«Нить волшебства (СИ)»

Нить волшебства (СИ) (fb2) - Нить волшебства (СИ) 1725K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Автор Неизвестен

Любовно-фантастический роман

Ольга Шерстобитова

Нить волшебства

Глава первая

Никогда не буду больше так делать! Никогда! Честное-пречестное слово! Лгать — это ужасно, особенно, если обманываешь родителей. Но если искать оправдание такому поступку, то оно простое: мне не оставили выбора. Папа и мама всю жизнь мечтали, что их единственная дочь поступит в университет на факультет технологии швейного производства и получит достойную и увлекательную, на их взгляд, профессию. И их совсем не интересовало, что шить, вязать, плести — это не мое.

Думаю, об этом кричало, нет, буквально вопило, все. Начать хотя бы с того, что я в школе на занятиях труда заправляла швейную машинку почти два урока. Протягивала нитку по нужной схеме, вытягивала, закрепляла, но результат был плачевный. Мучилась я, мучилась… пока надо мной не сжаливалась Вера Ивановна, наша учительница по технологии, и не бралась помогать. Милейшая женщина, к слову сказать. Не раз убедилась. У нее хватало терпения перерисовывать мои выкройки и распарывать кривые швы. И даже, когда я вместо салфетки с чудесным названием «Ажурная снежинка» сплела треугольник, учительница лишь вздохнула и поставила тройку. Ну, не понимаю я, куда там петли просовывать и выворачивать.

Следующей попыткой стал кружок кройки и шитья в Доме творчества. Оттуда меня выгнали, когда я приделала пуговицы на одно платье, а пришила сразу на три. Намертво. Руководительница кружка, высокая круглолицая Инесса Павловна, с вечным пучком мышиных волос на голове и квадратными очками на носу, провела долгую беседу с моей мамой, объясняя, почему мне не стоит посещать ее занятия. Успешно. Оттуда меня забрали. Я сожалела лишь о том, что школа — это не то место, которое можно запросто бросить.

К слову сказать, мама свои попытки научить меня шить не оставила. К ней присоединились бабушка и даже мой отец! Я их в чем-то понимала. У нас семейный бизнес — швейное производство, сеть магазинов «Золотая нитка». Дело надо кому-то передавать. Родители отказывались верить, что я — неподходящая кандидатура. И да, настояли на том, чтобы после окончания школы поступила на нужный им факультет.

Устроить бунт на корабле, то есть в родном доме, мне не дали.

— У тебя даже имя подходящее для того, чтобы учиться на швею-мастерицу! Варвара! — поставил точку в неначавшемся споре отец, едва я заикнулась, что хотела бы поступить на филологический. Книги я обожаю. Готова их сутками напролет читать.

В общем, отправили меня поступать в этот самый… швейный. И я бы даже, наверное, поступила, если бы специально не завалила все экзамены. Родителям об этом сообщать не стала. Они бы наверняка заплатили деньги и меня бы приняли. И здравствуйте, пять лет каторги с ниткой и иголкой в руках! Бррр…! А потом так всю жизнь!

Что я в итоге сделала? Осторожненько подала документы на нужный мне факультет и… с треском не прошла. Не знаю, что там сработало — закон подлости, правило бумеранга, черный кот, приносящий неудачи? Но факт оставался фактом. Наверное, любой умный человек во всем сознался бы родителям. Я, будем считать, на тот момент к этой категории людей не относилась.

Так и родилась моя большая ложь, которая поначалу не была таковой. Но с каждым днем наслаивалась, росла и превращалась в тяжелый груз вины. Ненавижу лгать! Мерзкое, гадкое чувство неправильности и стыда грызет изнутри.

Я поймала летящий по воздуху кленовый лист. Вздохнула. Вторую неделю подряд делаю вид, что хожу на занятия. Надо что-то решать. Варианта два: устроиться на работу, чтобы не болтаться без дела по заваленными листьями паркам, или же отправиться на расправу к родителям. Надеюсь, отец не возьмется за ремень, как тысячу раз грозился. Или это как раз тот случай, когда его терпение закончится?

Я свернула в сторону и, обходя лужи, пошла по дорожке. Сегодня в воде отражалось сизое небо с рваными облаками, ветра совсем не было, а вчера… Неожиданно среди бела дня налетел сильный ураган. Поломал ветки, расшвырял разноцветные листья и исчез так же внезапно, как возник. Я даже вцепилась в ограду парка, чтобы не улететь, как сказочные Мэри Поппинс или Элли из Канзаса. Самое странное, что никто, кроме меня, сильного ветра не почувствовал. Люди шли мимо, будто ничего не происходило. Мне до сих пор не понятно, что же это такое на самом деле было.

Сегодня тишь да благодать. Гуляют редкие мамочки с колясками и старички под ручку со старушками, неспешно, словно золотистые бабочки, падают листья, щебечут в рябиновых листьях воробьи. Я присела на лавочку под раскидистым дубом и достала книгу, надеясь скоротать время. Повертела ее в руках, убрала обратно и вздохнула. Правильно говорят: когда совесть не чиста, невозможно на чем-то сосредоточиться.

Прикрыла на миг глаза, мысленно обозвала себя трусихой, а затем поднялась и решительно направилась к автобусной остановке. Родители всегда, чтобы не происходило, на обед приезжают домой. Эта святая традиция никогда, сколько себя помню, не нарушалась. Смешная, конечно, работают-то мама и папа вместе. Но сейчас мне это на руку. Пора с ними поговорить — сознаться во лжи, объяснить, что хотела бы заняться чем угодно, но не шитьем. Они же меня любят, должны прислушаться и понять!

Моя решительность начала таять, когда я оказалась возле двери и начала искать ключи от квартиры. Вспомнилось, что папа и мама всегда и во всем поддерживали, если дело не касалось моего желания бросить учиться шить. Макушку пощекотал холодный ветерок, но откуда он взялся на десятом этаже, я подумать не успела — нащупала связку ключей. В тысячный раз вздохнула, открыла дверь и шагнула в прихожую.

— Надя, мы должны ей сказать правду! — послышался голос отца из кухни, где шумел электрический чайник.

— Нам за все это время не удалось даже малого! — устало ответила мама.

Раздался звук открывающейся дверцы шкафчика. Он у нас иногда скрипел, хотя все семейство время от времени щедро смазывало его маслом. Зазвенели чашки, полилась вода.

— А что будет, если Моргана… Она ведь уже прислала первое веретено! — сказал папа.

Они о чем? Что за ерунда? Вроде бы у них на работе не было сотрудницы с таким вычурным именем. Или же — это новый поставщик швейных изделий? Но зачем нам такая древность, как веретено?

— Знаю. Но оно не набрало достаточно сил, чтобы сделать перемещение, — отозвалась мама.

— Но веретено ищет нашу дочь! Ты представь, что будет, когда… Она же ничего не знает! Даже хуже — Варя даже ни о чем не подозревает.

Послышался мамин вздох.

Я потрясла головой. Ничего не понимаю. Кто из нас сошел с ума — я или родители?

Неожиданный холодный ветерок взъерошил волосы, прервав мои мысли. Где-то в глубине квартиры от него звякнули буддистские колокольчики, так горячо любимые бабушкой. Раздался шум, в коридор выглянули родители.

— Варя! — воскликнула моя мама, одетая в безукоризненный деловой костюм ярко-синего цвета. Она всегда ходила на работу, как на праздник, чего я решительно не понимала.

Я вздрогнула, как преступник, случайно застигнутый на месте преступления. Возможно, мне стоило сделать вид, что ничего не слышала, но я выпалила другое:

— А что происходит?

Отец посмотрел на маму, расстегнул ворот белоснежной рубашки и выразительно промолчал.

Легкий порыв ветра прошелся по комнате и слегка растрепал мои волосы. Мама побледнела.

— Мы должны поговорить, — выпалила она, сжимая ладонь папы, взгляд серых глаз которого стал таким серьезным, что у меня возникло подозрение — не знают ли они, что я благополучно завалила экзамены? Но тут же себя успокоила: откуда? Некому рассказать, так как подруг у меня не было.

Я сделала шаг и откинула прядь темно-каштановых волос, недоумевая, почему по квартире гуляет ветер.

— Хорошо, давайте. Сейчас разденусь и…

Вихри воздуха наполнили небольшой коридор, заставляя меня замолчать. Закачалась и зазвенела люстра, разом слетели с верхней полки шарфы, шапки и перчатки.

— Варя, прости нас! — сквозь шум прокричала мама.

Я уцепилась за стену, надеясь, что мне все это снится.

— Помогите! — прохрипела я, потому что странный ветер становился все сильнее и почти не давал говорить.

— Не можем! Прими свою судьбу! Ничего не бойся! — раздался взволнованный голос отца.

— Прости нас. Встретимся через…

Дальше слова родителей потонули в свисте неожиданного урагана, в центре которого я оказалась. В него полетели вещи, которые находились поблизости. Я стояла и в шоке взирала на эту сюрреалистическую картину, не находя ни достойных слов, ни логических объяснений. Слова родителей же до сих пор звучали в голове и ужасали. А потом ураган сузился, и я закричала, подхватываемая порывами ветра. Стало темно и жутко, словно оказалась в коконе, который сам по себе ожил. Раздался треск, будто выламывали дверь, и меня куда-то поволокло.

Было страшно, так страшно, что я звала на помощь и даже, кажется, ревела, но ураган и не думал исчезать и оставлять меня в покое. Перед глазами замелькали разноцветные звездочки, а голос окончательно охрип. Но сдаваться, пока есть силы, я была не намерена. Все надеялась, что кошмар кончится, я окажусь дома с родителями.

Ветер набирал силу, хотя куда больше? Удивительно, что меня не крутило, как в мясорубке или стиральной машине. Мне всегда казалось, что если попасть в ураган, то… Среди серой массы и круживших вещей показалось что-то зеленое. Парк? Или лес? Исчезло, и спустя минуту, снова появилось. Так, надо вычислять промежуток и за что-то уцепиться, раз этот странный, не поддающийся логическому объяснению, ураган, не кидает меня, как щепку в море, а всего лишь куда-то несет.

Удалось с восьмой попытки. Я нащупала что-то колючее, удержала, и меня вышвырнуло из вихря, как ядро из пушки. Я сильно ударилась плечом и вцепилась в шершавую опору, дожидаясь, когда уйдет боль и перестанет кружиться голова. Пахло хвоей, словно я в детстве оказалась и тайком ночью в поисках подарков пробиралась к новогодней сосне, украшенной хрупкими шарами и сосульками. Тогда по всему дому тянулся этот потрясающий аромат сосны, и для меня он неизменно остался связанным с присутствием в жизни чуда.

Перед глазами все по-прежнему плыло, и я, желая понять, где же оказалась, принялась ощупывать то, за что держалась. Шершавая кора оцарапала кожу, и я, поморщившись, убрала руку влево. Что-то липкое оказалось на пальцах. Только смолы мне не хватало для полного счастья!

Тем временем окружающий мир приобрел очертания. И да, когда я немного пришла в себя, снова заорала, как резанная. Откуда-то даже голос взялся.

А чтобы на моем месте сделала обычная девушка, обнаружившая себя, сидящей на огромной сосне? Дерево было высоким настолько, что земли не видно — лишь ветки с иголками. На миг мне даже показалось — протяни руку, достанешь до проплывавшего мимо облака! Мамочка дорогая! Куда же меня занесло? Так, Варя, успокойся. Не смотри вниз, до него далеко. Успокойся, я сказала! Вдох. Выдох. Закрыла глаза, внутри все еще теплилась надежда, что мне все кажется, мерещится, снится… Увы, действительность снова порадовала сосновым пейзажем. Ощупала под собой опору — ветка крепкая, насколько могу судить, сломаться не должна, иголки — колючие, шишки — коричневые, смола, в которой измазана вся ладонь — липкая и ароматная. Чудесно! И где я?

Осторожненько повернулась, выглянула в просвет между двумя пушистыми ветками, с трудом сдержала визг. Кругом лес, словно в сказке о Бабе Яге — непроходимый и дремучий. Треугольные макушки елок неподвижно замерли близко друг к другу. В темном сумеречном небе зловеще каркают вороны. И больше ни звука… Интересно, почему в лесу почти ночь? Время-то к обеду близилось, когда возник ураган. Или меня так долго несло?

Елки зеленые! Что делать? Как выбираться? Куда идти? Я не из тех, кто способен в одиночку выжить в лесу.

— Эй, ты как там оказалась? — раздался мужской голос.

Я жадно свесилась с ветки, пытаясь сквозь мохнатые лапы рассмотреть того, кто кричал. Не вышло. Зеленая колючая растительность загородила от меня решительно все, кроме темнеющего неба и иголок с шишками.

— Почему молчишь? Помочь слезть?

— Да, — прокричала я, игнорируя первый вопрос и радуясь тому, что мои дела не так плохи, как я думала. Если есть люди, есть и…

— Аааааа! — да-да, снова кричала я, потому что прямо в воздухе передо мной появилась веревка.

— Ты чего кричишь? — послышалось снизу.

— Тут веревка, — пролепетала я.

Повисла тишина.

— И что не так? Ты спускаться думаешь?

— Она в воздухе висит, — пожаловалась я.

Пусть сочтет сумасшедшей, я уже не против.

— А не должна?

Я моргнула. Убийственный вопрос.

— Цепляйся, — крикнул чокнутый спасатель, не дождавшись моего ответа.

— А может не надо? — прохрипела я, с подозрением рассматривая обычную веревку.

— Так и будешь там сидеть?

Вздохнула. Потрогала веревку.

— Ну?

— А я боюсь, — честно созналась я.

Спасатель, которому свалилось на голову неожиданное счастье в виде меня, сидящей на сосне, вздохнул и пробормотал что-то смахивающее на ругательство. Через мгновение веревка поползла вниз и исчезла. Я с любопытством ждала следующих действий незнакомца. Верить в то, что он решил бросить маленькую беззащитную меня одну в лесу, я отказывалась. Тем не менее, тишина под деревом была подозрительной. В ветках мелькнуло что-то оранжево-фиолетовое, и передо мной появился ковер. Если бы решилась отпустить ствол, то потерла бы глаза, чтобы убедиться — не снится, а так… я просто таращилась на узорчатый кусок ткани, неподвижно замерший рядом со мной.

— Ты онемела? Долго тебя ждать? — послышался голос.

Я на всякий случай зажмурилась.

— А это летающий ковер, да? — спросила я, понимая, как глупо звучит мой вопрос.

— Да. А непонятно? Что еще это может быть?

Снова воцарилась тишина. И правда, что тут непонятного? Ураган посреди квартиры, благодаря которому я сижу на ветке огромной сосны, и летающий ковер из сказок об Алладине. И чего я нервничаю-то, да?

— Постой-ка, ты что из другого мира? — сообразил мой собеседник.

— Что значит, из другого?

— Не из Чарды.

Похоже, кто-то из нас точно сумасшедший.

— Так, не паникуй. Осторожно переползи на ковер.

Легко говорить! Вздохнула, с тоской посмотрела вокруг. Выхода-то нет, придется лезть на парящую тряпочку и надеяться, что все будет благополучно. Потрогала край, снова вцепилась в дерево.

— А может, ты на нем поднимешься, и вместе спустимся? — робко предложила я.

— Не выйдет. Он только одного человека выдержит. У меня облегченная модель.

Я про себя выругалась, осторожненько передвинула сначала одну ногу на ковер, потом другую и медленно переползла на волшебную вещь. Только руками за ствол держалась до последнего, дрожа и ощущая, как колотится сердце. Страшно же! И еще каждая косточка ноет так, словно по мне поезд проехался. Раз так триста.

Едва вцепилась ладонями в ковер, тот слегка покачнулся и медленно, словно опадавший с дерева лист, стал спускаться.

Рыжеволосый паренек примерно моего возраста стоял неподалеку от сосны и с явным изумлением меня рассматривал. Его синие глаза казались такими огромными и яркими, что их невозможно было не заметить. Веснушки добавляли озорной и забавный вид, делая незнакомца похожим на Антошку из известного мультфильма, только выросшего. Я улыбнулась. Парень протянул руку, помогая слезть. Я вцепилась в него мертвой хваткой, задела ногой край летающего ковра и, потеряв равновесие, вместе со спасателем упала на землю.

Я застонала, а парнишка выругался.

— Прости, не специально, — смущенно пролепетала я.

— Да уж понял, — хмыкнул рыжик, помогая сесть и облокотиться о ствол злополучной сосны.

Поманил пальцем парящий коврик, скатал в аккуратный рулончик, перевязал алой лентой и отложил в сторону

— Ромео, — представился он, садясь рядом.

Я сдержала смешок. Ну и имечко!

— Варвара, можно Варя.

Паренек кивнул, потянулся к небольшой сумке, лежащей под деревом, достал флягу и протянул мне. Я жадно стала пить, чувствуя, как горят обветренные губы. Поблагодарила, блаженно улыбнулась, радуясь тому, что приключения на сосне благополучно завершились.

Взгляд снова зацепился за рыжика. Только сейчас я почему-то заметила, как он одет. Темно-зеленые штаны, черная рубашка, кожаная жилетка с ремешками и длинный плащ с большим капюшоном, кончик которого торчал у него из-за спины. У нас так герои всяких фэнтези в кино одевались.

— И как ты оказалась на дереве? — не дал мне возможности поинтересоваться чудной одеждой паренек.

Может, тут фильм снимают? Тогда где все остальные актеры и режиссер с операторами?

Несбыточная надежда.

— Долгая история, — устало отозвалась я, заметив пытливый взгляд.

— А я вроде бы никуда и не тороплюсь, — по-доброму улыбнулся Ромео. — Да и тебе, похоже, отдых необходим.

Это точно, я даже шевельнуться сейчас не в состоянии.

— Расскажешь? Люблю интересные истории. Тем более о тех, кто к нам из других миров попадает.

— Так я не одна такая? — невольно обрадовалась я.

— Да. Перемещения случаются не так часто, но каждый раз такие люди приносят в Чарду перемены. Обычно — хорошие и необходимые, — улыбнулся паренек, сверкая синими глазами. — Марьяна Прекрасная, к примеру, хотя и не обладала магическим даром, создала Магическую Школу Целителей.

— А раньше как вы без нее обходились? — удивилась я.

— До Марьяны у нас были только травницы да знахарки. Первые дара не имели, но могли оказывать помощь тому, кто в ней нуждался. Вторые же наоборот несли в себе искру целителя, но их некому было обучать.

— А как же те, кто уже умел лечить? Неужели старичков-наставников не могли попросить?

— Наивная! — рассмеялся рыжик. — Думаешь, целителю работы не найдется? В любой деревне то в поле крестьянин косой порежется, то ребятня в холодном пруду накупается и простынет, то дикий зверь нападет… Когда им молодых-то учить? А Марьяна все изменила, хотя ей было непросто.

— Какой она была? — заинтересовалась я.

— Доброй, помогала беднякам, лечебницы создавала. Жаль только, что она исчезла так же внезапно, как и появилась. Сработал древний закон магии.

— Ээээ… ты о чем?

— Она сделала для Чарды все от нее зависящее, открылся портал. Через него любой может обратно вернуться, если хочет.

— И она не осталась?

— Неа, — отогнал комара от своего носа Ромео. — Марьяна даже не стала ни с кем прощаться. Я слышал, что у нее в другом мире оставался ребенок и муж. Она по ним сильно тосковала.

— Погоди, — вконец запуталась я. — Ты сказал, что те, кто попадают из другого мира, должны нести перемены, так?

— Да. Обычно перемещаются либо те, кто нужен этому миру для исполнения какой-либо миссии… Ну, знаешь, найти, убить, спасти, — щедро перечислил он. — Или же в человеке пробуждается сильный дар к магии — боевой, целительской или швейной.

Я моргнула.

— А почему я сюда попала?

— Понятия не имею, — осчастливил рыжик. — Вполне возможно, что причина все же в проснувшемся даре. Я слышал, прошлым летом четверо ребят перенеслись из других миров. Они обладали магией, о которой и не подозревали. Год проучились в магических школах, потом навестили родных и вернулись.

— Им так тут понравилось? — не выдержала я.

— Да. Всегда приятно, Варвара, когда ты находишься на своем месте. Арар и Глеб — те, из четверки прибывших, обладают способностями к боевой магии. Они такую защиту могут поставить, что нам и не снилось.

— Это какую же?

— Представь, что сотня мастериц будет год трудиться, создавая амулеты для одного небольшого города, — задумчиво протянул Ромео.

— И?

— Арар и Глеб справятся с такой задачей минут за десять при помощи заклинаний.

Я моргнула.

— И из каких же они миров-то?

— Арар с Танрога. Он — обычный воин-наемник. Дрался в степи с полчищем орков, когда его меч засиял и создал воронку. Та выкинула его прямиком в учительскую одной из Магических Боевых Школ, где шло важное совещание. Говорят, новоявленный маг, когда понял, что с ним произошло, так ругался, что даже у директора уши стали пунцовыми, — весело засмеялся рыжик.

— А Глеб?

— Он — темная лошадка. О его прошлом мало кто знает. Молчаливый, замкнутый, нелюдимый. Поговаривают, что он родом из Таркских Болот мира Элларии. Тяжеловато там жить, скажу тебе, Варь. Много нечисти, которая норовит тобой закусить, ядовитые испарения, топи.

— Ужас! — согласилась я.

— И я про тоже. А Глеб, оставшись без родителей, выжил, — сказал паренек. — Они с Араром сдружились. Сложно представить более странных напарников.

— А про остальных ты что-нибудь слышал? Ну, про других из четверки?

— Вроде бы на швей поступили. Я не особо интересовался, Варь, — зевнул рыжик, но тут же с любопытством посмотрел на меня. — Так как ты оказалась в лесу?

Я вздохнула и принялась рассказывать. А родители-то, получается, знали про этот мир и про веретено. Выходит, тут бывали? Час от часу нелегче! Уже и не спросишь.

— Хммм… Земля, значит. Оттуда к нам редко приходят. Ваш мир почти лишен магии из-за развития… эээ…

— Технологий, — подсказала я.

— Ага.

— А твой… этот мир он Чардой называется, да?

— Ага. Ты находишься в королевстве Шелдрония.

— И сколько всего королевств? — уточнила я.

— Много. Шелдрония, она самая большая.

— А другие?

— Ну, есть еще Аскания и Васка. Они на юге, где Великая Пустыня, — задумчиво сказал Ромео. — Я никогда там не был. Говорят, что те места красивые и необычные.

— Мне весь ваш мир кажется таким, — улыбнулась я.

— Это еще что! Видела бы ты Ледяной океан! Ни конца, ни края! Только редкие острова, где гуляет северный ветер. Заброшенные места, вымерзшие, — пояснил Ромео. — Но зато можно добывать рыбу и удивительные ледяные жемчужины.

Рыжик так интересно рассказывал о своем мире, что я невольно подумала: в сказку попала.

— А что за жемчужины?

Любим же мы, девушки, украшения, а я — не исключение. Сразу глаза загорелись от любопытства.

— За ними лишь влюбленные смельчаки ныряют. Нужно обладать отвагой, чтобы добраться до темного дна океана, найти сверкающие пещеры, которые сторожат акулы.

— Они и у вас есть? — удивилась я, вспоминая зубастых хищников.

— Есть, — отозвался рыжик. — В мелких княжествах, с которыми Шелдрония граничит с запада и востока, очень ценятся зубы этой чудесной рыбки. Из них целители эликсиры делают, способные мертвого поднять.

— А ледяная жемчужина? — вернула я его к теме украшений.

— Она обладает древней магией. Защищает, оберегает, дает силы, позволяет знать, жив ли любимый человек, если тот далеко. А иногда, если чувства сильны и взаимны — даже слышать друг друга на расстоянии и разговаривать. В одной из легенд сказано, что ледяная жемчужина силой одной любви человека, который ей обладает, способна остановить смерть.

Я почувствовала, как по коже поползли мурашки.

— Если мужчина сможет ее добыть и подарит своей возлюбленной, то можно не сомневаться в его преданности, искренности и силе чувств.

— Смелый — не значит, хороший, — возразила я.

— Ты не поняла, Варь. У жемчужины светлая магия. Она не дастся в руки тому, у кого на сердце зло.

Сдается, не многие ее добывали.

— Но она такая красивая… — мечтательно вздохнул новый знакомый. — В прошлый раз ее добыл Ричард Храбрый, король Шелдронии, для принцессы Любомиры Цветущей, которая согласилась стать его женой, тем самым остановив войну между нашим королевством и Асканией. — Потом король Эридан для своей…

— Погоди, — оборвала я. — Это не главное. Лучше расскажи, как мне обратно вернуться, — нашлась я.

Ромео вздохнул, почесал макушку, взъерошив огненную шевелюру.

— Боюсь тебя расстроить, но магия перемещения в другой мир только через год сработает. Ты для чего-то нужна этому миру, Варвара. Можешь считать, что год — это испытательный срок. Своеобразный, но все же…

Я моргнула и уставилась на рыжика. Тот развел руками.

— И что мне делать? — в отчаянии спросила я.

— Добраться до Нары — это ближайший крупный город, и найти предсказательницу.

— Зачем мне гадалка? — удивилась я.

— Она поможет определить дар. И от этого…

— К-какой д-дар? — заикаясь, спросила я.

— Ты чем меня слушала? — возмутился Ромео, закатывая васильковые глаза. — Если ты сюда попала, в тебе есть магия.

— А вдруг мне просто нужно… эээ… выполнить какую-то миссию?

— Вполне возможно, что и это тоже. Такое редко случается, но иногда человек попадает в наш мир сразу по двум причинам. Но дар в тебе, Варь, точно есть, даже не сомневайся.

— Почему ты в этом так уверен? — удивилась я, все еще надеясь, что странные способности во мне не проснутся.

Ромео закатил глаза, достал какую-то вязаную фенечку, провел перед моим лицом. Та заискрилась.

— Все? Вопросы есть? — буркнул он.

— Есть.

Мальчишка застонал.

— И?

— Это что?

— Заговоренный мастерицей амулет, позволяющий определить маг перед тобой или нет, — обрадовал рыжик. — Так что… Лучшим вариантом для тебя станет — учеба в одной из Школ или Академий. Подозреваю, раз Моргана запустила веретено, то искала очередную кудесницу-мастерицу.

— Веретено? — уцепилась я за слово.

— Так называется магический ураган, который тебя принес в этот мир. Берется обычное веретено, читается заклинание и …

— А Моргана?

— Директриса одной из магических школ, которая изобрела этот способ перемещения сквозь миры.

— А еще есть? — заинтересованно спросила я.

— Порталы. Но они нестабильны и более болезненны.

Я бы с этим утверждением поспорила.

— Специальные кристаллы и волшебные зеркала. Последние, правда, редкость. Их мало осталось, — заметил парнишка. — Но ничто из перечисленного не сможет вернуть тебя в твой мир раньше, чем через год. Так действует магия Великой Кудесницы — создательницы Чарды.

Я потерла виски, пытаясь осознать свалившееся на меня счастье.

— А по этому миру вы на чем перемещаетесь?

— Летающие ковры, к примеру. Но они дорогие, заразы. Слишком много сил и времени нужно, чтобы хотя бы один создать. В него вплетаются определенные заклинания и накладываются специальные узоры. С совершенно разными функциями.

— То есть? — уточнила я.

— Он может не только летать, но и защищать.

Я покосилась на скромный рулончик и оценивающе прищурилась.

— Мне ковер подарили, вернее, расплатились за работу, — смутился рыжик. — Я вовсе не богач.

— А кто?

— Менестрель, — задумчиво отозвался мальчишка. — Во мне нет дара к магии.

Он насупился, явно расстроенный тем, что ему не по силам волшебство, поправил плащ.

— Давай на ночлег устраиваться, — предложил Ромео, откидывая челку и всматриваясь в сумерки. — Я соберу лапника, а ты принеси воды. Тут неподалеку ручеек.

Я кивнула, поднялась, охая и ахая, как древняя старушка, подхватила посудину и побрела в указанном направлении. Наклонилась к воде и завизжала.

— Что? — тут же примчался на мой крик Ромео.

Я некрасиво ткнула пальцем в свое отражение. Рыжик захихикал и закатил глаза.

— Бывает хуже. У тебя всего лишь щеки иголками расцарапаны, это заживляющая мазь исправит, — отозвался он. — У меня есть, поделюсь. И волосы… хммм… слегка растрепались, — нашелся рыжик.

— Слегка? — вскрикнула я, не представляя, как буду вытаскивать из них листья, иголки и почему-то песок, непонятно как попавший.

— Помогу. Сначала только поедим.

— Спасибо, — ответила я, растроганная отзывчивостью и бескорыстностью незнакомого юноши.

Ромео подмигнул и исчез за деревьями, а я умылась, морщась от пощипывающих порезов на руках и лице, набрала воды и отправилась обратно.

Рыжик к этому времени уже развел костер, насобирал хвороста и лапника и доставал из сумки круглую баночку.

— Мазь, — протянул он.

— Спасибо.

Пока я открывала и использовала вязкую массу серого цвета, отдающую болотной водой и камышами, Ромео поставил котелок на огонь и засыпал в него какую-то крупу. Посолил, помешал ложкой и забрал у меня мазь.

— Немного подождать придется, — сказал он, задумчиво смотря на огонь.

— Похлебка или каша? — уточнила я, чувствуя, что сильно проголодалась.

— Каша, — отозвался рыжик. — Я не люблю охотиться.

— Ты же менестрель — это логично.

Он усмехнулся и ничего не ответил.

В молчании, когда приготовилось, поели, Ромео помог мне привести в порядок волосы и кинул плащ.

— Замерзнешь ночью, — пояснил он, укладываясь с другой стороны костра.

— А ты?

— Привык. Я из Крынмы, — сказал рыжик, как будто это что-то для меня значило, зевнул и прикрыл глаза.

Я последовала его примеру. Но уснуть не получалось. Вздрагивала от каждого шороха, вслушивалась в уханье совы где-то неподалеку и ворочалась на колючих еловых ветках. Нет, я не йог, ни капельки. Жестко, неудобно, все впивается в тело. Пару раз, разумеется, во время туристических походов с родителями ночевала в палатке, наслаждаясь подобными прелестями жизни, но сейчас все было в несколько раз хуже.

Когда усталость взяла свое, я ненадолго задремала, кутаясь в плащ Ромео. Ночь и вправду оказалась холодной. Зевнула, выплывая из сна. Рыжик съежился с другой стороны костра. Я встала, подбросила в огонь веток, и, наплевав на моральные принципы, перетащила самодельную постель к менестрелю, легла рядом и укрыла нас обоих плащом. Вдвоем все же теплее будет. Да и Ромео не походил на маньяка ни по виду, ни по действиям. Добрый и забавный.

Где-то завыли волки. Я вздрогнула и огляделась, всматриваясь в темную стену окружающего нас леса. Вой повторился, фантазии о громадных хищниках стали еще ярче и ощутимее. Сказочный мир, называется! А волки-то настоящие — с когтями и зубами. Я моментально их представила и придвинулась еще ближе к рыжику. Тот во сне заворочался и сердито засопел. Он совсем какой-то беззащитный.

Я вздохнула, рассматривая его рыжие волосы, в свете танцующего пламени казавшиеся почти медными. Бабушке бы Ромео понравился. Она кормила бы его вкусными пирогами и рассказывала свои чудесные истории. При воспоминании о близких к горлу подкатил ком, и так сильно захотелось домой, что хоть вставай и беги без оглядки.

Вздохнула, кутаясь в плащ. Я уже взрослая, поэтому пора самой научиться справляться с трудностями. Правда, тоска по дому никуда от этого не денется. «Год… Всего лишь год, и все станет, как было», — подумала я, зевая и закрывая глаза.

Глава вторая

Утро выдалось на редкость противным. Небо затянули серые тучи, грозившие вот-вот разразиться ливнем. Стелился туман, укутывая низины и корни деревьев в призрачную тюль. Возле тлеющих угольков, свернувшись рыжим клубком, спала обычная белка. Но стоило мне зашевелиться, как зверек испуганно вскочил и скрылся в ветках сосны.

За ночь костер потух, и я проснулась от того, что замерзла. Поняв, насколько бесполезно кутаться в плащ, выползла и стала теребить Ромео, пусть просыпается. Без него мне огонь не развести. Вчера паренек пользовался какой-то мудреной зажигалкой, высекающей искры. Я же к тому времени настолько устала, что даже не поинтересовалась диковинкой.

Рыжик что-то недовольно пробурчал и сильнее закутался в плащ, так, что только один нос торчал. Я сделала попытку номер два, чтобы его разбудить. Ромео зевнул, приоткрыл один глаз.

— Чего тебе? — хмуро поинтересовался он.

— Холодно, — ответила я вместо «доброго утра».

Погода тут заметно отличалась от той, что у нас. Гораздо холоднее, сильнее чувствовалась влажность, но воздух был чистым и свежим. У меня на Земле царила середина сентября, но дни оставались солнечными, теплыми — бабье лето. Неудивительно, что я оказалась достаточно легко одета для прогулки в лесу в фэнтезийном мире — джинсы, блузка и пиджак, атласная подкладка которого от холода заставляла поеживаться. Хорошо, что во время перемещения на мне не было вечернего платья и туфель на шпильках. Но радоваться этому не получилось. Одна в чужом незнакомом мире без денег и умений… Те еще перспективы, если честно.

— Слушай, а какое тут время года?

— Конец лета, — отозвался Ромео, снова зевая, — а что?

— У нас теплее, — отозвалась я, стараясь не стучать зубами.

Менестрель вздохнул.

— Еще вопросы будут, или я могу поспать?

— А почему мы друг друга понимаем? — выдала я. — Ты вряд ли знаешь русский, а я… хммм…

— Чардынский? Магия срабатывает. Целители на защитный барьер заклинание накладывают. Новички легко ему поддаются, — рыжик снова зевнул. — Впрочем, есть еще специальные амулеты. Их мастерицы создают. Они вплетают чары, которые позволяют понимать собеседника, на каком бы языке он ни говорил. Многие их покупают. Проблем с общением у нас нет.

— Ясно, — получила я исчерпывающий ответ.

Менестрель посмотрел на меня, отчаянно пытающуюся согреться, и вздохнул, покорно вылезая из-под плаща.

— Сейчас разожгу костер. За водой сходишь? — уточнил он.

— Да.

Я подхватила котелок и отправилась к ручью. Зачерпнула воды и повернула обратно. Собралась уже раздвинуть кусты дикой ежевики, чтобы пробраться к заветной сосне, как на поляне раздались голоса. Я замерла и прислушалась.

— Михей, глянь, что у него еще есть, — хриплый мужской голос.

— Да кроме ковра и взять-то нечего, разве что мандолину, — ответил второй.

Разбойники! Других вариантов просто не было. Я осторожно выглянула, прячась в кустах. Здоровенный, заросший черной бородой, детина, стоял за спиной бледного Ромео и прижимал к его горлу кривой нож. Второй, невысокий и коренастый, одетый в яркую красную рубаху, находился в нескольких шагах, держал в руках струнный инструмент, смахивающий на домру. Вытряхнутые из сумки вещи рыжика валялись под его ногами.

— Деньги где? — уточнил бородатый.

— Нету, — хмуро отозвался рыжик. — Я музыкант, а не купец.

— И не уж-то ничего не насобирал? — поинтересовался второй, замахиваясь мандолиной и заставляя Ромео вздрогнуть.

— Не трогайте ее, пожалуйста. Это единственная вещь, что осталась мне от матери, — тихо сказал паренек.

Разбойники захохотали. Тот, что в красной рубахе подошел ближе, дернул за одну струну, издевательски смотря на рыжика, у которого от бессилия дрожали руки.

Гады! Если до этого мной владел страх, то теперь появилась злость. Я осторожно, почти на цыпочках, быстро обошла поляну, поднимая с земли палку. Прокралась за спину бородатого и… со всех силы ударила по голове. Тот зашатался, выронил нож и упал, как подкошенный. Второй изумленно вытаращился и злобно оскалился, увидев меня. Замахнулся злополучной мандолиной…

— Нет! — завопил рыжик, забыв про все на свете и кидаясь на мужика с визгом команчей.

Зеленые елки!

Музыкальный инструмент полетел в сторону, и мне пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы поймать и не дать ему разбиться. Сдается, Ромео он важнее собственной жизни. При этом я сама кувырком прокатилась по поляне, сильно ударившись о выступающий корень сосны. Быстро поднялась, положила мандолину под дерево и выдохнула. Рыжик и разбойник катались по земле и были измазаны золой, как черти. У Ромео краснело ухо, у мужика — расцарапаны щеки. Второй, бородатый, по-прежнему лежал без сознания. И как помочь приятелю? Снова палку искать? Прежняя-то сломалась. Боюсь, промахнусь. Взгляд зацепился за котелок с водой. Хммм… а это идея. Схватила и опрокинула на обоих.

— Аааа! — завопил разбойник, принявший ледяной душ.

— Варвара! — Ромео задыхаясь, уставился на меня.

Я не мешкая, врезала котелком разбойнику в челюсть. Тот затих. Села на землю, потому что руки и ноги дрожали, и посмотрела на рыжика.

— Ну ты… Ну ты…

— Достаточно сказать спасибо, — ответила я.

— Спасибо, — отозвался Ромео. — Надо действовать, в любой момент могут очнуться.

— Связываем? — уточнила я.

— Да. У меня есть веревка. Погоди, найду.

Мы проделали сказанное, прислонив обоих разбойников к дереву. Ромео подобрал мандолину, бережно убрал ее в чехол и поставил рядом с походной сумкой, в которую сложил свои немногочисленные вещи.

— Пойдем? — спросил он. — Если очнутся и выберутся, нас найдут.

Я хмуро посмотрела на двух детин и нерешительно — на Ромео.

— Что? — изумленно приподнял он брови.

— Думаю, не будет кощунством, если мы у них что-нибудь позаимствуем, — сказала я.

— Ты предлагаешь их ограбить? — удивился приятель.

— А думаешь, не стоит?

Рыжик заливисто рассмеялся.

— Варя, ты — неподражаема. Кто же грабит разбойников?

— Мы, — ответила я.

— Думаешь, это честно?

О, боги! Откуда в этом пареньке такая наивность-то?

— А они, по-твоему, честно с тобой хотели поступить?

— Нет, но это не значит, что нам нужно на один уровень с ними встать.

Я закатила глаза.

— Хотя… Мы же не порядочных граждан грабим, верно? — хмыкнул рыжик, подмигивая.

Добыча оказалась невелика. Горсть медных монет, две серебрушки и прозрачная пуговица, покрытая затейливым узором.

— Красивая, — заметил рыжик. — Оставь себе, все равно ее одну не продадим. Нужно, как минимум пять штук, чтобы на платье пришить.

Я повертела в руках находку и спрятала ее в застегивающийся на молнию карман. Не хотелось бы потерять такую красоту. Интересно, кому она могла принадлежать?

Ножи мы закопали неподалеку в кустах, брезгливо морщась. Я боялась и подумать, кто под них попал. Рыжик, по всей вероятности, размышлял о том же.

Ромео, пока мы плутали по лесу, был молчалив и задумчив. Видимо, переживал от того, что случилось. Я не стала его тревожить. Пусть отойдет. Сама не люблю, когда в душу лезут.

К обеду, начал моросить дождик, и настроение для путешествия совсем пропало. Холодно, мокро, уныло. Такой погоде, наверное, даже лягушки в самом захудалом болоте не радуются.

— Нам нужно добраться до ближайшего поселка, — сказал Ромео, прибавляя шаг. — Там нас не найдут.

— Думаешь, что разбойники будут нагонять двух бродяг, вроде нас? — удивилась я, откусывая затвердевший кусок хлеба.

— Эти — будут, — уверенно ответил рыжик — Их заинтересовал мой летающий ковер — раз. Они захотят отомстить — два. А если учесть, что мы их ограбили…

Паренек покачал головой и нырнул в заросли орешника. Так мы с ним и шли, изредка делая привалы. Мрачноватый еловый лес, полный ароматных запахов, сменился смешанным. Пробираться через него стало во много раз труднее. То дикий шиповник цеплялся за ноги, то я, наступая на мох, проваливалась в лужу. Неприятные ощущения, а если учесть, что за нами разбойники идут…

Но оптимизм все же взял свое. Я жива, здорова и нахожусь в сказочном мире. Раз уж вернуться раньше, чем через год не получится, не стоит и горевать. Буду наслаждаться новыми впечатлениями. От чего? Да хотя бы от неожиданной прогулки по лесу. Любопытно же… Я засматривалась на мухоморы, в изобилии встречающиеся по пути, дождевые капли, замершие на листве, мокрого воробья, скачущего по веткам. Странно, конечно. Вроде бы мир другой, а лес — такой же. Как-то от этого сразу становится уютно и светло. И даже разбойники не так пугают. Может, они и не выбрались. А уж со следа сбиться в такую погоду…

К вечеру мы добрались до небольшой деревни, огороженной стеной из бревен. На ней россыпью сверкали, по всей видимости, защитные амулеты. Другого предназначения для круглых и квадратных салфеточек из ткани и ниток, я найти не смогла, а спросить Ромео не успела. Выдавать, что я из другого мира — не хотелось. Мы подошли ближе к широким, окованным воротам. Ни дать, ни взять Древняя Русь! И когда возле входа обнаружилось двое воинов — один с мечом, другой — с луком, одетые в доспехи и кольчуги, сходство усилилось. Над нами поводили какой-то бляшкой и пропустили.

Я жадно рассматривала все вокруг. Нет, понятное дело, нельзя так таращиться, но интересно же! Дождь стих, и черепичные крыши блестели так, словно были покрыты лаком. Домики разбросаны в хаотичном беспорядке, где-то собаки лают, и из таверны слышаться веселые голоса.

Гуляют по дороге, размытой от дождя, в основном молодые парочки. Девушки одеты в длинные платья или сарафаны простого кроя, но украшенные самой разной вышивкой, на юношах одежда такая же, как у моего спутника — темного цвета штаны да рубашки с жилетками. На некоторых — плащи с большими пряжками.

— Нам туда, — указал на один из проулков Ромео.

Я с сомнением посмотрела в ту сторону.

— Тут неподалеку есть недорогой трактир. Извини, но на хороший пока денег нет, — краснея, сказал он.

Я моргнула.

— Ты чего? Спасибо и на том!

Нет, у парня определенно не ладится с самооценкой. Сколько мне помогает, в лесу не бросил, еще и извиняется… Понять бы, почему. Но ведь не скажет. Или может, в этом мире так принято обращаться с незнакомыми девушками? Разбойники, напавшие на нас утром, явно об этом не подозревали. Ох, нечисто дело!

Мы немного попетляли по грязным улочкам и остановились у невысокого двухэтажного домика. Внутри чадили свечи, и пахло кислой капустой. Хозяин таверны, невысокий коренастый мужчина, стоящий за стойкой, долго нас рассматривал.

— Деньги есть? — спросил он.

Похоже, в его глазах, мы выглядели нищими оборванцами. Впрочем, так и было. Еще и некстати под ногами чавкало. Кроссовки совсем вымокли.

— Сколько за ночлег с ужином возьмешь?

— Три серебрушки, если в разных комнатах, две — если в одной.

Ромео оглянулся, будто бы у нас был выбор.

— В одной, — сказал рыжик, доставая монеты.

— Ужин в комнату или в зал?

— В комнату, — хором сказали мы.

Сдается, менестрель тоже неимоверно устал и хочет отдохнуть. Да и чем меньше народу нас видит, тем лучше. Я не особо верила, что разбойники нас найдут, но рисковать не хотелось. Едва трактирщик протянул нам медный ключ и пояснил, куда идти, мы отправились наверх.

Комнатка была маленькая, с одной большой кроватью, парой колченогих табуреток возле обычного деревянного стола и небольшим шкафом. На окнах — грязные, явно давно нестиранные шторы.

— Располагайся, — кивнул менестрель, ставя на пол вещи. — Отдыхай.

— Вымыться бы, — мечтательно сказала я.

— Ванны в таких местах нет, только бочка. Надо?

— Надо, — согласилась я. — Но сначала поесть.

Ужин — запеченная с мясом картошка и травяной напиток с медом — оказался выше всяких похвал. И я простила этому миру все, чем он меня раздражал. Пока Ромео, краснея, отвернулся к окну, залезла в бочку с водой. Блаженство! Нет, что не говори, а я все-таки изнеженный городской человек, для которого сутки на природе — это порой перебор.

— А нам далеко до Нары? — спросила я, рассматривая причудливые тени, скользящие по стене.

— Трое суток пути. Но завтра отправимся на площадь. Надо заработать денег на еду.

— А как?

— Я — менестрель, забыла?

— Так струны же лопнули. Или есть запасные?

— Нет. Продам летающий ковер, знаю я тут одного…

— Погоди, — оборвала я. — Может, лучше что-то из моих вещей взять?

Раздалось возмущенное сопение.

— Можно же и попроще что-то купить. Или обменять с доплатой, — предложила я.

— Нехорошо это, что ты из-за меня…

Нет, с этим определенно надо что-то делать!

— Ты не прав, Ромео. Мы вместе идем до Нары. Я не в восторге, что ты за меня везде платишь.

— Почему? — раздался удивленный голос.

— Я привыкла к самостоятельности. У нас женщины работают наравне с мужчинами, сами способны себя прокормить, — пояснила я. — А у вас нет?

— Так только маги живут.

— Понятно. Мне тоже хочется внести свою лепту, помочь. Кстати, может, серебряную цепочку продадим?

— У тебя есть?

— Да. Мне она не особо нужна. На струны-то новые хватит? — уточнила я, закутываясь в полотенце.

— Да. На них как раз и хватит.

— И чудесненько, — ответила я, натягивая на себя рубашку. Все остальные вещи выстирала и повесила сушиться на спинку кровати, надеясь, что они немного высохнут хотя бы к утру.

На рассвете Ромео растормошил меня и стребовал обещанное серебро. Я сонно зевнула и отдала цепочку, жалея, что на мне не было сережек, браслета и колечка. Впервые не надела — и понадобились. Рыжик собрался и ушел. Я залезла под одеяло, но сон пропал. Поворочалась и встала, решив умыться и собраться. Вещи, разумеется, были влажными, но приобрести другие пока нет возможности. Расставаться же с привычными и удобными джинсами и кроссовками, не хотелось.

Расчесала спутанные волосы руками, заплела в косу и собралась уже спуститься вниз, как в коридоре послышались тихие голоса.

— Уверен, что девчонка тут осталась?

Елки зеленые! Тот бородатый разбойник.

— Уверен. Мальчишка, только солнце взошло, взял мандолину и ушел, а она осталась, — это уже хозяин трактира. — Беспробудно спит, сам видел, что не вставала.

— Запасной ключ есть?

— Нет. Но дверь, в крайнем случае, можно вышибить. Или для начала постучусь и скажу, что принес завтрак и записку от менестреля.

Я стояла ни жива ни мертва и лихорадочно думала, что же делать. Взгляд упал на окно. Прокралась, выглянула. Внизу заросли каких-то колючек и репейника и какие-то разбросанные железяки, похожие на детали то ли телеги, то ли ворот. Прикинула расстояние до земли. Второй этаж, труба, похожая на водосточную. Хлипкая… Но выбора не было, потому что раздался стук в дверь.

Огляделась. Вещи, включая мандолину и летающий ковер, Ромео забрал с собой. Жаль, я бы, пожалуй, рискнула повторить такой же спуск, что у меня был с сосны. Но на нет и суда нет. Распахнула скрипящее окно, перекинула ноги через подоконник и осторожненько ухватилась за водосточную трубу.

Не дрожать. Не смотреть вниз. И думать о том, что тебе еще от разбойников убегать и искать менестреля, которого наверняка схватит второй товарищ. Если первый тут и с трактирщиком договорился, чтобы меня поймать…

Обняла всеми конечностями спасительную железяку и сдвинулась вниз на десяток сантиметров. Скользкая! Надо быть осторожнее! Над головой раздался треск — выламывали дверь. Я увеличила скорость и скатилась до окон первого этажа. Черт! Если сейчас побегу, догонят. Дотянулась рукой до ближайшего окна, толкнула створки… Надо же — открылись. Великолепно! Хоть в чем-то удача меня не покинула. Заползла и… В комнате, погруженной в полумрак (это днем-то!) сидел мужчина, одетый во все черное. В руках вертит ножик, бросающий блики на стекло. Длинные темные волосы раскиданы по плечам, глаза изучающе смотрят на меня.

Я зажмурилась!

— Она не могла далеко уйти! Либо через окно сбежала и неподалеку с переломами лежит, либо в сторону площади отправилась, где торговые ряды расположены, — раздался голос трактирщика, заставивший меня вздрогнуть.

В ответ послышались ругательства. Незнакомец по-прежнему смотрел на меня и молчал.

— Давай спустимся вниз и все под окнами осмотрим, — предложил хозяин местной гостиницы.

Закрыла глаза. Мне конец. Если сейчас этот тип, к которому я забралась, выдаст…

Мужчина медленно поднялся, подошел, не стесняясь, снова меня рассмотрел, обогнул, задернул окно плотными шторами, из которых вылетела моль. Я машинально попыталась ее поймать и прибить, но промахнулась. Брюнет поднял руку, щелкнул пальцами, и моль вспыхнула, словно спичка, осыпаясь пеплом.

Ой, мамочки! К кому я попала? Может лучше встретиться с разбойниками? Вдруг убегу?

— Посмотри в кустах, Пром, девчонка не могла не оставить следов.

Раздались шорохи, затем ругань и крики.

— Поймаю, живого места на ней не оставлю! — прошипел разбойник.

Видимо, добрался до колючек.

— Ничего нет! Надо отправляться на площадь, — ответил трактирщик.

Раздались шаги, голоса смолкли. Я развернулась и закрыла окно, все еще настежь распахнутое.

— Хочешь, чтобы помог? — неожиданно спросил брюнет, сверкая черными глазами.

Голос у него был красивый и обволакивающий.

— С чего вдруг? — прошептала я.

— Отказываешься? — удивился мужчина, откидывая черный плащ.

На поясе висели ножны и торчала рукоять меча, усыпанная красными камнями. Это он что, убить разбойников предлагает? Нет, они, конечно, грабители и воры, но брать на душу такой грех, как смерть, не хотелось.

— Я — пацифистка, — выпалила, рассматривая стенку.

— Кто? — поразился незнакомец.

— Тот, кто против убийства.

Повисла долгая пауза. Брюнет сократил расстояние между нами, резко поднял мой подбородок и впился взглядом.

Я покраснела, но не попыталась вырваться. Вдруг, он — маньяк? С таким лучше не спорить.

— Ты жалеешь убийц? — уточнил он.

Я вздохнула.

— Ладно, могу и в тюрьму отправить, — сказал мужчина, убирая руку.

Пожал плечами, откинул волосы за спину.

— Так что? Чем ты им насолила?

— А зачем вам мне помогать? — выпалила я.

Чокнутый! Я бы на его месте вопила и вытащила меня за дверь, не вмешиваясь в чужие дела.

— Ты с Арель упала? — удивился он.

Интересно, что такое эта Арель? Судя по звучанию фразы, аналог нашей Луны.

— Я — боевой маг.

То, что мужчина с даром, я уже поняла. Только что мне-то с того?

— Так тебе помочь?

— Нет. Спасибо, что не выдали. Я пойду. Мне нужно друга разыскать, — быстро ответила я, направляясь к окну и мысленно готовясь радоваться колючим объятьям кустов, что росли прямо под подоконником. Другого выхода отсюда нет.

Брюнет отмер, когда я оказалась возле окна, перегородил дорогу.

— Что? — возмутилась я.

— Погибнешь.

Я закатила глаза. Ему-то какое дело?

— Просто скажи, что желаешь моей помощи, — тихо велел он.

Настойчивый, зараза такая! На самом деле да, я бы не отказалась, чтобы кто-то разделался с разбойничками и упек их за решетку, но платить-то нечем. А мужчина — явно воин-наемник или кто-то в этом духе.

— Денег нет, — ответила я, вздыхая.

Мужчина улыбнулся, провел пальцем по моей щеке, невольно заставляя краснеть.

— Как насчет поцелуя? — уточнил незнакомец.

— Чего? — моему возмущению не было предела.

— Согласись, невысокая плата за то, чтобы пара здоровых разбойников не гонялась за тобой и твоим другом по всему лесу.

Каков наглец!

— Кому как, — пробормотала я, сгорая от желания его чем-нибудь потяжелее треснуть, чтобы эффект был хорошим.

Проблем, правда, так не решу, лишь добавлю. Да и сейчас важнее другое.

Рыжика-то надо спасать! Чего уж греха таить, тогда мы чудом уцелели, спас эффект неожиданности. Грабители и не подозревали, что нас двое, и я не стану бездействовать.

Незнакомец ждал.

— Согласна, — прошептала я, зажмуриваясь и подписываясь на авантюру.

— Согласна на помощь и готова отдать установленную плату, — дотошливо добавил брюнет. — Повтори.

Я вздохнула и пробормотала нужные слова. Мужчина провел пальцем по моим губам, заставляя меня сжаться. Не так я представляла свой первый поцелуй! С тем, в кого буду влюблена, а не с боевым магом, расплачиваясь за помощь. Но я опять не о том жалею!

Брюнет коснулся рукой моей шеи, притянул ближе, наклонился. Я зажмурилась в тот момент, когда его губы накрыли мои. Осторожно, даже как-то ласково, заставляя податься навстречу. По телу побежали мурашки, растеклось тепло. Сама не заметила, как ответила мужчине. Поцелуй перерос в жадный и страстный и тут же оборвался. Я, тяжело дыша, смотрела в черные сверкающие глаза, не понимая, как получилось, что мои руки лежат у него на плечах. Было ощущение, что я вынырнула со дна глубокой реки. Разве так бывает? Разве так должно быть от поцелуя с едва знакомым мужчиной? Или он просто опытный, поэтому такие ощущения? Хорошо, что ничего другого не попросил, а ведь мог бы…

Брюнет щелкнул пальцами, разгоняя темноту. Я заморгала, привыкая к дневному свету.

— Плащ надень, капюшон накинь, чтобы тебя случайно не узнали, — сказал он, кидая серый сверток. — Пока идем до площади, расскажешь, как столкнулись с разбойниками.

Я кивнула, все еще не придя в себя от поцелуя. Маг распахнул дверь, и мы выбрались в коридор, прошли в зал. Он подошел к стойке, перегнулся и притянул к себе за воротник хозяина трактира.

— Пойдешь и сам сознаешься, что помогал разбойникам, — спокойно сказал он.

— Что? Да как вы смеете?

Маг отпустил мужчину, обошел стойку, оказался рядом с трактирщиком, снова щелкнул пальцами. На мой взгляд, ничего не изменилось ни в незнакомце, ни вокруг. Мужчина же вытаращил глаза, побледнел и бухнулся на колени. Интересная история…

— Все понял? — спросил брюнет.

— Д-да, — прохрипел он.

Снова щелчок.

— Пошли, — приказал мой спаситель.

Мы выскользнули из таверны и быстрым шагом пошли по улице, практически сразу свернув в какой-то проулок.

— Рассказывай.

Я вздохнула и с подробностями поведала историю о встрече с разбойниками. Не утаила, что мы забрали монеты. Мужчина никак на мой рассказ не отреагировал. Остаток пути до небольшой площади, уставленной палатками, мы молчали.

Ромео обнаружился неподалеку. Играл на мандолине и напевал какую-то веселую песенку. Нас рыжик не видел, так же как и разбойников маячащих за его спиной и явно выжидающих удобного момента.

— Те двое, — осторожно показала я пальцем.

— Понял, разберусь. Меня не ждите, уходите, — сказал мужчина, растворяясь в толпе и не прощаясь.

Все маги такие странные?

Меньше чем через минуту, раздался крик. Маг ударил бородатого в челюсть, от чего тот свалился к его ногам. Толпа загомонила. Менестрель перестал играть, обернулся, охнул. Спаситель окутал лежащего черной узорчатой сетью и рванул в погоню за вторым разбойником. Я подлетала к Ромео.

— Уходим, быстро!

Рыжик не стал уточнять, что к чему, лихо затянул открытый мешок с заработанными монетами, подхватил сумку с ковром и оглянулся.

— К воротом, — прошептала я.

Мы нырнули в проулок, а потом прибавили скорости. Минут через десять были на месте, поселок-то небольшой. Немного отдышались и спокойно подошли к стражам. Те снова нас просканировали странной штукой и пропустили.

— Налево, — сказал Ромео, сворачивая на тропинку.

Едва деревня скрылась за деревьями, как мы снова бегом помчались вперед, и остановились только тогда, когда стали задыхаться.

— И как они нас выследили? — спросил рыжик, наклоняясь к ручью и умывая лицо.

Я быстро пересказала ему произошедшее.

— Погоди, так тот блондин — боевой маг? — не поверил менестрель.

— Почему блондин-то? — удивилась я.

— А кто?

— Брюнет с темными глазами.

— Блондин с серыми.

— Да нет же, брюнет.

— Блондин.

Мы уставились друг на друга, прекратив спорить.

— Значит, использовал заклинание маскировки. Сильное, раз мы видели различные личины, — отозвался рыжик. — И как ты согласилась-то на сделку? Что пообещала?

Менестрель прищурился и посмотрел на меня.

— Да ничего, мы так договорились, — отозвалась я.

— Не смеши меня! Боевой маг не может призвать защитную силу, если не возьмет платы или обещания.

Вот значит, как. Теперь это объясняет, почему мужчина настойчиво просил озвучить формулировку с просьбой о помощи. Правда, непонятно, почему решил выручить нас из беды.

— Ему и не понадобилась магия. Видел, как он одного разбойника уложил?

— Да он наверняка сеть накинул! Слышал я про такие… Крепкие, не разорвать и не снять. Лучше цепей во много раз, — пояснил менестрель.

Хммм… Об этом я как-то не подумала.

— Так, что он стребовал?

— Поцелуй, — отозвалась я.

Ромео открыл рот, закрыл и никак не прокомментировал сказанное.

— А что? Тебя же надо было спасать!

— Ненормальная!

— Сам такой!

— Я — такой? Это мне что ли в голову пришлось целоваться с боевым магом? Они же все сердцееды!

Я закатила глаза и отпила воды из фляги, стоящей на трухлявом пеньке.

— Выхода не было, — заметила я.

— Наивная простота! Да нам нереально повезло, что он от тебя чего-то еще не потребовал! Ты бы просто не ушла, пока маг не получил бы желаемое! Боевики всегда так поступают! — сказал рыжик.

Я философски пожала плечами. Что было — то было. Выбрались же.

— Ты не менее наивен был, когда кинулся в лесу на разбойника из-за мандолины, — ответила я.

Менестрель засмеялся.

— Не, Варь, из нас двоих, доверчивая — ты.

— Почему? — насупилась я.

— А кто мне спокойно отдал серебряную цепочку?

— И?

— Да я мог просто ее себе взять и уйти, оставив тебя одну в незнакомом мире!

— Не ушел же, — возразила я.

— Не ушел.

Мы помолчали.

— Друзья? — спросил рыжик.

— Друзья, — улыбнулась я, поднимаясь и охая.

Нет, бегать по лесу — это все же не по мне занятие.

Глава третья

Самое длинное путешествие начинается со слов: «Я знаю короткую дорогу». И сегодня я снова убедилась в этой истине. К обеду мы, по словам Ромео, должны были добраться до небольшого поселка с труднопроизносимым названием и купить там еды. Но ничего даже отдаленно напоминающего жилье, не было. Наоборот, лес сгущался и становился сумрачнее.

— Ничего не понимаю! Столько раз ходил этой тропинкой!

— Может, не туда свернули? — спросила я, срывая с дерева красное яблоко.

Обтерла, надкусила. Кисловатое, но другой еды с собой нет, а есть хочется так, что ни о чем другом и не думается.

- Да быть такого не может! Я всегда от развилки влево поворачиваю!

Я огляделась. Чаща леса, окружающая нас со всех сторон, не радовала.

— Возвращаемся обратно?

Друг вздохнул, почесал рыжую макушку, потянулся к дереву за яблоком.

— И мне, — раздался хриплый голосок.

Мы синхронно обернулись. На тропинке стоял маленький старичок с палкой в руке. Одет в холщовую белую рубаху, темно-зеленые штаны, соломенную шляпу.

— Вы откуда тут, дедушка? — спросил рыжик, наклоняя тяжелую ветку и выбирая спелое яблоко.

Я же все таращилась на старичка, не понимая, как мы шли, его не замечая.

— Много знаешь, скоро состаришься, — отозвался он.

Нет, еще и ворчит! Не нравится мне это.

— А ты почему мне, красавица, яблоко не сорвешь? — привередливо рассматривая плод, протянутый Ромео, спросил он.

Какой же странный старик!

Переглянулась с рыжиком, который пожал плечами. Подошла к дереву, сорвала яблоко, протянула.

— Спасибо, — вежливо отозвался дедок, удивляя нас.

Только что ворчал же!

Старичок прищурился и резко дунул. На тропинке возник большой, поросший мхом, пенек. Я моргнула раз, другой, потерла глаза и уставилась на сидящего старичка, спокойно жующего яблоко.

— Ну, спрашивайте, чего хотели, — предложил он, окутывая нас с Ромео цепким взглядом.

А мы что-то у него хотели спросить?

Интересно, он кто? Смахивает на выдуманного лесовичка. Но тут другой мир, значит, старичок может быть, кем угодно.

Рыжик придвинулся ближе, сжал мою ладонь.

— Не бойся. Это дух-путник, который покажет дорогу или ответит на нужный вопрос, если ты ему угодил — не отказал в маленькой просьбе, — тихонько прошептал рыжик.

— Вреда не будет? — уточнила я, наблюдая, как лесовичок грызет яблоко и старательно делает вид, что не слышит нашего разговора.

— Нет, мы же его просьбы беспрекословно выполнили.

— И лес мой не тронули, в отличие от тех грубиянов, что шли за вами по пятам, пиная каждое дерево, — отозвался дух-путник.

Мы с Ромео переглянулись.

— Разбойники? — удивился друг. — Их же боевой маг в тюрьму отправил.

— Отправить-то отправил, но покровитель у них оказался силен, вытащил.

Ничего не поняла! Те двое детин выглядели, как самые обычные грабители. Откуда у них главарь взялся? Да еще и всемогущий.

— Я их в дерево превратил, — заметил старичок.

У меня внутри похолодело. А может, он и нас… того. Видимо, на наших лицах отразились эти эмоции, потому что лесовичок усмехнулся, погладил длинную серебристую бороду, в которую попали травинки и листья, поднялся с пенька.

В этот же день посетила лечащего врача, получила массу назначений, ужаснувшись такому обилию обнаруженных у меня болячек. Или просто так положено в подобных заведениях? Если уж попал сюда, то санаторных удовольствий тебе выдадут соответственно заплаченному? Сходила в местную библиотеку, взяла пару книг, за которые отдала по сто рублей залога. После ужина достала из сумки плейер с любимыми записями, растянулась на кровати, включила тихую музыку и стала перечитывать любовный роман Джуд Деверо. Романы про любовь хороши тем, что через некоторое время их содержание почти полностью забывается, и читать их можно заново. Хотя про любовь мне читать не стоило — соблазнов нужно избегать, особенно если есть вероятность им поддаться.

На следующий день с утра, натянув трикотажный спортивный костюм, купленный на китайском рынке, начала забег по процедурным кабинетам. В перерывах были завтрак, обед, полдник. После полдника процедуры кончились, и я смогла немного передохнуть, гуляя в одиночестве по сосновому бору, окружавшему санаторий. Да уж, сколько нужно сил и здоровья, чтобы полноценно подлечиться в санатории!

Присев на узенькую скамейку перед фонтаном, задрала голову и стала наблюдать за постепенно появляющимися на небе звездами. Ко мне подсела симпатичная дама средних лет в вишневом брючном костюме, с искусно подкрашенными волосами. Поздоровавшись, спросила:

— Вы не в областной библиотеке работаете?

Глядя на ее смутно знакомое лицо, я утвердительно кивнула. Женщина обрадовалась:

— Значит, я не ошиблась. Я лет десять назад там работала. В книгохранении. Вряд ли вы меня помните. Мы встречались только на вечерах…

Пристальнее на нее посмотрев, я вспомнила:

— Вас Лена зовут. Во всяком случае, звали в те времена?

Она засмеялась приятным музыкальным смехом.

— Меня и сейчас так зовут. И вы так зовите. У вас имя такое редкое, но вас подруги зовут Аня. Я не путаю?

Мы решили возобновить знакомство и называть друг друга на ты. Лене осталось отдыхать всего неделю. Она, как старожил, обещала познакомить меня со всеми местными достопримечательностями, главной из которых был столетний дуб, большая редкость для этих мест.

— Он пестрый от разноцветных ленточек — это приезжие дамы вешают. Считается, ленточку повесишь — и в этом же году обязательно выйдешь замуж. Вы замужем?

Услышав, что нет, предложила:

— Повесьте ленточку — и проверите местную примету.

Я отмахнулась:

— У меня и ленточек-то нет, и замуж я не хочу. Так что я ничего вешать не буду — вдруг сбудется. Уж лучше не рисковать…

Лена немного странно на меня посмотрела, но промолчала. Молодец! Люблю людей, которые не лезут в душу.

Вечером, придя на ужин, с откровенным трепетом посмотрела на заставленный стол. Передо мной стояли солидная порция омлета с помидорами, обильно посыпанного сыром, запеканка из творога с яблоками, сдобная булочка, йогурт и фрукты. Да уж, еда была из серии «прощай, фигура»! После такого отдыха я ни в один свой костюм не влезу, ведь съедать придется все — за еду деньги заплачены. Комплекс бедняка, но что поделаешь? К тому же все очень вкусно, и я вряд ли смогу отказаться от хорошей еды.

После ужина пошла погулять по уже знакомым аллеям вместе с Леной и ее приятельницей из соседнего номера, Галей. Вспоминали общих знакомых, кто чем занимается, кто женился, кто развелся. Лена оказалась очень добродушным человеком, и мне с ней было легко. Я даже смеялась почти так же, как прежде, до встречи с Евгением.

Мы непринужденно болтали, когда на боковой дорожке нарисовалась крупная высокая фигура, до того похожая на него, что я задохнулась. Но тут же сообразила, что этого просто не может быть, — откуда ему знать, где я? Через пару минут мужчина, обогнув клумбу с пышно цветущими осенними цветами, оказался у нас на дороге, и мне пришлось признать очевидное — это был Евгений собственной персоной.

Господи, как же он натренировался появляться тогда, когда его вовсе не ждешь! Хотя нет, простой тренировкой таких потрясающих успехов достичь невозможно, это природный талант…

Видимо, мое лицо не выразило особого восторга, скорее наоборот, потому что он покосился на меня с нескрываемым сарказмом и отвесил изысканный общий поклон не хуже какого-нибудь средневекового испанского гранда.

Мои спутницы замерли, вопрошающе переводя взгляд с меня на Евгения. Пришлось сделать вид, что меня его появление ничуть не удивило. Познакомила их, слегка грассируя:

— П’ознакомьтесь, п’ожалуйста, это мой ст’арый зн’акомый Евг’ений…

Женщины посмотрели на меня с недоумением, а Евгений насмешливо усмехнулся. Он от меня и не такое видал. Пошел с нами, ловко оттеснив меня от остальной компании. Теперь мы шли двумя парами друг за другом, негромко переговариваясь. Под ногами шуршала опавшая листва, пряно пахла увядающая трава, на небе загорались неправдоподобно яркие, совсем не городские звезды, и все мне казалось нереальным, будто я не жила, а читала книгу, правда, не разобрала еще, с хорошим концом или нет. Для этого придется прочесть ее всю. Заглянуть в конец, как я делаю всегда, прежде чем начать читать, в этом случае явно не получится.

Взяв меня под руку и слегка поигрывая моими пальцами, Евгений шел молча, иногда отвечая на обращенные непосредственно к нему вопросы, но в общем разговоре участия не принимал. Мне казалось, что он, как полководец, обдумывает план боевых действий, просчитывая все возможные варианты.

Дойдя до негромко журчащего фонтана, мы присели на стоявшую около него скамейку. Видя мою насупленную физиономию, Лена догадалась, что здесь что-то не так. Невинно поинтересовалась у Евгения:

— Вы с Аней договорились отдохнуть здесь в одно время?

Моргнув, он отвлекся от своих расчетов и кратко ответил:

— Нет. Мне она ничего не говорила.

Лена продолжила дальше, восторженно хлопая большими глазами:

— Как интересно! Значит, вы встретились здесь случайно?

Он невежливо спросил:

— А разве случайности бывают? Случайность — дело рук или Провидения, или человека.

Стараясь подавить смешок, я закашлялась — уж очень откровенно это у него прозвучало, с открытым подтекстом — не ваше дело!

Евгений покосился на меня и с видом крайней заботы посоветовал:

— Вы уж лучше смейтесь открыто, а то, не дай Бог, подавитесь.

После этого насмешливо-деловитого совета смеяться мне, естественно, тут же расхотелось.

Лена с интересом выслушала нашу небольшую перепалку и сделала свои выводы, спрятав понимающую усмешку. Погуляв немного, мы вернулись обратно. Выдернув свою руку из ладони Евгения, я распрощалась с ним, не обращая внимания на его кислую физиономию. Он остался снаружи, а мы прошли в холл, где у входа стоял пустой стол охраны.

За все время, проведенное мной в санатории, я видела охрану лишь дважды: вчера при приезде и сегодня рано утром. Вздумай кто-нибудь, к примеру тот же Евгений, проникнуть ко мне, препятствий будет самый минимум. Если только хлипкий замок в дверях. Но это такая условная помеха…

Лена пошла за мной и, спросив разрешения ненадолго зайти в гости, обосновалась за моим столом. Я ждала продолжения. Мне казалось, что сейчас должно прозвучать нечто интересное. Лена — женщина наблюдательная и неглупая, что делает ее очень приятным собеседником. Она задумчиво нарисовала на столешнице цветочек наманикюренным пальчиком.

— Аня, вы, наверное, знаете, что этот молодой человек в вас влюблен?

Я не думала, что это так заметно, и поэтому скептически спросила:

— Почему вы так решили?

Она удивленно приподняла ровные брови:

— Да это только слепой не заметит, да и то по голосу поймет, в чем тут дело. Но вы ему взаимностью явно не отвечаете, уж слишком он мрачен и растерян. Он вам что, вовсе не нравится?

Вот это вопросик! Я постаралась ответить максимально честно:

— Да не то чтобы вовсе не нравится, просто не хочется быть игрушкой. Мы с ним слишком разные — старше я его, да и вообще…

Она оценивающе взглянула на меня, по-птичьи склонив голову набок.

— А мне не показалось, что вы его старше. Наоборот, моложе. Он уж очень такой… основательный, что ли. Такие мужчины всегда выглядят старше своих лет. А вы, напротив, выглядите гораздо моложе. Наверное, потому, что постоянно или улыбаетесь, или смеетесь. Вам это очень идет.

Я скептически усмехнулась. От постоянного смеха появляются преждевременные морщины. А морщины, как известно, женщин старят. Но, не желая препираться, тихо сказала:

— Дело даже не столько в возрасте, сколько в разном отношении к жизни. Он на мне задержался лишь потому, что впервые в жизни услышал «нет». Это его задело. Инстинкт охотника, и больше ничего.

Лена немного подумала. Но хотя мои доводы ее явно не убедили, поднялась и сказала:

— Вам виднее…

Она попрощалась и ушла, оставив меня в глубокой задумчивости.

Улегшись в постель, я принялась грустно размышлять о своей незадавшейся судьбе. Домогательства Евгения больше не возмущали, и я изо всех сил цеплялась за остатки здравого смысла. Зачем мне лишние неприятности? Мне и своих вполне хватает. Мужские ласки мне не нужны. Это ведь как наркотик — попробуешь один только раз, и все, пиши пропало…

Но по мере того как я погружалась в сонное забытье, в душе росло желание попробовать. А что? Вдруг черт вовсе не так страшен, как я себе его намалевала? Не попробуешь, так ведь и не узнаешь. И, уже засыпая, я твердо пообещала себе не противиться, если он будет достаточно настойчив. Тридцать пять — вполне подходящий возраст для потери девственности. Похихикав над собой в полусне, я крепко заснула, утром не услышала слабенькое теньканье будильника и проспала завтрак.

Ну что ж, в свете моей борьбы за тонкость талии это вовсе не невезение, наоборот, редкая удача. День начался с приема сероводородной ванны. Аромат, полученный после нее, я не смогла перебить ни душем, ни духами. После обеда пошла погулять, на сей раз одна. Я вообще не любитель компаний, мне гораздо приятнее в собственном обществе. В девятнадцатом веке меня бы назвали мизантропом. Устроившись на вчерашней скамеечке, я разнежилась, глядя на прозрачно-голубое, совсем не осеннее небо, и прозевала появление Евгения. Повернула голову уже в тот момент, когда он удобно примостился рядом, глядя на меня с ласковой усмешкой, как на ребенка. Я равнодушно смерила его взглядом снизу доверху и снова продолжила любоваться деревенским небом. Он решил подыграть моему меланхоличному настроению:

— Красиво, правда? Сразу видно, что здесь в небо не дымят сотни заводских труб. Естественный цвет, потому что воздух прозрачный.

Я легко согласилась. Зачем опровергать прописные истины? Приветливо предложила:

— Ну что, облегчите свою душу…

Он полуиспуганно переспросил:

— Как это?

— Ну, вы же не случайно появились здесь в одно время со мной. Этот захудалый провинциальный санаторий вовсе не ваш стиль, поэтому даже не пробуйте навесить мне лапшу на уши глупыми побасенками… Кто меня заложил?

Он смешно шмыгнул носом и признал:

— Никто вас не закладывал. Просто сидел как-то в машине возле библиотеки и случайно услышал разговор…

На душе у меня стало легче. Оказывается, меня подвела глупая случайность. Я и сама, бывало, не прекращаю болтовню, которая мне кажется совершенно безобидной, если вижу рядом машину.

Заметив, что я не протестую, а тихо сижу в мечтательном настроении, он подвинулся ко мне поближе и положил руку на скамейку за моими плечами. Получились почти объятия. Я посмотрела на него одним глазом, понимая, что его надо остановить, но на меня в этих лесных краях напала такая истома, что даже рукой пошевелить было лень. Избыток кислородный? Как называется состояние, обратное кислородному голоданию?

А если найти работающую машину и подышать выхлопными газами, станет ли мне легче? Я слышала про подобные случаи. Пока я размышляла о необходимости дать отпор или хотя бы обозначить нужную границу в наших отношениях, Евгений уже завладел моей рукой и перебирал пальцами. Мне очень хотелось знать, что происходит в его голове, но увы, этого мне было не дано. Не телепат, чай.

Он попытался придвинуться ближе, но я апатично пробурчала:

— Ну сколько можно? Вы что, при себе свои ручонки держать вовсе не можете?

Он запыхтел, как недовольный ежик.

— Ну как с вами себя вести! Естественно, если бы я мог сдержаться, не шатался бы за вами как приклеенный. Значит, не могу!

Евгений был по-настоящему возмущен, и это было просто смешно. Я-то в этом не повинна, я с ним в детскую игру «гусь-гусь, приклеюсь, как возьмусь» не играю!

Наверное, я выдала себя, потому что он с силой сжал мою руку и с горечью проговорил:

— Ну вот, опять! Вы только издеваться можете, ни на какие нормальные чувства вы не способны! Не думал, что когда-нибудь буду изучать дурацкие бабские фобии, учебники по психиатрии читать и с врачами консультироваться! И все из-за вас!

Если бы я не сидела, точно бы упала. Какие учебники? Какие врачи? Он что, с ума сошел? Возмущенно отрубила:

— Нет у меня никаких фобий! Я совершенно здорова!

Он сладенько ответил:

— Есть! Причем несколько! Вы боитесь нормальных отношений между мужчиной и женщиной и всеми силами их избегаете! И еще кое-что, но я больше вам ничего не скажу, поскольку жить хочу.

У меня внутри начал разливаться самый настоящий гнев. Это же надо!

— Между прочим, до встречи с вами я никогда так не злилась, как теперь! Но я же не обвиняю вас в бандитских наклонностях! Не приписывайте мне шизоидные наклонности, их у меня нет! Я вполне нормальный человек! И если не хочу ложиться в постель с вами, то это не значит, что ни с кем не хочу!

Он желчно засмеялся.

— А почему же тогда вы ни с кем в постели не побывали? Что, никто не нравился?

Я чопорно признала:

— Да! Не нравился!

Он победно заключил:

— И что, вы считаете, это нормально? В медицине, между прочим, для этого даже определенный термин есть…

Этот явный бред я слушать не стала, рявкнув:

— Баста! Тоже мне, доморощенный психиатр! Если вам нравится диагнозы ставить, отправляйтесь в медакадемию! А на мне практиковаться не надо!

Ничего не ответив, он рассеянно погладил меня по головке, как капризную маленькую девочку. Во мне все закипело. Все мои ночные обещания были тут же забыты. Маятник качнулся в обратную сторону, и я решила, что тупые и нахальные мужики мне на дух не нужны.

Евгений почему-то расслабился и широко улыбнулся. С жадностью глядя на мои губы, как ребенок, не знающий, как заслужить вожделенную конфетку, умильно проговорил:

— Ну чем я вам не нравлюсь?

Что за дурацкая манера задавать идиотские вопросы! Я с тоской посмотрела в сторону невидимого за соснами корпуса и высокомерно бросила:

— Всем!

Он положил голову мне на плечо, счастливо вздохнул, будто я по меньшей мере призналась ему в любви, и потребовал дополнений:

— А конкретно?

У меня сами собой округлились глаза. Такого нахальства я не ожидала. Он меня провоцировал, но вот на что? На вульгарную ссору? Но для чего? Решив не давать ему никаких преимуществ, я индифферентно произнесла, даже не скинув со своего плеча его наглую голову:

— Свои недостатки вы лучше меня знаете, не мне вам их перечислять.

Он приложил мою руку к своим губам и поцеловал ладонь. Губы у него были твердыми и горячими. Я постаралась ничего не почувствовать, и мне это удалось. Почти.

— Ну вот, у вас против меня ничего нет. Просто вы упрямитесь. Из-за чего, хотелось бы мне знать. Из-за того парня, что обманул вас сто лет назад?

Решив поставить его на место, я сладенько пропела:

— Сто лет назад вы еще в первый класс ходили. Или в детский сад еще?

Он меня поправил:

— Вы считать не умеете! Если вам было двадцать, значит, мне было четырнадцать, и учился я аж в девятом классе! Вполне мог на вас жениться, между прочим. Я всегда был рослым парнем. А сейчас разница в возрасте и вовсе сошла на нет. — И он спросил меня каким-то утробным голосом: — А что, это вас сильно смущает?

Больше провокациями я решила не заниматься. Что-то они стали удаваться мне все меньше и меньше. Я промолчала, что Евгению ужасно понравилось. Он стал довольным, как сытно позавтракавший удав, и интимно подсказал:

— Если вы боитесь моей молодости и, как вы мне не раз говорили, неопытности, то зря. В таких вопросах я поднаторел вполне достаточно. В последнее время и теоретически, между прочим.

Догадавшись, что он прочитал учебники не только по психиатрии, но и по сексологии, я молча закатила глаза. Да, серьезно мальчик готовился к встрече со мной. Комментировать его слова не стала, несколько растерявшись. Наш разговор уходил все более и более в ту сторону, в которой я была не сильна и попросту боялась опростоволоситься. Не слыша возражений, он медленно опустил ладонь на мое колено, потом стал поднимать ее все выше и выше. Замерев, я ждала продолжения. Интересно, где он остановится? Он поднял голову и посмотрел на мое лицо. Выражение чисто научного интереса на нем его не вдохновило, и он убрал свою ладонь.

Подняв руку, я посмотрела на часы. Оказалось, времени прошло гораздо больше, чем я полагала: до очередного сеанса массажа оставалось всего пятнадцать минут. Только-только чтобы добежать до номера, взять мазь для массажа и успеть в кабинет. Встрепенувшись, выскользнула из-под его руки, ничего не объясняя, вежливо попрощалась и побежала к своему корпусу. Евгений остался на месте, и я затылком чувствовала его тяжелый взгляд. В самом конце аллеи до меня долетело весьма увесистое обещание:

— Сегодня мы еще увидимся!

Сначала это заявление меня несколько изумило — почему он решил, что мы увидимся? Я еще и сама не знала, пойду ли я вечером гулять или нет. Но потом до меня дошло — он появится в моем номере. От этой мысли по коже прошел мелкий ледяной озноб и взмокли ладони. Стараясь успокоиться, я обвинила свое воображение в слишком нереальном осмысливании событий. Экзальтации, одним словом. Хотя по его сегодняшним словам вполне можно понять, что он дошел до точки и способен на что угодно.

После ужина Лена пригласила меня погулять, и я согласилась, хотя в номере меня ждала интересная книга. Натянув куртку, вышла из здания. Лена с Галей уже ждали меня у входа. Мы не спеша зашагали по пружинистой подстилке из опавшей хвои, и тут я осознала, что мои домыслы вполне могут воплотиться в жизнь. После Галиного вопроса об этом не догадался бы только идиот:

— А Евгений сегодня к тебе заходил, Аня?

Я с удивлением ответила:

— Нет. А должен был?

Забеспокоившись, она немного виновато призналась:

— Он у меня утром спросил номер твоей комнаты, хотел тебе что-то передать. Я и сказала. Может, я это зря сделала? Но мне вы вчера показались хорошими знакомыми…

Пришлось ее утешить:

— Все нормально. Придет еще, я думаю… — Добавлять, во сколько, не стала, но колени стали ватными, и мне захотелось присесть.

Перехватив внимательный взгляд Лены, догадалась, что она подумала о том же, и слегка покраснела. Ох уж эти умные женщины! Успокоенная, Галина опять заговорила о своем, о девичьем, но я ее больше не слушала. Ну что ж, по крайней мере в моей жизни наступит перелом. Перемены давно назрели…

Вечером я приняла душ. Эта до автоматизма привычная процедура показалась мне торжественным ритуалом, своеобразным омовением перед сдачей в эксплуатацию. В номере с прищуром посмотрела на дверь и закрыла ее на два оборота, чтобы усложнить доступ к своему телу. Но подпирать ее стулом или креслом, как могла бы, не стала, решив, что это перебор. Возможный грохот меня не устраивал: не дай Бог, меня прибегут спасать соседи…

Скептически посмотрела на свою простую хлопковую ночнушку, совершенно не подходящую для интимных свиданий, но надела ее. По крайней мере будет что снять. Поняв, что волнуюсь гораздо сильнее, чем предполагала, постаралась прекратить мандраж, улеглась в постель и стала представлять, что сейчас поделывает Евгений.

Скорее всего он прошел в наш корпус вместе с отдыхающими, возвращающимися с прогулки. Охранников у входа, как обычно, нет, но если и есть, он не вызовет никаких подозрений. А дальше можно пересидеть в холле у телевизора. Никому и не придет в голову спросить у него, откуда он: отдыхающие меняются часто, никто на новые лица внимания не обращает. Вернее, непристроенные дамочки его непременно заметят, но вовсе не с фискальными целями.

Сидеть дольше двенадцати он не станет — смысла нет: в это время в коридорах уже пустынно. Значит, у меня он появится около полуночи. Но что будет делать дальше? Стучать глупо — я не открою, да и соседей перебудит. Неужели вскроет замок? Но как? Он же не вор-карманник, а ключа от дверей у него нет. Отмычки, надеюсь, тоже. Мне захотелось облегчить его задачу и отпереть дверь. Я даже встала, но тут же легла, поразившись бродившим в голове мыслям. Зачем мне это надо?

От возбуждения спать совершенно не хотелось. Приятное возбуждение щекотало кровь, как хорошее шампанское. Почему-то подумалось, что настоящее шампанское я узнала только после знакомства с Евгением. Вот по коридору среди полной тишины раздались чьи-то осторожные шаги, притормозив у моей двери. Я напряглась, уверенная, что это Евгений, но шаги удалились, принеся мне настоящее разочарование. Я с недоумением спросила у собственной такой непоследовательной особы: так чего же мне надо? К этому случаю прекрасно подходит пословица — и хочется, и колется. Это точно про меня.

Полежала еще немного, напряженно прислушиваясь. В коридоре царила оглушительная тишина. Разочарование накрыло меня холодной волной. Прикрыв глаза, я была вынуждена признать: похоже, я все навыдумывала. Конечно, Евгений разумный человек и не станет вламываться ко мне посредине ночи, рискуя нарваться на скандал. Рывком откинула одеяло, будто это оно было во всем виновато, и босиком подошла к окну. Приложила лоб к холодному стеклу, стараясь хоть немного утишить кипящую в крови лихорадку.

В лесу сонно ухала сова. Яркие звезды хороводом толклись возле упитанной луны. Почувствовав, что замерзаю, задернула плотные шторы и начала двигаться к кровати, ориентируясь по неясным силуэтам мебели. На середине комнаты наткнулась на чье-то теплое тело, пошатнулась и невольно взвизгнула. Человек схватил меня за плечи, удерживая от падения, и спокойно произнес:

— Это я, Аня. Не пугайтесь.

Почему-то всего больше меня насмешило то, что даже в такой интимной ситуации он упорно называл меня на «вы». Боится — значит уважает? Я нервно похихикала, но быстро остановилась, потому что он отпустил меня и сделал шаг назад. Без его крепких рук стало холодно и пусто.

Весомо сказал:

— Аня, я пришел сюда, чтобы облегчить вам решение — хотите вы быть со мной или нет. — Заговорщицки сказал: — На своей территории вам легче сказать мне «да». Решайтесь!

Легко сказать — решайтесь! Не люблю я брать на себя подобную судьбоносную ответственность. Если бы он все решил сам, мне было бы намного легче… Я колебалась, не зная, что мне делать, он беспокойно ждал, дыша все тяжелее и тяжелее. И вот тут я поверила в домовых — меня кто-то сильным толчком швырнул в объятия Евгения, немедля сомкнувшего за моей спиной свои руки и с облегчением прохрипевшего:

— Наконец-то!

Легко подняв меня на руки, отнес на кровать. Уложив меня, не лег рядом, а быстро скинул с себя одежду и только тогда прижался ко мне ужасно горячим телом.

Он гладил меня, чуть не урча от удовольствия. Начал с головы, прошелся по плечам, груди, животу, проверил, все ли при мне руки и ноги, и надолго застрял на бедрах. Я с любопытством ждала, когда закончится процесс инвентаризации. Наконец он счел, что все части моего тела на месте, стянул с меня ночнушку и взобрался на меня, подрагивая от напряжения.

Когда-то он пообещал мне, что будет нежен, и не обманул. Я неопытная женщина, но понимала, что ему очень тяжело — долгое ожидание изрядно подточило его выдержку, но он старался изо всех сил. Ему не хотелось напугать и оттолкнуть меня своим напором. Я ему от всей души сочувствовала, ведь возня с немолодыми девственницами наверняка очень утомительна, но уж тут охота пуще неволи.

Но если отбросить в сторону присущую мне привычку к ёрничеству, мне было очень хорошо в его руках. Хоть и непривычно. Я ждала боли, и она была, но вовсе не такая уж страшная, как мне представлялось. После я сразу заснула, одурманенная накатившей истомой.

Проснулась под утро от невыразимо приятного чувства тепла и защищенности. Поначалу мне показалось, что это отголоски сна, но ощущение необычной тяжести на талии подсказало, что это не так. Я медленно приоткрыла глаза и вздрогнула — Евгений не спал. Он с тихой ласковой усмешкой смотрел на мое розовое со сна лицо. Потом провел пальцем по контуру моих губ и довольно прошептал:

— Сразу видно, что тебя страстно любили.

Я с недоумением приподняла одну бровь. Что он хотел сказать? Евгений прижался лбом к моему голому плечу и признался:

— Я никогда и не предполагал, что так приятно ласкать любимую женщину.

Вздрогнув, будто он меня ударил, я опустошенно подумала: любимую? Что это еще за выдумки? Он не может, не должен так говорить… Евгений скованно продолжал, стараясь исключить все сомнения:

— Конечно, я тебя люблю… Неужели ты думаешь, что я стал бы ходить за тобой хвостом, если бы не чувствовал ничего подобного?

От его слов мне стало очень холодно, и я зябко передернулась. К чему все так усложнять? Хотя мужская любовь легковесна и быстро проходит. Их, как правило, манит лишь недоступное.

Но теперь я из разряда недоступного перешла в разряд доступного и, думаю, скоро плавненько перейду в разряд ненужного. Что в принципе вовсе не плохо. Просто не стоит раздувать из мухи слона. Что это за глупый ритуал — обмениваться после сексуального акта любовными словесами? Для проформы? Не дождавшись ответного признания, на которое явно рассчитывал, Евгений снова потянул меня к себе.

Он не ушел под утро, как я думала, а с непринужденным видом вышел со мной на завтрак. С откровенным пренебрежением осмотрев наш убогий корпус, заявил мне, гордясь своей предусмотрительностью:

— Как хорошо, что я взял двухместный люкс. Нам с тобой там будет вполне удобно. И администрацию предупредил, что ко мне приедет жена и жить мы будем вместе. Питаться тоже будем в нашем ресторане. Так что после завтрака я тебя отсюда забираю…

До меня еще не дошел смысл его слов, а он уже выскочил из фойе и оказался вне пределов слышимости. Возмущаться было бесполезно. Я немедленно закипела, погрозив вслед ему кулаком. Заметив мои агрессивные жесты, ко мне подошла зевающая Лена. Посмотрев на мое сердитое лицо, спросила:

— Чего это ты такая злая с утра пораньше?

Не успев придумать ничего достоверного, я все честно ей рассказала. Она пожала плечами:

— И что в этом плохого? Поживешь по-человечески, с собственным душем в номере. Да и жить в комфорте гораздо приятнее, чем в этой конуре. Будет о чем вспоминать…

Мне показалось, что последнюю фразу она сказала не только о комнате с удобствами. В этой фразе явно читалось предупреждение — так и жизнь пройдет, а ты и не заметишь…

В этом она была непререкаемо права, поэтому, когда в десять я вернулась в номер и обнаружила там мирно читавшего мой роман Евгения, не стала кидаться на него аки разъяренный лев, а мирно спросила, где он живет. На его лице отразилось такое недоумение, что мне стало смешно. Похихикивая, я начала собирать вещи, а он смотрел на меня с таким изумлением, будто я была зелененьким инопланетянином.

Проверяя, не забыла ли я чего, оглядел малюсенькую комнатенку, подхватил мой чемодан и вышел. Внизу объяснил дежурной, что номер свободен, поскольку я буду жить с ним, а вот питание мы переводим в ресторан. Она с плохо скрытой усмешкой кивнула, решив, что перед ней обыкновенный адюльтер, которые она за свою службу в этом заведении наблюдала много-много раз.

Элитный шестиэтажный корпус высился посредине густой стены вековых сосен темно-коричневым массивом. Я не могла определить, нравится мне сочетание темного кирпича и темной зелени или нет. Присмотревшись, решила, что определенный шарм в этом есть. Половину первого этажа занимал большой ресторан, достоинства которого я смогла оценить позже.

С комфортом расположившись в его номере, я собралась на процедуры, проигнорировав попытку Евгения затащить меня в постель.

От моих не слишком приятных слов: «Я сюда подлечиться приехала, так что в моей программе ты идешь вне конкурса, исключительно в свободное от важных дел время…» — он закаменел и обиженно отвернулся, опустив руки.

Его слишком откровенная попытка демонстративной обидой выжать из меня раскаяние с треском провалилась: я похихикала и удрала на процедуры, оставив его дуться в одиночестве.

Зато вечером он отыгрался на мне по полной программе, в буквальном смысле. Одним словом, этой ночью спать мне не пришлось. Едва я начинала дремать, истомленная его настойчивыми ласками, как он будил меня снова и снова, зажимая мой рот поцелуями, чтобы не возражала.

За неделю я на своей бедной шкуре осознала, почему молодоженам так необходим медовый месяц, — если бы у меня не было возможности подремать днем, укрывшись от него в спелеокамере, не знаю, как бы я выжила.

Мои опасения растолстеть от слишком обильного питания оказались совершенно безосновательными — я похудела так, что все наряды болтались на мне как на швабре, и чувствовала я себя, как бродящая по ночам сомнамбула. Единственное, чего мне страстно хотелось, — выспаться. Я и не подозревала, что мужчина может быть настолько неистощим. Я даже спросила Евгения, не принимает ли он стимуляторы, но он поклялся, что ничего подобного не делает:

— Я же добивался тебя почти год плюс воздержание, вот и результаты. И невинно поинтересовался: — Неужели тебе не нравится?

Слегка призадумавшись, я была вынуждена признать: если бы не усталость, мне это занятие нравилось бы, и очень, но признаваться в этом я ему не стала, чтоб не загордился.

Вечерами мы прогуливались в прежней компании. Евгений больше напоминал статую Аполлона — был так же молчалив и привлекателен. За одним исключением — на нем была одежда. Сначала дамы пытались втянуть его в общий разговор, потом бросили это бесперспективное занятие. За несколько дней они так привыкли к его молчаливому сопровождению, что зачастую начинали говорить о своем, о девичьем, забыв, что рядом лазутчик из вражеского стана.

В субботу Лена уезжала домой. Мы с Евгением провожали ее до станции, на машине Евгения, разумеется. Мне очень хотелось предупредить ее, чтобы она никому о моей жизни с Евгением не говорила, но он не отходил от нас ни на шаг. Когда до электрички оставалось десять минут, я напряженно попросила:

— Евгений, ты не мог бы отойти? Я хочу сказать Лене пару слов наедине.

Он взбунтовался:

— Я вам не мешаю. И что такое секретное ты хочешь сказать? Наверняка не говорить вашим общим знакомым обо мне. Так вот я против! Я не скелет в шкафу и не преступник, чтобы скрывать мое существование! — И сердито указал внимательно следящей за происходящим Лене: — Можете сказать, что мы вместе, всем абсолютно! Мне скрывать нечего!

Умоляющими глазами я посмотрела на Лену, но она улыбалась, как сытая кошка, и я поняла, что молчать она не будет. Наоборот — расскажет о наших отношениях всем, кому можно. Я безнадежно вздохнула. Ну, чему быть, того не миновать. Лена села в вагон, помахала нам рукой, и мы двинулись к оставленной на стоянке машине. Евгений тихо кипел от негодования и явно хотел высказать мне все, что думал, но я сделала вид, что сплю, и он не решился озвучить свои притязания.

Вечером мы пошли на танцы. Признаюсь, это была моя инициатива. В качестве жены я с Евгением еще никуда не ходила, и мне было интересно, что испытывают жены вместе с мужьями. Хотя жена я была очень условная, но все-таки Евгений на данном этапе позиционировал меня именно так.

Дискотека проходила в главном корпусе, до которого мы дошли за десять минут по тропинке, залитой бетоном. В довольно большом зале было много местной молодежи, приехавшей из окрестных деревень. Среди них мелькали весьма приятные девичьи мордашки. Я с интересом следила за реакцией Евгения. Но он был рассеян и чем-то недоволен. Возможно, ему больше нравилось бы сидеть в номере и смотреть телевизор или кувыркаться со мной в постели, и этот светский выход испортил ему настроение.

Дискотека была устроена без всяких претензий: безостановочно гремела музыка, и народ то коллективно прыгал, вертя всем, чем можно, то делился на пары, танцуя медленные танцы. Мы несколько раз станцевали с Евгением что-то вроде вальса. Двигался он очень хорошо, танцевать умел не только вальс, и я заинтересованно уточнила, вспомнив, как слаженно они танцевали с Викусей:

— Ты в студии бальных танцев занимался? С Панкратовой, правда?

Он кивнул:

— Ну да, шесть лет. Хотя мне этого вовсе не хотелось. Я еще в спортивную студию ходил, на карате. Да еще учился в школе с математическим уклоном. Уходил из дома в семь, приходил в десять. Так что ходил я на танцы только из-за родителей. Им уж очень хотелось Геннадию Петровичу угодить, он же друг отца еще со школы. Вот и приходилось с Викторией на соревнования разные ползать. У нее кавалера не было: парней на бальных танцах кот наплакал. Они на такие мероприятия не ходят.

Краем глаза я заметила, что за нами пристально следит хорошенькая девушка. Она оценивающе щурилась, определяя, кем мы приходимся друг другу. С каждым танцем она оказывалась все ближе и ближе, пока не остановилась рядом. Я ожидала какого-нибудь гнусненького вопроса, и он последовал. Обращаясь к Евгению, она невинно спросила:

— Извините, а вы со своей тетушкой в каком корпусе живете?

Она надеялась меня полностью деморализовать, но у меня от смеха все поджилки затряслись, и я с трудом расслышала грубоватый ответ Евгения:

— А какое вам дело, где мы с женой живем?

Девица сделала вид, что жутко расстроена:

— Ой, извините, я думала…

Посмеиваясь во весь рот, я уточнила:

— Что вы думали, мы уже поняли. Вы хотели подчеркнуть, что я старая и неказистая в отличие от вас, молодой и красивой. На редкость топорная работа, надо сказать.

Бедная особа растерялась. Такой прямоты она не ожидала. Видимо, все вокруг играли по ее правилам, и, напоровшись на равных по силе противников, она сдрейфила. Побледнев, полуиспуганно протянула:

— Да я вовсе не то имела в виду…

Евгений брезгливо подтвердил:

— Да не отпирайтесь уж! Навидался я за свою жизнь подобных идиоток. Почему вы считаете, что так уж хороши? И запомните: умные мужчины терпеть не могут нахальных дур!

У нее на глазах появились слезы, и она убежала, оставив меня наедине с моими неприятными мыслями. Это только первая ласточка. Видимо, такая судьба ждет всех, кто связывает себя с красивыми мужчинами. И претенденток будет немерено, пока не появится действительно молодая и красивая. И тогда Евгений поймет, что ему гораздо лучше с ней, чем со мной. Я так углубилась в предполагаемые неприятности, что не поняла, что мне говорит мой спутник.

Он потряс меня за плечо и вывел из здания на свежий воздух. Пасмурно спросил:

— Ну и что ты опять себе навоображала?

Пришлось изобразить полнейшую невинность:

— Ничего. Просто спать хочу. А что, ты мне что-то говорил?

— Да у тебя сонная болезнь просто. Спишь и спишь…

Я возмутилась:

— Какой поклеп! Когда это я сплю? Ты же мне не даешь!

— Но ведь я же не сплю, когда ты рядом!

— Просто у тебя сил больше! — Я готова была спорить по пустякам, лишь бы увести его от ненужной мне догадки.

Придя в номер, он посадил меня рядом с собой, и я догадалась, что предстоит серьезный разговор.

— Почему ты никак не можешь понять, что мне совершенно неинтересны эти глупые девчонки? Что мне нужно сделать, чтобы ты мне наконец поверила?

Он требовательно смотрел на меня в ожидании ответа. Но дело-то вовсе не в нем, а во мне. Слишком много у меня проблем, и вряд ли я смогу с ними когда-нибудь справиться… Чтобы прекратить эту никому ненужную вытягивающую жилы беседу, я фривольно провела пальцем по его ключице. Он взглянул на меня с пониманием.

— Пытаешься меня отвлечь? — Он хотел гордо добавить, что у меня ничего не выйдет, но я погладила его колено и медленно провела ладонью по бедру. Эта незамысловатая ласка тут же отправила его в аут — у него помутнел взгляд, напряглись мышцы живота, и он хрипловато пробормотал: — Ладно, потом договорим…

Под утро я проснулась от тихого шуршания в углу. Раньше одна лишь мысль о мыши заставила бы меня задрожать от ужаса, но теперь, под защитой сильного мужчины, мне сам черт был не страшен. Я чувствовала себя так хорошо, что испугалась. Как же я буду жить одна, без него? Если подобная перемена произошла со мной всего за пару недель, то что станет за большее время? Я ведь попаду от него в такую зависимость, которая сделает невозможной саму жизнь без него!

Решив выйти из этой истории с наименьшими потерями, я целую неделю тайком репетировала в ванной наш последний разговор и в день отъезда безмятежно заявила Евгению, еще расслабленно лежащему на постели и пристально следившему за каждым моим шагом:

— Евгений, я не хочу, чтобы мы встречались в городе. Мне это ни к чему.

Он рывком сел, нимало не заботясь о своей наготе, и с недоверием посмотрел на меня.

— Что за чушь?

Надеюсь, выражение кокетливого удивления, что я столько времени репетировала перед зеркалом, удалось мне в полной мере. Теперь может вывезти только автоматизм. Но и он подведет, если разговор пойдет не туда. Я легкомысленно повторила:

— Конечно, порезвились, и хватит. Отпуск кончился, начинаются трудовые будни. Мне в нормальной жизни курортные романчики ни к чему.

Он сначала побледнел, потом покраснел. Да, хорошая тренировочка для его сердечной системы. Просипел с каким-то чрезмерным даже для себя гневом:

— Ну, ты саму себя переплюнула! Думаешь, я тебе поверю?!

Ну что ж, этот вариант тоже был мной проработан.

— Ну, это твои проблемы — верить мне или нет. Я же тебе говорю, что не хочу больше с тобой встречаться.

Он несколько задумался. Потом пробуравил меня сумрачным взором, как Байрон, и потребовал уточнений:

— Почему?

Да по кочану! Вот ведь безобразие какое — объяснения ему еще подавай! Хорошо, что я продумала и это.

— Просто надоело. Мне, знаешь, быстро все надоедает. Характер такой, непостоянный.

Он почувствовал себя надоевшей игрушкой. Нет, не хотела бы я быть на его месте. Вложить столько сил, столько чувств, и вдруг такой глупый конец… Но что поделаешь, другого выхода я не видела. Пусть лучше злится, чем переживает…

Он странно затих, и мне было показалось, что он плачет. Но нет, наоборот, его лицо стало замкнутым и упрямым. Да, напрасно я надеялась пронять его до печенок, чтобы он оставил меня в покое. До этого долгожданного момента, похоже, еще далеко…

Евгений помолчал немного, потом пробурчал:

— Вот оно, значит, как! — И посмотрел вдаль, что-то прикидывая. Я вновь пожалела, что не могу проникнуть в его мысли.

Отбрасывая мои досадные слова, он встряхнулся и деловито спросил:

— Ну, ты готова?

Я недоумевала. После этого объяснения я должна была топать на автобус, чтобы пилить час на электричке, а вовсе не ехать с ним на его роскошном авто. Я на это и не рассчитывала. Поэтому немного растерянно проблеяла:

— Да нет, мне еще до автобуса полтора часа…

Он перекосился и свирепо бросил:

— Мы с тобой сначала пообедаем, потом едем домой. Что касается твоих выдумок про переменчивый характер, то это обсудим позже.

Одевшись, засунул ноги в кроссовки и встал у двери, всем своим видом являя непоколебимое мужское терпение. Заметавшись, я натянула кроссовки, накинула куртку и вышла. Он спокойно шел следом, будто и не прозвучало крайне обидных для него слов. Похоже, он не собирался принимать их всерьез. Уяснил, конечно, что я не хочу продолжения нашей связи, но в мои мотивы не поверил.

Да, умный любовник — всегда проблема. Разродившись сим великолепным софизмом, я стала выдумывать новые, более убедительные причины для разрыва, но голова соображала плохо. Вернее, она вообще работать отказывалась. Конечно, так приятно чувствовать себя любимой и защищенной, пусть и ненадолго. Просто это непорядочно — связывать молодого и полного сил красавца с такой унылой развалиной, как я.

Мы пообедали, причем Евгений ел за четверых, стараясь восстановить подорванные безумными ночами силы, отчего я почувствовала себя виноватой. После обеда он сдал номер, взял наши вещи, погрузил в багажник. Усадив меня на переднее сиденье, заботливо пристегнул ремнем безопасности, будто я сама этого сделать не могла, и мы помчались в город. Всю дорогу он молчал, позволив мне надеяться на действенность моего утреннего заявления. Но, довезя меня до дому, вышел из автомобиля и, несмотря на мои горячие протесты, отправился за мной в квартиру. На вопрос, что он собрался делать, многозначительно усмехнулся:

— Ну, думаю, что пришло время познакомиться с твоими родителями…

На мое счастье, дома их не оказалось — отец, как обычно, был в экспедиции, а мама, видимо, отправилась в магазин. Во всяком случае, познакомиться с ними у него не получилось. Я мрачно полюбопытствовала, чего он добивается:

— Евгений, зачем тебе мои родные? Мы же решили разойтись красиво?

Он зафыркал:

— Я и не думал расходиться, это все твои глупости. Но я понял, для чего ты это сказала. Ты просто хочешь, чтобы я официально сделал тебе предложение. Ну так вот, считай, что я его тебе сделал и сейчас хочу, как полагается, попросить твоей руки у твоих родителей.

Оторопев, я несколько раз открыла и закрыла рот, не в силах уразуметь, как это моя такая простая и ясная речь могла привести к совершенно противоположным результатам. Ляпнула совершенную чушь, видимо, пребывая в полнейшей прострации:

— Вообще-то руки невесты должны просить родители жениха, а не он сам.

Он с состраданием посмотрел на меня и покорно согласился:

— Хорошо. Я попрошу сегодня отца. Только скажи, когда твои родители будут дома.

В ужасе замахав руками, я выпалила:

— Что ты?! Я вовсе не это хотела сказать! Я замуж не хочу!

Призывая в свидетели своего ангела-хранителя, он закатил глаза и крайне терпеливо спросил:

— И чего же ты хочешь?

Я глубоко вздохнула, стараясь дышать размеренно и четко, дабы прояснить голову и с достоинством выйти из дурацкого положения, в которое занесла меня моя несуразная судьба. Потом резко сказала:

— Хочу жить нормально, так, как и жила до санатория, без всяких с тобой свиданий. Мне не нужен любовник, я тебе это говорила!

Он скептически протянул:

— Муж не нужен, любовник тоже. Кто же тебе тогда нужен? Ты сама?

От боли я немного побледнела, но постаралась изобразить из себя суперэгоцентристку:

— Конечно! Мне с собой никогда не скучно!

Евгений раздумчиво окинул меня непонятным взглядом:

— А со мной, значит, скучно…

Нет, мне не было с ним скучно. Но ему об этом знать ни к чему, и я сладенько вымолвила, чтобы он понял, что я просто не хочу его обижать:

— Ну что ты, иногда было очень даже ничего…

Он чувствовал, что здесь все не так, как кажется, но не мог понять, в чем дело. Я ему, конечно, помогать не собиралась и, робко улыбнувшись, пробормотала:

— Знаешь, спать очень хочется. Мне после этого интенсивного отдыха полгода в себя приходить придется…

Он сжал кулаки, потихоньку начиная закипать:

— И что, в этом я виноват?

Обрадовавшись нежданной помощи, я согласно закивала:

— Конечно! А кто же еще! Я в санаторий ехала лечиться и отдохнуть как следует. И уж никак не предполагала, что меня ждет три недели бессонных ночей…

Вышло это у меня настолько по-прокурорски, что даже самой понравилось. Так, еще немного, и он вылетит из моего дома, как мячик! А если добавить еще столько же арктического бессердечия, то остаток мирной, одинокой и до отвращения спокойной жизни мне гарантирован. Вряд ли я встречу в своей жизни еще одного такого человека, в которого так жестоко и бесповоротно влюблюсь…

Он некрасиво пожевал губами, стараясь совладать с гневом.

— А наши ночи что, для тебя ничего не значат?

Я скромно потупилась.

— Ну почему же. Было очень мило. Ты прекрасно знаешь, что ты очень умелый любовник. Тебе наверняка это много раз говорили…

Он ухватился за это «много раз», решив, что в этом и кроется причина моих странных поступков.

— Тебя волнует, что у меня были женщины? Но больше не будет. Я порядочный человек и никогда не буду заводить интрижек на стороне. Я прошу тебя стать моей женой… И очень хочу, чтобы у нас была нормальная семья. Я люблю детей и буду хорошим отцом. Думаю, каким я стану мужем, ты узнала за эти недели репетиции…

Любит детей… Что ж, это очень хорошее качество, но не для меня. Скрывая боль, я с вымороченным весельем посоветовала:

— Это замечательно! Но для осуществления сих грандиозных планов ты должен поискать другую кандидатку. Я не хочу жить по чужим правилам. Я желаю жить так, как хочу я. А на данном этапе я не склонна выходить замуж. Ни за тебя, ни за кого другого. И оставь меня в покое! Сколько можно надоедать!

Он вскинулся, чего я и ожидала, и вылетел из моих дверей, но не захлопнул их с треском, как сделал бы каждый нормальный, донельзя оскорбленный в лучших чувствах мужик, а аккуратненько притворил, продемонстрировав поразительную выдержку. Я пробралась на кухню и выглянула из-за шторки на проезжую часть.

Через мгновение он вышел из подъезда, но не кинулся в полнейшем раздражении в машину, а помедлил возле нее, пристально глядя на мои окна. Я замерла, боясь пошевелиться, чтобы не выдать себя. Кто поверит в равнодушие женщины, если она высматривает парня из-за занавесок? Поколебавшись, он все-таки сел в машину и медленно, нехотя уехал.

Мне бы вздохнуть с облегчением, но его не было. Более того, навалилась такая тоска, что я вытащила книгу по дыхательным методикам и принялась усердно снимать напряжение, не желая плакать. От плача у меня всегда начинается жуткая мигрень, и выгляжу я потом на редкость паршиво, так что подобного удовольствия я себе позволить не могу.

Через час пришла мамулька, мы с ней немного поболтали, потом я почитала, вернее, провела время совершенно бездарно — в борьбе желаний сердца с доводами рассудка, что ведет лишь к ощущению острой неудовлетворенности, и легла спать, убеждая себя, что все сделала правильно. Только вот почему в душе крепло противоположное чувство?

Глава четвертая

В таверне, пока боевой маг ел, а Ромео в подробностях рассказывал о встрече с духом-путником, я сидела насупившись. Пила травяной чай, смотрела на грязное, давно немытое окно, и молчала.

— Вы точно не брали ничего ценного у разбойников? — спросил маг, прищурившись.

— Хочешь сказать, что мы тебя обманули? — не вытерпела я.

Мужчина постучал пальцами по столу, усмехнулся.

— Эта история выглядит странно. Допустим, разбойники, действительно, хотели отомстить за то, что вы их ограбили или отобрать летающий ковер, но к чему такие сложности? Проще кого-то побогаче найти. Зачем гнаться за вами через лес? — удивился он. — Да и наличие покровителя…

— В любом случае эта история закончена, — заметила я, мечтая сбежать из-под цепкого взгляда черных глаз.

— Думаешь, главарь не станет вас искать?

— Да зачем мы ему! — возмутилась я.

— Именно это я и пытаюсь понять.

Я закатила глаза, покосилась на раскрасневшегося рыжика, слушающего нашу перепалку, и решительно поднялась.

— Нам пора идти.

— Это верно, — боевой маг поднялся, откинул прядь волос за ухо, поправил плащ.

— До свидания, — вежливо сказал рыжик.

Мужчина удивленно приподнял брови.

— С тобой да, мы попрощаемся, менестрель, а вот с Варварой… Пожалуй, провожу до Школы.

— Спасибо, в провожатых не нуждаюсь, — фыркнула я.

Взяла Ромео за руку и потянула к выходу из трактира. Мы быстренько добрались до площади.

— Как только сдам экзамен, найду тебя, — пообещала я.

— Либо тут, либо в трактире буду, — напомнил Ромео.

— Хорошо. До вечера тогда.

— Варя, — смущенно позвал рыжик.

— Что?

— Я должен тебе кое-что сказать.

Менестрель вздохнул, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Я нахмурилась.

— В моей семье все совсем не так, как тебе могло показаться. Я сам виноват в том, что у меня нет дома.

Я недоуменно посмотрела на него.

— У меня есть сестра — Марика, — сказал он, улыбаясь. — Ей всего семь, у нее сильный дар. Она пыталась мне его передать, зная, что я переживаю от того, что во мне нет магии. Марика чуть не умерла. Тогда отец рассердился, подумав, что это я попытался ее заставить…

В голосе менестреля звучала грусть, плечи поникли, и солнечная улыбка, прятавшаяся в глубине синих глаз, окончательно исчезла.

— Братья правы, я — неудачник. Возможно, тебе не следует со мной общаться.

Я слушала этого чудика, как рыба, то открывая, то закрывая рот, не зная, что сказать.

— Ромео, не смей винить себя в том, что произошло! Марика сама приняла решение. Ошибки все совершают. И сестра тебя сильно любит, раз готова была отдать свою магию. Поверь, только те, кому ты нужен, готовы ради твоего счастья пожертвовать всем.

Рыжик вздохнул и не ответил.

— Я хотел, чтобы ты знала, Варь… какой я.

— Я знаю, какой ты! Самый лучший друг на свете!

— Правда? — краснея, спросил менестрель.

Я шагнула к нему, крепко обняла.

— Даже не сомневайся в этом!

— Встретимся вечером? — уточнил Ромео, старательно пряча глаза.

— Да.

Мы распрощались на Цветочной площади. Я услышала, как менестрель завел веселую песенку и развернулась, едва не сшибив кого-то с ног.

— Извините, не специально, — выпалила, поднимая глаза.

— Знаю.

Знакомые черные глаза боевого мага смотрели, усмехаясь.

— Опять ты! — возмутилась я, потирая ушибленную руку.

Сделала попытку обогнуть брюнета, но он придержал меня за локоть. Ткань плаща подозрительно затрещала, явно грозя порваться.

— Ты хоть знаешь, куда идти, чудо?

Я споткнулась из-за столь странного обращения и вздохнула. Как-то и вправду забыла уточнить у Ромео.

— Помочь? — вкрадчиво поинтересовался маг.

— Тебе нечем заняться?

Усмехнулся.

— А может, ты мне с первого взгляда понравилась. Такой мысли не допускаешь?

Сердцеед проклятый! Дон Жуан фэнтезийный!

А внутри почему-то сердце все равно замирает от одного взгляда сверкающих глаз. Так, Варя, ты уж определись, нравится он тебе или нет. И лучше всего окончательно и бесповоротно, иначе мы так далеко не уйдем.

— Нет. Лучше прямо скажи, что тебе от меня нужно?

Ну, не верила я в его бескорыстность, хоть убейте! Какой ненормальный станет за поцелуй спасать меня от разбойников? А помогать просто так Ромео наказать родственников?

— Не веришь, значит, — серьезно и утверждающе сказал он.

— Нет.

— И кто тебя так обидел, чудо? — голос звучал ласково и с ноткой грусти.

— Прекрати так меня называть!

Вздох. Зачем я спорю с этим ид… сумасшедшим? Мне в МыШКу пора!

— Позволь проводить тебя, Варя. Заблудишься же.

Я покосилась на менестреля, перебирающего струны.

— Не отвлекай. Пусть играет. У мальчишки явно талант. Даже я заслушался… Пошли.

— Денег нет, целоваться не буду, — припечатала я.

Боевой маг расхохотался, взял меня за руку и стал протискиваться сквозь толпу. Я попыталась вырваться из его цепкой хватки, но потерпела сокрушительное поражение. Так мы и шли по улицам, пока не выбрались на окраину города. За небольшой березовой рощицей, через которую вела дорога, высились башни.

— До конца, никуда не сворачивая, — сказал брюнет, отпуская мою руку. — Поцеловать точно не хочешь?

Нет, однозначно, маньяк.

— Врезать хочу, — созналась я.

В любых отношениях важна честность. Я ее сейчас и проявляю.

— Согласен. Я целую — ты за это можешь ударить, — отозвался маг.

Резко притянул к себе и впился поцелуем. Я пихалась, пыталась вырваться, но ничего не вышло. Укусила его губу, мужчина на мгновение отпрянул, расслабил объятья. Я замахнулась и влепила пощечину.

— Что ж, оно того стоило, — хрипло сказал он.

— Ты… ты… сумасшедший! — выпалила я, так и не находя подходящих для этого случая слов.

— Сам не понимаю, что происходит, — сознался черноглазый, наконец, отпуская меня и потирая виски. — Наваждение какое-то.

Брюнет потряс головой и тепло улыбнулся.

Чтоб тебя, зараза такая!

— Иди. Я обещаю, что не поцелую, пока сама не попросишь, — сказал он.

Убила бы! Придушила! Испепелила!

— Советую не тратить вечность впустую, — сухо ответила я, разворачиваясь и уходя.

Внутри все кипело от гнева и стыда, и я не сразу успокоилась. Лишь когда дорога вывела на огромную поляну, мысли переключились. Передо мной оказались высокие ворота, на которых была изображена прямо-таки исполинских размеров обычная серая мышь с клубком золотистых ниток на спине и иголкой в зубах. Я заморгала и часто задышала. У родителей и бабушки были такие значки. Они их всегда носили, не снимая. Получается, тут учились? Если раньше я на этот счет сомневалась, то теперь растерялась. Родители и бабушка — маги? Они знали, что у меня будет схожий дар? Теперь понятны их попытки помочь мне научиться шить и вязать. Всего лишь хотели облегчить непутевой дочери будущую учебу.

Я вздохнула, оглянулась. Кроме ворот и окружающего их леса, ничего не было — ни стен, ни башен, ни голосов. Я неуверенно коснулась нарисованной мыши, ворота заскрипели и распахнулись.

Так, наверное, чувствовала себя Алиса в Стране Чудес. Я оказалась на огромной площади, где шумели фонтаны. На мраморных бортиках сидели студенты, одетые кто во что горазд. Мелькали черные плащи, красные рубахи, разноцветные платья и сарафаны совершенно разных фасонов. Безумие какое-то! Наши модельеры либо удавились бы от зависти, либо с блестящими глазами маньяка кинулись бы все рассматривать. За площадью мерцала серебристая завеса.

— Новенькая? — раздался рядом женский голос.

— Да.

Я отвела глаза от гуляющей шумной толпы и увидела перед собой длинный стол, за которым сидели мужчины и женщины, одетые в серые плащи с золотистой вышивкой. Зеленоглазая блондинка с любопытством смотрела на меня.

— Дар определила? — спросила она.

— Да, — ответила я.

— Хорошо. Фамилия, имя.

— Варвара Мальцева.

— Возраст.

— Восемнадцать.

— Идешь до конца площади, проходишь под куполом, ждешь своей очереди.

Я кивнула, забирая лист и заворожено оглядываясь. Пробиралась к мерцающему туману, старалась откровенно не глазеть по сторонам, но удержаться было сложно. Хотелось заглянуть в каждую лавочку, что попадалась на пути и все рассмотреть. Раньше такого любопытства я за собой не замечала.

Я осторожно шагнула за серебряную завесу и замерла от восхищения. Нет, я точно в Страну Чудес попала! А что еще можно сказать, когда перед тобой высится здание, напоминающее огромную корзину с клубками ниток? Шесть круглых башенок пестрели окнами. Я вгляделась в изумрудную, и на ней тут же вспыхнула белая надпись: Магическая Школа Кудесниц. Факультет прях.

Ой, как интересненько! Быстро перевела взгляд на розовую — факультет швей, сиреневая — вязальщиц, ярко-желтая — ткачей, синяя — вышивальщиц и коричневая — портных. Здание, которое изображало каркас, основу корзины, явно было главным. К нему тянулась цепочка ребят примерно того же возраста, что и я. Часть из них исчезала за дверью Школы, очередь двигалась достаточно быстро.

— Привет! — раздался девичий голос.

Я оглянулась, уставилась на стройную красавицу с пухлыми губами.

— Привет! — икнула я от удивления.

Нет, девушка, как девушка — светловолосая, кареглазая, только четыре лошадиные ноги и хвост с толку сбивают.

— Ты никогда не видела кентавров, да? — улыбнулась она. — Из другого мира? Не из Чарды?

Ик. Ик. Ик.

Я пялилась на незнакомку, отчаянно краснела и не знала, что сказать.

Ик.

— Не смущайся. Просто щит в первый раз не пропустит, если я не приму настоящее обличие. Да и учителя желают видеть истинную сущность. Я — Фиона, кстати.

— Варвара, можно Варя, — справилась я с шоком.

— Куда хочешь поступать?

«Никуда», — чуть не сказала я, стараясь откровенно не смотреть на белоснежный круп с пушистым хвостом. Но не говорить же приветливой и любезной девушке, что я собираюсь год отмучиться и вернуться обратно. Правда, по словам Рыжика выходит, что мне еще нужно и необходимую миссию выполнить, только тогда портал откроется, а я даже не знаю, в чем она состоит.

— А есть выбор? — спросила я.

Может, в портные пойти? Остается надежда, если иголка с ниткой мне не подвластны, то молоточками и ножами смогу работать. Или портные, это тот же швейный, но для мужчин? А может, так в этом мире всех башмачников зовут? Я бы тогда лучше к ним пошла, если можно. Я с трудом сдержала смешок, представляя, как на такое среагировала бы мама.

— Предлагают пройти испытания всех шести факультетов, — улыбнулась Фиона. — У меня тут два старших брата учатся — Артур и Ричард.

— Правда? Тоже шьют?

— Портные, — усмехнулась девушка. — Артур сапоги мастерит, а Ричард выкройки любит делать.

Хммм… Похоже, недалеко я ушла в своих предположениях о факультете портных.

— Генри повезло больше, он — боевой маг.

— А ты на какой факультет хотела бы?

— Либо в ткачи, либо в швеи, — безапелляционно заявила Фиона.

— Почему?

— Прясть тяжело. Веретено выскальзывает, нитка рвется, путается и режет до крови пальцы.

При последних словах я содрогнулась и поморщилась.

— Вязать у меня умеет мама. Она в этом деле истинная мастерица, — с теплотой продолжила девушка. — А вышивка — не мое. Там помимо прочего надо уметь пришивать пуговицы, создавать узоры из нитей и придумывать украшения на готовое изделие. Кропотливая работа, интересная, но с мелочью возиться …

Фиона закатила глаза и хихикнула.

— Поверь, куда проще соткать ковер. Для этого надо вызубрить определенные заклинания и попытаться наложить их на каждую нить и стежок.

— По-моему это сложнее, — заметила я.

— Там меньше ответственности — ковер либо взлетит, либо — нет. А укрась платье так, чтобы оно делало кого-то красивым, к примеру. Нет, лучше уж не связываться.

Разговор прервался, так как подошла наша очередь. Мы с Фионой и еще четырьмя девушками проскользнули внутрь.

— Нам надо на второй этаж, — сказал кто-то.

Остальные закивали и спешно направились вперед.

Мы прошли через огромный, покрытый мрамором зал, любуясь красивыми гобеленами, вышитыми из сверкающих ниток, поднялись по широкой лестнице и оказались в небольшом коридорчике, где находилось трое ребят.

— Я — последняя, поэтому следующий кто-то из вас. Заходите сразу же, как распахнется какая-то из дверей, — сказала нам девушка с двумя, перевитыми разноцветными лентами, косами.

Две другие адептки покосились на меня и о чем-то зашептались. Вскоре распахнулось сразу три двери и девушки исчезли, а мы остались ждать и волноваться. Я кусала губы, вспоминая, как дважды провалила экзамены. Боюсь, что в третий раз в случае поражения, родители не поймут и окончательно разочаруются в непутевой дочери. Надо попробовать. Потерпеть-то всего лишь год, не всю жизнь…

Едва распахнулась дверь, девушки испуганно переглянулись. Я пожала плечами и смело направилась в комнату.

Обычная аудитория с самыми привычными партами и стульями. Высокие окна с тяжелыми бархатными портьерами и огромный преподавательский стол, за которым сидела женщина средних лет в наглухо застегнутой серой мантии с брошкой-мышью, символом Школы. Словно в родную школу попала. Только тут на стенах не плакаты висят, а вышитые картины.

— Добрый день.

— Добрый, будущая мастерица. Проходите, присаживайтесь.

Я оглянулась.

— Сюда, пожалуйста, — доброжелательно сказала она, указывая на парту напротив себя.

— Я — профессор Ванесса. Сейчас вы пройдете испытание, чтобы определиться на какой факультет поступите. На столе шесть конвертов с заданиями. Берите их, открывайте и внимательно читайте. А затем приступайте к исполнению. Все необходимое лежит на соседней парте.

Я повернулась и увидела, что на столе, действительно, разложены швейные принадлежности. Глубоко вдохнула и открыла первый конверт. Вчиталась в строчки. Пришить карман к платью. Ладно, попробуем. Встала, взяла первое попавшееся платье — малиновое с зелеными оборками, ужасно безвкусное, на мой взгляд, но остальные ничем не лучше. Темно-розовое, расшитое ярким желтым бисером чуть не заставило поморщиться. Даже сомнения возникли в том, как тут учат шить.

Исколов пальцы иголкой, я отложила выбранное платье с пришитым карманом, открыла следующий конверт и чуть не застонала. Вязать по обозначениям я, сколько ни старалась, не научилась. Не знаю, что там должно было получиться, но спицы в моих руках выдали неровный кусок полотна зелено-голубого цвета.

Третье задание оказалось проще — вырезать по определенным меркам подошву для сапог, зато следующее заставило недоуменно моргать. Нет¸ я знала, как выглядит веретено, но никогда не брала его в руки, о чем и сообщила преподавательнице. Профессор Ванесса подошла, показала принцип работы и вернулась обратно за стол, листая какую-то книжку. Изредка она мечтательно вздыхала, не обращая внимания на то, как продвигаются мои дела. Но веретено, как оказалось, не худшее из зол, а вот маленький ткацкий станок… Лучше бы меня к нему не подпускали, потому что только нити перепутала, и в итоге у меня получился весьма странный узор с торчащими оборванными кусками ниток.

Вздохнув, вскрыла последний конверт. Вышивка. Я перемотала порезанные после веретена пальцы чистым платком, которые стопочкой лежали на парте, взяла пяльцы, придвинула корзинку с нитками и задумалась. Четкого задания, что именно вышивать, не было, поэтому я решила выбрать самое простое — создать цветочек. Боясь завалить и это испытание, я действовала медленно и порадовалась, когда ромашка на тонком стебельке получилось весьма симпатичной. И не беда, что у нее парочка лепестков кривоваты.

— Все? — спросила Ванесса, откладывая книгу.

Я кивнула.

— Подходите, показывайте.

Первым на ее стол легло платье с карманом. Преподавательница долго на него смотрела, потом что-то прошептала и на том месте, где был пришит лично мной кусок ткани, вспорхнула бабочка.

— В швеи, однозначно, нет, — сказала она.

Повертела в руках связанный мной лоскут, поморщилась, отложила в сторону.

— Там должен быть узор, а не… — профессор Ванесса вздохнула и не рискнула назвать мое творение.

Над вырезанной стелькой тоже что-то прошептала, та вспыхнула и увеличилась в три раза.

— Арчи оценит, — не выдержав, подмигнула она.

Это кто? Но спрашивать я не стала.

— Но мерки сняты неправильно, в портные вы не годитесь.

Нитки намотанные на веретено преподавательница рассматривала долго, и не выдержав, рассмеялась.

— Впервые такое вижу. Даже кентавры, проходившие испытание, не смогли намертво примотать нити к веретену.

Я насупилась, покраснела и вздохнула.

— А тут должна быть лягушка на кувшинке посреди воды, — огорошила Ванесса, откидывая мой ткацкий шедевр.

Моим последним шансом осталась вышитая ромашка. Ванесса вздохнула и что-то прошептала. Вышивка засияла ровным белым светом.

— Ну что ж, мои поздравления! Вышивальщиц-мастериц у нас немного, — улыбнулась она.

Хлопнула в ладоши, и передо мной появилась мерцающая дорожка.

— Иди по ней. Так перемещаются внутри Магической Школы Кудесниц преподаватели, но для вас сделали исключение. Получай нужные учебники и набор мастерицы.

— А комнату в общежитии можно?

— Это к коменданту. На первый этаж.

Профессор Ванесса протянула мне стопку документов и доброжелательно улыбнулась. Я поблагодарила преподавательницу, и распрощалась.

Едва ступила на мерцающий, похожий на туман, путь, как все вокруг размылось, мгновенно исчезая. Шла я недолго и вскоре оказалась перед еще одной дверью. Открыла, и все стало приобретать очертания. Я оказалась в просторной мастерской, заваленной швейными принадлежностями. Пахло шерстью, кожей и едва уловимо — лавандой. На полках стояли корзины, укрытые белой тканью. Одну из них дали мне, всмотревшись в документы, выданные преподавательницей.

Я шла в библиотеку и про себя ругалась. Как они такую тяжесть носят? Сейчас и книги еще добавятся. Поняв, что точно все не унесу, свернула в другую сторону — сначала решу проблему с жильем. Не вижу смысла носиться и искать комнату, нагруженной, как ослик.

Комендантом оказалась молодая девушка. Марьяна, круглолицая и румяная, с озорными глазами, пила чай с бубликами, но едва узнала, что я пришла с просьбой о заселении, поднялась.

— Мест свободных для факультета вышивальщиц немного. Первые этажи заняты, зато последний — почти пуст. Хочешь, там комнату выделю?

— Давайте.

— С соседкой или без? — уточнила она.

Я замялась. С одной стороны, с кем-то жить — не так скучно и даже интересно. Но что делать, если мне попадется не самая приятная особа? С другой стороны, жить одной — это роскошь. Никто не будет мешать заниматься.

— Одной, если можно, — попросилась я.

— Хорошо. Но если мест не хватит, к тебе кого-нибудь подселю.

Марьяна вписала мое имя и фамилию в тетрадь и достала ключ. Надо же, последний раз я такой видела только в мультфильме про Буратино. Правда, тот размером побольше раз в десять был.

— Поднимайся на второй этаж, проходи через коридор, увидишь лестницы. Тебе нужна синяя, это цвет факультета вышивальщиц, — напомнила комендант.

— А какой номер комнаты?

— Там будет написано твое имя, — отчего-то смутившись, сказала Марьяна, возвращаясь к чаю с бубликами. — Приложишь ключ один раз, он исчезнет, но созданная магия позволит тебе проходить в комнату.

Нехорошие предчувствия возникли тогда, когда нужную комнату я не нашла, обойдя все пять этажей. Странно. Вернуться и уточнить? Я вспомнила, как волокла сюда тяжелую корзину и передумала. Бросить вверенное хозяйство нельзя, придется подняться на шестой этаж, что я и сделала.

Погорячилась. На чердаке не селят будущих студентов. Тут только комнаты, заваленные всяким хламом, количеством семь штук. Прошлась и с удивлением обнаружила на одной из них свое имя. Издеваются? Я поставила корзину возле двери и решительно отправилась вниз.

Что делать, если тебя в первый раз нещадно обманули? Пока я искала свою комнату, все остальные были розданы швеям, которых набралось в этом году в два раза больше, чем в прошлом. Судя по виноватому взгляду Марьяны, повлиять на ситуацию она не сможет. Факультет швей — это своеобразная элита, которой в Магической Школе Кудесниц идут на уступки. Об этом мне чуть ли не прямым текстом пояснила Марьяна.

Хотелось пойти и устроить скандал. Только к кому направляться? Сразу к директору Школы? Я вздохнула и решила попробовать, перспектива жить на пыльном, наверняка продуваемом ветрами, чердаке, меня не прельщала.

Секретарша, которой я дважды объяснила причину своего визита, хлопала огромными глазами, а потом заявила, что директор Моргана отсутствует и прибудет только через два месяца. Кроме нее, если комендант не поможет, решать проблему некому. Спрашивается, так ли я нужна этому миру? Я не видела ни одной причины, по которой должна тут оставаться.

— Варя! А я повсюду тебя ищу! — окликнула Фиона.

Она уже выглядела, как обычная девушка, спрятав свой истинный облик.

— Привет, — устало сказала я, садясь прямо на ступеньку.

— Ну, как? Куда прошла? Почему такая грустная?

— Нормально все, — кисло отозвалась я. — Факультет вышивальщиц.

— Ого! А я попала на ткачество, — весело отозвалась она. — И все же, что случилось?

— Меня обманом поселили на чердак, — буркнула я.

Фиона присела рядом.

— Безвыходная ситуация. У меня Ричарда тоже на чердак поселили, — с сочувствием сказала она. — И даже поход к директрисе ему не помог. Это при том, что он один из лучших учеников.

Надежда обрести нормальное жилье стремительно таяла.

— А может, ну ее, эту Школу, — всхлипнула я.

— Варь… ты прошла испытание, уже нельзя уйти. Да и бросать все только потому, что придется жить на чердаке…

Я шмыгнула носом.

— Боюсь, что чердак стал последней каплей, — ответила я, вытирая набежавшие слезы.

Знакомая удивленно приподняла брови.

— Расскажешь?

— Меня друг ждет, — ответила я.

— Познакомишь?

Я кивнула и поднялась. Подумаешь, чердак. Бывает и хуже! Вспомнился бесприютный Ромео, и я сразу почувствовала себя эгоисткой. И чего я расстроилась, правда? Потерплю год. Немного, по сути. Но пока мы ходили в библиотеку и обратно поднимались, как же мне захотелось оказаться дома среди привычных вещей и запахов! Я не из тех, кого пугают перемены, но поддержка близких людей необходима даже сильным и смелым, что уж обо мне говорить!

Дверь в комнате протяжно заскрипела и отворилась. Пахло пылью, покрывшей тут все, и немного затхлостью. Солнце тускло светило через огромное немытое окно. Под потолком на деревянных балках висела паутина. Из мебели в комнате был большой письменный стол со стулом, кровать под выцветшим, когда-то синим балдахином, шкаф с встроенным в него зеркалом, пара кресел и… камин. Последний я с недоверием рассматривала.

— Его что, нужно топить?

— Да. Не переживай. Дрова натаскаем, — оптимистично сказала Фиона. — Сквозняков, кстати, как ни странно, нет.

И боюсь, это единственный плюс этих хором.

— Оставляй вещи и пошли, — распорядилась знакомая. — До заката осталось несколько часов, надо отметить наше поступление в МыШКу.

— А у тебя нет друзей? — удивилась я,

— Кто станет дружить с кентавром? — вздохнула Фиона, и, увидев мой вопрошающий взгляд, пояснила: — Нас не особо любят в МыШКе. Кентавры — прирожденные целители и воины, но не… Смеются, обзываются и не желают понимать, что не мы выбираем себе судьбу.

— Для меня это не имеет значения, — ответила я, ставя на кровать корзину и перетаскивая с пола стопки книг. — Я из другого мира, Фиона. И я оцениваю людей по их поступкам, а не по расовой принадлежности или социальному статусу.

— Нелегко тебе тут придется, Варь. Редко, чтобы в вышивальщицы попадал кто-то из простых, не из аристократии.

Девушка печально улыбнулась.

— Фиона, в платье принцессы или нищенки, на Чарде или на Земле я буду Варварой Мальцевой, самой собой, понимаешь? Это главное, — ответила я. — А теперь давай не будем поддаваться унынию и отправимся на поиски Ромео. Занятия начинаются послезавтра, а завтра меня ждет грандиозная уборка, а перед этим я хочу повеселиться!

Глава пятая

В этот же день посетила лечащего врача, получила массу назначений, ужаснувшись такому обилию обнаруженных у меня болячек. Или просто так положено в подобных заведениях? Если уж попал сюда, то санаторных удовольствий тебе выдадут соответственно заплаченному? Сходила в местную библиотеку, взяла пару книг, за которые отдала по сто рублей залога. После ужина достала из сумки плейер с любимыми записями, растянулась на кровати, включила тихую музыку и стала перечитывать любовный роман Джуд Деверо. Романы про любовь хороши тем, что через некоторое время их содержание почти полностью забывается, и читать их можно заново. Хотя про любовь мне читать не стоило — соблазнов нужно избегать, особенно если есть вероятность им поддаться.

На следующий день с утра, натянув трикотажный спортивный костюм, купленный на китайском рынке, начала забег по процедурным кабинетам. В перерывах были завтрак, обед, полдник. После полдника процедуры кончились, и я смогла немного передохнуть, гуляя в одиночестве по сосновому бору, окружавшему санаторий. Да уж, сколько нужно сил и здоровья, чтобы полноценно подлечиться в санатории!

Присев на узенькую скамейку перед фонтаном, задрала голову и стала наблюдать за постепенно появляющимися на небе звездами. Ко мне подсела симпатичная дама средних лет в вишневом брючном костюме, с искусно подкрашенными волосами. Поздоровавшись, спросила:

— Вы не в областной библиотеке работаете?

Глядя на ее смутно знакомое лицо, я утвердительно кивнула. Женщина обрадовалась:

— Значит, я не ошиблась. Я лет десять назад там работала. В книгохранении. Вряд ли вы меня помните. Мы встречались только на вечерах…

Пристальнее на нее посмотрев, я вспомнила:

— Вас Лена зовут. Во всяком случае, звали в те времена?

Она засмеялась приятным музыкальным смехом.

— Меня и сейчас так зовут. И вы так зовите. У вас имя такое редкое, но вас подруги зовут Аня. Я не путаю?

Мы решили возобновить знакомство и называть друг друга на ты. Лене осталось отдыхать всего неделю. Она, как старожил, обещала познакомить меня со всеми местными достопримечательностями, главной из которых был столетний дуб, большая редкость для этих мест.

— Он пестрый от разноцветных ленточек — это приезжие дамы вешают. Считается, ленточку повесишь — и в этом же году обязательно выйдешь замуж. Вы замужем?

Услышав, что нет, предложила:

— Повесьте ленточку — и проверите местную примету.

Я отмахнулась:

— У меня и ленточек-то нет, и замуж я не хочу. Так что я ничего вешать не буду — вдруг сбудется. Уж лучше не рисковать…

Лена немного странно на меня посмотрела, но промолчала. Молодец! Люблю людей, которые не лезут в душу.

Вечером, придя на ужин, с откровенным трепетом посмотрела на заставленный стол. Передо мной стояли солидная порция омлета с помидорами, обильно посыпанного сыром, запеканка из творога с яблоками, сдобная булочка, йогурт и фрукты. Да уж, еда была из серии «прощай, фигура»! После такого отдыха я ни в один свой костюм не влезу, ведь съедать придется все — за еду деньги заплачены. Комплекс бедняка, но что поделаешь? К тому же все очень вкусно, и я вряд ли смогу отказаться от хорошей еды.

После ужина пошла погулять по уже знакомым аллеям вместе с Леной и ее приятельницей из соседнего номера, Галей. Вспоминали общих знакомых, кто чем занимается, кто женился, кто развелся. Лена оказалась очень добродушным человеком, и мне с ней было легко. Я даже смеялась почти так же, как прежде, до встречи с Евгением.

Мы непринужденно болтали, когда на боковой дорожке нарисовалась крупная высокая фигура, до того похожая на него, что я задохнулась. Но тут же сообразила, что этого просто не может быть, — откуда ему знать, где я? Через пару минут мужчина, обогнув клумбу с пышно цветущими осенними цветами, оказался у нас на дороге, и мне пришлось признать очевидное — это был Евгений собственной персоной.

Господи, как же он натренировался появляться тогда, когда его вовсе не ждешь! Хотя нет, простой тренировкой таких потрясающих успехов достичь невозможно, это природный талант…

Видимо, мое лицо не выразило особого восторга, скорее наоборот, потому что он покосился на меня с нескрываемым сарказмом и отвесил изысканный общий поклон не хуже какого-нибудь средневекового испанского гранда.

Мои спутницы замерли, вопрошающе переводя взгляд с меня на Евгения. Пришлось сделать вид, что меня его появление ничуть не удивило. Познакомила их, слегка грассируя:

— П’ознакомьтесь, п’ожалуйста, это мой ст’арый зн’акомый Евг’ений…

Женщины посмотрели на меня с недоумением, а Евгений насмешливо усмехнулся. Он от меня и не такое видал. Пошел с нами, ловко оттеснив меня от остальной компании. Теперь мы шли двумя парами друг за другом, негромко переговариваясь. Под ногами шуршала опавшая листва, пряно пахла увядающая трава, на небе загорались неправдоподобно яркие, совсем не городские звезды, и все мне казалось нереальным, будто я не жила, а читала книгу, правда, не разобрала еще, с хорошим концом или нет. Для этого придется прочесть ее всю. Заглянуть в конец, как я делаю всегда, прежде чем начать читать, в этом случае явно не получится.

Взяв меня под руку и слегка поигрывая моими пальцами, Евгений шел молча, иногда отвечая на обращенные непосредственно к нему вопросы, но в общем разговоре участия не принимал. Мне казалось, что он, как полководец, обдумывает план боевых действий, просчитывая все возможные варианты.

Дойдя до негромко журчащего фонтана, мы присели на стоявшую около него скамейку. Видя мою насупленную физиономию, Лена догадалась, что здесь что-то не так. Невинно поинтересовалась у Евгения:

— Вы с Аней договорились отдохнуть здесь в одно время?

Моргнув, он отвлекся от своих расчетов и кратко ответил:

— Нет. Мне она ничего не говорила.

Лена продолжила дальше, восторженно хлопая большими глазами:

— Как интересно! Значит, вы встретились здесь случайно?

Он невежливо спросил:

— А разве случайности бывают? Случайность — дело рук или Провидения, или человека.

Стараясь подавить смешок, я закашлялась — уж очень откровенно это у него прозвучало, с открытым подтекстом — не ваше дело!

Евгений покосился на меня и с видом крайней заботы посоветовал:

— Вы уж лучше смейтесь открыто, а то, не дай Бог, подавитесь.

После этого насмешливо-деловитого совета смеяться мне, естественно, тут же расхотелось.

Лена с интересом выслушала нашу небольшую перепалку и сделала свои выводы, спрятав понимающую усмешку. Погуляв немного, мы вернулись обратно. Выдернув свою руку из ладони Евгения, я распрощалась с ним, не обращая внимания на его кислую физиономию. Он остался снаружи, а мы прошли в холл, где у входа стоял пустой стол охраны.

За все время, проведенное мной в санатории, я видела охрану лишь дважды: вчера при приезде и сегодня рано утром. Вздумай кто-нибудь, к примеру тот же Евгений, проникнуть ко мне, препятствий будет самый минимум. Если только хлипкий замок в дверях. Но это такая условная помеха…

Лена пошла за мной и, спросив разрешения ненадолго зайти в гости, обосновалась за моим столом. Я ждала продолжения. Мне казалось, что сейчас должно прозвучать нечто интересное. Лена — женщина наблюдательная и неглупая, что делает ее очень приятным собеседником. Она задумчиво нарисовала на столешнице цветочек наманикюренным пальчиком.

— Аня, вы, наверное, знаете, что этот молодой человек в вас влюблен?

Я не думала, что это так заметно, и поэтому скептически спросила:

— Почему вы так решили?

Она удивленно приподняла ровные брови:

— Да это только слепой не заметит, да и то по голосу поймет, в чем тут дело. Но вы ему взаимностью явно не отвечаете, уж слишком он мрачен и растерян. Он вам что, вовсе не нравится?

Вот это вопросик! Я постаралась ответить максимально честно:

— Да не то чтобы вовсе не нравится, просто не хочется быть игрушкой. Мы с ним слишком разные — старше я его, да и вообще…

Она оценивающе взглянула на меня, по-птичьи склонив голову набок.

— А мне не показалось, что вы его старше. Наоборот, моложе. Он уж очень такой… основательный, что ли. Такие мужчины всегда выглядят старше своих лет. А вы, напротив, выглядите гораздо моложе. Наверное, потому, что постоянно или улыбаетесь, или смеетесь. Вам это очень идет.

Я скептически усмехнулась. От постоянного смеха появляются преждевременные морщины. А морщины, как известно, женщин старят. Но, не желая препираться, тихо сказала:

— Дело даже не столько в возрасте, сколько в разном отношении к жизни. Он на мне задержался лишь потому, что впервые в жизни услышал «нет». Это его задело. Инстинкт охотника, и больше ничего.

Лена немного подумала. Но хотя мои доводы ее явно не убедили, поднялась и сказала:

— Вам виднее…

Она попрощалась и ушла, оставив меня в глубокой задумчивости.

Улегшись в постель, я принялась грустно размышлять о своей незадавшейся судьбе. Домогательства Евгения больше не возмущали, и я изо всех сил цеплялась за остатки здравого смысла. Зачем мне лишние неприятности? Мне и своих вполне хватает. Мужские ласки мне не нужны. Это ведь как наркотик — попробуешь один только раз, и все, пиши пропало…

Но по мере того как я погружалась в сонное забытье, в душе росло желание попробовать. А что? Вдруг черт вовсе не так страшен, как я себе его намалевала? Не попробуешь, так ведь и не узнаешь. И, уже засыпая, я твердо пообещала себе не противиться, если он будет достаточно настойчив. Тридцать пять — вполне подходящий возраст для потери девственности. Похихикав над собой в полусне, я крепко заснула, утром не услышала слабенькое теньканье будильника и проспала завтрак.

Ну что ж, в свете моей борьбы за тонкость талии это вовсе не невезение, наоборот, редкая удача. День начался с приема сероводородной ванны. Аромат, полученный после нее, я не смогла перебить ни душем, ни духами. После обеда пошла погулять, на сей раз одна. Я вообще не любитель компаний, мне гораздо приятнее в собственном обществе. В девятнадцатом веке меня бы назвали мизантропом. Устроившись на вчерашней скамеечке, я разнежилась, глядя на прозрачно-голубое, совсем не осеннее небо, и прозевала появление Евгения. Повернула голову уже в тот момент, когда он удобно примостился рядом, глядя на меня с ласковой усмешкой, как на ребенка. Я равнодушно смерила его взглядом снизу доверху и снова продолжила любоваться деревенским небом. Он решил подыграть моему меланхоличному настроению:

— Красиво, правда? Сразу видно, что здесь в небо не дымят сотни заводских труб. Естественный цвет, потому что воздух прозрачный.

Я легко согласилась. Зачем опровергать прописные истины? Приветливо предложила:

— Ну что, облегчите свою душу…

Он полуиспуганно переспросил:

— Как это?

— Ну, вы же не случайно появились здесь в одно время со мной. Этот захудалый провинциальный санаторий вовсе не ваш стиль, поэтому даже не пробуйте навесить мне лапшу на уши глупыми побасенками… Кто меня заложил?

Он смешно шмыгнул носом и признал:

— Никто вас не закладывал. Просто сидел как-то в машине возле библиотеки и случайно услышал разговор…

На душе у меня стало легче. Оказывается, меня подвела глупая случайность. Я и сама, бывало, не прекращаю болтовню, которая мне кажется совершенно безобидной, если вижу рядом машину.

Заметив, что я не протестую, а тихо сижу в мечтательном настроении, он подвинулся ко мне поближе и положил руку на скамейку за моими плечами. Получились почти объятия. Я посмотрела на него одним глазом, понимая, что его надо остановить, но на меня в этих лесных краях напала такая истома, что даже рукой пошевелить было лень. Избыток кислородный? Как называется состояние, обратное кислородному голоданию?

А если найти работающую машину и подышать выхлопными газами, станет ли мне легче? Я слышала про подобные случаи. Пока я размышляла о необходимости дать отпор или хотя бы обозначить нужную границу в наших отношениях, Евгений уже завладел моей рукой и перебирал пальцами. Мне очень хотелось знать, что происходит в его голове, но увы, этого мне было не дано. Не телепат, чай.

Он попытался придвинуться ближе, но я апатично пробурчала:

— Ну сколько можно? Вы что, при себе свои ручонки держать вовсе не можете?

Он запыхтел, как недовольный ежик.

— Ну как с вами себя вести! Естественно, если бы я мог сдержаться, не шатался бы за вами как приклеенный. Значит, не могу!

Евгений был по-настоящему возмущен, и это было просто смешно. Я-то в этом не повинна, я с ним в детскую игру «гусь-гусь, приклеюсь, как возьмусь» не играю!

Наверное, я выдала себя, потому что он с силой сжал мою руку и с горечью проговорил:

— Ну вот, опять! Вы только издеваться можете, ни на какие нормальные чувства вы не способны! Не думал, что когда-нибудь буду изучать дурацкие бабские фобии, учебники по психиатрии читать и с врачами консультироваться! И все из-за вас!

Если бы я не сидела, точно бы упала. Какие учебники? Какие врачи? Он что, с ума сошел? Возмущенно отрубила:

— Нет у меня никаких фобий! Я совершенно здорова!

Он сладенько ответил:

— Есть! Причем несколько! Вы боитесь нормальных отношений между мужчиной и женщиной и всеми силами их избегаете! И еще кое-что, но я больше вам ничего не скажу, поскольку жить хочу.

У меня внутри начал разливаться самый настоящий гнев. Это же надо!

— Между прочим, до встречи с вами я никогда так не злилась, как теперь! Но я же не обвиняю вас в бандитских наклонностях! Не приписывайте мне шизоидные наклонности, их у меня нет! Я вполне нормальный человек! И если не хочу ложиться в постель с вами, то это не значит, что ни с кем не хочу!

Он желчно засмеялся.

— А почему же тогда вы ни с кем в постели не побывали? Что, никто не нравился?

Я чопорно признала:

— Да! Не нравился!

Он победно заключил:

— И что, вы считаете, это нормально? В медицине, между прочим, для этого даже определенный термин есть…

Этот явный бред я слушать не стала, рявкнув:

— Баста! Тоже мне, доморощенный психиатр! Если вам нравится диагнозы ставить, отправляйтесь в медакадемию! А на мне практиковаться не надо!

Ничего не ответив, он рассеянно погладил меня по головке, как капризную маленькую девочку. Во мне все закипело. Все мои ночные обещания были тут же забыты. Маятник качнулся в обратную сторону, и я решила, что тупые и нахальные мужики мне на дух не нужны.

Евгений почему-то расслабился и широко улыбнулся. С жадностью глядя на мои губы, как ребенок, не знающий, как заслужить вожделенную конфетку, умильно проговорил:

— Ну чем я вам не нравлюсь?

Что за дурацкая манера задавать идиотские вопросы! Я с тоской посмотрела в сторону невидимого за соснами корпуса и высокомерно бросила:

— Всем!

Он положил голову мне на плечо, счастливо вздохнул, будто я по меньшей мере призналась ему в любви, и потребовал дополнений:

— А конкретно?

У меня сами собой округлились глаза. Такого нахальства я не ожидала. Он меня провоцировал, но вот на что? На вульгарную ссору? Но для чего? Решив не давать ему никаких преимуществ, я индифферентно произнесла, даже не скинув со своего плеча его наглую голову:

— Свои недостатки вы лучше меня знаете, не мне вам их перечислять.

Он приложил мою руку к своим губам и поцеловал ладонь. Губы у него были твердыми и горячими. Я постаралась ничего не почувствовать, и мне это удалось. Почти.

— Ну вот, у вас против меня ничего нет. Просто вы упрямитесь. Из-за чего, хотелось бы мне знать. Из-за того парня, что обманул вас сто лет назад?

Решив поставить его на место, я сладенько пропела:

— Сто лет назад вы еще в первый класс ходили. Или в детский сад еще?

Он меня поправил:

— Вы считать не умеете! Если вам было двадцать, значит, мне было четырнадцать, и учился я аж в девятом классе! Вполне мог на вас жениться, между прочим. Я всегда был рослым парнем. А сейчас разница в возрасте и вовсе сошла на нет. — И он спросил меня каким-то утробным голосом: — А что, это вас сильно смущает?

Больше провокациями я решила не заниматься. Что-то они стали удаваться мне все меньше и меньше. Я промолчала, что Евгению ужасно понравилось. Он стал довольным, как сытно позавтракавший удав, и интимно подсказал:

— Если вы боитесь моей молодости и, как вы мне не раз говорили, неопытности, то зря. В таких вопросах я поднаторел вполне достаточно. В последнее время и теоретически, между прочим.

Догадавшись, что он прочитал учебники не только по психиатрии, но и по сексологии, я молча закатила глаза. Да, серьезно мальчик готовился к встрече со мной. Комментировать его слова не стала, несколько растерявшись. Наш разговор уходил все более и более в ту сторону, в которой я была не сильна и попросту боялась опростоволоситься. Не слыша возражений, он медленно опустил ладонь на мое колено, потом стал поднимать ее все выше и выше. Замерев, я ждала продолжения. Интересно, где он остановится? Он поднял голову и посмотрел на мое лицо. Выражение чисто научного интереса на нем его не вдохновило, и он убрал свою ладонь.

Подняв руку, я посмотрела на часы. Оказалось, времени прошло гораздо больше, чем я полагала: до очередного сеанса массажа оставалось всего пятнадцать минут. Только-только чтобы добежать до номера, взять мазь для массажа и успеть в кабинет. Встрепенувшись, выскользнула из-под его руки, ничего не объясняя, вежливо попрощалась и побежала к своему корпусу. Евгений остался на месте, и я затылком чувствовала его тяжелый взгляд. В самом конце аллеи до меня долетело весьма увесистое обещание:

— Сегодня мы еще увидимся!

Сначала это заявление меня несколько изумило — почему он решил, что мы увидимся? Я еще и сама не знала, пойду ли я вечером гулять или нет. Но потом до меня дошло — он появится в моем номере. От этой мысли по коже прошел мелкий ледяной озноб и взмокли ладони. Стараясь успокоиться, я обвинила свое воображение в слишком нереальном осмысливании событий. Экзальтации, одним словом. Хотя по его сегодняшним словам вполне можно понять, что он дошел до точки и способен на что угодно.

После ужина Лена пригласила меня погулять, и я согласилась, хотя в номере меня ждала интересная книга. Натянув куртку, вышла из здания. Лена с Галей уже ждали меня у входа. Мы не спеша зашагали по пружинистой подстилке из опавшей хвои, и тут я осознала, что мои домыслы вполне могут воплотиться в жизнь. После Галиного вопроса об этом не догадался бы только идиот:

— А Евгений сегодня к тебе заходил, Аня?

Я с удивлением ответила:

— Нет. А должен был?

Забеспокоившись, она немного виновато призналась:

— Он у меня утром спросил номер твоей комнаты, хотел тебе что-то передать. Я и сказала. Может, я это зря сделала? Но мне вы вчера показались хорошими знакомыми…

Пришлось ее утешить:

— Все нормально. Придет еще, я думаю… — Добавлять, во сколько, не стала, но колени стали ватными, и мне захотелось присесть.

Перехватив внимательный взгляд Лены, догадалась, что она подумала о том же, и слегка покраснела. Ох уж эти умные женщины! Успокоенная, Галина опять заговорила о своем, о девичьем, но я ее больше не слушала. Ну что ж, по крайней мере в моей жизни наступит перелом. Перемены давно назрели…

Вечером я приняла душ. Эта до автоматизма привычная процедура показалась мне торжественным ритуалом, своеобразным омовением перед сдачей в эксплуатацию. В номере с прищуром посмотрела на дверь и закрыла ее на два оборота, чтобы усложнить доступ к своему телу. Но подпирать ее стулом или креслом, как могла бы, не стала, решив, что это перебор. Возможный грохот меня не устраивал: не дай Бог, меня прибегут спасать соседи…

Скептически посмотрела на свою простую хлопковую ночнушку, совершенно не подходящую для интимных свиданий, но надела ее. По крайней мере будет что снять. Поняв, что волнуюсь гораздо сильнее, чем предполагала, постаралась прекратить мандраж, улеглась в постель и стала представлять, что сейчас поделывает Евгений.

Скорее всего он прошел в наш корпус вместе с отдыхающими, возвращающимися с прогулки. Охранников у входа, как обычно, нет, но если и есть, он не вызовет никаких подозрений. А дальше можно пересидеть в холле у телевизора. Никому и не придет в голову спросить у него, откуда он: отдыхающие меняются часто, никто на новые лица внимания не обращает. Вернее, непристроенные дамочки его непременно заметят, но вовсе не с фискальными целями.

Сидеть дольше двенадцати он не станет — смысла нет: в это время в коридорах уже пустынно. Значит, у меня он появится около полуночи. Но что будет делать дальше? Стучать глупо — я не открою, да и соседей перебудит. Неужели вскроет замок? Но как? Он же не вор-карманник, а ключа от дверей у него нет. Отмычки, надеюсь, тоже. Мне захотелось облегчить его задачу и отпереть дверь. Я даже встала, но тут же легла, поразившись бродившим в голове мыслям. Зачем мне это надо?

От возбуждения спать совершенно не хотелось. Приятное возбуждение щекотало кровь, как хорошее шампанское. Почему-то подумалось, что настоящее шампанское я узнала только после знакомства с Евгением. Вот по коридору среди полной тишины раздались чьи-то осторожные шаги, притормозив у моей двери. Я напряглась, уверенная, что это Евгений, но шаги удалились, принеся мне настоящее разочарование. Я с недоумением спросила у собственной такой непоследовательной особы: так чего же мне надо? К этому случаю прекрасно подходит пословица — и хочется, и колется. Это точно про меня.

Полежала еще немного, напряженно прислушиваясь. В коридоре царила оглушительная тишина. Разочарование накрыло меня холодной волной. Прикрыв глаза, я была вынуждена признать: похоже, я все навыдумывала. Конечно, Евгений разумный человек и не станет вламываться ко мне посредине ночи, рискуя нарваться на скандал. Рывком откинула одеяло, будто это оно было во всем виновато, и босиком подошла к окну. Приложила лоб к холодному стеклу, стараясь хоть немного утишить кипящую в крови лихорадку.

В лесу сонно ухала сова. Яркие звезды хороводом толклись возле упитанной луны. Почувствовав, что замерзаю, задернула плотные шторы и начала двигаться к кровати, ориентируясь по неясным силуэтам мебели. На середине комнаты наткнулась на чье-то теплое тело, пошатнулась и невольно взвизгнула. Человек схватил меня за плечи, удерживая от падения, и спокойно произнес:

— Это я, Аня. Не пугайтесь.

Почему-то всего больше меня насмешило то, что даже в такой интимной ситуации он упорно называл меня на «вы». Боится — значит уважает? Я нервно похихикала, но быстро остановилась, потому что он отпустил меня и сделал шаг назад. Без его крепких рук стало холодно и пусто.

Весомо сказал:

— Аня, я пришел сюда, чтобы облегчить вам решение — хотите вы быть со мной или нет. — Заговорщицки сказал: — На своей территории вам легче сказать мне «да». Решайтесь!

Легко сказать — решайтесь! Не люблю я брать на себя подобную судьбоносную ответственность. Если бы он все решил сам, мне было бы намного легче… Я колебалась, не зная, что мне делать, он беспокойно ждал, дыша все тяжелее и тяжелее. И вот тут я поверила в домовых — меня кто-то сильным толчком швырнул в объятия Евгения, немедля сомкнувшего за моей спиной свои руки и с облегчением прохрипевшего:

— Наконец-то!

Легко подняв меня на руки, отнес на кровать. Уложив меня, не лег рядом, а быстро скинул с себя одежду и только тогда прижался ко мне ужасно горячим телом.

Он гладил меня, чуть не урча от удовольствия. Начал с головы, прошелся по плечам, груди, животу, проверил, все ли при мне руки и ноги, и надолго застрял на бедрах. Я с любопытством ждала, когда закончится процесс инвентаризации. Наконец он счел, что все части моего тела на месте, стянул с меня ночнушку и взобрался на меня, подрагивая от напряжения.

Когда-то он пообещал мне, что будет нежен, и не обманул. Я неопытная женщина, но понимала, что ему очень тяжело — долгое ожидание изрядно подточило его выдержку, но он старался изо всех сил. Ему не хотелось напугать и оттолкнуть меня своим напором. Я ему от всей души сочувствовала, ведь возня с немолодыми девственницами наверняка очень утомительна, но уж тут охота пуще неволи.

Но если отбросить в сторону присущую мне привычку к ёрничеству, мне было очень хорошо в его руках. Хоть и непривычно. Я ждала боли, и она была, но вовсе не такая уж страшная, как мне представлялось. После я сразу заснула, одурманенная накатившей истомой.

Проснулась под утро от невыразимо приятного чувства тепла и защищенности. Поначалу мне показалось, что это отголоски сна, но ощущение необычной тяжести на талии подсказало, что это не так. Я медленно приоткрыла глаза и вздрогнула — Евгений не спал. Он с тихой ласковой усмешкой смотрел на мое розовое со сна лицо. Потом провел пальцем по контуру моих губ и довольно прошептал:

— Сразу видно, что тебя страстно любили.

Я с недоумением приподняла одну бровь. Что он хотел сказать? Евгений прижался лбом к моему голому плечу и признался:

— Я никогда и не предполагал, что так приятно ласкать любимую женщину.

Вздрогнув, будто он меня ударил, я опустошенно подумала: любимую? Что это еще за выдумки? Он не может, не должен так говорить… Евгений скованно продолжал, стараясь исключить все сомнения:

— Конечно, я тебя люблю… Неужели ты думаешь, что я стал бы ходить за тобой хвостом, если бы не чувствовал ничего подобного?

От его слов мне стало очень холодно, и я зябко передернулась. К чему все так усложнять? Хотя мужская любовь легковесна и быстро проходит. Их, как правило, манит лишь недоступное.

Но теперь я из разряда недоступного перешла в разряд доступного и, думаю, скоро плавненько перейду в разряд ненужного. Что в принципе вовсе не плохо. Просто не стоит раздувать из мухи слона. Что это за глупый ритуал — обмениваться после сексуального акта любовными словесами? Для проформы? Не дождавшись ответного признания, на которое явно рассчитывал, Евгений снова потянул меня к себе.

Он не ушел под утро, как я думала, а с непринужденным видом вышел со мной на завтрак. С откровенным пренебрежением осмотрев наш убогий корпус, заявил мне, гордясь своей предусмотрительностью:

— Как хорошо, что я взял двухместный люкс. Нам с тобой там будет вполне удобно. И администрацию предупредил, что ко мне приедет жена и жить мы будем вместе. Питаться тоже будем в нашем ресторане. Так что после завтрака я тебя отсюда забираю…

До меня еще не дошел смысл его слов, а он уже выскочил из фойе и оказался вне пределов слышимости. Возмущаться было бесполезно. Я немедленно закипела, погрозив вслед ему кулаком. Заметив мои агрессивные жесты, ко мне подошла зевающая Лена. Посмотрев на мое сердитое лицо, спросила:

— Чего это ты такая злая с утра пораньше?

Не успев придумать ничего достоверного, я все честно ей рассказала. Она пожала плечами:

— И что в этом плохого? Поживешь по-человечески, с собственным душем в номере. Да и жить в комфорте гораздо приятнее, чем в этой конуре. Будет о чем вспоминать…

Мне показалось, что последнюю фразу она сказала не только о комнате с удобствами. В этой фразе явно читалось предупреждение — так и жизнь пройдет, а ты и не заметишь…

В этом она была непререкаемо права, поэтому, когда в десять я вернулась в номер и обнаружила там мирно читавшего мой роман Евгения, не стала кидаться на него аки разъяренный лев, а мирно спросила, где он живет. На его лице отразилось такое недоумение, что мне стало смешно. Похихикивая, я начала собирать вещи, а он смотрел на меня с таким изумлением, будто я была зелененьким инопланетянином.

Проверяя, не забыла ли я чего, оглядел малюсенькую комнатенку, подхватил мой чемодан и вышел. Внизу объяснил дежурной, что номер свободен, поскольку я буду жить с ним, а вот питание мы переводим в ресторан. Она с плохо скрытой усмешкой кивнула, решив, что перед ней обыкновенный адюльтер, которые она за свою службу в этом заведении наблюдала много-много раз.

Элитный шестиэтажный корпус высился посредине густой стены вековых сосен темно-коричневым массивом. Я не могла определить, нравится мне сочетание темного кирпича и темной зелени или нет. Присмотревшись, решила, что определенный шарм в этом есть. Половину первого этажа занимал большой ресторан, достоинства которого я смогла оценить позже.

С комфортом расположившись в его номере, я собралась на процедуры, проигнорировав попытку Евгения затащить меня в постель.

От моих не слишком приятных слов: «Я сюда подлечиться приехала, так что в моей программе ты идешь вне конкурса, исключительно в свободное от важных дел время…» — он закаменел и обиженно отвернулся, опустив руки.

Его слишком откровенная попытка демонстративной обидой выжать из меня раскаяние с треском провалилась: я похихикала и удрала на процедуры, оставив его дуться в одиночестве.

Зато вечером он отыгрался на мне по полной программе, в буквальном смысле. Одним словом, этой ночью спать мне не пришлось. Едва я начинала дремать, истомленная его настойчивыми ласками, как он будил меня снова и снова, зажимая мой рот поцелуями, чтобы не возражала.

За неделю я на своей бедной шкуре осознала, почему молодоженам так необходим медовый месяц, — если бы у меня не было возможности подремать днем, укрывшись от него в спелеокамере, не знаю, как бы я выжила.

Мои опасения растолстеть от слишком обильного питания оказались совершенно безосновательными — я похудела так, что все наряды болтались на мне как на швабре, и чувствовала я себя, как бродящая по ночам сомнамбула. Единственное, чего мне страстно хотелось, — выспаться. Я и не подозревала, что мужчина может быть настолько неистощим. Я даже спросила Евгения, не принимает ли он стимуляторы, но он поклялся, что ничего подобного не делает:

— Я же добивался тебя почти год плюс воздержание, вот и результаты. И невинно поинтересовался: — Неужели тебе не нравится?

Слегка призадумавшись, я была вынуждена признать: если бы не усталость, мне это занятие нравилось бы, и очень, но признаваться в этом я ему не стала, чтоб не загордился.

Вечерами мы прогуливались в прежней компании. Евгений больше напоминал статую Аполлона — был так же молчалив и привлекателен. За одним исключением — на нем была одежда. Сначала дамы пытались втянуть его в общий разговор, потом бросили это бесперспективное занятие. За несколько дней они так привыкли к его молчаливому сопровождению, что зачастую начинали говорить о своем, о девичьем, забыв, что рядом лазутчик из вражеского стана.

В субботу Лена уезжала домой. Мы с Евгением провожали ее до станции, на машине Евгения, разумеется. Мне очень хотелось предупредить ее, чтобы она никому о моей жизни с Евгением не говорила, но он не отходил от нас ни на шаг. Когда до электрички оставалось десять минут, я напряженно попросила:

— Евгений, ты не мог бы отойти? Я хочу сказать Лене пару слов наедине.

Он взбунтовался:

— Я вам не мешаю. И что такое секретное ты хочешь сказать? Наверняка не говорить вашим общим знакомым обо мне. Так вот я против! Я не скелет в шкафу и не преступник, чтобы скрывать мое существование! — И сердито указал внимательно следящей за происходящим Лене: — Можете сказать, что мы вместе, всем абсолютно! Мне скрывать нечего!

Умоляющими глазами я посмотрела на Лену, но она улыбалась, как сытая кошка, и я поняла, что молчать она не будет. Наоборот — расскажет о наших отношениях всем, кому можно. Я безнадежно вздохнула. Ну, чему быть, того не миновать. Лена села в вагон, помахала нам рукой, и мы двинулись к оставленной на стоянке машине. Евгений тихо кипел от негодования и явно хотел высказать мне все, что думал, но я сделала вид, что сплю, и он не решился озвучить свои притязания.

Вечером мы пошли на танцы. Признаюсь, это была моя инициатива. В качестве жены я с Евгением еще никуда не ходила, и мне было интересно, что испытывают жены вместе с мужьями. Хотя жена я была очень условная, но все-таки Евгений на данном этапе позиционировал меня именно так.

Дискотека проходила в главном корпусе, до которого мы дошли за десять минут по тропинке, залитой бетоном. В довольно большом зале было много местной молодежи, приехавшей из окрестных деревень. Среди них мелькали весьма приятные девичьи мордашки. Я с интересом следила за реакцией Евгения. Но он был рассеян и чем-то недоволен. Возможно, ему больше нравилось бы сидеть в номере и смотреть телевизор или кувыркаться со мной в постели, и этот светский выход испортил ему настроение.

Дискотека была устроена без всяких претензий: безостановочно гремела музыка, и народ то коллективно прыгал, вертя всем, чем можно, то делился на пары, танцуя медленные танцы. Мы несколько раз станцевали с Евгением что-то вроде вальса. Двигался он очень хорошо, танцевать умел не только вальс, и я заинтересованно уточнила, вспомнив, как слаженно они танцевали с Викусей:

— Ты в студии бальных танцев занимался? С Панкратовой, правда?

Он кивнул:

— Ну да, шесть лет. Хотя мне этого вовсе не хотелось. Я еще в спортивную студию ходил, на карате. Да еще учился в школе с математическим уклоном. Уходил из дома в семь, приходил в десять. Так что ходил я на танцы только из-за родителей. Им уж очень хотелось Геннадию Петровичу угодить, он же друг отца еще со школы. Вот и приходилось с Викторией на соревнования разные ползать. У нее кавалера не было: парней на бальных танцах кот наплакал. Они на такие мероприятия не ходят.

Краем глаза я заметила, что за нами пристально следит хорошенькая девушка. Она оценивающе щурилась, определяя, кем мы приходимся друг другу. С каждым танцем она оказывалась все ближе и ближе, пока не остановилась рядом. Я ожидала какого-нибудь гнусненького вопроса, и он последовал. Обращаясь к Евгению, она невинно спросила:

— Извините, а вы со своей тетушкой в каком корпусе живете?

Она надеялась меня полностью деморализовать, но у меня от смеха все поджилки затряслись, и я с трудом расслышала грубоватый ответ Евгения:

— А какое вам дело, где мы с женой живем?

Девица сделала вид, что жутко расстроена:

— Ой, извините, я думала…

Посмеиваясь во весь рот, я уточнила:

— Что вы думали, мы уже поняли. Вы хотели подчеркнуть, что я старая и неказистая в отличие от вас, молодой и красивой. На редкость топорная работа, надо сказать.

Бедная особа растерялась. Такой прямоты она не ожидала. Видимо, все вокруг играли по ее правилам, и, напоровшись на равных по силе противников, она сдрейфила. Побледнев, полуиспуганно протянула:

— Да я вовсе не то имела в виду…

Евгений брезгливо подтвердил:

— Да не отпирайтесь уж! Навидался я за свою жизнь подобных идиоток. Почему вы считаете, что так уж хороши? И запомните: умные мужчины терпеть не могут нахальных дур!

У нее на глазах появились слезы, и она убежала, оставив меня наедине с моими неприятными мыслями. Это только первая ласточка. Видимо, такая судьба ждет всех, кто связывает себя с красивыми мужчинами. И претенденток будет немерено, пока не появится действительно молодая и красивая. И тогда Евгений поймет, что ему гораздо лучше с ней, чем со мной. Я так углубилась в предполагаемые неприятности, что не поняла, что мне говорит мой спутник.

Он потряс меня за плечо и вывел из здания на свежий воздух. Пасмурно спросил:

— Ну и что ты опять себе навоображала?

Пришлось изобразить полнейшую невинность:

— Ничего. Просто спать хочу. А что, ты мне что-то говорил?

— Да у тебя сонная болезнь просто. Спишь и спишь…

Я возмутилась:

— Какой поклеп! Когда это я сплю? Ты же мне не даешь!

— Но ведь я же не сплю, когда ты рядом!

— Просто у тебя сил больше! — Я готова была спорить по пустякам, лишь бы увести его от ненужной мне догадки.

Придя в номер, он посадил меня рядом с собой, и я догадалась, что предстоит серьезный разговор.

— Почему ты никак не можешь понять, что мне совершенно неинтересны эти глупые девчонки? Что мне нужно сделать, чтобы ты мне наконец поверила?

Он требовательно смотрел на меня в ожидании ответа. Но дело-то вовсе не в нем, а во мне. Слишком много у меня проблем, и вряд ли я смогу с ними когда-нибудь справиться… Чтобы прекратить эту никому ненужную вытягивающую жилы беседу, я фривольно провела пальцем по его ключице. Он взглянул на меня с пониманием.

— Пытаешься меня отвлечь? — Он хотел гордо добавить, что у меня ничего не выйдет, но я погладила его колено и медленно провела ладонью по бедру. Эта незамысловатая ласка тут же отправила его в аут — у него помутнел взгляд, напряглись мышцы живота, и он хрипловато пробормотал: — Ладно, потом договорим…

Под утро я проснулась от тихого шуршания в углу. Раньше одна лишь мысль о мыши заставила бы меня задрожать от ужаса, но теперь, под защитой сильного мужчины, мне сам черт был не страшен. Я чувствовала себя так хорошо, что испугалась. Как же я буду жить одна, без него? Если подобная перемена произошла со мной всего за пару недель, то что станет за большее время? Я ведь попаду от него в такую зависимость, которая сделает невозможной саму жизнь без него!

Решив выйти из этой истории с наименьшими потерями, я целую неделю тайком репетировала в ванной наш последний разговор и в день отъезда безмятежно заявила Евгению, еще расслабленно лежащему на постели и пристально следившему за каждым моим шагом:

— Евгений, я не хочу, чтобы мы встречались в городе. Мне это ни к чему.

Он рывком сел, нимало не заботясь о своей наготе, и с недоверием посмотрел на меня.

— Что за чушь?

Надеюсь, выражение кокетливого удивления, что я столько времени репетировала перед зеркалом, удалось мне в полной мере. Теперь может вывезти только автоматизм. Но и он подведет, если разговор пойдет не туда. Я легкомысленно повторила:

— Конечно, порезвились, и хватит. Отпуск кончился, начинаются трудовые будни. Мне в нормальной жизни курортные романчики ни к чему.

Он сначала побледнел, потом покраснел. Да, хорошая тренировочка для его сердечной системы. Просипел с каким-то чрезмерным даже для себя гневом:

— Ну, ты саму себя переплюнула! Думаешь, я тебе поверю?!

Ну что ж, этот вариант тоже был мной проработан.

— Ну, это твои проблемы — верить мне или нет. Я же тебе говорю, что не хочу больше с тобой встречаться.

Он несколько задумался. Потом пробуравил меня сумрачным взором, как Байрон, и потребовал уточнений:

— Почему?

Да по кочану! Вот ведь безобразие какое — объяснения ему еще подавай! Хорошо, что я продумала и это.

— Просто надоело. Мне, знаешь, быстро все надоедает. Характер такой, непостоянный.

Он почувствовал себя надоевшей игрушкой. Нет, не хотела бы я быть на его месте. Вложить столько сил, столько чувств, и вдруг такой глупый конец… Но что поделаешь, другого выхода я не видела. Пусть лучше злится, чем переживает…

Он странно затих, и мне было показалось, что он плачет. Но нет, наоборот, его лицо стало замкнутым и упрямым. Да, напрасно я надеялась пронять его до печенок, чтобы он оставил меня в покое. До этого долгожданного момента, похоже, еще далеко…

Евгений помолчал немного, потом пробурчал:

— Вот оно, значит, как! — И посмотрел вдаль, что-то прикидывая. Я вновь пожалела, что не могу проникнуть в его мысли.

Отбрасывая мои досадные слова, он встряхнулся и деловито спросил:

— Ну, ты готова?

Я недоумевала. После этого объяснения я должна была топать на автобус, чтобы пилить час на электричке, а вовсе не ехать с ним на его роскошном авто. Я на это и не рассчитывала. Поэтому немного растерянно проблеяла:

— Да нет, мне еще до автобуса полтора часа…

Он перекосился и свирепо бросил:

— Мы с тобой сначала пообедаем, потом едем домой. Что касается твоих выдумок про переменчивый характер, то это обсудим позже.

Одевшись, засунул ноги в кроссовки и встал у двери, всем своим видом являя непоколебимое мужское терпение. Заметавшись, я натянула кроссовки, накинула куртку и вышла. Он спокойно шел следом, будто и не прозвучало крайне обидных для него слов. Похоже, он не собирался принимать их всерьез. Уяснил, конечно, что я не хочу продолжения нашей связи, но в мои мотивы не поверил.

Да, умный любовник — всегда проблема. Разродившись сим великолепным софизмом, я стала выдумывать новые, более убедительные причины для разрыва, но голова соображала плохо. Вернее, она вообще работать отказывалась. Конечно, так приятно чувствовать себя любимой и защищенной, пусть и ненадолго. Просто это непорядочно — связывать молодого и полного сил красавца с такой унылой развалиной, как я.

Мы пообедали, причем Евгений ел за четверых, стараясь восстановить подорванные безумными ночами силы, отчего я почувствовала себя виноватой. После обеда он сдал номер, взял наши вещи, погрузил в багажник. Усадив меня на переднее сиденье, заботливо пристегнул ремнем безопасности, будто я сама этого сделать не могла, и мы помчались в город. Всю дорогу он молчал, позволив мне надеяться на действенность моего утреннего заявления. Но, довезя меня до дому, вышел из автомобиля и, несмотря на мои горячие протесты, отправился за мной в квартиру. На вопрос, что он собрался делать, многозначительно усмехнулся:

— Ну, думаю, что пришло время познакомиться с твоими родителями…

На мое счастье, дома их не оказалось — отец, как обычно, был в экспедиции, а мама, видимо, отправилась в магазин. Во всяком случае, познакомиться с ними у него не получилось. Я мрачно полюбопытствовала, чего он добивается:

— Евгений, зачем тебе мои родные? Мы же решили разойтись красиво?

Он зафыркал:

— Я и не думал расходиться, это все твои глупости. Но я понял, для чего ты это сказала. Ты просто хочешь, чтобы я официально сделал тебе предложение. Ну так вот, считай, что я его тебе сделал и сейчас хочу, как полагается, попросить твоей руки у твоих родителей.

Оторопев, я несколько раз открыла и закрыла рот, не в силах уразуметь, как это моя такая простая и ясная речь могла привести к совершенно противоположным результатам. Ляпнула совершенную чушь, видимо, пребывая в полнейшей прострации:

— Вообще-то руки невесты должны просить родители жениха, а не он сам.

Он с состраданием посмотрел на меня и покорно согласился:

— Хорошо. Я попрошу сегодня отца. Только скажи, когда твои родители будут дома.

В ужасе замахав руками, я выпалила:

— Что ты?! Я вовсе не это хотела сказать! Я замуж не хочу!

Призывая в свидетели своего ангела-хранителя, он закатил глаза и крайне терпеливо спросил:

— И чего же ты хочешь?

Я глубоко вздохнула, стараясь дышать размеренно и четко, дабы прояснить голову и с достоинством выйти из дурацкого положения, в которое занесла меня моя несуразная судьба. Потом резко сказала:

— Хочу жить нормально, так, как и жила до санатория, без всяких с тобой свиданий. Мне не нужен любовник, я тебе это говорила!

Он скептически протянул:

— Муж не нужен, любовник тоже. Кто же тебе тогда нужен? Ты сама?

От боли я немного побледнела, но постаралась изобразить из себя суперэгоцентристку:

— Конечно! Мне с собой никогда не скучно!

Евгений раздумчиво окинул меня непонятным взглядом:

— А со мной, значит, скучно…

Нет, мне не было с ним скучно. Но ему об этом знать ни к чему, и я сладенько вымолвила, чтобы он понял, что я просто не хочу его обижать:

— Ну что ты, иногда было очень даже ничего…

Он чувствовал, что здесь все не так, как кажется, но не мог понять, в чем дело. Я ему, конечно, помогать не собиралась и, робко улыбнувшись, пробормотала:

— Знаешь, спать очень хочется. Мне после этого интенсивного отдыха полгода в себя приходить придется…

Он сжал кулаки, потихоньку начиная закипать:

— И что, в этом я виноват?

Обрадовавшись нежданной помощи, я согласно закивала:

— Конечно! А кто же еще! Я в санаторий ехала лечиться и отдохнуть как следует. И уж никак не предполагала, что меня ждет три недели бессонных ночей…

Вышло это у меня настолько по-прокурорски, что даже самой понравилось. Так, еще немного, и он вылетит из моего дома, как мячик! А если добавить еще столько же арктического бессердечия, то остаток мирной, одинокой и до отвращения спокойной жизни мне гарантирован. Вряд ли я встречу в своей жизни еще одного такого человека, в которого так жестоко и бесповоротно влюблюсь…

Он некрасиво пожевал губами, стараясь совладать с гневом.

— А наши ночи что, для тебя ничего не значат?

Я скромно потупилась.

— Ну почему же. Было очень мило. Ты прекрасно знаешь, что ты очень умелый любовник. Тебе наверняка это много раз говорили…

Он ухватился за это «много раз», решив, что в этом и кроется причина моих странных поступков.

— Тебя волнует, что у меня были женщины? Но больше не будет. Я порядочный человек и никогда не буду заводить интрижек на стороне. Я прошу тебя стать моей женой… И очень хочу, чтобы у нас была нормальная семья. Я люблю детей и буду хорошим отцом. Думаю, каким я стану мужем, ты узнала за эти недели репетиции…

Любит детей… Что ж, это очень хорошее качество, но не для меня. Скрывая боль, я с вымороченным весельем посоветовала:

— Это замечательно! Но для осуществления сих грандиозных планов ты должен поискать другую кандидатку. Я не хочу жить по чужим правилам. Я желаю жить так, как хочу я. А на данном этапе я не склонна выходить замуж. Ни за тебя, ни за кого другого. И оставь меня в покое! Сколько можно надоедать!

Он вскинулся, чего я и ожидала, и вылетел из моих дверей, но не захлопнул их с треском, как сделал бы каждый нормальный, донельзя оскорбленный в лучших чувствах мужик, а аккуратненько притворил, продемонстрировав поразительную выдержку. Я пробралась на кухню и выглянула из-за шторки на проезжую часть.

Через мгновение он вышел из подъезда, но не кинулся в полнейшем раздражении в машину, а помедлил возле нее, пристально глядя на мои окна. Я замерла, боясь пошевелиться, чтобы не выдать себя. Кто поверит в равнодушие женщины, если она высматривает парня из-за занавесок? Поколебавшись, он все-таки сел в машину и медленно, нехотя уехал.

Мне бы вздохнуть с облегчением, но его не было. Более того, навалилась такая тоска, что я вытащила книгу по дыхательным методикам и принялась усердно снимать напряжение, не желая плакать. От плача у меня всегда начинается жуткая мигрень, и выгляжу я потом на редкость паршиво, так что подобного удовольствия я себе позволить не могу.

Через час пришла мамулька, мы с ней немного поболтали, потом я почитала, вернее, провела время совершенно бездарно — в борьбе желаний сердца с доводами рассудка, что ведет лишь к ощущению острой неудовлетворенности, и легла спать, убеждая себя, что все сделала правильно. Только вот почему в душе крепло противоположное чувство?

Глава шестая

Ничто, ничто так не бодрит утром, как звон колокола возвещающего о подъеме, и жуткий холод! Еще бы! Камин я вчера разжигать не стала, на это просто не осталось сил. Теперь вот бегаю в рубашке по чердаку, стараясь согреться. Брррр!

Быстро умылась, оделась и задумалась. Расписание я еще не видела, что с собой брать — не знала. Спуститься и посмотреть, а затем вернуться? Тогда не успею позавтракать. Взять наобум? Не будут же нас в первый день загружать, верно? Поколебавшись, положила в сумку несколько тетрадей, ручки с карандашами и заглянула в весьма объемную корзину. Там нашла мантию и значок МыШКи, надела и то, и другое. Больше из одежды в корзине ничего не было, только разноцветные клубки ниток, наборы иголок, наперсток, пяльцы и небольшие рулончики белой ткани. Взять — не взять? Ладно, небольшой наборчик не помешает. И как в воду глядела! В расписании стояло четыре пары, среди которых — искусство мастерицы — лекция и практика, сразу после пары по истории и физической подготовки. Интересно, а швеям последнее зачем?

В столовой было шумно и многолюдно. Я протолкалась сквозь очередь за столик, где сидели Фиона с Ромео и поедали обычную манную кашу.

— Доброе утро!

— Мечтать невредно! — отозвалась девушка, хмурясь и сонно зевая. — После такого подъема оно совсем недоброе.

Ромео улыбнулся, но ничего не сказал.

— Спасибо, что взяли мне завтрак, — я придвинула поближе тарелку с кашей.

Не очень люблю по утрам есть, но до обеда будет тяжело держаться. День насыщенный предстоит.

— У меня сегодня история.

— Знаем, — хором отозвались друзья. — Эта пара общая, так же как и физическая подготовка.

Понятно, значит, стоит поторопиться. Не хочется прийти последней и занять неудобное место.

Аудитория была огромной, в светло-золотистых тонах. Стрельчатые окна с лимонными занавесками и цветами на подоконниках делали ее уютной. Потолки были высокими, с большими узорчатыми люстрами. Если бы не парты, можно смело сказать — бальная зала. Студентам в моем мире такое и не снилось.

— Доброе утро, адепты! — раздался мужской голос, и в помещении воцарилась тишина.

Высокий подтянутый мужчина с аккуратной бородкой возник возле преподавательского стола, поставил стопку книг и приветливо улыбнулся, оглядывая аудиторию. Взмахнул рукой, и перед ним вспыхнул клубок с иголкой.

— Сейчас каждый из вас уколется, тем самым закрепив себя в журнале посещаемости, — сказал он. — Ах да, забыл представиться. Я — профессор Злотарий, буду вести у вас историю этого мира, а со второго семестра еще и историю каждого вида мастерства. Посещаемость моего предмета и вовремя выполненное домашние задание даст вам возможность без проблем получить зачет по моей дисциплине.

Мужчина коснулся черной бородки, склонил набок голову, напоминая любопытного ворона. Мантия на нем было серая, но с неизменным значком мыши с катушкой ниток на спине и иголкой в зубах. Преподавательская форма придавала мужчине строгий вид.

Злотарий взмахнул рукой, позволяя клубку с иголкой подплыть к первой парте. Брюнетка с мышиным хвостиком волос робко укололась, поморщилась, отпустила клубок.

— Сегодня, пожалуй, начнем с появления в нашем мире магии, — сказал Злотарий, вытаскивая из кармана еще один клубок с иголкой.

Он что-то быстро прошептал, иголка вытянулась и превратилась в указку. Я охнула, за что получила ощутимый толчок от Фионы и Ромео, сидящих от меня с двух сторон.

— Кто-нибудь знает легенду о возникновении Чарды?

— Создана великой четверкой магов — Аруном, Гралиасом, Сандром и Кродусом, — раздался бодрый женский голос.

— Что ж, самая распространенная версия, — улыбнулся профессор Злотарий. — Я расскажу вам еще одну. Когда будете сдавать зачет, можете выбрать любую, но обязательно аргументируйте свое предпочтение.

Мужчина провел иголкой по воздуху, нарисовав прямоугольник, который тут же пошел волнами.

— Ария — Великая Кудесница, однажды создала полотно.

— А как создала? — раздался голос с задних парт.

— Согласно легенде, богиня взяла облако, чтобы ткань была белоснежной, и ветер, чтобы она была легкой.

Я постаралась не захихикать. Знали бы мои родители, чему тут будут учить их дочь — сказкам! Но невольно вспомнила, что видела на маме и папе значки МыШКи и вздохнула.

Созданный прямоугольник тем временем превратился в белый туман.

— Луч Арели на полотне создал день, а луч звезды — ночь.

Мужчина провел иголкой-указкой, разделяя экран не две половины.

— Но пустота Арии не нравилась, поэтому она стала творить дальше. Иголка и нитки, в которые Великая Кудесница вложила свои чары, порхали в ее руках, как легкие бабочки, рождая целый мир — наш мир, Чарду, — улыбнулся профессор, оглядывая аудиторию.

— А что было потом? — не выдержал кто-то.

— Она вдохнула в него жизнь. Отпустила полотно, и оно, полетев с небосклона, стало миром. Следом за ним упали разноцветные нитки, которые, устлав землю, стали источниками магии. Большая их часть попала в воду.

На экране поочередно стали мелькать картины лесов, полей, гор и рек, и я в который раз отметила, что Чарда напоминает мою родную Землю. К примеру, океан серо-синего цвета и абсолютно безжизненная пустыня, покрытая янтарным песком, по которому гулял ветер. Чем не Северно-Ледовитый океан и Сахара? На мой взгляд, похожи. Правда, я никогда не была ни там, ни там, могу и ошибаться.

Наполена, проигравшую сражение и отступающую на всех направлениях. Никак иначе нашу ползающую, стонущую, усыпанную синяками шеренгу, назвать не удавалось.

Наш викинг-изверг, прозвище, которое намертво закрепилось за ним, довольно хмыкнул и отпустил нас, хитро прищуриваясь. Физическая подготовка мне напомнила игру «Остаться в живых». Даже Фиона, привыкшая к тренировкам, еле волочила ноги, что уж говорить о нас с Ромео!

Приняв душ и переодевшись, мы договорились, что встретимся на обеде. Я поднялась на третий этаж факультета вышивальщиц, нашла нужную аудиторию. Обычно, когда входишь в новое помещение, обращаешь внимание, как оно выглядит. Но в этот раз, даже если бы я оказалась во дворце, стала бы все рассматривать в последнюю очередь.

Около двадцати девушек моего возраста, но неимоверно напоминающие… ээээ… пирожки? (такие они были пухленькие и румяные) сидели за партами, разложив наборы для вышивания, и молчали, изредка поглядывая друг на друга.

Елки зеленые! А я точно туда попала?

— Проходите, не задерживайтесь, — прозвучал ледяной голос.

Я оглянулась и уставилась на высокую полную женщину средних лет. Строгое синие платье некрасиво обтягивало фигуру, а прямоугольные очки и пучок мышиного цвета волос на затылке, делали ее похожей на надзирательницу. Я по сравнению с ней, да и со всем классом, казалась себе дюймовочкой.

— Так и будете стоять?

— Нет.

Я быстро направилась к партам, сопровождаемая угрюмыми взглядами и зловещей тишиной. М-да… Видимо, не зря мне друзья говорили про аристократические замашки.

Я села за последний свободный столик, рассматривая давно немытое окно, к стеклу которого прилип дубовый лист. Стены голубоватого цвета украшали разноцветные вышивки, изображающие пейзажи, птиц и цветы.

— Я — профессор Бастинда. Буду преподавать у вас искусство мастериц — основную дисциплину.

Как же я попала-то! Мы вряд ли найдем общий язык. Шить-то я так и не научилась, а мои вышивки… Да ничего в них особенного не было. Мне не хватало усидчивости и терпения, чтобы хоть одну до конца довести. Нитки всегда торчали, ткань скукоживалась, вышивка получалась кривоватой и неказистой. А я точно на нужный факультет пришла? Может, все же в портные меня надо отправить?

Бастинда, проинформировав о том, что и как станет с нас требовать, велела открыть тетради и записать основные виды вышивок. Диктовала она на удивление понятно, выделяя интонацией нужные слова и разъясняя те или иные термины, но для меня все равно полученная информация оставалась темным лесом. А ведь ее еще и зубрить придется, а потом применять на практике!

— К следующему занятию, которое состоится завтра, вы должны приготовить по образцу каждой вышивки, — сказала она, осматривая аудиторию и поправляя квадратные очки. — Теперь записываем три основных заклинания, которые используются мастерицами-вышивальщицами.

Я подавила тяжелый вздох.

— Первое, самое главное называется наматывающим или вплетающим. Накладывается на нить перед вышиванием. Оно должно быть четким и точным, иначе вся вышивка пойдет насмарку. Заставлю переделать. И не раз, чтобы запомнили, — зловеще усмехнулась Бастинда. — Второе заклинание — связующее. Произносится, когда заговоренные нитки и иголка лежат на ткани. Оно наделяет предметы общей магией, позволяет вышивке перенестись на любую другую ткань.

Одна из девушек выронила перо, которым писала, и наклонилась, поднимая. В аудитории воцарилась тишина. Адептка покраснела и уставилась в тетрадь.

— Третье заклинание — заклинание мастерицы. Его каждая из вас выдумывает сама, вставляя необходимые слова. Хотите, чтобы девушка, купившая вашу вышивку, удачно вышла замуж? Стоит внести пожелание в заготовку-формулу, которую произносите. Но напоминаю, что есть слова, которые мастерицам запрещено использовать. Никаких приворотов! — строго сказала Бастинда. — В Чарде за это сажают в тюрьму. Никаких пожеланий болезни и смерти! Вы — мастерицы, и должны быть достойны этого звания, — пафосно завершила лекцию профессор. — К следующему занятию выучить три основных заклинания. Так, чтобы от зубов отскакивало! Чтобы ночью вас разбуди — сказали, — припечатала она. — И приготовить конспект первой главы «Закона о магической вышивке».

В этот момент зазвенел колокол, и профессор Бастинда покинула аудиторию. Несколько девушек поднялись и вышли. Другие остались сидеть на местах, занятые своими делами. Белокурая мастерица, сидевшая за первой партой, жевала огромную булку с маком. Две сестры-близняшки неподалеку от меня о чем-то увлеченно шептались.

— Привет, — раздался тоненький голосок.

Я подняла глаза. На меня неуверенно смотрела девушка, уронившая на паре перо.

Я не стала расспрашивать, кому отдала сердце моя новая знакомая. Правда, сомнения этот тип у меня вызвал. Понятное дело, что в первую очередь мужчины смотрят на внешний вид, но если его интересует только это… Мне бы не хотелось, чтобы милой и, судя по всему, добродушной Дарии кто-то разбил сердце. Ох, лезешь ты, Варя, не в свое дело. Но не помочь мастерице я не могла.

— Одной диеты мало, — тихо сказала я Дарии, которая пошла пятнами и не знала, куда деться.

— Да? А что еще нужно?

— Физическая нагрузка, — ответила я, откусывая булочку и замечая, что все присутствующие в аудитории прислушиваются к нашему разговору.

— Мешки потаскать на кухне?

Я с трудом сдержала смешок.

— Можно и мешки, только они тяжелые, еще надорвешься. Лучше по утрам бегай, откажись в еде от жирного и сладкого, а ужин…

— Что? — хором спросили рыжие близняшки, которые, видимо, заинтересовались моими советами.

— Нищенке отдайте, — улыбнулась я.

— Ой, а я знаю одну. Она возле храма сидит все время с ребенком.

Я рассмеялась. Нет, не думала, что они так буквально воспримут мои слова. Впрочем, появление доброты никому не вредило.

— Варя, а ты со мной по утрам не будешь заниматься? — снова краснея, спросила Дария.

М-да… Я знала, что инициатива наказуема, и, похоже, буду наслаждаться ее последствиями.

— Завтра. За час до подъема, — сдалась я.

На этом разговор прервался, потому что вошла Бастинда. Она оглядела вмиг затихшую аудиторию и раздала практическое задание. Смысла вышивать какие-то непонятные схемы, я не видела, но куда деваться? Какие-то крестики, завитушки, ромбики…

На обед я пришла уставшая с исколотыми иголкой пальцами, в сотый раз себе обещая, что в первую очередь, как поднимусь на чердак, положу в сумку крем, залечивающий ссадины. Ромео, одетый в коричневую форму портных, состоящую из кожаной жилетки поверх просторной рубашки и штанов, был задумчив и водил по тарелке ложкой больше, чем ел. Фиона же наоборот без умолку щебетала. Еще бы! Ей не у Бастинды учиться досталось, а у доброжелательной Ванессы. Сейчас преподавательница сидела за столом с профессорами и мечтательно улыбалась, попивая чай.

Покинув шумную столовую, где витали чудесные ароматы, мы взяли листы с расписанием на следующий день и отправились в библиотеку. В прошлый раз мы ее толком и не рассмотрели, получили литературу и разбежались.

Книжная сокровищница была темноватой и мрачноватой, никак не вписывающейся в общий светлый колорит МыШКи. В углу я разглядела паутину, а на стеллажах слоями лежала пыль.

Ромео оглушительно чихнул.

— Добрый день, — вежливо сказала я невысокому старичку, выглянувшему из-за стеллажей.

В прошлый раз его не было. Вроде бы…

— Никак студенты пожаловали? — удивленно воскликнул он.

— Да, нам нужна литература.

— Правда?

— Буду рад помощи. Сам я старый, магией не обладаю, а домового, чтобы следил за порядком, Моргана никак не может найти. Да и зачем ей этим заниматься? — грустно заметил он. — Главное, научить мастериц и мастеров шить.

Я фыркнула.

— Главное, нужно научить мастеров и мастериц не быть лентяями и неучами.

Арнавий закивал, указал на коморку, где обнаружился необходимый инвентарь. Фиона и Ромео последовали за мной.

Вечером после уборки я вползла без сил на свой чердак, застучала зубами от холода. Подошла к незажженному камину, тяжело вздохнула. Придется вспоминать, как топила печку бабушка Вера в деревеньке. Жаль, я тогда маленькая была, этой премудрости не научилась. Огонь, естественно, разжигаться не хотел. Я пыхтела в полутьме, про себя ругалась и мерзла.

— Безобразие! Я тут от холода умру, — прошипела я, садясь на пол.

Неожиданно в камине появилась искра, потом еще одна, и еще. Огонь вспыхнул, и из него на пол прыгнула небольшая ящерка черно-желтой раскраски. Внимательные янтарные глаза-бусинки уставились в упор на неподвижно замершую меня.

Ящерка была необычна. За спиной — перепончатые крылья, похожие на драконьи, хвост напоминал змеиный, и только голова была такой, какой, по моему мнению, она и должна быть у ящерицы. Шкурка чешуйчатая, словно складывалась из частиц пламени. Возможно, в любой другой ситуации я бы испугалась невиданного зверя, но после произошедшего в последние дни, меня мало чем можно удивить.

— Привет, — послышался звонкий голос.

Я оглянулась. Никого. Но не ящерица же со мной в самом-то деле разговаривает?

— Я — саламандра. Дух и хранитель огня, — снова послышался легкий звучный голосок, и я уставилась на перепончатое крылатое существо, от которого мороз шел по коже.

— Это ты со мной говоришь?

— А кто еще? Ты что, не знаешь ничего о саламандрах? — удивилась она.

Я глупо заморгала.

— Путешествовала, — она улыбнулась, обернулась в ящерку и нырнула в огонь. — Я завтра загляну. И да, дрова можешь не носить. Мне они без надобности, — крикнула Огана, исчезая.

Хорошо, что огонь в камине остался, продолжая меня радовать.

Я доела последний бутерброд, допила кофе и достала вышивку. Как ни крути, а не сдать домашнее задание Бастинде, я не рискну.

Нитки рвались и путались, я нервничала. И закончила тогда, когда начало всходить солнце. Быстро законспектировала главу нужного закона, зевнула и собралась пару часиков поспать. Но планам помещал раздавшийся стук в дверь. Недоумевая, кто же может ко мне на чердак на рассвете прийти, я пошла открывать.

— Привет, — красная, как клубника, сказала Дария. — Не передумала? Я вчера не ужинала, как ты велела.

Девушка теребила край туники.

— Нет, — ответила я. — Проходи. Я сейчас переоденусь, и пойдем становиться стройными и красивыми.

Мастерица с облегчением вздохнула. Явно боялась, что я передумаю.

Сонный привратник удивленно выпустил нас из главного здания.

— Привет, — откуда-то слева раздался голос.

Я обернулась и споткнулась. Первый курс факультета вышивальщиц в полном составе, одетый в синие туники и черные бриджи, с любопытством смотрел на меня.

— Возьмете в свою компанию? — осторожно спросила Красава.

Я моргнула.

— Зачем?

— Красота — это сила, — ответил кто-то из толпы. — А у нас ее нет.

Чудные дела! Это что, я теперь буду спортивным инструктором для всей группы вышивальщиц?

— Так что? — Красава теребила кончик длинной косы и явно стеснялась.

— Да, пожалуйста.

Мастерицы как-то синхронно и радостно вздохнули и преданно уставились на меня. Детский сад!

— Куда бежать?

— Быстро?

— Десять кругов возле МыШКи, — распорядилась я.

Девушки, хихикая, развернулись и одна за другой растворились в тумане, укатавшем Школу Кудесниц. Мы с Фионой, ежась от холода, побежали следом. В какое-то мгновение, когда мы, пыхтя и задыхаясь, заканчивали седьмой круг, у меня возникло ощущение, что за нами кто-то наблюдает. Но разглядеть что-то в лоскутах тумана, не удалось.

После десятого круга, красные, как помидоры, вышивальщицы, проклинали все на свете, но сдаваться не стали. Сделали упражнения, которые я показала, и, охая, гуськом потянулись в здание, поблескивающее красочными клубками. На крыльце я снова оглянулась, и, вздохнув, открыла дверь.

Глава седьмая

— Итак, к доске пойдет, — Злотарий, слегка прищурившись, обвел класс, — Варвара Мальцева!

Я мысленно застонала и на негнущихся ногах поднялась. После очередного утреннего забега все тело ныло, и сильно хотелось спать.

Почти месяц прошел с тех пор, как я оказалась в МыШКе, но белого света с этой учебой не видела. Вышивала, писала конспекты, отмывала библиотеку… Единственные доступные развлечения — по вечерам болтала с саламандрой, которая рассказывала интересные истории о Чарде, да по выходным выступления на главной городской площади с Ромео, а так… Даже с Фионой виделись лишь в столовой и на общих парах, где не очень-то поболтаешь. То по канату в это время лезешь, то даты битв записываешь. Будущую ткачиху загрузили так же, как и меня. Только Фионе все чуточку легче давалось. Все же не приходилось каждое третье слово искать в словаре. Уж очень много новых понятий было и названий.

— Слушаю вас, Мальцева. Какие легенды вы нашли о швеях-мастерицах? — Злотарий вроде бы говорил мягко и спокойно, но мне все равно чудилось, что он от чего-то злорадствует.

Про то, что домашнее задание я не приготовила, смелости признаться не хватило. Да и причина сомнительна: не успела из-за очередной вышивки, которую заставила переделывать Бастинда. Ее я боялась больше, чем… Впрочем, этого Злотарию не объяснишь. Преподавателей мало волновало, когда мы успеваем готовиться. Получать же пару из-за того, что делала домашнее задание к другому занятию, не хотелось. Но как-никак, а первая в жизни двойка… намечается.

Что делать? Начинать учебный день с пары, решительно не хотелось. Надо выкручиваться. Я оглядела класс и глубоко вдохнула. Никто ведь не говорил, о каком мире идет речь. Почему бы не рассказать миф об Арахне, ставшей паучихой? И еще об Ариадне, спасшей жизнь Тесею, и о Пенелопе, которая постоянно распускала полотно, чтобы выиграть время.

— Вы не готовы? — вырвал меня из раздумий профессор.

— Готова, — ответила я. — Жила-была на свете девушка-искуссница…

Когда я закончила, в аудитории стало подозрительно тихо.

— И где же вы нашли эту легенду? — удивился Злотарий, скрещивая руки на груди.

Ох, не к добру!

— Это одна из легенд моего мира, — учтиво сказала я.

Преподаватель сначала нахмурился, а потом усмехнулся.

— Что ж… За сообразительность ставлю «отлично», Мальцева.

Я вернулась за свою парту и с облегчением вздохнула. Фиона пожала мне руку и улыбнулась. Профессор Злотарий вызвал следующего, а я уставилась в окно, исполосованное дождем. Опять придется по колено в грязи проходить полосу препятствий. В прошлый раз Ромео чуть не заболел. Я, саламандра и Фиона отпаивали его травяными сборами. Кентавр проводила у простывшего рыжика все свободное время. И стоило мне зайти к другу, как парочка напрягалась и отчаянно краснела. С одной стороны, радостно, что они нашли друг друга, а с другой — я невольно начинала себя чувствовать третьей лишней. Правда, грустить и страдать от одиночества не успевала. Учеба, чтоб ее родную!

На следующей паре профессор Бастинда в пух и прах раскритиковала мою вышивку. Ожидаемо. Предсказуемо. Интересно, наступит день, когда она скажет, что я все сделала верно? Стараюсь же! Стало обидно до слез, когда она удалила с полотна то, что я создавала всю ночь, но работа, действительно, никуда не годилась. Преподавательница четко объяснила ошибки и велела начать заново. Утешало только то, что домашние задание придется переделывать всем. Даже Красаве, у которой на полотне шли ровные стежки. Оказывается, девушка не учла какой-то там угол наклона. Но хуже всех пришлось Граске, самой пухленькой и робкой, среди нас. Она умудрилась наложить на одну из вышивок сильный сглаз. Теперь отбывать ей наказание под руководством Бастинды весь вечер!

— Безобразие! Не одной достойной работы! Да болотные кикиморы лучше вас вышьют! — ледяным голосом сказала профессор, возвращаясь к своему столу и что-то отмечая в журнале.

— А они умеют? — поинтересовалась Красава.

— Кто?

Бастинда встала перед классом, поправляя очки.

— Кикиморы, — прошептала мастерица, пожалевшая, что начала этот разговор.

— Болотная нечисть больше путает нити, чем прядет и шьет. И я бы на вашем месте остерегалась встретиться с духом.

— Почему? — робко спросила Дария.

— Потому, Критская, что кикиморы не умеют вкладывать положительные эмоции в свое творчество. В пряжу да нитки они добавляют весьма редкие заклинания.

— Какие?

— Смертельные, — отрезала Бастинда, оглядывая класс. — Сглаз и порча, заговоры на неудачу и беду.

— А бабушка говорила, что дух может и благоприятное напрясть, — шепотом выдала Дария.

— Может, Критская, но в редких и исключительных случаях. Для этого нужно либо спасти ту же кикимору из западни, либо оказать услугу. Тогда в благодарность дух нашепчет на нити добрые пожелания. Но учитывая их мерзкий и пакостный характер, я бы не стала, на вашем месте, рисковать связываться с духами, — угрюмо сказала преподавательница.

— Профессор Бастинда, а как быть с русалками? — спросила Дира, одна из близняшек-хохотушек.

Они со Свен были единственными на нашем курсе, кто хоть и признавал авторитет Бастинды, но абсолютно не боялся ее насмешек и язвительных замечаний. Аж, завидно!

Какое-то время в аудитории стояла тишина, а затем Бастинда неожиданно улыбнулась, чем заставила всех нас поежиться.

— Русалки — единственный, пожалуй, вид нечисти, что относится к людям, а в особенности к мастерицам, более-менее лояльно, — сладко пропела она. — Они любят шить, а каждое полнолуние возле заколдованного озера, что в двух верстах за Нарой, оставляют клубки «неубывающих ниток».

По аудитории пополз шепоток.

— И это все волшебство? — фыркнула я. — Разве лень взять ножницы и…

— Нитки, Мальцева, не просто не заканчиваются. Они по вашему желанию превращаются в ту нить, что вам нужна. Еще одно их преимущество — не рвутся, не путаются, не ломаются. Про то, что клубок русалки зачастую обладает уникальными чарами, вы явно тоже не знаете, — припечатала она, усмехаясь.

Затем Бастинда вытянула ладонь, дунула, и мы чуть не ослепли от золотистого сияния. Я даже рукой прикрыла глаза.

— Думаю, что вам стоит продемонстрировать это волшебство, — улыбнулась она, пока мы, как зачарованные, пялились на переливающийся клубок ниток в ее ладонях.

— Шелковая желтая!

Преподавательница коснулась пальцами ниток, те засветились, а мы дружно охнули.

— Шерстяная красная! Простая голубая! Разноцветная льняная!

— И как добраться до этого озера? — не выдержала Дира.

Бастинда спрятала клубок, осмотрела класс и усмехнулась.

— Главное, не как добраться, а как взять этот клубок, — заметила она. — В новолуние нечисть сильна, как никогда. Вы не знаете даже основ боевой магии мастериц, а собираетесь отправиться к озеру. Хотите стать нечистью? Пожалуйста, рискуйте!

— А если повезет?

Преподавательница в очередной раз поправила очки на носу и фыркнула.

— Если повезет и добудете клубок, значит, из вас выйдет неплохая мастерица-вышивальщица, Критская. И я лично поставлю вам, когда предъявите клубок, созданный русалками, «отлично» по моей дисциплине за этот семестр, — серьезно сказала она.

Девушки снова зашептались.

— Профессор Бастинда, а можно еще один вопрос?

— Можно, — смилостивилась колдунья. — Но последний. Потом приступайте к работе.

— А много мастериц вы знаете, у которых есть такой клубок? — спросила Дира, задумчиво накручивая каштановый локон на палец.

— Немного. Гораздо больше глупцов погибли, пытаясь одолеть чары нечисти. Принимайтесь за дело.

Мы как-то дружно вздохнули всем девичьим обществом и полезли доставать наборы начинающих мастериц. Уже месяц учимся вышивать простые узоры и скромненькие цветочки да листики без применения магии. Бастинда говорит, что нам нельзя использовать заклинания, пока не получится идеальная, на ее взгляд, вышивка. А это… это примерно, как ждать у моря погоды.

Я в очередной раз укололась иголкой, отвлекаясь на свои мысли. Аптекарская лавка засчет меня скоро станет, как сокровищница дракона, если я не научусь пользоваться наперстком. Но тот только мешает и постоянно падает. И какая из меня мастерица, спрашивается? Я в очередной раз подавила вздох и всадила иголку в ткань.

После пары меня нашла Фиона.

— Привет! А меня Ромео на первый бал мастериц пригласил, представляешь? — сверкая восхищенными глазами, выпалила подруга.

— Представляю, — хмыкнула я.

Рыжик три дня у меня на чердаке репетировал эту прекрасную, во всех отношениях, фразу: Ты пойдешь со мной на бал? Стеснялся, заикался и боялся, что Фиона не согласится. Вчера я психанула и сказала, что сама ее приглашу от его имени, если он не успокоится. Рыжик побледнел и…

— Мне родители такую чудесную ткань для платья прислали! — уловила я радостный голос кентавра. — Варь, а ты в чем пойдешь?

— Да так, есть у меня идея… — протянула я.

Не говорить же, что денег на платье у меня не оказалось. Большая часть заработка с концертов на площади с Ромео ушла на покупку теплых вещей. Правда, вопрос с обувью до сих пор не решен. Бегаю в кроссовках, но те постоянно мокнут. Полученной же стипендии мне хватит лишь на один сапог. В самом прямом смысле слова. Но расстраивать подругу, светящуюся от счастья, не хотелось.

— Там будет так весело! — прощебетала она.

— Почему? По мне так все балы ужасно скучные.

— Ой, ты же ничего не знаешь! Я совсем забываю, что ты из другого мира, Варь! Сам праздник длится два дня, — начала она. — В первый день обычно старшекурсницы показывают свое мастерство и вручают правящей семье подарки.

— Хочешь сказать, что на балу будет король?

— Да. Вообще-то его величество Эридан в этом году должен был посетить Школу боевых магов, но, говорят, что принц его переубедил.

— Конечно, бал интереснее, чем рыцарские турниры, — улыбнулась я. — С девушками хоть пофлиртовать можно. С медведями на охоте да соперниками на состязаниях… хммм…

Подруга заливисто рассмеялась.

— Так и подарки, как я сказала, будут. Можно познакомиться, понравиться… — мечтательно протянула Фиона, усаживаясь на мою парту.

— А что дальше будет?

— Танцы, — рассмеялась подруга. — А на второй день еще и конкурс, где опять же выберут лучшую плясунью. Победительница получит денежный приз и тур вальса с самим принцем!

Я закатила глаза. Теперь понятно, почему у нас вторую неделю в Школе все только и делают, что говорят о нарядах, а по вечерам вместо того, чтобы заниматься, запираются в комнатах, из которых раздается самая разная музыка и слышится жуткий топот. Девичье общество вовсю готовится поразить его королевское высочество изящными пируэтами и балетными па. Наверняка и на пробежку по утрам все вышивальщицы выползают только ради того, чтобы блистать на балу.

— Варь, завтра наш факультет отправляют на ярмарку ткачей. Мы вернемся ближе к балу. Встретимся на празднике, да?

— Да, — соврала я, прикидывая, что мне надо будет где-то спрятаться, иначе подруга найдет и…

Нет, на бал пойти хотелось. Потанцевать, попробовать угощение, послушать сплетни и увидеть королевскую семью, но… платья-то нет! Я, не так сильно завишу от мнения окружающих, но оказаться белой вороной, не хочется. Если приду в джинсах и тунике, всеобщее внимание мне обеспечено. Среди мастериц-вышивальщиц я пока что единственная, кто на пары не носит платьев, предпочитая удобство и комфорт. Да и с моими кедами опять же платье надеть… Безвкусица.

Попросить в долг у друзей на наряд не получится. Фиона потратила все до последней монетки на туфли и украшения, а Ромео готовил девушке какой-то сюрприз. С другими же мастерицами я находилась в нейтральных отношениях.

Прозвенел колокол, и счастливая Фиона, попрощавшись, умчалась, истончая аромат фиалковых духов, которые так нравились менестрелю, а я сосредоточилась на занятии.

Следующим утром после завтрака всех швей и вышивальщиц собрали в главном зале. Я, сонно зевая, лениво скользила взглядам по сторонам.

— Мастерицы! — раздался голос преподавательницы Бастинды. — Сегодня мы отправляемся в Королевскую Мастерскую! Многие из вас, закончив Магическую Школу Кудесниц, — при этих словах она поправила значок мыши, несущей клубок ниток, — будут искать работу. Королевская Мастерская станет надежным причалом. Делимся на пары и проходим через портал. Не задерживаемся!

В воздухе вспыхнула золотистая дорожка. Девушки, толкаясь и шипя, ручейком потянулись к преподавательнице. Мы с Дарией пошли почти пос В этот же день посетила лечащего врача, получила массу назначений, ужаснувшись такому обилию обнаруженных у меня болячек. Или просто так положено в подобных заведениях? Если уж попал сюда, то санаторных удовольствий тебе выдадут соответственно заплаченному? Сходила в местную библиотеку, взяла пару книг, за которые отдала по сто рублей залога. После ужина достала из сумки плейер с любимыми записями, растянулась на кровати, включила тихую музыку и стала перечитывать любовный роман Джуд Деверо. Романы про любовь хороши тем, что через некоторое время их содержание почти полностью забывается, и читать их можно заново. Хотя про любовь мне читать не стоило — соблазнов нужно избегать, особенно если есть вероятность им поддаться.

На следующий день с утра, натянув трикотажный спортивный костюм, купленный на китайском рынке, начала забег по процедурным кабинетам. В перерывах были завтрак, обед, полдник. После полдника процедуры кончились, и я смогла немного передохнуть, гуляя в одиночестве по сосновому бору, окружавшему санаторий. Да уж, сколько нужно сил и здоровья, чтобы полноценно подлечиться в санатории!

Присев на узенькую скамейку перед фонтаном, задрала голову и стала наблюдать за постепенно появляющимися на небе звездами. Ко мне подсела симпатичная дама средних лет в вишневом брючном костюме, с искусно подкрашенными волосами. Поздоровавшись, спросила:

— Вы не в областной библиотеке работаете?

Глядя на ее смутно знакомое лицо, я утвердительно кивнула. Женщина обрадовалась:

— Значит, я не ошиблась. Я лет десять назад там работала. В книгохранении. Вряд ли вы меня помните. Мы встречались только на вечерах…

Пристальнее на нее посмотрев, я вспомнила:

— Вас Лена зовут. Во всяком случае, звали в те времена?

Она засмеялась приятным музыкальным смехом.

— Меня и сейчас так зовут. И вы так зовите. У вас имя такое редкое, но вас подруги зовут Аня. Я не путаю?

Мы решили возобновить знакомство и называть друг друга на ты. Лене осталось отдыхать всего неделю. Она, как старожил, обещала познакомить меня со всеми местными достопримечательностями, главной из которых был столетний дуб, большая редкость для этих мест.

— Он пестрый от разноцветных ленточек — это приезжие дамы вешают. Считается, ленточку повесишь — и в этом же году обязательно выйдешь замуж. Вы замужем?

Услышав, что нет, предложила:

— Повесьте ленточку — и проверите местную примету.

Я отмахнулась:

— У меня и ленточек-то нет, и замуж я не хочу. Так что я ничего вешать не буду — вдруг сбудется. Уж лучше не рисковать…

Лена немного странно на меня посмотрела, но промолчала. Молодец! Люблю людей, которые не лезут в душу.

Вечером, придя на ужин, с откровенным трепетом посмотрела на заставленный стол. Передо мной стояли солидная порция омлета с помидорами, обильно посыпанного сыром, запеканка из творога с яблоками, сдобная булочка, йогурт и фрукты. Да уж, еда была из серии «прощай, фигура»! После такого отдыха я ни в один свой костюм не влезу, ведь съедать придется все — за еду деньги заплачены. Комплекс бедняка, но что поделаешь? К тому же все очень вкусно, и я вряд ли смогу отказаться от хорошей еды.

После ужина пошла погулять по уже знакомым аллеям вместе с Леной и ее приятельницей из соседнего номера, Галей. Вспоминали общих знакомых, кто чем занимается, кто женился, кто развелся. Лена оказалась очень добродушным человеком, и мне с ней было легко. Я даже смеялась почти так же, как прежде, до встречи с Евгением.

Мы непринужденно болтали, когда на боковой дорожке нарисовалась крупная высокая фигура, до того похожая на него, что я задохнулась. Но тут же сообразила, что этого просто не может быть, — откуда ему знать, где я? Через пару минут мужчина, обогнув клумбу с пышно цветущими осенними цветами, оказался у нас на дороге, и мне пришлось признать очевидное — это был Евгений собственной персоной.

Господи, как же он натренировался появляться тогда, когда его вовсе не ждешь! Хотя нет, простой тренировкой таких потрясающих успехов достичь невозможно, это природный талант…

Видимо, мое лицо не выразило особого восторга, скорее наоборот, потому что он покосился на меня с нескрываемым сарказмом и отвесил изысканный общий поклон не хуже какого-нибудь средневекового испанского гранда.

Мои спутницы замерли, вопрошающе переводя взгляд с меня на Евгения. Пришлось сделать вид, что меня его появление ничуть не удивило. Познакомила их, слегка грассируя:

— П’ознакомьтесь, п’ожалуйста, это мой ст’арый зн’акомый Евг’ений…

Женщины посмотрели на меня с недоумением, а Евгений насмешливо усмехнулся. Он от меня и не такое видал. Пошел с нами, ловко оттеснив меня от остальной компании. Теперь мы шли двумя парами друг за другом, негромко переговариваясь. Под ногами шуршала опавшая листва, пряно пахла увядающая трава, на небе загорались неправдоподобно яркие, совсем не городские звезды, и все мне казалось нереальным, будто я не жила, а читала книгу, правда, не разобрала еще, с хорошим концом или нет. Для этого придется прочесть ее всю. Заглянуть в конец, как я делаю всегда, прежде чем начать читать, в этом случае явно не получится.

Взяв меня под руку и слегка поигрывая моими пальцами, Евгений шел молча, иногда отвечая на обращенные непосредственно к нему вопросы, но в общем разговоре участия не принимал. Мне казалось, что он, как полководец, обдумывает план боевых действий, просчитывая все возможные варианты.

Дойдя до негромко журчащего фонтана, мы присели на стоявшую около него скамейку. Видя мою насупленную физиономию, Лена догадалась, что здесь что-то не так. Невинно поинтересовалась у Евгения:

— Вы с Аней договорились отдохнуть здесь в одно время?

Моргнув, он отвлекся от своих расчетов и кратко ответил:

— Нет. Мне она ничего не говорила.

Лена продолжила дальше, восторженно хлопая большими глазами:

— Как интересно! Значит, вы встретились здесь случайно?

Он невежливо спросил:

— А разве случайности бывают? Случайность — дело рук или Провидения, или человека.

Стараясь подавить смешок, я закашлялась — уж очень откровенно это у него прозвучало, с открытым подтекстом — не ваше дело!

Евгений покосился на меня и с видом крайней заботы посоветовал:

— Вы уж лучше смейтесь открыто, а то, не дай Бог, подавитесь.

После этого насмешливо-деловитого совета смеяться мне, естественно, тут же расхотелось.

Лена с интересом выслушала нашу небольшую перепалку и сделала свои выводы, спрятав понимающую усмешку. Погуляв немного, мы вернулись обратно. Выдернув свою руку из ладони Евгения, я распрощалась с ним, не обращая внимания на его кислую физиономию. Он остался снаружи, а мы прошли в холл, где у входа стоял пустой стол охраны.

За все время, проведенное мной в санатории, я видела охрану лишь дважды: вчера при приезде и сегодня рано утром. Вздумай кто-нибудь, к примеру тот же Евгений, проникнуть ко мне, препятствий будет самый минимум. Если только хлипкий замок в дверях. Но это такая условная помеха…

Лена пошла за мной и, спросив разрешения ненадолго зайти в гости, обосновалась за моим столом. Я ждала продолжения. Мне казалось, что сейчас должно прозвучать нечто интересное. Лена — женщина наблюдательная и неглупая, что делает ее очень приятным собеседником. Она задумчиво нарисовала на столешнице цветочек наманикюренным пальчиком.

— Аня, вы, наверное, знаете, что этот молодой человек в вас влюблен?

Я не думала, что это так заметно, и поэтому скептически спросила:

— Почему вы так решили?

Она удивленно приподняла ровные брови:

— Да это только слепой не заметит, да и то по голосу поймет, в чем тут дело. Но вы ему взаимностью явно не отвечаете, уж слишком он мрачен и растерян. Он вам что, вовсе не нравится?

Вот это вопросик! Я постаралась ответить максимально честно:

— Да не то чтобы вовсе не нравится, просто не хочется быть игрушкой. Мы с ним слишком разные — старше я его, да и вообще…

Она оценивающе взглянула на меня, по-птичьи склонив голову набок.

— А мне не показалось, что вы его старше. Наоборот, моложе. Он уж очень такой… основательный, что ли. Такие мужчины всегда выглядят старше своих лет. А вы, напротив, выглядите гораздо моложе. Наверное, потому, что постоянно или улыбаетесь, или смеетесь. Вам это очень идет.

Я скептически усмехнулась. От постоянного смеха появляются преждевременные морщины. А морщины, как известно, женщин старят. Но, не желая препираться, тихо сказала:

— Дело даже не столько в возрасте, сколько в разном отношении к жизни. Он на мне задержался лишь потому, что впервые в жизни услышал «нет». Это его задело. Инстинкт охотника, и больше ничего.

Лена немного подумала. Но хотя мои доводы ее явно не убедили, поднялась и сказала:

— Вам виднее…

Она попрощалась и ушла, оставив меня в глубокой задумчивости.

Улегшись в постель, я принялась грустно размышлять о своей незадавшейся судьбе. Домогательства Евгения больше не возмущали, и я изо всех сил цеплялась за остатки здравого смысла. Зачем мне лишние неприятности? Мне и своих вполне хватает. Мужские ласки мне не нужны. Это ведь как наркотик — попробуешь один только раз, и все, пиши пропало…

Но по мере того как я погружалась в сонное забытье, в душе росло желание попробовать. А что? Вдруг черт вовсе не так страшен, как я себе его намалевала? Не попробуешь, так ведь и не узнаешь. И, уже засыпая, я твердо пообещала себе не противиться, если он будет достаточно настойчив. Тридцать пять — вполне подходящий возраст для потери девственности. Похихикав над собой в полусне, я крепко заснула, утром не услышала слабенькое теньканье будильника и проспала завтрак.

Ну что ж, в свете моей борьбы за тонкость талии это вовсе не невезение, наоборот, редкая удача. День начался с приема сероводородной ванны. Аромат, полученный после нее, я не смогла перебить ни душем, ни духами. После обеда пошла погулять, на сей раз одна. Я вообще не любитель компаний, мне гораздо приятнее в собственном обществе. В девятнадцатом веке меня бы назвали мизантропом. Устроившись на вчерашней скамеечке, я разнежилась, глядя на прозрачно-голубое, совсем не осеннее небо, и прозевала появление Евгения. Повернула голову уже в тот момент, когда он удобно примостился рядом, глядя на меня с ласковой усмешкой, как на ребенка. Я равнодушно смерила его взглядом снизу доверху и снова продолжила любоваться деревенским небом. Он решил подыграть моему меланхоличному настроению:

— Красиво, правда? Сразу видно, что здесь в небо не дымят сотни заводских труб. Естественный цвет, потому что воздух прозрачный.

Я легко согласилась. Зачем опровергать прописные истины? Приветливо предложила:

— Ну что, облегчите свою душу…

Он полуиспуганно переспросил:

— Как это?

— Ну, вы же не случайно появились здесь в одно время со мной. Этот захудалый провинциальный санаторий вовсе не ваш стиль, поэтому даже не пробуйте навесить мне лапшу на уши глупыми побасенками… Кто меня заложил?

Он смешно шмыгнул носом и признал:

— Никто вас не закладывал. Просто сидел как-то в машине возле библиотеки и случайно услышал разговор…

На душе у меня стало легче. Оказывается, меня подвела глупая случайность. Я и сама, бывало, не прекращаю болтовню, которая мне кажется совершенно безобидной, если вижу рядом машину.

Заметив, что я не протестую, а тихо сижу в мечтательном настроении, он подвинулся ко мне поближе и положил руку на скамейку за моими плечами. Получились почти объятия. Я посмотрела на него одним глазом, понимая, что его надо остановить, но на меня в этих лесных краях напала такая истома, что даже рукой пошевелить было лень. Избыток кислородный? Как называется состояние, обратное кислородному голоданию?

А если найти работающую машину и подышать выхлопными газами, станет ли мне легче? Я слышала про подобные случаи. Пока я размышляла о необходимости дать отпор или хотя бы обозначить нужную границу в наших отношениях, Евгений уже завладел моей рукой и перебирал пальцами. Мне очень хотелось знать, что происходит в его голове, но увы, этого мне было не дано. Не телепат, чай.

Он попытался придвинуться ближе, но я апатично пробурчала:

— Ну сколько можно? Вы что, при себе свои ручонки держать вовсе не можете?

Он запыхтел, как недовольный ежик.

— Ну как с вами себя вести! Естественно, если бы я мог сдержаться, не шатался бы за вами как приклеенный. Значит, не могу!

Евгений был по-настоящему возмущен, и это было просто смешно. Я-то в этом не повинна, я с ним в детскую игру «гусь-гусь, приклеюсь, как возьмусь» не играю!

Наверное, я выдала себя, потому что он с силой сжал мою руку и с горечью проговорил:

— Ну вот, опять! Вы только издеваться можете, ни на какие нормальные чувства вы не способны! Не думал, что когда-нибудь буду изучать дурацкие бабские фобии, учебники по психиатрии читать и с врачами консультироваться! И все из-за вас!

Если бы я не сидела, точно бы упала. Какие учебники? Какие врачи? Он что, с ума сошел? Возмущенно отрубила:

— Нет у меня никаких фобий! Я совершенно здорова!

Он сладенько ответил:

— Есть! Причем несколько! Вы боитесь нормальных отношений между мужчиной и женщиной и всеми силами их избегаете! И еще кое-что, но я больше вам ничего не скажу, поскольку жить хочу.

У меня внутри начал разливаться самый настоящий гнев. Это же надо!

— Между прочим, до встречи с вами я никогда так не злилась, как теперь! Но я же не обвиняю вас в бандитских наклонностях! Не приписывайте мне шизоидные наклонности, их у меня нет! Я вполне нормальный человек! И если не хочу ложиться в постель с вами, то это не значит, что ни с кем не хочу!

Он желчно засмеялся.

— А почему же тогда вы ни с кем в постели не побывали? Что, никто не нравился?

Я чопорно признала:

— Да! Не нравился!

Он победно заключил:

— И что, вы считаете, это нормально? В медицине, между прочим, для этого даже определенный термин есть…

Этот явный бред я слушать не стала, рявкнув:

— Баста! Тоже мне, доморощенный психиатр! Если вам нравится диагнозы ставить, отправляйтесь в медакадемию! А на мне практиковаться не надо!

Ничего не ответив, он рассеянно погладил меня по головке, как капризную маленькую девочку. Во мне все закипело. Все мои ночные обещания были тут же забыты. Маятник качнулся в обратную сторону, и я решила, что тупые и нахальные мужики мне на дух не нужны.

Евгений почему-то расслабился и широко улыбнулся. С жадностью глядя на мои губы, как ребенок, не знающий, как заслужить вожделенную конфетку, умильно проговорил:

— Ну чем я вам не нравлюсь?

Что за дурацкая манера задавать идиотские вопросы! Я с тоской посмотрела в сторону невидимого за соснами корпуса и высокомерно бросила:

— Всем!

Он положил голову мне на плечо, счастливо вздохнул, будто я по меньшей мере призналась ему в любви, и потребовал дополнений:

— А конкретно?

У меня сами собой округлились глаза. Такого нахальства я не ожидала. Он меня провоцировал, но вот на что? На вульгарную ссору? Но для чего? Решив не давать ему никаких преимуществ, я индифферентно произнесла, даже не скинув со своего плеча его наглую голову:

— Свои недостатки вы лучше меня знаете, не мне вам их перечислять.

Он приложил мою руку к своим губам и поцеловал ладонь. Губы у него были твердыми и горячими. Я постаралась ничего не почувствовать, и мне это удалось. Почти.

— Ну вот, у вас против меня ничего нет. Просто вы упрямитесь. Из-за чего, хотелось бы мне знать. Из-за того парня, что обманул вас сто лет назад?

Решив поставить его на место, я сладенько пропела:

— Сто лет назад вы еще в первый класс ходили. Или в детский сад еще?

Он меня поправил:

— Вы считать не умеете! Если вам было двадцать, значит, мне было четырнадцать, и учился я аж в девятом классе! Вполне мог на вас жениться, между прочим. Я всегда был рослым парнем. А сейчас разница в возрасте и вовсе сошла на нет. — И он спросил меня каким-то утробным голосом: — А что, это вас сильно смущает?

Больше провокациями я решила не заниматься. Что-то они стали удаваться мне все меньше и меньше. Я промолчала, что Евгению ужасно понравилось. Он стал довольным, как сытно позавтракавший удав, и интимно подсказал:

— Если вы боитесь моей молодости и, как вы мне не раз говорили, неопытности, то зря. В таких вопросах я поднаторел вполне достаточно. В последнее время и теоретически, между прочим.

Догадавшись, что он прочитал учебники не только по психиатрии, но и по сексологии, я молча закатила глаза. Да, серьезно мальчик готовился к встрече со мной. Комментировать его слова не стала, несколько растерявшись. Наш разговор уходил все более и более в ту сторону, в которой я была не сильна и попросту боялась опростоволоситься. Не слыша возражений, он медленно опустил ладонь на мое колено, потом стал поднимать ее все выше и выше. Замерев, я ждала продолжения. Интересно, где он остановится? Он поднял голову и посмотрел на мое лицо. Выражение чисто научного интереса на нем его не вдохновило, и он убрал свою ладонь.

Подняв руку, я посмотрела на часы. Оказалось, времени прошло гораздо больше, чем я полагала: до очередного сеанса массажа оставалось всего пятнадцать минут. Только-только чтобы добежать до номера, взять мазь для массажа и успеть в кабинет. Встрепенувшись, выскользнула из-под его руки, ничего не объясняя, вежливо попрощалась и побежала к своему корпусу. Евгений остался на месте, и я затылком чувствовала его тяжелый взгляд. В самом конце аллеи до меня долетело весьма увесистое обещание:

— Сегодня мы еще увидимся!

Сначала это заявление меня несколько изумило — почему он решил, что мы увидимся? Я еще и сама не знала, пойду ли я вечером гулять или нет. Но потом до меня дошло — он появится в моем номере. От этой мысли по коже прошел мелкий ледяной озноб и взмокли ладони. Стараясь успокоиться, я обвинила свое воображение в слишком нереальном осмысливании событий. Экзальтации, одним словом. Хотя по его сегодняшним словам вполне можно понять, что он дошел до точки и способен на что угодно.

После ужина Лена пригласила меня погулять, и я согласилась, хотя в номере меня ждала интересная книга. Натянув куртку, вышла из здания. Лена с Галей уже ждали меня у входа. Мы не спеша зашагали по пружинистой подстилке из опавшей хвои, и тут я осознала, что мои домыслы вполне могут воплотиться в жизнь. После Галиного вопроса об этом не догадался бы только идиот:

— А Евгений сегодня к тебе заходил, Аня?

Я с удивлением ответила:

— Нет. А должен был?

Забеспокоившись, она немного виновато призналась:

— Он у меня утром спросил номер твоей комнаты, хотел тебе что-то передать. Я и сказала. Может, я это зря сделала? Но мне вы вчера показались хорошими знакомыми…

Пришлось ее утешить:

— Все нормально. Придет еще, я думаю… — Добавлять, во сколько, не стала, но колени стали ватными, и мне захотелось присесть.

Перехватив внимательный взгляд Лены, догадалась, что она подумала о том же, и слегка покраснела. Ох уж эти умные женщины! Успокоенная, Галина опять заговорила о своем, о девичьем, но я ее больше не слушала. Ну что ж, по крайней мере в моей жизни наступит перелом. Перемены давно назрели…

Вечером я приняла душ. Эта до автоматизма привычная процедура показалась мне торжественным ритуалом, своеобразным омовением перед сдачей в эксплуатацию. В номере с прищуром посмотрела на дверь и закрыла ее на два оборота, чтобы усложнить доступ к своему телу. Но подпирать ее стулом или креслом, как могла бы, не стала, решив, что это перебор. Возможный грохот меня не устраивал: не дай Бог, меня прибегут спасать соседи…

Скептически посмотрела на свою простую хлопковую ночнушку, совершенно не подходящую для интимных свиданий, но надела ее. По крайней мере будет что снять. Поняв, что волнуюсь гораздо сильнее, чем предполагала, постаралась прекратить мандраж, улеглась в постель и стала представлять, что сейчас поделывает Евгений.

Скорее всего он прошел в наш корпус вместе с отдыхающими, возвращающимися с прогулки. Охранников у входа, как обычно, нет, но если и есть, он не вызовет никаких подозрений. А дальше можно пересидеть в холле у телевизора. Никому и не придет в голову спросить у него, откуда он: отдыхающие меняются часто, никто на новые лица внимания не обращает. Вернее, непристроенные дамочки его непременно заметят, но вовсе не с фискальными целями.

Сидеть дольше двенадцати он не станет — смысла нет: в это время в коридорах уже пустынно. Значит, у меня он появится около полуночи. Но что будет делать дальше? Стучать глупо — я не открою, да и соседей перебудит. Неужели вскроет замок? Но как? Он же не вор-карманник, а ключа от дверей у него нет. Отмычки, надеюсь, тоже. Мне захотелось облегчить его задачу и отпереть дверь. Я даже встала, но тут же легла, поразившись бродившим в голове мыслям. Зачем мне это надо?

От возбуждения спать совершенно не хотелось. Приятное возбуждение щекотало кровь, как хорошее шампанское. Почему-то подумалось, что настоящее шампанское я узнала только после знакомства с Евгением. Вот по коридору среди полной тишины раздались чьи-то осторожные шаги, притормозив у моей двери. Я напряглась, уверенная, что это Евгений, но шаги удалились, принеся мне настоящее разочарование. Я с недоумением спросила у собственной такой непоследовательной особы: так чего же мне надо? К этому случаю прекрасно подходит пословица — и хочется, и колется. Это точно про меня.

Полежала еще немного, напряженно прислушиваясь. В коридоре царила оглушительная тишина. Разочарование накрыло меня холодной волной. Прикрыв глаза, я была вынуждена признать: похоже, я все навыдумывала. Конечно, Евгений разумный человек и не станет вламываться ко мне посредине ночи, рискуя нарваться на скандал. Рывком откинула одеяло, будто это оно было во всем виновато, и босиком подошла к окну. Приложила лоб к холодному стеклу, стараясь хоть немного утишить кипящую в крови лихорадку.

В лесу сонно ухала сова. Яркие звезды хороводом толклись возле упитанной луны. Почувствовав, что замерзаю, задернула плотные шторы и начала двигаться к кровати, ориентируясь по неясным силуэтам мебели. На середине комнаты наткнулась на чье-то теплое тело, пошатнулась и невольно взвизгнула. Человек схватил меня за плечи, удерживая от падения, и спокойно произнес:

— Это я, Аня. Не пугайтесь.

Почему-то всего больше меня насмешило то, что даже в такой интимной ситуации он упорно называл меня на «вы». Боится — значит уважает? Я нервно похихикала, но быстро остановилась, потому что он отпустил меня и сделал шаг назад. Без его крепких рук стало холодно и пусто.

Весомо сказал:

— Аня, я пришел сюда, чтобы облегчить вам решение — хотите вы быть со мной или нет. — Заговорщицки сказал: — На своей территории вам легче сказать мне «да». Решайтесь!

Легко сказать — решайтесь! Не люблю я брать на себя подобную судьбоносную ответственность. Если бы он все решил сам, мне было бы намного легче… Я колебалась, не зная, что мне делать, он беспокойно ждал, дыша все тяжелее и тяжелее. И вот тут я поверила в домовых — меня кто-то сильным толчком швырнул в объятия Евгения, немедля сомкнувшего за моей спиной свои руки и с облегчением прохрипевшего:

— Наконец-то!

Легко подняв меня на руки, отнес на кровать. Уложив меня, не лег рядом, а быстро скинул с себя одежду и только тогда прижался ко мне ужасно горячим телом.

Он гладил меня, чуть не урча от удовольствия. Начал с головы, прошелся по плечам, груди, животу, проверил, все ли при мне руки и ноги, и надолго застрял на бедрах. Я с любопытством ждала, когда закончится процесс инвентаризации. Наконец он счел, что все части моего тела на месте, стянул с меня ночнушку и взобрался на меня, подрагивая от напряжения.

Когда-то он пообещал мне, что будет нежен, и не обманул. Я неопытная женщина, но понимала, что ему очень тяжело — долгое ожидание изрядно подточило его выдержку, но он старался изо всех сил. Ему не хотелось напугать и оттолкнуть меня своим напором. Я ему от всей души сочувствовала, ведь возня с немолодыми девственницами наверняка очень утомительна, но уж тут охота пуще неволи.

Но если отбросить в сторону присущую мне привычку к ёрничеству, мне было очень хорошо в его руках. Хоть и непривычно. Я ждала боли, и она была, но вовсе не такая уж страшная, как мне представлялось. После я сразу заснула, одурманенная накатившей истомой.

Проснулась под утро от невыразимо приятного чувства тепла и защищенности. Поначалу мне показалось, что это отголоски сна, но ощущение необычной тяжести на талии подсказало, что это не так. Я медленно приоткрыла глаза и вздрогнула — Евгений не спал. Он с тихой ласковой усмешкой смотрел на мое розовое со сна лицо. Потом провел пальцем по контуру моих губ и довольно прошептал:

— Сразу видно, что тебя страстно любили.

Я с недоумением приподняла одну бровь. Что он хотел сказать? Евгений прижался лбом к моему голому плечу и признался:

— Я никогда и не предполагал, что так приятно ласкать любимую женщину.

Вздрогнув, будто он меня ударил, я опустошенно подумала: любимую? Что это еще за выдумки? Он не может, не должен так говорить… Евгений скованно продолжал, стараясь исключить все сомнения:

— Конечно, я тебя люблю… Неужели ты думаешь, что я стал бы ходить за тобой хвостом, если бы не чувствовал ничего подобного?

От его слов мне стало очень холодно, и я зябко передернулась. К чему все так усложнять? Хотя мужская любовь легковесна и быстро проходит. Их, как правило, манит лишь недоступное.

Но теперь я из разряда недоступного перешла в разряд доступного и, думаю, скоро плавненько перейду в разряд ненужного. Что в принципе вовсе не плохо. Просто не стоит раздувать из мухи слона. Что это за глупый ритуал — обмениваться после сексуального акта любовными словесами? Для проформы? Не дождавшись ответного признания, на которое явно рассчитывал, Евгений снова потянул меня к себе.

Он не ушел под утро, как я думала, а с непринужденным видом вышел со мной на завтрак. С откровенным пренебрежением осмотрев наш убогий корпус, заявил мне, гордясь своей предусмотрительностью:

— Как хорошо, что я взял двухместный люкс. Нам с тобой там будет вполне удобно. И администрацию предупредил, что ко мне приедет жена и жить мы будем вместе. Питаться тоже будем в нашем ресторане. Так что после завтрака я тебя отсюда забираю…

До меня еще не дошел смысл его слов, а он уже выскочил из фойе и оказался вне пределов слышимости. Возмущаться было бесполезно. Я немедленно закипела, погрозив вслед ему кулаком. Заметив мои агрессивные жесты, ко мне подошла зевающая Лена. Посмотрев на мое сердитое лицо, спросила:

— Чего это ты такая злая с утра пораньше?

Не успев придумать ничего достоверного, я все честно ей рассказала. Она пожала плечами:

— И что в этом плохого? Поживешь по-человечески, с собственным душем в номере. Да и жить в комфорте гораздо приятнее, чем в этой конуре. Будет о чем вспоминать…

Мне показалось, что последнюю фразу она сказала не только о комнате с удобствами. В этой фразе явно читалось предупреждение — так и жизнь пройдет, а ты и не заметишь…

В этом она была непререкаемо права, поэтому, когда в десять я вернулась в номер и обнаружила там мирно читавшего мой роман Евгения, не стала кидаться на него аки разъяренный лев, а мирно спросила, где он живет. На его лице отразилось такое недоумение, что мне стало смешно. Похихикивая, я начала собирать вещи, а он смотрел на меня с таким изумлением, будто я была зелененьким инопланетянином.

Проверяя, не забыла ли я чего, оглядел малюсенькую комнатенку, подхватил мой чемодан и вышел. Внизу объяснил дежурной, что номер свободен, поскольку я буду жить с ним, а вот питание мы переводим в ресторан. Она с плохо скрытой усмешкой кивнула, решив, что перед ней обыкновенный адюльтер, которые она за свою службу в этом заведении наблюдала много-много раз.

Элитный шестиэтажный корпус высился посредине густой стены вековых сосен темно-коричневым массивом. Я не могла определить, нравится мне сочетание темного кирпича и темной зелени или нет. Присмотревшись, решила, что определенный шарм в этом есть. Половину первого этажа занимал большой ресторан, достоинства которого я смогла оценить позже.

С комфортом расположившись в его номере, я собралась на процедуры, проигнорировав попытку Евгения затащить меня в постель.

От моих не слишком приятных слов: «Я сюда подлечиться приехала, так что в моей программе ты идешь вне конкурса, исключительно в свободное от важных дел время…» — он закаменел и обиженно отвернулся, опустив руки.

Его слишком откровенная попытка демонстративной обидой выжать из меня раскаяние с треском провалилась: я похихикала и удрала на процедуры, оставив его дуться в одиночестве.

Зато вечером он отыгрался на мне по полной программе, в буквальном смысле. Одним словом, этой ночью спать мне не пришлось. Едва я начинала дремать, истомленная его настойчивыми ласками, как он будил меня снова и снова, зажимая мой рот поцелуями, чтобы не возражала.

За неделю я на своей бедной шкуре осознала, почему молодоженам так необходим медовый месяц, — если бы у меня не было возможности подремать днем, укрывшись от него в спелеокамере, не знаю, как бы я выжила.

Мои опасения растолстеть от слишком обильного питания оказались совершенно безосновательными — я похудела так, что все наряды болтались на мне как на швабре, и чувствовала я себя, как бродящая по ночам сомнамбула. Единственное, чего мне страстно хотелось, — выспаться. Я и не подозревала, что мужчина может быть настолько неистощим. Я даже спросила Евгения, не принимает ли он стимуляторы, но он поклялся, что ничего подобного не делает:

— Я же добивался тебя почти год плюс воздержание, вот и результаты. И невинно поинтересовался: — Неужели тебе не нравится?

Слегка призадумавшись, я была вынуждена признать: если бы не усталость, мне это занятие нравилось бы, и очень, но признаваться в этом я ему не стала, чтоб не загордился.

Вечерами мы прогуливались в прежней компании. Евгений больше напоминал статую Аполлона — был так же молчалив и привлекателен. За одним исключением — на нем была одежда. Сначала дамы пытались втянуть его в общий разговор, потом бросили это бесперспективное занятие. За несколько дней они так привыкли к его молчаливому сопровождению, что зачастую начинали говорить о своем, о девичьем, забыв, что рядом лазутчик из вражеского стана.

В субботу Лена уезжала домой. Мы с Евгением провожали ее до станции, на машине Евгения, разумеется. Мне очень хотелось предупредить ее, чтобы она никому о моей жизни с Евгением не говорила, но он не отходил от нас ни на шаг. Когда до электрички оставалось десять минут, я напряженно попросила:

— Евгений, ты не мог бы отойти? Я хочу сказать Лене пару слов наедине.

Он взбунтовался:

— Я вам не мешаю. И что такое секретное ты хочешь сказать? Наверняка не говорить вашим общим знакомым обо мне. Так вот я против! Я не скелет в шкафу и не преступник, чтобы скрывать мое существование! — И сердито указал внимательно следящей за происходящим Лене: — Можете сказать, что мы вместе, всем абсолютно! Мне скрывать нечего!

Умоляющими глазами я посмотрела на Лену, но она улыбалась, как сытая кошка, и я поняла, что молчать она не будет. Наоборот — расскажет о наших отношениях всем, кому можно. Я безнадежно вздохнула. Ну, чему быть, того не миновать. Лена села в вагон, помахала нам рукой, и мы двинулись к оставленной на стоянке машине. Евгений тихо кипел от негодования и явно хотел высказать мне все, что думал, но я сделала вид, что сплю, и он не решился озвучить свои притязания.

Вечером мы пошли на танцы. Признаюсь, это была моя инициатива. В качестве жены я с Евгением еще никуда не ходила, и мне было интересно, что испытывают жены вместе с мужьями. Хотя жена я была очень условная, но все-таки Евгений на данном этапе позиционировал меня именно так.

Дискотека проходила в главном корпусе, до которого мы дошли за десять минут по тропинке, залитой бетоном. В довольно большом зале было много местной молодежи, приехавшей из окрестных деревень. Среди них мелькали весьма приятные девичьи мордашки. Я с интересом следила за реакцией Евгения. Но он был рассеян и чем-то недоволен. Возможно, ему больше нравилось бы сидеть в номере и смотреть телевизор или кувыркаться со мной в постели, и этот светский выход испортил ему настроение.

Дискотека была устроена без всяких претензий: безостановочно гремела музыка, и народ то коллективно прыгал, вертя всем, чем можно, то делился на пары, танцуя медленные танцы. Мы несколько раз станцевали с Евгением что-то вроде вальса. Двигался он очень хорошо, танцевать умел не только вальс, и я заинтересованно уточнила, вспомнив, как слаженно они танцевали с Викусей:

— Ты в студии бальных танцев занимался? С Панкратовой, правда?

Он кивнул:

— Ну да, шесть лет. Хотя мне этого вовсе не хотелось. Я еще в спортивную студию ходил, на карате. Да еще учился в школе с математическим уклоном. Уходил из дома в семь, приходил в десять. Так что ходил я на танцы только из-за родителей. Им уж очень хотелось Геннадию Петровичу угодить, он же друг отца еще со школы. Вот и приходилось с Викторией на соревнования разные ползать. У нее кавалера не было: парней на бальных танцах кот наплакал. Они на такие мероприятия не ходят.

Краем глаза я заметила, что за нами пристально следит хорошенькая девушка. Она оценивающе щурилась, определяя, кем мы приходимся друг другу. С каждым танцем она оказывалась все ближе и ближе, пока не остановилась рядом. Я ожидала какого-нибудь гнусненького вопроса, и он последовал. Обращаясь к Евгению, она невинно спросила:

— Извините, а вы со своей тетушкой в каком корпусе живете?

Она надеялась меня полностью деморализовать, но у меня от смеха все поджилки затряслись, и я с трудом расслышала грубоватый ответ Евгения:

— А какое вам дело, где мы с женой живем?

Девица сделала вид, что жутко расстроена:

— Ой, извините, я думала…

Посмеиваясь во весь рот, я уточнила:

— Что вы думали, мы уже поняли. Вы хотели подчеркнуть, что я старая и неказистая в отличие от вас, молодой и красивой. На редкость топорная работа, надо сказать.

Бедная особа растерялась. Такой прямоты она не ожидала. Видимо, все вокруг играли по ее правилам, и, напоровшись на равных по силе противников, она сдрейфила. Побледнев, полуиспуганно протянула:

— Да я вовсе не то имела в виду…

Евгений брезгливо подтвердил:

— Да не отпирайтесь уж! Навидался я за свою жизнь подобных идиоток. Почему вы считаете, что так уж хороши? И запомните: умные мужчины терпеть не могут нахальных дур!

У нее на глазах появились слезы, и она убежала, оставив меня наедине с моими неприятными мыслями. Это только первая ласточка. Видимо, такая судьба ждет всех, кто связывает себя с красивыми мужчинами. И претенденток будет немерено, пока не появится действительно молодая и красивая. И тогда Евгений поймет, что ему гораздо лучше с ней, чем со мной. Я так углубилась в предполагаемые неприятности, что не поняла, что мне говорит мой спутник.

Он потряс меня за плечо и вывел из здания на свежий воздух. Пасмурно спросил:

— Ну и что ты опять себе навоображала?

Пришлось изобразить полнейшую невинность:

— Ничего. Просто спать хочу. А что, ты мне что-то говорил?

— Да у тебя сонная болезнь просто. Спишь и спишь…

Я возмутилась:

— Какой поклеп! Когда это я сплю? Ты же мне не даешь!

— Но ведь я же не сплю, когда ты рядом!

— Просто у тебя сил больше! — Я готова была спорить по пустякам, лишь бы увести его от ненужной мне догадки.

Придя в номер, он посадил меня рядом с собой, и я догадалась, что предстоит серьезный разговор.

— Почему ты никак не можешь понять, что мне совершенно неинтересны эти глупые девчонки? Что мне нужно сделать, чтобы ты мне наконец поверила?

Он требовательно смотрел на меня в ожидании ответа. Но дело-то вовсе не в нем, а во мне. Слишком много у меня проблем, и вряд ли я смогу с ними когда-нибудь справиться… Чтобы прекратить эту никому ненужную вытягивающую жилы беседу, я фривольно провела пальцем по его ключице. Он взглянул на меня с пониманием.

— Пытаешься меня отвлечь? — Он хотел гордо добавить, что у меня ничего не выйдет, но я погладила его колено и медленно провела ладонью по бедру. Эта незамысловатая ласка тут же отправила его в аут — у него помутнел взгляд, напряглись мышцы живота, и он хрипловато пробормотал: — Ладно, потом договорим…

Под утро я проснулась от тихого шуршания в углу. Раньше одна лишь мысль о мыши заставила бы меня задрожать от ужаса, но теперь, под защитой сильного мужчины, мне сам черт был не страшен. Я чувствовала себя так хорошо, что испугалась. Как же я буду жить одна, без него? Если подобная перемена произошла со мной всего за пару недель, то что станет за большее время? Я ведь попаду от него в такую зависимость, которая сделает невозможной саму жизнь без него!

Решив выйти из этой истории с наименьшими потерями, я целую неделю тайком репетировала в ванной наш последний разговор и в день отъезда безмятежно заявила Евгению, еще расслабленно лежащему на постели и пристально следившему за каждым моим шагом:

— Евгений, я не хочу, чтобы мы встречались в городе. Мне это ни к чему.

Он рывком сел, нимало не заботясь о своей наготе, и с недоверием посмотрел на меня.

— Что за чушь?

Надеюсь, выражение кокетливого удивления, что я столько времени репетировала перед зеркалом, удалось мне в полной мере. Теперь может вывезти только автоматизм. Но и он подведет, если разговор пойдет не туда. Я легкомысленно повторила:

— Конечно, порезвились, и хватит. Отпуск кончился, начинаются трудовые будни. Мне в нормальной жизни курортные романчики ни к чему.

Он сначала побледнел, потом покраснел. Да, хорошая тренировочка для его сердечной системы. Просипел с каким-то чрезмерным даже для себя гневом:

— Ну, ты саму себя переплюнула! Думаешь, я тебе поверю?!

Ну что ж, этот вариант тоже был мной проработан.

— Ну, это твои проблемы — верить мне или нет. Я же тебе говорю, что не хочу больше с тобой встречаться.

Он несколько задумался. Потом пробуравил меня сумрачным взором, как Байрон, и потребовал уточнений:

— Почему?

Да по кочану! Вот ведь безобразие какое — объяснения ему еще подавай! Хорошо, что я продумала и это.

— Просто надоело. Мне, знаешь, быстро все надоедает. Характер такой, непостоянный.

Он почувствовал себя надоевшей игрушкой. Нет, не хотела бы я быть на его месте. Вложить столько сил, столько чувств, и вдруг такой глупый конец… Но что поделаешь, другого выхода я не видела. Пусть лучше злится, чем переживает…

Он странно затих, и мне было показалось, что он плачет. Но нет, наоборот, его лицо стало замкнутым и упрямым. Да, напрасно я надеялась пронять его до печенок, чтобы он оставил меня в покое. До этого долгожданного момента, похоже, еще далеко…

Евгений помолчал немного, потом пробурчал:

— Вот оно, значит, как! — И посмотрел вдаль, что-то прикидывая. Я вновь пожалела, что не могу проникнуть в его мысли.

Отбрасывая мои досадные слова, он встряхнулся и деловито спросил:

— Ну, ты готова?

Я недоумевала. После этого объяснения я должна была топать на автобус, чтобы пилить час на электричке, а вовсе не ехать с ним на его роскошном авто. Я на это и не рассчитывала. Поэтому немного растерянно проблеяла:

— Да нет, мне еще до автобуса полтора часа…

Он перекосился и свирепо бросил:

— Мы с тобой сначала пообедаем, потом едем домой. Что касается твоих выдумок про переменчивый характер, то это обсудим позже.

Одевшись, засунул ноги в кроссовки и встал у двери, всем своим видом являя непоколебимое мужское терпение. Заметавшись, я натянула кроссовки, накинула куртку и вышла. Он спокойно шел следом, будто и не прозвучало крайне обидных для него слов. Похоже, он не собирался принимать их всерьез. Уяснил, конечно, что я не хочу продолжения нашей связи, но в мои мотивы не поверил.

Да, умный любовник — всегда проблема. Разродившись сим великолепным софизмом, я стала выдумывать новые, более убедительные причины для разрыва, но голова соображала плохо. Вернее, она вообще работать отказывалась. Конечно, так приятно чувствовать себя любимой и защищенной, пусть и ненадолго. Просто это непорядочно — связывать молодого и полного сил красавца с такой унылой развалиной, как я.

Мы пообедали, причем Евгений ел за четверых, стараясь восстановить подорванные безумными ночами силы, отчего я почувствовала себя виноватой. После обеда он сдал номер, взял наши вещи, погрузил в багажник. Усадив меня на переднее сиденье, заботливо пристегнул ремнем безопасности, будто я сама этого сделать не могла, и мы помчались в город. Всю дорогу он молчал, позволив мне надеяться на действенность моего утреннего заявления. Но, довезя меня до дому, вышел из автомобиля и, несмотря на мои горячие протесты, отправился за мной в квартиру. На вопрос, что он собрался делать, многозначительно усмехнулся:

— Ну, думаю, что пришло время познакомиться с твоими родителями…

На мое счастье, дома их не оказалось — отец, как обычно, был в экспедиции, а мама, видимо, отправилась в магазин. Во всяком случае, познакомиться с ними у него не получилось. Я мрачно полюбопытствовала, чего он добивается:

— Евгений, зачем тебе мои родные? Мы же решили разойтись красиво?

Он зафыркал:

— Я и не думал расходиться, это все твои глупости. Но я понял, для чего ты это сказала. Ты просто хочешь, чтобы я официально сделал тебе предложение. Ну так вот, считай, что я его тебе сделал и сейчас хочу, как полагается, попросить твоей руки у твоих родителей.

Оторопев, я несколько раз открыла и закрыла рот, не в силах уразуметь, как это моя такая простая и ясная речь могла привести к совершенно противоположным результатам. Ляпнула совершенную чушь, видимо, пребывая в полнейшей прострации:

— Вообще-то руки невесты должны просить родители жениха, а не он сам.

Он с состраданием посмотрел на меня и покорно согласился:

— Хорошо. Я попрошу сегодня отца. Только скажи, когда твои родители будут дома.

В ужасе замахав руками, я выпалила:

— Что ты?! Я вовсе не это хотела сказать! Я замуж не хочу!

Призывая в свидетели своего ангела-хранителя, он закатил глаза и крайне терпеливо спросил:

— И чего же ты хочешь?

Я глубоко вздохнула, стараясь дышать размеренно и четко, дабы прояснить голову и с достоинством выйти из дурацкого положения, в которое занесла меня моя несуразная судьба. Потом резко сказала:

— Хочу жить нормально, так, как и жила до санатория, без всяких с тобой свиданий. Мне не нужен любовник, я тебе это говорила!

Он скептически протянул:

— Муж не нужен, любовник тоже. Кто же тебе тогда нужен? Ты сама?

От боли я немного побледнела, но постаралась изобразить из себя суперэгоцентристку:

— Конечно! Мне с собой никогда не скучно!

Евгений раздумчиво окинул меня непонятным взглядом:

— А со мной, значит, скучно…

Нет, мне не было с ним скучно. Но ему об этом знать ни к чему, и я сладенько вымолвила, чтобы он понял, что я просто не хочу его обижать:

— Ну что ты, иногда было очень даже ничего…

Он чувствовал, что здесь все не так, как кажется, но не мог понять, в чем дело. Я ему, конечно, помогать не собиралась и, робко улыбнувшись, пробормотала:

— Знаешь, спать очень хочется. Мне после этого интенсивного отдыха полгода в себя приходить придется…

Он сжал кулаки, потихоньку начиная закипать:

— И что, в этом я виноват?

Обрадовавшись нежданной помощи, я согласно закивала:

— Конечно! А кто же еще! Я в санаторий ехала лечиться и отдохнуть как следует. И уж никак не предполагала, что меня ждет три недели бессонных ночей…

Вышло это у меня настолько по-прокурорски, что даже самой понравилось. Так, еще немного, и он вылетит из моего дома, как мячик! А если добавить еще столько же арктического бессердечия, то остаток мирной, одинокой и до отвращения спокойной жизни мне гарантирован. Вряд ли я встречу в своей жизни еще одного такого человека, в которого так жестоко и бесповоротно влюблюсь…

Он некрасиво пожевал губами, стараясь совладать с гневом.

— А наши ночи что, для тебя ничего не значат?

Я скромно потупилась.

— Ну почему же. Было очень мило. Ты прекрасно знаешь, что ты очень умелый любовник. Тебе наверняка это много раз говорили…

Он ухватился за это «много раз», решив, что в этом и кроется причина моих странных поступков.

— Тебя волнует, что у меня были женщины? Но больше не будет. Я порядочный человек и никогда не буду заводить интрижек на стороне. Я прошу тебя стать моей женой… И очень хочу, чтобы у нас была нормальная семья. Я люблю детей и буду хорошим отцом. Думаю, каким я стану мужем, ты узнала за эти недели репетиции…

Любит детей… Что ж, это очень хорошее качество, но не для меня. Скрывая боль, я с вымороченным весельем посоветовала:

— Это замечательно! Но для осуществления сих грандиозных планов ты должен поискать другую кандидатку. Я не хочу жить по чужим правилам. Я желаю жить так, как хочу я. А на данном этапе я не склонна выходить замуж. Ни за тебя, ни за кого другого. И оставь меня в покое! Сколько можно надоедать!

Он вскинулся, чего я и ожидала, и вылетел из моих дверей, но не захлопнул их с треском, как сделал бы каждый нормальный, донельзя оскорбленный в лучших чувствах мужик, а аккуратненько притворил, продемонстрировав поразительную выдержку. Я пробралась на кухню и выглянула из-за шторки на проезжую часть.

Через мгновение он вышел из подъезда, но не кинулся в полнейшем раздражении в машину, а помедлил возле нее, пристально глядя на мои окна. Я замерла, боясь пошевелиться, чтобы не выдать себя. Кто поверит в равнодушие женщины, если она высматривает парня из-за занавесок? Поколебавшись, он все-таки сел в машину и медленно, нехотя уехал.

Мне бы вздохнуть с облегчением, но его не было. Более того, навалилась такая тоска, что я вытащила книгу по дыхательным методикам и принялась усердно снимать напряжение, не желая плакать. От плача у меня всегда начинается жуткая мигрень, и выгляжу я потом на редкость паршиво, так что подобного удовольствия я себе позволить не могу.

Через час пришла мамулька, мы с ней немного поболтали, потом я почитала, вернее, провела время совершенно бездарно — в борьбе желаний сердца с доводами рассудка, что ведет лишь к ощущению острой неудовлетворенности, и легла спать, убеждая себя, что все сделала правильно. Только вот почему в душе крепло противоположное чувство?

нитей, которые сейчас коснутся меня, и мысленно попрощалась со своими родными. Не кричала, не ревела, только тяжело дышала. Помощи ждать все равно не откуда, а умирать надо достойно. Даже если очень страшно.

Черная нить паутины повисла над моим носом, напоминая жидкую смолу.

— Не двигайся, — раздался знакомый мужской голос.

Галлюцинация. Мираж. Не более.

— Не двигайся, — снова рявкнули из проема стены, и я послушно замерла, боясь даже дышать. — Зажмурься, иначе ослепнешь.

Как же захотелось в этот момент покричать! Нервы-то не железные. Но раздался странный гул, потом жуткий шорох, будто по стенам поползли тысячи пауков, а затем… Горячие и сильные руки подняли меня и прижали к себе. Я вдохнула легкий запах апельсина, не переставая дрожать, и вгляделась в черные глаза боевого мага.

— Ранена? — спросил он.

Я не ответила, только сильнее обняла его, стараясь не разреветься.

— У тебя кровь на щеке. Скажи хоть что-нибудь, чудо, — попросил мужчина, тревожно всматриваясь в мое лицо.

Я всхлипнула, он вздохнул.

— Только не реви. Знаешь же, что я…

Раздался громкий звук, будто в стену ударил таран. Я вздрогнула и вцепилась еще сильнее в нежданного спасителя. Дверь рухнула, поднимая пыль, и в разгромленное помещение влетело с десяток боевых магов и несколько испуганных и бледных женщин-мастериц.

Они уставились на нас, застыв на месте. И что такого? Неужели исцарапанных грязных девиц не видели?

— Мальцева! — профессор Бастинда прорвалась сквозь толпу. — Жива! — в голосе преподавательницы слышались нотки облегчения. — Отпустите ее.

Боевой маг послушно поставил меня на ноги, удивлено приподнял брови.

— Ранены?

— Нет, — просипела я. — Испугалась только…

— Ясно. Спускайтесь вниз, вас проводят, — тоном, не терпящим возражений, велела она.

Сухарь!

— А что это было? Почему сработало? — спросила я, рассматривая завал, который начали убирать боевые маги.

— Оружия ни у кого не было, я проверил, — отозвался мужской голос.

— Я понял, Малек.

Черноволосый паренек кивнул и подошел к проему в стене, через который до этого спускались мастерицы.

— Будем выяснять, что дало сбой в системе защиты, — сказал боевой маг, потом нахмурился, рассматривая меня, глаза сверкнули яростью. — Выйдете все.

Никто, даже профессор Бастинда, не посмели ослушаться и моментально исчезли в коридоре. Да кто он такой, чтобы приказывать? И почему ему все докладывают о произошедшем? Глава безопасности? Аристократ, который владеет частью этой мастерской? Или просто сильный маг, с которым все считаются?

— Это не я, — прошептала, смотря на его гневное лицо.

— Что не ты?

— Я не приносила оружие. И я не виновата в том, что тут произошло.

Мужчина недоуменно моргнул.

— Разве я тебя в чем-то обвинил?

— Нет.

— Я хочу спросить, — медовым голосом произнес маг, нависая надо мной, как вампир над очередной жертвой, — какой нечисти болотной, ты не воспользовалась кольцом и сразу меня не позвала?!

Последние слова мужчина рявкнул так, что у меня по щекам потекли слезы.

— Варвара, отвечай!

— Я не знала…

— Что?! — голос вкрадчивый, как у змея в раю, соблазнявшего Еву.

— Я не знала, что ты сможешь помочь.

Я размазала слезы по щекам и посмотрела в пол.

— Что? — уже рык. — Да как ты смеешь сомневаться в моей силе!

— Да что я знаю о твоей силе?! — взвилась я. — Ты забываешь, что я из другого мира! И я боялась, что ты можешь погибнуть! Думаешь, мне не было страшно? Я лежала и понимала, что сейчас умру! Да ты… да ты….

Я позорно разревелась. Мужчина шагнул ко мне, стиснул в объятьях.

— Прости, чудо. Я никак не хотел тебя обидеть, — прошептал он, поглаживая меня по макушке. — Не плачь.

Поднял мое лицо, вытер бегущие слезы, вздохнул.

— Я впервые у кого-то прощу прощения, — горько усмехнулся он.

Я недоверчиво уставилась на него, разом забывая про паутину.

— В следующий раз, если он, не дай Великая Мастерица, случится, сразу доставай кольцо, — велел боевой маг. — Поняла?

Я закивала, лишь бы не прожигал меня своими черными глазами.

— И чем я буду на этот раз платить за помощь? — решилась спросить я.

— Ничем, — устало отозвался он. — Эта услуга оплачена королевством.

Значит, все же он — глава безопасности. Моя догадка была верна.

— Но про танец помни, за тобой этот долг остается. И бал завтра, — ухмыльнулся он.

Да чтоб тебя, зараза черноокая! Только начну верить, что он неплохой, как сразу дает понять, какой на самом деле. Самовлюбленный, эгоистичный… И снова спас мою жизнь.

— Иди. Выпей успокоительное, отдохни, выспись, — велел мужчина, взяв меня за руку и, как маленькую девочку, подводя к двери. — До встречи на балу.

Боевой маг очаровательно улыбнулся и махнул рукой всем, кто ждал в коридоре, сам исчезая в разгромленной мастерской. А я вздохнула и подумала, что ни за что, ни за какие пряники не пойду на этот проклятый бал!

Глава восьмая

Едва мы вернулись в МыШКу, как Бастинда отвела всех учеников, кто был в Королевской Мастерской, в целительское крыло. Даже те, кто спаслись и не имели никаких ушибов, не посмели ее ослушаться. Уж больно строго и зло сверкали ее глаза. Мне причина ее гнева была не совсем понятна — то ли Бастинда переживала за нас, оказавшихся в опасности, то ли была поражена тем, что в Королевской Мастерской такое в принципе могло произойти. Насколько я поняла, там идеальная защита, а условия для работы — одни из лучших в Шелдронии. Королевская Мастерская — гордость не только правящей семьи, но и всего народа. И никак с этим не вязались слова одной из мастериц о притаившемся зле и возникшая черная паутина. И чему верить?

Адепты выпили успокоительное и отправились по своим комнатам, косо посматривая на меня, но ни о чем спросить не решались. Мне пришлось задержаться, чтобы вылечить порез на плече и многочисленные ссадины.

— Надеюсь, вы понимаете, Мальцева, что нам, в Магической Школе Кудесниц, не нужны сплетни, — сказала профессор Бастинда, поправляя очки и внимательно смотря на меня.

— А вы думаете, что я пойду рассказывать о том, что произошло, на каждом углу? — не вытерпела я.

— Не дерзите. Что у вас за воспитание и манеры? Может, мне стоит поговорить об этом с профессором Румом?

— Как думаешь, что произошло в Королевской Мастерской?

— Не веришь в сбой защитной системы?

— А ты?

Друг прищурился, провел пальцами по мандолине.

— Тебе не кажется все это странным, а?

Я закатила глаза.

— Я в этом мире не так давно, но…

— Тебя напугало предупреждение одной из мастериц?

— А что бы ты на моем месте…

— Боюсь, что на твоем месте я бы уже был мертв, — тихо ответил Ромео. — У меня нет неравнодушного боевого мага, который будет спасать мне жизнь.

Я открыла рот и не нашлась, что сказать. Возможно ли, что маг каким-то образом почувствовал, что мне нужна помощь?

— Так уж он и неравнодушен, — вздохнула я. — Мне приходится каждый раз платить ему за помощь.

— Варь… Я же тебе рассказывал, что боевая магия — это особая стихия. Она требует цену. И если ты ее не заплатишь, заплатит он.

Мы немного помолчали.

— Как думаешь, о каком зле говорила мастерица?

Рыжик почесал макушку, нахмурился.

— Понятия не имею. Ты магу-то о ее словах не рассказала?

— А надо?

— Надо, — вздохнул рыжик. — Если кто-то и в состоянии разобраться с этим, то…

— Ты говоришь, как Бастинда.

— Слишком благоразумно?

— Слишком нудно.

Рыжик закатил глаза, стащил еще один кусок пирога.

— Та дефушка яфно не о пауфтине гофофила, — с набитым ртом проговорил он.

— Она была такой жуткой, — созналась я.

— Дефушка или пауфтина?

— Паутина, — я невольно хихикнула. — И кто-то же заставил ее двигаться!

— А тебя потянул за пуговицей. Знаешь, Варь, я, конечно, много путешествовал, слышал о разных артефактах…

— И?

— Есть, к примеру, капризные вещи. Они древние, сильные, наполнены магией, предназначены для определенных людей и не каждому даются в руки. Вполне возможно, что ты не случайно находишь эти пуговицы.

— Да сдались они мне! — возмутилась я, рассматривая прозрачную вещицу, из-за которой чуть не погибла.

— А причем тут это? Сдались — не сдались, а в них магия. Может, и не каждый в состоянии их даже увидеть.

— Ну, конечно. Я ее купила в обычной лавке. И ты пуговицу тоже видишь.

Ромео отодвинул блюдо с пирогами и вздохнул.

— Моя мандолина может тоже зачарованная, — рыжик подмигнул. — А может, собирание пуговиц — это и есть твоя миссия!

Рыжик важно задрал нос, и мы вместе рассмеялись, потому что ничего нелепее и представить было нельзя.

— А паутина?

— Я понятия не имею, что ее заставило двигаться, даже догадок никаких нет. Спроси у мага.

— Опять ты про него! Не поминай этого… — достойных слов для завершения тирады не нашлось. — Ты лучше скажи, как пуговица оказалась именно в этой комнате.

— Хороший вопрос.

— А может, просто случайность?

Друг сморщил нос.

— Случайность? Не многовато ли их за последнее время? Давай не будем никому рассказывать про пуговицы, хорошо?

Я кивнула. Интересно, если я их выкину, неприятности закончатся? Но разве поднимется рука выбросить то, ради чего рисковала жизнью?

— Давай, — согласилась я, стаскивая последний кусок пирога и недоумевая, куда подевалась Огана. — Надо поискать в библиотеке, но Арнавию говорить об этом не станем.

Рыжик ничего не ответил

— Я вот подумал…

— Что?

— А вдруг защита сработала из-за того, что кто-то искал пуговицу?

— То есть наш выдуманный злодей находился в это время в Королевской Мастерской? Ромео, там такая защита! Даже мышь не проскочит!

Я снова вспомнила светящиеся темные нити паутины и вздохнула.

— Может, на балу встретишь мага и…

— Ромео…

— А чем плоха эта идея? Он явно знает больше нас. Сама же говорила, что он — глава охраны.

Друг оправил рубашку и внимательно посмотрел на меня.

— Это всего лишь предположение.

Идея расспросить мага, действительно, была хороша, но на бал-то я идти не собираюсь.

— Варь, я чего-то не знаю? — рыжик придвинулся ближе, заглянул в мои глаза.

— А вдруг это он…

— Что он?

— Он заставил паутину измениться. Ты же знаешь, что она слушается того, кто ее создал. В ней есть часть силы мага, — вспомнила я рассказ Ванги.

— Тогда непонятно, почему он тебя спас. Да и в том трактире, Варь… Если бы боевой маг не раздобыл противоядие, то мы бы все были мертвы.

— Он мог дать нам ту бутылку с асканийским вином.

Глаза рыжика округлились. Похоже, наивность Ромео не позволила даже представить такое развитие событий.

— Ага, отравить, чтобы спасти, — рыжик привел этот разумный довод, усмехаясь. — По-моему, ты просто перенервничала и устала. Ложись-ка лучше отдыхать, а то вскоре и меня с Фионой начнешь подозревать, а из боевого мага сделаешь идеального злодея.

— Можно подумать, он таковым не является.

— Да ты ему нравишься, Варь. Неужели до сих пор не поняла?

Я поднялась и ничего не ответила.

Разве так проявляют симпатию? Я каждый раз плачу за его помощь поцелуями, мы ссоримся и… да я даже имени его не знаю! О каком «нравишься» здесь идет речь? А как раздражал его флирт… Наверняка не одну красотку таким способом очаровал. Я почему-то представила мага с другой женщиной и гневно сжала кулаки. Неужели, ревную? Ох, глупая, ты Варь.

— Я и вправду, пойду посплю, — сказала я Ромео, решив закрыть эту тему и не думать о брюнете.

Мы распрощались, я сонно зевнула и заползла под одеяло. И то ли лекарство подействовало, то ли я, действительно, устала, но проспала без всяких сновидений остаток дня и всю ночь. Разбудил меня стук в дверь.

— Привет! — на пороге стояла Дария, а за ее плечом смущенно толпились Дира, Красава и остальные вышивальщицы с моего курса.

— Привет, — отозвалась я. — На пробежку? Извините, так устала, что…

Я беспомощно развела руками.

— Как ты?

— Мы так переживали!

— Хотели вчера зайти, но Ромео не дал, сказал, ты отдыхаешь.

— А мы тебе пирожков с яблоками принесли!

Голоса раздались со всех сторон, что я даже растерялась от такой заботы и внимания. Может, зря я думала о них плохо? Аристократки, конечно, замашки есть, но и я ведь не идеальная, верно?

— Проходите, — сказала я, распахивая дверь. — На сегодня пробежка отменяется. Будем есть пирожки, пить кофе и сплетничать.

Девушки скользнули одна за другой на мой чердак, с любопытством огляделись.

— Как у тебя уютненько! — поразилась Дария, с восхищением оглядывая комнату.

— Разумеется. Я же не русалка, чтобы…

Остальной разговор я уже не слушала. Русалки! А это идея! У них меня точно никто искать не станет. Да и есть шанс найти клубок нескончаемых ниток.

Я улыбнулась, почувствовав, как ко мне возвращается хорошее настроение, и включилась в разговор о летающих коврах, которые так поразили Фиону на ярмарке ткачей.

— Варь, а может, передумаешь? — в сотый раз спросила Огана, наблюдая за моими сборами.

Минут десять назад она ящерицей носилась по чердаку, от переизбытка эмоций подпалила шторы и разбила пару тарелок, зацепив их хвостом, все это время пытаясь переубедить меня.

— Нет.

— А как же бал? И принц?

— И в чем я пойду? — выдвинула я решающий аргумент.

Саламандра вздохнула и задумалась.

— Неужели тебе даже хоть одним глазком не хочется посмотреть на красавца-принца?

Больше книг Вы можете скачать на сайте - Knigochei.net

— Хочется, да и на подобных балах я никогда не бывала. В фильмах только видела, да в книгах о них читала, — созналась я, натягивая кроссовки и накрепко завязывая шнурки.

— А что такое фильмы? — с любопытством поинтересовалась дух огня.

— Спектакли, которые записаны на определенное устройство. Можно несколько раз посмотреть.

Огана задумалась, накрутила на палец огненную прядь.

— Я бы хотела пойти с тобой, — неожиданно сказала она.

— Но?

— Ну почему ты сразу решила, что есть «но»? — возмутилась саламандра, снова начиная расхаживать по комнате.

— А разве нет? — я вытрясла многочисленное барахло из сумочки, пытаясь сообразить, что стоит с собой взять.

Надо же, и карандаш, который я уже неделю ищу, нашелся! И даже серебрушка, непонятно как уцелевшая! А я-то думала, куда все исчезает? Вот она, черная дыра!

— Моя магия привязана к МыШКе, — пояснила Огана. — Мне ее не покинуть без разрешения Морганы, а она только через месяц появится. И к тому же… там вода.

Саламандра поморщилась и снова посмотрела на меня.

— А может…

— Огана! — воскликнула я. — Давай закроем эту тему. Лучше скажи, что мне стоит взять?

— Оружие не бери. Русалки не любят ничего острого и металлического, — отозвалась саламандра, явно не смирившись со своим поражением.

— Помню.

Полдня сегодня просидела в библиотеке у Арнавия, выискивая сведения о водной нечисти. И все бы ничего, информации вроде бы и много, но полезного я ничего для себя не нашла. Как нечисть победить? Да никак.

— Главное, не смотри ей в глаза, не позволяй усомниться, зачем идешь, не заходи в воду.

— А говорить с ней можно?

— Можно, но не увлекайся. Твоя цель — достать клубок. Русалки частенько их на ветки кладут, которые над водой свисают, — напомнила Огана. — И не упади в озеро! Там ты будешь бессильна, а их магия, особенно в новолуние…

— Сильнее, — заметила я. — А днем клубков не будет?

— С восходом Арель они исчезают.

Арель, как выяснилось недавно, вовсе не аналог Луны, так зовут в Чарде солнце.

— А если упаду, что делать? — спросила я, застегивая плащ и направляясь к двери.

Огана вздохнула.

— Не обладая боевой магией, ты уже ничего не сделаешь, — тихо ответила она. — Удачи, Варь! И верь в себя и свои силы больше, чем в магию.

Как будто последняя у меня была! Мы на парах зубрили заклинания мастериц, но пока что Бастинда не разрешала ими пользоваться, дар блокировался. Преподавательница считала, что мы толком не научились вышивать, не познали цену настоящему труду, поэтому применять заклинания нам рано. На мой взгляд, несусветная глупость, потому что каждая из нас, вышивая ночами узоры да цветы и в сотый раз их переделывая, наверняка знала эту самую цену труду, а так же терпению и силе воли. Но разве профессору Бастинде возразишь? Мне, знаете ли, жить хочется.

Остальные пары, к слову сказать, тоже были теоретическими, не считая физической подготовки, где викинг (прозвище все же намертво прилипло к профессору Чернавию) пытался сделать из нас валькирий. Дария упоминала, что у нас должны быть еще и бытовые заклинания, и основы боевой и защитной магии кудесниц, и даже целительство, но, видимо, преподаватели считали иначе. Они то ли ожидали приезда директрисы Морганы, чтобы составить полноценное расписание занятий, то ли на это были другие, неведомые нам, причины. Оставалось только гадать и… вышивать надоевшие васильки с ромашками, мазать пальцы, исколотые иголкой и надеяться, что все вскоре изменится.

Так что… Вся надежда только на мой ум и способности. Папа всегда говорил, что храбрость — это не отсутствие страха, а осознание того, что страх — это не главное и что его можно преодолеть.

Я проскользнула через вход на кухню, наполненную аппетитными запахами и суетящимися поварами, которые не обратили на меня внимания, и вышла из здания. Огляделась. Зажженный свет в хаотично разбросанных окнах МыШКи был теплым и приветливым. Откуда-то слышался смех и шум — студенты готовились к балу мастериц.

Я поежилась от холода, который принесла с собой ночь, и решительно направилась через пустую площадь, обходя многочисленные светящиеся фонтаны и закрытые лавочки. Ворота МыШКи спокойно меня пропустили, тихонько, без всякого скрипа, закрываясь. Ветра, как ни странно не было, и я шла до Нары по знакомой тропинке через лес, наслаждалась тишиной. Жаль, что почти все небо заволокли тучи, звезд даже не разглядеть. Но зато луна, белизна которой создавала контраст черным стволам и ветвям, гордо застыла на темном бархате небосклона.

Лес, тем не менее, был полон звуков. Где-то ухали совы, под ногами шелестела листва, вдалеке журчал ручей. Я спокойно вышла к Наре, направилась по главной улице — Лесной, встречая редких прохожих и вдыхая запахи хлеба и корицы, тянущиеся из булочных, и направилась на другой конец города. Негаснущие магические фонари, вспыхивающие при наступлении темноты, освещали широкие каменные мостовые, умытые дождем. В прошлый выходной Ромео исполнял балладу, рассказывая, как Великая Мастерица уронила на землю нитку бус. Украшение рассыпалось, превратилось в магические фонарики. Все в Чарде почему-то верили в эту легенду, несмотря на то, что такое освещение было в каждом городе, а бусы у богини упали только одни. Мара, староста нашего факультета, которой посчастливилось попасть на практику в королевский дворец, рассказывала, что в столице Шелдронии, огоньки разноцветные, и город от из-за них кажется волшебным.

За этими размышлениями я незаметно добралась до окраины Нары, сверилась с картой, которую нарисовала Огана, и свернула с главного тракта в лес, отыскивая расколотый молнией дуб. От него вела едва заметная тропинка, засыпанная листьями и хвоей, на которую я и ступила, поглядывая по сторонам.

Где-то раздался детский плач. Показалось? Ослышалась? Я огляделась, напоминая самой себе испуганного трусливого зайца. Звук повторился. Я вздохнула и свернула с тропы, направляясь в чащу. Дошла до густого ельника, раздвигая мохнатые ветви, и уставилась на маленького ребенка, одетого в белую рубашку. Я невольно поежилась. Холодно! Малышка может заболеть.

— Привет, ты как здесь оказалась?

Девочка лет пяти обернулась. Голубые глазки испуганно сверкнули в темноте.

— Заблудилась, — шмыгнула она, утирая слезы.

— А родители где?

— Дома, — ответило странное создание.

— Ничего не понимаю, — вздохнула я, подходя ближе.

— Помочь не хочешь?

— Если скажешь, куда отвести…

— Меня дерево не пускает, — пожаловалась девочка, настороженно смотря в мою сторону.

Я подошла ближе, заметив, что нога малышки попала в расщепленный ствол и застряла.

— Как ты умудрилась сюда попасть-то? — удивилась я, гадая, как можно помочь.

— Не твое дело, — буркнула она.

— Ты не слишком-то вежливая, — заметила я, отыскивая палку и пытаясь расширить отверстие.

Девочка ничего не ответила, с тревогой наблюдая за моими действиями.

— Меня Варя зовут, а тебя? — я решила ее отвлечь.

— Агнесс.

— Родители за тебя волнуются.

— Доброй ночи, — решила проявить я вежливость.

— Доброй, — отозвалась девушка. — Мастерица? За клубком?

— Э… да, — растерялась я, чувствуя, как у меня начинают трястись руки.

Ой, мамочки! Я снова глубоко вдохнула. Нужно мыслить позитивно, настраиваться на положительный результат и тогда…

Русалка, запустив в волосы руку, чисто по-женски вздохнула и нырнула, через мгновение оказываясь у берега. Огромный черный хвост остался лежать в воде, сверкая чешуей, которая мне невольно напомнила жуткую паутину из Королевской Мастерской. Впрочем, в этом озере, что только не померещится… Огана сказала, что нечисть не сможет мне причинить вреда, если не окажусь в воде.

— Клубки есть на каждом дереве, — пояснила русалка.

Глаза у нее были пугающе стеклянные, безжизненные.

— Упадешь в воду, станешь одной из нас.

— И много вас? — вопрос сорвался с губ прежде, чем я подумала, показывая страх, что жил внутри.

И почему хвостатые не напоминают того милого старичка-лесовичка, что мы встретили с Ромео? Он был не то что бы дружелюбнее, скорее просто не казался мертвецом. И не желал превратить меня в нечисть.

— Да уж немало, — раздался второй голосок.

Рядом с русалкой появилась еще одна, только с серебряными волосами, а спокойное озеро превратилось в плескавшуюся стихию. Я невольно попятилась, рассматривая русалок, вынырнувших из воды. Как же их много! Бледные, словно сделанные из мрамора лица, одно красивее другого, но… Нет в них ни тепла, ни покоя, ни жалости. Ничего нет, кроме пустоты. Я споткнулась о ветку и чуть не упала. Русалки зашевелились, мгновенно подплывая ближе, но мне показалось, что зашевелилась сама темная вода. Я ощутила себя героиней ужастика, по собственной глупости, отправившейся на обед к людоеду.

Сбежать! Не думая, не мешкая, немедленно!

— Обратного пути нет, — русалка, чей хвост по-прежнему лежал в воде, а локти утопали в мокрой глине, облизнулась, сверкая черными острыми зубами.

— Почему? Может, я передумала? — голос, как я ни старалась, дрожал, и русалок мой ужас и страх притягивали, как магнитом.

— Наша магия не даст вернуться. Либо берешь клубок и уходишь, либо окажешься в озере и утонешь, становясь…

— Я поняла, — перебила я.

Мне даже не хотелось и думать, что я могу стать одной из них. И почему, когда ты собираешься сделать глупость, тебя все останавливают, а ты не слышишь? Впрочем, днем, когда я искала информацию о русалках в библиотеке, а затем расспрашивала Огану, нечисть не казалась такой пугающей. Я даже поверила, что смогу достать клубок без последствий! Дался он мне!

— Так что ты решила?

Голос звучал спокойно и совсем безжизненно.

— В смысле, что? Клубок доставать.

Русалки, неподвижно замершие в озере, ничего не ответили.

Неужели думали, что сама брошусь в воду? Ну уж нет, не доставлю я им такого счастья!

Пора действовать! Хватит тянуть кота за хвост, иначе последние остатки храбрости исчезнут.

Я пошла по берегу, не приближаясь к воде. Маленькие светящиеся клубки располагались только на тех деревьях, чьи ветки висели над озером. Хитрые бестии! Как ни крути, а либо через озеро надо доставать, либо на дерево лезть.

— Выбрала? — поинтересовались из воды.

— А в другие места не могли положить? Вам что, так скучно, что нужна еще одна русалка?

— А мы что, по-твоему, задаром должны отдавать клубки всем жалеющим? — возмутилась одна из них.

Послышалось недовольное шипение, словно змеи выползали из воды, завидев добычу.

— И много среди вас утонувших мастериц? — я подошла к плакучей иве, прикидывая, стоит ли скидывать плащ, чтоб не мешался.

— Почти все.

Потрясающе! Ох, Варвара, лучше бы ты на бал пошла танец живота для боевого мага исполнять. По сравнению с тем, что ты находишься на волосок от смерти, это так, ерунда. Как там говорил Ромео? У магии есть цена? У глупости тоже.

Но делать нечего. Я стянула плащ, кинула на пенек. Холод ночи закутал в свои объятья, а промокшие ноги в который раз заставили поежиться.

Я уцепилась за сук, моментально порезавшись. Закусила губу и достала из кармана платок, перевязала ладонь. Подтянулась и повторила попытку, заползая на ветку. Скользкая, гибкая, и листья лезут в лицо, неприятно щекоча кожу.

Русалки наблюдали за мной в зловещей тишине. Я ухватилась за сучок, взобралась выше и, обняв ствол руками, отдышалась. Не так уж и высоко, но ладони исцарапаны до крови ивовыми прутьями, а клубок неубывающих нитей — такой заманчивый и желанный — всего-то в метрах трех от меня. Сверкает, переливается, манит… И кажется, руку протяни — сам в ладонь прыгнет. Обманчивое впечатление. До клубка мне еще ползти и ползти! Только бы ветка выдержала! Не хочу становиться русалкой! Лучше уж мастерицей быть, но живой.

Полезла. Передвигалась я медленно, с передышками, стараясь не смотреть на ухмыляющихся русалок, подплывших к тому месту, над которым я висела. Потянулась к клубку, взяла его в руки, ветка в тишине жалобно хрустнула, и я кубарем полетела вниз.

Глава девятая

Я кричала от ужаса, пока падала. Поверхность озера приблизилась, и я даже не успела, как следует, вдохнуть. Мамочки!

Ледяная вода моментально наполнила легкие жутким холодом, обожгла до боли грудь, лишила возможности дышать. Я забила руками, рванула, но где верх, где низ — не разобрать. Паника усилилась, а перед глазами — темнота, и единственное желание — вдохнуть, что я и сделала. И гортань от хлынувшей воды будто разорвало. Все снова закружилось, замельтешило. Темно, холодно, страшно…

Не выбраться. Никогда. Я даже русалок не вижу, перед глазами круги, а нечисть тянет на дно, царапает кожу острыми когтями, но боль притупляется, кажется слабее той, что бьется пламенем в груди. Но в какой-то момент я осознаю, что все еще жива, потому что какая-то неизвестная мне магия не дает умереть. Озеро-то зачарованное. Неужели я становлюсь русалкой? Ужас накрыл волной.

Я заметалась, пытаясь вырваться, зная, что это будет последним, что я сделаю, но тело стало непослушным, онемело. Резкая боль в плече от укуса была столь неожиданной, что я снова забила руками и ногами, и на какое-то мгновение темнота рассеялась, и я увидела скопище русалок.

Они точно применили магию. Как иначе я столько держусь под водой и еще не утонула? Стоило об этом подумать, как темнота и паника вернулись с нарастающей силой. Черные хвосты мелькали вокруг, толкая из стороны в сторону, словно я была мячиком, больно царапали чешуей кожу. Я ударила локтем, попыталась барахтаться, но в ужасе отпрянула, разглядывая лицо, оказавшееся напротив меня. Белое, почти прозрачное, с острыми скулами, носом и темными глазами. А зубы эти кошмарные…

Меня подхватили, потащили на дно, сопротивляться я не могла. Мамочки! Не хочу умирать! Не хочу становиться русалкой! Что делать? Как спастись?

Кольцо! Я нащупала шнурок, и, проклиная все на свете, натянула на палец. Боевой маг возник рядом, задыхаясь, неуклюже взмахнул руками, но не испугался. Схватил меня за руку, притянул к себе, и нас мгновенно окутал какой-то черный туман. Словно чернила расплескались, и за их стеной не рассмотреть ничего. Мужчина меня отпустил, толкнул, заставляя работать руками и ногами. Я рванула к поверхности.

Вдох. Как же страшно его было сделать! Я выплевывала воду, жадно хватая воздух ртом, все еще не веря, что снова могу дышать. В ушах звенело, а перед глазами плыли круги. Меня трясло, и ни одной мысли в голове не осталось.

Мокрые волосы облепили лицо, и я машинально отбросила их за спину. Зрение медленно возвращалось. Я даже смогла разглядеть берег. Сейчас отдышусь и… Где маг? Почему не выплывает?

Ужас от того, что мужчина, спасший мне жизнь, умрет, стал сильнее страха перед русалками. Нельзя его бросать! Я глубоко вдохнула и нырнула.

Вода переливалась синими искрами. Маг, окруженный черным туманом, метал какие-то странные светящиеся шары, не давая русалкам подобраться ближе. Как он дышит? Может, магия зачарованного озера и на него действует? Или применил заклинание? Насколько хватит этих чар?

Мужчина швырнул синий шар в русалку, развернулся и увидел меня. Его глаза округлились от ужаса, а затем… Хвостатая нечисть мгновенно оказалась рядом, хлестнула его по лицу плавником, и он отлетел в сторону.

Я рванула к нему, понимая, что снова начинаю задыхаться, и перед глазами опять все мельтешит. Русалки были быстрее, я царапала руки об их чешую, цеплялась за волосы, пытаясь из последних сил оттащить от мужчины. Но что я могу, когда воздух в легких почти закончился? Только умереть рядом с ним.

Неожиданно русалки отхлынули, и я увидела… Агнесс. Откуда здесь эта девочка? Почему на ней сверкающий серебряный обруч и… хвост. Русалка. Мерещится? Кажется? Я слышала, что перед смертью возможны галлюцинации.

Агнесс что-то прошипела, но вода не дала разобрать ни звука. Я только видела, как открывается ее рот, обнажая острые черные зубы. Она взмахнула рукой, русалки отплыли еще дальше, и нахлынула темнота. Кто-то подхватил меня, потянул, но сопротивляться нечисти уже не было сил.

Вдох. И спасительный воздух кажется таким желанным, что я хватаю его ртом и носом, выплевываю воду, безумно желая рассмеяться.

Голова кружится, перед глазами все плывет, но я отчетливо слышу хриплое сбившееся дыхание рядом со мной. Но как же холодно и мокро! И почему-то совсем не страшно. Голова лежит на плече мага, таком горячем и напряженном. И…

Мамочки! Я дернулась, моментально осознав, что происходит, но маг не обратил на меня никакого внимания. Просто плыл, таща меня на себе и загребая одной рукой. Хорошо, что до берега было недалеко.

Вытащил, опустил на мокрую скользкую глину, выплевывая воду. Я часто задышала, ощущая, как тело начинает неметь от холода. Мокрая одежда прилипла к телу, не давая никакого тепла.

— Извечная тьма! Какого…

Быстро он в себя пришел. Впрочем, на что я надеялась-то? У меня застучали зубы, и я безуспешно попыталась растереть онемевшие ноги.

Маг схватил меня и затряс, как тряпичную куклу.

— Отпусти. Сам же велел звать, если окажусь в беде.

Перед глазами все снова поплыло, руки и ноги не слушались. Там, где русалки зацепили когтями, тело жгло, а царапины наверняка кровоточили. Похоже, без объяснений целитель меня не отпустит. И наверняка доложит куратору нашей группы — профессору Бастинде — о моем маленьком путешествии.

Достигнув леса, мой пленитель, не сбавляя скорости, двинулся в глубь древесных зарослей. Я старательно переставляла ноги, придерживая руками полы грязного бреющего на ветру плаща, и спешила за ним. Робкая мысль направиться своим путем покинула меня еще в процессе спуска. Бросив взгляд по сторонам, я заметила два больших отряда воинов у самого предгорья. Они, буквально на наших глазах рассредоточившись по парам, принялись прочесывать территорию. Еще больше воинов виднелось в отдалении — они буквально наводнили долину. И пусть они были ни чета моему недавнему пленнику, но все маолхи явно были тренированными и вооруженными противниками. Истинная тариль возможно и могла бы оказать им достойное сопротивление, но не я…

«По мою душу» — я не сомневалась.

А от того уцепилась за единственный пока для меня шанс избежать встречи с предводителем маолхов. Уж слишком все к ней «располагает» — и местная богиня всеми силами сориентировала меня на этот шаг, да и сам колдун, очевидно, жаждет меня выловить.

«Еще и подчиняться ему во всем буду» — вспомнилась мне крошечная «ремарка» лиловолосого божества. — «Меня словно заготовили на роль жертвенного агнца»

Предпочитая прежде сориентироваться в ситуации в мире, я отчаянно старалась не отстать от стремительного незнакомца. А еще переживала как бы меня не выдало одеяние… Впрочем после вынужденного купания оно выглядело плачевно, да я еще старательно заворачивалась в безразмерный плащ.

На подступе к лесу воины решили нас перехватить, но подъехав ближе и рассмотрев… опасливо остановились. Мужчина еще и обернулся к ним, демонстрируя изувеченное болезнью лицо и низко поклонился, выражая почтение. Я поспешила повторить его маневр с поклоном, прогибаясь еще ниже.

В итоге, вплотную к нам они, как и первый воин, не приблизились. Зато я смогла рассмотреть существ, на которых они восседали. Это были крупные ящеры!

Лес, узким клином врезавшийся в скалу, расходился от нее широким полукругом, образуя где-то дальше большой массив диких зарослей. Но вопреки моим надеждам и там мы несколько раз натыкались на «патрули». К счастью, их реакция была неизменна — нас сторонились. Игнорируя ушибы и царапины, я продиралась за незнакомцем, который, казалось, вовсе забыл о моем существовании.

Быстро я подметила, что мы двигаемся параллельно руслу небольшой речки. По моим подсчетам шли мы часов пять, и когда день явно пошел на убыль, я почувствовала, что воздух стал более влажным. Еще через полчаса послышался и характерный шум.

«Рядом море!»

Лес оборвался внезапно, выпустив нас на пологий, каменистый берег. Широкая, продуваемая всеми ветрами, полоса каменной породы со скудной растительностью. Присмотревшись, в подступающих сумерках я заметила впереди силуэты каких-то строений. Неказистые домики, сложенные из крупных, плохо отесанных камней с кривоватыми и потемневшими от непогоды деревянными крышами.

«Хижины» — вынесло мое сознание вердикт, оперируя понятиями цивилизованного человека о жизненном комфорте.

К самому крайнему, стоящему на большом отдалении от прочих, строению и стремился мой спутник. Приблизившись к двери, что больше напоминала дощатый щит, остановился, задумчиво уставившись на море и заходящее солнце. Он монументальной громадой возвышался на фоне заката. Ветер, что хлестал меня, словно подгоняя, его словно не беспокоил.

С чувством облегчения, ощущая измождение в преддверии скорого отдыха, я добрела до двери. Стоило ухватиться за ручку с отчаянным желанием оказаться уже в тепле, как меня задержали. Мужская рука, ощутимо давя, опустилась поверх моей ладони, мешая мне распахнуть дверь.

— Я не припомню, чтобы приглашал тебя?

Я споткнулась. Действительно не приглашал, но для меня это было чем-то само собой разумеющимся…

— Вы что оставите женщину на ночь глядя одну на улице?

Глупая фраза — в этом мире свои порядки и возможно про галантность отродясь не слышали. У меня же сработал рефлекс собаки Павлова.

— Мне лишний рот и проблемы не нужны. Откуда я знаю кто ты!

А я вдруг сообразила, о чем он! Воздев очи к темнеющему небу, поспешила заверить мужчину:

— Вы же выяснили что я не рыба! Вы же это проверили… досконально!

В душе вспыхнуло возмущение.

— Ты одна из тех, кто обитает в цитадели, — снисходительно пояснили мне. — Какая мне выгода укрывать ту, что так ищут?

Опешив вылупилась на собеседника: так он понял, что ищут меня?!

— Отчего же не выдали меня воинам?

В подступившей темноте при тусклом свете ночного светила рассмотреть выражение лица незнакомца не представлялось возможным. К тому же гул ветра заставлял меня с большим вниманием вслушиваться, нежели всматриваться.

— Я рассудил, что раз ты сбежала от них, не совсем безнадежна. Но задаром я кормить тебя не стану, жизнь и так не легка.

Покосившись на его «жилище» с последним не могла поспорить. Но в моем положении излишняя разборчивость чревата огромными проблемами!

— Готова помогать вам по хозяйству! — Решительно выпалила я, отчаянно стремясь к одному — оказаться в тепле. Пусть в его понимании ведение хозяйства наверняка подразумевает не совсем то, что в моем. Но сейчас я готова подписаться под чем угодно!

— Все это время я и сам прекрасно справлялся. К чему мне обуза сейчас?

А я растерялась: в самом деле, вряд ли от меня будет много толка в таком «средневековом» быте. И даже рвение, которое я готова проявить, осваивая тонкости местного хозяйствования с его точки зрения не оправдывают затраты на мое пропитание.

«Может он попрошайка? И живет только от милостыни окружающих?» — А жители этого мира не произвели на меня впечатление милосердных особ.

— В чем же может быть ваша выгода?

К счастью, голос не выдал душевного трепета. Я отчаянно боялась услышать очень… нежелательный ответ.

— Не соглашаются бабы ко мне в гости заглядывать. А ты… фигуристая, подходящая!

Худшие опасения подтвердились. Сейчас я как раз ощутила себя рыбой: могла только беззвучно открывать рот, не в силах озвучить достойный ответ.

«Он мне спать с ним в обмен на еду предлагает?!»

— Чтобы с тобой так же обошлись в тяжелый момент! — От всего сердца пожелала я. Сказала от обиды, резко развернувшись и шагнув в сторону: во мне слишком сильны еще старые привычки. Себя ломать трудно — устоявшиеся принципы в один миг не изживаются.

— Справа дорога, — абсолютно спокойно раздалось мне в спину. Следом хлопнула дверь.

С этим хлопком с меня слетела вся бравада, на которой я с гордо вздернутым подбородком, забыв про холод, пронеслась метров десять. Но стоило единственному зрителю, которому предназначалось мое искреннее негодование, исчезнуть с горизонта, как разом навалилась накопившаяся за день усталость и страх о будущем.

Ветер продолжал безжалостно терзать мою одежду, выстужал все тепло моего тела и трепал волосы. Ощутимо хотелось кушать и спать. Чувствуя себя как никогда одинокой и несчастной, я поплелась в сторону указанной мне дороги.

«Если есть дорога, она куда-то ведет?» — Из последних сил рассудила я. — «Может быть туда, где живут? Где есть тепло и еда?»

Впрочем, теперь я знала, что мне нечем заплатить за все это. Кроме своего тела, как мне намекнул этот… прокаженный. Счастливее от этого знания я не стала.

«Хочу домой! В свои шестьдесят с хвостиком, к детям и внукам! Накой ляд мне все эти заморочки с новой жизнью!»

Переживая о несправедливой судьбе (почему-то представляя себя попаданкой, все думают что попадут на готовенькое!) я обреченно брела в темноте. Плотнее обернувшись полами огромного плаща, благодарила судьбу за то, что хотя бы его у меня не изъяли…

Оказалось, что каменистая почва была только в прибрежной части. Именно там, где стояли лачуги, в одной из которых скрылся мужчина. Дальше же шла более мягкая почва, даже не видя ее я почувствовала — ступать стало легче. Нырнув в небольшую рощу, едва ли не наощупь стала пробираться вперед. В блеклом свете ночи я заметила ленту грунтовой дороги. Она прекрасно распознавалась даже ночью. Именно это меня и насторожило.

«Я там буду как бельмо на глазу»

Рассудив так, устало привалилась к стволу дерева, наблюдая за дорогой и борясь со сном. Не прошло и четверти часа как передо мной промчались двое всадников — их «рысаки» странно зафыркали, поравнявшись со мной. Но не остановились. Это навело меня на мысль что найти кого-то можно и по запаху!

«Впрочем, вонь от этого плаща неминуемо перебивает мой собственный запах»

Но напуганная возможностью, я отступила глубже, удалившись на максимальное расстояние, откуда мне было видно дорогу. И затаилась, выжидая. Худшие подозрения подтвердись: за тот час, что я мерзла на ветру, мимо пронеслись еще два патруля!

А ведь дальше — сплошная равнина, я видела это, спускаясь с горы. И укрыться будет негде. Меня поймают очень быстро, пока это не случилось по причине темноты и наличия этих зарослей. Соответствуя моему внутреннему настрою, погода тоже решила отличиться. Мало мне было ветра, внезапно хлынул дождь, уже второй раз за сегодняшний день окатывая ледяной водой!

«Или смиряюсь с неизбежным — уже завтра меня доставят к этому предводителю маолхов, — я невольно коснулась ладонью висящего на груди медальона-футляра. — «Или иду на поклон к… прокаженному»

Не знаю какой силой духа обладала истинная тариль, но я тяну только на роль жертвы. И на подвиги решиться не смогу.

«И тело, в конце концов, не мое…» — Мысленно убеждала я себя, уже обреченно бредя назад. — «Да мне вообще не важно, что с ним будет! Душу бы спасти… И домой вернуться»

Путь назад показался нескончаемым. Я так устала и заледенела, что падая во тьме, каждый раз думала, что уже не поднимусь. Добрела только из вредности — собственная язвительная сущность мысленно вопила что-то о старой кляче, которую надобно пристрелить. Опять же в голове роились мысли о злобной мести. Этот прокаженный еще пожалеет, что припер меня к стенке. Он и не представляет, что «женщина под боком» может не только скрасить существование… Уж с моим-то опытом замужней жизни.

Царапаясь в дверь убогой лачуги, сама не могла понять слезы или капли дождя струятся по лицу?..

Дверь открылась почти сразу. На меня пахнуло теплом, а где-то позади гигантской, заслонившей весь дверной проем мужской фигуры, жарко потрескивал огонь.

— Я согласна! — Стуча зубами, признала я свое поражение, мечтая лишь о мгновении, когда протяну к пламени оледеневшие руки.

Прокаженный молча посторонился, позволяя мне войти.

Во сне мне было жарко и щекотно. Назойливая бабочка, задевая крыльями, садилась сначала на шею, потом на плечи, а затем стала спускаться вдоль позвоночника. Я застонала, попыталась ее отогнать, но вредное чешуйчатое насекомое, село на запястье. Я повернулась, открыла глаза и увидела черноволосую растрепанную макушку.

— Ты что здесь делаешь? — прошипела я.

— Тебя бужу, — невозмутимо отозвался боевой маг, улыбаясь и снова целуя мое запястье.

— А в глаз?

Он вздохнул, нахмурился и оглядел меня так, словно ожидал чего-то другого.

— Это вместо пожелания доброго утра?

— А оно доброе?

— Есть сомнения?

Ирас откинул волосы за спину, и я зажмурилась.

— Что не так?

Я распахнула глаза и уставилась на него — всего такого невозмутимого, спокойного, уверенного.

Что не так? Да все не так!

— Ты… ты… голый, — нашлась, наконец, я.

Брови мага поползли вверх.

— А это преступление? Полкоролевства так выглядит утром.

Как будто мне было до них дело! Жар прилил к щекам, и возникло желание заползти под одеяло и сунуть голову под подушку, чтобы не видеть этих перекатывающихся мышц, к которым безудержно хотелось прикоснуться. Нет-нет, не с неприличной целью, а чтобы убедиться — настоящие.

— И в чем я, по-твоему, должен был спать?

Я настолько задумалась, что пропустила большую часть его монолога.

— Ты… ты…

От возмущения я села и резко выдохнула.

— Ты вообще здесь не должен спать.

— А где должен? — голос у мага стал подозрительно вкрадчивым, а глаза засверкали, как черный жемчуг на солнце.

И скулы как-то подозрительно заострились.

— Точно не в моей постели.

Меня резким рывком опрокинули на кровать, сжав ладони и придавив всем телом. Я не то что вырваться, пискнуть не посмела. Ирас наклонился, я зажмурилась и отвернулась.

Воцарилась тишина. Я осторожненько открыла один глаз, потом второй, встретившись взглядом с темным магом.

— Я впервые просто спал с женщиной, — тихо сказал он, не сводя с меня глаз. — И знаешь, мне понравилось, чудо. И я чувствую, что этих «впервые» у меня с тобой еще немало будет.

Его дыхание коснулось моей щеки, и по коже будто бы снова заскользили бабочки.

— Отпусти, — пискнула я.

— А что мне за это будет?

— Оставлю живым и лишь слегка побитым, — честно пообещала я.

Принц задумался, а я насторожилась. Не к добру…

— А ты будешь себя хорошо вести? — спросил он, прищурившись.

— Обязательно.

Я состроила самое невинное выражение лица, изображая пай-девочку. Купился! Ну, держитесь, ваше высочество! Я села, притянула подушку и опустила ее на наглую ухмыляющуюся мордашку.

Он не сдвинулся с места, даже не шевельнулся.

— И за что же на этот раз?

Его спокойный голос стал жутко раздражать.

— Это тебе за все хорошее! — припечатала я.

Он вздохнул то ли обреченно, то ли устало, потянулся ко мне, и…

Нельзя разозленной женщине давать в руке оружие, тем более по утрам. Подушка снова опустилась на принца, правда, теперь коснулась макушки.

— А это за что? — нашелся боевой маг.

— А это за все плохое!

Я сжала в руках помятую подушку, сдунула прядку волос, упавшую на лицо и сердито уставилась на него.

— Все? Успокоилась? — поинтересовался Ирас.

Гад! Невозмутимый, непрошибаемый, наглый…

Подушка, которой я замахнулась, не выдержала очередного взлета, затрещала. Затем раздался подозрительно громкий хлопок, и на нас посыпались белые перья.

Я оглушительно чихнула, рассматривая мага, который походил теперь больше на огородное пугало, чем на принца.

— Варя! Тебя кто-то обидел, ты…

Вбежавший в комнату Ромео замер, и глаза у него от удивления стали огромными.

Я чихнула. Ирас спокойно смахнул с моего плеча перо, уставился на рыжика. Друг вздрогнул и отвесил учтивый поклон.

— Ваше высочество, доброе утро!

— Ром, а что здесь происходит?

Запыхавшаяся Фиона вошла в распахнутую дверь моей комнаты и сдавленно охнула. Но тут же опомнилась и сделала превосходный реверанс, который мне до сих пор не удавался. Искоса стрельнула глазками в сторону Ираса, покраснела и посмотрела на меня.

— Варвара благодарила меня за помощь с русалками, — невозмутимо отозвался маг.

Убью! Неужели он не понимает, насколько двусмысленно мы сейчас выглядим? У Фионы от его голого торса уже и уши покраснели, а Ромео отчаянно сжимает кулаки и явно прикидывает, как выпутаться из столь щекотливой ситуации.

— А откуда взялись русалки? — прошептала Фиона.

М-да… любопытство побеждает все.

— Мне вот тоже интересно, какой тьмы, вместо бала она отправилась к нечисти! — раздраженно выпалил маг, разом растеряв свою невозмутимость.

Я промолчала, посчитав, что так будет лучше.

— Варя! — это все трое, хором.

Я вздрогнула, покосилась на Ираса, у которого глаза сузились, напоминая кошачьи, а потом выражение лица резко изменилось, застыло неподвижной маской.

— Лучше они, чем я, да? — его голос прозвучал тихо и холодно.

— Мы зайдем попозже, — выпалил рыжик, пятясь к двери.

— Зачем же?

Маг поднялся, и я покраснела. Фиона и Ромео синхронно отвернулись. Принц оделся.

— Ромео…

— Вы знаете мое имя? — удивился рыжик.

Маг взмахнул рукой.

— Так лучше?

Рыжик моргнул, потер глаза…

— А…

— Ой! — Фиона тоже не нашлась, что сказать, увидев перед собой мага, спасшего нам жизнь в трактире.

— Она видит мой истинный облик, — вздохнул он. — Приглядишь за ней до вечера?

Что? Это он…

Рыжик посмотрел на меня, что-то прикинул.

— Да, пригляжу.

— Спасибо.

Как будто я ребенок! Нашел няньку! Да как он…

— Огана!

— Да, ваше высочество.

— Завтрак сможешь принести?

Саламандра кивнула и исчезла в огне.

Нет, он еще и всем указания роздал! Как будто меня здесь нет, и это не мои друзья, а его. И он у себя дома!

— Можешь пока привести себя в порядок, — холодно сказал Ирас, подходя к огню и поворачиваясь ко мне спиной.

Глава десятая

В ванной я пробыла почти полчаса, и вовсе не из-за того, что приводила себя в порядок, вытаскивая перья из волос. Я пыталась успокоиться. Злилась на мага за его поведение, злилась на себя за то, что так реагирую, и почему-то вспоминала ощущение его губ на своих и отчаянно к

стену и разбить, но дымящийся кофейник, стоящий на столе, было жалко. Я резко выдохнула, села рядом с друзьями и откусила вафлю.

— Варь…

Голос у Фионы звучал как-то жалобно.

— Что?

— А что происходит-то?

Подруга поправила ярко-желтый бант в волосах, разгладила складки бежевого платья и внимательно посмотрела на меня.

— Ты почему на бал не пошла?

— Платья нет.

И желания. Но об этом подруге знать не стоило.

— И возвращать долг магу ты не хочешь, — завершил Ромео, хмурясь.

— И оскорбила его тем, что пошла к нечисти вместо…

— Огана! — воскликнула я, подумав, что даже если маг и обиделся, то это совсем не помешало его планам затащить меня на праздник.

Я, конечно, помнила про обещание станцевать для него и не отказывалась, но разве он приглашал меня на бал?

Я потрясла головой, потому что в мыслях царил хаос.

Саламандра вздохнула и покачала головой.

— Да объясните же, что к чему! — воскликнула Фиона.

Я обреченно вздохнула и принялась рассказывать.

— Клубок! Ну, надо же! — подруга, сверкая глазами, рассматривала лежащее сокровище, добытое у русалок, и не переставала восклицать на протяжении всего моего повествования.

— Ну, ты даешь, Варь! Да мне за всю свою жизнь не было так весело, как сейчас! — восхитился Ромео, когда я дошла до того момента, где узнала, что Ирас — принц.

— И почему он остался у тебя? — спросила Фиона, мечтательно вздыхая.

— Это совсем не то, о чем вы все подумали, — вспылила я.

я права в своих предположениях. — Никак от тебя такого не ожидал!

Я снова вздохнула. Много он понимает… С одной стороны, ну и что, что принц. Я всегда оставалась собой, не подстраиваясь под чье-то мнение. Но с другой… Как же хочется выглядеть так, чтобы все мастерицы от зависти лопнули! Поганое такое, но понятное для любой девушки, желание. Впрочем, рядом с Ирасом всеобщее внимание мне обеспечено. Только нужно ли оно? Главное, чтобы боевой маг восхищался. Тьфу! Я опять не о том думаю. Что-то меня после купания у русалок заносит. Хоть снова иди и в ледяную водицу ныряй, чтобы остыть.

— Хорошо, допустим, на бал ты не пойдешь, — заметила Огана, вытаскивая из огня корзину с яблоками.

И где она еду берет? Наверняка с университетской кухни носит. Но я ей была благодарна за то, что мне не придется спускаться вниз и ловить завистливые взгляды. Наверняка вся МыШКа в курсе моего грандиозного знакомства с его высочеством. Лучше уж отсидеться на чердаке. Знаю, я трушу, но могу же я позволить себе хоть маленькую слабость?

— А что насчет танца, который ты ему должна? — Фиона надкусила краснобокое яблоко и уставилась на меня.

— Не знаю.

— Я могу подобрать мелодию, чтобы ты смогла участвовать в конкурсе танцев и…

— Ромка!

Друг, в глазах которого заплясали смешинки, подмигнул.

— Неужели нельзя просто станцевать для него здесь?

Я провела рукой перед собой.

— Можно, — вздохнула Фиона. — Но Варь… Представь, как здорово победить в таком конкурсе! Тебя ждет тур вальса с принцем!

— И деньги на второй сапог будут, — невозмутимо отозвалась я.

— Чего? — Фиона вытаращилась на меня, чуть не подавившись яблоком.

— Первое место — это еще и денежный приз, — устало заметила я. — Не отказалась бы от дополнительного заработка.

— Ты невозможна! А как же романтика? Он возьмет тебя за руку и закружит в вихре музыки!

— Скорее я отдавлю ему все ноги.

Кентавр как-то обреченно вздохнула и посмотрела на Ромео, словно надеялась, что он меня переубедит. Друг промолчал.

— И опять же возвращаемся к тому, с чего начали. В чем я буду танцевать?

— Ой, да костюм найти не проблема, Варь! — махнула рукой Фиона, и ее глаза загорелись предвкушением.

— Значит, бальное платье отыскать нереально, а костюм просто? — поразилась я.

— У Артура девушка увлекается асканийскими танцами. У нее куча нарядов, — улыбнулась она. — Брат попросит, Эль даст. Она так в него влюблена, что такая маленькая просьба для нее — раз плюнуть. Жаль, что бальное платье одолжить не сможет. У вас совсем разные фигуры. Не перешьешь.

— А костюм для танца можно изменить?

— Там ткань другая. Мастерицы делают. Она может менять размер, а некоторые ткани, если нужно, еще и цвет.

Хммм… Как удобно-то!

— А асканийские наряды схожи с нашими восточными?

— Да. Помнишь, ты рассказывала?

Я поморщилась, так как те воспоминания были подернуты туманом.

— У них там монеты пришиты по подолу. И разрезы делаются до середины бедра, чтобы удобнее было двигаться. Да и ткань… легкая, комфортная. Эль говорила, что она не липнет к ногам.

— И при всех этих достоинствах выдерживает тяжесть монет? — удивилась я.

— Ага. Ткань-то зачарована, говорю же. Ни одна танцовщица не станет шить из простой. К мастерицам обращаются.

Я повертела в руках яблоко. Похоже, придется идти на этот конкурс, хочу я того или нет. Обещание нужно выполнять. Но как же… боязно.

— Только асканийский костюм должен соответствовать правилам конкурса, — напомнил Ромео, и подруга как-то сникла.

Я невольно задумалась, потому что впервые слышала о том, что там есть какие-то критерии. Сдается, раз мастерица дуется, мой танец накрылся медным тазом.

— Нельзя надевать слишком откровенный наряд, а у асканийцев…

Друг покраснел и как-то чересчур быстро откусил яблоко.

М-да… И что мне теперь делать? Одно дело танцевать перед всеми, а другое дело — перед одним Ирасом. Со стыда же сгорю. От откровенного наряда, движений и… его взгляда. Я представила, как он может среагировать, и сердце ухнуло вниз. То ли от страха, то ли от предвкушения, то ли от всего вместе. Ой, мамочки! Попала ты, Варь.

Мы помолчали, доедая яблоки. Клубок, добытый у русалок, лежал на столе и переливался разноцветными нитками. Я снова пыталась успокоиться, но все больше думала об Ирасе. Опять ведь спас. Без него бы я от русалок не избавилась. И за это я тоже должна его отблагодарить.

— Добывай костюм, Фиона. Станцую на чердаке, — ответила я, поднимаясь.

Подруга снова чуть не подавилась яблоком. Видимо, не ожидала, что я решусь. Она вскочила, быстро попрощалась и исчезла.

— Я схожу за мандолиной, — сказал Ромео.

Я кивнула. Тренировка мне не помешает. Все же танцами на земле я занималась любительски. Честно говоря, у меня не совсем получалось, но когда встал выбор — еще один кружок кройки и шитья или восточные танцы…

— Чувствуешь себя виноватой? — неожиданно спросила Огана, снова сворачиваясь клубком в пламени огня.

— Да, — честно созналась я, и, чуть помедлив, уточнила: — Он, правда, просто спал рядом?

— Ну, как тебе сказать…

Я вздрогнула и кинулась к огню.

— Полночи он тебя лечил.

Я глупо заморгала, потрясла головой.

— Сходил за зельем, смазал все твои царапины и порезы, заставил выпить снадобье от простуды…

Ничего не помню! Да и образ боевого мага никак не вязался с тем, что сделал Ирас. Вот уж не ожидала от него такой заботы!

— Так что за это тоже можешь его поблагодарить.

Обязательно! Это так мило, что он стянул с меня одежду и смазывал царапины. Не с закрытыми же он глазами раны лечил! Гад! Однозначно. И бабник.

Саламандра зевнула, прикрыла глаза.

Ромео вернулся как раз тогда, когда я металась по комнате, не зная, что уже и думать. И попался не то чтобы под руку, но… Иногда полезно выпустить пар. Вот!

— А что ты хотела, Варь? — спросил друг, терпеливо выслушав.

— Ром…

— У тебя какое-то неправильное представление складывается о боевых магах, — заметил рыжик, перебирая струны мандолины.

— А у тебя — идеалистическое, — возразила я.

— Они не убийцы, а защитники. Их учат уничтожать нечисть. Боевые маги сильны и смелы.

— И весьма коварны, — прервала я хвалебную оду.

— Думаешь, что среди мастериц нет плохих людей? Поверь, зло есть в каждом из нас. И мы сами выбираем свой путь.

— Ты стал философом, — вздохнула я. — А почему остальные маги не требуют платы?

— У них сила иная.

— Это как?

Я натянула на себя широкую юбку, чтобы удобнее было танцевать, посмотрелась в зеркало.

— Вот ты, мастерица.

— Будущая.

— Будущая, — согласился менестрель. — Ты когда шьешь — вкладываешь в это душу.

Ну-ну, я, когда шью, ругаюсь, как портовый грузчик. По крайней мере, так сказала Огана, вынужденная время от времени наблюдать, как я колю пальцы иголкой, пытаясь одолеть очередную вышивку. Но разочаровывать друга, для которого магия — самый желанный на свете подарок, я не стала.

— Ты отдаешь часть своего внутреннего света. И едва подаришь кому-то творение, получишь часть сил.

— Э…

— Варь, человек же радуется твоей работе, значит, делится своими эмоциями, а они подпитывают твою магию.

— А у боевых магов как?

— Они вкладывают в заклинания жизненные силы, поэтому каждое заклинание сокращает им жизнь. Боевые маги вынуждены требовать плату, понимаешь?

— А целители?

— Так же как и мастерицы, их магия схожа.

Я кивнула, задумчиво кусая губу.

— Давай лучше репетировать, а потом прогуляемся по городу, — предложил Ромео.

— Фиону возьмем?

— Она платье ищет. Да и братья ее пригласили посидеть в кондитерской. Так что давай, не отлынивай.

Я вышла на середину комнаты, вспоминая движения. Закружилась под затейливую мелодию, но через полчаса почувствовала себя взмыленной лошадкой, пробежавшей марафонский забег. Но куда деваться-то?

Мы репетировали до обеда, потом поели и отправились в город, изменив планы. Вместо прогулки пошли на городскую площадь, чтобы заработать хотя бы немного денег. Ромео сознался, что у него тоже нет теплой одежды, а сбережения ушли на подарок Фионе — маленький кулон-капельку, с которым подруга теперь не расставалась.

День выдался солнечный, погожий, и повсюду гуляли красиво одетые люди. Парочки держались за руки, улыбались и целовались, останавливаясь рядом с местом, где Ромео играл, а я пела. Степенно прогуливающиеся вдоль лавочек дамы с детьми или мужьями тоже к нам подходили, слушали и оставляли монеты, поэтому по паре золотых мы заработали. Да и я отвлеклась от своих мыслей.

Через пару часов мы с Ромео перекусили в кондитерской пирожками с повидлом и направились в МыШКу. По пути рыжик постоянно оглядывался.

— Меня не покидает ощущение, что кто-то смотрит в спину, — сознался он.

— У меня тоже такое было. Утром, когда мы бегали вокруг школы.

— Странно, да? — уточнил он. — Но угрозы вроде бы не чувствуется.

На этом разговор прервался, потому что Ромео стал невменяем, увидев Фиону. Кажется, рыжик и правда, влюблен. У него глаза так сияют, что мне хочется расплакаться. На меня никто и никогда так не смотрел! Подруга же краснеет, смущается. Повезло им встретить друг друга.

Мы втроем дошли до моей комнаты, где Фиона отдала костюм для танцев — светло-голубой, расшитый золотыми монетами, и мы распрощались. Ромео пообещал, что придет за полчаса до начала бала, чтобы помочь выполнить обещание, данное магу, а Фиона дождется его в своей комнате.

— И как это понимать? — в голосе Ираса, появившегося в моей комнате, звучали злые нотки.

Я вздрогнула и повернула голову в его сторону. Последний час перед балом я решила отдохнуть, поэтому валялась на пушистом ковре возле камина, читая книгу сказок, выпрошенную у Арнавия. Она оказалась настолько интересной, что я увлеклась, и открывшийся портал не заметила.

— Ты испытываешь мое терпение?

Маг, одетый в темно-синий камзол, расшитый черными переливающимся нитями, был прекрасен, как Посейдон, и злой, как голодный Кракен.

— Варвара! Почему ты до сих пор не готова?

— Эммм…

Я почесала нос, с трудом приходя в себя. Ирас быстро оказался рядом, рывком меня схватил и приподнял над полом так, что наши лица оказались напротив.

— Ну?

— Так я не иду на бал, — выдала я.

Меня отпустили.

— Огана!

— Да, ваше высочество.

Достигнув леса, мой пленитель, не сбавляя скорости, двинулся в глубь древесных зарослей. Я старательно переставляла ноги, придерживая руками полы грязного бреющего на ветру плаща, и спешила за ним. Робкая мысль направиться своим путем покинула меня еще в процессе спуска. Бросив взгляд по сторонам, я заметила два больших отряда воинов у самого предгорья. Они, буквально на наших глазах рассредоточившись по парам, принялись прочесывать территорию. Еще больше воинов виднелось в отдалении — они буквально наводнили долину. И пусть они были ни чета моему недавнему пленнику, но все маолхи явно были тренированными и вооруженными противниками. Истинная тариль возможно и могла бы оказать им достойное сопротивление, но не я…

«По мою душу» — я не сомневалась.

А от того уцепилась за единственный пока для меня шанс избежать встречи с предводителем маолхов. Уж слишком все к ней «располагает» — и местная богиня всеми силами сориентировала меня на этот шаг, да и сам колдун, очевидно, жаждет меня выловить.

«Еще и подчиняться ему во всем буду» — вспомнилась мне крошечная «ремарка» лиловолосого божества. — «Меня словно заготовили на роль жертвенного агнца»

Предпочитая прежде сориентироваться в ситуации в мире, я отчаянно старалась не отстать от стремительного незнакомца. А еще переживала как бы меня не выдало одеяние… Впрочем после вынужденного купания оно выглядело плачевно, да я еще старательно заворачивалась в безразмерный плащ.

На подступе к лесу воины решили нас перехватить, но подъехав ближе и рассмотрев… опасливо остановились. Мужчина еще и обернулся к ним, демонстрируя изувеченное болезнью лицо и низко поклонился, выражая почтение. Я поспешила повторить его маневр с поклоном, прогибаясь еще ниже.

В итоге, вплотную к нам они, как и первый воин, не приблизились. Зато я смогла рассмотреть существ, на которых они восседали. Это были крупные ящеры!

Лес, узким клином врезавшийся в скалу, расходился от нее широким полукругом, образуя где-то дальше большой массив диких зарослей. Но вопреки моим надеждам и там мы несколько раз натыкались на «патрули». К счастью, их реакция была неизменна — нас сторонились. Игнорируя ушибы и царапины, я продиралась за незнакомцем, который, казалось, вовсе забыл о моем существовании.

Быстро я подметила, что мы двигаемся параллельно руслу небольшой речки. По моим подсчетам шли мы часов пять, и когда день явно пошел на убыль, я почувствовала, что воздух стал более влажным. Еще через полчаса послышался и характерный шум.

«Рядом море!»

Лес оборвался внезапно, выпустив нас на пологий, каменистый берег. Широкая, продуваемая всеми ветрами, полоса каменной породы со скудной растительностью. Присмотревшись, в подступающих сумерках я заметила впереди силуэты каких-то строений. Неказистые домики, сложенные из крупных, плохо отесанных камней с кривоватыми и потемневшими от непогоды деревянными крышами.

«Хижины» — вынесло мое сознание вердикт, оперируя понятиями цивилизованного человека о жизненном комфорте.

К самому крайнему, стоящему на большом отдалении от прочих, строению и стремился мой спутник. Приблизившись к двери, что больше напоминала дощатый щит, остановился, задумчиво уставившись на море и заходящее солнце. Он монументальной громадой возвышался на фоне заката. Ветер, что хлестал меня, словно подгоняя, его словно не беспокоил.

С чувством облегчения, ощущая измождение в преддверии скорого отдыха, я добрела до двери. Стоило ухватиться за ручку с отчаянным желанием оказаться уже в тепле, как меня задержали. Мужская рука, ощутимо давя, опустилась поверх моей ладони, мешая мне распахнуть дверь.

— Я не припомню, чтобы приглашал тебя?

Я споткнулась. Действительно не приглашал, но для меня это было чем-то само собой разумеющимся…

— Вы что оставите женщину на ночь глядя одну на улице?

Глупая фраза — в этом мире свои порядки и возможно про галантность отродясь не слышали. У меня же сработал рефлекс собаки Павлова.

— Мне лишний рот и проблемы не нужны. Откуда я знаю кто ты!

А я вдруг сообразила, о чем он! Воздев очи к темнеющему небу, поспешила заверить мужчину:

— Вы же выяснили что я не рыба! Вы же это проверили… досконально!

В душе вспыхнуло возмущение.

— Ты одна из тех, кто обитает в цитадели, — снисходительно пояснили мне. — Какая мне выгода укрывать ту, что так ищут?

Опешив вылупилась на собеседника: так он понял, что ищут меня?!

— Отчего же не выдали меня воинам?

В подступившей темноте при тусклом свете ночного светила рассмотреть выражение лица незнакомца не представлялось возможным. К тому же гул ветра заставлял меня с большим вниманием вслушиваться, нежели всматриваться.

— Я рассудил, что раз ты сбежала от них, не совсем безнадежна. Но задаром я кормить тебя не стану, жизнь и так не легка.

Покосившись на его «жилище» с последним не могла поспорить. Но в моем положении излишняя разборчивость чревата огромными проблемами!

— Готова помогать вам по хозяйству! — Решительно выпалила я, отчаянно стремясь к одному — оказаться в тепле. Пусть в его понимании ведение хозяйства наверняка подразумевает не совсем то, что в моем. Но сейчас я готова подписаться под чем угодно!

— Все это время я и сам прекрасно справлялся. К чему мне обуза сейчас?

А я растерялась: в самом деле, вряд ли от меня будет много толка в таком «средневековом» быте. И даже рвение, которое я готова проявить, осваивая тонкости местного хозяйствования с его точки зрения не оправдывают затраты на мое пропитание.

«Может он попрошайка? И живет только от милостыни окружающих?» — А жители этого мира не произвели на меня впечатление милосердных особ.

— В чем же может быть ваша выгода?

К счастью, голос не выдал душевного трепета. Я отчаянно боялась услышать очень… нежелательный ответ.

— Не соглашаются бабы ко мне в гости заглядывать. А ты… фигуристая, подходящая!

Худшие опасения подтвердились. Сейчас я как раз ощутила себя рыбой: могла только беззвучно открывать рот, не в силах озвучить достойный ответ.

«Он мне спать с ним в обмен на еду предлагает?!»

— Чтобы с тобой так же обошлись в тяжелый момент! — От всего сердца пожелала я. Сказала от обиды, резко развернувшись и шагнув в сторону: во мне слишком сильны еще старые привычки. Себя ломать трудно — устоявшиеся принципы в один миг не изживаются.

— Справа дорога, — абсолютно спокойно раздалось мне в спину. Следом хлопнула дверь.

С этим хлопком с меня слетела вся бравада, на которой я с гордо вздернутым подбородком, забыв про холод, пронеслась метров десять. Но стоило единственному зрителю, которому предназначалось мое искреннее негодование, исчезнуть с горизонта, как разом навалилась накопившаяся за день усталость и страх о будущем.

Ветер продолжал безжалостно терзать мою одежду, выстужал все тепло моего тела и трепал волосы. Ощутимо хотелось кушать и спать. Чувствуя себя как никогда одинокой и несчастной, я поплелась в сторону указанной мне дороги.

«Если есть дорога, она куда-то ведет?» — Из последних сил рассудила я. — «Может быть туда, где живут? Где есть тепло и еда?»

Впрочем, теперь я знала, что мне нечем заплатить за все это. Кроме своего тела, как мне намекнул этот… прокаженный. Счастливее от этого знания я не стала.

«Хочу домой! В свои шестьдесят с хвостиком, к детям и внукам! Накой ляд мне все эти заморочки с новой жизнью!»

Переживая о несправедливой судьбе (почему-то представляя себя попаданкой, все думают что попадут на готовенькое!) я обреченно брела в темноте. Плотнее обернувшись полами огромного плаща, благодарила судьбу за то, что хотя бы его у меня не изъяли…

Оказалось, что каменистая почва была только в прибрежной части. Именно там, где стояли лачуги, в одной из которых скрылся мужчина. Дальше же шла более мягкая почва, даже не видя ее я почувствовала — ступать стало легче. Нырнув в небольшую рощу, едва ли не наощупь стала пробираться вперед. В блеклом свете ночи я заметила ленту грунтовой дороги. Она прекрасно распознавалась даже ночью. Именно это меня и насторожило.

«Я там буду как бельмо на глазу»

Рассудив так, устало привалилась к стволу дерева, наблюдая за дорогой и борясь со сном. Не прошло и четверти часа как передо мной промчались двое всадников — их «рысаки» странно зафыркали, поравнявшись со мной. Но не остановились. Это навело меня на мысль что найти кого-то можно и по запаху!

«Впрочем, вонь от этого плаща неминуемо перебивает мой собственный запах»

Но напуганная возможностью, я отступила глубже, удалившись на максимальное расстояние, откуда мне было видно дорогу. И затаилась, выжидая. Худшие подозрения подтвердись: за тот час, что я мерзла на ветру, мимо пронеслись еще два патруля!

А ведь дальше — сплошная равнина, я видела это, спускаясь с горы. И укрыться будет негде. Меня поймают очень быстро, пока это не случилось по причине темноты и наличия этих зарослей. Соответствуя моему внутреннему настрою, погода тоже решила отличиться. Мало мне было ветра, внезапно хлынул дождь, уже второй раз за сегодняшний день окатывая ледяной водой!

«Или смиряюсь с неизбежным — уже завтра меня доставят к этому предводителю маолхов, — я невольно коснулась ладонью висящего на груди медальона-футляра. — «Или иду на поклон к… прокаженному»

Не знаю какой силой духа обладала истинная тариль, но я тяну только на роль жертвы. И на подвиги решиться не смогу.

«И тело, в конце концов, не мое…» — Мысленно убеждала я себя, уже обреченно бредя назад. — «Да мне вообще не важно, что с ним будет! Душу бы спасти… И домой вернуться»

Путь назад показался нескончаемым. Я так устала и заледенела, что падая во тьме, каждый раз думала, что уже не поднимусь. Добрела только из вредности — собственная язвительная сущность мысленно вопила что-то о старой кляче, которую надобно пристрелить. Опять же в голове роились мысли о злобной мести. Этот прокаженный еще пожалеет, что припер меня к стенке. Он и не представляет, что «женщина под боком» может не только скрасить существование… Уж с моим-то опытом замужней жизни.

Царапаясь в дверь убогой лачуги, сама не могла понять слезы или капли дождя струятся по лицу?..

Дверь открылась почти сразу. На меня пахнуло теплом, а где-то позади гигантской, заслонившей весь дверной проем мужской фигуры, жарко потрескивал огонь.

— Я согласна! — Стуча зубами, признала я свое поражение, мечтая лишь о мгновении, когда протяну к пламени оледеневшие руки.

Прокаженный молча посторонился, позволяя мне войти.

И все, что так тревожило и смущало, перестало иметь значение. Ушли страхи, сомнения, неуверенность. Ирасу нравится! У меня получается! От этого осознания захотелось рассмеяться, но я снова улыбнулась. На этот раз искренне, светло и радостно. И продолжила свой танец. Я кружилась, ощущая себя мотыльком, тая от его сверкающих взглядов, растворялась в звоне монет.

Момент, когда музыка смолкла, я уловила, но как Ирас оказался рядом — нет. Мне показалось и секунды не прошло, а он уже стоит в шаге от меня и жадно касается ладонями моей талии. А я вся такая мокрая, со сбившимся дыханием, уставшая и плохо соображающая. Хороша! Что тут скажешь!

Он наклонился, запустил руку в мои волосы, притянул к себе и страстно поцеловал. Так, как мог только он! Не давая возможности сбежать и хоть в чем-то усомниться.

Очнулась я тогда, когда услышала его хриплый стон, а потом шепот моего имени в перерывах между изучением моих щек и носа губами.

Откуда-то раздалось покашливание. Я повернулась и увидела красного, как рак, Ромео, не знающего куда деться. С одной стороны, ему наверняка хочется сбежать, с другой — оставлять меня наедине с боевым магом опасно. Еще ведь пара мгновений и понятно, чем бы это закончилось. А я как-то морально не готова. Да и можно ли назвать то, что между нами происходит отношениями? Или любовью? Даже доверия нет.

— Ирас, — просипела я, чувствуя, что по телу бежит волна жара.

Маг остановился. Прямо сразу. И боюсь даже представить, чего ему это стоило. Замер, всмотрелся в мое лицо. Вздохнул. И неожиданно теплая улыбка озарила его лицо.

— Спасибо, чудо, — прошептал он, галантно склоняясь и целуя мою руку. — Это было восхитительно.

— Мммм…

Больше ничего умного я сказать ему не смогла. Не отошла еще.

Мужчина выпрямился, я робко улыбнулась в ответ, радуясь, что все признаки его старения — седина и морщины, исчезли. И он по-прежнему красив и…

— А теперь на бал.

Нет, все же невменяем! Хотя кто сказал, что красота отменяет то, что он не желает слышать мое «нет»?

Я убрала свою ладонь из его руки.

— Варвара!

Я попятилась. Он взмахнул рукой. На стол опустилась огромная коробка.

— Подходящее платье, нижнее белье, туфли, — спокойно проинформировал мужчина.

Я обернулась к Ромео, который отчаянно краснел и не вмешивался в наш разговор. Он виновато опустил голову. И зачем только сказал магу про то, что мне не в чем пойти? Меньше всего хотелось выглядеть перед Ирасом нищенкой, просящей милостыню. А может, тот его пытал, поэтому друг выдал все секреты? Ух! Предатель! Да и чем я буду за это платье рассчитываться?

Я потрясла головой. Что-то я совсем подозрительной и недоверчивой становлюсь.

— Нет, — ответила я коротко на все вопрошающие взгляды принца.

— Что не так?

— С чего ты взял, что соглашусь?

— А ты должна отказаться? Извечная тьма!

Да, маг решительно меня не понимал.

— А может, ты его у своей любовницы стащил?

И зачем только ляпнула? Его глаза потемнели, руки сжались в кулаки.

— Твоя фантазия поразительна, — невозмутимо отозвался боевой маг. — Переодевайся.

Помотала головой, обнимая себя за плечи.

— Почему нет?

И голос такой вкрадчивый, обманчиво спокойный.

— Не хочу быть снова тебе должна.

— Как же с тобой сложно-то! Да ни одна из моих женщин не отказывалась от подарков!

Я подошла к нему, смерила взглядом и дала пощечину.

— Я. Не одна. Из твоих. Женщин, — припечатала, чувствуя, как в голосе слышится шипение.

Он молчал долго и смотрел на меня. Не знаю, о чем думал. Я же видела только его алевшую щеку. И страха не чувствовала. Только какую-то бессильную злость.

— Прости.

Что? Ирас извиняется? Я не ослышалась? Признаться, я ожидала чего угодно, но не этих слов. Мужчины никогда не признают своей вины. Даже мой отец, любящий маму, когда виноват, не извиняется. Впрочем, они и нечасто ссорятся.

— Я подожду внизу. Если передумаешь — приходи, — сказал мужчина, открывая дверь.

Послышался странный звук, ойканье, и в проходе появилась раскрасневшаяся Фиона, потирающая красное ухо. Кажется, подруга не выдержала и решила подслушать. Ох уж, это нездоровое женское любопытство!

— Прошу, — Ирас галантно пропустил девушку, неловко склонившуюся в поклоне, и исчез.

Ромео подошел, закрыл дверь и расхохотался.

— Варь, ну ты даешь! У меня пару раз чуть сердце от страха не выскочило! А как ты его…

Друг улыбнулся, запуская руку в рыжую шевелюру.

Я хмуро посмотрела на него.

— Сердишься? — тихо спросила подруга, отвлекая от вовсю развеселившегося Ромео.

Фиона переминалась с ноги на ногу и робко посматривала на меня из-под полуопущенных ресниц.

— Нет, — вздохнула я. — Могла бы просто сказать, что тебе интересно. Я бы была не против твоего присутствия.

Она облегченно вздохнула.

— Открываем? — любопытный кентавр пальцем указала на коробку.

Я застонала. Похоже, от похода на бал мне не отвертеться.

Глава одиннадцатая

Платье для бала оказалось изумительным. Темно-синий верх, расшитый серебристыми розами, затягивался на шнуровку, оставляя открытыми плечи и половину спины. Никаких рукавов и даже намека на них не было, не говоря уже о легком палантине или перчатках, которые с подобным нарядом надевали в моем мире.

Юбка же была пышной, переливающаяся в свете свечей и огня камина разными оттенками синего. По ней растекались кружевные серебристые розы, и наряд, стоило мне только шевельнуться, начинал сверкать. Сидело платье, разумеется, идеально: лиф выгодно подчеркивал грудь, делал тонкой талию, а синий шелк с серебристым кружевом и вышивкой оттенял кожу так, что она казалась белой, как снег. Мне захотелось потрясти головой, чтобы убедиться, что эта незнакомка в зеркале точно я.

Белые туфельки тоже пришлись впору, словно были сшиты по моей ноге. Откуда Ирас узнал размер? Ромео тут же пояснил, что их делали мастера, применяя волшебство, поэтому они комфортные, всегда по ноге и не натрут мозоли. Я, кажется, начинаю любить этот мир за такие изобретения.

А вот нижнее белье… слишком откровенное. Я до этого даже не подозревала, что в Шелдронии существует что-то подобное. Нет, когда мы покупали нижнее белье с Фионой, то оно больше всего напоминало короткие шортики на завязочках, и сделаны были из простой, но удобной ткани — чаще всего хлопка. А тут… Не краснея на эти шелковые с завязками по краям лоскутки, смотреть не получалось. О чем маг думал, подбирая наряд? Я боялась и представить. А может, это не он?

В любом случае, все это перестало иметь значение. Только ненормальный человек откажется идти в таком чудесном платье на бал. Я улыбнулась и порадовалась, что Ирас не знает о моих раздумьях. И стоит там, бедненький, ждет… Почему-то эта мысль заставила сердце забиться чаще, а в зеркале снова отразилась моя шальная улыбка.

— Варь, ты такая красивая, — выпалил рыжик, едва я вошла в комнату. — Готов поспорить, что ты, если захочешь, выведаешь у принца Шелдронии все тайны.

Я закатила глаза. Боюсь, мои мысли были сейчас весьма далеки от всех тайн мира, потому что я предвкушала предстоящий бал и думала об Ирасе.

— Варя, а тебе помочь с прической? — разглядывая краснеющую меня, спросила подруга.

— А успеете?

Ромео показал пальцем на часы, установленные на каминной полке. Золотистые стрелки ползли по циферблату, показывая, что бал начался десять минут назад.

— Мы быстро. Подожди нас внизу, — прощебетала Фиона.

И слова «с Ирасом» повисли в воздухе.

Едва Ромео исчез, как подруга принялась расчесывать мне волосы и поднимать их наверх, закрепляя неизвестно откуда взявшимися шпильками. И Фиона даже какое-то время молчала, хоть и сгорала от любопытства.

— А его высочество тебе совсем не нравится?

Что ответить? Так не безразличен, что мне страшно до дрожи в коленках?

— Ирас — принц, Фиона.

— И что? Почему ты не хочешь даже попробовать?

— Наглый, самовлюбленный, эгоистичный бабник. Ты бы хотела оказаться очередным трофеем? Нет? Он ведь не пожалеет мое сердце. Я знаю, как это бывает.

Некстати вспомнился последний год в школе, когда я летала, как на крыльях, спеша на занятия. Еще бы! Ромка Зайцев из параллельного класса — самый изумительный парень в нашей сорок девятой школе — обратил внимание… на меня! Тогда я уже год, как была в него влюблена, искала глазами на переменах, в столовой, раздевалке, даже не надеясь на малейшую симпатию. Куда мне до Дашки Кузовлевой, первой красавицы в школе! Но Ромка выбрал меня, и это решало все. Он дарил цветы, угощал конфетами, провожал до дома. Иногда мы гуляли по паркам и ходили в кино. Я помогала ему подтянуть литературу и русский язык, чтобы он сдал экзамены.

А потом был злополучный выпускной бал, и Ромка кружился в вальсе не со мной, а с Дашкой. И целовался тоже с ней, прячась в тени раскидистых кленов, росших во дворе школы. Так вот я и узнала, что ему нужна была не я, а бесплатный репетитор. Экзамены он, кстати, сдал на «отлично».

Только злость на саму себя не позволила мне в тот вечер расплакаться. Я улыбалась, слушала поздравления с окончанием школы, а внутри было выжжено, как в пустыне.

Четыре месяца прошло… А сердце по-прежнему болит. Врут люди, что время лечит… И никак у меня не получается поверить в то, что кому-то я буду нужна такая, какая есть.

— Варь, ты чего?

Встревоженная Фиона закрепила последнюю шпильку и посмотрела на мое отражение в зеркале. По щеке от непрошенных воспоминаний скользнула слеза. И еще одна. Только этого мне не хватало! У всех праздник, а я реветь надумала. Ох, и глупая…

— Варь…

— Все в порядке. Так, вспомнила одну не очень веселую историю, — отозвалась я, вытирая слезы. — Давай лучше опробуем мою косметику. Не зря же не стали продавать.

Подруга недоверчиво коснулась моей ладони, заглянула в глаза.

— Ты точно в порядке?

— Да.

Мы как раз накрасились, когда раздался стук в дверь.

— Входите!

Безукоризненно одетый Ромео, благоухающий ароматом яблок с ноткой муската, вошел в комнату. Не выдержал ожидания! Или Ирас отправил? При последней мысли стало тепло, и недавние воспоминания, недобавлявшие уверенности в себе, ушли. Я безуспешно постаралась спрятать улыбку.

— Готовы?

Мы кивнули.

— Вы идите, я сама спущусь.

Вот успокоюсь, чтобы коленки не дрожали, и обязательно пойду на бал. Никогда не думала, что буду так сильно волноваться!

Друзья с сомнением посмотрели на меня.

— Да не сбегу я, — фыркнула, закатывая глаза.

— Не придешь через десять минут…

— Я поняла.

Наш боевой маг явится ко мне в комнату, перекинет через плечо и поволочет, как дракон добычу. Разница будет лишь в том, что понесет в сторону бального зала, а не в пещеру. Я ни на миг не поверю, что он отступился от своих планов. Решительный мой.

— Поспеши, — отвлек меня Ромео.

Фиона под ручку с менестрелем, державшим мандолину, скрылась из вида, а я глубоко вдохнула и снова улыбнулась. На этот раз — своему отражению в зеркале. Кажется, ко мне возвращается хорошее настроение. Не умею я подолгу грустить и унывать! И всегда верю в лучшее.

Огана вынырнула из огня, смешно фыркая.

- Варь, ты опаздываешь! — озабоченная саламандра расправила хвост и приняла Достигнув леса, мой пленитель, не сбавляя скорости, двинулся в глубь древесных зарослей. Я старательно переставляла ноги, придерживая руками полы грязного бреющего на ветру плаща, и спешила за ним. Робкая мысль направиться своим путем покинула меня еще в процессе спуска. Бросив взгляд по сторонам, я заметила два больших отряда воинов у самого предгорья. Они, буквально на наших глазах рассредоточившись по парам, принялись прочесывать территорию. Еще больше воинов виднелось в отдалении — они буквально наводнили долину. И пусть они были ни чета моему недавнему пленнику, но все маолхи явно были тренированными и вооруженными противниками. Истинная тариль возможно и могла бы оказать им достойное сопротивление, но не я…

«По мою душу» — я не сомневалась.

А от того уцепилась за единственный пока для меня шанс избежать встречи с предводителем маолхов. Уж слишком все к ней «располагает» — и местная богиня всеми силами сориентировала меня на этот шаг, да и сам колдун, очевидно, жаждет меня выловить.

«Еще и подчиняться ему во всем буду» — вспомнилась мне крошечная «ремарка» лиловолосого божества. — «Меня словно заготовили на роль жертвенного агнца»

Предпочитая прежде сориентироваться в ситуации в мире, я отчаянно старалась не отстать от стремительного незнакомца. А еще переживала как бы меня не выдало одеяние… Впрочем после вынужденного купания оно выглядело плачевно, да я еще старательно заворачивалась в безразмерный плащ.

На подступе к лесу воины решили нас перехватить, но подъехав ближе и рассмотрев… опасливо остановились. Мужчина еще и обернулся к ним, демонстрируя изувеченное болезнью лицо и низко поклонился, выражая почтение. Я поспешила повторить его маневр с поклоном, прогибаясь еще ниже.

В итоге, вплотную к нам они, как и первый воин, не приблизились. Зато я смогла рассмотреть существ, на которых они восседали. Это были крупные ящеры!

Лес, узким клином врезавшийся в скалу, расходился от нее широким полукругом, образуя где-то дальше большой массив диких зарослей. Но вопреки моим надеждам и там мы несколько раз натыкались на «патрули». К счастью, их реакция была неизменна — нас сторонились. Игнорируя ушибы и царапины, я продиралась за незнакомцем, который, казалось, вовсе забыл о моем существовании.

Быстро я подметила, что мы двигаемся параллельно руслу небольшой речки. По моим подсчетам шли мы часов пять, и когда день явно пошел на убыль, я почувствовала, что воздух стал более влажным. Еще через полчаса послышался и характерный шум.

«Рядом море!»

Лес оборвался внезапно, выпустив нас на пологий, каменистый берег. Широкая, продуваемая всеми ветрами, полоса каменной породы со скудной растительностью. Присмотревшись, в подступающих сумерках я заметила впереди силуэты каких-то строений. Неказистые домики, сложенные из крупных, плохо отесанных камней с кривоватыми и потемневшими от непогоды деревянными крышами.

«Хижины» — вынесло мое сознание вердикт, оперируя понятиями цивилизованного человека о жизненном комфорте.

К самому крайнему, стоящему на большом отдалении от прочих, строению и стремился мой спутник. Приблизившись к двери, что больше напоминала дощатый щит, остановился, задумчиво уставившись на море и заходящее солнце. Он монументальной громадой возвышался на фоне заката. Ветер, что хлестал меня, словно подгоняя, его словно не беспокоил.

С чувством облегчения, ощущая измождение в преддверии скорого отдыха, я добрела до двери. Стоило ухватиться за ручку с отчаянным желанием оказаться уже в тепле, как меня задержали. Мужская рука, ощутимо давя, опустилась поверх моей ладони, мешая мне распахнуть дверь.

— Я не припомню, чтобы приглашал тебя?

Я споткнулась. Действительно не приглашал, но для меня это было чем-то само собой разумеющимся…

— Вы что оставите женщину на ночь глядя одну на улице?

Глупая фраза — в этом мире свои порядки и возможно про галантность отродясь не слышали. У меня же сработал рефлекс собаки Павлова.

— Мне лишний рот и проблемы не нужны. Откуда я знаю кто ты!

А я вдруг сообразила, о чем он! Воздев очи к темнеющему небу, поспешила заверить мужчину:

— Вы же выяснили что я не рыба! Вы же это проверили… досконально!

В душе вспыхнуло возмущение.

— Ты одна из тех, кто обитает в цитадели, — снисходительно пояснили мне. — Какая мне выгода укрывать ту, что так ищут?

Опешив вылупилась на собеседника: так он понял, что ищут меня?!

— Отчего же не выдали меня воинам?

В подступившей темноте при тусклом свете ночного светила рассмотреть выражение лица незнакомца не представлялось возможным. К тому же гул ветра заставлял меня с большим вниманием вслушиваться, нежели всматриваться.

— Я рассудил, что раз ты сбежала от них, не совсем безнадежна. Но задаром я кормить тебя не стану, жизнь и так не легка.

Покосившись на его «жилище» с последним не могла поспорить. Но в моем положении излишняя разборчивость чревата огромными проблемами!

— Готова помогать вам по хозяйству! — Решительно выпалила я, отчаянно стремясь к одному — оказаться в тепле. Пусть в его понимании ведение хозяйства наверняка подразумевает не совсем то, что в моем. Но сейчас я готова подписаться под чем угодно!

— Все это время я и сам прекрасно справлялся. К чему мне обуза сейчас?

А я растерялась: в самом деле, вряд ли от меня будет много толка в таком «средневековом» быте. И даже рвение, которое я готова проявить, осваивая тонкости местного хозяйствования с его точки зрения не оправдывают затраты на мое пропитание.

«Может он попрошайка? И живет только от милостыни окружающих?» — А жители этого мира не произвели на меня впечатление милосердных особ.

— В чем же может быть ваша выгода?

К счастью, голос не выдал душевного трепета. Я отчаянно боялась услышать очень… нежелательный ответ.

— Не соглашаются бабы ко мне в гости заглядывать. А ты… фигуристая, подходящая!

Худшие опасения подтвердились. Сейчас я как раз ощутила себя рыбой: могла только беззвучно открывать рот, не в силах озвучить достойный ответ.

«Он мне спать с ним в обмен на еду предлагает?!»

— Чтобы с тобой так же обошлись в тяжелый момент! — От всего сердца пожелала я. Сказала от обиды, резко развернувшись и шагнув в сторону: во мне слишком сильны еще старые привычки. Себя ломать трудно — устоявшиеся принципы в один миг не изживаются.

— Справа дорога, — абсолютно спокойно раздалось мне в спину. Следом хлопнула дверь.

С этим хлопком с меня слетела вся бравада, на которой я с гордо вздернутым подбородком, забыв про холод, пронеслась метров десять. Но стоило единственному зрителю, которому предназначалось мое искреннее негодование, исчезнуть с горизонта, как разом навалилась накопившаяся за день усталость и страх о будущем.

Ветер продолжал безжалостно терзать мою одежду, выстужал все тепло моего тела и трепал волосы. Ощутимо хотелось кушать и спать. Чувствуя себя как никогда одинокой и несчастной, я поплелась в сторону указанной мне дороги.

«Если есть дорога, она куда-то ведет?» — Из последних сил рассудила я. — «Может быть туда, где живут? Где есть тепло и еда?»

Впрочем, теперь я знала, что мне нечем заплатить за все это. Кроме своего тела, как мне намекнул этот… прокаженный. Счастливее от этого знания я не стала.

«Хочу домой! В свои шестьдесят с хвостиком, к детям и внукам! Накой ляд мне все эти заморочки с новой жизнью!»

Переживая о несправедливой судьбе (почему-то представляя себя попаданкой, все думают что попадут на готовенькое!) я обреченно брела в темноте. Плотнее обернувшись полами огромного плаща, благодарила судьбу за то, что хотя бы его у меня не изъяли…

Оказалось, что каменистая почва была только в прибрежной части. Именно там, где стояли лачуги, в одной из которых скрылся мужчина. Дальше же шла более мягкая почва, даже не видя ее я почувствовала — ступать стало легче. Нырнув в небольшую рощу, едва ли не наощупь стала пробираться вперед. В блеклом свете ночи я заметила ленту грунтовой дороги. Она прекрасно распознавалась даже ночью. Именно это меня и насторожило.

«Я там буду как бельмо на глазу»

Рассудив так, устало привалилась к стволу дерева, наблюдая за дорогой и борясь со сном. Не прошло и четверти часа как передо мной промчались двое всадников — их «рысаки» странно зафыркали, поравнявшись со мной. Но не остановились. Это навело меня на мысль что найти кого-то можно и по запаху!

«Впрочем, вонь от этого плаща неминуемо перебивает мой собственный запах»

Но напуганная возможностью, я отступила глубже, удалившись на максимальное расстояние, откуда мне было видно дорогу. И затаилась, выжидая. Худшие подозрения подтвердись: за тот час, что я мерзла на ветру, мимо пронеслись еще два патруля!

А ведь дальше — сплошная равнина, я видела это, спускаясь с горы. И укрыться будет негде. Меня поймают очень быстро, пока это не случилось по причине темноты и наличия этих зарослей. Соответствуя моему внутреннему настрою, погода тоже решила отличиться. Мало мне было ветра, внезапно хлынул дождь, уже второй раз за сегодняшний день окатывая ледяной водой!

«Или смиряюсь с неизбежным — уже завтра меня доставят к этому предводителю маолхов, — я невольно коснулась ладонью висящего на груди медальона-футляра. — «Или иду на поклон к… прокаженному»

Не знаю какой силой духа обладала истинная тариль, но я тяну только на роль жертвы. И на подвиги решиться не смогу.

«И тело, в конце концов, не мое…» — Мысленно убеждала я себя, уже обреченно бредя назад. — «Да мне вообще не важно, что с ним будет! Душу бы спасти… И домой вернуться»

Путь назад показался нескончаемым. Я так устала и заледенела, что падая во тьме, каждый раз думала, что уже не поднимусь. Добрела только из вредности — собственная язвительная сущность мысленно вопила что-то о старой кляче, которую надобно пристрелить. Опять же в голове роились мысли о злобной мести. Этот прокаженный еще пожалеет, что припер меня к стенке. Он и не представляет, что «женщина под боком» может не только скрасить существование… Уж с моим-то опытом замужней жизни.

Царапаясь в дверь убогой лачуги, сама не могла понять слезы или капли дождя струятся по лицу?..

Дверь открылась почти сразу. На меня пахнуло теплом, а где-то позади гигантской, заслонившей весь дверной проем мужской фигуры, жарко потрескивал огонь.

— Я согласна! — Стуча зубами, признала я свое поражение, мечтая лишь о мгновении, когда протяну к пламени оледеневшие руки.

Прокаженный молча посторонился, позволяя мне войти.

Он что, мне проверку устроил? Специально наградил эту Ариэллу, надеясь посмотреть, что я предприму? И самое глупое, что я попалась.

Я моргнула, скинула его руки, пытаясь прийти в себя. Ирас открыл портал, и я сбежала, потому что щеки горели, а дыхание восстановить при нем, не получалось. Наверное, это было плохой идей, потому что мастерицы смерили меня злыми взглядами, замечая и растрепанную прическу, и припухшие губы.

И я снова разозлилась. На себя, на принца, на эту нелепую ситуацию. Подхватила кувшинчик чудесного лимонада, который Ирас запретил пить, и отправилась на чердак.

Глава двенадцатая

— И откуда он у вас?

Профессор Бастинда поправила очки на крючковатом носу, рассматривая светящийся клубок, лежащий на парте, замерла.

— Украла, — предположила Дира.

Преподавательница выпрямилась, оглянулась.

— К вашему сведению, волшебный клубок нельзя украсть. Его можно только добыть, — припечатала она. — За ваше незнание напишите сорокастраничный реферат на тему «Использование волшебных нитей в бытовых условиях».

Дира зло уставилась на меня. Впрочем, выражение лиц у вышивальщиц сегодня было одинаковым. Когда я вошла в аудиторию, меня встретила тишина. Зловещая такая, жуткая, как та паутина в Королевской Мастерской. Может, у нас кто-то умер?

Вышивальщицы смерили меня презрительными взглядами и промолчали, когда я поздоровалась. Я вздохнула и уселась за свою парту. Все ясно. Дария кусала губы, но на меня не смотрела, лишь шепотом поздоровалась и ободряюще сжала мою руку под партой. Кажется, больше подруг у меня здесь не осталось. Никто не готов простить внимание принца. Чтоб его! И их! И весь этот мир!

— Мне повторить вопрос, Мальцева?

Как будто она не знает ответ!

— У русалок добыла, — буркнула я.

— Ваша смелость похвальна, а вот безрассудство… Впрочем, раз смогли взять клубок, обещанный зачет я вам поставлю, но на занятия будете все равно

— Почему? — вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я сообразила, что профессор Бастинда может задать мне писать по нему какой-нибудь реферат.

— Русалки вкладывают в клубки свою магию. Можете считать, что наматывающее заклинание там уже есть.

— А связующее?

— Его наложить стоит. И подумайте, когда будете его произносить, какую нить хотите получить. Клубки бывают… весьма своенравны, когда начинают привыкать к новому владельцу.

О славах преподавательницы я вспомнила тогда, когда попробовала сделать нить синей, чтобы вышить василек.

— Я предупреждала, — раздался голос Бастинды над моим ухом, и я невольно вздрогнула.

Она рассмотрела темно-зеленую шелковую нить, но никаких советов давать не стала, пошла дальше вдоль ряда, проверяя, как мастерицы справились с заклинаниями.

— Почему он меня не слушается? — спросила я, едва преподавательница снова поравнялась с моей партой.

— Все дело в вашем желании шить, Мальцева. Сосредоточьтесь. Проявите волю.

Легко ей говорить! Я вздохнула, попробовала. Раз так тридцать. И ничего. Клубок, как был непослушным и уныло-болотного цвета, таким и остался. А может, мне с ним поговорить? Наверняка сочтут за сумасшедшую. Я поморщилась, разглядывая нить.

Понятно, не видать мне василька еще очень и очень долго. Поразмыслив, решила вышить крапиву. Нитки нужного цвета точно есть. Дария с любопытством посматривала на меня, вышивая ромашку, и, когда я рассказала ей шепотом о том, что такое крапива, поразилась. Сидела и хихикала почти всю пару. Еще бы! Все в аудитории вышивают цветочки, а я какой-то сорняк.

— Закончили?

Профессор Бастинда поднялась и прошлась по рядам, рассматривая наши работы. На мою покосилась, но ничего не сказала.

— Прекрасно. Теперь самое сложное, — сказала она. — Вам нужно произнести заклинание мастерицы. Так как опыта у вас нет, опробуем одно и на всех. Пожелайте хорошего настроения тому, кто получит в подарок вашу вышивку.

М-да. Обрадует кого-то моя крапива. Интересно, рыжик обидится, если я свой шедевр ему презентую?

Мы бодро произнесли заготовку-формулу, вставляя в нее нужные слова. Моя ткань подозрительно вспыхнула, и ее мгновенно окружили разноцветные искорки. Мастерицы вскочили, опрокидывая стулья и стоявшие на столах корзины. Дира споткнулась о катившийся клубок и огромными глазами уставилась на мою парту. А там… Там вышивки не было. Был цветочный горшок. Да-да, самый обычный, только темно-зеленый, и в нем торчал пушистый куст жгучей крапивы.

Визг в аудитории прекратился, едва подошла Бастинда. Она сняла очки, достала белый накрахмаленный до хруста платочек, протерла ими стеклышки, одела и сказала:

— Поздравляю, Мальцева. Вы больше не мастерица-вышивальщица.

— А кто? — спросила Дария, почему-то бледнея.

— Кудесница, способная творить сильное волшебство.

Едва закончилась пара, я позорно сбежала, прихватив с собой злополучий горшок, наделавший столько шума. Пихнула на журнальный столик и улыбнулась. Ну, и пусть растет крапива! Не выкидывать же. Тем более на ней чары, дарящие хорошее настроение. На меня вот их магия, похоже, уже действует. Стою ведь, улыбаюсь и радуюсь, что смогла создать хоть что-то при помощи волшебства. Профессор Бастинда сказала, что я смогу любую вышивку оживить! Только не сразу, а со временем. Опыта-то нет. Но это не омрачило моей радости. И даже мастерицы, не желавшие со мной разговаривать, отошли на второй план. Жаль, что поделиться с Ромео и Фионой новостью не было времени. Чернавий не из тех преподавателей, кто терпит опоздания.

В спортзал я влетела почти последней за пару секунд до звонка. Студенты, выстраивающиеся шеренгами, сегодня напоминали сонных мух. Хорошо, видимо, вчера отметили первый бал мастериц.

— Равняйсь! — Чернавий рявкнул так, что большая часть адептов вздрогнула и невольно вытянулась по струнке.

Преподаватель оглядел нас как-то чересчур внимательно, прищуриваясь.

— С этого дня у вас каждый день будут занятия со мной!

По залу побежал рокот, потому что новость была сногсшибательной.

— Тихо! Хватит кудахтать, как куры в курятнике! Дополнительные занятия для вашего же блага!

Мастерицы и мастера ответили ему дружным стоном.

— Теперь мы делим пару на три части. Первая — стандартная разминка для разогрева, вторая — будете учиться обращаться со своей иглой, а третья — вы должны плести сеть.

Чернавий снова оглядел наши ряды, потрагивая длинные усы, улыбнулся так, что мы разом занервничали.

— Так как совершен традиционный обмен студентами на год…

О чем он? Впервые об этом слышу.

— Помогать мне на занятиях будут десять боевых магов из Магической Боевой Школы. Мы разделим вас на группы для удобства. Знакомьтесь.

В зале вспыхнул преподавательский портал — светящаяся дорожка, и в аудиторию шагнуло десять студентов. Ой, мамочки! Откуда они взяли этих мордов… эммм… милых дядечек? Нет, смотреть-то на них приятно — высокие, сильные, и форма — черные плащи и костюмы, расшитые золотыми и серебряными нитями, впечатляет, но учиться у них… Костей потом не соберешь. О жалости они точно не слышали. Я осторожно огляделась. Хммм… Девичья половина ожидаемо млела и стреляла глазками в сторону молодцев.

— А это Крам, Арий, Глеб и Арар, — закончил представлять боевых магов преподаватель, и я спохватилась, что прослушала большую часть того, что он говорил. — Приступаем к разминке.

Я нашла глазами Фиону, задумчиво теребившую светлую косу, а потом — Ромео, который хмурился, явно чем-то недовольный.

На этот раз занятие Чернавию далось нелегко. Он то и дело покрикивал на мастериц, которых совсем не интересовала физическая подготовка, а вот боевые маги привлекали внимание. На мой взгляд, девушки совершали глупость. Сдается, что студенты по обмену не просто так прищуриваются. Они приглядываются к нам, оценивают.

Я поймала жесткий, но не равнодушный, наоборот какой-то заинтересованный взгляд одного из магов. Невольно поежилась и прибавила скорости, хотя этого не стоило бы делать — мне еще три круга бежать, а дыхание сбилось. Остаток разминки я чувствовала на себе изучающий взгляд того самого боевого мага. Он молчал, наблюдая, как и его остальные товарищи, за тренировкой, и ни с кем не разговаривал, разве что перекинулся парой слов с соседом.

Боевые маги пошли дальше вдоль ряда, выбрали остальных. В их группу из вышивальщиц попали только я и Дария, а из остальных факультетов — поровну по три человека.

— Иголку превращали в оружие? — спросил Арар.

Мы дружно покачали головой.

порядочный человек и никогда не буду заводить интрижек на стороне. Я прошу тебя стать моей женой… И очень хочу, чтобы у нас была нормальная семья. Я люблю детей и буду хорошим отцом. Думаю, каким я стану мужем, ты узнала за эти недели репетиции…

Любит детей… Что ж, это очень хорошее качество, но не для меня. Скрывая боль, я с вымороченным весельем посоветовала:

— Это замечательно! Но для осуществления сих грандиозных планов ты должен поискать другую кандидатку. Я не хочу жить по чужим правилам. Я желаю жить так, как хочу я. А на данном этапе я не склонна выходить замуж. Ни за тебя, ни за кого другого. И оставь меня в покое! Сколько можно надоедать!

Он вскинулся, чего я и ожидала, и вылетел из моих дверей, но не захлопнул их с треском, как сделал бы каждый нормальный, донельзя оскорбленный в лучших чувствах мужик, а аккуратненько притворил, продемонстрировав поразительную выдержку. Я пробралась на кухню и выглянула из-за шторки на проезжую часть.

Через мгновение он вышел из подъезда, но не кинулся в полнейшем раздражении в машину, а помедлил возле нее, пристально глядя на мои окна. Я замерла, боясь пошевелиться, чтобы не выдать себя. Кто поверит в равнодушие женщины, если она высматривает парня из-за занавесок? Поколебавшись, он все-таки сел в машину и медленно, нехотя уехал.

Мне бы вздохнуть с облегчением, но его не было. Более того, навалилась такая тоска, что я вытащила книгу по дыхательным методикам и принялась усердно снимать напряжение, не желая плакать. От плача у меня всегда начинается жуткая мигрень, и выгляжу я потом на редкость паршиво, так что подобного удовольствия я себе позволить не могу.

Через час пришла мамулька, мы с ней немного поболтали, потом я почитала, вернее, провела время совершенно бездарно — в борьбе желаний сердца с доводами рассудка, что ведет лишь к ощущению острой неудовлетворенности, и легла спать, убеждая себя, что все сделала правильно. Только вот почему в душе крепло противоположное чувство?

Глава 10

На следующий день я пришла в библиотеку. Мои дорогие коллеги были мне рады. Мне тоже было очень приятно увидеть их вновь. Лидия Антоновна тут же удивилась моему бледному виду.

— Знаете, я бы не поверила, что вы как следует отдохнули. Хотя после санатория бывает рецидив. Наверное, вы будете выглядеть гораздо лучше дней через десять. Организм должен адаптироваться…

Я немедля с ней согласилась. Конечно, я буду выглядеть гораздо лучше, когда начну нормально высыпаться. В одиночестве… И этой ночью мной сделан первый шаг в этом очень правильном направлении…

Прошла по библиотеке. Ничто не изменилось. Даже Викуся, встреченная мной на лестничной площадке, с привычной злостью на меня посмотрела и выпалила:

— Как вы подурнели, Аня! И не подумаешь, что в санатории отдыхали!

Холодно ей улыбнувшись, я подумала: а что бы ты запела, если бы узнала, кому я обязана своим потрепанным видом?! Но вслух провоцирующе процедила:

— Просто отдыхать некогда было, слишком много процедур. Вы знаете, сколько сил нужно потратить, чтобы полноценно отдохнуть в санатории?

Викуся по своей привычке надолго замерла, переваривая полученную информацию, и я прошествовала мимо, мысленно хихикая. Если ее такая ерунда приводит в замешательство, то как же ей тяжко жить на свете, бедняжечке!

Михаил Александрович вызвал меня после обеда и дал ряд мудрых указаний, которые я прекрасно знала и без него. Соорудив донельзя озадаченную физиономию, я старательно записывала его указивы в ежедневник, стараясь не хихикать, дабы не испортить торжественность момента. Убедившись, что я не забыла, кто в доме хозяин, он отпустил меня, снисходительно посоветовав напоследок не забывать за работой о личной жизни. Понятненько — он совершенно уверен, что я из разряда прописных старых дев. Что ж, он совершенно прав — замужество мне не светит. Буду всю жизнь жить с мамочкой…

В милом моему сердцу отделу все шло по накатанной дорожке. Никаких ЧП, никаких завалов, можно и на работу не ходить. Но когда я сообщила об этом, милые дамы с таким пылом стали меня убеждать в обратном, что я искренне расхохоталась. Что ж, приятно оказаться снова в такой любящей компании.

С Иринкой я смогла увидеться только перед концом работы — у нее шла экскурсия за экскурсией, как обычно в начале учебного года. Около пяти мы перемолвились с ней парой словечек, и она тоже обратила внимание на мой изможденный вид. Но она-то подошла гораздо ближе к истине, чем все остальные.

— Аня, ты выглядишь, как новобрачная в медовый месяц.

Моя рука сама потянулась прикрыть грудь, где виднелись следы постельных излишеств, и я с трудом удержалась, вспомнив, что на мне водолазка с глухим воротом. Иринка прозорливо доложила:

— Евгения тоже не было видно. Я бы не удивилась, если бы вы отдыхали вместе. Ты, случайно, его не видела?

Врать мне не хотелось, но и правду сказать было совершенно невозможно. Поэтому, неопределенно покачав головой, я быстренько перевела разговор на сердечные дела самой Иринки, заставив ее выбросить из своей слишком сообразительной головки мысли обо мне:

— А как поживает Алексей?

Она тоже не была готова рассказать мне о нем, во всяком случае, в вестибюле, где роилась толпа читателей. Нервно моргнув, она драматическим шепотом возвестила:

— Потом расскажу.

Мы разошлись, договорившись встретиться, как только выдастся свободная минутка. Но эта заветная минутка не появлялась почти неделю.

Иринка, странно конфузясь, пришла ко мне в отдел только в четверг и увела в комнату для просмотров. Зябко потирая руки, выпалила:

— Аня, представляешь, мы с Алексеем отремонтировали квартиру!

Ну и ну! Новость хорошая, но она в такое взбудораженное состояние Иринку привести никак не могла. Я небрежно спросила:

— А где ты жила в это время?

Иринка порозовела и призналась:

— У Алексея. Ты же помнишь, у него комната, хотя и маленькая. У него, кстати, очень хорошая семья.

Я скептически подумала, что семья-то уж точно рада, если в их муравейнике станет побольше места. Но скорее всего они и в самом деле хорошие люди, просто это я в последнее время злая и дерганая. Каверзно предположила:

— И Алексей, конечно, как верный рыцарь, спал на коврике у дверей, а ты на его диване?

Она хихикнула, видимо, представив себе эту милую картинку.

— Нет, конечно. Спали мы вместе.

— Ну и?

— У нас все хорошо. Даже замечательно!

Немного виновато на меня глядя — как бы не смутить и не опечалить, ведь я не замужем и вряд ли буду, — она наконец перешла к главному:

— Аня, у нас с Алексеем двадцать пятого свадьба, я очень хочу, чтобы ты была подружкой невесты!

Я порывисто ее обняла.

— Чудесно! Но вот подружку тебе бы надо найти поэффектнее. Я рядом с тобой смотреться не буду.

Она замахала руками.

— Вечно ты себя принижаешь, Феоктиста! Ты очень хорошенькая, а когда смеешься, просто очаровательная. Давай соглашайся, а то мне как-то не по себе.

С облегчением подумав, что вскоре роль наперсницы и спасительницы, которую я исполняла многие годы, ляжет на плечи ее законного супруга, я согласилась. Она обрадовалась, и мы довольно долго обсуждали, каким должно быть ее свадебное платье. Это было скучно, но необходимо. Договорившись, что наряд она сошьет белый, но практичный, такой, чтобы можно было носить и после свадьбы, а я буду в своем светло-кремовом платье, потому что после санатория новый наряд мне не по карману, мы разошлись по своим рабочим местам.

Уверившись, что Лена никому не сказала о моем специфическом отдыхе, я успокоилась, но, как скоро выяснилось, преждевременно. Перед обедом Галина Гавриловна, встретив меня в буфете, заговорщицки шепнула мне:

— Аня, зайди ко мне после обеда!

Я думала, что она примется уговаривать меня принять участие в очередном профсоюзном проекте, но речь пошла вовсе о другом. Плотно прикрыв дверь, наш профбосс с плохо скрытым осуждением заявила:

— Аня, ты жила в одном номере с Евгением!

Боль была как от удара ножом в спину. Я вспомнила, что и Лена, и Галина Гавриловна работали в книгохранении в одно и то же время и, следовательно, хорошо друг друга знали. Отпираться было глупо, и я обреченно кивнула. У Галины Гавриловны руки даже сами по себе сделали несколько больших взмахов, прежде чем устроиться на столе подле хозяйки. Она полувосторженно-полуобвиняюще упрекнула меня:

— А говорила, что ты здесь ни при чем!

Я пожала плечами:

— Повторяю: в этой истории я личность статическая. Да и о чем говорить — мы уже расстались.

Галина Гавриловна разочарованно выпрямилась, глядя на меня с такой обидой, будто я отобрала у нее любимую игрушку.

— Как же так? Я думала, что вы скоро свадьбу сыграете, а ты… — Заметив мое затуманившееся лицо, тут же начала давать никому не нужные советы: — Но ты не переживай, мужчины — существа трусливые. Он еще опомнится и вернется. И все у вас будет хорошо!

Я неохотно засмеялась:

— Нет, Галина Гавриловна, хорошо не будет. К тому же это я разорвала наши отношения. Зачем мне это? Я по жизни волк-одиночка. Меня длительные отношения угнетают…

Этого она вовсе понять не могла. Как же так, это был мой последний шанс на счастье! Смотрела она на меня, как на чудо морское. Конечно, любая женщина должна стремиться замуж, и меня она воспринимала как некую аномалию. Я не стала дожидаться продолжения, попросила ее никому ничего не говорить и ушла в свой отдел.

Все прошедшее после санатория время мне было не по себе. Не потому, что я прогнала Евгения, нет, тут все было сделано правильно, и жалеть не о чем. Просто у меня не было месячных, и это сбивало привычный ритм жизни. Критические дни у меня проходят крайне неприятно — с обмороками, жуткой болью, лихорадкой и другими «прелестями». Я долго и упорно лечилась, вынося отвратительные процедуры, но пользы от нудного и болезненного лечения не было никакой, и я бросила это гиблое занятие. В эти тяжелые для меня дни я беру отгулы, выходные и даже больничные. А что делать? Работать в это время я все равно не могу.

В обед сходила в буфет вместе с непрерывно болтающей Маринкой, совершенно не нуждающейся в собеседнике. Просто было бы странно, если бы она разговаривала вслух сама с собой, и ей требовалось прикрытие, которым я и явилась. После обеда стала заполнять бланки договоров, и тут началось. Низ живота разрезало тупым ножом, и я согнулась пополам. Что ж, я всегда знала, что беременность — не моя проблема. Видимо, я жутко побледнела, или позеленела, или вообще стала привычного для покойников сероватого цвета, потому что обычно невозмутимая Лидия Антоновна подскочила и подбежала ко мне.

— Что с вами, Аня?

Тут я поняла, что выгляжу отвратительно. Обычно она строго придерживается служебной дистанции и Аней называет меня только во внеслужебной обстановке. Я хрипло попросила:

— Вызовите мне такси, пожалуйста. Я поеду домой.

И хотя Лидия Антоновна считала, что вызывать мне надо «скорую», а не такси, привычка к выполнению указаний начальства сыграла свою благотворную роль. Через пять минут я уже ехала по центральному проспекту, предварительно написав заявление на два отгула. По моим расчетам, вкупе с выходными их должно было хватить, чтобы оклематься.

Скрючившись, я добралась до дома, выпила обезболивающих таблеток и упала на диван. Укрывшись одеялом и пледом, мечтала о горячем чае, который некому было приготовить — мама была на работе. Меня бил озноб, было холодно, как зимой в Магадане. Хотелось одного — чтобы этот кошмар поскорее кончился.

Через пару часов живот стал болеть меньше, и я немного забылась. Сквозь вату боли услышала настойчивый звонок в дверь. Я не реагировала, надеясь, что незваный гость уйдет, но он продолжал трезвонить, явно зная, что дома кто-то есть. Пришлось вылезти из укрытия и на дрожащих ножках отправиться в коридор. Мне было так плохо, что я даже не сообразила посмотреть в глазок и сразу распахнула дверь.

Евгений немедля, без всяких ненужных излишеств типа приглашений, зашел в квартиру, захлопнул за собой дверь и с ужасом посмотрел на меня.

— Милая, что с тобой? Ирина сказала, что ты приболела, но успокоила меня, объяснив, что это ненадолго… Я и представить не мог, что тебе так плохо…

Мне и в самом деле было плохо, что я, проигнорировав протянутый мне цветочный веник, ушла в комнату и закуталась в свой кокон, пытаясь согреться. Следовало бы знать, что со своим ослиным упрямством Евгений меня просто так не отпустит. Ему обязательно надо расставить все точки над i. Он вошел следом, хмурясь и глядя на меня с откровенным испугом. Оценив мое состояние как явно недееспособное, предложил:

— Тебе что-нибудь нужно?

Одним глазом я посмотрела на него, оценивая, справится ли он с таким непростым делом, как приготовление чая на нашей кухне.

— Завари мне чай. Не очень крепкий и не очень сладкий…

Он кивнул и ушел на кухню. Не представляю, где он там что найдет, мамуля имеет патологическую страсть все распихивать по многочисленным шкафчикам. Но, погрохотав на кухне дверцами шкафов, посудой, чайником и ложками, он принес мне чашку горячего чаю. Помог приподняться и, все больше и больше мрачнея, наблюдал, как я пью. Чай был именно такой, какой нужно. Мне стало немного легче, и я искренне его поблагодарила. Он забрал у меня чашку, спросил, не хочу ли я еще, унес ее на кухню, сполоснул и поставил на место. Потом вернулся, сел рядом со мной и сдавленным злым голосом спросил:

— Аня, что с тобой? Ты что, сделала аборт?

Вот ведь свинство! И без него так тошно, хоть в петлю лезь, да еще этот дурацкий допрос. Неосмотрительно ответила, не подумав:

— Я не делала аборт. И не буду. Мне аборты вообще не грозят.

Он замер. Потом повернул мое лицо и тихо спросил, вцепившись взглядом в мои глаза:

— А почему они тебе не грозят?

Мне захотелось закрыть глаза, чтобы не видеть его. Я так и сделала. Как маленький ребенок — не видишь проблемы, и ее вроде бы и нет. Но это не помогло. Он легонько меня встряхнул:

— Ну же, я жду…

Мне было так плохо, что сил что-либо придумывать не нашлось. И я просто молчала. Имею же я право не отвечать на такие интимные вопросы? Он упрямо продолжил:

— Ты что, больна?

Больной меня назвать было нельзя, и я честно ответила:

— Нет, конечно.

— Тогда что?

Я молчала.

И он догадался:

— Ты не можешь иметь детей?

Я воскликнула:

— Да с чего ты это взял? — Но, видимо, прозвучало это фальшиво, или он так хорошо меня изучил, что отсеять зерна от плевел для него не составляло труда. Он сжал мои плечи и с нескрываемым облегчением произнес:

— Вот оно что! Значит, тут нет ни твоей вины, ни моей. Это просто физиология…

У меня ко всем моим неприятностям от напряжения разболелась голова, и я тихо его попросила:

— Евгений, уйди, пожалуйста! Я чувствую себя совершенно мерзко!

Но вместо того, чтобы выполнить эту простую просьбу, он повернул меня на спину, засунул руку под одеяло и стал мягкими круговыми движениями гладить низ живота. Мне было так плохо, что стыд, смущение и прочие украшающие женщин качества куда-то исчезли и я позволила ему делать все, что он хотел. Рука у него была горячая, сильная, и застоявшаяся кровь под его мягкими нажатиями потекла рекой. Боль почти прошла.

— Надо же, оказывается, ты и в женской физиологии разбираешься… — Я была искренне удивлена.

Он задумчиво сказал:

— Я рад, что тебе легче.

Мне действительно стало легче. Даже хмарь, заволакивающая голову, почти прошла. Он посмотрел на часы, покусал губы и с досадой пояснил:

— Мне надо идти. У нас сейчас совещание. Отец несколько раз мне напомнил, чтобы я не опаздывал.

Я с удивлением посмотрела на него. Он не должен мне ничего объяснять, а тем более оправдываться. А его слова очень походили на оправдание. Встав, поцеловал меня в губы легким скользящим поцелуем и, явно успокоенный, пообещал:

— Я приду завтра.

Запротестовать я не успела, он уже вышел на лестничную площадку, захлопнув за собой дверь. Боль отступила, и я уснула, даже не услышав, как с работы пришла мама. Проспала до утра, утром проснулась если и не совсем здоровая, то и не такая разваливающаяся, как вчера. Мама уже была на работе, и я, слегка позавтракав, решила позвонить Евгению. Мне не хотелось, чтобы он сегодня приходил. Нашла номер его сотового, данный им мне в санатории. Он ответил сразу, но голос звучал настороженно. Это было понятно — глядя на высветившийся номер, он явно гадал, какую гадость я еще могу ему сообщить. Я устало проговорила:

— Евгений! Я тебя прошу: не приходи сегодня! Я неважно себя чувствую. Нам надо поговорить, но не сейчас. Давай в это воскресенье, если ты сможешь, конечно.

У него перехватило дыхание, и он не сразу выговорил:

— Опять ты что-то выдумываешь! Ну ладно, я заеду за тобой к двум часам.

Он хотел добавить еще что-то, но я торопливо сказала:

— Пока! — И положила трубку.

За эти дни я отлежалась и стала походить на человека, а не на сбежавший из морга труп. В воскресенье с утра караулила на балконе, поразив этим любопытствующую мамулю. Когда под окнами показалась знакомая машина, я не стала ждать, пока Евгений за мной зайдет, а, помахав маме рукой, скатилась вниз. Мои опасения не были напрасными — он был уже на площадке второго этажа. Завидев меня, сердито помотал головой, но поздоровался мягко. Выехав на дорогу, вопросительно посмотрел на меня:

— Куда теперь?

Я давно это решила. Предполагая, что разговор у нас будет очень даже не простой и свидетели нам ни к чему, сказала:

— К тебе.

— Если нужна будет помощь — обращайся, — велел Ирас, утыкаясь в бумаги.

— Обязательно, — съязвила я.

Посмотрю, как он будет вышивать цветочки. Никогда же в жизни не видела ни одного принца с иголкой и ниткой в руках. Забавное будет зрелище.

Ирас не ответил, только придвинул ближе чернильницу с пером и начал что-то писать, а я открыла тетрадь с лекциями и стала зубрить заклинания.

Глава тринадцатая

Ирас ушел только после полуночи, проверив, как я усвоила заклинания. Его способ мало чем отличался от того, что применяла к студентам профессор Лария. Мне трижды пришлось тушить скатерть, раз пятнадцать зажигать свечи и огонь в камине и испарять воду из многострадального ковра. Но за такие тренировки принцу я была благодарна. Теперь точно не растеряюсь на практических занятиях, а это дорогого стоит.

С домашним заданием профессора Бастинды я провозилась еще два часа, потому что нитки никак не меняли цвет, и мне пришлось вышивать ветку елки и зеленую бабочку. Выглядела последняя так жутко, что я ее спрятала с глаз долой в сумку и отправилась спать.

На следующий день выяснилось, что я могу не только превращать созданное в реальные предметы, но и просто переносить вышивку. То есть магия, доступная обычным мастерицам, никуда не исчезла, а это не могло не радовать. Откуда мне знать, чем обернется сила кудесницы? А так хоть… елки научусь вышивать.

Правда, сейчас выбор между магией мастерицы и кудесницы был мне недоступен, волшебство срабатывало спонтанно. Профессор Бастинда сказала, что со временем я смогу контролировать заклинания. Дар-то только пробудился. Да и внимательности мне явно не хватает. А так… Но вздохнуть с облегчением не получалось.

После обеда оказалось, что нам в расписание добавили пары по выживанию в различных условиях и почему-то пение. Наверное, занятиями последнего преподаватели хотели повысить наш культурный уровень. Мне же почему-то сразу представлялись девушки, одетые в старорусские сарафаны, сидящие в горнице с прялками и пяльцами, напевающие мелодии.

Я бессовестно хихикала почти всю пару и еле сдержалась, чтобы не рассмеяться, когда выяснилось, что почти ни у кого из мастериц-вышивальщиц нет ни слуха, ни голоса. Зато какой бас оказался у Арара! Ни чем не хуже, чем у профессора Чернавия. Еще бы в ноты попадал… Или боевой маг тоже веселился на этом бесполезном занятии? Глеб же даже рта не открыл, чем вызвал еще больше любопытства со стороны мастериц. М-да…

Ох, и намучается с нами профессор Лавандий, пожилой мужчина с седой бородкой и длинными тонкими пальцами. Он так ими жестикулировал, когда пытался научить нас нотной грамоте, что мастерицы больше на перстни с драгоценными камнями смотрели, чем слушали его речь.

На физической подготовке за нас снова всерьез взялись сначала Чернавий, а потом боевые маги.

— В конце учебного года Турнир Мастериц. Тому, кто хочет принять в нем участие, советую записаться на дополнительные занятия, — сказал Арар, как-то обреченно вздыхая.

— Зачем? Там же нужно свои работы предоставить, показывая мастерство, — удивился кто-то из швей.

— В этом году правила изменены. Каждый участник должен пройти еще и полосу препятствий.

Мастерицы загомонили. Я же, впервые услышав про Турнир, решила, что все равно участвовать в нем не буду. Надежда, что летом откроется портал, все еще во мне жила. Я скучала по родителям и дому. И каждый раз, ложась спать, мысленно желала маме, папе и бабушке спокойной ночи. Понимала, что это по-детски, разумеется, но так тоска хоть немного, да затихала.

— Желающие дополнительно заниматься, запишутся после пары, — подвел итог Арар, пытаясь пальцами расчесать спутанные волосы. — Показываю новый блок упражнений. Сегодня начнем изучать защитные движения. Главная цель — уйти от удара, и если получится, ранить соперника. Магию не использовать! Сначала научитесь простые удары наносить и уходить от атаки, а потом будем изучать стандартные защитные заклинания.

Уж не знаю, кому в нашем случае повезло больше: боевым магам, которым приходится вышивать и нянчиться с группами малоспособных мастериц, или нам, постоянно залечивающим после занятий синяки и ссадины. В прошлые выходные в аптекарской лавке, говорят, в два раза больше специальной мази привезли. И когда торговец сообщил, что это для студентов МыШКи, на нас стали не просто странно посматривать, а начали еще и жалеть. Как иначе объяснить тот факт, что сердобольная Кариса, пожилая вдова, хозяйка лучшей в Наре пекарни, прислала для учеников МыШКи десять корзин с выпечкой, не взяв ни монеты?

Мои размышления прервал громкий щелчок. Передо мной, как и перед остальными адептами, возникли полупрозрачные фигуры.

— А это…

— Ваш враг. Иллюзия не самая сильная, но продержится до конца занятий. Погружение в нее будет наполовину, то есть без запахов, звуков, воспроизведения места, — боевой маг достал черную атласную ленту для волос и с сомнением на нее посмотрел.

— Это как?

— Зал для занятий останется на месте, — Арар зачем-то обвел руками пространство. — И сильно ранить вас не смогут, но созданные иллюзорные воины обладают моим уровнем мастерства ведения боя, — пояснил боевой маг. — Ваша цель получить как можно меньше синяков. Удары, как я уже сказал, вы будете чувствовать, но они весьма ослаблены.

— А может, мы без них потренируемся? — Дария покосилась на полупрозрачного соперника, замершего напротив. Игла у него в руках была настолько острой, что аж сверкала.

— Нет уж, так вы быстрее усвоите, — усмехнулся Арар, собирая волосы в хвост и перевязывая их изрядно потрепанной лентой.

Глеб, как всегда невозмутимый и спокойный, стоял и молчал, явно что-то обдумывая. Мастерицы же поглядывали на него с интересом. Еще бы! Боевой маг сегодня перещеголял всех первокурсниц с факультета вышивальщиц. Его работа — ромашка с бабочкой оказалась столь идеальна, что профессор Бастинда привела ее нам в пример. Я думала, что Глеба теперь все будут сторониться, так же, как и меня, но мастерицы начали активно строить ему глазки.

А вот у Арара вышивать не получалось. Глебу наверняка легко далось это занятие по одной простой причине — он умеет плести сеть. Сомневаюсь, что на Таркских Болотах его учили вышивать. Читала я про эти местечки вчера в учебнике по географии. Жуть! Там водилось столько чудищ… И мантикоры, и волки-оборотни, и кикиморы с болотниками. Проще сказать, чего там не водилось — нормальных и привычных животных. Арару же сподручнее было держать меч, чем тыкать в ткань иглой.

Я вспомнила, что он в столовой рассказывал толпе восхищенно взирающих на него мастериц, как дрался в степи с полчищем орков. Не особо прислушивалась, понимая, что боевой маг явно приукрашивает действительность и сглаживает неприятные моменты, но мастерство владения оружием — налицо. И если у кого и учиться подобному, то да, у Арара. Я это понимала. И даже немного сочувствовала ему, потому что боевому магу из МыШКи никуда не деться. Сидеть за партой, вышивать цветочки и учиться концентрироваться.

В раздевалку после занятий мы с Фионой пришли в числе последних. Мне пришлось ждать подругу, решившую записаться на дополнительные занятия. Я таким энтузиазмом не обладала. Да и Ромео как-то странно хмурился, принимая решение ходить на те же самые тренировки. Хотя ему-то зачем? Я так поняла, что рыжик не собирается участвовать в Турнире. Ревнует он ее к боевым магам, что ли? Мне Фиона не казалась легкомысленной, менестрель же почему-то время от времени брал ее на занятиях за руку, поглаживая ладонь, словно пытался этим жестом сказать, что они с Фионой — не просто друзья, а пара. Подруга каждый раз краснела, смущенно улыбалась, но руки не отнимала. Может быть, такое рукопожатие у кентавров играет какую-то особую роль? Хммм… Пожалуй, стоит все же на досуге заглянуть в учебник по этикету. Сдается, я могу найти там много нового и любопытного.

Да и на паре по физической подготовке рыжик решил от Фионы не отставать. И как только выдерживал точно такую же нагрузку? Я занималась в два раза меньше, но с ног валилась. Либо у Ромео сила воли железная, либо точно по уши влюблен в Фиону. У подруги-то другие силы и возможности по сравнению с человеком. Правда, Фиона стеснялась того, что она кентавр, наотрез отказывалась превращаться даже на парах. Профессор Чернавий кричал до хрипоты, называя ее глупой и неуверенной в себе, но поняв, что кентавр обладает изрядным упрямством, сдался. Я же ни разу не решилась попросить подругу превратиться, боялась обидеть. А так было бы интересно!

Я быстро приняла душ, съела припасенный с завтрака бутерброд и отправилась в библиотеку. Профессор Злотарий ни с того ни с сего задал к завтрашнему дню приготовить доклад о волшебных нитях и источниках. Чувствую, что покопаться придется изрядно.

На чердак я поднималась в девятом часу вечера и снова обнаружила Ираса и накрытый стол. Маг, правда, от бумаг не оторвался, лишь поздоровался и снова увлекся отчетами, судя по ровным колонкам цифр. Я пожала плечами, поела и занялась своими делами.

Следующие дни потянулись уныло и однообразно. Неделя, а затем и вторая. Нас загрузили учебой так сильно, что я не успевала даже заглянуть в библиотеку и попить чайку с Арнавием, не говоря уж о том, чтобы выбраться в город. Все свободное время уходило на вышивание и зубрежку заклинаний.

Фиона же буквально пропадала на дополнительных тренировках с боевыми магами, поэтому мы виделись урывками. Если ткачество, в принципе, у нее не вызывало особых затруднений, то физическая подготовка оставляла желать лучшего. Мне это казалось странным. Подруга же кентавр, поэтому к нагрузкам привыкла.

— И думаешь, я умею охотиться или хотя бы ставить силки? — рассмеялась она, когда я в четверг за обедом не удержалась и прямо ее об этом спросила.

— А разве нет?

— Артур и Ричард никогда не подпустят женщину к таким мужским занятиям, как охота, рыбалка и драка, — отозвалась подруга, поедая яблочный пирог. — А ведь у меня еще три младших брата есть и отец. То, что я кентавр, роли не играет.

— И ты спокойно к этому относишься?

— К чему?

— К тому, что отец и братья что-то тебе запрещают.

— Они же мужчины.

Я фыркнула.

— Можно с ними согласиться и сделать по-своему, Варь.

— Хммм…

— У нас, у кентавров, не все просто. Мы живем достаточно замкнуто, мало с кем общаемся, даже замуж выходим почти всегда за своих. Нет, нас не неволят, — быстро сказала она. — Просто кентавру тебя понять проще, чем мужчине. Он знает, каково это… отличаться от других, — Фиона вздохнула, и я подумала, что безумно мало знаю о кентаврах.

Подругу воспринимала, как обычного человека, потому что она себя так ведет. Или старается? А психология-то, похоже, отличается! По крайней мере, должна! Или нет? М-да… задачка!

Я мысленно сделала себе заметку, что схожу к Арнавию в библиотеку и возьму книгу о кентаврах или Ираса вечерком расспрошу. Он-то точно знает о народах Чарды все!

Подруга неожиданно подмигнула и притянула к себе кружку с клюквенным морсом, довольно щурясь. Ее настроение, в отличие от моего, было чудесным. Я вяло ковырялась в тарелке и старалась не уснуть. Если бы Ирас вчера не взялся помочь с очередным докладом, найдя в нем сорок семь ошибок, то я бы точно провозилась до рассвета.

Фиона быстро распрощалась и умчалась на очередную тренировку. Ромео вторую неделю с нами не было, его отправили в другой город на практическое занятие. И рыжика мне безумно не хватало с его вечным оптимизмом и веселыми шутками.

Откуда-то вернулась, наконец, и директриса Моргана, и Огана тоже исчезала, занятая какими-то делами. Наверное, я бы с ума сошла от одиночества, но… Ирас появлялся каждый вечер, не давая мне возможности похандрить. К концу второй недели я привыкла, что меня на чердаке ждет вкусный и горячий ужин, а потом можно спокойно сидеть и заниматься зубрежкой, изредка позволяя себе любоваться точеным профилем принца. Ирас сосредоточенно и увлеченно разбирал бумаги, иногда о чем-то задумываясь. Как ни странно, такие вечера поначалу мне нравились, а затем стали раздражать. Внутри то и дело крутился вопрос: он что, интерес ко мне потерял? Даже целоваться не лезет. А это было так весело…

Впрочем, о чем я? Боевой маг помогал, как мог, ничего не требуя взамен. Радоваться бы надо.

— Может, еще и рубашку с тебя удалить? — Ирас усмехнулся, и я обнаружила, что с меня исчез теплый свитер — подарок Оганы.

— Извини, задумалась. Сейчас.

Я вспомнила нужное заклинание, возвращающее на меня одежду, и быстро его применила, мысленно касаясь иголкой своего радужного клубка.

— Неплохо. Ты стала лучше справляться.

Эта похвала была настолько неожиданной и редкой, что стало вдвойне приятно. Правда, тут же настроение испортилось, стоило глянуть на лоскут ткани, затянутый в пяльца.

Я поморщилась, потому что в отличие от бытовых заклинаний, вышивание мне давалось с трудом. Упрямый клубок не слушался и выдавал чаще всего темно-зеленую нить. Я изощрялась, как могла. Но сколько не вышивай лягушек и кузнечиков, проблемы это не решало. Я подошла к креслу, взяла в руки вышивку.

— Знаешь, а мне даже нравится, — заметил Ирас.

На ткани красовалась маленькая зеленая ящерка.

— Тебе все нравится, — ворчливо отозвалась я.

Маг хмыкнул, подошел ближе, присел рядом и посмотрел на клубок в моих руках. Я безуспешно пыталась превратить нить в красную, желая вышить маки.

— Как видишь, не выходит.

— Ты в свои силы не веришь, чудо, — отозвался принц, вызывая таким обращением странный жар по всему телу.

Я недовольно фыркнула, надеясь спрятать свои покрасневшие щеки.

— Хочешь, помогу?

Я с сомнением на него посмотрела. При всем своем воображении, не смогла представить, как боевой маг будет вышивать, поэтому просто спросила:

— Как?

— Глаза закрой. И не хмурься, морщины тебе не идут.

Маг взял мою ладонь, легонько поцеловал.

— Ладно, можешь не закрывать, — разрешил он, притянул к себе и нежно коснулся губ.

Сердце дрогнуло, забилось чаще. Ирас, видя, что я не сопротивляюсь, впился в мои губы страстно, жадно и практически сразу отпустил.

— А теперь пробуй, чудо, — прошептал принц, показывая на клубок.

Издевается. Однозначно. Какой тут вышивать, если я в себя прийти не могу!

— Красная.

Клубок засветился.

— Получилось! — вскрикнула я и радостно прижала нитки к себе.

Ирас снисходительно улыбнулся.

— Я ведь заслуживаю еще один поцелуй в качестве награды? — вкрадчиво спросил он.

Нет, кому что, а боевому магу… Додумать принц не дал, накрывая мои губы своими.

— И не боишься, что ударю? — хрипло спросила я, пытаясь отдышаться. Впрочем, кого я спрашиваю? Боевые маги не ведают страха, а Ирас — тем более.

— Потерплю. Оно ведь того стоит, — прошептал он, окончательно наглея и снова притягивая меня к себе.

Утром я нещадно проспала и заработала наказание от профессора Бастинды. Даже мой успех — возможность получать нужную нить, ее не разжалобил. Она еще и припомнила мне все мои неудачные вышивки за последние недели. Хорошо, что не поинтересовалась, куда я их деваю. Боюсь, что узнай вышивальщицы, которые до сих пор со мной не разговаривали, что кузнечики и лягушки обитают теперь у принца в дворцовой оранжерее, меня бы на части разорвали. Правда, я так и не поняла, зачем Ирасу эти мои шедевры. Дар кудесницы позволял мне теперь и просто вышивку делать, перенося ее на ткань, но маг все равно брал себе пушистые хвойные ветки и березовые листья, вдыхая аромат и пряча улыбку. Странный он какой-то…

Соседнее место за партой было пустым. Интересно, что случилось с Дарией? Заболела? Или отпросилась на выходные к родным? Мастерицам делали такие поблажки, но потом пары приходилось отрабатывать.

— Мальцева, о чем я говорила?

Профессор Бастинда нависла надо мной темной скалой и смотрела, как я вожу по бумаге карандашом, ничего не записывая.

— Извините, я задумалась.

— И о чем же?

— О Дарии.

— Мы все сожалеем о том, что с ней произошло, но это не повод…

— А что с ней произошло? — некрасиво перебила я.

Преподавательница поправила очки и внимательно посмотрела на меня.

— Вчера Дария покинула Магическую Школу Кудесниц и отправилась к зачарованному озеру.

— Зачем?

Профессор Бастинда смерила меня странным взглядом. На мгновение показалось, что в ее глазах скользнула печаль.

— Дария Критская решила добыть клубок, Мальцева.

В сердце тревожно кольнуло.

— И она упала в зачарованное озеро. Теперь одной русалкой стало больше, а мастерицей — меньше.

Преподавательница вздохнула, снова поправила идеально сидящие на носу очки, развернулась и пошла вдоль ряда, продолжая читать лекцию. А я же сидела, как громом пораженная. Дария — веселая и приветливая, единственная, кто в этом классе со мной дружил, теперь русалка! И ничего нельзя изменить и исправить. Я вспомнила, как падала в воду, испытывая ужас, но меня спас Ирас, а подругу… Ей вообще никто не мог прийти на помощь. Она это знала, и все равно пошла. Зачем? Неужели этот клубок стоил жизни?

Я вздохнула. Легко мне сейчас так размышлять, а когда сама отправлялась на озеро, в первую очередь думала не о русалках. Тогда я просто не желала слушать никакие разумные доводы — лишь бы на бал не идти. А если Дария пошла, думая, что взять клубок — легко, и именно я подтолкнула ее к этому решению? К горлу подкатила тошнота.

Я попросилась выйти, спряталась в дамской комнате и остаток пары проплакала, растирая слезы по лицу. Дарии больше нет. Дария стала русалкой. Эти слова звучали и звучали у меня в голове. Когда пара закончилась, я умылась и сразу же пошла в зал для физической подготовки. По-хорошему, надо бы пойти и поесть, но аппетита не было.

— Что случилось?

Я обернулась и увидела Арара, вытирающего лоб полотенцем. Явно снова тренировался. Волосы мокрые и растрепанные, рубашка разорвана, а руки в тонких, едва заметных шрамах, по локоть намазаны пахнущим дегтем снадобьем.

— Добрый день.

— Не очень-то похоже, что для тебя он именно такой. Мне вопрос повторить?

Церемониться боевой маг не любил.

— Дария стала русалкой, — тихо ответила я.

— Об этом все утро говорят. Даже преподаватели выглядят подавленными, хотя стараются держать лицо. Я думал, что они-то привыкли. Каждый год мастерицы рвутся добывать волшебные клубки, и лишь единицы возвращаются. Но посмотрел сегодня на профессоров МыШКи и понял, что к смерти привыкнуть нельзя.

— Разве?

Глеб неслышно появился рядом и остановился возле нас.

— А сам-то?

— Возьму тебя на Таркские Болота, убедишься в обратном.

Арар вздохнул и посмотрел на напарника.

— Когда ты пытаешься стать черствым и равнодушным, это меня добивает больше всего. Напомнить тебе о кошмарах?

Глеб нахмурился. Ему что, ужасы снятся? Это Глебу-то? Невозмутимому, уравновешенному, рассудительному? Ни разу же на занятиях не сорвался на крик или едкое замечание, хотя глупо флиртующие мастерицы, так и не научившиеся даже основным узлам, чтобы плести сеть, кого угодно из себя выведут. Арар вон на замечания не скупился. Лично я после его занятий приходила с синяками, которые старательно замазывал Ирас. И, как ни странно, освоила несколько защитных движений после того, как этот нехороший мужчина, напарник Глеба (и как боевой маг с Таркских Болот его терпит?) ударил ниже пояса.

— Смерть долго может не отпускать. Ты можешь с ней смириться, принять, как данность… Но привыкнуть… Я — бывалый вояка. Отец посадил меня в седло в четыре года, а в десять я уже участвовал в битве с орками.

— В десять? — я не удержалась и переспросила.

— Да, Варвара.

— Но ты же был ребенком, — поразилась я, вспоминая, что сама в это время в куклы играла. Наверное.

С Араром и Глебом мы давно перешли на «ты». Мне, в принципе, казалось странным, что мастерицы с боевыми магами на «вы». Я так и не поняла, то ли они так проявляют уважение, то ли стесняются тыкать. По мне так, они точно такие же адепты, как и мы, только на курс старше. И опыта у них побольше. Но ведь мы только начали учиться, у нас все впереди.

Арар грустно усмехнулся, откинул полотенце на скамью.

— Я стал воином, Варь. В тот день, когда увидел кровь, раненых, убитых и сам всадил меч в сердце врагу, детство закончилось. Его война выжгла.

Боевой маг вздохнул и задумался.

— Вы были подругами? — неожиданно спросил Глеб, не давая возможности осмыслить сказанное.

— Да.

— Яд русалок действует медленно, — заметил он.

— В смысле?

— Помнится, у нас в школе Анару в том году во время учений укусила русалка.

Я помотала головой. У них что, на занятиях нечисть есть?

— Она упала в ров, а там эта хвостатая…

Я открыла рот, все же намереваясь спросить, как проходят их пары.

— Мы воду призывали из ближайшего пруда, забыли ее проверить на наличие нечисти. Наши головы были заняты тем, как справиться с миражами да пустынными джинами.

— А зачем вам вообще тогда вода?

— Защитный барьер ставили. Джины в воду не сунутся, если особое

— Дело не в этом. Русалки не отдадут добычу.

Я вздрогнула и уставилась на Чернавия. Ох, ты ж! Занятие вовсю идет, а я ни сном, ни духом!

— Вы на занятии находитесь или спите? Марш на пробежку. И не отлынивать!

И я рванула в указанную сторону, выкидывая все мысли из головы. Подумаю об этом позже.

— Тебе одного раза мало?

Ирас расхаживал по чердаку, отчитывал меня, как малолетнюю девчонку, и был непреклонен, когда я изъявила желание отправиться спасать Дарию. Это я глупость сделала, что решила с ним посоветоваться. Уже тысячу раз пожалела, что сказала.

Он сжал кулаки, резко выдохнул и оказался рядом.

— Не смей даже думать о том, чтобы снова отправиться к русалкам! В тот раз нас даже не я спас, а твоя нелепая выходка — помощь Агнесс!

— Нелепая, значит? — уточнила я.

— Запрещаю! Слышишь, запрещаю!

Ирас рявкнул так, что мне моментально захотелось сбежать и спрятаться под кроватью, пока его высочество не успокоится. А я-то еще надеялась, что он поможет. Да чтоб я хоть раз с ним пошла советоваться! Изверг! Варвар! Эгоист!

Меня встряхнули, и я ойкнула, по сверкающим черным глазам поняв, что последние нелестные слова произнесла вслух.

— Мне что, поговорить с директрисой и посадить тебя под замок? Или отправить во дворец, чтобы выкинула эту затею из головы?

— А что сразу не в темницу-то? — прошипела я.

— Ты туда хочешь? Подземелья у нас знатные. И если весомые аргументы на тебя не подействуют, то я возьму тебя на экскурсию.

Терпение Ираса закончилось, и он зло уставился на меня. Потом резко выдохнул, взял меня за подбородок, окутал взглядом.

— Пообещай, что не пойдешь. Дай мне спокойно уехать на встречу с послами из Аскании. Не заставляй все отменять.

— Они при смерти?

— Кто?

— Послы.

— Нет. Почему ты так решила?

— А Дария через двое суток необратимо станет русалкой!

— Это ее выбор! — боевой маг был невозмутим и спокоен.

— А если бы на ее месте оказалась я? Ой, ваше высочество, вы бы наверняка не отменили бы вашу встречу с послами!

— Варвара!

— Я восемнадцать лет Варвара. Дария — моя подруга. И если вы, ваше высочество, способны бросить друга в беде, то ко мне это не относится!

Ирас молчал долго, сверля меня взглядом.

— В Зачарованном озере русалок больше, чем во всей Шелдронии. Я не желаю идти на смерть и тебя не отпущу.

— Трус.

Он вздрогнул.

— Трус, — повторила я. — Нужен ли королевству такой будущий правитель?

Принц окатил меня таким ледяным взглядом, что я приготовилась бежать и, если что, прятаться под кровать.

— Ты сейчас слишком расстроена, чтобы мыслить здраво. Поговорим через два дня, когда я вернусь. Надеюсь, что ты посмотришь на эту ситуацию с другой стороны, признаешь, что я был прав.

Рука сама взметнулась, намереваясь дать ему пощечину, но Ирас ладонь перехватил.

— Хватит! Я ничем на этот раз не заслужил твоего удара.

Голос боевого мага звучал резко и холодно.

— Повторяю, я запрещаю тебе отправляться к русалкам и спасать глупую девчонку! И, чтобы пресечь даже попытку нарушить мой приказ, — я сощурилась от повелительных ноток в словах, — ты до утра понедельника не покинешь чердак.

— Что?

— Моргану я предупрежу, заклинание наложил, еду принесет Огана. Посидишь и подумаешь над своим поведением. Полезное занятие.

С этими словами Ирас выпустил мою руку и исчез в портале, а я заметалась по чердаку, пытаясь найти выход. Ненавижу его! И ужом извернусь, но спасу Дарию, чего бы мне это ни стоило!

Глава четырнадцатая

«Варя, мы опробовали все доступные способы. Прости»

Эту записку от Ромео Огана передала в воскресение после обеда, и я вертела ее в руках, не зная, что теперь делать. После того как Ирас ушел, я злилась. Сильно, долго, со вкусом. Только разгром комнаты, а потом — уборка позволили немного успокоиться. За полтора суток я перепробовала все, что можно, надеясь выбраться из комнаты: попыталась разбить стекло, выломать дверь, пройти через огонь следом за Оганой… Ожог до сих пор болит, а ободранные костяшки пальцев ноют. Стены же в МыШКе оказались крепкими, впрочем, и двери с окнами тоже. Стоит признать, что и защиту его высочество поставил знатную. Саламандра приносит еду и записки от друзей, сообщая новости, но помочь больше ничем не может.

— Без спроса, — заметил Ромео, хмурясь.

Друг всегда был чересчур честным, а сейчас дело попахивало воровством, и это ему явно не нравилось. И никому не нравилось. Но куда нам деваться? Если попросим — не дадут. А у Мары, я слышала, один из целителей-практикантов то ли жених, то ли кандидат на эту роль, вот и смогла добыть. Даже жаль будет, если они рассорятся из-за нашей выходки.

— Ладно, все будут отвечать. Выгнать — не выгонят, а наказание…

Дира оптимистично махнула рукой. Она права. Главное — спасти Дарию, а остальное — переживем.

К Наре мы шли не толпой, подумав, что так нас могут заметить. С промежутком в пять минут разбегались парами, договорившись встретиться на окраине города.

Когда мы собрались, Ромео в очередной раз поинтересовался, не передумал ли кто.

— Ведите уже, — хмыкнул рослый черноволосый парень с факультета портных.

Девушки пытливо уставились на нас, кутаясь в теплые куртки. Парни о чем-то переговаривались вполголоса, решая, как нам выжить.

И мы пошли спасать Дарию. По пути я рассказала друзьям, как выбралась. Вроде бы шепотом говорила, но услышали меня почему-то все. Лес, мрачный и темный, наполнился смехом и шумом.

— Струны мандолины! Его высочество и подумать не мог, что ты окажешься столь изобретательна, — ухмыльнулся рыжик, поправляя ворот теплого серого свитера, торчащего из-под куртки.

Ромео в такой одежде казался взъерошенным воробышком, но посмеяться над ним я не могла. Мы все постарались одеться неприметно и удобно, поэтому походили на кого угодно, но не на адептов МыШКи. Профессора Рума, если бы он нас таких красивых увидел, удар бы хватил точно.

— Зато мне можно не стараться выжить, — заметила я.

— Почему? — любопытная Фиона тут же встревожилась.

— Ирас все равно убьет за эту выходку.

— Еще бы, его же никто так не обходил! — захихикала уже Гвен, хватая под руку Красаву, жующую пышку.

Видимо, волнение сказывается.

— Ты прости нас, Варь, что мы так себя вели, — попросила Красава, останавливаясь и смущенно смотря на меня. — Если он тебя выбрал, то…

— Давайте сменим тему, — предложила я, не желая рассказывать о наших запутанных отношениях с боевым магом. — Мы почти пришли. Лучше сейчас проглотить противоядие.

Все как-то сразу стали серьезнее, смех стих. Мы проглотили по янтарной капле, достали клубки и иголки и вышли к озеру.

Темная вода была спокойна и неподвижна. Тени елей тонули в ней вместе с размытыми силуэтами луны и огромных звезд. Ночь выдалась ясная, слегка морозная.

— И что теперь?

Я подошла к озеру, чувствуя, как кроссовки, которые показались удобнее для такой ситуации, тонут в мокрой глине. Фиона и Ромео мгновенно оказались рядом.

— Мы пришли, чтобы забрать Дарию, — громко сказала я.

Ответом стала тишина. Легкий ветер пробежался по треугольным макушкам елей, сорвал с зачарованных ив несколько листьев, швырнув их нам в лица.

— Выходи на битву! — крикнул Ромка, подходя еще ближе и прижимая к себе Фиону, смотрящую на озеро огромными глазами.

У меня создалось ощущение, что и драться эта парочка будет тоже в обнимку.

Вода пошла кругами, и мы втроем отошли к другим адептам, стоящим чуть дальше.

Одна за другой русалки показывались из озера, но не подплывали, замирали, рассматривая нашу группу, изо всех сил старавшуюся не растерять остатки храбрости. У меня дрожали руки, невольно лезли воспоминания о прошлом разе, но струсить я себе не позволяла. Я просто сильнее страха.

— Нэт, сколько их тут?

— По пять на каждого, — быстро сориентировался рослый парень, растирая озябшие руки.

Агнесс, сверкая глазами, подплыла к берегу, вильнула хвостом, с которого осыпалась черная чешуя. Она поднялась и уставилась на меня.

— Дария упала в зачарованное озеро, и по праву наша.

Русалки дружно загомонили, подтверждая слова предводительницы. Мы с ними спорить, естественно, не стали.

— Древним законом, утвержденным Великой Кудесницей Арией, вы не можете отказаться от битвы, — твердо сказал Ромео. — И никакая из сторон не должна применять магию.

А друзья-то у меня, смотрю, подготовились.

— Если проиграете, умрете, — ответила Агнесс, пугая меня шипящими нотками в голосе.

— То есть даже не станем русалками? — уточнила Гвен, нервно теребя кончик светлой косы.

— Вы же выпили противоядие, не так ли?

— Ты следила? — удивилась я.

— А не должна?

Что-то мелькнуло в ее взгляде, заставив меня почти заледенеть. Я прямо чувствовала, как по коже ползет странный мороз, не давая сдвинуться с места. Магия? Мое воображение? Или просто страх?

— Знаешь, почему я вас тогда отпустила?

— Ты была мне должна за помощь в лесу.

Агнесс рассмеялась, а у меня по коже снова пополз холодок, озаряя жуткой догадкой. Ребенок ли передо мной? И если нет, то сколько русалке лет?

— Я должна была выйти замуж за принца. Мне твердили об этом с рождения, — сказала она. — Но Ирасу я была не интересна. И тогда я оказалась на озере… Желала доказать, что чего-то стою.

Предводительница русалок усмехнулась так, что я сглотнула и неимоверными усилиями заставила себя остаться на месте, не пятиться и не сбежать. Нельзя показывать свою слабость врагу.

— Его бы я не отпустила, — задумчиво заметила она, рассматривая меня.

— Это был твой выбор. Разве Ирас виноват в том, что ты пошла на озеро? — спросила я, осторожно оглядываясь на молчавших адептов за спиной, не спешащих прекратить наш разговор с Агнесс.

Русалки зашумели, на берег хлынула волна холодной воды, принося запах сырости и почему-то полыни.

— Мой выбор?

Агнесс оглянулась на русалок, оставшихся в воде, положила руки на талию и спросила:

— Кто из вас пришел за клубком для себя?

Тишина.

— А кто хотел стать мастерицей?

Русалки и на этот раз промолчали.

— Они что, все пришли на озеро, потому что хотели заставить Ираса обратить на них внимание? — ужаснулась Фиона, не выдержав.

— Да. Только ни одну из них он не полез спасать.

— У меня просто было его кольцо, — возмутилась я несправедливому упреку.

— И что? — Агнесс улыбнулась, жутко сверкая темными глазами. — Принц мог и не защищать. Боевой маг же, ушел бы. Да и кольцо зачем дал?

Русалка подошла ближе, почти выйдя из воды, зло хмыкнула.

— В ту ночь, когда ты шла к озеру, я решила дать тебе шанс на спасение — претворилась попавшей в беду только потому, что ты решила от него сбежать.

— Откуда ты знаешь? — внутри у меня все похолодело.

— Ирас тогда сглупил, не наложил на тебя защитных чар, поэтому я могла читать твои мысли, — пояснила Агнесс, явно делая мне одолжение.

— А как же ментальная защита МыШКи? — удивилась Красава.

— На нее не действует. Кудесница же…

Мне отчаянно захотелось потрясти головой. Такое ощущение, что у меня амнезия, и я проснулась и ничего не помню, а на меня вываливают кучу полезных сведений.

— Ты знаешь, что за каждый твой день под этим заклинанием, Ирас отдает взамен свой? — уточнила Агнесс, окончательно меня добивая. — Ты ведь не отдаешь установленную плату, верно?

— Ты о чем? — я окончательно растерялась, даже на время забыла, зачем сюда пришла.

— Варь, если боевой маг помогает второй раз или накладывает защиту, но не устанавливает цену, то плата остается той, что была в первый раз, — прошептал Ромео.

Я вздрогнула и оглянулась на студентов, слушающих наш разговор.

— Не сказал. Это неудивительно. Ирас всегда был излишне благороден и горд, чтобы о чем-то просить, — как-то странно заметила предводительница русалок, рассматривая всех нас.

— Мы пришли забрать Дарию, — честно ответила я, решив прекращать вести разговоры. — А с принцем я потом разберусь.

— Если выживешь, — усмехнулась Агнесс, щелкая пальцами.

Ее фигура мгновенно изменилась: выросла, засверкала. И передо мной оказалось… Я прикусила губу до крови, чтобы не завизжать. Черные волосы женщины напоминали шевелящихся змей. Губы тонкие, бесцветные, но черные острые зубы они не скрывали. Глаза вытянулись, стали узкими и теперь напоминали темные провалы. В руке русалка держала копье, наконечник которого поблескивал.

— Надо же, никто даже не кричит. В последний раз, когда я превращалась, пытались даже сбежать, — доверительно сообщила она. — Смелые.

Нечисть резко обернулась и пронзительно крикнула. И русалки одна за другой стали выходить из воды, оборачиваясь в подобие Медузы Горгоны.

— Никого не убивать, — неожиданно приказала предводительница русалок. — Ранить, выбить из строя.

Мы недоуменно переглянулись, потому что недавно слышали от хвостатой нечисти совсем противоположные по смыслу слова.

— Она, — Агнесс пальцем указала на меня, — моя. Я желаю, чтобы девчонка умерла последней, от моей руки. Пусть почувствует, как уходит их жизнь и осознает, что виновата в гибели стольких людей. Да-да, убивать вас всех я буду медленно. И у нее на глазах.

В этот момент мне стало по-настоящему страшно. Если до этого я отгоняла от себя ужас, заставляла думать о том, что мы спасем Дарию и победим, то сейчас страх опутывал липкой паутиной, не давая возможности сдвинуться с места. Сбежать бы. Не думая. Без оглядки.

— И долго нас пугать будете? — Нэт встал рядом со мной, увеличил иглу и невозмутимо уставился на Агнесс.

— Смелый мальчик, но глупый, — прошипела она.

— Если победа за нами — отдаете Дарию и говорите, кто ее укусил, — твердо сказал Ромео.

— А если за нами — умрете.

Ой, мамочки!

— В круг! — скомандовал Нэт, и мы, как послушные цыплята, встали спина к спине, увеличивая иголки. Фиона резко выдохнула и сжала мою руку. Ромео, стоящий с другой стороны от меня, нахмурился и смотрел, как русалки разбиваются на группы.

— Может, сеть…

Голос Гвен прозвучал совсем тихо.

Идея была хороша, но… плести сети времени не было, да и в своем мастерстве мы сомневались. Сдается, каждый сейчас вспомнил, как боевые маги учили нас создавать это простое и удобное оружие против нечисти, и жалели, что были столь невнимательны на занятиях. А ведь золотистая сеть даже с самыми простыми наложенными заклинаниями дала бы нам…

— Бейте в ноги, они у них уязвимы, — прошептал Ромео, когда русалки кинулись к нам.

— Аааа!

— Получай! — Нэт швырнул одну из русалок в озеро, окатив брызгами Гвен и Диру.

Мастерицы завизжали от холодной воды, дав возможность нечисти напасть. Я рванула на подмогу, но добежать не успела, потому что меня отбросило в сторону, я поскользнулась и упала. Поднялась, впрочем, мгновенно, вытирая рукавами грязь с лица.

— Не смей ставить подножку!

— Лицо расцарапаю, грымза хвостатая!

Фиона вынырнула откуда-то слева, пытаясь отдышаться.

— Варя, ты как?

— Чудесно, — крикнула я в ответ.

Подруга быстро оценила мой внешний вид. И растрепанную косу, и наливающийся под глазом синяк, и куртку, у которой оторвала предыдущая напавшая бестия рукав, и теперь на шерстяной свитер налипли иголки и листья. Хмыкнула и пробралась ближе.

Я увернулась от очередной русалки, встала спиной к Фионе, поднимая скользкую иголку повыше. Запястье уже нещадно ныло, а плечо отказывалось шевелиться. Не дай лесная нечисть, узнает об этом профессор Чернавий. Мне только лишних тренировок на выносливость не хватало.

— Аааа!

Последний звук принадлежал нам с Фионой, потому что русалки снова навалились скопом, царапая острыми когтями одежду и желая добраться до лица. Мы, чудом уворачиваясь, тыкали бесполезными иголками, которые, вот заразы, стали тяжелыми, как ведро с камнями. И что же у этих бестий такие когти длинные, а чешуя — острая? Я бы тоже от такой не отказалась. Смотрится жутко, но какой эффект-то… Да если бы не приказ Агнесс, нас бы в капусту уже покрошили! Кстати, где предводительница русалок?

Я попыталась оглянуться, но увидела только черные волосы русалок и рыжую макушку Ромео.

— Держись, Варь! — крикнула подруга, оттесняемая хвостатыми.

Я в очередной раз извернулась и пнула особо наглую русалку, решившую действовать напролом — схватить и повалить меня на землю.

Мгновения, когда Фиона обратилась в кентавра, я не увидела. Сначала раздалось шипение, потом визг, а затем две русалки полетели в сторону. М-да… умеет, оказывается, моя подруга действовать задними… ммм… копытами. Вон как лихо половину хвостатых возле нас отшвырнула. Четверо стонут под деревом, трое, измазанные грязью, ползут к озеру, а еще одна просто лежит и пытается подняться.

В стороне, как аккомпанемент происходящему, адепты с факультета портных ругаются так, что хочется уши зажать от стыда. Самих студентов не видно, но с десяток русалок силами портных находились в бессознательном состоянии. Мастерицы бы точно не стали церемониться и скидывать их в кучу. Это портные чересчур щепетильные и аккуратные. Один Ромео, в комнате которого тетради и учебники стоят ровными стопками, а одежда всегда находится в шкафу, а не на спинках кровати, как у меня, чего стоит.

Раздался плеск воды, ругательства, какой-то жалобный писк. На меня снова посыпалась листва. Слева мелькнул лошадиный хвост, и подруга, абсолютно забыв про меня, рванула в сторону, где слышался голос Ромео. По пути, отринув страх, она отшвырнула копытами нескольких русалок и с боевым хриплым кличем рванула в самую гущу дерущейся толпы. Оторопели от ее громкого голоса и непонятно откуда взявшейся силы все. И мы, и хвостатые. Я с запозданием подумала, что надо было взять с собой братьев Фионы — Ричарда и Артура, но был риск, что они нас просто никуда не пустят. Да и просить подруга не умела. Чересчур гордая… Она даже братьям про свои проблемы с Алорой и Белорой не рассказывала, решив разобраться сама. А эти олухи даже не интересовались ее делами! Эх!!! Кентавров бы сюда. Хотя бы Венченцио! Лягнул бы пару раз копытами…

— Бей их!

Звонкий голос Фионы снова вывел всех из ступора, битва опять закипела. Я отбивалась, чувствуя необъяснимую злость и думая о Дарии, которая заперта под темной водой. И ей не выбраться, если мы не поможем. А силы заканчивались, портные в открытую сыпали ругательствами, Фиона почти охрипла, а я просто пыталась не останавливаться. Давалось это решение не просто. Болело уже все. И ноги, и руки, и спина. Холодный ветер пробирал до костей, швыряя в лицо листья и иголки. Волосы лезли в глаза, а дышать становилось все труднее. От озера тянуло сыростью и гнилью, что мне с трудом удалось сдержаться, чтобы не закрыть нос. Откуда взялся этот запах? Магию же нельзя применять!

— Дира, держись! — крикнула Красава, отталкивая от себя русалку и наматывая волосы следующей на кулак.

Резко дернула, ткнула локтем в живот и повалилась вместе с русалкой в грязь, отчаянно визжа.

Я оглянулась и собралась кинуться к подруге, на которую навалились четверо, как в нескольких шагах от меня оказалась Агнесс, и сердце ухнуло вниз. Умру! От этой пощады не будет. Она уже ранила троих и оставила под деревом, чтобы потом добить. Специально ведь выжидала, когда останусь почти без сил! Ей нужна легкая и неоспоримая победа.

Перед глазами все плыло, пока русалка медленно, давая почувствовать страх, упиваясь моей беспомощностью, шла ко мне. Елки зеленые! Как же домой-то хочется! Сбежать бы! Но вместо этого я подняла иголку и приготовилась к атаке. Сейчас оружие мастерицы казалась тяжелым и холодным, как змея. Ну и что, что две недели училась драться? Толку-то. Только Фиона иглу немного использует да парни. Остальные мастерицы предпочитают бить руками, царапать лицо и выдирать волосы. На поляне стоит визг и писк сильнее, чем в мышином царстве. Да и какие из нас бойцы? Мы же не боевые маги. Мы — мастерицы. Русалок мы ранили, но никто из нас не стал убивать. Пусть и хвостатая нечисть, но все же живая… Да и сможем ли?

— Слева заходи! — голос Фионы заставил меня приободриться, хотя ее команда относилась не ко мне.

— Да отпусти ты, хвостатая!

— Получай!

— А ты думала, что у тебя одной когти острые!

— Ай! Гадина!

Агнесс улыбнулась, не торопясь оправила черное платье, напоминающее чешую. Я сосредоточилась и стала внимательно следить за ее движением, чтобы не пропустить удара. Она замахнулась, и ее копье встретилось со сверкающим мечом. Ирас! Даже не видя его лица, я точно знала, что это он.

— Кай, под защитный купол! Всех! — голос у него был злой и хриплый, но я испытала неимоверное облегчение.

Ирас! И пусть, как хочет, наказывает… Главное, что пришел, не бросил, не оставил в беде. В тот момент я его почти простила.

Меня подняло в воздух, перевернуло и швырнуло в сторону, поэтому, как Ирас ушел от атаки, я не увидела. С трудом поднялась, опираясь на руку Ромео, вытирающего рукавом кровь из носа. У меня же нещадно болела поясница, ноги не слушались, а каждый вдох давался тяжело, будто не хватало воздуха.

И прижалась к плотной стене купола. Непробиваемая, зараза! А аскарай под кроватью в банке спит. И что не взяла? Интересно, прогрыз бы магическую преграду?

Я вскрикнула, потому что принц резко ушел в сторону. Ранен? Ни царапины. Счастье-то какое!

В тот момент, когда Ирас схватил Агнесс за горло, я почти успокоилась. Подумаешь, руки дрожат. Так, мелочи…

Битва прекратилась. Часть русалок, что еще была не обездвижена сетями Глеба и Арара и мечами гвардейцев, остановилась, когда принц победил Агнесс. Они покорно склонили головы и не двигались.

Купол исчез. То ли закончилась его магия, то ли он действовал до тех пор, пока длилось побоище.

— Которая? — Ирас вгляделся в предводительницу русалок.

— Так я тебе и сказала.

— Хочешь, чтобы убили их всех?

Я от этих слов вздрогнула.

— А она тебе позволит? — русалка посмотрела прямо на меня.

Агнесс выглядела жалко. В руках Ираса она казалась маленькой и хрупкой, даже какой-то беззащитной, что ли… Снова магия? Я помотала головой, глубоко вдохнув. Оглянулась на друзей, которые молчали, вслушиваясь в разговор. Страшно уже не было. Никому. Только мне. Я боялась только того, что Агнесс дотянется когтями до Ираса.

Принц на вопрос не ответил, лишь повторил свой:

— Которая?

Агнесс умудрилась ухмыльнуться, промолчала.

— Я, — одна из русалок, стоящая рядом с Глебом склонила голову и обреченно подошла к принцу.

— Не убивай ее, пожалуйста, — крикнула я, еще не соображая, что творю.

Но сказанного было не вернуть.

Ирас уставился на меня тяжелым взглядом. Черные глаза сверкнули и опалили холодом. Мамочки!

— Варя, другого способа спасти мастерицу нет, — встревожено сказала Фиона. — Придется выбрать — либо русалка, либо Дария.

Я смотрела в черные, как жемчуг, глаза Ираса, надеясь, что он найдет выход. А я отплачу. Сторицей. За каждый день защитных чар, за то, что пришел, проявил милосердие и не стал убивать…

— Кай, открой портал.

И эти слова прозвучали, как приговор, лишая меня всякой надежды. И пощадит ли он остальных русалок, ту же Агнесс? Разве хоть одна из них виновата, что влюбилась в принца? Я ведь тоже могла быть среди них.

— В МыШКу?

— Да. В кабинет Морганы, — спокойно ответил его высочество.

Перед нами вспыхнула воронка.

— Глеб, сопроводи! И пусть меня все дождутся. Я разберусь и перемещусь.

Хммм… Ирас знаком с Глебом столь близко, что зовет по имени? Интересно…

Боевой маг подошел к нам, кивком указывая на воронку. Мы послушно, один за другим, шагнули в портал. Как на заклание, честное слово!

Я бросила прощальный взгляд на Ираса, но он смотрел на Агнесс, поэтому мне ничего не оставалось, как последовать за друзьями.

Глава пятнадцатая

Директриса Моргана сидела в кресле возле камина и пила чай из кружки с изящной золотой ручкой. На коленях лежали свитки, перевязанные алыми лентами. Синее облегающее платье с приколотой брошью-мышью сидело на преподавательнице идеально, а волосы, собранные в замысловатую прическу блестели так, что хотелось зажмуриться. На нашу беду, директриса МыШКи в кабинете находилась не одна. С ней рядом, перебирая бумаги, стояла профессор Бастинда, одетая в черное платье с высоким воротом.

До нашего появления обе преподавательницы явно были заняты делом, но едва мы всей компанией появились из портала, напоминая побитых цыплят, кружка чая оказалась на столе, а бумаги — в кресле. Бастинда с Морганой замерли перед нами, рассматривая разбитые носы, царапины на лицах и руках, лоскуты ткани, в которые превратилась наша одежда. У нескольких ребят с факультета портных под глазами наливались синяки, а у Диры опухла щека.

Преподавательницы обвели тяжелым изучающим взглядом всех нас, останавливаясь, по закону подлости, на мне.

— Кидай… давай кидай! — зычный крик капитана пиратов раздавался с капитанского мостика.

Они опять играют в кости! Да сколько можно? Мы почти неделю на этом корабле, и каждый вечер одно и то же. Играют, ржут, словно тироны (водятся на одной из дальних планет Галактики странные существа, издающие звуки, более похожие на громкий смех) и травят байки о космосе. Я, конечно, люблю послушать такие истории, но это уже слишком. За пять дней надоело!

— Вы странные пираты, — проговорила, заходя в рубку и присаживаясь на диванчик.

Капитан Зор отвлёкся от рассматривания выпавшей комбинации и обдумывания дальнейшего хода и посмотрел на меня своими красными глазами.

— Анжи, детка, мы не пираты… — перевёл взгляд на остальных членов команды, с лёгкой улыбкой меня рассматривающих.

— А кто? — растерянно спросила я, обводя команду. М-да, интересный состав подобрал себе Зорен: демосы, каму и забронги в одной команде. Колоритно так получилось, причём как в прямом, так и в переносном смысле.

— Перевозчики, — коротко ответил Зор и, встряхнув зажатые в огромном каменном кулаке кости, бросил их на деревянную дощечку. С тихим стуком кубики соприкоснулись с поверхностью и, прокатившись через всё поле, выдали очередную комбинацию.

— Да! — вскричал обрадовавшийся капитан. — Я выиграл! Стекс, ты сегодня… — потрогал рукой каменный подбородок, раздумывая о наказании для проигравшего штурмана, закатившего глаза в ожидании того, что же надумает кэп.

Зор вдруг просиял и выдал:

— Звонишь её мужику, — ткнул в меня пальцем, — и угрожаешь убить девчонку! Ну там… скажешь, что по частям вернём или попользуем всей командой, — у меня рот открылся от неожиданного заявления и того, с какой лёгкостью Зор всё это говорил. Он тем временем продолжил: — Убьём двух зайцев: развлечёмся, а то надоело, летаем пятые сутки, ждём этого чудика с крыльями, а он все не торопится, надо подтолкнуть парня к действиям, заодно и денежки свои быстрей получим, сбагрив Анжи с рук на руки. После твоего звонка он мигом примчит.

— Не поняла! — стала трясти капитана за руку. — Зорен, объясни!

То, что Зорен нанят моим братом для выполнения миссии по сближению меня с моей парой, я узнала в тот же вечер, когда гелос выбежал из бара.

Дон поведал мне все особенности плана с участием капитана и его команды по моему похищению-спасению. Но это было после того, как меня похитили пираты. Нет, тут они не подкачали! Я не сразу сообразила, что эти громилы от брата, а до этого такого страху натерпелась. Пока меня связывали прямо на пороге бара и доставляли в космопорт, думала, что меня действительно похищают, пыталась кричать и царапаться, даже пару раз съездила по нагло ухмыляющейся роже Зорена, правда, ему это что ветерком щёку обдуло — даже не поморщился, а я чуть руку не отбила. Теперь они якобы везут меня в гарем одного из повелителей планеты Демос. Да-да, правитель на Демосе не один: двое или трое, точно сказать не могу. Там вроде недавно заварушка была, вероятно, уже и меньше стало монарших особ. То, что демосы любят всякую экзотику, известно во всей Вселенной.

А мы, голуанки, самые что ни на есть диковинки. И вот от злобных синекожих демосов меня и должен вызволить мой спаситель — как принцессу из лап дракона.

— Анжи, мы не пираты! Мы перевозчики! И ты, детка, — указал на меня огромным пальцем, — наш заказ! Мы катаем тебя по галактике, пока твой крылатый мужик не решится на какие-то действия. Интересно, он там не подох ещё без суккубской энергии? — загоготал великан, кося на команду взглядом. Те громко заржали в ответ.

— Нет… ещё нет… надеюсь на это, — потеребила рукав своего лётного костюма. Да-да, при «похищении» мои вещички тоже прихватили. Дон любовно собрал мне сумочку и передал моим похитителям до часа «икс». То есть до самого действа. Когда только все успел? На звездолет меня принесли на руках, доставили в собственную каюту, где я и поняла, что на злобных пиратов они не тянут, ибо такое трепетное отношение к пленнице было весьма нехарактерно для злодеев.

А после того, как я обнаружила в персонально выделенной мне каюте личные вещи и записочку от брата, в которой он мне пояснил, что капитан Зорен нанят им, я спокойно начала готовиться к старту с орбиты. Брату я доверяю и буду делать все согласно инструкциям. А по инструкции я должна слушаться каменного капитана.

— Надеется она! Слышали, мужики? Парень скоро скопытится, а она надеется, — строго сказал капитан, — мы его подтолкнём к действиям, пока он ещё в состоянии предпринимать какие-либо действия.

— А как же вызволение меня из плена? — растерянно спросила я. Нет, ну хочется почувствовать себя принцессой, вырванной из лап злобного владельца гарема.

— Да он подохнет раньше, чем мы туда долетим! Ты суккуба, Анжи, а он пара твоя. Мы летаем уже пять дней. Пять! Ещё пара дней и всё! — и огромный каменный мужчина выдал звук, похожий на сдувающийся шарик.

— Как всё? — тяжело осела на диван, рассматривая капитана. Соглашаясь на весь этот фарс, я не подозревала, что могут быть такие последствия.

— Нет, ну кто из нас суккуба? Ты или я?

— Я.

— Тебе что, Дон ничего не объяснил? Что за сущность у тебя, знаешь?

— Знаю. Почти всё знаю. Процесс обмена энергией мне незнаком… пока, — тихо добавила я. Ведь это личное и об обмене энергией внутри пары я знаю лишь в теории. Брат не рассказал, лишь улыбнулся и сказал, что придёт время и все само собой произойдёт.

— Нет, ну это вы, конечно, сами решите, как да что делать, — снова засмеялся великан и вся команда подхватила. — Сейчас же надо его выманить к нам. У него ломка по твоей энергии. Он её попробовал, — посмотрела на него, собираясь задать вопрос, откуда сведения, он перебил: — Дон сказал, что попробовал. А теперь жаждет новую порцию, правда, наверняка не подозревает в чём дело, оттого о-о-очень плохо себя чувствует. А тут мы, позвоним и потребуем выкуп за тебя.

— А если он не прилетит? — червячок сомнения подтачивал душу. Хотелось верить в лучшее, но оставался вариант, что я не нужна своему гелосу.

— Прилетит, никуда не денется. Главное, подыграй нам, — обнадёжил кэп и, переводя взгляд на дверь, громко крикнул: — Стекс!

— Да, кэп, — отозвался тот, входя в помещение рубки.

Он ходил переодеваться. Сменил рабочий тканевый комбинезон песочного цвета на чёрный костюм, состоящий из брюк, заправленных в высокие отполированные до блеска сапоги, рубашку и плащ. Да, зрелищно! А если учесть, что Стекс — демос, то да, вдвойне зрелищнее и жутко.

— Ну как? — сверкнув чёрными глазами и погладив костяные наросты на голове, спросил синекожий мужчина.

— Жу-у-у-утко! — протянул капитан. — То, что нужно! — воодушевлённо закончил.

— По местам! — скомандовал кэп, и вся команда спешно покинула рубку. Остались мы с Зореном и штурман, исполняющий роль вселенского зла.

Мы, не споря, выскользнули за дверь.

— Глеб, проследи, чтобы разошлись по комнатам! Но сначала к целителю пусть сходят…

Я фыркнула и отправилась к себе на чердак, проигнорировав приказ Ираса. Знаю, что вредность — она всегда некстати. Но командный тон принца просто вывел из себя. Понимаю, что он зол на меня за эту выходку, но что мне оставалось делать? Не могла я бросить Дарию в беде! Да я бы себя до конца жизни винила, что позволила ей стать русалкой.

Боевой маг с Таркских Болот следовал за мной по пятам и молчал. Мне показалось, что он старательно прятал улыбку. Ну да! Я выгляжу… Эх… да что там говорить-то? Представьте чудо-юдо после битвы на Калиновом мосту.

— А откуда ты знаком с принцем? — не удержавшись, спросила я.

Все-таки любопытство взял верх над злостью.

— Долгая история, Варь. Как-нибудь обязательно расскажу. Ты к целителю не хочешь пойти?

Я пожала плечами и, гордо расправив плечи, открыла дверь в свою комнату. Глеб хмыкнул и, не прощаясь, ушел.

Огана металась по комнате и явно волновалась. Пол местами был прожжен, а камин пылал неестественно ярко.

— Варя! Живая!

Саламандра кинулась ко мне, остановилась рядом, пылая жаром. Глаза у нее стали огромными от удивления. Умею я на повал убивать своей красотой даже ящериц. Тьфу!

— Привет! Ты Ирасу сказала, куда я ушла?

— Нет. Он здесь и не появлялся.

Я помотала головой.

— Как это?

— А ты где была? И почему в полу дыра? Я ее заделала, конечно, но…

— Спасибо. Плохо все, Огана.

— Совсем?

— Совсем.

— Погоди, сейчас принесу поесть, и ты расскажешь, что произошло.

Саламандра исчезла и вернулась с полным подносом. Я за это время успела принять душ и выкинуть никуда негодную одежду. Правда, поесть мне сразу не удалось, потому что Огане было интересно узнать, что произошло. Пришлось рассказывать, время от времени поедая пирожки.

— Ох, и наворотила ты дел, Варь!

— Он струсил! И еще нас же за это наказал! — отозвалась я, наливая чай.

— Глупая!

— Чего? — я обиженно уставилась на саламандру.

— Вот сама посуди… Кольцо под кроватью осталось, так?

— Так, — согласилась я.

— Ирас не заглядывал в комнату.

— Почему ты так решила?

— Про аскарая-то не знал.

И точно.

— А как тогда он…

— Варь… Если принц не позволил тебе пойти спасать подругу, то это не значит, что он сам не отправился на озеро. Понимаешь?

— Зачем ему спасать Дарию? И почему сделал из этого тайну? Сказал бы, что поможет, и я бы ему доверилась.

Саламандра закатила глаза и фыркнула.

— Объясни, я не понимаю.

— Да когда его высочество говорил тебе о том, что собирается делать? Не в его это характере. Он не привык советоваться. Принц все сам решает. Неужели не заметила? Да и удачу легко спугнуть. Сделал бы, а потом… Нет, боюсь, и потом бы он не стал рассказывать.

Я сжала руками виски. Получается, отряд боевых магов во главе с Ирасом на озере не просто так появился?

— Дошло до тебя?

— Ирас бы в любом случае пошел спасать Дарию, играя в благородство? А что это меняет?

Огана захлопала глазами и вспыхнула огнем, рассыпая искры на пол. Я схватила кувшин с водой и опрокинула на тлеющий ковер.

— Варь, да он отправился спасать девчонку потому, что это тебе было важно! — не обращая внимания на то, что произошло, взволнованно воскликнула Огана. — Даже свою невесту с послами оставил и…

— Невесту?

Огана застонала.

— Давай сделаем вид, что я тебе этого не говорила. Пожалуйста.

— В той делегации была его невеста? — уцепилась я.

Тогда понятно, почему боевой маг отказал мне в помощи. А чего я ожидала? Что у него невесты не будет?

— Да. Ирас меня убьет, если узнает, что я тебе проболталась.

— Можно подумать, мне бы кто-то другой не сообщил эту чудесную новость.

— Это верно. Желающих тебе насолить немало.

Мы немного помолчали, я доела суп и выпила чай.

— Она красивая?

В горле встал ком, и захотелось вскочить и бежать без оглядки. Забыться бы…

— Да, — не стала лгать саламандра.

— Покажи, — попросила я.

Огана взмахнула рукой и создала из огненных искорок силуэт. Невеста Ираса была прекрасна. Тонкая, хрупкая, как цветок, с правильными чертами лица и огромными глазами. Наверняка, и приданное за нее дадут знатное.

— Варь…

А у меня из всего богатства жук в банке да куст крапивы, куда мне до асканийской принцессы-то? Жизнь спасает, тратя на глупую адептку силы и время, и ладно.

— Варь… Не расстраивайся. Ему стольких уже прочили! А это так… только знакомство. В Шелдронии не приняты династические браки. Любая может стать избранницей принца.

— Да пусть что хочет, делает! Я не собираюсь за ним бегать!

— Неблагодарная! Принц же тебе жизнь спас! Думаешь, Агнесс бы тебя пощадила? — воскликнула саламандра.

— И что ты предлагаешь?

— Позвать и поговорить, — тихо ответила она.

— Да он злой, как тысяча чертей! А мне жить хочется! Да и что я ему скажу?

— Для начала — спасибо, — предложила Огана.

— А потом?

— Поцелуй, и этого будет достаточно.

Я открыла рот, закрыла, потрясла головой и вздохнула. Вспомнила, как сидела взаперти, сходя с ума от неизвестности, потом — сверкающий меч и надежную спину, за которую спряталась от русалок. И принцесса эта еще…

— Варь…

— Я не знаю.

— Зови, — велела Огана, твердо решившая нас помирить. — А я пошла. Меня Моргана зовет.

Я вздохнула и полезла под кровать за кольцом. Заодно вытащила и банку с аскараем. Чудо, что все были столь заняты, что про него забыли. Подарю завтра профессору Злотарию. Не пропадать же добру, верно? Поставила банку с жуком возле сумки. Повертела в руках кольцо, подумала и швырнула под кровать. Не нужна ему моя благодарность, ироду проклятому! У него вон принцесса-красавица есть, силы немерено, королевство целое на попечение, а мне домой возвращаться.

Я вздохнула, пытаясь успокоиться.

Поблагодарить, конечно, Ираса надо. Жизнь-то спас. Но я это сделаю, когда перестану злиться и буду нерушимой, как скала. Тогда спокойно, мило улыбаясь, поблагодарю боевого мага за помощь и подарю вышивку. Создам специально для него и вручу, как положено мастерице со всеми поклонами и учтивыми словами, пожелав счастья. Ирас к тому моменту отойдет, перестанет злиться, может быть даже женится… По щекам побежали слезы. Что же мне так горько-то!

Я всхлипнула и заползла прямо в одежде под одеяло, задув все свечи. И так в этот момент захотелось домой! К маме, которая пожалеет, погладит по голове, утешит. Это не беда, что я взрослая. От проблем и несчастий все равно хочется спрятаться. Только мамы рядом нет. И решаю я теперь все сама. И сдается, решаю неправильно. Сейчас бы переступить через свою гордость и упрямство, позвать Ираса и помириться, а я вот с подушкой обнимаюсь. Ох, дурной у меня характер, женский…

Утром я проснулась, как ни странно, рано. Села на кровати и подумала, что все еще сплю. Точно помню, что легла в одежде, не став переодеваться и смазывать царапины мазью. Откуда на мне белая рубашка? И явно не моего размера.

— Огана, — позвала я, надеясь, что она откликнется.

Саламандра не вынырнула привычно из огня. То ли обиделась, то ли была занята. Я вздохнула и осмотрела руки. Ран не было, и кольцо, надетое на цепочку, холодит кожу. Потянулась, попыталась снять — не вышло. Я теперь, как хоббит Фродо буду ходить! Вот, зараза! Что за чары принц наложил? В том, что Ирас заглядывал, я и не сомневалась. И он меня переодевал или Огана?

Впрочем, подумать над этой проблемой мне не дал колокол. Пришлось вставать, умываться и делать зарядку. Тело, как ни странно, после вчерашней битвы, не ныло и не болело. Тоже заслуга боевого мага, применившего волшебство? Да я с принцем так до конца жизни не рассчитаюсь!

Я собрала сумку, спрятала в нее банку с аскараем. По-хорошему надо было спуститься в столовую и позавтракать, но я боялась показываться студентам на глаза. Наверняка все в курсе того, что произошло.

В аудиторию я проскользнула перед самым звонком, и тут же профессор Злотарий вызвал меня читать доклад о жуках Великой пустыни.

— И еще там водятся аскараи…

— Говорят, что вы даже одного создали, — заметил профессор, с интересом смотря на меня.

Понятно, о том, как мы спасали русалок ему уже известно. В глазах пляшут озорные искорки.

— Да. Хочу вам подарить. Можно?

Он чуть не сел мимо стула.

— Это ж… Это ж… целое состояние! — воскликнул мужчина.

Я пожала плечами. Обогащаться за счет моих вышивок — весьма сомнительное удовольствие.

— Если надо, еще вышью. Так возьмете питомца?

— Конечно! — профессор Злотарий посмотрел на меня жадным взглядом, словно все еще не верил, что я ему и, правда, подарю аскарая.

Я подошла к своей парте, вытащила из сумки банку с жуком. Студенты дружно шарахнулись, мастерицы взвизгнули. И что такого-то? Миленькое насекомое, к тому же мирно спящее и честно выполнившее свою миссию. Это же не гремучая змея! Ну да, подрос только за ночь, раз так в пять, и теперь половину банки занимает. Но я же рассказывала, что на аскарая магия может действовать не совсем предсказуемо. Чему тут удивляться? Спит же? Спит. Зачем кричать, предлагая этого милого жучка убить, пока не очнулся и всех не съел? Да и больше он уже не станет. Это его предел в росте. Обычно аскараи становятся такими большими к концу жизни.

— Вот! — я поставила банку на стол перед профессором Злотарием.

Пару секунд он рассматривал аскарая, а потом нежно и трепетно прижал к себе банку и как-то мечтательно улыбнулся.

— Так вот, продолжая рассказ про этого жука, хочу отметить…

— Садитесь, Мальцева. Я ставлю вам зачет за семестр, — прервал меня профессор.

— А…

Я растерялась больше, чем обрадовалась.

— Я сам расскажу про аскараев. Открываем тетради и записываем!

Я вернулась на свое место, озадачено почесала макушку.

— Он всю жизнь мечтал его купить, — прошептала Фиона, оправляя складки на бежевом платье.

На ней усилиями целителей тоже не осталось и следа от вчерашнего. Обсудить произошедшее с подругой и Ромео мы еще не успели, потому что все пришли на пару в самый последний момент, опасаясь слишком ярко проявленных эмоций по отношению к нам. Удивительно, что директриса Моргана не собрала всех в главном зале и не рассказала, что мы натворили. Наверное, пожалела. Нам и так досталось от его высочества.

— Я слышала, что даже дом был готов продать.

— Правда?

— Ты ему такой подарок сделала, Варь!

И чудесно! Жука пристроили, преподавателя порадовали, зачет получили. Надо же найти положительные стороны в произошедшем, верно?

Подруга уткнулась в тетрадь, а я постаралась скрыть улыбку.

На этот раз я лекцию не записывала, позволив себе немного расслабиться. За окнами лил дождь, и магические огоньки, обычно любившие подлетать к стеклам, создавая солнечных зайчиков по всей аудитории, скопились под потолком. Профессор Злотарий увлеченно рассказывал об аскараях, то и дело поглаживая банку с жуком. Вот, осчастливила! Может, мне и других преподавателей чем-то подобным порадовать? Сдается, они еще от вчерашнего не отошли.

Едва пара закончилась, мы с Ромео и Фионой сбежали.

— Думаешь, уже знают? — спросила я, пытаясь отдышаться и выглядывая из-под лестницы.

— Нам обещали за завтраком, что расскажут, как играть в благородство, — скривилась Фиона.

— Кто?

— Швеи.

— Мы бы, конечно, не сдержались, но сама понимаешь, если еще и драку устроим, то…

Рыжик развел руками и достал из сумки бутерброды. Хороший у нас друг, заботливый и хозяйственный. Мы быстро съели его припаса, и я подумала, что на обед тоже не пойду, потерплю до вечера.

На парах преподаватели словно сговорились. Как иначе объяснить, что каждое занятие начиналось с фразы: «Мальцева, к доске!» Впрочем, не только на мне отыгрывались. Следом вызывали Фиону, потом Ромео и далее по списку всех, кто был с нами у зачарованного озера. Двоек мы не получили, как ни странно, но устали до чертиков. И когда Чернавий объявил, что теперь занятия по физической подготовке увеличиваются в два раза, я никак на это не отреагировала. Хуже, чем есть, уже быть не может.

Оказалось, может. Драка все же состоялась. И теперь мы вместо ужина стояли в кабинете директора Морганы побитые, с растрепанными волосами и синяками на скулах, и слушали, как нас отчитывают.

— Мне добавить еще одно наказание? Вы понимаете, что будет, если его высочество узнает о драке? Я не смогу вас прикрыть, как бы ни старалась! Нет, я еще понимаю, что портные ринулись решать спор кулаками, так как большинство из них мужчины, но вы… — волшебница гневно обвела нас взглядом. — Вы будущие мастерицы! Нужно быть достойным этого звания! В вас дремлет древняя сила, которая способна многое изменить!

— Можно подумать, что в швеях она не дремлет!

— Езерская! От вас я вообще не ожидала! Даже ваши братья в шоке!

Фиона закатила глаза и фыркнула.

— Я сегодня же отправлю письма всем вашим родным. Возможно, если вы не слышите меня, то они смогут иначе воздействовать. После того, что его высочество сделал для вас и нашей МыШКе…

— А что он сделал? — не удержалась я.

— Поставил защиту.

— Можно было сразу и надзирателей.

— Мальцева! Вы хоть осознаете, сколько у него сил уходит не ее поддержание? А ведь его высочество еще взял под свое крыло Королевскую Мастерскую!

Я промолчала, но про себя подумала, что ему дешевле обошлось бы просто посадить нас в тюрьму. И еще некстати вспомнилось, как Агнесс говорила, что Ирас оградил и меня защитными чарами. Не знаю, как они действуют, но сдается, неспроста я выжила у русалок. И за это тоже придется благодарить принца. Поцелуями. Я закусила губу и опустила голову, продолжая слушать нотации директрисы. Что делать? Как поступить дальше? Как же легко мне жилось до этого урагана, унесшего меня в Шелдронию!

Глава шестнадцатая

Нет ничего веселее, чем поздним вечером, когда все тело ломит от усталости, а в животе урчит от голода, отправиться отбывать наказание в Королевскую Мастерскую. Морально я готовилась к тому, что сейчас мне выдадут ведро с тряпкой и… Здравствуй, Золушка! Пытка оказалась более изощренной. Нас разделили на группы по пять человек и распределили в складские помещения.

Я потянулась и выпрямила спину.

Знатное наказание, ничего не скажешь! Перебирать тюки с нитками и всякой мелочью вроде бисера и бусин — такое даже при всем моем богатом воображении, я представить не могла. И если нитками набивали мягкие игрушки для детей, и их просто было нужно аккуратно складывать рядами в шкатулки, то вторые приходилось разбирать по цветам, а пуговицы еще и раскладывать по величине. Нудное, на мой взгляд, абсолютно бесполезное занятие.

Нет, едва я помирюсь с Ирасом, обязательно об этом поговорю. Неужели не существует заклинаний, которые облегчат этот труд? И почему торговцы сгружают все в один мешок? Дурдом какой-то, честное слово! Или, может, эти нитки и мелочь просто сгребают с пола мастерских? Это, кстати, более правдоподобно выглядит. Но не в таком же количестве! Спросить у работниц я пока не решилась, но дело к этому шло.

Помимо ниток, бусин и бисера еще были всякие крючочки, пустые катушки из-под ниток, иголки, которыми я то и дело колола пальцы. Если учесть, что еще и костяшки жгло, как огнем, после драки с факультетом швей, радости от этого не прибавлялось.

В помещении, выделенном под склад, помимо меня находились Ромео, Фиона, Красава и худенький парнишка с факультета портных. Чуть поодаль сидела Сора — наша надзирательница на этот вечер. Она весело напевала песенку, поглядывая то и дело на часы.

— Ее кавалер ждет, — шепнула мне Сата, одна из мастериц, перекладывая в свою корзину из мешка очередную порцию ниток с бусинами.

Для Саты, как выяснилось позднее, это была привычная, пусть и нудная, работа, за которую она получала пару золотых в месяц в качестве добавки к основному жалованию. Еще трое мастериц о чем-то переговаривались в дальнем углу, шустро разбирая очередной тюк с мелочью.

Сора улыбнулась, поправляя сбившуюся на бок белую косынку.

— Как смена закончится, пойдут гулять. Погода сегодня такая чудесная. Луна огромная… — мечтательно вздохнула Сата, продолжая сплетничать.

Видимо, ей было ужасно скучно, а студенты, молчаливые и угрюмые, как принцессы Несмеяны, вызывали в ней любопытство, поэтому она старалась привлечь наше внимание. Какое-никакое, а развлечение для мастерицы, оставшейся без кавалера.

Я вздохнула. Лично меня на чердаке ждало домашнее задание Бастинды и доклад о кровной магии.

Через час я вышла, сходила попить воды, умыла лицо и снова вернулась. Мастерицы по-прежнему бодро и шустро перебирали нитки, о чем-то переговариваясь вполголоса.

— Да хорошей она была! Пошла сюда раньше времени, чтобы своей семье помочь.

— Оттого и жаль, что погибла.

Это они о чем? Вернее, о ком?

— Его высочество всю семью девушки взял на свое попечение, Кара.

Мастерицы заметили мой интерес и как-то резко замолчали и принялись за дело. Меня же гложило любопытство. И я постаралась сделать вид, что увлечена разбором ниток, в тайне надеясь, что разговор возобновится.

— Говорят, что причины сбоя магической защиты в тот день так и не выяснили, — продолжила Кара, поправляя на плечах платок, расшитый лазоревыми цветами.

— Даже его высочество бессилен?

Я замерла и переглянулась с Фионой и Ромео.

— Он тогда одну из студенток МыШКи успел спасти. Случайно, правда. Увидел, что из окон веревка торчит, и мастерицы вниз спускаются, вот и кинулся…

Я выронила пустую катушку, и она исчезла где-то под стулом. Мастерицы посмотрели на меня, как-то смущенно переглянулись и принялись перекладывать нитки из мешков в корзины. Разговор стих. А я сидела и сходила с ума. Получается, что в Королевской Мастерской тогда погибла мастерица? И Ирас мне не сказал? Мы с ним так ни разу нормально и не поговорили о произошедшем. В моем мире бы меня, как минимум, расспросили о случившемся, заставили давать показания, затаскали бы по судам, как свидетеля, а в Шелдронии почему-то все иначе.

— Варь, не переживай, — прошептала Фиона. — Все позади.

— Ты знала и мне не сказала? — поразилась я.

— Ты и так на взводе была, я не хотела тебя расстраивать.

Потрясающе! Тоже мне, подруга называется!

— Варь….

— Да ладно, чего уж там.

Я вспомнила, что тоже не рассказала Фионе о пуговицах, которые достались нам с Ромео. Не у нее одной есть тайны.

Я вздохнула и подняла голову. Защитные плетения были почти не видны, слабо мерцая под самым потолком. Мне не стоило их опасаться. Нас всех сегодня заставили пройти своеобразную процедуру. На листе написали список помещений, которые для нас доступны. Каждый уколол палец и выдавил каплю крови на лист. Та сразу впиталась в бумагу, а мы получили доступ на второй этаж — четыре ветки коридора, складские помещения и туалетные комнаты. Безумно много. Вот разве стоило ради такого пальцы колоть? В прошлый раз, когда мы с профессором Бастиндой посещали Королевскую Мастерскую, всего этого не понадобилось. Но полдня не два с половиной месяца…

В полночь я вернулась к себе на чердак. Накрытый стол поразил разнообразием блюд. Я оглянулась, посмотрела на Огану.

— Ирас или ты?

— Считай, что я, — ворчливо отозвалась саламандра, ложась в огонь.

Пятнистая шкурка засверкала: Огана явно наслаждаясь пламенем.

Я с укором посмотрела на нее, молчаливо взывая к честности.

— Если скажу, что ужин принес боевой маг, то ты ведь есть не станешь.

Я вздохнула, покосилась на еду. За весь день только бутерброды Ромео и были. Да и не пропадать же добру! Я села, придвинула тарелку, открывая крышки с блюд. В комнате тут же запахло ароматным мясом и вареной картошкой. Может друзей позвать? Но они наверняка сразу же легли спать, как собирались. Или нет? Спуститься к ним? Сдается, если наткнусь ночью на кого-нибудь из преподавателей, ни я, ни они не обрадуются.

— Чудесно, что ты все это не пошвыряла и не побила.

— Есть охота, — отозвалась я. — Думаю, что раз из-за Ираса я толком не поела, то отказываться не стоит. Ромео с Фионой еды сможешь отнести, а то они тоже голодные? Пожалуйста.

Огана кивнула, превратилась в огненную девушку, и быстро составив на два подноса часть тарелок, исчезла с ними в огне.

— Обрадовались, — коротко сообщила она.

— Спасибо.

— Ты так с принцем и не поговорила? — вернулась Огана к прерванному разговору.

Мое поведение в отношении боевого мага она совсем не одобряла.

— Нет, — ответила я, откусывая кусок пирога с мясом и грибами.

Саламандра вылезла из огня, обернулась.

— А он приходил.

— Знаю. Переодел, нацепил на меня кольцо…

Я на мгновение представила, как Ирас лезет под кровать, чтобы найти украшение и рассмеялась. Очень уж забавная картинка получалась. Нет, понятное дело, что при помощи магии нашел, но все же…

— Варь… Помирись ты с ним. У него, думаешь, проблем мало?

Я отложила пирожок, который вертела в руках.

— У меня сегодня был безумный день. Давай в другой раз?

Огана нахмурилась, обернулась ящеркой и нырнула в огонь.

— Как хочешь.

Я зевнула, собрала грязную посуду, вымыла и, усевшись за стол, достала книги. С докладом я провозилась дольше, чем планировала, а за вышивку взялась, когда начало светать. Подремала пару часов и встала. Саламандра сжалилась надо мной и принесла кофе. Ароматный, с легким запахом корицы, он щекотал мой нос, но просыпаться все равно не хотелось.

На общей лекции по защитным артефактам, мы с Фионой, которая полночи плела полоски узоров для летающего ковра, дремали на плечах у Ромео. Голос у преподавательницы был тихий, монотонный… Пожалуй, еще бы пара занятий, и я бы выспалась. Лекции, правда, пришлось просить списать у рыжика.

Она сейчас болеет, — пояснила я, не желая казаться грубой или невежливой.

— Я знаю, — тихо ответила студентка, не спеша отойти. — И я этому виной. Прости.

— Ээээ… Я не совсем тебя понимаю.

— Я — та самая русалка, что ее укусила.

— Кто? — поразилась Дира, оказываясь рядом.

— Откуда ты тут?

— И как это возможно?

— И зачем нужно было ранить Дарию?

Мастерицы окружили нас мгновенно. И хорошо, что не кинулись на новенькую с кулаками. За Дарию переживали все, и ученики, и преподаватели. Только ее родителям дела не было. Седьмой ребенок в семье, как выяснилось, от которого рады избавиться. Девушке повезло, что в ней проснулся дар. Эту историю вчера мне по секрету шепотом рассказала Мара, староста нашего факультета. Казавшаяся до этого высокомерной и заносчивой, с предубеждением относившаяся к кентаврам, Мара изменилась, влюбившись в Лоренцо. Да-да, паренек оказался именно представителем того самого народа и не устоял под напором мастерицы. Я слышала, что у них свадьба не за горами. Интересно, в Шелдронии так принято? Влюбился и сразу жениться? Или это просто исключительный случай?

— Да как ты посмела явиться!

— Дария при смерти!

Я поднялась.

— Тихо, девчонки, — примирительно сказала я.

— Ты будешь защищать русалку, нашего врага? — поразилась Гвен.

— Давайте просто ее выслушаем. Хорошо?

Мастерицы уставились на нечисть, поедая ее глазами.

— Когда ты русалка… Когда ты ею становишься… Вся твоя воля подчиняется той, что тебя укусила. В моем случае это была Агнесс. Я не смогла ей противостоять. Предводительница велела — и я сделала, не задумываясь.

— Она что, всех за марионеток держит?

— Да, — просто ответила русалка. — Простите. Я, правда, не специально.

— Ты пришла извиниться?

— Да. И не только…

— Мы думали тебя его высочество убил, — перебила Красава, оказываясь рядом со мной.

А ведь и точно! Я помнила условие, когда нужно было сделать выбор.

— Как такое возможно? — поразилась Дира, теребя кончик толстой косы. — Я про то, что ты жива и сейчас стоишь перед нами.

— За это Варваре спасибо, — робко улыбнулась девушка.

— Мне? — не удержалась я от возгласа.

— Ничего не поняла! — выдала Гвен.

— Когда вы ушли, принц опустил меч и призвал Арию.

— Кого?

— Великую Кудесницу?

— А это возможно?

— Ох, силен!

— И она пришла?

— Да.

— И тебя спасли?

Девушка вздохнула и посмотрела на меня, шокированную всеми этими событиями. Сердце забилось чаще, в ушах застучало. Ирас не стал убивать русалку, потому что я его попросила! И разногласия с ним в этот миг перестали иметь значение. Я простила ему все, что он натворил, и почувствовала себя безумно виноватой. Придется сегодня вечером надеть колечко и помириться.

— А его высочество купол накинул… Мы ничего не слышали, но о чем-то он с Арией явно договорился, потому что… я снова мастерица! И меня взяли в МыШКу!

Девушки загомонили, обсуждая услышанное.

— Как тебя звать-то? — спросила я.

— Айре. Пожалуйста, позволь мне посидеть с тобой, пока Дария у целителей?

— Зачем?

— Помогу, если что. Я просто не знаю, как тебя отблагодарить за то, что живая, — сказала девушка, краснея.

— Садись, — сдалась я, думая о том, как может с неожиданной стороны повернуться к тебе жизнь.

Еще пару дней назад рядом со мной находилась Дария, а теперь улыбается та, что почти превратила ее в русалку.

На занятии мне с трудом удалось сосредоточиться. И если бы не Айре, которая пару раз шептала нужные заклинания, то я бы вконец испортила вышивку.

— Похвально, Мальцева. В этот раз вы никого не оживили. На следующем занятии мы попробуем действовать иначе.

Профессор Бастинда пошла вдоль ряда, отмечая что-то в журнале.

— Как?

— Будем накладывать ни одно заклинание мастерицы, а два. К примеру, пусть бабочка подарит хорошее настроение, а цветок вкусно пахнет ванилью или корицей.

— А естественный запах не получится?

— У Мальцевой, может, и получится. Она все же кудесница.

Я снова вертела кольцо в руках и не решалась надеть.

— И долго ты будешь думать? Зови уже! — саламандра, как кошка дергала хвостом, задевая полено в камине.

Сдается, опять тушить пожар придется. Когда Огана становится чересчур эмоциональной и взволнованной, чары огня, что бегут в ее крови, вырываются наружу.

— А вдруг Ирас сейчас с невестой?

Огана закатила глаза и весело фыркнула.

— Ужин же принес? Принес. Раны твои вчерашние залечил? Залечил.

— Он же — благородный принц.

— Ну-ну, кто-то меня в обратном убеждал сутки назад.

Я вздохнула. С сомнением посмотрела на саламандру.

— Ну сколько можно-то?! Как ругаться с ним — так ты не думаешь.

— Поздно уже.

Часы на каминной полке с изображенной феечкой на верхушке показывали четверть первого часа ночи. На мой взгляд, не самое подходящее время для того, чтобы звать мужчину в гости. Особенно Ираса.

— Отговорка, — припечатала Огана, угадывая мои мысли. — Маг, между прочим, всю ночь тогда с тобой сидел.

— Когда? — удивилась я.

— Когда ты после побоища с русалками вернулась.

Я нахмурилась.

— Почему тогда не приходит?

— Дает тебе время, чтобы успокоилась. Ты же вторые сутки злишься.

Саламандра снова превратилась в ящерку, осмотрела меня глазами-бусинками.

— Пошла я. Надеюсь, что завтра ты расскажешь о том, как вы помирились.

Принц вздохнул.

— Ты ведь умеешь хранить тайны, чудо, верно?

— А не похоже?

— Глеб, — тихо ответил боевой маг.

— А…

— Он не в курсе. Скажешь, Ария тебя на месте испепелит, — предупредил Ирас.

— И ты позволишь?

Принц фыркнул.

— Это не наша тайна, поэтому не рассказывай никому, пожалуйста.

— Спасибо за доверие, — тихо ответила я. — А почему она Глебу не скажет правду?

— Встретишься, обязательно спроси, — ехидно заметил маг.

Иначе говоря, не лезь не свое дело и сгорай дальше от любопытства. Зато понятно, почему Глеб так легко плетет сети. Дар матери, пусть и по капле, но прорывается. Да и на Таркских Болотах он выжил неспроста. Наверняка Ария позаботилась о защите для сына.

— А как ты с Арией познакомился? И с Глебом?

— Великая Кудесница пришла сама, когда наши пути с ее сыном переплелись. Уж не знаю, случайно или нет, так вышло. А история знакомства с Араром и Глебом слишком долгая, чудо. Давай в другой раз расскажу, а сейчас просто поужинаем.

Я не стала возражать, взяла на заметку, что когда-нибудь порасспрошу подробнее. Поговорить мы еще успеем.

За столом мы почти не разговаривали. Когда собрали посуду, свечи уже догорали, а часы показывали начало второго. Я зевнула.

— Спать пора, — заметил Ирас.

Я задумалась. Вышивку сегодня делать не надо, лекции можно выучить и потом, а бытовых заклинаний необходимо освоить всего два. Можно и утром вызубрить, а на переменах попробовать, попросив Ромео помочь. Я умылась, переоделась, заползла под одеяло.

— Ирас…

— Что? — боевой маг стоял ко мне спиной, наблюдая за пламенем в камине, но тут же, едва я позвала, развернулся и подошел.

— Агнесс сказала, что ты наложил на меня защитные чары.

— Ты против?

Какой прогресс! Меня спросили. И неважно, что после того, как уже все решили и сделали.

— Ты за них расплачиваешься.

Ирас промолчал.

— В общем, я бы хотела вернуть тебе этот долг.

Сказала и покраснела, чувствуя, как он изучающе на меня смотрит.

— Драться не буду, — сочла нужным предупредить я.

Маг усмехнулся.

— Знаешь, чудо, твоя сегодняшняя сговорчивость меня пугает.

— Не хочешь — не надо.

Я повернулась к нему спиной и постаралась подавить вздох разочарования.

— Почему же не хочу? — раздался вкрадчивый голос принца.

И через мгновение мы целовались. Жадно, страстно, практически не останавливаясь. А потом Ирас закутал меня в одеяло, улыбнулся и, пожелав спокойной ночи, открыл портал.

— С тебя, кстати, еще шесть поцелуев.

Что? Он считал? Поразительно.

— А с завтрашним днем — семь.

Я не удержалась, кинула в него подушку. Портал исчез, но в голове все еще звучал его смех, и когда я закрывала глаза, то улыбнулась.

— Как тебе это удалось-то? — Нэт стащил с моей тарелки бутерброд и пытливо уставился на меня.

Я не ответила.

— Ну, Варь… Нам же безумно интересно! С чего вдруг его высочество сменил гнев на милость-то! Вернул стипендии, оставил отработку за украденное противоядие на две недели, а главное, нам в выходные можно ходить в город!

— А будние дни — нет. И в Королевской Мастерской торчать еще до конца месяца, — заметила Красава, ставя поднос с едой и присаживаясь рядом с Ромео.

— А лучше, чтобы до сессии эти нитки перебирали? — уточнила Фиона, отрываясь от тетради с лекцией по географии, позаимствованной у Ромео.

— Нет, конечно. Просто его высочество не из тех, кто меняет свои решения.

Красава поводила ложкой по тарелке с кашей и задумалась.

— Вот и я про тоже! Варь, ну сознайся, что ты для него такого сделала-то!

Я закатила глаза. Да, ничего! Даже не просила отменять наказания. Ирас сам поговорил с директрисой Морганой. Впрочем, может, вчерашние поцелуи повлияли? Я покраснела и закрыла глаза, вспоминая его теплые губы, сбившееся дыхание, часто бьющееся сердце под моей рукой. И даже наличие у принца невесты не омрачило радости.

— Эй, Варвара! Хватит мечтать! — Нэт, смеясь, щелкал пальцами перед моим лицом.

— Не скажешь, какие аргументы привела принцу, чтобы он передумал?

— Нет, — ответила я.

Пусть лучше думают, что я извинилась за наше поведение, а о снисхождении попросила директриса Моргана. Так безопаснее для всех нас. Именно эту версию я и изложила друзьям, решив, что Фионе и Ромео и так все понятно. И зря, как выяснилось, приукрасила правду. Ох, как зря!

— Мы в выходные собираемся в Нару на ярмарку. Варь, пойдем вместе? — предложил Нэт.

Фиона поперхнулась и закашлялась. Ромео похлопал подругу по спине и выразительно посмотрел на меня.

— На свидание зовешь? — прямо уточнила я, недоумевая, когда он успел мной заинтересоваться. Не на озере же у русалок, когда я выглядела, как огородное пугало. Я усмехнулась своим мыслям. Ираса это не остановило.

— Да.

И что делать? Отказаться? С одной стороны, я только вчера целовалась с Ирасом, а с другой стороны, у принца ведь и невеста есть.

— Извини. Я планирую заняться учебой. Сессия на носу. Мне нужно готовиться.

— Если хочешь, я останусь и помогу.

Вот еще одно доказательство тому, что врать никогда не стоит. Чревато последствиями.

— Думаю, что вышивать ты не станешь. А с остальным я справлюсь сама. Да и Арар с Глебом вряд ли отпустят с тренировки, — пошла я на попятный.

— Ты тоже будешь участвовать в Турнире? — воскликнула Фиона.

— Вообще-то я не планировала. Мне просто хочется научиться себя защищать, — на этот раз честно созналась я.

Не говорить же, что Ирас не спрашивал ни моего мнения, ни Глеба с Араром. Просто оставил записку, что дополнительные занятия с боевыми магами мне не повредят. Сдается, что принц мог бы и сам меня поднатаскать, но… Для Ираса я не просто студентка, поэтому где-то пожалеет, а это, по всем законам подлости, выйдет мне потом боком. Глеб и Арар же спуска не дадут. Эх, жаль никому не скажешь, что тебя учит плести сети сын самой Великой Кудесницы.

Нэт, впрочем, не расстроился, когда я отказалась, но явно о чем-то задумался. Надеюсь, он не станет выяснять, какие отношения у меня с Ирасом.

Мы разбежались на занятия. У меня в этот раз первой парой стояло пение. Бесполезный предмет, на мой взгляд, но пропускать нельзя. Я поймала себя на мысли, что втянулась в учебу, стала привыкать. Даже к вышивке теперь относилась проще. Гораздо веселее создавать рисунок, зная, что под рукой у тебя клубок нескончаемых нитей. Даже жаль будет его здесь оставлять, когда откроется портал в мой мир.

День пролетел на этот раз незаметно и быстро. И даже нудное перебирание ниток из многочисленных тюков не напрягало. Ирас ждал меня на чердаке, и я улыбнулась.

— Привет!

— Здравствуй, чудо.

Он подошел, наклонился и нежно меня поцеловал.

— Прогуляемся?

— Ээээ…

Я все еще не пришла в себя, поэтому слегка растерялась и не нашлась, что ответить.

— Мне вышивку делать.

— Совсем недолго, — соблазняюще прошептал боевой маг, наглея и прокладывая дорожку из поцелуев по моей шее.

Я, сознаюсь честно, млела и наслаждалась моментом.

— Ладно.

— Хорошо. Одевайся, я прихвачу корзину и пледы.

С этими словам принц исчез в портале.

Я потрясла головой, хихикнула.

— Еще не готова? — Ирас снова оказался в комнате, хотя не прошло и пары минут. — Ты передумала?

— Нет, — я расхохоталась и покачала головой. — Сейчас оденусь.

Боевой маг решил помочь в этом непростом деле, и мы провозились дольше, чем обычно, вдвоем завязывая шарф и застегивая пуговицы на пальто. По-моему, я походила на бабайку из детских страшных сказок. И еще сгорала от любопытства. Что же там такого придумал Ирас? Что хочет показать?

Боевой маг подхватил сначала корзину, потом зажал под подмышкой пледы и лишь потом протянул мне свободную руку.

Крыша, на которой мы оказались, была черепичной, ярко-красного цвета, но в темноте казалась совсем темной. Дома неровными рядами расползались во все стороны. Кое-где торчали трубы, но они служили больше украшением, чем были необходимы. В каждом доме есть кто-то, владеющий бытовой магией, а дым вообще запирался в обычных кристаллах, на которые накладывали заклинание.

Небо же над головой было бескрайним и высоким. Звезд на нем сияло много, и все яркие и какие-то большие. Луна же наоборот казалась маленькой.

— Садись, — Ирас отвлек меня от рассматривания пейзажа, и я обернулась.

— А зачем?

— Сначала накормлю, а потом…

Он рассмеялся.

— Ты с таким любопытством на меня смотришь, чудо.

— Ты сегодня весьма загадочен.

Ирас помог мне сесть на плед, одной рукой обнял за талию, второй накинул на ноги еще одно одеяло и притянул корзину. Порылся в ней, достал слегка помятый кусок яблочного пирога.

— Пикника на крыше у меня еще ни с кем не было, — заметила я, отряхивая крошки.

— И у меня.

Ирас налил в небольшие кружечки горячий чай, протянул одну из них мне, шутливо чокаясь.

— За это чудесное «впервые», чудо, — сказал он.

Я немного покраснела и сделала глоток.

— Твое любимое место? — спросила я, вдыхая травяной аромат.

Принц не ответил, наклонился и чмокнул меня в нос. И понимай, как хочешь. Когда мы съели все пироги и выпили чай, Ирас придвинулся ближе, крепко обнял.

— А теперь смотри. Сейчас начнется, — прошептал боевой маг.

— Что?

По небу, легко соскользнув, скатилась звезда, а за ней — еще одна. Я чуть не вскочила, задыхаясь от восторга. Хорошо, что принц удержал, слегка надо мной посмеиваясь.

— В моем мире принято загадывать желания, — сказала я, пытаясь успокоиться.

— Можешь загадать, сколько хочешь. Я все постараюсь исполнить, — ответил Ирас, медленно целуя мое запястье. — И мне, пожалуй, загадать стоит. Но одно, самое заветное.

— Не думала, что ты такой романтик, — прошептала я, чувствуя, что мне становится жарко от его прикосновений, взглядов, этой странной доверчивой близости.

— Есть один человек, которые делает меня таким, — усмехнулся Ирас.

Звезды падали, оставляя по небу яркие следы. Я, как зачарованная, смотрела и то и дело тыкала пальцем то в одну, то в другую.

— Смотри! А вот там еще одна. И там!

— А еще воооон там, — рассмеялся боевой маг.

Сейчас он казался каким-то немыслимо счастливым.

Звездопад вскоре закончился.

— Мало, да? — уточнил он. — Королевский звездочет обещает, что следующий будет только летом.

— Что ты! Если они все упадут, то небо станет совсем неинтересным. А ты что, к звездочету ходил?

— Да.

— А какой он? А как определяет, когда будет звездопад? А ты меня с ним познакомишь? Я никогда не видела звездочетов!

Ирас расхохотался.

— Что? — обиделась я.

— Знаешь, чего только не просили у меня люди…

— А особенно женщины, — съязвила я.

— Разумеется. Но ни одна из них не пожелала познакомиться с королевским звездочетом.

— Тогда лови еще одно «впервые» в свою копилку, — рассмеялась я, отвечая на его жадный поцелуй.

Глава семнадцатая

Ирас перенес нас на мой чердак и исчез, обещая вскоре вернуться. Огана тут же выскочила из огня и уставилась на меня сверкающими глазами.

— Понравилось?

— Да, — даже не стараясь скрыть улыбку, ответила я. — А почему ты не интересуешься, где мы с Ирасом были?

Саламандра смутилась.

Джесси послушно закрыла глаза и привалилась к широкой груди Марка. Он был горячий, его запах напомнил девушке праздничный пряный напиток, который мама варила, когда отец еще жил с ними.

В кастрюльку с варевом добавлялась изрядная порция вина, поэтому маленькой Джесс его не давали, но аромат Зимнего праздника ей запомнился именно таким — горячее пряное вино, шоколад и немного маминых духов.

— Иди сюда, Джесс, просто сядь рядом, и я расскажу тебе про первое упражнение.

Упражнение? Джесси заколебалась, но Марк, словно не замечая ее нерешительности, красиво потянулся всем телом, а потом сел, поджав ноги:

— Иди же! Обещаю, сегодня я даже не прикоснусь к тебе!

Слабо веря в такое утверждение, девушка все же приблизилась к монументальной кровати, стоящей на массивных резных ножках и присела на краешек.

— Как я уже сказал, — продолжил Марк как ни в чем не бывало, — прежде чем дарить наслаждение, нужно научиться его получать. Вам, женщинам, это сделать в чем-то проще, а в чем-то сложнее. У вас более тонкая, нежная и чувствительная кожа, вы более эмоциональны, и у вас больше чувствительных эрогенных зон.

Джесси слушала, широко открыв глаза, и, несмотря на смущение, не ощущала от мужчины никакой угрозы. Что тому способствовало — его поза или легкомысленный тон, она не понимала, но постепенно девушка расслабилась и позволила себе прислониться к спинке кровати.

— Первое твое упражнение будет состоять именно в этом — в поиске твоих личных чувствительных зон.

***

Но как?

— Как это делается? Очень просто! Садись, как тебе удобно. Села?

Джесси кивнула, и благодаря про себя мягкий трикотаж, уселась «по-турецки» практически скопировав позу Марка.

— Теперь закрываешь глаза и кончиками пальцев начинаешь гладить свое лицо. Да, лицо, не удивляйся. Самыми чувствительными обычно являются губы, реже виски, и почти всегда мочки ушей. Вот потихонечку гладь свое лицо, шею, сколько позволит вырез блузки, и находи те места, поглаживания которых тебе особенно приятны.

Джесси, смущаясь пристального взгляда мужчины, послушно закрыла глаза и начала со лба — линия роста волос показалась ей наиболее безопасным и неэротичным местом.

Через несколько минут поглаживаний она с удивлением обнаружила, что у нее очень чувствительные брови, а вот виски остались к поглаживаниям равнодушными. Зато нижнюю челюсть слегка покалывало, когда она касалась ее кончиком пальца, обрисовывая контур.

Уши тоже преподнесли сюрприз — чувствительным местечком оказалась не мочка уха, а тонкая кожа под ней.

Так, сантиметр за сантиметром Джесси пыталась познать собственное тело и каждые две-три минуты делала новые открытия!

Наконец она устала и открыла глаза. Марк все так же сидел напротив и с мягкой улыбкой любовался ею.

Приняв решение, девушка расслабилась, и через несколько минут Марк решил, что можно переходить к следующему уроку. Он осторожно приподнял волосы и перекинул ей на грудь.

— Будут отвлекать, — негромко сказал мужчина и подышал открытым ртом на нежную кожу шеи.

Потом бережно спустил рубашку с плеч, совсем немного, примерно до линии бюстгальтера, чтобы девушка не нервничала. В комнате было тепло, но Джесси невольно пробрала дрожь.

— Тс-с-с! Не бойся, закрой глаза!

Уже знакомое перо принялось гулять по шее, обрисовывать лопатки, щекотать чувствительную линию плеча. Джесси не представляла, что такое легкое касание может вызвать марш мурашек вдоль позвоночника. А уж когда вместо пера к ее коже прижались горячие губы, она не выдержала и застонала.

Губы, язык, руки в перчатках из тонкой кожи, гребень из слоновьей кости, легко-легко царапающий спину зубцами — все это разжигало в ее крови неведомый огонь. Девушка выгибалась и стонала, чувствуя, как во всем теле попеременно поднимается то волна истомы, то кипящего восторга. Мужчина не позволял ей поворачиваться, давно стянув рубашку к покрывалу.

Когда гребень царапнул кожу ягодиц, Джесси уже с трудом держалась в вертикальном положении. Искусав губы, она боролась с желанием коснуться своих сосков, чтобы утихомирить их боль.

Марк понял ее желание и сам начал играть с ее грудью. Перо, пуховка, плетеный шнур, затем его ладони, приподнимающие отяжелевшие холмики снизу. Не стесняясь более, девушка запрокинула голову на плечо мужчине и застонала, не в силах справится с этим сама.

— Самым сильным оберегом до сих пор считается тот, в который вы вложили душу, — сказала профессор Лария, откладывая клубок на стол и поднимаясь.

— Но это получается, если я делаю его для конкретного человека, который мне не безразличен, — заметила одна из швей-мастериц.

— Верно, Науза. Магические амулеты создаются только так, в отличие от простых, в которые верят люди и плетут их для собственного удовольствия. Но как будущие маги, вы должны уметь делать заготовки. А чары всегда можно наложить и после. Сегодня мы изучим самые простые обереги — нити с узелками.

В аудитории послышались смешки, профессор Лария нахмурилась. Ее фиалковые глаза потемнели и не предвещали ничего хорошего.

— А посерьезнее что-нибудь нельзя?

— Что именно? — голос преподавательницы был так ласков, что запахло неприятностями, но мастер с факультета портных на это не обратил внимание.

— Зачем нам узелки с нитями? Разве мы не можем сразу создать что-то более мощное?

— Осмелюсь вам напомнить, Горий, что узелки с нитями не раз спасали магам жизнь. И если бы вы учили историю, то знали бы об этих случаях.

В аудитории повисла тишина.

— Профессор Лария, а расскажите нам! Пожалуйста!

Кто-то из швей, верно сообразив, что сейчас нам зададут писать очередной реферат, попробовал отсрочить неизбежное.

— В Аскании, когда на одну из деревень напали пустынные джины, жители надели на запястья нити с узелками. Красный цвет оберега сделал людей на время неуязвимыми, а фиолетовый помог избежать опасности. И они выжили, пусть и распустили все свои ковры на нити, — отозвалась преподавательница. — Вы же к следующему занятию приготовите реферат на тему: «Волшебная нить в артефакте». Раз уж так хотите заняться чем-то посерьезнее, сначала узнайте, в какие предметы помещали нити, как это происходило, при каких обстоятельствах.

Я недоуменно заморгала, слушая дружный стон студентов. Нить, что ли, вплетают не только в ткань, но и, к примеру, в металл? А это как? Мне стало так интересно, что прямо сейчас захотелось побежать в библиотеку и начать искать информацию. Получается, мастерица может не только перенести вышивку, но и поместить ее внутрь любой вещи?

— Возвращаясь к прерванной лекции, замечу, что вам больше всего подойдет оберег из белой нити. Этот цвет облегчает процесс обучения, делает человека любознательным, открытым всему новому, развивает память. Так что к завтрашнему дню, я желаю видеть данный оберег на каждом из вас, — припечатала преподавательница.

Раздался повторный дружный стон.

— Нить должна быть завязана семью узелками. Схему переплетений я вам показала и надеюсь, что вы перенесли ее в тетради.

Я вгляделась в свои каракули и подумала, что без учебника сегодня точно не обойтись.

— Самое главное — оберег вы создаете сами, но завязывать плод вашего труда должен человек, который вас, действительно, любит, и которому вы доверяете.

Какое, однако, странное требование!

— Иначе не сработает? — спросил кто-то.

— Советую не рисковать. Иначе когда мы начнем делать обереги против нечисти, я не дам и гроша за вашу жизнь, — ответила профессор Лария, продолжая читать лекцию. — Единственный недостаток таких оберегов — недолговечность, поэтому в запасе у любого мага всегда должны быть…

— У нас есть нечисть, помимо русалок? — шепотом поинтересовалась я у Ромео.

— Разумеется. Она в любом мире есть.

— В моем — нет.

Друг удивленно приподнял брови и даже оторвался от лекции.

— Как нет?

— Так.

— А кто тогда есть?

— Маньяки, — подумав, ответила я. — Забыл, что в моем мире нет магии?

Рыжик озадачился.

— Давай ты мне позже расскажешь про этих… маньяков, а я тебе про нечисть? — шепотом предложил он.

Я кивнула и последовала примеру друга, продолжая писать лекцию.

Следующей парой была история, а затем — бытовые заклинания. В шумной столовой было непросто сосредоточиться, но я сумела одновременно съесть суп и зазубрить заклинания. И даже с узловой магией разобралась. Правда, про нечисть Ромео мне за столом рассказывать не стал. Мол, нечего аппетит портить.

Мне вообще казалось странным, что с нечистью нас бороться учат всеми возможными способами, а вот никаких учебных дисциплин, где бы про всех этих чудищ рассказывали, в МыШКе нет. Вернее есть, но на старших курсах. Или просто все с малых лет знают, как нечисть выглядит? У Ромео же подобных вопросов не возникает.

Я вздохнула и закрыла тетрадь.

Сейчас пара у профессора Чернавия, а значит, снова будет весело. Под ливнем мы стояли, в грязи барахтались, ладони резали, чтобы уметь останавливать кровь, что на этот раз интересно? Да-да, теперь пары по бытовым заклинаниям шли в лекционном режиме, а проверял выученное наш викинг, поэтому бытовые заклинания зубрили даже самые ленивые.

Но на этот раз я ошиблась. Профессор Чернавий не стал устраивать нам даже физическую разминку, а сразу велел одеваться и выходить наружу. Там мне не понравилось. Дул пронизывающий ветер, небо затянуло мохнатыми тучами, и было ужасно холодно.

— Разбиться на группы, — крикнул викинг.

Мы, переглядываясь, выполнили требуемое.

— Сейчас каждая группа перенесется на один из полигонов Магической Боевой Школы.

— Зачем?

Вопрос прозвучал из уст нескольких человек. Перспектива оказаться неизвестно где никого не вдохновила.

— Там приготовлена полоса испытаний, которую вам нужно пройти.

— Для чего?

— Хотим выяснить, чему вас научили, — отозвался Арар, прищуриваясь. — Стандартная проверка, кстати, для мастериц МыШКи. Вы и зачет будете сдавать таким же способом… И к реальной жизни это вас точно лучше подготовит, чем вышивание цветочков.

— А мы что, будем воевать? — спросил кто-то из швей достаточно истеричным голосом.

— Маг, а тем более мастерица должна быть готова к любым неприятностям! Число нечисти с каждым годом увеличивается. Вы должны уметь себя защищать. И не только иголкой с ниткой. А так же понимать, когда вам грозит опасность, — пояснил Чернавий, окидывая нас грозным взглядом.

М-да… У нас все веселее и веселее становится.

— Использовать можно все знания и умения, что вы получили в МыШКе. Боевые маги вас подстрахуют, но вмешиваться будут лишь в крайних случаях. Ясно?

Мы недружно отозвались. Глеб и Арар открыли портал и кивком указали на него.

Меньше всего я ожидала оказаться в обычном лесу. Причем в нем царило лето. Порхали бабочки, пахло листвой и земляникой так, что чуть слюнки не потекли, щебетали птицы.

— А это…

— Иллюзия, — отозвался Арар, появляясь следом. — Она продержится час. За это время вы должны…

— Найти в лесу нечисть, — закончил Глеб. — Действовать по одиночке. Если что, мы вмешаемся.

— Но мы же группой…

— Сначала за себя научитесь отвечать, — ответил Арар. — Время пошло.

Боевые маги ухмыльнулись и исчезли в воздухе.

Чудесно! Я оглянулась, чтобы спросить друзей, как выглядит нечисть, но вокруг никого не было, кроме бабочек и весело чирикающих птиц.

— И что мне делать? Куда идти?

Я понадеялась, что Арар и Глеб где-то поблизости и точно меня услышат.

Тишина. Я обожаю этот мир!

Вздохнула, призвала иголку, увеличила, скептически смотря на это оружие. Но все же лучше, чем никакое. Нащупала в кармане сеть, решив: если что попробую ее использовать. Правильность расположения узелков меня, конечно, напрягала, но что теперь делать-то?

Я осторожно пошла вглубь леса, решив, что, скорее всего, нечисть будет прятаться там. Ну, а где еще, если мыслить логически? Порядочная нечисть вроде кикимор и леших выбирает жуткие местечки. Болотные топи, непроходимые чащи…

Я шла, постоянно оглядываясь, но лес казался самым обычным, и я даже расслабилась. Тепло, спокойно, хорошо. Но спустя еще полчаса, когда никого не обнаружилось, я вернулась к тому месту, от которого ушла. Об этом свидетельствовала моя потерянная перчатка, я поняла, что зачета не получу. Ни леших, ни водяных, ни кикимор не обнаружилось.

— Эй, нечисть, покажись!

Весело прощебетала птица.

— Пожалуйста. Мне же зачет получить надо. Где прячетесь-то? — продолжала уговаривать я. — Я вас не трону и не обижу. Только найду, и все. Или вы сами найдитесь.

Нет, неправильная мне какая-то нечисть досталась. Она должна, как минимум, пугать. А эта прячется. Меня, что ли, боится?

Когда я почти смирилась, что вернусь ни с чем, неподалеку послышалось ржание. И откуда в лесу конь? Звук повторился. И был он каким-то жалобным, как будто неизвестная мне лошадка ранена. Я, не раздумывая, помчалась на зов. Добежала до небольшого болота, которое явно цвело, и от этого сильнее пахло тиной и ряской, отдышалась и стала осматривать местность.

Ржание раздалось метрах в десяти от меня.

— Ладно, сейчас спасу. Потерпи. Зачета мне все равно не видать. Ни болотника, ни лешего, ни водяного, представляешь? Да я бы даже на русалку согласилась! — пожаловалась я, вздыхая.

В ответ послышалось лошадиное фырканье.

Я скинула куртку, отбросила сумку и ступила на первую кочку, потом на вторую и третью. Так бы и скакала дальше, но кочки закончились, а я оказалась посреди болота, тонущего в густом тумане.

— Ну и где ты? Я что, зря шла тебя спасать? — крикнула я.

Тишина. Я оглянулась и поняла, что ничего кроме тумана и кочки, на которой стою, не вижу. Так, что там профессор Чернавий про непредвиденные обстоятельства говорил? Сохранять спокойствие. Глубокий вдох, выдох. Передо мной что-то мелькнуло. Нечисть?

— Я тебя не обижу. Выходи уже, покажись.

Над головой что-то зашумело. Птица?

— И что ты такой пугливый-то! — поразилась я.

Ирас откинул косу за спину и посмотрел на магов. На мастериц, склонившихся в поклоне, он не обратил ровным счетом никакого внимания.

— Ну? У меня времени мало.

— Обернись, — невозмутимо посоветовал Глеб.

Боевой маг резко оглянулся и… Ой, мамочки! Я попятилась, испуганная темными сгустками странного тумана, который возник в его руках, а эльнор отчаянно заверещал.

— Не трогай! — крикнула я.

— Варвара, отпусти, иначе хуже сделаешь!

— Нет!

— Варвара!

— Нет!

Меня швырнуло в сторону, лошадка выскользнула из рук. Раздался грохот и визг. Я поднялась, потирая ушибленную руку, и глупо заморгала. Открыла рот, чтобы завизжать, но не смогла. Огромное мохнатое чудовище стояло между мной и Ирасом, грозно рыча. И если бы не моя красная нитка, то я бы точно не распознала в нем спасенную лошадку. Боевой маг метнул темный сгусток. Я рванула вперед, даже не задумываясь. Что он творит? Эльнор не сделал мне ничего плохого!

— Не трогай!

Чудовище подхватило меня мохнатой лапой, второй отбивая темный сгусток, брошенный принцем. Ирас призвал меч и помчался к нам. Арар и Глеб последовали его примеру. Эльнор, лапой, в которой держал меня, замахнулся, и я завизжала. Рывок — и я оказываюсь на спине у чудища, машинально цепляясь за красную нитку. Эльнор наклонился и зарычал. Маги остановились. Разом.

— Он что, ее защищает? — неверяще спросил Арар.

— А не видишь? — едко заметил принц.

— Пожалуй, ваше высочество, мы отдадим вам тот ящик с элитным асканийским вином, — ни с того ни с сего сказал Глеб.

Ирас не сводил с меня глаз.

— И зачем он мне?

Нет, он даже в сторону боевого мага головы не повернул!

— Пить и набираться терпения. Говорят, асканийское вино не хуже женщины позволяет расслабиться.

Боевой маг опустил меч, осмотрел меня, все еще восседающую на чудище.

— Давай, — согласился Ирас, обреченно вздыхая.

Глеб и Арар переглянулись и расхохотались.

— Да уж, завела себе ваша принцесса питомца.

— Я не его, я — своя собственная, — возмутилась, обретя дар речи.

Пожалуй, этого говорить не стоило, потому что Ирас разозлился, подошел ближе. Радуга зарычала, угрожающе оскалилась.

— Да не трону я твою хозяйку.

Принц посмотрел в глаза моему чудищу, что-то прошептал, и эльнор фыркнул, слегка подпрыгивая.

Я завизжала.

— Спускайся, — велел маг, смотря на меня снизу.

— Думаешь, сможет? — поинтересовался Глеб, подходя к нам.

Ирас посмотрел на меня, а потом применил заклинание левитации, которое я никак не могла освоить, и сдернул с чудища, которое тут же обернулось лошадкой и подлетело к моему лицу.

— Арар, отправишься вместо меня на Совет. Передай отцу, что у меня тут случились непредвиденные обстоятельства. Я потом ему объясню.

— Хорошо.

Боевой маг почти мгновенно исчез в портале.

— Глеб, позаботься об эльноре. А вы, — он обратился к студентам, — расходитесь на занятия.

Ослушаться грозного окрика будущего правителя не посмел никто.

— Ромео, передай профессору Бастинде, что сегодня Варвары на ее занятиях не будет, — крикнул Ирас, открывая портал и впихивая в него меня.

Мы оказались в просторной комнате, отделанной в золотистых тонах.

— Все вон!

Я оглянулась и увидела горничных, глазеющих на меня. Но едва Ирас рявкнул, как они суетливо откланялись и скрылись за дверью. Боевой маг мрачным взглядом осмотрел меня и медленно стал приближаться.

Я попятилась, испуганная яростью, что плескалась в его глазах. И это было моей ошибкой, потому что маг не стал церемониться, схватил меня в охапку и вжал в стену, не давая возможности двигаться.

— Что ты творишь? — зло прошипел он.

— Я творю? Отпусти. Мне больно.

— Скажи мне, у тебя совесть есть? Или хотя бы чувство самосохранения?

— Ты к чему?

— Жить хочешь?

— А я похожа на самоубийцу? — поразилась я. — Ирас, ты извини, но я тебя совсем не понимаю. У нас было занятие, меня отправили искать нечисть, но я ее не нашла. Ни водяных, ни леших, ни русалок, а потом лошадка эта…

— Водяные и лешие — духи, это каждый ребенок в мире знает! — рявкнул маг. — Зачем их было искать?

— В этом мире, может, и знают. Но я-то в другом росла.

Он уставился на меня.

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, кто такие эльноры? — вкрадчиво поинтересовался его высочество.

— Да.

В комнате воцарилась тишина.

— Нечисть высшего порядка.

— И?

Ирас выругался.

— Они давят на слабости мага или человека. Твоей оказалась доброта. Наверняка приманил тебя жалобным ржанием.

— Ну, да. И чем он опасен?

Должна же я понять, почему принц так на меня злится.

— Тем, что выпивает жизнь, оставляя от человека одни кости и кожу.

Я вздрогнула.

— Чем дольше контакт, тем хуже.

— Ты его убьешь?

— Нет. Он признал тебя хозяйкой. Видимо, ты действовала правильно, искренне желая помочь, — ответил боевой маг.

Мы помолчали.

— Отпусти меня. Пожалуйста.

— Нет.

— Ирас!

— Ты хоть представляешь, как я зол?

Принц вгляделся в мое лицо.

— Нет, не представляешь! Пожалуй, я покажу тебе, что будет, если ты еще раз подвергнешь свою жизнь опасности!

— В подземелья поведешь или сразу в башню?

Пожалуй, и в этот раз мне стоило промолчать, потом что Ирас пришел в ярость. Ой, мамочки! Что он собирается делать?

— Ты благородный и не бьешь слабых женщин, — быстро на всякий случай напомнила я.

— Это ты-то слабая? — возмутился он.

— Хорошо. Просто не бьешь женщин.

— Да неужели?

— И в чем я виновата? В том, что пыталась получить зачет? — шепотом спросила я, закрывая глаза.

— В том, что в лесу была иллюзия нечисти, я лично ее создавал, а ты решила найти настоящую, — ледяным тоном сообщил его высочество. — Вот только как, интересно.

Я вздрогнула, открыла глаза и захотела стать маленькой и незаметной.

— Отвечай!

Ирас рявкнул так, что у меня задрожали колени.

— Позвала.

— Что? — принц, кажется, удивился. — Повтори, что ты сделала?

— Позвала.

И поняла, что теперь маг точно меня прибьет. За глупость. И мне стало так страшно и обидно.

— Ирас, — я жалобно всхлипнула.

— Не смей реветь!

— Я домой хочу. К маме.

Слезы текли ручьем и не думали останавливаться.

Ирас ничего не сказал, только слегка ослабил хватку.

— Тебе так плохо в Шелдронии?

— Меня тут все хотят убить! Разбойники, какие-то неизвестные в трактире, русалки и даже ты! Я все делаю не так! Я всем мешаю! Я домой хочу…

Он вздохнул и обнял меня, поглаживая по голове.

— Я, конечно, не похож на маму, чудо, — ехидно заметил Ирас. — Но буду тебя защищать и оберегать. Обещаю.

— И невеста возражать не станет? — не удержалась я, переставая рыдать.

— Огана проболталась?

Ирас вытер слезы с моих щек и нахмурился.

— А ты не собирался мне сам сказать, что собираешься жениться?

— Это было всего лишь знакомство с младшей наследной принцессой из Аскании, — ответил боевой маг. — У тебя нет ни единой причины для ревности, чудо.

Отошел, смотрю.

— Да с чего ты решил, что я тебя ревную?

Я возмутилась и почему-то прижалась к нему. Такому удобному, теплому, надежному и сильному. Хорошо же я ударилась, что аж обниматься к принцу полезла. Ирас усмехнулся, поцеловал мои волосы.

— Рад, что ты успокоилась. Сейчас приведешь себя в порядок, мы поедим, а потом ты мне еще раз все подробно расскажешь.

— Ладно, — сдалась я, радуясь, что он перестал злиться и не собирается меня наказывать. По крайней мере, страшных подземелий точно не предвидится.

— И не забудь приготовить вечером мазь.

— Зачем? — я оторвалась от его груди, всматриваясь в черные сверкающие глаза.

— Зацелую, а опухшие губы тебе не к лицу, — отозвался Ирас таким спокойным голосом, что я поняла — наказывать меня сегодня будут безумно долго.

Глава восемнадцатая

— Шкатулки под бисер закончились, надо сходить, — Рута, мастерица, оставшаяся в этот вечер за главную, задумчиво нас оглядела.

Мы перебирали нити и считали минуты, когда время нашего наказания закончится, и были склонны поговорить с его высочеством о том, что лучше лишить нас стипендии.

Взгляд мастерицы остановился на мне.

— Сходишь?

— Да. Только, не знаю, где их искать.

Я слегка поморщилась, потому что спина немилосердно болела, и я была не против прогуляться.

— Пройдешь до конца коридора, свернешь налево, там будет большой зал с портретами. Тебе нужно левое крыло. Спустишься вниз, увидишь дверь. Она одна-единственная, не перепутаешь. Там и будут шкатулки. Можно сложить их в две корзины, что стоят у входа, и принести.

— Знакомьтесь, это Венченцио, кентавр, — прощебетала Фиона.

М-да… Рядом с этим шкафообразным мальчиком я кажусь птичкой-невеличкой. Хотя лицо у него симпатичное, и светлые волосы, почему-то неровно обрезанные, придают ему достаточно милый вид. Другие достоинства я оценить не успела.

— Объявляется заключительный танец!

— Позвольте вас пригласить? — Венченцио сделал неуклюжий реверанс, заставив меня запаниковать.

Он танцевать-то умеет? Но выбирать не приходится.

— Сочту за честь, — проворковала я, ощущая себя кокеткой.

Я посмотрела, как Ирас и Ариэлла сделали первый круг, и позволила себя увлечь на танцевальную площадку, мило улыбаясь Венченцио и делая вид, что рядом никого нет. Но выразительный многообещающий взгляд Ираса все же поймала.

— Венченцио, у вас такие… мускулы, — восхитилась я, едва мы поравнялись с принцем и его спутницей.

Ирас споткнулся, а кентавр покраснел и осторожно спросил:

— Какие?

— Твердые, — нашлась я, снова улыбаясь.

— А у вас такие прекрасные…

— Что?

Мы снова поравнялись с его высочеством и Ариэллой, которая чересчур тесно прижималась к принцу. Во всяком случае профессор Рум ее бы точно не похвалил.

— …ноги, — отозвался Венченцио, и я даже не сразу сообразила, к чему это слово.

И как он их разглядел? На мне же платье с пышной юбкой! М-да… не задалось у нас с комплиментами, но я снова мило улыбнулась и послала ласковый взгляд, от которого кентавр споткнулся, задев Ариэллу. Брюнетка неудачно налетела на Ираса, и тот как-то обреченно вздохнул, но тут же подхватил девушку, снова кружа в вальсе.

Танец завершился быстро, мы раскланялись. Венченцио подвел меня к лестнице.

— Я провожу даму до ее комнаты.

Ирас возник как черт из табакерки, и я с трудом сдержала торжествующую улыбку.

— Спасибо за предложение, ваше высочество…

Принц скривился, как будто съел лимон, обращение ему явно не нравилось.

— Но я бы предпочла…

Я оглянулась на кентавра, который не знал, куда деться.

— Вы ведь проводите меня, Венченцио? — ласково, с придыханием спросила я.

— Нет. Он тебя не проводит.

По коридору, где я оказалась, спустившись на нижний этаж, гуляли сквозняки. Я поежилась от холода, прибавляя шаг. Тусклые магические светильники попадались все реже, и вокруг все погружалось в полумрак. Чуть ли не на каждом углу мне мерещились тени и шорохи.

Долгожданная дверь появилась внезапно, возникла передо мной из ниоткуда. Мне только что казалось, что на этом месте была стена. Каменная, прикрытая старым красным гобеленом, настолько пыльным, что в носу защекотало. Я открыла дверь, создала и запустила несколько магических светлячков. И где здесь искать шкатулки?

Помещение было огромным, заваленным старым хламом: валялись под ногами катушки с отсыревшими нитками, кучей в углу высились потрепанные мышами, потемневшие корзины, громоздились какие-то стулья и столы. Я оглядела все это и наткнулась на целую корзину возле двери. Ну что ж, полдела сделано, осталось только шкатулки найти.

Я продвинулась вперед, дошла до того места, где стояли столы, накрытые какими-то полуобветшалыми скатертями. Шкатулки почему-то лежали под столом в большой корзине в самом дальнем углу. Лезть туда не хотелось, очень уж пыльно, но деваться, похоже, некуда. Я закатала рукава, присела на корточки и нырнула под стол. Чихнула, задев пыльный край скатерти, добралась до шкатулок и услышала странный треск.

— Уверен, что никто за тобой не следил?

Женский голос раздался совсем неподалеку, и я вздрогнула.

Дать о себе знать или нет? Я совсем не горю желанием подслушивать чужие разговоры. То, что в комнату переместилось двое магов, я и не сомневалась. Может, у них тут свидание? Странное место, но вкусы у всех разные.

— Да, госпожа.

Не свидание. Я замерла, понимая, что выдавать свое присутствие нельзя.

— Зачем магические огни создал? Знаешь же, что я не люблю света, — ворчливо сказала незнакомка.

— Так, это не я. Было тут.

— Ты же все проверил. Откуда тогда свет взялся?

Я прикусила губу, чувствуя, как страх липкой паутиной ползет по позвоночнику.

— Наверное, залетел, — неуверенно отозвался мужчина. — Сквозняки.

— Проверь еще раз, что никого нет.

Черт! Раздались шаги, мужчина открыл дверь, что-то прошептал.

— Никого госпожа.

То есть меня каким-то чудом это заклинание обошло? Как интересно-то!

Магические светлячки вспыхнули и исчезли, погрузив комнату в темноту.

— Все готово? В прошлый раз я велела усилить чары и отыскать нужные сведения в Книге Великой Кудесницы. И артефактом, наконец-таки, заняться. Не то чтобы он сильно мне нужен, но главное, чтобы ему, — она выделила голосом это слово, не называя имени, — не достался, когда мы не готовы. А так… и сами подкинем. Так готово?

— Нет, госпожа. Я никак не найду энергии для того чтобы…

— Я уже ее нашла. Вытянула из нечисти. Держи.

Послушался легкий вздох, потом шорохи.

— И как вам удалось проникнуть…

— Не твое дело.

— Простите, госпожа.

— Действуй. Этого должно хватить на поиск нужного артефакта, иначе я за себя не ручаюсь. Мое терпение не безгранично. Я устала от ваших промахов.

— Знакомьтесь, это Венченцио, кентавр, — прощебетала Фиона.

М-да… Рядом с этим шкафообразным мальчиком я кажусь птичкой-невеличкой. Хотя лицо у него симпатичное, и светлые волосы, почему-то неровно обрезанные, придают ему достаточно милый вид. Другие достоинства я оценить не успела.

— Объявляется заключительный танец!

— Позвольте вас пригласить? — Венченцио сделал неуклюжий реверанс, заставив меня запаниковать.

Он танцевать-то умеет? Но выбирать не приходится.

— Сочту за честь, — проворковала я, ощущая себя кокеткой.

Я посмотрела, как Ирас и Ариэлла сделали первый круг, и позволила себя увлечь на танцевальную площадку, мило улыбаясь Венченцио и делая вид, что рядом никого нет. Но выразительный многообещающий взгляд Ираса все же поймала.

— Венченцио, у вас такие… мускулы, — восхитилась я, едва мы поравнялись с принцем и его спутницей.

Ирас споткнулся, а кентавр покраснел и осторожно спросил:

— Какие?

— Твердые, — нашлась я, снова улыбаясь.

— А у вас такие прекрасные…

— Что?

Мы снова поравнялись с его высочеством и Ариэллой, которая чересчур тесно прижималась к принцу. Во всяком случае профессор Рум ее бы точно не похвалил.

— …ноги, — отозвался Венченцио, и я даже не сразу сообразила, к чему это слово.

И как он их разглядел? На мне же платье с пышной юбкой! М-да… не задалось у нас с комплиментами, но я снова мило улыбнулась и послала ласковый взгляд, от которого кентавр споткнулся, задев Ариэллу. Брюнетка неудачно налетела на Ираса, и тот как-то обреченно вздохнул, но тут же подхватил девушку, снова кружа в вальсе.

Танец завершился быстро, мы раскланялись. Венченцио подвел меня к лестнице.

— Я провожу даму до ее комнаты.

Ирас возник как черт из табакерки, и я с трудом сдержала торжествующую улыбку.

— Спасибо за предложение, ваше высочество…

Принц скривился, как будто съел лимон, обращение ему явно не нравилось.

— Но я бы предпочла…

Я оглянулась на кентавра, который не знал, куда деться.

— Вы ведь проводите меня, Венченцио? — ласково, с придыханием спросила я.

— Нет. Он тебя не проводит.

Принц удивленно приподнял брови, а потом снова посмотрел на меня и мгновенно стал серьезным.

— Садись, — ласково, словно разговаривал с маленьким ребенком, сказал он, указывая на один из небольших диванчиков, что стояли в зале, и я послушно села. — А теперь еще раз по порядку рассказывай.

Сделать это оказалось нелегко. Я постоянно сбивалась, перескакивала с одного на другое, возвращалась к началу, время от времени всхлипывала, намертво вцепившись в рукав принца. Мужчина оказался терпеливым, лишь несколько раз уточнил, что именно я услышала, и… предсказуемо пришел в ярость. Причин на этот раз даже две оказалось: я его не позвала, и меня могли убить.

Черные глаза сверкнули так ярко, что я испугалась.

— Ирас, мне страшно, — созналась я, еще крепче сжимая его руку побелевшими пальцами.

Маг резко выдохнул, притянул меня к себе, усадил на колени, крепко сжал и успокаивающе погладил по спине.

— Никто тебя не обидит. Я не позволю, — тихо и твердо пообещал он, и я запаниковала еще сильнее.

— Не связывайся с ними! Они опасны! Мне чудом повезло!

Ирас взял мое лицо в ладони, рассматривая, как неведомую зверушку.

— Ты это серьезно? Предлагаешь сидеть и ждать, когда тебя убьют?

— Да им на меня плевать, а вот ты…

— Варвара, не лезь в мои дела. Сам разберусь.

И мой страх моментально прошел, сменившись злостью.

— То есть, это мне стоит сидеть и ждать, когда ты попадешь в ловушку? — прошипела я.

Ирас внимательно посмотрел на меня.

— Бесполезно просить, да?

— И запирать тоже, — напомнила я, вспоминая чудесного пустынного жучка.

Ирас, видимо, его тоже вспомнил, потому что поморщился, вздохнул, неожиданно ласково коснулся моей щеки и улыбнулся. Я сразу заподозрила подвох. Он что-то прошептал, и тут же открылся портал.

— Звал? Что стряслось? На нас снова напала нечисть? — Арар быстро огляделся, оценил обстановку и уставился на нас.

Глеб испарил сгусток тьмы, с которым появился, и принюхался, слегка прищуриваясь. Он ни о чем спрашивать не стал, даже не поздоровался.

Я попыталась осторожно и незаметно сползти с колен его высочества, но у Ираса были другие планы. Он крепче прижал меня к себе, провел ладонью по волосам и коротко пересказал произошедшее.

— Я попробую считать след, — задумчиво сказал Глеб, исчезая.

— Хорошо. Я сейчас оставлю Варвару с другими мастерицами и вернусь.

— Нет.

— Не спорь!

— Не пущу!

Арар как-то странно закашлялся.

— Давай обсудим мои действия после, — мягко попросил Ирас.

Но сдается, что эти слова ему дались совсем не легко. Прогресс, что он начал хотя бы меня слушать.

— Когда убьют?

Принц пересадил меня на диван, поднялся и о чем-то задумался.

Интересно, он меня вообще услышал или нет?

— Не получилось, — сказал Глеб, появляясь в холле.

— Значит, придется проверять всю защиту и менять ее.

И тут я поняла, что переубедить Ираса не получится. Все равно уйдет, не обращая внимания на грозящую опасность.

А вдруг эти злодеи вернутся? А если они ловушку для него оставили именно в Королевской Мастерской?

— Ирас, я тебя никуда не пущу. Вся твоя защита — не годится. Та женщина легко ее одолела. Кроме того…

Я замерла, озаренная догадкой.

— Она — мастерица, да? Одна из тех, кто тут работала? А сколько боевых магов создавало защиту? Можно же их всех проверить. Не так уж и много среди них было женщин. Или мастерицы тоже могут…

— Умна, — ухмыльнулся Арар. — Хоть в этом тебе повезло.

— Жаль, что чересчур упряма, — отозвался Ирас. — Это сложнее терпеть.

— Не смейте говорить так, как будто меня здесь нет! Это я все увидела и услышала, пусть и случайно. И я тебя позвала и честно рассказала, поэтому теперь ты мне должен! — припечатала я.

Боевые маги переглянулись, а Ирас зло сверкнул глазами.

— Бесполезный спор, и ты об этом знаешь. Мы только время теряем!

Принц открыл портал и кивком указал мне на него.

— Думаешь, пойду? Или ты намерен применить силу?

Арар как-то сдавленно кашлянул. Глеб прикусил губу, явно стараясь не рассмеяться.

Ирас медленно подошел ко мне, я поднялась, забралась на диван, чтобы можно было смотреть ему в глаза.

— Не пущу, слышишь? А если уйдешь — никогда не прощу. Даже шанса тебе не оставлю, чтобы быть со мной.

Боевой маг скрипнул зубами.

— Сдается, что вас, ваше высочество, если и шантажировали женщины, то явно не таким образом.

Ответом всем нам стала тишина. Ирас смотрел на меня, явно что-то прикидывая.

Уйдет. Не послушается. Какое ему дело до того, что я чувствую? Переживай, не переживай, а мужчина, для которого бьется мое сердце, слишком независим и смел, чтобы прятаться от опасности.

— Позволь хотя бы сплести тебе амулет, — попросила я, сдаваясь. — Я, правда, не умею сложные, но простые уже научилась. Опробовала на эльноре. Пожалуйста. Не уходи так. Я… я за тебя боюсь, неужели ты этого не понимаешь? Поставь себя на мое место. Я быстро сплету, только подожди.

Принц растерялся. Окончательно и бесповоротно. И я этим воспользовалась. Усадила его на диван, быстро призвала клубок, отрезала нить. Руки дрожали и не слушались, но узелки я смогла завязать быстро. Все семь. Ровные, одинаковые. К синей нити, что призвана защищать, приплела еще две, чтобы закрепить чары. Такой амулет поможет восстановить силы и укрепить здоровье.

Я завязала браслет на запястье и облегченно вздохнула. По крайней мере, хоть что-то.

— Да, Ирас… Не ожидал, что ты будешь столь беспомощен, что тебе понадобится защита мастерицы, — хмыкнул Арар. — Сдается, тебе впервые плетут подобный амулет.

И после этих слов я поняла, как глупо сейчас выгляжу. Ирас же боевой маг, который всех и всегда защищает. Фиона рассказывала, что у принца огромная сила, поэтому с ним никто не рискнет связываться, а тут я со своими ниточками… Глупая ты, Варь. Кого ты пытаешься спасти и кому помочь? Боевому магу, который в этом не нуждается. И уйти-то не ушел, чтобы не ссориться. Впервые его решительность сдалась под моим напором.

Мне стало обидно до слез. Я ощутила себя никчемной, бездарной, не способной помочь тому, кто мне так дорог.

Боевой маг будто очнулся ото сна. Посмотрел на свое запястье, потом на меня. Взгляд его был странным, каким-то чужим.

— Спасибо, — ответил он, наклоняясь и целуя мои слегка дрожащие пальцы. — А с вашим ехидством я потом разберусь.

Ирас обернулся к магам.

— И завидовали бы молча…

— Тому, что твоя принцесса постоянно влипает в неприятности?

— Тому, что я позволяю вам над этим шутить.

Маг был серьезен, как никогда, но почему-то мне показалось, он хочет улыбнуться.

— Теперь вернешься на чердак? Мне так будет… спокойнее.

Сдается, откровенность Ирасу далась так же непросто, как и мне.

— А можно я лучше нитки отправлюсь перебирать? — попросила я, вспоминая, что первоначально его предложение было именно таким. — С ума же сойду от беспокойства.

Признание далось с трудом, и я окончательно смутилась.

— Хорошо. Только иди и никуда не сворачивай.

— Ага, — отозвалась я, ощущая себя Красной шапочкой.

— Знакомьтесь, это Венченцио, кентавр, — прощебетала Фиона.

М-да… Рядом с этим шкафообразным мальчиком я кажусь птичкой-невеличкой. Хотя лицо у него симпатичное, и светлые волосы, почему-то неровно обрезанные, придают ему достаточно милый вид. Другие достоинства я оценить не успела.

— Объявляется заключительный танец!

— Позвольте вас пригласить? — Венченцио сделал неуклюжий реверанс, заставив меня запаниковать.

Он танцевать-то умеет? Но выбирать не приходится.

— Сочту за честь, — проворковала я, ощущая себя кокеткой.

Я посмотрела, как Ирас и Ариэлла сделали первый круг, и позволила себя увлечь на танцевальную площадку, мило улыбаясь Венченцио и делая вид, что рядом никого нет. Но выразительный многообещающий взгляд Ираса все же поймала.

— Венченцио, у вас такие… мускулы, — восхитилась я, едва мы поравнялись с принцем и его спутницей.

Ирас споткнулся, а кентавр покраснел и осторожно спросил:

— Какие?

— Твердые, — нашлась я, снова улыбаясь.

— А у вас такие прекрасные…

— Что?

Мы снова поравнялись с его высочеством и Ариэллой, которая чересчур тесно прижималась к принцу. Во всяком случае профессор Рум ее бы точно не похвалил.

— …ноги, — отозвался Венченцио, и я даже не сразу сообразила, к чему это слово.

И как он их разглядел? На мне же платье с пышной юбкой! М-да… не задалось у нас с комплиментами, но я снова мило улыбнулась и послала ласковый взгляд, от которого кентавр споткнулся, задев Ариэллу. Брюнетка неудачно налетела на Ираса, и тот как-то обреченно вздохнул, но тут же подхватил девушку, снова кружа в вальсе.

Танец завершился быстро, мы раскланялись. Венченцио подвел меня к лестнице.

— Я провожу даму до ее комнаты.

Ирас возник как черт из табакерки, и я с трудом сдержала торжествующую улыбку.

— Спасибо за предложение, ваше высочество…

Принц скривился, как будто съел лимон, обращение ему явно не нравилось.

— Но я бы предпочла…

Я оглянулась на кентавра, который не знал, куда деться.

— Вы ведь проводите меня, Венченцио? — ласково, с придыханием спросила я.

— Нет. Он тебя не проводит.

Я развела руками, недоумевая. Не походила мастерица, с которой я разговаривала, на злодейку. Не чуяла я угрозы.

— Ты так юна, — грустно заметил Ирас, явно читая мои мысли.

— Можно подумать, ты — дряхлый старик!

Боевые маги расхохотались, а Ирас нахмурился.

— А ты боялся, что ее твой возраст смутит, — ухмыльнулся Арар, откидывая прядь волос, что лезла ему на лицо.

Я недоуменно посмотрела на принца, и у меня возникло нехорошее такое подозрение.

— Ваше высочество, а позвольте поинтересоваться, сколько вам лет?

— Много, — ехидно заметил он.

Я от такого ответа даже опешила. Нет, я понимаю, когда женщина скрывает свой возраст, но Ирас… В голове не укладывается. И почему он не хочет говорить? Для меня это значения не имеет, но… любопытно же! Обязательно спрошу у Фионы, может она знает.

Ирас снова открыл портал.

— Там картотеки всех работников за последние пятьдесят лет. Просмотри.

— За сколько? — поразилась я.

— Это не так много. Часа за два управишься.

— А паутина на запястье — это что? — не утерпела и напоследок спросила я.

— Да что угодно! Татуировка, мираж, украшение… Но не существует такого пропуска в Королевской Мастерской! — припечатал Ирас. — Я предупрежу остальных, что ты тут.

Я вздохнула и шагнула в портал.

Помещение было небольшим, но уютным. Пахло бумагой, чернилами и немного лавандой. Я оглядела полки, отмечая, что папки разложены в алфавитном порядке.

Эх, погорячился Ирас с тем, что я за два часа управлюсь!

— И что на этот раз у нас произошло? — поинтересовался Ромео, выскакивая из портала и галантно протягивая руку Фионе.

Кентавр оглушительно чихнула и потерла нос.

— Ирас прислал?

— А кто же еще! — ухмыльнулся рыжик.

— Вот… нехороший мужчина! — нашлась я, решив для разнообразия не ругаться. — Думает, что сбегу.

Фиона хихикнула. Я быстро пересказала друзьям, что произошло, и мы принялись за дело.

Ничего сложного в этом не было. Я открывала папку, касалась странной виньетки, напоминающей расплывчатую кляксу, и передо мной появлялось иллюзорное изображение мастерицы. Фиона и Ромео делали то же самое.

Сколько прошло времени, я не знала, так как часов в комнате не было, но нам осталось всего ничего, когда появился Ирас.

— Как успехи?

Я подскочила и с облегчением вздохнула. Живой. Ирас удивленно приподнял брови.

— Ничего, — буркнула я.

— Ее тут нет?

— Нет.

Я поставила последнюю папку на полку и повернулась к друзьям.

— Точно нет? — допытывался Ирас.

— А ты думаешь, я лгу?

Боевой маг вздохнул, и я пожалела, что не сдержалась. Он же защиту переустанавливал на всей Королевской Мастерской. И тоже устал, только ни за что в этом не сознается.

— Тогда перекину вас в МыШКу. Время позднее.

Ирас убрал папки, лежавшие на столе, на полку и открыл портал. Ромео и Фиона нырнули в него первыми. Воронка погасла перед самым моим носом.

Ирас вздохнул и взял меня за руку.

— Ты в состоянии немного прогуляться? До зала с портретами. Мне там проще будет портал открыть.

— Конечно, — отозвалась я.

Совсем мой маг без сил остался. Это же надо так себя довести!

Минут десять мы петляли по каким-то коридорам, а потом вышли в просторный зал от пола до потолка завешенный картинами. Люди были разными. Или маги? Я мельком глянула на старика с седой бородой, читавшего книгу, перевела взгляд на рыжую девчушку, тискавшую котенка, и остановилось. Чуть выше висел портрет худенькой девушки с туго заплетенной косой. В одной руке она держала кусок ткани, а в другой — иглу. Клубки разноцветных ниток лежали повсюду, отвлекая мое внимание, но девушка казалась мне знакомой.

— И что тебя так заинтересовало? — устало спросил Ирас.

— Это она.

— Кто?

— Девушка, которую я искала.

Боевой маг ничего не ответил. Я развернулась к нему, нахмурилась.

— Ты что, мне не веришь?

Он вздохнул. Обреченно так.

— Знаешь, кто это?

— Кто?

— Ария.

— Великая Кудесница? Но статуя же…

— У нее несколько обличий. Это — не самое распространенное.

— А…

Это все, что я могла сказать. В голове не укладывалось, что я разговаривала с богиней.

— Зачем она так поступила?

— Видимо, хотела предупредить и… на тебя посмотреть.

— Для чего?

— Позволь мне не отвечать на этот вопрос.

Ирас задумался, тряхнул головой, и у меня создалось ощущение, что он скрывает от меня что-то безумно важное. Но ведь даже, если поинтересуюсь, не скажет.

— Ты можешь ее призвать и спросить? Вдруг кто-то намерено принял облик Великой Мастерицы.

— Поинтересуюсь, но завтра. Тебе нужен отдых, чудо, — ласково заметил он, и я почему-то покраснела.

Хотела взять его за руку, сказать, что мне приятна его забота и внимание, но перед глазами все потемнело. Резкая боль заставила сначала согнуться, а потом почти упасть. Ирас что-то кричал, но я не слышала, потому что в ушах заложило так, будто я оказалась во взлетающем самолете. Сильно сдавило грудь, новая волна боли лишила остатков разума, и я забилась в его руках. А потом неожиданно все прекратилось. Оборвалось, исчезло, словно и не бывало.

Ирас крепко держал меня в объятьях, а чьи-то руки ощупывали.

— Что это было?

— Варя!

Принц стиснул меня еще крепче и облегченно вздохнул.

— Арар, что?

— На ней ни царапины. И магического воздействия тоже не было. Никакого.

— Эльнор, — отозвался Глеб. — Она установила с ним связь, и если он…

Я попыталась вскочить, но Ирас не дал мне этого сделать.

— Проверишь? — спросил принц боевого мага.

— Да.

— Ирас, а вдруг он… Я должна пойти, я должна помочь, я…

Он притянул меня к себе и страстно поцеловал, явно пытаясь отвлечь. В любой другой раз сработало бы, но сейчас…

— Что?

Я поразилась вопросу Ираса, но тут же поняла, что он адресован не мне.

— Мертв, — тихо ответил Глеб. — Маги выкачали из эльнора все силы. И хорошо, что ее не пустил. Лучше то, что я там нашел, не видеть… Они, кстати, заклинание заморозки нанесли, поэтому Варвара ничего не почувствовала. А когда оно исчезло…

Дальше я не слушала, потому что Ирас применил какое-то волшебство, и я провалилась в сон.

Глава девятнадцатая

Утром, едва прозвенел колокол, я вскочила. Фиона и Ромео почему-то спавшие рядом, потянулись, зевнули и с тревогой посмотрели на меня, словно взглядами спрашивали, как я себя чувствую. Подруга прикусила губу, а рыжик покраснел. Еще бы, друзья нарушили все правила этикета, что для них раньше, до моего появления, было немыслимо. Не положено в Чарде оставаться ночевать в чужих домах. И ладно Фиона, она хотя бы девушка, а вот Ромео…

— А что вы тут делаете? — все же поинтересовалась я.

— Глупый вопрос, — ответил Ирас за моей спиной.

Я обернулась и поняла, что принц тоже ночевал в комнате. Неужели после вчерашнего не хватило сил, чтобы переместиться? Или меня стало жаль? Принц запустил пальцы в волосы и попытался их распутать. Когда не вышло, бросил это занятие и посмотрел на часы. Выглядел он сонным, каким-то беззащитным. На щеке отпечатался след подушки, а рубашка, расстегнутая на две пуговицы и изрядно помятая, придавала ему домашний вид. Мне даже на мгновение почудилось, что мы тысячу лет знакомы и живем вместе, и я каждый раз вижу его вот таким, когда он сильно устает. Принц вздохнул, поморщился и снова посмотрел на злополучные часы, стоящие на каминной полке.

Я же оглядела молчащих друзей и подумала: хорошо, что на чердаке кровать огромная, просто королевских размеров, иначе бы мы здесь не поместились.

— Так почему вы у меня ночевали?

— Мы же друзья, Варь. Мы тебя поддержать хотели. Его высочество нам вчера рассказал, что стряслось, — пояснила Фиона, обнимая. — Нам так жаль…

Ромео пробрался ближе и тоже обнял меня.

— Это те двое, что были в Королевской Мастерской, убили Радугу? — спросила я Ираса.

— Да.

— Я обещаю, что они за это заплатят, — выпалил Ромео, сверкая синими глазами.

По утрам они у него казались особенно яркими. Как васильки на лугу. Это я еще с наших совместных ночевок в лесу (и почему-то считавшихся по правилам этикета приличными) помнила.

— Уж не сомневайся, — отозвался Ирас, поднимаясь и натягивая на себя камзол.

Обещание найти злодеев прозвучало так жутко, что мне захотелось броситься к нему и снова никуда не пускать. Да что со мной происходит-то!

— Спасибо. Я так рада, что вы у меня есть, — прошептала я, силясь не расплакаться. Чудесную лошадку было жалко.

— Еще бы! Я вчера полночи иголкой пальцы колола, делая за тебя вышивку! — заметила Фиона, явно стараясь меня приободрить.

— А уж реферат…

Ромео показал испачканные чернилами пальца, и я невольно улыбнулась. Замечательные у меня друзья. Интересно, а что в это время делал Ирас?

— Ну, мы пошли собираться, — смущенно сказала Фиона, вставая и исчезая с чердака вместе с Ромео.

И я снова подумала, в каком же состоянии я вчера была, что Ирас применил заклинание и позвал ночевать ко мне друзей? Испугался, что мне так плохо из-за смерти питомца? Или просто не желал оставлять одну?

Я прикусила губу, не решаясь расспрашивать принца, но все же не утерпела.

— А почему они именно эльнора выбрали? Нечисти же в лесах полно.

— Хотели побольнее ударить. Ты же уже успела к ней привязаться.

Что верно, то верно. Я вспомнила свою радужную лошадку и почувствовала, как к горлу подкатывает ком.

— А как они проникли в МыШКу?

— Как раз собираюсь выяснить, — отозвался Ирас, рассматривая мой гребешок. — Можно воспользоваться? Не хочу перемещаться. Вопросы у всех возникнут. Только время потеряю.

— Можно, — разрешила я и вздохнула.

— Тебе совсем плохо, чудо?

Он оказался рядом, притянул меня к себе, обнял и зарылся головой в волосы.

Я потерлась носом о его плечо и ничего не ответила.

— Тебе что-нибудь хочется?

Я проглотила очередной комок в горле и снова попыталась не расплакаться. Хорошо, что Ирас оказался таким понимающим и не стал предлагать завести еще одного питомца взамен эльнора.

устремился вперед, подхватывая очередной порыв девушки, на ходу вплетая свое катание в замысловатые движения ее тела. Месяцу так созвучно было ее вдохновляющее скольжение, словно он тоже слышал музыку, звучащую в ее голове.

«До этого мгновения я не встречал идеально подходящей партнерши» — поражаясь сразу объединившему их в танце «чувству друг друга», позволяя подхватывать каждый порыв партнера, осознал Месяц.

Но встреча двух талантливых танцоров невозможна без импровизации… Танец под влиянием двух ярких характеров, индивидуальности и чувства прекрасного «оживает», наполняясь новым смыслом, перерастая совсем в другую историю… Так и сейчас — между Январем и Милавой в безмолвии зимней ночи скользящих в танце по просторной поверхности большого озера возникло нечто большее, чем просто танец! Родилось чудо…

Чудо взаимного узнавания! Чувства локтя. Взаимопонимания… родства душ.

Чудо весеннего тепла, расцветающего в двух давно «замерзших» в окостенелом одиночестве сердец…

Всего на миг, длинною в танец, оба стали половинками одного целого, наслаждаясь катанием, обоюдным откровением и… страстностью, неизменно питающей любой истинный душевный порыв.

И только легкий ветерок, переносящий с места на место невесомые снежинки, стал свидетелем этому чуду. Или нет?..

Милава вдруг споткнулась, сбившись с ритма. Январь чутко отреагировал, поддержав партнершу, виртуозно завершив их совместное движение резким разворотом.

— Что? — С искренним беспокойством склонился мужчина к лицу так восхитившей его девушки.

— Не знаю… — Растерянно тряхнула она головой, отбрасывая назад разметавшиеся в танце прядки волос. — Сама не пойму… словно показалось что-то рядом… как тень мелькнула…

И осеклась, осознав всю нелепость собственных слов: какая тень в сумерках наступившей ночи?..

Но Месяц смотрел с абсолютной серьезность, вслушиваясь в ее слова. И намека на насмешку не было в ее взгляде.

— Значит, тень? — Отчего-то шепотом переспросил он.

— Может быть… боковым зрением взметнувшиеся волосы увидела, — попыталась логично оправдаться девушка. Милаве неудобно было, что она испугалась такой нелепицы. Но на секунду — кратчайший миг — именно ощущение необъяснимого испуга и чьего-то присутствия выдернуло ее из атмосферы фееричного восторга, что сопровождало танец.

«Он совершенен в танце» — признала девушка, понимая какая это удивительная удача — встреча с таким партнером. И запоздало ощущая смущение — как непочтительно вела она себя только что?..

— Может быть, — загадочно протянул Месяц, с необъяснимым выражением в темных от синевы глазах всматриваясь в лицо спутницы. Милава прекрасно видела его глаза в ярком свете луны. — Продолжим?

Вопрос Января девушку смутил. Исчезло ощущение волшебства, пропала фееричная легкость и «чувство друг друга». Опустив взгляд на свои коньки, она едва слышно пробормотала:

— Спасибо вам, Месяц, за развлечение прекрасное. Но обязанности ваши важнее, не дело мне вас задерживать…

Что же нашло в этот миг на Января, он и сам не понял. Возможно, сказались отголоски только что испытанного чувства свободы и всесильности, но…

Рывком обхватив девушку за талию, он вдруг рухнул в сугроб, возле которого они остановились. Миг — и вот уже оба, смеясь и жмурясь от множества обжигающих снежинок, облепивших лицо, барахтаются в снегу.

— Январь Месяц! — В голосе девушки сквозь суровое негодование прорывался смех. — Что же вы натворили?

«Кто бы ожидал от этого сурового и непримиримого Месяца такого маневра?» — В душе опешила Милава от неожиданности. Но так… забавно получилось, так… весело! И весь официальный настрой девушки на «нет» свел. — «Озорство какое!»

— Поскользнулся… — с отчаянно покаянным видом в ответ протянул мужчина, с трудом скрывая усмешку, и… подул на лицо Милавы, сдувая навязчивые снежинки и налипшие на нос прядки рассыпавшихся волос.

«Поскользнулся он… как же!» — На миг для девушки время словно остановилось — стоило встретиться взглядом с его взглядом, как Милава буквально утонула в его загадочной глубине. Но ощущение его горячего дыхания, коснувшегося щек, вернуло назад.

— Вставайте же, Январь, — засмеялась девушка. — Простудиться же можете! Да и вес у вас немалый, тяжело мне…

Нахмурившийся было Месяц, озадаченный перспективой простуды (и это для зимнего Месяца!) со вздохом сожаления тут же подался назад, ловко перемещаясь на ноги. И руку девушке протянул, помогая подняться следом. Тут же, пока Милава дух перевести не успела, стряхнул с ее полушубка снег.

— Тогда домой? — С вниманием всматриваясь в лицо девушки, уточнил он. — Второй день подряд в сугробе оказываетесь. Надо спешить отогревать…

«Может ему понравилось? Отогревать…» — Невольно подумала Милава. — «В этот раз в сугробе я по его вине оказалась»

Согласно кивнув, девушка заспешила к раздевалке. И причина была не в угрозе простуды! Она отчаянно стремилась вернуться в обстановку уже привычных ей «официальных» отношений. Поведение Месяца на этой прогулке странным образом поразило Милаву, выбив из колеи «привычного образа».

Стоило снежному вихрю, закружившему их рядом с ледяным озером, опасть, как навстречу шагнул… красавец мужчина!

Нет, он не впечатлил Милаву настолько же как Январь, но…

«Одно слово — сказочные красавцы!» — Припомнив и Константина, подивилась девушка «изобилию» фантастических мужчин в этом мире. Кого не встреть — обязательно необычайно хорош собой!

— Декабрь! — Слегка недовольно, прерывая размышления девушки, раздался голос Января. — С чем пожаловал? И спутница твоя где?..

На последнем вопросе голос Месяца чуть дрогнул, словно он сожалел об отсутствии Насти. Словно предпочел бы, чтобы брат его внимание свое сосредоточил не на Милаве.

— Приветствую вас, спутница брата моего старшего, — взглядом попеняв Январю на отсутствие манер, первым делом поклонился красавец Милаве. — Настенька у Олеси задержалась, Серого с малышами проведать осталась. Я же к тебе по делу отправился.

— О делах позже, — резко перебил его Январь. — У меня вот Спутница в сугроб упала, согреть ее надобно.

И словно смутился слов своих под пристальным взглядом брата, от Милавы отступил. Девушка же во все глаза Декабря рассматривала.

«Именно ему соклановка моя истинной парой стала!» — В полной мере осознавая насколько это невероятный случай, старалась отыскать в чертах Месяца подтверждение его исключительности.

Поклонившись, как учили, в ответ, девушка поймала ответный изучающий взор.

— И вам поклон низкий, да пожелания здравствовать и благоденствовать! — Смущенно отозвалась она. — Рада знакомству с вами, Декабрь Месяц.

Но прежде чем Милава успела добавить, что совсем не замерзла и готова, как и положено Спутнице, помочь хозяину дома гостя привечать, как ее уже окружил вихрь снежный. И перенес он девушку в ее покои.

— Милава, скорее раздевайся и в кровать — греться под теплым одеялом. А я сейчас к тебе Топтыгина отправлю с чаем горячим да вареньем малиновым, — решительно скомандовал Январь, переместившийся вместе с ней.

— Что вы, Январь, — встрепенулась Милава, понимая, что надобно Месяцу к гостю вернуться, — совсем не замерзла я! Сейчас полушубок да сапоги скину и к обязанностям своим приступлю. Угощения для Декабря организую!

— Уверена? — Придержав за руку девушку, что скорее метнулась к шкафу с одеждой, спросил Месяц. — Не лучше ли тебе… ноги погреть и в баньке попариться?

«Что я гостья в доме его? Когда положенным займусь?!» — Мысленно возмутилась девушка, но вслух лишь твердо сказала:

— Нет. Неправильно это. Положено помочь вам, поэтому не отсылайте меня. Все организую! Я мигом, — деловито отчиталась о планах Милава, погружаясь в привычный ей конструктивный настрой.

— Что ж… — единственное что в ответ протянул Месяц, не дав понять девушке рад он ее решению или нет. И исчез в вихре снежном.

Больше книг Вы можете скачать на сайте - Knigochei.net

Но Милава сомнений не испытывала — знала свои обязанности и совсем уже истосковалась по работе. Поэтому быстро переодевшись да умывшись поспешила на кухню — проследить как ужин для братьев Месяцев собирают.

Пока на кухне распоряжалась, пока с восхищением наблюдала за юркими да ловкими движениями зверей снежных, что поднос с угощением собирали, время прошло. А приблизившись к двери комнаты, где братья беседовали, поняла, что прежде поднос с яствами придется на небольшой столик у стены поставить. Чтобы дверь в комнату распахнуть. Но коснувшись дверной ручки, девушка замерла…

— Видел я у Олеси Константина, — голос Декабря на удивление был грозен. — Он и поведал мне, что ты упорствовать продолжаешь, помощь Спутницы принять не желая. И силы свои восстановить не можешь! А время ли сейчас для этого? Вот я живой пример — неизвестно еще, какой силе нам противостоять придется. Должен ты быть готов в любой момент на угрозу для мира нашего ответить! А что если Колдун ХХХ (имя) на открытое нападение решится? Да всеми силами? Мы планов его не знаем…

— Уверен я, что со дня на день силы сбалансируются, — недовольно откликнулся брат его старший — не любил Январь, когда ему указывают как поступать. Предпочитал личными помыслами руководствоваться.

Но неуступчивость эту Декабрь за братом знал и на возражения не поддался:

— А ты подумал каково твоей Спутнице из-за этого? — Еще суровее напустился он на него. — Я более чем уверен, что она полагает себя ненужной и тревожится из-за этого. Ведь помощь и подпитка сил твоих — ее прямая обязанность.

— Возможно, и прав ты… — принял упреки Январь, откликнувшись взволнованно. — Но сам я просить о помощи не буду… отвык от этого, признаться.

— И не надо просить, — потянув на себя дверь, Милава шагнула вперед. Уверенно встретив взгляды Месяцев — смешливый Декабря и растерянный Января — кивнула. — Да признаю, нечаянно окончание беседы вашей услышала. И прощения прошу — не специально так вышло. Но помочь готова. И верно вы сказали, Декабрь, тревожно мне, что без помощи моей обходятся. Для чего тогда я тут?..

Действуя в рамках своих обязанностей, девушка чувствовала уверенность в своих силах: в своем праве она!

Январь поперхнулся, словно сказать что-то хотел, но в последний момент оборвал сам себя. Но синева его во взгляде потемнела, с небом грозовым цветом сравнявшись, выдавая скрытые эмоции мужчины.

— Вот и славно! — Быстро отреагировал Декабрь, с места вскакивая да поднос тяжелый из рук Милавы принимая. — Тогда вы уж поскорее поспособствуйте восстановлению этого упрямца.

И он кивнул на брата что сидел в кресле с самым неприступным и сумрачным видом.

— Обязательно, — пообещала Милава, уверенная, что прямо сегодня и поможет Месяцу восстановление сил пройти.

«Должна я справиться!»

— Вот и ладненько! — Хлопнул ладонью по бедру Декабрь улыбнувшись сумрачному виду брата (уж он то доподлинно знал какие сомнения его одолевают). И тут же переключился на другую тему. — Удалась ли твоя задумка?

Январь кивнул:

— Да, проявил себя сообщник. Теперь точно я знаю, что не одна колдунья нападение организовала. Права была Олеся, когда сомневалась.

— Как же найти его теперь? — Вмиг став серьезным, задумался Декабрь. — Ведь неглуп этот кто-то, после гибели колдуньи (имя) себя ничем не проявит — затаится.

Милава же сидела, чай по чашкам разливая да пирожки братьям на блюдца подкладывая, и слушала внимательно, по тону сообразив что нечто важное братья сейчас обсуждают.

— Есть у меня одна идея на этот счет, — неторопливо, прихлебывая травяной чай из чашки, протянул Январь. — На катке сейчас удостоверился что издалека, но наблюдает за мной ее сообщник.

— Или сообщница… — прищурившись, перебил Декабрь.

— Да, — покачал головой хозяин дома. — Но есть у меня предчувствие, что мужчина это. Пусть и исподволь, но ощущал я эти дни на себе чей-то взгляд. Не зря просил Стражей вид сделать, что поверили они, что основную угрозу устранили. Чтобы активность снизили… вынудили сообщника поверить в свою безопасность и проявить себя. Вот сегодня он и не выдержал!

А Милаве вдруг вспомнилось ощущение мелькнувшей на катке совсем рядом темной тени…

«Уж, не об этом ли говорит Месяц?..»

— Хитер ты, братец! — Искренне восхитился Декабрь. — Вот откуда все эти слухи по миру нашему ползущие, что плох ты! Да вид болезненный… Дома сидишь, нигде не бываешь опять же.

— Не будем раньше времени хвалиться, — резко качнул головой Январь. — Как бы не оказалось, что в напарниках у колдуньи кто-то похитрей, да помогущественнее имеется. Умнее — на рожон не полез, из тени всем манипулировал. И сейчас затаился — непросто будет его найти.

— Надо всем нам завтра собраться и обсудить меры дальнейшие. Как искать будем?

— Добро! — Согласился Январь, и устало плечами передернул.

— Ты братец сегодня дома побудь, — и многозначительный взгляд в направлении Милавы, — а дозором Стражей отправим. Надобно тебе в себя прийти. А то слухи, слухи… Как бы они реальностью не обернулись.

— Я так полагаю, передо мной Варвара Мальцева? — усмехнулся целитель.

— А откуда вы узнали?

— А как ты думаешь, кто ему синяки после встреч с тобой лечит?

Я смутилась и покраснела, а Дария удивленно уставилась на меня.

— Впрочем, когда он был мальчишкой, то бывал у меня заметно чаще. Я только и успевал смешивать заживляющие мази.

— Он что, дрался со всеми подряд? — заинтересовалась я.

— До тебя мне далеко, — ответил Ирас, появляясь из портала с тарелкой, в которой были ягоды, смахивающие на малину, но только не красные, а ярко-оранжевые. — Всем добрый вечер.

Дарья покраснела и тихо поздоровалась. Ирас поставил тарелку на тумбочку, что стояла возле кровати мастерицы, улыбнулся. И тут я поняла, что имела ввиду Дария, когда говорила, что Фиона ревнует Ромео ко мне. Ирас просто улыбнулся, а мне хочется обнять его, давая понять, что он — мой. Ох ты ж, елки зеленые! Значит, с рыжиком буду вести себя сдержаннее.

— Тебе лучше?

— Да, — тихо отозвались хором целитель и мастерица.

— Можно меня подруги будут навещать? — робко спросила Дария.

— Лис, ты не против? — Ирас обернулся к целителю.

— Нет, конечно. Общение с друзьями только на пользу, но оно не должно быть долгим.

— Ясно. Перекину желающих завтра вечером.

— Не больше пяти человек! — крикнул мужчина вдогонку.

И хорошо, что количество уточнил, иначе бы мы точно всей группой пришли. А так разделимся и будем навещать по очереди.

— Можно тебя на пару слов? — спросил Лис принца, и оба исчезли за дверью.

— Варя, я не хочу, чтобы ты обижалась, но… не приходи. Мне тяжело на тебя смотреть и видеть, что принц…

Я вздохнула и с трудом удержала слезы.

— Хорошо. Я тебя понимаю. Не приду. Обещаю.

Дария кивнула. Мы распрощались, и Ирас перекинул меня на чердак. Там дружно поедал пироги первый курс вышивальщиц. Меня засыпали вопросами. Пока я рассказывала, пила чай и натянуто улыбалась, время тянулось медленно. Через час, порадовавшись, что смогут навещать Дарию, все разошлись. Ромео и Фиона остались, интересуясь причинами моего плохого настроения. Пришлось соврать, что до сих пор расстроена гибелью эльнора. Друзья хотели остаться, но я сказала, что обещал заглянуть Ирас, мне нужно делать домашнюю работу, и да, я справлюсь.

— Ну что? Получилось выяснить, как маги попали в МыШКу? — спросила я принца, едва он показался из портала.

— Нет. Подозреваю, что кто-то впустил.

— Среди нас предатель?

— Боюсь, что так, поэтому…

Ирас подхватил меня на руки, усадил на стол, провел пальцами по щеке.

— Я прошу тебя быть осторожной. Если что-то покажется странным, сразу надевай кольцо. Арар и Глеб пообещали мне за тобой приглядывать, но все же…

Маг притянул меня к себе, не договорив, стал расстегивать рубашку. Почему-то мою.

— Ирас, что ты делаешь?

— Хочу ее с тебя стянуть, — невозмутимо отозвался принц.

— В глаз дам.

Он вздохнул, остановился, окутал обжигающим взглядом.

— Ты против того, чтобы я шел дальше?

— Допустим.

— Почему?

И что ему ответить на такой вроде бы простой вопрос. С одной стороны, я в него влюблена. С этим обстоятельством стоит смириться. Но хочу ли я пойти дальше?

— Ты так и будешь молчать?

— Ты торопишь события, — нашлась я, одергивая его руку.

Ирас задумался.

— А ты с Арией говорил?

— Предлагаю найти компромисс.

— Это ты к чему?

— К вопросу о наших отношениях.

— Ирас! Ты меня вообще слышал?

— Поговорил. Она обещала не вмешиваться, — ответил принц, поглаживая мои плечи. — Одно твое желание — одна расстегнутая пуговица.

Я попыталась встать.

— Предложи свой вариант. И не смей сбегать. Я не чудовище. И если бы хотел просто затащить тебя в постель, давно бы так сделал, — припечатал Ирас, сверкая глазами.

И что на него нашло? Нет, я понимала, что поцелуями от него со временем не отделаюсь, но чтобы так сразу…

— Ты снова молчишь.

— Не знаю, что сказать в ответ на твою наглость, — прошипела я, скидывая его руки с моих плеч.

Боевой маг глубоко вздохнул, на мгновение прикрыл глаза, открыл.

— Ты хоть понимаешь, насколько непросто мне дается с тобой этот разговор? Так сложно в чем-то уступить? Чего ты боишься?

И как ему объяснить, чтобы понял-то? Боюсь, если буду ходить вокруг да около, намекая, сделаю только хуже.

— У меня до тебя никого не было, — созналась я, отчаянно краснея и желая провалиться сквозь землю.

— Шутишь? — он удивленно приподнял брови.

— А похоже? — разозлилась я.

Ответом мне стал жадный поцелуй, а потом еще один… Очнулась я тогда, когда маг сумел немыслимым и незаметным образом расстегнуть мою рубашку и теперь скользил губами по ключице, явно намереваясь спуститься ниже, чтобы продолжить.

— Ирас!

Я попыталась вырваться из той странной неги, что меня окутала, и остановить принца.

Маг отступил, поймал мой взгляд и так тихо-тихо спросил:

— Неприятно?

— Нет, — прошептала я.

Ласковый поцелуй обжег губы.

— Больно?

— Н-нет

Ирас улыбнулся. На мой взгляд, чересчур радостно.

— А что тогда?

Я не нашлась, что ответить. Не говорить же, что мне стыдно, но безумно нравится. Он точно не так поймет.

— Желания придумала?

— Какие?

Ирас притянул меня к себе, чмокнул в нос.

— Я же обещал, что за каждую расстегнутую пуговицу что-нибудь сделаю. Их у тебя…

Боевой маг внимательно и как-то долго их пересчитывал, а потом снова меня поцеловал. И как все это понимать-то?

— А где можно купить котенка?

Ирас помотал головой и посмотрел на меня, будто боялся, что ослышался.

— Мне для Айре надо.

— Это кто?

— Русалка, которую ты спас. Вернее, мастерица, которая была русалкой. Ей одиноко. У нее ни дома, ни близких… Деньги она не приняла, я пыталась ей дать, но…

Я развела руками.

— Добуду.

— Спасибо.

— Что-то еще?

— Да, нет… Ирас, а ты серьезно думаешь, что я с тобой в обмен на что-то целуюсь? — до меня вдруг дошло, что именно принц предложил.

— Ну как тебе сказать…

Боевой маг усмехнулся, медленно застегнул пуговицы на моей рубашке и посмотрел на меня. Глаза у него были совсем черные. Жемчуг, с которым я постоянно их сравнивала, явно проигрывал в цвете и красоте.

— Ты лекции-то учить будешь? — неожиданно раздался голос Оганы, и мы вздрогнули. — Нет, я все понимаю, но кофе на кухне закончился.

Саламандра явно намекала на то, что утром я не встану, если не отправлюсь спать. Она развела руками и улыбнулась.

— Сейчас я схожу за своими бумагами, чтобы мне было чем заняться.

— И обязательно было мешать? — ворчливо спросила я, едва Ирас исчез в портале.

— Еще минута, и вы бы поругались.

— Ты что, подслушивала?

— Нет. Я к тебе направлялась, поэтому последние слова уловила, — невозмутимо отозвалась Огана.

Боевой маг в этот момент вынырнул из портала, свалив бумаги на стол, и мы привычно уселись заниматься каждый своими делами.

— Ты куда? — удивился Ирас, когда через час я встала и направилась к двери. — В библиотеку. Нам задали реферат написать про артефакт с нитью кудесницы или вышивкой внутри.

— Какой выбрала?

— Меч Дионисия Шелдронского.

Ирас усмехнулся.

— И почему я не удивлен. Откуда про него узнала-то?

— В том зале в Королевской Мастерской был изображен на картине. Мне безумно интересно, что в нем такого особенного. Я не нашла на нем никаких вышивок и ниток.

— Информации о нем не будет ни в одной книге.

— Почему?

— Потому что этот меч передается из поколения в поколение в одной семье.

Я села и уставилась на него.

— И в кого ты такая любопытная?

Ирас покачал головой, призвал меч и положил его на стол.

— Это, правда, он?

— А ты сомневаешься?

— И? — от любопытства я не знала, куда деться.

— Он сотворен из нити Великой Кудесницы.

— Это как?

— Часть ее при помощи сильных чар расплавил мой предок, а часть так и осталась в оружии. Смотри.

Ирас провел рукой по рукояти, лезвие засветилось светло-голубым.

— Таким он становится, если рядом нечисть. А таким…

Меч погас и засверкал золотом, от которого полетели маленькие искорки.

— Если рядом сильные маги со злыми намерениями.

Он задумался, посмотрел на меня.

— Есть у него еще и третий цвет.

— Какой?

— Ярко-красный.

— И что он означает?

Маг промолчал, и мне показалось, что он пожалел, что начал мне рассказывать.

Вздох. Ирас потряс головой. Провел рукой по рукояти, сосредоточился и… Оружие вспыхнуло ярко-алым пламенем. Но каким-то теплым, не обжигающим. Защитная магия?

— А…

— Давай я не буду отвечать тебе на этот вопрос. Лучше покажу обрывок нити, что остался в мече и наделяет его волшебством.

Если он пытался меня отвлечь, то это ему удалось.

— Обычно нить в мече никто не видит, кроме владельца и кудесниц. У тебя получится.

Нить была голубовато-белой, переливчатой. Красивая и такая сказочная!

— Нравится? — прошептал Ирас, и я вздрогнула.

— А потрогать меч можно?

Принц закатил глаза.

— Знаешь, никто из женщин меня еще о таком не просил, — ухмыльнулся он. — Лучше бы ты меня потрогала.

Я фыркнула.

— Много ты понимаешь.

— Ну да. В мечах и оружии, я, как и любой мужчина, вообще не разбираюсь.

— Это же волшебный меч! Как у короля Артура Экскалибур.

— В твоем мире нет магии, или я тебя неправильно понял?

— Так это легенда. Жил-был король. Вернее, он не был королем, все случилось позже, но…

Я рассказывала легенды о короле Артуре и восхищенно взирала на меч, а потом, ухватив за рукоятку, потянула вниз, подняла, сделала взмах и ойкнула. Прядь волос Ираса упала на стол. Хорошо, вру. Не прядь, а десять прядей.

Мамочки! Судя по зверскому выражению лица боевого мага, он меня прибьет. Не исключено, что этим самым мечом. Волшебный неэкскалибур полетел на стол, а я решила спастись бегством.

— Ирас, тебе так идет!

Я пронеслась мимо кресла, переползла через кровать и подлетела к окну.

— В моем мире неровные прядки модно носить!

Рык, — и принц оказался почти рядом. Я нырнула под стол, ударилась, и свитки разлетелись в стороны.

— И вообще так каждый третий кента-аааавр ходит! — завопила я, пытаясь вырваться.

— Но я же не лошадь! — рявкнул он.

Боевой маг схватил меня за щиколотку и попытался вытащить из-под стола, но я вцепилась в одну из ножек мертвой хваткой. Стол двигался вместе со мной, страшно поскрипывал и грозил скорой расправой. Только бы Ирас не вздумал его испепелить! Другого убежища на чердаке нет. Кровать же будет безумно жалко. Да и прятаться под ней от принца…

— Ты такой красивый стал! — продолжала увещевать я, надеясь, что меня помилуют. — Аааа!

Ирас нырнул под стол, подмял меня под себя. Его сбившееся дыхание опалило кожу, и мне показалось, что мое сердце сейчас выскочит, так сильно стало страшно.

— Боишься, да? Правильно боишься!

— Ирас! Ты такой красивый, добрый, умный…

— Смотрю, даже сильно боишься.

Он зло уставился на меня, резко выдохнул. И его руки заскользили по моему телу.

— Ирас, — просипела я

Моя рубашка затрещала по швам, но я не успела даже ойкнуть. Уж что-что, а целоваться Ирас точно умеет. Эта была последняя безумная мысль, которая моментально исчезла. Стало горячо от его губ и рук, а кожа показалась такой чувствительной.

Что же мы творим-то? Что? Как ненормальные целуемся… под столом.

— Желаешь оказаться на столе? — уточнил боевой маг, стараясь отдышаться.

И я вдруг осознала, что жарко мне не только от поцелуев, а еще и потому, что рубашки на принце не оказалось. Ой, мамочки! Это он ее куда-то дел? Или я в порыве страсти сняла и не помню?

И почему мои руки гладят его спину и плечи? И зачем я к нему прижимаюсь так, что тело плавится. Но страшнее не это. Все кажется таким правильным, нормальным, естественным…

— Так что, перетащить тебя на стол?

— А можно? — в надежде прошептала я.

— Нет.

В ответе мага я и не сомневалась, а на положительный — даже не надеялась, но попробовать-то стоило.

Его губы снова нашли мои, подарили долгий чувственный поцелуй.

— Вылезай. Я сейчас перемещу из Королевской библиотеки нужную книгу. Будет тебе реферат про мой меч.

— Спасибо, — просипела я.

Ирас приподнялся, посмотрел на меня, застонал, и безумие под столом продолжилось.

Глава двадцатая

Утром губы были опухшими. Я использовала мазь от ушибов и порезов, но никакого эффекта это не дало. Нахмурилась.

— Зато весь день будешь ходить и помнить, — вкрадчиво сказал Ирас, и я обернулась.

— Что помнить? — спросила я, решив не здороваться.

Утро у меня явно сегодня не доброе.

Боевой маг тихонько рассмеялся, и на щеках у него появились ямочки. Такие заманчивые, что захотелось подойти и их потрогать. Я даже сердиться перестала.

ьгой, ушла на противоположный конец зала и скакала вместе с подругами. Никого, заметьте, не задевала, никого не вышучивала, да и не до того было — мы с девчонками танцевали сиртаки. Положив руки на плечи друг другу, прыгали почти в такт музыке. Она была не греческая, но кого это волновало? Мы только разошлись, как посреди всеобщего веселья снова зазвучала медленная музыка.

Девчонки зароптали:

— Опять Виктория под себя музыку выбрала!

В самом деле, у музыкального центра стояла сияющая Викуся и ждала приближения своего бойфренда. Но он не оправдал ее надежд, более того, подло их обманул. Быстрыми шагами направился в нашу сторону, заставив девчонок напряженно замереть в предвкушении главного или почти главного события своей жизни. Каждая надеялась, что он выберет ее.

Я нервно заметалась, надеясь скрыться от его глаз за спинами подруг, боясь, что он идет по мою душу. И не ошиблась, потому что, подойдя ко мне, он скороговоркой выпалил приглашение на танец и, не дожидаясь ответа, бесцеремонно обхватил меня за талию и утащил в центр зала. Рассчитал он, конечно, верно: в ответ на цивильное приглашение я бы непременно отказалась.

Посмотрев на его хмурое лицо, предложила:

— Ну, начинайте воспитательные мероприятия, вы ведь для этих целей меня выдернули, как репку…

Он согласно кивнул, не скрывая своих намерений.

— Почему вы так себя ведете?

Я не поняла.

— Конкретнее, пожалуйста.

Он с силой крутанул меня вокруг оси, заставив вцепиться в него, чтобы не упасть. Это меня возмутило.

— Не путайте меня с тренажером, очень вас прошу. Не стоит оттачивать на мне свое танцевальное мастерство.

Он раздраженно сверкнул глазами.

— Вы всегда такая беспардонная?

Неприятно ухмыльнувшись, я лукаво возразила:

— Нет, что вы. Сегодня я выступаю в непривычной для себя роли сусального ангелочка, обычно я гораздо язвительнее. Во всяком случае, вам от меня еще не доставалось, так что и обижаться вы не имеете права.

Он невоспитанно зафыркал.

— Не доставалось? А кто меня обозвал сначала суперменом, а потом охранником?

Смерив его с ног до головы предельно недоумевающим взглядом, я постаралась скрыть испытываемое от его снобизма удовольствие. Сладенько пропела:

— А почему вы считаете, что вы не супермен? И чем это плохо — быть суперменом? А против охранников вы что конкретно имеете? Чем они вам досадили?

Он рявкнул:

— Да ничего я против них не имею! Просто не намерен я охранять ничьи драгоценности!

Не собираясь спорить с ним по такому ничтожному поводу, я учтиво согласилась:

— Это ваше право!

Он посмотрел на мою лучезарную физиономию и прорычал:

— Ну вы и ехидна!

Чувствовалось, ему хотелось добавить определения покрепче, но он сдерживался, как истый джентльмен. Я тоже считала себя вполне культурной дамой, поэтому, ничего не говоря, довольно мило ему улыбалась. Но здорово ошиблась в степени его воспитанности.

Когда сменилась музыка, он не отпустил меня, как положено учтивому кавалеру, а уволок в фойе, где продолжил выяснение отношений. Делал он это как-то чересчур горячо для случайного знакомого. Я периодически поглядывала на оставленный нами зал, не разумея, куда это запропастилась Викуся. По моим соображениям, она должна была бы уже появиться, чтобы спасти своего милого от мегеры, то бишь меня, освободив заодно и меня от неприятного разговора.

Но она все не появлялась, давая возможность своему кавалеру досконально прояснить обстановку. Со стороны мы были похожи на парочку влюбленных, ссорящихся из-за пустяка с единственным намерением — потом сладенько помириться. Я выложила ему эти свои соображения, и он аж топнул ногой, выпуская пар, и чопорно поджал губы.

Девчонки, вышедшие за нами исключительно для того, чтобы отдохнуть от громкой музыки, а вовсе не подслушивать чужие разговоры, как можно было бы подумать, глядя на их крайне заинтересованные физиономии, остановились невдалеке, навострив ушки. Заметив их, он снизил темп подачи своей обличительной речи, низко наклоняя ко мне голову и говоря так тихо, что я еле различала произнесенные им слова. Теперь мы и вовсе стали точь-в-точь как давно женатая парочка.

— Запомните, я не обслуживающий персонал и никогда им не буду!

Ну вот еще! Мужики всегда обслуживающий персонал, хотя так и не считают. Но этого я ему не сказала, не совсем же я дура. Наоборот, умильно с ним согласилась:

— Конечно-конечно! В таком дорогом костюмчике, да при галстучке, да в итальянских ботиночках (про ботинки это я наугад, я в них не разбираюсь), конечно, какой же вы обслуживающий… А где ваша большая золотая печатка? Это же необходимо для полноты образа…

Он рявкнул, не скрывая отвращения:

— Не ношу я перстней!

К кому относилось его отвращение — ко мне или к ношению перстней, я уточнять не стала. Как говорится, не хочешь слышать ответ, не задавай вопрос. Я так и сделала, мысленно себя похвалив.

Он не унимался:

— Почему вы думаете, что можете издеваться над людьми? Слишком умной себя считаете?

Я корректно возразила:

— Не умной, а старшей. Вот вам сколько лет?

Он растерянно пробурчал:

— Двадцать восемь…

Я гордо ему поведала:

— А мне тридцать четыре. Я вас старше и, следовательно, опытнее. Так что прошу проявлять почтение к моим почтенным летам. — Употребленная мной тавтология предназначалась для усиления драматизма, а вовсе не являлась лексической ошибкой, как, наверное, подумали дамочки, изо всех сил прислушивающиеся к нашему разговору.

Он подавился. Судя по его сверкающим глазкам, у него много чего накопилось на душе. У него даже руки беспокойно задвигались, так ему захотелось вцепиться в мою шею и слегка, исключительно для острастки, придушить. Спасая меня, из зала наконец-то вырвалась запыхавшаяся Викуся. Я с умилением подумала, что в последнее время она часто избавляет меня от неприятностей, и с некоторой долей благодарности ей улыбнулась. Она на мою улыбку никак не отреагировала. Вид у нее был несколько помятый, будто она долго продиралась сквозь толпу. Она кинулась к нам, нервно восклицая:

— Евгений! — Я немного удивилась. Всегда считала, что Жени — мягкие и веселые люди. Опять ошиблась… — Ты здесь! А я тебя всюду ищу!

Он недовольно на нее взглянул и снова повернул голову ко мне. Что-то в его глазах было непонятное. Он явно не хотел уходить. Неужели я так задела его самолюбие, что он непременно желал поквитаться? Вроде ничего особо шокирующего я ему не говорила. Если только он не относится к тем самовлюбленным субчикам, для которых косой взгляд уже оскорбление.

Викуся, недоумевая, о чем столько времени можно говорить с такой мымрой, как я, успокаивающе положила холеную ручку на его локоть и потянула за собой. Подчиняясь настойчивой подруге, он сделал шаг назад, но, посмотрев мне в глаза, склонил голову и четко проговорил:

— Думаю, мы еще закончим нашу беседу. В более спокойной обстановке.

По-мужски перехватил инициативу, взяв Викусю под руку и освободив свой локоть из ее цепких пальчиков, и ушел, что-то негромко ей говоря.

Мне не понравилась его последняя фраза. Что это за обещания? Он что, решил, что я жажду продолжения? Странный тип…

Настроение веселиться пропало, и я ушла в отдел непривычно наэлектризованная. Посидев немного в темной комнате, чтобы передохнуть от слишком громкой музыки и яркого света, поплелась домой, не дожидаясь продолжающих веселиться сослуживиц.

Как на грех, столкнулась в вестибюле с Викусей в небрежно накинутой на плечи норковой шубке. Следом за ней шел уткнувшийся в пол Евгений с мрачным выражением лица. Деваться мне было некуда, и я довольно миролюбиво попрощалась с импозантной парочкой.

Виктория сквозь зубы ответила мне: «До свидания!», хотя ей явно хотелось сказать мне: «Век бы тебя не видеть!» Евгений же подтянулся, усмехнулся уголком рта и молча мне поклонился. Сделав шаг ближе, внезапно обжег мое лицо жарко полыхнувшим взглядом.

Невольно отшатнувшись, я сделала вид, что ничего не заметила, и быстро пошла к выходу. Мы гуськом дошли до огромной дорогой машины, стоящей у самого входа. Я хотела пройти мимо, но он протянул руку, остановил меня и даже не предложил, а потребовал:

— Я вас подвезу! — вызвав этим заявлением красные пятна на щеках у подруги и возмущение в моей независимой душе.

Отходя в сторону, я твердо ответила:

— Ну что вы, я в такую чудную погоду на машине не езжу! Так и вся жизнь мимо пройдет!

И стремительно прошмыгнула мимо. Почему-то мне показалось, что сейчас он схватит меня за руку и затащит в машину. Чудные у меня порой бывают ощущения. Я быстрым шагом пошла по дорожке, а джип помчался по шоссе. Когда он проезжал мимо, я почувствовала пронзивший меня то ли угрожающий, то ли обещающий взгляд Евгения.

И чем это я так его задела? Обычно мужчины после моих высказываний стараются больше со мной не встречаться, а этот…

Подойдя к трамвайной остановке, я немного подождала свой седьмой маршрут и с комфортом уселась у окошка. Слова о пешей прогулке были откровенным блефом — кто ходит по нашим улицам в десять часов вечера? Темно, да и город у нас в первой криминальной десятке, а я довольно благоразумная особа…

Трамвай уютно постукивал на стыках рельс «тук-тук, тук-тук», и я разнеженно наблюдала за проплывающими мимо зданиями со светящимися окнами. Почему так привлекательны чужие окна? Почти так же, как и чужие жизни…

Под рассудительный стук призадумалась над своим сегодняшним поведением. Зря я себя так вела, это однозначно. Не обращала бы внимания на этого Евгения, и никаких эксцессов. Получилось, что я сама провоцировала его на несуразные для него поступки. Недаром Виктория с таким недоумением и даже ужасом на него посматривала. Наверное, я будила в нем самые низменные инстинкты.

Прикрыла глаза, чтобы удалить внешние раздражители, представила Евгения с его презрительно-холодной физиономией и непонятными мне настойчивыми взглядами, и прислушалась к внутреннему ощущению. Пусто. Единственное, что я чувствовала, — это непривычное и довольно сильное возбуждение. Но чем она вызвано, понять не смогла.

Трамвай остановился на моей остановке, я вышла и не спеша прошла до дома, не глядя по сторонам. На что смотреть? За почти тридцать пять лет жизни здесь изучено все до последней скамейки. Открыла своим ключом железную дверь подъезда и поднялась по почти чистой лестнице на свой третий этаж.

Махнула рукой маме, возвещая о своем возвращении, и с чувством выполненного долга ушла к себе, включила «Травиату» с Монсеррат Кабалье, взяла в руки биографию Эдит Пиаф и прилегла на диван. Мне пришло в голову, что я уж на редкость несовременная девица — вместо метания в поисках женихов (ведь возраст у меня далеко не юный, а я все еще не пристроена) слушаю классическую музыку, читаю серьезные книги и отшиваю всех возможных претендентов. Ну вот не нравится мне ни один из них, что тут поделаешь? Ведь нельзя же ложиться в постель с мужиком только потому, что возраст поджимает?

Монтсеррат Кабалье в роли Виолетты запела о страстной любви, и в моей голове всплыл давно и старательно забытый облик Игоря. На этот раз я не стала, как обычно, прогонять его образ, а позволила себе в порядке назидания вспомнить все.

Это было почти пятнадцать лет назад. Он был симпатичный, умный, высокий, образованный. Подходящий, одним словом. Мне с ним было хорошо. Он ухаживал не то чтобы красиво, а душевно. Дарил какую-нибудь мелочь из того, что мне хотелось в данный момент. Как он угадывал мои желания, не знаю. Я по молодости и наивности уже думала, что мы будем счастливы вместе, но у него оказался один, но весьма важный порок: он был женат, просто забыл мне об этом сказать.

Случайно увидев его из окна трамвая идущим по улице с милой женщиной и маленькой девочкой, я мгновенно все поняла, и на душе стало чрезвычайно горько. Но я быстренько выкинула его из своей жизни. Жаль, что не пинком, как нашкодившую собачонку. Когда он позвонил мне и пригласил на очередное свидание, я простодушно поинтересовалась:

— А жену с дочкой ты тоже позовешь? Вчетвером погуляем? — Он задержал дыхание, как от жестокого удара, а я выложила ему то, что ужасно хотелось сказать: — Ты изворотливый мерзкий гаденыш! Знать тебя больше не желаю! — И бросила трубку.

Потом я еще несколько раз видела его около библиотеки, возможно, он оказывался там случайно, а возможно, и нет. Но меня это больше не интересовало. Для меня он существовать перестал. Я многое могу простить, но терпеть не могу непорядочности.

Несколько лет после этого мою саднящую душу мучил дурацкий вопрос: за что? Что такого я сделала, чтобы покарать меня так болезненно и жестоко? В этой жизни я никому дорогу не перебегала, если только в прошлой… Сколько бессонных ночей я провела, глядя в потолок сухими глазами и клянясь себе, что я никогда не буду такой доверчивой дурочкой и никто меня больше не обманет.

Вновь припомнив эту поучительную историю, повторила, как клятву: невозможно обмануть того, кто не верит…

ьгой, ушла на противоположный конец зала и скакала вместе с подругами. Никого, заметьте, не задевала, никого не вышучивала, да и не до того было — мы с девчонками танцевали сиртаки. Положив руки на плечи друг другу, прыгали почти в такт музыке. Она была не греческая, но кого это волновало? Мы только разошлись, как посреди всеобщего веселья снова зазвучала медленная музыка.

Девчонки зароптали:

— Опять Виктория под себя музыку выбрала!

В самом деле, у музыкального центра стояла сияющая Викуся и ждала приближения своего бойфренда. Но он не оправдал ее надежд, более того, подло их обманул. Быстрыми шагами направился в нашу сторону, заставив девчонок напряженно замереть в предвкушении главного или почти главного события своей жизни. Каждая надеялась, что он выберет ее.

Я нервно заметалась, надеясь скрыться от его глаз за спинами подруг, боясь, что он идет по мою душу. И не ошиблась, потому что, подойдя ко мне, он скороговоркой выпалил приглашение на танец и, не дожидаясь ответа, бесцеремонно обхватил меня за талию и утащил в центр зала. Рассчитал он, конечно, верно: в ответ на цивильное приглашение я бы непременно отказалась.

Посмотрев на его хмурое лицо, предложила:

— Ну, начинайте воспитательные мероприятия, вы ведь для этих целей меня выдернули, как репку…

Он согласно кивнул, не скрывая своих намерений.

— Почему вы так себя ведете?

Я не поняла.

— Конкретнее, пожалуйста.

Он с силой крутанул меня вокруг оси, заставив вцепиться в него, чтобы не упасть. Это меня возмутило.

— Не путайте меня с тренажером, очень вас прошу. Не стоит оттачивать на мне свое танцевальное мастерство.

Он раздраженно сверкнул глазами.

— Вы всегда такая беспардонная?

Неприятно ухмыльнувшись, я лукаво возразила:

— Нет, что вы. Сегодня я выступаю в непривычной для себя роли сусального ангелочка, обычно я гораздо язвительнее. Во всяком случае, вам от меня еще не доставалось, так что и обижаться вы не имеете права.

Он невоспитанно зафыркал.

— Не доставалось? А кто меня обозвал сначала суперменом, а потом охранником?

Смерив его с ног до головы предельно недоумевающим взглядом, я постаралась скрыть испытываемое от его снобизма удовольствие. Сладенько пропела:

— А почему вы считаете, что вы не супермен? И чем это плохо — быть суперменом? А против охранников вы что конкретно имеете? Чем они вам досадили?

Он рявкнул:

— Да ничего я против них не имею! Просто не намерен я охранять ничьи драгоценности!

Не собираясь спорить с ним по такому ничтожному поводу, я учтиво согласилась:

— Это ваше право!

Он посмотрел на мою лучезарную физиономию и прорычал:

— Ну вы и ехидна!

Чувствовалось, ему хотелось добавить определения покрепче, но он сдерживался, как истый джентльмен. Я тоже считала себя вполне культурной дамой, поэтому, ничего не говоря, довольно мило ему улыбалась. Но здорово ошиблась в степени его воспитанности.

Когда сменилась музыка, он не отпустил меня, как положено учтивому кавалеру, а уволок в фойе, где продолжил выяснение отношений. Делал он это как-то чересчур горячо для случайного знакомого. Я периодически поглядывала на оставленный нами зал, не разумея, куда это запропастилась Викуся. По моим соображениям, она должна была бы уже появиться, чтобы спасти своего милого от мегеры, то бишь меня, освободив заодно и меня от неприятного разговора.

Но она все не появлялась, давая возможность своему кавалеру досконально прояснить обстановку. Со стороны мы были похожи на парочку влюбленных, ссорящихся из-за пустяка с единственным намерением — потом сладенько помириться. Я выложила ему эти свои соображения, и он аж топнул ногой, выпуская пар, и чопорно поджал губы.

Девчонки, вышедшие за нами исключительно для того, чтобы отдохнуть от громкой музыки, а вовсе не подслушивать чужие разговоры, как можно было бы подумать, глядя на их крайне заинтересованные физиономии, остановились невдалеке, навострив ушки. Заметив их, он снизил темп подачи своей обличительной речи, низко наклоняя ко мне голову и говоря так тихо, что я еле различала произнесенные им слова. Теперь мы и вовсе стали точь-в-точь как давно женатая парочка.

— Запомните, я не обслуживающий персонал и никогда им не буду!

Ну вот еще! Мужики всегда обслуживающий персонал, хотя так и не считают. Но этого я ему не сказала, не совсем же я дура. Наоборот, умильно с ним согласилась:

— Конечно-конечно! В таком дорогом костюмчике, да при галстучке, да в итальянских ботиночках (про ботинки это я наугад, я в них не разбираюсь), конечно, какой же вы обслуживающий… А где ваша большая золотая печатка? Это же необходимо для полноты образа…

Он рявкнул, не скрывая отвращения:

— Не ношу я перстней!

К кому относилось его отвращение — ко мне или к ношению перстней, я уточнять не стала. Как говорится, не хочешь слышать ответ, не задавай вопрос. Я так и сделала, мысленно себя похвалив.

Он не унимался:

— Почему вы думаете, что можете издеваться над людьми? Слишком умной себя считаете?

Я корректно возразила:

— Не умной, а старшей. Вот вам сколько лет?

Он растерянно пробурчал:

— Двадцать восемь…

Я гордо ему поведала:

— А мне тридцать четыре. Я вас старше и, следовательно, опытнее. Так что прошу проявлять почтение к моим почтенным летам. — Употребленная мной тавтология предназначалась для усиления драматизма, а вовсе не являлась лексической ошибкой, как, наверное, подумали дамочки, изо всех сил прислушивающиеся к нашему разговору.

Он подавился. Судя по его сверкающим глазкам, у него много чего накопилось на душе. У него даже руки беспокойно задвигались, так ему захотелось вцепиться в мою шею и слегка, исключительно для острастки, придушить. Спасая меня, из зала наконец-то вырвалась запыхавшаяся Викуся. Я с умилением подумала, что в последнее время она часто избавляет меня от неприятностей, и с некоторой долей благодарности ей улыбнулась. Она на мою улыбку никак не отреагировала. Вид у нее был несколько помятый, будто она долго продиралась сквозь толпу. Она кинулась к нам, нервно восклицая:

— Евгений! — Я немного удивилась. Всегда считала, что Жени — мягкие и веселые люди. Опять ошиблась… — Ты здесь! А я тебя всюду ищу!

Он недовольно на нее взглянул и снова повернул голову ко мне. Что-то в его глазах было непонятное. Он явно не хотел уходить. Неужели я так задела его самолюбие, что он непременно желал поквитаться? Вроде ничего особо шокирующего я ему не говорила. Если только он не относится к тем самовлюбленным субчикам, для которых косой взгляд уже оскорбление.

Викуся, недоумевая, о чем столько времени можно говорить с такой мымрой, как я, успокаивающе положила холеную ручку на его локоть и потянула за собой. Подчиняясь настойчивой подруге, он сделал шаг назад, но, посмотрев мне в глаза, склонил голову и четко проговорил:

— Думаю, мы еще закончим нашу беседу. В более спокойной обстановке.

По-мужски перехватил инициативу, взяв Викусю под руку и освободив свой локоть из ее цепких пальчиков, и ушел, что-то негромко ей говоря.

Мне не понравилась его последняя фраза. Что это за обещания? Он что, решил, что я жажду продолжения? Странный тип…

Настроение веселиться пропало, и я ушла в отдел непривычно наэлектризованная. Посидев немного в темной комнате, чтобы передохнуть от слишком громкой музыки и яркого света, поплелась домой, не дожидаясь продолжающих веселиться сослуживиц.

Как на грех, столкнулась в вестибюле с Викусей в небрежно накинутой на плечи норковой шубке. Следом за ней шел уткнувшийся в пол Евгений с мрачным выражением лица. Деваться мне было некуда, и я довольно миролюбиво попрощалась с импозантной парочкой.

Виктория сквозь зубы ответила мне: «До свидания!», хотя ей явно хотелось сказать мне: «Век бы тебя не видеть!» Евгений же подтянулся, усмехнулся уголком рта и молча мне поклонился. Сделав шаг ближе, внезапно обжег мое лицо жарко полыхнувшим взглядом.

Невольно отшатнувшись, я сделала вид, что ничего не заметила, и быстро пошла к выходу. Мы гуськом дошли до огромной дорогой машины, стоящей у самого входа. Я хотела пройти мимо, но он протянул руку, остановил меня и даже не предложил, а потребовал:

— Я вас подвезу! — вызвав этим заявлением красные пятна на щеках у подруги и возмущение в моей независимой душе.

Отходя в сторону, я твердо ответила:

— Ну что вы, я в такую чудную погоду на машине не езжу! Так и вся жизнь мимо пройдет!

И стремительно прошмыгнула мимо. Почему-то мне показалось, что сейчас он схватит меня за руку и затащит в машину. Чудные у меня порой бывают ощущения. Я быстрым шагом пошла по дорожке, а джип помчался по шоссе. Когда он проезжал мимо, я почувствовала пронзивший меня то ли угрожающий, то ли обещающий взгляд Евгения.

И чем это я так его задела? Обычно мужчины после моих высказываний стараются больше со мной не встречаться, а этот…

Подойдя к трамвайной остановке, я немного подождала свой седьмой маршрут и с комфортом уселась у окошка. Слова о пешей прогулке были откровенным блефом — кто ходит по нашим улицам в десять часов вечера? Темно, да и город у нас в первой криминальной десятке, а я довольно благоразумная особа…

Трамвай уютно постукивал на стыках рельс «тук-тук, тук-тук», и я разнеженно наблюдала за проплывающими мимо зданиями со светящимися окнами. Почему так привлекательны чужие окна? Почти так же, как и чужие жизни…

Под рассудительный стук призадумалась над своим сегодняшним поведением. Зря я себя так вела, это однозначно. Не обращала бы внимания на этого Евгения, и никаких эксцессов. Получилось, что я сама провоцировала его на несуразные для него поступки. Недаром Виктория с таким недоумением и даже ужасом на него посматривала. Наверное, я будила в нем самые низменные инстинкты.

Прикрыла глаза, чтобы удалить внешние раздражители, представила Евгения с его презрительно-холодной физиономией и непонятными мне настойчивыми взглядами, и прислушалась к внутреннему ощущению. Пусто. Единственное, что я чувствовала, — это непривычное и довольно сильное возбуждение. Но чем она вызвано, понять не смогла.

Трамвай остановился на моей остановке, я вышла и не спеша прошла до дома, не глядя по сторонам. На что смотреть? За почти тридцать пять лет жизни здесь изучено все до последней скамейки. Открыла своим ключом железную дверь подъезда и поднялась по почти чистой лестнице на свой третий этаж.

Махнула рукой маме, возвещая о своем возвращении, и с чувством выполненного долга ушла к себе, включила «Травиату» с Монсеррат Кабалье, взяла в руки биографию Эдит Пиаф и прилегла на диван. Мне пришло в голову, что я уж на редкость несовременная девица — вместо метания в поисках женихов (ведь возраст у меня далеко не юный, а я все еще не пристроена) слушаю классическую музыку, читаю серьезные книги и отшиваю всех возможных претендентов. Ну вот не нравится мне ни один из них, что тут поделаешь? Ведь нельзя же ложиться в постель с мужиком только потому, что возраст поджимает?

Монтсеррат Кабалье в роли Виолетты запела о страстной любви, и в моей голове всплыл давно и старательно забытый облик Игоря. На этот раз я не стала, как обычно, прогонять его образ, а позволила себе в порядке назидания вспомнить все.

Это было почти пятнадцать лет назад. Он был симпатичный, умный, высокий, образованный. Подходящий, одним словом. Мне с ним было хорошо. Он ухаживал не то чтобы красиво, а душевно. Дарил какую-нибудь мелочь из того, что мне хотелось в данный момент. Как он угадывал мои желания, не знаю. Я по молодости и наивности уже думала, что мы будем счастливы вместе, но у него оказался один, но весьма важный порок: он был женат, просто забыл мне об этом сказать.

Случайно увидев его из окна трамвая идущим по улице с милой женщиной и маленькой девочкой, я мгновенно все поняла, и на душе стало чрезвычайно горько. Но я быстренько выкинула его из своей жизни. Жаль, что не пинком, как нашкодившую собачонку. Когда он позвонил мне и пригласил на очередное свидание, я простодушно поинтересовалась:

— А жену с дочкой ты тоже позовешь? Вчетвером погуляем? — Он задержал дыхание, как от жестокого удара, а я выложила ему то, что ужасно хотелось сказать: — Ты изворотливый мерзкий гаденыш! Знать тебя больше не желаю! — И бросила трубку.

Потом я еще несколько раз видела его около библиотеки, возможно, он оказывался там случайно, а возможно, и нет. Но меня это больше не интересовало. Для меня он существовать перестал. Я многое могу простить, но терпеть не могу непорядочности.

Несколько лет после этого мою саднящую душу мучил дурацкий вопрос: за что? Что такого я сделала, чтобы покарать меня так болезненно и жестоко? В этой жизни я никому дорогу не перебегала, если только в прошлой… Сколько бессонных ночей я провела, глядя в потолок сухими глазами и клянясь себе, что я никогда не буду такой доверчивой дурочкой и никто меня больше не обманет.

Вновь припомнив эту поучительную историю, повторила, как клятву: невозможно обмануть того, кто не верит…

ьгой, ушла на противоположный конец зала и скакала вместе с подругами. Никого, заметьте, не задевала, никого не вышучивала, да и не до того было — мы с девчонками танцевали сиртаки. Положив руки на плечи друг другу, прыгали почти в такт музыке. Она была не греческая, но кого это волновало? Мы только разошлись, как посреди всеобщего веселья снова зазвучала медленная музыка.

Девчонки зароптали:

— Опять Виктория под себя музыку выбрала!

В самом деле, у музыкального центра стояла сияющая Викуся и ждала приближения своего бойфренда. Но он не оправдал ее надежд, более того, подло их обманул. Быстрыми шагами направился в нашу сторону, заставив девчонок напряженно замереть в предвкушении главного или почти главного события своей жизни. Каждая надеялась, что он выберет ее.

Я нервно заметалась, надеясь скрыться от его глаз за спинами подруг, боясь, что он идет по мою душу. И не ошиблась, потому что, подойдя ко мне, он скороговоркой выпалил приглашение на танец и, не дожидаясь ответа, бесцеремонно обхватил меня за талию и утащил в центр зала. Рассчитал он, конечно, верно: в ответ на цивильное приглашение я бы непременно отказалась.

Посмотрев на его хмурое лицо, предложила:

— Ну, начинайте воспитательные мероприятия, вы ведь для этих целей меня выдернули, как репку…

Он согласно кивнул, не скрывая своих намерений.

— Почему вы так себя ведете?

Я не поняла.

— Конкретнее, пожалуйста.

Он с силой крутанул меня вокруг оси, заставив вцепиться в него, чтобы не упасть. Это меня возмутило.

— Не путайте меня с тренажером, очень вас прошу. Не стоит оттачивать на мне свое танцевальное мастерство.

Он раздраженно сверкнул глазами.

— Вы всегда такая беспардонная?

Неприятно ухмыльнувшись, я лукаво возразила:

— Нет, что вы. Сегодня я выступаю в непривычной для себя роли сусального ангелочка, обычно я гораздо язвительнее. Во всяком случае, вам от меня еще не доставалось, так что и обижаться вы не имеете права.

Он невоспитанно зафыркал.

— Не доставалось? А кто меня обозвал сначала суперменом, а потом охранником?

Смерив его с ног до головы предельно недоумевающим взглядом, я постаралась скрыть испытываемое от его снобизма удовольствие. Сладенько пропела:

— А почему вы считаете, что вы не супермен? И чем это плохо — быть суперменом? А против охранников вы что конкретно имеете? Чем они вам досадили?

Он рявкнул:

— Да ничего я против них не имею! Просто не намерен я охранять ничьи драгоценности!

Не собираясь спорить с ним по такому ничтожному поводу, я учтиво согласилась:

— Это ваше право!

Он посмотрел на мою лучезарную физиономию и прорычал:

— Ну вы и ехидна!

Чувствовалось, ему хотелось добавить определения покрепче, но он сдерживался, как истый джентльмен. Я тоже считала себя вполне культурной дамой, поэтому, ничего не говоря, довольно мило ему улыбалась. Но здорово ошиблась в степени его воспитанности.

Когда сменилась музыка, он не отпустил меня, как положено учтивому кавалеру, а уволок в фойе, где продолжил выяснение отношений. Делал он это как-то чересчур горячо для случайного знакомого. Я периодически поглядывала на оставленный нами зал, не разумея, куда это запропастилась Викуся. По моим соображениям, она должна была бы уже появиться, чтобы спасти своего милого от мегеры, то бишь меня, освободив заодно и меня от неприятного разговора.

Но она все не появлялась, давая возможность своему кавалеру досконально прояснить обстановку. Со стороны мы были похожи на парочку влюбленных, ссорящихся из-за пустяка с единственным намерением — потом сладенько помириться. Я выложила ему эти свои соображения, и он аж топнул ногой, выпуская пар, и чопорно поджал губы.

Девчонки, вышедшие за нами исключительно для того, чтобы отдохнуть от громкой музыки, а вовсе не подслушивать чужие разговоры, как можно было бы подумать, глядя на их крайне заинтересованные физиономии, остановились невдалеке, навострив ушки. Заметив их, он снизил темп подачи своей обличительной речи, низко наклоняя ко мне голову и говоря так тихо, что я еле различала произнесенные им слова. Теперь мы и вовсе стали точь-в-точь как давно женатая парочка.

— Запомните, я не обслуживающий персонал и никогда им не буду!

Ну вот еще! Мужики всегда обслуживающий персонал, хотя так и не считают. Но этого я ему не сказала, не совсем же я дура. Наоборот, умильно с ним согласилась:

— Конечно-конечно! В таком дорогом костюмчике, да при галстучке, да в итальянских ботиночках (про ботинки это я наугад, я в них не разбираюсь), конечно, какой же вы обслуживающий… А где ваша большая золотая печатка? Это же необходимо для полноты образа…

Он рявкнул, не скрывая отвращения:

— Не ношу я перстней!

К кому относилось его отвращение — ко мне или к ношению перстней, я уточнять не стала. Как говорится, не хочешь слышать ответ, не задавай вопрос. Я так и сделала, мысленно себя похвалив.

Он не унимался:

— Почему вы думаете, что можете издеваться над людьми? Слишком умной себя считаете?

Я корректно возразила:

— Не умной, а старшей. Вот вам сколько лет?

Он растерянно пробурчал:

— Двадцать восемь…

Я гордо ему поведала:

— А мне тридцать четыре. Я вас старше и, следовательно, опытнее. Так что прошу проявлять почтение к моим почтенным летам. — Употребленная мной тавтология предназначалась для усиления драматизма, а вовсе не являлась лексической ошибкой, как, наверное, подумали дамочки, изо всех сил прислушивающиеся к нашему разговору.

Он подавился. Судя по его сверкающим глазкам, у него много чего накопилось на душе. У него даже руки беспокойно задвигались, так ему захотелось вцепиться в мою шею и слегка, исключительно для острастки, придушить. Спасая меня, из зала наконец-то вырвалась запыхавшаяся Викуся. Я с умилением подумала, что в последнее время она часто избавляет меня от неприятностей, и с некоторой долей благодарности ей улыбнулась. Она на мою улыбку никак не отреагировала. Вид у нее был несколько помятый, будто она долго продиралась сквозь толпу. Она кинулась к нам, нервно восклицая:

— Евгений! — Я немного удивилась. Всегда считала, что Жени — мягкие и веселые люди. Опять ошиблась… — Ты здесь! А я тебя всюду ищу!

Он недовольно на нее взглянул и снова повернул голову ко мне. Что-то в его глазах было непонятное. Он явно не хотел уходить. Неужели я так задела его самолюбие, что он непременно желал поквитаться? Вроде ничего особо шокирующего я ему не говорила. Если только он не относится к тем самовлюбленным субчикам, для которых косой взгляд уже оскорбление.

Викуся, недоумевая, о чем столько времени можно говорить с такой мымрой, как я, успокаивающе положила холеную ручку на его локоть и потянула за собой. Подчиняясь настойчивой подруге, он сделал шаг назад, но, посмотрев мне в глаза, склонил голову и четко проговорил:

— Думаю, мы еще закончим нашу беседу. В более спокойной обстановке.

По-мужски перехватил инициативу, взяв Викусю под руку и освободив свой локоть из ее цепких пальчиков, и ушел, что-то негромко ей говоря.

Мне не понравилась его последняя фраза. Что это за обещания? Он что, решил, что я жажду продолжения? Странный тип…

Настроение веселиться пропало, и я ушла в отдел непривычно наэлектризованная. Посидев немного в темной комнате, чтобы передохнуть от слишком громкой музыки и яркого света, поплелась домой, не дожидаясь продолжающих веселиться сослуживиц.

Как на грех, столкнулась в вестибюле с Викусей в небрежно накинутой на плечи норковой шубке. Следом за ней шел уткнувшийся в пол Евгений с мрачным выражением лица. Деваться мне было некуда, и я довольно миролюбиво попрощалась с импозантной парочкой.

Виктория сквозь зубы ответила мне: «До свидания!», хотя ей явно хотелось сказать мне: «Век бы тебя не видеть!» Евгений же подтянулся, усмехнулся уголком рта и молча мне поклонился. Сделав шаг ближе, внезапно обжег мое лицо жарко полыхнувшим взглядом.

Невольно отшатнувшись, я сделала вид, что ничего не заметила, и быстро пошла к выходу. Мы гуськом дошли до огромной дорогой машины, стоящей у самого входа. Я хотела пройти мимо, но он протянул руку, остановил меня и даже не предложил, а потребовал:

— Я вас подвезу! — вызвав этим заявлением красные пятна на щеках у подруги и возмущение в моей независимой душе.

Отходя в сторону, я твердо ответила:

— Ну что вы, я в такую чудную погоду на машине не езжу! Так и вся жизнь мимо пройдет!

И стремительно прошмыгнула мимо. Почему-то мне показалось, что сейчас он схватит меня за руку и затащит в машину. Чудные у меня порой бывают ощущения. Я быстрым шагом пошла по дорожке, а джип помчался по шоссе. Когда он проезжал мимо, я почувствовала пронзивший меня то ли угрожающий, то ли обещающий взгляд Евгения.

И чем это я так его задела? Обычно мужчины после моих высказываний стараются больше со мной не встречаться, а этот…

Подойдя к трамвайной остановке, я немного подождала свой седьмой маршрут и с комфортом уселась у окошка. Слова о пешей прогулке были откровенным блефом — кто ходит по нашим улицам в десять часов вечера? Темно, да и город у нас в первой криминальной десятке, а я довольно благоразумная особа…

Трамвай уютно постукивал на стыках рельс «тук-тук, тук-тук», и я разнеженно наблюдала за проплывающими мимо зданиями со светящимися окнами. Почему так привлекательны чужие окна? Почти так же, как и чужие жизни…

Под рассудительный стук призадумалась над своим сегодняшним поведением. Зря я себя так вела, это однозначно. Не обращала бы внимания на этого Евгения, и никаких эксцессов. Получилось, что я сама провоцировала его на несуразные для него поступки. Недаром Виктория с таким недоумением и даже ужасом на него посматривала. Наверное, я будила в нем самые низменные инстинкты.

Прикрыла глаза, чтобы удалить внешние раздражители, представила Евгения с его презрительно-холодной физиономией и непонятными мне настойчивыми взглядами, и прислушалась к внутреннему ощущению. Пусто. Единственное, что я чувствовала, — это непривычное и довольно сильное возбуждение. Но чем она вызвано, понять не смогла.

Трамвай остановился на моей остановке, я вышла и не спеша прошла до дома, не глядя по сторонам. На что смотреть? За почти тридцать пять лет жизни здесь изучено все до последней скамейки. Открыла своим ключом железную дверь подъезда и поднялась по почти чистой лестнице на свой третий этаж.

Махнула рукой маме, возвещая о своем возвращении, и с чувством выполненного долга ушла к себе, включила «Травиату» с Монсеррат Кабалье, взяла в руки биографию Эдит Пиаф и прилегла на диван. Мне пришло в голову, что я уж на редкость несовременная девица — вместо метания в поисках женихов (ведь возраст у меня далеко не юный, а я все еще не пристроена) слушаю классическую музыку, читаю серьезные книги и отшиваю всех возможных претендентов. Ну вот не нравится мне ни один из них, что тут поделаешь? Ведь нельзя же ложиться в постель с мужиком только потому, что возраст поджимает?

Монтсеррат Кабалье в роли Виолетты запела о страстной любви, и в моей голове всплыл давно и старательно забытый облик Игоря. На этот раз я не стала, как обычно, прогонять его образ, а позволила себе в порядке назидания вспомнить все.

Это было почти пятнадцать лет назад. Он был симпатичный, умный, высокий, образованный. Подходящий, одним словом. Мне с ним было хорошо. Он ухаживал не то чтобы красиво, а душевно. Дарил какую-нибудь мелочь из того, что мне хотелось в данный момент. Как он угадывал мои желания, не знаю. Я по молодости и наивности уже думала, что мы будем счастливы вместе, но у него оказался один, но весьма важный порок: он был женат, просто забыл мне об этом сказать.

Случайно увидев его из окна трамвая идущим по улице с милой женщиной и маленькой девочкой, я мгновенно все поняла, и на душе стало чрезвычайно горько. Но я быстренько выкинула его из своей жизни. Жаль, что не пинком, как нашкодившую собачонку. Когда он позвонил мне и пригласил на очередное свидание, я простодушно поинтересовалась:

— А жену с дочкой ты тоже позовешь? Вчетвером погуляем? — Он задержал дыхание, как от жестокого удара, а я выложила ему то, что ужасно хотелось сказать: — Ты изворотливый мерзкий гаденыш! Знать тебя больше не желаю! — И бросила трубку.

Потом я еще несколько раз видела его около библиотеки, возможно, он оказывался там случайно, а возможно, и нет. Но меня это больше не интересовало. Для меня он существовать перестал. Я многое могу простить, но терпеть не могу непорядочности.

Несколько лет после этого мою саднящую душу мучил дурацкий вопрос: за что? Что такого я сделала, чтобы покарать меня так болезненно и жестоко? В этой жизни я никому дорогу не перебегала, если только в прошлой… Сколько бессонных ночей я провела, глядя в потолок сухими глазами и клянясь себе, что я никогда не буду такой доверчивой дурочкой и никто меня больше не обманет.

Вновь припомнив эту поучительную историю, повторила, как клятву: невозможно обмануть того, кто не верит…

Он что, надо мной смеется? Или ревнует?

— Вечером встретимся, — сказал боевой маг, открывая передо мной дверь оранжереи.

— И ты расскажешь, что узнаешь?

Мне послали шальную улыбку, но вразумительного, да что там, хоть какого-то ответа, я не дождалась.

Глава двадцать первая

Память к Венченцио не вернулась, сколько Лис ни старался, поэтому с какой целью маги-злодеи действовали, так и осталось загадкой для нас всех. Каждый строил предположения, но они казались один нелепее другого. Проверка защиты МыШКи дала примерно такие же результаты. Она не была нарушена, просто на время снята, пока разгружались повозки с продуктами для школы. Ирас с Глебом пришли к выводу, что, скорее всего, злодейка прошла именно в этот момент с другими рабочими через кухню. А там до столовой — пара шагов. Даже странно, что ее никто не видел.

— Очень приятно. Варвара.

— Сигизмунд.

Какое чудесное имя для этого создания!

— А какие у вас есть созвездия? У нас вот их восемьдесят восемь. И почти каждое имеет легенду.

— У нас сто двенадцать. Самое известное…

В общем, я не знаю, что там планировал Ирас, но два часа кряду мы с Сигизмундом рассказывали легенды, а потом спорили до хрипоты, на что похоже каждое скопление в Чарде. Принц в беседе участия почти не принимал. Только исчез ненадолго в портале, принес поднос с бутербродами и чай, ненадолго отвлекая нас с Сигизмундом от разговора.

— А почему мы сразу сюда не переместились?

Боевой маг смерил меня странным взглядом и промолчал. И думай, Варь, что хочешь. Может, ему просто нравится подниматься наверх собственными силами? Что-то вроде тренировки на выносливость. Или меня хотел на руках поносить? Решив остановиться на последней версии, я доела бутерброд и помогла королевскому звездочету развернуть чертеж космического корабля. Спор снова возобновился, мы поочередно тыкали пальцами в те или иные детали и рассказывали, зачем они нужны. Ох, и пригодились мне знания по астрономии! Не зря всегда любила в школе этот предмет, несмотря на то, что он был факультативным, но безумно интересным. Да и как можно не увлекаться звездами и космосом?

Сигизмунд зевнул и свернул чертеж.

— И почему ты ко мне раньше ее не приводил? — спросил мальчишка, показывая на меня пальцем.

— Ну и манеры у тебя, — заметил Ирас.

— Извини, — буркнул Сигизмунд.

— Смотри у меня. Леди Анас очень рада будет о тебе вспомнить.

Мальчишка вздрогнул, и я начала подозревать, что упомянутая женщина явно является преподавательницей этикета. И сдается, будет даже похлеще профессора Рума.

— Я спать пойду, можно? Ты ведь знаешь, что тут и как открывается.

— Разумеется.

Ирас улыбнулся, поднялся с кресла и открыл портал.

— Рад был познакомиться, — крикнул Сигизмунд. — Еще приходи.

— Вот шалопай, — вздохнул боевой маг. — Но талантливый. И способный. Учиться, правда, не хочет.

— А кто хочет? — философски заметила я. — Вы давно знакомы, да?

— У него семью нечисть убила, — тихо ответил Ирас. — Мы с отцом тогда не успели прийти на помощь. Нас задержали в пути.

— И ты взял его к себе?

— Да. Подумал, что отдам учиться вместе с другими детьми, но он мне всю дорогу про звезды рассказывал. Так вот у нас во дворце и появился звездочет.

Принц улыбнулся, подошел к подзорной трубе, закрепленной посередине зала. Она выполняла для всех желающих роль телескопа, только зеркала и созданные линзы при помощи магии увеличивали в сотню раз больше и лучше.

— Хочешь посмотреть на звезды?

Ирас щелкнул пальцами и стеклянный купол исчез.

— Нравится?

— Красота, — прошептала я, рассматривая ночное небо.

Звезды казались ближе и ярче, чем раньше.

— Наклоняйся и смотри через подзорную трубу, — сказал Ирас.

Созвездия и скопления мы рассматривали долго, обсуждая и делясь наблюдениями. Я настолько увлеклась, что даже не заметила, как Ирас обнял меня, а потом стал покрывать поцелуями шею и плечи.

— Замерзла, да?

Над нами снова возник стеклянный купол, а принц развернул меня к себе, растирая ладони. Я смутилась и улыбнулась. Никогда не думала, что с ним может быть так легко и хорошо.

— Я завтра уезжаю в Асканию, — сказал Ирас, обнимая меня еще крепче.

— К принцессе?

Вопрос сорвался с моих губ сам собой, и я тут же прикусила губу, жалея, что спросила.

— К ее отцу. Нам нужно согласовать торговые пошлины, — в голосе Ираса слышалось веселье.

Я повернулась и посмотрела в его черные, как жемчуг, глаза.

— Глеб и Арар за тобой приглядят. Я боюсь, что если ты наденешь кольцо, я могу не услышать зова, а вот мои друзья…

Я фыркнула.

— Обещай хорошо себя вести.

— Ты со мной долго, как с ребенком, собираешься разговаривать? — наконец, возмутилась я.

— Просто хочу убедиться, что ты не натворишь глупостей во время моего отсутствия.

Мне хотелось по этому поводу ему много хорошего сказать, но у Ираса на этот вечер явно были другие планы. Едва я открыла рот, как меня нагло оборвали поцелуем, а потом и еще одним.

Когда мы оторвались друг от друга, часы показывали полночь, а я была готова пообещать ему, что угодно. Так мне было волшебно в его объятьях — надежных, уютных, сильных.

Даже жаль, что все закончилось. Когда я оказалась под одеялом на своем чердаке, Ирас снова наклонился и ласково поцеловал на прощание. Я неожиданно подумала, что он ведь, получается, меня на свидание позвал, а я чуть было его не испортила общением со звездочетом. Но даже тогда боевой маг не сказал ни слова упрека. Терпения у него немало. Похоже, обучение в МыШКе точно плодотворно на него повлияло.

— Сладких снов, — прошептала я. — Пусть тебе я приснюсь.

Принц рассмеялся.

— А мне кроме тебя никто и не снится, чудо, — серьезно сказал он, открывая портал. — Удачной сессии! И не влипай в неприятности.

Две недели я держалась от неприятностей подальше, как могла. Но кто бы знал, как трудно быть пай-девочкой, когда даже преподаватели от тебя ожидают очередной выходки! Я краем уха слышала, что профессор Злотарий с профессором Румом поспорили на бутылку вина, сотворю я что-нибудь из ряда вон выходящее до сессии или нет. Дожила ты, Варь, до славы! Тьфу!

Я крепилась. Да-да, именно так. Не обращала внимания на смешки и подначивания, училась, проводила время с Фионой и Ромео на тренировках у боевых магов. Подруга, наконец-таки, перестала стесняться того, что она кентавр и оборачивалась. Для того чтобы сменить ипостась, оказывается, ей нужно было свести пятки вместе и почему-то подпыгнуть. Я смотрела на это зрелище, открыв рот, пока рыжик не пояснил, что тело при превращении удлиняется, и если не совершить прыжок, то на щиколотках могут порваться связки.

Арар разработал для Фионы блок упражнений, в которые вошли бег с препятствиями и прыжки через барьеры. Ромео ревниво наблюдал, как его суженая тренируется, вздыхал и молчал.

— Она тебя любит, — заметила я, кусая губы и вспоминая, что обещала самой себе не вмешиваться.

Но как… как это сделать, если я переживаю за друзей?

Менестрель ничего не ответил. Фиона пронеслась мимо, чуть не задев нас светлой косой.

— Сейчас она еще красивее, чем в облике человека, — сознался Ромео, не сводя с нее глаз. — И как эти Алора и Белора не видят очевидного? Постоянно задевают и обзываются. А главное мне вмешаться нельзя! Ричард говорит, что кентавры не обижают женщин. Никто не посмеет поднять на них руку. Они же будущие матери.

— Зато позволяют их обижать. Терпение Фионы меня тоже убивает, — созналась я.

— Она не позволяет мне ее защищать, — вздохнул рыжик. — Говорит, что у них так не принято. И обижается еще…

— А терпеть, значит, принято?

Рыжик вздохнул, откидывая со лба волосы, и не ответил, с тоской смотря на Фиону.

Подруга гарцевала на ровной площадке, где занимались кентавры, время от времени срываясь на бег и не обращая внимания на то, как на нее смотрят сородичи. Девушкой Фиона была красивой. И ревность Ромео не вырывалась наружу только по одной причине: слепому было понятно, что на других кентавров подруга совсем не обращает внимания. Даже не флиртует. И ей, по-моему, важно только то, как на нее смотрит рыжик и что он ей скажет. Мне даже завидно, что она настолько не зависит от мнения окружающих. Или просто вида не показывает? Ни одной жалобы на соседок по комнате от нее не слышала! Либо Огана рассказывала, либо Ромео, с трудом сдерживаясь, чтобы не разобраться с мастерицами чисто по-мужски, кулаками.

— Так можно и не бить, — спокойно заметила я, поймав взгляд Белоры, что-то шептавшей Алоре.

Наверняка ведь какую-то пакость затевают! И почему Фиона не лягнет их пару раз задними… ммм… копытами? С русалками же сработало! Сколько можно церемониться!

Я покачала головой и вспомнила, что в школе у меня не особо ладились отношения с одноклассниками. Поначалу все их насмешки и тычки казались глупыми, вызывали лишь улыбку, а потом… просто надоело. Удивительно, что парочка моих едких замечаний в ответ позволила дальше жить спокойно. Одной, но не тратя нервы. Повезло, в общем… На самом деле все могло быть хуже.

— И что ты предлагаешь? — Ромео, видимо, решил, что с Фионой в любом случае помирится, а вот Белоре и Алоре спуска давать больше не стоит. Но как отомстить мастерицам, защищая свою девушку, и при этом остаться благородным, он не знал. Лишь снова бессильно сжал кулаки, поглядывая на соседок Фионы по комнате.

Я сощурилась.

— Дать им то, над чем они смеются, — ухмыльнулась я.

— В смысле?

Менестрель уставился на меня синими глазами.

— Подозреваю, ты затеяла авантюру.

— Нельзя же быть настолько добрым, Ром! — возмутилась я.

Рыжик посмотрел на Фиону, которая прыгала через барьеры под четким руководством Арара, потом на явно что-то затевающих Белору и Алору, развернулся ко мне.

— И что же ты придумала?

Обожаю рыжика! Честное слово! Мой друг всегда принимает правильное решение! Сейчас в Ромео все же победила любовь к Фионе, а не собственные убеждения. И это безумно меня радовало.

— Иллюзии делать умеешь?

— Плохо. Ты же знаешь, что они моментально развеиваются. Профессор Лария говорит, что мне не хватает концентрации.

— Зато я умею, — прошептала я еще тише, заметив, что к нам направляется Арар. — Тебе только закрепить нужно будет.

— Метнуть нужно в цель. Но этого мало, если враги вас окружили. Перед тем, как кинуть иглу, необходимо произнести заклинание возврата, чтобы она мгновенно вернулась, едва настигнута цель. Ясно?

— Да, — нестройно отозвались мы.

Заклинание мы старательно выучили, произнесли, добавляя формулу закрепляющую наше действие, только метать получалось с трудом. Иголка была тяжелой, скользкой, и запястье постоянно ныло. Я не жаловалась, просто раз за разом терпеливо выполняла команды Арара.

— В следующий раз выучим заклинания, которые позволяют ускорить полет иглы.

— И заклинание меткости, — добавил Глеб, который все занятие промолчал, лишь подходил и показывал мастерицам, как правильно делать замах.

Правда, девушки больше на него глазели, чем пытались разобраться со своим оружием. Боевой маг это понял и вволю отыгрался, когда мы стали плести сети.

— Заклинание крепости нитей произносим, — велел он.

Я старательно представила свой клубок, который протыкает иголка, мысленно произнесла формулу, вставляя нужные слова.

— А теперь делаем десять обычных узлов, что мы проходили на прошлом занятии, а потом добавляем те семь, которым вас научила профессор Лария. Закрепляем и откладываем первую нить.

Едва мы выполнили это простое действие, как Глеб приманил при помощи магии наши нити к себе, соединил, переплетая, и бросил нам сеть.

— Вам пора работать в команде, — соизволил пояснить боевой маг.

Щелкнул пальцами, и перед нами вспыхнула иллюзия огромного кабана, роющего землю.

— Вы должны его поймать при помощи сети. Кидать можете по очереди, но…

— Что? — спросил Ромео, тут же заподозривший подвох.

— Если хоть одна из нитей в сети неправильно заговорена, то вам придется плести новую.

— А кабанчик куда денется? — поинтересовалась Фиона.

Взгляд Глеба стал красноречивым.

— А он останется. Пока не поймаете, — ехидно ухмыльнулся он.

Сеть, естественно, не сработала. Стоило только нам ее накинуть, как она вспыхнула и исчезла.

— Варя, Фиона, плетите двадцать нитей. Мы отвлечем, — Ромео пронесся мимо нас, отвлекая кабана.

Ох, и подложил на свинью, Глеб!

Мы с Фионой, видимо, в спешке что-то тоже напутали, потому что наша сеть распалась почти сразу же.

— Я говорила, что там седьмой у-у-узел не такой! — прокричала подруга, на ходу оборачиваясь в кентавра и перекидывая меня к себе на спину.

Уж больно иллюзорному зверю не понравилось, как одна из нитей обожгла ему морду.

— Аааа!

Я слетела с лихо несущейся подруги, поднялась и узрела, как на меня несется этот… этот… Чудище, в общем! Завизжала повторно. Вместе со мной завизжала вся наша группа, кроме Ромео.

— Иллюзия дерева! — прокричал друг.

Я прошептала нужное заклинание и уцепилась за нижнюю ветку. Фиона подтолкнула, повторяя мой подвиг. Через десять минут на дубе восседала вся наша группа.

— Прекрасно, — заметил Глеб, разглядывая, как мы цепляемся в ветки. — А о том, что он, — боевой маг указал на созданную животину, — любит желуди, которые растут на дубе, вы подумали?

Кабан прохрипел, кинулся к дереву и стал подрывать корни.

— Вот и подумайте! — безжалостно велел боевой маг.

— Ой, мамочки! — воскликнул кто-то из швей.

— Еще «ой, папочки», скажи, — посоветовала Дира.

— И что будем делать? — уточнил кто-то сверху, обсыпая меня желтой листвой.

— Может, желудями покидаемся? — предложила какая-то мастерица.

— Плохая идея.

— Предложи лучше!

— Думаешь, он их наестся и на нас не позарится? — спросил Ромео.

— Давайте сеть сплетем, — выдохнула я.

— А может…

— Сеть! — кивнула Фиона.

— Аааа!

Дерево опасно закачалось, мы вцепились в ветки. Чтоб эти полные иллюзии, в которых звуки и запахи даже сохраняются!

— Достаем клубки, отмеряем нить, — приказал Ромео, и мастерицы дружно его послушались.

— Ааааа! Он уже корень вырыл!

— Молчать и действовать!

М-да… А я и не подозревала, что мой рыжик может быть таким вот командиром.

— А чем ее отрезать?

— Зубами перегрызи, — посоветовала я, начиная злиться.

Дальше мы судорожно вязали узелки, шептали заклинания и молились всем богам, каких знали, чтобы наше совместное творение сработало.

Дерево начало падать, когда сеть была готова.

— Прыгаем! — прокричал Ромео.

Мы знали, что на пол наложены заклинания. Если ты падаешь с высоты больше полутора метра, то срабатывают чары, которые тебя плавно опускают. Хотя, сдается, руки и ноги можно переломать и без этой меры безопасности.

— Сеть! — прокричал Ромео, едва мы оказались на полу.

На этот раз ловушка сработала, и мы с облегчением вздохнули. Иллюзорный зверь забился в нитях, не пытаясь выбраться. Мы поднялись, охая и с трудом сдерживая ругательства. Профессор Рум сказал бы, что подобные слова нельзя произносить мастерицам. Но сейчас они были так к месту…

— Прошу обратить ваше внимание на то, что в реальности вы бы переломали кости, а кабан оказался бы более проворным.

Глеб оглядел всех нас, щелкнул пальцами, убирая иллюзию.

— В следующий раз напущу змей.

Мы дружно заверещали.

— И сеть будет плести каждая из вас.

— Ой, мамочки!

— И на деревьях змеи тоже обитают. Предугадывая ваш вопрос, и в воде, и в земле, и в песках.

В этот момент я поняла, что всеобщая любовь к боевому магу, точно закончилась. Ну, хотя бы у нашей группы. Оказывается, кабаны и змеи умеют отрезвлять.

— Попробуете списать и пересдавать будете не по одному разу, это я вам обещаю! — голос профессора Бастинды звучал строго и громко, но страшно уже не было.

Это на первом зачете по этикету у профессора Рума я волновалась так, что зубы стучали, а потом… втянулась. Часть зачетов поставили по результатам посещения лекций и практик, остальные благополучно миновали. Труднее пришлось на экзаменах. Их было всего четыре, но какие! Законодательство, Специализация, Распознавания ядов и ловушек и почему-то пение. Последнее повергло в шоковое состояние абсолютно всех.

Труднее всего мне далось законодательство. Ромео и Фиона, с которыми мы вместе готовились к зачетам и экзаменам у меня на чердаке, постоянно мне на примерах поясняли тот или иной закон. Когда уставали, за дело бралась Огана. Саламандра, как бессмертное существо, знала историю этого мира, делилась своими рассказами. За зубрежкой основных законов Чарды, Шелдронии и мастериц, я не заметила, как пришла зима. Лишь одернув утром штору, поразилась, как все кругом стремительно преобразился, поменялся, скрыл свою наготу под белым покрывалом.

В тот момент мне безумно захотелось увидеть Ираса, позволить ему меня обнять и вместе смотреть, как падают белые хлопья. Снег принес с собой тишину и тоску. Моего принца рядом не было уж которую неделю. Я по нескольку раз в день крутила кольцо, мечтая его надеть и увидеть вспыхнувшую воронку портала. Но Ирас был далеко. Не услышит, даже если позову. Я старалась не думать о том, что где-то, в далекой Аскании, живет красавица-принцесса. Я мечтала о другом. О нашей встрече, когда он вернется. Воображение рисовало яркие, но как назло, совсем неприличные картины. Я, казалось, краснела до кончиков пальцев на ногах, горела, чуть не сходила с ума…

ьгой, ушла на противоположный конец зала и скакала вместе с подругами. Никого, заметьте, не задевала, никого не вышучивала, да и не до того было — мы с девчонками танцевали сиртаки. Положив руки на плечи друг другу, прыгали почти в такт музыке. Она была не греческая, но кого это волновало? Мы только разошлись, как посреди всеобщего веселья снова зазвучала медленная музыка.

Девчонки зароптали:

— Опять Виктория под себя музыку выбрала!

В самом деле, у музыкального центра стояла сияющая Викуся и ждала приближения своего бойфренда. Но он не оправдал ее надежд, более того, подло их обманул. Быстрыми шагами направился в нашу сторону, заставив девчонок напряженно замереть в предвкушении главного или почти главного события своей жизни. Каждая надеялась, что он выберет ее.

Я нервно заметалась, надеясь скрыться от его глаз за спинами подруг, боясь, что он идет по мою душу. И не ошиблась, потому что, подойдя ко мне, он скороговоркой выпалил приглашение на танец и, не дожидаясь ответа, бесцеремонно обхватил меня за талию и утащил в центр зала. Рассчитал он, конечно, верно: в ответ на цивильное приглашение я бы непременно отказалась.

Посмотрев на его хмурое лицо, предложила:

— Ну, начинайте воспитательные мероприятия, вы ведь для этих целей меня выдернули, как репку…

Он согласно кивнул, не скрывая своих намерений.

— Почему вы так себя ведете?

Я не поняла.

— Конкретнее, пожалуйста.

Он с силой крутанул меня вокруг оси, заставив вцепиться в него, чтобы не упасть. Это меня возмутило.

— Не путайте меня с тренажером, очень вас прошу. Не стоит оттачивать на мне свое танцевальное мастерство.

Он раздраженно сверкнул глазами.

— Вы всегда такая беспардонная?

Неприятно ухмыльнувшись, я лукаво возразила:

— Нет, что вы. Сегодня я выступаю в непривычной для себя роли сусального ангелочка, обычно я гораздо язвительнее. Во всяком случае, вам от меня еще не доставалось, так что и обижаться вы не имеете права.

Он невоспитанно зафыркал.

— Не доставалось? А кто меня обозвал сначала суперменом, а потом охранником?

Смерив его с ног до головы предельно недоумевающим взглядом, я постаралась скрыть испытываемое от его снобизма удовольствие. Сладенько пропела:

— А почему вы считаете, что вы не супермен? И чем это плохо — быть суперменом? А против охранников вы что конкретно имеете? Чем они вам досадили?

Он рявкнул:

— Да ничего я против них не имею! Просто не намерен я охранять ничьи драгоценности!

Не собираясь спорить с ним по такому ничтожному поводу, я учтиво согласилась:

— Это ваше право!

Он посмотрел на мою лучезарную физиономию и прорычал:

— Ну вы и ехидна!

Чувствовалось, ему хотелось добавить определения покрепче, но он сдерживался, как истый джентльмен. Я тоже считала себя вполне культурной дамой, поэтому, ничего не говоря, довольно мило ему улыбалась. Но здорово ошиблась в степени его воспитанности.

Когда сменилась музыка, он не отпустил меня, как положено учтивому кавалеру, а уволок в фойе, где продолжил выяснение отношений. Делал он это как-то чересчур горячо для случайного знакомого. Я периодически поглядывала на оставленный нами зал, не разумея, куда это запропастилась Викуся. По моим соображениям, она должна была бы уже появиться, чтобы спасти своего милого от мегеры, то бишь меня, освободив заодно и меня от неприятного разговора.

Но она все не появлялась, давая возможность своему кавалеру досконально прояснить обстановку. Со стороны мы были похожи на парочку влюбленных, ссорящихся из-за пустяка с единственным намерением — потом сладенько помириться. Я выложила ему эти свои соображения, и он аж топнул ногой, выпуская пар, и чопорно поджал губы.

Девчонки, вышедшие за нами исключительно для того, чтобы отдохнуть от громкой музыки, а вовсе не подслушивать чужие разговоры, как можно было бы подумать, глядя на их крайне заинтересованные физиономии, остановились невдалеке, навострив ушки. Заметив их, он снизил темп подачи своей обличительной речи, низко наклоняя ко мне голову и говоря так тихо, что я еле различала произнесенные им слова. Теперь мы и вовсе стали точь-в-точь как давно женатая парочка.

— Запомните, я не обслуживающий персонал и никогда им не буду!

Ну вот еще! Мужики всегда обслуживающий персонал, хотя так и не считают. Но этого я ему не сказала, не совсем же я дура. Наоборот, умильно с ним согласилась:

— Конечно-конечно! В таком дорогом костюмчике, да при галстучке, да в итальянских ботиночках (про ботинки это я наугад, я в них не разбираюсь), конечно, какой же вы обслуживающий… А где ваша большая золотая печатка? Это же необходимо для полноты образа…

Он рявкнул, не скрывая отвращения:

— Не ношу я перстней!

К кому относилось его отвращение — ко мне или к ношению перстней, я уточнять не стала. Как говорится, не хочешь слышать ответ, не задавай вопрос. Я так и сделала, мысленно себя похвалив.

Он не унимался:

— Почему вы думаете, что можете издеваться над людьми? Слишком умной себя считаете?

Я корректно возразила:

— Не умной, а старшей. Вот вам сколько лет?

Он растерянно пробурчал:

— Двадцать восемь…

Я гордо ему поведала:

— А мне тридцать четыре. Я вас старше и, следовательно, опытнее. Так что прошу проявлять почтение к моим почтенным летам. — Употребленная мной тавтология предназначалась для усиления драматизма, а вовсе не являлась лексической ошибкой, как, наверное, подумали дамочки, изо всех сил прислушивающиеся к нашему разговору.

Он подавился. Судя по его сверкающим глазкам, у него много чего накопилось на душе. У него даже руки беспокойно задвигались, так ему захотелось вцепиться в мою шею и слегка, исключительно для острастки, придушить. Спасая меня, из зала наконец-то вырвалась запыхавшаяся Викуся. Я с умилением подумала, что в последнее время она часто избавляет меня от неприятностей, и с некоторой долей благодарности ей улыбнулась. Она на мою улыбку никак не отреагировала. Вид у нее был несколько помятый, будто она долго продиралась сквозь толпу. Она кинулась к нам, нервно восклицая:

— Евгений! — Я немного удивилась. Всегда считала, что Жени — мягкие и веселые люди. Опять ошиблась… — Ты здесь! А я тебя всюду ищу!

Он недовольно на нее взглянул и снова повернул голову ко мне. Что-то в его глазах было непонятное. Он явно не хотел уходить. Неужели я так задела его самолюбие, что он непременно желал поквитаться? Вроде ничего особо шокирующего я ему не говорила. Если только он не относится к тем самовлюбленным субчикам, для которых косой взгляд уже оскорбление.

Викуся, недоумевая, о чем столько времени можно говорить с такой мымрой, как я, успокаивающе положила холеную ручку на его локоть и потянула за собой. Подчиняясь настойчивой подруге, он сделал шаг назад, но, посмотрев мне в глаза, склонил голову и четко проговорил:

— Думаю, мы еще закончим нашу беседу. В более спокойной обстановке.

По-мужски перехватил инициативу, взяв Викусю под руку и освободив свой локоть из ее цепких пальчиков, и ушел, что-то негромко ей говоря.

Мне не понравилась его последняя фраза. Что это за обещания? Он что, решил, что я жажду продолжения? Странный тип…

Настроение веселиться пропало, и я ушла в отдел непривычно наэлектризованная. Посидев немного в темной комнате, чтобы передохнуть от слишком громкой музыки и яркого света, поплелась домой, не дожидаясь продолжающих веселиться сослуживиц.

Как на грех, столкнулась в вестибюле с Викусей в небрежно накинутой на плечи норковой шубке. Следом за ней шел уткнувшийся в пол Евгений с мрачным выражением лица. Деваться мне было некуда, и я довольно миролюбиво попрощалась с импозантной парочкой.

Виктория сквозь зубы ответила мне: «До свидания!», хотя ей явно хотелось сказать мне: «Век бы тебя не видеть!» Евгений же подтянулся, усмехнулся уголком рта и молча мне поклонился. Сделав шаг ближе, внезапно обжег мое лицо жарко полыхнувшим взглядом.

Невольно отшатнувшись, я сделала вид, что ничего не заметила, и быстро пошла к выходу. Мы гуськом дошли до огромной дорогой машины, стоящей у самого входа. Я хотела пройти мимо, но он протянул руку, остановил меня и даже не предложил, а потребовал:

— Я вас подвезу! — вызвав этим заявлением красные пятна на щеках у подруги и возмущение в моей независимой душе.

Отходя в сторону, я твердо ответила:

— Ну что вы, я в такую чудную погоду на машине не езжу! Так и вся жизнь мимо пройдет!

И стремительно прошмыгнула мимо. Почему-то мне показалось, что сейчас он схватит меня за руку и затащит в машину. Чудные у меня порой бывают ощущения. Я быстрым шагом пошла по дорожке, а джип помчался по шоссе. Когда он проезжал мимо, я почувствовала пронзивший меня то ли угрожающий, то ли обещающий взгляд Евгения.

И чем это я так его задела? Обычно мужчины после моих высказываний стараются больше со мной не встречаться, а этот…

Подойдя к трамвайной остановке, я немного подождала свой седьмой маршрут и с комфортом уселась у окошка. Слова о пешей прогулке были откровенным блефом — кто ходит по нашим улицам в десять часов вечера? Темно, да и город у нас в первой криминальной десятке, а я довольно благоразумная особа…

Трамвай уютно постукивал на стыках рельс «тук-тук, тук-тук», и я разнеженно наблюдала за проплывающими мимо зданиями со светящимися окнами. Почему так привлекательны чужие окна? Почти так же, как и чужие жизни…

Под рассудительный стук призадумалась над своим сегодняшним поведением. Зря я себя так вела, это однозначно. Не обращала бы внимания на этого Евгения, и никаких эксцессов. Получилось, что я сама провоцировала его на несуразные для него поступки. Недаром Виктория с таким недоумением и даже ужасом на него посматривала. Наверное, я будила в нем самые низменные инстинкты.

Прикрыла глаза, чтобы удалить внешние раздражители, представила Евгения с его презрительно-холодной физиономией и непонятными мне настойчивыми взглядами, и прислушалась к внутреннему ощущению. Пусто. Единственное, что я чувствовала, — это непривычное и довольно сильное возбуждение. Но чем она вызвано, понять не смогла.

Трамвай остановился на моей остановке, я вышла и не спеша прошла до дома, не глядя по сторонам. На что смотреть? За почти тридцать пять лет жизни здесь изучено все до последней скамейки. Открыла своим ключом железную дверь подъезда и поднялась по почти чистой лестнице на свой третий этаж.

Махнула рукой маме, возвещая о своем возвращении, и с чувством выполненного долга ушла к себе, включила «Травиату» с Монсеррат Кабалье, взяла в руки биографию Эдит Пиаф и прилегла на диван. Мне пришло в голову, что я уж на редкость несовременная девица — вместо метания в поисках женихов (ведь возраст у меня далеко не юный, а я все еще не пристроена) слушаю классическую музыку, читаю серьезные книги и отшиваю всех возможных претендентов. Ну вот не нравится мне ни один из них, что тут поделаешь? Ведь нельзя же ложиться в постель с мужиком только потому, что возраст поджимает?

Монтсеррат Кабалье в роли Виолетты запела о страстной любви, и в моей голове всплыл давно и старательно забытый облик Игоря. На этот раз я не стала, как обычно, прогонять его образ, а позволила себе в порядке назидания вспомнить все.

Это было почти пятнадцать лет назад. Он был симпатичный, умный, высокий, образованный. Подходящий, одним словом. Мне с ним было хорошо. Он ухаживал не то чтобы красиво, а душевно. Дарил какую-нибудь мелочь из того, что мне хотелось в данный момент. Как он угадывал мои желания, не знаю. Я по молодости и наивности уже думала, что мы будем счастливы вместе, но у него оказался один, но весьма важный порок: он был женат, просто забыл мне об этом сказать.

Случайно увидев его из окна трамвая идущим по улице с милой женщиной и маленькой девочкой, я мгновенно все поняла, и на душе стало чрезвычайно горько. Но я быстренько выкинула его из своей жизни. Жаль, что не пинком, как нашкодившую собачонку. Когда он позвонил мне и пригласил на очередное свидание, я простодушно поинтересовалась:

— А жену с дочкой ты тоже позовешь? Вчетвером погуляем? — Он задержал дыхание, как от жестокого удара, а я выложила ему то, что ужасно хотелось сказать: — Ты изворотливый мерзкий гаденыш! Знать тебя больше не желаю! — И бросила трубку.

Потом я еще несколько раз видела его около библиотеки, возможно, он оказывался там случайно, а возможно, и нет. Но меня это больше не интересовало. Для меня он существовать перестал. Я многое могу простить, но терпеть не могу непорядочности.

Несколько лет после этого мою саднящую душу мучил дурацкий вопрос: за что? Что такого я сделала, чтобы покарать меня так болезненно и жестоко? В этой жизни я никому дорогу не перебегала, если только в прошлой… Сколько бессонных ночей я провела, глядя в потолок сухими глазами и клянясь себе, что я никогда не буду такой доверчивой дурочкой и никто меня больше не обманет.

Вновь припомнив эту поучительную историю, повторила, как клятву: невозможно обмануть того, кто не верит…

— Мальцева, время поджимает. Сосредоточьтесь!

Я очнулась и уставилась на белый лист бумаги. Предмет «Специализация» был странным, чем-то смахивал на искусство мастериц, который являлся основным для адептов. Вышивка может быть разной, мы должны были определиться после каникул, что хотим изучать более глубоко.

Я подавила вздох и позавидовала Красаве и Дире, которые четко поняли, что займутся защитными амулетами и оберегами. Айре колебалась, но хотела изучать любовную магию. Гвен тоже определилась, решив, что станет создавать вышивки, приносящие красоту. А я… Профессор Бастинда сказала, что моих сил хватит на любое направление, но это не решало вопрос, чем заняться. Я и не особо задумывалась, зная, что вскоре откроется портал, и Чарда останется для меня в прошлом, но вчера, когда Фиона сообщила, что будет создавать летающие ковры, а Ромео четко осознал, что его призвание — бальные туфельки, я растерялась.

Долго ворочалась в постели, не понимая, что так сильно меня тревожит. И к рассвету осознала, что покидать Чарду, где у меня есть друзья, Ирас и учеба в МыШКе, мне не хочется. Значит, увижусь с родителями и вернусь. И с этим «вернусь» возникла проблема выбора специализации, которую мы все проходили теоретически, лишь изредка касаясь на занятиях по искусству мастерицы.

Я ответила на часть вопросов экзамена, потерла глаза и принялась писать эссе.

После этого дни побежали один за другим. Мы дружно готовились всем первым курсом МыШКи сдавать экзамены по распознаванию ядов и ловушек. Даже в столовой было как-то непривычно тихо и спокойно. Преподаватели посматривали на нас с опаской. Но как оказалось, у страха глаза велики.

Чернавий, которому выпала честь принимать у нас этот экзамен, не стал зверствовать и выдал каждому с десяток пробирок, в одной из которых был яд. Может, и правильно сделал. Обнаружение ловушек мы уже прошли, когда сдавали зачет по физической культуре. На этот раз боевые маги, которые готовили полосу препятствий, отправили нас разыскивать иллюзию нечисти группой. Зачет дался легко. Найти русалку тем, кто четко знает, какие следы она оставляет на песке, труда не составило.

Когда посреди экзамена по распознаванию ядов и ловушек раздался визг, я даже растерялась. Обернулась и постаралась не расхохотаться. Алора и Белора щеголяли четырьмя лошадиными ногами и хвостом.

— Что это?

— Яд!

— Спасайся!

— Он заразен?

— Тихо! — рявкнул профессор Чернавий. — Всего лишь иллюзия.

Мы с Ромео переглянулись и спрятали улыбки. Визги Алоры и Белоры были для нас сладкой музыкой. Сдается, проходив все каникулы в обличии кентавра, они поубавят желания обижать Фиону. Иначе напрямую пригрожу, что могу закрепить эту чудесную иллюзию.

Викинг попытался снять мой шедевр, но вместо этого… лошадиный круп увеличился, и на нем появилась надпись: «Завидовать нехорошо!»

Студенты захохотали. Все и сразу. Даже профессор Чернавий ухмыльнулся.

— Сдается, тут сильная магия. Отведу к директрисе Моргане, пусть разбирается, — сказал он. — А вы… сели и принялись за дело. У вас экзамен.

Мы сели, и нас как раз хватило только на это. Никто обсуждать произошедшее не перестал, поглядывая на меня. Догадывались, кто решил защитить подругу.

— Ваших рук дело, да?

Фиона покраснела и подвинулась ближе.

— Не стоило вам вмешиваться. Не принято это среди кентавров…

— Других защищать? — поразилась я, мстительно думая, что Моргана хоть и кудесница, но мои заклинания не снимет. У нее, я слышала, дар совсем другой.

Про то, что надпись будет меняться вместе с цветом лошадиной масти, переходя во все цвета радуги, едва девушки попробуют снять иллюзию, я рассказывать не стала. Трое суток на это заклинание потратила! И даже опробовала… на Огане. Саламандра смеялась, неуклюже носясь по чердаку и сшибая все, что плохо стояло и лежало, но лошадиный круп оставить не рискнула. Иллюзия получилась такой, что она себя переставала чувствовать саламандрой. Видимо, пожелание «лошадиной шкуры» мне удалось особенно чудесно.

— Фиона, если ты думаешь, что я позволю кому-то тебя обижать и не стану защищать, то мы прямо сейчас можем расстаться!

Рыжик сжал руки в кулаки и посмотрел на мою подругу, которая то краснела, то бледнела.

— Но традиции кентавров…

— Я не кентавр — раз. Я не готов следовать тому, в чем вижу несправедливость — два. И я тебя люблю и не желаю, чтобы кто-то недостойный даже твоего мизинца, причинял тебе зло.

Пламенной речи менестреля поразилась даже я, не говоря уж о Фионе, которая жалобно всхлипнула и обняла Ромео.

Я уже знала, что кентавры жили общинами, были весьма великодушны и добры. И для них было странным, что кого-то можно обижать, особенно женщину. Да им бы и в голову не пришло, что подобное есть в реальности! Среди них редко кто становился магом, но даже в этом случае всегда возвращались к себе в общину, стараясь забыть о том, сколько в мире зла. Свои таланты они использовали ради блага сородичей. Не удивительно, что их земли всегда процветали и были богатыми.

Я как-то спросила Ираса, рассказывавшего мне о кентаврах, почему на них никто не нападет и не отберет? Они же беззащитны.

— Когда началась война с Ваской, кентавры, которые проживали на самых разных территориях, были малочисленны, но приняли сторону Шелдронии. Добровольно. Они считали, что мы вправе отстаивать границы и интересы своего государства. Во многом благодаря им мы и выстояли. Кентавры выращивали еду, ковали оружие, быстро доставляли почту. Порталы, как ты знаешь, единицы могут создать. Чаще всего боевые маги.

— И что потом было?

— Мы победили. Нас поддержала Аскания, и Васка сдалась. Кентавры получили нашу защиту. Обидеть их — это, как минимум, развязать войну с Шелдронией.

Я тогда хотела спросить, почему же тогда в МыШКе Фиону постоянно обижают, но вспомнила, что в дела общины кентавров не вмешиваются даже правители.

Ромео данный факт, как оказалось, не смутил. Он что-то шептал на ухо Фионе и не замечал ничего и никого вокруг. М-да… веселый у нас вышел экзамен. Я вообще удивилась, что мы смогли его сдать. А иллюзия кентавров, кстати, так с Алоры и Белоры и не снялась до конца зимних каникул.

Глава двадцать вторая

Во сне меня не покидало чувство дежавю. Невесомые бабочки касались щек, плеч и спины, гладили крыльями кожу, и от этого становилось жарко. По телу волной расползалась странная нега, кутая в свои объятья. Приятные, ласковые, только чересчур горячие. Я попыталась отогнать вредных чешуйчатых насекомых, мешающих наслаждаться отдыхом, но послышался тихий смех. И сон как рукой сняло. Просто бабочки не могут смеяться чувственным, с ноткой хрипотцы, а главное таким знакомым голосом.

— Здравствуй, чудо!

Ирас наклонился, явно намереваясь меня поцеловать, и я быстро увернулась от его губ, подставляя щеку, и почему-то зажмурилась.

— Меня не рады видеть? — в голосе Ираса послышались стальные нотки.

Да, рады, даже очень рады! Просто вчера мы с Ромео, Фионой, Нэтом и девчонками с моего курса отмечали успешно сданную сессию. Повеселись, конечно, вволю, ну и выпили… Хммм… а сколько мы, интересно, выпили? Я сосредоточилась, пытаясь вспомнить, чем закончился праздник. Кажется, мы танцевали и играли в фанты, и Ромео с Фионой постоянно целовались, никого не стесняясь. Но как мы возвращались в МыШКу — не помню. Странно, разумеется. Выпила-то вроде три всего бокала. Или больше?

— Мне принять молчание за знак согласия?

Я вздрогнула от грозного рыка боевого мага и попыталась вспомнить, о чем мы вообще говорили.

— Я тебе стал неприятен за все то время, что отсутствовал? — в голосе Ираса теперь звучал такой холод, что я поежилась.

— Мы вчера… э… пили, — решила честно сознаться я, не уточная что именно нам наливали.

Ирас сообразительный, поймет. И вряд ли обрадуется.

— И прежде чем с тобой целоваться, мне лучше почистить зубы, — прошептала я, начиная краснеть.

Как же неловко-то, елки зеленые! Раньше, когда выглядела, как огородное пугало, я его до такой степени не стеснялась.

Я попыталась незаметно натянуть на себя одеяло и стать маленькой, как мышка. Глаза принца как-то враз потемнели, хотя, казалось бы, куда больше. И Ирас притянул меня к себе.

— Аааа!

— Что опять? — боевой маг возмутился и уставился на меня. — Заметь, я даже ни слова не сказал по поводу твоего безответственного поведения. И никаких мер для наказания не предпринял. А так хочется…

Ирас как-то мечтательно посмотрел на меня.

— А… где моя одежда? — почему-то шепотом спросила я.

— Спать в полушубке — не самая лучшая идея. В сапогах тем более, — невозмутимо ответил он.

Я моргнула и поняла, что принц точно издевается. На мне было только нижнее белье. И не какое-то там обычное, а те самые лоскуточки, что я надела на бал.

— Ирас, — прошипела я.

— Что?

Выражение лица у него оказалось невозмутимым.

— Убью.

— Да?

Его высочество даже не удивился, лишь наклонился еще ниже, почти касаясь моих губ, и прошептал, обдавая дыханием:

— Начинай.

Если боевой маг надеялся, что на меня подействует его соблазнение, то он ошибся. Рукой я уже нащупала подушку и замахнулась. Коварного удара принц не ожидал и даже растерялся, что мне было на руку. Я попыталась выбраться, прикрывая все стратегические места одеялом, но тут же была самым наглым образом прижата к постели его высочеством. Одна рука мага сжала мои запястья, а вторая погладила щеку. Я дернулась.

— Если не хочешь, чтобы привязал тебя к этой кровати, то не шевелись. И так соблазн велик, — сообщил он.

— Что? Да как ты смеешь! Ты вообще не имеешь права! Ты… ты…

Все же смех, наверное, мне почудился. А вот губы, нежно целующие мое лицо, а потом шею, миражом не были.

— Ирас, — возмутилась я.

Очень уж страшно стало от жадного взгляда его сверкающих глаз и горячего тела, что прижимало меня к себе. Он что-то прошептал, спускаясь ниже. Наверное, стоило вырваться, или хотя бы попытаться, но я почему-то этого не сделала. Закрыла глаза, глубоко вдохнула и позволила себе насладиться моментом. Стыдно? Да. Настолько, что щеки становятся красными, дыхание сбивается, и разумные мысли исчезают. Но вместе с тем безумно сладко. И так хочется ответить тем же, что я кусаю губы до крови, сдерживая стон.

Мне не стоило этого делать. Однозначно. Но я не удержалась, едва почувствовала свободу, притянула мужчину к себе и крепко обняла.

— Кажется, кто-то только сейчас осознал, что я вернулся, — прошептал Ирас, целуя мои волосы.

Я потерлась носом о его шею, заметив, что боевой маг напрягся. Все его мышцы стали твердыми, едва не каменными, послышался судорожный вздох, а потом принц сказал чересчур спокойным голосом:

— Аня, что это вы делали?

Врать не стала, поскольку мой ответ и без того звучал анекдотично:

— Целовались, естественно. Чем еще можно заниматься на глубине, особенно если плохо плаваешь? Бездна острых ощущений, между прочим! Настоятельно рекомендую!

Иринка сделала круглые глаза и осторожно посмотрела на Алексея, выясняя его реакцию на поступок Евгения. Тот усмехнулся, отвернувшись в сторону, стараясь скрыть одобрение. Мы с Иринкой вполне оценили мужскую солидарность и, вздохнув, стали ждать конца путешествия.

Уже стоявший на берегу в ожидании нас Евгений быстро кинулся к подплывшей лодке, зашел по колено в воду и одним резким рывком выволок ее на берег. Нам с Иринкой даже ноги замочить не пришлось. Он властно протянул руку, и мне волей-неволей пришлось о нее оперетьсяг.

Ирине руку подал Алексей, и мы пошли по пляжу к нашей компашке. Идя рядом с потрясающим мужчиной, я остро почувствовала то, что так муссируют наши СМИ, — грубую мужскую сексуальность. Он и в одежде выглядел весьма прилично, но без нее был еще лучше, что редко бывает с современными мужчинами. Высокий, загорелый, ни капли жира, сплошная мускулатура.

Он шагал, как грациозная большая кошка, и все особи женского пола провожали его глазами. Девчушка лет семи, не знающая еще, что женщинам не пристало высказывать вслух свои впечатления от мужского тела, громко воскликнула:

— Мама, посмотри, какой красивый дядя! Он на Шварценеггера похож! — И далее добавила нечто о его внушительной нижней части.

Все, кто слышал, захихикали, но Евгений, не обращая внимания на смех, небрежно вышагивал длинными ногами, ничего не стесняясь. Естественно, все мужики должны ему завидовать, чего ему-то стесняться?

Мы подошли к своим вещам, и он встал рядом со мной, будто карауля свою собственность. Славик, крайне удивленный появлением подобного соперника, посмотрел на меня, будто впервые увидев, и подошел поближе. Оба парня стояли рядом и молча наблюдали за тем, как я вытаскиваю шпильки из волос и распускаю локоны по плечам для просушки.

Когда я села на полотенце, они устроились по бокам. Мне стало смешно. Вот ведь закон природы! Пока я была никому не нужна, Славик и не думал мной интересоваться. Но стоило явиться конкуренту, как в нем тут же взыграл дух соперничества. Что нам дано, то не влечет…

Евгений с настороженным недоумением посматривал на соперника, не разумея, что надо этому нахальному парню. Славик, напротив, пыжился, представляя из себя потрепанного жизнью петуха. Он уже принял несколько бутылок пива и теперь соображал плохо и мало, но зато пиво открыло фонтан его красноречия.

Возбужденно размахивая руками, он о чем-то лопотал, считая, что я должна просто млеть от восторга, но мне чушь, выдаваемая им за истину, была глубоко противна. К тому же от него непереносимо воняло пивом, а мне этот запах в принципе неприятен.

Евгений с презрительной усмешкой слушал его треп, не пытаясь вмешиваться, но я чувствовала, как в нем растет раздражение. Михаил, поглядывающий на нас с некоторым сомнением, позвал Славика к себе, но тот не пошел, пренебрежительно махнув рукой. В его душе разгорелась жажда победы. Совершенно не важно, что я ему не нужна и что со мной делать, он не представляет, важен сам факт торжества над надменным соперником.

Евгений, которому надело слушать явный бред, резко встал, поднял меня, встряхнул полотенце, давая понять конкуренту, что хозяин здесь — он, и спокойно спросил у меня:

— Аня, у вас есть во что переодеться?

На мой согласный кивок повелительным взмахом руки указал на кабинку для переодевания. В другое время я бы с удовольствием с ним поспорила, но сегодня и меня достал новоявленный поклонничек. Я послушно пошла переодеваться, оставив Евгения изумленно смотреть мне вслед.

В кабинке до меня донесся шум, похожий на звук удара. Неужели началась вульгарная драка? Мужчины из-за меня еще ни разу не дрались, но все когда-нибудь случается впервые. Переодевшись, я вышла из кабинки с каменным лицом, чтобы никто не заподозрил меня в провоцировании подобных ситуаций.

Но к счастью, я ошиблась — никто и не думал выяснять отношения подобным образом. Просто Евгений заботливо подогнал свой джип поближе, чтобы я не месила босыми ногами песок, и столпившиеся вокруг машины мужики увлеченно обсуждали достоинства и недостатки внедорожников.

Завидев меня, Евгений, уже снова в белых брюках и тенниске, поспешно распахнул дверцу. Я вопросительно посмотрела на Ирину, и он пояснил, будто я что-то спрашивала:

— Алексей с Ириной с нами ехать отказались. Они сейчас всей капеллой к кому-то в гости идут…

Громко попрощавшись с оставшимися, я поймала тупо изучающий взгляд Славика. Он явно пытался понять, что же такое он во мне проглядел. Я засмеялась и лукаво подмигнула ему, намекая, что вполне понимаю его сомнения. Встрепенувшись, он уже осмысленным взглядом посмотрел на мое лицо, с вожделением задержавшись на губах.

Я постаралась погасить искреннюю улыбку. Ну зачем я это сделала? Мало мне одного надоедливого поклонничка?

Евгений с каменным лицом захлопнул за мной дверцу, сел за руль и осторожно выехал со стоянки. Немного помолчав, задал мне тот же самый вопрос, что я задавала себе:

— Феоктиста, зачем вы улыбались этому сосунку? Вы что, не знаете, как ваша улыбка действует на мужчин?

Я озадаченно повернулась к нему. О чем он говорит? Он что, меня за секс-бомбу принимает, что ли?

— Вы это о чем?

Он сильно стукнул ладонью по рулю.

— Сами знаете, черт побери! Если строите глазки мужчинам, то хоть выбирали бы подходящего! А не жалкого молокососа!

Усмехнувшись, я ехидно поинтересовалась:

— А вы тогда кто, Евгений? Ведь Славику уже за тридцать…

Он запнулся и недоверчиво посмотрел на меня. Поняв, что я не преувеличиваю, попытался выпутаться:

— Он не по годам сосунок, а по уму! Слизняк откровенный…

Я была с ним полностью согласна и не собиралась это скрывать.

— Конечно, тут двух мнений быть не может…

Он снова посмотрел на меня, не веря своим ушам. Поистине для него сегодня день потрясений. Надеюсь, приятных…

Машину мягко покачивало на неровной грунтовой дороге, и меня, как обычно рядом с ним, потянуло в сон. Я невольно зевнула, вызвав у Евгения обеспокоенность. Глядя прямо перед собой, он спросил, ожидая услышать от меня очередную гадость:

— Вам со мной скучно, Феоктиста?

И тут я окончательно его добила, ответив так, как я ответила бы Иринке или другой из своих подруг, наверное, слишком перегревшись на пляже:

— Нет, конечно. Просто меня разморило от воды и солнца. Отдых — это крайне утомительное занятие, вы же понимаете?..

Он меня не понимал. Вернее, не понимал резкий переход от конфронтации к почти дружеским отношениям. Раздумывая, не кроется ли за всем этим моя очередная каверза, он скосил глаза на мою усталую физиономию и, слегка покашляв, предложил:

— Может, поедем в ресторан? Отдохнем, поедим. Не знаю, как вы, а я здорово есть хочу.

Но после изнурительного дня, проведенного на пляже, мне никуда ехать не хотелось. Выслушав мой отказ с каменным выражением лица, он привез меня домой, распрощался и уехал.

Мамы не было, и я, выпив стакан молока из холодильника, приняла душ, вымыла волосы, подсушила их феном и принялась вычесывать песок. После пляжа у меня всегда проблемы с волосами — в них набивается столько песку, что я начинаю думать, что пора стричь волосы.

Сквозь жужжание фена я едва расслышала звонок телефона. Взяла трубку и чуть не бросила ее обратно — глубокий мужской голос вверг меня в пучину недоумения и даже некоторого опасения. Панкратов кратко извинился за то, что тревожит меня, и предложил:

— Вы не могли бы уделить мне пару минут, Аня? Это не займет много времени. Если вы не против, я заеду за вами через двадцать минут.

Тон его голоса не предполагал отказа, и я согласилась, мрачно думая, о чем это он будет со мной говорить. Где встретимся, не спросила — раз уж он разузнал мой номер телефона, то знает и адрес. Да, велики возможности у облеченных властью граждан.

Просмотрев свой гардероб, не нашла ничего, кроме пресловутого льняного костюмчика. Чтобы чувствовать себя поувереннее, надела подаренное Евгением колье. Подкрасила губы и, повертевшись у зеркала, решила, что выгляжу вполне комильфо — за последнее время я здорово похудела, и тонкая талия вкупе с высокой грудью выглядели очень даже сексапильно. Почему-то мне хотелось выглядеть как можно лучше, наверное, делало свое дело обаяние власти.

Через несколько минут снова раздался телефонный звонок: на сей раз Панкратов сообщил мне, что ждет меня у подъезда. Вздохнув, я спустилась вниз и увидела мощную приземистую машину. Едва я вышла из подъезда, дверца распахнулась, и появился он сам. Нацепив на нос темные очки, подошел ко мне. Поскольку солнце уже скрылось за облаками, то очки ему понадобились исключительно для камуфляжа. Вежливо меня поприветствовав, предложил:

— Давайте посидим в ресторане, Аня? Поговорим…

По его снисходительному тону было ясно — он делает большое одолжение бедной замарашке. Я небрежно отказалась:

— Нет, спасибо, рестораны я не люблю. Если вы уж так хотите со мной поговорить, давайте посидим на берегу… — И решительно двинулась в сторону реки.

Он немного очумело повертел головой, но пошел за мной. На нем был дорогой летний костюм, совершенно не приспособленный для сидения на бережке. Мне было интересно, как он станет выпутываться из нестандартной ситуации, поэтому я устроила ему небольшую провокацию: остановилась возле густых старых ив и неопределенно махнула рукой:

— Посидим?

Панкратов уставился под ноги, где зеленела довольно чистая зеленая травка, убийственная для его светло-серого костюмчика. Покачав головой, обратился ко мне:

— Может, предпочтем более цивильное место?

Подойдя к стоящей среди ив скамейке, о которой знали только старожилы, — настолько она была завешена длинными ветвями, — я кротко поинтересовалась:

— А это сиденье для вас не по чину?

Он проследил за мной взглядом, заметил скамейку и негромко крякнул:

— Однако любите вы людям головы морочить!

Усевшись на скамейку, я старательно расправила юбку, чтобы не помять, и застенчиво спросила:

— Почему вы так решили?

Он запнулся, не зная, как объяснить очевидное. Я скромно ждала, силясь спрятать насмешливый блеск в глазах. Но можно было и не пытаться. Он посмотрел на меня, сел рядом и раздумчиво сказал:

— Теперь я понимаю, что в вас увидел Женя. Вы изрядная озорница и ничего не боитесь.

Сравнение с непуганой вороной мне не понравилось. Вскинувшись, я с вызовом спросила:

— А надо?

Он снял с носа темные очки, освободив из плена неожиданно задорные карие, с мелкими зелеными точками глаза.

— Да нет, зачем? Это придает вам шарма. Будете бояться — станете такой, как все.

Я протяжно протянула:

— А я-то думала, что умна. А оказывается — просто непугана. Что ж, всегда приятно узнать о себе что-то новое…

Панкратов с неодобрением покачал головой и мечтательно посмотрел на раскинувшуюся перед нами могучую реку. Вид открывался замечательный. По голубой спокойной глади скользили верткие лодки, солидно плыли яхты под разноцветными парусами, на далеком противоположном берегу стояли симпатичные коттеджи. Он посмотрел в одну сторону, потом в другую и выдал:

— Здесь вполне можно организовать небольшой сквер для горожан. Панорама отсюда — отменная! Павильончики поставить, розничную торговлю организовать…

Вот что значит государственный ум! Только бы испохабить все, что на глаза попадет. Я свирепо запротестовала:

— А вот этого не надо!

Он не понял:

— Чего не надо?

— Портить тут ничего не надо! Потом здесь жить невозможно будет! Зря я вас сюда привела, переоценила степень вашего интеллекта…

Он аж подпрыгнул.

— Что вы себе позволяете?

Без всякого пиетета я откровенно ему напомнила:

— Уважаемый Геннадий Петрович! Задушевная со мной беседа — исключительно ваша инициатива. Я ведь с вами могу и не говорить. Ничего не потеряю, кстати…

Он неожиданно рассмеялся.

— Да уж, ваша прямота действует освежающе. Я изрядно привык к всеобщему уважению, и то, что вы меня не уважаете, даже пикантно…

Поняв, что меня несколько занесло, я раскаянно приложила руки к груди.

— Извините, если мое поведение показалось вам невежливым. Просто я волнуюсь. С начальниками такого ранга мне еще общаться не доводилось.

Мужчина недоверчиво сдвинул черные брови, но решил удовлетвориться моими извинениями. И правильно сделал: зачем лишний раз испытывать судьбу? Снова посмотрел на меня и заметил:

— Как давно я не сидел с красивой девушкой, никуда не торопясь. На редкость приятное ощущение…

Мне же, наоборот, хотелось поскорее развязаться с этой тягостной повинностью, и я нетерпеливо спросила:

— Геннадий Петрович! Что вы хотели мне сказать?

Его медленный изучающий взгляд скользнул по моему лицу. Боюсь, после целого дня, проведенного на солнце, я выглядела не слишком презентабельно. Но меня это вовсе не волновало.

— Вы сегодня загорали?

Этот вопрос отдалил конец нашей встречи, и я нетерпеливо ответила, давая ему понять, что мне не нравятся вопросы о себе:

— Да. Но это к делу не относится…

Он хмуро усмехнулся, положив крупную ладонь на скамейку между нами.

— Никогда не знаешь, что к чему относится, а что нет. Но вы правы — я зря тяну время. Просто мне приятно находиться рядом с вами. Давно не испытываемое мной чувство, надо признать. Очень немного на свете людей, с которыми мне комфортно.

В этом мы с ним похожи — я тоже могу по пальцам пересчитать приятных мне людей. Причем в это число не входят ни родной отец, ни брат.

— Дочь жаловалась мне на вас. Говорила, что вы пытаетесь отбить у нее Евгения. Но теперь вижу — это ерунда.

В этом я была с ним полностью согласна. Это стопроцентная чушь. Мужчина внезапно наклонился ко мне и интимно сказал:

— Знаете, Аня, я впервые за много лет испытываю желание распустить женщине волосы и посмотреть, какой они длины.

Поразившись, я отшатнулась от него. Чего он хочет этим добиться? Надеется очаровать меня до такой степени, что я откажусь от Евгения и дорога для дочери будет свободна? Непохоже… Не зная, что и подумать, я молча смотрела на него, а он поднял руку и расстегнул заколку на моей голове. Волосы тяжелым каскадом полетели вниз. Он присвистнул.

— Недурно! Ни у одной из моих знакомых женщин нет такой роскоши.

Он пропустил прядь сквозь пальцы, и в его глазах появился охотничий блеск. Я забрала у него заколку, снова стянула волосы в пучок и закрепила заколкой. Он наблюдал за этой процедурой прямо-таки с болезненным выражением лица. Но взял себя в руки и спросил:

— В каких вы отношениях с Евгением?

С неприязненным видом заверила:

— Я — ни в каких.

Еще больше склонившись ко мне, мужчина понятливо качнул головой:

— Ясно. Значит, ваши встречи — это целиком его инициатива. Я и в ресторане понял, что вы очень скованны и его ласки вам особого удовольствия не приносят. Но зачем тогда вы с ним встречаетесь?

Я не могла сказать, что осмысленно встречаюсь с Евгением. Как-то все происходит помимо моей воли… Пытаясь это объяснить, уставилась на собеседника, тщательно подбирая слова. Но он меня опередил, довольно потерев руки:

— Ага, значит, это Женька. Что ж, он бывает весьма напорист, когда считает нужным. А вы его здорово зацепили. Я не собираюсь убеждать вас порвать с ним или как-то угрожать, но подумайте, нужен ли вам этот молокосос. Вы прекрасно выглядите и рядом с Евгением кажетесь даже младше его, но я знаю, что вам уже тридцать пять. Не стоит ли присмотреть кого-нибудь другого, поперспективнее?

При этом он приосанился, и мое подозрение, что под кем-нибудь поперспективнее он подразумевает исключительно себя, перешло в уверенность. Он не делал ничего, чтобы напугать меня, но у меня появилось неприятное чувство опасности.

Я встала и извинилась:

— Простите, Геннадий Петрович, но вот-вот должна приехать моя мама, а ключа от квартиры у нее нет. Вы все сказали?

Он неохотно поднялся. Взяв меня под руку, повел по узкой тропке. Подходя к площадке перед домами, надел темные очки и пообещал:

— Подозреваю, что это лишь предлог, чтобы отделаться от меня. Но это не последняя наша встреча.

Это обещание меня насторожило, и я решила идти ва-банк. В подобных делах лучшее оружие — прямота и честность.

— Геннадий Петрович, должна вам сказать, что в жизни я больше всего ценю порядочность.

Он вопросительно на меня посмотрел, ожидая продолжения. Но больше я ничего не сказала. Умный все поймет и без уточнений. А дураку хоть заобъясняйся, все будет без толку.

Мужчина помрачнел, уяснив предостережение. У дома пожал мне на прощание руку, долго ее не выпуская. Потом сел в машину и уехал, оставив меня одну.

Я посмотрела на бабулек, сидящих у подъезда и не сводивших с меня глаз. Идти в дом мимо них не хотелось, вопросов не оберешься, и я, развернувшись, снова пошла обратно по той же узенькой тропинке. Села на ту же скамеечку и принялась следить за веселой рябью воды, расстроенная и раздосадованная прошедшей встречей.

Неужели Панкратов предложит мне стать его любовницей? Похоже, что все идет именно к этому. Но ведь я ясно дала ему понять, что ничего подобного не будет… Хотя есть люди, которые принципиально не понимают того, чего не хотят понимать. Что он собирается мне сказать в нашу следующую встречу? И когда она будет — эта следующая встреча?

— Замри и не двигайся.

Этот приказ я послушно выполнила. Послышался шепот Ираса, потом пауки стали отступать, но боевой маг им не дал этого сделать. Мгновение — и они осыпали ледяными осколками, а паутина превратилась в белую пыль, падая сверху. Я с ужасом стала стряхивать с себя эту муку, продолжая трястись и готовая в любой момент сорваться в истерику.

Настолько увлеклась, что даже не заметила, как Ирас оказался рядом. Пыль, что была на мне, исчезла. Я посмотрела в темные глаза принца, метавшие молнии и грозившие мне всевозможными карами, и вцепилась в него мертвой хваткой.

Глава двадцать третья

Я проснулась глубокой ночью. Плотные шторы были распахнуты, и сквозь тонкую тюль виднелась огромная луна. Я снова зажмурилась, пытаясь вспомнить, как оказалась в постели. Не получилось. Голова хоть и не болела и была ясной, казалась совершенно пустой. Последнее, что я помнила, как прижалась к Ирасу. Может, он просто усыпил меня и перенес в дом? Но к чему такие сложности? Маг, конечно, не терпит женских слез, но сдается, в этот раз он просто не желал очередного скандала. Был зол. Настолько, что решил просто применить одно из простых заклинаний.

Я осторожно выбралась из-под одеяла, села. Ноги утонули в пушистом ворсе ковра. Ужасно хотелось пить, и я решила, что спущусь на кухню. Там все равно никого нет, да и с Ирасом я точно не встречусь. Опасаться его гнева мне стоит завтра. Но при свете дня будет не так страшно, поэтому…

Тапочки я надевать не стала. Мало ли… вдруг у боевого мага слух, как у кота. По коридору, правда, несмотря на все меры предосторожности, я кралась, постоянно оглядываясь, и пару раз едва не вернулась обратно. На лестнице было темно, а вот в огромном холле в нескольких подсвечниках горели свечи. Я подошла и почему-то подумала: как это странно, что Ирас пользуется таким устаревшим способом освещения. Магические огоньки были удобнее и не грозили спалить твое жилище. Впрочем, на свечах наверняка наложено какое-то заклинание, которое делает их абсолютно безопасными. Может, мой маг романтик? Или мне просто настолько нравится волшебство, что я предпочитаю его использовать? Я потрясла головой. Придут же мысли в голову посреди ночи.

— Где? — боевой маг поперхнулся вином и уставился на родителей.

— Хотел поймать золотую лань, о которой ходят легенды.

— Поймал?

— Как же! — улыбнулась королева.

Ее глаза сверкнули изумрудами, и я подумала, что Ирас явно пошел внешностью в отца. На мать он не был похож ни капли. Но проверить свою догадку, я не могла. Мне никак не удалось разглядеть короля, потому что он сидел спиной к стеллажу, за которым я пряталась.

— Он попал в ловушку, расставленную другими охотниками!

— И твоя мать меня спасла.

Король поднялся, тоже налил себе вина, вернулся к жене и сыну.

— А как ты оказалась в лесу? — удивился Ирас.

— Меня за земляникой отправили.

Тишина на этот раз стала почти ощутимой, нарушаемой лишь тиканьем часов.

— Я не королевских кровей, сын. Дочь зажиточного крестьянина.

— Для меня это не имело никакого значения. Я влюбился, как мальчишка, едва увидел. Пока твоя мать, Ирас, меня выхаживала, а мы дожидались Лиса — этого старого прохвоста — чтобы залечить раны, я сделал ей предложение.

Король посмотрел на бокал вина, поставил его на столик и светло улыбнулся. Он выглядел счастливым и сейчас казался моложе, чем есть на самом деле. Словно воспоминания о знакомстве с королевой стерли годы.

— Как хорошо, что все сложилось именно так, — ответил боевой маг, запуская руку в волосы.

Комнату огласил чистый звонкий смех королевы.

— Ирас, так ведь я ему отказала!

— Что?

Я не удержалась и осторожно отодвинула фолиант, очень уж хотелось посмотреть на выражение лица боевого мага, изумленное и немного растерянное.

— Представь себе, сын! Твоя мать не просто мне не поверила, в ней еще и гордость взыграла.

— А ты, отец… что сделал ты?

— Засыпал подарками, — ответил король Эридан.

— Которые постоянно к нему возвращались.

Родители Ираса переглянулись и ласково друг другу улыбнулись, явно вспоминая те времена. Мне стало неловко. Очень уж беседа получалась личной, семейной…

— Помогло?

Король и королева рассмеялись.

— Значит, нет.

— Твой отец взялся за меня всерьез. Исполнял любое желание, даже как-то починил забор, до которого никак не мог добраться отец.

Изабелла подмигнула, отчего Эридан покраснел.

— Твоя мать постоянно вспоминает, как я держал в руках топор, а она потом перевязывала мне побитые пальцы, — доверительно сообщил принцу король.

Ирас молчал, словно не зная, что сказать.

— И… как ты добился взаимности? — серьезно спросил он.

— Хочешь знать, на чем именно я сдалась, да? — Изабелла вздохнула и снова потрепала сына по макушке.

Для нее принц был ребенком, мальчишкой, который нуждался в заботе и любви матери. И не беда, что он вырос.

Королева выдержала небольшую паузу, потом потрогала кольцо на пальце.

— На этом, — она показала украшение. — Твой отец оказался настолько безрассудным, что отправился нырять за ледяной жемчужиной.

— И меня еще за это побили… кажется поварешкой?

— А не зачем было рисковать собой! — возмутилась мама Ираса.

— Я просто тебя люблю, Иза. И если твои чувства остынут, снова нырну, чтобы о них напомнить.

— Дан, ты что, с ума сошел?

Королева поднялась, подошла к мужу, наклонилась и нежно его поцеловала.

В этот неподходящий момент, когда я просто не знала, куда деться, в носу у меня засвербило, и я оглушительно чихнула.

Ирас оказался рядом в мгновение ока, я потерла нос, рассмотрела его черные сапоги и стала медленно отползать. Он не двигался, просто смотрел так, что на моем месте должна была уже остаться горстка пепла. А потом я резко поднялась и рванула к двери.

Ирас поймал меня у лестницы, закинул к себе на плечо, и как законную добычу, понес в библиотеку.

— Пожалуйста, отпусти! Ирас, нет! — я заколотила кулаками по его сильной и могучей спине.

Поняв, что на мои просьбы принц не обращает внимания, я возмутилась.

— Гад! Негодяй! Изверг! Варвар!

Последние слова прозвучали, когда мы входили в библиотеку, и я отчетливо поняла, что их слышали король и королева. Меня поставили на ноги, развернули.

— Мама, папа, знакомьтесь, это — Варвара Мальцева.

У меня задрожали коленки, которые лишь слегка прикрывала ночная рубашка, руки затряслись, щеки пылали, и я решительно не знала, что делать.

Боюсь, мою попытку реверанса их величества не оценят.

— Д-доб-брой н-ночи, — пролепетала я, не поднимая глаз.

— Ирас, а почему она нас боится? — спросил король, и я дернулась и встретилась с ним взглядом.

Глаза у него были черные, такие же как и у моего боевого мага. В них плясали смешинки, которые, на мой взгляд, точно не должны быть у короля.

— Так в чем причина страха? — его величество мягко улыбнулся.

— Вы же король, — возмутилась я, — вас положено бояться.

— А принца, значит, не положено? — ехидно спросил Ирас, и королевская чета рассмеялась.

Я окончательно смутилась и пожелала стать маленькой и незаметной серой мышкой. Жаль, что фея, которая исполняет желания, явно не спешила появиться в комнате, чтобы меня услышать.

— И чего же именно надо бояться? — поинтересовался Эридан.

— Ээээ… а вы точно хотите знать? — уточнила я.

Ирас вздохнул, и я встретилась взглядом теперь с королевой Изабеллой, которая открыто и радостно улыбалась.

— Хотим, — ответили родители принца хором.

— Ну вы можете казнить, посадить в тюрьму и… силой выдать замуж, — выпалила я.

— И почему ты последнее считаешь наказанием? — возмутился Ирас.

— Так я же кому-то достанусь, поэтому можно заранее начать переживать.

Королева засмеялась, а король улыбнулся. Теперь он почему-то не казался мне страшным и грозным. Правда, тот факт, что я знакомлюсь с родителями Ираса посреди ночи, стоя в одной рубашке, застуканная за подслушиванием чужого разговора, меня сильно смущал.

— Извините, что я тут оказалась. Честное слово, не специально. Я просто не хотела с Ирасом встречаться. Он же злой, как черт, а мне жить хочется.

— Что? — принц зарычал, притягивая меня к себе, и я сдавленно ойкнула, поняв, как глупо прозвучало мое извинение. Да и было ли оно вообще таковым? Я банально нажаловалась родителям принца на его поведение, пусть это и было предсказуемым и оправданным.

— Нам пора, время позднее, — раздался голос королевы, в изумрудных глазах которой плясали смешинки.

— Загляни к нам, как сможешь, сын.

Король Эридан тоже поднялся и открыл воронку портала.

— До свидания! — пискнула я, так как Ирас промолчал.

— Рады были познакомиться, — вежливо отозвался его величество, исчезая вместе с женой.

И на этот раз мне точно захотелось сбежать, потому что оставаться наедине с разъяренным, как гризли, боевым магом было страшно. Но я понимала, что мужчина меня не отпустит. Но помечтать-то можно, правда?

— Ирас, а давай мы завтра поговорим, когда ты успокоишься? — тихо предложила я.

Меня резко развернули, смерили взглядом, который бы мог убить на месте любого, и нежненько так прорычали:

— Нет!

Я не вздрогнула, лишь почему-то вздохнула и прикрыла глаза. Пусть ругает. Я даже возражать не стану. А потом он затихнет, и я расскажу, как оказалась в пещерах.

— Впрочем, со мной можно договориться.

— Правда? — недоверчиво уточнила я, открывая глаза.

Его взгляд прошелся по мне, и я ощутила себя раздетой.

— Снимай рубашку, и я не стану тебя наказывать.

— Что?

— И интересоваться, зачем тебе понадобился топор и веревка, тоже не буду, — пообещал он.

Глаза принца стали совсем темными, но я смотрела в них и не могла оторваться. И так захотелось подойти, прижаться, поцеловать, что стало жарко.

— Боишься? — поинтересовался Ирас, не двигаясь с места.

— Чего? — поразилась я, ловя себя на мысли, что мне хочется скользнуть губами по его щеке и спуститься по шее к сильным плечам, за которыми так приятно прятаться от всех бед и напастей.

— Наказания.

Я встретилась с ним взглядом, пытаясь понять, о чем вообще мы разговариваем. Просто желание прикоснуться к нему на данный момент было сильнее.

— Ты меня не слушаешь! — возмутился маг, сверкая глазами.

Затем быстро сократил между нами расстояние, подхватил меня на руки и усадил на стол. Рубашка при этом задралась, и когда я попыталась ее поправить, Ирас зло откинул мои руки. И тут я поняла, что все, меня сейчас будут бить. Довела. Я зажмурилась.

— Как же мне хочется перевернуть тебя на этом столе и отшлепать, — совсем спокойно сказал он, подтверждая мою догадку.

Я открыла глаза, стараясь успокоиться.

— И что же тебя останавливает?

— Ты боишься.

— Сам же хотел, чтобы я испытывала по отношению к тебе страх, — напомнила я. — Только я все равно не понимаю, почему ты злишься!

— Не понимаешь, почему я злюсь?

Принц опрокинул меня на стол, и я поняла, что пора действовать, иначе мне будет ну очень плохо. Притянула его, разозленного и едва не метающего молнии к себе, и поцеловала. Ирас не ответил. И мне стало так обидно за себя такую маленькую, смелую и доверчивую, что я чуть не расплакалась.

— Ты издеваешься, да? — хрипло уточнил он.

— Нет, — возмутилась я. — Я прошу прощения.

Ирас напрягся и зло посмотрел на меня.

— А просто поцеловать, потому что хочешь, нельзя, да? Обязательно только в том случае, когда ты боишься? Только…

О, боги Древней Греции, почему же я влюбилась в этого рычащего дурака? Притянула к себе и снова поцеловала. На этот раз он ответил. Но лучше бы… Ой, мамочки! Что же происходит-то? У меня все горит от его жадных поцелуев — губы, кожа, сердце… И какие же мягкие у него волосы! Тысячу лет желала потрогать.

— Правда?

Елки зеленые! И когда же я разучусь мыслить вслух?

— Почему ты молчишь? — Ирас коснулся моих губ.

А я в состоянии думать, когда занята им?

— Улыбнись, — попросил он. — Пожалуйста. Я так люблю целовать твою улыбку.

И все. Этих слов хватило, чтобы я почувствовала себя самой счастливой на свете. Он мой. Единственный. Желанный. Я застонала и снова притянула его к себе, решив продолжить безумие.

— И зачем ты пыталась сбежать? — прошептал маг.

— Это был не побег, а сюрприз, — ответила я, сдерживая очередной стон.

Ирас как-то сразу замер и остановился. Встретился со мной взглядом, явно пытаясь понять, шучу я или нет.

— Я не ослышался? Не побег, а сюрприз? — уточнил он.

— Да.

Как же хочется его поцеловать, что аж губы начали зудеть. Что за наваждение? Как можно сойти с ума от страсти за какой-то миг? Так не бывает. Так точно не бывает.

Ирас притянул меня к себе, приподнял, заставил сесть, медленно поправил мою рубашку и вздохнул. Потер руками виски, прикрыл глаза, явно пытаясь прийти в себя.

— Еще раз, пожалуйста, повтори.

— Хорошо.

Я не стала с ним спорить. Притянула к себе и нежно поцеловала, слегка прикусив нижнюю губу, и отпустила.

Принц отдышался, посмотрел на меня каким-то странным взглядом и хриплым голосом сообщил:

— Я не это имел ввиду.

Я покраснела, и все как-то вернулось на круги своя. Мне снова стало страшно и стыдно. Больше даже последнее, потому что через боязнь я переступать научилась, а вот через стыд — нет. Я как-то вдруг и сразу осознала, в каком виде нахожусь, перед кем и главное, что сама поцеловала Ираса. И откуда смелость взялась? Вернее, куда сейчас делась?

— У тебя ноги замерзли, — заметил боевой маг.

После этого подхватил меня на руки, открыл портал и опустил за постель. Как-то чересчур бережно, словно я была хрустальной статуэткой, закутал в одеяло и лег рядом.

Улыбнулся, поймав мой растерянный взгляд.

— Прощение просить ты научилась, вынужден признать. И все же, я просто жажду, да нет, я уже сгораю от любопытства узнать, — Ирас говорил спокойным тоном, но под конец перешел на шипение, — зачем тебе был нужен топор? Уж приоткрой мне завесу этой тайны! Будь любезна.

— Елку срубить, — честно созналась я.

Сдается, принц уже придумал сотни вариантов, объясняя себе мои действия, но сейчас они пришли в негодность.

— Зачем?

— Ну ты же мне подарки сделал! — напомнила я, решив не возвращаться к тому, что хотела их вернуть.

— И ты взамен решила подарить мне елку? — поразился он, явно сочтя меня сумасшедшей, но уже представляя, как дерево будет смотреться в его покоях.

— Да нет же! — разозлилась я. — Какой же ты непонятливый! У нас на Земле празднуют Новый год. Правда, я уже сбилась с датами, и точно не знаю, какой сегодня день в моем мире, но… В общем, на праздник наряжают елку, приглашают гостей, готовят вкусною еду, мандаринами пахнет… И да, делают друг другу подарки. И в полночь пьют шампанское, загадывают желание и целуются под бой часов. А еще…

— Соединим кровь, и я смогу услышать тебя без всякого артефакта, если позовешь, — сдался принц. — Но нужно добровольное согласие.

— А если я скажу «нет»?

— Будешь носить на себе все артефакты, которые найдутся в королевской сокровищнице. Их там всего с десяток сундуков.

Перспектива впечатляла.

— Я согласна.

Ирас усмехнулся, поднес орудие пытки к моему запястью, порезал, но почему-то я не почувствовала боли. То же самое сделал с собой. Соединил ладони, прошептал заклинание, порез затянулся, а я почувствовала, что снова могу двигаться. И да, драться! Ненавижу, когда меня шантажируют! Особенно так подло и…

— Ты Новый год обещала! — крикнул Ирас, уворачиваясь от подушки.

— Я тебе покажу, Кощей Бессмертный, как мной командовать!

— Это кто?

Ирас сел и терпеливо, как истинный мужчина, перенес подушку, которая на него свалилась.

— Злой, страшный, костлявый эгоист! — пояснила я, откидывая волосы, которые лезли на лицо.

— А ты умеешь делать комплименты, чудо, — рассмеялся он. — Познакомишь меня с этим Кощеем? Сдается, он не так плох, как ты говоришь, и мы вполне найдем общий язык.

— Это сказочный злодей, — возмутилась я.

Но меня уже не слушали, притянули к себе, ласково поцеловав в макушку. И я как-то сразу успокоилась и перестала возмущаться. Так приятно, оказывается, когда под твоей щекой бьется сердце единственного мужчины.

Глава двадцать четвертая

— О! Они и вправду вкусные! — воскликнул Ромео, пробуя мандарины, которые я вышила.

Все пальцы, между прочим, исколола, чтобы порадовать друзей!

— Я тоже хочу! — Фиона, с ног до головы усыпанная разноцветным конфетти, подошла к нам, отняла у рыжика фрукт и проказливо улыбнулась.

Рыжик хмыкнул, подмигнул нам обеим и потянулся за следующим мандарином.

Друзей сегодня после обеда переместил Ирас. Мне уже к этому моменту начало казаться, что я с Ромео и Фионой вечность не виделась и безумно соскучилась. Мы и наобниматься-то толком с ними не успели, как боевой маг сообщил, что они с Ромео идут за елкой, а мы с Фионой готовим праздник.

Менестрель удивленно посмотрел на меня, но спорить с принцем не стал, а вот Фиона, сгорая от любопытства, едва наши мужчины скрылись в портале, тут же принялась за расспросы. Пришлось честно рассказывать, как я додумалась до праздника, попутно создавая разноцветные гирлянды на периллах лестницы и под потолком.

— А как у вас с Ромео прошло знакомство с родителями?

— Хорошо, — прошептала подруга, краснея.

— Нет, так нечестно! — возмутилась я. — Я тебе все про нас с Ирасом рассказала.

Фиона смущенно теребила ленту на длинной косе.

— Ну, почти все, — созналась я.

Подробности все же опустила, решив оставить при себе. Это чересчур личное, касается лишь нас с Ирасом. Есть моменты, которыми мне ни с кем, кроме принца, делиться не хочется. Даже с лучшей подругой.

— Родителям Ромео понравился. Он рассказал о своих планах, заявив, что честно будет ухаживать, а потом женится, если я соглашусь.

— Какая чудесная новость, Фиона! — порадовалась я за нее и рыжика.

— Они его, как родного, встретили, представляешь? И столы накрыли, и всю родню позвали, будто у нас уже сейчас свадьба. Отец даже не вспомнил, что я учусь в МыШКе. Он всегда был против, чтобы я уходила из нашей общины, а тут…

Подруга улыбнулась, и я с облегчением вздохнула. Хорошо, что родным Фионы рыжик пришелся по душе! Я переживала, что все может пойти не так гладко, как хотелось бы. Да и Ромео с Фионой волновались перед отъездом так, что Огана подливала им пару раз в чай успокаивающего настоя.

— Папа с Ромео о чем-то долго беседовали, но мне не сказали. Полагаю, что отец расспрашивал его о заработке и о тебе, — кентавр улыбнулась. — На следующие каникулы после практики поедешь к нам в гости? Все мои родные будут рады тебя видеть, Варь.

— Не знаю, — отозвалась я.

Подруга как-то сникла.

— Мне хочется, — быстро сказала я. — Правда, очень хочется. Но ведь может сработать портал, и я вернусь в свой мир.

— Но ведь, если ты захочешь, снова окажешься в МыШКе! — воскликнула подруга. — Мы с Ромео не знаем, как вызвать ураган Морганы, не сможем, но твой принц…

Я вздохнула, слушая взволнованное щебетание подруги. Решать что-то сейчас, мне не хотелось. Пусть все идет, как идет, а дальше — видно будет.

— Елка! — весело воскликнул Ирас, выходя из портала и рассматривая преобразившуюся гостиную.

Удачно появился, ничего не скажешь. Непростой разговор с подругой прервался, и я в тайне надеялась, что мы к нему пока что не вернемся.

— Подойдет? — поинтересовался принц.

— Красавица, — восхитилась я, прикасаясь к колючим ароматным веткам.

— А где Ромео? — заволновалась Фиона.

— Мы с ним прогуляемся немного, пока вы хозяйничаете.

Ирас поставил дерево посреди комнаты, закрепил магическими нитями и открыл портал.

— Только не пить! — крикнула я вдогонку.

Принц, не ответив, исчез, а подруга хихикнула, поглядывая на елку.

— Аня, что это вы делали?

Врать не стала, поскольку мой ответ и без того звучал анекдотично:

— Целовались, естественно. Чем еще можно заниматься на глубине, особенно если плохо плаваешь? Бездна острых ощущений, между прочим! Настоятельно рекомендую!

Иринка сделала круглые глаза и осторожно посмотрела на Алексея, выясняя его реакцию на поступок Евгения. Тот усмехнулся, отвернувшись в сторону, стараясь скрыть одобрение. Мы с Иринкой вполне оценили мужскую солидарность и, вздохнув, стали ждать конца путешествия.

Уже стоявший на берегу в ожидании нас Евгений быстро кинулся к подплывшей лодке, зашел по колено в воду и одним резким рывком выволок ее на берег. Нам с Иринкой даже ноги замочить не пришлось. Он властно протянул руку, и мне волей-неволей пришлось о нее оперетьсяг.

Ирине руку подал Алексей, и мы пошли по пляжу к нашей компашке. Идя рядом с потрясающим мужчиной, я остро почувствовала то, что так муссируют наши СМИ, — грубую мужскую сексуальность. Он и в одежде выглядел весьма прилично, но без нее был еще лучше, что редко бывает с современными мужчинами. Высокий, загорелый, ни капли жира, сплошная мускулатура.

Он шагал, как грациозная большая кошка, и все особи женского пола провожали его глазами. Девчушка лет семи, не знающая еще, что женщинам не пристало высказывать вслух свои впечатления от мужского тела, громко воскликнула:

— Мама, посмотри, какой красивый дядя! Он на Шварценеггера похож! — И далее добавила нечто о его внушительной нижней части.

Все, кто слышал, захихикали, но Евгений, не обращая внимания на смех, небрежно вышагивал длинными ногами, ничего не стесняясь. Естественно, все мужики должны ему завидовать, чего ему-то стесняться?

Мы подошли к своим вещам, и он встал рядом со мной, будто карауля свою собственность. Славик, крайне удивленный появлением подобного соперника, посмотрел на меня, будто впервые увидев, и подошел поближе. Оба парня стояли рядом и молча наблюдали за тем, как я вытаскиваю шпильки из волос и распускаю локоны по плечам для просушки.

Когда я села на полотенце, они устроились по бокам. Мне стало смешно. Вот ведь закон природы! Пока я была никому не нужна, Славик и не думал мной интересоваться. Но стоило явиться конкуренту, как в нем тут же взыграл дух соперничества. Что нам дано, то не влечет…

Евгений с настороженным недоумением посматривал на соперника, не разумея, что надо этому нахальному парню. Славик, напротив, пыжился, представляя из себя потрепанного жизнью петуха. Он уже принял несколько бутылок пива и теперь соображал плохо и мало, но зато пиво открыло фонтан его красноречия.

Возбужденно размахивая руками, он о чем-то лопотал, считая, что я должна просто млеть от восторга, но мне чушь, выдаваемая им за истину, была глубоко противна. К тому же от него непереносимо воняло пивом, а мне этот запах в принципе неприятен.

Евгений с презрительной усмешкой слушал его треп, не пытаясь вмешиваться, но я чувствовала, как в нем растет раздражение. Михаил, поглядывающий на нас с некоторым сомнением, позвал Славика к себе, но тот не пошел, пренебрежительно махнув рукой. В его душе разгорелась жажда победы. Совершенно не важно, что я ему не нужна и что со мной делать, он не представляет, важен сам факт торжества над надменным соперником.

Евгений, которому надело слушать явный бред, резко встал, поднял меня, встряхнул полотенце, давая понять конкуренту, что хозяин здесь — он, и спокойно спросил у меня:

— Аня, у вас есть во что переодеться?

На мой согласный кивок повелительным взмахом руки указал на кабинку для переодевания. В другое время я бы с удовольствием с ним поспорила, но сегодня и меня достал новоявленный поклонничек. Я послушно пошла переодеваться, оставив Евгения изумленно смотреть мне вслед.

В кабинке до меня донесся шум, похожий на звук удара. Неужели началась вульгарная драка? Мужчины из-за меня еще ни разу не дрались, но все когда-нибудь случается впервые. Переодевшись, я вышла из кабинки с каменным лицом, чтобы никто не заподозрил меня в провоцировании подобных ситуаций.

Но к счастью, я ошиблась — никто и не думал выяснять отношения подобным образом. Просто Евгений заботливо подогнал свой джип поближе, чтобы я не месила босыми ногами песок, и столпившиеся вокруг машины мужики увлеченно обсуждали достоинства и недостатки внедорожников.

Завидев меня, Евгений, уже снова в белых брюках и тенниске, поспешно распахнул дверцу. Я вопросительно посмотрела на Ирину, и он пояснил, будто я что-то спрашивала:

— Алексей с Ириной с нами ехать отказались. Они сейчас всей капеллой к кому-то в гости идут…

Громко попрощавшись с оставшимися, я поймала тупо изучающий взгляд Славика. Он явно пытался понять, что же такое он во мне проглядел. Я засмеялась и лукаво подмигнула ему, намекая, что вполне понимаю его сомнения. Встрепенувшись, он уже осмысленным взглядом посмотрел на мое лицо, с вожделением задержавшись на губах.

Я постаралась погасить искреннюю улыбку. Ну зачем я это сделала? Мало мне одного надоедливого поклонничка?

Евгений с каменным лицом захлопнул за мной дверцу, сел за руль и осторожно выехал со стоянки. Немного помолчав, задал мне тот же самый вопрос, что я задавала себе:

— Феоктиста, зачем вы улыбались этому сосунку? Вы что, не знаете, как ваша улыбка действует на мужчин?

Я озадаченно повернулась к нему. О чем он говорит? Он что, меня за секс-бомбу принимает, что ли?

— Вы это о чем?

Он сильно стукнул ладонью по рулю.

— Сами знаете, черт побери! Если строите глазки мужчинам, то хоть выбирали бы подходящего! А не жалкого молокососа!

Усмехнувшись, я ехидно поинтересовалась:

— А вы тогда кто, Евгений? Ведь Славику уже за тридцать…

Он запнулся и недоверчиво посмотрел на меня. Поняв, что я не преувеличиваю, попытался выпутаться:

— Он не по годам сосунок, а по уму! Слизняк откровенный…

Я была с ним полностью согласна и не собиралась это скрывать.

— Конечно, тут двух мнений быть не может…

Он снова посмотрел на меня, не веря своим ушам. Поистине для него сегодня день потрясений. Надеюсь, приятных…

Машину мягко покачивало на неровной грунтовой дороге, и меня, как обычно рядом с ним, потянуло в сон. Я невольно зевнула, вызвав у Евгения обеспокоенность. Глядя прямо перед собой, он спросил, ожидая услышать от меня очередную гадость:

— Вам со мной скучно, Феоктиста?

И тут я окончательно его добила, ответив так, как я ответила бы Иринке или другой из своих подруг, наверное, слишком перегревшись на пляже:

— Нет, конечно. Просто меня разморило от воды и солнца. Отдых — это крайне утомительное занятие, вы же понимаете?..

Он меня не понимал. Вернее, не понимал резкий переход от конфронтации к почти дружеским отношениям. Раздумывая, не кроется ли за всем этим моя очередная каверза, он скосил глаза на мою усталую физиономию и, слегка покашляв, предложил:

— Может, поедем в ресторан? Отдохнем, поедим. Не знаю, как вы, а я здорово есть хочу.

Но после изнурительного дня, проведенного на пляже, мне никуда ехать не хотелось. Выслушав мой отказ с каменным выражением лица, он привез меня домой, распрощался и уехал.

Мамы не было, и я, выпив стакан молока из холодильника, приняла душ, вымыла волосы, подсушила их феном и принялась вычесывать песок. После пляжа у меня всегда проблемы с волосами — в них набивается столько песку, что я начинаю думать, что пора стричь волосы.

Сквозь жужжание фена я едва расслышала звонок телефона. Взяла трубку и чуть не бросила ее обратно — глубокий мужской голос вверг меня в пучину недоумения и даже некоторого опасения. Панкратов кратко извинился за то, что тревожит меня, и предложил:

— Вы не могли бы уделить мне пару минут, Аня? Это не займет много времени. Если вы не против, я заеду за вами через двадцать минут.

Тон его голоса не предполагал отказа, и я согласилась, мрачно думая, о чем это он будет со мной говорить. Где встретимся, не спросила — раз уж он разузнал мой номер телефона, то знает и адрес. Да, велики возможности у облеченных властью граждан.

Просмотрев свой гардероб, не нашла ничего, кроме пресловутого льняного костюмчика. Чтобы чувствовать себя поувереннее, надела подаренное Евгением колье. Подкрасила губы и, повертевшись у зеркала, решила, что выгляжу вполне комильфо — за последнее время я здорово похудела, и тонкая талия вкупе с высокой грудью выглядели очень даже сексапильно. Почему-то мне хотелось выглядеть как можно лучше, наверное, делало свое дело обаяние власти.

Через несколько минут снова раздался телефонный звонок: на сей раз Панкратов сообщил мне, что ждет меня у подъезда. Вздохнув, я спустилась вниз и увидела мощную приземистую машину. Едва я вышла из подъезда, дверца распахнулась, и появился он сам. Нацепив на нос темные очки, подошел ко мне. Поскольку солнце уже скрылось за облаками, то очки ему понадобились исключительно для камуфляжа. Вежливо меня поприветствовав, предложил:

— Давайте посидим в ресторане, Аня? Поговорим…

По его снисходительному тону было ясно — он делает большое одолжение бедной замарашке. Я небрежно отказалась:

— Нет, спасибо, рестораны я не люблю. Если вы уж так хотите со мной поговорить, давайте посидим на берегу… — И решительно двинулась в сторону реки.

Он немного очумело повертел головой, но пошел за мной. На нем был дорогой летний костюм, совершенно не приспособленный для сидения на бережке. Мне было интересно, как он станет выпутываться из нестандартной ситуации, поэтому я устроила ему небольшую провокацию: остановилась возле густых старых ив и неопределенно махнула рукой:

— Посидим?

Панкратов уставился под ноги, где зеленела довольно чистая зеленая травка, убийственная для его светло-серого костюмчика. Покачав головой, обратился ко мне:

— Может, предпочтем более цивильное место?

Подойдя к стоящей среди ив скамейке, о которой знали только старожилы, — настолько она была завешена длинными ветвями, — я кротко поинтересовалась:

— А это сиденье для вас не по чину?

Он проследил за мной взглядом, заметил скамейку и негромко крякнул:

— Однако любите вы людям головы морочить!

Усевшись на скамейку, я старательно расправила юбку, чтобы не помять, и застенчиво спросила:

— Почему вы так решили?

Он запнулся, не зная, как объяснить очевидное. Я скромно ждала, силясь спрятать насмешливый блеск в глазах. Но можно было и не пытаться. Он посмотрел на меня, сел рядом и раздумчиво сказал:

— Теперь я понимаю, что в вас увидел Женя. Вы изрядная озорница и ничего не боитесь.

Сравнение с непуганой вороной мне не понравилось. Вскинувшись, я с вызовом спросила:

— А надо?

Он снял с носа темные очки, освободив из плена неожиданно задорные карие, с мелкими зелеными точками глаза.

— Да нет, зачем? Это придает вам шарма. Будете бояться — станете такой, как все.

Я протяжно протянула:

— А я-то думала, что умна. А оказывается — просто непугана. Что ж, всегда приятно узнать о себе что-то новое…

Панкратов с неодобрением покачал головой и мечтательно посмотрел на раскинувшуюся перед нами могучую реку. Вид открывался замечательный. По голубой спокойной глади скользили верткие лодки, солидно плыли яхты под разноцветными парусами, на далеком противоположном берегу стояли симпатичные коттеджи. Он посмотрел в одну сторону, потом в другую и выдал:

— Здесь вполне можно организовать небольшой сквер для горожан. Панорама отсюда — отменная! Павильончики поставить, розничную торговлю организовать…

Вот что значит государственный ум! Только бы испохабить все, что на глаза попадет. Я свирепо запротестовала:

— А вот этого не надо!

Он не понял:

— Чего не надо?

— Портить тут ничего не надо! Потом здесь жить невозможно будет! Зря я вас сюда привела, переоценила степень вашего интеллекта…

Он аж подпрыгнул.

— Что вы себе позволяете?

Без всякого пиетета я откровенно ему напомнила:

— Уважаемый Геннадий Петрович! Задушевная со мной беседа — исключительно ваша инициатива. Я ведь с вами могу и не говорить. Ничего не потеряю, кстати…

Он неожиданно рассмеялся.

— Да уж, ваша прямота действует освежающе. Я изрядно привык к всеобщему уважению, и то, что вы меня не уважаете, даже пикантно…

Поняв, что меня несколько занесло, я раскаянно приложила руки к груди.

— Извините, если мое поведение показалось вам невежливым. Просто я волнуюсь. С начальниками такого ранга мне еще общаться не доводилось.

Мужчина недоверчиво сдвинул черные брови, но решил удовлетвориться моими извинениями. И правильно сделал: зачем лишний раз испытывать судьбу? Снова посмотрел на меня и заметил:

— Как давно я не сидел с красивой девушкой, никуда не торопясь. На редкость приятное ощущение…

Мне же, наоборот, хотелось поскорее развязаться с этой тягостной повинностью, и я нетерпеливо спросила:

— Геннадий Петрович! Что вы хотели мне сказать?

Его медленный изучающий взгляд скользнул по моему лицу. Боюсь, после целого дня, проведенного на солнце, я выглядела не слишком презентабельно. Но меня это вовсе не волновало.

— Вы сегодня загорали?

Этот вопрос отдалил конец нашей встречи, и я нетерпеливо ответила, давая ему понять, что мне не нравятся вопросы о себе:

— Да. Но это к делу не относится…

Он хмуро усмехнулся, положив крупную ладонь на скамейку между нами.

— Никогда не знаешь, что к чему относится, а что нет. Но вы правы — я зря тяну время. Просто мне приятно находиться рядом с вами. Давно не испытываемое мной чувство, надо признать. Очень немного на свете людей, с которыми мне комфортно.

В этом мы с ним похожи — я тоже могу по пальцам пересчитать приятных мне людей. Причем в это число не входят ни родной отец, ни брат.

— Дочь жаловалась мне на вас. Говорила, что вы пытаетесь отбить у нее Евгения. Но теперь вижу — это ерунда.

В этом я была с ним полностью согласна. Это стопроцентная чушь. Мужчина внезапно наклонился ко мне и интимно сказал:

— Знаете, Аня, я впервые за много лет испытываю желание распустить женщине волосы и посмотреть, какой они длины.

Поразившись, я отшатнулась от него. Чего он хочет этим добиться? Надеется очаровать меня до такой степени, что я откажусь от Евгения и дорога для дочери будет свободна? Непохоже… Не зная, что и подумать, я молча смотрела на него, а он поднял руку и расстегнул заколку на моей голове. Волосы тяжелым каскадом полетели вниз. Он присвистнул.

— Недурно! Ни у одной из моих знакомых женщин нет такой роскоши.

Он пропустил прядь сквозь пальцы, и в его глазах появился охотничий блеск. Я забрала у него заколку, снова стянула волосы в пучок и закрепила заколкой. Он наблюдал за этой процедурой прямо-таки с болезненным выражением лица. Но взял себя в руки и спросил:

— В каких вы отношениях с Евгением?

С неприязненным видом заверила:

— Я — ни в каких.

Еще больше склонившись ко мне, мужчина понятливо качнул головой:

— Ясно. Значит, ваши встречи — это целиком его инициатива. Я и в ресторане понял, что вы очень скованны и его ласки вам особого удовольствия не приносят. Но зачем тогда вы с ним встречаетесь?

Я не могла сказать, что осмысленно встречаюсь с Евгением. Как-то все происходит помимо моей воли… Пытаясь это объяснить, уставилась на собеседника, тщательно подбирая слова. Но он меня опередил, довольно потерев руки:

— Ага, значит, это Женька. Что ж, он бывает весьма напорист, когда считает нужным. А вы его здорово зацепили. Я не собираюсь убеждать вас порвать с ним или как-то угрожать, но подумайте, нужен ли вам этот молокосос. Вы прекрасно выглядите и рядом с Евгением кажетесь даже младше его, но я знаю, что вам уже тридцать пять. Не стоит ли присмотреть кого-нибудь другого, поперспективнее?

При этом он приосанился, и мое подозрение, что под кем-нибудь поперспективнее он подразумевает исключительно себя, перешло в уверенность. Он не делал ничего, чтобы напугать меня, но у меня появилось неприятное чувство опасности.

Я встала и извинилась:

— Простите, Геннадий Петрович, но вот-вот должна приехать моя мама, а ключа от квартиры у нее нет. Вы все сказали?

Он неохотно поднялся. Взяв меня под руку, повел по узкой тропке. Подходя к площадке перед домами, надел темные очки и пообещал:

— Подозреваю, что это лишь предлог, чтобы отделаться от меня. Но это не последняя наша встреча.

Это обещание меня насторожило, и я решила идти ва-банк. В подобных делах лучшее оружие — прямота и честность.

— Геннадий Петрович, должна вам сказать, что в жизни я больше всего ценю порядочность.

Он вопросительно на меня посмотрел, ожидая продолжения. Но больше я ничего не сказала. Умный все поймет и без уточнений. А дураку хоть заобъясняйся, все будет без толку.

Мужчина помрачнел, уяснив предостережение. У дома пожал мне на прощание руку, долго ее не выпуская. Потом сел в машину и уехал, оставив меня одну.

Я посмотрела на бабулек, сидящих у подъезда и не сводивших с меня глаз. Идти в дом мимо них не хотелось, вопросов не оберешься, и я, развернувшись, снова пошла обратно по той же узенькой тропинке. Села на ту же скамеечку и принялась следить за веселой рябью воды, расстроенная и раздосадованная прошедшей встречей.

Неужели Панкратов предложит мне стать его любовницей? Похоже, что все идет именно к этому. Но ведь я ясно дала ему понять, что ничего подобного не будет… Хотя есть люди, которые принципиально не понимают того, чего не хотят понимать. Что он собирается мне сказать в нашу следующую встречу? И когда она будет — эта следующая встреча?

— Не могу сказать. Это не моя тайна.

Праздничное настроение стремительно таяло, а на глаза почему-то чуть не навернулись слезы.

— Ты, что, переживаешь, чудо? — Ирас, кажется, удивился.

— Все хорошо.

Врать получалось с трудом. Не говорить же ему в самом деле, как не хочется его никуда отпускать! Даже как-то странно было, что полгода назад я не знала о том, что боевой маг существует.

— Когда вернусь, сходишь со мной на свидание?

Я хихикнула.

— Варвара! — Ирас чуть ли не прорычал мое имя.

— Если будешь хорошо себя вести, — не удержалась я от того, чтобы его снова не подразнить.

Боевой маг закатил глаза, и меня тут же отвлекала Фиона.

Еще с час мы рассматривали подарки друг друга, восхищались, потом доели торт и отправились по комнатам спать.

На следующий день Ирас перекинул всех через портал по домам, а меня — в МыШКу. Прочитав длинную лекцию (и не лень же было!) о том, чтобы я не вздумала влипать в неприятности, он нежно меня поцеловал на прощание и исчез. Прошло минут десять, и я соскучилась. Подумала-подумала, сосредоточилась и…

— Звала? — Ирас, одетый в черный костюм с широким поясом появился рядом.

Простая походная одежда ему безумно шла. Она подчеркивала фигуру, делала его еще стройнее. Хотя казалось бы, куда больше?

Я улыбнулась, чувствуя, как сильнее заколотилось сердце.

— Посиди, я сейчас сделаю тебе еще один амулет, — сказала я, вздыхая.

Моей нитки с узелками на маге уже не было. Уж не знаю, когда он ее использовал. Мне точно не сознается.

Пока я призывала клубок, старательно завязывая на нитке узелки и шепча нужные заклинания, Ирас сидел молча, но я чувствовала на себе его пристальный и какой-то изучающий взгляд.

— Вот! — я завязала нить на запястье. — Я пока ничего стоящего не научилась делать, но…

— В прошлый раз твой амулет спас меня от…

Принц резко оборвал себя на полуслове и улыбнулся, стараясь спрятать неловкость, но я не из тех, кто так легко и быстро сдаются.

— И от кого же?

— Забудь!

— Ирас!

— В общем, спасибо, чудо.

От того, как он произнес эти слова, внутри все задрожало. Почему-то создалось странное ощущение, что я его на войну провожаю. И в горле в который раз запершило. Да что со мной такое-то?

Ирас поднялся, притянул к себе и поцеловал. Страстно и сильно, не давая мне возможности ответить на эту жадную ласку.

— Береги себя, чудо.

Боевой маг открыл портал и ушел, а я осталась стоять, растерянная и снедаемая недобрыми предчувствиями. Чтобы хоть как-то отвлечься, стала разбирать вещи.

Хммм… вроде бы шкатулка с бисером не на полке стояла, а на столе. И ленты я сворачивала. Кажется? Вряд ли кто-то рылся в моих вещах. Доступ к чердаку есть у меня, Оганы, Фионы, Ромео и Ираса. И мы все были далеко от МыШКи в эти дни. Но почему же у меня ощущение, что все как-то не так, будто бы просматривали мои вещи. Нет, они стояли на месте, но… вот ваза точно сдвинута, даже пыльный след остался, и тетради с лекциями я обычно аккуратной стопкой на учебники кладу, а они рядом с книгами оказались. Странно.

— Огана!

— О, вернулась! Здравствуй, Варя!

Саламанда вспыхнула в отблесках пламени и превратилась в миловидную девушку.

— Привет! Как у тебя дела?

— Хорошо отдохнула?

Спросили мы друг друга одновременно и тут же рассмеялись.

— Чуть позже расскажу. У меня странное ощущение, что кто-то просматривал мои вещи.

— Да? — поразилась Огана.

Она прошлась по комнате, нахмурилась, создала какие-то странные огненные шарики, которые поплыли по чердаку.

— Никого из чужих, — заметила саламандра.

— Значит, показалось.

— Рассказывай, как там в горах.

Огана обернулась в ящерку, сверкая черной пятнистой шкуркой, обвила себя хвостом, как кот, и растянулась возле камина. Я принялась рассказывать о каникулах с принцем.

— Я рада, что у вас все наладилось, Варь. Ирас — хороший мужчина. Уж поверь мне, я стольких повидала.

— Не знаешь, куда он отправился?

— Тревожишься?

— Да. Странные предчувствия, — созналась я.

— Не волнуйся. Он — взрослый мужчина, сможет за себя постоять. Да и амулеты у тебя сильные получаются. В тот раз твой обрег полчище мавок выдержал!

— Что? Ирас же в Аскании был! Какие там мавки? Этот вид нечисти только на болотах селится да в чащах непроходимых, а там, в Аскании — пески.

— Хммм… Вот уж не знаю. Я просто дух мавок учуяла на нем и подумала, что твой амулет сработал. Очень уж характерные остаточные следы были.

— Обманул! — возмутилась я.

Ну, сейчас боевому магу мало не покажется. Я решительно встала, сосредоточилась, позвала… и связи не почувствовала. Недавно только был отголосок, а сейчас…

— Скорее всего, принц в месте, где нет магии. Или ооочень далеко от тебя. Даже не в Шелдронии, — пояснила саламандра.

— Какой же он…

Огана зажала лапками уши, чтобы не слушать мои ругательства. Решив, что мне нужно успокоиться, я отправилась к Арнавию в библиотеку. Старик был рад со мной пообщаться и повидаться. Мы попили чаю, посплетничали о том, что творится в МыШКе, посмеялись.

Следующий день у меня прошел в праздном безделье. Я от скуки навела порядок на чердаке, не используя магию. Огана, наблюдая, как я вытираю с полок пыль и намываю полы, весело фыркала. Чаще всего уборкой занималась саламандра, потому что у меня банально не хватало на это времени.

Еще через день вернулась счастливая Фиона, и мы отправились гулять в город. Прикупили тетрадей и карандашей, посидели в кондитерской, наблюдая за порхающими за окнами снежинками. Подруга вся светилась от радости, но немного переживала за Ромео. Рыжик отправился навещать родных, которые ему были не рады. В МыШКе менестрель оказался к вечеру. Мы затащили его на чердак, радуясь возвращению.

— Задушите, — засмеялся он.

— Ну как ты?

— Ну что ты?

— Соскучился без вас, — сознался Ромео, обнимая нас по очереди.

Фиону он ласково поцеловал в щеку.

— Марика мне очень обрадовалась.

Рыжик улыбнулся светло, явно вспоминая встречу с младшей сестрой.

— Она выросла, повзрослела, учится управлять даром. Сдается, что из нее не выйдет мастерицы, скорее получится боевой маг.

— Это же чудесно!

— Она тоже радуется. Говорит, что будет меня защищать.

Мы дружно рассмеялись.

— Правда, наше хозяйство лишилось уже двух сараев и половины поленницы, потому что заклинания у Марики не всегда срабатывают так, как ей хочется. То пожар, то потоп, то со всей округи бабочек приманит! — улыбнулся рыжик, в глазах которого светилась нежность и теплота.

Я вспомнила свои мучения с клубком и улыбнулась.

— Сестра, кстати, хочет с вами познакомиться, — весело заметил друг, откусывая пирог с морковкой, который добыла заботливая Огана.

— А родители? — осторожно спросила я.

— Мама мне обрадовалась. Все время обнимала и кормила вкусностями, а отец…

Ромео вздохнул, в синих глазах появилась грусть.

— Он так и не простил мне того, что Марика чуть не умерла. Почти не разговаривал, когда был дома. Про братьев они ничего не знали, поэтому мне пришлось рассказать.

— Расстроились?

— Да.

Рыжик снова откусил пирог и задумался.

— Но они сами виноваты. Никто не заставлял их становиться нечестными.

Что верно, то верно.

— Мама и Марика сказали, что всегда будут рады меня видеть. И я пообещал, что приеду к ним на летние каникулы после практики. Правда, не один, а с вами.

Мы с Фионой дружно застонали, представив, как будем все лето разъезжать по гостям. Вчера нас к себе еще Красава пригласила, и Гвен. И мы с подругой согласились, о чем и сообщили рыжику. Менестрель пожал плечами, стащил с блюда последний пирожок и провокационно улыбнулся.

Остаток дня мы делились новостями, готовились к завтрашним занятиям и веселились, как могли.

Расписание на семестр меня впечатлило. До обеда лекции и практики, после — физические тренировки. И ладно бы на этом все, но почему-то добавился новый предмет со странной аббревиатурой. Вот что такое ЭМТ? Я сомнением заглянула в аудиторию, где должна была проходить эта пару, заметила профессора Рума, сидевшего за столом и читающего книгу, вздохнула.

— Этикет, музыка, танцы, — расшифровал Арар, появляясь рядом. — Лучше отправьте меня на болота к нечисти!

— И не мечтай.

Глеб, высокий и сильный, одетый в черную тунику с золотой вышивкой и кожаные штаны, на которых крепились странные потертые ножны, зашел в аудиторию.

— На тебя глаз положила сама асканийская принцесса! — хмыкнул Глеб.

— То есть Ирас ей безразличен? — поразилась я.

Немыслимо же просто!

— Привет, Варвара, — хором поздоровались боевые маги, когда я привлекла их внимание.

— Скорее она ему…

— Арар… Мы обещали.

Глеб нахмурился и уселся за парту, а я с любопытством посмотрела на его напарника.

— Где Ирас, не знаете?

— Нет, а что? — Арар скинул черный, изрядно помятый плащ, оправил тунику.

— Дозваться не могу.

— А что-то случилось?

Оба мага уставились на меня, напрягаясь, и готовые кинуться в бой.

— Да, нет. Хочу узнать про историю с мавками, — честно ответила я.

Арар и Глеб переглянулись.

— Нам не рассказывал, а с чего ты…

Ответить я не успела, потому что прозвенел звонок, и началась лекция. Нудная, скучная и неинтересная. Ну, какая разница, какого оттенка будут шторы у слуги советника, который прибыл из Аскании? Хоть убейте, не понимаю, зачем мне эти знания. Лучше бы астрономию ввели.

Я вспомнила наши свидания с Ирасом на крыше и в башне звездочета, мечтательно улыбнулась. Потом фыркнула. Я же на него сержусь, что не рассказал про мавок. Вздохнула и принялась досконально записывать лекцию.

На паре у Бастинды, которая ничуть не изменилась за эту неделю, ни внешностью, ни, увы, характером, пока Арар, скрипя зубами, вышивал какой-то цветочек, я старательно наносила заклинания на рисунок. Едва ткань слабо засветилась, прошептала формулу закрепления.

— А вам, Мальцева, пора переходить к более сложным вышивкам.

Профессор Бастинда рассматривала мою ромашку с бабочкой, стоя совсем рядом.

— К каким?

— Со следующего занятия будете вышивать вазу с цветами, на каждое растение нанося общие заклинания и те, что используют лишь мастерицы.

— Хорошо, — смирилась я с неизбежным.

— И после пар задержитесь.

Недоумевая и гадая, что же такого я натворила, чем заслужила такое внимание профессора Бастинды, я вышивала и рассматривала заспанные лица подруг по несчастью, попавших на факультет вышивальщиц.

Как оказалось, волновалась я зря. Преподавательница дала мне две толстые книги.

— В первой — основные знания об искусстве кудесниц. Магия, которая отличается от чар мастериц. Вы уже знаете, что она на порядок выше и сильнее. Даже амулет, сплетенный кудесницей, бесценен, не говоря уже о вышивках. Советую внимательно прочитать и запомнить. Вскоре вернется директора Моргана, и она лично будет с вами заниматься.

— А…

— Вы, наверное, слышали, что в МыШКе кроме нее и вас, нет кудесниц.

Я этого не знала, но благоразумно промолчала.

— Вторая книга посвящена работам кудесниц. Вы найдете много интересных и познавательных историй о ваших предшественницах, которые использовали силу во благо. При помощи своего искусства они исцеляли, спасали жизнь, уничтожали зло.

— Кудесницы? — в который раз поразилась я.

Профессор Бастинда поправила очки и посмотрела на меня весьма колючим взглядом.

— К вашему сведению, Мальцева, не обязательно являться боевым магом или целителем, чтобы сделать мир лучше. На такое способны и обычные люди. Возьмите хотя бы нашу королеву Изабеллу. Как вы знаете, она не обладает магической силой, но это не мешает ей строить приюты и заботиться о своем народе.

Я покраснела и смутилась.

— Можете идти.

— Спасибо, — поблагодарила я, прижимая к себе два тяжелых фолианта.

Глава двадцать пятая

Прошло еще две недели. От Ираса не было никаких вестей. Я гнала от себя тревожные предчувствия и усердно занималась, пытаясь отвлечься. Ромео и Фиона вечерами приходили ко мне на чердак, и мы вместе готовились к парам. Так было гораздо веселее, и для грусти не оставалось места.

Фиона за последнее время изменилась. Стала увереннее, смелее и еще красивее. Длинные прямые волосы подруга заплетала в косу, украшая разноцветными лентами. Свободные платья сменила не приталенные, подчеркивающие фигуру. На щеках играл румянец, а глаза блестели. Расцвела, как яблоня по весне. Рыжик на нее наглядеться не может! Я не раз замечала, как в его взгляде сквозит то нежность, то теплота по отношению к Фионе, и чувствовала себя лишней. Это на своем-то чердаке!

Алора и Белора после нашей маленькой мести притихли. Злились, конечно, но молча. Мы с Ромео в такие моменты переглядывались, старательно прятали улыбки и были горды, что защитили Фиону.

Рыжик, выбравший себе специализацию башмачника, постоянно возился с вырезками кожи, и в комнате стоял специфический запах. Но друг, что-то бормотавший под нос и увлекшийся учебой, не замечал порой ничего вокруг. Даже того, как над ним подшучивали я или Фиона! Зато обувь теперь можно было не покупать. Сдается, что через год Ромео сможет открыть собственную лавочку и по выходным торговать туфельками и сапожками. Отбоя не будет от покупателей, да и денег на свадьбу с Фионой накопит.

У меня же все свободное время уходило на дополнительные тренировки с Глебом и Араром, подготовку домашнего задания и чтение книг, что дала Бастинда. Они оказались интересными.

Кудесницы, как выяснилось, не только огромной силой обладали, но и большими возможностями. Если мастерица — это умения, то кудесница — талант. И у каждой волшебницы он был свой, особенный!

Ария Квесская, к примеру, при помощи вышивки создавала иллюзии. Они были настолько яркими и правдивыми, что можно было почувствовать запах розы, ощутить песок под ногами или услышать, как поет птица. Ее дар помог боевым магам выиграть одну из важнейших битв в прошедшей войне Шелдронии с Ваской. Иллюзии Арии — дремучий лес и болото там, где всего этого не должно быть, заставили врагов растеряться. И это дало войску Шелдронии преимущество.

А Индира Лисская, еще одна кудесница, могла зачаровывать нити так, что стоило ими обмотать рану, и человек исцелялся. Она так половину Шелдронской армии спасла!

На самом деле подобных историй в книге было немало, одна другой удивительней. Я даже почувствовала себя немножко гордой от того, что оказалась кудесницей.

Правда, с самими формулами стандартных заклинаний кудесницы, разобраться не получилось. Я так и не поняла, по какому принципу они строятся. Пришлось рассказать об этом профессору Бастинде. Ответ был удивительным: все зависит от моих намерений, желания и воли! То есть, чем сильнее я желаю чего-то, тем лучше! Правда, как объяснить тогда вышивки с ожившими лягушками и крапивой?

— А сосредоточенность и внимательность никто и не отменял, Мальцева! — поправляя очки, заметила профессор Бастинда.

И после этого дала мне еще парочку книжек. Увесистых таких, объемных. Я только успела прочитать названия, как мне передали послание директрисы Морганы о том, что после ужина она ждет меня к себе на дополнительные занятия.

Кабинет, в котором я снова оказалась, навевал не самые теплые воспоминания. Именно сюда нас всех дружно привел Глеб после попытки спасти Дарию. Девчонки поочередно навещали подругу, но меня мастерица по-прежнему видеть не хотела. Зато, как мне рассказала Красава, подружилась с Айре. Никогда бы не подумала, что такое возможно! Глеб и Арар, каждый раз открывавшие переход во дворец при помощи специального амулета, оставленного им с этой целью Ирасом, только плечами пожимали и никак не комментировали ситуацию.

— Добрый вечер, Варвара!

— Добрый вечер, директор Моргана, — поспешно поздоровалась я, отвлекаясь от воспоминаний.

— Не возражаешь, если мы перейдем на «ты»?

Я удивленно захлопала глазами. Очень уж странное и неожиданное предложение. Преподавательница все же… Директор МыШКи!

— Кудесницы не говорят друг другу «вы», потому что в своей силе всегда равны, — пояснила она. — И когда-нибудь ты это поймешь.

— Я… хммм…

— Хорошо, сделаем скидку на твой юный возраст. Кажется, у вас на Земле принято к более старшим поколениям обращаться на «вы»? Тогда будем отчасти соблюдать эту традицию, чтобы тебя не смущать. Но, если встретишь кудесницу, чтобы не было недопонимания, опирайся на обычаи Чарды, пожалуйста.

— Хорошо, — растерянно ответила я, ошарашенная тем, что директор Моргана сейчас вовсе не похожа не ту, что отчитывала меня за битву с русалками.

— Книги, что дала профессор Бастинда, прочитаны?

— Да. Но только две. Остальные я получила сегодня и даже не открывала, — честно созналась я.

Директриса приветливо кивнула, поднимаясь из-за стола, на котором лежали ровные стопки бумаг. Сама она казалась немного уставшей и задумчивой. Темно-синее платье с брошью-мышкой придавало ей весьма строгий вид, и лишь темные волосы, небрежно собранные в пучок, слегка портили безукоризненный образ главы МыШКи.

— У тебя есть вопросы по прочитанному?

— Профессор Бастинда на них ответила, — сказала я, вспоминая, что составила целый список, изрядно помучив (или порадовав) преподавательницу.

— Хорошо, Варвара. Тогда мы…

— Извините, один все же есть.

Я немного помялась под взглядом директора Морганы.

— Профессор Бастинда сказала, что вы в МыШКе — единственная кудесница.

— Нас уже двое, — приветливо улыбнулась она.

Я немного смутилась. Какая из меня волшебница? Только лягушек да аскарая могу вышить, если сильно разозлюсь.

— Так что за вопрос? Какой силой я обладаю?

— Да, — я окончательно растерялась из-за прозорливости директрисы Морганы.

— Умею создавать порталы в другие миры.

— Ой, и, правда. Ваше веретено перенесло меня в Шелдронию!

Профессор Моргана удивленно приподняла брови.

— Я, конечно, запускаю его иногда для поиска мастериц, но в этот раз наплыв желающих учиться в МыШКе был большой, поэтому я не использовала свои силы. Да и на тот момент я находилась в Аскании, а там мои чары не всегда действуют.

Я поморгала, осмысливая информацию.

— То есть меня не вы перенесли в этот мир? — все же поинтересовалась я.

— Нет.

— А кто?

Мысли заметались в голове испуганными птицами, главная из которых: а смогу ли я вернуться домой?

— Думаю, что всему свое время, Варвара. Одно я тебе точно скажу: если бы ты была не нужна этому миру, ты бы в нем не оказалась.

И что мне с этим делать?

— Погодите, — попросила я. — Если вы умеете открывать порталы в другие миры, то получается, можете перенести меня домой?

Директриса Моргана вздохнула.

— Если это не первое возвращение, Варвара. Есть магия гораздо сильнее моей.

Надежда, что горела во мне с небывалой силой минуту назад, исчезла.

— Давай приступим к занятиям, хорошо?

Я кивнула, пытаясь унять панику.

— Несмотря на то, что каждая кудесница обладает своим уникальным волшебством, есть знания, которые являются общими для всех, — сказала директор Моргана, зажигая взмахом руки огоньки на огромной люстре.

— Какие? — не удержалась я от вопроса, который так и просился.

— Некоторые обряды и защитная магия. Первые мы пока что не будем изучать, потому что они сложные и трудоемкие, поэтому пару лет стоит подождать. Если ты захочешь вернуться в этот мир, то знания, которые получишь в Школе, позволят тебе освоить обряды кудесниц, — сказала директриса Моргана, призывая клубок ниток.

Надо же! И она добыла его у русалок! Впрочем, чему я удивляюсь-то?

— А вот насчет защитных чар…

Она внимательно посмотрела на меня, оценивая мое любопытство.

— Меня настойчиво просили тебя научить ими владеть.

— Ирас? — шепотом спросила я.

— И не только его высочество, — усмехнулась директриса Моргана, не обращая внимания на явное нарушение правил этикета.

Все же принца не стоило звать по имени.

Я прикусила губу и все же не утерпела и спросила:

— А кто еще?

Преподавательница вздохнула и не ответила. Расспросить? Поинтересоваться? Сдается, что она сказала бы, если бы могла. Только тишина эта напрягала, тревожила. Гадай теперь, кто еще так сильно не безразличен к моей судьбе!

— О магических щитах слышала?

— Их же только боевые маги могут создавать! — поразилась я.

— Ну, почему же. Мастерицы тоже отчасти владеют крупицей подобного волшебства. Есть обережная вышивка, к примеру. Амулеты, опять же, — улыбнулась кудесница, касаясь едва заметного нитяного браслета на запястье. — Но в таких случаях просто вплетаются заговоренные нити или вяжутся узелки. Боевые маги способны поставить силовой барьер, закрепляя его заклинаниями. Я хочу научить тебя делать то, что доступно лишь кудесницам.

Выражение лица директора Морганы стало таким торжественным, что мне захотелось попятиться. Отец таким тоном обычно сообщал маме о неприятностях вроде ее любимой сгоревшей кастрюли, в которой он пытался приготовить романтический ужин.

— Щит кудесницы, Варвара, иной. Он похож на вышивку, и в то же время, накладывается слоями.

— Эммм…

— Давай покажу на деле. Сначала применяется заклинание левитации.

Моргана проделала сказанное, позволяя клубку зависнуть перед собой.

— Теперь нужно произнести особое заклинание. Запоминай.

Она иголкой вывела три непонятных слова, которые запылали красными буквами и исчезли, едва я их выучила.

Директриса применила заклинание, и клубок засветился ярко-белым цветом, вспыхнул и рассыпался на разноцветные нити.

— Сам клубок никуда не исчез, — спешно пояснила Моргана. — Призовешь, и снова появится.

Я в который раз не нашлась, что сказать. Просто пялилась на раскиданные в пространстве нити, замершие в воздухе.

— А теперь… нужно всего лишь сплести узор, — добавила она. — Основное полотно создается из белой нити. Так как у тебя клубок, добытый у русалок, заклинания накладывать не нужно. Узор простой, но важно сделать его идеальным, потому что на нем все держится.

Директор Моргана притянула иголкой белую нить и стала медленно, разъясняя и поясняя каждое свое движение, переплетать в воздухе нить.

У нее получилась небольшая полоска сантиметров на двадцать.

— Запомнила?

— Вроде бы, — с сомнением заметила я.

— Если что, я напомню. В основной узор вплетаются самые разные нити, — продолжила преподавательница. — Но на них уже накладываются заклинания. Сложность в том, что нужно учитывать цвет нити. Красная убережет от сглаза и порчи, синяя — от разрушения, желтая — от нечисти, зеленая — от любого физического вреда вроде брошенного камня или пущенной стрелы. Оранжевая позволит на несколько минут сделать тебя невидимой, но ослабит щит, розовая способна накинуть иллюзию, которая пусть и недолго, но продержится, а вот черная… самая нужная и важная — она закрепляет твой созданный рисунок. На ней ты вяжешь узлы, заговаривая их на прочность и увеличение щита до нужного тебе размера.

— То есть я могу накинуть защиту еще на кого-то? — поразилась я.

— Разумеется. Хоть на всю МыШКу, Варвара. Только главное, правильно сплести.

— А как понять, будет ли щит действовать?

— Ты заметишь по рисунку. Если нити вплетены неверно, сразу увидишь, — ответила кудесница.

— В щит нужно вплетать все разноцветные нити? — уточнила я.

— Нет. Щитов существует великое множество. Основной тот, в котором есть белая и черная нити.

Директриса Моргана притянула к себе вторую основную нить, завязала на ней узелки, нашептав заклинания. Потом показала мне, как вплетать ее в основной узор, скрепила нити на конце и коснулась узора иголкой. Тот увеличился в размере, растянулся и накрыл нас куполом.

— Ох! — только и смогла вымолвить я.

— Он защитит, пусть и ненадолго, от любой напасти.

— А другие?

— Разноцветные нити продержат щит столько, сколько нужно. Такую защиту быстро не создашь, а вот основную… Если потренируешься, то хватит и нескольких минут, чтобы создать новый, когда вложенные в старый щит чары начнут таять.

— И сколько этот продержится?

Я рассматривала сияющие белые и черные нити полотна, завороженная зрелищем.

— Минут двадцать.

Я кивнула.

— Сейчас попробуй сплести сама. Как научишься, перейдем к дополнительным нитям. Я дам список заклинаний, которые на них наматываются, чтобы ты выучила.

— Хорошо. Спасибо.

— Приступай!

Клубок оказался послушным, разлетелся на нити. Правда, отсутствие опыта и сноровки, давало о себе знать. И белую нить я превращала в узор час, почти столько же провозилась с черной. Вспотела, ощущая себя ломовой лошадью, терла уставшие глаза рукавом, а от напряжения уже ломило спину и руки. Но справилась же! И этой радости просто не было предела!

— Неплохо. Потренируейся в свободное время, будет получаться быстрее.

Директриса Моргана протянула мне небольшой фолиант с заклинаниями и приветливо улыбнулась.

— Совсем забыла сказать. Щиты можно закреплять, чтобы использовать тогда, когда надо. Для этой цели я использую обычный гребешок.

Преподавательница извлекла из воздуха сказанное и показала мне. На расческе виднелись самые разные нити.

— Для того чтобы уменьшить щит до обычной нитки, достаточно ткнуть в центр плетения иголкой. Там обычно располагается узел, позволяющий свернуться щиту до нити. Никаких заклинаний не требуется, действует русалочья магия.

Моргана быстро сплела еще один основной щит, свернула его и намотала обычную нить на гребешок.

— Советую купить несколько расчесок с частыми зубцами. Иметь щиты про запас никогда не помешает, Варвара. Пусть будет один основной гребень, на котором сохраняются разные виды щитов. В него обязательно включи тот, в котором присутствуют все нити, о которых мы говорили. Остальные же гребешки… Плети в свободное время щиты, закрепляй каждый вид на отдельной расческе, храни в шкатулке. Едва гребенка с разными защитами будет использована, всегда сможешь перекинуть нужные, уже готовые, щиты, — посоветовала она.

— А как такой щит заставить развернуться? — нашлась я.

— Берешь нитку, кидаешь в воздух и…

— Заклинание?

— Нет. Еще проще. Слегка подуй.

Преподавательница снова мне показала, как это действует, а после мы распрощались на неделю.

В следующие дни несложно догадаться, чем я занималась. Да-да, создавала щиты. Увлекательное оказалось занятие, сознаюсь честно. И к тому же, как мне кажется, от этого был хоть какой-то толк, чем от вышивки. Правда, профессор Бастинда со мной не соглашалась, задавая очередную домашнюю работу. Приходилось тратить время на создание букетов цветов и композиций, вплетая в нити разные заклинания. Как ни странно, вышивка теперь давалась легче. Да и сеть, которую так старательно показывал Глеб, тоже стала получаться.

Еще бы выспаться хоть раз…

Спустя неделю директор Моргана снова позвала меня в свой кабинет, проверила, чему я научилась, поразилась, что я могу создавать основной щит за десять минут, и показала, как вплетать дополнительные нити. И я пропала… Даже Ромео и Фиона стали подшучивать над моим энтузиазмом. А мне хотелось… научиться чему-то стоящему, нужному, способному защитить и отвлечься от мыслей об Ирасе, который не давал о себе знать. Вот совсем. Месяц почти прошел, а от него ни слуху, ни духу. Я мысленно его звала, но не получала никакого отклика. Куда он запропастился? Что могло случиться?

Когда пришла весна, я не выдержала и напрямую спросила у Арара с Глебом, знают ли они, где Ирас. Боевые маги переглянулись, но не ответили. Мол, не их это тайна. Конспираторы, елки зеленые! А мне гадай, что происходит. Может, принц в беду попал? Или просто не желает со мной общаться и таким образом порвал отношения? Некрасиво, но… банально, я бы сказала.

Я воткнула иглу в ткань и потерла глаза. Третий час ночи, а мне еще один василек вышивать! Зато за этот месяц в моей шкатулке появились гребенки, на каждой из которых было по десять щитов, не считая той основной расчески, где намотаны семь нитей, способные превращаться в щиты. Шесть из них защищали от разных напастей, а одна — от всех бед разом. И ерунда, что на это занятие я потратила много времени. Теперь мне и друзьям не будут страшны встречи с нечистью, сглазы и порчи, а так же стрелы и мечи. О том, что я способна создать сильную защиту знали только Фиона, Ромео и Огана, а из преподавателей — профессор Бастинда и директриса Моргана. Думаю, что Чернавий и Глеб с Араром подозревали о моих изменившихся способностях, но помалкивали и только подбадривали окриками на тренировках, едва я становилась задумчивой и рассеянной.

Я потянулась, решив, что в следующий выходные обязательно высплюсь. Организм усиленно требовал отдыха, а пришедшая весна — новых сил. Отложила незаконченную вышивку, встала и вздрогнула от звука колокола, раздавшегося на чердаке.

— Всем студентам и преподавателям срочно собраться в главном холле Магической Школы Кудесниц.

Голос директора Морганы звучал громко и твердо.

— Всем студентам…

Я подскочила, в который раз прослушала сообщение и рванула вниз, накидывая ярко-синий плащ. Форму, разумеется, в МыШКе мало кто носил, предпочитая другую одежду — платья длинной до колена или свободные туники с брюками, и одевались так, как положено по уставу, только на торжественные мероприятия, но сейчас она казалась весьма кстати. Удобный яркий плащ и мягкие туфельки, как позже выяснилось, надели почти все студенты. Похоже, не мне одной школьная форма подвернулась под руку. Я на ходу пригладила волосы, поправила значок мышки, несущий клубок на спине и иголку — в зубах, и поспешила вниз.

Заспанные студенты зевали и волновались, то и дело спрашивая друг друга, что случилось, и, делая самые неожиданные и страшные предположения.

— Нечисть наступает?

— Война началась?

— Что-то с королевской семьей?

— Опять Мальцева что-то натворила?

Последнее меня просто убило наповал. И почему, если что-то в МыШКе случилось, снова я виновата?

— Варя! — окликнули меня Фиона и Ромео, пробравшиеся через толпу.

— Не знаете, что произошло?

— Нет. А ты?

Я только вздохнула. Откуда? Весь вечер безвылазно просидела на чердаке, вышивая.

Директор Моргана возникла посреди зала, оставляя за спиной встревоженных преподавателей. И шум сразу стих.

— Король Эридан попал под темное проклятие, — коротко сообщила профессор, окидывая взглядом всех нас и моментально этим прекращая начавшийся шум. — Оно вытягивает из него силы. Сначала проклятие было незаметно, тянуло по капле силы в день. И магия целителей замедляла действия. Но проклятие усилилось. Спустя пару недель его величество умрет, если мы ничего не предпримем.

В холле повисла напряженная тишина. Ромео сжал мою руку, но его прикосновения я не почувствовала. В голове не укладывалось, что отец Ираса смертельно болен. И как-то сразу стали поняты странные отлучки принца и тогда на балу, и в горах. Он знал о проклятии и искал врага и способ помочь отцу! Наверняка и в той таверне, где мы встретились, оказался по этой причине. То ли напал на след того, кто проклял, то ли нужное средство искал!

И мне ничего не сказал. Да и чем я могла помочь? Только проблем добавляла.

Ирас! Я мысленно уже не звала, кричала, надеясь на его отклик. Как же хочу его увидеть, обнять, сказать, что сделаю все возможное, чтобы помочь!

Ирас! И холодной змеей в сердце прокралась мысль, что он в беде. И надо действовать, спасти… Только где искать принца?

— Сейчас боевые маги организовывают группы, которые отправляются на поиски волшебного источника. Воду из него можно взять лишь один раз, но она снимет проклятие с короля Эридана.

— А его высочество?

— Принц тоже отправился на поиски, — подтвердила мою мысль директор Моргана, и мне захотелось взвыть!

Что же Ирас мне не сказал? Что же он…

— Варь, — Ромео снова сжал мою ладонь. — Все будет хорошо.

— Он просто тебя не хотел тревожить, — прошептала Фиона, сжимая мою другую ладонь.

А я стояла и тряслась. Недоверие принца меня сводило с ума, но то, что он пропал…

— Все будет хорошо. Ирас вернется, — это снова Фиона, чутко уловившая мое настроение.

— Или сами найдем, — добавил Ромео.

Замечательные у меня друзья, понимающие. Только противоречивые эмоции рвут душу на части. И я даже не знаю, что сделаю, когда увижу Ираса. То ли убью за скрытность, то ли зацелую, так соскучилась. Главное, чтобы был жив…

— Королевская семья исполнит любое желание того, кто вылечит правителя Эридана, то есть добудет воды из волшебного источника. Согласно предсказаниям, заветное находится в Великой пустыне. На поиски могут отправиться маги и мастерицы, достигшие двадцатилетнего возраста.

Что? Я так поразилась, что все печальные мысли схлынули.

— Я отпущу любого, но вы должны осознавать, на что идете. Великая пустыня хранит много тайн и чудес, но в тоже время еще больше опасностей. Подумайте, все взвесьте и можете прийти в мой кабинет. Я перенаправлю вас порталом в место сбора составных групп. Первая отправляется через час. Поторопитесь.

— Нет, Мальцева. Даже думать об этом забудьте!

Профессор Бастинда была непреклонна в своем решении, как скала. Директриса Моргана пила чай, пахнущий ромашкой, и молчала. Она выглядела измотанной и уставшей.

— Ну, почему? Причем тут возраст?

Спор не прекращался уже минут десять, едва я сообщила о своем желании отправиться на поиски волшебного источника и заодно принца Ираса.

— Великая пустыня опасна!

— И что?

— Да вам элементарно знаний не хватит, Мальцева! — воскликнула профессор Бастинда. — Забудьте эту идею и освободите кабинет директора МыШКи. Там очередь из таких же желающих, как вы.

Что верно, то верно. Все мастерицы решили отправиться на поиски волшебного источника. И я догадывалась, что именно они попросят в награду, если смогут добыть воды. Ираса. Отдавать его кому-либо не хотелось. И не вещь он, чтобы кому-то принадлежать. Живой человек, который имеет право выбора.

Я посмотрела на директрису Моргану.

— С меня его высочество перед отъездом клятву взял, что я тебя не пущу, — пояснила преподавательница. — Так что извини, Варвара. Я не могу тебя включить в группы.

Ну, Ирас… Елки зеленые! Вот теперь точно и окончательно, как встречу эту черноокую заразу, придушу собственными руками. Гад! Диктатор! Собственник!

— Не пустили, да?

Огана, Фиона и Ромео сидели возле камина и вскочили, едва я закрыла за собой дверь.

— А я сразу говорила, что идея бесполезная, — заметила саламандра.

— Но должна же я была попытаться хоть раз поступить по-честному и не в обход правилам!

Фиона хихикнула и тут же замолчала под моим хмурым взглядом.

— Отправимся сами, я верно понимаю? — Ромео задумчиво почесал нос и подмигнул.

— Ты нас не сдашь? — повернулась я к Огане.

— Вот еще! — хмыкнула саламандра. — С меня Ирас, к счастью, забыл такую клятву взять.

Она подмигнула и села возле камина.

— Итак, уходить надо сейчас, пока всем не до нас, — деловито потирая руки, заметила Фиона.

— Что берем?

У рыжика всегда вопросы по существу.

— Две смены одежды, немного еды, денег и клубки с оружием, — ответила саламандра. — Остальное будет лишним и ненужным. Варь, ты захвати гребенки со щитами, а ты, Ромео, свой летающий ковер. Он точно пригодится.

— На нем только один сможет лететь.

— Примените заклинание увеличения, и ковер вас троих выдержит. Только поднимется на метра три над землей, не больше.

— Ух, ты! И правда! Как я не подумал-то?

— Иначе просто догонят, — добавила Огана, прожигая от волнения пятно на половице. — А вам нужно время. До утра не хватятся, но на первой паре…

— Мы собираться. Встречаемся через пятнадцать минут на чердаке, — крикнула Фиона.

Едва друзья исчезли, я принялась доставать вещи. Взяла двое легких светлых штанов, три туники, нижнее белье, легкие сапожки, подаренные неделю назад Ромео.

— Платок на голову и крем от ожогов, — напомнила саламандра. — И аптечку.

Я добавила требуемое в небольшой рюкзак.

— Я принесу еду и фляги с водой. До Великой пустыни на ковре вы доберетесь через трое суток. В городе купите провизии, наберете воду…

— Хорошо. Спасибо, Огана.

— Варь, — саламандра остановилась возле огня, посмотрела на меня. — Великая пустыня полна опасностей. Понимаю, что когда это говорят, то слова — пустой звук, все кажется эфемерным, но все же… Там не будет действовать никакая магия, кроме трех-четырех заклинаний, вернее вещей, на которых заклинания будут.

— То есть? — я уже начала догадываться, в чем подвох.

— У тебя останутся щиты, но плести ты их не сможешь. У Ромео будет ковер. Пусть он не снимает заклинание увеличения. Оно будет там действовать и вам передвигаться станет проще. Фиона… она сможет, если нужно, превратиться в кентавра. А остальное… ни одно заклинание не сработает, понимаешь?

— А…

— Я была в Великой пустыне, — вздохнула Огана. — Безумно красиво, но выжить в ней непросто. Магия Арии все еще столь сильна там, она перебивает любое волшебство. Каким-то чудом держатся те немногие заклинания, что наложены до того, как твоя нога коснется песка Великой пустыни. Но больше трех вещей с заклинаниями использовать нельзя! Иначе все, абсолютно все наложенные чары, исчезнут!

— Амулеты тоже? — поинтересовалась я, прикидывая, как выдержать огромный путь.

— Нити с узелками на запястье повяжите, но только по одной. И иголки сразу увеличьте. И сети сплетите и возьмите. Мало ли… В пустынях тоже есть нечисть.

— Ладно. Пока летим, будет чем заняться.

— И Варь… я тут подумала. Я могу немножко помочь. Я не найду Ираса и не скажу, куда идти. Я этого просто не знаю, — вздохнула Огана. — Но есть одно заклинание, которое саламандра может использовать только раз за свою жизнь. В крайнем случае. Мне кажется, что он настал.

— Но ты же…

— Заклинание позволит тебе сделать три вышивки, зачаровать, и они будут действовать даже в Великой пустыне! — перебила меня она. — Только они не должны быть сложными.

Я кинулась к саламандре и растерянно замерла. Когда перед тобой все же девушка, состоящая из пламени, ее даже не обнимешь!

— Ну что ты, не переживай. Твое верное сердце найдет путь к тому, кто тебе дорог. Верь в это, не сдавайся. А захочешь сдаться, вспомни ради чего до этого держалась.

— Спасибо, Огана. Ты — самая лучшая саламандра на свете! И подруга из тебя чудесная.

Я жалобно всхлипнула, стараясь не расплакаться.

— С вышивкой определись, чтобы я могла добавить в заклинание нужные слова.

— А как ты думаешь, что нам нужно?

— Вода, — отозвалась саламандра.

— Значит, я вышью…

— Ручей. И перенесешь готовый рисунок на флягу. В ней всегда будет вода — раз, достаточно трижды встряхнуть и открыть крышку, выльется ручей — два. Только наложи заклинание закрепления обязательно.

М-да… Сама бы я до такого вряд ли додумалась.

— Хорошо. Еду тоже надо. Мы не унесем много. А сколько плутать будем по пустыне — неясно.

— Это да, но с едой сложнее. Советую вышить что-то простое.

— Сухари? — предложила я, кусая губы.

— Да. Купите в Арде, столице Аскании, вяленого мяса на первое время и сухофруктов. Можете наложить на них заклинания, которые не позволяют еде испортиться. Пару дней они продержатся, — заметила Огана, начиная взволнованно ходить по комнате.

— А третью вышивку какую сделать? Щиты выстоят против змей и скорпионов?

— Да. И даже против остальной нечисти. Я бы посоветовала вышить огонь или магических светлячков. Лучше второе. Первое вам особо не нужно в пустыне, раз будет еда. Да и дров брать там негде. А вот свет пригодится.

Огана создала огонек, что-то на него нашептала, и он сразу же рассыпался на искры.

— Готово! Едва сделаешь все три вышивки, он активируется.

Я снова поблагодарила саламандру, оглядела комнату, вспоминая, не забыла ли чего.

— Ты пуговицы не пришила на последнюю тунику, — решила отвлечь меня от тяжелых мыслей саламандра.

Я вздохнула. Пуговицы с одежды в качестве наказания за невнимательность срезал Арар еще неделю назад. И добраться до туники я не находила времени.

Я порылась в шкатулке, перебирая всякие швейные мелочи, но пуговиц не обнаружила. Подумала и вспомнила, что у меня есть те странные, что находились в самых неожиданных и непредсказуемых местах. Лежат без дела, неприкаянные. Пусть хоть на что-то сгодятся!

Я достала полупрозрачные, с узором по каемке, пуговицы, повертела в руках и пришила первую, а потом остальные три. Обрезала нитку, и туника вспыхнула у меня на коленях ярким голубовато-зеленым светом.

Глава двадцать шестая

— Варя, Варя успокойся!

Ромео, непонятно как оказавшийся в комнате, тряс меня за плечо. Я перестала вопить, как резанная, и уставилась… на карту. Да-да, моя туника превратилась именно в нее.

— Ром…

Имя друга я прошептала как-то жалобно и, ткнув пальцем в мерцающее полотно, хрипло спросила:

— А это что?

— И мне тоже интересно! — воскликнула подруга, появляясь на пороге моей комнаты.

Фиона плотно закрыла дверь и подошла к нам, скинув походную сумку. Любопытная подруга склонилась над тканью, задумчиво почесала нос и выпрямилась, стараясь скрыть смешок.

Огана, с того момента, как вспыхнула туника, неподвижно стояла на месте и смотрела на меня огромными от удивления глазами.

— Что ты делала? Сознавайся, Варь! — весело хмыкнул рыжик.

— П-пуговки п-пришила.

— Те самые?

Ромео, кажется, даже не удивился.

— Да.

Друг обошел карту, что я кинула на пол, когда испугалась.

— Ага, значит, каждая пуговица обозначала стороны света. И пришив их, ты создала карту, на которой…

Менестрель почесал рыжую макушку, оглядел нас.

— И что на ней? — любопытство Фионы снова дало о себе знать.

ители нашего города собираются под стенами башни стенаний и… ждут. Напрасно. Владычица решила что вы не справились, не сумев заставить последнего воина корчиться от боли. А если не справилась тариль… В общем, она приказала на рассвете обезглавить весь наш род. Если вы так и не сумеете заставить его сегодня мучаться.

Омг!..

«Что за… (нет литературных выражений доподлинно отображающих мой шок)»

— А… ээ… это сон?

— Тариль, умоляю простите что посмела разбудить вас! — Странная женщина поняла меня по-своему. — Все мы знаем что вы безумно устали истязать монстра. Сжигали его тело огнем, вырезали его проклятые органы острым кинжалом, обливали кислотой, протыкали сотнями острейших игл и пик, избивали плетьми и травили ядами ужасных змей… Никто из нас не смог бы придумать пыток более изощренных и мучительных.

«Мамочки, что за изверга она тут описывает?! Это же палач какой-то… мучитель!» — Опешив, я просто дара речи лишилась. Тем более, что обращались явно ко мне!

А незнакомка, не замечая моего потрясения, голосила дальше:

— Не зря именно вы тариль нашего рода. И всегда ранее, ваши старания и истинный талант давали должный результат и приносили неизменное процветание нашему роду. Все пленники, попавшие в ваши руки, молили о смерти как о самой вожделенной мечте, кричали так, что стены города содрогались, а наш народ заходился в экстазе восторга. Но не в этот раз, увы… — Женщина уже кричала в ярости. — Род Двааль… эти жалкие бесхребетные неумехи посмели обвинить вас… заявить что вы тариль нашего рода слишком мягки! И не достойны называться верховной тариль нашего народа! Они… они потребовали наказать вас, низвергнув наш род, а пленника выдать им! Они клянутся что тариль их рода справится куда лучше и усладит слух владычицы стонами агонии мерзкого варвара. Меня отправили просить… умолять вас… спасти нас! Спасти наш род! Сжигайте его, съедайте заживо, разъедайте его тело кислотой, а душу страхом, но заставьте его мучиться! Кричать…

При этом странная особа еще и тянула меня куда-то вверх, вынуждая подняться. В общем безумии происходящего легкость и проворство собственного тела остались незамеченными. Я в прострации шока последовала по каким-то каменным узким и темным переходам за незнакомкой.

— Времени на отдых больше нет, о моя тариль! У вас всего час чтобы подготовиться к этой ночи. Скоро взойдет луна и тогда вам останется лишь эта ночь. А утром нас всех или казнят, или наградят… Спасите нас, о моя тариль.

Женщина, что стремительно неслась впереди меня, с ловкостью кошки ориентируясь в каменном лабиринте, на ходу взвывала и заламывала руки.

— Ааа… эээ…? — Попыталась я вновь собраться с мыслями, борясь с подступающей паникой: ощущение сумасшествия было абсолютным!

Но тут моя спутница замерла напротив громоздкой двери. Поразительно легко толкнув ее, шагнула внутрь. Мне ничего не оставалось как последовать туда же. Внутри небольшого помещения оказалось немного светлее — имелось окно, сейчас позволявшее последним лучам заходящего солнца рассеивать тьму этих холодных катакомб.

— Вот он! — Провозгласила с явной ненавистью в голосе моя спутница. — Проклятый колдун и вестник зла маолхов! Их мерзкая магия вновь позволила ему исцелиться от ран в избытке нанесенных вами вчера, о моя тариль!

Впрочем, в слова незнакомки я вслушивалась вполуха, споткнувшись на месте. Это солнечный свет позволил мне, наконец, рассмотреть себя. Вернее… изящные через чур бледные руки с остренькими коготками, покрытыми белоснежным лаком и — что само потрясающее! — высокую и вполне себе приметную грудь, обтянутую какой-то эластичной тягучей тканью.

«Мамочки…» — пусть в моем возрасте хвататься за родительскую юбку несолидно, но именно матушку я вспомнила с перепугу. — «Я попаданка? Чужое тело?!»

В слабой надежде что перечитала очередного фэнтезийного романа и перегрелась на солнышке, а значит у меня галлюцинации, я энергично ущипнула себя за бедро! (К слову сказать, последнее так же ощущалось очень крепким и мускулистым! При том что физкультурой я сроду не увлекалась) Боль заставила подпрыгнуть на месте и, оторвав взгляд от «собственного» бюста, перевести взгляд на типа, что был прикован к стене напротив.

«Ма-а-амочки…»

Мужчина, о котором говорила моя спутница, был не просто громадным. Высокий рост, огромное мускулистое и покрытое шрамами тело меня шокировало! Такого крупного представителя сильного пола отродясь не видела…

«Покойный муж мой тоже был мужчиной приметным, но этот… дикарь…»

Я поперхнулась воздухом, невольно закашлявшись. И не в последнюю очередь потому, что встретилась с ним взглядом. Глаза пленника (а множество металлических колец, удерживающих его тело возле стены, не позволяли усомниться в этом статусе) светились ненавистью! Да и весь его облик буквально кричал о дикости, силе и неукротимости!

О… мести.

Мужчина был обнажен. В беспорядке свалявшиеся клочки волос заслоняли лоб, свисали до плеч. В неясном свете плохо освещенного помещения я заметила надорванную мочку уха, странные татуировки, которыми в избытке было испещрено его тело. Натужно натянутые вены на вздутых бицепсах — вопреки всему он силился вырваться!

Рот незнакомца был словно оскален в жуткой гримасе, щеки впали, крылья носа трепетали, словно он принюхивался к моему запаху.

— Тварь! — Яростным окликом вырвав меня из созерцательного транса, взорвалась моя провожатая и с поразительной силой хлестнула по груди мужчины гибким металлическим прутом изобилующим острейшими шипами, оставляя ужасающий рваный след на его теле. Пленник даже не поморщился — не шелохнулся, ни застонал. Лишь в его взгляде проступило презрение…

А моя провожатая, словно впав в неистовство от этого безмолвия, в исступлении принялась наносить все новые удары, разрывая кожу на животе пленника на кровоточащие лоскуты.

Ощутив мгновенно подступившее ощущение дурноты, я протестующе вскинула руку:

— Нет… — терпеть такие зверства была не способна. Голос прозвучал пусть и негромко, но твердо.

— О моя тариль, — мгновенно опомнилась незнакомка и рухнула на колени, отбросив свое жуткое оружие. — Прости мою несдержанность! Я понимаю, что в умении наказывать я и близко не сравнюсь с вами, но этот варвар… о как же я желаю его муки!

На последней фразе в голосе женщины проступило запредельное отчаяние. Прежде чем она смогла продолжить, снаружи раздался трубный звук, возможно, какого-то горна.

— Время пошло, — вздрогнула моя спутница. — Моя тариль, весь наш род этой ночью будет возносить богам молитвы, умоляя даровать вам силы и самые изощренные идеи в надежде, что вы выполните свое предназначение, предопределив для нас прощение владычицы. Все уже готово для вас, — женщина взглядом указала в сторону стены за моей спиной. — Все инструменты наточены, гады ползучие годны и полны яда, тошнотворные порошки и гремучие смеси составлены, очаг разожжен. Должны ли мы еще как-то помочь вам, о моя тириль?

Оглянувшись в испуге, оглядела столы, заставленные, на мой взгляд, жуткими вещами. Имелись тут и клетки, в которых клубками свились змеиные тела, и черепа неизвестных мне животных, еще какие-то… части чьих-то тел, склянки с дурно пахнущими смесями, а главное — целый стеллаж с колюще-режущими… предметами.

— Н-нет, — качнула я головой, искренне не желая иметь ничего общего с происходящим «зоопарком».

Но моя спутница поняла этот возглас по-своему. Вновь бухнувшись лбом об пол, забормотала:

— Не смею мешать вам, о моя тириль. Да прибудет с вами сегодня долгая ночь!

Оперативно подскочив, незнакомка метнулась к двери, оставив меня наедине с огромным… пленником. Вспомнив об этом безрадостном факте, я резко обернулась к нему, снова пристально всматриваясь в лицо мужчины. Он же напротив не проявлял никакого интереса к моей персоне и, игнорируя раны на животе, смотрел в окно на ночное небо.

«И его мне надо замучить до «почечных колик»? Заставить кричать от боли?!» — Мысленно обалдела я. — «Иначе утром казнят?»

Обидно… Не то чтобы я мечтала о «втором шансе», возможности прожить еще одну жизнь… Но всего лишь сутки в новом мире, это как-то излишне сурово! (Судьба таких злобных «сотоварищей» как моя провожатая нисколько не волновала — таких злодеек я б и сама казнила, будь на то моя воля)

За грустными размышлениями не сразу уловила какое-то подозрительное шевеление у подола платья. Сообразив же, устремила взгляд вниз. Света от горящего огня вполне хватило, чтобы увидеть… мышь! А рядом еще одну, и еще! Сознание едва восприняло этот факт, а визг ужаса уже вырвался из глотки — мышей боюсь с детства.

Шарахнувшись в сторону варвара (когда страшно инстинктивно тянет к кому-то большому и сильному), услышала ответный вопль множества разочарованных глоток. В еще большем страхе резко закрыла рот ладонью, вспомнив о том, что нас «слышат» многие ждущие агонизирующих воплей пленника. Мыши, к счастью, тоже разбежались. А я, присмотревшись, обнаружила на одном из столов клетку с мышами, вероятно предназначенную для корма змеям. Очевидно, грызуны сподобились на побег, перегрызя прутья!

«А чем я хуже?» — Мгновенно всплыл в голове вопрос. — «Надо драпать из этого жуткого места. Вдруг, тут не везде в моде такой садизм?..»

Приободрившись позитивной мыслью, осторожно посмотрела на варвара. Тем более что стояла совсем рядом с ним. Встретившись с мужчиной взглядом испытала чувство неописуемого смущения, оказывается все это время он наблюдал за мной! Более того в полутьме в его прищуренных глазах мне почудилось… пристальное внимание.

Сглотнув, вспомнила, что должна поддерживать амплуа жестокой и кровожадной… как ее… палача, одним словом. Передернув плечами, заносчиво задрала подбородок: нечего смотреть на меня свысока! Озвереть могу и я…

Тем более что умирать поутру совсем не охота. Держа спину прямо, прошагала к стеллажу с «пыточными инструментами», иначе все эти длинные острые спицы, мечи и клещи назвать не могла.

«Я бы от одного их вида завопила. А что если…» — надежда была наивной и отчаянной, но… а в друг?..

Выхватив парочку попавшихся под руку «агрегатов» я решительно развернулась в сторону мужчины. Шагнула ближе к нему, еще ближе… Пленник не шелохнулся, продолжая наблюдать за мной. Лишь губы его слегка дрогнули, вытянувшись в жесткую линию. Подойдя вплотную, угрожающе взмахнула острым тяжелым крюком перед лицом мужчины. И если я и помыслить не могла о том что делали с ним этой штуковиной, содрогаясь даже от самых «невинных» предположений, то… варвар проигнорировал мой маневр.

С подступающим раздражением я снова взмахнула крюком, изображая намерение его ранить! Эффекта — ноль, варвар и бровью не повел. Неловко попытавшись стукнуть мужчину по плечу тяжелой ручкой, умудрилась… выронить крюк.

«Проклятье!»

Он мгновенно шлепнулся на пол, одним концом ощутимо приложив меня по ступне. Зашипев от боли и кусая губы в истовом желании не завопить (толпа снаружи мой вопль бы точно не оценила!), прыгала на одной ноге, пережидая волну боли.

Переведя дыхание и пнув злосчастный крюк, посмотрела на острую спицу, что держала в другой руке. Потыкать ей в живое существо было откровенно страшно — конец казался реально острым. В чем я и убедилась, коснувшись его пальцем. На светлой коже тут же проступила капель крови… брр.

Отступив в немом ужасе, подняла взгляд на пленника. Мужчина пристально смотрел на меня, его глаза были широко распахнуты — в свете огня в очаге я отчетливо видела их блеск. Я явно «поразила» его своей «неумелостью»! После предыдущих то ночей…

Раздраженно отбросив спицу, отвернулась от пленника, шагнув к огню. Страх вызывал озноб и хотелось почувствовать тепло жаркого пламени. Присев на небольшой стул возле очага, заметила погруженные в угли железяки. Для чего они я уже догадывалась. Как и о том, что вряд ли смогу замучить этого пленника до воплей.

«Скорее уж насмешу его своими попытками» — признала факт собственного бессилия. Воин был ни чета мне — настоящим и закаленным.

И тут же подумала: а только ли болью можно заставить его кричать? Молить о пощаде? Вспомнилось совсем далекое детство, как мы с братьями щекотали друг друга до слез и крика. А что если и с этим «несговорчивым» этот способ сработает?..

Вновь обернувшись к пленнику, обнаружила что он так и не отвел от меня взгляда. Более того мне почудилось чувство тревоги в выражении его лица. Какого-то затаенного напряжения… Впрочем, смотреть в его глаза долго не могла, взгляд невольно перемещался ниже — к его кровоточащим ранам. Оставаться бесчувственной к состоянию истекающего кровью мужчине не получалось. Вздохнув, поднялась и еще раз осмотрелась. На столике в углу обнаружила металлический кувшин с водой и небольшой тазик для омовений. Рядом лежала и мягкая ткань. Порвав ее на лоскуты, небольшой кусочек обмакнула в воду и двинулась к мужчине. Стараясь избегать его взора, приложила влажную ткань к животу, мгновенно почувствовав как напрягся пресс. Не знаю какой изощренной гадости он ожидал от меня (возможно, чего-то разъедающего раны), но промокнув спекшуюся кровь, я перебинтовала его рану. И отступила, в задумчивости осматривая дело рук своих и прикидывая как осуществить задумку.

У варвара нервно дрогнуло веко! Определенно, я заставила его недоумевать о дальнейшем.

«Это хорошо!» — Размышляла я, обегая взглядом подмышки закрепленных над головой рук, крепкую шею, грудь и пах — намечая цели.

Большой жизненный опыт (следствие солидного возраста) позволял сконцентрироваться на основной цели — на спасении. О «прелестях» мужского тела не задумывалась. Если бы еще так же легко можно было заставить себя не нервничать…

«Черт!» — Поспешно дернувшись вперед не учла «мобильности» нового тела и тюкнулась носом прямо в мужскую грудь.

Варвар охнул — я приободрилась: на какое-то звукопроизношение он способен. А значит…

Мысленно я уже удвоила усилия. Подняв взор на неподвижное от напряжение лицо пленника, очаровательно улыбнулась в ответ на его застывший взгляд. (Так это виделось мне, но варвар от чего-то попытался податься назад. Стена ему помешала) Нахмурившись, прикусила краешек нижней губы и осторожно опустила на мужскую грудь ладошку. Пленник содрогнулся!

— Пока… все хорошо, — слегка запнувшись, многозначительно прошептала я, — лучше бы вам покричать для вида! Иначе…

Я решила напустить тумана, понимая, что пленнику в любом случае ничего не светит. А мне надо как-то выкручиваться из трудной ситуации. Но неразумный дикарь и не подумал благородно поспешить мне на помощь — упорно молчал. Лишь глаза в полутьме сверкали яростью.

«Упрямствуешь?» — Привычно побарабанив пальчиками, осознала что касаюсь мужской груди, т. к. ладонь свою так и не отвела.

— Могу помочь сбежать, — в последней попытке договориться миром, подмигнула я пленнику.

Не факт, конечно, что смогу, но обреченному на гибель и иллюзия — надежда…

Неразумный варвар в ответ оскалился, демонстрируя прекрасные зубы и крайнюю степень неприязни.

— Сам виноват, — раздраженно шикнула я, проклиная всех во вселенной упрямых пленников, толкающих меня к краю пропасти. — Придется мне что-то делать!

Что конкретно я еще не знаю, но вопрос острой необходимости назрел. Поэтому в задумчивости продолжая подушечками когтистых пальчиков выписывать круги уже на твердом поджаром животе мужчины, предавалась самым отчаянным мыслям, когда…

Расслышала едва уловимый хрип… нет, булькающий стон!

Пораженно подняв взгляд на лицо пленника, увидела… испуг в его взгляде. И смотрел он… на мою ладонь на своем напряженном прессе. Я, проследив за его взглядом, тоже уставилась на нее. А затем и чуть ниже — на его бедра…

«Ага!» — Торжествующе завопила женская интуиция. Она раньше меня, опираясь на большой опыт замужней жизни, сообразила: варвар попался на элементарном!

Не знаю чем там его мучала моя «предшественница», но я только что случайно выяснила способ «разговорить» несговорчивого пленника. Единственное…

В скудно подсвеченной огнем темноте комнаты я пристально обежала мужское тело взглядом, оценивая его уже с «практической» точки зрения.

«Грязноват…» — возможно в моей ситуации это уже «пережитки прошлой жизни», но любой намек на секс с немытым дикарем будоражил чувство брезгливости. А поскольку я только что уразумела самый железобетонный шанс выжить, то такие мелочи как слой грязи на мужском теле остановить меня уже не могли. Решительно метнувшись к кувшину с водой, отлила большую ее часть в тазик и, прихватив ткань и неровный брусок мыла, чинно прошагала назад.

Пленник не отводил от меня взгляда (я бы охарактеризовала его как: слегка нервный!). Полностью игнорируя его точку зрения на происходящее (а я предлагала договориться миром!), принялась за дело — стараясь не намочить повязку на животе, отмывала грудь и чресла мужчины от слоя запекшейся крови, смешавшейся с засаленной грязью.

Кадык мужчины судорожно дергался, мышцы пресса сжимались под прикосновением моих рук, словно он силился вдохнуть и… не мог. Если бы варвар мог, наверняка уже рычал бы на меня от непонимания. Таким путем его еще явно не пытали! Сейчас я испытывала на прочность не его тело, а нервную систему. (А это дело привычное… Не побоюсь этого заявления, в этом я профи — троих мужей пережила)

— Красавчик! — Удовлетворенная результатом своего труда, обозрела я уже частично чистого мужчину.

«Серьезно, очень мужественный экземпляр» — мысленно подмигнула я сама себе, вспоминая, когда ЭТО было в моей жизни в последний раз? Да еще с таким — ух! — партнером? (Да, никогда!) — «Тряхну стариной»

Бросив взгляд на кромешную тьму за окном, решила, что времени на раскачку нет, и принялась ласково поглаживать грудь и плечи варвара. В процессе так увлеклась (оказывается, это неслыханное удовольствие, обнимать мощные до окаменелости и необъятные для моих рук плечи мужчины!), что и думать забыла о времени.

Изредка бросая затуманенные взгляды на лицо пленника, отмечала его закушенные губы и ошалелый взгляд. Не сдержав порыва, вслед за ладонями коснулась его тела губами. Поднявшись на табурет, поцеловала его шею, очертила языком мгновенно заколыхавшийся кадык, слегка прикусила кожу плеч и… потянулась ниже, опускаясь к мужским соскам.

Довольно причмокивая и жмурясь от удовольствия (как, оказывается, мне не хватало ощущения обнаженного мужского тела совсем рядом!) поиграла с ними, обводя языком каждую крошечную вершинку. Затем втянула в рот, сжимая губами и увлажняя языком…

Сорвавшись, пленник издал долгий выдох… И забился в оковах!

— Тшш… — выдохнула я шепот на его грудь. — Я не сделаю тебе больно!

Мужчина содрогнулся, заставив собственным прижатым к нему телом почувствовать… его возбужденный вздыбленный член! Руки мгновенно устремились к нему, с восторгом обхватывая тугую плоть, обегая подушечками пальцев напряженную головку, осторожно скользя краем коготка по выпуклым венкам.

«Да он сокровище!» — Оценила я размерчик, полагая что такой экземпляр днем с огнем не найти!

Отчаянно захотелось попробовать его, почувствовать не только руками, но и губами… Продолжая целовать мужскую грудь, я переместилась к торсу, смещаясь все ниже и оставляя на его жарком теле следы от страстных поцелуев. Дойдя до огромного, налитого кровью члена, я слегка застопорилась, вдруг осознав, что просто не смогу осуществить задумку: в меня это просто не влезет!

Но нетерпение, жадное желание, наконец, коснуться его губами, подтолкнуло вперед. Обведя языком головку, пробуя варвара на вкус, я слегка пососала ее и… попыталась втянуть его плоть в рот. Бедра мужчины подались мне навстречу. Он захрипел! Громко, мучительно и как-то надрывно…

«Есть контакт!» — Мелькнула в голове восторженная мысль.

Сама я уже толком не помнила, почему меня так вдохновили эти хрипы, но побуждающей мотивации мне они придали. Попытка за попыткой, помогая себе руками и языком, я приноровилась заглатывать его до половины. Больше, как ни старалась, не получалось…

Прикрыв глаза, полностью сосредоточившись на ощущении бархатистой поверхности твердой мужской плоти, я скользила по ней кончиком языка, стараясь не пропустить ни единой жилки. Обводила их языком, целовала губами. Мужские хрипы и стоны звучали так вдохновляюще…

Давненько я так не заводилась! Реакция незнакомца, вопреки всем обстоятельствам, возбудила меня неимоверно. Какие там, грозящие казнью Владычицы и вопиющие маньяки и садисты под окном… Гортанные хрипы варвара (а стоило мне начать двигаться быстрее, ритмично помогая себе руками последовали и вскрики!) сильнее распаляли мое желание, заставляя тело пылать жаром и страстью.

Я умопомрачительно крепко захотела большего! И гомон ликующих воплей, сопровождавших каждый вскрик пленника, никак не способен был затмить в моем сознании жажду обладания этим бесподобным телом. Таким… мужественным! Вопиющая мужественность варвара не вызывала у меня никаких сомнений.

Мощные толчки его члена, сопровождающиеся рывками его бедер, твердость его плоти, немногим не заставляющая меня задыхаться и густой и терпкий вкус его семени.

«Черт! Это несправедливо!»

Женское начало во мне яростно жаждало получить «свою долю пирога». Почему ОН сейчас кричит, содрогаясь в конвульсиях разрядки, а я стою тут, пожирая его алчным взглядом, и дрожу от ощущения бешеной неудовлетворенности?.. Тело, это еще совершенно незнакомое мне тело, чувствовало боль — спазмы, сжимавшие мышцы моего лона, жаждавшего тоже почувствовать восторг удовольствия.

Подняв навстречу взгляду незнакомца лицо, я словно сквозь пелену тумана разглядела в его глазах… немой вопрос? Вызов?..

И как попавшая в луч света яркого прожектора бабочка я застыла, затрепетав в необъяснимом предчувствии. Предчувствии чего-то фантастического! Окружающая обстановка перестала быть реальной. Остались только двое, связанные одним взглядом. Глаза варвара в отсвете огненных всполохов казались черными и бездонными. Они словно тянули меня за собой, погружая в пучину небытия, не позволяя думать о чем-то еще.

Поэтому я и не подумала испугаться, когда сильная рука обхватила мой затылок, жестко сминая пальцами гигантский пучок волос. Все казалось таким правильным… закономерным… необходимым.

Логичным!

«Пришла моя очередь наслаждаться»

Так и не разорвав, цепко державшей в плену, связи глаз, второй рукой пленник обхватил меня за плечи, сжимая, привлекая к себе. Секундное ощущение невесомости и жесткость пола под спиной.

А он — сверху! Склонившись вплотную, все так же буравя своим влекущим взглядом мое лицо, мужчина приблизился ко мне, отрезая своим мощным телом от всего мира! И даже если бы все мыши вырвались сейчас из своих клеток, а следом за ними и змеи… я бы вряд ли заметила. Как не подумала и обеспокоиться вопросом: как освободился пленник?

«Айхши» — варвар впервые сказал что-то, выдохнув незнакомое слово вместе с теплом своего дыхания, прежде чем коснуться моих губ. И тут же я с таким долгожданным восторгом почувствовала тяжесть его тела.

Глава 2

— Тариль? Тариль?!

Испуганно очнувшись, я вдруг подумала, что и накануне проснулась от этого вопля:

«Не приснилось…»

Разочарование было сопоставимо разве что с моим испугом — стоило с трудом распахнуть сонные веки, как взгляд уперся в широкую, испещренную старыми шрамами и странными рисунками спину варвара! И не только спину… Обнаженные бедра мужчины мгновенно отозвались в памяти целым фейерверком волнующих воспоминаний прошедшей ночи.

«Неудивительно что я чувствую себя такой утомленной»

Прояснившийся взгляд встретился с, устремленным над мужским плечом, испуганным взором моей вчерашней визави. Она, будучи за горло притиснутой варваром к стене, практически болталась в воздухе. И задыхалась! Именно в этом — как осознала я, отринув остатки сонливости, и была причина резко оборвавшихся воплей.

— Эээ… а что, собственно, тут происходит?

Недоуменно произнесла я, приподнимаясь в сидячее положение и пытаясь приложить к себе вчерашнее одеяние так, чтобы максимально прикрыть собственное (уже в каком-то смысле!) тело.

Варвар оглянулся, реагируя на мой вопрос. Во взгляде белокожей женщины замелькали сотни эмоций — она явно была готова дать мне образный и развернутый ответ, изобилующий угрозами и проклятиями в адрес пленившего ее мужчины, но… Незадача! Ответить она не могла по понятным даже мне причинам.

Решив не мелочиться из-за морали (в обществе таких извергов это не такой актуальный вопрос), по возможности быстрее натянула на себя платье. (Пусть оно и облегало мой новый бюст заманчиво и влекуще, но с практической точки зрения оказалось неудобным — одевалось с трудом) И только после этого обратила пристальный взгляд на варвара и его пленницу, придав, как мне хотелось верить, лицу выражение высокомерной надменности. Кто бы знал чего мне это стоило!

«Не знаю, что нашло на меня ночью, но это не повод отклоняться от выбранной стратегии! Надо придерживаться «отведенной роли», разобраться в местных порядках и по возможности быстрее сбежать туда, где безопаснее! И необъяснимый порыв страсти, накрывший с головой, не заставит меня изменить этому плану»

Впрочем, с последним все было уже не так однозначно… Покосившись на «вмятины» в стене, где еще вчера вечером находились крепежи оков варвара, в душе я основательно напряглась: он их все же вырвал!

— Отпусти ее, — спокойно, но неумолимо обратилась к мужчине, не отводя взгляда.

Он прищурился, но руку разжал. Моя злобная провожатая, судорожно глотая воздух и растирая горло, приласкала варвара «многообещающим» взглядом и… рухнула на колени.

— О, моя тариль, — захрипела она. — Вы спасли нас, усладив слух Владычицы и жителей города криками муки и агонии пленника! Вас превозносят, а презренный род Двааль осмеян за неверие в ваши способности!

«Надеюсь, не покраснею» — в ужасе подумала я, старательно не смотря на варвара. — «Даже думать не хочу о том, что решила эта садистка, обнаружив его на свободе, а меня раздетой»

Он спокойно стоял рядом, наблюдая за мной. Я чувствовала этот взгляд, но пока не набралась решимости ответить ему тем же. Вопрос прямой угрозы со стороны мужчины никуда не исчез.

— О, моя тариль, — уже более резво заголосила женщина, — могу ли я позвать охрану? Мерзкого колдуна пора выпроводить отсюда.

— Эээ… да?

Кажется, незнакомка не считала проблемой его способность к сопротивлению.

— Да! Да! — Сопроводив кивки новым злобным взглядом в направлении персоны обсуждения, с облегчением подтвердила женщина. — Ему уже пора.

Куда пора я уточнять не стала, лишь осторожно кивнула головой, испытывая ощущение странной нерешительности — присутствовало непонимание, стоит ли цепляться за поддержку варвара или надо поспешить и отречься от всякого намека на любую связь между нами!

«Кто знает этих садистов, вдруг в их обществе такая связь считается слабостью!»

«Попасть под раздачу» и оказаться на месте пленника мне совсем не хотелось. А ему уже не привыкать терпеть этот террор!

Созвучно моим мыслям незнакомка заголосила, призывая охрану. Тут же в помещение ворвались пятеро вооруженных мечами женщин, которые окружили варвара.

— Руки вперед вытяни! — Рявкнула одна и безжалостно плашмя ударила по спине варвара оружием.

С трудом сдержавшись и не зажмурившись от ужаса, я невольно перевела взгляд на его лицо, стремясь понять реакцию. Как и накануне он совершенно невозмутимо воспринял это «наказание». Более того, не обращал внимания на вооруженный и настроенный более чем недружелюбно конвой. Варвар внимательно наблюдал за мной!

Повисла напряженная пауза. Вслед за ним и вооруженные женщины уставились на меня, заставив нервничать: я должна что-то сделать? Сказать?..

К счастью, мужчина все же подчинился, медленно вытянув вперед руки. На них тут же защелкнули пудовые кандалы. Такие же, но разделенные короткой цепью, сковали его ноги.

— Пошел! — Новый рык охранниц, и варвара грубо толкнули в плечо, понукая покинуть помещение.

Но он не спешил подчиняться, продолжая буравить меня пронзительным взглядом. Словно ожидая чего-то… Но я понятия не имела, как вести себя в данных обстоятельствах, не знала должна ли попытаться ему помочь?.. Поэтому только напряженно застыла на месте, изучая затейливое тату на плече мужчины и мечтая об одном, чтобы все «свалили» уже, наконец, и дали мне время подумать!

И чем дольше он не двигался, тем большее напряжение разливалось в воздухе. Моя сопровождающая отступила вглубь помещения, женщины-воины подобрались, удобнее перехватив мечи. Я сама невольно затаила дыхание, боясь представить что может случиться дальше…

«Те оковы, что крепили его к стене, казались более надежными, а он смог освободиться…»

Внезапно пленник, что-то для себя решив, развернулся и покорно засеменил к дверному проему.

Уф… я незаметно перевела дыхание — в этот раз обошлось. Больше всего я боялась что злобные «дамы» догадаются о том, что я вовсе не их тариль! И что их злобная натура обернется против меня!

Но… пронесло. Варвар подчинился приказу, а за ним ушли и воительницы.

— О, моя тариль, — вырвала меня из размышлений вчерашняя провожатая, суетливо «наводя порядок» в помещении. — Как хорошо что вы все же смогли опоить мерзкого колдуна настоем из сока авеи. Верно вы рассудили — жажда заставит его выпить настойку. Но я уже начала терять веру — он терпел жажду больше недели.

— Эээ… сок авеи?

О чем она говорит?!

— Да, да! Как же отрадно видеть варвара таким послушным! Страшно представить, что бы он устроил, не опои вы его настойкой подчинения. Но я сразу сообразила, что ваш план сработал, едва увидела его без оков.

Судорожно сглотнув, я тяжело осела на стоявшую у стены скамейку: ма-а-амочки… что теперь будет?..

— Но маолх силен! Вы видели, он смог напасть на меня, даже под действием зелья! Он сопротивляется его влиянию. Впрочем, сейчас об этом уже не стоит волноваться.

— Почему?

— О, моя тариль! — Белокожая снова бухнулась на пол. — Я же не сказала вам главного. Умоляю, не карайте меня! Владычица так довольна вашим успехом, что решила устроить праздник. Сегодня казнят всех пленников, захваченных в последнем сражении, подарив им спасение. И колдуна тоже!

Сердце сжалось: варвара было жалко. И дело даже не в сблизившем нас сексе (о последнем я почему-то помнила очень смутно — лишь отрывочные мимолетные образы удержались в памяти), а в сохраненной мне жизни!

«Варвар мог убить меня сотни раз за эту ночь! Но сохранил жизнь той, что мучила его почти неделю!»

Пусть я не понимала его мотивов, но чувство благодарности испытала сполна. И чувство жалости…

«У каждого своя судьба» — мысленно попыталась я успокоить себя. — «И не мне вмешиваться в нее. Но хорошо, что я не увижу его смерти»

— Вам надо поспешить, времени на отдых очень мало, — не подозревая, что разрушила все мои надежды, заволновалась незнакомка. (Спросить ее об имени я боялась, страшась выдать себя)

— Почему?

— Вас ожидают на празднике как почетную гостью. Владычица повелела именно вам в знак поощрения позволить убить трех сильнейших варваров! Первой! А вам надо еще искупаться, сменить одежды и поесть… Поспешим же, о моя тариль!

Желудок где-то в глубине непривычного еще тела судорожно сжался: завтрак сейчас точно был последним, о чем я волновалась…

«Убить?!!» — В полнейшем ступоре следуя за своей визави по темным лабиринтам башни. — «Мне убить?! Трех сильнейших?.. Это гарантированно он! Ма-а-а-ма, роди меня обратно!!!»

Это не попаданство, это ПОЛНОЕ попаданство!

Стоило моей провожатой выйти из комнаты, как я вцепилась в свои-чужие волосы и взвыла. В комнате имелась огромная деревянная бадья, наполненная горячей водой, стол, заставленный едой, широкая кровать, поверх которой было разложено какое-то одеяние и три больших окна с распахнутыми деревянными ставнями. Но все это совершенно не придавало оптимизма, взгляд первым делом уткнулся в стену, увешанную реальным холодным оружием — мечи, кинжалы, стилеты — это только о чем я могла догадаться.

«Что делать? Что делать?» — металась я по комнате.

Судьба варвара меня уже не занимала — со своими бы передрягами разобраться. Убить я, естественно, никого не смогу. А это грозит мне разоблачением, а дальше — перспективой оказаться на месте варвара и на собственной шкуре прочувствовать весь местный «колорит».

«О моя тариль, праздник начнется после обеда» — напутствие моей провожатой набатом звучало в ушах.

Решив, что надо что-то делать, время идет, я метнулась к купальне и умылась, надеясь, что освежающая манипуляция прояснит мозги. Выкрутившись из узкой тряпки под названием мое платье и мысленно костеря непривычно большой бюст (неудобный какой-то!), я разделась. Приготовленная одежда, к счастью, оказалась разновидностью костюма — имелись широкие брюки и довольно просторный камзол — там и грудь уместилась и плечам не тесно было.

Зашнуровывая куртку, я на ходу запихнула в рот какого-то мяса с хлебом, запила большим глотком вина и рванула на себя дверь.

— Эх, есть кто живой? — Рявкнула в темноту каменного коридора. Раз отсидеться в своей норе не получится…

Почти тут же откуда-то из глубины донесся ответный вскрик. Узнав по голосу свою белокожую сопровождающую, я выжидательно прищурилась: пора уже этот мир посмотреть!

— О, моя тариль… — заголосила было белокожая, но я решительным взмахом руки оборвала вой.

— Хочу воздухом подышать! — Максимально категорично заявила я и тут же добавила. — Можно место праздненства осмотреть.

И шагнула вперед, не позволив обратиться ко мне с вопросами или возрожениями. Но белокожая и не думала мне перечить, лишь вскрикнула:

— А оружие? Что возьмете с собой?

«Омг… Это еще зачем?» — Я растерянно замялась.

— Люб… — начала было, но умолкла на полуслове — еще всучат какую-нибудь пудовую палицу, с этих извергов станется.

— Любимое? — По своему истолковала эти звуки незнакомка и метнулась к стене с оружием, на ходу разливаясь соловьем. — Конечно же, ваши любимые клинки. И как же я сама не догадалась. В такой-то момент. Тем более вы уже однажды победили ими варвара!

Последняя фраза меня основательно напрягла: точно ли ночной «марофон» имеет в виду эта женщина?

— А что за момент? — Прочистив горло, все же смогла я исторгнуть из себя вопрос, послушно приподнимая руки и позволяя нацепить на себя какую-то «упряжь», к которой крепились клинки, скрещенные за моей спиной.

— Так варвары обступили город, всей ордой в осаду нас взяли, — как-то поразительно безразлично отмахнулась белокожая.

— Возможно, до них дошла весь о… празднике?

Я пыталась осторожно навести ее на мысль о нелепости заниматься казнями пленников, когда самих могут вот-вот пленить и искромсать в капусту (если все эти маолхи такие же мощные как вчерашний варвар я бы поставила на них!)

— Естественно! Мы специально раз десять прокричали со всех башен наружной стены им об этом. Но они еще раньше явились — с неделю лагерем у подножия нашей твердыни стоят. Как вы предводителя их пленили, так они всей ордой и пошли. Одного, дикари, не понимают — разозлят Владычицу, и она опять вам повелит устроить набег. Вот зададите им жару!

«Я?!!» — В горле встал ком, на лбу выступила испарина.

— Эээ… а что угрозы для нас никакой?

Пришлось рисковать разоблачением, но собственное положение нравилось все меньше и меньше. Вынырнув вслед за моей спутницей из дверного проема, венчавшего длинный коридор, оказалась на широкой стене башни. Один взгляд вниз и сердце нервно дрогнуло — армия, окружавшая город-башню была огромной. Она простиралась до самого горизонта!

— Твердыня не может пасть! — Убежденность в голосе белокожей никак не убедила меня! — Этого никогда не происходило. Богиня истово охраняет нас, своих верных дочерей. И у нас есть вы — наша тариль, чтобы яростным вихрем накинуться на воинов орды, неся им повальную гибель и услаждая взоры Богини и Владычицы тысячами их разрубленных тел.

«От фанатиков надо держаться подальше!» — уверилась я в давнем убеждении. — «Их разочарование неизбежно»

— А где стража?

В самом деле — неприятель повсюду, а сколько мы не идем по городской стене — ни единого воина не увидели. Пусть и женщины…

— Так праздник же, — как нечто элементарное закивала головой белокожая. — Все готовятся, принаряжаются, чтобы сделать Богине приятное. А потом — отправятся к амфитеатру.

— А орда?!

Это уже за гранью благоразумия!

— Твердыня не может пасть, — о чем-то размышляя, повторила свою мантру моя провожатая. — О, моя тариль, а вы возьмете меня в свой следующий поход? Может быть, я могу остаться тут?

Если бы кто-то спросил мое мнение — я бы сама осталась!

— Эээ… а что… что вас удерживает? И поход ожидается так… скоро?

— Да раба себе присмотрела, — кажется, слегка смутилась белокожая. — Думаю сделать третью попытку. А поход? Да хотелось бы! Развлечемся… варваров погоняем — Богиня кровушку любит. Так что Владычица тянуть не станет, может быть, завтра и отправит вас.

— Третью? — Когда все совсем страшно, лучше спросить о непонятном. Что там убийство троих пленников на фоне вылазки к армии варваров?!

— Да, — повернув на лестницу, что вела вниз, вглубь города, кивнула моя визави. — Я двоих уже родила.

— Детей? — Совершенно запуталась я.

— Да.

— И где они? — Как-то чудовищные замашки местных дам не вязались в моей голове с материнством.

— Как и положено — выкинула в реку.

— В реку?! — Я даже споткнулась: кошмарный мир!

— Конечно! — Испуганная моей бурной реакцией белокожая рухнула на колени. — Но я готова на третью попытку.

— Зачем?

— Может родиться девочка…

— А до этого?.. — Начала прозревать я.

— Да, проклятые маолхи. Но я избавилась от них, согласно воле Богини.

«Маолхи?! Мальчики, рожденные этими недоженщинами, и есть маолхи?!» — Я медленно, но верно сходила с ума.

Дар речи на какое-то время меня покинул, вынудив шагать за моей провожатой молча.

Арена, где ожидалось «праздненство» впечатлила меня куда меньше воинства за стенами города и вопиющей беспечности его жителей. Обычный амфитеатр, где уже начинали собираться восторженные зрители. Причем именно восторженные!

В душе поежившись от кровожадности местного населения от всей души пожалела местных мужчин. Что бы не было причиной такой гендерной разобщённости, сильному полу доставалось, определенно, больше.

— И… — я замялась, подбирая слова, — какая программа?

— О, моя тариль, — с неизменным почтением ответила белокожая воительница, — времени подготовить масштабное торжество в честь ваших успехов, не было. Поэтому, да не прогневаетесь вы на свой клан, боев ожидается немного.

«Лучше бы они к обороне готовились!» — Проклиная дурацкие верования и фанатичные иллюзии (а «познакомившись» с варваром, я не была уверена что орду ему подобных сдержат какие-то стены!), мысленно чертохвостила я глупых товарок.

— А… поконкретнее?

Право дело, если все пленники друг друга перебьют, облегчат мне тем самым участь неимоверно — что делать с «поощрением» Владычицы я не представляла.

«С них станется, прояви я слабость или неуместную заминку, скинуть меня на арену сражений прямо сегодня»

— Сначала, как всегда пленникам предложат добровольную милость — возможность стать рабами. Но мерзкие маолхи слишком глупы, чтобы оценить эту честь и как всегда откажутся, — затараторила моя спутница, застыв возле широких перил, ограждавших арену. — Затем против них выпустят стаю голодных клыкастых огров, выжившие сразятся с огненными старами. А по тем, кто выдержит и это сражение, во славу Богини пройдутся меткими стрелами наши арбалетчицы. В предсказании значилось, что выживут трое! Их участь и предстоит вершить вам, о моя тариль. Вы сможете заполучить еще трепещущие сердца самых сильных воинов и съесть их на глазах всех горожан — это ли не подлинное признание?!

— Угум… — отчаянно боясь с приступами рвоты, пробормотала я. — А предсказание… вдруг оно неточно?

Не знаю, кто предсказывает им эти ужасы, но я бы предпочла обойтись без последней части «торжества».

— Что вы, сама Богиня, дала знак — она сбережет до поры до времени их жалкие жизни! Вы удостоились ее милости, заставив страдать варвара!

Ух… Странная Богиня, однако.

«Но что делать?»

— А если маолхи откажутся от «милости» откуда у вас раб для… третьей попытки?

«И возможность размножаться?!»

Будь я на месте их Богини, лишила бы их этой возможности!

— А кто их спрашивает? Это тех, что на арене — спросят, чтобы продемонстрировать Богине наше благородство, даже в намеке на которое отказано этим дикарям. А многих… вот как я своего — уже «растащили» по своим жилищам нуждающиеся. Хвала вам, о моя тариль, ваши вылазки регулярно приносят нам много рабов!

«Интересно, в своих жилищах эти гарпии творят с несчастными мужчинами то же, что делала моя предшественница с варваром?.. Я бы себя уже возненавидела на месте маолхов!»

— И… много ли презренных маолхов рождается после моих… вылазок? — Старательно демонстрируя безразличие, лениво протянула я вопрос.

(Если учесть численность вражеского воинства, жительницы этой твердыни должны грузовиками скидывать младенцев мужского пола в эту реку… Интересно, варвары «отлавливают» их ниже по течению? Живодерский мир, одно слово!)

Как появляются новые белокожие воительницы, я уже поняла, но факт размножения маолхов так и остался для меня тайной. По идее, у них должны быть свои женщины… Зачем эти недоженщины совершают набеги я могу понять, но зачем это надо орде? У них с численностью итак все в полном порядке…

— К несчастью, Богиня не всегда добра к своим дочерям, карая за проступки. И примерно половина рожденных детей оказывается ими, — явно с мыслями о собственных «провинностях», отозвалась белокожая. — Вот я, к примеру, уже дважды была лишена ее милости. Видимо, недостаточно мучала своих рабов, чтобы заслужить ее одобрение. Но в этот раз я уж постараюсь, следуя вашему примеру! В глубине души уже никто не верил, что вы добьетесь от варвара реакции… Но вы, о моя тариль, посрамили всех врагов. Как же он кричал… Половина жительниц города предлагают мне самые желанные дары, умоляя раскрыть ваш секрет — способ исторгнуть из глотки мужчины такие стоны!

Мучаясь стыдом и одновременно невыразимым сочувствием к нынешнему рабу моей провожатой, я вздохнула: мои личные сложности все это нисколько не умаляет? С клинками я понятия не имею что делать и как публично совершу «казнь» — не представляю.

«О чем я? Даже будь я виртуозом во владении этим оружием, убить я не способна. Эх… разоблачение уже неизбежно»

— Пожалуй я прогуляюсь…

Протянула в никуда, размышляя о побеге. Выбраться бы из города, а там… А там эти варвары! Причем, гарантированно «любящие» меня всем сердцем. Сменю шило на мыло.

— О, моя тариль, я сейчас же призову ваш эскорт, — заволновалась белокожая, судорожно поглаживая какой-то медальон.

Спустя минут пять вокруг толпилось порядка пятнадцати мечниц!

«Стерегут…» — расстроенно осознала я, отринув мысли о немедленной попытке побега.

— Пожалуй, нет, — с утомленным зевком «поменяла я планы». — Лучше отдохну перед началом.

Причем она даже не поинтересовалась, что за пуговицы и, откуда те взялись. Лишь жадно рассматривала мерцающую карту, чуть ли не потирая руки от предвкушения.

— Не знаю, — пожал плечами менестрель. — Но сдается, что важное что-то, иначе бы за ней не охотились.

— Ты про разбойников? — уточнила я, начиная приходить в себя.

— И про ту, что прокляла короля Эридана.

— Там волшебный источник! — озарило меня.

— С чего вдруг? — поразился рыжик, сверкая синевой во взгляде.

— Смотри, король болеет, все ищут лекарство.

— И?

— Так Ирас и искал эту карту! Помнишь, я говорила, что кто-то рылся в моих вещ

Мы быстро добрались до окраины города, переглянулись.

— Вода, еда, магический светлячок есть. Увеличиваем иголки, достаем магические сети, — распорядился Ромео. — Я разберусь с ковром. Полетим на нем, чтобы не оставлять следов. Да и передвигаться так будет гораздо удобнее и быстрее, чем по тонуть по щиколотку в песке.

Глава двадцать седьмая

Воздух в пустыне казался горячее, чем в городе. Он словно плавился перед глазами, плыл и дурманил ни на что не похожими запахами. Песок блестел, напоминая чешую золотой рыбки из сказки. Он проникал сквозь одежду, касался губ, создавая ощущение нереальности происходящего. И небо тоже было другим. Огромным, пронзительно-синим.

овницу, ведь, по мнению моих коллег, женится он вовсе не на мне.

Дома меня встретила несколько ошалелая мамуля.

— Аня, тут тебе привезли целую гору вещей. Когда ты все это успела купить?

Я удивилась. Два небольших пакета вряд ли можно назвать горой. Но тут же кинулась в свою комнату, заподозрив Евгения в подлоге. Так оно и было — мой диван был весь завален свертками. Самый большой мама распаковала, и теперь на диване лежали роскошная шубка из чудесной серой норки и меховое пальто из колонка до середины бедер. Я охнула и бросилась звонить Евгению.

— Я не могу это принять! — Надеюсь, мой голос звучал достаточно возмущенно.

Он небрежно кинул мне в телефон, подражая крутому парню:

— Кончай базар! В субботу встретимся, и чтобы вид у тебя был приличный!

Запищали короткие гудки отбоя, и я тупо посмотрела на замолкшую трубку. Ну и ну! Представила, как нанимаю такси и втаскиваю обратно в магазин все эти упаковки, и сморщилась. Выглядеть я буду глупо, даже если оставить за бортом то, что в одиночку этого мне не утащить.

Мамуля с загоревшимися глазками уже потрошила другие кульки, восторженно охая. Она у меня гораздо больше женщина, чем я. Представляю, какой она была модницей в молодости, если и сейчас не может спокойно пройти мимо красивой шмотки. Я немного успокоилась, решив, что разберусь с нахальным женихом попозже, и тоже стала смотреть, что же мне принесли.

Там было море красивого дорогого белья, разных женских мелочей, с десяток платьев и костюмов, которые я в магазине и не видела, но все они вполне подходили мне по размеру. Часть я тут же отдала расчувствовавшейся мамуле, сказав, что она должна выглядеть не хуже дочери, то бишь меня. Мама сразу начала мерить все это великолепие, а я просто разложила вещи по полкам и развесила на плечики, отложив для Иринкиной свадьбы серебристое симпатичное платье, но не яркое, ведь свидетельнице не положено быть одетой лучше невесты.

В субботу я была у Ирины в девять утра. Мы проверили все, что могло пригодиться. Валя, ведущая свадьбы и по совместительству главный библиотекарь гуманитарного отдела, была нами довольна — мы ничего не забыли. Иринкины родители, подруги и родственники едва умещались в маленькой квартирке. В одиннадцать, как договаривались, за невестой подъехал взволнованный жених. Мы с удовольствием разыграли его, подменив невесту. Потом слегка закусили — ведь до банкета было еще добрых шесть часов — и отправились в загс.

Мне не хватало Евгения — все вокруг были парами, и даже у шафера была девушка, которая при каждом удобном случае давала мне понять, что это ее парень. Впрочем, особо опасной конкуренткой она меня не считала.

После регистрации мы поездили по городским памятникам, возлагая цветы, и ровно в пять прибыли в кафе, где был готов банкет. Садились все, кто где хотел, поэтому Евгений оказался напротив меня, за столом рядом с подружками невесты. Его появление повергло Ирину в некоторую прострацию, и она горячо зашептала мне:

— Извини, Аня, я и не знала, что здесь будет Евгений! Его Алексей пригласил, я об этом не подозревала! Не обращай на него внимания, пожалуйста!

Ее испуг и раскаяние были так заметны, что мне пришлось сделать ей выговор:

— Спокойнее, спокойнее! Все прекрасно! Я знала, что он придет!

Она тут же захотела узнать откуда, но Валя уже начала вечер, и ей пришлось замолкнуть. Наши подруги, сидевшие рядом с Евгением, сначала стеснялись, но, выпив, начали строить ему глазки. Он отвечал им корректно, но равнодушно. Немного понаблюдав за ними, я успокоилась. К счастью, ревность мне никогда не была свойственна. Во время первого же парного танца он пригласил меня и, обняв двумя руками за талию, закружил, открыто улыбаясь. Танцующая рядом с нами Ирина с недоумением наблюдала за нами. Сев обратно, она проницательно посмотрела на меня и спросила:

— Слушай, Аня, а не ты ли невеста Евгения? Он никогда бы не вел себя так, если бы собирался жениться на другой.

Почувствовав, как по щекам начал разливаться жаркий румянец, я стала лихорадочно соображать, что ей ответить. Обходя стол, к нам подошла Валя, задав молодоженам вопрос о первой встрече, и я получила краткую передышку. Но ненадолго. Ирина, вспоминая о своей встрече с Алексеем, невинно отметила, что свидетелями этого незабываемого события стали я и Евгений и что мы тоже собираемся пожениться. От наступившей после ее слов тишины мне захотелось залезть под стол.

Валя, переживавшая за меня все месяцы нашего знакомства с Евгением, спросила его через стол:

— Когда?

Он улыбнулся и ответил:

— Второго декабря.

На свадьбе было человек тридцать из библиотеки, поэтому не стоило удивляться громовому: «Ах!» и шуму, за ним последовавшему.

Валя торжественно пересадила Евгения ко мне, дабы не разлучать влюбленных голубков. Все шумели, и кое-кто даже попытался прокричать нам: «Горько», но я, на правах свидетельницы, воззвала к порядку:

— Сегодня Иринина свадьба, и они с Алексеем — герои торжества! Не увлекайтесь!

Народ опомнился, но все равно вечер был скомкан, и я сердилась на Ирину, бездумно выдавшую мою тайну. Она же, наоборот, была так довольна, будто совершила редкостно благородный поступок.

В понедельник я первым делом пригласила свой замечательный отдел ко мне на свадьбу. Но девушки, узнавшие об этом накануне по сарафанному радио, были недовольны. Лидия Антоновна осуждающе спросила, выражая мнение всех сотрудниц:

— А если бы Ирина не сказала о вашей свадьбе, мы бы о ней и не узнали?

Застыдившись, я стала открещиваться от подобного предположения:

— Да мне это и в голову не приходило! Просто если бы я сказала об этом заранее, работать было бы невозможно. Не забывайте о Викусе… — Дамы переглянулись, признавая эту истину и напоминая друг другу, что я еще и заведующая, отвечающая за нормальный рабочий процесс. — Да, если честно, мне было смешно. Не каждая ведь выступает в роли соперницы самой себя…

Женщины рассмеялись.

— Да уж, попала Викуся впросак! Но неужели она до сих пор не знает, что вы выходите замуж за Евгения?

Оказывается, не знала. Что-что, а секреты Полишинеля наши библиотечные дамы сохраняли отменно.

За эту неделю у меня перебывал весь наш штат, поздравляя с предстоящим торжеством и исподволь определяя изменения в моей фигуре. Многие, как и Мария Владимировна, были уверены, что этот брак вынужденный. Ничего не заметив, уходили, чтобы без помех обменяться комментариями.

В день свадьбы ко мне к десяти часам пришел приглашенный Марией Владимировной визажист. Поскольку от молодежной потехи под названием «выкуп невесты» я отказалась и встретиться с Евгением мы должны были только в загсе, времени на подготовку было много. Молодой импозантный мужчина, назвавшийся Всеволодом, с одной золотой серьгой в ухе и ярком одеянии, похожем на восточный халат, несколько раз обошел меня вокруг, потом потребовал, чтобы я надела свадебное платье.

Пришлось натянуть изящнейший наряд из расшитой серебряной канителью органзы в несколько слоев, купленной все той же Марией Владимировной. По русскому обычаю за платье невесты платил жених, но она этой скромной ролью не ограничилась. Три недели назад, забрав нас с мамой, увезла в модный салон «Счастливый день», где и выбрала это, на мой взгляд, слишком роскошное платье. Я не спорила — моей будущей свекрови оно так понравилось, что было бы грешно портить ей настроение. Мне оно тоже нравилось и понравилось бы еще больше на ком-нибудь другом, помоложе. К платью полагались фата из такого же невесомого материала и серебряный букетик на грудь.

Всеволод, увидев меня в свадебной амуниции, приложил ко мне фату так и сяк, одобрительно посопел и начал что-то делать сначала с моими волосами, а потом с лицом. Я даже в зеркало не смотрела — зачем? Буду похожа на раскрашенную куклу из модного журнала, только и всего. Но вот он закончил, аккуратно прицепил на меня фату и отошел на пару шагов, ожидая моей реакции.

После конца работы я еще несколько минут посидела с закрытыми глазами, собираясь с силами. Открыв глаза, я тупо уставилась на незнакомку в зеркале. Она не была похожа на стандартную куклу, нет. Но все же эта юная прелестница была не я.

Мастер потер руки и, не дождавшись слов, спросил:

— Нравится?

Я с придыханием признала:

— Да уж, вы, видимо, из тех кудесников, которые нарисуют все, что надо, и на стиральной доске.

После этих слов он рассмеялся:

— Да нет, это вам природу надо благодарить, а вовсе не меня. У вас прелестное лицо. Просто вы об этом забыли. А я напомнил…

Он ушел, а мы с мамой еще долго пялились — я в зеркало, а она на меня.

— Да, ты очень хороша, девочка. Я вижу тебя каждый день и уже ничего не замечаю…

В квартиру вошли брат с женой и первым делом решили посмотреть на меня. Моя потрясающая невестка, конечно, хороший человек, но почему-то считает, что судьба ей упорно чего-то недодает. Вот и сейчас, увидев мое платье, она переменилась в лице и заявила:

— А у меня такого не было! А ведь за платье платит жених. Если бы ты дал мне достаточно денег, я бы тоже могла купить себе такое!

Мама подняла глаза к небу и вышла из комнаты. Я сухо сказала Насте, пользуясь тем, что я старше ее на пять лет:

— Завидовать надо меньше, тогда и жизнь станет краше!

Она немедля надулась, но мне ее гримасы были до фонаря.

Давно привыкший к очаровательным манерам своей женушки, Юрий на платье по мужской привычке внимания не обратил. Зато заметил перемены в моем внешнем виде.

— Ты что, пластическую операцию сделала?

С саркастичной гримасой я поблагодарила его за внимание:

— И тебе тоже счастья в личной жизни, братик! Что касается операции, то у меня на нее денег нет. Просто мы так давно не виделись, что ты забыл, как я выгляжу.

Он пристыженно покряхтел, но тут к нам заглянул вполне прилично одетый отец.

— Машина пришла, пора ехать!

Настя забеспокоилась:

— А как мы туда поместимся? Ане одной надо целое сиденье, чтобы платье не помять. А мы куда?

Я накинула на плечи подаренную Евгением норковую шубку, и Настя просто позеленела от зависти. Как же ей, бедной, не повезло в жизни! Ну что ж, раньше она считала, что не повезло мне, никому не нужной старой деве. Это называется равновесием в природе.

Мы вышли из подъезда. Возле него стояла целая толпа соседей. Как уж они узнали о свадьбе, непонятно, мы никому не говорили. Послышались счастливые напутствия, и мы забрались в семиместный джип, присланный за нами Евгением. За рулем был незнакомый мне парень, доложивший, что жених уже ждет меня у загса. Я устроилась сзади, заняв одна все сиденье, остальные сели впереди.

Когда мы подъехали, Евгений в самом деле стоял на крыльце в одном костюме и в томлении смотрел на дорогу. Завидев машину, поспешил навстречу. Извлек меня вместе со свадебной амуницией и быстро увлек в здание. Я попеняла ему:

— Ну кто в такой мороз стоит на улице практически голым?

— Кто-кто? Несчастный жених, естественно. Все пары подъезжают вместе, я один торчал как дурак. Смотрели на меня как на брошенного неудачника…

Я подняла голову — часы показывали всего без двадцати минут два.

— Мы приехали вовремя!

Он тоже посмотрел на часы.

— Вижу. Просто мне минуты ожидания показались годами. Все боялся — а вдруг передумаешь и не приедешь. С тебя ведь станется… Надо было мне все-таки за тобой заехать, спокойнее бы было…

К нам подошли его родители. Довольная Мария Владимировна вскричала:

— Как ты хороша, Анечка! Просто прелесть! — Но целовать не кинулась, боясь попортить и свой, и мой макияж.

После этих слов Евгений внимательнее посмотрел на меня и хмыкнул. Меня познакомили с братом Евгения, высоким мужчиной моих лет, и его женой, непоседливой рыжеволосой красоткой. Я от волнения даже не запомнила их имена.

Дама-распорядительница пригласила нас в зал. Я и не предполагала, что на регистрацию приедет столько народу. На банкет мы разослали две сотни приглашений, и я считала, что в загс приедет столько же, но прибыло гораздо больше.

Когда я на вопрос регистратора ответила «да», Евгений расправил плечи и гордо посмотрел вокруг, как победитель.

Вслед за тем мы принимали поздравления. Цветов было столько, что столы, приготовленные для этой цели, были завалены полностью. Когда наконец поток поздравляющих иссяк, мы перешли в буфет и открыли десяток бутылок шампанского. Евгений держал в руках бокал, весело улыбаясь, но пить и не думал. Я тоже вино только пригубила. На глаза попалась невестка, что-то сквозь зубы выговаривающая брату. Наверняка припоминала, чего ей не хватало на ее собственной свадьбе. Он слушал ее с отсутствующим выражением лица. Защитная реакция.

Банкет был подготовлен в одном из лучших ресторанов города. Нескончаемые столы стояли буквой «П», заставленные блюдами так, что свободного места на них не было. Мы сели во главе стола, и началось. Тосты, поздравления, поцелуи. Девчонки из библиотеки исполнили несколько забавных номеров, пели приглашенные певцы, поздравляющие вручали нам конверты с деньгами. Я устала, но изображала веселье.

Посредине потока поздравляющих подъехало все семейство Панкратовых. Я напряглась — впереди шагала Викуся с букетом цветов наперевес.

По выражению ее лица я попыталась понять, знает ли она о моей роли в этом торжестве или до сих пор остается в неведении? Оно было несколько нахмуренным, что легко можно было объяснить несбывшимися надеждами. За ней шел торжественный Геннадий Петрович с женой, невысокой симпатичной женщиной.

Уж лучше бы они вовсе не приезжали. Викуся в порыве негодования вполне может смазать меня этим милым букетиком по физиономии, да еще и тайный воздыхатель, пусть и старинный друг семьи…

Им навстречу устремились всем составом Антиповы, издавая приветственные возгласы. Я надеялась еще на несколько спокойных минут, но их не оказалось. Геннадий Петрович, помахав друзьям рукой, первым делом направился к нам вместе со своими дамами с твердым намерением поздравить.

Мы с Евгением поднялись им навстречу. Муж взял меня под руку, и я почувствовала, как напряглось его тело. Он выдвинулся немного вперед, чтобы, если придется, принять удар на себя. Викуся, невыразимо прекрасная, — наверняка провела в салоне красоты много часов подряд, чтобы Евгений понял, что теряет, — в ярком золотистом платье, сверкающем в свете люстр, остановилась перед нами, не глядя на меня. С горечью глядя только на Евгения, удрученно, стараясь уничтожить всю радость, присущую свадьбе, недоверчиво протянула:

— Надеюсь, ты будешь счастлив, Женя! — В ее голосе столь явственно слышалось неверие в сие чудо, что я не выдержала и рассмеялась.

Она недоуменно перевела взгляд на меня, и постепенно в ее глазах зажглась искра узнавания. Она побледнела, готовясь хлопнуться в обморок. Но тут вперед выступил Геннадий Петрович, оттеснив дочурку в сторону. Он достал из кармана плоскую коробочку и подошел ко мне.

— Поздравляю вас, мои дорогие, с этим незабываемым днем! Мне хочется подарить вам нечто особенное, что я подарил бы на свадьбу своей дочери.

Он достал из коробочки браслет с темными зелеными камнями, похожими на изумруды. Взял мою руку, не обращая внимания на потемневшего Евгения, и защелкнул замочек на запястье. Потом из коробочки появилось ожерелье, и он надел его мне на шею, нежно проведя пальцами по ключицам. Как мне удалось сохранить при этом непринужденную улыбку — не понимаю. Наконец он отошел, поправив у меня на груди ожерелье и делая вид, что любуется его блеском. Евгений уже откровенно кипел от гнева, и мне пришлось сжать ему ладонь, чтобы привести в чувство.

Жена Геннадия Петровича поцеловала меня в щеку и благодарно шепнула:

— Спасибо вам!

Я озадаченно посмотрела на нее, не совсем поняв за что, но она уже поздравляла Евгения, шутливо желая ему целый выводок детей. Но вот их место заступили другие гости, и я вздохнула с облегчением. Поток поздравлений и крики «Горько» продолжались до двенадцати часов. В час гости стали потихоньку разъезжаться, и нетерпеливый Евгений увез меня к себе, не дожидаясь, когда разойдутся остальные.

Помогая мне вылезти из пышного наряда, признался:

— Ты просто неземное создание в этом платье. Талия — тоньше не бывает. — И, поцеловав, расстегнул платье лишь до талии. Я запротестовала, но он только рассмеялся. — Зато ты не сможешь сопротивляться. И я смогу делать с тобой все, что захочу. Ты же не захочешь порвать это чудо?

Он был прав — я не хотела испортить платье и стойко вынесла его весьма нескромные ласки. Все же на кровать он меня в нем не отнес. Помог освободиться от него и замер при виде кружевного корсета и прозрачно-белых чулок с подвязками.

— Вот это да! Хорошо, что я не видел это прежде, а то не высидел бы свадьбу…

Быстро снять корсет у него не получилось, и он долго путался в шнуровке, пыхтя и ругаясь. Потом, как я и предполагала, мы не спали до утра. Уснули в восьмом часу утра, но уже в два зазвонил телефон, стоявший рядом с кроватью. Евгений поднял трубку, сонно сказал:

— Слушаю, мама!

В трубке что-то зашелестело, и он, любовно поглаживая мое голое плечо, согласился:

— Да, я тоже от него такого не ожидал. Миллионов пять, если не больше, я плохо разбираюсь в изумрудах… Нет, у нас все нормально. А чего мне ревновать? Это он пусть ревнует. Она же со мной, в моей постели… Да, предложения были, просто их не приняли. А тетя Люда молодец — держалась очень хорошо, все подумали, что это их общий подарок… — В трубке еще что-то прошелестело, и он, сказав: — Хорошо, но не сегодня, мама! — положил трубку и повернулся ко мне.

Что они говорили о Геннадии Петровиче и его экстравагантном подарке, я догадалась сразу. Наблюдая за движением руки Евгения, которая все ближе подбиралась к моей груди, все же спросила, рискуя разрушить минуту наслаждения:

— Вы говорили о Панкратове?

— Угу! — Он сжал мое плечо и свирепо проговорил: — Никогда не предполагал, что мы с дядей Геной будем соперниками! Я не ошибся, говоря матери, что он предлагал тебе стать его любовницей?

Я вздохнула. Говорить об этом мне не хотелось, но пришлось признаться, чтобы между нами не было недомолвок:

— Нет, любовницей не предлагал.

Он протяжно присвистнул:

— Значит, женой?

Я посмотрела на потолок. Там красовались тонкие золотистые цветы, обрамленные тяжелой лепниной.

— Нет, он мне ничего не предлагал. Открыто, во всяком случае. Но признал, что если бы не был женат, то женился бы. В общем, смысл его речи был такой: он влюблен и сделает все, что я захочу.

— Но ты, естественно, ничего не захотела! — Это был не вопрос, а утверждение, поэтому отвечать я не стала.

Он что-то пробормотал и вдруг начал властно меня целовать, будто доказывая всему миру, что я принадлежу исключительно ему. Все-таки мужчины гораздо ближе к животным, чем женщины.

Мы пробыли дома до четверга, практически не выбираясь из постели. Евгений был счастлив. Он порой не мог решить, поесть или заняться кое-чем более приятным. Если бы не я, периодически требующая более насущной пищи, он бы о еде и не вспоминал. Но в четверг я собралась на работу, чем он был крайне недоволен. Он даже потребовал, чтобы я подала заявление об уходе, и мне пришлось напомнить ему, что я не наложница в гареме, чтобы, томно вздыхая, круглыми днями ожидать своего господина.

Едва появившись в отделе, вызвала дружное сочувствие наших дам — видок у меня был изрядно потрепанный или, как дипломатично выразилась Лидия Антоновна, «немного утомленный». Несмотря на это, расслабиться себе я позволить не могла и полдня бегала по библиотеке, утрясая то одно, то другое. В один из вояжей в общий отдел встретила Викусю. Она была непривычно бледна и даже несколько небрежно накрашена. Что это с ней? Я никогда не думала, что какие-то неприятности могут заставить ее не уделить должного внимания макияжу.

Завидев меня, она подошла ко мне. Я ожидала очередной пакости, поэтому приняла вид непробиваемой каменной скалы, но она, пугливо оглянувшись, не стоят ли сзади ненужные свидетели, вдруг зашептала:

— Аня, я должна попросить у вас прощения за ту глупость, что говорила вам и о вас! Мне мама в воскресенье объяснила, что вы очень достойный человек… — Она хлюпнула носом, давая мне время прийти в себя.

Я почувствовала себя так, будто вокруг не библиотека, знакомая мне до тошноты, а безбрежная пустыня Сахара и я стою в центре зыбучих песков. Что же ей могла объяснить ее мать? Я помнила ее загадочное «Спасибо вам!» на свадьбе и стала потихоньку догадываться, в чем дело. Викуся снова осмотрительно оглянулась, как сбежавший из плена раб, и тихо пояснила:

— Мама сказала, что папа в вас влюбился. И нам очень повезло, что вы порядочная женщина и на чужих мужей не кидаетесь. Если бы на вашем месте была другая, он от нас непременно бы ушел. К вам. Мама объяснила, что у всех мужчин в этом возрасте крыша слетает и они влюбляются в других женщин, забывая о семье. Вот и с папой такое приключилось. Но вы благородно себя вели, спасибо вам… — И она побрела дальше, забыв о том, что я увела от нее Евгения.

Что ж, папуля, как источник дохода, значил для нее несравнимо больше, нежели проблематичный поклонник. Получив от бывшей врагини пятерку за примерное поведение, я даже забыла, куда и зачем шла, и была вынуждена вернуться в отдел, так этого и не вспомнив.

После работы за мной заехал муж. Это слово для меня было таким неразработанным, что я даже мысленно произносила его с трудом.

Надеялась, что он поведет меня в ресторан, я жутко хотела есть — сказывалась интенсивная трата энергии за последние дни, но он отвез меня домой, где все повторилось сначала. И только в двенадцать часов ночи мне удалось перекусить, наскоро зажарив яичницу.

Ночью Евгений, с чувством выполненного долга поглаживая мой живот, важно заявил:

— Вполне возможно, что там уже кто-то завелся…

Я лукаво подхватила:

— Да, вполне возможно. Поэтому постельные излишества придется прекратить.

Он испуганно встрепенулся:

— Это почему?

— Это может быть вредно малышу…

У Евгения вытянулось лицо. Такого конкурента он не ожидал.

— Ну, это еще не известно. Да я и так крайне осторожен…

Да уж, если то, что он со мной проделывает, называется осторожностью, то что тогда неосторожность?

Он попытался наглядно продемонстрировать мне эту свою осторожность еще раз, но я напомнила ему, что завтра нам на работу, и решительно повернулась к нему спиной. Повздыхав и посетовав на ужасающие ограничения, он все же утихомирился.

Через пару месяцев я сидела у профессора вместе с мужем и выслушивала наставления по поводу беременности. Евгений, бедняжка, слушал врача с таким напряженным лицом, что мне стало его жаль, хотя я и сама была изрядно взволнована. А после того как доктор предупредил его быть поосторожнее по ночам, он и вовсе стал относиться к будущему ребенку как к узурпатору, незаконно захватившему его владения.

К счастью, через пару недель это чувство переросло у него в осознание своего скорого отцовства, и он развлекал меня тем, что заглядывал во все без исключения попадающиеся навстречу детские коляски и подсчитывал, через сколько времени наш малыш станет таким же.

Как-то, проводив своих родителей после очередного к нам визита, он зашел ко мне на кухню. Я как раз убирала в сушилку последние вымытые мной тарелки. Остановился рядом, обхватил за чуть пополневшую талию и печально спросил:

— Аня, ты меня любишь?

У меня даже руки дрогнули от внезапности вопроса. Сказать простое «да» было очень трудно, но от него шла волна даже не печали, а горечи, и я решилась:

— Да. Люблю.

Он развернул меня лицом к себе, заглянул в глаза. Я улыбнулась ему немного смущенно, и он понял, что это правда. Издал какое-то непонятное восклицание и сильно прижал к себе. Пришлось напомнить ему:

— Осторожнее, раздавишь! — И он чуть ослабил напор. Потом подхватил на руки и покружил по комнате. От страха я закрыла глаза — кухня хотя и была просторной, но все же не настолько большой, чтобы играть в подобные игры. Но он успокоился и отнес меня в большую комнату. Спать ложиться было еще рано, и он просто уложил меня на огромный диван, шмякнулся рядом и, положив голову мне на грудь, замер.

— Как мне хорошо, моя радость! — Это вырвалось у него, и я ласково провела ладонью по его волосам.

Мне тоже было очень хорошо и ничего больше не хотелось. Я подумала, что могла бы лежать так очень долго. Может быть, даже всю жизнь. Но, несколько минут послушав мое сердце, он перешел к более интенсивным занятиям, заставив меня стонать от блаженства.

Полгода пролетело как одно мгновение. Меня несколько утомляла плотная опека мужа во время беременности, но я ее благополучно пережила. Роды тоже прошли нормально, и Евгений, ждавший в коридоре, потому что я была категорически против его присутствия в родовой, даже не успел поседеть, как обещал.

Следующие полгода тянулись гораздо медленнее — роль родителей давалась нам с трудом, но бабушки и дедушки с обеих сторон помогали просто самоотверженно.

Посреди ночи, как обычно, я хотела осторожно вылезти из постели, ведь время приближалось к четырем утра, для нас это контрольное время, но Евгений стиснул мою талию и проворчал:

— Лежи спокойно, Фиса!

Это он нарочно. Прекрасно знает, что я терпеть не могу это дурацкое «Фиса». В наказание я попыталась его пнуть, но под одеялом нормально размахнуться было невозможно, и вместо решительного увесистого пинка получился заигрывающий толчок.

Евгений, конечно, понял это так, как хотелось ему, и тут же повернул меня лицом к себе. Его руки жадно ощупывали мое тело, проверяя, все ли на месте и не утрачено ли чего после вечерней инвентаризации, когда из соседней комнаты раздался сначала один голодный вопль, потом другой. Несчастный муж, остановленный на самом важном месте, сначала замер, потом произнес неприличные слова. Я укоризненно хмыкнула.

Он скованно встал, тяжело отдуваясь от напряжения в паху. Мы быстро зашли в детскую, дружно взяли близнецов на руки. Пока я кормила одного ребенка, он ходил с другим по комнате, что-то напевая. Бедный обездоленный малыш ловил грудь и громко фыркал, выражая недовольство задержкой провианта. Но вот мой сыто отвалился от груди, и я взяла другого. Вообще-то это были мальчик и девочка, но поскольку одеты они были одинаково и в подгузниках, определить, кто есть кто, при свете ночника не представлялось возможным. Когда я родила, нас с лукавой улыбочкой поздравил профессор:

— Конечно, в роду у вас близнецов не было, но вам нужно быть благодарными судьбе, что у вас не трое и не четверо. При лечении таких заболеваний, — он кинул на меня указующий взгляд, — беременность, как правило, бывает многоплодной. Так что вы дешево отделались.

Мы и были благодарны судьбе и за детей, и за их количество.

Наконец сытые дети были уложены обратно, и я с умилением взглянула на их успокоенные рожицы. Но страдающий муж не дал мне полюбоваться детьми. Бесцеремонно развернув в сторону спальни, погнал обратно. Уложив на кровать, стал заканчивать начатое, целуя меня с неистовым напором, будто делал это впервые в жизни. Я тихонько посмеивалась, не скрывая больше своего счастья. Успокоившись, он прижался ко мне, по-хозяйски положил ладонь на мою талию, пробормотал:

— Милая моя, что бы я без тебя делал… — И погрузился в безмятежный сон.

Я могла бы перечислить ему многое из того, что он делал бы без меня, но слишком хотелось спать, и, засыпая под его надежной рукой, я успела подумать только одно — как же забавна жизнь…

— На твоем месте я бы не стала торопиться.

Глава двадцать восьмая

Я оглянулась и растерянно заморгала.

Передо мной стояла невероятно красивая молодая женщина. Серебристое длинное платье делало ее фигуру легкой и изящной. Волосы, заплетенные в косы и перевитые разноцветными лентами, сияли. Белое личико с тонкими чертами и слегка заостренными скулами казалось верхом совершенства. Яркие зеленые глаза сверкали, и в них почему-то плескалось едва заметное беспокойство.

Я даже зажмурилась, чтобы убедиться: она мне не снится, не кажется, не мерещится. Открыла глаза, снова посмотрела на прекрасную незнакомку.

— Здравствуй, Варвара.

— Здравствуйте, — пролепетала я, растерянно оглядываясь по сторонам и абсолютно не понимая, что происходит.

Время словно остановилось. Или это действительно так?

Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Да-да, повод для паники есть, но этим я делу не помогу. Я слегка помялась, снова поймала взгляд красавицы и, не удержавшись, спросила:

— А вы кто?

— Ария.

Наверное, если бы мне сейчас сказали, что передо мной инопланетянин, я бы удивилась меньше. А так… стояла и откровенно не знала, что делать.

— Великая Кудесница? — все же на всякий случай переспросила я.

— Да.

Богиня щелкнула пальцами и передо мной оказалась неприметная девушка из Королевской мастерской, одетая в рабочую форму — синее платье с белым кружевным воротничком.

— Так лучше?

Я потрясла головой, пытаясь прийти в себя. Не злись, Варь, только не злись! Ну, подумаешь, богиня тогда тебе в Королевской Мастерской соврала, сказав, что паутинка на руке — знак принадлежности! И подумаешь, сбежала, едва запахло жареным. Она же знала, что там прячутся злодеи! Предупредила, но, может, Ария просто не имела права вмешаться?

Я глубоко вдохнула, в который раз оглядела замерший мир.

— Я натянула нити времени. Надолго не хватит, но поговорить мы успеем, — спокойно сказала Великая Кудесница, как-то странно на меня смотря.

— Ирас, Ромео и Фиона…

Богиня вздохнула.

— Давай сначала, Варвара. Думаю, что у тебя немало вопросов, и на них я… — Ария слегка замялась, — должна ответить.

— Должны? — переспросила я.

— Боюсь, что так.

Великая Кудесница вдруг показалась мне безумно уставшей и встревоженной.

— Я вмешалась в твою судьбу, хотя не имела права этого делать. Может, поэтому все и пошло не так, как нужно, — призналась она.

— Это вы перенесли меня в Чарду? — догадалась я.

— Да.

— Зачем? — я не могла не спросить.

— Чарду, как ты знаешь, создала я, — пояснила Великая Кудесница, потирая изящное запястье. — Мне не безразлична судьба этого мира, Варвара.

— И при чем тут я?

Богиня нахмурилась, прикусила губу, расправила складки темно-синего платья.

— Ирасу суждено было погибнуть, — тихо сказала Ария. — Но вместе с ним оказался бы уничтожен весь этот мир. Анесера, — богиня кивком показала на главную злодейку, замершую, как и все остальные, — ей суждено обратить Чарду в пыль.

— Вы хотите сказать, что она, — я снова не удержалась и некрасиво ткнула пальцем в колдунью, — сильнее вас? Вы же богиня!

Ария как-то обреченно вздохнула.

— Есть закон, нарушая который, я теряю на время магию, — спокойно пояснила она.

— Что за закон?

— Я не имею права вмешиваться в судьбу созданий этого мира, — призналась Великая Кудесница. — У моего волшебства есть цена, Варвара, потому что оно слишком велико. И, увы, я уже несколько раз нарушила этот непреложный закон, за что и расплачиваюсь.

Богиня вздохнула, поправила воротничок на платье.

— Несколько лет назад я узнала, что Чарда в опасности. Не спрашивай, кто сделал для меня это предсказание. Не моя тайна. Так вот… спасти этот мир может лишь наследный принц Шелдронии — Ирас. Но опять же… ему суждено погибнуть.

— Что? — я едва удержалась, чтобы не схватить богиню в охапку и не потрясти.

Как она может так спокойно об этом говорить? Да не нужен мне весь этот мир без Ираса!

— Варвара, я же не сказала, что желаю принцу гибели, — мягко заметила Ария.

Я снова вздохнула, и Великая Кудесница слабо улыбнулась. Странная она какая-то… Или все богини такие?

— Я стала искать выход из этой непростой ситуации. К нам в Чарду, как ты уже знаешь, попадали люди и маги из других миров, но у них были иные предназначения. Я несколько раз создавала ураган Морганы, чтобы найти ту, что станет избранницей Ираса. Только она сможет…

— Что? Так моя миссия заключается в том, чтобы стать его…

Я запнулась, не зная, какое слово нужно подобрать.

— Да. Боюсь, что именно так. До тебя были и другие девушки, но на них Ирас не обращал внимания. Уж не знаю, почему. Ты была моей последней надеждой.

Руки у меня непроизвольно сжались в кулаки. Если бы передо мной не богиня стояла, не удержалась бы и чисто по-женски разобралась.

— Злишься? — не удивилась Ария. — Это логично. Я хотела сделать, как лучше. Даже ураган призывала с этой целью, чтобы никто не заподозрил мое вмешательство. Только ты все равно разрушила все мои планы.

Она улыбнулась, слегка наклонив голову.

— Тебя сразу должно было в МыШКу перенести, а там был бы бал, танцевальный конкурс… И Ирас бы обратил на тебя внимания. Не смог бы не обратить! Ты слишком сильно отличаешься от других мастериц. Все бы могло получиться, но…

Ария посмотрела на меня, едва ли не метающую молнии, и обреченно вздохнула.

— Мы с Ирасом встретились случайно? — хрипло спросила я.

— Нет. Мне пришлось столкнуть ваши путевые клубки дважды. В том трактире, где вас с менестрелем искали разбойники, и тогда, когда вы пили отравленное асканийское вино. Больше я ваших судеб не касалась.

Мы помолчали. Что мне ей на все это сказать? Спасибо? Не получается. Понимаю, что Ария хотела спасти свой мир, но…

— Я смогу вернуться домой?

— Да. Через неделю откроется портал.

— Но должен же в конце лета, — удивилась я.

— В Великой пустыне время течет иначе. В Чарде сейчас заканчивается август.

И она так легко об этом говорит? Я открыла рот, закрыла.

— Но получается, что король Эридан уже мертв! Директор Моргана говорила, что у него срок…

— Я замедлила проклятие, но вы должны вернуться сегодня. На большее моей магии не хватит. Я слишком во многое вмешалась. Опять, — в голосе Арии звучала неподдельная тоска и тревога.

Но раскаяния она не испытывала.

Я посмотрела на склонившуюся над Ромео Фиону. Друг умирал, и шанса выжить у него не осталось. Я это точно знала. Перевела взгляд на бледного Ираса, запутанного в черную паутину, которая вытягивала силы. Вспомнила о короле Эридане, без которого в Шелдронии начнется хаос. Развернулась к волшебному источнику.

Выбирай, Варь. Между лучшим другом, любимым человеком и целым миром. Кого из них ты предашь? Кого спасешь? Чья смерть тяжелым камнем ляжет на твое сердце? Перед кем хочешь остаться виноватой? И кем ты хочешь быть? А кем — не желаешь?

Я не хочу делать такой выбор. Не желаю. Они все мне дороги! Как можно решить, кому из них умереть? Еще ведь есть и Анесера, а, значит, глоток волшебной воды достанется ей, потому что она просто сильнее. И что будет потом?

Ария подошла к источнику, щелкнула пальцами, в ее руках появилась фляга. Она набрала воды, закрутила крышку, что-то прошептала, и фляга слабо засветилась голубым.

— Здесь глоток волшебной воды, которую может выпить только король Эридан, — тихо сказала она, протягивая мне фляжку. — Я отдаю свой долг за вмешательство в твою судьбу, Варвара.

Наши глаза встретились.

— Спасибо, — прошептала я, силясь не разреветься.

— Набирай в свою флягу волшебной воды. И спасай… Послушай сердце, — тихо сказала Ария. — Я, увы, больше ничем не могу помочь.

— Ромео… он умрет?

Богиня промолчала. И это стало красноречивее любого ответа.

— Клубок его жизни лишь слегка потемнел. Может быть, вы вместе найдете выход. Вспомни о своем мастерстве, Варвара. Поверь в свои силы ради тех, кто дорог. И когда наступит момент выбора, сделай его, не сомневаясь. Твое сердце, беспрестанно верящее в добро, поможет.

Ария улыбнулась, снова превращаясь в ту, что предстала передо мной несколько минут назад.

— Какая из меня кудесница? Сказать-то легко…

Мне безудержно хотелось плакать. Как выбрать между лучшим другом и тем, кого люблю? Как? И Фиона меня точно никогда не простит, будет до конца жизни ненавидеть. Да я сама себе буду противна после такого! Что же мне делать?

— Если бы ты не верила в волшебство, то никакие силы, даже мой ураган, не смогли бы переместить тебя в этот мир, — заметила Ария.

— Неужели вы и правда не можете больше ничем помочь? Мне в МыШКе говорили, что судьба человека — это нить, и ее прядут боги.

— В корне неверное рассуждение, Варвара. Ты делаешь себя сама своими поступками, действиями или бездействием, словами и мыслями. Я даже не могу заставить тебя кого-то полюбить, пусть я и богиня.

Голос Арии звучал мягко, как-то чересчур спокойно. И я ощутила, как меня волной накрывает какое-то странное умиротворение. Похоже, Великая Кудесница все же применила чары.

— Я могу попросить об одолжении? — спросила я, пока Великая Кудесница не исчезла.

— О каком?

— Скажите Глебу правду. Он этого заслуживает.

— Думаешь, порадуется, что я — его мать? — богиня нахмурилась.

— Его отец был охотником на Таркских Болотах, погиб, — вспомнила я. — Не лишайте Глеба еще и вашей любви. Думаете, если он боевой маг, лихо машет мечом, то в вас не нуждается?

Ария с сомнением посмотрела на меня.

— Да сколько бы тебе ни было лет, хоть пять, хоть пятьдесят, всем нужна мама, — вздохнула я, вытирая слезы, бегущие по щекам. — И это не мне необходимо, а в первую очередь вам и Глебу. Пожалуйста, скажите ему правду. А уж какое решение примет…

Я развела руками, некрасиво шмыгая носом.

Великая Кудесница молчала очень долго. Я не знала, о чем она думала, но голос ее прозвучал совсем тихо:

— Я рада, что избранница Ираса меня не разочаровала. Он сделал достойный выбор.

Скажет! Я с облегчением вздохнула.

— Нить времени натянулась слишком сильно. Я не могу ее удерживать, иначе порвется и будет… Плохо будет, — созналась Ария. — У тебя полминуты, чтобы сделать выбор, Варвара.

Я быстро набрала воды во фляжку, и источник тут же вспыхнул, исчезая. Валун, из которого он бил, распался на куски. Я сделала глубокий вдох, подошла к Ирасу и поднесла флягу к его губам. Он — единственный среди нас, кто сможет справиться с Анесерой, и будем надеяться, найдет способ спасти Ромео.

— За его спиной две дюжины боевых магов, которыми управляет Анесера, — на прощение предупредила Великая Кудесница, тая в воздухе.

Черная паутина опала и рассыпалась, Ирас сделал вдох и открыл глаза. Мгновение — и меня просто отшвырнуло в сторону, а боевой маг обернулся.

— Глупая девчонка, что ты натворила!

Гневный голос Анесеры отозвался эхом по огромному залу.

— Ирас, за твоей спиной — боевые маги! — прокричала я.

Принц развернулся, призывая меч, а я кинулась к Ромео и Фионе, накидывая один за другими щиты.

— Прости, — прошептала я подруге, зная, что такое точно невозможно.

Кентавр всхлипнула. Ненавидит? Оно и верно.

— Ты правильно поступила, Варь.

И от этих слов мне захотелось взвыть, разгромить эту проклятую пещеру, повернуть время вспять… Да хоть что-то сделать, чтобы Ромео — неподвижный и бледный, но такой родной — остался жить!

Я обернулась, наблюдая, как Ираса окружают маги в темных плащах. Справится? Меч засиял красным, коснулся первого врага, и тот упал, как подкошенный. И сияние оружия тут же угасло.

— Не поможет, племянничек, — прошипела Анесера, не вмешиваясь в битву, а лишь наблюдая.

Я поднялась, достала иголку. Конечно, я мало, что могу.

— Сеть, — прошептала Фиона.

— Думаешь, сработает?

— Задержит.

Спасибо Арару за то, что меткость довел до автоматизма. Да и злодейка не ожидала от меня действий.

Пока Анесера выпутывалась и ругалась, Ирас получил время, чтобы убить с десяток врагов.

— Не лезь, — крикнул принц, едва я сделала попытку вынырнуть из-под защитного купола.

Возразить я не успела. Пещеру наполнил странный шепот и шелест. Я сначала даже не поняла, что к чему, но потом увидела ползущих по стенам пауков. Черную паутину же удерживал какой-то странный синеватый щит, сплетенный, казалось бы, из сотней сверкающих нитей. То ли Ария наложила, то ли Ирас успел какой-то артефакт применить. В любом случае — это чудесно. Упади хоть нить этой паутины на нас — и не останется шанса, чтобы выжить.

Пауки приближались. И почему на них не действует защитный купол, как на паутину? Мамочки! Как же страшно! Зажмуриться бы, сбежать, спрятаться, довериться тому, кто сильнее… Я стиснула зубы и остановилась.

А потом… да, наверное, я сделала глупость, покинув защитный купол, но я просто не могла бросить Ираса наедине с обезумевшей мастерицей, темными колдунами и этими мерзкими…

Первый паук упал передо мной, вспыхнул черным огнем, разросся и превратился в человека. Лицо у него было бледное, как у вампира, клыки черные, острые, глаза бездонные, и не руки, а когти.

Я замерла, как парализованная, паук прыгнул и отлетел в сторону, запутавшись в сетях.

— Спина к спине, — скомандовала подруга, оказываясь рядом. — Хотя…

Фиона держала в одной руке иголку, в другой — еще одну сеть и каким-то немыслимым образом успела обернуться кентавром. Я накинула на нас щит от нечисти, надеясь, что он сработает. Подруга отшвырнула задними ногами второго превратившегося паука, встала в боевую стойку.

— С-спасибо, — пролепетала я.

На этом наше везение закончилось. Слава всем богам этого мира, что мой щит сработал. Не так, как я планировала: он не давал паукам нас укусить и оцарапать, но главное, что хоть какая-то защита у нас теперь была. Но надолго ли ее хватит? И что будет, если Анесера доберется до нас и разрушит щит?

— Копыта гоблина! — выругалась Фиона, отпихивая сразу троих, которые прыгнули сверху.

Пауки превращались быстро, тянулись к нам, и подруга только и успевала, что протыкать иголкой тех, кто прыгал сверху, а я неуклюже била оружием наступающих, дрожа от страха.

Сколько мы продержимся? У меня уже силы заканчиваются, а спину и руки так ломит, что я не уже готова сдаться. И самое ужасное, что за всей этой толпой я не вижу ни Ираса, ни Ромео, ни даже Анесеры!

Я промахнулась и, покачнувшись, упала. Вскочила, отталкивая иголкой очередного паука, и не поверила своим глазам.

В пещере что-то сверкнуло, потом открылся портал и из него выскочили Арар и Глеб! Я даже сначала подумала, что они мне мерещатся, но едва боевые маги с нами поравнялись, Арар прошептал:

— Скажи спасибо Арии, которой я пообещал тебя простить.

Так, а богиня, оказывается, успела поговорить с Глебом. Шустра. Интересно, это она их сюда перекинула на подмогу? Впрочем, какая разница-то?

Очередной оборотень-паук отлетел в сторону. Глеб накинул на нескольких сети, которые появлялись у него из рукавов черной туники, как у фокусника кролики. Арар рубил нечисть мечом, лихо уворачиваясь от их когтей и клыков. Но пауков все равно было много, до безумия. И без магии с ними справиться было нереально.

— На землю! В глаза мне не смотреть! — приказал Ирас, появляясь неподалеку.

— Не сможешь, — прошипела Анесера, наконец-таки оказываясь в поле моего зрения.

Пещеру залило сиянием, мы с Фионой рухнули вниз, Арар и Глеб, оказавшиеся рядом, последовали нашему примеру, резко выдохнули и замерли. Я набросила универсальный щит взамен только что лопнувшего. Насколько его хватит теперь в этом странном месте? На неподвижном Ромео вроде бы все щиты держатся.

— Что он задумал? — не удержавшись, прошептала я.

— Лучше тебе не знать, — ответил Арар. — Не вздумай ему в глаза смотреть. Умрешь.

Пока я осмысливала то, что услышала от боевого мага, что-то ярко сверкнуло. Закричала Анесера, и мне послышалось в ее голосе отчаяние. Грохот сыпавшихся камней оглушал, а потом вдруг он прекратился, и исчезло давление на щит. Все же не выдержал камнепада! Но мы целы и живы, а это — главное.

Я приподнялась и в оцепенении уставилась на камни, которые нас окружали. А где пауки? Погребены под завалом? Я подняла голову, рассматривая своды пещеры. Целые. Надо же! Как странно-то! А откуда тогда камни взялись? Ничего не поняла. Повернулась к Ирасу и… Белая молния ударила в одного из боевых магов, что метнулся к принцу, и он мгновенно окаменел и рассыпался. Я зажала рот, чтобы не закричать.

— Варь, — прошипела Фиона, нащупывая мою руку и пытаясь утянуть меня обратно. — Не смотри. Нельзя.

Арар, не вставая, решил заставить меня наклониться, но тоже не преуспел. У меня никак не получалось оторваться от этого зрелища — боевых магов, осыпающихся в камень от одного сверкающего взгляда Ираса. Анесера пыталась пробить щит, наброшенный на паутину, но тот оставался неподвижен. Она сжала руки в кулаки, выпустила темные лучи тумана…

— Ирас! — крикнула я.

Маг обернулся, молния скользнула ко мне, и принц в мгновение ока побелел. Он метнулся вперед, но быстрее своей же магии быть не мог. Белая стрела засверкала, и я заморгала, озаренная вспышкой, но тут же пришла в себя.

— Черные щупальца! — прокричала я, решив предупредить принца об опасности.

Ирас вздрогнул, как будто увидел вместо меня заговорившее дерево. Принц резко развернулся, встретился взглядом с проклятой мастерицей… Белая молния на этот раз была ярче и сильнее, чем предыдущая. Анесера вскрикнула, но получилось это глухо и тихо, потому что странная магия практически сразу превратила ее в камень, и через мгновение она просто рассыпалась в пыль.

В пещере стало тихо. А потом Ирас кинулся ко мне. Я вскочила и сделала попытку сбежать. Когда он рычит — лучше с ним не спорить. Принц меня схватил, затряс, как яблоню.

— Ты же в камень должна была обратиться! Ты… ты…

У боевого мага просто не осталось слов. И самое страшное — я чувствовала, как дрожат его руки на моих плечах. Это у сильного-то, уравновешенного и смелого Ираса!

— Как видишь, не сработало. Ты против? — нашлась я, думая, как бы и чем бы его отвлечь, чтобы успокоить.

Сейчас поцеловать или все же немножко подождать?

Я всхлипнула. Да нужна я ему?

— С ума сошла? Да у меня чуть сердце не остановилось, когда я…

— Ирас, отпусти меня. Больно, — просипела я. — И там Ромео… он умирает. Помоги ему, пожалуйста. Помоги! Я что хочешь для тебя сделаю, только…

Меня поставили на землю. Осмотрели с ног до головы, явно замечая трясущиеся руки, дрожащие губы и текущие по грязным щекам слезы.

— Нет! — крик Фионы заставил меня обернуться и кинуться к рыжику.

Подруга рыдала, обнимая Ромео и бессвязно шепча признания в любви. Я опустилась рядом с ней, всхлипнула.

— Ирас…

А в ответ тишина. Неужели не поможет?

Я оглянулась. Боевой маг стоял и смотрел на нас. Глеб и Арар делали вид, что их сейчас интересует лишь пещера, не вмешиваясь.

— Если спасу, изменю его судьбу, — глухо сказал Ирас.

— И пускай! — хором воскликнули мы с Фионой.

— Цена моей помощи будет высока.

— Согласна на любую, — прошептала я, размазывая по щекам слезы.

— Меняя его судьбу, я должен буду изменить и свою, — тихо заметил Ирас. — Иначе просто не сработает. Он должен был умереть еще в трактире от яда, добавленного в вино. Такова его судьба. Ария тогда запретила помогать, я нарушил…

— Ты… ты…

— Его магия пробудилась, потому что ты вмешался? — спокойно уточнила Фиона.

— Да не было в нем магии! — вздохнул Ирас. — Я часть своих сил отдал, поэтому Ромео и смог стать…

То есть сделал то, что не смогла сделать Малика?

— А зачем? — шепотом спросила Фиона.

— Он Варваре несколько раз жизнь спас. Я был перед ним в долгу, — ответил принц, вздыхая.

Кентавр снова склонилась над другом. Я встретилась глазами с Ирасом.

— Я согласна на помощь, готова отдать установленную плату — изменение своей судьбы, Ромео и принца Ираса, — спокойно сказал боевой маг. — Повтори, Варвара.

Я прошептала. Принц подошел, протянул мне открытую ладонь.

— Порежь иглой. Мне она в руки не дастся. Смелее, — велел он, видя мою нерешительность.

Вдох, Варь. И действуй.

— А теперь Ромео и себе.

Я дрожащими руками сделала, как он сказал. Боевой маг кивнул, пропел странное заклинание, и из моего пореза потянулась кровь, на глазах превращаясь в тонкую красную нить. Тоже самое происходило у принца и рыжика.

— Связующее заклинание, — невозмутимо приказал Ирас.

Я нервно сглотнула, рассматривая зависшие нити, прошептала.

— А теперь переплетай.

— К-как?

— Иголкой. Она пусть и велика, но сработает.

Провозилась я долго. Дрожащие руки и бежавшие слезы делу не помогали. Я неуклюже подцепляла нити и с трудом создала косичку.

— Одна судьба, одна жизнь, одна смерть, — произнес Ирас, и косичка вспыхнула белым светом и растворилась в воздухе.

— Приняла, — выдохнул Арар, оказываясь рядом. — Твоя мать, Глеб, приняла их клятву.

Но нам с подругой до этого не было никакого дело. Мы смотрели на рыжика и ждали… чуда. Ромео сделал вдох и открыл глаза. Мы с Фионой кинулись к нему, обняли и разрыдались. Рыжик растерянно улыбнулся, прошептал что-то успокаивающее, но слов мы не разобрали, стиснул нас покрепче.

— Прости…

— А я думала…

— Но мы…

Разобрать наши с Фионой обрывки фраз друг даже не пытался, лишь поглаживал обеих по макушкам и глубоко дышал.

— Ты как? — додумался поинтересоваться Глеб, спустя некоторое время.

— Жив, — коротко ответил менестрель и улыбнулся.

Я выпуталась из его объятий, наблюдая, как Фиона и Ромео целуются. Всхлипнула.

— Как будем возвращаться? — спросил Арар.

— Ты зачем их сюда пустил? — устало уточнил Ирас.

— А твоя… Варвара у нас зелье украла, — сдал меня боевой маг.

Я снова всхлипнула и посмотрела на Ираса, глаза которого потемнели, напоминая небо в грозу.

— И как же вы тогда здесь оказались? — поинтересовался он.

— Нам Ариадна помогла.

Интересно, это кто же такая?

— Когда мы очнулись на постоялом дворе, поняли, что нас твоя… — Арар снова остановился, явно пытаясь справиться с эмоциями, — Варвара обманула, отправились к асканийской принцессе. Рассказали, что нас… ммм… обокрали, а ты — в опасности.

— И она помогла? — спросил Ирас, хмурясь.

— Представь себе! Дала алмазов, летающий ковер, оторвала от своего зачарованного клубка нить, наложив путеводное заклинание…

Боевые маги гневно уставились на меня.

— Они хотели нас в МыШКу отправить, — пожаловалась я Ирасу.

Правильно ведь говорят, что лучшая защита — нападение!

Глеб хмыкнул, но очевидное отрицать не стал. Значит, я тогда была права. И как бы все тут обернулось, если бы мы остались в МыШКе? Боюсь и представить.

— С этим потом разберемся. Сейчас главное вернуться. Мама, наверное, после смерти отца…

— Он жив. Мне Ария сказала, — выпалила я, заметив, как меняется выражение лица Ираса.

В черных жемчужных глазах вспыхнули небывалая радость и надежда, но тут же угасли.

— Но волшебной воды у нас нет. Ты же на меня ее использовала, — вздохнул он, бессильно сжимая кулаки.

Я в очередной раз всхлипнула, поднялась, отцепила флягу от пояса.

— Ария извиняется за то, что перекинула меня в Чарду, — прошептала я, оставляя флягу в ладонях оторопевшего принца.

Боевые маги улыбнулись и синхронно фыркнули.

— Наверняка твоя матушка, Глеб, боится, что этот мир не выстоит, если не помочь юной кудеснице, — хмыкнул Арар. — Портал бы еще открыть…

— Ирас, ты ведь можешь вытянуть магию из остатков паутины, — заметил Глеб.

— На полпустыни хватит, — устало ответил Ирас.

— Вам нужны артефакты, в которых волшебство есть? У меня магические щиты остались, — тихо сказала я, боясь, что маги рассмеются моей глупой и ненужной помощи. — И еще три заклинания, которые Огана закрепила.

— И мой ковер, если нужно…

Ромео поднялся, отряхиваясь и протянул руку раскрасневшейся Фионе. Ирас оценивающе посмотрел на нас, прикрыл глаза.

— Отойдите к стене. Я не хочу, чтобы кого-то зацепило этой пакостью.

На этот раз мы послушались. Я не знаю, что сделал Ирас и как, но паутина исчезла, едва он поднял руки и что-то резко сказал. Не было ни света, ни вспышек, ничего.

— На полпути хватит, — сощурившись, сказал Ирас.

— Можно добраться до Аскании, попросить помощи…

— Потеряем время. Варвара, давай щиты.

Нити с гребенок я снимала одну за другой, радуясь, что они еще остались. Боевые маги молчали. Щиты лопались, как мыльные пузыри, и исчезали. Ирас глубоко вдохнул, сосредоточился и открыл портал.

— Сын! — голос королевы, одетой в мятое голубое платье, сорвался на всхлип.

Она, по всей видимости, держалась из последних сил. И все же верила, что помощь придет.

— Все будет хорошо, мама.

Ирас наклонился над лежащим отцом, приставил флягу к губам, влил волшебную воду. Затем мягко обнял мать, целуя в макушку.

— Дан, — королева рванула к пришедшему в себя королю, покрывая его лицо поцелуями. Потом затихла, обернулась к нам.

А мы, признаться, были хороши. Измазаны в песке и грязи, со спутанными волосами и разорванной одеждой. Солнце, что светило в огромные окна, не давало даже шанса скрыть неподобающий вид. Ромео и Фиона попытались сделать реверанс, но дружно застонали и покраснели.

— Спасибо, — коротко сказала Изабелла. — Я распоряжусь, чтобы вам приготовили покои.

— Я сам, мама. Побудь с отцом, — тихо ответил ей Ирас.

Он поднялся, подошел к двери, и мы, не прощаясь, покинули короля с королевой.

Слуги, встретившиеся по пути, от нас шарахались, как от привидений. Фиона и Ромео скрылись за дверью покоев, Глеб и Арар переговаривались с Лисом, который появился пару мгновений назад прямо перед нами, а Ирас и я молчали. Я боялась открыть дверь и оказаться не в коридоре, полном слуг и друзей, а с ним наедине.

— Ваше высочество, поздравляем с помолвкой!

Я обернулась и уставилась на девушку, одетую в ярко-желтое платье и сверкающую бриллиантами прямо средь бела дня. Она кокетливо улыбнулась, сделала великолепный реверанс. Профессор Рут ей бы стоя поаплодировал, честное слово!

— Спасибо, Инесса, — невозмутимо сказал принц.

Вот так случайно и опускаются с небес на землю. Мне пары слов хватило, как оказалось.

— Ты помолвлен? — спросила я, чувствуя себя так, словно падаю в пропасть.

— А ты не рада? — спросил он, вталкивая меня в комнату и закрывая дверь.

Конечно… Прямо счастлива! Не разрыдаться бы только перед ним от такой прекрасной новости!

Помолвлен! Елки зеленые! А на что ты надеялась, Варь? Ох, и глупая…

Наверное, мне стоило промолчать, но я не смогла.

— Ты… ты… постоянно мне лгал! Сам говорил о доверии, но не сказал даже, что твой отец под проклятием!

— А был должен? — удивился принц.

— Ты издеваешься?

Как он может быть сейчас таким спокойным и равнодушным!

Ирас подошел к окну, вздохнул и развернулся ко мне.

— Ты сама многое не договаривала, Варвара. Могла бы и пуговицы показать. Не отобрал бы.

— Ты… ты… с ума сошел, да? Думаешь, если бы знала, что они артефакты и могут помочь, не дала бы? Зачем было, как вору, являться ко мне на чердак?

Принц сощурился. Похоже, мне не стоило так резко… Но что я уже теряю? Да ничего. Мне вдруг стало себя безумно жалко. Я за ним, иродом проклятым, полсвета прошла, а он… помолвлен!

— Ты устала. Отдохни, и потом поговорим, — холодно предложил Ирас.

— Я не желаю тебя видеть! — крикнула я, едва он направился к двери. — Никогда, слышишь? Можешь возвращаться к своей принцессе и жить с ней долго и счастливо!

— Успокойся, пожалуйста.

Ирас подошел и заглянул мне в глаза.

— Я понимаю, что ты перенервничала. Мы обо всем с тобой поговорим. Я обещаю. Ты все…

— Ненавижу тебя!

А что мне еще сказать мужчине, который разбил мое сердце?

Нет, есть такие особы, способные сдержаться в подобный момент, даже презрением окатить, но они — не я. Увы.

Ирас напрягся, попытался ко мне прикоснуться, но я увернулась.

— Уходи. Никогда не желаю тебя видеть!

Черные глаза полыхнули странным огнем, а потом принц развернулся и вышел. Я безутешно разрыдалась. Да лучше бы я умерла, чем знала, что он помолвлен! И главное, на что я надеялось-то? Принцы никогда не женятся на таких, как я! Это только в сказках бывает. Полюбил крестьянку и жил с ней долго и счастливо.

Ну и пусть! Я вытерла слезы. Не буду за ним бегать! Моя совесть чиста. Я спасла этот проклятый мир, вернусь через неделю к родителям, и все встанет на круги своя. Нельзя сдаваться! Надо вспомнить о своей гордости, которая точно не позволит вешаться на шею тому, кому я безразлична.

Обманщик! И это самое подлое. Он заключил помолвку с асканийской принцессой перед тем, как отправился на поиски! Ненавижу! Гад, негодяй, злодей! Мамочки! Как же сильно-то я его люблю.

Очередной поток слез хлынул из глаз. Раздался стук в дверь, и я бросилась в ванную, не желая никому показывать, как мне плохо.

В душе я стояла долго, надеясь, что вода смоет тревоги, печали и усталость. Вытерлась полотенцем, растирая кожу до красноты, посмотрела на свои опухшие щеки и запавшие глаза, вздохнула. Кто-то заботливо положил ночную рубашку на небольшой стульчик, и я ее натянула.

Слуги суетливо расстилали постель и расставляли еду.

— Спасибо за заботу, но есть мне не хочется. Оставьте меня одну, я посплю, — попросила я.

Служанки молчаливо откланялись, с любопытством смотря на меня, и исчезли. Я забралась под одеяло. Завтра же отправлюсь в МыШКу. Думаю, что директор Моргана потерпит меня несколько дней, прежде чем я вернусь домой. С этой мыслью я закрыла глаза и провалилась в сон.

Глава двадцать девятая

- Варя! Варя, просыпайся! — кто-то безжалостно тормошил меня за плечо, скинув теплое и такое желанное одеяло.

Я — Успокойся. Обычная гадюка. Она даже на тебя внимания не обратила. Варя!

Ромео крепко держал меня, а Фиона брызгала на макушку холодной водой.

— Я до ужаса боюсь змей. И скорпионов. И пауков.

Да вообще проще перечислить, чего я не боюсь.

— Лучше бы ты пустынника боялась, — тихо сказал Ромео.

Фиона на него шикнула, напоминая, что не стоит говорить о хозяине пустыни. Накликаем так беду.

— А это кто?

Любопытство взяло верх, и я не удержалась от вопроса. Вниз теперь не смотрела, опасаясь увидеть еще кого-нибудь ползающего или прыгающего, а вот расспрашивать друга не перестала.

— Дух, который создает песчаные бури. Вот с ним лучше не встречаться и его не злить.

Рыжик безуспешно попытался отцепить мои пальцы от его туники, но потерпел поражение. Лишь вздохнул, смиряясь с неизбежным, и стал смотреть вокруг.

Через час полета, кустарники исчезли, и мы ненадолго спустились.

— Как думаете, еще далеко? — поинтересовалась Фиона.

Время в пустыне текло иначе. Замедлялось, растягивалось. Я читала, что можно провести здесь сутки, а в той же Аскании пройдет месяц. Или наоборот. Как определить, что мы окажемся в самом центре пустыни? Вся надежда только на путеводную магию клубка.

— Четверо суток пути, — ответил Ромео.

— А как ты определил? — удивилась я.

— Путеводная нить уменьшилась на одну пятую. Значит, точно четверо суток.

— У меня может не хватить щитов, — с ужасом созналась я.

— Придется поторопиться. Я могу пойти, а вы полетите.

— Думаешь, что так будет быстрее? — поразилась Фиона, с которой я была согласна.

Друг вздохнул, почесал рыжую макушку.

Кентавр отряхнула с белой туники песок, втерла мазь и завязала на голове косынку.

— И насколько хватит щитов? — деловито уточнила подруга.

— На три дня, — созналась я.

— До маяка можем успеть добраться, если прибавим скорости.

— Скинем ненужные вещи? — уточнил Ромео.

— А почему бы и нет?

— Но до волшебного источника щитов не хватит, — вздохнула я.

— Смотря сколько до него будет нужно добираться, — Фиона забралась на ковер, осмотрела наши пожитки. — Давайте просто не будет тратить времени.

Мы с Ромео сели на ковер, который за это время успел всем опыстылить. Мешок с едой кинули вниз, не сговариваясь. Обойдемся без сухофруктов, раз есть сухари, потерпим. Следом полетела вся запасная одежда, плащи и обувь, кроме одного комплекта на каждого. Сбросили два рюкзака и даже одну флягу. Мазь от ожогов и небольшая аптечка остались. Ковер поднялся выше, скорость увеличилась.

А я-то мечтала, что вечером мы будем сидеть на остывающем песке и можно будет призвать ручей, постирать одежду… Вздохнула и вытерла грязным рукавом лоб. Что-то ты, Варь, размечталась.

Я попила воды, чувствуя неимоверную усталость. Жара отнимала много сил, и только мысль о том, что вскоре я доберусь до Ираса, согревала.

На третий день мы попали в долину кактусов.

— Зажимаем нос, — прокричал Ромео.

Мы послушались, вдыхая горячий воздух ртом.

Кактусов было много. Но они существенно отличались от тех, что я видела на картинках или в горшках на подоконнике у себя дома. Кактусы выращивала бабушка. Она часами могла о них рассказывать и смотреть на бутоны цветов. Радовалась, как детям, когда те появлялись и наполняли дом дивным ароматом.

В волшебной пустыне кактусы были темно-зелеными, покрытые черными длинными иглами и огромными, как деревья.

— Создают миражи, едва вдохнешь воздух, — пояснил всезнающий Ромео.

— Страшные? — уточнила я, вспоминая, что миражи нас все эти дни совсем не напрягали, лишь развлекали.

Где такое еще увидишь? Для того чтобы была иллюзия, ее надо создать при помощи магии, а тут… миражи возникают сами собой, рассказывая о тех, кого пустыня запомнила. Может быть, они и есть то истинное, настоящее волшебство? Кто знает…

— Слишком правдивые, — ответил друг. — Человек верит в то, что видит, остается в эти кустарниках навечно.

Да уж! Такого счастья нам не надо. Короля бы спасти от смерти, Ираса отыскать, родных повидать… Я снова потрясла головой, отгоняя непрошенные мысли. Что-то слишком часто в этом месте мне становится тоскливо. Будто пустыня вытягивает все тщательно скрываемые желания наружу, обнажает сокровенное, усиливает страхи во много раз. Или мне все это кажется?

Я оглянулась на оставшуюся позади долину с кактусами, бросающие тени. Но назад уже не повернешь, как бы ни хотелось.

И снова потянулись бесконечные пески. К ним мы тоже быстро привыкли, перестали удивляться, только рассматривали изредка шнырявших ящериц и ползущих змей. А вот жара сводила с ума. Воздух нагревался настолько, что казалось, мир растворяется перед глазами, сливается в одно желто-синее пятно. День выдался тяжелым, длинным. Мы по очереди дремали, мечтая быстрее оказаться возле призрачного маяка.

Последний щит лопнул на рассвете, и я, вздохнув, полезла за запасными гребенками. Но достать их не успела, потому что ковер неожиданно замер.

— А почему мы…

— Прибыли, — ответил Ромео, задумчиво потирая нос.

— Да? — мы с Фионой оглянулись.

Кроме песка вокруг ничего не было.

— Спускаемся? — уточнила подруга.

— Разумеется.

Мы осторожно сошли с ковра, собрали оставшиеся вещи.

— И где здесь маяк? — спросила Фиона, утирая мокрый лоб и откидывая грязные пряди волос за спину.

— Поисковое заклинание не может ошибиться. Мы же нить из клубка, как нас научила Огана, привязали к ковру, — ответила я. — Наверное, увидеть маяк может только призрак.

Ромео сверкнул синими глазами, задумался.

— Думаю, что нужно выпить зелье, — предложил менестрель, доставая флакон.

— Хорошо, — сказала я, стараясь не паниковать. — Какой знак вам подавать?

Не то чтобы я опасалась, что зелье не подействует, но на всякий случай подстраховывалась.

— Ты же призраком будешь, верно? — Фиона поежилась от этой мысли.

— Да.

Я с трудом себе представляла, как это, поэтому посмотрела на подругу с сомнением.

— Тогда спустишься к нам и укажешь направление, если что…

Ромео не договорил и вздохнул.

— А если вы меня не увидите?

— Хорошо. Тогда я положу на песок свою иглу, а ты попытаешься ее повернуть. Но по логике мы должны тебя видеть.

— Дедушка Феофил говорил, что сына проводника они тогда заметили, — тихо созналась Фиона.

И у меня создалось нехорошее подозрение, что караванщики разглядели призрака только потому, что юноша был мертв. С зельем это может не прокатить.

Видимо, друзья подумали о том же самом, поэтому поправили иголку.

— Ох, Ромка! А как Ирас справился-то? Может, не будем мудрить? Я просто перестану быть призраком и покажу направление. Сдается, что магия в пустыне такова, что я в любом случае запомню путь.

— И то верно. Мы что-то заволновались, — менестрель протянул мне флакон с зельем. — Пей и иди.

— И ни о чем не думай! — велела Фиона, крепко меня обнимая.

Но тут же выпустила из объятий и смутилась.

— Без прощаний, да?

— Разумеется, — рыжик хмыкнул, а подруга робко улыбнулась.

— Не волнуйся. Все будет хорошо. Верь в это. Ты же можешь.

Я открутила крышку, понюхала зелье, которое абсолютно ничем не пахло, и выпила одним глотком.

По горлу побежал холод, мир расплылся и покачнулся, я почувствовала, что падаю, а затем пришла странная легкость. Я моргнула и посмотрела на друзей, склонившихся надо мной. Непривычно быть привидением, если честно. Я попыталась принюхаться, но никаких запахов не уловила. Ощущение жары и духоты тоже исчезло. Даже песок под ногами не чувствовался. Странное ощущение. Будто я и вправду неживая. Эмоции, правда, остались.

И особенно жутко смотреть на свое тело, оставшееся внизу.

Ромео подхватил меня на руки и перенес на ковер. Фиона тревожно вгляделась перед собой, и я помахала ей рукой. Подруга на этот жест не ответила, значит, она меня не видит. Что ж, не буду терять время!

Я огляделась и охнула.

Маяк, сотканный, казалось бы из тонких, полупрозрачных нитей, был в нескольких шагах от меня. Высокий, полуразрушенный, но как великан в дозоре, не растерявший своей мощи, он поражал. Наверняка когда-то был выстроен из огромных булыжников. Я подошла к двери, болтающейся от невидимого ветра, обернулась в последний раз на друзей и вошла.

Внутри почему-то часть ощущений вернулась. Не знаю, как это было возможно у призрака, но я чувствовала холодный и мокрый каменный пол и шершавые стены и ступени, пока поднималась на самый верх. Торопилась, зная, что времени у меня немного.

Наверху дул пронизывающий ветер. Там, внизу, в песках, он не чувствовался, а здесь… Порывы были сильными, холодными, доносили соленые запахи моря. Я вдохнула этот ни с чем несравнимый аромат. Обязательно потом поинтересуюсь, что это за зелье такое необычное. Огромный костер из дров был сложен прямо посередине ровной площадки. Рядом в обычном фонаре горел призрачный огонек. Темно-сизый, непривычный.

Его нужно зажечь? Для чего? И как найти путь к источнику?

Я подошла к полуразрушенной стене, старательно обходя разбросанные камни, выглянула и вздрогнула. Пустыни не было. Да какой там! Даже воспоминания о ней не осталось. Внизу бушевало призрачное море. Волны разбивались об огромные черные и скользкие валуны, шипели, как змеи, лизали призрачные стены маяка. Небо казалось черным, бездонным, как пропасть. Я ожидала увидеть сверкающие молнии, но их просто не было.

Отошла, вспомнив, зачем я здесь, споткнулась о камень и уставилась на надпись. «Не слушай их голоса, чудо. Просто зажги маяк».

Ирас! И сердце ухнуло вниз от какой-то безудержной радости, но тут же раздался слабый шепот, и я как будто бы очнулась ото сна. Кинулась к призрачным дровам, разбила фонарь, выпуская огонь.

Голоса стали сильнее, пока разгоралось пламя. Мне чудилось, что они зовут, манят, утешают, дарят надежду. Не оборачиваться. Не смотреть на призрачное море. Стало казаться, что шепчет уже сама вода, ползет по стенам. Ой, мамочки! Бежать! Не ждать. Вниз немедленно!

«Не слушай их голоса, чудо».

Я осталась на месте, постоянно повторяя эту фразу, надеясь, что выстою и не сойду с ума. Другого шанса добраться до источника просто нет.

Столб пламени взвился ввысь и резко исчез, оставляя светлый луч.

— Волшебный источник, пожалуйста, — интуитивно попросила я, рассматривая рассыпавшийся уголь.

Луч изогнулся и показал направление, почти сразу же исчезая. Я осталась в кромешной темноте, и голоса, на некоторое время исчезнувшие, вернулись. Я, не мешкая, рванула вниз, но мне чудилось, что меня преследуют. И ноги, которые казались теперь вовсе не призрачными, скользили по холодным ступеням. Магия этого места или все же зелья? Почему я вдруг стала чувствовать себя почти живой? Дверь хлопнула перед носом, шепот окутал. Я резко бросилась на выход, помчалась по привычной пустыне, добежала до встревоженных Ромео и Фионы и упала.

Боль была резкой, сильной, неправильной.

— Варя, Варя! Очнись же!

Ромео теребил меня за плечо, и первое, что я увидела — его сапфировые глаза. И безумно захотелось расплакаться, но я не смогла. Осторожно села, дожидаясь, когда голова перестанет кружиться.

— Ты как? — Фиона протянула воды, и я жадно ее хлебнула.

— Нам туда, — я пальцем указала направление. — Летим, я по пути расскажу, что произошло.

Мы сели на ковер, поднялись в воздух.

— Направление понятно, но…

— Не собьемся, — твердо сказала я. — Там особая магия. Ее не объяснить словами, можно только почувствовать. Так вот, направление запоминаешь один раз, а потом уже невозможно свернуть, даже если захочешь.

Я рассказала друзьям о том, что видела и слышала, об оставленной надписи Ираса.

— Интересно, как он смог написать предупреждение?

— Понятия не имею, — честно созналась я. — А правда, час прошел? Там время совсем не чувствуется.

— Мы так за тебя переживали, — прошептала подруга, на глазах которой заблестели слезы.

Я крепко ее обняла и улыбнулась Ромео. Выбралась! И это главное.

Неприятности начались слишком быстро. Едва мы отлетели, по земле поползли змеи. Не одна и не две, а пара сотен. Копошащиеся гадюки вызывали у меня священный ужас.

— Давай накинем не простой щит, а против нечисти, — предложила Фиона, помогая мне достать гребенку.

Увы, он не помог, только разозлил змей, которые теперь начали шипеть.

— Просто летим. Они не допрыгнут, тут метра четыре над землей точно есть, если не больше, — спокойно сообщил Ромео, оттаскивая Фиону от края ковра.

— А как мы будем спускаться? — шепотом спросила я, когда к вечеру мы замерли на месте возле огромного бархана, в котором темнел провал.

— Накидывай общий щит. Должно помочь, — рыжик был непреклонен и решителен, как никогда.

— У меня их всего два, — напомнила я. — Больше часа не выдержат.

— Выхода нет, Варь. Нам надо спуститься, попасть внутрь и найти Ираса и источник.

Я отчаянно боролась с непрошенным страхом, который не позволял мне спуститься. Пусть даже под щитом. Ромео посмотрел на меня, вздохнул и сдался.

— Хорошо, до пещеры донесу на руках. Только не вцепляйся мертвой хваткой. У меня на тунике уже две дырки! — возмутился рыжик. — Фиона, ты сможешь дойти?

— Да, — подруга бледнела, но храбрилась.

Мне сильно хотелось зажмуриться, когда Ромео спрыгнул на землю, и укрытый моим щитом, улыбнулся. Я бы его треснула, если бы не кинувшиеся со всех сторон змеи. От страха я не смогла даже кричать. Но защита, слава всем богам этого мира, сработала. Но я все равно позволила себя отнести к пещере, дрожа, как осиновый лист. Затем сжала руку Фионы, наблюдая, как рыжик невозмутимо скатывает ковер, закидывая на плечи рюкзак.

И вдруг змеи неожиданно исчезли, как не бывало.

— И что это было? Мираж? Иллюзия?

— Нас предупреждали, что пустыня волшебная, — невозмутимо заметил рыжик, пытаясь пригладить спутанные волосы.

Темный провал пещеры нас тоже не радовал, но куда деваться? Я запустила единственный маячок и обомлела. Нет, там змей не было. Только пауки по стенам, потолкам и полу. И паутина, естественно. Повсюду.

Рыжик присвистнул.

— Защита действует, — заметил друг.

— Идем? — шепотом спросила Фиона.

— Бежим, — предложила я. — Пока щиты держатся.

Через полчаса мы остановились, пытаясь немного отдышаться. Спасибо викингу и боевым магам за тренировки, без этого мы бы такой забег не осилили.

В пещере пахло сыростью и морем. Я невольно подумала, что эта пещера сохранилась явно с тех времен, когда еще на этом месте плескалась вода. Наверное, ее сохраняет и поддерживает волшебный источник. Остались же запахи и скалы, укрытые песком. Я уж не говорю о том, что внутри пещера с длинным коридором гораздо больше, чем снаружи. Только пауки повсюду окончательно портят всю картину. Бррр! Что ж они такие мерзкие-то!

— Смотрите, там что-то светлеет, — хрипло заметила Фиона, показывая пальцем в сторону.

Мы повернулись. И правда, чуть дальше виделся огонек. Голубовато-белый, едва заметный.

— Давайте приготовим сеть и иголки на всякий случай, — предложил Ромео.

Так мы и сделали. Достали требуемое и быстрым шагом, почти бегом, подобрались к скале и оказались в огромном зале, сплошь покрытым паутиной. И все бы ничего, но она была не белой и даже не серебристой, а черной, смолянистой. Особенно жутко это выглядело в слабом мерцании нескольких огоньков, плавающих по пещере.

— Варь…

Фиона позвала шепотом, и я оглянулась, с трудом подавив крик. Бледный Ирас, закутанный в черные нити, ужасал.

— Он жив, Варь. Я чувствую. Сердце бьется… Правда…

Ромео в мгновение ока оказался рядом, прижал меня к себе, пытаясь унять дрожь.

— Что с ним произошло? — просипела я, выпутываясь из объятий друга.

— На нем сильное проклятие. И долго он не протянет, — вздохнула Фиона. — Эта паутина…

Подруга нервно сглотнула, смотря огромными глазами на то, что можно было разглядеть при столь странном освещении.

— Она силы тянет. К ней нельзя прикасаться.

Как же хорошо, что мы укрыты моим щитом!

— Паутина здесь, сдается, не самое страшное, — тихо сказал Ромео.

— Это ты, верно, заметил, — раздался женский голос, и откуда-то из глубины пещеры, легко ступая босыми ногами по темной паутине, появилась его обладательница.

Черный плащ скрывал ее фигуру и лицо, но я не сомневалась в том, что эта та самая колдунья, с которой я столкнулась в Королевской Мастерской. И она же наслала проклятие на короля Эридана. И Ирас… Как же его освободить?

— Полагаю, передо мной Варвара Мальцева?

Мы промолчали.

— Невежливо с вашей стороны, — заметила она, скользя по нам взглядом. — Я могу ведь иначе действовать. Чуть сожму паутину на вашем принце и…

— Не надо, — не выдержала я.

— Что ж, так лучше. Даже удивительно, что вы добрались до этого места… живыми.

— А не должны были?

— Нет, разумеется, — ответила колдунья. — Я бы предпочла, чтобы вы погибли еще в лесу от рук нанятых мной разбойников.

— Зачем? — удивилась я.

— Ты изначально не вписывалась в мои планы, — меланхолично отозвалась незнакомка. — Мне дали предсказание, что ничего не получится, если появится попаданка из другого мира.

Волшебница приблизилась к нам, щелкнула пальцами, и я почувствовала, как щит лопнул.

— Против моих чар защитная магия кудесницы не сработает. Я — сильнее.

Я почувствовала на себе ее тяжелый злой взгляд, но спорить не стала. Зачем? Если я до сих пор жива, то не стоит об этом напоминать сейчас.

— Асканийское вино и лавина в горах — это ваших рук дело? — уточнила я, решив потянуть время.

— Конечно. Мне нужен был древний артефакт, указывающий путь. Но упрямые пуговицы, заколдованные этой шарлатанкой Арией, никак не давались мне в руки.

Колдунья замолчала, явно ожидая от меня хотя бы вопроса, но поняв, что я не поинтересуюсь, что за магия Великой Кудесницы не давала ей прикоснуться к артефакту, продолжила:

— Видишь ли, Варвара, пуговицы может собрать лишь тот, кто ни разу не убивал, а взять их и использовать — тот, кто чист сердцем. Ирас вот смог, а я — нет. Пришлось усилить проклятие Эридана при помощи особого ритуала, который потребовал много магии.

Я бессильно сжала ладони, поняв, что она намекает на убитого эльнора. Успокоиться и не поддаваться на эти жалкие провокации.

— А уж потом, когда Ирас стал действовать, выследить его, практически не оставило труда.

Пока злодейка объясняла, я слушала и прикидывала, что делать. Страшно почему-то не было. Обманчивое чувство, скверное, но если бы меня сейчас затопил ужас…

— И почему ты не поинтересуешься, откуда я знаю Эридана и Ираса?

— Их все знают. Они — правящая семья, — тихо заметил Ромео.

Колдунья расхохоталась, но смех получился каким-то булькающим и жутким. Она резко откинула капюшон и подошла так близко, что нас стал разделять лишь шаг.

Лицо у нее было белым, словно выточенным из мрамора. Таким же гладким, неживым… Шрамы покрывали щеки, лоб, нос и даже губы тонкой паутиной. Глаза черные, острые и какие-то безумные.

— Неужели Ирас не рассказал? Не очень-то он тебе доверяет, смотрю.

— Не рассказал что? — не удержалась я, начиная злиться.

— Король Эридан — мой брат.

Новость была ошеломляющий. И сразу стало понятно, почему королевская семья действовала столь осмотрительно и осторожно. Им не нужна была огласка.

— Достань мне воды из источника, и я пощажу вас всех.

— А сами? — Ромео отвлек от меня волшебницу, и я осторожно вдохнула.

— Я — не кудесница. И не чиста сердцем.

— Но у вас великая сила, — возразила я.

— Я всего лишь прокляла клубок, добытый у русалок, — заметила колдунья. — И поэтому мне подчиняются создания тьмы. Плюс часть сил от убитых мастериц досталась. Этого мало для того, чтобы взять воды из волшебного источника.

Колдунья облизнулась и улыбнулась, снова окутывая меня взглядом черных глаз. И я подумала о том, скольких она убила. Среди них наверняка есть и те маги, что не вернутся в МыШКу. Елки зеленые! Что же делать? Как отказать, чтобы она никого не убила?

— Почему же вы не попросили об этом его высочество? — вежливость Фионы меня поразила.

— Мой племянник никогда не отличался особым умом. Пошел в матушку. Говорила же брату, не женись на дочери крестьянки! Но нет, не послушал. Привел в дом обычную девку, нацепил на ее палец кольцо, еще и за жемчужиной этой проклятой нырял!

Волшебница выругалась.

Так вот в чем камень преткновения!

— Вам так не по нраву королева Изабелла? — спросила я, судорожно ища выход из ситуации, в которой оказалась.

— У меня тоже был жених, — неожиданно спокойно сказала она. — И он оказался, по словам брата, вором! Эридан его казнил, не дав мне с ним даже попрощаться. Да что уж там говорить! Я о его смерти узнала через неделю!

— Разве в Шелдронии казнят за воровство? — удивился Ромео.

Думай, Варь! Пока отвлекаем разговорами, думай.

— За обычное нет, но брат заявил, что Ар пытался ограбить королевскую сокровищницу. Даже мне слепки иллюзий предоставил. Смешно. Как будто они были настоящие!

В глазах колдуньи зажегся безумный огонек.

— Достань мне воды. Этот глупец отказался, решил умереть сам, погубить отца. В королевстве наступит смута.

— Зачем вам вода из волшебного источника? — спросила я, не зная, как отказаться от этой чести.

— Сниму проклятие, что наложила одна из умирающих кудесниц, свергну брата и буду править Шелдронией.

Прекрасный план. Во всех отношениях.

— А Ирас? — уточнила я.

— Отпущу, если даст клятву на крови, что не сунется ко мне, не станет мстить за смерть родителей и откажется от престола. Так и быть, если поможешь — живите.

Еще чудеснее.

— Я не смогу набрать воды, — тихо сказала я.

— Отказываешься? — как-то спокойно спросила колдунья.

— Да.

— Ну что ж, тогда я стану действовать иначе.

Она взмахнула рукой, что-то прошептала, Ромео захрипел.

— Не трогай его! — крикнула Фиона.

Рыжика резко подбросило вверх, а потом он упал на пол. Подруга завизжала и кинулась к нему. Я бросилась следом, наклоняясь и чувствуя, как по щекам бегут слезы. Я отказывалась верить в произошедшее и в то, что только что стала убийцей лучшего друга! Как с этим дальше жить? Фиона что-то бессвязно шептала. Изо рта рыжика бежала струйка крови. Умер. Из-за моей глупости.

Я кусала губы, проклиная все на свете, и старалась не сорваться и не бросится на колдунью, что так легко играла нашими жизнями.

Поднялась.

— Пока что жив. На запястье был какой-то амулет, — сообщила злодейка. — Но мне несложно повторить. Девчонка будет следующей. А потом Ирас.

— А потом я? — осознание, что Ромео спасли заговоренные мной узелки, придало решимости и смелости.

Фиона тоже перестала рыдать и затихла.

— Почему же? Ты мне нужна. Думаю, что многие доберутся до волшебного источника. Я знаю, что на его поиски отправились несколько групп. Займусь ими, а ты будешь смотреть, как я их убиваю, и думать.

Колдунья жутко улыбнулась потрескавшимися, почти белыми, губами.

Я обернулась к Фионе.

— Не соглашайся, — прошептала она, трясущимися руками касаясь волос Ромео, голова которого лежала у нее на коленях. — Она погубит Чарду.

Бывают моменты, когда привычный мир рушится. Кажется, что тебя должны одолевать эмоции, но их нет. Просто остается какая-то давящая, пульсирующая внутри боль.

— Я добуду воды из источника, если ты оставишь в живых моих друзей и Ираса, — сказала я, отворачиваясь.

— Варя, нет! — крик Фионы был отчаянным.

Она слишком хорошо представляла, во что теперь превратится наша жизнь. Но я не могла позволить умирать друзьям.

— Варя, остановись! Мы найдем выход! Я верю…

Колдунья усмехнулась, взмахнула рукой, и я перестала слышать подругу. Оглянуться тоже не могла.

— Клятву, что мои друзья не умрут, — напомнила я. — Если добуду воды из волшебного источника.

— Даю слово, что они останутся живы.

Злодейка вынула из складок плаща нож, порезала руку, и на земляной пол пещеры закапала кровь. Черная, маслянистая. И в какой-то момент я поняла, что передо мной стоит вовсе не человек.

— Видишь, даже кровью поклялась.

В голосе колдуньи слышалась насмешка.

— Что мне нужно сделать?

Я сразу как-то представила, что означает «потом» у моего боевого мага, глаза которого сверкали, как черный жемчуг, и торопливо, пока у него не возникло желание меня остановить, сказала:

— Человек к жизни сотнями нитей привязан. Дружбой, желаниями, близкими людьми…

— А любовь? — оборвал меня Ирас, целуя в плечо.

— А любовь… она и есть самая главная ниточка.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg