Тарасенко Вадим Витальевич МАТ В ТРИ ХОДА
повесть, 2008 год (сетевая публикация)
И НЕКТО тебя уже так учтиво спрашивает: — Куда ж ты перся, человечек? — А хрен его знает. Вообще то за счастьем. — За счастьем? Так ты милок маршрутом ошибся. Нет тут для тебя счастья. И бензина для тебя на обратную дорогу у меня тоже нет. Так что не выгорело у тебя со счастьем то, ты уж извини. Аминь.
Вообще то это рассказ о любви. Но в нем много неприличных слов, неприличных мыслей и неприличных сцен. Так что, кто привык получать кайф, читая про любовь Ромео и Джульетты, капитана Грэя и Ассоль, или млеть при чтении дамских любовных романов, этот рассказ лучше не читать. А может и вообще не стоило его и писать.
— Чем отличается любовная близость от простого совокупления?
— Тем же, чем чистое озеро отличается от гнилого болота. В первое бросаешься с удовольствием, а во второе влазишь при острой необходимости или из любопытства. После первого чувствуешь себя свежим и счастливым, после второго — грязным и мерзким.
(Из диалога юнца, впервые посетившего проститутку, и зрелого, опытного мужчины.)21 июля в собственной квартире был найден труп 26 — летней гражданки Светланы К. со следами насилия на теле. Возбуждено уголовное дело.
(Газета «Днепр вечерний» от 23 июля 1998 г.)* * *
— А–а–ах! Еще давай, еще! Долбай меня… Да сильнее же… Еще сильней. Ах… — женские вскрики прерывались тяжелым мужским дыханием.
— Ты же зек, пятнадцать лет не имел женщин. А я привокзальная дешевая шлюха. Давай рви меня, терзай. Еще, еще… вот так, еще раз… а- а- а!! — беспорядочный клубок из женских и мужских частей тел метался по широкой кровати.
— Ну терзай же, терзай меня… Сделай мне больно… Ох! Еще больней. Ты же грубый, озверевший от долгого воздержания самец. Давай еще, давай… Рви меня всю изнутри… вот так, еще… еще, о–о–о-о. Мочи меня, мочи, ты же зек, мочи… а–а–а-а!!!! — по клубку тел пробежала судорга, еще одна, еще…
— О–о–ох! Ты меня все–таки замочил! Звереныш мой! Зверь! Ну ты сегодня и выдал мне — по высшему разряду, — женщина в истоме раскинула руки, опустила колени, оставив ноги раздвинутыми.
Мужчина откинулся рядом с женщиной:
— Ну ты, Светка, даешь. Контраст обалденный — я действительно почувствовал себя грубым, озверевшим зеком, пятнадцать лет не знавшим женщин.
Возбуждение, забросившее обоих на запредельную высоту или, может быть, в самую преисподнюю низменности стремительно проходило. В нос мужчины проник уже приевшийся, хорошо знакомый утренний запах секса — запах смеси французских духов и женского пота. Подкатил комок тошноты, заставивший его быстро сесть в кровати и немного отстраниться от своей партнерши. «Что ж, Светка, пора начинать процедуру импичмента, — мужчина смотрел на потягивающуюся, чуть выгибающую спину, улыбающуюся женщину, усталым и равнодушным взглядом.
— Милый, а мне понравился сегодняшний твой ночной каламбур. Прямо классика марксизма.
— Какой каламбур?
— Насчет трех источников, трех составных частей счастья женщины. Как ты там шептал мне на ушко — финансовая поддержка круглосуточно, дружеская — днем и регулярная гормонально–белковая — ночью.
— Так у тебя с этим, по–моему, все о'кэй.
— Благодаря тебе. А с третьим источником, белково–гормональным, так сегодня ночью он был потрясающим, просто неиссякаемым.
— Спасибо, сударыня. Да, Свет, я смотрю в твоей произвольной любовной программе появились новые элементы.
— Нет предела совершенству.
— И кто же для тебя проводил курсы усовершенствования?
— Ты что, ревнуешь?
— Просто не люблю посещать места массового обслуживания, — Сергей внимательно смотрел на девушку, ожидая ее реакции на эти слова.
— Я что, по твоему, какая–то проститутка? — Светка в негодовании села в постели. От былого сладострастия на ее лице не осталось и следа. — Ты на себя посмотри. Перетрахал всех своих сотрудниц, а любовниц сколько было? Тоже мне — блюститель нравственности выискался.
«Интересно, признается она или нет. Ставлю сто долларов против одного цента, что пока ее к стенке не припрешь, ни за что не признается. Светка классный боец», — мысли у Сергея текли медленно, вяло. Резкое возбуждение сменилось апатией. Вид золотистого обнаженного женского тела, этих великолепных чуть полноватых женских ног, темного мыска между ними неожиданно вызвала у него ассоциацию с бананами, коими он благополучно отравился, переевши их прошлым летом на благословенной французской Ривьере. Даже сейчас он еще помнил то гадостное чувство тошноты, которое волнами прокатывалось по его телу, в то время, как перед глазами стояли золотистые, помятые, обмацанные человеческими руками, полненькие дольки бананов с темными хвостиками у оснований…
— … давай катись к своей ненаглядной половине, проведи с ней курсы усовершенствования. И экзамен потом пусть сдаст. А ассистентом на экзамен пригласи ее личного шофера. Это насчет твоей не любви к местам массового обслуживания.
— Ну и стерва же ты.
— Ты не лучше.
— А насчет шофера и моей Таньки, так это разве что наша уборщица баба Клава не знает. Я ему, как об этом узнал, еще и доплачивать стал, с условием — что моя благоверная по этому вопросу ко мне больше обращаться не будет.
— Да, я смотрю тебя достать ничем не возможно.
— Это точно.
Сверкнув напоследок глазами, материализуя собой такое тонкое духовное понятие как оскорбленная невинность, девушка поднялась и направилась в ванную комнату. Вскоре раздался шум воды.
«Господи, как мне все надоело. Как мне тошнит от этих моих компаньонов, с их постоянными словечками типа «бабки» или «задница», с этими государственными чинушами, у которых, по моему, с горшка в глазах только и светится вопрос: «Сколько дашь»? А эти бритоголовые мальчики–рэкетиры. Они хоть одну книжку в жизни прочитали? Так наверно и умрут с дыркой в голове, не зная, что жили на свете Платон, Аристотель, Булгаков. При фамилии Булгаков вспомнилось то трепетное чувство, когда молоденькая библиотекарша выдала ему в университетской библиотеке, в читальном зале, потрепанный томик «Мастера и Маргариты»:
— Девушка, а можно на дом взять?
— Что вы, молодой человек. Только в читальном зале.
А руки у нее были такие тонкие, тонкие, хрупкие, хрупкие. И глаза… голубые, так наивно и по детски доверчиво смотревшие на тебя сквозь стекла очков. Ах, Катя, Катя… Катюша… Господи, куда это все делось. Неужели он никогда уже больше не испытает тогдашнего душевного трепета? И для возбуждения, для подзарядки своих жизненных аккумуляторов, он только и будет, что шляться по ресторанам и саунам…
— И долго ты так будешь лежать, демонстрируя свои мужские достоинства, — Светка стояла на пороге комнаты в мохеровом халате, правда почему- то не застегнутом, — или ты решил разыграть еще одну партейку? Как насчет французской партии? — женское мурлыкание резко контрастировало с тем шипением, которое пять минут назад издавала эта «кошечка».
И вновь перед глазами встали помятые дольки бананов. Сергей медленно поднялся, не спеша одел трусы:
— Нет, дорогая, извини, партии между нами не будет, — Сергей сделал паузу, одевая свой «Ролекс», — да и чемпионат мы с тобой, похоже, уже весь отыграли.
Девушка зло запахнула полы халата и стянула их пояском на животе.
— Мне что, можно писать увольнение по собственному желанию?
— Зачем, как бухгалтер ты меня полностью устраиваешь.
— А так значит нет?
— Я тебе по этому поводу уже все сказал.
— Ну и катись отсюда. И запомни мои слова — ты об этом еще пожалеешь.
— Свет, ты ведешь себя как ребенок, которого обидели — угрожаешь, грубишь. И чего ты так взвилась? На работе ты остаешься. С кем спать у тебя есть. С твоими данными как финансовыми, так и внешними ты можешь выбирать себе мужчину, а не он тебя. Так что все у тебя о'кэй, девочка.
— Да с чего ты решил, что у меня еще кто–то есть, кроме тебя? Из–за того, что я никогда тебя так раньше не ласкала? Ну это же глупо, — голос девушки излучал сплошное незаслуженное негодование, сплошную обиду.
— Свет, ну не надо, не переигрывай. Просто так расстаться ты, я вижу, не хочешь. Признаешь только наглядный мат на доске. Так что ставить мат?
— В сколько ходов?
— В три.
— Валяй.
— О'кэй. Ты по–моему из тех людей, которым доставляет удовольствие, чтобы их ткнули в собственное грязное белье. Итак, первый ход. Пустая пачка «Мальборо» в мусорном ведре на кухне чья? Ты же куришь «Труссарди». Только не надо говорит, что к тебе заскакивала подружка.
— Господи. По какой то пустой пачке сигарет…
— Второй ход. — Сергей перебил девушку, — ну про второй ход я уже сказал.
— Ты не в своем уме. Да прочла я об этом в одном журнальчике. Тебя, дурака, решила порадовать.
— В журнальчике? Согласен, может и в журнальчике. Но сперва ты порадовала этим своего дружка примерно полторы недели назад.
— Да нет у меня никакого дружка.
— На, держи аудиокассету твоего ночного воркования с «несуществующим» дружком.
Девушка на секунду смутилась, но тут же перешла в контратаку.
— Так ты подслушиваешь? Что ты себе позволяешь? Как ты смел?
— Остынь, остынь. Спрячь шашку в ножны. Кассету записал не я, а твой новый бойфренд. А тебя с ним я увидел случайно, две недели назад. Я хотел к тебе в гости заехать, а тут смотрю ты со своим дружком на такси подкатываешь. Я сразу в свой офис позвонил, вызвал охранника. Он, после того как вы друг друга утешили, и проследил, где твой новый дружок живет. А потом дело техники. Две тысячи баксов и кассета у меня в руках. Мелко плавает твой мальчик. За две тысячи — добровольно, с радостью, залез в бочку с дерьмом. Измельчала молодежь.
— Сволочь!
— Кто? Он или я?
— Оба. Господи, какие все же мужики скоты, — девушка, вся поникшая, села в кресло. Уходи, Сергей, — и, неожиданно, вслед, когда Сергей молча подходил к входной двери, спросила, — зачем же ты сегодня ночью со мной… Ты же уже все знал.
— Решил передать тебе последний гормонально–белковый привет. Тебе он даже очень понравился. Кстати, вот вам и мат в три хода, как заказывали. Ну пока. До завтра. Не опаздывай, завтра первое июня — едем отчитываться в налоговую, — и, уже открывая дверь, добавил, — но на кассете ты кричала классно, как в порнофильмах, — и решительно захлопнул дверь.
«Все, отделался. Наконец то», — Сергей Владимирович Аненков, тридцатидвухлетний владелец фирмы «Таис», на своем темно–синем «БМВ» возвращался от своей, уже бывшей, любовницы и по совместительству главного бухгалтера его фирмы, двадцатишестилетней Светланы Юрьевны Кедровой, домой. Веки слипались от бессонной ночи. Настроение было препаршивое: «Черт, ну хотя бы чуток ревности почувствовал. А то вообще ничего. Моя девушка спит с каким–то сопляком, а у меня ну хоть что–то бы дернулось. Одна мерзость на душе. Да, докатился я. Все, проверну последнюю сделку и еду отдыхать. Надо встряхнуться. Куплю билет куда- нибудь подальше, возьму девочку… э нет, дудки. Хватит — накушался этих современных girls», — при одной мысли об этих девочках он почувствовал чуть ли не изжогу во рту. «Господи, если б кто знал, как ему опротивело это стандартно- изысканное любовное меню от длинноногих, пышногрудых крашенных блондинок с обязательным ужином при свечах, бутылкой охлажденного шампанского, профессионального стриптизно–медленного раздевания и прочих штучках, почерпнутых из многочисленных эротических журналов и сексологических энциклопедий. От ментолового запаха сигарет при поцелуях и от запахов французских и псевдофранцузских дезодорантов в других укромных местах, при виде этих эротических трусиков на бретельках, надетых на 170–180 сантиметровые, 65–70 килограммовые женские тела, его, иногда, уже просто мутило.
Следующая неделя была просто ужасной. Сказать, что Сергей Владимирович, временами себя чувствовал как белка в колесе — это ничего не сказать. Крутиться приходилось быстрее. Вот сравнить с винтом в вертолете — это самое то. Сначала кросс по многочисленным кабинетам и кабинетикам в налоговой инспекции вместе с надменной, холодной и все же чертовски привлекательной, как охлажденная бутылка «Мадам Клико» в серебряном ведерке, Светкой. Затем оформление и прокручивание сделки по покупке оптом, по дешевке, компьютеров у одного военно–промышленного предприятия и перепродажа их в розницу маленьким коммерческим фирмочкам. Если это военно–промышленное предприятие сравнить с крейсером промышленности страны, ее флагманом, то коммерческие фирмочки — это маленькие торпедные катера, успешно торпедировавшие эту самую промышленность, и этот флагман в том числе. И чтобы как–то удержаться на финансовом плаву, этот крейсер и сбрасывал балласт в виде компьютеров. Сделка была просто блестящей. Купив эти б/у компьютеры по практически бросовой цене (пяток лиц от предприятия пришлось неделю ублажать деньгами, ресторанами, саунами с девочками), Сергей на бумаге показал, что его фирма вроде бы их отремонтировала и модернизировала, при этом количество их уменьшилось в четыре раза (естественно только на бумаге). Затем распродав эти компьютеры за наличные деньги, Сергей Владимирович положил себе в карман около двадцати тысяч долларов. Но все в мире когда–то заканчивается. Закончился и этот сумасшедший месяц. Пора было думать и об отдыхе. В голове генерального директора зашевелились фривольные мысли — а не помириться ли со Светкой и не махнуть ли с ней на какие–то экзотические острова. Он даже заказал пару рекламных проспектов различных турагенств. За изучением этих каталогов и застал его звонок секретарши.
— Сергей Владимирович, тут Светлана Юрьевна просит ее принять. Пропустить?
— Пропусти.
Светка, как всегда, была безупречна. Если бы издавалась иллюстрированная энциклопедия «История ХХ века», то Светкину фотографию можно было смело помещать в раздел «Молодая женщина западноевропейского образца конца ХХ века». Нежно- розовый брючной костюм, купленный в самом дорогом бутике города, безупречно сидел на 175-сантиметровом теле. Под белой блузкой гордо, идеальными округлыми холмами, выдавала свое присутствие грудь. Даже не выдавала, выдавать себя может плохо замаскированный объект. Объект тут не выдавал, а величаво украшал общий пейзаж. И весь этот ансамбль достойно завершали черные лакированные двухсот долларовые туфли. Девушка молча зашла в кабинет, посмотрела на Сергея и небрежно- четко, привычным движением, закрыла дверь на задвижку. Затем восхитительно–медленно вытащила заколку из волос и тряхнув головой, рассыпала их по нежно–розовому фону пиджака. Глядя на нее, Сергей неожиданно почувствовал себя… пехотинцем, истребителем танков, залегшим в своем окопчике с гранатометом в руках…
… Медленно одна за другой расстегнулись пуговицы на костюме. Девушка сделала шаг вперед. Ее руки сошлись на молнии брюк и последняя стала зачарованно–медленно расходиться….
…Танк медленно, как казалось Сергею, надвигался на него. Дуло не спеша опускалось все ниже и ниже. И не было сил оторвать глаза от этого зрелища. Неудержимо хотелось заглянуть в его бесконечную бездну….
…Светка не спеша приближалась к столу. Молния расходилась все дальше и дальше…
… Танк был все ближе и ближе. Казалось он уже нависал над окопом, уже слышен был запах бензина и масла…
… Девушка остановилась возле стола. Пахнуло дорогими духами…
Вот сейчас дуло опуститься вниз, на уровень лица, потом вспышка, где- то там, в самой глубине ствола и все, больше ничего никогда не будет. Н–е–е-е-т!! Надо жить!! Пехотинец схватился за гранатомет. Вспышка выстрела и щелчок курка гранатомета произошли одновременно…
… Язычок молнии опустился почти в самый низ. Н–е–е-е-т!! Опять эти эротические трусики. Опять — рестораны, сауны, девочки. И он больше никогда не почувствует того трепета при виде томика Булгакова в тонких девичьих руках. Сергей схватился за трубку телефона. Язычок молнии уперся в упор. Молния полностью разошлась. На этот раз Светлана Юрьевна проигнорировала даже трусики…
— Наташа, принеси мне чай. Да, да. Только одну чашку.
Молния, как затвор после выстрела, мгновенно вернулась в исходное взведенное состояние.
— Ох пожалеешь Сергей, что так со мной обошелся, — девушка распахнула дверь и, едва не сбив секретаршу с подносом с чашкой чая, вышла из кабинета.
Сергей механически выпил чай, не ощущая его вкуса, перелистал все рекламные проспекты и выкинул их в корзину. Тоска! По привычке глянул в ежедневник: «Е-мое. Надо же Олегу позвонить. Чуть не забыл».
Он вновь взял трубку телефона:
— Наташенька, соедини меня с Олегом Николаевичем, из Москвы. Минуты через две он разговаривал с Олегом.
— Привет Олег. Как поживает бывшая столица нашей бывшей страны.
— Привет. Москва стоит и пахнет. А вот ты что–то стоять перестал. Надеюсь ты понял, что и третью партию ты слил.
— Рано хоронишь. Еще поборемся.
— Борись. Я что, против.
— Мой следующий ход: слон с в 2 на е 5.
— Записал. Мда… Сергей, что с тобой случилось?
— Со мной полный порядок.
— Послушай, я же тебя знаю как облупленного, начиная со школы. Если ты два раза подряд бездарно проигрываешь две партии и не менее бездарно играешь в третьей, то с тобой, наверняка, что–то случилось.
— Да замотался, вот и все.
— Ага, замотался. Даже в те времена, когда ты основывал свою фирму, из десяти партий ты мне проигрывал три. Вот поэтому я и спрашиваю: «Что случилось?»
— Ладно Олег. Не лезь в душу. При случае расскажу. Ход записал?
— Записал.
— Завтра жду твоего звонка. Пока, — Сергей положил трубку телефона.
Олег завтра не позвонил, он прилетел сам. До полуночи друзья сидели по старинному, на кухне, где Сергей, сломленный напорством Олега начал, плакаться тому в жилетку.
— … понимаешь, потерял вкус к жизни. Ничего не хочется делать. Работать не хочется, веселиться не хочется. Баб и тех не хочется.
— Да, я смотрю, у тебя почти полный абзац. Как тебя в университете называли? Счастливчик? Хорошо и легко учился, всех девушек, которые попадали в твое поле зрения с ума сводил, удачно женился, отлично распределился…
— Ладно Олег. Хватит тренироваться в написании моей биографии в серии «Жизнь замечательных людей». Только когда называешь меня счастливчиком, не забывай про Катю.
— Что, до сих пор ее забыть не можешь?
— Не могу. И тому подлецу никогда ее не прощу.
— Кстати, а где он сейчас, этот Игорек.
— Да как и прежде, занимается торговлей металлом в нашем городе.
— Ну а ты что?
— А я что. Видишь — погибаю.
— Я всегда тебе говорил, ты жить жизнью «новых» русских не сможешь. Слишком хорошо и честно воспитан.
— Ладно Олег, как- нибудь уж справлюсь с собой. И не таких зубров заламывали. А тут какой то хлипкий, мнительный свой организм. Заламаю. Куда денется. И ты что, прилетел спасать меня, как тогда в Афгане?
— Тогда мы с тобой друг друга спасали. На двоих у нас там был горящий БТР, один автомат и две здоровые ноги — одна у тебя, одна у меня.
— И еще тридцать метров до ближайших валунов.
— И одна граната, если что.
— И одна граната, — как эхо повторил Сергей.
— А сейчас я дам тебе дельный совет, на себе опробовал, помогает. Ты влюбись. Но что б только без оглядки. Что б от одного ее взгляда хотелось или петь от счастья или пулю в висок пустить.
— Я же сказал тебе, что на баб я и смотреть уже не хочу.
— А кто тебя заставляет на них смотреть. Я же не о бабах говорю, а о женщине и о любви, а не о простом физиологическом траханье.
— Да где ты сейчас эту самую женщину найдешь? Сейчас найти женщину, у которой самое сокровенное место напоминало бы райский сад — чистый, не вытоптанный и не загаженный, такой, что только от одной мысли, что скоро попадешь туда, уже приходишь в трепетно- любовный восторг — задача для хорошо оснащенной гинекологической экспедиции. А у большинства же… вместо сада — хорошо разработанный, отутюженный разнообразной тяжелой техникой, исполосованный многочисленными шрамами- абортами карьер. И гонит тебя в этот «карьер» примерно то же, что и работяг в обыкновенный карьер. Те лезут чтобы заработать себе на жизнь, на жратву и ты лезешь, чтобы тоже утолить голод, только другой голод. И также как и те работяги, как только хоть немного перебился, сразу быстрее назад. Пока вновь не припечет. А ты говоришь — влюбись.
— Кто ищет, тот всегда найдет. Ну не хочешь влюбляться, езжай к матери. Ты давно то у нее был?
— Да с полгода. А ты что, считаешь что в провинции меня ждет настоящая любовь? Прямо таки пасторальная история. Принц приехал в село и влюбился в пастушку. Олег, не смеши.
— По крайней мере в провинции не так сильно изгажен женский генофонд. Рыба всегда начинает гнить с головы. Езжай к матери. Да и то сказать, в одной области живешь, а мать полгода не видел. Влюбишься — не влюбишься в какую- нибудь пастушку, не знаю. Но возле матери всегда душой отдохнешь. Мой тебе совет. Плюнь на все дела и езжай к матери.
— Может ты и прав.
— Только не на своем «БМВ». Знаю я тебя. Ты же туда ворвешься, в то несчастное село, как петух в новый курятник.
— А как же мне туда ехать?
— Электричкой, Сереженька, электричкой. Тихо, мирно, без помпы. Заодно и со своим родным народом породнишься… в общественном транспорте. Плотно породнишься. Для справки — проезд в трамвае стоит тридцать копеек, в автобусе — пятьдесят. Это что бы ты не расспрашивал родной народ о стоимости билета. Народ это не поймет. Так что езжай. Ты знаешь, я плохого не посоветую.
— Уговорил, еду.
На следующий день Сергей передавал дела своему заму Диме, бывшему старлею, бывшего КГБ. Впрочем передавать было особо нечего. Последняя сделка по компьютерам была успешно завершена. И несколько десятков тысяч долларов приятно грели душу и дополнительных хлопот не требовали. А текучка… С текучкой Дима и без него справится. К концу дня в кабинет заглянула Света.
— Что, Сереженька, уезжаешь к маме, в провинцию? Надоели ночные европейские шоу, потянуло на провинциальный фольклор?
— Свет, знаешь, каждая женщина, хоть немного но должна быть стервочкой, махонькой такой. Что б уж вовсе не пресно было. Бывают среди вас и настоящие стервы. Но это уже перебор. Уж очень редко, но попадаются и стервозы. Это вообще для мужика катастрофа. Так вот ты даже не стервоза, ты… ты стервиссимо.
— Я всегда знала, что ты мастер на не тривиальные комплименты. Благодарю за очередной, — на глазах у девушки блеснули слезы.
Светка резко развернулась и выскочила из кабинета. «А ведь она меня любит, — неожиданно подумал Сергей, — любит и ревнует. Любит и трахается на стороне. Этакой современный европейский вариант любви. Но мне это уже не подходит. От этих изысканных любовных пирожных у меня уже просто аллергия. Остается либо перейти на лечебное голодание, либо попробовать серого хлебушка. Хлебушек, вообще то, как–то предпочтительней. А Светка… А Светка — это изысканный торт, который любит, чтобы его вкус оценили многие. Нет, со Светкой все».
«А иногда проехать в общественном транспорте полезно. Своего рода небольшое развлечение, — Сергей примостился около окна вагона электрички на деревянном сидении и с интересом наблюдал за остальными пассажирами.
Было около восьми утра. Суббота. Основной контингент в электричке составляли дачники преимущественно пред– и пенсионного возраста. К матери ехать предстояло около двух часов. Терять столько времени для генерального директора фирмы, вообще то было непозволительной роскошью. Но Олег сказал — едь на электричке и он послушался. «Что ж хоть на время сольюсь с народом», — мысли Сергея, как и его глаза, бесцельно блуждавшие то по пассажирам вагона, то по пейзажу за окном, блуждали по извилинам головного мозга, без определенной цели, можно сказать — просто шлялись. Через час «сливаться с народом» Сергею наскучило. А почитать было нечего. Во–первых из–за его неопытности — он уж очень давно не ездил в общественном транспорте и не представлял, что это бывает очень скучно и утомительно. Во- вторых из–за укоренившийся, еще с университетских времен, привычки не читать дешевых книжек. Голова не мусорная куча — она не предназначена для сбрасывания в нее разного хлама, пусть даже интеллектуального. А читать здесь что–то действительно интересное, все равно что слушать музыку Бетховена в пивном баре.
«Да сливаться с народом наскучивает намного быстрее, чем сливаться с его отдельными представителями, вернее представительницами», — очередная мысль продефилировала по его извилинам.
Остановка. В вагон вкатилась очередная порция пассажиров. К сидению, где устроился Сергей, прибило юную парочку и девушку 20 — 25 лет. Бабулька, сидящая прямо напротив его, встала и стала медленно выдвигаться в район тамбура. Как известно — свято место пусто не бывает, пусть оно даже будет деревянным. Юный отрок лет пятнадцати — шестнадцати, из этой появившейся парочки, тут же впрыгнул на него. Сергей оглядел юного прыгуна. Футболка от китайского филиала фирмы «Adidas» плотно обтягивала туловище, еще не озабоченное брюшком. На ногах сидели кроссовки примерно такого же происхождения. Джинсы от турецкого филиала фирмы «Lee» туго обтягивали ноги и зад. Прическа была модно–стандартной для данного поколения — а-ля скошенный луг отечественным комбайном «Колос». Лицо представляло собой материальное воплощение трех баллов коэффициента интеллектуального развития (в местных условных единицах по пятибалльной шкале). Причем баллов, естественно, не лицейных и даже не среднешкольных, а пэтэушных. Усевшись поудобнее, обладатель «фирменного» троечного лица стукнул ладонью по своим коленкам, подзывая свою такую же юную подружку — типичную средне рослую хохлушку с темными волосами и чуть конопатым лицом. Юное создание, повинуясь выработанному условному рефлексу, рванулось было вперед. Но тут оно (создание) уловила иронично- насмешливый взгляд Сергея. Ее мозг дал команду «Отбой». Женское тело качнулось назад. И вот развернулась схватка между интеллектом и тупым рефлексом. Правда схватка это сильно сказано. Тупой рефлекс, за явным превосходством, практически мгновенно ее выиграл у горделивого интеллекта. И счастливый союз двух юных сердец воссоединился на мужских коленках. Этот насмешливый взгляд уловил и бойфренд девушки. На его лице мелькнуло было агрессивное выражение. Но тут его коленки почувствовали привычную тяжесть и мягкость. Очередной рефлекс скомандовал «расслабуха». Юнец теперь уже со снисходительной улыбкой победителя окинул взглядом Сергея. Осмотр его удовлетворил — условный противник был явно старше его на добрый десяток лет — первые морщины прочертили его лоб и не имел ничего крутого — золотой цепочки на шее или серьги в ухе. Не соперник! Но его спутница была другого мнения. В ее анализе ей явно помогал женский инстинкт, отточенный многими поколениями. А инстинкт в этом вопросе, это вам не ахи и охи под луной, не красивые словечки про любовь. Тут речь идет о продолжении рода, качественном продолжении. И такую важную функцию, как выбор самца, природа не могла пустить на самотек. Поэтому программу выбора она намертво впечатывала в каждую женскую особь. Если б сигнал от этой программы мозг девушки мог бы расшифровать, то выглядел бы он в словесном выражении примерно так: правильные пропорциональные черты лица, глаза ясные умные. Одет не броско, но в фирму. Ага, еще и золотой «Ролекс» на руке. Предворительный выбор: «Годен». Этот сигнал еще более усилился, если б девушка узнала, что в спортивной сумке, стоящей рядом с Сергеем лежал его мобильный сотовый телефон. Увы, столь сложный сигнал мозг девушки дешифровать не мог, не хватало общей длины мозговых извилин. Но она его чувствовала, на уровне спинного мозга, но чувствовала. Каждый спинной ее позвонок, еще не подверженный остеохандрозу его чувствовал. Поэтому, обвив одной рукой крепкую шею парня и склонив свою юную головку ему на грудь, она, время от времени, постреливала глазками в сторону Сергея. Правда стрельба по неподвижной мишени не мешала ей переговариваться со своим бойфрендом.
— Паша прикинь, знаешь Людку с Нижнебалковской?
— Ну.
— Так ее очередной хахаль из ее же хаты и выгнал.
— Чего? — юноша, видно, особой разговорчивостью не отличался.
— Прилез после ночной, по самые зенки залитый.
— Ну и шо.
— А она что- то вякать стала, так он ее по морде, а потом под зад и выгнал.
— Так ей стерве и надо, — парень лаконично подвел итог человеческим страстям провинциального разлива.
«Если примерно в это я должен влюбиться и этим лечиться, то пусть я лучше умру больным, — глядя на переговаривающуюся парочку, подумал Сергей. И тут он заметил, что за этой неравной борьбой интеллекта и рефлексов следила также еще и та девушка, которая зашла вместе с этой юной парочкой. И он готов был дать голову на отсечение, что она поняла весь скрытый комизм ситуации. Он более внимательно окинул ее взглядом. Девушка, как девушка. Не высокого росточка, стройненькая, хрупкая. Русые волосы скромно были собраны в узел. Лицо милое, не современно–агрессивное, как у нынешних красавиц, которые смотрят на мужиков, как будто берут их на оптический прицел. За стеклами очков на мир смотрели огромные голубые глаза. «А ведь глаза у нее как у Кати были — чистые, чуть детски–наивные и такие же голубые», — неожиданно подумал Сергей.
— Девушка, садитесь, — он улыбнулся ей и поднялся с места.
— Благодарю Вас, но я выхожу через остановку, — девушка приветливо смотрела на Сергея.
Это изысканное «благодарю» окончательно его сразило. «Ради знакомства с такой девушкой, я бы вышел и ни на своей остановке», — Сергей почувствовал у себя, где–то там внутри, где по заверениям поэтов и священников, находится орган по названию «душа», разливающееся тепло. Но на такие жертвы Сергею идти не пришлось. Он выходил там же где и девушка.
— Какое приятное совпадение, я тоже встаю там где и Вы. Быстро промелькнуло два перегона. Вот и знакомая платформа.
— Вам куда? — Сергей подал руку и помог своей спутнице выйти из вагона. На секунду их руки соприкоснулись. Сергей неожиданно почувствовал, уже давно забытое, трепетное волнение. От девушки пахнуло парным молоком. «Никогда не думал, что парное молоко может пахнуть намного приятнее, чем французские духи.
— Улица Красногвардейская, а вообще то я на улице не знакомлюсь, это к сведению.
— Сделайте для меня исключение, — Сергей весело смотрел на девушку, желание с ней познакомиться у него возросло десятикратно.
— А почему для Вас я должна сделать исключение? — глаза девушки, казалось Сергею, изливали на него чистую, прозрачно- голубую воду.
— Потому что я человек хороший.
Девушка приветливо продолжала на него смотреть.
— Хороший, хороший, Вы не сомневайтесь, — Сергей давно не ощущал такого душевного подъема.
— Что ж, условно поверим, а там посмотрим.
— Если не секрет Вы на этой Красногвардейской живете или…
— Или. Я приехала в гости к тетке.
— Опять совпадение, я тоже приехал в гости, только к матери.
— Странно.
— Что странно.
— По всему Вашему облику, по всем признакам, Вы должны приезжать, ну как минимум на новенькой девятке, ну не как на электричке.
— По каким таким признакам?
— Дорогие часы на руке, не стоптанная обувь, — девушка кокетливо–оценивающим взглядом, с искринкой в глазах, демонстративно осматривала Сергея, — запах дорого одеколона ну и еще более тонкие признаки.
— Какие?
— Вам что, так интересно?
— Очень.
— Ну что ж. Извольте. Спокойный, твердый, чуть ироничный взгляд. Уверенная походка. В общем, как говорят англичане: «Льва можно узнать и по его когтям».
— Вы случайно не психолог?
— Нет. Только учусь на него, — оба расхохотались.
— И где?
— В университете. На четвертом курсе.
— Знаком с таким учебным заведением. Факультет прикладной математики. Выпуск 1991 года.
— А сейчас чем занимаетесь? Если это не секрет.
— А давайте договоримся о встрече, там и познакомимся ближе.
— Вы это что, хотите назначить мне свидание?
— А это что, страшное преступление?
— Нет. Но вообще то не мешало хотя бы узнать Ваше имя.
— Ох, извините. Сергей.
Девушка вновь окинула его изучающим взглядом.
— Подхожу, подхожу, — Сергей ласкал девушку взглядом.
— Для чего подходите?
— А для всего.
Веселая, жизнерадостная, построенная только на экспромте, любовная игра между мужчиной и женщиной развертывалась во всей своей феерической красоте.
— Что ж, посмотрим. А зовут меня Катя.
— Как?! — веселая улыбка вмиг слетела с его лица.
— Катя. У Вас что, с этим именем что- то очень личное связано? — девушка, очевидно, заметила резкую перемену в собеседнике.
— С вами опасно иметь дело. Вы прямо мысли читаете.
— Пока, по–моему, Вы стремитесь иметь со мною дело.
— Сейчас я еще больше хочу с Вами познакомиться.
— Из–за того, что меня зовут Катя?
— Я все больше и больше вами восхищаюсь. Так как насчет встречи.
— Я завтра уезжаю к матери. Если хотите приезжайте. Записывайте адрес.
Сергей открыл сумку, вынул оттуда ручку и записную книжку.
— Улица Широкая, дом7. Это остановка «234 километр», если ехать электричкой. Две остановки отсюда в сторону города. Ну вот мы и пришли. Вот этот дом моей тети, — девушка махнула рукой на один из домов, стоящих на улице. — А сейчас до свидания.
— До свидания. — Сергей еще раз взглянул на девушку. До встречи.
— Как хотите.
— Очень хочу.
— Посмотрим.
Через двадцать минут Сергей был у матери. А еще через час в его сумке запищал мобильник.
— Шеф, срочно возвращайся. У нас ЧП, — голос заместителя Сергея ничуть не исказило миллисекундное многотысячное путешествие в космос, встреча со спутником — ретранслятором и возвращение на грешную землю.
— Что случилось?
— На нас наехали.
— Кто?
— Наша «крыша». Все остальное — при встрече. Машину я тебе уже выслал. Жду.
Наступил вечер. В офисе кроме Сергея и Димы никого не было.
— Ситуация такова. Сегодня утром приехал «Шкаф» и в тонкостях рассказал все о нашей последней сделке с компьютерами.
— Ну и?
— Потребовал десять кусков и пригрозил, что если еще раз попытаемся от него что- то утаить, то будет нам плохо.
— Плохо, это как?
— Пообещал… ммм… Ну, словом, сделать нас не мужчинами.
— Так, ясно. А как он вообще узнал про эту сделку? Через налоговую она не проходила. Работали с другими партнерами, не своими.
— Не знаю Сергей. Мне кажется утечка пошла с нашей фирмы.
— Ты думаешь?
— Этот «Шкаф» назвал точную сумму сделки. А эту цифру знали только в нашей фирме и только пять человек, не считая тебя.
— Вот черт. Этого нам еще не хватало — стукача. А платить придется.
— Придется, — согласился заместитель.
— Ладно сейчас уже вечер. Завтра будем думать. До завтра.
— До завтра.
Весь следующий день Сергей и Дима, уединившись в кабинете Сергея обсуждали создавшееся положение и пытались вычислить «стукача», но ничего конкретного так и не придумали. Откуда «Шкаф» узнал о сделке оставалось для них тайной. Вечером Дима ушел домой:
— Понимаешь, шеф, дельце тут у меня сегодня вечером намечается. Ты уж меня извини.
— Иди, иди, на свое дельце, завтра только не проспи.
— Обижаешь, начальник.
Сергей остался один. Вечер незаметно и тихо опустился на город. Неожиданно зазвонил телефон.
— Сергей Владимирович? — голос в телефонной трубке был уверенным и где- то Сергей его уже слышал.
— Да, я у телефона. А кто звонит?
— Ваш старый приятель, Игорь
— Какой Игорь?
— Что Сережа, стал забывать университетских друзей?
У Сергея потемнело в глазах. Это был тот Игорь. Тот, из–за которого Катя… Секунд пять Сергей собирался с мыслями. «В Афгане за такую «скорость соображения» в бою я бы уже валялся или с прострелянной башкой или с кишками на земле. Старею», — неожиданно промелькнуло в голове.
— У меня с таким именем друзей в университете не было. А подлецов знал.
— Так- так. Подлецов значит знал. Ну подлеца я тебе еще вспомню…
— Давай покороче. Чего звонишь? У меня дел по горло.
— Уж не случайно ли по твоей последней сделке с компьютерами? Надо сказать, дело ты провернул блестяще.
— А ты откуда о ней знаешь?
— Да так, слухами земля полнится.
— Послушай, скотина, мало того что ты мне Катю угробил, так ты и сейчас мне палки в колеса вставляешь.
— И за «скотину» я тебе еще вспомню. А Катя была ничего. В постели прямо таки рычала после моей белково–гормональной поддержки. Ну пока. Удачи тебе в бизнесе.
Фразу: «Ах ты мерзавец» Сергей произносил уже под равнодушное ту–ту–ту.
Минуту Сергей сидел откинувшись в кресле. Этот подлец снова полоснул по шрамам в его душе…
— Сережка, ну перестань, у меня уже губы вспухли. Разве можно столько целоваться?
— Катюша, можно не только целоваться.
— Опять ты за свое. Я же сказала — не все сразу. На сегодня хватит. Больше меня руками не касаться, — девушка решительно отвела его руки от себя.
— Ты что, музейный экспонат? Антикварная мебель? Руками не трогать.
— Да, я музейный экспонат.
— Ну если ты музейный экспонат, то я смотритель музея, вытирающий пыль.
И не успела девушка опомниться, как Сергей вновь прильнул к ней. Она почувствовала, как его язык — упругий и влажный, заскользил по ее шеи, щекам, губам…
— Сумасшедший… ну что ты делаешь…
— Пыль стираю с музейного экспоната. А сейчас протрем ручки у дверей, — Катя почувствовала как ее пальцы поочередно попадают в его рот.
— Ой, Сережка, не кусайся.
— А это я пробую на зуб золотые они или нет. Дай, думаю, проверю — это действительно царская мебель или так, ширпотреб.
— Ну и как?
— По–моему золотые. А теперь перейдем к ножкам.
— Каким ножкам?
— Мебельным, Катя, мебельным.
— Нет, Сережка, на сегодня все, — девушка решительно спрыгнула с кровати. Смотри сколько времени, — меня мама убьет.
— Кать, а у тебя ресница на щеку упала. Загадай желание.
— Загадала.
— На какой щеке?
— На… правой.
Сергей подошел к девушке, взял ее щеки в свои руки и тихо и ласково ее поцеловал:
— Ты угадала. Что ты загадала?
— А вот и не скажу, — девушка дурачась показала ему язык. — Ну ладно, не дуйся. Загадала, что в этом году мы поженимся.
— Правда?!
— Правда. Все, все, — девушка решительно уперлась юноше в грудь, не позволяя ему обнять себя. Я же сказала — на сегодня все. Лучше проводи меня домой.
— А когда я тебя снова увижу?
— Позвони завтра в библиотеку. Там и договоримся…
Потом поползли слухи, не хорошие слухи. Ее глаза стали смотреть мимо него. Потом… потом было раннее утро и она, выходящая из подъезда, где жил Игорь. Он тогда подошел к ней. Катя смотрела куда- то в сторону.
— Катя…
— Прости Сережка… если можешь…
— Катя, я тебя тогда обманул. Ресница упала на другую щеку…
И снова его спас Олег:
— Старик, поверь. Жизнь больше любви. И пусть лучше будет глубокий шрам в душе, чем глубокая дырка в голове или статья УК в биографии. Помнишь горящий БТР и тридцать шагов до укрытия? Ты тогда их прополз. Раненный, окровавленный, но прополз и выжил. Проползи и сейчас тридцать дней, а потом будет легче.
Потом ее потухший взгляд, опущенные плечи. Потом… потом поздний аборт, кровотечение, реанимация, холодная, промерзшая глина на кладбище. И снова он проползал дни, ночи (ох какие это были ночи), недели, месяцы. А жизнь бежала дальше. Защита диплома, аспирантура, женитьба на дочке профессора, рождение дочери, первый собранный компьютер, второй, третий. Бизнес, бизнес, бизнес. И вот — поздний вечер. Пустой офис. В городе — пустая квартира. Впрочем нет, не пустая. Кот Пентиум. «Дрыхнет сейчас небось, зараза. И естественно не беспокоится о хозяине», — Сергей беззлобно подумал о коте. Всегда наполненная миска с «Вискосом», по крайней мере, на двое суток гарантировала лояльное отношение к нему кота. И в другой квартире тоже его не ждали, но также всегда имеющиеся деньги на тумбочке гарантировали лояльное отношение к нему жены и дочери. «Ах, Катя, Катя. И подлец как ударил — «рычала после моей белково–гормональной поддержки». Белково–гормональной поддержки… белково–гормональной поддержки… белково–гормональной поддержки… Ах черт! Какой я дятел!». Свет фар позднего автомобиля на секунду рассеял мрак комнаты. Сергей схватил трубку телефона:
— Дима, это я, Сергей.
— Шеф, — голос Димы был на удивление бодрым, — с тебя пятьдесят баксов. Посмотри который час.
— Подумаешь, разбудил красну девицу.
— Если б разбудил.
— Дима, я знаю кто стукач.
— Кто?
— Завтра скажу. Ну как весть?
— Класс!!
— То–то же. Кстати с тебя пятьдесят баксов.
— За что?
— За поднятие тонуса. А тонус, дорогой мой, поднимает не только здоровье. Приятной ночи. До завтра.
В ту ночь Сергей так и не пошел домой. Он думал. Холодно, расчетливо, без всяких эмоций. Исчезли Кати, Светы, Игори. Остались одни фигурки, которые передвигались, делали ходы, сближались и расходились, подставляли под удар другую фигуру и сами подставлялись, убивали и погибали сами. Вот маленькая фигурка, можно сказать пешка, нагло, напористо прет вперед. Еще ход, еще другой и достигнут заветный рубеж — маленькая пешечка станет королевой. Ан нет, постой дорогая. Неожиданно белый король делает рокировку и пешечка сметается из игры более сильной фигурой. Но все, игра сыграна. И пора бы всем фигуркам лечь в свой деревянный ящик. Но наступает самое интересное — игровое поле расширяется до бесконечности, воздух наполняется шумом, гамом и запахами. Игровые клетки превращаются в серый асфальт улиц и наполненные людской суетой офисы, в забитые, выставленным напоказ человеческим мате риалом автобусы и поезда, и укромные, наполняемые то страстями, то покоем, спальни. А у фигурок появляются глаза, то возбужденно–блестящие, то тускло- неинтересные, губы — чувственно–полные или узкие и холодные. Фигурки начинают говорить, спорить, смеяться и плакать. Короче говоря, они становятся людьми. И наша амбициозная пешечка становится красивой, стройной, длинноногой девушкой, которая, впрочем как и все остальные фигурки- люди, в жизни хочет, в принципе, одного — счастья. Вот все и прут к нему всю жизнь. Кто на своих двоих топает, кто на развалюхе–машине тащится, а кто и в роскошном лимузине мчится. Аж асфальт шелестит. Но понимают счастье все по–разному. Вот и носятся все в разные стороны — кто по бабам, кто по монастырям, кто ломится на шум и гам центра жизненной сцены, а кто мирно себе сопит в две дырочки возле ее кулис. Сшибаются, топчут друг друга. А в итоге? А в итоге: бац — приехали, конечная остановка, выходи строиться. Вышли, построились, оглянулись… Мамочка, роди меня обратно! И НЕКТО тебя уже так учтиво спрашивает:
— Куда ж ты перся, человечек?
— А хрен его знает. Вообще то за счастьем.
— За счастьем? Так ты милок маршрутом ошибся. Нет тут для тебя счастья. И бензина для тебя у меня уже тоже нет. Так что не выгорело у тебя со счастьем то, ты уж извини. Аминь.
И в сущности к гениальному шекспировскому: «Вся жизнь — игра. И все мы в ней актеры. " Мне добавить нечего. И если Вы просчитали все на десять ходов вперед, а в итоге получили шах или даже мат, что ж, сударь, не обессудьте. Жизнь — это все–таки не игра в шахматы. И что–то вы в ней, очевидно, не поняли, не учуяли. И законы в ней намного сложнее и до конца так нигде и не записаны. Ни даже в Библии или Коране.
А в нашей партии дебют уже разыгран. Так что пойдемте дальше, господа. Впереди у нас миттельшпиль, а там, глядишь, и эндшпиль не за горами…
Ровно в восемь утра Сергей Владимирович Аненков позвонил в Москву.
— Привет Олег.
— Здравствуй Сергей.
— Как дела?
— Можно считать все о'кэй.
— У меня к тебе есть неплохое деловое предложение. Я завтра по нему прилечу к тебе в Москву. Ты как — свободен?
— Для тебя, да.
— Рад это слышать. А вот еще что. Партию в шахматы я тебе сдаю.
— Мог бы и раньше это сделать. Там уже все было ясно. Кстати, для справки — это уже третья подряд проигранная тобой партия.
— Я знаю. И предлагаю начать новую партию.
— Нет возражений.
— Что ж записывай первый ход. Пешка е 2‑е 4. Начнем классически.
— Записал. Завтра жду у себя.
— Обязательно. До завтра.
— До завтра.
«Что ж, первый ход сделан, делаем второй», — Сергей вновь взялся за трубку телефона:
— Наташа, позови ко мне Диму.
— Так Дима слушай меня внимательно…, — Сергей Владимирович Аненков, генеральный директор фирмы «Таис» начинал новую партию. Начинал, как всегда, решительно и агрессивно.
На следующий день все сотрудники фирмы узнали, что шеф срочно улетает в Москву. По делам. Вернулся Сергей через неделю. Мешки под глазами, осунувшееся, землистого оттенка лицо, наглядно демонстрировали, что в эту неделю ему было не сладко. В тот же день после приезда он назначил совещание, на которое пригласил своего заместителя и бухгалтера. А перед самым совещанием Сергей зашел в кабинет своего зама.
— Так, Дима, в Москве я обо всем договорился. Теперь дело за нами. Ты в художественной самодеятельности не участвовал?
— Нет.
— Я тоже. А жаль. Ну все, через пять минут приходи ко мне в кабинет на совещание.
— Так ребятки, — Сергей дождался пока Дима и Света, вызванные на совещание, усядутся на стулья, — я решил разыграть одну очень интересную партейку. Сейчас я вам в общих чертах обрисую ее замысел, а завтра утром приступим к отработке ее деталей. Я специально назначил совещание на сегодня, чтобы вы могли уже сегодняшней ночью прикинуть, что к чему. Итак. В Москве я познакомился, к слову сказать, совершенно случайно с одним деловым человеком. Он из Донецка, держит фирму по торговле металлом. Там, у себя, он договорился с Макеевским металлургическим заводом, что поставит ему крупную партию бытовой техники, чтобы те могли расплатиться ею за долги по зарплате со своими работягами. А завод ему поставит металл. Так вот, я с ним договорился, что бытовую технику поставим ему мы. Я его убедил, что рынок бытовой техники наша фирма знает лучше его и это ему обойдется и дешевле и, главное, безопасней. О нашей фирме он знает и считает нас за надежных партнеров. К тому же у нас оказался один общий знакомый.
— Какова сумма сделки, — зам Сергея вытащил блокнот.
— Почти миллион долларов.
— Ни фига себе. Вот это сделка. Мы такими суммами еще никогда не ворочали, — Дима явно был возбужден.
— А где мы возьмем такую сумму? — Светлана Юрьевна, всем своим видом излучавшая надменную холодность, смотрела мимо Сергея в окно.
— Возьмем кредит в банке. Я договорюсь.
— А проценты? — снова ее вопрос и снова взгляд куда- то в окно.
— Если быстро все провернем, много нарасти не успеет. Это раз. В Юго — Восточной Азии сейчас кризис. Сделке на такую сумму там будут очень рады и думаю мы выгодно возьмем там аппаратуру. Это два. Так что если все сделать очень быстро, оперативно и аккуратно, то получим неплохую прибыль.
— А фирма та, из Донецка, надежна? — снова подал голос Дима.
— А это уже по твоей части. Простучи ее по своим каналам через СБУ. И последнее. В свете последнего инцидента по той сделке с б/у компьютерами я требую от вас соблюдения полной конфедициальности. В детали сделки посвящать минимальный круг сотрудников. Общий замысел, кроме нас троих не должен знать никто.
— Кстати, а как называется та фирма, из Донецка? — самым равнодушным тоном спросила главный бухгалтер.
— «Като».
— «Като»? Японское какое–то название.
— Нет, японского там ничего нет. Это совместная российско–украинская фирма. А теперь до завтра.
Из кабинета все вышли. Остался Сергей и его бухгалтер.
— Ну что, Сереженька, как Москва?
— Стоит белокаменная.
— Я смотрю ты осунулся, похудел.
— Ничего, потом отосплюсь. Скоро снова буду как огурчик.
— Может тебе помочь?
— В чем?
— Подзарядить твои подсевшие аккумуляторы. Я смогу, — девушка приблизилась к Сергею.
Ее губы влажно блестели на расстоянии последнего броска для поцелуя. Он почувствовал знакомый запах французских духов. «И как он мне раньше нравился, " — мысль прочно и уверенно утвердилась в голове у Сергея.
— Нет Светлана Юрьевна, технические характеристики вашего подзарядного устройства меня больше не прельщают.
Светкины глаза сверкнули:
— Ох пожалеешь ты об этом еще, Сережа, — она не спеша кончиком языка облизнула свои губы, ни на миллиметр не отведя их от него, не спеша повернулась и вышла из кабинета.
«Посмотрим кто пожалеет больше», — мысленно ответил своему главному бухгалтеру Генеральный директор.
… Деловое колесо по предстоящей сделке быстро набирало необходимые обороты. Звонок в Корею:
— How do you do mister Yeng.
— How do you do, mister Anenkov.
— Mister Yeng. I must You to see. Beside me to you deal on one million of dollars.
— I wait You for the following week.
— Thank you.
— Goodbye.
— Goodbye.[1]
И вот уже Сергей Владимирович в сеульском аэропорту видит улыбающиеся узкоглазые лица и слышит корейское щебетание. А через день — домой. На его рабочем столе, на календаре, появляется запись:
1521
2115
И каждый день звонки в Москву:
— Олег, как дела?
— Все нормально.
— Кстати, запиши очередной ход — слон е 3 — f4…
Через неделю.
— Сергей, здравствуй. Это Олег.
— Здравствуй. Рад тебя слышать.
— Наш клиент вышел на связь.
— Ну и? — Сергей весь сжался от волнения.
— С «трудом» он нас уговорил.
— С трудом?
— Ублажал нас, как только мог. Пришлось поддаться. Так что жди факса.
— Жду. Запиши очередной ход — конь b3- с 5…
На следующий день из Донецка, куда уже ушел проект договора для согласования, пришел факс:
«Уважаемый Сергей Владимирович. Уведомляю Вас, что сделка по поставке Вами бытовой техники нашей фирме, по независящим от Вас причинам, отменяется. Прошу Вас меня извинить.
Генеральный директор фирмы «Като»
А. Н. Логинов.
Сергей еще раз пробежал по факсу глазами. Затем схватил трубку телефона:
— Наташа, Диму и Светлану Юрьевну ко мне в кабинет. Быстро.
— На, смотрите, — Сергей швырнул на стол полученный только что факс, едва вызванные им люди вошли в кабинет.
— Те, сгрудившись у стола, прочитали скомканную бумагу.
— Ничего не понимаю, — Дима недоуменно развел руками. — Мы уже почти договорились с банком. Завтра хотели брать кредит, договорились напрямую с корейской фирмой, те согласились поставить нам свою продукцию на очень выгодных для нас условиях. Как никак постоянные партнеры. Ничего не понимаю, — заместитель Сергея еще раз развел руками.
— Жаль, такая сделка сорвалась, — В прекрасных Светкиных глазах отражался только свет из окон.
Сергей повернулся к окну и тяжело обронил:
— Все свободны.
И снова побежали дни…
— Олег, как дела? Как Москва?
— Все нормально. Стоит старушка.
— Запиши очередной ход — пешка с 5 — с 6…
Через два дня после полученного факса в офисе раздался звонок:
— Сергей Владимирович?
— Я Вас слушаю?
— Объект оформил час назад кредит.
— О'кэй. Условия?
— Для нас выгодные. И спасибо за оказанные услуги.
— Надеюсь, если я буду брать у Вас кредит, это мне зачтется?
— Мы никогда ничего никому не забываем. Ни хорошего, ни плохого. До свидания.
— До свидания.
«Уф, теперь можно немного перевести дух. Половина пути пройдена. А теперь Москва»,
— Сергей схватил трубку телефона:
— Олег, привет!
— Здравствуй. Рад тебя слышать, Сергей.
— Олег, все идет по плану. Закрывай объект «К».
— О'кей. Какой твой ход?
— Ладья h1 — h8. Шаг!
— Силен брат, силен.
— А ты думал. Ну, пока.
— Пока.
«А теперь надо ждать самого Главного звонка», — Сергей сел в кресло и совершенно спокойно стал смотреть на телефонный аппарат. Нужный звонок раздался через сутки:
— Mister Anenkov?
— Yes.
— Fifteen twenty–one.
— Twenty–one fifteen.
— A Money are received, goods are sent.
— Thank you.[2]
Сергей положил телефонную трубку, взял фломастер, обвел числа 1521 и 2115 и перечеркнул их. Больше шифр для связи ему не понадобиться. «Ну что ж, партия практически завершилась, теперь ставим мат в три хода», — Сергей взял листок бумаги, и поставил фломастером на нем три жирных вертикальных черты. Поднял трубку телефона:
— Наташа соедини меня с Олегом из Москвы, срочно.
Через пять минут:
— Сергей Владимирович, Москва.
— Олег?
— Привет Сергей. Как дела?
— Отлично. Значит, записывай ход. Ферзь в 6-с 7, шах. Для справки — через два хода Вам мат, сударь.
— Мда. Я ждал этого хода. Больше ты ничем не «порадуешь» меня?
— Порадую, — Сергей сделал паузу, — клиент деньги заплатил, товар получил. Как там объект «К»?
— Как и договаривались — закрыт.
— Отлично! Через недельку жди в Москве. Отметим это событие.
— Почему не раньше?
— Да тут еще дела кой–какие остались. Ну, пока.
— Пока.
Сергей положил трубку телефона, взял фломастер и жирно перечеркнул первую вертикальную черту на листе бумаги — первый ход сделан. Снова трубка телефона в руках:
— Игорь Николаевич?
— Да, а кто говорит?
— Что Игорек, стал забывать университетских друзей?
— Аненков? Это ты?
— Точно, я. Вот решил позвонить, поздравить с удачной сделкой.
— С какой?
— Да с фирмой «Като».
— А откуда ты знаешь?
— Да так. Слухами земля полнится.
— Ну и…
— Я же говорю — решил позвонить и поздравить, — как заядлый курильщик медленно с удовольствием затягивается хорошей сигаретой, так и Сергей с наслаждением протянул паузу, — кстати, с французского «Като» — это Катя, помнишь такую?
— Что ты хочешь этим сказать?
— А то, что такой фирмы нет, также как и Кати.
— Врешь!!
— Позвони в Донецк, узнай. До свидания, Игорек. Счастливо тебе оставаться с южнокорейским барахлом на миллион баксов и подружкой, которая любит белково–гормональную поддержку. Да и не забудь о кредите в банке, процентики там кап, кап, кап, капают, — Сергей с наслаждением, как нажимаешь на курок пистолета, приставленный к затылку своего злейшего врага, нажал на телефонный рычаг. Фломастером перечеркнул вторую черту на бумаге. «А теперь пора ставить мат», — Сергей на мгновение задумался, тряхнул головой:
— Наташа, вызови ко мне Светлану Юрьевну. Больше меня ни с кем не соединяй. Ни под каким предлогом.
— Хорошо Сергей Владимирович.
— Вызывали?
Светка как всегда была неотразима. Роскошная грива белых волос эффектно выделялась на голубом фоне пиджака. Длинные ноги слепили глаза.
— Вызывал, Светлана Юрьевна. Вам известно, что плагиат наказуем?
— Не поняла?
— Не стоило рассказывать своему нынешнему любовнику про интимный жаргон своего прежнего партнера.
— Какому любовнику? Какой жаргон? Я с той мразью порвала сразу же после нашего с тобой разговора.
— Да я не о том подвернувшемся тебе мальчике говорю. Я имею в виду Игорька, Игоря Николаевича, — Сергей пристально взглянул в Светкины глаза.
Ни один мускул на ее лице не вздрогнул. «Вот выдержка у стервы», — восхитился Сергей.
— Неужели и его подкупили? Дорого же я Вам обхожусь, — девушка без приглашения села на стул, закинула ногу на ногу, вытянула пачку сигарет и закурила, — надеюсь, ты мне разрешишь, — она кивнула на сигарету.
«Э, нет, голубушка, этим ты меня не достанешь. Ты меня уже ничем не достанешь. А вот я достану», — мысль радостно промелькнула в голове у Сергея.
— Нет, Светлана Юрьевна, за эту информацию я не заплатил ни копейки. Просто в скудном словаре Игоря Николаевича появилось выражение «Белково–гормональная поддержка», коим он и похвастался пару недель назад в телефонном разговоре со мной.
— Что ж, если тебе расхотелось есть торт и потянуло на серый хлебушек, то это не означает что другим расхотелось наслаждаться сладеньким, — Светка, нахально улыбалась.
— А что б уж вообще был кайф, так ты свой тортик присыпала сверху информацией про сделки с б/у компьютерами и фирмой «Като».
И снова не один мускул не дрогнул на лице у Светки.
— Я так понимаю, Вы меня выгоняете.
— Да нет, почему же. Вы мне оказали очень большую услугу.
— Не поняла?
«А вот сейчас ты узнаешь, как бьют уточек влет из двух стволов, любвеобильная ты наша», — Сергей откинулся на спинку кресла и вслух сказал:
— Подавился Игорь Николаевич твоим тортом. Фирмы «Като» то не существует. Теперь сидит с корейским ширпотребом, как дурак, и не знает куда его девать. Такую ж партию быстро не реализуешь, сама понимаешь, кризис чай на дворе. А проценты в банке за кредит ой как быстро растут. Так что спасибо Светлана Юрьевна, от всей нашей фирмы, спасибо, — Сергей вышел из–за стола и пожал руку девушке. — А в качестве личной благодарности, я Вам, Светлана Юрьевна Кедрина, передаю лицензию на использование совместно с Игорем Николаевичем следующей словесной ласки. Шепните ночью ему на ушко, что Вы — кедровая шишечка, а он птичка, которая так восхитительно долбает эту шишечку. «Вот тебе, Светочка с одного ствола». — Сергей вновь сел за стол.
— Какая шишечка, какая птичка, он же меня убьет за «Като», — девушка, казалось, постарела лет на десять. — Сколько он теряет на этом?
— Света, он полностью разорен. Такую партию товара он и за год не распродаст. Тем более, не имея налаженной сети дилеров. Он же аппаратурой не занимался. Металл его хлеб. А по процентам за кредит нарастет ого–го. И кредит к тому же краткосрочный.
— И что мне делать?
— Не знаю. Я тебя не заставлял стучать ему о наших делах.
— Я хотела отомстить тебе.
— Вот и отомстила. Кстати, ты же любишь разыгрывать различные ночные сценки. У нас с тобой в последний раз что было? Зек, отсидевший пятнадцать лет за изнасилование и привокзальная проститутка. По–моему так. Попробуй с Игорьком разыграть сценку «Убийца и его жертва». Если ему понравиться может он тебя и простить. Тебя тогда можно прямо в книгу рекордов Гиннеса заносить под заголовком «Ее ночь стоит один миллион долларов». Вот так не моя дорогая Света. Сергей жирно–прежирно перечеркнул третью черточку на листке, скомкал его и бросил в корзину. Затем поднялся и направился к двери. «А вот тебе Светочка и со второго ствола», — и медленно, растягивая слова, произнес:
— Да чуть не забыл, птичка, которая долбит кедровые орешки — дятлом называется, — с этими словами Генеральный директор фирмы покинул свой кабинет.
В приемной сидела секретарша.
— Наташа, я все забываю спросить — откуда у тебя такие красивые сережки, сама купила или кто подарил?
— Ага, подарил. От вас, мужчин, дождешься подарка. Все мечтаете на халяву получить. Сама, в «Золотом базаре» купила.
— Это точно. Сделать девушке подарок, скажем на миллион долларов — ни за что.
— Сколько? Миллион долларов? Да вы что.
— Думаешь, ни найдется такого мужчины?
— У них там, на Западе, может и найдется, а у нас, здесь, что бы какой- то доморощенный хохол, да подарок на миллион долларов, исключено.
— Вот и я так думаю.
— Ну что, Дима, — Сергей блаженно вытянул ноги в кабинете своего зама, бесцеремонно заняв его кресло, — партия сыграна. Игорь разорен, южнокорейцы, я думаю, перечислят нам проценты от сделки, как и договаривались. Все–таки мы нашли им такого выгодного оптового покупателя. А в тебе, я скажу, погиб хороший актер. Так при Светке натурально показывать кипучую деятельность по заключению сделки, так изображать досаду о ее, вроде бы срыве. Класс! Точно в тебе актер загнулся.
— Тебе не кажется, что пора обзаводиться телохранителями?
— У Игорька уже денег не хватит, чтобы киллера нанять.
— И все–таки. А то грохнут где–нибудь в подъезде или машину с тобой на фиг взорвут. И что тогда?
— Лично я тогда скажу: «Здравствуй, Всевышний, я пришел». А если серьезно, — Сергей подобрался в кресле, — от судьбы не уйдешь. Кому–то судьба сгореть в БТРе, возле какого–нибудь грязного кишлака, на глазах у бородатых моджахедов, а кому–то в собственной БМВе, возле своего офиса, на глазах у прелестной секретарши.
— В БТРе ты уже горел…
— Горел…
— Слушай, Сергей, а как насчет Светки? Что с ней будем делать?
— Что с ней? А с ней уже Игорь Николаевич будет разбираться. И мне кажется, скоро нам придется искать нового главного бухгалтера, — Сергей посмотрел прямо в глаза Диме.
— Ты не хочешь ей помочь? Все–таки ты с ней…
— Дима, была на многострадальной Руси царица, Екатериной называлась. Фаворитов, а проще говоря, любовников, имела море. Но она четко отделяла постель от делового кабинета. Поэтому и вошла в историю Екатериной Великой, а не блядью коронованной. И к тому же Светка — предатель. И как ей помочь? Купить у Игоря южнокорейский товар, что ли? И самому разориться? Я не благородный дон Кихот и не сумасшедший. Ясно?
— Ясно.
— Слушай, — Сергею неожиданно пришла мысль, — а действительно, не купить ли у многострадального Игорька его товар, а?
— Ты же сам сказал…
— Я имею ввиду следующие: во–первых — не весь товар, а во–вторых — по бросовой цене.
— А продаст?
— А куда он денется? Больше чем мы, ему сейчас ни кто не даст. Продавать в розницу — у него нет ни магазинов, ни опыта. А кредит ему надо срочно погашать.
— А мы что с этим товаром будем делать?
— Более мелким дилерам сплавим. Через свои магазины пустим. Я же сказал — купить по дешевке и не весь.
— Не знаю Сергей. Рискованно.
— Кто не рискует…
— Тот не пьет шампанское.
— Старо, старо и затасканно. Кто не рискует тот… тот не получает истинный кайф в жизни.
— Шеф, ты извини, что я тебя об этом спрашиваю. Но я так понял, что, разорив Игоря, ты мстишь за свою девушку. А сейчас ты как бы его и спасаешь?
— Во–первых, я его не спасаю. Даже если он примет наше предложение, ему все равно придется очень туго. И он еще очень долго не сможет подняться. А во- вторых, мою девушку этим не вернешь. Свое чувство мести я удовлетворил. А деньги остаются деньгами. И давай об этом потолкуем завтра. Уже голова не варит. Слишком много эмоций на один день.
— Завтра, так завтра, — заместитель Сергея спорить не стал.
— А сейчас у меня к тебе большая личная просьба. Помоги мне разыскать одну девушку по имени Катя, — Сергей увидел, что Дима чуть улыбнулся.
— Дима, давай без твоих ехидных комментариев. Езжай на психологический факультет университета. Девушку зовут Катя. Учится на четвертом курсе.
— А фамилия Кати?
— Не знаю. Аненковой будет. А сейчас не знаю.
— Ну ты даешь!
— Даю, даю. Если там не найдешь, вот тебе адрес, там живет ее мать, чеши туда, — Сергей вытащил записную книжку, раскрыл на нужной странице и протянул Диме.
— Ни фига себе езжай. Остановка «234 км. «Это ж километров сорок от города.
— Максимум час езды на твоем «Опеле», — Сергей посмотрел Диме в глаза. — Езжай, Димочка, езжай. МНЕ это очень нужно. Найдешь, пусть позвонит на мой мобильник. Уразумел?
— Уразумел.
— Вот и хорошо. Я смышленым всегда хорошо платил и платить буду. Дима понял ВСЕ. Можно было не сомневаться, что Катя найдена будет. Или он не бывший работник КГБ. И уже выходя из кабинета, заместитель генерального директора позволил себе:
— Сергей, я надеюсь, ты осознаешь, что если мы пойдем на сделку с Игорем, у Светки точно не остается никаких шансов. Он наверняка подумает, что Светка играла в нашей команде. На эту последнюю реплику своего зама Сергей Владимирович дать ответа не пожелал…
— Так ты говоришь, что эти сережки ты в «Золотом базаре» покупала? — бросив эту фразу, Сергей направился из офиса, на ходу нащупывая ключи от автомобиля…
Звонок от Димы застал его поздним вечером дома.
— Сергей. Это я, Дима.
— Нашел?
— Конечно. Передаю трубку Екатерине Викторовне.
— Здравствуй Катя.
— Здравствуй Сергей.
— Так ты и впрямь «новый» русский.
— А это для тебя звучит хорошо или плохо?
— Скорее плохо, чем хорошо.
— Рад это слышать.
— Не поняла?
— Рад слышать, что ты не любишь «новых» русских, я их сам не переношу.
— Но ты же один из них.
— Крупинки золота вымывают из речной грязи.
— А ты от скромности не умрешь.
— А я, в общем то, долго собрался жить. Очень долго.
— Ну и куда же ты пропал тогда?
— Да так. Пришлось одну партию в шахматы сыграть.
— Ну и как — выиграл?
— Выиграл.
— Поздравляю.
— Спасибо. Катя, ты где?
— У матери.
— Можно я послезавтра к тебе приеду?
— Послезавтра?
— Да, у меня завтра, возможно, будет трудный день. Мне придется, наверное, одну блицпартию сыграть. Так можно приехать?
— Ну куда ж от тебя, такого не скромного, денешься….
… — Боже, как хорошо. Тишина. Стог сена и красивая девушка рядом. Куда там люксовским номерам в пятизвездочных отелях. — Сергей перевернулся на спину. — Катя, а вон видишь четыре ярких звезды?
— Где? — девушка близоруко сощурила глаза.
— Да вон, — Сергей начал рукой показывать вверх.
— Ну так что?
— Это созвездие Южный Крест. По древнему поверью он осеняет любовь. Если в ночь, когда он ярко светит, влюбленные признаются в любви друг к другу, то их любовь будет яркой и долгой. Один русский поэт девятнадцатого века…
— Какого века русский поэт?
— Девятнадцатого. Не перебивай. Так вот, один поэт даже написал такие строчки, — Сергей наклонился над девушкой, и вновь от нее приятно пахнуло парным молоком:
И Южный Крест над ними сиял
Когда впервые он ее поцеловал
И осененные этим Крестом
Они предстали перед алтарем…
Последнее слово его губы произнесли с трудом, вступив в приятное единоборство с женскими губами. Языки ринулись навстречу друг другу, сплетаясь, сжимая и влажно терясь друг о друга, как бы репетируя то, что вскоре должно произойти между их хозяевами. И после долгой, долгой паузы, теперь уже женские губы произнесли:
— А потом, наверное, этот русский поэт девятнадцатого века дописал:
И стоял перед ними Крест
И освещал он все окрест
И одета на девушке была фата
А на ушах с сережками висела… лапша.
— Что? — Сергей от неожиданности даже отстранился от девушки.
— Скажи, милый, что, к этим прекрасным сережкам от Сережки, как ты мило выразился, полагается бесплатная нагрузка в виде макаронных изделий?
— Не понял.
— Все ты понял, ты у меня умненький, — девушка игриво растрепала ему волосы, — я хоть и полная дурочка в астрономии, но роман «Южный Крест» читала. Или ты считаешь, что этот стог сена находится в Антарктиде, откуда Южный Крест и виден, русский ты мой поэт девятнадцатого века. Стихи сам придумал?
— Плагиатом не занимаюсь.
Оба расхохотались. Затем девушка пристально взглянула мужчине в глаза, вздохнула, обхватила его за шею, притянула к себе и, уже на грани между реальностью и страстью, шепнула:
— А теперь иди ко мне, милый. Согрей меня на этой антарктиде и избавь от этой лапши… и от всего остального… Я, надеюсь, ты все–таки не настолько стар, как поэт девятнадцатого века…
И последнее, что Сергей успел подумать, прежде чем упасть сверху в этот разверзшийся кратер наслаждений, навстречу этим запахам свежескошенной травы, парного молока, этому шуршанию сена и женской одежды, была мысль: «Господи, только б не опять эти эротические трусики!»
Примечания
1
— Здравствуйте, мистер Йенг.
— Здравствуйте, мистер Аненков.
— Мистер Йенг. Я должен Вас увидеть. У меня к вам дело на один миллион долларов.
— Я жду Вас на следующей недели.
— Спасибо.
— До свидания.
— До свидания.
(обратно)2
— Мистер Аненков?
— Да.
— Пятнадцать двадцать один.
— Двадцать один пятнадцать.
— Деньги получены, товары отправлены.
— Спасибо.
(обратно)
Комментарии к книге «Мат в три хода», Вадим Витальевич Тарасенко
Всего 0 комментариев