РОКСОЛАНА КОВАЛЬ ЗА СЕМЬЮ ПЕЧАТЯМИ
Глава 1. Гадкий утенок
Она кружилась возле трюмо и, разглядывая свой новый сарафан, недовольно хмурила брови. Слишком короткий, слишком широкий, слишком цветной! Не понравился он ей. Но маме об этом говорить не стоит. Придется носить, чтобы ее не обидеть.
─ Лебедица растет, – наблюдая за внучкой, с улыбкой сказала бабушка.
─ ЛеБЛЯдица, – проворчала соседка – Зоя Тимофеевна, и Вика бросила на нее недоуменный взгляд.
Но вскоре забыла об этом. Сегодня ее долгожданный День рождения! Она ждала его целый месяц, надоедая матери вопросами, когда же он наступит. И вот свершилось! День всеобщего внимания, поцелуев, пожеланий и, конечно же, подарков. Первый, правда, разочаровал. Ну не полюбился ей этот неуклюжий сарафан в красных яблоках. И подаренные бабой Зоей сандалики – тоже. Похожи на лягушек – такие же зеленые, расплющенные и в пупырышках. Да еще и пальцы давят.
Звонок в дверь прервал пустозвонные сплетни бабушек. Вика побежала открывать. Разумеется, пожаловали дядя Всеволод, тетя Люда и Маришка. Дядя, этот высокий человек в сером костюме и полосатом галстуке, как всегда поцеловал в щеку. От запаха одеколона защекотало в носу. Тетя Люда, жестоко играя на нервах, долго шуршала пакетами, выискивая подарок. И, вот таки, нашла! Преподнесла белый ободок с тремя сменными украшениями-бабочками. Традиционно поцеловала в щеку и попробовала свезти пальцем оставшуюся на коже помаду. Маришка подарила шоколадку и велела расти большой.
Как и следовало ожидать, любимую сказку «Буратино» досмотреть не дали! Вначале заставили рассказать стишок, потом велели сплясать, а там уж подошло время пить чай с тортом. И снова дядя Сева начал донимать. Усадил себе на колено и принялся допытывать, какие она знает буквы. Никаких не знает. И кто такие цифры – тоже не в курсе. И вообще, не любит она дядю Севу. Он всегда называет ее гадким утенком. А она после его визитов подолгу стоит перед зеркалом и учится себя ненавидеть. Медленно, осторожно пришло осознание того, что это означает – гадкий утенок.
Она – некрасива. Россыпь веснушек на носу – как птички нагадили. Алые губы – слишком пухлые и их нужно поджимать, чтобы казались меньше. Торчащие уши – прятать под косынку. И не улыбаться, чтобы никто не видел эти лопатки, называемые зубами. Но что же делать с глазами? Одно веко больше другого нависает на глаз. Нужно смотреть свысока, так меньше заметна разница.
В злополучные пять лет пришла первая любовь. Пришла она из соседнего дома, одетая в клетчатую рубашку и шорты со стрелочками. И звали эту косолапую, зареванную прелесть Стасиком. Чувство было взаимным: Вика это сразу поняла, когда мальчишка протянул ей свой пластиковый самолетик. Но эйфория длилась недолго. Любовь как пришла, так и ушла, но научила скрывать сердечные раны. Все вокруг подсеивались, шутили, подтрунивали.
─ Мать, твоя дочь влюбилась! – смеясь, однажды рассказала бабушка маме, когда та пришла с работы. – Стасика знаешь? Да, сын Ереминых. Так наша от него ни на шаг не отходит. Давеча зову ее обедом кормить, а она мне – ба-а, погоди, мы еще не пацылавалися на прощание!
Мама тоже смеялась, а потом рассказала об этом подружке, и они снова смеялись, а Вика непонимающе краснела и опускала глаза. Наверное то, что она чувствует к мальчику Стасику – плохо. Не надо с ним больше дружить, не надо играть его машинками и самолетиками!
Стасик еще долго ходил следом, гремя своими игрушками, но Вика так ни разу с ним и не заговорила. Ковыряясь в песочнице, тайком выискивала магнетическую клетчатую рубашечку и шорты в ромбик. Но мальчик больше не появился. Бабушка как-то сказала, что маленький ухажер переехал с родителями в другой город. И Вика тайком плакала, еще долго вспоминая его извечно несчастное лицо.
Но зато играть с соседкой Ниночкой никто не запрещал! И на прощание чмокать в гладкую, исписанную венками щечку – тоже. Но Нина была странной: то доброй, то злой. То говорила, что они лучшие подруги, то начинала дразниться и обзываться. И всегда ябедничала старшей сестре, начинала звать папу, и ей во всем приходилось уступать. Но ничего, вот вернется из армии брат, Вика ему тоже так нажалуется!
И вот брат вернулся. Самый лучший брат на свете! Самый красивый, самый умный, самый веселый! Самый-самый!
Вика напрочь забыла и песочницу, и кляузницу Ниночку.
─ Она в Лешке просто души не чает, – говорила маме бабушка, наблюдая за внучкой, тенью бродящей за братом. – Слушается его во всем. В рот заглядывает, каждое слово ловит. Круглыми сутками от него не отходит.
Да и как от него можно отойти? Он носил ее на плечах, часами читал сказки, придумывал всякие игры, а по выходным возил на аттракционы. Так ее еще никто не баловал.
─ Ты чего не спишь? – спросил как-то Леша, заметив, что Вика ворочается на кровати и недовольно вздыхает.
─ Не могу заснуть. Ну, просто никакушки!
─ Иди ко мне, никакушка, а то маму разбудишь.
─ А ты мне расскажешь сказку? Пожалуйста!
Вика сползла с кровати, забралась под одеяло брата и слушала интересные истории, пока ее не сморил сон. С того вечера она засыпала исключительно под монотонный голос Леши, а как-то раз утром пришла к выводу, что снова влюбилась. Стасик маме не нравился, потому она и не хотела, чтобы дочурка с ним играла, но Лешку-то она любит! И не будет над ними смеяться….
Укрываясь простыней «по-взрослому», как это делали в сериалах тетеньки, Вика любовалась братом и пропускала мимо ушей его нескончаемые байки. Ее же все больше интересовали путешествия по глубинам своих ощущений, красочные лабиринты фантазий. Она хотела добраться до спрятанного ответа на вопрос – что с ней происходит? Еще толком и не поняла, но решила, что когда вырастет, то они с Лешкой обязательно поженятся. К этому и сводились все красочные мечты…
…пока однажды, играя в куклы у телевизора, она не узнала страшную тайну. Брату и сестре нельзя любить друг друга, нельзя жениться. Это, оказывается, большущий грех! За это боженька наказывает. Хотеть стать невестой Лешки еще хуже, чем играть со Стасиком.
С того дня Вика начала избегать брата, грубила ему и закатывала истерики, не зная как выразить клокотавшую внутри обиду. Лешка перестал читать ей книжки, не брал с собой в город. Только и знал – иди спать, иди отсюда, перестань бегать! Не такой уж он и чудесный, как она думала. И вообще, противный он и все.
А потом в их доме появился ОН. При виде подмигнувшего ей парня, Вика зашлась долгим плачем. Она и сама не могла понять, почему ведет себя так в присутствии зачастившего к ним друга Лешки. Просто она ЕГО смертельно боялась. Обходила десятой дорогой, пряталась по углам, даже оставалась ночевать у противной бабы Зои, когда ЭТОТ задерживался у них допоздна. Мама, бабушка и дедушка только разводили руками, уверяя, что нет причины бояться дядю Юру. И со временем Вика начала преодолевать страх. Садилась на солнышко, закрывала глаза и часами фантазировала. Вот ОН приходит, а она даже не убегает! Даже смотрит ему в лицо, даже отвечает на вопросы, даже подходит ближе! А на ней в этот момент ее любимое платье цвета спелой сливы в голубой цветочек. Оно такое красивое, длинное, взрослое! А потом, а потом…. Дальше Вика просто боялась представлять. Ее пугали те странные ощущения, что расползались по телу, нагоняли на щеки румянец. То, что с ней происходит – наверняка тоже плохо. Она не должна этого делать. И все же ей нравилось украдкой подсматривать за собственными страхами и всякий раз побеждать самого страшного человека в мире!
На шестой день рождения дядя Сева снова напомнил о том, что она – гадкий утенок. На этот раз с Маришей приехал и ее противный братец – Влад. Пока взрослые разговаривали, носили в зал тарелки, он позвал Вику на балкон и научил зажигать спички. Вике бы и в голову не пришло нарушить страшный запрет. Бабушка говорила, что играть со спичками нельзя, а тут такое непростительное ослушание! Она должна все рассказать. Но если пожалуется маме, то Влада накажут, и он будет звать ее ябедой. Нет, придется сохранить эту жуткую тайну до самой смерти.
─ Ну-ка, расскажи, какие ты знаешь буквы? – снова взялся за свое дядя Сева, присев возле Вики, строящей из кубиков пирамиду. – Взгляни. Это у нас что за буковка? Правильно. А это? Нет, это «о». А вот эта? Нет, «ю». Татьяна, когда ты уже научишь дочь различать буквы? Позорище. Девчонке шесть лет, а она еще алфавит не выучила! Таисия Андреевна, ну а вы-то куда смотрите? Ей через год в школу, а она элементарных вещей не знает. Говорил вам, нужно было ее в садик отдать. Шесть лет! А она у вас еще на горшок ходит!
─ Твоя Маринка до пяти лет в штаны валила, а сейчас – вон какая умная! – огрызнулась бабушка, поправив очки. – В школу пойдет, там всему и научится. На то и существуют педагоги. А матери некогда ребенком заниматься. Она на двух работах вкалывает, чтобы содержать дочь. А ты, такой хороший, мог бы хоть раз и подбросить деньжат. Глядишь, ей бы не пришлось на вторую работу устраиваться и затемно приезжать.
─ Мам, перестань, ради бога, – поморщившись, попросила мама, сурово глянув на бабушку. – Он не обязан нам помогать.
─ Так пусть тогда и не читает нам мораль! С таких-то денег никогда ребенку шоколадку не привезет. А еще туда же с нравоучениями!
И так всегда. На каждый праздник. Дядя Сева начинает теребить галстук, тетя Люда – недовольно сжимать губы и мять салфетку, а мама – переставлять с места на место фужеры. Один дед, сложив руки на груди, безразлично молчит.
Каждый вечер Вика с бабушкой садилась у окна ждать маму. Это было ее любимое время суток. В квартире тишина, приятно тикают часы, по углам расползается сумрак, а в воздухе висит «горячий» запах остывающих на сковородке тыквенных семечек.
Натасканное на определенные звуки ухо улавливает гул подъезжающего автобуса, глаза жадно высматривают среди расходящихся по домам людей любимое пальто в серую елочку и пуховый берет.
─ Мама приехала! – обычно радостно орала Вика, спрыгивая с подоконника. – Ба-а, мама идет!
─ Беги, встречай сокровище, – складывая в корзинку вязание и втыкая спицы в клубок, отвечала бабушка и шла разогревать ужин.
Вика кидалась матери на шею, вдыхала запах улицы, смешанный с особенным, родным ароматом, а после заглядывала в пакеты, выискивая что-нибудь вкусненькое. Мама всегда приносила гостинцы.
Но как-то мама вернулась с работы не одна. С ней заявился противный дядька в пугающем черном пальто. Вика стояла в сторонке и исподлобья наблюдала за ним, посмевшим пить чай из ее любимой чашки! А потом они с мамой закрылись в комнате и о чем-то разговаривали. Вика, разумеется, крутилась под дверью, желая подслушать.
─ Иди, поиграй в коридоре! – раздраженно велела бабушка. – Я кому говорю? Вот я тебе щас! Нехорошо мешать разговаривать взрослым.
Вика сгребла свои игрушки и поплелась на кухню. Пока бабушка мыла посуду, снова пробралась в зал и заглянула в спальню. Мерзкий дядька обнял маму и поцеловал в щеку. Фу-у! Да кто ему разрешал целовать ее маму! Над ней же потом все будут смеяться! Говорить, что она влюбилась! Нет, Вика этого не позволит! Раз ей нельзя было играть со Стасиком, значит и маме не надо дружить с этим…
…Черным Пальтом!
И она добилась своего. Когда мерзкий дядька пришел снова, закатила такую истерику! Мама впервые поставила ее в угол, а потом призналась бабушке:
─ Я не хочу травмировать ребенка. Она еще не готова принять Максима. Мне ее психика дороже обустройства личной жизни. Я с ним расстанусь.
─ Пойдешь у нее на поводу, до старости одна будешь, – бурчала бабушка, брякая в раковине посудой. – Чем раньше она привыкнет к мысли, что…
─ Нет, мам, я так не могу. Значит, не судьба.
─ Ой, и дура же ты, Танька! Тебе уже сорок два! С каждым годом все сложнее будет найти подходящего мужа. Не дури!
Мама сдержала слово, и Черное Пальто в доме больше не объявлялось. А на Новый год дотошный дядя Сева снова пристал с расспросами!
─ Ты знаешь, отчего бывает гром?
─ Оттого, что тучи в небе сталкиваются, – серьезно отозвалась Вика, разглядывая подаренную куклу.
─ Кто это тебе сказал?
─ Мама.
─ Татьяна, ты зачем ребенка вводишь в заблуждение?
─ Начинается, – буркнула бабушка и взяла Вику за шиворот. – Милок, иди, поиграй с Маришкой и Владиком. Покажи им свою куклу.
Влад толкался и дергал за косичку, потому Вика дала ему пинка и ушла в комнату. Оттуда и узнала, почему мама так редко бывает дома. Она каждый день работает, чтобы прокормить ребенка! Вика почувствовала себя виноватой в том, что мама всегда приходит поздно, уставшая и сонная. И все из-за нее!
─ А ты чего это второй день ничего не ешь? – спросила бабушка, посмотрев на сидящую перед нетронутой тарелкой внучку.
─ Если я разучусь кушать, маме не нужно будет подолгу работать.
Бабушка отчего-то заплакала и прижала Вику к груди. Та за компанию тоже заревела, потому что, как ни старалась, есть все же хотелось. Слямзит со стола кусочек хлеба, съест украдкой и чувствует себя виноватой. Час маминого отдыха сожрала!
Вскоре случилось нечто странное, чему Вика не могла найти объяснения. Поняла лишь одно – произошло нечто отвратительное. Она сидела на скамейке одна, рассорившись с отнявшей куклу Нинкой. Мимо прошел незнакомый дядька с копной кудрявых волос. Точно не сосед. Всех соседей Вика знала в лицо: ее с ними бабушка заставляла здороваться. Зло болтая ногой, она уронила шлепанец и, в попытке подцепить его пальцем, сползла с лавочки. И увидела в подъезде того самого кудрявого дядьку. Он так странно смотрел на нее и улыбался, запустив руку в расстегнутую ширинку. Вика отпрянула и отвернулась. По щекам прогулялся румянец. Следом вздрогнула от шлепка по голой ляжке.
─ Что, испугалась? – усмехнувшись, спросил дядька и ушел.
Вику же еще долго трясло. Да, она испугалась! И так хотелось вымыть ногу, на которой отпечатались красные разводы от пальцев. Она весь вечер вертелась возле матери, порываясь обо всем рассказать. Но так и не осмелилась. Неизвестно почему промолчала и о случившемся в переполненном автобусе, когда возвращаясь с братом из школы, ее оттеснили к дверям. Рядом стоял пацан лет пятнадцати и самозабвенно гладил ее по попе. Вика долго обзывала себя за то, что ничего не сделала. Больше всего она боялась снова испытать гадкий жар стыда. Потому промолчала и о том, как ее облапил у туалета старшеклассник. После Вика снова стояла у зеркала, не в состоянии посмотреть себе в глаза. Почему все пытаются ее обидеть? Почему пристают к гадкому утенку? Ответ один: все мужики – поганые извращенцы. Кажется, так, читая газету, назвала бабушка дядьку, надругавшегося над девушкой. Извращенцы. Даже слово жуткое! Их всех нужно бояться! Всегда быть настороже!
И Вика сторонилась старшеклассников, учителей, директора, а вскоре и на своего деда стала косо поглядывать. Уж кого-кого, а дряхлых дедушек с их шляпами и тростями она никогда не опасалась. Пока одним летним днем сосед – дед Гришка не начал звать ее к себе домой, обещая угостить мороженным. Она хотела пожаловаться на него деду: как-никак, вместе на рыбалку ходили, но так и не смогла. И дед Гришка каждый вечер не давал ей играть с подружками, назойливо уговаривая пойти с ним. Когда терпение иссякло, Вика отправилась к другой песочнице. А в ней…. Она замерла, глядя во все глаза на одинокого кудрявого мальчика в клетчатой рубашечке и брючках с заутюженными стрелочками. Она бросилась к нему, задыхаясь от счастья. Мальчик обернулся и мистическим образом превратился в голубоглазую девочку. Вика долго ее разглядывала. Вначале разочарованно, потом с возрастающим любопытством.
─ А ты кто? – осмелилась спросить Вика, еще в тайне надеясь, что одетая как мальчик девочка все же обернется Стасиком.
─ Женя. А тебя как зовут?
─ Вика. Давай будем дружить? Хочешь поиграть моей лопаткой?
Женька донашивала вещи старшего брата, обезьяной лазала по деревьям, назло запретам играла со спичками и уходила далеко от дома. Настоящий сорванец! Смелая, бойкая, драчливая и вся… расчудесная! Вика вывалила на нее всю нереализованную любовь к Стасику. И радовалась тому, что мама не запрещала ей с ней играть. Правда, бабушка не раз говорила, что внучка нахватается от новой подружки дурных привычек.
─ Поиграй лучше с Анечкой, – настаивала бабушка, подталкивая Вику к трехлетней соседке. – Она такая хорошая девочка, не то что эта твоя Женька.
Вот уж нет! Она будет дружить только с Женькой! И Вика в этот же вечер заставила подружку поклясться, что они никогда не поссорятся. Ветреная Женька не умела держать клятву, и Вике постоянно приходилось бороться за дружбу с ней. Отбивать ее у других подружек, придумывая более интересные игры, заманивая в сети «страшных» секретов и важных миссий. Она стремилась приручить этого вольного зверька, но он, то и дело, вырывался на свободу, и тогда Вика горько плакала и ненавидела всех вокруг.
В третьем классе Женька уже отменно каталась на взрослом велосипеде. Все вокруг просили, чтобы она их прокатила. Вика же попросила научить ее управлять этим чудовищным, тяжеленным «Салютом». И Женька добросовестно делала все возможное, чтобы неуклюжая подружка сообразила, как правильно держать руль и стоять на педалях. Постигая нелегкую науку, Вика трижды едва не стала калекой, но так ничему и не научилась. Ходила замазанная зеленкой, забинтованная, заклеенная бактерицидным пластырем, но ни о чем не жалела. Потому что все это время провела с Женькой. Отвоевала почти на все лето! А потом снова настала осень, дождливые дни, школа, домашнее задание. И каждый раз мама говорила приходившей Женьке, что Вика и сегодня не выйдет гулять. Это было невыносимо! Решать дурацкие уравнения, когда в это время Женька гуляет под одним зонтиком с другими девчонками!
Но во время каникул они снова были неразлучны. Мама разрешала впускать Женьку в дом, и они целыми днями возились с куклами на балконе, а когда оставались наедине….
Они играли в жениха и невесту. И тогда Женьку звали Стасиком.
─ Все, мы ведь обручились? Теперь можем спать вместе. Ложись!
─ А долго еще лежать надо? – минут десять спустя, спросила Женька, усиленно зажмурившись и притворяясь спящей. – Спать скучно. Давай уже наступит утро, и мы будем вставать. Вик, а ты чо и вправду спишь?
─ Поцелуй меня, – не открывая глаза, попросила Вика.
Женька нависла над плечом и послушно клюнула в губы. Вика посмотрела на нее, смущенно обняла за шею и попросила: еще! С того дня они все чаще изображали мужа и жену. Женька так вросла в роль запретного жениха, что уже уверенно заваливалась на Вику и подолгу не отлипала от ее податливых, безропотных губ. И каждый раз, когда они расставались, Вика опускалась на колени и молила боженьку простить ее. Она знала, что они с Женькой поступают нехорошо, но едва та снова переступала порог….
Но однажды этот порог переступил приятель Леши – Кирилл. Высоченный, черноволосый, большеглазый! Он в одно мгновение очаровал Вику. Негаданно развеял ее распространившееся на «поганых извращенцев» недоверие. Он не такой, как они, он не причинит ей вреда. Он хороший, да что там – лучший!
Она и опомниться не успела, как привязалась к нему и снова начала предаваться запретным фантазиям, именуемым мечтами. Он забирал ее вместе с братом из школы, потом начал приходить посередине уроков и дожидался перемены, чтобы угостить пирожными или шоколадным батончиком. Девчонки, округлив глаза, допытывали, кто он Вике и та, гордо задрав нос, отвечала:
─ Друг. Когда я вырасту, мы с ним поженимся.
─ Правда? – разевали рот ошарашенные одноклассницы и переходили на азартный шепот. – Он же взрослый! Сколько ему лет? А как его зовут?
─ Я зову его Кир. Он старше меня всего-то на десять лет.
Вика тут же выросла в глазах приятельниц и изо всех сил поддерживала сложившийся в их представлении образ взрослой девушки. Пока в один ненастный день Кир не представил ей свою невесту.
─ Дай уже ребенку жвачку! – кокетливо велела сивая кикимора и, вытащив из рук Кирилла пластинку «орбита», протянула Вике.
─ Спасибо, – угрюмо проговорила та и незаметно выбросила жвачку в мусор. Это она-то ребенок?! Ей почти двенадцать!
Всю ночь она просыпалась, вспоминала о случившемся и утыкалась в мокрую от слез подушку. Больше месяца ходила, как в воду опущенная. Одноклассницы начали шушукаться и строить предположения, что Вику бросил ее роскошный жених. Та же их словно не замечала.
─ Ты чего такая? – допытывала соседка по парте. – Тебя Кир бросил?
─ Ничего подобного! – неожиданно вспылила Вика. – Он меня любит!
В этот момент в проеме возник Кирилл. Вика состроила девчонкам рожицу и, надменно тряхнув волосами цвета шоколада, выплыла в коридор. Кир улыбался ей, спрашивал, как у нее дела, как учеба, пока не заметил, что Вика смотрит на него с обидой. Тогда и он замолчал, негаданно закашляв.
─ Как поживает твоя невеста? – нарушила молчание Вика.
─ У меня больше нет невесты. Мы с Алей расстались.
─ Сожалею.
Ничего подобного! Ничуть не сожалела! С трудом сдержалась, чтобы не завизжать от радости! На прощание улыбнулась Кириллу, а потом до конца уроков ничего не соображала, затопленная волной сладких впечатлений. И опять все вернулось на свои места. Они втроем отправлялись на долгие прогулки, исколесив все ближайшие районы, а когда на обратном пути Вика валилась с ног, Кирилл нес ее до дома на руках. Какое это было счастье! Но длилось оно недолго.
Они шли вечером в ларек за пепси. Начал накрапывать дождь, и Кир накинул на плечи Вики свой громадный плащ.
─ Э-э…. – возмущенно протянул Лешка, растерянно посмотрев на обнявшего Вику друга. – Чо за новости, Кир?
Кирилл, словно опомнившись, виновато опустил голову. Лешка сдернул с Вики плащ и велел ей возвращаться домой. Та не осмелилась возразить, опасаясь быть заподозренной в чем-то недозволительном. Покорно развернулась и побрела в промозглую темноту. Но следом нырнула в кусты и наблюдала за братом, устроившим разборку все еще потупившемуся другу. До этого дня она считала свои мечты неосуществимыми. Но сегодня вдруг поняла, что Кир оказывает ей особое внимание. Он начал относиться к ней как к ДЕВУШКЕ, а не как к младшей сестренке лучшего друга.
Она так и не узнала, о чем они говорили, но с того вечера Кир к ним больше не приезжал. И в школу не приходил, хоть Вика его и ждала. Она дулась на брата, но никогда и словом не обмолвилась о том случае. Боялась, что нелицеприятная причина их разлада выйдет наружу. И тогда придется пережить допрос с пристрастием от мамы и бабушки. От одной только мысли об этом начинали пылать щеки. Ей заранее ужасно стыдно!
У Женьки появилась новая фаворитка, и Вике пришлось как следует потрудиться, чтобы словить подружку рваным сачком. Это помогло ей хотя бы на время выбросить Кирилла из головы. Она уже почти смирилась с тем, что больше никогда его не увидит.
Возвращаясь со школы, она загляделась на стаю воронья, кружившую под пасмурным небом. Неужели снова будет дождь?
─ Тори! – услышала она, уже шагнув в подъезд.
─ Кир?
Он догнал ее и остановился на лестнице. Стараясь отдышаться, виновато смотрел в пол. Вика с трудом вытащила из рюкзака ключ, с таким же трудом открыла дверь. Сердце бешено колотилось, коленки дрожали!
─ Проходи, – неуверенно сказала она, и Кир вошел в темную прихожую.
─ Тори…. – прошептал он, сев на табурет и взяв Вику за руку. – Тори, что ты за дьявол в голубых джинсах? Я ощущаю себя извращенцем, но не могу перестать думать о тебе. Обещаю, это наша последняя встреча. Я пришел попрощаться. Прости меня.
Вика порывисто обняла его за шею, застонала оттого, что Кир сжал ее в объятьях и, спешно устроившись у него на коленях, сама полезла с поцелуями. Самой себе не верила, что отважилась на такое! Как во сне. Кир гладил ее по спине, торопливо целовал в шею, все сильнее прижимал к себе.
К счастью вовремя опомнился. Дрожащими руками поставил Вику на пол и, спотыкаясь, наталкиваясь в темноте на стены, покинул квартиру. Тут-то и нахлынул задержавшийся на неизвестных дамбах обжигающий стыд. Вика закрылась в ванной, ревела, умывалась и снова ревела. Когда же под вечер поднялась с пола и посмотрела на себя в зеркало…
Она все тот же гадкий утенок. И не сможет после сегодняшнего смотреть в глаза маме. Она считала, что все мужики – похотливые кобели. Но сейчас поняла, что причина в ней самой. Есть в ней что-то такое. Она будит в мужиках похоть. Так не должно быть! Ей нужно бороться с этим! Вылечиться!
Глава 2. Между ангелом и бесом
Вика прильнула к зеркалу и, шмыгнув натертым носом, припудрила темные круги под глазами. Женька тоже камуфлировалась, подкрашивая заплаканные глаза. Странно, она всегда недолюбливала бабу Таю, а когда узнала, что та умерла, даже прослезилась. Но ей легче. Она всплакнет разок и больше не вспомнит. Из Вики же боль утраты всегда выходит постепенно, словно нечто помаленьку пускает ей кровь. Вот и теперь, не выплакавшись, как следует, будет каждый день ронять слезы. Да еще и чувствовать себя виноватой оттого, что недостаточно скорбит.
─ Ты готова? – спросила Женька, за три года из пацанки превратившаяся в изрядную кокетку.
─ Иду. – Вика еще раз осмотрела себя и пригладила собранные в хвост волосы. – Пожалуйста, будь рядом. У меня все плывет перед глазами.
Они вышли в прихожую, где сгрудились люди. Гроб только что вынесли, соседи еще толпились у двери. Кто-то легонько коснулся руки. Вика оглянулась. Влад, одетый в белую рубашку и серые брюки, натянуто улыбнулся и пожал пальцы, велев держаться. Странно. За последний год они часто виделись, но дружеских отношений так и не завязалось. Влад непростительно похорошел. Вика усиленно скрывала свой недозволительный интерес, негаданно проснувшийся к нему пару лет назад.
Стоило только выйти на улицу, как разномастная толпа смазалась в тошнотворное марево. Хрустнула под каблуком гвоздика, пахнуло специфическим запахом гробового бархата, и мир с его траурным оркестром уплыл из-под ног.
Очнулась Вика в своей комнате. Рядом сидела мама, держала бутылек с нашатырем и ватку. Над кроватью склонилась Женька. Черт подери, над той самой кроватью, в которой они когда-то полуголые обнимались. Противно вспомнить! Женька потом спокойно засыпала, а Вика закрывалась в ванной и плакала, вымаливая у бога прощение. Да, она ненавидела их обеих за то, что они делали, и каждый раз говорила, что это все в последний раз.
─ Как ты? – спросила мама, похлопав Вику по щекам.
─ Нормально. А где все?
─ Уехали на кладбище. Лежи, куда собралась?
─ Я не попрощалась с бабулей.
─ Сходишь в церковь с бабой Зоей. Поставишь свечку за упокой.
Нет, Вика никогда не войдет в церковь. Она боится икон, как черт ладана. На ней слишком много грехов, а бог ведь все видит и только ищет возможность покарать.
─ Чес слово, Вик, ты делаешь из бога тирана! – возмущалась Женька, когда та занималась самобичеванием. – Христианский бог милостив.
Много она понимает! Что ей известно о боге? После того, как они «заигрались», у Вики любимый котенок умер! Это ли ей не наказание?
Через месяц после похорон бабушки, когда они как обычно собирались на свидание с мальчиками, Женька негаданно вспомнила то, что Вика предпочитала забыть. Обычно они старались избегать подобных разговоров.
─ Мы были детьми и просто играли! – едва Женька заикнулась об этом, оборвала ее Вика и отвернулась.
─ Знаешь, а ведь я была в тебя влюблена. По-правде говорю.
─ Закроем тему! Никогда больше не напоминай мне об этом.
Неожиданное признание удивило. Разве можно быть влюбленной в девчонку? Ладно эти кобели, но Женька…. Вика бы никогда не назвала влюбленностью все то, что сводило с ума, когда она болезненно нуждалась в Женьке и ненавидела, жутко ненавидела всех ее подружек.
─ Мне дядюшка с какого-то перепуга подарил вчера набор трусов, – вспомнила Вика, когда они шли по аллее. – Ага, классно. Я до ушей покраснела! Додумался же подобный презент из эмиратов тащить. Ладно бы сыну, но извините меня, племяннице такое дарить. Кстати, я случайно узнала, что он когда-то был влюблен в маму. Но она вышла замуж за его брата. Баба говорила, что он до сих пор к ней неровно дышит, потому и не порвал с нами отношения.
─ О, привет, Игорь! – помахала Женька идущему навстречу парню.
Вика по привычке вскинула голову, поджала губы и посмотрела «свысока». Уж кого-кого, а Игоря она видеть не хотела. Потому прошла мимо, даже не взглянув в его сторону. Не так давно она его кинула. Без всяких объяснений ушла и больше даже не заговорила. Игорь, естественно, пытался узнать в чем дело, но так ничего и не добился. Но не могла же Вика сказать ему…?
А сказать-то было и нечего!
В их последнюю встречу он прижал ее к дереву, задыхаясь, целовал в шею и она чувствовала все его беспокойное желание пуговицами шорт. И если бы он в порыве чувств не сказал: «о, боже, как же я хочу тебя!», она бы и дальше с ним встречалась. Но нельзя смешивать бога с похотью! Нельзя!
─ У вас же вроде все было серьезно, – недоумевала Женька. – Он обещал ждать твоего совершеннолетия, чтобы вы могли пожениться.
─ Я не собираюсь выскакивать замуж в шестнадцать лет.
─ А что здесь такого?
─ Чтобы все вокруг тут же решили, что мои спешат скрыть позор? Пока, типа, животик не стал виден? Да ни за что!
─ Чес слово, я порой тебя не понимаю.
В последнее время она ощущала себя медовым пряником, вокруг которого кружили слетающиеся отовсюду опасные осы.
Дай, дай, дай… отведать твоей сладости! Начинаешь отмахиваться, выпускают ядовитое жало. Но этим летом нашла коса на камень. Как говорится, нарвалась на ядрёну мать.
Вику угораздило втюриться в такой же медовый пряник, окруженный назойливыми пчелками.
Его звали Холерой. Он заражал своим магнетизмом и шестиклассниц, и студенток. Не миновала эту заразу и Вика. Полетели к чертовой бабушке все причуды, комплексы, страхи. Заткнулся и тиранивший с детства стыд. Пошло в ход все природное обаяние, отравлявшее жизнь. Тонны косметики, ультракороткие юбочки, экстра глубокие вырезы, а так же пленительные взгляды, мнимая недоступность. Все бесполезно! Холера поставил очередную галочку в длинном списке покоренных девиц и отправился холерить новых пациенток.
─ Господи! – осмелилась привлечь к себе внимание бога Вика. – Ну почему ко мне липнет всякая шушера? Кто угодно, но только не он! Сделай так, чтобы Валерка ко мне вернулся!
Бог в это время занимался более важными делами и, видно, решил рассмотреть просьбу в порядке очереди. А Вика напрасно ждала! Плакала, убивалась, унижалась, а потом взяла и плюнула.
─ Ха, буду делать вид, что это я с ним прикалывалась. Пущу слух, что поспорила кое с кем провести с ним пару вечеров.
─ Класс! – поддержала Женька. – Я пущу слух!
Мама с дедом надумали съездить в Краснодар и навестить родню. Брат деда был совсем плох, все опасались, что больше не свидятся. А так как Лешка целыми днями пропадал на работе, мама решила, что Вика поживет до их возвращения у дяди Севы. Уговоры оставить ее дома ничего не дали. В день отъезда мамы и деда за Викой заехал Влад. Жить у дядьки ей совсем не хотелось. Предчувствовала нескончаемые нотации, строгие ограничения во всем, непривычный режим питания и так далее. Да и каждый день предстояло рисковать, чтобы не выдать излишний интерес к Владу. Она научилась скрывать свои недостатки, но справляться с румянцем ей не по силам. А Влад то подмигнет лукаво, то улыбнется исподтишка!
Как и следовало ожидать, дядя не преминул в первый же день учинить допрос. Пенял на ее скудную эрудицию, пилил за плохую успеваемость. Не миновал критики и весь Викин гардероб. Какой же зануда! То ему вызывающе – больше не надевай, это – какой-то набор стриптизерши. Тфу! А по ней так его дом – вызывающе большой. Вызывающе роскошно обставлен. Вызывающе красив. Но она же ему об этом ничего не говорит? Мол, откуда у вас на все это деньжата?
─ Что за ерунду ты читаешь? Ах, любовный роман! Не рановато ли о любви думаешь? Держи Достоевского. Учти, велю пересказать.
─ Достал! – процедила сквозь зубы Вика, едва не запустив книжкой в закрывшуюся за дядей дверь. – Ты мне не отец, в конце концов!
Тетя Люда все чаще начала кривить губы, когда заставала Вику болтающей по телефону с Женькой. Вот делать нечего! Ходит туда-сюда. В таком огромном особняке буквально негде спрятаться!
─ Ладно, еще созвонимся. А то ЭТИ пришли. Все, пока.
─ Вместо того чтобы виснуть часами на телефоне, лучше бы навела порядок в комнате, – собираясь на встречу с коллегами, заметил дядя. – Я не потерплю твоего безделья.
Одна Маришка не давала загнуться со скуки в этой тюряге. Правда, она на пять лет старше, и интересы у них разные, но все же.
─ Тори! Тори, иди к нам! Вода такая теплая!
Вика выглянула из своей темницы во двор. Маришка плавала в квадратном бассейне. Голубоватая вода искрилась на солнце сотнями бликов. На шезлонге в одних плавках лежал Влад, потягивал апельсиновый сок и гладил ногой развалившегося на мокрых плитах ротвейлера. Вика вытащила каким-то чудом прихваченный из дома купальник, переоделась и спустилась во двор. Увидев кузину, Влад вызвался поухаживать за ней и принес стакан холодного сока. Маришка бросила в брата надувным мячом. Влад едва не выронил стакан и облился соком.
─ Ах, ты так! Ну, держись!
─ Тори! – брызгая во Влада водой, взвизгнула Маришка. – Спасай меня!
─ Никто тебя не спасет! – театрально проговорил Влад и, высоко подпрыгнув, опрокинулся в бассейн, бросившись за сестрой.
─ Тори! Предательница! Ай, что же ты стоишь?!
Вика, наблюдая за ними, смеялась. Потом, когда угроза быть облитой стала максимальной, поставила на шезлонг стакан. Влад ухватил ее за ногу и ловко скинул в бассейн. Брызги во все стороны, свалившиеся с носа очки закачались на волнах, а надувной мяч угодил по губам.
─ Маришка! – закричал Влад, наигранно испуганно пятясь от Вики. – Спасай меня! Эй, девчонки, вдвоем на одного! Так нечестно!
Они повисали у него на плечах, целились мячом и пробовали делать подсечки. И падали все вместе в воду, поднимались и снова падали. Вика задыхалась от смеха, войдя в будоражащий душу азарт. В самый разгар веселья объявились тетя с дядей и жестоко обломали. Вика завернулась в полотенце и поднялась в отведенную ей комнату. И хоть злилась на этих индюков, все равно осталась довольна проведенным с кузенами днем. Всегда бы так!
Назавтра Маришка позвала своего парня. Они играли парами в пинг-понг. Вика заметила, что Влад дважды позволил ей у него выиграть.
─ Так держать, Тори! – позлорадствовала Маришка, когда Вика угодила Владу шариком по лбу. – Отомсти ему за меня!
─ Бессердечные вы барышни! – пожаловался Влад.
─ А помнишь, как ты свернул голову моей кукле? – угрожающе похлопывая по ладони ребром ракетки, с ухмылкой спросила Вика.
─ Если честно, не помню. Но с опозданием прошу прощения.
─ То-то же! – прищурилась Вика и снова заехала ему шариком в лоб.
─ Хотел научить тебя играть в бильярд, но теперь сомневаюсь! Ай!
─ Лучше научи ее играть в боулинг! – посоветовал Коля – парень Маришки. – Будешь первым так оригинально покончившим с жизнью!
─ Я предпочитаю игры другого типа, – самоуверенно дернув бровью, сказала Вика и пленительно взглянула в серые глаза Влада.
На выходные они снова загорали у бассейна. Вика ловила на себе недвусмысленные взгляды Коли. Маришка недовольно поджимала губы, точно как ее змеевидная мать. А Влад был просто мил и обходителен. Вике же хотелось большего. Против всех запретов! Перла против собственного страха. Как в детстве, когда представляла ужасающего дядю Юру побежденным.
Выходят на ринг Вика Смелая и Стыд Жуткий!
Всю развернувшуюся малину изгадил Коля. Они сидели вечером под яблонями и попивали в отсутствие дяди-тети пиво. Влад рассказывал анекдоты, Вика с напускным интересом слушала. Маришка же курила и с подозрением поглядывала на обоих. Но Вика знала, что выработала идеальную тактику поведения. Использовала всевозможные приемы кокетства, но придраться было не к чему.
Подвыпивший Коля принес чашечку с оплывшим мороженым и пригласил Вику составить ему компанию. В голове что-то щелкнуло. Вспомнился дед Гришка. Вика выбила из рук Коли чашку и залепила хорошую оплеуху.
─ Разве не этого ты добивалась? Мы оба этого хотим!
Влад оттолкнул его от Вики и опрокинул в бассейн.
─ Освежись! – велел он отплевывающемуся Коле. – И вали отсюда!
Больше Колю никто не видел, а Мариша начала игнорировать Вику. Зато после нескольких поползновений Влада, Вика поняла, что добилась своего. Зажав в угол дворовой арки, он порывался ее поцеловать, но еще не решался перепрыгнуть последние границы. До этого все зиждилось на умело завуалированном флирте. Теперь же…
─ Что ты творишь, маленькая Лукреция Борджа?
─ Не понимаю, о чем ты? – разыграла удивление Вика и невинно заморгала, не особо усердно пытаясь высвободиться.
Обсуждать ситуацию не было надобности. Влад рывком притянул ее к себе и впился в губы. Вика с не меньшей страстью ответила. Что ж, теперь ОНА ставила галочки в перечне соблазненных. Это тоже был способ преодолеть обычно выворачивающий наизнанку страх.
Их едва не застукал дядя Сева! С подозрением покосился на сына, лихорадочно выискивающего себе занятие, глянул убийственно и на Вику, держащую в руках перевернутый журнал.
─ Там к тебе приехала Наталья, – сказал дядя и кивнул в сторону ворот.
─ Наташка? – удивился Влад и, поспешно причесав пальцами волосы, заторопился к своей невестушке.
Вика с трудом отдышалась и повалилась в кресло. Сердце бешено колотилось. Нет, дядька ни о чем не догадывается. Нужно успокоиться. А если что, ничего не сможет доказать!
Пару дней она смирно сидела в комнате. Читала Достоевского, или скорее перечитывала снова и снова первую страницу. Ничего не могла запомнить: мысли были совсем о другом. Влад не отходил от своей невестушки, Мариша – сказывалась больной, а тетя Люда – занималась хозяйством. Вика заскучала. Несколько раз звонила Женьке, но стоило взять телефон, как он тут же становился кому-то нужен.
Заснув на книжке, она проснулась под вечер от хлопнувшей внизу двери. Намереваясь умыться и прогнать сонливость, она вышла в коридор. Мало что соображая спросонья, задержалась у библиотеки.
─ …это я-то сошел с ума? – несвойственно ему громко возмущался за дверью Влад. – Думаешь, я не вижу, как ты на нее смотришь?
Вика часто заморгала и тряхнула головой. О чем это они? Неужели дядя Сева положил глаз на невестушку сына? Седина, как водится, в голову, а бес – в одно место…
Успев вовремя юркнуть в уборную, она слышала, как ушел Влад. После ужина дядя велел ей подняться в его кабинет. Наверное, заставит пересказывать «униженных и оскорбленных»!
Вика долго стояла перед зеркалом и выискивала в отражении того гадкого утенка, что каждый раз возрождался в присутствии дяди Севы. Чем она может похвастаться? Изящными запястьями, тонкими лодыжками? Она не превратилась в роскошного лебедя, но она уже и не тот серый утенок! Пусть только попробует ее так назвать.
Попытки придать облику невинно-сиротский вид провалились. Поджилки, когда она поднималась по лестнице, тряслись. Когда же входила в кабинет, вспотели ладони, а по спине пробежал холодок.
─ Присядь, Виктория, – не глядя на нее, велел дядя Сева. – Я обещал приглядеть за тобой, но мне это оказалось не по силам. Ты должна вернуться домой. Я попрошу Зою Тимофеевну. Уверен, у нее это получится куда лучше. Она, по крайне мере, всегда дома.
─ Вы меня прогоняете? Можно узнать, почему?
─ Ты все прекрасно поняла! – неожиданно вспылил дядя Сева и ударил книгой по роскошному столу. – Довольно изображать невинность! То, что происходит в этом доме – просто уму непостижимо! Едва ты вошла…
─ Продолжайте, – глядя на него с вызовом, потребовала Вика.
Но дядя замолчал. Она не раз отмечала, что многие в ее присутствии начинали заикаться, пялится во все глаза или кашлять, чтобы вернуть сипнущему голосу твердость. Та же участь постигла и Всеволода. Он медленно приблизился, осторожно протянул руки и сжал ее плечи.
─ Господи, как же ты на нее похожа, – полушепотом проговорил он. – Ты вылитая Татьяна в ее семнадцать лет. Черт! – вдруг шарахнулся он и склонился над столом, упершись в крышку ладонями. – Выйди отсюда! Подожди. Иди к себе и собери вещи. Я отвезу тебя домой.
Через два часа Вика уже была дома. После долгого разговора тет-а-тет, Зоя Тимофеевна заверила дядю, что присмотрит за Викой. Вот не хватало! Естественно, эта старая карга все узнала и долго стыдила, охала и хваталась за голову. Говорила, мол, Тае, что внучка у нее еще та будет! Вика стоически вынесла очередную взбучку, но никак не ожидала, что баба Зоя проболтается о своей непростой миссии соседкам. Через неделю все вокруг знали, какая Вика бесстыдница. Женька регулярно приносила все новые сплетни.
─ Эй, Тори, а ты чо, в натуре со своим братом переспала? – спросил как-то пацан из мелкой шайки подонков.
После этого случая Вика с неделю не показывалась на улице. Как говорится, сгорала со стыда. И каждый день молила, чтобы мама с братом ни о чем не узнали. Доигралась в совратительницу! Поделом!
─ Убить эту каргу мало! – жаловалась она Женьке. – И тебя – тоже!
─ А меня за что? Чес слово не понимаю!
─ Знаешь, что мне сегодня вслед крикнули? «Маленькая Лукреция!» А я только тебе рассказала, как называл меня Влад!
─ Прости! Ляпнула случайно в компании.
Оставалось надеяться, что до приезда мамы все уляжется, а сплетни изживут себя. Но слухи продолжали расползаться. Вскоре и последний бой-френд задал Вике не дававший ему покоя вопрос. Вика заехала ему кулаком в нос, развернулась и ушла. На следующий день, возвращаясь из магазина, столкнулась с Холерой. Тот окинул ее изучающим взглядом, блеснул оскалом и вызвался проводить до дома. Вика уже догадывалась, что его на это подвигло. И вдруг поняла, что крылось в его стеснении. Он еще ни с кем из своих многочисленных холерок не был близок! Вот в чем его секрет. Он стремится вовремя бросить девицу, пока дело не дошло до главного. Как же они с Викой похожи! Просто идеальная пара!
─ А правда, будто ты…?
─ Нет, – перебила его Вика и улыбнулась. – Мы просто прикалывались. Дальше поцелуев дело не зашло.
Холера облегченно вздохнул, но в то же время разочарованно поник. Былого азарта не хватило, и он потерялся на полпути. А у подъезда стояла мать отшитого недавно Кости.
И погнала с места в карьер!
─ Чтоб я тебя с моим сыном не видела! Не надо тут глазами хлопать! Весь район в курсе, что ты собой представляешь! Еще не хватало, чтобы Костя от тебя какую-нибудь заразу подхватил! Потаскуха малолетняя! Еще смела ему нос сломать! Оскорбилась она!
Вика молча рванула в подъезд. Ввалилась в квартиру, осела на пол и зарыдала. Какая же ненависть кипела внутри! Как же хотелось отомстить дядя Севе, бабе Зое, Женьке. Всем, всем, всем! То, чего она всегда боялась, произошло. Куда деться от этих взглядов? От этого чувства?
─ Я уеду отсюда! – заявила Вика, когда пришла Женька.
─ Куда?
─ Да хоть к черту на рога!
─ Тебе даже квартиру не сдадут. И где ты деньги возьмешь?
Вечером, когда пришел с работы брат, Вика попросила у него «взаймы».
─ На аборт? – деланно равнодушно поинтересовался Лешка.
─ Ну ты и козел! – попятилась от него Вика. – Ладно чужие сплетням верят, но от тебя я подобного не ожидала!
─ Зато от тебя всего можно ожидать! Уж не знаю, что в тебе такого, что даже правильный пацан с катушек слетел! Думаешь, я не видел, как ты с Кириллом заигрывала? Из-за тебя я лишился лучшего друга!
Вика сбросила туфли, хлопнула дверью и завалилась на кровать. Она сама себя загнала в угол. Заигралась. За удовольствие нужно платить. Это ее бог наказывает.
Утром ее разбудила Женька, нагрянувшая с сочувствием.
─ Что это? – спросила Вика, заметив в ее руке конверт.
─ А, это Зое Тимофеевне письмо пришло. Почтальон встретился, велел передать.
─ Дай мне. Поставь греться чайник. Узнаем, что этой карге пишет ее любимая сноха. А потом кое-что подправим. Будет знать!
─ Ты чего задумала? – насторожилась Женька.
─ Месть! – сквозь стиснутые зубы проговорила Вика.
Женьке ничего не стоило подделать в дневнике подпись матери. Оказалось раз плюнуть и скопировать чужой почерк. Потому состряпать новое письмецо по мотивам оригинала не составило большого труда. Три часа кропотливой работы, и в конверте лежала смертоносная «утка». Очень скоро старая карга прочтет о трагической гибели любимого сыночка! Узнает, каково это – разносить сплетни.
─ Теперь черед дядюшки! Когда я уеду, позвонишь ему и представишься внучкой карги. Скажешь, что Вика покончила с собой и положишь трубку.
─ Хорошо, – тряхнула кудрями Женька и вскинула глаза. – Постой, а куда ты уедешь?
─ Я вспомнила. У нас же есть дедов дом на окраине. Там крыша протекала, потому мы его не могли даже сдать, а на ремонт денег не было. Поживу там до приезда мамы. Только Лешке, смотри, не проболтайся. Скажешь только тогда, когда он надумает в розыск подавать. Если соизволит, конечно.
Через день Вика собрала вещи и отправилась на остановку. Пришлось пропустить один автобус, чтобы не ехать вместе со знакомыми клячами. Устроившись на заднем сидении полупустого «Мерседеса», она смотрела в окно, представляя обморок старой сплетницы и панику дяди Севы. И да, злорадствовала!
─ Дэушка, а можно с вами ик познакоминца? – подсел до этого болтавшийся по салону пьяный урод.
─ Проспись! – пожелала ему Вика и пересела на другое место.
Вот так всегда! Лезет всякая дрянь, сил нет отмахиваться. Этот козел снова завалился поблизости, начал донимать. Вынудил выйти на остановку раньше. Солнце уже садилось, когда Вика добралась до дома. Вытащив из сумки ключи, попробовала открыть замок, но ничего не вышло. Неожиданно дверь распахнулась сама. На пороге стоял самый пугающий человек в мире. И только сейчас Вика задалась вопросом: а что же в нем пугающего? Внешне вполне себе ничего. Длинный русый чуб, светлые глаза, овальное лицо…. Странно.
─ Вика? – удивленно спросил он, когда та по старой памяти молча попятилась, словно собираясь и в этот раз сбежать.
─ Как ты меня узнал? – пересилив себя, прошептала та.
─ А никто больше так забавно не смотрит свысока, – улыбнулся Юра и жестом пригласил ее войти. – И никто меня больше не боится.
─ Что ты здесь делаешь?
─ Живу. Твой брат сдает мне этот дом. Да проходи же. Будь как дома.
Вика нерешительно поднялась по скрипучим ступенькам и вошла в комнату. Крышу Юра отремонтировал, потолок выбелил. В доме чистота и порядок, на электрической плитке кипит хлопающий крышкой чайник.
─ А ты сюда каким ветром? – стянув рукав свитера и ухватив им ручку чайника, поинтересовался Юра. – Я думал, все в курсе. Разве нет?
Хм, он говорит с ней! А она стоит к нему так близко и даже отвечает. Смотрит в глаза, как в не по-детски смелых представлениях. Только сейчас на ней не платье цвета сливы, а черные шорты и белая футболка.
Они устроились за столиком и пили чай с ватрушками. Вика исподволь изучала собеседника, между делом гадая, что делать дальше. Здесь она остаться не может. Юру выгнать на все четыре стороны – тоже. Куда теперь податься? Нужно решать скорее: уже почти стемнело.
─ Я вижу, ты с вещами, – кивнул на спортивную сумку Юра.
─ Я намеревалась пожить в этом доме.
─ А родичи об этом знают? Я так и думал. Что ж, оставайся. Это ведь твой дом. Я переберусь в дальнюю комнату, а ты располагайся в зале. Позволишь задать тебе вопрос? Почему ты меня так боялась?
─ Не знаю, – хмыкнув, пожала плечами Вика.
─ Неужели я такой страшный, что ты и сейчас меня боишься?
Вика взглянула ему в глаза. Ее больше не пронзал страх. Этого страха никогда и не было! Она боялась не его, а саму себя. Того, что творилось в солнечном сплетении, когда она угождала под рентген его взгляда.
─ Обещаю, тебе не в чем будет меня упрекнуть, – заверил Юра, когда Вика колебалась между «да» и «нет». – Разве что посуду разок не вымою.
─ Правда, что ты перестал к нам ходить из-за моих истерик?
─ Ну не мог же я травмировать ненавидящую меня сестренку Лехи!
Вика улыбнулась и виновато опустила голову. Даже мысли не допускала, что однажды останется ночевать с этим человеком.
А ведь осталась же!
Очень скоро они подружились и больше не чувствовали первоначальной скованности. Вика в его отсутствие наводила порядок, готовила обед, поливала на огородике цветочки. Юра на свои деньги доставлял провианты, помогал двигать чем-то не угодившую мебель и вежливо уступал время просмотра сериалов. Если раньше Вика подпирала дверь зала тумбочкой, то теперь и не думала об этом. Даже не верилось, что она может нормально общаться с противоположным полом! И не бояться!!! Зря выискивала подвох. К счастью на Юру не действовал ее женский магнетизм, доставшейся ей в избытке. Матушка-природа в пропорциях ошиблась, бухнула лишнего и скромненько промолчала.
─ Привет, рассказывай, – позвонив Женьке, нетерпеливо велела Вика.
─ Ой, чо тут было! – взволнованно задышала в трубку Женька. – Я все сделала, как договорились. Зоя Тимофеевна с приступом слегла. Твой дядюшка примчался после моего звонка ровно через пятнадцать минут. Ты бы его видела! На нем лица не было! Белая маска! Когда все выяснилось, долго костерил шутника. То есть, меня. Но он-то об этом не знал! А Лешка, узнав, что ты сбежала из дома, ничегошеньки не предпринял.
─ Серьезно?
─ Отвечаю! До сих пор ходит надутый и делает вид, что все окей!
─ Ну и славненько! А карга-то наша отошла после приступа?
─ Да фиг ли ей сделается? Оклемалась. Но, кажись, поняла, что это наши проделки. Грозила все теть Тане рассказать.
─ А как там с молвой дела обстоят? Все еще треплются обо мне?
─ Не особо. Новость устарела и всем уже приелась. Сама-то как?
Вика с час рассказывала, как ей живется. Висла на телефоне, пока не вернулся Юра. Уже собралась заканчивать разговор, когда Женька спохватилась, забыв сказать главное.
─ Тьфу! Вик, твой дед же звонил! Спрашивал как да что. Я сказала, что у нас все нормально. Он предупредил, что они задержатся до конца августа. Там дела с его братом совсем плохи, готовят к похоронам. Все такое.
На этот раз повезло. А мог и на Лешку напороться. Вот уж бы тот расписал, как размазал, что учудила его любимая сестренка! Впрочем, все равно придет тот час, когда все станет известно.
─ Привет, – сказала Вика, придя на кухню и заглянув в пакеты. – Чо купил? Ух, ты. В честь какого праздника такие деликатесы?
─ В честь моего Дня рождения, – оглянувшись на нее, улыбнулся Юра и принялся вытаскивать на стол коробочки.
─ Поздравлю! А чо раньше не сказал? И сколько тебе стукнуло?
─ Двадцать восемь. А тебе шестнадцать уже есть?
─ А что? – тут же насторожилась Вика, посторонившись.
─ Шампанское пить можно?
─ Буду я кого спрашивать! Можно! К тебе кто-нибудь придет?
─ Нет. Как-то не сложилось в этом году. Надеюсь, хоть ты будешь моей гостьей? Кстати, как относишься к морепродуктам?
─ На дух не переношу.
─ Черт, – растерялся Юра, осмотрев шашлыки из семги, салат из маринованных водорослей, крабовое сашими и креветки в кляре.
Вика рассмеялась и, вытащив из шкафа сковородку, продемонстрировала ее. Вскоре именинник давился неприглядным салатиком, а гостья весело уплетала жареную картошку.
─ Первый раз решил перед девушкой форсонуться! – сокрушался Юра, выуживая из тарелки Вики ломтик золотистой картошки. – Ну и гадость, я вам скажу, эта «чука сарада». Зря столько накупил.
─ А-а, нечего воровать мое! – Вика прижала вилкой к тарелке ложку Юры. – Ешь, ешь свои пельмени с тигровыми креветками!
Полкружки выпитого шампанского хорошо ударили по мозгам. Вика все чаще смеялась, подкалывая, кто бы мог подумать, самого Юру! Вдалеке ворочалась тревога, призывая не терять бдительность. Вика первое время прислушивалась, а потом махнула рукой. Она больше ничего не боится! Что он ей сделает? Она ему до лампочки! Да и с Лешкой связываться ему нет резона. Наверное, еще думает, что брат за младшенькую любого порвет в лоскуты. Если бы он только знал…
─ Можно спросить? – опрокинувшись на подлокотник кресла, спросила Вика, толкнув ногой сидящего напротив Юру. – Ты – гей?
─ С чего ты взяла? – утерев подбородок рукавом, удивился тот.
─ Элементарно! С того, что ты меня не хочешь.
Самый жуткий в мире парень поперхнулся шампанским. Облился и начал спешно отряхиваться. Прокашлялся, прослезился. И только после этого поднял глаза на пристально изучавшую его Вику. Да, она его провоцировала, но лишь с одной целью. Хотела понять, можно ли ему довериться и в ближайшее время спокойно уснуть.
─ А если это не так? – как можно осторожнее произнес Юра, нерешительно глянув на ее ноги. – Если я все это время…
Вика резко поднялась с кресла и пошла собирать вещи. Зло закидывая в сумку футболки, начинала всхлипывать, а потом и вовсе расплакалась. Это ж надо! Не хотеть, чтобы тебя хотели и сожалеть, когда тебя хотят не хотеть! Идиотизм! Кто, кто от этого лечит?
─ Забери! – крикнула она в потолок. – Он мне не нужен!
Спьяну поторопилась отказаться от своего магнетизма, оказавшегося в ней в избытке. Но было уже поздно. Утром, когда она шла на остановку, заметила, что на ней больше не виснут масленые взгляды. Словно камень с души свалился. Ощущение свободы! Больше нет нужды опасаться, что кто-нибудь привяжется. Не нужно шарахаться и быть начеку. Вот оно – излечение.
Глава 3. Две стороны магнита
Целых семь лет валялась среди спама просьба Вики, прежде чем Бог случайно наткнулся на нее и великодушно решил: «да будет так». Все это время она чувствовала себя самой несчастной на свете. Из-за нее им пришлось продать квартиру и переехать. Мама больше не могла выносить регулярно доходящие до нее разговоры о дочери, устала доказывать всем знакомым, что это все – недоразумение.
Три одноклассницы Вики жили поблизости. Разумеется, тоже были в курсе сплетен и, едва переступили порог школы, тут же разнесли последние новости. Учителя и без того не особо благоволили частенько пропускавшей уроки двоечнице. А после разошедшегося слушка и вовсе объявили ей войну. Вика стала замечать, какие презрительные и даже брезгливые взгляды бросает на нее классный руководитель. Раздражается, не желая с ней разговаривать. Даже пересадил за другую парту свою любимицу и, пошептавшись с ней на перемене, отучил делиться с изгоем бутербродами.
Находиться в обсуждающем тебя коллективе было невыносимо. Однажды Вика пришла домой в слезах и твердо заявила, что больше ноги ее не будет в этом мерзопакостном заведении. Это стало последней каплей. Тогда-то мама и приняла решение уехать. И с того дня в семье появился ящик Пандоры. Брат при каждом удобном случае пенял ей на свои неудачи: уволился по ее вине с работы, расстался с друзьями, потерял любимую девушку. Дед вообще перестал замечать внучку, впав в посмертный бойкот. Мама же посадила на цепь. Затянула покрепче строгач, чтобы и на новом месте не повторилась та же история. Два года держала под замком, контролируя каждый шаг, заставляя отчитываться за каждую минуту, проведенную вне дома. Только все предостережения были излишни.
Поначалу Вика еще поглядывала по сторонам, выряжаясь в топики и коротенькие юбки, но уже скоро бросила эту привычку. Никто! Ни одна сволочь! Ни один поганый извращенец не оглядывался ей вслед! Первое время она наслаждалась этим. Свободно расхаживала по магазинам, не опасаясь влипнуть в неприятную историю. Но уже год спустя ее это стало задевать. Она хороша собой! Куда симпатичнее тех размалеванных лягушек, с которыми милуются парни! Так в чем же дело? Ни друзей, ни знакомых, ни подруг. Никого. Молодняк и тот гуляет парами, обжимается по углам, а она – не пришей карман кобыле! Летний вечер, а Вика – у телевизора, устало щелкает пультом.
Жизнь затворницы обернулась настоящим адом. Пришлось учиться жить заново. Ломать себя. И она, как могла, ломала.
Модные шортики канули в былое, забытая косметика теряла свой срок годности, а ботильоны сменились китайскими шлепанцами. Зачем наряжаться, зачем краситься, если на тебя все равно не обращают ни малейшего внимания? Перед кем красоваться? Стоит ли окунать ресницы в тушь, чтобы пойти и купить себе бутылку колы? Или плитку шоколада, чтобы заесть горечь ежедневных слез?
А любви-то хочется, мать вашу! Хочется снова ощутить крепкие объятья, почти забытый вкус поцелуев. Прошло то время, когда Вика заглядывалась на красавчиков. Давно поняла – не про ее честь. Дошла до того, что начала западать на таких, кого в хорошее время и взглядом бы не удостоила. Раньше считала ниже своего достоинства снисходить до подобных субъектов. Но даже эти ничтожества невзрачной наружности и небогатого интеллекта мнили из себя невесть что и смели нагло игнорировать! А она робко – робко! – надеялась, что какая-нибудь сволочь подойдет с ней познакомиться! Как же она теперь сожалела о том полупьяном порыве. Мать-природа и здесь удружила. Сколько дала, столько и, образумившись, отняла.
А родня с глубоким опозданием опомнилась. Начала тыкать, что Вика ни с кем не встречается, а ведь замуж уже давно пора. Засиделась в невестах, к своему стыду, – стыду!!! – задержавшись в девственницах. Чем в пятнадцать лет гордилась, того теперь вынуждена была стыдиться. В ее-то возрасте и еще девочка! Ну и что прикажете делать? Пойти и отдаться первому встречному? Да ни за что!
Дальше – больше. Мама наседала, чтобы Вика обратилась в службу знакомств и завязала переписку с приглянувшимися женихами. Чтобы отделаться, Вика отослала несколько писем, но так и не получила ответа. Тогда Лешка намекнул, что стоит пообщаться на форумах. Но и там Вику словно обходили стороной. Иногда создавалось впечатление, что люди на подсознательном уровне ее боятся. Впрочем, основания для этого были. Рассуждения о суициде, минорное настроение, проявляющиеся фобии любого оттолкнут. К тому же она становилась агрессивной. На каждое слово в свой адрес реагировала вспышкой злобы. Постепенно начинала ненавидеть всех и каждого. И уже не представляла, как бы смогла переспать с парнем. Она же умрет от стыда, когда тот узнает, что он у нее первый!
─ Я становлюсь мизантропом, – пожаловалась она как-то матери, провожая взглядом идущую за окном парочку. – Недаром говорят, что злые люди – несчастные люди. Меня разъедает изнутри зависть, злоба, ненависть ко всем, кто хоть чуточку счастлив.
─ Сама во всем виновата, – недовольно поморщившись, снова припомнила мама. – Так теперь сиди и не жалуйся.
─ Вы когда-нибудь перестанете меня этим попрекать?! – заорала Вика, ударом ноги перевернув табурет. – Давайте, убейте меня! Может, тогда всем полегчает! Да-да, я всему виной! Довольны?
─ Все сказала? – тоже повысила голос мама. – Перебесилась? Неблагодарная. Ради кого мы все бросили и уехали?
Вика только развела руками и истерично рассмеялась. Вот, разве не об этом она только что говорила? Всю жизнь чувствовать вину за то, чего лишились по ее вине брат, мама и дед! Хоть бы раз подумали, что и она тоже многое потеряла! Она загубила свою жизнь!
На ходу вытирая слезы, она вошла в ванную и осмотрелась. Где-то здесь недавно валялась дедова бритва. Решение всех проблем – чиркнуть по венам и дело с концом! Все равно больше нет сил так жить. Каждый день влачить груз вины и раскаяния. Ощущать себя ничтожеством, всеми презираемым… гадким утенком.
Она подобрала заржавевшую бритву, глубоко вздохнув, приложила ее к запястью. Тоненький голубой жгутик, нежная веточка жизни. Ничего не стоит полосонуть по ней в нескольких местах. Пальцы дрожат, острый уголок покалывает кожу. Страшно. Лучше зажмуриться. Слезы ползут по шее, щеки болезненно пылают. В последний раз она станет причиной несчастья своей семьи!
Нет, она не смогла. Рухнула на колени и задыхалась от всхлипов, а потом взяла деньги и пошла в магазин. Купила бутылку водки и налакалась для храбрости так, что по возвращению не могла поднять с пола предательски плоскую бритву. Когда проспалась, решила прибегнуть к более простому способу. Снотворное. Самый гуманный способ уничтожить свое никому не нравящееся тело.
И в этом не повезло. Аптекарь заподозрила неладное и отказалась продать странно ведущей себя девице опасное средство. После этого Вика долго слонялась по городу, очень надеясь, что ее великодушно собьет машиной. Но и машины шарахались от нее!
─ Видно, сегодня не мой день, – усмехнувшись, самой себе сказала она и села на лавку. – Как же я до этого докатилась?
Столько прошло мимо людей, пока она сидела у дороги. Никому бы и в голову не пришло, что девица в мятой футболке и потертых джинсах видит в смерти освобождение. Больные, деградирующие алкоголики всячески цепляются за жизнь. А здоровые, молодые создания, едва научившись летать, сами рубят себе крылья.
─ Глупо, – пришла к выводу Вика. – Жить глупо и умирать глупо.
Очередной День рождения – очередной упрек годам. Вика с некоторых пор стала ненавидеть этот устраиваемый для родни праздник. Вот и очередная пощечина года была наготове.
─ Я не хочу ничего праздновать, – в который раз заявила Вика. Снова выслушивать пожелания обзавестись женихом, закончить отложенную на неопределенный срок учебу и прочее? Увольте!
─ Эгоистка, – сказала мама, разбирая принесенные продукты. – Только о себе думаешь. А у меня тоже, между прочим, праздник.
─ Ха! Скорее день скорби. Ведь ты уже сто раз пожалела, что родила меня на свет, разве не так?
Вика впервые схлопотала от матери оплеуху. Обе расплакались и разошлись по своим углам. Справлять злополучный День рождения передумали. Приглашенным гостям дали от ворот поворот. И снова Вика была виновата! Ведь это она затеяла скандал!
Ей казалось, что она реально задохнется, если еще хоть ненадолго останется в квартире. Потому взяла ключи и уже традиционно хлопнула дверью. Спустившись на первый этаж, чуть не столкнулась с идущим навстречу парнем. Едва не прошла мимо. Мелькнуло знакомое лицо. Нагловатый оскал, нос с горбинкой, темные волосы коротким ежиком и горящие азартом карие глаза…
─ Валера? – не могла поверить Вика. – Какими судьбами?
─ Тебя искал, – еще больше оскалился Холера, и Вика даже не поняла, как оказалась в кольце его рук. – Три года искал. Понял, что только тебя и только с тобой. Никому и никогда. Тебя не отдам.
Он все так же каламбурен и до неприличия откровенен. Как же долго доходила до бога молитва невинной грешницы! Подошла очередь лишь через семь лет. Но это счастье стоило того.
─ Подожди, – попыталась вырваться Вика, ошарашенная свалившимися на нее переменами. – Что ты делаешь? С ума сошел?
Он заглянул ей в глаза и все понял. Она тоже не могла и не хотела больше ждать. И тогда он, еще поднимаясь по лестнице, начал расстегивать ремень на ее джинсах. Когда оба ввалились в квартиру, она стянула с него свитер и лихорадочно бросила на пол.
─ Подожди, – усаженная на обувницу, велела Вика и уперлась Холере в грудь. Как ему об этом сказать? – Я… еще ни с кем…
─ Я – тоже, – полушепотом, смущенно отозвался тот и, подняв глаза, задиристо улыбнулся. – Ничего, вдвоем неизбежно сообразим.
![Буйная весна [СИ]](https://www.4italka.su/images/articles/620032/primary-medium.jpg)
Комментарии к книге «За семью печатями (СИ)», Роксолана Эдуардовна Коваль
Всего 0 комментариев