«Молчаливый»

Молчаливый (fb2) - Молчаливый [calibre 2.61.0] 1615K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Николай Бессарабов (elSeverd)

Молчаливый

Автор:

elSeverd ()

Фэндом:

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Основные персонажи:

Гарри Поттер (Мальчик-Который-Выжил), Сириус Блэк III (Бродяга), Аластор Грюм (Грозный Глаз)

Пейринг или персонажи:

Гарри Поттер, Сириус Блек, Аластор Грюм

Рейтинг:

R

Жанры:

Джен, Детектив, Экшн (action), POV, AU

Предупреждения:

OOC, ОМП, ОЖП

Размер:

планируется Макси, написана331 страница

Кол-во частей:

24

Статус:

в процессе

Описание:

Что такое "оказаться не на своём месте в нужный момент"? Это значит - оказаться в таком потоке событий, выплыть из которого у тебя не хватит ни сил, ни способностей. Мне всегда казалось, что канонный Гарри Поттер как раз и попал в ситуацию "не по силам" и победил лишь благодаря помощи автора.

Фанфик о человеке, которому, возможно, удастся лучше справиться с проблемой "добра" и зла в каноне. Пафосно звучит, да? Мне тоже так кажется. Но пока другого саммари нет=)

Публикация на других ресурсах:

Фанфик регулярно переписывается,поэтому лучше не надо. Ну или как минимум - уведомив меня, куда выкладываете.

Глава 1. В нужное время и в нужном месте.

В силу определённых причин у фанфика и прочего моего "творчества" появилась группа в ВК

24 июня 1995 года. Место действия неизвестно.

Из окна тянуло дымом и отвратительным запахом паленой человеческой плоти. Каждые несколько минут раздавался гулкий удар и треск осыпавшихся камней — божественная сила ломала полированный гранит несокрушимых стен. Сквозь треск пожара и тяжелые удары доносился заунывный речитатив: за стенами, окружив циклопическую цитадель Северной Твердыни, стояли поющие люди. Жрецы ордена Белой длани преодолели сопротивление магов-защитников, и стены были беззащитны перед их божеством.

— Господин! — офицер внутренней охраны в покрытых пылью и копотью доспехах без стука вошел в дверь. — Верховный маг мертв.

— Вечная память, — невзирая на противную дрожь в теле после поединка волшебства и божественной магии, я нашел в себе силы встать, почтив память старика, во многом заменившего мне отца. — Он не познал позора поражения.

«А мы вполне можем ощутить его», — эти слова остались непроизнесенными.

— Господин, — Сайрус бросил быстрый взгляд в окно, — святоши обрушили тайный ход, беженцы не успели уйти. Вы можете открыть портал в Заморье?

— Нет, — метрополия не дождется последних представителей академии, много лет снабжавшей новыми адептами Братство чародеев. — Жрецы намертво перекрыли все планы эфира, мне не сломать барьер.

— Но там женщины и дети! — в его глазах отчаянная надежда.

— Я... посмотрю, что можно сделать. — Тело отозвалось болью, когда я оперся на руку ординарца и заставил себя двинуться к выходу. — Постарайтесь продержаться хотя бы полчаса.

— Хорошо, господин! — Надо же, сколь мало нужно неволшебнику для счастья... И сколько веры в его мыслях. Веры в непогрешимого господина, величайшего мага Северного предела... до сегодняшнего утра, когда мы с учителем Маркусом вышли против трех старших иерархов Ордена Белой длани. Старому магу эта встреча стоила жизни, а мне — магического истощения на ближайшие недели и булькающих звуков в груди.

Во внутреннем дворе собрались последние уцелевшие имперские Рыцари и рядовые воины Цитадели, чья очередь сменить защитников стен еще не подошла. Дружный рев был ответом на мое появление, окованные сталью кулаки били в металл доспехов напротив сердца. Большинство из них я знал по именам, многие видели, как я рос, а теперь я провожал своих бойцов в последний бой вместо того, чтобы умереть в одном строю с верными слугами Империи. Почти пятьсот человек, закованных в железо — против тысяч, стоявших за стенами.

— Господин, у вас будет минимум полчаса, — Сайрус уже оседлал угольно-черного коня. — Мы свяжем боем отряды, которые прикрывают жрецов напротив ворот, чтобы они прекратили ломать защиту Цитадели.

«и взялись за вас...» В горле запершило. Люди действительно собирались купить собственными жизнями еще полчаса времени, за которые я обязан был придумать, как вытащить из замка беженцев и семьи воинов.

Стражники сегодня салютовали особенно истово, когда я медленно проходил мимо них. Слухи о гибели двух иерархов Ордена уже донеслись с Восточной башни. Впрочем, шансов всё равно нет: даже без поддержки самых опасных жрецов армия Ордена вскоре сотрет крепость в порошок.

В небольшом святилище Незримого бога, как и всегда, было темно и тихо. Только капала вода в крошечный бассейн, и звук падающих капель раздавался уже не первое столетие. Ординарец опустился на колени возле пустого постамента — у Незримого не было явного воплощения в камне, дереве или золоте. Только возвышения без статуй в каждом святилище, которые теперь обращались в прах под стальной пятой новой веры.

Тишина и покой наполнили душу. Я с трудом встал на колени рядом с воином, шепча первую в своей жизни — сначала в жизни наследника, а потом и полновластного владетеля Северного предела, крайнего заморского форпоста Империи — молитву. Не за себя, а за собравшихся в подземельях женщин и детей, в последний момент выведенных императорскими гвардейцами из полыхающей академии. В священных книгах Незримого были истории о тех, кто отдавал свою душу и тело в обмен на жизни других — и иногда молчаливый бог снисходил к их мольбам. С каждым словом молитвы, которую полагалось заучивать не произнося вслух, кроме как в час острой нужды, в святилище сгущался туман. Далекие звуки боя затихли, поглощенные белоснежной пеленой.

— Хочешь отдать жизнь и душу ради того, чтобы выжили люди, за которых ты в ответе? — глухой голос из тумана был наполнен скрытой силой.

— Да, это мой долг как владетеля.

— Ты исчерпал все иные средства, чтобы помочь им? — казалось, собеседник усмехнулся.

— Моя магия истрачена в бою с верховными иерархами, и я не смогу пробить барьер жрецов вокруг замка. Отправь беженцев в Имперскую метрополию.

— Хорошо, — от мощи в голосе бога вздрогнули стены. — Ты знаешь, какую цену платят мне те, на чью молитву я откликаюсь...

— Я готов, — в груди булькало всё сильнее; похоже, времени на то, чтобы восстановить силы, у меня уже не было... впрочем... времени не было уже ни у кого в обреченном замке.

— Ты должен будешь отслужить мне в другом месте. Отслужить так, как ты умеешь, владетель Северного предела.

Туман сгустился окончательно, скрывая даже стены святилища и выщербленный бесчисленными паломниками пол, но вскоре клубящаяся пелена словно растворилась, открывая незнакомое место.

Холмистая земля, пахнущая старыми захоронениями, щерящаяся могильными стелами-зубами. Полтора десятка людей в черных мантиях, стремительно мечущих какие-то заклинания в ловко прыгающего среди могил невысокого паренька. Воздух пропитан застарелым злом, похожим на эманации поклонников Темного начала, поголовно выбитых при жизни предпоследнего Бога-императора, да будет вечным его покой.

Несмотря на кажущуюся хаотичность движений паренька, он постепенно приближался к лежащему на расколотой могильной плите массивному кубку, буквально светившемуся от вложенной магии. В момент, когда рука почти коснулась кубка, в спину подростка вошел толстый тёмно-красный луч заклинания, и он упал на землю, разинув рот в крике, звуки которого угасали в тумане. Бьющееся в конвульсиях тело покатилось в сторону, сопровождаемое лучом заклинания, которое, похоже, причиняло невыносимую боль. Наконец одна из фигур в черной одежде прервала пытку и склонилась над лежащим, что-то тихо говоря.

Лицо пытавшего словно бы приблизилось, позволив рассмотреть его в мельчайших подробностях. Зеленокожая морда, какую можно увидеть только в кошмарах или среди изуродованных Скверной созданий. Вырванные ноздри, красные глаза с вертикальным зрачком. Пожалуй, таких редкостных уродцев мне не доводилось видеть даже в кунсткамере Имперской академии, вмещавшей поистине выдающиеся «творения». Отдышавшийся юноша, воспользовавшись тем, что остальные «черные» расслабились, сумел ловким кувырком уйти от тут же брошенного в него луча и метнулся к кубку. Собравшиеся на кладбище засуетились было, вскидывая свои палочки, но ловкий и явно удачливый парень уже протягивал руку к своей цели.

Зеленый луч ударил ему точно между лопаток, бросив мгновенно обмякшее тело грудью на кубок, а меня затянул водоворот божественной силы, проталкивая в только что освободившееся вместилище. Последнее, что я ощутил — резкий рывок, неизвестная магия потащила меня сквозь пространство. Сознание погасло, сметенное волной боли и шока от ощущения чуждого тела.

25 июня 1995 года. Хогвартс.

— Как он, Поппи? — звуки разговора прорвались сквозь сон. Боль почти ушла, но в теле оставалась слабость и некая... чуждость.

— Плохо, Альбус, — мягкий, обволакивающий женский голос с лёгкой хрипотцой. Его обладательницу, пожалуй, можно увидеть только среди лекарей и целителей. — Он пережил несколько Круциатусов, нервная система сильно подорвана.

Странное ощущение — понимать слова, четко осознавая, что говорят на ином языке, отличном от общеимперского или диалектов варварских государств.

— Помимо Круциатуса было... что-то еще? — Слова неизвестного наполнены силой, но говорящий был слишком встревожен, чтобы скрывать её. И отзвуки волшебства прорывались в звучном, глубоком голосе. Опасном голосе.

— Альбус, я несколько раз перепроверила своё заключение, — женщина... Поппи понизила голос, переходя на благоговейный шёпот. — Но в ауре Гарри чётко прослеживаются следы Смертельного проклятья.

Мужчина за дверью закашлялся от неожиданности, и я понял, что он уже стар. Стар и очень силён.

— Ты уверена, Поппи? — выдавил Альбус, звякнуло стекло, послышались булькающие звуки, как будто он что-то выпил. — Неужели Гарри второй раз выжил после удара Авады?

— Все признаки указывают на это, — Поппи с шумом вздохнула, словно пытаясь справиться с волнением. — И, похоже, его память тоже серьезно повреждена.

— Ты сможешь исправить повреждения? — Звуки стали громче, словно Альбус подошел ближе к дверям, и я поспешно успокоил дыхание и снова закрыл глаза.

— Я постараюсь, — в голосе Поппи зазвучала явственно слышимая неуверенность. — Но повреждения памяти такого уровня я видела последний раз только у родителей бедного Невилла.

— Проклятье! — Послышался тихий скрип дверных петель. С шорохом неизвестных мне одежд вдоль стены прошли два человека, и я внимательно вслушивался в новые для меня звуки. Звуки нового мира. Слабый скрип кожаных сапог мужчины. Легкий шорох туфель женщины. Прекрасно знакомый букет запахов госпиталя и лечебных трав. — Сделай, что в твоих силах, Поппи. Если в Министерстве узнают, что мистер Поттер лишился памяти, это будет просто катастрофой.

Значит, мистер Поттер... Гарри Поттер... Так звали паренька, которому не повезло на кладбище.

Шорох просторных одеяний приблизился, на меня нахлынула настоящая волна запахов: незнакомые травы, острые ароматы зелий. Даже не открывая глаз, я готов был поспорить, что одежды Поппи — белые, как у целителей в Империи.

— Мистер Поттер? — мягкая рука ложится на плечо. — Я вижу, что вы уже очнулись.

Я заставил глаза открыться медленно, будто только что проснулся. Женщина в просторной белой мантии пристально наблюдала за мной своими ярко-голубыми глазами, молодившими её обрамленное седыми кудряшками лицо.

— Как вы себя чувствуете? — в правой руке Поппи появилась короткая палочка из темного дерева, — такой же артефакт как те, которыми пользовались маги на кладбище.

— Голова болит, — совершенно искреннее заявление. И не менее честное: — но я ничего не помню...

— Возможно, это пройдет, — в её глазах читается сочувствие. — Вы пережили мощное проклятье Круциатуса.

— Круциатуса?

— Это запрещенное болевое проклятье, — автоматически ответила Поппи и сразу сменила тему. — Мистер Поттер, вы совсем ничего не помните?

— Я помню только вспышку зелёного света и боль, — почти честно ответил я. Никаких воспоминаний покойного «мистера Поттера» не сохранилось. А жаль.

— Возможно, это пройдет, — Поппи в задумчивости потерла рукой лоб, на лице четче прорезались морщины. — Вы помните, кто я?

— Вы — Поппи, целитель, — выдал я единственные сведения об этой женщине, которыми располагал, и заметил растерянность на её лице.

— Я мадам Помфри, целитель, — мягко поправила она меня. — Поппи Помфри, целитель школы Хогвартс.

— Хогвартс?

Мадам Помфри на секунду прикрыла руками исказившееся в гримасе лицо. Когда она убрала руки, то снова выглядела безмятежно спокойной.

— Надеюсь, память вскоре вернётся к вам, мистер Поттер, — мягко, словно говоря с тяжело больным, произнесла она. — Я вижу, что ваши моторные навыки сохранились, вы в ясном сознании и понимаете мою речь. А значит, ваша травма не настолько тяжела, как я опасалась с самого начала.

— А что со мной было? — спросил я, поскольку минутами откровенности этой женщины нужно было пользоваться по максимуму.

— В вас попало несколько заклинаний, — начала отвечать мадам Помфри, но тут же спохватилась. — Думаю, директор Дамблдор сможет рассказать вам более подробно.

— Директор Дамблдор?

Вместо ответа мадам Помфри вышла в соседнюю комнату, откуда донеслось тихое «Incendio» и звуки разгорающегося пламени, а затем:

— Да, Поппи? — тот же самый властный голос, что звучал несколькими минутами ранее. Альбус... Дамблдор? Директор.

— Альбус, мистер Поттер пришёл в себя, — мадам Помфри все еще была слегка взволнована: это проявлялось в интонациях её речи.

— Я сейчас приду, — директор умолк, а я, пользуясь оставшимися мгновениями, стал осматриваться.

Выкрашенное в неяркие пастельные цвета помещение, заставленное одинаковыми кроватями, между которыми кое-где стояли небольшие столики и сложенные ширмы с узорами в виде раскрывших хвосты экзотических птиц. Ни единой пылинки или следов, что на кроватях были сегодня и другие пациенты, кроме меня. Но два десятка коек в этом госпитале намекали на то, что он обслуживал довольно большую группу людей, не меньше пары сотен человек, если вспоминать похожие в войсковых лагерях во время учений. Некоторые кровати совсем небольшие: значит, тут бывали и пациенты-дети. Похоже, что я оказался либо в сиротском приюте, каковые были открыты во всех крупных городах Империи, либо в школе... Может быть — даже в школе для юных волшебников, ведь на столике рядом с моей кроватью лежала такая же палочка, как у мадам Помфри.

Спустя несколько минут тяжелая дверь, выходящая куда-то в коридор, открылась, пропуская внутрь высокого мощного старика в причудливом балахоне. Визитёр, невзирая на полностью седые волосы, двигался мягко и плавно, с грацией настоящего бойца, глаза на исчерченном глубокими морщинами лице были чистыми и совсем непохожими на стариковские. И аура власти, настоящей власти великого волшебника окружала его как давно привычная одежда.

— Гарри, ты очнулся, — директор заулыбался, однако в глубине глаз тлел огонек настороженности.

— Директор Дамблдор? — Он вздрогнул, словно получив подтверждение своим опасениям.

— Да, Гарри, это я, — директор взмахом своей палочки подтянул к себе деревянный стул и уселся в ногах кровати так, чтобы мы хорошо видели друг друга. — Ты помнишь меня?

— Нет... — Я постарался улыбнуться как можно беспомощнее, — мадам Помфри сказала, что вызовет директора Хогвартса, Дамблдора... и пришли вы.

— Да, — Дамблдор по-доброму улыбнулся. — Она сказала, что ты временно утратил часть памяти. Что последнее ты помнишь?

— Я помню только вспышку зелёного света и боль, — слово в слово, как и до этого, повторил я истинную правду.

Директор в задумчивости смотрел на меня, к вискам и лбу прикоснулись крошечные незримые иголочки, отдернулись и пропали. Кустистые брови слегка приподнялись, словно Дамблдор только что узнал нечто удивительное. Он... применил какое-то заклинание ко мне?

— Похоже, что заклинания Вольдеморта, — Поппи, сидевшая недалеко от нас, вздрогнула от этих слов Дамблдора, — сильно повредили твою память, Гарри. Я ничего не вижу в ней.

Директор снова помолчал, и опять в висках закололо. Наконец он продолжил, что-то напряжённо обдумывая.

— Я думаю, тебе стоит побыть в лазарете еще пару дней, пока ты окончательно не оправишься от травм. И если память не вернется к тебе в ближайшее время...

— То стоит оставить мистера Поттера в Хогвартсе на лето, — вмешалась Поппи, строго глядя на директора. — Нужен постоянный присмотр целителя, а в библиотеке он сумеет восстановить утраченные знания за четыре года учебы.

Значит, тот Поттер учился в Хогвартсе уже четыре года...

— Я думаю, это хорошая мысль, директор Дамблдор, — его взгляд вернулся ко мне. — Мне ведь нужно будет как-то учиться дальше...

Секунду Дамблдор, похоже, размышлял над моим предложением, а потом снова улыбнулся.

— Наверное, ты прав, Гарри. — Он поднялся со стула. — Тебе лучше остаться в старом добром Хогвартсе на лето... без библиотеки тебе точно не догнать друзей, а оставлять тебя на второй год было бы... неразумно. К тому же Гермиона и Рон, возможно, согласятся тебе помочь с учёбой... Да, пожалуй, так мы и сделаем.

Мощная фигура директора выскользнула за дверь, и ощущение давящей силы пропало. Мадам Помфри, вытащив палочку, встала напротив кровати, её взгляд стал пристальным и очень внимательным, губы сжались.

— Так. Посмотрим, что я могу сделать, чтобы ускорить ваше выздоровление, — палочка замелькала в воздухе, выписывая замысловатые круги.

— Что вы делаете, мадам Помфри? — Чем больше я смогу узнать сейчас, тем легче мне удастся ориентироваться в дальнейшем на новом месте.

— Я накладываю диагностические чары, — на висках Поппи появились крупные капли пота: видимо, творение волшебства требовало от неё больших усилий.

Воздух вокруг то теплел, то наполнялся пронзительным холодом, руки, ноги, голова, а то и всё тело сразу становились будто невесомыми, наливались тяжестью или лёгкой болью. Наконец мадам Помфри опустила палочку.

— Ты поразительно быстро восстанавливаешься, Гарри, — подтянув к себе толстую тетрадь, она что-то отметила в ней изящным золотым пером. — Что особо интересно, твое зрение почти пришло в норму...

Перо заскользило по бумаге с удвоенной скоростью. Спустя пару минут, увлеченная любимым делом женщина оторвалась от записей и с явственно заметным удовольствием исследователя подошла ближе.

— Теперь нужно проверить твою магию, Гарри, — мадам Помфри протянула мне взятую со стола палочку и тут же задумалась. — Ты помнишь, как создаются заклинания?

Лицо целительницы выглядело почти смущенным, когда она задала этот вопрос.

— Нет, — я покачал головой, взяв в руки палочку и прислушиваясь к собственным ощущениям. Ни малейшего отклика: память о том, что когда-то это тело могло творить свою магию, надежно покинула меня вместе с тем, прошлым, Гарри. Работает ли в этом мире магическая традиция Имперской академии, нужно было проверять без свидетелей и подальше от жилья.

Мадам Помфри потерла виски.

— Попробуй сотворить заклинание источника света, — наконец, решилась она.

Подняв вверх палочку, она описала концом простой круг в воздухе и произнесла короткое слово: «Lumos».

Я сел на кровати, опираясь спиной о подушку, и повторил движение палочки, четко, по слогам, скопировав фразу-ключ. Ничего. Ни малейшего отклика магического поля.

— Это будет сложнее, чем я думала, — пробормотала себе под нос мадам Помфри, снова берясь за блокнот.

— Динки! — повысила голос она.

С тихим хлопком в комнате появилось странное существо — ростом мне по пояс, со сморщенной мордой и торчащими в стороны ушами, выпуклыми глазами и безвольным подбородком.

— Принеси из библиотеки учебник по Чарам для первого курса, — мягко скомандовала мадам Помфри. — Скажи мадам Пинс, чтобы она записала учебник на моё имя.

— Хорошо, хозяйка Помфри, — пропищало существо и исчезло.

— Кто это был? — целительница с недоумением посмотрела на меня, потом, вспомнив, что со мной случилось, заговорила.

— Это был домовой эльф Хогвартса. Они служат волшебникам.

Хлопок, ознаменовавший возвращение домового... эльфа, избавил мадам Помфри от моих расспросов. Взяв из морщинистых лапок не слишком толстую книгу, она положила её на столик.

— Мистер Поттер, — начала она. — Вы по-прежнему потенциально очень сильный волшебник, аура всё так же наполнена магической энергией и её уровень,, думаю, будет расти дальше, как все четыре года, что я наблюдаю за вашим здоровьем. Однако вам необходимо будет либо вспомнить, как вы творили чары до травмы, либо... вырабатывать эти навыки заново. До тех пор, пока я не увижу заклинания в вашем исполнении, я не смогу сказать, что нам с вами делать дальше.

— А что может случиться? — Мне было действительно интересно это услышать, к тому же женщина явно увлеклась своим рассказом.

— Многое, — всплеснула руками мадам Помфри, — чаще всего страдают ментальные структуры, ответственные за передачу вашей воли магической энергии. Бывает, аура временно теряет способность впитывать магию и волшебник не может сотворить заклинание сильнее, чем простейший Люмос.

— Эта книга поможет мне? — отозвался я, пробежавшись кончиками пальцев по истершейся обложке.

— Да, это учебник, который получают все первокурсники в начале обучения в Хогвартсе. Он содержит самые простые и доступные заклинания и теорию их использования, — хмыкнула мадам Помфри. — Сама я вряд ли смогу преподать вам основы, исключая теорию исцеляющих заклятий.

— Но она тоже была бы мне полезна, — я заставил себя улыбнуться. — В конце концов, если вспомнить, как я попал к вам...

Мадам Помфри хмыкнула.

— Ну вот сейчас вы уже похожи на того мистера Поттера, которого я знаю: едва попали на больничную койку, и уже пытаетесь шутить. Но перед тем, как вы приступите к чтению и тренировке, я рекомендую вам пообедать. Динки!

Домовой эльф появился с большим подносом, уставленным мисками и тарелками, источавшими разнообразные незнакомые запахи.

Оставив меня наедине с обедом, она удалилась.

Еда оказалась совершенно незнакомой, но вполне приличной на вкус: какое-то мясо, овощи, а также графины с желтоватым соком и чистой водой. Понюхав и попробовав на вкус сок, я с отвращением отодвинул его подальше — слишком сладко и терпко. А вот чистая вода пришлась как нельзя кстати. Отравиться я не опасался: тело Поттера было выращено именно на такой еде, а значит, и для меня она вполне подходила.

Книга была отпечатана на станке, а не написана от руки, чего я втайне боялся. Небольшие абзацы с теоретическими сведениями о магии, изложенные на уровне мышления ребенка, оказались вполне доступными. Рисунки, показывавшие движения палочкой, тоже были понятными для человека, когда-то пятнадцать лет проучившегося в Имперской академии волшебства. Магия этого мира была во многом похожа на ту, которой пользовались в Империи почти тысячелетие назад: сочетание слова, жеста и воли. Ничего, сходного с современной магией Империи: рунными кругами, волевым контролем потоков силы, сложных плетений энергетических нитей, — не было и в помине. Но я не спешил делать выводы: в конце концов, учебник был рассчитан на первокурсника, только взявшегося за изучение магии, а в Академии тоже далеко не сразу давали студиозусам знания о прямом мысленном контроле своей силы.

Спустя три с половиной часа, если верить висевшему в углу палаты массивному хронометру, я, наконец, перелистнул последнюю страницу учебника. Подняв палочку вверх, я снова описал кончиком артефакта круг в воздухе и произнёс всего одно слово: «Lumos».

Тонкая струйка энергии, на поиск которой и попытку управлять я потратил больше часа, скользнула в палочку, и передо мной завис небольшой ярко светящийся голубым светом шарик.

— У вас получилось, мистер Поттер! — в дверях появилась мадам Помфри, с удовлетворением смотря на результат моих трудов. — Продолжайте удерживать заклинание, а я проверю, как обстоят дела с восстановлением вашей ауры!

«— Р-р-а-а-а-а! — рёв толпы, заполонившей огромный амфитеатр, бил по ушам настоящим тараном.

Белоснежный песок арены обжигал ступни сквозь тонкую кожу сандалий, полуденное солнце обрушивало на зрителей и участников Большого императорского смотра свой яростный жар.

Обслуга амфитеатра в дальней от меня части арены всё еще собирала останки уродливой твари — творения бестиологов Академии — вышедшей против меня в прошлом раунде боёв. Победа, в особенности без использования магии, далась мне недёшево.

Божественный император встал в своей ложе, и воцарилась тишина, — воля и сила этого не совсем человека подавляли. Взмах мощной руки, и под рёв толпы из ворот выполз следующий противник: покрытый синеватыми пластинками брони гигантский скорпион.

Перехватив поудобнее саблю, я выбросил из головы всё: одобрительный взгляд Императора, беспокойство сидевших в соседней ложе отца и матери, беснующуюся толпу, хмурое лицо Старшего наставника Академии. Всё лишнее отступило на второй план перед единственной целью — победить, в очередной раз подтвердив славу непревзойдённых воинов из рода Владык Северного предела.

— Щёлк! — первый удар большой клешни пришёлся в пустоту, я кувырком ушёл в сторону.

С хрустом распрямился мощный хвост, кривое жало бессильно взрыло песок, где я только что стоял — тварь оказалась гораздо более ловкой, чем я ждал.

Разорвав дистанцию, я выхватил из-за пояса тяжелые кожаные перчатки со стальными пластинами. Несколько секунд, которые мне потребовались, чтобы надеть их, сопровождались взволнованными возгласами толпы: клешни щёлкали всё ближе к моему телу.

Последний удар хвоста снова разбросал песок, а я закованной в металл рукой ухватился за пластину брони. Рывок мощных мышц скорпиона буквально подбросил меня в воздух, сложившись с моим собственным прыжком. Оказавшись за спиной твари, я резко рубанул по хвосту, целясь в переплетения мышц, кое-где появлявшиеся в щелях броневых пластинок.

Удар вышел слегка смазанным — в последнее мгновение тварь успела сдвинуться, но и без того хвост бессильно обвис, сковывая движения скорпиона.

Всё в таком же молчании — видимо, снабжать его голосовыми связками академики постеснялись — противник развернулся и клешни едва не отрубили мне правую ногу.

Медленно стекавшая из разреза бледно-голубая жидкость постепенно лишала скорпиона сил, и его движения становились всё менее точными. Скоро я сумел резким рывком сократить дистанцию и подрубить одну из шести ног, с большим трудом разбив хитиновую пластину.

— Туор ар Норд закончил выпускной турнир Стали непобеждённым. Восславим могучего воина! — грянул голос Божественного, и рёв восторженной толпы вторил словам правителя Империи».

Невероятно яркий сон заставил сердце сжаться от воспоминаний о доме. Доме, которого я не увижу никогда. Медленно открыв глаза я огляделся. За ночь в лазарете не прибавилось новых пациентов, царила полная тишина, только где-то за стенами Хогвартса изредка заунывно вскрикивала птица. Тело, наконец-то восстановившееся после неудачного для... теперь уже для меня боя, ощущалось как своё собственное.

Отбросив одеяло в сторону, я стал изучать доставшееся мне наследство, постепенно всё больше хмурясь. Худое, почти истощенное тело. Невзирая на то, что последнее время Гарри Поттер, похоже, хорошо питался, были и признаки длительного недоедания: почти полностью отсутствовавший жировой слой на лице, руках и животе. С некоторым опасением, я сунул палец в рот. Зубы в порядке. Похоже, Поттера довольно плохо кормили в детстве и не слишком развивали физически. Мышцы... мышцы у него... у меня были, но... не дотягивали до уровня, какой был у какого-нибудь первокурсника школы мечного боя в Империи, куда брали детей с семи лет.

Осторожно засветив огонек Люмоса, я продолжил изучение, на этот раз обращая внимание на травмы. Несколько мелких шрамов на голове — обычное дело для подростка. Глубокий шрам выше запястья, словно след впившегося клыка какой-то твари. Края шрама при ближайшем рассмотрении оказались темнее остальной кожи на руке, — либо результат плохой работы целителя, во что верилось слабо, либо... либо клыки твари были ядовитыми. Уже интереснее. Более мелкие, но многочисленные шрамы на руках и ногах, незначительные следы на груди и спине. Пара интересных полос на спине... словно от плети или ремня. А вот на лбу... Я осторожно ощупал пальцами шрам в виде кривого зигзага. Для такой старой отметины — гораздо теплее остального лба. Еще более интересно. Жизнь моего предшественника была не самой легкой и однообразной, хотя, возможно, это нормальное явление для местной школы магии.

Информации пока недостаточно. Однако даже единственный факт, что Гарри Поттер в одиночку оказался на кладбище, где его пытались убить сразу пятнадцать взрослых волшебников, настораживал. По всему выходило, что он попал в заранее подготовленную ловушку, а значит...

Отложив размышления о судьбе Гарри Поттера до момента, когда удастся побеседовать с менее искушенным в приёмах допроса человеком, чем директор Дамблдор, я осторожно встал с постели. Тело слушалось хорошо, и это, пожалуй, главный плюс — строение жителей Империи и этого мира совпадало до мельчайших деталей. Окажись я четырехруким или хвостатым существом — и можно было бы забыть о возвращении даже части боевых навыков.

Самый простой разминочный комплекс, который я начал выполнять, стараясь обойтись без лишнего шума, показал: регулярных тренировок у Гарри Поттера не было. Радовало только то, что после пятнадцати минут непрерывного движения сердце еще не вырвалось из груди от непривычной для него нагрузки. Гибкость и силу — из-за недоедания и отсутствия должных занятий с раннего детства — довести до уровня, каким я обладал к своим сорока шести годам в Империи, было невозможно. Мысленно проклиная тех, кто умудрился упустить в развитии ребенка самый перспективный период, я тихо позвал:

— Динки.

К моему глубокому удовлетворению домовой эльф появился на зов. Значит, как минимум находившиеся в лазарете ученики имели право пользоваться услугами этих созданий. А его мгновенное появление в комнате давало надежду, что и волшебники способны на нечто подобное. В Империи мгновенная телепортация до сих пор оставалась уделом сильнейших магов.

Существо молча ждало моих приказаний.

— Динки, мне нужно умыться.

Выпуклые глазки уставились на моё мокрое от пота лицо. Наконец мохнатая лапка сделала приглашающий жест.

— Хозяин Поттер, следуйте за мной.

Пройдя за семенящим впереди эльфом в одну из дверей, я оказался в вымощенной белой плиткой комнате, из стен которой торчали непонятные трубы, а в углу было что-то похожее на большую бадью и бадью поменьше. Определенно, в плане бытовых удобств этот мир обогнал Империю.

— Динки, — развернулся я к домовому эльфу, — объясни мне, как этим пользоваться.

Мохнатые ушки судорожно дёрнулись, но существо приступило к объяснениям.

Спустя полчаса, тщательно отмытый и довольный, я вернулся обратно в постель. Прочитанный от корки до корки учебник, лежавший на столике, заставил меня с сожалением поморщиться. Других книг в пределах досягаемости не было. Открыв учебник в разделе заклинаний, я взял в руки палочку — до момента проверки, чего я стою как маг из рода Владетелей Северного предела, лучше было освоить хотя бы самые простые приёмы местных чародеев. Жизнь Гарри Поттера была слишком непредсказуемой, чтобы просто лежать в постели и наслаждаться ничегонеделаньем.

Вошедшая через какое-то время мадам Помфри застала меня за сосредоточенной попыткой отлевитировать на соседнюю кровать учебник по чарам.

— Вижу, вы уже освоились, мистер Поттер. — Улыбнулась женщина. — Ничего не беспокоит?

— Спасибо, мадам Помфри, — я сделал попытку привстать с кровати, но Поппи небрежным жестом велела мне оставаться на месте. — Благодаря вашему искусству я как новенький.

— А раньше вы не делали комплиментов моему искусству целителя, мистер Поттер! — неожиданно звонко рассмеялась мадам Помфри, доставая палочку. — Посмотрим, как восстанавливается ваш организм.

— Вы делали зарядку, — пришла к выводу Поппи после недолгого осмотра. — Это похвально, но впредь сначала спрашивайте, можно ли вам нагружать себя.

— Я подумал, — мне пришлось приложить усилие, чтобы выглядеть смущенным, — подумал, что стоит быстрее приходить в форму, учитывая... мои обстоятельства.

Женщина прекратила улыбаться.

— Вы уже что-то вспомнили, мистер Поттер? — палочка плавным движением отправила в мою сторону новое заклинание.

— Пока нет, — легкое тепло охватило голову, — Просто я помню, в каком виде я попал к вам в лазарет.

Мадам Помфри поджала губы.

— Это отвратительная недоработка Аврората и организаторов Турнира! — буквально выплюнула она. — Не понимаю, как вы вообще попали на этот турнир! Сначала дракон, потом — подводные твари и под финал — замаскированный портал в лабиринте вместо наградного кубка!

Я весь превратился в слух: женщина, разъяренная тем, что одного из её подопечных едва не убили, стала поистине бесценным источником сведений. Главное было не спугнуть её. Новые слова и их возможное значение откладывались в памяти.

— А что было странного в моём участии в турнире? — Пришлось положиться на удачу.

— Вы ученик четвертого курса, — ноздри женщины всё еще раздувались, но она постепенно приходила в себя. — А турнир рассчитан на самых сильных семикурсников.

— Но ведь я в итоге выжил... — уже наудачу добавил я, видя, что момент уходит.

— Вы как всегда подтвердили свою невероятную удачливость, мистер Поттер, — хмыкнула мадам Помфри, полностью успокоившись.

— Жаль, что я пока этого не помню, — с совершенно искренним сожалением покачал я головой, провоцируя собеседницу на продолжение рассказа, и она не обманула моих надежд.

— В библиотеке вы сможете посмотреть подшивки газет, где подробно рассказывается о ходе Турнира трех волшебников, — отвернувшись от меня, мадам Помфри принялась смешивать на столике какие-то эликсиры.

Значит, у меня было минимум два оппонента на этом турнире. А вот слова мадам Помфри о том, что именно мне стоило посмотреть в библиотеке, оказались для меня пустым звуком, я не знал, о чем она говорит. Впрочем, это можно было выяснить уже по ходу дела. Слова же о как всегда подтвержденной удаче лишь подкрепляли мою версию о том, что Гарри Поттер жил крайне неспокойной жизнью.

— А чем в итоге закончился турнир? — Последний вопрос, поскольку в коридоре зазвучали быстро приближавшиеся шаги.

— Вы победили, — не поворачиваясь, ответила мадам Помфри, чуть громче обычного стукнув стеклом о стекло. — Правда, Министерство магии отказалось официально признавать вас победителем Турнира, отложив награждение до окончания расследования.

Дверь в коридор резко распахнулась, секундой раньше я ощутил прикосновение силы директора Дамблдора, но первым в лазарет буквально влетел высокий средних лет мужчина, затянутый в черную мантию. Я с трудом удержался от того, чтобы вскочить с кровати: слишком похожа была сила незнакомца на силу тех, кто гонял по кладбищу Гарри Поттера. Увидев моё оборвавшееся движение, мужчина раздражённо фыркнул. Следом за ним в лазарет вступил Альбус Дамблдор, подаривший мне ласковую отеческую улыбку.

— Доброе утро, мальчик мой, — директор удобно устроился в превратившемся в удобное кресло деревянном стуле. Скорость превращения заставила меня мысленно уважительно покивать — искусство постоянного и временного превращения в Империи было в почёте, на нём держалась часть мастерских по созданию немногочисленных устройств сложнее водяной мельницы.

— Вижу, ты уже почти оправился от травмы, — Дамблдор внимательно посмотрел на меня, в висках снова кольнуло, однако в этот раз ощущение продлилось совсем немного. Директор откинулся на спинку кресла, потерев затылок. — Как ты себя чувствуешь?

— Гораздо лучше, директор Дамблдор, — откликнулся я, краем глаза следя за молчащим незнакомцем, который, скрестив руки, встал справа от кресла директора. Телохранитель? Наёмник? Судя по грации движений и пристальному взгляду — вряд ли работник волшебной школы. Неприязненный взгляд, направленный на меня, чётко показывал: с ним мы уже успели где-то столкнуться. Но где школьник Гарри Поттер мог столкнуться с наёмником директора? Интересно...

Тем временем директор Дамблдор вытащил свою палочку и стал накладывать диагностические заклинания — их я уже легко распознавал по ощущениям тепла и холода в разных частях тела. В висках и затылке закололо, однако директор был полностью поглощен своими чарами, а значит... Переведя взгляд на молчавшего наёмника, я увидел, что он пристально уставился на меня. Тень раздражения промелькнула по лицу мужчины, и он отвёл взгляд. Ощущение покалывания пропало.

— Ах, да, Гарри, — усмехнулся почему-то довольный директор, кинув быстрый ироничный взгляд на еще сильнее нахмурившегося мужчину. — Ты всё еще, похоже, не помнишь, но это профессор Зельеварения, Северус Снейп.

— Добрый день, профессор Снейп, — с человеком, относящимся к тебе с такой неприязнью, лучше вести себя предельно вежливо.

Черные глаза сверкнули, профессор поморщился, но всё же произнес:

— И вам доброго дня, мистер Поттер.

Дамблдор просиял, будто только что увидел нечто весьма для себя приятное. Да, профессор Снейп и Гарри Поттер действительно сильно не ладили между собой...

Резко развернувшись, профессор проследовал к выходу, бросив на прощание:

— Мои зелья здесь не помогут, как и легили...

Захлопнувшаяся дверь оборвала последнюю фразу профессора Снейпа, но он, сам того не желая, подарил мне еще одну тему для размышления. Осталось дождаться ухода директора и расспросить мадам Помфри, явно относившуюся к Гарри Поттеру с почти материнской заботой... или с заботой к постоянному посетителю лазарета...

— Думаю, тебе стоит еще один день провести под присмотром мадам Помфри, — хмыкнул Дамблдор, увидев, что я не собираюсь комментировать нашу встречу с профессором Снейпом.

— Я бы хотел получить доступ в библиотеку, — я надеялся, что на властного директора подействует должным образом тихий голос и опущенный взгляд, и Дамблдор оправдал мои ожидания.

— Хорошо, мальчик мой, — директор погладил бороду. — Я рад, что в тебе проснулось такое учебное рвение. Мисс Грейнджер будет очень рада, что у неё появился единомышленник.

— Мисс Грейнджер?

Глаза директора еще раз внимательно осмотрели меня, словно он до сих пор не мог поверить, что я ничего не помню.

— Это твоя лучшая подруга, Гарри, — медленно произнёс он. — Хотел бы ты увидеть её завтра? Если да, — то я попрошу её задержаться в Хогвартсе и не уезжать домой.

— Думаю, это хорошая идея, директор Дамблдор, возможно, так мне удастся быстрее всё вспомнить.

Поднявшись, Дамблдор небрежным взмахом палочки возвращает креслу прежний вид слегка потрёпанного деревянного стула.

— Я распоряжусь, чтобы домовые эльфы принесли тебе учебники, которые ты попросишь.

— Мадам Помфри, — когда мимо моей кровати, частично скрытой грудой учебников на столе, прошла Поппи, я успел её остановить. — Сегодня, пока мы беседовали с директором Дамблдором и профессором Снейпом, они упоминали о зельях и о чем-то вроде «легили...» А что означало последнее слово?

Мадам Помфри несколько секунд в задумчивости покусывала нижнюю губу.

— Легилименция — это наука о чтении мыслей, мистер Поттер. Иногда приёмы легилименции используют, чтобы помочь восстановиться подвергшимся ментальным травмам пациентам, например, при потере памяти или сумасшествии. Это очень сложная и тонкая область медицины.

— Получается, владеющий.... легилименцией человек может прочитать память других людей и помочь восстановить её? — Меня, понятное дело, больше интересовал ответ на первую часть вопроса.

— Вы правильно поняли, мистер Поттер. — Посмотрев на меня, мадам Помфри усмехнулась. — Но в библиотеке Хогвартса вы не найдете учебников по легилименции. Эта наука весьма опасна.

— А в библиотеке есть учебники по исцеляющим чарам? — этот вопрос стоял в списке приоритетов третьим после общего знания о мире и боевой магии.

— Не так много, как хотелось бы, — небольшие морщинки проступили на лбу мадам Помфри. — Но кое-что там найдётся.

— А можно будет обращаться к вам с вопросами?

Женщина рассмеялась.

— Мистер Поттер, вы еще не вышли из госпиталя, но уже всерьез решили заняться медициной?

— Я думаю, это будет полезным, — я демонстративно обвел руками окружавший нас интерьер лазарета.

— Хорошо, мистер Поттер, — всё еще улыбаясь, ответила мадам Помфри, — если у вас будут вопросы по исцеляющим заклинаниям, я постараюсь помочь вам разобраться. Может быть, после войны... в мире появится еще один целитель, а не аврор.

Значит, всё-таки, война. Похоже, моя служба будет неразрывно связана с тем, что я умел лучше всего после управления Северным пределом.

Глава 2. Затворник.

27 июня 1995 г. Хогвартс.

«Одним из самых кровавых примеров того, к чему приводит сотрудничество амбициозных волшебников и магловских политиков, можно назвать войну с Гриндевальдом, которая в мире маглов названа Второй Мировой войной. Группа темных магов под руководством Гриндевальда, вступив в контакт с правительством нацистской Германии, оказывала им диверсионно-разведывательные, информационные и медицинские услуги, проводила контрдиверсионные мероприятия и модифицировала защитные системы некоторых стратегически важных объектов.

Масштаб войны, а также используемые группой Гриндевальда методы уничтожения себе подобных в очередной раз показали вред темной магии и ту лёгкость, с которой разум одарённого может быть охвачен гордыней и стремлением возвыситься над другими.

Стоит заметить, что война с Гриндевальдом, помимо колоссального вреда, нанесенного волшебному сообществу в виде гибели множества перспективных и умелых чародеев, также имела и положительные результаты. Численность темных во всей Европе после войны уменьшилась более чем наполовину, что даже ниже, чем во времена сотрудничества магов и Инквизиции.

Полное уничтожение многих семейств потомственных магов существенно ослабило влияние темной группировки на политику в Европе, Конклав Темных магов фактически прекратил своё существование, окончательно уступив позиции Международной конфедерации волшебников.

Благодаря тому, что темные маги скомпрометировали себя в ходе войны, хотя некоторая часть их сражалась против группировки Гриндевальда, удалось провести несколько законопроектов, охватывавших всю территорию Европы и урезавших списки разрешенных для изучения, хранения и использования заклинаний, артефактов и книг. Это подкосило позиции тёмных еще сильнее, сделав по-настоящему крупные войны волшебников маловероятными».

Выписка из неопубликованного учебника «Подлинная история магического мира XX века», автор неизвестен.

— Доброе утро, мистер Поттер, — мадам Помфри зашла в палату как раз в тот момент, когда я вернулся из душа. — Похоже, вы твёрдо решили заняться своим здоровьем.

— Доброе утро, мадам Помфри, — мышцы приятно ныли, но я знал, что вскоре они будут болеть. От того момента, когда тело придет в хорошую форму, меня отделяло несколько лет.

— Как вы себя чувствуете? — женщина повторила ставшую привычной процедуру обследования и одобрительно кивнула.

— Гораздо лучше, мадам Помфри... благодаря вашим усилиям, — никогда не вредно слегка польстить человеку, от которого во многом зависит моё выживание в этом мире. Дождавшись, пока женщина довольно усмехнется, я продолжил. — Мадам Помфри, не могли бы вы подсказать хорошую книгу по развитию тела?

Вопрос был нетривиален: хотя сам я превосходно помнил все техники для развития мускулатуры, скорости и реакции, глупо было бы попасться на незнании местных реалий в подготовке бойцов.

— Хм, — мадам Помфри в задумчивости потерла подбородок, её лоб пересекла глубокая складка. — Пожалуй, первый ученик, кто задал мне подобный вопрос.

Женщина на некоторое время ушла в себя.

— Думаю, вам лучше обратиться к мадам Пинс, библиотекарю Хогвартса. Но волшебникам не очень интересны такие вещи. Возможно, она подскажет вам нужную книгу, в противном случае, вам придётся заказывать что-то в магазинах Хогсмида или даже магловских.

— В магловских? — это слово было мне незнакомо, и не вызывало откликов в памяти.

Мадам Помфри досадливо поморщилась, хлопнув себя по лбу.

— Всё время забываю, что вы... — она оборвала фразу. — Волшебники уже много лет живут в изоляции и скрывают свое существование от лишенных волшебства людей, мы называем их маглами.

Я сделал над собой усилие, чтобы не показать удивления. Для любого жителя Империи, обязанного многими благами именно волшебникам, подобное показалось бы совершенно невероятным. Пусть маги были отдельной кастой, но пользовались глубочайшим уважением. Ведь именно они контролировали неустойчивый климат мира Лиар, поддерживали плодородие полей, не говоря уже о менее масштабных делах вроде исцеления десятков болезней.

— Маги скрываются от маглов? — переспросил я, надеясь, что мадам Помфри спишет вопрос на мою память... точнее, на её полную потерю.

— К сожалению, да, мистер Поттер, — покачала головой женщина. — Волшебников слишком мало, а маглов на планете уже несколько миллиардов.

— Я чувствую себя словно бы заново родившимся, — поморщился я, потирая виски. — Ничего не помню.

— Такое бывает, мистер Поттер, — мадам Помфри мягко улыбнулась. — У людей, подвергавшихся таким заклятьям, обычно возникают... проблемы с тем, чтобы просто выжить. А вы выжили... уже второй раз.

Определенно Гарри Поттер прожил интереснейшую жизнь, достойную исторических книг...

— Будем надеяться, память ко мне вернётся, — я постарался произнести это как можно оптимистичнее, словно бы убеждал сам себя, хотя в действительности память Гарри Поттера наверняка отправилась к следующему воплощению вместе с хозяином.

— Будем надеяться, мистер Поттер, — мадам Помфри подтянула ко мне поднос с тарелками и кувшином. — После того, как вы позавтракаете, можете приступать к этим книгам. А после обеда я пропущу к вам посетительницу, вашу подругу, Гермиону Грейнджер.

С негромким стуком на соседний столик упала толстая стопка учебников.

— Спасибо, мадам Помфри.

Уже знакомый учебник: «Книга заговоров и заклинаний». «История магии», «Пособие для трансфигурации», «Теория магии», «Тысяча магических растений», «Магические отвары и зелья», «Темные силы: самозащита». Я ласково погладил потертые переплёты. Жизнь определённо налаживалась.

Однако реальность слегка разочаровала. Открыв учебник по самозащите, я обнаружил там чрезвычайно полезные приемы: искры из палочки, заклинание подножки и явно созданное человеком с чувством юмора заклинание, заставлявшее ноги пускаться в пляс. Довольно странный выбор... даже для первого курса. Остальная часть учебника содержала в себе такие же «полезные» приемы и пространные рассуждения о вреде темной магии. Очень многое говорящий об уровне образования подход... В Империи магия не делилась на светлую и темную, выделялись лишь специализации: боевая магия, магия исцеления, магия погоды и магия творения.

Учебник по «боевой магии» отправился на стол. На моих губах проскользнула улыбка.

«— Показательный бой между Риоком де Лайлом и Маркусом Гартом! — рыкнул преподаватель боевой магии, стоя перед строем взволнованных студиозусов первого года обучения. — Сейчас вы увидите то, что должны уметь к концу вашей учёбы! Это показательная дуэль, в ней вам всего лишь покажут доступные выпускникам чары, настоящий бой проходит по иным законам!

Гийом де Крий, приходившийся дальним родственником самому Императору, да будут вечными его дни, сделал отмашку двум магам-боевикам выпускного курса.

Арену окутало тонкой плёнкой защитного поля. Самих же участников дуэли, как я в дальнейшем узнал, магия арены защищала только от самых тяжелых травм и смертельного исхода.

Секунду выпускники стояли неподвижно, а потом две высоких фигуры словно размазались в воздухе, настолько стремительным было их движение.

На площадке бушевали все четыре стихии. Ледяные сосульки, разноцветные огненные шары и огненные плети, искристые молнии, капли каких-то жидкостей, рвущиеся из-под земли каменные клыки сливались в одно яркое пятно магии. Большую часть заклятий, пущенных в ход, опознать не удавалось, — слишком быстро они сменяли друг друга.

Спустя несколько минут маги прекратили забрасывать друг друга различными заклинаниями и перешли в ближний бой, с невероятной скоростью пытаясь поразить друг друга мечами, словно выточенными из кусков обсидиана, — настолько черными были их клинки.

— Стоп! — Повысил голос де Крий. — А теперь я расскажу вам о правилах этой арены, за несоблюдение которых вы отправитесь в карцер... если выживете».

Учебники по магическим зельям и растениям я, быстро пролистав, отложил в сторону. Фактически, это были сборники рецептов, без малейшей систематики и объяснений. Почему, к примеру, зелье Радости требовалось на последнем этапе мешать именно деревянной ложкой против часовой стрелки, а черенки Дракены синей срезать обязательно серебряным ножом и только в первый день после полнолуния? Напомнив себе, что необходимо будет поискать в библиотеке более серьезные труды, я открыл «Теорию магии».

— Мистер Поттер, — голос мадам Помфри вырвал меня из легкого транса, в котором я пытался усвоить новые сведения о магии того мира, где мне предстояло жить. — Время обедать.

— Вы уже всё прочитали? — Она скептически осмотрела протянутую ей стопку учебников.

— Скорее, я их просмотрел, мадам Помфри, — отозвался я, стараясь уложить в голове всё, что узнал из откровенно куцых объяснений автора «Теории магии». — Хотел оценить, сколько мне предстоит выучить заново.

— Ну... с помощью лучшей за последние десять лет ученицы Хогвартса вы вполне можете за лето разобраться с материалом четырех курсов... по крайней мере, с основными предметами. Но про «основные» я вам не говорила, — неожиданно заговорщически улыбнулась мадам Помфри. — Каждый профессор считает свой предмет самым важным.

— И основные предметы это... чары, трансфигурация, защита от темных искусств и зельеварение?

— Вы правы, — мадам Помфри улыбнулась. — И, раз вы выразили желание разобраться в исцеляющих чарах, то, когда догоните однокурсников, можете в свободное время поработать со мной.

— Спасибо, мадам Помфри! — мне почти не пришлось лукавить, чтобы изобразить искреннюю радость.

Вызванный мадам Помфри эльф принёс очередной поднос с едой, на которую я с жадностью накинулся. Целительница задумчиво наблюдала за тем, как я поглощаю хорошо прожаренный кусок мяса, заедая его овощным салатом.

— Ваш организм очень хорошо восстанавливается, — хмыкнула она в ответ на мой вопросительный взгляд. — Аппетит в норме, это нечасто бывает после подобных поражений.

Я промолчал, сосредоточившись на еде. Тело, на которое я имел большие виды, требовало хорошей подкормки.

— Завтра, пожалуй, я выпишу вас из лазарета, — продолжила мадам Помфри, записывая что-то в своей тетради. — Если бы всё это не было так печально, мистер Поттер, я бы сказала, что на вашем примере можно написать неплохую статью в «Современную колдомедицину».

— В принципе, я не возражаю побыть наглядным пособием, — я заставил себя хитро улыбнуться. — Ведь вы согласились помочь мне с магией исцеления.

— Я подумаю об этом, — не менее хитро улыбнулась мадам Помфри. Золотое перо сновало по бумаге, оставляя цепочки непонятных значков.

Спустя полчаса после обеда за дверью послышался быстрый цокот каблуков. Я оторвался от учебника по трансфигурации и встал со стула.

— Гарри! — В лазарет буквально влетела молодая девушка, тут же повиснув у меня на шее. Я в некоторой растерянности провел ладонью по густой гриве каштановых волос.

— Гермиона? — сложив два и два, спросил я, получив в ответ тихий всхлип в плечо.

Отстранившись, девушка уставилась на меня слегка покрасневшими глазами.

— Директор Дамблдор сказал, что ты снова встретился с... Вольдемортом.

Вольдеморт... Вот как звали существо, отправившее на небеса Гарри Поттера.

— Директор не соврал, Гермиона, — я покачал головой. — Он едва не убил меня на кладбище.

Её глаза наполнились слезами.

— Вчера авроры обнаружили то кладбище и доставили тело Седрика Диггори родителям. Это ужасно! В газетах уже написали, что его убил какой-то сумасшедший последователь Вольдеморта.

Девушка казалась возмущенной, и мне пришлось переспросить.

— А что тебе показалось таким странным?

— Странным?! — Гермиона вскинулась, словно разозлённая кошка. — Они не написали ни единого слова о том, что Вольдеморт возродился! Всё списали на сумасшедшего! А о тебе даже не написали, что ты выиграл в Турнире трёх волшебников!

— Думаю, со временем всё выяснится, — мне отчаянно не хватало сведений, чтобы разговаривать с лучшей подругой Гарри Поттера. И хотя девушка могла послужить источником новых знаний, сейчас это было бы некстати.

— Гермиона, — прервал я открывшую рот девушку. — Мне действительно отшибло память.

Гермиона осеклась, прижав ладонь ко рту и глядя на меня широко распахнувшимися глазами.

— О, Гарри! — она снова бросилась мне на шею.

— Директор говорит, что память, возможно, вернётся ко мне, — я осторожно погладил пушистые волосы и прижал девушку ближе к себе. — Ну а пока я помню только то, что произошло после моего возвращения в Хогвартс позавчера.

— Как ты себя чувствуешь? — глухо спросила девушка, не отпуская мою шею.

— Уже хорошо, — я мягко расцепил вцепившиеся в меня руки и отошел к окну. — Просто ничего не помню. Я уже начал читать учебники первого курса.

В глазах девушки блеснул огонёк интереса.

— Я посмотрел учебник по чарам и попробовал некоторые заклинания, — продолжил я, почувствовав, что нашел подходящий стиль общения с лучшей ученицей Хогвартса.

— И как? — подалась вперёд Гермиона.

— Ну, — я пожал плечами, — чары левитации у меня получились почти сразу. Люмос тоже.

— Как ты будешь учиться дальше? — Гермиона в задумчивости дернула себя за каштановую прядь.

— Директор Дамблдор разрешил мне остаться на лето в Хогвартсе и обосноваться в библиотеке, — я совершенно точно видел разгоравшийся в глазах девушки жадный огонёк. Похоже, директор не зря шутил о страсти к познанию у мисс Грейнджер... Гермионы.

К счастью, мне удалось избежать самого очевидного вопроса, после которого отношение ко мне Гермионы могло непредсказуемо измениться: насколько я вообще помню, кто такая Гермиона Грейнджер.

28 июня 1995 г. Хогвартс.

«Новое нападение Пожирателей Смерти!

Дом семьи МакКиннонов сожжен до основания!»

«Атака Пожирателей смерти на Косой переулок!

Напавшие на мирных волшебников последователи Того-которого-нельзя-называть столкнулись с Аластором Грюмом и его людьми: Сириусом Блеком, Аланом МакКинноном, Джеймсом Поттером, Чарльзом и Доркас Медоуз, Фрэнком Лонгботтомом. Доблестные авроры смогли дать отпор нападавшим!»

«Вечная память!

Сегодня отряд из пяти авроров под командованием Джона Марчбэнкса в полном составе был уничтожен, попав в засаду в магловском торговом центре. Грубо нарушившие статус секретности Пожиратели смерти дождались прибытия авроров и в ходе встречного боя одержали верх. Обливиаторы Министерства, прибывшие спустя час на место происшествия, обнаружили десятки трупов маглов, изуродованные тела авроров и многочисленные следы темной магии»

Гермиона, которая утром зашла в лазарет, показала дорогу в библиотеку и великодушно оставила меня наедине с громадной стопкой «газет», оказавшихся на удивление удобным источником информации... если, конечно, удастся найти, с чем сравнить эти рассказы. Никогда не стоит слепо доверять сведениям, поступившим из единственного источника. А слова Гермионы о том, что в газете не упомянули об исходе Турнира означали только одно: «Пророк» слепо подчинялся воле Министерства магии, которое, как я понял, олицетворяло в стране верховную власть.

Постепенно передо мной разворачивалась история войны, имевшая непосредственное отношение к Гарри Поттеру. Всё началось с радикальной, но обеспеченной политической партии, ратовавшей за ограничение прав маглорожденных. Они предлагали ввести квоты на занятие государственных постов, на право голоса в Министерстве. Требовали снятия появившихся после Второй мировой запретов на магию крови, некромантию и некоторые аспекты родовой магии. Харизматичный лидер партии радикалов, лорд Вольдеморт, имя которого тогда еще не боялись произносить, щедро раздавал авансы потенциальным сторонникам чистой крови, пользовался активной поддержкой старых и очень богатых семейств, давал интервью газетчикам. Однако время шло, но никаких реформ в Министерстве магии, невзирая на все старания Вольдеморта, не принималось. Слишком сильна была политическая партия их оппонентов, возглавляемая к тому моменту уже главой Визенгамота, Альбусом Дамблдором и собравшая под свои знамена множество светлых семейств.

В итоге спустя несколько лет, потраченных на жаркие прения в кулуарах Визенгамота, создание многочисленных говорилен-комитетов и комиссий, радикалы перешли к активным действиям, разом отправив к праотцам изрядную часть своих политических оппонентов. Под утро погибла почти четверть консерваторов из Визенгамота, но спешно собранные в Министерство авроры остановили нападавших, не позволив им убить Министра и обезглавить департамент Правопорядка и Аврорат.

Однако ни в одной газете не говорилось о том, что послужило причиной перехода от политических махинаций и вербовки сторонников к прямому столкновению и убийствам. Камень преткновения между радикалами и консерваторами, помимо лежавшей совсем уж на поверхности проблемы маглорожденных и их растущего влияния, был очевиден. Консерваторы выступали за постепенное снижение мощи разрешенных заклинаний, чтобы не выдать развивающейся технике маглов существование волшебного мира, добивались запрета наиболее опасных темных ритуалов, довольно популярных в чистокровных семьях. Радикалы выступали за дальнейшее развитие магии пусть и в ущерб безопасности магического мира, за отмену возникших после Мировой войны запретов на многие ритуалы. Их доводы звучали бы для меня убедительнее, если бы не желание предельно ограничить в правах тех, кто не обладал чистокровными предками. Магических же существ притесняли все: и радикалы, и консерваторы, просто у первых это не афишировалось, вторые же активно пользовались поддержкой министерства в этом вопросе. Кто из них был более дальновидным, выяснить не удалось — война смешала карты и тем, и другим, приведя страну на край пропасти и медленного вымирания.

— Похоже, вы стали читать гораздо быстрее, чем раньше, мистер Поттер, — оторвал меня от изучения очередной толстой подшивки строгий женский голос.

Я оторвал взгляд от страницы, где рассказывалось об очередном налёте Пожирателей на особняк кого-то из членов Визенгамота. Рядом со столом остановилась высокая женщина в темно-зелёной мантии и сколотыми в тугой пучок седыми волосами.

— Добрый день... — Встав с места, я поприветствовал свою собеседницу, сделав паузу на месте имени.

— Минерва МакГонагалл, профессор трансфигурации Минерва МакГонагалл, мистер Поттер. — Серые глаза с затаённой жалостью смотрели на меня сквозь изящные очки с золотой оправой. — Я декан вашего факультета.

— Добрый день, профессор МакГонагалл, — повторил я. — Решил вернуть себе воспоминания о прошлом.

Я кивнул на заваленный газетами стол. У МакГонагалл дернулось веко.

— Хорошего дня, мистер Поттер, если вы что-то захотите узнать или вам потребуется совет — я всегда готова помочь.

Держа спину неестественно прямо, женщина удалилась, оставив меня наедине с бесчисленными газетными листами.

Равновесие в открытой войне смещалось то в одну, то в другую сторону, в итоге к 1980-му году Вольдеморт стал самой тяжелой фигурой на доске, потеснив даже померкший к тому времени образ великого мага Дамблдора. Как Вольдеморт обрел такую невероятную силу — в газетах не было даже догадок. Невзирая на спешно принятые Бартемиусом Краучем-старшим жестокие ответные меры, и введенное чрезвычайное положение в стране, Пожиратели смерти медленно одерживали верх. К ним присоединились вампиры, оборотни и великаны — три самые бесправные и угнетаемые расы магической Англии, хотя великанов вряд ли интересовали вопросы равноправия. Обескровленный войной Аврорат, где реальную боеспособность сохраняли только немногочисленные бойцы Аластора Грюма, почти не уменьшавшиеся в количестве, не мог сдержать многократно превосходившего противника.

А дальше, если верить газетам, произошло странное. Вольдеморт и его последователи, уже почти смявшие Аврорат и стоявшие в шаге от победы, неожиданно сменили цель, сосредоточившись на поиске семьи Поттеров. Семьи моего предшественника. В итоге, благодаря предательству крестного отца маленького Гарри, Сириуса Блека, Поттеров обнаружили и убили. Уцелел только сам Гарри Поттер, якобы неизвестной магией отправивший Вольдеморта в самый глубокий ад. Всё бы было похожим на правду, если б в то время Гарри Поттер не был годовалым мальчишкой.

Дальше в газетах было уже ожидаемое. Аресты, ссылки, конфискации, казни. Сторонники Вольдеморта были убиты или отправлены в тюрьмы почти поголовно, на свободе остались немногочисленные откупившиеся или сдавшие соратников влиятельные маги. А Гарри Поттер исчез на долгие годы. По крайней мере, в просмотренных мной газетах первых пяти послевоенных лет упоминания о ребёнке были только в канун празднования Хеллоуина, когда погиб Вольдеморт. О родителях Гарри, разумеется, никто и не вспоминал.

Однако же тема победившего Вольдеморта ребёнка не угасала и в последующие годы. Была пышно отпразднована и отмечена всенародными гуляниями пятилетняя, а потом и десятилетняя годовщины Победы. Появились многочисленные статьи и исследования о том, что произошло в тот роковой вечер в доме семьи Поттеров. И это тоже было бы правдой, если б свидетелей того боя в живых не осталось: был только ребёнок Поттеров, который бесследно пропал. Попадались упоминания даже о прибывавших в Англию делегациях магов-исследователей, буквально по камешку готовых разобрать особняк, лишь бы выяснить, каким образом годовалого ребёнка не убило заклинанием, от которого доселе не знали надёжной защиты.

— Ну как успехи? — Гермиона Грейнджер с невольным уважением взирала на заваленный газетами стол, опершись на столешницу обеими руками.

— Добрался до конца войны с Вольдемортом, — отозвался я, помассировав виски, словно бы налившиеся свинцом. Трансовым состоянием, на которое мозг Гарри Поттера оказался способен, не стоило злоупотреблять.

— Тебе что-то осталось непонятным? — деловито спросила Гермиона, присаживаясь рядом.

Непонятным было многое, но я предпочел спросить о самом очевидном.

— Сириус Блек... Что случилось с человеком, который предал моих родителей?

Гермиона задумалась.

— Понимаешь, Гарри, — медленно начала она, тщательно подбирая слова. — На самом деле, Сириус Блек не предавал твоих родителей. Их сдал в руки Вольдеморта другой лучший друг семьи, Питер Петтигрю, а потом инсценировал собственную гибель. Сириус Блек просидел в Азкабане почти одиннадцать лет, а потом сбежал, когда на третьем курсе тебе угрожала опасность.

— Понятно... — Невзирая на искренность во взгляде, Гермиона вполне могла заблуждаться. Пожалуй, сейчас я действительно пожалел, что память Гарри Поттера исчезла вместе с ним.

— Уже обед! — Спохватилась Гермиона. — Пойдем в Большой зал, я расскажу тебе по дороге.

Всю дорогу до Большого зала, как назвала его Гермиона, она с жаром рассказывала мне о событиях прошлого и позапрошлого года. Рассказ о помощи крёстного во время турнира и о событиях в Визжащей хижине почти убедил меня в его невиновности.

Пройдя длинными, с каждым перекрестком все расширяющимися коридорами, мы вышли к большим деревянным дверям, покрытым тонкой резьбой.

— Пришли, — выдохнула Гермиона слегка севшим от долгого рассказа голосом.

Зал действительно поражал воображение. Уходящие далеко вверх каменные своды, прикрытые изумительно красивой иллюзией дневного неба со стоящим в зените солнцем. Рыцарские доспехи, выставленные вдоль стен и в небольших нишах под потолком. Стальные мечи и копья с начищенными клинками, висевшие вместе с круглыми и овальными щитами на грубом камне стен. Четыре длинных стола и пятый, стоящий ближе к огромному камину в полстены.

— Это столы факультетов, — затараторила Гермиона, будто забыв о саднящем горле. — А там стол преподавателей. Потолок заколдован одной из создательниц Хогвартса, Ровеной Равенкло.

— Стой, стой! — Я шутливо приподнял руки. — Лучше дай мне потом какую-нибудь книжку про историю Хогвартса. А пока давай поедим.

Сириус Блек... Если предположить, что Гермиона говорит правду, и он действительно невиновен, то он вряд ли откажется помочь сыну своих лучших друзей. Член старинного богатого рода, сильный волшебник, практикующий тёмную магию. Даже оказавшись бесполезным во всем остальном, Сириус мог бы познакомить с еще более колоритной личностью из Аврората, стариком Аластором Грюмом, — если верить газетам, лучший боевой маг современности еще не ушел на покой.

— Как мы обычно встречались с Сириусом? — спросил я Гермиону, сидевшую с книгой в соседнем кресле в гостиной Гриффиндора.

— Обычно ты разговаривал с крёстным с помощью Сквозного зеркала, — Гермиона нахмурила лоб, пытаясь вспомнить подробнее.

— Ладно, — я поморщился. — Покажешь мне, где я сплю?

— Тебе повезло, — неожиданно хихикнула Гермиона, — на лестнице к комнатам мальчиков нет защитных заклинаний.

— А на комнатах девочек? — насмешливо оскалился я.

— Если ты попробуешь подняться — лестница превратится в каток. Так что я смогу показать тебе, где ты спал, а вот ты подняться в комнаты девочек — никак.

— Ну, в комнаты девочек мне пока без надобности, — я пожал плечами. — Разобраться бы с тем, что на меня свалилось.

У Гермионы задрожали губы.

— Я просто хотела тебя немного развеселить, — поникла она.

— Всё в порядке, — я осторожно прикоснулся к её плечу. — Главное, что я остался жив и не лишился магии. И у меня остались мои друзья. Пойдем, покажешь мне мою комнату.

— Вот здесь ты и жил вместе с четырьмя другими студентами, — Гермиона открыла дверь в довольно скромную комнату.

Пять кроватей, тумбочки, пять небольших шкафов вроде платяных. Негусто для единственной, как я успел понять, школы волшебников в Англии.

— Погоди, — остановил я Гермиону. — Дай мне угадать, какая из кроватей моя.

— Ну, попробуй, — в глазах девушки зажглись лукавые огоньки.

Одна кровать небрежно заправлена, покрывало помято. На тумбочке возле кровати — крошки, лакированная поверхность тумбочки — в жирных пятнах. Над кроватью на стене прицеплена движущаяся картина: шестеро людей в ярко-рыжих мантиях парят на чем-то вроде мётел. Интересное средство передвижения...

Однако одежда того Поттера не производила настолько неряшливого впечатления. Недорогая, но довольно аккуратная и чистая.

— Похоже, это не моя кровать, — кивнул я на обитель неизвестного неряхи.

— Верно, это кровать Рона, — хихикнула Гермиона. — Домовые эльфы еще не убирали комнаты, иначе вряд ли ты угадал бы, кто где спит.

Я заметил, что под одной кроватью стоит большой сундук, под остальными не было ничего подобного. Но решил подыграть девушке и немного повеселить её. В конце концов, вместе с ней мне предстояло провести еще два месяца.

— Я чувствую исходящие от этой кровати волны тепла! — придав голосу таинственность, заговорил я, протягивая руки в нужную сторону.

Гермиона неожиданно расхохоталась.

— Гарри! — всхлипывая от смеха, начала она, — ты этого не помнишь, но ты абсолютно точно спародировал профессора Трелони!

— Видимо, даже хорошо, что я этого не помню, — хмыкнул я, быстро обыскав тумбочку.

Пусто.

Сундук порадовал меня разнообразием содержимого. Груда учебников за все курсы, пара мантий, перья целые, перья сломанные, пергаменты, исписанные довольно корявым почерком того Гарри, венцом всего была куча обёрток от каких-то конфет, судя по следам шоколада. Всё же неряха.

В результате осмотра я вытащил из сундука, набитого почти бесполезными для меня вещами, небольшое зеркало, при виде которого Гермиона радостно улыбнулась, миниатюрную метлу и сверток полупрозрачной ткани.

— Так, — зеркало, с назначением которого было всё ясно, отправилось на тумбочку. — А это что такое?

— Это твоя метла, — хмыкнула Гермиона, вытаскивая палочку. — Finite Incantatem!

Под действием неизвестного заклинания метла резко увеличилась в размерах, удлинившись почти до двух метров.

— Я даже не буду спрашивать, что с ней делают, — кивнул я в сторону плаката над кроватью Рона Уизли. — А это?

Я развернул полупрозрачный свёрток и набросил ткань на руки.

Однако же! Руки под тканью, как и сама ткань исчезли, не оставив даже смутной тени. Редкий артефакт!

— Это наследство твоего отца, — тихим голосом сказала Гермиона.

— Это нам однозначно пригодится, — фыркнул я, бережно скатывая неожиданно драгоценную вещицу в аккуратный свёрток и убирая его в карман. — Почему ты так на меня смотришь?

— Ну... — замялась Гермиона, — иногда вы с Роном использовали её для разных шалостей, а я ходила с вами...

— Чтобы проконтролировать, что мы ничего такого не натворим и не попадемся? — Добавил я, поскольку уже разобрался во взаимоотношениях Гарри и его друзей, вызвав смущенный кивок девушки.

— Как им пользоваться? — Я взял в руки зеркальце. Простая оправа из тисненой кожи, слегка выцветшая от времени. Потемневшее стекло, но зеркальный слой в полном порядке. И — ни грана магии, которую я мог бы ощутить.

— Слегка стукни по краю зеркала палочкой и скажи: Сириус Блек, — ответила Гермиона.

Использовать везде этот артефакт... Неужели творение магии в этом мире невозможно без волшебной палочки? Хотя... Профессор Снейп и директор Дамблдор явно пытались читать мои мысли без всяких артефактов. Значит, это возможно, но, похоже, не для рядовых волшебников.

— Сириус Блек! — я стукнул палочкой по краю зеркала. Стекло помутнело, внутри вместо отражения заклубился сизый туман.

— Гарри?! — В зеркале проявилось изображение средних лет человека. — Как ты?!

— Уже лучше, Сириус, — я улыбнулся обрадованному мужчине. — Хочу навестить тебя.

— Прекрасно! — крёстный ухмыльнулся. — Думаю, директор вряд ли отпустит тебя без сопровождения в мой особняк. Подожди меня в гриффиндорской гостиной, я скоро буду.

Изображение погасло.

— Ты хочешь сбежать из Хогвартса без разрешения директора?! — воскликнула Гермиона.

— Но ведь сейчас каникулы, я правильно помню? — усмехнулся я. — А что может быть естественнее на каникулах, чем сходить в гости к крёстному отцу?

На это аргументов у девушки не нашлось, а я задумался о том, как бы понадежнее избавиться от неё, когда мне понадобится выйти за пределы замка в одиночестве. Мне не понравилось то, что я узнал в газетах о жизни Гарри Поттера и о ситуации в стране, и следовало быстрее узнать, на что я могу рассчитывать как маг.

Спустя полчаса, которые мы провели в гостиной Гриффиндора, туда зашли директор Дамблдор и высокий, крепкий мужчина с гривой полуседых волос до плеч, окинувший цепким взглядом всю комнату. Двигался крёстный мягко, как хищник. Их разговор на повышенных тонах оборвался, стоило им зайти в гостиную.

— Мы договорились, Гарри, — победно ухмыльнулся Сириус, крепко обнимая меня за плечи. — Я забираю тебя и мисс Грейнджер в свой особняк на пару дней. Библиотека...

Тут он кинул ехидный взгляд на молчавшего директора и продолжил.

— Библиотека в доме Блеков мало чем уступает школьной, а так профессора смогут заниматься своими делами, а мающийся бездельем в фамильном доме раздолбай вроде меня сможет подтянуть тебя по школьной программе.

— Гарри, — вступил в разговор директор. — В любом случае, тебе надо будет появиться через два дня на осмотр у мадам Помфри.

— Хорошо, директор Дамблдор, — я слегка склонил голову. — Спасибо, что разрешили мне встретиться с крёстным.

— Пойдем, — Сириус потянул нас с Гермионой за руки.

— Но мои вещи! — запротестовала Гермиона.

— Настоящему волшебнику достаточно только его палочки! — расхохотался Сириус. — Вы идёте в дом древнейшего и благороднейшего семейства Блеков, а значит — там есть и платья, и богатейшая библиотека, и десяток гостевых спален со всем необходимым!

Гермиона, сдавшись, позволила увести себя к выходу, а я, задержавшись на минуту, тихо сказал Дамблдору, чтобы польстить самолюбию старого волшебника:

— Директор Дамблдор, а если у меня возникнут вопросы... могу ли я обратиться к вам, когда вернусь в Хогвартс?

— Хорошо, Гарри, — улыбнулся директор.

— Ну, вот мы и на месте, — Сириус ловко поймал покачнувшуюся при выходе из камина Гермиону, бросил какое-то заклинание в камин и, явно дурачась, продолжил: — Добро пожаловать в дом Блеков, благородные леди и джентльмены.

— Вы очень любезны, господин Блек, — я отвесил подчеркнуто вежливый поклон, оглядывая обстановку.

Потемневшие от времени резные дубовые балки удерживали изогнутый свод потолка. С балок свисали несколько чучел причудливых животных, бросавшие странные отсветы на стены — у дальней стены ярко пылал огромный камин, и языки пламени придавали залу еще большую загадочность. Настоящее обиталище злого волшебника из детских сказок.

— Мисс Грейнджер, — Сириус развернулся к осматривавшейся Гермионе. — Чувствуйте себя как дома. Тиби!

С хлопком в комнате появился домовой эльф, одетый в серо-черные штаны и сюртук, на котором золотыми и серебряными нитями был вышит какой-то сложный герб.

— Покажи благородной гостье нашего дома её комнату и проведи по дому. — Скомандовал Сириус. — Проследи, чтобы она не попала в неприятности. И не давай портретам кричать на неё.

Гермиона невольно поёжилась.

— Тут достаточно проклятых артефактов моих предков, — хмыкнул Сириус. — Некоторые вещи не стоит брать в руки, если в тебе нет крови Блеков. Нежелательно трогать драгоценности, они часто закляты от чужих рук, и не открывать двери в западном крыле особняка, там находятся жилые комнаты моих дражайших родственников. Особенно аккуратно стоит себя вести в библиотеке, не касайся книг, на корешке которых есть герб Блеков.

Сириус махнул в сторону герба на сюртуке домовика.

— Но библиотека, пожалуй, главная гордость этого дома, — хитро усмехнулся крёстный. — Поэтому я и вытащил из Хогвартса не только крестника, но и тебя.

Явно уже представившую себя в окружении бесчисленных книжных томов Гермиону увёл почтительный эльф, а Сириус развернулся ко мне, и я получил возможность рассмотреть крёстного Гарри Поттера поближе.

Худое, бледное лицо. Серые, очень внимательные глаза, в которых тлел хорошо знакомый мне огонёк безумия. Глаза много повидавшего человека, который испытал и боль, и предательство, и смерть близких людей. Глаза человека, почти половину своей жизни провёдшего, как я уже знал, в самой страшной тюрьме волшебников.

— Хорошо, что ты здесь, Гарри, — крепкие жилистые руки, покрытые десятками шрамов, стиснули мои плечи. — Я чертовски испугался, когда Дамблдор заявил, что тебе отшибло память.

— Ну, он не соврал, — я поморщился. — Я действительно почти ничего не помню.

— Проклятая тварь! — рыкнул Сириус, на глазах мрачнея.

— Я помню только, как на кладбище меня гоняли между могил полтора десятка людей в черных мантиях во главе с зеленорожим существом, — медленно сказал я. — В кого-то из них я даже попал, но...

— Но в Хогвартсе учат обезвреживать, а не убивать, — скривился Сириус. — Я только в Азкабане начал понимать, как неправы были составители всех этих министерских учебников.

Мы сели в кресла возле камина, и Сириус, заговорщически улыбнувшись, взмахом руки подтянул к себе пару бокалов и запылённую бутылку.

— Чёрт возьми, — протянул он, откупоривая сургучную пробку, — если мадам Помфри узнает об этом, она сдерёт с меня шкуру. Что ты собираешься делать дальше, крестник?

Вопрос не застал меня врасплох, но я позволил себе несколько секунд полюбоваться сквозь тонкое стекло бокала на переливы света в благородном багровом напитке. Следовало определить, могу ли я доверять крёстному. Приходилось немного рисковать.

— Сириус, — начал я. — Я хочу задать тебе вопрос, но не хочу обидеть тебя.

— Что-то случилось? — подобрался мужчина в кресле напротив.

— Ты веришь, что мне действительно отбило всю память? — Я решил давить последовательно.

— Так уверяют Дамблдор и мадам Помфри, которой я верю в таких вопросах в десять раз больше, чем директору, — хмуро ответил Сириус. — Я рад, что ты не превратился в такое же растение, как родители бедняги Лонгботтома.

— Хорошо. — Протянул я, осторожно подбирая слова. — Я забыл все события, которые происходили со мной до кладбища. Я не помню ни наших встреч, ни наших взаимоотношений. И сегодня я решил, что раз уж память не желает возвращаться, то стоит начать хотя бы с чтения газет.

— Так, — Сириус налил себе вина. — Продолжай.

— Пока что я прочитал только все газеты от начала выступления Вольдеморта до его гибели от моих рук, — я старался не обидеть гордого человека, — и до того момента, когда тебя отправили в Азкабан якобы за предательство моих родителей...

— Понимаю, — Сириус нахмурился еще больше. — Если ты прочитаешь их дальше — обо мне там будут писать ещё хуже, особенно, в прошлом году, когда я наконец-то сбежал из Азкабана.

— Значит, ты понимаешь, к чему я клоню? — Осторожно спросил я.

— Понимаю, — Сириус недовольно поморщился, встал с кресла и прошёлся по комнате. — Мне дьявольски неприятно слышать такое от собственного крестника, но... тебе действительно пока нечем опровергнуть газетные статьи... кроме, разве что, факта, что ты сидишь в этом особняке, в центре силы рода Блеков, и по-прежнему жив.

— Я понимаю, и потому не хочу обижать тебя, крёстный.

— Тиби! — яростно рыкнул Блек. — Принеси мне из библиотеки книгу по магическим клятвам!

Домовик, повинуясь жесту хозяина, протянул мне потрескавшуюся от времени книгу в кожаном переплёте.

— Открой её на странице о Непреложном обете, — буркнул Сириус.

«Маг, желающий надежнейшим из известных в мире способов подтвердить свои слова, может воспользоваться изобретением могучих волшебников прошлого, кое зовётся Непреложным обетом. — Причудливо сплетенные слова в написанной от руки старинной книге с трудом доходили до моего сознания. — Обет Непреложный, невзирая на силу его и невозможность обмануть эти чары, с лёгкостью может быть выполнен даже неопытным чародеем, только вступившим на тернистые тропы постижения искусства».

— Прочитал? — Осведомился Сириус, увидев, что я собираюсь перелистнуть страницу.

Дождавшись моего кивка, он продолжил, в точности повторив ритуал из книги.

— Я, Сириус Блек из древнейшего и благороднейшего рода Блеков, клянусь своей жизнью и магией, что не предавал своих друзей, Джеймса и Лили Поттеров, и не выдавал их убежище слугам Вольдеморта. Я клянусь, что Хранителем Тайны, способным выдать убежище Поттеров, был Питер Петтигрю, которого мы выбрали за его незаметность и незначительность. Пусть магия будет свидетелем моих слов!

Во время произнесения слов Обета комнату наполняла темнота, разлетевшаяся в клочья от яркой вспышки, сопроводившей последнюю фразу.

— Lumos! — Спокойно произнёс Сириус, и на конце его палочки зажегся свет. Магия осталась с ним.

— Ты простишь меня, крёстный? — Встав с кресла, я крепко обнял Блека.

Вместо ответа он демонстративно ткнул меня пальцем под рёбра.

— Прощу уж как-нибудь, — хмыкнул он, со всей силы хлопнув меня по плечу. — А теперь вернёмся к моему вопросу.

Сириус долил нам ещё вина и замолчал, выжидающе глядя на меня.

— Что делать? — Я качнул бокалом в сторону Сириуса и пригубил терпкое вино. — Сириус, меня в очередной раз попытались убить! Чего еще я могу хотеть, кроме как не допустить этого?

— И что ты думаешь? — Блек залпом осушил свой бокал. — Дамблдор и наши драгоценные министерские крысы не позволят тебе покинуть страну. Хотя — видит Мерлин! — ты имеешь на это полное право!

— Я думаю как можно быстрее привести себя в форму, чтобы не стать лёгкой добычей для сторонников Вольдеморта, — спокойно произнёс я, допив вино. — На кладбище меня спасло только чудо. А до того момента, если шрамы на моем теле не врут, меня спасала только запредельная удачливость.

— Ты изменился, Гарри, — подумав, заметил Сириус, пристально рассматривая моё лицо. — Старик Аластор Грюм будет только рад, что еще один человек станет последователем его веры в постоянную бдительность.

— Аластор Грюм? — переспросил я, разговор выходил на еще более интересную тему.

— Самый искусный аврор современности, мой учитель и старший друг, — Сириус ухмыльнулся. — Именно он в своё время сумел швырнуть в Азкабан МЕНЯ!

От сухощавой фигуры волнами хлынула во все стороны сила, в комнате потемнело, а потом всё резко прекратилось. Я медленно потянулся за бутылкой и налил, под насмешливым взглядом крёстного, еще полбокала вина. Увиденное впечатляло. Сириус Блек, как я ощутил, обладал не меньшей мощью, чем напавшие на меня на кладбище Пожиратели смерти, и сила эта была чернее ночи.

— Я уже начал читать учебники по школьным предметам, — начал я, — но в школьной библиотеке нет ничего такого, что в действительности поможет стать сильным бойцом...

— Ты предлагаешь мне под носом Дамблдора и министерских крыс научить тебя темной магии? — Расхохотался Сириус, но в его голосе мне послышалось одобрение.

— Не обязательно тёмной, — покачал головой я. — Лишившись памяти о прошедших событиях, я лишился и некоторых навязанных учёбой убеждений. Я не понимаю, зачем делить магию на черное и белое, ведь важны только намерения того, кто колдует. И цена за эту магию.

— Да, ты прав, — Сириус протянул руку и от души хлопнул меня по плечу. — Ты прав, крестник! Но подобные рассуждения по нынешним временам опасны... очень опасны. В Азкабан...

Лицо Сириуса на секунду окаменело, потом он продолжил.

— В Азкабан за них не бросят, нет, но будут очень внимательно следить за тем, кто показал себя ненадежным... неблагонадежным.

Крестный выделил интонацией слово «благо», словно оно было ему неприятно.

— Ты уже читал газеты о произошедшем на Турнире, верно? — дождавшись моего кивка он продолжил. — Тогда ты представляешь себе, что случится, если ты будешь настаивать на своей версии событий или внезапно попадёшься на использовании запретной магии.

— Значит, как только я разберусь с учёбой, — я решил сразу же дожать крёстного и договориться обо всём необходимом, — как только я пойму, что не скатываюсь в учёбе, я смогу просить тебя о помощи?

— Ты всегда можешь это делать, — Сириус смотрел прямо на меня. — Ты этого не помнишь, но твои отец и мать были мне друзьями, Джеймс... был мне как брат. И я не оставлю сына своих друзей, что бы ни случилось!

— Спасибо, крёстный, — растроганно произнёс я. Вера и преданность этого человека действительно впечатляли. Жаль, что я не мог оценить этого так же высоко, как мог бы погибший Гарри Поттер. Для меня этот человек был всего лишь надежным деловым партнёром в будущем, на которого можно было опереться, и который не предаст меня.

Глава 3. Старый аврор.

Тот же день. Дом Блеков.

Мы долго беседовали с Сириусом, сидя у камина. Крёстный рассказывал мне о жизни того Гарри, насколько знал о ней сам: о нелюбимых и ненавидевших его родственниках, о столкновении с духом так и не умершего до конца Вольдеморта, об открытии Тайной комнаты и сражении с василиском, о бегстве самого Блека и дементорах вокруг Хогвартса. В глазах много повидавшего мужчины застыла ненависть. Он не простил никому и ничего, а дементоры Азкабана позволили еще лучше запомнить картину разрушенного до основания особняка Поттеров и замершие в отрытой из-под обломков комнате тела друзей. Для Сириуса Блека, выбравшегося из Азкабана после двенадцати лет одиночного заключения, еще не закончилась та, Первая война, и крёстный, запершись в доме, по-своему готовился к её продолжению. А в том, что будет война, Сириус даже не сомневался.

Гермиона по-прежнему не появлялась, и Сириус, насмешливо улыбаясь, приказал домовым эльфам доставить поднос с ужином в библиотеку и проследить, чтобы она поела, а не забыла о пище, погрузившись в океан новых знаний.

Спустя еще несколько часов, когда на окна упали вечерние тени, а огонь в очаге практически угас, оставив на прощание только аромат смолистых поленьев, Сириус слегка вздрогнул и взялся рукой за висевший на шее простенький серебряный кругляш. Сразу после этого он взмахнул палочкой и отправил в камин сложное заклинание.

— На пороге дома гости, я открываю проход, — усмехнулся он, в ответ на мой вопросительный взгляд. — Иначе любого, кто попытается проникнуть в особняк через камин, размажет тонким слоем по окружающей территории.

— Ты хорошо подготовился, — я поднял бокал, на этот раз уже наполненный каким-то приторным ягодным соком. Тело Поттера не было приспособлено к тому, чтобы полдня без вреда поглощать вино, как делал крёстный.

— Еще бы не подготовиться после того, как меня, словно щенка, взяли в собственном доме мои же коллеги, — проворчал Сириус. — Теперь так легко меня не взять.

— Ты думаешь, до этого дойдет?

— Сложно сказать, — пожал он плечами. — По сути, нынешняя политика Министерства непредсказуема, как крокодилы в период случки в какой-нибудь африканской реке. Никто не знает, куда сейчас может занести министра Фаджа его прихоть. Род Блеков потерял почти всё свое влияние, сейчас единственным выжившим мужчиной, носящим фамилию Блек остался я, а я долгое время был... оторван от реальной жизни.

В камине с треском рассыпавшихся прямо под ногами углей возник крепкий седой мужчина с желтыми глазами.

— Сириус, проклятье! — он запрыгал по комнате, пытаясь магией затушить тлеющие сапоги. — Что за мордредовы шутки?!

— Извини, Лунатик, — фыркнул не сумевший сдержаться Сириус. — Я просто проверил новое заклинание, которое наложил на камин поверх основной защиты.

— Тьфу, — мужчина, затушив огонь, тут же восстановил сапоги и поднял взгляд на нас. — Гарри?!

Ярко-желтые глаза уставились на меня. Я встал с кресла, пристально разглядывая новоприбывшего.

— Я думаю, мы знакомы?

Удивление в глазах мужчины сменилось настоящим шоком. Он беззвучно открыл рот и снова закрыл его.

— Гари отшибло память после сражения с Пожирателями и их предводителем, — хмуро прокомментировал всё это Сириус, не став на этот раз шутить. — Гарри, это еще один друг твоих родителей и твой бывший преподаватель по Защите от темных искусств, Ремус Люпин. Оборотень.

Теперь стало понятно, откуда в невысокой фигуре ощущается такая невероятная физическая мощь и грация, а также необычный цвет глаз.

— Извини, что я ничего не помню, — я протянул руку оборотню.

— Гарри, Гарри, — Люпин крепко стиснул мои плечи. — Дамблдор ничего мне не рассказал о том, что случилось во время финала Турнира волшебников.

— Это в его репертуаре, — хмыкнул Сириус. — Хотя, надо отдать старику должное, обычно за его недомолвками кроется неплохой план. А тут, похоже, он попросту забыл сообщить тебе.

— Как только ты сказал, что Гарри должен приехать к тебе на пару дней, я тут же бросил все дела и примчался сюда из Уэльса.

— Поручение директора? — деланно безразличным голосом уточнил Сириус.

— Выяснял, кому будет принадлежать лояльность свободных стай, если начнётся война, — с тяжелым вздохом ответил Ремус, налив себе вина и оторвав добрый кусок мяса от стоявшего на столе запеченного поросенка.

— Судя по твоему лицу, они дружными рядами перейдут на сторону этой рептилии? — Сириус пошевелился в кресле, отрезав кусок и себе, и с наслаждением впился белыми зубами в сочное мясо.

— К сожалению, это так, — покачал головой Ремус.

— Если бы к предложению мира и взаимопомощи Дамблдор присоединил подписанный Министром проект о частичном уравнивании прав оборотней с волшебниками... или хотя бы с правом оборотней на работу... — Сириус скривился от отвращения. — Партия Дамблдора достаточно влиятельна в Визенгамоте, чтобы натянуть Фаджу его котелок по самые плечи.

— Не знаю, почему он не хочет этого делать, — Ремус уткнулся в свою тарелку.

— Значит, оборотни пойдут за тем, кто обещает им больше свобод? — Переспросил я.

— Гарри, оборотни — одни из самых бесправных, презираемых и жалких на сегодняшний момент существ в Англии, — оторвался от еды Ремус. — Сириус потомок древнего рода, его защита и покровительство позволили мне поступить в Аврорат во время Первой войны. Я имею диплом аврора высшей категории, несколько боевых наград, но если я сейчас приду в любую самую паршивую лавочку Косого переулка и попытаюсь устроиться к ним даже поломойщиком, — хозяин выставит меня за дверь. А бесчисленное множество моих сородичей и вовсе живет в резервациях. И только отсутствие у Министра и его заместителей такой цели не позволяет объявить нас пушным зверем и истребить под корень.

В моей голове на нужное место встал еще один кусочек мозаики. Но до полной картины происходящего требовалось узнать еще очень многое... На первом месте по-прежнему оставалась проверка моих способностей, а это я мог сделать только в Хогвартсе. Я хорошо помнил, что из окон гриффиндорской гостиной был виден почти бескрайний простор леса, а где еще проверять заклинания, как не в каком-нибудь укромном лесном уголке?

Ремус и Сириус углубились в какой-то разговор, я односложно поддакивал им, когда меня спрашивали.

Сириус Блек. Как он сам рассказывал о себе, в Хогвартсе это был веселый, жизнерадостный человек, любимец девушек и один из самых ненавидимых слизеринцами студентов. Человек, пошедший из юношеских убеждений на ссору с семьей, отказавшийся от наследия потомственных темных магов. Неистощимый на выдумки, верный друг, шедший всегда напролом.

Сейчас же в кресле возле камина сидел совсем другой человек. И дело было даже не в ранней седине. В интонациях Сириуса, когда разговор заходил о Министерстве, Пожирателях или Дамблдоре, явственно звучала ненависть. Он ненавидел Пожирателей за смерть Джеймса и Лили, Министерство и Дамблдора — за скорый и несправедливый суд и за последовавшие за судом двенадцать лет заключения в Азкабане. И, если судить по той силе, которую я ощущал пару часов назад — он отказался от прошлых убеждений.

Но самое главное — Блек еще не решил, чего хочет от свалившейся на него свободы. Потратив прошлый год на то, чтобы хоть немного восстановиться после заключения, сейчас он начинал раздумывать о своём месте в грядущей войне. И этим можно и нужно было воспользоваться.

Ремус, тепло распрощавшись, ушел обратно через камин, и снова запечатал проход. Гермиона по-прежнему не появлялась, хотя на улице уже давно закатилось солнце. Сириус разжёг камин поярче, и языки пламени снова осветили скрытую в темноте комнату.

— Чем ты думаешь заняться теперь? — Спросил я, когда Сириус щелчком пальцев вызвал домовика и приказал отыскать Гермиону и позвать её в гостиную.

— Ты ведь спрашиваешь не о том, в каком магловском увеселительном заведении я собираюсь провести время на этой неделе? — понимающе усмехнулся Сириус.

— Я бы спросил, с каких пор наследник благороднейшего рода Блеков ходит в магловские заведения, но не будем отклоняться от темы, — хмыкнул я.

— Ты чертовски повзрослел, — неожиданно заметил Сириус, заставив меня на мгновение напрячься. — Я еще не придумал, что делать дальше. С Пожирателями, сам понимаешь, мне не по пути.

Блек встал и зашагал по комнате, причудливые тени забегали по стенам.

— Директор Дамблдор, при всем моём к нему уважении, — последнее слово Сириус буквально выплюнул, — за этот год ничем не смог помочь мне оправдаться. Ну а министр магии отдал указ о моей немедленной казни при поимке!

Блек хрипло захохотал, запрокинув голову. Мне показалось, что в тюрьме он всё же сошел с ума, просто его безумие прячется до поры до времени.

— Пожалуй, — отсмеявшись, продолжил он, — я готов послушать мнение моего учителя и бывшего начальника в Аврорате, Аластора Грюма. Этот старый гриб до сих пор крепок и не уступил ни шагу крысам из Министерства. Говорят, что на задержаниях он по-прежнему не признаёт ничего слабее Бомбарды и темной магии.

Аластор Грюм интересовал меня всё больше и больше, но сейчас важно было окончательно перетащить Сириуса на мою сторону.

— А я, кажется, только теперь понял, что оказался на войне, — я подбросил еще дров в камин, разжигая пламя. — До этого я как-то не осознавал, что Вольдеморт охотится именно за мной. А теперь, когда я столкнулся с ним лицом к лицу на кладбище...

Я резко развернулся к крёстному, наблюдавшему за мной.

— Сириус! Меня ничему не учили! Я разговаривал с Гермионой и Дамблдором. Читал «Пророк». Никто не дал даже намёка, что я серьезно обучался боевой магии! А ведь я — чёртов Мальчик-который-выжил, национальный, будь оно проклято, герой!

— Честно признаюсь, меня тоже удивляла позиция Дамблдора насчёт тебя, — покачал головой Сириус. — Но на мои вопросы, когда же он всерьез возьмётся за твое обучение, старик отвечал, что не надо лишать тебя счастливого детства.

— Ты знаешь, — я опустил голову, — если детство, о котором ты рассказал... об этих... Дурслях.... Если моё детство было именно таким, то вряд ли оно было счастливым.

Лицо Сириуса застыло, он стукнул кулаком по столу.

— Самое печальное во всём этом, что Дамблдор был частично прав, когда поместил тебя под «опеку». Война, как я успел разобраться за этот год, со смертью Вольдеморта не закончилась. Еще несколько лет шли аресты, погромы, просто это уже не так афишировалось в прессе, а все слухи старательно пресекало новое правительство Фаджа. Люди устали от войны, им хотелось думать, что они живут в благополучном мире. Так что бедные Лонгботтомы оказались далеко не последней жертвой террора.

Сириус потёр подбородок.

— Но это не извиняет отсутствия наблюдения за домом твоих родственников. Похоже, директор понадеялся на защитные чары и старую полуспятившую Арабеллу Фигг.

— Понимаешь, Сириус, ты был в чём-то прав, говоря, что я изменился. Я действительно словно заново смотрю на мир и замечаю то, чего не видел раньше. А вижу я, что совершенно не готов к новой встрече с Вольдемортом, и что до этого момента никто не помогал мне в этой подготовке. Всё, что я мог бы применить на том кладбище — я выучил сам или на общих занятиях Защиты от темных искусств.

— Думаю, в этом вопросе я смогу тебе помочь... когда ты подтянешь свои знания обратно на уровень пятикурсника. — Сириус задумался. — Без этого вряд ли стоит проходить с тобой более сложные заклинания. Справишься за лето?

— Постараюсь... И всё же, чем собираешься заняться ты сам?

— Чем заняться... Я думаю пообщаться с учителем, без надежного спарринг-партнера сложно совершенствоваться, — поморщился Сириус. — Побеседовать со старыми союзниками Блеков... Укрепить дом. Вернуть моё доброе имя...

— А ты не думаешь, что в этой войне проще собрать свою собственную сторону, чем присоединиться к трём имеющимся игрокам? — вкрадчиво спросил я. — Под знамя Мальчика-который-выжил могут пойти многие... Раз уж кто-то позаботился, чтобы люди не забывали Гарри Поттера после окончания Первой войны, то этим можно воспользоваться.

Сириус посмотрел на меня с каким-то новым интересом в глазах.

— Дальше, заметь, что тебе рассказал Ремус, — я решил пойти на небольшой риск и предложить Сириусу такие идеи, до которых тот Гарри вряд ли мог додуматься. — Ремус сказал, что его направлял к оборотням директор Дамблдор как глава крупного блока в Визенгамоте.

— Кто ты и куда дел Гарри Поттера? — расхохотался Сириус.

— Можешь считать, что меня укусила Гермиона, — хмыкнул я, и крёстный раскатисто захохотал, уже без ноток безумия в голосе.

— Подумай, что нужно для того, чтобы продавить в Визенгамоте закон об оборотнях, — продолжил я, когда Блек отсмеялся. — Ты намного опытнее меня, и разбираешься в таких вещах гораздо лучше.

— Ты всерьез думаешь, что оборотни... — Сириус не стал продолжать.

— Они пойдут за тем, кто даст им права, а не за тем, кто только требует службы.

— Это надо всерьез и не с наскоку обсуждать, — покачал головой Сириус. — Но я запомнил твои слова... Мне самому в Визенгамоте не стоит рассчитывать даже на судилище, но можно найти кого-то из разумных консерваторов и заплатить или даже попробовать достучаться до его разума... Но для этого тебе нужна репутация, репутация, чёрт бы её взял, а Министерство уже выставило тебя фактически лгуном в последних статьях.

— Значит, мы договорились, — кивнул я.

— Интересно, где же наша мисс Грейнджер? — насмешливо оскалился Сириус, сменив тему.

— Видимо, твои эльфы не смогли оторвать её от книг. Думаю, хозяину особняка уместно навестить гостью в библиотеке.

Мы рассмеялись.

30 июня 1995 года. Особняк Блеков.

Последовавший за сложным разговором с Блеком день пролетел почти незаметно. Гермиона пропадала то в одном, то в другом углу действительно необъятной библиотеки рода Блеков. Даже меня, избалованного роскошной библиотекой Имперской академии, собранные потомственным семейством темных магов книги впечатляли. Несколько огромных подземных комнат, освещенных бледно-золотым светом магических ламп. Темные, почти черные от времени стены из резных деревянных панелей. Занимающие почти всё свободное пространство стеллажи из морёного дуба. И книги, книги, книги. Большие и маленькие, целиком закованные в медные переплёты и обтянутые мохнатыми шкурами. На пергаменте, бумаге, стальных и серебряных листах. Почетные места занимали толстенные книги на специальных пюпитрах, полностью укрытые чернёным серебром и отмеченные гербом Блеков. В них я не стал заглядывать, вняв предупреждению крёстного.

Вместо этого я просматривал подшивки газет — Сириус не ограничивался «Еженедельным пророком», выписывая и «Министерский вестник», и несколько газет с континента. На какое-то время моё внимание привлекла политическая карта мира, явно отпечатанная на значительно более качественном оборудовании, чем учебники Хогвартса или имперские книги. Огромные пока неисследованные пространства будили настоящий зуд исследователя и желание бросить страну, в которой лично я не был никому и ничем обязан, и отправиться на поиски приключений. Впервые за свою долгую жизнь я получил возможность не оглядываться назад: за моей спиной не было ни родителей, воспитавших меня, ни Северного Предела, ни Бога-императора, которому принадлежала моя верность в мире Империи. Но... Незримый отправил меня в эту страну и в это тело, а значит, отдавать долг за спасение жителей из Северной твердыни мне предстояло именно здесь. Оставалось понять: как и чем отдавать, хотя некоторые мысли у меня уже возникли.

К вечеру я устроился в одной из малых гостиных с написанной от руки книгой: дневником матери Сириуса, Вальбурги Блек. Чтение было познавательным: если маглов и маглорожденных почтенная чистокровная волшебница ненавидела просто так, то действия Министерства, Дамблдора, Ордена Феникса и Пожирателей смерти разбирала в подробностях и не стесняясь в выражениях. Я узнал многие факты, не попавшие в статьи «Пророка» и «Министерского вестника». О дружбе Дамблдора с темным Лордом Гриндевальдом, поставившим на край пропасти всю Европу в сороковые годы. О постепенном ущемлении в правах волшебных рас, чему сама Вальбурга не могла подобрать объяснений. О неотвратимо пустевшем доме Блеков: изгнании из рода Андромеды Блек, вышедшей замуж за маглорожденного волшебника, о внезапной гибели Регулуса Блека, пошедшего на службу к Вольдеморту и спустя год казнённого самим Тёмным лордом. О погибших при неясных обстоятельствах Кигнусе и Орионе — отце и деде Сириуса, и о добром десятке неопознанных трупов наёмников, обнаруженных на месте их гибели. Об уходе из дома самого Сириуса, выбравшего новых друзей и убеждения Дамблдора вместо наследия темной семьи. Последние записи были пропитаны тоскливой безнадёжностью. Когда Сириуса бросили без суда в Азкабан, старая женщина попыталась добиться правосудия для последнего выжившего сына, но груз оказался слишком велик.

Домовые эльфы принесли обед — какое-то мясо, овощи и сок, которые я съел, не обращая внимания на вкус. Чтение дневника Вальбурги Блек позволило добавить еще несколько кусочков к общей картине событий, происходивших в стране, и я пытался понять, что из всего этого я мог бы использовать.

Я уже собрался отнести книгу обратно в библиотеку и искать Гермиону, как дверь с грохотом распахнулась.

— Stupefy! — В мою сторону полетел темно-красный луч заклятья.

Опрокинув стол, я успел уйти в сторону. Перекатившись за шкаф, я резким движением кисти отправил в неизвестного волшебника тяжелую бронзовую вилку. Однако тот ловко увернулся и неожиданно опустил палочку.

— Вот теперь я верю, что ты, Поттер, мог сбежать с кладбища от толпы последователей этого старого змеелюбца.

Скрипучий голос незнакомца сопровождался шумом поставленного на место стола. Я выглянул из-за шкафа. Он поднял упавшее кресло, уселся в него, вытянув ноги, и посмотрел на меня.

Сильно изуродованное лицо, неправильной формы нос, глаз выбит и на его место вставлен какой-то серебристый артефакт, щеки и лоб в глубоких рваных шрамах. Аластор Грюм. Чтение газет давало определенные плоды — я узнал ветерана Первой войны.

— Моё почтение, мистер Грюм, — я вышел из-за шкафа и уселся в соседнее кресло.

— Постоянная бдительность, Поттер, — хрипло рассмеялся старый аврор. — Ты только что сдал зачёт, который я требую с каждого, кто хочет поступать в школу авроров.

— Мне не слишком-то это помогло против вас, — хмыкнул я. Экстравагантное появление Грюма выбило из колеи даже меня, и теперь тело Поттера слегка потряхивало.

— Главное, что ты не растерялся, — неожиданно спокойным голосом ответил Аластор. — Ты ушёл с линии огня, а то, что ты забыл почти все заклинания, не помешало тебе встретить неожиданную угрозу ответным ударом.

Аврор выразительно кивнул в сторону засевшей в стене вилки.

В комнату заглянул державший в руке палочку Сириус, радостно оскалившийся при виде нас.

— Где снесённая до основания комната? — ухмыльнулся он, хлопнув меня по плечу. — Я думал, разрушений будет больше.

Под взглядом Аластора вилка вырвалась из стены и понеслась к носу Сириуса. Неуловимым движением руки тот поймал снаряд и положил на стол.

— Ну что, Поттер, — искусственный глаз старого аврора описал полный круг в глазнице, заглянув куда-то за спину. Выглядело это завораживающе. — Хочешь научиться убивать?

Живой глаз Аластора внимательно рассматривал меня.

— Думаю, у меня нет другого выбора, — ответил я.

— Хороший ответ, — хмыкнул Аластор. Сириус приподнял бровь. — Если бы ты сказал, что хочешь убивать — тебе была бы прямая дорога к Пожирателям.

— И это говорит тот, кто лично отправил в преисподнюю десятки темных волшебников, — в пустоту заметил Сириус. — А еще большее число обживает уютные камеры благодаря ловкости этого хитрого...

Старик хмуро зыркнул на Сириуса, вилка тревожно шевельнулась на столе. Уровень владения телекинезом этого человека внушал уважение.

— Гарри, — Аластор развернулся ко мне. — Расскажи как можно подробнее, что ты помнишь из происходившего с тобой сразу после турнира.

— А что вы уже знаете? — Задал я встречный вопрос, поскольку мне самому интересно было, каким образом Поттер попал в такую качественную засаду.

— Что знаем, хм, — Аластор потёр подбородок. — Авроры тщательно прочесали центр лабиринта, откуда ты пропал, и обнаружили следы сработавшего портала. Но поскольку ты не появился перед всеми, кто ждал победителя третьего испытания, тебя закинуло куда-то еще. Потом ты появился уже с порталом в руках, весь грязный и с разорванной на спине мантией. Прочитать что-то в твоей памяти не удалось ни Дамблдору, ни этому его раскаявшемуся Пожирателю, ни штатному легилименту Департамента правопорядка, который тут же прибежал вместе с целой толпой подчиненных Боунс. У тебя на руке была резаная рана со следами истёкшей энергии непонятного происхождения. Когда тебя унесли в лазарет, обнаружилось, что мой...

Тут Аластор закашлялся, явственно смущенный.

— Обнаружилось, что мой двойник пропал. Авроры и мадам Боунс вломились в его комнату и успели задержать его при попытке скрыть улики. В процессе задержания этот ловкач сам подставился под заклятье разрыва сердца. Когда действие Оборотного зелья спало с трупа, оказалось, что это сынок бывшего начальника Департамента правопорядка, Бартемиуса Крауча, Бартемиус-младший. В восемьдесят втором я лично поймал этого психопата, а он тогда действительно спятил, и отправил в Азкабан. Он как-то выбрался, и вместе с несколькими старыми соратниками, избежавшими чисток, сумел захватить меня.

Эльфы, повинуясь приказу Сириуса, подали на стол вино, сок и фрукты. Грюм, отщипывая виноград и отправляя ягоды в рот, продолжил рассказ.

— После того, как гадёныша опознали, возник вопрос, зачем он всё это проделал. Тут высунулся директор Дамблдор и предъявил очень интересный томик венгерского некроманта Вилмоша Хмурого. В обычных условиях за одно хранение такой литературы полагается изрядный штраф, но тут книга пришлась как нельзя кстати. Потому что прекрасно объясняла и твой свежий порез на руке, и следы энергии, и даже полное истощение. Дамблдор сходу заявил, что тебя могли использовать как донора магической энергии, чтобы провести ритуал воскрешения Вольдеморта. Министр Фадж возмутился такому смелому, но не слишком обоснованному прогнозу... Хотя он выразился гораздо более эмоционально.

— Он не верит в возможность возрождения Вольдеморта? — Мне стало интересно выяснить некоторые факты о личности министра магии.

— Фадж трус и дурак, — ответил за Аластора Сириус. — Он не пригоден для военного времени, а Министром стал за счет того, что после первой войны не нашлось сильного кандидата, чтобы перетянуть одеяло на себя. Кандидатура же Фаджа устраивала всех, поскольку он слишком любил золото и лесть.

— Почти сразу же прибыли специалисты из отдела Тайн, — продолжил Аластор. — Фадж пытался протестовать, утверждая, что ты невменяем и не стоит придавать большое значение словам «спятившего мальчишки», но Боунс и Дамблдор настояли на расследовании. Спустя пару часов они смогли отследить портал, и половина Аврората отправилась выяснять, что там произошло. Обнаружили остатки ритуала возрождения умершего, капли твоей крови, крови какого-то темного мага, видимо, кого-то ты всё же достал на кладбище.

Аластор довольно зажмурился.

— Также нашли тело Седрика Диггори, который, перенёсся вместе с тобой. Но ему не повезло, его почти сразу, если верить следам, убили Авадой. Фадж был бы рад замять и смерть Седрика, но его отец, Амос Диггори, достаточно влиятелен, чтобы поднять шум, поэтому было объявлено, что Седрика убил оставшийся неизвестным последователь Вольдеморта. Пожалуй, это всё, — закончил рассказ аврор и выразительно посмотрел на меня.

— Думаю, мой рассказ вас разочарует, — начал я. — Я помню только то, как меня гнали через кладбище Пожиратели смерти в серебряных масках. Я успел ухватить портал-кубок и последнее, что там увидел — море зелёного огня. Дальше я уже помню только, как очнулся в лазарете.

— М-да, негусто, — хмуро произнес Грюм, — я надеялся, ты расскажешь больше. Проклятье! Радует то, что ты выжил.

Аврор захохотал.

— Еще я видел волшебника с бледно-зелёной кожей и отсутствующим носом, у него были красные глаза. Именно он бросал в меня Авады.

Грюм задумался.

— Как бы нам вытащить из него это воспоминание, Сириус? — развернулся он к крёстному. — Дамблдор и Снейп пробовали на нём легилименцию, это даже к гадалке не ходи, но у них ничего не вышло, иначе бы хотя бы сама Боунс знала больше. У тебя есть в библиотеке книга про Омут памяти?

Сириус щелкнул пальцами.

— Принеси книгу по созданию Омутов памяти, — скомандовал он домовому эльфу.

Взяв из рук эльфа довольно новую книгу в матерчатом переплёте, Грюм пролистал страницы.

— Смотри, — подтолкнул он ко мне открытый ближе к концу том. — Сириус, давай свой Омут.

Я быстро прочитал несколько страниц, повествовавших о том, как с помощью волшебной палочки можно было — при должном ментальном контроле — буквально вытащить из головы превращавшуюся в полуматериальную субстанцию мысль или воспоминание о каком-либо событии. Сириус тем временем сходил куда-то в заброшенную кладовую, если судить по запачкавшей его темно-синий камзол пыли, и принес грубой работы каменную чашу.

— Попробуй вытащить воспоминание об этом зеленокожем, — увидев, что я дочитал книгу, потребовал Аластор.

Я несколько раз крутанул палочкой, добиваясь соответствия тому замысловатому символу, который требовалось начертить при извлечении воспоминаний. Сириус одобрительно кивнул. Воспроизведя в памяти самое первое событие, каким встретил меня новый мир, я прошептал заклинание.

Серебристая струйка воспоминаний тут же появилась возле палочки. Но, вместо того, чтобы послушно опуститься на дно подставленной чаши, взмыла к потолку и закружилась там.

Секунду Грюм и Сириус наблюдали за пошедшим не так заклинанием. Потом Аластор изрыгнул мерзкое ругательство и схватился за палочку. Однако туманная плеть, запущенная старым аврором, прошла мимо скользнувшего в сторону серебристого облачка.

— Лови его! — заорал Грюм. В такт движению палочки Сириуса стены, пол и потолок покрылись антрацитово поблескивающей пленкой.

Я отошел в сторону — разошедшиеся по разным углам комнаты волшебники по очереди запускали в скользящее под потолком облачко разнообразнейшие заклинания. Некоторые из них рикошетили от защиты Блека и оставляли подпалины на мебели. И всё это происходило под аккомпанемент бешеной ругани Аластора, палочка которого словно размазалась в воздухе от скорости, с какой аврор ей размахивал.

Наконец в «сражении» наметился перелом. Сириус с омутом памяти в руках резко подпрыгнув, взлетел в воздух и оказался недалеко от облачка, в то время как Аластор быстрыми ударами туманной плети не позволял взбесившейся субстанции ускользнуть. Сириус ловко прихлопнул облачко каменной чашей и медленно опустился на пол.

Я огляделся. Комната — словно после попойки старших курсов Академии волшебства. Разбитая в щепки мебель, подпалины на полу, раскрошенная посуда. Отдельно лежал предусмотрительно накрытый Блеком защитными чарами дневник Вальбурги. Я подобрал не пострадавший том и на всякий случай сунул его под мышку.

Раздраженно фыркавший аврор несколькими заклинаниями привел в нормальный вид сильно обгоревший дубовый стол и разбитые прожженные кресла. Сириус поставил на стол чашу с воспоминаниями.

— Посмотрим, ради чего мы тут потели, — хмыкнул он. — Первый раз вижу такое.

Аластор снова выругался, направляя палочку на Омут.

— Хочешь посмотреть так? — удивился Сириус.

— Так удобнее, — безапелляционно отрезал Грюм. — Мы увидим происходящее втроём, а не по очереди.

Омут памяти тускло засветился, исторгнув наружу большое белое облако. Постепенно проступали отдельные детали. Мрачное старинное кладбище, могильные кресты и мраморные ангелы, редкие входы в фамильные склепы. И фигура мечущегося среди могил Поттера.

Изображение замерло. Фигуры Пожирателей смерти застыли в движении, потом приблизились, повинуясь небрежным жестам аврора.

— Так, — хмуро пробормотал Аластор. — На бабу по фигуре не похож, волосы длинные, блондин. Это точно Малфой.

Палец старого аврора ткнул в выбившуюся из-под капюшона платиновую прядь волос.

— Где Малфой, там и парочка его подпевал, — Сириус указал на две мощных, приземистых фигуры, больше похожих на сказочных дварфов.

— Да, это они, — хмыкнул Грюм. — Неразлучные безмозглые гориллы. Как они еще Адский огонь-то научились запускать...

— Фамильный дар не пропьешь, — философски заметил Сириус.

— Тут, похоже, вся старая гвардия, исключая сбежавшего Каркарова, если, конечно, тот не сбрил свою козлиную бороду. Это плохо.

Аластор снова запустил иллюзию, и в поле зрения попала фигура Вольдеморта. Некрасивые прорези в обтянутом кожей черепе вместо носа, красные глаза, зелёная пергаментная кожа. Изображение замерло.

Хмурый Сириус перевёл взгляд на молчавшего и постепенно наливавшегося кровью Аластора.

Грюм еще секунду помолчал, а потом буквально упал в кресло, сотрясаемый раскатами хохота.

— Вот уродец! — наконец выдавил он, осушив принесенный эльфом кубок. — Гарри, ты этого не знал, но именно в бою с ним я потерял глаз и часть носа.

Аврор указал на своё изуродованное лицо.

— А теперь он сам стал уродливее последнего вонючего тролля! — Аластор снова расхохотался.

— Давай дальше, — Сириус не разделял веселья старого друга.

Иллюзия возобновилась, показывая, как Вольдеморт раз за разом запускал зеленые и красные лучи в отчаянно уклонявшегося Гарри.

— Как бы смешно он ни выглядел, — пробурчал Аластор, — но возродился он не слабее чем был... И это плохо... очень плохо.

— Он настолько силён? — спросил я, поскольку газетам свойственно было преувеличивать.

— Более чем, — мрачно ответил Грюм, взмахом палочки убрав иллюзию. — Не обращай внимания на мой смех — я уже заслужил право смеяться над чем угодно. Но Вольдеморт, напрягшись, раскатает и меня, и Сириуса, хоть тот и наследник рода Блеков. Пожалуй, раньше ему был равен по силам только Дамблдор, но он уже стар, а Вольдеморт воскрес в полном сил теле. Сам видел, как он бегал по кладбищу.

— Что же тогда говорит пророчество... — Протянул Сириус, размышляя о чём-то своём.

— Возможно, пророчество уже исполнилось, — возмущенно фыркнул Грюм. — Гарри уже один раз убивал Вольдеморта, и нигде не сказано, что он должен проделывать это снова и снова!

— Пророчество? — переспросил я.

— Да, пророчество, — в голосе Сириуса зазвучала давняя боль. — Незадолго до конца Первой войны, когда Пожиратели постепенно загоняли в угол авроров...

Грюм с негодованием показал Сириусу кулак.

— ... загнали в угол большую часть авроров, исключая Отдельный отряд Аластора Грюма, — невозмутимо продолжил Сириус, — некая женщина, искавшая место преподавателя прорицаний в Хогвартсе...

— Чёртова алкоголичка! — рыкнул Грюм, хватив кулаком по столу.

— Она произнесла пророчество на глазах Дамблдора, — Сириус подозвал домовика и приказал ему принести еще еды и вина. — Пророчество говорило о том, что скоро родится в семье волшебников, трижды бросавших вызов Вольдеморту, мальчик, у которого будет сила убить Темного лорда. Под описание и по срокам родов подходило только две семьи — Поттеры и Лонгботтомы. Дамблдор пришел к выводу, что это Поттеры, и Джеймс и Лили решили скрыться от преследования, чтобы сохранить жизнь ребёнку. Времена были тяжелые, никто не стал осуждать их за уход от войны. Однако Хранитель тайны, на которого была завязана вся несокрушимая мощь Фиделиуса, защищавшего дом Поттеров, оказался предателем.

Сириус покачал головой. Его голос звучал всё глуше и тише.

— Вольдеморт и Питер Петтигрю пришли к особняку в Годриковой лощине. Питер... Питер провел Темного лорда через защиту — он один мог это сделать. Другие посвященные в секрет Фиделиуса могли только зайти внутрь сами, но не взять с собой чужака.

— Дальше, судя по следам, там завязался жестокий бой. Питер, оставленный на страже, не стал заходить в дом, Вольдеморт пошёл внутрь один, — продолжил рассказ взамен опустившего голову Блека Грюм. — Джеймс и Лили бились отчаянно, они смогли даже ранить эту тварь — в некоторых комнатах были остатки крови Лорда. В итоге он убил обоих, а потом пустил в тебя Аваду.

— Мистер Грюм, вы всё время упоминаете про это заклинание, — начал я, но Грюм перебил меня, хлопнув себя по лбу.

— Всё время забываю, что ты этого не помнишь!. Avada Kedavra!

С внезапно оказавшейся у него в руках палочки сорвался толстый зелёный луч, разнеся в щепки массивное трюмо в углу.

— Если бы особняк не был закрыт от чар Надзора, — в пустоту заметил Сириус, — сейчас к нам уже ломилась бы группа захвата из Министерства.

— Это заклинание — одно из трех запрещенных заклятий, за использование которых полагается пожизненный срок в Азкабане, — продолжил Аластор. — Его невозможно отразить магией, можно только увернуться или подставить под удар массивный предмет, например, этот стол. Также можно трансфигурировать из воздуха очень толстую стену — в этом случае сработает даже наколдованная защита. Но такая трансфигурация — удел редких мастеров. Лично я не способен так быстро создать настолько большой объект из воздуха. А я далеко не слабый волшебник.

— А почему оно является запрещенным? — уточнил я.

— Любое из этой тройки в буквальном смысле подтачивает человека. Смертельное заклятье — разжигает желание убивать снова и снова. Пыточное — причинять боль. Подчиняющее — наслаждаться властью. Ты можешь использовать разные чары в бою. Но эти три влияют на своего создателя сильнее всего. Нужно обладать железной волей, чтобы не поддаться искушению.

— Тогда почему это заклятье не убило меня? Ведь, если верить мадам Помфри, на кладбище в меня снова попала Авада.

— Пока ответа на это не дали ни умники из отдела Тайн, ни практики вроде меня или Дамблдора, — покачал головой Аластор. — Что-то в тебе есть... непонятное. Как и эта твоя защита разума, будто Круциатус что-то перестроил у тебя в голове, и теперь на тебе не срабатывают заклятья чтения разума.

Глава 4. Дуэлянт.

30 июня 1995 года. Хогвартс.

Бледно-лиловые сумерки уже сменились ночной темнотой, когда я сумел выбраться из Хогвартса. Выбрался совсем по старинке — с помощью связанных толстых обрывков одной из простыней. Пожалуй, с таким «снаряжением» я выходил в дикие пустоши или леса только на первом курсе Академии. Из оружия — дрянной нож, стащенный сегодня за обедом и заткнутый за обмотавшую предплечье в пару слоев ткань. Из заклинаний — выученное сегодня не слишком полезное слабенькое Режущее, да Люмос.

Тело Поттера не было приспособлено к ночной темноте. И первые пару сотен метров по лесу я прошел практически вслепую, не рискуя зажигать огонёк Люмоса.

Лес жил своей загадочной жизнью. Крошечные светляки перелетали от одного куста к другому, гулко ухала одинокая сова. Изредка дул почти по-осеннему прохладный ветерок и тревожил шуршащие листья своим прикосновением. Лес жил своей жизнью, и ему не было никакого дела до подростка в ученической мантии, пробиравшегося через подлесок. Пока не было.

Нетренированное тело казалось таким неуклюжим. Всё, на что меня хватало — не слишком трещать ветками и не ломать по дороге кустарник. Мантии Поттера были из отвратительно тонкого материала, — и мне явно понадобится помощь кого-то из домовых эльфов, чтобы затянуть все царапины от шипов, веток и колючек к утру.

Наконец, когда я уже достаточно удалился в темноте от замка и собрал на себя весь мусор с пройденного участка леса, я рискнул зажечь Люмос. Если «История Хогвартса», о которой мне все уши прожужжала Гермиона, не врала, то где-то здесь должен был закончиться край следящих полей замка. На большее у создателей не хватило то ли сил, то ли желания. Впрочем, даже в Империи многокилометровыми защитными поясами могли похвастаться разве что императорский замок и его «младший брат» — Малый императорский замок, созданный на случай, если Императору будет угодно поохотиться на ледяных великанов. Впрочем, Малый замок прикрывал заодно и дорогу в царство настоящего Льда, оседлав единственный проходимый перевал через Хмурые горы.

Тонкая струйка силы, которую я ощущал в лесу, наконец, пропала. Теперь я находился на территории, где, случись что, окажусь один на один с опасностью. Пройдя еще полсотни метров, я уселся на массивный корень, выступающий из земли, и направил руку на толстый ствол неподалёку.

Магическая традиция Империи основывалась на плетении из тонких нитей силы сложных узоров. И чем сложнее был узор, чем быстрее мог его создать тренированный маг — тем опаснее он был в бою. Однако сейчас даже простейшая форма не желала складываться. Да и назвать «нитью» это толстое, аморфное нечто, больше похожее на жирного червя, не получалось. Напрягая силу воли и разум до предела, я заставил «нить» свернуться в одну из самых простых фигур, доступных даже первокурснику. Пыхнуло, запахло палёным.

Похоже, мозги Поттера... или то, что их заменяло, нужно будет интенсивно тренировать... Наработанные многолетней практикой в Академии и нескольких небольших войнах навыки старого тела или души — а высоколобые чародеи до сих пор спорили, что именно позволяет магу творить свои чары — бесследно исчезли. Теперь мне предстояло методично и упорно тренировать свой контроль над потоками, чтобы вернуть хотя бы часть утраченных способностей.

Однако это было еще не всё. Подобрав с земли кусок толстой ветки, я лезвием ножа стал выцарапывать на ней один из простейших рунных заговоров. На первый взгляд примитивные, приемы шаманов из стран, окружавших Южный предел, были очень эффективными. И именно по этой причине волшебники Академии, пару раз получив чувствительные щелчки по носу, раз за разом собирали экспедиции на юг и платили полновесным золотом за беседы со старыми шаманами. Грубые, сделанные из самых причудливых компонентов талисманы, иногда способны были помочь там, где не срабатывало утонченное волшебство.

Нехитрые значки, вырезанные в дереве, полагалось полить собственной кровью. Хотя бы нескольких капель было достаточно для их активации. Темное дерево поглотило густые алые капли, выдавленные из надрезанного пальца, и руны засветились бледно-желтым светом. Несильным броском я отправил палку на несколько метров в сторону.

— Seco! — почти черный луч устремился к цели. Ветка жалобно хрустнула. Хотя бы попал.

Ветка была наполовину надрублена ударом режущего заклинания, но не распалась на две части, как должна была.

Пробы ради я бросил Режущее в таких же габаритов ветку без рун — и та развалилась на две части. Почти сработало.

Вся проблема была в том, что рунные заговоры в Академии я изучал мельком, а потому помнил довольно бесполезные сейчас вещи. Как создать амулет, поддерживающий нормальную температуру в палатке жаркой южной ночью. Амулет, способный вскипятить или охладить поставленную на него миску с водой. Все эти нехитрые рисунки помогали выжить в ситуации, когда нельзя было использовать магию, и пару раз они спасали жизнь многим из моих бойцов во время Южного бунта. В знойных болотах, где на малейшее дуновение магии слетались настоящие тучи ядовитого гнуса, без таких умений делать было нечего.

Впрочем, из моих опытов можно было извлечь и полезные знания. Если я мог использовать хотя бы такой грубый способ контроля потоков, то он в принципе возможен. А значит — дело за тренировкой. То же самое следовало и из проверки работы талисманов. Наверняка в библиотеке найдутся полезные книги и по рунной магии.

Возвращение к стенам замка не отняло много времени, хоть и стоило новых царапин — Люмос пришлось убрать, чтобы из окон Хогвартса меня не заметил какой-нибудь слишком внимательный взгляд. Некоторые окна продолжали светиться, в том числе и изящные витражные окна в башне директора.

Однако возле нужного окошка меня поджидал неприятный сюрприз. Веревка отсутствовала. В обычных условиях взобраться на второй этаж по стене, сложенной из грубых гранитных блоков с выкрошившимся из щелей раствором, было возможно. Но... Гарри Поттера в жизни не заставляли лазать по скалам, цепляясь укрепленными магией пальцами за малейшую щель. Оставалось два варианта: переночевать в буквальном смысле под кустом, что было чревато жестокой простудой, или же поискать что-нибудь, что поможет мне забраться на высоченный подоконник. Как и в любом укрепленном замке, нижний ряд окон располагался довольно высоко над землей.

С некоторым трудом я вспомнил, что с запада от замка видел из окна хижину навроде крестьянской, разве что изрядных размеров. Там наверняка найдётся что-то похожее на лестницу.

Парк, окружавший замок, в ночное время производил не менее сильное впечатление, чем Запретный лес. Волшебство древних магов наполняло воздух, заставляя его искриться и переливаться, если смотреть боковым зрением. Казалось, стоит только развернуться, всмотреться повнимательнее и увидишь нечто поистине волшебное, но это была лишь иллюзия. И вместо ожидаемого чуда на глаза попадались только обычные светлячки, перелетавшие от дерева к дереву. Из-за густых туч наконец-то показалась луна, и парк преобразился, утратив часть своей загадочности, но зато я стал ясно видеть, куда иду.

Хижина вблизи оказалась еще больше, чем издали. Огороженная неаккуратно сколоченным из толстых жердей забором, она производила впечатление сделанной не слишком умелым человеком. Рядом стояло еще одно строение вроде коровника, покрытое сверху обыкновенной соломой. Тихонько обойдя хижину, я заглянул внутрь.

Сеновал, составленные в углу инструменты, колоссальных размеров вилы и коса, больше подошедшие бы великану, чем обычному человеку. Связки каких-то трав на стенах, капканы и сети, аккуратно расставленные на полках. Похоже на жилище лесника или браконьера. С сожалением покосившись на солидных размеров топор, который Поттеру не удалось бы унести, не надорвавшись, я направился к стоявшей в углу лестнице.

Бесполезно. Лестница была сколочена словно с расчетом на очень мощного мужчину, что вкупе с инструментами наводило на некоторые подозрения. И, как и огромный топор-колун, для худощавого Поттера была неподъемной. Впрочем... Выпускнику Академии не привыкать спать и в худших условиях. Понадеявшись на то, что здесь не водятся какие-нибудь мерзкие кровососущие насекомые, я полез на сеновал. Сена там оставалось ещё много, хотя на дворе уже стояло лето, так что я непринужденно устроился на самом высоком холме и постарался заснуть. Хотя для этого и пришлось сначала войти в транс.

«— Встали, — отрывисто скомандовал Рихар, — Еще раз повторяю, магию не применять. Иначе здешнее зверьё покажет вам, что такое настоящая армия.

Мой десяток, следом за десятком Рихара, оскальзываясь, спускался к застывшей болотной воде. Вырезанные из упругих стволов местных деревьев шесты упёрлись в топкую почву. Каждый шаг здесь стоило делать, только убедившись в его безопасности.

Впереди нас ожидали несколько дней в этом болоте: только так можно было незаметно обойти большую часть постов, прикрывавших долго остававшуюся неизвестной плантацию, где мелкий южный князёк выращивал дурман-траву. Выращивал с помощью захваченных в рабство людей, но нас интересовала сама плантация, а не рабы. Дурман-трава с караванами отправлялась на восток, в вольный город Караз, а оттуда с хитроумными раскосыми корабельщиками, молящимися своему Пророку, шла к границам Империи. Получаемое князьком и торгашами золото было щедро оплачено жизнями пристрастившихся к отраве имперцев. Уже через полгода вдыхания паров измельчённой дурман-травы человек сам превращался в растение и впадал в кому, из которой его не выводила даже магия.

Спустя полчаса, потраченные на однообразное: прощупать шестом почву — шагнуть — прощупать — шагнуть, — я по достоинству оценил наше снаряжение. Хотя я не раз уже видел и носил в Академии набор одежды для болотистых местностей, использовать его в таком аду еще не приходилось. Сапоги с утолщенной подошвой позволяли шагать, не думая о возможных подводных корнях, проткнуть их было гораздо тяжелее, чем форменные сапоги гвардейцев. Но главное сокровище — сетка с мелкой ячеей, наброшенная на голову и плечи, почти спасала от голодных насекомых, роившихся вокруг нас.

— Внимание! — донеслась с головы нашей колонны команда Рихара, — оружие к бою!

К нам приближался один из обитателей болота: покрытый кожистыми складками шар, размерами не уступавший человеку. Катился он прямо по поверхности воды, вызывая этим лютую ненависть у целых поколений бестиологов Академии, поскольку магия при этом не применялась. Для незваных гостей он уже приготовил целый арсенал щупалец с острыми концами или с присосками.

— Первый десяток! В стороны! — Рихар решил сбросить монстра на нас. — Второй десяток!

Я шагнул вперёд, под метнувшиеся к нам щупальца. Кривая сабля, которыми рубились степняки-варвары на западных равнинах Адж-Каббата, свистнула, отсекая первое щупальце. Стоявший рядом воин из недавнего выпуска гвардейской школы взмахнул мечом, отбив еще один отросток. Существо зашипело, волна дикой магии нахлынула, сбивая с ног наименее устойчивых к волшебству воинов. В виски будто ударило тараном, в носу стало мокро, и я с трудом отмахнулся саблей от следующего выпада. Магия оставалась под запретом — используй мы хоть одно заклинание, и на нас тут же нахлынет настоящая туча местной летающей живности, далеко не всех из которых удержит сетка или даже огненная стихия. Существо, уверенное, что мы больше не представляем опасности рвануло вперёд, однако вместо податливой плоти её встретили сразу три клинка.

Буквально кипящая на воздухе кровь хлынула из глубокой раны, оставленной саблей. Существо дёрнулось было в сторону трясины, но оправившиеся воины раскрошили его на куски.

— Хорошо, — хмыкнул за нашими спинами Рихар, приставленный проверить, как справятся выпускники магической и воинской школ в боевых условиях. И заодно — чтобы наследник Северного предела не сложил здесь голову. Но об этом его поручении я предпочитал «не знать».

Разбудили меня слабые лучи утреннего солнца. Одежда и волосы пропитались запахом трав, на удивление приятным. Словно я вновь оказался на пастбищах в родном пределе, когда короткое северное лето еще не уступило место промозглой осенней сырости. Однако приятная сонливость исчезла, едва снаружи раздались тяжелые шаги. Я нащупал в рукаве вчерашний нож. На всякий случай, ведь я находился в относительно безопасном для детей Хогвартсе, пусть и не в стенах самого замка.

В дверях появился высоченный, заросший густой чёрной бородой... действительно, великан. Едва не трещавшая в плечах грубая рубаха, мешковатые штаны и здоровенные стоптанные сапоги резко контрастировали с привычными уже мантиями волшебников. Черные, спрятанные под мощными надбровными дугами глазки с удивлением уставились на меня.

— Гарри? — Пробасил великан. — Ты чегой-то здесь делаешь?

— Здравствуй, — имени великана я не знал, но, судя по его поведению, с Гарри они как минимум ладили. — Вчера задержался в парке и не успел к закрытию ворот Хогвартса.

— Нехорошо, — великан ушёл в угол и стал рыться в сваленных там инструментах. — Хогвартс, он всяко безопаснее, чем Запретный лес, но и тут может быть разное.

Вернулся великан уже с огромными граблями.

— Ну, я и решил не беспокоить никого в замке, и переночевать на сене, — кивнул я на покинутый сеновал.

Великан нахмурился было, но потом расплылся в широченной улыбке.

— Помню, помню, отец твой с друзьями тоже пару раз не успевал вернуться в Хогвартс. Заходили ко мне, на чашку чаю, а потом я их уж отводил в замок. Тут, рядом, есть тайный ход.

— Покажешь? — наудачу спросил я.

— А что показывать-то, — добродушно усмехнулся великан. — Как от меня выйдешь, сразу напрямки к замку иди по тропинке. Возле статуи с копьем сверни к стене, там родник в прудик маленький бьет. Ты надави на каменную чашу, что слева от родника. И проход в стене откроется.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я. Это был по-настоящему щедрый в моем положении подарок.

— Не за что, — фыркнул он, словно большая лошадь. — Заходи почаще, а то совсем с этим турниром позабыл старого Хагрида.

— Какой же ты старый? — я выразительно посмотрел на бугрившиеся под грубой холщовой рубахой могучие мышцы и черные без малейшей проседи волосы великана.

— Ладно, Гарри, — спохватился Хагрид. — Мне это, за огородом присматривать надо, чтобы к Хэллоуину тыквы поспели знатные. В прошлом году сам Дамблдор приходил посмотреть, какие они выросли! Во!

Он развёл руки во всю ширину. Если его тыквы, действительно вырастали до таких размеров, то лесник явно не так прост, как кажется, и без магии дело не обошлось. Вряд ли на обычном навозе может вырасти тыква размером почти с мой нынешний рост.

Хагрид не обманул. Следуя его указаниям, я пошел к замку, свернул у статуи выгнувшейся в полете крылатой женщины с копьем и оказался возле крошечного, выложенного камнями прудика. Прямо из стены замка выходила раскрытая львиная пасть, выточенная из покрытого зелеными растительными разводами гранита. Тонкая струйка воды уже не первое столетие, если судить по стершимся львиным зубам, стекала в пруд, а потом ручеёк убегал всё дальше от замка, теряясь где-то в лесу. По бокам от пруда стояли каменные чаши, давно вросшие в землю от старости. Мох и лишайники покрывали их почти полностью. Закатав рукава, я с силой надавил на левую чашу. Что-то глухо звякнуло, скрежетнуло, и в стене открылся небольшой проход, как раз достаточный для подростка.

Тот же день. Хогвартс.

Сидя за столом в Большом зале, я прокручивал в голове воспоминания о визите в дом Блеков. Гермиона, которую пришлось чуть ли не за руки уводить от книжных полок, была довольна визитом не меньше меня, и теперь с удвоенным энтузиазмом налегала на учёбу. Количество принесенных ей с утра книг «для лёгкого» чтения впечатлило бы даже высоколобого академика с кафедры теоретической магии. Впрочем, каждому своё счастье. Кому-то — книги и ветхие пергаменты. Кому-то — власть и служба Богу-императору.

Одна из вскользь брошенных Сириусом фраз, которую я тогда пропустил мимо ушей, сейчас всплыла в памяти. Сириус говорил, что мог бы прокучивать наследство своих предков. Семья Поттеров, как я понял из газет, не отличалась таким же богатством как Блеки, считавшиеся одной из самых обеспеченных семей в стране, немногим уступая Малфоям, однако и они должны были что-то иметь в своих кладовых. Оставалось выяснить: погибли ли фамильные деньги и артефакты во время пожара в Годриковой лощине или же Поттеры хранили свои сбережения где-то еще.

Мысленно перебирая просмотренные страницы газет, я вспомнил, что кое-где упоминался банк Гриннготс, судя по всему — что-то вроде Имперского казначейства, которое занималось и принятием на сохранение денег от жителей, гарантируя доступ к ним из любого города, входящего в состав Империи.

Доев свой бифштекс и вежливо кивнув сидевшим за отдельным столом директору и профессору МакГонагалл, я направился к выходу. Предстояло многое выяснить, прежде чем я хотя бы примерно буду знать, что делать.

В коридоре я столкнулся с новым человеком — доходившим мне максимум до плеча мужчиной с заплетенными в тонкие косички волосами. Тихое шуршание и треск, услышанные мной за пару секунд до встречи, издавали многочисленные костяные украшения, вплетенные в косы. Мантия незнакомца была перепоясана не обычным тканевым поясом, как носили волшебники, а плётёным кожаным шнуром, также обильно украшенным костяными и металлическими фигурками. Коричневые глаза незнакомца пристально, но доброжелательно уставились на меня.

— Мистер Поттер, — у него оказался довольно приятный баритон, неожиданный для такого невысокого человека. — Вижу, вы уже вполне оправились.

— Здравствуйте... — я замялся, но он понял моё затруднение.

— Профессор заклинаний Филиус Флитвик, — мягко улыбнулся коротышка. — Я декан факультета Равенкло и преподаватель дуэльного кружка... в те годы, когда его позволяют открыть.

— Очень приятно... познакомиться, если можно так сказать, профессор, — я вежливо наклонил голову.

Флитвик с любопытством рассматривал меня.

— Не слишком хорошо с моей стороны так говорить, мистер Поттер, — наконец произнес он, — но травма в чём-то даже пошла вам на пользу. Вы стали мягче двигаться.

— Наверное, — я неопределенно покачал головой. — Я не помню, каким был до... травмы. Просто понял, что лучше заняться собой.

— Это похвально, — широко улыбнулся Флитвик. — Возможно, в следующем году будет вновь открыт кружок по дуэлям. Думаю, вам будет интересно заглянуть туда после ваших приключений.

— Возможно, — начал было я, но меня грубо прервали.

С диким мявом из-за угла выскочила слегка помятая серая с черным кошка, распушившая хвост, а потом и здоровенный рыжий котяра, возбуждённо топорщивший усы. Я отшатнулся к стене, а Флитвик, мягко подпрыгнув, отлетел на несколько метров в сторону. Интересно.

— Профессор, — начал я, когда взбесившиеся животные унеслись прочь, — а как вы это сделали?

— Это? — Флитвик повторил свой прыжок, в этот раз усевшись на ближайший подоконник. — Это чары левитации и много-много практики и самоконтроля, мистер Поттер.

— Впечатляюще. — Увиденное мной действительно было интересным. Имперские маги владели такими чарами, но практически никогда не применяли их к себе, предпочитая развивать возможности тела.

— Рад, что вы оценили, мистер Поттер. — Флитвик спрыгнул со своего места и направился дальше по коридору. — Если вдруг у вас возникнут вопросы, обращайтесь, летом в замке почти нет интересных дел.

— Профессор! — Идея, которая пришла мне в голову, требовала немедленного ответа.

Флитвик обернулся.

— А в Англии бывают чемпионаты по магическим дуэлям?

— В Англии уже довольно давно — нет, — покачал головой Филиус. — Однако в Европе их проводят ежегодно в первый день октября. Когда-то я тоже принимал в них участие, и весьма успешно.

Он выглядел довольным и словно бы погрузившимся в воспоминания, так что я рискнул продолжить допрос.

— А можно ли туда попасть школьнику, чтобы посмотреть и набраться опыта?

— Отчего же нет? — добродушно усмехнулся бывший дуэлянт, — я могу взять вас с собой, поскольку меня нередко приглашают туда в качестве одного из судей. Семикратного чемпиона магических дуэлей всё еще помнят на континенте.

Я с гораздо большим уважением взглянул на невысокого мужчину. Невзирая на маленький рост, он добился того, что по плечу далеко не каждому искусному магу.

— Спасибо, профессор! — совершенно искренне выпалил я, и Флитвик улыбнулся.

— Обращайтесь, мистер Поттер, хорошо, что вы взялись за дело всерьёз хотя бы сейчас... хотя лучше бы вас обучали ещё с первого курса...

Не договорив свою мысль и никак не пояснив её, Флитвик ушёл.

— Привет, крестник, — с блестящей поверхности зеркала улыбнулось лицо Сириуса.

— Привет, Сириус, — я удобнее устроился в кресле возле окна. В гостиной Гриффиндора было пусто, так что искать более подходящее место не было нужды. — Расскажи мне вот что... в старых семьях ведь не принято хранить свои сбережения в доме, верно? Тогда где хранили свои сбережения Поттеры?

— Узнаю деловую хватку Лили Поттер! — засмеялся Сириус. — Она тоже была практичной и умной женщиной. Да, Джеймс и Лили большую часть своих денег хранили в банке Гриннготс, как и некоторые фамильные вещи. Но основная часть драгоценностей, книг и артефактов сгорела вместе с домом в Годриковой лощине.

— Значит, банк Гриннготс, — задумчиво произнёс я, но Сириус меня понял.

— Но не обольщайся, Гарри, до совершеннолетия, которое у магов наступает в семнадцать лет, тебе не видать ни основного родительского сейфа, ни статуса самостоятельного человека. В шестнадцать ты уже сможешь, с одобрения опекуна, производить незначительные операции с основным сейфом, но до этого тебе еще больше года.

— Но ведь мои опекуны не являются волшебниками, — я не совсем понимал, как возможно такое сотрудничество волшебников и простых людей, если одни скрываются от других.

— Всё верно, — кивнул Сириус. — В волшебном мире у тебя есть свой опекун. Это Дамблдор.

— Значит, все вопросы, связанные с наследством моих родителей, я должен решать через директора Хогвартса?

— Именно, — Сириус поморщился. — Как бы я ни относился к директору, но он довольно ловко подсуетился в конце войны, после смерти Джеймса и Лили. Джей написал завещание, на всякий случай, такие писали почти все авроры. Никто не был уверен, вернётся ли он домой после рейда, и будет ли цел этот дом. Джей упомянул в завещании и список возможных опекунов, среди которых был я, Ремус, Лонгботтомы и еще пара семейств, которые не пережили войну. Дурслей в этом завещании назвали наименее подходящей семьёй для опеки.

— Тогда почему именно к ним?

— После победы было слишком много других проблем, и когда вспомнили, что Герой магического мира должен быть отдан под опеку уважаемого старинного рода из числа союзных Поттерам, Дамблдор уже успел оформить опеку на себя и отдал тебя в магловскую семью, — Сириус махнул рукой. — Как я уже говорил, отдал, в общем-то, не без причины, поскольку погромы и убийства продолжались еще несколько лет. А у маглов тебя искать не стал бы ни один мститель.

— Понятно. Сириус, стоит мне идти в Гриннготс или нет?

— Стоит, точно стоит, — ухмыльнулся Сириус. — Твои родители обладали немалыми средствами, так что в детском сейфе должно быть достаточно денег, чтобы ты без проблем прожил до совершеннолетия, а ты, к тому же, лишен был доступа к нему до одиннадцати лет. Ну и не забывай, у тебя есть крёстный отец, который не может толком использовать капитал предков, поскольку за его голову до сих пор назначена награда по всей Англии.

Блек расхохотался, но смех перешёл в рычание.

— Ладно, шутки в сторону, — успокоившись, продолжил он. — Тебе стоит поговорить с директором, чтобы он дал тебе сопровождающего до банка гоблинов. Кто-то нашептал министру магии, что я в Англии, и теперь в магическом Лондоне полно авроров.

Попрощавшись, Сириус исчез, а я открыл пухлый том с краткой историей войны с Темным лордом. Пусть и до предела политизированная, эта книга давала общее представление о взглядах и действиях Министерства в тот период.

— Что читаешь? — Я сразу услышал, как открылась дверь в общежитие, но не стал подавать виду, пока стук каблучков Гермионы не приблизился.

— Пытаюсь понять, почему у Вольдеморта было столько сторонников, — честно ответил я. — Вряд ли такое число сильных волшебников пошло за ним ради абстрактной идеи.

Несколько секунд Гермиона с удивлением рассматривала меня, потом уселась на подлокотник моего кресла.

— Ты изменился, — тихо сказала она, — раньше тебя не интересовала политика. Только квиддич, и немного учёба.

— Немного — это означает, «пока я стояла у тебя за плечом с занесенным над головой толстым учебником»? — ухмыльнулся я.

— Гарри! — негодующе воскликнула Гермиона.

— Да ладно тебе, — я примиряюще поднял руки. — Я уже понял, что в нашей тройке училась нормально только ты, а мы с Роном — из-под палки.

— Ну... — зарделась Гермиона, — ты учился гораздо лучше, чем Рон. И ты хотя бы что-то читал, особенно, когда стал участником турнира.

— Будем считать, что твои слова наконец-то подействовали, — я быстро ткнул её пальцем в бок, вызвав взвизгивание. Щекотки она, как я только что выяснил, боялась.

— Нет, ты точно не похож на себя! — Гермиона, вскочив, в шутку замахнулась на меня рукой. — Куда девался стеснительный юноша?

— Умер от Авады Темного лорда на кладбище, — совершенно серьезно ответил я, зная, что она не поверит.

Вместо этого примерная девочка-отличница, как я уже успел её узнать, запустила в меня подушкой. Я намеренно подставился под бросок, с некоторой тревогой думая, что замаскироваться под подростка у меня вряд ли получится. И хорошо, что в Поттера на кладбище попало еще и пыточное заклятье, способное сводить людей с ума. Иначе мне нипочем не удалось бы объяснить изменившееся поведение.

— Кстати, Гермиона, — спросил я, высунувшись из-за кресла, где прятался от летевших в меня подушек. — А как мне попасть к директору Дамблдору?

— К директору? — Поток подушек, часть из которых, похоже, притягивала магия со всей гостиной — вот тебе и пай-девочка — наконец иссяк.

— У меня есть пара вопросов, а директор сказал, что я могу обращаться к нему за помощью, — я вышел из-за кресла, уже не опасаясь «нападения». — Думаю сходить в Гриннготс, а Сириус не сможет меня проводить.

— Тебе нужно подняться на следующий этаж по центральной лестнице, в правом коридоре будет стоять каменная горгулья с шипами на морде, — ответила Гермиона. — Но там нужен пароль, а пароль я не знаю.

— Спасибо, — я медленно пошёл в направлении двери общежития. — Я скоро вернусь.

С последними моими словами я резко вытащил палочку, заклинанием отправил в Гермиону сразу три подушки и выскочил за дверь, наконец позволив себе выдохнуть. Выдержал. Не раскрылся.

Горгулья мрачно смотрела на меня выпученными глазами. Уродливая морда не выражала ничего, как и положено статуе. Куцые крылышки, сложенные за спиной, покрытая какими-то наростами и выбоинами шкура, словно её пару раз от души рубили мечом. Настоящее творение чьего-то бреда.

Вздохнув, я постучал по голове горгульи кулаком. Даже если в статуе или вокруг неё имелся какой-то скрытый рычаг, при поверхностном осмотре я ничего не заметил, а тщательно ощупывать каждый завиток резьбы — значило вызвать подозрения в непонятно откуда взявшихся навыках. Вряд ли здешний Поттер мог искать скрытые рычаги, приводящие в движение потайные двери или ловушки. Оставалось ждать. Впрочем...

Напрягшись, я ухватился за плечи горгульи и попытался развернуть статую. К моему удивлению, постамент слегка провернулся. Проклиная про себя тощее тело, я старательно крутил статую вокруг оси. Видимо, двери можно открыть и таким способом.

Однако вместо ожидаемого открытия двери, я обнаружил на обратной стороне постамента лаконичную надпись. «Ну, и чего ты добился, ученик? Минус пять баллов с твоего факультета за вандализм».

Я от души расхохотался. Создатель этой статуи явно обладал странным, но вполне понятным мне чувством юмора.

Глава 5. Золото и товары.

Тот же день. Хогвартс.

«Спустя несколько десятилетий, уже в 1970 году началась не столь масштабная, но ничуть не менее опасная война с Темным лордом Вольдемортом. Основная опасность новой попытки темных магов взять власть уже в самой Англии была в учёте ошибок Гриндевальда и ставке на финансовые механизмы и политику. До начала открытых столкновений с авроратом и массового террора представители старых темных семей активно вербовали сторонников среди рядовых волшебников, а главное — смогли обеспечить практически полный нейтралитет Министерства магии и в особенности департамента Правопорядка. Щедрый ручей золота обеспечил Пожирателям Смерти — так называли себя последователи Вольдеморта — почти два десятилетия неспешного укрепления своих позиций в стране.

Сторонники Вольдеморта, в противовес последователям Гриндевальда, пытались добиться власти законным путём, одновременно осуществляя устранение отдельных неугодных людей с помощью боевого крыла организации.

Кроме того, сторонники Вольдеморта сделали ставку на анонимность и глубокую законспирированность Внутреннего круга, что не позволяло силам Аврората и департамента правопорядка выявить зачинщиков террора и произвести своевременные аресты.

Первая война вскрыла всю беззащитность и коррумпированность Англии и ряда европейских стран, министерства магии которых были организованы по сходному принципу, перед согласованной работой боевых групп темных магов и финансировавших их внешне нейтральных семей. Фактически только взявший власть Бартемиус Крауч-старший сумел удержать страну на краю бездны, став при этом самым непопулярным начальником департамента Правопорядка за последние двести лет. Крауч сумел надавить на министра магии и начать реформы. Но даже эти реформы запоздали, поскольку были проведены только после начала открытого террора Пожирателей смерти и гибели множества волшебников. Принятые им поистине драконовские меры о казнях носителей Черной метки без суда, конфискации их имущества в казну Министерства позволили отдалить победу Вольдеморта в Англии и его выход на международную арену.

Однако же точку в войне поставили не силы Аврората, департамента правопорядка и Ордена Феникса, а ребенок пророчества, убивший Вольдеморта в доме семейства Поттеров неизвестным до сих пор способом. Каким образом годовалый ребёнок смог убить величайшего темного мага Англии, равного по силе победителю Гриндевальда Альбусу Дамблдору, выяснить не удалось ни Аврорату, ни расследовавшим этот вопрос сотрудникам Отдела Тайн и Международной Конфедерации магов.

Гибель Вольдеморта, тем не менее, не ознаменовала завершение войны и не повлекла за собой новый виток реформ, ограничивавших распространение темной магии. Вскрывшееся участие родного сына Крауча-старшего в войне на стороне Пожирателей смерти и обнаруженная черная метка на его руке позволили оставшимся в стороне нейтральным семьям убрать неудобного лидера. План Крауча-старшего выдвинуть свою кандидатуру на выборах провалился, и большая часть запланированных им реформ так и осталась нереализованной.

Основная масса послевоенных реформ в Англии была направлена на ограничение прав волшебных существ, представители которых сражались в войне на стороне Пожирателей. Вампиры, оборотни, немногочисленные вейлы последовали за Вольдемортом, обещавшим им равенство с волшебниками. Этим Министерство магии создало новый, еще более сильный очаг напряжения в стране».

Выписка из неопубликованного учебника «Подлинная история магического мира XX века», автор неизвестен.

От бессмысленного созерцания возвращенной на место горгульи меня отвлекли мягкие шаги. Такие слегка скрипучие кожаные сапоги носил только директор Хогвартса и, действительно, спустя пару секунд из-за угла вывернул Дамблдор.

— Здравствуй. Гарри. Ты хотел что-то спросить?

— Вы разрешили мне обратиться к вам, если у меня возникнут вопросы, директор, — я заставил себя опустить глаза.

— Хорошо, — он быстро взмахнул кистью руки, и горгулья отъехала в сторону вместе со своим постаментом и куском стены.

Пройдя по узкой винтовой лестнице, мы оказались в святая святых Хогвартса, кабинете его директора, если не считать наверняка существующего здесь центрального рунного зала, на котором держалась магия замка. На лестнице я несколько раз ощутил прикосновение то холодного, то горячего воздуха — многослойная защита ожидала неосторожного грабителя.

— Присаживайся, Гарри, — директор устроился в массивном кожаном кресле, покрытом многочисленными заплатами и ожогами.

Я намеренно неловко сел в кресло для посетителей, отдав должное таланту директора ставить оппонента в неудобное положение. Весь участок кабинета, где стояли стол и кресло Дамблдора, был на пару ладоней приподнят над остальным кабинетом. Кресло для посетителей, при всей его мягкости, богатстве отделки и удобстве, буквально затягивало сидевшего в нем, дополнительно опуская его относительно взгляда директора. Массивный письменный стол и расположение Дамблдора выше своего собеседника сходу давали ему некоторые преимущества. А зашторенное окно чуть левее кресла директора намекало на то, что и светом в лицо при необходимости он не побрезгует. Пошевелившись в удобном мягком кресле, я понял, что и мгновенно вскочить с него, если потребуется, будет затруднительно. Впрочем, в кабинете стояли и несколько стульев, а также небольшой столик — для переговоров, где подобные довольно очевидные методы воздействия были излишними.

Резкая птичья трель оторвала меня от осмотра кабинета. Под высоким куполообразным потолком зависла невероятная птица — настоящий феникс из сказок. Так что моё лицо, даже без всякого усилия с моей стороны, выразило восторг — в империи эти птицы вымерли много веков назад. Хотя маги-исследователи до сих пор спорили о том, что могло повредить возрождавшимся из пепла птицам.

— Это Фоукс, — директор снисходительно наблюдал за тем, как я разглядываю неожиданного гостя. — Феникс и мой фамилиар.

— Он прекрасен, — совершенно искренне сказал я, и Фоукс довольно курлыкнул, спустившись ниже и присев на подлокотник моего кресла. Потянуло дымком, в руках Дамблдора возникла палочка, и спустя мгновение феникс уже сидел на созданной прямо из обивки кресла металлической плите. Стало понятно, почему у части мебели в кабинете такой потрёпанный вид.

— Что ты хотел спросить? — Голос Дамблдора оторвал меня от осторожного поглаживания пушистых перьев, удивительно прохладных, хотя феникс, казалось, пылал настоящим живым огнём. — Вижу, Фоуксу ты понравился.

— Я хотел бы посетить банк Гриннготс, директор, — с сожалением погладив напоследок еще раз феникса, я посмотрел на Дамблдора. — Всё равно мне нужно подготовиться к следующему году, да и приобрести кое-какие книги, чтобы быстрее восстановить все пробелы в моей памяти.

Всё это время я нервно постукивал пальцами по подлокотнику, и старался говорить несколько взволнованно, так что Дамблдор должен был это заметить.

— Но ведь это же не всё, Гарри? — проницательно заметил он.

— Я... думаю, что надо купить какой-нибудь подарок Гермионе, директор, — я опустил голову, скрывая якобы смущение, хотя в действительности меня начал разбирать смех. — Она пожертвовала своими каникулами, лишь бы помочь мне.

Похоже, я подобрал правильные аргументы, и Дамблдор милостиво кивнул, расплывшись в довольной улыбке.

— Хорошо, Гарри, я попрошу профессора МакГонагалл отвести тебя с утра в Косой переулок.

Заметив моё непонимающее лицо, он пояснил.

— Это основная торговая аллея волшебников в Лондоне, там есть банк, множество разных магазинов и увеселительных заведений. Завтра к десяти утра будь готов к выходу.

Директор открыл один из ящиков стола и стал увлечённо копаться в его содержимом. На стол полетели несколько треснувших и помутневших кристаллов, обугленная деревяшка, изогнутая металлическая пластина. Наконец он нашёл искомое и протянул мне небольшой золотой ключ с причудливой головкой.

— Это твой ключ от сейфа в Гриннготсе, — сказал Дамблдор. — Как твой опекун, я обязан хранить его.

— Спасибо, директор Дамблдор, — я с трудом выбрался из объятий мягкого кресла и напоследок ещё раз погладил феникса. Почему ключ от детского сейфа хранился у моего опекуна, а не у меня, я спрашивать не стал. Кто же в здравом уме доверит ребёнку свободно распоряжаться деньгами? Хотя... Многие дети Старших родов и торговых династий получали с самого детства в управление небольшую сумму, которую могли преумножать по своему разумению. И эта мера себя полностью оправдывала, когда выросшие дети брали в свои руки управление всеми семейными капиталами.

Утром следующего дня я был готов к походу. Вместо небольшой пробежки перед завтраком, я добрался до библиотеки и сдал мадам Пинс, похоже, проникшейся ко мне определённым уважением, очередную пачку просмотренных книг.

Гермиона, которую я с утра попытался уговорить на посещение Косого переулка, отказалась: как выяснилось, она уже успела договориться с всё той же мадам Пинс. Та обещала достать из запасников какую-то поистине драгоценную инкунабулу. Так что я оставил Гермиону наслаждаться предвкушением знакомства с редчайшим изданием за авторством некой Ровены Равенкло. У каждого человека своё счастье.

Корявый, плохо заточенный нож вернулся за завтраком обратно к столовым приборам, а я в сборах ограничился только взятой с собой палочкой, да самой приличной из мантий. Прочитав в газетах, что отличительной чертой Мальчика-который-выжил, как называли Гарри Поттера, является шрам на лбу, я задумался. Мне хотелось пройтись по Косому переулку так, чтобы меня воспринимали своим, а не пялились на «национального героя или сумасшедшего», как Поттера то хвалили, то оскорбляли в статьях за последние два года.

Советоваться с Гермионой было бессмысленно: как я уже успел заметить, она не использовала ничего похожего на косметику. Обнаруженные в сундуке магловские вещи навроде странных шляп с длинным, выступающим вперёд козырьком, были забракованы как неподходящие к мантии. Оставалось надеяться на помощь профессора МакГонагалл, если она согласится решить эту проблему, а не посмеётся над ней. И чтобы уж наверняка разжалобить её, я устроился за столом в гостиной и корпел над учебником по трансфигурации за третий курс. Передо мной лежал металлический кубок, позаимствованный у домовых эльфов, и я пытался преобразовать его хоть во что-нибудь: работа с металлом была ощутимо сложнее и требовала вливания большой энергии в трансфигурирующие формулы.

Полтора часа с половины девятого до десяти утра, были потрачены мной на медленное и упорное построение трансфигурационной формулы, её проверку и исправление. К моменту, когда в двери гостиной прошла одетая в строгую темно-зелёную мантию Минерва МакГонагалл, на столе лежал уже не кубок, а медленно изменяющий форму под моим взглядом металлический слиток, сверкавший полированным металлом.

Профессор молча остановилась перед столом, не мешая мне. Я не отрывал глаз от металла, но слышал, как МакГонагалл тихо хмыкнула, словно удивляясь. Наконец я остановил превращение, и слиток трансформировался в простую плоскую чашу с бегущим по кромке волнистым узором. Вытерев пот, я отодвинулся от стола.

— Хорошая трансфигурация, мистер Поттер, — МакГонагалл довольно улыбнулась. — Будь это во время учёбы, я бы добавила баллов в копилку Гриффиндора без тени сомнений.

— Спасибо, профессор, — я закрыл учебник. — Я перешёл к темам третьего курса.

Рядом с учебником легли несколько исписанных листов, на которых я выводил формулы. Тяжелая чашка сыграла роль пресса, чтобы листы не разлетелись от сквозняка.

— Вы собрались? — налюбовавшись плодами своей, как она думала, работы с учениками, профессор перешла к делу.

— Да, — я встал с места. — Но у меня есть маленькая просьба.

МакГонагалл молча ждала продолжения. Я уже понял, что она отличалась редкостным немногословием.

— Я бы хотел прогуляться по Косому переулку так, чтобы никто не узнал во мне Гарри Поттера, — начал я. — Как обычный человек, а не Мальчик-который-выжил, со шрамом на лбу.

— Хм, — МакГонагалл задумалась, прижав ладонь к губам. — Пожалуй, можно сделать так, раз уж вы хотите быть менее заметным...

Профессор вынула из ножен в рукаве палочку и начертила в воздухе несколько сложных знаков, шепча трансфигурационное заклинание. Я почувствовал, как на голове зашевелились волосы.

— Взгляните, — отточенное движение палочкой, и передо мной зависло мгновенно появившееся прямо из воздуха зеркало. — Заклинание продержится часа четыре, так что нам стоит поторопиться.

В зеркале отразился Гарри Поттер с несколько более длинными волосами и простой чёрной лентой, удерживающей волосы. Шрам был полностью скрыт под тканью.

— Несколько старомодно, но подобная вещь была популярной во времена моей молодости, а значит, в Косом переулке будет уместной, — пояснила МакГонагалл свои действия.

— Спасибо, профессор, — искренне поблагодарил я.

— Не за что, мистер Поттер, — хмыкнула она, — Не за что.

Через камин в кабинете МакГонагалл, куда та сыпанула какой-то порошок из коробки на полке, мы перенеслись в другое помещение, совершенно точно — в таверну. Два десятка столиков, частью занятых, частью — свободных. Многочисленные посетители, в основном — юноши и девушки, с аппетитом уплетающие какое-то неизвестное мне блюдо из небольших вазочек. Аромат уже полюбившегося мне в Хогвартсе кофе, который я подсмотрел за столом преподавателей и заказывал домовым эльфам.

— Пойдёмте, — МакГонагалл решила не называть меня здесь по имени. — После похода по магазинам я оставлю вас в этом кафе, тут подают хорошее мороженое.

Мороженое... Вот как это называется. Запомним.

Выбравшись из кафе, я на секунду остановился, словно пытаясь прочувствовать новое место. Широкая улица, вымощенная крупной брусчаткой. Красивые, явно старинные дома, некоторые — с узкими стрельчатыми окнами, некоторые — с огромными, на весь фасад, стеклянными стенами, открывавшими вид на выставленные внутри товары.

Я пробирался следом за МакГонагалл сквозь толпу сновавших туда-сюда волшебников в экстравагантных одеждах всех возможных стилей. Были тут и строгие мантии, и изредка мелькавшие магловские одежды, вокруг обладателей которых было четко очерчено пустое пространство, словно возле прокаженных. Маглов или одевающихся как маглы волшебники явно не любили.

Наконец мы выбрались на простор. Перед нами раскинулась широкая площадь с беломраморным фонтаном посередине, искрящимися многоцветными бликами водных струй и с танцующей высоко в небе над ним радугой в бесчисленных водяных каплях. Подул свежий ветер, и я с удовольствием подставил лицо под прохладные капли влаги, сносимые от фонтана. Вокруг фонтана с воплями носились дети, а немногочисленные взрослые стояли под сенью раскидистых дубов, росших по периметру площади. Недалеко от нас строгая мать отчитывала ковырявшую ногой землю девочку за какой-то проступок. Впрочем, достаточно было вокруг и детей, чинно шедших рядом со своими родителями, в которых можно было без проблем узнать отпрысков старинных семейств по их сдержанной, почти ритуальной манере поведения.

— Это банк Гриннготс, — произнесла за моей спиной Минерва. — Сейчас мы с вами зайдём внутрь, и вы побеседуете с гоблинами, чтобы они отвели вас к сейфу.

— Минерва?! — Скрипучий старческий голос заставил нас обернуться. — Ты ли это?!

Недалеко от нас остановилась маленькая седая старушка в кружевном чепце и строгом чёрном платье. Высохшая тонкая рука цепко сжимала изящную деревянную трость с серебряным набалдашником в форме львиной головы.

— Здравствуйте, мадам Хиггс, — явно обрадовано произнесла МакГонагалл, резким взмахом руки, видимым только моей стороны, указывая мне на двери банка.

— Я тебя столько лет не видела, дорогая! — Растроганно произнесла старушка, уже ухватившись свободной рукой за руку профессора. — А кто это с тобой?

— Это? — МакГонагалл повторила жест, и я, вежливо поклонившись, направился к банку. — Это один из моих учеников, я сопровождаю его по Косому переулку.

— Подождёт твой ученик, — старушка уже довольно резво тащила МакГонагалл в сторону ближайшего кафе. — Расскажешь, как твои исследования, как дела, как дети. Мальчик, найдешь нас после банка в кафе «Локсли»!

Я предпочёл не услышать последнюю фразу. Судя по манере речи и настойчивости, старая леди была изрядной сплетницей, так что внимание профессора МакГонагалл она займёт надолго. Ну а мне лишние вопросы ни к чему — вряд ли такая женщина выпустит из своих когтей Гарри Поттера, не устроив ему тщательный допрос.

Расправив плечи и выпрямив спину, я зашёл под массивные своды Гриннготса.

Оказавшись внутри банка, я огляделся. Высокие каменные своды из белого мрамора опирались на покрытые резьбой мощные колонны. Несколько просторных окон позволяли лучам солнца свободно проходить сквозь стёкла и заливать светом заполненное людьми и невысокими зеленокожими существами — видимо, так и выглядели гоблины. В основном люди подходили к длинным столам, за которыми сидели гоблины, о чем-то с ними беседовали и либо уходили вместе с ними во внутренние помещения, либо направлялись к выходу. Прямо передо мной освободилось свободное место за столом, высокий рыжебородый волшебник пошёл к дверям, а я спокойно уселся на стул.

— Добрый день, — гоблин не слишком приветливо посмотрел на меня, оскалив в ухмылке острые зубы. Это скорее настораживало, чем пугало: в сравнении с теми тварями, которых нам приходилось убивать в болотах Южного континента, его зубы не слишком впечатляли.

— Добрый день, мистер? — я сделал выразительную паузу, и гоблин с некоторым удивлением ответил.

— Меня зовут Каррах, — он даже чуть склонил голову, словно делая одолжение.

— Я бы хотел посетить свой сейф, мистер Каррах, — я выложил перед ним золотой ключик, полученный от Дамблдора.

Гоблин повертел его в руках, приложил к небольшому артефакту в виде хрустального шара на постаменте из коричневого камня с золотыми искорками и с чуть большим уважением посмотрел на меня.

— Просто Каррах. Я провожу вас, мистер Поттер. — Каррах поднялся со своего места и жестом предложил следовать за ним.

Коридоры, лестницы, снова коридоры. Кое-где навстречу попадались гоблины с толстыми кипами бумаги, мешками, коробками. Прошел даже гоблин, кативший перед собой тележку с мисками и тарелками, видимо, разнося работникам обед. Нормальная обстановка для крупных торговых домов Империи.

Однако один из гоблинов привлек моё внимание тем, что был одет в латную броню, а на поясе у него болтался меч.

— Каррах? — гоблин остановился, с неудовольствием глядя на меня. — Гоблины используют холодное оружие?

— Да, — немногочисленные эмоции, которые я мог прочитать на зелёном лице, показывали, что Карраху не нравится тема нашего разговора. — Нам запрещено пользоваться палочками по древнему договору с волшебниками, и наше оружие — сталь.

— Я понимаю, что мой вопрос может быть невежливым, и приношу за это свои извинения лично вам и вашему народу, — перешёл я на иной уровень общения, привычный после нескольких лет управления Пределом. — Но я вырос вдали от волшебного мира и не имел возможности детально изучать его историю, в том числе славную историю вашего народа.

— Вы один из немногих волшебников, которые умеют извиняться перед гоблинами, — криво ухмыльнулся Каррах. — Ваши собратья бывают... высокомерными.

— Каждое живое существо имеет право на уважение. Человек ли, гоблин ли или оборотень, — как можно небрежнее хмыкнул я, показывая, что излагаю очевидные, по моему мнению, вещи. Похоже, гоблинов сильно беспокоило их приниженное положение, и этим тоже можно было воспользоваться.

— Это редкое в наше время мнение... — медленно произнёс Каррах.

— Редкое, — согласился я. — Но далеко не все волшебники разделяют мнение о том, что они — есть вершина мира и венец творения, а остальные достойны лишь места у ног властителей.

— И много ли таких волшебников? — уже с неприкрытым интересом спросил гоблин. Его слегка вытянутые уши разошлись в стороны.

— Пока — не слишком, — честно признал я. — Но, думаю, со временем их число будет увеличиваться, в том числе и среди имеющих власть членов старинных семей.

Мы продолжили спуск, просить гоблинов показать их клинки я не стал. Неизвестно, является ли это оскорблением по их своеобразному этикету. А портить наметившееся слабое подобие взаимопонимания не стоило. Связь с гоблинами мне еще пригодится в будущем.

Некоторое время мы шли в молчании, постепенно вокруг становилось всё тише, уже только редкие гоблины, бряцая доспехами, проходили по коридорам. К моему удивлению, один раз нам навстречу попалась целая группа гоблинов, выводивших из бокового коридора несколько коров.

— Для кормёжки драконов, — пояснил, не оборачиваясь, Каррах.

Наконец, открыв неприметную дверь в стене, мы вышли в широкий, вырубленный прямо в грубом граните проход. С тихим потрескиванием горели факелы, Каррах снял один с держателя и пошёл вперёд к массивной металлической двери.

— Это ваш детский сейф, мистер Поттер, — произнёс он. — Приложите ключ к его гнезду.

Я поместил ключ в выемку на двери, и, тихо скрипнув многочисленными запорами, дверь ушла в стену.

Нам открылось довольно скромных размеров помещение, освещенное только горящим в руках Карраха факелом.

— Lumos! — яркий шар огня поднялся к потолку, бросив причудливые тени на стены.

Почти пустая комната, сундук в центре, пара простых деревянных столов и стульев у стены. Пустой шкаф, с сиротливо повисшей на одной петле дверцей. Каррах невозмутимо поправил дверцу, вставив петлю на место.

Откинув крышку сундука, я довольно равнодушно пересыпал в руках пригоршню золотых и серебряных монет.

— Сколько здесь? — Я порылся в сундуке, но он хранил только деньги, среди которых, впрочем, попадались не только галлеоны, но и неизвестные мне монеты с профилем какого-то бородатого мужчины в лавровом венке и грубой вязью письмён на обратной стороне.

— Около тридцати тысяч галлеонов, если считать только в золоте, — отозвался Каррах, заглянув в какую-то табличку, висевшую у него на поясе на изящной цепочке. — Есть отдельные монеты, представляющие ценность только для коллекционеров или как золото по весу.

— Это много или мало? — уточнил я. Денежную систему магического мира я еще не успел понять.

— Смотря для чего, — Каррах осторожно устроился на одном из скрипучих деревянных стульев. — Год обучения в Хогвартсе стоит около пятисот галлеонов за одного ребёнка, если считать с простыми учебниками и стандартной формой и инвентарём. За малообеспеченных, только за само обучение, платит Министерство, но выпускник обязан несколько лет отработать на тех должностях, на которые укажут представители министерского Фонда. Одна из лучших существующих на этот день мётел для квиддича, ваша «Молния», стоит тысячу двести, что считается недосягаемой для многих волшебников суммой. Зарплата министерского клерка на первом году работы — около семисот галлеонов в год. Хм-м... Дом, который вчера пустили с молотка в Хогсмиде в связи со смертью последнего владельца и отсутствием наследников, обошёлся покупателю в десять тысяч... Без обстановки, её продали отдельно. Примерная стоимость, хм-м... простите, разрушенного в конце войны особняка Поттеров была около семидесяти тысяч в ценах того года. Награда, объявленная за голову Сириуса Блека некоторыми благородными семействами — двести тысяч галлеонов.

— Спасибо, Каррах, — упоминание о доме Поттеров и назначенной за голову его крёстного цене, возможно, вывело бы из равновесия того Гарри, но мне оно было безразлично. Я лишь принял к сведению, что Поттеры жили довольно богато, и то, что надо предупредить Сириуса о награде. — А эти деньги, они так и лежат в сейфе, или есть возможность пустить их в дело?

Глаза гоблина довольно сверкнули.

— Вы можете использовать содержимое сейфа по своему усмотрению или назначить управляющего, мистер Поттер. И он будет разумно вкладывать эти деньги в различные предприятия в мире волшебников и маглов.

— Получая за это соответствующее вознаграждение, верно? — хитро прищурившись, я ухмыльнулся гоблину, получив в ответ клыкастую улыбку.

Спустя еще два часа, прихватив с собой небольшой мешочек с золотыми монетами, я вышел из банка. В кармане мантии лежал скромный кожаный тубус с подписанным договором. Каждый лист его стоил мне определённых усилий и долгого торга с одним из гоблинских клерков, к которому меня привёл Каррах, едва я заявил, что желаю пустить деньги из сейфа в ход. Прибыли большой я не ожидал, но и совсем оставаться без неё было бы глупо. В конечном итоге сделка устроила всех. Я получал стабильный небольшой доход, в размере зарплаты министерского клерка, что должен был учитывать в своих тратах на ближайшие годы. Гоблины — вознаграждение и комиссию за работу с магловскими предприятиями, а также определённое удовлетворение: «золото не должно мёртвым грузом лежать в подвале». У меня оставалось еще порядка часа, чтобы решить свои дела здесь или же больше, если я найду способ замаскироваться без трансфигурации.

Первым делом я заглянул в искомое кафе «Локсли» с вывеской, изображавшей прилизанного, смазливого парня с натянутым длинным луком в руках на фоне каких-то кустов. Стойка и положение рук «лучника» говорили о том, что художник видел настоящих лучников только на картинках в детских книжках.

Не менее смазливый, чем «лучник» молодой слуга в зеленой короткой куртке, зеленых же кожаных штанах и угловатой шапке с пером распахнул передо мной двери.

Кафе было заполнено преимущественно почтенными дамами среднего возраста, по залу сновали такие же молодые парни в одинаковых костюмах, видимо, этот самый Локсли был каким-то известным персонажем, лучником, если судить по вывеске.

— Профессор МакГонагалл, мадам Хиггс, — я вежливо поклонился. — Приятного аппетита.

— Спасибо, мистер Браун, — благосклонно кивнула МакГонагалл, быстро подмигнув мне. — Вы купили всё необходимое?

— Почти, профессор, осталось еще несколько деталей, в частности, одежда, — я коснулся рукой повязки на лбу.

МакГонагалл явственно расслабилась.

— Тогда, мистер Браун, вернётесь обратно в Хогвартс через камин у Фортескью. Адрес...

Она замялась, но продолжила.

— Адрес — «Кошачья корзина».

Мадам Хиггс почему-то заливисто расхохоталась. Вежливо поклонившись ещё раз, я ушёл.

Снова оказавшись на площади, я огляделся. Судя по моему опыту, в таком месте располагались только самые дорогие лавки для обеспеченных людей, но блуждать по Косому переулку в поисках более дешёвых мест не было времени. Ближайшая вывеска изображала женщину с ножницами и куском ткани в руках. То, что надо для начала. Судя по только что вышедшей оттуда убелённой сединами семейной паре, я вполне мог зайти, не опасаясь конфуза.

— Что бы вы хотели, молодой господин? — вежливо улыбнулась полная женщина в сине-сером платье, направляясь ко мне. — Меня зовут мадам Каллен.

— Очень приятно, мадам Каллен. Мне нужны мантии школьные, — начал я без подробностей, справедливо отдавая детали на откуп хозяйке лавки. — Из простого, но прочного материала. Два гриффиндорских галстука на ваш вкус. Несколько белых и серых рубашек. Ткань и фасон на ваше усмотрение, но что-нибудь попроще. Черные брюки — три. Штаны из чёрной прочной ткани с двойным подкладом на коленях. Обувь... Две пары сапог на мягкой подошве, одна пара — предельно прочная, с толстой нескользящей подошвой.

— Собираетесь заниматься дуэлями, молодой господин? — уточнила она мой заказ.

Я кивнул, и мадам Каллен продолжила, несколько удивив меня своими познаниями.

— Тогда могу предложить куртку из такого же материала, что и заказанные вами штаны, она не так стесняет движения, как мантия.

— Хорошо, — усмехнулся я. — Спасибо, что подсказали.

Хозяйка лавки, жестом предложив мне присесть, вытащила палочку из вышитого бисером чехла на поясе. С соседнего столика вспорхнула измерительная лента и закружилась вокруг, снимая мерки. Удовлетворившись результатом, она, используя, похоже, какие-то призывающие чары, стала вытягивать из соседнего помещения свёрток за свёртком. Вскоре передо мной лежала целая стопка распакованной одежды.

— Желаете примерить? — уточнила мадам Каллен. Я желал. Прихватив с собой один из комплектов, я направился переодеваться. Старые мантии Поттера уже были изрядно потрёпанными за год носки.

— Добавьте в этот заказ еще пару лент, — я выразительно показал на свой лоб.

Нахмурившись, она потянулась за палочкой. Однако вместо заказа из подсобного помещения прилетел кусок черной шёлковой материи. Взмах кисти — и от ткани отделилась чёрная лента. Палочка описала замысловатую кривую — и ткань стала сама собой складываться и прострачиваться тонкой тёмно-багровой нитью по краю. Повторив процедуру ещё раз, мадам Каллен положила на стол две аккуратно прошитых ленты, похожих на ту, которую создала МакГонагалл.

— Спасибо, мадам Каллен, — я встал со стула. — Сколько с меня за услуги вашей замечательной лавки?

— Тридцать пять галлеонов. — Немало, но скорость и качество в этой ситуации стоили дороже.

Расплатившись, и отдав почти четверть от того, что взял из Гриннготса, я задумался, глядя на внушительную гору свёртков. Понимающе усмехнувшись, мадам Каллен взмахнула палочкой.

— Reducio! — стопка вещей уменьшилась в несколько раз, превратившись в крошечную горку на столе. Взяв со своего стола что-то вроде портсигара из плотной кожи, мадам Каллен осторожно сложила туда похожие по размеру на бисер свёртки. — Футляр за счёт заведения, как хорошему покупателю, молодой господин.

— Спасибо, мадам Каллен. — Футляр отправился в соседний со свитками карман. К счастью, у Поттера мантии были с большим количеством карманов. Кое-где в них, правда, оставалась еще шелуха от каких-то орешков и хлебные крошки.

Повязав в примерочной новую ленту взамен уже побледневшей старой, я вышел из лавки.

Следующей остановкой на моём пути стал книжный магазин, где я долго ходил между полок, выбирая самые необходимые книги. «Полное обозрение основных свойств компонентов и сочетаний для зельеварения» за авторством некоего Слагхорна, «Этикет и нравы аристократии от Мерлина до современности» — чудовищно толстый том в кожаной обложке. Обменявшись многозначительными понимающими взглядами с хозяином лавки, я прошел к полкам мимо таблички «Для взрослых волшебников, окончивших Хогвартс». Там моей добычей стала книга «Разбор основных темных заклинаний и методов защиты» какого-то Каркарова, «Стихийные заклинания» Кортеса, «Дуэльная трансфигурация», подписанная — неожиданно — Флитвиком и МакГонагалл, а также «Тактика борьбы» Аластора Грюма, которую я решил купить за любые запрошенные деньги.

За «Темные заклинания» и «Тактику» пришлось дополнительно приплатить за молчание продавцу — школьникам не положено было изучать подобную литературу. Попросив книжника уменьшить покупку, я сложил всё в тот же футляр, что и одежду, дав себе зарок освоить столь полезное заклинание как можно быстрее. Возможность таскать с собой в уменьшенном виде целый набор снаряжения дорогого стоила. Имперцы за подобные чары поставили бы создателю памятник из золота в полный рост на центральной площади в Академии.

Осталось то, под предлогом чего я отпросился из Хогвартса. Подарок Гермионе. Дарить книги девушке, и без того постоянно портившей зрение в корпении над старинными фолиантами, я не собирался. В очередной раз я вышел на центральную площадь и направился к ювелирному магазину, где вскоре приобрел вполне симпатичный серебряный набор для письма: чернильницу, перо и какую-то шкатулку, назначение которой мне было неизвестно.

Профессор МакГонагалл, мадам Хиггс и присоединившиеся к ним две благообразные дамы всё так же сидели в «Локсли», правда, с чая они перешли на спиртное. Увлеченные беседой женщины не замечали меня, пока я не отрапортовал МакГонагалл, что собираюсь возвращаться в Хогвартс и не получил милостивое позволение удалиться от мадам Хиггс. Судя по всему, обратно профессор вернётся сильно не в форме...

Кафе Фортескью встретило меня еще большим шумом и гомоном множества голосов. Почти все столики были уже заняты людьми самого разного возраста. К моему счастью, в дальнем углу, пока я осматривался, со своих мест встали молодой человек и девушка, оба светловолосые, похожие, словно брат и сестра. Так что я поспешил занять освободившийся угол.

— Что желаете? — Пухленькая женщина в белоснежном переднике приветливо улыбнулась, подавая мне меню.

— Что-нибудь из мороженого и соков на ваш вкус, — я улыбнулся в ответ, возвращая меню назад.

Спустя несколько минут мне принесли заказ: вазочку с несколькими разноцветными шариками мороженого и густо-красный сок. Я осторожно отпил глоток. Терпкий, с лёгкой кислинкой, приятно освежающий и очень ароматный. Впрочем, посмотрев в принесённый счёт, я не удивился качеству напитка: стоил он изрядно. Видимо, женщина сориентировалась по качеству моей новой мантии и решила, что я в состоянии оплатить недешёвый напиток.

Отправляя в рот постепенно таявшее лакомство, я задумчиво осматривался. Люди за соседними столиками оживленно болтали, смеялись, целовались украдкой или просто держались за руки. Но ни разу в кафе не заглянули местные стражники — авроры, да и на улицах я видел их форменные мантии только один раз, невдалеке от какой-то крупной ювелирной лавки. Не висели на стенах плакаты с портретами разыскиваемых преступников и наградой за их поимку живыми или мёртвыми. Имперские же улицы, особенно столичные, регулярно топтали патрули стражников, одетых в прочные кольчужные доспехи и вооруженных короткими протазанами и недлинными пехотными мечами, которыми удобно орудовать в узких подворотнях. А простенькие на вид бляхи на груди стражей порядка обеспечивали им некую безопасность даже при встрече с мятежным магом. Не совсем законно живущие гильдии охотников за головами вкладывали свою лепту в поимку и уничтожение преступников. Складывалось ощущение, что волшебное сообщество живёт своей беззаботной жизнью, а их министр даже не задумывается о том, чтобы усилить меры безопасности. Ведь на свободе «опаснейший преступник» Сириус Блек, о побеге которого за последние годы написано множество панических статей, несколько дней назад возродился один из сильнейших темных магов столетия, однажды уже поставивший страну на колени. Но... не было видно никаких признаков того, что Министр обеспокоен возникшими проблемами. А как показывал опыт моего мира, долго беспечные властители не живут.

Вечером я решил дождаться Гермиону в гостиной. Девушка сполна использовала время, полученное благодаря просьбе Дамблдора, и пропадала большую часть дня в библиотеке. Мне иногда становилось интересно, есть ли в волшебном мире зелье для лечения ухудшающегося зрения, настолько активно она осаждала огромную крепость — библиотеку Хогвартса.

— Здравствуй, о доблестная воительница, поражающая врагов своими мудрыми речами! — приветствовал я девушку, едва она открыла дверь в гостиную.

Несколько секунд Гермиона недоумённо рассматривала меня слегка покрасневшими от постоянного чтения глазами, потом засмеялась.

— Это был комплимент или ты пытаешься меня подколоть?

— Считай, что всё сразу, Гермиона, — я потянулся за заранее подготовленным подносом с бутербродами, кофе и еще одним графином сока, который я заказал с собой у Фортескью. Мне предстояло договориться с девушкой о весьма спорной авантюре, и стоило заранее подготовить почву.

— Это ты приготовил мне?! — удивилась Гермиона.

— Кому же еще? — хмыкнул я. — Кто позаботится о том, чтобы ты не погибла от истощения в неравной борьбе с Хогвартской библиотекой? Только я, твой лучший друг!

На последней фразе я поставил перед ней поднос.

— Спасибо! — Вскочив с места, она крепко обняла меня и вернулась на свой стул. — Откуда ты взял этот сок?

— Нравится? — довольно усмехнулся я. — Это из кафе Фортескью, там согласились мне налить графинчик с собой.

— Вкусно, — она с удовольствием осушила стакан, а я взял чашку с горячим кофе, к которому пристрастился за последнее время.

— Гермиона, — начал я осторожное наведение мостов, когда она уже утолила первый голод. — У меня есть для тебя маленький подарок...

Я поставил на стол упакованный письменный набор.

— О, Гарри! — Гермиона распечатала обёртку и в восхищении прижала руки к щекам. — Он, наверное, ужасно дорогой!

— Так себе, — неопределённо отозвался я. Подарок понравился, значит, можно было продолжать. — Ты пожертвовала ради меня своими летними каникулами, могу же и я как-то поднять тебе настроение.

— Спасибо! — Девушка снова крепко меня обняла.

— Кстати, Гермиона, как ты думаешь, — я коварно зашёл издалека. — А с чего мне стоит начать, чтобы восстановить свои знания о мире маглов?

С минуту она раздумывала, водя прядью волос по губам.

— С библиотеки? — наткнувшись на мой насмешливый взгляд, она покраснела и поправилась. — Может быть, с прогулки по городу?

— Эта мысль мне нравится, — я демонстративно похлопал в ладоши. — Когда начнём?

— Ты хочешь просто взять и сбежать из Хогвартса?! — ужаснулась Гермиона. — С нас же снимут баллы!

— Не сбежать, а выйти отдохнуть после напряжённой учёбы, — я показал девушке язык. — Если ты подскажешь мне, где я могу обменять галлеоны на нужные деньги, и как мне одеться понеприметнее, то я готов последовать за тобой хоть сейчас, о моя наставница в этом мире!

— Хватит меня подкалывать! — покраснела Гермиона, ткнув меня свёрнутым в трубку пергаментом. — Это может быть опасно!

— Не более опасно, чем бой с толпой Пожирателей смерти на заброшенном кладбище, — парировал я. — На крайний случай у нас есть палочки, да и что нам может угрожать в мире маглов?

— Общественный транспорт! — начала загибать пальцы Гермиона, — преступники, нас могут ограбить.

— Думаю, мы разберёмся с проблемами по мере их поступления, — меланхолично ответил я. — Ты всегда отговаривала нас от разных авантюр, Гермиона, но тут мы идём не в логово василиска или к трёхголовой псине, а всего лишь прогуляемся по городу в солнечный день.

— Но как ты собираешься выбраться из Хогвартса и добраться до Лондона? — воскликнула Гермиона.

— Из Хогвартса мы выйдем через тайный ход, который я недавно обнаружил, — я расплылся в довольной улыбке. — До Лондона мы доберёмся из любого кафе в Хогсмиде, в котором есть камин. Перенесёмся в кафе Флориана Фортескью. А там ты, думаю, покажешь мне, как выбраться в обычный Лондон.

— Ну ла-а-а-адно, — Гермиона, к моему удивлению, дурашливо показала мне язык. — Но сначала ты должен будешь выучить правила дорожного движения для пешеходов! Запомнить, как выглядят обычные деньги! Выучить, как в нашем мире полагается здороваться, прощаться и...

— А для этого нужно что? Для этого нужно сходить... в библиотеку, — тихонько добавил я, и мы рассмеялись.

2 июля 1995 года.

За завтраком к Дамблдору прилетела большая чёрная сова, принёсшая официального вида свиток с множеством печатей. В этот раз я сидел на ближайшем к столу преподавателей месте, и сумел расслышать его разговор с МакГонагалл. До меня донеслись обрывки фраз «Конфедерация волшебников», «через неделю вернусь», «за главную». Похоже, час нашей авантюрной вылазки пришёл — за всё время, прошедшее с момента моего появления, один лишь Дамблдор иногда интересовался моими делами, полностью свалив вопросы учебной подготовки на кудрявую головку Гермионы. Так что весь этот день принадлежал только нам.

Гермиона после еды забежала в общежитие, чтобы забрать свою сумку с пергаментами и перьями, однако я преградил ей дорогу к вожделенной библиотеке.

— Настал великий день, о моя прекрасная проводница в мир маглов! — Напыщенно возгласил я и заговорщически подмигнул девушке.

— О, нет! — обреченно простонала Гермиона. — Ты же не хочешь...

— Именно этого я и хочу, — я картинным жестом достал из кармана мантию-невидимку. — Мы вполне успеем обернуться до вечера, если поторопимся.

— Сумасшедший... — Гермиона мученически закатила глаза к потолку. — Я пойду переодеваться.

Заскочив в свою комнату, я взял кошелёк с остатками золота и скинул мантию, оставшись в простой рубашке и чёрных штанах, прекрасно подходивших для города. Кошелёк, подумав, я просто сунул в карман. Волшебную палочку пришлось подвешивать на тонком шнурке на шею, — в карман она не помещалась, а прятать довольно хрупкую внешне деревяшку в сапог или рукав я не рискнул. Нелепое пристрастие здешних волшебников к длинным палочкам начинало меня раздражать.

— Я готов, — высказывание пришлось в пустоту. Гермионы ещё не было в гостиной.

Спустя несколько минут девушка всё же спустилась вниз, переодевшись в джинсы и свитер. В руках она держала небольшую сумку, очень похожую на слегка уменьшенную торбу, с какой Гермиона обычно ходила на занятия. Поймав мой пристальный взгляд, Гермиона слегка покраснела.

— Да, я уменьшила сумку, — смущенно улыбнулась она. — Другой у меня с собой не было.

— Хорошо выглядишь, — хмыкнул я, набрасывая нам на плечи мантию-невидимку.

Мы без приключений выбрались из Хогвартса через тайный ход, показанный Хагридом, и я, поддавшись секундному искушению, бросил медную монетку в родник.

— Это зачем? — приподняла бровь Гермиона.

— На счастье, — я беззаботно пожал плечами, и мы быстрым шагом направились в сторону деревни, по-прежнему прикрываясь мантией-невидимкой от случайного взгляда.

— А зачем тебе повязка? — Гермиона провела пальцем по шёлковой ткани. — Решил прогуляться так, чтобы никто не узнавал Гарри Поттера?

— Я хочу сохранить инкогнито, моя леди, — фыркнул я, высматривая подходящий трактир на оживленных улицах Хогсмида, где сам я ещё не был. — Где здесь есть приличное кафе?

Заплатив серебряную монету владельцу кафе «Три метлы», в следующую секунду мы уже вышли из камина у Фортескью.

— Давай сначала в Гриннготс, — предложил я, уже зная от Гермионы, что ушлые гоблины занимались даже обменом валют в мире волшебников. Странно, что волшебники до сих пор считали себя доминирующей расой, если сами отдали управление своими деньгами в цепкие зелёные руки гоблинов и, похоже, не имели в настоящее время достаточных ресурсов, чтобы их контролировать и даже просто проверять работу ушлых банкиров.

В этот раз гоблины отправили нас с Гермионой вниз на самом отвратительном виде транспорта, какой я мог только представить. Наверное, для особо «ценных» клиентов, которых не жаль и размазать по стенам каменных туннелей. По крайней мере, в Империи на таких же тележках перевозили в шахтах отработанную руду. Видимо, это было тонкое издевательство со стороны гоблинов, которое не осознавалось напыщенными волшебниками, поскольку в прошлый раз я с комфортом спустился в подземелье без всяких тележек.

Быстро забрав золото и обменяв его наверху на хрустящие цветные бумажки, мы вышли из Гриннготса. По дороге Гермиона старательно объясняла мне соотношение и названия ходивших по Англии денег. Удивительнейшим образом они не совпадали с используемыми волшебниками. Я никак не мог понять то, что в галлеоне было — проклятье! — семнадцать сиклей и четыреста девяносто три кната! Зачем было придумывать столь странную систему, я не мог даже и предположить, ведь маглы использовали гораздо более удобную, основанную на десятке.

— Нам сюда, — свернув в какой-то тупичок в дальней части Косого переулка, Гермиона стукнула волшебной палочкой по кирпичам. Кладка замерцала и исчезла, открыв нам выход в довольно узкий белый коридор с двумя дверями. Присмотревшись, я разглядел мужской и женский силуэты на небольших рисунках на дверях. Гермиона покраснела.

— Похоже, выход из Косого переулка перенесли в туалет.

Я от души расхохотался. Из волшебного, почти сказочного мира прямиком в отхожее место — ещё одно проявление чьего-то странного чувства юмора.

Справившись со смехом, я пошёл следом за Гермионой к выходу.

Город потрясал воображение своими размерами и встретил он нас не слишком приветливо. Я поморщился. Пахло гарью, копотью и чем-то резким, горьковатым, словно в алхимической лаборатории. Множество самодвижущихся повозок причудливых форм неслись по ровным, словно расплавленным дорогам. Повозки не удивляли: Академия всё пыталась подобрать экономичное заклятье для движения подобных, а вот мостовая... Наклонившись, я ковырнул плотное покрытие.

— Не привлекай внимание, — ткнула меня в бок Гермиона. — Пошли дальше, еще насмотришься.

Мимо нас сплошным потоком шли люди, старые и молодые, одетые то в строгие чёрные одежды, то в яркие, мало что скрывающие тряпочки. Я проводил взглядом одетую в полупрозрачную блузку девушку и впервые задумался, что нахожусь в теле довольно тощего подростка. И от превращения во что-то, на что может с интересом взглянуть такая девушка, меня отделяет ещё лет пять. Это печалило.

— Куда пойдём? — Гермиона, оказавшись в привычном магловском мире, явно чувствовала себя увереннее.

— Хм-м... одежда нам не нужна, — протянул я. — Разве что ты хочешь, чтобы я купил тебе что-нибудь этакое...

Гермиона негодующе фыркнула.

— Тогда давай просто прогуляемся. Тут есть какие-нибудь развлечения?

— Есть театр, кино, опера, — начала загибать пальцы Гермиона.

— Давай тогда посмотрим, что нам попадётся первым, идёт?

Мы неспешно пошли по улице, оглядываясь по сторонам. Множество открытых лавок призывно манили нас броскими вывесками, однако для меня в них не было ничего интересного — то одежда, то какие-то многочисленные мелкие пузырьки и баночки ярких цветов, то книжные магазины, на которые алчно посматривала Гермиона. Один из магазинов заставил меня остановиться: на витрине хищно посверкивали сталью несколько ножей.

— Магазин оружия? — азартно спросил я. Наконец-то я раздобуду приличный кинжал!

— Там тебе ничего не продадут, — спустила меня с небес на землю Гермиона. — Такие вещи не продают несовершеннолетним, и даже взрослым сперва нужно разрешение от полиции!

Я скорчил тоскливую гримасу. Видимо, придётся придумывать что-то самостоятельно, раз официально мне ничего не удастся приобрести. Стоит получше обследовать Косой переулок, может быть, там найдется лавка торговца краденым товаром или древностями.

Следующую остановку мы сделали возле большого здания, увешанного множеством разноцветных вывесок.

— Похоже, мы пойдём в кино, — пробормотала Гермиона, явственно смутившись.

— Ты не любишь ходить туда? — обернулся я.

— Что ты? — она взмахнула руками. — Просто я там так редко бывала...

— Ну, значит, побываем еще раз, — хмыкнул я. — А что там делают?

— М-да, — Гермиона потёрла лоб. — Как бы тебе объяснить...

— Ладно, лучше просто скажи, что там надо купить, чтобы попасть на зрелище, — фыркнул я, шутливо толкнув девушку в бок.

— Тебе надо купить билеты в кассе, — хихикнула Гермиона. — Потом пройти в зрительный зал и найти по номеру в билетах наши места.

— Думаю, вместе мы преодолеем это испытание, — хмыкнул я. — Пойдем.

— Так, а на какой фильм ты хочешь попасть? — спросила Гермиона, едва мы оказались внутри.

Вопрос для меня был пустым набором слов, так что я ответил довольно уклончиво.

— А какие есть?

— Смотри, — девушка развернулась к дальней стене, где стояла целая колонна людей, постепенно подбиравшихся к нескольким маленьким окошкам. Они отдавали цветные бумажки-деньги, получая взамен такие же бумажки-билеты, и отходили в стороны.

— Выше смотри, — толкнула меня Гермиона.

Выше окошечек висело несколько больших картин. Одна изображала кладбище и одетых в черное юношу и девушку с острыми зубами. Вампиры? Нет, к вампирам нам не надо. Впрочем, возможно, там просто показывают вампиров в клетке, вряд ли все собравшиеся тут люди это воины, способные справиться с кровососом один на один. Интересное место...

Вторая картина. Снова девушка и парень, но девушка одета в откровенное платье. Парочка стояла на фоне какого-то замка. Присмотревшись, я заметил внизу небольшую надпись «только для совершеннолетних». Что бы это ни было, туда нас явно не пустят.

А вот третья картина привлекла моё внимание. Усатые мужчины в синих плащах с белыми крестами яростно рубились какими-то узкими мечами с усатыми бойцами в красных плащах. То, что надо. Может быть, бои гладиаторов.

— Пойдём сюда? — предложил я.

Гермиона неожиданно захихикала.

— Кому что, а парни выбирают фильмы про драки.

— А девушки — про любовь? — хмыкнул я, по прежнему не особо понимая, что же такое этот загадочный «фильм».

— А девушки — про всё остальное, — задрав нос, ответила Гермиона, но потом снова рассмеялась.

Встав «в очередь», как сказала Гермиона, я медленно осматривался.

Зал, в котором мы стояли, был разделён на несколько частей. В одной люди ели за маленькими столиками, в другой — играли в какую-то игру за обтянутыми мягким бархатом столами, щелкая длинными палками по катящимся шарам. А основную часть занимали бродящие в разных направлениях люди, носились и верещали дети, слышался негромкий гул голосов.

Наконец, очередь дошла до нас, и я повторил слышанную уже несколько раз фразу, которую говорили пришедшие к окошку кассы раньше.

— Здравствуйте, нам два билета на «Мушкетёров», пожалуйста. (* автор в курсе, что в 1995 году в Англии могли показывать разве что «Дочь Д’артаньяна» 1994 года, но имеется в виду фильм 1984 года «Три мушкетера»)

— Редко можно встретить любителя старого кино в вашем возрасте, — добродушно рассмеялась старушка в окошке.

Расплатившись, мы отошли от кассы.

— Куда дальше? — спросил я, когда вокруг ненадолго образовалось пустое пространство.

— Вон туда, — махнула рукой Гермиона, прочитав что-то в билетах.

Предъявив на входе строгой женщине в очках наши билеты, мы оказались внутри.

— Ищи двадцать восьмой ряд, о мой верный рыцарь, — снова хихикнула Гермиона, указав на небольшие таблички на креслах.

Когда мы устроились, я еще раз осмотрелся, особенно меня интересовало, сколько выходов из этого битком набитого людьми душного помещения.

В этот момент противоположная стена засветилась, одновременно стал меркнуть свет ламп, горевших под потолком. Приглядевшись, я понял, что стена освещается мощным источником света откуда-то из-за наших спин.

Замелькали движущиеся картинки. «Кино» было чем-то вроде иллюзий, которыми развлекали придворных императорские чародеи. Правда, колдовские иллюзии не умели говорить, здесь же звучала речь, слышались лязг стали и цокот конских копыт. Перед нами разворачивалась неспокойная жизнь какой-то страны, охваченной регулярными беспорядками. Управлял ей беспомощный и глупый король, прожигавший жизнь в развлечениях, балах и пирах. Властный и хитрый первый советник короля, державший на плечах реальную власть в стране, упорно удерживал государство от распада, за что его ненавидела и аристократия, и простолюдины. И на фоне этого — приключения четвёрки бесшабашных рубак, служителей безвольного короля, который не особо ценил их храбрость. Гордо отказавшись служить первому министру, они раз за разом, благодаря невероятной удаче, рушили его планы. Сверкала сталь, лилась кровь, шумели волны, и снова били в сухую почву конские копыта.

— Ну, как тебе? — С интересом спросила Гермиона, когда в зале снова загорелся свет. Глаза девушки поблескивали.

Я помолчал. Зрелище было весёлым и, пожалуй, познавательным, но меня всё еще преследовал образ первого министра: высохшего, хищного человека с вкрадчивым голосом и холодным взглядом. Того, кто положил всю свою жизнь на алтарь процветания страны.

— Это... грустно, — наконец ответил я, подобрав слова.

— Почему? — Гермиона даже остановилась, недоверчиво глядя на меня.

— Потому что единственный человек, способный навести порядок в стране, волей создателя этого фильма раз за разом оставался в дураках, — честно ответил я.

Гермиона задумалась и молчала всю дорогу до выхода из кинотеатра.

— Скажи-ка, Гермиона, — в моей голове возникла интересная мысль. — А возможна ли постоянная трансфигурация?

— Да, но это очень сложно, и требует много сил, — отозвалась она, возвращаясь из своих размышлений. — Мы будем проходить её только на седьмом курсе.

— Ладно, — покачал головой я.

— А что ты хочешь сделать? — с любопытством спросила она.

— Да, так, одну безделушку, — я неопределенно покачал головой.

Постепенно магазины вокруг нас менялись, похоже, мы попали в ту часть города, где больше торговали изделиями из металла и какой-то «техникой». Увидев витрину, заполненную множеством хитро выгнутых железяк, я хитро прищурился. Возможно, одну проблему удастся решить быстрее, чем я думал.

— Гермиона, — развернулся я к ней, — а ты переживёшь, если я загляну сюда?

— Зачем тебе сюда?! — с её лица можно было бы написать настоящую картину «Удивление».

— Хочу кое-что прикупить на следующий год, — я ухмыльнулся.

— Я не хочу об этом слышать! — заявила она. — Я просто не хочу об этом слышать!

— Правильно, — я приобнял девушку за плечи, — предлагаю обмен: ты идёшь в тот ресторанчик, который мы прошли несколько минут назад, а я — в этот милый магазинчик.

— Ладно, я тебя подожду, — уступила моему напору Гермиона.

Назначение большей части товаров оставалось для меня полной загадкой, но некоторые вещи я оценил. Похоже, это было что-то вроде кузнечной лавки, только с учётом более развитого, чем Империя, мира маглов. Я быстро набрал себе полную корзинку разных полезных изделий. Три рифлёных полосы очень хорошего железа с деревянными ручками. Несколько стальных дисков с зазубренными краями. Замечательный тонкий стилет с грушевидной ручкой. Я нежно погладил покупку и вернул её в корзинку. Многообразные молоты я, тяжело вздохнув, решил оставить на следующий раз или же трансфигурировать подходящий при необходимости уже на месте. Дотащить слишком большой груз у всё еще тощего и слабого тела не было никаких шансов. Последней моей покупкой стало настоящее сокровище в моём положении. Довольно удобный и очень острый нож с ромбовидным лезвием. И пусть сталь была не особо надежной, даже более того — отковавшему такое вырвал бы бороду любой кузнец в Империи, но выбирать не приходилось. Покосившись на упаковки с каменным и древесным углем, сваленные в углу, я решил, что для первого раза вполне достаточно.

Расплатившись и получив увесистый сверток в пакете, я пошёл к выходу. Нужно было отыскать Гермиону.

В кафе девушки, к моему удивлению, не оказалось. Официантка на входе, которой я вкратце описал внешность Гермионы, с милой улыбкой сообщила мне, что такая в кафе не заходила. Я вежливо поблагодарил, вышел на улицу и задумался.

Обратную дорогу я помнил, однако возвращаться без Гермионы было бы как-то не по-товарищески. Пройдясь по улице, я для гарантии решил зайти в оказавшийся на пути книжный магазин.

Действительно, Гермиону уже пора было спасать. Она успела выбрать себе пять довольно толстых книг, и, в случае продолжения действа, стопка книг в её руках угрожала разрастись как минимум вдвое. Ухватив попавшуюся мне на отдельной полочке богато украшенную книгу «История военного дела от древнейших времен до наших дней», я решил, что для первого раза хватит. Не слушая возражений, я расплатился за её книги, дождался, пока покупки упакуют, и мы вышли наружу.

— Предлагаю перекусить, — хмыкнув, я стал оглядываться по сторонам. — Мне потребуются силы, чтобы дотащить эти вместилища знаний до Хогвартса.

Гермиона смущенно улыбнулась.

Глава 6. Магия и запреты.

В силу определённых причин у фанфика и прочего моего "творчества" появилась группа в ВК

Тот же день. Хогвартс.

Едва мы вернулись в замок, Гермиона тут же умчалась в свою комнату изучать купленные книги, да и я решил последовать её примеру. Судя по моим прикидкам, я успевал до августа прочитать и более-менее понять материал пройденных Поттером четырех курсов и даже освоить что-то сверх программы. Заклинания, трансфигурацию и защиту мне предстояло отрабатывать до самого начала учебного года. С зельеварением нужно было разбираться отдельно уже на практике: основные рецептуры и принципы, почерпнутые из книги Слагхорна, я запомнил, однако оставались навыки практические. А их без лаборатории получить было нереально: вряд ли профессор Снейп снизойдёт до ненавидимого им студента, а я успел немало услышать от Гермионы об отношениях Северуса Снейпа и Гарри Поттера. Так что я вызвал домовика, приказал принести овощной салат, мясо и кофе, и приготовился наслаждаться чтением своего неожиданного приобретения. Железо я пока отправил в сундук — его время придёт чуть позже, когда я найду подходящее помещение.

Книга была, похоже, изготовлена в качестве подарка для обеспеченного человека: ничем иным позолота на обрезе страниц и дорогая бумага не объяснялись. Иллюстрирована она была отменно, так что я погрузился в чтение с головой. Первые главы я пролистывал довольно лениво: грубые каменные орудия примитивных людей я видел в Императорском музее, открытом для всех желающих круглый год. С несколько большим интересом я читал главу про Древний Рим, чьи легионы были в чём-то сходны с войсками основного соперника Империи в южном полушарии, теократического государства Ру-Ло. С тем отличием, что магию римляне в бою не применяли. Боевые слоны, колесницы, катапульты, триремы и луки, арбалеты и моргенштерны, алебарды и требушеты... Всё это было и в Империи, словно наши миры развивались почти одинаково.

А вот с появлением огнестрельного оружия мир маглов и Лиар разошлись окончательно, даже со скидкой на используемое в войсках Империи волшебство. На Лиаре практически не было открытых месторождений одного из основных компонентов для создания первого пороха, описанного в книге, — селитры. Точно так же селитра — по неизвестной мне причине — не образовывалась и вблизи человеческих поселений в отхожих местах. И с тех пор тактика и используемое оружие двух миров стали отличаться всё сильнее с каждым столетием, а взявшие власть в Империи маги активно участвовали в войнах, окончательно закрепив отличия в тактике и оружии.

Особенно надолго я застрял на главах, повествующих о Первой и Второй мировых войнах. Описание колоссальных потерь, понесенных всеми сторонами в ходе этих боен, заставило меня слегка приоткрыть рот — подобных войн я не мог себе представить. Фотографии, показывающие поля битвы после ударов магловской артиллерии и бомбёжек авиации вынуждали задумываться о том, что может противопоставить магия такой всесокрушающей мощи. А поставивший жирную точку в войне с Японией атомный удар и карта распространения разрушений от взрыва бомбы окончательно уверили меня в том, что волшебникам есть от чего беспокоиться за свои жизни.

Завершала книгу глава о так называемом Карибском кризисе. Я уважительно покачал головой, отдавая должное жуткой фантазии магловских оружейников, создавших оружие, способное поражать врага даже за океаном. Маги Лиара таковым похвастаться, к моему счастью, не могли, иначе жизнь на планете исчезла бы еще до моего рождения.

Я еще раз вернулся к описанию наиболее современного из видов ручного оружия — автоматам, пистолетам и винтовкам. Стоило бы заполучить хоть пару экземпляров для изучения, возможно, они пригодятся. Хотя странно, что в мире волшебников продолжают убивать друг друга чарами, а не огнестрельным оружием при всех явных преимуществах и эффективности последнего. Что-то здесь крылось такое, что нельзя было объяснить простой консервативностью образа мыслей волшебников. Может быть, существовали специальные чары, способные защитить от пуль? Это тоже нужно было выяснить: на действительно большой дистанции, как я успел понять, чары были не особо эффективны.

Однако эта книга о магловском оружии, как ни странно, помогла мне ещё на шаг продвинуться к пониманию того, что от меня хотел Незримый. Что бы о нём ни говорили, но невыполнимых поручений он не давал, если верить историческим книгам. А мир маглов в его текущем виде был почти неуязвимым для волшебников, если, конечно, не пренебречь масштабами человеческих жертв. Планета, уничтоженная какой-нибудь колдовской заразой, которую наверняка могли бы вывести маги, Незримому точно не нужна. Значит, моя цель находилась в мире волшебников.

Отложив учебник, я встал в центре гостиной и направил палочку на каменную стену.

— Seco — Diffindo — Expulso!

По стоявшим у стены стульям ударило каменной крошкой — последнее заклинание выбило из стены несколько осколков. Да, с мощью магловского оружия это не сравнится. Но и воевать мне придётся далеко не с... артиллерией.

— Ты что делаешь, Гарри?! — Возмущённый возглас Гермионы прервал мои размышления возле поврежденной стены.

— Проверял, освоил ли заклинание, — я постарался выдать извиняющуюся улыбку, но она не подействовала.

— С тебя же могут снять баллы за порчу школьного имущества! — воскликнула Гермиона, взмахнув руками. — Ты даже в самых худших своих проделках не пытался ломать стены, Гарри Поттер!

— Думаю, мы сможем этого избежать, — меланхолично ответил я. — Динки!

— Да, хозяин Поттер, — пискнул домовой эльф.

— Убери, пожалуйста, эту каменную крошку, — по мере возможности я старался быть вежливым с домовыми эльфами. Благодарил их за помощь, интересовался, как их дела, прощался и здоровался. Мне эта вежливость ничего не стоила, а эльфы взамен отзывались на мои несложные просьбы, хотя и не были обязаны подчиняться ученикам, как я вскоре выяснил.

— Гарри, — Гермиона явственно расстроилась. — Зачем ты эксплуатируешь рабский труд домовых эльфов?

Вопрос девушки о рабском труде застал меня врасплох, поскольку жизнь домовиков оставалась пока что вне моего внимания.

— Динки, — остановил я домовика. Он уставился на меня своими выпуклыми глазками. — Скажи мне, почему вы служите волшебникам.

— Почему эльфы служат волшебникам? — Пискнул эльф. — Наши старейшины, те-кто-помнит, говорят, что раньше мы были свободным народом.

Гермиона торжествующе вскинулась, но эльф продолжил совсем не о том, что она ожидала услышать.

— А потом что-то случилось, — Длинные уши Динки опустились вниз. — И мы стали умирать. Волшебники предложили нам службу и защитили от гибели.

— А почему вы стали умирать, Динки? — Хотя эльфу явно было не слишком приятно говорить на эту тему, я решил дожать его, раз уж мы начали беседу.

— Динки не знает, — эльф покачал ушами, словно в отрицательном жесте. — Но сейчас, если какого-то эльфа выгонят со службы волшебники, он вскоре умрёт, если не найдёт нового хозяина в течение месяца или двух.

— То есть свобода для вас равноценна гибели? — Уточнил я в большей степени для Гермионы, поскольку мне картина уже была ясна.

Эльф поник.

— Да, теперь мы не можем жить свободными.

Гермиона с жалостью погладила Динки по морщинистым ушам.

— А зачем вы тогда себя наказываете? — спросила она.

— Некоторые хозяева приказывают эльфам наказывать себя за провинности, — уши эльфа дернулись, словно он вспомнил нечто неприятное. — Мы не любим боли.

— Кто ж её любит, — хмыкнул я. — Динки, а вы пытались вернуть себе свободу?

— Мы всё равно не сможем жить свободными, хозяин Поттер, — эльф покосился на Гермиону. — И носки, которые вы раскладывали в гостиной, а также ваши шапочки не сделали бы нас свободными. Домовые эльфы Хогвартса присягают на верность директору школы, и только он может изгнать домовика, обрекая его на смерть.

— Спасибо, Динки, — даже меня проняла звучавшая в голосе эльфа тоска. — Можешь идти.

Эльф растворился в воздухе.

Гермиона с ногами забралась в кресло, и закрыла лицо руками. Её плечи вздрагивали.

— Я же могла убить их, — прошептала она еле слышно.

— Не могла, — устроившись на подлокотнике её кресла, я погладил девушку по спине. — Он же сказал, что только директор Дамблдор способен их освободить.

— Но это всё равно неправильно! — Всхлипнула Гермиона, вытирая слезы. — Они не должны быть рабами!

Прикинув, что мог бы сделать, и, главное, что смог бы сделать Гарри Поттер, я притянул девушку поближе, обнимая её за плечи и легонько поглаживая. В голову на мгновение ударил аромат волос девушки, и я сделал усилие, чтобы поглаживание осталось дружеским. Это становилось интереснее. Подростковое тело явно несло вместе с собой подростковую гормональную систему.

— А ты посмотри на проблему с другой стороны, — решил я переключить Гермиону с заведомо проигрышной затеи на более перспективную.

— Что ты имеешь в виду, Гарри? — Гермиона слегка отстранилась, с недоумением глядя на меня покрасневшими глазами.

— Ты пыталась просто дать им свободу, так? — Дождавшись кивка, я продолжил. — Но сейчас ты выяснила, что безболезненно для них это не получится. Верно? А значит, тебе стоит подумать, а почему они вообще стали вымирать, и что такое смогли исправить тогдашние волшебники, если вымирать эльфы перестали. Да и просто: когда это случилось? Сохранились ли какие-то свидетельства очевидцев, книги, записки, мемуары? Как ты думаешь, достойное дело?

Слёзы почти сразу перестали течь. Гермиона крепко вцепилась в мою мантию и затараторила.

— Но ведь это же произошло так давно! В Хогвартской библиотеке нет книг такого возраста! Они есть только в Министерской библиотеке конфискованной литературы или в Отделе тайн! Гарри, мне нужно туда попасть!

— Спокойнее, — хмыкнул я, передав девушке носовой платок. — В министерство нам пока что соваться не с руки. Я, если верить газетам, не тот человек, которого Фадж захочет видеть у себя, а значит, разрешения мне он не подпишет. А ты, Гермиона, подпадаешь под действие предрассудков волшебников, ведь ты маглорожденная.

— Но что тогда делать? — слегка упавшим голосом пробормотала Гермиона, прижав ладони к щекам.

— Я бы предложил тебе начать с профессора Флитвика, — подумав, заговорил я. — А потом поговорить с мадам Помфри. Если кто и способен предположить, откуда вести поиск в таком деле, то только они. Флитвик, как преподаватель заклинаний, может подсказать тебе, хм... как можно исследовать такой феномен, а мадам Помфри — проводились ли исследования целителей в этой сфере.

— Гарри, ты гений! — Звонко чмокнув меня в нос, Гермиона умчалась из гостиной.

Я покачал головой. Если я не ошибся в Гермионе, скоро профессор Флитвик и мадам Помфри будут проклинать день, когда ей пришла в голову мысль о домовых эльфах. Зато она вряд ли обратит внимание на очередное нарушенное мной школьное правило — другие дела будут озадачивать эту умную, но такую бестолковую головку.

Открыв учебник по защите от темных искусств за третий курс, я погрузился в чтение. Предстояло освоить ещё очень многое, прежде чем я буду готов к серьёзным приключениям. Впрочем, мой планируемый поход в Косой переулок на поиски лавки с антиквариатом или торговца запрещёнными товарами тоже откладывался до тех пор, пока я не смогу защищать себя. Пробежки по утрам, силовые упражнения и растяжка требовали длительного времени, чтобы тело адаптировалось к ним, и мне уже несколько раз пришлось обращаться к мадам Помфри, чтобы та ускорила регенерацию мышц. Как совмещать учебные занятия осенью с тренировками — пока я не мог даже предположить.

3 июля 1995 года. Хогвартс.

— Здравствуй, крестник, — во все зубы улыбнулся мне Сириус Блек, которого я, похоже, поднял с постели. На маленьком овале зеркальца нельзя было точно разглядеть, но мне показалось, что волшебник в спальне не один. Счастливчик.

— Привет, Сириус, — я беззаботно помахал рукой. — Есть вопрос, на который наверняка знает ответ такой непоседливый человек, как ты.

— И что же это? — Сириус сделал быстрый жест рукой куда-то в сторону, где мне померещилось смутное шевеление.

— Мне нужна комната для тренировок, — прямо ответил я. — Сегодня я выбил пару камешков из стены в гостиной Гриффиндора, и Гермиона чуть было не заставила меня вылизывать пол от каменной крошки.

Блек долго и с чувством хохотал, запрокинув голову.

— Да, твоя подруга всегда отличалась редкостной... дисциплиной, — отсмеявшись, продолжил он. — Думаю, это пройдёт, стоит ей влюбиться в кого-нибудь по-настоящему.

— Главное, чтобы не в меня, — покачал головой я, имея в виду разницу между пятнадцатью годами Гермионы, дочери обеспеченных и мирных родителей, и моими сорока, проведёнными в не самых спокойных местах Империи.

— Она не в твоём вкусе? — оскалился в усмешке Блек, поняв меня по-своему. — Ну и ладно, ха-ха!

Как я уже убедился, о женщинах крёстный мог говорить долго и с удовольствием, ибо сам был изрядным ловеласом как в Хогвартсе, так и, судя по всему, теперь.

— В общем так, — Блек перешёл на нормальный тон, — ты еще не потерял нашу карту?

— Карту?

— Тьфу! — Сириус хлопнул себя по лбу. — Поройся среди своих вещей, там должен лежать кусок толстого пергамента, сложенный в несколько раз. На обратной стороне иногда появляются разные бранные слова, так что ты его ни с чем не спутаешь.

— Хорошо, и что с ним делать дальше?

— Если прикоснуться к нему палочкой и произнести: «Клянусь, что замышляю шалость» — на пергаменте появится подробная карта Хогвартса. Это чтобы тебя не поймали за тренировками разные Филчи и Снейпы. Или с девушкой в неподходящий момент.

Крёстный хохотнул.

— А вот где заниматься... Думаю, сейчас в Хогвартсе секрет этой комнаты знает разве что Дамблдор, но даже он не в состоянии открыть комнату, если там находится кто-то другой. Так было задумано еще Основателями Хогвартса.

— И что это за комната?

Сириус коварно ухмыльнулся.

— Пожалуй, я постараюсь лично показать её тебе сегодня после обеда. До обеда я буду немного занят, — он перевёл взгляд в сторону и улыбнулся какой-то кривоватой насмешливой улыбкой. — Заодно проведём маленький спарринг и посмотрим, чему ты успел научиться.

Зеркальце погасло, а я вернулся к своему учебнику. Удивить сильного тёмного мага мне было пока нечем, но стоило произвести хотя бы впечатление старательного студента.

Время до обеда тянулось неспешно, я штудировал учебники, радуясь, что хорошая память осталась со мной. Сложно сказать, как пошло бы моё обучение, будь я вынужден старательно зазубривать материал. А именно так и обучался Гарри, если верить рассказам главной умницы Хогвартса.

За обедом в большом зале появилась задумчивая Гермиона. Судя по распухшей от книг и свитков сумке, девушка собиралась грызть гранит науки до самого утра. Директор, как и следовало из вчерашнего разговора, не появлялся, за преподавательским столом сидели только МакГонагалл, да незнакомая мне худощавая женщина с заляпанными землёй рукавами простой потрёпанной мантии. Видимо, она преподавала травологию, или же в Хогвартсе был и садовник помимо лесничего.

В гостиной Гриффиндора меня ждал вальяжно развалившийся на диване большой чёрный пёс. Моя рука инстинктивно метнулась к поясу, где был спрятан в старательно подшитом кармане короткий нож в кожаных ножнах. Как я добывал всё необходимое для этого в Хогвартсе — то была отдельная история.

Пёс неспешно соскользнул с дивана и направился ко мне. На полпути его очертания расплылись, и вместо собаки возник улыбающийся Сириус Блек. Это... впечатляло.

— Как ты это сделал?

— Я решил посмотреть на твоё лицо ещё раз! — рассмеялся крёстный. — Раз уж ты не помнишь, что я анимаг и могу превращаться в собаку, почему бы не пошутить. Это называется анимагией, способностью превращаться в животное.

— А животное можно выбирать? — с интересом уточнил я. Некоторые перспективы у такого умения вырисовывались сходу.

— Нет, — огорчил меня Блек. — Анимагическая форма у каждого волшебника может быть только одна, и далеко не все способны хотя бы раз в неё перейти. Твой отец принимал облик оленя, Ремус и без всякой анимагии превращался в здоровенного волка, ну а Питер... Питер стал крысой. Впрочем, ей он и остался.

— И что даёт такой облик как у тебя?

— В человеческом виде я несколько более вынослив и немного сильнее обычного человека. Хотя тот же Ремус будет покрепче. А в зверином — собачий нюх и слух, так что я прошел в Хогвартс, ни разу не попавшись никому на глаза, — гордо ответил Блек. — Пойдем, покажу тебе комнату.

Превратившись в собаку, он потрусил вперёд, забавно помахивая длинным мохнатым хвостом. Интересно, как он контролировал отсутствующую у него в человеческом облике часть тела... И как бы управлялся, превратись он не в собаку, а в какого-нибудь океанического спрута...

— Сириус, а есть способ выяснить, какая у меня... анимагическая форма?

Собака развернулась, кивнула головой и тихо рыкнула, чтобы не привлекать внимание лаем в коридоре.

Мы быстро поднимались всё выше по разным лестницам, почти сразу пройдя в ту часть замка, которую я еще не исследовал. С некоторым трудом я запомнил, куда сворачивать, хотя для этого пришлось быстро крутить головой по сторонам.

Наконец мы остановились в пустынном коридоре на одном из верхних этажей. Блек превратился обратно в человека и указал мне на висевшую на стене картину.

— Смотри, тебе нужно пройти мимо этой картины три раза, думая о том, что тебе нужно. Сейчас я буду ходить и думать о том, что мне нужен тренировочный зал для дуэлей.

Крёстный прошелся несколько раз туда-сюда мимо картины, деланно морща лоб от напряжения. На третьем его заходе в стене возникла небольшая круглая дверь зелёного цвета с ручкой по центру. Слегка пригнувшись, Сириус зашёл внутрь и поманил меня за собой.

— Ну, вот мы и пришли, — Блек с удовлетворением огляделся по сторонам. — Я не был здесь дьявольскую прорву лет!

Стены из грубых булыжников, каменные горгульи под потолком и свисающие на массивных цепях светильники придавали залу некую таинственность, словно мы попали в замок к сказочному и не слишком доброму королю. По центру проходил невысокий деревянный помост шириной в пару шагов.

— Это дуэльный помост, — в ответ на моё удивление хмыкнул Сириус. — Сначала попробуем на нём, а потом — как дело пойдёт.

— То есть с помоста сходить нельзя? — уточнил я.

— Увы, — Блек деланно развёл руками. — Говорят, это здорово мешало Флитвику в начале его дуэльной карьеры. Он любил перемещаться из стороны в стороны вокруг противника. Потом, когда он приспособился к ширине помоста, он укладывал на чемпионатах всех соперников, став тем самым единственным ни разу не проигравшим дуэлянтом за семь лет своего триумфа в Западной Европе. Его называли по-разному за этот триумф, но за большинство прозвищ с лёгкостью можно было схлопотать вызов на дуэль от самого Филиуса. Наиболее приличным, на которое Флитвик не обижался, было Ветер.

— А потом?

— А потом ему всё надоело, и он сбежал преподавать Заклинания в Хогвартс, — пожал плечами Сириус. — По крайней мере, так говорят. Сам Флитвик не распространялся о причинах своего решения, но Ремус как то предположил, что мастеру дуэлей просто стало скучно на этих до предела регламентированных соревнованиях.

— То есть бывают и менее... закосневшие правила? — деланно удивился я.

— Почему бы и нет? — хохотнул Сириус. — Если тренировка проходит в дуэльном зале старинного рода, то там возможно применять все заклинания, исключая Непростительные и еще парочку-тройку особо разрушительных. Ну а во время Первой войны даже авроры далеко не всегда соблюдали Устав и брали нарушителей живыми. Старик Аластор лично выколачивал пыль из тех новичков, которые начинали бой с Обезоруживающего или Оглушающего.

Я поднялся на помост и на пробу подпрыгнул. Дерево было шершавым и не скользило под подошвой сапог, упруго пружинило, облегчая прыжки.

— Смотрю, ты подобрал себе хорошую обувь. Начнём, что ли... — Сириус медленно вытащил палочку. — Я использую только защитные чары и оглушающие. Ты — на твой выбор, кроме, ха-ха, Авады!

— Её я ещё не успел изучить, — без улыбки ответил я, и Блек широко улыбнулся.

— К этому разговору лучше возвращаться не в Хогвартсе, — заговорщически добавил он. — Stupefy!

Я пригнулся, пропуская над головой красный луч. Палочка в моей руке выплюнула светящуюся искру Expulso.

Сириус молча принял удар на щит. Интересно.

Я подпрыгнул, уходя от нового луча, и дал себе зарок со временем перенять у Флитвика его приёмы левитации.

— Seco-Diffindo-Stupefy! — Все три луча разбились об выставленный щит. По сути, я показал весь свой арсенал заклинаний.

— Ладно, хватит, — опустил палочку Сириус после того, как я в третий раз повторил удачную серию. — Я вижу, что больше заклинаний ты выучить не успел, а значит, продолжать пока бессмысленно.

— И каков вердикт? — усмехнулся я. Мне было действительно интересно услышать мнение довольно опытного мага этого мира.

— Если учитывать, что ты восстанавливаешься после полной потери памяти о магии меньше двух недель — то ты просто гений, — захохотал Сириус. — Если без учёта — то просто ужасно. Из всех заклинаний одно Экспульсо тянет на что-то более серьёзное, чем способен выдать маглорожденный третьекурсник.

— И на что тянет Экспульсо? — с любопытством уточнил я.

— В твоём текущем исполнении — ни на что, — отрезал Сириус. — Если ты научишься выкладываться при его создании — то тянет на серьёзные проблемы с руководством школы, а то и с Авроратом, ха-ха! Expulso!

Пронзительно-синий шарик пронёсся по комнате и с грохотом взорвался у противоположной стены, угол комнаты заволокло каменной пылью.

— Ты всё делаешь правильно, Гарри, но тебе не хватает практики и умения дозировать силу.

— Этого не было в учебнике, — скривился я. — Там написано только о самих заклинаниях. Там вообще не говорится о том, что в одно и то же заклинание можно вкладывать разное количество энергии...

— Узнаю министерскую привычку, — хохотнул Блек. — Они не пишут в своих учебниках ни дементора, и стараются запретить упоминания о серьезных заклятьях.

— Например? — Стоило сразу узнать, к чему стремиться.

— Так... — Блек озабоченно осмотрелся. — Мы с тобой в помещении, значит, некоторые вещи тут лучше не использовать... Помогай.

С помощью Левиозы Сириус начал перетаскивать стоявшие вдоль стены стулья, расставляя их в хаотичном порядке по залу. Я присоединился. Вскоре установка мишеней была завершена.

— Начнём с ближнего боя, хе, — мрачно усмехнулся Сириус. — Adesco Ignis!

Выросший из левой руки крёстного багрово-красный кнут хищно щелкнул. Три стула, стоявшие ближе всего, рассыпались в пепел. Новый щелчок — удлинившийся кнут рассёк пополам один из стульев подальше от нас.

— Два года Азкабана на верхнем ярусе, — без улыбки прокомментировал своё заклинание Сириус, развеивая кнут. — Как сам понимаешь, для учебной дуэли непригодно, но зато... В бою им орудовать — одно удовольствие. Это одно из любимых заклятий Грюма. Собственно, старик и научил ему меня, когда я только-только попал в Аврорат зелёным новичком.

— Продолжим... Bombarda!

Громыхнуло. В дальнем углу стулья раскидало по сторонам мощным взрывом. На нас посыпалась какая-то труха с потолка.

Несчастным стульям определённо не повезло сегодня. Невидимая рука плющила их в щепки, они разрывались на части и горели в огне.

— Всё, что тут только что прозвучало, исключая Бомбарду, суть запрещённые к применению в приличном обществе заклинания, — Сириус взмахом палочки восстановил пару стульев и уселся на один из них. — Однако наши будущие... оппоненты, все поголовно получившие, благодаря чистоплюйству Фаджа и Дамблдора, «второй шанс»... вряд ли их будет беспокоить вопрос о том, одобрено ли заклинание Министерством или нет. Пожалуй, единственный, кто это понимал в Первую войну помимо Грюма, был Барти Крауч-старший. Один раз...

Блек неожиданно расхохотался.

— Один раз даже был чудовищный скандал, когда Бэгнолд и Крауч буквально подрались в Атриуме Министерства магии. Крауч хотел наградить Аластора Грюма специально выпущенной для того именной медалью «Не оставляющий в живых». Крауч обожал, когда ему неофициально демонстрировали остатки убитых, на руках которых была Черная метка. Бэгнолд же стремилась придерживаться буквы закона и смотрела в рот Дамблдору, который настаивал на задержании и заключении даже для самых отпетых преступников. В итоге награду Крауч лично отдал в руки Грюму, когда они с горя напивались в каком-то кабаке под охраной всего отдела Аластора, а официальной церемонии награждения так и не проводили.

— С чего тогда мне начинать? — Я присел на соседний стул, оглядывая разгромленный зал.

— Начинать... — Сириус потер виски. — Дьявол, меня начали обучать боевой магии ещё до Хогвартса. И если бы не это — слизеринцы стёрли бы меня в порошок, когда я по «случайности» попал в Гриффиндор. Так что я не слишком хорошо помню, с чего начинал сам. Но первое, что тебе нужно отработать... хм... Это как раз вложение сил в заклинание.

— Как?

— М-да. — Сириус встал со стула и прошёлся по залу, обходя всё еще тлеющие остатки стульев. — Попробуй создать сейчас, к примеру, простой Люмос.

— Lumos. — С конца палочки вспорхнул огонёк.

— Хорошо... А теперь, хм... А теперь попробуй-ка создать вот это заклинание... Bombarda!

Снова громыхнуло, но уже слабее, видимо, сам Сириус вложил меньше сил в заклинание.

Я несколько раз повторил движение палочкой, которым Сириус пользовался при ударе. Блек медленно крутанул палочку, демонстрируя движение снова, потом подтверждающе кивнул.

— Пробуй.

— Bombarda! — Послышался треск, и возле палочки возникла струйка дыма.

— Недокрутил на последнем слоге, — хмыкнул Сириус. — До тех пор, пока ты не научишься творить чары мысленно, без движения самой палочки и речи, тебе придётся осваивать одновременное проговаривание и работу палочкой. Ещё раз.

— Bombarda! — туманный сгусток бледно-серого цвета ушёл в сторону стены. Звук, раздавшийся от разрыва, не шёл ни в какое сравнение с чарами Сириуса.

— Слабо, но для второй попытки просто замечательно, — одобрительно кивнул Сириус. — А теперь снова Люмос, Гарри.

— Lumos.

— Чередуй заклинания, пока не сможешь почувствовать разницу в истекающей из тебя силе, — Сириус хитро улыбнулся. — Когда меня обучал дедушка, он при каждой ошибке стегал меня болевым проклятьем. И я, знаешь ли, чертовски быстро осваивал любую магию. Но с тобой мы обойдёмся устным внушением.

Следующие полчаса прошли как в тумане. Я последовательно то творил освещающие чары, то пытался взорвать кусок стены. В том, чтобы направить силу в палочку — не было ни малейшей проблемы. Саму силу, о которой говорил Блек, я прекрасно ощущал. Но вот дозировать её в этом теле... Это было проблемой того же порядка, что и использование приёмов Имперской академии. Практика, практика и бесконечный самоконтроль.

Наконец, я ощутил некоторую разницу... словами это было не описать, но я понял, чего добивался Сириус.

— Lumos! — Яркий шар, пылая голубым огнём, ушёл к потолку.

— Ого! — удивился Сириус. — Да ты не поскупился! Только без Бомбарды в полную силу! Оглохнем!

— Хорошо, — усмехнулся я, повторяя движения палочкой. — Bombarda!

В углу с грохотом взорвался один из булыжников.

— Ну вот как-то так, — удовлетворенно произнёс Блек, от души хлопнув меня по плечу. — Твоя задача — освоить школьную программу Защиты, чтобы знать, что демонстрировать при ненужных свидетелях. А без свидетелей...

Темный маг кровожадно ухмыльнулся.

— Пожиратели не заслуживают милосердия, — рявкнул он. — Хотя бы потому, что все они получили правосудие, а я, невиновный, нет! И потому, что уж они-то не щадят никого во время своих рейдов!

Да... С Сириусом определённо надо было что-то делать. Ненависть, в особенности после отсидки в Азкабане, буквально пожирала этого волевого человека. Видимо, выйти оттуда в здравом уме и трезвой памяти было невозможно.

— В таком случае, продолжим, — хмыкнул я, вытащив из кармана и увеличив учебник по Защите. — Поправишь меня, если что?

— Вперёд, — хохотнул Блек. — Дьявольщина, в этом зале я чувствую себя так, словно помолодел лет на пятнадцать!

Обратно в гостиную Гриффиндора я пришёл уже поздним вечером, на подгибающихся от усталости ногах, в мокрой от пота помятой и кое-где порванной одежде, однако результат стоил многочасового издевательства. Больше десятка отработанных с Сириусом заклинаний, крёстный подсказывал мне ошибки, поправлял неудачные движения палочкой. Всё же опыт искусного местного мага оказался как нельзя кстати. И некоторые вещи, до осознания которых самостоятельно я дошёл бы, может, только к осени, Сириус смог разъяснить мне сходу, как тот же приём дозирования силы. Его нужно было еще отрабатывать на сотнях заклинаний, но один барьер был сломан. И я освоил несколько заклинаний, способных неприятно удивить не слишком сильного противника.

— Гарри? — Вскочила с кресла явно ждавшая меня Гермиона. — Что с тобой случилось?! Ты плохо себя чувствуешь?!

— Гермиона, — проскрипел я, ощутимо пошатываясь, — дай мне сначала умыться и переодеться. Не чувствуешь, как от меня воняет?

— Гарри Поттер! Где ты умудрился так себя загонять?!

— А если я скажу, что только что вернулся с оч-ч-чень зажигательного свидания с девушкой-семикурсницей в Хогсмиде, ты мне поверишь?

Гермиона тут же ощетинилась и её буквально прорвало:

— Тебя могли поймать в Хогсмиде и понять, что ты самовольно покинул школу! Тебя могли исключить! Гарри Поттер! Как ты мог так безответственно вести себя?!

— Почему же безответственно? — ухмыльнулся я. — Вполне даже ответственно, заверяю тебя. Всё было просто замечательно.

— Но! Тебе! Же! Еще! Нет! Даже! Шестнадцати! — С каждым словом Гермиона всё больше распалялась. Шутку стоило заканчивать.

— Да пошутил я, пошутил, — развернувшись, я пошёл к лестнице, — всего лишь тренировался в заклинаниях. Скоро приду.

Потерявшая от возмущения дар речи девушка молча прожигала меня взглядом и гневно сопела за моей спиной.

Шутка была грубой, и это признавал даже я сам. Но я уже понял, что Гермионе была свойственна чрезмерная любовь к дисциплине даже там, где это было бессмысленно. В данном случае — она решила сделать мне выговор, не имея на это никакого права. К тому же по любому поводу, как когда я выстрелил заклинанием в стену, она искренне пугалась, что факультет мог потерять баллы.

Но баллы, как я прочитал в «Истории Хогвартса», шли только в общий зачёт факультета. И нигде не фиксировалось, сколько баллов для факультета заработала Гермиона Грейнджер, даже если в действительности их было больше, чем у всех её одногруппников вместе взятых. Равно как и не фиксировалось, сколько баллов сняли с факультета по вине некоего Гарри Поттера. До сих пор ни один из учеников так и не понял, что весь год участвует в соревновании факультетов ради единственной цели: чтобы факультет Гриффиндор ровно день — в последний учебный день в году — чувствовал себя победителем, ведь зал окрашивался в цвета факультета только на это время. Переходящую же между факультетами уродливую бронзовую статуэтку с копией четырех песочных часов из Большого зала, и вовсе нельзя было рассматривать в качестве награды для учеников. Самое большее, на что она годилась — доставлять моральное удовлетворение декану победившего факультета.

Так что стоило отдать должное гению, создавшему этот бесплатный способ удерживать в повиновении толпу учеников. Повязать их ответственностью за несуществующий результат и несуществующую почесть — и готово. Просто и очень, очень надёжно. Стоило запустить эту идею — и дальше ученики уже сами наказывали тех, кто лишал факультет баллов. Гениально. Хотя странно, что в общий зачёт факультета не шли оценки, получаемые за экзамены. Выходит, соревнование побеждал факультет, больше всех следящий за соблюдением дисциплины.

Так что в общении с Гермионой важно было сразу выставить определённые рамки. Иначе при следующем моём «проступке» она может принять самостоятельные меры... например, заложить меня декану как злостного нарушителя дисциплины.

Сбросив мокрую одежду и отмывшись, я вызвал эльфа и отдал для чистки мантию и рубашку. Внизу меня, скорее всего, ожидал неприятный разговор, так что я попросил Динки принести поднос с кофе и сладостями.

Гермиона тихо сидела у камина, уставившись на призрачное пламя. Летом в замке было тепло, и вместо настоящих дров в камине пылал колдовской огонь, светивший, но дававший гораздо меньше тепла.

— Зачем ты так пошутил, Гарри? — всё ещё раздражённо спросила она.

— Ты мой друг, но не нужно вмешивать дела факультета в мои личные дела, — отозвался я. — Даже если бы я в действительности был в Хогсмиде... какое отношение к этому имеют баллы, факультет и дисциплина? Сейчас каникулы.

— Но... — начала было Гермиона, но я прервал её.

— И даже если бы я был с девушкой, хотя тут я пошутил, — я криво улыбнулся, — и это тоже не имело бы к факультету никакого отношения.

— Но... — лицо Гермионы снова покраснело.

— Гермиона, ты мне друг, ты всегда поддерживала меня в сложные времена, но я не ты, — усмехнулся я. — Баллы и дисциплина не помогут мне в борьбе с возрождённым Вольдемортом, а именно баллами и дисциплиной ты, похоже, хочешь предложить мне заниматься всё это лето и следующие три курса.

— Но ведь есть другие волшебники! — Выпалила Гермиона, которой я не позволил оспорить выставленные мной условия, сразу же переключив внимание девушки на другую проблему.

— Но на кладбище я оказался один, — жёстко заметил я. — А еще я был один в подземелье с василиском. И рядом не было ни одного взрослого волшебника, чтобы помочь мне в бою. Вы были со мной на первом курсе, когда Квирелл пытался украсть философский камень, я не помню этого, но Сириус рассказал мне о наших приключениях. И я ценю это. Но я не могу придерживаться тех же рамок, что и остальные ученики.

— Но почему?! — воскликнула Гермиона.

— Например, потому, что мне нужно учиться, чем больше, тем лучше, — лицо Гермионы от этих слов начало успокаиваться, но я продолжил. — Но я не собираюсь тратить слишком много времени на бесполезные предметы вроде Истории магии или Ухода за животными. Вряд ли это даст мне преимущество в борьбе.

— Ты изменился, — тихо ответила задумчивая после моей отповеди Гермиона. — Изменился, словно бы стал другим человеком.

— Так и есть, — я положил девушке руку на плечо. — Просто я внезапно повзрослел и понял, сколько времени потерял зря на бесконечные развлечения. Круциатус и Авада Темного лорда — отличные средства побыстрее стать старше... если не умереть от них, конечно. И мне всё равно нужна будешь ты, моя подруга и самая умная девушка Хогвартса.

Гермиона молча посмотрела на меня.

— С кем же вместе я буду делать бесконечные домашние задания? И разбирать новые заклинания? — Увидев, что девушка слабо улыбнулась, я быстро добавил: — И у кого я буду списывать обзоры по Истории магии?

— Гарри! — упоминание о списывании, похоже, было больной темой для девушки, если каждый раз она так резко реагировала на невинную шутку.

— Ну, хорошо, хорошо, — я успокаивающе поднял руки, — разве что иногда списывать!

Засмеявшись, я сел в кресло и пододвинул к Гермионе поднос с почти остывшим за время разговора кофе. Гермиона, неуверенно улыбнувшись, устроилась в соседнем и потянулась к свежим булочкам.

— Как продвигается твоё исследование? — раз уж я выставил границу, за которую не позволил бы ей переступать в наших совместных делах, стоило дать девушке возможность отыграться. Так что ближайшие полчаса были принесены мной в жертву необходимости успокоить самолюбие Гермионы.

Утром я в очередной раз попытался хоть немного улучшить результат Поттера в беге — безрезультатно. Невзирая на умеренную по меркам имперских солдат нагрузку, тело Поттера выдыхалось слишком быстро. Дело было за долгой-долгой практикой. Радовало, что скелет и связки у парня остались неповрежденными, невзирая на весёлую жизнь. Выполнив после пробежки необходимый комплекс упражнений кроме чисто силового, я направился обратно в замок. Сила мне потребуется в другом деле.

Умывшись, я прихватил с собой свёрток с купленным в магловской лавке железом, учебник по трансфигурации и учебник по истории магии. Сегодня мне предстояло выполнить довольно сложное дело, которое вполне могло растянуться на несколько дней, если я ошибусь хоть в чём-то.

Трижды пройдя по коридору напротив нужной картины, я дождался появления уже знакомой круглой двери с ручкой по центру. Слегка пригнувшись, я зашёл внутрь.

Обстановка напоминала мне о доме: по крайней мере почти так и выглядела кузня в цитадели, где меня, еще совсем ребёнка, старый Баргад обучал азам кузнечного мастерства. К горну и наковальне он меня не подпускал: детским слабым рукам было не поднять тяжелый кузнечный молот, но объяснять, что и как делать, старик любил. Спустя годы я сам встал к наковальне будучи студентом Академии, когда у нас начался курс по созданию артефактов. Однако сложные механизмы кузницы в Академии Комната-по-желанию могла и не воспроизвести, а вот выдать мне горн, наковальню и точило с набором инструментов...

По моей просьбе Комната действительно стала настоящей кузней. Возле стены пристроился горн с большими мехами на длинных ручках. Неподалёку, за невысокой кирпичной стеной, стояли открытые ящики, полные древесного угля. Следом за горном стояла могучая наковальня, возле которой из стены торчали крюки с подвешенными молотами разного веса, крючьями, щипцами. Простая бочка с водой завершала картину. Отдельно от всего остального стояло большое ножное точило с простым деревянным табуретом, и стол с несколькими стульями.

Развернув принесённый свёрток и выложив железо на стол, я задумался. Начинать следовало с более простой вещи, и потому металлические диски и два напильника из трёх отправились обратно в сумку. Для начала мне предстояло крайне неприятное занятие — снять с поверхности напильника насечку. Тяжело вздохнув, я сел на табурет возле точила.

Медленно водя противно скрежещущей полосой стали по диску точила, я погрузился в воспоминания.

Глава 7. Загадка.

«— Смотри, юный господин, — Старый Баргад, надев большущие кожаные рукавицы, вытащил из жарко пылавшего горна раскалённую заготовку. — Это будет меч для новобранца.

Звонко ударил металл о металл, и тут же раздался тяжелый удар — Эрик, могучий телом подмастерье Баргада, ударил по указанному стариком месту большим молотом.

Брызнули искры.

Я заворожено наблюдал за кипевшей работой. Звенела сталь, летели искры, светился то багровым, то желто-красным металл поковки. Наконец, в облаке пара, из бочки вынырнул довольно грубой ковки меч, влажно блестевший от масла.

— Нравится, молодой господин? — Баргад, придирчиво осмотрев клинок, передал его другому подмастерью, который сразу ушёл к точилу. Сняв с головы удерживавший длинные седые косы кожаный платок, старик жадно осушил кувшин с водой. Струйки воды стекали по седой бороде, кое-где темневшей подпалинами.

— Да, Баргад, это... прекрасно, — честно ответил я».

«— Вперёд, студиозусы, — буркнул худощавый, похожий на варвара из-за множества рассекавших лицо шрамов Старший наставник Меча, сопровождавший нас сегодня. — И попробуйте только посрамить честь Академии.

— Хорошо, Мастер! — дружно гаркнули мы — седьмой курс Академии волшебства, сегодня отправленный на бал во дворец Бога-Императора.

Шеренга из шестидесяти подростков, одетых в багрово-красные камзолы с редкими яркими проблесками наград за успешную учёбу и достижения в магии и боевых искусствах, чеканя шаг втягивалась в распахнувшиеся ажурные ворота дворца. Первый раз за семь лет мы вышли не для тренировки за пределы колоссального загородного комплекса Академии, превышавшего размерами даже Императорский дворец. Позади остались часы неспешного изучения древних фолиантов, обжигающе-яркие тренировочные схватки на малых аренах, блуждания по безмолвным подземельям, медитации и тренировки. Одним из предметов, вдалбливавшихся в юные головы вне зависимости от их происхождения, был этикет, и вот ради него-то и открывались ворота Академии, выпустив оттуда учеников, чтобы мы могли насладиться прикосновением к высшему обществу Империи. По окончании бала предстояло отчитаться кураторам групп о том, как они провели этот вечер. Обманывать не рекомендовалось — правда рано или поздно всплывала, и тогда следовало жестокое наказание.

— Как ты думаешь, сложно там будет? — прошептал Архи, выходец из рыбачьей семьи с востока Империи, обладатель редкостного по силе дара огненной магии.

— Думаю, не сложнее, чем в поединке против Мастера, — я ехидно усмехнулся, хлопнув друга по плечу. — Пробьёмся. Мы же волшебники.

— Ага, — поёжился Архи, — Тебя с детства учили этикету и всем этим высокородным штукам, а сегодня на балу, говорят, будет и седьмой-восьмой курс Школы Целителей.

— Ну вот и познакомишься с той, которая, может, потом будет латать твою прожжённую шкуру в какой-нибудь пограничной дыре, — хихикнул весельчак Карр де Ойн, взлохматив волосы.

— Иди ты! — буркнул Архи, поёжившись, — вы привычные к таким людям, а я нет.

— И это сказал человек, только что выдавший без запинки фразу длинной в добрых две дюжины слов, — неожиданно проницательно заметил Карр, не став шутить. — Просто-таки быдло сиволапое, общеимперского языка не знающее.

— А ведь он прав, — я стиснул плечо друга. — Хватит думать о мрачном, Архи.

По широкой лестнице белого мрамора, украшенной множеством скульптур, мы поднимались к сверкающему павильону, где должен был проходить Императорский бал. На балу мог появиться и сам Бог-Император, если б посчитал нужным отметить особо кого-либо из присутствующих.

Ярко-алые знамёна с гербами правящей династии и лично Бога-Императора свисали с белоснежных стен, украшенных тонкой работы эмалевыми медальонами. Потолок поддерживали мощные колонны из чистого хрусталя, с невероятными сложностями привезенные через океан из Восточного предела, где располагалась высочайшая горная цепь Лиара.

«...»

— Ну и как вам этот приём, дорогой мой Архи? — Небрежно подняв бокал, я нарочито высокомерно обратился к лучшему другу, чтобы развеять его меланхолию. — Находите ли вы его интересным или предпочли бы вернуться в тренировочный зал Академии?

— Иди ты! — рассмеялся Архи, позабавленный моими ужимками. — Нам с тобой надо хотя бы раз выйти на танец... Иначе куратор не засчитает экзамен по этикету.

— Не напоминай, — хмыкнул я. — Я начинаю краснеть в тот момент, как только подумаю, что нужно кого-нибудь пригласить.

— Ты-то? — недоверчиво посмотрел на меня друг. — Ты один из самых храбрых студиозусов, кого я знаю.

— Одно другому не мешает, — честно ответил я.

Собравши всю храбрость в кулак, я нарочито уверенно пошёл к ближайшей группе девушек с эмблемой Школы Целителей на форменных бело-голубых платьях. Во всём заполненном золотом, шелками и драгоценностями зале только студенты двух школ выделялись своей строгой форменной одеждой. Впрочем, выпускницам Школы дозволялись к ношению ювелирные изделия, мы же ограничивались наградными планками за успешную учёбу. Пожалуй, из всех студиозусов пятнадцати курсов, только я, да учившийся на выпускном курсе наследник Западного Предела имели право на ношение родовых перстней в стенах Академии, впрочем, ни я, ни Крион ар Эст этой привилегией не воспользовались. Остановившись напротив белокурой девушки моих лет, оживлённо шептавшейся до этого с подружками, я щелкнул каблуками начищенных до блеска сапог.

— Леди, позвольте пригласить вас на танец.

Девушки, к моему ужасу, захихикали, и только невероятным волевым усилием я сумел удержать на лице маску вежливого внимания. Кончики ушей предательски заалели, но первое, самое тяжелое испытание я выдержал.

— Хорошо, господин волшебник, — с намеренно простонародным акцентом ответила незнакомка, приседая в быстром реверансе.

Оставив позади хихикающую стайку будущих целительниц, мы направились в сторону танцующих, которых отделяла от остального зала декоративная невысокая решётка из серебра тонкой ковки.

— Позвольте представиться, — не представляя толком, как вести себя с девушкой, я решил строго придерживаться этикета. — Туор ар Норд.

— Наследник Северного предела? — В светло-серых глазах насмешка сменилась заинтересованностью.

— Вы правы. А как зовут вас, прекрасная незнакомка? — Мне было довольно обидно, что только титул заставил девушку посмотреть на меня иначе, чем на досадную помеху.

— Аирин Клэр, — ответила она.

— Клэр? Западная префектура, крупный торговый род? — Похоже, моя осведомлённость её не обрадовала. Девушка слегка помрачнела, но, к счастью, мы уже присоединились к танцующим парам».

Я медленно вынырнул из воспоминаний о прошедших годах учёбы и посмотрел на висевшие на стене массивные часы из темного дерева: прошло почти четыре часа. На подгибающихся ногах я добрался до стола и уселся, стараясь унять противную дрожь. Мышцы ломило так, словно я пробежал все эти четыре часа, не останавливаясь — впрочем, так оно и было. Дьявольски неудобное точило, которое требовалось крутить ногами, вымотало меня до предела. Порывшись в сумке, я вытащил оттуда свёрток с бутербродами и бутылку с соком. Похоже, я переоценил тело Поттера, и работать придётся долго.

Открыв прихваченный с собой учебник по Истории магии, я дал отдых уставшему телу.

История волшебного мира разительно отличалась от косвенно описанных в «Истории военного дела» событий. Не знаю уж, каким образом волшебникам удалось это провернуть, но они как-то изъяли большую часть упоминаний о себе из магловской истории. Часть упоминаний со временем потерялась в глубине веков, часть — превратилась в фольклор и сказки.

Учебник, который я взял с собой, описывал историю мира в период расцвета Римской империи. Оказывается, до изобретения пороха военное дело в магическом мире развивалось сходным образом с Империей. По крайней мере, без поддержки волшебством легионы не оставались, и только с падением Римской империи волшебники перестали активно участвовать в сражениях, предпочтя подковёрные битвы за власть. Роль советника, тени за троном, государственного алхимика и чародея вполне устраивала магов, любивших комфорт, но не желавших платить за него риском получить в брюхо пару локтей доброй стали. А в легионах волшебники гибли часто: даже самого искусного мага можно поразить стрелой, если он не ожидал нападения, перерезать ему глотку, застав спящим, разорвать на части прямым попаданием из катапульты, да даже банально завалить телами, что нередко и проделывали в те весёлые времена.

Интересным было и то, что История магии охватывала только, как я помнил карту, территорию современной Европы и Америки. Отдельные мелкие главы рассказывали о магическом искусстве Китая, Индии, африканских стран. А вот происходившее на громадной территории к востоку от Европы осталось за пределами книги. Чем это было вызвано — я не знал.

Наконец я почувствовал, что достаточно отдохнул, и снова взял в руки сверкающий очищенным металлом стальной брусок, в который превратился напильник. Придирчиво осмотрев его, я убедился, что зачистка была качественной, и не осталось следов насечки и ржавчины. Оставалось еще много работы.

Быстро запалив огонь с помощью заклинания, я начал раздувать пламя в горне. Мехи качали хорошо, но спустя буквально пару минут я уже был взмокшим от пота и тяжело дышал, в очередной раз мысленно прокляв раздолбая Поттера, который не уделял должного внимания тренировкам. Грубые кожаные рукавицы скрыли руки, и я щипцами отправил в пылающее горнило стальной брусок. Теперь нужно было дать ему раскалиться до нужной температуры.

Периодически поддувая воздух в горн, я следил за температурой бруска. Пахло раскалённым металлом и горящим углем, словно я снова стоял в кузнице Твердыни и смотрел, как старик Баргад гонял подмастерьев и недовольно бурчал, что уголь в этот раз привезли не такой, как надо, и что он обязательно пожалуется Владыке, благоволившему вредному старику за его мастерство и редкостную честность.

Наконец брусок засветился ярко-алым, и я быстро вытащил его клещами на наковальню. Звонкие удары молота выбивали множество искр из раскалённого железа, и я почувствовал себя почти счастливым.

Проклятье! Если выносливость у Поттера была втрое ниже, чем у вышедшего в отставку покалеченного магией и болезнями ветерана легионов, то с силой у него было совсем плохо. Даже не слишком тяжёлый молот спустя двадцать минут оттягивал руку настоящей гранитной глыбой. Несколько раз забросив брусок обратно в горн для подогрева, я с трудом сумел придать ему форму, необходимую для начала ковки, а потом молот попросту выпал из сведённой судорогой руки. Всё, на сегодня дела закончены...

— Мадам Помфри, — просипел я, с трудом подняв руку, чтобы закрыть дверь в палату. — Дайте мне зелье регенерации.

— Мистер Поттер, — целительница строго поджала губы, — я молчала, пока вы тренировались умеренно, но в этот раз вы перешли всякие границы! Что вы с собой сделали?!

— Перетренировался, — я выдавил извиняющуюся улыбку. — Немного не уследил за нагрузкой и...

— Держите, — буркнула Помфри, всунув мне в руки флакон с опалесцирующей жидкостью. Следом за ним последовал еще один флакон — обезболивающее. — Завтра с утра для начала загляните ко мне. И сбавьте нагрузку, раньше следующей недели я вам это зелье не дам: оно вызывает привыкание и неприятные последствия, когда продукты его распада накапливаются в организме.

— Спасибо, — я тут же, под укоризненным взглядом школьной целительницы осушил оба флакона и блаженно расслабился. Тело стало ватным, и резкая, раздирающая руки и грудную клетку боль ушла.

— Мистер Поттер, — убедившись, что теперь я способен на нормальную беседу, насела на меня целительница, — я понимаю, что вы пытаетесь привести себя в некую неведомую мне форму, но так издеваться над своим телом — это глупо.

— Я понимаю, что делаю, мадам Помфри, — я помахал вытащенной из сумки магловской книгой, озаглавленной «Моя система», с обложки которой хмуро смотрел усатый мужчина в черном костюме. Книгу я прихватил для отвода глаз, чтобы не объяснять, почему нахожусь в таком состоянии. — Я наткнулся на неё в библиотеке и понял, что лучше мне не найти.

(прим. авт.: такая книга действительно написана в 1925 году Мюллером).

— Интересно, как магловская книга попала в библиотеку? — задумчиво покачала головой мадам Помфри. Перелистав оглавление и посмотрев некоторые страницы, она вернула её мне. — Пожалуй, если кто и пишет хорошие книги на эту тему, так это маглы. Не переусердствуйте снова, мистер Поттер.

Вернувшись обратно в свою комнату, я не раздеваясь упал на кровать. Работа в кузне выжала меня до предела, и я с некоторым трудом представлял себе, сколько времени займёт работа. Мелькнула малодушная мысль бросить эту глупую, как выяснилось, затею, но я отмёл её: не к лицу магу отступать перед трудностями, даже если приходится бороться с собственным телом. Однозначно нужно было поговорить с Сириусом и узнать, есть ли средства, ускоряющие рост мышечных волокон. В противном случае мои посиделки в кузнице грозили затянуться на неделю и более, а приведение тела хоть в какую-то форму откладывалось на неопределённый срок. Похоже, в случае войны мне предстояло использовать эликсиры и зелья, чтобы хоть как-то скомпенсировать жалкое состояние тела Поттера и отсутствие тренировок в его детстве.

Немного отдохнув, я спустился в Большой зал, где эльфы уже сервировали ужин. Как и всегда — на две персоны за столом Гриффиндора и на двух-трёх — за столом преподавателей. Минерва МакГонагалл доброжелательно мне улыбнулась, когда я зашёл в зал, а Поппи Помфри многозначительно покачала головой.

— Приятного аппетита, — жизнерадостно заявил я, усевшись рядом с сосредоточенно поглощавшей омлет Гермионой. Девушка улыбнулась мне. Отрезав себе здоровенный кусок мяса на большой общей тарелке, проигнорированной Гермионой, я с удовольствием вгрызся в сочное печево. Вкусно, а главное — нужно этому телу.

— От тебя пахнет дымом, Гарри, — развернулась ко мне девушка, принюхиваясь. Въевшийся в тело запах раскалённого горна не исчез даже после принятой ванны.

— Да так... Поджёг кое-что нечаянно, — ухмыльнулся я, заработав гневный взгляд. — Не беспокойся, я уже всё починил, и никто этого не заметил.

— Мне иногда кажется, что Хогвартс обрушится до конца каникул, — мученически возвела глаза к потолку Гермиона.

— Ну почему же? — продолжил я. — Всего лишь сломал одну стену и сжёг некоторые предметы мебели.

— Ты шутишь или серьезно? — как-то криво улыбаясь, спросила девушка.

— Да шучу, я, шучу, — рассмеялся я. — Разве я похож на сумасшедшего, кто будет ломать стены в собственном жилище?

— Ну, кто-то же пытался пробить заклинанием стену в гриффиндорской гостиной, — неожиданно показала мне язык Гермиона. — И мне кажется, этого «кто-то» зовут Гарри Поттер!

— Я тебе обещаю, Гермиона, — проникновенно начал я, но, не выдержав, рассмеялся, — что я не буду ничего ломать без нужды.

Тот же день. Хогвартс.

— Слушай, Гермиона, — по уже заведённой за это время традиции, мы сидели вечером возле камина в гостиной, каждый со своей книгой, и только изредка переговаривались между собой. — Ты не могла бы мне рассказать о наших однокурсниках? Школьные знания к началу пятого курса я восстановлю, а вот как вести себя с учениками...

— Как же я про это забыла?! — мотнула головой Гермиона. — Не могу привыкнуть к тому, что ты потерял...

Она осеклась и виновато посмотрела в мою сторону.

— Увы, но с этим ничего не сделаешь, — флегматично ответил я. — Я уже понял, что это надолго или навсегда, не сидеть же теперь сложа руки.

— И что ты хочешь услышать? — деловито спросила Гермиона.

Я задумался.

— Давай начнём с моих соседей по комнате, Гермиона.

Она внезапно соскочила с кресла и умчалась наверх в комнаты девушек. Спустя пару минут девушка вернулась, притащив с собой толстый кожаный том.

— Смотри, что я вспомнила!

Открыв книгу я понял, что это... фотоальбом, как его здесь называли. Гермиона перелистнула страницы, открыв одну из последних, и я всмотрелся в картинку: Гермиона, Гарри и крепкий рыжий парень с веснушками на лице стояли возле квиддичного стадиона, махали руками и улыбались неизвестному фотографу.

— Это снимал Колин Криви, — несколько смущённо сказала Гермиона. — Я выкупила у него фото за пару сиклей.

— Колин?

— Он тоже с Гриффиндора, маленький, проворный мальчик, учится на курс младше нас. А его брат, Деннис, еще на год младше, тоже с Гриффиндора. Колин носит везде фотоаппарат и потом продаёт удачные кадры.

— Каждый крутится, как умеет, — одобрительно усмехнулся я. Такая самостоятельность мне понравилась.

— Правда больше всего он доставал в прошлом году тебя, чемпиона турнира и своего кумира, — хихикнула Гермиона, прижав руки ко рту. — Тебя это ужасно раздражало, но ты не подавал вида.

— Он продавал фотографии национального героя Англии? — высокомерно осведомился я, поджав губы. Гермиона залилась смехом.

— Это Рон Уизли, — отсмеявшись, начала рассказ Гермиона. — Мы познакомились на первом курсе...

Гермиона рассказывала мне многое из того, что вкратце сообщил Сириус, но я старался запомнить и понять как можно больше. Первый курс сменился вторым, а я понемногу складывал для себя из мелких кусочков портрет друга Гарри Поттера. Выходец из небогатой, если не сказать больше — очень бедной — семьи. Средний по способностям волшебник и не особо старательный ученик. Мечта: стать не менее успешным, чем его братья, но для этого ему не хватало усидчивости и силы воли. Я обратил особое внимание на рассказ Гермионы о событиях, происходивших в прошлом году — как Рон отреагировал на то, что Поттер стал Чемпионом турнира. Преданность и способность на самоотверженные поступки этого юноши спокойно перекрывались завистливостью и очень болезненным самолюбием. И именно болезненное самолюбие и стремление доказать всем, что он не хуже, а даже лучше братьев, делало этого человека из верного друга несколько ненадёжным союзником. Впрочем, это можно было использовать.

— Спасибо, Гермиона, — сказал я, когда девушка умолкла. — Динки!

Я попросил эльфа принести нам какого-нибудь сока и немного пирожных.

Вернулся эльф с двумя стаканами и графином жёлтого тыквенного сока. Незаметно скривившись, я налил оба стакана и показательно отпил пару глотков. После этого мой стакан отправился на стол, и больше я к нему не прикасался.

— Спасибо, Динки, — благодарно улыбнулась Гермиона, смочив пересохшее от долгого рассказа горло.

Перевернув несколько страниц, она показала мне общую фотографию нашего курса. Полтора десятка подростков в форменных мантиях стояли напротив гриффиндорского стола в Большом зале и махали руками фотографу. Это фото было сделано магическим способом, и фигурки на нём двигались, подпрыгивали и смеялись.

— Это Невилл Лонгботтом, — показала Гермиона на фигуру среднего роста полного парня. Он заметно горбился и неуверенно улыбался фотографу.

— Дин Томас и Симус Финниган, — два стоявших рядом подростка, размахивавших руками и притоптывавших.

Постепенно факультет Гриффиндор раскрывался передо мной. Отдельные мелкие детали я старался запомнить, чтобы в дальнейшем не попасть впросак при общении с этими людьми. В целом они походили на обычную компанию подростков-студиозусов, да они и были ими, и ничем не отличались от обучавшихся в сотнях небольших школ Метрополии.

— Кстати, Гермиона, — задал я вопрос, который постепенно беспокоил меня всё больше и больше, — а я встречался с кем-нибудь из девушек?

Гермиона неожиданно смутилась.

— Ты никогда особо не посвящал меня в такие вещи, — подумав, ответила она. — Тебе, вроде бы, нравилась Чжоу Чанг, ловец сборной Равенкло. А ещё...

Она замялась.

— Ещё что? — подколол я её. — Я сейчас подумаю, что мы начинали встречаться с тобой, судя по твоему смущению.

— Нет! — воскликнула Гермиона. — Просто... Я не знаю, видел ли ты это сам, но Джинни Уизли влюблена в тебя с первого курса.

— А почему я мог этого не знать? — удивился я. — Или я был таким тугодумом?

— Просто... Джинни ужасно стеснялась, к тому же тебе нравилась другая девушка, — Гермиона покачала головой. — Но со мной она пару раз разговаривала откровенно.

— А сколько ей лет? — решил я уточнить, чтобы окончательно прояснить всё необходимое.

— Она учится на одном курсе с Колином, то есть младше нас на год, — Гермиона неожиданно хихикнула. — И она вместе с Колином организовала клуб фанатов Мальчика-который-выжил.

От неожиданности я чуть не подавился.

— Это... наверное, лестно, но незаслуженно, — прокашлявшись, ответил я. — Надеюсь, этот клуб не слишком популярен?

— Ну как тебе сказать... — хитро улыбнулась Гермиона. — После того, как ты стал всё увереннее теснить конкурентов за победу на Турнире...

— Я не уверен, что хочу слышать то, что ты сейчас скажешь, — в деланном ужасе, я поднял руки вверх.

— К концу года число твоих фанатов достигало пары десятков человек только в Хогвартсе, — хихикнула Гермиона, — но тебя они не посвящали в свои дела.

— У нас сегодня вечер раскрытия тайн, — нарочито растерянно пробормотал я, подумав, что Поттера эти сведения ввели бы в прострацию и панику.

— Сам напросился, — неожиданно насмешливо заметила Гермиона.

Подумав, я решил продолжить допрос.

— Гермиона, а я знал, кем было занято твоё сердце?

Девушка покраснела.

— Думаю, даже не догадывался, — смущенно ответила она.

— Ну, если не хочешь, можешь не рассказывать, — ухмыльнулся я. — Пусть всё остаётся на своих местах. У тебя есть фотографии Джинни и Чжоу Чанг?

Гермиона порылась в альбоме и показала мне фотографию, где Поттер парил в воздухе недалеко от черноволосой невысокой девушки с раскосыми глазами. Я скептически взглянул на фотографию: похоже, Поттера привлекали плоские, словно доска, девушки. О вкусах не спорят. Следующая фотография была фотографией самой Гермионы в обнимку с рыжеволосой девушкой в окружении двух ехидно улыбавшихся рыжих парней.

— Это её старшие братья? — уточнил я.

— Да, это Фред и Джордж Уизли, — ответила Гермиона. — Шутники и пакостники, каких свет не видывал. Они вечно воюют с еще одним старшим братом, Перси, старостой Гриффиндора.

— Их стоит опасаться? — хмыкнул я.

— Скорее — не пить при них ничего, если не наблюдаешь всё время за своим стаканом, — криво усмехнулась Гермиона.

— Могут подлить что-нибудь... эдакое? — хохотнул я.

Гермиона фыркнула.

— Я каждый раз предостерегаю первокурсников, чтобы они не пили и не ели никаких напитков и сладостей из тех, которые предлагают им близнецы. Профессор МакГонагалл всё время настороже, пока Фред и Джордж учатся на Гриффиндоре.

— Они выпускники? — уточнил я.

— Да, они должны доучиться последний год, — кивнула Гермиона.

— Я учту, что надо быть осторожным, — криво ухмыльнулся я. — Интересно, где можно купить амулет-детектор ядов?

Глаза девушки слегка округлились.

— Они не настолько опасные, Гарри! — звонко рассмеялась она. — Или ты стал таким же подозрительным, как профессор Грюм?

— Ну... — я сделал вид, что глубоко задумался, а потом рассмеялся, — его точка зрения мне нравится. ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

Я неумело спародировал хриплый, слегка задыхающийся голос старого аврора.

Разговор затих, и некоторое время мы сосредоточенно изучали каждый свою книгу. Я листал оказавшуюся очень полезной «Дуэльную трансфигурацию», со стыдом понимая, что пока не в состоянии воспроизвести с нужной скоростью даже самую простую формулу. В совместном труде Флитвика и МакГонагалл описывались приёмы, с помощью которых можно было создавать прямо из воздуха преграды на пути перед атакующими заклинаниями, создание небольших, нацеленных только на одну задачу боевых големов, а также различные интересные и невероятно полезные для здоровья противника способы насадить его на внезапно выросшие из земли каменные клыки или раскрыть под ним озерцо кипящей воды.

Гермиона, захлопнув свою книгу, наконец встала со своего кресла и прошла мимо меня, бросив взгляд на открытую страницу с рисунками тушью, изображавшими движения палочки.

— Что ты читаешь? — с любопытством спросила она, вглядываясь внимательнее.

— Я нашёл в магазине книгу, написанную профессорами Флитвиком и МакГонагалл, — честно ответил я, надеясь, что упоминание профессоров позволит избежать ненужного внимания к книге, отсутствовавшей в списке «благонадёжных и дозволенных для изучения в Хогвартсе». К списку этому относился весь основной книжный фонд замка, а всё, что лежало вне его пределов, рассматривалось Министерством как подозрительная литература. Как произведение двух лучших Хогвартских педагогов не попало в необъятную библиотеку волшебной школы — я не знал.

— Её же нет в библиотеке, — протянула Гермиона, с лёгким подозрением глядя на книгу.

— Но это работа профессора МакГонагалл и профессора Флитвика, — с нажимом повторил я. — Может быть, школьные издания растащили студенты, и мне они не достались.

— В Хогвартсе самая лучшая подборка книг по защите от темных искусств, — задрала носик Гермиона. Её поведение меня чем-то настораживало: настолько быстрый переход от любопытства к умеренной агрессии не мог быть вызван естественными причинами. Это нужно было выяснить дополнительно. Почему самая умная студентка Хогвартса так слепо верит Министерским догмам.

8 июля 1995 года. Хогвартс.

Солнечный блик отразился от узкого лезвия кинжала, который я пристально рассматривал. За четыре дня работы в импровизированной кузнице мне наконец-то удалось закончить работу над ним, и теперь я блаженно развалился в созданном Комнатой-по-желанию кресле, допивая принесённый с собой ягодный сок. Простой прямой клинок, сужающийся к концу, довольно грубой отделки рукоять и гарда, выкованная из цельного бруска металла и с превеликим трудом насаженная на черен клинка. Рукоять пришлось делать из обычных деревянных плашек, обточенных ножом. Подбросив кинжал в воздух, я поймал его за рукоять и убрал в сшитые из толстой грубой кожи ножны — их я сумел изготовить в вечерние часы. Пришлось сделать еще один скрытый карман в ткани мантии, чтобы кинжал не висел открыто на поясе, а был удобно прикреплен к ремням на бедре. Теперь, если я не найду что-то более качественное в лавках в Косом переулке, кинжалу придётся служить мне ещё долго.

С удовлетворением покрутив полученный кинжал, я вышел из комнаты и несколько раз прошёлся мимо картины, чтобы перестроить обстановку. Вернувшись сквозь всё ту же круглую дверь, я застал превосходный тренировочный зал — покрытая мягкими матами часть пола в одном углу, стойка с разной длинны деревянными учебными мечами, пара десятков манекенов для отработки ударов оружием и голыми руками. Вытащив из ножен кинжал, я направился к одному из деревянных манекенов — некоторые удары следовало отработать так, чтобы они выполнялись, словно минуя сознание.

За ужином произошло сразу два примечательных события: из своей поездки вернулся директор, а Гермиона получила письмо, принесённое большим чёрным вороном вместо совы. Впрочем, спустя несколько минут письмо получил и я: маленький бумажный журавлик спикировал ко мне со стороны преподавательского стола.

«Гарри, после ужина жду тебя и Гермиону у себя в кабинете. Пароль: «Лакрица».

Лакрица так лакрица. Покосившись на Гермиону, я обратил внимание на пикантую деталь: лицо девушки, читавшей письмо, нельзя было назвать спокойным, скорее наоборот — она периодически вспыхивала от смущения, и снова углублялась в чтение объемистого свитка, исписанного крупными буквами. Похоже, писал какой-то поклонник.

— Гермиона, — тихонько позвал я её. Девушка оторвалась от перечитывания письма и с лёгким смущением взглянула на меня. — Нас приглашает к себе директор.

Аккуратно свернув свиток и убрав его обратно в футляр, Гермиона всем своим видом показала готовность идти. В два глотка допив сок, я встал.

— Нужно сказать пароль, — с заметным волнением сказала Гермиона.

Совершенно нелепое занятие — разговаривать с каменной статуей, но пароль так пароль.

— Лакрица, — каменная статуя отъехала в сторону, открывая нам узкую винтовую лестницу.

— Здравствуйте, директор Дамблдор, — я вежливо склонил голову.

— Здравствуйте, Гарри и Гермиона, — директор оторвался от изучения сваленных на столе свитков. — Присаживайтесь.

Гермиона послушно опустилась в то самое мягкое кресло, я же сел в соседнее, чуть менее мягкое и затягивающее.

— Как твои дела, Гарри? — Дамблдор посмотрел на меня поверх своих очков.

— Довольно неплохо, сэр, — я заставил себя неуверенно поёрзать в кресле и опустить голову, а потом уже с большим энтузиазмом продолжить. — Я уже добрался до начала четвёртого курса по трансфигурации, чарам, защите и зельеварению!

— А как же история магии, травология и астрономия? — хитро прищурился Дамблдор. — Они не менее важны.

— У меня останется еще минимум две недели, чтобы хоть прочитать все учебники по ним, — честно ответил я.

— Профессор МакГонагалл говорит, что была впечатлена тем, как ты трансфигурировал металл, — заметил Дамблдор. — Это большой прогресс в твоём случае.

— Я понимаю, сэр, — я смущенно улыбнулся, хотя принимать вид робкого ученика перед строгим директором мне было противно. — Думаю, у меня были хорошие учителя все эти годы, и тело само помнит нужные движения палочкой.

— Значит, моторная память сохранилась, — пробормотал директор. — Мадам Помфри еще не предлагала тебе написать статью по твоему случаю?

— Предлагала, — кивнул я. — Я не возражаю: может быть, мой случай покажет, как лечить потерявших память людей!

Мне показалось, по рассказам Сириуса и Гермионы, что Поттер был добрым мальчиком, и такой ответ был бы вполне в его духе.

— Это хорошая цель, Гарри, — довольно улыбнулся Дамблдор. — Если бы все ставили перед собой такие цели — не было бы Вольдеморта.

Его глаза погрустнели.

— Я договорился с семьей Уизли, они были бы рады видеть вас в гостях на весь август. Вас обоих или по отдельности. Мисс Грейнджер, если вы хотите, вы можете возвращаться к родителям, и потом либо принять приглашение миссис Уизли, либо приехать в Хогвартс уже к началу учебного года.

Гермиона заколебалась, а я решил уточнить кое-что.

— А мне вы предлагаете вернуться до августа к родственникам?

Не то чтобы я их опасался, но я уже узнал о существовании системы Контроля магии, и не хотел подставляться лишний раз за пределами замка.

— Если ты хочешь, ты можешь вернуться к Дурслям, Гарри, — ответил Дамблдор. — А потом я бы настоятельно рекомендовал тебе навестить Рона и Джинни: общество близких людей, возможно, будет теми положительными впечатлениями, которые позволят тебе вернуть память.

Разумная мысль... Душевнобольных часто разрешали посещать близким родственникам, и душевное тепло иногда возвращало их к жизни лучше, чем немногочисленные специалисты по ментальной магии. Странно, что для начала он предлагал мне навестить тех, от кого положительных воспоминаний у Поттера не было никаких, если верить Сириусу. Учитывая, что Уизли очень бедны... Нужно будет подумать, как компенсировать им пару лишних ртов.

— Если вы не возражаете, директор Дамблдор, — подумав, ответил я, — я бы хотел остаться в Хогвартсе. У Дурслей я не смогу практиковаться в магии и отстану от сверстников. К тому же, там нет такой замечательной библиотеки. Да и крёстный обещал помочь мне с практикой по чарам и защите...

— Я бы хотел, чтобы часть практики по чарам и защите у тебя была с профессором Флитвиком, Гарри, — покачал головой Дамблдор. — Сириус Блек очень сильный и довольно искусный маг, но... его репутация в стране делает его не слишком подходящим наставником.

— Хорошо, сэр, — я кивнул, не став выяснять, что в действительности не устроило Дамблдора в кандидатуре Блека.

— А я съезжу к родителям, — кинула на меня извиняющийся взгляд Гермиона.

Дамблдор, как и в прошлый раз, погрузился в изучение недр своего необъятного стола. Наконец он с заметным трудом вытащил весьма увесистый мешок, размером примерно с голову человека, и со звяканьем поставил его на стол.

— Министр Фадж распорядился передать его тебе, Гарри. Турнир Трёх волшебников официально выиграла Англия, но торжественной церемонии из-за гибели Седрика Диггори не будет. Это твой выигрыш за победу — ровно тысяча галлеонов.

Это хорошо... Деньги лишними не будут, а я многое хотел бы купить в ближайшее время.

Рядом с мешком лёг на стол небольшой кружок из белого и жёлтого золота.

— А это медаль победителя Турнира, — улыбнулся Дамблдор. — По обычаям волшебного мира ты можешь носить её в любое время.

— Пожалуй, это не самая лучшая идея, сэр, — скромно ответил я. Глупо привлекать к себе внимание бесполезной блестяшкой. — Я не хотел бы привлекать к себе внимание других людей и хвастаться победой, сопровождавшейся смертью моего товарища.

— И это тоже хорошая мысль, Гарри, — величественно кивнул директор.

Глава 8. Испытание.

9 июля 1995. Косой переулок.

— Ты уверен, что мы в безопасности? — подозрительно уточнил я у крёстного, который в своей маскировке ограничился мантией с накинутым капюшоном.

— Аврорат недавно получил в подарок от оставшегося неизвестным благотворителя небольшую партию оч-ч-чень интересных амулетов, — хмыкнул Сириус, глубже надвигая капюшон на лицо. — Будучи в руках искусного мага, они предупреждают о том, что в радиусе десятка метров появился человек под Оборотным зельем. А в Косом переулке есть места, где ширина просвета между домами несколько меньше. Так что по дороге мы обязательно пройдем через несколько аврорских постов.

— Они так серьёзно подходят к делу? — удивился я. — В прошлый раз, когда я тут был, не ходило ни одного патруля.

— Это всё Грюм, — фыркнул Сириус. — Он как-то добился аудиенции у Фаджа и запугал его «уж-ж-жасным Блеком». Так что по некоторым участкам Англии теперь ходят полные патрули: с амулетами-детекторами Оборотного, с шарами, реагирующими на темные артефакты, а отдел Тайн раскошелился на собачек. Пусть они думают, что ловят меня, но в действительности Грюма интересовали слуги Лорда. А аврорам в конечном итоге наплевать, меня они будут ловить или же кого-то другого, с карманами, полными тёмных артефактов. Так что неудачливому слуге Лорда тоже не позавидуешь: сейчас попасться аврорам и разозлённой итогами Турнира Боунс — значит, получить очень большие проблемы.

— Что за собачки?

— О-о-о! — заржал Блек, — это очень милые создания. Впрочем, нам они не опасны: у меня с собой только палочка и ни единого артефакта. Так что обнаружить меня они смогут, только если будут сдирать капюшоны с каждого прохожего, которому не нравится погодка. А такого приказа у них точно нет, иначе Аластор предупредил бы.

Шлёпая сапогами по лужам, мы лавировали между закутанными в плащи или мантии с капюшонами волшебниками. Обещавшая с утра быть солнечной погода к обеду резко испортилась, и теперь небо было скрыто свинцово-серыми тучами, то и дело капал противный мелкий дождик, сменявшийся настоящим ливнем.

— Сейчас свернём с основной улицы, и будет потише, — произнёс Сириус, слегка севшим голосом.

Перед нами в нескольких метрах был первый аврорский пост — пятеро волшебников, стоявших под импровизированным навесом из брезента. Четверо бдительно осматривали прохожих, пятый сидел за небольшим столиком с различными хитрыми устройствами. Рядом с ними сидела странная чешуйчатая зверюга, на собаку похожая разве что размерами. Вытянутый нос твари изгибался то в одну, то в другую сторону.

Однако в толпе закутанных по самые глаза людей, под льющим с неба дождём, у них не было ни единого шанса засечь человека без подозрительных артефактов в карманах. Так что мы спокойно миновали пост, слившись с толпой. Достаточно всего лишь идти в ритме толпы, двигаться, как они, поворачивать голову, как они, — и для неподготовленного наблюдателя вычленить твою фигуру среди множества людей становится крайне сложным делом.

— Сюда, — пройдя через второй аврорский пост недалеко от выхода на центральную площадь, Сириус свернул в сторону от проспекта, и мы углубились во дворы. Здесь уже не было людей, только толстая полосатая кошка, смешно подбирая лапы, прыгала между лужами, выбирая дорогу посуше к противоположной стороне улицы. Она остановилась перед текущей посередине улицы настоящей рекой и нервно дёргала хвостом, не решаясь прыгать.

— Кыс-кыс, — Сириус стремительно нагнулся, подхватывая кошку под передние лапы, и перенёс её на другую сторону улицы. Кошка с мявом унеслась куда-то во дворы.

Поймав мой насмешливый взгляд, он фыркнул от сдерживаемого смеха.

— Кто-то же должен был помочь несчастному животному, пусть собаки и не любят кошек.

Мы пошли дальше, то и дело сворачивая во всё более узкие улочки. Над головами уже кое-где нависали выдвинувшиеся вперёд вторые этажи домов, даруя слабую защиту от воды.

— Лавка этого зельевара где-то здесь, — пробормотал Сириус. — Если эта крыска не соврала, то...

Внезапно что-то резко рвануло меня назад, шею сдавило захватом.

С крыши перед Блеком спрыгнул волшебник в черной магловской одежде, попытавшись без всякой магии ударить крёстного по голове дубинкой. Сириус, извернувшись, впечатал засветившийся кулак в грудь нападавшему. Тот отлетел, словно получив мощное отталкивающее заклятье, но распавшийся на груди амулет защитил его от перелома рёбер.

— Не двигайся, Блек! — рявкнул кто-то за моей спиной, и мне в шею упёрлась палочка. — Иначе я пощекочу твоего щенка Круциатусом!

В руках Сириуса и его коренастого противника возникли палочки.

— Что вам надо? — хрипло ответил крёстный, сдвинувшись так, чтобы видеть обоих волшебников.

— Твою палочку и тебя самого. По отдельности! — Снова рявкнул державший меня человек, повернув меня так, чтобы была видна палочка, упёртая мне в шею. — Дёрнешься — и я заставлю его кричать.

— Отпустите его — и уйдёте отсюда живыми, — в голосе Блека появились рычащие нотки.

— Твоя голова оценена в двести тысяч галлеонов, Блек! — расхохотался второй охотник за головами. — Бросай палочку!

Моя правая часть тела была отвёрнута от Сириуса и стоявшего перед ним охотника, а опущенная вниз рука лежала на бедре, так что деревянная рукоять ножа ткнулась прямо в ладонь.

— Бросай палочку, Блек! — меня снова встряхнули. — Cruci-а-а-а!

Лезвие ножа с чавканьем вошло точно в живот обмякшему волшебнику, я вывернулся из ослабевшего захвата и тут же сам спрятался за его тело, удерживая его от падения.

Блек перекатом ушёл от запущенной в него Авады, в его руке возник огненный кнут. Не дожидаясь его дальнейших действий, я резким движением перерезал горло «своему» охотнику. С трудом удерживая бившееся тело, я пытался хоть немного разорвать дистанцию. Сделав несколько шагов назад, я метнулся в подворотню, бросив труп: Блеку я мог только помешать.

За углом несколько раз грохнуло, полыхнуло огнём, раздался звон бьющегося стекла и долгий нечеловеческий вопль. Кричал не Сириус, так что я осторожно высунулся обратно.

Второй охотник, где-то лишившийся правой руки, теперь валявшейся в ближайшей луже, был старательно приклеен липкими нитями к закопчённой каменной стене. Сириус обзавелся неопрятной дыркой в боку, откуда медленно вытекала густая кровь, и старался перевязать сам себя, одновременно не выпуская из виду улицу.

— Жив? — прохрипел он, повернув ко мне белое лицо. — Хорошо. Надо допросить этого и убираться к дьяволу. В такой дождь, кхе, детекторы магии работают плохо. Лучше отвернись и заткни уши.

Наконец он совладал с заклинанием, и мощная повязка придавила рану. Сириус развернулся к полубессознательному охотнику.

— Silencio! Seco! Insendio! Ennervate! — Времени не было, и он допрашивал своего несостоявшегося убийцу, не считаясь с методами. Из-за спины раздавался мерзкий хруст, доносился запах палёного. — Finite Incantatem. Откуда ты узнал, где меня искать?

— Не... не надо больше, — булькнул охотник. — Сиплый Джордж сказал...

Короткое заклинание прекратило его мучения.

— Уходим, — побледневший еще больше Сириус вытащил из кармана портключ. — Сегодня нам тут нечего делать!

Я мельком оглянулся назад: то, что висело на стене, уже мало походило на человека — лужи крови, множество резанных и рваных ран, аккуратно прижжённых Инсендио. Сириус оказался по-настоящему жестоким и эффективным палачом, в кратчайшие сроки сломив сопротивление сильного волшебника.

Ухватившись за руку шатавшегося крёстного, я почувствовал, как незримая сила тащит меня сквозь пространство.

— Мордредов ублюдок! Ловкая тварь. — Простонал Сириус, падая в кресло. — Кричер! Сумку с зельями!

— Благородный господин ранен! — забубнил старый, высохший домовой эльф, проворно забегав вокруг Блека. — Господин должен вызвать лекаря из Мунго!

— Нет, — зарычал Сириус: в попытках услужить эльф оторвал наколдованную повязку от раны. — Гарри, помоги мне, этот придурок меня сейчас добьёт. Уйди, Кричер!

Сириус с проклятьями улёгся прямо на стол, убрав повязку. Блеку повезло: неизвестное мне заклинание, сломав пару рёбер, прошло навылет, оставив в теле крёстного аккуратное отверстие. Еще немного — и он мог бы увернуться от, так что повреждения были невероятно болезненными, но, насколько я знал медицину, не смертельными.

Смыв залившую рану почти чёрную кровь одним из зелий, я стал по капле заливать внутрь показанный Сириусом янтарно-жёлтый раствор. Блек скрипел зубами, но молчал — похоже, обезболивающего в его запасах не нашлось.

— Ты цел? — прошипел он, когда я стал накладывать тугую повязку, не используя магию.

— Да, — я затянул последний узел и вспомнил, что Поттер должен был бы сейчас биться в истерике. — Всё как-то получилось само собой, я даже не думал что делаю!

Я схватился за горло, словно меня затошнило.

— Первый раз всегда противен, — застонав, Сириус встал со стола, взмахом палочки сжёг окровавленные бинты и затребовал у эльфов чистую мантию. — Лучше всего это запить чем-нибудь покрепче.

Присмотревшись, Блек хищно усмехнулся.

— Сходи в свою комнату, там был запас мантий на твой рост. Вряд ли директор обрадуется, если увидит, что у тебя чужая кровь на одежде.

Тот же день. Особняк Блеков.

— Интересно, интересно, — Грюм отвернулся от иллюзии из Омута памяти, где раз за разом повторялась сцена короткого боя. — Наёмники совсем обнаглели, если нападают прямо посреди волшебного квартала.

— Нападают на разыскиваемого государственного преступника, — фыркнул Сириус, благоухавший ароматом дорогого вина и множества вылитых на него зелий. — И нападают, для начала, без применения магии.

— Вам попались идиоты, — покачал головой Аластор. — Я бы взял на дело еще троих людей. Двух с арбалетами и болтами с парализующим зельем, одного — с металлической сетью. И вас бы взяли тёпленькими, без потерь. А эти двое пожадничали и поплатились.

Я молча сидел на противоположном конце стола и наблюдал за тем, как ветеран множества сражений этого мира по косточкам разбирает произошедший бой. В целом я пришёл к тем же выводам, но опыт местного волшебника был не менее ценен.

— А что вообще представляют из себя наёмники?

Аластор развернулся ко мне, его исчерченная шрамами физиономия выразила одобрение.

— Мне нравится, что ты не блюёшь в углу, как блевала бы половина желторотых выпускников Хогвартса после первого же трупа.

— Сириус дал мне выпить, — я многозначительно кивнул на полупустую бутылку, стоявшую передо мной. Большая часть «выпитого» отправлялась в камин, когда Сириус выходил из комнаты или отворачивался, чтобы отдать распоряжения эльфам.

— Самое лучшее средство! — рыкнул Грюм. — Помню, вломились мы в один домишко, там засела группа каких-то чокнутых сектантов с Востока, они за день до того едва не ухлопали начальника Департамента транспорта... милейшего, между прочим, человека. И когда мой желудок собирался расстаться с завтраком, ведь я с перепугу буквально размазал по стене попавшегося мне косомордого, командир нашей учебной группы, Руфус Торнтон, влил в меня половину фляжки Пылающего Виски. И я сразу ожил, и всё стало просто и понятно.

— У меня всё было иначе, — мрачно буркнул изрядно набравшийся Сириус. — Дед привёл меня в подвал к каким-то маглам, и не снимал Круциатус, пока я не был готов на что угодно, лишь бы избавиться от этой пытки. Двое умерли просто от ужаса, наблюдая за этим, видимо, сердце слабое было.

Видимо, моё лицо всё же отразило какие-то эмоции, потому что Грюм счёл нужным пояснить слова Сириуса.

— Это нормальные методы для Блеков, — хмыкнул он. — Старый Блек был очень крут... Даже в те весёлые времена, когда маги древних родов продолжали считать маглов чем-то навроде собак, он выделялся своими радикальными взглядами, а к рождению Сириуса и вовсе, поговаривали, двинулся умом. И только чистокровные волшебники могли чувствовать себя в безопасности рядом с чокнутым поборником старых нравов и обычаев.

— Но палочка была продолжением его руки до самой гибели, — подытожил Сириус. — Поэтому желавших объяснить деду его неправоту не находилось.

— Так что насчёт наёмников? — повторил я вопрос. Разузнать об ещё одной стороне возможного конфликта стоило как можно раньше.

— Наёмники, — протянул Аластор. — Их не так уж много, и они не объединены в гильдию, как алхимики или целители. В Европе и в паре мест в Англии можно найти тех, кто передаёт им заказы. Их приглашают для охраны некоторые старые родовитые маги, кому собственная жизнь кажется излишне ценной. Нанимают и для таких вот щекотливых дел, например, доставить чью-нибудь голову заказчику.

— То есть это и убийцы, и охранники? — уточнил я.

— Да. Единственное, за что они никогда не берутся, это за участие в войнах. Охрана зданий, людей, заказные убийства, но не серьезные заварушки, где реально можно распрощаться с головой, — Грюм щелкнул пальцами и взял из рук домового эльфа кружку с пивом, хотя до этого пил какой-то сок.

— Кто бы мог подумать, — отхлебнув пива и вытерев губы от пены, продолжил Грюм, насмешливо глядя на меня, — что воспитанный на идеалах Света Мальчик-который-выжил будет резать глотку напавшему на него.

— Прекрати, Аластор, — поднял голову от стола Сириус. — Чего ты добиваешься?

— Если это замаскированный комплимент, — я заставил себя поёжиться, — то он не слишком весёлый, мистер Грюм.

— Да ладно! — захохотал Аластор. — Все эти чистоплюйские замашки, которым учат в Хогвартсе, это хорошо, но в моём отряде их быстро выбивают. Поэтому мне почти не приходится подписывать соболезнования родственникам «в связи с безвременной кончиной павшего за идеалы Света доблестного аврора».

Сириус изобразил тошноту и оскалился: — Зато Министр спит и видит, как бы распустить твой отряд за «негуманность и несовременность методов».

— Можно подумать, что-то изменилось с тех пор, когда ты носил чёрно-синюю форму и говорил: «слушаюсь, мистер Грюм», — парировал Аластор. — Какого дьявола вы вообще пошли в эту дыру?

— Я попросил Сириуса показать мне, где купить зелья для ускорения роста мышц, — честно ответил я.

— Балуетесь запрещёнными зельями, мистер Поттер?!

Грюм хохотал долго и со вкусом, с некоторым весёлым удивлением глядя на меня. Его смех был чем-то средним между скрежетом ржавой дверной петли и кашлем. Отсмеявшись, аврор продолжил:

— К несчастью вполне безвредные зелья отнесены нашим Министерством к запрещённым. Для их изготовления применяют вытяжку из некоторых растений, которая запрещена к производству и продаже. Из неё, помимо безобидного зелья Кахекидиса, которое ты хотел купить, делают также несколько интересных ядов, вызывающих безостановочный рост и разрушение сердца за несколько месяцев, причём магия помочь таким людям бессильна. (*кто вспомнил белок-блокатор миостатин и «MYO-029» тот молодец)

— И это говорит человек, который лично производил закупки зелья Кахекидиса для наиболее надёжных авроров-новичков, — фыркнул Сириус.

— Десяток потраченных галлеонов компенсирует пару недель тренировок, — Грюм взмахнул рукой. — Жаль, что его можно использовать не чаще раза в полгода. Ты уже выяснил, кто сдал ваш маршрут, Сириус?

— Наёмник сказал, что это был Сиплый Джордж, — ответил Блек. — Видимо, ему пообещали часть награды за мою голову.

— Двухсот тысяч достаточно, чтоб и дети прожили в достатке, не думая о деньгах, — покачал головой Аластор. — Я бы на твоём месте отсиделся хотя бы до осени, а то и подольше в особняке или вообще на время перебрался на континент. Куда-нибудь в Восточную Европу, а ещё лучше — в Америку.

Сириус с сомнением покосился в мою сторону. Я видел, что крёстный стремительно трезвел.

— Думаю, пару-тройку месяцев я проживу без твоей поддержки, крёстный, — подумав, ответил я. — Жаль только, что я не попаду в твою библиотеку...

— Дом придётся закрыть намертво, — вмешался Аластор. — Нельзя оставлять открытым камин, если хозяина нет в особняке долгое время. А тебе, бывший мой ученик, это первый щелчок по носу. Не думай, что ты хорош — встретишь ещё лучше, чем ты. Этого недоумка ты захватил в плен, допросил и убил, второго — убил Гарри. Но ты обзавёлся дыркой в боку, значит, для тебя он оказался достаточно проворным. И если вас подстерегут ещё раз, а вас подстерегут: потому что где одна команда охотников, там и вторая... то вас обоих могут отправить в ад ещё до открытого выступления Вольдеморта.

Блек хмурился всё больше, но молчал: возразить ему было нечего, особенно учитывая, что пару часов назад я залатывал его изрядно прожжённую шкуру на этом же столе.

— Короче уезжай подальше на несколько месяцев, я дам тебе адреса таких же старых пней как я, уже сидящих в отставке... например, в Штатах. Они помогут тебе обустроиться и займутся приведением тебя в форму.

— Вообще-то я только что угробил одного тренированного мага, — с почти детской обидой возразил Блек, на секунду утратив свой образ мрачного темного волшебника.

— И этот тренированный маг, окажись он еще чуть более ловким или просто будь у него еще один напарник — убил бы тебя, — срезал его браваду Аластор. — Ты неадекватен после тюрьмы, Сириус, из Азкабана ты вышел, конечно, не таким безголовым, как Ранкурт в девяносто втором, но запускать себя не стоит. Подлечишь голову, потренируешься, развлечёшься. И, думаю, ты успеешь вернуться к началу очередной заварушки в старой доброй Англии. Сейчас змеемордый будет ждать, собирать силы и вербовать новых сторонников.

Я внимательно слушал рассуждения старого мага, превосходившего меня годами почти вдвое. Сириус уедет, это однозначно, но весь вопрос заключался в том, что может помешать Лорду объявить награду и за мою голову? А в своей способности в данный момент отбиться даже от одного из наёмников я сильно сомневался. Но говорить об этом сейчас — всё равно что предложить Блеку остаться в стране и защищать своего крестника.

— Сириус, — вместо этого я задал совсем иной вопрос. — Ты позволишь вынести несколько книг из библиотеки до твоего возвращения в Англию?

— Бери, — хмыкнул он, — только за многие из них полагается по современным законам от разбора дела в Аврорате до нескольких лет в Азкабане.

— Лучше я пройдусь с Гарри по твоей библиотеке, — хохотнул Аластор, со скрипом протеза поднявшись на ноги. — Я лучше тебя помню списки запрещённых книг, так что не дам ему выбрать те, за которые даже Мальчика-который-выжил затаскают по судам.

— Спасибо, мистер Грюм, — я тоже поднялся.

— Надо всё же купить тебе это зелье, — задумчиво произнёс Грюм, пока мы спускались в подвалы особняка. — Если бы Сириус сразу обратился ко мне... я бы достал ему зелье, но он решил сам сходить с тобой к Баратемиусу... Потом отдашь мне деньги.

— Баратемиусу?

— Да, так зовут этого алхимика, — отозвался Грюм, медленно спускаясь по винтовой лестнице, скрипевшей под его весом. — Его знают многие, но он слишком полезен, чтобы замести его за нарушение доброй половины английских кодексов. Сам он ингредиенты не добывает, только покупает, даже наиболее... дурнопахнущие, с этой стороны он чист перед законом. А его зельями периодически пользуюсь даже я. Так что его в равной степени опекают и люди Малоя, и мои ребята, а также еще несколько старинных влиятельных родов. Разве что Дамблдор спит и видит, как бы избавиться от вредного старикашки, но уж больно много у него покровителей. Говорят, однажды даже наш дражайший министр магии заказывал у него средство для улучшения потенции.

Аластор заржал и первым зашёл в библиотеку, где, похоже, ориентировался не хуже хозяина.

— Так, — начал он. — Про книги с гербом Блеков ты и так знаешь. Их Сириус даже мне не давал читать: слишком опасно, его предки отличались довольно поганым чувством юмора. Провести остаток дней в облике чего-то отвратительного мне не хочется.

— Я думаю прихватить отсюда пару сборников темных заклинаний, — медленно произнёс я, наблюдая за реакцией старого аврора. — В дополнение к купленной мной «Тактике борьбы».

— Ты уже понял, что подобное уничтожается подобным? — хмыкнул Грюм. — Книжку мою купил не зря, скоро запретят и её, за «негуманность». Я бы, может, с радостью пеленал бы этих доморощенных чернокнижников и отправлял на суд и в пасть к дементорам Азкабана, но как показывает практика, только в моём подразделении процент потерь поразительно низок. Потому что мои ребята не заморачиваются такими высокими вопросами, как «правомерность применения боевых заклинаний на подозреваемого в черной магии человека», «обоснованность применения массовых чар при захвате укреплённого здания». Единственное, что мои ребята делают — это предупреждают о своём появлении уставным «Аврорат!».

— Мистер Грюм, а почему продавливаются такие запреты на сильную магию? — Решил задать я вопрос, давно интересовавший меня после прочтения множества газет и разговоров с Сириусом.

— Тут так сразу и не ответишь, — почесал в затылке Аластор. — Для Аврората причины одни, запрет на такую магию для обывателей уже возник из других причин... Несмотря на, хм, размягчение мозгов у многих наших чиновничков, они родили вроде бы дельную мысль о том, что, чем меньше потенциально виновных людей будет убито при задержании — тем меньше будет падать численность сильных магов. В целом мысль здравая. Проблема в том, что избежать смертей всё равно не удаётся. Либо гибнет задержанный — либо арестовывающий его аврор, который вместо мощных калечащих чар использует обезоруживающие. Если первым же ударом аврор не переводит подозреваемого из готового к бою в состояние невозможности защищатья — есть шанс, что и так немногочисленный Аврорат потеряет еще одного бойца. А если уж подозреваемый нападает в ответ... То нужно брать его, не считаясь с методами, даже если придётся использовать Непростительные.

— А ещё причины? — уточнил я.

— Ещё... — Аластор опёрся на стеллаж с книгами. — Ещё в этом есть влияние старых семей, которые спонсируют политиков. Им невыгодно, чтобы однажды бойцы Аврората при обыске запустили бы в сопротивляюшегося тёмного мага Авадой или Круциатусом. Хотя сами они Непростительными не гнушаются. Хм... хм... Общая мягкотелость наших высоколобых членов Визенгамота... Им кажется, в том числе с подачи нашего драгоценного Дамблдора, что уменьшая с нашей стороны количество насилия, мы уменьшаем и силу сопротивления аврорам при арестах. Много причин, хм... А для обывателей причина еще проще. Сильные старые семьи не заинтересованы в том, чтобы действительно опасные заклинания были доступны для маглорождённых. А Министерству проще править слабаками, не способными, если что, постоять за себя. Да и выдать себя маглам гораздо сложнее, если не владеешь мощными чарами. Правда, они забывают, что и защитить себя таким недоволшебникам гораздо тяжелее.

— Спасибо, мистер Грюм.

Пример старого аврора был вполне доступен для меня. В Империи стражники имели полное право порубить в капусту сопротивляющегося преступника, правда и проверяли этих стражников с использованием ментальных артефактов не реже, чем раз в год. И, бывало, устраивали показательные казни для тех, кто подменял государственную необходимость сведением личных счетов.

— Так, — Грюм демонстративно устроился на скрипучем деревянном стуле. — Выбирай свои книги, а я скажу, что лучше не выносить за пределы защищённого дома.

Я целенаправленно ушёл в ту часть библиотеки, где содержались книги по боевой магии. По дороге я прихватил довольно редкий том по Зельеварению, «Признаки и симптомы отравления ядами многоразличными», содержавший в себе множество интересных вещей, причем — что было особенно важно — не давал рецептов для приготовления.

«Сборник заклинаний» Кигнуса Блека, «Нападение — лучшая защита» некоего де Бельфора, «Действие темной магии на душу и рассудок волшебника, записанное монахом ордена Святого Бенедикта Саймоном Отступником». Остальное я планировал получить уже позже или же попытаться вытянуть в виде частных уроков у Аластора Грюма.

— Так... подборку ты взял для начала хорошую... Разве что за «Сборник» нынче могут дать до пяти лет заключения на верхних уровнях Азкабана... — Аластор поморщился. — Видимо, потому, что светлых заклинаний в книге Кигнуса нет, не той он был закалки человек. Её лучше оставить, на крайний случай, копия этого трактата найдётся у меня.

10 июля 1995 года. Особняк Блеков.

— Ну, что тут сказать, — хмуро буркнул Сириус, крепко стиснув мои плечи. — Если тебе потребуется помощь, крестник, напиши. В конце осени я вернусь.

Одетый в чёрный магловский костюм Блек, которого консультировала по поводу одежды какая-то из его пассий, держал в руках только небольшой чемоданчик. Деньги семьи он частично перевёл куда-то в Северную Америку, так что следов через Гриннготс найти было невозможно. Зачарованный подчинёнными Аластора международный портключ, место прибытия в котором настраивал лично старый аврор, лежал на перилах. Изящная каменная роза, буквально светившаяся от вложенной в неё несколькими волшебниками силы, изредка озаряла маленький сад вспышками света.

— Удачи, крёстный.

— Передавай привет старому Иосифу, — хмыкнул Грюм.

Каменная роза в руке Сириуса засветилась, наполнив сад розовыми искрами, сияние поглотило фигуру Блека, и он растаял, рассыпавшись множеством жемчужных искр. Красиво.

— Эх, — Грюм первым оторвался от созерцания тающего облака магических светлячков. — Сколько раз видел сработавший международный портал — и всё равно любуюсь. Красиво.

Я с уважением покосился на иссечённого шрамами пожилого мужчину. На первый взгляд в этом убийце с многолетним стажем сложно было заподозрить человека, способного видеть красоту в окружающем мире.

— Что смотришь? — ворчливо бросил заметивший мой взгляд Грюм. — Думаешь, старик Грюм годится только на то, чтобы убивать одних идиотов и защищать других?

— Нет, мистер Грюм, — почти честно ответил я.

— Ладно, — он зашагал к выходу из запущенного сада. — Сейчас нам с тобой говорить особо не о чем, знания у тебя не те, а вот когда хотя бы школьную программу по Защите дотянешь, и в форму придёшь... Тогда и свидимся, Гарри. Зелье пришлю совой, будешь должен.

— Хорошо, мистер Грюм, спасибо вам.

— Провожу тебя до Хогсмида, — буркнул старик.

Ухватив меня за плечо, он тут же аппарировал, и в следующее мгновение мы уже стояли на окраине Хогсмида.

— Завидую я Блеку, — ворчал Аластор, пока мы шли к видневшемуся вдалеке Хогвартсу. — Он теперь будет до самой осени нежиться на пляжах, обниматься с красивыми женщинами, пить хорошее вино. Ну да Иосиф выбьет из него лишнюю дурь.

— Иосиф?

— Такой же старый пень, как и я, — ответил Грюм, тяжело опираясь на моё плечо. — Только хитрый еврей давно ушёл на покой и воспитывает внуков в собственном поместье, которое оттяпал себе во время службы в тамошнем Аврорате.

Постепенно мы подошли к границе Хогвартса, за которой начинались круги магической защиты, если верить «Истории».

— Ладно, — отпустив моё плечо, Грюм остановился. — Дальше ты сам, там Дамблдор ваш ходит, глаза б мои на него не смотрели.

— Мистер Грюм, а за что вы его так не любите? — прямо спросил я, доверившись интуиции.

— Благодаря его мягкосердечию и всепрощению от Азкабана отвертелось слишком много тех, кто сейчас бросится лизать пятки Лорду. Моя б воля — я бы того же Малфоя или братьев Ноттов отправил с пожизненным или сразу приговорил к Поцелую, чтоб уж наверняка. Ну да Крауч-старший в разгар судебных процессов полетел с должности и чуть сам не отправился в Азкабан из-за сыночка-Пожирателя. А те, кто пришёл на его место, слишком любили золото «раскаявшихся» Пожирателей или слишком вслушивались в речи о добре и всепрощении Альбуса. Он неплохой политик, Альбус, и в целом именно он удерживал Фаджа от самых глупых ходов, но вот общее направление его политики мне не нравится.

— Например?

— Например он один из тех, кто стоит за запретами на серьезные книги. Тут получается занятная история. Те, кто хотят убивать себе подобных, всё равно найдут знания о темной магии, которая в боевом применении, как ни крути, всё ж посильнее светлой будет, не та у светлой... направленность. А действия Визенгамота и Министерства под управлением Дамблдора и Фаджа ведут к тому, что законопослушным волшебникам будет банально нечем защищать себя от преступников. Так что их благими намерениями можно попросту подтереться. Но признать свою неправоту Фадж не сможет никогда, а Дамблдор верит, что постепенно выдавит заразу темной магии из страны. Но у него это не получится никогда.

— Мистер Грюм, — остановил я уже уходящего аврора. — Получается, самая сильная боевая магия — тёмная?

Грюм остановился, потёр исчерчённый шрамами подбородок и задумался.

— Если бы такой вопрос задал мне кто-то из хогвартских студентов, я бы отправил их к чёрту, а выпускника Академии Авроров — на пересдачу. Но ты этого знать не можешь, а эти сведения тебе могут пригодиться. Давай-ка ещё пройдёмся...

Аластор медленно пошёл вдоль опушки Запретного леса, поманив меня за собой.

— Боевая магия, Поттер, слишком обширная тема, чтобы так сразу сказать. В целом светлая магия не слишком предназначена для убийства, хотя... Бывают умельцы, способные убить даже вроде бы безвредными заклинаниями. Но таких мало. Светлая магия — созидательна по своей сути. Стихийная магия, трансфигурация — это уже не светлая магия. Хотя ни один теоретик не даст тебе внятного ответа, чем в общем отличается мощное Инсендио от огненного кнута. Но одно считается стихийной магией, второе — тёмной.

— Получается, граница очень зыбкая?

— Верно, — Аластор остановился, наблюдая, как солнце медленно прячется за деревьями. — Сейчас к тёмной магии причисляют практически всё, что сильнее того, на что способен средний выпускник Хогвартса. Но раньше к светлой магии относили созидающие заклинания, к тёмной — всё, для чего нужны отрицательные эмоции, а трансфигурация и стихийная магия и несколько иных направлений всегда стояли наособицу.

— Получается, волшебников никогда не интересовало, есть ли какая-то система в магии?

— Почти, — буркнул Грюм. — Не силён я в теории, подучишься, сведу тебя с одним старым товарищем из Министерства, он который год ищет какие-то «системы». Могу сказать одно: до сих пор ни один высоколобый умник из Отдела Тайн так и не смог объяснить, как появляется родовая магия, и что она такое есть. Хотя старались понять это очень и очень многие, на родовой магии зиждется благополучие магического мира. Это если к слову.

В речи Грюма проскальзывали несвойственные ему обычно словечки и обороты, словно он говорил на излюбленную и давно обдуманную тему.

— Мистер Грюм, а почему вы помогаете мне, — медленно спросил я, — ведь, по сути, я обычный студент Хогвартса.

— Ты один из тех, на кого будет охотиться Вольдеморт, — негодующе фыркнул Грюм. — Даже если я не слишком верю в пророчество о «Мальчике-который-выжил», если можно тебя подучить, чтобы ты при встрече нанёс ему как можно больший урон — это уже немало.

— Вы не верите в пророчество, мистер Грюм? — я постарался улыбнуться как можно радостнее.

— Ерунда это всё, — Аластор пнул окованным железом носком своего протеза какую-то кочку. — Пророчества существуют больше для тех, кто в них верит. А правильный аврор крепко держит палочку и не думает о заумной мути. Лорд вон поверил в пророчество, и где он был последние полтора десятка лет? Если бы он не пришёл тогда в дом твоих родителей, то Пожиратели взяли бы власть к концу следующего года. Министерство было в панике, Крауч-старший давил, как мог, но он был один, а Аврорат к тому времени почти потерял боеспособность из-за гибели многих сильных бойцов, взятых благодаря предательству в собственных домах. В самом начале войны погибли слишком многие.

Наверное, настоящего Гарри обидели бы подобные слова о его родителях, но я просто неопределённо покачал головой. Аластор покосился на меня и одобрительно хмыкнул, поднял с земли увесистый камень, подбросил его на ладони и с силой забросил куда-то в лес. Оттуда донесся, к моему удивлению, удалявшийся хруст веток.

— Совсем Хагрид озверел, — прошипел Грюм, — его акромантулы расплодились. Вернусь в отряд — направлю новичков на охоту за пауками.

Я с уважением взглянул на аврора. Его глаз, похоже, видел и сквозь сплошную стену лесных зарослей, я же ничего не почувствовал и не заметил. Это плохо.

— Они опасны?

— Для опытного волшебника даже десяток-два — нет. Но для школьников... Надо поговорить всё-таки с Дамблдором, — Аластор недовольно нахмурился. — Его лесник который год таскает в замок редкостную гнусь вроде акромантулов, огнекрабов и прочих тварей. Рано или поздно он где-нибудь раздобудет нунду или дракона, и тогда тут станет по-настоящему жарко. А я не хочу терять людей, когда их бросят на усмирение какой-нибудь взбесившейся твари, и им придётся действовать в толпе напуганных детей.

Дальше до ворот Хогвартса мы шли в молчании. Изменив своё решение, Грюм пошёл внутрь вместе со мной и сразу же заковылял в сторону кабинета Дамблдора, явно собираясь устроить директору скандал по поводу забав Хагрида. Я же для себя решил присмотреться к леснику подробнее: знающий местные леса человек... великан будет полезен при случае.

Гермионы в замке уже не было, видимо, днём она уехала к родителям, и теперь гостиная Гриффиндора была в моём полном распоряжении до августа, когда мне предстояло на время переехать к Уизли. Вечером я решил связаться с Блеком, как он просил. Однако ни с первой, ни со второй попытки зеркало не показало мне крёстного Гарри Поттера. Только бледно светившийся туман в прозрачном стекле. Похоже, через океан чары Сквозного зеркала не дотягивались. В чём-то это было хорошо, в чём-то — плохо. Время расставит всё по своим местам.

По хорошему, стоило бы как можно тщательнее исследовать замок: возможно, помимо Комнаты-по-желанию, тут найдутся и иные интересные помещения. Последнее натолкнуло меня на мысль, что в Тайную комнату как раз стоит спуститься и посмотреть, не осталось ли там чего-то полезного... В особенности меня интересовали клыки василиска...

Вызвав эльфа, я попросил его принести сока и куриного мяса — тело Поттера, над которым я издевался, всё ещё оставалось в прежнем состоянии, однако аппетит постоянно рос, а значит — я был на правильном пути.

Тихий стук в окно отвлёк меня от размышлений о том, куда сгодится клык крайне ядовитого василиска. Посмотрев наружу, я увидел, что в стекло долбит клювом маленькая сова. Едва я открыл окно, сова стрелой метнулась внутрь и закружилась вокруг меня, возбуждённо щёлкая клювом и что-то ухая. С трудом, но мне удалось поймать вёрткую птичку.

Я бережно вытащил из тубуса свёрнутый трубочкой свиток тончайшей, полупрозрачной бумаги. Письмо от Рональда Уизли, — как я ни старался, но даже в мыслях не мог назвать его Роном.

Не слишком аккуратным почерком, с парой разводов от чернил было написано, что он, Рон, только сейчас узнал, что я не вернулся из Хогвартса домой, а получил тяжелую травму. И только сегодня его мать обмолвилась, что я лишился части воспоминаний. И он надеется, что летом мы увидимся в доме Уизли.

«Интересно, почему его мать не стала рассказывать, что я потерял память» — подумал я, глядя в полыхавший в камине огонь.

Спустя полчаса, не откладывая дело в долгий ящик, я уже под мантией-невидимкой стоял в заброшенном женском туалете. Пришлось некоторое время проплутать по коридорам, чтобы найти нужную мне дверь: рассказ Гермионы в это части не отличался подробностями.

В туалете было пусто, сыро и мрачно. Легко было представить, что тут произошло как минимум одно убийство из совершённых Вольдемортом в начале его долгого пути к власти над темной стороной магии. К счастью, обитательницы туалета, Миртл, не было на месте: я сомневался, что мантия-невидимка способна скрыть меня от взгляда призрачной девушки, да и не хотелось мне, чтобы мои похождения стали известными кому-то ещё.

Встав перед нужным умывальником, у которого я с трудом различил вырезанную в металле крошечную змейку, я произнес:

— Откройся.

Ни единого звука в ответ. Умывальник стоял по-прежнему на своём месте, и у меня появилось ощущение такой же нелепости, как при разговоре с каменной горгульей. Правда, теперь я разговаривал с умывальником...

Где-то полчаса я по-разному пытался произнести одно и то же слово. Умывальник стоял, как ему и положено — намертво прикреплённым к стене. Похоже, тут дело застопорилось надолго. Искомого звука шипения змеи не получалось.

— Откройс-с-с-с-с-ся! — передразнил я сам себя.

Мне срочно требовалось найти хотя бы безобидного ужа: возможно, пытаясь пообщаться со змеёй, я быстрее пойму, как говорить на змеином языке.

Спустя ещё час, вдоволь поблуждав по подвалам, я стоял в небольшом зверинце, где были собраны немногочисленные экземпляры, используемые учителями в качестве наглядных пособий. Некоторых из них, как мне показалось после прочтения учебников по зельеварению, ждала в дальнейшем участь стать кучкой ингредиентов для котла профессора Снейпа или, в лучшем случае, — источником ценной крови, яда или шерсти.

Осторожно погладив через толстую решётку меланхолично жевавшее траву из стойла рогатое существо неизвестного мне вида, я добрался до комнаты-серпентария, где были собраны многообразные змеи. И вот тут меня уже ожидало фиаско: местных видов животных я не знал, исключая некоторые волшебные виды, шерсть, кости или кровь которых использовали в зельях. Два десятка ящиков со змеями, пусть и снабжённые надписями, которые я мог прочитать, но не мог понять. Все эти змеи могли быть равно как безвредными, так и невероятно ядовитыми.

Развернувшись, я направился обратно в гостиную. Тут требовалась предварительная подготовка.

Глава 9. Язык змей.

— Говори с-с-с-о мной, з-с-с-мея! — Я в ярости хватил кулаком по столу. Последние полтора показывали, что, похоже, один навык из имевшихся в этом теле я то ли потерял, то ли изменившееся сознание не могло им воспользоваться.

Выбив нервную дробь пальцами по полированной столешнице в комнате пятикурсников, я задумался. Времени до ужина было ещё предостаточно, а единственное выученное мной сигнальное заклинание, основанное на хитром сплетении протянутой вдоль лестницы вполне материальной нитки и привязанного к ней колдовского маячка, должно было защитить мой секрет от посторонних.

Сразу после завтрака я сумел-таки найти в библиотеке справочник по змеям, незаметно вытащил его наружу и пошёл с ним в гости в серпентарий. Выбрав безобидного и абсолютно неядовитого ужа, мирно копошившегося в своем террариуме вместе с добрым десятком собратьев, я положил его в большую стеклянную банку, прихваченную с кухни. Заботиться о змеях я умел: Мастер-бестиолог Академии, сухонький, морщинистый старичок, рассказывал обо всех своих питомцах настолько живо и интересно, что его слова буквально сами откладывались в памяти. И даже спустя годы я вспоминал старого, хитро улыбавшегося Рашша, который ловко вытаскивал из террариума очередную чешуйчатую зверушку и рассказывал о том, для каких целей она может сгодится, и как за ней ухаживать.

Теперь этот ужик в банке лежал, свернувшись клубком перед моим лицом и загадочно посверкивал чёрными глазками. Иногда длинный раздвоенный язык пробовал стекло на вкус. Но никакие мои попытки заговорить с ним на парселтанге не увенчались успехом. Значит, что-то я делал не так: навык не мог просто так исчезнуть вместе с Гарри Поттером, ведь я сохранил всю его немалую по меркам здешнего мира магическую силу, которая продолжала расти.

Закрыв глаза, я старательно отрешился от окружающего мира — бесценный навык для творения самых мощных заклинаний. Шаг за шагом я повторил те действия, с помощью которых сумел обуздать кипевшую в теле Поттера магию, когда пытался сотворить первое в этом мире заклинание. Не открывая глаз, я выбросил руку вперед, — и маленький огненный шар с шипением ударил в противоположную стену, на мгновение рассеяв темноту под закрытыми веками. Заклинание сплелось без всякой палочки, но я отложил радость по этому поводу на потом: все силы отнимал контроль происходящего.

Следующее мысленное усилие. По лбу и вискам потекли капли пота. Я пытался охватить своим вниманием всё, происходящее внутри сознания. Кожу начало покалывать — сила, собранная внутри ауры Поттера, стала вырываться наружу яркими вспышками, заметными даже сквозь сомкнутые веки. Когда потоки магии, полностью послушные моей воле, закружились вокруг меня, я смог обнаружить искомое.

Две области странной, неестественной магии. Одна — невыразимо древняя, пахнущая ночным лесом и дикими травами, шепчущая что-то непонятное и такое манящее. Вторая — чёрное, мертвое пятно, окружённое ореолом разложения и распада. Удерживая под контролем поток силы, я потянулся к первой области, принимая её в себя.

— Говори с-с-с-со мной, з-с-с-смея, — вырвалось из моих губ длинное, резкое шипение.

— Говорящ-щ-щ-ий! — Ужик приподнял голову, пристально глядя на меня.

В комнате, где уже должны были сгуститься сумерки, было светло как днём. В висках нарастала тупая боль — сознание Поттера не было готово к работе со всем потенциалом его ауры, и только моя воля удерживала его от потери контроля. Медленно и осторожно я отпускал впервые задействованные на полную мощность потоки, и сияние постепенно гасло. Вскоре я смог расслабиться: мне удалось обуздать пока что непосильный для постоянного контроля запас скрытых сил Поттера, и не упустить его до завершения работы.

— Как тебя з-з-с-совут? — Спросил я, когда в комнате снова потемнело.

— Хаш-шес-с, говорящий, — уж наклонил голову.

— Хочеш-шь, я отпущ-щу тебя на с-с-свободу, Хаш-шес-с?

— Спас-с-с-сибо, говорящий, но я хочу ос-с-статьс-с-я в моем доме, — уж взмахнул хвостом.

— Хорош-шо, — я кивнул, и разорвал контакт взглядов с ужом. Больше он не был нужен, разговаривать на змеином языке не представляло проблемы: нужную частичку доставшейся от Поттера способности я уже нащупал.

Едва я окончательно вышел из транса, голову пронзил разряд острой боли — слишком много и слишком быстро было сделано для неподготовленного тела Поттера. Комната, погруженная в полумрак, почти не изменилась, только на деревянной тумбочке возле моей кровати расплывались радужные разводы. Видимо, что-то я всё же упустил. Пошевелившись, я недовольно поморщился: одежда насквозь пропиталась потом, а рубашка на груди была залита ещё и кровью из носа. Определённо, Поттеру нужно было тренироваться ещё с детства... если бы хоть кто-то этим занимался. И я по-прежнему не понимал, почему, раз уж многие в этом мире верили в существование ребёнка пророчества, этого ребёнка не обучали ничему. Любой академик в Империи, если бы он сошёл с ума настолько, что поверил в такой бред, как предначертанная самой судьбой победа неопытного мальчишки над сильнейшим тёмным магом страны, постарался бы любой ценой вложить всю душу в подготовку этого ребёнка. И к моменту поступления в Хогвартс Поттер должен был бы стать настоящим волком в овечьей шкуре. Хотя, возможно, опекун Поттера посчитал, что «убивший дракона сам становится драконом», и решил не давать никаких дополнительных навыков тому, кто в дальнейшем постарается поставить Англию на колени, едва оправится после битвы с Вольдемортом. Мне чертовски не хватало достоверной информации о происходивших в конце Первой войны событиях и в особенности — о бое в доме Поттеров.

Спустя полчаса я выбрался из душа, старую одежду, по здравому размышлению, пришлось перенести в разряд годной только для тренировок. Снова набросив мантию-невидимку, я направился в зверинец. Моя ловушка на перилах лестницы в мужскую часть общежития так и оставалась неповрежденной, что не могло не радовать.

В замке правили бал сквозняки — видимо, завхоз не закрыл на ночь окна, и теперь дующие снаружи грозовые ветра свободно врывались в широкие коридоры Хогвартса вместе с запахом мокрой травы, свежестью водяных капель и шумом дождя. Мне потребовалось дополнительно следить, чтобы из-под развевающейся на ветру мантии не появилась рука или нога.

Однако, чем ниже я спускался, тем тише становилось вокруг. Пустые коридоры ночного Хогвартса были окутаны покоем — древние камни, из которых было сложено здание, были словно пропитаны магией, уснувшей, старой, но ещё не исчезнувшей до конца. Наконец я добрался до коридора, ведущего к зверинцу, однако узкая полоска золотого света, пробивающаяся из-под неплотно закрытой двери, заставила меня остаться возле перекрёстка. Кто-то навестил зверинец. Потянулись минуты ожидания, я не хотел рисковать и выдать случайным звуком свое присутствие, так что, аккуратно прижимая банку с ужом к груди, я сосредоточенно перекатывался с пятки на носок, — правая нога, левая нога, обе ноги. Когда счёт упражнения перевалил за пятьсот, а в мышцах появилась первая неуверенная боль, дверь зверинца распахнулась и оттуда, придерживая прозрачную колбу с темно-красной жидкостью выскользнул профессор Снейп. Захлопнув дубовую дверь, он быстрым шагом направился в мою сторону. Я отодвинулся еще дальше и прижался к стене, поблагодарив свою предусмотрительность и паранойю за то, что не стал пользоваться ароматным мылом в душе — с неплохого и очень наблюдательного бойца сталось бы учуять меня по запаху.

Снейп стремительно пролетел мимо меня, его взгляд был сосредоточенным, словно он что-то напряжённо обдумывал, а рука неосознанно поглаживала стекло колбы. Не только воин, но и учёный — я уже натыкался на несколько статей в журналах, подписанных именем Северуса Снейпа. Дождавшись, когда профессор скроется за углом и окончательно утихнет звук его шагов, я пошёл в зверинец.

— Прощай, Хаш-шес-с, — я аккуратно опустил ужика в тот же террариум, откуда достал его в прошлый раз.

— Откройс-с-ся.

Сейчас шипящие звуки получились словно сами собой. С тихим скрежетом тяжелая каменная стена сдвинулась в сторону, открывая черный провал.

— Lumos maXima! — Огненный шар, переливавшийся всеми оттенками голубого цвета, завис передо мной. Каменная труба в свете заклинания не показалась приветливее — сглаженные магией стены превращали её в настоящий каток. Я порадовался, что взял с собой уменьшенную метлу, теперь удобно устроившуюся на кожаном поясе под мантией в специальном кармане. Удобное изобретение, пока что самое полезное из изученных мной заклинаний этого мира. Оружие мага — его собственное тело и разум, но возможность прихватить с собой дополнительное снаряжение в уменьшенном виде дорогого стоила.

— Закройс-с-с-ся! — Мне пришлось пойти на сознательный риск. Если кто-то увидит открытую дверь в Тайную комнату — от неудобных вопросов отвертеться не смог бы даже сам Гарри Поттер, знавший эту реальность намного лучше меня. Мне же оставалось уповать на палочку — в крайнем случае, стену можно было просто выбить взрывными чарами.

Оставшись в запертом туннеле, я увеличил метлу и в сопровождении шарика Люмоса медленно полетел вниз. Повторять нелепый спуск моего предшественника я не собирался.

Тайная комната встретила меня тишиной и отвратительной вонью, от которой заслезились глаза — огромная туша василиска в запертой наглухо пещере... пахла. Точнее ПАХЛА — настолько сильным был запах разложения. Мысленно распрощавшись с ещё одной мантией, я оторвал от неё рукав, смочил тряпку водой из палочки и замотал лицо, немного ослабив запах.

Туша василиска, превратившаяся в кучу костей и остатки шкуры, возвышалась над слегка подросшим телом Поттера, словно гора. Невольно я ощутил уважение к этому щуплому пареньку, сумевшему в свои 12 лет победить такую тварь пусть и посредством волшебного меча и феникса Дамблдора. Осторожно ковырнув кончиком купленного в Лондоне убогого ножа торчавшие из пасти клыки, я убедился, что они сохранились в целости. Осталось только выковырнуть их. Закатав оставшийся целым рукав, я приступил к работе.

Спустя еще час, весь покрытый потом, я осторожно уложил обмотанной тряпкой рукой последний клык на заранее припасённую грубую ткань, втихую отрезанную от валявшегося в кладовке Хагрида старого мешка. Зачем мне нужны были эти клыки — я еще не знал, но... подобным крайне опасным вещам не стоит валяться бесхозными. При размерах каждого клыка в две моих ладони... хороший мастер может сделать интересные кинжалы. Один из предшественников Божественного Императора, правивший шесть столетий назад, лично изготавливал подобные костяные ножи для своих палачей. И смерть от такого ножа, оставлявшегося в ране, считалась одной из самых почётных, словно Божественный посредством своих ножей собственноручно убивал преступников. Ритуальные ножи забылись после смерти того Императора, но историки Академии доносили эту легенду до студентов.

Напрягшись, я заставил шар Люмоса увеличиться вчетверо и засиять, словно настоящее рукотворное солнце. Виски снова кольнуло болью — неподготовленность тела к настоящей магии уже раздражала. Завернутые в десяток слоёв ткани клыки отправились на пол возле выхода из комнаты, а я приступил к планомерному обыску помещения, намереваясь найти все возможные тайные ходы.

Спустя четыре часа, за которые я всё же притерпелся к ужасному запаху, я устало присел возле своего свёртка. Если что-то в комнате и было, помимо самой статуи, в которой скрывалось логово василиска, то оно было замаскировано даже от глаз одного из лучших выпускников Академии. Статую же, изображавшую одного из живших тысячелетие назад строителей Хогвартса, я оставил напоследок, и теперь пришло её время.

— Говори с-со мной, С-с-слизерин, величайший из Хогвартс-с-ской четверки! — Похоже, в этом мире все волшебники помешаны на открывающихся голосом замках.

Рот статуи начал медленно открываться, со стороны это выглядело так, словно у неё отпадала в удивлении челюсть, и мрачную тишину разрушил мой громкий смех. Однако дальше дело не заладилось, и я с проклятьями полез вверх, цепляясь за складки каменного лица. К ремню на поясе я прикрепил свёрток с клыками, чтобы не возвращаться назад. С трудом усевшись на ряд каменных зубов, я отправил шар света внутрь статуи. Каменная кишка уходила вглубь скалы и, тщательно осматривая пол, стены и потолок, я пошёл дальше.

Еще одна пещера, пол которой усеян остатками костей, почти превратившимися в пыль. Похоже, это логово василиска. Широкий туннель, явственно загибавшийся кверху, показывал, куда это существо наверняка ползало за пропитанием. Скорее всего, туннель заканчивался где-то в Запретном лесу, только там громадная змея могла охотиться, ни разу не встретив на своём пути волшебника. Впрочем, туннель обследовать я еще успею, пока же мое внимание привлекла одна из стен, в которой оказалось целых два выхода. Первая арка не имела даже собственно двери. Клубившийся за ней густой туман, временами озарялся какими-то вспышками, но шагать неизвестно куда... Подобрав чудом сохранившийся волчий череп, я бросил его внутрь. Туман сомкнулся за увесистой костью. И тишина. Ни звука падения. Ясно. Что бы там ни было — пока что это не место для человека, знающего только десяток заклинаний местной школы. Внимательно осмотрев арку, я не нашёл ни единой руны или символа, только грубая каменная кладка, отличавшаяся от камня стен, словно арку вмуровывали в стену уже после создания логова василиска.

Вторая дверь была не менее интересна. Литая металлическая плита, испещренная хитрыми руническими узорами, слегка выступала из камня стен. Дверной ручки не наблюдалось, но я был готов поклясться, что это именно дверь.

— Откройс-с-я, — ничего не изменилось.

— Пропус-с-сти меня! — тишина в ответ.

Еще несколько минут я перебирал возможные слова-ключи, но ничего не менялось. Тщательный осмотр двери показал, что, похоже, здесь требовалось использовать магию. Но крупные, наполненные силой кристаллы над дверью намекали на то, что ошибка может оказаться фатальной.

С тяжелым вздохом я направился к выходу, ведущему наверх. В ближайшие пару лет делать здесь мне было совершенно нечего, а людей, кого я мог бы привести сюда и поделиться этим секретом, пока не наблюдалось.

-Expulso! — Светящийся голубой шар разнёс на куски бросившегося ко мне паука размером с крупную собаку. Я закрылся рукой от брызнувших во все стороны ошмётков плоти. — Проклятье!

Кусты затрещали, и на небольшую поляну рванулось еще несколько пауков.

— Expulso-seco! — Новый взрыв, и я под прикрытием взметнувшегося песка и земли бросился обратно в проход, встречать тварей лучше было в туннеле, а не на открытой местности, однако более умные, как оказалось, твари, не полезли за мной, а остались снаружи.

Некоторое время я прислушивался к происходившему снаружи и понял, что придётся либо возвращаться, либо рисковать и прорываться. Звуков, подсказавших, что к ним подошло подкрепление, я не слышал, а значит — шансы были неплохими. Жаль только, что у меня не было привычной сабли или меча.

Тщательно проверив крепление мешка с клыками к поясному ремню, я резко метнулся вперед. Брошенное в землю рядом с выходом Экспульсо разбросало вокруг комья земли и песок, под прикрытием которых я смог вырваться наружу.

— Seco-Expulso! — Брошенные на звук заклинания попали в цель: первому пауку разрубило голову, второго — отбросило назад с развороченной головогрудью.

С противным хрустом рассекаемой плоти мне в левую руку ударила усеянная шипами длинная паучья лапа. Перекатившись в сторону, я ушёл из-под новой атаки и ударом Экспульсо разнес паука на клочки.

Больше на поляне не было никого, и я позволил себе бросить взгляд на руку. Увиденное мне не понравилось. Глубокая рваная рана, пульсировавшая острой болью, из которой обильно стекала густая темная кровь. Мысленно взмолившись Незримому, я перетянул руку ниже раны уцелевшим рукавом мантии. Не хватало только заражения от испачканной ткани, но выбора у меня не было. Оторвав от рубашки относительно чистый кусок, я осторожно замотал рану. Теперь предстояло выбраться из леса и решить, что делать дальше. Метлой с одной поврежденной рукой, я воспользоваться уже не мог.

Быстрыми перебежками продвигаясь по лесу я с тревогой думал о том, что скоро бушевавший в жилах адреналин закончится, и тело Поттера станет окончательно непригодным к серьезной переделке. Следовало как минимум добраться до Хогвартса, пока произошедшая потеря крови и слабость от ранения не заставили меня свалиться, где стоял. Довольно высоко уже поднявшееся солнце давало мне шанс оправдаться тем, что я отправился на утреннюю пробежку и нарвался на акромантулов.

— Проклятые пауки! — я с трудом проковылял в общежитие, пользуясь тем, что в коридорах замка не было ни души.

С отвращением сдирая липкую от грязи, пота и крови одежду, я из последних сил поплелся в душ.

Тщательно промыв рану и мысленно наплевав на то, что вода тоже могла быть не самой чистой, я отмылся сам и задумался, что делать. Медикаментами и зельями я не озаботился, посетив Лондон и Косой переулок, теперь предстояло за это расплачиваться визитом к мадам Помфри, наверняка обязанной информировать директора о травмах учеников. Терять же возможность беспрепятственно покидать замок я не хотел. Замотав руку куском ещё одной рубашки, я дал себе зарок в следующий визит в Косой переулок скупить половину лавки какого-нибудь алхимика или медикуса.

— Мадам Помфри, доброе утро, — жизнерадостно оскалился я, входя в больничный покой.

— Доброе утро, мистер Поттер, — седая женщина вежливо улыбнулась мне, но её улыбка тут же пропала, а ноздри расширились, словно она принюхивалась.

— Где? — она подскочила со своего кресла, требовательно глядя на меня. Похоже, она учуяла запах крови. Профессионал...

Я меланхолично показал ей на левую руку.

Взмах палочкой, и моя сорванная с плеч рубашка улетела на ближайшую койку. Взмах — обмотавшая предплечье ткань пропиталась какой-то жидкостью и аккуратно раскрутилась, открыв взгляду мадам Помфри неопрятную рану.

Несколько секунд она буквально приникла носом к моей ране, потом, видимо, что-то поняв, призвала к себе несколько пузырьков.

— Так, мистер Поттер, — грозно начала она, размахивая палочкой. — Назовите мне хотя бы одну причину, по которой я не должна немедленно проинформировать директора о том, что ученик Хогвартса грубо нарушил правила и отправился в запретный лес?

— Почему вы так подумали?

Вместо ответа мадам Помфри сделала резкое движение палочкой, и с фонтанчиком крови из руки вырвался обломленный кусок хитина, до этого ушедший глубоко в мягкие ткани. Я стиснул зубы, чтобы не закричать от внезапно усилившейся боли.

— Я совершал утреннюю пробежку в лесу, когда на меня напали эти твари, — я виновато опустил голову, надеясь разжалобить строго смотревшую на меня Помфри. — Их было пятеро.

— Пятеро?! — всплеснула руками мадам Помфри.

— Я отбился, — хмыкнул я. — Если бы я на секунду не потерял бдительность, то смог бы уничтожить их без потерь. Но я не понимаю, откуда они взялись почти на границе с территорией Хогвартса?

— Это всё этот сбрендивший, тупой... — начала было Поппи, но оборвала свою гневную фразу, слегка смущенно покосившись на меня.

— Я так и понял, мадам Помфри, — попытался перевести тему я. — Аластор Грюм обещал прислать своих людей на зачистку леса, как он выразился. В прошлый раз, вчера, когда он провожал меня до Хогвартса, один из пауков подобрался к самой опушке леса.

Упоминание старого аврора, похоже, успокоило целительницу, и она замолчала, продолжая колдовать над моей рукой. Пузырёк за пузырьком выливались на сочившуюся кровью рану. Поморщившись, мадам Помфри провела палочкой над рассеченным участком, и я снова стиснул зубы, чтобы не закричать. Края раны сами собой сдвинулись и стянулись в нормальное положение, оставив только светящуюся полосу, которая, похоже, удерживала куски плоти вместе.

— В качестве наказания за ваше разгильдяйство я не стала накладывать обезболивающие чары сразу, — только после этого блаженное ледяное онемение охватило руку. — Я сама свяжусь с аврором Грюмом, пусть он вычищает эту заразу из леса. А вам, мистер Поттер, это будет уроком.

— Я понимаю, мадам Помфри, — дождавшись, пока руку укутает плотная белая повязка, я медленно встал со стула. — Спасибо вам за лечение, когда я должен буду вернуться к вам?

— Не позднее завтрашнего утра, — буркнула она, уткнувшись в свои записи. — Теперь вы точно должны мне помощь со статьей, учитывая, что всё время попадаете в неприятности.

Мадам Помфри в очередной раз подтвердила свой профессионализм, не уступавший искусству лучших целителей Империи. Рука даже к вечеру не болела, а бело-синяя полоса, стягивавшая плоть, постепенно бледнела, превращаясь в самый обыкновенный шрам. Я даже не догадывался, как можно было добиться подобного эффекта — словно вырастала новая ткань на месте разорванной. У Хогвартской целительницы действительно стоило бы поучиться — в Академии сам я проходил только основной курс целительского мастерства, и, как не проявивший особых способностей на этом поприще, не был допущен на занятия для более умелых студиозусов.

Незаметно выбравшись после обеда из замка, я постарался наверстать упущенное и через каминную сеть из Хогсмида перенесся в Косой переулок. Владелец аптеки, которую я навестил, явно теперь считал этот день самым счастливым в своей торговой жизни. Если судить по его лицу — вряд ли кто-то до этого момента оставлял такую сумму в его скромной лавке. Ранозаживляющие, обезболивающие, укрепляющие, снотворные, выращивающие кости, выращивающие мышцы, избавляющие от воздействия простых ядов, стимуляторы — бутылек за бутыльком отправлялись в мой мешок. Я не поскупился, приобретая только особым образом зачарованные стекляшки, чтобы одна из них не разбилась прямо в кармане. Теперь предстояло изготовить для себя нормальную перевязь под мантию или хотя бы приличный пояс — хранить в карманах всё своё постепенно увеличивавшееся в числе снаряжение было уже неразумно.

В той же дорогой лавке, где я когда-то покупал свою одежду, мне приветливо улыбнулась мадам Каллен.

— Добрый день, молодой господин, — женщина сделала реверанс, и я поклонился в ответ. — Что вы хотите приобрести в моей лавке?

— Много чего, — усмехнулся я. — Еще пять комплектов одежды по моим меркам.

— Похоже, вы ведете интересную жизнь, молодой господин, — мягко усмехнулась женщина, призывая к себе свёрток за свёртком.

— К сожалению, большая часть купленных мной вещей уже... непригодна для ношения, — я неопределённо покрутил в воздухе рукой. — Тяжёлые тренировки...

— Ваши мантии, рубашки и штаны, господин, — мадам Каллен сложила все вещи на стол. — Что-нибудь ещё?

— Мне нужна кожаная перевязь по моим меркам с большим количеством кармашков, — ответил я.

— Интересный заказ, — женщина взмахнула палочкой, и из-за двери выпорхнули несколько кожаных ремней разной ширины. — Могу я услышать нужные размеры?

Вместо ответа я стал выкладывать на стол пузырьки с зельями: ранозаживляющее, обезболивающее, стимулятор, укрепляющее и два антидота. Глаза женщины удивленно расширились, когда следом на стол лёг выкованный мной кинжал в ножнах и мантия-невидимка, свёрнутая в тончайший тючок.

— Вы необычный клиент, господин, — палочка в руках мадам Каллен закружилась, выписывая сложные петли. Необходимыми в её работе чарами она владела в совершенстве.

Спустя полчаса, посвященный неторопливой подгонке перевязи под мои запросы, я с удовлетворением нацепил её на себя. Взглянув на себя в зеркало, я словно провалился в прошлое, увидев вместо Поттера своё прежнее тело: закованное в короткую металлическую кольчугу, усиленную стальными пластинами на груди, плечах и руках, сложную паутину ремней перевязи, удерживавших многочисленное оружие и снаряжение гвардейца. Со вздохом я отвернулся от зеркала.

— Спасибо вам, мадам Каллен, вы прекрасный и очень искусный мастер, — я вежливо поцеловал руку женщины.

Расплатившись, я вышел на центральную площадь и задумался. В кармане мантии лежал, неопрятно оттопыривая её, свёрток с клыками василиска. Их стоило либо немедленно использовать, либо спрятать подальше, и в обоих случаях мне могли помочь жадные до денег гоблины. Развернувшись спиной к оживленной площади, я направился к распахнутым дверям Гриннготса.

— Мистер Поттер, завтра вам предстоит ехать в дом семьи Уизли, — в дверях Гриффиндорской гостиной впервые за две недели появилась Минерва МакГонагалл, явно успевшая где-то хорошо отдохнуть. По крайней мере, ничем иным объяснить загоревшее лицо пожилой волшебницы я бы не сумел, за обеденным столом в Большом зале она не появлялась последнюю неделю.

— Спасибо, профессор, — я привстал с кресла, оторвавшись от чтения учебника по зельеварению за четвертый курс. — Я уже собрал вещи.

Переселение на целый месяц в дом к чужой семье... Это меня тревожило. Даже сказка о полностью потерянной памяти не могла полностью объяснить изменившееся поведение — как бы я ни старался, я не мог постоянно имитировать поведение подростка, к тому же, мне было попросту некому подражать в огромном пустом замке. Человеку, почти разменявшему пятый десяток, сложно сыграть страдающего от гормонального взрыва подростка.

Еще более сложным представлялся мне способ убедить семью Уизли взять деньги за моё пребывание в их доме — узнав от Гермионы о том, что родители Рона невероятно бедны, я не захотел бесплатно пользоваться их гостеприимством. Выделить же под это порядка двух сотен галлеонов я вполне мог позволить, пусть и ограничив собственные траты на ближайшие месяцы до предела. Иного варианта мне бы не позволила моя собственная совесть. Как бы мне ни хотелось этого избежать — но сегодня вечером мне предстояла беседа с директором Дамблдором, как самым подходящим советчиком. Реалии этого мира он знал несравнимо лучше. Пока что.

— Профессор, — МакГонагалл уже собиралась уходить, однако я успел остановить её в дверях. — Я могу поговорить с директором Дамблдором?

— Можете, мистер Поттер, — она развернулась ко мне, — директор сегодня в Хогвартсе. Пароль — «сливочные драже».

— Спасибо, профессор МакГонагалл, — я поклонился и пошёл к себе в комнату. Перед визитом к директору стоило снять перевязь с зельями с пояса и убрать из рукава ножны. Справиться с директором я не смог бы при всём желании — пока это был противник не для моего уровня, да и делить нам было нечего.

— Сливочные драже, — горгулья с ухмыляющейся мордой отъехала в сторону. Меня с каждым разом всё больше интересовала эта статуя — казалось, выражение её морды менялось чуть ли не ежедневно. Ещё одна линия обороны — охранный голем?

— Ты хотел побеседовать со мной, Гарри? — единственный человек в Хогвартсе, упорно не признававший дистанции между учителем и учеником. Порой мне казалось, что директор претендует на большую близость между собой и Гарри Поттером, нежели просто между директором школы и рядовым учеником, о том же говорили и его попытки контролировать и направлять жизнь Избранного.

— Я хотел посоветоваться, директор Дамблдор, — я опустил голову, пока садился в мягкое кресло. Рядом со мной звякнул поставленный на пол мешочек с галлеонами — чуть меньше трети от моего выигрыша в Турнире.

— И о чём же? — бровь директора, услышавшего звон золота, чуть приподнялась.

— Я завтра уезжаю на целый месяц в гости к Уизли, сэр, — я сделал вид, что замялся. — Но я знаю от Гермионы, что это... не очень обеспеченная семья. Я думаю, что пара лишних ртов в их доме должна быть компенсирована... золотом. Не хочу быть нахлебником у тех, кто сам с трудом сводит концы с концами.

Договорив, я понял, что вышел из роли подростка, но было уже поздно идти на попятную, последняя фраза получилась слишком правильной и уверенной для здешнего Гарри Поттера. Брови директора приподнялись, и он внимательно уставился на меня сквозь очки.

— Это... зрелая мысль, Гарри, я удивлен, что она пришла к тебе в голову.

Требовалось срочно сгладить неудачное впечатление.

— Просто, — я опустил глаза, — я сам провел первые десять лет своей жизни, по сути, в нищете. Дурсли не особо баловали меня нормальной едой.

Если я правильно понял из услышанного, к Дурслям меня отправил именно Дамблдор и, какими бы мотивами он ни руководствовался, жизнь Поттера у родственников была далеко не сахарной.

Дамблдор поморщился, словно я коснулся неприятной для него темы, и недоумение из его глаз пропало.

— Возможно, — начал он, в раздумье погладив бороду и роскошные усы, — лучше будет, если они получат эти деньги от меня, а не от тебя, Гарри... Артур Уизли иногда выполняет мои поручения в Министерстве, а я оплачиваю его труды.

— Это было бы неплохо, директор Дамблдор, сэр, — я покачал головой. — Однако я бы хотел сам отплатить семье Уизли за всё то, что они для меня сделали.

— Хм... — Директор снова погладил бороду. — Пожалуй, если я сначала поговорю с Артуром Уизли, возможно, он согласится взять деньги. Но он гордый человек, Гарри, постарайся не ранить его.

В моей голове промелькнула мысль, что по-настоящему хороший управленец не позволил бы своей семье пребывать в нищете, а Артур Уизли руководил, фактически, целым отделом, занимающимся изучением магловских технологий.

— Директор Дамблдор, Рон рассказывал мне, что мистер Уизли руководит целым отделом, — начал я, решив, что предложенные «добросердечным мальчиком» деньги перекрывают эффект от моих расспросов, — но почему их семья так бедна?

— Отдел Артура Уизли финансируют меньше всех в Министерстве, — просто ответил директор. — И он один кормит целую семью.

— Тогда тем более моя помощь окажется кстати, сэр, — я опустил взгляд, — они находятся в том же положении, что и я.

Дамблдор снова поморщился.

Выйдя из кабинета директора, я пошёл в лазарет: мне срочно требовалось проконсультироваться с мадам Помфри по поводу моего обучения.

— Здравствуйте, мадам Помфри, — я вежливо поклонился пожилой женщине, вставшей при виде меня из мягкого кресла, почти скрывшегося за грудой пергаментов и открытых книг.

— Вы опять с ранением, мистер Поттер? — ехидно приветствовала меня мадам Помфри, делая знак садиться в соседнее кресло.

— Нет, я хотел бы посоветоваться, — ответил я, располагаясь напротив неё. — Завтра директор Дамблдор отправляет меня в гости к семье Уизли.

— И-и-и? — мадам Помфри не отрывалась от своего занятия, перебирая какие-то пергаменты.

— А я хотел бы узнать список тех книг, с которых стоит начинать изучение искусства исцеления, — я просительно сложил руки перед грудью.

— Ах, вот оно что, — отмахнулась мадам Помфри, подтянув к себе пергамент и что-то яростно черкая там. — Я приготовила вам кое-что, подождите немного.

«Немного» затянулось почти на полчаса, в течение которых я старательно сидел тихо как мышь и медленно-медленно дышал, пытаясь заставить тело Поттера освоить дыхательную гимнастику. Наконец, с удовлетворением на лице мадам Помфри вывела последний символ, тщательно свернула свою работу и убрала в сейф в стене, после чего развернулась ко мне.

— Кажется, на сегодня всё, — она потёрла виски и стала перебирать бумаги у себя на столе. — Это вам.

Ко мне на колени упал список из нескольких десятков книг.

— Я подчеркнула и подписала те области, по которым написаны все эти книги, а также то, с чего стоит начинать. — Мадам Помфри строго посмотрела на меня. — Однако заклинания магии исцеления глупо применять, не имея подходящего объекта, а вряд ли вы будете калечить кого-то просто для того, чтобы исцелять...

— И что же мне делать, мадам Помфри? — я уже понял, что женщина специально тянет время, чтобы заинтриговать меня.

— Поэтому я даю вам... с возвратом, мистер Поттер, — строго погрозила мне пальцем Поппи, — вот этот артефакт.

Мне на колени упал комок какой-то мерзкого вида слизи, и я с трудом удержался, чтобы не сбросить его.

— Увы, он так и выглядит, — рассмеялась она, когда я не сумел справиться с омерзением. — Точнее, сейчас он никак не выглядит, однако...

Палочка Помфри описала сложную фигуру в воздухе, и комок на моих коленях видоизменился. Теперь передо мной лежала человеческая рука, сломанная пополам, с неаккуратно торчащими осколками костей. Сложный, неудобный перелом, с трудом поддающийся лечению в Империи в полевых условиях без тщательной работы целителя.

— Наверное, целители обладают железными нервами, — я осторожно ткнул пальцем в открытую рану.

— Вы не испугались, мистер Поттер, это хорошо, — с удовлетворением заметила мадам Помфри. — Этот артефакт применяют в академии целителей, и он способен заменить подопытного пациента на первых двух-трёх курсах обучения. Переломы, ожоги, рваные, резаные и колотые раны, а также следы некоторых проклятий он в состоянии имитировать практически идеально. Заклинания для его настройки вы найдете в книге, отмеченной крестиком в вашем списке.

— Спасибо, мадам Помфри, — я осторожно взял в руки окровавленный фрагмент. — А можно его как-нибудь...

— Можно, — новое заклинание, и «сломанная рука» превратилась обратно в слизняка. — Не забудьте вернуть его мне назад, когда начнётся учебный год. Если вы освоите большую часть заклинаний из первых пяти книг за этот месяц, я смогу заниматься с вами индивидуально.

— Спасибо, мадам Помфри, — я с глубокой благодарностью поклонился женщине, только что сделавшей мне большой подарок. — Может, это будет невежливо с моей стороны, но чем я могу отблагодарить вас за вашу доброту?

Аккуратно выщипанные брови женщины приподнялись, и она с весёлым изумлением стала рассматривать меня.

— А вы постепенно взрослеете, мистер Поттер, — фыркнула она. — Когда вы обретёте статус совершеннолетнего и получите право распоряжаться фамильным состоянием — я с благодарностью приму вашу помощь по переоборудованию этого лазарета более современными артефактами и зельями. А я, в свою очередь, обязуюсь заниматься с вами до конца седьмого курса по индивидуальной программе.

— Думаю, это можно будет сделать, — мы пожали друг другу руки. — Но неужели всё настолько печально?

— Как вам сказать... — Помфри убрала с лица насмешливую улыбку и резко посерьёзнела. — Я, не побоюсь этого слова, одна из лучших целительниц в нашей стране, и я не слишком нуждаюсь в современных «костылях», чтобы лечить школьников от последствий их неуёмного любопытства. Но рано или поздно я вынуждена буду уйти из Хогвартса, я уже немолода. И новому человеку с тем, чем сейчас оборудован этот лазарет, не удастся решить все возникающие в течение года проблемы. Хотя, надо отдать должное вашей способности находить неприятности на собственную голову, мне потребовалась помощь целителей и артефактов из палат Мунго, чтобы привести вас в порядок после Турнира.

— Я вас понял, мадам Помфри, — я еще раз поклонился.

— Удачи, мистер Поттер, — напутствовала меня мадам Пинс, когда я, сгибаясь под стопкой толстенных томов, выполз из библиотеки.

— Проклятье, — только оказавшись за углом, я позволил себе отработанным заклинанием уменьшить книги до размеров колоды карт. Не стоило демонстрировать свои растущие способности кому попало, даже в безопасном Хогвартсе.

Вернувшись в комнату, я стал быстро сортировать вещи. То, что однозначно не стоило брать в гости к Уизли, необходимо было убрать подальше, лучше всего — в Комнату-по-Желанию. Поколебавшись, я оставил себе кинжал в наручных ножнах — вряд ли Артур Уизли окажется настолько искусным магом, чтобы увидеть его у меня в рукаве. Купленные в магическом квартале зелья я решил всё же взять, как и перевязь, а вот опасные книги, рекомендованные Грюмом, отправились в кучу, которую я должен был спрятать. Метлу пришлось брать с собой: я знал, что Рональд Уизли обожает квиддич, а значит — мне предстоит учиться летать заново. Хотя бы для видимости: тратить кучу времени и сил на абсолютно бесполезный вид спорта я не собирался.

Уменьшив вещи, я набросил мантию-невидимку и понёсся на верхние этажи в Комнату-по-Желанию. По дороге мне в голову пришла мысль, что, коль скоро существует артефакт, позволяющий стать невидимым, то и заклинания наверняка уже придуманы каким-нибудь особо ушлым волшебником. А значит — список обязательных для изучения вещей расширялся еще на одну позицию.

Спустя ещё час я был полностью готов. Небольшой наспинный рюкзак, в которые поместились старательно уменьшенные и раскиданные по отделениям вещи, сочтённые достаточно безобидными для того, чтобы оказаться у подростка. Сложив вещи, я расслабленно откинулся на подушки, ещё раз перебирая в голове все те немногие факты, которые я знал о семье Уизли, чтобы завтра вести себя как можно естественнее.

Глава 10. Луна.

— Удачи, Гарри, — с отеческой улыбкой напутствовал меня в дорогу директор, и в данном вопросе я был с ним совершенно согласен. Удача мне пригодится как никогда.

Я чувствовал себя шпионом, заброшенным во враждебный лагерь, и хотя и проходил в своё время в Академии начальную подготовку диверсанта, учили меня немного другим вещам. Выбравшие неблагодарную и опасную стезю шпионов и убийц обучались в другом корпусе Академии, куда не было хода обычным студиозусам. И тайная война велась в Империи и за её пределами уже не один век... Правда, Северный предел её, можно сказать, проиграл подчистую: до момента появления возле границ могучей армии варваров, поддерживаемых жрецами неизвестного магам Академии божества, ни один осведомитель и шпион не сообщал о новой угрозе. Впрочем, я на это надеялся, войну на Лиаре выиграла в итоге Империя: даже уничтоженный Северный предел, при всей силе его армии и магов, не мог сравниться с военным потенциалом Метрополии и властью Бога-императора, происходившего из династии истинных потомков Бога. Божественные императоры правили на половине суши Лиара уже третье тысячелетие, и до сих пор не находилось еще мага или жреца, способного один на один справиться с ними в открытом бою: неизвестный предок даровал сынам и дочерям своим поистине необоримую мощь.

Стиснув зубы, я шагнул в пламя камина, чтобы перенестись в дом Уизли, или, как его называли, — в Нору.

— Гарри! — едва я выбрался из камина, даже не успев рассмотреть место, куда попал, на меня налетел настоящий ураган, и я с трудом удержал руку, чтобы не угостить двух старательно тискавших меня девушек ударом кинжала.

— Вы меня задушите! — завопил я, прикинув, что мог бы сделать на моём месте подросток. К моему большому сожалению, тело Поттера, переживавшее гормональный взрыв, однозначно не имело ничего против общества хотя бы той же Гермионы, хотя я сам предпочел бы женщину постарше... лет так на десять.

Слегка успокоившиеся девушки отошли на шаг назад, а я, старательно пытаясь выглядеть смущённым, вежливо пожал руку высокому худому мужчине с огненно-рыжими волосами, одетому в потёртую коричневую мантию. Мистеру Уизли, насколько я помнил фотографии из газет.

— Здравствуй, Гарри, здравствуй, — мистер Уизли потряс мою руку, и его тут же оттёрла толстая женщина, подарившая мне крепкие объятия. Молли Уизли или Амоленция Уизли, бывшая Прюэтт. Я вспомнил прочитанную в вырезках газет скандальную историю женитьбы безродного мага на потомственной волшебнице. Мутная история, свет на которую многочисленные статьи светской хроники так и не пролили. Впрочем, разглядеть в полной, не слишком красивой женщине дочь сильного, магически одарённого рода я пока не смог.

Я так и не смог осмотреться, — шумная толпа Уизли буквально вынесла меня из гостиной в соседнюю комнату. Я пожимал руки Фреду, Джорджу, чем-то недовольному Рональду, потом были старшие сыновья мистера Уизли — Билл и Чарли. И всё время мне приходилось контролировать себя, чтобы удерживать на лице смущенное выражение: я считал, что тот Гарри должен был ощущать себя крайне неуверенно в такой обстановке.

Наконец мы уселись за стол, заставленный многообразной едой: я обратил внимание, что часть посуды носила следы аккуратного ремонта, и еще раз поздравил себя с тем, что правильно угадал с подарком семье Уизли.

— Ты так исхудал, Гарри! — миссис Уизли, взявшая на себя заботу о моей тарелке, в очередной раз подложила мне добавку.

— Спасибо, мисси Уизли, — я промямлил это, опустив глаза, — Я сейчас лопну.

— Как ты себя чувствуешь, Гарри? — даже веселившиеся за столом близнецы после негромко прозвучавшего вопроса мистера Уизли немного притихли.

— Спасибо, мистер Уизли, — я спокойно взглянул волшебнику в глаза, правильно поняв подтекст его вопроса, — уже хорошо.

— Думаю, тебя еще никто не поздравлял с этим, Гарри, — усмехнулся по-доброму пожилой мужчина с лысеющей головой, — но Министерство магии всё же объявило победителей Турнира, сегодня вышла статья в «Пророке». Поздравляю, Гарри!

— Спасибо, мистер Уизли, — наверное, я буду повторять эту фразу довольно часто.

Я еще раз пожал руку мужчины, который, неуверенно оглянувшись на жену, плеснул в мою кружку темной жидкости из запылённой бутылки. Обжигающая настойка, сдобренная пряностями, оказалась на удивление вкусной, я не ожидал, что в бедной семье водятся настолько неплохие напитки.

Разговор оживился, в том числе и за счёт того, что всем, кроме обиженно нахмурившейся Джинни, мистер Уизли тоже налил оставшегося неизвестным мне напитка. Мне пришлось старательно врать на тему того, что происходило на Турнире, о чём сам я знал только из газет и рассказа Гермионы, к счастью, по молчаливому согласию, темы моей травмы не касался никто, даже весьма бесцеремонный, как я знал от той же Грейнджер, Рональд.

* * *

« — Сын, — на пороге моей комнаты появился отец, впервые за неделю приехавший в замок из инспекционной поездки по окраинам Предела. — Я получил письмо от осведомителя из Метрополии.

— Что-то случилось, отец? — я встал со стула, на котором раскачивался, глядя на заходившее солнце и постепенно скрывавшийся в тумане горный кряж за окном. Это всегда настраивало меня на сосредоточенный лад.

— Случилось, — Рау ар Норд был непривычно мрачен и с хрустом стискивал кулаки. — Письмо касается Аэрин Клэр.

Недоброе предчувствие заставило меня напрячься. Я не видел девушку уже полгода с момента окончания Академии: всё моё внимание поглощало управление Пределом, чему меня взялся обучать отец. Мы обменивались только письмами и изредка переговаривались с помощью купленных мной дорогих Зеркал-двух-душ, позволявших видеть собеседника, правда, очень и очень энергозатратным способом. Но для любимой девушки я готов был раз в неделю полностью выжимать своё резерв досуха, подпитывая работу этих артефактов.

— Сын, — Рау крепко стиснул моё плечо, — я не стану продолжать переговоры с Рубеусом Клэром о заключении брачного договора.

Я открыл было рот, но рука отца стальной хваткой удержала меня.

— Осведомитель сообщил мне, что она уже не раз замечена в компании старшего сына Западного предела, Криона ар Эста.

— Ч-ч-то ты хочешь сказать? — на секунду горло сдавило.

— Я хочу сказать, что она уже не подходит для ритуала передачи силы, — сочувственно посмотрел на меня отец.

Я опустился на стул, сжав голову руками.

— Ты... уверен? — мой голос оказался хриплым и далёким.

— Соберись, сын! — стальной плетью хлестнул по ушам голос отца. — Если бы я не был уверен, я не стал бы начинать этот разговор. Я отправил письмо Императору с официальным заявлением: Западный предел нанёс оскорбление наследнику Северного предела, которое смывается только кровью на большой арене.

— Когда мы выезжаем? — я встал со стула, усилием воли подавив рвущую всё внутри боль.

— Завтра утром маги подготовят портал до Метрополии, в центральный зал Академии, — Рау на мгновение стиснул меня в медвежьих объятьях. — Держись, Туор. Ни одна женщина не стоит того, чтобы сходить из-за неё с ума.

За отцом захлопнулась дверь, а я стоял, глядя на клубящийся за стенами туман, не ощущая, как в комнате всё сильнее дует ветер, как негромко позвякивают развешенные по стенам клинки, не замечая, что над замком кружатся облака: крепость чувствовала бушующий внутри наследника Предела ураган и отвечала на мою скорбь непогодой.

— Я в последний раз предлагаю вам окончить дело миром, — голос Божественного подавлял силой, заключенной в этих низких звуках.

Я отрицательно покачал головой, медленно извлекая из ножен зачарованную саблю, с которой прошёл Южную войну сначала рядовым бойцом, а потом и начальником сотни головорезов-разведчиков. Стоявший напротив меня Крион склонился перед Божественным, отведя в сторону короткий протазан, своё излюбленное оружие в Академии. Его глаза на мгновение сместились в сторону от окутанной маревом волшебства фигуры Императора, и я знал, чьё лицо он ищет на трибунах, кто стискивает руки, тревожась за наследника ар Эстов.

— Насмерть, ар Эст, — мне стоило больших усилий произнести это равнодушно. И чеканная вежливость ритуальных фраз пришлась как нельзя кстати. Я заставил себя не искать среди ждущих исхода редкой для Империи смертной дуэли потомственных магов светлые волосы девушки, которая еще день назад была для меня всем.

— Насмерть, ар Норд, — черноволосый мужчина отсалютовал мне своим оружием.

— Разойдитесь! — прогремел голос Императора. Божественный гневался: глупый и необдуманный поступок ар Эста поставил два сильнейших воинских рода, опору и защиту пределов Империи, на грань кровавой вендетты.

Секунду мы стояли неподвижно, а потом воздух вокруг Криона вспыхнул настоящим огнём — наследник ар Эстов был необычайно одарён в этой стихии. Бушующее пламя метнулось ко мне, но порыв ураганного ветра сбил его и отшвырнул Криона назад.

Ловко кувыркнувшись в полёте, он приземлился на обе ноги, широким взмахом протазана раскрошив большую ледяную сосульку, едва не попавшую в голову.

Лицо моего противника было мрачным — похоже, он сделал ставку на самый первый и мощный удар. И сейчас собирался осторожно прощупывать мою оборону».

Я проснулся в холодном поту. Невероятно яркие сны, показывавшие мне былые события на Лиаре, стали посещать меня почти каждую ночь. Возможно, Незримый хотел показать мне что-то через сны, возможно — они появлялись сами собой. А может — всё это выверты моего сознания, оказавшегося в совершенно новом теле и новом мире. Время покажет.

Вчерашний день вымотал меня донельзя: долгие разговоры то втроём с Рональдом Уизли и Гермионой, то с присоединявшимися к нам старшими Уизли или постоянно красневшей Джиневрой. Даже если бы я не осведомился месяц назад у Гермионы о том, кто нравился тому Гарри, я бы без всяких подсказок смог догадаться о причинах смущения рыжеволосой девочки. Хотя сам Гарри вряд ли был способен на такие озарения.

Особенно запомнился мне момент, когда я вынужден был всё же взобраться на метлу и попробовал взлететь: я запомнил тщательно скрываемое разочарование в глазах Рональда, разочарование и странную радость одновременно. Я сумел взлететь, но той непостижимой лёгкости полёта, о которой мне взахлёб рассказывали рыжие братья, так и не испытал: метла для меня была средством передвижения, а никак не продолжением тела, как для моего... предшественника. Меня это не особо беспокоило: вряд ли навыки игры в квиддич помогут мне победить Темного лорда. Однако младший сын семейства Уизли считал иначе, и я был совершенно уверен, что доверие Рональда ко мне изрядно пошатнулось: квиддич был для него смыслом жизни и основой существования. Неосмотрительный ход для потомка бедной семьи — связывать свои мечты с профессиональной игрой в квиддич, где успеха и хотя бы небольшого дохода добивался хорошо если один из ста новичков. Большая же часть так и канула в неизвестность.

— Доброе утро, мистер Уизли, — я зашёл в гостиную, где сидел пожилой волшебник, изучавший газету.

— Доброе утро, Гарри, — встал с кресла Артур Уизли и крепко стиснул мою руку. Слегка подслеповатые глаза на покрытом первыми морщинами лице смотрели на меня доброжелательно и с лёгкой смешинкой.

— Спасибо вам за гостеприимство, — я присел в соседнее потёртое кресло со следами многократной починки на плюшевой обивке и про себя подивился тому, что волшебник, занимавший изрядный пост в Министерстве, работает один, а его жена предпочитает заниматься хозяйством, хотя все их дети уже достаточно взрослые, чтобы обходиться без постоянного контроля.

— Должен же ты отдохнуть на каникулах, Гарри, — усмехнулся Артур, аккуратно сворачивая газету. — Остался всего один месяц, а потом — снова учёба.

— Ну... Учёба это лучше, чем ничего, — философски ответил я, хоть это и выбивалось из облика подростка.

— А как же квиддич и плюй-камни? — ехидно оскалился Уизли.

— Это не настолько важные вещи, — в тон ему ответил я, а потом резко посерьёзнел. — Мистер Уизли, я понимаю, что моё предложение может казаться оскорбительным, но я хотел бы...

На стол лёг увесистый мешочек, набитый золотыми галлеонами — жалованье самого Артура Уизли за три месяца.

— Я не хочу быть нахлебником, мистер Уизли, — я открыто посмотрел в глаза нахмурившемуся волшебнику.

Артур осторожно взял мешочек тремя пальцами, а я продолжил: Я жил в полной нищете первые четырнадцать лет своей жизни, и если в моих силах помочь людям не скатиться в такую же пропасть, где был я...

Уизли убрал деньги в ящик стола, на его глаза навернулись слёзы.

— Спасибо, Гарри, — просто ответил он. — Директор Дамблдор предупреждал меня о том, что ты, возможно, захочешь как-то... помочь нам, но...

— Если бы я вернулся к своим магловским родственникам, — спокойно произнёс я, — то жил бы в гораздо худших условиях.

Мужчина крепко пожал мне руку.

* * *

Спустя ещё два часа, с колоссальным трудом убедив миссис Уизли, что в безопасной волшебной деревне нам ничего не угрожает, мы вчетвером направились в Хогсмид. Единственное, от чего мне не удалось отказаться в споре с Молли Уизли, отличавшейся, похоже, маниакальным желанием контролировать всех вокруг, — так это от сопровождения старшего брата Рональда, Чарли Уизли. Быстро перейдя из Норы в дом кого-то из старых знакомых Уизли, который, в противовес хозяевам трактиров в Хогсмиде, позволял пользоваться своим камином бесплатно, мы пошли в сторону волшебной деревни.

— Чарли, — я искоса посмотрел на шедшего неподалёку от нас высокого крепкого парня, одетого в темно-коричневую кожаную куртку с металлическими вставками, — мы собираемся провести довольно много времени в Хогсмиде.

— Ты не слишком тонко намекаешь на то, что хочешь избавиться от моей опеки? — ухмыльнулся Чарли, скрестив руки на груди.

— Не слишком тонко, это верно подмечено, — хмыкнул я. — Какой тонкости ты ждёшь от подростка?

Чарли неопределённо покачал головой.

— И что ты думаешь насчёт моего предложения? — Продолжил я, когда Рональд и Гермиона, увлёкшись разговором, прошли вперёд.

— Мать потребовала, чтобы я проследил за вами, — Чарли коротко хохотнул, подбросив и ловко поймав возникший у него в руке короткий кривой нож. Я машинально проводил мелькнувшее лезвие глазами. Мужчина довольно усмехнулся. — И я собираюсь сделать это, раз уж взялся.

— Кстати, Чарли, — я решил повторить свою попытку попозже, а пока попробовать решить одну из своих проблем. — А где ты достал такой кинжал?

— Нравится? — расплылся в улыбке Уизли. — Это магловский керамбит.

— Можно взглянуть? — я с трудом сымитировал неуверенную улыбку подростка.

Чарли, воровато оглянувшись, украдкой протянул мне хищно изогнутую полосу стали. Простая ручка, обтянутая кожей, небольшая, практически отсутствующая гарда, большое кольцо на рукояти, тусклая серая сталь. Идеальное оружие, чтобы резать чужие глотки или наносить калечащие режущие удары.

— Жаль, что мне не продадут такой, — совершенно искренне вздохнул я, возвращая нож собеседнику. — Он прекрасен.

— Тебя интересуют ножи? — фанатично блеснули глаза Чарли.

— После того, как меня едва не прирезал на кладбище Питер Петтигрю, очень даже интересуют, — я демонстративно поёжился. — Он полоснул меня каким-то корявым кинжалом.

— Да, иногда нож оказывается надёжнее палочки, — Чарли с любовью погладил спрятанные на боку под мантией ножны.

— Так всё же, где можно купить что-то подобное? — я внимательно посмотрел в глаза посерьезневшему мужчине.

— А ты не прирежешь в Хогвартсе кого-нибудь в подростковой драке? — Прямо спросил меня Чарли, встретив мой взгляд.

— Думаю, я обойдусь палочкой, — приподнял руки вверх я. — Но хороший нож не помешает в случае реальных неприятностей.

— А ты пользоваться-то им умеешь? — хмыкнул Чарли. — Не думай, что я издеваюсь, но ножом надо учиться работать довольно долго.

Хорошего ответа на этот вопрос не существовало. Если бы я сказал, что не умею, Чарли вряд ли сдал бы мне адрес места, где можно купить хороший кинжал. Если наоборот — то возник бы вполне логичный вопрос, где я этому научился.

— Я немного порылся по магловским магазинам, — покрутил в воздухе рукой я, обратив внимание на то, что Рональд и Гермиона внимательно слушают наш разговор, прекратив собственную перебранку.

— Сложно сказать, мог бы я помочь, — Чарли сокрушённо покачал головой и, отвернувшись от брата и девушки, украдкой мне подмигнул.

— Детям нельзя иметь ножи! — воскликнула Гермиона, а Рональд с завистью уставился на старшего брата. — Распространение оружия должно жёстко контролироваться!

— Знаешь, Гермиона, вот тут ты не совсем права, — хитро оскалился Чарли, а я приготовился наблюдать за выволочкой, которую сейчас получит чересчур правильная девушка.

— Почему же? — взмахнула руками Гермиона.

— А потому, что преступники, если они захотят, всегда нарушат закон и раздобудут себе оружие. А законопослушные граждане не могут защититься даже в собственных домах, ведь оружие им иметь запрещено.

— Но на это есть полицейские! — фыркнула Гермиона и ускорила шаг, поняв, что в этой словесной дуэли она не выиграет.

Рональд, недоумённо посмотрев на девушку, предоставил ей идти впереди нас в одиночестве.

— Рон, — слегка повысил голос Чарли. — Ты бы догнал её, а то мало ли что. Гермиона не была здесь.

Рональд, поморщившись от раздражения, направился следом за Гермионой, успевшей уйти изрядно вперёд.

— Я, пожалуй, покажу тебе один магазинчик, — хмыкнул Чарли, проследив, как Рональд удаляется от нас. — Если ты пообещаешь мне, что не будешь использовать оружие против учеников.

— Если я куплю там себе нож, то он не будет использован в школе против учеников, — приподнял правую ладонь я. Действительно, нож против такого же ученика мне был не нужен. Оружие настоящего мага — его собственное тело и магия.

— Тогда в следующий раз мы с тобой ненадолго оторвёмся от нашей компании, — насмешливо произнёс Чарли, снова подбросив свой нож. — Если, конечно, ты не предпочтёшь, чтобы я купил тебе нож на свой вкус.

— Нет, я, пожалуй, выберу себе нож по руке самостоятельно, — ответил я, и Чарли одобрительно хлопнул меня по плечу.

Наша странная беседа не прошла бесполезно, и Чарли, едва доставив нас до центра Хогсмида, тут же исчез, туманно пробормотав что-то о живущей недалеко знакомой.

— Наконец-то! — радостно выпалил Рональд, едва широкоплечая фигура старшего брата скрылась за поворотом.

— Свобода, — хитро прищурился я, лукаво посмотрев на всё еще насупленную Гермиону. — Можно для начала перекусить.

* * *

— Что с тобой было, Гарри? — требовательно уставился на меня Рональд, едва мы уселись за стол. В отсутствие строгой матери, не позволявшей ему в должной мере проявлять любопытство, он чувствовал себя гораздо свободнее.

— Что было... — Я покачал головой, взяв со стола кружку с соком — пить то, что называли имбирным пивом, и чем искренне наслаждались Рональд и Гермиона я не собирался.

— Что было... — Дождавшись, когда Уизли откроет рот, чтобы повторить вопрос, я коротко рассказал о событиях на кладбище и о том, что лишился памяти.

— Но сейчас-то ты всё помнишь? — Гермиона поморщилась от того тона, с которым был задан вопрос, но её глаза точно так же внимательно наблюдали за мной.

— Не всё и не очень хорошо, дружище, — я с трудом заставил себя выдавить это слово так, чтобы оно звучало достоверно. — Но вас с Гермионой я вспомнил, и это главное.

Парень расплылся в улыбке, а Гермиона неуверенно посмотрела на меня: она-то помнила, в каком состоянии я находился еще месяц назад.

— Я не всё вспомнил, — повторил я, отпив ещё сока, — но вполне достаточно, чтобы восстановить в голове знания за все четыре курса.

Улыбка Рональда увяла, а Гермиона неожиданно звонко рассмеялась, привлекая к нам внимание соседей.

Когда с подноса исчезло последнее пирожное, мы встали, и я звякнул об стойку золотым кругляшком галлеона, подзывая официантку: по моему настоянию мы остановились в гораздо менее дешёвом «Приюте короля», находившемся в самом центре Хогсмида, а не в популярных, но вечно переполненных «Трёх мётлах». Так что здесь было гораздо тише и, что полностью отвечало моему представлению о безопасности, тут можно было спокойно разговаривать, не опасаясь драки: в углу стойки дежурил накачанный волшебник в кожаной безрукавке, он меланхолично подбрасывал и ловил металлическую подкову. Впрочем, как подсказывал мой опыт, могучие мышцы не всегда давали шансы на победу, нередко внешне хилый противник оказывался гораздо опаснее богатыря.

— Куда пойдём? — обернулся я к «друзьям», назвать их настоящими друзьями у меня не повернулся бы язык.

Внутри нарастало странное ощущение, словно сквозь меня проходил поток непонятной магии, смутная тревога, будто я мог опоздать, не успеть что-то сделать. В сомнении я посмотрел на Рональда и Гермиону: они не ощущали ничего необычного, продолжая спорить, куда стоит сходить, раз уж выдался свободный день. Похоже, это предчувствие относилось только ко мне.

— Давайте разберёмся по ходу дела, — стараясь говорить спокойно, начал я. — Пройдёмся по Хогсмиду, погуляем, а там решим, куда идти и чем заниматься.

На улице меня словно бы отпустило и, хотя я придерживал спрятанный в рукаве нож, которому до сих пор верил больше, чем странному местному артефакту-палочке, при утрате коего маг часто становился беспомощным, я не замечал никакой угрозы.

Мы неспешно продвигались от самого центра Хогсмида, мимо празднично одетых людей и призывно открытых дверей многочисленных лавок и магазинчиков, всё ближе к окраинам, где постепенно становилось всё тише и спокойнее. Людской гомон и круговерть больших улиц остались позади, и вскоре каблучки Гермионы застучали по брусчатке какой-то узкой улочки, со всех сторон стиснутой двухэтажными домами, просветы между которыми кое-где и вовсе исчезали. Гермиона с недоумением косилась на местные достопримечательности: как мне показалось, ей, жительнице магловского... индустриального мира, подобные вещи до сих пор были в новинку, мне же, выходцу из мира, отстававшего от Земли на добрых четыреста лет, узенькие кривые улочки окраин Хогсмида казались вполне знакомыми.

— Здесь так тихо... — пробормотала себе под нос Гермиона.

— Тут когда-то вымер целый квартал от магической чумы, — ответил ей Рональд.

Брови Гермионы поползли вверх, и я понимал, почему: обычно, по её рассказам, Рональд не проявлял такой похвальной эрудированности.

— И люди не стали заселять его заново? — уточнил я ради интереса и поддержания разговора: настроение беседовать с друзьями куда-то пропало.

— Нет, зачем? — пожал плечами Рональд, — домов же вполне достаточно.

Слова приятеля неприятно поразили меня. Если волшебники не смогли даже заселить опустевшую после эпидемии улицу, застроенную добротными домами... то дела волшебного мира настолько плохи, что дальше просто некуда.

— А ну-ка стой! — Высокий, ломающийся голос какого-то парня донёсся из тёмного переулка, куда почти не попадал свет из-за сомкнувшихся вторых этажей домов.

Короткий топот ног и слабый вскрик убедили меня в необходимости вмешаться. Резко ускорившись и приготовив палочку, я завернул за угол, обнаружив там сразу четверых: троих парней, двое из которых отличались немалыми габаритами, зажали в углу молодую девушку, почти девочку, с густой волной светлых волос до пояса. Разглядеть что-то яснее мешал полумрак в переулке, поэтому я секунду наблюдал за происходящим, не будучи замеченным.

Однако следом за мной в переулок вломились топотавший не хуже слона Рональд и Гермиона.

— Поттер?! — раздражённо фыркнул довольно щуплый светловолосый парень с короткой стрижкой, едва разглядел, кто пожаловал на шум.

Я молча смотрел на него, лицо этого паренька было мне решительно незнакомо.

— Что она вам сделала? — я медленно шагнул вперёд, демонстративно убирая палочку за пояс. Стоявшие за спиной блондина бычки-охранники явственно расслабились, хотя один продолжал придерживать девушку за плечо своими пальцами-сосисками.

— Она опрокинула мне на мантию сливочное пиво, когда проходила мимо столика! — прошипел блондин, окидывая меня неприязненным взглядом. — Что ты тут делаешь, в компании нищего дружка и грязнокровки?

— Может быть, я выкуплю у вас эту девушку? — невозмутимо продолжил я, не обращая внимания на оскорбление. Шаг. Моя рука медленно отцепила с пояса увесистый кожаный мешочек на прочных шнурках, и я распустил завязки, доставая золотую монету.

— Ты последний ум потерял, Поттер?! — с презрением поднял брови блондинчик. Шаг.

— Нет. Лови! — блондин машинально поймал монету, а его палочка сместилась в сторону.

Шаг. Парень не успел среагировать, когда тяжелый мешочек с золотом с хрустом сломал ему нос, брызнула кровь. Я подхватил второй рукой обмякшее тело и бросил импровизированное оружие на пол.

— Обмен? — я оскалился, приставив палочку к виску глухо стонавшего блондина. Прошляпившие телохранители остановились, глухо ворча. — Или продолжим?

Я не слишком понимал, что делаю. Возможно, было бы проще, оглуши я главного блондинчика магией, но мне показалось, что вид текущей по его лицу крови остудит пыл его здоровяков-друзей.

— Держи, — переглянувшись со своим «близнецом», один из бычков толкнул ко мне девушку. Выпустив всё еще находившегося в прострации блондина, я успел поймать её освободившейся рукой. Парень сполз на пол под ноги шагнувшим вперёд здоровякам.

— Я бы на вашем месте доставил его к лекарям, — хмыкнул я, выставив вперёд палочку, на конце которой загорелся огонёк. — Иначе его нос так и останется кривым.

Подхватив своего неудачливого главаря, они скрылись из виду, торопясь доставить слабо сучившего ногами парня в неизвестный мне лазарет.

Убедившись, что они скрылись из виду, я убрал палочку в рукав, подобрал мешочек с деньгами и только после этого повернулся к «спасённой» девушке и до сих пор стоявшим, словно соляные столбы, Рональду и Гермионе.

— Что застыли? — несколько ворчливо спросил я. — А что мне оставалось делать?

— Спасибо, Гарри, — девушка, стоявшая рядом, быстро чмокнула меня в щеку, привлекая моё внимание.

Невысокая, ниже меня на полголовы, с гривой длинных, практически белых волос, огромные серые глаза, смотревшие на меня с ещё не до конца прошедшим испугом.

— Всегда пожалуйста, — я криво ухмыльнулся. — Должен же хоть кто-то в этой жизни помогать другим.

— Гарри, это было круто! — прорвало наконец покрасневшего от переживаний Рональда. — Ты так ловко уделал этого Малфоя!

— Это и был Малфой? — пробормотал я себе под нос и тут же одёрнул себя, но было уже поздно: глаза спасённой девочки... девушки округлились от удивления.

— Гарри! — возмущённо воскликнула Гермиона, — зачем было так... так... так жестоко?!

— То есть тебя не смущает тот факт, что они только что гнались за беззащитной девушкой-младшекурсницей, чтобы избить или поиздеваться? — насмешливо ответил я. Девушка подходила по возрасту на студентку Хогвартса и, похоже, я угадал.

— Ну можно же было как-то иначе? — уже спокойнее произнесла уязвлённая Гермиона.

— Учитывая, что вы оба стояли как истуканы, мне пришлось действовать в одиночку, — я махнул рукой, указывая в ту сторону, куда скрылись три моих недавних противника.

— Луна, ты откуда здесь? — Гермиона решила уйти от ответа, переключив внимание на нашу спутницу.

— Я просто зашла посидеть в «Трёх мётлах», — мелодичным голоском ответила девочка... девушка. — И нечаянно смахнула рукой кувшин с имбирным пивом прямо на Драко Малфоя.

Рональд противно заржал, похоже, он сильно не любил этого... Малфоя.

— Это не смешно, Рон, — произнесли мы с Гермионой одновременно, и Луна звонко рассмеялась: словно серебряные колокольчики зазвенели.

* * *

Дальше мы пошли уже вчетвером. Гермиона, разозлённая реакцией Рональда на слова Луны и его восторгами по поводу расправы над Малфоем, вцепилась в него и что-то яростно высказывала шёпотом. Тот вяло отбивался, но видно было, что силы неравны. Я волей-неволей пошёл рядом со «спасённой» девушкой... девочкой.

— Ты сильно изменился, Гарри, — серые глаза Луны смотрели на меня с затаённой хитринкой, будто она видела что-то недоступное для посторонних глаз.

— Наверное, — неопределённо пожал плечами я. — Со стороны, говорят, виднее.

Луна, к моему удивлению, порылась в висевшей на плече небольшой сумке и извлекла на свет причудливые очки в массивной металлической оправе, покрытой множеством узоров и камушков. Нацепив очки, сделавшие её похожей на экзотическую стрекозу, она пристально взглянула на меня.

— Мозгошмыгов вокруг тебя почти не осталось, — она весело улыбнулась.

— Можно примерить? — артефакт, позволявший видеть невидимых мне существ, стоило рассмотреть поближе.

— Ты хочешь сам взглянуть через Очки Истинного Зрения?! — обрадовано воскликнула Луна, привлекая к нам внимание Рональда и Гермионы. Я заметил, как на лице рыжего промелькнула странная издевательская ухмылка. Гермиона скептически разглядывала протянутые мне очки.

Я посмотрел на девочку, с доверием и непонятной радостью показывавшую мне свой артефакт, и осторожно принял его.

— Просто надеть? — дождавшись утвердительного, преувеличенно-серьёзного кивка, я опустил очки на нос и покрутил головой, привыкая к ощущениям.

— Ну что? Видишь их? — Забавно расплывшееся в слегка мутноватых стёклах лицо Луны казалось чем-то взволнованным.

Я внимательно рассмотрел лицо самой Луны, поджавшую губы Гермионы, язвительную усмешку, практически не скрываемую Рональдом. Сложил в уме волнение девушки и реакцию однокурсников.

— Да, Луна, это очень интересно, мне нравится, — я легонько дёрнул за свисавшую с виска девушки прядку волос — Я еще немного поношу их, можно?

Рональд открыл было рот, но издал только такой звук, будто он подавился: локоток Гермионы, понявшей мою задумку, ударил ему чётко в печень.

— У тебя тоже есть мозгошмыги, Рон, — с нарочитой печалью в голосе произнёс я, и Луна снова засмеялась тем искренним, счастливым смехом, которым смеются только маленькие дети. И от её улыбки, наполненной яркими, нескрываемыми эмоциями, словно бы становилось светлее на душе.

— А у меня есть? — насмешливо спросила Гермиона, заглянув мне в очки.

— У тебя? — я преувеличенно серьезно рассмотрел её со всех сторон. — У тебя есть... у тебя есть... Мозгоросты!

Рональд фыркнул от возмущения.

— А что такое мозгоросты? — Мне удалось удивить даже Луну.

— Это волшебные существа, которые живут возле самых умных студентов и заставляют их заниматься до потери всяких сил, — я оскалился, ловко уклонившись от удара Гермионы.

Мы пошли дальше, весело смеясь, а я подумал, что стоило бы выяснить, почему одна из студенток Хогвартса живёт в плену непонятых иллюзий, и куда смотрят её родители и декан факультета. Сквозь мутные очки не было видно ни одного волшебного существа, это были простые, грубой отливки стекляшки. В Имперской академии тоже, бывало, встречались странные люди. Но никому не позволяли замыкаться в кольце иллюзий и бредовых видений.

Вскоре мы прошли мимо очень интересного переулка, куда я позволил себе бросить всего лишь один взгляд, но решил, что однозначно вернусь сюда чуть позже. Гермиона, поглощенная беседой с Луной, яростно втолковывала, что не подвержена влиянию мозгоростов, и что я это всё придумал — видимо, на этом моменте такт, которым девушка всё же отличалась, ей изменил. Рональд, насупившись, что его оставили в одиночестве, сунул руки в карманы и тихо бурчал что-то под нос.

Увиденное мной в переулке давало шанс решить проблему, начавшую уже меня беспокоить. В щуплом подростковом теле, сполна подарившем мне отвратительные ощущения гормонального взрыва, шансов решить её нормальными способами было мало, а квартал красных фонарей, каковые имелись в каждом крупном городе Империи предлагал самый простой путь. Оставалось только получше замаскироваться: вряд ли в волшебном мире поощрялось посещение таких мест пятнадцатилетними подростками, в особенности — известным по всей Англии Гарри Поттером. Мне требовалось найти Оборотное зелье и донора для образа: я хорошо запомнил рассказ Гермионы о том, что она смогла сварить зелье для трех школьников еще на втором курсе.

Ещё позже мне пришла в голову более интересная мысль: использовать Старящее зелье, с помощью которого близнецы Уизли пытались пробиться к Кубку огня почти год назад. Если совместить Старящее зелье и Оборотное... Мой мозг забуксовал. Это требовалось тщательно обдумать и рассчитать.

— Гермиона, — позвал я девушку. — Как ты думаешь, бывают ли книги по зельеварению, где рассказывается, как можно рассчитать эффекты составляемого зелья?

Рональд уставился на меня так, будто у меня выросли, самое меньшее, натуральные рога, Луна — с любопытством ребёнка, рассматривавшего незнакомое, но прекрасное насекомое, а сама Гермиона — с удивлением.

— Но зачем тебе это?! — воскликнула она.

— Я решил немного подтянуть зелья, пока не начался учебный год, а Снейп всё равно не даёт никакой систематики, — машинально отбился я, прекрасно представляя по её рассказам, всю глубину «профессионализма» Снейпа как преподавателя.

— Это надо искать в библиотеке Хогвартса, — сморщила носик девушка.

— Тогда после того, как мы погуляем, я туда загляну, — я ткнул в бок насупившегося Рональда. — А когда мы вернёмся, то сыграем пару партий в шахматы, дружище.

Новая игра, чем-то сходная с распространённой на восточном континенте Лиара игрой шакра-чатуранг, не оставила равнодушным и меня. И хотя пока я видел правила игры только на картинках в одной из бесчисленных книг из библиотеки Хогвартса, я планировал сыграть в неё в ближайшее время.

— А как насчёт меня? — с детской обидой спросила Луна и тут же рассмеялась.

— Ты любишь играть в шахматы? — уточнил я. Если девочка действительно из-за своих видений оторвана от нормального общения со сверстниками... а ничем иным я не мог объяснить радость, промелькнувшую в её глазах, когда я поддержал разговор о волшебных существах, то я вполне мог немного помочь.

— Немного, — слегка смущённо улыбнулась девочка. — Отец иногда играл со мной.

— Тогда, думаю, нам стоит сыграть как-нибудь пару партий, — в моей голове забрезжила идея, как отбиться от настойчивых предложений Рональда сыграть в квиддич. А именно этим он, если судить по его энтузиазму и нелюбви к знаниям, планировал заниматься остаток каникул.

— Рон, Гермиона, — обратился я к друзьям, — как вы смотрите на то, чтобы встретиться завтра в Хогсмиде с Луной и сыграть в шахматы?

На лице Рональда явственно отразилось всё, что он думает о Луне, однако упоминание о шахматах заставило его примириться с моим предложением.

— Луна, ты согласна? Тогда завтра в «Приюте короля» в полдень, — предложил я, не услышав возражений.

— «Приют короля»? Никогда там не была, — слегка смутившись, ответила девушка.

— Это ресторан недалеко от «Зонко», — с лёгкими покровительственными нотками пояснил Рональд, который, как я подозревал, в этом ресторане впервые побывал вместе со мной. Впрочем, интонации эти различил, как мне показалось, только я, привыкший за годы жизни внимательно слушать своего собеседника.

— Тогда до встречи! — помахав нам рукой, Луна исчезла за поворотом.

— Зачем ты позвал эту лунатичку, Гарри? — буркнул Рональд. Гермиона поморщилась от бесцеремонной прямоты его вопроса.

— А почему бы и нет? — несколько легкомысленно пожал плечами я. — Она интересная девушка.

— С каких это пор тебя стали интересовать девушки, а не квиддич, Гарри? — похабно ухмыльнулся Рональд.

— А то, что на балу в честь Турнира я танцевал с девушкой, тебя не смущает? — не менее похабно ухмыльнулся в ответ я.

— Ну то бал, — пожал плечами он.

— А это игра в шахматы, — фыркнул я и развернулся, чтобы идти дальше. — Или ты предлагаешь мне всю жизнь так и пролетать на метле вместо всех прочих радостей жизни?

Рональд невнятно что-то пробормотал, но не ответил, а я поймал на себе долгий и внимательный взгляд Гермионы.

Глава 11. Шахматы, ножи и квиддич.

— Добрый вечер, мадам Пинс, — седая женщина подняла на меня взгляд, оторвавшись от старинного фолианта в кожаном переплёте. — Я бы хотел взять несколько книг по расчёту зелий.

— Разве вы не уехали на каникулы, мистер Поттер? — строго спросила она, поджав губы.

— Директор Дамблдор разрешил мне остаться на всё лето, чтобы догнать программу пятого курса, — почти честно ответил я. — Так что я стараюсь усердно заниматься. Даже специально вернулся от Уизли, чтобы взять новые книги.

— Хорошо, — поморщилась мадам Пинс. — Я покажу вам нужный раздел на полках.

Мимо бесчисленных стеллажей мы шли в самый центр библиотеки. Библиотека Блеков, где я успел немного порыться, всё же уступала размерами Хогвартской, да и школьные полки дышали только древностью и покоем — все опасные книги были заблаговременно убраны в закрытые секции. Подземные же залы дома Блеков полнились темнотой, оправдывая название рода.

— Вот эта полка, мистер Поттер, — мадам Пинс остановилась у очередной по счёту полки, — содержит нужную вам литературу. Но должна предупредить вас: она очень сложна даже для семикурсников, поскольку большую часть этих полок собрал для собственного использования профессор Северус Снейп, когда начинал работать в Хогвартсе.

Моё уважение к неприятному мне человеку возросло ещё больше. Как бы он ни травил в Хогвартсе моего предшественника и как бы паршиво ни преподавал свой предмет, как зельевар этот человек заслуживал только похвалы. Я уже успел наткнуться на пару упоминаний Снейпа в газетах, в том числе и о проводимых им исследованиях.

Мадам Пинс не стала уходить, а остановилась возле соседней полки, наблюдая, как я по очереди прикасаюсь пальцами к корешкам, большая часть которых содержала написанные от руки названия.

«Полный компедиум зелий Ариутеуса Зельевара». Не то. «Способы варки и модификации лекарственных зелий». Нет. «В поисках секрета составов Парацельса». Не оно. «Закономерности зельеварения» Горация Слагхорна. Я поймал себя на том, что второй раз вижу эту фамилию. Первую его книгу, оказавшуюся крайне полезной, я уже читал. Книга отправилась на отдельную полку. «Эксперименты и зельеварение». Возможно, подойдёт. «Арифмантические вычисления для варки комплексных зелий, применяемых в колдомедицине». Открыв толстый справочник, я убедился, что он содержал именно сведения о том, как объединять несколько простых зелий в одно более сложное.

— Я возьму эти две, мадам Пинс, — показал я на выбранные книги.

— Интересный выбор для пятикурсника, мистер Поттер, — покачала она головой, но записала, дойдя до своего стола, выбранные мною книги.

* * *

Быстро добравшись через камин в «Трёх мётлах» до Норы, я тут же был усажен за стол заботливой миссис Уизли. И только совсем поздно вечером, сыграв первую в своей жизни партию с Роном Уизли, я сумел приступить к чтению.

Взятые в библиотеке книги оказались настоящим кладом, но, как и любая серьезная литература, крайне сложными для понимания. Составы Оборотного и Старящего зелий я обнаружил в книгах, захваченных для «лёгкого чтения» Гермионой. А вот рассчитать возможные эффекты при их совмещении... В ближайшие несколько дней, если мне повезёт, я мог бы рассчитывать на успех... и то лишь потому, что в Академии сходные расчеты применялись для составления рунических кругов. Так и не сумевшие интуитивно составлять внешне примитивные магические системы рун высоколобые академики сумели создать целую систему вычислений для создания собственных рунных заклинаний. И именно многие часы, проведенные за мозголомными задачами мастера Рун Аэра Файка, позволили мне сейчас хотя бы просто понять и оценить предстоящий объем работы. Просить о помощи Гермиону или кого-то из преподавателей значило просто выдать свои намерения, следовательно, всё необходимо было сделать в одиночку. Обложившись свитками, я принялся за первый этап вычислений.

— Что ты делаешь? — тяжело отдувавшийся после обильного ужина Рон ввалился в комнату спустя час. С подозрением заглянув в исписанный сложной сетью цифр и значков свиток он осведомился: — Надеюсь, это не наше домашнее задание по зельям? Я не понимаю ни слова.

— А ты его уже делал? — медленно отозвался я, выплывая из трансового состояния, в котором я с горем пополам мог проводить необходимые вычисления.

— Дай списать, — фыркнул вместо ответа Рон.

В моей голове промелькнула идея подсунуть ему вместо домашнего задания свиток с расчётами, но я отбросил её: профессор Снейп сразу понял бы, что Рональд Уизли физически не мог проделать подобную работу, а потом задался бы вопросом: зачем Гарри Поттеру настолько необычное зелье.

— Нет, Рон, я ещё не садился за домашнее задание, — честно ответил я. — Дай списать!

Рональд хохотнул, но потом стал серьёзным.

— Надо поделикатнее спросить Гермиону, сделала ли она домашку, — озабоченно пробормотал он. — Не понимаю, кому нужны эти проклятые зелья...

«— Знал бы ты, зачем нужна вся эта бредятина, о которой ты с таким пренебрежением отзываешься, — подумал я. — Да за такую возможность любой подросток отдал бы всё что угодно».

Но волей судьбы Рональду Уизли не суждено было постигнуть тайны зельеварения и моего старательно выводимого рецепта. В комнату проскользнула Джинневра, бросив брату свежий номер «Квиддича сегодня», и Уизли тут же погрузился в чтение.

— Что ты делаешь? — девочка наморщила носик, заглянув в мой свиток.

Я со вздохом свернул свою работу.

— Пытаюсь учиться лучше, чем раньше, — совершенно честно ответил я. — Если я смогу разобраться в этой абракадабре, то в следующем году мне будет проще слушать «объяснения» профессора Снейпа.

Джинни захихикала.

— Нам он тоже никогда ничего не объясняет. «Рецепт на доске, ингредиенты на полке», — неумело передразнила она холодный голос профессора зельеварения.

Я тщательно сложил все свои книги и пергаменты и вытащил палочку. Потом, под внимательным взглядом Джинни, отточенным заклинанием уменьшил свою работу.

— Тебя же оштрафуют за использование магии на каникулах! — фыркнул Рональд.

— Не понял, — честно ответил я.

— Нам нельзя колдовать во время каникул, — Джинни округлившимися глазами смотрела на меня.

— И чем мне это грозит? — я с трудом мог поверить, что Министерство магии своими руками роет могилу для школьного образования: за три летних месяца без практики ученики теряют львиную долю навыков.

— Штрафом и разбирательством в Министерстве, — буркнул Рон. — Сейчас прилетит сова.

Он непроизвольно потёр руки об штаны.

Я поморщился: так глупо подставиться из-за незнания местных законов.

Однако время шло, но сова Министерства магии так и не появлялась.

— Похоже, никто ничего не заметил, — наконец сказал я и отложил в памяти необходимость разобраться с тем, как определяют, кто и где из учеников применяет магию на каникулах.

— Странно, — Джинни с восхищением посмотрела на меня. Я поёжился от её обожающего взгляда.

— Тем лучше, — проворчал я. — Давайте уже спать, завтра тяжёлый день.

Рональд с недоумением покосился на меня, но послушно погасил свет. Джинни, звонко щёлкнув в темноте брата по лбу, выскочила за дверь.

* * *

— Тебе, я смотрю, прямо не терпится, — насмешливо заметил Чарли, когда я сумел-таки вытащить его из Норы в Хогсмид. — Только нам всё равно нужно в Косой переулок.

Перейдя через камин в главный торговый район Англии, мы быстро шли всё дальше от центральных улиц. Как и в Империи, самые интересные товары можно было купить только в самых тёмных местах.

— Чарли, а зачем тебе нож? — я сам прекрасно знал ответ для себя, но мне было интересно, зачем потомственному волшебнику в мире, где маги не особо любили нагружать себя физическими упражнениями, нужен обыкновенный кинжал.

— Он иногда полезнее палочки, — хмыкнул Чарли, в ответ на мой вопрос. — Если тебя схватили за руку, проще полоснуть нападающего ножом, чем читать заклинание.

— Логично, — усмехнулся я.

— Ты и сам уже продемонстрировал это! — неожиданно расхохотался мужчина. — Рональд уже успел растрепать, как ты вчера сломал нос Драко Малфою!

— Похоже, ты тоже не любишь его, — пробормотал я.

— Он сын Люциуса Малфоя, — лицо Чарли стало жёстче, на нём проступили морщины. — А тот в Первую войну служил... Неназываемому. Тогда погибли сразу два моих дяди, Гидеон и Фабиан Прюэтты.

— Я читал о них, — проговорил я. — Они были сильными волшебниками.

— Сильными, но даже их смогли взять, заманив в засаду, — прорычал Чарли. — А после войны Люциус Малфой откупился от преследования, так что теперь он — респектабельный и уважаемый человек, благотворитель! Но едва Неназываемый вернётся — лорд Малфой снова наденет серебряную маску!

— Надеюсь, это случится не скоро, — почесал затылок я.

— Ты не веришь, что Он возродился? — воззрился на меня Чарли. — Дамблдор говорил, что это произошло при тебе!

— Наверное, я не совсем точно выразился, — я потёр затылок. — Я имел в виду, что ему нужно время, чтобы восстановить силы и собрать людей.

— Вот мы и пришли, — свернув в очередную подворотню, Чарли распахнул передо мной двери небольшой лавочки.

Зайдя внутрь, я не сумел сдержать восхищённый вздох.

— Нравится? — Скрипучий старческий голос прервал моё изучение многообразного железа, развешанного на стенах.

— Вы настоящий мастер, — честно ответил я. Ни один из вывешенных в лавке клинков не обладал магией, но сталь была безупречна.

Руки сами тянулись погладить узорчатую или тускло-серую сталь. Чарли с фанатичной улыбкой на лице ушёл в угол, где были собраны кинжалы, а я прикипел взглядом к висевшей на стене кривой сабле.

— Можно? — я с нарочитой робостью развернулся к мастеру.

— Для, хе-хе, Мальчика-который-выжил, — хихикнул старик, — я готов сделать скидку.

Обмотанная цепочкой рукоять кривой сабли оказалась великовата для меня. Я поморщился: сабля была в точности как та, которую я взял с тела одного из вождей степняков на равнинах Адж-Каббата и потом не расставался ни на день. Несколько взмахов саблей показали мне всю неподготовленность тела Поттера, и я с трудом сдержал грязное ругательство: запястья были в просто ужасном состоянии.

— А вы явно держали в руках саблю раньше, — кустистые брови старика приподнялись, и я мысленно проклял себя.

— Я видел пару раз, как ей фехтуют, — осторожно ответил я. — За какую сумму, уважаемый мастер, вы согласны расстаться с этой саблей?

— Полторы сотни галлеонов, юный господин, — хмыкнул старик, хитро взглянув на меня. — И это со скидкой.

С тяжелым вздохом я полез в карман за деньгами. Будущие траты приходилось ужимать до предела, а мне нужен был ещё и нож.

— Зачем тебе сабля? — удивился Чарли, когда старик тщательно упаковал саблю и положил на прилавок.

— Она прекрасна, — совершенно искренне ответил я, и мужчины захохотали.

— Что-то еще, молодой господин? — старик без насмешки рассматривал меня.

— Мне нужен нож.

— Какой?

— У вас есть реплики магловских армейских ножей? — вспомнив прочитанное и увиденное в книге, спросил я.

Несколько секунд старик пристально рассматривал меня, а потом разразился кашляющим смехом.

— Ай, юный господин, нехорошо обманывать старого Диего! — он хлопнул себя ладонями по бедрам. — Вы явно общались с кем-то из старых военных!

— Я вырос в магловском мире, — честно ответил я.

— Смотрите, что у меня есть, — Диего открыл небольшой сундучок, запылённый вид которого свидетельствовал о том, что использовался он крайне редко.

— Вот этот, — я крепко ухватился за рукоять слабо изогнутого ножа с простой ухватистой рукоятью, пилкой на обухе и косо срезанной тыльной стороной лезвия.

— Хороший выбор, — покивал Диего, присмотревшись. — Хорошая сталь.

— Не сомневаюсь, уважаемый мастер, — поклонился я, доставая кошелёк.

— Возьмите его в подарок, мистер Поттер, — выцветшие глаза старика посмотрели прямо в мои глаза. — Мне достаточно платы за саблю.

— Спасибо, уважаемый мастер, — прижав кинжал и саблю к груди, я низко поклонился.

* * *

— Зачем тебе эта железка? — к моему удивлению, Рональд отнёсся к моему приобретению скептически, тогда как любой имперец его возраста с восторгом рассматривал бы тонкие полосы, оставленные травлением.

— Она прекрасна, — искренне ответил я.

— Но ведь магия гораздо удобнее! — воскликнул Рональд с искренним недоумением в голосе.

На мгновение мне показалось, что голосом этого подростка, еще не видевшего настоящей жизни, со мной разговаривает всё волшебное сообщество Англии. Этот недалёкий и простой парень повторял, не думая, мнение более старших и опытных волшебников. Маги этого мира давно отказались от стального, пусть и зачарованного оружия, целиком полагаясь на мощь заклинаний. Однако даже самая могучая магия не спасёт от удара ножом в упор, даже самый изощренный и искусный волшебник не застрахован от смерти под ножами наёмных убийц...

«— Что думаешь, ар Норд? — обратился ко мне начальник Сыскной палаты.

Я взглянул на седовласого Риока, выходца из самых низов, добившегося высочайшего места возле трона Бога-Императора за счёт своей невероятной хватки и хитроумия, и постарался охватить взглядом всё происходившее в переулке, чтобы не осрамиться перед старым соратником отца.

Изломанное в нескольких местах тело с неаккуратно отрубленной головой и правой рукой валялось в луже уже застывшей крови. Голова лежала неподалёку, вперив в небеса взгляд выпученных в агонии глаз.

— Это Кайл с последнего выпуска Академии, мастер Риок, — честно ответил я, сосредоточенно оглядывая каждую мелочь, валявшуюся на земле.

— Это я знаю, — хмыкнул мужчина. — Чему учат нынешнее поколение в Академии?

— Напало не менее трёх человек или гомункулов, — я подошёл ближе к телу. — Первый удар нанесли с крыши.

Я показал на несколько засевших в мостовой серебряных стрел с напылением редкого минерала с южных земель, осложнявшего творение магии. Одна из стрел торчала из бедра бывшего выпускника Кайла.

— Хорошо, — проронил Риок. — Дальше.

— Его пытались взять живым, — невдалеке от трупа лежала пара нечасто встречавшихся в Империи бола, перерубленных пополам. — Но он оказался достаточно ловким, чтобы избежать пленения. И тогда за него взялись всерьёз.

— Пыльца лотоса, — втоптанная в дорожную пыль слабо мерцающая пыль, за одно хранение которой полагалось лишение имущества и пожизненное заключение на северных рудниках.

— Потом кто-то сумел пробиться к Кайлу в упор и схлестнулся с ним на мечах. — Несколько почти незаметных чернильно-чёрных осколков, вперемешку с кусочками стали.

— Кайл ударил нападавшего чем-то вроде земляного шипа, — взрытая земля неподалёку от тела и брызги крови на противоположной стене. — Удар шёл снизу, если верить разбросу капель на стене, значит, нападавшему пробило живот.

— Потом его достали, почти без задержки отрубив руку и голову, кровь Кайла только в одном месте на мостовой. И всё без капли магии. Никто из академиков или гвардии не стал бы убивать мага-выпускника в ближнем бою с помощью стали. Таким мастерством обладают только южные наёмные убийцы из лагеря Арит.

— Неплохо, неплохо, — Риок погладил пышные седые усы, удовлетворённо жмурясь. — Но ты сказал только о том, как его убили. И ни слова о том, кто может стоять за подобным нападением.

Я судорожно перебирал в голове отдельные факты, а глава Сыскной палаты насмешливо разглядывал меня, продолжая подкручивать усы.

— Кайл перешёл дорогу кому-то из старшей знати, — подумав, ответил я, и увидел довольную ухмылку. — Найм даже одного убийцы потребует целого состояния, а тут сразу трое.

— Вот этим ты и займёшься, Туор, — хмыкнул Риок. — Пообщайся с выпускниками, подумай, с кем он мог поссориться. Вендетты со старой знатью у семьи потомственных рыбаков точно быть не могло. Значит, он сам успел заиметь могущественного врага. Передавай отцу привет, Туор.

Риок, развернувшись, неспешно зашагал к ожидавшей его неподалёку карете. Мимо меня тенью проскользнули два его охранника — заклятые на безоговорочное подчинение гомункулы, не владевшие магией, но рубившиеся на мечах словно ночные демоны. Без применения магии я бы с огромным трудом справился только с одним, а втроём подобные твари могли скрутить почти любого благородного из приближённых к трону семей. Правда и были подобные гомункулы лишь в охране Риока, да ещё его вечного соперника — главы имперской контрразведки. Император лично изготавливал для самых ценных своих слуг, не владевших в должной мере магией, могучих охранников».

— Иногда железо действует не хуже магии, — пробормотал я себе под нос, ласково гладя полированную сталь. Мне предстояло привести это хлипкое тело в норму как можно быстрее, чтобы сабля в моих руках снова стала грозным оружием.

Купленный в лавке нож уже занял полагающееся ему место на бедре под мантией. Спустя пару дней Чарли обещал присоединиться ко мне вечером. И мне предстояло подумать над тем, как объяснить ему непонятно откуда взявшиеся навыки работы с ножом. Если пару виденных им в лавке ловких взмахов саблей ещё можно было списать на влияние магловского кино, то отрабатываемые мной приёмы были достаточно эффективны, чтобы заставить знающего человека задуматься.

— Ну, что, — я убрал тщательно обмотанную шёлковой тканью саблю в ножнах в свой сундук и навесил небольшой, но качественно зачарованный замочек. — Пойдём играть в шахматы?

— Не понимаю, — буркнул Рональд, тем не менее, вскочив с постели, — зачем ты пригласил эту лунатичку?

— Ну... — я ухмыльнулся, — ты ведь уже выдвинул предположение, что она мне понравилась.

Рональд завис, глядя на меня ошалевшими глазами, и я расхохотался, хлопнув его по плечу.

— Я пошутил, пошутил!

— Шуточки у тебя... — Рыжий набросил на плечи уличную мантию.

Я задумчиво покачал головой: этого человека определённо стоило еще не раз встряхнуть, чтобы он задумался о чём-то большем, нежели квиддич и еда.

* * *

Втроём, в последний момент ускользнув от явно намеревавшейся идти с нами Джиневры, мы быстро добрались до Хогсмида через камин и вошли в просторный и прохладный зал «Приюта короля».

— Легкой закуски и сока, — скомандовал я официанту, и почувствовал на себе удивленные взгляды Рональда и Гермионы. Прокололся.

— Откуда такие командирские замашки, Гарри? — С явственно слышимым в голосе недоумением спросила Гермиона.

— Ну, — я покачал головой, — просто вырвалось само собой.

— Главное не веди себя как Малфой, — хохотнул Рональд.

Мы заняли место за одним из самых дальних столиков, откуда, тем не менее, было хорошо видно дверь. Тихо звучавшие в пустом зале скрипка и флейта настраивали на лирический лад, нежные переливы музыки будили в душе какую-то странную тоску, не свойственную мне в обычном состоянии.

Скрипнула дверь, и поклонившийся швейцар пропустил внутрь неуверенно улыбавшуюся Луну. Увидев нас, девушка просияла, словно ребёнок.

— Привет, — подскочив с места, я помог ей усесться за стол, под недоумёнными взглядами друзей.

— Мистер Рональд, — я высокомерно посмотрел на друга, манерно оттопырив нижнюю губу, — я решил, что не должно волшебнику быть неотёсанным мужланом.

Гермиона и Луна прыснули от смеха, уткнувшись в ладони. Рональд заржал.

Принесли сок и несколько тарелок со сладостями и какими-то мясными шариками. Странный набор, но вполне съедобный, как выяснил я, тут же подцепив двумя тонкими палочками ароматное мясо. Тело Поттера по-прежнему потребляло еду со страшной силой, измотанное жестокими тренировками. Оставалось дождаться обещанного Грюмом зелья Кахекидиса, чтобы подстегнуть рост мышечной массы и связок.

Я несколько раз подливал сок девушкам и подвигал им поближе тарелки со сладостями, старательно воспроизводя требования застольного этикета: добравшись в своём самообразовании до этого раздела библиотеки, я постепенно перенимал необходимые навыки.

Рональд прожевал последнее пирожное и, довольно улыбаясь, выложил на стол деревянную коробку с простыми резными шахматами грубой работы. Вдвоём с ним мы быстро расставили фигуры по местам и сосредоточились, девушки негласно уступили нам первую партию.

И первую свою партию я позорнейшим образом проиграл.

— Детский мат, — с ехидной ухмылкой Рональд поставил ферзя на клетку перед моим королём.

Я развёл руками.

— Что-то я сегодня не в форме, дружище.

— Да, ты сдался подозрительно быстро, — заухмылялся Рональд, чьё самолюбие явно было удовлетворено такой быстрой победой.

— А теперь давайте я, — с воодушевлением воскликнула Луна, — Я тоже принесла свои шахматы!

На пару секунд я задумался о том, где бы и мне раздобыть подобную сумку: из небольшой, размером в пару ладоней сумочки была извлечена коробка размером в добрый локоть. И потому восхищенный вздох, изданный всеми, когда Лавгуд открыла коробку, я испустил чуть позже.

Шахматы были чудо как хороши: выточенные из нескольких сортов полудрагоценных камней, окованные медью и латунью, они больше походили на произведение искусства.

— Это мне подарил отец, когда я пошла учиться в Хогвартс, — Луна смущённо опустила глаза.

— Рон, Луна, давайте вы, — я подмигнул всё еще ощущавшей себя неуверенно девочке, ощущая странное предвкушение.

— Тогда ты играй белыми, Луна, — криво улыбнулся Уизли, расставляя чёрные фигуры с обсидиановыми головками по местам.

— Хорошо, — почти пропела девочка, выдвигая вперёд первую пешку.

Улыбка Рональда стала ещё шире, когда Луна с лёгкостью подставила другую пешку под удар. Луна небрежно поправила рукой волосы, выдвинув вперёд офицера.

— Шах, — с торжеством в голосе произнёс Рональд, со стуком камня о камень поставив ферзя на диагональ, ведущую к белому королю.

Протянув руку в кружке, он отхлебнул сока, закашлялся и почти не глядя схватил пешку, отправляя её в атаку. Мгновение спустя он хлопнул себя по лбу, но было уже поздно: Луна, ухватив тонкими пальчиками белого слона, отправила пешку Рональда за пределы доски.

Несколько ходов стороны находились в равновесии, но потом, под угрозой белого коня, ферзь чёрных отступил с занятой позиции.

Я внимательно наблюдал за происходившим: Рональд, лишившись своей привычной самоуверенной ухмылки, сосредоточенно уставился на доску, потирая подбородок. Луна сидела, полуприкрыв глаза и, казалось, полностью погрузилась в себя, делая ходы, как будто наобум. Гермиона, не слишком, как я понял, любившая шахматы, меланхолично размешивала ложечкой мороженое, вытаскивая кусочки клубники.

Глаза Рональда победно блеснули, когда сразу две его фигуры — ферзь и офицер ворвались в центр ослабивших оборону белых фигур, и король заметался, уходя от внезапной угрозы.

— Ты не хочешь сдаться, Луна? — Рональд с шумом отхлебнул из своей кружки сливочного пива. Я поморщился: пить эту гадость было решительно невозможно.

— Я подумаю, — звонко рассмеялась девочка, двигая вперед ферзя и ставя в свою очередь шах королю чёрных. Рон чертыхнулся, но тут же убрал возникшую угрозу, напав конём и убрав ферзя с доски.

— А мне кажется, уже пора, — начал было он, но его улыбка увяла. Луна небрежно передвинула слона на одну клетку вперёд.

— Мат, — загадочно улыбнулась она. Рональд со стуком опустил локти на стол и оперся на руки подбородком, рассматривая доску с каким-то непониманием и обидой.

— Но... — пробормотал он, и сразу же захлопнул рот, с всё возрастающим недоумением разглядывая сложившуюся на доске позицию, привёдшую его к форменному разгрому.

— Где ты научилась так играть в шахматы, Луна? — Гермиона, оторвавшись от мороженого, воззрилась на девочку так, словно у той выросли рога, и было отчего: до этого момента Рональд уверенно держал первенство по шахматам в гостиной Гриффиндора.

— Отец по вечерам играет со мной, — снова смутившись, ответила девочка. — И я очень редко могла его обыграть.

Личность Ксенофилиуса Лавгуда, бессменного редактора самой скандальной газеты магической Англии, на глазах обрастала новыми подробностями. Больше всего мне хотелось дать почтенному волшебнику в челюсть за то, что он преступно запустил болезнь дочери и не принял своевременных мер.

* * *

— Нападай, — Чарли снисходительно рассматривал меня, небрежно держа в руках только что наколдованный нож.

— Хорошо, — я шагнул вперёд, по-простому, без всяких изысков, выбросив вперёд руку. Лезвие моего ножа едва не чиркнуло по груди в последний момент отшатнувшегося Чарли.

Из глаз мужчины исчезла расслабленность и усмешка, я заметил, как он чуть крепче взялся за ребристую рукоять ножа. Видимо, почти удавшаяся атака заставила его отбросить снисходительность и всерьез отнестись к подростку, стоявшему в боевой стойке напротив.

Я перехватил нож удобнее и отшагнул назад, разрывая дистанцию.

— Это уже интереснее, — пробормотал Чарли, опустив своё оружие. — Я думаю, нам стоит сменить ножи.

Он уронил на пол свой нож, тут же распавшийся белёсым пеплом, и вытащил палочку. На этот раз колдовство далось мужчине сложнее: по вискам потекли капли пота, но зато и нож вышел просто на загляденье.

— Им можно работать без опасения убить партнёра, — пояснил Чарли, вытерев лоб и раскрасневшееся лицо. — Можно воткнуть его по самую рукоять в тело, но всё, что ты испытаешь, это боль.

— Это хорошо, — я взял протянутый мне нож и несколько раз взмахнул им, привыкая к балансу.

Чарли встал в стойку, держа нож обратным хватом и готовясь к атаке.

— Начали, — хмыкнул он, медленно приближаясь.

Вместо ответа я отпрыгнул в сторону, одновременно бросив свой нож. Получивший рукоятью точно в лоб Чарли замер, а потом сложился пополам от хохота. Я сплюнул на землю: к балансу нового ножа я до сих пор не привык, а потому втыкался он через раз.

— Гарри, — выдавил распрямившийся наконец Чарли, — где ты всего этого набрался?

За два прошедших дня я уже сумел подобрать правдоподобный вариант, и ответил довольно коротко:

— В моей магловской школе была спортивная секция, где учитель иногда пытался научить детей «чему-то интересному», как он выражался. Там я и научился бросать нож.

— Интересно, — фыркнул Чарли, шагнул вперед, полоснув меня по руке. Я чертыхнулся и выронил оружие, руку пронзила резкая боль, но кожа и плоть остались неповреждёнными.

Второй раз мужчина на один и тот же приём не попался бы, поэтому я дождался нового режущего взмаха Чарли и резким ударом руки сумел увести нож выше. Мой нож по рукоять вошёл в живот охнувшего Уизли.

— Неплохо, — пробормотал он, когда прошли судороги боли. — Очень неплохо. Продолжим.

Ножом Чарли владел хорошо, и, если бы не мой опыт, мужчина просто задавил бы меня за счёт большего веса, длинны рук и силы. Но спустя полчаса счёт был примерно равным.

— Наверное, хватит, — прохрипел я, отбросив с лица намокшие от пота волосы. — У меня сейчас сердце вырвется из груди.

— Пожалуй, — Чарли хлопнул меня по плечу, — мы с тобой повторим тренировку в ближайшие дни.

Вытерев полотенцем лицо, Уизли ушёл.

Я с трудом удержал довольную улыбку: именно этого я и добивался, стараясь показать себя хорошим, но не чрезмерно хорошим для подростка спарринг-партнёром.

* * *

— Ты чего весь такой мокрый? — сморщил нос Рональд, когда я ввалился в нашу общую комнату.

— Мы с твоим старшим братом дрались на ножах, он меня разделал под орех.

— Ты дрался с Чарли на ножах? — Рон даже привстал на постели, где изучал очередную книгу о квиддиче.

— Он предложил устроить спарринг, — кивнул я, подхватывая из шкафа свежую одежду и полотенце.

Уизли недоверчиво покачал головой и снова уткнулся в свою книгу. Я заметил, что рядом с ним лежал пергамент, исписанный сложными схемами, похоже, он выстраивал какую-то неизвестную мне стратегию для игры. Я уже развернулся, чтобы выйти из комнаты, и тут в голове у меня сложилась неприятная мысль: а ведь Поттер играл в этот нелепый квиддич на ключевой позиции для команды. И если я хочу продолжать нормальные тренировки — следовало побыстрее придумать, как отказаться от этого занятия, не рассорившись со всеми спортивными фанатами Гриффиндора. Это стоило тщательно обдумать, хотя... Хотя один вариант всё же был.

Вернувшись, тщательно отмытый от липкого пота, я приступил к выполнению своего плана.

Метла, подарок Сириуса Блека, оказалась в точности там, где я её оставил — под крышкой сундука в специально врезанном для неё отсеке.

— Рон, не желаешь сыграть в квиддич? — оскалился я. — Давай позовём твоих братьев и Джинни.

— Сейчас! — обрадованный тем, что впервые за всё время я сам захотел сыграть, Рон скатился с кровати и ушёл за остальными.

Необыкновенное ощущение пьянящей лёгкости охватило меня: признак того, что ситуация лепится, словно мягкая глина так, как я этого хочу. Открыв окно, я выпрыгнул со второго этажа, крепко держась за метлу.

— Гарри! — резкий крик миссис Уизли остановил меня на половине выполнения фигуры, называвшейся в этом мире «мёртвая петля».

Я медленно спустился вниз, зависнув прямо перед чем-то возмущённой женщиной.

— Да, миссис Уизли? Вы меня звали? — Всё труднее становилось удерживать маску вежливого и воспитанного мальчика.

— Гарри, как ты можешь так делать?! — воскликнула миссис Уизли, взмахнув руками. — Ты же мог упасть!

— Я осторожен, миссис Уизли, — покладисто ответил я, не желая раздувать конфликт, хотя скромно опускать глаза и слегка смущаться... это противоречило всё моей натуре.

— Не смей больше делать так, Гарри! — не успокаивалась раздражённая женщина. — Это опасно!

— Хорошо, миссис Уизли, — я стиснул зубы, чтобы удержать внутри спокойный и уверенный ответ, так не свойственный Гарри Поттеру. Костяшки пальцев, сжимавших метлу, побелели.

Развернувшись, женщина прошествовала в дом, а я глубоко вдохнул и выдохнул, прогоняя напряжение: спокойное расположение духа мне ещё пригодится.

На небольшом квиддичном поле, притаившемся в глубине запущенного сада Уизли, уже собрались все, кроме меня: Рональд умудрился каким-то образом заманить в нашу команду почти всех своих братьев, за исключением амбициозного и высокомерного Перси, которого в семье не слишком-то жаловали. Впрочем, я этого юношу назвал бы скорее человеком, из которого, при должном руководстве, вырос бы хороший чиновник.

— Ну что, — я завис в воздухе перед лениво перебрасывавшимися шуточками Чарли и Биллом, — кто за кого играет?

— Трое на трое? — предложил Рональд.

— Один человек лишний, — подумав, выдал Билл. — Может, погоняем кого-то все вместе?

— Ловца? — я спешился и быстро перебросил свою «Молнию» Джиневре Уизли.

Возникла немая пауза.

Взяв из разжавшихся пальцев Джиневры её старую метлу с облупившимся лаком и полустёршейся надписью «Комета» я медленно взлетел вверх. Метла была откровенно паршивой, но для моей затеи подходила идеально: по контрасту на «Молнии» девочка должна была выдать гораздо лучший результат.

Промолчавшие близнецы, оглядев обрадованную Джинни и насупившегося Рональда, взмыли в воздух, прихватив с собой биты.

— Ронникинс, выпускай мячи! — сделав кульбит, заорал Джордж, размахивая руками.

Оба бладжера полетели вверх, следом за ними, оседлав незнакомые, но явно новые метлы, взмыли Чарли и Билл. Покинутый всеми квоффл одиноко завис в центре площадки.

Вскоре в воздухе образовалось подобие порядка: Чарли, Билл, Фред и Джордж от души лупили битами по бладжерам, пытались сбить Рональда и Джиневру с мётел и мешали им ловить снитч. Я же просто завис перед кольцами, куда нужно было забрасывать мячи, и изображал из себя вратаря. Уловка, к моему удивлению, сработала, и на меня просто не обращали внимание.

Очень скоро первый раунд завершился: раскрасневшаяся Джиневра с радостным визгом поймала снитч, а Рональд получил бладжером в живот и медленно полетел к земле.

— Молодец, Джинни! — выкрикнул я, подлетая к державшемуся за живот Рональду и помогая ему аккуратно спуститься вниз.

— Билл, гад, — просипел Рональд, когда сумел слезть с метлы и разогнуться. — Я думал, мяч пробьёт меня насквозь.

— Бывает, — спокойно ответил я, накладывая простейшее обезболивающее заклинание, которое уже успел выучить. — Боль скоро вернётся, заклинание действует недолго.

— Ты становишься похож на Гермиону, — неожиданно серьезно ответил Рональд, сумев вздохнуть полной грудью. — Она тоже постоянно сыплет заклинаниями во все стороны.

— Ну, лучше уметь, чем не уметь, верно? — я хлопнул друга по спине.

— Верно, — буркнул Рональд, похоже, обидевшись на напоминание о том, что сам он не отличается особым старанием в изучении заклинаний.

— Давай еще несколько заходов в квиддич? — я намеревался добиться цели во что бы то ни стало.

Следующие два часа мы летали без остановок, по очереди пробуя себя то в роли ловца, то в роли вратаря. Старшие братья, Чарли и Билл, усмехаясь, отказались от своей очереди, ограничившись тем, что играли роль отбивал, с особым удовольствием сшибая бладжерами близнецов.

Джиневра Уизли явно обладала талантом к квиддичу — ничем иным я не мог объяснить то, что даже на своей старенькой метле, когда Рональд оседлал мою «Молнию», она летала на удивление хорошо. Увлёкшись полётом, она забыла даже о своём смущении при виде меня: для меня уже не стало секретом полудетское увлечение Джиневры Уизли Гарри Поттером, и одной из задач моих на ближайшее время как раз было избежать перехода этого чувства во что-то более серьёзное.

— Кажется, мы можем взять запасного ловца в команду Гриффиндора, — выкрикнул я, когда Джиневра в седьмой раз за день поймала снитч, на два мяча обогнав Рональда.

Джиневра стремительно покраснела, услышав мои слова.

— Хочешь полностью собрать запасной состав? — одобрительно спросил Билл, оказавшись в воздухе рядом со мной.

— Почему бы и нет? — ответил я, покачиваясь на старенькой метле. — Слизеринцы перед каждым матчем стараются вывести из строя хотя бы одного игрока, а так у нас будет замена. Да и тренироваться основным составом против запасного удобнее, чем всемером.

— Правильно мыслишь, Гарри, — Чарли спикировал ко мне, — маглы, как бы мы к ним ни относились, разумно придумали в своём футболе, добавив туда запасной состав игроков.

— Вот потому я и думаю, что стоит предложить Анджелине устроить пробы сразу после первого сентября, — я кувыркнулся в воздухе и едва не врезался в землю, когда «Комета» неожиданно потеряла ход. — Кто его знает, что придумают змеи перед матчем.

Когда мы спустились на землю и направились к сараю, где Уизли хранили инвентарь для квиддича — старой покосившейся от времени постройке, державшейся, как я подозревал, только на заклинаниях — я протянул Джиневре свою метлу.

— Джинни, — я постарался говорить как можно убедительнее. — Мне кажется, тебе она сейчас нужнее. Лучше летай пока на ней, в сентябре будет отбор в запасной состав команды Гриффиндора.

Наступила новая пауза. Рональд смотрел на меня так, будто я только что оскорбил его в лучших чувствах.

— Отдаёшь ей «Молнию»? — весело присвистнул Чарли.

— На время, чтобы Джинни смогла попрактиковаться в игре на той метле, на которой предстоит летать на соревнованиях, — ответил я, развернувшись к Рональду, чтобы не нажить себе пусть и временную, но обиду. — Вратарю такая метла всё равно ни к чему, так что я не стал предлагать её тебе, дружище.

— Ладно тебе, Ронникинс, — близнецы зажали своего брата с двух сторон. — Где ты будешь разгоняться на «Молнии»? Возле квиддичных колец?

Сложив мётлы в чулан, мы направились в дом, «Молния» покоилась на плече Джиневры, а я мысленно пожал сам себе руку: операция прошла успешно, и теперь у меня был человек, на которого, если получится, я мог свалить роль ловца в команде и отказаться от игры. Ведь с ловцом в последний момент перед матчем могло случиться всё, что угодно...

Глава 12. Сохо.

Здравствуйте, дорогие мои читатели. Я всё же решил оставить этот кусок в тексте переработанной главы.

Последнее время даже на сайтах фанфиков часто звучат диалоги о политике. Кто-то вводит санкции и громогласно «уходит» с сайтов, кто-то просто беспочвенно ругается и исходит злобой то в одну, то в другую сторону. Я знаю, что я всего лишь автор долбанного фанфика, не политик, не известный учёный. Мои работы, связанные с автоматизацией психодиагностики в организациях, вы не видели, да и не могли видеть, они для корпоративных пользователей больше и известны узкому кругу людей. Но как автор немножко, относительно известного фанфика (да, я нескромный мудак), я призываю вас: давайте будем терпимее друг к другу хотя бы в интернете. Мне как человеку искренне больно видеть сводки новостей и читать грязь в блогах, когда мы, представители двух братских народов, готовы вцепиться друг другу в глотки.

Я знаю, что после этого сообщения изрядная часть моих читателей скорчит рожу и скажет: мол, Северд скатился до политоты, Северд не за тех(не за наших, за них, за Россию, за Украину, за чёрта в ступе). Так вот, Северд за мир, черти бы взяли всех, кто разжигает злобу в интернете. У меня есть друзья как по эту, так и по ту сторону границы, с кем я до сих пор общаюсь, уже много лет. И мы, внезапно, общаемся хорошо и до сих пор.

Давайте будем терпимее хотя бы в сети. И я благодарен тем, кто, прочитав это сообщение месяц назад, услышал мою просьбу.

elSeverd, он же Николай Александрович.

«— Встали, попрыгали, — бойцы моего десятка молча подскочили со своих мест, оправляя снаряжение, чтобы ни единым звуком не выдать своего приближения.

Дождавшись кивка каждого из воинов, с которыми мы вот уже третий месяц ели из одного котла, я пошёл к двери. За спиной еле слышно заскрипела солома на земляном полу и раздался мягкий шорох одежды. Ни одного бряцающего предмета, поверх коротких кольчуг надеты плотные куртки из мягкой кожи.

Ночь встретила нас ласковым дуновением ветерка, блаженно холодившего кожу после опаляющей жары разгара лета. Даже то, что мы находились на границе леса, не особо спасало от жары.

Выделенная командующим южной армией цель для моего десятка была проста и незамысловата: тихо подобраться и перерезать небольшой сторожевой пост, снабжённый сигнальным артефактом. После этого дождаться подхода сотни бойцов и двигаться перед ними, перехватывая случайных наблюдателей. Особую пикантность заданию добавляло то, что магию применять мы не могли, точнее, не мог я — бойцы не владели даже простейшими чарами разжигания огня. Теократы не жаловали магию, но их амулеты, снабжённые толикой божественной силы, безошибочно ощущали применение заклинаний.

— Гарт, бери пятерых, заходите с той стороны.

Немногословный выходец с самого юга Империи, где стражники и армейские постоянно рубились с юркими кочевниками, грабившими караваны, кивнул и растворился в темноте. Следом за ним направились ещё пятеро.

— За мной. — Оставшиеся четверо шагнули от костровища в темноту.

Оказавшись в лесу, куда не достигали блики костров нашего лагеря, я натянул на голову полотняную чёрную маску — в лунных бликах, изредка пробивавшихся сквозь листву, человеческое лицо было слишком заметным. Лесовики же отличались завидным зрением.

Короткими перебежками, прикрывая друг друга, мы пробирались вперёд. То один то другой боец пересекал открытую часть пути между деревьями, а остальные готовы были на малейший звук выпустить отравленный болт из небольших, но очень мощных арбалетов. К моему великому сожалению, из-за сложности конструкции, попадали арбалеты в войска только к разведчикам, да к немногочисленным рейнджерам.

Когда вдалеке стали видны языки костра, я остановился. Где-то с северной стороны, я это знал, тихо ползли люди, возглавляемые Гартом. Вытащив из нагрудного кармана толстую стальную трубку с линзами, я попытался разобрать хотя бы что-то возле костра, но пламя слепило взгляд. Всё, что я сумел разглядеть — возле костра было гораздо меньше людей, чем должно. А значит... Значит, сидевшие у костра — приманка, а настоящая стража бдит где-то в темноте поодаль от костра. И то, что мы не натолкнулись на них, означало, что их слишком мало, чтобы сформировать полноценную дозорную сеть.

Медленно тянулись минуты, пока каждый из моих людей, поделивших между собой участки леса, напрягал зрение, пытаясь различить в темноте хоть какое-то движение.

Наконец усиленное эликсирами ночное зрение оправдало себя, и я разглядел пристроившегося между двумя деревьями наблюдателя с коротким луком в руках. Он был один. Подняв арбалет, я тщательно прицелился: промазать на такой дистанции было сложно, но рисковать было нельзя. Со спины потянуло ветром, затрепетали листья, зашуршали слабо различимые ветки над головой. Громкий щелчок арбалета затерялся в шуме ветвей. Человек упал: зелье, при всех его недостатках, вызывало мгновенный паралич, так что даже закричать от внезапной боли он не сумел.

Спустя минуту мы уже стояли возле свежего трупа, настороженно озираясь: нужно было обезвредить его товарищей и только после зачищать лагерь.

Спустя два часа, когда ночь перевалила за последнюю треть, всё было кончено — ещё четверо воинов, сидевших в секретах, уже никого не могли предупредить о нападении. Дольше всего мы искали в темноте особо хитрого наблюдателя, оседлавшего толстую ветку могучего дерева. Правда, густая листва, которой он прикрывался, изрядно затрудняла обзор и самому лесовику, так что тревогу поднять он не успел.

Молчаливый Гарт возник рядом со мной из темноты, и я в последний момент остановил руку с кинжалом: мало кому удавалось подобраться так близко незаметно для меня.

— С той стороны чисто, командир, — прошипел он на пределе слуха.

— Через десять минут начинайте, — скомандовал я, и воин пропал.

Порубежники теократов продолжали негромко беседовать у костра, временами подбрасывая свежие дрова. Похабных шуточек и взрывов смеха, свойственных любому воинскому лагерю Империи, тут не было: сидевший в самом углу у палаток лысый мужчина в бело-красном балахоне отбивал всякое желание развлечься у солдат. Жрецы богов-близнецов Ру и Ло обладали множеством достоинств, в которые, тем не менее, не входило чувство юмора, а вот обвинить в ереси и подвесить над костром шутника они могли с превеликой лёгкостью. За что их войска бывали не раз биты имперцами: сложно воевать, если солдаты идут в бой за страх, а не за совесть. Хотя фанатиков в рядах армии Ру-Ло хватало.

Жестами я указал бойцам, сгрудившимся за моей спиной, их цели. Себе я оставил жреца, упокоить которого нужно было в первую очередь: сами они не обладали магией, однако могли связываться с собратьями на большом расстоянии безо всяких амулетов. Да и амулетами, наговоренными, укутанными в благословения главного храма теократов, жрецы пользовались весьма искусно. Средний жрец в ближнем бою мало чем уступал подготовленному магу-боевику, ощутимо проседая только в рубке на мечах.

Щелчок. Жрец, что-то почувствовав, успел вскинуть руку с заискрившимися кольцами. Арбалетный болт, кувыркаясь, улетел куда-то в сторону.

Свистнули болты, два из пяти порубежников молча ткнулись лицами в огонь. Бойцы выполняли свою задачу — как можно быстрее перебить обитателей сторожевого поста, не давая им поднять тревогу.

Два десятка стальных звёзд на перевязях моего костюма — то, что отличало меня от рядового бойца — разлетелись за двадцать секунд. Этого хватило мне, чтобы раз за разом сбивать концентрацию жреца и подобраться на расстояние мечевого удара.

Кривая сабля ударила, готовая отсечь голову жрецу, но её встретила поднятая вверх рука — и сталь отлетела в сторону.

— Не вмешиваться! — рявкнул я, и разведчики, у которых не было пока что хороших амулетов, остановились. Я берёг своих людей, а шансов отбить атаку подготовленного жреца у простого воина не было.

С глухим стуком сталь ударяла в голую плоть, укреплённую верой жреца и силой его божеств. Редкие пропущенные мной удары приходилось отводить, уповая на долгие жестокие тренировки, и ощущения были такими, словно я пытался сбить в сторону кузнечный молот.

— Х-ха! — с трудом, но я уловил момент, и кривая сабля отсекла голову лысого жреца. Безголовое тело еще секунду стояло на ногах, орошая всё вокруг фонтаном крови, а потом завалилось назад. Я тщательно вытер клинок и осмотрел: на зачарованном лезвии не осталось ни щербинки.

— Гарт, — отдышавшись, я начал раздавать указания. — Отправляйся назад, сообщи, что пост уничтожен. Остальным занять оборону и ждать приказа».

Утром, с трудом отойдя от яркого и неприятного сна о южной войне, штурме одной из лесных крепостей Ру-Ло и последовавшей за ней чудовищной резне в ущелье Хёгг, где не было победителя, я сумел-таки добраться до листов с расчётами нового зелья. Иногда я подумывал, не попросить ли Гермиону провести часть моих вычислений, но потом отбросил эту мысль. Девушка всё своё свободное время проводила либо в комнате, либо на пляже вместе с Джиневрой, периодически помогая на кухне миссис Уизли, и в наших играх не принимала участия. Даже на этот раз она отказалась забраться на метлу, сославшись на необходимость дочитать «очень интересную книгу». Да и вряд ли она спокойно отнеслась к моему намерению сварить не совсем обычное зелье, возможно, обладавшее немалыми побочными эффектами. Рон, зарывшись в одеяло, недовольно покосился на слабо мерцающий над моей кроватью огонёк заклинания, но промолчал.

Головоломные цепочко формул и взаимосвязей постепенно складывались в моей голове во что-то правдоподобное. Само по себе зелье я уже сумел сложить из отдельных компонентов, и оно даже давало нужный мне эффект. На бумаге давало... И сейчас я в третий раз перепроверял все вычисления — не хотелось бы из-за небольшой ошибки выпить яду.

Спустя два часа я закончил очередную проверку. На этот раз я не нашёл ни единой ошибки, а значит, даже если она там и была, найти её при моём уровне знаний было невозможно. Тщательно переписав получившийся в итоге рецепт и способ его выведения на новый лист пергамента, я взмахнул палочкой, создавая копию листа. На обратной стороне пергамента я написал короткое письмо.

«Мистер Фелтон, насколько мне известно, вы принимаете заказы на изготовление даже самых сложных зелий, и слава ваша, как искусного и умелого зельевара распространилась по Англии. Мне хотелось бы заказать вам изготовление десяти порций данного зелья, которое сам я, к сожалению, не могу приготовить самостоятельно: природа обделила меня умением постигать тонкую науку зелий.

Сообщите, за какое приличествующее вознаграждение вы готовы взяться за работу над этим рецептом.

Жду ответа с этой совой.

Т.а.Н.»

Постаравшись не привлекать внимания, я добрался до чердака, где размещалась крошечная совятня.

— Букля, лети в лавку Чарльза Фелтона, — шёпотом скомандовал я своей сове, которую захватил из Хогвартса буквально в последний момент.

Лавку старого зельевара я присмотрел в один из визитов в центральный волшебный квартал. Немногословный, полностью седой старичок зарабатывал на безбедную старость собственным внукам изготовлением и продажей разных хитроумных составов. А главное, как я успел понять, отличался редкостным немногословием.

Вечером меня, уже успевшего задремать, разбудил тихий стук в окно.

«Доброго вечера, господин.

Думаю, что моих скромных способностей вполне достаточно, чтобы сварить интересующее вас зелье. Однако же, для достижения желаемого вами эффекта, я предложил бы...»

Дальше шёл мой же рецепт, весь исчёрканный и переделанный до неузнаваемости. Я с трудом удержался от того, чтобы не плюнуть на землю: зельеварение действительно оказалось не моей стезёй.

«Если вас устраивают мои предложения по изменению рецепта, то я готов сварить данное зелье. Стоимость моей работы будет составлять семьдесят галлеонов за десять порций, отдельно прилагаю стоимость ингридиентов. Зелье будет готово через две недели.

Если же вы желаете сварить зелье именно по вашему рецепту, с прискорбием вынужден отказаться, поскольку в этом случае по вашему рецепту вы приготовите яд, убивающий человека за несколько часов.

Ч.Ф.»

Я сплюнул в окно. Выписав анонимный чек на предъявителя, снабжённый магической меткой и каплей крови, я отправил его с совой Чарльзу Фелтону. Гоблины, для тех, кто действительно их интересует, предлагали весьма интересный список дополнительных услуг, куда входили не только управление счетами клиентов, но и множество полезных мелочей. Впрочем, отслеживали они возможные пути обойти защитное заклинание, накладываемое мной на чек, очень тщательно. А немногочисленные ловкачи, сумевшие всё же обмануть Гриннгготс, впоследствии обнаруживались в самом неприглядном виде: чаще всего их забивали кирками до смерти. Авроратом же это списывалось на магловских хулиганов, поскольку тела обычно обнаруживали на окраинах Лондона подле различных вертепов.

* * *

25 августа 1995 года.

Утром галдящая семья Уизли, за исключением пропадавших в кухне Гермионы и миссис Уизли, унеслась к квиддичному стадиону: моё предложение о натаскивании Джиневры и Рональда на роли ловца и вратаря упало на благодатную почту. Чарли Уизли, бывший некогда капитаном квиддичной команды, взялся всерьёз за брата и сестру и гонял их уже две недели без продыху и жалости. Хотя у него оставалось достаточно сил, чтобы почти каждый вечер выколачивать пыль из меня, пусть даже счёт был по-прежнему равным.

Я же уселся за книги, рекомендованные мадам Помфри. Артефакт, которым она со мной поделилась, оказался настоящим сокровищем. И теперь я старательно отрабатывал на лежавшей передо мной неаккуратно обкусанной руке исцеляющие заклинания.

— Что ты делаешь? — на пороге комнаты некстати возникла Гермиона. Она стремительно побледнела, едва увидела, ЧТО лежит на столе. — Откуда ты взял эту дрянь?!

Её голос поднялся почти до визга.

— Это всего лишь артефакт-тренажёр для целителей, Гермиона, — сложное, уже отработанное мной движение палочкой, и обгрызенная рука превратилась в непонятный комок слизи. — Мадам Помфри дала его мне перед отъездом.

Всё ещё бледная девушка уселась на кровать Рональда.

— Как ты вообще держишь ЭТО в руках? — передёрнуло её. — Мерзость какая!

— А как же твоя любовь к новым знаниям, Гермиона? — подначил я её. — Это же настоящий кладезь секретов и умений!

— Мои родители стоматологи, Гарри, — слабо поморщилась она, — но я никогда не могла смотреть, как они работают, и не разглядывала папину коллекцию вырванных зубов, из которых он делает дрелью статуэтки...

— Интересная, должно быть, картина, — хохотнул я, убирая артефакт в специальный мешочек. — Зато теперь я знаю пару заклинаний, которые, возможно, спасут мою шкуру в следующем учебном году, учитывая моё фатальное невезение.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась девушка, забыв про свои страхи.

— Ну... — я пожал плечами, — каждый год я сталкиваюсь с какой-то смертельной опасностью. Одержимый темным духом Квирелл, василиск, дементоры, драконы, Темный лорд... Каждый год приносил мне что-то новое, так что лучше я немного позанимаюсь исцеляющей магией.

— Но на это есть авроры! — завела свою привычную песню Гермиона.

Я вытащил из мешочка артефакт, снова пробормотал зубодробительное заклинание, и мерзкий комок превратился в обгрызанную большими зубами руку. Гермиона, прижав руки ко рту, выскочила за дверь. Я же ещё раз вгляделся в торчавшие кое-где из чудовищных рваных ран осколки костей и подивился редкому мастерству того, кто сумел создать подобный артефакт. С его помощью изучение целительных заклятий становилось гораздо более простым делом: невозможно было бы найти столько подопытного материала для будущих лекарей. А единственный кусок странной субстанции с успехом заменял добрую тысячу раненых.

Вечером мне пришло письмо, о котором, поглощённый ворохом книг и чередой тренировок, я успел позабыть.

«Доброго вечера, господин.

Заинтересовавший Вас рецепт изготовлен со всем возможным тщанием и мастерством. Благодарю Вас за щедрую оплату моего скромного умения. Готов при необходимости выполнить и иные Ваши заказы. Также сообщаю вам, что при использовании зелья Кахекидиса, о котором вы спрашивали, в ближайшую неделю после его приёма нежелательно использовать комбинированное зелье, которое я изготовил. Это не приведёт к дурным последствиям, но одновременное принятие нескольких зелий всегда непредсказуемо даже для самых изученных составов поскольку зависит от множества особенностей организма принимающего.

Ч.Ф.»

К письму прилагалось десять небольших бутылочек, купленных, как я понял, в банальнейшей магловской аптеке: ничем иным я не мог объяснить абсолютно одинаковые отметки, показывающие дозировки. В общей сложности сто порций довольно дорогого зелья, мечты любого подростка. На ближайшее время этого должно было хватить, поскольку времени на развлечения было мало. Зелье Кахекидиса я уже получил от Грюма и выпил мерзкое пойло дней десять назад, но для гарантии я старательно загибал пальцы, подсчитывая, сколько прошло времени.

— Рон, — я тщательно упаковал полученные зелья в сундучок и в дополнение к замку наложил противное заклятье из числа изученных за последнее время. Не хотелось лишиться добычи раньше времени из-за чьего-то глупого любопытства. — Я хочу сходить в магловский Лондон за книгами.

— Зачем тебе магловские книги? — выпучил глаза Уизли.

— Может, я решил позаниматься магловскими науками? — хохотнул я, любуясь страдальчески наморщенным лбом. — Просто я хочу купить несколько книг по боевым искусствам маглов и по их системам спортивной подготовки. Мадам Помфри посоветовала.

Рональд недоверчиво покачал головой, но не стал приставать с вопросами: упоминание школьной целительницы подействовало.

— Ну ладно, — проворчал он, усаживаясь за стол, за которым, повинуясь наставлениям Гермионы, всё же пытался выполнить домашнее задание на лето.

Сама Гермиона, равно как и я сам, уже написали все необходимые свитки, причём, судя по её недоуменным взглядам, я впервые не просил проверить мои тексты. Ей не приходило в голову, что самые главные экзамены — практические — не заменят никакие эссе и свитки: даже самый высоколобый волшебник на Лиаре владел боевой магией и навыками выживания. К этому подталкивала непрекращавшаяся много веков война. Империя воевала с южными кочевниками, иногда легионы теократов Ру-Ло схлестывались в бою с имперскими воинами. Северные государства вечно спорили за власть на своём промерзшем до самых костей земли материке. Хитрые корабельщики Караза бились без всякой жалости с вольным союзом торговых городов, а имперские торговые флотилии не раз подвергались нападениям пиратских ватаг. Одна из старых сказок гласила, что некогда жил мудрец, придумавший величайшее заклинание, способное сделать всех людей счастливыми. И единственное, что нужно было, чтобы сплести его — в мире не должен был гибнуть в бою и на войне ни один человек. Мудрец прожил долгую жизнь, и долгую жизнь прожили его ученики, но так и не случилось такого мгновения, чтобы на Лиаре не лилась чья-то кровь. И заклинание было забыто и похоронено с последним из учеников неизвестного мастера.

* * *

Вечерний Лондон встретил меня промозглой сыростью последней недели августа. Холодный туман окутывал дома и людей, превращая идущих по улицам в смутные призраки, освещённые уличными фонарями и фарами проезжавших автомобилей. С некоторым трудом разобравшись в карте Лондона, которую уже давно брал с собой в каждое посещение этого громадного по меркам Лиара города, я проехал несколько станций на поезде, наконец выбравшись на станции Оксфорд Сёркэс (OxfordCircus— Автор в курсе, что русскими буквами можно написать по-разному...). Чопорный и спокойный Лондон в этом районе давал трещину: многочисленные лавочки, ресторанчики и увеселительные заведения разного толка освещали мостовую многоцветьем огней, слышалась незнакомая речь множества туристов, чёрный цвет людской одежды в центральной части Лондона уступал здесь власть ярким краскам. Я с наслаждением втянул в себя воздух, пропитанный незнакомыми ароматами. Жизнь здесь кипела и бурлила, несмотря на позднее время. Квартал Сохо предоставлял желающим практически все, а то и все возможные развлечения, в зависимости от толщины кошелька, как и любой похожий квартал в любом городе мира.

Выпив стакан апельсинового сока в недорогом ресторанчике, где недоуменно покосились на подростка, гуляющего в вечернее время в одиночестве, я зашёл в туалет. Быстро сбросив мешковатую одежду, взятую из дома Уизли, я выпил дозу комбинированного зелья. Изящную серебряную флягу, куда я перелил зелье, чтобы не привлекать внимание к стекляшке, я сунул в карман.

Секунду ничего не происходило, а потом я вынужден был ухватиться руками за стенки туалета: тело пронзила дикая боль. Со страшным, мерзостным хрустом я стал расти, изменяться. Налилась силой грудная клетка и руки, рельефнее проступили мышцы ног, полностью чёрные волосы Поттера прорезали несколько белых прядей, по щеке заветвился узкий шрам. Глаза потемнели, из ярко-зелёных став почти чёрными.

Спустя долгие, томительные минуты, превращение завершилось. Вместо щуплого подростка в туалете стоял слегка побитый жизнью мощный мужчина лет сорока. Я изрядно прибавил в росте: заблаговременно купленная одежда оказалась впору благодаря нескольким подсказкам в переписке с Фелтоном о расчётах роста и веса при трансформации. Быстро одевшись в простую, ничем не выделявшую меня среди прохожих одежду, я вытащил из рюкзака последнюю вещь, лежавшую внутри — небольшой чёрный же саквояж, куда отправился перемотанный тонкой верёвкой рюкзак и смотанная одежда Поттера. Бумажник с деньгами, которые я выделил на предстоявшее предприятие, отправился во внутренний карман тонкой серой куртки.

Выбравшись из туалета, я посмотрел на себя в зеркало — ничем не примечательный магл, узнать во мне подростка-Поттера было невозможно. Выбравшись из туалета, я посмотрел на себя в зеркало — ничем не примечательный магл, узнать во мне подростка-Поттера было невозможно. Пригладив волосы, я сделал самую важную во всей операции вещь: на купленных специально для этого карманных часах завёл будильник на звонок через три часа: почти как Оборотное, комбинированное зелье требовалось принимать по времени, благодаря переписке с Фелтоном я знал, что срок действия зелья сильно зависит от навыков зельевара. Похоже, Гермиона Грейнджер сварила не самую качественную его разновидность, если судить по часу, на который хватало действия её зелья. Однако для студентки второго курса это было невероятным достижением. Переодевание и привыкание к телу после трансформации заняли у меня порядка пятнадцати минут.

Подхватив саквояж, я направился к выходу.

На улице, тем временем, уже начало темнеть, и по стенам заискрилось многоцветье рекламных щитов. На них я не обращал внимания: опыт посещения злачных мест в Империи подсказывал, что нужно просто забраться поглубже в центр района.

Неспешно шагая по переполненным прохожими улицам, я пытался прочувствовать этот город. Магловский мир жил по совсем иным законам, нежели магический. Консерватизм и иерархия скрытого от глаз маглов мира волшебников сменялись открытостью, бешеным кипением эмоций, уличные торгаши расхваливали свои товары, люди смеялись и веселились во множестве ресторанчиков и клубов. И — что особо привлекло моё внимание — даже в этом весьма и весьма шумном районе толпу часто рассекали двойки и тройки стражников с короткими забавными дубинками, наручниками и пистолетами на форменных перевязях. Я снова задумался о том, где бы раздобыть хотя бы пистолет для испытаний: не стоило пренебрегать огнестрельным оружием, если оно будет работать в условиях магического мира. Но этот вопрос я отложил на ближайшее будущее.

Постепенно я уходил всё дальше и дальше от станции, улыбаясь проходившим мимо девушкам. Иногда я ловил на себе заинтересованные взгляды — тело Поттера в сорок лет обещало стать гораздо более развитым, чем сейчас. На одной из развилок я замер и сделал вид, что рассматриваю витрину магазина. Люди вокруг шли сплошным потоком, но я заметил, что здесь они выглядят странно подавлено: и было от чего: в этом месте магическая реальность подходила вплотную к обычному миру. И волшебник, оказавшийся на перекрёстке, при желании мог перейти в магическую часть улицы. Подавляющее же действие оказывали многоразличные противомагловские чары, которыми, как я ощущал, был буквально усеян этот участок улицы. Чары отвода глаз, чары невнимания, чары рассеянности, чары важных дел, как их называли. Все они описывались в дневнике Вальбурги Блек, посвятившей разбору этих заклятий несколько страниц с изощрёнными ругательствами. Почтенная старушка искренне не понимала, зачем нужны такие сложности вместо старого доброго Империуса.

Легчайшее прикосновение к моему карману заставило меня резко развернуться, тело сработало словно само собой, и я ловко заломил руку карманнику.

— Отпусти, — прохрипел согнувшийся от боли невзрачный парнишка лет двадцати.

— Что надо, парень? — я передвинул захват так, чтобы он мог выпрямиться, но при малейшем движении его кисть должна была затрещать. Незачем было привлекать лишнее внимание. Впрочем, люди и без того проходили мимо, одурманенные чарами.

— Отпусти, хуже будет, — на его лице первоначальный испуг быстро сменялся наглостью.

— А если я сейчас свистну полицейских? — ухмыльнулся я, слегка усиливая нажим. Парень взвыл.

— Ты зачем к парню пристаёшь? — Недалеко от меня остановился здоровяк в кожаной жилетке. Похоже, местное прикрытие карманника, мелкая сошка. Мелкая, но вполне способная доставить неприятности случайному прохожему, если что-то пойдёт не так.

— Ещё полезешь — руку сломаю, — быстрым движением я сломал карманнику палец и тут же резко ударил ему в горло. Парень согнулся, с хрипом хватая воздух, и я толкнул его под ноги шагнувшему вперед вышибале.

— Ах ты! — вышибала ловко перепрыгнул через тело, но я, уведя вверх его размашистый удар, пнул его сбоку в колено.

Хрустнуло. Пробив ему, для гарантии, в горло так, чтобы не убить, я направился на улицу волшебников, пытаясь понять, как работала эта парочка в месте сплетения стольких защитных чар. Видимо, сквибы, или же кто-то изготовил им амулеты. Покалеченных мне было совершенно не жаль: в Империи таким после недолгого суда либо рубили руки, либо отправляли на рудники, что было ещё страшнее для попавшихся.

Обернувшись, я увидел, как над слабо ворочавшимися бандитами склонился подтянутый мужчина в форме полицейского. Видимо, его сила воли оказалась достаточной, чтобы не поддаться в полной мере действию чар.

Улица волшебников, куда увели меня хитрые чары, разительно отличалась от магловской. Цветастые вывески сменились резными досками над входами в лавки. Неоновая, как я уже знал, иллюминация — магическими светильниками. Причудливые одежды — мрачными мантиями. Оглядевшись, я понял, что угодил в ещё один аналог Лютного переулка, где собиралось отребье классом повыше — развлекаться, выпивать, играть и общаться с женщинами. Понятно было без всяких размышлений, что авроры сюда не заглядывали: кто же будет резать несущую золотые яйца курицу.

Вывеска с изображением колоды карт и игральных костей. Интересно, но не то, да и риск нарваться на драку в игорном доме еще выше, чем в борделе. В игорном доме волшебников же без серьёзных заклинаний я чувствовал бы себя неуютно.

Вывеска с изображением кружки и пенящейся струи напитка. Интересно, но не совсем то. Поразмыслив, я зашёл внутрь. Послушать разговоры жителей города никогда не лишне, а спиртное испокон веков развязывает большинство языков. Взглянув на часы, я убедился, что у меня осталось ещё более полутора часов от первой порции зелья.

Довольно светлое помещение было на четверть заполнено людьми. В противовес притонам в тёмных закоулках имперских городов, тут было довольно чисто. Домовые эльфы и доступная магия позволяли решить извечную проблему антисанитарии в дешёвых кабаках. На вертеле над очагом подогревался целый кабан, от которого то и дело отлетали куски мяса на тарелки, разносимые служанками.

— Пива и мяса, — скомандовал я, усевшись за свободный столик. Звякнула золотая монета, и служанка, подарив мне лукавый взгляд, быстро убежала.

— Господин желает сыграть? — тут же подкатился ко мне вёрткий мужичок с неприметными чертами лица и повадками профессионального шулера.

— Господин желает спокойно поесть и закусить, — я ловко сцапал шулера за плечо. — Но господин готов поставить пару кувшинов доброго пива тому, кто развлечёт его беседой.

— Это можно, господин, — закивал мужичонка, проворно спрятав в карманы стаканчик с игральными костями и колоду дорогих карт.

— Ваш заказ, господин, — служанка сноровисто расставила передо мной салфетку, тарелку с мясом и кувшин с пивом. Следом опустились на стол и две кружки.

— Спасибо, милая, — я постарался улыбнуться как можно проникновеннее, и девушка хихикнула. — Еще кувшин пива.

— Что интересует господина, — вкрадчиво осведомился мужичок, осушив первую кружку и вытерев короткие усы.

— Слухи, что интересного в магическом мире, — ответил я. — Я не был в старой доброй Англии со времён Первой войны.

— Вы воевали? — покивал мой собеседник.

— Пришлось, — я опустил голову, старательно играя роль бывшего наёмника. — Сейчас, смотрю, в Англии снова становится жарко?

— Да, господин, — бульканье пива. — Говорят, снова наёмники появились. Ходят по кабакам, ищут кого-то.

Я долил собеседнику ещё пива и жестом подозвал официантку: глотка у шулера была поистине бездонной. Что было мне на руку. Сам я тоже прикладывался к кружке, но больше для виду.

— Значит, война, — хищно ухмыльнулся я. Рассказанное шулером я прекрасно представлял и так, но стоило соответствовать роли. — Что ещё говорят интересного?

— Говорят, за голову лорда Блека объявили награду в две сотни тысяч, — округлил глаза мой собеседник, для которого эта сумма казалась чем-то нереальным. — И наёмники уже не поделили что-то между собой: Саймона Красного с напарником с месяц назад нашли мёртвыми и сильно порубленными.

— Это интересно, — протянул я. — Интересно, кому перешёл дорогу бывший заключённый... Он ведь сидел в Азкабане?

— Сидел, господин, — кивнул шулер, осушая очередную кружку. — Но пару лет назад как-то сбежал. Как — до сих пор никто не знает.

Официантка принесла ещё пива, мяса и крепчайшей ягодной настойки. Я налил себе и шулеру настойки.

Настойку пришлось осушить вместе с собутыльником — маленькие рюмки следовало выпивать залпом. От обжигающей жидкости глаза полезли на лоб, а в желудке разлилось приятное тепло. Я отхлебнул и из фляжки, пока шулер занюхивал выпитое кусочком хлеба и временно был потерян для общения.

— А что... — начал было я, но меня грубо прервали.

— Держи вора! — заорал кто-то в соседнем конце зала.

Тощая фигурка стремительно метнулась к выходу, но вышибала ловко метнул пивную кружку, подбив воришку в прыжке.

— Incarcero! — Буквально выплюнул заклинание бармен.

Волшебники окружили спеленатую фигуру — авроров тут явно не вызывали. Я со вздохом встал с места. Шулер проводил меня благодушным взглядом, допивая настойку. Сам я не узнал ничего нового, но подтвердил свои предположения. А вхожий в воровской мир человечек, сумей я отбить его у жаждущих расправы завсегдатаев, был бы мне очень полезен.

— Ну-ка посмотрим, кто нас сегодня развлечёт, — бармен палочкой приподнял закрывший при падении лицо воришки потёртый капюшон. — Девка?! Да ещё и оборотень!

Лежавшая на полу девушка молчала — явно понимала, что слова тут не помогут. Слишком сильно ненавидели оборотней простые волшебники.

— А девка хороша, — громко сказал я, доставая кошелёк. — Чем забивать её ногами или проклинать, лучше продай её мне, хозяин.

— Э, постой, — вперёд вышел небритый бугай в помятой мантии. — Оборотней надо давить.

Он оказался буквально в шаге от меня, и моя тяжёлая деревянная кружка со стуком ударилась в покатый лоб. В следующую секунду палочка была уже у меня в руках, на её конце загорелся красный огонёк, я хмуро посмотрел на закатившего глаза бугая, почему-то ещё стоявшего на ногах.

— Служанка, всем пива! — скомандовал я. Мне нужна была эта девушка, даже больше, чем окажись она простой воровкой. — Плачу за всё.

Мысленно распрощавшись с планами хорошенько отдохнуть, я шлёпнул об стол несколько золотых монет. Таверна откликнулась одобрительным гулом: я показал своё право сильного и поставил угощение остальным.

Ещё пара монет перекочевала в руки скабрезно ухмылявшегося вышибалы, а бармен с усмешкой бросил мне ключ от комнаты, без слов поняв мой явно видимый сальный взгляд.

— Ещё пива и мяса в мою комнату, милая, — я потрепал по щеке оказавшуюся рядом служанку. Девушка была настолько заморенной и голодной, что для разговора стоило бы её подкормить.

Сжавшаяся в комок девушка в испуге наблюдала за мной. Но из роли выходить было нельзя, и я палочкой указал ей в сторону внутренней двери, где незадолго до нас уже исчезли какой-то постоялец в обнимку со служанкой. Похоже, трактир оказывал действительно все возможные услуги своим посетителям. Несколько скабрезных шуток раздалось со стороны сгрудившихся возле стойки посетителей, и через пару минут тяжёлая дубовая дверь комнаты номер пять отделила нас от остальных. Указав девушке на кровать, я, не поворачиваясь к ней спиной, накладывал самое сильное из известных мне защитных заклинаний на дверь.

— А теперь можно и поговорить, — уже спокойным тоном сказал я, переключив своё внимание на неожиданную спутницу и уже неприкрыто рассматривая её.

И еще один замечательный коллаж от NikaWalter:

Глава 13. О пользе вежливости и кулака.

Спасённая оказалась худощавой, довольно заморенной девушкой с короткими, до плеч, черными волосами. Даже кровь оборотней, дававшая, как я знал, практически неиссякаемое здоровье, не могла скрыть болезненную худобу и синяки под глазами. Она молча смотрела на меня, и только часто вздымавшаяся грудь выдавала её волнение.

Стук в дверь прервал нашу игру в гляделки.

— Ваша еда, господин, — служанка, подарив мне ещё один хитрый взгляд, поставила на стол поднос с тарелками и кувшинами.

— Спасибо, милая, — я закрыл дверь и снова навесил защитные заклинания.

Девушка продолжала молча сидеть на кровати, но я видел, что её взгляд иногда смещался на тарелки.

— Ешь, — кивнул я на еду. — Это всё тебе.

Оборотень не заставила себя упрашивать и пересела к столу, принявшись за еду с энтузиазмом давно голодавшего человека. Однако я заметил, что она старалась есть аккуратно, не хватая еду руками, как делали некоторые из моих соседей за столом в доме Уизли. Сам я неспешно цедил из стакана тёмное пиво, ожидая, пока она насытится.

В комнате окончательно стемнело, но девушка, похоже, обладала ночным зрением, я же ориентировался на слух. Заказанное зелье полностью оправдало потраченные на него деньги: тело Поттера словно бы закрепило в себе частицу боевых навыков, которыми обладал на Лиаре я сам, и потому я ощущал необыкновенную лёгкость. Так что неожиданного нападения девушки, до сих пор не понимавшей, что от неё потребует неожиданный спаситель, я не опасался: с ней, пока не спала моя трансформа, я мог справиться и без магии.

— Наелась? — хмыкнул я, когда утих стук вилки об тарелку, и забулькало наливаемое в стакан вино. — Можешь не бояться так сильно, я не причиню тебе вреда.

— Что я должна тебе за спасение? — прозвучал наконец слегка хриплый голос в темноте.

— Ничего особо серьёзного, — я потянулся, и откинулся на кровать. — По крайней мере не твоё тело, каким бы соблазнительным оно ни было.

— И что же тогда? — дыхание в темноте стало чуть медленнее, девушка успокаивалась.

— Как тебя зовут?

— Ирен, — после недолгой паузы прозвучал тихий ответ.

— Меня зовут Туор, — поколебавшись, я решил назвать своё настоящее имя. Соотнести его с Гарри Поттером не смог бы даже ясновидящий, да и имя это встречалось здесь разве что в старых легендах. — И от тебя мне нужно одно: я хочу встретиться со старейшинами оборотней.

Наступила тишина. Я молча ждал, пока девушка осознает моё требование.

— Нет, — наконец со вздохом ответила она, — я не стану этого делать. Можешь делать со мной что хочешь.

— Ты полагаешь, — протянул я, — что я обычный наёмник, который хочет навести охотников на стоянку оборотней, верно?

Ирен молчала.

— Или я сотрудник Министерства магии, который хочет выследить незарегистрированных оборотней и призвать их к ответу?

С рычанием девушка бросилась на меня, но я, скатившись с кровати, ушёл из-под первого удара. Темнота не мешала ни ей, ни мне, однако спустя минуту Ирен оказалась в согнутом положении, а я аккуратно придерживал заломанную руку, не позволяя девушке вырваться.

— Я уже говорил, что я не аврор и не доносчик, — я резко отпрыгнул в сторону, разрывая дистанцию. — Так что можешь расслабиться.

— И чем ты это докажешь? — фыркнула Ирен с подозрением в голосе.

— Хотя бы тем, что, будь я аврором или доносчиком, я не стал бы с тобой разговаривать, а начал общение с пыточного проклятия, — на кончике моей палочки зажёгся огонёк сплетённого, но ещё не выпущенного заклинания. Ирен со страхом взглянула на рдеющий в темноте шарик. Со вздохом я убрал палочку и зажёг свет.

— Но я — ни тот и ни другой, — из чудом уцелевшего кувшина я налил вина себе и Ирен. — И я ищу оборотней для того, чтобы сделать им предложение лучшее, чем могут обещать министр Фадж и Вольдеморт.

Ирен вздрогнула, словно от удара.

— Да, я могу произносить его имя, — до сих пор мне не был понятен нелепый страх перед именем пусть и великого, но всего лишь человека. — Мне нужно будет встретиться со старейшиной одного из лагерей.

Минуту мы молча смотрели друг на друга, наконец Ирен сгорбилась и опустила взгляд.

— Я отведу тебя в лагерь оборотней, который находится на южной окраине Запретного леса.

— Не сегодня, — приподнял ладонь я. — Только через четыре дня я смогу выбраться туда хотя бы на день. Так что сейчас тебе придётся принести мне Непреложный обет, что ты придёшь на встречу со мной через четыре дня к... Визжащей хижине у Хогсмида.

— Но это далеко... — начала было Ирен, однако я перебил её.

— Мы полетим на мётлах, у меня достаточно быстрая метла, чтобы управиться быстро.

— Только если у тебя «Молния», мы сможем быстро добраться до лагеря, — фыркнула постепенно успокаивающаяся девушка.

— Именно «Молнию» я нам и достану, — ухмыльнулся я, любуясь появившимся на её лице удивлением. — Хотя это будет и непросто.

Двумя минутами позже комнату озарила слабая зеленоватая вспышка скреплённой клятвы, оставившая после себя лёгкий аромат прелой листвы: магическая сила девушки-оборотня была похожа на неё саму.

— Сама выберешься из таверны? — уточнил я на всякий случай и дождался неуверенного кивка. — Мне не нужно, чтобы тебя подстрелили на выходе.

Звякнуло золото. Скрепя сердце, я оставил девушке десяток галлеонов «на расходы». Осведомителей, даже если они ещё не принесли никакой полезной информации, стоило немного подкармливать... для начала.

Протягивая руку к двери комнаты, я понял, что уйти, не вызывая подозрений после устроенного мной зрелища в общем зале таверны не получится. Если я выйду один: комнату неминуемо проверят, а девушку добьют, решив, что наёмник уже натешился с оборотнем и оставил её для развлечения остальным.

— Нам придётся выйти вместе, — поморщился я. — Если оставить тебя здесь одну, сюда тут же поднимется хозяин таверны в сопровождении жадных до потехи гуляк. А ты мне понадобишься живой и здоровой.

Встав, Ирен с некоторым сожалением покосилась в сторону двери в ванную комнату.

— Я могу подождать, — коротко хохотнул я и, дождавшись, пока она скользнет за дверь, откуда тут же послышался шум воды, открыл одну из уменьшенных книг. Здешняя магия, при всех её недостатках, была на удивление эффективной, особенно в области магии зелий — а это была именно магия. Ничем иным нельзя было объяснить действие некоторых составов. Как, пусть и сложнейший, но всё же банальный набор растительных и минеральных ингредиентов, эдакий супчик, мог, к примеру, на короткое время дать мне частичку боевых навыков того тела, которое давно исчезло в пламени очистительного костра в Северной твердыне. Крепость не пережила последнего Владетеля, обрушившись вскоре после моего ухода. Таковы были заклятия, вложенные первым ар Нордом в могучие стены.

Ирен вышла назад буквально через десяток минут, за которые я только успел вчитаться в разбор головоломного заклинания, вызывавшего несколько острых стальных игл.

— Я готова, — заметно посвежевшая девушка выглядела привлекательнее, однако меня уже интересовали другие вещи. Появление на горизонте шанса пообщаться с оборотнями меняло многие планы, и мне срочно нужно было достать как можно больше денег: до совершеннолетия решить проблему с семейным сейфом мне не светило ни при каких обстоятельствах.

— Твоя задача, — сделать вид, что ты сильно напилась и довольна проведенным временем, — кувшин с вином на треть опустел

Не подав виду, девушка послушно поднырнула под мою руку, обдавая слабым ароматом свежевымытого, разгорячённого тела. Внутри что-то откликнулось на этот запах, но я подавил все нежелательные мысли в зародыше: уже было не время и не место. Игра начиналась.

Немелодично напевая какую-то похабную песенку, которую я слышал в исполнении сидевшего недалеко от меня в зале пьяницы, я слегка пошатывался. Ирен поддерживала моё нетвёрдо стоявшее на ногах тело, прижавшись, словно кошка.

Общий зал встретил нас привычным гомоном, мало кому было дело до наёмника, подцепившего симпатичную девчонку и направлявшегося на поиски приключений. Только колючие взгляды хозяина и вышибалы проводили нас до выхода. Однако память об оказанном мной одному из местных забияк тёплом приёме позволила нам спокойно выйти.

— Всё, — отойдя на достаточное расстояние от таверны, я «протрезвел». — Через четыре дня жду тебя у хижины в полдень.

Ирен коротко кивнула и, уже уходя, фыркнула:

— Господин доволен проведённым с девушкой временем?

Я захохотал и направился к соседнему трактиру, мне требовался камин, чтобы добраться хотя бы до Хогсмида и слегка запутать возможных наблюдателей. Перед встречей с оборотнями требовалось решить множество возникших вопросов.

Однако же первая проблема, которую я, надо сказать, не учёл в своих расчётах, ожидала меня на выходе из камина в доме Уизли.

* * *

— Гарри Поттер! — голос Амоленции Уизли на этот раз поднялся почти до визга. Я с некоторым недоумением посмотрел на разъяренную женщину. Потом до меня дошло, что я, вообще-то, нахожусь в теле подростка, который только что вернулся в полночь неизвестно откуда.

— Да, миссис Уизли? — я решил играть столько, сколько это возможно, а потом перебраться в Хогвартс, если придётся.

— Немедленно объясни, как ты мог уйти без сопровождения из дома и не вернуться допоздна!

— Я всего лишь прошёлся по магловским книжным магазинам, миссис Уизли, — я демонстративно помахал взятыми перед визитом в Сохо книгами, посвященными спортивному воспитанию и сборником стихов известных авторов.

Моё нежелание признавать вину в первые секунды сыграло злую шутку, и дальше женщина неразборчиво завизжала что-то на тему того, что собирается оставить меня в доме до конца каникул в наказание.

— Простите, миссис Уизли, — я спокойно положил книги на стол и уселся в кресло. — Но я не считаю, что это возможно. Вы мне не мать и не опекун. И если моё присутствие в этом доме вызывает у вас такое раздражение, я сегодня же съеду обратно в Хогвартс.

Увернувшись от оплеухи, которую мне попыталась отвесить женщина, я забрал книги и направился в комнату Рональда.

Полчаса спустя в дверь постучал мистер Уизли, без слов поманивший меня за собой.

— Молли погорячилась, Гарри, — мягко начал он, когда мы устроились в малой гостиной и в моём стакане заплескался крепкий горячий кофе. — Но и ты пойми её, мы беспокоимся за тебя.

— Я понимаю, мистер Уизли, — с этим человеком стоило вести себя вежливо, он мог быть полезен в дальнейшем. — Но и визит в магловскую часть Лондона... это ничто в сравнении с теми неприятностями, с которым я сталкивался каждый год в безопасном Хогвартсе. Я всего лишь прошёлся по магазинам, купил несколько интересных книг. Присмотрел кое-что и для вас, если буду в следующий раз в том районе.

Я заговорщически улыбнулся: в магазине я обратил внимание на немалое число энциклопедий и справочников по различным механизмам, которые наверняка бы заинтересовали фанатичного любителя техники Артура Уизли.

Мужчина улыбнулся, однако потом снова посмурнел.

— Молли написала письмо директору Дамблдору, я не сумел её отговорить.

— Всё в порядке, мистер Уизли, — я допил свою кружку. — Я понимаю, что вы беспокоитесь за меня. Так что в следующий раз постараюсь вернуться пораньше.

— Ты уже планируешь следующую вылазку? — хмыкнул Артур, подливая мне кофе из кофейника.

— Я хочу взять максимум из того мира, в котором провёл столько лет до появления в Хогвартсе, мистер Уизли. И пусть это будут хотя бы книги по развитию мышц. Лишними они не окажутся, если Вольдеморт хочет убить меня.

— Не произноси его имя, — поморщился Артур, но я увидел в его глазах неприкрытый страх. Слабый, никчёмный в бою волшебник — было бы странно, если б он не боялся сильнейшего темного мага в последнем столетии.

* * *

«Мастер Фелтон, меня снова интересует ваши таланты. Не могли бы вы сообщить мне, какие предельно мощные усиливающие тело волшебника зелья возможно использовать в сочетании с приготовленным вами ранее комплексным зельем? И какие из них вы можете сделать в ближайшие три дня за соответствующую оплату вашего непревзойдённого мастерства?

Также меня весьма интересует применение в зельеварении или в смежных областях костей василиска возрастом в тысячу сто лет, долгое время находившихся в центре магического источника. И, в случае, если таковые применяются, то их стоимость для покупки.

Т.а.Н.»

«Уважаемый господин, к сожалению, почти все интересующие вас эликсиры готовятся больше недели. Однако же у меня есть небольшой запас средних по эффективности зелий, покупатель которых не сумел в срок расплатиться полностью за их изготовление. Для покупателя, который предлагает мне интересные задачи, я готов отдать их вам за две трети обычной цены. Однако же после их применения в течение ближайших пяти-семи дней необходимо обильно питаться и пить, чтобы вывести из организма продукты распада самих зелий, а также восстановить запас жизненных сил. Применение Очищающего состава Карлайла, который возможно приобрести в любой лавке, тоже желательно — это ускорит процесс очистки вашей крови от продуктов распада

Что же касается упомянутых Вами костей василиска, то рекомендую обратиться в банк Гриннготс. При всех особенностях взаимоотношений волшебников и гоблинов, последние уже полтора столетия обеспечивают работу черного рынка редких ингредиентов для зельеварения, хотя и не связываются с темномагическими ингредиентами. Если подобные кости возможно приобрести где-либо, то целесообразно начать с банка Гриннготс.

Применение же их... Пожалуй, я могу назвать несколько интересных и весьма дорогих составов, в которых возможно заменить костную муку упомянутыми вами костями. Однако в основном их применяют на Востоке, в магической части Китая и Индии, англичане же и европейцы практически не используют этот компонент из-за редкости василисков в наших местах».

Со вздохом я перечитал письмо и стукнул кулаком по подушке. Кости василиска и его клыки однозначно придётся продавать — только таким способом я мог быстро получить необходимое количество денег. Будь у меня доступ к деньгам родителей Поттера, было бы проще, но до этого момента меня отделяет еще почти год. Деньги же нужны были сейчас и много. Я набросал письмо в банк Гриннготс и снабдил его той же каплей крови, в данном случае выступавшей как гарант некой конфиденциальности — для своих более ценных клиентов гоблины предоставляли немалое количество услуг, не знакомых простым держателям счетов.

Спустя два часа ко мне прилетели сразу несколько сов, в ожидании которых я надёжно затерялся в ближайшем лесочке, чтобы не вызывать вопросов у семьи Уизли. Я уже понял, что Амоленция Уизли с удовольствием доносила на меня директору Дамблдору. И мне по-прежнему было непонятно, какие отношения связывали Поттера и Верховного чародея Визенгамота, если тот старался тщательно контролировать жизнь подростка.

«Мистер Поттер», — управляющий моими делами в Гриннготсе был краток. — «Гриннготс заинтересован в продаже столь редкого ингредиента, на который вы без всяких сомнений имеете право, поскольку этот василиск был убит лично вами. Банк готов оказать посредничество в продаже всех имеющихся у вас костей за скромное вознаграждение в размере десятой части

Также банк Гриннготс уполномочил меня предложить вам за четыре продаваемых вами клыка василиска...».

Последовавшая дальше сумма заставила меня удивлённо приподнять брови — похоже, гоблинов всерьез заинтересовали не слишком нужные мне кости и клыки. То ли среди зеленокожего народца попадались богатые коллекционеры, то ли идея с кинжалами для убийства магов оказалась не такой уж неожиданной для Гриннготса.

Дело оставалось за малым: в ближайшие пару дней, пока гоблины оповещают по своим каналам ценителей редкостей, вытащить из Хогвартса дьявольски большую груду костей...

* * *

— Рон, как ты можешь так безответственно относиться к учёбе?! — под этот аккомпанемент я лениво бросал камушки в воды небольшого озерца в паре миль от дома Уизли.

Рональд и Гермиона в очередной раз ссорились из-за лености первого и чрезмерной ответственности последней. Мне иногда казалось, что эти двое дружили только благодаря наличию с ними Гарри Поттера, который умудрялся сглаживать самые острые углы. Без него же, — а я не проявлял особого желания мирить тех, кто меня не слишком интересовал, — Рональд и Гермиона ругались практически каждый день. Основным камнем преткновения был тот факт, что Рональд не особо усердствовал в учёбе, Гермиона же искренне верила, что, будучи отличницей в Хогвартсе, после его окончания получит достойное её интеллекта и успеваемости дело.

Правда она не учитывала того факта, что мир волшебников был миром сословным. И значит — без серьезной поддержки дальше какого-нибудь клерка она не продвинется. Как я уже успел заметить, изучая газеты и дневники семейства Блеков, даже в последние годы ключевые и хоть сколько-нибудь существенные должности в Министерстве магии и немногочисленных предприятиях волшебников занимали волшебники из старинных родов. Конкуренция никому не была нужна, и законы магической Англии приходили на помощь потомкам своих создателей. Многие маглорождённые, не выдержав тяжёлых условий, уходили обратно в обычный мир, где вполне их следы терялись. По крайней мере, упоминать о таких в обществе считалось дурным тоном.

Гермиона, вскочив, пересела на другую сторону покрывала, и теперь я оказался между насупленным Рональдом и буквально кипевшей от возмущения девушкой.

— Как продвигается подготовка к соревнованиям? — решил я разрядить обстановку.

Гермиона гневно фыркнула.

— Чарли и Билл гоняют нас как проклятых! — возбуждённо ответил Рональд. — Джинни обязательно пройдёт отбор на запасного ловца в этом году!

— Это хорошо, — хмыкнул я. Новый камешек упал в воду посреди озера. Хотелось пометать кинжал, но раскрывать его существование перед детьми было глупо. — А как ты, дружище?

— Я пропускаю гораздо меньше мячей! — взмахнул руками Рональд. — Слизеринцев ждёт сюрприз!

— Гермиона, ты выбрала предметы для дополнительных занятий на этот год? — я развернулся к девушке, пытаясь развеять её гнев.

— Ты всё равно будешь учиться из-под палки, Гарольд Поттер! — буркнула она. Дурной признак, она зла не только на рыжего, но и на меня.

— Ну ты же видела, что я учился весь этот месяц, — я шутливо толкнул её локтем в бок. — Скоро я перегоню тебя по количеству книг «для лёгкого чтения»!

— Иди ты! — Гермиона замахнулась на меня, но я машинально сбил её удар в сторону и прижал к себе завалившееся набок тело девушки. Щелкнув её по носу, я помог Грейнджер вернуться в вертикальное положение.

— Гарри! — удивлённо воскликнула Гермиона, а Рональд, разинув рот посмотрел на меня.

— Что? — пожал плечами я. — Не надо меня бить.

Рон захохотал, а Гермиона поджала было губы, но потом тоже захихикала.

* * *

Парой часов спустя я уже крался по Запретному лесу с взятым напрокат у гоблинов мешком. Мешок, за который ушлые тварюшки потребовали с меня пару костей сверх оговоренного, был хорош, а главное — я мог утащить в нём большую часть скелета василиска... Если осилю чары снижения веса: зачарованные мешки обычно делались либо на пространство, либо на вес. Хорошо совмещавшие обе способности вещи стоили безумных денег и были громадной редкостью. Аластор Грюм мог спокойно продать собственный сундук и прожить остаток жизни на лучшем волшебном курорте в компании вейл и русалок, делавших ему массаж.

Засев в кустах, я наблюдал за происходившим на поляне, на противоположном конце которой в зарослях колючего кустарника находился спуск в подземный ход. Проблема была в том, что полянку оккупировала пара великанов, сосредоточенно разводивших костёр из целых бревен. Получалось у них это не особенно — толстые стволы упорно отказывались загораться, а растопкой узколобые не озаботились. Наконец один из них, издав громовое ворчание, принялся голыми руками ломать сучья, отрывать целые куски древесины и сложил нечто похожее на приличный костёр.

Убить их при моём всё ещё скудном арсенале заклинаний я бы не сумел. Прогнать — тем более. Оставалось надеяться на хитрость. Разглядев поблизости немаленьких размеров вывернутый из земли пень, я тщательно наложил на него чары левитации и нелепое заклинание из учебника первого курса, вызывавшее цветные искры. Подгоняемый движениями моей палочки, пень, сыпля искрами, понёсся через поляну и исчез за деревьями, где начинался небольшой овраг. Великаны наверное десяток секунд тупо смотрели в сторону, где пропал пень, а потом с рёвом вскочили и бросились туда. Когда оба они пропали в овраге, я метнулся к входу в подземелья, куда великанам было не протиснуться. Возвращаться придётся другой дорогой.

Подземный ход я прошёл без приключений. Зал с двумя дверями был по-прежнему тихим и пустым, только клубился туман в проёме без дверей. Поддавшись искушению, я бросил туда обломок кости, и тот беззвучно канул в молочно-белый туман.

Три часа спустя я проклинал свою идею с продажей скелета василиска.

— Vingardium Leviosa! — сил у меня практически не осталось, и мешок, пролетев несколько метров над полом, снова плавно опустился вниз. Я присел рядом, ожидая, пока истощённая аура впитает в себя толику магии из окружающего пространства.

Сначала всё шло удачно, и я быстро скидал кости василиска в мешок, защищённый заклинанием головного пузыря и толстыми перчатками. Кости и кожа — всё, что оставалось от громадной твари. Заклинания левитации легли на раздувшийся тяжеленный мешок, и я понёсся вместе с ним к выходу, через который когда-то выбрался отсюда Гарри Поттер с телом Джиневры Уизли. Моих сил хватило, чтобы отлевитировать мешок до ближайшего тайного хода, и на этом везение кончилось. Ощутив резкий приступ дурноты, я снял заклинания с мешка и сам словно мешок шлёпнулся рядом. Спустя несколько минут я сумел разобраться в причинах головной боли и слабости: Поттер оказался всё ж не всесильным, и у меня банально не хватало сил, чтобы дальше удерживать Левиозу на таком тяжёлом предмете.

Ещё через два часа я, отдуваясь, тянул мешок через Запретный лес к месту, где меня должны были встретить гоблины.

— Пусть жизнь ваша будет наполнена золотом, мистер Поттер, — из кустов, возле которых я валялся, с трудом шевеля руками и ногами, выбрался один из гоблинов, одетый в тяжёлую кольчугу и с причудливо украшенным поясным и налобным ремнями.

— Пусть ваши враги попадут под обвал, — прохрипел я. — Вот кости.

Следом за первым гоблином появился уже знакомый мне Каррах.

Подёргав мешок и с уважением поглядев на меня, первый гоблин порылся в сумке и вытащил оттуда какой-то сверточек. На свет появился бледно-зелёный гриб.

— За счёт Гриннготса, мистер Поттер. — Гоблин демонстративно откусил половинку шляпки и разжевал с видимым удовольствием.

— Благодарю. — Я съел протянутый мне гриб.

Мгновение ничего не происходило, а потом я ощутил внезапный прилив сил. С некоторым трудом я поднялся на ноги, обменявшись понимающими ухмылками с Каррахом.

— Через час действие Гриба Подземелий закончится, и вам придётся спать часов двенадцать, мистер Поттер, — предупредил меня Каррах.

— Тем лучше, — поморщился я. — Я дьявольски устал тащить этот мешок до места встречи. Спасибо вам за помощь.

— Золото и товары никогда не бывают слишком тяжёлыми, — хохотнул Каррах. — Это приятная тяжесть больших денег!

По его жесту кусты затрещали, и оттуда полезли гоблины в потёртых грубых кожаных куртках. С трудом погрузив мешок на стальную тележку, они покатили её куда-то вглубь леса.

— Я не буду спрашивать, как вы попали в лес, — Каррах оскалился в улыбке на эти слова, и пропал в оставленной тележкой просеке.

Последний оставшийся гоблин, имени которого я так и не узнал, снова порылся в одной из множества сумочек на поясе и стал засеивать просеку какими-то семенами.

— Впечатляет, — вырвалось у меня, когда почти сразу из земли появились первые ростки.

— До встречи, мистер Поттер, — хрипло произнёс гоблин и пропал в кустах.

Я тяжело вздохнул и полез в поясную сумку за уменьшенной метлой. Сил, чтобы пешком добраться до Хогсмида и перейти в Нору у меня не было.

* * *

— Ты чем это занимался вчера, если сегодня мы тебя с трудом добудились?

Я с трудом припомнил, что пару часов назад меня пытались разбудить, но потерпели неудачу.

— Может быть, вчера у меня было очень зажигательное свидание в Хогсмиде, — буркнул я, просыпаясь.

Открыв глаза, я понял, что зря повторил уже испытанную на Грейнджер шутку — Рональд всерьёз обиделся на меня.

— Ты встречался с девушкой? — с завистью посмотрел он на меня.

Подумав, я решил придерживаться этой версии: даже если он разболтает что-то матери или братьям, миссис Уизли будет всего лишь опять кричать и пытаться что-то мне запретить, а старшие братья порадуются за меня.

— Да, с одной симпатичной брюнеткой, с которой я познакомился в Косой аллее, — я полюбовался перекосившимся лицом Рональда. Если после этого он прекратит общаться с везунчиком-Поттером, то я с чистой совестью могу сослаться на его зависть в любом разговоре. Аналогичным образом, если поборница строгих нравов Амоленция Уизли выставит меня за дверь, я всегда смогу выставить её в дурном свете за мелочность и придирчивость.

Не сказав больше ни слова, Уизли выскочил из комнаты.

Со вздохом, я направился умываться.

Когда я добрёл до столовой, там уже собрались на обед все члены семейства. Настроение их разнилось от одобрительно-насмешливого до кипения и бешенства. Джиневра Уизли пронзила меня горящим возмущением взглядом, подражая матери. Я подозревал, что она просто ревнует.

— Добрый день, — я неспешно проследовал к своему месту за столом.

— Гарри, как тебе не стыдно! — буквально взревела Амоленция Уизли, покраснев от гнева.

— Молли, не кипятись, — положил руку ей на плечо Артур, однако она стряхнула её, продолжая сверлить меня гневным взглядом.

— Не стыдно за что, миссис Уизли? — я положил себе на тарелку немного овощей и пару сосисок. — Мне кажется, стыдиться здесь нечего.

— Ты ещё слишком маленький, Гарри, — Амоленция Уизли, как я понял, была не из тех, кого можно было быстро успокоить.

Чарли демонстративно закатил глаза и встал из-за стола. Перед выходом из комнаты он обернулся и, поскольку мать не видела его, показал мне оттопыренный большой палец.

— Как зовут эту девушку? — продолжала тем временем мать Рональда. — Я немедленно напишу её родителям.

— Миссис Уизли, — я встал. — Хотеть вы можете всё, что угодно. Но, даже если я действительно провёл вчера время с девушкой, это совершенно не ваше дело, даже если я живу под вашей крышей. Как я уже говорил, если моё общество вас стесняет в чём-либо, я покину Нору.

— Хватит, Молли! — стукнул кулаком по столу Артур Уизли. Она осеклась, глядя на всерьёз разозлённого мужчину. — Я молчал, когда ты воспитывала за подобные вещи Билла, Чарли и Перси. Но то, каким тоном ты разговариваешь с гостем нашего дома, который тебе, действительно, не сын и не воспитанник, недопустимо.

— Хватит! — прикрикнул он, видя, что женщина собирается возразить. — Я не потерплю подобного тона за этим столом в четвёртый раз.

Я тихо встал и вышел из комнаты, провожаемый завистливыми и ревнивыми взглядами. Цель была достигнута с успехом и минимальными затратами: одна из семей, лояльных директору и относившихся к Гарри Поттеру как к ребёнку изначально, видимо, откажет мне в месте для проживания. Что меня устраивало полностью.

29 августа 1995 года.

После скандала, прошедшего с участием Артура и Молли Уизли, всё успокоилось. Рональд по-прежнему не желал со мной разговаривать, Джиневра гневно фыркала и отворачивалась, завидев меня в коридоре. Близнецы, а также трое старших братьев Рона заняли нейтральную позицию. Гермиона, которая могла бы все эти дни читать мне мораль, к моему счастью, успела вечером уехать к родителям, всего на час разминувшись со мной. И это было к лучшему: если на Молли Уизли имел влияние её муж, то Гермиону останавливать в этом доме было некому. В целом картина меня устраивала: взрослые поняли, что «мальчик Гарри Поттер повзрослел и научился показывать зубы», а на мнение школьников мне было наплевать.

Так что мы тренировались с Чарли в бою на ножах, иногда я забирал из дома Уизли свою метлу и летал с кем-то из близнецов наперегонки по лесу. Мне нравилось это чувство полёта, нравилось своевременно уклоняться от столкновения с вековыми соснами. Наверное, я занимался тем же самым, что и квиддичисты, но для меня освоение метлы в данном случае было требованием выживания, если уж я собирался лететь на ней через Запретный лес к стоянке оборотней.

Одновременно я отрабатывал наконец-то найденные дезиллюминационные чары. Они были энергоёмкими, не слишком сложными при создании, но очень требовательными к силе воле колдующего, чтобы поддерживать их действие. Тот Гарри Поттер, как я его успел изучить, не протянул бы и минуты, мне же удавалось удерживать внутреннее равновесие, потребное для поддержания чар, около часа. Слабо видимый на ярком солнечном свете дрожащий воздух на месте скрытого под чарами человека, похоже, был неустраним с моим текущим контролем над магией этого тела.

* * *

В полдень я стоял под мантией-невидимкой неподалёку от хижины. Доза комплексного зелья на сутки, несколько стимуляторов, а также хитрый набор зелий от старого алхимика устроились в кармашках на поясе. Кинжал и палочка завершали моё снаряжение.

Несколькими минутами позже появилась и Ирен. Я заметил, что за время, пока мы не виделись, девушка питалась получше и выглядела более привлекательно. Она остановилась на краю леса и к чему-то принюхивалась. Я мысленно чертыхнулся: с оборотня станется учуять меня даже под мантией-невидимкой.

Присев за кустами, я сбросил мантию и тщательно свернул её, убрав в поясную сумку.

— Здравствуй, — я вышел из-за кустов, и девушка резко развернулась ко мне. — Ты предупредила старейшин о том, что я приду к ним для переговоров?

— Да, — в спокойной обстановке она с гораздо большим интересом рассматривала меня.

— Тогда вперёд. — Наклонившись, я вытащил из кустов «Молнию», при виде которой глаза девушки округлились.

— Теперь я вижу, что ты серьезный человек, — с ноткой восхищения в голосе произнесла она. — Простой наёмник не стал бы тратить тысячу с лишним галлеонов на такую метлу.

— Я не простой наёмник, хмыкнул я, устроившись на метле. — Поэтому мне и нужна встреча с оборотнями. У меня есть что вам предложить.

Когда девушка устроилась за моей спиной и крепко прижалась, вцепившись руками в кожаную перевязь, я наложил заклинание иллюзий, и мы словно бы растворились в воздухе.

— Лети к Черной скале! — выкрикнула мне в ухо девушка, едва мы взмыли в небо.

Глава 14. Лесные жители.

— Быстрее! Ещё быстрее! — в очередной раз взвизгнула от восторга девушка за моей спиной, и я послушно разогнал «Молнию» почти до предела доступной ей скорости.

Чары невнимания и дезиллюминационное заклинание давно распались, так что единственной поддерживаемой защитой остались воздушные сферы на головах — Чары головного пузыря работали и вне водной среды, превосходно отражая мощный поток ветра.

«Молния» оправдывала и своё название, и непомерную цену: мы неслись над деревьями со скоростью ветра, мне пришлось пренебречь секретностью, поскольку увернуться от столкновения я бы не сумел.

— Ещё быстрее! — Ирен, поначалу визжавшая что-то бессвязное за моей спиной, постепенно освоилась и получала искреннее удовольствие от стремительного полёта.

Я и сам проникся чувством безумной гонки: буйный ветер, ревущий в ушах, бешеная круговерть веток под нашими ногами, прикосновение разгорячённого женского тела, прижимавшегося к спине. Мне казалось, что даже моя собственная магия, сливаясь с волшебством «Молнии», всё ускоряла и ускоряла наш полёт.

На горизонте, вместо бесконечных лесных просторов, в незапамятные времена скрытых в какой-то смежной реальностью неизвестными чародеями, показалась высокая чёрная скала.

— Лети к ней! — Ирен, опомнившись, стала указывать дорогу.

Спустя ещё несколько минут я завис неподалёку от окраины небольшого становища. Грубые шалаши соседствовали с вполне современными палатками. Я видел, что кое-где постепенно возводились бревенчатые избы-полуземлянки с покатыми крышами, крытыми грубой отделки досками и глиняной черепицей. Невысокий частокол, огораживавший деревеньку, исполнял больше сигнальную функцию: вряд ли напавших магов остановили бы любые незачарованные стены.

Селение охранялось — трое бородатых мужчин с арбалетами в руках тут же нацелили на нас своё оружие. Грубой ковки болты были вполне способны пробить несильную защиту магов, так что оборотни не были совсем уж беззащитными. Я готов был поклясться, что на подходах к селению предостаточно волчьих ям, подвешенных брёвен, самострелов и прочих прелестей лесной войны.

— Спускаемся? — обернулся я к тяжело дышавшей Ирен.

— Да, — её глаза всё еще сверкали: полёт на пределе скорости явно нравился девушке.

Я медленно пошёл на снижение. Одной рукой быстро отцепив от пояса флягу с зельем, я сделал глоток: время истекало. Девушка с подозрением принюхалась к острому запаху зелья, но ничего не сказала.

— Старейшина Грегори ждёт его, — звонко выкрикнула она одному из приближавшихся к нам часовых.

В окружении сразу шести оборотней — из ближайшего домика-караулки выскочили еще трое, на ходу оправлявшие снаряжение — мы направились к центру селения.

Жизнь оборотней производила неприятное впечатление. В особенности на человека, долгое время правившего густонаселённой областью. Допустившему подобное министру Фаджу стоило бы намотать его кишки на шею. Замирённые оборотни были бы чертовски полезны: егеря, охотники, собиратели редких трав и ингредиентов, рудокопы и загонщики дичи для охоты. Да, они были бы по-прежнему людьми не «первого сорта», но вряд ли бы с радостью бросились поддерживать очередного Темного лорда, который пообещает им хоть какие-то послабления в жестоких законах магической Англии. Одно только разведение редких трав и животных в лесах и их продажа могли бы поставить оборотней наравне с гоблинами. Министр Фадж же просто предательски игнорировал бесценный ресурс — и множество оборотней, способных изрядно укрепить расшатанную экономику Англии, попросту бездействовали в резервациях. Фаджу определённо стоило бы ощутить прикосновение острой стали. Бог-Император приказал бы подвергнуть такого «правителя» показательной публичной казни. Я же решил для себя, что министр умрёт так скоро, как я смогу взять власть вместо него.

В центре селения мы остановились напротив полностью законченного бревенчатого дома, единственного из всех выстроенного над землей, а не наполовину вкопанного, как другие. Грубой работы ставни и наличники на окнах тоже отличали этот дом от остальных, сразу было видно, что здесь живёт глава рода или поселения.

— О чём ты хотел говорить с оборотнями? — из дверей выбрался здоровенный мужчина с чёрно-рыжей бородой. Толщине его рук, пожалуй, мог бы позавидовать даже Хагрид, я же, даже в старом теле, выглядел бы в сравнении с этим бугаем довольно скромно.

— Ты хочешь говорить при всех, старейшина? — встав напротив оборотня, я посмотрел ему в глаза. — Я предпочёл бы для начала обсудить потребное наедине.

Несколько секунд прошли в поединке взглядов, и никто не хотел уступать.

— Грегори, — мягкий женский голос прервал наш незримый спор. Следом за мужчиной на пороге появилась статная рыжеволосая женщина, и грозный оборотень отвёл взгляд. — Проводи гостя к столу, негоже разговаривать о делах на улице.

Следом за хозяевами я прошёл внутрь, где был накрыт простой дубовый стол — несколько кувшинов, похоже ручной лепки, украшенных росписью, тарелки и простая, но аппетитно выглядевшая еда.

— Прошу, — глухо пророкотал Грегори. — Это моя жена, Айрин.

— Туор Норд, — назвал я своё настоящее имя. Время Гарри Поттера, Мальчика-который-выжил, ещё не пришло или же не придёт никогда.

— Угощайтесь, мистер Норд, — по-настоящему мудрая жена старейшины оборотней явно понимала, что серьёзные разговоры лучше не вести без хорошей еды и пива.

Подняв тяжёлую деревянную кружку, я с удовольствием отпил ароматного пива: похоже, оборотни жили на полном самообеспечении или же обменивались товарами с другими такими же поселениями.

— Оно лучше, чем любое пиво, что я пробовал после прибытия в Англию, — честно похвалил я пенный напиток.

Грегори молча кивнул, принимая комплимент угощению.

Несколько минут мы сосредоточенно жевали — я с удовольствием впился зубами в хорошо прожаренное мясо. Именно этого мне не хватало в Хогвартсе — простой и незамысловатой пищи, без всяких изысков.

— Благодарю за угощение, госпожа Айрин, старейшина Грегори, — я отставил пустую кружку.

— Теперь можно и поговорить, — согласно кивнул Грегори.

Я отцепил от пояса и поставил на стол тяжёлый мешок с семью сотнями галлеонов — пятой частью суммы, которую дали гоблины за один из клыков.

— Чем бы ни закончилась наша беседа, можете считать, что это помощь вашему поселению от человека, который не разделяет взглядов английских волшебников на права оборотней.

Грегори задумчиво посмотрел на мешок, потом на меня. Я видел, как он стиснул кулаки, но его жена положила руку на могучее плечо.

— Благодарю вас, мистер Норд, — мягко сказала она. — Но нам бы хотелось узнать, какие же взгляды вы поддерживаете.

— Самые прагматичные, — продолжая меряться взглядами со старейшиной, ответил я. — Я считаю, что оборотни в состоянии полностью обеспечить себя золотом, даже не выходя из лесов, если в Министерстве магии вытащат голову из задницы и поймут, насколько вы на самом деле полезны.

Грегори нахмурился.

— Мы не будем работать на волшебников! — рыкнул он.

— Я об этом и не говорю, старейшина, — приподнял руку с загоревшимся и пропавшим на ней без всякой палочки огненным шаром. — Сейчас вас зажимают новыми законами. Но я планирую в ближайшие пару лет шепнуть умным людям в Министерстве, что вы заслуживаете гораздо лучшего, нежели быть объектом издёвок неосмотрительных политиков.

— Это всё слова, — проговорил оборотень, пытаясь заставить меня отвести взгляд.

— Ни в малейшей мере, — хмыкнул я. — Стал бы я выкладывать впустую довольно солидную сумму, если бы не надеялся на успех всего предприятия.

— И что же ты хочешь от оборотней, мистер Норд? — прямо спросил Грегори.

— Для начала немногого, — так же прямо ответил я. — Вольдеморт возродился, и скоро начнётся новая война. Как вы думаете, через сколько дней на твоем пороге появится эмиссар Тёмного лорда со сладкими речами и пустыми обещаниями, не подкреплёнными золотом?

Грегори молчал, разглядывая меня с каким-то новым интересом.

— Я помню Первую войну, — неожиданно произнёс он, потирая страшный шрам на шее, уходивший под воротник грубой рубахи. — И помню, сколько оборотней погибло, присоединившись к Вол... Тёмному лорду.

— В Англии итак уже предостаточно пролилось крови и волшебников, и оборотней, — жёстко сказал я. — И Вольдеморт обязательно попытается привлечь вас на свою сторону.

— Может быть, он сумеет предложить нам больше? — криво, но как-то горько ухмыльнулся старейшина.

— Думаю, он предложит вам вступить под его знамёна, безнаказанно убивать волшебников и гибнуть во славу его Змееязычия, — буквально выплюнул я. — Я же предлагаю вам не только войну, но и работу.

— Что ты имеешь в виду? — заинтересованно уточнил Грегори.

— Я долго раздумывал над тем, что можно было бы предложить вольному народу оборотней, — медленно начал я. — У меня есть немалые связи среди тех, кто торгует редкими травами и ингредиентами для зелий. У вас — есть бескрайние леса со всеми их богатствами. Кто быстрее найдёт поляну с редкими травами — вы с вашим острым даже в человеческом теле обонянием, или же волшебник, который толком не умеет ходить под сенью деревьев?

Грегори удовлетворённо покивал, его жена пристально рассматривала моё лицо, пытаясь определить, искренен ли я в своих речах.

— Кто лучше оборотней сумеет развести в лесах редких животных и потом добыть их них ценящиеся среди алхимиков органы, кости и кровь? — продолжил я.

— А что ты будешь иметь с этого? — В лоб спросил меня Грегори, но я видел, что предложение его заинтересовало. Странно было, что английские волшебники с их проклятым снобизмом не додумались до подобного предложения раньше.

— Небольшой процент от сделок, действительно небольшой, — хмыкнул я. — Пять процентов от прибыли. Литр крови единорога, которых в Запретном лесу предостаточно, стоит, если его правильно собрать и продать, больше пятисот галлеонов. Другой вопрос, что оборотня в магическом мире вряд ли будут слушать... если у него не будет надёжного посредника.

— Это интересная мысль, но ведь это ещё не всё? — Проницательно заметила Айрин.

— Как я уже говорил, в ближайшие полтора года начнётся война, — жёстко сказал я. — Вольдеморт наверняка бросит вас в бой... как есть, пользуясь вашей природной силой и ловкостью. Я же могу предложить вам... несколько больше.

Грегори молча ждал продолжения.

— Оружие, не слишком мощные артефакты, совместную работу с волшебниками во время боя.

— А не слишком ли много ты на себя берёшь, волшебник? — с подозрением спросил Грегори. — Ты не так уж стар и не выглядишь опасным бойцом.

— Ты можешь испытать меня, старейшина, — сверкнул глазами я. Здесь реверансы были уже неуместны, и требовалось продемонстрировать силу. — Выстави против меня своего бойца, и я буду драться с ним без палочки.

Оборотень на секунду опешил: ведь он разговаривал с волшебником, и по его мнению я только что совершил безумную глупость.

— Да будет так, — коротко хохотнул он. — Я прикажу своему бойцу не калечить тебя и не убивать.

Я оскалился в кровожадной гримасе.

— Я тоже постараюсь не убивать его.

Айрин в показном недовольстве возвела глаза к небу. Весь её вид показывал, что она считает подобные развлечения полной глупостью.

* * *

Десятком минут спустя мы уже выходили на площадку позади дома Грегори. Со всех сторон, повинуясь громовому рыку старейшины, собирались жители селения: мужчины с тоской и подавленным гневом в глазах, женщины, смотревшие на меня с затаённой враждебностью. Только детям не было дела до того, что в центре селения стоит волшебник из тех, кто годами истреблял лесное племя. Они с любопытством рассматривали меня и о чём-то возбуждённо болтали.

— Рихард! — Рыкнул Грегори, взглянув на высокого, мощного мужчину, одетого в меховую безрукавку и кожаные штаны. — Покажи этому волшебнику, как сражаются оборотни, но не калечь и не убивай его.

Мы встали в центре большого, образованного собравшимися оборотнями круга.

— Ирен, — я жестом поманил к себе девушку, расстегивая перевязь. Вытащив из неё три бутылька, я по очереди осушил их и отдал перевязь моей спутнице. Следом к ней в руки отправился кинжал в ножнах, шило с плоской ручкой, удавка, спрятанная в рукаве, и волшебная палочка.

Стоявшие поблизости оборотни удивлённо загудели — я только что отдал своё самое опасное оружие. И кому? Оборотню, которого, по идее, обязан был презирать.

— Кулаки? Сабли? — обратился я к Рихарду, молча разминавшемуся в нескольких шагах от меня.

Вместо ответа кто-то из убегавших из круга подростков притащил старейшине два толстых дубовых посоха. Придирчиво осмотрев оба и не найдя изъянов, Грегори бросил мне и Рихарду оружие.

Тяжелое древко было хорошо просушено и отполировано: на концах виднелось несколько царапин — им явно не раз пользовались в тренировочных боях.

Я перехватил шест поудобнее и раскрутил его, чтобы привыкнуть к ощущениям давно забытого оружия. В шестами в этом мире я не тренировался, и приходилось полагаться только на опыт, а не на рефлексы. Так что у Рихарда было явное преимущество.

Меня словно пронзила молния: зелья, за которые я заплатил круглую сумму алхимику, наконец подействовали. Мышцы налились силой, которой я мог бы ощутить в этом теле только через годы и годы тренировок.

Подняв глаза к небу, я молча молился Незримому, прося дать победу достойному. Вряд ли Незримому было дело до этого боя, но... Стоявшие неподалёку оборотни видели, что мои губы шевелились, но не говорили ни слова.

Рихард со свистом крутанул шест и посмотрел на старейшину. Тот громко хлопнул в ладоши.

Глухо стукнуло дерево о дерево — я с трудом отбил в сторону мощный тычок шеста. Пропусти я удар — и второго мне уже не потребовалось бы. Другим концом шеста я попытался пробить оборотня в голову, но в следующее мгновение уже мне пришлось прыгать: Рихард заблокировал мой удар и хлестнул по ногам.

Дерево стучало в дерево. Оборотни вокруг понемногу начали подбадривать нас криками и хлопками в ладоши.

— Щёлк! — я вскинул шест, удерживая его обеими руками, чтобы остановить тяжёлый удар, нанесённый в голову. И тут же едва успел отбить рубящий удар в пах другим концом перевернувшегося шеста.

Перехватив шест, я слабым ударом достал голову противника, и тот на долю мгновения замер. Коротким тычком я ударил в солнечное сплетение Рихарду, и тот рухнул на колени.

Я уткнул шест одним концом в землю и закатал рукав — предплечье наливалось синевой. Один из ударов, пришедшихся вскользь, разодрал кожу и оставил немалых размеров кровоподтёк.

— Продолжим, — мой шест улетел в сторону, и я встал в боевую стойку. Тело, по жилам которого текла напоенная зельями кровь, требовало движения. Я знал, что ещё буду проклинать этот момент, когда наступит отдача, но оборотней требовалось впечатлить по-настоящему, а короткий поединок на шестах не насытил толпу.

Рихард, с недоумением глядя на меня, медленно поднялся на ноги, отдуваясь. Я дождался, пока он отдышится и оправится после жестокого удара в нервный узел.

Грегори, на лице которого, как я видел, застыло сомнение, хлопнул в ладоши.

Рихард, закрывшись руками от удара в голову, осторожно пошёл вперед. Рубчатая подошва моего сапога впечаталась ему в бедро, а потом я сам кубарем покатился по земле, пропустив хороший удар в ухо. В глазах на мгновение потемнело, но зелья делали своё дело. Не будь их — я бы поостерёгся без оружия драться с воплощением животной мощи, кровь оборотня слишком многое давала своим обладателям.

Рихард дрался умело, но ногами бил не слишком уверенно, так что после очередного пропущенного им удара в бедро Грегори громко крикнул: — Достаточно!

Я медленно опустил руки, со свистом выдыхая воздух, в крови ещё клокотал настоящий коктейль из зелий, но я чувствовал, что через некоторое время буду постепенно слабеть.

Я протянул руку настороженно смотревшему Рихарду. Оборотень непонимающе поглядел на меня, а потом крепко стиснул мою руку. Медвежьи объятия оборотня напомнили мне о том, что здешние волшебники сильно уступают в стати и мощи этим созданиям. Будь я в теле подростка-Поттера — я бы отделался парой сломанных рёбер, но с зельями можно было поспорить силой даже с оборотнем.

Я забрал у Ирен, в глазах которой читалось теперь какое-то иное чувство, свою перевязь. Один из двух флаконов с исцеляющим зельем отправился в руки Рихарду, второй, с сожалением на него посмотрев, я положил обратно. Смешивать его с уже выпитыми было откровенно опасно.

Оборотни молча расступились перед нами, когда я следом за Грегори и его женой вместе с присоединившейся к нам по жесту старейшины Ирен направился обратно в дом.

— За это стоит выпить, — всё еще недоверчиво глядя на меня, произнёс Грегори, тяжело опустившись на свой стул. — Ты меня удивил.

— Думаю, ты понимаешь, что даже подготовленный человек с трудом сможет справиться с оборотнем. Вы слишком сильны в сравнении с людьми, — прямо ответил я.

— И поэтому ты выпил какие-то зелья, — прямо заявил Грегори, но без особого недовольства.

— Как бы я ни старался, но без зелий или заклинаний равным по силе оборотню мне не стать. А когда мы сравнялись в силе, дело решило мастерство. Я оказался более умелым бойцом.

Грегори в задумчивости погладил бороду.

— Считай, что ты меня убедил.

— С использованием артефактов же, я без всякой палочки смог бы раскидать пару-тройку таких бойцов, как Рихард, — добил я его. — Это лучше, чем предложит вам Вольдеморт.

— И сколько стоит такой набор? — вступила в разговор Айрин.

— Хм-м-м-м... — Я почесал в затылке. — Если использовать покупные ингредиенты, то недёшево. Этот бой обошёлся мне в двадцать галлеонов.

— Недёшево, но? — Женщина с усмешкой подхватила мою фразу.

— Но часть растений, нужных для этих зелий, произрастает в вашем лесу, — ухмыльнулся я. Долгая переписка с алхимиком принесла первые плоды. Теперь я неплохо ориентировался, что и где можно было собрать в Запретном лесу. И сколько это стоило. — Так же, как и многие другие...

— Я заметил, что ты кому-то молился перед поединком, — вступил в разговор Рихард, которого тоже позвали за стол.

Подумав я стал тщательно подбирать слова.

— Я молился богу, в которого уже несколько веков верит моя семья... — Оборотни внимательно слушали мой ответ, даже с большим вниманием, чем рассказ о зельях. — Богу, который судит других не за то, кем они родились, а за то, кем они стали.

Разговор перешёл на другую тему, но я был доволен тем, что в мыслях оборотней осталось упоминание о Незримом.

* * *

Несколькими часами позже я с облегчением растянулся на волчьих и медвежьих шкурах, устилавших кровать в одном из только что достроенных домиков. Странный выбор для оборотней, но шкуры были именно волчьими.

Мы до хрипоты обсуждали с Грегори и Айрин то, что оборотни могут поставить в ближайший месяц, поскольку приближалась осень, и многие травы нужно было срочно собрать и подготовить. Вскоре к нам присоединились ещё несколько мужчин и женщин, лучших охотников и травников поселения.

Особых доходов от совместного с оборотнями торгового дела я не ожидал, однако задел был положен: помимо небольшого и довольно стабильного притока золота я получал дружбу немногочисленного, но крайне опасного при умелом подходе народца. А главное — я был уверен, что эмиссары Вольдеморта, буде он сочтёт нужным привлечь оборотней на свою сторону, получат в ответ лишь обещания подумать над «щедрым предложением могучего волшебника». Это Грегори мне обещал, и слову сурового старейшины я поверил. Вряд ли одержимый идеями превосходства по праву рождения тёмный маг способен предложить оборотням нечто, хотя бы отдалённо похожее на равноправный союз, а то, что дал им я, именно таким союзом и являлось, если отбросить словесную шелуху.

Я представил себе заносчивых чистокровных волшебников, на которых уже успел насмотреться в Косой аллее и в Темной аллее, и тихонько засмеялся. Вряд ли они выпили бы предложенного им пива, да и разговаривать с оборотнями на их языке и драться на кулачках не стали бы. Скорее в ход пошли бы пыточные и калечащие заклинания и угрозы.

Так что любого из тех, кто появится здесь, будет ждать неприятный сюрприз. Начало было положено. Мне нужен был Блек. Но его возвращения предстояло ждать еще несколько месяцев, пока он не придёт в нормальную форму. Аластор Грюм, по словам Сириуса, не обладал влиянием в Визенгамоте, но зато был непререкаемым авторитетом для авроров старой школы и некоторых полубезумных стариков из древних семей. Этого было мало, но... главное было сдвинуть первый камень в лавине, которая позднее погребёт врагов под обломками.

Тихо скрипнула входная дверь, и я мгновенно скатился с кровати, выхватив палочку. Вошедшего ждал медленно наливавшийся силой голубой огонёк Экспульсо, способный пробить этот дом насквозь.

Звук лёгких, еле слышимых шагов приблизился, кто-то прошёл через гостиную и остановился перед дверями спальни. В дверь тихо поскреблись.

— Войдите, — произнёс я, слегка опустив палочку и притушив заклинание.

Дверь медленно распахнулась, на пороге стояла Ирен, одетая в длинное платье. Подойдя ближе, девушка подняла руки к застежкам и свет боевого заклинания, которое я не успел потушить, осветил обнажённое тело.

Убрав палочку, я молча вскинул девушку на руки и опустил на кровать, ощущая под собой трепещущее от желания горячее тело. Последнее, что я сделал сознательно — тихо прошептал хитрое заклинание, вычитанное мной в медицинской книге, рекомендованной мадам Помфри. Случайно зачатые дети сейчас мне были не нужны.

* * *

31 августа 1995 года.

Хогвартс-Экспресс, гудя и пыхтя, нёс нас навстречу новому учебному году. Я сидел в купе, в противовес обычному, как я знал, времяпрепровождению Поттера, только с Гермионой и присоединившейся к нам Луной Лавгуд. Девушки по обыкновению сцепились на почве обсуждения очередного загадочного существа, причём Луна периодически ссылалась на меня, как на эксперта, я же поддакивал и улыбался девушке. Иногда мне всё же казалось, что она не безумна, а всего лишь носит странную маску полоумной. Странно было, что на это не обращал внимания тот, кто явно должен был: декан факультета Равенкло.

Рональд Уизли, полностью разобидевшийся на меня за то, что я в очередной раз не взял его на встречу с некоей девушкой, ехал в соседнем купе вместе со старшими братьями. Близнецы к моим похождениям наоборот отнеслись с уважением: я был первым на их памяти человеком, кто сумел за какую-то неделю перещеголять их по числу стычек с Амоленцией Уизли и остаться в выигрыше.

Моё настроение не могла испортить ни разозлённая моим неподчинением Молли Уизли, ни приближавшийся учебный год, из-за которого тренировки придётся проводить нерегулярно. Посещение поселения оборотней оставило самые приятные воспоминания во всех смыслах: и в плане удачно заключённого договора, и в плане последовавшей за ним безумной ночи, в которую я не сомкнул глаз до рассвета. Утром я оставил в постели сладко спавшую девушку, положил на подушку свой нож в качестве подарка и на метле вернулся в Нору, где меня ждал очередной скандал. Я сознательно нарывался на разрыв отношений с Уизли: становилось всё труднее скрывать от них объем своей переписки. Гоблины, Фелтон, пара респектабельных торговцев компонентами для зелий, рекомендованных почтенным Чарльзом, несколько коротких записок для Сириуса. Былой Гарри не отправлял столько сов за пару месяцев, сколько мне приходилось посылать за день. И это могло вызвать подозрения. Хотя у Молли и Артура наверняка осталось впечатление, что я переписывался с одной или несколькими девушками: я старательно удерживал на лице дебильную улыбку влюблённого юнца, пока читал или писал письма. Даже если кто-то решит расспросить моих бывших гостеприимных «друзей» — правды они не знали. В последний день, когда со мной разговаривали только старшие братья Рональда за исключением Перси, я с трудом выкроил время, чтобы заскочить за новым ножом.

— Гермиона, ты всё равно не сможешь увидеть мозгоростов, — ехидно вклинился я в беседу девушек. — Они невидимы для своего носителя.

Луна звонко рассмеялась, любуясь раскрасневшейся от возмущения Гермионой — своим заявлением я заставил замолчать даже эту неугомонную спорщицу.

— И до тех пор, пока ты не поверишь в их существование, ты не сможешь их увидеть, — коварно добил я девушку.

Ещё на перроне, куда меня доставил с помощью аппарации Артур Уизли, я обратил внимание на то, что магам абсолютно незнакомо слово «конспирация». Если чистокровные волшебники из старых семей прибывали на перрон с помощью аппарации, то маглорождённые входили через зачарованные ворота, одетые кто во что горазд. Я видел одетых вполне типично для магловского мира, но попадались и умники, напялившие на своих детей мантии ещё до Платформы девять и три четверти. Почти все появлявшиеся через ворота дети тащили ничем не замаскированные сундуки, клетки с совами и прочей живностью, мётлы, котлы. Наверное, если среди волшебников всё же существовали ответственные за разведку и контрразведку, они хватались за голову перед каждым заездом учеников в Хогвартс... и напивались до отключки после этого заезда. Это стоило бы выяснить... но чуть позже, когда позиции Мальчика-который-выжил или же совсем с ним не связанного Туора Норда в этом мире будут менее шаткими.

-Первокурсники, сюды! — громко кричал Хагрид, потрясая здоровенным фонарём.

Я с некоторой грустью посмотрел на несмело приближавшихся к заросшему чёрной бородой великану будущих учеников Хогвартса. Невольно я вспомнил себя, впервые в сопровождении отца и матери вступившего под подавлявшие своими размерами каменные своды Академии. Представляли ли они, что попали далеко не в тот волшебный мир детских сказок, какой ждали маглорождённые? Как скоро они сумеют понять, что даже выдающиеся способности в магии не обязательно приведут их хоть к какому-то успеху, а средние — заставят их либо прозябать в безвестности на случайной работе или же покинуть мир магии навсегда? Я до сих пор не мог понять, почему мир волшебников ещё не рухнул в созданную им же пропасть: ни притока свежей крови, ни развития собственных предприятий, ни попыток замирения с волшебными расами. Маги сами выкопали ту пропасть, куда стремительно катился весь их мир.

К сожалению, пока что я не мог сделать ничего для этих детей, всё несчастье которых было в том, что они родились в семье простых людей. Для этого требовалось стать как минимум министром Магии и провести существенные реформы, сломив сопротивление чистокровных семей. Кодексы чистокровных и браки между потомственными волшебниками были нужны по-прежнему, но разумное разбавление крови позволило бы избежать вырождения. Создание же новых предприятий, обеспечивающих мир волшебников всем необходимым, позволило бы обеспечить немалое число маглорождённых рабочими местами. Вопрос был за малым: огромные деньги, сильная политическая партия и власть...

Глава 15. Уроки.

— Милена Армстронг, — профессор МакГонагалл строгим взглядом обвела первокурсников, и маленькая рыжая девочка быстро побежала к Распределяющей шляпе.

— Хаффлпаф! — Милена сбросила шляпу на руки профессору и понеслась в сторону стола со знаменем Барсука жующего.

Шляпа несколькими минутами ранее исполнила очень странную песню, после которой директор Дамблдор сидел, в задумчивости поглаживая бороду, и даже его привычная счастливая улыбка как-то угасла. Шляпа пела не только о единстве и важности дружбы, но и о великих испытаниях, преодолеть которые могли только достойные называться магами. И её песня была далеко не детской. Совсем не детской.

— Роберт Локсли!

— Гриффиндор!

Вместе со всеми сидевшими за столом учениками я захлопал, приветствуя первое пополнение факультета Львов. В этом году распределялось необычно много детей — практически шестьдесят человек, и я видел, как профессора перешёптывались за своим столом, обрисовывая какие-то прямоугольные контуры. Видимо, обсуждали, каким образом можно расширить факультетские столы.

— Джон Каллиган!

— Гриффиндор!

В результате почти часовой церемонии распределения, когда у меня уже начало бурчать в желудке, все первокурсники были распределены. Наибольшее количество новичков получили Хаффлпаф и Гриффиндор — восемнадцать и семнадцать учеников. Оставшиеся практически поровну попали на другие факультеты.

Директор Дамблдор снова благостно улыбался, и взмахи его волшебной палочки осыпали всех собравшихся в зале студентов многоцветной искрящейся пыльцой, исчезнувшей спустя секунду без следа. Первокурсники, даже некоторые чистокровные, сопроводили вычурное колдовство директора восторженным визгом. Я видел, как кривая улыбка на мгновение исказила губы профессора Снейпа, словно он не одобрял подобного дурачества могущественного мага.

— Красивое заклинание, — произнёс я в пустоту, обдумывая, как организовать свои тренировки, чтобы не скатываться в учёбе и не вызвать подозрений.

— Слушайте меня внимательно! — соловьем тем временем разливалась Гермиона Грейнджер, получившая в этом году значок. — Меня зовут Гермиона Грейнджер, и я староста факультета Гриффиндор. Сегодня я покажу вам после ужина, как пройти в гостиную факультета, не выходите из зала до меня!

Рональд Уизли, чью слегка потрёпанную мантию украшал такой же медный значок старосты, мирно обгладывал куриную ножку, сбросив обязанности на хрупкие плечи первой ученицы Гриффиндора.

Я молча порадовался за обоих: Рональд вряд ли будет особо пристрастным наблюдателем за дисциплиной, а Гермиона наверняка чересчур ответственно отнесётся к своим обязанностям и не сумеет слишком уж пристально отслеживать действия некоего Гарри Поттера, в особенности если он вдруг пропадёт из гостиной.

Луна Лавгуд, поймав мой взгляд, радостно помахала мне из-за стола Равенкло. После чего я удостоился нескольких странных взглядов от её соседей, а также задумчивого взгляда профессора Флитвика.

Из Большого зала мы шли шумной толпой, впереди старшекурсники, оживлённо обсуждавшие каникулы, а следом — стайка взволнованных, ждущих новых чудес первокурсников. Гермиона Грейнджер, растолкавшая по-прежнему не разговаривавшего со мной Рональда, вела их и что-то непрерывно рассказывала. Я заметил, что она даже показала им один из самых известных тайных ходов. С его помощью можно было немного сократить дорогу из библиотеки до Большого зала. Кривая улыбка появилась у меня на лице: девушка оставалась верна себе даже в мелочах и всерьез собиралась заботиться о новичках.

Однако этот забавный эпизод натолкнул меня на неожиданную мысль: замок был весь изъеден тайными ходами, словно головка сыра. Немалое число тоннелей уходило за пределы мощных стен, выбираясь на поверхность в отдалённых уголках Запретного леса, в оврагах, пещерах, глухих зарослях колючих кустарников. Однако на большинстве из них я не заметил серьёзных замков: коридор, вёдший к Тайной комнате вообще не имел входной двери, не говоря уж про замаскированный выход. По сути, любой, кто желал проникнуть в Хогвартс и навредить его обитателям, мог без проблем это сделать. В нормальной крепости подобные проблемы решались хотя бы крепкими дверьми на входе и выходе в тоннель и большим гарнизоном. Здесь же гарнизон состоял из полутора десятков преподавателей, далеко не все из которых были воинами, и из такого же числа призраков, игравших роль разведки. Да, портреты, как я понял, могли докладывать директору о проникшем в замок нарушителе, но это всё было не то. Определённо, волшебники не сделали ни малейших выводов из Первой войны, и теперь набитая детьми школа была почти беззащитна. На месте Вольдеморта стоило бы захватить Хогвартс всеми имеющимися силами, и отпускать детей в обмен на клятвы вассальной верности. Война была бы закончена в один-два дня полной победой. Но пока что решить эту проблему с теми силами, которые у меня были, я не мог — не ставить же капканы и взведённые самострелы с лесками в каждом тайном ходу.

— Пароль — «Верность и сила»! — Воскликнула Гермиона, и я невольно вздрогнул. Эти слова звучали в зале Академии во время принесения клятвы верности Богу-императору, хотя членам благородных семейств не было нужды клясться дополнительно: власть его была незыблема. Но формальное построение оставалось, и красивые слова обетов звучали ежегодно в большом зале.

Полная дама ласково улыбнулась новичкам, и мы зашли внутрь гостиной, где уже начиналась шумная суматоха — семикурсники оккупировали один из углов помещения, стащив туда пару столов и стулья, и теперь сервировали собственный столик, прикрыв его лёгкими чарами невнимания от младших. Гермиона недовольно покосилась в ту сторону, но в первую очередь занялась детьми, рассказывая им о соревновании факультетов. Рассказывала она довольно интересно, я заметил, что дети слушали её внимательно и не перебивали — в девушке, похоже, был скрыт неплохой учитель.

— Гарри! Иди к нам! — заорал через весь зал Фред, заговорщически улыбаясь. — Попробуй новые конфетки, они получились замечательными!

Я с подозрением взял из рук ехидно улыбавшегося Уизли конфетку в зелёно-жёлтых разводах.

— Что у меня вырастет или отвалится? — Насмешливо уточнил я. — Я съем, если только ты на моих глазах сгрызёшь такую же.

Фред заржал и, вытащив из кармана еще одну конфету, демонстративно чокнулся ей со мной как бокалом.

Две секунды спустя я ощутил странное: казалось, на моей голове зашевелились волосы. Взглянув на веселящегося Уизли я понял, что и у меня волосы растут со страшной скоростью, достигнув уже середины спины.

— Продавай их лысым людям, — оскалился я. — Заработаешь кучу монет.

Хохочущие Фред и подошедший к нему Джордж отправились допытываться до остальных учеников, а я стянул волосы в хвост, дожидаясь, пока они выпадут или исчезнут сами.

— У тебя новая причёска, Гарри? — Звонко рассмеялась Лаванда Браун, наматывая на палец свои светлые локоны.

— Я решил последовать твоему примеру, о красавица! — высокопарно-напыщенно ответил я. Раз уж выглядишь дураком — сделай так, чтобы другие не поняли, как тебя это раздражает. — Теперь я всегда буду ходить с длинными вьющимися локонами, но они и на треть не так прекрасны, как твои.

— Кто ты и куда дел Гарри Поттера? — Парвати Патил с усмешкой выслушала предназначенный подруге комплимент.

В этот момент волосы у меня на голове с сухим треском опали, оставив только короткий ёжик. Девушки покатились со смеху. Я с показной печалью потёр едва не облысевшую макушку и покачал головой.

1 сентября 1995 года.

— Вот ваши расписания на первые полгода, — первое, что я услышал в гостиной Гриффиндора.

Гермиона, похоже, встала раньше всех и уже успела добраться до декана, чтобы получить пергаменты с расписанием. Меня позабавило, что в гостиной факультета не было такого же списка для всех курсов на стене. Ещё шире я ухмыльнулся, когда подумал о всё ещё храпящем в спальне Рональде Уизли, забывшем, что он староста. Вчерашняя гулянка старшекурсников не переросла во что-то более весёлое только благодаря Гермионе, которая каким-то чудом сумела разогнать набравшихся студентов по спальням. Впрочем, мне тоже пришлось поучаствовать и в гулянке, и в последующем скандале. Изрядно выпивший Кормак МакЛагген умудрился оскорбить Гермиону, когда она заявила, что собирается позвать декана. Вмешавшись, я едва не получил Оглушающим в лицо, но на плечах Кормака тут же повисли более трезвые его однокурсники, и конфликт был исчерпан.

— Защита от Тёмных искусств, — прочитал я своё расписание, взяв его из стопки лежавших на столе в гостиной. — Травология, зельеварение, заклинания. Неплохо.

— Интересно, кто в этом году будет преподавать Защиту, — покачал головой подошедший Невилл.

— Кто бы ни был, у нас есть учебники и палочки, чтобы изучать Защиту самостоятельно, — хмыкнул я.

— Ну тебе-то хорошо говорить, — Невилл поморщился. — Защита всегда давалась тебе легче, чем другим.

— А тебе легче даётся травология и Уход за волшебными существами, — парировал я. — У каждого свои сильные и слабые стороны.

— И потом, — подумав, что я слышал от Гермионы, я решил заручиться большей лояльностью одного из немногих чистокровных волшебников на Гриффиндоре. — Я готов поспорить, что всё, чего тебе не хватает для успехов в Защите — это практики.

— Думаешь? — протянул Невилл. — И что ты предлагаешь?

— Пару раз потренироваться вместе, — я свернул пергамент с расписанием и убрал его в сумку. — Посмотрим, где можно найти подходящее помещение.

* * *

— Кто будет преподавать Защиту? — этот вопрос я слышал за утро раз пять.

И теперь мы спускались по винтовой лестнице в один из подвалов, где, если верить расписанию, должен был проводиться первый урок.

— Неужели это будет Снейп? — раздался за моей спиной горестный вопль.

Мне было не так важно, кто будет преподавать этот нужнейший для меня предмет. В любом случае у меня было разрешение от Дамблдора на самостоятельные занятия, которое я сумел выбить перед отъездом к Уизли. Что особенно радовало — как с Сириусом Блеком, так и с Филиасом Флитвиком. Оба они, как я понял, использовали совершенно разные боевые стили, и эти уроки обещали стать интереснее любых школьных занятий.

Малфой смерил меня ненавидящим взглядом. Я демонстративно почесал нос, ухмыльнувшись в ответ на исказившую лицо слизеринца гримасу. Уважать человека, гнавшегося летом в компании друзей за одинокой девушкой, я не мог бы даже при всём желании.

— Что хмуришься, Малфой? — бросил Рональд, когда я уже обрадовался, что первый конфликт между факультетами случится не в первый день учёбы. — Вспоминаешь, как тебе сломали нос?

Я закатил глаза. Теперь Драко, если не хотел потерять лицо, обязан был ответить на оскорбление.

— Что-то я не видел, как ты там махал кулаками, Уизел, — слизеринец выбрал единственно правильную тактику. — Ты стоял и пучил глаза, как последний трус.

— Для человека, который не сделал ничего, чтобы помочь другу во время драки, Рон, — громко сказал я, решив закончить дело раз и навсегда, — ты слишком много говоришь.

Рональд задохнулся, будто я его ударил. В рядах слизеринцев раздались несколько смешков, но остальные ученики промолчали, как-то выжидающе глядя на меня.

— Вы подрались с Малфоем?! — Лаванда Браун, первая сплетница факультета, уже собиралась вцепиться в меня своими изящными коготками, чтобы выпытать все подробности.

От необходимости отвечать меня спасло появление учителя. Вернее, я первым услышал мягкий стук и потрескивание амулетов и оберегов, украшавших пояс и волосы Филеаса Флитвика.

— Что за шум? — невысокий профессор строго посмотрел на собравшихся. — Заходите в класс.

Повинуясь движению палочки профессора, двери класса распахнулись.

Я быстро опустился на ту же парту, куда только что присел Невилл. Он с удивлением посмотрел на меня, но промолчал. Общество немногословного, полноватого парня меня полностью устраивало, даже если за это придётся заплатить десятком-другим совместных тренировок. Мне это будет полезно хотя бы тем, что я лучше запомню, какие заклинания стоит применять при свидетелях, а какие — нет.

— Итак, — начал Флитвик, дождавшись, пока все займут свои места. — Сегодня первый урок Защиты от тёмных искусств. Директор Дамблдор попросил меня вести эти уроки до тех пор, пока не найдётся достойная кандидатура на должность преподавателя. К сожалению, сейчас эта должность вакантна.

Флитвик неспешно взмахнул палочкой и плавно взмыл в воздух, приземлившись на тут же сложившиеся стопкой толстые книги на столе. Усевшись так, чтобы видеть всех собравшихся, он продолжил.

— На первом курсе вы проходили... разное, я бы сказал. — Он откашлялся. — Потом на втором у вас были... кхе... назовём это уроками выживания среди... кхе... волшебных существ. Третий курс вы изучали волшебных существ и очень компетентного преподавателя. И в прошлом году, как бы я ни относился к Бартемиусу Краучу-младшему, он вполне достойно обучал вас простым заклинаниям и даже показывал Непростительные.

Профессор уселся удобнее, от чего все его многочисленные обереги защёлкали и зазвенели.

— На моих занятиях мы продолжим изучение заклинаний, которые позволят вам обезоружить, оглушить, заморочить или иным способом нейтрализовать вашего оппонента, не калеча и не убивая его. Также мы с вами изучим некоторые щиты для отражения самых распространённых тёмных заклинаний.

Класс зашумел.

— Правила на моих уроках просты, — продолжил Флитвик. — Вы можете использовать заклинания только на дуэльном помосте, когда у нас будут практические занятия. Каждый, кто применит заклинание на моих уроках вне помоста — отправится на две недели отработок к Филчу. И я лично попрошу, чтобы он давал вам самые утомительные поручения.

Я видел, как некоторые из студентов вздрогнули: в изощрённости фантазии старого завхоза никто не сомневался.

— Второе правило. — Флитвик пронзительно посмотрел на каждого из студентов по очереди. — Никаких заклинаний, не входящих в список изученных на уроках. Только те, которые мы разбираем на уроках, и те, которые вписаны в учебную программу пятого курса в учебнике. Я буду очень рад, если кто-то на практических дуэлях выучит заклинание из учебника, до которого мы ещё не дошли. За использование не входящих в программу заклинаний... ну, вы поняли.

Флитвик ухмыльнулся.

— Но я могу подсластить вам пилюлю, — заговорщически проговорил он, вытаскивая палочку. — Если я вижу, что студент справляется с учебной программой, хорошо и быстро осваивает заклинания и обогнал большинство своих однокурсников — я приглашу его на занятия, которые будут проводиться в субботу и воскресенье для желающих. Там мы будем заниматься по расширенной программе.

Палочка профессора описала в воздухе сложный символ, и на стене напротив появилась светящаяся мишень.

— А теперь маленькая демонстрация того, что вы должны знать к концу моего курса.

Флитвик не двигался с места и даже не изменил расслабленной позы, однако палочка в его руках порхала с огромной скоростью. Цветные лучи всех оттенков били в мишень, иногда сменяясь облачками цветного тумана или шариками.

— Вот примерно так, — произнёс он, когда поток заклинаний иссяк.

Я с уважением покосился на преподавателя. Такая скорость творения заклинаний была недостижимой даже для многих моих боевых товарищей на Лиаре.

— А теперь немного теории, для начала, — профессор Флитвик спрятал палочку и снова обвёл всех пронзительным взглядом. — Сегодня мы разберём простейшее защитное заклинание Protego и несколько более сложное scutum lucem.

* * *

После урока я постарался задержаться в классе, нарочито медленно складывая пергаменты и перья в сумку. Для виду я набросал несколько строк в конспекте, хотя в целом понял объяснения профессора и без всяких записей.

— Вы хотели что-то спросить, мистер Поттер? — проницательно заметил профессор Флитвик, когда последний ученик покинул класс.

— Да, профессор, — я забросил сумку на плечо. — Я хотел поговорить насчёт обучения в продвинутой группе...

— Я ждал вашего вопроса, — усмехнулся профессор, — недавно я имел довольно... оживлённую дискуссию с директором Дамблдором по поводу открытия дуэльного кружка вообще и личностей тех, кого я бы однозначно хотел увидеть в нём. И первый человек, которого я хочу там увидеть, это вы.

— Спасибо, профессор, — я поклонился. — Мне действительно лестно, что вы так высоко оцениваете мои способности.

— Это обычная наблюдательность, мистер Поттер, — погрозил мне пальцем профессор. — Я не Аластор Грюм, но умею замечать очевидное. За прошедшие месяцы вы стали двигаться гораздо мягче и явно работаете над своими мышцами.

— Спасибо, профессор, — повторил я. Обмануть бывшего дуэлянта я и не надеялся. — Что мне изучить к первому занятию?

— Первое занятие будет... — Флитвик почесал нос. — Будет в субботу в девять утра. Сбор перед этим же кабинетом, но занятия будут проходить в малом дуэльном зале. Посмотрите книги «Теория и практика атакующих чар», первые десять глав. Мы будем заниматься отработкой этих заклинаний в ближайшие полгода.

Видимо, моё лицо отразило определённые эмоции, потому что профессор Флитвик пояснил свои слова.

— Скажите мне, мистер Поттер, — начал он вкрадчиво, — сколько раз за год происходят стычки учеников с применением магии?

Я потёр затылок. Этого Гермиона мне не рассказывала, и я даже не знал, был ли осведомлен об этом Поттер.

Профессор понял меня по-своему и продолжил.

— Я могу сказать, что еженедельно происходит хотя бы одна спонтанная или назначенная магическая дуэль. Старшекурсники дерутся в подпитии. Старшекурсники дерутся из-за очередной роковой красотки. Старшекурсники дерутся за честь факультетов. Поводов много.

Я внимательно слушал.

— И как вы думаете, мистер Поттер, что произойдёт, если я дам в руки учеников хотя бы это?

Профессор резко развернулся и с появившейся в его руке палочки сорвались десятки стальных игл, воткнувшихся в камень.

— Или это?

Новое заклинание — и толстая струя огня расплавила иголки.

— Или это?

Камни почернели от возникшей на них кислоты.

— Вся проблема в том, мистер Поттер, — с печалью в голосе произнёс профессор, — что школьники за немногими исключениями не способны усвоить тонкую науку хвататься за палочки только по серьезным поводам. Мастерство бойца не в том, чтобы убивать и калечить направо и налево. Оно в том, чтобы брать в руки палочку только если без этого не обойтись.

Я сделал вид, что слегка пристыжен недвусмысленным намёком профессора.

— Да и вы сами, мистер Поттер, — насмешливо заметил профессор Флитвик, — Сколько раз вы с мистером Малфоем готовы были проклясть друг друга прямо в коридоре?

— Я решил прекратить бессмысленную вражду с Драко Малфоем, профессор, — прямо заявил я. — Она не красит ни его, ни меня. Сегодня мне пришлось самому успокаивать Рона, чтобы тот не разжигал свару между факультетами.

— Даже так? — Профессор с неким уважением взглянул на меня. — Тем лучше, тем лучше. Волшебников слишком мало, чтобы мы могли подвергать опасности жизни школьников. Идите, мистер Поттер. Скажите профессору Спраут, что я задержал вас, звонок был десять минут назад.

* * *

— Тонкое искусство зельеварения не терпит стада баранов в классе, — язвительный голос Снейпа разносился по кабинету. — Я сказал вам это на первом курсе, и на пятом ничего особо не изменилось.

Пронзительный взгляд профессора обратился на меня.

— В конце пятого курса вы будете сдавать один из двух важнейших экзаменов за время обучения в Хогвартсе. По его результатам я буду набирать учеников в класс продвинутого зельеварения на шестой курс. И я уверяю вас, я беру только тех, кто сдаст мне экзамен на «Превосходно». А таких в классе я наблюдаю крайне мало.

Профессор прошёлся между столами, с презрением оглядев гриффиндорцев.

— Сегодня мы с вами варим довольно сложный состав, противоядие к яду Карлайла. Поттер! Расскажите всем, что это за яд.

Состава яда Карлайла не было в учебнике. Более того, сам яд упоминался только в небольшой сноске в главе о противоядии. Однако я успел прочитать первую главу учебника еще в Норе, а копия книги «Признаки и симптомы отравления ядами многоразличными» уже давно лежала на дне моего сундука.

— Яд Карлайла, профессор Снейп, представляет собой смесь белладонны и нескольких компонентов животного происхождения, которые не упоминаются в «Признаках и симптомах отравления ядами многоразличными». При отравлении ядом Карлайла человек испытывает резкие, нерегулярные боли в голове, потом распространяющиеся по всему телу. Если не принять противоядие в первые сутки после отравления, человека спасти невозможно, и он умирает от спазма сосудов головного мозга.

На долю секунды мне показалось, что Снейп готов меня похвалить. Но он пересилил себя.

— Садитесь, Поттер. Я вижу, вы впервые в жизни отбросили собственную лень и прочитали нечто большее, чем главу учебника за пять минут до начала урока.

Снейп был верен себе даже в мелочах.

— Сейчас вы сварите по рецепту на доске противоядие. И в конце урока, — Снейп насмешливо хмыкнул, — мы, возможно, испытаем на ком-нибудь, хорошее ли противоядие он приготовил.

Невилл рядом со мной ощутимо вздрогнул.

Поминутно сверяясь с рецептом противоядия, я постепенно подбрасывал в котел нужные ингредиенты. Невиллу же пришлось на этот урок стать моим ассистентом, и он резал на небольшие пластинки немногочисленные стебли трав, которые входили в состав.

В классе воцарилась тишина, нарушаемая только сопением и вздохами с разных столов. Скосив глаза, я посмотрел на то, как работает пара друзей Поттера, из которых меня в какой-то степени интересовала только Гермиона. В этот момент она как раз ударила по руками Рональда, который хотел, вместо отмеривания на весах порции порошка высушенной белладонны, сыпануть его пригоршней в котёл. Я даже думать не хотел, что бы вышло из зелья в таком случае — насколько я понял из историй Гермионы, почти все рецепты, предлагаемые Снейпом на уроках, при неверном приготовлении взрывались или извергали вонючий дым. Что заставляло задуматься о причинах подбора именно этих зелий в качестве учебных.

В последние десять минут урока, когда в некоторых котлах клокотала вонючая зелёная жидкость, в некоторых, — в том числе и у нас с Невиллом, — мутновато-белая смесь, похожая на настоящую, и ни в одном — чисто-белый раствор, Снейп остановил работу.

— Я вижу, никто не справился с элементарным заданием, — фыркнул он, с неудовольствием посмотрев на Драко Малфоя. — Пять баллов Слизерину за зелье мистера Малфоя. Пять баллов Слизерину за зелье мисс Гринграсс. Три балла Слизерину за зелье мистера Нотта.

Смерив меня хмурым взглядом, он вернулся к своему столу.

— Все, чьи работы я не зачёл, к следующему занятию пишут футовое эссе о правилах приготовления противоядия к яду Карлайла. Стебли японского тростника, о гениальные зельевары, — с сарказмом произнёс он, — необходимо резать вдоль волокон, таким образом достигается чистота зелья на конечном этапе. Но вы не умеете читать дальше строчек учебника и совсем не умеете думать. Мистер Уизли, только соседство с мисс Грейнджер спасла вас от отработок за вашу тупость. Мистер Лонгботтом...

Снейп осёкся, посмотрев на нашу парту.

— Урок закончен, — буркнул он.

* * *

Вечером того же дня, когда в гостиной Гриффиндора шумели ученики, обсуждая первый учебный день, я тихо выбрался наружу. До отбоя оставалось еще полчаса, и я надеялся успеть.

— Мадам Помфри, добрый вечер.

Пожилая женщина с улыбкой взглянула на меня.

— Добрый вечер, мистер Поттер. Вы уже прочитали книги, которые я рекомендовала?

— Да, мадам Помфри, я прочитал «Базовый компендиум целительских заклинаний для учеников целителей-мастеров», — ответил я. — И весь месяц тренировался с вашим артефактом.

Выщипанные брови целительницы приподнялись в весёлом изумлении.

— Вы меня поражаете, мистер Поттер, — с улыбкой заметила она. — Я ожидала, что вы вернётесь осенью, прочитав не больше трети этого сборника, он довольно утомителен.

— У меня было множество причин быть усердным учеником, — хмыкнул я, по жесту мадам Помфри усевшись в соседнее кресло. — И теперь я готов помочь вам в качестве подопытного кролика для написания статьи.

— А статья уже готова и даже опубликована, — довольно усмехнулась мадам Помфри. — Там описывается необычный случай восстановления здоровья человека, перенёсшего Круциатус, но без указания имени. Меня уже завалили письмами коллеги из стран Европы. Многим стало интересно лично изучить столь... выдающийся феномен: почти полная потеря личностной памяти, сохранённые моторные навыки и способность обучаться заново.

Я в показном ужасе поднял руки вверх.

— Надеюсь, вы не отдадите меня на опыты?!

— Нет, — мадам Помфри неожиданно хихикнула. — Это было бы нарушением врачебной этики. — Я уже ответила всем, что это был случай из моей частной практики, не связанной с основной работой, и что я обещала не разглашать имя пациента, поскольку он происходит из старинной семьи. Однако же мне всё равно прислали несколько интересных зелий, способных восстановить память при подобных повреждениях...

Порывшись в сейфе, она достала оттуда сундучок, их которого появились пять флаконов, заполненных разноцветными слабо светящимися субстанциями.

— Если честно, мадам Помфри, — я с некоторой опаской взглянул на поставленные передо мной бутыльки, — я не особенно жалуюсь на своё текущее состояние... Поймите меня правильно...

— Я пришла к тому же выводу, — кивнула женщина. — Если уж вы выжили и не сошли с ума, как некоторые ваши товарищи по несчастью, да ещё и практически полностью восстановились, то будет неосмотрительно менять то, что и так работает.

Я с облегчением вздохнул: было бы сложно объяснить мадам Помфри, почему я не хочу принимать эти зелья. На самом деле я слегка опасался, что Гарри Поттер всё ещё где-то сохранился внутри моего черепа. И кто знает, к какому эффекту привело бы появление старых воспоминаний.

— Так что, — мадам Помфри с лёгким сожалением убрала флаконы обратно, — я дождусь, как бы цинично это ни звучало, появления в клинике Мунго людей, переживших Круциатус. Возможно, эти зелья помогут им восстановиться. К сожалению, вряд ли они помогут несчастным...

Она осеклась.

— Мадам Помфри, — заметив, что женщина явственно смущена своей оговоркой, я решил задать неудобный вопрос. — У меня есть к вам странный вопрос...

— Я слушаю, мистер Поттер.

— За это лето я довольно сильно подружился с Луной Лавгуд, — медленно начал я, тщательно подбирая слова. — Но я хотел бы узнать у вас, как у одной из лучших целительниц Англии, могу ли я что-то для неё сделать...

Глубокая складка пролегла на лбу женщины, когда она опустила голову.

— Я верю, что вы руководствуетесь исключительно благородными побуждениями, мистер Поттер, — так же медленно начала она. — И поэтому я не буду говорить о том, что необходимо тщательно хранить тайну.

— Я понимаю, мадам Помфри, — я поднял правую руку ладонью вверх. — Я клянусь честью, какая у меня ещё осталась, что не расскажу об этом никому, даже близким друзьям, и ничем не покажу своего знания перед другими.

— Тем лучше, — мадам Помфри несколько расслабилась. — Я не буду говорить вам всего, это не моя тайна и не мои... проблемы. К сожалению. Однако я могу порекомендовать вам быть с мисс Лавгуд как можно более мягким и терпимым. Она перенесла в детстве тяжёлую психологическую травму и теперь... хм...

— И теперь погружена в свои иллюзии? — прямо спросил я.

— Можно сказать и так, — ответила женщина. — Там, в своём волшебном мире, она счастлива. Но что будет, если извлечь её оттуда... Дьявол! Она уже слишком взрослая!

Она хватила кулаком по столу.

— Вы видите перед собой типичный случай, когда колдомедицина не в силах решить проблему, поскольку она затрагивает и сферу человеческих отношений. В Хогвартсе нет и не будет той атмосферы терпимости и деликатности, которая необходима для восстановления пациентов после ментальной коррекции с помощью легилименции и зелий.

— Я понял вас, — слишком многое осталось непроизнесённым, но общий намёк я уловил. — Значит, как минимум я могу предложить Луне свою дружбу и поддержку?

— Будет неплохо, если вы не станете спорить с ней по поводу морщерогих кизляков и прочих животных, — буркнула мадам Помфри. — Будь она ещё чуть постарше...

Она слегка покраснела, взглянув на меня.

— Ладно, мистер Поттер, — сменила она тему. — Я уже и так сказала вам достаточно. Если вы позволите, я проведу ещё одну небольшую проверку.

Дождавшись моего кивка, она сплела сложное диагностическое заклинание, от которого меня словно ударило слабым разрядом молнии, однако сама мадам Помфри выглядела довольной. Порывшись в одном из шкафов, она вытащила ещё одну книгу в чёрно-красном переплёте, окованную стальными уголками. «Академия аврората. Заклинания исцеления» — значилось на обложке.

— Эту книгу я подобрала специально, — прокомментировала она. — И сейчас убедилась, что у вас достаточно сил, чтобы освоить те немногие заклинания, которые тут собраны. Они достаточно просты по форме, но предельно энергоёмки. Именно за счёт этого они применяются в Аврорате, и в основном взрослыми волшебниками, имеющими соответствующий запас сил.

Передав мне книгу, она продолжила рассказ.

— Имейте в виду, все эти заклинания — не панацея. Вы можете коротким заклинанием из этой книги, например, стянуть область поражения режущим заклинанием, остановив кровь, но это... если выражаться проще, только временная мера. Заклинание остановит кровь и уберёт боль, а также стянет разрез или разрыв. Однако исцелить его можно будет уже в спокойной обстановке, с использованием обычных, общепринятых методов. Например, из уже прочитанного вами «Компендиума». Если вы оставите рану без лечения под этим заклинанием, то она не исцелится сама по себе. Запомните это.

«Господин Туор, благодарю вас за столь своевременный подарок. Присланные вами травы оказались весьма полезными, а главное — собранными в нужные дни лунного цикла. Если вы планируете выдвигать на английский рынок подобные компоненты — они найдут своих покупателей хотя бы за счёт меньшей цены. Питомники семей Лаки, Гринграссов и Джонсонов дают весьма качественные, но и дорогие ингредиенты. Невзирая на то, что они используют труд домовых эльфов для ухода за растениями, по старинному сговору цены поддерживаются на одном уровне уже около столетия.

Следующая партия заказанных вами зелий будет готова через неделю.

Простите за назойливое, возможно, любопытство, однако принимаете ли вы очищающие зелья, которые я порекомендовал вам? Мне не хотелось бы, чтобы состояние вашего здоровья пошатнулось от употребления стимуляторов».

Я осушил флакон с Составом Карлайла, неизвестного мне алхимика, который, однако, отличался разносторонними интересами: я пил его очищающий кровь эликсир, а на зельеварении мы готовили противоядие к яду его же авторства. Синяя жидкость с на удивление приятным вкусом действительно продавалась в любой алхимической лавке и стоила крайне дёшево.

Дождавшись, пока стихнет противное бурчание в животе, что происходило после каждого приёма, я взял книгу по исцеляющим чарам и спустился в гостиную — у меня оставалось еще около часа до того, как начнётся продвинутый курс Защиты от тёмных искусств. Мышцы приятно ныли — пробежка по утренней прохладе вокруг замка, упражнения на развитие гибкости и силы постепенно приводили тело Поттера в нечто похожее на хорошую форму.

— Что читаешь? — в пустой гостиной сидела только Гермиона.

— Мадам Помфри порекомендовала мне это для изучения, — пояснил я. — Может быть, после Хогвартса я стану целителем.

Гермиона уставилась на меня так, будто я только что признался в чём-то невероятном.

— Но ведь ты всегда интересовался квиддичем и Защитой?!

— Одно другому не мешает, — фыркнул я. — Может быть, я буду целителем в Аврорате.

Гермиона недоверчиво покачала головой и с любопытством взглянула на мою книгу.

— Где ты всё время находишь такие книги? — она прикоснулась к металлическому окладу. — Это не из Хогвартской библиотеки.

— Ты наизусть знаешь все книги, которые там собраны? — я сделал вид, что удивился. — Ты знаешь, а я бы не удивился, ты явно прочитала уже большую часть.

Гермиона неожиданно смутилась и слегка покраснела.

— Ну, не все, — она закрыла ладонями покрасневшие щёки. — И эта книга, которую ты цитировал на зельеварении...

— А вот она, кстати, есть в библиотеке Хогвартса, — парировал я. — Но единственный её экземпляр всё время ходит по рукам на Равенкло, как мне сказала Луна.

— Профессор Снейп готов был даже добавить тебе баллов, — с нескрываемой завистью произнесла Гермиона.

— Просто я неожиданно оказался чуть умнее, чем он ожидал, — засмеялся я. — И мне случайно попалась на глаза нужная книга, я могу дать тебе её почитать на выходных. Похоже, Снейп будет терзать нас этими ядами весь семестр.

— Я думала, что упаду в обморок, — неожиданно призналась она, — когда профессор Снейп дал мне яд, а потом заставил выпить моё противоядие.

— Ты сомневалась в зелье, которое приготовила? Даже Снейп не настолько сумасшедший, чтобы травить студентку, пусть и с Гриффиндора.

— В тот момент я не думала о том, что у профессора наверняка есть нормальное противоядие! — с жаром воскликнула Гермиона, ещё сильнее краснея.

— Ладно, не кипятись, Гермиона, — ухмыльнулся я. — Готов поспорить, что у тебя было одно из лучших противоядий на уроке.

— Скажешь тоже, — польщено улыбнулась девушка.

Посмотрев на часы, я увидел, что разговор занял всё оставшееся до урока время.

— Ладно, я пойду на занятие к Флитвику, — встав с места, я забросил книгу в сумку.

Гермиона как-то странно посмотрела на меня.

— Ты попал к нему в... отдельную группу?

— Ну, — я пожал плечами, — профессор Флитвик посчитал, что мне стоит туда ходить.

Она пожала плечами и уткнулась в свой учебник. Я не стал предлагать замолвить за неё слово перед Флитвиком или говорить, что она ещё попадёт на занятия, — девушку бы это разозлило. Сейчас Гермиона находилась в непривычной ситуации — впервые Гарри Поттер сумел обогнать её в учёбе.

* * *

Возле кабинета Защиты от темных искусств, где проводились обычные занятия с профессором Флитвиком, на этот раз было немноголюдно. Всего на курс продвинутой Защиты пришло восемь человек. Три парня и одна девушка с Равенкло, два — со Слизерина. Один небритый, явно хорошо вчера погулявший парень с Хафлпаффа. Ни Малфоя, ни его прихлебателей в коридоре не оказалось. Не успели мы обменяться даже одним словом, как двери кабинета открылись и оттуда вышел профессор, сменивший свой привычный костюм на светло-серые рубашку и штаны с мягкими сапогами. Амулеты с пояса профессор Флитвик, впрочем, не убрал.

— Так, — он обвёл внимательным взглядом коридор. — Вижу, все собрались. Идите за мной.

Следом за невысоким профессором мы направились дальше по коридору и ещё ниже. Спустившись на несколько пролётов, причём Флитвик перед особо длинной лестницей стремительно взлетел в воздух и опустился уже на нижней площадке.

— Нам сюда, — остановившись перед грубой каменной дверью, профессор снял с неё несколько заклинаний. У меня закололо в висках — двери были всерьез зачарованы.

— В этом зале нет ничего опасного, — прокомментировал свои действия Флитвик. — Просто я не хочу, чтобы кто-то испортил результаты моего усердного труда.

Войдя в зал одним из первых, я не удержался от восхищенного возгласа. Изначально стены и пол зала были сложены из грубых каменных блоков или же вырублены прямо в скале. Сейчас же все поверхности были буквально сплавлены в единый монолит, слабо поблескивающий в свете зажжённого Флитвиком голубого шара.

— Это ещё не всё, — хмыкнул профессор, и по жесту его палочки загорелись десятки колдовских факелов, укреплённых на вмурованных в стены массивных держателях грубой ковки. Следом за факелами загорелась настоящая работа профессора — громадные рунные круги, вырезанные прямо в камне. Тысячи и тысячи рун — подлинное произведение искусства.

— Нравится? — усмехнулся Флитвик.

Дождавшись нашего дружного подтверждающего вопля, он устроился прямо на голом камне пола, подобрав под себя ноги, и взмахом руки велел нам рассаживаться.

— В следующий раз надо принести сюда какие-нибудь покрывала, — задумчиво произнёс он. — Этот зал от первого и до последнего символа создан мной. Я потратил на него около четырёх лет ежедневной работы и получил за его создание титул Мастера Чар.

— Профессор, — подняла руку севшая рядом со мной невысокая рыжеволосая девушка с ярко-синими глазами. — А что делают эти круги?

— Эти круги, мисс Чэмберс, — с довольной улыбкой ответил Флитвик, — позволят нам тренироваться в достаточно сильных заклинаниях и при этом не поубивать друг друга. Обычно такие залы и работу мастеров Чар и Рун могут позволить себе только старинные семьи... И ещё один такой зал есть в здании Ассоциации дуэльной магии в Мюнхене.

— А есть ли такой зал в Англии? — вопрос задал тот самый хафлпаффец, от которого слегка пахло спиртным.

— Такой зал был, — Флитвик с печалью опустил взгляд. — Однако он был разрушен во время Первой войны, когда погибла Доркас Медоуз...

Рука профессора начертала в воздухе странный жест.

— В ходе жестокого боя возле заброшенного к тому времени здания Английской школы дуэлей Доркас и Тёмный лорд одновременно применили Адский огонь. И столкнувшиеся заклинания обрушили здание прямо на неё. Вольдеморт успел аппарировать. Так погибла самая опасная женщина, которую я знал.

Несколько секунд профессор молчал, собираясь с мыслями.

— И, мистер Сайрес, если вы позволите себе появиться снова в таком виде на моих уроках, я попрошу вас больше не посещать их, — в пустоту заметил он, не глядя на пристыженного студента.

Встав с места, он вытащил палочку.

— Сначала, как и на уроке Защиты, я расскажу о правилах, принятых в этом зале. С каждым занятием вы можете использовать всё больше заклинаний. Все они изложены в этих книгах.

На колени каждому из нас упал свиток с добрым десятком названий.

— Эти книги, — на лице Флитвика мелькнула язвительная усмешка, — одобрены Министерством магии и не содержат в себе заклинаний, относимых в последнее десятилетие к тёмным. Всё, что вы прочитаете, вы спокойно можете применять в зале во время учебных дуэлей. Если вы пожелаете применить что-либо, не входящее в эти книги — для начала вы должны поставить в известность меня. Я не хочу бесполезных и ненужных жертв и травм.

Флитвик резким прыжком отлетел от нас в дальний конец комнаты.

— Также в зале во время наших занятий будет присутствовать мадам Помфри, любезно согласившаяся помочь мне.

В дальней стене открылась небольшая дверь, и оттуда появилась школьная целительница, подарившая мне мягкую улыбку.

— А теперь, ученики, первый урок, — Флитвик предвкушающее облизнулся.

Я нащупал в рукаве палочку.

— Первый урок, — Флитвик обвёл всех пристальным взглядом, — будет показательной дуэлью... Использовать только Обезоруживающее и Оглушающее заклинания, а также Protego и scutum lucem. Их мы, если вы не забыли, разобрали за эту неделю. Вы все должны поразить меня.

Мадам Помфри вытащила свою палочку и подняла к потолку.

— Начали! — с треском с палочки сорвался светящийся шар.

— Expelliarmus! — В момент сигнала оружие оказалось в руках только у меня одного.

Что сделал Флитвик, я не понял. Он каким-то непонятным образом прогнулся в пояснице, пропуская над собой бледно-красный луч. Воздух вокруг него соткался в Светлый щит, и луч моего Обезоруживающего снёс с ног не успевшего поднять палочку Сайреса.

Начался хаос.

— Expelliarmus! — Атаку Чэмберс профессор принял на щит.

Хотя Флитвик и отобрал в класс только тех, кто уже показал определённые успехи в Защите, дуэль была скорее показательной. Вспышки заклинаний ещё некоторой время озаряли зал, но вскоре на ногах остались только трое: сам профессор, девушка по фамилии Чэмберс, чьего имени я не знал, и я.

— Неплохо, Гарри, Селена, — в запале Флитвик перешёл на имена. Его глаза оживлённо поблескивали, и сам он выглядел помолодевшим на много лет. Мастер магических дуэлей наслаждался моментом. — Зачёт за следующую неделю занятий вы уже заработали без всяких вопросов.

Я не ответил, готовый сорваться с места.

Секунды три мы стояли друг напротив друга. Первой не выдержала Селена.

— Stupefy! — толстый красный луч устремился к юркому профессору, но тот повторил свой фокус с уклонением, и атака пропала втуне.

В этот раз он перешёл в наступление сам, и только уход в защиту позволил нам выдержать его натиск: заклинания он сплетал очень быстро.

Селена пропустила Обезоруживающее, палочка улетела к стене, где её подобрала и аккуратно положила на стол мадам Помфри.

— Превосходно, Гарри, — Флитвик даже не запыхался, а я начал понимать, как велика пока что пропасть между мной и семикратным чемпионом Европы по магическим дуэлям. С использованием только разрешённых заклинаний и без поединка силы шансов на победу у меня не было...

... что и подтвердил Флитвик пять заклинаний спустя, выбив-таки у меня из рук палочку.

— Превосходно, — повторил он. — Сейчас вы видели, на что, как я надеюсь, будет способен каждый из вас к окончанию седьмого курса.

Судя по тому, что видел я, вряд ли кто-то из собравшихся добьётся хотя бы вполовину такого же результата, но Флитвик, похоже, пытался замотивировать учеников.

— А теперь разберём ваши действия и ошибки, — Флитвик снова уселся на пол, а мадам Помфри, вздохнув, вышла из зала. — И мои ошибки, да-да, я тоже ошибался, мы разберём.

Глава 16. Первый ход.

«- Выходите, еретики! — Высокий, статный старик бесстрашно стоял на краю глубокого рва под стенами Северной твердыни. — Выходите, и не державшие в руках оружия крестьяне могут уйти нетронутыми!

Я стоял на крепостной стене, почти не глядя на парламентёра. Даже если бы я отдал приказ стрелять молча заставшим за спиной арбалетчикам — свита иерарха не позволила бы убить его.

— А что будет, если выйду я, иерарх? — Мой голос, усиленный магией, разнёсся над стенами. — Не испугаешься встретиться со мной один на один?

Я уже понял, что этот бой империя проиграла, и теперь хотел лишь одного — вывести через тайные ходы как можно больше мирных жителей, а потом забрать с собой в самый глубокий ад всех, до кого дотянется сталь и магия оставшихся у меня бойцов. Бог-Император не оставит произошедшего просто так. Я знал, что уже плывут громадные чёрные корабли из главного морского порта Метрополии. И на носу первого из них, украшенного алыми и чёрными флагами, стоит сам Божественный император. Но они не успеют, для защитников крепости всё закончится гораздо раньше.

— Ты упорствуешь в своих заблуждениях, еретик, — с презрением ответил старик. — Но я готов показать вам всем мощь истинной веры. Выходи сам, и возьми с собой своего верховного мага! Иерархи ордена принимают твой вызов.

— Ну что ж, Туор, — медленно произнёс Маркус, покрепче опершись на свой старый деревянный посох. — Я прожил достойную жизнь.

Сняв с шеи изящную серебряную фигурку, изображавшую вскинувшую руки в танце крылатую девушку, он отдал её младшему ученику.

— Риок, — морщинистая рука встрепала чёрные волосы, — передай её моей жене. Твоё время ещё придёт.

Я сбросил на руки ординарцу тяжелую кольчугу и перевязь с большей частью оружия. Сталь не поможет в бою против сильнейших жрецов Белой длани.

— Господин, — кулаки закованных в железо рыцарей и бойцов били в грудь, когда мы проходили мимо охранявших стены людей.

— Вряд ли их будет больше трёх, — сказал я, сосредоточенно сплетая первое, самое чёрное заклинание, из тех, которые применялись только в час великой нужды.

Учитель Маркус не ответил мне, поглощенный творимыми чарами.

— Прощай, Туор, — уже в воротах верховный маг Северного предела словно очнулся от сна. Его глаза сияли, походка обретала давно пропавшую плавность и лёгкость.

— Мы выживем, учитель, — стиснул я его плечо. — Или заберём с собой всех, до кого доберёмся.

На площади перед воротами замка нас уже ждали. Армия ордена отхлынула назад, освободив громадное пространство, на котором дважды в год проводилась главная ярмарка Северного предела, куда стекались торговцы и покупатели со всего материка.

Три затянутых в белое фигуры. Седой старик, бывший парламентёром. Могучий телом мужчина с чёрной бородой. Неопределённого возраста жрец с уродливым шрамом через всё лицо.

Слова были не нужны.

Вспышка! Подготовленное заклинание швырнуло меня между стариком и бородачом. Черный огонь, который соткался у меня в руках, ударил в грудь бородача, и тот отлетел в сторону, закричав от боли.

Вспышка! Защитные чары выдержали, но меня отшвырнуло обратно к Маркусу, и только наша совместная мощь удержала объединённый удар божественной магии.

Жрецы сомкнули ряды, не допуская нас до валявшегося воющего от боли собрата. Однако я видел, что божество не оставило подранка — его окутывало облако исцеляющей магии.

Вспышка! Учитель Маркус медленно завалился назад, его глаза закатились. Ударом ноги я отшвырнул появившегося перед ним меченого, и вспыхнувшая передо мной стена пламени заставила жрецов отшатнуться.

Бородач, пошатываясь, встал на ноги и что-то забормотал себе под нос. Я скосил взгляд на учителя, тот медленно приходил в себя.

Вспышка! Маркуса отбросило от места сражения, а я снова прыгнул вперёд, прямо между тремя жрецами.

Ни один из ударов не прошёл — меченый оказался ловким бойцом, и отразил несколько калечаших ударов. Всё, что я сумел сделать, — обойти его, заставив жрецов разойтись в стороны, чтобы не попасть в своего.

Вспышка! Выросший в руках старика посох из белоснежного света ударил в то место, где я только что стоял. Зачарованное лезвие возникло и у меня в руках, но бессильно разбилось о вскинутую руку меченого.

Вспышка! Бородач возник перед Маркусом и схватил его за горло. Пальцы тут же покрылись коркой льда, учитель мощнейшим разрядом молнии в упор ударил жрецу в грудь. Тело мелькнуло в воздухе, словно получив удар великанского кулака, но старик, оставив попытку достать меня посохом, поймал силовой петлёй своего неудачливого товарища и затушил на нём тлевшую одежду.. Воспользоваться этим я не успевал — меченый заставил камни вокруг меня взорваться, осыпая осколками окружающее.

Вспышка! Учитель переместился в сторону, а на его месте к небу рванулся огненный смерч. Проверка была закончена, и в ход пошли по-настоящему сильные чары.

Вспышка! Сразу два жреца — меченый и бородач — обрушили на меня пресс. Давящее заклинание, убивавшее за счёт чистой силы. Скрепы моей защиты затрещали, распадаясь, когда я в последний момент швырнул им под ноги сплетённое ещё в крепости заклинание.

Полыхнуло так, что я едва не ослеп, и даже старик, теснивший Маркуса, сбился с такта, и сплетавшиеся перед ним белоснежные копья чистого света развеялись. Пресс, почти раздавивший мою защиту, пропал, когда жрецы метнулись в стороны.

Вспышка! На мостовой, где я только что стоял, раздавило камни, отдача от сработавшего не так пресса заставила вздрогнуть бородача, и он на секунду потерял концентрацию. С противным хрустом одежда на его спине вспучилась — божественная сила защищала от стали и многих заклинаний, но бессильна была против укреплённой магией голой руки. Вырванное из груди жреца сердце полетело в лицо старику.

Вспышка! Меченый, оказавшись возле Маркуса, резко ударил.

Время остановилось.

— Нет! — Я видел, как учитель, нелепо взмахнув руками, оседает на землю, а меченый, держась за окровавленный бок, отпрыгивает назад.

Удар! Меня бросило на спину, и я с трудом перекатился, увернувшись от нового замаха посохом. Камни брусчатки разлетелись под сияющим древком.

Меченый, отвернувшись от упавшего Маркуса, отправил в меня волну сжигающего белого сияния. В груди расползалась боль. Удар старика оказался с подвохом, и теперь попавшее в тело проклятье начинало переваривать меня заживо.

Тело бородача, лежавшее на площади, подёрнулось дымкой и растаяло — божество забрало своего раба-неудачника в свои чертоги. Старик и меченый взяли меня в клещи: приходилось вертеться, как рыбе на сковороде, отбивая сыпавшиеся удары кулаков, каждый из которых мог пробить меня насквозь. И одновременно держать его между собой и стариком, швырявшим в меня комья божественного света.

Вспышка! В долю секунды, когда меченого отбросило назад сломавшим ему нос ударом ноги, я перенёсся к старику. Облако сжигающего света пронеслось над моей головой, в последний момент я успел прогнуться в поясе.

В спину ударило пламя, проминая защиту. Мои ноги оторвались от земли — брошенное сзади облако оказалось вполне материальным. Инерция бросила меня прямо на старика, в чьих руках почти сформировался посох. Кипевшее вокруг пламя, казалось, не причиняло вреда жрецу, но моё тело, со всего размаху врезавшееся в старика, сбило его концентрацию. Удар кулака заставил меня захрипеть от боли — жрец снова попал мне в грудь, где уже и так булькала кровь. Раздирающим мышцы рывком я сместился в сторону, — и кулак меченого с силой ударил не мне между лопаток, а в голову старику. На пределе скорости я развернулся, впечатав стопу в колено меченому, и тот опрокинулся, с воем хватаясь за нелепо вывернутую назад ногу.

Вспышка! Меня бросило на землю, старик успел собраться с силами и воспользовался моментом. Все защитные чары, бывшие на мне, окончательно распались, и жить мне оставалось до следующего пропущенного удара. Жрецам же о нормальной защите заботиться не было нужды — божество защищало их тела без малейших сознательных усилий.

Меченый всё еще лежал на камнях, сжимая покалеченную ногу, однако я понимал — скоро он опять встанет.

Сжав посох в руке старик шагнул мне наперерез, прикрыв калеку. Ярко засиявший посох столкнулся с чёрным клинком, нас откинуло друг от друга. Старик, не заметив этого, встал на том месте, куда упали несколько капель моей крови, и я воспользовался этим.

Вспышка! Причудливо изломанное тело старика с навсегда застывшим на лице удивлённым выражением, рухнуло на землю. А я пошатнулся от нахлынувшей волны слабости: магия крови никогда не была моей сильной стороной.

Меченый, увидев, что остался в одиночестве, привстал на одно колено и почти сразу растворился в воздухе.

Молчаливо стоявшие вдалеке отряды орденских бойцов, взревев, двинулись вперёд».

Я с глухим криком подлетел на кровати. Сон о последнем сражении владетеля Северного предела снился мне почти каждую неделю. И я до глухой боли в висках разбирал каждый такт использованных заклинаний и приёмов, пытаясь понять, где ошибся, позволив смертельно ранить учителя и пропустив несколько почти убивших меня ударов. По всему выходило, что шансов у нас почти не было — Маркус был уже слишком стар, и как бы он ни храбрился перед боем, самым слабым звеном в нашей связке оказался именно он. Будь рядом ещё хоть кто-то из моих лучших друзей в Академии, хотя бы тот же Архи, погибший три года назад в засаде в лесах под Ру-Ло, и бой мог бы закончиться иначе. Грязно выругавшись про себя я поплёлся на завтрак. Мне предстояло проторчаьт сегодня на двух бессмысленных уроках — прорицании и уходе за магическими созданиями, пользы от которых я не видел никакой.

— Директор Дамблдор, — я поймал собравшегося было уходить из Большого зала директора у дверей.

— Да, Гарри? — он доброжелательно улыбнулся мне, жестом предлагая идти рядом.

— Я хотел бы уточнить, по поводу нашей беседы перед моим отъёздом к мистеру Уизли...

— Я слышал, что вы рассорились с Роном? — мгновенно отозвался директор, и я воспользовался подвернувшимся шансом.

— Мне жаль, но он не смог принять тот факт, что летом я встречался с одной своей знакомой, — я сделал вид, что раздосадован этим, хотя внутри меня разбирал смех.

— Прощение — великая сила, Гарри, — медленно произнёс директор. — Я думаю, такие вещи не должны вставать между настоящими друзьями.

— Возможно, директор Дамблдор, — ответил я. — Но я хотел бы спросить у вас о другом... Вы говорили, что не возражаете против моих уроков у Сириуса...

— Сириуса Блека, как я подозреваю, нет в Англии, — задумчиво ответил Дамблдор, и глубокая складка пролегла по его лбу. — Ты хочешь спросить, разговаривал ли я с профессором Флитвиком?

— Да, сэр, — я смущённо потупился.

— Я поговорю с ним, Гарри, — хитро посмотрел на меня директор. — А ты постарайся помириться с Роном.

Мысленно я скривился от отвращения. Теоретически, имевшихся у меня денег хватило бы даже на оплату обучения у мастера дуэлей Флитвика, если бросить все остальные дела. Здесь же платой за мою учёбу будет возвращение дружбы с Рональдом Уизли. Мотивов директора понять я пока не мог, может быть, он действительно был очарован «волшебной силой любви и дружбы», хотя иногда мне казалось, что Дамблдор как-то особенно тонко издевается над всеми, кто слушает его речи о пользе добра и всепрощения.

— Я постараюсь, сэр, — закивал я с жаром. — Обязательно постараюсь. Но я продолжаю встречаться с одной девушкой... И Рональд завидует мне, я не могу ничего с этим поделать...

* * *

Добравшись до кабинета Прорицаний, который успел возненавидеть, я хладнокровно разложил под учебниками свежий выпуск «Пророка» — как бы я ни относился к этой министерской газетёнке, некоторые намёки, проскальзывавшие там, были весьма интересными. В прошлом выпуске я к своему удовлетворению услышал про два организуемых в поместьях Малфоев и Эйвери бала в честь неизвестного мне события из истории магического мира. Девушка-корреспондент расписывала, что на балах будут проведены благотворительные лотереи, прибыль с которых Люциус Малфой и Руфус Эйвери обещали передать на нужды клиники Святого Мунго.

Профессор Трелони с благосклонностью посмотрела на меня — когда она впервые спросила меня, какого дементора я кладу газету на стол, я вежливо ответил, проигнорировав хихиканье всех учеников, что не хочу пролить, к примеру, заварку или кофейную гущу на скатерть, а газета позволит сохранить их. К некоторому моему стыду, профессор Трелони купилась на это нехитрое объяснение. Как я уже успел убедиться, дела здесь и сейчас мало интересовали женщину, и большую часть времени она пребывала в странных грёзах... то ли пророческих, то ли наркотических, пока что я не мог точнее сказать. Да и это не было мне интересно.

Однако уже первый разворот газеты заставил меня напрячься. Началось.

«Сенсация на заседании Международной конфедерации волшебников!

Директор Хогвартса, кавалер ордена Мерлина 1 степени, победитель Гриндевальда сделал невероятное заявление на заседании Международной конфедерации волшебников, председателем которой является уже больше пятнадцати лет.

— Мои источники сообщают, что темный лорд Вольдеморт, почти поставивший Англию на колени пятнадцать лет назад, сумел вернуться из мертвых этим летом, — сказал директор Хогвартса.

Заседание Конфедерации закончилось, не успев даже толком начаться, чудовищным скандалом: многие почтенные члены этой организации даже требовали объявить вотум недоверия председателю и провести повторные выборы.

Министр магии Англии, Корнелиус Фадж прокомментировал этот инцидент следующим образом:

— Прискорбно видеть, как величайший ум и могучий волшебник прошлого Альбус Дамблдор, славный своими свершениями в начале и середине века, столь неосторожно и поспешно заявил о невероятном событии, скомпрометировав Англию на международной арене. Тот-кого-мы-не-называем мёртв и не вернётся».

Я мрачно уставился на прочитанную статью, сделав вид, что поглощен стоявшим на газете хрустальным шаром. Профессор умильно покосилась на меня, продолжая рассказывать о важности правильного взгляда в шар для достижения нужного «состояния сознания».

Директор Дамблдор, судя по всему, изрядно переоценил своё влияние на политику. Я помнил из газетных статей и прочитанных мемуаров тот период, когда после Второй мировой каждое слово Победителя Гриндевальда, великого светлого волшебника было фактически законом, и только его собственное нежелание не позволило Дамблдору занять пост Министра магии взамен ушедшей в отставку Бэгнолд.

Однако с тех пор прошло почти полсотни лет, и слава — вещь преходящая. Так что сделанное директором Хогвартса заявление оказалось слишком пугающим для английских волшебников, чтобы они могли поверить в возвращение Тёмного лорда. Позиция министра Фаджа объяснялась ничуть не сложнее, как мне казалось. Судя по отдельным высказываниям Сириуса во время нашего долгого разговора, министр любил золото, а у старых семей, былых сторонников Вольдеморта, золота было предостаточно.

Жесткая и стремительная реакция Министра означала, похоже, его нежелание признавать проблему или же... или же лояльные былому господину семьи вскладчину купили бездействие этого человека. И значило это для меня многое: официальная власть в стране не будет предпринимать никаких серьезных движений до тех пор, пока не станет слишком поздно. Или до тех пор, пока случайный кинжал, заклинание или яд не прервут жизнь Корнелиуса Фаджа.

Для Гарри Поттера это меняло многое, если не всё. Для Туора Норда это не меняло почти ничего. Директор Дамблдор сделал свой ход, раскрывая свои намерения, и заинтересованные игроки его услышали. В ближайшее время должны были вспомнить и того, с чьих слов началась вся эта история. Значит — от Гарри Поттера потребуют либо подтвердить слова Дамблдора, втягивая беззащитного подростка в бой против всей государственной машины, подкрепленной золотом старых семей, или же выступить против директора Хогвартса и этим раздавить свою репутацию сторонника Света. Мне предстояло как можно быстрее решить, что и как делать и говорить, чтобы мальчик Гарри Поттер мог, не вызывая подозрений, находиться в одном из фокусов грядущих событий. Хогвартс не останется в стороне, его однозначно будут штурмовать ради заложников.

— Гарри, что ты видишь в своём шаре? — мои размышления прервал вопрос Сибиллы Трелони, близоруко взглянувшей мне в глаза.

— Я вижу... — Заранее подготовленный ответ сорвался с языка, — я вижу тёмную тучу, нависающую над Хогвартсом, профессор. Её недра полны неизлившихся молний и дождя. Грядёт буря, которой этот замок ещё не знал.

Мне показалось на мгновение, что Сибилла Трелони сейчас прослезится.

— Пятнадцать баллов Гриффиндору, мистер Поттер, — выдавила она. — Класс, запишите толкование грозовой тучи и варианты её сочетания с замком Хогвартс.

Моя улыбка увяла. Профессор Трелони исповедовала странную технику толкования смутных образов, собранную из галлюциногенных трав, каких-то непонятных ассоциативных цепочек и фантазии. Если бы я не знал, что именно эта женщина произнесла когда-то пророчество, разрушившее жизнь семьи Поттеров, то ни за что бы не подумал, что Трелони не шарлатанка.

— Как ты увидел это в шаре, Гарри? — С завистью спросила меня Парвати Патил, бывшая любимой ученицей профессора Трелони. — У тебя так хорошо открылось Внутреннее око, что мне становится завидно. Как ты это сделал?

— А ты сходи со мной в Хогсмид, — ухмыльнулся я. — И я раскрою тебе все мои тайны.

На смуглом лице девушки появилась насмешливая улыбка.

— Что я слышу? — хихикнула она. — Гарри Поттер предлагает мне сходить в Хогсмид? Это приглашение на свидание, Гарри?

— Я тебе не скажу больше ни слова, — преувеличенно загадочным тоном сказал я, стараясь не рассмеяться. — Пусть твоё собственное Внутреннее око подскажет тебе правильный ответ.

Парвати звонко расхохоталась, уронив сумку, и я стремительно нагнулся, не позволив ей упасть на пол.

— Спасибо, Гарри, — всё ещё хихикая, сказала девушка и ушла своей мягкой, почти танцующей походкой.

Я забросил рюкзак на спину и последовал за ней. Девушка выгодно отличалась от большинства однокурсниц своим спокойствием. Она походила на тех красавиц, которые очаровывали важных гостей в становище Великого хана кочевников. Главное же — за последнюю неделю я уже дважды обнаружил у себя в стакане приворотное зелье. Кто его подливал — выяснить пока что не удавалось. К Парвати в первую же неделю подкатывались с предложением встречаться сразу двое старшекурсников с Равенкло, которых она отшила. Однако упрямое выражение лица одного из равенкловцев во время объяснения в Большом зале намекало на то, что Кристофер Отсби не привык отступаться. Общество же по-своему очаровательной Парвати было выгодно и мне, и ей. Она, помимо настоящей дружбы с печально известным Избранным и защиты от назойливых ухажеров, получала бы и регулярное, как я подозревал, попадание на страницы светской хроники. Мне же, коль скоро я собирался развивать имидж Мальчика-который-выжил, выжимая из своей сфабрикованной славы максимум, нужна была умная и красивая девушка рядом. Туор Норд — вздумай я покинуть Хогвартс и действовать самостоятельно — мог многое, но пока ещё не мог держать руку на пульсе событий. Ни Сириус Блек, ни Аластор Грюм не стали бы общаться с неизвестным им магом-убийцей. Директор Дамблдор потребовал бы принесения обетов и клятв, прежде чем поделиться информацией. Министр Фадж услышал бы только звон монет, а достаточной для его перекупки суммы у меня пока не было.

Ну а слово Гарри Поттера — при соответствующей подготовительной работе — могло значить весьма многое. Этим я и собирался заниматься параллельно с поиском союзников.

* * *

Флитвик, пришедший на занятие продвинутой группы Защиты, на этот раз буквально лучился довольством. По его виду можно было заключить, что он только что получил какое-то радостное известие.

— Итак, господа и леди, — хохотнул он, взмахом палочки заставив сложенные в углу подушки и коврики подтянуться поближе к нам, — у меня есть для вас приятная новость.

Обведя нас довольным взглядом, профессор продолжил.

— Когда мы с мистером Поттером случайно столкнулись в коридоре Хогвартса этим летом, он, сам того не желая, подбросил мне интересную идею. И весь остаток лета и первую неделю сентября я посвятил её обдумыванию и продвижению в жизнь.

Я молча слушал, пытаясь понять, к чему клонит Флитвик. Любопытствующие взгляды учеников сконцентрировались на мне.

— Мистер Поттер задал мне вопрос о том, проводятся ли в Англии соревнования по магическим дуэлям, — мечтательно произнёс в пространство Флитвик. — В Англии они не проводятся уже добрых двадцать лет. Не те волшебники живут, не те. Однако, благодаря помощи моих друзей, мне удалось выбить из Министерства магии спонсорство команды студентов на молодёжном чемпионате по дуэлям в Европе.

Дождавшись взволнованных возгласов, Флитвик, ухмыльнулся.

— На молодёжном чемпионате может присутствовать три студента от каждой магической школы. Это, так сказать, та дырка в правилах, которой я воспользовался. Потому что в обычном случае в чемпионате принимают участие только юноши и девушки до восемнадцати лет, которые сумели победить в таких же соревнованиях внутри страны. А поскольку в Англии они не проводятся... Единственный способ провести туда кого-то из студентов Хогвартса — заявить их защитниками чести нашей школы на международной арене.

— А как вы собираетесь выбирать участников? — с неприкрытым интересом спросил Энтони Голдштейн. — Из тех, кто посещает ваши занятия?

— Как бы мне ни хотелось сделать именно так, — протянул Флитвик, — поскольку я довольно хорошо представляю себе потенциал всех студентов, которые приходят ко мне на Защиту, но нам придётся соблюдать формальности. К тому же, в ходе отбора в Хогвартсе мы можем найти талант, который я проглядел. Посему с ноября начнутся отборочные соревнования по магическим дуэлям. Директор Дамблдор обещал организовать процесс так, чтобы каждый вечер, за час до ужина, в Большом зале собирались все претенденты на участие.

— А как будет проводиться отбор? — уточнил я, участие в турнире могло выгодно сказаться на имидже Поттера.

— На выбывание, мистер Поттер, — хмыкнул профессор, — каждый студент принимает участие в тренировочных схватках до первого своего поражения. Последние трое, кто останется «в строю», делят между собой места с первого по третье и отправляются вместе со мной и свитой министерских чиновников в Мюнхен.

Я сосредоточенно слушал, как профессор рассказывает правила, по которым будут происходить дуэли, и оглядывал зал. Голдштейн, Чамберс, Нотт, Сандерс, Брэдли, Стеббинс, Сайрес, — все они смотрели на профессора Флитвика с горящими глазами. Флитвик, как истинный профессионал, сумел подобрать в свою группу только таких же увлечённых искусством дуэлей людей с каждого курса.

Правила были несколько более сложными, чем во «взрослых» состязаниях. Если регламент Европейского чемпионата запрещал использование тройки Империус, Круциатус, Авада, и ещё нескольких особо тяжёловесных заклятий, то несовершеннолетним разрешалось использовать гораздо более узкий репертуар чар. В него не входила изрядная часть тёмной магии, некоторые самые мощные стихийные заклинания, а вот высшая светлая магия была разрешена вся без исключений.

— Из списка убраны те заклинания, от которых в первые десять лет существования так называемой молодёжной дуэльной лиги гибли на соревнованиях перспективные студенты, — пояснял тем временем Флитвик. — Любопытный казус, который видят многие, но который до сих пор остаётся в силе... Вы заметили, что светлая магия разрешена без каких-либо ограничений? Как вы думаете, чем это вызвано?

— Я бы сказала, что от неё не гибли люди, — осторожно начала Селена, — но это будет неправдой. Может быть, это результат более строгих запретов на темную магию в последнее столетие?

— Приятно, что кто-то учит историю не по лекциям моего дражайшего коллеги, — несколько желчно усмехнулся Флитвик. — Да, вы частично правы, мисс Сандерс. Однако парадокс в основном заключается не в этом. Как ни странно, несмотря на запреты, большинство перспективных дуэлянтов и будущих боевиков или наёмников изучают именно тёмную магию. Темному легче стать опасным бойцом, поскольку светлая магия в боевом аспекте часто несколько сложнее. Однако те, кто освоит высшую светлую магию на должном уровне... они не уступают тёмным почти ни в чём. Другой вопрос, что за все годы, сколько я сидел в жюри чемпионата, было всего пятеро студентов, использовавших в бою высшую светлую магию. Парадокс. Ужесточение законов не изменило ни-че-го. Ни в Европе, ни у нас. Просто стало больше лицемерия.

Осёкшись, Флитвик прокашлялся и взглянул на часы, висевшие на стене.

— А теперь приступим к тренировке, леди и джентльмены, — он поднялся и взял в руки палочку. — Первая пара — мистер Нотт и мистер Стеббинс. Начали!

Я отпрыгнул в сторону: Флитвик на этих занятиях не признавал барьеров и дуэльных помостов, так что если кто попал под случайное заклинание, не успев отойти — то были только его проблемы.

* * *

— Ты выглядишь слегка уставшим, — мягко заметила Парвати, спустившаяся с женской половины общежития.

— Профессор Флитвик сегодня гонял нас до седьмого пота, — я с наслаждением потянулся, встав из кресла у камина.

— А что вы делаете на своих занятиях? — с лёгким любопытством спросила девушка.

— Почти то же самое, что и на уроках Защиты, — я предложил ей опереться на мою руку.

Парвати осторожно положила руку мне на сгиб локтя, и мы направились к выходу, сопровождаемые хмурыми взглядами сразу двух человек: Рональда и Джиневры Уизли. Я невольно поёжился — возможно, одно из найденных мной зелий, простенькое и дешёвое, могло выйти из рук Джиневры.

— Мы так же отрабатываем заклинания, — продолжил я, когда мы вышли в коридор. — Только самих заклинаний несколько больше, и они требуют больше выкладываться.

— Получается, профессор Флитвик отобрал в свой маленький клуб только самых сильных учеников? — с ноткой ревности уточнила Парвати.

— Не думаю, — я покачал головой. — Скорее его интересовали те, кто хочет посвятить себя дуэлям.

Слово «война» звучало бы слишком пафосно и взросло для нашей беседы, да и не стоило омрачать один из немногих солнечных дней начала осени разговорами о грядущих испытаниях.

На выходе из ворот — а я решил не пускать пыль в глаза Парвати и выйти через обычные ворота, а не пробраться тайным ходом — нас поджидал завхоз Филч. Старый, полностью седой человек на мой взгляд находился не на своём месте — сложно работать в магической школе, если ты сквиб и ненавидишь детей без исключения. Однако дело, которое он делал, было нужным, и потому сам я относился к старику с уважением.

— Не вздумайте протащить сюда что-то запрещённое на обратном пути, мистер Поттер, — хрипло сказал завхоз, проведя вдоль моего тела странным артефактом.

Я молча показал ему подписанное родственниками разрешение на посещение Хогсмида. Не знаю, как его раздобыл директор, но ещё вчера профессор МакГонагалл после занятий по трансфигурации вручила мне свеженький, ещё хрустящий свиток, на котором значилось, что «Вернон Дурсль, эсквайр, настоящим письмом удостоверяет, что даёт разрешение опекаемому им Гарри Джеймсу Поттеру посещать волшебную деревню Хогсмид». Пикантность листу придавал тот факт, что ниже была старательно стёртая приписка: «и пусть он сдохнет в вашей волшебной деревне, чёртовы волшебники». Я заметил слегка промятый пергамент, и с трудом восстановил исходный текст по вмятинкам на нём — сами чернила оказались удалены каким-то заклинанием, а вот про то, что маглы пишут не перьям, не вминающими материал, а более жёсткими ручками, неизвестный мне маг забыл. Ручка у Вернона Дурсля писала плохо, или же он был в отвратительном настроении, так что он очень сильно давил ей при письме.

Филч так же молча прочитал разрешение, поморщился и отдал его назад.

— Хорошего дня, мистер Филч, — произнёс я на прощание. — Обещаю, что не принесу назад ничего из вашего запрещённого списка.

Недоверчиво покачав головой, старик что-то буркнул себе под нос.

— Ты серьезно? — приподняла брови Парвати.

— А почему нет? — вопросом на вопрос ответил я. — В его списке только совершенно бесполезные вещи. Они нужны только для нелепых шуток и жульничества на экзаменах.

— Ещё скажи, что ты читал этот список! — звонко рассмеялась девушка, привлекая к нам внимание спешивших в Хогсмид парочек и групп студентов.

— Ну... — Я демонстративно задумался, поднеся палец ко лбу, — я не помню его наизусть, ты простишь меня?

Парвати хихикнула.

И зря — список я действительно читал, чтобы по глупому не попасться с каким-то безвредным, но запрёщенным артефактом или зельем. Хогвартские студенты за всё время составления списка умудрялись протаскивать в замок только многочисленные сомнительные зелья для стимуляции памяти, удачи, для имитации болезней, чтобы сбежать с уроков, да еще более нелепые предметы для розыгрышей. Лично я не находил ничего смешного во взрывающихся перьях для письма, блевательных батончиках и прочих глупостях.

Даже в Академии мы развлекались гораздо более тонко: использовать сторонние артефакты или зелья считалось дурным тоном. Самой лучшей шуткой, которую я видел, был телепортированный на крышу Башни восходящего солнца куратор нашего курса. Для чего я, Архи и Карр потратили почти две недели на расчёты переносящей пентаграммы, маскирующих чар для неё, чтобы куратор, отличавшийся редкостной паранойей, не заметил, что на выходе из личных покоев его ждёт ловушка, и собственно нанесение рисунка на каменный пол. В итоге шутка удалась на славу — ругавшегося, словно последний простолюдин Бифура де Сэ сняли только спустя пятнадцать минут. При всех своих достоинствах и способностях чарами левитации достопочтенный куратор не владел. И, что считалось особым шиком в Академии — виновников шутки так и не нашли, хотя де Сэ свирепствовал, рвал и метал.

Впрочем, положа руку на сердце, самым главным шутником в итоге оказался глава Академии. Как мне рассказал уже после выпускного курса отец, в Академии сознательно культивировалась традиция самостоятельных изысканий студиозусов — изощрённые, сложные в исполнении розыгрыши требовали постоянного саморазвития юных волшебников. Так что со своей ролью въедливого ехидного человека де Сэ справлялся отлично, за что регулярно становился объектом шуток со стороны старших студиозусов. Это откровение отца заставило меня по-иному взглянуть на многих пристрастных кураторов и на поведение самого главы Академии.

— Мне кажется, что хорошую шутку нужно готовить самостоятельно, а не использовать покупные артефакты, — усмехнулся я.

— Фред и Джордж, наверное, с тобой согласятся, — Парвати лукаво взглянула на меня.

— Я бы уважал их чуть больше, если бы, при всей их гениальности в зельях и чарах для розыгрышей, они не скатывались в учёбе по этим же предметам, — честно ответил я. Нужно было забрасывать семена сомнений, и Парвати для этой роли подходила как нельзя лучше.

Девушка внимательно посмотрела на меня, но промолчала. Я буквально видел, что она могла бы сказать нечто вроде: «ты изменился». Но эти слова не прозвучали.

— Самый сложный выбор, — когда мы дошли до окраины Хогсмида, начал я, — куда сходить с девушкой, с которой хочешь подружиться...

— Неужели совсем нет вариантов? — лукаво взглянула на меня Парвати.

— Почему же? — откликнулся я с хищной улыбкой, — Начиная с кафе мадам Паддифут и «Двух мётел», также в списке есть «Приют короля». А для ценителей уединения и тишины можно заказать обед с собой в любом кафе и пойти куда-нибудь на берег озера или ручья.

Парвати мягко улыбнулась.

— «Приют короля»... это интересно, но для первого свидания это чересчур... В кафе уже все места заняты...

— Значит, мы берём еду и идём в лес, — подытожил я, и Парвати согласно кивнула.

Зайдя в ближайшее кафе, я затребовал сладостей и фруктов, однако Парвати удивила меня, придирчиво отобрав только самое лучшее, по её словам, из принесенных фруктов. Два запечатанных кувшина с ягодным соком дополнили картину.

— Думаю, наших скромных способностей в трансфигурации хватит, чтобы создать то, на чём мы будем сидеть, — улыбнулась Парвати.

Спустя полчаса мы уже сидели на берегу небольшого ручья, протекавшего недалеко от Хогсмида в лесу. Парвати, ловко поджав под себя ноги, устроилась на созданном из травы мохнатом одеяле и немного смущённо поглядывала на меня.

— Сидящие в «Мётлах» могут нам только позавидовать, — хмыкнул я, отпив сок из своего стакана.

— Почему? — подхватила разговор Парвати.

— Ну, — я ухмыльнулся. — Они сидят в тесном зале, иногда официанты проливают им на мантии сливочное пиво, где-то там ходят злобные слизеринцы, ищущие драки.

Парвати рассмеялась.

— Кстати, Гарри, — начала она, — я не стала спрашивать... тогда, возле класса Защиты, Рон что-то говорил...

Я поморщился, разговор вышел на тему, которая была не самой удобной.

— Рон не соврал, мы действительно столкнулись как-то летом с Малфоем и его прихлебателями. Они зачем-то погнались за Луной Лавгуд с Равенкло, и я случайно оказался свидетелем их стычки. Пришлось вмешаться.

Я пожал плечами, показывая, что рассказал всё, но Парвати продолжала внимательно смотреть на меня своими чёрными глазами.

— Малфой, как и всегда, начал бросаться оскорблениями, — вынужденный продолжать, заговорил я, — и тогда я сломал ему нос.

— Без магии? — с каким-то странным интересом в голосе переспросила Парвати.

— Без, — я пожал плечами. — Малфой сам подставился под удар, так что я даже не вытаскивал палочку.

— Ты меня удивляешь всё больше и больше, — лукаво улыбнулась девушка.

— Ну... — я снова пожал плечами, — должны же и во мне быть какие-то сюрпризы.

— За что ты так не любишь Малфоя? — помолчав, спросила Парвати.

— Знаешь, — медленно заговорил я, тщательно подбирая слова. — На самом деле мне он мне безразличен. Соперничество Драко Малфоя и Гарри Поттера происходит только в воображении Малфоя. А началось всё с того, что в поезде перед первым курсом Драко оскорбил меня и Рона.

— Вы с Роном поссорились? — Парвати внезапно смутилась и покраснела. — Я как будто допрашиваю тебя, извини.

— Тебе не за что извиняться, о великий инквизитор, — ввернул я оборот из единственного прочитанного мной учебника по истории магии, где как раз и фигурировали эти мрачные персоны.

Парвати хихикнула.

— Похоже, я совсем не знала тебя, — призналась она.

— Ну, теперь у тебя есть возможность это сделать, подружившись со мной, — я долил ей в стакан сока. — Я тоже могу сказать, что совсем не знал тебя.

Девушка улыбнулась, хотя я сказал совершеннейшую правду — о ней мне Гермиона мало что рассказывала.

— Кстати, Гарри, — Парвати подобралась, став похожей на хищную кошку. — Расскажи, как ты увидел в хрустальном шаре образ тучи?

— На самом деле, — преувеличенно загадочным тоном начал я, — я увидел в шаре профессора Трелони, дающую пятнадцать баллов Гриффиндору!

— Иди ты! — Парвати звонко рассмеялась.

— А если серьёзно, — я улыбнулся, — то в сравнении с твоими, мои способности прорицателя ничтожны. Я просто чувствую, что этот год будет беспокойным, и нам всем придётся столкнуться с переменами.

— Переменами? — наморщила лоб Парвати.

— Директор Дамблдор... — покачал головой я. — Ты видела статьи в газетах.

Она задумчиво кивнула.

— Я был там, Парвати, — медленно произнёс я, глядя куда-то вдаль. — Кубок перенёс меня на заброшенное кладбище. А потом... А потом толпа Пожирателей смерти во главе с возродившимся Вольдемортом гоняли меня между могил.

Раскосые глаза девушки в страхе расширились.

— Значит... — начала она, вцепившись в мою руку.

— Да, — кивнул я. — Он возродился, и теперь где-то собирает силы. Война неизбежна.

— Но ведь есть авроры, — подумав, сказала он.

— Да, — я снова кивнул, пугать девушку больше, чем сейчас, не было необходимости, равно как и портить прогулку. — И Хогвартс всё равно остаётся одним из самых безопасных мест. Ведь тут есть директор Дамблдор и... я.

С последним словом я вскинул палочку, и сияющий огненный шар унёсся к небу, взорвавшись в вышине фейерверком, Парвати ахнула от восторга.

* * *

Пару часов спустя мы неспешно вышли из леса. Я хорошо отдохнул — в обществе Парвати не требовалось постоянно думать, о чем можно говорить, поскольку она оказалась очень тактичной для своего возраста. Судя по довольной улыбке девушки, она тоже нашла моё общество небезынтересным.

— Мистер Поттер, — к моему удивлению, на входе в замок нас встречала Минерва Макгонагалл. — Вас ждёт к себе директор Дамблдор.

— Спасибо за хороший день, Парвати, — я улыбнулся ей.

По требованиям этикета, мне следовало проводить девушку до общежития, однако вряд ли директор и декан оценят моё следование старинным обычаям. Посему стоило поблагодарить Парвати сейчас.

— И тебе, Гарри, — подарив мне лукавую улыбку, она направилась в сторону общежития Гриффиндора.

— Я готов, профессор, — бесстрастно развернулся я к декану.

— Здравствуй, Гарри, — за время, пока я не был в кабинете директора, там изрядно прибавилось хитрых магомеханических устройств.

— Здравствуйте, директор, — ответил я, устроившись в неудобном кресле.

— Как ты себя чувствуешь, Гарри? — начал издалека директор, но я догадывался, что он имеет в виду мою память.

— Я далеко не всё вспомнил, сэр. — Я сокрушённо покачал головой. — Мне пришлось поселиться в библиотеке, чтобы вспомнить всё, что я проходил.

— Профессор МакГонагалл упоминала о твоей почти феноменальной скорости запоминания, — кивнул директор. — Похоже, ты просто поднимаешь из глубин сознания отброшенные туда сведения.

Я мысленно ухмыльнулся: воистину, иногда в многих знаниях — многие печали. Наиболее рациональное объяснение — далеко не всегда оказывается истиной.

— Вам виднее, сэр, — я неуверенно пожал плечами и сжался в кресле. Было откровенно противно сидеть так, но напоминание о болезни должно было навевать неприятные воспоминания на Поттера.

— Ты читал свежие газеты, Гарри? — перешёл к делу Дамблдор.

— Да, сэр, — я притворился возмущенным. — Они пишут отвратительные вещи о вас!

— Людям свойственно бояться правды, Гарри, — покачал головой Дамблдор. — Всем им слишком страшно поверить в возвращение Вольдеморта, и этот страх лишает их сил бороться.

— Но как они могли не поверить вам — победителю Гриндевальда?! — последняя фраза прозвучала двусмысленно, на грани издёвки, но Поттера в таком подозревать было нельзя.

— Слава быстро проходит, Гарри, — покачал головой Дамблдор, и я понял, что он неприятно удивлен газетной статьёй. — Я буду бороться за то, чтобы как можно большее число людей было готово и знало, что враг вернулся.

Он помолчал, испытывающе глядя на меня, но ответа не дождался. Мне было совершенно ясно, что спокойное течение жизни Поттера закончится при любом завершении этого разговора.

— Ты единственный, кто видел Вольдеморта на кладбище, Гарри, — директор снова замолчал, приглашая меня высунуться с каким-нибудь обещанием.

Я потупил взгляд и съежился ещё сильнее.

— Но... — выдавил я, — если они не поверили вам, то кто поверит мне, сэр?

У Дамблдора дёрнулось веко.

— Возможно, ты прав, Гарри, — подумав, заявил он, внимательно разглядывая меня. — Если мне потребуется твоя помощь, я скажу тебе.

— До свидания, директор, простите, — я встал.

Однако вышедшая на следующей неделе статья заставила меня поморщиться. В ней в предельно резких тонах обсуждались заметка в «Придире» о возвращении Неназываемого и психическое здоровье почтенного директора Хогвартса, а также — склонность к излишним фантазиям некоего Гарри Поттера. Похоже, Дамблдор решил, что сейчас открытая конфронтация с министерством — меньшее зло в сравнении с замалчиванием проблемы. В чём-то я его понимал, но момент был неудачным — слишком многие влиятельные сторонники Дамблдора не пережили Первую войну. Род Прюэттов был выбит поголовно, осталась только бесполезная в высокой политике Амоленция Уизли. Род Поттеров, пусть и не поддерживавший в открытую директора, но не оставшийся бы сейчас в стороне. Боунсы, Медоузы, многие другие, — все они обладали достаточными связями, чтобы переломить ситуацию. Но сейчас у директора оставался только его авторитет, да немногочисленные политические союзники, которые не спешили делать громких заявлений в прессе. Сторонники же министерства и Вольдеморта обладали изрядными ресурсами, а главное — я читал в «Пророке» о многих судебных процессах, завершившихся оправданием «несправедливо обвинённых в пособничестве Тому-кого-нельзя-называть». Проиграв одну войну, они, фактически, сохранили своё число неизменным. Чего нельзя было сказать о понёсшей колоссальные потери во время Первой войны «светлой стороне». Милосердие и растерянность лидеров «Света» в первые годы после начала открытых стычек слишком дорого обошлись всем.

Сидя посреди учеников, бурно обсуждавших резкую отповедь «Пророка», я молча размышлял, что делать дальше. Директор изрядно разочаровался в Поттере, но это было минимально возможным вредом для меня. Хуже было бы, если б он заподозрил меня в ведении самостоятельной игры или слишком хорошей для подростка проницательности.

* * *

«— Магия суть одно из величайших сокровищ нашего мира, — старый Райан ар Аст, о котором говорили, что он был личным наставником Бога-императора, удобнее устроился в кресле. — Банальность, верно?

Аудитория была погружена в молчание. Вступать в дискуссию с ехидным преподавателем не хотел никто из студиозусов.

— Однако эта банальность показывает нашу полную беспомощность охватить все те законы, которым подчиняется магия, — ар Аст отпил из бокала воды. — Мы все прекрасно знаем, что у родовитых магов, которых здесь, наверное, половина зала, всегда рождаются дети-волшебники. Считается, что магия заботится о появлении потомства у своих адептов. Так это или нет — мы не знаем. Однако же среди вас немало тех, кто родился в семьях простых людей, не обладавших ни каплей магии. Можно было бы говорить о том, что где-то в числе предков этих людей были волшебники? Можно.

Райан, насмешливо улыбаясь, поднял палец вверх.

— Однако мы с вами можем вспомнить историю правящей династии Караза. По традиции, которая удержалась только в их городе, почти тысячу лет там правили не владевшие волшебством люди, потомки Гарта Каразского. Они никогда не смешивали кровь ни с одним волшебником. Однако же двести тридцать лет назад у Правителя Артоса родился сын, имевший несомненные признаки магического дара.

— О чём может говорить этот пример? — Он обвёл строгим взглядом собравшихся студиозусов. — О том, что, возможно, магия сама выбирает своих носителей, даже если родители одарённого ребёнка магией не владели. Или же способ возникновения дара основан на настолько тонких материях человеческого тела и разума, что мы не в состоянии их уловить.

— Пока что нам известно лишь немного законов, по которым происходит наследование дара.

Райан откашлялся.

— Первая, и самая известная истина. В семье из двух волшебников всегда рождается хотя бы один ребёнок с даром магии. И брак их почти никогда, за исключением нескольких известных нам случаев, не бывает бесплодным.

— Вторая истина. Сила будущего волшебника в такой семье зависит от неизвестных нам причин. Бывали случаи, когда могучие маги рождались у вполне заурядных одарённых. Известно достоверно, что сын основателя Академии, великого волшебника Чанга, был совершеннейшей бездарностью, и пост главы Академии унаследовал лучший ученик Чанга, выходец из простой рыбачьей семьи.

— И третья истина, до которой вы должны бы додуматься сами, — проскрипел Райан, снова отпив воды. — Попытки преумножить магическую силу потомков путём вступления в брак людей, имеющих родство ближе, чем в пяти поколениях, приводят к вырождению и постепенной потере магических способностей. Если брать исторические примеры — вспомните историю былой правящей династии Ру-Ло. Они нередко вступали в кровосмесительную связь с близкими родственниками, дабы «не разбавлять кровь потомков Божественных Ру и Ло», и где они теперь? Магия у теократов сохранилась, но правят теперь жрецы. И пройдут столетия, прежде чем магическая традиция Ру-Ло хотя бы приблизится к имперской».

— На помост вызываются Драко Малфой и Дин Томас! — Прогремело в Большом зале.

Профессор Флитвик не соврал, и теперь каждый день проходило от четырёх до двенадцати отборочных дуэлей. Недовольных было изрядно — к отбору допускали начиная с пятого курса. Всё время до начала отборочных соревнований по дуэлям деканы факультетов принимали заявки от желающих опробовать свои силы. Потом Флитвик и МакГонагалл за ночь нарисовали и вывесили в каждой гостиной огромные зачарованные пергаменты, на которых были расписаны даты и порядок проводимых дуэлей, а также — что больше всего меня поразило — отображались результаты всех уже прошедших поединков.

Интересным и особенно понравившимся мне было то, что дуэли проводились без учёта курса оппонентов. Пятикурсник Дин дрался против такого же пятикурсника, но это было скорее исключением из правил. Чаще на арене попадались семикурсники, и это было обоснованно — далеко не все младшие ученики решались на участие. Дин Томас с Гриффиндора решил попробовать свои силы в дуэлях, о чем я узнал только когда прозвучало его имя. Рональд Уизли, громогласно заявлявший о своём участии в гостиной Гриффиндора, вылетел сегодня из соревнований, проиграв первую же дуэль. Созданное им обезоруживающее заклинание оказалось отбито незнакомым мне равенкловцем-шестикурсником, ну а щит он сплести уже не успел.

Малфой и Томас вступили на помост. Дин явственно волновался, нервно стискивая палочку. Драко Малфой шёл так, словно находился на званом приёме: выпрямив спину и чеканя шаг. Поединщики встали в начальную дуэльную стойку.

— Дуэль ограничена правилами, о которых я рассказывал, — скомандовал Флитвик. — К бою!

— Stupefy! — Красный луч Оглушающего сорвался с палочки Драко Малфоя... и бессильно разбился о выставленный щит.

Дин пошатнулся, но в свою очередь запустил в противника каким-то непонятным заклинанием, бледно-зелёный луч пролетел над головой пригнувшегося Малфоя.

— Seco! — Светлый щит Томаса отразил Режущее проклятье.

Оба оказались равными по силам, и насмешливая улыбка появилась на моём лице. Малфой, гордившийся поколениями славных предков, не мог одолеть маглорождённого. Имперские аристократы были воинами и потомками воинов. Наследники же старых семей в Англии далеко не всегда могли продемонстрировать те же волю и силу, что их предки.

Две минуты Дин и Малфой перекидывались заклинаниями. Не повезло Томасу — он неловко взмахнул палочкой в сложном пассе, и полотнище щита не сформировалось. Слабенькое ударное заклинание ударило ему в грудь. Я поморщился от неприятного хруста.

— Мистер Малфой побеждает, — проговорил Флитвик, а к Томасу бросилась мадам Помфри.

Малфой, сойдя с помоста, победно ухмыльнулся. Его глаза на мгновение встретились с моими, и он многозначительно кивнул.

Лично я уже выбрал для себя стратегию для поединков: каждый раз я должен был оказываться чуть-чуть лучше оппонента. До тех пор, пока не дойду до настоящего предела для этого тела и для магии Поттера. Если это поможет мне добраться до финала — тем лучше. Нет — по крайней мере я буду знать, куда и как развиваться дальше. Без серьезных поединков проверить свои достижения в боевой магии было невозможно.

— На помост вызываются Теодор Нотт и Гарри Поттер, — прозвучал голос Флитвика.

Я медленно поднялся наверх, старательно сутулясь.

— К бою!

Замерший в дуэльной стойке Теодор резко взмахнул палочкой. Я встретил его Режущее, лежавшее опасно близко к запрещённой тёмной магии, радужно переливавшимся щитом. Мгновение — и уже Нотт с трудом отбил моё слабенькое Expulso. Со стороны Флитвика донеслось удивлённое хмыканье.

— Stupefy-Seco-Expulso! — Третье заклинание буквально снесло Теодора с помоста, и только мгновенная реакция Флитвика не позволила ему покалечиться при падении.

— Победитель — мистер Поттер, — произнёс профессор, когда Нотт плавно опустился на пол, и мадам Помфри приступила к беглому осмотру.

Под тихий ропот учеников я спустился с помоста, уступая место следующей паре.

Глава 17. Странная встреча

4 ноября 1995 г.

«Мистер Норд, вторая партия, присланная мне посредниками, оказалась достаточно качественной, чтобы разместить её на аукционе в Гриннготсе. Думаю, в ближайшие недели, учитывая неспокойную обстановку в стране, цены на компоненты зелий и сами зелья поползут вверх, а зельевары будут старательно скупать наиболее нужные реактивы. Я бы рекомендовал вам оставить цены на ваш товар на том же уровне: судя по темпам, которыми вы организовали поставки, дефицит вам не грозит, а скорость продажи ингредиентов компенсирует вам недополученную прибыль. Думаю, востребованной в ближайшие месяцы станет шерсть единорогов и фестралов — она входит в несколько сложных антидотов, а также в зелья восстановления сил и мощные кровевосстанавливающие.

Фелтон».

Я задумчиво взвесил в руках мешок с золотыми. Для случайного мага — почти целое состояние. Мне же и десятка таких было мало на запланированные мной цели. К тому же большая часть этих денег предназначалась оборотням, а посему мне оставалась и вовсе смешная сумма. Однако честность в этом деле была дороже золота, а лояльность оборотней была нужна. Вторая партия реагентов была ощутимо крупнее, а значит — выручка будет больше.

Нацепив пояс с оружием и зельями, я забросил в рюкзак мешок с деньгами. Золото, как ни странно, уменьшающим заклинаниям не поддавалось. Кинжал и сабля устроились на специально сшитой перевязи — не став заказывать столько специфическую и заметную вещь, я самостоятельно в течение двух вечеров и с тысячей проклятий изготовил её в Комнате-по-желанию.

— Engorgio! — Метла, увеличившись в размерах, упала на полуразвалившуюся кровать в Визжащей хижине.

Ветер засвистел в прутьях метлы, когда я стремительно взмыл к небесам. Три уже отработанных заклинания гарантировали, что первое время меня не заметит случайный взгляд.

Под метлой проносились вековые деревья, в лицо дул пронзительный ветер, уже по-осеннему холодный. Где-то к западу виднелись неясные точки над лесом — похоже, там парили фестралы.

Нечёткое светлое пятно, мелькнувшее внизу на одной из полян, заставило меня резко остановиться и взмыть выше, прикрывшись новым слоем маскирующих чар. Вглядевшись, я понял, что довольно далеко в Запретный лес умудрился забрести кто-то из учеников — фигура была слишком хрупкой для взрослого. Со вздохом я стал спускаться вниз — оставлять далеко в лесу ученика было... неправильно. Время для разговора с оборотнями катастрофически сокращалось.

Неизвестный мне ученик в мантии с капюшоном, пригибаясь, собирал какие-то травы. Он был полностью поглощён своим делом и не видел, как с севера на поляну выбиралась цепочка акромантулов.

— Берегись! — с моей палочки сорвалось мощное Expulso, взорвавшееся перед головой колонны. Пауки сбились в кучу, и этого хватило, чтобы я успел резко выдернуть человека наверх заклинанием левитации. В висках закололо — левитация живого существа требовала в разы больше энергии, чем неодушевленного предмета. Подлетев к повисшей в воздухе фигуре, я ухватил её за плечи.

Капюшон упал с головы незнакомого ученика, и я с трудом сдержал изумление: на поляну забрела Луна Лавгуд. С трудом пересадив девушку на метлу перед собой, я поднялся выше.

— Запретный лес — не лучшее место для прогулок, юная леди, — как можно мягче сказал я, указывая на сгрудившихся под нами пауков. Я даже не был уверен, смог бы сейчас с ними справиться, даже не сдерживая сил.

— Спасибо вам, — казалось, она только сейчас заметила, что едва не стала пищей для насекомых.

По уму стоило бы задержаться и перебить с воздуха всех акромантулов, чтобы они не пообедали ещё кем-нибудь, но вряд ли для рассудка Луны будет полезным зрелище разлетающихся в клочья пауков.

— Вы из Хогвартса, леди? — я решительно не мог придумать, как вести себя с Луной сейчас.

— Да, — всё ещё вздрагивая, ответила она. Я знал это состояние: когда всё уже позади, тело предательски дрожит от запоздало настигшего ужаса.

Убрав руку с талии Луны, я осторожно погладил светлые волосы.

— Всё уже позади, но лучше не заходите так далеко в Запретный лес без сопровождения. Тут слишком много опасных тварей.

— Я... поняла, — несколько пристыжено заметила она.

Я обратил внимание, что сейчас из речи Луны пропали все её привычные «мозгошмыги» и загадочность. Она была обычной испуганной девушкой, и я задумался, что делать дальше. К оборотням вместе с ней было соваться не с руки: даже если сама Луна не стала бы болтать, рано или поздно случайная её оговорка могла привести к большим проблемам для самих оборотней, а следовательно — и для меня.

— Я отвезу вас к Хогвартсу, леди, — мягко сказал я. — Надеюсь, вы не доставите этим тварям такой радости и не пойдёте в лес снова.

— Меня зовут Луна Лавгуд, — повернув голову ко мне, сказала девушка.

— Туор Норд к вашим услугам, мисс Лавгуд, — я дёрнул носом: от резкого порыва ветра волосы Луны защекотали мне лицо.

Развернув метлу, я наложил на Луну весь набор заклинаний: дезиллюминационное, закрывающее от ветра, согревающее, чары невнимания. Девушка с любопытством прислушивалась к звучавшим словам.

— Вы, наверное, хорошо знаете лес? — неуверенно начала она, когда «Молния» развернулась в сторону Хогвартса.

— Сложно сказать, — хмыкнул я, управляя метлой одной рукой, а второй — придерживая девушку. — Скажем так, я могу выбраться оттуда, если попаду в переделку.

Некоторое время мы летели молча, Луна согрелась под действием заклинания и, казалось, задремала. Она прижалась спиной к моей груди, волосы скрыли лицо.

На границе защитных полей Хогвартса я снизился и помог Луне спуститься с метлы.

— Удачи вам, милая леди, — я коротко поклонился. — Было приятно с вами познакомиться.

— Спасибо вам ещё раз, мистер Норд, — смущенно сказала она и, замявшись, всё же продолжила: — А вы... а вы можете показать мне Лес?

Я задумался.

— А что вам интересно в лесу?

— Там столько загадочного и таинственного, — мечтательная девушка, какой я знал Луну, исчезла, её глаза оживлённо блестели.

— Хорошо, мисс Лавгуд, — кивнул я. — Если вы не возражаете, мы можем встретиться и прогуляться по Запретному лесу в следующие выходные.

— Хорошо, — кивнула она.

— Я пришлю вам сову, — я нагнулся за метлой, в этот момент Луна подошла ближе.

— Удачи вам, мистер Норд, — сухие губы девушки мазнули по моей щеке, и она убежала.

Я в задумчивости посмотрел ей вслед. Такого я не ожидал.

* * *

— Добро пожаловать, мистер Норд, — спустя пару часов я опустился на границе поселения оборотней.

На этот раз меня встречали уже более вежливо, арбалетчики остались на стене, и только один из оборотней пошёл вместе со мной к старейшине.

— Моё почтение, старейшина, — я крепко стиснул мозолистую ладонь Грегори.

Оказавшись в комнате, я вытащил мешок с галлеонами и поставил на стол.

— Это результат продажи первой партии трав и крови обитателей Запретного леса, — пояснил я. — Теперь вы понимаете, почему я говорил, что Министерство не видит очевидной пользы для себя?

Грегори задумчиво посмотрел на стоявший перед ним мешок с золотом.

— Твоя доля? — медленно спросил он.

— Она ещё там, — хмыкнул я. — Не люблю делить золото в отсутствии деловых партнёров.

Айрин открыла мешок и стала быстро раскладывать золотые монеты на две кучки — большую самим оборотням и маленькую — мне. В общей сложности я стал обладателем сотни с небольшим галлеонов.

— Мои люди посетили ещё две самых крупных общины оборотней, — произнёс Грегори, когда деньги были убраны со стола, а вошедшие молодые оборотни быстро принесли еду и напитки. — Они поначалу не особо заинтересовались сотрудничеством с тобой, но я сумел переубедить их старейшин.

— Это прекрасно, Грегори, — кивнул я, отсалютовав кружкой с ягодным соком. — Ваше здоровье, Грегори, Айрин.

— Твоё здоровье, — в отличие от меня, старейшина пил тёмное пиво, стекавшее по густым усам. — МакКид из горной части Шотландии готов заняться тамошними волшебными животными, я и не знал, что старая добрая Англия ещё в незапамятные времена была буквально напичкана защищёнными от маглов территориями.

— Это радует, — хмыкнул я. — Иначе маглы уже всерьез бы взялись за нас.

— Ты не веришь, что волшебники могут победить маглов? — спросила Айрин.

— Нет, — за столом повисло удивлённое молчание. — Я не верю, что волшебники в состоянии одолеть тех, кто с лёгкостью может выжигать целые города, и чьё ручное оружие не менее эффективно, чем Авада. К тому же на одного волшебника в среднем приходится несколько тысяч маглов. А это уже слишком серьёзно, чтобы надеяться на победу.

— Ты первый волшебник, кто не верит в превосходство магов над маглами, — покачал головой Грегори.

— Превосходство кого? — фыркнул я. — Больше половины волшебников заслуживают только гордое звание маглов с палочками. Поставь их против не слишком тренированного магловского воина — и волшебник умрёт, не успев взяться за оружие.

— Интересно, — погладил бороду Грегори.

— Сильных волшебников, побывавших в бою и не боящихся убивать, не так много, — добавил я. — А после этой войны их останется еще меньше. Как и на любой войне, гибнуть будут самые лучшие. Впрочем, этому разговору пока не время и не место. Время для того, чтобы беспокоиться насчёт маглов, ещё не пришло — нам бы решить проблему возродившегося Тёмного лорда. Ты говорил о двух поселениях?

— Второе находится на южной оконечности Англии, возле Дартмура, — Грегори отставил пиво. — Лайон О’Рейли тоже готов участвовать.

— На юге? — я потёр подбородок. — Там, кажется, есть что взять...

— В Дартмуре находится один из крупнейших магловских заповедников, — пояснила Айрин. — Это ощущается даже в магической его части.

— Хм... Я посоветуюсь с теми людьми, кто продаёт ваши товары, — ответил наконец я. — Они могут подсказать, что из имеющегося в их лесах О’Рейли сможет отправлять к нам.

— Хорошо, — кивнул Грегори. — Ричард осведомлялся, не желаешь ли ты поразмяться.

— Можно, — хохотнул я. — Только без зелий он выколотил бы из меня пыль, как домашний эльф из старого половика. Так что я предпочту драться с каким-нибудь оружием в руках.

— Саблей он не владеет, — выразительно скосив взгляд на висевшие у меня на поясе саблю и нож, ухмыльнулся Грегори.

— Тогда лучше уж шесты, — хмыкнул я. — Борьба с оборотнем, даже если я его одолею, будет стоить мне переломанных рёбер, а времени восстанавливаться нет.

— Ты ведь готовишься к войне, — даже не спросила, а утверждающе заявила Айрин.

— Лорд возродился, — кивнул я. — И через некоторое время перейдёт к открытым действиям.

Одним большим глотком допив содержимое кружки, я встал.

— Думаю, Ричард уже заждался, — мне и в самом деле было интересно, что может противопоставить оборотню маг без палочки и магии.

На ристалище, где в прошлый раз я дрался перед лицом множества зрителей, вовсю стучали шесты о шесты. Ричард, ходивший среди молодых оборотней, иногда поправлял их движения, и я понял, что мне «повезло» подраться с одним из их наставников боевых искусств.

— Интересно, — протянул я, — бой без оружия тоже преподаёт новичкам Ричард?

— Нет, — расхохотался Грегори. — Этим занимается другой член нашей общины, а Ричард ведёт только тренировки с оружием. Копья, арбалеты — в этом он очень хорош.

— Буду иметь в виду, — кивнул я.

По жесту моей руки ко мне подлетел с ближайшей стойки один из тяжёлых деревянных посохов.

У Грегори вырвался удивлённый возглас.

Не обращая внимания на реакцию старейшины на использованное без палочки заклинание, я повесил на стойку свою перевязь, оружие и флаконы с зельями и взмахнул посохом, привлекая внимание Ричарда.

— Хей! — он помахал мне рукой и зарычал на учеников, чтобы те освободили площадку.

Мы крепко обнялись, и я подумал, что одному из двух наставников оборотней стоит привезти достойный подарок. Мне этот человек ещё пригодится.

— Посмотрим, чего ты стоишь без своих зелий, гость, — хохотнул Ричард, ощутив, что моя хватка ощутимо слабее, чем в прошлый раз.

— Посмотрим, — я шагнул назад, прикрывшись посохом от первого пробного удара по ногам.

С громким стуком посох бился о посох, я ушёл в глухую защиту, ожидая, когда ослабеет первый натиск. В теле Поттера я был бы уже сметён мощными ударами, но сейчас, под действием комплексного зелья, я был тем, до кого мне расти еще много лет.

Кончик шеста Ричарда, пробив мою защиту, чиркнул меня по лбу, и я резким прыжком ушёл назад, разрывая дистанцию. По лицу заструилась кровь, шансы на победу стремительно уменьшались.

Я успел подрубить Ричарду ногу, и тот, прихрамывая, на минуту потерял подвижность.

Тяжело дыша, мы остановились, у меня по лицу стекал пот, смешанный с кровью, один глаз заплывал, оборотень выглядел более свежим, но берёг ногу и левую руку.

— Ничья? — нашёл в себе силы ухмыльнуться я, и Ричард согласно кивнул.

Под громкие возгласы оборотней мы ещё раз обнялись, и мои рёбра явственно затрещали. Ричард ухмыльнулся.

Пять минут спустя я снова сидел в общей комнате в доме Грегори и сосредоточенно смазывал зельями расплывающиеся синяки на лице. Ричард, оказавшийся приёмным сыном Грегори и Айрин, с явственным ехидством косился на меня и уплетал жаркое. Элексир регенерации из моих запасов он уже выпил и теперь наслаждался едой. Мрачно покосившись в принесённое Айрин зеркало, я убедился, что отёк постепенно спадал. Оставалось надеяться, что при возвращении в тело Поттера все следы неудачного поединка исчезнут, этого я ещё не проверял.

— Первый раз вижу волшебника, который носит оружие, — проговорил Ричард, расправившись с мясом.

Я неопределённо пожал плечами.

— Магия не всесильна. Иногда добрая сталь лучше, чем заклинание. Перерезать глотку часовому лучше, чем бросаться магией.

— У тебя интересные сравнения, — заметил Ричард.

— Какие есть, — хмыкнул я и поднялся. — Мне пора, сегодня я должен ещё много сделать.

— Удачи тебе, — Ричард вышел проводить меня, почему-то ухмыляясь.

Причина его ухмылки выяснилась чуть позже, когда я уже готовился взлетать.

Мягкая ладонь тихо подкравшейся сзади Ирен погладила меня по щеке.

— Ты летишь к Хогвартсу? — спросила она и тут же ахнула при виде моего всё ещё распухшего лица.

— Да, — я покосился на ухмылявшегося Ричарда.

— Это моя сводная сестра, — пояснил он.

Я посадил девушку перед собой и взмыл вверх. В голове возникла запоздалая мысль, что нужно было попросить у Сириуса его мотоцикл, на котором, как ни крути, летать было наверняка удобнее, чем на идиотском изобретении магов. С должной магической накачкой он наверняка не уступал бы в скорости хорошим мётлам. Сам Блек, если верить его рассказам, катался на мотоцикле с магловскими подружками после Хогвартса, а потом произведение магического искусства оказалось заброшено на многие годы.

В полёте Ирен, ловко извернувшись, подставила губы под мой поцелуй. Метла слегка вильнула, пока мы жадно целовались, и я снова направил наш полёт в нужную сторону. Поцелуи девушки становились всё жарче.

— У нас есть немного времени? — выдохнула она в паузе между поцелуями.

Я задумался: времени до отбоя в Хогвартсе оставалось не так много.

— Нам придётся остаться в Хогсмиде, меня ждут там через пару часов.

— Хорошо, — она прижалась спиной к моей груди и что-то замурлыкала себе под нос.

* * *

Два часа спустя, оказавшись в Визжащей хижине, я со стоном опустился на поломанную, изрядно побитую жизнью кровать. Действие зелий заканчивалось, и тело снова болело. С противным хрустом и дрожью тело сжималось обратно к размерам щуплого подростка. Трясущейся рукой я достал из перевязи очищающее зелье и почти полчаса лежал, ожидая, пока организм восстановится. Вытащив из рюкзака флягу, я жадно осушил её — тело требовало воды. Переход из взрослого тела в тело подростка всегда был невероятно болезненным. А каждое выпитое во взрослом теле зелье добавляло неприятных ощущений.

— Проклятье, — я с трудом поднялся, когда привык к изменениям. Зельями сегодня злоупотреблять больше не стоило, так что мне предстояли долгие часы в библиотеке, а потом — в гостиной Гриффиндора, при свете камина и наколдованного Люмоса.

В гостиной Гриффиндора к вечеру собрался почти весь факультет. Кто-то оккупировал кресла и диванчики, кто-то сдвинул несколько столов в дальнем углу и предавался обильным возлияниям, предусмотрительно выставив наблюдателя в коридоре, чтобы не попасться декану. Хватало и людей, тихо зубривших свои уроки за столиками, и мирно игравших в шахматы и плюй-камни. Меня в очередной раз неприятно поразило то, что в гостиной не было ни одного представителя других факультетов — словно бы даже с нейтральными Равенкло и Хафлпаффом умышленно поддерживали разобщённость. В Академии студенты общались между собой, невзирая на курсы и направления учёбы, разве что постигавшие нелёгкую науку тайной войны стояли несколько наособицу из-за сложностей в расписании их занятий. Но ещё не было такого, чтобы ученикам отказывали в общении или допуске в комнаты на основании одной лишь принадлежности к другому направлению обучения или курсу.

Гермиона сосредоточенно что-то объясняла кучке столпившихся вокруг неё первокурсников — с самого начала учебного года она добросовестнейшим образом отнеслась к своим обязанностям, и первокурсники получили ещё одного «профессора». Впрочем, судя по бросаемым на Гермиону взглядам профессоров, такая ответственность их только радовала.

Рональд точно так же сосредоточенно сражался с близнецами Уизли с помощью взрывающихся карт — очередного нелепого изобретения волшебников. Я играл в них всего один раз, и было очень тяжело заставить себя удерживать карту, зная, что она сейчас взорвётся.

Усевшись с книгой прямо на ковер — свободных мест в гостиной не оказалось — я задумался. Оборотни — их разумная часть — откажут Вольдеморту. Немногочисленные отщепенцы вроде Фенрира и его стаи примкнут к Вольдеморту, как только тот позовёт их.

Однако кроме оборотней в Англии были и иные угнетаемые существа. Вампиры, немногочисленные вейлы, кентавры, русалки. Как я выяснил из на один раз прочитанных учебников магической истории, кентавры ни разу за всё время так и не присоединялись к волшебникам в войне, предпочитая отсиживаться в самых глубоких лесных уголках, вдобавок защищённых их странным шаманством. Русалки, прямо скажем, были бесполезны в войнах — потому что волшебники никогда не воевали на море. Оставались вампиры, вейлы и... великаны.

Немного подумав, я отбросил вариант переговоров с вампирами. Как я понял, в этом мире они не считали людей за ровню, хотя были не раз ими биты. Сейчас немногочисленные вампирские семьи-кланы ютились по окраинам магических территорий и были вне закона даже в большей степени, чем оборотни. Говорить с кровожадными, презирающими людей существами стоило с позиции силы и желательно имея за собой солидный отряд и политическое влияние. Ничего этого у меня пока не было.

Тем временем Гермиона, что-то оживлённо продолжая рассказывать первокурсникам, направилась вместе с ними в мою сторону.

— Гарри, — она присела рядом на ковёр, подобрав мантию. Первокурсники столпились за её спиной. — Покажи им работу защитных чар.

— Не понял, — вырвалось у меня.

— Я не могу одновременно создавать Протего и посылать в него заклинания, — терпеливо объяснила Гермиона.

— Ты могла создать зеркальные чары на стене и кидаться заклинаниями, — усмехнулся я.

Поднявшись на ноги, я подал руку Гермионе, и поймал на себе хмурый взгляд Рональда — последнее время старосты не слишком-то общались.

Встав у ближайшей стены, я взмахнул палочкой, создавая бледно-жёлтое полотнище Protego.

Гермиона без промедлений отправила в меня серию из всех заклинаний, изучавшихся в курсе Защиты в первый год. Ватноножное, чары подножки, проклятье тыквенной головы, огни Святого Эльма, Tarrantalegra. Повисшее в воздухе полотно защиты расцветилось всеми цветами радуги от попадания в него полутора десятков заклятий.

— А почему щит не распался от ударов? — громко спросил один из учеников, Роберт Локсли.

Гермиона неожиданно зависла над этим вопросом, и я знал, почему. Приёмы дозирования силы в учебниках не описывались, и все заклинания Гермионы были по силе такими же, как она впервые их применила на уроках Защиты.

— Наверное, на этот вопрос смогу ответить я, — спокойно начал я, подмигнув Гермионе. — В учебниках это почему-то не пишут.

Семнадцать пар глаз пристально уставились на меня. Даже восемнадцать — во взгляде Гермионы появилось некое удивление.

— В Хогвартсе считается, что заклинание тем сильнее, чем более сильный волшебник его создаёт, — начал я. — И в чём-то это верно.

— То есть ты более сильный волшебник, чем Гермиона? — Ариана Смит, хрупкая рыжеволосая девочка.

— Но это не главная причина, — я проигнорировал неудобный вопрос, чтобы не огорчать правдой Гермиону. — Главная причина в том, что заклинание можно выполнять, вкладываясь в него до предела, или вообще не напрягаясь.

— Но этого нет в учебниках! — воскликнула незнакомая мне первокурсница, и я подумал, что эту фразу должна была произнести как раз Гермиона, свято верившая в силу печатного текста.

— Не знаю, почему этого нет в учебниках, — я пожал плечами. — Это проще показать, и на первом курсе такой приём освоить проще, чем на старших. Например я узнал об этом только этим летом.

— Гермиона, — я развернулся к девушке, — создай Protego или любой другой щит.

Девушка вызвала перед собой сверкающий белым светом щит.

— Expelliarmus, — бледный-бледный, почти прозрачный луч Обезоруживающего заклинания устремился к щиту Гермионы и бессильно разбился об него.

— Expelliarmus, — луч стал ярче, и щит слегка заискрился от попадания.

— Expelliarmus, — ярко-красный луч пробил щит, и палочка Гермионы прилетела ко мне в руку.

— Вот так выглядит дозирование заклинаний, — произнёс я, с поклоном вернув оружие девушке.

— Это элементарное умение, — вмешался Рон. — EXPELLIARMUS!

Довольно насыщенный красный луч ударился в мой щит. В висках закололо — палочку я успел убрать.

— Ты создал щит без палочки?! — изумилась Гермиона. — Но это же очень сложно!

— Это чертовски трудно, — я потёр саднящие виски. — Я почти три месяца тренировался, чтобы получилось хоть что-то.

Рон мрачно посмотрел на меня и снова уткнулся в свои карты.

— И сейчас вы видели, наверное, самую частую ошибку студентов, — хмыкнул я. Рональд вытащил палочку и ударил без предупреждения, и на это стоило отреагировать. — Чем громче кричишь — тем сильнее получается заклинание... Не всегда, конечно. Но такое поверье есть.

— А голос тут ни при чём? — Вмешался тот же Роберт.

— Только косвенно, если убедить себя в том, что чем громче кричишь — тем сильнее чары, — ответил я. — Но ведь сейчас я не кричал, а произносил заклинание довольно тихо. Так что те, кто выкрикивает заклинания — обманывают сами себя.

Я видел, что лицо Рональда, делавшего вид, что увлечён картами, начало краснеть.

— Лучше спросите профессора Флитвика о том, как правильно дозировать силу, — махнул я рукой. — Он гораздо лучше сможет это объяснить, чем я.

— Откуда ты всё это узнал? — Гермиона полушутя ухватила меня пальцами за воротник мантии.

— Мне рассказал об этом Сириус, Гермиона, — я осторожно отвёл пальцы девушки от своего горла. — Не надо меня душить!

Гермиона смутилась и, задумавшись, отошла к свободному месту возле камина. Я заметил, что к ней тут же направился Кормак МакЛагген, похоже, не признававший поражений.

Закрывшись ото всех большим учебником, я вернулся к собственным мыслям. Разговор с вейлами тоже будет бессмысленным — я не представлял себе, чем эти странные, пусть и очаровательные, если верить рассказам, создания, могли бы помочь в войне. Великанов я тоже отмёл со счётов — вряд ли они согласятся на что-то противное их разрушительной натуре, а значит, они присоединятся к Вольдеморту по первому его зову, как и вампиры. Истреблять же поголовно этих уродливых созданий... Это было слишком даже для меня, даже будь у меня для этого необходимые ресурсы. Но эту мысль стоило обдумать. На крайний случай великаны сгодились бы для оборотней в качестве задания на боевое слаживание. Одиночный великан, заведённый в ловушку, был бы вполне посильной целью для нормально вооруженных оборотней.

Я откинулся спиной на стену, и мои мысли приняли новое направление. Встреча с Луной в таком раскладе не входила в мои планы. Я намеревался общаться и дальше с ней, но только как Гарри Поттер. Туор Норд же был слишком жестоким человеком для наверняка впечатлительной девушки. И предстоящая встреча с ней требовала тщательного обдумывания, особенно, если учесть её прощальный поцелуй. Женщины — странные создания...

— Отстань, Кормак! — Гермиона вскочила с кресла и намеревалась уйти в комнату. Кормак же поймал её за руку и что-то тихо говорил.

— Отойди от неё, МакЛагген! — Рональд подскочил на своём месте и, сжав кулаки, встал напротив старшекурсника.

Назревал скандал. Рональд, как я понял, неравнодушно дышал к Гермионе, но признаться её в чём-то не смел, ограничиваясь тем, что бешено ревновал её к любому парню симпатичнее табуретки. Знала ли об этом сама Гермиона — я не представлял.

* * *

6 ноября 1995 года.

В Большом зале с утра было как обычно шумно. Изрядно помятые лица старшекурсников за столом Гриффиндора намекали, что выходные прошли весело и со вкусом. Приглядевшись, я заметил, что за столом Хафлпаффа несколько человек щеголяют свежими синяками. Подрались они, что ли?

За столом преподавателей на некоторых лицах тоже можно было отметить признаки удачно прошедших выходных. Профессор Снейп, в дополнение к обычной бледности лица, свойственной тем, кто редко покидает подземелья, обзавёлся чудовищными мешками под глазами. Приглядевшись, я заметил, что руки профессора периодически судорожно подрагивают. Всё это походило на то, что либо профессор Снейп весело провёл выходные в компании с ящиком доброго вина, что за ним не замечалось, либо... либо он провёл их ещё более весело, получив долгий Круциатус. В книга Аластора Грюма были описаны симптомы, по которым можно было определить подвергшегося Пыточному проклятью и проклятью Подвластья людей, и Северус Снейп являл собой типичную картину этих симптомов.

Похоже профессор Снейп встретился со своим былым господином, и их встреча прошла не так гладко.

Рядом с профессором Снейпом, потеснив Флитвика, устроились сразу два новых человека. Немолодой, с обширной лысиной полный мужчина, в чьих толстых пальцах массивная кружка с каким-то пенным напитком казалась довольно хрупкой. И пухленькая женщина с пышной завитой причёской, украшенной чёрными бантиками. Она брезгливо рассматривала содержимое собственной тарелки, а вертевшийся возле неё домовой эльф постоянно исчезал, чтобы принести ей заказанное.

Дождавшись, пока соберутся все ученики, Дамблдор встал со своего кресла.

— Сегодня в нашем преподавательском составе произошли кое-какие изменения, — громко произнёс он, заставив смолкнуть гомон голосов. — Мистер Рассел Чарвуд любезно согласился занять должность преподавателя Защиты от тёмных искусств. С этого дня профессор Филиус Флитвик продолжит вести Чары и продвинутую секцию Защиты.

Дамблдор захлопал в ладоши и жестом предложил Чарвуду произнести ответную речь.

— Спасибо, директор Дамблдор, — у нового профессора оказался густой, мощный бас. — Здравствуйте, ученики. Как уже сказал директор, меня зовут Рассел Чарвуд, я бывший инструктор учебного лагеря Аврората. Об остальном я скажу на своих уроках.

Коротко кивнув, он сел на своё место, а директор продолжил рассказ.

— Также с этого года, по настоятельной рекомендации Министерства магии, в Хогвартсе вводится новый учебный предмет, дополняющий Историю магии. Новейшая история Англии. Преподавать его будет второй заместитель Министра Фаджа, Долорес Амбридж.

С ласковой улыбкой женщина встала со своего места и откашлялась. По её лицу на мгновение пробежала тень, когда она взглянула на директора.

* * *

Встреча с новой преподавательницей для нашего курса произошла довольно быстро. По изменившемуся за выходные расписанию уже к третьему уроку мы шли в новый учебный класс, располагавшийся на третьем этаже.

Долорес Амбридж явно хорошо владела палочкой... или же привлекла для подготовки кабинета других профессоров. Ничем иным объяснить внутреннее убранство нового помещения было невозможно.

Свисавшие со стен мягкие портьеры розового и золотого цвета перемежались многочисленными фотографиями котят с розовыми бантиками. Два небольших шкафчика чёрного дерева с застеклёнными полками, уставленными всевозможными безделушками. Украдкой поднеся ладонь к полированному дереву я ощутил лёгкое покалывание — шкафы были зачарованными.

— О, Мерлин, — выдохнула Парвати, взглянув на потолок.

Подняв глаза, я вздрогнул. Весь потолок был зачарован на цикличную иллюзию. И теперь множество котят всех расцветок умывались, чесались, зевали и спали, бегали и прыгали, дрались и кусались на превратившемся в большую иллюзию потолке. Выглядело это на редкость гротескно. Позолоченные светильники, свисавшие с потолка, добавляли обстановке аляповатости.

В целом можно было говорить, что новая профессор — женщина со странностями и большими связями в министерстве. Дороговизна обстановки и количество применённых заклинаний говорили о том, что она использовала для оформления не скудные фонды Хогвартса, а гораздо более... солидные источники.

Мои однокурсники уже расселись, когда в класс зашли слизеринцы. Похоже, традиция устраивать совместные со Слизерином уроки для «избытия глупой межфакультетской розни» сработала и на этот раз. Насмотревшись за эти два месяца на происходившее в Хогвартсе, я всё больше удивлялся тому, как ловко вбивались клинья между Слизерином и другими факультетами, как не менее ловко разделялись и все остальные. Редко когда можно было увидеть хафлпаффца или равенкловца в гостиной Гриффиндора. Да и между собой, как я знал, эти два факультета особо не общались. Дружбой, поддержкой и взаимопониманием, о которых пела Распределяющая шляпа, в замке и не пахло. А система баллов, прекрасно выполнявшая свою дисциплинарную функцию, при этом подливала масла в огонь межфакультетской розни.

Малфой в окружении своих прихлебателей, недобро зыркнув в мою сторону, прошёл к свободному месту за первым столом — сам я устроился за вторым, рядом с довольно улыбнувшейся Парвати. С момента нашей стычки Малфой больше не пытался спровоцировать конфликт — либо изнеженный вседозволенностью потомок когда-то славного рода не привык к жёсткому отпору, либо же он готовил какую-то крупную по меркам учеников пакость.

С тихим скрипом открылась дверь недалеко от профессорской кафедры, и оттуда выплыла одетая в розовое платье с многочисленными оборками профессор Амбридж. Глаза Парвати, отличавшейся, как я успел заметить, строгим вкусом в одежде, на мгновение остекленели.

Профессор Амбридж постучала волшебной палочкой по краю полированной кафедры, выточенной, казалось, из одного куска чёрного дерева с искусной инкрустацией.

— Здравствуйте, класс, — добродушно произнесла она.

Нестройный гул голосов был ответом на приветствие. Улыбка пропала с лица профессора Амбридж, и оно приобрело строгое, надменное выражение.

— Нет, — с нажимом начала она, — так не пойдёт. Сейчас вы все встанете со своих мест и хором скажете: «Здравствуйте, профессор Амбридж».

Я поморщился: женщина с самого начала настраивала против себя большую часть учеников. Однако спокойно встал одним из первых и поприветствовал оказавшуюся любительницей строевой подготовки Амбридж. У каждого свои причуды, а её урок ещё имел шансы оказаться полезным.

— Вот так уже лучше, — сказала Амбридж и встала обратно за кафедру. — Сегодня мы с вами поговорим о магах, маглах и волшебных... существах.

Последнее слово она буквально выплюнула, и гримаса отвращения исказила её круглое лицо.

Последовавший за этим долгий-долгий, невероятно долгий час оказался даже более убийственным, чем лекции профессора Биннса. Длинная речь Амбридж была по-своему интересна... как пример потрясающе изощренной грязной софистики. Магический дар, который действительно был даром магам от высших сил, как верили в Империи, в интерпретации профессора Амбридж делал магов единственной по-настоящему разумной расой на планете. Маглов, с учётом того, что маглорождённые исправно служили для пополнения рядов волшебников, почтенная Долорес Амбридж достаточно мягко называла созданиями не особо разумными и нуждающимися в правильном управлении.

В речи профессора звучали отсылки к старым добрым временам, когда ещё не свирепствовала Инквизиция. По её словам, после ухода магов в подполье, начались эпидемии, неурожаи и многочисленные войны. И без мудрого руководства волшебников маглы воюют уже которое столетие. В моём же представлении маги попросту проморгали момент, когда ещё могли подмять под себя маглов, изменить представление простых людей о волшебниках, продемонстрировать всю пользу магократии и править в своё удовольствие. На Лиаре маги были самым уважаемым классом, ниже них располагались немногочисленные, но влиятельные жрецы Незримого, способные творить чудеса не хуже искусных волшебников. И власть магов и жрецов зиждилась не на страхе и коварстве, а на банальном понимании: с магами жить намного лучше, чем без них. Именно маги управляли неустойчивым климатом Лиара, маги обеспечивали обряды плодородия полей, маги и жрецы в зародыше гасили эпидемии, маги создавали множество деталей для механизмов сложнее водяной мельницы. Это, да ещё то, что маги не смотрели на не владевших даром как на животных.

Настораживало то, что Амбридж действительно была мастером риторики: если маглорождённые ученики слушали профессора с некоторым недовольством, то выходцы из волшебных семей нередко кивали в такт её словам.

Далее речь почтенной ставленницы министра Фаджа плавно перетекла к волшебным существам. Вейлы, кентавры, оборотни, русалки, великаны, вампиры. Всех их, согласно циркулярам министерства магии, должно было считать ограниченно разумными, поскольку их разум отличался от человеческого.

У меня возник вполне логичный вопрос: как подобная позиция министерства магии Англии соотносится с тем фактом, что на турнире Трёх волшебников одной из участниц была полувейла из Франции и с тем, что в той же Франции вейлы имели право занимать государственные посты наравне с волшебниками и вступали в брак с магами. Однако, по здравому размышлению, я решил промолчать: судя по реакции Амбридж на приветствие учеников, вряд ли она поощряла инакомыслие на своих уроках. А вот Гермиона не сдержалась.

— Простите, — она подняла руку и сразу заговорила, едва женщина сделала паузу, чтобы отпить из наколдованного стакана воды. — Но ведь...

— Вы плохо воспитаны, — поморщилась Амбридж. — Представьтесь, пожалуйста.

— Гермиона Грейнджер, — Гермиона сбилась с мысли, но быстро пришла в себя. — А почему...

— Когда вы хотите что-то спросить, мисс Грейнджер, — с лёгким пренебрежением заметила Амбридж, — вы должны поднять руку, дождаться моего разрешения. И обращаться ко мне «профессор Амбридж». Пять баллов с факультета Гриффиндор.

— Профессор Амбридж, — снова начала Гермиона, — но ведь в прошлом году в турнире Трёх волшебников участвовала ученица Шармбатона, которая...

— Довольно! — хлопнула ладонью по кафедре Амбридж. — Я не потерплю в классе глупых вопросов. Пять баллов с Гриффиндора и отработка у Аргуса Филча сегодня вечером.

Изумлённые взгляды моих однокурсников были ответом на эту фразу. Гермиона Грейнджер никогда не получала отработок и не теряла баллов.

* * *

— Интересно, на что будут похожи уроки профессора Чарвуда? — мрачно произнесла Гермиона.

Это были первые её слова за сегодня с момента получения отработки от Амбридж.

— Надеюсь, они будут похожими на уроки профессора Грюма, — хмыкнул я. — Точнее, того, кто притворялся им.

— Почему? — изумилась Гермиона. — Он же Пожиратель смерти!

— Ну... — я ухмыльнулся, — ведь он единственный, кто действительно преподавал нам заклинания по защите от тёмных искусств.

На лицо Гермионы набежала тень.

— Я не думаю, что тёмный волшебник имеет право учить детей! — выпалила она.

— Зато профессор Грюм, пусть и был тёмным волшебником, хорошо учил нас, как нужно защищаться, — неожиданно поддержала меня Парвати, с лёгкой насмешкой разглядывая изумлённую Гермиону.

— Парвати права, Гермиона, — я легонько щёлкнул Гермиону по носу. — Не важно, какого цвета заклинание. Важно, какого цвета мысли в твоей голове. Профессор Грюм, настоящий Аластор Грюм, убивал. Но он не пытал и не убивал невиновных.

— Dura lex sed lex? — на незнакомом мне языке спросила Парвати, но, увидев мои непонимающие глаза, пояснила: — суров закон, но он закон?

— Наверное, — кивнул я.

— Всё равно это неправильно, — фыркнула Гермиона. — Тёмные искусства развращают.

— Правильно, но невозможно защищаться от врага, не изучив его возможности.

От продолжения дискуссии нас избавил открывший дверь класса профессор Чарвуд. Жестом мощной руки он велел нам заходить. Следом потянулись и стоявшие поодаль слизеринцы, настороженно озиравшиеся по сторонам.

— Ну что ж, — пророкотал Рассел Чарвуд, усевшись прямо на заскрипевший под его весом стол. Я увидел, что на ногах профессор носил тяжёлые шнурованные ботинки с рубчатой подошвой вместо привычных для магов сапог. — Начнём наше занятие.

Профессор по очереди называл имена учеников, пристально разглядывая каждого. Его губы шевелились, будто он проговаривал имена ещё раз, чтобы запомнить их получше.

— Уберите ваши учебники и тетради, — хмыкнул он, оглядев зал ещё раз. — Сегодня вы будете смотреть и слушать, а на следующем занятии — пробовать заклинания сами.

В зал зашёл профессор Флитвик, небрежно левитируя перед собой несколько крупных булыжников, изрезанных рунами. Повинуясь магии Чарвуда и Флитвика, булыжники разлетелись по классу, отделив большое пространство возле доски от ученических парт.

— Эти камушки помогут нам с моим коллегой, — во взгляде Чарвуда я заметил неприкрытое уважение, — немного размяться и показать, на что похожи поединки волшебников.

— Благодаря тому, что профессор Чарвуд, — начал Флитвик, — много лет был инструктором по боевой подготовке в Аврорате, а я не раз участвовал в магических дуэлях, в том числе... нелегальных, мы можем особо не церемониться с используемыми заклинаниями.

Чарвуд снял с себя мантию и бросил её на стол, оставшись в мешковатых чёрных штанах и такой же мешковатой рубашке, стянутой несколькими ремнями. Флитвик ограничился тем, что повесил на крюк свою головную повязку с амулетами.

С горящими глазами ученики смотрели на неспешно готовившихся к поединку преподавателей. Даже слизеринцы наблюдали без своей привычной отстранённости.

— Бой! — с первым же словом Флитвика, Чарвуд швырнул перед собой сотканную из тумана сеть.

Флитвик резко подпрыгнул, пролетев над не доставшей до потолка сетью, и закружился вокруг профессора Защиты, поливая его заклинаниями.

Вспышки заклинаний двух искусных магов сливались в один сплошной фейерверк. Гермиона, забыв свой скептицизм, пристально смотрела на всерьез сцепившихся преподавателей. С лиц многих слизеринцев пропало презрительное выражение.

Тихий скрип двери, на который не обратил внимание никто из класса, заставил меня быстро развернуться. Долорес Амбридж, встав на пороге, с раздражением наблюдала за происходящим.

Сильным ударом ноги Чарвуд отбросил Флитвика назад и в свою очередь перешёл в атаку, не позволяя более ловкому оппоненту перейти в ближний бой.

Спустя минуту Флитвик и Чарвуд одновременно опустили палочки. Невзирая на подпалённую кое-где одежду, оба они выглядели совершенно целыми.

— Вот так, — тяжело дышавший Чарвуд взмахом палочки восстановил слегка покосившийся профессорский стол и обгоревший стул и уселся на него. Его брови слегка приподнялись, когда он заметил присутствующую на уроке Амбридж.

— Весьма и весьма хорошо, коллега, — Флитвик жизнерадостно улыбнулся, ткнув сидевшего Чарвуда рукой в плечо. — Давно я так не отдыхал.

— Это возмутительно, — процедила профессор Амбридж.

— Что именно, мадам Амбридж? — удивился профессор Чарвуд.

— Вы не должны демонстрировать ученикам умение убивать! — Амбридж обвиняющее вытянула руку в направлении профессоров.

Лёгкая презрительная улыбка промелькнула и исчезла на лице профессора Флитвика.

— Нет ничего дурного в том, чтобы ученики представляли, как выглядит настоящий поединок. — Медленно произнёс он

— Это дело авроров и Аврората, — фыркнула Амбридж. — Что может угрожать ученикам в это безопасное время?

Я думаю, госпожа Амбридж, нам стоит продолжить этот разговор в учительской, — примиряюще подняв руки, пробасил Чарвуд, в глазах которого явственно читалась ирония. — Ученики, к следующему занятию прочитайте главу шесть и семь учебника. Урок окончен.

— Это было круто! — выпалил Дин Томас, едва за преподавателям закрылась дверь.

— Это было красиво, — протянул я. — Интересно, чем это закончится?

* * *

На следующий же день история с показательной дуэлью получила ожидаемое продолжение. Из которого можно было сделать вывод, что Амбридж пользуется большим влиянием на Министра Фаджа.

Утром перед завтраком я обратил внимание на столпившихся перед доской объявлений учеников.

— Что там? — Я толкнул в плечо Симуса Финнигана.

Тот обернулся, увидел меня и сдвинулся, уступая мне место.

«Декрет Министерства магии, с одобрения Попечительского совета Хогвартса.

Программа Защиты от тёмных искусств признаётся не учитывающей реалии современного прогрессивного магического мира. Для того, чтобы поддержать стандарты образования Хогвартса на по-прежнему высоком уровне настоящим декретом вводится программа изучения Защиты от тёмных искусств за авторством Альберта Слинкхарда. Устаревшие учебники по Защите подлежат бесплатной замене на учебники Слинкхарда за соответствующий курс

Министр Магии, Корнелиус Фадж».

Я грязно выругался, привлекая к себе изумлённые взгляды.

— Merde! — рядом со мной высказался и Невилл, которому досталась не меньшая порция удивления от окружающих.

— Неужели это результат спора профессора Амбридж с Флитвиком и Чарвудом? — медленно произнёс я, глядя в пустоту перед собой.

— Мне второй раз в жизни понравился урок Защиты, — с горечью в голосе заметил Невилл, единственный, кто стоял рядом и расслышал мои слова сквозь гомон возбуждённых учеников.

— Может быть, этот самый Слинкхард написал хорошие книжки, — философски заметил я. — Не будем отчаиваться раньше времени.

Перед обедом, за полчаса до конца занятий, всех учеников спешно собрали в Большом зале. Директор Дамблдор, лицо которого было непроницаемо спокойным, объявил, что Министерство магии организовало обмен учебников прямо в Хогвартсе, «дабы не прерывать обучение».

Сразу за этим объявлением двери Зала снова распахнулись, и внутрь прошествовал пухленький владелец «Флориш и Блоттс» со своими ассистентами. Следом за ними летели по воздуху массивные сундуки, набитые книгами.

— Сейчас студенты каждого факультета должны будут по очереди подойти к столу с книгами, — довольным голосом объявила Амбридж, — и сдать свои учебники по защите, получив новые, качественные учебники, одобренные Министерством!

— Похоже, у нас появляется новый объект шуток, Фред? — Невинным голосом осведомился Джордж, который стоял рядом со мной.

— Мне тоже так кажется, Джордж, — хохотнул его близнец.

— Первым идёт факультет Гриффиндор, — взмахнула палочкой, словно дирижёр Амбридж. — Первый курс, вперёд!

Флитвик и Чарвуд хмуро переглянулись за своим столом, потом маленький профессор что-то тихо сказал своему коллеге, и тот гулко расхохотался. Амбридж, едва не сбившаяся в своём дирижировании потоками учеников, недовольно покосилась в их сторону.

Когда дело дошло до пятого курса, я послушно шагнул вперёд, прижимая к себе тщательно зачарованную копию своего учебника.

— Ваше имя? — замученный клерк министерства магии, сопровождавший книжников, посмотрел на меня.

— Гарри Поттер, — спокойно ответил я, протягивая учебник.

Глаза клерка на мгновение утратили сонливое выражение.

— Хорошо, — он сделал пометку в своём пергаменте, и мой учебник отправился в большую корзину.

Из рук книжника, молодого парня с рыжими волосами, я получил новый учебник, хрустящий свежей бумагой и буквально пахнущий краской. «Защитная магия Альберта Слинкхарда: теоретические аспекты применения защитных чар в различных ситуациях» — значилось на обложке. Я недоумённо покачал головой, название книги было на редкость странным для учебника по Защите.

— Мой отец первым проголосовал за предложением Министра Фаджа, — донеслось до меня разглагольствование Драко Малфоя, окружённого прихлебателями. — Старый дурак Дамблдор никак не поймёт, что времена изменились, и боевая магия должна быть доступна только чистокровным.

Меня передёрнуло от отвращения. Эти люди сами не понимали, что разваливают свою страну всё быстрее. Не понимают, что лишённые свежей, сильной крови, старые семьи выродятся и зачахнут.

— Некоторые чистокровные так боятся за свою власть, что готовы на всё, лишь бы отрезать маглорождённых и полукровок от настоящих знаний? — громко осведомился я. — Мне всегда казалось, что чистокровным присущи благородство и честь.

— На что ты намекаешь, Поттер?! — фыркнул кто-то из слизеринцев, но далеко не все отнеслись к моим словам отрицательно.

— Всего лишь на то, что достоинство потомков старинных родов должно подтверждаться их делами, а не запретом на доступ к знаниям, — хохотнул я. — Не все древнейшие и благороднейшие дома согласятся с такой трактовкой.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, Поттер, — Малфой впервые за всё время прямо посмотрел на меня.

— Разве? — глумливо ухмыльнулся я. — С каких пор чистокровные семьи стали бояться за власть? Почему не боятся те же Гринграссы? Их концессия с гоблинами по выращиванию редких трав позволяет им чувствовать себя уверенно.

Две светловолосых слизеринки, бывшие, как я смутно помнил, дочерьми главы рода Гринграссов, уставились на меня так, словно на моём месте оказался розовый дементор.

— Или, быть может, боится Хмури? Его род почти угас, но редкий дар к боевой магии позволяет ему не бояться за своё положение в обществе. Боунсы? Шеклботы? Все они обладают твёрдым положением в обществе. Чего так боится твой отец, Малфой?

— Пять баллов с Гриффиндора за оскорбление однокурсника, Поттер, — рядом с нами появился профессор Снейп, привлечённый начинавшимся скандалом.

— Простите, профессор Снейп, — громко сказал я, вежливо поклонившись. — Я всего лишь осведомился у мистера Малфоя, чем, по его мнению вызвана необходимость лишать людей доступа к настоящим знаниям.

— Двадцать баллов с Гриффиндора за пререкание с профессором, Поттер, — процедил Снейп, с неприязнью глядя на меня.

Глава 18. Загадка.

От автора. В силу некоторых причин мне пришлось создать группу в ВК, посвященную моему, хм, творчеству. Так что кому интересно —

Оказавшись в гостиной после четвертого и финального на сегодня урока, я открыл учебник Слинкхарда. Уже введение этой красиво и качественно напечатанной книжки настораживало обширными философскими отступлениями и пространными размышлениями о сущности светлой и тёмной магии.

Новое занятие по Защите, которое должно было быть в четверг, с нетерпением ожидали все. Профессор Чарвуд успел за один урок заинтересовать всех учащихся, и теперь всем было интересно, что он сделает, столкнувшись с такими сильными изменениями в программе учёбы.

— Входите, — дверь кабинета Защиты открылась, и оттуда появился по-прежнему невозмутимый Чарвуд, задрапированный в свою привычную тёмно-серую мантию.

Дождавшись, пока ученики рассядутся, профессор устроился в своём кресле, вытащил из стола изрядно уже ободранный учебник Слинкхарда и обвёл взглядом зал. В дверях показалась чем-то сильно недовольная профессор Амбридж и устроилась за последним столом.

— Как вы уже видели, — пробасил Чарвуд, — настоящая дуэль в исполнении аврора и семикратного победителя чемпионата магических дуэлей сильно отличается от правильного и законного учебного поединка в исполнении учеников.

Язвительность так и сочилась из каждого его слова.

— Учебник Слинкхарда, — Чарвуд раскрыл учебник, и стало ясно, что некоторых страниц уже не хватало, — это очень полезный учебник.

Хрусть! Часть страницы оказалась вырвана толстыми пальцами профессора. С деланным недоумением он рассматривал лист бумаги, оказавшийся в его руках. Потом что-то фыркнул, и страница распалась пеплом.

— В этом учебнике, — каждая фраза профессора сопровождалась треском раздираемых на полоски страниц, — вы найдёте на самом деле полезный материал.

Я удивленно поднял брови — странно было, что профессор нашёл хотя бы что-то полезное в текстах этой министерской бездарности.

— Вы узнаете тот уровень владения искусством самозащиты и атакующих чар, которые необходимо знать с точки зрения Министерства магии.

Чарвуд деланно зажал себе рот.

— Ах, простите, — спохватился он, посмотрев на медленно наливающуюся багровым Амбридж. — Я оговорился, конечно же, средствами самозащиты, атакующие чары самозащитой не считаются.

— Теперь вы можете узнать, что возможно применить в том абсолютно невероятном случае, когда в тёмной подворотне на вас нападут грабители, а рядом, конечно же, по чистой случайности, не будет ни одного аврора. Просто ни единого. Даже странно, ведь стоят они буквально в каждой подворотне.

Кучка рваной бумаги перед профессором понемногу росла, он с видимым наслаждением рвал страницы на тонкие полоски.

— Что нельзя отнять у Слинкхарда, — снова удивил нас Чарвуд, — он отличный теоретик, и теорию исполнения заклинаний, а также механизм их работы он разбирает в совершенстве. Однако тем, кто постигает магию по учебникам этого достойного всяческого уважения специалиста Министерства магии, стоит учитывать некоторые факты биографии этого мастера. Чтобы, кхе-кхе, максимально правильно оценить его бесценный вклад в развитие искусства дуэлей и самозащиты.

Хеканье профессора оказалось удивительно похожим на покашливание Амбридж. Я с трудом удержался от смеха. Откуда-то из рядов, где сидели слизеринцы, донёсся странный полузадушенный звук. И только Гойл внезапно загоготал, тут же получив удар локтём от более флегматичного Кребба. Чарвуд сделал вид, что ничего не заметил, но блаженная улыбка на мгновение появилась и пропала на его лоснящемся лице.

— Если принимать во внимание по-настоящему качественный разбор действия каждого упомянутого в учебниках заклинания, векторов его силы, распространения в разных средах, зависимости от источников сил, то... учебник весьма удобен. С учётом того, что Слинкхард, как говорят, наполовину сквиб, то становится ясной и подборка заклинаний, часть которых вы изучали на первом курсе.

Чарвуд насмешливо сощурился.

— Так что если вы полусквиб, и никогда не обретёте настоящей магической силы, то этот учебник написан в точности для вас. Вы будете подробнейшим образом знать, как работает и от чего зависит исполняемое вами заклинание, а также овладеете большим запасом чар, способных помочь вам в сложной ситуации.

— А теперь, — Чарвуд ухмыльнулся, словно сытый кот, — открывайте учебник и читайте. Каждый, кто не создаст заклинание Protego по этому учебнику, получит отработку на две недели у профессора Снейпа.

— Он просто потрясающий! — выдал Дин Томас, едва мы вышли из кабинета, и дверь захлопнулась за нами.

— Ты про что, Дин? — Гермиона потёрла виски.

— Так издеваться над этой Амбридж! — Хохотнул Симус.

— Он имеет для этого все возможности, — я оглянулся по сторонам. — Профессор Чарвуд — потомок старого чистокровного рода. Чарвуды по размерам своего состояния лишь немного уступают Малфоям, Блекам и Гринграссам.

Возникла немая пауза — все, кто слышал это высказывание, в изумлении рассматривали меня.

— Что? — я пожал плечами. — Это знает любой, кто хоть раз открывал светскую хронику в «Пророке».

* * *

«Любезная мисс Лавгуд, — строчки ложились на бумагу с большим трудом. — Надеюсь, вы находитесь в добром здравии. Если вам удобно будет встретиться с вашим покорным слугой возле Визжащей хижины в полдень в воскресенье, то я буду ждать вас, чтобы показать Запретный лес..

Туор Норд»

Я мрачно усмехнулся, запечатывая письмо. Для его отправки мне пришлось выбраться из Хогвартса и воспользоваться услугами сов, сдаваемых в аренду владельцем бара «Три метлы».

— Лети, — я подбросил вверх пушистую серо-черную совушку, которую выбрало для доставки письма и поспешил к границе Хогсмида — не стоило испытывать удачу и задерживаться лишний раз в день, когда ученикам запрещалось посещать волшебную деревню.

В воскресенье за полчаса до полудня я уже занял свою позицию в густом кустарнике в полусотне метров от Визжащей хижины. Колючая стена надёжно скрывала меня от посторонних взглядов.

Некоторое время спустя появилась и Луна, одетая в белую мантию с меховой оторочкой — пронизывающий по-зимнему ветер заставил учеников сменить одежду на более тёплую. Привычной для Луны мечтательно-загадочной маски не было — она взволнованно улыбалась и крутила головой, осматривая окрестности.

Невзирая на то, что кустарник был густым, а моя куртка и чары невнимания делали меня невзрачным чёрным пятном среди сучьев, взгляд Луны то и дело нацеливался в мою сторону. Она совершенно точно не видела меня, но однозначно ощущала, где я находился, и уже одно это было интересным.

— Мисс Лавгуд! — Дождавшись, когда она отвернётся, я быстро встал и отменил маскирующие чары.

— Мистер Норд! — Луна радостно улыбнулась.

Выбравшись из кустов, я поклонился.

— Вы почти сумели обнаружить моё укрытие.

— Я... — Луна потёрла лоб, — я иногда чувствую, где найти правильный ответ на свои вопросы.

— То есть вы ощутили, где я находился, мисс Лавгуд, — я с любопытством ждал ответа.

— Видимо, — кивнула она.

— Итак, — я подал девушке руку, и мы неспешно пошли вдоль лесной опушки, — что вы желаете увидеть в Запретном лесу?

Луна задумалась, машинально ковыряя покрытым тиснением носком сапожка мерзлую землю.

— Что-нибудь, для чего не нужно будет возвращаться затемно, — наконец ответила она, проявив осмотрительность.

— Хорошо, — я вытащил из чехла на поясе уменьшенную метлу и взмахом палочки вернул ей прежние размеры.

— «Молния»? — Луна погладила полированное древко метлы. — Вы не простой человек, мистер Норд.

— Почему же? — усмехнулся я. Луна, похоже, разбиралась и в мётлах.

— Такую метлу я видела только у Гарри Поттера, — Луна снова погладила метлу.

Я пожал плечами.

— Ну... Не только Гарри Поттеру по карману подобная метла, хоть он и известный человек.

— Гарри не кичится своей известностью! — неожиданно возмутилась Луна. — Он очень скромный человек.

— Я верю, мисс Лавгуд, — я поднял руки вверх. — Я имею в виду, что эта метла не так уж редко встречается... Многие профессиональные игроки в квиддич летают именно на «Молниях».

— Но вы не похожи на игрока, — улыбнулась Луна, указывая на саблю и кинжал, свисающие с пояса.

— Я не особый любитель квиддича, — я неопределённо покрутил рукой в воздухе. — Это довольно бесполезный вид спорта.

— Можно взглянуть? — вопрос удивил меня, но я медленно вытащил из ножен саблю и двумя руками протянул её девушке.

Тонкие пальчики Луна обхватили рукоять клинка, и она попыталась взмахнуть ей.

— Тяжёлая, — протянула она. — Я впервые вижу волшебника с саблей на поясе.

— Вы не первая, кто мне об этом говорит, мисс Лавгуд, — осторожно взяв саблю из её рук, я со свистом раскрутил её вокруг себя и убрал в ножны. — Я думаю, нам стоит поторопиться.

Я посадил девушку перед собой и притянул её поближе, удерживая за талию. Щёки Луны предательски заалели.

— Посмотрим, что можно найти в осеннем лесу, — задумчиво произнёс я, взмывая в небеса.

Благодаря общению с оборотнями и Фелтоном я прекрасно представлял себе, что и где можно взять в Запретном лесу, так что одна из моих целей располагалась в часе полёта от Хогсмида.

В полёте Луна, укутанная в согревающие чары, снова задремала, откинувшись мне на грудь. Её энтузиазма хватило ненадолго, хотя сначала она рассматривала пролетавший под нами пейзаж. Мягкие волосы девушки щекотали мне лицо, отбрасываемые ветром, и мне почему-то стало на удивление спокойно. Словно и не ждали впереди тяжёлые и однозначно кровавые годы, за которые я должен был переломить ход грядущей войны в свою пользу и выяснить наконец, какой же службы ждал от меня Незримый.

Луна дремала всю дорогу, пока я не опустил метлу недалеко от большого скальника, расположившегося в глубине Запретного леса.

— Мисс Лавгуд, — я осторожно встряхнул девушку, и та встрепенулась. — Мы прилетели.

— Где мы? — Луна завертела головой, осматриваясь по сторонам.

— Кентавры называют это место Скалой покоя, — ответил я, медленно снижаясь.

Странное тепло охватило меня. Словно все тревоги, заботы и мысли на время отступили на второй план, поглощённые молчаливым величием природы. Скалы дышали магией, древней магией. Такой же, как самые глубокие подземелья Хогвартса, где я несколько раз побывал, чтобы обследовать замок.

Луна медленно побрела вперёд, осторожно переступая через камни.

— Я никогда не видела ничего подобного, — прошептала она, обратив на меня сияющие восторгом глаза.

— Я тоже, — честно ответил я. — Пока не попал однажды сюда.

— Здесь так спокойно, — она погладила покрытый засохшим мхом валун.

— Никто не знает, что за магия властвует здесь, — я уселся на соседнем валуне, бросив на него согревающие чары. — Но тут удивительно хорошо думается.

— Это верно, — протянула Луна. — Тут живёт кто-нибудь?

— Нет, — я усмехнулся. — Тут только травы и кустарники, животные, кроме единорогов и фестралов, сюда не заходят.

— Почему? — Луна развернулась ко мне, в её голосе читалось нескрываемое любопытство.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Я воин, а не учёный.

— Воин не выбрал бы такое место для прогулки, — к моему удивлению, Луна показала мне язык, и я от души расхохотался. Непосредственность этой девушки просто поражала.

— Достоинство воина не в том, чтобы рубить и убивать всех встающих на пути, как думают многие, — покачал головой я. — А в том, чтобы сохранять гармонию.

— Это... интересно, — Луна склонила голову, с интересом разглядывая меня. — А что такое гармония?

Я растёр между пальцами чудом сохранившееся засохшее соцветие и вдохнул слабый запах незнакомого цветка.

— Пожалуй, гармония для воина заключается в том, чтобы удержать равновесие между умением убивать и желанием это делать. Те же Пожиратели смерти умеют убивать, но они наслаждаются смертями. Это разрушает.

— А их противники? — Луна присела рядом со мной.

— Дамблдор и его сторонники? — дождавшись подтверждающего кивка, я ответил. — Они умеют убивать, но боятся это делать. Боятся запачкать руки и потому проиграли Первую войну.

— Но ведь Тёмный лорд погиб, и Пожиратели предстали перед судом! — воскликнула Луна.

— Однако к исчезновению Вольдеморта не был причастен ни Великий светлый волшебник, ни его сторонники, — в моём голосе прорезался сарказм. — Великий тёмный маг был убит годовалым ребёнком. Светлая сторона потеряла слишком многих за годы войны, а сторонники Вольдеморта, по большей части живы, хотя некоторые обживают камеры в Азкабане. Большинство же бывших раскаявшихся Пожирателей на свободе.

Луна в сомнении посмотрела на меня, но промолчала.

Негромкое урчание заставило меня резко спрыгнуть с валуна и закрыть Луну собой. Сабля оказалась у меня в руках прежде, чем я задумался, что происходит.

— Проклятье, — я выругался, увидев, что этот звук издавал книзл, явно родившийся только этим летом. Толстые, мощные лапы показывали, что из него вырастет мощный зверь, однако пока это был едва вышедший из возраста котёнка молодой книзл.

— Какая прелесть! — Луна всплеснула руками и осторожно пошла в сторону фыркающего кота.

Я убрал саблю и достал палочку. Если тут есть котёнок, то где-то рядом есть и его родители, а дикие книзлы, бывало, вырастали до размеров настоящей пантеры.

— Какое чудо! — девушка уже с восторгом тормошила урчащего зверя. Книзл перевернулся на спину и ловил мягкими лапами её ладошки.

Порывшись в поясной сумке, я вытащил несколько кусков вяленого мяса и увеличил их до естественного размера.

— Держи, — я протянул Луне мясо и она принялась кормить зверька.

— Он потерял родителей, — неожиданно уверенно заявила она спустя какое-то время, пока я пристально оглядывал окрестности, чтобы не пропустить появления разозлённых родителей этого котёнка.

С басовитым мурчанием книзл умял всё предложенное ему мясо и стал вылизываться, вызвав этим умильную улыбку Луны.

— Я возьму его с собой, — безапелляционно сказала она.

— Вы можете делать, как хотите, мисс Лавгуд, — улыбнулся я. — Но стоит провести хотя бы ритуал привязки фамилиара. Книзлы — не самые опасные создания, но и не самые безвредные.

— Я знаю ритуал, — неожиданно откликнулась она, почёсывая кота за ухом.

Посадив кота и вручив ему еще несколько кусков мяса из моей сумки, она стремительно взмахнула палочкой и окружила урчащего зверя тонкой чертой.

— Мистер Норд, можно... — она показала на кинжал.

Скривившись, я протянул ей вынутый из ножен кинжал, примерно представляя себе, что она сделает.

Луна закусила губу и полоснула себя острым лезвием по ладони, сложив ладошки лодочкой. Когда набралась пригоршня крови, она быстрым движением выплеснула кровь на вспыхнувший огнём круг и выкрикнула одну-единственную фразу:

— Meus es tu!

Книзл засиял ярко-жёлтым светом и снова превратился в обычного дикого кота, но сейчас казалось, что в его глазах стал читаться почти человеческий разум.

Луна посмотрела на свою порезанную окровавленную ладонь, и её ноги неожиданно подкосились.

Я выругался, едва успев подхватить тоненькое тело.

Осторожно устроив побледневшую девушку у себя на коленях, я нашарил в поясных кармашках зелье восстановления сил.

— Sic vulnera sanaret! — Не слишком сильное заклинание из книг мадам Помфри бесследно затянуло узкий, но глубокий разрез на бледной коже. — Луна, пей. Это восстанавливающее зелье.

Придерживая девушку, я медленно влил ей в рот содержимое светившегося лиловым пузырька. Кот, встревожено мяукая, забрался к девушке на колени и заглянул ей в глаза, встав передними лапами на плечи.

— Мяу? — шершавый язык облизал Луне нос, и девушка с воплем отмахнулась от довольного зверя.

Я захохотал — настолько забавно выглядела эта сцена.

Отбившись от настырного кота, девушка осознала, что сидит у меня на коленях, и моментально смутилась.

— Простите, мистер Норд, — опустив глаза, пробормотала она.

— Ничего, — философски ответил я. — Это бывает, если ритуал слишком затратный.

Опираясь на мою руку, Луна медленно встала на ноги. Кот прыгал вокруг неё, наскакивал и отбегал подальше.

— Поздравляю с приобретением, — усмехнулся я, глядя на довольного зверя.

Полчаса спустя усталая Луна, крепко обхватив книзла, уже устроилась впереди меня. В полёте кот распушил шерсть, явно недовольный тем, что под лапами не чувствуется твёрдой земли.

— Наверное, я назову тебя... — Задумалась Луна. — Я назову тебя Домитиэнусом.

Кот мяукнул и толкнул девушку лапой.

Оказавшись возле Визжащей хижины, Луна опустила кота на землю, и книзл тут же прыгнул, задрав хвост трубой, куда-то на крышу.

— Спасибо вам, мистер Норд, — обернулась она ко мне, спрятав руки за спину. — Это была очень хорошая прогулка.

— Мне тоже понравилось, мисс Лавгуд, — улыбнулся я. — Вы смелая девушка. Не каждая рискнёт отправиться в Запретный лес с незнакомым мужчиной.

— А что мне могло угрожать? — по-детски изумилась она.

— Как сказать... — эту тему я однозначно не стал бы развивать в присутствии Луны. — Я рад, что оправдал ваше доверие.

— Мы... ещё увидимся? — неуверенно спросила Луна.

— Я знаю ещё много интересных мест в Запретном лесу, — улыбнулся я. — И почту за честь показать их вам.

— Спасибо! — привстав на носочки, Луна чмокнула меня в щёку и пошла в сторону Хогвартса.

Спрыгнувший с крыши книзл пошёл рядом с ней, забавно переваливаясь с боку на бок.

Проводив их глазами, я покачал головой. Луна продолжала удивлять меня.

* * *

Обеды в Большом зале за последние две недели выдались особо примечательными для человека, умеющего наблюдать. Директор Дамблдор, похоже, завёл переписку с изрядным числом людей — ничем иным нельзя было объяснить регулярно прилетавших к нему сов, количество которых иногда достигало пяти-шести за день. Одна из особо крупных чёрных сов умудрилась нагадить в тарелку Долорес Амбридж, и обед прошёл в сопровождении громкого скандала.

Слушая разговоры первокурсников, я всё яснее понимал, что мадам — может, и не лучший преподаватель, но очень хороший проповедник. Долорес Амбридж уже на втором занятии у младших курсов задала большое эссе. На выбор первым и вторым курсам давались такие темы как «Почему волшебники могут управлять миром», «Чем вызвано ограничение в правах волшебных существ», «Преступления оборотней против мирных волшебников», «Вредоносные действия вампиров» и другие. Всё это было бы похожим на фарс, если бы не маленькое дополнение: госпожа Амбридж обмолвилась, что лучшие работы будут представлены в газете «Пророк», а также поощрены денежными наградами и именными письмами Министра магии Корнелиуса Фаджа. И дети действительно собирали сведения для своих эссе. Это тревожило: по сути, выросшие дети с лёгкостью продолжат нынешний министерский курс по закручиванию гаек в стране.

— Фред, Джордж, — ровным голосом позвал я близнецов Уизли. — Как вы думаете, что вы сможете сделать... интересного, если я проспонсирую ваши исследования?

Посмотрев на моё серьёзное лицо, близнецы уяснили, что я имею в виду нечто большее, чем обычный розыгрыш.

— Вечером, — произнёс Фред, насмешливо улыбаясь, пока его брат ловко подкинул к потолку и поймал металлическую вилку, отвлекая внимание случайного наблюдателя от разговора.

Черная птица опустилась передо мной прямо в тарелку и недовольно курлыкнула. Я выругался: обед был испорчен.

— Что ты мне принесла? — заметив, что птица смотрит мне в глаза жёлтыми бусинами глазок, спросил я.

На лапке у птицы нашёлся небольшой футляр, защищённый мощными заклинаниями. «Гарри Поттеру в собственные руки» — значилось на футляре. От силы заложенных в тонком металле проклятий сводило пальцы, и я осторожно расстегнул застёжку. Любому другому, вздумай он пошариться в моей почте, пришлось бы столкнуться с серьёзными проблемами со здоровьем.

Небольшой свиток рисовой бумаги выпал мне на ладонь, и я быстро убрал его в карман. Читать что-либо посреди переполненного Большого зала было неосмотрительным. Всё, что я успел разглядеть — письмо было написано тонкими, словно летящими буквами. Так писал Сириус Блек.

* * *

«Здравствуй, крестник» — Когда я развернул свиток, он увеличился в размерах. Похоже, Блек писал это письмо очень долго и не поленился вплести хитрые чары прямо в бумагу. — «Прости, что так долго не писал тебе. Как выяснилось, даже в Америке есть желающие неплохо подзаработать на пропитание детям и внукам. По крайней мере последние три покушения в этом меня убедили. Так что мне пришлось перебраться из поместья приятеля Грюма сначала на западное побережье Штатов, а потом в Канаду. Старик Иосиф не подвёл и сумел нанять мне пару инструкторов и колдомедика, которых не слишком смутил статус государственного преступника в Англии и шлейф наёмных убийц за моей спиной. Законник, с которым меня тоже познакомил Иосиф, утверждает, что мне бессмысленно появляться в Англии или надеяться на реальную помощь аврората в любой цивилизованной стране до тех пор, пока с меня не будут сняты обвинения за предательство Джеймса и Лили. Грюм обещал подумать, как можно реабилитировать моё доброе имя, но это потребует времени».

Дочитав длинное письмо, я подбросил его в воздух и лёгким импульсом силы испепелил бумагу. Налетевший из окна ветерок развеял пепел по комнате. Блек, судя по всему, выпадал из игры надолго: разыскиваемый Авроратом преступник не мог обратиться за помощью и защитой к министерству магии в любой цивилизованной стране. В нецивилизованной же его благополучно выдадут в обмен на двести тысяч галлеонов даже сами авроры.

Аластор Грюм вполне мог посодействовать оправданию Блека… другой вопрос, что влияния старого аврора хватило бы максимум для заброса информации о невиновности Сириуса в Департамент правопорядка. Решение о созыве Визенгамота, полный состав которого осудил когда-то мятежного волшебника на пожизненное заключение, будут принимать министр Фадж и пока ещё председатель Визенгамота, Альбус Дамблдор. Директору Хогвартса же подобное вмешательство в дела правосудия может стоить нового конфликта с партией сторонников Вольдеморта и Министерством, которое вряд ли пожелает признавать ошибки времён Первой войны. Да и вряд ли сам почтеннейший глава Визенгамота заинтересован в получении множества вопросов о том, почему он в Первую войну без суда запихнул представителя старинного рода в Азкабан.

10 декабря 1995г.

— Итак! — Заорал со своего «насеста» комментатор. — Сегодня мы присутствуем при эпохальном событии! Впервые за много лет завершается чемпионат по дуэлям Хогвартса! И с вами, как всегда, я, Ли Джордан!

Состязание за первое и второе места на чемпионате магических дуэлей Хогвартса собрало практически всех студентов — равнодушных к этому событию не оставалось. Прибыли и некоторые представители Совета Попечителей, и даже сам Фадж, окружённый толпой охранников и прихлебателей. Министр явился лично посмотреть на результат своих капиталовложений в престиж Хогвартса.

— Поприветствуем наших судей! — прогремел голос Джордана над квиддичным стадионом. — Семикратный чемпион магических дуэлей в Европейской дуэльной федерации! Профессор Филиас Флитвик!

Стадион откликнулся громким рёвом — профессора за его интересные уроки и неординарность любили все.

— Профессор Защиты от тёмных искусств, старший инструктор учебного лагеря Аврората, Рассел Чарвуд!

Аплодисменты вышли пожиже, но пухлый волшебник успел заслужить уважение и любовь своих студентов: на своих уроках он не давал скучать, а выходка с учебниками Слинкхарда странным образом добавила ему авторитета даже на Равенкло.

— А теперь встречаем тех, кто будет бороться за звание лучшего дуэлянта Хогвартса! Риккардо Фоули и Гарри Поттер!

К моему удивлению, я дошёл до финала, хотя некоторые из противников заставили меня попотеть. Семикурсник с Равенкло, с которым я до момента поединка не был знаком, едва не поджарил меня мощным огненным ударом. В последний миг я успел встретить пламя наколдованным ледяным щитом.

В это время волшебный микрофон перешёл к профессору Флитвику, и он негромко произнёс, дождавшись тишины:

— К барьеру.

Я встал на своём конце помоста. С другой стороны небрежно запрыгнул семикурсник Фоули, высокий черноволосый слизеринец, точно так же добравшийся до финала без единого поражения. Я сосредоточился, ещё раз вспоминая всё, что разузнал о нём. Выходец из старинной семьи, значившейся ещё в «Свитке чистокровных семей». В большинстве своих поединков нередко приближался к границе допустимых в юношеской лиге заклинаний. Пятый курс против седьмого в большинстве случаев означал провал, но орущие на трибунах студенты видели уже два боя, когда мне приходилось сталкиваться с выпускниками.

— Готовы? — Дождавшись нашего кивка, профессор Флитвик скомандовал: — Бой!

Я подпрыгнул, пропустив полетевший в ноги огненный шар под собой. Риккардо вложил много сил в первый удар с расчётом, чтобы он оказался последним.

Пш-ш! Новый шипящий комок огня ударился в мой щит, семикурсник решил попросту задавить меня голой силой заклинаний. Радужные блики медленно прогибавшегося щита смешались с брызгами огненной стихии.

— Expulso! — Улучив момент, когда пламя ослабело, я резко вздёрнул щит вверх и бросил заклинание на уровне пояса.

Риккардо махнул палочкой, голубой шар с грохотом взорвался, запутавшись в густой сети канатов, но инициатива была упущена.

— Expulso-Seco-Diffindo! — Вербальные чары сплетались одни за другими в стремительную цепочку. Каждое итоговое движение палочки приводило палочку в положение для начала следующего заклинания, и я долго подбирал в библиотеке нужную связку.

Мрачная сосредоточенность на лице Риккардо сменилась удивлением, но он успел среагировать. Голубой шар Экспульсо и режущие чары ударились в новый верёвочный клубок, а потом мой оппонент в свою очередь подпрыгнул, уходя от удара.

Неизвестный мне луч чёрного цвета пришлось пропустить, буквально распластавшись по помосту.

Новый поток огня ударил в щит, и мы замерли, удерживая заклинания. По лицу потекли капли пота от близкого жара и напряжения, но я видел, что Риккардо тоже уже не выглядит таким уверенным.

Семикурсник напрягся ещё больше: по его мнению я должен был уже истратить большую часть своих резервов и не мог бы удержать защиту надолго. Поток огня из его палочки стал более плотным и приобрел жёлтый оттенок.

С треском чары распались, я прикрыл глаза рукой, защищаясь от полетевших искр. Риккардо опустил палочку, тяжело дыша, но я понимал, что сейчас он восстановить контроль над своей магией и ударит снова.

— Expelliarmus-Explosio-Expulso! — три заклинания подряд раскололи щит, Риккардо пошатнулся.

— Bombarda! — Трибуны взревели. Заклинание было на грани дозволенного смягчёнными правилами.

Серый луч, который я не успел отразить, ударил мне в левую руку. В голову словно попали палицей, я качнулся в сторону и этим избежал нового луча.

— Expulso! — Сияющий шар заклинания насквозь пробил щит Риккардо. Флитвик, не зря носивший титул чемпиона, подтвердил свою реакцию и успел закрыть своими чарами семикурсника.

Я остановился, с трудом удерживаясь на ногах. Неизвестное мне проклятье Риккардо было сродни пыточному, и руку словно пережёвывали невидимые зубы. Как и большинство тёмных проклятий оно действовало и спустя некоторое время после попадания.

— Победитель — Гарри Поттер, факультет Гриффиндор! — выкрикнул Флитвик, и рёв собравшихся на стадионе студентов был ответом на его слова.

Я обратил внимание на не проявлявшую особого энтузиазма группу людей в ложе Корнелиуса Фаджа. Сам министр, сидевшая по левую руку от него Долорес Амбридж, устроившийся справа Люциус Малфой и еще два человека в дорогих мантиях и драгоценностях не проявляли особой радости. Это стоило учитывать.

Риккардо Фоули, выслушав Флитвика, хмуро усмехнулся и убрал палочку в ножны. Я медленно отсалютовал ему палочкой, и семикурсник коротко кивнул мне.

— Мистер Поттер! — Сразу на спуске с помоста меня уже ожидала мадам Помфри, мрачно разглядывавшая мою руку. Рядом с ней стояла занявшая третье место Селена Чэмберс, показавшая мне поднятый большой палец.

— Я не сумел заблокировать проклятье, — пожал плечами я.

— Использовать Тиски боли на пятикурснике, — буркнула мадам Помфри, быстро водя палочкой над повреждённой плотью, уже покрывшейся неприятными пятнами.

Она произнесла контрзаклинание, и я с облегчением подвигал рукой — боль прошла.

Министр Фадж встал в своей ложе, на секунду опередив директора Хогвартса. По щелчку его пальцев кто-то из сопровождавших наложил чары Громовой речи.

— Поздравляю вас с победой, ученики Хогвартса, — министр развёл руки, словно обнимая собравшихся. — Я вижу, что дуэльное искусство еще не угасло в старой доброй Англии.

Мне стало любопытно, каким образом радость министра Фаджа по поводу практических навыков студентов связана с тем, что этим же студентам на уроках читают учебник Слинкхарда. И министр оправдал мои ожидания

— Студенты, даже в наше мирное и благополучное время посвятившие себя искусству дуэлей, смогут принять участие в Европейском чемпионате, — повторил Фадж, сделав акцент на слове «мирное». — Министерство магии Англии оплатит расходы по их переносу и проживанию в Мюнхене в течение недели! Я надеюсь, вы сумеете достойно представить нашу страну и показать, что даже в спокойной стране возможно появление искусных волшебников, желающих проявить себя в строгом и прекрасном поединке на ристалище!

Фадж всплеснул руками, словно дирижируя аплодисментами.

— А сейчас я должен исполнить свою самую приятную обязанность за этот день.

Министр повысил голос.

— Гарри Поттер! За победу в дуэльном чемпионате Хогвартса, — лицо Долорес Амбридж на этой фразе Фаджа было непередаваемо «одухотворённым», — Министерство магии награждает тебя памятной медалью и грамотой!

Повинуясь жесту одного из сопровождающих, ко мне спикировали золотая медаль и свёрнутый в трубку свиток, перевязанный шёлковыми лентами. Словно подачка собаке. Сам Фадж не соизволил ни пригласить нас в ложу, ни спуститься на арену.

Стиснув зубы, я придал лицу непроницаемое выражение и медленно взял из воздуха зависшую передо мной медаль. Золотой кругляш с выбитой надписью и скрещенными волшебными палочками.

Вскинув руку с медалью кверху, я переждал волну оваций, свиста и криков. Фадж пристально наблюдал за мной, и я надел медаль на шею.

— Риккардо Фоули! — продолжил Фадж. — За ваше мастерство владения палочкой, принёсшее вам второе место, Министерство магии награждает тебя памятной медалью и грамотой!

Под гром аплодисментов к Фоули спустились серебряная медаль и свиток. Тонкая, еле заметная усмешка промелькнула на лице слизеринца. Издалека это не увидел бы никто, но я обратил внимание, что медаль из воздуха он взял небрежно и почти с отвращением.

— Селена Чэмберс! — Дождался конца аплодисментов Фадж. В этот раз он лично отправил рыжеволосой девушке медаль и грамоту, а Амбридж рядом с министром недовольно поджала губы.

Селена с улыбкой взяла свою награду.

— Поздравляю, Гарри, — повернулась она ко мне и неожиданно обняла.

С трибун засвистели, когда Селена быстро мазнула меня губами по щеке. Фоули снова еле заметно усмехнулся.

— Жаль только, Фадж отправлял нам медали словно подачку собакам, — больше для слизеринца негромко произнёс я.

Брови Риккардо поползли вверх.

— Это… неожиданное заявление для гриффиндорца, — наконец произнёс он, когда я уже решил, что не дождусь ответа.

На трибуне тем временем уже витийствовал наконец получивший микрофон Дамблдор, рассказывавший о героизме и ответственности каждого из участников, о пользе искусства дуэлей в непростое время.

— Ты так думаешь? — несколько легкомысленно улыбнулась Селена, когда мы уже шли к выходу со стадиона.

— Ну сама по суди, — я поморщился. — Мы внизу и мудрый министр, бросающий из ложи медали. Разве что тебе он отправил медаль лично, как самой красивой девушке.

Я слегка толкнул Селену в бок, и она коротко рассмеялась.

— Ты хотел сказать «единственной девушке»?

— Извини, я оговорился, Селена, — кивнул я.

— Это было не очень красиво со стороны организаторов, — сказал Риккардо, когда мы уже прошли в ворота, скрывшие нас от взглядов с трибун. — Но ты победил заслуженно.

Я остановился и крепко пожал неожиданно протянутую руку.

— Я буду рад поехать с тобой на чемпионат, Фоули, — искренне ответил я.

— Я тоже, Поттер, — слабая улыбка появилась на губах Риккардо.

— Мужчины, вы долго будете рассыпаться в комплиментах? — подпрыгнула на месте Селена. — Я хочу привести себя в порядок и попасть в Большой зал! Надеюсь, там будет что-нибудь вкусное по случаю финала!

— Ради такого случая, — к моему полнейшему удивлению выдал слизеринец, — стоит сходить в приличный ресторан в Хогсмиде.

— Это приглашение? — лукаво улыбнулась Селена, поправив упавшую на лоб прядь волос.

— Это приглашение, — медленно кивнул Риккардо. — Я несколько менее придерживаюсь… предрассудков моих товарищей по факультету.

Втроём мы вышли из-под арки в стене стадиона и пошли по разбитой, давно не знавшей ремонта дорожке, ведущей к входу на зрительские трибуны. В отличие от основной дороги к стадиону, она выглядела на редкость неухоженной. Холодный зимний ветер приятно обдувал разгорячённое лицо.

Селена и Риккардо неспешно обсуждали последние дуэли. Как я понял из невыразительной мимики слизеринца, он явно положил глаз на девушку.

Стремительное движение на краю поля зрения заставило меня выхватить палочку.

— Не слишком зазнавайся, Гарри, — раздался хриплый голос Аластора Грюма, спрыгнувшего к нам с края трибун.

— Постоянная бдительность, — довольно рыкнул он, с удовлетворением посмотрев на палочку в моей руке.

— Что вы имеете в виду, мистер Грюм? — вежливо переспросил я.

— Вы, мальчики и девочки, — Аластор подстроился под наши шаги и пошёл рядом, стуча когтистым протезом по брусчатке, — сейчас победили в турнире. И это похвально. Надеюсь, вам и в Европе улыбнётся удача.

— Спасибо, мистер Грюм, — Селена улыбнулась Аластору. Риккардо дипломатично склонил голову.

— Но не слишком радуйтесь, — криво ухмыльнулся аврор. — Образование Хогвартса в плане дуэлей находится на удручающе низком уровне. Флитвик в одиночку не мог продавить создание дуэльного клуба и нормальные занятия по защите многие годы. Только в этом году ему… помогли. Поэтому ваша победа сейчас не должна вскружить вам голову. Средний ученик Хогвартса в подмётки не годится среднему ученику Дурмстранга, где тёмная магия преподаётся отдельным предметом, идущим пять лет, начиная со второго курса.

— То есть вы имеете в виду, что наши дуэли — это буря в стакане воды? — спокойно уточнил Риккардо, но я видел, что его глаза сузились от гнева.

— Я не хочу портить вам победу, но это именно так, — кивнул Грюм. — И хотя вы, чёрт подери, заслужили победу и неплохо показали себя… это «неплохо» означает всего лишь «неплохо для Хогвартса с его паршивыми учителями Защиты».

— То есть в Европе искусство дуэлей на более высоком уровне, мистер Грюм? — с огорчением в голосе спросила Селена.

— Именно, — недовольно покачал головой Аластор. — Не стоит думать, будто я пытаюсь испортить вам вкус победы. Я просто хочу остеречь вас, чтобы вы не впали в другую крайность и не переоценили своих возможностей.

— Вы бы не могли выразиться более конкретно, мистер Грюм? — Риккардо, похоже, сумел перебороть раздражение.

— Конкретно? — Аластор фыркнул. — Извольте. Мистер Поттер, когда вы делаете кувырки, вы оказываетесь слишком близко к нисходящему потоку пламени. Будь на месте вашего оппонента сегодня кто-то из авроров — они успели бы опустить палочку чуть ниже. И вы испытали бы на себе, что чувствует хорошо прожаренный бифштекс.

Аластор засмеялся над собственной шуткой.

— Я учту ваши слова, мистер Грюм, — серьёзно сказал я. Разбором дуэли со стороны опытнейшего мага не стоило пренебрегать. Его слова о том, что мы победили всего лишь в боях безыскусных школьников, были, пожалуй, неприятными, но вполне логичными.

— Мисс Чэмберс…

Девушка с волнением посмотрела на Грюма. Тот фыркнул, запахнулся поглубже в мантию, спасаясь от усилившихся порывов ветра, и только потом продолжил рассказ.

— Во всех виденных мной дуэлях вы работали от защитных заклинаний. Это разумный подход, но вы ни разу не сместились в сторону от лучей. Прекрасно, если вы, благодаря проекту у Филиаса, знаете такое количество специализированных щитов. Но Аваду вы не отобьете даже Драконьим щитом, который останавливает большинство точечных атак. Вам не хватает подвижности и динамики.

Селена поморщилась, но промолчала.

— Мистер Фоули…

Слизеринец вежливо улыбнулся, но его глаза внимательно наблюдали за Аластором.

— Вы неплохо поднаторели в тёмных проклятьях и на удивление быстро даже для семикурсника создаёте щиты. Но вы совершенно не умеете работать с цепочками заклинаний, когда движение палочки на выходе из первого заклинания позволяет без перехода начать следующее. Быстрота отдельно сплетённых чар — ещё не гарантия победы. Сегодня вы проиграли дуэль только потому, что мистер Поттер сумел удивить вас цепочками заклятий, к которым вы оказались не готовы.

— Благодарю, мистер Грюм, — похоже, Риккардо пришёл к тем же выводам, что и я.

— В целом, вы неплохо себя показали, — Ворчливо заметил Грюм, когда мы подошли к стенам Хогвартса, немного опередив толпу, устремившуюся со стадиона после окончания долгих речей министра, Дамблдора и других политиков. — Я рад, что в Хогвартсе хотя бы кто-то помнит, как держать палочку.

— Спасибо, мистер Грюм, — несколько саркастично ответила Селена, которой рассказ аврора, похоже, подпортил настроение от победы.

Грюм порылся в кармане своей потрёпанной мантии и вытащил оттуда три книги, небрежным движением палочки вернув их к прежним размерам.

— Держите, — рыкнул он. — Эти книги ещё не скоро окажутся на полках в Косом переулке. Министерство до сих пор не может решить, допускать ли столь «жестокую и не учитывающую современных гуманистических веяний» книгу до открытой продажи.

Я с любопытством взял закованную в металлический переплёт книгу.

«Аластор Грюм. Противодействие тёмным заклинаниям. Взгляд изнутри» — значилось на обложке. Название было выплавлено в металле причудливо изогнутыми, словно в судорогах, буквами.

— Спасибо, мистер Грюм! — в голосе Фоули прорезалось волнение, он с нежностью погладил холодный переплёт.

— В книгах дарственные надписи, — проворчал Аластор. — Я ещё не совсем сошёл с ума, чтобы раздавать свои автографы, как это ничтожество, Локхарт, но так их вряд ли конфискуют авроры или следователи Департамента правопорядка. Пока что моё имя ещё кое-что значит в этих структурах.

Развернувшись, старый аврор захромал в другую сторону. Его походка на глазах утрачивала лёгкость и плавность, он сгорбился, словно старик. Я так и не понял, маскировался ли он, демонстрируя видимую слабость, или же старые раны действительно подтачивали здоровье одного из величайших бойцов Аврората.

Мы молча проводили взглядами ушедшего Грюма. Селена, запрокинув голову, подставила лицо падающим снежинкам, и на секунду застыла.

— Гарри, Фоули, — она смерила слизеринца лукавым взглядом, и Риккардо криво улыбнулся в ответ. — Я не хочу больше ни минуты проводить в таком отвратительно грязном состоянии.

Девушка зашагала в сторону ближайшего входа в Хогвартс.

— Увидимся, — я кивнул Фоули и пошёл следом за Селеной.

Я дошел до ближайшего тайного хода, способного сократить мне дорогу к гостиной Гриффиндора и повернул уродливый бронзовый подсвечник, один из длинной вереницы по чьей-то причуде украшавших каменную стену коридора. Со скрежетом приоткрылся узкий лаз, куда я быстро протиснулся.

Неожиданно я ощутил странную пульсацию в книге, которую всё ещё держал в руках. Она стала нагреваться.

Вспомнив, кто её подарил, я быстро отбросил книгу подальше и выхватил палочку — с параноика Грюма сталось бы пошутить даже над учеником Хогвартса, заложив в подарок какое-нибудь противное, но безвредное проклятье. Безвредное с точки зрения самого Аластора, разумеется.

Однако ничего страшного не случилось. В свете моего Люмоса книга на полу сама раскрылась на первой странице, где красовался автограф. Надпись «Гарри Поттеру от Аластора Грюма, с надеждой на то, что книга окажется небесполезной для него», выполненная рваными, слегка корявыми буквами, расплылась, буквы заплясали, складываясь в новые слова. Всмотревшись, я прочитал: «Гарри, я тоже получил письмо от Сириуса. В Хогсмиде возле того места, где ты сломал нос некоему человеку. В час дня».

Я недоверчиво покачал головой. Осведомлённость Грюма обо всех происшествиях и преступлениях, даже о таких мелочах, как драка студентов Хогвартса, казалась поразительной.

Только поздно ночью, задвинув занавеску на кровати, я сумел открыть книгу Аластора Грюма. В голове слабо шумело от выпитого стакана огневиски, но я знал — почти всем старшекурсникам завтра будет намного хуже, чем мне. Я, по крайней мере, ограничился одним стаканом, основательно перед этим набив желудок бутербродами с ветчиной. Разудалое гулянье факультета Гриффиндор по поводу победы на чемпионате не прерывала даже МакГонагалл — властная шотландка со стальными канатами вместо нервов понимала, когда её подопечным нужно выпустить пар. Что МакГонагалл задумала сделать вместо разгона вечеринки — о том знала только она сама.

— Гарри! — Первое, что я увидел, когда зашёл в гостиную, был протянутый мне Кормаком МакЛаггеном стакан с огневиски. Взгляд шестикурсника был уже довольно мутным, но покамест он твёрдо стоял на ногах.

— Спасибо, — я забрал стакан и с силой хлопнул парня по спине. — Но сначала я хочу чего-нибудь съесть!

— Дорогу чемпиону Хогвартса! — заголосил набравшийся Кормак. — Дайте ему почётный бутерброд!

Парвати, оказавшаяся рядом, заливисто рассмеялась.

— Держи, Гарри, — она протянула мне надкушенный бутерброд. — Эльфы принесут новые только через пятнадцать минут.

— Тогда я самым бесцеремонным образом доем твой, — я отставил стакан в сторону и выхватил протянутый мне бутерброд с нарочитой жадностью.

Парвати снова рассмеялась.

— Гарри! — Нас ослепила вспышка фотоаппарата, и я подумал, что камеру Колина Криви стоило бы разбить, а кусочки сжечь в камине, чтобы не спасло никакое Репаро. — Ещё пару кадров!

— Колин, убери свою камеру! — вскричала Парвати, с трудом удерживаясь от хохота при виде моего лица. — Дай ему доесть.

К моему удивлению, Колин послушно кивнул и испарился. Я с преувеличенным восхищением воззрился на Парвати.

— Ты овладела той силой, которой не владеет никто, о прекраснейшая, — напыщенно произнёс я. — Ты научилась усмирять ужасного Колина Криви!

Подошедшая к подруге Лаванда Браун хихикнула.

Меня хлопали по плечу, тормошили, бросались на шею и били по спине. С трудом отбившись от Гермионы, желавшей срочно расспросить меня о двух заклинаниях, использованных в последней дуэли, я очутился возле накрытого эльфами стола и набросился на еду.

— ПУХ! — С громким звуком из уха Фреда вылетел радужно переливавшийся шар. Взлетев до потолка он растворился в воздухе.

Радостно ржущий Джордж, тыкавший рукой в бок брату, пропустил тихое заклинание, и из его ушей тоже полетели пузыри… насыщенного ультрамаринового цвета.

Возмущённая Гермиона вскочила на ноги, чтоб прекратить это безобразие, но Фред и Джорд стремительно унеслись в сторону камина, по пути разбрасывая вокруг себя почти невидимые радужные лучи. Студенты с воплями и хохотом показывали друг на друга пальцами.

— Это лучше, чем блевательные батончики, — успокаивающе произнёс я, удержав девушку за руку. — По крайней мере, они оба при деле и не помышляют о более опасных шутках.

— Но они же навредят первокурсникам! — воскликнула она, вытащив палочку.

— Не думаю, — покачал головой я. — Смотри сама. Ни один луч не попал в первокурсника, а близнецы обычно довольно метко кидают чары. Может, они достаточно выпили, чтобы стать осторожнее?

— Обычно получается наоборот, — саркастически заметила Гермиона, но прекратила вырываться и села на подлокотник моего кресла.

— А где Рон? — вспомнил я, что не видел бывшего друга в гостиной.

— Я не знаю, — Гермиона с удивлением оглядела гостиную. — Я думала, он где-то здесь.

Покрутив головой и не заметив Рональда, я выбросил его отсутствие из головы.

— Гарри, сюрпри-и-и-з! — Я кубарем скатился со своего кресла, и оба заклинания близнецов ударились в кожаную спинку.

Следующий луч от Фреда попал в Гермиону.

— Ах вы! ПУФ! — из ушей разъяренной старосты полетели нежно-розовые пузырики.

Гермиона выхватила палочку. У меня не было сил, чтобы встать с ковра и остановить её, а близнецы неосторожно остались поблизости, радостно выцеливая новую жертву.

К моменту, когда я сумел справиться с приступом хохота, Гермиона уже отомстила за себя: Фред и Джордж обзавелись вздыбленными, словно от удара слабого проклятья молнии волосами ярко-синего цвета.

Спрятав палочку, Гермиона гордо удалилась в другой конец зала.

— Я сплю и вижу сон, — пробормотал Джордж, ощупав волосы.

— Грозная Гермиона Грейнджер пошутила, — поддакнул Фред.

— Впервые в своей жизни, — Джордж засмеялся, сложившись почти пополам.

* * *

Книга Аластора Грюма завораживала. Совсем непохожим на отрывистую речь старого аврора языком, в ней описывались тёмные проклятья. Аластор разбирал каждое из них, приводя наиболее удачные контрчары и методы защиты. Заглянув в конец книги я понял, что на ближайшие месяцы книга станет моей настольной — заклинания с последних страниц я пока не смог бы выполнить. Не хватало ни контроля над магией, ни тренировок, позволявших пропускать сквозь себя такой объем энергий без мучительной головной боли. Вопреки насаждавшемуся в Хогвартсе представлению о волшебстве, маг должен был колдовать часто, упорно и до предела своих возможностей, и только тогда он мог расти над собой по-настоящему. Применяемые же в Хогвартсе тренировки вполсилы не оказывали нужного эффекта. Почему было решено именно так — я терялся в догадках.

Утром наступил момент истины и чёрное время для факультета Гриффиндор. Профессор МакГонагалл с ласковой улыбкой созерцала вяло ковырявших еду старшекурсников, многие из которых отличались редкостно-землистой окраской лиц. Урок, который решила преподать декан факультета Гриффиндор своим подопечным, был по-своему эффективен и элегантен. Она лично устроила побудку всем, даже праздновавшим до самого утра семикурсникам. А вот все заначки с антипохмельным зельем в комнатах, гостиной и заброшенных комнатах на верхних этажах оказались пустыми. Острый нюх волшебницы позволял с лёгкостью находить тайники: зелье содержало в себе экстракт валерианы. К величайшему потрясению близнецов Уизли оказалась пустой и их собственная секретная комната в заброшенном крыле замка. Причём МакГонагалл великодушно не тронула всё остальное содержимое их подпольной лаборатории… правда, некоторые коробки и свитки носили на себе следы когтей. Фред и Джордж, сидя рядом со мной, бросали обиженные и оскорблённые взгляды на довольного декана. Точно так же оказались пустыми запасники мадам Помфри — с лицемерной улыбкой целительница поведала страждущим историю о том, что буквально вчера она уничтожила целый ящик зелий с истёкшим сроком хранения, а новые получит только к следующему утру. Так что явившиеся за помощью студенты ушли, несолоно хлебавши. Разговоры старшекурсников за завтраком в этот раз содержали изрядную порцию ругательств и жалоб на несправедливость судьбы.

Я поймал взгляд довольной Минервы МакГонагалл. Декан ласково улыбнулась мне и продолжила осматривать стол своего факультета. С каждым увиденным бледным лицом её улыбка становилась всё шире и довольнее. Урок был достаточно наглядным.

Глава 19

Древнейший и благороднейший род Блеков. Один из полусотни и пяти родов, чьи имена вписаны в Золотую книгу, самый старый из известных нам источников ущербной идеологии чистокровных семей. Блеки — немногие, кто уцелел к середине двадцатого века, что позволяет говорить о них, как о весьма опасных противниках. Одна из семей, активно финансировавших движение Пожирателей смерти. До периода вооруженного восстания ограничивались неофициальной поддержкой и финансовыми вливаниями, а также, как выяснилось в дальнейшем — вступлением в число последователей Вольдеморта двух младших отпрысков. Беллатрисса и Регулус были преданнейшими и уважаемыми самим Лордом сторонниками. Однако в ходе войны именно Блеки из всех старинных тёмных семей потеряли больше всех. Регулус Блек, если верить размытым слухам, был казнён за измену лично Вольдемортом. Беллатрисса вскоре после гибели Темного лорда была приговорена к пожизненному заключению в Азкабане, где и пребывает до сих пор. Орион и Кигнус Блеки, представители старшего поколения, были убиты при невыясненных обстоятельствах группой наёмников. Сириус Блек, старший сын и наследник родового имени, официально порвал с семьёй и вступил в Аврорат. Позднее по обвинению в государственной измене и выдаче Вольдеморту места проживания семьи Поттеров, повлекшей за собой их гибель, был приговорен к пожизненному заключению в Азкабане, откуда сумел сбежать только в июне 1993 года. В настоящее время Сириус Блек объявлен в розыск по всей стране, и Министром подписано предписание о его уничтожении без попыток задержать опасного преступника, «чтобы избежать потерь и ненужных жертв среди мирного населения и сотрудников Аврората». Также за голову Сириуса Блека неофициально объявлена награда для вольных охотников и наёмников в размере двухсот тысяч золотых галлеонов. Награду, по неофициальным же данным, выплачивают совместно рода Малфоев, Паркинсонов, Ноттов и Забини.

Выписка из неопубликованного учебника «Подлинная история магического мира XX века», автор неизвестен.

По жестокой иронии судьбы первым уроком нашего курса оказалась Трансфигурация. Бледно выглядевшие гриффиндорцы, закончив с обедом, на котором, кроме тыквенного сока, нечем было утолить жажду, поплелись к кабинету МакГонагалл.

— Добрый день, — безмятежно улыбнулась МакГонагалл, оглядев потрёпанные ряды своих подопечных. — Приступим.

— Тема нашего урока, — начала она занятие, — временная трансфигурация камня и дерева.

Взмахом палочки профессор сняла иллюзию с доски, где тут же появилось заранее подготовленное уравнение трансфигурации. Начинавшееся на одном краю доски, оно тянулось… тянулось…

— Как видите, — МакГонагалл провела рукой вдоль доски, — формула достаточно сложная для понимания. Но именно за счёт своих размеров, она даёт очень большие возможности.

Откуда-то с последних столов донёсся тихий горестный стон. Я мог поклясться, что профессор еле заметно улыбнулась.

— Вы спросите, зачем нужна трансфигурация с такой сложной формулой.

МакГонагалл небрежно выписала в воздухе какой-то символ. Один из лежавших на её столе булыжников превратился в простую чашку из глины. Новый символ — на стол упал короткий нож грубой ковки. Символ — сразу несколько камней превратились в шерстяной плед. Символ…

МакГонагалл завершила колдовство, лишь заполнив свой стол самыми разными предметами — от бытовых до необходимых для выживания в забытых Небесами уголках мира. Я несколько иначе взглянул на немолодую женщину. Лёгкость, с которой она вычерчивала символы для создания предметов, говорила о регулярной практике. Похоже, Минерва МакГонагалл в молодости изрядно путешествовала.

— А теперь, — профессор помедлила, — перед каждым из вас на столе лежит булыжник, лист пергамента, где написана трансфигурационная формула с оставленными пустыми местами и некоторые сведения, которые вам понадобятся, чтобы её заполнить. Надеюсь, к концу занятия каждый из вас поставит ко мне на стол чашу для воды.

Стенания донеслись уже с нескольких мест.

* * *

Ночные коридоры Хогвартса привлекали меня даже спустя несколько месяцев после того, как я впервые увидел старинный замок. Он не был настолько древним, как дворец Бога-Императора, казалось, хранивший воспоминания о первом потомке Бога, но и эти стены видели немало. Мне казалось, что только по ночам в коридорах по-настоящему спокойно и тихо, а воздух — как в мою первую ночь в парке — наполнен волшебством и какими-то тайнами.

Я устроился на подоконнике с видом на парк, где временами мерцали крошечные искорки-светлячки или же просто магические разряды, скопившиеся за день — издалека было не разобрать. В прохладном полумраке коридоров на удивление хорошо размышлялось.

Еле заметное движение на одной из дорожек парка заставило меня всмотреться внимательнее. От приоткрытых, несмотря на ночное время, кованых ворот внешней стены к замку неспешно шли четверо. Скатившись с подоконника, я набросил мантию-невидимку и под её прикрытием создал приглушающие звук шагов чары. Высунувшись наружу, я пронаблюдал, как четвёрка направилась к центральному входу в Хогвартс.

Спустя две минуты стремительного бега почти на пределе сил я выскользнул в большой зал, куда сходилось сразу несколько основных коридоров. Звук шагов раздавался из ближайшего коридора. Парой секунд позже оттуда вывернули четверо мужчин, одетых в толстые кожаные мантии с высокими воротниками, и директор Дамблдор. Я вжался в стену, постаравшись дышать через раз — в теории сильный волшебник вполне мог ощутить моё присутствие. Спасало то, что ночной Хогвартс полнился магией — странной, непохожей на дневное волшебство студентов, которая приглушала чувствительность сторожевых и поисковых чар.

— Надеюсь, вы не откажетесь от чашки чая, Ракшас, — преувеличенно любезно проговорил директор.

— Спасибо, директор Дамблдор, — отрывисто произнёс его собеседник, лицо которого наполовину скрывал воротник. — Мистер… Дрейк не любит, когда его приказы выполняются медленнее, чем это возможно, а в воскресенье мы должны вернуться в Отдел.

— Хорошо, — кивнул Дамблдор. — Я не буду вас задерживать. Могу я чем-то помочь вам, кроме как открыть двери?

В последней фразе явственно прозвучал сарказм.

— Я не откажусь от усиления наших чар, — медленно произнёс ещё один спутник директора. — Внизу каждая капля силы на вес золота.

Воздух вздрогнул. Слабое сияние окутало директора и четвёрку волшебников. Я жадно ловил отблески пока недоступного мне волшебства. Дамблдор был силён, по праву нося звание Великого.

— Спасибо, директор Дамблдор, — церемонно поклонился лидер четвёрки.

Осторожно следуя за идущими впереди, я спускался всё ниже. Директор сворачивал во всё более и более тёмные коридоры, отклонившись от того направления, где скрывался вход в гостиную Слизерина, а также некоторые склады и лаборатории.

— Удачи вам, господа, — спокойно сказал он, когда коридор закончился залом с большой каменной плитой-алтарём на полу. Поверхность камня испещряло множество рун, символов, линий, сплетавшихся в невообразимую мешанину высшего заклинания.

Повинуясь движению рук директора, над камнем вспыхнуло зарево защитных чар.

— Завтра в то же время, директор, — в голосе лидера волшебников ощущалось напряжение.

Плита, треснув, раскололась пополам, и четверо магов тут же стремительно прыгнули вниз. Пахнуло дымом, какими-то мерзкими влажными ароматами, донёсся звук глухого взрыв. Щель захлопнулась.

Дамблдор, постояв несколько минут возле алтаря, медленно направился к выходу. Я быстро двинулся впереди него и не прогадал — по небрежному взмаху руки директора активировались защитные чары. Окажись я менее расторопным — остался бы в комнате до следующего открытия.

Снова оказавшись на своём подоконнике, я задумался. Мантия-невидимка с каждым разом всё больше интересовала меня — дезиллюминационные чары работали превосходно, но их легко можно было ощутить. Мантия же не давала того «шума» в магическом поле и потому была гораздо менее заметна. Стоило получше узнать, кто и когда создал её — у такого мастера нужно бы поучиться.

Спустившиеся на какой-то новый уровень подземелий Хогвартса волшебники тоже заслуживали внимания: мягкость походки, движения — всё это говорило о том, что это настоящие бойцы. Что они могли забыть в непосещаемом уголке замка… Этот факт отложился в глубине сознания вместе с именем «Дрейк».

* * *

Без десяти двенадцать я забрался на крышу дома, соседнего с тем местом, где я впервые встретился с Драко Малфоем. Зная странное чувство юмора Аластора Грюма, я мог предположить, что внизу окажется засада или хитрое проклятье. Простенькое рассеивающее внимание заклинание прикрывало меня от случайного взгляда.

Еле ощутимое присутствие чужака заставило меня резко перекатиться по крыше — Оглушающее ударило в черепицу.

— Превосходно! — рокочуще расхохотался Грюм, спрыгивая на мостовую.

Секундой спустя я присоединился к старому аврору на брусчатке. Искусственная нога Грюма выпустила кривые когти, противно скрежещущие по льду.

— Ощутил приближение врага, Поттер? — одобрительно прогудел Грюм.

Я заставил себя неуверенно пожать плечами и опустить взгляд.

— Наверное, я столько раз побывал в переделках, сэр, что научился ощущать проблемы, когда они возникают.

— Это превосходно, — испещрённая шрамами ладонь хлопнула меня по плечу. — Пошли, а то мои старые кости не любят этот мерзкий холод.

Следом за прихрамывающим аврором я пошёл к незнакомой мне двери под вывеской «Старый Борко». Намалёванная грубыми мазками картина на доске изображала хмурого, бородатого мужчину с пивной кружкой в руках.

— Здешний хозяин — мой должник, и не будет болтать лишнего, — произнёс Грюм, когда мы оказались в отдельном кабинете, не слишком чистом, со следами ножей на столешнице.

— Вы хотели меня видеть, мистер Грюм? — я решил начать разговор, не дожидаясь, пока принесут еду и напитки.

Аластор с минуту внимательно рассматривал меня, потирая подбородок.

— Вот что, парень, — решился он. — Ты уже получал письма от Сириуса?

— Да, — честно ответил я. — Он писал, что в Америке его тоже пытались достать наёмные убийцы.

— Он упоминал что-нибудь о том, что ему не видать помощи от авроров, пока он — разыскиваемый преступник? — с подозрением уточнил Аластор.

— Он сказал это почти слово в слово.

Грюм прошипел что-то себе под нос.

— Азкабан основательно попортил ему мозги. Заяви ты сейчас, что Блек невиновен — и Министерство вместе с Пожирателями тут же объявят тебя его сообщником. Фаджу не нужны лишние волнения, а ты, к тому же, мог бы присоединиться к Дамблдору и начать мутить воду. В его понимании мутить, разумеется. Пожиратели же закопают тебя из принципа, едва обыватели будут уверены, что ты пошёл по дурной дорожке.

— Что же вы предлагаете, мистер Грюм? — в лоб спросил я.

— Сиди тихо, — буркнул старый аврор. — Будь ты помладше и поглупее — я придумал бы тебе красивую сказочку, но сейчас говорю, как есть. Не лезь в это дело, учись, изучай боевую магию. Встречайся с девчонками и помни: пока что время ещё есть. У змеемордой твари есть деньги, но нет армии. За первые годы мира мы основательно повыбили тех, кто был на посылках в его пожирательской камарилье.

Принесли еду и напитки. Грюм дождался, пока хмурый хозяин расставит на столе стаканы, кувшины и тарелки, и только потом продолжил.

— Ближний круг змеемордого — кто не погиб в бою — все уцелели, и теперь будут вымаливать прощение. А значит — золото у него будет. Они займутся поисками людей, чтобы бросить их на Аврорат и остатки несогласных.

Аластор отхватил неожиданно крепкими белыми зубами кусок мяса от бифштекса и запил его каким-то соком.

— Что могу сделать я, мистер Грюм?

Аластор снова задумчиво посмотрел на меня.

— Дамблдор, насколько я его знаю, наверняка ждёт, что ты подтвердишь его слова о возрождении змеемордого.

Подумав, я решил, что Гарри Поттер должен был купиться.

— Но ведь так и есть, — оживленно выпалил я.

— Так и есть, — буркнул Грюм. — Но Фадж и лояльные змеемордому не позволят это признать.

— Но почему? — Гарри Поттер не должен был пока что этого понимать.

— Почему? — криво ухмыльнулся Аластор. — Министр магии боится. Поверить Дамблдору — значит разрушить уютный мирок, где всё благостно, и нет никаких угроз размеренной жизни.

— Значит, мне не стоит высовываться, — медленно произнёс я.

— Разумные слова, — кивнул Аластор. — Имей ты реальную власть, как Дамблдор, я бы ждал от тебя подтверждения его словам в прессе. Но сейчас ты не можешь помочь ему почти ничем, только замажешься в дерьме «высокой политики» так, что министр организует тебе первоклассную травлю, лишь бы не допустить паники.

— Мадам Амбридж? — задал я странный для Поттера вопрос, и Грюм зубасто ухмыльнулся.

— Именно она. Что, по-твоему, первый заместитель министра, уже успевшая зарекомендовать себя как крайне жестокая особа, делает в Хогвартсе на довольно низко, в сравнении с её должностью, оплачиваемом месте? Мадам Амбридж пошла бы в Хогвартс только с лёгкой руки министра Фаджа — наблюдать за происходящим в школе и не позволить Дамблдору влиять на учеников и на их родителей.

Я покачал головой.

— Но директор Дамблдор не…

— Он уже попробовал, — мрачно проговорил Грюм. — И в результате изрядно рассорился с министром магии. Сейчас Дамблдор больше озабочен тем, как бы удержаться на посту председателя Международной конфедерации волшебников и главы Визенгамота.

— Значит, мне лучше не высовываться, — пробормотал я.

— Я не слишком верю во все эти пророчества, — Грюм говорил медленно и внушительно. — Эта заумь только вредит правильному аврору. Но если в него верят другие — это повод выкопать яму у них на пути. Твой отец, не в обиду будет ему сказано, поступил глупо, положившись на чары Фиделиуса и Дамблдора. Глупо, но его глупость спасла в итоге множество жизней, когда в коттедж, охраняемый не десятком сильных авроров, а одним заклинанием Доверия, пришёл Риддл.

— Вы решили обучать меня? — уточнил я. — Именно это вы имеете в виду под выкапыванием ямы?

— Молодец, — усмехнулся Грюм. — Понимаешь с полуслова. Я не зря подарил вам троим свои книги. Девочка и слизеринец хороши, но меня они не интересуют. А тебя стоит подготовить получше. Может быть, тебе действительно доведётся встретиться на узкой дорожке с змеемордой тварью.

— Что от меня требуется? — я с довольной улыбкой взглянул на Аластора.

— Для начала — отработать в пустом классе все заклинания и связки из моей книги, — Аластор хитро улыбнулся. — Это потребует от тебя ещё минимум полгода… Смотря насколько усердно ты будешь тренироваться. А вот летом мы найдём способ встретиться.

— А если я разберусь с книгой быстрее?

Аластор некоторое время молчал.

— Если ты это сделаешь, я буду только рад, — наконец хмыкнул он. — Нет смысла выдавать наши совместные дела только ради того, чтобы я сам обучал тебя этим заклинаниям. Раз уж ты сумел победить в турнире, пусть и при паршивом уровне преподавания Защиты в Хогвартсе — значит, в книге ты разберёшься сам.

— А что насчёт Сириуса Блека? — вернул я разговор в интересующее меня русло.

— Я попробую поговорить с Амелией Боунс, — тщательно подбирая слова, ответил Аластор. — Возможно, нам удастся что-то сделать. Но партия Пожирателей слишком крепко держит министра за жабры. Нужно что-то поистине выдающееся, чтобы убедить его в невиновности Блека. Для начала потребен хотя бы живой Питер Питтегрю. А его у нас нет. Или же какой-то хороший компромат на министра и его ближайшее окружение.

Я оценил откровенность старого аврора. Со мной он поделился многими вещами, которых слышать обычному подростку не стоило ни при каких обстоятельствах.

— Мистер Грюм, — задал я последний вопрос на сегодня. — А почему вы называете Вольдеморта змеемордым?

— Хороший вопрос, Поттер, — хрипло расхохотался аврор. — Обыватели просто боятся произносить его имя. В годы Первой войны, пока в Отделе тайн ещё оставались Пожиратели, они сумели изменить систему надзорных заклинаний на территорию Англии, которая отслеживала раньше применение магии. Если змеемордого называли по имени — он мог ощущать, где это происходило. Так отыскали дом семьи МакКиннонов, скрытый под защитными чарами. После войны эту добавку к чарам Надзора благополучно устранили, но привычка осталась: зачем давать лишние сведения врагу, если можно обойтись без этого?

* * *

Вечер этого дня я встретил уже в магической части Сохо, обосновавшись в одном из кабачков, где за побитыми жизнью столами нередко играли в кости.

Игра была мне неинтересна, но она давала шанс узнать кое-что полезное.

— Ваш ход, господин, — мой соперник, тщедушный мужчина с рябым лицом, сделал приглашающий жест.

Я быстро опрокинул стаканчик, выбрасывая на стол кости. Со стуком прокатившись по деревянному столу, они замерли. «Два» и «шесть».

— Ну-ка! — азартно воскликнул Рик, как он представился.

«Пять» и «четыре».

С довольной улыбкой мой соперник притянул к себе пару серебряных монет. Игра здесь шла по мелкой ставке, но это было только начало.

Проиграв, в общей сложности, полтора галлеона, я решил, что можно приступать.

— Интересно, есть ли здесь места, где играют по-крупному? — забросил я удочку.

Рик с сомнением посмотрел на меня. Одежда, к которой я уже привык, не выдавала во мне чрезмерно обеспеченного человека. Скорее, в ней я выглядел как наёмник с кое-каким золотишком в кармане.

— Есть, но туда пускают не всякого, — решившись, вздохнул он и сокрушённо развел руками. Мол, его-то точно не пустят.

— Не всякого? — уточнил я.

— Чиновников из Министерства, кто повыше, волшебников из старых богатых семей, — пояснил Рик. — А на втором этаже «Золотого слитка» играют совсем большие люди.

— Неужто сам Фадж? — я ухмыльнулся.

— Не знаю, не был, — наконец ответил Рик.

Двумя часами позже я вышел из лавки мадам Каллен, обеднев на добрую сотню галлеонов. Ровно в эту сумму мне обошёлся подобающий костюм: довольно узкий чёрный камзол из плотной тёплой ткани, обшитый по контуру золотым галуном, чёрные же узкие штаны. Не слишком удобный, но выглядевший довольно роскошно, он понадобится мне уже в воскресенье.

* * *

— Где ты был, Гарри? — с подозрением посмотрела на меня Гермиона, едва я зашёл в практически пустую в ночное время гостиную Гриффиндора.

— Как и всегда, — небрежно пожал плечами я и устроился в соседнем с ней кресле. — Искал интересные книжки в магазинах.

— Весь день? — насмешливо подняла брови Гермиона. — Посещение Хогсмида разрешено только до восьми часов вечера, а сейчас уже почти десять.

— Может, я просто засиделся с симпатичной девушкой в кафе, — хитро улыбнулся я.

— Парвати вернулась гораздо раньше, — парировала Гермиона.

— Ну с Парвати мы просто друзья, — вернул выпад я.

— Как староста я обязана предупредить профессора МакГонагалл о твоих отлучках, — строго сказала Гермиона.

— Хм… — я ухмыльнулся. — И что я могу сделать, чтобы Грозная староста не сдала меня декану? Динки!

Возникший рядом со столом эльф внимательно посмотрел на меня.

— Принеси нам, пожалуйста, каких-нибудь пирожных, кофе и, пожалуй, всё.

— А напитки, мистер Поттер? — уточнил эльф.

— Я принёс их сам, — я вытащил из сумки запечатанный магией кувшин с соком из кафе Фортескью.

Гермиона, поджав губы, смотрела, как эльф сервирует столик: я переключил её возмущение с моего позднего прихода в гостиную на эксплуатацию домовых эльфов. Её недовольство закончилось, когда на стол перед ней опустился бокал с терпким ягодным соком.

— Это взятка? — рассмеялась она.

— Как можно? — в тон ответил я. — Ты наверняка опять весь день просидела в библиотеке, да я и я не отказался бы перекусить.

— Могу вас уверить, мисс Грейнджер, — высокопарно начал я, отсалютовав ей бокалом, — что я не занимаюсь в Хогсмиде никакими шалостями, не покупаю подозрительных товаров в «Зонко», не готовлю ловушку для Миссис Норрис, не планирую подбросить в тарелку Драко Малфою дохлую мышь за обедом.

— Будем считать, что я тебе поверила, — протянула Гермиона, слегка успокоенная абсолютно правдивой фразой.

— Между прочим, — обиделся я, — я сказал тебе чистую правду.

— Гарри, — на верхней ступеньке лестницы в комнаты появился Фред. — Пошли поговорим.

Гермиона скептически взглянула на меня. Попытка убедить её в том, что я не замышляю какой-нибудь гадости, с треском провалилась. Впрочем, пусть лучше она будет уверена, что я готовлю какую-то авантюру в Хогвартсе, чем на самом деле сдаст меня декану. А она сделала бы это, едва заподозрив, что я занимаюсь по-настоящему серьёзными делами.

— Ты только что сдал меня Гермионе с потрохами, — фыркнул я, когда мы оказались в одной из пустых спален старшекурсников.

Вместо ответа Фред порылся в карманах и вытащил маленькую коробочку.

— Мы сделали, что ты заказывал, — заговорщически улыбнулся он.

Открыв её, я с недоумением уставился на близнецов.

— Это почти самое лучшее, что мы пока сделали, — хмыкнул Джордж, не отрываясь от помешивания зелья в небольшом котелке на столе.

— И что он делает? — я слегка махнул ладонью, чтобы понюхать воздух над зелёным порошком в коробочке.

— О-о-о, — хохотнул Фред, — это получилась интересная штука.

— Надеюсь, за применение этого на «профессоре» Амбридж нас не исключат? — прямо спросил я.

— Если попадёмся, — пожал плечами Фред.

— Ясно, — близнецов было не переделать. — И что он делает?

— Есть такие леденцы в Зонко, — начал издалека Джордж. — Когда их пожуёшь, начинаешь болтать что попало. Действие начинается почти сразу.

— Хм, — я покачал головой, — вы предлагаете подсыпать ей этот порошок, чтобы мадам Амбридж ещё раз повторила, каким бесполезным дерьмом она нас считает?

— Этот порошок делает почти то же самое! — воскликнул задетый за живое Фред. — Только он действует медленнее, незаметнее и, к тому же, не имеет запаха и вкуса.

Я задумался. Деньги близнецам я давал, не жалея, но пока что они не изготовили ничего, что стоило бы применить. Впрочем, это судьба любых изобретателей: должно пройти много времени, прежде чем они создадут что-то по-настоящему полезное.

— Ладно, — я убрал коробочку в карман, запланировав визит в Комнату-по-желанию на утро, чтобы не хранить подозрительные вещи в собственном сундуке. — Это интересно, но мадам Амбридж не оставит просто так, если она внезапно будет болтать, не думая, что и кому говорит.

Близнецы нахмурились.

— Я думаю, стоит поработать ещё, — философски заметил я. — Амбридж — первый заместитель министра Фаджа, если разыграть её так, как вы привыкли, она доставит кучу неприятностей Хогвартсу. Надо действовать намного тоньше…

— Хорошо, — Фред ухмыльнулся. — Твои деньги, тебе виднее.

— Просто одно дело подшутить над каким-нибудь Снейпом, — хохотнул я, — который максимум может снять баллы и заставить чистить котлы до конца года лично с нас, а другое — над этой жабой, которая может устроить неприятности всему Хогвартсу.

— Ты прав, — Джордж оторвался наконец от своего котла и уничтожил его содержимое. — Будем думать дальше.

* * *

После обеда в воскресенье я неспешно подходил к дверям «Золотого слитка». Самое высокое здание на всей магической улице — «целых» четыре этажа! — было роскошно отделано мрамором и гранитом, широкие окна первого этажа открывали вид на большие залы с покрытыми зелёным сукном столами. За некоторыми уже играли в бильярд или карточные игры солидные мужчины в дорогих костюмах, другие оставались пустыми.

— Добрый день, господин… — лакей на входе сделал выразительную паузу.

— Норд. Туор Норд, — холодно произнёс я. По спине пробежал лёгкий холодок. Игра продолжилась.

— Рады вас приветствовать, мистер Норд, — из-за спины лакея, одетого в ливрею блондина с мускулистой фигурой, выскользнула черноволосая девушка. — Ваша карточка.

Я принял из наманикюренных пальчиков изящную карту, которую требовалось прикрепить к груди. На ней уже было написано моё имя. Быстро сработали, я даже не успел заметить, как девушка изготовила её.

— Мистер Норд, меня зовут Катрин. — Девушка повела меня по длинному холлу. — Вы впервые в нашем заведении?

— Да, но, возможно, планирую быть его частым гостем, — лениво ответил я, медленно осматриваясь.

— Тогда я хотела бы рассказать об единственном, что отличает наш «Золотой слиток» от европейских домов для высокородных, и что делает его гораздо более надёжным местом.

— Я весь внимание, Катрин.

— Вход на второй и последующие этажи этого дома возможен только после принесения Непреложного обета о том, что вы не находитесь под воздействием Феликс Фелициса, — девушка старательно улыбалась. — Мы хотим гарантировать безопасность наших клиентов и честность игры.

— Это разумно, — ответил я. В голове забрезжила пока что смутная мысль. — Однако стоит ли мне подниматься выше первого этажа, я решу только после того, как вы расскажете мне, что там есть достойного внимания.

— Господин Норд, — девушка подвела меня к столику ближе к центру обширного зала, — на первом этаже играют в бильярд, магловский и магический покер, а также ур.

Если первые три названия мне, запоем читавшему книги и газеты, ещё о чём-то говорили, то последнее было решительно незнакомо.

— Хорошо. — Я взглянул на присевшую напротив Катрин. — В чём же отличие?

— Второй этаж предлагает те же игры, но ставки начинаются от ста галлеонов, а также некоторые ценители играют там в го, — вежливо улыбнулась Катрин. — Третий этаж предоставляет любителям гладиаторских боёв возможность насладиться этим зрелищем, а желающим особо пощекотать себе нервы — даже поучаствовать в них. Естественно, со всеми возможными предосторожностями. Входной билет для гостей — триста галлеонов.

— Это уже более интересно, — протянул я. — Четвёртый?

— Четвертый этаж представляет собой территорию отдыха для самых состоятельных клиентов нашего заведения, — девушка тщательно подбирала слова. — Редкие сорта вин всех народов, иные способы отдыха.

— И сколько же стоит вход на четвёртый этаж? — небрежно осведомился я, жестом подозвав официанта. Здесь придётся раскошелиться по полной программе, и я с сожалением простился с мыслями докупить некоторые хитрые магловские агрегаты в свою кузницу.

— Вход на четвертый этаж предоставляется только по приглашению тех, кто уже состоит в закрытом Золотом клубе, — улыбнулась девушка.

— Хорошо, Катрин, благодарю за познавательный рассказ, — я на секунду позволил себе тепло улыбнуться и снова натянул непроницаемую маску.

Принесли меню, к которому, к моему удовлетворению, прилагался толстенький, переплетенный в кожу с серебряным тиснением томик с правилами игр, в которые здесь играли. Шахматы и оба покера я пока что отбросил — в них требовалась длительная практика. А вот игра ур, пришедшая из какого-то Древнего Шумера, была несколько проще.

Сделав заказ, я еще раз перечитал довольно короткие правила, старательно запоминая каждую строчку.

* * *

Двумя часами спустя, которые я потратил на неспешную игру со скучавшим за соседним столиком седовласым господином в смокинге, представившимся как заместитель начальника отдела международного сотрудничества Роберт МакГрегор, в зале уже было довольно людно.

— Значит, вы считаете, что в следующем году может быть незначительное снижение цен на растения, произрастающие в Англии, на рынке компонентов для зельеварения?

МакГрегор руководил советом выработки торговых стандартов, и разговор мало-помалу перешёл на рынок зельеварения, в котором мой собеседник превосходно разбирался.

Тихо звякнули три небольших серебряных пирамидки. Мой бросок принёс мне право передвинуть фишку на две клетки вперёд, пропустив «розетку».

— Судя по этому сезону, мистер МакГрегор, в самом конце гоблины выставили на торги целую партию товара по сниженной цене. Не думаю, что самые крупные поставщики, семья Гринграссов, пошла бы на это.

— Им было бы выгоднее придержать излишки у себя на складах и выставлять зимой и весной, когда цены возрастут, — согласно покивал МакГрегор, в свою очередь бросая пирамидки на стол.

— Поэтому мне кажется, что новый поставщик продолжит работу и на следующий год, — хмыкнул я, разведывая почву. — То, что его не заботила максимальная прибыль, говорит о неплохих возможностях.

— Или ему нужны были деньги, — задумчиво произнёс было МакГрегор, но потом покачал головой. — Вряд ли в этом случае он занялся бы настолько трудоёмким делом, как выращивание и продажа редких растений.

Небрежно бросив пирамидки, он вывел последнюю фишку в конец поля.

— Скоро здесь будет шумно, — хмыкнул он, — пятнадцать минут назад должно было завершиться заседание комитета по управлению волшебными расами.

— Я понимаю, это место весьма популярно среди министерских чиновников? — вежливо уточнил я.

— Скорее у тех из них, кто может себе позволить его посещение, — слабо улыбнулся МакГрегор. — Или у тех, кто обладает достаточным влиянием, чтобы проходить бесплатно. Но последних немного.

— Наверное, это сам министр магии, — поддержал беседу я, но МакГрегор отрицательно покачал головой.

— Как раз министр платит за себя каждый раз, как приходит сюда, его доходы… — Роберт не закончил фразу, отпив вина. — Обычно бесплатно сюда каждую субботу приходит его заместитель.

— Долорес Амбридж? — поднял бровь я.

— А вы неплохо для приезжего ориентируетесь в том, кто есть кто в магической Британии, мистер Норд, — одобрительно кивнул МакГрегор.

— Думаю, это первое, что сделает разумный человек, желающий освоиться в этой стране, — задумчиво произнёс я.

— Вы ещё не определились, чем планируете заниматься? — уточнил он.

— Пока что я пытаюсь понять, в каком секторе экономики магической Британии будут уместны инвестиции с моей стороны, — ответил я полную правду.

— Разумно, — кивнул Роберт. — Спешка в этом деле неуместна, даже на таком стабильном рынке, как английский.

— Поэтому я буду присматриваться, искать встреч с влиятельными людьми, изучать обстановку и размышлять, — я отпил ещё кофе, принесённого официантом.

Со стороны входа в зал началось подозрительное шевеление. Сбегавшиеся со всех сторон холуи в камзолах сформировали своеобразный почётный караул.

— Министр Фадж, — меланхолично произнёс МакГрегор, потягивая своё вино.

В зал неспешно вошли несколько человек. Сам министр Фадж, которого я уже не раз видел на колдографиях в светской хронике — коренастый мужчина с узкой полоской усов над плотно стиснутыми губами; он высокомерно обозрел поклонившихся ему людей и прошествовал через зал, окружённый своей свитой.

— Сейчас они будут давать Непреложный обет в том, что не использовали эликсиры или заклинания, влияющие на удачу, — так же тихо добавил Роберт. — Перед лестницей будет небольшой зал, где принимают магические клятвы.

— И люди соглашаются? — хмыкнул я. — Это, пожалуй, несвойственно властьимущим.

— «Слиток» — популярное место даже среди европейских нуворишей, — тщательно подбирая слова, заметил МакГрегор. — Некоторые здешние развлечения не особенно приветствуют в Европе, зато наплыв посетителей третьему и четвёртому этажу обеспечены.

— Пожалуй, стоит туда заглянуть, интереса ради, — небрежно произнёс я. — Это может быть познавательно.

— Вы верно сформулировали, — как-то туманно отозвался он.

— Похоже, министр и его спутница — частые гости в «Слитке»? — я долил себе кофе из кофейника.

— Вы про реакцию обслуги? — поднял бровь Роберт. — Да, их можно назвать здешними завсегдатаями.

— И многие вопросы решаются именно за игорным столом, как в любой другой стране, — утвердительно кивнул я.

В голове медленно складывалась очередная мозаика, но до окончательного решения нужно было ещё несколько кусочков. Для этого мне требовалось попасть на верхние этажи этого пристанища порока, а также выяснить кое-что…

В этот момент в зал вошла новая посетительница, при виде которой МакГрегор явственно подобрался.

— Амелия Боунс, глава департамента Магического правопорядка, — прокомментировал он.

Глава департамента Правопорядка была совершенно седой полной женщиной и уже довольно пожилой, но мягкости её шагов позавидовала бы и молоденькая девушка. По пятам за ней вошли два человека: аврор в красной форменной мантии и неприметной внешности мужчина в простой серой мантии. Предупредительно отодвинув кресло для мадам Боунс, серый встал за её спиной, медленно оглядывая зал. Аврор же остался у входа.

Я вежливо наклонил голову, поймав жесткий взгляд мадам Боунс, и удостоился медленного кивка от неё.

— Очень опасная и влиятельная женщина, — МакГрегор в свою очередь приветствовал Боунс коротким поклоном.

— Пожалуй, я оставлю вас, мистер МакГрегор, — я встал со своего места. — Я был очень рад знакомству со столь искушённым собеседником.

— Взаимно, мистер Норд, — вежливо улыбнулся Роберт. — Возможно, мы ещё встретимся.

* * *

Из-за окна доносились невнятные крики — квиддичный матч был в самом разгаре. Я с удовлетворением перелистнул очередную страницу. Провёрнутая еще в октябре афёра с моим попадание в цепкие руки мадам Помфри дала свои плоды. Поставленная перед необходимостью срочно искать замену Анжелина не нашла ничего лучше, кроме как взять игрока из запасного состава. Так сборная Гриффиндора обзавелась новым ловцом — Джиневра Уизли. Джонсон всерьёз восприняла подкинутую мной через Фреда и Джорджа идею, так что первые полтора месяца сборная Гриффиндора играла против собственного запасного состава. И это принесло свои плоды — на метле Джиневра сидела уже намного увереннее, чем раньше.

Конечно, решение об уходе из команды после победного матча против Хафлпаффа, где мою роль ловца сыграла Джиневра, было принято не всеми. Члены команды были искренне огорчены моим уходом, но результаты Джиневры позволили им примириться с заменой. Более всего неистовствовали, как всегда, те, кто не имел прямого отношения к квиддичу — то есть болельщики, коими были почти все студенты Гриффиндора. Рональд Уизли прилюдно назвал меня «предателем факультета», за что благополучно получил кулаком в нос. Обведя взглядом недовольных собратьев по факультету, я сказал, что лучше буду защищать честь Гриффиндора на дуэльном чемпионате, а не верхом на метле. С некоторой натяжкой такая замена была принята, правда, Рональд со мной с тех пор не заговаривал.

— Спасибо, мадам Пинс, — я со вздохом вернул старинный том на стойку хранительницы библиотеки.

Выносить настолько редкие книги из читального зала не дозволялось, поскольку никакой штраф в золоте не смог бы компенсировать потерю редкостного издания по боевым заклинаниям, а работать в библиотеке из-за шума квиддичного матча было невозможно.

— Пожалуйста, мистер Поттер, — улыбнулась мне пожилая хранительница библиотеки.

За последние полгода мадам Пинс, пожалуй, прониклась ко мне искренним уважением: перечитанных мной книг хватило бы с избытком на полторы Гермионы Грейнджер. Поверхностные школьные учебники уже к августу сменились более глубоко охватывающими материал томами. Подшивки газет — мемуарами и дневниками известных волшебников. Мне отчаянно нужны были союзники в Министерстве, те, кто будет сотрудничать, а потом и служить мне не за золото, а за идею. Только на таких стоило опираться в предстоящих мне делах.

За стенами взревело особенно громко — видимо, матч наконец завершился. Значит, скоро в гостиной будет очередное сражение отважных студентов с многоразличными спиртными напитками. Особенно усердствовали в деле их добычи близнецы Уизли, знавшие, благодаря своему пронырливому характеру, несколько тайных ходов из Хогвартса в Хогсмид. Обычно огневиски приносили на празднования именно они. К чести их, надо заметить, что ученикам младше третьего курса огневиски они не наливали, а бутылки были заколдованы хитрыми чарами, навроде старого возрастного круга директора Дамблдора. За последние два месяца они изрядно выросли в области необычных заклинаний: мои заказы требовали по-настоящему искусных и преданных мне людей, а за звонкое золото близнецы могли позволить себе и хорошие книги, и довольно дорогие материалы. К удивлению старост и профессоров, шутки близнецов постепенно уходили в прошлое, и только я знал, что они сосредоточились на реальной работе. Над подходящей шуткой для «профессора» работа застопорилась — Фред и Джордж так и не смогли придумать ничего достаточно изящного, чтобы это смотрелось как случайность. Рисковать же парой небесполезных мне людей и подставлять их под гнев заместителя министра я не собирался. Посему, получив от меня ящик Перуанского порошка и мешочек золота, близнецы углубились в новый эксперимент.

Парой часов спустя я подходил к Визжащей хижине. На этот раз я решил для разнообразия подождать Луну, написавшую мне письмо, не в кустах, а спрятаться за дезиллюминационными чарами прямо в поле. Несколько минут помучавшись, я добился-таки полного соответствия того холмика, которым я казался, остальному пейзажу, но долго эти чары не продержались бы даже при моей концентрации.

Луна как и всегда пришла на несколько минут раньше оговоренного. Закутанная по самые брови в шарф причудливой расцветки, она неспешно брела по заброшенной проселочной дороге, сопровождаемая распушившим хвост книззлом. Кот прыгал вокруг девушки и изредка громко мяукал.

Луна подошла к хижине и остановилась под скатом крыши, осматривая окрестности. Я уже собирался было вставать, сбросив чары, как вдруг увидел нечто интересное.

Покосившаяся крыша Визжащей хижины была усеяна вдоль ската небольшими сосульками. Одна из них внезапно оторвалась и полетела вниз, однако Луна резко шагнула в сторону, и ледышка в пол-ладони безвредно упала в застывшую на холодке грязь. Я готов был поклясться, что сосулька оторвалась совершенно беззвучно, но...

— Похоже, вы не перестаёте преподносить сюрпризы, мисс Лавгуд, — я встал с земли, и Луна радостно улыбнулась мне.

— А вы по-прежнему подстерегаете меня в засаде, да, мистер Норд? — она весело и совсем не смущаясь улыбнулась в ответ.

— Это… старая привычка, — хмыкнул я. — Вы только что почувствовали летевшую к вам с крыши сосульку.

— Случайность? — пожала плечами девушка.

— Маловероятно, — покачал головой я. — Если нечто повторяется несколько раз на моих глазах, я уже не смогу считать это случайностью.

— И что это тогда? — с просыпающимся любопытством в голосе спросила Луна.

— Это стоит изучить подробнее, — я криво улыбнулся.

Если я не ошибался, подобный талант можно и нужно было развивать, а то, что проявился он у хрупкой девушки, неспособной поднять боевое оружие… Это было не так страшно.

— Но для этого, — я наклонился и погладил с подозрением обнюхивавшего мои сапоги книззла, — мне нужно будет раздобыть кое-что к нашей следующей встрече.

— Хорошо, мистер Норд, — довольно улыбнулась Луна. — Вы один из немногих людей, с кем интересно общаться.

— Возможно, другие не могут оценить вас по достоинству, мисс Лавгуд, — погрузившись в мысли о том, как можно проверить одну идею, механически ответил я.

Луна неожиданно залилась жарким румянцем.

— Мистер Норд, — справившись со смущением, продолжила она, — могли бы вы отвезти меня на ту поляну, где мы впервые встретились?

— Вы хотите раздобыть пару паучков для зелий, мисс Лавгуд? — оскалился я.

— Там растут лунные лилии, и осталась всего неделя до окончания сезона сбора.

Даже напрягая память, я не смог вспомнить, для чего нужны были эти красивые, но абсолютно бесполезные цветы.

— Они не вянут с приходом осени? — на всякий случай мягко уточнил я.

— Нет, — возмущённо фыркнула она. — Лунные лилии расцветают осенью и цветут до начала зимы.

— Хорошо, мисс Лавгуд, — я вытащил из кармашка на поясе уменьшенную метлу.

Книззл недовольно заворчал, когда его посадили возле стены хижины, но последовать за нами не пытался. Эти создания были весьма умны, и Домитиэнус понимал, что за ним вернутся.

— Вы всегда носите с собой столько снаряжения, мистер Норд, — оказавшись впереди меня на «Молнии», Луна, нимало не смущаясь, с комфортом оперлась спиной на мою грудь и поерзала, устраиваясь удобнее.

— Для начала осмотримся… — Полчаса спустя я сделал несколько кругов над поляной, но лишившиеся листвы ветви не могли скрыть даже собаку, не говоря уж про огромных пауков.

Оказавшись на земле, Луна тут же приступила к сбору своих цветов. Некоторое время я наблюдал за тем, как девушка перебегала от одного растения к другому, разыскивая их в пожухшей траве. Маленькие серебряные ножницы — постоянный спутник травника — тихо щёлкали, обрезая очередное соцветие. Крупные, бледно-лиловые цветы с резким запахом падали в небольшую корзинку в руках Луны. Последний, самый крупный цветок, когда корзинка уже наполнилась, она воткнула себе за ухо.

Тихий треск сломанной ветки, уловленный следящим заклинанием, заставил меня развернуться, вскидывая палочку. Луна после моего манёвра оказалась у меня за спиной.

— Тебе не место в этом лесу, — торжественно сказал кентавр, выбираясь из кустарника.

— И кто же так решил? — медленно ответил я.

Воздух вокруг слабо замерцал.

— Тебе не место здесь, — повторил кентавр. — Ты чужой здесь. Так сказали звёзды.

— Даже если я прибыл в Англию издалека, — я цедил слова сквозь зубы, — я ещё не успел причинить вреда никому из волшебного народа. В отличие от множества светлых волшебников.

— Это ничего не меняет, — кентавр смерил меня высокомерным взглядом. — Ты несёшь с собой только кровь и смерть. За твоей спиной — гибель множества людей.

— Повтори это тому, кто отзывается на прозвище Вольдеморт, кентавр, — рыкнул я. — Думаю, он будет искренне рад узнать, что на его руках меньше крови, чем у пришельца издалека. Или твой народ забыл о резне, учинённой Пожирателями смерти в Первую войну?

— Звёзды сказали, что тебя не должно было быть, — кентавр не обратил на мои слова никакого внимания. — Не приходи больше в лес.

— Ты владеешь этим лесом? — я постепенно овладевал собой. — И можешь говорить, как его хозяин?

— Мы, кентавры, слушаем волю звезд, — ответствовал он. — И звезды говорят однозначно. Ты — зло.

— Ваши звездочёты лишились разума, кентавр. Будь они правы — я вырвал бы тебе сердце пять минут назад. А ты жив, хотя не стоит искушать моё терпение дальше.

Кентавр, так и оставшийся безымянным, молча ушёл. Я в задумчивости смотрел ему вслед: подобные действия странного лесного народа были неожиданными и нелогичными.

— Я не верю, что ты плохой, — внезапно заявила Луна.

Тонкие пальчики девушки ловко вплели мне в волосы ещё один цветок.

— Так гораздо лучше, — рассмеялась она, глядя на моё удивлённое лицо. — Теперь даже кентавры не назовут тебя плохим!

Переход от её молчаливого состояния к звонкому смеху восторженного ребёнка был таким резким, что я слегка растерялся.

— Наверное, будет лучше так, — я осторожно вытащил цветок из волос и воткнул его в петлицу. — Удобнее.

24 декабря 1995 года.

«Ничего не вышло». — Буквы на совершенно пустом пергаменте появились только после того, как я капнул на рисунок острой иглы с краю листа каплю крови. — «Жду там же в то же время».

Подписи не было, но почерк был хорошо знакомым. Я со вздохом сжёг пергамент и принялся собираться.

— Хорошо, что ты пришёл, Поттер, — Грюм, сидевший за столом, был мрачен.

— Суда не будет, мистер Грюм? — спросил я, хотя всё было и так ясно.

— Суда? — буркнул старый аврор. — Суд едва не случился надо мной. По крайней мере, именно это кричала на заседании Малого Визенгамота дражайшая мадам Амбридж.

— Она хотела отдать вас под суд?! — изумился я. — Вас? Героя Войны?!

— Сейчас эти драгоценные цацки, которыми нас изукрасили после Победы, уже не значат ничего, — Аластор поморщился. — Слишком много выжило тех, кто отсиделся во время войны. И для них любое напоминание о тех, кто не прятался за чужими спинами — что плевок в лицо.

— Неужели вас никто не поддержал, мистер Грюм? — стоило получше узнать расстановку сил.

— Амелия Боунс заинтересовалась моим предложением, возможно, нам вдвоём удалось бы переубедить Фаджа, — Грюм задумчиво посмотрел на пламя свечей через пузатую кружку мутного стекла. — Под тем соусом, что власть не стесняется исправлять ошибки своих предшественников… Это могло бы добавить Фаджу популярности среди волшебников. «Справедливость, благодаря Фаджу, восторжествовала». Мы даже продумали пару статей, которые могли бы приподнять министра на волне популярности.

— Но? — Я оценил, что Грюм разговаривал со мной как с равным, давая расклад событий без купюр.

— Долорес Амбридж заявила, что признание ошибок министерства покажет его слабость перед лицом провоцируемого аврорами кризиса.

— Э-э-э? — Аластору удалось меня удивить.

— Как выяснилось, по мнению умников из числа консерваторов, — недовольно процедил Грюм, — это отдельные авроры мутят воду, «инсценировав возрождение мертвого Вы-знаете-кого». А под шумок, чтобы отвлечь внимание от своих делишек, мы, оказывается, хотим отмыть от обвинений Сириуса Блека.

— Дела… — протянул я. — Выходит, мадам Амбридж имеет такое влияние на министра?

— Говорят, что они любовники, — слегка замявшись, наконец выговорил Грюм. — Хотя, прости Мерлин, я не могу себе этого представить.

Его передёрнуло.

— Короче, Гарри, — он поднял на меня тяжёлый взгляд. — Сиди тише воды, ниже травы. Фадж подозревает, что ты как минимум виделся с Блеком, а как максимум — регулярно с ним встречаешься. Так что при любой твоей серьезной ошибке из тебя будут лепить сочувствующего идеалам змеемордого. Люди падки на сенсации, они поверят, напиши репортеришки «Пророка» что-нибудь вроде «Мальчик-который-выжил предал память родителей и связался с Сириусом Блеком».

— Хорошо, мистер Грюм, — медленно ответил я. — Я буду сидеть тихо и постараюсь не попасться мадам Амбридж.

— Вот и правильно, — успокаиваясь, буркнул Аластор. — Блек рано или поздно сумеет найти надёжное убежище, золота у его семьи достаточно, к лету мы сможем попробовать снова.

* * *

— И всё же, Гарри, — не отставала от меня Гермиона, охваченная несвойственным ей любопытством. — С кем ты сегодня идёшь?

— Лаванда, ты сварила Оборотное зелье? — насмешливо оскалился я. — С каких пор главную умницу факультета Гриффиндор волнуют бренные вопросы, кто и с кем идёт на бал?

— Ну тебя, — фыркнула Гермиона. — Мне просто интересно.

— Скажем… мой выбор был неожиданным, — хмыкнул я. — Могу подсказать только то, что она из Хогвартса.

Вместо ответа Гермиона пихнула меня локтем в бок, но я ловко увернулся.

— Скоро уже выходить, — хохотнул я. — Ты узнаешь этот секрет через полчаса.

По лестнице медленно спускались взволнованные девушки и парни. Кто-то сразу брался за руки и выходил из гостиной — многие попросту пригласили партнёров с того же факультета. Кто-то уходил в одиночку или шумными компаниями.

— Тебе идёт это платье, Гермиона, — я криво улыбнулся смутившейся девушке.

Гермиона и впрямь выглядела сегодня непохожей на себя. Простую, аккуратную одежду и небрежно взлохмаченную причёску сменило тёмно-зелёное платье с редкими искрами серебряных вставок. По вороту и обшлагам вилась тонкая нить вышивки. Волосы Грейнджер аккуратно уложила заклинаниями, так что они густой волной спадали до середины спины. Поэтому мой комплимент был, по сути, констатацией факта.

Шумная толпа гриффиндорцев направилась в сторону Большого зала. По дороге я, сопровождаемый насмешливым взглядом Гермионы, отстал и свернул в сторону гостиной Равенкло.

— Что ждёт человека после смерти? — проскрипела статуя возле входа.

— То во что он верит, или ничего, — ответил я.

— Ты достоин. Проходи. — Дверь, ранее скрытая в стене, медленно раскрылась.

— Гарри? — с удивлением воскликнуло сразу несколько голосов.

— Надеюсь, я не помешал, благородные господа и прекрасные дамы? — Я демонстративно приподнял шляпу с роскошным пером и взмахнул ей, почти подметая пол.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Майкл Корнер.

— Я пришёл забрать свою прекрасную даму, Корнер, — я вежливо улыбнулся. — А твоя прекрасная дама, если верить слухам, уже ожидает тебя возле входа в Большой зал.

Хлопнув себя по лбу, парень выскочил за дверь.

Под внимательными взглядами студентов Равенкло я прошёл в дальний угол их уютной гостиной, где возле одного из многочисленных книжных шкафов тёмного дерева сидела в мохнатом кресле печальная Луна.

— Миледи — я приподнял шляпу ещё раз, — ваше грустное лицо столь прекрасно, что я готов любоваться им вечность.

Луна, подняв на меня взгляд, недоуменно моргнула. Наконец она звонко рассмеялась.

— Сударь, вы умеете поднять бедной тоскующей девушке настроение, — включилась она в игру.

— Если вы позволите, я с удовольствием развею вашу грусть, — подав девушке руку, я помог ей подняться с кресла.

Взглянув в огромное — в полстены — старинное зеркало, украшавшее одну из сторон гостиной, я убедился, что мы смотримся достаточно эффектно. Костюм гвардейца личной охраны кардинала Ришелье, который я специально разыскал в исторических книгах и заблаговременно оставил заказ у мадам Каллен, сидел на мне как влитой. Широкополая шляпа с белым султаном, короткий красный плащ с белым крестом, штаны из грубой чёрной кожи и чёрные же сапоги. На вышитой серебром перевязи висела тяжёлая шпага. Шпага была самой настоящей, но… кто будет это проверять?

Луна же предпочла строгое закрытое платье кремового цвета, расшитое по подолу и лифу крошечными розочками. На тонких пальцах посверкивало несколько колец, а длинные светлые волосы были тщательно уложены вокруг головы.

— Моя леди, — я подставил Луне руку, на которую она с удовольствием оперлась, — вы прекрасно выглядите и способны затмить своей красотой всех девушек на этом балу.

— Ах, оставьте, — Луна жеманно потупила взор и, не выдержав, снова рассмеялась. — Ты так забавно всё это говоришь!

— Между прочим, я вчера целый вечер читал «Искусство комплиментов куртуазных», — демонстративно оскорбился я. — Именно такими фразами должно ублажать женский слух.

— Я сейчас умру от смеха, Гарри, — Луна крепче ухватилась за мою руку. — Мозгошмыги остальных сейчас лопнут от любопытства.

— Проблемы мозгошмыгов мушкетёра не волнуют, — оскалился я. — Пойдём.

Изумлённые взгляды сопровождали нас всю дорогу до Большого зала. И я не брался угадать, кто из нас двоих притягивал большее их число.

— Мне кажется, некоторые сожалеют, что не обращали на тебя внимания раньше, — меланхолично заметил я, когда мы прошли мимо ещё одной группы студентов Равенкло, уже успевших войти в зал.

Луна слабо поморщилась. Впрочем, слова мои соответствовали истине — в этом платье она утратила то, что обычно отпугивало от неё людей. И сейчас кое-кто с удивлением обнаружил, что Луна Лавгуд — весьма симпатичная девушка, обещавшая стать настоящей красавицей через несколько лет.

Большой зал, украшенный еловыми ветвями, омелой и тысячами наколдованных свечей, тоже производил определённое впечатление. Четыре больших стола бесследно пропали, вместо них появились длинные столы по периметру зала. Многочисленные кувшины, судки и блюда с дымящейся едой гарантировали, что голод нам не грозит.

— Позвольте, моя леди, — я взмахом палочки подвесил перед нами поднос с двумя бокалами какого-то сока.

— Вы не будете проверять наши напитки на приворотные зелья, сударь? — хитро улыбнулась Луна.

— Думаете, моя участь может быть настолько печальной? — в тон ответил я.

Однако, под её насмешливым взглядом, я вытащил из-за воротника довольно уродливую подвеску из гематита — единственный пристойный амулет из продававшихся в Лютном переулке за разумные деньги.

— Ничего нет, — усмехнулся я. — Или мне действительно стоит опасаться?

— Ну… — почти пропела Луна, — некоторые мои однокурсницы очень даже не против «подцепить этого милого Мальчика-который-выжил».

— Я скорее пойду на следующий Бал с Миллисентой Булстроуд или мадам Амбридж, чем с любой, кто видит во мне только картинку из газетной статьи или биографий с «подлинной историей событий ТОГО Хэллоуина», — буркнул я.

— Ты знаешь, — Луна предвкушающее улыбнулась, — что ты «мило улыбаешься и смущаешься»?

— Это они так говорят? — поморщился я.

— Правда, все сплетницы сходятся на том, что так было только до этого лета. Теперь тебя можно найти только в Большом зале и на уроках, да и то ты большую часть времени скрыт за какой-нибудь книгой или газетой, — рассмеялась она.

— Это уже радует, — фыркнул я, — не уверен, что меня можно назвать милым. Что ещё интересного говорят ваши сплетницы?

— Ну-у-у, — протянула Луна, — им кажется, что твой шрам придаёт тебе некий налёт романтики.

— Понятно.

Девушки остаются девушками в любом из миров.

— А если серьёзно, — Луна резко прекратила улыбаться, — то многие не упустят возможности заполучить тебя, даже если нужно будет подлить приворотное зелье.

— Это… печально, — я притянул к нам ещё пару бокалов и повторил проверку. — Потанцуем?

Скрипки пели… Нет, скрипки плакали. Не знаю, кто и для кого писал эту музыку, но она воистину проникала в самую глубину души. На бал, оплаченный, если верить статьям, главой рода Малфоев «ради знакомства учеников с высоким музыкальным искусством» прибыли живые музыканты, настоящие мастера своего дела. Несколько скрипок и незнакомые мне духовые инструменты сплетали причудливое кружево мелодии. Далеко не все из студентов оценили это, нашлись и такие, кто ворчал, что лучше бы пригласили популярную группу «Ведуньи». Однако многие остались в центре Большого зала, кружились пары, блестели драгоценности… пусть и не все из них были настоящими.

— Не ожидала, что мы окажемся такими любителями танцев, — выдохнула Луна в перерыве, когда музыканты отошли к отдельному столику на перерыв.

— Я тоже, — я дышал свободнее за счёт ежедневных тренировок, но и мне требовался отдых.

Ледяной сок, охлаждённый заклинанием Луны, обжёг горло.

— Надо будет научиться у тебя этому заклинанию, — хмыкнул я. — Я могу максимум вскипятить этот бокал.

— Девушки лучше знают бытовые заклинания, чем вы, — коварно улыбнулась Луна. — Обычно вас занимают совсем другие вещи.

— Ну… — я философски пожал плечами, — у каждого свои интересы.

Мимо нас продефилировали близнецы Уизли в обнимку с близняшками Патил.

— Ты расстался с Парвати? — с лёгким любопытством в голосе спросила Луна.

— Мы не особо и встречались, — хмыкнул я, — к тому же Падма уговорила её пойти на бал вместе с Джорджем. Близняшки решили, что так будет забавнее.

— Они так смешно смотрятся вместе, — Луна проследила взглядом за отплясывавшими парами.

— Почему бы и нет, — я снова пожал плечами. — Чёрный и рыжий вроде бы неплохо сочетаются.

— Гарри Поттер, рассуждающий об одежде? — рассмеялась она.

— Ну… Если «искусство комплиментов куртуазных» тебя больше не развлекает, — я преувеличенно серьезно надулся, — то лучше я буду говорить о действительно важных вещах. Например, о том, что мы будем гораздо лучше смотреться среди танцующих пар.

Два часа спустя, когда музыканты сыграли последний пронзительный вальс, мы вышли в сад. Магия Хогвартса не пускала по-настоящему холодный воздух в обширное пространство между замком и снесёнными почти до основания стенами, так что его едва хватало, чтобы не таял снег.

Луна поёжилась, и я быстро снял с себя верхнюю накидку с вышитым крестом, набросив толстую ткань ей на плечи: собственное платье девушки с открытыми плечами и короткими рукавами не способно было защитить её от прохлады.

— Спасибо, — поблагодарила она.

— М-да, — пробормотал я, — похоже, профессор Флитвик и профессор МакГонагалл не спали всю ночь перед праздником и готовили оформление.

Парк, и до этого наполненный древней магией, сейчас буквально светился от сотен крошечных светлячков. В небе порхали наколдованные райские птицы, а тихая мелодия на самом краю слуха напоминала о последнем прозвучавшем сегодня вальсе.

— Как красиво, — прошептала Луна, с восторгом оглядываясь.

В свете повисших над парком фонариков Луна выглядела по-детски беззащитной, и я мысленно проклял всех тех, кто издевался над ней с того момента, как Лавгуд поступила в Хогвартс. В Академии такое не поощрялось — при всей жесточайшей дисциплине, наставники всё же были людьми и готовили людей, верных слуг Бога-Императора. Странно было, что профессор Флитвик, которого я искренне уважал, не делал в этой ситуации ничего.

— Как поживает твой кот? — спросил я для поддержания беседы.

— Домитиан? — Удивлённо посмотрела на меня Луна. — А откуда ты про него знаешь?

— Странно было бы не знать, — фыркнул я. — Гермиона пару раз поминала «наглую кошачью морду», с которой подрался её «бедный Глотик».

Луна слабо улыбнулась.

— Тогда ясно. Зато миссис Норрис не боится моего Домитиана.

— Скорее наоборот? — усмехнулся я, и девушка смущённо кивнула.

— Значит, скоро мистер Филч сильно осерчает… или обрадуется. А студенты будут счастливы: миссис Норрис будет заниматься котятами, а не слежкой за нарушителями правил.

— Может быть, миссис Норрис тоже из рода книззлов? — мечтательно произнесла Луна, глядя, как две райские птицы устроили гонки между деревьями.

— Вряд ли. Она слишком мелкая для обычного размера книззлов. Но вот почему она настолько умная…

— А может это вообще фамилиар Филча? — хихикнула Луна.

— Кто знает… Я ни разу не интересовался, могут ли сквибы иметь фамилиаров, — я пожал плечами. — Почему бы и нет?

— Захария Смит как-то раз в пьяном виде выдал гипотезу, — Луна звонко расхохоталась, — что миссис Норрис это жена Филча, анимаг.

Я крякнул от удивления.

— Он пил не сливочное пиво, да?

— Огневиски, — наморщила носик Лавгуд. — Это было, когда наш факультет проиграл матч по квиддичу.

— Хм, с пьяных глаз и не такое придумаешь, — поморщился я. — Принести тебе ещё сока?

— Если не сложно, — она облизала пересохшие на холоде губы.

Оставив Луну сидеть на одной из скамеек, я быстро вернулся в зал и подхватил со стола первый попавшийся поднос с графином и парой бокалов. Понадеявшись, что вынос посуды из зала не является наказуемым в Хогвартсе деянием, я понёс его в сад.

Однако мои надежды на спокойное завершение этого вечера оказались напрасными. И я воочию убедился в том, как в «самом дружном и безопасном месте старой доброй Англии», если верить приторным речам директора Дамблдора, относятся к непохожим на других.

Несколько парней и девушек с факультета Райвенкло, этого «факультета погружённых в науку умников», собрались возле скамейки Луны и громкими голосами обсуждали «эту Лунатичку».

— Что только в тебе нашёл… Га-ар-р-и-и, — с придыханием выдала какая-то незнакомая мне старшекурсница, уничижительно глядя на опустившую голову Луну.

Я на секунду остановился за кустом: мне нужно было определить заводилу этой компании. Поднос мягко спланировал на сугроб, а я стремительно лепил руками плотный снежок. Снег словно плавился в руках: магия откликалась на моё состояние.

Один из парней украдкой вытащил палочку, спрятав её за телами других студентов.

— Хрясть! — «снежок», на добрую треть состоявший изо льда, с хрустом ударил ему в лицо. Заклинание так и осталось не произнесённым.

Студент со стоном опустился на колени, схватившись за окровавленные губы.

— Похоже, в оплоте дружбы и поддержки принято издеваться толпой над одиночкой? — Левитируя перед собой поднос, я вышел на аллею.

— Это не твоё дело, Поттер, — буркнул основательно набравшийся семикурсник, которого я видел на чемпионате. — Иди куда шёл.

— А я думаю, это очень даже моё дело, Джонс, — нелюбезно ответил я. — Я позвал Луну на бал, и не позволю всяческому отребью её оскорблять.

— Ах ты! — Семикурсник схватился за палочку.

— Expelliarmus! Парни, не стоит ссориться. Давайте мирно разойдёмся… Protego-Lumos MaXima-Expelliarmus-Nox!

Две выбитые палочки упали возле моих ног, пока студенты пытались проморгаться после ярчайшей вспышки магии между нами.

— Что здесь происходит? — из соседнего коридора между деревьями вывернул, привлечённый звуками заклинаний, профессор Флитвик.

— Поттер напал на нас! — выкрикнула та самая старшекурсница, имени которой я так и не узнал.

— Хорошо, Мелинда, — медленно произнёс Филиас. — Мистер Поттер, что скажете вы?

— Я отошёл принести Луне сок, профессор Флитвик, — палочку я старательно держал на виду. — А когда вернулся — они оскорбляли Луну. Вот этот попытался проклясть её, но я не позволил.

— Так, — помрачнел Флитвик. — Все присутствующие — к директору. Пятнадцать баллов с Гриффиндора за неумение улаживать конфликты словами. Пятнадцать баллов с Равенкло за провоцирование драки.

Палочки, повинуясь небрежному жесту декана Равенкло, взмыли в воздух и вернулись к их владельцам. Я медленно убрал свою палочку в нарукавные ножны.

— Кажется, сок у нас будет в следующий раз, Луна, — я протянул девушке руку.

* * *

— Что случилось, Филеас? — Директор Дамблдор, восседавший в своём кресле за столом, поднял взгляд на нашу пёструю компанию.

— Драка. С применением магии, — коротко ответил профессор Флитвик, чему-то улыбаясь.

— Это плохо, это очень плохо, — покачал головой директор. — Кто зачинщик?

— Думаю, зачинщик драки — я, сэр, — я на секунду потупил взгляд, но потом вскинул голову. — Меня учили, что обижать слабых — дурно, равно как и издеваться толпой над одиночкой. Поэтому я посчитал правильным для себя вмешаться.

— Значит, ты защищал мисс Лавгуд, Гарри? — ласково спросил директор, а в висках на секунду защекотало.

Директор явно пользовался своими способностями по чтению мыслей. И пусть это было незаконно, как я недавно выяснил, я полностью одобрял такой метод установления правды. Убедившись, что мой разум по-прежнему нечитаем, он перевёл взгляд на остальных.

— Это неправда, мистер Дамблдор! — Джонс, которому море было по колено из-за огневиски, возмущённо сверкнул глазами. — Мы просто стояли рядом с Луной, а Поттер напал на нас из-за угла!

— Значит, вот как… — Протянул директор, глядя на нетрезвого студента, чья память наверняка была вывернута наизнанку и без всякой легилименции. — А что вы скажете, мисс Лавгуд?

— Вы ведь сами всё знаете, директор Дамблдор, сэр, — опустив голову, прошептала она.

Я заметил, что в глаза Дамблдору она смотрела всего несколько секунд, а потом спрятала лицо под упавшими прядями растрепавшихся волос.

— Я думаю, вам всем стоит извиниться перед мисс Лавгуд, — мягко, но убедительно произнёс Дамблдор, получив необходимую информацию.

Флитвик жёстко усмехнулся, но промолчал.

Дождавшись сбивчивых извинений от пятёрки старшекурсников, Дамблдор величественным жестом отпустил их. Флитвик, прихватив с собой Луну, пошёл следом. Проходя мимо меня, он залихватски подмигнул и вышел из кабинета.

Дамблдор одарил меня ласковым взглядом.

— Это хорошо, что ты вступился за мисс Лавгуд, Гарри, — улыбнулся он, погладив бороду. — Но ты выбрал неправильный способ.

— Я видел, как один из них направил палочку на Луну, сэр, — я прямо смотрел в глаза директору, зная, что легилименция ему не поможет. — У меня не было другого выхода. К тому же я всего лишь бросил снежок…

— Который разбил ему губы… — покачал головой директор.

— Наверное, снег был очень влажным, — я потупил взор, — я даже удивился, что вообще попал в цель.

— Значит, ему не повезло, — подытожил директор. — Думаю, ты прекрасно понимаешь, что, одобряя твою цель, Гарри, я не могу одобрить средство для её достижения. Поэтому твоя отработка состоится завтра после уроков. У мистера Филча.

— Хорошо, директор Дамблдор, — встав, я вежливо поклонился. — Я всё понимаю.

* * *

На следующее утро я уже услышал от смеявшейся Парвати сразу четыре версии происходившего после бала. Самая забавная заключалась в том, что меня уже отчислили, а вчера я признавался Луне в любви и клялся защищать её, не щадя жизни.

— Надеюсь, ты понимаешь, что в действительности всё было несколько скромнее? — Я деланно потупил взор.

— Но что из этого правда? — с жадным любопытством спросила меня Лаванда, для гарантии ухватившая меня за рукав мантии наманикюренными пальцами с острейшими коготками.

— Ну-у-у, — я хитро улыбнулся. — А ты сама как думаешь?

— Ты признался Луне в любви, — мечтательно протянула она. — На её месте не отказались бы быть многие.

Я поймал взгляд, брошенный на меня веселящейся Парвати, куда более умной, чем её подруга.

— Да! — приняв вид трагического героя Императоского придворного театра, я прижал руки к сердцу. — Я клялся ей в вечной любви, а потом дрался на дуэли, чтобы защитить её честь.

— Как романтично, — всплеснула руками Лаванда, и унеслась куда-то дальше.

Я проводил её насмешливым взглядом.

— Неужели она поверила в это бред, Парвати? — Вопросил я в пространство.

— Думаю, в этот бред поверит половина Хогвартса ещё за завтраком, — хихикнула она. — Ты недооцениваешь силу сплетен, Гарри.

— Будем считать, что я знаю, что делаю, — я слегка дёрнул девушку за тонкую чёрную как смоль косичку на виске. — Равенкловцы действительно не любят Луну.

— И ты решил вмешаться, — понимающе кивнула она. — Как это на тебя похоже.

— Что поделать, — развел я руками, — возможно, это даже к лучшему. Вечером меня ждёт к себе мистер Филч.

— Сочувствую, — фыркнула Парвати. — Вчера Фред и Джордж тащили к подземельям Слизерина пол-ящика навозных бомб… хотели произвести впечатление на нас.

— Но? — уловил я лёгкую недосказанность в её словах.

— Но ящик сдетонировал прямо у них в руках, когда Пивз сбросил сверху на крышку подсвечник, — хихикнула она. — К счастью мы с Па были далеко от них, на другом конце коридора, и успели защититься чарами.

— М-да, — я потёр затылок, — не завидую ни Фреду с Джорджем, ни себе… Отмывать там всё придётся долго и упорно.

Глава 20.

По несчастливому стечению обстоятельств сразу после завтрака нашему курсу предстояло встретиться с мадам Амбридж. Как я ни старался, но не мог заставить себя называть эту властную и подлую женщину профессором.

Амбридж, рассказав нам о том, что в ближайший месяц будут опубликованы лучшие работы из числа заданных ею младшекурсникам, плавно перешла к теме оборотней и кентавров. С её слов выходило, что, для «предотвращения угрозы от этих опасных существ», в Визенгамоте, с подачи мадам Амбридж, планируется принятие нового закона, ограничивающего их права. В частности, — создание резерваций.

Я поморщился. С одной стороны — руководство страны демонстрировало обывателям свою работу. С другой — выбрало для этого самую бесправную, угнетаемую и в данном случае самую безобидную общину, моих союзников. Подавить восстание оборотней маги сумеют — слишком неравны силы. Но и кровью при этом умоются — в лесах останется цвет Аврората, а ушлые чиновники будут рассуждать о «допустимых потерях» в безопасных кабинетах.

Вечером я стоял возле каморки Аргуса Филча, ожидая завхоза. Ожидание было приятнее, чем я рассчитывал — на последнем уроке, Чарах, профессор Флитвик вернул всем проверенные эссе. Однако радовала меня не оценка «Выше ожидаемого» за расчёт воздействия заклинания Expulso на трансфигурированную металлическую плиту, а вложенный в мой свиток лист пергамента. Каллиграфическим почерком профессора Филеаса там было написано, что Гарольду Джеймсу Поттеру дозволяется посещение Запретной секции библиотеки «для подготовки к занятиям дуэльного кружка и к Европейскому чемпионату». Свиток был датирован вчерашним числом, хотя чернила были совсем свежими. Похоже, это было своеобразное молчаливое извинение со стороны хитрого полугоблина.

Так что я успел перед закрытием библиотеки забежать в Запретную секцию и, под строгим взглядом мадам Пинс быстро пролистал каталог. Литературы там было с избытком, но выданного Флитвиком допуска не хватало для того, чтобы пробраться в следующее отделение библиотеки — Тайное. Хранящиеся же в Запретной секции пухлые тома на добрую четверть состояли из обычных сборников заклинаний, не одобренных к широкому распространению Министерством магии. Ещё одна треть — книги, слишком сложные и потенциально опасные для большинства семикурсников. Впрочем, я не расстраивался — интересных мне талмудов там было преизрядно. Тяжёлая книга в толстом кожаном переплёте — мемуары директора Финеаса Блека — скрасила мне ожидание.

— Явились, мистер Поттер, — недовольно буркнул Аргус Филч, глядя на меня покрасневшими глазами.

— Добрый вечер, мистер Филч, — я вежливо поклонился вывернувшему из-за угла завхозу. — Какие будут поручения?

— Поручения? — фыркнул Филч. — Поручение сегодня одно. Чистящим чарам вас обучали?

— Кое-что я знаю, — осторожно ответил я. — А что случилось?

— Вчера ночью кто-то взорвал ящик навозных бомб недалеко от слизеринского подземелья, — буркнул он. — Профессора Снейпа нет в Хогвартсе, так что уборкой занимаются провинившиеся студенты.

— Хорошо, мистер Филч, — кивнул я. — Сделаю.

— Вы ведь знаете, кто это сделал, — подслеповато прищурился Филч.

— Клянусь честью, мистер Филч, — я прижал руку к груди, — что я не видел, кто это делал.

— Ладно, — махнул рукой он. — Директор Дамблдор обещал расспросить портреты и Пивза, и уж тогда-то нарушители попляшут.

В сопровождении завхоза я быстро добрался до одного из коридоров, по которым можно было попасть в подземелья Слизерина. Совершенно не удивительным было то, что, по случайному стечению обстоятельств этот коридор был кратчайшим путём из «лаборатории» близнецов к подземельям.

На подходе Филч обмотал лицо шарфом. Я поморщился и тут же сплел чары Головного пузыря, секундой позже наложив их и на Филча.

Старик надулся было, но потом передумал ругаться и сухо кивнул мне. Я знал, что Филч — сквиб, и ему было неприятно любое напоминание о его «ущербности», но в этом случае даже его болезненное самолюбие должно было умолкнуть.

— Работайте, — невнятно проговорил он и направился назад. На повороте его догнало моё отменяющее заклинание, и пузырь с лёгким хлопком исчез.

В коридоре пахло. Нет, в коридоре ПАХЛО даже сквозь защиту. Я мысленно помянул близнецов самыми чёрными словами — только в их безумные головы могла прийти идиотская идея впечатлить девушек взрывом навозных бомб возле ненавистного Слизерина.

Наклонившись, я увидел, что пол, стены и даже потолок покрыты тонким слоем приклеившегося порошка.

— Дементор бы их побрал. Tergeo!

Слабые чистящие чары были грязью благополучно проигнорированы.

— Scourgify! — Дело пошло чуть быстрее, но очищенный кусок был слишком маленьким на фоне загаженного коридора.

— Tergeo! — стена обрела первозданный вид.

Взмах палочки распахнул ближайшие ко мне окна, и в коридор ворвался по зимнему холодный ветер, принеся живительную свежесть.

Сконцентрировавшись, я создал воздушный вихрь, выдавливавший вонь наружу.

Процесс пошёл. Одно Очищающее, второе, шаг вперёд, очищающее, очищающее. Я работал, не обращая внимания на произносимые заклинания. Мысли, крутившиеся в моей голове, были далеко не мирными. Пожалуй, услышь их директор Дамблдор, он пришёл бы в ужас от того, как далеко от образа мыслей «сторонника Света» ушёл его несостоявшийся ученик. Я думал, что, с моими небольшими возможностями, можно противопоставить принятию законопроекта об оборотнях.

— Tergeo! Scourgify! Tergeo! — губы сами шептали необходимые слова, а перед глазами почему-то стояло лицо Ирен.

Я представил себе, что моих союзников, словно диких зверей, будут загонять в резервации и ставить унизительные печати-клейма, и это отбросило последние сомнения.

— Мистер Поттер? — Резко шагнув в сторону, я развернулся.

В коридоре, уже почти полностью очищенном от грязи и запаха, стоял удивлённый Филч, наблюдавший за моими действиями. За его спиной стояли незнакомые мне парень и девушка с Хафлпаффа.

— Я почти закончил, мистер Филч, — я вытер слегка дрожащей рукой пот со лба. Непрерывное создание заклинаний и воздушный вихрь вытягивали силы, как и мои тренировки в Комнате-по-Желанию.

Потоки воздуха вокруг успокоились, когда я взмахом палочки отменил чары.

— Я привёл вам помощников, — неожиданно хохотнул Аргус, оглядев коридор и поковыряв носком грубого залатанного сапога стену. — Но, похоже, помощь вам уже не понадобится.

— Осталось только очистить этот кусок, мистер Филч, — я махнул рукой на стену за моей спиной.

— Можете идти, мистер Поттер, — удивив меня, заявил Филч.

— Спасибо, мистер Филч.

Сопровождаемый восхищённым взглядом девушки и завистливым — парня, я пошёл прочь, недовольно морщась: одежда пропиталась потом.

Отмывшись от грязи и въевшегося запаха, я быстро дошёл до Комнаты-по-Желанию. На этот раз комната предстала передо мной не тренировочным залом или уютной библиотекой. Точная копия главного зала Северной твердыни ждала меня за дверью. То яркие, то обветшавшие от времени знамёна и штандарты побеждённых врагов, висевшие по стенам, колыхались от гулявшего по залу ветра. Под знамёнами стояли истёртые каменные кресла, не закрытые даже тонкой тканью: отец, а следом за ним — и я, не признавали комфорта там, где нужны были мысли и действия. Звук шагов по каменному полу, покрытому насечкой, отдавался в пустом и мёртвом помещении. Я медленно опустился на центральное кресло. Больше, чем просто кресло, но меньше, чем трон — на троне был достоин сидеть лишь Бог-Император.

Комната понимала мои желания без слов. И потому спустя несколько минут, в течение которых я бездумно смотрел в скрывавшийся в темноте потолок, передо мной появилось несколько листов пергамента.

«Мадам Боунс, глава Департамента правопорядка, моё почтение.

Думаю, вас обрадует мой маленький подарок.

Туор Норд».

«Почтенный мастер боевой магии, Аластор Грюм.

Позвольте выразить вам своё безмерное уважение. К сожалению, на войне не всегда помогут боевые заклинания, однако, думаю, мой подарок вас обрадует.

Туор Норд».

«Мистер Фелтон, моё почтение. Благодарю вас за качественные зелья, которыми вы неустанно меня снабжаете. Не погрешу против истины, если назову вас одним из лучших алхимиков Англии. Однако в настоящий момент, в силу крайнего недостатка времени, я вынужден обратиться к вам не только как к искуснейшему алхимику, а, возможно, и посреднику. В ближайшие два дня мне необходимо получить следующие зелья: …

Т.а.Н.»

— П-с-с, Фред. — Я тихо позвал сидевшего неподалёку от камина близнеца. — Дело есть.

— Что случилось?

— Поговорить надо. Я хочу разыграть нашего дорогого профессора Снейпа.

— Я весь внимание, — ухмыльнулся Фред. — Джорджа позвать?

— Не надо, — покачал головой я. — Мне нужен просто совет.

Палочка описала причудливую спираль, создав вокруг нас купол Невнимания и защиту от чужих ушей.

— Серьёзный подход! — присвистнул Фред. — Так что ты хочешь узнать?

— Мне нужно будет подлить ему в еду какую-нибудь пакость из числа тех, что вы готовили по моему заказу.

— Это… интересно, — Фред растерял свою смешливость и задумался. — Насколько мы знаем, эльфы мечут на стол тарелки, повинуясь мысленному приказу директора. А вот как определить, какую из тарелок или кружек отправят именно Снейпу…

Подумав, Фред продолжил.

— Нет, я не знаю, как это сделать, но я поразмыслю над этим. Это будет шутка века, если ты сумеешь. А что это ты решил поквитаться со Снейпом?

— Можешь считать, что я решил последовать по пути своего отца, — ухмыльнулся я. — Они со Снейпом сильно не ладили. К тому же наш «мистер немытая голова» завалил весь наш курс на последней контрольной просто без повода. Даже Гермиону.

— Ну… Наша Грозная староста патологически неспособна написать хуже, чем на «выше ожидаемого» даже у Снейпа, — хохотнул Фред.

Неспешно перелистывая страницы мемуаров Финеаса Блека, я думал, как же решить вопрос, который меня занимал весь этот день. Тарелки и кружки были легко доступны, но я не знал, какая из них достанется нужному человеку. А значит — вариант под мантией-невидимкой налить зелье в конкретную тарелку отметался сходу. Следовательно — нужно было воздействовать на место, где каждое утро и в обед усаживался конкретный человек из числа преподавателей. Существовали чары замены, позволявшие поменять местами объекты на небольшом расстоянии. Их нередко использовали в медицине. Однако работали ли они на расстоянии нескольких десятков метров — нужно было выяснить.

Быстро перелистав купленную по совету мадам Помфри книгу заклинаний, я нашёл искомый раздел.

Чашка с моим недопитым кофе с помощью левитации отправилась в дальний конец Комнаты-по-Желанию. Взамен прямо на столе комната создала для меня пустую чашку.

— Substitutus autem in altero.

Чашка замерцала, спустя мгновение сменившись той, в которой оставался мой кофе. Сработало. Правда в висках на секунду кольнуло болью. Чары были энергоёмкими и для использования на коротком расстоянии, а тут приходилось перемещать предмет через всю комнату.

С книжной полки я вытащил учебник Аластора Грюма, один из разделов которого был посвящён маскирующим чарам. Заклинания невидимости там были, однако требовалось за кратчайшие мгновения отменить невидимость кружки и оттарабанить довольно длинное трёхступенчатое заклинание перемещения. А это не годилось — по крайней мере, я не успевал настолько быстро произнести отменяющие чары. Часом спустя, взмокший от пота, я сумел сделать невидимой не кружку, а небольшой объем пространства, где она находилась. Сама же кружка, если заглянуть под своеобразный «зонтик», оставалась прекрасно видимой без всякой магии.

Ещё час спустя я выбрался из Комнаты-по-Желанию, уставший, выжатый и злой. Мне удалось подчинить себе хитрое заклинание, так что оставалось придумать лишь, как отвлечь внимание учителей от стола. А значит — стоило опять обратиться к самым ушлым шутникам Хогвартса.

— Ты не шутишь? — Фред с удивлением повертел в руках пригоршню монет. — На эти деньги ты можешь купить «Танцующих драконов».

— Что это?

— Это самый дорогой из фейерверков в лавке старика Огневика, как он себя называет.

— Сгодится. Фред, мне нужно, чтобы этот фейерверк взорвался в Большом зале в субботу за завтраком ровно в тот момент, когда я скажу.

— Это… сложно, но решаемо, — потёр подбородок Джордж.

Наедине со мной близнецы перестали разговаривать на два голоса, едва беседа переходила на дело.

— Протеевы чары и заклятье Углей? — поднял бровь Фред.

— Это уже вам виднее, — фыркнул я. — Главное, осечки быть не должно. Будет всего одна попытка, иначе мой сюрприз Снейпу заметят.

— Не бойся, — самодовольно усмехнулся Джордж, — мы сегодня испытаем эту связку на бикфордовых шнурах.

— Хорошо. И вот что, — я снова полез в карман. — Закажите ещё какой-нибудь новогодний салют, чтобы сразу после драконов было поздравление. Это будет в самый раз.

— Разумно, — кивнул Фред. — Поставим Хогвартс на уши?

30 декабря 1995 года.

Утром в Большом зале было на удивление многолюдно. Все, кто мог в обычный выходной вволю выспаться — в этот раз спешили побыстрее попасть на завтрак, чтобы спустя час погрузиться на поезд и успеть домой на каникулы.

Мимо меня торжественно продефилировали необычайно серьезные близнецы в обнимку с толстенным учебником по трансфигурации. Плетённая закладка, которой был заложен учебник, при ближайшем рассмотрении оказалась бикфордовым шнуром. Профессор МакГонагалл, разглядевшая необычное занятие близнецов, благосклонно им улыбнулась, её улыбка стала шире, когда они полностью спрятали головы за объемистым томом, оживлённо обсуждая какой-то параграф из числа заданных им на каникулы. Я готов был поклясться, что она приятно удивлена таким учебным рвением. То, что палочка Джорджа лежит прямо на столе за учебником, видел только я, сидевший рядом с ними.

На столе передо мной стояло две кружки, скрытых под тончайшей плёнкой сложных чар. Окажись здесь Аластор Грюм — и на фокусе можно было бы ставить крест. Его глаз видел сквозь наведённые иллюзии, пасуя только перед мощью мантии Певереллов.

Тщательно подготовленный состав в каждой из кружек стоил изрядных денег, а главное — оба выбранных мной зелья не имели вкуса. Содержимое крошечной бутылочки, за которое платили золотом по весу, бесследно растворилось в ароматном чае, который предпочитала пить первая из выбранных мной для… дела жертв. Вторая бутылочка, с творением близнецов, была вылита в крепчайший чёрный кофе без сахара, который пил по утрам профессор Снейп.

— Друзья, — начал свою речь директор, когда зал заполнился учениками. — Сегодня вы уезжаете на каникулы, и я желаю вам хорошо отдохнуть. Ешьте!

С последними словами директора, сопровождавшимися театральным взмахом руками, на столах появилась еда.

— Начали.

Фред, не вздрогнув и не изменив позы, молча ткнул палочкой в закладку.

— БАХ! ФРРРР!!!

С громовым рёвом с одного из балкончиков под потолком большого зала стартовали сразу два огнедышащих дракона. Флитвик и Снейп вскочили, опрокинув стулья, вокруг Дамблдора вспыхнула тонкая плёнка защитных чар. Мадам Амбридж выпучила глаза. Всё это я потом увидел, вспоминая произошедшее.

— Substitutus autem in altero. Substitutus autem in altero. — Тихим шёпотом выпалил я, указывая палочкой на невидимые кружки.

Голова на секунду закружилась от перерасхода сил. Однако вспышка магии осталась незамеченной для собравшихся в зале: их внимание поглощали рычащие и визжащие драконы, устроившие настоящее сражение под потолком.

Дамблдор успокоено откинулся на спинку кресла, а Флитвик и Снейп вернулись на свои места за столом, когда снова полыхнуло пламя, и под потолком повисла огненная надпись: «Счастливого пути! С Новым годом!».

Флитвик жизнерадостно рассмеялся, и даже на губах МакГонагалл появилась слабая улыбка. Шалость удалась.

Я быстро осушил содержимое своей кружки и тут же переключил её с той, что досталась мне от Снейпа. Стоило большого труда не улыбнуться при виде того, как ненавидимый половиной Хогвартса профессор с кислой миной пьёт свой кофе с растворённым в нём безвкусным приворотным зельем. Где Фред и Джордж раздобыли для него волосы Паркинсон, по слухам, тайно влюблённой в Снейпа, я не хотел даже думать. Краем глаза я наблюдал за второй целью моего… розыгрыша.

Внутри меня била лёгкая дрожь, даже если бы моя шутка раскрылась — доказать злой умысел было невозможно, поскольку второе зелье не способно было причинить никакого вреда даже в самой больной фантазии. Однако, сорвись всё — и мне пришлось бы действовать гораздо более грубо и открыто.

Впрочем, скоро чашка с чаем опустела, а я допил и третью свою порцию. Похоже, отвлекающий манёвр удался на отлично, и никто ничего не видел. Наклонившись к Фреду, я тоже заглянул в его книгу и, спрятав за ней палочку, быстро уменьшил обе кружки. Фред понимающе покосился на меня, но он не слышал уменьшающего заклинания, которое я мог создать невербально. Иначе бы задался вопросом, зачем мне ДВЕ кружки, и кто был второй целью моего розыгрыша.

Оставалось ждать вечера.

На душе было на редкость погано.

Глава 20-2

— Добрый вечер, мистер Норд, — приветствовали меня на входе в «Золотой слиток».

Кивком поприветствовав охранников заведения, я прошёл в большой зал, где за угловым столиком небрежно переставлял шахматные фигуры Роберт МакГрегор.

— Позволите присоединиться к вам, мистер МакГрегор? — Дождавшись кивка, я устроился напротив него.

— Играете в шахматы, мистер Норд? — осведомился он, передвинув позолоченную ладью с места на место.

— Крайне слабо, к сожалению, — покачал головой я. — Хотя я стараюсь наверстать упущенное.

— Говорят, что игра в шахматы равно полезна любому: и воину, и торговцу, и даже чиновнику, — улыбнулся Роберт.

— Как и любая игра, где требуется стратегическое мышление, — кивнул я. — Но, как ни странно, я впервые сыграл в шахматы этим летом. Да и игра го привлекает меня гораздо больше.

— Вы меня удивили, мистер Норд, — вежливо приподнял бровь МакГрегор.

— Признаться, из всех благородных искусств я больше всего люблю фехтование, — медленно ответил я.

— Достойное увлечение, — сверкнули глаза МакГрегора. — К сожалению, медленно умирающее в наше просвещенное время.

Мне послышался сарказм в последних его словах.

— Интересно, с чем это связано именно в Англии… — Задумчиво протянул я.

МакГрегор медленно поднёс ко рту чашку с парящим кофе. Черные глаза пристально разглядывали меня, словно он пытался ответить для себя на какой-то вопрос.

— Это интересный и довольно сложный вопрос, — наконец ответил он. — Во многом это связано с тем, что английское волшебное сообщество понесло тяжелейшие потери в последние сто пятьдесят лет. Две магловских войны, где участвовали и маги. Магическая война. Бунт Серых волшебников в середине девятнадцатого века. Везде гибли лучшие и самые сильные.

— Понимаю, — кивнул я. — В Европе проблемы те же, но стоящие чуть менее остро.

— Думаю, с теми же проблемами сталкиваются сейчас Министерства магии всех стран, — Роберт жестом подозвал официантку и вежливо попросил ещё кофе. — Носителей старинных магических традиций с каждым годом всё меньше.

— И изрядная часть их сейчас находится в Азкабане, — ткнул я пальцем в газету, где по случаю годовщины бойни в Министерстве магии снова опубликовали статью о государственных преступниках, заключенных в тюрьме.

— Это… ещё более сложный вопрос, — МакГрегор слегка поморщился. — Они преступники, но с их фактически гибелью носителей чистой крови стало ещё меньше. Во время войны мой клан стоял против последователей Тёмного лорда, но то, что наша победа оказалась воистину Пирровой — вынужден признать даже я.

— А если бы победил он? — почти наугад спросил я.

— Это стало бы ещё большей катастрофой, — покачал он головой. — Репрессии, последовавшие бы за его победой, могли окончательно обескровить магический мир.

— Странный разговор у нас получается, — философски заметил я, отсалютовав Роберту своей чашкой. — У меня складывается впечатление, что все стоящие перед Англией варианты сводятся к одному.

— Не всё так мрачно, возможно, — хмыкнул МакГрегор. — Но то, что все европейские общины стоят на пороге тяжёлого кризиса — несомненно. Взять хотя бы упомянутые вами при первой нашей встрече рынки ингредиентов для зельеварения и алхимии. Даже тут, в востребованном, в общем-то, секторе магической экономики, наблюдается застой. В последние полгода, правда, как я вижу, рынок оживился с приходом нового игрока.

— Я тоже вложил деньги именно сюда, — с видом открывающего карты человека, сказал я. — Артефактный бизнес слишком узок, чтобы туда мог попасть новый человек.

— Неплохой выбор, — слабо улыбнулся Роберт.

Столик, за которым мы сидели, располагался рядом с двустворчатыми дверями, ведущими, если верить словам Роберта, на верхние этажи. Мимо нас периодически проходили то одиночки, то парочки, а то и целые группы людей. Похоже, последняя суббота перед новым годом была хорошим поводом, чтобы от души отдохнуть для имеющих достаточно средств.

— Кстати, мистер МакГрегор, — с лёгкой усмешкой спросил я, — шахматы и ур хороши, но как вы относитесь к игре го?

— Нужно будет подняться на второй этаж, — улыбнулся Роберт.

Мы, подозвав официантку, сообщили ей, что нам потребовался столик этажом выше. Группа сопровождавших министра Фаджа, которые вошли в зал перед тем, как я предложил сыграть в го, обогнала нас у дверей.

— Господа, вам придётся немного подождать, — вежливо, но твёрдо заметил нам аврор из охраны министра. — Здесь Министр.

— Хорошо, мы подождём своей очереди, — покладисто кивнул я, и мы с Робертом уселись на один из боковых диванчиков.

Создатели заведения побеспокоились и о ситуации, когда сразу многим потребуется попасть наверх, и для их удобства в помещении были и столы, и кресла. Вышитые алым бархатом портьеры скрывали стены и отлично приглушали звук, так что разговоры возле лестницы сливались в маловразумительное бормотание.

— Немного опоздали, — досадливо поморщился МакГрегор, — Сейчас вся делегация будет приносить Непреложный обет, а это займёт минут десять-пятнадцать.

— Значит, придётся подождать. — Я небрежно подтянул к себе шикарный журнал с репродукциями известных художников.

МакГрегор, с усмешкой взглянув на меня, откинулся удобнее на спинку дивана и прикрыл глаза. Я заметил, что сегодня мужчина выглядел на редкость утомлённым.

Первым Обет принёс один из охранников министра, и его тут же пропустили за двустворчатые двери, за которыми виднелась беломраморная лестница с коваными перилами. Министр Фадж, смерив строгим взглядом встречавших его волшебника и волшебницу, медленно что-то произносил. Огненная дуга соединила его палочку с палочками работников «Слитка». Непреложный обет в принятой здесь формулировке требовал скрепления его другим волшебником. Договорив, Фадж резко вскинул палочку, и на её конце зажёгся шар Люмоса. Перед ним тут же с поклоном распахнули двери, и министр в сопровождении охранника стал подниматься по лестнице.

Следующей, брезгливо искривив полные губы, подошла к дверям мадам Амбридж. На этот раз она изменила своему любимому розовому цвету и надела платье с белыми оборками. Впрочем, смотрелось оно на заместителе министра и «профессоре» Хогвартса не особо.

Мадам Амбридж произнесла слова Обета и подняла палочку.

С моей стороны я не видел лица женщины, ответственной за принятие множества дискриминационных законов, когда её палочка никак не среагировала на заклинание. Наверное, она ничего не поняла. Я видел лицо девушки, принимавшей обет — на нём застыло лёгкое недоумение.

— Lumos! — донёсся до меня раздражённый возглас Амбридж.

Ни отблеска.

— Lumos! — с нотками испуга в голосе.

Лицо девушки-сотрудницы «Слитка» медленно покрывала восковая бледность. МакГрегор, открыв глаза, с удивлением посмотрел на заминку в дверях.

— Lumos! — в полный голос закричала женщина. — Lumos MaXima! Aguamenty!!! SOLEM!!!

Амбридж выронила свою палочку на пол и выхватила оружие из рук коллеги-чиновника, пухлого мужчины с обширной лысиной.

— Lumos!!! — чужая палочка лежала в её руках мёртвым грузом.

Откуда-то появился благообразный мужчина в летах, с окладистой бородой и драгоценной цепью на шее — похоже, то ли старший управитель, то ли сам хозяин заведения. Скорее — второе, если судить по двум сопровождавшим его охранникам.

Амбридж, размахивая руками, что-то заорала ему. Двери второго этажа распахнулись, выпустив назад министра Фаджа, с удивлением вытаращившегося на свою заместительницу. Он начал было что-то с раздражением выговаривать, потом лицо министра искривилось в брезгливой гримасе, но тут он получил ногтями по всему лицу. Авроры охраны схватились за палочки. Тут же оружие возникло в руках охранников владельца «Слитка». Секундное переглядывание охраны стоило Фаджу и неизвестному бородачу пары царапин на лицах, потом один аврор и охранник бородача вцепились в плечи орущей женщине и потащили её прочь, к какому-то запасному выходу из зала.

— В Мунго её! — закричал им вслед Фадж, утирая платком расцарапанное лицо.

— Это… неожиданно, — МакГрегор смахнул пот со взмокшего лба.

Мне показалось, что волшебник испытал глубочайшее потрясение при виде неожиданно лишившейся магии заместительницы Фаджа.

— Пожалуй, я вынужден откланяться, — пожав мне руку, Роберт быстрым шагом удалился прочь от набиравшего обороты скандала.

Министр в голос орал на бледную девушку-распорядителя и насупившего густые брови бородача, охранники мрачно зыркали друг на друга. В зал заглядывали привлеченные шумом посетители. Под аккомпанемент громких криков счёл возможным удалиться и я.

Оказавшись в снятой на день комнате, я вытащил два написанных заранее письма и пару небольших зачарованных флаконов. Сложная петля заклинания, показанная мне ещё в доме Блеков, выдернула из виска тонкую нить воспоминания. Повинуясь моей воле, призрачная эссенция втекла в горлышки флаконов, и я быстро их запечатал. Письма для Амелии Боунс и Аластора Грюма, снабжённые копией воспоминания о том, как Долорес Амбридж превратилась в магла, отправились к своим адресатам. Оставалось только ждать ответа от двух человек, способных существенно облегчить или наоборот осложнить для меня путь к вершине.

«Чудовищное преступление! Экстренный выпуск «Ежедневного Пророка».

В то время, когда добропорядочные волшебники, отпраздновав Рождество, готовятся к встрече нового года, тяжкая утрата настигла Министерство магии. Мадам Долорес Амбридж, почтенная заместительница министра магии Корнелиуса Фаджа, выполнявшая последние полгода и ответственную миссию воспитания подрастающего поколения, была отравлена.

— Расследование будет очень строгим, — отрывисто бросает слова Руфус Скримджер, глава Аврората, и ему вторит необычайно серьезная Амелия Боунс, глава Департамента Правопорядка. — Преступник, осмелившийся на это циничное отравление, будет изобличён.

— С самого утра Долорес словно преследовала цепочка неудач, — рассказывает коллега мадам Амбридж, Джордж Салливан. — Сначала, едва она появилась после завтрака в Министерстве, — то чудом увернулась от упавшей с потолка штукатурки, грозившей надолго отправить её в Мунго. Потом, во время инспекционного визита в Азкабан, Долорес едва не простудилась на плоту, когда её окатило волной от неожиданного порыва ветра. Уже ближе к вечеру, когда мы все собрались мирно отпраздновать наступление нового года в компании с мистером Фаджем и другими чиновниками, перед лицом Долорес сломался камин, и ей пришлось ждать, пока его починят. Какая-то ужасная череда случайностей и несчастий, будто кто-то её проклял…».

Я удовлетворенно откинулся на спинку стула. Феликс Фелицис до последнего защищал Амбридж от верной гибели — каждый из череды несчастных случаев угрожал здоровью этой женщины, но позволял избежать рокового визита в «Слиток», где у неё не было ни малейшего шанса на спасение.

Череда несчастий, о которой говорилось в статье, уводила расследование в сторону от возможного места отравления — Хогвартса. Вряд ли кто-то мог предположить, что Феликс Фелицис выпит ею утром: ведь с самого утра Амбридж преследовали одни неприятности. Скорее, будут искать отравителя в непосредственном окружении Долорес в Министерстве, где могли ей подлить эликсир Удачи прямо перед визитом в «Слиток».

«Смерть» Амбридж удивления не вызывала — Министерство не допустило позора, который последовал бы, узнай общественность о ставшей маглом Долорес. А значит — в действительности госпожа заместительница министра Фаджа уже мертва, и неважно, кто позаботился прервать её жизненный путь.

Интересным было и отсутствие официальной версии убийства: в смерти Амбридж не обвинили ни мятежных волшебников, ни обиженных оборотней с кентаврами. Похоже, жестокость расправы ввергла почтеннейших чиновников в панику.

Я мысленно вознёс молитву Незримому за упокой её души: Амбридж заслуживала смерти за свои поступки, но убивать, не видя противника в лицо, было как-то… некрасиво.

Глава 20-3

Утром тридцать первого декабря я с сомнением осматривал засохшие остатки живой изгороди. Сомневался я, поскольку, в отличие от знаний магического мира, об этом месте мне был известен только его адрес и то, что Поттера тут искренне ненавидели. Впрочем, аккуратная надпись на почтовом ящике «Тисовая улица, 4» давала надежду, что пришёл я по адресу.

Я вздохнул и, открыв калитку, удобнее закинул на плечо небольшую кожаную торбу, в которой, невзирая на её невзрачный вид, уместился весь нехитрый скарб школьника. На вес скарба торба, к сожалению, не могла повлиять, поэтому ощущение было таким, словно я тащил на себе мешок с песком. Волшебная палочка была спрятана в нарукавные ножны. Как мне всё же удалось выяснить, магия несовершеннолетних фиксировалась не с конкретной палочки, а с конкретного места. Поэтому колдовать в доме Гарри Поттера было бессмысленно, однако оружие можно было использовать… по-разному.

— Ты?! – На лице жирного мужчины с багровым от избытка крови в теле лицом проступило предвкушение. – Я из-за тебя проторчал на вокзале чёртовы полтора часа!

— Я, дядюшка, — быстрым движением я сбил в сторону потянувшуюся к моему уху руку.

Не ожидавший этого боров пошатнулся. Искушение вбить ему в глаз нож – а так бы я поступил с любым мелким домашним садистом – было почти нестерпимым. На кончиках пальцев запорхал огненный шар – магию без палочки Министерство не могло засечь ни при каких обстоятельствах.

— Мне не нужна палочка, чтобы сжечь этот дом, дядя Вернон, — спокойно произнёс я. – Но я действительно сожалею, что тебе пришлось зря съездить в Лондон. Поэтому я предлагаю тебе сделку, дядюшка.

Огненный шарик взмыл с моих рук и приблизился к лицу побледневшего мужчины.

— Я забываю обо всех тех милых и по родственному добрых вещах, которые со мной происходили в этом гостеприимном доме. Также я не стану писать своему крёстному обо всём, что здесь происходит, а он появится здесь, если я не отправлю ему ежедневное письмо.

— И что ты хочешь взамен? – взмокший Вернон Дурсль следил за тем, как к нему приблизился второй шарик.

— Взамен? – усмехнулся я. – Крайне мало. Вы кормите меня, оставляете самую маленькую комнату на втором этаже за мной. А я подбрасываю немного денег «за еду и проживание».

Один из шариков подлетел совсем близко к шее мужчины, оставив на ней лёгкий ожог, и исчез.

— Этот шарик сейчас спрятан в твоей шее, дядюшка, — я криво улыбнулся. – И если ты попытаешься, к примеру, оглушить меня со спины… или подсыпать крысиного яда мне в суп – тебе аккуратно отрежет голову.

Подобные чары действительно существовали, но наверняка, как и на Лиаре, зависели от множества условий, а значит – были совершенно ненадёжными. Впрочем, дядюшке об этом было неизвестно.

«— Проклятая жара! – Карр с надеждой покосился на небо.

Однако бледно-голубой небосвод ни малейшим знаком не намекал на приближение облаков. Палящие лучи южного солнца обрушивались на воинский лагерь, словно боевые заклинания.

— Маги воздуха говорят, что облаков не будет, — буркнул я, сделав экономный глоток из фляги.

— Эх, — де Ойн махнул рукой. – Лучше бы мы сейчас штурмовали какой-нибудь замёрзший во льдах городок на севере.

— Да, — оскалился я в насмешке, — согревающие заклинания у нас с тобой получаются куда лучше, чем защищающие от жары.

Экспедиционный корпус Империи, усиленный множеством магов из Академии, а также преданными лично Богу-Императору членами старинных родов уже вторую неделю штурмовал столицу государства кочевников, Аль-Ианну, город Тысячи храмов.

Позади остались бескрайние высохшие земли Адж-Каббата, где воду могли найти лишь волшебники Академии, отчаянным усилием поднимавшие водные жилы к самой поверхности песков. Каждую ночь, несмотря ни на какие сторожевые заклятья, сквозь периметр пытались просочиться замотанные в черные бурнусы степняки с кривыми кинжалами в зубах. Иногда на месте часового находили только груды вздыбленного песка – призываемые шептунами твари были на редкость эффективны в ночное время.

Война началась буднично. Кочевники ограбили очередной караван. Казалось бы, всё могло ограничиться обыкновенным рейдом пограничных войск, но купец был не простым. В знакомцах и должниках у почтеннейшего Сулима, купца и воителя, нашлись и высокородные, которые донесли жалобу враз потерявшего круглую сумму уроженца Караза до самого Бога-Императора. А Божественный отдал приказ решить проблему самыми жестокими средствами.

Аль-Ианна была готова к осаде. Выжженные не только солнцем, но и жарким огнём пустоши вокруг города. Собранные за стены или ушедшие в дальние оазисы жители ближайших поселений. Мерцающие радужными отсветами стены города. Непрерывный гул бронзовых серпентов из храмовых башен, взывающий к Змееликому — божеству кочевников.

— Скорее бы ночь, — Карр страдальчески поморщился.

— Мы всего лишь второй день жаримся под этим ласковым солнышком, — хохотнул я, — а ты уже испёкся.

— Мне странно, что ты сам чувствуешь себя так хорошо, — с подозрением уставился на меня Карр. – Ты же выходец из Северного предела, а ваши люди неохотно воюют на юге.

— Так-то оно так, — я хитро улыбнулся. – Но есть некоторые хитрости…

— Хитрости? – фыркнул Карр. – В Академии мы с тобой были самыми отстающими по выживанию в пустынях!

Вместо ответа я протянул ему кусок деревяшки, изрезанный тонкими рунами.

— Работа шаманов? – приподнял бровь де Ойн. – Откуда она у тебя?

— Не совсем шаманов, — улыбнулся я. – Это уже моя работа.

— Что-то я не помню, чтобы ты корпел в библиотеке над их манускриптами, — пихнул меня локтём в бок Карр, но амулет взял и вгляделся в прихотливее извивы рун. – Наставники берегли эти пачки бумаг пуще любых сокровищ.

— Помнишь, я был в рейде на юге, когда выбили продавцов дурман-травы? – я огляделся по сторонам.

— Нас всех тогда раскидали по самым далёким уголкам с самыми гнусными условиями жизни, — Карр внимательно посмотрел на меня.

— На четвёртый день путешествия по болотам в тумане и облаках гнуса мы выбрались в какое-то селение, стоявшее прямо в болоте на столбах. Их шаман, единственный, знавший общеимперский, содрал с нас за постой и лечение кучу золота, несколько артефактов и службу. Так что за те три дня, пока мои люди отдыхали и залечивали раны, мы с десятником Рихаром искали в чёртовом болоте лёжку какой-то хитрой болотной твари, повадившейся таскать людей из посёлка.

— Ты никогда не рассказывал об этом, — хмыкнул он.

— Как-то не приходилось к слову, — покачал головой я. – Ничего героического в этом не было. Зловонное болото, облака комаров, пиявки. Какая-то неизвестная науке кровожадная тварь, которую я сумел успокоить только заклинанием высшего круга.

— И как здесь затесалась магия шаманов? – переспросил Карр.

— После того как мы с Рихаром, еле живые, приволокли тушу этой проклятой богами зверюги в посёлок, шаман неожиданно воспылал к нам горячей любовью. Из его бормотания я понял, что толчёные кости этой погани здорово повышают мужскую силу.

Де Ойн, забыв о жаре, сложился пополам от смеха.

— Надеюсь, ты прихватил с собой пару тюков этого порошка? – всё еще посмеиваясь, спросил он, когда приступ хохота ослабел. – Продашь и озолотишься.

— Нет, — заговорщически улыбнулся я. – Я захватил нечто получше. Старикашка обучил меня основам их хитрого искусства начертания рун. И всучил в дополнение написанный на каких-то сплющенных листах травы трактат.

— Понятно, — с лёгкой завистью посмотрел на меня Карр. – Научишь?

— С тебя один золотой, — фыркнул я. – Раз уж я упустил шанс разбогатеть за счёт продажи восстанавливающего мужскую силу снадобья, то буду требовать золото за свои уроки.

— Смотри не продешеви, — оскалился Карр. – А что получил в награду твой десятник?

— Ты решил купить у него то, что он получил от болотников? – в свою очередь рассмеялся я. – Вряд ли ты это оценишь.

— Почему?

— Как шептались потом мои бойцы, оставшиеся ночи постель Рихара согревала дочка шамана, ей, говорят, слишком уж понравились его чёрные усищи.

— Нет, — Карр демонстративно поморщился. – Это уже чересчур. Интересно, почему она обошла своей благосклонностью тебя?

— Не знаю, — я пожал плечами. – Даже к лучшему, что она выбрала Рихара. Я тогда слишком уж много думал про Аирин.

— М-да, — помрачнел друг. – Лучше не будем о грустном. Так чем мне поможет твой амулет?

— Он поможет тебе, о мой сомневающийся друг, чувствовать себя немного вольготнее в этом опалённом солнцем гостеприимном месте. Капни кровью на центральную группу рун.

С сомнением качая головой, Карр быстро проколол палец кончиком спрятанного в сапоге шила и уронил каплю крови на тёмное дерево. Спустя пару секунд его глаза в удивлении расширились.

— Туор, ты волшебник! – рассмеялся он. – Это самое лучшее твоё творение за всё время учёбы в Академии!

— А как же телепорт, которым мы закинули де Сэ на вершину башни Тумана? – улыбнулся я.

Мерный гул прервал нашу дружескую пикировку. Оборвав смех, мы поспешили к расположению нашего отряда.

— Два вправо, три выше, — глухой голос мага-оператора раздавался из причудливого переплетения металлических пластин, драгоценных камней, канатов и цепей. Хитрая маго-механическая конструкция, творение Академии, позволяла на большом расстоянии разглядеть участки, где защита стен на короткое время ослабевала.

Повинуясь указаниям Торуса, который сегодня управлял пока не имеющим названия аппаратом, полсотни войсковых магов сплели заклинание Грома. На первый взгляд бесполезное, оно прекрасно рушило замурованные в стенах амулеты.

Вдалеке глухо ухнуло, рокочущие звуки докатились и до нас, а на стенах люди должны были в корчах падать наземь, поражённые заклинанием. Облако пыли, поднявшееся над стеной, показало, что защита в очередной раз проломлена.

— Еще раз. Выше два, — пробубнил Торус, для которого сейчас не существовало ничего, кроме мерцающих магических полей перед глазами.

— Готовимся, — прошелестел в ушах голос командующего магами, Лайона ар Аста. – Общая атака.

Мой отряд уже ждал в отдалении. Полсотни бойцов и четверо магов.

— Рашид, Аксель, Джак, на вас защита от стрел и прочего, — скомандовал я. – мы с Райлом блокируем заклинания.

Рашид, самый опытный боевой маг отряда, выходец из какой-то мелкой страны за Адж-Каббатом, согласно кивнул головой и принялся творить заклинание, позвякивая бесчисленными амулетами на поясе и груди. Аксель и Джак, давно убедившиеся в его способностях, встали по бокам южанина, вливая свои силы в его заклинание. Наша с Райлом работа была намного сложнее. Если тройке магов достаточно было создать и удерживать защиту, отражавшую удары вполне материальных стрел и камней, то арсенал заклятий, которые могли обрушить на нас осаждённые, был несравненно богаче.

С грохотом рухнула часть стены. За две недели осады имперские маги окончательно доломали скреплявшие глыбы песчаника заклинания, и теперь каменная кладка осыпалась до уровня земли на протяжении полусотни шагов.

Повинуясь звукам боевых рогов, прямоугольники имперских солдат качнулись вперёд. Каждый отряд прикрывали шедшие впереди маги – и потому потери среди осаждающих города воинов империи всегда были поразительно низки.

Первая молния с треском рассыпалась о мгновенно вскинутый щит Райла. Старый маг, начавший службу ещё при моём отце, использовал заранее заготовленное заклинание, и отряд окружила дымка колдовской защиты.

Бойницы крепости словно взорвались – настолько плотным был поток атакующих чар, стрел, копий и прочих орудий смертоубийства.

Сабля описала в воздухе короткую дугу, и одна из пробивших защиту стрел распалась прахом, столкнувшись с зачарованным клинком.

— Сверху! – выкрикнул Райл.

Инстинктивно брошенный к небу щит поглотил поток острых ледяных игл. В бой вступили по-настоящему сильные маги.

С грохотом на вершине уцелевшей башни расплылся огненный цветок. Каменные глыбы полетели во все стороны, давя защитников на стенах. Новая вспышка, на этот раз возникшая на полпути к стенам – волшебники Аль-Ианны не зря ели свой хлеб.

Шедший рядом со мной Мак неожиданно глухо застонал и бескостно осел на землю. Возле его сапога свила кольца толстая змея с чёрно-зелёной чешуёй.

— Стоять! – заорал Райл, пока я, тут же взмокнув от напряжения, прокаливал лежащую впереди каменную груду потоком огня. Облепившие обломки стены змеи обращались в облачка чёрного дыма – жрецы Змееликого щедро расходовали силы на призыв этих тварей.

— Дальше, — хриплым голосом скомандовал Райл. Камни шипели под потоком ледяного воздуха, сотворённого им совместно с Рашидом.

Громадный камень, выбитый из нависавшей над проломом башни, обрушился на соседний отряд. Защита магов, не успевших среагировать, проломилась. Я невольно отвернулся от того, во что превратилась половина их отряда.

— А-а-а! – Первый кочевник, вооружённый тонкой саблей, встретил нас в проломе и тут же свалился наземь. Боец рядом с Райлом забросил разряженный арбалет за спину.

Ревущая толпа воинов, закутанных в черные бурнусы, хлынула на нас. Некоторые падали, поражённые стрелами или заклинаниями, но сила Змееликого уберегла большую часть воинов от смерти.

Наш строй встретил их, орущих хвалу своему божеству. Ширина пролома позволяла кочевникам перекрыть его полностью, так что жестокие схватки закипели по всей линии атаки.

Шаг, присесть, подсекая прыгнувшего усача под колени. Он с воем скатился ниже, где его тут же добил кто-то из имперцев. Шаг, налетевший на меня воин с раззявленным в крике ртом на секунду застыл, пытаясь продавить мой блок, и тут же ему в грудь воткнулись сразу два меча. Где-то слева размахивал саблей и небольшим круглым щитом Рашид, и его безумный хохот пугал кочевников, заставляя отшатываться от невысокого узкоглазого бойца.

С грохотом осыпалась часть стены – на этот раз маги осаждённых сами взорвали древние глыбы, осыпая каменной крошкой и булыжниками подступавших имперцев. Джак, получивший одновременно удар здоровенным камнем и ветвистую молнию от кого-то из уцелевших на стенах волшебников, обугленной грудой рухнул на залитые кровью камни. Отвратительный запах горелой плоти наполнил воздух.

— Руби их! – Заревел рядом с нами Карр, чей отряд сменил уничтоженный падавшими глыбами. Друг первым схлестнулся с вырвавшимся вперёд кочевником и попросту отсёк ему сначала руку с саблей, а потом и голову.

Шаг, волна пламени, хлынувшая от застывшего на вершине груды камней седобородого старца с посохом, заставила магов стремительно уйти в защиту, прикрывая воинов от смертельной угрозы.

— Будьте вы прокляты Змееликим, нечестивцы, — хрипло прокаркал он, водя посохом из стороны в сторону.

Гудящий поток пламени сдавил мою защиту, пахнуло серой и дымом. Арбалетные болты бессильно таяли в рвущемся сверху огне, не достигая цели.

— Карр! Вместе! Тенью земли! – надсаживаясь, заорал я, и друг услышал.

Дохнуло холодом, неизвестный волшебник закрутился волчком, отбиваясь от хлынувших со всех сторон чёрных плетей тумана. Его ноги в дорогих узорчатых сапогах оплели поднимающиеся с земли щупальца.

— Х-ха! – Сразу несколько заклинаний пронзили насквозь тело старика. Тень земли всосала его внутрь с мерзким хрустом, и волна бойцов снова двинулась вперёд».

Настойчивый стук в окно разбудил меня, избавив от воспоминаний о кровавых схватках на улицах Аль-Ианны, о стоившем жизни многим магам штурме главного храма Змееликого, о последовавшей следом за этим чудовищной трехдневной резне в городе Тысячи храмов, когда покинувшие столицу Адж-Каббата имперские войска оставили после себя только выжженные стены, посыпанные солью и проклятые всеми уцелевшими волшебниками на пределе сил.

Незнакомая мне скромная сова глухо ухнула, вытягивая лапку с привязанным тубусом. Осторожно сняв его, я вытащил свиток, подписанный словно бы воздушным почерком Альбуса Дамблдора.

Глава 21.

Тихо потрескивавший камин бросал тревожные отсветы на скрытую тенями обстановку комнаты. Не то чтобы я рассчитывал, что это помешает глазу-артефакту Грюма увидеть некоторые мои приготовления, просто в темноте мне лучше думалось. В старинных залах Северной твердыни всегда царил сумрак: колдовские факелы освещали только портретную галерею, главный зал, да ритуальные комнаты. Магам - а большинство обитателей Твердыни владело магией - не нужен был свет, чтобы видеть в темноте. Немногочисленные простые воины, охранявшие крепость, обходились простенькими чарами, наложенными на забрала шлемов.

Предстоявший разговор, как бы я к нему ни готовился, всё же вызывал беспокойство. Аластор Грюм был не тем человеком, с которым стоило шутить, и поэтому я потратил изрядную толику золота, чтобы обезопасить нашу встречу. Несколько массивных металлических кофров с многочисленными номерами на крышках заняли почётные места по углам комнаты – для их получения мне пришлось задействовать все доступные источники в магловском мире. А два хитрых артефакта, украшавших центр стола, обошлись мне просто неприлично дорого. Впрочем, их можно было использовать и при переговорах с мадам Боунс. Рядом с двумя золотыми пирамидками с вырезанными чёрными рунами, на белоснежной салфетке стоял омут памяти. Гоблины с некоторым трудом, но согласились выдать мне его… за то же самое золото. Ушлые коротышки готовы были требовать плату за всё, что угодно.

В ожидании старого волшебника я неспешно проводил точильным камнем по и так безупречно острому клинку сабли, наслаждаясь тихим скрежетом стали. Звук словно переносил меня в далёкое прошлое, когда я точно так же сидел на кровати в Академии в компании старых друзей, и мир вокруг выглядел гораздо проще и яснее.

Тихие шаги и постукивание ознаменовали появление в коридоре Аластора. Я догадывался, что старик вполне мог заглушить и эти звуки, но предпочёл предупредить о своём приближении. Дверь скрипнула, и в комнату неспешно зашёл Грюм. Палочка в его руке была опущена, но я понимал, что он готов к любым неприятностям.

- Мистер Грюм, - я неспешно встал и медленно вложил в ножны саблю, - позвольте для начала выразить вам своё почтение.

- Благодарю вас, мистер… Норд, - живой глаз Аластора пристально осмотрел меня, особое внимание уделив ножнам сабли и кинжала. – Вы нашли довольно убедительный способ для того, чтобы увидеться со мной.

- Думаю, хотя бы в этом наши интересы совпадают, - я жестом указал на жёсткий деревянный стул с подлокотниками, точно такой же, как и тот, на котором сидел я сам.

Грюм, покосившись на украшавшие стол артефакты, с кряхтением уселся.

- Прежде всего, - начал он, - мне бы хотелось узнать, кто вы такой.

- Разумное требование, - кивнул я. – Но я бы хотел для начала получить определенные гарантии.

- Поясните? – хмыкнул Грюм.

- Даже если мы с вами не сойдёмся во мнениях касательно тех вопросов, которые я хотел бы обсудить, мастер Грюм, я бы не хотел вступать с вами в бой. - Я потянулся к стоявшему на соседнем столике кувшину и налил себе сок. – Как бы там ни было, но и вы, и я заинтересованы в скорейшей гибели существа, которое пытается захватить власть в магической Англии.

Глаза Грюма на мгновение сузились, и он кивнул.

- Воспоминание, которое вы прислали, развеселило меня, - хрипло буркнул он. – Я предлагаю Малую клятву сроком на три часа.

Я знал этот ритуал – один из тех, которыми в Гриннготсе обеспечивали безопасность переговоров для членов враждующих семейств.

Спустя две минуты необходимые слова были произнесены, и Грюм чуть заметно расслабился. Впрочем, на его бдительности это не сказалось никак, разве что он достал из кармана флягу и отхлебнул пару глотков.

- Думаю, вы проверили моё воспоминание, - я удобнее устроился в кресле. – И убедились, что оно подлинное.

- Убедился, - хмыкнул он. – Мне стало чертовски интересно, как вы это провернули? Такое ощущение, что её прокляли, но она стала сквибом в результате нарушенного обета об отсутствии в её крови зелья Удачи.

- Вы совершенно правы, - я позволил себе кривую ухмылку. – Мадам Амбридж выпила незадолго до своего визита пару капель Феликс Фелициса.

Несколько секунд Грюм, опешив, рассматривал меня, а потом разразился диким хохотом.

- Превосходно, чёрт возьми! – У него на глазах даже выступили слёзы от смеха. – Министерские крысы до последнего искали следы проклятий в теле мадам Амбридж, но никто бы не додумался, что череда неудач…

- … была результатом выпитого зелья Удачи, - продолжил я. – Удача до последнего была на стороне Амбридж, и если бы она не пошла в «Золотой слиток», а вернулась домой, то осталась бы в живых.

- Превосходно, - ещё раз повторил Грюм. – Вы не боитесь выдавать мне этот секрет?

- То, что было сделано один раз, - пожал плечами я, - уже не считается тайной. Рано или поздно кто-то мог догадаться, а пользоваться одним и тем же зельем второй раз – верх неосмотрительности.

- Значит, мадам Амбридж – не последняя в вашем списке, - прищурился Грюм.

Старик совершенно верно понял мою нарочитую оговорку.

- Мадам Амбридж продавливала в Министерстве законопроект, который мог бы подтолкнуть к возрожденному Вольдеморту всех нейтральных оборотней, - спокойно ответил я. – Убедить славившуюся своими радикальными и дискриминационными взглядами особу в её неправоте…

- Скорее небо упало бы на землю, чем она согласилась, - кивнул Грюм. – Это было остроумное решение, и министерская верхушка была в панике.

- Думаю, что у «Слитка» дела пошли на спад? – небрежно спросил я.

- Не особо, - хохотнул Грюм. – Теперь эти любители дорогого отдыха проходят проверку на все возможные зелья и проклятья прямо в Аврорате. Фадж даже выделил денег из специальных фондов Министерства ради «облегчения труда доблестных авроров, поддерживающих порядок в старой доброй Англии».

- Я рад, что моя задумка уже приносит свои плоды. Что в итоге случилось с законопроектом мадам Абридж?

Я не боялся выдать свою неосведомленность старику – всё равно это было очевидно из моих действий.

- Умеренное крыло в Министерстве и Визенгамоте потопило этот проект, - Грюм снова отхлебнул из фляги, до меня донёсся пряный запах трав и ягод. – Всем было очевидно, что это бессмысленная и ненужная мера.

- Это радует, - я отсалютовал ему своей кружкой. – Значит, хотя бы часть своих целей я добился.

- И какие же цели вы ставите перед собой, - отложив флягу, Грюм пристально посмотрел на меня.

- Прежде всего, обезопасить страну от возрождённого Вольдеморта. Он собирает силы, а значит – нужно лишить его как можно большего числа возможных союзников.

- Думаете, он не найдёт, что предложить оборотням? – поднял бровь Аластор.

- Я думаю, его эмиссары предложат оборотням вступить в армию Тёмного лорда, сражаться за него, умереть за него, а потом – получить гражданские права и свободы после победы, которая ещё неизвестно когда будет. Максимум – подкинут им золотишка «на прокорм».

Грюм молчал, внимательно разглядывая меня.

- Последнее время рынок зелий и ингредиентов в Лютном переулке особо оживлён, - небрежно бросил он.

Я усмехнулся. Старик видел гораздо больше, чем позволял себе сказать.

- Всё может быть, всё может быть, мастер Грюм. Каждый зарабатывает на жизнь так, как может. А политика Министерства в отношении волшебных созданий нуждается в пересмотре.

- Это разговор не для одного дня, - приподнял ладонь Грюм. – Но в целом ваши взгляды мне понятны, и даже чем-то импонируют. Авроры никогда не трогали мирные поселения оборотней, даже когда несколько раз покойная мадам Абридж выбивала из министра указы на проведение «акций устрашения и приведения к покорности».

- Кроме этого, я хочу защитить небезызвестного вам Гарри Поттера, - медленно произнёс я, начиная основную часть нашей беседы.

Грюм перестал улыбаться.

- А что у вас за интерес в этом деле? – хрипло спросил он. – Что связывает появившегося неизвестно откуда игрока и Избранного?

- Вы же сами не верите в пророчества, мастер Грюм, - пожал я плечами. – Даже если Гарри Поттеру было предсказано победить Вольдеморта, кто поручится в том, что он уже не исполнил его в ночь Хеллоуина много лет назад?

Кривая ухмылка возникла и пропала на лице старого аврора.

- Вы знаете о пророчестве, но мне нравится ход ваших мыслей, мистер Норд, - хохотнул он. – Правильный аврор…

- … Должен крепче держать палочку в руках, - продолжил его мысль я.

- Вы общались с Гарри Поттером? – чуть быстрее, чем нужно, переспросил Грюм.

- Можно сказать и так, мастер Грюм, - ответил я. – Но прежде мне хотелось бы узнать, каково ваше предварительное мнение о нашей беседе.

- Мнение? – Аластор потёр пальцами иссечённый шрамами подбородок. – Мне нравится хотя бы то, что оборотни на какое-то время выпали из этой кровавой каши. Значит, в войне будет меньше целей для палочек авроров.

- Вы понимаете, что война неизбежна, - утвердительно произнёс я. – Министр не хочет этого видеть.

- Фадж слеп, - фыркнул он. – Слеп, глуп и озабочен только безопасностью своего кресла.

- Это печально, но… поправимо, - забросил я ещё одну удочку.

Аластор промолчал, это было лучшее, что он мог сделать в данный момент. Подтвердить мои слова – означало расписаться в государственной измене. Опровергнуть – необходимость собственноручно изловить меня и доставить на суд в Министерство.

- Я бы хотел предложить вам союз, мастер Грюм, - заговорил я снова спустя минуту, которую мы молча изучали друг друга.

- Союз в чём? – хмыкнул он, наклоняясь вперёд.

- В предстоящей войне, - в лоб ответил я. – Вам потребуется каждая палочка и каждый клинок, до которого вы сможете дотянуться, чтобы вырезать Пожирателей смерти с минимальными потерями.

- Вырезать? Мне это нравится. И кто же будет лидером в нашем с вами союзе? – прищурился Грюм.

- Я думаю, мы сможем принимать решения коллегиально, - усмехнулся я. – У меня достаточно золота и связей, чтобы сколотить и натренировать неплохой отряд.

- Натренировать? – приподнял бровь Грюм.

- Скажем так, - пожал я плечами, - я считаю, что тесное сотрудничество магии, холодного оружия и магловских изобретений может оказаться полезным.

- Косность мышления министерских чиновников, - буркнул Грюм невпопад, но я его понял.

- Но мы с вами не обладаем этим недостатком, верно? У меня, в отличии от вас, развязаны руки, поскольку я не состою на государственной службе.

Грюм помолчал и снова сменил тему.

- И всё же, что связывает вас с Гарри Поттером?

Я задумался. Разговор должен был в итоге закончиться именно этим вопросом.

- Мистер Грюм, - начал я. – Я прекрасно знаю, кто вы такой, и знаю, что вы крайне способный волшебник.

Грюм еле заметно напрягся.

- Я безмерно уважаю вас и ваши убеждения, а также тот вклад в безопасность магической Англии, который вы внесли за годы службы в Аврорате. Однако мне хотелось бы, чтобы вы дали клятву, что услышанное вами сейчас не будет вами передано никому другому никаким способом.

Грюм прищурился.

- Интересное начало. А если, предположим, я откажусь и попытаюсь выбить из вас признание, когда Малая клятва закончит своё действие?

- Вы ведь видели артефакты, мастер Грюм? – поморщился я. – Мой портключ настроен на них, и я смогу уйти отсюда в любой момент.

- А взрывчатка, которую вы приготовили в таком количестве, довершит дело? – оскалился он в насмешке.

- Как я уже говорил, я не хочу рисковать ни своей жизнью, ни свободой, - ответил я. – И глубоко уважаю вас, как одного из самых умелых бойцов в этой стране. Согласитесь, пожелай я вас устранить, мне достаточно было бы использовать портключ прямо сейчас.

Даже паранойя Грюма не могла предусмотреть сочетания магии и магловских средств, которое создало довольно качественную ловушку.

- Вместе с тем, - продолжил я, - вы можете просто встать и уйти до окончания срока Малой клятвы, и я ничем не смогу вам воспрепятствовать в этом, равно как и не буду действовать против вас в дальнейшем. Я пришёл к вам заключить союз, а не устраивать ловушку.

- Вы действительно тщательно подходите к вопросу безопасности, - криво улыбнулся Грюм, но я видел, что напряжение покидает его взгляд.

Некоторое время тишину нарушало только тиканье большого хронометра на стене – по нему было видно, что от оставшегося нам времени прошёл только час.

- Хорошо, - кивнул наконец старый аврор. – Я думаю, что вы покажете мне нечто интересное, если требуете Непреложный обет.

- Рад, что вы меня понимаете.

Спустя несколько минут я медленно и предельно осторожно достал палочку и намотал на неё первое воспоминание.

Серебристая субстанция упала в Омут и растворилась в мерцающем тумане.

- Прежде чем мы с вами увидим это воспоминание, мастер Грюм, я бы хотел сказать ещё кое-что.

Некоторые вещи стоило прояснить заранее.

- То, что вы увидите, вам не понравится. Не понравится настолько, что вы, возможно, захотите меня… устранить. Однако я могу, после того, как вы просмотрите это воспоминание, принести вам любую клятву на ваш выбор, что я не имел к происходящему никакого отношения.

- Это… интересное вступление, - снова потёр подбородок Грюм. – Думаю, я воспользуюсь вашим предложением после просмотра.

- Воспоминание будет длиться около часа, - предупредил я.

На стол рядом с чашей лёг серебристый кристалл-накопитель, довольно дорогая, но распространённая игрушка, позволявшая подпитывать артефакты.

Свечение из чаши вырвалось наружу, создавая мерцающую сферу над столом.

Грюм перетащил свой стул так, чтобы сидеть с той же стороны стола, что и я.

В облаке сияния медленно проступили очертания Северной твердыни. Я видел краем глаза, что на лице Аластора проступило удивление. Коридоры крепости с отдававшими салют стражами сменились видом со стены на подступавшую армию.

Аврор внимательно рассматривал сражение с иерархами Ордена, одобрительно хмыкая или морщась.

Такой большой кусок я выбрал именно для того, чтобы Грюм поверил в моё… нездешнее происхождение. Подробно подделать очень длинное и масштабное воспоминание, как я знал, было довольно нетривиальной задачей.

Молитва у алтаря сменилась белыми клубами тумана.

Аластор с некоторым недоумением посмотрел на меня, но я кивнул в сторону Омута, где снова появились краски.

Глухое рычание вырвалось из груди старого аврора, когда зелёный луч Авады вошёл в спину Гарри Поттера. Разглядывая это воспоминание, я заметил, что Непростительное бросил не Вольдеморт, а кто-то из его слуг.

Воспоминание завершилось моментом моего пробуждения в Больничном крыле.

Аластор молчал долго, почти пятнадцать минут, которые я отмечал по тиканью хронометра.

- Если бы не Авада, - с рычанием произнёс он, - я бы убил тебя невзирая ни на какие клятвы.

- Вы совершенно правы, мастер Грюм, - спокойно ответил я. – Но вы видите, что я… занял своё новое место только после того, как его освободил предыдущий… владелец.

- Пути магии неисповедимы, - скривился Грюм. – В конце концов, это лучше, чем могло быть. Каким зельем вы пользуетесь?

- Спецзаказ, - хмыкнул я. – Смесь Оборотного и старящего зелья, разбавленная некоторыми хитрыми компонентами.

Он молча обдумал что-то, потом усмехнулся:

- Оригинально. То есть так вы и выглядели в вашем… прошлом?

- Нет, - покачал головой я. – Скорее, так должен был выглядеть бедняга Гарри Поттер, если бы выжил и протянул ещё лет тридцать.

- Значит, сорок пять лет, - хмыкнул Грюм. – Ну что ж… Хотя мне это не нравится…

В его глазах снова вспыхнула и погасла ярость.

- Хотя мне это и не нравится, - продолжил он, справившись со своими чувствами, - но, цинично говоря, лучше иметь в союзниках опытного бойца, чем неоперившегося подростка. Магия подчинилась вам полностью?

- Это потребовало некоторых усилий, но теперь я полностью контролирую весь потенциал… Гарри Поттера, - ответил я. – Хотя ресурсы этого тела ещё развивать и развивать много лет.

- Хотя бы кто-то понимает, что без совершенствования тела маг далеко не уйдёт, - одобрительно пробурчал Грюм, рассматривая меня ещё раз.

- Не только тела, но и разума, - усмехнулся я. – Каждую свободную минуту я посвящаю тренировкам, чтобы тело и разум выдержали всю силу его магии.

Старый аврор протянул мне морщинистую руку, покрытую множеством шрамов.

- Думаю, мы договорились, мистер Норд, - мрачно произнёс он. – Вопрос в том, как примет это Сириус Блек.

- Честно говоря, меня это тревожит, - кивнул я. – Если вы не были привязаны к парню, то мистер Блек был его крёстным отцом.

- И унаследовал безумие своих предков в полной мере, - кивнул Грюм. – Думаю, что ваша с ним встреча будет протекать очень бурно.

- Он постарается убить меня, - поморщился я. – А мне бы не хотелось сражаться с ещё одним потенциальным союзником.

- Дьявол, - Грюм отхлебнул из фляги. – Проблем прибавилось. Кто-то видел вас в «Золотом слитке», когда Амбридж лишилась магии?

- Там был один чиновник, с которым мы изредка играем в ур, - кивнул я. – Но в тот раз предложил подняться на второй этаж именно он.

- Владельцы «Слитка» очень злы на неизвестного, который подпортил их реноме самого безопасного места в Англии, - небрежно выдал Грюм. – И им наплевать, что всё это изначально смахивает на какие-то разборки внутри самого Министерства. Так что я бы на вашем месте, мистер Норд, ходил с оглядкой.

- Выдать меня можете только вы, мастер Грюм, - отрицательно качнул головой я, - или мадам Боунс.

- Вы решили связаться и с ней тоже? – К моему удивлению, Грюм поморщился. – Амелия хорошая женщина, но у неё в отделе слишком много крыс, которые шпионят как для Фаджа, так и для Вольдеморта. Если кто-то вскрыл ваше письмо…

- Я буду иметь в виду, мастер Грюм, - кивнул я. – Но это маловероятно. Чтобы просмотреть воспоминание, нужен омут памяти и время. А этого у шпиона могло и не быть.

- Если только не шпионит кто-нибудь из её секретарей, - паранойя Грюма явно разгулялась вовсю. – Я поговорю с Амелией, не хотелось бы терять ценного союзника из-за какой-нибудь крысы.

- У вас есть средства проверить, было ли вскрыто письмо, которое я отправлял начальнику Департамента правопорядка? – приподнял бровь я.

- Не у меня, - хмыкнул он. – Амелия и я – старые друзья, так что я могу попросить её просмотреть в омуте воспоминания о моменте получения письма. Она убедится, вскрытым был конверт или нет.

- Разумно, - я с уважением посмотрел на Аластора.

- Когда вы собираетесь встретиться с ней? – Грюм что-то напряженно обдумывал.

- Через два часа.

- Здесь? – получив утвердительный кивок, он продолжил, - тогда я, пожалуй, присоединюсь к вам. Ей не стоит знать, откуда вы, и что случилось с Гарри Поттером. По большому счёту, лично для мадам Боунс эта информация не меняет ничего.

21-1

Первым в арендованную мной комнату, где мы с Аластором Грюмом беседовали уже два часа, медленно зашёл мужчина в серой одежде. Напрягшись, я вспомнил, где я его видел. Именно он был за спиной Амелии Боунс в «Золотом слитке».

Хмурое выражение лица незнакомца несколько смягчилось, едва он увидел Грюма, с невозмутимым видом пившего что-то из фляги.

— Это ты, Рауль? — хрипло хохотнул Аластор.

— Я, — коротко ответил он. — Утром мы виделись в приёмной мадам Боунс, и от тебя воняло каким-то магловским табаком.

— Вопросов нет, — оскалился Грюм. — Мистер Норд, это действительно защитник Амелии Боунс, Рауль.

— Просто Рауль? — Спросил я, вставая навстречу гостю.

— Просто Рауль, мистер Норд, — серые, слегка раскосые глаза мужчины твёрдо встретили мой взгляд. Его скуластое смуглое лицо было почти безмятежным. — Мадам Боунс скоро прибудет.

— А ты как всегда обеспечиваешь её безопасность, — скорее для меня заметил Грюм.

Рауль криво усмехнулся и вышел из комнаты.

— Достойный человек, — в пространство заметил я. — Счастлив тот господин, в чьем подчинении есть настолько преданные люди.

— Мадам Боунс — из старинной и богатой семьи, — словно бы невпопад проговорил Аластор. — А преданный ей душой и телом Рауль — из какой-то обедневшей семьи с континента.

— Понятно, — протянул я. История выходила довольно типичной, и волшебник действительно служил не за деньги, а за совесть.

Минут через пять в коридоре снова раздались шаги. Наверх поднималось сразу трое, если я правильно разобрал доносившиеся оттуда звуки.

Искусственный глаз Грюма скосился куда-то в сторону стены, выглядело это довольно… необычно.

— Это Амелия, — спокойно произнёс он, доставая из кармана мешковатой залатанной мантии новую флягу взамен опустошённой за время нашего разговора. Мне в нос снова ударил острый запах трав и мёда.

— Не поделитесь рецептом, мистер Грюм? — наполовину в шутку спросил я.

— Только если вы поделитесь со мной чем-нибудь из фирменных напитков оборотней, — хохотнул старый аврор.

— Договорились, — учитывая, какие божественные по вкусы настои из ягод и трав варила жена ==== — понять Грюма можно было. А напиток самого Аластора, скорее всего, был совершенно обычным. Никакой стимулятор, усилитель или эликсир любого действия нельзя было употреблять постоянно и в больших порциях, не вызвав привыкания. А Грюм не походил на человека, способного пристраститься к зельям.

Дверь тихо отворилась, и в комнату зашла Амелия Боунс, начальник Департамента правопорядка. Рауль, заглянув в комнату, остался снаружи, и дверной косяк слабо заскрипел: маг прислонился к дверям с той стороны.

— Мадам Боунс, — Грюм, хитро улыбаясь, встал со своего стула. — Позвольте представить вам мистера Норда, очень достойного и солидного человека.

— Очень… интересная формулировка, мистер Грюм, — хмыкнула мадам Боунс, разглядывая меня. — Я видела вас как-то раз в «Золотом слитке», мистер Норд.

— Я восхищён вашей памятью, мадам Боунс, — я склонился к её руке. — Мы с вами действительно виделись всего один раз.

— У вас достаточно запоминающаяся внешность, — полные губы волшебницы сложились в слабую улыбку. — Впрочем, подобные шрамы имеют почти все, кто посвятил свою жизнь искусству войны.

— Вы совершенно правы, мадам Боунс, — вежливо кивнул я. — И совершенно верно охарактеризовали моё занятие.

— Однако воины крайне редко разбираются в ядах, — усмехнулась мадам Боунс, усевшись в предупредительно подвинутое ей кресло.

— Я крайне разносторонний человек.

Грюм коротко хохотнул.

— Ты ни за что не угадаешь, что послужило причиной того, что наша дражайшая Долорес отправилась в мир иной.

Взгляд мадам Боунс несколько раз перебегал с моего лица на довольную физиономию Грюма. Выглядел старый аврор устрашающе.

— Вижу, вы уже нашли общий язык, господа, — спокойно произнесла она. — Мои специалисты так и не поняли, что произошло. В её крови были остатки распада какого-то сложного зелья, но выяснить точнее не удалось. В Святом Мунго её сразу стали пичкать различными стимуляторами, не дожидаясь следователей. Фадж и Амбридж устроили истерику, требуя немедленного лечения, и полностью разрушили все надежды установить истину. А череда несчастий, случившихся, если верить коллегам Амбридж, с ней за несколько часов до её… устранения, не добавила ясности.

— В итоге вы сошлись на неустановленном проклятье, которое было наложено на заместителя министра?

— Это одна из возможных версий, но при этом самая пугающая, — мадам Боунс взмахом палочки подтянула к себе графин с соком. — Если бы в действительности некто нашёл или изобрёл способ уничтожать способности одарённых… На него началась бы охота без компромиссов и правил.

— Всё чуть проще, мадам Боунс, — я тоже налил себе новую порцию сока. — Мадам Амбридж незадолго до начала своего пути к эшафоту выпила порцию Феликс Фелициса. И череда несчастий была результатом невероятной удачи: судьба раз за разом давала Амбридж шанс свернуть с пути и не поехать вечером развлекаться в «Золотой слиток», где её ожидало неминуемое лишение магии от обета.

Несколько секунд она переваривала моё заявление.

— Вы страшный человек, мистер Норд, — наконец заговорила она. — Отдаю должное вашему воображению.

— Да, это было самое нетривиальное устранение политического оппонента за последние лет пять, — хохотнул Грюм. — Вряд ли кто-то придёт к тем же выводам, даже если будет снова и снова прокручивать последние часы жизни Амбридж. Феликс Фелицис обычно даёт совсем другие эффекты, и только предопределённость смерти Амбридж тем вечером…

— Именно, мастер Грюм, — кивнул я. — На то и был расчёт. Однако второй раз подобный фокус мне уже не удастся провернуть.

— Не удастся, — мадам Боунс с прищуром посмотрела на меня. — Однако мне интересно, чего вы хотели добиться этим вашим выступлением. Вряд ли вы собирались всего лишь посеять панику среди любителей дорогих развлечений.

— Скажем так, мадам Боунс, — начал я, — я имею пару осведомителей в этой стране. Не очень хороших, но синица в руке лучше, чем журавль в небе. Есть парочка из них и в Хогвартсе. И они донесли мне о хвастовстве мадам Амбридж насчёт принятия новых дискриминационных законов о магических существах, «ограниченно разумных и приравненных к разумным».

Безукоризненно спокойное лицо мадам Боунс на секунду исказила гримаса ярости.

— Да, — гневно фыркнула она, — покойная Амбридж очень выделялась своими расистскими взглядами даже на фоне общей нетерпимости в верхушке Министерства. Однако что вам до оборотней, мистер Норд?

— Думаю, — дипломатично начал я, хотя равнодушие в голосе мадам Боунс при упоминании оборотней мне совсем не понравилось, — вам сначала стоит посмотреть одно воспоминание, которое мне удалось заполучить от одного из моих осведомителей. До вас его видел только мастер Грюм.

Имя Сириуса Блека осталось за скобками разговора — не стоило нервировать почтенную главу Департамента правопорядка своим знакомством с самым знаменитым беглым преступником.

Воспоминание, заранее перелитое мной в отдельный флакон, отправилось в Омут памяти. В глазах Грюма я прочитал еле заметную усмешку: он догадался, что и под каким соусом я собираюсь предъявить мадам Боунс.

Она спокойно откинулась на спинку стула и со скучающим любопытством приготовилась к просмотру.

В облаке тумана над нашим столом замелькали могильные кресты и мраморные ангелы, мечущиеся в клочьях тумана и облаках каменной пыли фигуры в чёрных одеждах. Засверкали зелёные и красные лучи проклятий.

Холёные пальцы мадам Боунс стиснули дерево подлокотников, царапая полировку острыми гранями многочисленных перстней.

— Это он? — выдавила она.

— Это тёмный лорд Вольдеморт, — спокойно произнёс я. Грюм оскалился. — Воспоминание, которое вы увидели, взято у стороннего наблюдателя, который не будет болтать.

Тело Гарри Поттера бессильно обмякло на земле, когда зелёный луч Авады вошёл ему между лопаток. Мадам Боунс стиснула зубы.

— Этот мальчик снова выжил, — прошипела она. — Будь прокляты те, кто прикрывается ребёнком в этой кровавой каше.

— Мы с вами совершенно согласны, мадам Боунс, — предельно убедительно произнёс я. — Ни я, ни присутствующий здесь Аластор Грюм не согласны с тем, что только единственный ребёнок пророчества может убить тёмного лорда. В конце-концов, Гарри Поттер уже убивал Вольдеморта пятнадцать лет назад. Возможно, исполнив этим изречённое пророчество и предоставив свободу действия нам!

Последнее слово я почти прорычал. В комнату на секунду просунулась и исчезла голова Рауля.

— Значит, вы решили отвести угрозу присоединения оборотней к Тому-кого-нельзя-называть, — медленно заговорила мадам Боунс спустя минуту.

Я коротко поклонился.

— Прими Министерство новые законы, и оборотни, даже самые мирные, пошли бы на поклон к любому, кто пообещает им послабления и преференции.

— Это верно, — вздохнула женщина, но её глаза оставались спокойными. — Министр согласился с доводами о необходимости усилить контроль над популяциями потенциально опасных существ.

— Думаю, проблему стоит решать не лишая тех же оборотней последних источников законного получения хоть каких-то доходов, а интегрируя их в те сферы экономики страны, где они могут принести максимальную пользу, но не контактируя с обычными волшебниками, — в пространство заметил я.

Глаза мадам Боунс сузились, но она промолчала. Мне показалось, что проблема оборотней и других разумных рас мало заботят эту женщину, которая сосредоточилась на благополучии волшебников-людей.

— Будем считать, что я поняла вашу позицию по этому вопросу, мистер Норд, — наконец сказала она. — Однако это не отвечает на мой вопрос: какое отношение вы имеете к проблемам Англии вообще и Гарри Поттера в частности.

— Это очень хороший вопрос, мадам Боунс, — ответил я, разведя ладони в стороны и наклонившись вперёд. — Я, как вы видите, не принадлежу к числу старинных родов Англии и приехал к вам из Исландии. Когда-то ты переписывались с покойной Лили Поттер и были с ней, я надеюсь, неплохими друзьями. Познакомились мы с ней на Европейском чемпионате дуэлей, куда она приехала вместе с Джеймсом Поттером в группе болельщиц. Некоторое время мы обменивались письмами, потом переписка прервалась с началом войны с вашим Тёмным лордом.

Мадам Боунс молча слушала меня, было непонятно, верит она мне или нет. Рассказ о поездке будущей четы Поттеров на Чемпионат я прочитал в одной из довоенных газет, отложив в памяти этот интересный факт. Как оказалось, он мне пригодился самым неожиданным образом. Табличку же с именем Джеймса Поттера и надписью, что он занял восьмое место на Чемпионате, я видел в Хогвартском зале Славы.

— Когда я узнал от моих знакомых в Англии о слухах, касающихся грядущего возрождения Тёмного лорда, я счёл правильным и достойным для благородного человека вступить в это противостояние. В память о Лили Поттер и её муже, с которым мы не были особенно хорошо знакомы, но который был, если верить Лили, очень хорошим человеком.

Эта история была самым слабым местом переговоров. Придумать адекватное объяснение, откуда в Англии появился далеко не светлый волшебник, желающий добровольно влезть в предстоявшую кровавую кашу, было сложно.

— Хорошо, — по лицу мадам Боунс было видно, что она осталась не слишком довольна этой версией. Однако мои действия в Англии, а также присутствие на встрече Аластора Грюма, известного борца с темными магами, свидетельствовали в мою пользу. В мыслях я порадовался, что первая за этот день встреча прошла именно с ним: без поддержки старого аврора вряд ли мне удалось бы достичь хотя бы небольшого взаимопонимания с Амелией Боунс.

— Честно говоря, — когда я уже собрался убеждать её дальше, заговорила мадам Боунс, — я не считаю ситуацию настолько критической, чтобы вступать в союз с вами, мистер Норд. На данный момент большая часть стоящих перед нами проблем решаема более… законными методами.

Я с трудом удержал на лице выражение вежливого внимания.

— То есть вы считаете, что предоставление первого хода Вольдеморту и его слугам — это надёжная стратегия, мадам Боунс? — внутри медленно закипал гнев. — Вы не опасаетесь, что первый удар может оказаться и последним?

В комнату снова заглянул Рауль, но на этот раз остался стоять, подпирая собой дверной косяк.

— Я считаю, — мадам Боунс спокойно выдержала мой взгляд, — что ваши разговоры опасно близки к государственной измене. Как бы я ни относилась к министру Фаджу, на данный момент именно он — законно избранный Министр магии. Вы же физически устранили его первого заместителя.

— Позвольте, мадам Боунс, — поднял ладонь я, и, пожалуй, на моём лице всё же отразились эмоции, потому что она замолчала, а Рауль ощутимо напрягся, — Долорес Амбридж добили её же товарищи по министерской кормушке, чтобы женщина-сквиб не позорила непогрешимых чиновников перед европейскими коллегами.

— Но фактически стали причиной её смерти именно вы, мистер Норд.

— Вы прикажете мне посыпать голову пеплом, мадам Боунс, и идти каяться в своих грехах? Я не испытываю ни малейшего сожаления о содеянном. Деяния Долорес Амбридж привели бы к новому витку насилия: погибло бы множество оборотней, лишённых возможности заработать на жизнь, авроров, которым чиновники вроде Амбридж приказали бы загнать оборотней в резервации, мирных волшебников, убитых отчаявшимися беглыми оборотнями.

— Амелия, — хрипло буркнул Грюм, до этого пристально наблюдавший за нашей постепенно оживляющейся дискуссией, — мистер Норд прав почти во всём. Первыми бросили бы на оборотней желторотиков из последних наборов Аврорской академии. «Чтобы закалились в простейшей реальной операции», наверняка именно так бы звучала формулировка приказа какого-нибудь человечка, которому поручат «руководить» этим грязным делом. И эти неоперившиеся ещё толком новички легли бы в лесах почти поголовно. А на каждого из них, — на каждого, Амелия! — Старая добрая Англия потратила несколько лет и груду золота. После этого в леса бросили бы нас, стариков. И мы бы залили кровью оборотней все волшебные леса. И сами бы умылись ей. В лесу оборотень опаснее матёрого Пожирателя смерти. Смены же выбывшим опытным бойцам пришлось бы ждать ещё несколько лет — пока завершат учёбу сегодняшние студенты академии.

Несколько секунд они мерили друг друга недовольными взглядами. Наконец мадам Боунс слегка поморщилась и отвернулась.

— Я не считаю подобные методы оправданными, — хмуро произнесла она. — Но из уважения к присутствующему здесь Аластору Грюму я не стану каким-либо образом использовать то, что я узнала от вас о личности лишившего Амбридж магии человека. Клянусь четырьмя стихиями!

Лёгкое мерцание окутало фигуру пожилой волшебницы, подтверждая клятву.

Это было в разы меньше, чем то, на что я, и, похоже, сам Грюм рассчитывали, но это было хотя бы что-то.

Неспешно поднявшись, мадам Боунс покинула комнату. Следом за ней, одарив меня напоследок внимательным взглядом, вышел Рауль, так и не проронивший ни слова.

— М-да, — заговорил наконец Аластор, когда на первом этаже хлопнула входная дверь. — Этого я не ожидал.

Порывшись в недрах своей поистине безразмерной мантии, он извлёк новую флягу, гораздо меньшего размера. Под взглядом Грюма два бокала зависли в воздухе, пока он разливал в них практически чёрную жидкость.

— Соберётесь к оборотням, зовите и меня, мистер Норд, — хмыкнул он и, крякнув, осушил свой бокал.

— Соберётесь в рейд, мастер Грюм, — хохотнул я, — у вас будет ещё один доброволец.

В бокале оказалась крепчайшая настойка на каких-то ягодах. Пока я пытался сделать вдох, Грюм поднялся и вышел наружу, не особо утруждая себя формальным прощанием. Старый аврор отличался неподражаемой вежливостью в общении.

Не забудьте оставить свой отзыв:

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg