«Сезон Колдуна»

Сезон Колдуна (fb2) - Сезон Колдуна (Версия Теслы - 1) 1269K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Андрей Александрович Мухлынин

Андрей Мухлынин Сезон Колдуна

Все персонажи и события, описываемые в книге, вымышлены. Любые совпадения являются, как это ни странно, совпадениями.

Глава 1

Приподняв шкаф, хомяк потряс его и, поставив на место, принялся скрестись в дверцу. Чует, зараза, что я внутри. Честно говоря, сидеть в этом деревянном карцере, грозившем стать моим гробом, было слегка не комфортно. Да и, если уж оставаться до конца честным, это был не совсем шкаф. Тумба, скорее. Да, это правильное слово, хоть и не столь солидное, как «шкаф». Раньше на ней стоял телевизор. И только чудищу снаружи было известно, где он теперь. Я выждал, пока хомяк, разочарованно рыкнув, отойдёт в сторону, и пинком вынес дверцу – она с грохотом откинулась вниз, заставив тумбу покачнуться. Пара поросячьих глазок на щекастой голове размером с медвежью тут же уставилась на меня. Пусть эта косолапая туша выглядела нелепо, зато очень ловко била и лягалась. Взревев с новой силой, хомяк схватил журнальный столик. Я вытянул правую руку в сторону люстры и ударил по напульснику на запястье, однако близорукость, в несколько раз усиленная зельем, и некстати сползающие очки внесли свою лепту. «Лишь бы не вычли из гонорара», – пронеслось у меня в голове, когда вырванная с корнем люстра, высадив стекло, исчезла за окном, а брошенный в меня журнальный столик удивительным образом поместился в только что опустевшей тумбе.

Ну, по крайней мере, там поместилось то, что от него осталось.

В разбитое окно хлынула ночь, наполнив собой разгромленную комнату. Воспользовавшись темнотой, я бросился в прихожую, на бегу уклоняясь от нашедшегося телевизора.

Проклятый зверь быстро сообразил, что добыча упущена, и побежал следом. Поднимаясь на второй этаж, я слегка замешкался, за что и схлопотал оплеуху мохнатой лапой. Защитный медальон на шее немного смягчил удар, и хомячище добился лишь того, что сам подбросил меня на пару метров дальше по лестнице, дав несколько секунд фору. Пока он справлялся со ступенями и ломал перила, я уже баррикадировался в дальней комнате, прикидывая насчёт соседних помещений и расположения несущих стен. Снос дома в планы пока не входил. Проклятье! Меня же вызвали просто узнать, что за привидение завелось под ванной! В следующий раз буду уточнять: не окажется ли «привидение» внезапно выросшим в двухметрового монстра хомяком. Хомяком, сожравшим дорогую сантехнику и попробовавшим на зуб ту самую ванну, из-под которой он только что вылез.

Хомяком, выламывающим сейчас дверь вместе с дверной коробкой.

Хлопнув несколько раз по напульснику, я проделал достаточную дыру в стене и юркнул в неё, попав в соседнюю комнату. Служившую по совместительству логовом юному некроманту. На разбросанных по полу листках из школьных тетрадей красовались наброски каких-то заклинаний и сигилов с пометками на полях.

– Достаём двойные листочки и пишем… – пробормотал я себе под нос. Рычание осилившего подъём по лестнице хомяка заставило меня поторопиться. Заклинание, сделавшее его таким, лежало где-то здесь, надо было только найти нужный листок и узнать, что это за заклинание.

Однако ничего толкового в записях не нашлось – дилетантские призывы мелких демонов, да и только. Зато под кроватью я обнаружил коробку, в которой под кипой эротических журналов покоилась потрёпанная книжка по практической чёрной магии. На ещё одном тетрадном листе, вложенном в неё, было что-то написано. Мне потребовалось немного времени, чтобы разобраться в корявом почерке. И еще немного, чтобы выругаться длинной витиеватой фразой, на какую способен только старый морской волк, потерпевший кораблекрушение посреди бескрайнего океана, дрейфовавший пару месяцев по волнам и подобранный проходившим мимо лайнером с гордым именем «Титаник».

Нормальные дети в видеоигры должны играть, а не переносами душ заниматься. Представляю, какой цирк творится сейчас у демонов в местной преисподней – Левиафан, деловито набивающий печенье за щёки.

Интересно, а у них там есть печенье?

Оставив решение экзистенциальных вопросов на потом, я схватил со стола маркер и принялся спешно малевать на полу печать из книги, корректируя её для обратного обмена.

Ворвавшийся в комнату хомяк ещё больше расширил проход в стене. Едва он наступил на печать, я пропел слова заклинания, – получилось что-то вроде «Буэ-мгхва-хва», однако туша не обратила на это никакого внимания и, слопав брошенную в морду книжку, в немыслимом для меня прыжке взмыла в воздух, проломив башкой потолок. Я выхватил из-за пояса пистолет, который до последнего надеялся не использовать, поднял его вверх и спустил курок.

Маленький комочек шерсти упал мне на плечо и замер. Кажется, его немного контузило. Проклятье! Надо предупреждать, что печать срабатывает не сразу!

Подобрав в прихожей слегка пожёванную куртку, я вышел во двор, отдал хозяевам начавшего приходить в себя хомячка и кивнул на дом:

– А вы беспокоились, что ванну попортили… Счёт за услуги пришлю завтра.

– Мы слышали выстрелы… – неуверенно начал бормотать отец семейства (он обладал такой комплекцией, будто уже давным-давно рос только вширь). – Это жу были выстрелы? Выст…

– Лампочка взорвалась.

Я направился к воротам и, поравнявшись со старшим сыном, добавил:

– Ещё раз будешь играться с чёрной магией, вернусь и башку оторву.

* * *

Ташкент у многих ассоциируется с летом. Вечным, дарующим изобилие… И только ташкентцы каким-то немыслимым образом умудряются находить в этом лете зиму, весну и, конечно же, осень.

Есть места, где осень приходит строго по расписанию. Она золотит листья в сентябре, ссушивает их октябрьскими ветрами и укрывает ноябрьским снегом. В Ташкенте иначе. Осень начинается и заканчивается незаметно. В какой-то момент вы просто замечаете, что лето переходит в зиму. Которая подозрительно похожа на весну.

На самом деле всё несколько сложнее. В августе начинают опадать первые листья. Причём вы не можете точно сказать, засохли они или просто сгорели. Затем, примерно в середине сентября, появляются дни, когда жара становится… чуть менее жаркой. Столбик подплавившегося термометра опускается с плюс пятидесяти до плюс сорока, а то и тридцати – тогда к опадающим листьям присоединяются жёлуди. Солнце, как бочком подбирающийся к сладкому ребёнок, садится всё ближе к западу, окрашивая небо на горизонте в цвет заиндевелых персиков. Вот тогда ночи становится прохладными, а западный ветер приносит облака, которые изредка сбиваются в большие тучи, проливающиеся редкими дождями. Бурых листьев становится больше, их сгребают в кучи, кто-нибудь поджигает их, и тогда воздух пропитывается едким дымом. Позже, когда дожди становятся чаще, а дни заметно короче, с акаций опадают плоды-погремушки, – их пряный запах смешивается с запахом дыма, холодным ветром и карканьем сотен налетевших на запах приближающегося снега ворон…

– А за проезд платить кто будет? Пушкин?

Я застрял в Ташкенте.

– Так кто платить будет? – сварливо повторила контролёр. Судя по выражению её лица, она лично выбрасывала «зайцев» в окно.

– Лермонтов, – буркнул я, выуживая из кармана деньги. Контролёр оторвала мне билет и ушла в сторону водителя, бормоча что-то насчет шутников.

Терпеть не могу общественный транспорт. Так уж устроен человек: быстро привыкает к хорошему и оценивает свысока всё то, чем жил ещё вчера. Верно. Мы забываем, как перекусывали в «тошниловках», как толклись в метро в час пик, как были знакомы с простыми людьми, которые говорят то, что думают, и делают то, что говорят.

И всё-таки иногда просто необходимо разделить автобус с двумя пенсионерками и нетрезвым типом, дремлющим напротив. Как иначе человек может посмотреть на мир и обнаружить, что без быстрой машины и брендовой одёжки он никого не интересует, что без пары телохранителей и десятка камер он никакая не эпатажная личность, а обычный болван, не нашедший своего места в жизни.

Как иначе беглец сможет поверить в то, что его не ищут?

Подъехав к остановке, автобус резко затормозил. Встрепенувшийся забулдыга огляделся по сторонам, остановил мутный взгляд на мне, и, усмехнувшись, ткнул пальцем в мой билет:

– Счастливый.

Действительно, счастливый – все шестёрки.

– Ага, зашибись просто, – мрачно подтвердил я, выходя из автобуса, и смял пронумерованную бумажку.

Нет, мне нельзя возвращаться.

* * *

Не то, чтобы жить в этом городе входило в мои планы, просто я не умел экономить. А над теми, кто бросает деньги на ветер, судьба любит подшутить.

Шутка началась с ошибки, из-за которой я не смог сесть на рейс Дели-Прага. Авиакомпания предложила полететь следующим, с пересадкой в Ташкенте, обязавшись взять на себя все расходы. О том, что имелись в виду расходы только на первую половину перелёта, я узнал только по прибытии в Ташкентский аэропорт. Из-за начавшегося урагана все вылеты были задержаны, и я провёл восемь бессонных часов в зале ожидания, когда выяснилось, что мой пражский контракт отменён. Вдобавок большая часть моего и без того скудного багажа из-за очередной ошибки отправилась на Пхукет. Пока я судорожно соображал, как такое вообще могло произойти, пропало и то, что оставалось при мне.

Потребовалось несколько дней, чтобы отыскать мелких пакостников, наложивших лапы на моё имущество. К тому времени местные торговцы проявили достаточно предприимчивости, чтобы вытянуть всё из туриста, вообразившего, будто он умеет торговаться.

Помню, как-то раз, во время очередного перелёта, сосед у окна заметил, что все города можно разделить на три типа. Одни похожи на рыболовные крючки, неумелым движением загнанные под кожу. Покидая их, вы будто вырываете эти крючки – с кровью и мясом, оставляя на всю жизнь пугающие шрамы. Другие – как разноцветные ленты, брошенные во время карнавала. Вы запутываетесь в них и становитесь безвольном, влекомым следом за всеми, участником бесконечного праздника.

Третьи… третьи никуда не тянут, не вгрызаются в плоть и не заманивают. Они просто неторопливо проходят мимо, подобно каравану в бескрайней пустыне, и вы хотите поспеть за ними, но как бы ни старались, всегда будете оставаться где-то позади, наблюдая, как исчезают следы, оставленные на песке.

Пожалуй, Ташкент из последних. Я вырывался из цепких лап первых, плёлся за вторыми, но все они были просты и состояли из чётко ограниченных кирпичиков: жестокость и сочувствие, скорбь и счастье, воспоминания и забытье, гордость и позор. Всё в них имело свои границы.

А этот город я понять так не смог.

Впрочем, кое в чём все города схожи: достаточно одной ночи, проведённой на скамейке в парке, чтобы сообразить, что пора обустраиваться.

Да, с этим связаны определенные трудности. Не у всех есть шанс получить гражданство за неделю. Но если вы умеете создавать более-менее стойкий морок, это не станет большой проблемой. Формально это не подделка документов, ведь люди сами себя обманывают, видя то, чего нет.

Моё агентство, предлагающее «услуги оккультного характера» расположено недалеко от центра города, потому что это даёт мне право на совершенно бессовестные цены за услуги. Открыв его в небольшом доме на сонной улочке, где уже и так было несколько сомнительных фирм, я приступил к делам.

Мое имя – Виктор Тесла.

Ложь – моя работа.

* * *

Сиренево-синий свет фонаря на обочине разгонял оловянные ноябрьские сумерки и отражался в стекле таблички с чёрной на бронзовом фоне надписью: «Тесла Виктор». Никаких слов типа «Маг» или «Экстрасенс». Во-первых, уважающие себя специалисты так не делают. Во-вторых, так не делают мошенники, которые хотят выдать себя за специалистов.

Чего бы вы не подумали ранее – я шарлатан. Знаете, люди странно относятся к сверхъестественному. Зачастую, отрицая любые его проявления, они отдают себя во власть ничего не значащих примет, самозабвенно верят в мелочи, которые якобы защищают от зла, или приносят удачу, или ещё что. Дайте им эти приметы, и они будут счастливы заплатить. Укажите им на мелочи, и они будут поклоняться вам.

Но на самом деле моя работа до ужаса скучна. Сначала мне казалось, что это никак не помешает заниматься экзорцизмом по десять раз на дню, но вышло совсем наоборот. Первыми в моё агентство потянулись наивные девицы, твёрдо уверенные, что я буду рад сварить им литр-другой приворотного зелья. За ними появились частные предприниматели, жаждущие выгодных сделок. Следом обо мне прознали параноики и шизофреники. Первые думают, что я их спасу, но не могут сказать, от кого. Вторые не знают, что им нужно, но твёрдо знают, кто виноват. Выпроводить одинаково трудно и тех, и других.

В общем, в конце концов мне пришлось окончательно сдаться и обманывать дураков, изображая из себя Четвёртого Великого Магистра Тайной Шаманской Ложи. С таким титулом я сам к себе не решился бы пойти, но народу нравилось.

Я скинул куртку в прихожей и через зал прошёл на веранду. Зал – единственная более-менее нормально обставленная комната. Его интерьер состоит из дивана, на котором я сплю чаще, чем в спальне, трёх стульев, книжного шкафа и потрёпанного кресла перед ним. В центре – стол с хрустальным шаром (вообще-то стеклянным, но моим посетителям это знать не обязательно) и двумя чёрными свечами. Предсказать, а тем более наколдовать что-то с их помощью невозможно, и тем лучше: «магов», что мелькают с этими атрибутами в телепередачах о призраках и пришельцах, к магии лучше вообще не допускать.

Веранда выходит на старый двор. Когда-то он был общим для нескольких домов, но с тех пор как все сделали себе по отдельному входу, его тропинки густо поросли травой и двор превратился в полузаброшенный сад с несколькими яблонями и одинокой вишней под моими окнами. Я использую веранду как мастерскую, где время от времени собираю что-нибудь волшебное. Сейчас письменный стол, задвинутый в дальний левый угол, был завален серебряным «ломом» и ювелирными инструментами. Три года назад мне пришлось осваивать это искусство, ведь обращаться к ювелиру с просьбой сделать медальон, на котором вместо узора сплетено заклинание, невыгодно. Правильный рисунок практически никогда не получается с первого раза. Приходится переделывать вещь снова и снова, пока не появится хоть какой-то подходящий результат, а затем столько же времени тратить на настройку. Это так долго и муторно, что я стараюсь обходиться всего несколькими артефактами. В обязательный набор входят медальон с изображением двенадцатилучевого креста, символа абсолютной защиты, несколько колец на выбор и пара клёпаных напульсников. На каждой заклёпке выгравировано сочетание трёх рун, служащих чем-то вроде трансформатора кинетической энергии – причем на каждом напульснике сочетание своё. Удар по левому накапливал энергию, по правому – высвобождал ее. Весьма полезная штука, если надо отбросить кого-то. Или разгромить дом клиента.

Сняв кобуру, я вытащил оружие и спрятал его в верхний ящик стола. Валяясь на виду, тридцатисантиметровый отпрыск пистолета и артиллерийского орудия, собранный кучкой энтузиастов и получивший имя «Номад», вызывал у клиентов желание поскорее уйти. Часто – не заплатив. Это плохо сказывалось на бизнесе, поэтому большую часть времени Номад хранился под замком. Если вы сейчас подумали, что нормальные люди имена вещам не дают, то поправлю: нормальные люди не дают имена нормальным вещам. Необычным же имена даруют силу. И Номад как раз из таких. Магазин, в нормальных условиях вмещавший бы штук семь патронов пятидесятого калибра, был расширен втрое. Что-то вроде подпространства – в таких вещах я не силён. В результате из пистолета мог стрелять только маг, способный подпитывать своей силой зачарованный механизм. В руках же простого человека Номад оказывался всего лишь красивой бутафорией с заевшим спусковым крючком.

Теперь вы достаточно знакомы со мной и моим агентством. Так что когда будете в Ташкенте – заходите. Я всегда к вашим услугам.

* * *

Посетителей на сегодня уже не намечалось. Перекусив оставшимся с утра бутербродом и пошатавшись немного по дому, я снова накинул куртку и вышел на улицу.

Снаружи уже моросил дождь, тихо шелестящий по остаткам бурых листьев. Сиренево-серые ночные тучи время от времени подсвечивались далёкими молниями, а пробирающий до костей ветер задувал за воротник. Осень подходила к концу – ещё немного, и выпадет первый снег.

Подняв капюшон, я направился в «Дьяволов».

«Дьяволами» заведение, расположившееся в тупике через несколько улиц, называлось с легкой руки кого-то из постоянных посетителей. На самом деле оно задумывалось как тематическое кафе «Blue Devils», о чем свидетельствует вывеска, но специфика темы превратила его в нечто большее.

Здесь не устраивают шумных вечеринок и не заводят знакомств. В «Дьяволов» приходят, чтобы побыть наедине с собой, когда оставаться в одиночестве уже невмоготу.

Закрыв поскорее за собой дверь, чтобы холод не успел пробраться внутрь, я протопал к столу у окна и со скучающим видом расположился за ним. Изнутри бар представлял собой довольно просторное помещение; стены его были отделаны под тёмно-красный кирпич, неплохо смотревшийся в свете хоть и редких, но довольно ярких ламп. Слева от входа, напротив барной стойки, вытянулся вдоль стены ряд круглых столов, ещё два стояли у дальней стены. Сквозь матовые стёкла в окнах были видны лишь размытые пятна фонарей, а от дождя на улице оставался только шелест. От этого почему-то становилось ещё чуть-чуть теплее и уютнее, будто нет места надёжнее. В некотором смысле, так оно и есть: чтобы обеспечить себя местом, где можно было бы спокойно расслабиться, я однажды оставил в «Дьяволах» несколько печатей-сигилов от агрессии.

– Вечер добрый. Что-то ты сегодня поздно, – поприветствовала меня девушка в чёрно-белом костюме официантки: среднего роста брюнетка, имеющая привычку носиться между столами даже если никого нет. Не успеешь оглянуться, она уже тут как тут: примет заказ, исчезнет, цокая каблучками, и так же быстро вернётся. Я кивнул Рите в знак приветствия и молча прошёл к своему столу в дальнем углу. Однажды я оказал Тимуру неоценимую услугу, и теперь имел собственный стол, чашку, право заказывать музыку и бесплатно пить кофе. Именно так. Вы редко встретите мага, пьющего что-то крепче трёх-четырёх градусов. Даже слабое опьянение заметно сказывается на качестве заклинаний, а маг, не способный управлять своей волей – мёртвый маг.

– Как обычно? – Рита задала этот вопрос на автомате, потому что в следующую секунду уже убежала к барной стойке, чтобы спустя минуту вернуться обратно. Поставив чашку на стол, она присмотрелась ко мне, сложила губки в сочувственном «у-у-у», и села напротив.

– Паршиво выглядишь.

Я дотронулся до скулы, и она отозвалась ноющей болью.

– Трудный денёк.

– Расскажешь? – Рита устроилась поудобнее и, не дожидаясь ответа, затараторила: – А знаешь что? Ты ведь экстрасенс или что-то вроде того, да?

Я кивнул.

– Так вот, я думаю, что ты по ночам всё-таки охотишься на вампиров.

– Толпами их выкашиваю.

Я не стал говорить, что вампиров в этих краях уже век с лишним не видели.

– Запасаешься кольями и святой водой… – продолжала она.

– Скупаю весь чеснок в городе.

– И патрулируешь тёмные улицы, охраняя покой горожан. А синяк ты получил в драке с… ну не знаю с кем.

– С огромными грызунами.

– Рассказывай, не тяни.

Я ухмыльнулся. Рита с интересом слушает мои рассказы, но вряд ли верит хоть единому слову. Ведь не могут студенты-медики практиковать в морге некромантию! Так же, как ведьмы не поднимают на кладбищах призраков, разгоняющих вусмерть перепуганных сатанистов. А гигантские хомяки? Это же просто сказки!

Так ведь?

* * *

Проклятый телефон трезвонил над самым ухом. С каждым новым звонком мне всё больше хотелось разбить его, чтобы спокойно спать дальше. Нашарив на столике у изголовья будильник, я поднёс его к лицу и тихо выругался, – уже половина двенадцатого. Обычно я открываюсь в девять.

Телефон даже не думал замолкать. Смахнув с журнального столика горстку стикеров с адресами клиентов, я схватил трубку и рявкнул:

– Чё надо?!

Несколько секунд в трубке стояла тишина, а потом кого-то на другом конце прорвало. Только через пару минут я понял, что это Рита. Она говорила много, эмоционально и неразборчиво. Из её длинного монолога до меня дошло только одно: Тимур, владелец бара, мёртв.

– Блин, – пробормотал я, повесив трубку. – Кажется, это заведение только что закрылось.

Глава 2

Когда я пришёл, тело уже погрузили в «труповозку»; остались только трое милиционеров, обсуждавших что-то, и бледная Рита в сторонке. Она хлюпнула растёртым носом и с укором покосилась на меня.

– Я звонила час назад.

– За телом, я смотрю, тоже не торопились, – я огляделся по сторонам. – Что тут произошло?

– Я хотела сказать Тимуру, что вечером не приду, но он не отвечал на звонки. Я… я забеспокоилась и заехала сюда утром… и нашла его мёртвым, – Рита побледнела ещё сильнее. – Он лежал посередине зала, на спине. Раскинув руки. Будто его что-то ударило в грудь… И кровь. Повсюду. И… в голове… прямо в лоб…

Она судорожно глотнула воздух.

– А что они, – я кивнул на милиционеров, – говорят об этом?

– Не знаю.

– Н-да… – я устало вздохнул. – Ну а я-то тут при чём?!

Рита помолчала немного.

– В записной книжке был твой номер. Рядом было написано: «Позвони ему».

Я насторожился.

– Записной книжке?

– Она лежала на барной стойке. Там были ещё имена и телефоны.

– И её уже забрали?

– Не думаю. Я уронила книжку за стойку… Может, она все ещё там.

Паршиво. Вряд ли эти стражи закона пропустят на место преступления незнакомого заспанного типа в подранной куртке.

– Я пойду, – тихо сказала Рита. – Меня подвезут…

– Угу.

– Как ты думаешь, за что его?

– Наверное, за лишние разговоры. Молчаливый бармен – живой бармен, – я наклонился к девушке и зловеще добавил: – К остальному персоналу это тоже относится.

Рита нахмурилась и ушла. Честно говоря, мне не хотелось её запугивать. Но ещё меньше хотелось оказаться каким-то боком причастным к убийству. А чтобы этого избежать, нужно было поторапливаться. Подождав, пока Рита свернёт за угол, я приступил к действиям. Нашарив в кармане тонкое серебряное кольцо, завалявшееся ещё со вчера (тогда я был больше занят предотвращением прогулки одержимого хомяка по городу, – в этом случае мне бы вообще не заплатили), я постарался привести мысли в порядок. Если хотите останавливать время, лучше быть сосредоточенным, – этот процесс относится к тем, которые сложно контролировать. Если, конечно, у вас нет соответствующих способностей. Даже среди способных магов ими обладает один на сотню, и еще меньше тех, кто может ими пользоваться без артефактов.

Всё что могло дать кольцо – от силы секунд десять. По моим подсчётам этого должно было хватить, чтобы успеть пробраться в «Дьяволов». Стараясь не торопиться пошёл в сторону бара, делая вид, будто собираюсь уходить, и, подобравшись достаточно близко, опустил поставленный в сознании барьер, высвобождая магию кольца.

Мир преобразился. Рыбно-кислый запах прелой листвы, какой стоит обычно по утрам после ночного дождя, исчез; дороги, тротуары и лужайки перед домами и крыши покрылись густым ковром из оранжевых листьев, неестественно крупных и ярких. Небо потеряло белесый оттенок, усиливающийся с холодами к концу осени, и снова стало лазурным, а промозглый ветер разом стих.

Добро пожаловать во Вневремя – остановленное мгновение.

Не тратя попусту отмеренные секунды, я бросился к дверям и влетел в бар, вынеся дверь плечом. Во Вневремени можно не заботиться о состоянии вещей – для всех это мгновение уже прошло и затерялось среди бесчисленного количества таких же, неотличимых друг от друга. Только ворон, устроившийся под потолком на лопасти покосившегося вентилятора, посмотрел на меня, наклонив голову, и недовольно каркнул.

– Подумаешь, – буркнул я, ступая по листьям, усеивающим пол даже в помещении. Не сводя с меня взгляда, ворон каркнул ещё раз. Как ни крути, эти птицы – единственные живые существа здесь. Пару раз, правда, я видел кошачьи силуэты, но сомневаюсь, чтобы кошки забредали сюда осознанно. А вот вороны во Вневремени чувствуют себя хозяевами.

С лёгким шелестом меня выбросило в реальность. Стараясь больше не шуметь и не касаться ничего лишний раз, я первым делом заглянул под один из столов. Сигил, который должен был предотвращать любую агрессию в радиусе пяти-шести метров, был «сломан». Проклятье! Я предусматривал такой вариант – что кто-нибудь может попытаться стереть или перечеркнуть его – и внес в рисунок ещё один уровень защиты. Попробуй кто-нибудь нарушить целостность печати, и весь бар погрузился бы в двухчасовой сон. Даже окончательно свихнувшийся маньяк с бензопилой наготове, случайно забредший в бар, задумался бы о мире во всём мире. Нет, сигил был деактивирован. Кем-то, кому знакомы тонкости работы с магическими печатями. Кроме того, о существовании этих сигилов знали немногие. Следовательно, тот, кто вырубил их и затем убил Тимура, бывал в баре раньше.

Интересно, кто это? Ему нужен был только Тимур? Зачем тогда нужно было, чтобы Рита позвонила мне? Или… они приходили за мной. Точно! Вот оно как. Так и знал, что однажды это случится.

Я вовремя заметил, что хихикаю.

Разговор на улице стих, кто-то приоткрыл дверь. Взяв себя в руки, я перемахнул через стойку и затаился, прикидывая шансы на обнаружение. Будет очень некстати, если кто-нибудь заглянет сюда. Я закрыл глаза и восстановил дыхание, одновременно шаря рукой вокруг себя. В пространстве между дном стойки и полом пальцы наткнулись на что-то вроде блокнота. Затаив дыхание, я прижал это мизинцем и потянул к себе. Вытащив, первым делом раскрыл записную книжку на странице с буквой «Т» – все было именно так, как сказала Рита. Но на обороте обнаружилось кое-что поинтереснее: крупным корявым почерком было выведено два слова: «Виктор, сохрани». Я мысленно пожал плечами и положил книжку во внутренний карман куртки.

Милиционер, открывший дверь, постоял на пороге несколько секунд, негромко ответил другому и загремел связкой ключей – наверное, собирался запереть бар. Я уже наметил себе выбраться после его ухода, но мой желудок возмущённо забурчал, очень некстати напомнив, что мы ещё ничего не ели.

Сделав глубокий вдох, я снова активировал кольцо, и выскочил из своего убежища. У меня оставалось не больше пяти секунд, думать было некогда. С разбегу высадив собой стекло в ближайшем окне и вылетев на улицу, я побежал что было сил, стараясь не обращать внимания на засевшее в руках стекло. Энергии в кольце хватило как раз до поворота, где меня и выкинуло из Вневремени.

Остановившись ненадолго, я повыдергивал из запястий наиболее крупные осколки и, воровато оглядываясь, побрёл домой, намереваясь в ближайшую неделю залечь на дно. Так у меня будет время, чтобы немного подготовиться. Рано или поздно убийцы объявятся, и тогда их будет ждать тёплый приём.

Я бы даже сказал жаркий.

А ведь именно так и влипают во всякие истории.

* * *

Но за мной уже следили. Это ни с чем не сравнимое ощущение чужого взгляда между лопатками, – не давящего, но вполне материального, побуждающего бежать, оторваться от преследователя. Или преследователей – это уж как получится.

Я ускорил шаг и свернул в ближайший переулок, показавшийся мне достаточно безлюдным. Дойдя до конца переулка, я снова повернул, притаился за припаркованным у забора джипом и стал считать до десяти. На «десять» я с грозным видом выскочил из-за машины, приготовившись к любым неожиданностям.

Но в переулке никого не было.

Здоровенный жёлудь пролетел мимо. Второй ударил в спину. Я развернулся, высматривая того, кто их бросает, и третий попал мне по лбу. Человечка на крыше это очень развеселило. Он был не выше ребёнка лет десяти, имел угловатое телосложение и чересчур большую голову. Жутковатая картина дополнялась кожей цвета хаки и огромными зрачками. Представьте, что Голлум приболел и даже немного умер. Потом превратился в зомби и восстал из мёртвых. Примерно так и выглядят доганьеры.

Не сводя с меня взгляда, доганьер сбросил вниз ещё три жёлудя. Итого шесть.

– В шесть? – спросил я.

Человечек на крыше подпрыгнул, очевидно, в знак согласия, – его голосовые связки совершенно не были предназначены для человеческой речи, поэтому он не утруждал себя даже попытками заговорить.

– Идёт, – кивнул я.

Он ещё раз подпрыгнул, насторожился и, погрозив кулаком в сторону, убежал. В следующую секунду кусок крыши, где только что сидел доганьер, разнесло на куски.

Высокий мужчина в чёрном опустил руку и направился ко мне.

Он нёс с собой звон.

Обычно вся чародейская братия упрощает, представляя себе магию в виде ещё одной сферы, окружающей Землю подобно воздуху. На самом же деле магия – это энергия, пронизывающая всю Вселенную, от её начала и до самого конца. Маги способны «перерабатывать» эту энергию в своём теле, даже накапливать её, чтобы потом использовать в своих целях. Но иногда она «не помещается» в оболочке и часть её выходит наружу, становясь неуправляемой. Тогда воздух вокруг начинает дрожать, как в при сильном зное – это вырвавшаяся магия искажает реальность, и чем больше её выходит наружу, тем сильнее искажение. Если же магии очень много, – так много, что её носитель «фонит» энергией как Чернобыль радиацией, – воздух начинает звенеть, будто кто-то водит пальцем по краю огромного бокала.

И сейчас я слышал именно этот звук.

А пропускать через себя такое количество магии могут только неуглеродные формы жизни. Иными словами, сейчас это может быть либо ангел, либо демон, либо, не приведи встретиться, забытое божество.

Незнакомец остановился метрах в пяти от меня. Ростом он был чуть выше среднего, имел узкие плечи, худую шею, вытянутое лицо с острым подбородком, и длинные волосы, собранные в жиденький хвост, который мотало от малейшего дуновения. Незнакомец заговорил сиплым, с металлическим оттенком, голосом – будто горячий ветер дул сквозь железную трубу.

– Атта-и-су-э-тту.

Демон, значит. Для энергетических форм жизни речь является чем-то из области интуитивно воспринимаемого, поэтому её представители не понимали и никогда не поймут, что такое «языковой барьер». Но он говорил на накшанси – языке демонов – и таким образом хотел либо представиться, либо проверить меня.

– Нашёл, говоришь? – я поднял руки. – Ладно, твоя взяла. Теперь я вожу, прячься.

Демон прокашлялся и снова заговорил; его голос с каждым словом становился заметно ближе к человеческому.

– Я слыш-шал о тебе. Ты проявлял поведение, недостойное воина.

– Не думаю, что вас, ребята, это касается.

– Но о тебе рассказывали как о великом воине.

Я закатил глаза и устало вздохнул.

– Ну что за бред? Мы что, по-твоему, в глухом средневековье? Думаешь, это нормально – устроить рыцарский поединок в глухом переулке? Из какой дыры ты, вообще, вылез?

Демон сделал шаг вперёд и воодушевлённо воскликнул:

– Сразись со мной!

Прекрасный денёк, не правда ли? Устало фыркнув, я отвернулся.

– Просто присвой себе все почести и вали.

– Я вызвал тебя на бой!

– Да мне плевать.

Слово «ложь» я услышал уже после удара в спину. Полёт продолжался недолго – до забора из металлической сетки, натянутой на слабо вбитую в землю арматуру, который я успешно собой снёс.

– Я Маларья! Сразись со мной! Выбирай оружие и сражайся!

Пробормотав: «Сколько пафоса», – я выдернул из земли ближайший штырь, взял его в правую руку, а левой загрёб горсть земли, которая здесь по большей части состоит из глины и песка. Демон стал подходить ближе. Когда между нами осталась всего пара метров, я удивленно посмотрел вверх. Этот болван тоже задрал голову. В ту же секунду я бросил ему в лицо землю и, перехватив арматуру обеими руками, со всей силы огрел ею демона. Потом ещё раз, и ещё.

Он что, думал, будто я достану меч из ножен и с таким же воодушевлением приму вызов? Быть может, в другой раз; если вдруг меч найду или до одури «Мановар» наслушаюсь. Убедившись, что противник оглушен, я бросился прочь. В запасе было пять, от силы десять минут, пока он не придёт в себя. Конечно, не стоило надеяться, что этот странный демон так просто отстанет, но будь он хоть трижды не человек, бегать с головой, гудящей после серии крепких ударов, он не сможет.

Я не имел ни малейшего понятия, зачем понадобился ему. Гораздо важнее было то, как демон сумел найти меня. Вокруг него не было никаких мелких существ, так что шпионов у Маларьи, скорее всего, нет. Допустим, он засёк меня в момент выхода во Вневремени – почувствовал магию, высвобождаемую из кольца. Если так, то, учитывая, что я регулярно пользуюсь волшебными вещами, Маларья запросто найдёт меня ещё раз. Если, конечно, не догадается о более простом способе: воспользоваться телефонной книгой.

Завалившись домой, я первым делом заперся на все замки и достал из стола Номада. Среднестатистическому стрелку двадцати патронов с лихвой хватит, чтобы вынести мозги непрошеному гостю. К сожалению, меткость не относится к моим достоинствам.

В дверь позвонили. Совершенно спокойно – нажав на кнопку и подержав её чуть меньше секунды. Совсем не так, как это сделало бы оскорблённое существо из иного мира.

Я медленно подошёл к двери, сняв на всякий случай пистолет с предохранителя, и спросил:

– Кто?

– Участковый, – ответил мужской бас с заметным узбекским акцентом.

В голове вовремя промелькнула мысль, что нехорошо встречать участкового с оружием в руках. Попросив его подождать немного, я вернулся в комнату и оставил Номада на столе.

– Ниязов Азиз Фуркатович, – представился мужчина с порога. – Кажется, нам ещё не приходилось общаться.

Изредка я видел его на улице. Примерно сорока лет, невысок, полноват, но не настолько, чтобы его можно было назвать толстым. Про жителей вверенной ему территории Ниязов знал всё, и даже чуть больше – как и положено любому участковому. Слышал, так о нем говорили в «Дьяволах» – без злости или иронии. Для всех он просто был. Это немного успокаивало. Но общаться нам, действительно, ещё не приходилось.

– Это должно меня огорчать? Дайте подумаю, – я закатил глаза, сдвинул брови и тряхнул головой. – Нет, нисколько.

– Не любишь гостей, – заметил Азиз, проходя в зал.

– За что ж их любить? В гости ходят, чтобы поесть из чужого холодильника. Как-то быстро мы перешли на «ты».

Азиз задержался в дверях, посмотрел сначала на пистолет, преспокойно лежащий на самом видном месте, а потом оглянулся ко мне.

– Классная штука, да? – спросил я.

– Можно? – спросил участковый, подходя к столу.

– Конечно, – разрешил я, представив на мгновение, как некстати будет, если у него обнаружатся магические задатки.

Повертев пистолет в руках, участковый безуспешно попытался вытащить магазин, цокнул языком и положил оружие на место.

– Хорошо помогает от хулиганов, – сказал я.

– Не сомневаюсь, – кивнул милиционер. Он мне не поверил.

– Так с чем пришли? Кто из соседей подослал? Если кто-то болтает о жертвоприношениях с курами, то это наглая ложь!

– Да я, собственно, вот зачем: ты уже слышал об убийстве у нас в районе? Шестью выстрелами, представляешь? Беспредельщики, – Азиз выдвинул стул из-за стола и сел. – Да конечно слышал.

Я сел напротив и посмотрел на него через «хрустальный» шар.

– Мне рассказывали.

– А мне рассказывали, что ты там был.

На несколько секунд воцарилось молчание.

– Вроде того. До меня там побывали ваши коллеги и Скорая.

– Слушай, а ты действительно… ну это… – Азиз проделал пассы руками над шаром.

Изобразив скептическую улыбку, я откинулся на спинку стула.

– Давайте рассуждать как психически здоровые современные люди. Мы же живём в реальном мире, здесь не место предрассудкам.

– Но тогда это обман.

– Надежда. Я даю людям надежду. Иногда это именно то, что им нужно больше всего.

– А если надежда ложная?

– Я не могу отвечать за решения тех, кто верит Четвёртому Великому Магистру Тайной Шаманской Ложи.

– Тут ты, пожалуй, прав, – Азиз хмыкнул. – Так вот, об убийстве: в баре кое-что нашли.

Он достал из папки фотографию нижней поверхности стола и показал мне.

– На нескольких столах нарисован один и тот же рисунок.

– А какое он имеет отношение ко мне? – с невинным видом спросил я.

– Мы пока не знаем.

– Пока не знаете, – повторил я, смакуя каждое слово.

– Да, – нехотя согласился участковый. – Но пытаемся разобраться. Вот я и подумал: может быть, ты знаешь, что это за рисунки?

А котелок у него варит.

– Это сигилы.

– Что? – Азиз явно никогда и не слышал о подобном.

– Сигилы – магические печати, являющиеся, фактически, компактным видом заклинаний. От собственно печатей сигилы отличаются тем, что накладываются не для одноразового применения, а на достаточно длительный срок.

– И… зачем они нужны?

– Для разных целей. Конкретно эти использовались… ну вроде оберегов.

– Что-то не помогли эти сигалы.

– Сигилы, – поправил я. – Они не помогли потому, что были сломаны.

– Как это? Э, брат, ты же сам сказал, что волшебства нет.

– Но это не означает, что в него не могут верить.

– Значит, кто-то возомнил себя Мерлином?

Я с важным видом кивнул.

– Именно.

– Ты не можешь?… – Азиз погладил папку, собираясь с мыслями. – Можешь определить, кто это?

Я отрицательно покачал головой и дал ему свою визитку.

– Позвоните, когда у вас в распоряжении будет побольше информации.

Участковый отрицательно покачал головой встал и собрался уходить, но вдруг остановился и махнул рукой.

– А, договорились.

– Вы понимаете, что просите о помощи у лжеэкстрасенса? – усмехнулся я, сделав ударение на последнем слове.

Азиз немного погрустнел.

– Висяки никому не нужны. А ты, я смотрю, в этом соображаешь получше нашего.

– Мои услуги не бесплатны, – напомнил я.

Он погрустнел ещё сильнее.

– Знаю.

Я закрыл за участковым дверь и облегчённо вздохнул. С одной стороны, меня только что припахали к делу, от которого я старался держаться подальше, а с другой – почти официально развязали руки. Проблема только в том, что мне ещё не доводилось работать частным детективом, и я плохо представлял себе, с чего начинать. В надежде найти хоть какие-то зацепки, я раскрыл записную книжку Тимура. И на первых же страницах сказал:

– Охренеть.

Глава 3

Я вышел из машины и осмотрелся. Убедившись, что кроме меня здесь людей нет, открыл багажник и отвернулся в сторону огней аэропорта, тонущих в лёгкой дымке. «Ташкент-Южный» хоть и считается крупнейшим аэропортом в Средней Азии, вряд ли может похвастаться особенно большим пассажирооборотом и незавышенными ценами в аэровокзальном комплексе. О последнем знают все. Что касается меня, то я больше всего запомнил бы очередь при прохождении паспортного контроля, если бы не одно «но»: доганьеры.

Этих существ полным-полно на вокзалах и в портах, но аэропорты – места их максимального скопления. Чего только не пытаются провезти по воздуху, а таможенный контроль не всегда справляется со своими задачами. Тогда-то в дело и вступают доганьеры, и если вы потеряли багаж, значит, он им не понравился. Я впервые встретил маленьких таможенников по прибытии в Ташкент, когда они попытались «конфисковать» Номада. К их искреннему удивлению, я оказался против «конфискации». К счастью (для себя), доганьеры наплевали на принципиальность и решили, что потери не стоят одного пистолета, и что им будет спокойнее, если спокоен буду я. Доставать патроны несколько сложно, доганьеры же помогали мне решать эту проблему в обмен на моё безразличие к их делам.

Возня за спиной прекратилась – багажник загружен. Не оглядываясь, я протянул руку назад, крепко схватил за горло первое попавшееся существо и подтащил его к себе.

– Как же мне хочется сказать: «Ах, вы маленькие гадкие предатели!»

Доганьер перестал дёргаться и захлопал глазами, делая вид, будто ничего не понимает. Он был довольно тяжелым, хотя в его внешности ничто на это не указывало. Однако я не стал его отпускать, а только перехватил другой рукой за шкирку, держа доганьера как нашкодившего кота.

– Во-первых, кого вы притащили на хвосте? О, это могло быть чистейшим совпадением… но я не верю в совпадения. Не могу назвать вас предателями, ведь вы мне не служите. Но когда я говорил о взаимовыгодном сотрудничестве, в виду имелось также «не втыкать нож друг другу в спину». И, заметь, не только в буквальном, но и в переносном значении. Так что, если не хотите, чтобы наше соглашение стало недействительным, вы предоставите мне всю информацию об этом Маларье. Во-вторых, как я уже сказал, я не верю в совпадения. Один из ваших бросил в меня шесть желудей, причём последним целил аккурат в лоб. Не сомневаюсь, остальные попали туда же, куда и пули одному бармену прошлой ночью. А раз вам что-то об этом известно, то лучше рассказать. Ну или показать. Я верю в вас, вы что-нибудь придумаете!

Высказав всё это притихшему доганьеру, я посадил его на землю и по-дружески похлопал по костлявой спине.

– А теперь беги. Не забудь мои слова.

Подхватившись, доганьер бросился прочь, улепётывая так, что ему приходилось опираться на руки, чтобы не споткнуться.

Я закрыл багажник, ещё раз осмотрелся и постарался как можно скорее смыться.

Знаете, до того, как начать вести образ жизни среднестатистического законопослушного гражданина, я и не подозревал, сколько существует дорожных знаков. Но когда речь заходит о перевозке оружия, никто не захочет лишний раз попасться, всего лишь неправильно равернувшись. Так что поездка более чем за двенадцать километров требовала от меня внимательности. Я вёл свою жёлтую «Импрезу-лисичку» с максимальной осторожностью, прокручивая в уме события прошедшего дня.

Итак, записная книжка. С виду ничего особенного, куча имён – как и положено. Но есть одно «но»: напротив каждого имени помимо телефона и адреса написана специализация. Магическая специализация. «Знахарь» или, там, «профессиональный экзорцист». Много всяких. Тимур определённо интересовался ими, на это указывали часто встречающиеся пометки в виде непонятных мне сокращений. Мог ли он поддерживать связь с магическим сообществом? Зачем? Он и меня-то считал аферистом. Хорошим парнем, правда, но аферистом.

Я снова не знал, что делать дальше. Единственная надежда была на участкового. Нет, можно, конечно, было послать его подальше, только кто знает, что они там ещё нарыли. Рита не станет скрывать, что я остался после её ухода, и вполне может ляпнуть лишнего, даже не заметив этого. Чего-нибудь, что очень быстро превратит меня из главного консультанта в главного подозреваемого.

Ещё и этот демон. Почему он не стал меня преследовать? Что-то не сходилось. На каждое следствие есть своя причина, но сегодня мне попадались одни лишь следствия, а это, знаете ли, здорово нервирует.

Едва остановившись перед домом, я выскочил из машины и заглянул в багажник. Убедившись, что среди патронов не припрятано подарков в виде бомбы-другой, я перетащил оба тяжеленных ящика в дом, поставив их на нижние полки в мастерской. Вернувшись на улицу, я взял машину за передний бампер и… подбросил её. Знаю, по идее, такая груда металла должна весить… много, однако внешний вид обманчив – машина взлетела вверх с легкостью пластиковой игрушки. И в виде игрушки упала мне на ладонь.

Да, да, у меня волшебная машина. Если вы ждёте от меня каких-либо объяснений по поводу наложенных на неё чар, то самое большее, что я могу сказать – понятия не имею, как оно работает. В конце концов, я не всезнающий мудрец, да и вы не задумываетесь над тем, как устроен ваш мобильник.

Сначала мне показалось, что это ветер зашумел в листьях, но вскоре шелест стал более хлопающим. Лампа в фонаре на мгновение затмилась чем-то. Чем-то, не предвещающим ничего хорошего.

Я, в принципе, спокойно отношусь к летучим мышам. Несмотря на то, что они разносят кучу всякой заразы, мешают спать по ночам, шебуршась на чердаке, или залетают в открытые окна. Такие мыши не пугают. В отличие от тех, которых я увидел, посмотрев вверх.

Все деревья были облеплены не десятками – сотнями летучих мышей. Здоровенных, с размахом крыльев в полметра, не меньше. Издавая тонкий свист, они срывались с прогнувшихся под их тяжестью веток и описывали круги, разминая кожистые крылья. Каждый коготь на мышиных лапах был с вязальную спицу длиной, а резал, наверняка, не хуже скальпеля – мне совершенно не хотелось проверять, так ли это.

И что-то подсказывало, что не мотыльков они собирались ловить.

Едва я успел захлопнуть за собой дверь, как с другой стороны в неё врезалась одна из этих тварей. Следом ещё несколько. Мышь посообразительнее попыталась атаковать окно, но запуталась крыльями в решётке и принялась отчаянно пищать, призывая собратьев. Заперевшись на все замки и опустив шторы, я пулей бросился в мастерскую.

Было бы самоубийством сидеть сложа руки и надеяться на чудо. Конечно, с приходом дня эти мыши, скорее всего, убрались бы восвояси. Так делает большая часть известной мне нечисти. Однако у них в запасе была ещё целая ночь, чтобы найти путь в дом. Выскочив на веранду, я стал шарить по полкам, но было уже слишком темно. Какая-то коробка перевернулась, на пол посыпалось её содержимое. Бормоча проклятия, я включил свет. За окнами, в октябрьских сумерках, сгустившихся на улице, тотчас зажглись жёлтые глаза-бусинки. Они светились совсем не так, как у ночных животных, – эти глаза будто не отражали свет, а излучали его.

Рука сама нащупала выключатель и нажала на него.

Уже взлетевшие мыши возмущённо заверещали и притихли. Всего на секунду. перед тем, как выбить собой все стёкла.

Схватив первое, что попалось под руку, я бросился в ванную. Там, по крайней мере, не было выходящих на улицу окон. Но мыши уже пробрались в дом и скреблись теперь прямо под дверью. Проклятье! Даже кольцо, с помощью которого я мог бы перейти во Вневремя и сбежать из осаждённого летучими тварями дома, было полностью разряжено. Несколько бракованных заклёпок, первоначально изготовленных для напульсников, но накапливающих слишком маленький заряд, чтобы бить на большие расстояния… Я усмехнулся. Кто станет бросать в грабителей гранату и крушить собственный дом, если под рукой есть бита? Мне в голову пришла идея как сделать такую «биту», и, убедившись, что возня под дверью стихла, я вышел на разведку.

С улицы не доносилось ни звука. Плохой знак. На цыпочках пробравшись в прихожую, я вытащил с верхней полки гардероба кожаные митенки-«беспальцовки», стряхнул с них пыль и кое-как приладил заклёпки на правую перчатку, получив довольно грозное оружие ближнего боя.

Затем, открыв в зале одно из окон, я отошёл подальше. Мышь, застрявшая в решётке, почуяла близость добычи и, выбравшись, с громким писком влетела в комнату. Сделав несколько неуклюжих кругов под потолком, она спикировала на меня. И тогда – когда огромное тёмное пятно оказалось на расстоянии вытянутой руки – я изо всех сил врезал по твари.

Мышь была холодная и твердая. Удар отбросил её назад, на пол посыпалось что-то металлическое. Что-то похожее не то на шарики, не то на маленькие колёсики, прокатилось по доскам, налетело на стену и, откатившись назад, затихло, уткнувшись в плотный ковёр. Забыв про осторожность, я включил свет и осмотрел сбитое существо.

Мышь развалилась на запчасти. В буквальном смысле. Пол был усеян десятками похожих на бронзовые шестерёнок, винтиков и пружин. Они слабо мерцали – это из разрушенной оболочки выветривалась магия. Техномагия, будь она проклята!

Я подобрался к окну и осторожно выглянул на улицу. Крылатые создания снова повисли на ветках когтистыми листьями. Будь это просто заведённые механизмы, они продолжали бы нападать, но они выжидали. Мышами кто-то управлял. И, скорее всего, совсем близко.

Я взял пистолет, снял его с предохранителя и, выйдя на разнесённую в пух и прах веранду, сказал:

– Можно уже не прятаться.

Мыши блеснули глазами-лампочками, но не двинулись с места.

– Выходи. Кто бы ты ни был.

И снова ничего не произошло. Тогда я выдохнул и на вдохе еле слышно проговорил:

– Шинахат-та-олто-и-асса-о. Именами Старших велю выйти!

Чего только не насмотрятся маги за свою практику. Но, уж поверьте мне, всегда найдётся штука, которая заставит в очередной раз воскликнуть: «Боже, это ещё что такое?!» Мой случай не был исключением.

Изящно взмахивая чёрными оперёнными крыльями, с неба спустилось что-то вроде обезьяны с клювом, округлым, как… как у снегирей, что ли? Его рыжая шерсть была неестественно светлой, будто освещалась откуда-то из другого места, где ещё не так стемнело. Мне стало не по себе от одного вида этого создания, и перспектива диалога с ним казалась уже не такой радужной.

«Обезьян» (самец, поверьте уж) смотрел на меня до отвратительного осмысленным взглядом, словно пытаясь прочесть мысли. Я сосчитал до десяти и приступил к переговорам, для начала решив блеснуть своими познаниями в творящихся делах:

– Значит, тебя прислал Маларья? Будь паинькой, возвращайся и передай ему, что крутые воины шестёрок вместо себя не посылают. Или он боится, что я снова ему навешаю?

– Я не знаю, о ком ты говоришь, кинари, – невозмутимо ответил Обезьян, едва приоткрывая клюв. В его голосе не было сипящих ноток, и это было странно, ведь отозвался он лишь на слова на демоническом. Скорее всего, он сам был создан кем-то, поэтому реагировал только на определённые фразы, сказанные на определённом языке. Такое не часто встретишь.

Интересно.

Но что гораздо интереснее, он использовал слово «кинари», обращаясь ко мне. Так называют живых (а иногда и не очень) существ в наиболее развитых мирах. Судя по всему, Обезьян помнил времена, когда эта Вселенная ещё не была отделёна от прочих.

Однако я не стал показывать ему ни удивление, ни работу мысли, а просто прикинулся валенком.

– Правда, что ль? Тогда что тебе нужно?

– Названия смертных, – всё так же невозмутимо ответил Обезьян.

– Э-э… Они называются «люди». Я пополнил твой словарный запас? Теперь проваливай.

Обезьян перестал махать крыльями и повис в воздухе, будто нашёл прочную опору под ногами.

– Названия смертных, – повторил он. – Они у есть тебя.

Я направил на него пистолет.

– А я предлагаю другой вариант. Ты называешь мне имя своего хозяина и уходишь отсюда живым. Или хотя бы целым.

Увидев у меня оружие, демон резво отодвинулся назад, не шевельнув при этом ни единым мускулом. Довольно странное действие для того, кто является в виде бесплотного изображения, но вполне логичное для физически уязвимого существа. Обезьян открыл свой клюв и угрожающе зашипел. Надо сказать, выглядело это довольно неприятно. Я вздохнул и покачал пистолетом.

– Давай без этого. Сорок пятый калибр пройдет сквозь твой клюв и устроит фейерверк из обезьяньих мозгов. Или шестерёнок. Как раз посмотрим, что у тебя там. Не проще будет сказать мне наконец, кто тебя послал, да и разойтись миром?

– Названия смертных, – в голосе Обезьяна зазвучали угрожающие нотки.

– Проклятье! Даже если так! Как я могу что-то дать, если не понимаю, что ты имеешь в виду?!

– Нужен свиток с их названиями, чтобы знать, как их найти.

Догадка вспыхнула яркой молнией, и одновременно с этим в общую кучу непонятных событий в моём сознании упал новый кусочек паззла. Я быстро прикинул, куда можно спрятать записную книжку так, чтобы никто до неё не добрался. Как назло, единственное, что пришло мне в голову, – съесть. Собравшись с духом и понимая, что последует за моим ответом, я покачал головой.

– Нет. Теперь это моя игрушка.

Обезьян зарычал, и рёв его, казалось, сотряс землю.

– Моя армия разорвет тебя, жалкий смертный, они разорвут всех, кого ты знаешь, ты умоешься кровью, ты будешь молить о пощаде, ты…

Есть множество способов справиться с гневом: медитация, ледяной душ, счёт до десяти, двадцати, ста… Способов множество, но смысл их одинаков: дать время, необходимое для трезвой оценки ситуации, не позволить наломать сгоряча дров, когда ситуация выйдет из-под контроля и пути обратно уже не будет.

То же самое относится и к панике. Мне не мешало бы взять себя в руки и найти лучший выход из сложившейся ситуации. Но прямо передо мной бесновалась неведомая штука, чьи крылатые слуги сбивались в стаю, готовясь идти на таран. Готовясь идти на таран одного меня. Времени подумать не было! У меня даже не было времени подумать, что мне некогда думать! Через считанные секунды мыши обрушатся на окна, и даже если меня каким-то чудом не нашпигует битым стеклом, то в замкнутом помещении куча мелких монстров всё равно одержит верх. В этом отношении на улице было гораздо безопаснее. В несколько прыжков я оказался в прихожей, зацепил по дороге куртку и выскочил наружу. Где туман, проклятый туман, ещё недавно казавшийся лёгкой дымкой, сгущался все сильнее и сильнее, становясь непроглядной молочной пеленой.

По статистике, самое большое количество туманов случается на острове Ньюфаундленд – более ста двадцати дней в году. Это одно из тех мест, где я – совершенно уверен – не хочу побывать. В тумане обитают мерзкие существа, хищники и просто питающиеся страхом тени, следующие за человеком на невидимом поводке, надетом уж точно не на их шеи. Хищники обычно медлительны как асфальтовый каток, но наступают они с упорством того же катка. В конце концов, большая скорость реакции необязательна для тех, с кем человеку никогда не справиться. Изломанные фигуры туманных пожирателей неотвратимо наступают на жертву, сужая кольцо, а те, кто питается страхом, рыщут вокруг, ожидая развязки. Эта компания каждый раз выполняет свой план по исчезновению людей; чаще всего их жертвами становятся несколько бомжей или пьяниц, оказавшихся не в то время и не в том месте. Кроме того, всевозможные создания ночи чувствуют себя в тумане вполне комфортно даже днём. Особенно эльфы. И они совсем не похожи на тех, которых описывал Толкин; это маленькие, сгорбленные волосатые ушастые твари, паразитирующие на своих жертвах, садящиеся ночью им на грудь и насылающие сводящие с ума кошмары.

И хотя, несмотря на всё сказанное, вероятность встречи с одним из обитателей тумана у простых людей ничтожно мала, для мага она возрастает в разы.

Поэтому, если вам вдруг взбредёт вдруг в голову связать свою жизнь с магией, запомните одно, едва ли не самое важное, правило: не можешь справиться с противником – беги. Честные поединки здесь – слишком большая редкость. Чаще всего исход решает правильно выбранная стратегия обмана. Даже сильного врага можно завалить одним простеньким ударом, если он нанесён исподтишка.

Вот и сейчас я мог только бежать и прятаться.

Судя по вновь наступившей тишине, Обезьян хотел поиграть в кошки-мышки, выведать таким образом на что я способен, узнать мои слабые стороны. А потом разрешить наши разногласия одним простеньким ударом.

Я нырнул в густую белесую массу, заполонившую улицы, надеясь сбить мышей со следа. Всё, что требовалось – найти укрытие получше, да постараться не шуметь. Как-то так. А пока приходилось бежать по пустынной улице, не различая ничего дальше пары метров и ориентируясь лишь по фонарям, проглядывающим в виде размытых сиреневых пятен где-то совсем высоко над дорогой. Бежать, чудом не наступая на незавязанные шнурки, бежать и отчётливо слышать, как хлопают крылья над головой.

Осознав, что драки не избежать, я наконец остановился. Тут же что-то тяжёлое упало на землю, заставляя её содрогнуться. Затем снова. И снова. Кто-то большой топал прямо на меня. Я развёл руки в стороны и устало крикнул в туман перед собой:

– Ох! Ну давай, удиви меня!

Шаги прекратились. Звучно рыкнув, ко мне опустилась огромная голова – помесь, казалось, всех зверей, каких только можно вспомнить. В чертах лица, если это можно было так назвать, было и что-то человеческое, но оно терялось при одном взгляде на ветвистые оленьи рога, венчающие голову.

Принюхавшись, гигант ростом никак не меньше пяти метров свирепо зарычал и опустил свой кулачище рядом со мной, раздробив асфальт.

– Ладно, – пробормотал я, – удивил.

Глава 4

Вы вряд ли найдёте какие-либо упоминания об оберонах. Подробно они описываются лишь в паре изданий, да и те хранятся в Аду. Нет, не в том Аду, где котлы на кострах, тонны серы и потоки лавы… Но об этом как-нибудь в другой раз.

Никто не любит упоминать об оберонах. По своей природе они ближе всего к лешим, и их часто считают одним и тем же. Основная же разница заключается в организации (в отличие от леших, эти твари любят побыть в обществе друг друга) и злобе, граничащей с дуростью. Вы можете договориться с лешими всех видов и мастей – есть десятки способов задобрить их, но с оберонами такой фокус не пройдёт. Обероны ненавидят всё и вся. Единственное, что их сдерживает – неспособность менять облик, поэтому обероны ведут себя скрытнее некуда, и трудно представить себе что-то, способное выгнать их из лесу. Тем более, что крупного леса в окрестностях Ташкента я припомнить не мог. К тому же, как утверждают, к концу осени эти существа впадают в спячку, и их не разбудит даже рок-фестиваль прямо у них под носом. У этого оберона должны были быть очень веские причины забрести в город. И ещё: да, у оберонов скверный характер, да, я встал на пути одного из них и пытался что-то говорить в его сторону, но… Вместо того, чтобы раздавить меня одной левой и даже не заметить, оберон просто показал, что может это сделать. У него должны были быть на то веские, действительно веские причины.

Я тоже хотел их знать.

Между тем рогатая башка снова принюхалась и прогрохотала:

– Человек… я чую твой смрад.

– Я сегодня ещё не был в душе, – ответил я, приготовившись бежать. – Ты же лесной житель, что ты забыл в городе?

– Белая мгла принесла меня. С миссией от Владыки.

Я хмыкнул. Не вслух, разумеется – мысленно. Не стоило показывать, что я чем-то удивлён. Не хватало ещё, чтобы чудище восприняло это как проявление слабости. Обероны живут колониями, подобно насекомым, и подчиняются строгой иерархии. Правитель одной из таких колоний послал своего подданного, чтобы припугнуть меня? Интересно. Я в первый раз о таком слышал.

Демон, Обезьян, оберон… да из какой дыры они все лезут?!

И, самое главное, что всех их связывает?

– Раз уж ты об этом рассказываешь, – продолжил я с беззаботной улыбкой, – значит, твоя миссия касается меня, так? А учитывая не слишком доброжелательное начало разговора, конфет у тебя нет.

– Ты смеёшься надо мной, человек! – вспылил оберон.

– Ты продолжишь угрожать или всё-таки будешь выполнять приказы своего Владыки?

Гигант фыркнул.

– Да.

Я хотел поинтересоваться, что он имел в виду под этим «да», но когда оберон занёс кулачище, вопрос отпал сам собой.

– Что, и ты тоже?! – обиженно простонал я уже на бегу.

Правило «убегай от сильного» плохо действует, если у противника ноги длиннее ваших. Примерно раза в три. Плюс каждый прыжок такого парня подобен маленькому землетрясению. Стоит вам споткнуться и упасть, как он воспользуется теми же самыми трёхметровыми лапищами, чтобы или раздавить, или пинком отправить вас на Луну. Без скафандра и тюбика с пюре.

За мной по пятам гналось «чудо природы» с телом человека, рогами оленя, когтями неведомого хищника и древесной корой вместо кожи. И оно совсем не собиралось отставать. Мне не оставалось ничего, кроме как снова бежать в непроглядном тумане. Рискуя споткнуться, влететь в кусты или просто свалиться в открытый люк, услужливо оставленный посреди дороги рабочими. Радовало одно: со своей высоты оберон не мог видеть меня сквозь туман, поэтому ему приходилось пригибаться. Это было, пожалуй, единственным, что замедляло его.

Со стороны потянуло прохладой и затхлой водой. Значит, где-то за этим туманом была река, и у меня появилась надежда.

Ещё в начале двадцатого века в камышовых зарослях по берегам Салара водились тигры. Позже, с развитием города, тигров истребили, а реку заточили в бетонные берега. С тех пор Салар мельчал всё сильнее и сильнее. Сейчас набережная заросла травой, пробившейся сквозь плиты, сама река превратилась в грязный ручей глубиной не больше метра, а тигров сменили уличные коты. Всё, что теперь осталось от Салара, течёт, источая зловоние, по склизкому дну сквозь толстый слой бурых водорослей.

Река петляет по городу и проходит метрах в двухстах от моего дома. А ближайший мост через неё не так надёжен, как может показаться. Время от времени какой-нибудь участок покрытия проваливается, являя миру гнилые доски – основу моста столетней давности. Примерно через неделю повреждённый участок закрывают новой асфальтовой заплаткой, оставляя доски под ней гнить дальше. Сомневаюсь, что там когда-нибудь проводился капитальный ремонт.

По этому мосту каждый день запросто проезжает сотня-другая машин, но не думаю, чтобы он выдержал скачущего великана. Я надеялся, что оберон застрянет там – это позволило бы мне уйти достаточно далеко. И, если поблизости не окажется никого, на ком монстр сможет сорвать злость, он, вероятно, вернётся восвояси.

План был так себе, но другого не нашлось.

Внезапно штук десять мышей вынырнули из белесой пелены, едва не столкнувшись со мной. Я прикрыл лицо рукой и побежал из последних сил, позади раздалось недовольное ворчание и несколько смачных шлепков. Даже ежу понятно, что Обезьян и компания принадлежат с обероном к разным лагерям, и готовы перегрызться при первом же удобном случае.

Оказавшись на другом берегу, я остановился, чтобы отдышаться и насладиться своей ловушкой. Побеждает хитрейший, ведь так?

Ночь была на удивление тиха.

Что-то большое, очень большое, пронеслось у меня над головой и приземлилось метрах в трёх дальше по дороге. То ли оберон догадался сам, то ли учуял запах гниющего дерева, но он не побежал за мной. Он просто перепрыгнул мост, и его приземление повалило меня на землю. Сделав слишком, слишком чересчур лёгкой добычей!

– Всё кончено для тебя, – пророкотал гигант. У него даже не было слышно торжества в голосе.

Туман начал таять так же быстро, как и опустился, сквозь него уже начали проглядывать светящиеся окна ближайших девятиэтажек. Ещё немного, и их жильцы могли увидеть, что творится прямо у них под носом. Люди, конечно, стараются не замечать магию, придумывая ей «рациональное» объяснение, но… Проклятье! Как можно объяснить пятиметрового монстра?! Перспектива новой охоты на ведьм меня не радовала.

Это было бы вредно для бизнеса.

Надо было действовать. Для начала хотя бы уйти из-под удара. Я перевернулся на живот и пополз в заросли живой изгороди, стараясь не слишком оцарапаться о колючие ветки. Сотни колючих веток.

– Глупый человечишка, – раздалось сверху. – Куда ты хочешь спрятаться?

– Подальше от тебя, – буркнул я, продолжая пробиваться дальше. Издавая скрежещущие звуки, передо мной вылезла ещё одна летучая мышь. Завидев меня, она угрожающе подняла когти и цвиркнула.

– Занято, – прошипел я, легонько ударив мышь кулаком в перчатке. Мышь не развалилась, как в прошлый раз, а только помялась. Но, кажется, всё равно сломалась. – Поищи место в преисподней.

Мне на голову посыпалась земля, а кусты куда-то разом исчезли. Перевернувшись, я увидел, что оберон, желая добраться до меня, вырвал их с корнем. Наклонившись так низко, что его ноздри едва не втягивали меня, он злорадно ухмыльнулся.

– Нашёлся. Твоё последнее слово, человек?

Откуда-то из самых глубин ночи, из холода и мрака донеслось едва различимое пение. Женский голос по слогам повторял слова на неизвестном мне языке – мотив был похож на детскую песенку. Оберон посмотрел куда-то вдаль и принюхался.

Холод, пронизывавший меня до костей, растаял в мягком тепле, наполнившем всё тело, и вокруг левой руки возникло золотистое свечение, пульсирующее в такт ударам сердца. С каждым слогом оно усиливалось, обволакивая ярким коконом. Оберон покосился на меня, в его взгляде появилось недоумение.

Маркер… Как всё докатилось до такого?

Бежать. Бежать было единственной моей мыслью. И самой правильной, надо сказать. Кое-как поднявшись на ноги, я попытался сделать шаг, но тело не слушалось; левая рука безвольно болталась, став тяжелой, будто была сделана из свинца. Я неуклюже шагнул, покачнулся, завалился на бок и мешком упал на землю.

Женщина в ночи перестала петь.

Столб слепящего золотого света ударил в небо. Дыхание перехватило, сквозь звон в ушах пробился грохот, похожий на рёв урагана. Я чувствовал, как свет становится всё плотнее и плотнее, пока его не разорвало.

Напряжение, наполнявшее тело, спало. Волной накатила тишина, показавшаяся ещё оглушительнее грохочущего света. Мрак снова обступил меня со всех сторон, и всем, что осталось в этом мраке, были я сам да жуткая рогатая голова.

Обезьян налетел откуда-то слева и набросился на оберона. Тот, схватив Обезьяна одной рукой, с такой силой приложил его о землю, что с рыжей шерсти посыпалась золотистая светящаяся пыльца.

Каким-то далёким краем сознания я понял, что самое время сваливать, но другой край – не менее далёкий – подсказал, что оберон намного сильнее своего противника, и, разобравшись с Обезьяном, он обязательно вернётся за мной. Разумнее было принять чью-либо сторону. Временно, разумеется. Что я и сделал, тем более, что особо выбирать не приходилось.

Заслонив собой оглушённого Обезьяна, я размахнулся пошире и что было сил ударил по опускавшемуся гигантскому кулаку. Боль была такая, будто мне на руку наковальня упала; оберон, судя по его воплю, чувствовал что-то похожее. В ту же секунду на него набросилась едва ли не вся Обезьянова армия, они облепили великана, и слышно было только, как скрежещут друг о друга стальные когти.

Воздух дрогнул и оберон исчез. Убежал зализывать раны.

Я оглянулся. Обезьян, как ни в чём ни бывало, висел в воздухе. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.

– След, – сказал он наконец.

Я скорчил раздражённую мину и отмахнулся от него.

– Не знаю, о чём ты.

Обезьян вздохнул и тоже исчез.

Эти двое ещё вернутся, чтобы завершить начатое, но не сейчас. В складывавшейся картине и этого было достаточно.

А потом в глазах всё поплыло.

* * *

Кто-то взял меня за плечо. В холоде, из которого сейчас состоял весь мир, это прикосновение показалось обжигающе горячим. Следом я почувствовал холодную, твёрдую землю под щекой. Упавшие очки утонули в снегу. Кое-как отряхнув, я надел их и перевернулся на спину.

Молодая женщина в заснеженном сером пальто посмотрела на меня, будто думала увидеть кого-то знакомого и, не узнав, отпрянула. Приподнявшись и оглядевшись по сторонам, я обнаружил, что лежу на развороченной клумбе. Неподалёку были рассыпаны вырванные обероном кусты, а асфальт на дороге, где он приземлился, прыгнув за мной, здорово просел.

– Вы в порядке? – поинтересовалась разбудившая меня женщина. – На вас что, напали?

Я пробормотал что-то невнятное. Затем, собравшись с мыслями и заставив язык слушаться, ответил:

– Типа того. Всё в порядке. Вас не учили не подходить к людям в кустах?

Она торопливо поправила выбившийся из-под шапки светло-русый локон.

– Вам надо в больницу.

– Мне надо домой. Спасибо, что не дали замёрзнуть.

Торопливо подхватив небольшую сумку, женщина взяла меня под локоть.

– Сказал же, спасибо. Обычно это значит, что надо оставить человека в покое, – я попытался освободиться, но она держала меня мёртвой хваткой. – Поверьте, я дойду сам. тут недалеко.

Она запротестовала, уверяя, будто не может оставаться безучастной и ещё что-то в этом роде. Глупости. Сочувствие, сострадание – они нужны, чтобы скреплять общество. Но на самом деле людям не дано понять друг друга, а значит, и сочувствовать они не могут. Всё это – не более чем ложь, которую они используют, чтобы создать очередную маску и прикрыть свои истинные лица. Те, на которых ясно написано, что людям плевать на всё и вся, кроме себя самих.

Человек человеку волк – вот моя философия. И знаете что? Она меня еще ни разу не подводила.

Пока я возился с ключами, пытаясь сообразить, какие из замков закрылись, когда я убегал из дома, женщина с интересом рассматривала меня.

– Так вы и есть Виктор Тесла? – спросила она наконец.

– Собственной персоной. Если у вас ко мне какое-то дело, – разобравшись с замками, я вошёл и, резко развернувшись, отрезал: – загляните позже. Закрыто.

Женщина выставила руку, останавливая дверь.

– Я не могу позже.

– А я не могу раньше. Раз с этим ничего нельзя поделать, придём к компромиссу: вы оставите меня в покое.

Захлопнув дверь прямо перед её носом, я глубоко вздохнул, надув щёки, собрался с мыслями и пошёл приводить себя в порядок.

Только не говорите, что вы думали, будто день экстрасенса должен начинаться с утреннего выхода в астрал. В конце концов мой вид производил не лучшее впечатление. А в моём деле оставить хорошее впечатление – значит проделать большую часть работы. Люди любят, когда им улыбаются по поводу и без, и всегда возвращаются к в меру вежливым провидцам. Даже если те считают их полными идиотами. Поэтому я с лёгкой долей фанатизма выгладил самую чистую рубашку, смахнул пыль с хрустального шара и стал приводить в порядок себя.

Я успел побриться ровно наполовину, когда дверной звонок запиликал десятком колокольчиков, один из которых явно фальшивил. Почему-то меня не удивило, что на пороге снова стояла та самая женщина в сером пальто.

– Это не компромисс.

– Да мне без разницы, – я не стал растягивать удовольствие и сразу перешёл к ответам: – Он вам изменяет. Теперь проваливайте.

– Кто? – удивилась она.

Отвернувшись к зеркалу в прихожей, я демонстративно продолжил бритьё, наблюдая за посетительницей в отражении.

– А вы хотели узнать что-то другое?

Мне на самом деле стало интересно. Как правило, такие посетительницы – это обманутые жёны, готовые на всё ради возвращения своего ненаглядного. И на ещё большее ради уничтожения соперницы. Но эта была не из их числа.

– Мне сказали, вы оказываете не совсем… – она замялась, не зная, как сказать. – …не совсем обычные услуги.

Отложив бритву, я взял лежавший рядом с зеркалом лист и протянул ей.

– Что это? Прайс-лист? – посетительница нахмурилась. – Откуда столько нулей?!

– А вы оцениваете свою жизнь дешевле? Если мои расценки вас не устраивают, – я подошёл почти вплотную к ней и прошептал: – Мы могли бы договориться.

Женщина покраснела и отпрянула.

– Да что вы себе позволяете?! Меня предупреждали о вашем характере, но чтобы такое!

С совершенно невозмутимым видом я раскрыл её паспорт и прочитал:

– Снеговская Ева. Тысяча девятьсот восемьдесят шестого года рождения. Хм, честно говоря, думал, вы старше. Место рождения…

Ева выхватила паспорт у меня из рук.

– Где вы его взяли?

– Будет вам уроком. Не стоит ходить с открытой сумкой к сомнительным личностям, предлагающим сомнительные сделки.

– Она была закрыта.

Я выгнул бровь и пожал плечами.

– Разве? Не заметил.

Ева сжала кулаки и хотела сказать что-то ещё по этому поводу, но взяла себя в руки.

– На меня вчера напали, – она быстро спохватилась и добавила: – Не люди. Летучие мыши.

Ну да, как же иначе.

Я уже говорил, что не верю в совпадения. В магии совпадения случаются очень, очень редко. Даже если какие-то, казалось бы, совершенно разные события происходят одно за другим, можете быть уверены: они хоть чем-нибудь, да связаны.

Проклятье!

Я отвернулся к зеркалу и, стараясь сохранить беспристрастный тон, спросил:

– Когда?

– Вечером. Часов в шесть. Я возвращалась с работы.

– На что они были похожи?

Её передёрнуло.

– Я не успела…

– Ева, давайте обойдёмся без вашей неумелой лжи. Как выглядели мыши?

Похоже было, что она вот-вот расплачется. Мне не хотелось видеть ревущую женщину – это не из тех зрелищ, которые мне нравятся. Но что-то сильно напугало её прошлой ночью, и я хотел быть уверен, что меня напугало то же самое.

– Как. Выглядели. Мыши, – настойчиво повторил я. – Отвечайте. А верить вам или нет – решать уже мне.

– У них были длинные когти… Очень…

Ева всхлипнула. Я стёр с подбородка остатки пены и вздохнул.

– Вы, наверное, подсчитывали оценки в пентаграмме?

– Что?

– Ох, не прикидывайтесь. Даже глядя на ваше пальто можно предположить, что вы одеваетесь довольно строго. Однако до бизнес-леди не дотягиваете, – я показал на жёлтую обложку журнала, выглядывавшего из раскрытой сумки, – с такими журналами чаще всего работают либо служащие государственных учреждений, либо бухгалтера и отдел кадров в частных фирмах. Однако весь разговор вы придерживались тактики «я – начальник, ты – дурак», а в частной фирме такой фокус не прошёл бы, там и послать могут…

Ева исподлобья смотрела не меня.

– Не прерывайте поток сакральной информации, идущий ко мне из астральных сфер, – я подумал и зловеще добавил: – Это чревато! Вы же не хотите пробудить… Спящих?

– Что за чушь вы несёте? – сухо спросила она.

– Ладно, – сдался я. – На обложке журнала написан класс. Нетрудно догадаться, что вы учительница.

– Вы ошиблись.

Я прикрыл лицо рукой.

– Знал, что вы это скажете. Но кто же вы?

Ева фыркнула и, выйдя на улицу, спустилась с крыльца.

– Вы мне скажите, – бросила она через плечо. – Кто из нас «великий экстрасенс»?

– Я делаю то, что нужно, и никто пока не жаловался. И, кстати, ваше дело кажется занятным, так что я, пожалуй, возьмусь за него. Бесплатно.

– Бесплатно? – недоверчиво переспросила Ева.

– Считайте это личным интересом. И закройте сумку.

Она процедила еле слышное «козёл». Достаточно тихо, чтобы не сказать вслух, но достаточно громко, чтобы оно было услышано.

Усмехнувшись, я закрыл дверь и с облегчением вздохнул. Зануда. Вообще-то, я терпеть не могу посетителей, зря отнимающих время. И не вижу особого смысла браться за работу, если задача состоит в «сделай то, не знаю чего». Часто говорят, что расследование похоже на гору кусочков огромного паззла, где нет ни одного угла, с которого можно было бы начать собирать рисунок. Всё совсем не так, это было бы слишком просто. На самом деле расследование – вроде комнаты, полной слов, и к каждому из них тянутся ниточки. Всё что от вас требуется, – соединить эти слова в правильном порядке, протянуть ниточки так, чтобы не просто увидеть картинку, но понять, с чего всё началось.

Однако Ева стала именно таким элементом. Теперь я точно знал, что был не единственным, кто столкнулся…

Осенённый внезапной догадкой, я в несколько прыжков пересёк прихожую и зал. Меня захлестнул тот вид восторга, который испытывает человек, понявший наконец что-то, казавшееся ему совершенно непостижимым. Отодвинув книги в шкафу, я достал спрятанную за ними записную книжку и пролистал половину страниц, пока не наткнулся на фамилию Евы. Напротив значилось: «эмпатия». Чтение эмоций, значит?

А Снеговская оказалась не так проста, как ей хотелось.

Зазвонил телефон.

Глава 5

– Доброе утро, – сухо поприветствовал меня хриплый мужской голос. Хоть я и плохо угадываю возраст по голосу, его обладателю было лет пятьдесят-шестьдесят, не меньше. Судя по интонации, а точнее, по её отсутствию, звонивший не собирался спрашивать своё будущее.

Будущее у него было чётко распланировано.

– Вы Виктор Тесла? – спросил мужчина.

Я подумал несколько секунд, стоит ли отвечать утвердительно.

– Допустим.

– Хорошо. Вас мне посоветовал Ниязов Аз…

– Понятно, – перебил я. – Давайте ближе к делу.

Мой собеседник помолчал немного. То ли собирался с мыслями, то ли хотел прервать разговор. Наконец он произнес:

– Меня зовут Фаррух Рашидович Икрамов. Я следователь по делу…

– Убийство владельца бара, бла-бла-бла.

Я почти почувствовал, как он нахмурился.

– Вы всегда перебиваете других? – раздражённо спросил Икрамов.

– Только когда мне говорят то, о чём я уже знаю. Или догадываюсь. Я же экстрасенс. Или вы мне не верите?

– Вы у нас теперь «консультант», так?

Я поперхнулся и в ответ смог только выдавить смятое «угу».

– Подъезжайте к ГУВД, найдёте меня там. Мне нужна ваша… – Икрамов замялся, – консультация.

– И в чём подвох?

– Никакого подвоха. Мне действительно нужно задать пару вопросов. Не опаздывайте.

Я повесил трубку и, задумавшись, машинально засунул руки в карманы. Этот следователь не вызывал доверия. Нет, я понимаю, что моя подозрительность иногда переходит тонкую грань паранойи… Ладно, она часто так делает, но три нападения за два дня и такое активное внимание к личности тихого и скромного меня – всё намекало на то, что близится что-то нехорошее. Да и интуиция подсказывала, что стоит подготовиться. Она, конечно, взбалмошная девица, которая любит истерить по поводу и без, но сегодня я предпочёл к ней прислушаться – на всякий случай надел напульсники и взял защитный амулет. В конце концов, там, откуда я пришёл, есть хорошая поговорка: осторожных хранят Старшие, беспечных – могилы.

Тем временем снег пошёл гуще, скрыв горизонт едва колышущимся занавесом, и стал мокрым. Ледяной ветер забивал его за воротник, то и дело заставляя вздрагивать от ледяных уколов.

Поёжившись, я выдохнул в серое небо облачко густого пара, спустился с обледенелого крыльца и, воровато оглядевшись по сторонам, нырнул за угол. Удивительно, но за всё время существования агентства никто из моих соседей даже не задумался, каким образом машина появляется из ниоткуда и исчезает в никуда в совершенно пустом переулке.

Сталкиваясь с неизвестным, люди списывают это на усталость, обман зрения, галлюцинации, ловкий фокус или высокие технологии. Они готовы закрыть глаза на что угодно, лишь бы их жизнь оставалась такой же, как и прежде. И я не собираюсь никого в этом винить, напротив, – у них есть выбор, которого были лишены мы. Им достаточно сказать: «Я не такой дурак, чтобы поверить в это.» Всё лишнее человеческий разум скроет сам, а остальное – погода.

Что ж, пусть идёт снег, решил я, пусть идёт снег.

* * *

Мне не потребовалось много времени, чтобы распознать Икрамова. Он был под стать своему голосу. Высокий и седой – не старик – просто довольно пожилой мужчина в потёртом, но ничуть не лишившимся чувства собственного достоинства пальто, с надвинутой на глаза кепкой из искусственной кожи, он стоял возле бежевого «жигулёнка» и задумчиво смотрел куда-то вдаль. На его гладко выбритом лице было ровно столько морщин, сколько нужно мужчине, чтобы выглядеть не дряхлым, а состоявшимся и умудрённым жизненным опытом. Нарядите его в дорогое (но ни в коем случае не роскошное) платье средневекового аристократа и поставьте перед картой мира; получится этакий идеальный правитель – могущественный, хитрый, расчётливый и не имеющий врагов. Потому что все его враги давно уже лежат в земле. Люди вроде Икрамова вызывают уважение даже не видом, а одним только своим существованием.

Тем не менее, заметив меня, он подошёл сам.

– Вы – Виктор, – это был даже не вопрос, а сухая констатация факта. При этом лицо его, имеющее довольно резкие черты, не выражало абсолютно никаких эмоций. – Вы не слишком торопились.

Я пожал плечами.

– Снег, заносы, пробки…

– И где же ваша машина?

Не дожидаясь ответа, Икрамов жестом показал мне идти за ним и направился к ГУВД.

– Может, мне лучше подождать здесь? – неуверенно спросил я.

– Вы сбежите, пока я буду забирать документы, – снова констатировал он через плечо. – Неприятно это признавать, но мне действительно нужна помощь подобного… специалиста.

Я буркнул «польщён», и поплёлся следом. В здании мы побродили немного по коридорам, пока наконец Икрамов не открыл одну из дверей и впустил меня в кабинет.

– Я скоро вернусь, – он кивнул в сторону пластиковой тарелки с печеньем на письменном столе, – Угощайтесь.

– А если я и отсюда сбегу? – поинтересовался я.

– Не сбежите, – ответил он и вышел.

Первое время я просто слонялся из угла в угол, изучая обстановку. Стол, шкаф с папками – по виду тяжёлые. При желании последним можно было бы забаррикадировать дверь. Ажурные решётки на окнах были установлены скорее для красоты и легко бы выбились… В какой-то момент я понял, что хихикаю.

– Лезвие Оккама, – успокоившись, я сел за стол, – Верным является самое простое объяснение. Ему действительно нужна помощь экстрасенса?

Мой взгляд упал на телефонную книгу. Я пролистал её до нужной фамилии, пододвинул поближе телефон и набрал номер. «Слушаю», – ответил мягкий женский голос.

– Здравствуйте, – я замялся на секунду, но всё-таки решил рискнуть и продолжил: – Могу я поговорить с Евой?

– Вообще-то она на работе, – в голосе женщины – её матери, должно быть, – появилось некоторое сомнение.

– Видите ли, мы с Евой вместе учились. В школе. А вчера вот встретились…

– Ева обычно приходит поздно, – тон потеплел, и это меня подбодрило. – Миша, это ты?

Я, конечно, понятия не имел, какого такого Мишу она во мне признала, но меня, что называется, понесло.

– Ага. По правде говоря, я тоже весь в делах. Разработка алмазов и всё такое…

– Алмазов?

– Долго рассказывать, раньше-то я на нефти специализировался… Да мелочи это всё. Я, вот, жалко, номер мобильного Евы где-то потерял.

Мало что вызывает у женщины большее доверие, чем возможность удачно выдать дочь замуж. Я записал номер, поблагодарил, повесил трубку и взял печенье.

– Ложь, – обратился я к фотографии собаки на обложке какой-то тетради, – Ложь, а не противопоставленный…

– Ну как, всё успели выведать? – с порога спросил вошедший Икрамов.

Печенье застряло в горле. Я с трудом проглотил его и ответил:

– Отчёты про крокодилов в канализации ещё ничего. Но вот инопланетяне, похитившие газетный киоск…

Маска безразличия на его лице даже не дрогнула. Икрамов отошёл в сторону, пропуская меня.

– Прекращайте паясничать, все ждут только нас.

Я пожал плечами и вышел. Следователь запер кабинет и мы пошли по коридору, то и дело обгоняя друг друга. В этом чувствовался какой-то дух соперничества, будто решалось, кому из нас быть лидером. Однако на улицу мы вышли одновременно. Просто потому, что позволяли двери.

Остановившись возле машины Икрамова, я сложил руки на груди и заявил:

– Давайте начистоту. Что вы хотели спросить?

Он задержался на секунду и нехотя ответил:

– Мы нашли… кое-что.

– И что же?

– Скажите, Виктор, вы верите в живых мертвецов?

– Это как-то связано с недавним убийством?

Икрамов поправил кепку и посмотрел на меня так, будто в глазах у него был один сплошной лёд.

– С каким из них?

Вот теперь мне стало интересно. Если я правильно его понял, Тимур был не единственной жертвой таинственного убийцы. А в таком случае между всеми жертвами должна быть какая-то связь. Не исключено, что это даст мне какие-нибудь зацепки к Маларье и Обезьяну. В противном случае я всегда могу наплести про таинственные секты, проводящие тёмные ритуалы, и их безумных адептов, притворяющихся зомби.

Я сел в машину.

Большую часть дороги мы ехали молча, уныло цепляясь взглядами за раскачивавшиеся дворники. Икрамов не выдержал первым.

– Я тридцать лет работаю следователем. И верю только фактам – это ни разу меня не подводило. Но сейчас я в смятении. Мне нужен кто-то, – он покосился на меня, – с нестандартными взглядами. Понимаете?

– Кто-то, кто смог бы объяснить вам, что всё идёт как надо, и мир не катится в тартарары?

Он кивнул. Я покачал головой.

– Боюсь, вы выбрали не того человека.

Икрамов пожал плечами.

– Есть лишь один способ узнать. Хоть я и уверен, что колдовство – просто сказки, скрывающие скучную реальность, а вы наглый обманщик – у меня нет другого выхода.

– Заметьте, мои услуги не бесплатны.

– Если вы действительно поможете в расследовании, мы заплатим.

– Если? – я возмущённо фыркнул. – Грош цена вашим обещаниям. Если я соглашусь помогать, вы возьмёте меня консультантом официально.

Он едва не выпустил руль.

– Возможно, такое и практикуется где-нибудь на Западе, но только не у…

– Вы остановите машину или мне выпрыгивать на ходу?

– Издеваетесь.

– Нет, я совершенно серьёзен.

Икрамов глубоко вздохнул, пытаясь, по-видимому, совладать с эмоциями. После этого его тон стал таким же ледяным, как и взгляд.

– И каковы же условия?

– Вы предоставляете мне информацию, свободу действий и почасовой оклад. В свою очередь я обязуюсь помогать и не обманывать вас.

– Вы знаете, что меня засмеют? Всю милицию засмеют, – он свернул на узкую дорогу, проехал еще немного и остановился в просторном дворе. – Если об этом «сотрудничестве» прознают журналисты…

– Почасовой оклад, и они об этом не узнают. По крайней мере, не от меня.

Поразмыслив над предложением с полминуты, Икрамов кивнул.

– Хорошо. Пошли.

Человек десять милиционеров уже стояли во дворе и о чём-то переговаривались между собой, оглядываясь на продолговатый предмет неподалёку, накрытый непрозрачной клеёнкой. Нетрудно было догадаться, что под ней, тем более, что к тому месту через весь двор тянулся кровавый след, похожий на алые ленты.

Едва мы вышли из машины, от группы отделился плотно сложенный молодой человек в штатском.

– Олег. Вещий, – представился он.

– А почему вещий? – поинтересовался я.

– Это фамилия моя, – буркнул в ответ Олег. Видимо, я не первый задавал ему этот вопрос.

Он подвёл нас к телу и поднял клеёнку. На земле лежал самый обыкновенный бомж в грязных лохмотьях. Разве что не заросший, как большинство ему подобных. Лицо его скривилось от ужаса, а грудь и живот были буквально изрешечены. И ещё… у него была отрублена голова.

– Он разбился, сбросившись с крыши, – сказал Вещий.

Я посмотрел на крышу четырёхэтажного дома, потом перевёл взгляд на Икрамова. Следователь кивнул Олегу.

– По предварительному заключению патологоанатома, к тому моменту погибший был уже… мёртв, – закончил тот.

Присев на корточки, я ещё раз осмотрел тело.

– Ему тоже пустили пулю в лоб?

– Если вы не заметили, – проворчал за спиной Вещий, – это не самая большая его проблема.

– Как по мне, вы просто не можете определиться, в какой именно момент этот человек умер. И от чего конкретно он умер.

– Теперь вы понимаете, почему я не говорил ничего определённого? – спросил Икрамов. – Я просто не знаю, как это назвать.

Ничего не ответив, я развернулся и пошёл вдоль кровавых полос на земле. Они вела за угол, к забрызганной кровью стене.

– Есть пара свидетелей. По их словам, он шёл отсюда, – тихо сообщил подошедший Олег. – Затем поднялся на чердак, вылез в слуховое окно и спрыгнул.

Я присмотрелся к кирпичам: большинство пуль прошло навылет, оставив в стене выбоины. Икрамов не ошибся, бомж должен был умереть прямо здесь. Но почему-то не смог.

– Так вы знаете, что это?

– Пока нет, – забыв про холодный ветер, я откинул капюшон и повнимательнее пригляделся к стене.

– Но, кажется, догадываюсь с чего начинать. Чердак осматривали?

Олег кивнул. Мы вернулись к подъезду, поднялись на последний этаж, а оттуда, по крутой лестнице, на чердак: мрачное помещение, из-за покатости крыши казавшееся по площади меньше самого дома. Шесть кирпичных дымоходов поддерживали ржавую железную крышу, выполняя роль колонн. Одно слуховое окно было разбито, судя по кровавым отпечаткам от подошв, в него и вышел… вышло тело. Под ногами плотным слоем лежала земля, укрывающая соломенную прослойку над потолком последнего этажа. Да, пожалуй, дом был достаточно старым. Как раз таким, как нужно. Я повернулся к чердачной двери и сказал заглянувшему Икрамову.

– Я могу узнать, что здесь произошло.

Черты его лица слегка смягчилось.

– Когда?

– Прямо сейчас. Но только на уже указанных мной условиях.

– Хорошо, – выдохнул следователь. – Будь по-вашему.

– Мне нужна свеча. Любая. Горящая. И чтобы кроме меня здесь никого не было.

Олег хотел что-то возразить, но Икрамов остановил его.

– Я же обещал не обманывать, – напомнил я. – Всё по-честному.

По приказу Икрамова кто-то раздобыл свечу, и через пять минут я остался наедине с домом.

И его самыми старыми жильцами.

Рядом с людьми всегда обитало много всяких сущностей. Большинство из них терпеть не могут «смертных», но есть и те, кто не против недолгого (по их меркам) соседства. Во-первых, в человеческом жилище тепло. Для многих мелких демонов это важно. Во-вторых, всегда есть еда. И, в-третьих, самое главное, так они могут наблюдать за нами. Будь то обычный домовой, или какой-нибудь задохлик-призрак, они никогда не упустят возможности засунуть нос в людские дела. Однако, вместе с тем, они не любят афишировать своё присутствие, прячась по углам и пугая жильцов шорохами, вздохами и тихим скрипом. К сожалению, современное освещение практически выгнало их из городов. Электрические лампы дают слишком чёткие, слишком неподвижные тени, не оставляя места нашим невидимым соседям. Однако некоторые, особо упёртые, оставались несмотря ни на что.

Есть три способа вызвать кого-либо. Первый известен, наверное, каждому, и заключается в произнесении Имени. Оно есть у всего, даже у неживых предметов: стоит только назвать Имя, и его владелец тотчас явится к вам. Проблема заключается лишь в том, что произнести Имя, сохранив все интонации, довольно сложно. Никогда нельзя быть уверенным, что из шляпы вместо кролика не вылезет злобная тварь, готовая сразу по прибытии откусить горе-колдуну голову.

Можно обойтись и без Имени, если написать или произнести заклинание призыва. Это второй способ. Он гораздо проще первого, но также требует предельной внимательности, поэтому никто не гарантирует, что он не закончится тем же самым.

Третий способ максимально прост: долго смотреть в одну точку и ждать, пока что-нибудь не вылезет. Конечно, таким макаром вы не сможете призвать ни духа, ни тем более демона. Но мне всего-то нужно было дождатьсяхоть кого-нибудь, кому можно задать пару вопросов. А в таких домах – старых, потрескивающих, где даже стены перешёптываются, вспоминая былые времена, – в домах с историей духов хоть отбавляй. Я отошёл к другому, целому, слуховому окну, где стёкла были достаточно грязными, чтобы вместо света создавать уютный полумрак, зажёг свечу и замер, вглядываясь в пляшущие тени.

Долго ждать не пришлось. Сперва послышались частые шажки, будто кто-то очень маленький перебегал по земляному настилу. Обойдя свои владения, он остановился и начал разбрасывать мусор, раздражённо ворча. Должно быть, кто-то из милиционеров задел его гнездо. Домовой. Что ж, с домовым хотя бы можно договориться.

Пламя свечи дёрнулось на сквозняке, и я увидел пушистый комок, шарахнувшийся за дымоход. Он был так занят своими делами, что поначалу даже не заметил меня.

– Выходи, – произнёс я достаточно громко, спокойно и властно.

Домовой выглянул из-за перевёрнутой коробки справа от меня, куда он каким-то образом успел перебраться. Он походил на комок торчащей во все стороны шерсти, и был размером с кошку. Шерсть скрывала его лапы, десятки лап, и когда он двигался, казалось, будто комок просто перекатывается по полу.

Рассмотрев домового, я сказал первое, что пришло мне в голову:

– Шушундрик.

Слуховое окно вдруг раскрылось, а комок рассыпался на отдельные шерстинки, разлетевшись во все стороны. Не успел я понять, что натворил, как невидимая сила подхватила меня и с лёгкостью протащила в окно, явно собираясь сбросить вниз.

В последний момент я успел зацепиться за водосток на краю крыши, повиснув в пятнадцати метрах над землёй. Очки полетели дальше, я громко выругался. В ответ разъярённый домовой, не принимая никакой формы, вполне ощутимо прыгнул у меня на пальцах так, что острое железо водостока впилось в кожу. Я посмотрел вниз – меня заметили, кто-то уже бежал, должно быть, за подмогой – и начал раскачиваться, чтобы подобраться поближе к стене. Как только домовой снова подпрыгнул, я отпустил водосток.

Падение оказалось неожиданно стремительным, впрочем, как и должно быть. В нескольких метрах подо мной вдоль стены тянулись ржавые рельсы – такими в шестьдесят шестом году стягивали уцелевшие после землетрясения дома. Мне удалось зацепиться за рельс, но в левом плече что-то подозрительно хрустнуло, и от пронзившей руку жгучей боли в глазах потемнело.

Сосредоточившись лишь на том, чтобы не разжать пальцы, я глянул вниз. До земли оставалось еще метров десять – достаточно, чтобы переломать себе ноги. Зато в паре метров справа я приметил этажом ниже незастеклённый балкон, и начал потихоньку продвигаться к нему. Это заняло больше чуть времени, чем показалось вначале. У меня почти получилось добраться до балкона, когда разъярённый домовой прыгнул мне на голову и вцепился в уши.

Я почувствовал, что снова падаю, а секундой спустя налетел грудью на деревянные перила. Они выдержали, но это было безумно больно, будто мне разом переломали кучу рёбер. Стиснув зубы, я схватился за перила, кое-как перелез через них и, растянувшись на холодном бетонном полу, выдохнул:

– Весёлая, блин, работёнка.

Балконная дверь со скрипом открылась. Хозяин квартиры навис надо мной и уставился, буравя яростным взглядом.

С видом мученика я приподнялся и, опёршись спиной на перила, хрипло проговорил:

– Нас раскрыли, ставка больше не секретна. За мной уже идут!

Гнев в глазах мужчины сменился недоумением, а следом – самым настоящим испугом, но тут в глубине квартиры раздался звонок, и хозяин квартиры, пятясь, скрылся за дверью.

Я не успел сосчитать до десяти, как он вернулся в сопровождении Икрамова.

– Да, это наш… – следователь запнулся, когда я вопросительно посмотрел на него. – Это наш сотрудник. Поднимайтесь, Тесла. Не валяйте дурака.

Я встал и поплёлся за ним, бросив хозяину квартиры: «Предатель».

– Что вы делаете? – раздражённо спросил Икрамов, выйдя на лестничную площадку.

– Его жизнь состоит из просмотра футбола и высасывания литров пива. Я просто хотел, чтобы ему было о чём рассказать друзьям.

– Я не об этом. За каким чёртом вы полезли к нему?

– Скажем так: мы с домовладельцем повздорили, и он вытащил меня подышать свежим воздухом. Через слуховое окно.

Икрамов тяжело вздохнул и достал из внутреннего кармана пальто блокнот.

– Виктор, неужели вы думаете, что я не навёл справки перед тем, как позвонить вам? Так, что тут у нас? Мошенничество, вымогательство, вандализм, два случая эксгиби… – он поднял на меня глаза, выдержав многозначительную паузу. – Не то. А, вот: страдает манией преследования, галлюцинации – при шести свидетелях дрался с воображаемым противником…

– Это был злой фей!

– …при помощи веника. Двадцать шестого июня гонялся за стаей крыс, кричал: «В бетон вас, уродов, закатаю»…

– Я спасал ваш город от чумы.

– Судя по вашим «подвигам», Тесла, вы спасали свой кошелёк. Скажите, кем надо быть, чтобы напасть на беременную женщину и спрашивать её, помнит ли она… – он поморщился, – костры Святой Инквизиции?

Я фыркнул и отвернулся.

– Она была одержима. Благодаря мне у неё родился ребёнок, а не очередной Князь Тьмы.

– Вот что я вам скажу, Виктор, и вам лучше меня послушать, – Икрамов убрал блокнот и поправил кепку на голове. – Вы самый обычный психопат, и вас следовало бы немедленно изолировать от общества. К сожалению, так получилось, что вы каким-то совершенно невероятным образом оказались полезны. Сделайте всем одолжение, постарайтесь оставаться полезным. И ведите себя подобающе.

Ни слова не говоря, я вернулся на чердак и подобрал свечу, но прежде, чем снова зажечь её, обрисовал себя кругом.

Круг – невероятно простое и эффективное средство защиты. Правда, только против мелочи – демон средней силы запросто перешагнёт его. В таких случаях нужен круг посерьёзней нарисованного. А лучше специально созданный оберег. К счастью, сейчас я мог обойтись и без него.

Основной расчет был на благоразумие домового, и я не ошибся. Налетев на невидимую стену, шерстяной комок фыркнул и прошелестел:

– Кудесник.

Я покачал головой.

– Не-ет. Не равняй меня с куроубийцами и пылерассыпателями. Скажи лучше, ты не замечал ничего подозрительного вчера или сегодня?

– С чего бы я должен говорить с тобой? – домовой вычесал у себя клок рыжей шерсти и стал откатываться прочь.

Мой единственный свидетель нагло уходил, не сказав ничего полезного. Нужно было удержать его, сделать так, чтобы домовой заинтересовался мной. И я не придумал ничего лучше, кроме как снова разозлить его.

– Вот так дела! – театрально воскликнул я. – Шушундрик, да ты не знаешь, что творится у тебя под носом! Ну что за домовые пошли?!

– Это я-то не знаю?! – неожиданно громогласно рявкнул он, взметнув вокруг себя пыль. Чердак протяжно застонал, крякнули старые доски, заскрипело ржавое железо.

Я кивнул.

– Конечно. У тебя тут бомжи шастают, а ты ни сном ни духом.

– Этот не шастал, – уже спокойным шелестом ответил Шушундрик.

– Давай, оправдывайся… мы все тебе очень верим.

– Он уже неделю был здесь!

Получилось! Домовой начал оправдываться, а значит, если удастся удержать его на этой тонкой грани между гордостью и бешенством, он расскажет всё.

– Целую неделю бомжа никто терпеть не будет. Жильцы сами бы выгнали его.

– Но он прятался. А я помогал!

– И что же, он ни разу не выходил? И ничего не ел? Ты уж извини, но люди устроены не так, как вы.

– Не-ет, – протянул домовой. – У него была одна вещь. Амулет.

– И как он выглядел? – осторожно поинтересовался я.

– Теперь это моё! – резко ответил комок, отскочив метра на полтора назад.

– А по-моему, ты только что сказал…

– Он выбросил вещь. Кричал, что она его душит. Выбросил и убежал.

– Туда что ли? – я показал на разбитое окно.

– Туда, – подтвердил Шушундрик.

Я хмыкнул, соображая понемногу, что тут произошло, но для домового скептически заметил:

– Да не может такого быть. Кто станет надевать на себя амулет, превращающий его в живого мертвеца?

– Не мертвеца, – домовой понизил тон, будто рассказывал какую-то тайну. – Амулет давал время.

– Время, чтобы заживить раны? – предположил я. – Но зачем тогда было срывать амулет? Он боялся. Его свели с ума, так?

– Я не силён в ваших разумах. Вы бываете или слишком умны, или слишком глупы. Но тогда вы пользуетесь силой. Ломаете. Как тот, злой.

Я насторожился.

– О ком это ты?

– К нему приходил большой человек. Он злился и смотрел исподлобья, – комок вдруг подпрыгнул и шелест стал будто бы задорнее. – Я взял у него бумагу!

Зная, что этот комок всё равно не отдаст мне эту самую «бумагу», я прикинулся скучающим.

– Да ладно тебе заливать. Как ты мог её забрать у этого большого злого человека?

– Вот она! – воскликнул домовой, выхватив откуда-то из глубины своих шерстинок белый прямоугольник бейджа. Мне не терпелось взглянуть на имя поближе.

– Здесь же темно. Ты можешь показывать всё, что угодно…

– Бейдж подлетел к самой границе защитного круга, и повис в воздухе, слегка покачиваясь.

– «Артур. Охрана», – прочитал я вслух. – Клуб… «Пек-low»? Что за идиотское название?

Бумажка дёрнулась и исчезла в темноте.

– Ладно, – кивнул я. – Верю. Я велю, чтобы тебе принесли молока.

– Себе принеси! – огрызнулся домовой.

Он поворчал ещё что-то про глупых людишек и укатился в дальний угол. Я постарался как можно скорее и тише покинуть чердак. Застав меня вне круга домовой снова мог попытаться сделать какую-нибудь пакость.

– Ну что? Что удалось узнать? – скептически поинтересовался Икрамов, едва я спустился с чердачной лестницы.

– Если не считать того, что ваш Мистер Икс появился здесь неделю назад, от кого-то скрывался, и перед самой гибелью сошёл с ума, то ничего особенного. Свидетель оказался на редкость неразговорчивым. И-и не спрашивайте, что это за свидетель такой!

– Сошёл с ума? – Олег задумался, прикусив губу. – Его чем-то накачали?

– Или промыли мозги, – я достал мобильник и набрал номер Снеговской.

Услышав мой голос, Ева несколько секунд молчала. Несколько долгих секунд.

– Вы – тот самый наглый, грубый, сомнительный экстрасенс?

– Да, это я. Так, значит, вы сейчас не заняты?

– Почему вы так решили?

– Не суть важно. Мне нужна ваша помощь, – я вышел на улицу, посмотрел табличку на доме и продиктовал ей адрес.

– Приезжайте поскорее, – поторопил я. – Тут ку-уча милиции.

– По-моему, вы превышаете свои, так сказать, полномочия, – сказал вышедший следом Вещий. Он скрестил руки на груди и выжидающе посмотрел на меня.

– У меня свои методы. Ваши, если забыли, не дали никаких результатов.

– Пусть каждый из вас работает своими методами, – вмешался Икрамов. Олег пробормотал что-то невнятное и ушёл к машине.

Я засунул руки в карманы и прислонился к стене. Несколько минут Икрамов просто поглядывал по сторонам, и наконец спросил:

– Что за… свидетель? Как вы его назвали? «Домовладелец»?

– Дух-хранитель.

– Тесла, я не верю в духов.

– Может, подниметесь туда и сами скажете ему об этом?

Хмыкнув, следователь быстро зашагал следом за Вещим. Что ж, в конце концов, и он не каменный. Вот только что Икрамов прячет за этой непроницаемой маской? Какие тайны он скрывает?

Не прошло и десяти минут, как передо мной появилась взволнованная и растерянная Ева.

– Да что случилось? – вполголоса спросила она по пути к… кое-чему продолговатому, накрытому клеёнкой.

– Как я уже говорил, мне очень нужна ваша помощь, – я откинул край клеёнки. – Ну же, скажите, что здесь пахнет хризантемами.

Ева отступила на шаг назад.

– Хризантемами?… Боже, что это?!

– Это? Труп, – невозмутимо сообщил я. – Важно другое: что вы сейчас чувствуете?

– Вы, вообще, нормальный? – пробормотала она, отворачиваясь.

– Что. Вы. Чувствуете, – повторил я.

– Ничего.

– Послушайте, Ева, я точно знаю, что вы эмпат, и что ваши чувства обострены гораздо сильнее, чем у любого из присутствующих. Сильнее, чем у всех нас вместе взятых. Вы разве только не видите чужие эмоции. Поэтому скажите, что…

Спохватившийся Вещий подбежал к нам и, схватив меня за плечо, резко развернул, готовясь, по-видимому, при первом же удобном случае повалить на землю и надеть наручники.

– Что за балаган? Немедленно покиньте место преступления! Оба.

Бледная Снеговская кивнула, соглашаясь с ним, и покачнулась. Я совсем не хотел, чтобы она хлопнулась тут в обморок, и подхватил её за локоть.

Что-то скользнуло по рукаву моей куртки, выпустив наружу синтепоновые внутренности. Секунда всеобщего молчания показалась мне бесконечно долгой, а потом кто-то коротко крикнул: «Снайпер!»

Глава 6

Я толкнул Еву к подъезду.

– Внутрь, быстро! И не вздумай оглядываться!

Неужели кто-то следил за нами всё это время?! Сам убийца или кто-то из его помощников – он определённо видел, как я болтался на крыше, и, должно быть, ещё тогда догадался, кто может встать у него на пути. А с появлением Снеговской ситуация вышла из-под контроля, и снайпер решил действовать.

Стоявший рядом милиционер вдруг дёрнулся, удивленно посмотрел куда-то вдаль и упал лицом вниз. Тонкий слой снега вокруг его головы стал быстро краснеть. Икрамов схватил меня за шиворот и с силой, которой я от него не ожидал, затащил за ближайшую машину, где уже сидел Вещий.

– Откуда стреляют? – спросил я, стараясь не высовываться.

– Чёрт его знает, – буркнул Олег. – Высоких деревьев вблизи нет. Да и были бы – где ему прятаться? Если только откуда-то с тех домов.

Проклятье! Если бы не защитный амулет, лишивший снайпера той критической капельки удачи, которая позволила бы ему попасть в меня… Я посмотрел на рукав, разрез был под каким-то неправильно большим углом. Будто…

– Вот блин, – прошептал я. – Он не в домах!

Снайпер висел прямо у нас над головами.

А ещё он до отвратительного метко стрелял. С такой точностью ему незачем было выпускать в бомжа всю обойму. Значит, вчера действовал кто-то другой, а этого оставили как наблюдателя.

Так, начал рассуждать я, если б у него были крылья, что значило бы, что мы имеем дело не с человеком, ему не пришлось бы использовать человеческое оружие. Он просто устроил бы наше коллективное самовозгорание или что-нибудь вроде того. Этот вариант отпадал. Достаточно сильные маги могут левитировать в моменты эмоциональных потрясений, однако высота таких полётов обычно не превышает полутора-двух метров, да и сложно целиться с трясущимися от перевозбуждения руками. Единственным приемлемым вариантом оставалось использование снайпером амулетов, заряженных достаточно, чтобы продержать его на большой высоте хотя бы час. Больше – навряд ли, слишком уж сложно стабилизировать левитацию того, что для полётов не предназначено.

Однако у всего, что заряжено, есть одно свойство: рано или поздно оно разрядится.

– Как давно вы сюда прибыли? – спросил я у Икрамова.

– Часа два, не больше, – он нахмурился. – А что?

Два часа. Значит, не амулет. А если…

Два листочка, подвешенные в огромной комнате полной записок, потянулись друг к другу, и между ними пролегла ярко-красная лента. Вот оно!

Я глубоко вздохнул и собрался с силами.

– Надеюсь, у вас есть оружие, чтобы прикрыть меня?

– Что она делает? – спросил вдруг Олег, показывая на Снеговскую. Та стояла в подъезде с вытянутой вверх рукой.

– Что-то связанное с нацистами, – отрезал я. – Так есть у кого…

– Она, что, показывает на снайпера? – перебил меня Вещий. – Как она его разглядела?

– Не разглядела, – я прикинул, где примерно должен находиться снайпер, вышел из-за машины и показал на него пальцем.

Ева. Ошибкой было притащить её к трупу и требовать взять след. Давно стёрлись эмоции убийцы, давно «затоптали» их своими чувствами прохожие и милиционеры. Но снайпер был здесь и сейчас, он не был бездушной машиной, не был, судя по всему, хладнокровным маньяком. Всё равно, какие чувства его одолевали сейчас, но они стали своего рода маяком для эмпата.

Ева чувствовала его. Ткнув пальцем в небо, я заставил бы снайпера думать, что позиция раскрыта. Я заставил бы его поддаться панике. А паника заставляет человека выбирать первое, что приходит ему в голову, действовать иррационально. То есть совершать ошибки.

И он совершил.

Белое пятно где-то между небом и сыплющимся снегом рвануло прочь. Я бросился на то место, где он только что был, и заметил на асфальте маленькие значки, похожие больше на детские рисунки. Я был уверен, что там, куда переместился снайпер, будут точно такие же.

Так и есть. Тот, кто приходил в «Дьяволов», отключил мои сигилы. Он хорошо разбирался в магических печатях. А значит, для него не составило бы труда нарисовать десяток-другой трансформаторов.

В воздухе снайпера держали печати, действующие по тому же принципу, что и заклёпки на моих напульсниках: они преобразовывали энергию, поступающую извне. На подошвах снайпера должны были быть ещё одни печати, которые связывали бы его с трансформаторами на земле и позволяли свободно перемещаться между ними. Найду трансформаторы – пойму путь снайпера. Если бы только на это было время!

Фигура в воздухе дёрнулась и опять переместилась на десяток метров. Снайпер прыгал по печатям как по невидимым столбам. Ещё один милиционер охнул и упал. Проклятье! Даже зная, что его раскрыли, этот парень сверху, вместо того, чтобы просто убегать, упорно продолжал отстреливать всё, что двигалось. Отметив себе, что за этот день мне и так уже пришлось слишком много рисковать, я набрал в грудь побольше воздуха и крикнул:

– Кажется, я его знаю! Надо сообщить… – я побежал туда, где, как мне показалось, на земле виднелись ещё рисунки.

Снайпер прекратил стрельбу, наступило затишье. Я догадывался, что он движется за мной, но, честно говоря, понятия не имел, что делать дальше. Если он будет целиться получше, чем в первый раз, то защитный медальон спасёт меня от пули так же, как холодильник от ядерного взрыва.

В первую очередь следовало увести его подальше от потенциальных жертв. Для этого прекрасно подходил проход между заборами нескольких одноэтажных домов. Я побежал туда, то и дело оглядываясь. Снайпер последовал за мной.

Ещё одна пуля прошла через капюшон. Я выругался, дёрнулся в сторону и пропустил узкий поворот налево, уткнувшись в тупик. Не успел я развернуться, как сзади грянул выстрел.

Запыхавшийся Икрамов стоял с поднятым почти вертикально пистолетом. Прямо перед ним с неба капала кровь. Красное пятно расползалось по белой одежде стоявшего в воздухе снайпера. Кровавая метка сразу привлекла внимание, сделав его заметным на фоне не такого уж и белого, как казалось раньше, неба. Это как те компьютерные игры на внимательность, где вам нужно искать всякие предметы: вы битый час тратите на высматривание какой-нибудь лопаты, а потом, воспользовавшись подсказкой, удивляетесь, как могли не заметить её прямо у себя под носом.

Одетый в белый камуфляж снайпер, продолжая сжимать в руках винтовку, обмотанную чем-то белым, пошатнулся, завалился на бок и полетел вниз, с отвратительным хрустом рухнув на козырёк забора. Я был совершенно уверен, что парень переломал себе все кости и убился ещё до того, как мешком упал на землю. Однако он тут же встал, будто ничего не случилось, и одним прыжком оказался в проходе, мимо которого я только что проскочил. Он выхватил поднял пистолет, и, похоже, даже не заметил, что сделал это только что простреленной рукой. Черное отверстие дула дёрнулось в сторону застывшего Икрамова, но тут же переместилось на меня. По правде сказать, мне стало не по себе от неожиданной живучести снайпера. Но и погибать из-за этого не хотелось. Я отпрыгнул в сторону, выставив вперёд правую руку, и, не целясь, хлопнул по напульснику. Ударная волна сорвалась с кончиков пальцев, понеслась вперёд, очерченная хвостом из снежинок, и врезалась снайперу в живот как раз в тот момент, когда он выстрелил. Пуля ушла в сторону, а сам он сложился пополам и прокатился кубарем почти до конца прохода.

В ту же секунду два амбала подхватили его под мышки и утащили за собой. Когда я добежал до того места, мимо пронёсся чёрный фургон с тонированными стёклами. Готов был поспорить, что это уезжал наш снайпер.

Разъярённый, я вернулся к Икрамову.

– Какого… Вы же могли его задержать! – рявкнул я.

– Как? – отрешённо спросил следователь, глядя в одну точку.

– У вас в руках есть одно приспособление. Вы нажимаете на крючок, одна маленькая штучка бьёт по другой, вылетает третья и калечит людей.

– У него же сломались все кости. Я точно слышал.

Я кивнул.

– Можно было прострелить ему ногу. Обе. Хотя бы попробовать. Схватить его, в конце концов! Укусить! Теперь мы его уже не найдём.

– Найдём, – Икрамов более-менее пришёл в себя и убрал пистолет. – Они не местные.

– Почему?

– Много таких фургонов вы видели в Ташкенте?

Я отрицательно покачал головой, понимая, к чему он клонит.

– Они прибыли в спешке, сорвавшись с места, иначе подготовились бы получше, взяв какую-нибудь другую машину.

– Менее заметную.

– Возможно, они просто не рассчитывали, что мы обнаружим наблюдателя.

– Наблюдателя, – повторил я, усевшись прямо на землю и прислонившись к забору. – Настоящий убийца кто-то другой.

Следователь кивнул.

– Конечно. Глупо было бы дырявить все органы, если можешь убить одним выстрелом.

Я кивнул.

– Тоже об этом думал. Но тогда… кого этот снайпер ждал? Кого из нас? И, если он действительно ждал, то кто его предупредил?

К нам подбежали запыхавшийся Олег с двумя милиционерами.

– Что случилось?

– Вы его упустили, – с укором ответил я. – Как там Снеговская?

– В порядке. А вот вы так и не покинули место преступления.

Я хотел снова съязвить, но Икрамов остановил меня.

– Вам сейчас действительно лучше уйти. Мне ещё предстоит долго объяснять начальству, кто расстрелял шестерых человек и почему у нас появился консультант-экстрасенс. Чёрт, это будет нелегко…

Он продолжал бормотать что-то себе под нос, а мне оставалось только пожать плечами и ехать домой. И всё-таки Икрамов скинул свою маску. Ценой жизни шести человек.

* * *

Я утаил от следствия совсем чуть-чуть, оставив себе самое интересное – выбивание информации из некоего Артура. Смысла искать его сейчас я не видел. Ночные клубы ведь оттого так и называются, что жизнь начинает бурлить в них с наступлением темноты. Вряд ли «Пек-low» был исключением. Так что у меня в запасе был ещё целый день. Я собирался рискнуть и потратить его с пользой для своей будущей новой куртки.

Изгнание мелких демонов – дело не слишком сложное, всего лишь хлопотное. Но и наиболее выгодное: люди хотят жить «как все», а летающие под потолком вещи плохо вписываются в это определение. В таких случаях они обращаются ко мне. И я решаю проблему. Если вижу, что клиент немного не в себе, ограничиваюсь пением «Мантры Изгнания»: пляшу и несу всякую чушь. Если понимаю, что причина сверхъестественного в демонах, живущих в душе человека, выступаю в роли психолога. Поверьте, года более чем достаточно, чтобы запомнить нужные слова. Потому что люди разные, а проблемы у всех одни.

Но иногда мне попадается работёнка, где обман бесполезен, а слова поддержки не требуются. Не потому, что оживший труп слишком прочно обосновался в голове клиента. Просто там – в голове – его нет. И он действительно хочет кого-нибудь сожрать.

Ева появилась откуда-то, не успел я перешагнуть порог. Одной рукой она развернула меня, а другой залепила пощёчину.

– Ты больной придурок! – рявкнула она. – Во что ты меня втянул?

– Пока ни во что, – ответил я, потирая горящую щёку.

– Пока!? Забудь о том, что вообще когда-либо меня видел и никогда, слышишь, никогда не смей приближаться ни ко мне, ни к моим родным! Иначе я сама тебя убью.

Добавив на прощание: «скотина», она оттолкнула меня и ушла.

Я закрыл дверь, отметив себе на будущее, что от разъярённых женщин лучше держаться подальше, и устало опёрся спиной на стену.

– Интересно, – пробормотал я себе под нос. – Почему ты тогда помогла мне? Интересно.

– Ты её использовал, – раздался скрипучий голос. Я вздрогнул и несколько секунд прислушивался ко всем звукам в квартире. Тишина казалась тягостной и какой-то неестественной. Такая тишина наступает, когда в городской электросети некто обременённый небольшой властью и освобождённый от большинства обязанностей решает, будто ваш район достаточно попользовался благами цивилизации. Вот тогда – до того, как где-то в глубине замолчавшего холодильника начнёт капать вода, становится так тихо, что вы слышите, как пульсирует жилка за ухом.

Наступила именно такая тишина.

– Совесть, ты? – вкрадчиво спросил я, стараясь подобраться как можно ближе к пистолету. – Мне казалось, нам с тобой не по пути.

– Ты использовал её, – повторил голос.

Дойдя до середины комнаты, я остановился и стал осматриваться, спускаясь взглядом по спирали от потолка до пола, пока не наткнулся на следы невидимого гостя. Те ещё, надо сказать, следы.

Вся моя мебель пустила корни.

Схватив пистолет, я снял его с предохранителя и грозно велел:

– Выходи.

В какой-то момент мне показалось, что я слышу весёлый смех сразу со всех сторон, но это ощущение тут же пропало. Эта тварь играла со мной в прятки.

– Я не буду повторять дважды.

Но подселившееся существо больше не подавало признаков своего присутствия. Я не слишком хорошо знаком со способностями лесных обитателей, поэтому мог только догадываться, с кем имею дело… Оберон вполне мог притащить его с собой. Если они заодно, это сулило мне большие неприятности. Не говоря уже об экзорцизме в собственном доме. В доме, где одновременно оказалось слишком много артефактов, несовместимых со словом «экзорцизм».

«Ладно, – решил я. – Хочешь поиграть – будь по-твоему». Проскользнув на кухню, я взял со стола нож и с садистской ухмылкой провел остриём по полу. Тотчас из книжного шкафа в зале вырвалось отчетливое угрожающее шипение. Ни секунды не раздумывая, я подскочил к шкафу и со всей силы вогнал нож в боковую стенку так, что клинок ушел в твёрдое дерево почти на сантиметр.

Треск и пронзительный скрип превратились в истошный крик боли, когда на пол упала дриада. Она держалась за ладонь, истекающую густой зелёной жидкостью.

Мне впервые довелось видеть древесного духа так близко. Её смуглая кожа на свету отливала изумрудным, в длинные тёмно-сиреневые волосы был вплетён венок из мелких цветов, а пара поясов, состоящих из одних только листьев, заменяли ей всю одежду. Фигура духа была настолько безупречной, что Мисс Вселенная сгрызла бы себе локти, увидев её.

Я указал на дверь.

– Проваливай.

Дриада явно не ожидала такого поворота. Морщась от боли, она злобно прошипела:

– Да ты знаешь, кто я, жалкий смертный?

– Ты дриада – паразит. Между прочим, ты испортила мне мебель и полы. И если ты сейчас же не вернёшься в тот пень, из которого вылезла, я заставлю тебя заплатить за ремонт.

С трудом поднявшись на ноги, она фыркнула.

– Неблагодарный! Если б не я, тебя вчера раздавили бы, человек, – дриада отвернулась и промурлыкала себе под нос детскую песенку, которую я слышал прошлой ночью.

Я едва не задохнулся от ярости, но вовремя взял себя в руки.

– Если бы не ты, у меня было бы одной проблемой меньше. Выметайся!

– И не подумаю.

Она развернулась и принялась расхаживать по комнате, якобы изучая обстановку, однако только и делала, что раскачивала бёдрами так, что сотни мужчин уже захлебнулись бы слюной.

– Кажется, ты говорил что-то о «заплатить»? – дриада со сладострастным стоном выгнулась, и листва, служившая ей одеждой, осыпалась. Чёрт… если бы её тело было лекалом, то по нему можно было бы чертить самые совершенные линии, какие только могут быть в этой Вселенной и сотне сопряжённых. Дикое, первобытное чувство зародилось в моей груди и с утробным рыком вырвалось наружу. Чувство, велящее мужчине перекинуть женщину через плечо и тащить в свою пещеру. Это же чувство – оно требовало сорвать с неё всю одежду, несмотря на то, что одежды и так уже не было. Оно требовало повалить эту женщину на пол прямо здесь и делать с ней всё, что только придёт в голову.

Подойдя к дриаде, я взял её за талию и прижал к себе. Я видел, как она слегка наклонила голову, открывая шею, как приоткрылся её рот, почувствовал, как стало горячим её дыхание. Наклонившись, я прошептал ей на ухо:

– «Потовые железы дриад выделяют смесь девяти афродизиаков и четырёх феромонов. Соблазняя жертв, коими чаще всего оказываются молодые мужчины, дриада использует их для достижения своих целей, порою низменных весьма. Вне зависимости, однако, от конечной цели дриады, опьянённый ею юноша в итоге умирает, а коварный лесной дух переходит к поиску новой жертвы». «Полный бестиарий ЛаМарше». Том второй. Видишь ли, куратор считала меня настоящим кобелиной, поэтому заставила прочитать этот талмуд от корки до корки.

Желание, разгоревшееся было в побитом, усталом, будто бы чужом теле, тут же угасло. Спохватившись, дриада вырвалась из моих рук.

– Ты знаком с магией.

– Учитывая, что я разговариваю с древесным духом – да.

– Но ты другой. Так ведь? Ты действительно можешь мне помочь.

– Что? – не понял я.

– Моё имя Кария. Ты знаешь, кто я?

Несколько секунд я прокручивал в голове все знакомые, услышанные или прочитанные когда-либо имена на букву «К», пока не добрался до Карии. И, совершенно ошарашенный, застыл на месте.

Если эта женщина не лгала, то она являлась одной из гамадриад – древнейших (и, чтоб их, сильнейших!) древесных духов. Знай я это раньше, десять раз подумал бы, прежде чем втыкать нож в шкаф. Проклясть для неё – как раз плюнуть.

Защитный медальон вдруг показался мне недостаточно надёжным. Может, всё-таки стоило принять её «предложение»? Однако если меня не убило ещё в тот момент, когда кухонный нож (совершенно случайно, я был в этом теперь абсолютно уверен!) воткнулся ей в руку, значит, я действительно зачем-то понадобился дриаде. А она, вполне возможно, была нужна мне.

– Чего ты хочешь? – спросил я, усаживаясь на стол.

– Я больна, – ответила Кария. – Деревья-хранители моих сестёр давно уже мертвы и сёстры с ними, а я… Со мной что-то не так.

– То есть твоего дерева нет, ты должна была умереть с ним, а этого не произошло? – я фыркнул. – Хочешь сказать, что больна… жизнью?

Дриада вдруг превратилась в клубы сиреневого дыма. Вокруг них кружились зелёные листья, а внутри то и дело вспыхивали какие-то синеватые сполохи, словно молнии пробегали в глубине густой грозовой тучи. Кария сделала круг по комнате и приняла прежнюю форму лишь остановившись передо мной.

– Проткни меня ножом, но не причинишь ничего, кроме боли. Отруби голову – я обращусь в прах и прорасту снова. Тысячи лет нежеланного бессмертия достаточно, чтобы устать от него. А у меня за спиной не одна тысяча.

– Чем докажешь, что ты та, за кого себя выдаёшь? Мне чисто с практической точки зрения.

– Я… – дриада закатила глаза и вздохнула. – Я тебе душу изливаю, а ты собрался меня как-то использовать?!

Я поставил пистолет на предохранитель и расслабился.

– Использовать? Фу! Это слишком грубо. Я лишь предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. Раз ты живешь «не одну тысячу лет», то должна знать, что у каждого уважающего себя мага есть всякие редкие и очень полезные книги. У меня таких нет. Приходится довольствоваться тем, что помню сам. А этого мало. Я хочу знать больше, и ты в этом поможешь. Соглашаешься на сделку – остаёшься у меня. А там, может, и разберёмся, что с тобой не так.

Ничего не ответив, Кария провалилась прямо в деревянный пол, будто в воду. Надо думать, так она выражала своё согласие. Однако то, что она не стала спорить, настораживало ещё больше.

Прихватив кое-какие травы из кухонного шкафчика и пару простых амулетов из мастерской, я отлепил от журнального столика жёлтый стикер с адресом клиента. Жёлтый – значит «простая работа». Зелёным цветом я отмечаю клиентов, с которыми достаточно провести пару-тройку сеансов психотерапии. Красным – опасные либо нежелательные заказы.

Я люблю, когда всё рассортировано и разложено по полочкам. Пусть даже это не заметно внешне.

Зазвонил телефон. Не успел я протянуть к нему руку, как выскользнувшая откуда-то дриада схватила трубку и прощебетала: «Слушаю!»

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. То есть дриада смотрела, а я буравил её взглядом, который был прямо-таки создан, чтобы говорить: «Кто дал тебе право лезть в мои дела?» Наконец она положила трубку.

– Он сказал, что Виктор Тесла должен прийти к мужеству. Назвался доброжелателем.

Множество слов, до этого момента мирно сосуществовавших в комнате моего разума, пришли в движение. Одни из них сразу отпали, другие – вышли на первый план. Они перемещались с места на место, вытесняли друг друга, менялись местами, образуя бессмысленные ряды и неосмыслимые сочетания. Они боролись за право быть соединёнными ярко-красной нитью. Мужество – отвага – храбрость – подвиг – борьба – сражение – тупик. Храбрость – подвиг – стойкость – сила духа – смирение – снова тупик. Отвага – сила – стойкость – герой – смерть – могила – не то! Отвага – сила – стойкость – герой – почитание – память… Могила – ограда – памятник. Памятник – монумент. Вся цепочка словно вспыхнула, когда нужные звенья собрались в правильном порядке: мужество – отвага – сила – стойкость – герой – почитание – память – памятник – монумент. Буква «М» в «мужестве» стала заглавной, и две кавычки крепко схватили слово с обеих сторон.

Я знаю, что он имел в виду.

– Маг, – окликнула меня Кария, – что с тобой было прошлой ночью? Это – то, что я думаю?

– Не твоё дело. Думай меньше, – буркнул я. – И найди себе нормальную одежду.

Глава 7

По мере того, как время отдалялось от полудня, мокрый снег сменялся дождём. Сначала лёгким, потом проливным. В начале весны и конце осени погода в Ташкенте может меняться буквально за пять минут: то небо совершенно чистое, то вдруг уже затянуто тучами. Вы берёте с собой зонт, а через полчаса понимаете, что он ни к чему – снова ни облачка.

Люди давно подметили, что на каждую мелочь приходится своё время года. Весна и лето – время тепла, радости, жизни и любви, время для светлых видов магии. Большая часть осени и зима – тёмное и холодное время, когда из сырых, затхлых нор, из-под замшелых камней выползает самая тёмная магия, холодная и тяжёлая как свинец. Она глядит всевидящими глазами и хватает воздух тысячами ртов из-под мутного льда, она извивается меж гниющих корней, она заползает в человеческие души, находя там благодатный приют. В это время солнце перестаёт греть, сияя огромной белой снежинкой в выцветшем небе, перечёркнутом черными ветвями голых деревьев. Без его тепла многие волшебные существа впадают в спячку, но ещё больше их злобных, вечно голодных собратьев выползают на свет.

Зимой у меня бывает много заказов.

Во внутреннем кармане куртки лежали приготовленные для изгнания кикиморы маленький шерстяной клубок, клочок верблюжьей шерсти и веточка можжевельника. Эти твари обожают возиться с шерстью: они свято верят, будто умеют прясть. Любому экзорцисту известно, что нужно замотать в клубок верблюжью шерсть и можжевельник – добравшись до них, кикимора будет визжать и беситься, после чего её станет возможным выпроводить. Всё достаточно просто, как видите. Главное не дать ей огреть вас чем-нибудь. Помню, как-то раз одна из этих тварей надела мне на голову кастрюлю и вытащила на улицу в одних только… ну, это был случай их тех, на которых лучше не заострять внимание.

Проклятье! Как только я выясню, кто задумал сыграть со мной в «позвони и изобрази анонимного доброжелателя», я лично свяжу этого умника и использую в качестве живого щита перед самой зловредной кикиморой.

Потому что анонимные доброжелатели стоят на втором месте по степени опасности. С ними нельзя быть до конца уверенным в том, что они говорят правду. Опаснее анонимных только те, кого вы считаете своими друзьями.

Крупные, плотные капли дождя хлестали вокруг подобно длинным упругим плетям. Я потоптался немного рядом с монументом «Мужество», посвящённом Ташкентскому землетрясению, ткнул носком сапога в чёрный циферблат с неподвижными стрелками, указывающими на двадцать три минуты шестого. Сделав круг по площади вокруг памятника, я посильнее натянул капюшон и спустился на набережную Анхора.

Дождь сталкивался с мелкой рябью волн, выбивая большие пузыри, и река будто кипела, как если бы кому-то взбрело в голову вскипятить воду с глиной, где глины больше, чем воды.

Справа кто-то отчётливо прошлёпал по лужам. Я посмотрел по сторонам, однако никого не обнаружил. Шаги повторились за спиной. Обернувшись, но по-прежнему не найдя ни души, я крикнул:

– Я знаю, что ты здесь!

Шум дождя заглушил мой голос, а порыв ветра в лицо заставил отвернуться. Когда я снова посмотрел перед собой, там уже стоял Маларья. Он выглядел совершенно спокойным, лишь воздух плясал вокруг демона так, что ни одна капля дождя не попадала на его кожу.

Он ударил. Просто ударил – снизу вверх. Не кулаком. Тем, что можно было бы назвать «силой».

Куртка раздулась и застёжка-молния, не выдержав, разлетелась на части. Цепочка с защитным амулетом дёрнулась вверх, больно хлестнув по подбородку. Её звенья порвались, амулет отлетел в сторону. Меня отбросило на несколько метров, я упал на спину и лежал, оцепеневший от внезапной боли. Казалось, так прошла целая вечность. Маларья не спеша подошёл, поднял меня за грудки и прошипел:

– Отдай.

– И ты туда же? – вяло спросил я. – А вчера прикидывался…

Он встряхнул меня.

– Отдай её!

Я собрался с силами и ударил его кулаком в солнечное сплетение. Удар вышел слабым – Маларья отпустил меня скорее от неожиданности, нежели от боли. Демон превосходил меня по силе, и схватка с ним приравнивалась к самоубийству. По крайней мере сейчас. И Маларья, похоже, прекрасно понимал это.

Ударив по напульснику, я отбросил Маларью на несколько метров, а сам бросился искать слетевший амулет. Быстро оклемавшийся демон попытался навалиться на меня. Не прекращая возиться в сухих листьях на газоне, я лягнул его куда-то в область коленей – он сипло выругался, но в следующую же секунду снова набросился. В этот момент я как раз схватил медальон.

Тяжёлый удар по затылку отправил меня в темноту.

* * *

Я очнулся в погребе или чём-то вроде того, привязанный за руки к изогнутой железной трубе, идущей из стены к потолку. Одежда была вся в грязи, будто меня волочили по земле, а куртка и напульсники пропали.

Вдоль дальней стены в ряд выстроились трёхлитровые банки. Пыльная до невозможного лампочка, обмотанная целыми полотнами паутины, мешала разглядеть, что плавало внутри. Однако и так не было сомнений, что это что-то нехорошее – какая-нибудь гадость вроде насекомых в масле или заспиртованных голов.

И моя собственная вскоре вполне могла присоединиться к ним.

Тот факт, что я ещё жив, лишь доказывал, что Маларья и его сообщник – тот, что огрел меня со спины – пока не добрались до треклятой записной книжки. Сколько я ни думал об этом, действительно не мог взять в толк, что же там такого важного.

К счастью, ночью я всё же позаботился о ней, и с помощью кое-каких инструментов соорудил небольшой тайничок за кафелем в ванной. Достаточно неприметный и…

Я вспомнил о дриаде.

Проклятье!

Оставалось только надеяться, что она не заодно с моими похитителями.

Нужно было выбираться, и поскорее. На ощупь я определил, что привязан обычной верёвкой. Довольно глупая попытка удержать мага. Чертовски глупая.

«Чертовски». Я не употреблял это слово с тех пор, как…

Люк в потолке открылся, впустив немного свежего воздуха, и деревянная лестница заскрипела под тяжёлыми шагами. Слышно было, как осыпается с неё земля. Невысокий, плотно сложенный мужчина остановился передо мной, заслонив собою свет. Я пытался разглядеть его лицо, но не мог – что-то всё время отвлекало. Только задумайтесь, каждый из нас ведь однажды ловил себя на мысли, что не может сосредоточиться на чём-то. Видит, но не понимает, что именно. В половине случаев, будьте уверены, это и есть отвод глаз. Приём считается дешёвым трюком, и если быть достаточно внимательным, то он вскоре перестаёт действовать. Но если вы хотите надёжно скрыться от преследователей в гуще толпы, то он подойдёт в самый раз.

Отвод глаз – элементарное заклинание, доступное даже самому бездарному дилетанту. Однако если заклинание дилетанта можно развеять, всего лишь сосредоточившись на нём, то здесь я был бессилен. Более того, я даже не мог толком вслушаться в его голос. Сложно было даже думать об этом.

– Очухался. Весело играть в детектива, а? – спросил незнакомец.

Следом за ним в погреб спустился Маларья. Подойдя, демон без лишних разговоров пнул меня в живот. Я задохнулся от боли, свет погас – только спустя какое-то время я понял, что просто зажмурился. Очень хотелось упасть на пол и согнуться, но туго затянутые верёвки не позволили мне этого сделать. Выждав, пока я отдышусь, демон пнул меня снова.

– Смертное ничтожество, – просипел Маларья.

– Зато не продаюсь как ты, – процедил я сквозь зубы.

Он грязно выругался и размахнулся для следующего удара, но второй остановил его.

– Обойдёмся без лишних синяков, – сказал он. – Для начала. Итак, где записная книжка?

Я надел на лицо блаженную улыбку, граничащую со слабоумием.

– Сжёг.

Незнакомец подал знак и Маларья с наслаждением ударил меня.

– Где она?

На этот раз Маларья не ждал ни ответа, ни знака.

Незнакомец улыбнулся. Этого не было видно, я просто почувствовал.

– Ты ещё не понял всю серьёзность своего положения, Тесла? Придётся напомнить.

Я не помню, как долго ещё Маларья бил меня. Он просто наносил удар за ударом до тех пор, пока не перестал получать от этого однообразия удовольствие.

«Теперь ничего не хочешь рассказать?» – услышал я голос где-то далеко над собой. Он звучал будто с соседней планеты, и всё, на что я надеялся – что Маларья тоже где-то там, за миллионы световых лет отсюда, и что его чёртовы руки и долбанные ноги недостаточно длинны, чтобы дотянуться до меня.

Еще я хотел ответить какой-нибудь гадостью, но не смог заставить себя разжать зубы.

Незнакомец ждал. Когда ему надоело, Маларья снова начал бить. Уже не так сильно, хотя, может быть, я просто отключался.

Побои закончились звонким ударом по металлу, прозвучавшим где-то далеко-далеко от моего сознания. Вместе с этим мои руки дёрнуло назад.

– Дыши глубже, – выплюнул коренастый. Он разразился смехом, похожим на отрывистое карканье и, не переставая смеяться, поднялся по лестнице из подпола. Маларья ушёл за ним. Люк захлопнулся, и на него сверху надвинули что-то тяжёлое.

Я остался наедине со своими мыслями и пульсирующей болью, ставшей всем, что составляло моё существо.

Маларья люто меня ненавидел. Вчера он требовал честной дуэли, а сегодня вдруг нашёл себе нового приятеля, с которым не то заключил сделку, не то договорился о… «взаимовыгодном сотрудничестве». Чёрт, не такое уж оно и весёлое, это сотрудничество, когда сам в нём не участвуешь.

Для начала я разлепил веки и попытался сесть. То ли лампочка под потолком раскачивалась, то ли в глазах всё плыло – тени волнами накатывались и отскакивали назад. Я тряхнул головой, отгоняя это наваждение, и чуть было снова не повалился на пол. Посмотрев вверх, я заметил, что труба, к которой меня привязали, была сломана пополам.

Я кое-как встал и поднял руки выше, чувствуя себя акробатом-мазохистом. Поднявшись так высоко, как только мог, я подогнул колени и просто повис на верёвке, раскачиваясь из стороны в сторону. Труба нехотя, по чуть-чуть, но всё же стала гнуться и через несколько минут мне удалось наконец подобраться достаточно близко к сломанному концу, чтобы освободиться.

И теперь я очень, очень хотел спалить этот подпол к чёртовой бабушке.

Как я уже говорил, глупо связывать мага обычной верёвкой. У магов всегда есть туз в рукаве. Точнее, на языке. Ведь практически любое заклинание можно не только записать, но и произнести.

Раньше настоящие, действительно эффективные заклинания составлялись из кучи нечитаемых слов на древних языках. Произносить их было долго и нудно, зато они не только включали в себя «магическую составляющую», но и заменяли медитацию, которая в разы увеличивает силу заклинания. Со временем маги догадались, что большинство «лишних» слов можно выкинуть, оставив только самую суть. Такое заклинание, разумеется, значительно ослабнет, зато его легко и быстро произносить. Ну, знаете, это как китайская электроника за один доллар – и выглядит похоже, и кнопки все есть, а работает только половина из них. Эффективность уступила место скорости.

Потом маги научились «прикреплять» основу заклинания к определённым словам, создавая в своём сознании нечто вроде… ссылки. Да, это подходящее определение. Произнесение такого слова вызывает в сознании мага образ, порой целой книги заклинаний. Правда, это требует огромных усилий и отличной памяти. Поэтому даже самые способные маги нередко используют артефакты, избавляющие их от лишней головной боли.

Мне же приходилось рассчитывать только на собственные силы. Это значило, что при моём нынешнем состоянии «эффектный побег» мог и не состояться. Но лучше хотя бы попытаться, чем забиться в угол и скулить о том, что это невозможно, верно?

Разбитый нос на секунду отложило, и я почувствовал резкий, слегка дурманящий запах. Он должен о чём-то предупреждать, но я никак не мог вспомнить, о чём. Только понимал, что не стоит использовать огонь, когда чувствуешь такой запах. Я зажмурился и тряхнул головой, пытаясь прояснить мысли. Это немного помогло.

Во-первых, до меня дошло, что я был привязан к газовой трубе, а газ быстро заполнял маленькое помещение. Во-вторых, если я и не подорвусь, то наверняка задохнусь.

Нужно было выбираться не только быстро, но и без лишних искр.

Сосредоточившись на люке в потолке, я постарался придать голосу максимум твёрдости и произнёс: «Effrego».

Я удивился бы, получись хоть что-то. Честно! У меня никогда не было способностей к заклинаниям, иногда я где-то ошибался, но ведь слова ещё не самое главное. Должна быть чистая воля, полная решимости, как раз такая, чтобы заклинание сработало как спусковой крючок, преобразовав мысль в действие. Решимости у меня было хоть отбавляй – она увеличивалась обратно пропорционально количеству остававшегося воздуха.

Воли было маловато.

– Effrego, – повторил я с тем же результатом. Мои слова не сдули даже жалкой пылинки. Тогда, собрав в себе все оставшиеся силы, направив внимание только на люк и позабыв обо всём остальном, я заорал:

– Effrego! Effrego! Effrego!

Внутри меня что-то дёрнулось и ушло вслед за голосом, оставив в груди холодную, гнетущую пустоту. Словно механизм туго натянутой катапульты не выдержал и разлетелся, высвободив затаившуюся в орудии мощь, и огромный камень полетел куда-то вперёд, оставляя за собой только смерть и разрушения. Люк вырвало с корнями, ещё в полёте разорвав его на щепки. В подпол хлынули свет и свежий воздух. Я попытался встать, но оказалось, что двигаться по прямой мне удаётся только в лежачем положении. И, плюнув на всё, оставив в себе только желание во что бы то ни стало выжить, я пополз, преодолевая лестницу по-пластунски, ступень за ступенью, утешая себя тем, что наверху меня ждало множество вещей, на которые можно опереться.

Однако всё, что я смог сделать, выбравшись, – это перевернуться на спину и лежать, не двигаясь, пытаясь выветрить глубоко въевшийся в ноздри запах. Нет, я не чувствовал его разбитым в кровь носом, но был уверен, что чувствую. Спустя несколько минут пустого созерцания потолка мне удалось заставить себя подняться. По крайней мере, я всё ещё был жив.

В просторной комнате, куда выходил лаз из подпола, царил полный беспорядок. Тут явно что-то искали: содержимое трёх шкафов и двух столов, стоящих вдоль стен, было вывалено на пол. Ещё один стол – тот, что был надвинут на люк, моё заклинание отбросило в дальний угол комнаты и разорвало напополам. Повсюду валялись посохи, жезлы, амулеты, кольца, браслеты… Судя по всему, я находился в доме крафтера – человека, профессионально занимающегося изготовлением артефактов. Гораздо профессиональнее меня. Крафтеры штампуют артефакты целыми партиями. Только хозяина дома почему-то не было видно.

Подобрав один из посохов – здоровенную полированную палку из красного дерева метра в два длиной, со слегка изогнутым верхним концом, я проковылял в соседнюю комнату.

Там тоже царил беспорядок. Кровать лежала на боку, прислонённая к стене. На тумбе напротив неё стоял телевизор с разбитым экраном, и мелкие осколки стекла поблёскивали среди перьев из разорванных подушек, ровным слоем покрывавших пол.

В следующей комнате я нашёл хозяина дома. Большей частью.

Опрятный седой мужчина сидел в кресле посреди комнаты. У него было бледное лицо с выражением, как у подростка, пойманного подглядывающим в замочную скважину. Несколько неровных красных пятен расползлись по его белоснежной рубашке, кровь уже успела натечь в лужицу на ковре. Кресло явно двигали – в стороне была точно такая же лужица. На лбу мужчины краснело отверстие от пули, казавшееся таким же аккуратным, как и он сам. Я сказал, что он был в комнате «большей частью» потому, что его мозги, выбитые выстрелом, забрызгали кухню. Знаю, это может показаться чудовищным, но я не чувствовал к убитому человеку ничего. Ни сострадания, ни отвращения – ничего. Не было даже смутных рвотных позывов. Он был просто кем-то, растёкшимся из оболочки.

Я не люблю людей. Они предают.

Однажды, когда мне ещё казалось, что сила моя безгранична, что правила придумывают трусы и что никто не посмеет меня остановить, я здорово напортачил, попытавшись вмешаться в саму суть бытия. Из-за этой глупости за мою голову было назначено вознаграждение, и все, кто мог держать оружие, вознамерились воткнуть нож мне в спину; среди них были и те, кого я считал своими друзьями. Вдобавок целый клан демонов объявил меня своим врагом. Началась охота. Только позже я понял, что главной целью были не награда и слава, а спокойствие. Всего лишь спокойствие и уверенность в завтрашнем дне – вполне естественное желание. Никого не волновало, что я не собирался им вредить. Меня просто считали опасным. Как ядерную бомбу, подвешенную на тонкой нити.

Собственно, таким я и был.

Чтобы остановить преследование, мне пришлось инсценировать свою смерть и скрыться в далёком мире, где меня никто и никогда не смог бы найти. Я отдал всё, чтобы спасти – спасти не себя, а тех, кто был мне дорог. Только тогда что-то внутри меня сломалось. Доверие перестало быть одной из моих черт, а ненависть ко всему живому, сидевшая где-то внутри, вылезла наружу, разросшись как снежный ком. Но я не страдал от неё.

Я ею наслаждался.

Оставив компанию мертвеца, я заглянул на кухню. Её обыск коснулся меньше всего. Посуда осталась целой, дверцы шкафов были закрыты. Лишь ручки на плите стояли повёрнутыми вертикально вверх. Вот как… Мерзкий запах не въелся в ноздри и не мерещился мне. Просто за то время, пока я отлёживался в подполе, а может, и раньше, газ наполнил весь дом.

Осенённый внезапной догадкой, я вернулся в спальню и посмотрел на телевизор внимательнее. Под разбитым экраном рядом с зелёным ярко светился красный огонёк. Тик-так, Виктор, тик-так.

Значит, пристрелив хозяина дома, Маларья со своим приятелем открыли газ, поставили таймер на телевизоре, разбили его, наскоро допросили меня и ушли. Когда из-за сработавшего таймера в разбитом экране проскочит искра, дом взлетит на воздух.

Смерть в мои планы как-то не входила.

Лихо орудуя посохом как костылём, я бросился на выход, прихватив висевший у двери потёртый кожаный плащ. Думаю, его бывший владелец не стал бы возражать – ему уже можно было не беспокоиться о погоде. А мне плащ очень пригодился бы.

Спотыкаясь, я выскочил на крыльцо, неуклюжими прыжками пересёк дворик, распахнул плечом аккуратную калитку и побежал (если это можно было так назвать) по узкой просёлочной дороге прочь. Не прошло и минуты, как позади раздался громкий хлопок и звон выбитых стёкол. Через несколько секунд последовал второй взрыв, громче и протяжнее. Должно быть, в доме взорвалось что-то горючее – он вспыхнул как вощёная бумага.

Глядя на горящий дом и высыпавших на дорогу людей, я невольно подумал об убитом маге, сгорающем сейчас на этом огромном костре. Мурашки пробежали по рукам, и я, повинуясь внутреннему порыву, приподнял посох над землёй, исполняя древнюю традицию, отдавая последние почести старшему товарищу. А затем, бросив последний взгляд на огонь, взметнувшийся до самого неба, развернулся и пошёл дальше по дороге, надеясь поймать в этой глухомани хоть какую-нибудь попутку до Ташкента.

Через полчаса дождь кончился, тучи начали рваться на части. Закатное солнце пробивалось сквозь них охровым светом. Всё вокруг окрашивалось такими же коричнево-жёлтыми оттенками, и оттого казалось мрачным и мистическим, как средневековый город, погрязший в нечистотах, предрассудках и охоте на ведьм.

Белый «Матиз» проскочил мимо, едва не обрызгав меня грязью, но через несколько метров резко затормозил и дал задний ход.

– Эй, дедушка! – крикнул водитель. – Подвезти?

Я обошёл остановившуюся машину, открыл дверцу и бесцеремонно уселся на рядом с ним, затолкав посох на заднее сиденье.

– Ой, – вздрогнул парень не намного моложе меня, с подозрением покосившись на посох.

Глянув в зеркало, я стер пыль с лица и с укором заметил:

– Ты же не лишишь немощного старика его единственной опоры? И вообще, мог, хотя бы ради приличия, назвать папашей.

– Да я это… – поперхнулся тот.

– Вези, раз предложил. В город.

– А может?… – неуверенно попытался возразить он.

Посмотрев на него в упор, я грозно повторил:

– В город!

Он вздрогнул, глубоко вздохнул, и мы поехали.

* * *

Не прошло и часа, как я уже стоял возле своего дома. Несчастный парень всю дорогу осторожно интересовался, куда именно меня везти и где именно сворачивать. Может, он делал это из вежливости, но мне показалось, что он просто счёл своего попутчика социально опасным типом, которому лучше не перечить и всегда улыбаться.

И он очень удивился, когда я попросил остановить машину возле наглухо заросшего дома, увитого толстыми стеблями, ощерившимися длинными острыми шипами. Одолев все три ступени крыльца, я с трудом отодвинул пару не особо толстых побегов и пробрался внутрь.

Кария выскочила из-за угла, сжимая в руке кухонный нож. Я отшатнулся и, наверное, завалился бы на спину, если бы позади меня не было стены. Дриада застыла от удивления и выронила нож.

– Ох… – выговорила она, – ты… что с тобой?

Я поставил посох за дверью и скинул плащ.

– Обновил гардероб. Мне пришлось сражаться за него на распродаже!

Выйдя из ступора, Кария побежала на кухню за аптечкой.

– Что случилось? – спросила она оттуда.

– Это я должен спрашивать.

– Они приходили сюда. Демон и колдун. Первого я рассмотрела…

– А второй отвёл глаза, верно?

Кария не ответила.

– Кажется, я получил зацепку, – я бухнулся на диван и закрыл глаза. Сегодня мне и впрямь удалось узнать кое-что важное об убийце. В том, что он и есть тот самый загадочный колдун, почти не было сомнений.

Открыв глаза, я увидел, что Кария стоит рядом.

– У тебя вообще нет никаких лекарств, – сообщила она.

Я проигнорировал её последнюю фразу.

– Мне страшно, – тихо сказала Кария. – Они вернутся, а ты сейчас не в состоянии отбиваться. Я могу приготовить кое-какие зелья, настойки, но на это нужно время. У тебя есть друзья? Нужно чтобы кто-нибудь купил лекарства. Обезболивающие…

Она замолчала и устало села рядом.

– Всё в порядке, – я попытался встать, но мои мышцы, только-только расслабившиеся в тепле и комфорте, ответили на эту попытку решительным отказом. Меня скрутило от резкой боли, и я упал обратно на диван.

– Может, ты и права, – нехотя признал я, когда снова смог говорить членораздельно. – Есть кое-кто, кто смог бы помочь. Правда, ей это очень не понравится. Очень.

Стараясь не делать лишних движений, я взял телефон и набрал номер.

Глава 8

Меня разбудило шуршание пакета. Обычного полиэтиленового пакета, в какие кладут что-нибудь мелкое, что можно завернуть и положить в карман или сумку. Я не стал показывать, что проснулся, продолжая лежать и вслушиваться в звуки. Вскоре резкое шуршание от тонкого пакета сменились на более тихое и мягкое. Несколько штук чего-то в плотной упаковке положили на журнальный столик у меня над головой. Туда же прибавился небольшой, судя по звуку, стеклянный, бутылёк и что-то ещё. Мой гость прошёл через комнату. Цокнули каблучки, ступив с плотного паласа на деревянные доски пола в кухне. Кран засипел – это прокладка в вентиле на горячую воду пропустила немного воздуха. Помыв руки, каблучки процокали обратно в комнату и остановились у края паласа. Выждав несколько секунд, я приоткрыл глаза.

Ева стояла на коленях, спиной ко мне, и осторожно заглядывала под ковёр, медленно приподнимая загнувшийся угол. На ней были свободная белая рубашка и строгие чёрные брюки, неплохо смотревшиеся с той стороны, которой она ко мне повернулась. Хмыкнув, я сухо сказал:

– Я тоже рад вас видеть.

Снеговская подскочила от испуга, вытянувшись по струнке, и несколько раз судорожно глотнула воздух.

– Вас не учили снимать обувь в гостях? – продолжал я тем же тоном.

Она долго не могла найти, что ответить, но наконец собралась с мыслями.

– А вы грубите даже тем, у кого просите помощи?

Строго говоря, я не просил её о помощи. Просто пробормотал в трубку, что якобы умираю, надеясь сыграть на чувстве вины. Чувство вины должно было взяться из театрального «предсмертного хрипа» и того, как я уронил трубку, не обращая внимания на ругательства, которыми меня осыпала Ева. Сыграло это свою роль или нет, но – я бросил взгляд на часы – через час с небольшим она приехала ко мне.

Никогда не понимал женщин.

Я приподнялся на диване и ответил:

– Вообще-то, я не грубил, а указывал на недостатки вашего воспитания.

– Вот и отлично! – бросила Снеговская, направляясь в прихожую.

– А кто вас впустил?

– Ваша секретарша, – она остановилась и повернулась ко мне, скрестив руки на груди. – И я посоветовала бы ей одеваться менее вызывающе. Если она конечно секретарша…

Я попытался встать, но меня будто молотом по спине огрели, а затем ещё добавили бревном в живот, перевернув заодно все внутренности. Согнувшись пополам, я начал заваливаться вперёд. Подбежавшая Снеговская придержала меня, и я упал на диван, умудрившись сотрясти дом так, что на столе попадали свечи.

– Так плохо? – обеспокоено спросила Ева.

Я кивнул.

– Снимай рубашку, – приказала она.

– Может быть, сначала познакомимся получше? – попытался возразить я. Ева не обратила никакого внимания на мою реплику и начала расстёгивать пуговицы сама. Мне ничего не оставалось, кроме как не сопротивляться.

Стянув следом за рубашкой и майку, Ева застыла, с удивлением и ужасом уставившись на мои тощие рёбра, покрытые одним большим синяком с вкраплениями множества мелких кровоподтёков.

– Тебя что, переехал грузовик? – испуганно выговорила она, выйдя из ступора.

– Если тебе от этого будет легче заснуть, – пробормотал я, не заметив, как следом за ней перешёл на «ты», – то можешь считать, что это был грузовик.

– Да на тебе же места живого нет! – воскликнула Снеговская, торопливо разрывая упаковки стерильных бинтов, лежавших на журнальном столике, но тут же отбросила их и насыпала мне в руку горсть обезболивающего, едва не заставив проглотить всё разом. Оставив две таблетки, я запил их каким-то травяным чаем, заваренным Карией, и, вполне возможно, ещё недавно росшим на ней. Минут через десять боль начала утихать, и я отобрал у Евы бинты. Накладывать повязки себе самому куда сложнее, чем кажется со стороны, но выглядеть слабым не хотелось.

Мне ещё предстояло отправиться в клуб, о существовании которого до сегодняшнего вечера даже слышать не приходилось и устроить допрос человеку, который мог бы вырубить меня одной левой. Позвонив в службу такси, я пошёл собираться, ограничившись лишь умыванием холодной водой.

Было бы неправильно сказать, что мне ещё не приходилось никого допрашивать. Каждому приходилось. Но лично я понимал, что у меня нет тех знаний психологии или той харизмы, которые заставляют людей добровольно выкладывать всю поднаготную. И у меня нет той грубой физической силы, с помощью которой при желании можно выбить правду.

Зато на моей стороне было кое-что покруче – магия. Нет ничего проще, чем разговорить с её помощью простого смертного. Надо было просто напугать его до полусмерти. Собственно говоря, сама магия для этого тоже не обязательна. Достаточно пары простых, но эффектно смотрящихся приёмов, ловкости рук и твердой уверенности в том, что все вокруг идиоты.

Порывшись в ящиках стола на веранде, я взял два кольца: одно с рубином, другое, давным-давно позабытое, – с янтарём. И тот и другой камни содержат в себе частичку стихии огня, но только в янтаре огонь мягкий, похожий на солнечные лучи, а в рубине это шар бушующего пламени. Чтобы приводить его в движение, я поставил с двух сторон от рубина по прозрачному топазу – камню с частицей стихии воздуха. Оба кольца с внутренней стороны были покрыты вязью рунных заклинаний и черпали энергию из тепла моего тела, преобразовывая её в нечто гораздо большее. Секрет был в том, что янтарное, согревая меня, могло хоть и ненадолго, но значительно усилить второе – рубиновое. В критической ситуации это может дать очень, очень большое преимущество.

Проковыляв в прихожую, я взял там посох и рассмотрел его со всех сторон. Красное дерево – хороший, легко обрабатываемый материал. И чаще всего используемый для изготовления таких вещей. Лучше красного дерева только чёрное, однако оно, наоборот, используется крайне редко. Во-первых, его трудно достать, и для большинства практикующих магов, ведущих спокойный, тихий образ жизни, результат никогда не оправдает ни труда, ни расходов. Во-вторых, чаще бывает достаточно и обычного дуба.

Я повертел посох под светом. Он только казался гладким. Под определённым углом становилось видно, что тонкий верхний слой дерева был вытравлен, и по всей длине посоха, а особенно по его навершию, тянулись длинные слова на непонятных мне языках. Из знакомых символов я нашёл несколько знаков стихий. Скорее всего, передо мной был обычный элементаристский посох – артефакт для обращения к окружающим его стихиям. На нём не нашлось ни одного знака Дара, то есть посох создавался не для мага, а для кого-то попроще. Для волшебника, например. Нет, я, конечно, не стал бы пользоваться магической вещью, сделанной для другого – слишком уж это непредсказуемо, но мне же надо было на что-то опираться?

С улицы посигналили. Надев ботинки и плащ, я заглянул в зал и сказал:

– Идём.

Ева, всё это время молча наблюдавшая за моими действиями, удивлённо уставилась на меня.

– Куда?

– Ты – домой, я – работать. Если хочешь, можем поменяться.

– Работать? – переспросила она. – В таком состоянии?

Я подался вперёд и с воодушевлением фанатика проговорил:

– За это мне платят сверхурочные.

– Нет… – Снеговская собралась и повторила: – Нет.

– Ох! Если тебе стыдно идти рядом со мной, то на улице уже темно… – я отвернулся. – Но раз хочешь остаться – оставайся. Только ничего не трогай. Кроме посуды на кухне. Её можешь вымыть.

– Нет, – ещё твёрже заявила Ева. – И вот что: я с места не сдвинусь, пока не узнаю всей правды. Во что ты меня втягиваешь?

– Ни во что, – солгал я.

Она ждала. Правды, полагаю. Но больше мне нечего было ответить. И я не хотел отпускать Еву одну на ночь глядя. В конце концов, у неё действительно могли быть проблемы из-за меня.

– Ну? – Снеговская изогнула бровь. – Начнём с простого. Как ты там меня называл? Эмпат?

– Хорошо, – отступил я. – Завтра.

– Что «завтра»? – строго спросила она.

– Завтра ты узнаешь, что к чему. Обещаю. А сейчас пошли, я опаздываю.

В конце концов, завтра я могу точно так же навешать ей лапшу на уши.

Демонстративно фыркнув, Ева прошла мимо меня с оскорблённым видом, надела пальто и вышла на улицу.

* * *

Всю дорогу Ева молчала, напряжённо о чём-то думая. Только когда я вызвался проводить её до подъезда, она решительно остановила меня и напомнила, что завтра я должен буду рассказать ей всё.

– Поссорились? – спросил таксист. – Бывает. Мы с женой по молодости так ругались…

– Она мне не жена.

Он рассмеялся.

– Это оно всегда так бывает: сначала говоришь себе, что никогда не женишься, а однажды просыпаешься с кольцом на пальце и думаешь: «Как так вышло?!» Вот что я тебе скажу, парень, бежать надо от двух типов женщин: от тех, которые всё время о чём-то просят, и от тех, которые никогда ни о чём не просят. Первые сядут на шею, вторые будут всю жизнь пилить. Если твоя не такая – не упусти её.

Фыркнув, я велел таксисту ехать в «Пек-low». Он встрепенулся и оценивающе посмотрел на меня. В свою очередь я покосился на него:

– Что?

– Нет, ничего, – он пожал плечами. – Просто… как бы сказать? Не очень-то ты похож на…

– Бездельника, шатающегося по ночным клубам? – предположил я.

Таксист снисходительно улыбнулся.

– По таким ночным клубам.

Его улыбка мне не понравилась.

– Каким это «таким»?

– Ты не знаешь? Говорят, его владелец сказочно богат, и плевать хотел на все законы. В этом клубе творится чёрт-те что, все развлечения… – таксист понизил голос. – Вплоть до тяжёлых наркотиков. Развлечения недешёвые, так что там ошивается «золотая молодёжь». Жизнь прожигают.

– Дотла, – пробормотал я. – Ну так чем же он отличается от остальных клубов?

Таксист хрюкнул. Ему, возможно, ему хватало сказанного ранее, чтобы обходить подобное заведение стороной. Я кивнул на дорогу и ухмыльнулся.

– Поехали. Соскребём с молодёжи позолоту.

Действие обезболивающего постепенно достигало максимума, и я уже мог двигаться не морщась. Отвернувшись, я принялся считать оранжевые фонари, проносящиеся мимо под чередование музыки и невнятного бормотания диктора на радио. Думать не хотелось, да я и не думал.

Не думал, пока одна назойливая мысль не закралась ко мне в голову: что в моменты, требующие от нас активных действий, мы всеми силами стараемся бездействовать. Я всё проворачивал её в себе, и понял наконец, что веду себя как тот хоббит, которому хотелось остаться в уютной норе, когда вокруг уже вовсю рыскали чёрные всадники. Нельзя больше просто ждать следующего удара. Если мне будет известно, кто и когда его нанесёт, я буду готов ответить. Для этого надо двигаться, а не топтаться на месте.

– Пора идти, – тихо сказал я себе.

– Что? – переспросил таксист.

Я мотнул головой.

– Ничего.

Он выключил радио, сбавил скорость и попытался продолжить прежний разговор:

– А местечко бедовое. Ни единой ночи без драки. И не убьют кого, так покалечат. Поговаривают ещё, там, мол, проводят бои без правил. Проигравших потом выносят в мешках. Чтоб по частям не растерять…

Я поморщился. Люди обожают приукрашивать, однако слухи не на пустом месте появляются. Возможно, и вправду что-то в клубе нечисто. Но это уже дела милиции.

Меня больше интересовало другое: в «Пек-low» работает некто, попытавшийся прижать бомжа с амулетом вечной жизни незадолго до его убийства (согласен, звучит странно). Возможно, именно эта ниточка по имени Артур, болтающаяся в клубе, способна привести меня к ответам.

Таксист остановил машину неподалёку от входа.

– А кем вы работаете? – спросил он напоследок.

– Экстрасенсом, – коротко ответил я.

– Да?! – его брови подпрыгнули вверх, а взгляд начал шарить по салону, пока не зацепился за подвешенную к зеркалу ароматическую апельсиновую дольку. – И о ком же я сейчас думаю?

Я расплатился с ним, вылез из такси, закрыл дверь и заглянул в салон.

– О семье – жене и детях. А ещё, что вы слишком много курите в салоне.

– Ух… – выдохнул он.

Я кивнул и направился в сторону клуба, чувствуя на себе взгляд. Первое – проплавленные следы от сигарет на руле и рычаге коробки передач. Таксист так часто курит за рулём, что перестал обращать на это внимание и часто роняет повсюду пепел. По той же причине ему пришлось повесить эту ароматическую безделушку. Второе – кольцо на пальце и его разговоры о женитьбе. Здесь и объяснять ничего не надо. Третье – в зеркале отражались коробки с игрушками, сложенные на заднем сиденье. Посмотрев на апельсиновую дольку, таксист наверняка зацепился взглядом за отражение и подумал о семье.

Даже если я в чём-то и ошибся, он сам найдёт у себя эти мысли. Почему? Да потому что так сказал экстрасенс.

Клуб ударялся о вечер глухим уханьем басов, восторженными криками и вульгарным смехом, разносившимися во все стороны. Огромные голубые языки неонового пламени, пульсировали над входом в такт музыке. Прожектора перед фасадом резво раскачивались из стороны в сторону, пуская в тёмное небо столбы яркого света. Веселье лилось через край.

Я остановился и пригляделся к пёстрой толпе, бравшей на приступ двери клуба, надёжно охраняемые парой амбалов. Мужская половина штурмующих была вдрызг пьяна. Девицы тоже едва стояли на ногах, успев уже, не замечая холодного ветра, сбросить где-то большую часть одежды. Время от времени качки хватали за шкирку халявщиков, нашедших брешь в обороне, и выбрасывали их наружу. Выброшенные, впрочем, ничуть не ослабив пыла, тут же ныряли обратно в толпу.

– Дикари, – пробормотал я, стараясь не вспоминать, как сам в их возрасте вёл себя ничуть не лучше.

У главного входа было слишком людно, светло и шумно. Для допроса нужно было место поукромнее, вроде чёрного входа. Найти его было проще простого: стоило обогнуть здание, как я увидел железную дверь, выкрашенную зелёной краской, но местами уже проржавевшую. Справа от неё стояло несколько переполненных мусорных баков; при моём появлении что-то живое метнулось и спряталось за ними. Эта дверь, одинокая лампочка над ней и горы мусора составляли невыразимый контраст с фасадом. Сжав покрепче посох, я подошёл поближе и постучал, то и дело посматривая на баки.

Никто не открывал. Тогда я постучал сильнее. Медленно, будто бы нехотя, щёлкнул замок, и передо мной возник детина в черном спортивном костюме. Он угрюмо посмотрел на меня и проворчал:

– Отсюда нельзя.

Я сделал вид, что не слышал его слов.

– Артур сегодня работает?

Охранник, по-видимому, не ожидал подобного вопроса – слишком уж долго он думал. Я повторил.

– Да, – наконец выдавил он.

– Не могли бы вы его позвать? Мы с ним старые знакомые, он говорил: «Обращайся, если что».

Детина продолжал молча стоять и ждать чего-то. Он готов был стоять так до Второго Пришествия, честное слово! Я медленно выдохнул и показал на налившийся на скуле синяк – след хомячьей лапы.

– «Если что», – пояснил я.

Лицо охранника просветлело, он даже сочувственно кивнул перед тем, как исчезнуть за дверью. Я отошёл в сторону. Через минуту дверь снова открылась, из клуба вышел Артур собственной персоной. Он был точной копией предыдущего охранника: такая же короткая стрижка, чёрный спортивный костюм, облегающий гипертрофированные мышцы, и угрюмый взгляд. Только смотрел он ещё и исподлобья. Дождавшись, когда он отойдёт от дверного проёма, я сказал:

– Мне нужно задать несколько вопросов.

Он прищурился.

– Ты кто такой? Я сегодня всё рассказал ментам.

– А я разве сказал, что я из милиции?

– Ничего не знаю, – отбрыкнулся Артур, разворачиваясь. – Пшёл отсюда.

Я вытянул вперёд правую руку, сжатую в кулак и обратился в стихии воздуха в топазах на кольце. Внезапно налетевший порыв ветра захлопнул дверь прямо перед носом у Артура. Он вздрогнул и оглянулся на меня. Не давая ему опомниться, я повернул руку ладонью вверх и разжал кулак, обращаясь к огню. Оранжевое пламя на секунду окутало кисть и погасло, не успев обжечь. Лишь на перчатке продолжал гореть сине-жёлтый огонёк.

Охранник шагнул назад и упёрся спиной в стену. Я сделал шаг к нему.

– Думал, всё так просто, и никто не узнает? Я могу превратить твои внутренности в жаркое. А могу задавать вопросы. Выбирай, – я понизил голос. – Но если ты попытаешься солгать…

Артур быстро закивал и начал лепетать что-то вроде: «Я отвечу… я не буду… только прошу…»

Такой резкой перемене могло быть лишь одно объяснение: прежде он уже видел что-то подобное. В действии.

Я сжал кулак, погасив огонёк, подошёл ближе и тихо спросил:

– Молодец, понятливый. О чём тебя спрашивали милиционеры?

Он забормотал совершенно неразборчивые фразы. Это начинало утомлять.

– Тихо! – крикнул я, ударив по земле посохом. Лампочка над дверью мигнула, в наступившей на долю секунды темноте по посоху пробежали сиреневые искры электрического разряда. Лицо охранника побледнело и осунулось, он умолк и начал снова.

– Приходил тут один из мент… то есть из милиции. Выспрашивал, а сам взглядом буравил, будто ему и так всё известно – проверяет только. Сам среднего роста. Лет тридцать… Хотел знать, что я делал вчера в десятом часу. Ну а я что? Я сказал, что босс попросил прессануть кое-кого. Что за мужик – не знаю. Знаю только, что он задолжал большую сумму серьёзным людям, вроде как прятался от них. Купил что-то ан-ти-кра…

– Антикварное, – подсказал я.

– Во, точно! Антикварное и дорогое. Купил, а не заплатил. Ну я в подробности не вдавался. Меньше знаешь, спишь живым. Я просто пошёл и напомнил какому-то бомжаре о долге. Всё!

– А теперь рассказывай, как всё было на самом деле. В любых подробностях.

Артур нервно сглотнул. Я поднёс посох к его лицу.

– Какой орган тебе сжечь первым?

– Тот мужик ещё от кого-то прятался. Я не знаю, почему, честно! Он только посмеялся и послал меня. А я ему врезал. От души врезал. Думал, покалечу. А бомж ничего, встал и ещё громче ржёт. Я разозлился, доску схватил и огрел его. Я… я ему чуть голову не оторвал, так шея вывернулась… – в глазах охранника промелькнул страх, голос дрогнул. – Мужик лежал – труп-трупом. И ведь очухался! Я испугался и убежал…

– Сколько же эта штука стоит? – пробормотал я.

– Четыре миллиона. Я случайно услышал, как босс говорил.

– Дёшево.

– Долларов.

Я присвистнул. Но с другой стороны, четыре миллиона зеленью за вечную жизнь – это такой пустяк, не правда ли? Главное, не говорить, в чём именно заключается «вечная жизнь».

Заметив, что я отвлёкся, Артур боком проскользнул к двери и скрылся за ней. Я не стал его останавливать, мне он больше был не нужен.

Медленно хлопая в ладоши, из-за мусорного бака вышел Вещий.

– Браво! – воскликнул он. – Как вы это сделали?

Я молча показал ему таблетку сухого спирта, лежащую на ладони.

– А подожгли как?

– Этот секрет фокусник унесёт с собой.

– И этот тоже? – он показал на лампочку.

Я кивнул. Олег посерьёзнел.

– А теперь я буду допрашивать вас.

– В чём же я провинился? – бесстрастно поинтересовался я. – Выведал больше? Готов поклясться, я видел, как за бак шмыгнула крыса. Вы не оборотень, нет?

– Смешно. Но видите ли, сегодня в Кибрае сгорел дом. А в доме сгорел труп. Среди того, что огонь не тронул, была куртка. Обычная китайская куртка… С простреленными рукавом и капюшоном.

Я пожал плечами.

– Мало ли?

– А ещё там были такие же штуки, – он показал на посох. – Да и плащ на вас с чужого плеча. Я более чем уверен, что у вас нету алиби.

– Почему же? Просто демон и его друг-колдун притащили меня туда и пытались убить, – честно ответил я.

Олег снисходительно улыбнулся.

– Вы сказали это, зная, что я не поверю. Но будем считать, что поверил.

Я улыбнулся точно так же.

– А что, если я сказал это, зная, что вы поверите, думая, будто я хочу, чтобы вы не поверили в то, что…

– Прекратите! – Олег тряхнул головой. – Пройдёмте. Пусть Икрамов сам с вами разбирается.

Выходя из грязного закоулка, Вещий остановился, пропуская длинный чёрный лимузин, подъезжавший к клубу. Прожекторы замерли, высветив дорогу к дверям. Выбежавшая охрана встала живым коридором ко входу, а похожие на стриптизёрш девушки вынесли красный рулон ковровой дорожки.

– Большая шишка? – спросил я.

– Угу, – мрачно ответил Олег, не сводя взгляда с машины. – Владелец «Пек-low», их босс. Они зовут его «Дон».

– Вы с ним не в ладах, – предположил я.

Он кивнул.

– Знаем ведь, что тот ещё урод. Вот только какие бы улики не нарыли, как бы ни обложили, всегда выскальзывает. Каждый раз!

Шофёр движениями, исполненными подобострастия, открыл дверцу лимузина, и толпа возле клуба затихла. Олег в бессильной ярости сжал кулаки. Я тихо выругался и отступил обратно в тень.

В дорогущем, идеально сидящем костюме, окружённый здоровенными охранниками, сияющий от самодовольства в ярком свете прожекторов и восторженных людских взглядов, по красной ковровой дорожке неспешно шествовал Маларья.

Глава 9

Вещий покосился на меня.

– Вы знакомы?

– Больше, чем хотелось бы. Я иду в клуб.

– Да? Как же это? – Вещий достал своё удостоверение. – Хочу посмотреть на спектакль из первых рядов. И не надейтесь, что я отстану, если вы всё-таки пройдёте. Теперь я ваша тень.

«Если ты меня увидишь», – подумал я.

Как правило, практикуются два способа воздействия на сознание: отвод глаз и морок. Отвод глаз, как я уже говорил, прост и доступен практически всем. Морок – другое дело. Если первое заклинание заставляет не видеть что-либо, то второе заставляет видеть то, чего нет. Морок может быть самым разным – от простой смены облика до сокрытия целой местности. Однако даже смена незначительных черт лица требует от мага больших усилий.

Использовать морок было бы наиболее эффективно. Но сейчас у меня не было ни времени, ни желания изобретать велосипед. Нужно было как можно скорее попасть внутрь. Для этого хватило бы обычного отвода глаз. Просто заставить сотню людей смотреть мимо.

Что может быть проще?

Я мысленно очертил себя кругом. Маги вообще обожают круги. В них вписывается треугольник, когда предстоит работать со временем, пентаграмма, когда нужна связь со стихиями, фигуры, символы – всё пишется в круге. Круг – это основа всего. Однако сейчас я использовал его с иной целью.

Нет смысла отводить глаза целенаправленно – это потребует слишком большой концентрации. Куда практичнее установить радиус действия заклинания – метра три, не более, чтобы вас переставали замечать лишь те, кто оказался поблизости. Встав в воображаемый центр, я закрыл глаза и постепенно отгородился от всех чувств. Магия была где-то внутри меня, но чтобы ею воспользоваться, нужно сначала её найти. Будь у меня пара лишних часов, я успел бы сварить простенькое зелье, тем более, что для него не требуется никаких экзотических компонентов. Отогнав прочь пустые мысли, я сосредоточился на том, что имел в распоряжении сейчас. Мурашки пробежали по спине. Я поймал это ощущение и попытался направить его в нужное русло, представляя себя окружённым зеркальной сферой. Мурашки пробежали снова, на этот раз достигнув рук. Волоски встали дыбом. Я добавил к сфере ещё один слой. За ним следующий, и делал так до тех пор, пока покалывание не перестало нарастать. Девять слоёв – неплохо, особенно если учитывать, что последний раз я проделывал такую штуку года три назад.

Я открыл глаза. Вещий стоял напротив и смотрел на меня с явным недоверием.

– Когда вы наконец закончите придуриваться, мы…

Взгляд Олега стал пустым. Он растерянно посмотрел по сторонам, потёр лоб, потряс головой, но, оказавшись внутри сферы моего заклинания, ничего не мог поделать.

– Хорош пялиться, – приказал я, отойдя на шаг назад. Наваждение спало с Олега, он шумно втянул в себя воздух и потёр кулаками глаза.

– Что это было? Гипноз?

– Гипноз, гипноз, – согласился я. – Вы всё ещё уверены, что я не смогу пройти в клуб?

Он выругался. Ответив ему многозначительным молчанием, я направился к входу в «Пек-low». Сферы, хоть их и не было видно, уже начинали распадаться одна за другой. У меня было всего лишь несколько минут чтобы пройти охрану. Оставалось надеяться, что никто не обратит на меня слишком много внимания, тогда отвод глаз продержится чуть дольше.

Дальше всё шло точно по сценарию: Вещий, активно работая своими локтями и удостоверением, прокладывал мне дорогу. Он вошёл первым, следом за ним, пристроившись к какой-то компании, – я. Отвод глаз действовал превосходно. Девушка, принимающая верхнюю одежду в помещении, подразумевающем гардероб, изобразила лёгкую степень слабоумия, едва её коснулись сферы. Она даже не подумала спросить у меня плащ и посох. Воспользовавшись создавшейся из-за этого заминкой, я проскользнул в зал, оторвавшись от Олега.

Там я ждал всего, что угодно. Пляшущих наркоманов, безумной оргии… я не удивился бы даже официально изгнанным вампирам, допивающим кровь последней жертвы. Но увидел обычный клуб. Зал в синих тонах тонул в сиреневом сигаретном дыме, казавшемся ещё более густым под светом ультрафиолетовых ламп. Вечер только начинался, и круглые чёрные столы, разбросанные вдоль стен, всё ещё пустовали, ожидая посетителей, которые будут, вальяжно развалившись, плотоядно созерцать толпу. Грохочущая музыка неприятно отдавалась в желудке. Несколько человек танцевали перед пустой сценой, большинство скучали в баре, четверо гоняли шары за бильярдным столом в углу.

На втором – верхнем – уровне, как и полагается, располагался офис со стеклянной стеной. Кто-то ходил там из угла в угол.

Человек тридцать влилось в зал следом за мной. Среди них промелькнуло лицо Олега, вертящего головой по сторонам. Оставив его выбираться на волю самостоятельно, я пересёк танцпол и прошёл между двух охранников, стороживших лестницу на второй этаж. Они, как и многие другие до них, услужливо отвернулись, так что наверх я поднялся окрылённый своей незаметностью.

На втором этаже меня встретил пустой серый коридор с четырьмя дверьми, расположенными по одну сторону. Три первых были наглухо заперты. Из-за последней слышался разговор, пока невнятный, но очень уж эмоциональный. Я прижался к стене и затаил дыхание, вслушиваясь.

– …твой план! – орал кому-то Маларья. – Ничего уже не идёт по плану! Что?! Ты не понимаешь, эта тварь не просто помеха… Я должен был? Я должен был предусмотреть?! Да с какого…

Я слегка приоткрыл дверь и краем глаза глянул в просторный светлый кабинет, освещаемый яркими белыми лампами. Посреди кабинета, обставленного мебелью в безликом офисном стиле, подобно айсбергу в открытом океане, высился широкий стол, заваленный бумагами. На краю стола стояла начатая бутылка виски. На полу, в лужице тёмно-жёлтой жидкости, сверкали осколки бокала. Огромное стекло, заменявшее одну из стен выходило на танцпол, но все звуки снизу были здесь приглушены. Из акустики, расставленной по углам, звучала совсем другая музыка. «Я просто хочу использовать тебя,» – пел Дэйв Гаан.

Маларья метался по кабинету как лев в клетке, прижимая к уху мобильник. Я стоял слишком далеко, и заклинание не могло до него достать, однако он был так занят разговором, что попросту не заметил меня.

– Я не преувеличиваю, – уже спокойнее сказал Маларья. Он подошёл к стеклу и посмотрел вниз. – Кое-что я понимаю лучше, тебе стоит иногда прислушиваться к моим советам. Для него месть – это блюдо, которое подают вовремя. И остановить его можно только убив, – Маларья немного помолчал, слушая собеседника. – Нет, оставь, я сам. Сейчас важнее найти записи Караева.

Услышав фамилию Тимура, я напрягся. Маларья говорил с колдуном. Если бы мне только удалось добраться до его телефона и посмотреть последний набранный номер.

– Об этом… «экстрасенсе» можешь забыть, – продолжал демон. – Подождём, пока его защиты ослабнут, и спокойно войдём. Книжка у него, ключ к решению в ней. Да, я уверен, что он мёртв, ни один смертный не выжил бы, я-то знаю… Маларья вдруг выпрямился и голос его стал жёстче, приобретя характерный для демонического языка сипящий металлический оттенок. – А это не относится к нашим делам, моя личная… Я уже сказал… Нет, я не сгублю…

Он выругался на своём родном языке. Я разобрал лишь половину: о низком человеческом происхождении собеседника, его родителей, родителей его родителей, заодно всех родственников до седьмого колена (включительно), беспорядочных связях, и ещё таких вещах, о каких ни один уважающий себя кинари не скажет даже в грязнейшем в мире кабаке. Не знаю, понял ли это тот, второй, – в демоническом большинство звуков произносятся на вдохе, так что требуется практика, чтобы начать хотя бы разбирать слова. Кроме того, существуют две разновидности этого языка, разговорный – «накшенси», и редко используемый классический, «ашкетси», также называемый «академическим». Маларья говорил на втором. Но, думаю, суть сказанного была ясна и без перевода. Демон оборвал речь на полуслове, с тяжёлым булькающим хрипом скорчился, выронил телефон и упал на пол, продолжая биться в конвульсиях. Он несколько раз задел стол, бутылка опрокинулась, виски залило бумаги. Маларья пытался что-то сделать, но был будто скован невидимыми цепями, которые теперь перекручивались, заставляя его тело противоестественно выгибаться. Будь он человеком, это его убило бы.

Это было неожиданно. Маларья не был союзником колдуну, он служил ему и даже получал за попытки перечить хозяину жестокое наказание. А это свидетельствовало о том, что его хозяин очень силён.

Тяжёлая рука легла мне на плечо, заставив оторваться от увлекательного зрелища и обернуться.

– Эй, парень, – пробасил охранник. – Ты что тут забыл?

А забыл я то, что отвод глаз не бесконечен. Нужно было срочно придумывать отговорку.

– Я это… автограф у… у Дона хотел взять.

Охранник убрал руку с моего плеча и отступил, глядя мне за спину. Я медленно развернулся.

В дверях стоял тяжело дышащий Маларья. Его ещё недавно идеальный костюм помялся, красную рубашку покрывали тёмные пятна пролившегося со стола алкоголя. Раскрасневшееся лицо демона было перекошено гримасой не до конца отступившей боли, а из ушей и левой ноздри стекали тонкие струйки крови. Маларью трясло мелкой дрожью, лоб покрылся испариной, зубы выбивали барабанную дробь. Он едва держался на ногах.

И ещё он был удивлён. Очень удивлён. Пару минут назад он сам говорил, что об «экстрасенсе можно забыть».

– Ты?!

Я поставил перед собой посох и гордо задрал подбородок.

– Я.

Левая половина лица Маларьи задёргалась. Я с удовольствием подумал было, что ненароком довёл его до нервного тика, но он… расхохотался.

– Хэффиэт-шафф! – проговорил наконец демон, тыча на мой посох пальцем. – Как? Как из всего инструмента ты выбрал самый бесполезный?!

– Он был красивее… – ответил я, изображая смущение. – Что «поворота»?

Маларья посерьёзнел.

– Знаешь ашкетси. Похвально. Не «поворота» – «перенаправления». Инструмент перенаправления.

Как я и думал, посох собирал энергию извне – приём, используемый редко из-за недоступности всех стихий. Смысл его в том, чтобы использовать элемент, находящийся в зоне досягаемости. На деле же получается, что только один элемент доступен в любой момент – воздух. То есть чтобы выставить огненную стену понадобится костёр соответствующих размеров, а для полноценного использования воды – хотя бы озерцо. Даже земля в наше время доступна не везде. Зато управлять «попавшимися под руку» стихиями с помощью такого посоха может даже человек. Собственно, как-то так и становятся волшебниками.

– Ты же не думаешь, что сможешь навредить мне этой пукалкой? Знаешь, Тесла, – продолжал Маларья, – в другое время и при других обстоятельствах ты мог бы быть полезен…

– Ты нашёл его. Спасибо, Семён, – из-за широкой спины охранника выглянул Олег. Не успел Маларья опомниться, как тот сунул ему под нос удостоверение. – Лейтенант милиции Вещий Олег Игоревич. У вас есть пять минут чтобы поговорить с нами.

Последняя фраза прозвучала как утверждение. Этому он явно научился у Икрамова.

– У меня сегодня плохое самочувствие, – хрипло заявил Маларья.

Олег пожал плечами.

– Погода меняется.

Демон странно посмотрел на него.

– Да. Меняется. И некоторым лучше не высовываться в бурю. Если они не знают, как её пережить.

Вещий понимающе кивнул и, не дожидаясь приглашения, прошёл в кабинет. Войдя следом за ним, я расположился на стуле неподалёку от двери. Раздражённый Маларья проследил сначала за Олегом, потом за мной.

– С вашего позволения я отлучусь ненадолго, – он показал на костюм, – переоденусь. Приношу свои извинения за беспорядок.

Постояв на пороге ещё несколько секунд, он вышел, с трудом удержавшись от того, чтобы не хлопнуть со злости дверью.

– Итак, что вы о нём знаете? – спросил я у Олега.

– Ничего. Кроме того, что я уже сказал, и того, что вы наверняка знаете и без меня.

– Про «гнездо разврата»?

Вещий кивнул. Я встал и подошёл к столу.

– Его зовут Маларья. Так он представлялся, – я взял визитку. – «Дон Маларья». Каково, а?

– Иностранец? Итальянец что ли? – заинтересовался Олег.

– Типа того.

Вообще-то, «Дон» было первой частью его имени, чем-то вроде смеси имени и титула – это указывало на благородное происхождение. Аристократ чёртов.

Маларья вернулся довольно скоро и уже заметно успокоившимся. Одет он был так же, как и пятью минутами ранее, только вещи снова выглядели идеальными. Он с серьёзным видом уселся за стол и выжидающе посмотрел на нас.

– Раз уж мне удалось застать вас на, так сказать, рабочем месте, очень хочется продолжить все те наши разговоры, которые имели место прежде, но… – не торопясь произнёс Олег.

– Давайте короче. В чём меня обвиняют теперь? – нетерпеливо спросил Маларья.

– Всё то же. Отмывание денег, связи с криминалом, торговля наркотиками, оружием, контрабанда, соответственно. Проституция, в конце концов. Ничего нового. Пока, – Вещий обвёл взглядом кабинет Маларьи. – И как всё это помещается в таком маленьком клубе?

– Понятия не имею, о чём вы говорите. Вы прекрасно помните, как заканчивались ваши предыдущие попытки повесить на меня то, к чему я не имею никакого отношения.

– Попытки поймать с поличным.

– С тем, к чему я не имею никакого отношения, – настойчиво повторил демон. – Так к чему этот спектакль? Когда я выходил, вы могли спокойно просмотреть любые документы на моём столе и понять наконец, что здесь всё чисто. Лейтенант, я занятой человек, у меня куча дел, не терпящих отлагательств. Пожалуйста, сэкономьте наше общее время – покиньте клуб.

– Вы меня выпроваживаете? – спросил Вещий.

– Во имя Старших, нет! Всего лишь рекомендую проявить благоразумие.

– А если я откажусь?

– Тогда я буду вынужден вызвать мою личную охрану, которая проводит вас к выходу. Более того, уже завтра вы будете извиняться. В третий и последний раз говорю: покиньте клуб. А вы, Тесла, кстати, останьтесь.

– А если нет? – с явным вызовом повторил Олег. – Вы забываете, Дон, я тут представитель власти, и мне решать, кто уходит, а кто остаётся.

Маларья шумно выдохнул, поджал губы и откинулся на спинку кресла.

– Что вам надо?

– Я же сказал, поговорить. По этому делу вы проходите как свидетель, не более. Вам сообщили, что мы сегодня допрашивали одного из ваших работников?

– Да.

– Вам известно, о чём?

– Да.

– Тогда ответьте, пожалуйста, на кого работал ваш охранник?

Маларья едва заметно сжал кулаки, но этого оказалось достаточно, чтобы хрустнули его суставы.

– Не знаю.

– Точно? Мне кажется, вы пытаетесь меня обмануть.

– Вам именно кажется. Я ничего об этом не знаю.

– Просто интересно…

– Мне тоже интересно!!! – взревел вдруг Маларья, резко встав. Кресло, в котором он сидел, отъехало назад, ударившись о стекло. – Мне тоже интересно, кто в моём клубе ворочает миллионами у меня за спиной! Мне очень интересно найти того урода, который возомнил, что он тут главный и может свободно торговать этой дрянью!

– Какой? – заинтересовался Олег. – Наркотик какой-то?

Маларья посмотрел на него с таким презрением, будто тот сказал несусветную чушь.

– Типа того, – быстро ответил я, пока демон со злости не ляпнул лишнего.

– Да, – нехотя согласился он. – Давайте так, лейтенант: оставьте этих людей мне. Вы их всё равно отпустите, не сумев ничего доказать. А мне достаточно уже имеющихся доказательств, чтобы гарантировать, что такое больше никогда не повторится.

Вещий задумался.

– Хотите сказать, вы их попросту…

Коммуникатор на столе щёлкнул и густой бас доложил:

– Господин Лао требует срочной аудиенции.

– Пусть подождёт, – резко ответил Маларья.

С той стороны послышался шум.

– Боюсь, это невозможно. Он уже прошёл.

– Какая досада. Столько времени потрачено зря, – демон взял со стола деревянную табакерку, украшенную причудливой резьбой, открыл её и с наслаждением понюхал содержимое. – Извините, лейтенант, это для вашего же блага.

Маларья подхватил двумя пальцами щепотку содержимого табакерки и бросил его в Олега, не успевшего даже понять, что произошло. Он так и застыл с приоткрытым ртом и остекленевшими глазами.

– Люди слишком слабы, чтобы править миром, – философски заметил Маларья, подхватывая вторую щепотку. – Они недостойны такой власти. Поэтому и есть подобные мне.

Я попятился от него.

– Со мной этот фокус не пройдёт. Ты же хотел честного поединка, верно?

– О, я не собираюсь никого сейчас убивать, – заверил меня Маларья. – Ваш… «представитель власти» просто постоит так полчаса, и всё покажется ему дурным сном, в который он ни за что не поверит. Ты, наоборот, нужен мне в здравом уме и твёрдой памяти. Но не могу же я попросить тебя заткнуть уши и отвернуться. Ты опять сбежишь, справедливость не свершится. Я просто закончу с делами, разбужу тебя и покончу с тобой.

– Какая ещё, на фиг, справедливость?! – воскликнул я, прикидывая, как бы потянуть время подольше. Маларья не из тех, кто стал бы терять лицо, гоняясь за кем-то по кабинету перед посторонними. Неспособность справиться с простым человеком унизит его.

– В последнюю нашу встречу она тебя не волновала.

Он пожал плечами.

– Тогда у меня были другие обязательства.

– И ты ещё говоришь о превосходстве? Знаешь, Маларья, ты просто хвастливый засранец.

Мои слова вывели его из себя. Он готов был разорвать меня, но в этот момент дверь распахнулась, и в кабинет влетел китаец. Китаец как китаец, для меня они все на одно лицо. О нём было сложно сказать что-то определённое кроме того, что он был в ярости. Мне показалось, что он вот-вот набросится на Маларью с кулаками, однако китаец остановился посреди кабинета и затараторил по-своему.

Секунду Маларья стоял молча, буравя китайца взглядом, а потом поднял руку, жестом заставив его замолчать.

– Лао, – сказал он. – Ты разве не видишь, что мы не одни? Мне конечно не хочется, чтобы наш разговор слушали посторонние, но я не хочу также прослыть невежливым. Поэтому, пожалуйста, говори по-русски.

– Ты сволось, Дон! – выкрикнул китаец. – Я плилетаю с новой палтией товала и узнаю, сьто мои магазины закилиты. У меня сетылнадцать хвостов длакона – осень сколополтясийся товаль, – их купят за бесенние деньги, а их никто дазе не плинимает! По твоему ласполязению!

– По моему распоряжению, – согласился демон. – Ты всё слишком усложняешь, Лао. Просто назови своего покупателя, и я гарантирую, что ты продашь эти хвосты уже сегодня.

– Дон, я пласю тебе дань, сьто есё…

– Кому ты продал душу шакала?

Китаец ошарашено уставился на него.

– Ты меня осколбляесь. Я никогда не толгвал нисем таким. Никогда. Дон, мы зе знаем длуг длуга есё с Мексики…

– Где ты грабил могилы, – закончил Маларья. – Кажется, набирал ингредиенты некромантам. И, позволь напомнить, это было всего четыре месяца назад.

– Это совсем длугое, – возразил Лао.

– Конечно. Ты всего лишь торговал трупами для грязных обрядов.

– А почему ты решил, что это он? – заступился я. Китаец, не знавший что ответить, с надеждой посмотрел на меня.

– Молодой плав! – радостно подхватил он.

– Молодой ничего не понимает. Через Лао проходит девяносто процентов всех ингредиентов, поступающих в город, – поучительным тоном сказал Маларья. Он вдруг усмехнулся: – Ха, готов поспорить, лейтенант всё отдал бы, чтоб быть сейчас в сознании.

– Готов поспорить, ты сейчас считаешь себя невероятно крутым, – с издёвкой заметил я.

– Я всегда таков.

– О-о-о! – протянул китаец. – Я бы на месте молодого безаль.

Демон засиял от самодовольства.

– Ему некуда бежать. Стоит Тесле перешагнуть порог, как моя охрана вырубит его.

Я предполагал такой вариант, ведь Маларья не дурак, и скорее удавится, чем отпустит меня ещё раз. Скорее всего, он приказал перекрыть все возможные выходы, когда выходил «переодеться». Поэтому я сразу присмотрел такой способ побега, о котором он и подумать не мог.

Я собирался выйти в окно.

Проще всего было метнуть в стекло стул, но вряд ли из этого вышел толк – стал бы Маларья делать стену из обычного стекла, зная, что в клубе обязательно найдется точка, с которой кабинет будет просматриваться? Он не дурак, чтобы погибнуть от пули киллера, нанятого конкурентами. Впрочем, сомнительно, чтобы у него остались конкуренты. И также сомнительно, чтобы демон занимался всеми теми вещами, которые ему приписывал Вещий – не тот уровень. Властям была известна ничтожно малая часть происходящего, а те, кому было поручено во всём разобраться, видели лишь проблеск в тумане, и не знали, маяк это или идущий навстречу поезд. Вот они и приняли самое разумное для себя объяснение. Впрочем, добрая треть тех же магических ингредиентов преспокойно сойдёт за оружие, другая – за наркотики, а третья за что-нибудь ещё. Надо только знать, как это применить.

Китаец, похоже, начал понимать, что молчание затягивается и ситуация вот-вот выйдет из-под контроля. Не контроля Маларьи. И не моего контроля. Всё просто сорвётся в долбаное безумие. Лао медленно попятился. Маларья напрягся, приготовившись к нападению, уже казавшемуся ему неминуемым. Я максимально сконцентрировался. Чтобы сойтись с ним на равных, потребуется более тяжёлая экипировка, нежели элементаристский посох и кольца, имеющиеся у меня сейчас. Нужно хотя бы уйти целым и невредимым.

Любое противостояние подобно шахматной партии. Вы можете слепо ринуться в бой, надеясь только на удачу, можете бегать от противника, пока он не загонит вас в угол, или отражать нападения, теряя фигуру за фигурой. Однако выигрывает лишь тот, кто способен просчитывать всё наперёд, отвлекать ложными ходами, связывать по рукам и ногам, а в конце поставить мат парой пешек.

Сейчас я хотел вывести демона из себя, лишив его тем самым главного оружия – разума. Управляемый яростью враг бессилен, он не способен управлять самим собой, а значит, не способен управлять ситуацией. Если всё пойдёт как надо, у меня окажется существенное преимущество перед ним – план и распорядок действий, которых я намерен строго придерживаться.

Как проще всего разозлить демона? Так же, как и любого другого – учинив погром на его территории. Да, знаю, это невоспитанно, неблагородно и, вообще, выглядит как тупой варварский вандализм.

Ну, в списке Икрамова вандализм за мной уже значился. Одним больше, одним меньше…

Я схватил ближайший к себе стул и метнул им в стену. Ударившись о неё, стул несколько раз перевернулся в воздухе и грохнулся на стол, разметав бумаги. Перепуганный китаец пригнулся и пулей вылетел из кабинета. Оцепеневший было Маларья вышел из ступора и побежал на меня.

Я направил руку на стеклянную стену и произнёс, спокойно и сухо, прекрасно понимая, что второго шанса не будет:

– Effrego.

Глава 10

В наступившей после этого тишине слышно было, как на стекле разрасталась во все стороны тонкая паутинка трещин. Маларья остановился, сообразив, что его провели. Стекло с треском ломающегося льда высыпалось наружу – на танцпол. Песня Дэйва Гаана захлебнулась в ворвавшемся грохоте танцевальной музыки. Внизу послышались первые крики. Пора было переходить к следующей стадии плана.

Маларья зря не принял посох всерьёз, позволив мне его оставить. Наведя посох на образовавшуюся дыру, я обратился к воздуху, приказывая ему двигаться ко мне. За несколько остававшихся до начала хаоса секунд я бросился к Вещему и сильным ударом ноги с разбега повалил его на пол. Из-за порошка, которым его обсыпал Дон, Олег больше походил на статую, поэтому и грохнулся как снятый с постамента памятник. Меня даже немного удивило, что он не раскололся. Как бы то ни было, пусть лучше посланный за мной милиционер получит пару синяков, чем погибнет из-за моей неосторожности. Сам я успел упасть буквально за мгновение до того, как поднявшийся ураган принёс подхваченные осколки стекла обратно. Маларья взревел в злобе, смешанной с болью. В коридоре раздались обеспокоенные голоса: мордовороты уже спешили на помощь своему хозяину. Не вставая с пола, я перевернулся на спину и вытянул правую руку в сторону дверного проёма. Огромный огненный шар, вырвавшийся из кольца с рубином, устремился вперёд, снося и сжигая всё на своём пути. По дороге в коридор он не поместился в дверной проём, пламя задело стены и расползлось по потолку. Голоса за дверью стихли, кто-то истошно закричал. В зале началась паника.

Как я и рассчитывал, включилась противопожарная система. Но теперь надо было действовать быстрее: из-за использования кольца температура моего тела сильно упала, и под ледяным душем мне грозило переохлаждение. Благо вода привела в чувство Вещего – он поднялся, ругаясь и кашляя. Поднялся и застыл, глядя в одну точку.

Я тоже встал, готовясь к следующему шагу, однако, увидев то же, что и Олег, начал терять боевой дух.

Маларья почти полностью потерял контроль над собой. Может быть, я его окончательно достал, а может, всё дело было в стекле, украшавшем его залитое кровью лицо.

Морок, скрывавший его не самые обычные физиологические подробности, спал. Теперь голову демона венчали внушительных размеров рога, сантиметров под сорок, загнутые вперёд. Среди вспышек продолжавшей работать светомузыки, в клубах наползшего из зала дыма, под звуки криков это выглядело не просто пугающе.

Это выглядело как надвигающаяся смерть.

Вообще-то, легко приучить себя не бояться каких-нибудь там беспокойных духов – повоют-повоют, да и успокоятся. Не составит проблем привыкнуть к выходкам домовых, которые, обидевшись, часто просто гадят по ночам в холодильник. Можно спокойно выкашивать кровососущие растения на огородах, и совсем уж просто обхитрить и отпинать медлительного как черепаха упыря. Но когда дело доходит до перекинувшегося в зверя оборотня или, как сейчас, жаждущего крови демона, это всё равно что бежать навстречу локомотиву. Страх в таких случаях является нормальной защитной реакцией. Более того, он необходим.

Однако если вы твёрдо решили во что бы то ни стало выжить, придётся научиться скрывать страх, подменяя чем-то другим. Уверенностью в совершении благого дела, ненавистью к врагам рода человеческого, лихой удалью… Я выбрал наглость.

– Ух! Да ты, наверное, терпеть не можешь общественный транспорт. Рога-то за поручни цепляются. Послушай экстрасенса: она тебе определённо изменяет.

– Смело… для того, кто станет кучей мяса.

– Раз так, объясни мне наконец: сначала звал на честную дуэль, потом, прикрываясь обязанностями, избил, теперь рогами проткнуть задумал. Зачем?! Назови настоящую причину, какой тебе прок от моей смерти?

Демон несколько раз шумно втянул воздух и медленно ответил:

– Клятва.

Я махнул на него рукой.

– Ох, брось! Они даются и нарушаются. Кто, вообще, сейчас относится к такому серьёзно?

Он засмеялся. Всего на несколько секунд. Перед тем, как перемахнуть через стол и, оттолкнувшись от него, броситься на меня. Стол от такого обращения проехал, перевернувшись, назад и выпал в окно. Движения демона стали настолько быстрыми, что Маларья превратился в смазанное пятно, несущееся вперёд. К счастью, я ожидал от него подобного и вполоборота ушёл от удара. Широко растопыренные пальцы заграбастали воздух в том месте, где только что была моя шея. Но зато теперь между мной и выходом никто не стоял.

Воспользовавшись заминкой промахнувшегося демона, я схватил Вещего за шкирку, потащил за собой и выпрыгнул во всё то же разбитое окно. Посох послушно исполнил посланный ему приказ: воздух под нами стал плотнее, образовав воздушную подушку. В зале и так царила неразбериха, падающие сверху мебель и люди не привлекли особого внимания, но предупреждённая охрана уже пробивалась в нашу сторону. Понимая, что без боя уйти не удастся, я поднял посох над головой и выкрикнул что-то нечленораздельное и совершенно бессмысленное. Важнее было то, что я чётко осознавал, чего хочу добиться.

Свет в клубе погас. Совсем. В окружившей нас густой тьме воздух наполнился гудением, похожим на тысячу разъярённых пчёл – гудением, перекрывшим даже общий шум. Посох нагрелся и задрожал, будто пытался вырваться из рук. Запахло горящим деревом. Что-то потрескивало. Заклинания, вырезанные на посохе, вспыхнули мягким сиренево-белым сиянием, осветив небольшой круг. Да, со светящейся двухметровой палкой меня было отлично видно в темноте, однако я стоял за плотной стеной из желающих поскорее покинуть клуб. Тем, кто попытается добраться сюда, придётся идти «против течения» – это их немного замедлит.

Так что вместо того, чтобы пытаться затеряться в толпе, я растолкал Олега и потянул его за собой к двери с табличкой «Только для персонала». Она оказалась не заперта, но когда я налетел на неё плечом, дверь встретила с другой стороны какое-то препятствие. Препятствие охнуло и с расквашенным лицом осело вдоль стены. Олег задержался возле вырубившегося охранника, шаря по его карманам в поисках ключа от черного входа.

– Помоги мне его перетащить, – попросил он, зажав в зубах магнитную карточку.

– Ну и рожи же у них, – скривился я. – Все равны, как на подбор…

– Тоже заметил? Половина – вылитые близнецы.

Кто-то толкнул дверь с другой стороны. Мы подпёрли её бездыханным телом и побежали дальше по коридору – к выходу. Выскочив на улицу, я захлопнул железную дверь и со всей силы врезал по замку. Он затрещал; видно, пытался привести в порядок то, что перекосилось внутри. Потом замок защёлкнулся раз и навсегда.

Снаружи нас ждали. Двое мордоворотов из личной охраны Маларьи зашли с обоих концов переулка, перекрывая нам все пути к отступлению.

Один умер сразу. Я уже знал что делаю, направляя на него посох и высасывая электричество из проводов, идущих к лампочке у меня над головой. Она померкла, заряд – клубок искр, дергающихся как кофеинозависимые змеи – сорвался с конца посоха и впился в охранника. Мышцы, рассчитанные на схватку в любой весовой категории, сыграли с ним злую шутку, превратившись из союзника в противника. Их попросту свело судорогой. Все разом. Тело охранника выгнулось дугой: сначала вперёд, потом назад, всё сильнее и сильнее, пока, наконец, он не упал, дергаясь в агонии. Одежда на нём задымилась, в воздухе повеяло палёным мясом.

Второй в это время успел достать из кармана маленькую стеклянную трубку, похожую на запаянную пробирку, наполненную прозрачной жидкостью. Он бросил её на землю перед собой – стекло разбилось, а выплеснувшаяся жидкость начала испаряться, превращаясь в светящиеся белые слова заклинаний, окутавших охранника. Они вращались вокруг него, звеня тоненькими колокольчиками и время от времени меняясь местами. Выпущенный в охранника разряд частично рассеялся, остаток пролетел мимо, скользнув по сияющим буквам, не причинив ему ни малейшего вреда. Вторая и третья попытки дали тот же результат. Я никогда не видел такого.

И понятия не имел, как с этим бороться.

Зато вылетевший неизвестно откуда тёмно-синий лэндровер преспокойно прошёл сквозь защиту и снёс охранника, будто того и не было вовсе, помяв, правда, капот. Светящиеся буквы разлетелись во все стороны, а мёртвое тело отбросило на несколько метров вперёд. Визжа тормозами, лэндровер остановился. Задняя дверца открылась, и оттуда выглянул китаец, которого я видел у Маларьи. Он нервно осмотрелся по сторонам и крикнул, если полушёпотом можно кричать:

– Внутль! Быстлее!

– Подождёшь, – буркнул я, обыскивая первого мордоворота.

Вещий, наблюдавший за мной, глухо проговорил:

– Ты убил его… Ты только что убил человека.

Запаянная колба – точно такая же, как и та, которую успел разбить второй охранник – перекочевала ко мне. Только после этого я сел в машину. Спереди, вопреки предложению китайца.

– Ты его убил, – нудил Олег.

– Заткнись. Он такой же человек, как я – английская королева. Ты с нами?

– Но…

– А что ты сделаешь? Арестуешь меня за то, что я швырял в людей молнии из большой деревянной палки? Через десять, максимум пятнадцать минут от этих уродов останется только горстка грязи. Маларья сам соберёт их в совочек.

Китаец энергично закивал. Вещий нахмурился, но второй раз его уговаривать не пришлось.

Водитель не торопясь бросил в бардачок полуоткрытую пачку сигарет и важно спросил:

– Куда поедем?

Вещий достал удостоверение и ткнул им водителю в нос.

– К нам.

* * *

– Что всё это значит? – спросил Олег, когда мы выехали на шоссе.

– Гомункулы, – коротко ответил я, краем глаза наблюдая в зеркало за ним и китайцем.

Вещий фыркнул.

– Довольно шуток. Я хочу знать правду.

Мы с китайцем переглянулись. Лао пожал плечами. Я продолжил:

– Обычно гомункулы – это плавающие в формалине уродцы-недоростки. То, что видели мы, – своего рода шедевр, высший пилотаж. Полагаю, на Дона работает алхимик, и притом очень талантливый.

– Да, – подтвердил китаец. – Дон обзавёлся личной гвалдией палу недель назад. Двенадцать сьтук.

– Десять штук, – с ухмылкой поправил я. – Лао, верно? Почему ты нам помогаешь? Лейтенант, например, хочет очистить город от скверны. Я хочу, чтобы меня оставили в покое; ну и подзаработать тоже. А какой у тебя интерес? Вы же с Маларьей партнёры, разве не так?

– Не так. Дон… Дон сосол с ума. Он связался с плохими людьми.

– А до этого переводил старушек через дорогу и снимал котят с деревьев.

– Ланьсе было по-длугому. Но когда он насол тебя…

– И что с того, что он нашёл меня? Маларью связывает какая-то клятва, так он сказал.

– Дона надо осьтановить, пока он не наделал глупоситей. Понимаесь, сьто я хоцю сказать?

Я покачал головой.

– Я не наёмный убийца. Изгнание, снятие проклятий… Физическое устранение – крайняя мера. И я чрезвычайно редко применяю её к… разумным существам. По крайней мере к тем, кто осознаёт себя. Тебе просто повезло, что я тоже собираюсь остановить Маларью. Заметь, остановить, но не убивать.

– Он не отступится. Ты его не знаесь.

– Сколько вы там с ним знакомы? Четыре месяца? Кажется, у вас возникли какие-то разногласия, да? Ты зря думаешь, что можешь сказать мне: «Фас!», и я укушу кого-нибудь за задницу. Понял?

– Сьто ты, сьто ты! Мы на одной столоне.

Я грозно посмотрел на него.

– Хорошо бы. Для тебя.

Китаец нервно сглотнул.

– Кьто ты?

Я отвернулся и стал смотреть на белые дорожные полосы, одна за другой исчезающие под машиной.

– Ты не селовек.

– А это не всё ли равно, когда якшаешься с потусторонними тварями?

– Я не яксаюсь с ними. Почти все мои клиенты – люди.

Я достал колбу и показал её Лао.

– Лучше скажи, что я держу?

– Засита. Холосая. Я её долого плодал!

– О-очень хорошая. Я заметил это, когда твой шофёр протаранил такую.

– Засита от магии. Только если бьют магией.

– Должен же у неё быть какой-то изъян? – поинтересовался я.

– Она двухстолонняя.

– То есть изнутри тоже ничего не выходит?

Китаец закивал.

Эта колба ещё могла мне пригодиться.

– А какие ещё защиты ты продаёшь?

Лао хитро прищурился.

– Так вот к цему ты клонись. Я не толгую такой длянью! И никогда никому не плодавал Дусу Сакала.

Олег, изображавший дремоту, приоткрыл один глаз.

– Чего?

– Дус… – Лао вздохнул и сделал над собой усилие, – Душу Шакала.

– Душу шакала? Это ещё что такое?

– Плохо, осень плохо. Делает селовек ни живой, ни мёльтвый.

– Как это? – удивился Вещий.

– Не-ежить, зо-омби, ходя-ячие мертвецы-ы, – зловеще взвыл я.

– Да-да! – согласился китаец. – Это основная цасть амулета. «Надезда цалей».

– «Надежда царей»?

– Да. Лецепт плисол из Египта. Готовых амулетов в во всём миле не больсе десяти сьтук – их делает один мастел в Эфиопии. Дуса Сакала – плохо. Мастел, делаюсий амулеты – отсельник, мало знают, где он зивёт. Смелть тому, кто толгует Надездой цалей.

– Что за бред? – поморщился Олег.

Я отмахнулся от него.

– Сдаётся мне, что всё это началось тогда же, когда Маларья связался с колдуном. Что это за человек, ты знаешь?

– Нет, – пожал плечами Лао. – Он появилься тогда зе, когда у Дона появились…

– Гомункулы, – ухмыльнулся я.

– Да.

– Насколько я знаю, их делают не из того, что можно найти на кухне. Кто-то продал ингредиенты…

– Говорю вам, я такими весями не толгую! – обиделся китаец. – Но есть один селовек, – Лао достал блокнот, выдрал из него листок и, записав адрес, отдал его мне, – сплоси у него.

Машина остановилась, и мы с Олегом вышли.

– Послусяй, – окликнул меня Лао, опустив стекло. – Тот, кому слуз… слу-ужить Дон, сьто-то ищут. Тот зе селовек, – он показал на листок и меня в руках. – Я слысаль, он пелевести какой-то текст. И есё, – Лао записал ещё один адрес. – Если будеть плоблема, я сдаю в аленду… помесения. Скази, сьто тебя плислаль я.

Я скептически посмотрел на адрес.

– И сколько мне это будет стоить?

– Мы делаем одно дело. Этого достатосьно.

Вещий подошёл и встал рядом со мной.

– Сдаётся мне, вы тут что-то недоговариваете, – он перевёл взгляд с меня на Лао. – Будьте уверены, я ещё вытрясу из вас правду.

– О, нет, – возразил китаец. – Я сегодня улетаю. Дела!

Стекло поднялось и Лао укатил. Мы с Олегом переглянулись и зашагали к ГУВД.

– Чертов китаец, – пробормотал он по дороге.

– Китаец ли? – задумчиво пробормотал я. – Думаешь, я сел спереди из вредности?

– Именно так.

– Вообще-то, в первую очередь я заметил, что водитель Лао забывает закрывать бардачок. Или не делает это намеренно. Поэтому устроился поближе. Увидел там кучу визитных карточек. Из того, что они были совершенно одинаковыми, я сделал логичный вывод, что эти визитки принадлежат Лао. Однако после всей болтовни он почему-то не предложил взять одну из них. Пришлось взять самому, – я достал стянутую карточку и помахал ею перед Вещим. – Дальше – интереснее: иероглифы в названии фирмы, или чего там, никакие не китайские, а корейские. Третье: когда наш китай-кореец забывался, то произносил некоторые слова по-русски достаточно чисто. Его акцент – не более чем игра. И ты пропустил один важный момент – появление Лао. С Маларьей они тогда говорили по-китайски. Вот и возникает вопрос: кто такой этот Лао?

– Выходит, они с Доном в сговоре. И он специально дал нам уйти. Все факты налицо.

– Какие? Все факты говорят лишь о том, что Лао – не тот, за кого себя выдаёт. Да к тому же держит нас за дураков. Не подстраивайте имеющиеся факты под свои предположения.

За нами следили. Знакомое неприятное ощущение расползлось по спине, и тогда я обратил внимание на сгущающуюся дымку. Вот проклятье! Не сбавляя темпа, я подмигнул Вещему и громко спросил:

– Надеюсь, вы не долго меня продержите.

Хотя Олег и не понял, что конкретно происходит, но он быстро сообразил, что что-то пошло не так. На его лице на мгновение отразилось беспокойство, однако он быстро взял себя в руки. Вещий остановился у дверей, пропуская меня, и ответил так же громко:

– Буквально на пару минут, не дольше.

Войдя, я окинул взглядом холл. В здании уже почти никого не было, только дежурный, уборщики и, наверное, несколько засидевшихся сотрудников. Идеально.

– За нами следят, – коротко пояснил я.

– Да понял я. Мне казалось, мы оторвались.

– Оторвались. Не от тех. Возьми дежурного. Идите дальше по коридору, ты – держись ближе к окну. Я проберусь другой дорогой.

– Да кто за нами следил? – раздражённо спросил Олег.

– Меньше знаешь, крепче спишь.

Я пригнулся и стал пробираться вдоль стены – так, чтобы не светиться лишний раз в окнах.

– Что ты делаешь? – мрачно спросил Вещий, наблюдая за мной.

– Исполняю программу по защите свидетелей. Тот раздел, который называется «Сделай сам», – язвительно прошипел я.

Вещий закатил глаза, но всё же кивнул дежурному, указывая следовать за ним. Тот спохватился и подбежал к лейтенанту. Вдвоём они пошли в противоположную сторону.

В конце концов, с каким бы недоверием Олег не относился ко мне, сегодня он видел вещи, заставляющие усомниться в реальности происходящего. Или в реальности вообще.

– Возвращайтесь так, чтобы никто вас не видел, – напутствовал я.

– Обязательно прихвачу фейерверки и музыку, – ответил Олег на ходу, не оборачиваясь.

Выждав немного, я пополз дальше. Возле лестницы мне пришлось лечь на живот и продвигаться дальше ползком. Пара уборщиков, живо что-то обсуждавших, замолкли и проводили меня удивлёнными взглядами, не забыв покрутить пальцем у виска. Миновав их, я короткими перебежками поднялся на второй этаж. Потом снова прижался к стене и незамеченным пробрался к кабинету Икрамова.

У двери я уткнулся в чьи-то туфли, сверху раздался грозный голос:

– Хенде хох, партизан!

Я медленно поднял глаза. Икрамов смотрел на меня с тем же выражением, с каким до этого смотрел Вещий.

– Где вас носи?…

Он осёкся на полуслове и оглянулся. С другой стороны к нему так же, на карачках, подползал Олег.

– …и что вы вытворяете?

Глава 11

– Я видел его, – прошептал Вещий.

– Кого? – поинтересовался Икрамов.

– Не знаю. Того, кто заглядывал в окна.

– Хорошо хоть не Того, кто сидит в пруду, – следователь произнёс это куда холоднее, чем следовало, и открыл дверь кабинета. – Вползайте. Оба.

В его кабинете, освещаемом лишь настольной лампой, дремал, подперев рукой щёку, ещё один человек. Услышав, как мы вошли, он встрепенулся и чуть не упал вместе со стулом.

– Ох, вы пришли! Я начал беспокоиться, – пробормотал Ниязов.

– А вы здесь зачем? – спросил я у участкового, отряхиваясь от пыли.

– Как зачем? Я когда узнал, что ты в передрягу какую-то попал, сразу сюда помчался. Ты ведь моя последняя надежда.

– Да? Должного почитания последней надежды в тебе не вижу я, юный… ну, в общем, падаван.

– Смеёшься. У нас всех на уши поставили: бандитские разборки, маньяк-убийца… А началось с чьего участка? С моего. Кто плохо работает, не выявляет преступления? Я. Того и гляди, начальство вызовет и спросит: а не мешают ли тебе, Азиз-ака, погоны?…

– Ладно-ладно, – успокоил его я. – Понял.

– Давайте, – промолвил Икрамов, садясь за стол, – рассказывайте, во что ещё вы, умники, умудрились вляпаться.

Мы с Вещим переглянулись. И одновременно сказали:

– Это всё он!

Следователь покачал головой. Он повертел ручку между пальцев, а затем тихонько постучал ею по столешнице.

– Нет, так не пойдёт. Начнём с Теслы. Надеюсь, вы сможете объяснить мне, что делали у последней жертвы до того, как устроить пожар? К счастью, пожарные прибыли прежде, чем от дома осталось одно пепелище. Достаточно быстро, чтобы мы смогли обнаружить там ещё одно тело и вашу обгоревшую одежду.

Я попытался возразить, но он остановил меня.

– На рукаве и капюшоне куртки имеются порезы – они остались после того, как по вам стреляли сегодня утром. Так что сомнений нет, и отпираться бесполезно. Я жду объяснений. В противном случае вы будете взяты под арест, как главный подозреваемый.

На самом деле у него ничего не было против меня. Никаких улик. Всего лишь чья-то подранная куртка. Всего лишь пара новых вещей у меня. Может ещё кто-то из соседей видел, как я выходил из дома убитого.

Незадолго до того, как он взорвался.

Проклятье! Да все улики были против меня!

– Хорошо, – я приставил посох к стене и прошёлся по кабинету, засунув руки в карманы. – Хорошо. Я тоже должен был сгореть там. Моё присутствие мешает плохим парням.

– Ваше присутствие мешает всем, – отрывисто сказал Икрамов. – Кого именно вы имеете в виду?

– Одного из них вы знаете под именем Дон.

– Его телохранители пытались схватить нас, когда мы были в его клубе, – добавил Вещий.

– Полагаю, после того, как вы попытались обвинить его в чём-то?

– Никоим образом, – соврал Олег. – Но сразу видно было, что Дон не в ладах с Теслой.

– А что было потом?

– Потом?… – Олег задумался, выбирая ответ помягче. – Тесла устроил беспорядок в клубе.

– Болваны, – Икрамов отвернулся. – Вы хоть понимаете, что вы наделали? Зачем вы, вообще, туда полезли? У Дона слишком хорошая защита, слишком хорошие свидетели… Даже если он испортит воздух и сам в этом сознается, мы всё равно ничего не сможем доказать! Хотите знать его следующий шаг? Что-то вроде иска об «уничтожении частной собственности»!

Он повернулся к Олегу.

– Я ожидал подобного от Теслы, но не от тебя. Глупо. Очень глупо. А вы, Тесла, верните-ка улики. Да-да, не удивляйтесь, мне известно про записную книжку Тимура Караева. Она у вас.

– Нету у меня никакой книжки, – ответил я, изображая удивление и намереваясь отпираться до последнего.

– По словам официантки, она лежала на барной стойке. И вы об этом знали. Однако после того, как вы покрутились рядом, книжка пропала. Я не знаю, как вы это провернули, но улику вы вернёте.

Я медленно выдохнул.

– Послушайте, у меня возникли проблемы только из-за того, что все думают, будто я взял какую-то записную книжку. Какой смысл мне брать её?

Икрамов медленно встал из-за стола и отошёл к окну. Он заговорил, как обычно – тоном, не допускающим возражений. Даже в мыслях.

– Тесла, вы, полагаю, приняли мою сдержанность за терпеливость. Это большая ошибка. Фатальная. То, что я выдерживаю вашу клоунаду дольше пяти минут, не более чем издержки профессии. Если я буду принимать всё слишком близко к сердцу, или переживать за всех, или вдаваться в тонкости их жизни, то однажды просто свихнусь. Или, ещё хуже, захочу творить справедливость, невзирая на законы. Но то, что я не кричу на вас и не стучу кулаком по столу, совсем не помешает отправить под суд… какого-нибудь мошенника. Надеюсь, вы меня поняли?

Развернувшись на пятках, следователь пересёк кабинет и остановился передо мной.

– Вернёмся к записной книжке. Она была раскрыта на вашем имени. Полагаю, перед смертью Караев собирался звонить вам.

– Это тоже Рита рассказала?

– Угу, – подал голос участковый. – Она и мне это рассказать успела, а я только спросил… а, ладно.

– Теперь понятно, – пробормотал я, – откуда растут слухи. Но вынужден огорчить – ничего я не брал. Ищите получше. Разве не это ваша работа?

– Мы бы поискали, – с лёгким раздражением сказал Икрамов. – Только эта девчонка сегодня вдруг отказалась от всех своих показаний. Почему-то я уверен, что там не обошлось без одной из этих ваших «шуточек».

– Ну да, – согласился я, вспомнив фразу про живого молчаливого бармена. – Возможно, одна из них была не слишком удачной. Вот, только, знаете, что интересно? Я не видел Риту ещё со вчера.

Икрамов нахмурился, пододвинул телефон, полистал телефонный справочник и набрал номер.

– В таком случае, поговорите с ней, – он протянул мне трубку. – С нами она говорить отказывается.

Это о многом говорило. Риту легко было назвать болтливой и легкомысленной. Однако немногие знали, что ей достаточно перекинуться с человеком всего парой-тройкой фраз, чтобы понять, о чём с ним можно говорить, о чём нельзя, и не стоит ли плюнуть ему в кофе.

Если она отказалась давать показания, значит, у неё были веские основания не доверять доблестной милиции. Та же мысль беспокоила и меня сегодня утром.

Ярко-красная лента соединила ещё несколько разрозненных прежде слов, и картина у меня в голове стала ещё чуточку яснее.

– Да? – спросила Рита на другом конце провода.

– Э-эм… Это Виктор. Виктор Тесла… – неуверенно промямлил я. – Тут такое дело… Мне говорят, будто я запугиваю свидетелей. Ты вчерашний наш разговор в голову не бери…

– Какой? – она на секунду задумалась. – А, тот… Послушай, Виктор…

– Ты уже встречала того странного человека, да? Лицо, которое не разобрать, голос, который не расслышать.

Я, разумеется, не услышал этого, но почувствовал, что Рита кивнула. По крайней мере, я подумал, что она должна была кивнуть.

Она помолчала, подбирая подходящие слова.

– Да. Он посоветовал мне не распространяться об увиденном. Виктор, знаешь, что-то в нём такое было. Что-то внушающее страх. У меня аж коленки подкашивались, когда он говорил.

– Он ещё чём-то спрашивал?

– Не пропало ли чего из бара. Его записная книжка очень интересовала. И ваза.

– Какая ваза?

– Ваза стояла среди бутылок позади стойки. Тимур часто шутил, что она на вес золота.

– А…

– Нет, – вдруг решила Рита. – Это всё, что я могу сказать. Извини.

И повесила трубку.

– Любопытно, – пробормотал я, переводя взгляд между собравшимися. – Почему мне не сказали, что из бара пропал сосуд?

– Ваза? – переспросил Олег. – Для убийцы красть её было совершенно бессмысленным ходом. По описанию, она не имела ни материального, ни исторического значения. Скорее всего, ваза…

– Сосуд… – я прошёлся по кабинету, вернулся к столу и опёрся на него кулаками. – Что есть сосуд? Дайте определение.

– Посуда для хранения жидкостей, – быстро ответил Вещий.

– Именно! Для хранения.

Связи возникали одна за другой, так быстро, что я сам с трудом успевал отследить их. Лао говорил, что Маларья с колдуном нашли что-то. Рита рассказала о пропавшей вазе. Понятно. Вот что они «нашли». Теперь вся честная компания ищет переводчика. Зачем обычным грабителям знать, что и где на ней написано? Выходит, что грабители не обычные, и это не ваза, а сосуд. В нём, конечно, хранится что-то очень полезное, однако никто пока не знает, как этим пользоваться. Вот почему Тимур так дорожил вазой. Из-за неё его и убили.

Следом в заваривающуюся кашу ныряет высший демон Дон Маларья. Таинственный колдун – его новый хозяин – думает, будто может контролировать такое могущественное существо. Но это старый трюк: Маларья лишь выждет удобный момент и самолично наложит лапу на сокровище из вазы. А уже потом исполнит свою клятву относительно меня.

Пока неясна была роль грызущихся между собой Обезьяна с кучей механических летучих тварей и оберонов.

– Да забудьте вы об этой вазе, – прервал мои размышления Икрамов. Он нетерпеливо побарабанил ручкой по столу.

Я скрестил руки на груди и с укором посмотрел на него.

– Только не говорите, что Рита тоже в списке главных подозреваемых. Сколько их у вас? Каждый встречный?

– Я не обратил бы на неё внимания, если бы не один нюанс: за неделю до своей смерти Караев написал завещание, где оставил свой бар в наследство угадайте кому?

– Неужели Рите?!

Следователь кивнул.

– Более того, был опознан расстрелянный бомж. Он оказался совсем не бомжем. Представьте: живёт на свете человек, работает себе в нотариальной конторе, жена красавица, дети умницы – жизнь удалась. Как вдруг наряжается этот человек в лохмотья и уходит на улицу, оставляя семье только записку, мол: «Прости, прощай». А через неделю мы находим его труп.

– Интересно, – пробормотал я.

– Дальше ещё интереснее, – Икрамов придвинулся ближе, почти опёршись животом на стол. – За несколько дней до своего ухода именно он заверял завещание Караева! Как вам такое, а? Но заглянем глубже, этот же самый нотариус помогал Караеву с оформлением документов на тот злосчастный бар. И работал он тогда с неким Айвазом Озаняном. Хотите знать имя третьей жертвы? Айваз Озанян. Мы выяснили, что все трое прибыли из Москвы в Ташкент в девяносто четвёртом с разницей максимум в месяц.

Он выгнул бровь, ожидая от нас реакции.

– Они все связаны, – неторопливо проговорил я. – Что и требовалось доказать. Но при чем здесь Рита?

– Мы не исключаем возможности её непреднамеренного участия. Всё равно здесь что-то не вяжется. Если официантка и решила преступным путём завладеть каким-то замшелым баром (что само по себе нелепо), ей не к чему убивать третьих лиц. Кстати! – следователь схватил со стола папку, раскрыл её и продемонстрировал фотографии изувеченного трупа. – Мы нашли утреннего снайпера.

Я цокнул языком.

– Зачем же вы с ним так жестоко?

– Тело выкинули из фургона, проезжавшего над каналом Актепе. К счастью, бросавшие не рассчитали силы и, вместо того, чтобы перелететь через перила моста в реку, окровавленный мешок шлёпнулся на тротуар.

– Как же вы определили, что это именно наш снайпер? – спросил я, изучая фотографии. На груди трупа красовался большой круглый синяк, в котором четко просматривались соединения разных геометрических фигур. Если это и правда был тот самый снайпер, то синяк мог быть оставлен каким-то амулетом. Возможно даже, тем же, о котором рассказывал Лао.

– А вот это то, что поставило в тупик патологоанатома, – Икрамов положил передо мной ещё одну папку – заключение о вскрытии. – Помните, я подстрелил его? Помните, как он упал на забор?

Я кивнул, перерисовывая на обратную сторону визитки Лао формы синяка.

– Всё это зажило.

Мой взгляд невольно переместился на Икрамова.

– Вы не ослышались. На правой руке шрам от пулевого ранения, а позвоночник… Патологоанатом чуть с ума не сошёл, когда его увидел. Половина позвонков будто бы сначала была раздроблена, а потом склеена обратно. Человек не мог выжить после такой травмы, не то, чтобы восстановиться. А если учитывать, что всё это произошло с ним менее, чем за восемь часов до окончательной смерти…

– Окончательной? – переспросил я.

– Сначала ему дважды выстрелили в голову, а потом и вовсе отрубили её. Давайте начистоту, Тесла. Я видел, после чего этот парень сумел выжить. Вы видели. Полагаю, это был единственный способ умертвить его.

Я думал иначе, но не стал перебивать следователя.

– И последнее, – продолжил Икрамов, забрав обратно обе папки, – у снайпера отрублены верхние фаланги пальцев на руках.

– Если голову могли отрубить… в ритуальных целях, то уж это-то было сделано только потому, что снайпер уже проходил по какому-нибудь делу, и его можно было найти по базе отпечатков, – пояснил Вещий.

– Именно, – подтвердил Икрамов, хлопнув папкой по столешнице. Успевший задремать участковый подпрыгнул и испуганно огляделся по сторонам.

– Ну вот вроде и всё, – глубоко вздохнув следователь откинулся на спинку стула с видом человека, завершившего труд всей своей жизни. – Мы отправили нашим коллегам в Москву запрос насчёт всех убитых и некоторые приметы снайпера. Самое позднее завтра вечером обещали ответ. А вы, Тесла, попробуйте найти информацию по отметине на груди снайпера. Я уверен, она выведет нас на эту секту.

Секту так секту. Я не стал спорить.

– Он найдёт, – сонно пробормотал Ниязов. – Мне его не зря рекомендовали.

– Давайте теперь вернёмся к Дону, – предложил Олег. – Тем более, что мы с Виктором узнали кое-что интересное про него.

Он вкратце рассказал о наших похождениях, опустив лишь некоторые подробности, которые так или иначе выходили за пределы нормы. И он умолчал про убийство охранников в клубе.

– Итак, во-первых, Маларья не самая крупная фигура в игре, – подытожил я. – он работает на кого-то, причём не по своей воле. Во-вторых, он собирает личную мини-армию; его явно не устраивает положение в… секте, и он хочет при случае перекроить внутреннюю иерархию. Люди Маларьи преданны ему и очень опасны. Однако разлад между ним и главарём нам только на руку.

«Возможно даже, удастся использовать демона в своих целях», – подумал я, но вслух этого говорить, разумеется, не стал.

Между тем черты лица следователя, слегка смягчившиеся за время нашего с Вещим доклада, вновь заострились, а в глазах появился хищный блеск. Он стал похож на охотника, услышавшего, как где-то глубоко в лесной чаще сработала одна из его ловушек, и как завыл раненый зверь, попавший в яму. Похоже, то, что я не сказал вслух, он понял сам.

– Хорошо, – Икрамов встал из-за стола. – Хорошо. Может быть, что-нибудь из этого и выйдет. Если Маларья готовится к захвату власти в их организации, ему потребуется оружие. Мы будем держать ухо востро. Тесла, раз уж он здесь, в это время наведет справки о сектантах.

– Сэр! Есть, сэр! – гаркнул я, взял посох и вышел из кабинета.

Его можно было понять. Он слишком долго смотрел на зло в человеческом обличье. Так долго, что стал замечать его в себе. Так долго, что стал бояться самого себя. И, надеясь сдержать растущую внутри тьму, Икрамов спрятался за маской полного безразличия, исключив из жизни всё, что могло нарушить хрупкое равновесие. И теперь, столкнувшись со сверхъестественным, он нуждался в ком-то, кто взвалил бы на себя эту ношу, оставив ему только привычные объяснения, не требующие пересмотра всего предыдущего жизненного опыта. Он нуждался в ком-то, кого при случае можно будет сделать козлом отпущения и объявить сумасшедшим.

– Тесла! – окликнул меня выскочивший следом Олег. Он искоса посмотрел на закрывшуюся за ним дверь кабинета и забормотал:

– Слушай, я, конечно, считаю эти твои штуки просто хитроумными фокусами и шарлатанством, но Икрамов согласился работать с тобой, значит, поверил тебе…

– Вообще-то, это я согласился работать на вас, – уточнил я. – С почасовым окладом, между прочим.

На лице Олега промелькнуло удивление, но он предпочёл сделать вид, будто не слышал этого.

– Я просто хочу сказать, что здесь действительно творится какая-то чертовщина. Я видел кого-то в окне. Действительно видел. Огромная, мерзкая, рогатая рожа! Я понятия не имею. что это может быть, но…

– У меня есть две таблетки: красная и синяя… – начал я.

– Где? – удивлённо спросил Олег.

Я стукнул его посохом по лбу.

– Включи воображение, балда! У меня есть две таблетки. Выберешь синюю – наутро посмеёшься над своей пугливостью, а разум подставит удовлетворяющее объяснение. Выберешь красную – так и быть, узнаешь, «что к чему и кто есть кто на самом деле». Но прежде хорошенько подумай, хочешь ли ты с этим жить? Люди вокруг тебя выбрали первый вариант, и они довольны. Они гораздо крепче спят по ночам, не зная того, что знаю я. Выбирай с умом.

Вещий кивнул и поплёлся обратно. На полпути он остановился и спросил:

– Тесла, а при чём тут какие-то таблетки?

Я покачал головой, открыл ближайшее окно, убедился, что дворник оставил внизу кучу опавших листьев и бросил в открытое окно сначала посох, а следом выпрыгнул сам.

Глава 12

Приземление, хоть и с натяжкой, сошло за мягкое. По крайней мере, мне стало не намного больнее того, чем уже было. Я перекатился на бок, подхватив посох, и замер, прислушиваясь и вглядываясь в темноту. В прошлые разы меня всегда заставали врасплох, но сегодня я был готов поколотить любого монстра, осмелившегося встать у меня на пути. Однако от сгущавшегося было тумана не осталось и следа. Оберона тоже нигде не было видно. Он либо не дождался меня, что маловероятно, либо затаился. Хотя трудно представить такую тушу затаившейся. Это будет похоже на плакат: «Меня здесь нет!», окружённый оркестром и танцовщицами в перьях, на фоне которых проезжают слоны на шарах.

Шумно взмахнув крыльями, промелькнула и скрылась большая тень, смутно похожая на летучую мышь.

Вот, значит, как.

Выбравшись из листьев, я крадучись обошёл здание, убедился, что и там никого нет, и отправился домой.

Всю обратную дорогу меня не оставляло ощущение, что я что-то упустил. Один момент. Один, но очень важный. Снова и снова я перебирал все известные мне факты, однако каждый раз приходил к тем же результатам.

Все жертвы, связанные какой-то общей тайной, срочно отбывают из Москвы и переезжают в Ташкент. Здесь они обустраиваются и живут как ни в чём ни бывало, пока однажды Бармен не узнаёт о грозящей им опасности. Смертельной опасности, раз он даже решил написать завещание. Попутно он рассказывает об угрозе своим приятелям – один из них пытается скрыться. Скорее всего, он собирался отсидеться какое-то время, выждать, пока всё уляжется, переждать бурю, а затем незаметно покинуть город. Но его нашли раньше. С третьим сложнее – он, кажется, ничего не предпринимал. Быть может, он был уверен, что постоит за себя. Думал, что совладать с колдуном при помощи нескольких артефактов не составит труда? Так-то оно так, но он ошибся – колдун не убивал своих жертв проклятиями. Он просто метко стрелял.

И что это за колдун? Простой человек может обладать способностями к магии только в одном случае – если он обученный чернокнижник, занимающий едва ли не самое низкое положение среди владеющих магией кинари. Колдуны, конечно, частенько вредят людям, но у этого были иные мотивы.

Наконец, самый важный вопрос, способный дать ключ к разгадке: что лежало в этой пропавшей вазе?

С такими мыслями я зашёл домой, оставил посох в прихожей, а сам развалился на диване. После нескольких минут тишины я громко сказал:

– Знаешь, Кари, у меня сегодня удивительно повысился болевой порог. Ты ничего не хочешь мне рассказать по этому поводу?

Дриада выглянула из стенки шкафа и махнула рукой.

– Можешь не благодарить.

Я приподнял бровь.

– Что? Ты ждал, что я буду отнекиваться? – она пожала плечами. – Тебе была нужна серьёзная помощь, а не всякие там, – дриада презрительно фыркнула, – лекарства. Вроде тех, которые принесла эта белобрысая девчонка. Да ты и сам не гнушаешься варить зелья. Я нашла какие-то вчерашние остатки. Рассказать, что было бы, если б ты его принял?

Я вздрогнул от одного упоминания о своём вчерашнем вареве.

– Не надо. Сам уже знаю.

По задумке, зелье должно было позволить мне видеть призраков вне зависимости от их желания. На деле я получил головокружение и рвоту в первые минуты после приёма, а затем временное, но весьма ощутимое снижение остроты зрения с нарушениями работы вестибулярного аппарата.

– В следующий раз, перед тем как поить меня чем-то, потрудись предупредить. А теперь вопрос, – я показал Карии зарисованный контур амулета, – тебе это знакомо?

Дриада вдруг выпрямилась и шагнула назад. Она явно испугалась, увидев рисунок.

– Нет.

– Кари! – грозно сказал я. – Тебе это знакомо, так?

Кария только отрицательно мотала головой.

– Ну как хочешь, – я встал с дивана и прошёлся по комнате. – Значит, пойдём сложным путём. Начнём с моих соображений относительно тебя. С того, что ты приходишь ко мне и заявляешь о своей якобы «болезни», просишь вылечить, стараешься заслужить доверие. Признаюсь, на какое-то время я даже поверил тебе, но… если подумать, ты же дух. А значит, не можешь быть больна в человеческом понимании этого слова. У твоей болезни иная природа, и ты ждала, когда я скажу это. На тебе лежит проклятие. Тебе был нужен тот, кто сможет его снять. Не догадайся я об этом, ты, конечно, сбежала бы искать другого мага, посообразительнее.

– Нет, – твёрдо ответила Кария. – Я не собиралась сбегать.

– И почему же?

– Потому что я совершенно точно знаю, кто ты.

Она довольно улыбнулась. Я напрягся.

– Ты След Нарады. Показатель версии мультивселенной. Ты открываешь двери между мирами. Тот свет, что исходил от тебя – твой Маркер. Вышедший из-под контроля.

Меня будто молотом по голове огрели. Не важно, откуда она обладала такими познаниями о Следе, не важно, как она вообще об этом узнала, важно другое – что она теперь будет делать? И что делать мне? Кто знает, какие награды всё ещё предлагаются за информацию о моём местонахождении?

Главная опасность заключалась в том, что путешествие между мирами могут выдержать немногие. Поэтому те из охотников, которым удастся добраться сюда, будут сильными, выносливыми, действительно смертельно опасными противниками.

Я должен был остановить дриаду.

– Что за бред?! Кто тебе такое сказал?

Она невинно рассмеялась звонким переливчатым смехом.

– Я просто сказала наугад. А ты сам себя выдал.

Несколько секунд мне пришлось бороться с желанием застрелить её на месте. Однако потом пришла мысль, что если она и в самом деле бессмертна, то это лишь усугубит моё положение. Самым правильным было бы переманить дриаду на свою сторону.

– Хорошо, – сдался я. – А теперь садись ко мне на колени, и я расскажу тебе сказку. Сказку о глупой маленькой гамадриаде. Готова? Так вот: жила-была богиня лесов, деревьев и трав – всего того, что тянется из земли к солнцу и воздуху (вурдалаки не в счет). И была она о-очень могущественна. Куда бы она ни бросила взгляд, всюду распускались цветы, где бы она ни прошла, её следы становились лугами…

Я выдержал паузу, давая Карии возможность прочувствовать момент.

– Но однажды, в чёрный-пречёрный день маленькая глупенькая гамадриадочка серьёзно провинилась перед богами, и боги наказали её. Потом у богов завертелось-закрутилось, они сами попали в неприятности и… покинули нас, а малышку Карию забыли! Я сказал «Карию»? Ох, извини, ведь наша сказка о некой абстрактной гамадриаде, так? Долго плакала она, горькие слёзы проливая, ведь самой ей между мирами не пройти, всё-таки духом была она, а духи в минус-пространстве… Пуф-ф! – я выбросил вперёд руки, расставив пальцы и показав Карии ладони. – Духи там рассеиваются. Провести вечность частью пустоты наша гамадриадочка тоже не хотела. Но в один прекрасный день (или, может быть, не самую прекрасную ночь) она вспомнила старую-престарую сказку о Следе Нарады, который якобы может потянуть за ручку обычную дверь, и вот уже эта дверь ведёт не в подсобку, а в волшебный мир, полный чудес и радужных пони. Подумала тогда маленькая глупенькая гамадриадочка: «Как бы мне заставить этого смертного открыть для меня дверь, чтобы могла я попросить богов избавить меня от наказания? Может, потрясти перед ним си…».

– Довольно! – прервала меня Кария.

– Что за вина на тебе? Не потому ли ты боишься… – я перевёл дух, – боишься «Надежды Царей»? Не отпирайся, я заметил, как ты отреагировала на рисунок. Кого ты хотела спасти? И знала ли о побочном действии амулета? Ты, вообще, понимала, что превратишь… эм-м… «его» в зомби?

Кария застыла со слезами на глазах. Ничего не ответив, дриада исчезла в полу.

Я ждал, что она вернётся, чтобы высказать кучу гадостей, но дриада не подавала признаков своего присутствия. Так и не дождавшись её, я пошёл на кухню, разогрел ужин и сел за стол.

Кария появилась неожиданно. Выскользнув из столешницы, она уселась на ней и стала смотреть, как я жую.

– Тесла, ты когда-нибудь любил?

– Слезь, – я неопределённо махнул вилкой. – Это негигиенично. Я тут ем, между прочим.

– Ты когда-нибудь любил? – повторила она.

– Нет. Любовь – это эмоции. Эмоции вредны, они мешают оценивать ситуацию.

– Понятно…

Она немного помолчала и с горечью в голосе продолжила:

– Он был воином. Я не боялась, нет, я знала, что он умрёт. Не от ран на поле боя, так от старости, а я прожила бы ещё много поколений. Я хотела, если не сделать его бессмертным, то хотя бы приблизить к себе. Как эгоистично, правда? Мне удалось найти способ – «Надежду Царей». Я сама собрала амулет и сама надела его на того, кого любила. А потом его убили. Копьё… оно прошло прямо вот так, через горло… Нет, мне ничего не было известно о свойствах амулета, я никого не хотела делать обезумевшим живым трупом. Знаешь, со временем скорбь выветривается. Печаль проходит. Вина забывается. И не остаётся ничего – вот что страшно. А тебе не рассказали, почему те, кто создаёт «Надежду Царей», считаются проклятыми, запаршивевшими? Да потому что в момент активации амулета они нарушают естественные процессы, вырывают добычу у самой Смерти, и тогда за ними приходят сотни мерзких злобных тварей, чтобы мучить несчастных за такую наглость. Меня спасло лишь то, что их предводитель – Ка-Бхарат – предоставляет право последнего желания. Я попросила его о встрече с богами и умоляла их о спасении. Они отозвали Ка-Бхарата, однако наказали меня сами.

– Вот как дело было, – протянул я. – А что же было с твоим э-э… парнем?

– Так же, как и одевала, я сама сняла с него амулет. И отрубила ему голову. Иначе он мог натворить ещё много бед до того, как умер окончательно. Это тоже было частью моего наказания.

Мне почему-то стало жалко Карию; я отвернулся, пока она этого не заметила.

– А кто такой это Ка-Бхарат? Демон?

– Нет. Точнее, не совсем. В нём есть что-то демоническое, но по действиям он больше похож на механизм. Ты, кстати, сам видел его. Прошлой ночью.

Я повернулся к ней так резко, что едва не упал со стула.

– Ты имеешь в виду Обезьяна?

Она кивнула.

– С какой радости ему приходить за мной? Я же об этой «Надежде Царей» только-только узнал.

– И он не спрашивал последнего желания?

– Может, мне стоило самому поинтересоваться?

Дриада ненадолго задумалась.

– Раз амулет тут ни при чём, значит ли это, что он действовал в рамках чужого желания?

Я зажмурился и глубоко вздохнул. Кому могла прийти в голову настолько изощрённая схема? Любой маг, волшебник, чародей, даже никчёмный колдун – все они могут навскидку назвать с десяток куда более простых, эффективных и, самое главное, совершенно безопасных для себя поисковых заклинаний.

Кария легким движением соскользнула со стола и упёрла руки в боки.

– Ну а ты что о себе расскажешь, След Нарады?

– Нечего рассказывать. Шесть с небольшим лет назад мой родной мир выбросил меня. Знаешь, где я провёл два следующих года? В Аду. Неплохое местечко, кстати.

– Неплохое?

– Старшие, боги то есть, покинули не только этот мир. Они ушли отовсюду. Так что многое изменилось. Ад стал новым Вавилоном. Никому не нужны праведники и грешники. Ангелы погрязли в бюрократии, демоны заняты выяснениями, чей род древнее и аристократичнее… А все остальные просто получают удовольствие от жизни. Ты всё пропустила, сидючи здесь.

Я смотрел, как меняется выражение лица Карии. Только что все надежды, которые она питала не одну сотню или даже тысячу лет, все её мечты – всё пошло прахом. Отчасти я понимал её. Когда мои сокурсники с чистой совестью спали на матанализе, я изучал магические формулы. Я был уверен: что раз у меня есть дар, то должно быть и какое-то высокое предназначение. Ну, хоть какое-нибудь. А потом понял, что никакого предназначения нет и не было, увидел, что по улицам ходят такие же маги, волшебники, знахари, нелюди – и все они просто живут. Мне пришлось сделать единственно правильный выбор – принять себя таким, какой есть.

– Извини, – тихо сказала дриада, – Я, наверное, перестаралась в своих поисках.

Я встал из-за стола и сложил грязную посуду в раковину.

– Забудь про легенды. Они лгут. Ты хотела, чтобы я отвёл тебя к Старшим? Извини, я утратил способность открывать двери между мирами. А если б и мог, то не стал бы. Если я попытаюсь открыть дверь или использовать Маркер, то последний червяк в последнем мире будет знать, что я жив. Этого ни в коем случае нельзя допустить. Многие хотели бы использовать меня в качестве оружия. Они уже пытались, и тогда я по глупости едва не уничтожил всё. Вообще всё. Пока я здесь – в этом изолированном мире – те, кого я могу назвать своими друзьями, живы.

Она кивнула.

– Я… я понимаю. Но теперь, когда кое-что встало на свои места, послушай меня. Во-первых, перестань изображать из себя страдающего подростка, наделённого суперсилой. «Ах, моя сила стала моим проклятием!» – это устарело ещё в позапрошлом веке. Во-вторых, ты не сможешь вечно удерживать это в себе. Однажды твоя магия, или что там ещё, сама вырвется наружу, и тогда ты уже не сможешь контролировать её. Я видела подобное прежде, и, поверь, это совсем не похоже на прекрасное превращение в страдающее чудовище, как хотелось романтикам.

Я усмехнулся и поднял руки.

– Туше! Уже и пострадать нельзя. Теперь мы вроде как достаточно узнали друг о друге. Вот что я скажу, если тебе некуда идти, оставайся. Работа всегда найдётся.

Кария исчезла в полу и появилась только спустя час с лишним. Её одежда, хоть и состояла по-прежнему из одних только листьев, выглядела уже не столь вызывающе. Теперь она была больше похожа на лёгкое платье.

– Начнём? – предложила дриада.

Надо думать, так выглядело её согласие.

* * *

Выслушав меня, Кария перво-наперво попросила нарисовать сигилы, оставленные в «Дьяволах». Взглянув на изображение, она поморщилась.

– Ты не думал, что формулу можно обдурить, прикинувшись другом?

Я хмыкнул.

– Можно. Но сомневаюсь, чтобы Тимура можно было так же легко провести. Если только он тоже не видел в убийце друга. А раз так, то это был не просто один из завсегдатаев, а тот, кого он хорошо знал и кому доверял.

– А дальше убийца просто взломал сигилы, избавился от желания примкнуть к хиппи и застрелил бармена, – подытожила Кария.

– Что насчёт колдуна? Ремесло колдуна требует, чтобы он вредил людям, но это другое. Я мог бы понять, будь у него какая-то прозаическая цель. Месть, например. Однако месть не похожа на ритуальные убийства.

– А с чего ты, вообще, взял, что они ритуальные?

Я нахмурился.

– Что ты хочешь сказать?

– Когда-то я жила с одним шаманом… – Кария закусила нижнюю губу, вспоминая. – Второй, кажется, век был. Или третий? Но Рим тогда ещё стоял…

– Недолго ж ты скорбела, – мрачно заметил я.

– Не перебивай. Так вот: у него были ритуальные убийства – всем убийствам убийства. Он голыми руками вырывал печень жертвы и разрезал её на семь частей, потом одну съедал сам, а остальное скармливал трём белым воронам, и это приносило кочевникам победу. Здесь по-другому. Допускаю, что колдун использовал какие-то части их тел для ритуала, но вот убиты эти люди были как раз, как ты выразился, с «прозаической целью». В голову стреляли, чтобы убить наверняка.

Я соединил пальцы домиком и приложил руки к губам. Внешне все тела (не считая тела нотариуса) были нетронуты. Руки-ноги, глаза и языки оставались на месте. Если колдун и собирал с них что-то для ритуала, то это были либо волосы, либо кровь. Волосы берут, когда только задумывают вредить человеку, а не тогда, когда он уже остывает с дыркой во лбу. Кровь? С кровью можно сделать многое. Это не просто источник энергии, она ещё и играет роль отпечатков пальцев. Магических, разумеется. У всех представителей одного рода эти отпечатки будут схожи; думаю, это как-то связано с ДНК или вроде того. Возможно, колдун хотел навредить не только определённым людям, но и их родным. Или – второй вариант казался мне невероятным – пытался найти максимально совместимого со своим Ремеслом человека.

Как я уже говорил, колдуны – одни из низших созданий среди всех магических существ. Крайне редко они имеют врождённые способности. Гораздо чаще колдун (которого следовало бы называть в таком случае «чернокнижником») получает колдовское Ремесло либо заключив контракт с мелкими демонами, либо приняв его от другого колдуна. Старший колдун за несколько минут до смерти передаёт свой контракт ученику, заключив знания и умения в предмет, обязательно связанный с бытом: клубок, гвоздь, тряпка, даже веник. И когда старший колдун умирает, его контракт переходит к ученику. Однако я никогда не слышал, чтобы кто-то отдал Ремесло до смерти.

– Можно, ещё как можно, – с важным видом заявила дриада, когда я спросил её об этом. – Пару раз такое случалось на моей памяти. Сам ритуал был изобретён в Средние века. Это, вроде, был какой-то безумный инквизитор, решивший, что он сможет использовать силу колдунов в благих целях. Инквизитора, правда, самого потом сожгли…

– Давай ближе к ритуалу.

– Куда уж ближе? Требуется тринадцать человек и сосуд.

– Ваза, – пробормотал я.

– Эти тринадцать человек создают ловушку из тринадцати печатей, окроплённых их кровью. Они должны заманить колдуна в свой круг, и тогда Ремесло переходит из тела колдуна в подготовленный сосуд.

– Что ещё можешь сказать?

– Ритуал проводится в точке выхода магических потоков. Любая магия сгодится, лишь бы поток был достаточно сильным. Надеюсь, ты понимаешь, что под колдуном подразумевается чернокнижник? Рождённого силы не лишить.

Я кивнул.

– Раз чернокнижник получает свои способности по контракту, то их можно забрать. Многое становится понятным. Икрамов как раз собрался разузнать о связях Тимура – это значительно сужает круг поисков.

– Ну, – Кария скрестила руки на груди, – это не всё. Инквизитора сожгли, но сама Инквизиция, по слухам, продолжала ещё некоторое время практиковать этот ритуал. Закончилось тем, что многие отцы-инквизиторы, набрав себе по десятку контрактов, тоже отправились на костёр.

Слова в моей голове зашевелились, потянулись от одного к другому ленточки-связи. Ритуал – убитые – кровь – сосуд – ваза – тринадцать – связаны – знакомы – колдун – чернокнижник – Ремесло – несколько контрактов – забрать – получить…

Догадка стала чем-то из разряда неожиданного. Как вкус клубники в мясном пироге. Как знания, полученные в университете.

Ваза была ценна тем, что в ней хранилось запечатанное Ремесло. Колдун хотел заполучить его.

Я прошёл через зал, взял тяжёлый ковёр за угол и откинул его до середины комнаты. Огромная печать, нарисованная на полу белой краской, казалось, сияла мягким пульсирующим светом.

Лицо дриады вытянулось.

– Ох! Я чувствовала, что в этой комнате что-то не так, но… Ты же не…

– Да! – я изобразил безумный взгляд. – У меня под домом припрятана собственная точка выхода!

Когда я только переехал, почти все дома в округе пустовали. Энергия здесь просто била ключом и это гнало людей прочь. Мне пришлось здорово повозиться, чтобы ослабить её и запереть на замок. Но теперь эта маленькая магическая электростанция здорово помогает, когда нужно сварганить артефакт-другой.

– Обалдеть, – прошептала Кария. – И ты взял её под контроль.

– Не зря же я был лучшим учеником на отделении сигиллологии!

– Каком-каком?

Я смерил дриаду презрительным взглядом.

– У меня даже диплом есть.

Оставив её переваривать услышанное, я сходил в мастерскую и вернулся с mp3-брелком. Положив плеер на стол, я хлопнул в ладоши и велел ему просыпаться. Маленький экран словно бы нехотя разгорелся, переливаясь всеми цветами радуги, лениво зевнул синим, изменил оттенок на светло-голубой и, наконец, перешёл к серебристому.

– Он, – Кария показала на плеер, – не из этого мира. Поверь, Виктор, с ним не сравнится ни одна из летучих мышей Ка-Бхарата. Они просто механизмы, выполняющие приказы. Здесь техномагия гораздо более высокого уровня. Кто-то пытался создать искусственный интеллект, и… ему это удалось.

– Правда? – с сарказмом спросил я. – Эта информация очень важна для меня. Как бы я жил, не зная, что это за штука? Покажи карту.

Плеер мигнул экраном, в воздухе над ним появилась слегка подрагивающая проекция карты Ташкента.

– В городе есть несколько крупных точек выхода. В этом районе основная находится на северо-западе отсюда. Вокруг неё разбросано около полусотни побочных выбросов. Зная их расположение, можно проследить, в какой именно будет проводиться обряд. Да, Кари, твоё желание помочь мне и определить точное место вызывает неподдельное восхищение.

– Что?! Я не чувствую такие вещи! – возмущённо воскликнула дриада.

– Зато ты умеешь быть скрытной. И прочие духи будут гораздо охотнее общаться с тобой, чем со мной.

Она тряхнула головой и запротестовала ещё яростнее:

– Глупости! Я не буду тратить столько времени на пустые поиски неизвестно чего! И даже если получится – что ты собираешься делать потом? Остановишь колдуна?

– Нет, разумеется.

Кария испуганно отшатнулась, увидев, как я улыбаюсь.

– Это Ремесло, эти знания… Эта сила, – я медленно поднял руку к лицу и сжал пальцы в кулак, – будет моей!

Глава 13

Большую часть ночи я провёл за работой. Сперва сделал себе вторую «усиленную» перчатку, а затем принялся за изготовление нового оберега. Прошлый действовал по принципу уклонения: незачем, мол, отбивать удары, когда их можно просто избежать. Однако это было эффективно только против потусторонних тварей, не обладающих большим запасом терпения и хитрости. Если они и пытались прибить меня, то делали это как получится. Теперь же, когда я столкнулся с более опасным противником, действующим не когтями и клыками, а мозгами и огнестрельным оружием, оберег вроде того становился бесполезен. При выстреле в упор удача мало в чём поможет. Вот почему мне требовались новые методы защиты. В центр будущего оберега я поместил уже привычный мне двенадцатилучевой крест, но теперь он получал также роль детектора.

Ещё необходим был источник энергии для создания защитного поля достаточно большой мощности. От простой зарядки я отказался сразу – заряженные магией вещи разряжаются в самый, как правило, неподходящий момент. Обычно в таком случае в качестве источника используется энергия самого мага. Однако мощная защита истощила бы меня за считанные часы. Чтобы этого не случилось, я соединил два блока в одно целое, добавив в оберег что-то вроде «режима ожидания». Теперь, если детектор в центре медальона реагировал на опасность, с которой не способен был справиться, активировалось заклинание, написанное вокруг него. Оно помещало меня в непроницаемый кокон, исчезающий через пару секунд при отсутствии сигнала с центральной части медальона. Должен признать, без помощи Карии я не смог бы такое сделать. То есть рано или поздно смог бы, конечно, но не скоро. Неделя, две, месяц, год… у меня не было столько времени.

Вдобавок я обрамил всю внутреннюю часть медальона в заклинание, написанное в форме равностороннего треугольника. Он символизирует единство настоящего, прошлого и будущего, и служит, как правило, для работы со временем. От знаков на кольце Вневремени это заклинание отличалось тем, что не останавливало мгновение, а только сильно замедляло его. Так я мог на целых полминуты получить большую мобильность, оставаясь в самой гуще событий.

Наконец, чтобы заставить оберег работать, мне пришлось устроить небольшую перестановку в зале и распевать слова наносимых заклинаний сидя на печати посреди комнаты. Энергия из точки выхода неторопливо перекачивалась через меня в артефакт – на это ушло ещё часа полтора. Когда амулет был завершён, по символам заклинаний заскользили извивающиеся искры цвета заходящего солнца, подобные тем, что расползаются по тлеющим дровам. А я – усталый, но довольный своей работой, свалился на диван и уснул.

* * *

Меня разбудил телефонный звонок. Я перевернулся на другой бок и накрыл ухо подушкой, надеясь, что кому-то там – на другом конце провода – скоро надоест ждать, пока я возьму трубку.

Кто-то оказался терпеливым и настойчивым. В конце концов мне пришлось ответить.

– Тесла, ты? – бодро спросил Вещий.

– Нет, вы ошиблись номером, – сонно пробормотал я.

– Я тут подумал и решил… решил сам обратиться к тебе. Помнишь, ты говорил о выборе?

Я на минуту задумался. За эту минуту успели проснуться и мысли, которые напомнили все события прошлых дней…

– А-а! Точно.

– Вот честно, я чуть было не попался на твои фокусы, – он понизил голос. – Теперь по делу: нам тут по запросу такое прислали. Мне даже показалось, что они сами в деле.

– Кто «они»? – поинтересовался я.

– Черти. Нечистая, – Олег прокашлялся. – Короче, у меня с часу до двух обед. Я буду в Авиагородке. Найди там памятник Циолковскому. Рядом будет кафе, – он хмыкнул, пролистал что-то, наверное, справочник, и назвал точный адрес. – Я могу ещё как-нибудь с тобой связаться?

– Заплати за мой мобильный, – усмехнулся я.

Он невнятно проворчал какое-то ругательство и опять понизил голос до зловещего шёпота:

– Только Икрамову – ни слова. С ним… С ним явно что-то не так.

– Вас понял, Юстас, – ответил я, кладя трубку, а сам задумался. Вещий не доверяет Икрамову, с чего бы это?

Не вставая с дивана, я наскоро составил в уме распорядок дня, и, ни минуты не медля, принялся за его выполнение.

День экстрасенса начался с завтрака, приготовить который я заставил Карию. Затем тёплый душ, ежедневная лёгкая уборка и окончательное приведение себя в порядок.

Около десяти часов я принял молодую пару, записавшуюся ко мне ещё на прошлой неделе. Знаете, моя работа на самом деле ужасно скучна – никакого разнообразия. Не нужно даже напрягать фантазию, чтобы заставить людей поверить. Достаточно пересказывать общеизвестные факты, прибегая к как можно более размытым фразам. Взять, к примеру, ту же слащавую парочку: перво-наперво я предсказал скорое пополнение в семействе. А что, по-вашему, ещё могло придти в голову при виде девицы, находящейся месяце этак на шестом? Но она всё равно почему-то была удивлена и обрадована, будто до этого считала растущий живот пивным пузом. Парню я напророчил повышение зарплаты следующей весной и конфликт с начальником в течение недели. Тем самым начальником, с которым он минут пять спорил по телефону у меня под дверью. Последним было предупреждение о скрытых недоброжелателях в ближайшем окружении. Уж они-то в любом случае есть, не сомневайтесь. А на вопрос, кто это, всегда достаточно ответить, что их скрывает «очень сильный чёрный маг».

Да хранят боги идиотов!

Получив свой гонорар, я распрощался с молодыми – растроганными и поражёнными моими паранормальными способностями. На этом день экстрасенса закончился.

Начался день экзорциста.

Я положил на стол бумажку с именем, который посоветовал мне Лао, рядом положил mp3-брелок, и велел ему выйти в Сеть.

Экран мигнул пару раз, потом загорелся ярче и над столом возник дрожащий прямоугольник, переливающийся всеми цветами радуги. Спустя какое-то время он стабилизировался – проверка блока видео закончилась. Над столом повисли изящные серебристые окошки.

– Мне нужен доступ в Сеть, – повторил я. – Найди по этому имени всё что сможешь.

Плеер вывел мне целое облако серебристых окошек. Потянувшись рукой к одному из них, я подтащил окошко к себе.

– Фирма «Bones». Изделия и сувениры из кости. Интересно.

– Держу пари, директор фирмы – некромант, – Кария неслышно выскользнула из шкафа и встала рядом со мной. – Что тебе от него надо? Ты будешь с ним работать или убивать его?

– Я не убиваю разумных существ, – собрав все окошки в кучу, я отправил их вниз. Они втянулись в экран, и он погас. – Думаешь, я такой плохой?

– Мы знакомы всего пару дней. Что ещё о тебе можно подумать?! Заметь, я уже миллион раз могла бы предать тебя, убить во сне или рассказать о тайнике в ванной всем желающим. Но я живу дольше, чем вы – люди – можете себе представить, и ваши интриги мне давно не интересны. Наверное я думаю о тебе лучше. Кто знает, может даже лучше, чем ты есть на самом деле. Для начала, перестань быть такой сволочью. Серьёзно, Виктор, будь добрее к людям. И не только к ним.

– Давай будем считать, что я выслушал твою проникновенную речь и согласился подумать как-нибудь над этими словами.

Кария обречённо-тяжело вздохнула и скрылась в шкафу.

На столе пиликнул и дёрнулся мобильник. Я потянулся к нему и, глянув на экран, пробормотал себе под нос:

– Смотри-ка, заплатил.

Наскоро собравшись, я вышел на улицу, убедился, что никого вокруг нет, «развернул» свою машину и поехал по найденному адресу.

Итак, мне предстояла встреча с некромантом. Что ж, неудивительно, что к нему обращались за переводом, некроманты часто и много работают не только с мёртвыми телами, но и с мёртвыми языками. А ещё, в силу некоторых особенностей своей работы, они могут показаться придурковатыми, неадекватными параноиками. Однако не вздумайте обольщаться – маг, способный придти на кладбище и поднять толпы трупов, будучи придурком сам очень скоро ляжет рядом с ними. Так что мне предстояла встреча с умным, расчетливым, хладнокровным и хитрым некромантом. Скорее всего.

Не верьте тем, кто говорит, будто старого Ташкента больше нет. Наверное, они просто никогда не выходили из своих гостиничных номеров. Попробуйте отъехать достаточно далеко от центра города, и вы увидите, как многоэтажки и сияющие солнцем в тонированных стёклах офисы исчезнут. Их сменят одно-двухэтажные дома на узких улочках, обнесённые кирпичными заборами с разноцветными воротами, непременно увитыми виноградной лозой. Осенью, прежде чем опасть, виноградные листья становятся ярко-бордовыми, будто сгорая среди мутного холодного воздуха.

Встречаются и такие дома, к чьим стенам привалились уродливые треугольные подпорки – костыли, не дающие разойтись шрамам от страшного землетрясения шестьдесят шестого года. Время от времени среди заборов и винограда мелькают магазинчики, торгующие всякой всячиной, и авторемонтные мастерские. Но чаще вы встретите там забегаловки, оформленные в стиле старого Востока и «голого кирпича». Старый Ташкент не исчез, надо просто заткнуться и посмотреть по сторонам. В этом тоже есть какая-то своя магия.

Однако вывеска «Bones» с изображением «мёртвой головы» вместо буквы «o» смотрелась в таком месте диковато.

Я припарковался и вышел из машины. В нос мне сразу же ударил специфический тошнотворно-едкий запах горелых костей – как на приёме у дантиста. Стараясь не дышать носом, я вошёл в двери фирмы.

В приёмной молоденькая секретарша в неприлично и не по сезону короткой юбке лениво поливала увядшие цветы в больших горшках. Она не стала бы тратить на это время, если бы знала, на кого работает. Некроманты обладают особой аурой, и растения чувствуют её в первую очередь – они всегда вянут и почти никогда не цветут.

Я на цыпочках подкрался к секретарше и отрешённым, замогильным голосом произнёс:

– Мне нужен твой шеф.

От неожиданности у девушки подкосились колени. Прекратив поливать искривлённый, похожий на когтистую лапу кактус, она медленно обернулась. К её счастью, я вспомнил слова Карии о доброте и любви к людям, и заменил выражение лица на другое – счастливое и идиотское, будто собирался поговорить с секретаршей о Добре, Боге и острой необходимости передать все её сбережения в цепкие руки нашей прекрасной секты.

– Шеф у себя?

– Д-да, – ответила ещё не пришедшая в себя секретарша. Она отставила пластиковую бутылку с водой и попятилась к своему столу. – В-вы записаны? Как вас представить?

– Виктор Тесла. Я к нему по очень важному делу.

– Секунду… – девушка юркнула за массивную деревянную дверь и через несколько секунд выскочила обратно.

– Шеф занят, – сообщила она, стараясь сохранять спокойное лицо. – У-у него сейчас совещание.

Девушка села за компьютер и сделала вид, будто что-то печатает, хотя сама то и дело косилась на меня. Тогда я устроился в кресле напротив неё и сделал вид, что задремал.

Притворяться пришлось слишком долго. За массивной дверью сначала было подозрительно тихо, а потом оттуда вдруг донесся приглушённый стук.

Плевать на Карию! Быть вежливым с людьми это так скучно! Я вскочил с кресла, снова перепугав секретаршу, метнулся к двери и распахнул её.

Солидный мужчина в костюме средней цены и помятости собирался вылезти в окно. По крайней мере, он пытался это сделать, сидя на подоконнике и отчаянно дёргая заевшую защёлку.

Я захлопнул за собой дверь и скрестил руки на груди.

– Совещание, говорите? Не против, если я тоже… посовещаюсь?

Мужчина медленно сполз с подоконника и замер. Потом он резко развернулся и направил в мою сторону руку с похожим на карандаш предметом. Рука дрожала и волшебная палочка ходила ходуном.

– Не подходи! – прохрипел он. – Я живым не дамся!

– Лао посоветовал мне зайти, – сказал я.

– Не знаю никакого Лао.

– Ну, он сотрудничает с Доном Маларьей.

– Дьявол! – взвизгнул мужчина, отпрыгивая назад. К его несчастью сзади оказалось окно. Он налетел на него спиной и выронил палочку. Его рука стала судорожно нащупывать ручку на оконной раме. Подбежав к нему, я одной рукой схватил его горло, а второй – в клёпаной перчатке – ударил по стене. Штукатурка и куски кирпича полетели в стороны. Некромант разом обмяк, взгляд его сделался рассеянным. Он даже не смог закричать, издав какое-то жалкое подобие сиплого хрипа.

– Просто ответь на мои вопросы и катись на все четыре стороны! – процедил я.

– Правда? – недоверчиво спросил он. Глаза некроманта бегали по сторонам, а рука упорно продолжала искать не то защёлку на окне, не то упавшую волшебную палочку.

– Правда, – заверил я, отпуская его. – Слушай, за мной бегает кровожадный демон и его дружки. Я бегаю за другими… нехорошими людьми. А ты знаешь что-то, что мне поможет ни от кого не бегать.

– На тебе плащ моего друга, – тихо проговорил некромант, потирая шею. – Его убили.

Я кивнул.

– Того крафтера. Знаю.

– Почему я должен тебе верить?

– Потому что ты ещё жив, полагаю.

– Да, весомый довод, – согласился он.

– А теперь слушай и отвечай. К тебе приходили люди с просьбой перевести какие-нибудь надписи на дешевой вазе?

Некромант торопливо закивал.

– Ты их знаешь?

– Нет.

– Ты перевел им надпись?

– Нет. Это нельзя перевести. Поэтому они очень разозлились.

Дверь распахнулась и в комнату влетел встревоженный парень лет пятнадцати-шестнадцати.

– Дядя! Мне сказали…

Наши взгляды встретились, он запнулся и попятился. Это был тот самый мальчишка, который на днях поменял местами Левиафана со своим хомяком.

– А-а! – хищно осклабившись протянул я. – Вот так встреча! Чьи души ты переносишь теперь? Я тебе говорил держаться подальше от чёрной магии?

– Дядя! – он ткнул на меня пальцем. – Это тот человек, о котором я вам говорил. Это он всё у нас разнёс! Он псих!

Я протянул в сторону двери руку и обратился к кольцу. Порыв ветра тотчас захлопнул дверь.

– Азамат работает у меня, а заодно я учу его пользоваться даром, – затараторил некромант. – Он единственный из детей, кто владеет магией. Мой брат и слышать не хочет ни о чём подобном, вот я и взялся за обучение Азамата. Я не могу позволить…

– Какие языки он знает?

Некромант посмотрел на меня, потом перевел взгляд на племянника.

– Азамат? – вкрадчиво спросил он. – К тебе не приходили странные люди?

– С вазой, – добавил я, для пущей убедительности позволяя пламени из кольца на мгновение окружить руку.

Мальчик отступил на шаг назад, надеясь подобраться к двери достаточно близко, чтобы вовремя выскочить за нее.

– Я хотел подзаработать. А они обещали большие деньги.

Его дядя вдруг расхохотался.

– И что ты прочитал? – спросил он сквозь смех.

– Ерунда какая-то. Там было на разных языках и очень много ошибок. Это писал какой-то дурак.

– Это писал я, – внезапно заявил некромант.

Я посмотрел на него.

– Да-да, – мужчина вытер лоб платком и продолжил: – Мой старый знакомый – Тимур Караев, принёс как-то эту вазу и попросил написать на ней что-нибудь. Я, конечно, удивился, но нанёс всякие символы, чтобы красиво выглядело.

– А что было внутри?

– Внутри? Безделушки всякие, кажется.

Я усмехнулся. Тимур хорошо придумал: у того, кто захочет получить Ремесло, будет лишь один шанс на проведение обряда. А мусора в вазе много – кто знает, что из этого содержит колдовскую силу. Однако не значило ли это, что ваза была подставой. И где тогда настоящий сосуд?

– Да… Давно это было, – проговорил некромант. – С Тимуром тогда приходил ещё один человек. Имени уже не помню, а вот фамилия у него была редкая – Снеговский.

– Ох, чёрт! – выдохнул я, бросившись к выходу.

* * *

Ева не отвечала. Лучше всего сейчас было ехать на встречу с Олегом, чтобы узнать последние подробности и как-то подключить его. Но у меня оставались ещё пара дел, которые следовало уладить в первую очередь.

Во дворе, куда вчера приезжали мы с Икрамовым, уже ничего не напоминало о недавнем происшествии. Разве что играющие дети старательно обходили одно место. Кто-то пытался смыть с асфальта кровь, однако это у него не слишком хорошо получилось.

Пенсионерки, старательно следящие за своими внуками, в унисон провожали меня внимательными, преисполненными подозрения взглядами. Они даже заглянули в подъезд и строго проследили, чтобы я поднялся по лестнице. Их натренированный разум рождал поистине жуткие картины из моей личной жизни.

На чердачной двери уже висел хлипкий замок, но одна из петель была вырвана с корнем. Я открыл дверь и вылез на чердак. В солнечный день там было гораздо светлее и душнее. Пыль медленно парила в теплых солнечных лучах, тянущихся сквозь окна и редкие дырки в железе крыши.

– Шушундрик? – вполголоса позвал я. – Ты здесь?

Мне никто не ответил. Впрочем, возможно, домовой просто спал.

Я нашел начерченный на земляной насыпи круг, обновил, сделав его чётче, и встал в него. Затем я поднял над собой правую руку и выпустил из кольца огненный шар – не слишком большой, но такой, чтобы можно было хоть немного осветить даже самые тёмные углы.

До меня донёсся тихий всхлип.

– Шушундрик? – повторил я, осторожно двигаясь в сторону звука. Кто знает, что может придти домовому в голову? Вдруг он не в настроении болтать и захочет выпроводить меня так же, как в прошлый раз? Хотя если речь идёт о домовых то они вечно чем-то недовольны.

Я нашёл его свернувшегося в комочек за дымоходной трубой. Вы можете сказать, что шерстяной шарик не может свернуться комочком, но домовые это умеют.

Он даже не обратил на меня внимания.

– Что случилось?

Шарик медленно перевернулся с бока на бок и коротко прошелестел:

– Его забрали.

– Его? Медальон?

– Да.

– Кто это был?

Домовой снова перевернулся и всхлипнул.

– Большой человек.

– Как тот, у которого ты взял бейдж? – ущипнув себя за переносицу, я поправился: – Белую бумажку?

– Другой. Ниже. Все вы, люди, на одно лицо.

Я присел рядом и нарисовал пальцем на пыли примерное изображение «Надежды Царей».

– Это твоё?

Шушундрик вскочил на все свои лапки и несколько раз подпрыгнул.

– Оно, оно, оно! – радостно шелестел он.

– Тебе повезло, что ты живой остался, – строго заметил я.

– Я б ему больше морду расцарапал, – с явной удалью сообщил комок, – но он – колдун.

– Сильный?

– Наученный, – важно ответил домовой.

Это была хорошая новость.

– А ты не видел здесь ничего необычного пару дней назад?

Домовой подумал немного и ответил:

– Мыш-ши.

Спускаясь по лестнице, я достал мобильник и набрал свой городской номер. «Виктор Тесла. Экстрасенс, – звонким голосом ответила Кария. – У вас назначено или вы только собираетесь записаться на консультацию?»

– У меня мало времени. Мне нужно, чтобы ты связалась с одним своим старым знакомым.

– С кем?

Я прикусил нижнюю губу, думая, как бы сказать помягче.

– Мне нужен Ка-Бхарат.

Кария на другом конце провода поперхнулась.

– Что? Виктор, ты с ума сошёл?! Во-первых, он не приходит просто так, а во-вторых…

– А во-вторых, скажи ему, что у меня к нему деловое предложение. Ну! Ты же знаешь способ, как его вызвать? Только не самый радикальный.

Она молчала.

– Слушай, Кария, я, кажется, понял, в чём тут дело. И если я понял всё правильно, то Обезьяну будет очень интересно со мной поболтать.

– Только тебе что-то нужно и от него? – тихо спросила она.

– Да. Но это моё дело. Всё. За работу!

Я бросил телефон в карман и вышел из подъезда, напевая «Шоу Барри Уильямса» Питера Гэбриэля.

Глава 14

Вы никогда не догадаетесь, где надо искать современных волшебников. Уверен, некромант слывёт среди соседей и знакомых добропорядочным семьянином, производящем красивые сувениры, а мужчина из пригорода, чей посох я прибрал, был известен как искусный резчик по дереву. Люди редко заглядывают в антикварные лавки и почти никогда не просматривают книги на дальних стеллажах книжных магазинов.

Люди не замечают тех, кто с интересом читает странные надписи на кожаных переплётах, кто выходит из невзрачных магазинов, никогда не видевших «лучшие времена», благоговейно держа шкатулки, камушки и наборы пузырьков, тех, кто просит продавца цветов показать редкие, зачастую жутко ядовитые, травы.

Можно бесконечно повторять, что для того, чтобы увидеть магию, этого нужно в первую очередь захотеть. Но иногда, даже очень сильно захотев, увидеть её бывает сложно.

Я не знаю, каков был замысел при строительстве архитектурного комплекса на площади Хамида Алимджана. Мне никогда не приходило в голову наводить об этом справки. Но факт всегда оставался фактом: восемь девятнадцатиэтажных «небоскрёбов» полукругом огораживают одну из мощнейших в городе точек выхода – ту самую, о которой я говорил Карии. Они не дают ей окончательно раздробиться и превратиться в энергетический фонтан, но, несмотря на это, энергия на несколько километров бьёт из-под земли с южной стороны. Со всех остальных сторон комплекс отсечён трассами.

И я был совершенно уверен, что под мостом одной из этих дорог находятся подземные гаражи, а никак не подземные лаборатории.

Я вышел из машины и сказал охраннику, что меня прислал Лао. Охранник внимательно разглядывал на меня некоторое время. Потом он кивнул – видимо, сам себе – и подробно рассказал, куда надо идти. Попросив его присмотреть за машиной, я не торопясь зашагал к указанному боксу, всматриваясь в каждую мелочь, будь то играющая девочка, или ругающиеся механики, или дворник, или дремлющая собака.

В первые секунды мною овладело чувство, будто я попал в другой мир – один из тех, где бывал раньше, где магия не является чем-то, что следует скрывать. Я увидел, что играющая девочка-маг на самом деле пытается поднять мячик, раз за разом повторяя простое заклинание. Один из механиков был сильно закопчён и смущён, а второй размахивал перед ним какими-то расчётами и кричал, что сера никогда не входила в состав альбедо, а любой, кто смеет это утверждать, – подлый родственник плешивого верблюда. Наблюдающий за ними старик посмеивался, приглаживая седую бороду и неспешно перебирал пальцами, сплетая простенькое заклинание. А дремлющая собака встрепенулась и посмотрела на меня слишком уж умными глазами.

Представьте будто магия пахнет. Ведовство – горькими травами, тёплым деревом в летний день, сосновой смолой и свежим утренним ветром. Элементарная магия – озоном после грозы. Тёмная – плесенью и подвальной сыростью.

Здесь пахло всем понемножку.

Учитывая, что это чувство появилось у меня только после пересечения какой-то невидимой границы, я пришёл к простому и наиболее вероятному выводу: вся территория была укрыта мощным скрывающим заклятием. Оно позволяло сохранить в тайне те дела, которыми занимались арендаторы лабораторий. Должно быть, они вносят немалую плату за одну только конфиденциальность.

– А что, отец, главный тут кто? – спросил я старика.

Он покосился на меня и тихо проговорил:

– А сам ты кто будешь? Чужим здесь не место.

– Меня зовут Виктор Тесла, – ответил я.

Старик нахмурился.

– Я слышал о тебе. Ты выдаёшь себя за экстрасенса.

– И что же ещё обо мне говорят?

– Что ты иногда берёшься за… необычные дела. Поэтому я и спрашиваю, кто ты. У тебя странная аура.

– Эт моё дело, – отрезал я. – И нечего пялиться на мою ауру.

Старик пожал плечами и протянул мне руку.

– Меня называют Исмаил-бобо.

– Маг, не так ли?

Он кивнул.

– Я – один из старейших магов в городе.

– И сколько же тебе?

Он снова пожал плечами и загадочно улыбнулся.

– Много. Больше, чем ты думаешь.

Я хмыкнул. Мне редко встречались по-настоящему сильные маги, я слышал разговоры, будто они могут жить очень долго, но никто не мог подтвердить эти слухи.

– Иными словами, ты не знаешь, в каком году родился.

Исмаил-бобо улыбнулся ещё шире и кивнул.

– Так кто тут главный? – повторил я.

– Раньше были разные люди. Теперь шайтан, – тихо ответил Исмаил-бобо, оглядевшись по сторонам.

– Угу. И имя его Дон Маларья.

Старик сплюнул и выругался.

Я почувствовал, как комок подступил к горлу.

– Прекрасно… Ну, знаешь, не похоже, чтобы ты был от него в восторге.

– Как будто у нас есть выбор, – проговорил Исмаил. – Мы вынуждены платить ему за энергию. Вдобавок он укрывает нас, чтобы никто снаружи не заметил, чем мы тут занимаемся. В каком-то смысле всё даже по-честному.

– Хм. А ответь-ка мне, отец, – китайцы здесь есть?

Он удивлённо посмотрел на меня.

– Да вот только что, перед тобой, проходил один.

Я улыбнулся, поняв замысел Маларьи.

Откуда-то донёсся слабый вскрик, слишком уж резко оборвавшийся. В наступившей за этим тишине были хорошо слышны звонкие удары – будто чем-то металлическим били по камню.

– Нехорошо это, – пробормотал старик.

Я выругался и побежал на звук.

– Будь осторожен! – крикнул мне вслед Исмаил. – Шайтан нёс что-то большое на плече.

Удары становились всё чаще и яростнее, пока, наконец, мне не попалась железная, насквозь проржавевшая дверь в подсобку. Она была приоткрыта – дернув за ручку, я не глядя влетел внутрь…

…И оказался в просторном, хорошо освещённом помещении, напоминающим пустой склад, и никак не поместившимся бы в подсобном помещении.

Про всё это можно было сказать только одно: слишком много магии на рабочую неделю.

Маларья стоял посреди склада. Его чёрный плащ был аккуратно перекинут через какой-то ящик неподалеку. Дон был в своей естественной форме: с рогами, светящимися глазами и дрожащим вокруг воздухом. Из-под ног демона, прямо из бетонного пола, вырывались багровые испарения; окутанный ими, он выглядел довольно зловеще. На полу перед ним, в луже крови, лежал Лао. Про себя я тут же отметил, что кровь неестественно бледная, а это окончательно подтверждало мои догадки. Оставалось только выяснить, зачем Маларье понадобились подобные ухищрения.

Он молча наблюдал за мной, опёршись обеими руками на полуторный меч-фламберг, торчащий из спины Лао. Навершие рукояти было выполнено в виде головы змеи, держащей в пасти какой-то камень, а гарду и ближайшую к ней часть клинка украшали жёлтые и красные драгоценные камни. Навскидку можно было сказать, что этот меч является «пламенеющим» в буквальном смысле. На лезвии, которое заменяло «змее» тело, виднелись какие-то вытравленные надписи или знаки, и, несмотря на то, что оно было отполировано до зеркального блеска, казалось, будто вокруг него пляшут едва заметные тёмные вихри, оставляющие неприятное ощущение где-то в самой глубине души.

– Привет, Тесла! – весело крикнул Маларья металлическим сипящим голосом, к которому теперь примешивалось рычащее эхо. – Мне уже начало надоедать ждать тебя. Даже игрушку сломал!

– Хитро ты придумал, ничего не скажешь, – ответил я вместо приветствия. – Только вот не вздумай потом напоминать мне об уничтожении пары твоих гомункулов – за собой лучше следи.

Демон перевел взгляд на тело у своих ног и сухо промолвил:

– Моё. Что хочу, то и делаю. Тем более что он выполнил список своих функций. Знаешь, я тут подумал, как всё-таки одиноко кукловоду, если все, с кем он может пообщаться – его куклы. Я целых четыре месяца был кукловодом. Хотя жаль немного – бывало и весело. Особенно когда Лао самовольно продал Душу Шакала тому крафтеру, – выдержав паузу, Маларья сменил тему: – Тебе некуда бежать, Тесла. Хочешь – не хочешь, а сразиться со мной придётся.

Я молча достал Номада из наплечной кобуры и направил его на Дона. Я ждал, что он разозлится, вконец озвереет, испугается или, на крайний случай, удивится. Но демон обрадовался. Он пришёл в восторг.

– Так это и есть тот самый «Номад»? – промолвил он, затаив дыхание. – Великолепно. Великолепно!

Мне стоило больших усилий хотя бы просто попытаться сохранить нейтральное выражение лица: имя, которое я дал этому оружию, было известно только двоим. Одним из этих двоих был я сам.

– Что, удивлён? – довольно спросил демон.

Я крепче сжал оружие в руке и процедил сквозь зубы:

– Говори, что и откуда тебе известно, или я вышибу тебе мозги. Честно говоря, в последнее время меня все больше и больше терзает вопрос: что будет, если демону снести башку из моего пистолета.

Он покачал головой.

– Ты этого не сделаешь.

– Почему? Я же человек, не имеющий понятия о чести. Плевать я хотел на поединок. Тем более на поединок с таким двуличным ублюдком.

– Нет. Ты не человек, а След Нарады. Ты жил в Аду, среди нас. Поэтому ты каждый раз сбегал, хотя мог запросто убить меня. И сейчас ты не спустишь курок.

Я не спеша опустил пистолет.

– Так откуда тебе всё известно?

– Я наёмник. Мне тебя заказали, Тесла.

– Кто?

– Не могу сказать – условие контракта. Но ты бы очень удивился, – он вынул меч из начавшего рассыпаться трупа, и поднял его в воздух. С обратной стороны фламберг был инкрустирован чёрными и фиолетовыми камнями. – Ты, конечно, знаешь, что это.

– Сплав известен как «тёмная сталь». Оружие из него получается сверхлёгким, сверхпрочным, практически не тупящимся. И острым как бритва. Кроме того, тёмная сталь способна накапливать магию, чтобы позже владелец мог прибегнуть к ней. Мечи из этого сплава – довольно редкое явление в наши дни. По большей части они делаются на заказ и стоят безумно дорого.

Маларья кивнул.

– Именно так.

– Законом не приветствуется использование подобного оружия. Я даже не говорю про форму.

– Тесла, я же наёмник! Кто платит, тот и заказывает музыку, а закон мне не платит.

Убрав пистолет в кобуру, я спросил:

– А мне меч не полагается?

Дон хитро улыбнулся.

– У тебя есть свой.

– Ты же знаешь, что я не буду его призывать.

– Почему нет?

Я промолчал.

– Ладно, можешь не говорить. Но не думай, что я не стану на тебя нападать, только из-за того, что ты просто-напросто не хочешь воспользоваться оружием.

Он положил меч на плечо. Я скрестил руки на груди.

– Ты ведь не только из-за этого меня сюда притащил.

– Да, – согласился Маларья. – Поэтому и терплю твои дурацкие выходки. Мне нужна услуга, как бы ни противно было просить.

– О-о-о, – протянул я. – Ты просишь помощи у человека?! Дай-ка угадаю: хочешь избавиться от своего хозяина?

Он ничего не ответил. Видимо, я должен был расценить его молчание как знак согласия.

– Я видел, как тебя било в клубе. Скажи мне, кто твой хозяин, и я помогу.

– Не скажу – условие контракта. Я не могу подвергать жизнь своего нанимателя опасности, будь то прямые или косвенные действия.

– Отстойный у тебя контракт, – усмехнулся я. – Как ты такое допустил?

– Я сам внёс этот пункт, – он посмотрел куда-то в сторону и добавил с некоторым ударением: – Н на мне много подобных контрактов. Хочу я того или нет.

– Что ты пытаешься сказать? – насторожился я.

– Ничего, – он таинственно заулыбался и повторил по слогам: – Ни-че-го. Ты спрашивал, как я допустил такой невыгодный контракт? Были причины. Во-вторых, я был очень слаб, прибыв в этот мир. Да ещё и на мой след вышло какое-то ответвление инквизиции – совершенные психопаты. Они гнались за мной через всю Европу, пока не наткнулись на моего текущего нанимателя. Он отбил меня, так что я был ему обязан. Однако я – демон, высший демон, и такая служба для меня обременительна. Как ты уже, должно быть, заметил, это место хорошо укрыто, поэтому только здесь я могу быть уверен, что он не следит за мной. Но нужно было как-то привести тебя сюда. Так, чтобы моя непричастность к этому ни у кого не вызвала сомнений.

– А где «во-первых»?

– Что?

– Ты сказал «во-вторых», а в чём была первая причина?

Маларья мотнул головой.

– Считай, что оговорился.

Все эти недосказанность и оговорки что-то значили, Маларья будто не мог говорить о чём-то, но упорно пытался навести меня на нужную мысль. Пока это у него плохо получалось.

Я пожал плечами.

– Теперь многое прояснилось. Только не пойму, что за фигня была с языком у Лао.

– Тупой алхимик, – скривился Дон. – Сколько раз я ему объяснял, а всё без толку. Жалко, что он сбежал.

– Проклятье! – выругался я. – Тебе известно, что плохих работников, как правило, увольняют? Увольняют – не четвертуют.

– Не у меня. Ладно, Виктор. Ты, может, неплохой парень, и с тобой, наверное, интересно было бы вести дела, но заказ есть заказ, – Маларья вытянул меч в мою сторону. – Довольно болтовни! Что ты ответишь на моё предложение?

Я шумно вдохнул и изобразил смущение.

– Даже не знаю. Это так неожиданно, так неожиданно! Мне надо подумать!

В наступившей после этого тишине ясно послышались шорохи и писк. Они окружили нас со всех сторон и подбирались ближе. Дон даже забыл разозлиться – он наклонил голову и покосился в сторону.

– Опять твои фокусы, Тесла?

Я пожал плечами.

– У меня было подозрение насчет ловушки, вот и подстраховался немного.

Маларья опустил меч, взял с ящика свой плащ и, перебросив его через плечо, направился к выходу. Остановившись у двери, Дон оглянулся на меня, он снова выглядел как обычный человек.

– Ещё увидимся, Тесла. Запомни, у меня нет невыполненных заказов.

Когда появился Обезьян, Дона уже не было. Я стоял один, в компании механических летучих мышей, клацающих и скрежещущих своими огромными когтями.

– Смертный кинари! – громогласно произнёс Ка-Бхарат. – Зачем ты искал меня?

– Так уж получилось, что сегодня у меня день встреч, – ответил я.

– Ты что, не знаешь, кто я?! – взревел Обезьян, но больше для устрашения, нежели от злости. Его мыши беспокойно запищали.

– Ты Ка-Бхарат. Скорее всего, тебя создали Старшие, чтобы наказывать за создание запрещённых артефактов.

– Это Кария рассказала?

Я неопределённо развёл руками.

– Что-то – она, о чём-то догадался сам.

– Глупая девчонка, вздумала играть со мной! Она и понятия не имеет, какая цена была уплачена за неё.

– О чём это ты?

Он запрокинул голову и открыл клюв. Золотая пыль, парящая вокруг Обезьяна, завертелась, набирая скорость. Мне показалось, что я слышу плач и стоны тысяч людей. Внезапно мыши бросились врассыпную. Ка-Бхарат резко опустил голову, и из вращающейся пыли вырвалось искажённое мукой лицо молодого человека. Защитный медальон дёрнулся – я инстинктивно отпрыгнул назад. Лицо клацнуло зубами и зло рассмеялось, а потом вдруг взвыло и втянулось обратно. Пыль замерла, снова безмятежно повиснув в воздухе.

– Что это, чёрт тебя дери, было?! – воскликнул я.

– Тот, кого я получил взамен Карии, – спокойно ответил Ка-Бхарат.

– Это его она хотела спасти?

– Спасти? – Обезьян издал такой звук, будто усмехнулся. – Кария не знает, что этот человек уже был под влиянием Надежды Царей и полностью обезумел.

– Ну, она же любила его и…

– Любила?! Несчастный был её очередной игрушкой. Может быть даже, она дала смертному амулет лишь для того, чтобы испытать его действие. Не верь духам природы. Не верь лесным духам. И особенно не верь Карии – она лжёт.

– Пока что она единственная, кто привёл мне хоть какие-то доводы своей правоты, – заметил я.

– Она рассказала мне кто ты, Кария сказала мне, что ты не просто человек.

Я даже не знал, что ему ответить. Но, в конце концов, что сделано, то сделано. Вряд ли Обезьяна интересует плата за мою голову – он не стал бы церемониться. Возможно, именно на это и рассчитывала Кария. Ка-Бхарат хотел знать, кто пожелал с ним встретиться, и не потерпел бы лжи.

– Хочу заключить соглашение. Насколько я знаю, ты недавно упустил добычу: изготовителя Надежды Царей – его убили другие.

– Да, это так, – согласился Обезьян.

– И ты, конечно же, хочешь взять с них, так сказать, компенсацию. Но не можешь найти этих людей.

Он снова согласился.

– Что, если я помогу найти их?

Ка-Бхарат задумался. Он даже постучал мохнатым пальцем по клюву, будто принимал нелёгкое решение.

– А чего ты попросишь взамен?

– Ты поможешь мне убить одного демона, – ответил я.

– Какая глупость! Откуда мне знать, что ты не используешь это против меня?

Я пожал плечами.

– Мне тебя обманывать незачем. Враг моего врага – мой друг.

– Что ж, – проговорил он, поразмыслив над моими словами, – может быть, ты прав, смертный кинари. Каков твой план?

Глава 15

Я приехал на встречу с Олегом довольный собой и той схемой, которую собирался провернуть. Но одновременно с тем мне не давали покоя мысли о Маларье. Что он задумал? О чём пытался сказать? Что за игру он ведёт, и какова моя роль в ней?

Подойдя к столику, за которым сидели Вещий и Ниязов, я остановился и угрюмо посмотрел сначала на одного, потом на другого. Участковый не обратил на меня внимания и продолжал поливать шашлык на тарелке каким-то острым соусом. На вид соус был щедро разбавлен водой.

– Вам не кажется, что ваш участок закончился где-то, – я неопределённо махнул рукой, – там?

– Я просто на обеде, – ответил он, отправляя в рот очередной кусочек мяса. – Здесь очень хорошо готовят. Будешь?

– Поверю на слово.

– Тесла, – тихо проговорил Олег, – ты с ума сошел?

Я покосился на него.

– У тебя пистолет из-под плаща выглядывает.

– Правда?! – удивился Ниязов. Он повернулся ко мне и тут же с важным видом успокоил Олега: – А, ерунда! Этим только шпану пугать. Я уже проверял.

Вещий нахмурился и недоверчиво покачал головой.

– Посмотрим. Садись, Тесла.

Подтащив к столику ещё один стул, я сел на него и, потирая руки, спросил:

– И? Ради чего я сюда пришел? К чему такая секретность?

Вещий протянул мне лист с распечаткой телефонных номеров.

– Вчера вечером Икрамов куда-то так торопился, что забыл у себя на столе номер телефона. А у меня хорошая память на числа. Это номер Дона Маларьи.

Я выгнул бровь.

– Да, – продолжал Олег. – Тогда я обратился к оператору и запросил распечатку звонков.

– Частенько они с Доном в последнее время созванивались, – заметил я, просматривая отчёт. – Думаешь, Икрамов переметнулся на тёмную сторону?

– Нет, – ответил Ниязов, качая головой. – Такого быть не может. Фаррух – хороший мужик, верный своим принципам. Нелюдимый, резкий – да. Но он не предатель.

– Верно, – согласился Олег.

– Тогда к чему такое беспокойство?

– Он что-то задумал. Это может быть опасно.

– Знаете, ребят, – проговорил я, утягивая с тарелки Олега здоровенный кусок шашлыка, – Это только вы двое тут ничего не задумали.

Они непонимающе уставились на меня, и с минуту мы сидели молча. Наконец Вещий нарушил тишину:

– Как я уже говорил, – он вытащил из-за спины и положил перед собой кожаную папку, – мы отправили запрос: не случалось ли чего подобного где-нибудь еще. И, как думаешь, Тесла?…

– Случалось. Один в один.

– Да. Нам, конечно, пришлось попотеть, но это было не зря – девять точно таких же убийств! А?

– Плюс три – итого двенадцать. Остался один, – пробормотал я.

– Что?

– Ничего, продолжай.

– След, как мы и предполагали, тянется в девяностые…

– Лихие девяностые!.. – заметив выражение на лице Вещего, я поднял руки. – Молчу, молчу.

– Все последние жертвы проходили тогда свидетелями по делу о некоем Стеньке Фокуснике – настоящее имя неизвестно. Интересная личность: главарь мелкой банды, специализировавшейся на ограблениях банков. Но куда интереснее способ ограблений: они просто заходили и брали. Предположительно, у всех на глазах. Я сказал «предположительно» потому, что кроме камер видеонаблюдения их никто не видел. Лично мне это кое-что напомнило. Ты понимаешь, о чём я, Виктор?

Я кивнул. Ниязов удивлённо посмотрел на нас, но ничего не сказал.

– Та же история и с самим этим Фокусником. Его четыре года никто взять не мог. Едва только окружали, как он буквально испарялся. А однажды, когда Фокусник раненый уходил в лес, на округу вдруг опустился густой туман и… что-то в этом тумане разорвало шестерых оперативников.

Туман! Я догадывался, что за монстры сидели в нём.

– Значит, у нас теперь есть подозреваемый.

– Нет. Эта история закончилась, практически не успев начаться – через год, в девяносто третьем. Стенька Фокусник был просто найден сидящим посреди дороги. Он себя почти не осознавал. Вскоре после суда Фокусник окончательно сошёл с ума и был помещён в психиатрическую лечебницу, где через месяц повесился.

– Прекрасно! – фыркнул я. – И чем нам это поможет? Всё, что я сейчас услышал, это: есть один парень, который знает другого парня, который видел человека, друзьям которого однажды привиделся снежный человек. А дальше?

– Не спеши. Убийства начались через два года после завершения истории с Фокусником. Возможно, он состоял в той самой секте…

– …И теперь друзья-чернокнижники мстят за него? Ерунда! Хочешь выслушать мою версию?

Олег пожал плечами.

– Так вот: этот ваш неуловимый бандит оставил после себя что-то очень ценное. Предположим, это давало ему определённую власть… в секте.

– Какая-то реликвия?

– Угу. Именно её искали у бармена. Но, естественно, тот, кто ищет эту штуку, ни с кем не хочет ею делиться и начинает уничтожать своих сообщников. Разумеется, когда они становятся ненужными или опасными.

– Как того снайпера, который по нам стрелял.

– Именно. Может быть, убийства при этом не так уж и важны – важна просто жертвенная кровь, пусть даже капля, но он не хочет или не может рисковать проводимым… кхм… в секте обрядом, поэтому делает всё наверняка.

У Ниязова зазвонил телефон. Он встал из-за стола и, отойдя в сторону, ответил. В это время я наклонился к Вещему и тихо спросил:

– А он-то тут при чём?

Тот мельком глянул на участкового.

– Ниязов в начале девяностых был следователем. Работал в Москве. Это он вёл дело Стеньки Фокусника.

– Да ну?! – удивился я. – Следователем? За что же его так понизили? И чего он тут забыл?

– А это уже другой вопрос.

Ниязов вернулся к столику и рассеянно пробормотал:

– Мне надо срочно идти. Извините. Семья.

Мы с Олегом молча наблюдали, как он торопливо собирался, а потом ещё долго смотрели ему вслед.

– У него дочь тяжело больна, – помрачнел Олег. – Всё, что врачи могли ему посоветовать – поехать туда, где тёплый климат. Ниязов всё бросил и перебрался поближе к родственникам. Да, вот, без работы он уже не может. Наверное, это помогает ему отвлечься. Но, Тесла, если в тебе есть хоть капля, хоть малая доля совести, не спрашивай его об этом.

Я не стал ничего говорить.

– Он поделился со мной кое-какими соображениями, – проговорил Вещий. – Они похожи на твою версию. А ещё он посоветовал поискать оставшихся свидетелей по делу Фокусника. Ниязов полагает, что они могут быть в опасности и, кроме того, возможно, знают что-то, о чём умолчали в прошлый раз. У меня есть список.

Медальон на шее дрогнул. Я напрягся, но ничего подозрительного не заметил, только ветер сильнее зашумел в голых кронах деревьев. Перед очередным дуновением машина какого-то лихача пронеслась мимо, обдав меня облаком пыли.

Секунду спустя Олег схватился за горло и, выпучив глаза, захрипел от внезапного удушья. Он завалился набок, я едва успел подхватить его за шкирку и с трудом заставил Олега отпустить шею. Тогда стало видно, что на горле Вещего синей полосой затягивается невидимая удавка. Вот на что среагировал мой медальон.

– Чёрт! – воскликнул я, оглядываясь по сторонам. – Хомут!

– Какой ещё х… х… – Олег закашлялся и сплюнул кровью. – Это… это яд?

Плохо дело.

– Вроде того, – пробормотал я, лихорадочно соображая, что же мне делать.

Хомут – одна из самых любимых штук в арсенале колдунов. Это проклятие подобно стальному обручу, стягивающемуся на теле жертвы до тех пор, пока жертва не задохнётся или пока разломавшиеся кости не превратят внутренние органы в кашу. Впрочем, это может случиться с ними и до того, как кости треснут. В любом случае, это долгая и мучительная смерть.

Однако эта штука вряд ли была достаточно сильна. На то, чтобы расправиться с коренастым, отчаянно сопротивляющимся мужчиной, уйдет как минимум треть или половина часа. Я сделал такие выводы исходя из того, что заклятие, скорее всего, накладывалось впопыхах.

Колдунам доступны два типа наложения проклятий. Для первого – целенаправленного – ему требуются личные вещи жертвы, на которые он и будет нашёптывать. Такие проклятия очень сильны, и чтобы снять их, требуются специальные умения и немалый опыт.

Второй тип устроен иначе – для колдуна он скорее жизненная необходимость, нежели прихоть. Всё дело в том, что колдуны, как таковые, не обладают никакой силой. У них есть знания, но чтобы применить их, совершить действие, им приходится прибегать к помощи иных сил – поступать в услужение к всевозможной нечисти, продав ей свою душу. Колдун исполняет различные поручения, а взамен получает покровительство и помощь. Однако он очень быстро становится неволен в своих решениях, так как силы, к которым он обращается, требуют от него лишь одного: творить зло. Тогда, чтобы отвести от себя их гнев, колдун начинает всеми силами и способами вредить людям.

Конечно, я очень сомневался, что Олег попал под случайное проклятье. Оно, очевидно, было направлено на меня и, если бы защитный медальон не отвёл хомут, он не задел бы Вещего.

Придерживая одной рукой задыхающегося Олега за плечо, другой я достал мобильник и набрал свой домашний номер.

– Агентство Виктора Теслы! – пропела в трубку Кария. – Гадание, снятие порчи…

– Кари! – рявкнул я. – Быстро, как снять хомут?

Она опешила и несколько секунд молчала.

– Виктор? Я не спрашиваю, зачем ты его напялил. Мне только интересно, где ты достал лошадь?

– Какую, к чёрту?… – я сжал зубы и втянул в себя воздух. – Как снять проклятие-хомут?

Я почти почувствовал, как она пожала плечами.

– Откуда мне знать. Я тебе что, знахарка безродная?

– Слушай! Мне сейчас плевать, кто ты. Зато я знаю, что ты всё обо мне разболтала Обезьяну. И единственный способ для тебя остаться целой и невредимой – помочь.

– Подожди, Виктор! – охнув, вдруг крикнула она. – Я должна сказать тебе кое-что важное. Это касается твоей…

– Потом скажешь. Сейчас мне нужен способ снятия хомута.

– Виктор!.. – она пробормотала что-то грубое в сторону – Хорошо. Двигаться можешь?

– Я-то могу, – протянул я, косясь на Олега.

– Езжай сюда, что-нибудь придумаем.

Я подхватил Вещего под мышки и потащил к машине. Он же, вместо того, чтобы хоть как-то мне помогать, только хватался за горло и тормозил нас, то дёргаясь из стороны в сторону, то безвольно, как тряпка, обвисая. Несколько посетителей кафе во главе с его владельцем ошарашено смотрели на нас, растерявшись от ужаса.

Вспышка боли пронзила моё тело и свела плечи – зелье, сваренное Карией, переставало действовать. Все мои царапины, ушибы, растяжения и, вполне возможно, переломы разом дали о себе знать. Я с трудом выдохнул и сильнее, до скрежета, сжал зубы.

Олег попытался усмехнуться. В его состоянии это выглядело гримасой ещё большей, чем прежде, боли.

– Чего ржёшь? – раздражённо проворчал я.

– Вот свезло, – прохрипел он в ответ.

– Да тебе вообще страшно везёт последнее время, – проговорил я, вспоминая, как вчера Маларья обсыпал его порошком из табакерки.

– А знаешь, в чём повезло тебе?

– И в чём же?

– В том, что Ниязов ушёл. Его бы ты не дотащил, – теперь он попытался рассмеяться.

Вещий был прав. Эта зараза, посланная по ветру, определённо задела бы и…

По ветру? Я вдруг понял, что это был не простой ветер. А заодно вспомнил, кто частенько принимает такую форму.

– Лезь в машину! Быстро! – заорал я, заталкивая Олега на заднее сиденье. Я едва успел сесть за руль и захлопнуть дверцу, как налетел очередной порыв ветра.

– Что за дьявол в тебя вселился? – хрипло спросил Вещий.

– Молись, чтобы он не вселился в тебя, – ответил я, заводя мотор. – И лучше понимай эти слова буквально.

В какой-то момент мне показалось, что я вижу какого-то мужчину на другой стороне улицы. Его фигура была задёрнута лёгкой дымкой морока. Он был похож на колдуна, что был с Маларьей, когда они заперли меня в погребе. Я мог бы попробовать присмотреться, попытаться разрушить отвод глаз, но тут черти поскреблись в стёкла и завыли, захохотали, начали что-то нашёптывать… Выругавшись, я вдавил педаль газа в пол и как можно быстрее поехал прочь.

Теперь я уже ничуть не сомневался, что колдун хотел навредить именно нам. Более того, он даже придумал простой план: если нам как-то удастся избежать хомута, нас достанет нечисть. И впрямь хорошо, что Ниязов ушёл, иначе по крайней мере один из нас точно получил бы одержимость в подарок.

Получается, колдун всё это время следил и подслушивал.

Я достал из кармана плеер, положил его перед собой и попросил:

– Найди кратчайший путь до дома.

Экран несколько раз мигнул, погас и загорелся снова. Из него выскочила и повисла в воздухе маленькая полупрозрачная серебристая стрелка. Она покачалась из стороны в сторону, будто бы раздумывая, и замерла, выбрав наконец правильное направление.

– Это ещё что за штука? – удивился с заднего сиденья Олег. – Система навигации?

– Да, – кивнул я. – Новейшая разработка. Японцы творят чудеса!

Цифры на спидометре росли. Сначала я нёсся по относительно широким дорогам, лавируя в потоке машин, проскакивая на красный свет и не обращая внимания на отчаянные свистки. Затем серебристая стрелка погнала меня по узким тихим улочкам, где зачастую оказывалось маловато места даже для одной машины, так что я здорово рисковал не вписаться в очередной поворот и вылететь с дороги. Это, конечно, доставило бы мне некоторые неприятности, но моя машина, как и меч Маларьи, была сделана из тёмной стали – собрана специально для гонок, чтобы её было невозможно разбить. Магия, заточённая в ней, позволяла проделывать фокус с изменением размеров машины и питала её двигатель, заменяя бензин.

Было время, я видел множество интересных, потрясающих и порой просто фантастических вещей из тёмной стали, и как минимум треть из них, несмотря на запрет, была оружием, способным на приёмы, допустимые разве что только в видеоиграх.

В какой-то момент мне показалось, что я заблудился, а плеер показывает совсем не туда, куда нужно. И тогда я заметил: рядом со стеклянной витриной невзрачного цветочного магазина, расположившегося посреди длинной улицы, стояла Ева. Она не спеша протирала стекло, и только чуть повернула голову, чтобы узнать, что за психопат на машине объявился в округе.

Я резко нажал на тормоз.

А через долю секунды вспомнил, что не пристегнулся.

Глава 16

Сначала были цветы. Боль пришла позже.

В моём сознании медленно всплыл последний момент, который я видел: своё полупрозрачное отражение в лобовом стекле – испуганно-удивлённое лицо.

Я с трудом поднял руку и коснулся головы. Цела. Странно, что я не раскрошил себе череп о небьющееся стекло. Должно быть, снова сработал амулет…

Справа раздались шаги. Послышался шелест одежды. Запах духов подполз, приобнял и заполнил собой разум. Ева остановилась передо мной. Глаза упорно не хотели открываться, поэтому я просто кое-как махнул рукой в знак приветствия.

– Я могла бы подумать, что ты преследуешь меня, – сказала она.

– Но? – промычал я.

– Но при этом ты наносишь себе увечья. Это ненормально и… извини, смешно.

Собравшись с силами, я открыл глаза. Я находился в маленьком подсобном помещении, всю обстановку которого составляли квадратный стол с неубранными остатками обеда, пара стульев, один из которых занимал я, и кушетка. На кушетке лежал Олег. Под его голову было подложено что-то вроде свёрнутого полотенца. Он спал. Я перевёл взгляд на Еву.

– Мне нужно было кое-что тебе сказать.

Ева упёрла руки в боки и слегка наклонила голову набок, ожидая, что я скажу дальше. Этим она напоминала кое-кого, и от этого мне стало не по себе. Я повернулся к Олегу.

– Как он?

– Сейчас в порядке. Он потерял сознание, когда мы вытаскивали его из машины. Кажется, он задыхался. Ты… ты же не пытался его задушить?

Я ухмыльнулся.

– А я похож на душителя?

Ева пожала плечами.

– Откуда мне знать? Все говорят, ты опасен.

– Такова людская благодарность, когда избавляешь их от того, во что они не верят. Сначала тебя просят о помощи, а потом тычут пальцем и зовут сумасшедшим маньяком.

Ева промолчала. Я встал со стула и проковылял к Вещему. У него на шее чернел след наподобие странгуляционной борозды у висельников, но в остальном он вроде был в порядке. Это означало, что мне всё же удалось отъехать достаточно далеко от источника проклятия, и оно отпустило Олега. Легко отделался. Даже слишком. Правда, какое-то время, пока не исчезнет этот жутковатый след, придётся походить с высоким воротником.

– Я припарковала машину возле магазина, – проговорила Ева. Я слегка кивнул. Она подождала ещё немного и тихо спросила:

– Может быть, всё-таки расскажешь, что случилось?

– Расскажу, – ответил я. – Тем более, что это касается и тебя тоже. Сейчас даже больше, чем всех нас. Давай только выйдем на улицу.

Мне не хотелось смотреть на Олега. Хоть я и сказал себе, что у меня и так достаточно шрамов, но этот чёрный след на его горле предназначался мне. А случись так, я бы давно уже был мёртв.

Октябрь догорал. Исчезла последняя трава на газонах, опавшая листва оставила на асфальте свои серые контуры, а сама размокла в дожде и снеге, превратившись в бурую массу. Только невысокий молодой клён перед магазином со скромной надписью «Цветы» не сдавался и держал красные листья. Видимо, не хотел уступать ярким букетам по ту сторону витрины. Глупо, подумал я. Весной он снова будет зеленеть, а эти цветы к тому времени уже истлеют.

Осторожно моргнув, мягко загудев, загорелся оранжевый фонарь над тротуаром. Я пробежался взглядом по улице и убедился, что никто из прохожих не проявляет к нам интереса, и что ни над кем из них не висит дрожащее марево заклинания. Тогда я запахнул плащ от ветра и сел на скамейку под клёном. Ева села рядом.

– Представь на время, будто магия существует, – начал я, глядя в сторону. – Представь, что ведьмы, волшебники, маги, ангелы и демоны, духи – все они существуют и живут среди нас.

– И что тогда?

– Много лет назад жил могущественный колдун-чернокнижник. Злой колдун – они не бывают добрыми. Он хотел власти, он грабил и убивал. Однако нашлись те, кто вышел против него. И было их тринадцать. Они сотворили заклинание, лишив колдуна Ремесла – его тёмной силы, и запечатали эту силу в некий предмет…

Ева кашлянула. Я повернулся к ней.

– Похоже на сказку, которую рассказывал мне папа, – сказала она. – Каждый из тринадцати отдал каплю своей крови, чтобы заклинание сработало. Почему ты рассказываешь мне её?

– А в сказке твоего отца не говорилось, в какой предмет было запечатано Ремесло? – со слабой надеждой спросил я.

Ева покачала головой.

– Нет. А почему это так важно?

– Потому что твой отец в опасности.

Она посмотрела в сторону и тихо проговорила:

– Он умер. Давно.

– Это была не сказка.

– Я не понимаю тебя, Тесла. Нежели ты думаешь, будто я…

– Поэтому я и попросил тебя представить, что это правда! – воскликнул я. – Поверь же наконец! Двенадцать человек уже мертвы, и если ты единственный ребёнок в семье, то только твоя кровь поможет колдуну завершить обряд.

– Бред! – Ева встала со скамейки и подошла к витрине. Она приложила руку к стеклу и замерла.

– Ты не можешь отрицать, что в последние дни с тобой происходили не совсем обычные вещи.

– И причиной всех этих вещей был ты – эгоистичный, обозлённый на весь мир шарлатан. Как там? Великий Магистр Тайной Ложи?

– Четвёртый Великий Магистр Тайной Шаманской Ложи, – поправил я. – Но это не имеет никакого отношения к делу.

– Ты живёшь обманом. Как, вообще, можно верить тебе?

Я подошёл к ней и остановился, глядя на своё отражение в стекле.

– Когда я лгу, мне верят. Когда говорю правду – называют обманщиком. С чего я должен любить этот мир?

Некоторое время мы просто молчали. Потом я спросил:

– Почему ты работаешь в цветочном магазине?

Ева вздрогнула от неожиданного вопроса.

– Что значит «почему»? Это нормальная работа. Мне нравятся растения, у них…

– У них мало чувств, – закончил я. – Они не боятся, не сомневаются, не испытывают угрызений совести, не ненавидят. Они просто принимают мир таким, какой он есть, и не мучают тебя своими чувствами.

– Какая ерунда, – отмахнулась она.

Я положил руку ей на плечо. Ева снова вздрогнула и зажмурилась.

– Чувствуешь боль? – спросил я. – Это моё.

Она выдернула плечо из-под моей ладони и зашла в магазин, сухо бросив на ходу:

– Идём.

В отражении проплыл, кружась, оранжево-красный кленовый лист.

* * *

Проснувшийся Олег сидел на кушетке и негромко разговаривал по телефону. Я придвинул стул и сел напротив.

– Хорошо… – бормотал он. – Нет, всё в порядке, просто мы с Виктором попали в небольшую передрягу. Да, опять. Спасибо.

Какое-то время он слушал, а затем вдруг насторожился.

– Что?! Когда? Я передам ему.

Вещий убрал телефон и обхватил голову руками. Затем он потёр кулаками глаза и уставился на меня.

– Если б Икрамов не предупредил всех, кого только мог, что нанял психопата, у тебя как минимум отобрали бы права.

– Хорошо что он предупредил, – согласился я. – Теперь можно творить беспредел на дорогах. Кажется, ты собирался сказать мне ещё что-то?

– Эти твои штуки… – он потёр запястье, вспоминая слово.

– Напульсники, – подсказал я.

– Они пропали. Интересно, кому они вообще могли понадобиться?

– Кому из ваших они могли понадобиться?

Олег тяжело вздохнул и ничего не ответил.

Меня слабо волновало, где «всплывут» напульсники. Больше раздражало то, что кто-то посмел покуситься на моё, можно сказать, личное оружие. Ну и, конечно, то, что их могут попытаться использовать против меня же, ведь вовсе не обязательно быть магом, чтобы вызвать с их помощью ударную волну.

А я делал эти напульсники сам, так что знаю: ударная волна от них может быть очень, очень сильной.

– Всё решится в ближайшие сутки, – сказал я.

– С чего ты это взял? – спросил Олег. Затем он ехидно ухмыльнулся и проговорил: – А, ну да! Как я мог забыть?! Ты же у нас экстрасенс.

– Нет. мы сами это устроим.

– Мы… что? – с испугом в голосе переспросил Вещий.

– Неважно, – отмахнулся я. – Двенадцать жертв уже принесены. Для завершения ритуала нужна кровь ещё одной, – я кивком показал на Еву. – Её кровь. Поэтому я хочу, чтобы ты растрезвонил всем, где будет находиться Снеговская. О месте условимся. Мы будем ждать в засаде и, если даже не схватим главаря, то избавимся от кого-нибудь из его прислужников.

– Тесла, ты с ума сошел! – воскликнул Олег. – Я не позволю тебе использовать людей в качестве приманки для секты кровожадных маньяков!

– Эй! – возмутилась за моей спиной Ева. – Ты совсем обалдел, Тесла?

Я оглянулся на неё через плечо.

– А кто сказал, что ты там будешь? Мы с тобой будем ждать в засаде.

– Непременно! – бросила она, отворачиваясь.

Я взял Еву за локоть, вывел из подсобки и закрыл за нами дверь.

– Мне понадобится эмпат, чтобы почувствовать плохих парней, ясно?

Она скрестила руки на груди и фыркнула.

– И не надо говорить мне, что у тебя нет дара эмпатии. Я помню, как ты показала нам на снайпера, только потому, что почувствовала его мысли.

– А что же ты сам, великий и могущественный экстрасенс? Сам не можешь справиться?

– Я не экстрасенс.

Ева изобразила удивление.

– Да что ты?!

– Можешь считать, что я маг. Это разные вещи.

– Угу, – кивнула она. – Мерлин или Гэндальф?

– Не иронизируй.

Ева закатила глаза и отвернулась.

– Ох, прости, я забыла, что это твоя привилегия.

– Ева, ты тоже в опасности! – воскликнул я. – Предлагаю заключить взаимовыгодный союз. Ты поможешь мне, а я прикрою тебя.

Она отошла в сторону и прислонилась плечом к витрине.

– Иногда мне кажется, что это всё выдумка, что это мои мысли, а я схожу с ума, – устало проговорила Ева.

– Я знал одну ведьму, которая упорно отрицала свои способности, а потом нарисовала на стене портал, который никому так и не удалось закрыть, – сказал я.

– Да как такое вообще может быть? Если это, конечно, правда.

Я на секунду задумался.

– Представь трёх обезьян. Давным-давно. До того, как у них отпали хвосты.

– Ты веришь, что люди произошли от обезьян? – скептически пробормотала Ева.

– В истории, которую рассказываю я, они произойдут хоть от пиццы. Смирись. Так вот, однажды они увидели банан на дереве. Первая обезьяна, чтобы сбить его, взяла палку. Так появились люди. Смирись, я сказал! Вторая долго и упорно глазела на банан, приказывая ему упасть, пока он так не сделал.

– Может, он просто созрел? – предположила Ева.

Я строго посмотрел на неё.

– Третья обратилась к какому-то другому – более древнему и могущественному существу, заключив с ним контракт. Так, от второй обезьяны пошли маги и волшебники, а от третьей – колдуны.

Олег деликатно кашлянул.

– Не хотелось бы тебя прерывать, Тесла, но рассказывай эту сказку дуракам, которые тебе поверят. А если ты это серьёзно… Тогда тебе следует провериться у психиатра.

Я ждал ответа Евы. Она немного подумала и сказала:

– Признаюсь, какая-то часть меня хочет тебе поверить – уж не знаю, почему. Но я боюсь, что ты втянешь меня во что-то опасное.

– Ты втянута в это с того момента, когда пришла ко мне и рассказала, как на тебя напали летучие мыши. Они искали у тебя нечто ценное – то, что твой отец мог припрятать по просьбе старых друзей.

– Я не понимаю, о чём ты говоришь.

– Тем лучше.

Она покачала головой.

– Нет, Виктор, я не согласна участвовать в твоей афере.

Вещий подошёл ко мне и хлопнул ладонью по спине.

– Хватит, Тесла. Хоть я и сказал тебе, что не доверяю кое-кому, но если ты продолжишь в том же духе, то я буду вынужден ему сообщить. Так что у тебя один выход: что бы ты ни задумал – выпутывайся сам.

Боль быстро растекалась по всему телу. Время действия последних остатков зелья в моём теле истекло. Я сглотнул комок в горле и со злостью выплюнул:

– Вообще-то, у вас у всех своя роль. И если вы не хотите соглашаться добровольно… – я отодвинул полу плаща, показав кобуру с пистолетом.

– Только шпану пугать, значит? – насторожено спросил Олег, на всякий случай вставая между мной и Евой. – Немедленно отдай мне оружие!

Я осклабился. Два вихря – синий и золотой – на мгновение окутали мои руки. Это был плохой знак – впервые за четыре года я терял над собой контроль.

Кажется, Кария хотела мне что-то об этом сказать.

– Отдай мне оружие, – настойчиво повторил Олег. – Пока ты не наделал каких-нибудь глупостей.

Я глухо засмеялся и вынул Номада из кобуры. Вокруг его рукояти плясал воздух, и Олег с Евой с удивлением и ужасом смотрели на пистолет.

– На моём счету и так уже много глупостей, – проговорил я, понимая, что не могу совладать с приступом этого жуткого смеха. – Одной больше, одной меньше – какая разница? И сейчас из-за этого кто-то пришёл по мою душу. Но только я так просто не дамся.

Очередной приступ резкой боли обжег моё тело. Я стиснул зубы и непроизвольно согнулся пополам, в тот же момент Олег бросился на меня и, сбив с ног, повалил на пол. Он прижал к полу руку с пистолетом и придавил меня коленом.

С полминуты Олег в нерешительности смотрел на Номада, и мне показалось, что он боится даже дотронуться до него.

– Убери оружие, – сказал наконец он. – И успокойся.

Я с трудом кивнул. Тогда Вещий отпустил меня. Я встал и, выругавшись, вышел из магазина.

Глава 17

Ева догнала меня по пути к машине.

– Я помогу тебе, – сказала она. – Но не думай, что ты добился этого тем, что сделал. Просто…

– Что «просто»?

– Ты говорил искренне, – спохватившись, Ева добавила: – Скажем, я поверила твоим россказням. И поверила своей интуиции. А она сказала, что за твоими грубостью и озлобленностью есть что-то большое и чистое.

– О как!

– Не порть это впечатление. Я просто хочу, чтобы ты посмотрел мне в глаза и ответил честно: ты точно знаешь, что делаешь?

Что ещё мне оставалось? Я посмотрел ей в глаза.

И сказал правду.

– Это плохая идея, если хочешь знать моё мнение, – проворчал подошедший Олег. – Я буду помогать ему только при условии, что он больше никогда не будет направлять на меня эту штуковину. И никаких фокусов!

Я кивнул, пересиливая желание сказать что-нибудь колкое.

– Договорились. Садитесь в машину.

Олег с Евой переглянулись. Первой в машину села Снеговская. Олег последовал за ней, смерив меня взглядом. Посмотрев по сторонам, я сел за руль.

– Хорошо, – выдохнул я. – Теперь можно поговорить не боясь, что нас подслушают.

– Выкладывай. И побыстрее, – проговорил Вещий. – Мне начинает надоедать твоя подозрительность.

– Мне нужно, чтобы ты пустил слухи, будто бы на Еву было совершено нападение, и она в больнице. И эти слухи должны распространиться быстро и далеко.

Олег нахмурился.

– Если это и есть твой план, то в чём тут подвох?

– В том, что информация, которую ты будешь давать, каждый раз будет немного различаться. Но ты должен быть уверен, что каждый получит только ту версию, которая предназначается ему и никому более.

Некоторое время он думал, а затем коротко кивнул.

– Понимаю. Так мы сможем точно определить стукача.

– Или хотя бы сузить круг подозреваемых. Возможно, главарь сам явится за лакомым кусочком. Ведь он испугается, что чуть было не упустил последнюю жертву.

– А если нет? – спросил Олег. – Если он пришлёт кого-то другого вместо себя?

– Тогда мы сможем захватить его сообщника и… получить информацию о главаре.

– Погоди-ка! – вмешалась Ева. – Виктор, что ты имеешь в виду под словом «получить»? Я уже говорила, что не собираюсь участвовать ни в чём таком. Пытки в этот список тоже входят.

Я повернулся к ней. Она сидела, насупившись, и исподлобья смотрела на меня, поджав губы. По тому, как Ева теребила шнурок, свисавший с капюшона её куртки, заметно было, что она здорово нервничает.

– Не беспокойся, – расслабленно проговорил я, отворачиваясь. – Ты останешься в стороне. Я просто вырублю того, кто явится по твою душу, и предоставлю его Олегу. Посмотри на этого бугая! Любой расколется от одного его вида.

– Хотелось бы верить, – мрачно сказал Вещий.

Я изобразил жизнерадостную улыбку.

– Значит, надо верить! Ну как, роли ясны?

Ответа не последовало.

Дождавшись, пока Снеговская закроет магазин, я поехал с ней, предварительно наказав Олегу начинать «операцию» через час. Мне нужно было немного времени на подготовку.

Никаких соображений относительно того, где можно спрятать Еву, не было, так что я решил отвезти её к себе домой. Да, там была Кария, чьи поступки вызывали у меня сомнения по поводу её честности, однако там я мог, в случае чего, защитить Снеговскую.

Почти всю дорогу она молчала и время от времени искоса поглядывала на меня. Я, в свою очередь, – на неё. Она была довольна симпатична. Волосы, небрежно собранные в хвост, падали на откинутый капюшон куртки, и тонкие пальцы Евы продолжали нервно теребить свисавший с него шнурок. Она почти не пользовалась макияжем макияжа, но мне показалось, что он даже был бы лишним. Она не носила никаких украшений, кроме тонкой цепочки на шее. Свет уличных фонарей проскальзывал по бледному Евы лицу и отражался в глазах – тогда в них будто вспыхивали две оранжевые искорки. Этим она напоминала мне одну мою знакомую, и я отвернулся, полностью сосредоточив своё внимание на дороге, чтобы не вспоминать.

– Ты странный, Виктор, – сказала Снеговская, когда мы уже подъезжали к моему агентству. – Настолько странный, что это даже нехорошо. Как вообще можно додуматься направить на человека оружие? Я всегда подозревала, что тебе может хватить ума пригрозить, но не думала, что ты можешь быть действительно опасен.

– Разве? – спросил я.

Она усмехнулась.

– Ты ведь ещё в нашу первую встречу согласился помочь только потому, что увидел в этом выгоду, не так ли?

Я промолчал.

– Ты же не всегда был таким?

– Не всегда, – проговорил я. – Но бывают вещи, которые меняют нас.

Ева поправила выбившийся локон и повернулась ко мне.

– Тогда объясни мне, что сделало тебя таким? Что может так покалечить человеческую душу?

Я остановил машину и вышел.

– Люди, например.

– Ох, прекрати, – вздохнула она, вылезая из машины и накидывая капюшон. – Почему ты считаешь себя каким-то чудовищем?

Я хотел было спросить, нужно ли мне проделать фокус с пистолетом ещё раз, но не стал. Кто знает, быть может, она и права.

Выждав момент, когда Ева отвернулась, я свернул машину, и обернувшаяся секунду спустя Снеговская несколько раз удивлённо моргнула.

– А… Где?… – она показала пальцем туда, где только что стояла моя машина.

Я развёл руками.

– Дым и зеркала. Дым и зеркала.

– Раньше я была уверена, что ты ни на что не годный шарлатан, – с легкой улыбкой сказала она, поднимаясь по ступенькам к моей двери.

– Раньше я был уверен, что ты учительница, – ответил я. – Журнал-то…

– Всё-таки ты действительно странный. Чудной. С чего ты вообще взял, что это был школьный журнал?

– Ну-у… – я задумался на секунду, открывая замок. – Он так выглядел. И надпись на нём…

– Знаешь, – заговорщически шепнула она, – в книгах может быть не то, что ты думаешь.

Меня будто окатили ледяной водой. Я замер на несколько секунд с открытым ртом, а затем, выйдя из ступора, быстро затолкал Еву в дом и зашёл сам, закрывшись на все замки.

Она была совершенно права, в книгах не всегда то, что мы думаем. С досады я готов был биться головой о стену. Как я раньше не догадался?!

– Кари! – крикнул я.

Дриада выскользнула в прихожую, где я сразу же схватил её за горло, приставил спиной к стене, приподняв над полом, и уткнул дуло пистолета ей в лоб. Ева простонала что-то невнятное и хлопнула себя ладонью по лбу.

– Неожиданный поворот, – прохрипела дрыгающаяся дриада.

– Вынужденная мера, – ответил я. – Что, непросто сбежать, если не касаешься дерева?

Она оскалилась и сказала что-то на непонятном мне языке. Я так понял, что выругалась.

– Послушай, – процедил я сквозь зубы. – Действие твоего зелья закончилось уже довольно давно, так что мне сейчас больно. И я могу нечаянно выстрелить. Поэтому давай точные ответы, и как можно быстрее.

Кария попыталась кивнуть, что было не так-то просто, учитывая, что я сжимал её горло.

– Зачем ты сдала меня Ка-Бхарату?

– Ты не понимаешь, как всё серьёзно. Помнишь, когда ты убегал от оберона, я спела песню? После этого ты… ты засиял. Дело в том, что моя песня должна была активировать ближайшую защиту от тёмных сил, если такая вообще есть в округе.

– Хочешь сказать, что этой «ближайшей защитой» оказался я?

– Похоже на то. Но она сработала как-то неправильно. То есть… не сработала совсем.

– О, спасибо! Я заметил.

Кария мотнула головой. Насколько возможно мотнуть головой, если вас держат за горло.

– Я такого прежде не встречала. Поэтому и спросила Ка-Бхарата – он многое знает.

Меня удивило то, что Обезьян вдруг решил пообщаться с Карией. Особенно если вспомнить, как нелестно он отзывался о ней.

– Он рассказал, – продолжала дриада, – что ты слишком долго не пользовался Маркером. Это опасно, он никуда не делся, он хочет быть, и ради этого Маркер может выйти из-под твоего контроля.

Я сглотнул комок в горле и спросил:

– Что же мне делать?

– Ясно что! Нужно воспользоваться им! Я помню, ты говорил, что не можешь, но постарайся найти способ. Мне не хочется оказаться рядом со свихнувшимся Следом, над которым взяла верх его сила.

– Да, – сказал я, отпуская Карию. – Мне бы тоже этого не хотелось.

Едва её ноги коснулись пола, дриада залепила мне пощёчину.

– Не смей больше так делать! – рявкнула она. Кария потёрла шею и глубоко вздохнула. – Придурок. Я уж думала, что ты меня задушишь.

– Ничего особенного, – сказала Ева, скрестив руки. – Я, например, сегодня думала, что он меня застрелит.

Кария посмотрела на неё, потом перевела взгляд на меня и строгим тоном заявила, что она не будет варить обезболивающее, и я могу идти куда подальше со своими ушибами и растяжениями. После этого дриада ушла в комнату и уселась на диване, изображая, что ей ни до чего нет дела. Однако время от времени она поглядывала на нас с Евой и наклоняла голову, прислушиваясь к разговору. Как я понял по выражению лица Карии, в ближайшие час-два совершенно бесполезно было пытаться выудить из неё ещё хоть какую-то информацию.

– Я, наверное, сошла с ума, – устало проговорила Ева, потирая лоб. Она хотела сесть рядом с Карией, но дриада метнула на неё такой свирепый взгляд, что Ева попятилась и прижалась спиной к стене. – Согласилась поехать домой к незнакомому мужчине и теперь слушаю какие-то бредни. Зачем?

– Потому, наверное, что хотела что-то понять, – ответил я по пути на кухню. – О себе.

Снеговская молча наблюдала, как я достаю из холодильника остатки вчерашнего ужина и ставлю их на плиту. Потом она сказала:

– Ты говоришь, что я могу чувствовать эмоции других людей. Но какая от этого может быть польза?

– Например, ты сможешь чувствовать настроение собеседника и тонко манипулировать им, переводя разговор в нужное русло. Или…

Я хотел добавить ещё, но не стал, решив не давать Еве ложных надежд. Однако Кария сказала это за меня:

– А если у тебя хватит сил, то ты сможешь даже воздействовать на людей, заставляя их делать то, что тебе нужно.

– Но я не хочу никем манипулировать! – воскликнула Ева. – Я всего-то лишь хочу жить нормальной жизнью.

В ответ дриада только криво усмехнулась. Это означало: «Все так говорят, но только кому-то выпадает возможность влезть в чужие мозги, и вот уже целые толпы почти добровольно прут на смерть ради нелепой прихоти.»

– Значит, – пробормотала Снеговская, – я тоже маг?

Я мотнул головой.

– Не-а. Эмпатия – редкий дар, и не все маги имеют к нему способности. Но ирония в том, что он тем сильнее, чем ближе ты к человеку. Поэтому эмпаты занимают промежуточное положение между волшебниками и людьми.

– Ох, – вздохнула Ева. – Это сложно…

Я прекрасно понимал её. Я оказался в почти такой же ситуации шесть лет назад, когда оказалось, что кроме моего мира, где Вселенная существует по строгим законам, где всё поддаётся объяснению, где нет места магии, существуют и другие. Миры, где правят иные силы, где взглядом можно разжечь огонь, волей сдвинуть скалу, а неосторожно брошенным проклятием – убить.

Я был человеком, по чьей-то ошибке или непонятному умыслу получившим огромную силу. Опьянённый этой силой, я слишком поздно понял, что и в других мирах есть свои правила и ограничения. К тому времени я уже столько раз оступился, что ничего нельзя было исправить. Радужное, весёлое, простое волшебство вокруг меня лопнуло, как мыльный пузырь. Я не мог вернуться домой – родной мир недоступен для Следа Нарады. Я не мог остаться, потому что стал причиной катастрофы. Мне пришлось бежать, чтобы сохранить хотя бы то, что ещё оставалось.

– Виктор? – спросила Ева, подумав с минуту над чем-то. – Скажи, если магия существует, значит в мире есть и вампиры, оборотни, привидения… Так?

– Так.

Она обхватила плечи руками, будто ей вдруг стало холодно.

– Это жутковато.

– Если тебе станет легче, вампиров сейчас можно встретить только в некоторых областях Восточной Европы, в Китае и на границе США и Мексики, – сказал я, подойдя к дивану. – Из-за той химической дряни, которую мы называем едой, они не могут передавать свою заразу и стараниями многочисленных охотников потихоньку вымирают. Оборотни тоже встречаются редко и, как правило, сами стараются держаться подальше от людей. Тебе не их стоит бояться.

Ева подняла на меня глаза.

– А кого тогда?

– Тех, у кого есть мозги. Кто может перехитрить тебя и вырвать твоё сердце только для того, чтобы вызвать какого-нибудь джинна и потребовать у него кофе со сливками.

– Но… У меня ведь нету таких, особых, способностей…

– «Особые способности», как ты выразилась, здесь ни при чём, – я развернулся на пятках и прошёлся по комнате. – Где-то есть боги, после них идут ангелы, демоны и прочие полуэнергетические формы жизни. Далее следуют маги, за ними волшебники, и так далее, по убывающей. Но эта иерархия практически ничего не значит. Да, магам легче черпать энергию, а вот волшебники вынуждены пользоваться штуками вроде этой, – я взял из угла посох и показал его Еве. – Но хороший волшебник с какой-нибудь игрушечной волшебной палочкой запросто может заткнуть за пояс нескольких сильных магов. Сила не только в том, сколько энергии ты можешь перекачать, но ещё и в том, сколько у тебя знаний. И в том, как ты умеешь ими пользоваться.

– Так ты маг или волшебник?

– Ни то, ни другое. Кстати, не стоит забывать, что волшебник, собрав все свои силы в кулак, может сотворить заклинание и без артефактов. А маги, в свою очередь, любят эти самые артефакты использовать. Поэтому можно сказать, что различия между ними чисто условные.

Я вернулся на кухню. Следом за мной сиреневым облачком выскользнула из комнаты Кария. Подобравшись поближе, она приняла свою обычную форму.

– Прибереги свои фокусы на потом, – тихо сказал я. – Не стоит нервировать Еву ещё сильнее.

– Ох, не беспокойся, она не заметила, – шёпотом ответила Кария. – Что это, Виктор? Ни одной издёвки, ни одной колкой шутки в её адрес… Бедняжка… Девочка ведь подумает, что ты вдруг разом изменился. Мне много лет, Виктор. Я встречала таких как ты. Ты всего лишь допустил её в свой круг доверия. Почему? Из-за ладненькой фигурки? Ну, так и я, – дриада выставила бедро и провела по нему пальцем, – не хуже. Или, может, она тебе кого-то напоминает?

– Это не твоё дело, – резко ответил я. – Лучше скажи мне кое-что.

– Ах, ну да! – надулась Кария. – Что ещё от тебя можно было ожидать? Ты же во всех видишь выгоду. Ладно, чего ты хотел?

– Через какие предметы колдун может передавать Ремесло?

– Ну, обычно, это клубки и веники, мётлы… Но, в принципе, предмет может быть любым.

– И книгой тоже?

Кария усмехнулась.

– Конечно. Я же сказала, предмет может быть любым. Хотя я бы назвала это странным. Если б не знала о той записной книжке, которую ты припрятал. Неужели ты наконец догадался, что это?!

– Ты знала?! – удивлённо спросил я.

– Виктор, да от этой штуки тёмной магией разит как от помойки тухлятиной!

– Тогда почему ты всё это время молчала?

Дриада вдруг снова обратилась в сиреневое облачко. Перед тем, как исчезнуть в полу, она сказала:

– Я уже говорила тебе: не хочу оказаться рядом со свихнувшимся Следом.

На кухню выглянула Ева. Посмотрев по сторонам, она спросила:

– Всё нормально?

Некоторое я смотрел туда, где только что стояла Кария.

– Да. Давай ужинать.

Глава 18

Я неторопливо шагал по насквозь пропахшему лекарствами и бинтами больничному коридору, держа в руках по стаканчику кофе, а в зубах – сладкую булочку.

За окнами смеркалось, а мы проторчали здесь с самого утра. Мне пришлось наложить на один из больничных коридоров небольшое ментальное заклятие, чтобы не привлекать особого внимания персонала. Лишние вопросы или, ещё хуже, разговоры и слухи, могли сорвать всю операцию. Поэтому вот уже десять часов, как проходящие мимо врачи, медсестры, санитары, уборщики, пациенты и посетители почему-то здоровались со мной с особым благоговением или просто кивали в знак приветствия. Я понятия не имел, кем там им представлялся, но подозревал, что при наложении заклятия где-то здорово переборщил.

По расчетам, до окончания его действия оставалось ещё около получаса, после чего мы должны были созвониться с Олегом. Он дежурил в больнице на другом конце города, без малейшего, естественно, намёка на магию, так что ему приходилось сложнее. Вещий изображал, будто собирается устроиться там на какую-то должность, а на деле весь день слонялся по зданию. О том, что Ева там, он сказал только Икрамову. Так что если старый следователь что-то темнил и имел дела с Маларьей, делясь с ним информацией, то колдун или его помощники заявились бы к Олегу. Ещё пара людей, которых он счёл достаточно надёжными, устроили засаду в других местах. В противном случае… Это была, по мнению Вещего, самая слабая сторона моего плана.

Просто Олег не знал, что и он, и двое тех «надежных людей» также находились во власти иллюзии. Каждый из них был уверен, что именно он охраняет Снеговскую.

Кроме того, Маларья уже наверняка доложил своему хозяину, что все точки выхода в городе стали вдруг вести себя странно. Они стали крайне нестабильными, закрывались и открывались вновь, будто бы мерцая – Ка-Бхарат постарался на славу. У колдуна не оставалось иного выхода, кроме как искать самую стабильную точку. Конечно, он мог догадаться, что это ловушка, однако отступать было поздно, а малейший сбой в источнике энергии мог сорвать ему весь обряд. Он был загнан в угол.

Я остановился у окна, чтобы поставить один стаканчик на узкий подоконник и доесть булочку, уже почти насквозь прокушенную и грозившую вот-вот упасть на пол. Что-то промелькнуло у меня за спиной. Я тряхнул головой и напрягся, всматриваясь в отражение в тёмном окне. Пара человеческих силуэтов приблизились ко мне и снова пропали, передёрнувшись лёгкой дымкой.

Развернувшись на пятках, я, будто бы случайно, плеснул горячим кофе в пустоту. Злобное шипение сразу же привлекло внимание и заклятие на странных посетителях рассеялось как дым. Я увидел перед собой одного из гомункулов Маларьи, выглядящего горой мускулов по сравнению со своим спутником – невысоким, коротко стриженым мужчиной средних лет с бледной кожей и острыми, бегающими глазками. В профиль он был похож на ящера, высматривающего добычу. Мне сразу бросилась в глаза цепочка у него на шее. Если это был один из прихвостней колдуна, то на нём вполне могла быть надета «Надежда Царей». Ещё было заметно, что указательный палец его правой руки вытянут и из-за него выглядывает тонкая волшебная палочка, причём далеко не лучшего качества. Волшебник. Начинающий, скорее всего.

Будь у него что-то посерьёзней этой палочки, я бы ещё задумался над своими действиями, но что он мог сотворить такой ерундой?! Хотя уже минуту спустя я осознал: меня должно было насторожить как раз то, что ничего другого у него не было.

Едва гомункул и волшебник прошли мимо, я схватил цепочку на шее второго и изо всех сил дёрнул за неё. Звенья разошлись, что-то, звякнув, упало на пол. Волшебник схватился за шею и, резко обернувшись, отскочил в сторону. Он удивлённо пялился на меня, не сразу сообразив, в чём дело.

– Амулет! Подбери амулет, болван! – опомнившись, заорал он двинувшемуся на меня амбалу. Не хватало только, подумал я, чтобы на этот крик выглянула Ева.

Пока медлительный гомункул не подобрал «Надежду Царей», я изо всех сил пнул амулет в дальний угол. Что-то в его центре блеснуло бледно-синим цветом, когда он с металлическим звоном ударился о стену. Я заметил, что волшебник в этот момент сильно побледнел и вздрогнул. Гомункул замер, выбирая, видимо, между мной и амулетом. Несколько секунд мы все стояли, затаив дыхание, пока, наконец, хлопнувшая где-то дверь не нарушила это равновесие. Тотчас же волшебник бросился в сторону амулета. Я последовал за ним, и в пару прыжков преодолел это расстояние, лишь на какую-то долю секунды опередив его. Повалившись на пол, я схватил амулет и с разворота бросил его в противоположную стену. От удара синий камешек в амулете не то треснул, не то разбился, и из него повалил густой сизый дым. Волшебник побледнел ещё сильнее, от чего его кожа стала почти белой, и издал гортанный звук. Он откатился в угол, вскочил на ноги, крикнул: «Дурак!», и, несколько раз широко взмахнув волшебной палочкой, произнёс заклинание. На том месте, где он стоял, на полу появился светящийся красный круг из каких-то знаков, быстро движущихся против часовой стрелки. Гомункул выхватил колбу с защитным заклинанием и бросил её себе под ноги. Следуя их примеру, я схватился за свой медальон, активируя его.

Казалось, что в коридоре начался ураган. Сизое облако с воем кругами носилось по нему, сметая всё, что только оказывалось на его пути. Мимо меня несколько раз пролетел разбитый цветочный горшок. Оберег то и дело окутывал меня ярко-оранжевой сферой защитного поля, когда это облако подбиралось чересчур близко. Оказавшись возле стеклянных дверей на другом конце коридора, оно было покрутилось там, будто бы раздумывая, не вышибить ли и их, но потом снова начало дико выть и носиться из стороны в сторону.

– Слишком много магии, – бормотал я, отползая к дверям палаты, где ждала Ева. – Слишком много магии…

– Не выходи! – с истерическими нотками закричал волшебник. Я едва успел заметить движение палочки и пригнуться, как сноп искр накрепко припечатал уже приоткрытую дверь палаты.

– Оно не должно вырваться! – взвизгнул он, продолжая держать палочку наготове. – Нельзя допустить, чтобы оно в кого-нибудь вселилось!

Сказанное им меня сильно удивило. С чего бы волшебнику, работающему на колдуна, убивающего налево и направо, заботиться о других людях?

– Хочешь, чтобы оно вселилось в одного из нас? – с издёвкой спросил я.

– Уж лучше… так, – ответил он, его голос дрогнул. – Никто не выйдет отсюда!

– Вот и оставайся, – пробормотал я, вставая на ноги. Взявшись за защитный медальон, я активировал следующую ступень защиты.

Сначала мне показалось, что в помещении закончился воздух. Моё тело выгнулось вперёд, и лёгкие с хрипом втянули воздух. Их будто обожгло, я закашлялся и повалился на колени, но, придя немного в себя, поднялся и осмотрелся. Первым, что обращало на себя внимание, были десятки ярких фиолетовых огней, лениво плавающих по коридору; они были похожи на светлячков, залетевших в помещение и не сумевших отыскать выход.

– Что это? – пробормотал я, пытаясь поймать один из них. «Светлячок» прошёл сквозь руку и полетел дальше. Проследив за ним взглядом, я остановился на волшебнике.

Тот замер на месте с вытянутой рукой. Гомункул держал одну ногу задранной, собираясь сделать шаг по направлению к окну. Белые слова вокруг него продолжали двигаться, разве что слегка замедлились.

Повернув голову в другую сторону, я увидел несущееся на меня облако. Оно даже и не думало замедляться. Казалось, что для него времени вообще не существует. Я уже приготовился отпрыгнуть в сторону, но облако вдруг остановилось и повисло в полуметре от меня. В сизых клубах вспыхнули два синих глаза.

Какое-то время мы, не двигаясь, стояли друг напротив друга. Только светящиеся глаза в облаке покачивались, будто что-то внутри него поворачивалось, пытаясь получше рассмотреть меня. Я тоже наклонил голову набок и, подождав немного, проговорил:

– Так вот, значит, что ты такое.

Глаза облака замерли. Я затаил дыхание.

Передо мной стоял Адский Пёс. Или какая-то его разновидность – порода, если хотите.

Теперь становилось ясно, как работал амулет. Крафтер, сделавший его, заключил в камень Адского Пса – демоническое животное. Это его Лао называл «Душой Шакала». С одной стороны, это куда благоразумнее, чем заталкивать в камень полноценного демона, но и присутствие Адского Пса может здорово повлиять на психику владельца амулета. Человек, надевший его, заключал, подобно чернокнижнику, своего рода сделку: Пёс мог залечить его раны в считанные секунды, однако в случае смерти владельца «Надежды Царей» хищник получал полный контроль над его бренным телом. Быть может, в теле несчастного и оставались ещё какие-то воспоминания, но, уверен, вскоре они полностью выветривались. Он в прямом смысле становился ни живым, ни мёртвым.

Я представил, что могло случиться, если бы камень в амулете снайпера треснул, когда я бил по нему из напульсников. Такой вариант, кстати, был вполне вероятен. Адский Пёс, вырвавшийся на свободу посреди улицы, мог стать серьёзной проблемой. Вот почему те, кто собирает «Надежду Царей» живут отшельниками – так они избежать кучи жертв, если что-то вдруг пойдёт не так. Кучи жертв и толпы обезумевших зомби.

– Ты знаешь меня, – сказал я Псу. – Я знаю, кто ты.

Пёс фыркнул, выпустив пару тонких струй сизого дыма, и отвернулся. В следующий момент мой оберег отключил замедление времени, и оно продолжило свой ход. Фиолетовые огни разом погасли, оставшись где-то с другой стороны реальности.

Между тем, защита вокруг гомункула начала слабеть, отдельные её блоки рассыпались и таяли. Адский Пёс принялся кружить вокруг пытавшегося отбиться от него амбала.

– Надолго ещё хватит твоего барьера? – крикнул я волшебнику. Он оглядел уже начавший мерцать круг и отрицательно покачал головой. Вопрос теперь состоял в том, чья защита падёт раньше, а волшебник был единственным из нас, кто лишился мобильности и вдобавок был зажат в угол. Несколько секунд я, раздумывая, глядел на него. Если он окажется к Псу ближе, чем гомункул, то будет обречён.

Я принял решение.

Закрыв глаза, я попытался вспомнить забытые ощущения, оживить воспоминания, коснуться давно оставленного прошлого. По спине пробежали мурашки, тепло разлилось по телу, и я почувствовал лёгкую эйфорию от наполнившей меня энергии. Ощущение распространялось всё дальше, понемногу концентрируясь в области запястий. Когда я открыл глаза, правая рука была будто объята лёгким синим пламенем. Не теряя ни секунды, но стараясь не привлекать внимание Пса, я подошёл к волшебнику и коснулся красного круга на полу, восполняя его защитное заклинание. Круг тотчас вспыхнул ярче, а я поспешил скрыть Маркер, и размашистыми движениями, будто стряхивая воду, погасил пляшущие на руке сполохи.

Тот момент, когда Адский Пёс пробился сквозь защиту гомункула, я пропустил. Прежде мне никогда не доводилось наблюдать, как что-то вселяется в человека, и эта картина была жутковата даже для меня. Сизый дым втягивался в амбала через нос и рот, пока не заполнил его. Гомункул стоял, согнувшись пополам, и издавал такие звуки, будто его вот-вот стошнит.

– Им конец, – глухо произнёс волшебник.

Я кивнул, попутно отключая свой оберег. Адский Пёс зря выбрал здоровяка. Дело в том, что вселяющимся сущностям, как правило, необходимо первым делом поработить душу, а у гомункулов души нет. Они всего лишь биороботы, запрограммированные создавшим их алхимиком на определённые действия. У них нет ни воспоминаний, ни эмоций. Они не способны развиваться. Даже Лао был всего лишь качественной имитацией, нужной Маларье для одной единственной цели – направить меня в нужное русло.

Гомункул повалился на пол и начал кататься, разрывая на себе одежду, а когда ему это удалось, он попытался разорвать кожу на груди и животе. Внезапно амбал замер и секунду спустя рассыпался в прах, который тут же начал таять, подобно снегу, превращающемуся на солнце в мутную лужицу.

Волшебник убрал свой защитный барьер и посмотрел на меня.

– Я понятия не имею, что ты такое, но ты спас мне жизнь, – сказал он. – Спасибо, кем бы ты ни был.

Затем волшебник убрал палочку обратно в рукав, слегка кивнул мне, и ушёл.

– Да что это, вообще, было? – пробормотал я, всё ещё косясь в сторону разорванной одежды и исчезающего пятна на полу – всего, что осталось от здоровенного мужика.

Вернувшись к двери палаты, в которой ждала Ева, я открыл её, раздумывая над объяснением того, что только что произошло в коридоре…

Сильный удар оглушил меня, и я начал терять сознание. Отчаянно цепляясь за него, я смутно увидел Икрамова и ещё кого-то, державшего на руках оглушённую Снеговскую.

Проклятье! Неужели они пробрались внутрь в то время, пока я отвлёкся на Адского Пса?!

– Не сильно мы его? – поинтересовался Икрамов.

– Да что с ним станет? – усмехнулся Дон. – Пошли.

Следователь подошёл ко мне и наклонился, заглядывая в глаза. Я посмотрел в его и слегка улыбнулся.

– Это не ты, – вяло пробормотал я. – Ты не он…

– Кажется, я всё-таки перестарался. Скажу кому-нибудь, чтобы его осмотрели, – проговорил он, обращаясь к Маларье. Затем Икрамов снова повернулся ко мне и добавил: – Извини, Тесла. Так надо. Либо я доставлю её, и она останется жить, либо… Я не могу допустить жертв. Поэтому и ты не лезь. Так надо, – повторил он.

А после этого я окончательно отключился.

* * *

Сознание вернулось ко мне от резкого запаха нашатырного спирта, который совала мне под нос перепуганная молоденькая медсестра. Стоявший рядом с ней стоял пожилой врач сразу же посоветовал мне:

– Не двигайтесь, у вас может быть сотрясение и…

– Плевать, – отрезал я. – Дриада что-нибудь сварит.

Они переглянулись, подумав, видимо, а не лучше ли будет вызвать пару крепких санитаров со смирительной рубашкой. Я достал из кармана телефон и посмотрел на часы – прошло около получаса с того момента, как Маларья вырубил меня. Мысленно упрекнув медиков за то, что они так долго шли, я набрал номер Олега. Он долго не отвечал. Подозрительно долго. Наконец я услышал его усталый голос.

– Да, Тесла?

– Ева у них, – сказал я, пытаясь встать на ноги. Голова гудела и кружилась, так что подняться мне удалось только при помощи врача. – Ты был прав, у Икрамова дела с Маларьей.

– Значит… – неуверенно начал Вещий.

– Нет, – ответил я. – Это не он.

– И как же ты это определил?

– Да я с самого начала это знал.

Колдун скрывает лицо, меняет голос. Он всеми силами старается не выдать себя. Будь Икрамов этим колдуном, он не позволил бы себе попасться на такой мелочи, как распечатка телефоных звонков. Он не оставил бы номер Маларьи у себя на столе.

Нет. Он, наоборот, – подавал знак.

– Он помогает Дону, чтобы избежать жертв, – пояснил я. – Икрамов думает, будто так сможет сохранить Еве жизнь.

Олег немного помолчал и спросил:

– Тебе удалось взять кого-нибудь из их помощников?

– Нет. Один мёртв, другой ушёл.

– Чёрт! – выругался Вещий. – Ко мне тоже заглянул один из тех охранников, которых мы встретили в клубе. Мне удалось его скрутить, но он сломал наручники и… А, чёрт! Осторожнее!

– Что там у тебя? – поинтересовался я.

– Этот ублюдок сломал мне руку и сбежал.

Вещему явно везло на травмы. Я ещё немного послушал его пререкания с теми, кто накладывал ему гипс, и сказал:

– Олег, я иду за ней. Я иду за Евой.

– Ты знаешь, где их искать? – спросил он.

– Да. Ты со мной?

Он утвердительно промычал в ответ.

– Хорошо, – согласился я. – Ты найдешь меня в аэропорту «Ташкент-Южный».

– Там? – удивился Олег.

– Где-то на взлётной полосе.

Я не стал слушать остальные его вопросы и, отключив телефон, поплёлся к выходу.

Моя машина была припаркована на достаточном расстоянии от больницы, чтобы не засветиться лишний раз. Я доковылял до неё и остановился, всматриваясь в темноту вокруг себя. Наконец откуда-то сверху упало несколько летучих мышей Ка-Бхарата. Они пролетели мимо, описали несколько широких кругов, песле чего вернулись и устроились на нерабочем фонаре, повиснув вниз головами.

– Передайте, что мы начинаем, – проговорил я.

Цвиркнув, мыши сорвались с фонаря и исчезли в наступавшей ночи.

Глава 19

Я понятия не имел, с кем и чем ещё мог столкнуться, и потому не мог точно сказать, насколько сильными окажутся наши противники. Только в одном я был полностью уверен: Маларья тоже будет там. Мне пришлось собирать всё, что могло понадобиться. Первым делом я перезарядил Номада; очень важно, чтобы магазин был полон – это могло спасти мне жизнь. Также в снаряжение вошёл элементаристский посох, который я заткнул сзади за ремень, и он хоть и стеснял движения, но в какой-то момент тоже мог на многое сгодиться. Затем я надел усиленные перчатки и кинул в карман плаща колбу с защитным заклинанием. Я старательно заправил плотные джинсы в сапоги – привычка, появившаяся у меня после того, как один зловредный полтергейст создал иллюзию полчищ насекомых, залезающих ко мне в штанины. И хотя это был всего-навсего морок, повторять подобный опыт не хотелось, а даже простой «деревенский» колдун способен вызвать уже не иллюзию, а самых что ни на есть настоящих тварей.

По моим расчетам, вокруг колдуна уже не должно было оставаться много помощников. Ведь, помимо всего прочего, он наверняка захочет исключить любую вероятность того, что кто-то дотронется до заветного предмета раньше него, забрав всё Ремесло себе. Пожалуй, он попытается провести ритуал либо самостоятельно, либо с помощью гомункулов Маларьи – без души, которую можно было бы отдать в залог, колдуном не стать. Черти для этой цели вряд ли подходили – слишком уж велико их желание причинить кому-нибудь вред – они по глупости могли сорвать обряд.

Икрамов надеется спасти Еву. Но если колдун хочет не только гарантированно получить Ремесло, но и сохранить полную анонимность, то он не оставит в живых ни Снеговскую, ни Икрамова.

Сопоставляя в голове всё, что происходило в последние дни, и я постепенно понимал, кто может за всем этим стоять.

Кто пришёл ко мне и попросил «помощи»? Тщеславие затуманило разум, и я не почувствовал неладное. Виктор Тесла ведь не настолько известная персона, чтобы кто-то мог меня рекомендовать. Если подумать, то мало кому пришло бы в голову рекомендовать засранца вроде меня. И для чего! Помочь разобраться в странных знаках? Нет, всё было гораздо проще: бесы, служащие своему хозяину, видели, кто прихватил с собой из бара одну, казалось бы, незначительную вещицу. Они же доложили об этом Маларье, который, возможно, всего лишь использовал колдуна, чтобы найти меня.

Кто всё время присутствовал при расследовании и знал практически каждый наш шаг? Кто «успел» уйти за минуту до того, как на нас с Вещим попытались наложить проклятие?

Все зацепки наконец заняли нужные положения, выстроившись в правильном порядке, и ленточки-связи стянулись в одну точку.

Ниязов.

Я не мог понять только одного: зачем участковому понадобилось становиться колдуном? Он не производил впечатления человека, жаждущего власти. Понимает ли он, что не справится с такой силищей; а если понимает, то почему старается заполучить её?

– Виктор, – тихо позвала Кария, отрывая меня от раздумий. – Я сварила немного зелья… Оно слабее предыдущих, так что не заблокирует боль, а только притупит её. Действует постепенно, поэтому лучше пей сейчас. Хватит на полчаса, от силы час.

– Спасибо, – пробормотал я и залпом выпил мутноватую буро-зелёную, обжигающую внутренности жидкость. На вкус зелье было таким, как будто оно закисло, протухло и заплесневело разом ещё с месяц назад.

– Не боишься, что это был яд? – с сарказмом спросила Кария.

– Будем считать, что ты попала в мой круг доверия, – ответил я, борясь с приступом тошноты. – Кари, что это за гадость?

Дриада пожала плечами.

– Тухлое яйцо, полынь, имбирь, пара тараканов, немного крысиной шерсти, ещё кое-какие травы, мой плевок…

– Плевок?!

– Извини, не сдержалась.

Я выругался и вышел на веранду. Там надел кольца – те, что с рубином и янтарём. Второе я активировал сразу. Слабое жёлто-оранжевое сияние обволокло меня и вокруг сразу стало теплее. Я многое учёл, и не хотел, чтобы в мои планы вмешивался холод октябрьской ночи. К тому же, эффект от рубинового будет в разы сильнее, если меня не знобит от холода.

– Ты понимаешь, на что идёшь? – обеспокоенно спросила Кария.

– Меня там будут ждать. Чёртов демон! Заморочил меня своими играми.

– О чём это ты?

– Маларья. Он ведёт двойную игру. Он пытается и прикончить меня, и одновременно с этим что-то сказать, но делает всё в какой-то извращённой форме.

Она выгнула бровь.

– Почему бы ему просто не сказать напрямую, чего он от тебя хочет?

– Контракт, Кари. Контракт, – пояснил я. – Согласно условиям заключённого с колдуном контракта, он не может причинить вред своему хозяину ни напрямую, ни косвенно. Дон говорил мне, что сам приложил руку к созданию этого пункта. Единственное условие, при котором такой контракт разрывается – смерть одной из сторон.

– Но ты, конечно, что-то уже придумал, – сказала Кария, искоса хитро взглянув на меня.

Я задумался на несколько секунд и ответил:

– Что-нибудь обязательно придумаю.

В последнюю очередь я зашёл в ванную и достал из тайника записную книжку. Кто бы мог подумать, что в ней содержится Ремесло – тайное знание!

– Я надеялась, что ты не будешь брать её, – проговорила дриада.

Я поднял на неё взгляд, но ничего не сказал. Она подошла и положила руку мне на плечо.

– Виктор, не надо.

– Надо, – возразил я, убрав её руку. – Отступать слишком поздно.

– Как ты собираешься добраться на место? – сменила тему Кария, следуя за мной в зал.

– Доганьеры не пустят меня с оружием на взлётную полосу. Значит, придётся идти в обход них – телепортироваться.

– Тогда следует узнать координаты, начертить портал…

– У меня нет на это времени.

Кария поперхнулась.

– Ты… Ты собрался прыгать?!

– Именно так, – ответил я.

– Ты дурак? Убиться хочешь?! – крикнула мне в спину дриада.

Я замер и медленно повернулся к ней. Ответ оказался прост, я даже почувствовал досаду от того, что не додумался до этого раньше.

– Точно, – сказал я. – Вот в чём дело. Вот что ему нужно!

– Что ты там бормочешь? – осторожно спросила Кария. – Я не понимаю.

– Да как это не понимаешь?! – я схватил её за плечи и сильно встряхнул. – Это же так просто! На Маларье куча контрактов, некоторые из них ему невыгодны. Он хочет, чтобы его убили!

– Демон-суицидник?

– Да нет же! Слушай: это освободит его от части контрактов. В том числе и от тех, которые мешают ему что-то мне сказать!

– То есть, если я правильно поняла, ты сначала убьёшь его, а затем… оживишь?

– В точку!

Кария посмотрела по сторонам.

– Знаешь, Тесла, у тебя взгляд совсем безумный.

– О, правда? – удивлённо спросил я, отпуская её. – Ладно, пора.

Дриаде потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя, после чего она продолжила убеждать меня отказаться от безумной идеи с телепортацией.

– Это не просто очень опасно, – твердила она, следуя за мной по пятам, – для такого способа требуется очень много энергии. Скажи мне, Виктор, как ты собираешься её взять, не пользуясь своей…

Кто-то громко и настойчиво позвонил в дверь. Мы с Карией переглянулись. Я приложил палец к губам. Дриада кивнула и юркнула в шкаф. Сняв Номада с предохранителя, я подкрался ко входной двери и прислушался. С другой стороны не доносилось никаких звуков. В первые секунды у меня в голове пронеслись живописные картинки с толпой наёмных убийц, подосланных Маларьей или колдуном. Но потом я подумал, что если Дон действительно хочет быть убитым, он ни за что не допустит такого. Однако немного осторожности ещё никому не мешало. Приоткрыв дверь, я сразу же выставил перед собой пистолет, направляя его туда, где, по идее, должна была находиться голова незваного гостя.

Мужчина в лёгкой тёмной куртке с накинутым на голову капюшоном сперва опешил от такого приёма и громко выругался. Затем он поднял руки, держа их ладонями ко мне, и медленно сделал шаг назад. Некоторое время мы стояли так, ожидая друг от друга каких-нибудь действий. Я слегка наклонил голову и попытался заглянуть под капюшон.

– Ты спас мне жизнь, – проговорил наконец мужчина, и я узнал в нём волшебника, который был в госпитале. – Я не хочу оставаться в долгу.

– Как ты меня нашел? – спросил я.

– Мы давно о тебе знали. Босс не разрешал вмешиваться.

– Ага. Снайпер, который стоя на воздухе, расстреливал людей и целился в меня, ни во что не вмешивался, так?

– Ты был опасен, Тесла, – ответил он.

– А сейчас?

– Сейчас я вне игры. Мне надо скрыться – он не оставит меня в живых, – волшебник тяжело и часто дышал, облачка пара вырывались из-под капюшона. Он будто долго бежал от кого-то. – Дам тебе совет. Надеюсь, он поможет.

Я опустил пистолет.

– О чём ты?

– Демон поставит вокруг места проведения обряда барьер. Не пытайся пройти с наскока, это может плохо закончиться. И… у демона есть меч. Он не совсем обычный. Камни в нём…

– Делают меч огненным, – закончил я. – Знаю.

– С другой стороны ещё камни, – продолжил волшебник. – Они делают его быстрым, очень быстрым. Я видел один раз, как это действует, и не хотел бы оказаться на его пути.

Он начинал заметно нервничать, его руки сильно дрожали. Приподнял рукав своей куртки, волшебник посмотрел на какой-то браслет.

– Здесь становится небезопасно, что-то сползается, – сказал он, беспокойно оглядываясь по сторонам. – Мне пора идти. И… удачи.

Он сделал ещё несколько шагов назад и побежал прочь. Проводив его взглядом, я закрыл дверь.

Если волшебник говорил правду, то дело было дрянь. В клубе Маларьи мне удалось увернуться от его лап лишь благодаря тому, что я был готов к нападению. Но если он станет ещё быстрее, у меня практически не будет шансов. «Практически» – потому что защитный медальон, с помощью которого я мог замедлить время, будет очень полезен. Однако вероятность того, что он позволит соревноваться с высшим демоном, была очень мала.

Собравшись с мыслями, я прогнал все сомнения и вернулся в зал. Там меня уже ждала Кария. Она сидела на столе, закинув ногу на ногу.

– Кто-то знакомый? – с интересом спросила она.

Я пожал плечами.

– Вроде того.

– Он тебя не переубедил, да? Жаль, – дриада поболтала ногами в воздухе и спрыгнула со стола. – Ты так и не ответил мне, откуда собираешься взять энергию для прыжка.

– Я её позаимствую.

– Позаимствуешь?…

Кария замолчала, наблюдая, как я отодвигаю стол с середины комнаты. Оттащив его к стене, я откинул тяжёлый палас и открыл огромную печать, нарисованную на полу белой краской. Эта маленькая точка выхода была ещё одной, которую Обезьян по моей просьбе оставил открытой. Взяв на кухне нож, я встал посреди печати и ткнул остриём себе в палец. Когда на месте пореза выступили алые капли, я дотронулся рукой до печати, оставляя на ней свою кровь.

У меня под ногами будто включился огромный вентилятор. Полы плаща взметнулись вверх так, что я едва не запутался в одежде. Несколько книг, лежавших на краю стола, подлетели к потолку, размахивая страницами как крыльями, и, сделав неуклюжий круг под потолком, упали где-то позади меня. Люстра здорово качнулась, но выдержала. Кария с визгом отскочила в сторону, прикрывая лицо рукой.

Эта точка слишком долго оставалась запечатанной. Должно было бы пройти ещё несколько часов, прежде чем поток энергии стабилизируется, но этих часов у нас не было. Ни у меня, ни у Евы, ни у Икрамова. Я быстро активировал свой оберег – мало ли, куда меня могло перенести – и крикнул Карии, стараясь перекричать шум ветра:

– Когда моя кровь свернётся, точка снова заблокируется! Последи за печатью до тех пор! Волшебник был прав, в городе сейчас туговато с магией, так что сюда могут сползтись какие-нибудь сущности!

Дриада кивнула.

– Ну, поехали… – прошептал я.

И прыгнул. Прямо на взлётную полосу.

Глава 20

Телепортация не относится к тем приёмам, которые можно назвать эффектными в плане зрелищности. Дрожь воздуха вокруг меня, вызванная искажением пространства, была совершенно незаметна в урагане посреди пробудившейся точки выхода. Я буквально чувствовал, как магия проходит сквозь тело, наполняя его бушующей первозданной энергией. Я вбирал её в себя, позволял растечься по венам, биться с кровью в сердце, затуманить разум. Маги и волшебники – а последние особенно – часто прибегают к подобным «подзарядкам» и, по негласной статистике, шестая часть их оказывается неспособна пересилить магию, растворяясь в ней, становясь её частью. Я считал, что поступаю разумно, используя не полноценную точку выхода, а лишь её относительно слабое ответвление, но даже так приходилось прикладывать некоторые усилия, чтобы оставаться в реальности.

Что же касается ощущений при перемещении, то вся «эффектность» сосредоточена в них. Мне показалось, будто я за долю секунды разогнался до первой-второй космической скорости и так же резко остановился. В глазах потемнело, а некоторые внутренние органы ощущались так, словно они решили устроить бурную вечеринку, и теперь печень проснулась в туалете в окружении воздушных шариков и клюшек для гольфа, селезёнка кричит откуда-то, чтобы с неё сняли чучело оленя, сердце и правое лёгкое обнаруживают на себе одежду пожарных, которые лежат связанными в углу, и каждый из них думает: «Силы небесные! Да как до такого дошло?!»

Отвыкший от прыжков, я упал на колени и закашлялся, борясь с приступом тошноты. Однако даже это положение показалось слишком неустойчивым и мне пришлось лечь на спину и закрыть лицо руками. Когда мир вокруг перестал бешено вращаться и ко мне вернулось осознание того, что земля на самом деле находится внизу, а небо вверху, а не наоборот, я убрал руки от лица и медленно открыл глаза.

Небо и впрямь было сверху. Почти зимнее, густое и неподвижное, бледно-лиловое. Оно было повсюду, раскинулось, окружило меня. Снежинки появлялись из ниоткуда и падали, кружась, на лицо, ощущаясь на коже как лёгкие прикосновения маленьких ледяных иголочек. Кольцо, которое должно было согревать меня, вероятно, отключилось во время резкой телепортации. Я медленно поднял руки и постучал костяшкой указательного пальца по янтарю. Тёплое оранжевое сияние вновь окутало меня, снежинки перестали падать на лицо – они таяли за несколько сантиметров до кожи и оседали на ней мелкими капельками воды. В тот момент, когда казалось, что можно бы ещё долго лежать так, не двигаясь, не вспоминая о проблемах, зазвонил мобильник.

– Чего тебе надо? – вяло спросил я, с трудом поднимаясь и усаживаясь, скрестив под собой ноги.

– Тесла, ты где? – спросил Олег.

– Я мог бы продолжить отвечать вопросом на вопрос, но…

– Если ты в аэропорту, мой тебе совет: сваливай оттуда как можно скорее.

– Что так? – поинтересовался я всё тем же ленивым тоном. – Нанесёшь ядерный удар?

– Заткнись и слушай, – рявкнул он, – через десять-пятнадцать минут там будут «маски-шоу», ясно?! И тогда мне будет плевать, там ты или нет! Икрамов не отвечает на звонки. Если с ним что-то случилось, я его подыхать не брошу. Вот в чём наша с тобой разница, Тесла!

Я многозначительно хмыкнул.

– Всё сказал? У меня здесь свой интерес, так что я останусь на столько, на сколько сочту нужным.

– Катись к чёрту! – прошипел Вещий.

Я убрал телефон во внутренний карман, встал и, осмотревшись, сказал:

– Уже прикатился.

Мне здорово повезло, что защитный медальон не отключился так же, как кольцо, иначе я вряд ли прожил бы дольше нескольких секунд. Защитное поле то и дело вспыхивало, отражая атаки десятков чертей, нападавших со всех сторон. Оно с успехом справлялось со своей задачей, но, проклятье! их было слишком много! В итоге они могли использовать своё количественное преимущество, чтобы грубым подбором найти брешь или хотя бы слабое место в защите. Я достал пистолет, снял его с предохранителя и крикнул:

– Отступитесь! Я не хочу стрелять по вам, но если вы не остановитесь…

Они, казалось, не слышали меня.

Я замер, всматриваясь в белесую пелену. Где-то в её глубине, а может быть и за ней, слабо светились огни аэропорта. Что-то едва заметное, почти прозрачное, металось в густом тумане вокруг. Черти, если захотят, могут запросто стать невидимыми человеческому глазу, и мне следовало бы подумать об этом и сварить ещё какого-нибудь зелья, чтобы различать их. Сейчас же, мне не оставалось ничего, кроме как стрелять наугад в надежде на то, что они хотя бы испугаются и разбегутся.

Несколько раз я нажал на спусковой крючок. Пистолет грянул как самая настоящая пушка, и следовало бы ожидать соответствующей отдачи, способной вывихнуть суставы. Но он не был собран людьми, и его детали были сделаны не из обычных материалов. Зачарованная, накачанная магией, и ею же питающаяся тёмная сталь при каждом выстреле лишь слегка вздрагивала в руке. Обычные пули не причинили бы потусторонним существам никакого вреда, но заряженные магией они становились поистине грозным оружием. Видимо, одна из них задела какого-то не успевшего увернуться чёрта – он завизжал и стал чуть менее прозрачным. Я успел заметить существо высотой чуть меньше метра, покрытое клочьями иссиня-чёрной шерсти, после чего оно, истошно визжа и катаясь по земле, растаяло, превратившись в пар.

На несколько секунд всё вокруг затихло, но затем нападки начались с удвоенной силой. Я стрелял снова, и снова, и снова, пока не разрядил почти всю обойму. Однако после первого выстрела черти стали осторожнее, и легко уворачивались от пуль, хохоча и дразнясь.

– Раздражает, не правда ли? – раздался голос у меня за спиной. Обернувшись, я увидел Маларью, спокойно стоявшего посреди всей этой своры. Он лишь изредка отпихивал ногой налетавших на него чертенят и осыпал их беззлобными проклятиями.

– Надо сказать, что их старшие собратья оказались куда выше в своём развитии, сумев побороть свою зловредность, – продолжал он. – К сожалению, эти всё ещё находятся в первобытном состоянии, поэтому колдунам так легко ими управлять. Кыш!

Нечисть бросилась во все стороны, и уже через секунду-две мы с Маларьей остались наедине.

– Итак, – сказал он, – ты пришёл померяться силами или снова собираешься выкинуть какую-то штуку?

– И то, и другое, – спокойно ответил я.

Дон усмехнулся.

– Ты же не думаешь, что сможешь побить меня с помощью этих детских игрушек? Нет, я не верю, что ты настолько глуп.

– Не стоит меня недооценивать, Дон. Нет в мире глупости, до которой я бы не додумался.

– Мне это нравится, – оскалился демон. – Давай начнём!

Маларья поднял правую руку, вытянув её горизонтально над землёй и растопырил пальцы. В тот момент, когда он начал сжимать их в кулак, в воздухе блеснуло что-то белое, и через мгновение в руке Дона уже был фламберг со змеёй.

Это не очень хорошо, подумал я. Я только раз в жизни видел призываемое оружие, и до сих пор слабо понимаю, как выжил после встречи с ним. Наличие такого у Маларьи означало, что он может в любой момент метнуть в меня этим мечом, не боясь остаться безоружным – одна короткая команда или едва заметное движение, и меч снова окажется у него в руке.

Он готовился к встрече со мной.

Я начал потихоньку сосредотачиваться на кольце с рубином, готовясь в любую секунду уклониться от удара. Маларья выставил меч перед собой и медленно обходил меня по кругу. Я тоже двигался, стараясь не сокращать дистанцию между нами. Мы были как ковбои из старых фильмов про Дикий Запад, которые вот-вот выхватят револьверы и пристрелят друг друга. Не хватало только деревянных домишек вокруг, жаркого полудня и шаров перекати-поле, гонимых жарким ветром по обезлюдевшим улицам.

Маларья рванул вперёд. Поняв, что это сигнал к действию, я отскочил в сторону и метнул в спину пронёсшегося мимо демона огненный шар. Продолжая буквально скользить по земле, Дон развернулся на сто восемьдесят градусов и рассёк огонь мечом. Бессмысленно, ведь пламя всё равно добралось до него, хоть и не причинило никакого вреда, разве что небольшие неудобства. Мысль, что Маларья и не пытался отмахнуться от огня, пришла мне в голову в тот момент, когда я заметил, что Дон продолжает поворачиваться. Вращаясь с удивительной, смертоносной грацией, демон двинулся в мою сторону и, если бы я дважды не отпрыгнул назад, определённо достал бы меня.

Моя защита – то, на что я надеялся больше всего – не срабатывала! Меч Маларьи просто проходил сквозь неё, будто медальон и не работал вовсе. Я с ужасом схватился за него, но обнаружил, что заклинания светились, как и должны были, просто Дон оказался сильнее защитного поля.

Тем временем он завершил серию атак и замер, присев на одно колено, держа меч на отлёте. Демон шумно выдохнул и поднял на меня взгляд.

– Я же сказал, – проговорил он, – что тебе не одолеть меня такой ерундой.

Ничего не ответив, я осторожно отступил на достаточное расстояние, чтобы он не мог сразу дотянуться до меня клинком. Дождавшись, когда Маларья выпрямится в полный рост, я поднял пистолет и дважды выстрелил, целясь ему в корпус. Дон только сделал одно короткое движение мечом, отразив сразу две пули. Держа фламберг двумя руками, он направил его остриём к земле, готовясь снова повторить этот трюк.

– Я раскусил твой план, но как же тебя убивать, если ты сопротивляешься? – спросил я, понемногу увеличивая расстояние между нами.

– Ты даже не пытаешься, – ответил Дон.

– А что я сейчас, по-твоему, делаю?! – возмущённо протянул я.

– Боишься ударить.

С этими словами он опять бросился в атаку, в движении поднимая меч по диагонали. Едва не достав меня, он опустил меч вертикально вниз и вогнал клинок на несколько сантиметров в землю на том самом месте, где я стоял секундой раньше. В этот момент голова демона оказалась незащищённой, и я воспользовался этим шансом, выпустив в него ещё пулю. Дон увернулся, и выстрел лишь слегка задел его. На щеке демона проявилась тонкая полоска крови.

– Ха, почти попал! – усмехнулся он. – Но ты всё ещё не хочешь драться по-настоящему. Если уж решил бить противника, то бей.

Маларья провёл тыльной стороной ладони по щеке, стирая кровь, и я с ужасом обнаружил, что у него на лице не осталось даже шрама. Обычно демонам требуется несколько минут на полное заживление ран, но у Дона, похоже, имелись выдающиеся способности к регенерации. С такими способностями он, пересекая границы миров, мог восстановиться достаточно быстро, а это значит, что всё, рассказанное им о спасении от рук фанатиков и о службе колдуну в благодарность за спасение правда в ещё меньшей степени, чем следовало бы ожидать. Он просто играл, чтобы незаметно подобраться ко мне.

– Знаешь, – сказал я, – человеческая медицина отдала бы всё, что угодно за изучение твоей крови.

Дон усмехнулся.

– Люди пролили бы галлоны крови за одну пробирку.

– Нет. Думаю, они бы просто убивали друг друга до тех пор, пока не окажется, что лечить больше некого.

– Пожалуй, ты прав. Но мы, кажется, собирались устроить весёлую драку. Ты что же, хочешь, чтобы я умер от скуки? – поинтересовался Дон с отрешённым видом.

– Не дождёшься! – фыркнул я, выпуская в него подготовленный огненный шар и сразу же, не давая ему опомниться, добавив: – Effrego!

Последнее заклинание, достигнув Дона, с силой встряхнуло его изнутри. Он едва повалился на спину, но удержался на ногах и, придя в себя, рванул вперёд, поднимая меч. Раз за разом он взмахивал им, пытаясь рассечь меня одним ударом. Но я не стал отступать назад, решив попробовать другую тактику.

Схватившись за защитный медальон, я замедлил время. И снова оказался среди плывущих мимо цветных огней. Здесь их было гораздо больше, чем в больничном коридоре, они были разных цветов и плыли с различной скоростью – какие-то медленнее, какие-то быстрее, а некоторые и вовсе носились как сумасшедшие. И, надо сказать, они здорово мне мешали. Разглядеть что-то среди этой сияющей феерии было не просто сложно, а практически невозможно – меня будто запихнули внутрь фейерверка в тот самый момент, когда он разлетелся на разноцветные искры.

Я попытался обойти кругом место, где должен был стоять демон. Достигнув той точки, откуда можно было нанести ему удар в спину, я остановился и, подняв пистолет, опрометчиво шагнул вперёд.

И чуть было не налетел на острие меча.

– Сюрпри-из! – протянул Дон. – Не ждал, да?

Я не успел отпрянуть назад, когда он попытался ударить меня по ногам. Я подпрыгнул, но Дон сделал полный разворот и, взяв фламберг второй рукой, с силой полоснул меня остриём клинка по груди. Защитный медальон соскользнул с порванной цепочки, кожа плаща и ткань одежды расползлись, и я увидел на себе кровь. Свою кровь.

Этот ублюдок всё-таки достал меня!

– Тебе не говорили, что опасно замедлять время? – спросил Дон. – Все живут в своём темпе, а ты – тик-так – изнашиваешь себя быстрее. Глупо. Есть более эффективные способы, – он замер на месте, присматриваясь ко мне. – Интересно. Какое странное зелье. Оно тёмное, как болото, но яркое и тёплое как солнце. Обезболивающее, так? Не могу понять, что там за ингридиент…

– Это плевок, – прохрипел я, направляя на него пистолет.

– Брось, – усмехнулся Дон. – Пусто! Сколько там может быть – в обойме? Десять? Двадцать?

– Там припрятано кое-что, – ответил я. – Моя любимая – двадцать первая. Горячая штучка.

Я выстрелил.

Выгравированные на стволе пистолета узоры вспыхнули жёлто-оранжевым светом и грянул такой выстрел, будто рядом взорвался целый склад снарядов. Поток огня вырвался из дула, сметая всё на своём пути, отдача дёрнула мою руку вверх и в сторону, едва не вывихнув плечо, мне пришлось сделать несколько шагов назад, чтобы не потерять равновесие. Наступила звенящая тишина.

Дон выстоял. Некоторое время мы с ним смотрели друг на друга, а затем опустили взгляды на меч. Хоть ему и удалось отбить эту пулю, Дон был серъёзно ранен в левую руку. И он повредил клинок – по одной стороне меча тянулась длинная выбоина, оставленная пулей, а часть символов, выгравированных на клинке, оказалась просто стёрта. Впервые за всё время я увидел на лице Маларьи такое удивление.

– Что за?… – недоумённо выдохнул он, поднимая глаза на меня. – Кто сделал тебе этот пистолет?

Я не ответил. Вообще-то, я надеялся убить его этим выстрелом. Теперь, когда других вариантов не оставалось, изворачиваться было бессмысленно.

– Ты заплатишь за это! – прорычал Маларья. Его движения стали быстрыми, и размытыми, но демон не атаковал. Вместо этого он начертил одной рукой в воздухе какой-то замысловатый иероглиф и с выражением и силой в голосе произнёс: – Печать связывания Сэйгё тринадцатого уровня!

Я ещё успел подумать, что тринадцатый уровень – это плохо.

Печати связывания представляют собой магический аналог сети или цепей, которые используются для временного обездвиживания всевозможных объектов: от замысловатой причёски до инженерных сооружений – в зависимости от порядкового номера печати. Известных и хорошо изученных магами печатей всего десять, но, по слухам, существует ещё несколько тайных, запретных Печатей связывания.

И мне представился шанс опробовать на себе одну из таких.

Нарисованный Доном иероглиф материализовался в какую-то чёрную массу, которая налетела на меня и, облепив, сбила с ног. Эта дрянь воняла тухлятиной и, казалось, была непомерно тяжёлой. Я попытался пошевелиться, но чёрная масса только сжалась ещё сильнее и начала пульсировать, от чего возникло ощущение, будто в тело вонзаются сотни раскалённых игл. «Если мне так хреново с зельем Карии, – подумал я, – то каково должно быть тому, кто его не пил?»

Маларья подошёл и встал рядом, оперевшись на меч так, чтобы я хорошо его видел. Символы на клинке постепенно восстанавливались – похоже было, что распылённая сталь просто собиралась на прежнем месте. Даже с моего ракурса это выглядело… ух, это выглядело круто!

– Этот меч перенимает способности своего владельца, – не торопясь проговорил Дон. – Ты бы сломал его, будь на моём месте кто-нибудь другой. Нет, не пытайся вырваться, у тебя ничего не выйдет. Печать тринадцатого уровня содержит в себе чёрную магию. Смекаешь?

Тёмная и чёрная магия – не одно и то же. Как и светлая с белой. С тёмной и светлой всё просто: это всего лишь разновидности энергии, одна из которых направлена на разрушение, а другая – на созидание. Они исполняют поставленные задачи, не задумываясь о своём месте в этом мире. Но чёрная и белая магии – нечто иное. Это почти самостоятельные энергетические сущности, они уже обладают некоторым интеллектом и даже способны оценивать свои действия. Причём белая магия не менее опасна, чем чёрная. Это просто две сумасшедших штуки, которые можно попытаться использовать, но которыми нельзя управлять. С ними никогда нельзя быть точно уверенным, что всё пойдёт по плану.

– Когда ты пытаешься высвободиться, она пьёт твою кровь. Не будешь сильно барахтаться – печать не выпьет всё сразу, – Маларья ухмыльнулся и наклонился ко мне. – А знаешь, чей у меня меч?

– О-ох, – процедил я сквозь зубы. – Избавь меня от своего хвастовства.

– Тебе это будет интересно, – продолжал Дон. – У неё тёмные волосы, светлая кожа, фиалковые искорки а глазах…

У меня внутри всё похолодело.

– Что? – спросил я. – Ты…

– Я взял этот меч из её рук. И убью им тебя – какая ирония! Ты не находишь? Ах, это было уже так давно… по человеческим меркам, естественно, – его голос похолодел и стал глухим и отстранённым. – А ты, Тесла, в это время прохлаждался здесь, бросив их всех.

Я зажмурился и пробормотал ругательство, пытаясь не слушать то, что нашёптывал демон. Этого просто не могло быть. Не могло. Нет, только не так!

И за это я был готов убить его.

У меня всё ещё оставалась колба с защитным барьером от магии, но она не могла помочь мне избавиться от действия Печати – та просто оказалась бы внутри, вот и всё. Кроме того, нужно было избавиться от Маларьи. Я видел лишь один способ сделать всё это, и после слов демона мне уже не стоило больших трудов убедить себя, что это как раз тот самый крайний случай, когда можно шагнуть в пропасть.

После активации защитного барьера у меня в распоряжении будет всего десять-пятнадцать минут. Этого вполне должно было хватить.

Нащупав в кармане плаща стеклянную колбу, я раздавил её.

Глава 21

Как только заклинания окутали меня белым облаком, я позволил Маркеру смешаться с кровью, абсолютно не сдерживая её. Воздух зазвенел и закружился, пыль и снежинки носились вокруг меня, и я ощущал себя как в центре торнадо, где, несмотря на разрушения со всех сторон, тихо и солнечно.

Туман со снежной бурей исчезли. Мне открылись разноцветные звёзды в чернильном небе, сизые силуэты чертей, скачущих вокруг, красная аура Дона и глубокая чернота, крепко вцепившуюся в меня. Мир вокруг превратился в безумный акварельный рисунок человека, который вместо точных форм видел только яркие пятна.

Вонючая чёрная дрянь попыталась снова сдавить мне грудь, но вдруг вздрогнула и ослабила хватку, став заметно легче. Я встал, покачиваясь, и повернулся к Дону, который заметил, что что-то не так, и одним движением переместился в сторону.

Видение аур закрылось, и туман снова стал скрывать всё вокруг. Ветер продолжал кружить, хотя и заметно ослаб.

– От-ва-ли от меня! – рявкнул я, сбрасывая прилепившуюся массу. Она попыталась провалиться сквозь защитные заклинания, но застряла в них и зашипела, превращаясь в грязную слизь…

* * *

Скрип-скрип.

Узкая тропинка, посыпанная гравием, тянулась и петляла меж двух стен розовых кустов. Я осторожно ступал по шуршащим, уходящим из-под ног камешкам, то и дело приподнимаясь на цыпочках, пытаясь разглядеть хоть что-то дальше этих бесконечных кустов.

Скрип-скрип.

Внезапно зелёный лабиринт закончился, и передо мной предстала залитая ярким солнцем поляна с небольшим аккуратным домиком посередине – даже чересчур аккуратным, будто кукольным. К толстой ветке росшего рядом с ним векового дуба были привязаны качели.

Скрип…

Девушка с синей розой в русых волосах, одетая в чёрное платье в викторианском стиле, спрыгнула с качелей и подошла ближе. На вид ей было не больше двадцати, однако глаза – глаза выдавали, что она здесь очень-очень давно, гораздо дольше, чем можно себе представить.

– Здравствуй, След. Я ждала тебя.

Лёгкий ветерок пробежался по дубовым листьям. Скрипнули верёвки качелей.

– Как интересно… – мягко проговорила она, разглядывая меня. – Твой Маркер… какой необычный спектр. Что же нам с тобой делать?

Заметив моё недоумение, девушка в чёрном жестом показала следовать за ней.

– Ты, конечно, знаешь, что След Нарады указывает на версию мультивселенной? – спросила она по дороге к домику.

Я кивнул.

– Это не совсем так. Орудие Следа – ваджра, на самом деле своего рода «маркер», и именно оно фиксирует текущую версию. Благодаря Маркеру, существующему одновременно для всех миров, ты можешь открывать двери между ними. А от спектра, в котором находится Маркер, зависят его… его возможности. Красный несёт разрушение, жёлтый изгоняет тьму, белый дарит забвение, зелёный – жизнь, сиреневый создаёт иллюзии…

Как же давно это было.

* * *

Я медленно поднял правую руку, охваченную ультрамариновым сиянием – вены на ней светились прямо сквозь рукава, что, наверное, совершенно невозможно с точки зрения здравого смысла. Незаметным движением плеча я вызвал один из мечей. Первая волна яркого синего света сформировала на правой ладони рукоять меча, вторая и третья – клинок. Языки синего пламени закружились вокруг него, причудливо извиваясь, похожие на маленьких лазуритовых ящериц.

Я – След Нарады.

Мой Маркер лежит в синем спектре.

Маларья фыркнул и сбросил свою завесу, представ в истинном обличии. Помимо огромных рогов и светящихся красных глаз, у него появился длинный хвост, а в холодном воздухе запахло горячим асфальтом.

Подняв клинок на уровень лица, я посмотрел сквозь него на Дона и, отводя меч в сторону, сказал:

– Вот теперь можем начать.

Мы сошлись в битве не на жизнь, а на смерть, двигаясь с невообразимой скоростью, нанося и отражая десятки ударов в секунду. В какой-то момент меч Дона вспыхнул, и я почувствовал жар самого что ни на есть настоящего огня. Этот клинок и впрямь оказался пламенеющим.

Думаю, со стороны это выглядело как минимум странно. Два кинари, сцепившихся в драке, слишком быстрой для человеческого глаза, пытались достать друг друга: один чем-то похожим на меч из синего стекла, другой – полосой огня.

Маларья подпрыгнул, собираясь обрушить меч на меня с воздуха, но я не собирался отставать, и прыгнул следом за ним. Мы встретились на высоте пяти-шести метров, где я, отбив несколько ударов, полоснул Дона по спине. Дорогой костюм, в который он был одет, разошёлся, но порез на спине тут же затянулся и зажил, оставив лишь едва заметный шрам. Чтобы победить демона, надо было лишить его возможности восстанавливаться, а для этого требовалось знать точку, где он «переваривает» энергию. Знаю, это звучит диковато, но демоны устроены не совсем так же, как люди. Хотя высшие демоны и антропоморфны – похожи на людей внешне – но их организм питает не просто кровь, а энергия, магия, которая в избытке присутствует в их крови. В человеческой она тоже может быть, особенно у полукровок, однако их организм не приспособлен под использование магии так, как у ангелов или демонов.

Я снова взглянул на ауры, всего на секунду с лишним. Однако и этого с лихвой хватило, чтобы потерять ориентацию в пространстве. Мы дрались едва ли не стоя на воздухе; не сумев вовремя отразить удар, я полетел вниз, получив от Дона вдогонку пару порезов. Но зато теперь я точно знал, где его слабое место: на равномерно-красном пятне ауры Маларьи чётко выделялись несколько более ярких, шевелящихся пятен – его жизненно важные точки. Нужно было нарушить работу хотя бы по одной из них, самой яркой.

Едва Дон коснулся ногами земли, я убрал свой меч и рванул к демону с такой скоростью, что позади меня остался размытый образ, как будто часть изображения забыла, что она должна быть со мной одним целым. Приблизившись к Маларье, я дёрнул левым плечом – чуть назад и сверху вниз, – едва не вывихнув его. Золотое сияние охватило руку, сформировавшись во второй клинок, который пронзил тело демона насквозь и тут же рассыпался сверкающей пылью.

Я остановился позади Дона и обернулся. Задыхаясь, он согнулся пополам, выронил фламберг и упал на колени, уставившись в полосу льда, оставшуюся после меня.

– Что… – с натугой прохрипел он. – Что это было?

– Мне нравится слышать это снова и снова, – ухмыляясь, ответил я. – Время умирать, Дон.

– Ещё один? Вот это… сюрприз. Но… другого цвета? – он повернулся ко мне и мешком повалился набок.

В моём распоряжении было всего несколько минут.

И, вообще-то, я понятия не имел, как реанимировать демона. Первым делом перевернул его на спину и попытался нащупать пульс. Пульса не было – то, что надо!

– Даже не надейся на дыхание «рот в рот», – пробормотал я, садясь на землю рядом с мёртвым демоном.

Разорвав на его груди одежду, я с силой ударил Дона кулаком по рёбрам. Потом ещё раз. И ещё. Можно было не бояться сломать ему кости – у демонов они гораздо крепче человеческих, больше стоило беспокоиться о своих.

Честно говоря, первую помощь я видел только в фильмах, поэтому то, что мною было принято за непрямой массаж сердца, могло оказаться каким-нибудь изощрённым методом убийства. К тому же сердце Маларьи вполне могло находиться в каком-нибудь другом, более интересном месте, и правая сторона в таком случае была бы слишком тривиальной.

– Чёрта-с-два ты сдохнешь! – орал я, исступлённо лупя Дона по груди. Вокруг медленно плавали силуэты чертей, должно быть, впервые видевших такое представление. Разозлённый, я вскочил и пнул Дона в бок. Его лицо уже казалось мне умиротворённо-довольным, как у богатого дедушки, который собрал у смертного одра всех своих внуков и как раз успел объявить им, что завещал всё состояние восемнадцатилетней любовнице.

Времени до начала необратимых процессов оставалось всего ничего. Демоны умирают не так, как люди. Их тела обычно начинают распадаться уже через несколько минут после полной смерти. Они исчезают, становясь тем, что заслужили при жизни. Мёртвый демон может рассыпаться в пепел или, например, кучу светлячков, а может и окаменеть, превратившись в статую.

– Даже не думай, – прорычал я, вытаскивая из-за спины посох. Встав над Доном и, держа посох обеими руками, я поставил его демону на грудь.

А потом начал выкачивать электричество. Благо вокруг его было более чем достаточно. Огни аэропорта, слабо видневшиеся сквозь туман, погасли. Раздался глухой гул, мои руки ощутили дрожь, будто толстая басовая струна вибрировала внутри деревянного посоха. Он вспыхнул ярким сиреневым светом, вобрав в себя всё электричество, какое только смог найти в радиусе километра-двух. Решив, что этой энергии должно хватить, я в одно мгновение разрядил посох в демона.

Его тело дёрнулось так, как будто он, будучи мёртвым, решил станцевать джигу. О том, что такой заряд запросто мог поджарить даже демона, я подумал уже потом – когда мои руки прошли сквозь почерневший посох и он рассыпался у меня в руках. Ветер быстро унёс остатки того, что ещё совсем недавно было красным деревом. Вдали снова загорелись лампы, и мне показалось, что туман даже чуть-чуть посветлел.

Дон широко распахнул глаза и, резко поднявшись, шумно втянул в себя холодный воздух.

– Охренеть! – выговорил он.

– Охренеть! – повторил я. – Сработало!

Маларья пытался сесть, но не удержался и завалился набок. Когда ему наконец удалось вернуть контроль над конечностями, он встал на ноги и перевёл на меня полуосознанный взгляд.

– Я был мёртв? – спросил Дон.

Я кивнул.

– Определённо.

– Ясно, – он развернулся и медленно, то и дело спотыкаясь, побрёл прочь, поправляя на себе остатки когда-то идеального костюма.

– Подожди! – крикнул я ему в спину. – Ты ничего не хочешь объяснить?

Дон остановился и повернулся ко мне.

– Контракт выполнен, – проговорил он. – Условия соблюдены, нарушений отмечено не было.

Я почувствовал, что мои брови поползли вверх.

– Выполнен?! Но… я же тебя убил?

Маларья кивнул.

– Мне заказали найти Виктора Теслу – След Нарады. Заказчик, пожелавший остаться анонимным даже в случае моей гибели, отдал распоряжение вызвать тебя на бой. Она сказала, это единственный способ узнать, тот ли ты, кого я ищу.

– Она? – спросил я. – Как её имя?

– Ты что, глухой? Заказчик пожелал остаться анонимным.

– И это всё? Ты должен был просто найти меня, чтобы… чтобы подраться?

– Да, – коротко ответил Дон. Он подумал немного и добавил: – Если б я не вернулся, это означало бы, что я тебя нашёл. И ты победил меня.

– Но ты вернёшься, – сказал я. – Ведь теперь-то ты жив.

– Условия соблюдены, нарушений отмечено не было, – повторил демон. Он хитро улыбнулся. – Ты же сам сказал: я был мёртв.

– Так ты этого и добивался! – воскликнул я. – Хотел снять с себя часть контрактов. Поэтому ты передал мне колбу с защитой от магии и оставил тот посох, разве не так?

– Нет, – покачал головой Маларья. – Но я был уверен, что ты что-нибудь придумаешь.

Я выругался. Усмехнувшись, он развернулся и собрался уходить.

– Дон! – снова окликнул его я. – Ты забыл меч.

– Оставь его себе, Тесла, – ответил Маларья. – Ты убил меня, и теперь он твой оп праву. Кстати, та завеса, которой я закрыл колдуна… На самом деле это послание тебе.

А потом, вместо того, чтобы уйти пешком, как подобает поражённому противнику, он телепортировался. И это несмотря на то, что он только что здорово огрёб. На восстановление энергетических центров уйдёт ещё некоторое время – неделя-другая. Но мне почему-то казалось, что больше я о нём не услышу.

– Ты, должно быть, думал, что сможешь подкрасться незаметно? – устало спросил я, оборачиваясь. У меня за спиной стоял оберон с занесённой для удара лапой. Он казался немного ошарашенным. Я оценил состояние защитного заклинания – от него остались только редкие белые слова, вяло плавающие вокруг меня. Оберон наклонился к самой земле и шумно выдохнул через нос, выпустив густые клубы пара.

– Человек, – произнёс он, – что за шутки?

Не успел я ответить ему какой-нибудь гадостью, как что-то пронеслось мимо и слилось с обероном. То, что произошло дальше… Я уже видел подобное, когда Адский Пёс вселялся в гомункула. Оберон взвыл и попытался разорвать на себе кожу-кору. Под этим древесным слоем явно что-то двигалось, оно ползало там как червь, прогрызающий пути в дереве. Наконец оберон издал такой рёв, что у меня заложило уши. Он выгнулся и повалился на землю, вызвав такое сотрясение, что я с трудом устоял на ногах. И оберон превратился в простую корягу.

– Миленько, правда? – спросила Кария у меня из-за плеча. Я вздрогнул от неожиданности.

– Это ты сделала?

– Угумк, – подмигнула она.

Я усмехнулся. Она только что убила громадного монстра, и была совершенно расслаблена, словно не сделала ничего особенного.

– Давай, я осмотрю тебя, – предложила дриада, бесцеремонно разворачивая меня к себе. – Ого, кто это тебя так здорово полоснул?

Не дожидаясь ответа, она провела по порезу у меня на груди рукой, оставляя на коже какой-то липкий зелёный сок. Края раны сразу же схватились и я почувствовал лёгкое жжение, когда кожа начала срастаться прямо на глазах.

Я не забыл, что Кария гораздо старше большинства существ на земле, а её знания, вероятно, куда глубже, чем может представить себе человечество. Она родилась ещё тогда, когда первое дерево только пробивалось сквозь почву, она питалась силами любой травы, которая оказывалась поблизости. Кария, возможно, имела практически неограниченную власть над растениями. Скорее всего, она могла синтезировать любые растительные соки и использовать их в любой момент. Возможно даже, что её плевок в зелье был не таким уж лишним, как она сказала.

Но такое казалось совсем невероятным.

– Вот и всё, – сказала Кария, обработав большую часть моих порезов. Она посмотрела на меня совершенно серьёзно и строго велела: – Теперь иди. Закончи то, что начал.

Я кивнул и, не оглядываясь, быстро пошёл туда, где в редеющем тумане показался барьер поставленной Маларьей завесы. Там были знаки, начерченные на земле – огромный круг, метров десять в диаметре, и всё, что происходило внутри него, было скрыто подёргивающейся дымкой цвета фуксии. Где-то там ждала моей помощи Ева, и она могла быть ранена. Я удостоверился, что записная книжка по-прежнему в кармане. Оставалось сделать всего несколько шагов до получения колдовского ремесла. Только я почему-то уже сомневался, что оно мне так уж сильно нужно.

– Послание, говоришь? – пробормотал я себе под нос. – Давай посмотрим, что там за послание.

Сделав глубокий вдох, я отбросил все сомнения и шагнул внутрь круга.

Глава 22

Вы, должно быть, подумали, что отпускать Дона было как минимум неосмотрительно? Ну… это не так-то просто объяснить. Во-первых, я проиграл бой. Да, как бы парадоксально это не звучало. Я думал, что задачей Дона было погибнуть и освободиться от контрактов, но, как оказалось, это было лишь его бонусом к победе. Его настоящей целью было заставить меня использовать Маркер. Тогда кто-то – анонимный заказчик – смог бы уловить искажение в магическом поле и использовать его как маяк, чтобы определить, где я прячусь. Гибель Маларьи всего лишь доказала бы этому заказчику, что он (точнее, она) на верном пути. Но Дон обхитрил её, дав мне возможность укрыться. Он знал, что если я захочу услышать всю правду, то приложу максимум усилий, чтобы оживить его. И вот так я остался незамеченным, а Дон – живым и свободным. Условия действительно были соблюдены, контракт выполнен. А то, что результат не устроит заказчика – это его уже не волновало.

Во-вторых, я ведь собирался убить его. Но неужели вы думаете, что, вернув Дона к жизни, я снова бы его прикончил, и повторял так до бесконечности? Нет уж! Я просто хотел ему отомстить, и сделал это. И здесь мы возвращаемся к первому пункту: желание понять истинные причины всей этой заварушки заставило меня оживить демона, подыграв ему.

Фуксиновое марево рассеялось и я обнаружил, что стою в глухом лесу. Высокие, вековые, подобные древним колоннам сосны тянулись к самому небу. Ветер шипел в их ветвях, скользя сквозь миллиарды иголок. Косые лучи солнца касались сосновых стволов, оставляя на них светлые пятна, а там, где свет падал на подлесок, густо разросшийся между деревьями, каждая травинка начинала блестеть и светиться. Со всех сторон на меня нахлынули звуки. Пищали комары, пролетавшие мимо лица, в глубине леса отрывисто, с частыми передышками, стучал дятел, шумел сосновый бор…

Что-то здесь было неправильно. Я замер, осторожно потянул воздух ноздрями. В лесу пахло сырой землёй, травой, хвоей и тёплым деревом. Здесь были запахи.

Иллюзии не пахнут. Я сделал глубокий вдох, приводя мысли в порядок. Где это я, чёрт подери, оказался?!

Что-то зашуршало у меня за спиной. Резко обернувшись, я увидел подошедшую ко мне молодую женщину в белом платье. Она медленно ступала по земле босыми ногами, собранные в хвост чёрные волнистые волосы открывали пару маленьких рожек чуть повыше лба. Её движения, резкие черты лица и фиалковые глаза я узнал бы даже через сотню лет после нашей последней встречи. Сглотнув комок в горле, я произнёс её имя:

– Лючия.

Она молча покачала головой.

– Нет, Виктор. Я не она. Я – лишь сообщение, воспроизводимое через её образ.

– Иллюзия?

Она кивнула.

– А это всё? – я неопределённо махнул рукой, показывая на лес.

– Смоделированное Вневремя, – ответила Люси-иллюзия.

– Что-то новенькое, – пробормотал я, пытаясь припомнить эту технологию. Когда я покидал Ад, там таких ещё и близко не было. Однако сталкиваться с подобным мне уже приходилось.

– Да. Мы берём модели растений, животных и ландшафта и помещаем их в ограниченную область первичной пустоты, которая…

– Не надо, – остановил её я. – Обойдёмся без подробностей. Лучше ответь мне на вопрос: зачем?

– Вопрос некорректен, – коротко сказала она.

– Проклятье! Я что, должен задавать корректные вопросы? Но откуда мне знать, что нужно спрашивать?

– Ты можешь спросить, что я хотела передать тебе.

Я несколько раз моргнул, уставившись на неё.

– Извини. И… что же ты хотела передать мне?

Люси-иллюзия улыбнулась.

– Подарок. И послание.

– А если это не я? В смысле, если послание получит не Виктор Тесла?

– Это исключено, – уверенно ответила она. – Я позаботилась о том, чтобы оно было доставлено исключительно тебе. А если кто-то другой всё же попытается получить его, попытка закончится плачевно.

– Тогда… – я тряхнул головой, собираясь с мыслями. – Что ты можешь сказать мне о демоне по имени Дон Маларья?

Некоторое время Люси-иллюзия «думала», обрабатывая, по-видимому, очередной ответ.

– Он должен был доставить тебе послание. Будь осторожен с ним, он наёмник, и у него свои методы. Я бы не советовала тебе доверять Маларье – он может втянуть тебя во что-нибудь. К сожалению, у меня не было иного выбора.

Я глубоко вздохнул.

– Поздно пить боржоми… Так что за подарок?

Ничего мне не ответив, она подошла ближе и, приподнявшись на цыпочках, поцеловала меня. С минуту я смотрел на неё, а потом эмоции захлестнули меня с головой. Голова закружилась, тело налилось свинцом и стало непомерно тяжёлым. Позабыв, что передо мной просто иллюзия, я упал перед ней на колени и, уткнувшись лбом в её живот, проговорил:

– Люсь… Ты не представляешь, как я устал… Я запутался… Я бежал, думая, что так надо, я был уверен в этом, но, снова увидев тебя, сомневаюсь. Мне кажется, я схожу с ума. Я думал, что не превратился в чудовище, но все только и твердят мне обратное. Помоги мне.

Люси подняла мою голову и тихо, мягко сказала:

– Виктор, ты тот, кто ты есть. И не важно, где ты – я уверена, что в тебе всегда останется частичка того человека, которого я знала. Человека, не чудовища. Пожалуйста, пообещай мне одну вещь.

Я кивнул.

– Виктор, если ты любишь меня, прошу, не… – она запнулась, – возвращайся.

Изображение дёрнулось. На какое-то мгновение оно сменилось, и вместо белого платья на Люси появилась совершенно другая одежда: чёрная кожаная куртка и камуфляжные штаны. Её волосы были собраны в хвост, левая рука перевязана и закреплена бинтом, накинутым на шею, а на лице красовался тёмный синяк. Звуки леса перекрылись шумом, похожим на помехи по рации.

Но всё это исчезло, едва появившись.

– Критическая ошибка, – констатировала Люси-иллюзия. – Подготавливается аварийное завершение.

Я вскочил на ноги и потребовал:

– Когда было создано сообщение? Как давно? Отвечай!

– Восемьсот восемьдесят два дня, – ровно ответила иллюзия перед тем, как растаять в воздухе.

Я остался один в лесу.

Где-то вдали, на границе тумана мне почудился женский силуэт. Потом ещё один, и ещё, до тех пор, пока я не оказался окружён копиями Люси. «Не… возвращайся», – твердила каждая из них, повторяя это всё громче и громче. Их голоса слились в непрерывный гул, я схватился за ствол ближайшего дерева и, оттолкнувшись ногами от земли, стал быстро подниматься вверх, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветви. Такая мелочь, как гравитация, слабо волновала меня в тот момент.

Достигнув вершины высоченной сосны, я встал на показавшуюся крепкой ветку и посмотрел по сторонам. Отсюда лес был уже не так бесконечен, как казалось снизу. Видневшаяся вдалеке фуксиновая дымка становилась ярче и плотнее, стремительно приближаясь с каждой секундой. Не прошло и полминуты, как она окутала меня, принеся с собой холод октябрьского ночного воздуха. Дерево подо мной исчезло, и я начал падать. Видимо, это и было «аварийным завершением». Мне следовало подумать о том, что, поднявшись во Вневремени, я окажусь на той же высоте, когда вернусь в обычный мир. Чувства – они вновь подвели меня.

Мне казалось, что я падаю слишком долго. Ветер шумел в ушах, земля, ставшая различимой в тающем тумане, стремительно приближалась. Вскоре я увидел внизу огромную, жирно нарисованную белым мелом печать, посреди которой лежала Ева. За пределами печати ползал раненый Икрамов. Он держался за одно плечо и никак не мог подняться на ноги.

Ещё я увидел, что вокруг Ниязова собралось, должно быть, не меньше сотни чертей. Рядом с ним они даже не пытались скрываться, их копошащаяся масса была похожа на тёмную жижу, готовую разорвать любого, кто сунется к ним во время совершения ритуала.

Я не имел возможности надеть защитный амулет, однако теперь у меня было кое-что получше. Вытянув левую руку, я мысленно обратился к мечу, оставленному Маларьей, и одновременно с этим призвал Маркер. Если Дон не обманывал, то фламберг использовал магию владельца как свою собственную, и очень хотелось верить, что это сделает Маркер хоть чуточку не таким заметным.

Не прошло и секунды, как холодная ребристая рукоять оказалась у меня в ладони. Тёмная сталь недаром высоко ценится: в отличие от обычных артефактов, к которым нужно «обращаться» строго определённым образом, она чувствуется владельцем на интуитивном уровне. Меч словно стал продолжением моей руки, и быт так же послушен, как кисть или пальцы. Золотое пламя охватило клинок, я направил его остриём вниз и, едва коснувшись ногами земли, со всей силы вогнал фламберг в асфальт. Мелкие камни полетели во все стороны, яркий, горячий свет, волной поднявшийся над землёй, образовал купол и буквально смёл чертей, разрывая их на куски. Выдернув меч из земли, я одним рывком переместился к центру печати, где Ниязов уже занёс над Евой изогнутый нож, и, выхватив Снеговскую, отнёс её подальше.

Она открыла глаза и посмотрела на меня одурманенным взглядом.

– Тесла, – вяло пробормотала Ева, – ты что, с неба свалился?

– Пространство не такая уж важная штука, – ответил я. – Если, конечно, у тебя достаточно способностей. И есть капелька безумия.

Она слабо улыбнулась и подняла правую руку, показывая мне длинный тонкий порез, из которого сочилась кровь. Я перевёл взгляд на Ниязова. Он ещё не понял, что произошло, но заклинание уже было приведено в действие. Нож всё же полоснул Еву, капли её крови попали на символы печати. Оставалось только завершить обряд.

Осторожно отпустив Снеговскую, я достал из внутреннего кармана записную книжку и поднял её, показывая Ниязову. Глаза колдуна расширились, он выронил нож и сгорбился.

– Всё кончено! – крикнул я ему. – Ремесло получит тот, кто первым коснётся книжки. Я держу её, мне осталось только подойти ближе. Ты проиграл. Но даже при всём том, что ты сделал, ты не враг мне, и я не хочу драться. Уходи.

– Не могу, – ответил Ниязов. – Я не имею права уйти. Я не могу отдать тебе эту силу… Зачем она тебе?

– Затем же, зачем и всем. Зачем она была нужна твоим помощникам, которых ты перебил. Я просто хочу больше силы. Признай, ты не сможешь справиться с тем, что заключено в этой чёртовой записной книжке. Оно разрушит тебя.

Он с вызовом и гневом посмотрел на меня.

– Моя дочь умирает, и все говорят, что ничего нельзя сделать! Но тогда, в девяностых, я встретил нечто такое, что перевернуло мою жизнь. Я тогда впервые увидел колдуна. Настоящего. Почти всесильного. Как думаешь, насколько нужно отчаяться, чтобы поверить в магию и заключить договор с тёмными силами? Я отчаялся ровно настолько. И когда я понял, что кто-то отобрал у того колдуна Ремесло и заключил его в некий сосуд, я чуть с ума не сошёл. Мне стоило огромных трудов узнать, что за обряд они провели, и ещё больших – узнать, как его обратить. Да, я воспользовался помощью всяких отбросов волшебного мира, чтобы найти участников обряда и убить их. Эти люди, Тесла, были самой настоящей падалью, монстрами, изображавшими невинных овечек. Я не хотел убивать их, но они просто не согласились бы окропить своей кровью печати. Конечно, эмпат в собранной мною банде мог бы заставить их, как заставил Икрамова нанять тебя консультантом, как заставил нотариуса прыгнуть с крыши… Но после всего это было бы уже не интересно. Теперь я в шаге от завершения. От исцеления для дочери. Если и это мне не поможет, то я смирюсь… Но ещё есть надежда, а значит, я дойду хоть до самой Преисподней ради своего ребёнка. И никто, слышишь, никто меня не остановит!

– Он говорит правду, – тихо сказала Ева.

Я с сомнением глянул на неё.

– Ты веришь мне? – спросила она. – Ты обещал мне верить, Виктор.

Рядом из ниоткуда появился Обезьян, окружённый своими летучими мышами. Увидев его жуткую морду с клювом и стаю механических животных, будто бы вышедших из фильма ужасов, Снеговская охнула и потеряла сознание. Некоторое время Ка-Бхарат рассматривал её, а затем перевёл взгляд на Ниязова и спросил:

– Это тот самый колдун?

– Да, – коротко ответил я. Обезьян направился было к оцепеневшему Ниязову, но я остановил его, вытянув перед ним меч.

– Дай ему отсрочку, – попросил я. – Двадцать четыре часа.

– Что-о?! – взревел Обезьян со смесью раздражения и удивления в голосе. – Как смеешь ты, смертный кинари, говорить мне, что делать?! Ты понимаешь, кто перед тобой…

– Заткнись, – оборвал его я. – Мы оба знаем друг о друге. Хочешь попробовать сразиться со мной? Это будет интересно.

Я бросил записную книжку Ниязову. Он поймал её и… ничего не произошло. То есть я ждал каких-никаких спецэффектов или чего-нибудь вроде того, но он просто взял книжку и стал другим. Его кожа побледнела, глаза ввалились, а движения стали нервными и отрывистыми.

– Ты не враг мне, – повторил я. – У тебя есть максимум сутки, чтобы помочь своей дочери. После этого силы, с которыми ты только что заключил контракт, поглотят твою душу, и тогда Ка-Бхарат придёт, чтобы убить тебя.

– Что ты делаешь? – прошипел Обезьян.

– Впервые за эти годы поступаю правильно, – ответил я. – Просто дай ему двадцать четыре часа.

– Хорошо, – недовольно проворчал Обезьян, исчезая. – Пусть будет так.

Как только он окончательно испарился, я устало опёрся на меч и посмотрел по сторонам.

– Тесла! – окликнул меня Ниязов.

Я повернулся к нему.

– Чего ещё?

– Спасибо.

– Что-то часто я это сегодня слышу, – пробормотал я себе под нос, глядя в спину уходившему колдуну, окружённому чёрной массой чертей. Мне показалось, что где-то в остатках тумана слышатся тяжёлые шаги огромных ног, следующие за ним.

Проклятье! Обезьян запросто мог стереть меня в порошок, если бы решился драться со мной. – И зачем я всё это делаю?

Кария положила руку мне на плечо.

– Как бы там ни было, ты сделал правильный выбор, Виктор. Я так думаю, если тебе это интересно.

Я слабо улыбнулся.

– Идём, – сказала дриада, прислушиваясь к становившимся всё громче завываниям сирен. – Нам тоже пора. Скоро здесь будет слишком много людей.

– Да, – кивнул я. – Уходим.

* * *

Я растянулся на диване и от нечего делать изучал потолок, изредка тяжело вздыхая. Кария дремала где-то в стенке шкафа. «Хрустальный» шар пылился, телефон молчал. Уже вторую неделю не было ни одного посетителя.

«Мёртвый сезон» был в самом разгаре.

Дверной звонок кротко звякнул и затих.

– Кари-и! – позвал я. – Там кто-то припёрся.

Дриада выскочила из шкафа, обругала меня за нежелание сдвинуться с места, на ходу смахнула пыль с шара и убежала открывать дверь. Через минуту на пороге комнаты появился опирающийся на трость Икрамов. Кашлянув, он прошёл дальше и остановился рядом со столом, глядя на меня.

– Что с ним? – тихо спросил следователь у вернувшейся следом за ним Карии.

– Ску-учно, – протянул я в ответ.

Следователь хмыкнул и, замявшись, положил на стол маленький пакет, в который было завёрнуто что-то, похожее на пачку денег.

– Скучно, – повторил я, косясь на пакет.

– Я зашёл расплатиться, – сказал он.

– За что? Я провалил всё, что только мог. К тому же, вы так и не взяли меня в штат.

– Ты спас жизнь человеку, Виктор. Думаю, это меньшее, чем можно отплатить.

– Как там Ева? – поинтересовался я.

– В порядке. Если не считать нескольких швов на руке, – он заметил, что я разглядываю его трость и пояснил: – Ниязов мне тоже ногу здорово распорол. Только вряд ли хотел убивать. Ранил, чтобы вывести из строя. Кстати, Вещий рвёт и мечет. Он считает, что ты дал Ниязову уйти, но ничего не может доказать. Они нашли на взлётной полосе странные рисунки, раненых людей, какое-то жуткое бревно, похожее на великана…

– А вы как считаете?

Икрамов пожал плечами.

– Я считаю, что потерял слишком много крови и, если что-то и видел, то это были галлюцинации. Какие-то рогатые существа, светящиеся обезьяны, фиолетовое марево, ты, Тесла, свалившийся с неба со светящимся мечом… Да, именно так – галлюцинации! Я в этом совершенно уверен.

– А что насчёт…

– Ниязова?

Я кивнул.

– Ну, с ним всё довольно сложно. Его жена утверждает, будто в ту ночь, когда всё это произошло, она слышала, как кто-то ходил по квартире. Потом входная дверь хлопнула и… всё. С той ночи его дочь резко пошла на поправку. Врачи разводят руками, говорят, чудо, – Икрамов вздохнул. – Да. Раз уж у вас теперь нет участкового, то, думаю, я мог бы занять его место.

Я выгнул бровь.

– Понижение в должности?

– Нет. Просто я ранен, стар, хочу спокойной работы… Ну и должен же кто-то присматривать за тобой, пока ты ещё чего не натворил. А сам ты как?

– Что сказать? – я задумался. – Я всё-таки получил из этой переделки кое-что важное для себя.

– И что же?

– Ты можешь выписаться в любое время, но никогда не сможешь уйти, – повторил я слова из «Отеля Калифорния».

Икрамов развернул ещё один пакет и положил на стол напульсники.

– Вот, – сказал он. – Извини, что напал на тебя с этими штуками… Наверное, будет лучше, если они останутся у тебя, а не среди вещдоков.

– Забейте. Вы хотели как лучше. Я вас никогда не подозревал – слишком просто всё было бы. Основными претендентами на роль колдуна или одного из его прихвостней были Вещий и Ниязов. Олег даже больше. Слишком уж легко он каждый раз выпутывался из всех неприятностей, в которые я его втягивал. Пришлось устроить этот цирк с похищением Евы. Честно говоря, вся надежда была как раз на то, что вы вмешаетесь.

– И я вмешался. Маларья предложил сделку. Пообщавшись с Доном, я понял, что он ведёт двойную игру, но не ради власти в группировке. Это показалось занятным, а потом всё так завертелось…

– Олег выбрал для себя синюю таблетку, – со вздохом проговорил я. – Вам, Фаррух Рашидович, похоже, насильно скормили красную.

Икрамов пригладил седые волосы на затылке и усмехнулся.

– Не так уж насильно. По крайней мере, теперь я знаю, насколько глубока кроличья нора.

Я скептически посмотрел на него.

– Ну нет. Вы только-только узнали о её существовании.

У меня над головой зазвонил телефон. Я потянулся к нему, взял трубку и нехотя спросил:

– Чё?

Кария выхватила трубку у меня из рук и прощебетала в неё:

– Агентство Виктора Теслы. Предсказания, установка на успех, экзорцизм… Да. Хорошо, – повернувшись ко мне, она зашипела: – Это тот клиент с кикиморой. Хочет знать, долго ли ему ещё терпеть эту тварь?

Чуть помедлив, я соскочил с дивана и потянулся, разминая мышцы.

– Надо же! Не думал, что он ещё жив. Крепкий мужик попался, а! Кари! в рабочем столе должно быть что-нибудь от кикимор: обереги, сушёные травы… Поищи.

Я хлопнул в ладоши и потёр руки.

– За работу!

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg