«Первое апреля»

Бромов Александр ПЕРВОЕ АПРЕЛЯ

Первое апреля — праздник души любого мало-мальски уважающего себя хулигана. Пиршество шалостей, разгул фантазии, хохота и сердечных приступов. Что такое «у тебя спина белая»? Фигня. Детский лепет.

Это было давным-давно, как в сказке. Жили-были мы: мама с папой, два моих младших брата и я, естественно. Тихая, скромная девочка. Но черти, чтоб им пусто было, уже тогда не давали покоя.

В те давние времена, когда не было интернета и сотовых телефонов, в нашем доме появился один из первых телевизоров в городе. Папа привез его с большой земли и торжественно водрузил на тумбочку в красный угол, как альтернативу иконам, которых у нас отродясь не водилось. Кнопочки? Какие кнопочки? Здоровенная круглая ручка с делениями, которую мы, пыхтя, рывками проворачивали под оглушительные щелчки. Позже в местной газете появилась скромная программа на два канала. Папа насаживал ее на специальный гвоздик рядом с телевизором, предварительно подчеркивая интересные передачи. Священнодействовал.

В конце марта (что так удачно совпало с пятницей) он выделил карандашиком нужное и приколол листок на рабочее место. Ночью средний брат, как самый легкий и знающий опасно скрипящие половицы, подменил его.

Эту программу наша троица стащила в прошлом году и бережно хранила все это время вдали от солнца и влаги, поэтому выглядела она, как новенькая. Утром, в девять часов, папа стартанул к телевизору смотреть уже не помню что. Нам из наших комнат было прекрасно видно, как он щелкает ручкой-рычагом, периодически сверяясь с программой и часами. Через несколько минут к нему подключилась мама в качестве успокоительного.

Нас выгнали чистить зубы, но даже с кухни было слышно, как родители терзают несчастную технику. Прийти и сказать волшебные слова «с первым апреля» никому из нас в голову не пришло.

Когда мы вернулись в зал, папа, начиная закипать, обзванивал знакомых. Мама сосредоточенно изучала текст. Какие-то незыблемые моменты совпадали, например, розыгрыш Спортлото или «Будильник», сбивая родителей с толку. Мы смирным рядком уселись на диване и сложили ручки на коленках, млея от удовольствия. Спектакль продолжался больше получаса, если мне память не изменяет. Но вскоре мама догадалась обратить внимание на несоответствие дней недели. Потом мы пять минут слушали нотации, перемежаемые подзатыльниками, и честно старались не хохотать. Папа с тех пор заранее прятал первоапрельскую программу во избежание, так сказать. Зря, настоящий художник никогда не унизится до повторения.

Мы ушивали ему брюки, начиняли сигареты головками от спичек, меняли обложки книг, если позволяло их состояние…. Маму разыгрывать было не интересно — она обижалась, а вот папу с его черным юмором сам бог велел.

Он, конечно, припомнил нам все. Через десять лет. Утром первого апреля брат искал свои часы, которые никогда не снимал. Не знаю, как папа провернул этот фокус, но за ночь часы «сползли» на ногу.

С возрастом розыгрыши приобрели повседневный характер, так как первого апреля нам уже не верили.

Как-то папа пришел к нам, когда мои дети были уже большими. Лето. Воскресенье. У плиты дочь с умным видом помешивает суп. Пахнет мясом. Обычно деда встречают коты, которым он таскает вкусняшки. Именно благодаря его усилиям все наши знакомые до сих пор свято уверены, что Клякса хронически беременна. Папа, прошелся по двору и по дому в поисках хвостатых попрошаек, потоптался на ступеньке кухни, оглядываясь, и спросил:

— А кошаки-то где?

Дочь попробовала суп и, тяжело вздохнув, повернулась к нему:

— Кушать, деда, всем хочется.

На дворе стоял очередной кризис, а из поварешки заманчиво выглядывала кроличья лапка. Дед остолбенел и побледнел. Он поверил! А мы все испортили, начав хохотать. Дочь, достойная продолжательница семейных традиций, сидела на полу, колотила по нему поварешкой и истерически всхлипывала.

Студенческие годы. Золотые времена. Тогда с нами учились иностранцы, в том числе и кубинцы — простодушный народ, верящий всему безоговорочно.

Дело было на третьем курсе. Мы размялись на преподавателях и одногруппниках, погоняв их друг к другу и едва не сорвав лекцию у декана, за что огребли внеплановый контрольный опрос на десять минут, но с блеском вышли из положения, раскрутив его на воспоминания молодости.

Поднимаюсь после напряженного дня на пятый этаж (последний), глазами машинально отмечаю соответствующую табличку и вваливаюсь в комнату, не замечая идущей вверх лестницы. С минуту рассматриваю полуголого симпатичного кубинца и радикально изменившуюся обстановку. Все понимаю и ухожу по-английски, не прощаясь. На площадке еще раз сверяюсь с табличкой — пятый этаж. Пусть будет.

Соседки подтягивались постепенно, сгибаясь от хохота. На четвертой, то есть последней, у парня сдали нервы, и он попытался завалить ее в кровать. Все правильно, раз сами идут, то нет смыла теряться. Но тут ему не повезло: девочка оказалась спортсменкой-волейболисткой, с которой впоследствии списывалась Ирэн. Остудив пыл иностранца банальным приемом (спокойно!), ударом по голени с придачей обратного ускорения тычком в грудь, девушка помахала ему на прощание когтистым маникюром и сделала безупречный поворот «кругом» на шпильках.

Вечером кубинец, прихрамывая на обе ноги и странно на нас косясь, появился на кухне и что-то стал объяснять «Ирэн», горячо прижимая руки с груди. Не знаю, какие знания он выносил с лекций и как договаривался с преподавателями, но мы почти ничего не поняли.

Когда он попробовал в порыве страсти взять ее за плечи, девушка не пожалела на него проса, обсыпав с ног до головы. Логически можно было бы на этом остановиться, но темперамент не позволил. Когда парень, вычистив крупу из кудрявой шевелюры, снова пришел с нами разбираться, разошедшаяся подруга попыталась одеть ему на голову пустой мусорный бачок. После этого кубинец оставил нас в покое. Отдельное спасибо нашим мальчикам, которые увели его на родной этаж.

Позже, спускаясь в полуподвал на танцы, мы столкнулись с ним на лестнице. Парень весело помахал нам рукой: «Первое апрела! Да». На его голове красовалась желтая строительная каска с надписью. Что-то вроде «Стройотряд». Не помню. Мы переглянулись и вернулись в комнату за инвентарем.

Апофеозом ночных шалостей стал серьезный до дрожи в позвоночнике шкаф-пятикурсник, пытающийся заклеить нашу дверь газетами. Утром мы прикручивали ручку, которую сами случайно и вырвали с мясом, пытаясь выйти из комнаты, так как двери по какой-то странной прихоти открывались вовнутрь, и их было очень удобно связывать с противоположными соседскими или заклинивать швабрами и стульями.

Потом ходили в комнату под нами с просьбой вырубить песню «Земля в иллюминаторе». Ее включили на полную громкость специально для нас в двенадцать ночи, положив колонки на подоконник, чтобы было лучше слышно. Соседи снизу, опасно высунувшись из окна, прокричали: «Девчонки, по вашим заявкам!», — и до шести утра не ленились перематывать кассету, когда песня кончалась. Достучаться до них мы не смогли, так и уснули.

«Ирэн», безуспешно подолбив всеми конечностями сотрясающуюся от мясистых басов дверь, строго оглядела пустой этаж (все спали!) и … вышибла ее одним ударом ноги. Напрочь. С петель. Да славятся во веки веков хрупкие русские женщины!

За столом сидел-спал лохматый «диджей», на подоконнике подпрыгивали колонки. Мы выключили магнитофон и едва не оглохли от наступившей тишины. С трудом пристроили дверь на место и смылись.

Ненавижу «Землю в иллюминаторе».

Хулиганство — это состояние души, а не возраста, как многие обманчиво заблуждаются. Хулиганству, как и любви, люди покорны и подвластны во все года, от младенчества до старости.

Пару лет назад мы наводили порядок на территории детского сада. Апрель, все тает. Естественно, одеты были «по сезону», то есть кто во что. Но переплюнули всех наши пенсионерки со стажем — одной под шестьдесят, второй за шестьдесят. Первая откопала где-то в закромах драный пуховик, стоящий колом-треугольником. Голову повязала старым пуховым платочком, а поверх него, чтобы ушки не продувало — красненький детский шарфик из «растеряшки», затянув его под подбородком. Шаль неопределенного цвета и фактуры перепоясывала поясницу, а на ногах красовались травленные молью бурки из оленя. Еще не все. Где она нашла столь облезлые митенки (чуть не написала «минетки»), мы уже не допытывались, потому что смотрели на чудо номер два.

Все знают, что такое ватник и треух? Кто не знает — гугл к вашим услугам. Ватные штаны с вытянутыми коленями и стоптанные валенки с галошами — все в едином стиле. Ансамбль дополняют клочки ваты, торчащие из редких прорех. Леди Совершенство во плоти (остальные эпитеты можете додумать сами). Не знаю, какую помойку они грабили, но точно не американскую.

И поверх всего — шикарный маникюр и макияж. Девушки себя любят и блюдут.

И вот в этом виде они, сгорбившись и шаркая ногами, попылили после уборки в магазин напротив за телефоном. Первое апреля же, надо день отпраздновать. Остальное с их слов.

Продавцы при виде двух побирушных бабок не впали в ступор, не выгнали их, а обслужили по высшему классу! И это не смотря на то, что одна начала очень натурально шамкать и шепелявить (при ее-то идеальной дикции), а вторая изображала деревенскую дурочку и постоянно задавала откровенно идиотские вопросы.

Лица у молодых людей были слегка вытянутые, но окончательно им повеселело, когда бабка со знанием дела выбрала себе навороченный телефон и расплатилась хрустящими новенькими тысячами явно не с паперти. Кто ж сознается, что вчера пенсию получил?

После этого две артистки, по которым сцена изрыдалась напрочь, выпрямились, абсолютно серьезно и внятно поздравили персонал с Новым годом и с достоинством удалились. Продавцы, не выдержав напора любопытства, высыпали на крыльцо, проводить важных клиенток. Не знаю, что они подумали и думали ли вообще в тот момент, глядя, как хулиганки под ручку шествовали к детскому саду. Те не растерялись и многообещающе помахали им на прощание от дверей группы. Занавес. Артисты валяются на полу раздевалки.

В прошлом году первого апреля детский сад обуяла жажда однотипных розыгрышей. К концу тихого часа лично мне до ломоты в зубах надоели вызовы к озверевшему от общего внимания начальству, и я пошла в туалет. Хотя нет, сначала я нарисовала миленькую рожицу в натуральную величину, а потом уже пошла в туалет. Там у нас есть такой интересный хозяйственный уголок со швабрами. Еще не понятно?

Объясняю. Все элементарно: берете свитер, шапку, шарф и наматываете все это дело на швабру, поставив ее вверх ногами. Прикалываете на нужное место рожицу, надеваете курточку, вставляете ручку в сапоги. Почти готово. Осталось пристроить все в шкаф, закрыть дверцы и ждать, когда младший помощник пойдет выносить мусор. Одеться-то ей надо.

Ждать пришлось неожиданно долго — до самого ужина. Как раз и родители подтянулись. На зрителей я не рассчитывала, но деваться было некуда. Не убирать же конструкцию у них на глазах, и глупо, и поздно. Ужин заканчивается, мой младший помощник хватает мусорный мешок и бежит в раздевалку. Я следом — любопытство сильнее здравого смысла и инстинкта самосохранения. Она открывает дверцы, а оттуда … прямо ей в руки падает нечто с очаровательной улыбкой на сахарных устах. Может быть, и хорошо, что родители уже пришли, а то кто бы тогда писал всю эту ерунду? Но смотрелся младший помощник с ряженой шваброй наперевес фантастически: грозная молдавская женщина танком пятого размера неумолимо надвигалась на маленькую меня, потрясая развевающимися «знаменем» первого апреля. Разве это не считается существенно причиной для отступления легкой кавалерии? С возгласом «Союз братских республик непобедим» скрываюсь в группе. Через минуту все хохочем. Позже мне символически настучали по голове, в спальне, чтоб не ронять мой призрачный авторитет.

В этом году я тоже всех обманула — решила взять отгул и никого не разыграла. Но как они ждали! Даже приятно, когда тебя так ценят.