее с самым ошеломленным выражением.

— Ты? — Ему удалось не заикаться.

Сарибель посмеялась над ним.

— Ах, в самом деле, у тебя была власть, и ты наслаждался ею, — сказала она. — Ради моей семьи и уважения Дома Бэнр я даровала тебе это.

— «Даровала»? — спросил он и посмотрел на Громфа, ища поддержку.

Но ничего не получил.

— Я теперь Бэнр, разве ты забыл? — спросила Сарибель. — Меня называют Верховной Жрицей Дома До'Урден, но также и благородной жрицей семей Бэнр и Ксорларрин. А ты? Ты — просто мужчина.

Громф улыбнулся, а Джарлакс захохотал.

Сарибель яростно глянула на наемника.

— Как и ты, — предупредила она.

— Ой, не делай эту ошибку, — тихо сказал ей Громф, и она мудро сосредоточила свою ярость на одном Тиаго. Она подняла левую руку — руку, которую он сжал на их брачной церемонии.

— Я — Бэнр, — сказала она. — Ты сам так хотел. Если ты решишь отменить это, тогда — Тиаго, а не Сарибель будет отвергнут Первым Домом.

Тиаго посмотрел на Громфа, но тот просто пожал плечами.

— А она права, — должен был заметить Джарлакс.

— Но теперь вы — оба До'Урден, — напомнил архимаг. — Вы здесь, чтобы подготовить Дом к приходу новой правящей Матери. Если вы все выяснили, то не тратьте впустую мое время, а идите и займитесь своими обязанностями.

— Ты должен вызволить меня отсюда, — попросил Громфа Джарлакс, как только счастливая пара покинула комнату.

— Из-за твоей связи с Далией? — спросил тот.

— Не только из-за этого, — ответил Джарлакс. — В мире наверху происходят большие события. Бреган Д'эрт…

— Умело управляется твоим компаньоном Киммуриэлем, — прервал Громф, и кивнул на большой гобелен, висящий на дальней стене, позади которого «тайно» находился псионик.

— Это политические вопросы, вникать в которые у Киммуриэля нет никакого желания, — ответил Джарлакс. Он не удивился, что Громф знал о присутствии Киммуриэля, даже притом, что Киммуриэль был скрыт из вида и псионически и физически. Джарлакс давно прекратил удивляться вещами, которые знал его старший брат.

— Архимаг, — умолял Джарлакс, — Ты видишь возможную выгоду здесь?

— Выгода меня мало заботит.

— Даже выгода для города?

— Особенно для города.

Джарлакс знал, что это было правдой. Все что Громф хотел, это быть оставленным в покое… или возможно…

— Ты наслаждаешься присутствием Метиля, — заметил Джарлакс. — Ты рад, что иллитид вернулся к нам.

— Он — полезный инструмент.

Хитро смотря на брата, Джарлакс покачал головой.

— Нет, тут что-то большее, — сказал он. — Ты познал все тайны Пряжи Мистры, осталось ли там что-то, чему можно научиться, что могло бы заинтересовать тебя?

— Не упоминай магическую сеть таким образом в городе Ллос, — сухо напомнил Громф. — Не в это время.

Джарлакс кивнул, согласившись с этим, в конце концов, Паучья Королева пыталась украсть то волшебство.

— Так остался ли для тебя какой-нибудь секрет в магии, — спросил он риторически. — О, иногда может быть обнаружено неизвестное заклинание, или новое фантастическое существо для твоего зверинца. Но даже это станет скучным для кого-то столь же постигшего как могущественный Громф.

— Если тебе есть что сказать, то говори, поскольку я уверяю тебя, ты более скучный, чем то, о чем ты разглагольствуешь.

— Пропустим, — ответил Джарлакс, и начал медленно ходить вокруг архимага, оценивающе оглядывая его с каждым шагом. — Но я знаю тебя, брат Громф, и я понимаю твою дилемму — о, очень хорошо, по той же причине я хочу вырваться из этого места, и вернуться на дорогу моих собственных приключений.

— Ты думаешь, что я мог бы присоединиться к твоей жалкой банде?

— Нет, нет, конечно же, нет, — отрицал Джарлакс, хотя в глубине души, он действительно рассматривал это как будущую возможность. — Но я думаю, что есть только одно место, достойное исследований блестящего Громфа, и именно поэтому ты рад, что Метиль снова среди нас. Иллитиды владеют тайной другого волшебства, чистого волшебства, волшебства чистой мысли.

— Думаешь, я превращу себя в проницателя и присоединюсь к улью? — презрительно спросил Громф. Но Джарлакс знал, что было зерно истины в том диком предположении.

— Нет необходимости, — ответил Джарлакс и повернулся к гобелену, за которым скрывался Киммуриэль. — Я знаю того кто мог бы провести тебя к месту чистого волшебства. Наверняка ты достаточно умен для него.

— Псионика — больше, чем просто вопрос наличия ума, — напомнил Громф.

Джарлакс кивнул, хорошо зная, что это правда, поскольку он считал себя столь же умным как и любой другой, но все же, сила псионики ускользнула от него, несмотря на немного занятий с Киммуриэлем.

— Но ты должен знать, — дразнил он.

— Ты испытываешь мое терпение.

— Обучение у Киммуриэля, — предложил Джарлакс.

— В обмен на твое освобождение из Мензоберранзана?

— Бреган Д'эрт будет нужен мой контроль в эти рискованные и захватывающие времена, особенно с Киммуриэлем, служащим твоим желаниям.

Архимаг Громф не отвечал и не мигал, глядя на Джарлакса в течение многих ударов сердца.

Затем он слегка кивнул и пошел прочь — чтобы навестить их сестру, Джарлакса был в этом уверен.

Как только он покинул комнату, Киммуриэль вышел из-за гобелена.

— Ты заключаешь сделку с опасными партнерами, — сказал он.

— Мы живем в опасные времена. И я уверен, Громф будет благодарным студентом независимо от результата.

— Почему ты думаешь, что я говорю о Громфе? — спросил Киммуриэль холодно — а когда он изменял интонацию своего голоса?

Джарлакс смотрел в удивлении, ибо это было самым близким из того что он когда-нибудь видел, чтобы Киммуриэль фактически угрожал ему.

— Я не могу оставаться здесь, — объяснил Джарлакс. — Не с Тиаго…

— Тиаго не выступит против тебя, — прервал Киммуриэль. — Не сейчас.

Джарлакс кивнул, поскольку он и Киммуриэль только что прекрасно закончили ту встречу с невыносимым молодым оружейником. Когда Тиаго начал воображать свое нападение на Джарлакса, Киммуриэль тонко и телепатически повлиял на него, показав жестокое и реалистичное изображение самого неудачного результата, если он когда-либо захочет попробовать.

— Не с Далией, — признался Джарлакс.

— Не с Дзиртом, что более вероятно, — сказал псионик и Джарлакс посмотрел на него заинтересовано.

— Твое восхищение им очевидно, и теперь несомненно стало больше, после того как ты узнал, что его старые компаньоны были как-то заново возрождены.

— Прямо перед нами подарок бога, — согласился Джарлакс. — И не только Дзирт.

— Артемис Энтрери, в очередной раз, — сказал Киммуриэль, и лидер наемников согласно кивнул.

— Так много движущихся частей, — сказал Джарлакс. — Мне больно, что они двигаются без моей руки у руля. Это прекрасное время, мой друг. Я это чувствую — и ты тоже. Я должен освободиться из этого места и засвидетельствовать руку богов в большом мире.

— Я слышал отголоски похожих мыслей у Тиаго, — ответил Киммуриэль. — Он не будет удержан здесь навсегда, не сейчас, когда стало известно о Дзирте До'Урдене на поверхностном мире.

— И не тогда, когда Дзирт вмешается в войну в Серебряных Пределах, а мы оба знаем, что он это сделает.

— Восхищение бродягой у Тиаго превышает твое собственное. Он получит свое сражение.

Джарлакс задался вопросом, как Квентл воспримет новость, когда Дзирт порежет ее любимого Тиаго на маленькие кусочки.

— Я не был бы так уверен в этом, — предупредил Киммуриэль, и Джарлакс посмотрел на него с любопытством, поскольку он ничего не сказал вслух.

Глаза Джарлакса сузились, и он поправил волшебную повязку, которую использовал, чтобы не позволить псионикам, волшебникам и священникам — всем до одного, проникать в его разум. Он предположил, что его мысли отразились на лице и Киммуриэль просто поймал его взгляд.

Он надеялся, что это было именно так, а не иначе.

ГЛАВА 5 Переправа Красного потока

Жаркий огонь горел в камине зала аудиенций Мифрил Халла, даже притом, что шестой месяц Киторн приближался к своему концу и месяц Флеймрул, неся с собой летнюю жару, каждое утро заглядывал через плечо восходящего солнца.

Король Коннерад Браунавил смял пергамент в комок и сжал его в кулаке. Он поднес кружку к губам, но только попробовал пену, прежде чем бросил ее через всю комнату, разбив о камни камина.

Все только ахнули, разве было когда-нибудь, чтобы король Боевой Топор разбивал хорошую кружку эля?

— Хорошие новости, я думаю, — ухмыльнулся Удар Бунгало. Крепкий Веселый Мясник снова уверенно стоял рядом с королем, так как уже почти полностью оправился от многих ран, полученных в стычке к северу от Мифрил Халла.

— Да, я тоже догадалась, — согласилась генерал Дагнаббит.

Рваному Дайну из Сандабара, только вернувшемуся из тоннелей соединяющих Мифрил Халл с его родиной, казалось было не до веселья.

— Переправа Красного потока? — спросил он короля Коннерада.

Король кивнул и бросил смятый пергамент в том же направлении, куда ранее улетела пивная кружка.

— Я заметил рыцаря Серебристой Луны, ходящего кругами по твоей приемной, — объяснил Рваный Дайн. — Я пришел, чтобы рассказать тебе ту же самую мрачную историю. Вы слышали о броде Красного потока?

Бунгало и Дагнаббит обменялись недоуменными взглядами и пожали плечами.

— Самый легкий путь чтобы переправить армию через реку Красный поток, — Рваный Дайн говорил о великом притоке реки Ровин, одной из двух главных рек Луруара. Река Ровин текла с Гор Раувин на юго-запад, а Красный поток присоединялся к ней с северо-запада, немного к северу от большого города Сандабара. — Вы прошли бы много дней на северо-запад, если бы хотели обойти Красный поток, а он очень бурный этим летом и через него нет никаких мостов для переброски военных орудий на юг. Брод — прекрасное место для переправы и прекрасное место для засады.

— Орки Много-Стрел, — заметил король Коннерад. — Двигаются на юг мимо гор к востоку отсюда, южнее Мерцающего леса и мимо закрытых ворот Фелбарра.

— Тогда орки идут к Сандабару, — рассуждал Удар Бунгало.

— Да, и Серебряные рыцари Серебристой Луны это предвидели и думали, что перережут орков, — сказал король Коннерад. — Они рассчитывали перехватить банду на Красном потоке и заставить бежать.

— Но они нашли больше орков, чем ожидали, — предположила генерал Дагнаббит.

— Шесть к одному, — качая головой, подтвердил Рваный Дайн. — Много-Стрел разбили свои силы на три группы, как мы и говорили, и одна из них у ваших собственных дверей. Но даже при этом, Серебряные рыцари нашли, что их превзошли численностью шесть к одному или больше, и к тому же на стороне вонючих орков были орды гигантов.

— И дракон, — угрюмо добавил король Коннерад. — Я полагаю, что это тот же самый дракон, который убил короля Бромма.

— Я надеюсь, — сказал Рваный Дайн. — Невыносимо думать, что орки получили больше чем одного.

— Кто знает, что думать? — спросил король Коннерад. — Серебряные Пределы полностью провоняли орками.

— Вот как? — произнес Удар Бунгало, и когда другие обратились к нему, то проследили за его взглядом к испорченному пергаменту, а затем к двери, за которой ждал Серебряный рыцарь, посланец из Серебристой Луны.

— Они будут обвинять нас, не так ли? — спросил Бунгало. — Обвинять Клан Боевых Топоров в наступлении тьмы с севера.

Король Коннерад тяжело уставился на лидера Веселых Мясников, но не опровергал его заявление.

Удар Бунгало помчался к двери и распахнул ее.

— Входи, — приказал он Серебряному рыцарю, и тот небрежно прошел в дверь несколько мгновений спустя, с мрачным видом и явно не запуганный.

К тому моменту, Бунгало подобрал пергамент, развернул его и, кряхтя и пропуская буквы, начал читать. После кивка от короля Коннерада генерал Дагнаббит была около него, и сама прочитала резкое осуждение от лидеров Серебристой Луны.

— Волосатые боги, ну и дураки же вы! — проревел на бесстрастно стоявшего рыцаря Удар Бунгало.

— Успокойся, мой друг, — предостерег его король Коннерад. — Мальчики из Серебристая Луны потерпели поражение и тяжело страдают.

— Я сейчас добавлю, если он скажет, хоть одно плохое слово о моем клане и короле Бреноре, — сердито ответил Бунгало, с ожесточенным выражением поворачиваясь к эмиссару Серебристой Луны.

— Вы не можете отрицать, что… — начал рыцарь.

— Закрой свой рот! — предупредил Бунгало.

— Я не отрицаю, что Серебристая Луна, Сандабар и все остальные не встали бы с королем Бренором, — вмешался Рваный Дайн. — Я был там, при Соглашении в Ущелье Гарумна, задолго до того как ты родился. Не было никакого выбора для Бренора и Боевых Топоров. Только мой собственный дом Фелбарр собирался остаться на их стороне, если бы они пошли, чтобы закончить войну. Даже дворфы Адбара сказали: «Нет». И никакой голос не был громче против борьбы, чем голос леди Аластриэль из Серебристой Луны.

Рыцарь фыркнул и повернулся к королю Коннераду.

— Если ты хочешь назвать меня лгуном, сделай это здесь и сейчас, — потребовал Рваный Дайн. — И если ты считаешь, что мои слова лживы, тогда ты — дурак. Ни Серебристая Луна, ни Сандабар, ни Эверланд, ни Несм, и не Адбар. Ни один. Они покинули короля Бренора и Мифрил Халл посреди огромной орды орков. Так это оркское королевство было оставлено, и так мы оказались здесь, ведя войну, которую дождались спустя столетие.

— Соглашение позволило им обрести убежище, чтобы ждать и расти! — спорил рыцарь. — Из-за этого соглашения, грязное королевство Много-Стрел намного сильнее теперь.

— И твои были при этом соглашении — требовали его от короля Бренора! — закричал в ответ Рваный Дайн. — Я был там, ты болван. Я видел это!

— Достаточно! — рассердился король Коннерад, хотя и кивнул в благодарность Рваному Дайну, а Удар Бунгало пошел и похлопал гостя из Фелбарра по плечу.

— Что сделано, то сделано, — решил король Мифрил Халла. — Сделано столетие назад и больше. Нам лучше поговорить о том, что нас ждет дальше, и не вспоминать былое.

— Мы должны признать вину, чтобы нам не делать — чтобы вам не делать — те же самые ошибки, — настаивал рыцарь.

Король Коннерад нахмурился, густые брови практически скрыли его серые глаза.

— Твои губы колеблются, но все, что я слышу, является желанием Серебристой Луны повторить свои собственные, — сказал он холодно.

Рыцарь растерялся и не сумел произнести что-либо разборчивое, прежде чем встрял Рваный Дайн.

— Нет, добрый король, на самом деле они просят. Вот еще одна причина, по которой я вернулся, чтобы рассказать тебе. Они хотят, чтобы король Эмерус оставил Фелбарр и преследовал орков до самых ворот Сандабара, — он бросил хитрый взгляд на рыцаря. — И вероятно, они собираются спросить тебя… Нет, приказать, чтобы ты выступил на юг. Конечно же, ты должен прорваться через армию под твоей дверью, чтобы сделать первый шаг.

Король Коннерад переваривал слова Рваного Дайна несколько ударов сердца, затем повернулся к рыцарю, и спросил:

— Ну?

Человек, очевидно чувствуя себя неудобно, откашлялся.

— Понятно, что вам потребуется некоторое время, чтобы выбраться из этой ды… дома, поэтому, ваша задержка будет прощена.

— «Прощена»? — выдохнули одновременно Коннерад, Бунгало и Дагнаббит.

— Ясно? — спросил Рваный Дайн. — Да, столь ясно, что я должен был ползти через тоннель от самого Сарбрина, чтобы только добраться сюда. Десять тысяч орков у двери Боевого Топора, и вы просите их бежать на помощь в вашей борьбе на юге?

— Разве вы не должны организовывать выход Фелбарра? — язвительно заметил рыцарь Рваному Дайну. — Серебристая Луна встала на вашу защиту у Красного потока, а где был король Эмерус? Рыцарь-командор Дегар Миндеро храбро сражался. Река заслужила свое имя снова, Красный поток бежит багряный от крови орков.

Он сделал паузу, вздрогнул, как от большой боли, и добавил, — И от крови нескольких сотен рыцарей Серебристой Луны. Переправу Красного потока будут помнить в течение тысячи лет в Серебристой Луне как темный день большой храбрости.

Он замолчал, но на сей раз его лицо, вспыхнуло с очевидным гневом.

— И как день, когда цитадель Фелбарр не пришла к нам на помощь против орды общих врагов. День, когда король Эмерус отринул свою преданность…

— Захлопни пасть, ты, болван! — потребовал Удар Бунгало, и пошел на рыцаря мимо Рваного Дайна, но старый ветеран Фелбарра сдержал его поднятой рукой.

— Ты думаешь, что мы знали? — спросил Рваный Дайн. — Наши глаза смотрели на северные горы, где пал король Бромм. Ты думаешь, что мы знали о вашем рыцаре-командоре Дегаре Миндеро?

— Вы не вышли бы так или иначе, не так ли? — обвинил рыцарь. — В безопасности вашей дыры…

— Миндеро дурак, — сказал Рваный Дайн, и рука рыцаря легла на рукоять оружия.

— Если ты вытянешь его, то твое тело поплывет по Сарбрину, — предупредил король Коннерад, и его тон, ясно показал, что он отвечает за каждое слово. — Возможно, твоя семья найдет его, а может и нет.

— Глаза Миндеро ослепляли ложные надежды о славе, — продолжал Рваный Дайн, и теперь уже Удар Бунгало, сдерживал его. — О, я знал его, замечал его прежде, бродящего в Холодной Долине.

— Защищая Фелбарр и Сандабар, — настаивал рыцарь.

— Делая себе имя! — парировал Рваный Дайн. — Он ведь даже не говорил с Сандабаром, а? Король Огненный Шлем не трус и ваш рыцарь-командор мог бы иметь тысячный гарнизон Сандабара на своей стороне и мог договориться с королем Эмерусом, чтобы покончить всем вместе с орками на севере. Да, но тогда, в чем будет слава Миндеро, если бы он попросил помощи, а?

Рыцарь напрягся еще больше, и на мгновение показалось, будто он набросится на Рваного Дайна. Но потом он успокоился и выпрямился с высокомерным видом.

— Орды орков проносятся мимо ваших цитаделей, — сказал он королю Коннераду. — Одна армия скоро осадит Сандабар, и, несомненно, Серебристую Луну, а в Несме видят тучи, собирающиеся вокруг. Серебристая Луна просит, чтобы вы вышли со всей скоростью и со всем вашим гарнизоном.

Вместо ответа Коннерад медленно повернулся к Рваному Дайну.

— То же самое будет потребовано и от Цитадели Фелбарр, — продолжал рыцарь. — И со всей поспешностью, чтобы поймать орду, прежде чем они смогут осадить Сандабар.

— Вы отправили сообщение, сродни этому, королю Эмерусу, не так ли? — спросил Рваный Дайн.

— Эмиссар был послан, — подтвердил рыцарь.

Рваный Дайн фыркнул и переглянулся с Коннерадом, и от того молчаливого обмена взглядами, всем в комнате быстро стало ясно, что дворфы в ближайшее время не собирались выходить из-под защиты своих крепостей.

— Вы испытываете прочность альянса, — предупредил рыцарь, видимо что-то уловив.

— Ты испытываешь прочность моего терпения, — предупредил Коннерад. — Ты видишь десятки тысяч орков, заполонившие земли, и ты думаешь, что это — вся орда Много-Стрел. Болван, разве ты не знаешь, что орки подбираются по тоннелям? Если я освобожу свои залы, то я сдам Мифрил Халл собакам Обальда. То же самое для Эмеруса и цитадели Фелбарр. Это то, что ты хочешь?

— Поля черны от орков.

— И вы боитесь, как и должны, — сказал король Коннерад. — Я потеряю половину своих дворфов, пытаясь разгромить армию, что расположилась у моего порога. Лучше для всех, и для Серебристой Луны, что столько собак Обальда застряли здесь, держа нас в осаде.

Рыцарь напрягся, затем насмешливо фыркнул:

— Да, что еще ожидать от Боевого Топора?

Он слегка поклонился, развернулся на пятках и вышел из комнаты.

— Король Эмерус не выйдет, — уверил короля Коннерада Рваный Дайн. — Не сейчас. Не после того, что произошло с королем Броммом и его адбарскими мальчиками.

— Может случиться так, что орки обманывают нас всех, — предупредил король Коннерад. — Они делают вид, что хотят направиться в Сарбрин и Серебристую Луну, а сами развернутся, если мы пойдем дальше. Три сокровища превыше всего для орков, Фелбарр, Адбар и Мифрил Халл и горе мне и моим друзьям-королям, если мы позволим оркам овладеть ими.

— Король Харнот из Адбара все еще в Фелбарре, — заметил Рваный Дайн. — Он хочет насадить тысячу голов орков на пики вокруг своих дверей за убийство брата.

— Адбар дальше всего от орд, — рассуждал Коннерад. — Но я думаю Харноту лучше остаться позади его железных ворот.

Рваный Дайн кивнул.

— Пришло время мне уходить, добрый король, — сказал он с поклоном. — Я поспешу в Фелбарр, к своему королю.

— Да, и я должен идти с тобой, — объявил король Коннерад, и дал указания своим двум советникам, Удару Бунгало и генералу Дагнаббит, чтобы собирались в путешествие. — Может быть, мы успеем туда прежде, чем король Харнот уедет, и мы все обсудим лично.

Рваный Дайн кивнул, и улыбка, что расцвела на его обветренном старом лице, была наполнена восхищением, как будто заверяя молодого Короля Мифрил Халла, что он только что принял мудрое решение.

В первый день Флеймрула, седьмого месяца 1484 года по Летоисчислению Долин, три короля дворфов Луруара собрались со своими командующими и доверенными советниками в зале совещаний цитадели Фелбарр.

Встреча началась в соответствии со всеми правилами, со многими приглушенными тостами в честь короля Бромма, павшего брата-близнеца короля Харнота из Цитадели Адбар. Несколькими кружками крепкого эля позже, тосты стали более сердечными, возглавляемые самим Харнотом, кто вспоминал хорошие дни, которые вместе с братом разделил под опекой их легендарного отца — короля Харбромма.

Тосты, прославляющие Бромма стали тостами обещания возмездия оркам из королевства Много-Стрел, обещания полной расплаты за гибельное сражение в Холодной Долине.

Кружки сталкивались, пена летела во все стороны, и много бород побелело, поскольку напитки были опрокинуты со слишком большим количеством энергии, и много рукавов намокло от вытирания пенных бород.

И так это началось как прославление Бромма и дворфов Луруара.

И вдруг все закончилось, как будто все хвастливое пыхтение внезапно выдохлось, и когда звон, прихлебывание и хлопки прекратились, неудобная тишина воцарилась в зале.

— Бери на себя инициативу, уважаемый, — сказал король Эмерус королю Харноту, и лидер цитадели Фелбарр освободил свой стул во главе стола, для своего друга из цитадели Адбар.

— Как вы знаете, я хотел бы убить всех орков в Серебряных Пределах, — начал Харнот, когда сел. — И украсить свою цитадель пиками, увенчанными головами гигантов.

Несколько возгласов одобрения быстро стихли, поскольку голос Харнота был подавленным, и все кто внимательно слушали, поняли, что он собирался предложить достаточно важный нюанс.

— Но я не пошлю моих мальчиков, — сказал он. — Только не тогда, когда мы узнали что за сила позади рядов орков. Гиганты, да, как и следовало ожидать, но те немногие мальчики, которые вернулись домой после битвы в Холодной Долине, говорили о драконе, настоящем и большом. И больше чем один видел несколько дроу.

Он посмотрел прямо на короля Коннерада, когда говорил последние слова, и король Мифрил Халла мог только кивнуть, соглашаясь: да, действительно, у Мифрил Халла среди всех дворфских крепостей было больше всего столкновений со страшными эльфами дроу.

— Орки не давят на нас, — продолжал Харнот.

— Они прижали меня, — прервал Коннерад. — Они не нападают на мои ворота, но держат их закрытыми, не сомневайтесь.

— Да, — признал Харнот. — Но, тем не менее, самая большая сила пересекла Красный поток, продвигаясь к югу от нас.

— Да, — подтвердил король Эмерус, и тоже посмотрел на Коннерада. — Рваный Дайн рассказывал о твоей встрече с Серебряным рыцарем. Уверен, что ты должен слышать о разговорах в человеческих землях на юге: они проклинают соглашение.

Король Коннерад мрачно кивнул.

— Я не намерен спустить, если услышу имя Бренора Боевого Топора, брошенного в подобном тоне, — король Эмерус обещал. — Люди вписывают новые слова в книгу истории, видя виновных там, где их нет.

— Боевые Топоры не беспокоятся о том, что говорят дураки из Серебристой Луны и Сандабара, — ответил Коннерад, но его тон выдавал, что он действительно немного волновался, и что он не был удивлен.

— Ну, и Фелбарр позаботится, не сомневайся, — решительно ответил Эмерус. — Я был там с моим другом Бренором, и я знаю, что он страдал от того что подписался под соглашением. Фелбарр не обвиняет Мифрил Халл в этом, ты можешь быть уверен.

Король Коннерад кивнул в знак благодарности.

— И Адбар! — закричал король Харнот и со всего маху ударил кружкой по столу. — Да не на волосок из моей густой бороды. Я слышал много историй о короле Бреноре. Ваш старый король не был трусом. И я не буду добродушно слушать, что дураки южане кричат о тебе и минувшем столетии.

— Не только обо мне и моих мальчиках, — сказал Коннерад и кивнул королю Эмерусу.

Эмерус Боевой Венец угрюмо кивнул и Коннерад, который хорошо знал, что Серебристая Луна открыто швыряла оскорбления в адрес Фелбарра за то, что они не помчались к переправе Красного потока, вернул взгляд и кивок.

— Да, и при всем уважении к тебе, король Коннерад, — сказал Харнот, — Вопли с юга, называющие дворфов Фелбарра трусами, возмущают меня еще больше, чем неуважение вашего короля Бренора. Одна вещь посмотреть назад и изменить правду о прошлом для собственного удобства, но назвать моих друзей…

— Тебе не нужно ничего объяснять, — прервал Коннерад. — Да, когда эмиссар из Серебристой Луны плохо говорил о Бреноре, он услышал от меня гневные слова. Когда он плохо говорил о моих мальчиках, что не прорвались, чтобы помчаться на юг, он увидел, что я качаю головой, дурак. Но да, когда он плохо говорил о моем дорогом Фелбарре, он увидел мой кулак и плевок на своей роже.

— Да именно так сделал король Коннерад и его Веселый мясник, Удар Бунгало. Ура и хей-хо королю Коннераду и его ребятам Мифрил Халла! — подтвердил и захлопал Рваный Дайн, который был в Мифрил Халле во время этой самой встречи, и кружки стукнулись с бурным весельем и в солидарности, и три дворфских цитадели стали как одна.

— Так что же нам делать, я спрашиваю? — спросил Коннерад, когда шум затих. — Кажется, что мы пришли к согласию, что мы стоим как один.

— Три как один, — сказал Харнот и Эмерус кивнул.

— Насколько тяжело тебе прорваться? — спросил Эмерус Коннерада.

— У меня под дверью орков больше, чем я когда-либо видел, — признал король Мифрил Халла. — Я могу ударить кулаком их в пасть, достаточно сильно, но они будут тявкать у моих пяток, куда бы я ни пошел.

— Если бы я и мои мальчики пересекли Сарбрин к северу от вас и побежали вниз, а Эмерус и его ребята подошли к мосту со стороны твоей восточной двери и задержали орков там в сражении, мы могли бы хорошо их прихлопнуть, — сказал король Харнот, и Коннерад кивнул, думая, что это хороший план.

— Да, но что делать с орками, которых там нет? — спросил король Эмерус, самый старший и, безусловно, самый опытный из трех. — Они разделились на четыре армии, как мы знаем, считая и ту у двери Мифрил Халла.

— Направляются на юг, — сказал Харнот.

— Так мы предполагаем, — хитро ответил Эмерус.

— Вы думаете, что они оставили приманку, чтобы соблазнить нас, — сказал Коннерад, поскольку он упомянул ту же самую возможность прежде в Мифрил Халле. Орки предпочли бы дворфовые цитадели слабым человеческим городам, несомненно.

— Приз, за который сражаются орки — жилища дворфов, — рассуждал Эмерус. — У нас есть шахты и кузницы — Цитадель Адбар обеспечивает вооружением весь Луруар.

— Они не получат Адбар, — твердо ответил Харнот. — Мы запаслись маслом и готовы заполнить лабиринт, если эти уродливые орки только попробуют.

Все в комнате, и король и простой дворф, кивнули в том провозглашении, ибо об обороноспособность Цитадели Адбар ходили легенды среди всех народов Серебряных Пределов, а дворфы Фелбарра и Мифрил Халла ее очень уважали. Из трех дворфовых цитаделей у Адбара, безусловно, было больше всего доступа к поверхностному миру. Сама цитадель была фактически построена над землей, и значительная часть населения была размещена под сделанными дворфами потолками вместо тонн породы. Но те факты не делали Адбар уязвимым для врагов на поверхности — нисколько. Сама наземная крепость лежит в центре лабиринта из колец высоких каменных стен, главным образом естественных, но кое-где измененных руками дворфов. Было там и множество стратегически размещенных ворот, которые могли быть открыты в любой момент, чтобы послать волны горящего масла по любому из горных каналов и больших каменных мостов, умно разработанных, чтобы опуститься при помощи рычагов в охранных башнях, или еще хуже для захватчиков, разработанных, чтобы упасть вниз в масляные каналы.

Орды орков нападали на жемчужину Адбар не менее пяти дюжин раз за века, и осаждали армиями численностью в десятки тысяч.

Адбар не пал, и не падет под ордами орков.

— Да, но как хорошо ваши кольца и масло защитят вас, если орки пройдут через одну из других цитаделей по подземным тоннелям? — напомнил король Эмерус, и действительно, дворфы сделали прекрасную работу по соединению этих трех крепостей подземными проходами.

— Да, если одна падет, другие две будут более уязвимы, — согласился король Коннерад. — И более одинокими. Тоннели сейчас — единственный способ войти или выйти из Мифрил Халла, и если я закрою их, нам станет туго очень скоро.

— Никакой торговли, никакой поддержки, — сказал Эмерус. — А зима наступит быстро.

— И я не думаю, что Сандабар, Серебристая Луна, Эверланд или любой другой пойдет на север, чтобы помочь любому из нас, — добавил Коннерад. — Серебряные рыцари вышли к Красному потоку не для помощи Фелбарру — нет, если бы это было так, они сказали бы королю Эмерусу, что они идут, ведь так? Они пошли за славой и боролись на броде, чтобы защитить Сандабар, я думаю. Высокорослые народы думают друг о друге, оставляя нас в стороне, так было всегда, и таким образом, я считаю, что мы должны сделать то же самое.

— Да, три пивных кружки поднялись как одна, — ответил король Харнот, и он поднял свой напиток, чтобы увидеть поднятые кружки Эмеруса и Коннерада.

— Я не думаю, что есть любая выгода нам в том, чтобы прорываться сейчас, — сказал король Эмерус после большого глотка напитка, и пена все еще висела вокруг его густой бороды. — Выждите и позвольте мне действовать по моему плану.

— И усильте подземные коммуникации, — добавил Коннерад. — Направьте армии в места вдоль соединения тоннелей, готовые бежать к одному или другому, если орки пытаются пробраться внутрь.

— Это конец Луруара, и конфедерации Серебряных Пределов, — предупредил король Харнот, и другие не могли не согласиться, поскольку все понимали, что, если дворфы не выйдут сейчас, и большие города подвергнутся нападению — гнев будет глубок. Единственный король Адбара пожал плечами и переварил ответные взгляды, поскольку, по правде, Адбар был последним, присоединившимся к конфедерации, и был наиболее географически удален от войн, которые уже начали закипать.

— Где она сейчас, когда армия орков сидит у Мифрил Халла? — гневно спросил Коннерад.

— Да, и как тогда орки перевели армию через Мерцающий лес и заманили твоего брата в засаду в Холодной Долине? — согласился Эмерус. — И почему никто из парней Серебристой Луны не постучал в мою дверь, чтобы мы могли разработать план и сражаться вместе? Ба, нет никакого Луруара. Никогда не было.

Он ударил своей кружкой по столу, пена и пиво, разлетелось повсюду и смочило его бороду и щеки так, что заставило старого воина выглядеть еще более жестоким в свете факелов.

— Если я получу еще, хоть одно письмо, обвиняющее короля Бренора, пусть его борода вечно пахнет прекрасным пивом Морадина, то тогда, возможно, мои парни пойдут на стороне орков рушить южные города! — прорычал король Коннерад, и тосты снова зазвучали в честь Бренора и Мифрил Халла.

В конце следующего дня делегации из Мифрил Халла и Адбара обменялись рукопожатиями в тоннелях ниже Фелбарра, и все отправились по домам, Коннерад на запад, а Харнот на северо-восток.

Когда каждый вернулся в соответствующую цитадель, то был встречен новостью, что могущественный Сандабар, большой город на восточном берегу реки Ровин, всего в двух днях перехода от южных ворот Фелбарра, находился под осадой многочисленной армии орков и их темных союзников. Тысяча брошенных гигантами валунов пролетала над стенами каждый день, как говорили, и великие драконы были замечены высоко над городом.

Шквал корреспонденции мчался туда и сюда между тремя цитаделями дворфов всю следующую декаду, и в итоге было решено, что они будут поставлять провиант через тоннели, чтобы поддержать осажденных граждан Сандабара.

Но они не пойдут прорывать блокаду.

Отчаянные мольбы из Сандабара, Серебристой Луны и Эверланда возвращались обратно с каждым караваном дворфов.

Дворфы остались позади своих железных стен и каменных гор.

Конфедерация Серебряных Пределов лежала в руинах, и скоро, казалось, к ней присоединится и могучий Сандабар.

ГЛАВА 6 Волшебство рожка

С большой дороги на высоком скалистом берегу моря к югу от Порт Лласт, Эффрон посмотрел на возвышающиеся каменные хребты, окружавшие и укрывавшие город, который он оставил позади.

Он оставил позади так много.

Часть его хотела помчаться назад к пещере «Приют камнереза», найти Дзирта и присоединиться к следопыту дроу и его новыми компаньонами. Очень существенная часть его, и это удивило Эффрона больше, чем он ожидал. Он хотел довериться Дзирту, понравиться Дзирту, и следовать за храбрым бродягой. Казалось, Дзирт выходил невредимым из всех испытаний, по крайней мере, по сравнению с Эффроном.

Но теперь Эффрон поверил, что он мог бы подняться на ту же душевную высоту как и дроу, который стал для него героем, что он мог бы выпрямить свой путь и излечить свое сердце. Из-за Дзирта и других, из-за обстоятельств, поставивших его лицом к лицу с Далией, и из-за милосердия Далии к нему, ее готовности признать свои ошибки, ее готовности — нет, желания, отчаянной потребности — принести ему извинения, дорога надежды и исцеления легла перед Эффроном.

Однако, в этот момент, на его сердце лежала тяжесть, и от известия о потери матери и от необходимости оставить Дзирта. Он знал, что все-таки, это был лучший путь, и он напомнил себе об этом с решительным кивком и побрел быстрее вдоль южной дороги. По какой-то причине Эффрон ощущал, что Амбра и Афафренфер больше подходили в качестве его компаньонов на этом этапе его личного духовного пути.

Он сбился с шага, поскольку как ни странно эта мысль глубоко поразила его. Он снова оглянулся на север, сделал несколько неуверенных шагов, затем совсем остановился и непроизвольно развернулся.

— Они столь же обеспокоены, как и я, — тихо сказал он. — Они тоже ищут верную дорогу, — он глубоко вздохнул, так что его безжизненная рука немного закачалась, и кивнул — не будет справедливо прийти со своими личными проблемами к Дзирту и его друзьям. Он услышал достаточно о той компании, чтобы понять, что не тяготел к ним. Не сейчас и, возможно, никогда. Наверняка у них есть более важные цели, чем помощь своенравному и сбитому с толку молодому полутифлингу колдуну в поиске его пути.

— Она бы не одобрила, — сказал он со смехом, когда посмотрел на свой костяной посох. Какова могла бы быть первая реакция Кэтти-бри, когда Эффрон, прямо перед ее глазами, совершил бы свое неприятное волшебство?

Он снова кивнул, уверенный, что поступил правильно, и для себя и для Дзирта, когда покинул Порт Лласт. Он думал бросить последний взгляд и обернулся.

Магический сигнал тревоги раздался в его мыслях.

Путешествуя в одиночку по опасным дорогам, Эффрон часто использовал заклятия предупреждения, и теперь его волшебный оберег обнаружения живых существ, предупредил его, что кто-то был неподалеку.

Он внимательно осмотрелся, но ничего не увидел. Тихо произнес заклинание поиска невидимых существ, но оно тоже ничего не показало.

Тогда он медленно развернулся лицом к морю, глядя на обрыв. Медленно и осторожно двинулся вверх к краю низкого утеса.

Эффрон отпрыгнул назад, когда высокий, рыжеволосый человек появился из-за того края, внезапно и так легко.

— Хорошо встретиться, — заявил человек. — Снова.

Эффрон пристально уставился на него, совершенно не узнавая. Казалось, что он видел этого человека прежде, при совсем других обстоятельствах, может быть даже недавно и где-то недалеко, но не мог вспомнить.

— Снова? — удивился Эффрон, оперся на посох и приготовился использовать мощное оружие.

— Я знаю тебя, Эффрон сын Далии, даже если ты не признаешь меня, — ответил незнакомец. — Несколько раз случалось, что ты проходил через мой город.

То как он произнес последние два слова «мой город», зажгло искру узнавания.

— Высокий Капитан Курт? — спросил он, поскольку такой вопрос сам напрашивался.

— Хорошо, что ты узнал меня, — улыбнулся рыжеволосый человек. — Это избавляет меня от необходимости убеждать, что я достоин твоего времени и внимания.

— Это было предположение, — объяснил Эффрон, поскольку фактически они никогда не встречались. Но Эффрон видел этого человека издалека. После того, как Джарлакс спас его, Дзирта, и других из темниц Дрейго Проворного, они попали в Лускан, и когда шли по улицам до фургона к северу от города, он и другие прошли через Охранный остров. Этот человек или кто-то очень похожий на него, внимательно наблюдал за ними с моста и Дзирт прошептал его имя Эффрону.

Глаза Эффрона все же широко распахнулись, когда он вспомнил, что это случилось, прежде чем он вошел в очарованный лес на берегу озера в Долине Ледяного Ветра.

Это было почти два десятилетия назад, в то время этот человек, стоящий перед ним, был бы всего лишь ребенком…

Кривой колдун отступил на шаг и поднял перед собой посох.

— Кто ты?

— Ты уже сказал.

— Кто ты? — требовал ответа Эффрон.

— Меня зовут Бениаго, я известен как Высокий капитан Курт, как ты и сказал.

Эффрон покачал головой, шепча:

— Прошли два десятилетия, и все же ты кажешься молодым человеком.

— Ах, я понял, — ответил Бениаго и поклонился. — Я полуэльф.

Эффрон нахмурился в сомнении.

— Ты оставил Дзирта в Порту Ласт? — спросил Бениаго.

— Твои предположения не впечатляют.

— Я тебя умоляю, мы должны играть в эту игру?

— Ты можешь уйти, или я могу тебя убить, — предложил Эффрон.

Непринужденная и веселая улыбка Бениаго предупредила его, что такая задача, вероятно, не окажется легкой, но Эффрон, был уверен, что тот просто не понимал силу темной власти, с которой он сейчас может столкнуться. Конечно, большинство людей недооценивало искривленного и хило выглядящего тифлинга, когда они видели его впервые.

— Когда Джарлакс освободил вас из башни Дрейго Проворного, а Атрогейт отвел тебя, Дзирта и Амбру к каравану, как ты думаешь, кто… организовал все это? — спросил Бениаго.

— Джарлакс.

Бениаго засмеялся и поклонился, соглашаясь с ответом.

— Ты знаешь, кто управляет Лусканом? — спросил он.

— Высокий капитан Курт? — ответил Эффрон, и в его тоне сквозила насмешка.

— Джарлакс, — признал Бениаго, и когда глаза Эффрона передали его удивление, рыжеволосый человек просто пожал плечами.

— Это Джарлакс сказал мне вернуть драгоценный кинжал Артемису Энтрери и составить соглашение с Дзиртом, когда он и Энтрери приехали в Лускан, — объяснил Бениаго. — По команде Джарлакса я устроил вашу поездку в Долину Ледяного Ветра, тогда, много лет назад. Все это время я служу нашему другу дроу, и по его указанию я сейчас здесь.

— Что ты хочешь?

— Куда ты идешь?

— На юг.

— Почему? Разве ты не оставил Дзирта и его компаньонов в Порту Лласт?

— Если знаешь, зачем спрашиваешь?

Рыжеволосый человек потер лицо с очевидным раздражением.

— Хорошо, — сказал он. — Я не хочу задерживать тебя. Мы пойдем вместе.

— Я предпочитаю путешествовать в одиночку.

— Тебе не приходиться выбирать.

Эффрон поднял бровь на это очевидное изменение тона.

— Я — глаза и уши Джарлакса на севере, — прямо заявил Бениаго. — Я боюсь его гнева более чем твоего, уверяю тебя, к тому же… — он посмотрел на юг, приглашая Эффрона обернуться, чтобы увидеть отряд солдат-дроу на дороге. Затем Бениаго повернулся на север, направляя взгляд Эффрона обратно, к другой группе дроу, которая появилась там, по-видимому, из пустоты.

— Пойдем, — сказал Бениаго. — Мои товарищи останутся здесь.

Эффрон тяжело уставился на него: оговорка была недвусмысленна.

— Полуэльф? — спросил он с сарказмом, а Бениаго рассмеялся, как будто это не имело значения.

— Джарлакс заслужил твое доверие, — напомнил ему Бениаго. — Много раз. Джарлакс ищет информацию. Так он выживает. Так он может понять, когда больше всего необходим, например, как в замке Дрейго Проворного. Согласен?

Эффрон не мог это отрицать, и почувствовал, что немного смягчился.

— Кроме того, — добавил Бениаго, — возможно, я смогу немного помочь тебе, молодой колдун. Как только я узнаю больше о цели твоего путешествия и планах, ты увидишь, что я не враг — на самом деле, будь я врагом, ты был бы уже на пути в Лускан в цепях, более сильных, чем железо, и ты сказал бы мне все, что я хочу знать… в конечном счете.

Эти слова не были угрозой, но повисли в воздухе и вполне могли ей стать. Эффрон посмотрел на дроу позади, и на тех, что впереди, и признал, что не сможет справиться со всеми. Он подумал было принять форму привидения, ускользнуть сквозь камни и попытаться спастись.

Но они были темными эльфами, и дрожь пробежала по его позвоночнику, поскольку он вспомнил какие разрушения эта самая банда учинила в замке Дрейго Проворного, колдуна во много раз более сильного, чем Эффрон мог когда-либо надеяться стать.

И также, он решил, что была больше, чем крупица правды в словах Бениаго. До сих пор Джарлакс был только союзником, и, учитывая темных эльфов вокруг и учитывая Высокого капитана Курта, который пришел, чтобы найти его, единственное объяснение всему этому было то, что предложил Бениаго.

Он двинулся вперед и Бениаго пошел рядом с ним, темные эльфы же исчезли из вида, и скоро эти двое говорили как старые друзья, без сомнений.

Компаньоны задержались в Порту Лласт на много дней, по просьбе жителей города, боявшихся повторного набега дроу и не без некоторых оснований, учитывая их прорыв из Гаунтлгрима. Чувство долга и ответственность вынудили друзей остаться в уязвимом городе, несмотря на постоянное ворчание недовольного задержкой Бренора — чувство долга дворфа звало его в путь, чтобы, наконец, возродить, освободить от проклятия и дать вечный покой Тибблдорфу Пвенту. И что еще более важно, Бренор чувствовал, как будто боги звали его в дорогу к Мифрил Халлу.

Дни перетекали в декады — в одну, потом в другую — а признаков, что темные эльфы собираются вернуться для возмездия, все не было и тогда Бренор, наконец, добился своего. Компаньоны Халла выехали из Порта Лласт на север: Реджис на толстопузом пони, Дзирт на Андахаре, Кэтти-бри на призрачной лошади, а Бренор и Вульфгар, сменяясь, вели фургон и травили торговые байки.

Некоторое время они оставались на прибрежной дороге, пока Дзирт не нашел путь, позволивший им более легко преодолеть скалистую местность. Воздух был чист, стояла прекрасная погода, и пять компаньонов преодолели большую часть дороги, обмениваясь песнями и рассказами, и даже участвуя в некотором спарринге, когда останавливались на ночь.

— Новый Вульфгар, так сродни старому, — заметила Кэтти-бри Бренору, сидя у огня однажды ночью. Варвар в этот момент боролся против Дзирта в диком кружении схватки, отвечая на превосходящую скорость дроу грубой силой и большей досягаемостью рук. Борьба закончилась, когда Вульфгар поднял Дзирта в одной руке; Варвар, по-видимому, имел непреодолимое преимущество — и все три зрителя выкрикнули в удивлении, что он превзошел Дзирта.

Но, увы, когда бойцы расцепились, последнее что все увидели, была рука темного эльфа, вывернутая назад за его плечом под, казалось, невозможным углом и все же идеальным, для удержания острого лезвия Мерцающего у горла Вульфгара.

— Он стал драться лучше, я думаю, — ответил Бренор. — Кажется мне, он мог победить дроу.

— Многие мертвые враги думали, что могли бы победить дроу, — усмехнулась Кэтти-бри; ее голубые глаза сияли, когда она любовалась гибкой фигурой своего мужа — темного эльфа.

Зубы Бренора показались через рыжую бороду, когда он посмотрел на девушку:

— Ты говоришь как Боевой Топор, девочка, — сказал он.

Это было достаточно верно, Кэтти-бри не могла отрицать: Бренор был рядом с ней снова, и это способствовало появлению акцента.

— Ты должна войти в круг, — заметил Бренор. — Твоя магия прекрасна и замечательна, но может настать время, когда тебе понадобится кулак или клинок. Ты забыла, что была однажды прекрасным воином? И обученной лучше всех?

Кэтти-бри вспомнила время, проведенное в плавающем городе Анклава Теней, когда она была в обучении у леди Авельер и ее общины сестер, известных как Ковен. Те волшебницы полностью полагались на волшебство и хитрость, и Авельер призывала Кэтти-бри брать с них пример, после того как понаблюдала за грубым молодым боевым магом в ее жестокой игре, так же часто бьющей противника как и взрывающей его магией.

— Я не забыла это, — ответила девушка.

— Тогда иди и борись, — сказал Бренор. — Вон, Пузан ждет.

— Да, и он ждет тебя, — ответила Кэтти-бри. — Я попозже поборюсь с Дзиртом.

Лицо Бренора на мгновение стало хмурым, напоминая, что он все еще был ее отцом, когда он ответил:

— Да, но я говорю о борьбе.

— Ну, дворф? — позвал Реджис с другой стороны костра. Он поднял свою рапиру в приветствии. — В твоей бороде есть мыши, попротыкать? — он закончил с размахом и внезапным ударом его тонкого лезвия, ткнув в направлении Бренора несколько раз в быстрой последовательности.

— Ба, да кружка пива и то бросает мне вызов лучше! — выкрикнул в ответ Бренор и даже не сделал движения, чтобы подняться. — Иди и наподдай ему маленько, — спокойно предложил дворф Кэтти-бри.

— Там есть маленькие мыши, я уверен, — добавил Реджис. — Должны быть маленькими, чтобы скрыться в бороде, настолько редкой и куцей.

Идя к дворфу и Кэтти-бри, Вульфгар и Дзирт закатились от смеха.

И Бренор, казалось, не двигался, но на самом деле, он вскочил на ноги так быстро, что успел схватить топор и щит, прежде чем Кэтти-бри даже поняла, что он больше не сидит рядом.

— Я так надаю тебе по заднице, что она распухнет еще больше, Пузан, — мрачно пообещал Бренор и, ударив зазубренным топором о щит, прошел между Дзиртом и Вульфгаром, и пнул головешки походного костра так, что искры и тлеющие угольки подлетели в ночной воздух.

Дзирт, тяжело дыша, упал на землю около Кэтти-бри.

— Я пойду, проверю коней и принесу еще хвороста, — сказал Вульфгар, его слова вырывались с трудом: он тоже был обессилен схваткой.

— Надеюсь не слишком далеко, — ответил Дзирт. — Я уверен, ты хотел бы увидеть это, — он кивнул через огонь на борцов.

— Да, я пройду через лес на другую сторону, — широко усмехнулся Вульфгар, — чтобы огонь оказался позади них.

— Он хорошо борется, — сказал Дзирт, как только он и Кэтти-бри остались наедине. — Даже лучше, чем я помню.

— Он прожил в Долине Ледяного Ветра до глубокой старости, — напомнила ему Кэтти-бри. — Это — место, где не выжить без борьбы, и его опыт рос, когда его тело слабело.

— Это было давным-давно.

— Нет, — ответила Кэтти-бри. — Не для него. Всего несколько дней в лесу и ему дали новое тело. Новое тело, но с воспоминаниями старого воина. Я думаю, он стал тренироваться с начала новой жизни, так же, как и все мы.

Она повернулась к схватке напротив.

— Это — все, что мы имели.

Дзирт смотрел на нее долгое время, осмысливая эти слова. На что может быть похоже, быть пойманным в ловушку в теле ребенка с воспоминаниями старого воина? Они описали ему ощущения от простой попытки управлять движениями пальцев в их самые ранние дни после возрождения. Был ли это обнадеживающий опыт, когда движения покорялись быстро, принося радость? Или может быть, это были десятидневки разочарований перед каждой незначительной победой, момент контроля, среди бесконечных часов и оставшихся без ответа попыток?

— С решительностью, — произнесла Кэтти-бри, выводя его из задумчивости, и Дзирт озадаченно посмотрел на нее.

— Так мы прошли через это испытание, — объяснила Кэтти-бри. — Это — то, о чем ты думал, да? — она повернулась к нему с понимающей усмешкой на лице.

— Решительность, — она кивнула в сторону костра, направляя взгляд Дзирта к схватке.

И что за схватка это была.

Бренор вращался, широко замахиваясь топором. Он резко остановился и рванул с бычьим напором, так внезапно и жестоко, что Дзирт был уверен, что он зарубит Реджиса, там где тот стоял.

Но нет, хафлинг был слишком быстр. Он метнулся вправо на шаг, нанося три быстрых удара рапирой в щит Бренора, а затем в другую сторону, вынуждая Бренора остановиться с заносом и покрутиться, чтобы держать щит на линии.

— Ритм, — непроизвольно произнес дроу.

— Что?

— Реджис стучал своим лезвием, чтобы установить ритм для Бренора, и только для этого, — объяснил Дзирт. — Он знал, что не мог проникнуть сквозь прекрасную защиту Бренора, поэтому, он понукал его таким барабанным маршем выдвинуться вперед достаточно, чтобы атаковать.

— Решительность, — повторила Кэтти-бри. — Наш маленький Реджис подрос.

— Он борется блестяще, — согласился Дзирт.

Они сделали серию выпадов и решительных ударов, и каждый раз, когда Бренор замахивался щитом, Реджис быстро уклонялся. Было видно, что он удивил дворфа, поскольку расстройство Бренора ясно сияло в свете костра, а оскал, выделялся среди бороды. Он не ожидал такой прыти, поскольку помнил Реджиса — нет, Пузана — и совсем не знал это существо, находящееся перед ним, этого Паука Паррафина.

Но, тем не менее, это был Бренор Боевой Топор, который сидел на Троне Богов Дворфов, который грелся в свете Морадина, слушал шепот Думатойна и купался в крови Клангеддина Серебробородого. Возможно, он не нашел способа достать Реджиса, но еще не появился такой хафлинг, который нашел бы брешь в непревзойденной защите дворфа.

Они сблизились: дворф коротко замахивался топором, а Реджис делал выпады, ища слабину.

Бренор выдвинул руку со щитом вперед, но Реджис отступил. Сверкнул топор Бренора, но кинжал хафлинга вышел в прекрасный угол, для перехвата.

Теперь Реджис выступил вперед с толчком, но топор Бренора пролетел близко, рубя его по косой.

Хафлинг прокрутил свой клинок, и Бренор повернул топор, оружие просвистело и столкнулось, сливаясь в неясное пятно.

— Осторожней, — прошептал Дзирт, поскольку эти двое вывели друг друга из равновесия, и в таком скручивании…

Рапира скользнула свободно, слишком быстро, чтобы среагировать, Реджис по инерции пролетел дальше, и лезвие вышло вперед.

Бренор закричал и упал на спину.

— Реджис! — вскрикнула Кэтти-бри, когда рапира попала дворфу в шею, и струйка крови побежала по его горлу, исчезая под металлическим воротником нагрудника.

— Ах ты, крыса! — взвыл Бренор и, вскочив на ноги, яростно замахнулся.

Реджис выставил лезвие под правильным углом, чтобы перехватить выдвинутый вперед щит и использовал столкновение, чтобы отскочить назад.

Но Бренор налетел снова, неистово воя и плюясь проклятиями, наседая на Реджиса, как орел на беспомощного кролика.

Кэтти-бри задержала дыхание, а Дзирт вздрогнул, оба видели, что их маленький друг хафлинг может быть ранен.

Бренор тоже так думал, как было очевидно по выражению его лица, и когда Реджис исчез, словно испарился, сделав шаг через пространство вперед и в сторону, дворф пронесся мимо.

— Ага! — вскричал хафлинг и шлепнул Бренора по заду боковой стороной лезвия. — Побе…

Он почти закончил слово, но тут Бренор повернулся и крикнул:

— Будем обманывать? — И дворф, вынув кружку пива из-за своего щита, быстро плеснул пенное содержимое Реджису в лицо.

Его следующий бычий порыв на сей раз достиг цели и отправил хафлинга в полет.

— Ба, ты не скроешься от меня, Пузан! — закричал дворф, позади живого снаряда — хафлинга.

Реджис явно запаниковал и вскрикнул от страха. Он махнул рукой с кинжалом вперед, хотя почему, никто не мог сказать.

Угрозы Бренора резко оборвались, он зашатался из стороны в сторону, топор упал, а руки схватились за горло.

И позади него вырисовывалось привидение, затягивая змею — гаротту.

— Реджис! — выкрикнули одновременно Кэтти-бри и Дзирт.

Хафлинг сразу понял что натворил, прыгнул вперед и нанес удар через плечо Бренора, по призрачному убийце так, что он растаял в дымке. Дворф ахнул и упал.

— О, ты заплатишь за это, — пообещал Бренор, медленно принимая сидячее положение, и пока поднимался на ноги, хмуро глядел на хафлинга.

Реджис больше ничего не хотел. Не сейчас. С воплем хафлинг бросился в заросли.

Бренор прыгнул, подхватив свой топор, и рванул в темноту догонять. Как раз когда дворф исчез из вида, Вульфгар вышел к свету костра, безуспешно пытаясь подавить смех.

— Лучше, чем развлечения в тавернах Врат Балдура, — объявил варвар и вместе с Дзиртом посмеялся от души.

— Там в лесу могут скрываться монстры, — напомнила Кэтти-бри.

— Будем надеяться! — крикнул Вульфгар, и теперь рассмеялись все трое и засмеялись еще громче, когда услышали рев Бренора и вопли Реджиса.

Много времени прошло, прежде чем Бренор вернулся в лагерь, но его руки не были запачканы кровью хафлинга.

— Малыш владеет мастерством сокрытия в лесу, как я понял, — сказал Вульфгар, который остался один в лагере, поскольку Дзирт и Кэтти-бри куда-то ушли.

— Ба, маленькая крыса, — проворчал дворф.

— Когда мы вступим в сражение с настоящими врагами, твои чувства о новооткрытом умении Реджиса будут отличаться, я уверен, — сказал Вульфгар, а Бренор улыбнулся и кивнул.

— Малыш стал быстрее, чем я помню, — признал дворф.

Не уверенный, остыл ли его бородатый друг, Реджис решил, что лучше побродить по лесу немного дольше. Скрываясь, как тень, с оружием в руке и походным костром в поле зрения за ветвями, хафлинг ничего не боялся.

Когда он услышал шум с другой стороны холма, то не вздрогнул и не колебался. Он вообразил себя разведчиком, а там, казалось, было что поразведывать. Когда он приблизился и услышал звон клинков, он только крепче сжал собственное оружие и стал двигаться с большей решительностью и скоростью.

Он скользнул на вершину холма между парой кустов на животе, как червяк, и там перед ним, на берегу небольшого потока, стояли Кэтти-бри и Дзирт, и каждый держал один из скимитаров дроу.

Он понял, что они тоже тренировались.

Они делали выпады со звоном металла, с каждым поворотом скимитары поднимались между ними. Дзирт быстро зашел с другой стороны, а Кэтти-бри, отошла на шаг, пропуская его мимо.

Реджис удивлялся их танцу, их гармонии, ибо, даже когда они были заняты спаррингом, эти двое, хорошо чувствовали друг друга, и даже когда они атаковали, их движения казались больше танцем любви, чем яростным сражением.

Это было больше упражнение, для достижения гармонии в движениях, чем для того чтобы стать более быстрым и умелым с клинками; больше танец, чем настоящая борьба, где пара использовала сражение, чтобы найти единство в их движениях, предвидеть, дразнить с уловкой, щекотать с прикосновением.

Реджис перекатился на спину и соскользнул по противоположной стороне холма, не желая далее шпионить за танцем, который они сделали тайным. Он остался лежать на спине и смотрел на звезды, а сердце распирало от любви, которую он увидел в двух своих дорогих друзьях.

Он благодарил Миликки всем своим существом, за шанс испытать это снова. За все: от Бренора, плюющегося от ярости, и Вульфгара, развлекающегося со своей жизнью, до связи между Дзиртом и Кэтти-бри, а на самом деле — связи между ними всеми.

Он услышал смех с другой стороны холма и представил, как пара падает на мягкий песок на берегу реки.

Реджис тоже тренировался как они, танцевал как они, и с женщиной, столь же дорогой для него, как Кэтти-бри была для Дзирта.

Его сердце тосковало по Донноле, но было больше теплоты, чем боли, когда он вспомнил спарринг, который привел к их первым любовным ласкам.

Та мысль вернула Реджиса в реальность, и он поспешил прочь, не желая нарушить уединение Дзирта и Кэтти-бри.

Когда он возвратился в лагерь, он нашел Бренора и Вульфгара, играющих в крестики и нолики на песке, и обоих с кружками пива. Бренор посмотрел на него сурово и рыкнул, и Реджис резко остановился.

— Ба, мелкий крысеныш, подтягивай бревно, и я достану для тебя пиво, — сказал дворф. — Только обещай мне, что когда мы столкнемся с орками, ты будешь бороться также хорошо.

— Лучше, — пообещал Реджис, когда нашел себе местечко и шлепнулся вниз рядом с друзьями, а Бренор вынул еще одну кружку из его странного зачарованного щита. — Я только играл с тобой, не хотел оскорбить гордого дворфа перед друзьями.

Бренор только что начал протягивать пиво, когда колкость поразила его уши, и он убрал пивную кружку обратно.

Смех Вульфгара обрушился на дворфа и хафлинга, и все трое подняли свои кружки в звонком, пенном тосте.

В День летнего солнцестояния, яркий, солнечный и особенно горячий, группа, наконец, добралась до города Широкая Скамья. Много приветствий доносилось им в след, когда они проехали через город к воротам Дворца Плюща на холме, но никто из народа не последовал за ними, большинство возлежали в тени и наслаждались жарой, как будто это было оправдание для лени.

Реджис, конечно, был с ними согласен.

— Сообщения уже отправили тем, кто поможет нам, — заверила их Пенелопа Гарпелл, когда они передали ей потрескавшийся рожок, содержащий дух Тибблдорфа Пвента. — Наши ясновидцы предупредили о вашем прибытии.

Она встретила их со всем гостеприимством, которое только могли предложить Гарпеллы, а это было не мало. Кэтти-бри скоро вернулась на свое любимое место в библиотеке, повторяя старые заклинания и ища какие-нибудь новые волшебные комбинации, которые могла бы использовать, и старый Киппер присоединился к ней, требуя, чтобы она развлекала его подробными рассказами об их смелом приключении в Гаунтлгриме.

Реджису предоставили специальное место у небольшого водоема во внутреннем дворике.

— Рыба к твоему распоряжению, — широко улыбнувшись, предложила ему Пенелопа. — Но предупреждаю, будь осторожен и быстр, никогда неизвестно, что можно подцепить на крючок в водоеме Гарпеллов.

Реджис усмехался от уха до уха, до тех пор, пока не осознал, что это означает — это все-таки дом Гарпеллов, как она напомнила. Тогда он посмотрел на свою хлипкую удочку с сомнением, и не сразу набрался храбрости, чтобы закинуть ее в светлые воды.

Для Бренора дни были наполнены раздражительным ожиданием, и Дзирт оставался рядом, успокаивая и помогая ему подготовить план действий по возвращению в Серебряные Пределы. Должен ли Бренор немедленно объявить о своей истинной личности Клану Боевых Топоров? И если он это сделает, то какие последствия от такого поразительного открытия, будут для короля Коннерада? Коннерад был истинным королем Мифрил Халла, а не просто временным управляющим.

Гипотетическое планирование было больше для того, чтобы успокоить Бренора, чем для чего-либо еще, поскольку Дзирт знал, что они могут найти неожиданных союзников и врагов, когда вернутся в Серебряные Пределы, и, подозревал, что любые планы, которые они сейчас обдумывают, при необходимости будут быстро изменены, когда они увидят реальную ситуацию. Однако такое планирование было положительным и конструктивным способом скоротать время.

Это было необходимо, так как все они хотели провести время в делах, чтобы не зацикливаться на ожидаемом конце. Они ждали священника, чтобы должным образом закончить их работу.

Священник уничтожит вампира. Священник уничтожит Тибблдорфа Пвента.

Слишком много эмоций и противоречивых мыслей истощали их терпение каждый раз, когда их умы были праздными.

Таким образом, они были сильно заняты, планировали, играли, изучали, или иным способом отвлекались, как только могли придумать.

— Я была уверена, что найду тебя здесь, — сказала Пенелопа Гарпелл, когда обошла решетку, увитую виноградными лозами, и Вульфгар ее увидел.

Варвар улыбнулся ей, немного грустно, поскольку он, как и Пенелопа, помнил их последнюю встречу в этом саду.

— Внутри прохладней, — добавила она.

— Я вырос в Долине Ледяного Ветра, поэтому, я научился ценить жаркие дни, — ответил Вульфгар. — И потом я много лет жил в Мифрил Халле, так что солнце светит ярче всего для меня.

Пенелопа усмехнулась и отошла в сторону, посматривая на Вульфгара уголком глаза и шепча что-то, что он не мог разобрать. Мгновение спустя она повернулась к нему, вскинула руки и произнесла заключительные слова заклинания, которое она тихо творила.

Выражение лица Вульфгара сменилось от любопытства до шока, когда большой объем воды появился в воздухе над его головой и обрушился вниз, а Пенелопа захохотала.

— Что? — пробормотал он и помотал головой, его длинные светлые волосы, разлетелись широко и обрызгали водой все вокруг. Он прыгнул к Пенелопе, поднимающей руки, поскольку она собиралась повторить волшебство.

Она продолжала идти, и когда он поймал ее, второй водопад колдовской воды, появился выше них обоих и обрушился вниз.

Теперь они смеялись вместе, и Вульфгар, остановился, чтобы вытереть свое лицо. Его смех резко оборвался, когда он не мог не заметить действие воды на тонкую блузку Пенелопы.

Он тяжело сглотнул.

А потом снова, когда Пенелопа подошла к нему, взяла его за руки и поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать. Это был сладкий поцелуй, но Вульфгар хотел отстраниться, и обнаружил, что он был не в силах. Пенелопе Гарпелл было уже за сорок, но он не мог отрицать ее привлекательность, она была красавица, и нравилась ему еще больше, когда умная волшебница молчала. Он подхватил женщину на руки, сильно прижал к себе, и приник губами к ее губам со страстью, которую не знал долгое, долгое время.

Но потом он разомкнул объятия и оттолкнул ее, заикаясь:

— Я… я не могу.

— Конечно, ты можешь, — сказала она, выступив вперед, а Вульфгар попятился, чтобы сохранить расстояние между ними.

— Я не могу наставить рога твоему мужу, — сказал он, а Пенелопа засмеялась, прежде чем он закончил мысль.

— Не ты ли однажды говорил мне, что цель жизни — получать удовольствие?

— Не такой ценой…

— Нет никакой цены, — сказала Пенелопа, устремилась вверх и обхватила его вокруг талии. — Я не требую отчета от Доуэла, как и он от меня.

— Он — твой муж.

— И я люблю его, и он любит меня. И я убила бы за него или умерла бы за него и он за меня, но это… это — просто игра, и не имеет для нас значения.

— Я польщен, — сухо сказал Вульфгар.

— Нет не так, — засмеялась Пенелопа. — Преданность не тот путь, который мы выбрали. Мы верны в духе, но потворствуем плоти. — Она прижалась немного плотнее и смеялась, ясно понимая, что Вульфгару было больше, чем немного неудобно.

— Не бойся, прекрасный Вульфгар, — прошептала она. — Я не прошу верности от тебя.

— Тогда, что ты хочешь?

— Приключение, — она поцеловала его снова и с озорной улыбкой, потянула на влажную траву.

Свечи заполнили темную, подвальную толстостенную камеру под Дворцом Плюща; всполохи танцующего пламени отражались от гладкого блеска чернил, отмечающих волшебные защитные круги.

— Разве мы не можем сделать это при свете дня? — робко спросил Реджис.

— Солнце причинит ему ужасную муку, и может даже уничтожить, прежде чем заклинание будет завершено, — ответил Киппер Гарпелл.

— Ну, тогда недалеко от солнечного света? — предложил хафлинг. — За занавесом или закрытой дверью?

Киппер посмеялся и отвернулся, а Пенелопа утешающе улыбнулась хафлингу.

— Похоже, Реджис уже достаточно насмотрелся на мертвых в последнее время, — вставил сухо Дзирт, — Его преследовал по всему миру особенно опасный лич.

Дзирт улыбнулся, когда закончил, наслаждаясь поддразниванием Реджиса, но эта усмешка пропала, когда он отметил что Пенелопа и Киппер, обмениваются, как казалось ему, нервными взглядами. Он напомнил себе спросить перед отъездом о Темной Душе, личе, которого они заманили в ловушку в филактерию, что Гарпеллы подготовили для Тибблдорфа Пвента. Он обратил внимание на Кэтти-бри и Бренора: они стояли в стороне, тихо разговаривали и смотрели на сломанный серебряный рожок, который Бренор вертел в своих руках. Когда дух лича занял филактерию, этот волшебный рожок, послужил тюрьмой для вампира Пвента.

Вульфгар сидел на каменном полу в углу позади них, и Дзирт заметил, что его взгляд, неоднократно останавливался на Пенелопе Гарпелл. У Дзирта была хорошая идея о том, что это могло бы значить, но он не собирался останавливаться на ней в этот важный момент. Он просмотрел направо, где священник шептал заклинания, осматривая волшебный круг. Старик согнулся, опустил пальцы в горшок с пеплом и нарисовал глиф рун над символами, выгравированными на полу. Этот защитный круг был разработан, чтобы защитить от демонов или бесов, как Пенелопа ранее объяснила Дзирту, но этот священник, смог изменить его, чтобы усилить его эффективность против проклятых немертвых существ.

Долгое время спустя, священник встал и отряхнул руки, затем потянулся, развернулся, и мрачно кивнул.

Дзирт сглотнул. Время пришло. Он знал в глубине души, что так будет лучше, особенно для Тибблдорфа Пвента, который явно проигрывал сражение, теряя себя в неумолимом проклятии кровожадности.

Но все равно…

Это причиняло боль. Сильно. Намного сильнее, чем Дзирт ожидал. Он вспомнил, как покинул Пвента в пещере скалы, за пределами Невервинтера. Дзирт верил в стойкого дворфа, и ожидал, что ближайший рассвет будет концом для Пвента, и поэтому ушел.

Но все же…

Он смотрел словно в глубоком сне, когда Пенелопа подошла к Бренору, проводила его к краю волшебного круга и предложила войти в него.

Рука дворфа заметно дрожала, когда он поднес серебряный рожок к губам, и он был вынужден остановиться, выровнять дыхание и сглотнуть ком, который стоял в его горле.

— Это для Пвента, — сказала Кэтти-бри. Дзирт взглянул в ее сторону, и увидел около нее Вульфгара, его рука, небрежно обнимала ее за плечи. По знаку Пенелопы Вульфгар отошел от Кэтти-бри к Бренору.

Дзирт знал, что должен подойти к Кэтти-бри, но не сделал и шага, вместо этого он перевел взгляд обратно к Бренору, поскольку дворф снова поднес инструмент к губам.

Звук, который он выдул, не был ясным или мелодичным, как бывало прежде. Отнюдь нет. Звук вибрировал негармонично из-за трещины, которую захват Пвента оставил на инструменте, эффект звучания больше напоминал низкий и дрожащий гул морского горна.

Или грохот множества Веселых Мясников, как показалось Дзирту, и он еле сдержал свой смешок — веселье было неуместно, и все же, эта мысль помогла ему тогда, бесспорно.

Серый туман полился из рожка, опускаясь вниз перед королем дворфов. Потом стал распространяться, но края волшебного круга сдержали его полностью, и он принял форму Тибблдорфа Пвента.

— Мой друг, — тихо позвал Бренор, когда дворф-вампир материализовался полностью, и опустил руку на плечо Пвента.

— Мой король! — радостно вскричал Пвент, но его выражение немедленно изменилось, и он заозирался с потемневшим лицом. — Мой король?

В другом конце комнаты, старый священник начал мощное заклинание.

— Вульфгар, — прошептала Пенелопа.

— Э-э? — произнес Пвент и зарычал, его глаза раскрылись широко с очевидной яростью — и с болью, в то время как голос старого священника становился громче.

Когда Бренор не сделал движения, чтобы отступить и казался неспособным сделать хоть что-нибудь в этот ужасный момент, Вульфгар вошел в волшебный круг, схватил короля дворфов за плечо и вытащил за черту.

Пвент рванулся за ними, крича:

— Вы подлые собаки!

Если бы он врезался в стену, то не остановился бы быстрее, как перед стеной яркого, святого света подскочившего от рун перед прыгающим вампиром, обжигая его и перекрывая ему ход. Он отшатнулся назад, явно от боли.

В этот момент Тибблдорф Пвент больше походил на бешеное животное, чем на дворфа. Он подпрыгнул и резко развернулся, выплевывая проклятия и потрясая воздух. Он метнулся в сторону, но круг был полный, неразрывный, и стена яркого света поднималась перед ним, останавливая его продвижение всякий раз, когда он подходил слишком близко к периметру.

— Ах ты, лгун и дурак! — завопил он на Бренора.

Дзирт направился к другу, но остановился, поскольку Бренор уже пришел в себя и, не отрываясь, смотрел на Пвента.

— Однажды ты отдал свою жизнь за меня, своего короля, — сказал он. — И я отдал бы свою за тебя, Пвент. И поэтому сейчас ты должен понять, что это для твоего собственного блага, ты железный, камнеголовый воин.

Пвент замер на месте и, казалось, боролся с сильной болью.

— Ты… ты поймал меня и убиваешь меня… — пробормотал он сердито.

— Ты уже мертв, дурак! — ответил Бренор.

Старый священник повысил голос, и вампир упал на колени.

Бренор отступил, но не отвернулся. Ни один из компаньонов Халла не отвернулся, зная, что их обязанность засвидетельствовать это, как друзья, для Пвента и друг для друга.

Это продолжалось бесконечно долго, и было ясно, что каждое слово старого священника, пронизывало Пвента болью; святое волшебство, проникающее сквозь силу вампиризма. Пвент продолжал проклинать и вырываться. Несколько раз он нашел силы броситься на Бренора, только что бы быть перехваченным и отброшенным волшебством рун защитного круга.

Тем не менее, неумолимый священник продолжал, и несколько раз Дзирт боролся с желанием побежать и остановить разрушительное пение.

Агония Пвента продолжалась, казалось, его жестоко пытали, его лицо и слова, искажались так, как будто он стоял у столба и в него вонзали пылающие раскаленные прутья.

Дворф-вампир оставался на коленях. Очевидно, он не мог подняться. Он сумел зажать ладонями уши, жалобно и тщетно пытаясь блокировать магические интонации, благословенного пения, что так глубоко ранило его.

Наконец священник резко остановился, и его последние слова отразились эхом от каменных стен камеры.

Великолепные огни святого защитного круга потухли, и снова остались только свечи.

Пвент остался на месте, и лишь спустя долгое, долгое время он опустил руки вниз и смог снова посмотреть на Бренора. Он не стал кричать от гнева, а очень слабым голосом, спросил:

— Мой король?

Бренор не стал ждать разрешения, он оттолкнул руки Вульфгара и прыгнул в круг. Он пал на колени перед всхлипывающим дворфом.

— О, ты прощаешь меня, мой король? — слабо спросил Пвент, и, казалось, он старел с каждым словом: его жизненная сила пропадала, когда защитный покров вампиризма рассеивался в небытие. — Я не был достаточно силен, — прошептал он и резко упал вперед, а Бренор подхватил его и обнял.

— Ты был самым сильным из всех кого я знал, — сказал ему Бренор. — И самым верным, и знай, что статуя Пвента будет стоять в Мифрил Халле на почетном месте около королей. Там все еще помнят тебя, мой друг. Да, в Мифрил Халле, многие обрадуются услышав имя Тибблдорфа Пвента, хотя ты не был там десятилетия. Я слышал их сам, я говорю тебе, и я не лгу. Не сейчас, нет.

Он немного отстранился от Пвента, он хотел, чтобы Пвент увидел искренность на его лице, когда он заверял его.

Но, увы, Пвент уже ничего не видел.

Бренор притянул его и обнял снова.

Они похоронили Пвента под пирамидой камней позади Дворца Плюща следующим утром — во временной могиле, поскольку Бренор уверил Гарпеллов, что вернется забрать тело, чтобы должным образом предать земле на почетном месте в Мифрил Халле, как только все выяснится в Клане Боевых Топоров. Немного слов было сказано, когда Пвент был опущен на камни, а другие камни были сложены на него, но поскольку они приблизились к концу торжественного момента, Бренор взял серебряный рожок и объявил:

— Знай, что я пронесу его с собой в самых темных сражениях, мой старый друг. И я буду знать, что твой дух рядом со мной и горе всем кто станет против меня.

Он начал опускать рожок, но Реджис схватил его за руку и жестом велел ему подуть, и это казалось подходящим способом закончить погребение Тибблдорфа Пвента.

И вот, в солнечный и жаркий летний день, неблагозвучный напев сломанного серебряного рожка зазвучал в Широкой Скамье, уносясь в небольшом летнем бризе. И с ветерком прибыл сероватый туман, и все друзья растерянно наблюдали, как этот туман собрался в знакомую фигуру.

— Пвент, — выдохнул Бренор, когда воин сформировался и начал прыгать вокруг, с диким рыком: «Мой король!» — и сжимать кулаки, как будто ища на кого бы напасть.

— Пенелопа! — закричал Дзирт, вынимая клинки. Лидер Гарпеллов помчался рядом с ним, качая головой в недоумении.

Пвент продолжал прыгать, глядя по сторонам, но не сделал и движения, чтобы приблизиться к любому из них. Наконец, он повернулся к Бренору, поднял руки как будто в недоумении, а потом исчез в сером тумане, который втянулся в серебряный рожок.

— О, великий! — воскликнул Реджис.

— Это не был Пвент, — сказала Кэтти-бри. — Не его душа, но… — Она повернулась к Пенелопе, которая повернулась к старому священнику, а тот только пожал плечами.

Киппер засмеялся и обратил на себя все взгляды.

— Рожок! — закричал он и захлопал в ладоши. — Старое волшебство не пропадает легко.

— Ты же не имеешь в виду, что… — заметил Вульфгар.

— Это довольно уникальный берсеркер, я думаю, — сказал Киппер. — Да, Король Бренор, несите свой рожок, когда пойдете в бой, и увидишь, что сила твоего старого воина готова защитить тебя снова.

Бренор недоверчиво посмотрел на рожок, затем оглянулся на своих друзей.

— Это не он? — спросил он Кэтти-бри.

Девушка покачала головой.

— Тибблдорф Пвент покинул этот мир, — она уверила его. — На самом деле. Он теперь в мире.

— То, что вы вызываете — это волшебство рожка, — согласилась Пенелопа. — Это — воплощение боевого духа Пвента, вылепленного телесным образом волшебством рожка. Ничего больше.

Бренор повертел рожок в руках и взглянул на Вульфгара.

— Сколько? — спросил он.

Варвар пожал плечами:

— Я вызывал целых десять союзников из этого рожка.

— Десять Пвентов? — со злой усмешкой спросил Бренор.

Киппер засмеялся:

— Только один, я предполагаю, — объяснил он. — Те десять ранее вызванных были воплощениями десяти различных убитых варваров, я уверен.

— Ба! — фыркнул Бренор, показав широкую улыбку под рыжей бородой. — Вы только дайте мне десять Пвентов, и я возьму всю кучу Много-Стрел в короткие сроки.

Дзирт вслух засмеялся, также как и другие, также как и Бренор. Для компаньонов Халла, возможно, не было лучшего или более подходящего способа закончить похороны Тибблдорфа Пвента.

Кроме, конечно, подъема кружки эля за прекрасного товарища и Бренор очень быстро позаботился об этой небольшой детали.

ЧАСТЬ II Под темным небом

Я прожил уже два века, и большая часть этих лет прошла в конфликтах — сражениях и войнах, чудовищных засадах и неожиданных опасностях.

Все же, если я сложу воедино все сражения, что я провел в своей жизни, то эта полная мера времени побледнеет по сравнению с количеством часов тренировок, которые я мог бы посвятить своей борьбе за одну декаду. В самом деле, сколько сотен часов и тысяч дней я потратил поднимая оружие против воображаемых противников; тренируя мышцы, чтобы пустить в ход клинки с той наибольшей скоростью, с какой только возможно, в идеальным балансе, под нужным углом, в правильный момент?

На единственной тренировке я мог бы выполнить средний колющий удар больше раз, чем во всех поединках, что я когда-либо знал вместе взятых. Это — путь воина, единственный путь, который я осознал как истинный для всех, кто хочет подняться к высотам мастерства, единственный путь для всех, кто стремится к совершенству, даже зная, что его не существует.

Поскольку нет никакого идеального удара, никакой идеальной защиты, никакой идеальной формы. Само слово определяет состояние, которое не может быть улучшено, но оно не относится, и не может относиться к мышцам, уму и технике.

Таким образом, нет никакого состояния совершенства, но искать его — это не безумие, нет, поскольку именно упорный поиск и неустанное движение и определяют качество воина.

Когда вы видите путь и сосредотачиваетесь не только на цели, вы познаете смирение.

Воин должен быть смиренным.

Слишком часто люди значительно подчиняют свои жизни целями, и, впоследствии, тому, что они считают достижениями. Я размышлял над этим много раз в моей жизни, и мудрость прожитых лет научила меня постоянно двигаться к цели за пределами досягаемости. Ибо оборотная сторона достижений — самоуспокоенность? Я пришел к выводу, что слишком часто мы называем цель и достигаем ее, а потом думаем, что путь окончен.

Я стремлюсь к совершенству во владении клинками и своим телом. Я знаю, что его нет, и это знание ведет меня вперед каждый день, и никогда не позволяет разочароваться или сожалеть. Моя цель недостижима, но, правда в том, что для меня именно путь к этой цели более важен.

Это верно для цели каждого человека, но мы редко это замечаем. Мы ищем цели, как будто успех в их достижении предоставит волшебное счастье и бесконечное удовлетворение, но разве так бывает? Бренор хотел найти Мифрил Халл и нашел, но, сколько лет последующих за этим успехом, мой друг дворф мечтал, чтобы Халл все еще не был найден? По крайней мере, отдалить от себя эту цель, и тогда он стал искать новые приключения, новые дороги и новые цели, и, в конечном счете, совсем отказался от трона в Мифрил Халле.

И если это верно для короля, то это верно и для простого человека, и на самом деле это верно почти для всех, кто тратит свои жизни в безумном порыве к следующему «если только», и при этом, не замечая самую важную правду из всех.

Путь более важен, чем цель, поскольку, даже если цель очень желанна, путь к ней — фактически, нить вашей жизни.

И поэтому, я поставил перед собой недостижимую цель: совершенство тела, совершенство в сражении.

И эти пожизненные поиски поддерживают меня.

Сколько раз я едва избегал укуса чудовищной пасти или убийственного лезвия врага? Сколько раз я добивался успеха благодаря памяти моих мышц, их способности двигаться, как мне нужно, даже прежде чем я подумаю о перемещении? Неустанная практика, медленный танец, быстрый танец, повторение за повторением, позволяют выполнять тщательно изученные движения на грани простого рефлекса. Когда я танцую, я вижу в мысленном взоре угол нападения моего противника, расположение его ног, положение его тела. Я закрываю глаза и помещаю то изображение в свой ум и реагирую на него всем телом, тщательно вычисляя надлежащий ответ, правильное парирование или ответный удар, преимущество и открытие.

Много ударов сердца пройдет для единственного предполагаемого движения, и много раз много ударов сердца пройдет, когда движение будет выполнено снова и снова и, возможно, изменено, когда лучшие углы предстанут перед моим опытным взором. Много раз я повторю один и тот же танец. Увеличивая темп — что взяло пятьдесят ударов сердца, возьмет и сорок девять, а потом и сорок восемь, и еще меньше.

И когда в реальном бою мои глаза отметят ситуацию, уже виденную в моем мысленном взоре во время тренировки, ответ произойдет без сознательной мысли, вспышкой узнавания на рефлекторном уровне, которая займет единственный удар моего сердца.

Таков путь воина — тренировать мышцы, чтобы правильно реагировать на малейший вызов, и тренировать разум, чтобы доверять им.

Да, в этом есть загвоздка. Обучить тело легко, но это бесполезно, если и ум, тоже не будет должным образом натренирован.

Это спокойствие героя.

На основе моего опыта, встреч и разговоров с воинами, волшебниками и священниками, и от наблюдения невероятной храбрости в состоянии ужасного стресса, я пришел к выводу, что существуют три типа людей: бегущие от опасности, застывающие, оказавшись в опасности, и бегущие навстречу опасности. Я уверен, что это не станет большим открытием, но при этом я не ожидаю, что кто-нибудь выберет для себя что-то кроме последнего из тех трех выборов.

Но реакция, толкающая бежать к опасности и встать перед нею решительно и спокойно, маловероятна среди всех народов, даже дроу и дворфов.

Момент неожиданности ошеломляет чувства. Часто человек, оказавшись внезапно в чрезвычайной ситуации, тратит слишком много мгновений, чтобы просто осознать реальность момента, отрицая его действительность, поскольку эта действительность сокрушает зрителя.

«Этого не может быть!» — наиболее распространенные последние слова.

Даже когда ситуация осознанна, слишком долгие размышления замедляют реакцию. Например: оказавшись с серьезно раненым другом, страх человека перед неумышленным причинением вреда могут задержать наложение повязки, в то время как кровь течет и окропляет землю.

Когда вступают в бой, ситуация становится еще более сложной, поскольку тут тоже встает вопрос совести и страха. Лучники, которые могут поразить цель за сто шагов, часто подпускают врага на более близкое расстояние, на более легкий выстрел. Возможно, это — совесть, вспышка души человека, говорящая ему, что он не убийца, что он не должен убивать. Возможно, это — страх, так как последствия промаха могут быстро оказаться фатальными для стрелка.

В военной академии дроу Милли-Магтире, где я начал свое обучение, одним из наших первых уроков, стало неожиданное нападение дэргар-мародеров. Налетчики ворвались в двери учебного зала и сняли преподавателей в мгновение ока, оставив студентов, молодых дроу, перед выбором — сопротивляться или умереть.

Я видел темных эльфов благородных Домов, бегущих в дальний конец зала, некоторые бросили вниз свое оружие, когда побежали, крича от ужаса. Другие стояли ошеломленные, и были бы легко убиты враждебными серыми дворфами, будь это настоящее нападение.

Некоторые ринулись в бой. Я был среди той группы. Это не была храбрость, что повела мои ноги вперед, но мгновенное вычисление — ибо я понял, что мой долг, моя лучшая возможность, принести самую большую пользу Мензоберранзану и моим товарищам в Академии, и к тому же мой лучший шанс выжить, лежит впереди, в борьбе, в готовности сражаться. Я не знаю как, но в тот момент внезапного и всепоглощающего стресса, мой ум преодолел мое сердце и мои страхи отпали перед зовом моего долга.

Это выражение и реакцию, мастера академии назвали «спокойствие героя» и нас, тех, кто столкнулся с дэргарами правильно, отметили, даже если не аплодировали.

Те же, кто бежал или замер, выслушали сердитые упреки, но ни один не был изгнан из Академии — четкий сигнал, что мастера ожидали такого итога. Нет, те, кто потерпел неудачу, были обучены как и все, час за часом, день за днем, бесконечно, неуклонно, жестоко.

Этот тест был повторен много месяцев спустя в форме нового неожиданного сражения с другим врагом и при иных обстоятельствах.

К этому времени многим из нас преподали то, что некоторые из нас инстинктивно знали, и, доверяя этому обучению, немногие сбежали, и еще меньше застыли на месте. Нашим врагом в этом сражении в широком тоннеле недалеко от города, была группа гоблинов, и на сей раз, в отличие от того случая с дэргарами, им приказали по-настоящему напасть на нас.

Но на сей раз, в отличие от того случая с дэргарами, нападающие столкнулись с отрядом тренированным опытными мастерами не только физически, но и умственно. Едва ли хоть одна царапина показалась на черной коже дроу, когда последний гоблин упал замертво.

Те темные эльфы, которые сбежали или застыли, однако, не получили больше шанса в Милли-Магтире. Они не были одарены умом воина и поэтому, они были сразу же исключены.

Многие, как я позже узнал, были также с позором изгнаны из их Домов и семей.

Холодные и бессердечные расчеты Паучьей Королевы и ее жестоких Верховных Матерей, не оставляли в Мензоберранзане места для тех, кто не может постичь путь воина.

Глядя на Реджиса в последние десятидневки, я вспомнил о тех днях в Милли-Магтире. Мой друг хафлинг вернулся к жизни, переписав импульсы в сердце и мозге, он сам постиг путь воина. Когда я обдумываю свой собственный опыт и успех тех многих темных эльфов, которые провалили первое столкновение с серыми дворфами, но боролись хорошо против гоблинов, я киваю и понимаю лучше суть этого нового и грозного компаньона.

Реджис иногда называет себя Пауком Паррафином, именем, которое он получил в этой новой жизни, но все таки, он — Реджис, тот же самый Реджис, которого мы знали прежде, но только теперь он посредством постановки и преследования недосягаемой цели, нашел в себе достаточно уверенности чтобы вступить на путь воина.

Он признался мне, что у него все еще есть сомнения и страхи, и я только посмеялся.

Это, мой друг хафлинг, правда, универсальная для всех народов всех разумных рас.

Дзирт До'Урден.

ГЛАВА 7 На границе мрака

Дзирт поднялся на скалу и с высокого выступа посмотрел вниз на восток, где извилистая небольшая речка Яркий Ручей, прорезала травянистую равнину. Дроу заметил грозовые тучи над восточным горизонтом, или, по крайней мере, то, что он принял за грозовые тучи, но теперь, когда он находился так высоко и имел более широкий обзор, он больше не был в этом уверен.

Темнота расползалась в небе за Ярким Ручьем и рекой Сарбрин, и даже с этого расстояния, она не походила на обычную бурю, одну из тех, что Дзирт когда-либо видел. Вся земля за рекой пропадала во тьме, больше напоминающей покров беззвездной ночи, а не сумрак от облаков, закрывших солнце. С этого высокого места Дзирт видел утреннее солнце, сияющее в небе на востоке, но его лучи, казалось, не проникали в земли за реками.

Эта странность была подчеркнута только мгновение спустя, когда солнце, продолжая свое путешествие, поднялось достаточно высоко над черными тучами, или чем-то подобным, и послало свой свет и тепло к водам речки. Дзирт смотрел, как тени отступают на восток, а затем зажмурился от блеска, поскольку извилистая речка подтвердила свое имя, сверкнув вьющейся полосой серебра.

Бренор догонял его, пыхтя и отдуваясь, потому что ему приходилось прыгать с камня на камень.

— Ты не уйдешь, эльф! — крикнул он, ибо по глупости бросил вызов Дзирту в беге по скалистому холму. Он подбежал, смеясь, готовый проскочить мимо, но остановился, и его усмешка исчезла, когда он тоже посмотрел на неестественную темноту на востоке.

— Что это, Девять Кругов Ада? — удивился Бренор.

Дзирт покачал головой:

— Я предполагаю, из твоего выражения, что небо на востоке не было похоже на это, когда ты в последний раз поехал на запад от Мифрил Халла.

— Никогда не видел неба выглядящего вот так, — ответил Бренор. — Как ты думаешь, это вообще, небо ли? — он покачал головой в недоумении. — Больше похоже, что кто-то украл кусок Подземья и раскинул его над моим домом.

Где-то ниже по склону раздался свист Вульфгара.

Пара обернулась и взглянула в ту сторону, но их друзей еще не было видно.

— Он думает, что нас преследуют, — объяснил Бренор.

— Следят, — поправил Дзирт. — Ты помнишь эти холмы?

Бренор кивнул:

— Холмы Сарбрин. Земля Утгарт.

Дзирт указал на просторы с высокими зелеными травянистыми холмами к юго-востоку от них. Между двумя округлыми вершинами лениво поднималась тонкая струйка дыма, и уносилась слабым ветром.

— Небесные Пони? — спросил Бренор. Он и Дзирт проходили здесь давно, очень давно. Задолго до Магической Чумы, до Смутного Времени, даже прежде чем Бренор вернул Мифрил Халл Клану Боевых Топоров. Они оставили Долину Ледяного Ветра вместе с Вульфгаром и Реджисом, полные решимости найти родной дом Бренора, и немного к северу от этих самых холмов, они были взяты в плен племенем Утгарт, известным как Небесные Пони.

Дзирт покачал головой.

— Гнездо Грифона, — пояснил он, имея в виду деревню племени Грифона. — Они довольно известны сейчас среди путешественников, поскольку в отличие от Небесных Пони, Грифоны — торговцы.

— Да, — сказал Бренор и кивнул, когда всплыли старые воспоминания. Мифрил Халл иногда торговал с Гнездом Грифона во время его правления. — Они все еще помнят тебя?

Дзирт кивнул, но казался не особо уверенным.

— С тех пор как я гостил у них, прошло много лет. Скорее всего, большинство из тех, кто оказал мне гостеприимство, уже ушло в чертоги своих богов.

— В любом случае, я хочу вернуться домой, — проворчал Бренор. — Так что прямо на восток под облака… или, чем эта тьма окажется.

— Грифоны Утгарта, возможно, могут знать что-нибудь об этом, — предположил Дзирт.

Бренор посмотрел на поднимающийся дымок.

— Они не такие как Небесные Пони? — спросил он, как будто нуждаясь в гарантии, что его визит к этому племени Утгарт не станет таким же печальным.

Дзирт усмехнулся и посмотрел на склон позади них, где оставшиеся трое из их группы появились в поле зрения. Благодаря своим длинным ногам Вульфгар быстро поднялся и присоединился к паре.

Он тоже оказался озадачен, когда увидел почерневшие небеса на востоке. Подошедший к этому времени, Реджис тоже удивился, но самая глубокая реакция была у Кэтти-бри, посмотревшей в ту сторону с явным беспокойством. Она ничего не говорила, но смотрела не отрываясь.

— Ты знаешь, что происходит? — спросил ее Дзирт.

— Пряжа Мистры? — предположил Реджис. — Снова разматывается? Или сматывается? Или…

— Это не имеет никакого отношения к Мистре, — наконец заговорила Кэтти-бри.

— Что ты знаешь, девочка? — спросил Бренор.

— То, что это неестественно, — ответила она и, наконец, отведя взгляд, обернулась, но не к Бренору, а к Дзирту. — И что это связано. Я могу ощутить его.

— Связано? — удивился Дзирт.

Кэтти-бри оглядела всех компаньонов по одному, и снова вернулась к дроу.

— Связано с нами, — рассуждал Реджис. — Нашим возвращением.

Вульфгар посмотрел на восток.

— Миликки? — спросил он.

— Кто-то другой, держу пари, — сказал Бренор, с тревогой смотря на дочь. — Ты уверена, девочка?

Кэтти-бри пожала плечами и покачала головой.

— Совпадение, — предположила она, все еще беспомощно качая головой.

— К Гнезду Грифона, — сказал Дзирт. — Давайте соберем наш фургон и коней и двинемся к тому поселению, откуда идет дымок. У племени могут быть ответы на наши вопросы. — Он пошел даже прежде чем закончил говорить, и все остальные друг за другом последовали за ним. Они шли мрачной и молчаливой процессией, в основном, один только Бренор больше чем несколько раз прорычал: «Давить этих орков». Каждый раз, когда фургон встряхивало на кочках неровной дороги, у рассерженного дворфа вырывалось новое проклятие. Никто не обвинял его, так как неестественная темнота нависла прямо над его любимой родиной.

Около пологой вершины широкого, покрытого травами холма компаньоны достигли своего места назначения, огражденного высоким частоколом из крепких, толстых бревен. Несколько ферм располагалось за периметром, и много людей, мужчин и женщин, наблюдали за необыкновенной компанией: дроу ехал на единороге, девушка в мантии на призрачном единороге, хафлинг на толстом пони, и дворф с огромным человеком вели фургон.

Посмотрев мимо одной тройки зевак, с правой стороны от тропы, ведущей на пригорок, друзья поймали движение более серьезного характера — конного патруля; длинноногие варвары, выглядящие неуместно на низеньких пони, следили за ними и уже начинали сворачивать, видимо, чтобы перехватить их на дороге.

Дзирт и Кэтти-бри замедлили темп, чтобы позволить фургону и пони Реджиса догнать их.

— Не бросайте снаряды, оскорбления, топор или молот, — сказал дроу, потом посмотрел на Реджиса и добавил: — Не стрелять из ручного арбалета и не бросать удушающих змей.

— Я должен говорить от всей нашей группы, — сказал Вульфгар. — Они Утгарт, мой народ.

Дзирт кивнул, сделал знак Кэтти-бри, и пара подвела своих необычных коней к задней части фургона, позволяя Бренору и Вульфгару взять на себя инициативу.

Они проехали еще немного, прежде чем конница приблизилась и преградила дорогу перед ними; несколько наездников-варваров легко держали на плечах копья, готовые к броску.

— Добрая встреча, братья Темпоса! — приветствовал Вульфгар, выпрямившись и подняв правый кулак, чтобы хлопнуть по левой стороне груди. — Я — Вульфгар, сын Беорнегара из племени Лося из Долины Ледяного Ветра.

Наездники на низкорослых лошадях немного расступились, и один человек с длинными темными косами, украшенными перьями, выехал вперед.

— Приветствую тебя, Вульфгар! — Он так же похлопал по левой стороне груди. — Я — Кейл, сын Тарга Кейфера, вождя Грифона, — он медленно осмотрел остальных спутников.

— Ты путешествуешь со странными попутчиками.

— Твой отец узнал бы меня, — вмешался Дзирт. — Хотя, он был всего лишь ребенком, когда я в последний раз посетил Гнездо Грифона. Но с другой стороны, возможно, он не сможет, поскольку я не оставался надолго.

Наездник пони улыбнулся.

— Ты — Дзирт До'Урден, — заявил он.

— Я рад встрече, Кейл, сын вождя Тарга Кейфера, — ответил Дзирт. — Я рад, что ты узнал меня.

— Не так много темных эльфов прославилось тем, что ездят по поверхности на единороге, — ответил варвар, и небольшая напряженность растаяла. Другие всадники позади Кейла засмеялись и опустили свои копья, и тогда Кейл снова обратился к Вульфгару.

— Что привело тебя к Гнезду Грифона, сын Лося?

— Мы возвращаемся в Мифрил Халл, — ответил Вульфгар, и указал на темное небо на востоке. — И, кажется, путь туда довольно скверный.

Кейл мрачно кивнул.

— Пошли, — велел он им. — Я устрою вам встречу с вождем Таргом Кейфером.

Короткое время спустя компаньоны обнаружили себя усаженными за длинным столом, с множеством варваров по бокам и напротив них. Дети толкались и разносили блюда с едой и кружки с медовухой — хорошей медовухой, вызвавшей улыбку у Бренора. Патруль Кейла вернулся назад, но сам он остался тут, сел рядом с Вульфгаром и расспрашивал о жизни в Долине Ледяного Ветра.

Неспешная беседа продолжалась в течение некоторого времени, но, наконец, вождь Тарг Кейфер вошел в комнату. Все варвары вскочили на ноги и ударили себя в грудь в приветствии, и друзья последовали их примеру. Тарг Кейфер занял свое место напротив компаньонов; крепкая и красивая женщина средних лет с густыми темными волосами и тяжелыми темными бровями, села около него. Когда она устроилась, она сделала знак другой женщине, вошедшей в комнату вместе с вождем, сесть с левой стороны от себя. Эта женщина, казалось, была не из племени Грифона. Она была сильной и плотной, но не столь ширококостной как люди Утгарта. Одета она была в одежду для верховой езды и настолько покрыта дорожной грязью, что даже длинные темно-каштановые волосы потускнели от пыли, но светло-серые глаза казались еще ярче из-за румянца на круглом лице.

Тарг Кейфер махнул сыну через стол, чтобы сел справа от него. Кейл сел на свое место и начал поспешно шептать родителям, объяснив и представив вновь прибывших.

— Я помню твое имя, но не тебя, — виновато сказал Тарг Кейфер Дзирту. — Но добро пожаловать в Гнездо Грифона снова. Всем вам.

— Мы приехали не торговать, — сказал Вульфгар. — Мы совсем не намеревались нарушать покой вашей деревни.

— Едва ли нарушили, — ответил вождь.

Вульфгар кивнул.

— Мы изменили направление, когда пересекли холмы, поскольку с возвышенности…

— Вы увидели потемнение, — прервал Тарг Кейфер. — Ясно. И вы — не первые направляющиеся в Серебряные Пределы, кто развернулся, чтобы поспрашивать в Гнезде Грифона.

Он наклонился вперед и посмотрел налево, дав знак говорить женщине со светло-серыми глазами.

Она повернулась, окинув взглядом компаньонов, особенно остановившись на Дзирте, и, казалось, не стремилась участвовать в каком-либо разговоре.

— Он — Дзирт До'Урден, друг Мифрил Халла, друг Серебристой Луны, и друг Луруара, — объяснил вождь.

— И друг Много-Стрел? — подозрительно спросила женщина.

— Ба, грязные орки, — прорычал Бренор. — Так и знал, что они тут замешаны.

— Дзирт До'Урден известен в Несме, — сказала женщина.

— Несме? — разбушевался Бренор. — Ты из Несма? Ах, только не снова!

— Это Дзирт До'Урден привел королевство Много-Стрел, бич Луруара! — заявила женщина. Она тяжело дышала, как будто нарастающий гнев угрожал сокрушить ее, а потом продолжила низким и шипящим тоном: — И именно Дом До'Урден закрыл тьмой небо над Серебряными Пределами, и подстрекает приспешников Военачальника Хартаска.

Множество варваров хлопнуло руками по столу при этих словах, а вождь Тарг Кейфер со своей женой и сыном с подозрением уставились на дроу.

— Нет никакого Дома До'Урден, — невозмутимо сказал Дзирт.

— Орки говорят о Верховной Матери Дартиир До'Урден, — обвинила всадница Несма. — Я слышал это сама. Ты назовешь меня лгуньей?

Дзирт выглядел беспомощным и озадаченным. Он посмотрел на своих друзей и покачал головой, понятия не имея, о том, что происходит. Его Дом, его семья, были уничтожены больше чем век назад!

— Что ты знаешь об этом? — сурово спросил вождь Тарг Кейфер.

Прежде чем Дзирт ответил, Бренор хлопнул ладонями по столу и вскочил на ноги.

— Достаточно, говорю я вам! — прорычал дворф. — Я не хочу слышать еще хоть слово этой чепухи. Я не знаю, о чем ты там болтаешь, девочка, и мне это безразлично.

— А кто ты такой? — спросила жена вождя.

— Я принадлежу к королевскому роду Мифрил Халла, — ответил Бренор.

— Сын короля Коннерада? — предположила всадница из Несма, и выражение, с которым она выплюнула имя короля Мифрил Халла, показало, что она совершенно не довольна Коннерадом и его мальчиками.

Бренор фыркнул на нее, но не потрудился отвечать.

— Орки повылазили из своих нор, не так ли? — спросил он вождя. — Я ожидал этого. Да, нам пора уезжать.

Он хотел уйти, но все варвары за столом вскочили на ноги, как будто желая остановить его.

— Вы хотите поиграть в эту игру? — спросил Бренор.

— Куда ты собираешься идти? — спокойно спросил вождь Тарг Кейфер, не вставая на ноги.

— В ту тревожную сторону, — сказал Бренор, указав на восток. — Вот куда я собираюсь пойти. И если вы думаете остановить меня…

Вождь похлопал в ладоши, чтобы успокоить Бренора и своих соплеменников. Он посмотрел налево и направо, похлопывая громче, чтобы заставить своих приближенных спокойно опуститься вниз.

— Что такое Дом До'Урден? — спросил он Дзирта.

— Я родился в Доме До'Урден, — признался дроу. — Но это было два века назад. Сейчас нет никакого Дома До'Урден.

Вождь повернулся к всаднице из Несма.

— Я знаю только то, что утверждали бандиты-орки, которых мы захватили, — объяснила она. — Они придумали бы такое имя безо всякой причины?

— Даже если есть такой Дом, как ты заявляешь, тогда он не связан с этим темным эльфом, которого ты видишь перед собой, — прервала Кэтти-бри. — Разве мы вошли бы сюда, в таком случае?

— Если бы вы не знали, что я нахожусь здесь, — заявила женщина.

Прежде чем кто-либо мог ответить, Реджис слегка хихикнул, а потом встал и подошел к Дзирту. Он что-то прошептал другу на ухо и натянул свой синий берет на его голову.

Мгновение спустя кожа Дзирта посветлела, а белые волосы приобрели блестящий золотистый оттенок, даже ярче, чем у девушки. В одно мгновение он стал похож на поверхностного эльфа.

— Представляю вам посланца Лунного Леса, — объявил Реджис.

Дзирт снял берет и вернул его Реджису, тут же снова став дроу.

— Теперь вы убедились? Нам было бы не трудно замаскировать нашего компаньона, — объяснил Реджис. — Но зачем нам это нужно? Имя Дзирта До'Урдена известно в этих краях, и всюду в Луруаре ему рады. Как и все мы.

Вождь Тарг Кейфер повернулся к всаднице из Несма. Она начала протестовать, но он сразу оборвал ее.

— Потемнение не расширяется? — спросила Кэтти-бри.

— Оно достигло нынешнего состояния, — ответил Тарг Кейфер. — И не расширялось уже несколько декад.

— Оно накрыло весь Луруар! — воскликнула женщина из Несма.

— Тогда в Луруар мы и должны пойти, — сказал Дзирт, — И как можно быстрее.

— Нас преследуют, — Реджис прошептал Дзирту, подведя свою маленькую лошадку к величественному Андахару.

Дзирт кивнул.

— Женщина из Несма? — спросила Кэтти-бри, и дроу кивнул снова.

— Мне кажется, она была бы плохой разведчицей, если бы не попыталась, — сказал Дзирт.

— Можешь пойти и привязать своего пони к фургону, — предложила Кэтти-бри с добродушной улыбкой несколько мгновений спустя. — Я думаю, пришло время тебе вздремнуть.

Дзирт посмотрел на нее с удивлением, а затем обернулся к Реджису, который широко улыбался и уже разворачивал своего толстого пони.

— Ты хочешь, чтобы он противостоял женщине? — Дзирт спросил свою жену, когда, наконец, сообразил что к чему.

— Он наименее пугающий, — ответила Кэтти-бри. — Но не не менее грозный.

Дзирт кивнул, и его глаза расширились, когда он переварил вторую часть ее заявления. Усмехнувшись, он оглянулся, чтобы оценить Реджиса, который уже привязывал лошадку позади фургона.

— Там, — сказала Кэтти-бри, привлекая его внимание, и затем посмотрела на рощу немного впереди у извилистой дороги. — Под тем пологом, чтобы наша преследовательница не увидела.

Когда они приблизились к деревьям, Кэтти-бри замедлила шаг своей призрачной лошади и скользнула в сторону от дороги. Она кивнула Бренору и Вульфгару, когда фургон прогрохотал мимо.

— Что ты задумала, девочка? — поинтересовался Бренор. — И если ты куда-то направилась, то растолкай ленивого малыша.

— Не ленивого, — заверила его Кэтти-бри, подмигивая. Она поехала на своем коне прямо за фургоном и тихо бросила заклятие, скрывая притаившегося Реджиса под волшебством невидимости. Как только она закончила, то поспешила обратно к Дзирту, по пути прошептав план Бренору и Вульфгару.

Компаньоны выехали из-за деревьев в таком порядке: дроу и его жена на волшебных единорогах, за ними дворф и гигант-варвар, которые смеялись и, болтая о пустяках, вели фургон, пони хафлинга семенил позади, а его маленький хозяин, очевидно, спал внутри.

Вот только, Реджис не спал и даже не был внутри фургона.

— Я думаю, нам нужно повернуть на север и держаться подальше от Трольмора и города Несм, эльф, — предложил Бренор, когда они проехали деревья, и он не делал никакой тайны из их разговора. — Ба, я думаю Несм хуже, чем проклятый Трольмор. Они-то вышли бы поприветствовать Боевого Топора или дроу, а? Бха-ха-ха!

— На север, — согласился Дзирт, обернувшись посмотреть на друзей. — Будет здорово увидеть стены Мифрил Халла еще раз.

— Ура и хей-хо! — прокричал Бренор. — И хорошего короля Коннерада, особенно хорошего, если у него найдется кружка пива, ждущая мои измученные жаждой губы.

Он громко хохотал и подгонял команду.

— Будь я проклята, если позволю дроу приблизиться к моему городу, — пробормотала Жизель Молкомб, и завела свою лошадь в рощицу, наблюдая, как компаньоны поворачивают в другую сторону, на восток.

— Он не такой и плохой, — послышался голос сверху, и женщина из Несма остановила свою лошадь небольшим натяжением поводьев. Она замерла, не смея коснуться меча или лука, лежащего поперек седла. Только ее взгляд переместился на ветви, чтобы найти стильного хафлинга в красивой рубашке, бриджах, черном дорожном плаще, и в сине-крапчатом замечательном берете. Он сидел, удобно устроившись на толстой ветке, и его ноги, скрещенные в лодыжках, свободно свешивались; прекрасные черные сапожки ловили пятнышки солнечного света, проникающего с запада через листву.

— На самом деле, многие назвали бы его героем, особенно те, кто знает его лучше всего, — продолжал хафлинг.

— Я слышала его имя, — призналась Жизель. — Но его не произносят с нежностью в Несме.

— Правда, но это только потому, что народ Несма не смотрит дальше собственных носов и не видит героев.

Женщина выпрямилась и впилась в него взглядом.

— Я — Паук Паррафин из Агларонда, — представился Реджис.

— Ты был представлен Таргу Кейферу как Реджис из Долины Ледяного Ветра, — парировала Жизель, и торжествующе улыбнулась, когда хафлинг вздрогнул. — Ах, конечно, тебя же не было, когда патруль Грифона заходил к нам во время нашей частной беседы и объявил о вашем прибытии, и поэтому ты не мог знать.

— Это — другое имя, которое я ношу, — запинаясь, произнес хафлинг. — Это запутанная история…

— Она меня не интересует, — ответила наездница и легко подняла свой лук. — Мой опыт подсказывает, что дураки, носящие больше одного имени, всегда воры или того хуже.

Она потянулась за стрелой с намерением поймать его и хорошенько допросить, но только моргнула, когда, казалось бы, ниоткуда, малыш достал любопытное оружие — арбалет, только намного меньше, чем какое-либо подобное оружие, когда-либо виденное Жизель.

Он взвел его одной рукой, нажал на курок, и женщина вздрогнула, когда маленькая стрела нанесла удар ей в левое плечо. Почти сразу она почувствовала ожог яда.

— Ах, убийца! — вскрикнула она, и хотя ее рука стала тяжелой, а плечо пульсировало, опытная воительница оказалась достаточно быстра, чтобы схватить стрелу.

Но снова шустрый хафлинг двигался быстрее, и на сей раз, протянув к Жизель руку, бросил что-то маленькое. Инстинктивно, она вскинула руку, чтобы защититься, но предмет — сначала она думала, что это шнурок не длиннее ее предплечья, — зацепился за ее большой палец.

Только тогда она поняла, что это был совсем не шнурок, а живая змея. С визгом она попыталась откинуть ее в сторону, но змея перемещалась с поразительной скоростью и гибкостью, скользя по трясущейся руке, и стремительно двигаясь вдоль нее; тогда женщина повернулась, роняя лук на колени, чтобы хлопнуть по твари, но та ускользнула от ее удара, или возможно она ударила ее, но не достаточно сильно чтобы скинуть, и тварь устремилась вверх и обвила шею.

Обеими руками Жизель схватилась за живую петлю, но как раз когда она схватила змею впереди своей шеи, что-то дернуло за нее сзади со сверхъестественной силой, срывая ее с седла. Она тяжело и неловко упала на землю, одной ступней запутавшись в стремени, и беспомощно извивалась, слишком испуганная неспособностью вдохнуть, чтобы понять, насколько вывернутая нога причиняла ей боль.

Она тянула и била живую гаротту, но тщетно.

Ее зрение затягивалось темнотой, наползающей со всех сторон.

Она почувствовала свое падение, падение, далеко от живого мира.

— С возвращением, — раздался голос женщины, тихий и спокойный.

Жизель Молкомб почувствовала покачивание и кочки неровной дороги, и тряска наряду с голосом, постепенно привели ее назад в чувство. Она открыла глаза, затем потянулась, чтобы потереть их, и когда она смогла посмотреть, то увидела девушку, Кэтти-бри, сидящую на коленях около нее.

Сразу же Жизель попыталась подняться на локтях, но волна боли не позволила ей.

— Не волнуйся, всадница из Несма, — сказала Кэтти-бри. — Ты упала и сильно вывихнула колено. Я использовала заживляющее волшебство, но потребуется еще немного времени, прежде чем ты сможешь сесть на лошадь.

— Моя лошадь! — воскликнула Жизель, и упрямо заставила себя приподняться на локтях. Она поняла, что была в задней части открытого фургона, а потом заметила хафлинга-душителя — Реджиса или Паука, или как там его звали — непринужденно сидящего в дальнем углу фургона, кормя морковью своего пони и ее лошадь.

— Хорошее животное, — сказал хафлинг.

— Нужно быть внимательней, — Кэтти-бри заметила Жизель, — Или Реджис, сделает твою прекрасную лошадь столь же толстой как своего пони. Он подкупает едой, что так типично для хафлинга.

— Реджис? Или Паук? — удалось спросить Жизель, тон был обличительный, и она нахмурилась, глядя на хафлинга.

— Оба, — ответила Кэтти-бри. — Но для нас всегда — Реджис.

— Я не хотел стрелять в тебя, — добавил Реджис.

— А бросить в меня демоническую змею? — спросила женщина.

— И это тоже, — ответил Реджис. — Но я просто хотел остановить тебя — твоя стрела пронзила бы меня по всей длине и больше.

— Как там может быть больше? — удивилась Кэтти-бри, и с другой стороны над своей головой, Жизель услышала смех дворфа.

— А может там действительно два тебя? — продолжала Кэтти-бри. — Некий Реджис и один Паук, один всегда невидимый и оба заменяют друг друга, чтобы запутать народ?

— Бха-ха-ха! — взвыл дворф.

Хафлинг подошел и встал на колени около женщины из Несма.

— Умоляю, прости меня, — прошептал он Жизели. — У меня не было выбора.

— Ты мог бы просто остаться со своими друзьями вместо того, чтобы устраивать на меня засаду на дороге, — парировала Жизель, и тут раздался другой голос — огромного варвара с золотистыми волосами, который повернулся и откинулся назад так, чтобы она видела его лицо над собой.

— Чтобы ты могла направить против нас Наездников Несма? — спросил он. — Или сделать что-нибудь глупое самой, после чего нам пришлось бы убить тебя? Мы оставили хафлинга, чтобы поговорить с тобой, понять твое намерение, убедить, что мы тебе не враги, но как столь многие из твоего рода — да, мы встречали их прежде, в другое время, и даже в другой эпохе — ты слишком полна гордости, чтобы услышать любое такое предложение. Поэтому сейчас, ты наша гостья, и будешь полностью излечена достаточно скоро, и тебе вернут лошадь со всем имуществом.

— Я не… — начала протестовать Жизель, но варвар оборвал ее.

— И если ты повернешься против нас в каком-либо случае, знай, что не почувствуешь укус ручного арбалета хафлинга, — пригрозил он. Потом показал ей свой огромный боевой молот, что действительно был впечатляющим и мощным оружием. — Но вместо этого, вес моего броска. И после того удара никакое волшебство тебя не пробудит.

Его суровый тон вывел Жизель из равновесия, и даже друзья варвара, казалось, несколько растерялись.

— Это — земля Несма… — попыталась спорить она.

— Мы только пересечем эту землю, — прервал он ее, — на нашем пути в Мифрил Халл. И если ты или какие-либо другие твои товарищи из Несма захотите остановить нас или даже задержать для чего-нибудь кроме предложения хорошей еды, то тогда вы будете едой для птиц, червей и маргариток.

— Достаточно, мальчик, — услышала Жизель голос дворфа.

Но варвар покачал головой, нахмурился еще более сурово и опустился так, чтобы оказаться ближе и произвести более сильное впечатление на раненую и беспомощную женщину.

— Я был в Несме много лет назад. Мне не понравились люди, которых я увидел там в тот раз, и то впечатление сохранилось по сей день. Поэтому слушай мои слова и запомни их хорошенько. Ты найдешь меня менее милосердным, чем мои спутники.

С этим он отвернулся, и Жизель с трудом сглотнула.

— Прислушайся к нему, — серьезно добавил Реджис, и его тон и поведение показали, что он был явно потрясен мрачным предупреждением варвара.

Жизель откинулась назад, отвернувшись ото всех, даже прикрыла глаза рукой и больше ничего не сказала.

— И в самом деле — неестественно, — сказала Кэтти-бри всем за исключением Дзирта и Реджиса, которые ушли вперед на разведку. Они въехали под темный покров, которым стало небо Луруара, и как только грязная чернота сгустилась над ними, показалось, будто настала ночь. Оглядываясь назад на запад, они все еще видели низко висящее над горизонтом солнце, но его свет был скудным, и они могли смотреть на него незащищенными глазами, даже не щурясь. Это была просто оранжевая точка, очень и очень далеко.

— Я могла бы сказать вам тоже самое, — сказала Жизель из задней части фургона. Она уже могла сидеть и чувствовала себя намного лучше.

— Да, но ты так не сделала, — сказал дворф по имени Бренор. Жизель подумала, что это верх самонадеянности, что дворф назвал своего ребенка именем древнего короля и верх нелепости, что любой дворф любого клана захотел бы взять имя дворфа, который из трусости подверг опасности весь Луруар!

— Ты была настолько занята, оскорбляя и угрожая, что не потрудилась сказать нам что-либо стоящее, — продолжал дворф. — Так сродни своим глупым предкам. Ба!

— Да что ты знаешь о них? — парировала Жизель, она ясно видела, что этот дворф был моложе ее!

— Да, продолжай так думать, упрямая дура, — пробормотал дворф и отвернулся.

Жизель посмотрела ему вслед, и начала было бросать оскорбления, но Кэтти-бри заговорила первой.

— Дайте вашему гневу пройти, вы оба, — попросила она. — В этом нет смысла. Мы не враги.

— И не друзья, — заявил Бренор.

— И никакой потребности ими быть, — сказала Кэтти-бри и повернулась к Жизели.

— Просто верните мне лошадь, и я с удовольствием уеду, — сказала наездница из Несма.

Кэтти-бри покачала головой.

— Еще немного, я прошу. Яд хафлинга — мощное варево. Сонливость может вернуться даже в середине пути. Просто потерпи еще немного, и я обновлю свои заклинания, а потом ты сможешь смело уйти. Кроме того, наша дорога также и твоя дорога, если только ты хочешь вернуться в Несм.

— Я предпочитаю более спокойную дорогу, — ответила Жизель, и посмотрела за лохматую голову дворфа.

— Как и я, — сказал огромный человек по имени Вульфгар, и обернулся, чтобы глянуть на Жизель. — Поэтому, пожалуйста, не могла бы ты замолчать?

Жизель свирепо посмотрела на него, но он даже не моргнул и не отвел взгляда. Плюс ко всему, хитрая улыбка расплылась на его лице, как будто он знал что-то, что она не знала, и под этим пристальным взглядом, Жизель почувствовала, что краснеет.

Спрятавшись в листьях высоко на дереве, Реджис с содроганием смотрел на лагерь. Судя по покрою палаток и сутулым фигурам, силуэты которых выделялись на фоне центрального костра, он решил, что лагерь принадлежит оркам. Владения Темной Стрелы, находились за много миль отсюда на северо-востоке, а он был на западном краю Луруара, и эта местность не была известна оркам.

Или племя Обальда распространилось так далеко и широко, вылившись за границы предоставленного ему королевства, и расширило зону своего обитания из-за увеличения населения? Реджис так не думал, особенно учитывая странное небо, и слухи что он услышал в медовом шатре Тарга Кейфера.

Эти мысли, однако, заставили вспомнить о Бреноре, сидящем у походного костра однажды давней ночью, в эпоху большого вторжения первого короля Обальда.

«Ба, да они плодятся как кролики на клеверном лугу, — ворчал дворф. — И кто бы мог подумать, что кто-то захочет размножаться с кем-то, настолько уродливым?»

Хафлинг повернулся в направлении фургона и своих спутников, думая, что он должен вернуться и предупредить их.

Но вернулся бы Дзирт?

И что он сказал бы им?

Реджис оглянулся на стоянку. Мысленно он пронесся через годы: от того кем был, к тому кем решил стать, и до того кем стал.

Хафлинг похлопал по синему берету, натянув более плотно, и призвал его волшебство. Закрыв глаза, он попытался вспомнить. Ему встречалось не много орков, но, увидев близко одного или двух, на всякий случай постарался хорошенько запомнить. Он вспомнил волчьи уши и сухую грубую кожу — она была зеленой или серой?

— И клыки, — прошептал он и представил свиную морду. Приложив руку туда, где был берет, он нащупал длинные и жесткие темные волосы.

Потом он достал свой мешочек, нашел там маленькое зеркальце и посмотрелся, но в тусклом свете, не мог быть уверен в маскировке.

Он оглянулся назад, в сторону своих друзей, полный сомнения, но потом, решительно повернувшись к лагерю, пригнулся и схватился за дерево, затем поднырнул под ветвь и крепко ухватился за нее прежде чем легко спрыгнуть на землю.

Реджис спрятал зеркальце подальше, надеясь, что он теперь вылитый маленький орк, а никакой не хафлинг.

Не медля, он отправился к лагерю, вспоминая и тихо проговаривая слова на языке орков, языке, на котором он еще не говорил в этой жизни, хотя и знал — не в совершенстве, но достаточно хорошо — в своем предыдущем существовании.

Земля была более открытой между ним и лагерем, и Реджис понял, что ему будет нелегко подобраться к оркам не замеченным. Он подполз к маленькой группе деревьев и прижался к стволу одного из них, осматриваясь и пытаясь выбрать путь.

За спиной хрустнула ветка и Реджис замер.

Орк прохрюкал что-то неразборчивое, и Реджис понял, что его знание языка не было столь хорошим, как он надеялся.

Медленно хафлинг повернулся, и увидел, как уродливое существо подходит к нему, бормоча проклятия — да, Реджис признал несколько из тех красочных слов — и неся охапку хвороста.

— Брикен брюкен спитзипит! — что-то потребовал орк.

— «Спитзипит»? — в замешательстве переспросил Реджис.

Орк назвал его словом, которое хафлинг не знал, но был уверен, что это не означает ничего хорошего, и поднял маленькую ветку, выпавшую из охапки. С ворчанием и рычанием, орк вздернул руку и швырнул ветку в Реджиса, который ловко увернулся в сторону.

— Брикен брюкен спитзипит! — повторил свое требование орк, указав свободной рукой на ветку.

Спитзипит… хворост!

Реджис фыркнул, проворчал и побежал за веткой, а потом помчался в лесок, чтобы собрать еще, когда ворчливый орк вышел из рощицы и удалился в направлении стоянки.

Реджису вдруг пришло в голову, что он мог достаточно легко поймать этого орка и убить, прежде чем тот даже сообразил бы, что он не был союзником. Он вернулся бы к своим друзьям с кровью на клинке, и конечно, они бы подумали, что он не трус!

Но хафлинг только покачал головой и повернулся к лагерю: он знал, что прямо здесь перед ним, были более важные задачи. Кроме того, несмотря на свое отвращение при виде грязного, слюнявого существа, он понял, что не был уверен, были ли эти орки врагами. Много-Стрел было законным королевством в Серебряных Пределах, установленным договором Бренора, несмотря на его недавнее изменение взглядов.

Реджис быстро собрал охапку хвороста, вышел из-за деревьев и пошел в лагерь. Он видел других орков, идущих в ту же сторону и так же обремененных хворостом, и понял, что повернуть назад, не вызывая подозрений не получится.

Он вошел неуверенно, стараясь не выглядеть столь нервным, как себя чувствовал и встал в очередь позади других, сбрасывающих свои ноши около одного из главных костров. Затем собиратели уходили в сторону дымящейся кастрюли, где самый уродливый орк разливал дурно пахнущее тушеное мясо в их мелкие миски. Реджис поглядел вокруг, когда бросил свою охапку и отметил, что все собиратели пошли за едой.

Не желая привлекать лишнее внимание, хафлинг обернувшийся орком присоединился к ним, взял миску и ложку, и успешно подавил рвоту, когда паршивое варево шлепнулось в его посуду.

Он отошел в сторону, помешивая содержимое ложкой, имитируя заинтересованность едой, а потом прошмыгнул мимо орков, которые слонялись вокруг. Он был самым маленьким на поляне, и это было довольно заметно. Конечно, орки были разного размера и многие были полугоблинами, что делало их меньше среднего роста. Но даже притом, что волшебство берета смогло заставить Реджиса казаться более высоким, макушка его головы едва достигала плеч любого орка, мимо которого он проходил.

За один только этот факт скоты, издеваясь, уже толкнули его несколько раз, и он знал, что это был только вопрос времени, прежде чем нежелательное внимание станет более грубым.

Он двинулся в противоположную от лагеря сторону, где свет от костра был слабее и сел на поваленное дерево, надеясь, что сидя привлечет меньше внимания. Затем он опустил глаза и покопался ложкой в каше; иногда он ее поднимал и притворялся, что жует и будто набил полный рот — чего он, несомненно, не собирался делать!

И главным образом, он слушал.

Слово, которое он слышал чаще всего и узнал, было — «Несм».

Вскоре он понял, что это был не охотничий отряд, вышедший за границы Много-Стрел. Не было это и бандой разбойников.

Нет, это был западный фланг армии, армии орков, идущей, чтобы опустошить город Несм.

Реджис наблюдал, ища способ ускользнуть в темноту и спастись. Когда он снова посмотрел на походный костер, то понял, что план меняется, поскольку орк подошел и сел рядом, смотря исподлобья.

Монстр пробормотал что-то, что Реджис не смог понять, и когда бедный растерянный хафлинг обернувшийся орком не ответил, орк толкнул его в плечо.

Толчок почти скинул Реджиса со ствола, и он прикусил язык настолько сильно, что почувствовал во рту теплоту крови. Орк потянулся к мелкой миске и прорычал еще одно требование.

Реджис посмотрел на кашу и уловил смысл, и тут же, покорно — и, в конечном счете, радостно — отдал злосчастное рагу.

Орк вырвал миску из его рук и сунул свое собственное, облизанное до чистоты, блюдо в руки Реджиса, а затем с остервенением набросился на добавку, чавкая и пачкая себя содержимым. Пока орк был занят, хафлинг соскользнул с противоположной стороны бревна и направился, выбирая тенистый маршрут, к рощице в поле.

Один спор вдруг заставил его остановиться, поскольку он признал язык отличный от общего оркского. Оказалось, говорил гоблин, и Реджис быстро осознал, что понимает этот язык намного лучше, чем язык орков. Несмотря на очень реальные опасения попасться и оказаться в следующей партии мерзкого рагу, Реджис подкрался к углу палатки и прислушался.

Он заметил шамана-гоблина, судя по тем изодранным и ярко окрашенным одеждам, которые он носил, наряду с ожерельем из различных зубов, перьев и маленьких костей.

— Мы не нападем, пока другие не прибудут, — настаивал гоблин.

— Крестьяне! Вне стен! — спорил его коллега орк, тоже говоря на языке гоблинов.

— Скоординированность! — кричал гоблин, грозя орку пальцем, и орк, к удивлению Реджиса, немного сжался. — Мы пойдем, когда нам скажут пойти.

— А если они увидят нас?

— Тогда мы — охотники и рады встретиться. Рады встретиться, человеческий народ. Мы не убьем ваших коров и овец. Нет, мы едим волков, и много волков возьмем как домашних животных. Да, вы будете довольны, что мы приехали сюда. Ваша ночь полна волков, — декламировал гоблин, и это была явно отрепетированная речь.

Орк прорычал и сплюнул на землю, но было понятно, что гоблин обладал властью, и это было удивительно. Возможно, из-за его шаманского статуса, но в любом случае, для Реджиса стало очевидно, что эта группа была не сама по себе, и что кто-то более высокого ранга решил, что орк должен слушаться гоблина.

Хафлинг решил, что это было хорошо, хотя и не был уверен в том, почему, пока не очутился ползущим позади гоблина, когда тот пошел между множеством палаток к большому нагромождению валунов.

Под валунами скрывался вход в глубокую пещеру, уходящую под бугор, как обнаружил Реджис. Осмотревшись вокруг, хафлинг похлопал по берету еще раз и стал гоблином, а затем проскользнул в пещеру без единого звука.

Тоннель разделялся на левый и правый проход и продолжался прямо вперед в более глубокую пещеру, где горели факелы. Реджис прокрался вперед и прижался к скале, получив хороший угол обзора. Множество гоблинов ходили у небольшого бассейна с водой, неся миски столь же отвратительного тушеного мяса, в то время как другие танцевали и молились, и еще одни сидели в тенях у далекой стены, и точили свои копья.

Шум со стороны левого тоннеля заставил Реджиса застыть на месте и плотнее прижаться к камню.

Группа гоблинов вышла на перекресток позади него и направилась к выходу.

— Возьмите еду, — услышал Реджис. Кто-то со стороны прохода говорил с гоблинами и его голос звучал очень похоже на голос шамана, которого он видел снаружи. — Больше прибудет, да?

— Больше, — ответил один из отбывающих гоблинов. — Два племени, но тоннели глубоки, и они не доберутся сюда в этот день.

— «Два племени», — повторил одними губами Реджис. Он оставался на месте многого ударов сердца, а затем вернулся туда, откуда пришел и свернул в левый тоннель.

Тоннель закончился коротким понижением, и за крутым поворотом прямо перед ним оказалась овальная естественная пещера, а справа виднелся еще один проход. Он подкрался к импровизированной, плохо подогнанной двери и заглянул в щель.

Там стоял шаман-гоблин, лидер гоблинов, и возился с набором камней расставленных рядами на грубых полках вдоль одной стены, похожей на примитивные счеты. В центре комнаты из дыры в полу торчала лестница.

— «Тоннели глубоки», — тихо повторил Реджис, он сообразил, что это и было входом в Подземье и, вероятно, именно от туда гоблины ждали подкрепление.

Он прокрался к другой комнате, увидел самодельную кровать и постельные принадлежности в скатке, и, оглядываясь, стал осматривать.

Он нашел связку пергаментов, исписанных красивым почерком и хорошими чернилами, и ни один из них не мог быть написан гоблином. Листая, он увидел списки, имена и приказы.

И отметил, также, подпись автора: Тос'ун До'Урден.

Челюсть хафлинга обернувшегося гоблином отвисла. Он знал об одном дроу по имени Тос'ун, но тот дроу не был До'Урденом!

Реджис тяжело сглотнул, не зная, что и думать.

Он услышал шаги шамана.

Тут не было другого выхода.

ГЛАВА 8 Взгляд на восток

— О, они направятся на восток, без сомнения, — Бениаго сказал Джарлаксу. Одним теплым вечером пара гуляла по улицам Лускана. Ветер дул с моря, принося немного облегчения от душной и жаркой погоды, которая установилась на Побережье Мечей в разгар лета в месяц Флеймрул.

Джарлакс посмотрел на лодки, покачивающиеся в гавани, и покачал головой. Дзирт и Компаньоны Халла возвратились и снова собрались вместе, юные и готовые к приключениям.

И, несомненно, они готовы пойти на войну, на войну Квентл в Луруаре.

— Есть донесения из Серебряных Пределов? — спросил Джарлакс.

Бениаго пожал плечами и покачал головой.

— Я потратил последние декады на реорганизацию солдат Бреган Д'эрт, которых ты выслал из Дома До'Урден и отправил ко мне. И на выслеживание спутников Энтрери, как ты и просил.

— Затемнение достигло своего предела?

— Да, насколько я знаю, — подтвердил Бениаго. — И есть слухи, что орки двинули свои силы.

— А что известно о Энтрери?

Бениаго фыркнул и взглянул озадаченно, а Джарлакс глубоко вздохнул и взял себя в руки. Он думал обо всем одновременно, его вопросы, прыгали назад и вперед, мало руководясь логикой.

— Я рад, что вырвался из Мензоберранзана, и из когтей дорогой Верховной Матери Бэнр, — сказал он тихо в свое оправдание.

— И я рад, что ты вернулся в команду, — ответил Бениаго, и почтительно поклонился. — К твоему вопросу: Артемис Энтрери покинул Гаунтл… Кью'Ксорларрин. Это все что я знаю, и мне поведал один из слуг Ксорларрин, что жрица Береллип была убита в своей постели. Верховная Мать Зирит утверждает, что это работа Дзирта До'Урдена, но я так не думаю.

— Энтрери, — уверенно заявил Джарлакс и Бениаго кивнул.

— Так вот, он ушел, и где он теперь, я не могу даже предположить, — продолжил Бениаго. — Кажется, он не последовал за Дзиртом или за другими, не проходил и через Порт Лласт. В этом я уверен, или так уверен, как можно быть уверенным с кем-то подобным Артемису Энтрери. Помимо этого, однако, я не могу найти никаких его следов. Возможно, он пошел своей дорогой, и встретится с Дзиртом в будущем, в условленном месте.

— А след Дзирта?

— Через лес и восточную дорогу к Широкой Скамье. Возможно, он и его компаньоны остаются там, или уже ушли дальше на восток. Они не вернулись на запад, я уверен.

Пара приблизилась по мосту к Охранному Острову и замку Корабля Курта. В стороне вырисовывались окруженные стеной руины Иллюска, древнего города, который предшествовал Лускану. Джарлакс знал, что Киммуриэль был там, в глубине катакомб старого Иллюска, с Громфом. Джарлакс кивком попрощался с Бениаго и направился к руинам. Он ускорил шаг, торопясь получить ответы.

Много ответов на множество вопросов.

Ему было двенадцать лет. Он едва мог удержать копье, что стиснул в своих ладонях, и его наконечник постоянно опускался, хотя мальчик отклонялся назад, пытаясь его уравновесить.

Ему было всего двенадцать лет, и у него не было боевого опыта.

Его сестра стояла рядом с ним перед парапетом южной стены Сандабара; слишком большой шлем постоянно опускался ей на глаза, а короткий меч, больше походил на полуторный в ее крошечных руках. Она была моложе на два года, хотя почти с него ростом.

— Будьте бдительны! — прозвучала отрывистая команда, и юный Джайлс Уормакк знал, тот упрек был направлен на него. Та всегда кричит, всегда критикует, всегда говорит Джайлсу и другим, что любые ошибки дорого будут стоить городу и их дому.

Той была Алейна Бригхтланце, рыцарь-капитан знаменитых Серебряных Рыцарей из Серебристой Луны, и она была действительно неумолимой: она заставила взяться за оружие всех здоровых мужчин и женщин, и патрулировала длинные стены Сандабара, прикрикивая на любого, кто казался менее бдительным. Она была не из Сандабара, но приняла гарнизон по требованию короля Огненного Шлема, когда почти все его офицеры погибли в результате ужасного взрыва.

— Они выступят против нас сегодня! — кричала Алейна.

— Они выступают против нас каждый день, — тихо пробормотал Джайлс.

— Тише, — попросила его сестра Каролина. — Рыцарь-капитан говорит.

— Рыцарь-капитан кричит, — поправил Джайлс шепотом. — Рыцарь-капитан всегда кричит.

Очень несчастный мальчик, который еще не был мужчиной, глубоко вздохнул и уставился в темноту к югу от города. Справа от него бежала река Ровин, чернея под беззвездным небом; ночь стояла столь темная, что только звук текущей воды, подтверждал Джайлсу, что река все еще была там.

Перед ним, на юге, лежала тьма и тишина, за которую он был по-настоящему благодарен, когда звуки битвы вспыхнули заново позади него: орки Много-Стрел нападали снова и снова. Достаточно скоро земля задрожала под их атакой, какофония рожков прорезала ночной воздух, и, приложив руки к камням стены, Джайлс мог почувствовать вибрацию от ударов, когда валуны, брошенные гигантами или катапультами, падали в северных районах окруженного стеной города.

Эти стены дрожали каждую ночь и большинство дней.

Поле к северу от Сандабара стало черным от тел орков, и красным от их крови. Атака монстров этой ночью дополнилась тошнотворным хлюпаньем ботинок, топающих по вздутым трупам. Но, тем не менее, они напали, и их число не казалось меньше; каждый отряд, казался больше, чем предыдущий, и падал ближе к стенам, нанося больше повреждений и принося больше смерти осажденному городу и его отчаянным гражданам.

— Однажды ночью они пошлют вторую армию на юг, чтобы напасть под прикрытием сражения у северной стены, — внезапно раздался голос около Джайлса, и он почти выпрыгнул из своих ботинок, а, обернувшись, увидел, что рыцарь-капитан Алейна Бригхтланце стоит около него — просто так, не пристыжая его и не крича, чтобы был внимательней.

— Когда это произойдет, ты будешь готов, мальчик?

Она строго посмотрела на него сверху вниз.

— Да, — ответил он, больше из страха перед этим внушительным воином, чем из реального убеждения, что он будет готов, или, что он даже мог бы быть готов.

Готов, к чему? Готов бороться против диких воинов-орков? С копьем, которое он едва мог поднять и с броней, так плохо подогнанной, что ветер посильней легко бы ее сдул?

Стена содрогнулась снова так яростно, что Джайлс чуть не упал, и его сестра тоже, если бы Рыцарь-капитан не поймала ее за руку и не удержала. Прежде чем Джайлс мог среагировать, прежде чем Каролина могла бы поблагодарить сильную женщину, Алейна Бригхтланце убежала, крича приказ всем на стене: «Закрыть эту брешь!»

Джайлс оглянулся и тяжело сглотнул. Огромный камень, брошенный из чудовищной катапульты, снес значительную часть северной стены. Даже с этого расстояния, глядя мимо высоких зданий, Джайлс увидел переполох, когда орки полились в пролом, держа длинные бревна, которые используют в качестве импровизированного моста через ров с водой, что текла между каменными барьерами города с двойными стенами. Они были встречены суровым гарнизоном Сандабара. Факелы плясали в руках бегущих мужчин и женщин и летели через узкую водную преграду в самую гущу нападавших.

— Гоните их обратно! — призывала их Алейна, а другой группе кричала, чтобы строили баррикады.

Команды казались до ужаса знакомы ушам Джайлса Уормакка. Разрушения происходили каждую ночь, стены истончались под бесконечным шквалом, и только храбрость и умение гарнизона Сандабара, и трудная и решительная работа каменщиков и волшебников удерживала город от мерзких орков.

— Смотрите на юг, вы все! — Алейна Бригхтланце кричала на Джайлса и других отвлекшихся часовых на южной стене.

Джайлс обернулся, и взглянул на свою сестру, которая всхлипывала и пыталась сдержать слезы, прежде чем вернуть бдительный взгляд назад к темным южным пределам.

И пытался, очень старательно, не поддаваться страху, что орк может подкрасться сзади и отрубить ему голову.

Спустя некоторое время после расставания с Бениаго, Джарлакс нашел Киммуриэля в руинах Иллюска — древнего города под основной частью Лускана рядом с Охранным Островом, только чтобы узнать, что его брат архимаг срочно вернулся в Мензоберранзан после своего первого псионического занятия.

— Давай рассказывай, — предложил Джарлакс псионику Облодра.

— Рассказывать что?

Казалось довольно очевидным, что Киммуриэль был не в лучшем расположении духа.

— Архимаг, — пояснил Джарлакс, хотя и знал, что это не требовалось. — Как у него успехи?

Киммуриэль долго смотрел на него.

— У него есть способности.

— Хорошо.

— У многих есть способности, — напомнил Киммуриэль. — Но у немногих они расцветают, как ты и сам хорошо знаешь.

— О, поверь мне, когда я скажу, что надеюсь, что способность Громфа не расцветет псионическим мастерством, — заявил Джарлакс. — Уже достаточно плохо, что я должен постоянно защищаться от твоей надоедливой телепатии. Добавлять вмешательство архимага к этому списку тонких опасностей было бы невыносимо.

— Тогда, почему…

— Его желание развить способности будет поддерживать его заинтересованность тобой, — прервал его Джарлакс. — Громф взаимодействует с тобой и это означает, что он нуждается в тебе, и поэтому он нуждается во мне, в нас. Даже если ты быстро поймешь, что он не сможет получить доступ к псионическим силам, не открывай ему это сразу, я прошу. Есть столько движущихся частей теперь с окончанием Магической Чумы, с устремлениями жриц Ллос и самой Паучьей Королевы, что чем дольше мы держим Громфа рядом с нами, и чем меньше мы позволяем ему быть около Квентл, тем лучше для нас.

Киммуриэль холодно уставился на него, что у этого бесчувственного дроу выглядело как очень мрачный взгляд.

— Будь полон надежд и хорошего настроения, — посмеялся над ним Джарлакс. — Возможно, если способность Громфа превратится во что-то больше, то ты не будешь больше одинок в своем странном волшебстве.

Выражение лица Киммуриэля ничуть не смягчилось. На самом деле, он казался еще более сердитым от такой возможности.

Джарлакс в недоумении пожал плечами.

— Если эта задача была тебе не по душе, почему ты согласился? — спросил он. — Мы — партнеры, и ты не должен повиноваться…

— Мои уступки не имели никакого отношения к тебе.

Выражение Джарлакса стало озадаченным.

— Кроме твоей идиотской идеи сделать это предложение архимагу, прежде чем посоветоваться со мной, — добавил Киммуриэль.

Джарлаксу потребовалось сердцебиение или два, чтобы осмыслить это, но потом широкая улыбка озарила его лицо.

— Мой дорогой Киммуриэль, ты боишься.

— Не тебя.

— Нет, но Громфа.

— Он — архимаг Мензоберранзана, — ответил Киммуриэль, как будто это все объясняло, и действительно, была бесспорная истина в этих словах.

— Однако не припомню, чтобы я видел тебя боящимся кого либо.

— Не тебя, — повторил Киммуриэль. — Может быть, ты будешь достаточно мудр, чтобы запомнить это.

Джарлакс засмеялся. Он знал, что Киммуриэль пошутил — но потом вспомнил, что Киммуриэль никогда не шутил. Он прервал смех смущенным кашлем.

— Когда Громф вернется? — сменив тему, спросил Джарлакс. — Я надеялся найти его здесь.

— Декада? Две? Он вернется, когда освободится, так он сказал мне.

— Мне нужно, чтобы ты потребовать от него одно обещание.

— Нет, — категоричный отказ псионика ошеломил Джарлакса.

— Это не прихоть, — объяснил Джарлакс. — Это — необходимость. Я нуждаюсь в помощи Громфа, но у меня нет рычагов, с помощью которых можно получить ее. Ты можешь это сделать, и таким образом, мне нужно, чтобы ты…

— Нет.

Джарлакс глубоко вздохнул, откинулся на стуле, и закинул ноги в сапогах на стол, все время не сводя удивленного взгляда с Киммуриэля.

— Это — для пользы Бреган Д'эрт, не для Джарлакса, — медленно сказал лидер наемников.

— Нет ничего, что я могу просить у Громфа. Он откажется от меня, если только поймет, что твой контроль над ним более чем ничтожный, более чем даже существующий.

— Как ты можешь узнать, пока не попробуешь?

В ответном выражении Киммуриэля сквозила чистая жалость, как будто он смотрел свысока на поистине низший интеллект.

— Что? — непонимающе спросил Джарлакс.

— Я преподаю архимагу власть псионики, власть проникать в чужой разум, — объяснил Киммуриэль, говоря медленно как будто с ребенком.

— И таким образом, я стал свидетелем его мыслей и его честного отношения, — объяснил Киммуриэль, но Джарлакс замахал руками, чтобы заставить дроу замолчать.

— Он мне нужен, — сказал Джарлакс. — Нет никого другого, кому я доверял бы с заклинаниями, которые мне потребуются. Происходят большие события на земле Луруара и Серебряных Пределах, и мы должны быть в курсе всех новостей оттуда.

Киммуриэль кивнул.

— И поэтому я должен пойти туда.

— Я доставлял тебя в разные места прежде. Псионика ведь обладает собственной формой телепортации. И к тому же, я уже был там.

— Больше, чем просто оказаться там, — пояснил Джарлакс. — Мне нужно посетить много мест, исследовать много событий. Громф знает расположение армии орков — он сам направил большую ее часть. Он знает об их союзниках, он сам создал многие из тех союзов, как с ледяными гигантами, которых он заманил в союз с королевством Много-Стрел своими собственными уловками. Наши ряды включают много волшебников, это так, но ни один, кому я доверял бы так много, не телепортирует — в неизвестные места.

— Я был там, — повторил Киммуриэль.

— Твои псионические методы телепортации ограничены, — напомнил Джарлакс.

— Сними свою повязку, — потребовал Киммуриэль, и Джарлакс посмотрел на него с недоверием.

— У меня есть переносчики в городах, — объяснил псионик. — Я знаю больше о событиях в Серебряных Пределах, чем Громф. Я был там, среди орков и через них я попал в Адбар и Фелбарр и даже в Мифрил Халл.

Упоминание о Мифрил Халле, задело любопытство Джарлакса, хотя он не совсем понимал, о чем говорит Киммуриэль.

— Через них? — спросил он тихо.

— Мои переносчики в Луруаре заражают всех, с кем они контактируют: от орка передается к дворфу, от дворфа к дворфу, от орка к человеку.

— Заражают? О чем ты говоришь?

— Сними свою повязку. Я попрошу снова, и если ты примешь решение упустить эту возможность, то знай, что ты разорвал узы доверия между нами — те узы, что держат нас в гармонии как co-лидеров Бреган Д'эрт.

Джарлаксу потребовалось много ударов сердца, чтобы осознать, что ему только что угрожали, но затем, прокрутив это требование и отделив его от своей инстинктивной реакции, он понял, что нет, Киммуриэль не угрожал. Киммуриэль только предупредил и предупредил честно.

Джарлакс снял свою повязку.

— Не сопротивляйся моему вторжению, — попросил Киммуриэль. — Я присоединюсь к твоему сознанию и возьму тебя… чтобы видеть.

Прежде чем Джарлакс мог даже попросить разъяснение, он почувствовал вторжение Киммуриэля Облодра в свой разум. Рефлекторно он сопротивлялся — никакое рациональное, разумное существо не будет когда-либо сдавать идентичность таким способом, и защита основывалась исключительно на инстинкте; действительно, само понятие выживания восстало против такого вторжения. Но Джарлакс не был жертвой. Он был стар, умудрен веками, и иссыхал от жажды новых впечатлений и желания знать все.

Он стал сопротивляться, отчаянно, но не против Киммуриэля. Нет, он сопротивлялся против своего собственного естественного отвращения. Он впустил Киммуриэля.

Почти немедленно Джарлакс понял, о чем говорил псионик, ссылаясь на переносчиков, и поверил утверждению Киммуриэля, что он знал обо всем происходящем в Серебряных Пределах, ведь почти мгновенно, Джарлакс увидел глазами и услышал ушами юноши, на самом деле еще мальчика, вынужденного нести стражу на южной стене Сандабара. Он понял, что это был Сандабар, поскольку он «знал» то, что знал мальчик — в тот же миг!

Большой город был осажден и разбит. Орки нападали каждый день. Стены дрожали под бомбардировкой, каждый день, весь день. Поля недалеко от города лежали черные от тел и отвратительных птиц, госпитали города переполняли пациенты, и умирающие мужчины и женщины рядами лежали у их дверей, ожидая своей очереди у жрецов — надеясь получить хоть какое-то исцеление.

Крики сражения зазвучали снова. Громовой ответ раздался с сотрясающихся стен. Воздух заполнился топотом тысяч ботинок, боевыми возгласами десятков тысяч орков, приказами и криками о помощи из десятков мест вдоль рушащейся стены Сандабара.

Джарлакс чувствовал страх мальчика, очень сильно. И затем он почувствовал любопытный поворот в своих собственных мыслях, когда ребенок вынул информацию из его сознания, как он вытянул ее у мальчика.

Тогда заинтересованный, мальчик начал осознавать, что что-то было неправильно!

Все пошло прахом мгновение спустя, когда выше всего этого, воздух сотряс громкий визг.

«О, хорошо, у них есть дракон», — Джарлакс услышал свои собственные слова.

«Два» — услышал он ответ Киммуриэля в своих мыслях.

Джарлакс почти свалился со стула, когда он отлетел от сцены в Сандабаре, чтобы оказаться в пещере дворфов — на мгновение, он подумал что это Мифрил Халл. Но понял, что это не так, когда нашел воспоминания и чувства своего нового хозяина. Он был в Адбаре, при дворе короля Харнота, в теле дворфа по имени Орезэо Шип, великого воина, тяжело раненного в сражении в Холодной Долине, где пал его король Бромм, брат Харнота.

— Он ушел снова, — сказал один из дворфов в комнате, и дворфы заговорили с причитанием, что их молодой король Харнот, полный отчаяния из-за потери брата, продолжал выходить из Адбара, ища орков и убивая. Иногда он уходил с отрядом, но чаще, он выходил один.

Многие дворфы присутствующие здесь были серьезно обеспокоены — сможет ли Адбар пережить утрату обоих королей?

Все, что Джарлакс чувствовал от Орезэо, однако, было только сожаление — сожаление, что он был все еще слишком разбит, чтобы пойти с сердитым молодым Королем Адбара.

Орезэо Шип хотел убивать орков и дроу и драконов.

Дворф тихо проклял имя Дома До'Урден.

«Квентл умна», — подумал Джарлакс и почувствовал боль от мысли, что леди Ллос действительно отомстила Дзирту и его богине.

Джайлс Уормакк почувствовал головокружение и вторжение, хотя он понятия не имел, как это может быть возможным. Это было, словно кто-то еще присутствовал в его мыслях или что-то такое же странное — но это было далеко вне опыта мальчика, чтобы он мог понять.

Но само вторжение он осознал и остро почувствовал.

Раздался визг и он выпал из задумчивости и чуть совсем не упал, когда увидел сцену перед собой. Он быстро повернулся к сестре, но она не смотрела на него. Широко раскрытыми глазами она смотрела на север.

Выражение ее лица — полное крайнего ужаса, заставило Джайлса развернуться.

— Джайлс, беги! — услышал он ее крик, но отдаленно, хотя она стояла прямо рядом с ним!

Но это случилось не из-за того, что кто-то был в его голове снова, нет, но от вида перед ним, — вида, который отбросил любые мысли о Каролине в сторону, и приморозил его к месту от ужаса.

Он никогда раньше не видел драконов.

Он мечтал, как в один прекрасный день он увидел бы дракона.

Теперь он видел дракона и осознал, что никогда не хотел его видеть.

Теперь он слышал дракона, и это было еще хуже, если могло быть еще хуже.

И затем он увидел дракона лучше, больше и ближе, когда он перелетел через поле к северу от Сандабара и скользнул вдоль северной стены, когтями разрывая мужчин, подкидывая в воздух и бросая на камни так легко, как Джайлс раскидывал подушки на кровати, когда играл с Каролиной. Он видел дракона, и он предчувствовал смерть, ужасную смерть. Они не могли победить этого зверя — никакая армия не могла противостоять великолепию этого дракона. Рогами он мог пронзить дюжину мужчин и держать над головой, и даже это не замедлит его зубастую пасть. Монстр блистал белизной даже в тусклом свете потемневшего неба; его глаза, пылали синевато-белым огнем внутреннего холода; его зубы, длиннее руки Джайлса, блестели от ледяного покрытия, улавливая и отражая с кристальной ясностью скудные отсветы от пожаров о городе. Один взмах больших крыльев, когда он взлетел над городом, почти потушил любой из ближайших пожаров, пригнув пламя вниз, как если бы оно тоже съежилось в страхе, перед богоподобным существом.

— Джайлс, беги! — снова прокричала Каролина, но он не мог осознать слова и не мог повиноваться команде. Как он мог отвернуться от величия этого зрелища? Зачем ему бежать, когда не было никакой надежды?

Все, что он мог сделать, это только стоять и ждать.

Шпиль высокого здания, разлетелся на осколки, когда дракон проломил его, едва обеспокоенный или замедленный препятствием.

— Джайлс!

Он знал, что погиб. Он не мог двинуться, а дракон приближался… приближался к нему!

Отчаяние украло его силу, страх приковал к месту: он трепетал от великолепия животного, даже зная, что умрет.

Он почувствовал на себе руки, но едва ли понял.

Потом он полетел, влево и вперед, со стены и во внутренний двор. Он перевернулся и упал на фургон, свалился и покатился по земле.

Дракон взревел.

Дракон выдохнул.

Джайлс видел, как великое животное пронеслось мимо, и взрыв белизны, извергнувшись из его клыкастой пасти, ударил в землю недалеко от него, мчась к основанию стены и вверх, поскольку дракон взмыл над зубчатой стеной, вылетев в ночь.

И то дыхание холода, смертельного мороза, оставило шрам на земле и на стене, и заключило в лед несколько мужчин на земле и пару часовых на…

Каролина.

— Каро! — вскричал Джайлс. Он поднялся с земли, игнорируя волны мучительной боли, накатывающей от его подвернутой ноги, и от ребер, сломанных при падении. Спотыкаясь и шатаясь, он поплелся к ближайшей лестнице, и упрямо потянул себя вверх, взывая к своей сестре с каждым движением. В проходе он споткнулся и упал, а потом пополз, и его руки пронзила острая боль как от ожога, когда он коснулся льда.

Настолько холодного.

Он опустился, потрясенный при виде своей сестры, которая полулежала полустояла, прислонившись к парапету.

— Каролина! — заплакал он, и попытался коснуться ее, но не мог почувствовать ее через кокон льда от дыхания великого дракона. Он царапал его и бил, но она не двигалась, застывшая.

Потом он почувствовал воду, поскольку летнее тепло уже начало плавить лед. Сразу стало скользко, и Джайлс почти соскользнул со стены еще раз.

— Сюда, мальчик! — Человек, которого он не знал, схватил его за воротник и вытянул на более безопасную поверхность.

— Моя сестра, — всхлипнул он.

— Она ушла, мальчик, — сказал человек, грубо дергая его в сторону. — Она ушла.

Джайлс не смог ни плакать, ни возражать, ни отрицать — не было ничего, что забрало бы его из этого ужасного момента, ничего, что отменило бы это ужасное зрелище. Он задохнулся от комка в горле и не смог произнести разборчивого звука; он смотрел на нее — она, казалось, мирно спала — под коконом драконьего льда, и он знал…

Он знал.

Как и многие в осажденном Сандабаре, Джайлс знал, что его жизнь никогда не станет прежней и пропасть в его сердце никогда не заполнится. Она спасла его, потому что он был бессилен. Она спасла его, столкнув со стены, и это усилие стоило ей жизни.

— Каролина, — прошептал он, и теперь даже собственный голос казался далеким в его ушах.

Он был стражем в Темной Стреле, крепким воином-орком, стоящим в просторном круглом тронном зале, с большим копьем в руке.

Он видел Военачальника и знал, что это Хартаск.

Убийца короля Бромма из Цитадели Адбар, и тот, кто оборвал линию Обальда.

Смотря налитыми кровью глазами большого орка, Джарлакс понял, что был свидетелем подъема короля, нового короля.

Нового короля или Военачальника, преданного старым путям.

Джарлакс слушал подшучивание между Хартаском, командирами и шаманами. Орки послали большую силу из лагеря, устроенного в Долине Верхнего Сарбрина, разделив ее на три части, которые окружили Мифрил Халл и заперли грязных дворфов в их норах. Сейчас они напали на Сандабар и — Джарлакс видел — не Серебристая Луна, а другая сила пошла, чтобы сокрушить Несм и вернуться обратно с запада.

— Глупый Король Адбара лишился разума, — заявил орк, стоящий перед Хартаском. — Он выходит все дальше со своим отрядом, чтобы напасть на любого кто попадется. Дай мне ловкий и беспощадный отряд, Военачальник, и я принесу тебе голову Харнота!

Джарлакс смотрел, как лидер орков обдумал вопрос, но потом медленно и мудро, покачал головой.

— Позвольте Харноту иметь свои маленькие победы в данный момент, — ответил он. — Пошлите достаточно патрулей, сильных патрулей, чтобы он продолжал сражаться, и сделайте те сражения тяжелыми — возможно, он будет убит, возможно, нет. Это не имеет значения. Если дворфы утолят свою жажду мести и крови небольшими победами, то они останутся в своих пещерах.

Военачальник Хартаск встал и сказал громко для всех в комнате.

— И если Мифрил Халл, Фелбарр и Адбар останутся в своих дырах, то Сандабар падет.

Толпа взвыла от радости; Джарлакс слышал свое собственное хриплое одобрение, слетающее с губ его хозяина-орка.

— Тогда Серебристая Луна разрушится под ударами наших боевых машин.

Ликование стало громче.

— И Несм будет раздавлен нашими сапогами. И три армии соединятся, и разрушат Эверланд.

Орки начали скандировать имя Хартаска; воины застучали своими копьями по деревянному полу.

Все, кроме бедняги, населяемого Джарлаксом и Киммуриэлем, он был слишком внутренне взъерошен, чтобы выполнить такое скоординированное движение.

— И дворфы все еще будут в своих дырах, когда наши армии вернутся — вернутся в броне Серебряных рыцарей и с мечами Сандабара. Бородатые дураки осознают свое безумие, в том, что они должны были пойти в бой, в то время как их союзники в них нуждались. Что останется им, когда большие города людей и эльфов будут уничтожены, а Мерцающий лес сожжен дотла? Ничего, говорю я. Ничего не останется им, как забиться в тоннели и шахты, и мы получим их достаточно скоро. Серебряные Пределы, будут наши. Груумш!

Раздались дикие крики радости, и на сей раз даже орку Джарлакса удалось хлопнуть древком копья по деревянному полу. Казалось, что оргия оркских криков и воплей будет продолжаться в течение многих часов, но как раз в то самое время, когда Джарлакс был готов сбежать из этого тела, произошел интересный поворот — большая группа хорошо вооруженных воинов вошла в комнату.

«Равель Ксорларрин», — узнал его Джарлакс, и почти непреднамеренно побудил своего хозяина сказать это вслух. Тос'ун Армго и Доум'вилль шли рядом с ним.

И тут вошел Тиаго Бэнр.

Джарлакс усилием воли заставил себя быстро отступить, и открыл глаза в Иллюске, под прибрежным городом Лусканом, сидя напротив Киммуриэля.

— Это блестящее, — похвалил лидер наемников, и Киммуриэль кивнул ему, принимая комплимент, как если бы это было действительно заслужено. — Сколько таких ты имеешь?

— Пять в этой стране, — охотно ответил Киммуриэль. — Это исторические события. Бреган Д'эрт плохо бы работал, если бы мы не знали о каждом повороте в Луруаре.

— Верховная Мать ударила с жестокой эффективностью, — сказал Джарлакс. — Орки… и дракон.

— Два, — напомнил Киммуриэль. — И орда ледяных гигантов усиляет шеренги орков.

— Она может победить, — заметил Джарлакс, и удивился тому, что это его волновало.

Киммуриэль кивнул.

— На данный момент это кажется вероятным.

— Человеческие королевства найдут союзников.

— Нет ни одного. Война охватила всю землю, поскольку фракции соперничают за власть. Безвластие провоцирует войну, и на эту провокацию ответили на многих землях.

Джарлакс откинулся на спинку стула и поднял руки перед собой, постукивая пальцами, когда попытался обдумать перспективы.

— Там есть несколько дроу, — заметил он.

— Не несколько. Достаточно чтобы присутствовать в каждом сражении и быть при дворе Хартаска. Этот возрожденный Дом До'Урден грозен, как может показаться.

— Там еще есть…

— Все идут под знаменем Дома До'Урден, — объяснил Киммуриэль. — Все. Даже гордый Баррисон Дель'Армго. Даже дворяне и волшебники Дома Ксорларрин, которые вообще покинули Мензоберранзан.

— Почему? — спросил Джарлакс, и сам себя и своего партнера одновременно.

— Верховная Мать служит леди Ллос, — ответил Киммуриэль. — Паучья Королева сердита.

— Дзирт.

— Она попыталась обольстить его, но проиграла. Она проиграла его Миликки.

— Он — просто смертный дроу. Почему он так волнует ее?

Киммуриэль посмотрел на него недоверчиво.

— Она не волнуется, — Джарлакс ответил на свой собственный вопрос. — Она озабочена только своей раненой гордостью. Ей была нужна война, и она нашла ее. Ей был нужен ее народ, объединенный в это время, так чтобы она смогла вырвать Плетение Магии в собственные владения. Она была бы…

Он сделал паузу и вздохнул.

— Ах, боги, — сказал он. — и мы — их игрушки.

— Джарлакс действительно верит в это? — спросил Киммуриэль, и когда Джарлакс посмотрел на него, то с удивлением увидел, что его прагматически настроенный партнер ухмыляется ему.

— Джарлакс полагает, что они надоедливые кукольники и ничего больше, — ответил лидер наемников.

Киммуриэль только улыбнулся.

— Я должен отправиться в дорогу, и быстро.

— Мне найти тебе быструю лошадь?

Джарлакс бросил на него кислый взгляд.

— Куда ты хочешь отправиться?

— Где Дзирт?

— Я не знаю, но я бы предположил, что он и его друзья скоро станут впутанными в сражениях Луруара, — ответил Киммуриэль. — Они направлялись в Мифрил Халл, поэтому, мы уверены, что события в том регионе погнали бы их вперед, если их прошлые действия — какой-либо показатель.

— А другие? Эффрон, дворфа и монах?

— Последние двое направлялись к Морю Упавших Звезд и к Землям Кровавого Камня, первый пытался их догнать — или, по крайней мере, он хотел это.

— Да, да, но где точно? Ты знаешь?

— Конечно. Ты просил Бениаго найти их, и он нашел.

— Тогда достань мне лошадь достаточно быструю, чтобы догнать их.

Киммуриэль посмотрел на него с любопытством.

— О, доставь меня туда, глупец, — умолял Джарлакс. — Или найди мне волшебника, который сможет.

— Что ты задумал? — спросил Киммуриэль.

Джарлакс серьезно посмотрел на него, а потом медленно снял свою повязку, приглашая дроу в свои мысли.

— Действительно? — Киммуриэль услышал свое замечание, и в его ровном голосе было больше эмоций, чем обычно.

Прежде чем зашло солнце, в тот же самый день, Джарлакс сидел на голой вершине холма около Торгового Пути, поглядывая на запад, ожидая прибытия тифлинга, дворфы и монаха.

ГЛАВА 9 Добро пожаловать домой

— Но он еще не вернулся, — запротестовал Вульфгар, усевшись на козлы рядом с Бренором, после того как вся команда собралась.

— Не сейчас, мальчик, — тихо ответил дворф.

Вульфгар откинулся назад и внимательно посмотрел на своего косматого друга. Что Бренор знал? Почему они снимали лагерь, когда Реджис еще не вернулся с разведки?

— Держи молот наготове, — прошептал Бренор.

— О чем вы шепчетесь? — спросила Жизель Молкомб из задней части фургона. — И где остальные?

Бренор обернулся и впился в нее взглядом.

— Просто закрой свой рот.

Вульфгар посчитал тон дворфа смертельно серьезным. Он тоже хотел получить ответ на тот второй вопрос, когда посмотрел по сторонам и нигде не увидел Дзирта и Кэтти-бри. Они не вызывали своих коней, в этом он был уверен, и все же, ни один из них не был в поле зрения.

С тихим смешком, Бренор направил упряжку по неровной дороге, вьющейся среди деревьев. Привязанные к задней части фургона лошадь Жизели и пони Реджиса побрели следом.

Но потом пони, ветеран многих сражений, поднял голову и тревожно фыркнул, и одновременно Бренор натянул поводья и, быстро привязав их, схватил свой топор.

Вульфгар все понял, когда увидел орков: они выскочили на дорогу перед ними и приготовились к бою. Еще спрыгнул с ветки с левой стороны от дороги, прямо на возницу фургона.

Но тот возница знал, что так и будет — на самом деле, возница, только начав править фургоном, уже готовился к засаде, о которой знал заранее. И теперь Бренор вскочил и размахнулся, поразив орка на лету своевременным ударом своего мощного топора.

Вульфгар тоже вскочил на ноги, закинув Клык Защитника за плечо. Он рассмотрел трех орков на тропе впереди достаточно хорошо, чтобы различить того что держал лук, и сделал бросок, как раз когда орк выпустил стрелу.

Стрела пролетела мимо Вульфгара, и когда он попытался увернуться, широкие края острого наконечника, задели внутреннюю часть его левой руки и оставили глубокий порез вдоль груди. Так или иначе, он избежал прямого попадания, того, что могло бы убить его, но и не остался невредимым.

Но, ни одного шанса не было у лучника-орка. Он тщетно попытался остановить вращающийся боевой молот луком и руками, и Клык Защитника пролетел, легко расколов древесину и кости. Орк упал с грудью пробитой боевым молотом.

Вульфгар рванулся вперед, думая вскочить на запряженную лошадь, и перепрыгнуть ее, чтобы оказаться перед другими двумя орками, прежде чем они могли сообразить, что происходило.

Крик из-за спины заставил его резко остановиться.

Другой враг напал на них — крупный огр, появился со стороны леса и пытался схватить отчаянно уворачивающуюся и прячущуюся Жизель.

Вульфгар перескочил через скамью и прыгнул, врезавшись в плечо огра и отведя назад его руку с тяжелой дубиной. Варвар схватил ее и выкручивал, пока чудовище, трижды превышавшее его по весу, не отступило в сторону от силы столкновения.

Втрое больше его веса, но не втрое сильнее могучего варвара. Вульфгар поставил одну ногу на край фургона, поднялся и повернулся со всей своей силой, затем развернулся, мощно двигаясь вперед и сгибая огра в сторону.

Монстр начал заваливаться, Вульфгар оттолкнулся от фургона и прыгнул, толкая, и они упали, сцепившись друг с другом.

Они стали сжимать и ломать, выжимать и скручивать. Вульфгар ударил монстра кулаком в лицо, но это мало помогло, поскольку огр попытался укусить его за руку, а затем располосовал его своими грязными ногтями.

Тварь извивалась, пытаясь освободиться, и Вульфгар понял, что если у монстра получится вырваться, то он обрушит свою тяжелую дубину на его череп.

Он держался. Ради своей жизни, он держался.

Жизель схватила свой меч и помчалась к Вульфгару, но прежде чем она перебралась через борт фургона, она увидела другие фигуры, много фигур, перемещающихся в тени. Она убрала меч за пояс и подняла вместо него лук, затем рванулась отвязывать свою лошадь, надеясь использовать расстояние и подвижность.

Она только села в седло, когда первая стрела попала в лошадь. Конь от боли поднялся на дыбы, так что Жизель еле удержалась, и поскакал прочь.

Вращающийся небольшой топор, задел ее голову, оглушив, — только благодаря удаче оружие задело ее тупой стороной!

Однако она чувствовала тепло своей крови, и ей потребовалось много ударов сердца, чтобы прояснилось зрение, и даже потом, мир, словно поплыл, поскольку лошадь взбрыкнула и помчалась.

Шар огня взорвался за деревьями, и бедная лошадь взвилась снова — и, на сей раз, из-за копья, попавшего ей в бок. Теперь она, пошатываясь, развернулась и устремилась назад в сторону лагеря, но потом споткнулась и упала, тяжело сбросив Жизель на землю.

Женщина знала, что должна встать. У нее все еще был лук, но не было стрел. Инстинктивно, она схватилась за свой меч, поднимаясь, и облокачиваясь на лук.

Жизель услышала рожок, нестройный и мучительно скрипучий, и приняла его за боевой призыв орков.

Она была уверена что так и есть, поскольку они были повсюду, и три орка выскочили из кустов с копьями наперевес, заставив ее отступить. А с другой стороны появился второй огр, огромный, уродливый и держащий булаву, которая напоминала вырванное дерево, с гигантскими шипами, торчащими из нее.

Жизель закричала и в отчаянии оглядевшись, увидела еще одного врага на ветвях над ней, — гигантскую черную пантеру, состоящую из комка мышц, смертоносных зубов и когтей.

Кошка метнулась к ней, Жизель вскрикнула снова и решила, что обречена.

Но пантера только проскочила прямо над ней и пролетела между орками, приземлившись позади них, и к тому времени, когда она остановилась и развернулась, двое из орков лежали на земле, корчась, из одного бил фонтан крови, другой тоже был присмерти, ведь пантера мгновенно вырвала горла у обоих!

Третий орк повернулся, и тут же был убит прыгнувшей кошкой.

— Мой король! — раздался крик в то же время, и Жизель заметила еще одного воина приближающегося к сражению — самого странно выглядящего дворфа, которого она когда-либо видела, одетого в остроконечную броню с шипами, торчащими от рук, локтей, коленей, пальцев и с одним длинным шипом торчащим из необычного шлема. Он казался сверхъестественным, передвигаясь с легкостью, которая казалась невозможной при его солидном виде, каждый его шаг больше походил на прыжок и каждый прыжок поднимал его настолько же высоко в воздух, насколько округлились глаза Жизель.

Он приближался к ней, большими прыжками и бегом, и подскочил выше нее на столько, что ей показалось, что он просто промчится мимо.

Она услышала, как застонал огр позади нее и, резко обернувшись, увидела дрыгающего ногами монстра и дворфа, вонзившегося в его грудь. Огр отшатнулся, хватая дворфа, ударяя по нему кулаками, пытаясь использовать свою тяжелую булаву, чтобы отшвырнуть его подальше.

Но странный дворф двигался с удивительной скоростью и сражался без страха; он выдернул кровавый шлемный шип и взобрался по монстру, ударяя кулаками, кусая и пиная, плотно прижимаясь и разрывая своей остроконечной броней плоть людоеда — делая все, что угодно, любое движение, что могло причинить боль.

Жизель не знала, что ей делать и что происходит. Она повернулась обратно к пантере, и увидела, что та разрывает третьего орка. Великолепное животное из семейства кошачьих повернулось в ее сторону и зарычало, и кровь отхлынула от ее лица, поскольку она испугалась, что станет следующей!

Но кошка отпрыгнула далеко, очень далеко, исчезая из поля зрения в густом кустарнике, и почти сразу же раздались перепуганные крики орков, которые оказались на пути кошки-убийцы.

Наездница из Несма схватила свой лук, и побежала к лошади, которая снова поднялась и едва держалась на ногах. Она успокоила животное мягкими словами и обошла вокруг него, морщась, когда увидела раны, зная в своем сердце, что как бы ей не хотелось признавать, но раны от копья и стрелы наверняка окажутся смертельными для верной лошади. Решимость и гнев заменили и вытеснили ее страх, и Жизель спокойно потянулась к колчану, висевшему у седла с правого бока лошади. Она вытянула стрелу и оглянулась вокруг, полная решимости заставить заплатить уродливых орков.

От неожиданного взрыва Вульфгар кувыркнулся вперед, наклоняя свою голову так, чтобы ударить прямо в лицо обессилевшего огра. Он перекатился по земле и вскочил на ноги, быстро отступив вперед и в сторону от твари, где затормозил и резко развернулся.

Огр уже начал подниматься, и встав на колени, очень близко замахнулся дубиной.

Но Вульфгар был гораздо быстрее, и Клык Защитника, волшебно вернувшись, оказался в его руке. Огр зашел сбоку, но Вульфгар пошел прямо вперед, в зону его досягаемости, и когда огр уже вставал, вбил свой боевой молот прямо ему в лоб. Мышцы Вульфгара напряглись от зверского удара, а оружие, завибрировало так сильно, как будто он ударил гранит вместо плоти и кости.

Мощное оружие пробило череп, залив огрскими мозгами все вокруг, и монстр рухнул бесформенной кучей на землю. Спазмы дергали его конечности, глаза закатились, но он был уже мертв.

И Вульфгар уже ушел — рванулся за врагами, когда увидел сражение за деревьями.

Он понял свою ошибку только когда копье пронзило его левый бок, после того как он миновал ближайшее большое дерево.

С удивительно быстрым рефлексом рука Вульфгара зажала древко, прежде чем орк мог вонзить копье слишком глубоко. Варвар выпустил Клык Защитника, и схватил копье второй рукой, опуская вниз левой, а потом дергая вверх правой, ломая слабое древко.

Он зажал ту часть, что все еще держал орк, игнорируя конец, вонзившийся в его бок, и поднял с усилием, отрывая монстра от земли.

Орк был достаточно умен, чтобы отпустить обломок, прежде чем Вульфгар смог отбросить его подальше, но Вульфгар предвидел это движение. Он повернул вправо, шагнул влево, и когда орк приземлился, наискось ударил его обломком копья.

Голова орка мотнулась в сторону, кровь и зубы вылетели из его рта. Ошеломленный, он шатался, но так или иначе сумел удержаться на ногах.

Но Вульфгар, взбешенный раной на своем теле, не останавливался. Взяв копье широким хватом, он направил его под подбородок орка, зарычал и толкнул вверх, повернув орка и оторвав от земли, когда двинулся вперед, чтобы пригвоздить его к дереву. С рычанием он продолжил давить, думая раздавить мускулистую шею существа. Но древко копья сломалось снова у горла орка, и поскольку Вульфгар наклонялся вперед, орк сообразил достаточно, чтобы тоже броситься вперед, с силой ударив варвара головой.

Вульфгар принял удар проигнорировав волну головокружения и медно-красного привкуса на губах. Руки его раскинулись в стороны, и вверх, когда орк потянулся к нему.

Расколотые концы древка послужили короткими копьями, и вонзились в уши орка.

Существо задрожало и яростно задергалось, но Вульфгар ревел и держался, ударив его об дерево еще раз.

Он крутил и давил, но этого уже не требовалось, поскольку два копья разорвали оркские мозги.

Вульфгар отбросил урода в сторону и нагнулся, чтобы поднять боевой молот. Он поднял руку, чтобы вытереть кровь со сломанного носа, затем закрыл глаза и попытался стряхнуть туман со своих чувств.

— Сюда, мальчик! — услышал он зов Бренора, и повернулся, как вдруг из кустов выскочил еще один орк, но, не для того чтобы наброситься на него, а сбежать от кровожадного дворфа.

Орк заметил неповоротливого варвара шагом позже, его глаза округлились, а руки вскинулись, но слишком поздно, чтоб защититься от удара Клыка Защитника.

Вульфгар наступил на лицо корчащегося существа и пошел прочь, чтобы найти своего компаньона-дворфа.

Дзирт скользил среди деревьев как призрак, словно был скорее эфирный, чем материальный. Легкий туман лишь усиливал иллюзию, добавляя размытость к тени которой стал дроу-следопыт. Он приблизился к паре деревьев и направился к ложбине между ними.

Но шестое чувство, которое провело этого опытного воина через тысячу сражений, предупредило об этом направлении. В последний момент он бросил один скимитар через ложбину, метнувшись в другую сторону за толстый ствол дерева слева.

Он наткнулся на орка, сидевшего в засаде, прижавшись к коре дерева, орка, удивленно смотревшего на скимитар, который пролетел мимо. Забывшись, создание даже высунулось, чтобы лучше видеть, и всматривалось в пустоту.

Остающееся лезвие Дзирта рассекло заднюю часть его шеи, перебив позвоночник, и когда орк рухнул вперед на землю, дроу увидел его товарища, прижимавшегося к другому дереву и смотревшего на него широко раскрытыми глазами.

С завыванием, орк выхватил свое копье и метнул.

Со своими волшебными поножами увеличивающими скорость, Дзирт, возможно, легко бы уклонился от неуклюжего броска, но вместо этого он двинулся только немного и пронес свое изогнутое лезвие поперек своего тела, плоской стороной оружия ударив по наконечнику копья, крадя импульс броска. Прежде чем оно подпрыгнуло высоко, свободная рука Дзирта перехватила его в воздухе, и ловко перевернула.

В течение всех тех движений орк успел сделать только шаг, и теперь вонзил пятки в землю, чтобы остановиться, когда увидел дроу, держащего скимитар в одной руке и его собственное копье в другой!

Орк шагнул назад, неловко покачнулся и побежал.

К его чести он даже смог пробежать несколько шагов от дроу, прежде чем его собственное копье пробило его спину.

Орк, упал на одно колено, но продолжал двигаться вперед. У него были союзники рядом. Если бы только он мог добраться до них…

Темнота в форме скимитара упала, пробивая его череп и второе лезвие быстро пошло следом, поскольку Дзирт был достаточно быстр, чтобы поднять его в молниеносной погоне, перерезая орку горло.

И призрак-охотник понесся дальше, отмечая движение впереди, но уже в ветвях.

Он убрал скимитары, и достал Тулмарил.

Жуткий танец заполнил лес рядом с Кэтти-бри, когда трио орков заметались, дико размахивая горящими руками. Три других лежали убитые ее шаром огня, и языки пламени лизали близлежащие деревья.

Девушка вдруг подумала, что, возможно, не стоило использовать именно это заклинание в этой местности, в данный момент, так как теперь враги могут издалека увидеть огонь.

Еще один орк, ломая ветви, упал мертвым ей под ноги. Он все еще сжимал лук.

Женщина кивнула, передумав. Это был третий лучник, которого она нечаянно сняла взрывом, поскольку она нацеливалась только на четверых, напавших на нее на земле.

Так что она подумала что, возможно, огненный шар был правильным ответом, в конце концов!

Она огляделась, думая, что лучше всего двигаться дальше, но внезапно залп копий полетел в нее из кустов впереди. Она вздрогнула и инстинктивно увернулась, хотя ей это было не нужно, поскольку из четырех копий, два, которые были нацелены лучше всего, ударили по ее волшебному щиту, и были отброшены.

Следом за копьями выскочила новая четверка орков, но Кэтти-бри тоже быстро перемещалась, и на этот раз, призвала свои божественные силы.

Синие завихрения волшебной энергии взвились из правого рукава ее одежды, обернулись вокруг нее и смешались с вихрями, которые вышли из шрама Мистры на ее левом предплечье.

Один из орков оступился и едва устоял на ногах — его обувь охватили оставшиеся травы. Два других остановились полностью, когда ветви дерева опустились вниз и оплели их.

Четвертый смог прорваться и, обнажив короткий меч, прыгнул на добычу.

Кэтти-бри подняла свои руки перед собой, касаясь большими пальцами, и встретила его вихрем огня. В тот момент, когда огонь вырвался из кончиков ее пальцев, девушка отступила в сторону.

Орк пронесся сквозь огонь, ослепленный и обожженный, опустив морду и отчаянно отмахиваясь. Шатаясь, он сделал еще несколько шагов, прежде чем смог остановиться, и крошечные языки пламени лизали его одежду и волосы.

Другие огни охватили тварь, но, не кусая плоть, а четко обрисовывая его контур для врага, который противостоял ему.

— Мне нужно было брать оружие, — посетовала Кэтти-бри, и начала бросать еще одно заклятие, и быстро, так как орк сообразил, что этот волшебный огонь не обжигал и прекратил хлопать по нему, вместо этого возобновив свое нападение.

Один, два, три, четыре — вылетели волшебные заряды, опаляя и вонзаясь в монстра. Но он все же продолжал идти вперед, но только по инерции, а не осознанно, как поняла Кэтти-бри.

Она присела и вскочила с рассчитанным ударом в челюсть умирающего орка просто в дополнение.

Тварь оказалось слишком тяжелой, чтобы она смогла полностью остановить его движение вперед, однако, так Кэтти-бри смогла уклониться, и он стал заваливаться в сторону. Она пригнулась под его все еще поднятой рукой, ухватила ее и сумела извлечь меч из его мертвой руки, прежде чем он рухнул на землю.

Она покачала головой на жалкий баланс оружия и выполнила несколько быстрых приемов или попыталась, пока около нее не раздался громкий треск.

Неожиданно для жрицы, ее чары опутывания поймали еще одну жертву, и она оказалась, больше чем орк и больше чем огр.

Кэтти-бри тяжело сглотнула, поскольку прямо перед ее глазами, ледяной гигант высвободился из пут ветвей, тут же сильной рукой ломая ствол дерева!

Теперь он держал отломанный ствол как гигантскую дубину и с выражением мрачного удовлетворения шагнул к женщине.

Вульфгар вздрогнул, когда ему пришлось отбить направленное в него копье, поскольку движение мучительно крутило наконечник копья в боку. Он чувствовал, как кровь текла из раны, и что хуже, он чувствовал кровотечение внутри себя.

Орк перед ним развернул копье, но Вульфгар, переместился внутрь его стойки, и копье прошло безвредно мимо его бедра. Он схватил и остановил его правой рукой и ударил кулаком с Клыком Защитника.

Орк увернулся и возвратил ужасный удар в лицо крупному человеку, но тот принял его и сплюнул кровь, потом отпустил копье и пугающе быстро поднял руку, сжав ее на горле орка.

Но мощный гуманоид сжал свою челюсть и напряг крупные мышцы шеи, сопротивляясь давлению. Орк ударил кулаком снова, неоднократно, быстро, ловко обходя попытки Вульфгара защититься, ударяя его снова и снова. Не новичок в бою, орк использовал добровольное неудобство варвара, поскольку обе его руки были заняты, одной — с боевым молотом, он пытался заблокировать удары, другой сжимал горло орка. Таким образом, копье орка было свободно, и монстр быстро его занес, чтобы врезать в уже окровавленное лицо варвара. Орк отбросил свою руку назад и ослабил хватку, дав копью соскользнуть, чтобы уменьшить его длину.

Теперь он мог ударить им под рукой варвара и убить.

За исключением того, что орк недооценил силу Вульфгара — настоящую силу человека. Вульфгар поддавался для того, чтобы орк качнулся вперед, и тот сделал это тогда, когда захотел атаковать.

Тут Вульфгар резко развернулся, крутанул орка вокруг себя и, подняв монстра в воздух, швырнул его в ствол дерева.

— За тобой, мальчик! — услышал он крик Бренора со стороны и действительно Вульфгар увидел, что второй орк мчался, чтобы присоединиться к драке.

Вульфгар замахнулся левой рукой низко над землей, посылая Клык Защитника во вращающийся полет. Он стремительно развернулся, чтобы увидеть, как бегущий орк сталкивается с молотом и спотыкается вперед, и он отбросил меч монстра в сторону, схватил его за волосы и убрал со своего пути, запустив вперед, чтобы врезаться в изумленного компаньона.

— Бха-ха-ха! — взревел Бренор, и Вульфгар повернулся к ним как раз вовремя, чтобы увидеть, как дворф погрузил топор в ключицу своего уродливого противника.

— Темпос! — прорычал Вульфгар, призвав молот обратно. Он прыгнул вперед, возвышаясь над двумя растерявшимися орками и начал мощно бить.

Он не нацеливался, не пытался бить их по отдельности. Он просто обрушил молот вниз в двуручном захвате, превращая плоть, мышцы и кости в месиво.

Он не знал, сколько ударов нанес, но точно не меньше дюжины, прежде чем услышал крик Бренора.

— Мальчик! — проревел дворф. — Мальчик, ложись!

Но Вульфгар не смог сразу остановиться, и все еще был на ногах.

Он увидел летящие в него стрелы, но времени, чтобы отреагировать и защититься не осталось. Одна ударила его в грудь справа, вторая вонзилась в левое плечо. Вульфгар почувствовал боль от ран, сначала тупую, а потом пылающую огнем. Сила оставила его ноги, и уже падая, он увидел, как два орка-лучника со стрелами наготове вышли из кустарника и посмеялись над ним.

Он видел, что они отходят.

Он видел…

Жизель чувствовала, как колотится сердце. Она прошла много сражений, но главным образом против гоблинов и орков, или даже мерзких троллей, которые вылезали из Трольмора. И во всех случаях, она была среди других Наездников Несма, опытных воинов.

Никогда прежде она не видела настоящего гиганта. Для нее и огр, и тролль казались невероятно сильным тварями, но по сравнению с ледяным гигантом, которого она обнаружила в лесу, даже те огромные противники казались не больше, чем маленькими гоблинами!

Она заметила что девушка, Кэтти-бри, послала новый магический заряд в громадину, которая вздрогнула, но даже и не думала замедлять своего движения. Кэтти-бри бросилась за деревья, скрываясь от чудовища под нижними ветвями.

Гигант устремился следом за ней, он легко отрывал те ветви от деревьев и швырял их вперед в бегущую женщину.

Жизель тяжело сглотнула и, взяв лук, с решительной гримасой выстрелила. Ее выстрел оказался метким — да и как она могла не попасть, когда ей казалось, будто она стреляла в склон горы? Стрела ударила громадину в плечо.

Он даже не вздрогнул, даже не обернулся, чтобы принять ее во внимание!

Женщина посмотрела на свой колчан. Оставалось еще пять стрел, но что она могла ими сделать?

Но она должна была помочь. Она подумала вынуть меч, но поняла, что будет стоять только мгновение перед этим монстром.

Ее мысли путались. Она чувствовала себя беспомощной, чувствовала себя подобно трусу!

Кэтти-бри смогла отбежать достаточно далеко, как увидела Жизель, и ее сердце подпрыгнуло: ей показалось, что волшебница могла бы уйти. Но потом Кэтти-бри пришлось свернуть в сторону, бросаясь обратно в чащу леса, гигант же, срезав угол, быстро догонял ее.

На мгновение Жизель не понимала причину поворота, но потом она увидела орка, который медленно шел, с трудом вырывая каждую ногу из захвата трав. Немного позади она заметила еще двух его компаньонов, пойманных ветвями дерева, но изо всех сил извивавшихся, чтобы освободиться.

Женщина успокоила себя глубоким и медленным дыханием и нацелила лук.

Ближайший орк вырвал одну ногу и шагнул вперед.

Жизель убила его.

Она мрачно кивнула. Полная решимости открыть Кэтти-бри путь для отступления, она бросила беглый взгляд на гиганта, а затем выдвинулась для более точного выстрела в остающихся орков.

— Бородатые боги! — раздался рев неподалеку. Из теней выпрыгнул Бренор. Он метнул боевой топор перед собой; оружие летело и вращалось с небольшим шансом попасть в орка.

Но он врезался в землю перед парой, заставив их промахнуться. Одна тетива пропела безрезультатно: стрела упала в сторону, не принеся вреда. Второй орк пустил стрелу, и хотя угол был неправильным, выстрел предназначенный в грудь Вульфгара, вместо этого попал в бедро крупного человека.

Следом за топором выпрыгнул Бренор. Ближайший орк вытащил длинный нож и повернулся, чтобы встретить его.

Не замедляясь, дворф высоко подпрыгнул, принимая удар в обмен на возможность убить врага под ним, и пара повалилась в кусты.

Второй орк после выстрела бросился вперед. Он увидел слабость огромного варвара, который покачивался, как будто едва мог стоять.

И действительно, Вульфгар пошатывался от тошнотворных волн боли. Кровь текла из его бока, груди, плеча и бедра. Он поднял молот, чтобы встретить врага, и метнул с призывом богу воинов.

Однако оружие пролетело мимо бегущего орка, так как Вульфгар метил в более важную цель — в другого орка, что появился около кустов, где Бренор боролся с первым. Орк был настолько полон решимости рубануть топором уворачивающегося дворфа, что не видел приближения боевого молота, и не сделал движения, чтобы уклониться или блокировать.

Так или иначе, это уже не имело значения, но Вульфгар испытал мрачное удовлетворение, что он дал другу шанс победить, по крайней мере, прежде чем он сам был убит.

Он встал перед атакой орка, зная, что его единственная надежда была вступить в ближний бой, где он мог использовать превосходящую силу, чтобы задушить или сокрушить орка, прежде чем тот смог бы пустить в ход короткий меч.

Но орк не был новичком. Как большинство орков этого королевства, он участвовал во многих сражениях и набегах против народов Луруара, даже против своих собратьев Много-Стрел. Он резко остановился и сильно полоснул по вытянутой руке Вульфгара, и тот отдернул руку, но уже с болезненной раной от предплечья до ладони.

Варвар отпрянул, а орк злобно улыбнулся, даже громко рассмеялся, и начал медленно обходить его по кругу.

— Тысяча порезов и ты умрешь, обливаясь кровью, — издевался орк.

Вульфгар пожал плечами.

Клык Защитника вернулся в его руку.

Желтые глаза орка округлились, и он издал странный писк, а Вульфгар шагнул вперед, взмахнув могущественным боевым молотом. Варвар помчался вперед, размахивая оружием по большой окружности, снова и снова, но орк успел отдернуть свое оружие от того смертельного вихря.

Орк искал слабину, он пытался пойти налево, потом направо, ища удачный угол, чтобы попасть внутрь разрушительных взмахов молота.

Конечно, такой крупный истекающий кровью человек скоро устанет!

Но Вульфгар просто отпустил молот на следующем вращении, и хотя это не был точный или хорошо нацеленный бросок, варвар стоял всего в нескольких футах от своего противника.

Клык Защитника врезался в орка, развернув, а Вульфгар подскочил прямо за его спину. Он завел правое предплечье под подбородок твари, стратегически помещая свою правую ногу позади оркской левой, чтобы не дать тому отстраниться, когда потянул его назад.

Левой рукой варвар обхватил туловище орка, крепко прижав его правую руку с мечом.

Вульфгар давил вниз и вперед, и орк упал бы на землю, но варвар вогнал ему колено в спину.

Движение стоило Вульфгару его дыхания, поскольку орк задел стрелу, все еще пронзающую грудь. Но варвар удержался, придавив горло орка своим правым предплечьем, давя и сгибая орка на своем колене.

Орк бил по нему свободной левой рукой, сжимал и царапал, но Вульфгар, зная, что может скоро потерять сознание, давил с каждой крупицей своих последних сил. Он не мог быстро таким рычагом сломать позвоночник твари, но и орк не мог дышать под таким давлением.

Таким образом, это стало соревнованием на истощение, тестом на выдержку.

Орк вывернул руку, когтями вцепился в лицо Вульфгара и располосовал его, но варвар в ответ откусил один из пальцев орка.

Рука упрямо вернулась, но только поводила в воздухе и обвисла, дрожа, поскольку орк наконец скончался.

Вульфгар позволил ему упасть на землю и отшатнулся, но оказался не в состоянии подняться с колена. Он посмотрел на заросли и увидел, что Бренор поднимается из кустов, и затем с большим рывком, дворф также поднял голову орка.

У Бренора был кинжал, сообразил Вульфгар, а потом понял, что это был тот же самый нож, который достал орк, чтобы встретить нападение Бренора.

Дворф резко дернул голову орка назад и перерезал его горло. Потом отошел назад на несколько шагов и обернулся, зовя своего мальчика.

И Вульфгар видел, что Бренор не избежал ранений — кровь на его лице, и шее была его собственная.

Вульфгару удалось улыбнуться и кивнуть, но оба были отвлечены вспышкой огня в стороне. Пара повернулась, и увидела шар бушующего огня, нависающий над деревьями, высоко над землей. Огромная тень промчалась под ним, пылающий шар скользнул вниз столбом огня, и в том свете, они увидели ледяного гиганта.

— Моя девочка, — выдохнул Бренор, наконец, находя и поднимая свой топор, и убегая к отдаленному сражению.

Вульфгар снова кивнул и попытался подняться.

Гигант прорывался через лес, ломая вокруг себя ветви.

— Куда же ты пошла, девчонка? — Он шептал, но голосом похожим на маленький оползень.

И вдруг он взревел от шока, гнева и боли, поскольку, когда он вышел из чащи леса, то шагнул прямо под огненный шар и этот магический заряд пролил божественное пламя Миликки вниз и опалил его. Великан зашатался и вывалился из-под потока огня, хлопая по своим волосам и бороде; его лицо уже покрылось пузырями, а синий цвет кожи сменился ужасно красным.

Это заклинание могло уничтожить множество существ. Ни один орк не пережил бы его, возможно даже и компаньоны Кэтти-бри.

Оно замедлило и ранило гиганта, но чудовище не было побеждено.

Кэтти-бри это увидела и собралась послать новый заряд, но в этот момент стрела, пролетев по дуге, вонзилась в его щеку. Снова взвыв, гигант схватил древко стрелы и, подвигав челюстью, выплюнул наконечник, а затем повернулся к Жизель, которая поняла что обречена, и не могла найти сил даже попытаться убежать от оголенной ярости и силы ледяного гиганта.

Великан сделал огромный шаг к ней и начал второй, но новая стрела попала в него, на этот раз, проносясь как удар молнии, и конечно ранила гораздо сильнее.

Гигант отшатнулся, но тут его ударила вторая блеснувшая серебром стрела, и за ней еще одна, а за той целый поток стрел. Гигант дергался и тщетно отбивался, пытаясь увернуться, пытаясь сбежать, тогда, как стрела за стрелой пробивала его тяжелую безрукавку и броню, чтобы впиться в его толстую плоть.

После залпа стрел появился бегущий силуэт, на ходу вынимая скимитары. Гигант заметил его в последний момент и пустил в ход свою огромную дубину, но проворный пришелец метнулся в сторону, исчезая в зарослях.

Волшебные заряды поразили гиганта с другой стороны и он, развернувшись, снова увидел Кэтти-бри и продолжил преследование.

Но не прошел и двух шагов, как из-за деревьев выскочила стремительная фигура — Дзирт До'Урден со всей скоростью спрыгнул с ветки находящейся на уровне пояса гиганта, яростно рубя его скимитарами. Он приземлился в стороне от громадины, но тотчас рванулся обратно и пронзил мясистые бедра чудовища, а потом промчался мимо, надеясь проскочить перед ударом дубины, которая запросто могла его расплющить.

Он едва успел и тут другой живой снаряд появился из леса, с верхушек деревьев.

— Мой король! — провопило привидение Тибблдорфа Пвента, прыгая с верхних ветвей, и направило шип шлема так, чтобы пронзить череп гиганта.

Но гигант услышал его крик и взмахнул дубиной в точный момент, отбивая падающего дворфа ударом такой огромной силы, что тот отлетел бы на сто шагов.

Вот только отбивать было нечего, поскольку удар уничтожил привидение дворфа, развеяв серым туманом, будто его и не было!

Гигант не удостоил врага дальнейшим вниманием и снова рванулся за женщиной.

И снова, дроу промчался мимо, жаля его ноги отвратительными маленькими клинками.

— Аргх, ты не убьешь меня этими колючками! — проревел сердитый гигант, поворачиваясь чтобы поймать его.

В этот момент перед ним предстал новый противник — второй дворф; он появился из темноты позади великана, подпрыгнул вверх и оточенным движением рубанул своим зазубренным топором по колену гиганта.

Великан пытался поймать проклятого дворфа, но вместо этого взвыл и упал, сжимая порезанное колено.

Дворф вернулся, прыгая и взывая к своим богам, и попал в зону досягаемости дубины из ствола дерева.

Гигант отшвырнул его прочь свободной рукой, и хотя получил удар топором по предплечью, принял боль и глубокую рану в обмен на возможность отбросить этого мерзкого бородача в заросли.

Теперь гигант собрался и встал прямо, пересилив боль.

— Выйди и играй честно, темный эльф! — проревел он, и с вызовом выпятил свою мускулистую грудь. На самом деле он выглядел побитым: волосы опалены огнем, половина бороды оборвалась, дымились проколы от стрел-молний, и дюжина резаных ран обагряла кровью живот и ноги. Но, тем не менее, он был настоящим гигантом, и выглядел совсем не сломленным.

Заросли закачались перед ним, и из них выпрыгнула фигура, но это был не дроу.

Боевой молот, вращаясь, полетел в громадину, и тот услышал выкрик имени, и признал что это имя Темпоса, бога войны варваров Утгарта.

Клык Защитника тяжело ударил его в грудь, и великан хрюкнул.

— Иди сюда, — сказал метнувший — необычно выглядящий высокий и сильный молодой человек с длинными светлыми волосами, носящий серебристую шкуру северного волка, но несколько охотничьих стрел, торчали из разных мест на его теле.

Гигант двинулся вперед. Из кустов около человека вышел дроу и гигант поморщился.

Он зарычал и пошел снова вперед.

Но тут же снова поморщился от внезапной боли. Он упал на одно колено, не понимая причины, но почувствовал странность в груди справа, там, где его ударил молот.

Молот сломал ребро, и то ребро вонзилось в сердце гиганта.

Гигант непонимающе смотрел на варвара и дроу.

Огненный шар появился в воздухе над его головой, когда великан уже падал лицом вниз, и второй огненный поток ударил, опаляя его плоть.

Но Кэтти-бри уже можно было не волноваться, поскольку гигант был уже мертв.

Из леса вышел Бренор, потрясенный и пошатывающийся, но держащий свой топор так, как будто он был готов к бою.

— Где твоя проклятая кошка, эльф? — спросил он, сплевывая листья и щепки с каждым словом.

— Несколько орков убежало, и она погналась за ними.

— Когда тут был чертов ледяной гигант? — недоверчиво спросил Бренор, потом отмахнулся от Кэтти-бри, когда она попыталась ухаживать за ним, и двинулся к Вульфгару.

— Я не знал о гиганте. Необходимо, чтобы ни одни орк не вернулся предупредить свой лагерь.

— Какой лагерь? — с беспокойством спросила Жизель.

— Огромный, — ответил Дзирт. Он повернулся к Бренору: — И я думаю, что ночью нас может посетить один из многих разведывательных отрядов, отправленных из того лагеря.

— Да, они, вероятно, видели огни или слышали рев или заметили свет твоих стрел, — сказала Кэтти-бри. Она посмотрела Вульфгару прямо в глаза, кивнула и, сжав торчащую из его плеча часть стрелы, стала вытягивать.

Вульфгар пару раз был на грани обморока, и если бы Кэтти-бри не подхватила его, то он, вероятно, упал бы на землю.

— Поэтому мы должны идти, — сказал Бренор Дзирту, и дроу кивнул.

— Но где же Реджис? — спросил Вульфгар, задыхаясь на каждом слове.

Все глаза направились на Дзирта, но у дроу не было для них ответа.

ГЛАВА 10 Секретная информация

— Почему ты здесь? — взвизгнул шаман-гоблин, когда увидел Реджиса (теперь замаскировавшегося под гоблина) в своих личных покоях, около стопки важных и конфиденциальных посланий от лидеров дроу!

Реджис медленно обернулся и криво улыбнулся шаману.

— Оркский шпион! — закричал гоблин. Реджис пошел на него и бросил что-то в его сторону, а потом, как показалось, просто исчез, оставляя шамана-гоблина, смотреть в замешательстве и обдумывать, что оставил злоумышленник: коротенькую веревочку, или же маленькую веточку или… живую змею?

Шаман-гоблин отчаянно бил палкой по живому оружию, затем ахнул, когда вдруг почувствовал за спиной острие кинжала. И змея — о, это все-таки была змея — обернулась вокруг пальца руки, которой он отбивался, и прежде чем гоблин мог среагировать, скользнула вдоль руки к плечу, и к горлу.

Гоблин сумел вырваться и, скакнув вперед, развернулся, а не просто откатился, от чего кинжал мог бы вонзиться в его тело, и снова закричал, когда увидел незваного гостя прямо перед собой.

Хафлинг обернувшийся гоблином ухмыльнулся, поскольку тот крик полностью задушила зачарованная змея, обвившая горло шамана. Сердцебиением позже, появилось плотоядное лицо привидения, тянущее гаротту так жестоко, что шаман-гоблин потерял один из своих башмачков, когда подлетел над полом.

Некоторое время спустя гоблин поднялся по лестнице в смежную палату, звеня зубами ожерелья. Он расправил свои шаманские одежды, огляделся вокруг, удостоверившись, что был один, и подошел к небольшому тазу с водой, установленному в углу комнаты. Реджису было трудно в тусклом свете разобрать детали, но он был уверен, что ему удалось вполне хорошо скопировать внешний облик шамана.

Он оглянулся к пещере и обдумал все свои действия в нижних тоннелях, надеясь, что сумел хорошо спрятать тело.

Но когда услышал возню на лестнице, то рефлекторно дернулся к выходу.

— Нет, — прошептал он и остался на месте, бросив строгий взгляд на гоблинов, гуськом выходящих из Подземья: все они почтительно, даже с благоговением кланялись в его сторону.

— Шаман Кллуг, — сказал один из них с глубоким поклоном.

Реджис хмыкнул в ответ и жестом отослал гоблина прочь. Он скрыл свою усмешку, когда гоблин удалился, ведь это имя — Кллуг, было тем самым именем, написанным в приветствии на посланиях. Маскировка сработала.

Он вернулся в комнату. Ему нужно было кое-что прочитать.

Когда Реджис покинул палату, пещеру и нагромождение валунов и вернулся в лагерь орков, его глаза были широко раскрыты, а сердце колотилось в груди.

Суматоха в лагере и выкрики имени Шамана Кллуга от гоблинов вывели его из себя, но источник его недовольства был больше связан с тем, что он прочитал на тех пергаментах, которые теперь благополучно лежали свернутыми под его одеждами.

Он пробивался вперед в сторону криков, и гоблины шли за его спиной, шепча его имя. Он понял, что они боялись, гоблины всегда трусили, когда оказывались среди орков, издевающихся над ними. Они пришли в юго-западную часть лагеря, рядом с тем местом, где Реджис впервые вошел под маской орка и с охапкой хвороста, когда луна только начала подниматься на востоке.

А сейчас Реджис заметил, что луна уже начала спускаться на западе. Ночь переходила в утро, осталось несколько часов до рассвета.

Он собирался рявкнуть и потребовать объяснение, ведь он привел гоблинов — его гоблинов как он знал — к толпе орков, но в следующий момент самостоятельно нашел ответы. Вдали, далеко на западе, вспыхнул взрыв, и столб огня прорезал тьму. И Реджису не надо было гадать о направлении и делать какие-либо выводы, чтобы понять источник тех божественных огней.

Там были его друзья, несомненно.

И орки собирались в боевые группы и готовились к выступлению.

— Нет! — прокричал он лидеру орков, когда натолкнулся на урода, растолкав его приближенных.

— Там наш патруль, — возразил орк, указывая вдаль, где снова все казалось тихим и темным.

— Что бы это ни было — все кончено, — сказал Реджис.

— Мы не можем оставить их!

— Мы должны оставить их. И будем надеяться, что они не раскрыли нашим врагам большой план, — Реджис запрыгал вокруг. — Потушите костры! — приказал он и оркам и гоблинам одновременно. — Должно быть темно и тихо.

— Что ты делаешь? — возмутился вожак орков.

— Если те, кто боролся против нашего патруля, еще живы и найдут эту стоянку, то они предупредят Несм, — объяснил Реджис. — А Несм не должен узнать о туче, собирающейся перед его стенами, пока не станет слишком поздно.

— Мы сокрушим их! — заявил орк. Оценив размер этой силы, а затем, сравнив его с тем, что он помнил в небольшом городке Несме, Реджис не счел это заявление пустым хвастовством.

— Да, — согласился он, поняв, что должен немедленно всех успокоить. — Но мы должны быть быстрыми и сделать все чисто. Дроу сказали мне. Мы необходимы на востоке, когда Несм будет разрушен.

— Мы идем, — сопротивлялся орк, и твари вокруг него обрадовались.

— Нет! — закричал шаман-гоблин. — Завтра ночью, как только сядет солнце!

Орк что-то пробормотал и указал в направлении огня и сражения.

— Инцидент с патрулем и ничего больше. Бандиты-орки и крестьяне Несма, ничего больше, — ответил Реджис, импровизируя и укрепляя свой план. Он также повернулся к западу и попытался успокоить свои страхи, веря, что его друзья справятся с тем, что встало против них.

— Тушите костры и убирайте палатки! — приказал он, и все орки посмотрели на него недоверчиво. — И все уходите в пещеру и в тоннели. Дураки в Несме не будут знать, что их гибель близка, пока не будет слишком поздно.

Орк мрачно уставился на него и с сомнением повернулся к своим компаньонам, ни один из которых не казался убежденным.

— Но там наши сородичи, — пробормотал орк.

— И гигант Торуш, — сказал другой орк, и Реджис не мог не содрогнуться от новости, что его друзья, очевидно, столкнулись с грозной группой. Однако он знал, что должен доверять Дзирту и другим, поскольку ничего другого не оставалось.

— Снимайте лагерь и прячьтесь в тоннелях, — сказал он лидеру орков. — Я пойду и узнаю об этом сражении. Груумш со мной, — закончил он и потряс зубами свое ожерелья для эффекта и напоминая оркам, что он был назначен ответственным здесь — и как он узнал из посланий — не без оснований.

— Я иду с тобой, — заявил орк, смотря на него исподлобья с выражением полным недоверия.

Реджис кивнул, полагая, что когда будет нужно, он разберется с этой проблемой. На данный момент он просто хотел узнать о судьбе своих компаньонов.

Жизель боролась с подступающими слезами. Она нежно гладила дрожащую шею своей лошади; верное животное лежало на земле, свет исчезал из ее прекрасных черных глаз.

Немного в стороне, в фургоне сидел Вульфгар, и Кэтти-бри исцеляла его своей магией. Он неоднократно вздрагивал, несмотря на успокаивающие теплые волны и волшебный бальзам, когда Кэтти-бри решительно удаляла зазубренные наконечники стрел.

— Тебе придется лежать долгое время, — сказала ему девушка, осматривая ужасную рану на его боку.

Вульфгар покачал головой.

— Вынь его.

— Она может вырвать половину твоего живота вместе с ним, — заметил Бренор.

Вульфгар пожал плечами, как будто это не имело значения.

— Я сначала займусь другими ранами, а потом будет видно, — приняла решение Кэтти-бри. Она пошевелила пальцами, чтобы ощутить рану в плече крупного человека и закрыла глаза, начав небольшое целительное волшебство.

Вульфгар прервал ее. Она удивленно посмотрела на него, а он кивнул на Жизель.

— Я мало что могу ей предложить, — ответила она на его жалобный взгляд.

— Завтра ты сможешь больше, и я все еще буду здесь.

— Девочка? — спросил Бренор, не уловив глубокого смысла в их словах.

Кэтти-бри посмотрела на него, а затем мимо него на Дзирта, который проявил большую чуткость и кивнул, соглашаясь с Вульфгаром.

Кэтти-бри поцеловала Вульфгара в щеку, обещая скоро вернуться, а затем пошла к Жизель и ее раненой лошади. После быстрого осмотра жрица Миликки приложила руку к самой серьезной ране и мягко пропела заклинание исцеления.

— Хорошо, что ты заметил их появление, эльф, — сказал Бренор, когда они вместе с Дзиртом присоединились к Вульфгару в задней части фургона.

— Я знал, что они были поблизости, — ответил Дзирт. — Лагерь на востоке принадлежит не маленькой охотничьей команде.

— Банда, с которой мы сражались, совсем не была маленьким отрядом охотников, — добавил Вульфгар, и его голос был немного хриплым от боли. — А тот гигант был с ними?

— Да, — ответил Бренор. — А где Пузан?

Вульфгар и Дзирт обменялись озабоченными взглядами.

— Пойди и найди его, эльф, — сказал дворф. — Мне не нравится, что он там с таким количеством зловонных орков поблизости.

— Верь в него, — ответил Дзирт, но его тон не звучал столь же уверенно как хотелось бы всем им, включая и самого Дзирта.

— Возможно, война, которую ты предвидел, начинается в полном объеме, — добавил Дзирт.

— Несм?

Дроу пожал плечами.

— Подремонтируйте фургон и выдвигайтесь, — проинструктировал он. — Продолжите путь на юг и держитесь вдоль опушки.

— Я хочу добраться до Мифрил Халла, а не до Несма, — напомнил Бренор.

— Сделаем то, что сможем, — сказал Вульфгар, и исходящий от него — всего израненного — совет был весомым. — Я сомневаюсь, что мы сможем найти прямую дорогу домой, и к тому же чистую.

— Юг, — повторил Дзирт. — Я найду вас у леса после того, как посмотрю, что смогу разузнать.

— Найди Пузана, — потребовал Бренор.

Дроу кивнул и скользнул в темноту.

Когда он ушел, Кэтти-бри и Жизель вернулись к фургону, последняя вела свою лошадь, которая двигалась намного легче, и свет жизни вернулся в ее темные глаза.

— Если у тебя еще остались силы, то потрать их на мальчика, — попросил Бренор Кэтти-бри, и указал на Вульфгара, который, несмотря на его стоическое решение, иногда вздрагивал и морщился от боли в боку.

Кэтти-бри кивнула, но не казалось особенно довольной, когда Бренор добавил:

— Нам нужно двигаться.

Она все же не стала спорить. Даже несмотря на раны, они не могли остаться на месте. Любой, кто мог быть поблизости, наверняка услышал звуки боя и видел огненные взрывы и молнии стрел.

Кэтти-бри нервно посмотрела в ту сторону, где исчез Дзирт. Ее волшебство было почти исчерпано. Лошадь Жизели будет жить, но на ней нельзя ездить в ближайшее время. Вульфгар, несомненно, поднимется, чтобы справиться с любыми новыми проблемами, но ему не повезло в том последнем сражении, и у него все еще остался большой, острый наконечник копья, глубоко засевший в боку, и из-за любого толчка снова могла пойти кровь.

Она оглянулась назад в темноту и прежде чем начать свои молитвы к Миликки, тихо понадеялась, что Дзирт сможет удержать врагов в стороне от них.

Замысел хафлинга воплощался не так, как он себе представил. Он вышел из лагеря орков, но не один, и не было никакой возможности скинуть маскировку под шамана-гоблина. Он подозревал, что они входили в район, где были его друзья и поэтому, возможно, Дзирт был где-то рядом, но это его мало успокаивало.

Как мог бы Дзирт или кто-либо другой узнать его? И если следопыт-дроу был рядом, готовый ударить, то разве вражеский шаман не был бы среди его основных целей?

Реджис тяжело сглотнул комок в горле, когда представил как сверкнет серебряная полоса, из темноты вылетит стрела и разобьет его маленький череп на кусочки.

Страх придал ему сил, и он поднял руки, чтобы остановить своих спутников — группу мерзких гоблинов и орков. Прежде чем они начали спрашивать его о задержке, фальшивый шаман начал тихо напевать тарабарщину и танцевать, как будто во внезапном и глубоком магическом трансе.

Реджис — шаман Кллуг, остановился так же внезапно, как и начал, замерев в оборонительной позе, мотая головой по сторонам и вращая глазами для усиления драматического эффекта.

— Что? — пролаял Иннаниг, орк, который требовал вернуться в лагерь.

— Они близко, — объявил шаман Кллуг резким шепотом, который казалось, срывался от отчаяния.

— Враги?

Реджис задумался на мгновение, пытаясь импровизировать, ища какой-нибудь выход. Он снова вообразил, как серебристые стрелы или даже вращающийся боевой молот лишит его жизни. Он также боялся, что некоторые его друзья могли погибнуть от рук разведывательного отряда, против которого они, очевидно, боролись.

Столько мыслей мельтешило в голове, разрывая его чувства, парализуя его от ужаса.

— Дроу, — пропищал он. — Наши друзья дроу близко.

Орки и гоблины, все как один начали кружиться, нервно всматриваясь в темноту после такого неожиданного и тревожащего объявления.

— Где? — вопросил Иннаниг, придвинулся ближе и навис над крошечным шаманом. Несмотря на его намеренное запугивание, Реджис ясно услышал дрожь в оркском голосе.

Однако орк толкнул его и зарычал, и хафлинг понял, что его жизнь сейчас на волоске, как с этой группой, так и без нее.

Да, Реджис все понял в этот момент, поскольку он переживал такие моменты много раз, как в предыдущем воплощении так и в этом новом, на улицах Дельфантла. Когда хафлинг подумал об этом, то понял, что Иннаниг и его сородичи не очень отличались от Бренана Пруса и других хулиганов, которых юному Пауку Паррафину приходилось ежедневно терпеть. Конечно, Бренан Прус был подростком и не был так же огромен как этот жестокий орк, стоящий перед ним, но в то время и Реджис был всего лишь маленьким ребенком.

— Иннаниг, — проговорил он медленно и тихо, потом поднял указательный палец и даже посмел тыкнуть тварь в грудь, — Ты не нравишься Груумшу.

Как только Реджис сделал это, то тут же ловко вытянул другую руку из рукава под накидкой. Иннаниг, конечно же, оттолкнул его палец в сторону, и в этот момент, воспользовавшись тем, что орк отвлекся, резким движением, Реджис вынул маленькое оружие, прижал его вплотную к одежде и нажал на курок, двигаясь при этом прямо к орку.

Иннаниг дернулся и фыркнул когда стрела ручного арбалета проткнула ткань и ужалила его в грудь.

Растерянный жестокий орк яростно отреагировал, толкая его, но Реджис был готов к этому, развернувшись перед орком, прежде чем тот смог его ударить и, вывернув другую руку, ловко вырвал стрелу из груди орка, когда тот пронесся мимо. Он развернулся, прыгнул и помчался назад, и только отбежав подальше от монстра, остановился указывая на Иннанига, закричал:

— Груумш сердит! Груумш не простит!

Вокруг него все гоблины и орки начали толкаться, указывая друг на друга пальцами, оружием и кидаясь проклятиями. Реджис встревожился на мгновение, что, возможно, он начал здесь сражение орков против гоблинов, но вместе с тем, была маленькая надежда, что он действительно это сделал. Возможно, он нашел бы свое спасение в грядущем беспорядке.

Тем не менее, в данный момент, он сосредоточился на Иннаниге, стоя перед ним и смотря на него с ненавистью. Орк сгорбился, наклонился вперед и схватился за грудь — несомненно, он чувствовал ожог яда, замаскированный хафлинг был уверен.

— Груумш не счастлив! — громко причитал поддельный шаман и, привлекая внимание, неоднократно обвиняющее указывал на Иннанига. — Груумш сердится на тебя! — кричал он, прыгал и остановился, только когда большой орк выпрямился.

— Сдавайся, — шепотом умолял Реджис.

Иннаниг сделал шаг к нему, и тут же рухнул неподвижной кучей, лицом прямо в землю. Он выглядел как мертвец, но только выглядел; Реджис знал, что он спит, очень крепко, под влиянием коварного яда дроу.

Поддельный шаман-гоблин перевел дух. Он почти падал в обморок от облегчения, что уклонился от близкой опасности, но понял, что ему все еще предстоит проделать много работы.

— Груумш! Груумш! Груумш! — завизжал он, подпрыгивая и указывая то на орка то на гоблина, используя имя бога как оружие, чтобы заставить своих спутников подчиняться. И с Иннанигом, самым сильным из орков, все еще лежащим на земле, результат оказался быстрым и эффективным.

Группа вокруг него затихла и смотрела в ожидании указаний.

— Я пойду, поищу наших союзников дроу, — сообщил он им. — Оставайтесь здесь! — он озирался, все еще импровизируя, и указал на Иннанига, который как опасался хафлинг, мог бы начать храпеть в любой момент!

— Позаботьтесь о нем, и когда он проснется, напомните, что приказывает Груумш, а не Иннаниг.

Он протолкнулся через кольцо орков и гоблинов, и помчался в темноту, надеясь, что его друзья действительно были недалеко.

Он знал, что часть того сброда, что он оставил позади, вероятно, наблюдала за ним, что, возможно, самые близкие приятели Иннанига даже шли вслед за ним некоторое время, и едва ли доверяли ему. Он хотел скинуть свою маскировку и как можно скорее, прежде чем он натолкнулся бы на своих друзей, особенно на темного эльфа и его ужасный лук, который носил следопыт.

Он много раз оглядывался, высматривая скрытное преследование и, наконец, посмел броситься через поляну в чащу леса. На самом краю леса он посмотрел назад через широкое открытое пространство, под прекрасным углом, чтобы даже в скудном свете темной ночи заметить любые силуэты, преодолевающие поляну.

Он никого не увидел.

Он оторвался от них и мог снова стать Реджисом.

Он дотронулся до своего берета.

Он слишком медлил.

Он получил сильнейший удар в бок, который подбросил его в воздух.

С последним проблеском сознания, он понял, что это последние мгновения его жизни.

ГЛАВА 11 Попутчики

Яхта преодолела волну и резко опустилась вниз; белые брызги окатили переднюю часть палубы.

— Соленая ванна, — сказал Афафренфер Амбергрис, когда дворфа выплюнула значительное количество воды.

— Ба, только не ванну, — возразила она радостно.

— Мы часто купаемся в Монастыре Желтой Розы, — сообщил монах. — Тоже ожидает и тебя. Желанное состояние чистоты…

— От ванны меня мутит, — Амбергрис закончила с презрительным взмахом руки. — Даже больше чем от этих волн.

И словно в ответ нос снова задрался, поднимаясь на новую большую волну. Небо над ними было ясным, день был теплый, но темные облака, скопившиеся на востоке над Морем Упавших Звезд, предупреждали о приближающемся шторме, эти набегающие валы могли быть предвестником.

Тем не менее, капитан яхты не беспокоился, поскольку собирался войти в устье реки Веспер и прибыть к большому портовому городу Калаунту, прежде чем погода поменяется.

Яхта опустилась снова и Амбергрис покачнулась, хватаясь за канат прямо перед тем как упасть, и оказалась в объятиях другого дворфа, который вышел из-за грот-мачты в то же время — крепкого малого с темной бородой, которого ни один из компаньонов прежде не видел.

— Ах, неужели мне так повезло, что ты упала в мои объятия, а? — он сердечно поприветствовал дворфу, и помог ей встать на ноги.

— Мои ноги не привыкли к морю, — немного смущенно ответила Амбергрис.

— Да, все будет хорошо, когда мы придем в док, не сомневайся, — и он засмеялся слишком сильно, привлекая любопытные взгляды на Амбру и ее компаньона-человека.

— Рад встрече, леди Амбергрис! — сказал он и протянул руку.

Амбергрис скептически посмотрела на него.

— Да, хорошая встреча, только, кто же ты будешь?

— Друг.

— «Друг»? — отозвался эхом Афафренфер, настороженно выступив вперед. — Мы были на борту этой яхты декаду и видели всех, кто тут есть, а их не так много.

— А теперь есть еще один, — сказал дворф. — Поднялся на борт в Прокампуре, когда увидел, что вы не сошли.

После такого странного ответа Амбергрис и Афафренфер обменялись озадаченными и обеспокоенными взглядами.

— И кто же ты такой, и почему следишь за нами? — спросила Амбергрис.

Дворф как будто озадаченно качнулся на пятках.

— Что, вы разве не узнали меня? — он недоверчиво покачал головой, но затем просветлел: — Ба, но мой акцент — хороший, тем не менее, а? Бха-ха-ха, а если я скажу вам, что вы должны мне ваши жизни, вы оба, у вас тогда появятся предположения о моем имени?

Компаньоны снова обменялись скептическими взглядами.

— А если я назову тебя Амбер Гристл О'Мол из Адбарских О'Молов? — спросил дворф.

— Ты из Адбара? — спросил Афафренфер.

— Если бы он был из Адбара, я бы его узнала, — настаивала Амбергрис.

— Я из многих мест, — ответил дворф, и его акцент исчез, — Хотя я не сказал бы что Цитадель Адбар одно из них. Но однажды я был в Мифрил Халле.

Он посмотрел вокруг, затем улыбнулся и отбежал в сторону, скрывшись за привязанными бочками. Когда он вышел с другой стороны, он больше не был незнакомцем для этих двух, и даже не был дворфом.

При виде Джарлакса на борту судна в северных пределах Моря Упавших Звезд, Амбергрис и Афафренфер, в самом деле чуть не упали!

— Рад встретиться вновь, — с поклоном сказал Джарлакс и коснулся своей гигантской шляпы.

— Кого угодно я ожидала увидеть здесь, но только не тебя, — заметила Амбергрис.

— Это — мой секрет, добрая дворфа. Всегда быть неожиданным.

— Включая убийство? — спросил Афафренфер.

Джарлакс рассмеялся.

— Я заслужил это замечание? От тебя, добрый брат? От тебя, которого возможно я, мог поставить на городской площади как насест для голубей?

При напоминании об их предыдущей встрече, когда Афафренфер был превращен в статую любимой медузой Дрейго Проворного, монах поперхнулся и не нашел слов для ответа.

— Это не означает, что мы доверяем тебе, — осмелилась сказать Амбергрис.

— И все же я заработал немного доверия, я уверен.

— Зачем ты здесь? — напрямую спросил Афафренфер.

— В поисках Эффрона и Артемиса Энтрери.

— Я не видела Энтрери после Гаунтлгрима, — сказала Амбергрис. — Но Эффрон? Он погиб в Порту Лласт, как мы слышали.

— Нет, — заявил Джарлакс. — На самом деле он отправился вас искать, когда узнал в Порту Лласт о вашем спасении от тех, кто спас вас. Похоже, что он не был достаточно быстр, чтобы перехватить вас.

Афафренфер и Амбергрис посмотрели друг на друга и улыбнулись, явно обрадованные известием, что Эффрон выжил.

— Может быть, он нашел Энтрери, — предположила Амбергрис, и Джарлакс пожал плечами.

— Они оба могли потерять наш след на побережье, когда мы сразу же вышли в море.

— Да, я узнал это в Сузайле, — ответил Джарлакс.

— Долгий путь от Сузайла.

— Действительно, но так как я понятия не имею о том, где те двое могут быть, а вы были на борту этого прекрасного судна, когда я узнал, я решил, что стоит потратить немного времени, чтобы навестить вас, — объяснил Джарлакс. — В любом случае, у меня есть дела в Дамаре, так, почему бы не разделить дорогу?

Двое обменялись еще одним взглядом.

— Вы можете сойти в Калаунте, как вы и запланировали, — сказал Джарлакс. — Хотя несомненно вас ждет трудный поход через Земные Опоры и Ледник Белого Червя.

— Это последняя остановка, — ответила Амбергрис.

— Или вы можете поплыть до Мулмастера, — закончил дроу.

— Корабль, не идет до Мулмастера, — сказала Амбергрис.

— И нас предупредили о риске пересечения этого особого города, — добавил Афафренфер.

— Я переубедил капитана, так что, мы проплывем рядом с Мулмастером, — заявил дроу. — И не бойтесь, поскольку я могу провести через улицы Мулмастера довольно легко, я уверяю вас. Это место известно мне и меня там знают.

Амбергрис и Афафренфер еще раз поглядели друг на друга для поддержки.

— И у меня есть новости и истории, которыми я хочу поделиться, и может быть что-то и самому услышать, я надеюсь, — добавил Джарлакс.

Эти двое промолчали и едва ли казались убежденными.

— Если не пойдете в Мулмастер, то знайте, что вы допустили ошибку, — сказал им дроу. — Вам стоило лучше высадиться в Прокампуре, чем в порту Калаунт, что будет вскоре перед нами. До вашего места назначения от Прокампура дорога более длинная, но более оживленная и намного более безопасная.

— Я знаю Земные Опоры, — ответил Афафренфер. — Сейчас — разгар лета, и проходы не настолько трудные.

— Ты знал Земные Опоры, — поправил Джарлакс. — До Раскола. Многое изменилось, многое стало более темным за десятилетия, с тех пор как ты путешествовал здесь.

— Это было всего несколько лет… — хотел было поспорить Афафренфер, но прервал себя, поскольку вспомнил небольшой факт, то, что он проспал в очарованном лесу почти два десятилетия. Он глубоко вздохнул и покачал головой. События последних нескольких декад для его сознания были все еще слишком запутанными!

— Так, Мулмастер, ты говоришь? — спросила Амбергрис.

Джарлакс кивнул:

— Капитан доставит нас туда.

— И ты сможешь провести нас?

Джарлакс кивнул снова.

— Но зачем тебе это?

— Почему бы и нет? — ответил Джарлакс. — Я предпочитаю разделять дорогу с хорошей компанией и сильными компаньонами. Как я сказал вам, я ищу Эффрона и Энтрери, а они могут искать вас. И, кроме того, — добавил он, подмигнув дворфе: — Если врагов будет слишком много, я знаю, что смогу обогнать вас.

— Да, и я уверена, что ты так и сделаешь, — сказала Амбергрис, но теперь она широко улыбалась. Когда шок от неожиданного появления Джарлакса смягчился, Амбергрис напомнила себе, что этот дроу не был врагом. Он спас ее от верной смерти в руках убийц-дроу в Лускане. Он спас ее друзей от Дрейго Проворного, и отправил их всех на север. И без сомнения, он сделал все это с немалым риском для себя. Дзирт объяснил ей, что Бреган Д'эрт — организация связанная с Мензоберранзаном, а среди тех убийц, ищущих ее в Лускане, как Амбергрис узнала, был не кто-нибудь, а дворянин самого главного Дома города дроу.

Она вспомнила ту темную ночь и прошептала: «Бедный Стиви», — когда подумала о молодом дворфе, которого она провожала из таверны, и кто был убит на улице прямо рядом с ней.

Она вышла из своих воспоминаний.

— Мулмастер, — согласилась она. — И я рада разделить дорогу, выпивку и несколько хороших историй с тобой, Джарлакс.

Она посмотрела на Афафренфера, и монах кивнул.

— О, я надеюсь, что вы будете по-прежнему рады, когда дорога окажется долгой, — сказал наемник-дроу, с маленькой ухмылкой, которая была так свойственна Джарлаксу, и это единственная вещь, которая выдавала правду, о том, что он знал больше о ситуации — любой возможной ситуации, чем персона, с которой он говорил.

Тролль шлепал по трясине, длинными руками хватаясь за скелетоподобные засохшие деревья и, подтягиваясь, полз вперед.

Голодное животное знало, что его добыча была близка. Едкий дым окутывал деревья, смешиваясь с вездесущим туманом болот, известных как Эвермур. Мерзкая вонь для большинства, но для тролля — аромат прекрасного ужина.

Длинные зеленые пальцы с когтеподобными ногтями схватили почерневший ствол старого дерева, и тролль подтянул себя вперед, отрывая свои тонкие ноги и огромные ступни от грязи. Он прополз мимо ствола, выполз на более сухую землю и движимый ненасытным голодом ринулся вперед, в сторону запаха дыма.

Острый язык нетерпеливо мелькал между острых желтых зубов; тролль быстро втянул воздух так, что его дыхание походило на скрипучий смех, и прошептал:

— Выйди. Выйди.

— Хуффин и пуффин, я слышу тебя, тролль, — раздался ворчливый голос из подлеска впереди. — И мои шары раскачиваются, чтобы причинить тебе боль! Они вдавят тебя в трясину, сломают ноги как лучину, а вырасти помешают — копыта моей свиньи! Бха-ха-ха!

Тот кто выскочил из зарослей, представлял собой необычное зрелище — дворф с черной бородой, заплетенной в три косы с испачканными грязью кончиками, сидевший на большом борове — но не простом борове, поскольку у него из ноздрей шел дым и всполохи пламени вырывались из-под его копыт. Дворф держал пару тяжелых зубчатых моргенштернов из стеклостали, подпрыгивающих на концах несокрушимых цепей.

Глаза тролля горели, язык алчно дергался и когда дворф пнул своего боевого кабана, пуская его в атаку, то монстр тоже рванулся вперед.

Они столкнулись в дикой схватке, руки тролля хватали, зубы кусали. Уродливая тварь была бесстрашна, она знала, что любые раны, которые мог бы причинить дворф и его мясистый адский боров, быстро заживут.

То выражение жадности и голода изменилось в тот миг, когда ударили моргенштерны, поскольку каждый был покрыт волшебным специфическим маслом, которое мощно взорвалось, когда соприкоснулось с боком тролля. Не успев вонзить когти в дворфа, монстр отлетел в сторону запущенный тяжелым ударом и силой воздействия взрыва.

Он проломил собой засохшие деревья, раскалывая их на щепки и пронзив бедро обломком ствола. Зарычав и сплюнув зеленую слизь, тролль оглянулся на дворфа и начал подниматься, освобождаясь от ствола.

Он почти освободился, когда дворф пустил в галоп своего выдыхающего огонь боевого кабана. Казалось, они не успевали достичь тролля вовремя, но боров вдруг вонзил передние копыта в грязь и с силой взбрыкнул, запуская дворфа со спины — и дворф не выглядел удивленным, нисколечко.

На самом деле, он казался скорее разъяренным, когда пролетел по дуге вперед, обеими руками сжимая мощные цепы, и поднимая их над головой. Он закрутил их между собой, так что они казались одним двухголовым оружием. Он опустился вниз, а за ним и его оружие ударило по плечу и спине тролля, отбросив того обратно на острый осколок сухого дерева.

Тролль обезумел, махая когтями, щелкая зубами и плюясь зеленой желчью. Одним взмахом руки он зацепил дворфа за щеку и прорезал глубокую рану сквозь его бороду, окрасив ее красной кровью.

Но дворф оказался столь же бесстрашным, как и его враг — он не вздрогнул и не уклонился.

Он просто пел рифмовки и неустанно бил. Моргенштерны снова разделились на два оружия, круша кости тролля и разрывая его шкуру. Одной рукой тролль сразу же перестал размахивать — она безвольно повисла, но, все-таки троллю удалось выкарабкаться и выпрямиться во весь свой десятифутовой рост и нависнуть над дворфом.

Но перед дворфом выскочил его боевой боров и, прыгнув прямо на грудь тролля, повалил его обратно на землю. Оставшейся здоровой рукой тролль отбросил бодающегося и кусающегося зверя в сторону, но когда попытался встать, появился дворф, спрыгивая со сломанного ствола дерева.

Дворф падал вниз.

Вниз падали моргенштерны.

— Бха-ха-ха! — прокричал он, и ответ ему был резкий и громкий, как будто раскололось напополам большое дерево.

Череп тролля разбился вдребезги, голова рассыпалась, но он продолжал крутиться и бить, как ни в чем не бывало. Тролли не умирают, так как большинство существ. Даже если бы тролль был разрублен на десяток частей и разбросан, то они извиваясь сползлись бы вместе. И если они не могли повторно соединиться, то каждый кусок превращался в нового тролля, настолько сильный был у троллей процесс регенерации!

Даже отсеченная рука тролля могла продолжать бороться. Она не могла видеть, но могла хватать и прятаться.

И так, тролль бил и сражался, и сильные руки дворфа поднимались неоднократно, опуская тяжелые моргенштерны вниз с карающей силой. И дворф смеялся, поскольку он знал секрет.

Тролля было трудно убить, это так, он мог вырасти снова и восстановиться быстрее, чем любое живое существо — если только его раны не были обожжены огнем.

А у этого дворфа был боевой боров, адский боров с красной кожей, и огонь его копыт не был иллюзией, но истинным, обжигающим пламенем.

Волшебный боров подскочил и начал свою работу, метаясь вокруг упавшего тролля, выпуская огонь, который кусал плоть тролля, кипятил его кровь и убивал живые частички, которые просто так бы не умерли.

Долгое время дворф избивал упавшее существо, сокрушая и растаптывая каждый дергающийся кусок. Потом он отстранился, полюбовался своей работой и позвал адского борова, чтобы подняться на монстра и сделать несколько огненных прыжков.

Огонь вырвался из дымящихся копыт и тролль не сразу, но занялся, и скоро боров отпрыгнул подальше, а монстр остался лежать, горящий, неподвижный, разбитый.

— Вот теперь пойдем, Фырк, — позвал дворф своего любимца. — Я уже вижу огни города: нам не долго осталось ехать.

Поднявшись на волшебного скакуна, Атрогейт пробормотал больше, чем несколько проклятий на Джарлакса за то, что тот отправил его в эту глушь.

— Тролли, тролли, — пробормотал он, в последний раз оглянувшись назад на череду курящихся трольих трупов, которых он оставил вдоль своего следа на пути через северную оконечность Эвермура, места, также известного, и не без оснований, как Трольмор.

— Здесь мы должны расстаться, — сказал Джарлакс у основания длинного подъема. Впереди правее, далеко на юге, вырисовывалась высокая холодная стена Ледника Белого Червя и далеко на вершине самой высокой скалы, куда уходила тропа, трио могло увидеть большое строение известное как Монастырь Желтой Розы. — Хотя ненадолго, я надеюсь.

— У меня была надежда войти в монастырь вместе с тобой, — ответил брат Афафренфер. — Как со своим гостем. В его стенах можно увидеть много интересного, там обширное хранилище знаний.

— Ты возвращаешься в монастырь с подпорченной репутацией, — напомнил Джарлакс.

— Да, он попал в точку, — заметила Амбергрис.

— И я сомневаюсь, что присутствие эльфа дроу поможет восстановить доверие Братьев Желтой Розы, — со смехом добавил Джарлакс.

Афафренфер кивнул, согласившись со сказанным, и, похоже, искренне встревожился.

— Предложи мне это снова, когда такое посещение не будет угрожать твоему собственному положению, — улыбнулся Джарлакс. — И тебе не придется тратить силы, убеждая меня нанести визит, если библиотека монастыря осталась такой, как я помню, и твои братья не будут против моего присутствия.

Афафренфер просиял при этом и кивнул.

— Что? Ну-ка, подожди! — воскликнула Амбергрис, и тут же добавила недоверчиво: — Как ты помнишь?

Афафренфер удивленно посмотрел на нее, а затем, обдумывая заявление, перевел взгляд на Джарлакса.

— Ты был там прежде?

Дроу засмеялся, вытащил маленькую статуэтку из оникса и бросил ее на землю себе под ноги.

— Я — Джарлакс, — объяснил он. — Я был везде.

С этим он вызвал свою волшебную адскую лошадь и поднялся в седло.

— У меня есть дела в Гелиогалабусе, — объявил он. — Может быть, я управлюсь быстро, или же мне потребуется декада, чтобы все уладить. В любом случае я вернусь на это место и пошлю вам весточку, и если вы надумаете, то возможно, мы снова поедем одной дорогой. К тому же, возможно, у меня будут новости об Эффроне и Артемисе Энтрери, — и он приподнял свою шляпу.

— Если ты не можешь войти, как же ты пошлешь нам сообщение? — спросила Амбергрис.

Темный эльф засмеялся.

— Я — Джарлакс, — ответил он, как будто это могло объяснить все.

И ведь могло.

— Остановись и назови себя! — закричал охранник с высокой и крепкой южной стены Несма.

— Ба, но ты же не знаешь меня, — парировал Атрогейт, который шел пешком, так как прежде чем появиться в поле зрения города отпустил адского борова назад в его обиталище на более низких уровнях. Он сомневался, что его появление на выдыхающей огонь свинье вызовет нужное доверие, а ему необходимо было попасть в этот ужасный нетерпимый к чужакам город.

— Тогда, возможно, тебе не мешало бы представиться, добрый дворф, — послышался другой голос, на сей раз женский. — Пока мы не застрелили тебя прямо там, где ты стоишь.

— Даже так? — спросил Атрогейт, уперев руки в бедра. Он глубоко вздохнул, и обернулся через плечо на болото, которое граничило с городом. Он предположил, что эти выносливые люди боролись с троллями каждую декаду.

— Мое имя Атрогейт из Фелбарра, — назвался он. — Хотя я не был там столетие и больше.

— И туда ты и направляешься? — спросила женщина.

— Неа, в Мифрил Халл, скорее всего.

— Тогда ты друг короля Коннерада?

— Неа, я не встречался с ним, но он впустит меня, не сомневайтесь. Однажды я назвал его предшественника своим другом.

— Его предшественника?

— Да, короля Бренора, — Атрогейт хвастался, думая что это имя придаст ему веса. Но он получил не тот ответ, который ожидал.

— Тогда в Мифрил Халле тебе будут рады, — ответила женщина, она казалась раздраженной. — Так что иди своей дорогой.

— А-а?

— Уходи, — сказал другой охранник.

— Я шел по грязи целую декаду, — возмутился Атрогейт. — Оставил по пути дюжину дохлых троллей.

— Тогда, вероятно, пока мы тут говорим, они идут за тобой — сказала женщина.

— Я достаточно умен, чтобы сжечь проклятых тварей, — Атрогейт обернулся и указал на юго-запад. — Один дохляк остался там, в тысяче шагов отсюда. Иди и посмотри.

— Возможно, мы так и сделаем.

Атрогейт пожал плечами и, шлепнувшись в грязь, уселся, сложив руки на груди. Он начал петь сам себе, в основном бессмысленные стишки, и в некоторых импровизациях оскорблял недружелюбных охранников на воротах.

Через несколько ударов сердца ворота раскрылись и появились трое всадников. Как только они выехали, ворота снова закрылись, но Атрогейт даже не пытался двинуться в их сторону.

Они поехали мимо дворфа, глядя на него сверху вниз со своих высоких лошадей.

— Что? — спросил он.

— Ты сказал, что убил тролля поблизости, — сказал самый высокий из группы. — Проводи нас.

— Ты не привел мне коня.

Человек ухмыльнулся, но не двинулся с места и не протянул руку.

Со вздохом Атрогейт поднялся на ноги. Мгновение он раздумывал, не пойти ли пешком, но решил, что это не имеет никакого значения, учитывая их суровые порядки. Возможно, будет неплохо показать им немного силы, которой он владел.

Он вытащил ониксовую статуэтку адского борова — давний подарок Джарлакса и, кивнув охранникам, уронил ее на землю и вызвал своего верхового зверя.

Лошади встали на дыбы и отступили, зафыркав от страха, когда появилось дьявольское животное, охваченное огнем и дымом.

— Посмотрим, сможете ли вы поддержать темп, — сказал дворф, сел в седло и сильно пнул Фырка в бока. Боров метнулся прочь.

К тому времени, когда четверка вернулась к южным воротам Несма, она смеялась и обменивалась рассказами об убийстве троллей, и охранники провели Атрогейта прямо в город, даже попросив его оставить адского борова на некоторое время, чтобы другие могли увидеть удивительное существо.

Действительно, появление дворфа произвело впечатление: люди Несма, по общему мнению, справедливо опасающиеся посетителей, были благодарны любому, кто убил тролля или десяток, и особенно тому, кто уничтожил тварей правильно, так чтобы они не могли восстановиться!

Однако объятья дружбы они все же для Атрогейта не раскрыли, поскольку охранники держали его близко к воротам.

— Зачем ты приехал? — спросил кто-то, и Атрогейт узнал голос той женщины, которая допрашивала его со стены.

Дворф указал на затянутое небо.

— Услышал, что что-то плохое творится в Серебряных Пределах, — сказал он. — Приехал, чтобы посмотреть, что к чему, для моих старых друзей, Боевых Молотов.

— Твои друзья не очень ценятся в Несме, — сказала женщина.

— Да, ты уже это показала.

— И не в Эверланде, — сказал другой. — И не в Сандабаре, и не в Серебристой Луне.

— Я слышал, — уверил Атрогейт, когда тот остановился.

— Полчища орков пришли из королевства Темной Стрелы, — сказала женщина.

Атрогейт кивнул, в то время как женщина продолжала, хотя ему уже все было понятно. Он знал о старом соглашении в Ущелье Гарумна, даже прочитал его в Мифрил Халле на пьедестале, установленном на мосту через пропасть, которая дала соглашению свое имя. И таким образом, он не был удивлен, что те, кто хочет уйти от ответственности за спасение, оглянулись на век назад и указали на соглашение, как на причину для их текущих проблем.

— Ты не доберешься до Мифрил Халла, — закончила женщина, и ее слова встряхнули дворфа.

— Он осажден великой армией орков, — объяснила она, — как Сандабар и Серебристая Луна. Нам до сих пор везло здесь в Несме, но появились слухи об отрядах орков, перемещающихся на севере отсюда. Мы можем скоро оказаться втянутыми в войну, дворф. Когда это начнется… — она сделала паузу и кивнула подбородком на моргенштерны, шары которых качались позади него, закрепленные на спине.

— Да, в вашем распоряжении мои колотушки, — пообещал Атрогейт. — Лучше чем убивать троллей — только оставлять от орков тушки. Бха-ха-ха!

— Пойдем, — принял решение высокий парень из патруля. — Лорд Несма примет тебя, и мы дадим тебе задание.

— Задание? Ба, так я работаю за еду и кровать, не так ли?

— Ты возражаешь?

— Бха-ха-ха! — проревел Атрогейт, и махнул рукой, дав знак, что пойдет следом.

ГЛАВА 12 Обманщик

Зубы. Только зубы. Большие зубы, острые зубы, блестящие зубы, смертельные зубы. Зубы и низкое рычание, грохочущее между ними. Зубы, которые могли убить его единственным укусом и рычание, обещающее, что монстр так и сделает.

Это длилось и казалось бесконечным, но в этот момент ужаса и растерянности, жертва немного пришла в чувство, чтобы произнести одно слово.

Одно имя, что спасло ее жизнь.

— Гвенвивар?

Зубы отпустили его, и хафлинг обернувшийся гоблином увидел красивую морду пантеры.

Низкое рычание продолжалось, хотя теперь представлялось более заинтересованным, чем зловещим.

Реджис попытался медленно двинуть рукой, чтобы дотронуться до берета и рассеять иллюзию, но едва он начал шевелиться, как пантера зарычала и опустила огромную лапу на его локоть, мучительно прижав руку к земле.

— Гвен, — сказал он мягко и тихо. Затем хафлинг тяжело сглотнул, когда увидел лук, или вернее, когда острый конец стрелы прилагающийся к луку, оказался прямо перед его глазами.

— Дзирт, это — я Реджис, — пропищал он.

Лук пропал и Гвенвивар отступила. Как только его рука освободилась, Реджис протянул ее и похлопал по волшебному берету, отменив его волшебство. Прежде он всегда думал, что очень хорошо, что волшебство плотно крепит берет на его голове и он не свалится, ни при каких обстоятельствах, но в этом случае, он не был в этом уверен!

Когда он моргнул при изменении зрения, то увидел знакомую руку, протянутую к нему, чтобы помочь ему встать. Он схватил ее и начал подниматься, но волна слабости и онемения не позволила ему, и он рухнул обратно.

Пантера ударила его сильнее, чем он предполагал.

Дзирт склонился над ним, с беспокойством осматривая его.

— Где? — спросил он.

— Мой бок и спина, — понял хафлинг, он потянулся и попытался подняться, несмотря на напряжение и боль.

Дроу поискал в сумке и достал маленький пузырек. Он снял пробку большим пальцем и поднес исцеляющее зелье — то, которое Реджис сам сварил и дал Дзирту — к губам Реджиса.

Хафлинг сразу же почувствовал себя лучше, когда теплая жидкость влилась в него, и ее волшебные целебные свойства быстро распространились по организму. Он поднял одну руку, чтобы взять руку Дзирта, и на сей раз, ему удалось сесть.

— Нам нужно о многом поговорить, — объявил хафлинг.

— Ты присоединился к группе наших врагов, я полагаю?

— Я был в лагере, — объяснил Реджис. Он полез в карман жилета, вытянул скрученные пергаменты и вручил их Дзирту.

— Это — больше, чем группа бандитов или охотников, или даже диверсантов, — объяснил Реджис. — Бренор предсказал войну и, похоже, попал прямо в яблочко.

Дзирт сжал пергаменты — света было недостаточно, чтобы прочитать их, но он не собирался зажигать факел. Он встал и протянул руку хафлингу.

— Пойдем, — потребовал он и когда Реджис схватил его за руку, помог хафлингу подняться на ноги. — Давай найдем наших друзей.

— Не сейчас, — ответил Реджис. Он немного пошатывался, но уже чувствовал себя лучше и знал, что это пройдет.

— Наши друзья сейчас направляются в Несм, — сказал Дзирт.

— И орки тоже, — мрачно ответил Реджис. — И они достаточно многочисленны, чтобы легко наводнить этот город, даже если мы поможем защитникам.

Дзирт остановился и уставился на умного шпиона-хафлинга.

— Ты пойдешь со мной, — объяснил Реджис под его взглядом. — У меня есть идея.

Хафлинг криво ухмылялся, объясняя план. В переписке в общих чертах обрисовывалось нападение на Несм с трех сторон и в лагере, в который вошел Реджис, была западная атакующая группа — и очевидно, из тех трех групп она первая заняла позицию для удара. Приказы требовали, проявить сдержанность и терпение, и наконец, скоординированной атакой оказать давление на Несм с трех сторон одновременно.

Приказы явно шли от темного эльфа.

Возможно, темный эльф мог изменить эти приказы.

Атрогейт сидел у передней стены «Факела», в шумном общем зале таверны и гостиницы на юго-западе Несма, от которой шла лестница прямо к южному парапету городской стены. Горожане собирались здесь в больших количествах, чтобы выпить, поесть и поделиться непристойными и смелыми рассказами. Шум такого веселья и привлек Атрогейта, пока он ждал аудиенции у главы города, и он не был разочарован когда, вошел и увидел табличку, предписывающую держать оружие в одной руке и выпивку в другой.

И в случае призыва к оружию: «Проглотить напиток и бежать на лестницу».

У основания широкой лестницы стоял заполненный факелами большой короб, и огонь всегда горел на площадке перед стеной, как раз перед выходом.

К парапетам шли вооруженными, и к тому же таким оружием, которого ненавистная угроза Эвермура боялась больше всего — огнем.

Да, Атрогейту понравился дух этого места, прекрасная смесь пьянки и сражения. Почти как если бы его организовал дворф!

Он сел у окна, глядя на улицу и жизнь Несма, большого города с тремя тысячами сильных духом людей, преуспевающий, несмотря на соседство с Эвермуром, так как служил воротами на запад для торговцев Луруара. Почти все товары шли на запад, и почти все приходящее с запада — Мирабара, Глубоководья и Лускана, проходило через рынки Несма.

Но в последнее время, когда Королевства Много-Стрел объявило войну, торговля под неестественно темными небесами Луруара стала редкой.

За пустой дорогой, Атрогейт видел западные ворота. Он поднес хлеб ко рту и откусил больший кусок, затем протолкнул его большим глотком эля. Потом ударил пивной кружкой по столу и наклонился вперед, когда заметил волнение у тех ворот.

Ворота раскрылись и в город вкатился фургон.

Рот Атрогейта открылся и полусжеванный хлеб выпал, и старый дворф понял настоящую причину, по которой Джарлакс послал его в Несм — и той причиной была не проблема с рынком, как Джарлакс сказал, о нет!

Он увидел их, оживших Компаньонов Халла. Он услышал об их воскрешении еще в Лускане от Бениаго, но реальность была ошеломительней слухов.

И вот они тут, Бренор и Кэтти-бри, а огромный варвар, сидящий около них, должно быть Вульфгар из Долины Ледяного Ветра.

Дворф покачал головой, пытаясь спорить с действительностью представшей перед ним. Дворф на фургоне был молод, в то время как Бренор уже был старым дворфом, когда Атрогейт встретил его на пути к Парящему Духу. Но это был он, Атрогейт чувствовал это сердцем и не мог отрицать. Это и правда был Бренор Боевой Топор с огненно-рыжей бородой и однорогим шлемом, можно было не сомневаться.

И конечно рядом с ним была Кэтти-бри, моложе, чем тогда, когда Атрогейт в последний раз видел ее в безумии Магической Чумы.

— Возможно, ее дочь, — попытался уговорить себя дворф, но потом подумал о том, как такое могло быть? Он никогда не слышал о дочери Кэтти-бри, и даже если она была, то ей было бы теперь сто лет!

Нет, это была она, действительно она, во всей своей красе.

— Компаньоны Халла, — прошептал он.

Кривая улыбка появилась на его лице, и он фыркнул, захихикал, а затем засмеялся немного громче, почему-то оказавшись совершенно очарованным и в восторге от перспективы.

— Только не надо тут устраивать танцев, дурак, — раздался голос сзади, и Атрогейт повернувшись, увидел одного из охранников, которых он встретил у стены.

Он захихикал снова и кивнул, подняв пивную кружку в тосте.

— Первый Оратор Джолен Ферт встретится с тобой, — объявил охранник. — Сейчас.

Атрогейт встал с кружкой в руке, и собрался идти следом.

— Допивай и оставь кружку, — сказал охранник. — Ты найдешь пиво получше в Зале Первого Оратора.

— Ба, лучшее обычно означает более слабое, — сказал дворф и оглянулся, чтобы бросить еще один взгляд в окно.

У него было чувство, что ему, возможно, не помешает какая-нибудь крепкая выпивка.

— Будем надеяться, что эти орки не знают обо мне, — прошептал Дзирт Реджису, когда они приблизились к разведывательной группе, которая отпустила шамана-гоблина, чтобы исследовать место сражения.

Реджис, снова замаскировавшись под Шамана Кллуга, пожал плечами и ответил:

— Там только дюжина, поэтому если они догадаются, то одной дюжиной меньше нам придется убить под стенами Несма.

Дзирт улыбнулся. Он вполне был рад новой позицией этого хафлинга.

Они двинулись к группе гоблинов и орков, один из них вышел вперед и очень старался — но бесполезно — казаться бесстрашным.

— Иннаниг, — Реджис шепнул Дзирту.

Орк остановился прямо перед ними.

— Это… Рагфлув До'Урден, — объявил Реджис, заикаясь и явно импровизируя.

— «Рагфлув»? — беззвучно повторил Дзирт.

— Немедленно возвращаемся в лагерь! — закричал Шаман Кллуг, махая руками на север, и подгоняя группу, чтобы она шла как можно быстрее впереди него.

— Рагфлув? — Дзирт тихо спросил Реджиса, когда они пошли позади стремительной процессии.

— Я должен был что-то придумать.

— Рагфлув?

— Скажи это наоборот.

Дзирт уставился на него с любопытством, затем охнул, и решил, что судьба мира вполне могла бы положиться на ум и импровизацию его маленького друга!

Они пришли на стоянку орков некоторое время спустя, шагая с уверенностью, которая противоречила пустым животам Дзирта и Реджиса. Множество жестоких орков приветствовало их наряду с сотнями гоблинов, поскольку, очевидно, еще одно племя прибыло через тоннели Подземья.

Один орк вышел из первых рядов и тихо поговорил с Иннанигом, перед тем как подойти к Реджису и Дзирту. Реджис признал его как скота, спорившего с шаманом Кллугом, когда Реджис, замаскировавшись под орка, впервые вошел в лагерь.

Орк начал обращаться к Реджису, как к шаману, но Реджис поднял руку и почтительно отстранился за дроу, а затем отошел в сторону.

Орку, казалось, это не очень понравилось, поскольку он посмотрел на шамана-гоблина и с яростью проследил за его передвижением.

— Рагфлук? — спросил орк.

— Рагфлув, — поправил Дзирт, остро чувствуя опасность ситуации перед собой. Его рука поднялась быстрее, чем орк мог заблокировать, и быстрее, чем орк мог даже заметить, и с силой ударила тварь по лицу. — И называй меня господином. Если ошибешься снова, я убью тебя.

Орк казался сердитым, но еще больше орк казался испуганным.

Дзирт легко мог сделать это.

— Кто ты?

— Карок, — прорычал в лицо Дзирту монстр. — Я веду…

— Ты видел огни и молнии сражения? — прервал следопыт, указав на юго-запад.

Орк кивнул, так же, как и многие другие поблизости в пределах слышимости разговора.

— Мы столкнулись с отрядом ужасных Наездников Несма, — сказал Дзирт, достаточно громко, чтобы все услышали, — В разгар сражения с вашим разведывательным отрядом. Наездники мертвы.

Взрыв ликования поднялся вокруг.

— Но также и многие ваши разведчики, включая и гиганта, — закончил Дзирт, заставив те ликующие крики стихнуть и вызвав хор вздохов в ответ. Карок прорычал немного, представляясь еще более недовольным.

— По чьему приказу гигант выходил так смело? — сурово спросил Дзирт.

Уродливая голова орка повертелась и уставилась на лидера гоблинов.

— По приказу шамана Кллуга, — сказал он. — Патруль принадлежал Кллугу!

Дзирт повернулся, чтобы тоже с негодованием посмотреть на Реджиса. Он слегка кивнул, когда его пристальный взгляд встретил взгляд замаскированного хафлинга, информируя друга о необходимом ответе.

— Я сказал — патруль, — возмутился Реджис. — Я сказал — сильный патруль. Ты выбрал гиганта!

Дзирт направил свирепый взгляд на орка, который напрягся, но выстоял, выпятив грудь.

— Кллуг выбирал, — настаивал он.

— Карок! — закричал в ответ хафлинг-гоблин.

— Кллуг!

— Карок! — завопил Реджис столь же сильно.

Орк повернулся и шагнул к Реджису, его рука потянулась к мечу, висящему у бедра.

— Кому ты веришь, дроу? — вскричал Реджис, и вложил достаточно отчаяния в свой голос, чтобы позволить Дзирту услышать свой страх.

Дзирт вытянул руку, останавливая Карока, и тот обернулся на него в ярости. Дроу знал, как его собратья из Мензоберранзана отреагировали бы на такую дерзость, и эта мысль не радовала его. Однако когда он заметил, как орки вокруг нетерпеливо переступали, как будто готовились прыгнуть на помощь одному или другому противостоящему лидеру, то понял, что его выбор сильно ограничен. Он должен быть быстрым, должен быть решительным, и должен закончить это, прежде чем ситуация могла обостриться.

Останавливающая рука дроу опустилась к его противоположному бедру и схватила Мерцающий слишком быстро для наблюдающих, чтобы проследить его движение. Та рука вернулась настолько быстро, что зрители, включая Карока, еще только осознавали, что рука дроу потянулась к бедру.

Удар пришел слева, отлично нацеленный, и голова Карока упала на землю, в то время когда все только начали понимать, что дроу достал свой клинок. На сей раз раздались вздохи и крики.

Не далеко отсюда, шаман Иннаниг начал протестовать, но взгляд Дзирта заставил его замолчать и отойти обратно в толпу.

Дзирт стоял, с окровавленным клинком в руке, и с опасной яростью в глазах просматривал толпу, выбирая самых сильных из тех, что возмущались, заставляя их замолчать одним взглядом. Через некоторое время шум стих до напряженной тишины, и Дзирт понял, что отлично сыграл роль командира дроу дисциплинирующего своих гоблинов.

Он указал на Иннанига:

— Ты, иди сюда.

Шаман нерешительно вышел, и остался на месте прямо перед толпой.

— Сюда, — скомандовал Дзирт, но видя, что орк не повинуется, прикрикнул: — Немедленно!

Иннаниг огляделся, но все от него отстранились. Дзирт понял, что они не пойдут против дроу.

— Ты поведешь орков, — приказал он шаману. — А ты, — сказал он, повернувшись к Реджису, — поведешь всех.

— Куда вести? — спросил фальшивый шаман Кллуг, играя свою роль.

— В Несм, — объявил Дзирт и вызвал овации. Похоже, ничто не могло объединить группу гоблинов и орков быстрее, чем обещание шанса разрушить город.

— Мы идем в Несм! — проревел Иннаниг, и орки завели свои боевые песни.

— Не сейчас! — прокричал Дзирт поверх всего гвалта и сборище успокоилось. — Сегодня они готовы к бою. Сейчас — ночь, и они тоже видели огни сражения.

— Когда же? — смело выступил вперед шаман Кллуг. — Мой народ жаждет крови. Нам обещали кровь!

Гоблины начали выть и орки к ним присоединились, и Дзирт позволил им галдеть некоторое время, поскольку их крики были в поддержку Реджиса, а ему нужна была поддержка для друга, особенно тогда когда совсем скоро он собирался оставить Реджиса наедине с этой группой убийц!

— Завтра, — сказал Дзирт после того, как волнение стихнет.

— Завтра ночью! — проревел Иннаниг, но Дзирт прервал его.

— Нет, — сказал он. — Завтра под скудным полуденным солнцем.

Реакция была немедленной: все ахнули с недоверием. Сражение в дневное время, даже под эффектом затемнения не было предпочтительной ситуацией для орков, и еще меньше не устраивало гоблинов. Они были существами темноты, убийцами, и самые большие преимущества получали, когда адский шар закатывался — и особенно эта группа, так как большинство гоблинов, поддерживающих шамана Кллуга, жило исключительно в почти неосвещенном Подземье!

— Каждое утро гарнизон Несма выходит на юг сражаться с троллями, которых мой народ послал против города, — объяснил Дзирт. — Они уверены, что нападение орков и гоблинов может быть только ночью, и таким образом, днем город становится особенно слабым. Слишком слабым. Нападем в полдень, когда большинства воинов Несма в нем не будет. Мы наводним город за одну атаку, и когда группы борцов с троллями вернутся, мы расстреляем их со стен их же собственного города.

Еще не дослушав, Иннаниг начал кивать, нетерпеливым взглядом подтверждая его правоту, когда Дзирт солгал о патрулях Несма.

Дзирт не был удивлен, поскольку знал правду: кровожадные орки и гоблины любили не только сражение. Нет, еще они любили конец сражения, боль, которую они могли причинить беззащитным жертвам. Он подумал об этом прямо сейчас, рассматривая это в свете своих споров с Кэтти-бри и Бренором о природе орков, и нашел, что это его открытие, казалось, больше поддерживало аргументы друзей, чем его собственные.

Дзирт не хотел верить, что Бренор и Кэтти-бри были правы, и орки, гоблины и другие твари были неисправимо злыми в сердцах и душе. Большая часть его, та часть, что увела из Мензоберранзана, не хотела соглашаться с этим.

Или только хотела.

— Завтра в полдень, вы растопчете Несм, — объявил Дзирт, глядя поочередно на Кллуга и Иннанига. — Я найду вас обоих на поле сражения, а если кто-то будет отсутствовать, то будет казнен… И когда он сказал это, кинул взгляд вниз, привлекая взоры к безголовому орку, лежащему у его ног.

— И чтобы не было борьбы среди гоблинов и орков, — сказал он. — Мой народ не примет этого. Не сейчас. Не тогда, когда нужно победить столько врагов.

С этим он повернулся и пошел на юг.

— Куда ты идешь? — прокричал Иннаниг.

— Подготовить троллей, — без промедления ответил Дзирт. — Они уведут охотников Несма подальше от города. — Он остановился, обернулся и резко добавил: — Но не достаточно далеко, чтобы они не могли услышать последние крики своих родных, и все же, достаточно далеко, чтобы успеть вернуться и спасти их.

Орки и гоблины одновременно облизали губы услышав последние слова, настолько восхитительны они были для их ушей и исковерканной психики.

Дзирт повернулся и убежал. Он очень не хотел оставлять Реджиса с этими скотами, но он должен был доверять своему другу — это был его план, в конце концов!

И он должен был добраться до Несма и подготовить его защиту, или более правильно — засаду.

— Я пойду к стене ждать Дзирта и Реджиса, — сказала Кэтти-бри Бренору и Вульфгару, когда, уставшие, они упали на стулья вокруг того же самого стола, где сидел Атрогейт, в гостинице под названием Факел.

— Та девушка-всадница пошла к Первому Оратору, — напомнил Бренор. — Он захочет поговорить с нами.

— Первый Оратор Ферт, — заметил Вульфгар. — Ферт! Имя, которое я никогда не хотел бы услышать снова.

Бренор кивнул, он хорошо помнил Наездника Несма, известного как Гален Ферт, который грубо обошелся с ними, когда они впервые проходили мимо этого города много десятилетий назад, во время поисков Мифрил Халла. Несм не был маленьким городом, но кроме торговли, он был изолирован, и большинство семей, живущих здесь, жило здесь уже многие поколения. Было вполне вероятно, что этот Первый Оратор Джолен Ферт был прямым потомком того невоспитанного человека.

— Вы пойдете и поговорите с ним — ему не нужны мы все трое, — ответила Кэтти-бри. — Наши друзья скоро вернутся, и я намереваюсь подождать их.

— На стене много тех, кто может сделать это, — сказал Вульфгар.

— И много тех, кто будет рад эльфу дроу в этом месте? — с сомнением спросила Кэтти-бри, и при этих словах, другие двое посмотрели друг на друга с беспокойством.

— А девочка права, — признал Бренор.

Вульфгар кивнул, встал со своего стула и протолкался через зал к длинному бару. Когда Жизель привела их сюда, она позаботилась, чтобы они получили хорошую еду — она сказала владельцу гостиницы, что все оплатят Наездники.

Вульфгар обратился к владельцу, когда тот подошел.

— Мы хотим получить еду сейчас, — сказал он.

— Она готовится, — ответил человек.

— Будь добр, дай мне то, что есть, — попросил Вульфгар. — Мы очень спешим.

Человек кивнул, отошел и быстро вернулся с тремя блюдами заваленными хлебом и превосходно приготовленными толстыми говяжьими стейками.

Вульфгар сложил их одно на другое, закинул Клык Защитника на плечо и пошел, но к двери, а не к столу. Он сделал знак своим друзьям, которые поднялись и пошли к нему.

— Эй, подожди! — воскликнул владелец гостиницы. — Вы же не думаете уйти с моими блюдами и серебром?

— У нас есть дела, — ответил Вульфгар, не останавливаясь.

— Оставь тарелки, — потребовал владелец гостиницы, и прокричал другим посетителям: — Остановите их!

Бренор и Кэтти-бри подошли к Вульфгару, когда люди поднялись, чтобы заблокировать дверь.

— Неблагодарные, — проворчал Бренор. — Немного изменилось за столетия.

Вульфгар, однако, просто засмеялся и повернулся, чтобы поставить тарелки на соседний стол, опустив со своего огромного предплечья и расставляя их. — Мы не хотели никого обидеть, и конечно воровать, и не хотим проблем, — сказал он владельцу гостиницы. — Конечно, вы были добрым хозяином…

Он остановился при громогласном «Бха-ха-ха!», раздавшемся из-за двери, которая распахнулась со стуком, когда большой чернобородый дворф вошел в «Факел», легко отпихнув в сторону тех крепких мужчин, что преграждали путь — с такой непринужденностью, как будто он отодвинул группу маленьких детей.

— Бородатые боги, — пробормотал Бренор, когда повернулся в ту сторону.

— Атрогейт, — шепнул Бренор своим компаньонам, поскольку, хотя он и не видел его многие годы — похабного и оптимистичного Атрогейта было трудно забыть. — Друг Джарлакса.

Дворф с черной бородой протолкался через завсегдатаев так же легко как судно, прорезающее гладь воды, столь полный решимости дойти до Бренора и его спутников, что растолкал всех окружающих граждан Несма.

— Сильный парень, — сухо заметил Вульфгар.

— Сильный как гигант, благодаря своему поясу, — тихо ответил Бренор, поскольку он хорошо знал о волшебном поясе Атрогейта.

Дворф выскочил перед этими тремя друзьями и сердечно их поприветствовал:

— Рад встрече!

Все посетители наблюдали нервно и заинтересованно, но ни кто так сильно не нервничал как владелец гостиницы за барной стойкой.

— Ты принимаешь здесь героев, хозяин, — обратился Атрогейт к человеку. Дворф медленно обошел троицу, внимательно их осмотрев. — Великих героев, д-а-а, и юный возраст их, еще ни о чем не говорит!

— Я знаю тебя, странный дворф? — спросил Бренор.

— Да, ты знаешь меня, и ты думаешь, что я не знаю тебя, но это не так, — ответил Атрогейт, все еще обходя их кругом.

— Боннего Боев… — хотел было представиться Бренор, но громкое «Бха-ха-ха!» прервало его.

— Все еще заявляешь, что это твое имя? — спросил Атрогейт, и близко наклонившись, тихо добавил, так чтобы только эти трое могли услышать: — Ты же король Бренор?

Бренор тяжело уставился на него.

— Не знаю, о чем ты, — тихо ответил он.

— Джарлакс, — предположила Кэтти-бри. — Есть ли что-нибудь, что он не знает?

— Не знал, как найти тебя, — ответил Атрогейт женщине. — Когда твой отец и Дзирт просили его об этом, он пробовал — мы пробовали. Просмотрели половину Королевств в поисках милой Кэтти-бри, но не нашли ни одного знака. И вот ты здесь, вновь.

Хозяин к тому времени вышел из-за бара и приблизился к группе с толпой завсегдатаев, окруживших ее.

— О чем вы? — спросил он, двинувшись, чтобы забрать свою посуду. Вульфгар опередил его, собрав мясо и хлеб и, разломив батоны на половинки, и использовал их в качестве тарелок для стейков.

— Я прибыл от Джолена Ферта, — ответил Атрогейт, прежде чем Бренор мог что-нибудь сказать. — Он надеется поговорить с этими тремя.

— Значит, ты знаешь их?

— Только этого, — сказал Атрогейт, указав на Бренора. — Его имя Боннего и он хороший парень.

— Мы не украли бы ваши блюда, добрый господин, — добавила Кэтти-бри. — Но мы должны пойти к стене, поскольку у нас есть друзья, которые этой ночью должны прибыть к вашим воротам. Когда владелец гостиницы посмотрел на нее скептически, она добавила: — Друзья, которые боролись вместе с нами, чтобы спасти Наездника по имени Жизель. Они остались сдерживать монстров, чтобы мы смогли безопасно доставить Жизель и лошадь в Несм.

Владелец кивнул и, казалось, сжался немного, — она тонко напомнила о том, как эти трое оказались здесь. Устыдившись, он вручил три блюда Вульфгару и помог крупному человеку положить еду на место.

— Да, простите, что я не спросил, — довольно смущенно сказал он. Он оглянулся через плечо и окликнул одного из посетителей, облокотившегося на барную стойку. — Три полных пивных кружки — нет, четыре, — попросил он.

Очень скоро четыре компаньона оставили «Факел», и их руки были полны еды и питья.

— Первый Оратор суров, — предупредил Атрогейт, как только они оказались снаружи. — Подозрительный и резкий на слова, хотя он, вероятно, будет более доброжелателен к вам, чем, был ко мне. Я убил несколько троллей, и это их порадовало, но вы спасли девушку, не так ли? Бха-ха-ха! Восстали из мертвых, и снова становитесь легендой.

Бренор немедленно потянул его в сторону.

— Как ты узнал? — потребовал он ответа.

— Твоя девочка уже сказала тебе, как.

— Джарлакс?

— Да, так и есть.

— Где он?

Атрогейт пожал плечами:

— Не видел его уже несколько декад. Он потребовал от меня добраться до Несма, и таким образом, я оказался в Несме. Не знал почему, пока не увидел, как вы трое проезжаете через ворота. Теперь здесь и вы и я.

— Что должно произойти в этом месте? — спросил Вульфгар.

— Я только что пришел сюда, — объяснил дворф. — Небо темное даже днем, и тролли толстые как сплетенные деревья. Ну, стали тоньше теперь, после того как там проехались я и Фырк, бха-ха-ха!

Он прервал смех, когда понял, что никто к нему не присоединился.

— Они придут, чтобы привести вас к Оратору Ферту.

— Тогда они найдут нас на стене, мы пойдем, когда наши друзья присоединятся к нам, — сказала Кэтти-бри, тоном, отрицающим любые возражения, и направилась к городским воротам.

— Друзья? — спросил Атрогейт. — Скажите мне, что это Дзирт. Ах, я рад был бы снова повидать этого чернокожего охотника.

Он и другие двое поторопились, чтобы догнать Кэтти-бри.

Прежде чем они вышли на стену, они были перехвачены парой охранников Несма, сообщивших им, что Первый Оратор Джолен Ферт просил увидеться с ними немедленно.

— Тогда он может встретить нас на стене у ворот, — сказала Кэтти-бри охранникам. — Поскольку там мы и будем.

Охрана сделал пару шагов, собираясь перекрыть ей путь.

— Я провела ночь, убивая орков, огров и ледяных гигантов, — невозмутимо сказала Кэтти-бри в лицо человеку. — И спасая жизнь Жизель, Наездника Несма. Я устала и волнуюсь за друзей, которые еще не прибыли в этот неприветливый город. Мы будем ждать их прибытия на стене у ворот, и если Первый Оратор или кто-либо другой захочет поговорить с нами, то они найдут нас там.

Человек с неуверенным выражением посмотрел на своего спутника, и его колебание позволило Кэтти-бри пройти мимо.

— Но… — начал он возмущаться, и был остановлен буйным ревом:

— Бха-ха-ха!

У Реджиса перехватило дыхание, когда Дзирт исчез в ночи, а Иннаниг немедленно придвинулся и, свирепо глядя, навис над ним.

— Ты соглашаешься на такие изменения в плане? — спросил шаман-орк, и его тон намекал на то, что приказы дроу могут подвергаться сомнению.

— Вы слышали темного эльфа.

— Мы — западный фланг, — ответил Иннаниг. — Одна из трех групп и самая маленькая из них.

Реджис попытался переварить эту информацию. Тут были сотни гоблинов и множество орков и огров. И как будто этого было мало, прямо в этот момент вернулась северная патрульная группа, и трио гигантов шли среди отряда!

И это была самая маленькая из армий? Хафлинг-гоблин сглотнул с трудом, когда представил размеры сил, которые собирались против Несма.

— Большая слава ждет нас утром, когда мы первые наводним город, — разыгрывая недовольство, огрызнулся он на Иннанига, и сильно толкнул его рукой, заставив шамана-орка отойти на шаг назад. — Ты проигнорировал бы приказ дроу? Ты так и сделаешь? Ты скажешь своим оркам остаться?

Шаман попытался сохранять уверенность под агрессивными нападками, но было ясно, что Реджис взял верх.

— Тогда ты и твои орки можете не присоединяться к моим гоблинам, когда мы войдем в город! — закричал Реджис, и все гоблины вокруг него начали аплодировать, накрытые волной жажды крови. — И сами скажите дроу Рагфлуву, почему вы не сражались. Возможно, я возьму твою голову, добавлю к голове Карока и сделаю ожерелье. Да!

Гоблины кричали и вопили, безумно прыгая вокруг, и Реджис испугался, что, возможно, они сейчас подерутся.

Но все было улажено прежде, чем могла начаться потасовка, когда ледяные гиганты влетели как ураган и потребовали рассказать, что происходит.

— Ваш родич был убит на западе! — закричал Иннаниг, и указал на Реджиса, как будто он был виновен.

— А Карок мертв из-за него! — немедленно завопил в ответ Реджис. — Убит дроу, который требует, чтобы мы напали завтра в полдень.

— Мы не можем обойтись без помощи других армий! — кричал Иннаниг. — Так говорилось в плане!

Гигант оттолкнул орка в сторону, когда тот закончил говорить и повернулся непосредственно к крошечному шаману-гоблину. На протяжении одного удара сердца Реджис думал, что его жизнь была окончена, но громадина кивнула одобрительно.

— Главная боевая группа находится на позиции, к востоку от нашего лагеря, — объяснил ледяной гигант. — Три тысячи орков и моя родня. И орды огров, тянущих боевые машины, — монстр сделал паузу и повернулся к другим гигантам. — Мы двигаемся быстро, да, — сказал он, кивнув, и другие согласились.

— Мы отомстим за нашего погибшего родича, — пообещал гигант, вернувшись к Реджису. — Какие отряды ты отправишь для нападения?

Хафлинг-гоблин забормотал и запнулся на мгновение.

— Все сразу, — заявил он. — Полное нападение в полдень.

Гигант начал расспрашивать его, но Реджис отдалился и начал выкрикивать приятные банальности многочисленным воинам.

— Мы разобьем городскую стену! — обещал он. — Победа будет нашей!

Крики ликования раздались вокруг него, и шаман-гоблин продолжил играть свою роль, с энтузиазмом подпрыгивая. Но внутри, Реджис был напряжен.

Если та вторая боевая группа отреагирует на атаку и двинется быстро, то Несм мог бы действительно быть обречен!

Его друзья были там.

Он подумал ускользнуть тайком, когда гоблины, орки и другие ушли отдыхать перед надвигающимся штормом. Возможно, он должен убежать в ночь, в Несм, чтобы предупредить Дзирта и других.

Возможно, он должен пойти на восток и выяснить, есть ли какой-нибудь способ, который мог бы удержать или отвлечь главную боевую группу.

Но на самом деле было ясно, что за оставшееся время он мало что мог сделать. Даже если он добрался бы до своих друзей, куда они пошли бы? Конечно, Компаньоны Халла не бросили бы Несм, когда такая сила встает против города. И конечно город не мог быть эвакуирован перед такой угрозой.

Он повернулся на восток и увидел огни походных костров вдалеке.

Он не знал, что делать.

ГЛАВА 13 Долгая игра

— Ты уверена? — солдат дамарец спросил девочку, стоящую на обочине дороги, под стеной окружающей Гелгабал — столицу Дамары, город, раньше известный как Гелиогабалус. Традиционно, Гелиогабалус служил основным городом королевства Дамара, и конечно это был самый большой город Земель Кровавого Камня. Этот город также служил столицей, кроме десятилетий, когда король Гарет Драконоборец переместил престол в Деревню Кровавого Камня за несколько лет до появления Магической Чумы.

И так стало снова. Законное место города как столицы Дамары было восстановлено, и король Дамары снова проживал в городе, теперь известном как Гелгабал.

Девочка убрала вьющийся светлый локон от лица и застенчиво кивнула.

— Ты видела его?

— Да сэр, — очень мило пролепетала она.

Нервно кусая губы, солдат посмотрел вдоль переулка на антикварный магазин, на который указал ребенок, «Полный Мешок Микки».

Девочка внимательно наблюдала за ним. Она видела, что человек пытается набраться храбрости, чтобы расследовать историю. Но об этом было легче подумать, чем сделать, особенно учитывая туманные намеки, которые она ему скормила.

Солдат, конечно же, не был уверен, но маленькая девочка приложила все возможные усилия, чтобы ему было совершенно ясно, что герой ее истории, если все было действительно так, как она утверждала, — мог съесть его.

За один присест.

— Больше не ходи туда, — рассердился солдат и толкнул девочку вперед, подальше от торговых рядов у городской стены и магазина Микки. — Иди сейчас же домой и не возвращайся.

Маленькая девочка убежала вприпрыжку и завернула за угол в переулок, исчезнув в тенях. Солдат прошел мимо прохода спеша прочь от городской стены — и кто бы мог обвинить его?

Малышка прислонилась к каменной стене здания и обхватила пухленькое личико своими розовыми ладошками. Она глубоко вздохнула, пытаясь переварить все потрясающие изменения, которые произошли на земле Дамары. Род Драконоборцев угас — и как это осталось незамеченным? — а новый король едва ли оказался достойным преемником власти и общественной поддержки, которыми пользовались справедливый король Гарет и королева Кристина!

Малышка узнала так много за последние несколько дней, хотя осталось еще много вопросов. Что с Монастырем Желтой Розы, изолированном на высоком плато между Галенитами и Земными Опорами?

Малышка, конечно же, использует эти удивительные изменения для своей выгоды. Она снова глубоко вздохнула, пытаясь выбросить все мысли из своей симпатичной маленькой головки, стараясь не думать, какой смешной и опасной эта, возможно, слишком хитрая затея могла бы оказаться.

Несмотря на свою невинную внешность, она знала опасность не понаслышке.

— Пусть будет так, — сказала она спокойно и вышла из переулка. Она поглядела налево, туда, куда пошел солдат, и отметила с кивком, что человек уже скрылся из вида. Малышка припустила направо, вниз к торговому переулку у городской стены, к «Полному Мешку Микки» и магазину через улицу «Полному карману Зи».

— Так ты уже рассказал им свою историю? — спросила Амбергрис, забежав в боковое крыло большой библиотеки монастыря Желтой Розы.

Брат Афафренфер поднял глаза от стопок книг и свитков, разложенных вокруг него, в то время как он сидел на полу. Он на мгновение удивленно посмотрел на свою подругу, затем кивнул в ответ на ее вопрос.

— Как ты вошла сюда? — спросил он.

— Брат Головастик позволил мне войти, — ответила Амбергрис. — Он все еще красный от поцелуя и легких объятий, которые я подарила ему. Разве братьям не позволяется встречаться с девушками, хоть иногда?

Афафренфер хмуро глянул на нее.

— Не считая присутствующих, — снисходительно поклонилась она и подскочила, чтобы посмотреть, чем он обложился.

— Они хорошо обходятся с тобой?

— О да, — сказала Амбергрис. — И бесплатно кормят! Я — жрец дворфских богов и совсем не враг, так почему бы и нет?

— Ты несомненно услышала о темных временах в Дамаре.

— Да, король-тиран и еще много всего, — ответила дворфа с презрительным взмахом руки. — Старая история, только декорации другие.

— Я боялся, что они будут с большим подозрением относиться к любым незнакомцам, учитывая события на Землях Кровавого Камня, — объяснил монах. — Они не в хороших отношениях с королем Фростмэнтлом. Совсем. Они меня бесконечно допрашивали, чтобы убедиться, что я не шпион его подозрительного и осторожного двора — они опасаются его, потому что этот король, по общему мнению, является малодушным тираном, боящимся каждой тени.

— Большинства из них.

— Даже дворфов?

— Да, ты знаешь мой собственный рассказ, так что, я не буду спорить.

Афафренфер кивнул:

— Они оценили мои рассказы о нашем путешествии.

— И ты рассказал все честно о времени проведенном с Парбидом в Царстве Теней, не так ли? Ты рассказал, что служил военачальникам нетерезам и что охотно шел по пути к становлению тенью, отбросив в сторону клятвы и обещания их священному ордену?

— Может, ты сходишь в открытую часовню и прокричишь это всем, кто услышит? — сухо спросил монах.

— Ну, твои собственные уста справились с этим лучше, я полагаю, — ответила Амбергрис. — Это место не без своих собственных шпионов, разве не так?

— Я рассказал им все, — признался Афафренфер. — Честно.

— Храбрый монах.

— Таков принцип моего ордена: прощение может быть дано только тому, кто действительно кается, и осознает свои ошибки. Бежать от признания ошибки означает обмануть себя и поверить, что никакой ошибки не было сделано.

— Так все же, это была твоя ошибка? Уход в Царство Теней с твоим лучшим другом, борьба на стороне нетерезов, присоединение к охотникам за головами Кавус Дун? Все было ошибкой и ты сожалеешь?

Афафренфер уставился на нее спокойно и поднял руку, признавая ее правоту и свое поражение:

— Дворфа по имени Амбергрис открыла мне глаза на эту ошибку.

Амбергрис подошла поближе и утешительно опустила свою руку на плечо Афафренфера.

— Я знаю, мальчик, — сказала она. — Путь долог и тяжел, и однажды пошел наперекосяк. Но ты теперь дома и телом и сердцем. Ты никогда не был одним из охотников за головами. Если бы я считала иначе, то я убила бы тебя на горе над поверженным Дзиртом До'Урденом.

Это вызвало улыбку у Афафренфера. Он вернулся в воспоминаниях к тому дню, когда его группа охотников за головами натолкнулась на Дзирта и Далию в лесу Невервинтер и, на свою беду, на Артемиса Энтрери. Память отозвалась болью для Афафренфера, поскольку он снова видел Парбида, любимого друга, умирающего от клинков Дзирта До'Урдена.

Но это были также и хорошие воспоминания, поскольку в том сражении Амбергрис спасла его и направила на путь истинный.

Когда он покинул Монастырь Желтой Розы, Афафренфер думал, что это величественное место никогда не сможет стать его домом снова, но вот он вернулся, и чувствовало себя хорошо. Действительно, большое спокойствие снизошло на него только при входе в эти древние залы поиска и размышления.

— Джарлакс может скоро вернуться, — напомнила Амбергрис, и монах кивнул. — Он появится на нашем пути и попросит, чтобы мы пошли вместе с ним.

— Я не могу, — ответил Афафренфер. — Не сейчас.

— Я знаю это.

Монах посмотрел на нее изучающе.

— Но ты пойдешь с ним, — ее поза, покорный наклон головы намекали ему, что его слова походили на обвинение.

— В этом месте у меня ничего нет кроме тебя, — ответила дворфа. — И если ты желаешь остаться, тогда ты должен уйти с головой в книги, обучение и во все, что сопутствует тому, чтобы быть тут братом. Брат или сестра — это не то, кем я хочу быть, не в обиду будет сказано.

Афафренфер хотел поспорить, но не смог. Он стиснул челюсти и постарался не заплакать, и ответил кивнув:

— Я и не обижаюсь.

Хозяйка была поистине привлекательной женщиной с медно-красными волосами и яркими голубыми глазами, которые сияли из-за удивительного контраста. Высокая и стройная, она носила самую красивую одежду, подчеркивающую каждый изгиб ее тела и дразнящее глубокое декольте. В этот день на ней было зеленое платье с высоким разрезом на одном боку, открывающим сливочную кожу ее сильной и красивой ножки.

Да, она была настоящей красавицей.

Кудрявая маленькая девочка передвигалась по антикварному магазину, останавливаясь, чтобы осмотреть каждый предмет. По магазину ходили покупатели, но большинство только смотрели и быстро уходили.

Ребенок же задержался.

Скоро девочка почувствовала на себе взгляд медноволосой хозяйки и заметила, что та наблюдает за ней издалека, и чтобы убедиться в этом, малышка задела один невероятный образец стеклодувного искусства и поймала его, когда тот начал падать.

Она услышала красноречивый вздох женщины с медными волосами.

В тот же момент со звоном колокольчиков открылась дверь и еще одна женщина вошла в магазин. Она тоже была довольно привлекательна, хотя одета в более простую и более скромную одежду. Она была пониже ростом, но со странно широкими плечами, так что голова, казалась немного маленькой. У нее были густые волосы светлого медового оттенка — и цвет удивил ребенка, поскольку она помнила ее скорее серой, чем светлой.

С другой стороны это была только иллюзия женщины, и она могла изменять ее так, как ей нравилось, как предположила маленькая девочка.

Маленькая девочка прошла по проходам, надеясь подойти поближе, чтобы подслушать их разговор, поскольку обе особы были явно взволнованы, и говорили почти беззвучно.

— Слишком много стражи, — услышала она шепот блондинки, хотя, казалось, она была слишком далеко, чтобы услышать шепот.

Уши маленькой девочки оказались гораздо острее, чем можно было бы предположить.

— Внезапно, — согласилась женщина.

— Я предупреждала тебя, — сказала блондинка.

«Да, она всегда была самой осторожной», — припомнила маленькая девочка.

Другая вздохнула и, кивнув, согласилась.

— С тех пор, как этот идиот Фростмэнтл решил возвратиться в Гелиогалабус, — пожаловалась она.

— Гелгабал, — поправила вторая, и они обе вздохнули с нескрываемым отвращением.

— Мы могли бы убить его и весь его двор, — сказала высокая хозяйка с медными волосами. — Столько грязи.

— Но гарантий нет, что с тем кто его заменит, будет намного лучше. В эти темные дни среди дворян Дамары добрая половина ничтожеств и дураков.

— И то правда.

— С людьми всегда так, — пожаловалась блондинка, качая головой. — Важничают и думают, что они будут всегда, но ветер меняется и сдувает их и их ничтожные достижения.

— Многие дамарцы могли бы порадоваться его гибели.

Вторая вздохнула более тяжело и покачала головой.

— Так много усилий и такой большой риск, — посетовала она.

— Ох, давай просто разрушим весь город и весело проведем время! — воскликнула хозяйка.

На сей раз неуклюжесть маленькой девочки проявила себя реально и стеклянная фигурка упала на пол и разбилась.

Малышка тяжело сглотнула, и прежде чем смогла что-либо сказать или сделать, женщина с медными волосами оказалась рядом, нависнув над ней глядя сверху вниз.

Глядя сквозь нее.

Ребенок почувствовал себя очень маленьким.

— Кто ты, маленькая дурочка? И где твои родители?

Девочка захныкала, думая, что получит шанс выжить, если вызовет жалость.

Женщина с медными волосами схватила ее за ухо и заставила подняться на цыпочки.

— Мне бы отпороть тебя хорошенько, — сказала она.

«И, скорее всего, запустить меня через весь город», — подумала маленькая, но не сказала, потому что она знала правду об этих двух женщинах. Правду, на которую она намекнула солдату…

— У тебя есть монеты, чтобы заплатить за это? — спросила хозяйка.

Конечно, она могла бы заплатить, тысячу раз, но она не собиралась признаваться. Она сглотнула с трудом и жалостно заплакала.

— О, заставь это дитя отработать, — сказала вторая женщина у прилавка который находился около двери. — Магазин в беспорядке, как всегда. Ты могла бы воспользоваться ее помощью.

— Ба! — сказала женщина с медными волосами, подняв маленькую девочку немного повыше, слегка повернула, вызывая визг и уронила ее на пол.

«Она действительно восхитительна, когда сердится», — подумала маленькая девочка.

— Хорошо? — спросила женщина.

— Хорошо, мэм? — спросила она робко.

Ее слова, очевидно, сильно поразили женщину с медными волосами, поскольку она выпрямилась и уставилась на девочку с большим недоверием. Ее выражение лица, говорило о том, что она догадывалась, что что-то было не так. Она даже понюхала воздух немного, ее симпатичный носик сморщился, и она посмотрела на маленькую девочку с еще большим любопытством.

Да, она чувствовала, что что-то было совершенно неправильно, но она не могла понять что, маленькая девочка это видела и с усилием выдавила усмешку.

— Будешь убирать тут, — заявила высокая женщина. — Каждый день, пока не выплатишь свой долг полностью.

— Да, мэм.

— «Мэм»? Что значит «мэм»?

— Так говорят, дорогая, — ответила другая женщина. — Так обычно называют человеческих женщин пожилого возраста.

Тщеславная женщина с медными волосами ахнула и оглянулась на девочку и, на мгновение, малышка решила, что та ударит ее и, вероятно, оторвет голову с плеч!

— Ну, ты не можешь отрицать течение времени, дорогая, — сказала вторая женщина, привнеся немного юмора.

— В кладовке есть тряпки, — сказала медноволосая, и снова посмотрела на малышку с любопытством, как будто она разобралась в чем дело, но не совсем. — Когда закончишь, пыли не должно остаться ни где.

Она вернулась к другой женщине, и маленькая девочка с удовлетворенной улыбкой на лице убежала, чтобы найти тряпки.

«Отлично», — подумала она, но не посмела говорить вслух, не посмела даже шептать. Потому как ее небольшие ушки были острее человеческих, а уши этих двух женщин, были намного острее, чем ее собственные!

Он был самым богатым человеком в Землях Кровавого Камня, благородным дворянином и королем, титулы он получил за подвиги свои, оплаченные его немалыми деньгами. Ярин Фростмэнтл не нравился даже самым приближенным, и поэтому он чувствовал себя неуверенно, и золото текло из его казны. У большинства королей была сеть шпионов среди двора, у Ярина их было три.

Все шпионили друг за другом. Осведомители хорошо вознаграждались, в то время как те от кого исходил запах предательства был немедленно дискредитирован, и если повезет бросали в темницу, а если нет — подвергали смертельным пыткам.

Давно был мертв тот, кто посмел сказать, что лорд Ярин поднялся на трон Дамары, убив Муртила Драконоборца, последнего из рода любимых короля Гарета и леди Кристины.

Однако обстоятельства восхождения короля Ярина в Дамаре ни для кого не оставались секретом и двадцать лет спустя, и в тихих уголках отдаленных пределов, плача и надеясь, люди часто шептали, что когда-нибудь кто-то из рода Драконоборцев может вернуться.

Нервно постукивая пальцами по полированному дереву, он сидел на своем троне за огромным столом, закрытым по бокам и вдоль внешней стороны стенами из прозрачной стеклостали, для защиты от стрел и им подобного.

— Это — просто слух, — напомнила королева Концеттина, и получила такой угрюмый взгляд от Ярина, что вжалась в свое кресло. Она не посмела сказать что-либо еще. Она была седьмой королевой Ярина Фростмэнтла, и после трех лет в его постели, пытаясь воспроизвести наследника она преуспела не больше, чем ее предшественницы.

Она слышала шутки, которые ходили при дворе.

— Бедный король Ярин. Какое несчастье — семь раз жениться на бесплодных женщинах. Какая судьба!

И если уж она слышала их, то и он тоже.

Король Ярин развелся со своими первыми четырьмя женами и отослал их доживать в небольшие имения на границе Ваасы, и даже дальше, в королевство на севере. Очевидно, такие меры стали обходиться для него слишком дорого или, возможно, его расстраивали слухи, что, по крайней мере, две из бывших королев впоследствии родили от других мужчин, но последних двух из его предыдущих шести жен уже не было в живых.

Король Ярин держал гильотину в одном из обнесенных стеной садов.

Его пятая жена была отдана под суд и быстро признана виновной в предательстве и принятии веществ предотвращающих беременность. Обвинения против шестой, Дриэллы, были еще более экстраординарны — утверждали, что она родила сына, но убила его в своей постели. Ни одна из служанок Дриэллы не говорила в ее защиту — ни одна из них не говорила вообще, и ни одна из них не была замечена снова при дворе короля Ярина Фростмэнтла!

Даже статуи, которые король Ярин установил в садах за домом для тех последних двух жен, были теперь обезглавленными.

Без сомнений, чтобы служить острым напоминанием новой жене.

Королева Концеттина знала, что пески в ее песочных часах стремительно высыпались. Она была молодой женщиной, двадцати лет отроду и моложе на три десятилетия короля Ярина. Ее семья была не из Дамары; она приехала в Гелгабал с дипломатической миссией, ее отец направлялся из портового города Дельфантла в Агларонд. Отец Концеттины, лорд Делькасио, подписал прибыльное торговое соглашение с королем Ярином во время визита, и Концеттина была гарантией этого соглашения, соединив две семьи браком.

Молодая женщина приняла выбор своего отца и знала, что требовалось от нее в этой роли. Она удовлетворяла каждую потребность Ярина и превосходно служила при дворе, поскольку была прекрасно воспитана в доме дворян Дельфантла. Она была дипломатом и обладала неплохим набором качеств — харизматична, тактична, проницательна, очаровательна и все, кто встречался с ней, не могли не полюбить ее.

Но она понимала, что все это не имело значения, в свете больших событий, круживших вокруг нее.

Король Ярин хотел наследника.

Король Ярин очень не любил быть объектом грубых шуток.

Если ситуация ухудшится, то соглашение между королем Ярином и лордом Делькасио не спасет ее от позора, или чего еще похуже.

Свидетель, наконец, появился перед ними — пожилую женщину втолкнули двое личных элитных охранников короля Ярина, пара суровых мужчин, столь хорошо знакомых как с капюшоном палача, так и с уборами для дворцовых торжеств. Они заставили старуху встать прямо перед исполинским столом и отступили на шаг, а затем поклонились и по знаку короля Ярина отступили в дальний конец зала.

— Ты владеешь магазином у городской стены? — спросил ее король.

— Да, мой лорд.

— Ты знакома с владелицами двух указанных антикварных магазинов?

— Да, мой лорд, Микки и леди Зи. Я думаю, что они — сестры, хотя они не показывают этого.

— А почему ты так подумала? Они заведуют своими магазинами в Гелгабале в течение нескольких лет, и говорят, что они не имеют семей, о которых было бы известно.

— Так говорят, что несколько лет, но они там были и прежде, — сказала старуха.

— Я не был осведомлен… — хотел ответить король, но женщина непреднамеренно прервала его, говоря:

— Когда я была… — пытаясь закончить свой предыдущий ответ. Она осознала свою ошибку, округлила глаза и в ужасе втянула в себя воздух, тут же опустив взгляд.

— Продолжай, — предложил ей король Ярин.

— Когда я была маленькой девочкой, — договорила она.

— Когда ты была маленькой девочкой, что? — непонимающе спросил король Ярин.

— Они были там, — ответила женщина.

Король и Королева обменялись озадаченными взглядами, поскольку они знали рассматриваемых женщин, Микки и еще одну известную как леди Зи, и ни одна из них не дожила и до половины лет этой старухи.

— Где? — недоверчиво спросил Король Ярин.

— В торговом ряду, у городской стены, — ответила старуха. — В то время моим магазином владел еще отец моего отца…

— «Полный Мешок Микки» и «Полный карман Зи» у городской стены были известны, когда ты была еще маленькой девочкой? — громко спросил король, и повернулся в сторону Министра Отчетов, направив свой вопрос монаху из Монастыря Желтой Розы, и старухе.

Министр в недоумении пожал плечами, и, получив от короля Ярина недовольный взгляд, убежал искать записи. Город довольно скрупулезно хранил их многие десятилетия, начиная от самого начала рода Драконоборцев. Короли паладины любили порядок, и использовали ресурсы большого монастыря, чтобы хранить в архивах истории семей, купцов и много других тайн городов Дамары, особенно Гелиогалабуса.

— Не знаю, называли ли они себя так в то время, — робко ответила старуха.

Король Ярин нахмурился, хлопнул руками по своему большому столу и поднялся на ноги.

— Ты не знаешь?

— Нет, мой лорд.

— Но был магазин — или пара магазинов — с этими же самыми двумя хозяйками, как ты говоришь? Микки и леди Зи?

— Да, мой лорд, я думаю…

— Думаешь или знаешь? — потребовал ответа король Ярин.

— Прошло столько лет… — начала отвечать она, но Ярин уже дал знак страже. Они подбежали, взяли женщину за руки, и повели ее прочь.

— Это — охота за призраками, — сказал король капитану дворцовой стражи, который поднялся, чтобы присоединиться к нему. — Только шепот да намеки и ничего больше. Это — волнения ради сплетен и сплетни ради волнения.

— Мой король, мы должны заняться расследованием, — ответил капитан, подтянутый мужчина по имени Дрейлиль Андрус. — Эти сплетня — серьезный…

— Что в Гелгабале живет пара драконов? — с сомнением спросил король, и насмешливо фыркнул от такой нелепой мысли.

— Вспомните род, который вы сменили, — предупредил капитан Андрус. — Вспомните имя — Драконоборец, и как это имя было заработано. Это обстоятельство может стать более разрушительным для вашей репутации среди ваших граждан, чем эти слухи.

— Ты веришь им? — недоверчиво спросил король. — Ты слышал старую дуру, — он махнул рукой в сторону женщины, которая была уже в дальнем конце огромного зала. — Она даже не вспомнит имя отца ее отца, не говоря о тех двух женщинах живших почти век назад, которые, возможно, только напоминали этих двух.

— Это — разоблачительный слух, — не согласился Андрус. — Даже если не имеет оснований.

— Я должен схватить и казнить пару лавочниц из-за таких неправдоподобных доказательств? И как потом привлечь новых торговцев в Гелгабал или успокоить тех, кто уже торгует здесь?

Капитан Андрус мог только пожать плечами в ответ, и сказать:

— Это — трудная ситуация.

— Узнай больше, — потребовал король.

— Мои шпионы везде.

— Да, как и мои, — сказал король Ярин, открыто напоминая, что одни силы всегда были покрыты другими силами в Гелгабале — городе короля Ярина Фростмэнтла.

ГЛАВА 14 Приманка

Кэтти-бри первой стала подниматься на зубчатую стену Несма недалеко от ее северо-западного угла. Но прежде чем она дошла до верха, путь ее заступил стражник в броне, здоровенный и суровый на вид мужчина с обнаженным мечом, угрожающе сжатым в мускулистой руке.

— Ну а теперь, девица, спускайся вниз и иди, найди себе удобную постельку, — сказал он.

— Я пришла с группой, которая спасла Наездника Несма Жизель, — возмутилась Кэтти-бри.

— О, я знаю, кто ты, — ответил стражник. — Я был в сторожке, когда вы вошли в город. Но я скажу тебе еще раз, — спускайся и ступай в мягкую кровать. На этой стене нет места для тех, кто не состоит в гарнизоне Несма.

— У нас есть два друга, которые еще в пути, — объяснила Кэтти-бри.

— А у нас есть часовые, которые их увидят и впустят, — сказал охранник. Другие солдаты придвинулись поближе к ним, и кивнули, поддерживая своего капитана.

— Ах, ты болван, отодвинься в сторону, — раздалось требование из-за спины Кэтти-бри, и Бренор, поднимаясь по лестнице, прошел мимо нее. — Нет времени для твоей глупости. Мы будем ждать наших друзей, вы должны нам, по крайней мере, это.

Охранник направил свой меч на дворфа, но Бренор не останавливаясь, пыхтя и отдуваясь на последних нескольких ступенях, рывком преодолел самую последнюю, и встал прямо перед дородным мужчиной, собираясь его ударить.

На земле у основания лестницы Атрогейт громко расхохотался, а Вульфгар сжал свой боевой молот, готовый пустить его в ход, если человек станет угрожать Бренору.

— Вы, упрямые несмерские дураки, — заявил дворф. — Вы, вероятно, скоро будете сражаться, разве вы не знаете?

При этом заявлении все солдаты на стене напряглись.

— Да не с нами, вы дураки с мозгами орков! — крикнул Бренор, заметив их передвижение. — И вы будете рады иметь нас на своей стороне, когда начнется сражение, если не будете так глупы, что прогоните нас подальше перед ним.

— Что за сражение? — спросил охранник и отодвинулся в сторону, позволяя дворфу подняться на стену.

— Жизель сказала, что вы уничтожили орков и их союзников, — сказал другой.

— Союзников банды, которая напала на нас, да, — ответил Бренор. Он помог Кэтти-бри подняться, а Вульфгар прошел прямо за ней. — Но их больше, хотя мы не знаем насколько.

— Это — то, что наши друзья пытаются разузнать, — добавила Кэтти-бри.

— Действительно, вам стоит все рассказать, — раздался голос снизу, и все обернулись, чтобы увидеть крепкого мужчину в хорошей броне, идущего к основанию лестницы; солдаты, обрамляющие его с обеих сторон, демонстративно оттеснили Атрогейта с пути человека.

Реакция часовых вокруг трио компаньонов рассказала им правду, прежде чем кто-то из охранников с поклоном сказал: «Первый Оратор».

— Ты — Джолен Ферт? — спросил Бренор, с мрачным выражением лица уперев руки в бедра.

— Первый Оратор, — поправил его здоровяк, стражник стоящий рядом с ним. Но человек у лестницы поднял руку, чтобы успокоить возбужденного солдата.

— Это я, — ответил он.

— Ну, ты не мог бы тогда сказать своим парням чтобы они направили свои взоры в ночь, так как там, наверняка есть монстры, следящие за нами.

— Тебе стоило бы послушать его, — заметил Атрогейт, встав рядом с Первым Оратором. — Там таится кто то, и их намного больше, чем кажется, я говорю тебе.

— Расскажи мне, — предложил дворфу Джолен Ферт, но Атрогейт ответил только сотрясающим живот «Бха-ха-ха!»

— Или может, тогда ты мне расскажешь, — обратился Первый Оратор к Бренору.

— Мои друзья скоро должны подойти, — ответил Бренор. — Мы дождемся их здесь.

— Спускайтесь и поговорите со мной, — предложил Джолен Ферт. — Часовые Несма будут внимательны, и приведут ваших друзей к нам, когда они прибудут.

— Нет, они не сделают этого, — сказала Кэтти-бри, встретив удивленный взгляд человека.

— Один из них эльф дроу, — прямо сказал Бренор. — Твои мальчики готовы впустить его?

— Темный эльф? — спросил Джолен Ферт, и казалось, будто слова застряли у него в горле.

— Да, когда-то известный в Несме, и не как враг.

Первый Спикер заинтересованно поднял руки.

— Дзирт До'Урден, — объяснила Кэтти-бри. — Однажды он был сильным другом Несма, и защитником короля Бренора Боевого Топора из Мифрил Халла. Он там, в разведке, и приедет к нам с…

— Боевой Топор, — здоровяк около Бренора плюнул с явным отвращением. — Да, Бренор — орков друг, будь проклято его уродливое лицо и его несчастное имя.

Кэтти-бри посмотрел на Бренора, как будто ожидая, что он просто сбросит человека со стены. Атрогейт внизу смеялся все громче.

— Дзирт До'Урден? — с сомнением спросил Джолен Ферт. — Король Боевой Топор?

— Да, они самые, — ответил Бренор. — Однажды были друзьями Несма.

— Я не думаю, что Несм когда-либо считал короля Бренора другом, — сказал Джолен Ферт.

Бренор фыркнул, но прежде чем он разразился тирадой на эту тему, вперед выступила Кэтти-бри.

— Гален Ферт — ваш прадед? — спросила она.

— Дед моего деда, — поправил Джолен Ферт.

Женщина кивнула, поскольку не ошиблась.

— Когда первый король Обальд спустился с Хребта Мира, и Несм был наводнен орками, то людям пришлось бежать по открытой местности, и Мифрил Халл пришел им на помощь, хотя в то время тоже находился под осадой.

— Я знаю эту историю, — ответил Первый Оратор. — Но это был не король Бренор.

— Нет, это был его управляющий, потому что сам он был серьезно ранен в сражении против орков Обальда, — сказала Кэтти-бри. — Его управляющий и дорогой друг, хафлинг Реджис. В отчаянии Гален Ферт пришел к нему за помощью и боялся, что помощи не будет, потому что Гален Ферт и Наездники Несма плохо обошлись с друзьями Бренора, когда однажды они проходили через Несм и все потому, что среди их группы был…

— Темный эльф по имени Дзирт До'Урден, — закончил Джолен Ферт. — Да, а ты, девушка, хорошо знаешь эту историю.

— Однако, и Бренор, несмотря ни на что, послал бы ту же самую помощь, — настаивала Кэтти-бри. — Гален Ферт знал это, и вы не можете спорить с этим. Мифрил Халл не был врагом Несму в эпоху первого короля Обальда, и даже после того сражения, когда Несм был освобожден и восстановлен, дворфы Мифрил Халла, послали вам помощь и квалифицированных строителей. Камни вашей стены были вырезаны в Мифрил Халле, разве не так?

Джолен Ферт уставился на нее, но молчал.

— Дворфы Мифрил Халла были хорошими друзьями Несма, — закончила Кэтти-бри.

— Пока Бренор не подписал договор, — пробормотал несговорчивый стражник.

— Да, — согласились остальные.

— Договор заставили… — начал было Бренор, но повернулся к девушке и сдержался — но фактически, он сделал это потому, что когда оглянулся назад на Первого Оратора, и что более важно, на могучего варвара, стоящего на стене около него, то увидел, что они смотрят друг на друга и явно закипают от гнева.

Бренор никогда не любил город Несм, но Вульфгар жаловал город еще меньше.

Смотря в этот момент друг на руга, компаньоны поняли, что эти дебаты необходимо прекращать — в данный момент имелись более насущные проблемы!

— Возможно, это обсуждение лучше бы подошло для моих частных залов, — предложил Джолен Ферт.

— Да, но позже, — согласился Бренор. Он повернулся и указал за стену. — Наши друзья там, и мы надеемся, что они скоро появятся. И мы хотим сами их встретить, а потом отправимся к тебе. Да, и один из них Дзирт До'Урден. Иди и расспроси Жизель о нем и его кошке. Иди и спроси ее, что она жива благодаря Дзирту, и если она не ответит «да», тогда она солжет тебе.

— Достаточно, — сказал Джолен Ферт, подняв руки в знак капитуляции. Он хотел сказать что-то еще, но его прервал крик со стены:

— Приближается всадник!

Мгновение спустя послышался перезвон колокольчиков, распространяя в ночном воздухе нежную мелодию от сбруи великолепного животного по имени Андахар.

— Это Дзирт, — объявила Кэтти-бри.

Охранники посмотрели на Первого Оратора Ферта.

— Откройте ворота, — сказал он им.

Шаман-гоблин уверенно встал перед толпой орков. Он осмотрел их сверху и донизу, а затем кивнул.

— Где Карок? — спросил предводитель орков, самый уродливый и самый внушительный орк, которого Реджис видел, начиная со времен самого первого короля Обальда. Тон этого вопроса, больше походил на команду и не оставил сомнений бедному Реджису, что, если он ответит на него неправильно, то орк убьет его на месте. Шаману Кллугу, возможно, позволили руководить меньшей группой, но в большой схеме он, очевидно, был не так важен, как Реджис надеялся!

Реджис оглянулся через плечо на далекий лагерь. Он выбежал, как только услышал, что значительный контингент от главных сил был уже в нескольких лигах, и решил их встретить.

Реджис повернулся и обнаружил, что орк подошел еще ближе и навис над ним. Тварь пускала слюну и такой неприятный запах из пасти, что Реджис чуть не задохнулся. «Гоблин не отшатнулся бы от вони», — напомнил себе Реджис, и упорно старался не сморщить нос.

— Карок разозлил дроу, — ответил Реджис.

Высокий орк с озадаченным выражением опустил свою руку вниз и сгреб Реджиса-шамана Кллуга за ворот его накидки и легко оторвал от земли.

— Дроу? — громогласно спросил орк.

— Темный эльф, который пришел к нам, — пропищал хафлинг-гоблин. Сила этого орка поразила его: он уже решил, что его сейчас раздавят. Один поворот толстого запястья и его шея будет сломана!

Огромный орк оглянулся на свою свиту, что тоже была полна впечатляющими образчиками физической силы, словно специально отобранными со всех уголков Королевства Много-Стрел.

И на самом деле так оно и было.

— Военачальник Хартаск, — произнес один из орков. — Должен ли я пойти и найти волшебника Ксорларрин?

«Ксорларрин», — Реджис, не сомневался, что уже слышал это имя раньше. Он с трудом сглотнул, не желая видеть никакого другого темного эльфа кроме Дзирта. Он не надеялся, что его маскировка могла бы обмануть дроу-волшебника!

Хартаск выпустил Реджиса, и тот покатился по грязи. Гоблин-самозванец быстро поднялся и переступил с ноги на ногу, словно готовясь к побегу при первых признаках угрозы. И действительно, он думал именно об этом. Он оглянулся на своих спутников, в основном гоблинов и нескольких орков, среди которых был и шаман Иннаниг, который порадовался встряске, что получил шаман-гоблин.

— Кто этот дроу? — спросил Хартаск.

— Он из Дома До'Урден, — ответил Иннаниг и, выглядя в высшей степени довольным, прошел мимо шамана-гоблина, чтобы заменить его как предводителя группы.

Реджис был более чем счастлив уступить ему эту роль. У него было ощущение, что Иннаниг непреднамеренно спас ему жизнь.

Однако это стало проблемой, когда шаман-орк начал передавать все приказы Дзирта относительно нападения в полдень. Хартаск слушал шамана и его лицо все больше искажалось от злости, и когда орк завершил историю, жестокий военачальник яростно помотал головой.

— Третья группа еще не на месте, — сказал Хартаск, хватая Иннанига и тряся его со страшной силой и легкостью. — Они находятся слишком близко к Серебристой Луне и не прибудут в течение трех дней.

— Мы не атакуем? — вдруг не очень уверенно спросил Иннаниг.

— Мы раздавим Несм в короткие сроки, когда все три группы соберутся вместе, — ответил военачальник Хартаск.

— Да, Военачальник! Славься король Хартаск! — выкрикнул Иннаниг и когда Хартаск отпустил его, шаман-орк упал на колени.

Реджису пришлось усилием воли закрыть свои глаза — так сильно они округлились. Король Хартаск?

— До моего приказа оставайтесь в своих норах, — приказал Хартаск. — Племена гоблинов прибыли?

— Да, Король Хартаск. Четыре племени. Они в тоннелях и готовы идти вперед ради славы Королевства Много-Стрел!

Уродливый и огромный орк зарычал и кивнул. Потом монстр жестоко пнул Иннанига, заставив его распластаться.

— Военачальник Хартаск, — поправил он. — Пусть хилые дворфы и люди имеют королей. Ты понял? — проревел Хартаск. Иннаниг начал было отвечать, но не достаточно быстро, и тогда Хартаск шагнул вперед и схватил его, подняв взволнованного орка на ноги. Грубо встряхнув Иннанига, Хартаск оттолкнул его в сторону, и остановил свой мрачный взгляд на Реджисе.

— Да, Военачальник Хартаск, — пискнул хафлинг-гоблин и неоднократно поклонился, стратегически отодвигаясь чуть подальше.

— Кто этот дроу? — потребовал ответа Хартаск, обращаясь к собственному окружению, но все присутствующие орки качали головами, пожимали плечами и перешептывались между собой. — Найдите Равеля, — приказал он одной группе, и орки убежали в темноту.

С рычанием посмотрев на отряд, который вышел с шаманами, Военачальник Хартаск тоже развернулся и пошел обратно к основному боевому отряду. Он оглянулся только один раз, чтобы бросить угрожающий взгляд на шаманов — гоблина и орка.

Посмотрев на Иннанига, шаман Кллуг дал знак своей группе возвращаться тем путем, которым они пришли. Реджис начал выкрикивать приказы, но Иннаниг грубо пихнул его в сторону и потребовал, чтобы он заткнулся.

— Ты больше не командуешь, жалкий гоблин, — заявил орк. — Военачальник Хартаск пришел с тысячами орков Много-Стрел. Ты будешь делать, как Иннаниг скажет, — он выпучил глаза на остальных гоблинов. — Все вы.

«Войско не станет нападать», — понял Реджис. Весь план, что они придумали с Дзиртом — провалился, и его друзья в Несме оказались в ловушке с превосходящими силами готовыми обрушиться на них.

Он отпрянул от Иннанига и других орков, и пробрался в центр группы гоблинов.

— Орки убьют нас, — прошептал он, но так чтобы все кто рядом с ним услышали. — Они отправят нас в первых рядах — умирать, а всех, кто не падет от стрел Несма, они с удовольствием убьют сами.

Он бродил среди гоблинов, оставляя их с озабоченными и нервными выражениями лиц.

Он неоднократно повторял свое предупреждение о гибели, но ничего не сказал напрямую о каких-либо действиях, которые они должны предпринять.

Нет, насколько он знал гоблинов, ему самому придется начать что-либо определенное.

Он подождал, пока вся группа не станет пробираться через небольшую заросшую лесом лощину. Он просунул руку под свою накидку и на правом бедре нащупал кинжал, почувствовав небольшое облегчение от того, что оба боковых лезвия восстановились достаточно, чтобы их можно было использовать снова.

Он приблизился к Иннанигу сзади.

Шаман-орк обернулся, как и орки, сопровождающие его слева и справа. Один из охранников Иннанига сразу же прыгнул на дерзкого гоблина, но Реджис резко выдернул руку из-под своей накидки, и крошечная змея, пролетев по воздуху, приземлилась на орке, вскарабкалась вверх по груди, и обернулась вокруг шеи.

Тут же появился призрак и дернул ошарашенное существо назад и вниз, душа его гарротой. Несколько ближайших орков увидело это, и отступило в страхе.

Реджис продолжал двигаться, его правая рука вышла вперед, сжимая арбалет, и не теряя ни мгновения, он выпустил стрелу в уродливое лицо Иннанига.

Шаман-орк закричал от боли, и другие орки кинулись вперед.

Вторая змея занялась ближайшим, а Реджис выпустил арбалет, повисший на тросике; его рука быстро нырнула обратно под шаманское одеяние, и почти мгновенно вернулась, на сей раз с рапирой, чтобы отклонить направленное в него острое копье.

Хафлинг быстро побежал, мимо атакующих орков к Иннанигу, который стоял и дрожал — боролся с действием яда дроу. И яд стал наименьшей из его неприятностей, когда его ненавистный соперник шаман-гоблин шагнул вперед и ударил, затем отступил и вышел вперед во второй раз, и в третий, и в четвертый, так быстро, что все показалось одним ударом.

Кровь текла из четырех ран в груди, и яд дроу струился по венам, когда Иннаниг упал на колени и повалился в грязь.

Орки навалились на Реджиса, и он понял, что был обречен.

Но гоблины тоже вышли, напав на орков, борясь так, как будто их жизни зависели от победы здесь.

Во внезапной суматохе Реджис воспользовался своим кольцом с призмой и в исказившемся пространстве шагнул мимо ближайших орков, яростно бросившись на крайних со смертельными ударами кинжала. Позади него битва стала всеобщей рукопашной, наступил полный хаос и неразбериха. В его небольшой сфере первые два орка рухнули, даже не поняв, что он был рядом, а третий и последний упали мгновение спустя.

Реджис повернулся к схватке и вернулся на свое место.

Ему не обязательно было самому убивать орков. Он просто хотел, чтобы они дрались как можно дольше, пока с обеих сторон никого не останется.

Орки сражались яростно, но гоблины превосходили их. Под руководством Реджиса, одна группа из трех гоблинов добивала последних орков поблизости, и казалось, будто бой был выигран, остался в живых только один орк, хотя и он был серьезно ранен и опустился на одно колено.

Реджис сунул руку в мешок и нашел керамический шарик. Он поддержал ликование гоблинов и послал их за последним орком, но едва они пробежали мимо него, Реджис разбил керамический шарик, освобождая магию скрытую внутри герметичного контейнера.

Шар непроглядной тьмы окутал гоблинов. Они стали кричать и, судя по звукам, натыкаться друг на друга.

— Да, дроу, — сочинял Реджис, и для гоблинов добавил: — Остановитесь! Дроу пришли.

Область внутри тьмы затихла.

Реджис изменил голос и прошептал что-то, потом сам себе ответил, как шаман Кллуг.

— Да, господин До'Урден, — сказал он. — Я брошу оружие. Мы все объясним.

Он подождал мгновение, затем повторил громко:

— Я бросил оружие!

Тем не менее, ничего не происходило, и хафлингу-гоблину пришлось вздохнуть и покачать головой, бормоча себе под нос: «Идиоты». Он выкрикнул в темноту четкие инструкции:

— Бросайте оружие!

Два копья и короткий меч упали на землю ему под ноги.

Криво улыбаясь, Реджис пробрался в темноту с оружием в руках: рапирой и кинжалом.

Очень скоро после этого, шаман Кллуг заколол последнего гоблина и перерезал горло последнему корчащемуся орку. Он побежал в ночь и, в ужасе, почти повернул на юг, в Несм.

Почти.

Он не переставал бежать, пока не вернулся в лагерь орков и гоблинов, где отклонил множество вопросов, сыплющихся на него по поводу шума битвы в ночи, строгим предупреждением: «Там Военачальник Хартаск. Военачальник Хартаск пришел!»

— И шаман Иннаниг прибудет вместе с Военачальником, — успокоил их Реджис. То же он сказал и о тех, кто ушел вместе с ним. Он объяснил всем нетерпеливым, что те гоблины и орки, которых он оставил позади, координировали продвижение многочисленной центральной армии в подкрепление к этой группе.

— Слава еще может быть нашей, но мы должны поторопиться, — предупредил их шаман Кллуг. — Военачальник Хартаск увидит, что мы наводняем Несм и будет благодарен. А теперь все в пещеры! Наездники Несма рядом. Если нас обнаружат мы испортим славные планы Военачальнику Хартаску, и он съест нас всех до одного!

Он загнал всех назад в пещеры верхнего Подземья, под нагромождением валунов.

Пожалуй, самый тяжелый момент в жизни Реджиса наступил, когда последний из гигантов направился в тоннель, и ему пришлось пойти за ним следом.

— Вы дали мне богатую пищу для размышлений, — сказал Джолен Ферт компаньонам после короткой беседы в его апартаментах.

— Мы дали тебе шанс спасти город, — ответил Бренор, назвавший себя Боннего, как в давние времена. Он стрельнул озабоченным взглядом в сторону Дзирта — рассказ дроу об огромном вражеском лагере готовом нанести удар по Несму сильно взволновал его. — Вопрос в том, не слишком ли ты упрям, чтобы услышать это?

Джолен Ферт выгнул брови, а Атрогейт еще раз оглушительно расхохотался.

— Действительно, — сказал Первый Оратор мгновение спустя. — Я буду считать, что вы сказали мне. — Он дал знак охраннику, и когда женщина подошла, поручил ей приготовить для них комнаты и ужин.

— Мы разделим с тобой трапезу, — сказал Вульфгар, единственный кроме Дзирта, который использовал свое настоящее имя — или, по крайней мере, свое настоящее имя из прежней жизни. — Но не комнаты. У нас друг там во тьме и поэтому мы останемся на стене.

— Готов прибежать если буду нужен, — добавил Атрогейт, получив удивленные взгляды от других, на что он просто пожал плечами и рассмеялся.

— Спите где хотите, — уступил Джолен Ферт, когда их выражения показали, что нет никакого шанса изменить их намерения. — Если то, что утверждает дроу — правда, вы будете нуждаться в этом.

— Дроу говорит правду, не сомневайся, — сказала женщина, которая была представлена как Рукия, — И если ты не послушаешь его предупреждение, то ваш город будет потерян… за один день.

— Так мне уже говорили, — Первый Оратор отпустил их взмахом руки.

— По крайней мере, он не выгнал нас из Несма, — сказал Вульфгар, когда группа двинулась по улице, направляясь к северо-западному углу стены. — И это уже не плохой прогресс в наших отношениях, начиная со времени нашего первого путешествия через этот город.

— Ба, — ответил Бренор и плюнул на землю. — Чем раньше я уйду отсюда, тем скорее снова буду улыбаться.

— Сколько? — спросил Вульфгар Дзирта.

— Сотни, — ответил дроу. — Не меньше. И еще больше на подходе — тысячи, без сомнений. Несму будет трудно, — он замолчал и посмотрел прямо в глаза Бренору, когда закончил свою мысль: — Не одну декаду, скорее всего.

— Тогда мы останемся здесь, — сказала Кэтти-бри, прежде чем Бренор мог бы поспорить с расчетами дроу.

— Несм погряз в войне, — ответил Бренор. — И Мифрил Халл тоже. Не говорите где мне быть.

— Мы не знаем этого, — сказал Дзирт.

Дворф прошагал мимо них, направляясь прямо к лестнице, а Кэтти-бри и Дзирт понимающе улыбнулись друг другу. При всем своем возмущении, Бренор не оставил бы народ Несма.

Группа темных эльфов и Военачальник Хартаск в сопровождении орков, прибыли на место боя, где гоблины и орки лежали в кровавом сплетении тел. Разведчики Хартаска доложили об ужасной сцене сразу после рассвета. Они вышли, ожидая найти, что Наездники Несма перехватили и убили группу, но было ясно, что тут были только пешие воины: гоблины и орки, и они сражались друг против друга.

— Такие паразиты, — с отвращением произнес Равель Ксорларрин, и получил строгий взгляд от Хартаска.

Волшебник дроу лишь улыбнулся на это и продолжил:

— Глупая толпа.

Он снова помолчал, взвесив ответ опасного орка, и поменял тон своих оскорблений, отойдя от оскорбления орков как вида, чем это на самом деле и являлось — более узко направив жалобу, против конкретной группы.

Судя по тому, что Хартаск продолжал выглядеть угрюмо, волшебник-дроу не очень в этом преуспел.

— Даже шаман, — заметил Тос'ун Армго с северной стороны маленькой лощины, где гоблины и орки вступили в бой.

— Шаман-орк, — неожиданно сверху добавила Доум'вилль, поскольку она взобралась на дерево, чтобы окинуть взглядом всю область. — Его имя?

— Иннаниг, — ответил Военачальник Хартаск. — Где грязный шаман-гоблин?

Его орки начали рыться среди тел, но вернулись, качая головами.

— Похоже что они не все мертвы, — сказал Равель Ксорларрин. — И возможно ваши приказы были переданы войску.

— Вряд ли, — раздалось сверху, и когда все посмотрели вверх, то увидели, что Доум'вилль указывает на юго-запад.

Хартаск и два темных эльфа быстро двинулись к южному краю маленькой лощины и поднялись на самую высокую точку. Однако даже прежде чем они добрались на то высокое место, они поняли, что имела в виду Доум'вилль, когда вдали в тусклом дневном свете поднялось облако пыли.

Армия была в движении, однозначно.

Хартаск начал рычать, сжав свои огромные кулаки.

— Они идут на Несм, — сказал Тос'ун, прежде чем Равель успел послать ему знак замолчать.

Хартаск зарычал немного громче.

— Это был дроу, — проворчал он.

Тос'ун вопросительно посмотрел на Равеля, поскольку, хотя дроу и шли под общим знаменем Дома До'Урден, Клан Ксорларрин был самым активным в Серебряных Пределах в это время. Силы Мензоберранзана тоже присутствовали, но оставались на севере, кроме Тос'уна, Доум'вилль, Сарибель, и Тиаго с его группой, которая вернулась к осаде Сандабара. На Равеля возложили обязанность волшебной транспортировки Военачальника орка от войска к войску, беря с собой Армго и его дочь.

Волшебник Ксорларрин покачал головой.

«Кто из твоих братьев Ксорларрин сделал это?» — незаметно мелькнули пальцы Тос'уна.

Равель лишь пожал плечами и снова покачал головой, не зная, что ответить. У Ксорларрин, конечно же, было много активных разведчиков, хотя немногие были настолько далеко на западе. Вполне возможно, что у непредсказуемой Матери Бэнр были некоторые собственные в этом регионе, перемещающиеся тайно.

«Вот постоянная проблема в координировании продвижений дроу, — тихо сокрушался Равель. — Излишняя секретность не подруга для дополнительных передвижений!»

— Это не по плану, — сообщила сверху Доум'вилль. — Третья боевая группа еще не прибыла.

— Сарибель? — спросил Равель шепотом, поскольку замечание полудроу напомнило ему, что его сестра возглавляла ту третью группу и с ней были сопровождающие. Возможно, это она послала несколько разведчиков вперед, чтобы замутить воду?

Тос'ун подошел к нему, качая головой, в ответ на несказанный вопрос.

— Она не знает местность и не настолько смела, чтобы приказать наступать.

— Что нам делать, дроу? — потребовал ответа Военачальник Хартаск, подходя к ним.

— Мы могли бы вернуться к своим силам и начать наше собственное наступление вместе с ними, — предложил Тос'ун.

— Слишком далеко, — одновременно ответили Хартаск и Равель, и тон Хартаска показал, что он не был в восторге, что и понятно. Осада Сандабара — города во много раз больше Несма, продолжалась согласно плану. Гарнизон Сандабара был подвергнутым сильному нажиму и не мог надеяться вырваться из окруженного стеной города, а люди внутри, несомненно, голодали, поскольку их порции уменьшались день за днем. Проходчики работали не покладая рук, и какой сюрприз будет для народа Сандабара, когда огромная часть их высокой стены рухнет перед ними!

Но в то время как это было в процессе, Военачальник Хартаск все больше беспокоился, и поэтому, Тиаго и остальные убедили нетерпеливого орка прогуляться по полям сражений, и возможно сорвать низко висящий фрукт, такой как Несм, с населением только в три тысячи человек и гарнизоном, хотя и закаленным многими поединками с болотными монстрами и троллями, численностью не превышающим несколько сотен.

План, который лидеры дроу привели в движение в Темной Стреле, был прост: сначала изолировать три дворфовых цитадели, а затем выйти против ряда человеческих городов Луруара: Сандабара, Серебристой Луны и наименьшего из них — Несма. Маленького, но важного, поскольку с падением Несма, западный фронт принадлежал бы Много-Стрел, и когда вскоре после него падет Сандабар, то южные центральные города: Серебристая Луна и Эверланд будут изолированы от любых оставшихся союзников в содружестве Луруара.

Война была бы почти выиграна, и Много-Стрел с того момента, безусловно могли бы ставить условия любого соглашения — условия, которые отрежут Серебристую Луну и Эверланд от дворфских цитаделей и позволят фаворитам возвышающегося Военачальника Хартаска, с секретной помощью дроу, брать дворфские крепости одну за другой.

Большая часть планов зависела от того, что выяснится здесь, в Несме. Быстрая и недорогая победа укрепила бы западный фланг и предоставила бы Хартаску большую и грозную силу на западе, направленную к Серебристой Луне. Если Несм будет разрушен быстро и полностью, никакая помощь для врагов Хартаска не посмела бы войти в Серебряные Пределы с запада.

— Они будут у стен Несма, прежде чем мы соберем отряды и начнем наш марш, — посетовала Доум'вилль, ловко спрыгивая вниз с ее высокого насеста, чтобы приземлиться на землю около Равеля и орка.

— Иди и останови их, — потребовал Хартаск, указав на отдаляющуюся армию.

— Они уже на полпути… — начала протестовать Доум'вилль, но ее голос затих под испепеляющим взглядом Хартаска.

Военачальник бросил свой требовательный взгляд на Равеля.

— У меня есть одно заклинание, — ответил волшебник. — Телепортация, чтобы забрать тебя и твою свиту к лагерю за пределами Сандабара.

Хартаск начал тихо рычать.

— Перспектива, Военачальник Хартаск, — сказала Равель. — Это не важное сражение, и мы выиграем его, несмотря на глупость тех, кто сейчас станет осаждать стены Несма. Когда армия Сарибель займет позиции на востоке, Несм, конечно же, падет, — он посмотрел на огромное облако пыли на юго-западе. — Если только не падет раньше.

— Давайте возглавим другую группу… — начал говорить орк, но Равель посмел его перебить.

— Я понимаю твое рвение, поскольку ты — творение Груумша, истинный воин орк, — сказал он, и понял, что вероятно этот комплимент спас его от вспышки ярости. Он указал на отдаленную армию, направляющуюся в Несм.

— Это, — начал объяснять он, — фланг и состоит главным образом из гоблинов, которые, безусловно, расходный материал. Пошлите бегунов на разведку, я прошу. Они не перехватят войско вовремя, чтобы предотвратить битву, но они вернутся с новостями, хорошими и полезными.

Равель слегка рассмеялся, пытаясь разрядить обстановку.

— На самом деле, возможно, это только пойдет нам на пользу. Позвольте этому маленькому промаху стать нашим пробным нападением — твои командиры будут лучше знать поле битвы и силу наших врагов.

— Я увижу этот город разрушенным!

Равель кивнул:

— Тогда позвольте начаться сражению и позвольте осадить Несм. Выматывайте их и раньте, в то время как падает Сандабар. Сандабар, Властитель Хартаск, могущественный Сандабар. В десять раз крупнее Несма, со стенами в три раза выше и сильнее духом. Что будет думать большой город Серебристая Луна, когда это случится, когда от Сандабара останутся одни руины? Да, Военачальник Хартаск, позвольте осадить Несм и преувеличить шок как можно больше. Сандабар подвергнут сильному нажиму, планы в стадии реализации. Они не смогут удержаться. Этот приз будет получен до наступления зимы.

Не заметно для своих компаньонов, Равель добавил в свой голос незначительное волшебство, когда он пообещал славу орку. Волшебник посмотрел на Тиаго, который кивнул с надеждой. Несмотря на более ранние планы, относительно разрушения Несма, Тиаго хотел, чтобы только одна Сарибель претендовала на эту победу, а конечно не Военачальник. Всем им: Тиаго, Равелю, Тос'уну, Доум'вилль и Сарибель было нужно то дорогое перо на шляпе Дома До'Урден, их Дома, чтобы давить на Мать Бэнр. До'Урден теперь был их Домом и Благородным Домом, восьмым в городе.

Восьмой. Положение, которое могло быть улучшено учитывая родословную дворян До'Урден.

Кивки Военачальника-орка сказали волшебнику, что волшебство, аргументы, или их комбинация, произвели желаемый эффект.

— Давайте пойдем и сообщим твоим командирам, — уговаривал Равель. — А затем вернемся к Сандабару и двинемся по туннелям, чтобы заполучить большую победу, прежде чем снега укроют землю.

Бросив последний взгляд на удаляющееся облако пыли на юго-западе, Властитель Хартаск хмыкнул и отправился обратно на восток.

— Если шаман-гоблин будет найден живым после сражения, сохраните ему жизнь, — услышали Равель и его два компаньона, как Хартаск проинструктировал одного из монстров, идущих рядом с ним. — Принесите его мне живым. Его плоть будет вкуснее, если она будет срезана, пока он еще дышит.

Доум'вилль бросила заинтересованный взгляд на ее отца и Равеля, но они не обратили на нее внимания, как будто в ужасном приказе орка не было ничего необычного. Все же они были дроу, воспитанными в Мензоберранзане.

Они видели еще и не такое.

— Две тысячи, не меньше, — сказал Вульфгар своим друзьям, которые, вместе с сотнями граждан Несма, тихо засели за городской стеной. Первый Спикер Джолен Ферт учел их предупреждение, и под покровом ночи призвал всех здоровых мужчин и женщин.

Множество лучников привстали на одно колено или сидели за зубцами стены. Отряд Наездников Несма — примерно сотня бронированных воинов, собрался около ворот, их лошади стояли оседланные и наготове. Каждый жрец в городе был призван и размещен у северо-западного угла стены — стены, что теперь стали толще от дополнительных лестниц, которые предназначены доставлять подкрепление быстро и эффективно, а тяжело раненых, спускать вниз к внутреннему двору для возможного исцеления. Горстка людей сведущих в магии была также поднята с их кроватей рано утром и группировалась теперь около Кэтти-бри, женщины, которая назвала себя Рукией.

Кэтти-бри взяла на себя ответственность за эту группу. Она показала им свои заклинания и рассказала о своем обучении среди нетерезов в Анклаве Теней и обширном исследовании у Гарпеллов в Широкой Скамье.

— Тогда мы можем случайно превратиться в лягушек, — один волшебник в синей мантии, пошутил про ее последнее место обучения — у Гарпеллов действительно, была репутация экзотичного и эксцентричного клана.

Кэтти-бри, разделила веселье, но ее лицо тут же помрачнело, когда она вспомнила сражение предыдущей ночи.

— Огненные шары и другие огненные заклинания, — сказала она им.

— Мое самое сильное заклинание — ледяной шторм, — ответил один.

— Тогда держи его подальше от гигантов, — сказал старый волшебник в синей мантии.

— Огненные заклинания, — повторила Кэтти-бри. — Пальцы огня, чтобы очистить вершину лестницы. Шары огня, чтобы заставить ледяного гиганта обернуться.

— У меня есть сильное заклинание взрыхлять землю, — похвасталась пожилая женщина. — Позвольте им поднять свои штурмовые лестницы, и я их всех закопаю! Ха-ха!

— Держи его подальше от стены, — предупредил другой. — Уверен, что тогда ты повалишь и каменные стены Несма, старая дура.

— Да, — согласился волшебник в синей одежде, который, как показалось Кэтти-бри, был другом старухи. — Если ты подроешь стену, то гиганты не испытают никаких затруднений при ее разрушении.

Пожилая волшебница кивнула и посмотрела на Наездников, которые двигались к лошадям.

— «Тысячи» сказал твой друг. Давайте надеяться, что нашим воинам не придется выезжать за стены.

— Давайте надеяться, что наши стрелы и заклинания остановят наших врагов и проредят их ряды, чтобы Наездники могли уничтожить их всех, — сказала Кэтти-бри, и кивнула на внутренний двор, туда, где Дзирт вызывал к себе могучего Андахара. Он собирался держать единорога возле себя на зубчатой стене. Он хотел использовать Тулмарил в бою в этот день, но если Наездники Несма выйдут из-за стен, Дзирт пойдет вместе с ними.

Другие волшебники и все остальные наблюдатели, ахнули при волшебном появлении великого единорога. Сначала он показался крошечным, как будто вдалеке, но сделав шаг удвоился в размере, другой шаг еще увеличил его размер и в третий раз встал около Дзирта, и оказался высотой в семнадцать ладоней и с рельефными мышцами под белоснежной шкурой на сильной шее. Андахар ударил копытом землю и вскинул голову с длинным рогом, сияющим, несмотря на тусклый свет, как будто вопреки темному небу.

Пара дворфов подошла к волшебникам.

— Девочка, дай мне коня, когда ворота раскроются, — попросил Рукию тот, кто называл себя Боннего.

— Если будет необходимо, — ответила она. — Я боюсь мы будем подвергнуты сильному натиску здесь, — она посмотрела на второго дворфа и спросила: — А ты?

Атрогейт показал маленькую обсидиановую фигурку борова.

— Фырк, — сказал он с кривой улыбкой.

Кэтти-бри кивнула и отошла, чтобы посовещаться с волшебниками.

— У тебя колоритные друзья, — заметил старый волшебник в синей мантии.

— К концу дня кровь орков окрасит их в красный, несомненно, — ответила Кэтти-бри.

Вскоре после этого они услышали звук вражеского наступления, хотя они были все еще довольно далеко. Они слышали крики — орки и гоблины даже не пытались скрываться. Они попались на уловку, которую Дзирт и Реджис подкинули им. Они считали, что сейчас Несм был покинут, почти все его воины должны были быть на юге.

Это был их шанс.

Кэтти-бри оглянулась на мужчин и женщин на стене, стоящих плечом к плечу в этой секции. Каждый, казалось, прижимал указательный палец к своим искривленным губам, призывая к абсолютной тишине.

Она заметила Дзирта, поднимающегося по лестнице с Тулмарилом в руке. Он поднялся на стену и стал всматриваться между зубцами.

Он посмотрел вниз на Кэтти-бри и указал на другое место на стене, то к которому приближались ледяные гиганты.

— Там наше место, — Кэтти-бри тихо проинструктировала своих компаньонов-волшебников. — Убейте столько наших врагов, сколько сможете, но сосредоточьте свои самые сильные заклятия на гигантах.

ГЛАВА 15 Поле крови и огня

Под обличьем шамана Кллуга Реджис старательно сторожил выход из пещер Подземья; еще предыдущей ночью он удостоверился, что ни один из его чудовищных подчиненных не проскользнул наружу. Он должен был сохранить их утреннее нападение в тайне, пока они не уйдут достаточно далеко от этого места, подальше от главной боевой группы, Военачальника Хартаска и темных эльфов.

Но сможет ли у него все получиться?

Хафлинг под маской шамана-гоблина шагал по коридорам, едва слышно бормоча. Даже если тот план, который они вместе с Дзиртом разработали, будет успешен, и они разгромят эту толпу монстров, что тогда? Тысячи орков и другие ужасные враги собрались здесь, и еще больше было на подходе. Сколько времени сможет Несм, даже если завтрашний день принесет убедительную победу, противостоять давлению орков?

Он много раз обдумывал, что, возможно, ему следовало выскочить ночью, побежать в Несм и объявить друзьям и горожанам, что пришло время бежать из этого обреченного места. Сдать город — как во время первой войны с Обальдом — и бежать в Серебристую Луну или Эверланд.

Такой вариант казался ему неплохим, за исключением того, что он знал, что не сможет его выполнить. Он никогда не смог бы добраться до Несма вовремя, чтобы начать эвакуацию, даже если они его послушают — а когда упрямые люди Несма слушали кого-нибудь? А если бы войска Хартаска перехватили народ на дороге, вне их высоких стен, то резня была бы только намного легче.

Таким образом, Реджис оказался пойманным в ловушку без хороших вариантов.

— Переживем день, — успокаивал он себя. — Выиграем день, потом еще один, и так мы победим в войне.

Он укрепил свою решимость, но позже, снова засомневался, когда огромное племя огров — множество тварей, вышло, чтобы присоединиться к орде гоблинов и орков. И это были не простые огры, нет. Эти гиганты носили отличную броню и вооружены были превосходным оружием. С ними прибыли и огриллоны — довольно приземистые, но мощные войска. Огриллоны были помесью огров и орков, выше последних, но более толстых и, безусловно, более сильных. Эти монстры тоже были замечательно снаряжены для боя.

Оружие дроу. Броня дроу.

Огры говорили о Кью'Ксорларрине, городе дроу, ведущем славное наступление. Реджису потребовалось некоторое время, чтобы расшифровать эту обрывочную информацию, но постепенно, он пришел к выводу, что Кью'Ксорларрин — это Гаунтлгрим. Или же находился рядом с Гаунтлгримом, и вождь огров часто упоминал Тиаго.

— Мы нападем в полдень, — объявил Реджис грубой твари. — Нападем все вместе на почти пустой город. Мы наводним его и расчистим дорогу к прибытию Военачальника Хартаска и Тиаго.

Вождь огров и его окружение с одобрением восприняли эту новость.

Они жаждали крови и были готовы выходить.

Реджис выдохнул от облегчения. Эти твари пришли с приказами присоединиться к этой армии, таким образом, они не воспротивятся и даже не подвергнут сомнению приказ напасть в полдень.

Однако вздох облегчения скоро сменился дрожью от беспокойства, поскольку все больше огров нахлынуло в последующие часы.

Даже с подготовленной ловушкой, Реджис должен был задаться вопросом, не стала ли его чудовищная армия столь сильной, что действительно сможет наводнить Несм, даже без помощи более многочисленной армии с востока!

Как бы то ни было, у него не было выбора. Капкан был поставлен и должен был захлопнуться.

Они вышли ранним утром следующего дня, выбравшись из туннелей под нагромождением валунов, формируя боевые отряды на основе племени и расы. Реджис собрал их, группу за группой, благословил именем Груумша и отправил на юг.

Он шел с последней группой гоблинов, пыхтя и отдуваясь, когда те грохотали преодолевая милю за милей, героически стараясь не отставать. Когда он понял, что дальше так бежать не сможет, то как шаман, послал сообщение трем ледяным гигантам, и один из них вернулся назад, чтобы подобрать его.

Реджис проехал последние мили до Несм сидя на плече гиганта.

Когда окруженный стеной город, наконец, появился в поле зрения, монстры побежали активнее, поскольку, как и обещал дроу, он казался пустынным.

— Опусти меня, — приказал Реджис гиганту.

— Я могу бросить тебя за стену, — со смехом ответил гигант. — Вся слава достанется Кллугу!

Реджис попытался не упасть в обморок.

Но гигант уронил его на землю и погромыхал прочь, оставив хафлинга-гоблина посреди моря монстров. Фальшивый шаман Кллуг начал выкрикивать команды, то одну, то другую, и если бы какое-либо из кровожадных существ задержалось достаточно долго, чтобы обратить на них внимание, то вероятно, признало бы эти приказы бессмысленными.

Но, ни один не прислушивался — их цель была в поле зрения и штурм начался.

Реджис выдохнул от облегчения и огляделся. Он должен был оставаться в стороне от борьбы и не оказаться на пути отступающих монстров, когда засада сработает.

— Если только они будут отступать, — прошептал он с содроганием, поскольку оценил ярость нападающих, и что они шли во главе отряда, который насчитывал чуть больше сотни бронированных огров.

Земля и стены дрожали вокруг них от грохота чудовищного натиска. Притаившиеся позади зубчатого ограждения на стене, защитники Несма нервно накладывали и убирали стрелы с тетивы.

Дзирт До'Урден прокрался к ним, шепча слова поддержки и напоминая дожидаться приказа.

— Позвольте им подойти поближе, так чтобы каждая стрела попала в цель, — сказал он. — Наш первый залп будет самым важным. Отметьте себе цели к северу от вашего положения и заставьте их пасть.

Люди кивали ему в ответ, но немногие чувствовали уверенность. Воины были опытными, настолько, насколько могли быть защитники пограничного города, но волна врагов, накатывающая на них, превосходила все, что любой в этом регионе видел за век и больше, начиная с нападения первого Обальда и его тысяч орков.

Земля задрожала более яростно, воздух заполнился боевыми криками орков и гоблинов. Дзирт посмотрел за стену, и его лиловые глаза расширились, когда он увидел сотни врагов, черным роем, приближающиеся к стенам Несма.

Прежде всего, он отметил огров, что бежали вместе в ровных построениях, закованные в броню и как один поднимая огромные железные копья.

Дроу пригнулся и кинулся к краю парапета.

— Двигайтесь! Двигайтесь! — закричал он вниз, ко всем кто там находился. — Ближе к стене! Прижмитесь! Спрячьтесь!

И в следующий момент — слишком быстро, чтобы наездники во внутреннем дворе успели прислушаться к призыву, мощный залп копий и маленьких стрел, и даже три валуна, брошенные гигантами, перелетели через стену, заполнив воздух как рой сердитых пчел. Один валун, задел стену, отправив в полет обломки камня, и пара солдат, потрясенных резким грохотом, сорвалась со стены и упала на землю.

Дроу посмотрел назад за парапет и увидел, что монстры преодолевают последнюю дюжину шагов до основания стены. Тогда же он заметил и штурмовые лестницы, поднимающиеся среди скопления гоблинов.

И огров — так много огров. И Дзирт понял то, что ранее отметил Реджис: то, что все они были обучены и слишком хорошо вооружены — вероятно, темными эльфами.

— Стреляйте как можно больше, — сказал он лучникам. — Убейте столько, сколько сможете и быстро. Иначе мы обречены.

И защитники Несма поднялись, линия луков появилась между возвышающимися каменными зубцами стены и вылетело множество стрел, опускаясь вниз на толпы роящиеся у ее основания — столь тесный рой, что лучники, возможно, не смогли бы промахнуться, даже не целясь!

Вышел и Дзирт с Тулмарилом, и выстрелил в самого близкого огра — стрела молнией прорезала воздух, и с оглушительным грохотом врезалась в его металлический нагрудник, взорвавшись снопом искр. Огр отшатнулся на несколько шагов под тяжестью удара.

Но не упал.

Вторая стрела была уже в пути, прежде чем чудовище шагнуло вперед, и третья стрела помчалась сразу за второй.

Потребовалось четыре стрелы, чтобы поразить выносливого монстра, и за это время другие чудовища стали намного ближе, и Дзирт понял, что у него заканчивается время. Он заметил гигантов, приближавшихся справа. Первоначально именно они были его целями, но теперь он понял, что не сможет сосредоточиться только на них. Не с таким количеством бронированных огров настолько близко. На огра потребовался больше чем один выстрел, как он только что видел, но еще больше потребуется, чтобы завалить великана.

Дзирт посмотрел вдоль стены и поймал внимательный взгляд Кэтти-бри. Он мрачно кивнул и решительно махнул тремя пальцами, по одному на каждого гиганта.

Он должен был доверять ей.

— Гиганты, — прошептала Кэтти-бри волшебникам, которые присели рядом с ней. Она обратилась к троим отдельно и спросила:

— Молнии?

— Да, — ответил один, а остальные кивнули.

— Тогда надо приманить их к нам, — прошептала Кэтти-бри и, кивнув, поднялась и посмотрела за стену. Сердце почти остановилось, поскольку она не видела такое наступление как это за всю свою жизнь. И монстры оказались намного ближе, чем она представляла. Стрелы летели вокруг нее, и монстры умирали десятками. Она видела, как голова огра взорвалась внутри металлического шлема, когда одна из разрушительных стрел Дзирта пробила его забрало.

Но, тем не менее, монстры продвигались и отвечали копьями и собственными стрелами, и гиганты, хорошо видимые за линиями противника, доставали тяжелые валуны из огромных мешков и запускали их.

Голос одного из ее коллег-волшебников, кастующего свое заклинание подтолкнул ее и двух других к действию, и все начали произносить одно и то же заклинание, держа крошечные металлические пруты.

Молния разорвала воздух, последовал взрыв, и за ним еще три в более быстрой последовательности. Выбор времени, почти случайный, оказался удачным, поскольку первая молния нанесла удар, привлекая внимание монстров, а остальные три открыли местоположение волшебников гигантским врагам.

Ближайший ледяной гигант был обожжен первым ударом, а за ним и вторым, и его два неповоротливых компаньона также получили по удару. Вокруг них гоблины и орки упали на землю: они стучали зубами, волосы поднялись дыбом, а конечности дергались в неконтролируемых спазмах. Но гиганты были намного более выносливыми, и молния только ужалила их, нанося небольшой вред.

И разъярила.

Кэтти-бри и ее друзья привлекли их внимание!

В их сторону полетели валуны, разбиваясь об стену, и четыре волшебника были сбиты с ног. Стена дрожала под весом могучих ударов, один был столь сильный, что у всех вокруг щелкнули зубы, а один из волшебников упал во внутренний двор с другой стороны парапета!

— Мы должны ударить по ним снова, — закричал волшебник в синей мантии, и начал подниматься, только чтобы поймать стрелу лицом. Он рухнул, крича от боли.

— Бежим! — закричал другой.

— Нет, боритесь с ними, — призывала Кэтти-бри. — Некуда бежать и некуда прятаться. Сражайтесь с ними за Несм, сейчас!

Она пробралась к упавшему волшебнику, и заклинание уже срывалось с ее губ. Синий туман вытек из ее длинного рукава, окутав и ее и человека, когда она стала вытягивать стрелу из его лица, и только стрела была вынута полностью, рана затянулась от ее заклинания.

Остальные волшебники наблюдали это с удивлением.

— Боритесь с ними, я прошу, — умоляла их Кэтти-бри, и ее действия говорили громче, чем ее слова. Она подскочила, и остальные поднялись с решимостью вместе с ней.

Кэтти-бри увернулась от нескольких стрелы и одного копья, когда произносила заклинание и прижалась к полу, когда увидела летящий валун. Он поразил стену чуть ниже ее, в тот момент, когда ее заклинание — второй удар молнии, сорвалось с ее пальцев, и нанесло удар в ближайшего гиганта — всего лишь на расстоянии трех огромных шагов — и оттолкнуло его назад.

Кэтти-бри едва удержалась на ногах от мощного сотрясения, вызванного валуном. Она повернулась к волшебникам вокруг нее.

— Сейчас! — закричала она им. — Со всей силы!

Они посмотрели друг на друга, неуверенность все еще ясно читалась на их лицах. Эта группа не была закалена в сражениях и девушка знала это.

Кэтти-бри повернулась к пожилой женщине.

— Ваше заклятие, — напомнила она. — Они сходятся. Покажите же свою силу для всех в Несме.

Кэтти-бри обернулась и снова послала залп волшебных молний в самого близкого гиганта, пытаясь его остановить.

Она потерпела неудачу, но три молнии сверкнули рядом, попали в громадину и оттолкнули его.

И старушка встала рядом с ней, неистово творя заклинание. В это время другие гиганты помчались к своему компаньону и все вместе направились в сторону волшебников. Они метнули валуны, и меньшие гуманоиды поспешили поддержать своих гигантских союзников копьями и стрелами.

Старая волшебница почти сдалась перед лицом такого шквала, но Кэтти-бри бросила новое заклятие, подняв волшебный щит перед собой и своей спутницей. Снаряды вспыхивали и отклонялись в стороны вокруг них, а Кэтти-бри держалась и все время уговаривала старуху закончить ее заклинание. И у нее получилось: земля рядом с основанием стены внезапно извергнулась с громким шумом, грязь и камни разлетелись прямо из-под ног удивленных ледяных гигантов, и они попадали в яму, которую старушка вырыла своим волшебством.

— Щиты и огонь, защитники Несма! — призвала Кэтти-бри, и волшебники начали творить заклинания, дрожь пропала из их сильных голосов. — Иначе стена падет, и орды заполонят город. И они убьют всех. Каждого мужчину, каждую женщину, каждого ребенка. Но вы можете остановить их. Прямо сейчас!

Она сконцентрировалась на своем следующем заклинании, решительно выкрикивая слова, и волшебники, возможно пристыженные своим первоначальным колебанием, а возможно вспомнив о ставках, или в ужасе от печальной реальности, от которой не скрыться, а возможно, от всего вместе — присоединились к ней, запев собственные заклинания.

Сердцебиением позже, шар божественного огня Кэтти-бри, бушуя в воздухе, завис над провалом. Мгновение спустя стрелы огня упали вниз на плененных монстров.

Шар взорвался над ямой, отбросил от ее края гоблинов и орков и заставил упасть первого гиганта, который старался выбраться.

Второй огненный шар стал появляться в воздухе. Кэтти-бри начала творить собственное заклинание огненного шара, и когда она его произносила, то почувствовала себя иначе, и слова показались другими. Она успела глубоко погрузиться в заклинание прежде чем осознала, что призывала магию, используя язык Плана Огня, и что жар, наполнявший ее, исходил из рубинового кольца на ее пальце. Шар огня вышел огромным, самым сильным из всех, и накрыл провал так точно, что тот мог показаться извергающимся вулканическим кратером.

Огонь перекатывался волнами — ярким танцем, чувственным и живым, и Кэтти-бри, действительно почувствовала жизнь в его пределах, и обратилась к ней через свое кольцо и призвала ее.

Из пламени, выступило живое существо — элементаль огня, и по кивку Кэтти-бри, он, перевалившись через край ямы как поток лавы, опрокинулся вниз на трех гигантов, топчущихся на дне.

Все кто был на стене, посмотрели на Кэтти-бри, а волшебники возликовали, узрев такую мощь, и эта радость побудила их подняться к высотам собственных возможностей. И так это продолжалось: волшебник за волшебником бросали заклятия разрушительной силы внутрь и вокруг той ямы, еще и еще, отгоняя ближайших гоблинов, орков и огров, или убивая их, и гиганты оставались в западне, в то время как воздух вокруг них вскипал от волшебного огня.

Отовсюду стрелы гоблинов летели в группу волшебников, но, как и Кэтти-бри, большинство закрылось волшебными щитами, чтобы защититься от их слабых снарядов.

Эта часть стены Несма удержалась, как казалось, только благодаря тому, что три ледяных гиганта попались в западню в волшебном провале перед стеной, понемногу ярость волшебников сходила на нет.

Смерть лилась дождем, но обезумевшие от жажды крови монстры не разбегались. Одни несли штурмовые лестницы, другие бросали копья и стреляли из луков. Ряды лучников на стене Несма неотвратимо редели.

Но лучники не были одиноки. По зову Дзирта, Бренор, Вульфгар и Атрогейт кинулись вверх по лестнице к парапетам и начали бегать по позициям лучников, отталкивая лестницы, и сбрасывая гоблинов, которым удалось взобраться.

Дзирт сосредоточил свое внимание на ограх — на множестве огров. Они не нуждались в лестницах, понял он, когда два из них прижались к стене и присели, сцепив свои пальцы. Тут же прибежал еще один и запрыгнул на их соединенные руки, а они поднялись, подкинув тварь к вершине стены.

Дзирт собирался выкрикнуть предупреждение, в тот момент, когда яростно пытался установить новую стрелу, но как только огр приземлился на стену, то был встречен взмахом Клыка Защитника. Собрав всю свою силу, Вульфгар послал тварь в обратный полет.

Дзирт рассмеялся вслух над этой картиной и, опустив лук вниз, послал испепеляющую стрелу в плечо самого близкого огра под стеной.

В следующий миг ему пришлось отбросить лук и выхватить скимитары, поскольку сзади на него накинулся орк. Он отскочил в сторону и развернулся, чтобы встретить атаку, но орк, почти доставший его, вдруг отлетел в сторону и врезался в стену с хрюкающим звуком.

Только тогда Дзирт узнал одну из круглых головок моргенштерна Атрогейта. Вторая, сделав в воздухе петлю, рухнула вниз на оглушенного орка, разбив его череп и переломив шею. Он начал падать, но дворф опустил одно из своих оружий на камни и, схватив орка одной рукой, рванул его ввысь. С силой, превосходящей естественные возможности его дворфских мышц, Атрогейт сбросил мертвого орка на другого, приближающегося к вершине соседней лестницы.

— Бха-ха-ха! — закричал он, снова подхватив свой цеп из стеклостали. — Тут есть кого побить, эльф! Бха-ха-ха!

И он пошел дальше.

Смотря мимо него, Дзирт увидел Бренора, похоже зажатого в угол орком, наседающим на него с одной стороны, и огром с другой. Дзирт направился было в его сторону, потом решил взять свой лук, но затем успокоился, когда понял, что его друг не потерял ничего из своего боевого мастерства после возрождения.

Взмахом топора Бренор разрубил орку бок, и тварь покачнулась от боли. Чуть замедлившись, Бренор полностью изменил направление движения и, перебросив лезвие, шагнул по кругу с сильным ударом слева, легко отбив удар огра, и его топор, вонзился в ребра твари проламывая кости, и остановился в области подмышки. Дзирт не мог не вспомнить, когда он последний раз видел дворфа в сражении, в его предыдущей жизни на выступе логова Исконного.

В сражении с демоном бездны.

Бренору тогда придали сил боги дворфов, как казалось и сейчас — его сильный удар легко отшвырнул огра назад, и тот рухнул за стенами Несма. И тут же Бренор развернулся в другую сторону, и сильным взмахом достал следующего атакующего орка, почти разрубив его пополам — и продолжил, добив того, которого ранил.

И теперь Бренор наступал уже сам, так как все больше и больше монстров появлялось на стене. С каждым шагом с его топора летела кровь, но казалось, еще больше крови заменяло ее с каждым шагом.

Возможно, монстрам и удалось пробраться на стену, но с Дзиртом и его друзьями, поддерживающими защитников Несма, это будет недолгая победа.

— Дроу! — раздался крик снизу из внутреннего двора, только несколько мгновений спустя, и Дзирт увидел Джолена Ферта верхом на коне. Некоторые наездники спешились и даже в этот момент взбирались на лестницы, чтобы помочь лучникам, но Первый Оратор даже не двинулся в их сторону, как и десятки воинов на сильных бронированных лошадях рядом с ним.

— Слишком много потерь! — крикнул Джолен Ферт Дзирту. — Мы должны прогнать их от наших стен, и быстро!

Дзирт посмотрел вокруг, и хотя ему было больно оставлять стену, Кэтти-бри и остальных, он сознавал, что не может не согласиться с такой оценкой.

Дроу посмотрел в окутанную дымом яму перед группой волшебников и сумел послать стрелу в рожу гиганта, когда тот снова попытался подняться.

Он подозвал ждущего поблизости Андахара и крикнул Бренору и Атрогейту, которые были рядом друг с другом. Дворфы обменялись несколькими словами, и Атрогейт с радостным воплем, спрыгнул вниз во внутренний двор. Вскочив на ноги, он вызвал Фырка.

Бренор кивнул Дзирту и усмехнулся.

— Мы сдержим их, эльф! — прокричал он.

Это сделало выбор Дзирта намного легче, и с последним взглядом и взмахом Кэтти-бри, он закинул лук за спину и соскользнул вниз с парапета, приземлившись прямо в седло могучего единорога.

Они поехали следом за Джоленом Фертом и Наездниками Несма, но не в сторону самых близких ворот, а дальше, через весь город на восток, где главные ворота не осаждались.

Рука об руку, помогая друг другу, трое гигантов, наконец, выбрались из ямы. Дым поднимался от их обгоревшей одежды, сине-белая кожа покраснела и покрылась большими пятнами ожогов от дождя огненных стрел и ударов огненной элементали.

Они повернулись к стене, и новый шквал огня обрушился на них, включая один последний огненный шар от Кэтти-бри, и огонь охватил трио с ног до головы.

Но когда бушующее пламя угасло, гиганты продолжали стоять, и было очевидно для любого наблюдателя, что волшебники практически исчерпали свою магическую энергию.

Двое гигантов достаточно натерпелись на этой войне и, спотыкаясь, побрели прочь, но третий кричал на них и требовал, чтобы они остановились. Упрямый монстр направился к стене. У него больше не было мешка с валунами — мешок был сожжен в огненном провале — но у него остался один обломок скалы, зазубренный и темный и, держа его как дубину, он шел к своим мучителям.

Кэтти-бри ударила его в лицо волшебными снарядами.

Но гигант упорно шел через огонь, но, как и гигант, девушка не отступала. Он был уже в одном шаге и занес камень, чтобы раздавить ее, когда Кэтти-бри ударила его снова.

Но монстр не упал.

Волшебник в синей мантии попытался оттащить ее, но девушка не уходила. Она уставилась на громадину с вызовом.

— Тебе тут не место, — заявила она ему. — Проваливай!

Гигант скривился, и вдруг его голова тяжело откинулась в сторону и волшебник в синей мантии и несколько других ахнули от удивления.

Но только не Кэтти-бри. Она просто понимающе улыбнулась, поскольку видела, что быстро приближался Вульфгар, и хорошо знала природу снаряда, который врезался в лицо гиганта.

Возможно, монстр тоже все понял, когда он мельком взглянул на боевой молот, лежащий на земле у его ног.

Затем как срубленное дерево, гигант наклонился в сторону продолжая идти, приближаясь к земле, рухнул с протяжным «харумф», поскольку последнее дыхание свободно покинуло его легкие.

Два его напарника кинулись прочь со всей скоростью, и вид могущественных ледяных гигантов, сбегающих в ужасе, сломил решимость меньших монстров. Гоблины, орки, и даже огры заметались на поле после ухода громадин, и поскольку часть шеренг чудовищ распалась, инфекция отступления распространялась по рядам.

Монстры под стеной сломали ряды и побежали, а град стрел преследовал их.

Громко и звонко запели рожки Несма, когда распахнулись главные ворота города. С луками в руках, копьями в креплениях, и вымпелами, гордо развевающимися над ними, Наездники Несма выехали на поле боя. В броне, сияющей несмотря на тусклый свет, вел их Джолен Ферт, но был один всадник недалеко от Первого Оратора, от вида которого улыбка надежды появилась на губах Кэтти-бри.

Она увидела единорога Андахара, колокольчики которого пели нежную мелодию, и его наездника в зеленом плаще с длинными белыми волосами. Около Дзирта ревел пламенный адский боров, дико подпрыгивая, он нес чернобородого дворфа, с цепами в руках, и страшные шары вращались на концах несокрушимых цепей.

Дзирт позволил Джолену Ферту и его ближайшим Наездникам вести в течение недолгого времени, а потом немного повернул в сторону и Атрогейт устремился за ним следом. Кэтти-бри улыбнулась — дроу видел отступающих гигантов.

Как только Дзирт ослабил поводья Андахара, могучий единорог рванулся мимо лошадей и, взбивая дерн копытами, делая шаги намного больше, чем могли бы сделать его смертные кузены. Только один всадник мог догнать коня Дзирта и вид извергающего огонь борова Атрогейта, проскакавшего мимо потрясенного Джолена Ферта, так быстро перебиравшего маленькими ножками, что они сливались в одно пятно, сорвал смех с губ Кэтти-бри.

— Боги, — пробормотал волшебник в синей мантии рядом с ней.

— Это маленький адский зверь, — сказал старушка с чудесной магией земли. — Думаю, придется научиться быстро бегать, когда весь день тебя преследуют демоны и дьяволы.

Все вокруг засмеялись, и день показался более ярким.

— Сохраните свои заклинания, — попросила Кэтти-бри. — Первая битва за нами — многие наши враги бегут. Но может прибыть еще больше, и мы должны быть готовы. Пойдите отдохните.

Остальные кивнули.

— И ты тоже, — сказал волшебник в синей мантии.

Но Кэтти-бри оглянулась на множество раненых в городе и покачала головой.

— Я — жрица Миликки, — сказала она. — Моя работа сделана только наполовину.

Она пошла к лестнице и нашла Бренора и Вульфгара, поджидающих ее.

— Дай нам лошадь, девочка, — попросил дворф. — Нам пора сражаться.

Кивнув, Кэтти-бри начала колдовать и спустя несколько ударов сердца, появился большой призрачный конь. Вульфгар вскочил на него и, протянув руку, легко подсадил Бренора на волшебную лошадь позади себя.

— Поспеши мальчик, — потребовал дворф. — Проклятый дроу заберет себе всю нашу забаву держу пари, или я — бородатый гном.

Вульфгар послал коня вскачь, даже прежде чем Бренор закончил говорить, но Кэтти-бри услышала его слова, и эта старая фраза отбросила ее назад во времени, ей потребовался момент чтобы прийти в себя, так как все эти события, что произошли — не только здесь, но и в волшебном лесу и за век до ее возрождения, и вторая жизнь — почти сбили ее с ног. Чтобы не упасть, она опустилась на лестницу и закрыла глаза.

И тут вся тяжесть воспоминаний и чувство нереальности навалились на нее.

Но она все же стряхнула их с себя и заставила глаза открыться снова, просмотрев на раненых. Ей еще предстояло много работы.

Стрелы молний летели из Тулмарила, когда Андахар нагнал пару спотыкающихся, отступающих северных гигантов. Дым все еще исходил от их сожженной одежды и подпаленных волос; их кожа пылала ожогами, ужасными красными ожогами от ударов волшебных огней и объятий элементного монстра Кэтти-бри.

Один из них пошатнулся под шквалом стрел Дзирта. Он пытался пойти быстрее и его друг тянул его вперед, но конечно, стрелы из Искателя Сердец били еще быстрее.

После одного особенно болезненного удара избитый гигант вскинул руки в негодовании и, отпихнув в сторону своего спутника, покачиваясь, встал перед лицом своего мучителя.

Дзирт сидел верхом на Андахаре, единорог замедлился и остановился, с тревогой стуча копытом по земле.

Гигант взревел. Дзирт посмотрел ему прямо в глаза и небрежно нацелил свой лук.

Атрогейт на адском борове проскакал мимо, но, ни дроу, ни гигант не уделили ему внимания, их взгляды застыли в обмене ненавистью.

Затем транс разрушился, и гигант проревев кинул свой последний обломок скалы и следом напал сам.

Стрела Дзирта, попала во вращающийся валун, и с оглушающим взрывом расколола его пополам, обе части разлетелись в стороны, не причинив вреда. И дроу выстрелил второй стрелой прямо следом за первой.

Она ударила гиганта в лицо, и его сердитый рев перешел в огорченный вой. Он зажал своими огромными ладонями рану и зашатался.

Андахар рванулся, Дзирт опустил лук, отчаянно стараясь удержаться.

Другой гигант рванулся помочь своему другу, вернее сделал попытку двинуться в его сторону, потому как заметил быстро приближающегося дворфа. Рыкнув, он поднял ногу, как будто собираясь раздавить в лепешку дворфа и его странное верховое животное, но адский боров не позволил этому случиться и, увернувшись в последний момент, проскочил мимо опорной ноги гиганта.

А дворф вращал один из своих стеклостальных цепов над головой, как скотовод арканом. Боров проскочил, гигант топнул безрезультатно, и дворф, направив свое оружие, тяжелым шаром разбил его колено.

Гигант ожидал удар и резко вдохнул, полагая, что сможет его выдержать.

Но гигант не представлял ни увеличенной поясом силы этого дворфа, Атрогейта, ни мощи того моргенштерна, по имени Громилка. Атрогейт призвал зачарованное оружие, и шипы на том шаре начали источать волшебную жидкость, взрывное масло.

Когда оружие ударило колено гиганта, то огромная сила согнула его ногу — в сторону и к земле.

Громадина упала, завывая и обхватив свою сломанную конечность, а Фырк приземлился и развернулся для другого захода, поворачивая как раз вовремя, чтобы Атрогейт стал свидетелем столкновения: Андахар, опустив рог, ударил в грудь другого гиганта. Рог полностью исчез в громадине, единорог с силой пронзил его плоть, мышцы и кости. Длинный рог вновь появился, покрытый кровью, и гигант упал на землю, одной рукой зажимая свое разорванное лицо, другой пытаясь остановить кровь, хлещущую из раны на груди.

Дзирт, тоже стал падать на землю, сила удара сбросила его с седла. На мгновение Атрогейт вздрогнул, поскольку ему показалось, что его друг очень сильно ударится. Но Дзирт поджал голову и ловко перевернулся, приземлившись на ноги, легко оттолкнувшись в сторону гиганта с обоими скимитарами в руках, которые он уже успел выхватить.

— Бха-ха-ха! — расхохотался дворф, а потом еще громче, когда увидел группу монстров: гоблинов и пару огров, направляющихся в его сторону.

Они шли медленнее с каждым шагом, и когда яснее увидели сцену перед собой, то очевидно поняли, что эти гиганты не смогут им помочь.

Они повернулись и побежали.

— Ба, вы трусливые собаки! — закричал Атрогейт им в след, и пошел, чтобы прикончить своего гиганта по-быстрому, потому как еще стольких нужно было побить!

Позади поля боя Реджис видел резню, разворачивающуюся перед ним. Наездники Несма работали блестяще, тонкие линии конницы, сплетались вокруг орды, вырезая части бегущей толпы, чтобы замедлить их и развернуть в противоположную сторону.

Стрелы прорежали каждую группу, и бросившаяся в паническое бегство вражеская армия была буквально насажена на опущенные копья как на вертела.

Некоторые могли бы убежать, видел Реджис. И действительно, много орков приблизилось к его позиции, спасая свои жизни.

Он понял, что должен оставаться в образе, и позвал их, выкрикивая приказы, как будто хотел скоординировать отступление — хотя, как и во время наступления, любой, кто мог бы внимательно прислушаться, понял бы, что его болтовня была скорее простой тарабарщиной, чем полезной информацией.

Главным образом он пытался остаться подальше — как можно дальше, поскольку эти монстры, которых он направлял, были в отвратительном настроении, и любой из них мог бы решить убить шамана, который привел их к ужасному бедствию.

Реджис, выкрикивая приказы, переместился в сторону поваленного дерева, а затем, казалось, исчез, шагнув в исказившееся пространство с помощью кольца с призмой, а выйдя из него, прополз на животе и сжался под стволом упавшего дерева.

Очень скоро много бегущих монстров проскочило мимо него, включая множество огров и огриллонов, некоторые вскакивали на ствол и спрыгивали, не замечая его, даже когда перескакивали прямо через него.

Один тяжело упал, перевалившись через бревно, и Реджис взвизгнул, думая, что он опустился за ним!

Но он понял, что ошибся, когда увидел длинную стрелу, торчащую из спины монстра. Со страхом понимая, что его союзники могли бы убить его с такой же вероятностью как и монстра, хафлинг-гоблин стянул труп орка с бревна и спрятался под ним.

Должен ли он вернуться к своей естественной форме? Если он сделает это слишком рано, то монстры разорвут его. Если он будет тянуть слишком долго, то его возможно настигнет стрела!

Где то далеко и в стороне позади Реджиса, горстка орков наблюдала, как разворачивается катастрофа. Они видели отдаленное сражение и отчаянное отступление. Они наблюдали, как Наездники Несма в сияющей броне преследовали гоблинов и орков. Они видели огров, пронзенных копьями, и раздавленных копытами бронированных лошадей.

И они видели как падали гиганты.

И раскрыв рты, они наблюдали за единорогом и его чернокожим наездником, с длинными белыми волосами и зеленым плащом, развевающимся, когда он скакал на своем скакуне через оскверненную землю, а его лук посылал молнии, принося смерть с каждым выстрелом.

— Нас предали? — спросил один из них, ибо не могло быть никаких сомнений.

Это был дроу.

Внезапно, орк прикрывающий Реджиса отлетел в сторону — это обстоятельство сорвало крик с его уст — и сильная рука опустилась вниз, и схватила ворот его шаманских одежд поднимая в воздух.

Он должен был ударить своего обидчика, он знал это. Но это произошло слишком неожиданно и внезапно. Он должен был поторопиться и дать отпор, но он не мог. Затем его чувства пришли в норму достаточно для того, чтобы узнать нападавшего, и он поспешно выкрикнул:

— Остановись! Остановись! Это — я!

И как только он услышал свои собственные слова, Реджис осознал, что кричал на языке гоблинов!

Его губы задрожали, поскольку он был ужасно потрясен.

— Эй, эльф! — проревел Атрогейт, и снова встряхнул Реджиса. — Я думаю, что нашел твоего маленького крысиного друга! Бха-ха-ха!

Реджис почти потерял сознание, настолько его переполнило облегчение, когда немного придя в себя, он увидел улыбку Дзирта До'Урдена.

ЧАСТЬ III Кипение

Это зуд на коллективном сознании общества, ворчание и жалобы, беспокойный шепот.

Крошечные пузырьки отрицательного суждения начинают образовываться на дне котла, и зависают там затаясь.

В тишине.

Но вот они устремляются вверх и будоражат поверхность, сначала совсем немного, потом еще немного, а затем целым каскадом.

Это — переломный момент, когда лидеры должны объединиться, чтобы остудить кипение, сняв котел с огня, но, боюсь, гораздо чаще амбициозное противостояние этих лидеров, разжигает огонь среди населения, распаляя народ одним злонамеренным шепотом за другим.

Правда не имеет значения; эмоции захватывают и не отпускают.

Пузырьки переходят в кипение, вода нагревается и пар поднимается в воздух, охватывая души многих, тех кто, без сомнения, погибнет в этой симфонии ненависти, в поисках объекта для выплескивания ярости.

Эта война.

Я видел ее много раз в течение десятилетий, иногда кампании преследовали достойные цели, но чаще всего — коварные лживые замыслы и низкие цели. И в этой неразберихе, страданиях и кровавой бойне, невозможно задавать вопросы о целях и методах.

Вот так общество помещает огненный шар под свой собственный котел.

И когда все закончится, когда вместо домов останется один щебень, а кладбища переполнятся, и тела останутся гнить на улицах, мы оглянемся назад и зададимся вопросом: «Как мы пришли к такому ужасному финалу?»

В этом и заключается самая большая трагедия, что единственное время, когда появляется возможность задавать вопросы, это тогда когда война уже свершилась.

Когда семьи разрушены.

Когда погибли невинные.

Но что относительно войны против вторжения чудовищ, против орков и других монстров, потенциальных завоевателей? Кэтти-бри, вместе с громко вторящим ее Бренором, настаивает, что эта война особая, что эти расы, по словам самой Миликки, не могли быть рассмотрены через призму, которую мы держим, чтобы измерить разумные и добрые расы или даже разумные, но не добрые общества, такие как мой собственный народ. «Орки и монстры отличаются от всех, — так они утверждают, — их злонамеренность не результат воспитания в аморальном обществе, но лежит намного глубже — в самой душе тварей».

Тварей?

Как легко это грубое слово, срывается с моих губ, когда я думаю обо всех орках и гоблинах мира. Даже с моим опытом, говорящим мне, что есть иные, например как гоблин-раб Нойхайм.

Все слишком запутанно, и в жаре этого кипящего котла, я отчаянно хочу держаться за слова Кэтти-бри. Я хочу верить, что те, кого я застрелил или зарезал — не раскаявшиеся и безнравственные, до конца полные желания разрушать и совершенно неисправимые.

Иначе, как бы я смог снова посмотреться в зеркало?

Я сознаюсь, что почувствовал облегчение, когда войдя в Серебряные Пределы, нашел Королевство Много-Стрел, идущее на войну.

Я почувствовал облегчение, найдя войну…

Разве может быть более противоречивая мысль? Как может война, какая-либо война, принести облегчение? Это — трагический провал лучших помыслов, потеря разума в эмоциях, капитуляция души перед низменными инстинктами.

И все же я успокоился, увидев марш Много-Стрел, и я солгу сам себе, если стану это отрицать. Я стал спокоен за Бренора, ибо он начнет войну, в чем я уверен, и поэтому неизбежные страдания лягут тяжестью на его плечи.

Я перестал беспокоиться за Кэтти-бри, столь уверенной в своем заявлении, в своем прозрении, что для орков не может быть никакого искупления.

Такова ее интерпретация песни богини.

Но ее интерпретация поколебала мою веру в богиню.

Кэтти-бри уже не так уверена в себе, как заявляла; ее голос, прежде чем мы столкнулись с настоящей войной, был спокойней, чем теперь, когда мы прячемся за стенами Несма, ожидая следующего нападения, ожидая следующего этапа резни. Ее огненные шары и огненные твари убили многих в эти дни, но сделали это во время храброй и необходимой защиты города.

И, тем не менее, я вижу непрекращающееся содрогание на ее честном лице, боль в ее голубых глазах и хмурый взгляд, скрывающийся за улыбчивой маской. Она придерживается слов Миликки, и своих собственных провозглашений, и бросает свои заклинания со смертельной силой. Но каждая смерть в пределах стен Несма и за ними, ранит ее сердце и сокрушает ее надежды.

«Так и должно быть», — повторяет Атрогейт, когда обходит парапеты.

Да, но может быть это «должно быть», не то, что хотела Кэтти-бри, и сражение причиняет ей ужасную боль и давит больше на сердце, чем на тело и разум.

И поэтому очень я рад. Это — одна из причин, почему я так люблю ее.

И поэтому, я могу быть спокоен за моих дорогих друзей и их сердца, и даже получив шрамы на этой войне — а война всегда оставляет шрамы — они все равно будут потрясены этой резней, жестокостью и чистой глупостью ведения войны, этой войны, в Серебряных Пределах.

Если мы измерим победу в качестве условия лучше, чем то, что было на месте до начала конфликта, то не будет победителей.

В этом я уверен.

Дзирт До'Урден.

ГЛАВА 16 Ужасные новости

Темнота накрыла земли Серебряных Пределов. На стенах Несма заиграли горны, и это происходило каждую ночь.

Орки наступали снова, и добрые горожане так изучили их атаки, что могли точно измерить величину приближающихся различных отрядов по звуку их топота.

Кэтти-бри и волшебники помчались к отведенным для них позициям. Они больше не группировались, хотя гиганты иногда показывались среди рядов орков. Теперь они работали совместно с лучниками и бросали заклинания света, освещая поле битвы около стен и тем самым позволяя своим когортам вести смертельный прицельный огонь.

Стрелы со стен больше не летели так же часто, как во время первого нападения. «Цельтесь более тщательно», — требовали днем, поскольку, после двух декад сражений запасы стали истощаться. Каждый день храбрые мужчины и женщины выходили на юг в Трольмор, чтобы набрать древесины, а лучники долгими часами мастерили стрелы. Но даже это было очень рискованно: хорошей древесины у южной стены становилось все меньше, и, что еще хуже, троллей в этом районе стало гораздо больше. Мерзких чудовищ привлекал запах крови с поля сражения, и поэтому Несм теперь осаждался со всех сторон.

Лишь несколько часов в день в этом городе проходили в тишине, а иногда защитникам совсем не удавалось отдохнуть.

Дзирт стоял рядом с Кэтти-бри, в его волшебном колчане никогда не кончались стрелы и смертоносный лук пел в каждой битве, посылая со стены непрерывный поток сияющих стрел, который казался больше фейерверком волшебника, чем работой лучника.

Вульфгар, Бренор, Реджис и Атрогейт все время перемещались по стене, поддерживая бойцов и отбрасывая штурмовые лестницы с ограми. Каждый раз, когда вторжение казалось неизбежным, прибегали эти четверо, следом за ними Дзирт, и укрепляли слабые места, отгоняя монстров.

Когда рассвело, в тусклом свете перед ними открылось поле, почерневшее от тел и отвратительных птиц. Мертвых было слишком много и птицы становились все толще — настолько толще, что Реджис задался вопросом, смогут ли они улететь перед ближайшим боем, или их растопчут посреди пиршества.

Рано утром на двадцать первый день осады Несма с южной стены прибыло срочное сообщение. Дзирт первым из компаньонов прибыл на место, и защитники указали на юг и попросили помочь маленькой группе, горстке людей, пытающейся добраться до города.

Но они были слишком далеко.

За группой по пятам шли тролли. Множество монстров мелькало среди скелетоподобных деревьев слева и справа, выскакивая, чтобы ранить людей, и казалось ясным, что беглецы не смогут добраться до стен города.

— Разожгите огонь за воротами, — потребовал Дзирт у горожан, и, обратившись к паре бойцов, добавил: — Найдите моих друзей — дворфа с черной бородой и Кэтти-бри.

Некоторые часовые начали задавать ему вопросы, но Дзирт уже не слушал. Он оперся на стену и спрыгнул с пятнадцати футов на рыхлую землю и, мягко приземлившись, сразу же помчался на юг с луком в руках. Сверкающие молнии стрел слетали при каждом шаге: некоторые вперед и вправо, некоторые вперед и влево.

Он поразил не одного тролля, хотя большинство стрел попало в искривленные ветви засохших деревьев, переполнявших эту местность. Но все попадания были одинаково важны, поскольку его намерение состояло в том, чтобы не дать монстрам окружить их.

Дзирт закинул лук за спину, достал клинки и со всей скоростью побежал навстречу отчаявшимся людям.

Они шатались и спотыкались, пытаясь двигаться вперед, но понимали, что уже не могут. Одна пара достала оружие, приготовившись развернуться и умереть сражаясь.

— Продолжайте бежать! — закричал им Дзирт. — К Несму! К Несму!

Дроу опустил голову и рванулся вперед. Ближайшие люди, тоже достали оружие, нацелив на него. А что они должны были подумать, когда сзади их преследовали тролли, а с другой стороны к ним приближался дроу?

Меч поднялся, чтобы остановить его, но Дзирт отбил его в сторону скимитаром, не причинив никакого вреда.

— Продолжайте бежать! К Несму! — закричал он снова, когда миновал тех первых двух мужчин.

Следующая за ними женщина, подняла свой клинок, недоверчиво глядя на него.

— Беги! — крикнул он ей, промелькнув мимо, и затем перепрыгнул двух последних людей, мужчину и женщину, которые остановились и повернулись лицом к преследующим их троллям.

Дзирт приземлился, и на всей скорости сделав два больших шага, внезапно напал на троллей. Его скимитары слившись в размытое пятно, кололи и рубили, вверх и вниз, много раз поражая первую пару троллей, даже прежде чем твари успели понять, что появился дроу.

А Дзирт уже пробившись сквозь них, скользнул по грязи и отрезал ногу следующему троллю.

Дроу поднялся и резко повернул в право, теперь монстры преследовали его за спиной и еще множество монстров, приближалось к нему спереди. Он побежал к паре деревьев, немного замедлившись, чтобы позволить ближайшему троллю почти поймать его, затем ускорился и повернул назад.

Тролль же продолжил мчаться прямо и врезался в деревья, ломая их на щепки. А когда он перебрался на другую сторону и сумел выпрямиться, то нашел поджидающего его дроу и танец скимитаров.

Дзирт побежал прочь, снова подняв свой лук. Он продолжил обстреливать троллей, привлекая их внимание, и многие разворачивались, чтобы устремиться за ним.

Он повернул и побежал вглубь торфяников, а тролли преследовали его сзади и с обеих сторон. Его бы непременно поймали, если бы у него не было поножей, прекрасных, волшебных поножей, которые ускоряли его шаг, и с внезапным рывком, он выскочил из сжимающихся тисков и побежал дальше с уже большим количеством троллей за спиной.

Подстегнутые словами дроу, а еще больше его действиями, горожане побежали к южному входу в город и раскрыли ворота.

— Дрова! — пронесся по городу призыв, и народ откликнулся, и вскоре многие несли поленья из очагов, даже деревянные стулья — все, что могло быть сожжено.

Груда выросла за мгновение; один человек склонился над нею, ударил кремнем по стали, и подул на едва занявшееся пламя, уговаривая его разгореться.

— Быстрее! — попросил он своих друзей, и они склонились со своими собственными кремнями и сталью.

— Кто-нибудь, принесите факел! — завопил один мужчина, и его просьба эхом разнеслась по городу.

Но затем поджигатели отошли в сторону от прикосновения женщины, и Кэтти-бри заняла их место. Она подняла руки перед собой, касаясь большими пальцами, и воззвала через свое волшебное кольцо к плану живого огня. Конус огня сорвался с ее пальцев и груда запылала.

Женщина выпрямилась, повернулась на юг и увидела людей бегущих со всех сил, чтобы спасти свои жизни; несколько троллей все еще преследовало их, а другие отвратительные твари, собирались их перехватить.

— Прочь с моей дороги! — Она услышала, что кто-то помчался через ворота за ее спиной, и кивнула — ей не нужно было оборачиваться, чтобы узнать что происходит. Сердцебиением позже, мимо нее прогремел Атрогейт на Фырке, и копыта борова выпускали клубы дыма при каждом шаге.

— Их не много! — воскликнул один из горожан. — Давайте, парни, сразимся с ними и победим!

— За Несм! — закричал второй.

Вульфгар, Бренор и Реджис подбежали вскоре после этого, и встали рядом с Кэтти-бри, а она закрыла свои глаза и сосредоточилась на заклинании.

Дзирт понимал, что замедлиться означало умереть, поскольку он был уже далеко от города и далеко от любого, кто мог бы помочь. Он сворачивал влево и вправо за деревья, иногда поворачиваясь, чтобы выпустить стрелу в самого близкого из преследующих троллей.

Он мог убежать от троллей.

Но потом он услышал волков не далеко, а убежать от волков он не мог.

Он повернул налево, чтобы по широкой дуге вернуться в город, но ему пришлось изменить направление, когда деревья перед ним, оказались не деревьями, но болотными тварями, злонамеренными живыми существами, жаждущими его плоти.

— Гвен, ты нужна мне! — позвал он, вытягивая статуэтку из оникса.

Но даже прежде чем серый туман начал формироваться, он понял, что нуждался больше, чем только в Гвенвивар, ведь то, что казалось только преследованием несчастных жертв несколькими троллями, оказалось частью большего наступления на Несм.

Тролли, болотные монстры и волки, которых он услышал, а теперь и видел, работали вместе с осаждающими орками.

Дзирт тихо выругался и побежал дальше.

Разве у него был другой выбор?

Эти пять человек знали, что обречены: они не могли достигнуть города и тролли окружали их!

Они встали бок о бок с оружием в руках и приготовились умереть.

— Прорываемся через них — один из нас должен добраться до Несма, — настаивал главный в группе, и четверо кивнули в ответ.

— Пусть идет Пивовар, он самый быстрый, — предложила одна из женщин.

— Я не оставлю вас умирать, — возмутился в ответ Пивовар.

И как бы заканчивая дискуссию, даже прежде чем она могла начаться, огромный огненный шар взорвался справа впереди них, охватив ближайших троллей смертельным огнем.

И пять человек рванулись через дымящуюся бойню.

Атрогейт, пронесся мимо них, дико хохоча и вращая моргенштернами, а Фырк фыркал пламенем. Дворф с ликованием ворвался в толпу троллей. В следующий момент, был взрывной взмах и следом за ним огонь адского борова, и тролли стали, как минимум, не рады его появлению.

Пять человек продолжали бежать.

Он бежал, спасая свою жизнь, а тролли подступали со всех сторон.

Гвенвивар вскочила на одного тролля и ее когти глубоко прорезали его хребет, когда она прыгнула дальше, занявшись вторым зверем. А затем она вскочила, увернулась от когтей тролля, и бросилась перед другой парой, сбив их с толку, как могло только животное из семейства кошачьих.

Всякий раз, когда Дзирт мог ее увидеть, он одобрительно кивал. Гвенвивар помогала ему бежать, не подпуская к нему троллей.

Но даже так, когда он снова побежал в сторону Несма, Дзирт знал, что добраться туда будет нелегко. Несколько ударов сердца спустя, огромный двухголовый тролль выпрыгнул перед ним и преградил путь.

Он послал стрелу ему в брюхо и оттолкнул его назад, но только на шаг.

Дзирт не замедлялся и не доставал скимитары. С каждым шагом он посылал новые стрелы-молнии. Одна полетела в голову животного, и оно подняло свою толстую руку, чтобы защититься. Но стрела прошла прямо сквозь мясистую конечность и взорвалась у морды тролля, и его голова начала негодующе кричать что ослепла.

Дзирт продолжал стрелять, и каждая стрела попадала в голову монстра. Искры разлетались, когда снаряды наносили удар. Оставалось только пять футов, и чудовище потянулось к нему, но Дзирт не менял направления и, сохраняя самообладание, выстрелил снова, и его стрела расколола вторую голову тролля напополам.

Тем не менее, упрямый монстр продолжал тянуться к нему, но ослепленный, не мог реагировать на уловки дроу и мог только закричать от удивления, когда Дзирт запрыгнул на его огромную руку и как по трамплину подскочил вверх, и перекатился прямо через плечо тролля.

Дзирт приземлился позади монстра и побежал прочь, а ослепленный тролль, попытавшись обернуться, чтобы преследовать дроу, столкнулся со вторым троллем, который тоже преследовал Дзирта. Потом и третий навалился сзади, и вся группа рухнула кучей.

Дроу продолжал бежать. Он выскочил на открытое пространство, и тут в стороне увидел волков.

Он не мог отбиться от них до стены.

Он поднес к губам свисток и подул, призывая Андахара.

Волки замыкали кольцо. Дзирт выстрелил и убил вожака, но другие, обученные орками, не остановились и не бежали.

Он застрелил второго. Он уже видел Андахара, словно издалека приближающегося к нему.

Третий волк упал от молнии Тулмарила.

Андахар стал ближе… еще шаг.

Дзирт упал, кувыркнувшись вперед, и прыгнувший волк пронесся прямо над ним. Он вскочил на ноги и убрал лук.

Он повернулся к Андахару, надеясь, что единорог был достаточно близок.

Он поморщился, почти вскрикнул, когда волк прыгнул, слишком опережая единорога, и слишком близко к нему, чтобы защититься.

— Они везде! — прокричал Вульфгар Кэтти-бри и другим. — Армия приближается к городу с севера. Это наступление!

Бренор вышел за стену, а его друзья и многие горожане шли позади, чтобы расчистить дорогу для бегущих людей.

— Проводи их, Пузан, — предложил он Реджису, потому как оружие хафлинга, было почти бесполезно против огромных и могучих троллей.

Вульфгар отбросил тролля в сторону, освобождая последнее пространство, и этих пятерых человек встретили и быстро провели за ворота.

— Отходим! — скомандовал Бренор; вместе с Вульфгаром он прикрывал отступающих, топором и боевым молотом держа троллей в страхе. Гигантский элементаль огня присоединился к ним в сражении — и тролли шарахнулись от питомца Кэтти-бри!

— Дворф! — крикнул Вульфгар, указывая на Атрогейта.

Чернобородый дворф мчался на духе борова назад в город, преследуемый по пятам множеством врагов.

— Где Дзирт? — закричала Кэтти-бри.

— Он найдет свой путь, — ответили вместе Бренор и Вульфгар, и Бренор добавил: — А мы все уходим. И закрываем ворота.

Кэтти-бри не могла спорить, не в то время когда большая вражеская армия, приближалась к городу с юга, не с горнами, трубящими вокруг Несма, провозглашая приближение орков, гоблинов, огров и гигантов. Она посмотрела на юг в Трольмор, прошептала молитву за Дзирта и напомнила себе верить в него.

Черная фигура, быстрая как тень огромной птицы, метнулась мимо Дзирта, когда волк бросился на него. Но то была не тень, и не птица, а Гвенвивар, шестисотфунтовая разъяренная кошка, которая прыгнула на собаку с такой силой, что та отлетела в сторону, вращаясь в воздухе. Пантера приземлилась около него и сцепилась с ним в клубке ярости, разрывая когтями, и ее челюсть сомкнулась на шее животного.

— Гвен, беги! — воскликнул Дзирт, когда приблизилось еще больше волков. Когда Андахар подскакал к нему, дроу прыгнул, схватился за гриву единорога и ловко подтянулся в седло.

— Гвенвивар! — позвал он, повернув единорога, и встав между подступающей стаей волков и сражающейся пантерой. — Уходи. Возвращайся в свой дом, мой друг.

Андахар поскакал прочь и половина волков, устремилась за его боками, а Гвенвивар растаяла серым туманом, оставляя другую половину стаи кружиться, тявкая и клацая челюстями в замешательстве.

Всего несколькими большими шагами единорог оторвался от стаи волков, взбивая копытами грязь. Дзирт хотел было снять Тулмарил, но все что он мог сделать, это отчаянно держаться, когда Андахар скользил по рыхлой земле и много раз чуть не падал.

Орки выступали против Несма каждый день, начиная с первого нападения, но Бренору это нападение казалось отличающимся, и не только потому, что их было больше, что и говорить, так как с юга к ним присоединились тролли и болотные монстры.

Лучники стреляли, волшебники бросали огненные шары, а валуны, залпы копий и дротиков летели в обе стороны над избитыми стенами Несма.

Но что-то было по-другому.

Бренор смотрел с северо-восточного угла, где сражение было самым тяжелым, за продвижением врагов через поле. Атрогейт и Реджис были по бокам от него — Кэтти-бри они оставили на южной стене, где она могла направлять свой элементаль огня, поскольку именно там он приносил наибольшую пользу. Тролли, которые могли заростить любую рану, боялись огня, не приближались к нему и убегали. Вульфгар тоже был там, помогая Кэтти-бри, и надеясь, что Дзирт вернется.

Два дворфа и хафлинг прошли мимо волшебников, готовящихся к следующему волшебному шквалу, когда группа гоблинов приблизилась к их позиции.

Бренор положил руку на плечо одного волшебника и встряхнул, а затем встряхнул и второго.

— Придержите ваши заклинания, — предостерег он.

— Что? Дворф, ты сошел с ума? — воскликнул второй волшебник.

Но Бренор только поднял свою руку, призывая человека к тишине, и продолжил наблюдение, а потом кивнул, поскольку он понял что происходило.

— Сдержите ваши заклинания, — сказал он более решительно, и воззвал ко всем вокруг: — Сдержите ваши заклинания и стреляйте только тогда, когда вы будете точно знать, что не промахнетесь!

Ему ответили протестующими криками, но Бренор, уверенный в том, что видел, не стал слушать. Он побежал, крича на волшебников, если видел, что те начинали заклинания и ругал лучников, которые отходили и поднимали луки, посылая стрелы далеко от Несма, и как правило, они попадали в землю, не причинив никому вреда.

— Они не подходят! — кричал он, и дворф настолько привлек к себе внимание, что вскоре перед ним предстал Джолен Ферт.

— Что происходит, глупый дворф? — потребовал объяснения Первый Оратор. — Ты хочешь ослабить наш ответный удар?

— Я спасаю твою дурацкую шкуру, — ответил Бренор, и когда Джолен Ферт начал спорить, дворф схватил его за руку и потянул, чтобы тот сам посмотрел с зубчатой стены. — Что ты видишь? — спросил Бренор.

Первый Оратор казался растерянным. Поле перед ним дрожало под поступью чудовищных ботинок, а армия Много-Стрел черными волнами перетекала туда и сюда.

— Кто впереди? — прояснил Бренор, и когда Джолен Ферт не ответил сразу, дворф завопил: — Гоблины. Одни только гоблины!

— Они дразнят нас, — согласился Атрогейт.

— Да, весь наш огонь, молнии и большинство стрел били бы по фуражу, — сказал Бренор. — Ты видишь какие-либо лестницы в их передних рядах, Ферт? Ты видишь какие-либо тараны?

Это было достаточно верно, и скоро Первый Оратор уже согласно кивал. Сражение на юге было настоящим, но это главное нападение было просто уловкой.

— Они пытаются исчерпать нашу обороноспособность, главным образом — волшебников, — согласился Реджис. — Гоблины рвутся в стороны больше чем вперед.

— Что нам делать? — спросил Бренора Джолен Ферт.

— Они не выступят против нас в полной мере, но станут шуметь и кричать, пока мы не потратим стрелы, — объяснил дворф. — Я и прежде замечал такое за этими собаками, — он не добавил, когда он это видел, потому что немногим вокруг него было известно, что ему больше чем триста лет, но это едва ли имело значение.

— И все же, — закончил Бренор, — мы же хотим их убить их, а?

— Заглотить их наживку, — сказал Атрогейт с кривой улыбкой.

— Это — то, что я думаю, — сказал Бренор.

Джолен Ферт смотрел то на одного, то на другого с любопытством.

— Открой ворота, — сказал ему Бренор.

— Ты спятил?

— Если твои мальчики продолжат это говорить, то я, несомненно, почувствую себя плохо, — ответил Бренор. — Расставь всех Наездников по кругу и открой проклятые ворота. Собери всех волшебников на стене над ними и когда войдет достаточно гоблинов, заполните площадку снаружи огнем, чтобы остановить напор и закрыть ворота. Тогда ты получишь аквариум полный гоблинов и легко всех перебьешь.

Джолен Ферт скептически улыбнулся.

— Или же ты действительно столь же упрям как твои предшественники? — спросил Бренор.

Но Джолен Ферт был не таков, он кивнул Бренору и помчался вниз со стены, собрал своих элитных наездников и поместил их по сторонам внутреннего двора перед главными воротами.

Горстка волшебников присоединилась к Бренору и его двум компаньонам у парапетов между двумя главными сторожевыми башнями, и все вокруг задержали дыхание, когда ворота со скрипом открылись.

— Держите ваши огненные шары, пока я не дам знак, — сказал Бренор.

— Мотыльки на пламя, — со смехом сказал Атрогейт. — Глупые гоблины, несомненно, сожгут свои крылышки, бха-ха-ха!

Это было верно: они могли видеть что гоблины, несмотря на приказ служить трепыхающейся приманкой, просто не могли сопротивляться приглашению. Как вода, нашедшая узкий канал, они скопились у ворот Несма и заструились в город.

Они затопили двор внутри стен, и лучники развернулись, чтобы пролить на них смерть. Затрубили рожки; из теней появился отряд тяжелой конницы — Наездников Несма и, ворвавшись в толпу, вырезал ряды гоблинов. И контрудар стал сильнее когда, под нежный перезвон колокольчиков, через южный бульвар промчался могучий Андахар, принося Дзирта в схватку!

На стене выше ворот, Бренор и два его друга широко улыбнулись разрушительной атаке дроу: ряды гоблинов разбегались перед ним, падали замертво от его лезвий, были раздавлены сильными копытами Андахара, или пронзены рогом и подброшены высоко в воздух!

— Сожгите их, — сказал Бренор волшебникам, и все пятеро бросили заклинания: огненные шары взрывались один за другим прямо за воротами, огненной преградой останавливая поток.

Люди Джолена Ферта добрались до ворот и закрыли их. Лучники сконцентрировали свой огонь на гоблинах, самых близких к проходу, ломая их сопротивление.

Потом Бренор, Атрогейт и Реджис, спрыгнули с парапета прямо в гущу роя, сосредоточив свои удары на очистке ворот. И Бренор, с помощью титанически сильного Атрогейта, установил засов на место, запечатывая город и запечатывая судьбы гоблинов, пойманных внутри.

Андахар доскакал до дворфов, но Дзирт только быстро кивнул и прыгнул со спины единорога на стену с Тулмарилом в руке. Следуя за дроу, лучники и волшебники возвратили свое внимание за стены, отбрасывая чудовищный напор яростными залпами снарядов и волшебства.

А внутренний двор заполнился кровью, и не только кровью гоблинов.

Вскоре после этого внешние вражеские силы повернулись и убежали, а Бренор кивнул при их отступлении и предупредил Джолена Ферта и всех вокруг, что враг вернется в настоящем наступлении и очень быстро.

Так и случилось: начался большой штурм и, действительно, первое нападение было уловкой с целью истощить защиту города, вымотать волшебников и лучников.

Много часов защитники боролись, поскольку город был осажден со всех сторон и поля почернели от погибших орков и гоблинов, от павших огров, гигантов и троллей.

Много раз стены были проломлены, и все же, Компаньоны Халла, эти пять друзей и Атрогейт, Андахар, Фырк и Гвенвивар, поскольку Дзирт вызвал ее снова, всегда были на месте и встречали врага.

И когда все было кончено, стены Несма выстояли.

Работа Кэтти-бри только что началась, как и у других жрецов города, могильщиков и групп, которым было поручено выбросить мертвых монстров обратно за стены.

— Их свалили так много, что стены стали короче, — пожаловался однажды Бренор, стоя рядом с Дзиртом и Вульфгаром на северной стене. — Собаки скоро будут просто пешком подниматься.

Конечно, это было преувеличение, но не столь большое преувеличение, как Дзирту бы хотелось.

— Что он хочет, эльф? — спросил Бренор, кивнув на Атрогейта, который бродил среди побоища во внутреннем дворе, помогая найти раненых городских защитников.

— Он — сильный союзник.

— Да, это я знаю, но вот почему он здесь?

— Из-за Джарлакса, — пожимая плечами, сказал Дзирт, поскольку едва ли он мог понимать всю глубину происходящего.

— Тогда, где же Джарлакс?

— Наблюдает и скоро прибудет, будем надеяться.

— Или возможно нет, — сказал Вульфгар и другие двое обернулись к нему, заинтригованные таинственным тоном его голоса. Варвар направил их взгляды за стену к походным кострам осаждающей армии. — Во главе с дроу, как нам сказали, — напомнил он им.

— Не с Джарлаксом, — заверил его Дзирт и снова посмотрел на кровавый внутренний двор, а затем за стену. — Нет, не с Джарлаксом, — повторил он, чтобы убедить себя так же, как и других, ибо, если Джарлакс действительно был частью этой трагедии, то все что Дзирт знал о наемнике, оказалось бы ложью.

Свист снизу привлек их внимание к Реджису.

— Джолен Ферт хочет говорить с нами! — крикнул хафлинг.

— Хорошие новости, я уверен, — пробормотал Бренор.

Его сарказм попал в точку, как они поняли немного спустя, когда пришли встретиться с Первым Оратором и нашли его сидящим с пятью людьми, которые бежали от погони через Трольмор.

С мрачным лицом, Джолен Ферт посмотрел в сторону женщины и кивнул.

— Сандабар осажден, — сказала она. — Тысячами.

— Серебристая Луна тоже, — сказал другой.

— Сандабар долго не продержится, — продолжила первая и, переведя свой взгляд, особо выделила Бренора. — И дворфы не приедут ему на помощь. Не Фелбарр и не Мифрил Халл. И врагов поддерживают гиганты — сотни — и да, к тому же у них есть драконы.

— Беда Луруару, — сказал еще один.

Дзирт заметил подергивание в глазу Бренора и понял, что его бедный друг едва мог дышать.

Бренор не сказал ни слова пока разворачивалась история: эти пятеро прибывших подробно рассказали о поражении Серебряных рыцарей у переправы Красного потока; о слухах о смерти дворфского короля в катастрофическом Сражении в Холодной Долине; о черном небе и грязной работе дроу — Дома До'Урден, как они объявили, один за другим бросив суровый взгляд на Дзирта.

— Серебряные Пределы потеряны, — прямо заявил один из них, и, возможно, он же добавил: — После подписи мертвого короля дворфов.

Дзирт слушал и смотрел, как лицо Бренора становилось похоже на застывшую маску.

— Я говорил тебе, эльф, — ворчал Бренор, когда они покинули Первого Оратора. — Я почувствовал ее запах, когда проходил здесь несколько лет назад. Почувствовал запах войны, войны с орками. Ах, я видел как она надвигается, не сомневайся.

Он договорил со странным звуком, наполовину рычанием, наполовину смехом, что точно передавало выражение его лица. Изучая то выражение, Дзирт понял, что Бренор не был встревожен недавними событиями. Отнюдь нет, он рассматривал это как свой шанс все исправить.

Но он был зол, и вероятно на себя почти так же, как на орков.

Оглянувшись на Дзирта, он прищурил свои серые глаза, и еще раз рыкнув, закинул топор через плечо и пошел дальше.

— Во всем мире не хватит крови орков, чтобы удовлетворить его, — заметил Вульфгар, и опустил руку на плечо Дзирта.

Дзирт не знал что ответить. Он пожелал Вульфгару хорошей ночи, вернулся в свою комнату в гостинице под названием «Факел» и упал на кровать. Он позволил себе впасть в глубокое забытье, в эльфийский сон, слишком опустошенный и эмоционально разбитый, чтобы бороться с дремотой.

Он проснулся некоторое время спустя, не зная как долго спал, и обнаружил сбоку Кэтти-бри, свернувшуюся калачиком.

— Это ужасно, — прошептала она.

— Это не только Несм.

— Я знаю. Я говорила с другими. Они остаются на стене. — Она прижалась ближе, и Дзирт почувствовал небольшое сотрясение ее плеч, как будто она душила рыдание.

— Что случилось? — спросил он и поцеловал ее в лоб.

Она покачала головой:

— Это моя глупость и ничего больше.

— Ты видела много страдания в этот день.

— Я принесла много страдания в этот день.

Вот оно, идущее от сердца откровенное признание, и от него у Дзирта перехватило дыхание. Она казалась настолько уверенной тогда в Долине Ледяного Ветра, порицая орков и злобных гигантов, и повторяя слова Миликки. Но теперь, в пылу сражения, перед суровыми реалиями горящей плоти и криками смерти, боль было не скрыть.

— Ты стольких спасла, моя любовь, — прошептал он. — Мы должны были позволить гигантам перебраться через стены?

— Нет, — сказала она слабым голосом, а затем повторила более сильно: — Нет! Конечно же, нет, — она немного повернулась и склонилась над ним, и ее длинный темно-рыжий локон коснулся его голого плеча и груди. — Мое волшебство должно создавать и исцелять, — объяснила она. — Но не разрушать.

— Разрушая зло в мире, разве ты не способствуешь добру и миру, который ты ищешь?

— Разве это не глупые заявления любого генерала…

— …Во время любой войны, — договорил вместе с нею Дзирт, поскольку это было одним из его любимых высказываний.

— Они — орки, — продолжал дроу, думая вернуться к Миликки и божественному наставлению. — Ты сама предостерегала меня…

Кэтти-бри поцеловал его, чтобы заставить замолчать, и, отстранившись, мягко поглаживая его щеку пальцами, прошептала: «Заткнись», — нежным голосом.

ГЛАВА 17 Посмешище

Далия сидела на краю роскошной кровати под балдахином, и в своей шелковой, откровенной ночной рубашке, кружева которой рисовали на ее коже паукообразные узоры, каждой чертой была подобна Матери Дома Мензоберранзана.

Она была подобна каждой чертой, но конечно, за исключением цвета кожи. Волосы эльфийки немного отросли, густые и черные они спускались на сильные, хоть и тонкие плечи. Далия оставила красные пряди в этой черной как вороново крыло гриве, поскольку у нее теперь было много времени и неограниченных ресурсов для подобного тщеславия, но на самом деле, такие мелочи казались единственной вещью, на которой она могла сосредоточить свои мысли.

В самом деле, кроме вызовов на Совет Верховной Матерью Бэнр, Далия совсем ничего не делала. Она была главой Дома До'Урден только по званию, а не на практике. Но в любом случае она не понимала ничего из происходящего.

И Киммуриэль, прячущийся в тенях в углу ее комнаты, знал это. Большинство солдат в Доме хранило верность Бреган Д'эрт, но их дополняла значительная сила взятая на время из Дома Бэнр, и все отвечали перед Андзрелем Бэнром, оружейником Первого Дома.

Конечно, это была временная ситуация, пока назначенные дворяне Дома До'Урден: Тиаго Бэнр с его женой Сарибель, и Тос'ун Армго с его дочерью Доум'вилль, находились на востоке на поверхности, ведя войну в Серебряных Пределах.

Киммуриэль не был уверен, что для Далии что-то изменится, когда воины вернутся. В этом городе она была объектом для насмешек и больше никем. О, когда Тос'ун вернется Далия несомненно будет призвана, чтобы стать его брачным партнером, и было вероятно, что Тиаго тоже потребует такого права с Далией, поскольку Верховная Мать Бэнр и Верховная Мать Мез'Баррис боролись за право получить наследника от Далии, чтобы вероятно достаточно быстро освободить, трон.

Осознавала ли это Далия?

Осознавала ли Далия хоть что-то?

За последние декады Киммуриэль несколько раз тайно посещал эту комнату и тайно вторгался в разум Далии, и, тем не менее, он не был уверен.

Псионик отослал волны ментальной энергии, насылая на эльфийку сон, и вскоре она снова опустилась на свою кровать и впала в глубокое забытье.

Киммуриэль почти сразу же оказался рядом с ней у края кровати. Он приложил свои пальцы к ее лбу и щекам, мягко и осторожно, создавая глубокую связь.

Водоворот противоречий коснулся его мозга, когда он объединился с женщиной. Нити ее мыслей, разорванные и связанные узлами, скручивались друг с другом и обрывались. Даже в ее снах, обычно самых интенсивных моментах концентрации для эльфа, Далия не могла следовать за какой-либо законченной мыслью.

Он увидел вспышку воспоминаний о Дзирте и Энтрери, и понял, что она бродила в прошлом.

И затем был тоннель, мертвый гоблин, яма кишащая змеями…

Это не имело никакого смысла и было именно так, как враги Далии и запланировали. На этих сессиях Киммуриэль не нашел ничего кроме неумолимого беспорядка, циркулирующего в пределах разрушенного разума женщины.

И все же, Верховная Мать Бэнр использовала Далию на Правящем Совете. Злые шепоты, гуляющие по Мензоберранзану, говорили о захвате власти Матерью Бэнр, помещающей на восьмое место не что иное как свое собственное эхо.

Помня об этом, Киммуриэль пошел иным путем и использовал связь, чтобы передать Далии мысль. Он отправил ей образ Дзирта: лиловые глаза сияли в звездном свете, он сидел на кровати около нее, целовал ее, прикасался к ней.

Он почувствовал, как раскрутилась память Далии, интуитивный, телепатический порыв, несущий ее к месту за пределами беспорядка. Она схватилась за Киммуриэля — она думала, что он был Дзиртом, как он понял из ее мыслей.

Она вновь переживала свое воспоминание, и узлы противоречащих мыслей не могли препятствовать или отклонить в сторону.

Она потянула Киммуриэля за собой через то воспоминание.

Это было не совсем то, что он задумал, но все же ответило на некоторые вопросы, поскольку Далия стала активней и, толкнув его на спину, набросилась с таким голодом, что туман, наполняющий ее разум, расходился.

Порывом псионической энергии он, возможно, мог оттолкнуть ее в сторону как листочек осенняя буря, но он оказался заворожен тем, что увидел в уме Далии. Ее мысли были смешаны, завалены переплетением ночных тварей, но он как бы расчистил ей тропинку сквозь этот клубок червей, и Далия неистово побежала вдоль нее.

— Неужели, Киммуриэль, а я и понятия не имел, что ты интересуешься такими чувственными удовольствиями, — сказал Громф Бэнр псионику, когда Киммуриэль закончил с Далией и готовился оставить Дом До'Урден. С новым знанием, что он извлек из болота, которым стал перемешанный разум Далии, Киммуриэль решил, что самое время отбыть из Мензоберранзана и вернуться к своим делам на поверхности. Однако его намерению телепортироваться помешало довольно сильное псионическое вторжение Метиля Эль-Видденвельпа, иллитида, стоящего рядом с Громфом, когда архимаг встретился с Киммуриэлем, только вышедшим из комнаты Далии.

— Я изучал, — ледяным тоном ответил Киммуриэль, — как субъект эксперимента.

— Для которого, я уверен, ты мог бы найти много желающих субъектов, — пошутил Громф.

Киммуриэль уставился на него безучастно, демонстрируя свою скуку:

— Что вы хотите, архимаг?

— Я? — невинно спросил Громф. — Но ведь Мастер Облодра, именно ты находишься в неположенном месте.

Киммуриэль едва не пропустил явную ссылку на свою фамилию — имя Дома, который мать Громфа, текущей через нее силой Паучьей Королевы, стерла до основания.

— Бреган Д'эрт приказали служить в Доме До'Урден, разве не так? Я возглавляю эту группу.

— Я уверен, что Далия… Мать До'Урден, довольна твоей службой.

— Своими непрекращающимися остротами вы тратите впустую мое время, архимаг. Есть ли что-то существенное, что вы хотите обсудить? Возможно, по этой причине вы приказали Метилю прервать мою попытку покинуть это место?

— Конечно же, я хотел поговорить с тобой.

— Тогда говорите о чем-то достойном моего внимания.

Щупальца иллитида зашевелились, Громф услышал безмолвный вопрос Метиля и кивнул.

— Ты был впечатлен работой Метиля над тем жалким существом? — спросил архимаг.

— Он перекрутил ее мозг, — ответил Киммуриэль. — То, что было Далией, ее сознание, воспоминания, образ мышления, поведение, все по большей части смотано в запутанные клубки. Он сделал ее практически безумной, — Киммуриэль бросил полный отвращения взгляд на побитого иллитида. — Но возможно, для Метиля Эль-Видденвельпа, это можно считать произведением искусства, — съязвил он.

Щупальца Метиля тут же закачались — Киммуриэль мог чувствовать смятение существа, и намек на гнев — а Громф громко засмеялся.

— Хорошая шутка, — поздравил архимаг. — Я не уверен, что когда-либо прежде видел возмущенного проницателя.

«Я бы очень хотел обсудить с вами ваши действия против Далии, — телепатически связался с иллитидом Киммуриэль. — Самое впечатляющее… переплетение. Вы многого добились, создавая узор из мыслей и воспоминаний, Метиль, и за это я хвалю вас и хочу учиться у вас. И с Верховной Матерью Квентл и теперь с Далией, ваша работа была великолепна».

Киммуриэль остро почувствовал ответ, в котором была не скромность или благодарность за комплимент, а скорее, только подтверждение, что Метиль верил в правильность оценки Киммуриэля.

Громф посмотрел с одного на другого и выгнул бровь, когда иллитид поклонился Киммуриэлю.

— Вы собираетесь просветить меня? — спросил архимаг, который ощутил диалог, но не мог полностью расшифровать его.

— Наши обсуждения вне вашего понимания на этом этапе вашего обучения, мой ученик, — ответил Киммуриэль.

«Оставьте нас», — бессловесно потребовал Киммуриэль от Метиля, и иллитид снова поклонился и подчинился. Метиль пошел к двери, а затем дематериализовался, чтобы пройти прямо сквозь закрытую дверь, как мог только сильный псионик.

— Блестяще, — восхитился Киммуриэль уходом Метиля.

— Довольно эффектно, я думаю, — сказал Громф.

Киммуриэль недоверчиво посмотрел на него.

— Должен ли я переплести измерение двери, чтобы покинуть это место, когда я захочу уйти? — спросил архимаг.

Киммуриэль пожал плечами и покачал головой, выражение его лица по-прежнему было недоверчивым, даже снисходительным.

— Если вам так хочется.

— И тогда я тоже буду блестящим в глазах Киммуриэля?

— Эффектным, — поторопился ответить псионик, и теперь Громф выглядел растерянным.

— Метиль существует больше в своем разуме, чем в материальном мире, — объяснил Киммуриэль. — Он вышел из комнаты этим способом только ради целесообразности, и ничего большего.

Громф оглянулся на двери.

— Ты хочешь сказать, что для проницателя было легче пройти сквозь дверь, чем потянуться и открыть ее?

— Блестяще, — ответил Киммуриэль, и когда Громф снова посмотрел на него, добавил: — И блестящий способ в отличие от вашего волшебного двеомера, которым вы пользуетесь каждый день. Сила Метиля почти неистощима.

— Я смогу этого добиться, мой учитель? — хитро спросил Громф.

— Если вы это сделаете, то я буду вам завидовать.

Громф наклонил голову, чтобы изучить Киммуриэля.

— Ты не можешь так сделать?

— Конечно, я могу, но для меня, увы, было бы легче открыть дверь. Не так как для Метиля.

— Или для многих проницателей, я уверен.

— Даже среди них, он выделяется силой, — ответил Киммуриэль. — Безумный, опасный, но сильный. Он легко избегает уз физического мира, и я полагаю, что его манипуляции с головой вашей мертвой матери научили его лучше понимать работу разума, даже выше того, что могли бы познать другие его соплеменники, — он покачал головой и оглянулся на двери спальни Далии. — Он смешал миллион червей в одну кучу, и эта мешанина — ум Далии.

— Мешанина, которой ты воспользовался.

— Воспользовался? — с сомнением спросил Киммуриэль. — Едва ли.

— Ах, да, — саркастически сказал Громф. — Ты изучал.

— Я всегда изучаю. Именно поэтому я — мастер, а вы — ученик.

Красные глаза Громфа вспыхнули на мгновение. Он не привык к тому, чтобы с ним говорили подобным тоном, Киммуриэль знал это.

— Теперь, когда ты наизучался, ты уйдешь? Или у меня будет еще урок?

«Если у вас есть время, — Киммуриэль вошел в мысли Громфа, и добавил: Почему Далия все еще в городе?»

— Где она… — начал отвечать Громф, но Киммуриэль обрушился на него с внезапной волной псионической энергии и заставил замолчать.

«Где она должна быть?» — безмолвно спросил его Громф, и передал Киммуриэлю, что другие дворяне Дома До'Урден — Тос'ун и его полукровка-дочь, Оружейник Тиаго и Высокая Жрица Сарибель — были далеко на войне.

«И волшебник Дома До'Урден Тсэбрэк?»

Громф покачал головой и засмеялся.

— В Кью'Ксорларрине, — ответил он, — с Верховной Матерью Зирит, где он останется, как кажется.

Киммуриэль посмотрел на него с любопытством, пытаясь рассмотреть эту информацию в свете тона голоса Громфа. Там был некоторый, весьма не тонкий намек на веселье.

Да, конечно, Киммуриэль понимал, что Громф будет рад видеть, что Тсэбрэк остается за пределами Мензоберранзана. Ксорларрин направлял силу Ллос напрямую, то, что не делал никакой дроу в Мензоберранзане, с тех пор как Верховная Мать Бэнр сбросила Дом Облодра в пропасть Клорифты. В создании Затемнения Тсэбрэк Ксорларрин стал конкурентом Громфа — хотя зная этих двух, Киммуриэль сомневался, что Ксорларрин переживет первые залпы волшебного сражения против Громфа Бэнра.

Квентл, Верховная Мать, хотела возвращения Тсэбрэка в Мензоберранзан, Киммуриэль знал это, и Громф не спорил с нею по этому вопросу. В самом деле, из своих более ранних бесед с Громфом, Киммуриэль стал полагать, что этот старый дроу почувствует только облегчение, если кто-то освободит его от большей части его обязанностей перед городом, особенно когда он глубже погружался в искусство псионики, чистого волшебства.

Но теперь он забавлялся?

— Верховная Мать Бэнр и Верховная Мать Зирит… — начал спрашивать Киммуриэль.

— Я не буду говорить о них, — ответил Громф, затем хитро добавил: — Мы понимаем друг друга.

Он сказал странную фразу, одно из тех бессмысленных поверхностных словосочетаний, часто ходящих среди менее интеллектуальных рас, но в этом контексте это было, чем-то большим. Намек?

Киммуриэль мысленно прощупал ум Громфа. Немногие дроу были умнее, чем Громф Бэнр, и он легко мог пресечь такие псионические вторжения в самом начале. «Действительно, — Киммуриэль задался вопросом, — Смог ли бы иллитид что-то вытянуть из упрямого Громфа даже напрямую через свои щупальца, если архимаг мысленно попытается заблокировать его?»

Но теперь все преграды опустились. Громф позволял ему войти.

Громф сохранял сосредоточенность, его дисциплинированный ум не позволял никаких побочных исследований псионику, который чувствовал, будто мысленно вошел в длинный и яркий коридор, полный статуй с дразнящими плакатами.

Псионик сразу же понял, что Квентл и Зирит спорили из-за положения Тсэбрэка Ксорларрин. Со смертью Первой Жрицы своего Дома — своей старшей дочери Береллип, Верховная Мать Зирит настояла, чтобы благословленный Ллос Тсэбрэк остался с нею как архимаг Кью'Ксорларрина.

Квентл не была удивлена этим неожиданным развитием событий, но Громф, несомненно, был.

— Равель Ксорларрин станет Магом Дома До'Урден? — спросил Киммуриэль больше для порядка.

— Он — друг Тиаго и брат Сарибель, — ответил Громф. — И он тоже мощный маг.

— И ученик Громфа, — сказал Киммуриэль, и затем узнал из своего продолжающегося исследования ума Громфа, что отношения между Громфом и Равелем были сложнее, и, на самом деле, именно Громф помог Равелю найти Гаунтлгрим. Новый маг Дома До'Урден был у Громфа в долгу.

И так, все это имело смысл… легкий шаг архимага и довольный тон.

— Достаточно, — сказал Киммуриэль, и оборвал связь. — Но это не отвечает на мой первый вопрос относительно того, почему Далия остается в Мензоберранзане. Чтобы вторить Верховной Матери на совете, не сомневаюсь, но это не могло быть устроено издалека?

— Она слишком ценна для Квентл, — ответил Громф, — и для Леди Ллос.

Та последняя часть заставила обычно невозмутимого Киммуриэля немного покачнуться.

Манящим жестом Громф пригласил его вернуться в свои мысли, и показал ему сражение богинь, Ллос и Миликки. Далия непреднамеренно служила Ллос, как соблазнительница бродяги Дзирта До'Урдена.

Дзирт отверг ее.

Миликки победила.

Ллос не нравилось проигрывать.

Через мысли Громфа — изображения, оставленные там Метилем, как понял Киммуриэль, — он увидел бой по доверенности между богинями в логове исконного в Гаунтлгриме, и как избранная Миликки, Кэтти-бри, победила Далию.

— И таким образом, Дом До'Урден, ведет войну в Серебряных Пределах, — сказал Громф. — Дом героя Дзирта, повернулся против королевств, которые когда-то назвали его другом, а теперь будут полагать, что все это, включая мир с орками, который Дзирт порекомендовал подписать королю Бренору, был ничем иным, кроме как давним планом завоевания земель.

«Вы подразумеваете, что эта война — не что иное как припадок раздражения богини, чтобы разрушить репутацию единственного изгоя?» — передал Киммуриэль, не смея произнести это вслух.

— Даже Тос'ун Армго, — рассмеялся Громф. — Он оказался среди эльфов Мерцающего леса при помощи Дзирта, и коварно их предал. Это дьявольски красиво, разве нет? Края сети Ллос соединились вместе, и смотри, — она поймала муху по имени Дзирт.

Киммуриэль покачал головой.

— Все это является лишь дополнительной выгодой, — уверил его Громф. — Война — средство Ллос еще раз объединить свой народ вокруг Верховной Матери, и более полно, чем когда-либо начиная с падения Ивоннель Вечной. Город — Квентл, полностью. Ее союзы сильны и занимают хорошее положение. Ни один не отважится встать против ее пожеланий, уже не говоря о ее Доме.

— Вашем Доме, — поправил Киммуриэль, и ответное пожатие плеч Громфа ответило проницательному псионику красноречивее всяких слов. Громф был двойствен в этом — во всем этом.

Но почему?

Он подумал о Джарлаксе, который был одержим подобным недугом в вопросе относительно Домов Мензоберранзана, и, в целом, о лишенных права собственности мужчинах дроу, поскольку всем распоряжались жрицы и Верховные Матери…

Киммуриэль подумал о том, что уже начался восьмой месяц, и о значении этого месяца для этого дроу, который все еще служил в качестве архимага, и таким образом, Мастером Магика, академии волшебства дроу.

— Паучья Королева использует войну, чтобы объединить свой народ, — тихо сказал он, и Громф кивнул. — Паучья Королева хочет объединить свой народ в это время, потому что она занята борьбой — не интермедией, которой является ее борьба с Миликки, но большим сражением, чтобы управлять областью Мистры, областью Волшебства, в котором Громф наиболее опытен.

Он кивнул снова, поскольку он никогда не симулировал смирение — качество, которое Киммуриэль разделял с Громфом.

— И теперь Громф ищет более высокое волшебство разума, и я уверен, без благословения Паучьей Королевы.

Архимаг пожал плечами.

— У вас есть списки новых студентов, поступающих в Магик? — сказал Киммуриэль.

Громф кивнул.

— И дочерей благородных Домов больше, чем сыновей, — предположил Киммуриэль, — впервые в памяти, пожалуй, впервые за все время.

— За все время, — подтвердил Громф.

— И намного больше женщин, чем мужчин.

Громфу не нужно было отвечать, Киммуриэль все понял. Почти все волшебники Мензоберранзана были мужчинами. Правда, волшебники женского пола тоже были, но большинство из них были, прежде всего, жрицами, которые изучали тайное искусство, в дополнение к их долгому обучению в Арак-Тинилит. И так, желание Леди Ллос захватить область Мистры принесло надежду многим мужчинам Мензоберранзана, принесло кажущуюся свободу Дому Ксорларрин, Благородному Дому, где мужчины были в состоянии достигнуть такой видной высоты, потому что это был единственный благородный Дом, где тайное волшебство не оставалось подвластным только божественному волшебству жриц.

На протяжении всей истории Мензоберранзана тайные искусства оставались достоянием мужчин, их единственной ступенькой на иерархической лестнице города, но теперь даже это станет принадлежать Верховным Матерям. Их дочери станут доминировать в Магике и все, что будет оставлено мужчинам, это Милли-Магтир, школа воинов.

Сестра Громфа, Верховная Мать Бэнр, сейчас была сильна, как сказал Громф. Добавление Дома До'Урден на Правящем Совете дало ей, в сущности, два голоса из восьми и союзы, которые она сформировала с другими Домами на Совете, гарантировали ей скорый неограниченный контроль.

— Достаточно контроля, чтобы сделать посмешище из всего этого, — ответил Громф, и Киммуриэль был доволен фактом, что архимаг просто прочитал его мысли. Он не ставил преград, ибо мог легко остановить вторжение, и отсутствие псионической блокировки действительно было приглашением, тем, на которое Громф был в состоянии ответить.

— Высмеять Дом До'Урден, высмеять Правящий Совет, — пояснил Громф. — Они все понимают это, особенно Верховные Матери Мез'Баррис и Баррисон Дель'Армго. Верховная Мать Бэнр показала им, что будет дергать за ниточки, и они будут служить марионетками, и ничто не делает это более очевидным для Верховных Матерей чем то, когда Далия, Верховная Мать Дартиир До'Урден, входит в Зал Совета и садится за стол Ллос.

«Ни одна не пойдет против нее, — понял Киммуриэль. — Не теперь».

— Это всегда временное явление в Мензоберранзане, не так ли? — спросил Громф, прочитав эту мысль, и Киммуриэль счел слова и тон старого волшебника интересными, даже соблазнительными.

Власть Квентл укрепилась бы с победой в Серебряных Пределах, но возможно были некоторые в Мензоберранзане — и действительно, учитывая спор о Тсэбрэке, некоторые и в Кью'Ксорларрине — кто не был в восторге от этой перспективы.

И возможно были некоторые в пастве Ллос, которые надеялись уже не столь рьяно как прежде, что она заполучит власть Мистры, как свою собственную.

— Верховная Мать Зирит непреклонна в решении оставить Тсэбрэка в своем молодом городе, — рассуждал Киммуриэль.

— Ее сын, Равель, заменит его в Доме До'Урден.

Взмахом руки Киммуриэль закончил все телепатические вторжения, на которые Громф мог бы решиться с этого момента. Псионик выглядел задумчиво, когда попытался раскрутить тонкие намеки и выводы из этой самой удивительной встречи. Двое из детей Зирит заняли бы высокое положение в Доме До'Урден, с Равелем как Волшебником Дома и Сарибель как Первой Жрицей.

Киммуриэлю пришло в голову, что даже такая необычная договоренность не предоставила бы Зирит власть, которую она могла бы ожидать.

Поскольку Далия, названная Верховной Матерью Дартиир, управляла Домом До'Урден, и такой была сила насмешки Верховной Матери Бэнр, что любой предпринимающий попытку покушения на жизнь Далии, рискует получить ответ от Дома Бэнр, и возможно даже от Леди Ллос, которая была, очевидно — так как это была такая насмешка над всем, что Мензоберранзан знал и во что верил — довольна выбором Верховной Матери Бэнр для Восьмого места на Правящем Совете.

И Мать Дартиир была безвольной марионеткой Верховной Матери Бэнр.

Киммуриэль бросил хитрый взгляд на Громфа, компаньона Метиля Эль-Видденвельпа.

Или она была?

ГЛАВА 18 Рев дракона

Город был построен дворфами в незапамятные времена, и с тех пор оставался одним из самых сильных укреплений на всей поверхности Фаэруна. Двойные стены, окружавшие Сандабар, скрывали глубокий ров, полный голодных гигантских плотоядных угрей, а лестницы и проходы, закрепленные должным образом, соединяли сторожевые посты, и легко удалялись, если часть города была потеряна, что не случалось никогда за всю славную историю этого места.

И так, могучий Сандабар декадами противостоял обстрелу, непрерывным нападениям орд орков и других грязных монстров и даже редким атакам белых драконов. Тысячи защитников были мертвы, также несколько тысяч серьезно ранены, и еще несколько тысяч получили травмы и они бежали за помощью к жрецами, когда была возможность их побеспокоить. Действительно, почти половина из двадцати пяти тысяч граждан Сандабара была ранена в той или иной степени, и у всех животы рычали от голода, в то время как запасы продолжали уменьшаться.

Большие пещеры-зернохранилища под городом были доступны, но минимально, когда рыцарь-капитан Алейна Бригхтланце, командир Серебряных рыцарей из соседнего города Серебристая Луна, приняла управление обороной города по просьбе короля Огненного Шлема. Это, без сомнения, была неожиданная и необычная просьба, но ее вызвало чрезвычайное несчастье. Огромный камень, сброшенный великим драконом, рухнул прямо на штаб-квартиру командующего гарнизона Сандабара, во время напряженного планирования. Камень обрушил здание и вместе с ним погубил Капитана Гвардии Сандабара и большинство его офицеров!

Алейна, только вернувшаяся из бедственного сражения при Переправе Красного потока, была вынуждена согласиться, и подошла к своей задаче со стальной решимостью.

Она не была непробиваема для криков голода, как и король Огненный Шлем, сын Морозного Шлема, сына Шлема Друга Дворфов, но Алейна понимала и убедила доброго короля, что никакой помощи от союзников и соседей Сандабара не прибудет. Город должен был простоять до зимы, и затем, они должны были надеяться, что снега и леденящие ветры убедят орков прекратить осаду и вернуться на север.

В этот день, шестого Элейнта, когда сумерки сгустились над городом, Алейна проехала вдоль стены, на своем великолепном белом жеребце, под крики одобрения храбрых мужчин и женщин — людей и дворфов главным образом — стоявших на высоких зубчатых стенах. Она незаметно вздрогнула и скрыла свою тревогу от того факта, что многие из тех защитников на самом деле были не мужчинами или женщинами, а детьми.

Алейна предчувствовала, что орки готовили новое наступление в этот день. Они хотели добраться до внешней стены, поднимаясь по своим мертвецам. Многие смогут взобраться на стену, и много защитников погибнет, сбрасывая их. Осада длилась уже более шести декад, в разгар лета и перешла на девятый месяц.

Алейна, миновала пару своих компаньонов Серебряных рыцарей из Серебристой Луны, которые избежали резни у Красного потока и отправились в Сандабар, предположив направление продвижения орды орков. Эльф Пленеронд Серебряные Колокола, и его спутник человек Даути крикнули ей в ответ: «Хей-хо!», — и подняли свои луки в приветствии.

Алейна заметила бинты, обертывающие пальцы обоих, их кожа стерлась от тысячи выпущенных за день стрел. Она мрачно кивнула и молча поехала дальше, надеясь в сердце, что большинство тех стрел, нашло свою цель. В своей последней поездке на внешнюю стену города, среди груд тел, она видела мертвого ледяного гиганта; его тело было утыкано таким множеством стрел, что больше напоминало гигантского дикобраза, чем какое-либо гуманоидное существо. Алейна отметила некоторые стрелы, она знала чьи они — эти стрелы покинули колчан Пленеронда Серебряные Колокола.

Король Огненный Шлем ждал ее в центральной цитадели города, крепости внутри крепости. Когда она доехала до главных ворот этой крупной и неприступной твердыни, то увидела на балконе короля, руками сжимавшего железные перила, и в замешательстве смотрящего на городской внутренний двор, стены и кровавые поля. Он заметил ее и кивнул одобряюще, но его глаза сразу вернулись к полю боя.

«Его плечи осунулись под тяжесть всего этого», — подумала Алейна.

Она вручила узды дежурному у двери и поднялась по лестнице в покои короля, войдя через дверь из коридора, в тот момент как Огненный Шлем вернулся с балкона.

Он был человеком средних лет, мускулистым и высоким, с длинными руками, тонкой талией и широкими плечами, так что, когда он стоял прямо, а его руки свободно свисали по бокам, то его предплечья, в самом деле, были далеки от его бедер. Он носил густую бороду, еще скорее каштановую, чем седую, и имел мощный лоб со своеобразными бровями, спутавшимися над его большим и толстым носом и уходящими под его вьющиеся длинные каштановые локоны.

Он был одет в блестящие доспехи и плотную пурпурную накидку поверх них, а широкий, тяжелый полуторный меч с огромной рукоятью висел в ножнах на его правом бедре — король Сандабара, был леворуким. Смотря на грозное оружие, Алейна был поражена, что он мог вытянуть его, хоть и имел длинные руки.

Но он мог, и мастерство Огненного Шлема в сражении было известно Алейне, хотя она редко отваживалась отправиться в Сандабар до этого трагического случая. Сильный человек не боялся сражения, и на протяжении многих лет сам возглавлял многие разведывательные группы против налетчиков-орков.

— Мой сеньор, — сказала она с кратким поклоном.

— Рыцарь-капитан, — вежливо ответил он. — Могу ли я снова высказать свою благодарность вам за службу Сандабару?

— Вы нуждались, а Сандабар всегда был союзником Серебристой Луны, — ответил Серебряный рыцарь.

— «Нуждались»? — повторил он с иронической усмешкой. — Действительно, у вас есть дар преуменьшать. Я без командиров, Рыцарь-капитан.

Он двинулся к креслу перед пылающим очагом и предложил ей сесть напротив него, и когда она подошла, достал необычной формы бутылку прекрасного бренди и налил по бокалу.

— Это не так, — сказала Алейна. — На ваших стенах много ветеранов, мастеров оружия и стратегии. Они не были повышены на более высокие должности только потому, что ваши командующие занимали свои места так долго, до…

Она сделала паузу, поскольку не хотела его расстраивать.

— Пока дракон не бросил на них камень, а? — закончил король, и, вручив ей бокал, поднял свой в безмолвном тосте за мужчин и женщин, погибших в этой трагедии.

— У вас есть много способных, король Огненный Шлем, — сказала она после глотка, — И бесспорно, фанатично верных королю и городу. Все стены вокруг заполнены прекрасными воинами.

— Даже прекрасным воинам нужен прекрасный лидер, — заметил он. — Но недооценивайте из скромности свою ценность для Сандабара в эти темные дни. Я не хочу слышать это, я говорю вам. Даже в обязанностях нормирования… — он сделал паузу и улыбнулся, когда она вздрогнула.

— Да, вас ранит, необходимость просить детей не обращать внимание на пустые желудки и ворчание в животе, — продолжил король Огненный Шлем. — И все же вы делаете это, потому что вы провели работу по подсчету и узнали размеры порций, которые необходимо соблюдать, чтобы мы смогли дожить до зимы. Но что потом? Разве не станет труднее найти пищу, когда снега станут глубоки?

— Если осада орков будет сломана, то мы найдем союзников, — ответила Алейна. — Дворфы…

Огненный Шлем поднял руку.

— Не говорите мне о них, — предупредил он. — Они оставили вашу родню — они оставили вас — умирать у Красного потока. Они ютятся в своих недоступных норах. И это с самого начала их вина — вина старого короля Бренора…

— Мой король, я прошу вас сосредоточить энергию на проблемах под рукой, — посмела прервать Алейна.

— Действия дворфов время от времени относятся к тем проблемам.

— Действительно, но я доверяю королю Эмерусу и королю Коннераду. Если они смогут найти путь от своих осажденных ворот, то они прибудут на помощь Сандабару.

— «Если они смогут найти путь», — повторил король, и его ударение на первое слово, раскрывало его сомнение, что такое случится. Она понимала его разочарование — он высказал ей это несколько раз за последние дни, поскольку еды стало недостаточно и жертв стало больше.

В свою очередь Алейна указала Огненному Шлему, что треть населения Сандабара была дворфами, и многие имели родственные связи с дворфскими королевствами, особенно с цитаделью Фелбарр.

— В любом случае, мы должны стоять за свою землю, — сказала Алейна. — Больше всего я обеспокоена волшебниками.

— Землетрясения от ударов их молнии заставили трещать мои кости, — ответил король. — И множество трупов врагов оставили дымиться на поле.

— Их удары и в самом деле были смертельны, — согласилась Алейна, — но я попросила, чтобы они подготовили больше защитного волшебства и они отказались.

— Каббледар — упрям, — признал король Фирехельм, говоря о волшебнике, который возглавил маленькую, но опытную гильдию волшебников Сандабара. — Их молнии валят гигантов и удерживают драконов на расстоянии. Их огненные шары сжигают гоблинов и орков без счета. Что вы хотите еще, чтобы они сделали?

— Внешняя стена нуждается в ремонте во многих местах, — сказала она, и поставила свой стакан на маленький столик между креслами. — Мы сможем сдержать орды в течение одного дня, в то время как волшебники кастуют заклинания создания камней и железных стен, для…

Она замолчала, когда проследив за взглядом короля к своему бокалу, увидела, что оставшаяся жидкость дрожит как воды потревоженного пруда. Мгновение спустя, прежде чем Алейна могла бы спросить, что бы это могло быть, она почувствовала дрожь глубоко у корней цитадели, глубоко в основании Сандабара.

Долгая и низкая вибрация продолжала расти и усиливалась, как грохот начинающейся лавины.

На стене, защитники тоже почувствовали дрожь и сразу поняли, что это было больше, чем наступление оркской орды, которая в своей ужасной действительности, снова надвигалась.

— Там, — Даути сказал Серебряному Колоколу, хватая своего друга за рукав и поворачивая его к себе. — Боги!

Возглас недоверия хорошо отразил первоначальную реакцию Серебряного Колокола, на открывшийся перед ними странный и ужасающий вид на главную сторожевую башню города около северных ворот. В угасающем свете дня зигзаги сверкающих молний поднялись по каменным стенам, потрескивая синими искрами внутри и снаружи бойниц. Через одно окно пара мельком увидела солдата, дрожащего и дымящегося, охваченного искрящейся волшебной молнией. На вершине башни охранники смотрели на волшебное восхождение и знали, что были обречены — настолько, что двое спрыгнули с крепостной стены, и, пролетев пятьдесят футов, разбились об землю.

В стороне от башни, далеко от двух воинов Серебристой Луны, сама стена начала трястись и дрожать, и большая трещина появилась в толще камней.

— Они прорыли туннели, — сказал Серебряный Колокол, и его голос был едва слышим.

Паутина волшебных молний увенчала стены башни и спустила свою ярость на бедных солдатах, лучниках и команде катапульты все еще находящихся на ее вершине. Они странно затряслись, несколько упало с башни, в дымящей одеже.

Стена за башней разрушилась, складываясь вовнутрь, камни терлись и разбивались друг о друга, падали на землю и тонули во рву. Одна большая секция рухнула наружу на внешнюю стену, и та угрожающе накренилась.

Их враги провели туннели под стены и фундамент сторожевой башни и поставили под угрозу ее основание!

Крики раздались из башни, когда те, кто пережил молнии, встретили живых противников, и дальше послышались звуки сражения.

Шквал гигантских валунов ударил по поврежденной внешней стене, прямо за упавшей внутренней.

И Серебряный Колокол первым заметил дракона, со сложенными крыльями падающего с высоты в ускоряющемся пике и нацелившегося, как сразу понял эльф, на поврежденную стену.

— Волшебники! — закричал он. — Волшебники! Ох, лучники! К пролому! К пролому!

Он посмотрел за стену, на орков, скачущих верхом на воргах, на гигантов и бронированных огров — всех устремившихся к тому же самому месту, которое дракон, как живой таран, скоро расчистит во всю ширь, и Серебряный Колокол осознал, что Сандабар в этот день был обречен.

Сторожевая башня была захвачена. Городские ворота раскрылись, и орды полились через них.

Серебряный Колокол и Даути отстреляли последние стрелы, обнажили свои мечи и спрыгнули вниз, присоединяясь к дикой схватке.

Но они знали, что не могли победить.

Сандабар не мог победить.

— В цитадель! В цитадель! — слышались крики из каждого уголка города, и слабые, старики и дети устремились к королевской крепости, большой цитадели в центре города Сандабара.

А те, кто мог бороться как Серебряный Колокол и Даути, сдерживали орды, пока были силы и продолжали бороться, даже когда город начал гореть вокруг них.

Король Огненный Шлем выбежал на свой балкон и познал отчаяние. Треть зданий пылала; орки и гоблины наполнили улицы как безудержное наводнение.

— Держите двери! — Закричал он вниз, Алейне и другим, главным образом дворфам, сражающимся на широких каменных ступенях прямо перед большой цитаделью. Каждое сердцебиение, что они сохраняли подход к большим железным дверям свободным, означало, что еще один гражданин Сандабара мог укрыться за крепкими стенами.

— Пещеры, — заметил король, больше себе, чем двум охранникам, сопровождающим его. — Мы должны войти в Пещеры Эверфайр и пробиваться через Подземье, да.

Кивая своим мыслям, король Огненный Шлем, вернулся в комнату, чтобы найти карты тоннелей, выходящих из зернохранилищ под цитаделью.

Но только он покинул балкон, как темная тень пронеслась над ним и два охранника, которых он оставил позади, были так загипнотизированы видом дракона, летящим очень низко над городом, что, ни один не увидел, как его наездник спрыгнул над крышей цитадели в бросающем вызов смерти свободном падении.

В последний момент, только в двадцати футах над зданием, падая как камень, Тиаго Бэнр коснулся эмблемы своего Дома, и активировал заклинание левитации. Его спуск сразу же замедлился, но не прекратился, и тяжело упав на крышу, он сделал кувырок, чтобы погасить силу удара, и отправился к своей желанной цели.

Он подошел в краю крыши непосредственно над королевским балконом и пошел без колебания, прижав свой щит под выступ и вызывая его подобное паутине волшебство, чтобы удержать его наверху, когда он перевернулся и повис ногами вниз над балконом, все еще на дюжину футов ниже его.

— Эй! — выкрикнул один из охранников, наконец, заметив его.

Тиаго высвободил волшебство щита и опустился перед человеком, и в тот миг, когда он легко приземлился, его меч Колыбельная уже был занесен и быстрым движением отвел в сторону копье охранника с привычной непринужденностью, а затем, обогнув древко, резанул по плечу мужчины.

Охранник вскрикнул и отскочил назад; кровь показалась на его рукаве чуть ниже плеча. Он позвал своего напарника, который помчался в его сторону и снова ударил копьем.

Тиаго заблокировал его Паутиной, своим щитом, и отвел вниз с левой стороны от себя, а затем рубанул мечом вдоль древка, расколов копье пополам.

К его чести, охранник быстро отреагировал, игнорируя перелом и снова нанося удар вперед копьем, которое стало гораздо меньше. Он думал, что у него был шанс, и против более слабого воина он, конечно, имел бы его, но Тиаго продолжил свой поворот после удара мечом, развернувшись вправо только на ширину ладони опережая преследующее его оружие.

Дроу низко пригнулся, поворачиваясь, затем пригнулся еще ниже, согнувшись в талии, обернулся вокруг, и быстро подняв левую ногу в диагональном ударе, настиг бегущего и потерявшего равновесие охранника под ребра и перекинул его через перила. Человек тщетно пытался схватиться за них, и сорвался, падая в низ на встречу к своей смерти.

Тиаго не удостоил его вниманием, шагнув со стремительным ударом Колыбельной, и вовремя отбил в сторону меч второго охранника.

Тиаго рубанул поперек, справа налево, а затем обратно, прервав движение, прежде чем лезвие пошло слишком низко, чтобы нанести удар мечом прямо вперед. С неистовым напором, дроу последовал за ударом вперед, и часовой, поднявшись на цыпочках и отведя бедра назад, едва успел выставить свой собственный щит против мощного натиска Тиаго. Паутина и щит охранника тяжело столкнулись, хотя из-за мягкого состава щита Тиаго, звук был приглушен.

Охранник рванулся назад, но он не знал свойства щита Тиаго, удерживающего все, что его касалось, и когда он отскочил, Тиаго с силой потянул.

Охранник приземлился на пальцы ног и оступился в попытке восстановить равновесие, но дроу не мешкал. Тиаго отменил силу притяжения щита одной мыслью и помчался вперед, нанося удар снизу, вращая своим мечом против отчаянного парирования.

Щит охранника опустился вниз прямо за его опускающимся мечом, и очень разумно, но снова, более опытный Тиаго просто отвел свое лезвие назад и повернул щит, ударив Паутиной по щиту и поперек тела охранника.

Тиаго нанес удар с боку, прямо под своей рукой со щитом, и Колыбельная рассекла локоть охранника.

Мужчина закричал от боли и отпрыгнул, но дроу оказался рядом, и Колыбельная, ударила снова по свисающему щиту — свисающему из-за травмированного локтя и из-за коварного яда Колыбельной. Непреодолимая слабость накатила на человека и его движения стали замедляться.

Даже на максимальной скорости, охранник не шел ни в какое сравнение с Тиаго. А такого вялого, каким он стал сейчас, с ядом дроу струящимся по его венам, Тиаго с легкостью подавлял.

Колыбельная мелькнула под поднятым щитом охранника, а потом выше него, так как человек, получив удар в живот, рефлекторно опустил его.

Колыбельная пошла влево — маневр, одурачивший охранника, и в отчаянии тот отреагировал слишком остро, бросив и меч и щит в попытке заблокироваться.

Но меча дроу там уже не было — быстро обойдя двойной блок, он перерезал горло человека.

Несчастный охранник отшатнулся назад, задыхаясь и кашляя, и его ноги подогнулись под ним.

— Боги! — раздался крик из комнаты, и король Огненный Шлем, побежал обратно с огромным мечом в руке. — Убийца-дроу!

Как будто подтверждая обвинение, Тиаго пожал плечами и развернулся, и Колыбельная идеальным поперечным ударом, прекрасным лезвием с легкостью рассекла плоть и кость человека.

Когда король Огненный Шлем выскочил на балкон, охранник замертво упал вниз лицом на пол.

— Собака! — взвыл король и рванулся, замахиваясь двуручным мечом, чтобы опустить его на голову Тиаго.

Но Тиаго вскинул Паутину над головой, блокируя, и щит попроще разбился бы от тяжелого удара. Но мало того, что Паутина выдержал воздействие, его волшебные свойства, помогли смягчить удар, и это наряду с отлично рассчитанным падением на колени, оставило дроу совершенно не пострадавшим от сильной атаки.

Убежденный, что этот могучий мужчина просто оторвет его от земли своим следующим замахом, Тиаго даже не пытался приклеить Паутину к тому огромному мечу. Вместо этого он повернул силу Огненного Шлема против его самого.

Вверх и вокруг пошел большой клинок, теперь несущийся в Тиаго слева. Дроу повернулся и опустил Паутину, в последний момент встретив атаку, и завершение удара Огненного Шлема фактически подкинуло Тиаго назад, и тогда дроу сразу сделал шаг назад, скользнул, и меч прошел перед ним, не причинив вреда.

Тиаго крутанулся вокруг него с внезапной свирепостью, и полностью развернувшись, бросился вперед и нанес колющий удар Огненному Шлему в грудь. Сразу же отведя клинок назад, Тиаго направил его в коротком вертикальном вращении в тот момент, когда Огненный Шлем, отпустив свой меч, одной рукой потянулся, пытаясь схватить дроу за горло.

Отсеченные пальцы отлетели в сторону, и Огненный Шлем взвыл и отдернул руку, затем попытался поднять меч перед собой, когда Колыбельная пошла вперед один раз, второй и третий раз подряд, нанося сильные колющие удары.

В конце концов, когда Огненный Шлем был в состоянии заблокировать удары, то Тиаго там уже не оказалось.

Дроу крутанулся за спину пораженного, раненного короля, завершая поворот, взмахом Колыбельной рассекая ноги с тыльной стороны коленей Огненного Шлема.

Тиаго продолжал вращаться, и на сей раз прекрасное лезвие полоснуло короля Сандабара по пояснице.

Огненный Шлем рухнул колени, и, останавливая падение, оперся на руку без пальцев. Рыча, упрямый воин-король слабо ударил мечом наотмашь. Лезвие никого не поразило, поскольку там не было ничего, что было бы поразить, и в замешательстве Огненный Шлем махнул им вокруг.

Но Тиаго был с другой стороны, с другой стороны и около плеча Огненного Шлема, высоко занеся Колыбельную.

С безошибочной точностью Тиаго опустил ее.

Вложив Колыбельную в ножны, он поднял голову короля Огненного Шлема с пола балкона, затем вскочил на каменные перила, глядя на парадные ворота цитадели, далеко, далеко внизу.

Но не так далеко, чтобы защитники города, не услышали победный крик дроу и не увидели силуэт Тиаго Бэнра, стоящего во весь рост на балконе, высоко подняв голову короля Сандабара.

В комнате позади Тиаго с громким стуком распахнулись двери, и множество солдат ворвалось вовнутрь. Темный эльф повернулся к ним, и посмотрел, слегка забавляясь.

Улыбнувшись и отсалютовав, Тиаго оттолкнулся от перил и пропал из вида.

Мгновение спустя, когда разъяренная дворцовая стража вбежала на балкон к их павшему, обезглавленному королю, Тиаго вернулся, но теперь уже верхом на драконе, и белая рогатая голова Араутатора, смотрела на дураков.

Ледяное дыхание коснулось их, оттолкнуло назад и заморозило кровь в венах.

Тиаго пересек горящий город на своем монстре, все время высоко держа голову короля Огненного Шлема и показывая всем: оркам и гоблинам, ограм и гигантам, чтобы они возликовали; людям и дворфам и другим гражданам Сандабара, чтобы смотрели и отчаивались.

Много граждан Сандабара в тот день нашли защиту в цитадели, включая Алейну Бригхтланце, и большие неприступные Железные ворота со стуком закрылись. Они сбежали, по крайней мере, ненадолго.

Но город был потерян и объят огнем, и почти десять тысяч граждан гордого Сандабара лежали мертвыми, оказались в ловушке, или были пойманы и убиты.

Огонь вырывался ввысь изо всех уголков города.

Черный дым поднимался в небо в течении всей долгой ночи, усиливая Затемнение, и свет утреннего солнца стал еще более тусклым.

ГЛАВА 19 Обнаженность

— Отнеси это Зи, — сказала медноволосая Микки маленькой девочке. Она передала ей довольно большую коробку, далеко не пустую.

Девочка, которая сказала Микки, что ее зовут Кэтти, взяла коробку и тут же согнулась от ее веса, но напрягла все силы и аккуратно опустила на пол.

— Слишком тяжело, леди, — всхлипнула она.

Микки оценивала каждое ее движение: как она опускала коробку с товаром, как боролась с тем чтобы предотвратить ее падение на пол. «Впечатляющее представление, — подумала она, — такое естественное и грациозное».

Фыркнув от отвращения, владелица магазина нагнулась к коробке и достала из нее большие металлические канделябры.

— Ну вот, — сказала она. — Теперь ты сможешь ее отнести. Скажи Зи, что я возвращу ей канделябры позднее, и что ты слишком слабая, чтобы нести все сразу.

— Да, леди, — прошептала Кэтти, подобрала коробку и протиснулась с ней за дверь.

Микки смотрела ей вслед и, качая головой, задавалась вопросом, каков ребенок будет на вкус. Она пошла к секретной лестнице в глубине магазина и спустилась в подвал, затем через потайную дверь в тоннель — который она вырыла под городской стеной — и прошла в подвал «Полного кармана Зи».

Мгновение спустя она приняла свою естественную форму, и притаилась в просторном зале за занавесом, окрашенным так, чтобы сливаться со стеной подвала. От туда она услышала скрип лестницы под ногами, и голос леди Зи.

— Ах, но ты слишком чистенькая для бездомной бродяжки, — сказала она. Они уже были в комнате за занавесом, совсем рядом.

— Я стараюсь мыться везде, где только нахожу воду, леди. Иначе мисс Микки будет недовольна.

— И твои зубы такие ровные и белые! — воскликнула леди Зи. — Я не ожидала бы увидеть такие у бродяжки.

— Они… они болят, леди, — пролепетал ребенок.

— Это — незначительный промах, — заявила леди Зи. — Нечего беспокоиться об этом.

— «Промах»?

Микки зубасто усмехнулась, уловив легкий намек на сомнение в голосе маленькой девочки. Она выставила вперед один смертоносный коготь, зацепила занавес и потянула.

— Ты замаскировался так тщательно, — продолжила леди Зи. — Но запах… ах, необычный запах и он, конечно, принадлежит мужчине, а никак не маленькой девочке.

Занавес слетел; маленькая девочка обернулась и оказалась прямо перед мордой дракона, истинного дракона, медного цвета, блестящего в скудном свете свеч в подвале леди Зи.

Ребенок не закричал, не попытался сбежать и даже не задрожал от ужаса.

Он просто вздохнул.

— Ну что? — спросила леди Зи и малышка, которая не была маленькой девочкой, повернулась, чтобы посмотреть на нее.

Позади нее дракон вдохнул и выпустил облако тяжелого дыхания, которое замедляло его жертвы, так как если бы они бежали, или сражались, под водой.

— Чеснок, — удивленно сказала маленькая девочка, когда дыхание дракона нахлынуло на нее.

— Я могу выпустить на тебя и другое облако, — предупредила драконица Микки, и маленькая девочка медленно кивнула, и выражение ее лица показало, что она хорошо знала о кислоте, которую мог выплюнуть медный дракон.

Она огляделась вокруг, ее движения были чрезмерно вялыми. Подвал был полон ящиков и предметов разных форм и размеров, так как леди Зи часто меняла свой товар. Она указала на причудливую ширму, посмотрела на леди Зи и вопросительно пожала плечами.

Женщина протянула руку, приглашая девочку пройти за ней.

Микки и леди Зи видели тень их пленницы за ширмой. Она сняла платье через голову и подбросила вверх. Пара переглянулась, пожав плечами, когда заметила, что малышка двигалась не совсем медленно, и ее протяжное произношение и движения, конечно, были поддельны.

Фальшивое, как все остальное в этом необычном маленьком существе.

Казалось бы, из ниоткуда, небольшой силуэт достал широкополую шляпу с торчащим из нее гигантским пером, и, пригнувшись, надел ее себе на голову, а затем приложив руки к лицу и опустив вниз, казалось, снял маску. Когда она снова выпрямилась, то оказалась более высокой, и когда она вышла из-за ширмы, изменилось гораздо больше чем ее рост и одежда!

Ее пол изменился, как драконы и ожидали, но также и цвет ее волос, — из белокурого он стал белым, а цвет кожи, вместо розового стал эбеново-черным.

— Леди, это было слишком долго, — сказал Джарлакс, с преувеличенным поклоном мазнув по полу пером шляпы.

— Джарлакс, Джарлакс, — засмеялась леди Зи, и порыв ветра охватил дракона рядом с ней, и в буйстве этого вихря, животное снова стало человеческой женщиной, но теперь без какой-либо одежды, что, впрочем, не обеспокоило ее, ни в малейшей степени.

— Я должна съесть тебя только за этот обман, — сказала бывшая драконица.

— А я должен поругать вас за ваши глупые имена, — ответил наемник-дроу. — Микки? В самом деле, Тазмикелла, это имя больше подходит хафлингу.

— Я говорила тебе тоже самое, сестра, — сказала леди Зи Тазмикелле.

— А ты, Ильнезара, — продолжил Джарлакс. — Леди Зи?

— Достаточно, дроу, — предупредила Тазмикелла. — Я все еще обдумываю, как лучше тебя убить.

— Прекрасная Тазмикелла, ты расстраиваешь меня, — сказал Джарлакс.

— Я могу…

— И подумать только, а ведь я пришел сюда беспокоясь за вас, — и дроу драматически добавил: — Слабоумный король зашевелился, и я боюсь, хоть он и не Драконоборец, но очень хочет им быть, и пойдет к цели, невзирая на на что.

— Ты явился сюда, чтобы предупредить нас о короле Фростмэнтле? — с сомнением спросила Ильнезара.

— Нет, — признался Джарлакс. — Но попав сюда, я узнал, что он с беспокойством наблюдает за вами двумя. Поэтому в первую очередь, я пришел сюда, беспокоясь о вас, можете не сомневаться.

— Рассказывай, — в унисон сказали сестры-драконицы.

Брат Афафренфер опустил голову, когда вошел в освещенную свечами личную молельню мастеров Монастыря Желтой Розы.

Они были там, все, и прежде чем он направился к единственному стулу перед длинным столом, он услышал голос Перривинкла Шина, Мастера Лето, самого высокопоставленного монаха в великом монастыре.

Они говорили между собой даже после того, как Брат Афафренфер сел и два младших мастера подошли, чтобы присесть по обе стороны от него, напевая в его уши так, чтобы он не мог подслушать разговор за столом. Однако, Афафренфер мог разобрать тон голосов собравшихся лидеров, и он его встревожил.

Они собирались изгнать его за неосмотрительность? Все же он предал орден, и другие были изгнаны и за меньшее.

«Или возможно они пойдут дальше, чем это?» — задался вопросом монах и заволновался. Орден Желтой Розы, не был ни мстительной группой, ни особенно жестокой, но они придерживались своих законов и правил — и если предательство Афафренфера влекло серьезное наказание, то мастера были бы вынуждены его применить.

Если будет вынесен смертный приговор, то он будет казнен, возможно, милосердно, но все же казнен.

Монаху стало трудно дышать, и он ощутил безрассудство возвращения в это место. О чем он думал? Он сбежал в Анклав Теней и нарушил свои обеты. Он совершил действия, незаконные по правилам Ордена Желтой Розы, и он признался во всем, в мельчайших подробностях, когда вернулся.

— Дурак, — прошептал он едва слышно.

— Брат Афафренфер, — позвал мастер Перривинкл из-за стола на возвышении, которое было высотой до талии Афафренфера, так что его пол оказался на уровне глаз сидящего монаха.

Афафренфер взглянул на человека, который был старше среднего возраста, но оставался худощавым и явно сильным. Его волосы были серебристыми и уже редели на макушке, но глаза остались острыми и искрились синевой, и, казалось, видели Афафренфера насквозь. Афафренфер не держал иллюзий. С его мастерством Перривинкл мог перескочить стол и, накинувшись на Афафренфера, легко задушить в считанные биения сердца.

— Встань, — приказал Перривинкл и Афафренфер выпрямился. Монахи, обрамляющие его, попятились на несколько шагов.

— В течение нескольких дней, мы наблюдали за твоими успехами, молодой брат, — продолжил Перривинкл. — Твоя подруга не сдержана и больше не может оставаться здесь.

— Да, Мастер.

— Ты понимаешь?

— Конечно, Мастер.

— Но что же нам делать с тобой? — спросила, женщина, сидящая слева от Перривинкла — Сэвэн, Мистресс Восточного Ветра.

— Я приму то, что вы выберете, Мистресс, — кротко ответил Афафренфер.

— Действительно, — сказал Перривинкл, — Смирение и честность — единственная причина, по которой тебе разрешили вернуться в монастырь. И это — единственная причина, по которой тебе будет разрешено вернуться в Орден.

— Мастер? — спросил Афафренфер, хотя едва мог дышать.

— Мы восстановим тебя в твоих обязанностях полностью, — ответил Перривинкл, а затем погасил улыбку, расцветающую на лице Афафренфера, добавив: — В свое время и при условии.

— Да, мастер, — сказал Афафренфер, и опустил глаза к полу.

— Ты жил интересной жизнью, юноша, — раздался голос со стороны, голос, который Афафренфер не узнал, который говорил о славе и более высоких планах существования; голос, очень сладкий, хотя таким не был, и столь твердый, хотя и таким не был, что казался бесплотным, почти божественным.

Вопреки голосу своего разума, Брат Афафренфер посмотрел в сторону говорящего, и у него перехватило дыхание от шока.

Там стоял человек, и все же не человек, поскольку его фигура, казалось, не принадлежала материальному миру, словно он мог пройти сквозь стену или провалиться в пол. Он казался меньше, чем человек, и все же гораздо больше, — человек, который поднялся к более высокому уровню бытия. Он был стар, настолько стар, что мог помнить годы перед Магической Чумой. Он был сильно худ, немногим больше, чем кожа и кости, как казалось под белой одеждой, которую он носил, и все же, была у него солидность, которая высмеивала мускулистое тело Афафренфера.

— Грандмастер Кэйн, — кротко прошептал Брат Афафренфер.

— Молодой Брат Афафренфер, — ответил Кэйн, сгибаясь в талии. Его ноги остались совершенно прямыми, но невероятно ловкий человек, опустился настолько низко, что коснулся лбом каменного пола — и все в прекрасном балансе!

Афафренфер не знал, что делать. Это был Кэйн, друг короля Гарета Драконоборца, легенды Земель Кровавого Камня, тот, кто сражался с Женги Королем-колдуном, тот, кто боролся с тремя драконами Голиада в триумфальной победе короля Гарета над немертвыми легионам Ваасы. Это было сто тридцать лет назад, но даже тогда, Кэйн был стариком!

В монастыре ходил слух, что смерть никогда не найдет Кэйна, что Грандмастер Цветов переступил смертный порог благодаря чистой медитации и силе воли, что он стал существом сродни бессмертным более высоких планов. Говорили, что он по-прежнему ходит по залам Монастыря Желтой Розы в ранние утренние часы, вбирая в себя запахи и любуясь видами, чтобы постоянно напоминать себе о своем предыдущем существовании среди смертных.

Но, то были слухи, байки, шепотом рассказанные младшим братьям, считал Афафренфер, и не воспринимал всерьез.

Теперь он узнал. Это был Кэйн. Это должен был быть Кэйн.

Афафренфер ощутил желание упасть обратно на стул, а затем со стула на колени, и он не стал ему противиться, и скоро пал ниц на землю, головой к отдаленному призраку.

Послышалось бормотание среди мастеров за столом, Афафренфер не мог разобрать его, но это его совсем не беспокоило.

Это был Грандмастер Кэйн. Любая меньшая демонстрация преданности и смирения перед этим человеком, который был больше чем человек, звучала как оскорбление в ушах брата Афафренфера.

Он не услышал шагов, но почувствовал мягкое прикосновение к голове.

— Поднимись, — велел ему Кэйн.

Прежде чем Афафренфер смог пошевелиться, он почувствовал, что поднимается от пола, и становится вертикально перед Грандмастером, как будто некоторая телекинетическая сила просто подняла его.

Кэйн указал на стул и Афафренфер опустился на него.

— Я слушал твои беседы с твоей подругой дворфом, — объяснил Кэйн. — Я видел твое прибытие к нашими воротам, и эльф дроу был рядом с тобой, верхом на коне из более низких планов.

Глаза Афафренфера распахнулись.

— Джарлакс, да? — спросил Кэйн.

Афафренфер тяжело сглотнул и слегка кивнул.

— Я знаю его, — объяснил Грандмастер Кэйн. — Однажды я сражался с ним и его компаньоном, человеком по имени Артемис Энтрери.

Афафренфер снова сглотнул, стараясь удержаться на ногах, и сумел пропищать:

— Я знаю Энтрери.

— Он все еще жив?

Молодой монах кивнул.

— Находчивый, — заметил Грандмастер Кэйн. — Несомненно, ловкач Джарлакс сыграл свою роль в этом.

— Грандмастер, — проговорил Афафренфер. — Я не знал, что он враг…

— Он не враг, — ответил Кэйн. — Успокойся, брат. Как я и сказал, я слушал твои разговоры с дворфом. Даже больше — я всмотрелся в твою душу. Ты вернулся сюда раскаявшись и с благими намерениями и желанием искупить свою вину.

— Это так, Грандмастер.

Грандмастер Кэйн повернулся к Перривинклу.

— Вы подготовили предметы?

Мастер Лето, дал знак Сэвэн, которая поднялась, обошла стол, и легко спрыгнув на пол, босиком направилась к Грандмастеру Кэйну. В дрожащих руках — дрожащих руках Мистресс Восточного Ветра — лежала пара прозрачных драгоценных камней, возможно алмазов, нанизанных на прекрасные шелковистые шнуры, которые Кэйн взял и отослал ее жестом.

— Джарлакс вернется за тобой, — продолжил Кэйн. — И он будет не один.

— Он вернется за Амбергрис… дворфом, — быстро поправил Афафренфер.

— За вами обоими.

Афафренфер, с выражением, близким к панике, посмотрел на мастера Перривинкла.

— Я хочу остаться здесь, в монастыре, — выдохнул он.

— Выбор, конечно, будет за тобой, — ответил Грандмастер Кэйн. — Но ты оказал бы нам всем большую услугу, если бы пошел с Джарлаксом.

Недоверчивое выражение Афафренфера было ответом Кэйну.

— Это — время большого переворота, — объяснил Грандмастер Цветов. — Колоссальные события развиваются за нашими стенами, вне Земель Кровавого Камня, и даже за пределами этого плана. Величайшие истории бытия пишутся по краям конфликтов, которые Джарлакс ищет, больше, чем он сможет понять. Истории драконов, истории богов. Он, несомненно, окажется в самом эпицентре, потому что это — его путь.

Рот Афафренфера двигался, когда он пробовал подобрать слова, когда он попытался подобрать какой-нибудь ответ или даже какой-нибудь вопрос, к этому поразительному и загадочному намеку.

— Это станет твоей епитимьей, брат, — сказал из-за стола Мастер Перривинкл.

— А у нас были бы глаза посреди этого шторма, брат, — объяснил Грандмастер Кэйн. — Удача вернула тебя к нам в это время.

— Вы хотите, чтобы я пошел с Джарлаксом?

— Да.

— Тогда я пойду, без вопросов.

— Скажите ему, Грандмастер Кэйн, я прошу, — сказал Перривинкл.

Кэйн кивнул почтительно.

— Маловероятно, что ты выживешь, — сказал он.

Афафренфер напрягся и стиснул зубы.

— Если это — моя судьба, и это на благо Ордена, тогда пусть будет так, — сказал он без дрожи в голосе.

— Хотя возможно ты сможешь, — продолжил Кэйн, слегка рассмеявшись, и протянул одну из повязок Афафренферу. — Все-таки ты будешь с Джарлаксом, а он избегал верной смерти чаще, чем, возможно, любой из смертных.

Он указал на шелковистый шнур.

— Повяжи его вокруг головы, поместив алмаз на это место, — сказал он и ткнул Афафренферу в центр лба.

Когда Афафренфер завязал шнурок, Кэйн сделал аналогично.

— Ты не будешь одинок, брат, — сказал Грандмастер Кэйн. — Ты будешь моими глазами и ушами, и я помогу тебе пройти путь Желтой Розы.

— Меня переполняет зависть, — признался Мастер Перривинкл, и остальные за столом забормотали о подобных чувствах и, Афафренфер верил, искренно.

— Что я должен сделать? — спросил смущенный молодой брат.

— То, что правильно, — легко ответил Кэйн, поклонился и дематериализовался; его тело казалось, осыпалось каскадом маленьких сверкающих огней, как влажные лепестки цветов, плывущие через прозрачный свет волшебного светильника.

Они опали на пол, затем прошли сквозь пол, и Кэйн исчез.

Афафренфер замер с открытым ртом, а за столом, раздались возгласы радости, благоговения, и даже немного хлопков, и мастера, все как один подскочили и помчались к месту, где пропал Грандмастер Цветов.

— Так завидую, ох, мне нужно помолиться, — сказал один мастер, похлопав Афафренфера по плечу.

— Удача нашла свой путь к тебе сегодня, — сказала Мистресс Сэвэн. — За то, что ты дружишь с тем ловким дроу, который сует свой любознательный нос в гущу событий, намного больших, чем он думает, — она приблизилась и поцеловала Афафренфера в щеку. — Если ты переживешь это, — прошептала она так, чтобы только он мог услышать за гомоном остальных, изучавших место, где исчез Кэйн, — ты вернешься сюда приобретя больше знаний и власти, чем ты можешь вообразить, — она повернулась к возвышению. — Ты получишь место за этим столом, молодой брат.

Афафренфер не мог, никак не мог изменить выражение своего лица.

— Если ты выживешь, — добавила Мистресс Сэвэн, и ушла, чтобы присоединиться к другим.

— «Белые»? — переспросила Тазмикелла. Эти два дракона и Джарлакс были сейчас в усадьбе сестер-дракониц, построенной вне стен Гелгабала.

— Так мне сказали, — ответил Джарлакс. — Я не видел их, но учитывая местоположение и задействованных монстров, это имеет смысл.

— Араутатор и Арвитурайс, — с явным отвращением произнесла Ильнезара.

— Не Арвитурайс, но более вероятно один из их грязных потомков, — сказала Тазмикелла. — Один, несомненно, Араутатор, учитывая рассматриваемую область, и что он бессмертно дик и неутолимо голоден.

— И другой, — заметила Ильнезара. — Молодой и вредный.

— Молодой и тщеславный, ты имеешь в виду? — поправила Тазмикелла. — Он ищет благосклонности своего порочного отца Араутатора, на его собственных землях.

Джарлакс отметил скептический тон драконицы и понял, что такое явление не было распространено. Белые драконы не были так же общительны как некоторые другие виды драконов, он знал это, но учитывая тон Тазмикеллы, этот Араутатор был одиночкой даже сверх той репутации.

— Оба тщеславные, как мне кажется, — сказала Тазмикелла.

— Они жаждут милости от той пятиголовой мерзости, — согласилась ее сестра.

Не часто что-либо могло потрясти Джарлакса, кто жил много веков и был уверен, что видел большую часть из того, что мог предложить мир, но когда он переварил слова Ильнезары и осознал, что за существо она упомянула, его челюсть действительно отвисла.

— Они считают, что если насобирают достаточно сокровищ, то смогут вернуть это все назад, — объяснила ему Тазмикелла, видя его ошеломленное выражение.

— Они?

— Наши цветные кузены, — сказала Ильнезара с отвращением.

Джарлакс был не очень сведущ в драконах, но он знал достаточно, чтобы понять этот план. Было много различных видов и цветов драконов на Фаэруне, но все они разделялись на два типа: цветные и металлические, с пятью основными видами в каждом: черные, белые, синие, зеленые, и великие красные драконы; бронзовые, медные, серебряные, золотые и, как сестры перед ним, медные, — хотя дроу слышал слухи о странных гибридных потомках между десятью основными видами.

— Это все? — глухо спросил Джарлакс.

Ильнезара и Тазмикелла посмотрели на него и вздохнули.

— Тиамат? — спросил он шепотом. Действительно, он едва мог произнести это имя. Тиамат была ураганом, землетрясением, вулканом, снежной бурей и ядом. Богиня драконов, которая могла разрушить мир или же, по крайней мере, превратить его в пустыню!

— Возможно, мы должны исследовать это, сестра, — заметила Ильнезара.

— Наша жизнь здесь, — заспорила Тазмикелла. — Мы только недавно вернулись для этого нового приключения в Гелиогалабус…

— Гелгабал, — поправил ее Джарлакс, получив суровые взгляды от обоих.

— Но они уже подозревают, — напомнила Ильнезара. — Фростмэнтл — недостойный король, но не без ресурсов, ты должна это признать. Он смог разузнать правду о нас, и он будет использовать каждого воина в своем распоряжении, чтобы напасть на нас, поскольку, если он сможет убить нас, или же изгнать из своего города, то тогда он станет лучше соответствовать короне Драконоборца.

— Драконоборец не был нам врагом.

— Драконоборец терпел нас, когда узнал правду и ничего больше, — усмехнулась Ильнезара. — И только потому, что мы были ему нужны, чтобы помочь не спускать зорких глаз с Ваасы в последние годы его жизни. Да ведь он даже отклонил твое предложение разделить с ним ложе.

— Дурак! — громко прервал их Джарлакс, снова получив строгие взгляды, но на сей раз, он просто усмехнулся и приподнял свою шляпу, честно отсалютовав сестрам.

— Джарлакс считает себя очаровательным, — сказала Тазмикелла, обернувшись к сестре.

— Он такой, — подтвердила Ильнезара.

— Сейчас он надеется очаровать нас, и возможно даже получить вознаграждение за свою лесть.

— О, и он получит, — ответила Ильнезара, и подмигнула дроу, который откинулся назад и закинул руки за голову.

— Кроме того, — продолжила Ильнезара, как только Джарлакс расслабился, возможно, даже слишком расслабился.

— Да, — подтолкнула ее сестра.

— Это — удивительное совпадение, не так ли, что Джарлакс вернулся к нам точно в тот момент, когда стража короля Фростмэнтла стала такой любопытной?

— О, я не думала об этом, сестра, — согласилась Тазмикелла, хотя, конечно же, она думала, и обе повернули свои головы к дроу, при этом сильно напоминая рептилий.

— Удачный поворот для нас всех, — усмехнулся Джарлакс.

— Говори, — сказали они вместе.

— Судьба зовет вас отсюда, к большему приключению и более важным обязанностям, и, похоже, в то самое время, когда вам самим, возможно, придется попрощаться с этим несчастным городом и его несчастным королем.

— О, в самом деле, какая удача, — они сказали одновременно, источая сарказм.

Джарлакс пожал плечами и улыбнулся.

Он знал, что они не убьют его.

Он надеялся, что они его вознаградят.

— Ты молился целый день? — спросила Амбергрис своего друга, когда нашла его в саду на плоской крыше одного из крыла великого монастыря. Ей пришлось спросить его четыре раза, прежде чем он открыл глаза и, казалось, только в этот момент заметил, что она была тут.

— Не молился, — ответил он, медленно выходя из своего транса. — Я размышляю об учении моего ордена.

— Читаешь свой собственный разум, не так ли? — спросила дворфа и сердечно засмеялась.

— Ты держишь пари на меня, когда я борюсь, — напомнил монах.

— И, кажется, хорошие пари.

— Я веду ту борьбу тысячу раз в моем уме со всеми, с кем я борюсь, — объяснил Афафренфер. — Я вижу движения своих врагов. Я вижу свои ответы и помещаю их в мои руки и ноги так, как будто я веду физическую борьбу вместо умственной.

Амбергрис пожала плечами.

— Ну, независимо от того, что ты делаешь, это работает, я признаю. Но что теперь? После того как ты встретился с этими мастерами, тебя было не найти.

Афафренфер поднял свою руку, чтобы остановить ее, и она успокоилась и посмотрела на него, сгорая от любопытства.

— Я готовлюсь, — ответил он. — Когда Джарлакс вернется, я отбуду из этого места, чтобы снова разделить с вами дорогу.

— Хей-хо! — вырвалось у Амбры, и она громко захлопала в ладоши. — Мы найдем дорогу к прибыли и приключениям, не сомневайся.

— Приключениям, — согласился Афафренфер.

Амбергрис смотрела на него с интересом.

— Ах, ты же один из таких мастеров, которые принесли обет бедности, не так ли? — она сделала паузу, кивнула, а затем широко улыбнулась. — Очень хорошо. Амбергрис больше достанется. Ха-ха!

Афафренфер закрыл глаза и позволил ее голосу исчезнуть, когда снова погрузился в мысли, чтобы подготовиться к предстоящей дороге.

«Ты не один, молодой брат», — услышал он в своей голове успокаивающее послание от Грандмастера Кэйна, и алмаз, прижатый к его лбу, сиял и согревал.

ГЛАВА 20 Лучший из плохих вариантов

Полчища надвигались снова, ревя от злобы, и лучники и волшебники Несма били их без счета. Каждый день резня начиналась по новой, и все же, несмотря на насыпи тел, покрывших черным покровом поля со всех сторон вокруг города, ряды орков поредели не значительно.

Более того, после того как к ним присоединились тролли и болотные монстры, Несм так же часто осаждался с торфяников на юге как с севера и с востока. И за городской стеной нарастало напряжение.

Дзирт, Кэтти-бри, и другие отдыхали в тени ворот южной башни во время одной из нескольких настоящих передышек.

— Несм станет мертвым городом, если никто не придет на помощь, — стенал Бренор.

— Продержаться бы до первых снегов и все орки убегут, — ответил Атрогейт.

— Элесиас повернулся к Элейнт, — напомнил Бренор, назвав восьмой и девятый месяцы года. — Еще месяц, по крайней мере, а более вероятно даже два, прежде чем мы увидим первый снег, и еще месяц после этого, когда поворот к зиме станет достаточным, чтобы прогнать голодных собак.

— Тогда помолимся за раннюю зиму, — предложил Реджис.

— Даже один месяц может оказаться слишком долгим для Несма, — добавил Вульфгар. — Все священники в городе заняты ранеными, днем и ночью, и раненых станет еще больше с каждым нападением. Я боюсь, лежит уже больше, чем стоит.

— Помощь придет, — решительно сказал Бренор и посмотрел на север, в направлении Мифрил Халла, как все они понимали.

— Это не выглядит многообещающим, — заметил Реджис, и все повернулись к нему, а затем проследили за его взглядом и кивком через внутренний двор к Первому Оратору Джолену Ферту и одному из волшебников, стоящему с Кэтти-бри в первом бою, — пожилой женщине, сведущей в магии земли. Мрачные выражения на лицах пары объяснили слова Реджиса.

— Какие новости? — спросил Дзирт, когда они приблизились.

Джолен Ферт повернулся к волшебнице.

— Я выходила сегодня с заклинанием дальновидения, — объяснила старушка. — Не будет никакой помощи, можно быть уверенными.

— Дворфы остаются в своих норах, — сказал Первый Оратор. — И армии осадили их ворота. Неужели нет конца количеству орков в мире?

— Слишком много на мой вкус, — пробормотал Бренор, и Дзирт заметил укоризненный взгляд, брошенный на него его другом-дворфом. «То соглашение, — понял Дзирт, — продолжает тяготить бедного Бренора в эти трудные дни».

— Город Серебристая Луна под ужасным давлением и сильно пострадал, — продолжал Джолен Ферт. — А Сандабар… — он сделал паузу, тяжело сглотнул, и компаньоны поняли серьезность того, что могло стоять за слезами, появившимися в глазах гордого человека.

— Сандабар пал, — сказал он. — Город горит, стены разрушены. Я не знаю, сколько тысяч погибло — многие нашли убежище в большой цитадели, в центре города, но это известно по слухам.

— Да, я видела их там, тысячи орков заполоняли все вокруг, недалеко от того места, — сказала старушка. — Они не смогут выбраться.

— Они поспешат оставить цитадель, без сомнения, — объяснил Джолен Ферт. — Спустятся в пещеры Эверфайр. Но они не смогут долго продержаться, не теперь, когда орки Много-Стрел взяли их город, и зима не прогонит их прочь.

— И так орки заполучили цитадель, — рассуждал Реджис.

— Да, и таким образом, на нашей земле появилась новая оркская крепость, — сказал Бренор и топнул.

— Мы могли бы прорваться на запад, — предложил Реджис.

— К племенам Утгарт, за пределы этой неестественной темноты, — добавил Вульфгар.

— Сдать Несм? — спросил Джолен Ферт, его голос был полон сомнения с ноткой негодования.

— Сколько времени вы еще сможете продержаться? — спросил Реджис. — Даже если зима принесет передышку, с Сандабаром…

— Нет, — Ответил спокойно Джолен Ферт. — Мы умрем здесь, но мы не сдадимся.

— Когда напал первый Обальд, город был оставлен, — напомнил Дзирт.

— Время изменилось, — тотчас заявил Джолен Ферт. — И в то время, Серебристая Луна мог бы прийти нам на помощь, и значит, мы могли быстро вернуть город.

— Несм был незначительным городом в те дни, — добавила старая волшебница. — С одной только стеной, что и говорить. Ах, мы строили крепость не для того, чтобы потом убежать.

— Ну, мы не можем сидеть без движения, и надеяться на снег, — решил Бренор. — Нам надо идти, эльф, — он посмотрел на своих друзей, и на Атрогейта. — Мы пробьемся к Мифрил Халлу и поможем королю Коннераду стряхнуть оркское зловоние. Тогда мы жестко разобьем орков, и каждый освобожденный город пополнит наши ряды.

— Прекрасный план, — согласился Джолен Ферт.

— Вы не доберетесь и близко к Мифрил Халлу, если возьмете с собой весь Несм, — сказала старушка. — В своем заклинании я видела то место тоже, и орков там великое множество. Тысячи и тысячи! Многие идут на юг к Серебристой Луне, но еще больше возвращаются с линии фронта, чтобы обосноваться у залов дворфов. Нет, вы не сможете и приблизиться к тем воротам, а даже если у вас и получится, дворфы их не откроют.

Бренор посмотрел на Дзирта.

— На запад, — сказал Дзирт Бренору и Джолену Ферту. — Это кажется единственным путем.

Первый Оратор нахмурился и снова собрался спорить, когда Реджис встрял:

— Мы сможем добраться до Мифрил Халла.

Все взоры обратились на него, а он сам, казалось, удивился тому, что сказал.

— Пожалуй можно, в маскировке, — предложил Дзирт. — Сможет ли пройти шаман-гоблин? Возможно, в сопровождении дроу?

— Они не откроют двери, — сказали Бренор и Джолен Ферт в унисон.

— Нет, нас пятеро, — сказал Реджис, и, обведя взглядом своих друзей, уточнил: — Шестеро, — он посчитал и Атрогейта. — Мы можем добраться туда, но это будет нелегко. Ты помнишь лагерь орков?

Дзирт пожал плечами. Он не заходил в него, но видел издалека.

— Там есть нагромождение валунов и глубокая пещера, — объяснил Реджис.

— Как глубоко? — спросил Дзирт, начиная понимать.

— Племена гоблинов и огров, которые усилили это нападение орков, прибыли в лагерь через тоннели, — объяснил Реджис. — Которые являются ответвлениями Подземья. Я знаю, что это верно, потому что я был в них.

Дзирт смотрел на Бренора.

— Мы всего лишь в пятидесяти милях от Мифрил Халла, эльф, — сказал он с надеждой.

— Так летит только птица, — ответил Дзирт. — Извилистыми путями Подземья…

— Он — прямо на севере, — спорил Бренор.

Дзирт потратил много времени, обдумывая его слова. В Подземье, конечно же, не было безопасных дорог, но такие могучие друзья как они, могли бы пережить декаду в верхних тоннелях.

— Стоит попытаться, — заметил Джолен Ферт.

— Мы могли бы даже найти черный ход для моей родни и вырваться, — сказал Бренор. — Мальчики Боевые Топоры выберутся и сокрушат этих собак вокруг города, и тогда Несм пойдет на север и поможет Мифрил Халлу очистить его ворота.

Он обернулся к Джолену Ферту, и тот кивнул — но уклончиво, и Дзирт это заметил, и Бренор тоже почувствовал это колебание, оно было вероятно из-за истории между Мифрил Халлом и Несмом. Если бы осада Несма была сломана, то Наездники, несомненно, повернули бы на восток, чтобы прийти на помощь Серебристой Луне.

Однако, их перспективы здесь были мрачными, понял Дзирт. Он сомневался, что Несм продержится до зимы, и если Джолен Ферт откажется от попытки прорваться на запад — хотя это вероятно имело бы катастрофические последствия, — тогда здесь, конечно, умрут тысячи.

— Мы сможем добраться туда, — повторил Реджис.

Дзирт посмотрел на Кэтти-бри, и она кивнула, соглашаясь.

— Это — отчаянный план, — сказал дроу.

— Есть лучше, эльф? — спросил Бренор.

— Нет, и поэтому мы идем.

Орк откинулся на валун, глядя на тучи, и мечтая о хлещущейся человеческой крови.

Да, скоро стены Несма падут, а затем и люди Несма падут на зазубренные лезвия!

Тварь вышла из своего транса, когда замшевый сапог появился на камне около его уха, а затем и второй — с другой стороны его головы. Орк немного выгнул свою спину, чтобы оглянуться, и увидел стоящего там огромного человека, широко расставившего ноги и высоко поднявшего руки.

Орк сделал попытку вскочить, но боевой молот был быстрее; варвар бил, словно рубил дрова.

Руки орка с дрожащими пальцами раскинулись в стороны, когда Клык Защитника пробил ему грудь. Его глаза выпирали, как будто хотели выскочить из орбит, и жизненная сила улетела из разбитого тела.

Вульфгар посмотрел в сторону, кивнул, и Реджис с Дзиртом выскочили из-за другого валуна, оставив там трех орков, которых они только что убили и вбежали в небольшую пещеру под нагромождением валунов.

Варвар обернулся и махнул остальным, и Бренор, а за ним Кэтти-бри с Атрогейтом, заняли позиции вокруг входа в пещеру.

Шум привлек внимание Вульфгара, он посмотрел вниз, затем вперед, и увидел, как из тоннеля выскочил и помчался гоблин. Варвар поднял боевой молот, собираясь метнуть, но заколебался.

— Реджис? — позвал он.

Из пещеры выглянул хафлинг.

— Настоящий, — указал он на убегающего урода.

Клык Защитника, вращаясь, полетел вниз, и гоблин, вращаясь, полетел наземь.

— Бха-ха-ха! — в восхищении взревел Атрогейт, выезжая на Фырке, поскольку он тоже заметил бегущего гоблина. — Люди все бахвалятся, как с молотом управятся, но тут один, силен как гигант, высок как огр, уверенно смог метнуть молоток.

Вульфгар спрыгнул с камня, и Клык Защитника вернулся к нему. Он пораженно уставился на Атрогейта, а дворф только сильнее расхохотался.

— Он легко смеется, — заметил Реджис.

— Может быть потому, что я более умен, чем вы все, а? — спросил Атрогейт, проходя мимо пары в пещеру, чтобы присоединиться к Дзирту. — Смейся, как только можешь, малыш, иначе твои слезы догонят тебя и поймают, как только смогут.

Реджис хотел ответить, но сдержался и вместо этого кивнул.

— Урок, который стоит заучить, — заметил Вульфгар и подмигнул хафлингу, а затем тоже направился в пещеру. — Жаль только, что песни грязного дворфа не так интересны.

— Ба! — фыркнул Атрогейт.

Дзирт повел их вниз в тоннели, через ряд больших пещер, которые сейчас были покинуты, но судя по мусору и отходам, еще совсем недавно их заполняли гоблины и орки.

— Они, вероятно, снова наступают на Несм, — заметил Реджис, и остальные кивнули.

— Неустанно, — согласилась Кэтти-бри.

— Я говорил тебе, эльф, — сказал дворф Дзирту. — Они хотят войны, и получают войну! — он осмотрелся, кивнул, но, ни один из компании, возможно, кроме Атрогейта, не разделял его очевидный энтузиазм в тот момент. — Ба, но это — так и есть, — сказал Бренор.

— Тогда давайте поспешим в Мифрил Халл, — сказала Кэтти-бри. — Чем раньше мы доберемся до дворфов, тем выше шансы у Несма выжить.

Она взяла стрелу из колчана Дзирта, бросила заклинание и наконечник стрелы засветился столь же сильно как факел, и действительно, Кэтти-бри держала его подальше, как будто это он и был.

Она посмотрела на Дзирта, как и все они, и дроу кивнул и обошел помещения, всматриваясь в тоннели, чтобы попытаться отыскать самый северный маршрут. Они пошли вдоль одного, но после нескольких часов ходьбы, Дзирт остановился и покачал головой.

— Что ты понял? — спросил Бренор.

Дзирт махнул дворфу и принюхался. Бренор сделал то же самое.

— Глубокие тоннели, — объяснил Дзирт. — Я боюсь, этот курс уведет нас слишком далеко вниз.

— Ба, но ты же не хочешь пройти весь этот путь назад, чтобы найти другую дорогу? — с сомнением спросил Бренор.

— Это — Подземье, — объяснил Дзирт. — Мы найдем много тупиков и много неправильных поворотов. Это путешествие не будет легким и, вероятно, не быстрым. Он указал на волшебный мешочек, на поясе Реджиса, полный запасов на много дней как раз на этот случай.

— Туннель может разветвиться впереди, — добавил Атрогейт.

Бренор посмотрел на Дзирта, но тот только пожал плечами.

— Мы не узнаем, пока не посмотрим, — сказал дворф с рыжей бородой.

— Мы можем потерять день.

— Или сэкономить пару.

Дзирт посмотрел на друзей, которые, конечно, не знали ответов и могли только пожать плечами в ответ.

— Шахты Мифрил Халла идут глубоко, а? — спросил Атрогейт.

— Да, — ответил Бренор.

— Мы не далеко от поверхности, — рассуждал дворф с черной бородой. — Туннель ведет нас вниз и очень вероятно, что мы найдем шахты Мифрил Халла. Он кивнул на тьму впереди, и Дзирт тоже мог только развести руками. Затем дроу снова возглавил группу, и выйдя за пределы волшебного света Кэтти-бри, скользнул в темные тоннели.

Они расположились лагерем в неглубокой нише тоннеля; Кэтти-бри убрала свой свет, а Дзирт и два дворфа, обладающие превосходным ночным зрением, сменялись на часах.

Много раз в ту первую ночь Дзирт подходил к друзьям, главным образом к Вульфгару и Кэтти-бри, успокаивая их, поскольку знал, что они были совершенно слепы во тьме и понимал, как это должно быть тревожно.

Они действительно нашли боковые проходы на следующий день и еще много проходов ведущих прочь из них, и, несомненно, даже дворфы, могли бы потеряться в этом лабиринте верхнего Подземья. Но только не дроу. Это было естественной средой Дзирта, домом, который он знал в течении первых десятилетий своей жизни, и мало кто прошел дорог в Подземье больше, чем он.

Уверенный в их основном направлении, если не в шансах найти знакомые места, он вел их вперед, день за днем.

— Как можно жить здесь? — недоверчиво прошептал Реджис Вульфгару во время одной из остановок.

Варвар не мог видеть, как хафлинг покачал головой, но он много понял по тону его голоса.

— Еще хуже, когда ты слеп в темноте, — ответил Вульфгар.

— Я нет, — сказал хафлинг. — Мое ночное зрение стало сильным — более сильным, чем было в моей предыдущей жизни.

— И все же ты избегаешь стоять на страже, — со смешком сказал Вульфгар.

— Я выхожу из лагеря каждую ночь — Дзирт знает, — удивил его Реджис. — Ищу грибы и лишайники. Если мы когда-нибудь найдем подходящую пещеру для лагеря, то я устрою свою мастерскую и сварю еще несколько зелий.

— Ты полон неожиданностей, мой маленький друг.

— И все-таки, жить здесь вот так, год за годом, — сказал Реджис. — Безусловно, я потерял бы рассудок. И это не просто темнота, и она давит достаточно сильно.

— Я понимаю, — ответил Вульфгар. — Каждый раз, когда я думаю о толще камня над нашими головами… Он давит на мои мысли так, как вес раздавил бы мое тело.

— Слишком много перекрестков, — добавила Кэтти-бри, присоединившись к разговору. — Всегда нужно быть настороже, поскольку каждый поворот может свести вас лицом к лицу с врагом. Гоблин или орк, громадные умбры, и другие твари…

— Дроу, — добавил Вульфгар.

— Да, а может быть и какой-нибудь дворф, поджидающий, чтобы ударить вас, — раздался еще один голос — голос Бренора. — Дворф, сердитый и усталый, потому что его друзья не закрывали рты, когда он пытался поспать.

— Это точно, — добавил с другой стороны Атрогейт, поскольку Дзирт в это время стоял на часах. — Их может быть там даже два, бха-ха-ха! Целых четыре кулака!

На следующий день группа сворачивала несколько раз в боковые проходы, и дважды им приходилось возвращаться: один раз, когда попали в тупик, и во второй, когда в большой пещере путь им преградил глубокий, очень глубокий провал.

Следующие несколько дней путешествия прошли так же, с тем же количеством тоннелей перед ними. Дзирт по-прежнему шел впереди и старался обходить подальше любых жителей Подземья, и хотя верхние тоннели Подземья не типично изобиловали монстрами и орками, несомненно большинство из них отправилось с силами Военачальника Хартаска.

Они потеряли счет времени, но знали, что приближался конец декады, как они покинули Несм, и вот, наконец, они вошли в области, которые вызвали проблеск узнавания у Бренора.

— Этот запах, — заметил он другим, когда они вошли в серию широких тоннелей, многие из которых имели естественные боковые гроты. — Запах дома.

— Тогда твой дом воняет орком, — ответил Атрогейт.

Друзья с любопытством уставились на чернобородого дворфа.

— Да, — согласился Бренор. — Есть немного зловония в воздухе. Но тут есть нечто большее чем это, я говорю вам. Я знаю это место.

Вскоре после этого слова Атрогейта оказались пророческими, поскольку они начали находить знаки, что орки действительно находились в этих тоннелях. Завернув за угол извилистого и узкого прохода, они увидели, что в дюжине шагов впереди их поджидает Дзирт, и подняв руку, останавливает их продвижение.

— Нить, — тихо сказал дроу, указав вниз на пол.

Кэтти-бри склонилась, осветила стрелой пол и обнаружила нить, натянутую по всей ширине коридора.

— Нажимная пластина на стене, — добавил Реджис, заметив каменный блок, который немного отличался оттенком от других камней коридора.

Атрогейт пошел на разведку, осторожно переступив через растяжку. Он проверил плиту, на которую указал Реджис, затем отстранился, и кивнул.

— Что она делает? — спросил Бренор.

— Не знаю, — признался Атрогейт. — И не выяснить.

Они пошли дальше более осторожно, а Кэтти-бри прикрыла волшебную светящуюся стрелу. Дзирт продолжал идти впереди, но остался намного ближе к друзьям. Они нашли еще больше ловушек, очень много, наряду с признаками присутствия гоблинов: экскрементами, разбросанными вещами и даже тарелку с недоеденной пищей, которая явно была не слишком засохшей.

Они ничего не сказали, помня, что нужно оставаться очень тихими, и услышали шепоты, отскакивающие эхом от скалистых стен, и неясно подпрыгивающие вокруг них.

Они поняли, что орки были повсюду, но было невозможно определить, сколько их, или как они далеко, — эхо шепотов гуляло в многоярусных тоннелях и доносилось до них от каждого мыслимого угла. Они встали в боевой порядок: Дзирт остался впереди, Бренор и Атрогейт вместе позади него, Вульфгар с Реджисом шли в конце, а Кэтти-бри в середине, чтобы бросить свое волшебство в любом направлении по мере необходимости.

Они чувствовали, как нарастает давление вокруг них. Они оставались столь бесшумными, как только могли, но не абсолютно тихими, и боялись, что коридоры увеличивали звук и несли его ко многим ушам.

Вскоре тоннель предстал перед ними в комбинации естественного прохода и обработанных стен — дворфских стен; ряды больших залов по правую руку соединились с более короткими тоннелями и большим количеством залов.

Глаза Бренора загорелись, увидев это.

— Мы близко, — зашептал он. — Западные глубокие шахты Мифрил Халла, я говорю вам.

Дзирт повернулся к группе.

— Тогда мы идем вправо? — шепнул он Бренору. — Боюсь, в той стороне будет много врагов.

Дворф задумался, пытаясь вспомнить план. Они явно были очень глубоко, значительно ниже больших кузниц Мифрил Халла, ниже самых низких тоннелей. Он знал, что отсюда было не много способов войти в коридоры, которые приведут к Мифрил Халлу: по плану эти области были изолированы в защитных целях.

— Останемся в длинном тоннеле еще на тысячу шагов, — решил дворф. — Он повернет назад на восток, я думаю, и там мы могли бы найти наш путь.

Дзирт кивнул и снова двинулся вперед. Он держал руку около мешочка на поясе, предчувствуя, что возможно, скоро придется позвать Гвенвивар.

Они уже чувствовали запах орков, и, несомненно, орки могли чувствовать их запах.

Коридор сузился, и компания пошла медленнее. Они прошли через серию ловушек: три нити тянулись поперек коридора, вторая через два шага за первой, третья через два шага за второй.

Дзирт почувствовал себя скорее удачливым, чем умным, когда пересек вторую, и едва не наступил на маленькую нажимную пластину, которая была коварно размещена в центре коридора. У дроу перехватило дыхание, когда он заметил это: они и так едва двигались, а теперь им нужно быть вдвойне осторожными.

Коридор резко повернул вправо на восток и разделился, также продолжившись на север.

Взглянув на Бренора, дроу пошел вправо, и все последовали за ним.

Коридор сжимался, запах орков усиливался вокруг них. В отдалении они услышали барабаны и пение.

Идущий первым, Дзирт вызвал Гвенвивар и послал ее вперед.

— Нас гонят как стадо — прошептал Реджис, обдумав все это. Он схватил Вульфгара, чтобы остановить человека, затем протолкнулся вперед и попросил Кэтти-бри тоже остановиться.

— Нас гонят, — сказал он дворфам, и как только он это произнес, они услышали рев и крик, когда Гвенвивар, пропав из их вида, занялась каким-то невидимым врагом.

— Дзирт! — предупреждающе крикнул Реджис, когда увидел трещины в стенах и на потолке, и понял, что орки поджидали их в этом самом месте!

Дворфы обернулись, чтобы посмотреть на него, и хафлинг закричал им, чтобы немедленно возвращались — и как раз вовремя, поскольку каменная плита с потолка откинулась в сторону, и четверка орков спрыгнул на них сверху.

Впереди Дзирт тоже нашел врагов, поскольку секретные боковые панели скользнули в сторону, и орки навалились на него справа и слева.

И погибли от вращения его клинков, в право и в левого.

Реджису удалось ткнуть своей рапирой, между двух борющихся дворфов, чтобы нанести удар по орку. Он обдумывал, как бы бросить змею на другого, когда крик сзади заставил его обернуться. Он метнулся под поднятые руки Кэтти-бри, и девушка бросила веер огня над дворфами, в морды более высоких орков.

За Кэтти-бри, Реджис заметил Вульфгара, крутящего молотом из стороны в сторону против неистово наседающих на него орков.

— Я иду! — крикнул хафлинг своему крупному другу, и протолкнувшись мимо Кэтти-бри, рванулся обратно к Вульфгару. Он только начал атаковать, когда услышал скрежет камня и звук скольжения.

— Что? — спросила Кэтти-бри, оглянувшись через плечо, как раз вовремя, чтобы увидеть, как часть стены слева от Реджиса заскользила, ударила хафлинга и оттолкнула его к стене справа.

— Вульфгар! — закричала она.

Варвар отбросил самого близкого орка, развернулся, и вместе с Кэтти-бри ахнул, ожидая, что Реджис будет раздавлен об стену коридора весом скользящего блока!

Но нет, часть стены откинулась как раз перед ударом, открыв крутой спуск, и Реджис упал в него.

Его крик пропал вместе с ним.

— Нет! — завопил Вульфгар. Он разметал упрямых орков, снова сомкнувшихся вокруг него, и прыгнул к стене, запечатанной сейчас блоком, который скользнул через коридор.

— Реджис! — звала Кэтти-бри. — Вульфгар! — добавила она, видя массу орков, нападающих на него со спины.

Камни заскрипели снова — плита с левой стены коридора двигалась обратно, и в течение краткого момента, прежде чем вторая стена могла скользнуть назад на место, отверстие, в которое упал Реджис, раскрылось.

— Вульфгар, нет! — закричала Кэтти-бри, но было слишком поздно, поскольку варвар был уже на полу, бесстрашно занырнув в дыру до пояса, идя во тьму вслед за своим другом.

— Глубокая яма! — закричал он или попытался закричать, поскольку вторая плита врезалась в него, выдавливая из него жизнь. Он застонал и потянулся к ней, но угол был слишком неудобен, и он не мог оттолкнуть ее назад. В отчаянии, варвар зажал навершие Клыка Защитника, между плитой и стеной.

Но, тем не менее, она давила на него, и у него не оставалось выбора, кроме как продвигаться в сторону прохода. Он корчился и полз.

— Вульфгар! — закричала Кэтти-бри, схватила край плиты и попыталась оттянуть ее назад, но напрасно. Она не могла продолжать, поскольку множество орков появилось из-за угла, и кинулось на нее. Она отступила и начала новое заклинание.

И Дзирт оказался рядом с ней, разрубив орка-противника Бренора, когда дворфы отпрыгнули. Следопыт-дроу проскочил мимо Кэтти-бри, встречая атаку орков; вращающиеся скимитары, слившись в пятно, отбросили в сторону копье и перерезали горло первого в ряду.

— Вульфгар! — закричал он в сторону частично заблокированного прохода, где только Клык Защитника препятствовал тому, чтобы плита перекрыла вход. — Реджис!

Мерцающий, нанес удар, попав второму орку в живот и Дзирт сделал кувырок мимо него, привлекая следующих двух. Ярость направляла его удары, когда он считал своих друзей пропавшими — пропавшими с его глаз, по крайней мере, и отнятыми у него.

Тоннель начал дрожать и вибрировать.

Дзирт отбросил пару орков.

— Налево! — крикнула Кэтти-бри, и дроу немедленно бросился к левой стене.

Вспышка волшебной молнии, пронеслась мимо него, взрывом разметав орков, и Дзирт хотел было тут же повернуться и пойти к плите, и возможно использовать втиснутый боевой молот как рычаг, чтобы попробовать открыть проход.

Но в тот миг как он повернулся, в кратком блеске удара молнии, он увидел силуэт, пронзительно кричавший ему, чтобы он бежал.

Тоннель задрожал более яростно, и раздался грохот подобно лавине, и из-за угла появилась дьявольская военная машина — цилиндрическое колесо, столь же высокое как дворф и столь же широкое как коридор, — тонны обработанного камня, покрытые сталью и отвратительными шипами.

Дзирт узнал это хитрое изобретение, поскольку его конструкция принадлежала не оркам. Он выхватил светящуюся стрелу из рук Кэтти-бри и бросил ее в коридор, и вовремя, чтобы увидеть, как боевая машина косит орков, с хлюпающим звуком превращая их в лепешку под своим весом и рубя их на части лезвиями. Огры толкали чудовищное хитрое изобретение — много огров — и мало что могло остановить ее.

— Ну же, бежим, — сказала Кэтти-бри Дзирту и выкрикнула это снова, громче.

— Соковыжималка! — завопил Бренор, когда ему удалось оглянуться назад. — Они захватили соковыжималку! Бежим!

Дзирт метнулся к молоту, в последней отчаянной попытке открыть путь к его потерянным друзьям, но как раз когда он протянул к нему руку, он исчез, и с оглушительным стуком плита встала на место, запечатав проход.

Дроу сделал кувырок назад, вложив в ножны свои скимитары, и поднялся, держа Тулмарил, и отступая, выпускал за собой череду стрел, чтобы убивать орков, и надеясь замедлить огров и их соковыжималку.

Впереди Бренор и Атрогейт бешено дрались, очищая путь, но орки, вставшие против них, не хотели попасть под приближающуюся кровавую машину, которая не отличает друга от врага, и тоже побежали со всей скоростью.

— Соковыжималка! — неоднократно кричал Бренор, поскольку, слово имело большое значение для него, понимал Дзирт. Это была дворфская машина, изобретение Мифрил Халла, и значит, как минимум, часть комплекса находилась под властью орков.

— Бегите, дураки, спасайтесь! — кричал Бренор.

И так они и делали.

В начале падения, Реджис сохранял спокойствие, и изогнулся таким образом, чтобы убрать свою рапиру в петлю на поясе. Но оставил свой волшебный кинжал в руке, телепатически приказав змеям по сторонам лезвия, чтобы они обернулись вокруг его руки, зафиксировав оружие.

Он бил им в каменные стены окружающие его, надеясь угодить в кладочный шов, что бы хоть как то замедлить свой спуск.

Кувыркаясь он скользил в низ, иной раз срываясь с короткого выступа в болезненное падение. Царапины и ушибы покрывали его тело, он был уверен, что во рту чувствуется привкус крови, ему необходимо было сгруппироваться, что бы предотвратить неловкое падение, которое могло переломать его кости.

Во внезапном порыве он сунул руку в свой волшебный мешочек на поясе — ах как же ему было жаль, что он не может просто забиться в это безразмерное пространство — и мысленно воззвал к своему мешочку с зельями. Его пальцы быстро работали, считая содержимое; его мысли быстро работали, пытаясь вспомнить положение пузырьков в линии кожаных петель под откидным клапаном мешочка.

Он вновь сорвался с очередного выступа, и вскрикнув полетел кубарем во тьму. Ударившись головой, со стоном упал, скользя вокруг изгиба на спуске.

Он достал маленький пузырек с зельем и сунув его в рот, просто раскусил, высвободив содержимое.

Он боялся, что слишком поздно. Он увидел впереди последнее расширение шахты и заметил свет факелов в конце длинного и крутого спуска.

Хафлинг сучил ногами в разные стороны, пытаясь замедлить падение, и тут одна нога его зацепилась за очередной уступ, чуть не вывихнув колено, заставив его свернуться калачиком, благо в этот момент зелье уже вступило в силу.

Затем он заставил себя перегруппироваться, зелье дало ему контроль над телом, и услышав как что-то падает с верху, начал карабкаться по стене тоннеля.

Он добрался до потолка, сжался и увидел то, что ждало его у основания шахты: массу орков и толстоногих огриллонов.

Услышав грохот и громкое кряхтение, хафлинг узнал его и попытался развернуться и схватить Вульфгара, когда здоровяк пролетел мимо и упал где то под ним, хотя конечно у него, не было и шанса даже на мгновение замедлить падение огромного Вульфгара.

— О нет, — прошептал он, когда Вульфгар преодолел последний отрезок полета, вылетел из перекрытия коридора и тяжело рухнул на пол.

Монстры сомкнулись над ним и стали бить его кулаками, ногами и дубинками.

— О нет, — снова прошептал Реджис. Он хотел рвануться к Вульфгару, но вокруг варвара была целая банда. Слишком много. Реджис медленно двинулся вниз, чтобы лучше видеть.

Но он ничего не мог сделать.

Толпа двинулась с места, волоча Вульфгара за лодыжки. И то как, его тело безвольно и безжизненно обвисло, заставило Реджиса переживать, о том что бедный человек был уже мертв.

Монстры подняли его на плечи, они ликовали, танцевали и направились вниз по коридору, а избитое тело Вульфгара, подскакивало в унисон их быстрым шагам.

— О нет, — выдохнул Реджис. Он оглянулся назад на тоннель, и покачал головой. Действие его зелья не продлится достаточно долго, чтобы преодолеть весь путь обратно до верхнего коридора, и у него не было никаких других подобных эликсиров.

И при этом он не мог оставить своего упавшего друга.

Он сполз вниз, высунул голову через отверстие в тоннель, и сразу же понял, что оказался в самом сердце сложного комплекса кишащего орками; несколько из них были в поле зрения, а с ними еще и несколько гоблинов.

— О нет, — прошептал он снова.

ГЛАВА 21 Призрак старого дворфского короля

Тоннель дрожал от грохота катящейся соковыжималки и тяжелой поступи огров, толкающих ее. Дзирт отходил последним, выпуская стрелы в хитрое изобретение, или за него, с отскоком от потолка, направляя их за гигантское, сокрушительное колесо, пытаясь замедлить решительной напор огров. Несколько раз он попал, судя по визгам и хрюканьям, доносящимся из-за боевой машины, но замедлить ее не смог.

Все орки между компаньонами и машиной уже погибли, подстреленные Дзиртом или размазанные катящимся механизмом — «выжатые», как выразился Бренор. Но это едва ли имело значение, потому что враг в тот момент был не орком, а тяжелым каменным цилиндром.

Дроу подумал убрать лук и вынуть клинки, но пространство между вершиной катящейся машины и потолком было слишком мало для него, чтобы надеяться проскочить. Он осмотрел потолок впереди, ища повышение, где он смог бы перескочить колесо, или возможно узкую нишу, в которую он мог бы втиснуться, и выйти за сокрушительным чудовищем, когда оно пронесется мимо.

Но было похоже, что орки и огры хорошо выбрали свой коридор смерти, поскольку Дзирт не видел таких возможностей. Он оглянулся назад на грохочущее колесо, выпустил стрелу в потолок над собой и осмотрел размер прохода, когда вспыхнувшая молнией стрела, осветила его более ясно.

Ему пришлось покачать головой: не было ни одного способа, которым он смог бы проскочить.

Но коридор продолжался, длинный, прямой и без ответвлений, и даже притом, что орки перед Бренором и Атрогейтом больше интересовались побегом, чем попыткой замедлить группу, соковыжималка настигала их, и слишком быстро. Они не могли опередить ее, и не могли остановить ее.

Если бы только Дзирт мог выиграть хоть немного времени так, чтобы Кэтти-бри смогла бросить какое-нибудь заклинание, то возможно…

Он пустил свою следующую стрелу в потолок, пытаясь отколоть кусок камня, чтобы тот упал перед катящейся дробилкой. Камни действительно упали, но соковыжималка превратила их в гальку, когда подскочила на них.

— Быстрее! Быстрее! — просил дроу своих компаньонов, поскольку он не мог замедлить машину, и без сомнения, они были обречены.

Маленький шаман-гоблин бродил по глубинному комплексу осторожно, не совсем уверенный, куда бы ему пристроиться, или даже сможет ли он вообще пристроиться. Это был еще один легион армии Много-Стрел — пришел он к выводу, расположившийся лагерем здесь за пределами тоннелей Мифрил Халла так же, как их собратья на поверхности расположились лагерем у дворфских ворот.

Он нашел большую пещеру, где работала примитивная кузница: ярко горел огонь, и орки-кузнецы ковали наконечники для копий и ужасные мечи. В стороне, несколько огров возилось с толстыми нагрудниками.

Он не мог отрицать правду: они были организованы, методичны и решительны.

Десятки тоннелей паучьей сетью расходились из кузницы, и из многих, шаман-гоблин слышал ритмичный звук кирок, стучащих по камню. Гоблины и орки добывали, плавили и ковали свое оружие. Конечно, они не могли и сравниться с народом Бренора в этом труде, но орки были умными существами, когда дело доходило до создания орудий боли.

Хафлинг-гоблин вышел через дверь и пошел вдоль комплекса. Он прошел мимо многих спален с множеством кроватей и рядами стоек с оружием, столовой, даже большой аудиторией или молельней, заставленной скамьями расположенными полукругом вокруг возвышения, и с большим углублением для костра, делящим полукруг на половины.

Хафлинг-гоблин тяжело сглотнул, когда понял для чего это возвышение с запачканным кровью столом на его краю и несколькими большими столбами позади, на каждом из которых висели тяжелые кандалы. Он подумал о Карнавале Воров в старом Лускане, где судьи выставляли преступников, захваченных в городе, и требовали для них жестокого наказания, пыток и ужасной смерти, на радость сотен зрителей.

Если люди были способны на такую жестокость, то, что могли бы сделать эти орки?

Из любопытства он поднялся на помост и увидел влажные груды на грязном каменном полу. Внутренности, мозги, в луже крови…

Зажав рот, он помчался из зала, изучая область, ища что-нибудь, что угодно.

— Бегите! Бегите! — умолял Дзирт друзей, поскольку чудовищная соковыжималка была всего в пяти шагах позади него, и быстро сокращала расстояние!

Он услышал рожок, но звучащий так неблагозвучно, что он тут же подумал, что это должен быть какой-нибудь инструмент уродливых орков, и действительно звук больше походил на отрыжку, чем на мелодию.

Но крик: «Мой король!» — подтолкнул его память, и дроу вспомнил источник этого похожего на отрыжку звука и что это предвещало.

Дзирт отшатнулся от привидения Тибблдорфа Пвента, которое стояло, уперев руки в бока, уставившись на приближающееся бедствие. Пятью шагами позже, бегущий Дзирт увидел, что соковыжималка настигла Пвента.

Или скорее пропахала через Пвента.

Или скорее пропахала через туман, которым стал Пвент.

Как оказалось, привидение, пойманное в ловушку в рожок Бренора, сохранило некоторые свои вампирские свойства!

И да, Пвент снова уплотнился с другой стороны катящегося чудовища, Дзирт знал, и другие знали, и конечно же огры тоже узнали!

— Продолжайте бежать! — закричал Бренор. — Он не задержит их надолго!

Дзирт подбежал к Кэтти-бри и поймал ее за руку.

— Заклинание, — попросил он, и пара остановилась и повернула назад.

— Бегите! — ругал их Бренор.

— Хоть что-нибудь, — сказал Дзирт девушке.

Кэтти-бри стала вспоминать, загибая пальцы, какие заклинания она имела в своем распоряжении в этот день, и сколько из них могли бы сейчас помочь. Грохот боя у рычага соковыжималки становился все громче от рева, ворчания и визга огров, и редкого выкрика «Мой король!» неистового дворфа-призрака.

Кэтти-бри кивнула и повернулась, встав прямо перед отдаленной соковыжималкой.

Она начала колдовать.

За рычагом звук сражения затих, и почти сразу, туман от побежденного дворфа-привидения проплыл вверх и, обогнув соковыжималку, втянулся обратно в волшебный рожок. Сердцебиением позже, тяжелое колесо заскрипело и снова покатилось, сначала медленно, так как огры пытались набрать обороты.

— Быстрее, — умолял Дзирт.

Кэтти-бри закрыла глаза и поднесла свое рубиновое кольцо к губам, шепча в него заклинание, и прося у Плана Огня большой силы и ясности.

Полоса огня началась от ее ног и прокатилась назад по коридору в ту сторону, откуда они пришли. Она закрепила источник пламенной линии у стены по правую руку, и языки огня протянулись через коридор.

Как только заклинание с ревом ожило, Дзирт схватил руку девушки и рванул с ней вперед.

Коридор снова задрожал под весом боевой машины.

Но тут же раздались крики удивления и боли, так как скоты вкатили ее прямо в зону пожарища Кэтти-бри, и большое сокрушительное хитрое изобретение остановилось еще раз.

Компаньоны помчались дальше.

Гвенвивар присоединилась к ним некоторое время спустя, когда они, наконец вышли в район боковых тоннелей и камер. Прежде чем они могли решить, куда двигаться дальше, решение было принято за них, поскольку появились враги, и их было слишком много, чтобы даже думать об остановке.

Каждый из компаньонов бросил скорбный взгляд назад в главный тоннель, туда, где они потеряли Вульфгара и Реджиса.

Не было ничего, что они могли сделать кроме как бежать.

И так они и сделали через грубо высеченные залы, главным образом вырытые кланом Бренора в давние времена. Они знали, что были в старых, более низких шахтах, все еще вне комплекса Мифрил Халла, но уже не далеко.

Разные руки обрабатывали стены этих камер, включая и серых дворфов дэргаров, что населяли недра Мифрил Халла в века изгнания Клана Боевых Топоров, после того как дракон, Шиммерглум выгнал юного Бренора и его клан из их дома.

Компаньоны проходили через двери и сворачивали за углы, шли через камеры тесные и широкие, и спускались по коридорам, которые разделялись во многих направлениях. Но из-за преследования, они не могли выбирать свой курс. И они хорошо понимали, что их загоняли: орки, огры, огриллоны и гоблины, всегда были перед ними, блокируя все проходы кроме одного.

Бок о бок и на полном ходу, Атрогейт и Бренор плечами врезались в дверь, вламываясь в то, что на первый взгляд напоминало складское помещение. Древние орудия и горные инструменты лежали на подвергнутой коррозии старой стойке напротив одной стены, и колья рядами лежали у другой. Три двери вели из комнаты, все укрепленные проржавевшими металлическими пластинами.

— Безопасная комната, убежище — сказал Бренор всем и никому в частности. В давние дни, когда эти шахты использовались, дворфы приходили сюда, чтобы поспать или передохнуть — Бренор мог представить на стене слева каски и шахтерские фартуки — в случае обвала эта комната, скорее всего устояла бы.

Но это не станет убежищем для его друзей в то время как монстры наступают им на пятки.

Они прошли через дверь непосредственно напротив той, которую они проломили. Вошли в шахту, длинный и обработанный тоннель, постепенно поднимающийся вверх перед ними.

— Бежим! Бежим, нам туда! — закричал Бренор, наращивая темп.

Больше не было никаких боковых проходов, только единственная металлическая дверь в конце тоннеля. Бренор промчался через нее и взревел в очевидной победе. Все четверо и Гвенвивар, проскочили вовнутрь, и Дзирт ударил по двери, закрывая ее и удача была с ними, так как и дверь перед ними оказалась не заперта, и запирающий стержень стоял прислоненный к стене рядом с ней.

Атрогейт уже схватил стержень, и вместе с Дзиртом поспешил зафиксировать дверь.

Старые железные рудные тачки, были разбросаны по пещере, пара из них стояла на рельсах, которые уходили под более высокий дверной проем.

— Ах, мои залы и мои парни, — сказал Бренор, отходя от закрытой двери. — Мы вернемся, прогоним орков и найдем моего мальчика и Пузана.

За второй дверью был короткий проход с крутым подъемом. На дальней стене находился рычаг лебедки, с грудами тяжелой, подвергнутой коррозии цепи на полу под ним. Рельсы тянулись дальше вверх, туда, где когда-то был вход в главный комплекс шахт Мифрил Халла.

Но теперь эти рельсы упирались в стену, железную стену.

— Они запечатали его, — пробормотал Бренор, поднявшись к заблокированному выходу. Он приложил руку к металлу. — Волосатая задница Морадина, они закрылись от орков, и не впустят нас.

С удрученным выражением, точно отражающим его настроение, он вернулся к своим друзьями, и в ту же минуту, раздался первый оглушительный удар, когда тяжелый молот опустился на железную дверь в комнате позади них.

— Нам некуда бежать, эльф, — сказал Бренор.

— Да, и у нас нет пищи, — сказала Кэтти-бри, и добавила: — Реджис, — когда Бренор посмотрел на нее.

Громоподобный удар сотряс пол под их ногами, и вокруг них посыпались камни.

— У них есть таран, — сказал Атрогейт, и хихикнул, находя забавным то, как легко их направляли, загнали в угол и поймали.

Звяканье кандалов вернуло Вульфгара в сознание, а точнее в полу-сознание. Его плечо пульсировало — без сомнения там была рваная рана. Одна голень была сломана и не могла его держать, вторая нога тоже была разбита на столько, что он не мог на нее опереться.

И поэтому, он висел на натянутых цепях и металлические кандалы резали его запястья. В конце концов, они прорежут их насквозь, и одна из его кистей оторвется, подозревал он, а затем он будет некоторое время висеть на оставшейся руке, пока та тоже не будет перерезана.

Тогда он рухнет на пол, и кто может предположить, каким пыткам подвергнут его тело.

Он не мог видеть одним глазом, настолько была опухшей одна половина его лица, ему потребовалось немало времени, чтобы суметь разорвать корку крови на глазу и поднять веко. Малейшее движение мышцами лица вызывало ужасную боль и дрожь во всем теле.

Вульфгар находился в самой темной части длинной стены прямоугольной камеры, примерно по середине. Факелы были установлены на стенах в случайном порядке, оставляя обширные участки в темноте. Это была двухуровневая камера с выступающим полом вдоль длинных стен и углублением посередине. Далеко внизу, слева, посреди короткой стены, вырисовывалось темное отверстие туннеля.

Столы и распорки с кандалами и стойки с неприятно выглядящими орудиями были разбросаны вокруг, на некоторых все еще остались привязанные гниющие останки каких-то несчастных. Только заметив эти разлагающиеся трупы, Вульфгар почувствовал ужасное зловоние, висящее в камере.

Посреди более низкой зоны была большая яма, и там далеко внизу Вульфгар видел какое то движение, но он ни как не мог разобрать, какие ужасные существа находились там.

Вульфгар видел, что его кандалы были не единственными, вбитыми вдоль каменной стены, к которой он был прикован, и он был не единственным пленником. Фактически, он был одним из многих. Он заметил нескольких дворфов, свисающих над землей, побитых, несчастных и слишком коренастых, чтобы достать ногами до пола, и несколько человек — все они были прикованы между гоблинами, тоже слишком маленькими для кандалов, и поэтому висевших как дворфы.

Вульфгару показалось, что многие заключенные были давно мертвы.

Уродливый монстр бродил по комнате, и пара сопливых гоблинов следовала за каждым его шагом. Слишком низкий, чтобы быть огром, слишком широкий, чтобы быть орком, и Вульфгар признал в нем огриллона. Он сражался против нескольких таких скотов в свое время и думал, что они были самыми тупыми и самыми порочными существами, самой ужасной смесью худших черт орков и огров, со злобой первого и разумом последнего.

Огриллон схватил что-то под покрывалом на тележке стоящей далеко внизу, слева от Вульфгара, около входа в туннель. С трудом потянув свой груз — за лодыжку, как скоро понял Вульфгар, скот, протопал на середину комнаты. Разорванная и разбитая туша орка показалась из-под покрывала и шлепнулась на каменный пол. Огриллон потащил ее за собой, оставляя длинную полосу внутренностей, мажущих пол кровью и желчью.

Зверский мучитель подошел прямо к краю ямы в центре пола и замахнувшись швырнул тушу вниз. Едва она упала, Вульфгар услышал крики голодных чудовищ, рвущих, грызущих и чавкающих.

Гоблины, сопровождающие своего главаря-мучителя, казались особенно довольны этим, они прыгали и взволнованно смеялись. Один схватил тянущиеся внутренности и начал танцевать с ними, и почти слетел в яму, когда один из монстров с усилием их потянул, или возможно он засосал длинные кишки в свою пасть.

Гоблин, отпустил их в последний момент и шлепнулся на пол, а его уродливая маленькая спутница, безумно расхохоталась.

Вульфгар не знал, что делать. Он чувствовал себя, как будто он был брошен в середину пародии на зло, какого-то ужасающего собрания монстров, которых ребенок мог бы себе вообразить прячущимися под своей кроватью. Он вспомнил свое долгое падение и тварей, поджидающих его, и осознал, что все было потеряно. Он мог только надеяться, что его друзья смогли убежать.

И что он умрет быстро.

Он начал снова засыпать — возможно, не первый раз, поскольку он не был уверен в том, сколько времени прошло, — когда был возвращен к реальности топотом жестокого огриллона, подскочившего на приподнятый пол прямо около него. Скот пренебрег им, прорычал и пошел дальше, мимо дворфа и гоблина.

Он остановился перед другим дворфом и ткнул в бедного бородатого парня.

Дворф дрыгнул грязными и босыми ногами, пнув огриллона, но слабо, не оказав на него ни какого эффекта.

Рука огриллона рванула вниз, хватая дворфа за лодыжку и поднимая ногу еще раз. Бедняга скорчился и попытался пнуть его другой ногой, но огриллон увернулся и переместился слишком близко к бедняге, чтобы подобные действия не имели эффекта.

С силой его огрского наследия тюремщик дернул ногу вверх, и дворф скрючился и застонал от боли.

Тюремщик посмотрел бедному пленнику в лицо, а затем откусил пальцы его ноги.

Когда бедняга закричал, огриллон пережевал их и проглотил хихикая от удовольствия и пошел дальше вдоль ряда.

Он выбрал двух гоблинов и одного дворфа, поднял их цепи над крюками длинным шестом, который очень напоминал каминную кочергу. Затем огриллон потащил их вперед, а гоблины, следовавшие за ними, щелкали кнутами.

Один из пленных гоблинов заскулил и начал сопротивляться, и с ужасной силой, тюремщик-огриллон поднял свою руку и махнул ею вниз, цепь взметнулась с огромной силой, обрушилась и огрела гоблина, подобно удару тяжелого кнута.

Огриллон сделал внезапный рывок, и гоблин, выведенный из равновесия, отлетел лицом в пол.

Тюремщики-гоблины накинулись на него, пинали, кусали и били кулаками, пока огриллон не приказал им отойти.

Потом они двинулись снова, монстр тянул три цепи и легко доволочил избитого гоблина до тележки, где заключенные были грубо свалены. И все отправились в тоннель.

Вульфгар резко обвис. Он почти завидовал трем заключенным, которых забрали, несомненно к ужасной и мучительной смерти.

Его очередь на том жутком карнавале, что ждет его на другом конце тоннеля подойдет рано или поздно полагал он, и чем раньше, тем лучше.

— Когда они проломятся, мы должны прорываться, — объяснил Бренор, и его предложение было прервано гулким ударом и подобной землетрясению дрожью в камере, когда монстры вбили свой таран в тяжелую дверь.

— Прорубайся через них эльф, а мы расчистим дальше, — добавил дворф.

— Останемся вместе или разделимся? — спросил Дзирт, и Кэтти-бри посмотрела на него с ужасом.

— Вместе, — ответила она, опережая Бренора.

— Ах, но у эльфа больше шансов найти наших друзей, — заспорил Бренор.

Новый гудящий удар встряхнул комнату, и неожиданно, следом за ним раздался еще один, хотя намного менее глубокий.

И мгновение спустя трио поняло, что второй гул шел с другого направления. Все трое побежали из помещения с тележками к подъему, и увидели, что Атрогейт стоит перед железной стеной, вращая моргенштернами. Он взмахнул левой рукой и тяжелый шар из стеклостали врезался в железо, но без видимого эффекта.

— Береги силы, ты дурак! — завопил на него Бренор, но Атрогейт взмахнул снова, левой рукой, а затем и второй и третий раз в быстрой последовательности.

Бренор привел других вверх по скату.

— Ты не пробьешь железную стену, — объявил дворф, но его голос затих, когда он сообразил что часть стены, перед Атрогейтом изменила оттенок.

— Бха-ха-ха! — взревел Атрогейт и обернулся к спутникам. — Не смогу? — он раскачал шар в своей левой руке и завращал его перед ними. — Дробилка! — объяснил он.

Снова чудовищный удар встряхнул комнату. Позади Дзирта Гвенвивар прижала уши.

— Они прорываются, — предупредил дроу.

— Бха-ха-ха! — еще громче проревел Атрогейт, и теперь он поднял моргенштерн в правой руке, позволив друзьям увидеть шар, который казался влажным. — И…

— Громилка, — он и Дзирт сказали одновременно; подловив его, дроу улыбнулся.

Атрогейт стал вращать шаром. Дзирт потянул Кэтти-бри назад, и очень вовремя. Когда Атрогейт вколотил голову Громилки в железную стену, то там где Дробилка подготовил металл, произошел взрыв, который казался столь же оглушающим как таран огров позади них, и встряхнул камеру, разметав большие куски ржавого металла.

Дробилка была покрыта специфической субстанцией, выжимкой из монстра ржавчины, и не отставая, его парный цеп, Громилка, источал взрывное масло из своих металлических шипов.

Дробилка ударил снова, нанося разрушающую металл слизь глубже в надтреснутую стену.

Следом за ним полетел Громилка, и новый слой взрывного масла, с грохотом рванул под весом удара.

На третьем круге Атрогейт взмахом пробил металл, взорвав большое отверстие.

В зале за ними, таран снова врезался в дверь. Гвенвивар зарычала, и монстр завизжал от боли.

— Они пробили достаточно, чтобы схватить стержень, — предупредил Дзирт, и помчался обратно с Тулмарилом в руке, и выпустил череду стрел в маленькую дыру у края разбитой двери.

— Останьтесь со мной, — прокричал Атрогейт, и Дробилка с Громилкой ударили друг за другом, расширив отверстие в железной стене. — Ха-ха, верьте в Атрогейта!

Но из этого отверстия в стене вылетела арбалетная стрела, отскочила от шва железной стены, и почти ранила Атрогейта, пролетев мимо.

— Эй! — проревел он, отшатнувшись.

— Остановитесь, вы, болваны! — завопил Бренор, на языке дворфов Делзун. — Мы не гоблины! Это — я, и вы меня знаете!

— А, кто там? — раздался осторожный вопрос, и в тени за пределами отверстия, Бренор заметил некое движение.

— Ты Боевой Топор? — спросил другой голос, полный сомнений.

— Да, и скоро погибну! — прокричал в ответ Бренор, полагая, что у него не было времени, чтобы объяснять. — И умру быстрее, если вы продолжите стрелять.

Беспорядочный шум и движение началось с той стороны железной стены, и появились молоты, чтобы расширить отверстие, которое создало мощное оружие Атрогейта, и затупить острые края пролома. Затем через пролом бросили брезент и руки дворфов его разгладили.

— Быстрее, быстрее! — звали дворфы из-за стены.

Атрогейт бросил в пролом свое оружие и прыгнул следом за ним, вытянув вперед руки. С другой стороны дворфы взяли его за руки и втянули вовнутрь, и только его тяжелые ботинки исчезнули в отверстии, Бренор пихнул Кэтти-бри вслед за ним.

— Скорее, эльф! — позвал он Дзирта.

— Не ждите меня! — ответил Дзирт.

— Эй, ты Боевой Топор, иди сюда! — вопил дворф с другой стороны.

Взглянув назад и ругнувшись, Бренор понял, что лучшее, что он мог сделать для Дзирта, — это освободить путь. Поэтому он пошел и проскочил в дыру, а там вскочил на ноги и отодвинулся в сторону.

— Эльф придет, — объяснил он.

— Дроу! — прокричал один из Боевых Топоров и поднял свой арбалет.

Бренор немедленно схватил его и отвел вниз.

— Дзирт До'Урден! — завопил Бренор на него и на всех. — Друг Мифрил Халла!

Дзирт прыгнул с разбега и изящно перекатился через Атрогейтову дыру и, свернул направо, прежде чем подняться на ноги с луком в руке, и повернулся назад.

— Гвен! — закричал он, и выпустил серию стрел. — Они прорвались!

Он отскочил назад, и пантера прыгнула через отверстие.

И бедные, растерянные дворфы метнулись прочь!

— Она тоже друг, — заверил их Бренор, и схватив мускулистую шею кошки, грубо ее подергал, чтобы подтвердить свои слова.

Дзирт вернулся к отверстию, Тулмарил запел свою песню смерти, и череда его стрел-молний прогнала орков и огров.

— Плиты и камни! — один из дворфов Боевых Топоров проревел своим товарищам. — Заделаем дыру, прежде чем потонем в монстрах.

Дворфы вошли в возбуждение и забегали вокруг, хаотично на взгляд неподготовленного зрителя. Бренор понимал лучше и видел, что они работали в блестящем согласии: одни стремительно вернулись назад, чтобы собрать молотки и заклепки, другие, побежали за стальными плитами, которые они могли бы прикрепить к стене, третьи вернулись с тяжелыми камнями, чтобы укрепить заграждение.

Они были его кланом дворфов, его Боевыми Топорами, и они ничего не потеряли с точки зрения умения и навыков за десятилетия, в течение которых Коннерад служил их королем.

На одно мгновение на устах Бренора кратко промелькнула усмешка гордости, но только на мгновение. Пока лист стали не лег поверх железных ворот, запечатывая монстров.

И также запечатывая любой шанс для Бренора и его друзей вернуться к Вульфгару и Реджису.

ГЛАВА 22 Усмешка под колпаком палача

Они выли и кричали, получая удовольствие от демонстрации страданий. На сцене, огриллон-мучитель в палаческом колпаке, эффектно подпрыгнул, подняв свои толстые руки, чтобы еще сильнее привлечь внимание толпы к своему представлению.

Он вынул из своего мешочка необычную перчатку и показал ее толпе.

Реджис, изображая из себя гоблина среди этого сборища, подумал, что ее мог бы носить Тибблдорф Пвент, поскольку из тыльной стороны этого предмета одежды торчал один зазубренный шип. После интригующего обсуждения, призвав толпу к тишине, огриллон сунул в перчатку свои толстые пальцы, захихикал и повернулся к ближайшему заключенному — несчастный гоблин, прикованный к столбу, висел в двух фута от пола.

Огриллон махнул шипом прямо перед мордой гоблина, и существо скорчилось и жалобно скуля, отвернуло свою голову.

Огриллон захохотал, и толпа подхватила его смех.

Скот двинулся, нанося один короткий, но очень точный удар, и шип вошел в глаз гоблина.

Гоблин втянул воздух, и толпа замерла, предвкушая взрыв криков боли.

Огриллон потянул руку назад, и зубцы шипа вырвали глазное яблоко, оно выпало из гнезда и повисло на щеке несчастного существа.

И затем раздался крик, и ох, как он кричал!

И ох, как сборище орков, огров и гоблинов аплодировало!

Реджис присоединился к ним, несмотря на свое отвращение, потому что у него были подозрения — и скорее всего верные — что пара из четырех несчастных существ на той сцене оказалась в руках садиста-огриллона за проступки даже ничтожней, чем вялые аплодисменты. Гоблинов было трое: один кричал, второй лежал, привязанный к столу у края сцены, и конечно скоро будет распотрошен, третий, безвольно свисал со второго столба и вероятно был уже мертв — а четвертым был дворф, он висел и тихо шевелил губами.

«Напевает про себя старую песню, — предположил Реджис, — покинув разумом этот ад».

Как Реджис хотел бы подбежать к нему, сражаться и умереть около него. Или может быть нанести удар бедняге в сердце и покончить с этим, поскольку не было никаких шансов на побег. В данной ситуации быстрая смерть — лучший выбор.

Хафлинг-гоблин выпал из своих размышлений, когда огриллон остановился перед бедным дворфом. Скот повернулся к толпе и поднял большой бурдюк.

Крики одобрения достигли новых высот.

Как они возликовали, когда огриллон схватил голову дворфа, отдернул ее назад и начал вливать жидкость в его горло!

«Это должно быть какой-нибудь яд», — подумал Реджис. Очень быстродействующий и мерзкий, судя по тому, как дворф начал извиваться.

«Нет, не яд, — понял к своему ужасу хафлинг, когда борода дворфа начала дымиться, — не яд, а кислота».

Огриллон попятился, а дворф продолжал биться. Внезапно красная рана появилась на горле бедняги, и потекла кровь, а затем большая рана появилась чуть ниже голой груди, — его плоть сгорала там, где скапливалась ужасная жидкость.

Он оставался в живых еще очень долго; булькал, иногда испускал некоторые странные кричащие звуки и дико дергался, обезумев от агонии. Реджис должен был скрывать свое отвращение, должен был аплодировать, кричать и прикидываться таким же, как все вокруг него.

Он хотел выйти из этих тоннелей и сражаться. В тот момент Реджис не хотел ничего иного кроме как вонзить свою рапиру в грудь гоблина, или орка или любого из чудовищных животных, которых он мог бы найти.

Он был испуган, но главным образом, он был сердит, очень сердит, убийственно сердит.

Он не знал имени того бедного дворфа, но тихо поклялся, что отомстит за парня.

— Ба, уберите это хмурое выражение со своих лиц, — сказал Бренор дворфам, когда пролом был, наконец тщательно заделан, и монстры остались за пределами тоннелей Мифрил Халла.

Было ясно, что теперь дворфы обратили свое внимание на Дзирта, и они казались не слишком довольными его нахождением в комплексе. Сначала, четыре компаньона подумали, что причиной нервозности Боевых Топоров было присутствие самой экстраординарной черной пантеры весом больше шестисот фунтов, но даже после того, как Дзирт отпустил Гвенвивар в ее Астральный дом, дворфы остались по-прежнему угрюмы.

— Твой шлем сломался, — заметил один из дворфов, и Бренор рефлекторно, поднял руку, чтобы его ощупать.

— Ха, теперь он похож на шлем короля… — начал говорить другой, но вдруг остановился и ахнул.

— Эй, твой щит! — выдохнул третий.

У многих дворфов перехватило дыхание, и они окружили компаньонов, подняв копья и мечи.

— Вам лучше сказать нам, откуда вы явились, — сказал дворф, который заметил сломанный шлем — сломан был только один рог, и он очень напоминал отбитый рог на легендарном шлеме легендарного короля Бренора век назад.

— С запада Побережья Мечей, — ответил Бренор.

— Из верхних палат Мифрил Халла, ты имеешь в виду, — обвинила женщина, и направила свое копье на Бренора. — Ты ограбил могилу, свинья!

Атрогейт посмотрел на Бренора, затем оглянулся на других, затем снова на Бренора, пытаясь разобраться.

И он разобрался достаточно, чтобы расхохотаться:

— Бха-ха-ха!

— Нет, все было не так, — громко сказала Кэтти-бри, выступив вперед. — И это будет объяснено, полностью и к удовлетворению короля Коннерада.

— Да, вы сделаете это или у вас будут проблемы больше, чем вы можете себе представить, — сказал первый, который, очевидно, командовал этой патрульной группой. — А сейчас, отдай мне этот шлем и щит, — приказал он Бренору, и внезапно округлив глаза, выпалил: — И этот топор! О, ты взял его из холодных рук моего мертвого короля.

— Неужели ты так стар, чтобы помнить этого мертвого короля? — спросил его Бренор.

— Я сражался в войне с Обальдом, — ответил дворф. — Под командованием самого Банака Браунавила!

Бренор улыбнулся и снял шлем, а затем подошел поближе к дворфу, на яркий свет.

— Тогда ты знаешь меня, — сказал он. — Если только не потерял память за последние несколько лет.

Дворф изучающе посмотрел на него.

— Да что же вы! — взревел Бренор. — Ни один не узнал меня? Я тренировался с вашими Веселыми Мясниками, я из Фелба…

— Малыш Арр Арр! — воскликнула женщина, и хотела сказать что-то еще, но затихла.

— Да, протеже Рваного Дайна, — сказал первый дворф. — Почему ты вернулся, парень, и… и где ты взял это боевое снаряжение? Твоя репутация не позволяет назвать тебя вором.

— Я не вор, — сказал Бренор. — Нет, никогда. Отведите нас к вашему королю Коннераду, и вы узнаете правду, я обещаю вам.

— Ба, но вдруг вы все волшебники и подло убьете Коннерада, — обвиняющее сказала женщина-воин, и снова ткнула своим копьем в Бренора.

Бренор фыркнул.

— Как же нам знать, что вы не такие? — спросил командир.

— Бха-ха-ха! — громко расхохотался Атрогейт. — Ха, а мы думали, что орки были жестки!

— Вы знаете меня как Малыша Арр Арра, Реджинальда Рундтри из Цитадели Фелбарр, друга Мифрил Халла, почетного Веселого Мясника, — объявил Бренор. — И это так, но у меня есть другое имя, и я признаюсь в этом, но тот, кто называет меня другом Мифрил Халла может быть столь же уверен в этом, как уверен в самом себе. Даже больше, чем в самом себе. Теперь, вы отведете меня и моих друзей увидеться с королем — мы войдем голыми с завязанными ртами, и окруженные копьями, если он так потребует. Но нам есть что сказать вашему королю и ему необходимо это услышать.

— Вы отдадите оружие, — предупредила женщина.

— Да, — подтвердил лидер.

Бренор посмотрел на Дзирта, и тот пожал плечами, а затем на Атрогейта, который засмеялся еще громче, и удивительно, но дворф с черной бородой был первым, кто отдал свои дорогие цепы.

— Только не облизывай их, — сказал он дворфу, который взял их. — От одного твои зубы сгниют, а второй преподнесет сюрприз, когда в следующий раз ты сомкнешь челюсти на бараньей кости, не сомневайся.

Бренор передал свой топор командиру, затем стал скидывать щит, но, только начав, остановился и вытянул из него кружку пива, обратив на себя удивленные взгляды.

— Чертовски хороший щит, — сказал он с подмигиванием, передавая его.

— Шлем тоже, — потребовал дворф.

— Нет, только не это, — сказал Бренор.

— Ба, позволь ему оставить его, — сказала женщина. Она перекинула Тулмарил через одно плечо, а пояс со скимитарами Дзирта через другое.

— Если нам придется сражаться снова, то ты захочешь побыстрее вернуть их мне, — сказал ей Дзирт, и она кивнула, ведь она только что видела, как дроу привел этот разрушительный лук в действие, отбросив орков от пролома в железной стене.

Они пошли через глубинные шахты Мифрил Халла и, в конце концов, пришли в большой подземный город дворфов. Атрогейт смотрел на достопримечательности с интересом и облегчением и просто был доволен оказаться вдали от внешних тоннелей. Он уже бывал в Мифрил Халле прежде, несколько десятилетий назад — как шпион и секретный агент Джарлакса — чтобы уговорить Дзирта и других.

Для остальных трех компаньонов путешествие через Мифрил Халл было намного большим, чем простым облегчением от отсутствия монстров. Бренор вспомнил свой последний визит в это место, несколько лет назад, когда он был известен как Малыш Арр Арр. Он подумал о могилах: своей собственной пустой пирамиде из камней и могиле его отца и отца его отца, и старого Гандалуга, Первого Короля Мифрил Халла который как и Бренор, вернулся из могилы, чтобы снова править как Девятый Король Мифрил Халла.

Он посмотрел на свою любимую дочь, когда он вспомнил о двух других каменных могилах, ее и Реджиса. «Что почувствует Кэтти-бри, когда увидит свою могилу?» — задался он вопросом, поскольку он видел свою собственную, настоящую, в верхнем зале Гаунтлгрима, и ее вид глубоко взволновал его.

Ох и могила Реджиса. Теперь она могла потребоваться снова, он знал.

Та последняя мысль нависла над ним и придавила его плечи, немного лишив решимости и приглушив радость от повторного возвращения домой. Но это чувствовал не один только Бренор, но и Дзирта и Кэтти-бри, и даже шаг Атрогейта стал немного тяжелее.

Они оставили двух любимых и важных спутников позади.

— Верь в них, — прошептал Дзирт, когда они двинулись через город к тоннелям, ведущим к залу аудиенций короля Коннерада Браунавила. Он не сказал больше ничего — и не должен был — все поняли, о ком он говорил.

И да, все они знали, что должны доверять Реджису и Вульфгару. Они выпали из прохода и были далеки от сражения, по крайней мере.

Это было не то время для Компаньонов Халла, чтобы терять надежду.

Он то приходил в сознание, то терял его, не чувствуя течения времени. Каждый раз, когда он просыпался, Вульфгар был удивлен, что еще жив.

Иногда это был крик, который приводил его в себя, иногда громкий металлический стук из ямы в центре прямоугольной комнаты — он не знал, что за тварь там находилась, но она явно была сильной, чудовищно сильной. Вся комната дрожала от ее топота.

Так было и сейчас, и Вульфгару удалось оглядеться достаточно, чтобы увидеть огриллона-мучителя с парой гоблинов позади, идущего прочь от той ямы. Учитывая кровь и кишки на полу у края ямы, Вульфгар предположил, что зверь-огриллон накормил свое чудовищное домашнее животное новой истерзанной душой.

Орк, в шаманских одеждах, вошел в комнату и помчался, чтобы поговорить с огриллоном. Вульфгар не мог услышать то, о чем они говорили, да и не понимал их язык, но по какой-то причине, у него было плохое предчувствие и оно стало только хуже, когда орк указал на него и пошел в его сторону, а другие трое пошли следом за ним.

— Кто твои друзья? — спросил орк, дав ему пощечину. — Дроу, дворфы, женщина-волшебница? Кто они?

— У меня нет друзей, — ответил Вульфгар, его голос был едва слышен, и его ответ явно был недопустим, поскольку орк нанес ряд тяжелых ударов по его ребрам. Злобное существо носило металлические кастеты с небольшими выступами, под которыми ломались кости.

— Кто они? — требовал ответа орк. — Как они вышли?

Вульфгар мог только слышать его, он едва понимал где он и как здесь оказался, но те последние слова звенели в его ушах как сладкая музыка.

Его друзья убежали!

Несмотря на боль и побои, его окровавленное лицо озарила улыбка.

— Возьми его! — закричал орк огриллону. — На карнавал. Возьми его. Разорви его!

Орк закончил правой в лицо Вульфгара, варвар ударился затылком об каменную стену, и его мысли и зрение улетели прочь.

Пленник смутно осознавал, что его цепи опустились, затем он почувствовал взрывы боли, поскольку всем весом опустился на сломанные ноги. Он рухнул на пол и его потащили. Ему удалось открыть один глаз, когда его бросили на тележку, хотя он не мог увидеть много, а потом еще меньше, когда поверх него кинули узника-гоблина.

Он видел огриллона позади тележки и слышал его, вопящего что-то на гоблинов, что он не мог понять.

Гоблин закричал в ответ, и скот взревел в гневе.

Затем раздался резкий щелчок, возможно, сломалась кость, возможно даже его собственная, или гоблина, лежащего на нем.

Огриллон отошел и, глядя из-под ноги гоблина, Вульфгар увидел, что он отбежал к центру комнаты. Потом он закричал, и, казалось, поскользнулся и, странно качнувшись вперед, упал.

Но это было слишком далеко, и с его углом обзора, и из-под гоблина, Вульфгар потерял его из вида. Он услышал какой-то крик, огриллона и гоблина, как подумал он, затем грохот.

И еще крики, испуганные вопли и комната задрожала, когда монстр в яме забился.

Вульфгар не знал, что и думать. Он попытался подняться, но не мог, попробовал немного повернуться, чтобы получить лучший вид на центр комнаты, но не смог найти силу даже для этого.

Но, в любом случае, это оказалось спорным вопросом мгновение спустя, так как огриллон-мучитель вернулся, как и шаман-орк и некоторые его скотские друзья: все сердито кричали из прихожей за пределами тюрьмы. Огриллон-скот поднял ногу гоблина и, глянув на Вульфгара, усмехнулся ему из-под палаческого колпака, который теперь носил.

Затем все закончилось, темнота снова накатилась на Вульфгара, и фургон покатился.

ГЛАВА 23 Мой мучитель — мой друг

Он приложил ладони к лицу, защищая глаза от яркого полуденного солнца. В антикварном магазине, не было ничего необычного, за исключением того, что дверь была заперта и внутри было пусто.

Страж обернулся и посмотрел мимо сопровождающих его солдат через дорогу, на вход в магазин, где вторая группа солдат Гелгабала нашла такую же запертую дверь. Как и «Полный Мешок Микки», «Полный карман Зи» оказался совершенно заброшен.

— Взламывайте, — приказал старый дворф по имени Айван, командир этого отряда, который стоял у городской стены, положив руки на бедра и сурово поджав губы. — Вы, двое!

Несколько ударов плечами и хлипкие двери распахнулись. Отряд с оружием наголо ворвался в антикварный магазин.

Жрецы и волшебники следовали за ними, но не слишком близко, и с рядом воинов между ними и потенциальными врагами, которых они могли бы найти — этих двух женщин, которые открыли магазины в Гелгабале.

Эти две женщины по слухам, были намного больше, чем просто люди.

Все вокруг: волшебники, священники и лучники заняли свои позиции. Если бы драконы вышли из магазинов, то были бы встречены залпами волшебных снарядов, жестоко и без промедления. На нескольких крышах были установлены баллисты, готовые бросить длинные зазубренные копья с тяжелыми цепями.

В отдалении, на крыше, Дрейлиль Андрус облокотился на ограждение и покачал головой.

— Это — безумие, — сказал он своему компаньону, высокому и хищно выглядящему мужчине по прозвищу Красный Маззи, бесспорно, самому опытному волшебнику во всей Дамаре.

— Мы уведем женщин в цепях, замучаем их, пока они не признают, что они — драконы и казним их под одобрение зевак, — ответил волшебник, он казался уставшим от всего этого.

— Конечно же, в то время как вы и ваши партнеры будете объяснять, что своим волшебством препятствуете тому, чтобы они преобразовались в свои естественные формы.

— Конечно, — согласился Красный Маззи.

— Вам не кажется, что эта ложь слишком очевидна?

— И снова — конечно, — засмеялся волшебник. — Но ведь я — волшебник, и разбираюсь в таких вопросах. Я узнал бы правду, конечно, но даже если бы мы были перед возрождением Мистры, мы все еще вряд ли смогли бы остановить дракона в настолько простом маневре как возвращение к его собственной скотской форме. Но простой народ поверит — он поверит всему, что мы ему скажем. Разве это не все, что в действительности имеет значение?

Капитан Андрус хотел поспорить, но не мог. Волшебник сказал правду.

— Значит, мы схватим этих двух лавочниц и уведем их в цепях, и какое же это будет зрелище! — продолжал Красный Маззи, очень драматически, даже чрезмерно.

— И король Фростмэнтл заработает свой титул Драконоборца и, в конце концов, изгонит призрака из своего замка, — сказал Андрус. — Всего лишь ценой жизни двух невинных женщин.

— Ба, да они — торговки, лавочницы, едва ли выше крестьянок.

Андрус вздохнул:

— Вы не думаете, что все таки найдется способ спасти их?

— Опасная хитрость? — спросил Красный Маззи.

— Тут все — хитрость! — вспылил в ответ Андрус, а волшебник засмеялся.

— Действительно. Сколько времени ты служишь королю Ярину?

— Действительно, — согласился Андрус, игнорируя риторический вопрос.

— У короля Ярина будет своя великолепная победа над драконами городской стены, — сказал волшебник. — И да, жизни двух невинных женщин станут ценой той победы.

Андрус снова вздохнул и тяжелее навалился на ограждение, глядя на отдаленные магазины. Он видел, что охранники уже вышли из обеих дверей, и в центре бульвара встретились с дворфом. Они забрали много предметов из соответствующих магазинов, но двух женщин среди них не было.

— Предположим, что они — драконы, — заметил Андрус. — Что тогда?

— Драконы? Настоящие драконы?

Андрус повернулся к Красному Маззи, наслаждаясь, что его гипотеза заставила волшебника покачнуться.

— Да. Настоящие драконы. Вдруг, старая карга сказала правду, когда утверждала, что эти же самые сестры были здесь у городской стены, почти век назад, когда она была маленькой девочкой. Конечно, Дамара и Вааса изобиловали ящерами в те дни, во время и после господства Короля Колдуна. Возможно, пара прибилась к Гелиогалабусу, чтобы смешаться с населением, и скрыться.

— Под носом короля-паладина Драконоборца?

Андрус пожал плечами:

— Почему бы и нет?

— И под носом Олвена Лесного Друга, и Гроссмейстера Кэйна и Эмелина Серого, самого могущественного волшебника, когда-либо известного в Дамаре?

— Возможно, да.

— Драконы? — скептицизм Маззи не уменьшался.

— Все ли драконы злые?

Волшебник засмеялся и покачал головой от нелепости вопроса.

Люк на крышу со стуком открылся, и дворф-командир боевой группы присоединился к ним.

— Их там нет. Нет уже некоторое время.

— Сейчас прекрасные дни, последние в сезоне, — заметил капитан Андрус. — Зачем купцу понадобилось закрывать свой магазин в такой день, особенно когда зима так близко?

— Дело не только в том, что магазины закрыты, капитан, — ответил дворф. — Мы нашли тоннель, соединяющий их и проходящий прямо под городской стеной.

Это возбудило интерес обоих мужчин.

— Расскажи подробнее, — предложил Айвану Красный Маззи.

— Да, и это еще не все, — ответил дворф. — Я бывал в тех магазинах прежде, мой брат покупает много товаров у леди Зи и Микки, и может сказать вам, что эти две леди хорошо разбирались в оценке. Прекрасные изделия, лучшего качества, не сомневайтесь. О, у них было много и дешевых поделок, рассеянных тут и там — какой продавец не станет брать монету с дурака, который не может понять в чем разница, а?

— И? — поторопил раздраженный капитан Андрус, который полагал, что уже потратил впустую слишком много своего времени на этом неприятном деле.

— Но они знали, кому предложить хорошие предметы, — ответил дворф. — И много их было расставлено по полкам.

— И? — снова подтолкнул Андрус.

— Там теперь нет ни одного из хороших изделий. Нигде, — сказал Айван. — Просто барахло, одно барахло. Безделушки для слепого дурака.

— Так значит, они продали свои лучшие товары, — начал отвечать Андрус, но Красный Маззи прервал его.

— Ты думаешь, что они забрали все достойные вещи с собой, — предположил волшебник. — Они оставили свои магазины и скрылись с ценностями?

— Именно это я и предположил, да.

— Они просто выехали из Гелгабала посреди ночи на фургоне, полном добра?

— Нет, — одновременно ответили дворф и Андрус.

— Мы расспросили охранников у ворот прежде, чем мы пришли сюда, — объяснил Айван. — Обе леди вчера были в городе, и за день до этого. Но они не выходили, их никто не видел.

Красный Маззи, повернулся к Андрусу и покачал головой.

— Тогда они все еще где-то в городе, — сказал волшебник.

— Или возможно они вылетели во тьме ночи, — шутя, ответил Андрус.

— И забрали с собой пол магазина? — спросил дворф.

Никто не знал что ответить.

— Обыщите город, весь город, — приказал капитан Андрус, и дворф тяжело вздохнул.

— Город большой, — посетовал он.

— Поставь пост охраны у обоих магазинов, с другими охранниками в поле зрения, чтобы передать их крики тревоги, если Микки или леди Зи вернутся, — распорядился Андрус.

Капитан и Красный Маззи покинули крышу, оставив Айвана, задающегося вопросом, как долго они будут вести эту абсурдную охоту, чтобы удовлетворить идиотизм короля Ярина Фростмэнтла. «Драконы», — качая головой, пробормотал дворф.

Однажды он летал на драконе, большом и красном, в далеких землях в давние времена.

И он боролся с другим, мертвым, драколичем, и та поездка была еще более дикой.

Айван Бульдершульдер широко улыбнулся, когда подумал о тех давних днях. Часто он рассказывал истории о них в тавернах Гелгабала. И многие другие, и кто поверил бы, что он поймал удирающего вампира в мехи?

Ах, но за ту историю его каждый раз угощали выпивкой!

Это была хорошая жизнь.

Огриллон прошествовал по сцене, нетерпеливо улыбаясь из-под колпака, когда на обозрение огромной толпы поднимал одно орудие пыток за другим. Каждый ужасный предмет вызывал крики одобрения на нескольких языках, все желали болезненной и жестокой смерти человеку.

Не часто случалось, что они получали человека на свой карнавал, к тому же только что из сражения, и этот крупный варвар причинил немало ущерба оркам в последние несколько декад.

Огриллон осмотрел комнату: по его оценке их тут были сотни.

Даже больше, чем в прошлый раз. Между секциями скамей в полукруглом амфитеатре, высоко поднималось пламя огромного костра, и вокруг него плясали гоблины и орки, все стремились увидеть боль, причиненную пленникам.

Огриллон подошел к маленькой жаровне на сцене и снял с его тлеющих угольков раскаленный штырь. Со злой улыбкой специалист по мукам повернулся к гоблину и пошел в его сторону.

Толпа кричала, но не так безумно как прежде, поскольку они уже видели много убитых маленьких гоблинов, а этот казался едва живым, будет ли он корчиться, когда штырь коснется его бледной плоти?

Слыша, такую вялую реакцию, огриллон бросил штырь вниз и, презрительно махнув на гоблина, обернулся и зажал свой собственный нос в демонстративном отвращении.

Толпа рассмеялась от души.

Да, этот палач был прекрасным шоуменом.

У алтаря в центре сцены, огриллон высоко поднял заполненный кислотой бурдюк, и в то время как глаза аудитории были прикованы к нему, мучитель ловко переместил второй бурдюк на ужасный жертвенный стол.

Скот быстро пошел к гоблину, спиной к толпе, высоко неся полный кислоты бурдюк, а его свободная рука, опустилась к поясу, вынув прекрасный кинжал. Он встал прямо напротив висящего гоблина, затем отступил на шаг, сделал паузу в несколько ударов сердца, и влил кислоту в горло существа.

Несчастное существо начало булькать, но его тело не корчило.

Струйка крови появилось на горле гоблина. Другая уже вытекала из его сердца от бесшумной колотой раны, которая оборвала жизнь гоблина прежде, чем кислота оказалась у его губ.

Стало появляться больше кровавых пятен, кислота разъедала существо изнутри, через его легкие и верх живота.

Но никаких криков не последовало, и никаких диких корчей, как можно было бы ожидать.

Толпа поняла, что гоблин был уже мертв, и хор шиканья и насмешек направился в сторону палача из каждого угла зала.

В этот момент Вульфгару удалось открыть свой действующий глаз, и он увидел, как тело гоблина полностью разложилось от едкой жидкости, пролив содержимое внутренностей на пол. Теперь толпа развеселилась, танцевала и кричала со злым ликованием.

Вульфгар наблюдал, как мучитель помчался назад к столу и схватил новый бурдюк. Скот поднял его, и половина толпы зааплодировала — но вторая половина, думая, что такая тактика убивает слишком быстро, кричала огриллону, чтобы он остановился. Кислота предполагалась к финалу шоу.

Однако огриллон и не думал останавливаться, а на оборот он развернулся и бросился на Вульфгара.

Глаз Вульфгара расширился от ужаса. Он должен был бороться!

Он поднял свои ноги — по крайней мере одну, поскольку другая была слишком раздута и причиняла такую сильную боль, что он не мог ее поднять. Он крутился и метался в своих кандалах, но не мог освободить руки.

Огриллон отбросил его ногу в сторону и остановился прямо напротив него, одной кровавой рукой обхватив его горло, другой поднимая бурдюк к его губам.

Варвар отчаянно отвернул свою голову — так же отчаянно, как он был готов умереть, и так же отчаянно он предпочел бы смерть этому ужасному заключению, и в этот момент истины, его инстинкты сработали и заставили его бороться, бороться за свою жизнь.

Бурдюк преследовал его; он отдернул голову в другую сторону, но немного жидкости попало ему прямо в рот. Он попытался выплюнуть ее, но бурдюк вернулся к его губам, блокируя его попытки отплеваться и влив больше жидкости!

Немного скользнуло вниз по его горлу, и он почувствовал… теплоту.

— Кричи, ты, дурак, — прошептал огриллон в его ухо, голосом, который был ему странно знаком.

Скот отстранился. Вульфгару потребовался момент, чтобы осознать то, что могло тут происходить. Кровь была на его губах и в горле, но она была не его. Огриллон-мучитель оставил ее там своими кровавыми руками!

Эти кровавые руки и его знакомый голос.

И Вульфгар издал дикий вопль страдания и задергался. Он дал зрителям шоу, которое они так горячо жаждали.

Бурдюк вернулся к его губам, и он симулировал попытку избежать его, неудачно и содержимое вновь было вылито ему в рот.

Свободная рука мучителя держа маленькую отмычку, поднялась к кандалам, огриллон придвинулся ближе, делая вид, что прижимает Вульфгара и пресекает его сопротивление.

— Не тяни свободную руку, — последовала инструкция, и Вульфгар почувствовал, что кандалы ослабились, когда опытные пальцы ловко вскрыли грубый замок. — Схватись за цепь, держи руку высоко.

Огриллон отстранился и махнул.

— Продолжай кричать, — сказал он, в то время как толпа взревела.

И Вульфгар так и сделал, он кричал и извивался как будто горя в ужасных муках.

На самом деле он чувствовал, что его кости соединялись, раны закрывались, а в глазах прояснялось. Он выпил половину бурдюка, содержащего несколько сильных микстур исцеления. Он уже чувствовал, что его ноги снова могли держать его вертикально.

Мгновение спустя он знал, что они смогут!

Огриллон-мучитель шествовал по залу, держа бурдюк, отвлекая орков и гоблинов. Варвар кричал в притворных муках. Сборище орков и гоблинов, огров и огриллонов, дико радовалось, плевалось проклятиями и бросало маленькие камни в висящего воина-варвара.

— Затихай, — тихо потребовал огриллон в колпаке палача, проходя мимо пленника, в одном из своих дефиле, и Вульфгар обвис на длинных цепях, делая вид пораженного, выдохшегося человека.

Толпа засвистела.

Огриллон подпрыгнул к человеку, как будто собираясь укусить его за ухо, и шепнул ему кричать снова, он так и поступил.

— Ты поймешь, когда, — пообещал мучитель, пятясь и снова прижимая бурдюк к губам Вульфгара, вливая его целебное содержимое в горло, в то время как его свободная рука поднялась, чтобы разобраться со вторыми кандалами.

Вульфгар дико закричал, и толпа вторила ему восторженными воплями равной интенсивности. Варвар отметил небольшой кивок мучителя, и снова опал, схватившись за цепи над кандалами, его ноги казались бессильными.

Толпа стала затихать, орки стали оглядываться вокруг, очевидно удивляясь, что шоу закончилось.

Но улыбка огриллона-палача заставила их отбросить эти мысли: скот покопался под своей грязной одеждой, достал маленький пузырек и поднял его на всеобщее обозрение. Ближайшие существа наклонились вперед в ожидании, не понимая, что сейчас будет. Может быть это немного новой жидкости для пыток? Кислота или яд, или возможно что-то, что могло оживить и частично исцелить мертвого человека, чтобы снова подвергнуть пыткам для их удовольствия?

Но нет, это было не для него, сообразили они, когда огриллон начал поворачиваться, он размахнулся и швырнул бутылочку со сцены.

Она пролетела над головами первых зрителей, сопровождаемая сотней любопытных взглядов, и упала в костер, где взрывное масло тут же рвануло, разметав вокруг пылающие бревна и щепки, пламя и жалящие искры, до самого дальнего конца зала.

— Сейчас! — выкрикнул своему другу-варвару палач, который не был палачом, и Вульфгар подогнул под себя ноги и отпрыгнул от стены, отбросив раскрытые оковы.

Огриллон-палач снова поднял руку, показав горсть маленьких керамических шариков, хотя немногие в озадаченной, разъяренной и оскорбленной толпе заметили этот новый показ.

Гоблины кричали, орки задыхались, и немногие разобрались в происходящем достаточно, чтобы что-то предпринять.

Но некоторые все же разобрались, включая огра у самой сцены, который запрыгнул на нее одним мощным движением.

Палач махнул рукой, керамические шарики разлетелись широким полукругом, упали и разбились, высвобождая свое скрытое содержимое — волшебный, божественный, ярчайший свет!

Последний из керамических шаров упал на пол прямо перед приближающимся огром, который протестующе зарычал и согнул спину, защищая свои глаза, месяцами не видевшие такого света!

— Следуй за мной! Беги! — призывал огриллон Вульфгара, и варвар устремился за ним.

Но сделав только несколько шагов, оглядев толпу он остановился — уклонившись от копья, которое летело в его — сосредоточился на одном большом орке. Эта тварь, крупная и жестокая, казалось, организовывала других, сплачивая их около себя, подняв как штандарт самое необычное оружие.

Огриллон двинулся в правую сторону сцены к тоннелю, по которому они могли бы сбежать из этого места. Но заметив, что варвара позади его нет, скот обернулся — как раз вовремя, чтобы увидеть как Вульфгар — неимоверным способом оказавшегося в его руке — Клыком Защитника врезал огру по морде и сбросил его со сцены на группу орков, которые пытались встать против него.

Не останавливаясь, Вульфгар метнул молот в зал, направив его в одного особенно большого орка, который стоял, уставившись на свои пустые руки, — руки, которые за несколько мгновений до этого держали тот самый боевой молот, который теперь размозжил ему голову.

Вульфгар и Реджис — фальшивый огриллон помчались из зала вниз по коридору в камеру пыток. Сотня монстров взревела от возмущения и погналась вслед за ними.

ГЛАВА 24 На крыльях драконов

— Сегодня, — пообещал Тиаго военачальнику Хартаску, длинные белые волосы дроу, развевались от каждого взмаха крыльев великого Араутатора. Старый белый дракон завис над ними и над двором перед огромными металлическими воротами цитадели Сандабар.

Тиаго посмотрел в сторону цитадели, множество веревок тянулись от туда к стволу гигантского дерева, которое Араутатор держал в сильных когтях.

— Прямо сейчас, — уверил дроу военачальника, увел Хартаска в сторону, посмотрел вверх и дал знак дракону.

С воплем, от которого все орки и гоблины на мили вокруг, зажали свои уши, Араутатор нырнул вниз забрав немного в сторону от цитадели, и когда веревки натянулись, дракон отпустил свою ношу. Гигантский ствол пронесся вниз и качнувшись на веревках, ударил со всей силой по двери крепости.

Драконы уже ослабили створки дверей, и теперь они разбились и вместе с металлическим косяком, с оглушительным грохотом рухнули внутрь на мраморный пол.

Первыми запустили гоблинов, которых было не жалко, а следом за ними, размахивая прекрасными мечами, заскочили элитные воины-орки Хартаска.

Но там было пусто, как они и ожидали.

«Люди, дворфы и их союзники сбежали», — шли сообщения из каждого возможного уголка в пределах массивного сооружения.

— Запечатайте каждый выход из зернохранилищ, — кивнув, приказал Хартаск, совсем не удивившись, поскольку это было ожидаемо. Трусливый народ Огненного Шлема сбежал в Пещеры Эверфайр под зернохранилищами и большой цитаделью. — Постройте тяжелые двери в тоннелях, охраняйте все вокруг. И еще более тяжелые двери поставьте у входа в зернохранилище.

Стоящий рядом с ним Тиаго Бэнр кивнул с одобрением. Несомненно они предвидели этот побег, и Хартаск объявил, что будет преследовать горожан Сандабара. Но Тиаго предложил другой путь — оградить город, полностью опечатав маршруты Подземья, и объявить большую Цитадель Сандабар принадлежащей Королевству Много-Стрел.

— Нас ждет зима, — объяснил Тиаго Хартаску, и потом он и его собратья-дроу объяснили это снова на первом собрании внутри цитадели. — Давайте предотвратим любое возвращение верных Огненному Шлему. Давайте восстановим стены Сандабара.

Военачальник-орк кивнул, но не был в восторге от такого предложения.

— Давайте восстановим стены Цитадели Хартаска, — предложил Тиаго, и на этот раз Хартаск, казалось, отнесся более благосклонно к этой идее.

Таким образом, так и случилось, — гоблины и орки работали на износ, восстанавливая стены и разрушенные здания гордого Сандабара для грязного пользования орками.

Работы шли по плану и продвигались блестяще, даже лучше, чем дроу надеялся. Это был третий город Луруара после Серебристой Луны, который находился под тяжелой осадой и Эверланда, расположенного на юге, в данный момент прибывающего в нервозном состоянии.

— Завоевание Сандабара позволяет нам успешно поддерживать осаду, — объяснил Тиаго своим спутникам темным эльфам: Равелю, Тос'уну и Доум'вилль, и Хартаску с его советниками. — Отсюда, мы можем легко пополнять запасы и укреплять наши орды у ворот Серебристой Луны даже по самому глубокому из зимних снегов. Луруар не получит никакой отсрочки.

— Никакой, — согласился Военачальник Хартаск, тяжело стукнув кулаком по дубовому столу, тому же самому столу за которым сидели король Огненный Шлем и его командующие, и восседал он на том же самом троне, на котором сидел Огненный Шлем, а до него Морозный Шлем, а до него великий король Шлем.

— Жаль, что так много сбежало, — вставил Равель Ксорларрин, и Тиаго бросил на него сердитый взгляд. — Мы могли бы использовать их в восстановлении города Военачальника Хартаска, — объяснил волшебник.

— Наша победа не стала менее полной, — настоял Тиаго. — За короткие месяцы мы заманили дворфов в ловушку в их трех норах. Мы убили короля Бромма из Адбара и принесли его голову в Темную Стрелу.

Он уже ходил вокруг стола, становясь все более оживленным с каждым словом.

— Мы отбросили в сторону род Обальда, для большей славы Груумша и его избранного, Военачальника Хартаска.

Орки разразились воплями ликования.

— Несм пойман в ловушку и удерживается, Серебристая Луна осаждена и беспомощна, а Сандабар пал. Уже пал!

— Победа! — прорычал Военачальник Хартаск, и остальные орки повторили.

— Весь Луруар обречен, — сказал им Тиаго. — Вскоре после весеннего таяния, единственным городом над землей, оставшимся в руках наших врагов, будет Эверланд, и он попросит пощады.

— Они не получат пощады, — сказал Хартаск, и орки обрадовались еще более дико.

Равель бросил косой взгляд на Тиаго, они обсуждали этот самый вопрос конфиденциально. Цели Мензоберранзана не совпадали напрямую с целями Военачальника Хартаска. Он хотел войну, требовал крови, и ее никогда не будет достаточно, чтобы удовлетворить жестокого военачальника.

Но дроу чувствовали баланс, и сроки, в которые они должны уложиться. Если они продвинутся слишком далеко — а Эверланд действительно может оказаться слишком далеким городом — они накличут на себя гнев внешних сил, великих королевств, которые увидят угрозу в расширяющейся империи орков. Как могло бы Королевство Много-Стрел, даже увеличившись, выстоять против сил Глубоководья, Мирабара или армий Кормира?

Тиаго покачал головой, чтобы успокоить своего компаньона. Это не имело значения. Как они уже обсудили, Военачальник Хартаск был их пешкой, а не наоборот. Белые драконы не встанут на сторону орков без команды Громфа Бэнра или самой Матери Бэнр. Гиганты придерживаются приказов фальшивых трех братьев их бога Трима, а те трое, также были простыми марионетками Громфа, и полностью под контролем Метиля.

Силы Хартаска пойдут так далеко, насколько темные эльфы позволят, а если они захотят идти дальше, то пойдут одни.

— Серебряные Пределы, будут нашими, — все-таки пообещал Тиаго. — Из тронного зала Серебристой Луны мы будем руководить наступлением на дворфские королевства Адбар, Фелбарр и грязный Мифрил Халл. И когда они станут нашими, из их шахт станут поступать чистые металлы, а из их кузниц выйдет великая мощь. На рубеже 1486 года Военачальник Хартаск будет иметь в своих владениях семь великих городов, три от дворфов и три от людей, в дополнении к Темной Стреле.

Военачальник-орк издал длинный и низкий рык, одобряя эти обещания.

— Но только, — предупредил Тиаго, — если в этой войне мы будем строго придерживаться плана, разработанного моими опытными собратьями.

Военачальник Хартаск прищурил свои желтые глаза, услышав не слишком тонкое напоминание о том, чья рука направляла эту войну.

Но уже на следующий день, провозглашение Тиаго было подвергнуто большому испытанию, когда с запада в Цитадель Хартаска — новый город орков, прибыли курьеры дроу.

Тиаго догнал разведчиков темных эльфов, когда они входили в тронный зал Военачальника Хартаска. Огромный орк — разодетый в плотную пурпурную мантию и драгоценную корону — казалось чувствовал себя совсем как дома.

— Откуда новости? — спросил Тиаго, когда вместе с ними пробивался к сидящему вождю орков.

— Из Несма, — сказала Тиаго девушка, в которой он узнал одну из служанок Сарибель.

Тиаго протянул к ней руку, чтобы приостановить, но мудро избежал прикосновения. Она была жрицей высокого ранга, судя по ее платью, и вероятно, как разумно напомнил он себе, дворянка Дома Бэнр. Он не мог тронуть ее без разрешения.

— Кузен? — спросил он и остановился, и девушка тоже остановилась, и повернувшись взглянула на него.

— Ты — До'Урден теперь, а не Бэнр, — напомнила она.

— Я всегда — Бэнр, — посмел ответить он, и решительно напряг челюсть. — В первую очередь я служу Верховной Матери, Матери Дартиир во вторую.

Улыбка на лице женщины сказала ему, что он прошел тест.

— Что происходит в Несме? — спросил он тихо. — Умоляю, скажи мне прежде чем мы сообщим орку.

— Передает Сарибель, — объяснила жрица. — Несм держится, среди их рядов нашлись могущественные герои.

— Мы были предупреждены, что это крепкий город, привычный к битвам.

— Почему остановились? — с другого конца зала прокричал Военачальник Хартаск, и Тиаго поднял руку, требуя от скота проявить терпение. Хартаск, конечно же немедленно послал своих солдат, чтобы привести эту пару.

— Говорят, среди тех героев есть дроу, — быстро и тихо пояснила жрица. — Некто с лиловыми глазами, ездит верхом на единороге и стреляет молниями из своего удивительного лука.

Тиаго стало трудно дышать.

— Дзирт? — прошептал он, когда орки подтолкнули его и жрицу к Военачальнику Хартаску.

Жрица усмехнулась ему, дав этим ответ, в котором он нуждался.

— Какие новости? — спросил Хартаск.

— Прекрасные новости, — опережая жрицу, ответил Тиаго. Он едва мог произносить слова, так дрожал от волнения. — Несм скоро сдастся, Военачальник. Моя жена Сарибель ослабила их стены. До первого снега Несм тоже будет наш.

Хартаск ударил своим кулаком по подлокотнику трона и его глаза загорелись от жадности.

— Я хочу растоптать их своими собственными ботинками, — прорычал он, и казался более сердитым, чем радостным.

— И значит, так и будет, — уверил его Тиаго. — Драконы унесут нас туда. Мы увидим падение второго города Луруара, прежде чем первые снежинки лягут на землю.

Позже в тот же самый день, Хартаск и Тиаго стояли во внутреннем дворе цитадели, и Старая Белая Смерть Араутатор, присел на брусчатку перед ними.

— Вы обещали добычу, и она есть здесь, — напомнил дракон, совсем не довольный требованием Тиаго лететь так далеко на запад. — Все драгоценности и драгоценные камни в этом месте мои.

Военачальник Хартаск сузил желтые глаза и бросил мрачный взгляд на Тиаго.

— Действительно все, большой северный ящер, — ответил дроу, игнорируя жестокого орка. В конце концов, что мог сказать Хартаск перед лицом сердитого дракона? — Ты понесешь их сам, или же твой сын Аурбанграс доставит груз в ваше логовище в горах?

Дракон наклонил голову, с любопытством уставившись на него. В вышине, скользя над городом, проревел младший ящер.

— Только один из вас будет необходим на западе в Несме, торговом городе Луруара, — объяснил Тиаго, особо выделяя для ненасытного дракона слово «торговом».

— Растяните крепкую сеть, через всю эту площадь, — приказал Араутатор. — Заполните ящики драгоценными камнями и золотом, и положите их на эту сеть. Если я решу что их достаточно, то я доставлю вас в Несм.

— А если нет? — спросил Хартаск, прежде чем Тиаго мог заставить глупого орка замолчать.

Араутатор испустил низкий рык, от которого содрогнулся фундамент каждого дома в Сандабаре. Далеко от той центральной площади, колебания земли сместили огромную каменную плиту стены. Она соскользнула и разорвала гоблинов-каменщиков пополам, прежде чем рухнуть вниз, в наполненный угрями ров.

— В противном случае я, возможно, съем корону с твоей головы, маленький орк, — ответил Араутатор, и улыбнулся, хотя возможно это была скорее демонстрация крупных драконьих зубов, чем настоящая улыбка!

Каким бы ни был источник происхождения этой злой усмешки эффект оказался немедленным.

Прежде чем солнце прошло полпути к западному горизонту, Аурбанграс покинул Сандабар с огромной сетью наполненной ящиками. Сын Араутатора полетел на север к пещере-логовищу Старой Белой Смерти.

Араутатор же направился на восток. Дракон никогда не признавался Тиаго, что он был вполне доволен этой игрой. Слишком долго Араутатор оставался на вершине Хребта Мира, далеко от цивилизованных земель. Теперь ящер снова получал удовольствие от запахов сражения и острых ощущений резни.

С Тиаго, Равелем и Хартаском на своей спине, Старая Белая Смерть отправился на восток к Несму.

— Дзирт, — шептал Тиаго, думая, что скоро настанет момент его окончательной славы.

Он снискал бы расположение Ллос, благословение Верховной Матери, славу в Мензоберранзане и горячую зависть Андзреля.

Славу Тиаго, славу дому До'Урден, за голову его заблудшего сына.

В одно свежее и солнечное осеннее утро Амбергрис и Брат Афафренфер вышли из Монастыря Желтой Розы, дворфа несла за спиной мешок с провизией. Дроу по имени Джарлакс ждал их, как сообщил им Мастер Перривинкл Шин, когда лично разбудил их.

Все Мастера Монастыря Желтой Розы, пришли попрощаться с Афафренфером перед его отъездом, выстроившись длинной шеренгой до больших дверей, ведущих из главного здания. Все желали добра и благословляли, когда монах проходил мимо, а Мистресс Сэвэн даже поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать мужчину в щеку.

— Будь добр и мудр, — сказала она ему. — Мы будем с нетерпением ждать твоего возвращения, молодой брат. Я хочу узнать у тебя, как ты учишься у своего духовного наставника.

«Странное замечание», — подумал Афафренфер, и почти коснулся драгоценного камня посреди своего лба. Он не мог не улыбнуться, поскольку он снова вспомнил красоту, с которой Гроссмейстер Кэйн распался светящимися бабочками и просочился сквозь половицы. И даже это не было пределом этого человека, как все они понимали. Афафренфер поднял глаза на высокий холл великого монастыря, представив там Кэйна, идущего по своим делам.

Или возможно даже наблюдающего за его отъездом, представил он себе и вдруг осознал, что действительно заметил некоторое движение на одном из более высоких балконов.

Решимость вела монаха из монастыря вниз по длинной тропе к его судьбе. Он оглянулся назад только один раз, и увидел, что мастера наблюдают за ним с крыльца большого здания.

Он посмотрел выше и в одном из высоких окон заметил еще одного свидетеля. Да, он не был одинок, он знал, даже и без Джарлакса и Амбергрис.

Кэйн, Гроссмейстер Цветов, который преодолел саму смерть, не только наблюдал за ним из того высокого окна, но также и шел вместе с ним, шел в нем самом.

Пара увидела дроу в конце тропы, сидящего верхом на кошмаре, и когда они приблизились, Джарлакс развернул своего коня и шагом поехал прочь, уводя их от ворот монастыря, за пределы видимости этого места, прежде чем позволил им себя догнать.

— Ты знаешь, эльф, ты мог бы и притормозить, чтобы позволить мне забросить этот мешок на твоего коня, — ворчала Амбергрис, когда Джарлакс, наконец, подъехал к паре.

— Я не хотел бы, чтобы ваши мастера видели наших скакунов, — объяснил дроу, соскользнув с седла.

— Они видели тебя с порога, — заметил монах.

Джарлакс улыбнулся и к удивлению друзей, отпустил свой кошмар, потом поднял ониксовую статуэтку, которая осталась на земле, и бросил ее в глубокий мешочек на поясе.

— И что теперь? — спросила дворфа. — Что?

— Не этот конь, — ответил Джарлакс, медленно поворачиваясь влево, остальные тоже посмотрели в ту сторону.

Деревья задрожали, ветки затрещали и из зарослей, судя по всему, появились их скакуны.

Амбергрис выронила мешок и ее колени подогнулись.

Афафренфер тоже вдохнул поглубже.

«Смелее», — успокаивал голос в его голове.

— Поразительное ощущение, — прошептал вслух монах.

— О, действительно, — со смехом согласился Джарлакс. — Дворфа, ты собираешься упасть в обморок?

— Драконы, — одними губами произнесла Амбергрис, она была едва в состоянии говорить, когда два медных дракона, Тазмикелла и Ильнезара, выбрались на открытое место и стряхнули с себя ветки, которые они нацепили на себя, выбираясь из леса.

— Произноси с уважением, дворфа, — потребовала Тазмикелла, голосом человеческой женщины, и дворфа с монахом немного растерялись, когда попытались понять удивительную сцену перед ними.

— Представляю вам леди Тазмикеллу и Ильнезару, — сказал Джарлакс. — Происходят большие события в наземном мире, мои друзья, и эти двое хотели бы сопровождать нас на нашем пути.

— Седла? — услышал Афафренфер свой вопрос, когда заметил кожаную упряжь на драконах, включая двухместное седло на драконе, которого Джарлакс представил как Ильнезару.

— Мы поедем на них? — недоверчиво спросила Амбергрис.

— Они это любезно предложили, — ответил Джарлакс.

Дворфа начала хихикать, сначала немного, потом погромче и затем разразилось хохотом в полную силу.

— Неужели мы будем ими управлять как пони? — спросила она Джарлакса.

Реакция, конечно, показала Амбре, что она задала неправильный вопрос.

Дроу ахнул и отступил, и не успела удивленная дворфа моргнуть глазом, как быстро, словно бросок змеи, морда Ильнезары оказалась прямо перед ней, остановившись только на расстоянии дыхания от огромных глаз Амбры.

— Ты только держишься, — объяснила драконица. — Тебе не надо делать ничего иного, кроме как держаться. Ты — моя гостья, а не наездница. Если ты когда-нибудь забудешь это…

Она сделала паузу и широко раскрыла свою пасть, и бедная Амбергрис почти потеряла сознание, когда уставилась обширные ряды острейших зубов, многие из которых были длиннее ее предплечья!

— Обрати внимание на плоские коренные зубы, — злорадно добавила Тазмикелла. — Они будут держать тебя и перемалывать, очень медленно. Наш вид, как известно, переваривает очень… мучительно.

— Кислотное дыхание, — подмигнув, пояснил Джарлакс.

Амбергрис тяжело сглотнула.

Дроу обошел вокруг Амбры и скалящейся драконицы к Тазмикелле, где проворно взобрался в седло.

— «Смелее», — прошептал Афафренфер, вторя голосу в своей голове. Он подошел к Ильнезаре.

— С вашего разрешения, великолепная Ильнезара, — сказал он с уважением и низко поклонился.

— Разрешаю, — почтительно кивнув, ответила драконица.

Монах уселся в седло, и позвал свою компаньонку.

— Я могу присоединяться к нему? — неуверенно спросила Амбергрис.

— Просто держись, — ответила Ильнезара.

Казалось, бедная Амбергрис могла бы упасть без чувств на каждом шаге, но так или иначе она добралась до бока огромного ящера. Она ухватилась за руку Афафренфера, и он подтянул ее на седло позади себя.

И только она устроилась на своем месте, как Тазмикелла взмыла вверх, подняв сильный вихрь, и широко расправив крылья, полетела в сторону высокого горного перевала.

— Держись! — предупредил дворфу Афафренфер, и он был прав, прыжок Ильнезары, во многом был подобен прыжку ее сестры.

В считанные сердцебиения сестры-драконицы и трое их «гостей» взлетели ввысь, очень высоко, выше чем могли выстрелить лучники, где Джарлакса, Афафренфера и Амбру трепали холодные ветра.

Весь страх слетел с дворфы, и она завопила от восторга, когда мир раскрылся во всю ширь перед ней.

Она посмотрела на Джарлакса, и он кивнув вернул ей улыбку. Сначала, Амбергрис была удивлена, что его реакция казалась настолько приглушенной по сравнению с ее собственной, но когда она подумала об этом и о нем, она могла только кивнуть. Амбергрис полагала, что ее жизнь была богатой событиями, но она знала, что все же одному особому дроу она могла показаться совершенно обыденной.

Фактически, немногие в Королевствах видели, торговали, боролись, дружили или занимались любовью с более впечатляющим множеством могущественных существ и монстров, чем Джарлакс.

Афафренфер остался тих, но он был не менее восторжен, чем дворфа позади него. Столько поразительных вещей сможет он испытать, не последним из которых было просветление, которое он обретал благодаря духу Кэйна.

Его сердце пело, и он не сомневался, что все его предыдущие приключения, побледнеют в сравнении с новыми.

И эта дорога только начиналась.

Во внутреннем дворе Цитадели Хартаска, Доум'вилль и Тос'ун наблюдали, как трио улетало на спине Араутатора.

— Это превосходное приключение, ты согласна? — спросил Тос'ун, обняв свою дочь за тонкие и сильные плечи. — Ах, как хорошо вернуться, снова оказаться среди своего народа — нашего народа — и посреди таких великолепных кампаний.

Доум'вилль кивнула и улыбнулась отцу, но в душе, она была намного менее уверена в этом курсе. Она видела, что она сделала, и это вызвало, ужасные вещи, и ужасные страдания. Она знала, что ее собственная родина скоро будет стерта, а мать убита. Или еще хуже, захвачена в плен.

Она подумала о своем брате, которого убила.

Все изменилось в ее жизни, настолько резко, настолько полно, настолько зверски…

Однако ее сомнения продлились только несколько мгновений, поскольку волна экстаза прокатилась сквозь ее тело. Уродливые вещи оказались симпатичными вещами, и она поняла, что ее действия были предопределены и служили более высокой цели. Она была счастливым существом.

Даже не задумываясь о движении, Маленькая Лань положила ладонь на рукоять своего невероятного разумного меча.

Своего невероятно злого меча.

Снова и снова накатывали волны монстров, гоблинов, орков и огров, на стены потрепанного города. Даже без пяти героев, которые отправились за помощью в Мифрил Халл, защитники города отважно сражались и отбрасывали нападавших.

Но монстров прибывало все больше и больше умирало.

Гиганты находились позади рядов чудовищной армии, поднимая свои валуны против стен города. С юга наседали болотные монстры и тролли.

— Боритесь! — сплочал Джолен Ферт своих подчиненных. — Каждая стрела — мертвый гоблин. Хей-хо!

И выносливые воины Несма ответили ему своими возгласами одобрения и наложили следующие стрелы на тетивы, и действительно, множество чудовищ рухнуло замертво за пределами сильной стены города.

На южной стене волшебник в синей одежде прошел вдоль длиной линии лучников, зачаровывая наконечники их стрел волшебным пламенем.

Троллям не нравился огонь. Как и болотным монстрам, которых народ Несма, часто называл ходящей растопкой.

Через час после начала наступления, трупы врагов покрыли землю.

Через два часа после начала наступления, защитники продолжали сплачиваться.

Через три часа после начала наступления, враги пробили стену, но Наездники Несма помчались к пролому и сумели отбросить назад стекающихся монстров и перерезать тех, что успели проникнуть в город.

Через четыре часа после начала наступления, утомленные защитники все еще держались, хотя у волшебников осталось мало заклинаний в запасе, клирики излечили всех, кого могли излечить, а пальцы лучников уже кровоточили.

Но, тем не менее, они держались, и Джолен Ферт объезжал город, объединяя своих воинов, говоря им, что этот день станет самым славным. И в самом деле, казалось, что они смогут выстоять, и командиры Несма даже шептали, что, возможно, они смогут быстро восстановиться когда наступление подойдет к концу, выйти против побитого врага, и прогнать его со своих полей.

На мгновение защитники почувствовали надежду.

Нечто упало с небес вращаясь, всего лишь крапинка на фоне клубящейся тьмы Затемнения. Спустя немного времени оно стало издавать свистящий звук, падая настолько быстро, что воздух кричал об этом.

И обломок скалы — а это был обломок скалы, громадный обломок, обломок размером с гиганта — обрушился на крепость Джолена Ферта с такой силой, что проломил крышу и провалился внутрь, огромным весом и силой взрыва разметав стены здания, когда ударился о землю.

Было много погибших и раненых, но одно только это не могло переменить ход боя.

Однако тот кто сбросил этот обломок скалы, несомненно мог и конечно же, так и поступил.

Он также сошел с небес, сложив свои кожистые крылья в стремительном падении, щеки и губы наездника, колебались от давления ветра, а белые волосы рвало с головы с такой силой, что казалось, он будет лысым дроу к тому времени, когда он и Араутатор достигнут земли.

Старая Белая Смерть опустился, в последний момент расправив свои крылья и выровнявшись, чтобы пронестись над городом, достаточно низко, чтобы своими смертоносными драконьими когтями, сорвать защитников со стены, достаточно низко, чтобы выдохнуть смертельный холод на Наездников, которые столпились около пролома, пытаясь сдержать орду чудовищ.

Защитники Несма увидели дракона и осознали, что обречены.

Нападавшие на Несм увидели дракона и осознали, что они победят.

Монстры жестоко атаковали снова, и в этот раз к наступлению присоединились гиганты; множество громадин приближались с запада, уверенные, что волшебники города исчерпали свое смертельное огненное волшебство. Лишь пять длинных шагов оставалось до стены, когда гиганты остановились и одновременно швырнули свои валуны, и каждый камень поразил стену рядом с предыдущим, и от этой массированной атаки, центр западной стены Несма, накренился и рухнул.

В тот же момент, вдоль этого пролома с юга на север пронесся дракон, своим убийственным дыханием рассеивая защитников и увеличивая разрушение.

В пролом потекли монстры: гоблины, орки и огры в броне, а позади них тесной группой шли гиганты, неся в руках валуны.

Джолен Ферт повел Наездников Несма к новому пролому, они топтали гоблинов и сражались с ограми.

Но вниз опустился Араутатор с Тиаго на спине и лошади дико заржав встали на дыбы от страха перед мощью дракона, и ускакали прочь. Никакая выучка и никакой наездник, независимо от своего мастерства, не мог остановить их.

И так была разрушена блестяще скоординированная защита города.

И так погиб Несм.

ЭПИЛОГ

Пара здоровенных орков протащила Жизель через внутренний двор и бесцеремонно бросила ее в грязь у помоста, на котором были поставлены кресла для двух темных эльфов, объявивших себя Герцогом и Герцогиней Несма.

Слышались шепоты, что женщина была высокой жрицей Леди Ллос, а дроу со звездным мечом и странным щитом, который по велению владельца мог расширяться для полной защиты или сжиматься до размера маленького баклера, был драконьим всадником.

В стороне от помоста, прикованный цепями к столбу стоял едва живой Джолен Ферт.

С другой стороны лежала огромная груда тел и во многих из них Жизель узнала своих друзей.

— Ты — Наездник Несма? — спросил мужчина-дроу, и Жизель потребовалось несколько мгновений, чтобы разобрать его слова из-за его сильного акцента.

— Я — Жизель… — Начала она говорить, но орк, стоящий рядом, пнул ее по ребрам.

— Ты — Наездник Несма? — снова спросил дроу.

— Да, — ответила она сквозь стиснутые зубы.

— Где дроу?

Жизель удивленно посмотрела на него.

— Дроу, который защищал город, — пояснил драконий наездник.

Жизель ошеломленно уставилась на него, ее мысли путались.

— Где Дзирт До'Урден? — спросил он.

— Кто? — спросила она или только начала спрашивать, так как орк нагнулся и врезал своим кулаком по ее лицу, отбросив ее в грязь.

Орк схватил ее за затылок и начал тереть ее лицом по грязи. Потом оттянул ее голову назад и ткнул лицом вниз, один раз, потом снова, пока дроу, наконец, не сказал: «Достаточно».

— Где Дзирт До'Урден? — снова спросил он сплевывающую грязь Жизель.

— Я не знаю… — Начала она отвечать, но орк снова грубо ее схватил.

— Нет, нет, — сказал дроу и орк отпрянул.

— Так она не ответит, — прокомментировал дроу, но потом злобно улыбнулся. — Но, давай еще немного, для моего удовольствия.

Орк снова вдавил ее лицом в грязь и ударил по ушам. Затем скот мучительно оттянул ее голову назад и с силой опустив вниз, нажал на ее затылок, так чтобы она не могла дышать, так чтобы ее ноздри и рот заполнились грязью.

Она отчаянно вырывалась, пытаясь отодвинуться назад, чтобы выйти из захвата, но не могла, и уже уверилась, что умрет.

Но тут орк смягчился, отдернув ее голову так, чтобы она снова могла увидеть двух дроу.

— Я уверен, что ты все еще не знаешь ответ на мой вопрос, — сказал дроу.

Жизель уставилась на него, ничего не ответив. Он кивнул в сторону, и перед ней бросили маленького ребенка, мальчика, которому возможно было не больше семи или восьми лет.

— Где Дзирт До'Урден? — спросил дроу.

Жизель посмотрела на ребенка.

Слишком долго.

— Убейте его, — с легкостью приказал дроу.

— Нет! — взмолилась Жизель заполненным грязью ртом, когда орк около мальчика прижал свое ужасное лезвие к его горлу.

— Где Дзирт До'Урден? — снова спросил дроу.

— Он уехал, — произнесла она. — Несколько дней назад.

— Куда?

Жизель колебалась.

— Куда? — закричал дроу, подойдя к краю помоста. Когда Жизель сразу не ответила, он кивнул орку.

Жизель знала: у них было много детей, ожидающих своего часа.

— На север! — закричала она. — Он пошел на север, чтобы привести союзников на помощь Несму.

— Дзирт До'Урден? — спросил дроу. — Темный эльф? Ты знаешь его как Дзирта До'Урдена?

— Дзирт, да, — подтвердила она. — Он спас меня в лесу, он и его компаньоны. Они приехали в город и помогли нам, когда мы нуждались. И он пошел на север, несколько дней назад, чтобы найти помощь, возможно, просить дворфов Мифрил Халла.

Дроу совсем не выглядел довольным, совсем. Он откинулся на спинку своего стула, задумавшись и что-то бормоча себе под нос.

— Ты должна была ответить раньше, — сказал он Жизели, и затем махнул орку в стороне: — Убей его.

— Нет! — вскрикнула Жизель, но ее крик был заглушен, так как орк удерживающий ее, снова ткнул ее в грязь. Это казалось милосердием, поскольку она не стала свидетелем казни маленького мальчика.

Но она услышала его крик, и увидела его лежащего в грязи, когда орк снова поднял ее голову.

— Я поймаю его, — сказал дроу-Герцог Несма жрице. — Он не уйдет от меня снова.

Еще один темный эльф подошел к помосту.

— У нас шестьсот заключенных, — сообщил он. — Остальные мертвы.

— Слишком много, — ответил Герцог Несма. — Выбери половину самых выносливых, чтобы служить рабами. С остальными делай что захочешь.

Голова Жизели опустилась вниз, женщина была поражена небрежной жестокостью этого темного эльфа. Она видела много сражений за свои двадцать пять лет, но она не могла понять этот уровень жестокости, этот уровень злодеяния, особенно от существа, настолько красивого.

— Что делать с ним? — спросил орк и указал на Джолена Ферта.

— Распни его перед главными воротами города, — без колебания ответил дроу.

— И ее? — спросил орк и потянул Жизель за волосы.

— Она пусть живет, — услышала она приказ Герцога орку, сторожащему ее.

И для Жизели эти слова, возможно были самыми жестокими из всех.

Хафлинг-огриллон миновал бывшую тюрьму Вульфгара, помчался вниз по коридору и повернул в один узкий боковой проход. Реджис хорошо разведал эту область и не смотря на то, что орки и другие монстры, почти настигали их, а копья летели и вонзались в пол прямо позади ног, он и Вульфгар успели проскочить через дверь.

Реджис захлопнул за собой дверцу и опустил засов.

— Следуй за мной, — велел он своему другу и побежал.

— Как? — спросил Вульфгар в более естественной области верхнего Подземья, спустя множество ступеней, дюжину дверей, и несколько боковых проходов — и все еще с погоней за их спинами!

Реджис стянул колпак палача, отбросил его в сторону и похлопал себя по голове, где был его невидимый волшебный берет. Он тут же вернулся к своей истинной внешности хафлинга, но остался намного крупнее, чем был — столь же высоким как Вульфгар, но намного более толстым, так, что он стал похож на странного гигантского человеческого ребенка.

— Тебе, вероятно, придется тащить меня вперед, — пожаловался гигантский хафлинг. — Зелье… — Он скривился и вдруг хлопающий звук раздался от его бедра, а потом и от плеча, когда волшебные эффекты зелья начали пропадать.

— Реджис? — спросил Вульфгар, хватая его, чтобы не дать ему упасть, ибо казалось, будто еще шаг и хафлинг рухнет на пол.

— Я ненавижу это зелье… — Заикался Реджис, и даже прикусил губу, скривив лицо. Затем он оттолкнулся от Вульфгара, и споткнулся, когда попытался шагнуть — с укоротившейся ногой.

Позади них завопил гоблин: «Здесь! Здесь!»

Вульфгар, хоть и сам еще не твердо стоявший на ногах — так как его раны не были полностью излечены — перекинул хафлинга через свое плечо и неуклюже помчался вперед. Реджис продолжал корчиться и неестественно скручиваться.

— Это… не… растет или… сжимается, а все сразу… — Задыхался хафлинг.

Вульфгар снял хафлинга с плеча и подержал его на вытянутых руках. Лицо варвара, исказилось от шока при виде странно исказившегося хафлинга. Половина Реджиса казалась слишком маленькой, а другая половина слишком большой — Вульфгар не мог уложить это в своей голове!

— Продолжай… бежать… — Бормотал Реджис. — Левая… дверь…

Вульфгар рванулся вперед и через несколько шагов выбил дверь, на которую указал хафлинг, а затем ринулся вниз в длинный и извилистый проход. Давно осталась позади дверь, но они все еще слышали шлепанье ног преследовавших их гоблинов, и Вульфгар оглянувшись через плечо, ожидал увидеть копье, уже летящее в его спину.

— Я… я уже могу бежать, — сказал Реджис, почти нормальным голосом.

Вульфгар поставил его на ноги и подтолкнул вперед.

— Я ненавижу это зелье.

— Тогда почему его использовал?

— Потому что я слишком мал, чтобы стать настоящим огриллоном-мучителем, — объяснил хафлинг. — И я переживал, что, если моя маскировка не станет безупречной, я не смогу вселить ужас в твое грубое сердце.

— «Ужас», — со смешком повторил Вульфгар. — Ты полон неожиданностей мой маленький друг.

— Орки бы согласились, — сказал Реджис. Он потянул Вульфгара за руку и они свернули в еще один проход, и побежали вниз.

Немного погодя они вышли под аркой, ведущей в более широкий, пологий и более естественный тоннель.

Вульфгар посмотрел на Реджиса, но хафлинг миновал все места, которые разведал. Тоннель слева довольно круто уходил вниз.

— Тогда направо, — предложил Вульфгар, видя озадаченное выражение хафлинга. — Мы уже достаточно глубоко. Я едва могу видеть.

— То направление может привести нас обратно к гоблинам, — предупредил Реджис, но Вульфгар пожал плечами, готовый рискнуть.

Они направились вправо, постоянно поднимаясь, но едва прошли сто шагов и миновали один длинный поворот, как натолкнулись на толпу монстров, орков и огриллонов, слишком многочисленную, чтобы бороться.

Так, преследование началось снова.

Через несколько мгновений пара вернулась к боковому проходу, но не решилась повернуть в него из опасений быть пойманным между двумя бандами. Они побежали вниз, и туннель становился все темнее, так как светящиеся лишайники стали расти более редко.

— Я бегу вслепую, — предупредил Вульфгар, и Реджис боялся, что его друг не сильно преувеличивал. Крупный человек замедлял шаг.

Но они не могли останавливаться, и возвращаться!

Реджис потянул его вниз в сторону другого тоннеля, немного больше освещенного лишайниками. Возможно, орки пробегут мимо, возможно, огриллоны вскинут свои толстые руки в расстройстве и развернутся.

Они помчались вперед, и Реджис больше оглядывался назад, чем смотрел перед собой. Он повернулся в последний момент и хорошо, что он успел это сделать!

— Вульфгар! — вскрикнул он, хватая человека за руку и падая на камни. Вульфгар протащил его вперед еще на шаг, прежде чем остановился и начал поворачиваться, чтобы посмотреть вниз на своего друга.

Вульфгар бросил взгляд вниз и даже в почти отсутствующем свете, понял крик Реджиса.

Тоннель заканчивался прямо у кончиков пальцев его ног, глубоким очень глубоким обрывом. Они стояли на краю обширной пещеры, и ее дно было далеко внизу.

Они слышали преследующих чудовищ и расстояние быстро сокращалось.

Реджис огляделся вокруг.

— Всегда есть выход, — прошептал он, больше для себя, чем для Вульфгара.

— Ага! — воскликнул он, когда посмотрел налево мимо Вульфгара и увидел маленький выступ, только на несколько шагов тянущийся вдоль стены пещеры.

— Иди, — велел он мужчине. — Прижмись к стене.

Вульфгар нерешительно посмотрел, едва различая выступ, и понял, что он может сделать только шаг или два.

Совсем не далеко орк заметил их и завопил.

— Это не поможет, — заявил Вульфгар. — Нас заметили!

— Иди, — сказал ему Реджис и подтолкнул его. — Просто иди!

— Эта тропка слишком короткая, — спорил Вульфгар. — Лучше сразиться с ними…

— Это все, что нам нужно, — уговаривал его Реджис. — Просто иди!

У Вульфгара не было выбора, и он шагнул вдоль узкого выступа. Только пять футов и дальше идти было некуда. Он оглянулся на Реджиса, и увидел, что его друг стоит посреди коридора.

Орки кричали, и их голоса были рядом!

Реджис ворчал в ответ: «Я убью вас!»

Хафлинг прокрался на выступ к Вульфгару, спиной к стене.

— Именно так я убил огриллона-палача, — объяснил он растерявшемуся варвару, и показал какой-то пузырек.

Реджис подмигнул и когда послышались шаги преследователей, хафлинг заглянул за угол, выпрямился, глубоко вздохнул, и небрежно бросил пузырек в главный проход. Стекло разбилось об каменный пол, и Вульфгар заметил внезапное и краткое мерцание.

— Что? — начал он спрашивать, но был прерван удивленным возгласом орка, сопровождаемым звуком тяжелого падения, а следом раздалось еще больше удивленных вскриков.

Орк скользнул мимо Реджиса, скатываясь с выступа над обрывом. И следом за ним катились остальные, сбившись в кучу и тщетно цепляясь за пол, неспособные остановить свое неожиданное скольжение. Один с силой ударил кинжалом, и в тусклом освещении, Вульфгар увидел вспышку крошечных искр.

Но даже это царапанье не помогло твари замедлиться достаточно, чтобы предотвратить свое падение с выступа.

И так они стали падать, сначала один орк, за ним другой и третий, сцепившийся с огриллоном. Все больше и больше скользили и падали, скользили и вылетали в открытую пещеру.

Пещера перед ними наполнилась отголосками криков и тошнотворными звуками разбивающихся об острые камни плоти и костей.

Потом все стихло, очень быстро, остался только один прерывистый плач далеко внизу, говорящий о том что, по крайней мере, одна из тварей пережила падение.

— Идем, — сказал Реджис. — Проскочим в другую сторону.

Хафлинг завернул за угол, низко согнулся и, оттолкнувшись головой вперед, скользнул от уступа.

Вульфгар осторожно приблизился к краю и низко согнувшись, коснулся земли.

Лед.

Бросив один взгляд на обрыв, варвар так же нырнул и скользнул к безопасному месту, к Реджису, ждущему его с другой стороны скользкой ловушки.

— Огриллон-тюремщик? — спросил Вульфгар.

— Я принял форму одного из гоблинов, конечно же, — объяснил Реджис. — Я выстрелил в другого из арбалета и огриллон заметил.

— Он бросился на тебя, — сообразил Вульфгар, пытаясь припомнить то немногое, что он смог увидеть, там в тюрьме, когда лежал на тележке под полумертвым гоблином.

— Я отступил к середине комнаты.

— Перед ямой, — догадался Вульфгар. — И значит, ты создал свой… лед, — он оглянулся на ловушку позади них. — И огриллон-мучитель поскользнулся и упал в яму.

— К его любимым громадным умбрам, — добавил хафлинг, и направился вдоль коридора, Вульфгар последовал за ним.

— «Громадным умбрам»? — непонимающе спросил Вульфгар.

— Маленьким, — пояснил Реджис. — Они сидели в яме с металлическим полом и стенами, и совсем лишились разума от ярости. Это их реакция на падающего огриллона, полагаю, что он плохо обходился со своими питомцами.

Вульфгар переваривал все это, качая головой усмехаясь:

— Ты накормил их и другим гоблином?

— Конечно, — равнодушно ответил Реджис. — Я хорошо забочусь о своих домашних животных.

— Грабитель могил? — спросил Удар Бунгало, как только четверка предстала перед королем Коннерадом, даже прежде чем о них формально объявили и король Коннерад поприветствовал их. — О чем ты думал, Малыш Арр Арр?

— Рад встретиться снова, Дзирт До'Урден, — сказал Коннерад. — И с тобой — Реджинальд Круглый щит, хотя мне кажется, тебе есть что объяснить.

— И ничего для меня, добрый король? — спросила женщина, стоящая рядом с дроу, а Атрогейт захихикал.

Коннерад посмотрел на нее удивленно, недоумевая, что с ней делать.

— Тебе дадут слово, — пообещала дворфа, в одеянии высокопоставленного офицера гарнизона Мифрил Халла, сидевшая справа от короля.

— Ты проник в могилу короля Бренора, когда ты был здесь нашим гостем? — недоверчиво спросил Удар Бунгало.

— Ах, король Эмерус, несомненно, будет разочарован в тебе, — сказала женщина — генерал Дагнаббит.

— Могила короля Бренора в Мифрил Халле пуста, — серьезно ответил дворф, которого они знали, как Реджинальда Круглого Щита, и посмотрел прямо на Удара Бунгало, и объявил: — В могиле короля Бренора в Мифрил Халле никогда не было ничего кроме пыли.

Берсерк грозно уставился на него и, казалось собирался разразиться тирадой, явно принимая это за оскорбление.

Но это не остановило Бренора.

— Разве это не правда, король Коннерад? — спросил он.

Коннерад посмотрел на Дзирта, который, конечно, знал об обмане, когда Бренор тайно отрекся от престола в пользу отца Коннерада, Банака Браунавила, за долгие годы до этого.

Дроу слегка кивнул в ответ.

— Бренор пал в Гаунтлгриме, — объявил Бренор. — Да, вы слышали слухи и знаете, что они верны. Ваш король Бренор нашел Гаунтлгрим, и там он пал, и там он и был захоронен.

Трио, и несколько стражей-дворфов переглянулось в растерянности и смятении.

— Значит, ты отправился отсюда в Гаунтлгрим, — сказал дворфу король Коннерад. — И там ты ограбил могилу короля Бренора?

— Я ничего не грабил, — ответил дворф.

— Конечно, а шлем, который ты носишь, и щит, и топор — да, я узнал этот топор, как если бы он был мой собственный… — Сказал Коннерад.

— Да, это — шлем Бренора, или я — бородатый гном, — заявил Удар Бунгало, для эффекта используя одну из любимых присказок своего старого короля.

— Я ничего не грабил, — настаивал Бренор качая головой, медленно выступил вперед. Он поместил руки на подлокотники трона Коннерада, заставив ахнуть дворфов, стоящих по бокам от короля. Но они не стали вмешиваться и Бренор повторил: — Я ничего не грабил, — и глядя королю прямо в глаза, придвинулся так близко, что их длинные носы почти соприкоснулись.

Очень медленно Бренор продолжил:

— Я… взял… то, что… принадлежало мне…

Король Коннерад долгое время пытался это осмыслить, так же, как и остальные, и постепенно Бренор отступил.

Коннерад посмотрел на Дзирта, его выражение показывало, что бедный дворф совершенно растерян.

Дроу кивнул снова, медленно и уверенно.

— Вы видели это прежде, — настаивал Бренор. — Когда я вернул свой трон Гандалугу.

Король Коннерад явно не знал, что делать со всем этим. Он повернулся к Бренору, затем к Дзирту, и снова к дворфу.

— Бха-ха-ха! — взревел от этого зрелища Атрогейт.

Наконец озарение пришло к королю дворфов, когда он остановил свой пристальный взгляд на женщине. Он изучил глаза Бренора и это пробудило некоторое признание, но теперь смотря на женщину, король Коннерад все осознал.

В своем сердце он осознал всю правду.

— Кэтти-бри, — проговорил он одними губами, едва вытолкнув слова из себя.

Женщина улыбнулась.

— Волосатые задницы богов, — пробормотал ошеломленный Удар Бунгало, а у генерала Дагнаббит перехватило дыхание.

Измученные, Вульфгар и Реджис сидели под некоей стеной коридора в какой-то совершенно неизвестной области, с тоннами и тоннами скальной породы нависающей над их головами, поскольку они спустились намного ниже в бесконечном лабиринте Подземья. Вскоре после смертельной ловушки хафлинга, они столкнулись с еще одной бандой упрямых врагов и бежали от них, казалось целыми часами.

Наконец, в мшистой пещере, они сделали небольшую передышку, они понимали, что она не продлится долго, и неустанные враги были не далеко.

— Я молюсь, чтобы у тебя было еще много трюков, — сказал Вульфгар.

— Я тоже, — ответил хафлинг.

— И еще много зелий.

— Зелий не немного, — ответил Реджис. — Их очень мало. Если мы найдем безопасный уголок, то я попытаюсь сварить еще немного.

— Можно ли найти безопасный уголок, в каком-либо из этих темных мест?

Хафлинг не ответил, но коснулся руки варвара и вручил ему большой кусок соленого мяса. По крайней мере, у них была пища, рассчитанная на более многочисленную группу, поскольку Реджис нес практически все их запасы в своем волшебном, невесомом мешочке.

— Как думаешь, остальные убежали?

Вульфгар улыбнулся, вспомнив вопросы шамана-орка, который приходил к нему, прежде чем его поволокли на карнавал.

— Конечно, — ответил он. — Во всем мире не хватит орков, чтобы победить наших друзей.

— Или нас, — с надеждой ответил Реджис, но ответом ему была долгая тишина.

И действительно, они заблудились в обширных тоннелях Подземья и орды монстров, охотились на них, и его оптимизм казался довольно неуместным.

— Ты знаешь, скорее всего мы не выберемся из этой передряги живыми, — ответил ему Вульфгар долгое время спустя.

— Ты, кажется доволен этим, — Реджис не хотел его ни в чем обвинять, но прозвучало это именно так.

— Одолженное время, — объяснил варвар покорно пожав плечами. — Я давно должен быть уже мертв.

Реджис улыбнулся — конечно, в словах Вульфгара была правда, но хафлинг не был уверен, что мог согласиться с таким настроением. Он подумал о своей второй жизни, о Дорегардо из Усмехающихся Пони и главным образом о Донноле Тополино. Он представил возможные приключения, великую любовь, что ждала его, и жизнь, которую он, возможно мог прожить.

— Может быть, мы найдем наш путь, — сказал он, и его голос был хриплым от горя.

Вульфгар утешающе опустил свою руку на его плечо.

© Jeelus-Tei.

Оглавление

ПРОЛОГ

ЧАСТЬ I Под сумрачным небом

  ГЛАВА 1 Летнее негодование

  ГЛАВА 2 Грань между жизнью и смертью

  ГЛАВА 3 Слезы Тарсаха — месяца гроз

  ГЛАВА 4 Верховная Мать Дартиир

  ГЛАВА 5 Переправа Красного потока

  ГЛАВА 6 Волшебство рожка

ЧАСТЬ II Под темным небом

  ГЛАВА 7 На границе мрака

  ГЛАВА 8 Взгляд на восток

  ГЛАВА 9 Добро пожаловать домой

  ГЛАВА 10 Секретная информация

  ГЛАВА 11 Попутчики

  ГЛАВА 12 Обманщик

  ГЛАВА 13 Долгая игра

  ГЛАВА 14 Приманка

  ГЛАВА 15 Поле крови и огня

ЧАСТЬ III Кипение

  ГЛАВА 16 Ужасные новости

  ГЛАВА 17 Посмешище

  ГЛАВА 18 Рев дракона

  ГЛАВА 19 Обнаженность

  ГЛАВА 20 Лучший из плохих вариантов

  ГЛАВА 21 Призрак старого дворфского короля

  ГЛАВА 22 Усмешка под колпаком палача

  ГЛАВА 23 Мой мучитель — мой друг

  ГЛАВА 24 На крыльях драконов

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg