«Я вижу пламя (СИ)»

Я вижу пламя (СИ) (fb2) - Я вижу пламя (СИ) 995K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анастасия Кудинова ((Сьюзен МакКлайн))

Я вижу пламя Сьюзен МакКлайн

Я хочу посвятить эту историю тем, кто смог пережить трудности в своей жизни и стать сильным несмотря ни на что.

Я восхищаюсь такими людьми…

В жизни много страданий и боли Когда — то эта боль заглатывает тебя целиком А ты не можешь найти выхода из нее, Кроме как уйти навсегда. Уйти, чтобы не чувствовать боли никогда. Но … всегда ли это правильно — иметь такой выход? Что если есть другой — правильный? Что, если этот выход прямо перед тобой, а ты его не видишь? Просто попытайся увидеть. Просто найди в себе силы, чтобы оставить тот — прежний и выбрать его. Огонь не растопит лед, Если он далеко… Жизнь не будет как мед, Если в ней одиноко… Боль не уйдет из души, Если никто не прогонит. Пламя во тьме не туши, Ведь оно того стоит…

Пролог

Когда ты теряешь самых близких, то только потом понимаешь, сколько всего не успел им сказать. Когда их нет, ты начинаешь винить себя за то, что не был постоянно с ними, что не проводил много времени в их компании, не говорил так часто, как сильно любишь этих людей. Они вроде бы и были, но потом… потом неожиданно ушли в другой мир, оставили после себя лишь пустоту. Будто их вообще и не существовало никогда…

Но остаются только воспоминания.

Ты помнишь.

Абсолютно все.

Помнишь их лица, голоса, привычки, помнишь их нежные прикосновения, смех, улыбки.

И тебе от этого становится грустно, потому что подобные воспоминания делаю больно. Погружаясь в них, ты понимаешь — а ведь такого больше не будет. Тех, кто тебе дорог, теперь нет. Эти люди никогда не улыбнуться тебе, не скажут приятных слов, не поцелуют и не пожелают спокойной ночи.

Потому что они мертвы.

Глава 1

Я сидела на больничной койке и смотрела в пол, сдерживая слезы. Мои руки крепко сжимали белую простынь, а ногти, сквозь ткань, резали кожу до крови. Я чувствовала, как по мои ладошкам стекают теплые капельки и марают ее, но ничего не предпринимала.

Мне было все равно.

Я игнорировала боль, так же, как игнорировала все и всех вокруг.

Я уже не хотела жить.

Я просто потеряла смысл жизни.

Еще в тот роковой вечер, который запомнила мне навсегда.

Родители…

С ними тогда я поссорилась, из-за пустяка, а потом… просто ушла, оставив их дома, наедине со своими эмоциями. Если бы я знала, что с ними случится через жалкие минуты, я бы не переступила через порог своего жилища и не покинула бы их.

Ни за что.

Но это случилось. Случилось то, чего я не ожидала.

Случилось ужасное.

За что я не прощу себя никогда в жизни.

Возвратившись к родному месту и уже настроившись на то, чтобы извиниться перед мамой и папой, я оцепенела, когда увидела, что наш дом горит. Адским, ярким пламенем. Я помню, он был полностью охвачен опасной стихией, а внутри него слышались крики. Страшные, навевающие ледяной ужас крики.

И они принадлежали моим родителям.

В тот момент я осознала, что поступила паршиво, оставив их.

Я проклинала себя миллионы раз за грубые слова, сказанные в адрес этих родных для меня людей.

Я возненавидела себя тогда.

Я желала себя убить, слыша, как в доме, в котором я выросла, двое прекрасных людей, воспитавших меня, кричат, просят о помощи, мучаются от невыносимой боли, сгорая в огне. А я… я тогда слишком долго тупила и стояла в шоке, отчего не смогла ничего сделать, вытащить их из помещения, охваченного пламенем.

Но потом, когда я пришла в себя от очередного крика, кинулась в дом. Мне было плевать, что я могла погибнуть, ведь в нем находилось самое дорогое для меня.

Мои родители.

Я помню, как отчаянно пыталась спасаться от языков огня, которые все равно задевали меня, помню, как бежала сломя голову, запинаясь о доски, да разные предметы. Я знала, черт побери, я прекрасно знала, что уже поздно кого-то спасать, но это меня не останавливало.

Я неслась вглубь дома, задыхаясь и прищурив глаза. Мое тело болело и жгло, пламя беспощадно хлестало по нему, оставляя после себя невыносимую боль. Ожоги. Я их получала в неведомых количествах. Ими были покрыты ноги, шея, в основном пальцы рук, которыми я защищала лицо от адской стихии.

Я пыталась.

Я пыталась спасти родителей.

Но не смогла.

Как только я настигла гостиной, что-то тяжелое обрушилось мне на спину, и я упала. Я чувствовала, слышала, но не видела. Крики, доносившиеся с другой комнаты, убивали меня. Медленно. Я думала, будто умру. И я хотела этого, когда чувство вины поглотило меня целиком.

Я не смогла их спасти.

Я не смогла…

А потом мои глаза залились тьмой, я подумала — вот он — конец. Теперь не будет боли. Не будет ничего. Ни страданий, ни вины, ни страха.

Совершенно ничего.

Я была уверена в этом. Но очнувшись в больнице почти полностью перевязанной, я осознала, что не ушла на тот свет, а осталась. Осталась в мире, где для меня нет больше места. Смысл моего существования испарился по щелчку, когда я вспомнила о том, что теперь одна. Родители погибли, а я… нет.

Несправедливо.

Я не должна была выжить.

Я должна была уйти.

Навсегда.

Я плакала. Днями и ночами. Мои глаза были полностью красными. И я плакала не от ужасной боли по всему телу, усыпанному ожогами, царапинами и разными ссадинами, а от того, что осталась в этом чертовом мире одна, не сумев спасти родителей.

Я не хотела жить.

Без них.

Я желала уйти в тот же мир, куда и они.

Но не смогла.

Находясь в больнице, я долго не могла шевелиться. Каждая моя клеточка болезненно ныла. Даже дышать было невыносимо сложно. Я пару раз пыталась покончить жизнь самоубийством, правда, у меня ничего не выходило. Я только показывала врачам, что мне еще и в психушку нужно наведаться. Как-то раз, когда мне принесли завтрак, я нашла на подносе нож и, уже прислонив его к горлу, хотела сделать порез, вдруг меня остановили.

Но с того момента я не переставала сдаваться. Я старалась другими — нелепыми способами уйти на тот свет: долго не ела, отчего похудела, не принимала лекарства и поминутно старалась отключить капельницу. Конечно, я тогда не соображала практически, что такие варианты смерти не очень эффективны.

А потом я перестала. Перестала что-либо делать для прекращения своей жизни, осознав, что в пределах больницы — это крайне сложно и… буквально невозможно.

Помню, после того, как я вышла из комы, мне сообщили, что моих родителей похоронили и выяснили причину, из-за чего произошел пожар.

Сигарета. Во всем была виновата она. Этот маленький предмет создал огромный пожар. Мой отец любил курить. Хотя… «любил», скорее, не то слово. Он брал очередную пачку сигарет, когда нервничал, волновался, или был расстроен. И вот, в тот кошмарный день после моего ухода, видимо, папа закурил и забыл затушить сигарету, ибо же выронил ее и не заметил, как искорки упали за ее пределы, образовав жестокое пламя.

Но я одного не понимаю — как родители не могли заметить появление огня и запах гари сразу? Почему они находились в доме, когда беспощадный огонь поедал его? Мама и папа могли ведь выбраться, тогда почему медлили? Почему?

И разве никто не увидел пожар, не пришел им на помощь из соседей?

Я понимаю, наша обитель находилась на одной из самых малолюдных улиц, но хоть кто-то, хоть одна живая душа должна была увидеть дым, услышать крики, вызвать пожарных и скорую! В конце-то концов, прийти на помощь…

Возможно, если бы она это сделала, люди, которых я любила, были бы сейчас живы…

И я тоже хороша: стояла, как вкопанная долго, смотрела на горящий дом, из которого доносились ужасные вопли, а потом только удосужилась забежать в него, чтобы, якобы, спасти тех, от кого ничего практически не осталось.

Я не должна винить кого-то в том, что моих родителей не смогли вынести из объятий пламени, кроме себя.

Это полностью моя вина.

Если бы я не поссорилась тогда с ними, то папа бы не закурил, не было бы пожара. Ничего. Они бы не погибли в тот роковой день — девятнадцатого апреля.

Я виновата во всем.

Их не стало из-за меня.

А я так и не попросила прощения у мамы и папы.

И не попрошу уже никогда.

Они не простят меня.

Потому что их нет.

Закрыв глаза, я тихо заплакала и опустила голову вниз. Я прекрасно понимала, что осталась одна в этом мире — без родителей, совершила огромную ошибку, уйдя из дома и бросив их одних.

Я не должна была тогда переступать через порог.

Не должна была!

Но, увы, прошлое изменить нельзя.

Маму и папу не вернуть больше.

Их нет.

И я с этим не свыкнусь. Ни за что. Каждый день я буду вспоминать, как паршиво поступила, накричала на дорогих для меня людей, сказала им много плохих слов, а потом просто ушла. А когда вернулась — не смогла их спасти из-за своей медлительности и несобранности.

А сейчас…

Что сейчас?

Как я буду без родителей?

Что будет дальше? Что меня ждет в этой жестокой, пустой, наполненной кошмаром жизни? И стоит ли мне ее прекращать? Или же существовать дальше?

Не знаю.

На данный момент я ничего не знаю.

Этот путь я должна либо пройти одна, выдержав боль, страдания, долгие мучения, либо сдаться.

Но я не уверена, что смогу вытерпеть все это.

Я слабая.

Мои глаза ужасно жгло от слез, которые я тщетно пыталась остановить. Было больно вспоминать о произошедшем недавно. В голове до сих пор не укладывалось, что самых дорогих людей, вырастивших и воспитавших меня, теперь нет на этом свете.

Сделав глубокий вдох, я разлепила веки, когда почувствовала на себе чей-то взгляд, пробегающий по спине. В голове сразу появилась мысль, что человек сзади смотрел на меня уже больше, чем минуту. Все это время он наблюдал за мной и молчал.

Повернувшись, я увидела свою тетю Сару, облокотившуюся о косяк двери. Она тихо плакала и дрожала, будто от холода. Ее глаза — карие и невероятно красивые были направлены на меня. Блестящие, покидавшие их капельки скатывались по щекам, затем и по худым, сжимающим на уровне губ платочек, пальцам.

Она пришла.

Вновь.

Пришла… но теперь не просто навестить меня, а забрать.

Эта невысокая женщина была той единственной, кто приходил ко мне все это время в больнице. Она практически каждый вечер являлась в палату с пакетом свежих фруктов и цветов, успокаивала меня, утешала, хотя сама тоже в подобном не меньше нуждалась. Сара (как я ее просто называла) уговаривала меня существовать дальше, говорила, будто все будет хорошо, если я перестану пытаться свести счеты с жизнью. Но я ей не верила. Я знала — ничего уже не будет так, но, не смотря на это, делала вид, что ее слова действовали на меня подобно лекарству и потихоньку прогоняли мысли о самоубийстве, о котором я нескончаемо думала днями и ночами. Помимо этого тетя твердила, что в произошедшем недавно нет моей вины.

«Тот пожар был лишь несчастным случаем, Селия», — говорила Сара, тем самым якобы успокаивая меня.

А я знала, черт побери, родители погибли из-за меня. Из-за моей глупости. Не ушла бы я тогда из дома, папы бы не закурил, следовательно, не было бы пожара, забравшего жизни целых двух прекрасных людей.

Я никогда не перестану винить себя за то, что было.

Я никогда не забуду об этом.

Как бы меня не просили.

Я всегда, всегда буду помнить о своей вине.

Из-за меня мамы и отца не стало.

У меня был единственный шанс спасти их, но я не смогла.

Я не смогла…

И не справедливо. Вообще не справедливо, что я осталась.

Эта жизнь теперь пуста, бесцветна, ужасна. И она будет Адом для меня. Адом, который я заслуживаю.

Но вопрос: смогу ли я долго существовать в этом лишенном для меня смысла мире? Или же нет? Наверное, я не выдержу. Не выдержу взрыва эмоций, бесконечных страданий, тоски, отвращения и ненависти к самой себе.

И поэтому, рано ли поздно настанет такой день, когда я перестану существовать.

Я убью себя.

Не важно как и где, но я это сделаю.

Потому что я знаю, насколько мне будет хреново проживать каждый день и просыпаться с мыслями, принуждающими меня рыдать, забившись в угол.

Убрав локон светлых волос со лба, достигающих лопаток, Сара кивнула мне в знак приветствия. Ее глаза, наполненные слезами, продолжали смотреть на меня с сожалением и печалью. Скорее всего, она плакала не из-за того, что вспомнила о гибели своей сестры и ее мужа, а из-за меня, видя, как я опять мучаюсь, да бесконечно рыдаю над произошедшем девятнадцатого апреля. На тете красовался серый офисный костюм, с помощью которого я смогла определить, что она прилетела сюда на самолете сразу после работы. Эта женщина согласилась меня опекать, когда решался вопрос с кем меня оставить. Я, естественно, ей очень благодарна за это, за ее заботу, но она никогда не сможет заменить мне родителей, пусть даже если мы станем с ней по-настоящему близки. Она всегда будет для меня тридцатилетней Сарой Блеквуд, помешанной на своей карьере и не умеющей готовить обычную яичницу. Ее прикосновения, объятия, поцелуи, никогда не будут такими теплыми, как у мамы, а подбодряющие или утешительные слова ни за что не будут иметь схожесть с отцовскими.

Сара — абсолютно другой человек. Она не такая, какими были мои родители. Смотря в ее карие глаза я не буду видеть согревающий душу огонек, а касаясь руки, не стану ощущать ничего, кроме холода. И как бы тетя ни старалась, она не сможет навсегда залечить раны на моем сердце и стать кем-то вроде мамы или папы для меня.

Я хотела выдавить ей улыбку в ответ, но не получилось. Выражение лица так и оставалось грустным и печальным. Из-за внутренней боли я не могла позволить себе надеть другую — счастливую, ложную маску.

Спрятав мокрый платочек в черную, перекинутую через плечо сумку, Сара только-только хотела направиться ко мне, как ее остановил за руку подошедший мужчина в белом халате. В нем я узнала доктора Карлайла, который лечил меня. Ему на вид было лет сорок, а с темной, покрывающей значительную часть подбородка бородой он выглядел намного старше своего возраста. Перекинувшись несколькими предложениями с моей тетей, он передал ей какую-то бумажку и сказал, чтобы она звонила ему первые две недели, сообщала о моем состоянии. Затем, двойня подплыла ко мне и остановилась напротив.

— Как себя чувствует моя любимая пациентка? — поинтересовался мужчина, взяв меня за подбородок и повернув к свету, разглядывая шрамы на лице.

Я не удосужилась ответом.

— Селия, — доктор осторожно взглянул в мои глаза своими ярко-голубыми, потом переместил руку с подбородка в карман халата, — мне нужно знать твое самочувствие, чтобы окончательно удостовериться, можно ли тебя выписывать.

— Если в физическом плане, то я ощущаю себя так, будто заново родилась, — мутно кинула я, отведя взор в сторону. На самом деле мне было не совсем хорошо. Тело немного ныло, когда я задевала места еще незаживших ожогов или царапин.

Но я старалась игнорировать боль.

— Ты можешь мне не врать, — спокойно проговорил он, кидая краткие взгляды на стоящую рядом и крепко сжимающую губы Сару. Та сдерживала себя от очередного долгого плача, окатывая меня взглядом, наполненным жалостью.

— А это не была ложь, — изрекла я полным пессимизма голосом.

— Ладно, — выдохнул мужчина, пожав плечами. — Тогда, — уже обратился в Саре, — вы, мисс Блеквуд, можете забрать свою племянницу, но только после того, как она пройдет окончательный осмотр.

— Хорошо, — тихо кинула тетя, вытерев кожу под глазами. — Спасибо, доктор Карлайл.

Тот кивнул ей, смотря, как она покидает палату, оглядываясь.

— Я буду ждать тебя в холле, Селия, — прозвенела женщина и шмыгнула за дверь.

Глава 2

Когда доктор закончил осмотр, я смогла переодеться в нормальную одежду — свободную футболку и темные брюки, которую когда-то мне принесла тетя. На ноги обула кеды. По неопределенному количеству еще не до конца затянувшихся разных ожогов, да прочих уродских покрывающих тело царапин, мне запретили носить обтягивающие вещи. Отныне нужно надевать шмотки на два размера больше меня самой.

Что ж, неплохое начало жизни в Аду.

Не став даже смотреть в зеркало из-за ужасных шрамов на лице, я накинула длинные, угольные волосы на него и, опустив голову, покинула место, где когда-то пыталась свести счеты с жизнью и пролила немало слез. Я ушла от него, но не от того, что будет преследовать меня постоянно, пока я не решусь снова попробовать прекратить свое существование.

Оказавшись в холле, я ощутила, как кто-то приобнял меня за плечи. Не поднимая глаз, я сразу определила, что это Сара. Ведь только она ждала меня, навещала всегда, пыталась утешать, хотя у нее с трудом это получалось. Лишь тетя не забывала обо мне, в отличие от других. Лишь она единственная была рядом после гибели моих родителей.

И она рядом сейчас.

— Как ты, дорогая? — осторожно спросила Сара, пытаясь попасть в такт моей ходьбы. Ее голосок немного вздрогнул при произношении этих слов.

Я бы хотела сказать ей, насколько мне плохо в душе, насколько чувство вины и ненависти пожирает меня изнутри, обжигает сердце и заставляет его обливаться кровью каждый раз, когда воспоминания о том дне атакуют мою голову, но я воздержусь. Я не буду говорить, как мне хреново сейчас и будет хреново на протяжении всего существования в этом сером мире, где не осталось больше ничего, что держит меня в нем.

— Хорошо, — с трудом выдавила я, не смотря на лицо тети.

Сара тяжело выдохнула, словно поняла, будто мой ответ был ложью. Аккуратно проведя рукой по моему плечу, она немного отстранилась, ничего не сказав. Всю дорогу к выходу из больницы мы шли молча, погруженные в свои мысли. Я еле передвигала ногами, потому что не имела желания направляться в неизвестную теперь для меня жизнь. Я не хотела вообще жить. Да и зачем бессмысленно ходить по этой земле, если знаешь, на ней нет места для таких, как ты…

Я подняла голову, когда мы оказались на улице. Поток свежего ветра, наполненного разными ароматами, сразу ударил в лицо, растрепал волосы, и я закрыла глаза, чтобы насладиться им. Ниточки слегка прохладного воздуха проникли под футболку, заставив вздрогнуть и обнять себя руками.

Разлепив веки, я остановилась, чтобы разглядеть окружающую красоту. Давно же я не видела ничего, кроме четырех стен, что позабыла, как выглядят типичные деревья, да цветы. Находясь в больнице, я просто мечтала оказаться за ее пределами, вдохнуть запах летней листвы, почувствовать всем телом нежное прикосновение солнечных лучей и впитать каждой клеточкой кожи их невероятное тепло. И это сбылось. Почти сбылось. Хоть на улице стоял вечер, солнце давно ушло за горизонт, а из-за темноты и тусклого лунного света мало что было видно, где-то глубоко внутри я улыбнулась.

В такое время суток тоже есть свои плюсы.

Взглянув на густовато-синее полотно, на котором были рассыпаны мерцающие и напоминающие бриллианты звезды, я затаила дыхание. Помню, еще в детстве мама мне говорила, что когда умирают хорошие люди, они попадают на небо и становятся прекрасными звездами. Те из них, кто имел самую светлую и добрую душу — сияют ярче других. И каждый ушедший из жизни больше не умирает никогда, так как приобретает бессмертие.

Раньше, возможно, я и верила в это, но не сейчас. Я знаю, что умирая, люди не становятся звездами. Они отправляются в какой-то совершенно иной мир, оставляя после себя лишь воспоминания, которые постепенно исчезают.

Родители…

Они у меня были самыми хорошими. Наверное, если бы я до сих пор верила в то, сказанное когда-то мамой, то предположила бы, что они стали звездами. Чудесными, яркими звездами, поселившимися на небе.

До сих пор сложно осознать произошедшее того рокового дня. В мыслях не укладывается, что рядом нет двух дорогих для меня людей.

Они погибли.

Погибли…

И не вернутся.

Никогда.

Если бы я тогда не ушла, если бы я осталась дома, ничего, скорее всего, не произошло. А так… я переступила через порог и просто оставила родителей одних, не извинившись перед ними.

Я совершила кошмарную ошибку.

Очень.

И я не прощу себя.

Я всегда буду помнить, как ужасно поступила с мамой и папой, как накричала на них, потом ушла. А вернувшись уже к охваченному адским пламенем дому, не смогла их спасти.

И вообще несправедливо, что я выжила.

Я должна была уйти из жизни, но почему-то осталась. Зачем-то осталась…

Может быть, Бог решил мне дать испытание?

Может быть, он захотел, чтобы я осталась в этом чертовом мире и помучалась за все?

Не знаю…

Если это и так, то я долго не вынесу. Когда-нибудь, да я покончу с собой, ведь такие, слабые, ничтожные и жалки, наделавшие множество непростительного, люди, как я, не должны существовать.

Я выбираю самоубийство.

И это пока лучшее наказание для меня.

Наказание за все.

— Селия? — позвала меня тетя, аккуратно погладив по руке.

Ее голос вернул меня в реальность. Тяжело выдохнув, я перевела взор с неба на нее и впервые мне удалось выдавить улыбку, хоть не такую радостную и искрению. Пусть Сара думает, будто я действительно поправилась и со мной сейчас все прекрасно. Я буду ей врать. Мне просто придется. Я не хочу, чтобы эта женщина, в которой живет искорка надежды на то, что я в скором времени стану той прежней Селией Фрай, знала, какие мысли обитают в моей голове и какие эмоции прячутся под лживой маской.

— Да? — я взглянула в ее обеспокоенные карие глаза, поблескивающие при свете луны, и попыталась не стирать с лица прежнее выражение.

— Мы сейчас поедем в аэропорт. Купим билеты на рейс и сегодня уже будем в Портленде, — кратко улыбнувшись, проговорила тетя и выудила из сумки телефон, затем начала набирать какой-то номер, наверное, для вызова такси.

— Хорошо.

Прислонив красненький смартфон к уху, Сара обняла себя одной рукой и, кивнув мне, якобы тем самым подбодрив, отвернулась, начала с кем-то говорить. Смотря на эту женщину, я не представляла, как в ее компании смогу проводить больше времени, чем обычно. Она для меня была не чужим, но еще не полностью раскрытым человеком. Я вроде бы знала ее, но одновременно и нет. Раньше мы с ней виделись не так часто, а сейчас… сейчас все изменилось. С родного города Сиэтла я уеду в ее, буду там вместе с ней. Каждый день. И я даже не знаю, стоит ли привязываться к тете, если я собираюсь покончить с жизнью? Да, не спорю, она навещала меня почти каждый вечер, когда я лежала в больнице, успокаивала, но… не стала как-то ближе. Эта женщина как была для меня обычной Сарой Блеквуд, так и осталась.

— Отлично, — тетя, закончив говорить, кинула телефон обратно в сумочку и повернулась ко мне. — Скоро подъедет такси. Нужно лишь немного подождать, — и она подошла ближе. — Как ты? Если устала, мы можем сегодня не поехать в Портленд. Переночуем в мотеле, а завтра…

— … все нормально, — перебила ее я, кивнув для подтверждении своих слов. — Мое состояние в норме.

— Ты уверенна?

Слово «нет» так и хотело вырваться из меня, но все же я сказала противоположное ему:

— Да.

Сара погладила мое плечо, прикусив губу, и устремив взгляд куда-то вдаль. Я понимала, что через несколько минут, через несколько жалких минут мы уедем из города, где я выросла, навсегда. И больше не вернемся, потому что будет не к кому. Из-за этого на душе становилось чертовски плохо. Будто кто-то медленно терзал ее, заставляя мучиться. Я знала: дом, в котором все произошло, погибли мои мама и папа, я не увижу больше. А если попросить тетю отвезти меня к нему, то что я получу? Только вспомню все. Вспомню свою вину, сделаю себе еще больнее.

Хотя, куда еще больнее?..

* * *

Мы прибыли в Портленд где-то к десяти часам. За это время небо успело стать темнее, чем прежде, а воздух — прохладнее. Из-за изменившейся погоды тело дрожало так, что тете пришлось отдать мне свой пиджак, оставшись в одной белой рубашке с длинными рукавами. Когда мы вышли из самолета, то направились пешком на стоянку, на которой, по словам Сары, находился ее автомобиль. Благополучно добредя до черной «Toyota Corolla», тетя сказала мне запрыгивать на пассажирское сидение, а потом, проверив что-то в багажнике, села за руль, после того, как я последовала ее указанию. Через несколько секунд мы тронулись с места и выехали на главную дорогу. Я, прислонившись лбом к боковому окну, разглядывала погрузившийся в ночные краски город. Вид за ним завораживал, и я иногда просто забывала моргать, смотря на разноцветные огоньки на больших зданиях, цветастые неоновые вывески и мигающие таблички. Портленд — это место, где я якобы начну «новую жизнь», но также это то место, где я покончу с ней. Раз и навсегда.

Когда машина настигла мост Хоуторн, я встрепенулась, чтобы лучше увидеть растянувшуюся под ним реку Уилламетт. Мое сердце начинало замирать при виде темной, необъятной водной глади, имеющей разные оттенки цветов и яркого лунного света. На ней отражались звезды, некоторые многоэтажные дома, да деревья, растущие возле них.

— Завтра у меня выходной, — сказала Сара будничным голосом.

Я отвлеклась от рассматривания реки и повернулась к ней. Она внимательно глядела на проезжую часть, постукивая пальцами по рулю.

— Здорово, — как можно веселее воскликнула я, затем кинула взор на лобовое стекло, за которым простилался уже не мост, а обычная дорога, обрамленная фонарями.

Моя тетя работала архитектором в крупной фирме. Делала чертежи, зарисовывала проекты будущих зданий и прочих сооружений. Она была полностью погружена в свою работу, поэтому относилась к ней кропотливо. Выполняла все поручения, никогда не опаздывала, бывало даже отказывалась от выходных, чтобы закончить какой-нибудь очередной чертеж. Не знаю, как у нее дела обстояли с отпуском, но, наверное, не лучше, потому что к нам в Сиэтл она приезжала крайне редко, зато часто звонила. Мама любила поболтать с ней по вечерам, обсудить недавние сплетни и новости.

Боже, когда вспоминаю, какая жизнь была у меня до гибели родителей, не верю, что ее больше не будет. Их больше не будет. Не будет таких родных улыбок, фирменных маминых блинчиков по утрам, звука шуршащей газеты в папиных руках, смеха, совместного просмотра комедий с чашечкой попкорна, поцелуев перед сном и обычных объятий…

Если бы я умела вворачивать время назад, то несомненно бы исправила все свои ошибки. Я бы не ушла девятнадцатого апреля из дома, а попросила бы прощение у родителей. Я бы сделала все возможное, чтобы не случилось того страшного пожара, в котором погибли дорогие мне люди.

— И, Селия…

— Да? — я вновь посмотрела на Сару. Она кусала губу, видимо, от нервов.

— Мы… завтра поедем с тобой за покупками. У тебя, — она запнулась, — нет вещей. Вообще нет.

Конечно. Ведь они сгорели. Как и мои родители…

— Переживу, — спокойно кинула я, выдохнув. Я не хотела, чтобы тетя тратила свои собственно-заработанные деньги на меня. Тем более, мне не нужны никакие шмотки. Я собираюсь уйти из жизни. Не знаю, когда именно, но собираюсь. А на это время, что я буду тупо существовать и злиться, что еще не покончила с собой, мне вполне хватит тех вещей, в которых я сейчас одета.

— Нет. Так не пойдет, — проговорила Сара, кинув на меня слегка сердитый взгляд. — Пойми, нельзя убиваться из-за произошедшего. Нужно жить дальше. Хотя бы попытаться жить дальше.

— Я постараюсь, — солгала я, впившись ногтями в ладони. — Но не нужно тратить на меня свои финансы. Это твои деньги.

— Это наши деньги, Селия, — тетя улыбнулась мне одним уголком губ. — Мы теперь семья. Мы должны все решать вместе. Все вопросы. Должны помогать друг другу и поддерживать.

Семья…

Увы, больше ее у меня не будет.

Я не хочу становиться ближе к Саре.

Не хочу обманывать ее, будто у нас будет будущее. Хорошее, или не очень.

Возможно, у этой прекрасной женщины оно и будет, она найдет себе хорошего, заботливого мужчину, родит ему детей, будет счастлива, в отличие от меня.

А я уйду.

Тихо, без свидетелей, в одиночестве.

— Поэтому, — продолжила она, — мы завтра поедем по магазинам и купим тебе немного вещей, хотя бы на первое время. А там уже посмотрим.

Не став спорить с Сарой, я мысленно прокляла себя, когда ответила:

— Хорошо

Заехав в какую-то забегаловку, тетя купила нам немного еды и, положив ее на задние сидения, снова завела машину. Когда «Toyota Corolla» остановилась на подъездной дорожке возле белого двухэтажного дома с красивым садом, полным цветов, Сара оповестила, что мы приехали. Я редко бывала у нее, поэтому не сразу узнала ее обиталище. Встрепенувшись, я вышла из автомобиля, затем помогла ей взять пакеты с едой. Хоть стоял далеко не день, горящие неподалеку подвесные фонарики освещали тропинку из гравия, ведущую к мощенной деревянной двери с большим латунным молотком для стука, и с помощью них я могла разглядеть окружающую обстановку. Не заметить множество растущих вдоль дома кроваво-красных роз было невозможно. Сара очень любила эти колючие, но прекрасные растения. Тем более для них такой климат, как в Портленде был благоприятен. Не зря же этому городу дали второе название «Город роз», ведь он идеально подходил для выращивания таких цветов.

Добравшись до двери, Сара отперла ее и пригласила меня внутрь жестом руки. Выдавив слабую улыбку ей, я шагнула внутрь и попала во владения темноты. А когда уже она прошла в дом, то все вокруг посветлело. Не сложно было понять, что она включила свет.

— Еду в кухню. Я сейчас ее разогрею, — кинула тетя, одной рукой держа бумажный пакет, а другой помогая снимать черные туфли.

— Ладно, — ответила я, уподобляясь ее примеру — избавляясь от обуви.

Дом Сары был небольшим. Справа от входа находилась гостиная, в которой маячился диван цвета слоновой кости, несколько кресел похожего оттенка по обе стороны от него и столик, ютившийся напротив мебели. Недалеко красовался платиной шкаф с книгами, под ним растелился красный ковер, имеющий непонятный рисунок. Слева была кухня, отделенная от гостиной лишь невысокой стеклянной перегородкой. В ней располагался маленький круглый стол со стульями, холодильник, кухонные тумбы и различные шкафчики с мелочевкой. В отличие от обделанной в светлых тонах гостиной, кухня имела цвета намного темнее. Рядом с ней был холл, где растянулась лестница, а в нем несколько комнат, одна из которых — ванная.

Прошествовав в кухню, я положила пакет на стол. Тетя, кивнув мне в знак благодарности, включила плиту и, достав сковородку, принялась разбираться с едой.

— Минут через десять-пятнадцать все будет готово, — оповестила она, открывая пачку мясного рагу. — Селия, ты можешь пока идти в ту комнату, что была предназначена для гостей. Теперь она твоя.

Сара так много для меня делает, что боюсь, я не смогу ее отблагодарить за старания сделать мою жизнь не такой хреновой. Она печется обо мне, пытается дать то, что когда-то забрало у меня пламя. Ее проделанные труды, можно сказать, были бесполезны, ведь я скоро покончу с собой, и мне ничего не будет нужно. Ни одежда, ни личная комната, ни ее забота.

— Здорово, — с наигранной восторженностью сказала я, перебирая пальцы. — Спасибо большое, Сара.

Я собралась уже уходить, как вдруг она меня остановила, осторожно взяв за локоть.

— На кровати есть халат и сорочка. Надеюсь, они тебе подойдут. И, да, еще кое-что, — ее ладонь переместилась на плечо. — Если захочешь поговорить, знай, я всегда готова.

— Спасибо, — прошептала я и тяжело выдохнув, опустила взор.

Черт, какая же она хорошая, а я ей вру! Я… веду себя с ней холодно, не стараюсь стать ближе и полностью открытой. Но мне приходится к тете так относиться, чтобы она не узнала, какие ужасные мысли о суициде обитают в моей голове.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, я по памяти нашла ту комнату, которая, якобы сейчас стала моей, и, открыв белую дверь, шагнула внутрь. Нащупав выключатель, я зажгла свет, затем остановилась. Мои глаза скользили по серой спальне, где находилась темно-синяя кровать, небольшой шкаф, компьютерный стол с ноутбуком и одинокая, красная роза на подоконнике.

Скоро это комната снова будет пустовать после моего «ухода».

Наполнив легкие спертым воздухом, я стянула с себя тетин пиджак и отбросила его на тумбочку в углу. Взглядом ощупывая каждый предмет, я обошла свое «логово» вдоль и поперек, высунулась в окно, за которым расстилался вид на роскошный сад, затем, обогнув постель, приземлилась на нее.

А здесь неплохо, хоть и мрачновато. Некоторое время до самоубийства пожить можно. Как раз обстановка угнетающая, для моего настроения и состояния — самое то.

Главное сейчас, это нужно выбрать, когда именно и как покончить с собой. Способ найти я сто процентов смогу, а вот определится с днем недели, наверное, нет. Это сложно. И не так просто, как кажется. Вроде бы думаешь, что вот, скоро сведешь счеты с этой паршивой жизнью, прекратишь страдания, боль, а начиная предпринимать какие-нибудь меры и раздумывать о таком, понимаешь, насколько нелегко убить себя. Для начала нужно все обдумать, вплоть от предсмертной записки до тщательного планирования суицида.

И я обдумаю. У меня для этого будет время.

Я просто уже не хочу жить. Без родителей. Они были моим всем, а теперь их нет, и мое существование стало бессмысленным.

Я виновата в их гибели.

Я та, из-за которой «ушли» мама и папа.

И я не прощу себя.

Решив переодеться в ту одежду, оставленную тетей, я сняла с себя вещи, оставшись в нижнем белье и, взяв в руки сорочку и халат, направилась к стоящему напротив кровати зеркалу, достигающему приличных величин. Остановилась я, потому что увидела в отражение настоящее чудовище. Худые ноги, бледная кожа, по которой рассыпаны розовые еще не полностью зажившие ожоги, царапины, шрамы, растрепанные, накинутые на лицо длинные, темные волосы, закрывающие заплаканные светло-шоколадные глаза…

Это я?

Это я.

Я уродка.

Я ужасна.

Кошмарна.

Боже а когда-то я являлась популярной и красивой. У меня было много, как уже недавно выяснилось, лже друзей, ходивших с моей персоной на самые крутые вечеринки в Сиэтле. Эти люди общались со мной лишь из-за авторитета и смазливого перекрашенного личика, которое какое-то время назад не имело ни шрамов, ни ожогов. Невероятно, когда-то я — сегодняшняя Селия Фрай, ненавидящая себя и хотящая скорей покончить с собой, была «душой компании». Я пила пиво, где только не танцевала, устраивала драки, встречалась с глупыми, думающими только о тусовках и сексе, футболистами, доставляла немало хлопот родителям. А ведь сейчас, когда мои мама и папа погибли ИЗ-ЗА МЕНЯ, я осознала, как не говорила им часто обычное «люблю». Я нередко с ними ссорилась, устраивала истерики, бесконечно повторяя, что мое поведение нормальное, а не непристойное по их словам. Но, не смотря на это, я очень любила родителей и видела в них свой смысл жизни. Безбашенные вечеринки находились у меня на втором плане…

Теперь я поняла, какой легкомысленной дурой была и сколько непростительных ошибок совершила.

Я никогда не перестану винить себя за случившееся девятнадцатого апреля.

Когда-то у меня было все, а теперь — ничего. Ничего не осталось.

Возможно, тот пожар был уроком для меня или платой за такую «прошлую жизнь».

И я не могу сказать, будто заслужила подобное.

Нет!

Если кто и должен был сгореть в адском пламени, так это я. Селия Джессика Фрай.

Я. Виновата. Во. Всем.

Убрав пряди волос за уши, я выпрямилась, с неприязнью окатывая взглядом тело в отражении. Да, я сильно похудела, побледнела, потеряла здоровый вид. Моя кожа выглядела синеватой под глазами, а на местах некоторых затянувшихся ожогов — розовой. На лбу «красовался» шрам от царапины, как и на предплечье, на левой щеке поселился медленно заживающий след, оставленный огнем, ноги были в ссадинах и синяках, а вот спина, на которую в тот день упал непонятный тяжелый предмет, охваченный опасной стихией, имела большой ожог. Оглядывая себя, я понимала, почему мои «друзья» не навещали меня в больнице, не звонили, не беспокоились, потому что я пострадала сильно, потеряла все, изменилась, стала часто плакать и винить себя за произошедшее. Я уже не та, какой была полтора месяца назад, и это объяснимо, что те люди, которых я якобы считала кем-то больше, чем обычными знакомыми, прекратили со мной общаться.

Да и кто станет общаться с такой уродкой, как я, кроме тети?

Никто.

Измученно выдохнув, я подошла ближе к зеркалу, пристально смотря в свои темные глаза, наполненные горькими слезами. Они единственное, что мне досталось от мамы. А вот остальное — острый нос и ярко-выраженные скулы я унаследовала от отца, как и цвет волос.

— Ты ужасна, Селия, — сказала я самой себе, расслабив кисти. Вещи, недавно зажатые в них, упали на пол. — Как внутри, так и снаружи.

Раз я теперь не та, что прежде, пора бы избавиться от кое-чего.

От достигающих пояса волос, с которыми меня когда-то считали красивой.

Если я это сделаю, оставлю лишь короткие пряди, то, скорее всего, они смогут закрывать лицо лучше, чем длинные и будут идеальным вариантом, чтобы прятаться какое-то время от серого мира, да закрывать оставленные пламенем следы на коже.

Последний раз посмотрев на свое отражение, я начала маячить по комнате в поисках чего-нибудь острого. Тетя по любому должна была оставить здесь какой-нибудь режущий предмет. Ну… или хотя бы его подобие.

Обшарив спальню, я, к счастью и к великому удивлению обнаружила небольшие железные ножницы. Взяв их в руку, потопала к зеркалу, затем остановилась, разделила свою пока богатую шевелюру на две части и отбросила на плечи.

Это не страшно.

Это просто.

Раз, два, три — и все.

Тут нет ничего сложного.

Дрожащими пальцами подцепив волосы слева, я опустила веки и почувствовала, как слезинка, прокатившись по щеке, упала на шею. Поднеся ножницы к прядям, я физически определила нахождение руки, а потом воспользовалась ими, когда удостоверилась, что не задену пальцы. Ощутив легкость на голове, я прикусила губу до крови и избавилась от правой части волос, тихо плача. Отрезанные локоны задели плечи, упали к голым ногам.

Вот и все.

Распахнув глаза, я увидела в зеркале невысокую девушку с еле достигающими плеч волосами. В ее руке были ножницы, она тяжело дышала, а вокруг нее валялись черные локоны.

Теперь это я.

Не новая, а поменявшаяся. Окончательно.

И я пошла на такие изменения не чтобы начать жизнь с чистого листа, дальше существовать в мире, полном скорби и слез, а чтобы как-то спрятать свое лицо от него и попытаться дотянуть до того дня, когда решу покончить с собой.

Глава 3

Убрав комнату, я сказала Саре, что уже спускаюсь, так как она звала меня несколько раз на кухню. Переодевшись в телесную сорочку и шелковый халат, я, не смотря на неаккуратно подстриженные волосы, накинула их на лицо и, посмотрев в зеркало, удостоверилась, что они закрывают его почти полностью. Короткие пряди обрамляли щеки, тем самым пряча на одной из них ожог под собой лучше, чем когда-то длинные.

Выйдя из комнаты, я неуверенно спустилась вниз и наткнулась на сидящую за переполненным разогретой едою столом тетю. Та, увидев меня, выронила вилку и, открыв рот, подскочила с места.

Видимо, я ее «немножечко» удивила сменой своего имиджа.

— Селия? — ошеломленно прохрипела она, постукивая кулаком по груди.

Всполошившись, я одарила спину Сару несколькими хлопками, а затем отошла на небольшое расстояние, когда убедилась, что с той все нормально и она больше не подавится.

— Ты в порядке?

— Далеко нет, — залпом опустошив содержимое стакана, взятого со стола, кинула женщина.

Я осторожно приземлилась на стул, не отводя от нее взгляда. Совсем не ожидала, что тетя вот так отреагирует. Нет, конечно, ну и на другую — спокойную реакцию я не рассчитывала.

— Что ты сделала со своими волосами? — придя в себя, поинтересовалась Сара, затем села на прежнее место, осматривая мою голову так, словно на той сидел жирный паук.

— Подровняла их немного, — буркнула я, накидывая копну коротких прядей на лоб, чтобы закрыть шрам.

— Подровняла? — по слогам процедила тетя. — Боже, Селия, да ты их обстригла! — и ее голос значительно стал тоньше и громче.

Я непринужденно пожала плечами, опустив взгляд на прозрачный лак, покрывающий ногти.

— Можно и так сказать.

Последовал выдох. Успокоившись немного, Сара через несколько секунд только смогла открыть рот:

— Где ты нашла ножницы?

Я подняла на нее взор. Тетя уже не со скрытым гневом и изумлением смотрела на меня, а с сердобольностью.

Опять началось. Сейчас станет меня жалеть, потом затронет тему о пожаре и будет говорить, будто я не виновата, что родители погибли.

Мне это надоело. Я прекрасно знаю свою вину и не перестану ее чувствовать, пока не покончу с собой.

— Нашла в шкафчике, — объяснилась я, проводя пальцами по наполненному минералкой стакану.

Прикусив губу и покачав головой, Сара последний раз осмотрела мою «шевелюру», после, встав, ушла в ванную комнату и закрыла за собой дверь. Я не понимала ее поведения, поэтому напряглась и вжалась в стул, раздумывая, почему тетя убежала, так и ничего не ответив. Но услышав тихий плач, который донесся до ушей, я подскочила, словно ошпаренная. Подбежав к двери и прислонившись к ней, неуверенно постучалась.

— Сара, что случилось? Я тебя чем-то обидела? Почему ты плачешь?

По ту сторону раздался шум льющейся воды, тетя включила кран. Несколько секунд она была в ванной комнате, когда я пыталась расспросить ее насчет всего, затем вышла и взяла меня за руку. Я, еще находясь в смятении, тоже обвела ее ладонь, озираясь вокруг, словно за этой странной картиной кто-то наблюдал.

— Все в порядке. Просто, — она провела свободной пятерней по светлым волосам. — Я не знаю. Это так тяжело и сложно. Вроде бы живешь воспоминаниями, помнишь, какими были Ребекка и Томас, — начала с нотками горечи Сара, имея в виду моих родителей, — а потом, осознавая, что тех… теперь нет рядом, чувствуешь пустоту в душе. Ведь знаешь, что ее больше не заполнят их смех, улыбки, голоса…

Боже, это чертовски верно…

Похлопав мокрыми глазами, чтобы в очередной раз не попасть во владения слез, Сара сильно прикусила губы и набрала в легкие максимум воздуха. Ощутив в горле невыносимый ком, провоцирующий на рыдание, я притянула ее к себе и впервые крепко обняла. Сама.

— Мне тоже нелегко, — выдала я, чувствуя, как руки тети обвивают мою спину.

— Ох, детка, — громко выдохнула она, поглаживая меня по голове. — Я так скучаю по ним.

— И я. Если бы я могла бы повернуть время вспять, если бы смогла все изменить, то… то несомненно бы это сделала. Я бы не уходила тогда из дома, не оставляла их. Я…

Когда я зарыдала, Сара стала дрожать, и только потом я поняла, что и она плачет.

— Я знаю, Селия. Я знаю, — бормотала женщина дрожащим голоском. — Но не вини себя. Это был лишь несчастный случай. Во всем нет твоей вины.

Я же говорила…

Она вновь подняла тему, мол, я не виновата в произошедшем девятнадцатого апреля.

Но зачем?

Мы же обе прекрасно знаем, что это не так.

— Не правда, — выдавила я, зарывшись в ее мягких волосах лицом.

— Селия, — немного сердито сказала Сара, — перестань твердить подобное. Твои родители погибли не из-за тебя. Пойми же, наконец, это.

Я никогда не перестану винить себя, пусть, даже если мне будут говорить, чтобы я этого не делала, так как, якобы, не из-за меня сгорели в том доме дорогие мне люди.

Ложь.

Виновата лишь я.

— Постараюсь, — поборов желание произнести «нет», прозвенела я.

Я. Должна. Не. Говорить. Правду. И. Не. Раскрывать. Себя. Настоящую.

— Если мы будем вместе, то справимся. Мы должны держаться друг за друга, быть друг для друга поддержкой и опорой, а в сложные минуты — находиться рядом, — Сара отпрянула от меня и натянула расстроенную улыбку, которую, наверное, хотела выдать за утешительную. — Я знаю, что я не идеальная тетя, у меня много недостатков, порой, я веду себя легкомысленно и просто не знаю, как ладить с подростками, но пойми, что несмотря на все это, я буду рядом. Я всегда буду готова выслушать тебя. Я… я постараюсь быть лучше, Селия. Для тебя. — Уголки ее губ резко ослабли. — Конечно, я не смогу быть кем-то вроде Ребекки и Томаса, никогда не стану для тебя роднее, чем они, но я изо всех сил буду стараться перепрыгнуть через балку «карьеристка-Сара-Блеквуд» и стать для тебя ближе.

Ее слова вызвали у меня большую порцию слез, чем раньше. Я смотрела в глаза этой светловолосой женщины и не представляла, что смогу ей еще врать, говорить, словно мы будем с ней вместе и станем поддерживать друг друга.

Нет, черт побери, нет!

Она чудесный человек, пусть я и знаю о ней совершенно немного. Сара заслуживает быть счастливой, но не со мной. Я ни та, с кем она сможет в будущем смеяться за просмотром какой-нибудь комедии, говорить на обычные темы, обсуждать все в подряд, дарить тепло и делиться самым сокровенным.

Я. Не. Должна. Быть. В. Ее. Жизни.

Потому что в скором времени сведу концы с концами. Я не сумею долго существовать с виной, съедающей меня изнутри, тоской и ненавистью к самой себе.

Возможно, я поступаю глупо: собираюсь убежать от всего таким способом. И что? Разве у меня есть другой?

Не знаю…

Мне не хочется оставлять Сару одну.

Но придется.

Она была не так близка ко мне, поэтому, думаю, сумеет пережить мою потерю. Тетя сильная. Она справится. Да и тем более если я даже и в какой-то удивительный миг поменяю решение, останусь с ней, то до конца своей чертовой жизни я буду вспоминать тот день, проклинать, что тогда ушла, не смогла спасти родителей, которые сгорели. Я не смогу существовать с этими убивающими меня изнутри эмоциями и чувствами.

Я должна была погибнуть девятнадцатого апреля. А осталась жива.

Несправедливо…

Вообще несправедливо.

Если я покину этот мир, будет еще одна выгода — Саре станет легче. Ей не нужно будет тратить финансы на меня, уделять свое драгоценное время, пытаться подружиться со мной. Тем более, она скоро да встретит мужчину, которого полюбит, начнет жить с ним счастливо, потом он сделает ей предложение и они поженятся. А уже потом у них появятся дети. Сара забудет о слезах, несчастьях и что когда-то потеряла любимую сестру, ее мужа и племянницу. В душе этой женщины место тоски займет — радость.

Мой «уход» не нанесет тете большую рану на сердце, чем гибель моих родителей.

Она справится.

Она сможет это пережить.

Пусть я поступлю как полная эгоистка, но я должна умереть.

Я не позволю такому уроду ходить по земле и набирать полные легкие воздуха.

Ни за что.

Придется вновь соврать Саре, будто я смирилась с произошедшим и в моей голове не обитают мысли о самоубийстве.

— Спасибо, Сара, — поблагодарила ее я, сглотнув ком.

Я понимала, что произнесенное тетей не все было правдой. Например, она не сможет стать для меня ближе, так как большую часть времени пропадает на работе, выходные у нее редко. Максимум, за те дни, за которые я начну обдумывать свою смерть, мы с ней будем видеться мельком только по утрам, да поздно вечером перед сном, когда уже нужно засыпать…

Она кивнула ободряюще, разглядывая мои волосы.

— Я как увидела твою новую… стрижку, то вспомнила, что у тебя было до нее, а с этими воспоминаниями всплыли и другие, заставившие меня раскиснуть, — Сара ухмыльнулась и указала на мокрые глаза, охваченные слезами. — Селия, я знаю, что тебе сейчас сложно, но не нужно было отрезать волосы.

— У меня был еще один повод, — я приподняла спадающую прядь, показывая тете шрам, затем переместила палец на зарывшийся в негустой шевелюре ожог на левой щеке. — Длинные волосы, когда я пыталась ими закрывать лицо, постоянно не слушались, а короткие… совсем другое дело. Они идеально лежат по контуру лица и почти не спадают назад.

— Можно было бы мне сказать, что ты хочешь подстричься, а не заниматься парикмахерством самостоятельно, — оповестила Сара, осторожно сжав мое плечо.

Я не удосужилась ответом.

— Так, ладно, — она резко смахнула слезинки на уголках красивых глаз, обрамленных шикарными ресницами, затем, опуская медленно руки, с таким же темпом стала выдыхать. Успокоившись, продолжила: — Ничего не знаю, но завтра мы, кроме магазинов, заедем в одно местечко, где твои волосы нормально подравняют.

Я хотела было сказать: «Не нужно, Сара», как она меня опередила, с притворной угрозой подняв палец и прошипев:

— Даже не смей говорить «нет».

Так уж и быть…

Зато когда покончу с собой, буду трупом с отличной прической.

— Ладно, — сдалась я, не начав бороться.

— Отлично, — ее губы расползлись в улыбке. — А теперь пойдем, поедим, а то еда из псевдо «Макдональдса» остывает.

Я еле слышно ухмыльнулась, и тетя, положив ладонь на мою спину, подогнала меня вперед на кухню, сама последовала попятам. Когда мы насытили свои желудки непонятными салатами и жестким мясом, направились по комнатам.

— Спокойной ночи, Селия, — услышала я голос Сары из соседней спальни.

— Спокойной ночи, — немного улыбнувшись от того, что кто-то впервые за такой долгий срок пожелал мне подобного, сказала я, залезая под одеяло.

И эта ночь тоже не обошлась без слез. Вспомнив родителей, я расплакалась, отчего намочила всю белую подушку.

Глава 4

Проснулась я от ласкающих лицо солнечных лучей. Разлепив глаза, приподнялась и, зевая, осмотрела комнату.

Так непривычно было увидеть утром не угнетающие холодные стены больницы и доктора Карлайла с натянутой улыбкой, а простую, не пахнущую лекарствами спальню. Свесив ноги, я встала на пол и, прошествовав до двери, открыла ее, затем спустила вниз, на кухню, где Сара оценивала содержимое шкафчиков.

— Привет, — кинула тетя, доставая коробку хлопьев.

— Привет.

Я села за стол и не успела оглянуться, как передо мною появилась глубокая тарелка с ложкой, потом и Сара напротив с таким же набором посуды. Открыв пачку хлопьев, она наполнила ими свою и мою емкость. Молоко, выуженное из холодильника, также направилось в миски.

— Прости, — размешивая хрустящие шоколадные шарики, произнесла женщина. — Я толком-то не владею кулинарными способностями. Довольствуюсь либо хлопьями, либо готовой едой из «Taho».

— Ничего, — отмахнулась я. — Я… люблю хлопья. И вчерашние салаты мне пришлись по вкусу.

— Здорово!

Зачерпнув ложкой содержимое тарелки, я отправила ее в рот, хотя есть не очень хотела.

— Как ты себя чувствуешь?

Паршиво.

— Хорошо, — проглотив пищу, ответила я.

— Правда? Может быть, нам не помешал бы разговор? — предложила она, положив локти на стол и подперев ладошками подбородок.

— Думаю, не стоит.

— Как пожелаешь, — со смятением изрекла Сара, откинувшись на спинку стула. — Но если решись все же, то знай, я всегда готова поговорить с тобой об этом, — тише отрезала она, имея в виду произошедшее девятнадцатого апреля.

Прости меня, Сара, за всю ложь…

— Буду знать.

Позавтракав, мы сполоснули посуду и пошли по своим комнатам. Тетя мне вручила широкую бирюзовую футболку из своего шкафчика с не очень тугими джинсами и велела надеть. Послушно я облачилась в ее вещи, а затем, узнав, что ноутбук в спальне теперь мой, решила проверить почту за оставшееся время. Раньше, чтобы выйти из дома, я одевалась, словно на какую-нибудь вечеринку у бассейна и красилась как истинная шлюха, а сейчас мне не нужна косметика, потому что ей я не смогу ничего скрыть на лице. Благо, что волосы хоть немного теперь прикрывают ожог на щеке и шрам на лбу.

Наткнувшись на кучу сообщений от «друзей» по бутылке, я решила их прочесть. Может быть, эти люди таким способом признаются, почему не удосужились навещать меня в больнице.

Первым я открыла «послание» от Риты Мегбурс — рыжей стервы, которая раньше считалась моей чуть ли не лучшей подругой. Я помню, как она мне помогала каждый раз подбирать наряд на какую-нибудь гулянку, рассказывала, с каким парнем переспала на этот раз и делилась впечатлениями после «бурного веселья». Вспоминая ее, я не понимала, почему общалась с ней. Возможно, тогда я была настолько глупа, раз это делала.

«Привет, Селия. Я слышала, что произошло с твоими родителями и домом. И мне искренне жаль, — я закатила глаза, так как знала, что Рита писала абсолютную неправду. Она не раз мне лгала. — Извини, что я не навещала тебя — были дела…»

— Ну а как же, — горько ухмыльнулась я, продолжая скользить глазами по сообщению.

«… Говорят, будто ты уехала в Портленд. Это правда? Раз так, то желаю тебе удачной новой жизни. Надеюсь, теперь у тебя все будет хорошо».

Конечно. Все будет «хорошо»…

Какую можно иметь наглость прислать подобное?

То же самое, что в лицо сказать множество оскорблений. Мегбурс дала ясно понять — наша «дружба» отныне раскололась.

И мне… как-то все равно. Я не буду плакать по этому поводу. Она не тот человек, который действительно был мне близок. Рита не достойна моих слез.

Перейдя к следующему «посланию», я вскинула брови, удивленная настроченным.

Сообщение прислал сам Кристофер Гайл — настоящий бабник, мой псевдо парень и главная заводила на тусовках.

«Хэй, малыш, надеюсь, ты не злишься на меня за все. Прости, я не навещал тебя. Были проблемы…»

«Хм, интересно, какие?» — подумала я, со скучающим видом подперев щеку кулаком.

«… Знаю, я козел, — я ухмыльнулась, потому что он написал очевидную вещь, — и мне очень жаль, что я не приходил к тебе в больнице. Просто у меня была еще одна проблемка. Мои чувства к тебе угасли так же быстро, как неожиданно вспыхнули. Смотря на твою фотографию я не испытывал прежней любви. Пусть ты меня осудишь, но я дико извиняюсь перед тобой, крошка. Ты найдешь себе другого парня, получше, чем я, и будешь счастлива с ним. И сумеешь смириться с потерей родителей. Ты сильная, Селия. Портленд — это тот город, в котором ты обязательно обретешь свою любовь.

И я тебя никогда не забуду, малыш. Мне было с тобой хорошо».

Во мне вспыхнул ком обиды и злости за еще одно лживое сообщение. Крис мог бы просто написать реальную причину, почему бросает меня, а не строчить тут какие-то «красивые», да не имеющие отношения к правде слова.

Он и Рита тупо мне наврали. На самом деле они не захотели и дальше иметь со мной чего-то общего, потому что я стала потерявшим оптимизм уродом.

Вот и все объяснение.

Захлопнув крышку ноутбука, я выдохнула, не имея никакого желания читать другие сообщения, состоящие из похожих предложений. Подойдя к зеркалу, я накинула волосы на лицо и, сказав своему отражению, насколько оно ужасно, спустилась вниз, где обувалась тетя.

— Как настроение? — поинтересовалась она, застегивая туфлю на изящной ножке. Сара выглядела действительно классно. На ней красовалось легкое летнее платье с цветным орнаментом, волосы лежали красивыми локонами на плечах, а губы были накрашены ярко-красной помадой, подчеркивающей ее бледный цвет кожи.

— Вполне хорошее, — скрыв вялость в голосе, ответила я. — А у тебя?

— Я и иду со своей любимой племянницей в магазин в выходной день, а ты как думаешь? — выпрямившись, сказала Сара с нотками веселья. Она либо притворялась такой, либо ей на самом деле стало немного лучше после вчерашних слез.

Натянув подобие улыбки, я обула кеды, и мы дружно с тетей поплелись к ее машине. Я запрыгнула на пассажирское сидение, а она, приземлившись за руль, завела автомобиль, который тронулся после нескольких секунд.

Мы колесили по городу довольно долгое время в поисках нормальных (по словам Сары) магазинов. Все же, найдя какой-то бутик, мы покинули «Toyota Corolla», затем зашли в него. Тетя, не обращая внимания на то, что я не хотела ничего брать из вещей, сделала это за меня, нахватав несчитанное количество шмоток и разнообразной обуви. Я не понимала, для чего мне столько одежды. Тем более, когда я «уйду», она будет лежать просто так…

— Тебе нужен телефон, — вручив мне пакеты, заявила Сара, пулей влетев в соседний магазин с техникой, прежде чем я успела запротестовать.

Измученно выдохнув и опустив голову, я пошла к ней. Когда беленький смартфон оказался в моих руках, я удивленно округлила глаза, вспоминая его бешеную цену, состоящую из нескольких нулей.

— Сара, не нужно было на меня так тратиться! — протягивая ей телефон, заявила я. — Еще не поздно его вернуть обратно.

— Он твой, Селия, — похлопав меня по плечу, оповестила тетя. — И не смей отказываться, а то я обижусь, — она сощурила глаза, улыбаясь. — Ты же не хочешь меня обижать?

— Нет, — поджав губу, я сомкнула в пальцах новенькую покупку. — Спасибо.

Теперь я и сомневаюсь, что мы с Сарой не станем ближе друг к другу.

Она чудесная. И заслуживает хорошего обращения к себе. А я… я должна хотя бы попытаться быть от нее дальше. Я не хочу, чтобы потом, когда она меня потеряет, ей было больно…

— Пошли, — махнув рукой, прозвенела тетя. — Нам еще нужно успеть в парикмахерскую.

Когда мне подравняли нормально волосы и сделали подобие челки, мы направились в кафе, чтобы перекусить. Я наелась одним фруктовым мороженым, а Сара насытилась двумя порциями легкого салата и соком. После, заехав в еще парочку магазинов, мы прибыли домой с наступлением темноты.

— Не хочешь горячего шоколада? — спросила Сара, проходя в кухню.

— Эм… нет, спасибо. Я что-то сегодня так устала, — сняв кеды, призналась я. — Можно пойду в свою комнату? — смотря в ее светлый затылок, сказала я.

— Конечно. Если что, то спускайся ко мне. Я собираюсь устроить шоколадное гуляние.

— Хорошо.

Взяв пакеты, я поднялась по лестнице и, зайдя в спальню, разложила вещи по полкам. Неожиданно на меня нахлынуло какое-то странное чувство, что я не хочу бросать тетю одну. Но я знаю, мне придется так поступить. Я не должна жить в этом мире. Я должна совершить самоубийство. Я не смогу долго притворяться, будто не виню себя в произошедшем того рокового дня.

Я очень сильно скучаю по маме и папе и безумно сожалею, что ушла перед их последними минутами жизни. А самое паршивое, что у меня не получилось их вытащить из полыхающего дома…

Сдержав поток слез, я нашла в шкафчике листочек с ручкой, потом уселась за ноутбук и зашла в интернет. Раз я хочу умереть, то нужно найти какой-нибудь легкий и быстрый способ покончить с собой. Забив в поисковике «Google» «как проще совершить суицид», я нажала на кнопку «поиск». На экране высветилось множество сайтов, где люди советовали разные варианты смерти. Прыжки с крыш, глотание таблеток, повешение — чего там только и не было, но я остановилась на самом популярном и романтичном варианте, который обнаружила.

Вскрытие вен.

Идеально.

Еще я раздумывала над тем, что можно наесться разнообразных лекарств, но потом неизвестно, «уйду» ли я, проглотив их, или только получу отравление…

Так что, я выбрала вскрытие вен.

На одном форуме девушка, у которой погиб парень, писала, что именно к такому способу смерти хочет прийти. По ее словам — это должно быть больно вначале, но потом… нет. Потом станет легко и свободно. Вместе с кровью уйдут страдания, боль, жизнь, закончатся невыносимые муки, затем тебя охватит спокойствие, и ты погрузишься в вечный сон.

Записав на листочке самое важное — как правильно резать вены, и какими лучше лезвиями воспользоваться, я очистила историю поиска и спрятала его в слоях одежды. Пожелав Саре спокойной ночи, я забралась под одеяло, блуждая в своих раздумьях. Одна моя сторона говорила, будто я поступаю неправильно, а другая — твердила обратное. И я задалась вопросом: если я совершу суицид, то что будет? Как отреагирует тетя? Посчитает ли она меня слабой, ибо глупой?

Не знаю…

В любом случае я не должна больше жить.

Глава 5

Проснувшись, я посетила ванную и оделась в легкие шорты со свободной футболкой. Обследовав дом, я заметила отсутствие тети, зато нашла на холодильнике записку:

«Буду поздно. Не жди меня. Позавтракай хлопьями, а в обед пожарь яичницу. Если освобожусь пораньше, то принесу на ужин еду их „Taho“.

Не скучай!

Сара».

С такими темпами мы с ней не сблизимся. Она будет пропадать на работе с утра до вечера, что мне на руку, как ни странно, а я стану обдумывать, когда и где склеить ласты.

Наверное, сегодняшний день будет моим последним.

Без понятия.

И я нисколечко не жалею, что скоро уйду из жизни. Мне лишь жаль тетю. Как она воспримет мою потерю? Что случится с ней после моего «ухода»?

Ох…

Лучше не стану об этом думать.

Выпив крепкий кофе, я навела уборку в доме, затем еще раз порылась в интернете, просматривая способы, как проще убить себя. Некоторые писали, мол, суицид совершают только слабые, не сумевшие прижиться в этом мире люди, а другие доказывали абсолютно обратное их словам.

Вот лично я считаю, что самоубийство — лишь легкий способ избавления от всех невзгод, слез и душевной боли.

Это выход.

Единственная незапертая дверь из закрытых.

И кто осмелится ее отворить и зайти внутрь — не считается слабым.

Захлопнув крышку ноутбука, я измученно выдохнула, падая на кровать. Почувствовав под телом мягкость постели, сомкнула веки, пытаясь найти плюсы своего существования, которых таковых и не имелось. Были лишь минусы, потихоньку убивающие меня изнутри…

Вспомнив родителей и то, как с ними проводила время, я расплакалась. Снова. Теперь я могла дать волю настоящим эмоциям, а не тихо рыдать, ведь в доме никого кроме меня не находилось. Слезы, покрывающие щеки, скатывались к шеи, нос заложило, и я почувствовала нехватку воздуха. Упав с кровати и небрежно распластавшись, я закричала, со всей силы обрушив кулаки на пол. Всхлипы, слетающие с губ, казалось, слышались за пределами комнаты.

Почему жизнь так жестока?

Почему все это случилось со мной?

За что так Бог наказал?

ЗА ЧТО, ЧЕРТ ПОБЕРИ?!

Не знаю, сколько я лежала за пределами кровати плача, но судя по ярким лучикам солнца, падающим на лицо, примерно до обеда. Решившись встать, а не валяться, словно неподвижное бревно, я потопала вниз, затем зашла в ванную. Ощущение опустошенности на душе, смешанное с другими, заставляло меня просто повесить руки и рухнуть на кафель, будто сломанная кукла. Противясь ему, я старалась твердо стоять на ногах по какой-то неизвестной причине.

И что мне мешает сделать подобное?

Грязный пол или непослушное тело?

Включив кран и повернув его на холодную воду, я уперлась ладонями о края раковины и наклонила голову, не имея ни единого желания заглядывать в зеркало, чтобы в нем потом увидеть уродку. Помыв лицо под ободряющей струей, я надела наушники, устроилась на белом диване в гостиной, выбирая недавно закаченную в телефоне музыку. Послушав несколько грустных песен, которые сделали мое настроение еще паршивее, я не заметила, как наступил вечер. Небо за окном приобрело темные краски, красавица-луна поселилась на нем, тускло освещая очертания деревьев и домов на улице.

Весь день я провела зря. А могла бы уже покончить собой.

Так, ладно, когда буду действительно готова — совершу суицид.

У меня еще будет время на это.

И я не могу сказать, что не боюсь вскрыть себе вены.

Мне страшно в какой-то степени. Пусть в самой малой…

Резкая боль в голове принудила меня снять, наконец, наушники и подняться с места. Оглядевшись вокруг, я поняла, что мне срочно нужно на свежий воздух, а ни то сойду с ума. Плюс, не мешало было бы все обдумать о самоубийстве в более иной обстановке, где нет стен.

Поднявшись в комнату, я надела поверх футболки серую кофту на замке, шорты сменила на брюки с резинкой, затем, обувшись в кеды, накинула волосы на лицо. Ключ от дома долго искать не пришлось — он покоился в вазочке, поэтому я быстро закрыла им дверь, выйдя на улицу. Покинув ограду, я направилась куда-то по узкой тропинке, ведущей в черную неизвестность. Легкий ветерок обдувал открытые участки кожи, дома, располагавшиеся по обе стороны от меня, казались мрачнее и выше, чем в Сиэтле. Я шла, не глядя куда, постоянно поворачивая и избегая рядом стоящих фонарей, чтобы их свет не падал на мое лицо, которое могли разглядеть одинокие прохожие. Забредя в какой-то переулок, где маячились мусорные баки, и летал зловонный запах, я резко остановилась, заметив вдалеке толпучку смеющихся парней с сигарами в руках. Не рискнув пройти мимо них, я быстро развернулась, когда ощутила на себе чей-то взгляд, потом, стараясь не выдавать своего испуга, пошла обратно к дому, нервно сглотнув.

— Эй, парни! — раздался гнусавый голосок, заставивший мое тело впасть в тряску. — Там, кажется, заблудилась одна малышка.

— Заблудилась? — басом прогремел другой. — Тогда мы ей поможем.

С неистовой скоростью застучавшее в груди сердце велело мне уносить ноги, мгновенно приросшие к асфальту. Стараясь не впадать в панику, я побежала, услышав сзади несколько пар тяжелых шагов. Сжав крепко губы, чтобы не закричать и не разорваться в диких воплях, я хотела уже выбежать из переулка, как вдруг почувствовала на своей талии грубые мужские руки, оттащившие меня вглубь мрачного места и пригвоздившие к кирпичной стене. Не успев позвать на помощь из-за легшей на рот ладони, я дала волю слезам, сопротивляясь и извиваясь возле трех, схватившись меня подонков. Два парня, наверное, на год-два старше меня, с озорными похотливыми глазами и одинаковыми куртками, держали мои запястья выше головы, да зажимали бедрами тело. Их дружок, по всей видимости, главарь банды, стоял посередине, прижав руку к моим губам и плутовски улыбаясь. Его колено разместилось между моими ногами, отчего я пыталась тянуться вверх, лишь бы не встретиться с ним. В отличие от двойни, он был здоровее, сильнее и в кепке с отодвинутым назад козырьком.

— Ты знаешь, что опасно гулять в такое время суток? — поинтересовался кучерявый, на котором красовался головной убор.

Дернувшись, я попыталась поддаться вперед, но не смогла, парни по бокам крепче сжали запястья, и я глухо вскрикнула от боли.

— Ах, да, прости, ты же не можешь ответить, — ухмыльнувшись, снова произнес он, медленно запуская пальцы под толщи моей одежды.

О Боже…

Зачем я только переступила через порог дома?

Со мной же сейчас непонятно что сделают, а потом, возможно, убьют! Кто знает. Конечно, я бы хотела умереть, но не такой мерзкой смертью.

Поэтому, нужно попробовать сделать все, чтобы сбежать или закричать, что есть мочи.

Я должна уйти на тот свет от своих рук, а не от чужих.

И если даже эта толпучка извращенцев не собирается убивать меня, я все равно не дам им сотворить со мной ничего!

НИКОГДА!

Замычав, я хотела ринуться вперед, но не получилось. Я только-только осознавала, что мои шансы выбраться из плена этих парней и убежать — невелики. Точнее, вообще не велики.

Их трое.

Я одна.

Они сильные.

Я слабая.

К тому же, девушка…

Слезы жгли глаза, а сердце сумасшедшее колотилось в груди, маня ее покинуть. Когда один из банды убрал волосы с моего лица и взял за подбородок, то брезгливо поморщился, разглядывая оставленные на коже следы от огня.

— Да она уродка, Фрэд! — процедил он, толкнув локтем потихоньку расстегивающего мою кофту главаря.

Тот, на мгновение взглянув в мои глаза, опустил взгляд ниже — на бюст, маньячески ухмыльнувшись. Чувствуя, как тело охватило мурашками от этого, я сморгнула горькие капельки с глаз, моля, чтобы хоть одна живая душа увидела, что тут происходит, и попыталась меня спасти.

— Пусть оно так, зато у нее неплохая фигурка, — кинул кучерявый, резко задрав мои футболку с кофтой и тем самым выставив всем на обозрение черный кружевной лифчик. — И сиськи, — проведя пальцем по солнечному сплетению, добавил он.

От его прикосновений я дрожала, будто осенний лист в период сильного ветра.

Мне было неприятно.

Страшно.

Я боялась представить, какие мысли обитали в головах этих похотливых извращенцев, но прекрасно понимала их дальнейшую стратегию.

Я знала, что, возможно, через несколько минут буду изнасилована и ничего не могла предпринять, кроме тщетных попыток высвободиться.

— Не помню, чтобы ты менял своих вкусов, — засмеялся дружок Фрэда, смотря в мои, наверное, опухшие от слез глаза. — И почему сюда не зашла шикарная блондинка с пятым размером груди и попкой, больше чем сам Техас?

— Заткнись, Стив, — улыбнулся главарь. — И эта сойдет. Какая разница, с какой глупой девкой зажиматься?

— А вчера ты так не говорил, когда выбирал подходящую жертву для наших потех.

— Закроешь ли ты уже свою пасть или нет?!

— Эй вы, ребята, забыли что ли, зачем мы ее тут держим? — вмешался в их разговор другой, с интересом пялясь на мою грудь и расстегивая ширинку на джинсах.

О Боже…

Задергавшись, я укусила ладонь так называемого Фрэда, когда тот засунул свои грязные пальцы под мою пятую точку, потом закричала:

— ПОМОГИТЕ! ПОЖАЛУЙСТА! Я СДЕСЬ! ПОМО… — не успела я прогорланить последнее слово, как мне вновь заткнули рот, больно прижав руку к нему.

— Молчи, — прошипел обладатель стремной кепки, с опаской оглядываясь по сторонам.

Он и его дружки заметно напряглись, услышав приближающиеся к переулку быстрые шаги с каким-то ерзаньем. Глаза Фрэда приобрели оттенки злости, кисть на моих губах немного ослабла, и с помощью этого я смогла выдавить громкий писк.

Выругавшись на меня, кучерявый кинул дикий взгляд на парней и спросил:

— Как думаете, сколько их?

— Один, — ответил Стив, со страхом глядя туда, где вот-вот должен показаться человек.

Я обрадовалась тому, что все же буду спасена. Со мной ничего не сделает эта банда уличных насильников (или кого там?). Дрожь по телу практически пропала, а сердце в ожидании помощи замерло.

— Справимся, — победно заявил Фрэд.

— Может быть, дадим деру? Зачем нам эта уродина?

Забежавший в переулок высокий паренек резко затормозил. Его глаза проскользнули по тройне, затем, остановившись на мне, наполнились удивлением вперемешку с яростью. Не медля, он пошарил по карманам и, выудив раскладной ножик, уверенно сомкнул его в пальцах и осторожно стал приближаться к банде, вытянув руку с оружием.

— Черт бы его побрал, — присвистнул Стив, отпуская мое запястье и отпаивая назад. Его дружок с другой стороны поступил так же.

Все отошли немного дальше от незнакомца, кроме главаря, который со свирепым лицом продолжал прижимать меня к стене, но на этот раз гораздо сильнее.

— Уйди от нее. Немедленно, — процедил мой спаситель, умело прокручивая между пальцами холодный предмет. — А ни то ты пострадаешь. Поверь, я могу воспользоваться этой штукой без крупицы страха. Я рос в подобных районах и ни раз встречался с чокнутыми, вроде вас. Так что, если не хочешь, чтобы ты и твои дружки пострадали, уносите свои задницы, пока те целы.

Нервно сглотнув, Фрэд отпрянул от меня, сверля глазами парня. Я чуть ли не разрыдалась от приступа эйфории, ощутив, что теперь свободна и никто меня не держит. Натянув вниз футболку с кофтой, я испуганно сползла к асфальту, вытирая слезы со щек.

— УБИРАЙТЕСЬ! — крикнул незнакомец, разрезая ножом воздух, да тем самым прогоняя толпучку.

— Уходим, пацаны! — засуетившись, сказал Фрэд, затем рванул вместе с дружками куда-то в темень.

— Долбанный псих! — крикнул один из них напоследок. Потом в переулки прекратился какой-либо шум. Воцарилась мертвая тишина, в которой были слышны лишь мои всхлипы.

Зашевелившись, парень начал подходить ко мне с оружием. Я дернулась и замерла, осматривая блестящее лезвие, торчащее из его кулака.

— Ох, извини, — он быстро сложил ножик и спрятал его в кармане черной кофты, медленно опускаясь на корточки. — Я… я не хотел тебя напугать. — Его темные глаза с нескрываемым испугом смотрели в мои. — Те уроды… они…

— Ничего не успели сделать, — дрожащим голоском проговорила я, прижимая колени к груди. Я была очень благодарна, что этот незнакомец услышал крики о помощи, осмелился забежать в переулок и отпугнуть от меня банду извращенцев.

Облегченно выдохнув, мой спаситель дотронулся до моего плеча. Я дернулась, словно ошпарившись.

— Не бойся, — тихо прозвенел он. — Я не причиню тебе вреда, — и протянул ладонь, ожидая, пока я вложу в нее свою.

Оглядевшись по сторонам, я слегка успокоилась, не увидев тех придурков нигде. Они действительно ушли. Теперь мне ничего не угрожает. С недоверием взяв парня за руку, я поднялась с его же помощью, шатаясь на ногах и чуть ли не падая от еще не угасшей внутри волны страха. У меня почти не было причин доверять ему, но я чувствовала — он не сделает мне больно и не обидит. Этот отважный незнакомец спас меня, не побоялся прибежать на помощь и отпугнуть трех похотливых горилл.

Ему можно верить.

Конечно, рано делать такие выводы.

Я толком-то не знаю, почему он ошивался на улице в далеко не детское время суток, откуда у него с собой оказался нож, да где так научился им ловко управлять.

Может быть, парень вовсе и не такой смелый и хорошенький, каким показался? Вдруг у него где-нибудь под кофтой, кроме холодного оружия, спрятан пистолет? Заряженный. Черный. Пистолет. И незнакомец готов им воспользоваться в любую секунду, чтобы убить меня…

Ох, что за бред?!

Если подумать, то зачем ему все это, раз меня спас? Парень не маньяк, не убийца и никакой не уголовник, судя по тому, что сделал недавно. И пусть у меня вызывают подозрения его умения прекрасно владеть ножом, но это не означает, будто он является кем-то вроде Чикатилло, спасающего от разных идиотов девушек и заманивающего тех в безлюдные места, чтобы потом «потешиться».

Убрав руку от конечности незнакомца, я кое-как сумела унять давно начавшуюся дрожь, умиротворенно задышав и воткнувшись в ладони ногтями.

— Ты сумела разглядеть лица тех парней? — спросил мой спаситель, доставая из заднего кармана джинс телефон.

— Немного. А… что?

— Я сейчас вызову полицию, она потребует, чтобы ты составила их описание, — уже клацая по экрану пальцем и набирая определенную комбинацию цифр, объяснил он.

— В этом нет нужды, — заявила я, обхватив себя руками. — Они ничего не успели сделать со мной.

— Но могли, — замерев, подметил парень. Свет от далеко находившегося фонаря упал на половину его лица, выделяя острые и широкие скулы.

Я могла бы хорошенько разглядеть незнакомца, если бы не полумрак. Хорошо, что в такой темноте он практически не видел меня. Я уверена, его бы напугали мои шрамы и ожоги, которые не прятались под короткими волосами…

— Понимаю, — прошептала я. — Спасибо тебе большое за то, что спас меня от них, но не нужно вызывать полицию. Я не хочу, чтобы потом моя тетя узнала, что произошло. У нее и так жизнь не сахар, как впрочем, у меня, и если ее посвятят, что «приключилось» со мной, она начнет волноваться, думать, как бы все обернулось, не будь тебя неподалеку.

Его брови сместились в одну линию.

— Ты уверена, что не нужно?

— Да, — даже кивнула для подтверждения.

— Ладно, — выдохнул парень, кинув смартфон обратно — в карман. Сверкающие и обеспокоенные глаза, вроде бы шоколадного оттенка, устремились на мое лицо.

Я онемела под его взором.

— Я тебя провожу до дома. Уж после такого не разрешу тебе самостоятельно добираться до него, — слегка улыбнувшись, отрезал он. — Ты знала, что Портленд — это не то место, где безопасно одиноким девушкам бродить по вечерам?

— Нет. Я вообще только недавно приехала сюда, — призналась я, в смущении опустив голову.

Клянусь, я прям почувствовала, как его лицо исказилось в удивлении.

— Серьезно?

— На все сто.

Ощутив слабую волну воздуха, я подняла взгляд с асфальта и увидела протянутую мне ладонь.

— Большинству парней в этом городе нельзя доверять.

Я в недопонимании посмотрела в глаза своего собеседника.

— Это ты сейчас меня просвещаешь или предупреждаешь? — поинтересовалась я.

— Просто хочу сказать, что я не из этого большинства, — пожал плечами он. — Поэтому, можешь спокойно взять мою руку, и я провожу тебя до дому.

— То есть, хочешь сказать, чтобы я доверяла тебе после того, что ты сказал? — впервые я ухмыльнулась, чувствуя, как осадок дрожи и испуга полностью испарился. — Вдруг ты из этого «большинства»?

— Если и так, то, значит, я — исключение, — уголки губ незнакомца составили полноценную широкую улыбку, пальцы в нетерпении зашевелились. — Так что? Разрешишь тебя проводить домой? А хотя, что я спрашиваю? Если ты даже откажешь, я все равно не отпущу тебя одну.

Не знаю почему, но я улыбнулась, как идиотка и словно забыла, какой ужас недавно испытала, прислоненной бандой извращенцев к одной из стен домов в этом мрачном переулке.

Мое настроение теперь было не таким уж паршивым, не то, что пару минут назад…

— Хорошо.

Я вложила ладонь в его руку. Ощутив прилив защищенности со спокойствием, тело сразу расслабилось. Уверенно зашагав вперед, парень повел меня за собой, когда я сказала, где живу. Всю дорогу я оглядывалась, чтобы удостовериться, не тащится ли никто подозрительный за нами, вроде той банды. Проходя через парк, незнакомец, наконец, произнес самое долгожданное:

— Прости, что не представился раньше, — извинился он, украдкой смотря на меня. Его рука уже не сжимала мою, когда я дала понять, что могу идти самостоятельно. — Меня зовут Кенай.

— Селия, — отозвалась я, отведя взор на темно-зеленые деревья в объятьях темноты.

Мы шли по обрамленной фонарями тропинке из гравия, поэтому я старалась не смотреть на Кеная, чтобы тот не смог разглядеть моего ужасного лица.

— Необычное имя.

— Как и у тебя, — заметила я, накидывая на щеки пряди волос.

Последовала ухмылка.

— Ты как себя чувствуешь? Точно не нужно…

— … точно, — перебила я его. — И… еще раз спасибо. Не знаю, как бы все обернулось, если бы не ты.

— Не нужно благодарностей. Спасать людей — моя работа.

Я посмотрела на парня, он широко улыбнулся.

— Ты что, супермен? — и я поддалась широкой улыбке.

— Для кого-то супермен, для кого-то и человек-паук, или бетмен. Меня называют по-разному, — его наполненные радостью глаза устремились на мое лицо. Я резко посмотрела в сторону.

— Дай угадаю, ты любишь комиксы?

— Жить без них не могу, — признался Кенай с явным весельем в голосе.

Помню, как в детстве я тоже обожала читать комиксы. Мне особенно нравился Капитан-Америка. А потом я перестала ими интересоваться. Выросла, что ж сказать. Стала развязнее, заменила когда-то любимый виноградный сок на стопроцентное пиво, забыла о скромности и начала носить мало одежды.

Раньше я была просто ужасной стервой…

И как я могла докатиться до такого?

Немыслимо…

Завернув на мою улицу, Кенай остановился, ища дом, в котором я живу.

— Вон тот, белый, — указала я пальцем на здание в нескольких шагах от нас.

Дойдя до забора, парень прекратил движение, как и я. Поправив черный рюкзак на плече, он широко улыбнулся, сверкая белоснежными зубами. Я только сейчас смогла его хорошенько рассмотреть. Каштановые волосы с небольшой растрепанной челкой, падающей на лоб, густые брови; широкие, острые скулы и милые ямочки на щеках. Кенай показался мне действительно хорошим. Теперь я поняла, что такой, как он, не может обидеть или сделать больно. Ему и его словам можно верить.

Да, и я говорю это про парня, которого знаю не больше тридцати минут.

— Красивый дом, — заметил шатен, рассматривая его.

— Спасибо, — выдавила я легкую улыбку.

Я могла бы пригласить к себе Кеная, напоить чаем, тем самым отблагодарив за то, что он меня спас, но если я сделаю подобное, то мы разговоримся, затем парень, наверное, попросит мой номер телефона, мы станем общаться, делиться всем и, в конце концов, у нас завяжется дружба.

А я не хочу этого…

Не в том смысле, что мне не понравился Кенай, как человек. Нет…

Просто, я не хочу делать ему потом больно. Ведь я собираюсь покончить со своей ничтожной жизнью, уйти тихо, не причиняя никому особых страданий.

Кенай и я не должны привязываться друг к другу.

Никогда.

Я скоро перестану существовать, а он должен жить дальше и не плакать, что одна девчонка с ужасными шрамами на лице убила себя.

Парню не нужно знать, какие у меня кошмарные мысли в голове, как я мучаюсь из-за гибели родителей и мечтаю вскрыть вены. Ему нельзя вообще быть для меня кем-то. Знакомым, другом, не важно…

Пусть остается лишь для меня смелым и неразгаданным Кенаем, чья жизнь не станет хуже, если в ней не появлюсь я — Селия Фрай — никчемная, жалкая девушка, собирающаяся склеить ласты.

— И… спасибо тебе еще раз, что спас мою задницу. Ты настоящий герой, — прозвенела я, отведя взгляд в сторону.

— Ты прям подняла мою самооценку выше неба, — ухмыльнулся он.

Я открыла калитку и, зайдя внутрь, оглянулась.

— Мне спрашивать, откуда и почему у тебя с собой нож, или лучше промолчать?

— Выбери второе, — уголки его губ чуть ли не достигли ушей.

Я вновь невольно улыбнулась, как идиотка, и, схватившись за дверную ручку, услышала:

— Будь осторожна, Селия. Не ходи в такое время суток больше одна.

Мой взгляд вернулся к сияющему от счастья Кенаю. Боже, какой же этот парень позитивный и хороший, в отличие от меня. Я бы очень хотела подружиться с ним, но, увы, мне нельзя.

— Постараюсь.

Он кивнул и начал отходить назад, не отводя от меня глаз.

— Береги себя.

Я стояла на улице, пока парень не скрылся из виду. Измученно выдохнув, зашла в дом, даже не заметив присутствия тети, которая, наверное, приехала только недавно и открыла дверь запасным ключом. Странно, когда я заходила во двор, то вообще не обратила никакого внимания на ее припаркованную рядом с гаражом машину.

— Привет, Селия, — улыбнулась Сара, узрев меня. Она сидела на диване в гостиной и просматривала чертежи по работе. Ее усталые глаза бегали с бумаг — на меня и обратно. — Ты куда-то ходила?

Я нервно затеребила рукава кофты, придумывая, что бы ей такого ответить, похожее на правду. Уж рассказывать историю, приключившуюся со мной недавно, я не собираюсь. И тем более, не хочу. Пусть тетя лучше выслушивает мою очередную ложь. Глупую ложь…

— Г… гуляла, — проговорила я, что первое в голову пришло. — Просто… осматривалась. Ведь мне нужно знать, где я теперь живу, верно?

— Абсолютно, — отрезала женщина, подобрав под себя ноги. Взгляд она устремила на какой-то цветной листочек. — Кстати, когда у меня будет выходной, я могу провести тебе экскурсию по Портленду, если хочешь.

— Не стоит утруждаться, — заявила я, затем поджала губы и прошествовала к лестнице. — Я сегодня осмотрелась и на первое время мне хватит. Знаю где магазин, аптека, на этом достаточно.

Ну, конечно.

Ничего я не знаю, кроме того, что не нужно больше шарахаться по темным переулкам.

— Уверена?

— Да. Спасибо, Сара.

Тетя повернулась ко мне.

— В конце лета я займусь поисками приличной школы для тебя, где ты потом обзаведешься друзьями, с которыми не будет так скучно, как со мной.

Я бы хотела сказать ей, что не нужно мне искать заведение, где я буду продолжать учебу, нести россказни, мол, кто-то станет общаться со мной — такой уродкой, ведь я не собираюсь дальше жить, но пришлось промолчать, проглотив готовые вырваться наружу слова.

— Отлично, — горько выдавила я.

Сара растянулась в улыбке.

— Кстати, я там купила немного готовой еды. Поужинай, а то уже много времени.

Кивнув, я поднялась в свою комнату, после рухнула на кровать и закрыла глаза, раздумывая, почему до сих пор не решаюсь покончить со страданиями, вскрыв вены. Что меня держит или кто?

Черт побери, без понятия.

То, что меня недавно прижимали к стене какие-то придурки и пытались сотворить немыслимые вещи, заставило задуматься, а вдруг это был какой-то знак, что мне действительно нужно покинуть этот ужасный, наполненный грязью мир, как можно скорее? Тогда появление Кеная в самый подходящий момент и спасение моей задницы тоже считать вроде знака, только немного другого? Знака, что мне все же не нужно совершать суицид…

Ага, конечно!

Я все равно не останусь здесь, так как не сумею жить с вечной болью и виной. И НИЧТО, НИКТО не заставит меня передумать.

Я решила убить себя, я это сделаю.

Да.

Я это сделаю.

Чем быстрее, тем лучше.

Завтра — будет идеально.

Перевернувшись со спины на бок, я сглотнула горький ком в горле и подняла веки. Плакать вовсе не хотелось. А, правда, зачем жалеть себя? Я испытываю к себе лишь ненависть, но точно не жалость. Такой человек, как я, заслуживает смерти. Я много чего сделала плохого в жизни; бросила, да не смогла спасти тех, кто мне был так дорог, совершила несчитанное количество ошибок. Причем непростительных…

Я должна понести наказание.

Самое ужасное…

И понесу.

Да, странно это. Вроде бы живешь так хорошо, ни в чем не нуждаешься, и тут неожиданно начинает все рушиться, словно домино. Счастье уходит, а на его место становится печаль; улыбка, когда-то озарявшая лицо, спадает, не желает теперь появляться никогда. И не только меняются характер с настроением, но и сам ты. Твоя недавно легкая душа приобретает груз, принуждающий страдать. И лишь большинство тщетно пытаются его сбросить, но, не добившись желаемого результата, опускают руки, а некоторые — тех, кого настолько задолбала эта чертова судьба и жизнь, продолжают искать, как можно еще избавиться от тяжести. И чаще всего, их выбор падает на самый крайний выход — самоубийство.

Я из тех людей, которые выбирают суицид.

Глава 6

Проснулась я от звука захлопнувшейся внизу двери. Спустившись по лестнице на кухню, я обнаружила на холодильнике записку с практически тем же содержанием, что вчера. Не став ее убирать, я выпила кофе, затем, взяв ноутбук с тем спрятанным в шкафу листочком, устроилась на диване в гостиной и зашла в интернет. Посмотрев варианты предсмертных записок, очистила историю поиска и, взяв небольшую бумажку, за пару минут настрочила целое письмо. Для Сары. Закончив, я отложила ручку, откинулась на спинку мебели, пробегаясь глазами по написанному.

«Сара, прости, что я бросаю тебя одну, просто… не могу уже так жить. Меня съедает чувство вины. Мне плохо. Чертовски плохо. Я ощущаю себя ничтожеством, которому не место в этом мире. Я каждую ночь плачу, вспоминая родителей и то, как не смогла их спасти тогда. Их крики… Их крики, Сара, я до сих пор слышу, оставаясь наедине со своими мыслями в пустой комнате. И мне невыносимо существовать и являться Селией Фрай. Я не должна больше жить. Это… просто неправильно, если я останусь.

Сара, спасибо тебе большое за все, что сделала для меня, что приходила, когда мне было плохо и одиноко, спасибо тебе за заботу и место в этом доме. Я бы очень хотела отблагодарить тебя, да нечем.

После моей кончины, тебе даже станет лучше. Не нужно будет никого опекать, успокаивать, твердить одно и то же каждый день, мол, я не виновата в гибели родителей. И, прошу тебя, пожалуйста, не плачь. Я не достойна твоих слез. Ничьих не достойна. Я ужасный человек. Я никому не принесла счастья. Лишь только проблемы…

Сара, ты очень хорошая женщина. Тебя ждет прекрасное будущее, поэтому, чтобы его не портить, забудь раз и навсегда обо мне, как о кошмаре. Забудь, что когда-то существовала ничтожная Селия, не сделавшая для этого мира ничего хорошего».

Положив листочек на кресло, я поднялась в свою комнату, затем надела вещи, которые по состоянию являлись не самыми красивыми и направилась в ванную, еле передвигая ногами. По телу пробегалась усталость, сердце танцевало буйный танец в груди, а глаза слегка щипало, отчего в горле появился горький ком.

Я знаю, что собираюсь сотворить.

Я понимаю, что этим принесу кое-кому боль.

Но у меня нет другого выхода.

Я устала страдать.

Мне нужно покончить с собой.

Раз и навсегда.

Порывшись в шкафчиках, я нашла парочку бритвенных лезвий, совсем не ржавых. Заполнив легкие максимальным количеством воздуха и выбрав один приглянувшийся из опасно-острых предметов, я направилась в гостиную, ища такое место, где будет не жалко все запачкать кровью. Как и следовало ожидать, моя задница оказалась на полу, в нескольких метрах от красного ковра. У меня были мысли, что лучше всего покончить с собой на улице, но поняв, насколько это глупо и рискованно, решила не вылезать за пределы дома. Тем более, если бы я выползла в сад и начала вскрывать вены, меня бы кто-нибудь да заметил и остановил…

Прислонившись спиной к холодной стене, я проанализировала всю свою ничтожную жизнь, смотря на сжатый пальцами путь на тот свет, и вывела несколько очевидных выводов.

Первое — мое существование отвратительное. Я никому не сделала ничего хорошего, из-за меня погибли мама с папой, которым я доставляла немало хлопот.

Второе — я теперь стала другой. Меня изуродовал пожар, случившийся девятнадцатого апреля.

Третье — сейчас у меня нет ничего. Кроме тети, я никому не нужна. В тот день, когда «ушли» родители, и я получила несчитанное количество ожогов, да разнообразных царапин, мои так называемые «друзья» отвернулись от меня.

И это паршиво…

Спустив воздух через рот, я вытянула левую руку, затем прислонила лезвие к внутренней стороне запястья. Голубые вены под прозрачно-белой кожей виднелись отчетливо, и я, без единой крупицы страха, начала медленно проводить по ней острым предметом, сжав губы в тонкую полоску, чтобы не разорваться в крике. Из только что образовавшегося пореза побежала кровь, струйками стекающая вниз, к локтю. Как только я хотела завершить начатое, послышался стук в дверь, после чего я машинально откинула лезвие бритвы в сторону и подорвалась, дрожа.

Неужели пришла тетя?

Если да, то почему так рано?

О, черт, черт, черт!

Заляпав алой жидкость палас, я медленно подошла к выходу из дома и посмотрела в глазок. Мое сердце совершило кувырок в груди, когда я увидела того парня, спасшего меня вчера от шайки извращенцев. Он улыбался, заложив руки за спину, и пытался незаметно заглянуть в зашторенное окно, чтобы посмотреть, находится ли кто-нибудь живой за ним. Или… пока что живой.

Я онемела, не понимая, что тут забыл Кенай.

Зачем он пришел?

Что ему нужно?

Он не ошибся адресом?

Нет.

Нет, нет, нет…

Он пришел ко мне.

Да.

О, Боже…

Почему этот паренек не дал меня в обиду тогда, а сейчас стоит на пороге именно в момент, когда я хочу закончить начатое? Кто он такой? И почему не разрешает какой уже раз в подряд произойти неизбежному? Вчера Кенай услышал мой крик о помощи, не побоялся прибежать и отпугнуть раскладным ножиком кучку придурков, а в данной ситуации он своим приходом заставил меня прекратить проводить лезвием по коже. Словно не допускает, чтобы я пострадала или отправилась на тот свет.

Кенай, Кенай, Кенай…

Кто он?

Мой ангел-хранитель или же простой парень, являющийся всегда «вовремя»?

Боюсь, этого я никогда не узнаю.

Почувствовав, как что-то закололо в порезе, я тихо простонала и рванула на второй этаж, после раздавшегося очередного стука. Кровь, стекающая струйками к локтю, умудрялась пачкать половицы и марать все вокруг. Забравшись в свою комнату, я рухнула на пол, затем, подперев дверь спиной, небрежно расслабилась от неожиданно прилившей частицы усталости. Окрашенную в красный цвет руку я положила вдоль тела, давая жидкости из нее спокойно выходить наружу.

Звук скрипящих петель и шаги внизу принудили меня замереть.

— Селия? — раздался голос Кеная. — Прости, я зашел без приглашения. Дверь сама открылась.

Вот идиотка. Я же не заперлась, когда Сара ушла на работу.

— Селия? Ты… хоть дома? Селия? — спросил он. Его движение вроде бы прекратилось, так как я перестала слышать что-либо. — Это… кровь? — испуг четко выразился в словах Кеная. — СЕЛИЯ! СЕЛИЯ, ТЫ ГДЕ? ТЫ РАНЕНА?

И он, судя по дикому шуму, начал в суетохе носиться по дому, ища меня. Я, зажмурив глаза как можно сильнее, прижалась к двери спиной, жалея, что на ней не установили замок. Слезы скатывались по моим щекам и падали на грудь. Я не понимала, почему плачу, но продолжала реветь, даже не сдерживая громкие всхлипы.

Мне не было больно.

Мне не было жалко себя.

Мне, наверное, просто стало чертовски приятно, что какой-то паренек, которого я не знаю, волнуется за меня.

Понимаю, это глупо.

И да, я идиотка, что расклеилась и подала знак своими бесконечными шмыганьями, где нахожусь.

Почувствовав, как дверь толкают, я напряглась, тщетно пытаясь продолжать держать позицию, но, не выдержав напора, полегла на пол, распахнув изнеможенные веки. Единственный вход в спальню был свободен, поэтому Кенай с легкостью влетел в него и, увидев меня в таком состоянии, неминуемо приземлился на колени, схватив мою кровавую руку. Его лицо расплылось в ужасе, глаза, наполненный страхом и одновременно шоком, скользили по порезу.

— О Господи, — прошептал он, сжимая пальцами мое запястье и не давая крови выходить наружу. — Селия! Селия, ты меня слышишь?! — взор карих глаз обратился ко мне, ладошка начала мягко бить по щеке, отчего я быстро заморгала, пытаясь не терять ориентацию.

— Прошу, уйди, — кинула я, слабо вырывая свою конечность из его плена. — Я хочу умереть. Дай. Мне. Умереть.

Кенай лихорадочно закачал головой, находясь в ошеломленном состоянии. Конечно, он не ожидал услышать что-то в этом роде. Наверное, думал, что со мной кто-то сделал такое, но точно не я сама.

Что ж, теперь парень в курсе, что я хочу уйти на тот светпо собственному желанию.

Просто отлично…

— Ни за что, — процедил он, подхватывая меня на руки.

Как бы я не сопротивлялась, Кенай не отпускал меня. Естественно, он был сильнее и намного упрямее. Спустившись по лестнице вниз, он бережно уложил меня на белом диване и, схватив с кофейного столика небольшую салфетку, разорвал ее на две части. Один лоскут он плотно прижал к порезу на моей руке, которую поднял вверх, другой — сжал зубами. Я уже поняла, что брыкаться и вырываться бесполезно, поэтому тупо ничего не предпринимала, наблюдая за действиями парня. Вторым кусочком ткани Кенай крепко обвязал мое запястье, затем легонько надавил на ноготь и успокоился, когда увидел, что его цвет быстро возвратился с белого к розовому.

— Почему ты?

Шатен, продолжая сжимать перевязанную конечность, взглянул на меня с мелким недопониманием. В его глазах до сих пор плавал испуг.

— Почему я что? — сказал он, восстанавливая нормальное дыхание и избавляясь от неистового.

— Почему вновь включаешь героя и спасаешь меня? — поинтересовалась я, сглотнув в горле ком. — На этот раз я не скажу тебе «спасибо», так как не хотела, чтобы кто-то останавливал меня на пути к смерти.

— Мне и не нужно благодарностей, — пояснил Кенай, выуживая свободной кистью телефон. — Зачем ты это с собой сделала? — кивнул на мою замотанную в кусочке ткани руку. — Черт побери! Ты же чуть ли не умерла, Селия!

— Так я и хотела, — дрожащими губами выдавила я, вытирая пальцами кожу под глазами.

Выдохнув, Кенай потер переносицу. В его глазах появились огоньки жалости, адресованные мне.

— Если ты решила покончить с собой из-за тех придурков, то это глупо, знай. И…

— … они тут вообще не при чем! — перебила его я, закладывая подушку за спину и приподнимаясь с лежачего положения.

Парень помог мне сесть на диване, не отпуская моей руки.

— Порез не слишком глубокий. Если ты скажешь, где лежат битны, я смогу сделать нормальную перевязку, но сначала обработав его, чтобы не попала никакая инфекция. Кровь я остановил, но в больницу тебя все равно нужно отвезти. Кто знает, вдруг тебе станет плохо.

— Не нужно меня никуда отвозить, — всполошилась я, округлив глаза.

Если я окажусь в больнице, Сара немедленно приедет ко мне и узнает, что я вновь пыталась свести счеты с жизнью.

А я этого не хочу…

Она должна думать, будто у меня все прекрасно и я смерилась с произошедшим девятнадцатого апреля, перестала винить себя в гибели родителей.

Кенай в недопонимании свел брови.

— Ты понимаешь, что тебе может стать хуже?

Я горько ухмыльнулась, накидывая волосы на щеки.

— Я чувствую себя лучше некуда — физически.

— И это сказала девушка, которая пару минут назад истекала кровью и чуть ли было не отправилась на тот свет.

Я одарила парня усталым взглядом. Действительно, я ощущала себя вполне терпимо, не считая боли на душе.

— Селия, это не шутки. Ты… ты вообще осознаешь, что чуть ли не сотворила с собой?! — его голос повысился на крик.

Я впала в некий шок из-за волнения Кеная за меня.

Почему он просто не бросит меня здесь одну, не уйдет?

Почему он вообще пришел именно в то время, когда я хотела закончить порез?

Словно чувствовал, что я делаю себе плохо и иду по неверному пути.

— Да, — выдохнула я, прикусив губу и тем самым сдерживая поток слез. — Я не хотела больше жить. Я мечтала покончить с собой, а ты, — посмотрела ему в глаза, — лишил меня этого шанса.

— Правильно и сделал, — проговорил Кенай, присаживаясь рядом. Мою руку он положил к себе на колени, теребя намокшую в крови тряпочку. — Что бы ни волновало тебя, Селия, от чего бы ни было паршиво, что возникало желание уйти на «тот свет», знай, всегда есть другой выход. Правильный выход.

Я опустила голову, так как расплылась в слезах и не имела никакого желания, чтобы парень их увидел.

— Ты не обязан быть тут. Уходи. Я не держу тебя.

— Я никуда не тороплюсь, — заявил он спокойным тоном. — Тем более, после такого я тебя не оставлю без присмотра.

— Мне не нужна нянька, — прорычала я, пытаясь встать с места.

Рука Кеная остановила меня.

— Тебе лучше сейчас не подниматься.

Я послала шатену укоризненный взгляд.

— Мне плевать, если мне станет хуже.

— А мне нет.

Я замерла, разглядывая его серьезное лицо. Кенай говорил так, будто уже знал меня несколько лет и безумно волновался за мое состояние. Да и не только за него…

— Будет правильнее, если ты покинешь этот дом, — изрекла я, вытирая теплые капельки, скатывающиеся по щекам. — Ты не понимаешь, на что подписываешься. Тебе не нужно знать, кто я такая, почему я такая, — указала на себя пальцем, — и что со мной случилось. Я не хочу тебе портить жизнь. Я ходячее недоразумение, которое должно исчезнуть. Я принесла всем только плохое и ни капельки хорошего, и принесу еще, если не сведу концы с концами. Я ужасный человек. Я виновата кое в чем, за что не прощу себя никогда. И мои проблемы, мои переживания, мысли, слезы, не должны тебя касаться, Кенай.

— А я хочу, чтобы они касались меня, — кинул парень, отчего я просто потеряла дар речи.

Что. Он. Сказал?

Он что, желает превратить свою жизнь в сущий кошмар?

Кенай делает огромнейшую ошибку, о которой потом пожалеет…

Не удосужившись ответом, я схватила с кресла свою предсмертную, предназначенную для Сары записку, и без лишних слов протянула шатену. Тот со смятением взял ее, затем начал пробегаться по тексту глазами, редко косясь на меня. Через несколько секунд, он положил листочек на диван и, тяжело выдохнув, пробежался пятерней по волосам.

— Что случилось с твоими родителями?

Мои глаза вновь защипало, и я невольно пустила слезу, вспоминая, как девятнадцатого апреля оставила маму с папой одних, а когда пришла, увидела пожар, то не смогла их вытащить из охваченного пламенем дома. Я пыталась, но не смогла.

Они кричали, звали на помощь, пробовали выбраться.

Но было слишком поздно.

Поздно для всех.

Для меня, для родителей, для всех нас.

Иногда я думаю, что судьба чертовски жестока с нами. Она… словно дает испытания, с которыми справиться мы не в силах.

— Они погибли, — скорбно сказала я, опустив взгляд в пол. — Из-за меня.

Кенай придвинулся ближе.

— Что произошло?

Я не верю, что собираюсь сказать это ему…

— Я тогда сильно поругалась с родителями, ушла из дома, а когда вернулась, обнаружила, что он горит. Я… пыталась их спасти, но все мои попытки были тщетны. Забежав в дом, я лишь получила уйму ожогов, царапин, и осталась, к несчастью, в живых. — Я схватилась за голову рукой, больно сжимая волосы. — Я себя ненавижу. Когда я очнулась в больнице и поняла, что не погибла, стала пытаться свести счеты с жизнью, но меня постоянно останавливали, а потом стали держать под присмотром некоторое время, чтобы я ничего не сделала с собой.

— А из-за чего случился пожар? — поинтересовался парень.

— Мой отец часто курил, когда переживал, испытывал стресс ну и тому подобное. И вот, когда я ушла в тот день, он, видимо, взял в рот очередную сигару, а потом… то ли выронил ее, то ли забыл затушить, из-за чего и случился пожар.

— Но ты же не виновата в том, что произошло, Селия, — сказал Кенай.

Я горько ухмыльнулась.

— Не виновата? Я в тот день наговорила им столько всего нехорошего, а потом ушла! Отец закурил после ссоры, в которой я принимала значительное участие! Если бы я тогда не выбрасывала наружу те поганые слова, наверное, сейчас родители были бы живы. И… я не была бы такой, какой сейчас, у меня бы не было в голове мыслей о самоубийстве!

Как бы я не пыталась не рыдать, но ничего не получалось. Теплые, атакующие глаза слезы бесконечно стекали вниз, оставляя после себя на коже мокрые следы от внутренней боли, раздирающие на мелкие кусочки мое сердце.

— Селия, — осторожно прошептал Кенай, — во всем произошедшем нет твоей вины.

Сказал, прям как моя тетя недавно.

И сказал неправду…

— Ты же не знала, что случится пожар, верно? — Когда я отрицательно покачала головой, парень продолжил ровным тоном: — Значит, ты не виновата. О том, что дом окутает пламя, тем более не знал никто в тот день. Это был лишь несчастный случай, пойми.

— Не верю, — прозвенела я, пряча лицо в ладонях.

Порез на внутренней стороне запястья неожиданно заныл, и я простонала, поправляю окровавленную тряпочку.

— Пойдем, — произнес Кенай, вставая с дивана и подавая мне ладонь.

— Куда? — всхлипнув, поинтересовалась я.

— Жить.

Глава 7

Взяв протянутую кисть после нескольких секунд раздумья, я поднялась на шатающихся ногах с помощью шатена, потом последовала за ним к раковине.

И зачем я только это сделала?

Я ведь не передумала, верно?

Нет.

Я до сих пор хочу умереть, а сейчас…

Что сейчас?..

Иду с парнем (которого практически не знаю) в кухню, скорее всего, промывать порез, вместо того, чтобы продолжать проводить опасно-острым лезвием по коже и тихо уходить на тот свет где-то в уголке, истекая кровью…

Н-да…

Даже если я на данный момент попробую вырваться, сбежать или еще что-нибудь, то у меня не получится.

Кенай…

Он меня остановит.

Вновь.

Боже, и кто этот парень? Почему он вообще появился в моей жизни?

Черт его знает…

Обработав порез и убедившись, что из него не течет никакая красная жидкость, Кенай с горем пополам и великим трудом нашел аптечку в одном из Богом забытых шкафчиков. Достав бинты, непонятную мазь и ножницы, он принялся обрабатывать мою руку, когда мы рухнули на диван. Закончив, парень жестом руки продемонстрировал сделанную работу, показывая на мое аккуратно обмотанное запястье.

— Где ты всему этому научился: останавливать кровотечение и так далее? — вопросила я, смотря, как он убирает предметы обратно в аптечку.

Шоколадного цвета глаза воззрились на меня.

— Я рос в таких районах, где многим требовалась медицинская помощь да и не только, — объяснил он, пожав плечами. — С течением обстоятельств всему научился. Умения пришли сами собой. И… — шатен опустил взгляд, и мне на секунду показалось, что он стал печальнее. — В общем, не буду об этом. Я не хочу вспоминать прошлое.

Я осторожно кивнула, задумавшись. Оказывается, вчера, когда Кенай говорил тем парням, что когда-то не раз сталкивался с подобными им ошибками природы, то не врал. Плюс сегодня он сказал, как давние обстоятельства заставили его овладеть навыками медицины.

И у меня возникает такой вопрос: где на самом деле рос Кенай, и почему ему приходилось быть в таких ситуациях?

Я могу лишь сделать вывод, опираясь на недавно узнанное: у парня была далеко не сладкая жизнь. Без понятия, как приходилось ему тяжко, но я хочу знать это.

Знать его историю.

Да, звучит странно, не спорю. Я ведь собираюсь снова попытаться совершить суицид, а не слушать чьи-то рассказы о нелегкой судьбе.

Но… Кенай.

Я поделилась с ним тем, о чем не хотела рассказывать никому, теперь его очередь. Так будет правильнее, если он посвятит меня в то, какие ужасы, сложные ситуации и трудности испытывал. Пусть расскажет о них. Сейчас или потом.

Хотя… боюсь, я не доживу до «потом».

— Что произошло, Кенай? — осторожно поинтересовалась я, накинув на щеки волосы.

Парень резко встал и начал осматриваться.

— Ты живешь здесь с тетей?

Быстро же он перевел тему. Видимо, действительно не желает говорить о былом.

Ладно. Я потерплю. Возможно, и дотяну до того момента, когда он решится открыть мне завесу своего прошлого.

— Как бы да, но ты… — вставая, начала говорить я.

Кенай сразу же перебил меня:

— Везде кровь. Ее нужно вытереть, пока не пришла твоя тетя. Ведь та же не знает, что ты планировала сегодня совершить суицид?

— Конечно, нет, — я отрицательно покачала головой, приближаясь к шатену. — Кенай…

— Где я могу найти моющее средство и тряпку?

Он с наигранной заинтересованностью начал бегать глазами по находящимся в гостиной предметам, установив ладони на талии.

— Кенай, это лишнее, — призналась я и неуверенно положила руку на его плечо.

Парень посмотрел на меня.

— Правда, лишнее. Лучше… лучше уходи, ладно? Не пытаясь даже ничего делать для меня. Я не хочу, чтобы твоя жизнь стала ужасной из-за такой, как я.

Мой знакомый добро улыбнулся.

— А кто сказал, что сейчас она у меня прекрасная?

Я убрала свою руку, когда наполненный теплом взор Кеная прокатился по ней, затем опустила голову.

— Со мной у тебя появятся трудности.

— Я люблю трудности.

— И ты уже не будешь таким, как прежде.

— Что ж, всегда мечтал измениться.

— И у тебя поменяется мировоззрение, — не сдавалась я.

— Прекрасно.

Я измученно выдохнула, переведя взгляд на него. Кенай пялился на меня так, словно впервые увидел. Не знаю, заметил ли он мои ужасные следы на лице, оставленные пламенем, но на всякий случай я накинула (по моему мнению) самые длинные пряди, достигающие где-то пятнадцати сантиметров на щеки и лоб, которые и так были немного закрыты волосами.

— Пока ты не сделал ошибку, покинь этот дом, — попросила я соскакивающим голосом. Мои ногти больно впились в ладони. — Я скоро вновь попробую совершить самоубийство, так что, не привязывайся ко мне. Ты не должен знать меня. Я сглупила, когда рассказала тебе о той трагедии. Не нужно было мне этого делать. — Слезы накрыли глаза пленкой, и все вокруг расплылось да задрожало, пока я их не сморгнула. — Уходи, Кенай.

Неожиданно, прям вообще неожиданно, парень притянул меня к себе и заключил в объятия.

— Ты глубоко ошибаешься насчет жизни, — прошептал он мне на ухо. — Я понимаю, что тебе сейчас сложно. А кому легко? У каждого человека имеются проблемы, с которыми он учится справляться со временем, у каждого были и взлеты и падения, слезы, переживания, чертовское желание прекратить все страдания одним щелчком. Но каждый должен помнить, что нужен этому миру. Нужен кому-то. — Кенай отстранился, посмотрел в мои глаза. — Это ты делаешь ошибку, Селия. Ты не должна умирать. Ты просто обязана дальше жить! Ведь всегда есть другой путь. Просто нужно осмелиться по нему пойти.

— Я не смогу жить с вечной виной в сердце, — призналась я, отведя взор в сторону.

— С виной, которую ты выдумала? — ухмыльнулся он, причем ни к месту. — Как ты не понимаешь, что не имеешь никакого отношения к тому пожару? Никто. Не. Знал. Что. Он. Случится. НИКТО, Селия.

— Но отец закурил, так как держал обиду на меня!

Его рука робко прикоснулась к моему плечу.

— Ты предполагала, что он закурит, но не подозревала, что из-за какой-то выпавшей или не затушенной сигареты дом охватит пламя.

Я еле заметно кивнула, обратив внимание на своего собеседника.

— Твои родители не желали бы для тебя такой страшной участи. Они любили тебя. И хотели бы сейчас, чтобы ты жила. За себя и за них. И тем более, когда ты пыталась уйти на тот свет, подумала о тете? Ты нужна ей. Как и мне…

Я смущенно улыбнулась, и набрала в легкие больше воздуха.

— Ты же меня практически не знаешь.

Ладонь Кеная скользнула к моему локтю.

— Но хочу узнать.

Я невольно дернулась, пораженная сказанным.

Эм, вау.

Какое громкое заявление.

И глупое причем…

По крайней мере, для меня.

— И с этой секунды ты подписал себе смертный приговор.

Кенай убрал руку, затем мягко засмеялся, чем заставил меня микроскопически улыбнуться.

— Не правда, — отрезал он, покачав головой в стороны. — Ты сказала так, словно ты бомба, которая может уничтожить меня в любой миг.

— Так и есть. — Я ткнула пальцем в грудь парня. — Только я могу уничтожить изнутри.

Лицо шатена стало немного серьезнее, губы почти не составляли полноценную улыбку.

— Это мы еще посмотрим.

— Да ладно, — ухмыльнулась я. — Хочешь проверить?

Кенай поднял взгляд вверх, почесал театрально подбородок, как бы задумавшись, потом вновь обратил на меня свой взор, просияв тридцатью двумя белоснежными зубами.

— Не откажусь.

Я смущенно опустила голову, чувствуя, как щеки охватывает румянец. Я не понимала, откуда у Кеная появилось такое желание узнать меня, но от одной мысли, что он хочет связываться со мной — девушкой, имеющей странное желание — умереть и темное прошлое, на душе становилось тепло.

— Серьезно, Кенай, — начала я, отворачиваясь от него, — почему ты здесь?

Я услышала шум, парень шелохнулся.

— Я хотел проведать тебя, после того вчерашнего инцидента.

— Хм. Только скажи честно, ты сюда пришел только из-за жалости ко мне? — поинтересовалась я, осматривая валяющееся кровавое лезвие неподалеку.

— Ей тут даже и не пахло, — выдал шатен. — И с чего бы вдруг такой вопрос? Я наоборот волновался за твое состояние, а когда вошел… ну, точнее, ворвался в комнату и увидел тебя с раненой рукой, то очень сильно испугался.

Я горько хмыкнула, поворачиваясь к Кенаю. Встретившись с его темными глазами, я замерла и лишь одними губами прозвенела:

— А я уже думала, что умру сегодня.

Парень поджал губы, затем пробежался пятерней по волосам.

— Назови свое полное имя.

Я в недопонимании наклонила голову чуть в бок.

— Что?

— Я жду.

И он сложил руки на груди. На его лице поселилась озорная улыбка.

Черт, до чего же «необычный» этот Кенай.

Быстро меняет тему.

— Селия Джессика Фрай, — выдала я с неким смущением. Раньше, несколько месяцев назад, я могла произносить эти три слова с восхищением и гордостью. Естественно, тогда можно было понять, для какого лешего я так делала.

Я являлась популярной стервой, которую ненавидели все особи женского пола, за то, что меня обожал каждый второй парень, но по каким-то принципам продолжали дружить с моей персоной. Чисто из-за бешеного авторитета. Вот и объяснение.

А сейчас… я не могу произносить свое имя с подобными эмоциями, потому что знаю, что девушка, носящее его, виновата кое в чем, за что не простит себя никогда…

— Ну, что ж, Селия Джессика Фрай, отныне, с этой секунды и на протяжении каждого наступающего дня, я буду говорить тебе, насколько ты поступаешь неправильно, имея в голове мысли о суициде и пытаясь его совершить. Жизнь, пусть она и паршивая, грязная да порой отвратительная штука, но имеет свои плюсы, ради которых не стоит прекращать существовать. И из-за того, что случилось, не нужно убиваться, а жить дальше. Ведь этого бы хотели твои родители для тебя. — Он на секунду затих, после вновь продолжил, засунув ладони в карманы джинс. — Утро будет сменяться ночью, ночь — утром, а я не перестану твердить тебе одно и то же. И как бы ты не захочешь от меня избавиться, я никуда не денусь. Теперь привыкай, что активным участником в твоей жизни буду я — Кенай Джон Браун. Запомни это имя. Уж поверь, ты будешь произносить его часто.

— Ты заставляешь меня жить? — засмеялась я, смотря на его радостное лицо.

— Можно и так сказать, — ответил шатен, улыбнувшись шире, отчего показались ямочки на щеках. — Ты скоро изменишь свои желания, Селия.

— Да ну, — отмахнулась я. — Знаешь, это глупо.

— Ничего подобного. Просто… дай мне шанс.

Я громко вдохнула.

— Шанс на что?

— Чтобы показать тебе, что существует другой путь.

Мое сердце болезненно сжалось, и слезы чуть ли не всплакнула.

Почему Кенаю не наплевать на меня? Он же знает меня всего два дня. Два. Жалких. Дня. А говорит так, словно знает вечность…

Вообще, его не должна волновать я.

Я — это всего лишь неизвестность для Кеная.

И только…

— Селия? — голос парня принудил меня вернуться в реальность. — Ты мне дашь шанс?

Я опустила голову, сглотнув горький, провоцирующий на слезы ком.

— Пожалуйста, — попросил он.

— Да, — еле слышно прошелестела я, подняв на него взгляд.

Кенай облегченно выдохнул.

Боже, я только сейчас поняла, какое слово произнесла вслух.

Неужели, я это сказала?

Черт, черт, черт…

Я не могла так быстро согласиться.

Или… могла?

В любом случае, я должна подумать над словами Кеная. Конечно, это неожиданное заявление, но вдруг он прав, пусть и в самой малейшей степени, что всегда можно выбрать совершенно другой путь? А я, тогда, возможно, ошибаюсь, пытаясь свести счеты с жизнью и тем самым уйти от страданий, боли, проблем.

Тот пожар девятнадцатого апреля, унесший жизни двух дорогих для меня людей, правда являлся несчастным случаем, если посудить. Я действительно не знала, что дом охватит адское пламя и в нем сгорят мои родители. Но все же, частично я виновата в его возникновении.

Сейчас я даже не знаю, стоит ли вновь пытаться совершить суицид, ибо жить дальше. Остановлюсь на чем-нибудь из перечисленного — наверняка пожалею, что не выбрала другое.

Уйти или остаться — решать только мне.

И я понимаю, насколько данное решение будет нелегким.

Мне предстоит сложная альтернатива.

Кенай — парень, заставивший меня зайти в заблуждения и сомнения, хочет, чтобы я жила. Ни один человек не смог сотворить с моими мыслями такое, кроме него. Ни Сара, ни доктор Карлайл. Никто.

И меня не перестает мучить вопрос: кто такой Кенай Браун и почему после его монолога сто моих процентов, желающих умереть, превратились в пятьдесят?

— Я не подведу тебя, — проговорил шатен.

«Я и не сомневаюсь», — подумала я, не осмелившись выпустить это предложение наружу.

Проверив состояние моего перебинтованного запястья, Кенай пообещал, что я буду жить, так как порез не слишком серьезный. Его слова не обрадовали, ну и не огорчили. Мне было все равно. После небольшой уборки, в которой мой новый знакомый помогал мне избавлять дом от следов крови, я спрятала ту предсмертную записку в своей комнате, решив ее не рвать в клочья, а сберечь на случай, если мой выбор остановится на самоубийстве. Туда же последовало лезвие, недавно скользившее по моей коже.

— Сара не должна знать, что сегодня произошло, — кинула я, споласкивая на кухне тряпку под струей ледяной воды.

— Сара — это имя твоей тети, я так понимаю? — поинтересовался Кенай. Он убирал моющие средства в шкафчик. Бедняги пришлось попыхтеть, оттирая красное пятно на белом диване, оставленное мною.

— Да.

— Тогда, она ничего и не узнает. Кругом все блестит, и нет ни единого напоминания о том, что было.

Я закрыла кран, затем выжила изделие из ткани и повесила его на сушилку.

— Спасибо тебе. За все, — повернувшись к парню на сто восемьдесят градусов, поблагодарила я.

Кенай улыбнулся, сложил руки на груди, подперев бедром деревянную тумбу.

— Учитывая события, произошедшие вчера и сегодня, теперь ты веришь, что я супергерой? — спросил он с некой ноткой веселья в голосе.

Я ухмыльнулась.

— Не сомневаюсь.

Прошествовав в гостиную, мы устроились на полу с чашечками горячего шоколада, так как не осмелились сесть на еще не обсохший от воды диван. Включив до ужаса скучный канал, где мужчина средних лет рассказывал, в каких местах благоприятнее сажать папоротники, Кенай отпил напиток и обратил на меня взор.

— Как самочувствие?

Я пожала плечами.

— Два часа назад я хотела умереть и чуть ли этого не добилась бритвенным лезвием, а сейчас, попав в абсолютное заблуждение насчет — жить или отправиться на тот свет, сижу и попиваю шоколад, — прозвенела я, подняв чашечку с горячей жидкостью вверх. — Думаю, оно в норме.

Парень расплылся в улыбке.

— Ты же помнишь, что дала мне шанс?

— Ты сомневаешься в моей памяти? — робко улыбнулась я. — Естественно.

— Отлично. Значит, завтра, — доставая телефон и откладывая напиток, произнес Кенай.

— Что «завтра»?

— Увидишь, — таинственно прошептал он, смотря на слегка треснувший экран черненького смартфона. — Ты вчера говорила, что недавно приехала в Портленд. Получается, это твой не родной город, верно?

— Да. Я из Сиэтла, — изрекла я, с удивлением смотря на то, как в телевизоре мужчина роет огроменную яму, имея на лице звериный оскал. — Я приехала сюда сражу же, когда меня выписали из больницы.

— Представляю, как тебе было нелегко там. Ты потеряла родителей, пострадала, — выдохнул он, пряча средство связи в карман.

На душе вновь защемило от воспоминаний о больной теме.

— Знаешь, иногда, лежа в койке, пропитанной лекарствами и слезами, я представляла себе, будто родители живы и находятся со мной рядом. Конечно, это было глупо, я знаю. Но… когда я стала действительно жить только реальность, поняла — мама и папа на самом деле мертвы, они сгорели, и их больше не вернуть. Никогда.

Кенай положил ладонь на мое плечо и кинул жалостливый взгляд, как бы утешая.

— Они сейчас в лучшем мире, чем в этом, Селия. Твои родители смотрят на тебя и хотят, чтобы ты жила дальше, а не пыталась совершить суицид. Они любили тебя, любят и будут любить.

Я скорбно опустила взор в пол, крепко сжав пальцами напиток.

— Даже после того, что я с ними поссорилась и наговорила тогда?

— Даже после этого, — кивнул парень.

Я посмотрела на него.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю.

Ну, конечно. Родители, наверное, ненавидят меня. За те слова, кинутые в их адрес, оскорбления, отвратительно поведение…

За все.

Но если подумать, как они могут меня ненавидеть?

Они ведь мертвы.

Я сделала глоток шоколада, чтобы убрать в горле неприятный ком, затем взглянула на перебинтованное запястье. Порез, конечно, сейчас болел чуть меньше, но от этого мне не становилось радостнее. Я хотела умереть сегодня, я хотела умереть, черт побери! А Кенай… не дал мне отправиться вслед за родителями. Он сказал, что я совершаю огромную ошибку, пытаясь «уйти», твердил, будто существует другой путь — жизнь. И он же, почти не имея понятия, кто я такая, не зная обо мне практически ничего, попросил дать ему шанс.

Шанс, чтобы попробовать изменить мое решение и показать, как неправильно я собираюсь поступить.

А что я на это ответила Кенаю?

Да.

Я произнесла «да».

Ни «нет», а «да»…

Я могла бы вымолвить противоположное слово, но мои губы отказались от него, уступив место другому.

Тогда я поверила, что парень с красивыми блестящими глазами и по истине храброй душой сможет доказать мне, насколько жизнь лучше смерти. И сейчас верю.

Надеюсь, я не ошиблась в тот момент, сказав ему «да».

Шатен убрал руку от моего плеча, когда его мобильник взорвался в оглушительно-дикой мелодии. Достав телефон, он взглянул на экран, закатил глаза и, показав мне пальцем жест «секундочку», приложил его к уху.

— Чего опять, Брэд? — в голосе Кеная слышались нотки монотонности и усталости. Видимо, парень на конце провода не являлся его хорошим приятелем. Скорее наоборот. — Ага. Да, я помню, что сегодня моя смена. Я не тупой. — Темные глаза воззрились на меня. — Буду в полчетвертого. — Измученный выдох. — Ооокей, но в следующий раз я заставлю тебя отпахать за меня. И не волнуйся ты так за Гаспара. Сегодня я за ним прослежу. И, да, он больше не уронит своим огроменным задом столик на посетителей, обещаю. Отбой.

Нажав на сброс, Кенай отложил телефон, потирая лоб.

— Ты что, где-то работаешь? — поинтересовалась я, накидывая свободной кистью волосы на щеки.

— В кафе «Бешеные псы», — сразу отчеканил он, а когда уловил мой удивленный взгляд, продолжил: — Очевидно, такое название ему дали за «неординарный» персонал. — На его лице появилась улыбка. — Меня не бери в счет. Я только недавно начал работать в этом дурдоме.

— О, — уголки губ поднялись вверх, — и чем же ты занимаешься?

За эти два дня я улыбалась больше, чем за последние несколько месяцев. Точнее, тогда я вообще не улыбалась…

Удивительно, что с моим настроением делает Кенай — парень, которого я знаю два дня.

— Разношу заказы. По случаю я принимаю их, когда этого просит Брэд. Мы с ним бываем, заменяем друг друга, — произнес шатен. — Брэд — настоящий говнюк. Иногда я хочу его убить, но чаще всего сдерживаю себя, потому что этот говнюк — типа мой лучший друг.

Ого. Я ошибалась, подумав, что Брэд — неприятель Кеная.

Как раз таки наоборот.

— Круто. Уже зарабатываешь себе на жизнь.

— Если быть точнее, коплю на Вашингтонский университет, — ухмыльнулся Кенай. — Мечта всей моей жизни поступить в него. Не знаю, получится или нет, но я уже отправил все данные, прошел собеседование по интернету и жду ответа. Не думаю, конечно, что смогу с такой должностью накопить приличную сумму к концу лета или найти спонсора и получить уведомление о зачислении. Все же, как говорится — попытка — не пытка. Стоит попробовать. А кто знает, вдруг на этот раз мне улыбнется удача?

Я округлила глаза, поразившись грандиозными планами своего приятеля на будущее. У него есть позиция, цель, к которой он стремится, неутолимое желание ее достигнуть.

А у меня? Что есть у меня?

Ничего.

Я даже не знаю, что ждет меня завтра.

Я не знаю, какое будет мое будущее.

Так как не планировала его.

Вообще не планировала.

Ни дальнейшего существования, ни выбора школы и профессии.

И опять же ничего…

— У тебя все получится, Кенай, — проговорила я, смотря в глаза парня. Он улыбнулся, тем самым оголив белоснежные зубы. — Просто знай — все невозможное — возможно. Тебя примут в университет, и ты к этому времени сумеешь накопить нужную сумму, чтобы оплачивать обучение.

— Спасибо, — искренне поблагодарил шатен. — Ты первый человек, который сказал мне такое, учитывая мое место работы и невеликие шансы.

Я засмеялась, затем и услышала звонкий хохот Кеная. Чашечка горячего шоколада, находившаяся в моей руке, каким-то образом соскользнула с пальцев, и ее содержимое вылилось на пол длинным коричневым ручейком.

— О, черт, — вставая, кинула я.

— Ничего страшного. — Парень тоже решил ни седеть на месте. — Сейчас все уберем.

Кенай помчался за тряпкой, пока я относила беленькую и к счастью целую кружку на кухню. Сполоснув ее под струей ледяной воды, я повернулась, чтобы взять полотенце и тут же остановилась, увидев, как мой новый знакомый тщательно вытирает лужу, стоя на коленях. На лицо моментально наползла умилительная улыбка, а глаза наполнились слезами.

Почему именно этот парень ворвался в мою жизнь так неожиданно?

Почему он вот уже второй раз не дает, чтобы я пострадала или отправилась на тот свет?

Почему… он?

Боюсь, я никогда не прекращу задавать эти вопросы, не получив на них ответы.

— Вот и… все, — улыбаясь, оповестил Кенай.

Он встал, после выжил тряпку, подойдя к раковине. Замерев с чашечкой от горячего шоколада в руках, я наблюдала за ним заинтересованно, забыв, что когда-то хотела вытереть ее полотенцем и убрать в шкаф. Очухалась я только спустя несколько секунд, когда поняла — пялиться не очень прилично.

И… чего я так уставилась на Кеная?

— Не знаю, сколько раз благодарю тебя сегодня, но опять же, спасибо, — выдохнула я, схватив полотенце. Вытерев насухо предмет из фарфора, я положила его в законное место и посмотрела на парня.

Тот оперся ладонями о расположенную сзади себя тумбу и устремил на меня взгляд.

— Всегда пожалуйста, — улыбнулся он. — Кстати, как твоя рана? — и стал подходить.

Я рефлекторно обратила внимание на перебинтованное запястье.

— Как ты говорил — жить буду.

Шатен ухмыльнулся и бережно взял мою руку. От его горячих ладоней по телу прошлась волна мурашек, заставившая выпрямиться и набрать в легкие больше воздуха.

— Перед приходом Сары надень кофту с рукавами. И желательно, когда она будет дома, старайся не носить футболки, если хочешь, чтобы наша тайна действительно осталось тайной. Сегодня уж потерпи, а завтра я сменю бинт и по новой обработаю рану.

— Ладно.

Пальцы Кеная соскользнули с моей конечности, после чего я сложила руки на груди.

— И еще, Селия…

— Да?

— Завтра… будет эмоциональный день. Очень. Я прошу тебя… сегодня прошу, чтобы ты хорошенько подготовилась к нему.

— Кенай, — ухмылка, — мне не нужна подготовка.

— Селия, — вкрадчиво произнес он, — я очень прошу тебя. Просто… я не знаю, какая будет твоя реакция на это, но, поверь, потом тебе станет легче. Намного легче.

О чем это он?

Что будет завтра?

И стоит ли мне волноваться?

— Может быть, ты посвятишь меня во все подробности? А то я уже начинаю погружаться в море раздумий, — отрезала я, сместив брови на переносице.

Кенай измученно выдохнул, опустив взгляд.

— К сожалению, не могу.

Глава 8

Когда мы плюхнулись на диван в гостиной, то принялись болтать обо всем, что в голову придет. К великому удивлению, мои губы не покидала радостная улыбка, а в мыслях пока не было того, чтобы побежать в комнату, взять лезвие и продолжить полоску раны. Кенай пару раз шутил над мужчиной в телевизоре, который возился с папоротниками, и не разрешал мне переключать канал, так как его забавлял этот. Я иногда сдерживала смех, слыша очередную шутку, но чаще всего хохотала, закрыв рот ладошкой, а другой хватаясь за живот.

— С такими темпами, он скоро сам превратится в растение, — подметил парень, имея в виду «садовника».

Я ухмыльнулась.

— И почему мы смотрим эту фигню?

— Потому что… — он возвел глаза к потолку, дабы раздумывая, затем вновь посмотрел на меня, — потому что я всегда мечтал научиться сажать папоротники.

Я засмеялась, как и Кенай.

— Серьезно?

— А по мне не видно? — парадируя голос и замученное лицо старичка из телевизора, сказал парень.

И снова мы засмеялись. Шатен, охая и вытирая слезы под глазами, не мог успокоиться, впрочем, как и я. В отличие от меня, его слетающие с губ звуки с трудом походили на человеческий хохот, отчего я сгибалась в три погибели, не в силах вернуться в нормальное состояние. Так мы с ним просидели довольно долго, разговаривая о любимых телепередачах, пока нас не прервал звонок.

— Прошу прощения, — произнес Кенай, прислоняя телефон к уху. Как только он это сделал, голос на конце провода неожиданно и громко раздался, что позволило не только парню его хорошенько услышать.

— ГДЕ ТЕБЯ ЧЕРТИ НОСЯТ, БРАУН?

Я напряглась, разглядывая, как Кенай с ошарашенным лицом отодвигает средство связи немного дальше от себя, чтобы в случае чего не оглохнуть.

— Эээ… — его карие, округленные глаза обратились ко мне. — Разве это важно?

Следующая комбинация слов, которая прогремела так же не тихо из смартфона, заставила меня впасть в ступор из-за излишка нецензурности. Парень, что-то бормоча в ответ, резко подскочил, навсегда стерев с лица следы улыбки.

— Чтоб тебя, Брэд! Почему позвонил так поздно?! Я же опаздываю!

— А Я ТЕБЕ НЕ БУДИЛЬНИК, МАТЬ ТВОЮ!

Засуетившись, Кенай сказал своему (как ни странно) лучшему другу, что скоро будет, затем, в спешке засунув телефон в карман, оглядываясь.

— Я дико извиняюсь, но мне пора на работу. Я немного… опоздал, кажется.

— Это я виновата, — начала я, поднимаясь с пола и разминая ноги. — Прости, что доставила тебе мороку и…

— Да ты издеваешься?! — ухмыльнулся он, направляясь к двери. — Нисколечко! Мне наоборот было сегодня эм…

Я вопросительно подняла бровь, сложив руки на груди.

— Довольно необычно, — наконец, закончил Кенай, расплывшись в улыбке. Он вышел на порог, не отрывая от меня глаз. — Ну, что ж, завтрашний день, я чувствую, будет продуктивным.

— Посмотрим, — робко улыбнулась я и взялась за золотистую ручку.

— И, пожалуйста, Селия, как я уйду, не пытайся даже…

— Я дала тебе шанс, Кенай, — вкрадчиво произнесла я, перебив шатена. — Помнишь? И не собираюсь тебя лишать его.

Я не могла говорить чистую правду парню, так как не была по-настоящему уверена, что точно останусь жить. Мое желание умереть лишь стерлось наполовину, а не совсем…

— То есть, это значит, что ты больше не натворишь… глупостей? — поинтересовался он.

— Вроде того, — со смятением отрезала я.

Ну, конечно…

— Тогда, до завтра?

— Да.

Победно улыбнувшись, Кенай побежал за ограду, запинаясь о мелкие камни.

— Желаю, чтобы твой босс тебя не убил! — образовав воронку из рук вокруг рта, крикнула я.

Мой новый знакомый в спешке кивнул, затем скрылся за поворотом. Закрыв дверь, я плюхнулась в кресло, с трудом веря в то, что произошло недавно.

Я чуть ли не совершила суицид.

Нашла, кажется, друга.

И за какой-то жалкий промежуток времени потерялась в своих мыслях и желаниях окончательно.

Невероятно.

Черт побери, это просто невероятно.

* * *

Когда приехала Сара и разогрела еду из «Taho», мы поели, и, посмотрев немного телевизор, разошлись по комнатам. Я приняла душ, потом начала расчесывать волосы, сидя на пуфике. С тетей я была немногословна сегодня. Перед ее приход надела кофту, как посоветовал Кенай, состроила свое фирменное выражение лица «я-Селия-Фрай-и-моя-жизнь-полное-дерьмо» и лишь спросила, какие у нее дела на работе. Я не стала посвящать Сару во все «приключившееся» со мной. Ей не нужно знать, что я чуть ли не отправилась на то свет. И про Кеная пока тоже не нужно знать.

Возможно, когда-нибудь, если еще буду в этом мире, я и решусь рассказать тете про своего нового знакомого.

Но не сейчас…

Достав лезвие, спрятанное в шкафу за толщами вещей, я упала на кровать, разглядывая его. Я до сих пор не верила, что один парень, спасший меня вчера от кучки придурков, не дал мне умереть сегодня. Он появился совершенно неожиданно в моем доме, как и в жизни, занял значительное место в моих мыслях. А всего за каких-то два дня.

Два. Никчемных. Дня.

Интересно, что будет дальше?..

Кенай, увидев меня в луже крови, не убежал куда-то, не ушел, не бросил меня одну, а остался…. Остался и вопреки всему стал обрабатывать рану, хотя я того не желала. А потом, когда он узнал, какая трагедия у меня случилась, выразил сочувствие и сказал, что в гибели моих родителей никто не виноват, включая меня. Парень говорил со мной так, словно сам однажды переживал подобное…

Кенай попросил дать ему шанс показать мне, насколько жизнь лучше смерти. Он почти не знал меня, а попросил такое. Что же им тогда двигало в ту секунду? Жалость? Желание помочь? Безысходность?

Без понятия.

Я сжала лезвие в ладони и закрыла глаза, осознавая, что на данный момент я не должна ничего делать с собой. Я ведь дала Кенаю шанс и не могу забрать его обратно. Возможно, этот парень прав — я ошибаюсь, выбирая выход — самоубийство из своего личного Ада, а может быть, и нет. Он хочет доказать мне, что жизнь достойна того, чтобы ее проживать, что она способна перевернуться вверх тормашками и преобразоваться в совершенно иную. Но если уж подумать, то разве Ад может превратиться в Рай?

Это мне только предстоит узнать.

Впервые за столько мучительных и тяжелых месяцев я уснула не со слезами на глазах, а с легкой, скорее глупой улыбкой, вызванной мыслями о том загадочном парне — Кенае Брауне, который не побоялся вписаться в мое серое, наполненное болью и лишенное смысла существование.

* * *

На этот раз я проснулась раньше, чем обычно и успела застать тетю, в спешке завтракающую хлопьями на кухне и поглядывающую на ручные часы. Заметив меня, она улыбнулась, затем махнула рукой, мол — иди сюда. Я не спеша подошла и плюхнулась на соседний стул.

— Селия, звонил доктор Карлайл, — жуя, проговорила она слегка неразборчиво. — Я сказала ему, что тебе лучше. Ведь это так?

Я лихорадочно закачала головой, с сомнением сместив брови на переносице. В физическом плане я чувствовала себя более-менее, но в эмоциональном… паршиво, особенно когда вспоминала о погибших родителях.

— Отлично, — хлопнула в ладоши Сара, потом, убрав пустую тарелку, схватила сумку и указала на пачку с хрустящими шоколадными шариками. — Ты ешь, а я побежала Вечером увидимся! На ужин принесу свинину «Му-Шу», как ты любишь.

— Ладно, — пожала плечами я, натягивая на ладони рукава шелкового халата.

— Целую!

— Пока.

И тетя вылетела пулей из дома. Когда послышался рев мотора и звук отдаляющейся машины, я неохотно побрела в комнату, чтобы одеться. Открыв шкаф и просканировав его содержимое, я поняла, что большинству моих растянутых и мешковатых вещей позавидует любая старушка, в жизни не видевшая нормальных шмоток. Спустя долгие минуты раздумий, я все же решила натянуть на свое худое тельце серые штаны с мелким рисунком и темную кофту на замке. Расчесав волосы пятерней, я накинула их на щеки, даже не имея никакого желания оценить их состояние, взглянув в зеркало. Ведь зачем туда смотреть, если я уродка? Если я теперь не та, что раньше…

Прежде чем раздался в дверь продолжительный, настойчивый стук, я успела перекусить хлопьями и выпить горячий кофе со сливками. Кинув грязную посуду в раковину, я помчалась к выходу, чуть ли не запинаясь о собственные ноги, затем отворила дверь. Мой взгляд, устремленный вниз, наткнулся на чьи-то потертые кроссовки, а потом, поднявшись — на веселое лицо, на котором висела радостная улыбка, почти достигающая ушей.

Кенай.

Он пришел.

О, черт.

Он действительно пришел!

Послав ответную улыбку от нахлынувшей эйфории, я суетливо завертела головой, проверяя, стерла ли со стола пролитое молоко и разбросанные крошки. Успокоившись и облегченно вдохнув, что убрала за собой весь мусор, я устремила взор обратно — на скромно перебирающего пальцы Кеная.

— Прости, я, наверное, не вовремя? — спросил он, пытаясь посмотреть за мое плечо. — У тебя кто-то есть?

— Нет. Все в порядке, — ответила я. — Сара ушла недавно. Проходи, — и жестом руки пригласила его в дом.

Пожав плечами, парень неуверенно прошествовал внутрь. Я закрыла дверь и начала теребить кофту, когда Кенай остановился напротив.

— Я так и не поздоровался с тобой, — заметил он. — Привет.

— Привет, — отозвалась я, сменив нормальную улыбку на идиотскую.

Кенай выглядел так, будто не выспался. Темные, слегка сиреневые синяки лежали под его глазами и придавали бледной коже и без того болезненный вид, каштановые волосы, находившиеся в небрежном виде, трубили, что их обладатель не успел причесаться, ибо просто обожает беспорядок на голове.

Что ж, моя прическа ничуть не лучше…

— Я… пришел раньше, чем вчера. Точнее, вчера я вломился, а хотя, нет, я зашел, так как дверь была открыта и… — он ухмыльнулся, потирая лоб и смотря на меня. — Черт, иногда я просто не могу правильно связывать слова в предложения.

— Ничего. Со мной тоже такое бывает.

Мое лицо не покидала улыбка.

— В общем, если захочешь, чтобы я ушел и пришел позже, я пойму.

— Нет-нет, что ты. Оставайся. Я все равно проснулась рано и мне ужасно скучно в четырех стенах.

— Я тоже проснулся довольно в необычное для себя время, — признался парень.

Теперь понятно, откуда у него такие мешки под глазами.

Плюхнувшись на диван в гостиной, я пригласила Кеная присесть рядом. Тот занял местечко возле меня и откинулся на спинку мебели.

— Как себя чувствуешь?

Вот он — вопрос на миллион. Врать или нет? Скорее всего, выберу второе. Мне надоело не говорить правду. Да тем более, Кенай в курсе про все, что я хотела сделать с собой. Так что, скрывать особо нечего от него.

— Хреново, — выдала я, устремив взгляд на шатена.

Он округлил глаза и резко выпрямился.

— Что-то с раной? Попала инфекция? Пошла кровь? — обеспокоенность в его голосе четко слышалась.

— Душа болит.

Кенай еле заметно выдохнул.

— Это пройдет со временем.

— Нет, — закачала отрицательно головой, — не пройдет. Я не верю. Это… невозможно. Я буду вечно помнить, что было, буду помнить все до последней крупицы и эта боль, обжигающая меня, никогда не уйдет.

— Просто поверь мне, Селия, — попросил он, и искорки сочувствия блеснули в его глазах. — Пожалуйста.

— Я… я не знаю. Мне кажется, что я вообще запуталась в том, что хочу. Во всем.

Парень осторожно взял мою руку и нежно сжал ее своими длинными пальцами.

— Я помогу разобраться. Ты дала мне шанс, и я не упущу его. Я хочу вычеркнуть из твоей головы мысли о суициде навсегда.

Глаза защипало, улыбка, которая была несколько секунд назад, полностью стерлась.

— Почему ты это делаешь? — не унималась я, опустив взгляд.

— Делаю что? — будто не понимая, поинтересовался он.

— Говоришь так, словно перевернешь мою жизнь.

— Потому что это так.

Я невольно вздрогнула и подняла взор на него. Кисть Кеная все еще покоилась на моей, отчего по телу распространялось его тепло, заставляющее медленно превращаться в воск.

— Кто ты вообще? — почти по слогам проговорила я, сдерживая поток слез.

Я не понимала, как такой парень может возиться со мной — жалкой девушкой, не имеющей друзей, красивого лица и терпимого характера.

— Обычный, ничем не примечательный человек с небольшим складом ума и больной фантазией, — с легкой улыбкой, кинул Кенай.

Совсем не желая того, я ухмыльнулась.

— Я знаю, что ты человек. Я в другом смысле.

Он сел поудобнее, развернувшись ко мне на девяносто градусов и сложив руки на груди.

— Кто я такой? — сместил брови, дабы размышляя, затем взглянул в мои глаза своими шоколадными. — Я тот, чье лицо ты будешь видеть так часто, что оно тебе да надоест когда-нибудь. Я тот, чей голос ты будешь слышать чаще, чем свой. Я тот, кто поменяет твои взгляды на жизнь, Селия Джессика Фрай. Раз и навсегда. И ты забудешь, что когда-то хотела умереть.

Застыв в шоке, я даже не смогла и слово вымолвить, не то, что уж пошевелиться. В горле появился горький ком, провоцирующий на слезы, но я его быстро проглотила, когда крепко стиснула зубы, чтобы не раскиснуть.

— Правда? — еле как выдавила я, затаив дыхание.

— Да, — добро улыбнулся Кенай. — Так что, тебе придется привыкнуть ко мне.

Я измученно выдохнула.

— После гибели родителей, я боюсь привыкать к кому-то, так как знаю, что если вдруг «уйду», сделаю какому-нибудь человеку больно, потому что он тоже привыкнет ко мне. Да и все мы рано ли поздно умрем. За свою жизнь мы привязываемся к людям, а потом, когда они покидают нас, тяжело переживаем эту потерю. Мы чувствуем, что рядом с нами не хватает их, и это убивает. Вроде бы они были, но в тоже время и нет. — Я заметила, что Кенай внимательно слушает меня. — Чем больше мы привыкаем к человеку, тем больнее нам его терять.

Парень еле заметно кивнул.

— Смерть неизбежна, Селия. В скором времени она настигнет нас, и мы не будем готовы к ней. Так что, нужно жить сейчас, не думать о том, что будет завтра или через год. Просто жить этим днем. И не надо бояться становиться с кем-то ближе. Ведь мы все люди, нам свойственно рождаться и умирать.

* * *

Поговорив еще немного со мной о «болезненной» теме, парень сменил бинт на моем запястье и промыл рану под струей холодной воды. Выбросив кровавое изделие из белых волокон в урну, он оповестил, что закончил возиться с рукой, и теперь я могу спокойно опускать рукав кофты.

— Разве тебе сегодня не нужно на работу? — поинтересовалась я, поправляя одежду.

— У меня выходной, — ответил Кенай, вытирая мокрые руки о висящее на крючке полотенце. — Вчера я отпахал за Брэда, а сегодня он будет пыхтеть за меня.

— Вот как, — я микроскопически улыбнулась.

Обойдя стол, шатен оказался возле меня. Его невероятной красоты глаза немного сузились, губы напряглись и через секунды из них вылетели слова, принудившие меня стать напряженной:

— Селия, я… ты знаешь, зачем я пришел. Помнишь вчерашний разговор про нелегкий день? — его рука полезла в задний карман джинс и вытянула два каких-то билета. — В общем вот.

Со смещенными на переносице бровями я взяла их и открыла рот, увидев жирную надпись «Аэропорт „Longview“, Портленд — Сиэтл». В полном негодовании взглянув на Кеная, я дала ему понять, что не врубаюсь, зачем он купил эти билеты и тем более для чего.

Для какой цели?

Зачем?..

Черт побери, зачем?!

— Что это значит? — процедила я дрожащим голоском, взмахнув кистью с листочками.

— Тебе нужно попрощаться с ними.

Я нервно сглотнула, догадываясь о чем он.

Родители.

Кладбище.

Сиэтл.

О, Боже.

Слезы, неожиданно появляющиеся, начали скатываться по щекам. Я всучила билеты в руки Кеная, затем быстрыми шагами направилась в свою комнату, по пути вытирая глаза. Парень увязался следом, выкрикивая мое имя и пытаясь меня остановить за локоть. Когда я оказалась на лестнице, ему все же удалось сделать так, чтобы я притормозила и повернулась.

— Селия, послушай меня, — попросил он, немного тряханув меня, тем самым заставив посмотреть на его лицо.

— Не хочу! — шикнула я, слегка дергаясь.

— Я понимаю, как тебе…

— … ничего ты не понимаешь! Я была готова ко всему, но не к этому! Ты… зачем ты вообще купил билеты в Сиэтл, даже не спросив меня? Я никогда не была на кладбище у родителей, слышишь? НИКОГДА! И я хотела как-нибудь побывать, но только тогда, когда была бы полностью готова. Морально.

Я на самом деле ни разу не посещала «Лейквью», где похоронили моих маму с папой. Когда я очнулась в больнице, мне было больно думать о том, что я, словно плохая дочь, не имела вообще никакого желания сходить к ним на могилку из-за боязни и неготовности. Да тем более тогда мне запрещали покидать палату, и я не особо злилась на себя по этому поводу. А сейчас… совсем другое дело. Я должна, нет, просто ОБЯЗАНА побывать у родителей на кладбище. И пусть мне на данный момент не стало лучше, сердце до сих пор обливается кровью, но мне нужно к ним съездить, а иначе проявлю неуважение.

— Тебе надо с ними попрощаться. Поверь, потом тебе станет легче. Я уже купил билеты, потратил деньги и очень расстроюсь, если ты не полетишь в Сиэтл со мной.

— Я тебя не просила тратить деньги, — подметила я, отвернув голову. — Ты же копишь на Вашингтонский университет, зачем тогда сделал это?

Выдох.

— Ничего страшного, если я взял небольшую сумму на билеты оттуда.

— Небольшую? — язвительно ухмыльнулась я, поворачиваясь к нему. — Конечно, огромное спасибо тебе, Кенай, за то, что сделал, но я не могу полететь в Сиэтл на твои финансы. Как-нибудь в другой раз побываю у родителей на кладбище.

— Селия, — его рука коснулась моей, я вздрогнула, — пожалуйста.

— Нет.

Я собралась уходить, как шатен потянул меня за ладонь.

— Ради своих родителей, ты должна согласиться.

Быстро заморгав, чтобы не расплакаться вновь, я еле заметно кивнула.

— Только в том случае, если я верну тебе деньги за все это.

Карие глаза напротив немного сузились.

— Ты. Мне. Ничего. Не. Должна. Ясно? — выделяя каждое слово, кинул парень. — Я делаю все это лишь по тому, что хочу помочь.

— Ты делаешь для меня слишком много.

— Поверь, это только начало.

Глава 9

Весь полет до Сиэтла я тоскливо смотрела в иллюминатор, вспоминая счастливые моменты из жизни, в которых были мои родители. Кенаю все же удалось добиться от меня согласия, путем минутных уговоров. Он сказал, что не дай Бог я верну ему деньги, то получу их обратно, только в двойном размере. Я не приняла это за шутку, так как он говорил на полном серьезе, что слегка напугало меня.

Когда мы вышли из самолета, я пощурилась и, согнув руку, сделала козырек на лбу, не давая солнечным лучам резать глаза. На душе висела какая-то тяжесть, принуждающая просто упасть и не вставать, но я изо всех сил старалась держаться. Сердце неистово колотилось в груди из-за одной только мысли, что я скоро, наконец, посещу кладбище и смогу увидеть, на каком участке похоронены родители.

Когда мы поймали такси и доехали до назначенного места, я напряглась, покидая машину и осматриваясь вокруг. Везде стояла мертвая, вызывающая мурашки по телу тишина. Высокий забор, черный, словно крыло ворона обрамлял кладбище. Над встроенными в него воротами маячилась мрачная табличка с надписью «Лейквью», а к ним вела заросшая из гравия тропинка. Растянувшееся над кладбищем небесное полотно казалось слегка мрачным из-за торчавших могильных плит и засохших сорняков.

Я захлопнула дверь, затем сглотнула в горле горький, неприятный ком и подождала, пока Кенай расплатится с водителем. Уехавшее такси дало ему возможность подойти ко мне.

— У нас нет… ц… цветов, — заметила я, не отрывая взгляда от темных ворот.

— Ничего страшного, — сказал он. — Пошли.

Я вздрогнула, но явно не от ледяного ветра.

— Можно взять тебя за руку? — быстро кинула я, чувствуя, как ноги заливаются свинцом.

— Конечно, — спокойно ответил парень.

Я сразу же схватила его ладонь и так крепко сжала, что, наверное, причинила ему небольшую боль. Но Кенай, не дернувшись даже от этого, обвил пальцами мою кисть и уронил на меня взор.

— Готова?

Периферийным зрением я увидела, что он медленно набрал в легкие воздух, словно сам волновался не меньше, чем я.

— Эм… да, — в подтверждении кивнула. — Готова.

Мы неуверенно зашли на кладбище, и я начала искать надгробие с именами родителей. Все мое тело атаковала лихорадка. Я судорожно вдыхала и выдыхала, бегая глазами по большим, имеющим цвет асфальта камням.

— Не бойся, — прошептал Кенай.

— Не могу.

— Мне почему-то страшно, — призналась я. — У меня так быстро стучит в груди сердце и кажется, будто я сейчас упаду в обморок.

— Все будет хорошо, — успокоил он. — Я рядом, Селия.

Я посмотрела на шатена, он ободряюще улыбнулся. Вздохнув, я продолжила поиски дальше, когда мы возобновили ходьбу. Спустя пять минут, я наткнулась на надгробие, где было написано:

«Ребекка Лиза Фрай

18. 05. 1974 — 19. 04. 2015 гг.

Томас Эндрю Фрай

22. 09. 1970 — 19. 04. 2015 гг.

Кто не забыт, тот — бессмертен. И мы никогда не забудем вас.

Вы останетесь в наших сердцах навсегда».

Словно от бессилия я отпустила руку Кеная и повалилась на сырую от дождя землю возле мраморного камня. Слезы охватили глаза, и я невольно зарыдала, накрыв рот ладонью.

О, Боже…

Это их могила…

Действительно это она…

Осмотрев усыпанный разнообразными цветами квадрат, я впилась пальцами в почву, пытаясь избавиться от бешеного дыхания и восстановить нормальное. Ощутив, как рука Кеная легла на плечо, я заплакала сильнее.

— Это… — парень не договорил, я его перебила, зная, что он хотел спросить.

— Да.

Несколько мучительных секунд мы молчали, слушая мои всхлипы, потом Кенай вновь открыл рот:

— Ты знаешь, что делать. Я могу уйти, если хочешь побыть наедине с ними…

— Нет, — я схватила его руку и повернулась, вытирая свободной ладонью лицо. — Пожалуйста, останься.

Не знаю, почему я так делала, но когда дотрагивалась до него, мне становилось спокойнее.

Лицо парня смягчилось, напряжение упало, и легкая, далеко не веселая, а скорее утешительная улыбка нарисовалась на нем.

— Хорошо.

Кенай присел рядом, согнув колени и не переставая держать меня за руку. Его каштановые волосы развивал ветер, из-за чего густая челка падала на лоб.

— Это не сложно, — раздался его бархатный, чистый голос. — Поприветствуй их.

Я прикусила губу, уронив взгляд на надгробие. Слезы жгли глаза, а ком, стоявший в горле, не давал никаким словам вырваться наружу. Когда я с трудом откашлялась, то смогла вымолвить дрожащими губами:

— Привет.

Глупо, конечно, здороваться с теми, кого уже нет в этом мире.

— У тебя… неплохо получается. Продолжай.

Я нервно сглотнула, думая, что произнести следующим.

— Вам, наверное, сложно поверить, что я, наконец, здесь. Это действительно так, — прошептала я, прикасаясь к яркому тюльпану. Помню, мама любила их. — Я… знаете, я… — я не смогла закончить предложение, так как мое горло словно сдавили чьи-то руки. Проглотив слезы, я всхлипнула и, уже не имея никаких сил держать спину, согнулась к могиле и громко зарыдала. — Черт! Я безумно скучаю по вам! Мне больно каждый раз просыпаться с мыслью, что вас нет и больше никогда не будет! В тот день я не хотела обижать вас, не хотела уходить, но вы же знаете, что моя гордость была превыше всего. И я ушла… Я оставила вас одних! — впилась пятью пальцами в пахнущую озоном землю. — Простите меня! Простите меня за все! За те ужасные слова, которые я вам выплюнула в лицо, за мое отвратительное поведение и несносный характер. Умоляю… не держите на меня зла. Если бы я знала, что произойдет, я бы сделала все возможное, чтобы не дать этому начаться. Если я умела бы поворачивать время вспять, я бы повернула, лишь бы вернуть все обратно: те мои кошмарные слова, тот день, вас.… Если было бы возможно умереть, чтобы вы вновь жили, я бы умерла. Я бы отдала все, чтобы вернуть вас, мам, пап…

Не знаю, сколько я лежала на могиле родителей и просила прощения у них, но за все это время Кенай не отпускал моей руки. Он молчал, давая говорить только мне. В его наполненных сочувствием глазах изредка мерцали блестки, и создавалось такое ощущение, что парень вот-вот заплачет тоже.

— Я знаю, что не достойна прощения, — прошелестела я, шмыгая носом, — я знаю, какой ужасной была и за все свои поступки, грехи, готова понести достойной наказание. Понимаю, что я не была идеальной дочкой, которой бы восхищались, но если можете, то, умоляю, простите меня за все. — Я закрыла глаза, затем медленно наполнила легкие воздухом. — Странно, я говорю сейчас с теми, кто мертв. Возможно, вы где-то рядом со мной или далеко, возможно вы в Раю или же стали звездами, ярче всех сияющими в ночном небе, но я чувствую, вы меня слышите. Поэтому, я скажу вам то, что произносила ни так часто: я любила вас, люблю и буду любить всегда, где бы ни находилась, что бы ни делала. Всегда…

Разлепив веки, я тяжело выдохнула и посмотрела на надгробие, приподнявшись.

— Знала бы я, чтобы вы сейчас хотели от меня…

— Они бы хотели, чтобы ты жила. За себя и за них, — сказал Кенай, сжимая мою ладонь.

Вытерев очередную слезу, я посмотрела на него.

— Они бы не желали тебе смерти, Селия, — продолжил он и взглянул в мои глаза. — Живи ради них.

Я горько засмеялась. Совсем не в тему.

— Как можно жить, не имея смысла своего существования? Его я видела в родителях…

Шатен улыбнулся одним лишь уголком губ.

— Когда мы теряем что-то, то обретаем другое, верно?

Неуверенный кивок.

— Так же со смыслом жизни. Мы еще дышим и ходим по этой земле ради кого-то, а когда этот кто-то «уходит», теряем желание жить без него. Но проходит время, мы учимся жить заново и потихоньку обретаем другой смысл своего существования. Главное выдержать все испытания, которые нам дает судьба или Бог (черт знает). А дальше все образуется. Время обладает целебными свойствами. Помни, Селия…

— Не знаю, — выдохнула я, проведя пятерней по волосам. — Все же, я думаю, что моя какая-то вина в том, что родители погибли, есть. И… — я крепко сжала зубы — … разве может время залечить ее?

Кенай размял ноги и поднялся.

— Селия Джессика Фрай, я никогда не устану повторять, что тот пожар, унесший жизни двух твоих родных, являлся лишь несчастным случаем. И не стоит заходить в заблуждения, чтобы искать какие-то следы своей вины в этом. Ты. Не. Виновата. В. Гибели. Мамы. И. Отца. Слышишь? — его темные глаза впились в мои. — А теперь повтори: я не виновата.

Я замешкалась.

— Это будет неправильно по отношению к ним. Вдруг я дей…

— … нет, нет, нет. И еще раз — нет, — пролепетал парень, составляя из рук крест. — Не начинай даже, ладно? Просто повтори те слова.

Черт…

Это будет нелегко.

Спустя какие-то секунды внутренней борьбы внутри себя, я еле слышно выдавила, опустив голову к земле:

— Я… я не… в… я не виновата.

— И это на самом деле так.

Он поднял меня, когда я захотела лечь на могилу. Его руки припаяли к моим плечам, и через секунду я оказалась уткнута лбом в твердую, широкую грудь.

— Ты замараешься, — подметил Кенай, опустив ладони на мою спину и прижав к себе.

— Плевать, — я вытерла быстрыми движениями слезы, скатывающиеся по щекам. — Я и так уже грязная.

— Пожалуйста, не плачь, — попросил он, заглядывая в мое лицо.

— Как я могу не плакать, находясь там, где похоронены мои родители?

Он скорбно уронил взор.

— Ты можешь им что-нибудь еще сказать, если хочешь.

Я нехотя отпрянула от него, накидывая на щеки темные, короткие пряди.

— Что именно?

Кенай посмотрел на мраморное надгробие, задумавшись, затем снова — на меня.

— Им было бы интересно узнать, что произошло с тобой в их… эм… «отсутствие».

* * *

Я несколько часов сидела возле могилы и рассказывала родителям, как мне тяжело без них, вновь просила прощения, ревела, успокаивалась, потом снова ревела. Кенай нередко утешал меня, а в один миг чуть ли не раскис тоже, когда я начала монолог о своих тщетных попытках свести счеты с жизнью в больнице. За время пребывания в «Лейквью» я успела с ног до головы измазаться кладбищенской грязью, получить огромные синяки под глазами и почувствовать на душе пустоту. Веревка, сдавливающая шею, немного ослабла после извинений, адресованных маме с папой, и я ощутила некую легкость, словно попросила прощения у живых родителей, и они меня простили…

— Я люблю вас, — целуя камень с их именами и поднимаясь на ноги, прошептала я. — Прощайте…

Как говорил Кенай, мне на самом деле стало немного легче. Совсем чуть-чуть.

Я понимала, что никогда не смогу увидеть маму с папой, сказать им, насколько сильно люблю их, поцеловать, поговорить о всяких пустяках, посмеяться над глупостью или просто посидеть в тишине вместе. Я четко осознавала, что родителей нет.

Я одна.

Я в этом мире одна.

Без них…

Мне тяжело.

До боли хочется к ним.

Хочется услышать их голоса. Хотя бы на мгновение…

Хочется вновь увидеть ух улыбки…

Прекрасные улыбки.

Но это невозможно, увы.

Родители мертвы…

И сегодня я смерилась с этим. Смирилась, что больше они не будут в моей жизни. Я должна, отныне, идти дальше без них.

Не спорю, мне станет сложно без поддержки родных для меня людей, но я обязана все вынести, обязана справиться со всеми трудностями. Сама. Ибо с кем-то, кто готов пройти через Ад со мной.

Мама, папа…

Я их отпустила…

Навсегда.

Конечно, это не значит, будто я перестану думать о них, плакать, скучать, нет…

Я лишь приняла тот факт, что родителей погибли и бесполезно надеяться на их возвращение.

Иногда думаешь, что самые близкие люди — это и есть воздух. Ты ими дышишь, чувствуешь, живешь, а без них — задыхаешься. Медленно или быстро. А когда они перестают существовать, еще на подсознательном уровне ты знаешь, эти люди есть где-то, но теперь ты их не ощущаешь, не слышишь, не видишь и не можешь прикоснуться к ним.

И такое медленно уничтожает тебя…

Сначала я задыхалась быстро, а потом стала медленнее, потому что появился Кенай, который принес собой немного воздуха для меня. Благодаря ему, я стала заполнять легкие каким-то, пусть даже самым жалким количеством кислорода. Я начала впервые нормально дышать после потери родителей…

И это, черт побери, невероятно.

Всего за три дня Кенай сумел то, чего не смог никто месяцами…

Он доказал, что я не виновата в произошедшем девятнадцатого апреля, поддержал меня, хотя я того не просила, и вошел в мою скудную, мрачную жизнь, не побоявшись.

И, наверное, я должна быть ему благодарна за это.

Но все равно, хоть я в некотором почувствовала малейшую легкость, зато до сих пор не решилась, что мне делать дальше. Если жить, то ради чего, кого? На данный момент у меня нет цели, смысла существования, желаний…. Я как незапрограммированный робот, ждущий команд и действий неизвестно от кого.

Сжав губы в тонкую полоску, чтобы не было слышно всхлипов, я направилась к выходу из «Лейквью», когда Кенай приобнял меня за плечи. Я положила голову на плечо знакомого, и мы пошли в ту сторону, где находился «Volunteer Park», расположенный недалеко от кладбища.

— Четыре года назад я потерял маму, — неожиданно заговорил шатен, после нескольких мучительных минут нашего молчания.

Я напряглась, смотря на его поникшее лицо.

— Она умерла от рака головного мозга. И… я был не готов отпустить ее, как и отец. Долго плача в своей комнате, запертой на щеколду, я размышлял над тем, чтобы покончить с собой, ведь без нее я жизни не чаял. Она была для меня всем. Всегда поддерживала, помогала, с удовольствием выслушивала меня, когда я хотел ей что-то рассказать, давала советы и в отличие от отца никогда не ругала и не поднимала на меня руки. Мама решала все мирным путем, не приберегая к физической силе…. В день ее похорон, я просто сбежал, не выдержав. — Кенай измученно выдохнул, будто вспоминая это. — Проходили недели. Я не спал, не ел, не покидал своей темной лачуги, тихо рыдая в уголке в обнимку с маминой фотографией. И это длилось так долго, что я решил покончить со своими страданиями. Раз и навсегда.

Я нервно сглотнула, понимая, что наши ситуации с ним чем-то похожи.

— Взяв аптечку, я достал из нее все возможные таблетки и хотел уже проглотить, как вдруг услышал крик, раздавшийся из кухни. Кричал отец. Конечно, я побежал к нему, плюнув на то, что желал сделать. А застал его сидящим за столом с разбитым лицом и бутылкой какого-то дешевого алкоголя. Он то стучал кулаками, то кричал, хватаясь за голову. Я осознавал, какого черта с ним случилось. После смерти мамы отец стал играть в покер на деньги, чтобы хоть как-то, на какое-то мгновение забыть о ней и отвлечься. Вначале помогало. Он выигрывал приличные суммы, а потом что-то пошло не так, и он стал проигрывать. И это его бесило. Упорно отец старался как и в очередной раз позабыть о реальности, так и забрать свои когда-то проигранные деньжата. Все дошло до того, что он задолжал одной шайке «магнатов». Каждый божий день те требовали у него свои зеленые, кидали различные угрозы, мол, убьют его и тому подобное. Отец твердил, что как только заработает, сразу вернет. И этого, как следовало ожидать, не произошло. В тот день, не сложно было понять, что его избили до полусмерти, потом он сказал, что у него отжали старенький телефон и оставили умирать в темном переулке. Не знаю, каким образом тогда он мог добраться до дома, раз даже сидеть ему было невыносимо больно, судя по постоянному ерзанью на стуле и ругани.

Почувствовав, как ком в горле значительно растет, я дала волю слезам, тронутая рассказом Кеная.

— Мне не было жалко отца, потому что он поступил глупо. Связался с плохими людьми, подсел на азартные игры, хорошенько получил от того, что не вернул чужие деньги. Я понимал, он хотел отвлечься, но не думал, насколько его увлечение может зайти далеко. Слишком далеко, — проговорил парень, опустив взгляд на асфальт. — Тогда, смотря на покрытого в крови отца, я осознал, если совершу суицид, он просто не вынесет этого. Мало того, что «ушла» мама, а тут и я собрался последовать за ней в другой мир. Проанализировав все в голове, я решил, что хоть не хочу, но мне нужно остаться, чтобы не дать отцу наступить на одни и те же грабли снова. Если бы я тогда покончил с собой, неизвестно, что стало бы с ним. Он не смог бы один. Это точно.

Молчание.

— Мама бы не хотела, чтобы я тогда бросал отца одного. Я и не бросил его. Конечно, я не так сильно любил папу, как ее, но все равно, не смотря на это, я остался. Я выкинул те таблетки и сказал ему, что хочу помочь погасить тот должок. Он пожал плечами тогда, произнеся, будто я ничем не смогу ему помочь, если только не соглашусь переехать с ним в более скромный райончик и продать дом, чтобы потом деньги, полученные за него, отдать сумасшедшей банде из казино. — Кенай убрал руку с моих плеч, прикусил губу, глядя вдаль. — У меня не было выбора. Я согласился. Через несколько недель мы уже были в тесной, грязненькой квартирке. Отец отдал деньги тем людям, а на оставшиеся — жалкие доллары купил немного мебели. Вначале нам было тяжело: мы голодали, еду было покупать не на что, я перестал ходить в школу, а отец вроде бы завязал с азартными играми, сославшись на свою неудачу и нашу бедность. Но немного позже он устроился на более приличную работу, когда уволился со старой. Наше финансовое состояние стало чуть лучше прежнего. Я вновь начал ходить в школу, мы стали чуть лучше питаться, забыли о том, что когда-то ели один хлеб, купленный на последние центы.

Я не заметила того, как начала громко рыдать, приземляясь на деревянную лавочку в парке. Кенай сел рядом, перебирая пальцы и думая о чем-то.

— Хоть отец бросил одно «увлечение», у него появилось другое — распитие алкоголя. По вечерам он напивался, как свинья, начинал то вспоминать маму и плакать, то все рушить и по каким-то причинам, когда у него было плохое настроение, срываться на мне. Мне все это жутко надоедало, я опять мечтал о смерти, но когда вспоминал, что не могу оставить своего глупого, слабохарактерного отца одного, быстро стирал это из головы, — бесцветным голосом сказал он. — Я не мог терпеть его проявление характера ближе к ночи, поэтому стал уходить из дома каждый раз, когда видел его с красными глазами и бутылкой в руке. Я тупо блуждал по улицам, разглядывая звезды на небе и мечтая о невозможном. Один раз, проходя по какой-то Богом забытой дороге, я увидел, как толпа каких-то бессердечных тварей избивает парня где-то моего возраста. Тот, валяясь в луже, обнимал гитару и делал все возможное, чтобы в нее не врезался чей-то кулак. Меня это так разозлило, что какие-то два недоразвитых идиота беспощадно колотят ОДНОГО парнишку, который защищал музыкальный инструмент, и я решил вмешаться, наплевав на инстинкт самосохранения. Я не был трусом, поэтому набросился на мерзавцев и повалил их на асфальт. В силе я их, естественно, не превосходил. Получил хорошенько по морде, по ребрам, мне разбили нос. Странно, но я был рад, что они «отвлеклись» на меня и перестали мутузить того бедолагу. Все же мне удалось дать им отпор каким-то волшебным образом. Собравшись, я поднялся на шатающихся ногах и, вытерев кровь с лица, стукнул одного, затем другого одним ударом. Видимо, испугавшись того, что я могу за себя постоять и хоть как-то ударить в ответ, парни скрылись за домами, оставив нас.

Я взяла Кеная за руку, шокированная тем, сколько всего он пережил и натерпелся.

— Потом я помог тому худощавому парню, подняв его. Он поблагодарил меня и извинился за то, что из-за него мне досталось. Но я отмахнулся, сказал, мол, это пустяк, ничего особо страшного не произошло. Мы разговорились, я узнал, почему те идиоты избивали его. Им просто не понравилось, когда он начал исполнять на улице песню «Show must go on»[1] группы «Queen». Глупо, не правда ли? Я рассмеялся и сказал, что они явно не меломаны и не умеют ценить достойную музыку. После того, как я обработал ему все раны, синяки, и себе заодно, парень сказал свое имя. — Кенай тихо ухмыльнулся, смотря на наши сплетенные пальцы. — Он сказал, его зовут Брэд. Брэд Купер. А еще он сказал, чтобы я запомнил его имя, так как он собирался стать звездой и заодно прославить меня. И… этот чертов говнюк в знак своей благодарности начал учить меня играть на гитаре. Проходили месяцы. У меня ничего не выходило, но потом стало получаться. За время от нашего знакомства я стал следовать правилу жизни: выживают только сильнейшие. И начал набирать мышечную массу, качаясь, таскать с собой ножи, чтобы в случае чего не попасть в такую ситуацию, в которой когда-то оказался Брэд. Мы с ним жили в одном опасном районе, поэтому всегда приходилось быть начеку. Я его тоже заставил подкачаться, и он не стал этому сопротивляться. Через несколько месяцев его тело изменилось: руки увеличились в размерах, появился пресс и огромные вены на всех конечностях. Он стал как я. Мы уже не были худыми парнями, играющими на гитаре. А еще Брэд преобразовался в другого человека: обрел уверенность, начал курить, ругаться матом. Не смотря на то, что он стал не тем, каким являлся раньше, я не переставал его любить, как брата. Мы были с ним лучшими друзьями, и сейчас остаемся ими. Я столько всего пережил с ним, что и не верится, будто мы знаем друг друга почти четыре года. Я думал, прошла целая жизнь.

— Когда мне надоело видеть пьяного отца, приходящего каждый вечер домой, я стал кричать, что он чертов, эгоистичный алкоголик. Я уже не боялся его, потому что был достаточно силен и в случае чего мог дать отпор кому угодно. Даже ему. Я сказал, что он не один такой, кому тяжело без мамы и впервые толкнул его, находясь на взводе. Отец ничего мне не сделал, не удосужился ответить, а просто молча ушел. После этого случая он стал очень редко употреблять алкоголь, и его отношение ко мне поменялось. Мой родитель начал относиться ко мне холодно. Ни как отец к сыну. Мы виделись по вечерам, перекидывались несколькими предложениями и ложились спать. Так проходил каждый день. А потом, когда Брэдли пожаловался на то, что ему не хватает денег, мы с ним устроились в кафе «Бешеные псы». Половину той суммы, которую я зарабатывал, стал отдавать отцу. Он, естественно, говорил, что ему не нужны мои жалкие деньги, но потом согласился принимать их после моих уговоров и объяснений, что нам нужно не только платить за квартиру, но еще и хорошо питаться. И… это вошло в привычку. Я до сих пор так делаю, но другую половину зарплаты откладываю на университет своей мечты. Конечно, глупо надеяться, что МЕНЯ — такого неудачника примут, что я смогу платить за свою учебу, если все же улыбнется удача. Я надеюсь на что-то, надеюсь, будто моя жизнь будет отличной, яркой и тому подобное, что я поступлю в университет мечты, выучусь, стану каким-нибудь бизнесменом. Глупо, черт подери.

Его карие глаза взглянули в мои заплаканные.

— Знаешь, Селия, что я понял недавно? — произнес он немного тихо. — Что все в этом мире зависит от нас. Только от нас самих. Мы сами строители своих судеб, жизни, будущего. Мы сами решаем, как нам поступать, какими быть, что изменить или исключить из своего существования. Четыре года назад я хотел совершить суицид, но не совершил его, потому что подумал об отце. Если бы я ушел тогда, что бы с ним было? — выдох. — Даже представить страшно. А сейчас я живу, стараюсь сделать свою жизнь лучше. Я пытаюсь. Изо всех сил. И плюю на сложности, появляющиеся у меня на пути. Я знаю, что не смогу исполнить все свои мечты, зато я упорно делаю что-то, чтобы стать хотя бы на шаг ближе к ним. Я иду против течения и не боюсь оступиться и упасть в глубину. Я столько пережил, что понял, несмотря на все, на смерти родных тебе людей, сложности, нужно жить дальше, ведь жизни этого достойна, правда. Да, не спорю, она — паршивая, мерзкая, сложная, но у нее есть и свои плюсы. Можно сделать ее лучше, только для этого нужно желание.

Кенай набрал в легкие больше воздуха и устремил взгляд на зеленые деревья, возле которых расстилались разнообразные цветы, начиная от ромашек, заканчивая тюльпанами.

— Когда я услышал твой крик о помощи в тот день, то неминуемо побежал туда, откуда он исходил. Увидев, как те уроды трутся о тебя, я разозлился. Я видел в твоих глазах страх, надежду на спасение и слезы, — кинул шатен, и я заметила, что его ноздри раздулись. — Не став ждать какого-то чуда, я достал раскладной ножик, чтобы хоть как-то отпугнуть тех. Раньше я имел дело только с двумя им подобными, но тогда пристававших к тебе парней было трое. Я понял, это тот случай, когда нужно воспользоваться оружием, а не применять физическую силу, бесполезную против здоровых горилл. У меня появился страх, что тебе, возможно, причинили вред, я не успел и все такое. Я боялся за тебя так, как когда-то за Брэда. Я хотел тебя защитить. Любыми способами, пусть даже самыми рискованными. И… когда я это сделал, спас от тех придурков, то облегченно вздохнул, узнав, что с тобой все в порядке.

Я слушала Кеная внимательно и ничего не могла произнести. Просто… потеряла дар речи после всего им сказанного.

— При нашем разговоре до твоего дома, ты показалась мне приятной, доброй девушкой. Я захотел, чтобы тот наш небольшой диалог был далеко не последним. Я представил, что мы могли бы быть друзьями. — Он ухмыльнулся. — Я не спал всю ночь. Думал, как ты там, как себя чувствуешь и безумно волновался за твое состояние. Проснувшись утром, я не выдержал бесконечного потока вопросов в голове о тебе, и направился к твоему дому, чтобы разузнать обо всем. И… когда я оказался у тебя за дверью, испугался, увидев на полу кровь и бритвенное лезвие. У меня началась паника, — его голос обрел нотки горечи. — Я начал звать тебя, не знал, что делать, и… жива ли ты, но когда нашел, то обрадовался в душе. Ведь ты дышала, и это было главнее всего. Я сразу же обработал порез на твоей руке, и в мыслях появилось то, что ты его сделала из-за инцидента с теми парнями. Но потом я узнал причину. Ты мне рассказала. Рассказала об «уходе» родителей, как хотела умереть, чувствуя, будто виновата в их гибели…. И я понял, что ты делаешь огромнейшую ошибку, собираясь покинуть этот мир, понял, что наши судьбы имеют схожесть, у нас почти одинаковые истории. Мы оба настрадались и натерпелись многого. И в то мгновения я осознал: я хочу раз и навсегда доказать тебе, что ты ни в чем не виновата, доказать, насколько ужасная, наполненная слезами жизнь может стать прекрасной, если постараться. Я попросил у тебя шанс изменить твои желания, который ты мне потом дала, и сейчас рад, что ты сидишь рядом со мной, выслушивая все это.

— Четыре года назад я чуть ли было не покончил с собой. Четыре года назад я столкнулся с тем, с чем боялся столкнуться. И я смог со всем справиться. Я пережил переломные моменты в жизни, научился думать о том, что я нужен отцу и не могу его оставить. Я остался. Остался жить. И рад этому, потому что встретил тебя.

И тут мое сердце екнуло.

— Я узнал твою историю, и не могу просто так отвернуться. Я не хочу, чтобы ты думала, как умереть и хотела этого. — Он приблизился к моему лицу и вкрадчиво произнес: — Ты должна жить, Селия Джессика Фрай. Должна, слышишь? И я не дам тебе уйти на тот свет. Просто не позволю. Мир не должен потерять такого чудесного человека, как ты. Живи ради тех, кто хочет жить ради тебя.

— Это будет сложно, — лишь удалось выдавить мне, вытирая очередную слезу.

— Ты сможешь, — Кенай улыбнулся, видимо, чтобы утешить меня.

— Думаешь?

— Знаю.

Глава 10

В самолете мы с Кенаем практически не разговаривали. Нам комфортно было в тишине. Весь полет до Портленда я вновь и вновь прокручивала его рассказ о нелегкой судьбе и мысленно жалела парня, думая, что его жизнь была намного хуже, чем моя сейчас.

Он потерял маму, когда был подростком.

Хотел умереть, но остался… остался ради отца.

Вначале Кенаю приходилось тяжко: голод, нехватка денег, пьющий родитель, который вечно кричал на него без причин. Чуть позже он обрел лучшего друга, научился «существовать» в не очень благополучном районе вместе с Брэдом, овладел навыками игры на гитаре за несколько месяцев и усовершенствовал свое тело.

Несмотря ни на что, Кенай справился со всем, выкинул из головы мысли о суициде, повернул жизнь в другое русло и попытался сделать ее чуточку лучше. На данный момент он работает в «Бешенных псах» и половину зарплаты за свои труды отдает отцу, хладнокровно относящемуся к нему, а остальную сумму откладывает, в надежде накопить на учебу в Вашингтонском университете, если его, конечно, примут.

У этого парня есть цель, мотивация и желание уйти от прошлого.

Он хочет стать другим, обрести то, чего не было у него раньше.

Кенай уверенно шагает вперед и не боится ничего. Ни трудностей, ни повторения худших моментов в своей жизни, ни чего-то нового.

Его закалило происходившее раннее. Он знает, что если когда-нибудь попадет в сложную ситуацию, то не опустит рук и не испугается. Кенай будет делать все возможное, чтобы выйти из нее. Любыми способами.

Он сильный.

Он тот, кто никогда не сдастся.

Он будет бороться до последнего, пока не добьется того, к чему желает прийти.

И он настоящий пример для подражания. Не каждый человек способен вытерпеть все то, что смог вытерпеть он.

Его характеру можно только позавидовать.

Я бы хотела быть такой, как Кенай. Но… это чертовски нелегко. Нужно иметь стальные нервы, никогда не останавливаться на полпути и не показывать слабости.

Я только недавно узнала, почему парень решил рассказать мне свою историю именно сегодня. В этот день он увидел, что со мной можно поделиться сокровенным, сказал, что наши с ним судьбы немного схожи. И… я благодарна ему за все, честно. Я и не думала, что он поделится со мной таким.

Мы оба пережили кошмар, хотя я и на данный момент живу в нем.

Мы оба настрадались.

Думали о смерти.

Считали, что наше существование — никчемное, не осталось ничего хорошего в нем.

И сейчас… сейчас кто-то или что свело нас. Мы узнали друг о друге кое-что, нашли общее, связывающее нас, и, наконец, немного сблизились. Стали вроде как «родственными душами». И должны ими оставаться.

Мы нужны друг другу в такое чертовски-трудное время.

Ведь мы похожи.

Нам обоим выпала нелегкая судьба, и если мы будем вместе, то сумеем ее изменить.

* * *

Я выползла из такси и сразу же почувствовала усталость. За один день слетать в Сиэтл и обратно — домой, конечно, утомительно, но возможно. Кенай, заплатив водителю, вышел следом за мной. Когда дверца с шумом захлопнулось, желтенькая машина газанула и скрылась за домами.

— Ты потратил много денег сегодня, — произнесла я, обнимая себя руками и осознавая, что, наверное, у парня осталась явно небольшая сумма на университет, судя по его сложному финансовому состоянию и растратами на поездку.

— Пустяк, — улыбнулся он, засовывая руки в карманы.

Вовсе и нет…

Я выдохнула, переборов желание предложить ему отдать все до последнего цента за «путешествие» в Сиэтл и поняв, что если сделаю это, то Кенай, скорее всего, обидится на меня.

— Как ты? — поинтересовался шатен.

Я схватилась за калитку.

— Ты это спрашиваешь часто. Вроде бы… не знаю даже. Когда ты мне все рассказал о своей жизни, я поняла, что ни одной мне тяжело живется. Тебе приходилось нелегко. И, наверное, я должна сказать «спасибо» за все. Ты поделился со мной тем, что не хотел рассказывать вчера, когда я попросила, и поддержал, — кинула я, сжимая железные ставни. — И, боюсь это признать, ты вдохновил меня на то, что я и тоже могу как-то изменить свою жизнь. Добавить в нее что-то или убрать. Сегодня я, наконец, смирилась с гибелью родителей. Я поняла, что их больше не вернуть, и они не будут со мной, поняла, что, быть может, не виновата в их «уходе». Но я еще не вышла из заблуждения, не сделала выбор. Я просто… запуталась в своих желаниях.

— Я помогу в них разобраться, — пожав плечами, заявил Кенай. — Все же, этот день принес небольшую пользу.

— Возможно, — улыбнулась я в ответ ему. Зайдя за калитку, обернулась. — Еще раз спасибо.

— Да не за что.

— Увидимся?

— Конечно, — радостно отрезал Кенай, и его глаза заблестели.

Подарив ему искреннюю, широкую улыбку, я только-только хотела направиться к двери, как услышала голос парня:

— Постой!

Я замерла, затем посмотрела на него. Он рванул ко мне, перепрыгнув через забор.

Вау.

— Не хочу показаться навязчивым, но было бы неплохо, если бы ты сказала свой номер. Все-таки, уже три дня как знакомы, — остановившись, неуверенно произнес Кенай.

В душе я начала танцевать, обрадовавшись, что он наконец-то предложил это. Я бы могла пошевелить задом и руками наяву, но не решилась, так как выглядело бы такое…эм… странно.

— Давно пора, — ухмыльнулась я.

Сказав своему знакомому нужную комбинацию цифр, я еще раз попрощалась, после открыла дом и зашла в него, когда он ушел из поля моего зрения. Облокотившись спиной о дверь и медленно съехав вниз, я по-идиотски засмеялась, закрывая рот ладошкой.

Не верится просто, что недавно я думала, будто Кенай не может быть моим другом.

Еще как может.

* * *

Валяясь на кровати, я купалась в воспоминаниях о сегодняшнем дне. Резко зажужжавший телефон на тумбочке заставил меня взять его и посмотреть на дисплей.

Почти полночь.

Сообщение.

Не сложно догадаться от кого.

Кенай.

Заулыбавшись, я открыла «послание», приподнимаясь на локтях.

«Извиняюсь, что так поздно, но я хочу пожелать тебе спокойной ночи. Хотя… я не знаю, может быть, ты сейчас спишь и прочтешь это сообщение только утром, а я, словно наивный придурок, надеюсь получить ответ».

Быстро забив номер парня в список контактов, я начала клацать по экрану:

«Я не сплю. Вроде бы устала, но, что-то не хочу погружаться в мир морфия. И да, спасибо;-)»

Отправив это, я почти сразу же почувствовала, как телефон «оживился», и радостно начала скользить глазами по присланному тексту.

«Круто! Наверное, на нас подействовала произошедшее сегодня. Много эмоций, признаний, откровений. Поэтому нас не тянет к подушке))»

«Ты прав».

«Знаю, это не в тему, но ты веришь в фей?»

Я засмеялась.

«Что?)»

«Держу пари, что на твоем лице появилась хотя бы улыбка», — отправил сообщение Кенай, в конце которого был веселый смайлик.

«Теперь у меня создалось ощущение, что ты подглядываешь в окна».

«Постой. Твоя комната ведь на втором этаже, и ты сейчас в ней, верно?) То как я могу видеть, что ты делаешь, тем более улыбаешься, раз я подглядываю в окна?»

«Не знаю. Научился летать?»

«Черт, тогда я просто сто процентов уверен, что я самый что ни наесть настоящий супергерой. Кто тебе больше нравится из комиксов: бэтмен, человек-паук, супермен? Лично я могу быть кем угодно. Но предпочтения отдаю супермену».

«Ха-ха-ха, не много ли на себя ролей примеряешь?»

«Совсем немного, — и после последнего слова самодовольная, желтая мордочка. — Ну, так что? Кто тебе нравится?»

«Капитан-Америка. Он крут».

«Этот чувак в беспонтовом костюме?) Фи»…

«Эй! Как будто у твоего супермена он лучше».

«Может быть, чуть-чуть;-)»

«Окей. Думай, как хочешь. У тебя свое мнение, у меня — свое)»

Сев на кровати, я проскользнула глазами по темноте и резко опустила взгляд на экран, когда почувствовала жужжание. Улыбка не желала стираться с моего лица.

«Ладно».

«Ладно».

«Ладно».

«Ладно».

«Ладно».

«Хорошо!!!!!!!! Завязываем».

«Ладно», — прислал ответ Кенай.

Да он издевается!

«Я серьезно!»

«Хах))) Отлично. Завязываем».

Засмеявшись, я увидела еще одно сообщение от него:

«Что ты делаешь завтра?»

«Просыпаюсь, завтракаю, скучаю, набиваю желудок, скучаю, принимаю душ, ужинаю, иду спать».

«СелияJ Я не просил написать распорядок твоего дня. Я имею в виду, ты завтра не занята?»

«Дай-ка подумать… ммм… нет. Вообще не занята)))) А что?»

Сообщение пришло мгновенно:

«Может быть, мы сходим завтра куда-нибудь? Ты не против?)»

Если бы сейчас не была глубокая ночь, я бы точно запищала, как фанатка, получившая ответ от своего обожаемого кумира. Ведь я так давно просто не ходила с кем-нибудь развеяться, погулять или попить кофе, и мне будет полезно выползти лишний раз из дома. Да и к тому же, если я буду в компании Кеная, то смогу узнать его немного лучше.

«Нет, конечно, нет!:) А куда пойдем?»

«Куда захочешь!)»

«Договорились», — отправила я и прислонила телефон к губам, улыбаясь. Когда мои пальцы обдало вибрацией, глаза уставились в единственный источник света — голубой экран, который был чем-то похож на луну в черном, как смоль, небе.

«Спокойной ночи, Селия».

Совсем недавно эти два слова перед сном говорил мне только один человек — Сара, а теперь и Кенай — парень, появившийся в моей жизни совершенно неожиданно и поделившийся со мной рассказом о своей нелегкой судьбе.

«СпокойнойJ»

Отложив смартфон на тумбочку, я нырнула под одеяло и закрыла глаза, когда выбрала нормальную позу для сна. В голове, словно торнадо, крутился весь сегодняшний день, а глупая улыбка не желала испаряться с лица. Я не верила, что все, произошедшее недавно, случилось со мной. Слезы, грусть, смех, откровение, поездка в Сиэтл и обратно. Это… будто и не моя жизнь, а чья-то другая. Я хотела каждое мгновение, каждый миг этого дня прожить заново, даже тот момент на кладбище. Я не прочь была бы еще раз сказать родителям, насколько их сильно люблю, выслушать историю Кеная снова и пообщаться с ним, как несколько секунд назад по телефону.

Впервые за такое огромное количество пройденного времени со дня гибели мамы и папы, я поняла (с помощью моего знакомого, конечно же), что пора бы уже отпустить их, а не мучить себя. Они научили меня многому, чему я несказанно благодарна, вырастили, несмотря на мой несносный характер, были всегда рядом и в любой момент, неважно какой: радостный или грустный, поддерживали меня, а сейчас их нет. Я давно знала, что когда-нибудь останусь без этих двух дорогих людей, но не представляла, что это «когда-нибудь» наступит так скоро. И… пусть мне тяжело, пусть я до сих пор скучаю по ним, зато чувствую, что все слова, произнесенные у их могилы, немного залечили мою душу и принесли крохотную пользу. Сегодня я смогла отпустить родителей, хоть и со слезами на глазах. Мне было больно, но я это сделала…

Как и вчера, мне удалось уснуть без тихого плача в подушку. Я вспоминала о маме с папой, о родном доме и не уронила ни одной слезы. Теплый, согревающий огонек, вместо горького кома в горле, разрастался внутри меня, когда я прорисовывала в голове их такие родные образы. Возможно, Кенай и прав, и они сейчас где-нибудь в другом мире. В лучшем, чем в этом. В достойном…

* * *

— Буду ждать тебя на улице, — сказал Кенай с явной улыбкой в голосе.

Прижав телефон ближе к уху, я в суматохе начала стягивать с себя позорные вещи.

— Эм… хорошо. Дай мне пару минут, — попросила я, ведя «борьбу» с непослушной кофтой.

— Хорошо.

И кинула средство связи на кровать. Когда на моем теле осталось только одно нижнее белье, я встала напротив открытого шкафа, сложив руки на груди и раздумывая, что бы такого нормального напялить. Допустим, вчера я не особо волновалась по этому поводу, тогда зачем париться сегодня?

Ух…

Ладно.

Когда-то же нужно начать прилично одеваться…

Минуты две я стояла, как вкопанная, пока не наткнулась на серые брюки, футболку да легкую кофту. Надев на себя шмотки, я расчесалась, затем, не знаю почему, взглянула в зеркало. Улыбка померкла, когда я увидела в отражении свое замученное лицо и непонятное гнездо на голове. Что бы я ни делала с волосами, они всегда лежали как горшок. Нет, серьезно. Иногда, совсем редко, я жалела, что обстригла их.

Недолго думая, я закрыла кошмарную «прическу» легкой шапкой, которую мне недавно купила Сара, и схватила сумку, набив ее всякой мелочевкой. Быстро спустившись вниз, я выругалась, не найдя ключи на привычном месте. Но спустя десять минут я их обнаружила под тумбочкой в гостиной. Видимо, вчера, когда кидала связку в вазочку — промахнулась…

Теперь я на сто процентов убедилась, что руки у меня не оттуда растут.

Закрыв дом, я направилась к ждущему меня парню. Тот стоял за оградой, рассматривая шикарный сад, а когда заметил, что я иду к нему, широко улыбнулся, показав все тридцать два зуба.

Вау… Он так рад видеть меня.

Или… просто сдержал смех из-за нелепости моего прикида и улыбнулся.

— Привет, — на одном выдохе сказал Кенай, «ощупывая» меня взглядом.

Мне стало неловко из-за этого.

— Что ты так смотришь? — смущенно поинтересовалась я, закрывая калитку.

Его глаза, наконец, вернулись к моему лицу.

— Ты сегодня какая-то… совершенно не похожая на себя. Тебе идет.

И вот тот момент, когда щеки должны приобрести теплый оттенок.

Отлично. Как я чувствую, они уже это сделали.

— Я просто надела шапку, — пожав плечами и ткнув указательным пальцем в головной убор, произнесла я. Попытка говорить непринужденно — не удалась.

— Нет, я еще имею в виду, что ты сегодня… полностью другая. На твоем лице… улыбка, Селия. Ни какая-то, а счастливая. И… это круто, — будто с восхищением выдал Кенай, заставив меня еще больше залиться краской.

— Может быть, — кусая губу, смущенно кинула я. — И… куда же сегодня пойдем?

Я решила быстро сменить тему, чтобы Кенай опять не начал говорить обо мне и о том, как выгляжу. Конечно, мне нравилось, когда он смотрел на меня так, словно впервые увидел и все такое, но от этого я чувствовала себя немного неловко.

Раньше со мной такого не было. Вообще не было. Когда какой-нибудь красавчик говорил комплимент, я спокойно реагировала, потому что и так знала, что я самая красивая, модная, классная…

А сейчас я другая. Не такая, что прежде. Вот и, скорее всего, объяснение этому.

После гибели родителей я стала… замкнутой, неуверенной и скромной, черт побери.

Стала полной противоположностью того человека, существовавшего несколько месяцев назад.

Наверное, это и к лучшему.

Я бы не хотела возвращаться в прошлую, распутную, наполненную грязью жизнь.

Мне комфортно здесь.

На данный момент…

— Тебе когда-нибудь проводили экскурсию по Портленду?

— Нет, — задумчиво ответила я.

— Тогда сегодня она у тебя будет, — шатен согнул руку в локте, затем, подобно истинному кавалеру, протянул мне.

Я улыбнулась и ухватилась за его конечность. Засмеявшись, мы двинулась с места. Погода на улице была просто отличная: светило солнце, на ясном небе не было ни одного напоминания о тучах, что радовало меня. В воздухе висел аромат свежести, листьев и сладкой ваты. Закрыв глаза, я шла, наполняя им легкие. Кенай иногда подкалывал меня, говоря, что если я не распахну веки, то точно грохнусь. Но я только хохотала, отвечая ему, что когда вдруг такое произойдет, следуя логике, мы упадем оба из-за сцепленных рук.

Первое место, куда меня привел парень, являлось ярмаркой самых чудесных в мире цветов. Везде располагались столы, заполоненные ромашками, различными тюльпанами теплых оттенков, хризантемами и, естественно, прекраснейшими красными, белыми и даже синими розами. Возле них маячились вывески с названиями, яркие ленточки, бантики, сердечки, украшавшие фонарные столбы и белые скатерти. Все было настолько красиво, что я подумала, будто попала в Эдем. Люди ходили очень веселые, оживленно беседовали друг с другом, покупали цветы, пили холодные коктейли под палящим солнцем и смеялись. Одни фотографировались, чтобы оставить память о прекрасном моменте, другие принимали шарики раздаваемым парнем в веселой, зеленой кепке и радовались этому.

— Боже, это…

— Шикарно? — приподняв бровь, произнес Кенай.

— Невероятно, — выдохнула я, убирая свою руку от его. — Как же тут красиво.

— Нравится?

— Не представляешь насколько.

Кенай потащил меня вглубь «веселья», когда из колонок неподалеку тихая музыка сменилась ритмичной и громкой. Мне ничего не оставалось делать, как идти с ним. Резко остановившись посередине площади, парень немного склонился и протянул мне ладонь.

— Потанцуем?

Он серьезно?

Что?

Прям тут?

Я истерически хихикнула.

— Ты с ума сошел? Тут никто, практически, не танцует.

— Это проблема? — улыбнулся он. — Зато мы будем первыми.

Не успела я опомниться, как Кенай положил кисть на мою талию, а другой взял руку, придвинувшись близко. Я пискнула, но рефлекторно установила свободную ладонь на его плече. Некоторые люди обратили на нас внимание, а когда мы, смеясь, закружились в непонятном водовороте, то и вовсе все начали пялиться. Кто-то вообще достал телефон и стал снимать, кто-то хлопал или свистел. Я чувствовала себя какой-то звездой, честное слово. Народ смотрел на нас с неким восхищением, освободив небольшой кружок асфальта, чтобы мы могли свободно двигаться. Я хохотала, словно ненормальная, подпрыгивая и с помощью Кеная наклоняясь назад. Пот выступал на лице, и я еле успевала его вытирать. В отличие от шатена я хоть как-то пыталась избавиться от испарины.

Наблюдая за нашим веселеньким «танцем», некоторые стали присоединяться и тоже шевелить всеми конечностями. Крики, визги, раздавались повсюду, и от такого, как ни странно, мне было хорошо. Я не ощущала себя чужой среди многих, наоборот — я чувствовала себя частью всего этого, частью большой толпы и вселенной. Мне хотелось двигаться, смеяться, хотелось бесконечно кружиться с Кенаем, но музыка неожиданно кончилась, заиграла другая композиция, и я поняла, что моим мечтам, увы, не дано сбыться.

— Это было круто, Селия, — смеясь, заметил Кенай, рассматривая людей, которых мы «вдохновили» на танцы.

— Круто в квадрате, — выдохнула я, отстраняясь от него и вытирая мокрый лоб о рукав кофты.

— Тебе жарко?

— Спрашиваешь, — ухмыльнулась я, восстанавливая нормальное дыхание.

— Можешь снять кофту, на улице та еще погодка…

— А как же мое запястье?

Взгляд Кеная упал на мою руку, которая позавчера немного «пострадала».

— Ты же сейчас не дома, верно? — улыбка. — Снимай с себя ее, а то скоро тебя придется выжимать.

Я засмеялась, поспешно избавляясь от вещи и завязывая ее на бедрах. Оставшись в футболке, я уперла кулаки в бока.

— Так лучше?

— Намного. Как твоя рана?

Я непринужденно пожала плечами.

— Ну… не жалуюсь. Сегодня я ее обработала сама, представляешь? — с энтузиазмом проговорила я, не переставая улыбаться.

— Да я смотрю, ты этому научилась у мастера, — он указал на себя, а затем захохотал.

— А у кого же еще? — и игриво толкнула его в плечо.

Увидев что-то вдали, Кенай суетливо взял меня за ладонь и без лишних слов потащил куда-то. Я не понимала, куда мы идем, но послушно следовала за ним, запинаясь о собственные ноги. Оказавшись возле мужчины с напитками, парень отпустил мою кисть.

— Сколько? — указывая на два разноцветных сока, сказал он.

Продавец (или кто он там?) засмеялся, ухватившись за живот. Я сместила брови в кучу, не понимая причины его веселья.

— Бесплатно, парень, — успокоившись, наконец, ответил тот. Лицо мужчины потихоньку возвращало естественный цвет и избавлялось от красного.

Н-да…

Чего было так ржать?

— Бери какие хочешь, — многозначительно взмахнув рукой на ассортимент разнообразных коктейлей, стоящих на столе, заявил хохотун.

Кенай оживился.

— Спасибо.

И он схватил два прозрачных стаканчика, наполненных ядовито-розовой жидкостью со льдом и чем-то еще. Один протянул мне. Отпив немного напиток, я промычала, потому что было необычайно вкусно и… холодно.

— Я никогда не пробовала такого, — призналась я, пытаясь разглядеть плавающие в стакане фиолетовые квадратики и понять, что же это за размельченный фрукт. — Если не ошибаюсь, там слива или виноград.

— Цветы, — пропел Кенай, потягивая напиток с улыбкой.

Я онемела, посмотрела на него с неким удивлением.

— Правда?

— Да. Если ты не заметила, это — ярмарка цветов и все, что тут — съедобное, несъедобное — цветы или что-нибудь, сделанное из них.

— Вау, — выдохнула я, вновь разглядывая интересный коктейль.

Шатен схватил мою руку.

— Кажется, я вижу печенья из роз. Мы должны их немедленно попробовать.

Когда наши животы были забиты всякой фигней, мы с Кенаем покинули ярмарку, но прежде он подарил мне шикарный, оранжевый гербер, по-джентельменски наклонившись. Проходя по улицам, парень, словно опытный экскурсовод, рассказывал о самых известных ресторанах, клубах, пивоварнях, и, конечно, показывал их. Я с интересом слушала его, иногда задавая вопросы. Я так была увлечена, что в компании Кеная позабыла обо всем. Отныне для меня существовал только он и никто больше.

— Ты еще ни устала? — спросил парень, оглянувшись.

Я шла на несколько шагов сзади от него, запихивая яркий, небольшой цветочек в карман.

— Нет. У меня полно сил, — бодро прозвенела я, показав все тридцать два зуба знакомому. Кенай сегодня выглядел по-особому. На нем красовались потертые джинсы, яркая футболка оттенка апельсиновой кожуры; теплая улыбка, поселившаяся на его лице с самого обеда, не давала мне повода, чтобы погрустить или вспомнить о родителях, а темные глаза, в которых плескались смешинки, показывали, что их обладатель чрезмерно рад проводить со мной время.

— Раз так, то нам нужно как можно быстрее добраться до одного места, и, надеюсь, ты меня простишь за то, что я сделаю.

Радостно крикнув, Кенай, словно сумасшедший, помчался по пустой дороге, перепрыгнув через тротуар. Я округлила глаза от неожиданности, затем сама побежала за ним, хихикая каждый раз при виде его повернувшегося веселого лица.

— Так не честно! Я не была готова! — наигранно-обиженным голоском прогорланила я, пытаясь перегнать парня, усиленно прибавив темпа. Мои наполненные страхом глаза пару раз проносились по проезжей части, ища какой-нибудь транспорт с разъяренным водителем, но, не обнаруживая его, они успокаивались.

Злобно хохотнув, Кенай прыгнул в зеленые кусты, напоследок посмотрев на меня и как бы бросив вызов. Не удивляясь чрезмерной непредсказуемости этого парня, я, не думая даже о том, что могу поцарапаться о ветки, нырнула к нему и, не успев «встретиться» ногами с землей, почувствовала, как меня поймали сильные руки.

— И этим ты доказала, что тоже сорвиголова, — кинул Кенай, опуская меня.

— Есть немного, — хмыкнула я.

— Пойдем, — он протянул руку. — Только закрой глаза и обещай не подглядывать.

— Что ты собираешься показать?

Мне было очень интересно узнать это, поэтому я привстала на носочки, пытаясь посмотреть за плечо парня и сквозь листья, лишь бы утолить свое любопытство.

— Не знаю, видела ли ты это место раннее, и если да, то оно, увы, не будет сюрпризом, — оповестил он, беря мою кисть. — Закрывай глаза.

Послушно сделав сказанное, я почувствовала, что Кенай пошел вперед, положив свободную ладонь на мою талию, тем самым помогая идти. Зашуршали кусты, я ощутила лучики солнечного света на коже, мятный ветерок, невероятное тепло руки шатена, мягкую траву под ногами и какое-то волнение.

Ох, что же там, что же там?

Так хочется открыть глаза!

Но… пока нельзя.

«Терпение, Селия», — мысленно сказала себе.

Мы остановились. Я затаила дыхание, а когда Кенай разрешил распахнуть веки, то вообще замерла, не в силах пошевелиться или что-нибудь произнести от вида перед собой.

— Боже, — выдохнула я, улыбаясь.

Место, куда меня привел шатен, оказалось обрывом, за которым плескалась река Уилламетт, переливаясь разными цветами и поблескивая. По бокам от меня стояли могучие деревья, везде были красивые цветы, придававшие всему искорку сказочности. Неподалеку, на другом конце, виднелся какой-то парк с аттракционами и прочими развлекательными штуками.

Засмеявшись, я, не отпуская руки Кеная, осторожно подошла к краю обрыва и посмотрела вниз. Отсюда до воды было небольшое расстояние. Метров семь-восемь, наверное. Если упасть, то возможно остаться целым.

— Я прихожу сюда, когда мне хочется побыть одному и все такое, — сказал парень, присаживаясь.

Перестав сжимать его пальцы, я устроилась рядом, не отрывая взора от прекрасного, завораживающего вида. Иногда мне казалось, будто мое сердце переставало биться…

— Когда отец напивался, я, бывало, приходил сюда. Садился, как сейчас, смотрел на ночное небо. Мечтал. Мечтал о невозможном и думал, что этот мир со временем станет лучше. Что боль, страхи, насилие и прочее — уйдут навсегда. Но я так же понимал, что без этого никак. Мир не может быть идеальным, как, например, человек. Найдется какой-нибудь да изъян или недостаток.

— Ты приходил сюда так поздно? — я сочувственно уронила на него взгляд, вспомнив историю, которую он мне рассказывал вчера.

— Да. Мне было все равно на время. Я хотел побыть один и почувствовать себя не взаперти, — объяснил Кенай, прижимая ноги к себе. — Тут я обдумывал все совершенные действия, анализировал каждое сказанное слово и, в конце концов, жизнь.

— Здесь очень красиво, — заметила я, затем поджала губы.

Парень кинул посмотрел на меня.

— Знаешь, что я делал, когда не в силах был уже держать все эмоции под огромным замком?

— Что?

Поднявшись, он улыбнулся, потом, подняв голову к солнцу, расставил руки и закричал, что я чуть ли было не оглохла. Эхо от его голоса пронеслось везде, отскочило от деревьев и ушло куда-то за мост Хоуторн. Уголки моих губ сами поднялись, когда Кенай повернулся и разразился в веселом смехе.

— От этого становится легче на душе, будто ты кому-то высказался. Можешь попробовать. Поверь, это того стоит.

Я смущенно покачала головой.

— Нет. Вдруг нас кто-нибудь примет за идиотов?

— На этом месте я не раз делаю подобное, так что, терять мне нечего. А насчет мнения людей, — он всплеснул руками, — плевать, знаешь. У нас одна жизнь, мы должны жить так, как считаем нужным, делать то, что хотим, и никто не вправе указывать, как нам поступать.

Кенай протянул руку.

— Так что?

Ох…

Черт, а он прав.

Неуверенно вложив в нее ладонь, я поднялась и, подойдя к нему, вздохнула.

— Кажется, я схожу с ума.

— Селия, все уже давно сошли с ума.

— Тогда я могу позволить себе некоторые неадекватные поступки, — задумчиво хмыкнула я, сжав пальцы в кулаки.

Сверкающие, карие глаза впились в мои.

— Еще как можешь. — И он улыбнулся. — Просто подумай, что у тебя есть крылья и расправь их. Почувствуй ветер, ощути свободу, небо. Включи воображение и выплесни все то, что мешает тебе взлететь: весь негатив, несказанные слова, злость, непролитые слезы…. — Кенай кивнул. — Просто расправь крылья.

После нескольких нерешительных секунд сделать предложенное моим знакомым, я закрыла глаза, заполнила легкие максимальным количеством воздуха, развела руки в стороны и начала собирать в один большой ком все свои негативные эмоции, воспоминания, а затем, вместе с громким криком, выплеснула их наружу. Я ощущала себя чокнутой, повернутой, съехавшей с катушек, и… мне это, черт подери, нравилось.

Волна легкость пронеслась по моему телу вместе с мурашками. Я засмеялась, чувствуя необыкновенную свободу. Даже на секунду представила себя птицей, летящей ввысь, к солнцу и необъятному небу…

— Ну как? — ухмыльнулся Кенай.

Я не спеша открыла глаза.

— Пусть меня ненавидят за это, но я, пожалуй, опять нарушу тишину.

Я вновь заставила все вокруг содрогнуться продолжительным звуком, вылетевшим изо рта. Где-то вдалеке люди начали искать источник надоедливого шума, где-то пронеслась стая голубей, которые покинули уютную ветку из-за меня…

Парень залился хохотом.

— Видимо, тебе понравилось.

Я хотела было уже ответить, но тут, за нашими спинами, прогремел чей-то придавленный голос:

— Вы, дурни! Перестаньте орать! Вам что, плохо?!

Мы синхронно обернулись и увидели старичка, ковыляющего в нашу сторону с клюшкой для гольфа. Его морщинистое лицо выражало злость, а в черных глазах плескалась раздраженность.

Откуда он взялся, черт побери? Тут же никого, кроме нас не было…

— Нет, сэр, нам хорошо! — весело кинул Кенай и схватил меня за руку. — Бежим, — почти шепотом сказал он.

Я, как идиотка, захихикала, и мы рванули к дороге, обогнув разъяренного мужчину. Услышав брошенные в нашу сторону какие-то ругательства от него, мы только сильнее засмеялись, не принимая их близко к сердцу и не обижаясь на пустые слова. Нам было так весело, что мы визжали, пока неслись к проезжей части, а когда перебрались через преграждающую нам путь перекладину, то вовсе стали бежать дальше, пританцовывая и сбивая некоторых прохожих на тротуаре.

Мы дурачились до самого вечера. Кенай рассказал мне практически все о Портленде, просветил, в каких местах лучше покупать одежду, сказал, что в ресторанчике «Hop Lips Pizza» продают наивкуснейшую пиццу, которую делают из натуральных продуктов, как и напитки. Еще он говорил, что в городе повышенная преступность и лучше не выходить на улицу в темное время суток, ибо гулять не одному, а с кем-то. На следующей неделе парень пообещал сводить меня в Японский сад, чему я безумно обрадовалась. Я всегда мечтала побывать в нем, увидеть дикие папоротники, прекрасные деревья и водопады, ощутить спокойствие и воссоединение с природой.

Мы ели мороженое, направляясь к моему «обиталищу». Погода сильно изменилась за это время. Светлое небо заполонили тучи, вокруг все помрачнело, стало как-то холодно. Я думала, что вот-вот пойдет дождь, но, к счастью, его не было. Иногда даже ловила себя на мысли, будто виной таких изменений стали мы с Кенаем. Или, если быть точнее, только я одна. Так конечно, спустя месяцы я нахожусь ни где-то в больнице, ни дома у Сары, а на улице. Со своим новым знакомым. Тем более не грущу. Естественно, почему бы и погодке тут не подпортиться?..

— Сегодня я чудесно провела время. Спасибо, — покосившись на шатена, проговорила я. — Наверное, это был лучший день в моей жизни.

Сто процентов лучший.

И самый запоминающийся в отличие от тех, которых я раньше считала такими, вдоволь натанцевавшись с первым попавшимся незнакомцем и напившись до потери сознания на тусовке какого-нибудь глупого паренька из футбольной команды.

Н-да…

— Правда? — удивился Кенай, откусывая рожок. Он выглядел так забавно, запачкавшись мороженым, что я не сдержалась от громкого хохота. — Обычно день, проведенный со мной, скука смертная. Ну… это со слов Брэда.

— Скажи Брэду, что он чертовски не прав, — я одарила его плечо легким ударом.

— Ох, этот сукин сын всегда останется при своем мнении. Он думает, раз когда-то пошел со мной гулять, а я был не в настроении, то и каждый буду таким.

— Что за абсурд, — рассмеялась я, кинув взгляд на качающиеся под действием ветра деревья. — Сколько я тебя знаю, ты всегда разный. То понимающий, то веселый или…

— … или? — повторил он. В его голосе чувствовалась улыбка.

— Или осторожный, — закончила я. — Но никак не скучный. За эти дни, что мы знакомы, я не видела тебя с кислым лицом.

— Вот и славно. Поверь, это зрелище не из лучших.

Я ухмыльнулась, взглянула на Кеная.

— Смотрю на тебя и такое ощущение, что знаю вечность, — неожиданно произнесла я, чем вызвала у парня легкое удивление. И у себя самой. — У нас много общего, мне с тобой легко общаться и делиться всем. Ты хороший, добрый человек, которому можно доверять. А это очень большая редкость.

— Не делай обо мне поспешных выводов, — театрально прищурив глаза и втянув губы, прошелестел шатен, пытаясь быть устрашающим. — Вдруг я какой-нибудь маньяк или того хуже там?..

Я засмеялась, качая головой.

— Да, брось! С тебя маньяк, как с меня балерина.

— Это еще почему? — хмыкнул он. — Разве я не выгляжу опасным?

Кенай повел бровью, указывая на себя покусанным рожком.

— Ты выглядишь слишком безобидно и мило, тем более с этой штукой в руке.

Не выдержав, мы прыснули со смеху. Шатен, пригнувшись ко мне, тихо сказал:

— Я тоже считаю тебя интересным собеседником и не только. — Улыбнулся. — И да, если ты не заметила, твое мороженое уже начало капать тебе на кофту.

Я резко опустила голову вниз и увидела, что розовый рожок почти прилип к ткани. Ох, черт…. С ворчаньем отстранив сладость от себя, я оценила состояние пятна и определила, сколько примерно буду отстирывать от него вещь. Несколько часов убью на это, сто процентов…

— Что поделать, — пожала плечами, кинув взгляд на парня, — такая я свинья.

Кенай разразился в хохоте.

— Ты просто невнимательная, вот и все.

Я выкинула мороженое в ближайшую урну и сложила руки на груди, подходя к калитке своего дома. Мой знакомый остановился напротив, затем громко выдохнул, тем самым будто расстроившись, что я сейчас уйду и оставлю его одного. Я, естественно, тоже немного приубавила в веселье. Сегодня столько времени провела с ним, а теперь… теперь покидаю его компанию.

Даже грустно…

И немного непривычно.

Удостоверившись в отсутствии тети, судя по не горящему в окнах свету и не стоящей где-нибудь ее темной машины, я скинула тяжесть с плеч и расслабилась.

Хоть не придется объяснять Саре, где я шаталась. И с кем.

— Может быть, повторим как-нибудь все? — поинтересовался Кенай.

— Несомненно, — ответила я, понимая, что этот наполненный эмоциями денек был далеко не нашим последним.

— Что ж, теперь я спокоен и могу идти, зная, что увижу тебя вновь.

Смотря в карие глаза Кеная, я гадала, почему судьба не свела нас раньше. Конечно, во-первых, нас разделяли километры, во-вторых, мы были людьми, не имеющими ничего общего. Я являлась настоящей стервой, повернутой на вечеринках, а он… был лишь тем же Кенаем Брауном, у которого в жизни случилось горе. В общем, у него рушилось все, пока у меня только строилось. Слезы, неприятности, мысли о суициде — это он испытывал еще подростком.

А сейчас… почему-то мы «нашли» друг друга, когда у меня погибли родители, и я замкнулась в себе. Я думала, что осталась одна, но нет…. С Кенаем мы натерпелись достаточно, пережили много чего и, несмотря ни на что, до сих пор держимся наплаву. У нас похожие истории, я понимаю его, а он — меня. Каждый из нас с этим знакомством словно обрел надежную опору и новую жизнь. Прекрасную жизнь.

И я не знаю, что бы было, если бы Кенай не появился в моем существовании…

Хотя нет, знаю:

Боль.

Страх.

Смерть.

Вот и все.

Я бы давно уже покончила с собой. Но он не дал мне задохнуться в те нелегкие минуты, не оставил, не бросил в конце концов, а помог научиться дышать заново. С ним я поверила, что этот мир и меня еще можно спасти…

Пусть я мало знаю Кеная, но не могу сказать, будто не имею желания поддерживать с ним общение. Я просто хочу видеть его каждый день, думать о нем, хочу, чтобы мысли об этом парне заполняли всю мою голову. Сейчас он мое — настоящее и, может быть, станет — будущим.

Я не могу потерять такого, как Кенай. Он… за какие-то смешные дни (не побоюсь сказать) стал для меня другом. Да, другом. И надеюсь, останется им.

Он почти такой же, как я.

Взамен на то, что я поделилась с ним своим рассказом, он не остался в долгу.

Он доверился мне, понял, что мы с ним похожи, и я та, кому можно доверять сокровенное.

Глава 11

Прошла где-то неделя или больше. Мы с Кенаем созванивались каждый божий день, болтали о всяком, гуляли (правда, теперь редко из-за его работы). По ночам мы переписывались, а когда я нашла его в социальных сетях, то стали общаться и по скайпу. Говоря с ним, я думала, где же он был раньше, черт подери, но не находила ответов. Я не понимала как жила без него, честно. С Кенаем я словно была знакома уже целую вечность. Мы легко находили общий язык, могли вести диалоги абсолютно на любые темы или молчать, когда не хотелось открывать рта. Иногда я даже думала, что бы было, если бы мы дружили с детства. Я, наверное, была бы другой, такой, какой на данный момент, не ходила на всякие вечеринки с недоразвитыми сверстниками, не пила алкоголя, не вела себя как истинная шлюха, а из-за влияния этого парня была бы обычной, скромной девчонкой с примитивными мечтами.

Когда-то я не знала Кеная, но зато знаю сейчас. И… я благодарна судьбе, что она свела нас в такое трудное время. Ведь в моей жизни появился настоящий друг, готовый поддержать в трудную минуту и всегда помочь. Как он сказал недавно: «Если тебе однажды будет плохо и не захочется никого видеть и слышать, имей в виду, что наперекор всему, я все равно приду к тебе, заставлю смотреть на меня, и не буду молчать, даже когда мне самому надоест мой голос. Просто помни, что я всегда рядом, и раз мы знаем друг друга, то должны делиться и рассказывать все. Между нами не должно быть секретов, Селия. Мы дружим, между прочим, хорошо. А дружба — это и есть не что иное, как доверие».

За проведенные с Кенаем дни я многое узнала о нем. Например, он так же терпеть не может американский реп, как и я, больше в музыкальных жанрах предпочитает рок или попсу. В принципе, у нас схожие вкусы на вещи. Парень любит хорошие фильмы со смыслом, обожает поесть что-нибудь вредное и подурачиться. Прям моя копия, ей Богу. Я сама неравнодушна к этому. Но у нас есть и некоторые несовпадения. Я люблю жару, а он — ненавидит. Ему по душе пасмурная погодка. Вроде бы такой веселый человек, а тащится по заполоненному тучами небу и холодному ветру. Странно как-то…

Я сидела на кровати, просматривая забавные ролики в интернете, а когда услышала ритмичный стук в дверь, закрыла ноутбук и оповестила, что можно войти. Через секунды раздался скрип петель, появилась светлая голова Сары, а потом и она сама, держа в руках поднос с двумя стаканами молока, возле которых в стопочке лежали печенья. Сделав два шага ко мне, женщина остановилась, невинно поджала губу.

— Не возражаешь? — поинтересовалась она, кивнув на постель, тем самым показывая, что хочет сесть рядом со мной.

— Конечно, нет, — я резко подобрала под себя ноги, затем хлопнула рукой по только что освободившемуся месту, приглашая тетю. — Располагайся.

— Спасибо.

Сара плюхнулась ко мне, уложив лакомства между нами. Она выглядела слегка уставшей: еле видимые мешки под глазами, растрепанные волосы, сонные глаза. Наверное, не выспалась или же устала на работе. По-любому опять возилась с чертежами дольше обычного.

Ох…

С такими темпами тетя когда-нибудь да погубит себя.

Пора бы ей поменять профессию на неутомительную, ибо перестать быть такой заядлой карьеристкой.

— Поешь со мной, — попросила она, вручая мне напиток. Когда я опустила голову к нему и в недопонимание собрала брови в кучу, рассматривая кружащийся коричневый порошок, Сара, ухмыльнувшись, продолжила: — Это молоко с корицей. Сама приготовила.

— Звучит необычно, — улыбнулась я, делая глоток. Как только в рот попала жидкость, я замычала от невероятного вкуса.

— Что, я опять облажалась? — затаив дыхание, спросила она.

— Нет, что ты. Это съедобно. Даже очень.

Я вновь отпила из стакана, закрывая глаза от удовольствия. Тетя засмеялась, а когда я подняла веки, она тоже попробовала свой шедевр.

— И правда неплохо. Знаешь, я тут подумала, что если возьму отпуск, буду учиться готовить. Надоело кормить тебя всякой фигней из «Taho». Все же, когда-то да нужно начинать нормально питаться, верно? И, наверное, начну я свой кулинарный путь с простого, сладкого картофеля и овощного салата. Надеюсь, не отравлю тебя.

Теперь мы хохотали вместе, вытирая усы от молока.

— Никогда не поздно чему-то научиться. Я верю, что у тебя все получится, и где-нибудь через месяц мы уже будем вкушать великолепную, запеченную курицу с не менее великолепным соусом, — сказала я, на что Сара широко улыбнулась. Приятно видеть ее веселой.

— Спасибо, Селия, — она положила руку на мою ладонь. — Я буду стараться, чтобы превзойти свои ожидания.

Минуту мы молчали и ничего не делали, уставившись в пол, зато потом, отложив поднос с едой, тетя расположилась поудобнее и обняла меня. Я немного растерялась, но прижала ее к себе в ответ. Естественно, не ожидала такого. Положив голову на ее плечо, я вздохнула, понимая, как давно мне не хватало обычного тепла и ласки.

— Мы словно сто лет не разговаривали по душам, — заметила Сара.

Она права. Обычно, мы с ней перекидывались короткими предложениями или словами «привет», «как себя чувствуешь?», «спокойной ночи», «увидимся», но редко беседовали о чем-то другом, хотя могли. Просто у нас не было на это времени.

А жаль…

— Как ты вообще? — женщина убрала прядь моих волос за ухо и посмотрела в глаза.

— Нормально, — улыбнулась я. — А как у тебя дела? Как самочувствие?

— Дела отлично. Мне обещали выписать премию на работе. А насчет самочувствия — не жалуюсь.

— Ты скучаешь по ним? — неожиданно спросила я, имея в виду родителей.

Несколько секунд она ничего не отвечала, зато потом тихо сказала, опустив взгляд в пол:

— Очень…

Мы крепче сжали друг друга. Тетя всхлипнула, и я поняла, что она плачет. Не сдержавшись, я тоже зарыдала, вспомнив маму с папой, их голоса, смех и прекрасные, радостные улыбки…

Как же мне всего этого не хватает.

Да и ни мне одной…

— Мы справимся, детка, — дрожащими пальцами вытирая слезы, заявила Сара. — Мы сможем. Жизнь — на то она и жизнь, что не знаешь, чего от нее ожидать. Я понимаю, мы не были готовы к их «уходу», но, как говорится — время — лечит, и мы сможем привыкнуть, что они теперь где-то в другом мире и не с нами. Ребекка и Томас навсегда останутся в наших сердцах. Будут идти годы, мы станем старше, но никогда не забудем их. Никогда, Селия. В этом-то и плюс памяти.

— Ты права, — вытирая нос рукой, прозвенела я. — Чертовски права.

Тетя улыбнулась сквозь внутреннюю боль и резко спустила воздух через рот.

— Узнаю прежнюю тебя.

Я печально посмотрела на нее.

— Не говори так. Я не хочу быть прежней.

— Почему?

— Просто я была ужасной и… короче, это сложно объяснить, — замешкалась я, сглотнув слизкий комок в горле. — Давай сменим тему, ладно?

— Как хочешь, — к моему удивлению проговорила Сара, не став вести допрос. Когда она перестала обнимать меня и смочила горло молоком, продолжила слегка позитивным голосом: — Завтра у меня выходной, и угадай, кто меня пригласил на ужин…

Я оживилась и резкими движениями вытерла кожу под глазами, не сводя взора с приобретающего частички радости лица тети.

— Вау. И кто этот счастливчик?

— Доктор Карлайл, — улыбнулась она, отчего моя челюсть отвисла, а глаза округлились.

Эм…

Это. Неожиданно. Черт подери.

— Серьезно? — с нервной ухмылкой поинтересовалась я, стараясь не выглядеть слишком удивленной.

— Да. Он звонил мне чаще, чем требовалось. Спрашивал про твое состояние и потом почему-то признался, что я ему… нравлюсь. Конечно, я впала в некий шок от такого, но когда он пригласил меня в ресторан и сказал, что у нас может получиться что-нибудь, чуть-чуть отошла от него. Я видела Эндрю всего пару раз, но за это короткое время он мне… — Сара прижала кулак ко рту, улыбаясь так, как я, каждый раз, когда думаю о Кенае, — понравился. Причем не только внешне. Он добрый, милый, общительный. И… классный. Я согласилась с ним завтра поужинать в «Вечерних мечтах». Боже, я так волнуюсь, Селия, словно иду на первое в жизни свидание.

Я была поражена рассказом тети. И не подумала бы, что ей может названивать доктор Карлайл не только по тому, чтобы узнать мое самочувствие. Нет, на самом деле мне очень даже симпатичен он, как человек, правда. Когда я была в больнице, этот мужчина нередко приносил мне всякие леденцы или конфетки, пытался развеселить меня и поддержать по ситуации. Но дело в том, что хоть Эндрю мне нравился, я относилась к нему грубо. Иногда вообще могла оскорбить его из-за того, что не желала никого видеть и слышать. Несмотря на это, он не злился на меня, так как, наверное, понимал, какого мне было после случившегося девятнадцатого апреля.

И сейчас моя родная тетя призналась, что идет с ним в ресторан завтра. Сказать честно, я рада. Сара — чудеснейшая женщина в мире, которая достойна прекрасного мужчины, как Эндрю. Они будут отличной парой, если станут встречаться. Я просто это знаю. Хорошие люди должны быть вместе.

— Это круто, Сара, — не сдержавшись от радостного смеха, сказала я. — И даже не смей волноваться! Все пройдет идеально.

— Думаешь? — приподняв бровь, кинула она.

— Конечно! Доктор Карлайл веселый, ты, эм… тоже. У вас наверняка найдется много общего.

— Спасибо, Селия, — смущенно изрекла блондинка. — Знаешь, я тут подумала, мне тридцать лет, я далеко уже не молодая и… вдруг Эндрю — мой последний шанс? Как бы, я согласилась с ним поужинать не из-за этого, а по совершенно другой причине. Он мне нравится. И…если что-то пойдет не так, если я его упущу… я не…

— Эй, все будет нормально. Я же сказала, — я положила ладонь на ее плечо, Сара выдохнула. — Главное не волнуйся. Ты же завтра не миллион отправишься выигрывать, верно? А пойдешь на свидание с красавчиком.

Лицо женщины озарила широкая улыбка.

— Я просто паникерша. Жуткая причем.

Я засмеялась.

— Главное, выбери на ужин самое шикарное платье из своего гардероба и считай, полдела сделано! Если будешь волноваться, то Эндрю этого не заметит, так как будет думать только о том, какая ты красивая.

— Я последую твоему совету, — ухмыльнувшись, ответила Сара. — Обязательно. Но ты мне поможешь выбрать наряд, ладно?

Кивок.

Когда она обняла меня, мы еще немного поговорили о всяком. Обсуждали в основном ее предстоящую встречу, я рассказывала тете о своих провальных свиданиях, мы хохотали, а потом, попив молока, решили завершить «девичьи посиделки». Забрав поднос, блондинка собралась уже уходить, как я ее остановила за запястье, чтобы сказать то, чем неожиданно решила поделиться.

— Я не могу скрывать это, — отрезала я, уставившись на недопонимающее лицо Сары. Она освободила руки от всего, затем приземлилась на кровать, внимательно смотря на меня.

— Что именно?

Ох…

Вроде бы, это не сложно.

Нужно лишь открыть рот и…

— Я познакомилась кое с кем, — закрыв глаза, выпалила я. Мне не хотелось почему-то видеть реакции тети. Может быть, я всего-навсего боялась?

Не знаю. За все пройденные дни я общалась с Кенаем и ни разу не говорила ей о нем. Хотя могла. Я не рассказывала о парне ничего, тем более не подавала вида, что ходила с ним куда-то. Обычно, после небольшой прогулки с Кенаем, я возвращалась домой до того, как должна была прийти Сара, а при телефонных разговорах закрывалась в комнате.

Глупо, не правда ли?

Я по каким-то причинам не хотела, чтобы она знала о моем друге. А сейчас… я решила выдать Саре все. Не буду же вечно молчать и таить от нее, кто он такой, верно? Лучше сказать поздно, чем никогда. Да и момент подходящий выпал: она призналась, что идет завтра в ресторанчик с Эндрю, почему бы и мне не раскрыть ей мою «тайну» под именем Кенай?

— Что? — ошеломленно прошептала Сара, с улыбкой в голосе. — Но… как? Эм… ты же… ох… ты же сидела дома практически постоянно, не считая наших с тобой небольших прогулок по городу.

Я не имела никакого желания посвящать тетю в подробности, как я по-настоящему познакомилась с Кенаем, поэтому рассказала ей выдуманную историю, в которой мы с парнем якобы познакомились через интернет и решили встретиться в живую. Она удивилась и начала расспрашивать меня обо всем примитивном: где мы гуляли, что делали и тому подобное. Я отвечала ей на все с глупой улыбкой на лице.

— Так вы друзья? — уголки ее губ опустились вниз, в глазах померк огонек заинтересованности.

— Да. Хорошие друзья.

— Наверное, с вас бы вышла неплохая пара.

Я остолбенела.

Эм… я никогда об этом даже и не думала. Мы с Кенаем общаемся, проводим вместе значительное количество времени, но не переступаем привычную планку и не позволяем стать друг для друга кем-то больше. Он для меня друг, не более…

— Не знаю. Вряд ли, — я пожала плечами, не переставая улыбаться.

Тетя окатила меня недоверчивым взглядом и приподняла бровь.

— Ну-ну.

Я засмеялась.

— Серьезно.

— Как хочешь, — отрезала она. Через пару секунд продолжила: — Слушай, а… как насчет того, чтобы вы с Кенаем присоединились завтра к нам? Будет весело. Да и я познакомлюсь с твоим… другом.

— Прости, но это не очень хорошая идея. Сама подумай, Эндрю пригласил тебя на что?.. На свидание. И он хочет побыть с тобой, а ни с кем-то еще. Своим «появлением» мы только испортим вам вечер.

— Ох, я не подумала об этом, — ее глаза начали сверлить пол. — Давай… тогда в пятницу? У меня будет сокращенный день, я позову к нам Эндрю, ты своего приятеля. Как раз попробуем с тобой вместе что-нибудь приготовить, например курицу. Ммм?

— Договорились, — оживившись от предложения блондинки, кивнула я.

Вроде бы было не так сложно рассказать ей о Кенае. На душе после «раскрытия» его личности стало как-то легче что ли.

Тетя похлопала меня по плечу, а я резко повернулась к мобильнику из-за раздавшегося звука. Взяв смартфон в руку, я открыла присланное сообщение и испытала различную гамму эмоций: злость, безграничное удивление и… радость, когда прочитала его. Не поверив своим глазам, я пробежалась по тексту снова:

«Хэй, Селия! Я знаю, сейчас уже восемь и для тебя, скорее всего, это поздно, но не хочешь побывать на репетиции нашей группы? Просто… я написал новую песню и мне очень нужна твоя поддержка. Я ужасно волнуюсь. У меня трясутся руки, и боюсь, что я не смогу из-за этого играть на гитаре. И, да, если ты согласна, ответь мне. Я за тобой заеду на машине друга.

P.S. Прошу, не бей меня больно за то, что я тебе раньше ничего не говорил о нашей группеJ Знаю, какие нехорошие слова сейчас появились в твоей голове, но… прости меня такого засранца».

ЧТО?

ГРУППА?

КОГДА ОН УСПЕЛ ЕЕ СОБРАТЬ?

И… ПОЧЕМУ МОЛЧАЛ О НЕЙ?!

Я открыла от удивления рот, не зная, как реагировать. Хотелось пищать от радости, плеваться ядом из-за того, что Кенай вообще не признавался мне в этом, не намекал даже, черт побери, но, несмотря на все, я решила остановиться на смехе, отчего получила порцию непонимающего взгляда от Сары.

Теперь она думает, будто я идиотка.

Отлично.

— Что-то случилось? — с некой осторожностью спросила тетя.

— Я не знаю, что сделаю с ним, — вставая с кровати и вешая на плечо сумку, выдала я.

— С кем? С Кенаем?

Кивок.

— Так ты мне объяснишь, что это сейчас было?

Она последовала моему примеру — поднялась с постели.

Я коротко изложила ей информацию из сообщения друга и сказала о своем неком шоке, когда прочла его. Сара не меньше меня удивилась, потом похохотала, узнав о том, что я собираюсь «убить» парня при встрече.

— Думаю, не стоит по нему сильно колотить кулаками, а то вдруг сломаешь еще что, — ухмыльнулась она, не переставая глазеть на то, как я в спешке собираюсь.

— Не обещаю, — я послала ей улыбку, решив не переодеваться, а остаться в тех же брюках и кофте с непонятным рисунком. Какая разница, в чем идти? Раньше меня сильно волновал мой внешний вид, но не на данный момент.

Подбежав к двери, я накинула темные пряди на щеки и обернулась, услышав голос женщины:

— Может, тебя подвести?

— Спасибо, нет. За мной заедет Кенай.

Тетя добро улыбнулась, засовывая руки в карманы джинс.

— Только недолго. Если что, звони мне. Я всегда на связи.

— Ладно, — я впервые поцеловала Сару в щеку, как маму когда-то, затем выскочила из комнаты, оставив ее одну в ошарашенном состоянии.

Плевать, что я там говорила вначале, будто с тетей не буду сближаться из-за своего желания совершить суицид и боязни привязаться к ней, но сейчас… она стала для меня родной. И я не собираюсь ничего менять. Я мечтаю, чтобы так было всегда: Сара, я, хорошие отношения между нами. Конечно, я все еще летаю между гранью «жизнь или смерть», не понимаю, что именно собираюсь делать дальше, зато четко знаю, как относиться к тете.

Я хочу видеть ее счастливой.

Я хочу чувствовать себя с ней, как с родителями.

Я хочу быть для этой женщины не холодным, неразгаданным куском льда, а искоркой пламени, вызывающей на ее лице улыбку и дарящей тепло.

Оказавшись на улице, я резко остановилась, набрала номер Кеная. Раздались гудки. Я затаила дыхание, ожидая, когда ответит парень.

— Мне стоит отстранять руку с телефоном подальше, чтобы не оглохнуть или нет? — с усмешкой кинул он.

— ПОЧЕМУ ТЫ МНЕ НЕ СКАЗАЛ ПРО ГРУППУ?! — наигранно-обиженным голоском выпалила я. — Черт, Кенай! Да ты самый последний говнюк на свете!

— Знаю, знаю, — засмеялся мой друг. — Прости. Я мог бы раньше сказать, но не хотел хвастаться.

— И это причина? — я открыла калитку, рассматривая проезжающие машины. — Ненавижу твою скромность.

И мы вместе захохотали.

— Взаимно. Так что, мне сейчас подъехать? Ты собралась?

— Я уже жду тебя на улице, и меня начинают кусать комары, — проговорила я, облокачиваясь о забор.

— Хах, ладно. Скоро буду.

Через несколько мучительных минут возле меня остановилась черная «Honda Accord Sedan» и в открытом окне показалось лицо Кеная. Тот улыбнулся, увидев меня, затем кивнул, мол — залезай. Я сложила руки на груди и, подойдя к автомобилю, пригнулась.

— Тебе повезло, что я сегодня не очень злая.

Он высунул ладонь и похлопал по лакированной дверце, ухмыльнувшись.

— Карета подана, мисс.

— И… чья же она? — поинтересовалась я, обходя машину. Оказавшись в салоне, я уставилась на Кеная, чье лицо не желала покидать широкая, обворожительная улыбка.

— Луи Гарнера — моего друга и члена группы.

— Воу. А сколько вас всего? Ну… в группе?

— Четыре человека, — спокойно ответил шатен. — Я, он, Брэд и Картер.

— Круто, — произнесла я. — Наверное, ты не скучаешь с этими парнями.

— Еще бы. Они натуральные клоуны, — засмеялся Кенай.

Когда мы тронулись с места и завернули на какую-то неизвестную мне улицу, я завалила Брауна порцией новых вопросов, иногда смотря в окно, за которым простилались двухэтажные здания, различные магазинчики и пивоварни с яркими, заманивающими народ вывесками. О группе я узнала немногое, например, что она основалась совершенно недавно, так сказать — не популярна (на данный момент) и у одного из ее участников — Картера — бывают частые нервные срывы.

Н-да, «весело» у них…

Кенай остановил машину напротив красивого дома, имеющего необычную, широкую крышу. К мощеной лестнице, по бокам обрамленной кустиками роз, вела тропинка из камня, неподалеку располагался шикарный сад, а около белого забора торчала табличка, где ярко-голубым было написано: «Сияй ярче всех на небе».

Хм, необычно.

Покинув авто вслед за Кенаем, я неуверенно подошла к калитке, после остановилась рядом с парнем, не переставая разглядывать «новое место».

— Чей это дом?

— Хозяина этой красавицы, — он кивнул на транспорт возле нас. — Мы репетируем, обычно в гараже, так что, сейчас пойдем туда. Я познакомлю тебя с ребятами. Уверен, ты им понравишься.

Я слегка задрожала от слов шатена, мое сердце начало бешено колотиться в груди, а ладони мгновенно вспотели от предстоящей встречи с друзьями Кеная. Раньше мне было как-то не страшно заводить знакомства с новыми людьми, но не сейчас. Я ведь уже другая. Абсолютно. Я не знаю, какое сложится впечатление у парней обо мне, что они подумают, увидев меня, станут ли общаться вообще. Что, если я им покажусь жалкой или слишком забитой? Хотя… так оно и будет. Я к Кенаю то только совсем недавно привыкла, не представляю, как стану вести себя с его приятелями.

— Угу, — набрав в легкие больше воздуха, кинула я.

Кенай взял меня за руку, заметив мое волнение. Мы направились к открытому, расположенному подле дома гаражу, в котором горел свет, и кто-то громко смеялся. Зайдя в него, мой друг остановился, я последовала его примеру. Пальцы Кеная соскользнули с моей ладони, когда трое парней, валявшихся на красном диванчике, загудели, узрев нас, и встали со своих мест. Они направились к шатену, что-то говоря и толкая друг друга.

— Мы думали умрем, пока где-то носило твою чертову задницу! — обменявшись с Кенаем рукопожатием, признался кучерявый. Другие тоже по-мужски поздоровались с Брауном.

— Спасибо за тачку, — кинув ключи высокому юноше (по видимости Луи), поблагодарил мой друг.

— Да не за что, — отозвался тот, переключив взор на меня и улыбнувшись. — Может быть, представишь свою подругу?

Я онемела.

Ох, черт, черт, черт…

— Конечно.

Кенай кивнул, чтобы я подошла к нему ближе, а не околачивалась в стороне, как изгой. Встав с ним, я смущенно улыбнулась окатываемым меня с ног до головы взглядами парням.

— Это Селия Фрай — девушка, про которую я вам рассказывал.

Интересно, что он там им про меня говорил?

Я махнула рукой тройне.

— Привет.

Парни дружелюбно заулыбались, почти все за исключением.

— Селия, а это ребята. Луи, — Кенай указал на отличающегося от всех ростом брюнета с невероятно белыми зубами и смуглой кожей, — Картер и Брэд, — представил он последних, особенно выделив имя своего лучшего друга.

Картер был милым на вид пареньком с длинными светлыми волосами и серой шапкой на голове. Глаза, скорее всего темного оттенка, закрывала челка, в ухе торчала сережка, и мои предположения, что он хиппи, подтвердила руна «Альгиз», заключенная в кружок на его оранжевой футболке. В руках Картера я заметила барабанные палочки, которые он бесконечно прокручивал через пальцы, как бы привлекая этим внимание и трубя о своей ловкости.

Брэд показался мне слегка грубым и крутым. Он значительно был больше тройни, сильнее и мускулистее. Чем-то похож на Кеная. Чертами лица напоминал скорее разозленного ангела — такой же светлый и кучерявый, голубоглазый, с густыми, опущенными бровями. В стиле он не уступал Луи — оба были одеты в кеды, темные рокерские футболки и какие-то потертые джинсы. Когда на шее парня я заметила татуировку «Queen forever!», то сразу же вспомнила его историю, рассказанную Кенаем. Даже не верится, что этого парня несколько лет назад избивали какие-то придурки лишь по тому, что он исполнял песню легендарной группы на улице. Да, с Брэдом мой друг пережил многое. Вместе они изменились, стали совершенно другими, научились существовать в таком опасном мире. Я рада, что они были друг у друга в те нелегкие времена.

Картер и Брэд кивнули мне, а Луи выскочил вперед и неожиданно поцеловал мою ладонь, отчего я истерически захихикала.

— Рад познакомиться с вами, леди.

— Долбанный джентльмен, — пробурчал Брэд, беря в рот сигарету и опираясь плечом о стену.

— Как дела? — подмигнул Гарнер, отстранившись немного.

Странно, но эти трое не смотрели на меня, как на музейный экспонат. Они вообще ни разу не пялились на мои оставленные от огня следы на лице, которые иногда не прятались за волосами. Может быть, Кенай предупредил парней и сказал им, чтобы те даже темы о моих ожогах не затрагивали?

Хм…

Возможно.

— Отстань, Луи, — толкнув друга в плечо, кинул Браун. — Не стесняй Селию. — Он пригнулся ко мне. — За раннее на заметку: не принимай его слова близко к сердцу. Он всегда шутит или несет какой-нибудь бред.

— Эй, вообще-то я все слышу! — скорчив обиженную рожицу, произнес тот.

Я улыбнулась. С ними не соскучишься.

— Ребята, я сейчас за напитками и чипсами, а вы пока познакомьтесь поближе с Селией. И не обижайте ее, а то потом получите от меня. Вернусь, начнем репетицию. У меня для вас сюрприз. Я написал к нашей музыке слова, — оповестил Кенай и дотронулся до моей руки. — Скоро буду, — более тихим голосом отрезал он, затем удалился из гаража.

Я затаила дыхание.

О, черт, он ушел.

В самый неподходящий момент.

И… о чем мне говорить с этими тремя?

Кажется, я вот-вот упаду в обморок от волнения.

— О, Селия, а давай я тебе покажу все?! — воодушевленно кинул Луи, приобняв меня.

Боже, спасибо, что здесь есть такой парень, как он, а то я бы сама ничего не решила сказать вслух.

Я кивнула. Мой новый знакомый начал проводить «экскурсию» по помещению, завешанному всякими плакатами известных музыкантов, певцов, различных, современных и старых групп. Он показал мне небольшую сцену, где они, обычно, репетируют. На ней красовались барабаны, несколько электрогитар, синтезатор и большие колонки для усиления звука, стоявшие рядом с инструментами. В гараже также были мягкие кресла, вместительный диван, кофейный столик, усыпанный мелочевкой и какой-то старый холодильник в углу. Все освещалось напольными фонариками, редко сменявшими цвета с холодных на теплые.

— Если захочется справить нужду, то тут особого выбора нет: на улицу или в дом, — парировал Луи, посматривая на меня.

— Фу, — я скривилась, представив себе картину, как кто-то из них мочится в шикарный, цветочный куст.

— Чувак, не раскрывай всех карт, — ухмыльнулся Картер, сидя на диване в позе буржуя. Рядом с ним ютился Брэд, докуривая сигарету и распространяя едкий дым по воздуху.

Я сморщилась. Ненавижу когда кто-то воняет этой никотиновой фигней.

— Ты еще школьница? — неожиданно спросил Купер, выкидывая окурок в пепельницу.

— Да, — скромно ответила я.

— Классно! У нас здесь школьница! Еху! — пропел Луи, подняв руки вверх. Вау, какой… восторженный. — А ты отличница или нет? Предпочитаю девочек, которые плюют на учебу, — и подмигнул мне.

— Что за совращение малолетних, Луи? — закатил глаза Брэд.

— Вообще-то я на год-два младше вас, — заметила я. — И пойду в выпускной класс.

— Съел? — злобно ухмыльнулся брюнет, прижал меня к себе и кинул на друга оценивающий взгляд.

Я засмеялась, когда он пошутил над Брэдом, сказав, что тот предпочитает женщин преклонного возраста. Купер на это кинул в него огрызком от яблока, который пролетел мимо головы Луи и врезался в стену.

— Заткнись, задница.

— Просто признай, что тебе нравятся не упругие, а…

— Ты напросился! — злобно рявкнул кучерявый, соскакивая с дивана и пролетая через столик.

Боже, это надо было видеть. Луи разразился в диком хохоте и рванул к выходу, оборачиваясь, чтобы скорчить рожицу разъяренному другу. Тот гнался за ним, пока они вместе не выбежали из помещения. Потом все затихло. Мне даже на секунду показалось, что Купер убил весельчака.

А у них, похоже, никогда не бывает скучно.

— Селия, присаживайся, — раздался голос Картера. — А то они еще будут долго этой херней страдать.

Широко улыбнувшись, я плюхнулась рядом с ним. Почему-то смотря на парня, я ощущала себя не чужой. Может быть, его мягкий тон и милая внешность на меня так действовали?

— Луи и Брэд часто так?

— Почти перед каждой репетицией, — ухмыльнулся он. — Когда набегаются, от них потом явно не благоухает. Ты, наверное, заметила, что в гараже открыты двери? — Дождавшись моего кивка, хиппи продолжил: — Отныне они никогда не закрываются из-за этих двух любителей побегать. Нам просто уже надоело выветривать помещение от пота.

Я засмеялась.

— В следующий раз отправляйте их в душ.

— Да они проще повесятся, чем будут два раза в день мыться.

Теперь хохотали мы вместе.

— А ты неплохая девчонка, — произнес Картер. — Не зря о тебе Кенай постоянно говорит.

Эм…

Вау…

Мои щеки налились сочным оттенком. Чтобы не показывать, что я стала помидором, пришлось уронить взгляд в пол.

— Правда?

— Угу. Брэд тайком даже стал ревновать, что теперь Кенай уделяет тебе больше времени, чем ему.

— Пусть не ревнует, — ухмыльнулась я. — Мы просто друзья.

— В том-то и дело, — проговорил Картер.

Я посмотрела на него, он кратко улыбнулся, а потом резко стал серьезным.

— Кстати, Селия, насчет твоих родителей… мне очень жаль, правда. Ты пережила столько и держишься. Они бы, наверное, гордились тобой, — рука парня опустилась на мое плечо.

Сглотнув горький, неприятный ком в горле, чтобы не расплакаться, я еле заметно кивнула. Мне не хотелось что-либо отвечать, так как я боялась раскрыть рот и разреветься при знакомом.

Все же, Кенай рассказал ребятам о том, что случилось с моими родными.

Не знаю, плохо это или хорошо…

В любом случае, рано или же поздно они бы узнали о трагедии, произошедшей девятнадцатого апреля. Было бы глупо что-то скрывать…

Глава 12

С криками и воплями в гараж влетел Луи, затем Брэд, упавший на пол, как только перескочил порог. У обоих была страшная отдышка, испарина поблескивала на их коже да стекала вниз с бешеной скоростью. Я скривилась, когда бегуны посветили нас, сколько литров пота потеряли и во что чуть ли не вляпались на дороге, а Картер на оживленный рассказ своих друзей лишь разразился в громком хохоте, ухватившись за живот.

— Какой энергетик ты пьешь? — тщетно пытаясь восстановить нормальное дыхание и оттряхивая коленки от грязи, спросил Купер у Луи.

Тот показал все свои тридцать два зуба, демонстрируя, будто вообще ни капельки не устал.

— Бабушкин лимонад.

Брэд закатил глаза.

— Оооочень смешно. — И одарил парня легким ударом в плечо. — В следующий раз я не стану играть в догонялки, а просто позаимствую у мистера Джаса дробовик и прекращу твое жалкое существование, Гарнер. Ты мне что-то больно надоел за последнее время.

Темноволосый нервно сглотнул.

— А у мистера Джаса, что, есть дробовик?! — его глаза стали стеклянными.

Проехавшись пятерней по волосам, Брэд засмеялся, прошел мимо задумавшегося друга, после упал рядом с нами, заложив руку за голову. Прошло где-то минут десять-пятнадцать. За это время парни успели мне задать миллион вопросов, ответы на которые получили не сразу. В основном их интересовала моя «прошлая», разгульная жизнь и названия употребляемых мною алкогольных напитков тогда. Больше всего (как следовало ожидать) говорил Луи. Он ни раз выдавал какую-нибудь шутку, на что мы все дружно хохотали. А потом пришел Кенай, волоча за собой два огромных пакета. Ребята, увидев его, с голодным воем покинули диван и чуть ли не вырвали купленную им еду с руками. Наблюдая за ними, я то и дело посмеивалась, потому что их схожесть с долго не видевшими пищу орангутангами была очевидной. Когда столик заполнился чипсами, фисташками, различной газировкой и другими вредными продуктами, все четверо уселись на диван, оставив мне катастрофически мало места.

— Ребята, мы только перекусим. Не забудьте, нам еще репетировать и времени на все не так много, — оповестил Кенай, запихивая в рот соленые орешки.

Интересно, они всегда питаются всякой фигней?..

— О`кей, босс, — хмыкнул Брэд.

Пока парни покушались на яства, я скромно сидела между ними, удивляясь тому, с какой скоростью они работают челюстями и громко глотают, словно не ели несколько дней.

— Селия, а ты почему ничего не берешь? — с набитым ртом спросил Луи, руки которого были измазаны чем-то жирным.

Я попыталась мило улыбнуться, смотря на свисающий с его губы кусочек бекона. Наверное, получилось не очень правдоподобно.

— Я дома поела, спасибо.

— Ну хотя бы возьми сок, — пробубнил брюнет, протягивая мне напиток.

Я кивнула и, пытаясь не задеть его масляные пальцы, приняла зеленую коробочку с картинкой свежих, сочных апельсинов.

С этими ребятами невозможно было спокойно сидеть. Они то и дело дрались за последнюю банку вишневой колы или кидались друг в друга чипсами, иногда попадая в меня и получая от Кеная в свою сторону поток фисташек. За время их «трапезы» я замучилась вытаскивать из волос остатки еды и трястись, чтобы вывалилось то, что не увидела.

Наконец, ребята набили животы и с радостными лицами поскакали на сцену. Луи пообещал мне, что сейчас будет самая лучшая репетиция, пока я садилась в кресло, расположенное напротив них.

— Как хоть называется ваша группа? — наконец, сказала я, положив локти на коленки и подперев ладошками подбородок.

— «Сириус», — ответил Брэд, вешая через плечо электрогитару и проверяя струны. — Название дал Кенай в честь самой яркой звезды.

И тут я вспомнила надпись на табличке возле забора «Сияй ярче всех на небе», отчего улыбнулась, понимая, как такое название для начинающей группы чертовски подходит. Оно несет в себе особый смысл, скрытую цель, которую ребята мечтают достичь.

— Красивое, — улыбнулась я, переключив взор на берущего такой же, как у друга инструмент Кеная.

— Спасибо, — Браун смущенно опустил взор в пол.

Парни встали каждый по своим местам. Картер, крутя палочки, уселся за барабаны, при этом что-то напевая, Луи встал за синтезатор и начал включать его, одновременно настраивая микрофон рядом. Сидя в кресле, я чувствовала себя какой-то королевой, для которой собираются устроить крутой концерт.

— Мы разогреваемся с песен уже известных исполнителей, а потом плавно переходим на собственные, — произнес Кенай, повернув голову к членам группы. — Давайте начнем с Imagine Dragons «Demons».

Все за исключением разразились в одобрительных возгласах.

— И раз, два, три, поехали!

Не успела я моргнуть, как помещение охватили мелодичные звуки пианино, которые создавал Луи и в ритм топал ногой, затем запел Кенай, чем привел меня в некий шок необычайным и до мурашек красивым голосом. Знакомые слова шедевра известной группы я повторяла про себя и восхищалась детальным исполнением «Сириуса». Ничем не хуже оригинала, серьезно.

Тут начался припев, мое сердце отстучало ровно три удара и замерло. Резкий взрыв ударных заполнил гараж, звучание музыкальных инструментов усилилось, и вместе с Кенаем запел Брэд, энергично посматривая на друзей и быстро перебирая пальцами по струнам электрогитары. Я почти не дышала от восхищения. Мне так и хотелось подорваться с места и задвигаться в такт мелодии или хотя бы запищать от восторга, как раньше на какой-нибудь вечеринке.

Ребята, закончив исполнение песни, взглянули на меня с ожиданием, словно спрашивая этим самым «Ну как? Тебе понравилось?». Я широко улыбнулась, не в силах произнести ничего, чтобы рассказать о своих эмоциях, которые испытала.

Это.

Было.

Нереально.

Круто.

Святые чертики, и почему я раньше ничего не знала о «Сириусе»?!

Парни очень талантливы.

Я только-только хотела открыть рот, вдруг меня остановил Луи, смешно завизжав и вытянув руку вперед.

— Пожалуйста, пока ничего не говори. Это только начало.

Брэд хмыкнул, качая головой, а Картер создал коротенький, мелодичный звук на барабанах, выдав:

— Согласен с тобой, чувак. Селия, все только начинается, так что, усаживайся поудобнее.

Я кивнула. Углубившись в кресло и откинувшись на спинку, я внимательно начала разглядывать веселую группу, готовящуюся к продолжению «концерта».

— Я думаю, одной песни хватило на разогрев. Пора преступить к нашим, — оповестил всех Кенай, улыбнувшись мне. При свете фонариков его глаза блеснули. — Обычно, при сочинении музыки или слов мы опираемся на что-то среднее между Nickelblack, One Republic, Linkin Park, M83 и…

— … Queen, — закончил Брэд, гордо задрав голову.

— Да. И, пожалуй, давайте начнем с «Энергии»?

— А давайте ее оставим на «потом»? — чуть ли не хныча, предложил Луи. — Она быстрая. Нужно что-нибудь несложное, чтобы потом перейти к ней.

— О`кей. Как насчет «Тяжелых шагов»? — закатив глаза, произнес Браун.

— Отлично! — оживился Гарнер.

За несколько минут ребята сыграли три «хита» собственного сочинения. В основном, они мне понравились. Конечно же, в смысл некоторых текстов песен я не вникла, но саму суть поняла. Парни, в общем, пели о странной любви, мучениях, преодолении препятствий, чем походили на примитивных, уже известных исполнителей. Насчет музыки — она была на высоте. Четкая, ритмичная, современная. То, что надо.

Объявив о небольшом перерыве, Кенай кинул бутылки с водой своим вспотевшим и развалившимся на сцене друзьям, затем подошел ко мне, вытирая лоб. Его волосы взъерошились, одежда приобрела мокрые пятна, а грудь тяжело да неистово вздымалась. Шатен выглядел так, словно пробежал кросс или поучаствовал в игре «догони Луи».

— Если скажешь, что это было дерьмово, мы не обидимся, — на одном выдохе изрек он и приземлился на подлокотник кресла.

— Ты серьезно? — засмеялась я, одаривая его плечо легким ударом. — Я тут сидела в шоке и ничего не могла произнести, хотя хотела! Вы… черт, вы настолько потрясли меня своими песнями! Это круто, Кенай! — тараторила я без конца. — Ребята, — сделала голос громче и взглянула на парней, те обратили на меня свои взоры, — это было что-то! Я ваша фанатка, честно. И почему вы еще не прославились?

— Не все так просто, детка, — отлипнув от горлышка, кинул Брэд.

Я пожала плечами.

— А у вас есть продюсер? Вы же репетируете, готовитесь, и, следовательно, наверное, должны где-то выступить.

— У нас бы он мог быть, если бы не Луи со своей тупой песней в баре «Ночной вой», — устало объяснил Купер и вылил немного воды на кучерявую гриву.

— Эй! — обиженно отрезал темноволосый, поворачиваясь к нему. — Не смей о ней так говорить! Она особенная!

— Чем, интересно? Что ты ее сочинял, когда набрался?

Все засмеялись. Я тоже немного хихикнула, прикрыв рот ладошкой, чтобы Луи не смог этого увидеть. Тот, поднявшись, состроил сердитую гримасу и направился к синтезатору, встряхнув руками.

— О, нет, ты не посмеешь! — заметив, как Луи настраивает громкость, завизжал Брэд, затем резко встал на ноги, угрожая парню указательным пальцем. — Нет, нет, нет, придурок!

Только через пару секунд я врубилась, что сейчас произойдет.

Гарнер собирается исполнить нам ту песню, о которой не очень хорошо отзывался его друг. Ну, отлично. Что ж, послушаю. Вдруг она окажется не такой плохой и даже понравится мне?

Когда Луи заиграл веселую мелодию и стал немного выть под нее, я широко улыбнулась, наблюдая, как остальные члены «Сириуса» громко возмущаются и потихоньку покидают сцену. А потом… началось что-то. Он запел, черт побери.

— Ты хочешь увидеть моих внутренних демонов? — перекричал музыку Картер, бросая палочки на пол. — У меня не выдержат нервы! Если не прекратишь, чувак, я не стану себя контролировать, ей Богу!

Брэд понимающе посмотрел на бедного паренька, потом одарил его легким хлопком по спине, выдыхая через рот.

— Бесполезно. Сейчас будет припев. Тебе лучше выйти отсюда.

Хиппи закатил глаза, но послушался Купера и пулей вылетел из гаража, что-то бурча под нос. Я замерла, приготовившись к финальной части «шедевра» Луи, а Кенай лишь подпер лоб кулаком и засмеялся, наблюдая за шпарящим по клавишам брюнетом.

— Деткаааа, ты моя конфеткаааа, ты моя от несчастья таблеткаааа и на сердце меткаааа! — буквально орал Луи, закрыв глаза и смешно извиваясь. Видимо, ему нравился сам процесс исполнения.

О ужас…

— Я люблю тебя, деткаааа! Я хочу тебя, деткаааа! Давай уединимся за кулисами! И я покажу тебе свое сексуальное телоооо! О, детка! О, детка! О, детка!

— Он сейчас точно кончит, — вздернув брови, подметил Брэд, подходя к нам и, наверное, от нервов закуривая.

Я засмеялась, как и Кенай. От частого проявления веселья мне становилось жарко и приходилось поминутно дергать замок на кофте. Не обращая внимания на наш дикий хохот, Луи продолжал вопить, иногда запрокидывая голову, чем вызывая на лице Брэда убийственное выражение, от которого хотелось не просто хвататься за животы, а кататься по полу с истерическим гоготом.

— Теперь, кажется, я поняла причину, почему у вас еще нет продюсера, — шепнула я на ухо Кенаю. — Дай угадаю, после исполнения этой песни вас выгнали из «Ночного воя»?

— Ни то слово, — охая и не отводя взора от Гарнера, ответил мой друг. — Причем пинками. После того случая мы раз и навсегда решили не исполнять то, что пишет Луи. В итоге, сплотившись с Брэдом, мы сочинили три песни и выступили с ними в том же баре перед хозяином заведения. Ну, поплавав немного в раздумьях, тот разрешил нашей группе предстать перед публикой, если мы сочиним еще одну песню, которая заставит народ визжать от восторга. Он дал нам срок — неделю. Мы пытались нацарапать текст, но так и не смогли. То не было времени, то еще что. Музыку-то мы сочинили, а вот подходящие слова подобрать под нее не смогли. Ребята сдались, плюнули на все. Но ни я. — Шатен взглянул на меня и скромно улыбнулся. — Я решил взять инициативу в свои руки. Вспомнив некоторые наши с тобой прогулки по Портленду и проанализировав свою жизнь, я понял, о чем хочу написать.

Я оживилась и с любопытством в глазах спросила:

— И о чем же?

— Скоро услышишь, — выдохнул он, а когда опустил взор в пол, запустил пальцы в густую шевелюру. — Селия, я… почему-то так волнуюсь. Мне кажется, что текст… полный отстой, не знаю почему. Вроде бы никому его не озвучивал, а уже думаю, что провалюсь с ним, и ребятам не понравится.

— Эй, — я обняла его за плечи и притянула к себе, — все будет хорошо. Почему у тебя такое мнение?

— Просто раньше я писал песни с Брэдом, а тут… без него. И такое ощущение, будто в том, что я настрочил недавно, чего-то не хватает. Это так страшно, черт побери. Вроде бы не боюсь выходить на сцену и тому подобное, а сейчас… у меня ужасно дрожат руки. Я не в курсе, как отреагируют парни на песню, и, может быть, поэтому меня трясет? — Кенай чуть расслабился, когда мы переплели наши пальцы. — Признаюсь, меня пугает неизвестность.

— Ничего не бойся. Все будет круто.

— Ты так сказала, чтобы утешить меня? — он изогнул бровь.

— Нет. Я просто знаю.

Когда, наконец, Луи закончил и получил бурные аплодисменты (причем только от меня), зашел Картер и, подобрав палочки, уселся за ударные. Брэд тоже забрался на сцену после нескольких секунд ворчания; он взял электрогитару, посматривая на Кеная.

— Пока можно шуметь, давай, тащи сюда свою ленивую задницу, — произнес кучерявый, обращаясь к лучшему другу. — Что ты там говорил про песню?

Ребята обратили взоры на шатена и в ожидании ответа практически замерли. Тот аж перестал дышать, медленно доставая из кармана какой-то сложенный вчетверо листочек.

— Пожелай мне удачи, — кинул Кенай, поднимаясь с места.

— Удачи, — прошептала я, затем сжала губы в тонкую полоску.

После того, как Браун что-то объяснил членам группы и прильнул к микрофону с музыкальным инструментом, дал команду, что можно начинать. Тишина потихоньку стала раскрашиваться прекрасной, загадочной мелодией. Конечно, Кенай сильно переживал, я это замечала, но пыталась подбадривать его кивками, показывая большие пальцы рук, на что он кратко улыбался, прикусывая изнутри щеку. Остальные парни энергично качались под музыку, и было заметно, что они не тупо ее создавали, а еще и чувствовали каждой клеточкой тела. Мое сердце танцевало буйный танец в груди, в ожидании пения Кеная, и было такое ощущение, что я стою на сцене вместо своего приятеля.

И, правда, ужасно волнительно…

Неизвестно, как отреагируют другие на твое творение, что скажут, какими будут их лица по окончанию песни.

Ох…

Но тут раздался голос Кеная, я улыбнулась, потому что он не дрожал, и выпрямилась, начав вникать в слова песни и находить в них что-то… до боли знакомое.

Я живу, словно марионетка: Делаю то, что скажут, Вижу то, что прикажут. В моих стеклянных глазах Отражается мрак, И я не могу разорвать душащие нити никак. Иногда я мечтаю обрести крылья, Чтобы потом взлететь высоко И быть от всех далеко. Но я знаю, что это будет чертовски сложно, Потому что в мире таком не все возможно.

Картер усилил ритм ударных, Луи с довольной улыбкой сильнее вжал пальцы в клавиши, а Кенай, увидев, что парням нравится текс, уверенно начал припев, чем привел меня в приятный шок необычностью и красотою исполнения.

Я не могу, я не могу, я не могу больше молчать! Мне надоело, мне надоело, день изо дня просто мечтать! Я так хочу, я так хочу, до облаков рукой достать… Я хочу летать… Я хочу летать… … Я не могу, я не могу, я не могу больше молчать! Мне надоело, мне надоело, день изо дня просто мечтать! Я так хочу, я так хочу, до облаков рукой достать… Я хочу летать… Я хочу летать… … Я хочу летать… Я хочу летать…

Когда песня закончилась, я еще долго не могла отойти от нее, смотря, как друзья Кеная засыпают его шедевр комплементами, обмениваются мнениями и хлопают парня по плечам, говоря, что он потряс их и это именно те слова, которые они так хотели услышать под сочиненную музыку. Несомненно, и мне понравилась песня. Даже очень. В ней я нашла частичку себя, но в основном Кеная. Весь текст был о его мечтах и нелегкой жизни, трудностях и жажде свободы. Слушая, я погружалась в какое-то необычное состояние, вспоминала тот наш день, где мы, словно обезбашенные, кричали, стоя на обрыве и раскинув руки в стороны.

«Просто подумай, что у тебя есть крылья и расправь их. Почувствуй ветер, ощути свободу, небо. Включи воображение и выплесни все то, что мешает тебе взлететь: весь негатив, несказанные слова, злость, непролитые слезы…. Просто расправь крылья», — звучал голос друга в моей голове.

Я хочу летать… Я хочу летать… «Просто расправь крылья»… Я хочу летать… Я хочу летать…

* * *

Сидя в кресле, я не заметила приблизившегося Кеная. Встрепенувшись, я набрала полные легкие воздуха и, выдохнув, изложила, насколько мне пришлась по вкусу песня. Он смеялся, когда я тараторила о своих испытанных эмоциях и хвалила их творение в целом.

— А ты говорил, что им не понравится, — ухмыльнувшись и кивнув в сторону танцующих на сцене парней, отрезала я.

— Оказывается, я недооценил свои возможности, — смущенно проговорил он, пытаясь сдержать улыбку.

Побеседовав немного о будущем хите, мы рухнули на диван с освежающими напитками, которые Луи откапал в том странном холодильнике. Выпив за маленькую «победу», ребята дружно закричали, чуть ли не оглушив меня. Хорошо, что я вовремя успела заткнуть уши.

— Мистер Фитчер сказал, что если мы успеем в срок и выступим перед публикой с новой песней, и… если она понравится им, то, возможно, у нас появится продюсер! В «Ночном вое» часто бывают «важные шишки», ищущие молодые таланты, — изрек Картер.

— Пусть это так, не факт, что именно МЫ им или кому-то из них понравимся. В баре кроме нас выступали и выступают уже имеющие небольшую популярность группы. Так что наши шансы равны нулю, — заставив всех поникнуть, кинул Кенай.

— Брось! Мы всем утрем носы! — взлохматил волосы лучшего друга Брэд. — Я на сто процентов уверен!

— Буду на это надеяться.

Сославшись на то, что уже достаточно поздно, мы с Брауном попрощались с ребятами и покинули гараж, перед этим посмеявшись над мольбой Луи и просьбой остаться еще ненадолго. Я шла, улыбаясь, как идиотка, потому что парни позвали меня на их выступление, которое состоится очень скоро. Проходя по погруженной в темноте улице, я почувствовала жужжание в кармане.

Телефон.

Достав его, я наткнулась на сообщение от Сары:

«Селия, ты хоть на часы смотришь?! Сейчас уже одиннадцать! Где ты ходишь? Мне стоит волноваться?»

Я ухмыльнулась, быстро напечатав ответ:

«Все в порядке. И да, не переживай, я с Кенаем. Мы гуляем. Скоро буду дома)»

«Ладно. Но еще часик, не больше, хорошо? И пусть тебя твой друг проводит потом».

«Несомненно».

Мне стало приятно, что тетя беспокоится обо мне. Убрав смартфон, я согласилась прогуляться с Кенаем до обрыва. Мы прибыли на место быстро и сразу же легли на мягкую траву. Я с улыбкой наслаждалась свежим воздухом, природой в объятиях темноты и великолепными, мерцающими звездами на небе, которые блестели ярче, чем софиты.

— Я совсем забыла тебе сказать, — произнесла я, повернув голову к парню. Лицо его освещалось глубоким лунным светом, а в глазах, направленных на меня, танцевали яркие огоньки, придающие им загадочности. — Сара… в общем знает о тебе.

Смешок.

— Это плохо?

— Нет.

Шатен привстал на локтях, выгнул бровь.

— А она в курсе, как мы… познакомились?

— Я наплела ей, будто мы познакомились по интернету. Ну, там, виртуальное общение, все такое. Правду я не раскрывала Саре.

— Вот и славно, — подарив мне широкую улыбку, кинул Кенай, затем вновь лег полностью на траву. — Она была бы в ярости, если узнала, как было все на самом деле.

— Сто пудов, — прошептала я, заворожено разглядывая небесные тела. — Кстати, мы приглашаем тебя на ужин. В пятницу. Я, ты, Сара и ее… эм… мужчина — Эндрю.

— Серьезно? Круто, спасибо. Я обязательно приду. Давно хотел познакомиться с твоей тетей, — искренне сказал мой друг. — Только в чем мне прийти? В обычных вещах? В официальном? Или…

— Не парься, — засмеялась я. — Надевай то, в чем тебе будет удобно. Я тоже не собираюсь наряжаться, как на встречу с президентом. Так что, знай, если что, то мы оба будем выглядеть идиотами среди красиво разодетой парочки.

Теперь мы хохотали вместе, пока я не задала один вопрос:

— А ребята что-нибудь знают о том, как я пыталась покончить с собой или еще что-то вроде этого?

Кенай ответил только через пару секунд:

— Я рассказал им только о том, что ты потеряла родителей при пожаре и все. Я не собирался им рассказывать ничего большего. Не для их ушей. Это только между нами.

Я робко улыбнулась.

— А они милые. У тебя крутые друзья.

— Спасибо, — отрезал парень. — Ты им, кстати, тоже понравилась. Особенно Луи.

— Это было сложно не заметить, — засмеялась я, затем ко мне присоединился и Кенай.

Мы несколько минут молчали, рассматривая темное полотно, где блестели прекраснейшие звезды. Нам было комфортно в тишине. Даже в какой-то степени мы общались мысленно, смотря друг на друга. Я до сих пор с трудом верила, что этот парень за несколько недель стал моим другом, на которого я могу положиться, с которым я могу разделить горе или радость, побыть, в конце концов, самой собой. Я понимала, почему он водится со мной и с каждым днем становится все ближе и ближе для меня.

Мы похожи с ним.

Мы пережили с ним многое и пытаемся сделать свое существование лучше, чем оно есть на самом деле.

Мы стараемся обходить тот путь, состоящий из осколков прошлого, чтобы хоть что-то изменить.

Мы идем против сильного ветра, не закрывая глаз и не пряча лицо руками.

Мы готовы к трудностям и в любой момент сможем их преодолеть, но только вместе…

Я не знаю, как долго Кенай Браун будет в моей жизни, но надеюсь, он задержится в ней навсегда, потому что я этого хочу.

— У меня никогда не было друзей, — призналась я, глядя в его карие глаза.

На лице парня появилось удивление.

— Вообще не было? — ошеломленным голосом поинтересовался он.

— Настоящих — нет, — выдох. — Со мной дружили только по тому, что у меня была бешеная популярность, красивое лицо, — чуть тише сказала я, — шикарные волосы, ну и… стервозный характер. Сейчас я совершенно другой человек. Я только недавно поняла, какой кошмарной дурой была. Я жила от вечеринки до вечеринки, совершенно не парилась насчет учебы и постоянно летала где-то в облаках.

— Что-то мне вообще не верится в твои слова, — вздернув брови, вычеканил шатен. — Ты очень приветливая, скромная, ранимая и невероятная девушка.

Я покраснела и улыбнулась, откинув взор в сторону. Хорошо, что на улице темно, а то бы Кенай увидел мои щеки цвета помидора.

— Спасибо.

— Знаешь, если это и правда, то я бы не хотел быть сейчас с той прежней Селией Фрай. Мне нравится эта.

— В самом деле? — я положила руки на живот, потом перевела взгляд на друга. — Я же… просто кошмарная, скучная зануда.

Кенай с наигранной серьезностью отрицательно покачал головой и подпер ее ладонью.

— Не правда, — пропел он. — Мне с тобой весело — это во-первых. Во-вторых — ты меня понимаешь, как никто иной. И в-третьих — ты интересный собеседник. Мне продолжать? — и уголки губ парня поплыли вверх. В таком плохом освещении его обворожительная улыбка казалась ярче лунного света.

— Нет, — отмахнулась я, в смущении закрывая лицо ладонями. Кенай засмеялся, не давая мне этого сделать. Когда он оказался так близко, вопрос, волнующий меня с самого начала нашего знакомства, невольно вырвался наружу: — Почему ты никогда ничего не говорил о моих шрамах? Разве они не уродливы? Разве они не пугают тебя?..

Парень замер, осматривая мой лоб, который не закрывали волосы, и медленно перемещая взгляд вниз. Я, не в силах сдерживаться, проронила пару слез, продолжая смотреть на него.

Что он молчит?

Почему не решается хоть что-нибудь ответить?

Боится?

Или же не хочет обидеть правдой?

Кенай перекатился набок и, вздохнув, произнес:

— У меня декстропозиция сердца. То есть, это значит, что жизненно-важный орган находится не там, где надо. Когда я родился, врачи сказали моей маме, что у ее ребенка сердце справа, и та начала паниковать. Она думала, будто я какой-то недоношенный, раз имею такой «изъян», думала, что буду расти не таким, как все, и поэтому стала уделять мне большое количество своего времени и трястись над каждой моей болячкой. Но я вырос нормальным. Моя «болезнь» (если ее таковой можно и назвать) не смертельна. Сейчас я живу, мне уже восемнадцать, и я ничему не жалуюсь. Я такой же, как все, просто мое сердце справа. Кто-то посчитает это недостатком (их дело), но это не так. Там оно расположено, не там, какая разница? Все мы равны. Все мы одинаковы. И не нужно считать кого-то лучше себя или ниже. — Его глаза смягчились. — Селия, твои шрамы — это не недостаток. Они есть, да, ну и что теперь? Ты такой же нормальный человек, как я, как все остальные. И это не зависит от того, какого цвета твои волосы, кожа, все ли конечности на месте или есть какие-нибудь повреждения.

Кенай провел пальцем по моей скуле.

— Эти шрамы ничуть не портят твоей красоты. Смотря в зеркало, ты привыкла видеть только их, а не все в целом, — прошелестел он. — Взгляни на себя по-другому, и ты поймешь, о чем я.

Я вытерла под глазами и горько улыбнулась. Приятно, что человек, являющийся моим другом, принимает меня такой, какая я есть. Он не считает меня уродиной, а наоборот. И… это чертовски приятно.

— Можно? — прошептала я, тяня к нему руку.

Кенай кивнул и положил мою кисть на свою грудь, где находилось сердце. Я улыбнулась, чувствуя под пальцами биение, перерастающее в быстрое и ощущая дыхание на шее, а потом восхищенно засмеялась, когда оно стало неистовым.

Парень ухмыльнулся, наблюдая за моими эмоциями.

— Так… непривычно, — опуская ладонь к траве, призналась я. — Почему ты раньше не говорил об этом?

— Я думал, ты почувствовала, что мое сердце не слева, когда мы обнимались, — объяснил он.

— Я даже не обратила на это никакого внимания…

Мы с Кенаем вновь начали смотреть на звезды, уложившись поудобнее. Я более-менее успокоилась и стала чувствовать какую-то легкость внутри…

— Знаешь, что будет существовать бесконечно?

Я повернула к нему голову.

— Что?

— Звезды, небо, космос, ветер, огонь, вода, день и ночь, — прошелестел Кенай. — Я могу продолжать список долго. Просто знай, Селия, … бесконечно то, что бессмертно. — Взор необыкновенно-красивых карих глаз устремился на меня. — И наша дружба будет бесконечной. Мы будем дружить бесконечно.

Я улыбнулась, затем протянула ему мизинец.

— Бесконечно?

Парень сделал то же самое, и мы сжали наши пальцы.

— Бесконечно…

Глава 13

Можно ли привязать к человеку так сильно, что думать о нем каждую секунду, день, час?

Можно ли изменить себя, все вокруг… только ради него?

Можно ли нуждаться в нем больше, чем в воздухе?

Да.

Да.

Да.

И еще раз — да.

Однажды, по каким-то странным обстоятельствам, я «встретила» такого человека.

И его имя Кенай.

Кенай Браун.

Он мой лучший друг, «ангел-хранитель», тот, в ком я никогда не буду сомневаться. Он задержится в моей жизни навсегда, я это знаю. Наша дружба — нерушима. Она выдержит все: падения, неудачи, слезы. Все, что только не подкинет непредсказуемая судьба…

Я знаю, что рано делать выводы, будто я и Кенай никогда не отдалимся друг от друга.

Будет идти время, рано или поздно он уедет куда-нибудь учиться, если не найдет хороший университет в Портленде, потом обзаведется приличной работой, и еще не известно, что станет с нами.

Но… я не хочу думать о будущем.

Мы живем сейчас, этим мгновением, днем, и нужно ценить это.

Недавно я мечтала умереть и чуть ли не убила себя.

А на данный момент я, кажется, хочу жить…. ради Кеная. Я бы давно уже была на том свете, не будь его. Он раскрасил мое серое существование, заставил поверить в то, что я не виновата в гибели родителей и заполнил мою пустоту собою.

И отныне… я больше никогда не буду думать о суициде и пытаться его совершить.

Я. Хочу. Жить.

Сбегав в комнату, я нашла ту предсмертную записку, которую когда-то спрятала, затем порвала в клочья без раздумий. Я знала, что сделала правильно, поэтому улыбнулась и развеяла клочки листочка по ветру. Они улетели быстрее, чем я ожидала. Вместе с ними отправились в дальний путь мои прошлые желания, слезы и бывшая Я. Теперь настала новая Я, та, которая будет не похожа на две предыдущие. Она будет веселой, чувствительной и настоящей.

Прям как Кенай…

Когда я собралась для прогулки с другом, надев непонятные черные штаны и зеленую легкую кофту, получила сообщение от него, где было написано, что он не сможет отпроситься пораньше с работы, мол, босс не отпускает. Я не обиделась и предложила идеальный вариант — прийти к нему в кафе, поболтать немного, а потом отправиться хоть куда по окончанию смены. Кенай согласился, кинул мне название улицы и сказал, что будет ждать внутри, прилипнув к окну.

К заветному месту я добралась на такси и сразу же увидела знакомое, улыбающееся лицо в окне желтого здания с яркой, слегка потертой табличкой «Бешеные псы». Помахав Кенаю рукой и засмеявшись от его веселого танца, состоящего из маханий локтями и шевелений задом, я вошла в кафе. Здесь было не очень много посетителей: влюбленная парочка, одинокая девушка, лазающая в телефоне, и мужчина средних лет, увлеченный книгой. Я подметила, что внутри вовсе не так, как снаружи. Темные стены и рисунок злой стаи ротвейлеров на одной из них за стойкой делали заведение мрачным. Единственными яркими предметами являлись сочно-красные стулья и диванчик в углу, возле которого маячился кофейный столик.

Конечно, тут мило, но не помешало бы больше светлых тонов. И немного вазочек с цветами для уюта.

Прошествовав к Кенаю, я смущенно улыбнулась.

— Привет, — выдохнул он, восхищенно рассматривая меня. — Я вообще думал, ты пошутила, что придешь.

— Как видишь, я тебя не обманула, — я игриво толкнула его в плечо, парень засмеялся. Только сейчас я заметила на нем униформу: угольную футболку с названием кафе и кепку, повернутую чепчиком назад.

— Сможешь подождать меня часик? — спросил Кенай, смотря на ручные часы. — Обещаю не медлить и разносить заказы со скоростью света.

— Хорошо. Мне не сложно, — я пожала плечами и присела за ближайший столик, рассматривая плакаты рок-групп восьмидесятых на стенах.

Пока Кенай бегал туда-сюда с едой, я скучала и не раз зевала, наблюдая, как он очередной раз несет переполненный поднос. Иногда шатен запинался о собственные ноги из-за того, что не глядел на дорогу, а смотрел на меня и улыбался, а мне это казалось комичным, поэтому я изредка смеялась. Заметив замученного Брэда, идущего ко мне ленивой походкой, я выпрямилась. Совсем забыла, что он тут работает вместе с Кенаем.

— Привет, — будто вопросом произнесла я, наблюдая, как он, приземлившись на стул рядом, откидывается на спинку.

Парень, ничего не ответив, заставил меня смутиться. Между нами повисло неловкое молчание. Его голубые глаза остановились на моем лице и не желали больше никуда смотреть. Лишь на меня.

Оооох, чего ему надо?..

Я нервно заерзала на месте, делая иллюзию, словно пытаюсь поудобнее сесть, а не убежать восвояси, поймав подходящий момент.

— Ты скажешь что-нибудь? — поинтересовалась я осторожно.

Брэд сложил руки на груди.

— Вы опять идете куда-то с Кенаем сегодня?

— Да, а что?

— Просто, — отмахнулся он, фыркнув.

Я сглотнула.

— Это намек, что ты хочешь пойти с нами? Я в принципе не против, втроем даже весе…

— … нет, — выплюнул он. — Ты что, не понимаешь вообще?

Мое тело неминуемо охватила волна мурашек, сердце неистово заплясало в груди.

Да, черт подери, что этот паренек имеет в виду?

— Что именно?

Брэд перегнулся через стол так резко, отчего я вздрогнула.

— Мы с Кенаем виделись каждый день, проводили друг с другом достаточное количество времени, гуляли, пока не появилась ты, — последнее слово он процедил со злостью. — А теперь мы… практически не видимся, не считая этого чертова кафе! Из-за ТЕБЯ мы отдаляемся. Я не понимаю что между вами, блин, происходит, но завязывайте! Это не приведет ни к чему хорошему. Кенай МОЙ ЛУЧШИЙ ДРУГ, слышишь? — Его желваки пришли в движения. — Но не твой. Ты не можешь быть ему ближе, чем я, Селия.

— Но… но Кенай и мой лучший друг, — дрожащим голоском выдавила я, смотря в наполненные яростью глаза Брэда.

— Не правда! — шикнул он. — Ты ничерта не понимаешь, что значит это — лучший друг! Им невозможно стать за пару жалких недель, только через несколько лет! Мы с Кенаем пережили столько всего, сколько тебе не снилось. Мы с ним как братья! Это он поднял меня на ноги, заставил бороться за свое существование, за дерьмовую жизнь, черт возьми! И за все, что у меня есть сейчас, я обязан благодарить только его.

Я почувствовала в горле невыносимый, провоцирующий на слезы, ком.

— Брэд, я…

— … ты держишься за Кеная, как за спасательный круг в глубоком, необъятном море! Я знаю, что тебе сложно, понимаю это как никто другой, но отпусти его и найди себе другую опору. Я тебя не заставляю, но это следовало бы сделать. Рано ли поздно ваши отношения друг между другом перейдут на следующий уровень, вы станете как родные души, а потом кому-то из вас это надоест. Я думаю что тебе. — Лицо передо мной приобрело суровые черты. — Ты разобьешь ему сердце, прекратишь с ним общаться, а он замкнется в себе. Я знаю Кеная. Он очень ранимый и чувствительный.

Я не заметила, как по моим щекам начали скатываться слезы.

— Поэтому, Селия, лучше стань для него просто не близким другом, либо отпусти, — прошептал он мне на ухо, затем, оглядевшись на наличие очевидцев этой сцены, испарился в комнату, предназначенную для персонала.

Я сидела в непонимании и растерянности, тихо плача, чтобы не привлечь чьего-либо внимания.

Зачем Брэд это сказал?

Зачем он говорил мне отпустить Кеная?

Это что, из-за ревности?

Боже, как же глупо!

Я быстро вытерла щеки, увидев приближающегося Кеная, и натянула подобие улыбки. Парень, странно на меня смотря и как бы спрашивая выражением лица «что случилось?», рухнул на стул, где пару секунд назад сидел его… друг.

— Ты… плакала? — его голос дрогнул. — Селия, что случилось? Тебя кто-то обидел? — округлил глаза до неузнаваемости, не получив от меня ответа. — Пожалуйста, не молчи!

Я кинула взор в пол, прикусив губу. Рассказывать Кенаю о том, что произошло недавно, мне не очень-то и хотелось. Да тем более, если я признаюсь ему во всем, то никому не станет лучше. Он, возможно, накричит на Брэда, а потом они поссорятся, и в этом будет частичка моей вины. Так что, придется держать язык за зубами. У меня нет никакого желания портить их отношения. Сделаю вид, словно между мной и Купером ничего не было. Конечно, это будет крайне сложно, но я постараюсь. А услышанное им попытаюсь не принимать близко к сердцу. Брэд просто ревнует. Он действительно пережил с Кенаем немало, был с ним неразлей вода, а тут нарисовалась я и якобы начала рушить их дружбу. Не спорю, любой бы на месте парня поступил бы так же, как он, высказав мне все до единого слова. Но это как-то резко и неправильно что ли…. Можно было бы как-нибудь намекнуть, а не устраивать сцену.

Несмотря ни на что, я не перестану общаться со своим другом. Пусть Брэд мне шлет угрозы или оскорбляет, но я не забьюсь в угол, не задрожу и не отпущу Кеная.

Никогда.

Это мое право — с кем общаться, что делать, по каким законам жить.

И я буду пользоваться им, как посчитаю нужным.

Никто не смеет заставить меня разорвать связь с человеком, которым я дорожу.

Абсолютно никто.

— Ностальгия, — я послала ему краткую грустную улыбку. — Вспомнила о родителях…

Ложь.

— Эй, — он взял мои руки и сжал их, — все хорошо. Не плачь, ладно?

Я громко втянула воздух, тем самым собрав вместе ком обиды и слез, затем выпустила его из легких.

Отлично. Главное — держаться. Зачем раскисать по пустякам?

Это были всего лишь глупые и пустые слова Брэда, сказанные мне.

Всего лишь слова…

— Хорошо, — ответила я.

— Отлично. — Кенай вытер большими пальцами оставшиеся у меня под глазами слезы, потом встал из-за стола. — Мне осталось только переодеться. Вроде бы, всем разнес еду. Посуду обещал убрать Гаспар. Надеюсь, на этот раз он ничего не разобьет.

Как только шатен собрался сделать шаг, в кафе влетели какие-то громко говорящие парни, размахивая руками и дружно посмеиваясь. Развалившись на стульях, они принялись осматриваться, иногда задерживая взгляды на нас.

— О, нет. Видимо, Бог не любит меня, — застонал Кенай и устало опустил голову, когда увидел новых посетителей. — БРЭД! — его голос значительно стал громче. — Где бы ни была твоя тощая задница, тащи ее сюда и прими заказ у тринадцатого столика!

Пожав плечами и пообещав, что скоро освободится, парень испарился. Через несколько секунд мимо меня пролетел Брэд, сделал сказанное другом и скрылся за дверью, ни разу не взглянув на меня, словно я вообще не существовала.

— Эй, ты, — сказал один из тех парней в зеленой футболке со странным рисунком и пушистой челкой. Я не сразу врубилась, что он обращается ко мне, поэтому в недоумении начала смотреть на него, когда оглянулась пару раз. — Глухая что ли?! — уже со смехом произнес он, пихая своего дружка в плечо, который тоже хохотал и дерзко меня окатывал взглядом.

— Что? — кинула я, не понимая причину их веселья.

— Мы с тобой нигде раньше не встречались? — вновь отрезал незнакомец и повернулся всем телом в мою сторону. Его лицо было таким красным, что мне на секунду показалось, будто оно вот-вот лопнет.

Сидящая с ним тройня оживилась, вальяжно развалилась на стульях.

Я сглотнула.

— Ннет…

— Хотя… вспомнил, кажется, — он дьявольски улыбнулся, разглядывая мое лицо, при этом приводя меня в смущение. — Цирк уродов? Точно-точно! — парень громко заржал, как и его тупые дружки, а я начала незаметно накидывать на щеки короткие пряди волос и покусывать губу, чтобы не расплакаться. — Ты… эм, кажется была… той страхолюдиной, в которую обезьяна кинула банан, потому что испугалась! Я прав?

Не в силах сдерживать все эмоции внутри, я дала им выйти наружу. Мне хотелось убежать, остаться одной в какой-нибудь комнате, но я по каким-то причинам продолжала сидеть на месте, не шевелясь.

— Как вы смеете? — тихо и горько проговорила я, сжимая кулаки.

Если бы сейчас я была прежней Селией, то парни бы пострадали. Причем сильно. Когда-то я не умела контролировать себя вообще; нападала сразу, услышав какое-нибудь оскорбление в свою сторону.

— О, Кай, кажется, ты ее обидел, — сарказмом подметил рыжий, задрав нос и смотря на меня как бы свысока. — Детка, не плачь. Хочешь, пососи мой леденец, может быть, успокоишься.

И все дружно загоготали. Я онемела, не зная, что и ответить.

Почему они ко мне пристают?

Что я им сделала плохого?

Как эти идиоты смеют такое мне говорить?!

Я слегка обрадовалась, увидев Кеная, подошедшего к тем парням. Расставив еду на их столике, он сжал под подмышкой поднос и, пожелав приятного аппетита, собрался уйти, как резко остановился из-за того, что так называемый Кай омерзительно выплюнул, смотря мне в глаза:

— Что молчишь, уродка? Может быть, исчезнешь куда-нибудь? Подташнивает от твоего видка.

И вновь смех. Дикий, неприятный, громкий…

Мой друг медленно обернулся, натянув гримасу злости на лицо.

— Это кому ты сказал? — с вызовом в голосе пробасил он.

Парни в унисон загудели.

— Не тебе, точно. Все, проваливай. — Улыбка. — Слушай, уродка, а кто это такие шрамы тебе сделал? — обратился Кай ко мне, с интересом наклоняя голову вбок. — Наверное, больно было?

Я накрыла рот ладонью и всхлипнула, смотря на него. Кенай, шумно вдохнув, резко взял поднос в обе руки и со всей силы огрел им придурка. Тот в шоке и одновременно в удивлении, повалился на пол, ухватившись за место удара. Где-то раздались женские крики, дружки парня подскочили со стульев, выпучив глаза, а я съехала немного вниз, не ожидав такого поворота.

Вау….

Откинув сломавшийся пополам предмет, Кенай оседлал Кая и стал превращать его лицо в фарш, жестоко размахивая кулаками. Но недолго длилась страшная картина; тройня схватила моего друга за шкирку и откинула в сторону. Кенай, влетев в стену, да повалившись на пол, вновь поднялся на шатающихся ногах и вытер кровь, капающую с носа. Я закричала, чтобы все это прекратилось, когда парни в полном составе начали обрушивать на Брауна один удар за другим, затем побежала к ним и остановилась, узрев, как в кафе зашел Брэд, сжимающий сигарету в зубах. Увидев драку, а точнее избиение, он поперхнулся окурком и, выронив его, выругался, потом с яростью кинулся на незнакомцев, чтобы спасти друга. Мне ничего не оставалось делать, как присоединиться к бойне.

Три на четыре.

Шансы не равны, естественно, но мы справимся.

Пусть и получим парочку синяков… и переломов.

Я пнула рыжего в зад и схватила его за кучерявую гриву. Он рыкнул, одним движением тела повалил меня с двух, так, что я больно ударилась затылком об стол, когда падала, затем убежал с поля моего зрения. Стоная и охая, я быстро заморгала, чтобы не терять ориентацию и с великим трудом встала и осмотрела обстановку. Брэд держал за шкирку одного паренька и отбивался от другого свободной конечностью, потом произошло что-то… он, черт подери, поднял «беднягу» над головой, что аж тот заорал, после кинул его, словно легкое бревно, на другого. Я открыла рот, удивляясь силе Купера. Подбежав к Кенаю, который махал кулаками из стороны в сторону и проезжался ими по лицам неприятелей, я собралась ему помочь, но вдруг меня отбросили назад.

— БРАУН! КУПЕР! ЧЕРТИ ПРОКЛЯТЫЕ! — орал какой-то до жути огромный мужчина, кидая каждого на пол. Я так поняла, он босс ребят.

Оххх, плохо дело.

— УВОЛЮ! УВОЛЮ! УВОЛЮ! — истерически завопил вспотевший от злости толстячок, вышвыривая Кая и его толпучку из кафе. Те практически не сопротивлялись, а когда освободились и оказались за стеклянными дверями, то показали нам средние пальцы, кто-то из них даже пнул мусорный бак.

Брэд, выплюнув кровь, в ответ тоже выдал неприличный жест и сказал пару нецензурных предложений, от которых мои глаза только больше округлились.

— УВОЛЮ! — хватая Кеная за ухо и наклоняясь к его лицу, рявкнул мужчина.

— Я не мог поступить по-другому! — начал объясняться мой друг, когда толстячок отпустил его.

— Не хочу ничего слушать, Браун! Еще одна такая выходка — уволю! ВАМ ЯСНО, ДУРНИ? — и оглядел парней, дыша, как бык.

— Да, — в унисон произнесли они.

— В качестве наказания вы все тут уберете! И никуда я вас не отпущу! Всю ночь здесь просидите, идиоты! — уходя в комнату для персонала, кинул их босс. Когда он зашел в нее, то сразу выглянул, сморщив лицо. — Я не слышу, чтобы вы начали выполнять!

Ребята вздохнули. Мужчина скрылся, громко захлопнув дверь. Оглядываясь вокруг, я осознавала, сколько тут долго придется наводить порядок. Практически все столы со стульями были перевернуты, на полу валялась еда, где-то лежали осколки от тарелок, а посетителей вообще не наблюдалось (видимо те покинули кафе, когда увидели драку).

— Ты что, бессмертный?! — прошипел Брэд, толкая Кенай в грудь. — Какого хрена здесь устроил?

— Знаешь, что они говорили о Селии? — почти вплотную подойдя к нему, процедил шатен, имея в виду Кая и его «банду» и с яростью сорвал с головы кепку. — Они… — посмотрел на меня; только сейчас я заметила под глазом парня огромный фиолетовый синяк.

О, Боже…

Ему больно?

— Что? — требовательно сказал блондин, украдкой поглядывая на меня.

— Не важно, — выдохнул мой друг и пробежался пятерней по мокрым от пота волосам. — Просто… я защищал Селию. Вот и все. Я никогда не дам ее в обиду. И никому не позволю ее оскорблять.

От слов Кеная я улыбнулась. В душе сразу стало тепло, и я миллион раз поблагодарила судьбу, за то, что она свела меня с самым прекрасным человеком на свете.

Брэд покачал головой.

— Мир нужно избавлять от дибилов. — Он натянуто улыбнулся. — Ладно, пойду, принесу лед, а то скоро своим фонарем ты будешь освещать мне дорогу в кромешной тьме.

И Купер, смеясь вместе с Кенаем, похлопал его по спине, затем, повернув табличку с надписью «закрыто» к улице, направился в кладовую. Тем временем мой герой поднял стул и сел на него, осторожно дотрагиваясь пальцами до фингала. Я подошла к нему сзади, сдерживая слезы. Мне было очень жаль Кеная, что он пострадал больше всех…

Зачем он только начал кровавую бойню?

Положив руки на плечи друга, и опустив их ниже, тем самым обнимая, я пригнулась и поцеловала его в затылок закрытыми глазами. Расслабившись, он своими нежными пальцами сжал мои кисти и уткнулся лбом в шею; я почувствовала, как кожу обдало теплым дыханием.

— Спасибо, — прошелестела я, поднимая веки.

— Я никому не позволю тебя обижать.

Я заплакала и обняла его крепче. В таком положении мы пробыли с ним до тех пор, пока не пришел Брэд с пакетом льда. Вручив его другу, парень принялся поднимать столы и стулья.

— Боюсь, сегодняшняя прогулка по городу откладывается на неизвестное время, — оповестил Кенай, вставая с места.

Я громко вздохнула. Было обидно, что из-за каких-то уродов сорвались наши планы.

Предложив ребятам свою помощь, я убрала еду с пола и вымыла его начисто, когда мне вручили ведро со шваброй. Кенай выкинул мусор, который я собрала, в бак, а Купер отполировал всю мебель. Мы управились где-то к девяти. Повалившись на диван, я первым же делом пожаловалась на то, как устала, и попросила у парней анальгин, потому что сильно болела голова в области затылка из-за того удара о стол. Я была очень удивлена из-за того, что таблетку и воду принес… Брэд. Он смотрел на меня непонятным, странным взглядом. Можно сказать даже подозрительным. Я, немного поломавшись и откинув кошмарные мысли, будто блондин плюнул в стакан или притащил какое-нибудь сильнодействующее снотворное, выпила лекарство, не отводя взгляда от него.

— Сильно болит? — поинтересовался он, забирая пустую емкость из моих рук.

— Терпимо, — выдавила я, размышляя над тем, с чего бы это вдруг Купер проявляет заботу. Забыл что ли, какие кошмарные слова наговорил мне недавно? Ибо хочет таким образом извиниться?

Неееет. Второй вариант точно отпадает.

Значит, он страдает амнезией.

Ох, «бедняжка»…

— Ладно.

И отошел в сторону, чтобы позвонить кому-то. Буквально через несколько минут в кафе ворвались до чертиков напуганные Луи и Картер, которые сразу же прилипли к Кенаю и начали его допрашивать о драке. Парень был не очень разговорчив, изложил историю, приключившуюся с нами, в пару строках и сел рядом со мной, прижимая к глазу лед.

— Чувак, дело — дрянь. У нас должна была быть сегодня репетиция, но Брэд отменил ее, рассказав нам, что вы сцепились с какими-то психами, — произнес хиппи, пригнувшись к шатену и разглядывая его лицо, словно музейный экспонат. — Завтра выступление в «Ночном вое», как ты с таким синяком выйдешь на сцену?

— Не знаю, — сквозь стиснутые зубы признался Кенай. — У нас, черт подери, вечно какие-то проблемы…

— Эй, парни, харе умирать и ломать тут драму, — сказал Луи. Он стоял, подперев плечом стену и сложив руки на груди. — Давайте думать позитивно!

— Только не это, — хлопнув по лицу ладонью, Брэд закатил глаза.

— Короче, поступим так. Перед выходом на публику, Кенай наденет солнцезащитные очки и какой-нибудь мрачный прикид для дополнения крутого образа. А мы, ну… чтобы его поддержать, оденемся, как он.

Купер выдохнул.

— И когда выйдем на сцену, все подумают, что мы дибилы или фанаты «Матрицы».

— Все подумают, что мы классные! — чуть ли не прыгая, воскликнул Луи. Я засмеялась, считая вариант Брэда более правдоподобным.

— Парни, конечно, здорово, что вы пытаетесь помочь, но давайте мыслить серьезно. Насчет очков Луи придумал классно, но, мне кажется, будет слишком, если я в них появлюсь на сцене.

— Нет, нет, нет! — Гарнер упал на диван и, обняв одной рукой Кеная, вытянул другую и устремил полный восторженности взгляд куда-то вдаль. — Представь себе: ты выходишь в солнцезащитных очках на публику, весь такой неотразимый и крутой, девчонки пищат, валятся с ног, парни одаривают тебя громкими аплодисментами, пока ты берешь электрогитару, а когда начинаешь играть, публика взрывается в восхищенных воплях. — Луи сжал губы и, улыбаясь, взглянул на шатена. — И все заканчивается тем, что с бара выносят людей, которые упали в обморок от твоей красоты и превосходства.

Кенай ухмыльнулся.

— Это чересчур.

— Слушай, привереда, у тебя два выхода: либо надеть очки на выступление, либо сходить к моей маме в салон и быть загримированным. Решай.

Мой друг подпер лоб кулаком и выдохнул.

— Хорошо. Я надену ваши чертовы очки.

Парни разразились в ликующих возгласах. Луи с довольной улыбкой похлопал Кеная по спине, пообещав, что завтра все пройдет круто.

Глава 14

Брэду и Кенаю несказанно повезло сегодня. У них был выходной. Ребята в полном составе «Сириуса» провели репетицию в полдень, а к обеду созвонились с мистером Фитчером и оповестили, что будут выступать в четыре часа. Так сказать, успели сделать все, кроме как подобрать прикид. О, Боже, это было что-то, когда они с охапкой вещей в руках в панике носились по гаражу и спрашивали у меня совета, во что будет лучше облачиться. Естественно я, как человек, который разбирался в моде и раньше одевался вполне прилично да непостыдно, подобрала им нормальные, сочетающиеся друг с другом, шмотки. Все до единого выглядели круто и своим стилем имели схожесть с членами уже известной группы Linkin Park. Конечно, я заметила переизбыток черного в вещах парней, но это меня ни капельки не смущало, и их тоже. Наоборот классно, когда много темных цветов, а не ярких. Наверное, судя по этому, я старалась, чтобы они не были похоже на ребят из «One Direction», которые своими неординарными образами походили на юношей нетрадиционной ориентации.

— Черт, черт, черт! — хватаясь за волосы, кричал Кенай. — ПАРНИ! Где наш диск с первым альбомом?!

Я в удивлении открыла рот.

Альбом?

Диск?

Вау.

— Когда вы успели записать песни? — поинтересовалась я, сидя на диванчике и наблюдая за суетохой «Сириуса». Похоже, я одна из всех не волновалась, потому что знала, на что способны ребята и как, примерно, они покажут себя на сцене.

— Недавно, — ответил мой друг, кинувшись на кофейный столик, переполненный какими-то журналами и разной мелочевкой.

— Кажется, меня сейчас стошнит, — простонал позеленевший Луи, валяясь на полу.

Брэд, нервно курящий, закатил глаза и пошел к выходу из гаража, проговорив:

— Жрать меньше надо.

Я слегка ухмыльнулась и перевела взгляд на яростно разгребающего бумаги Кеная.

— ГДЕ ДИСК?! КУДА ВЫ ЕГО ДЕЛИ? — быстро дыша и сжимая в руках глянцевые листы, срывающимся голосом произнес шатен. Он был явно зол. Таким я его никогда не видела…

— Посмотри в холодильнике, — кинул Картер.

— ЧТО? — глаза Кеная округлились. — Какого… он там лежит?..

— А что ты у меня спрашиваешь? Я-то откуда знаю!

Луи, ухватившись за живот и, раскинув ноги в стороны, завыл. Мне стало его жалко. Бедняге так плохо, а внимание ему никто не уделяет.

— Святые ежики, я чувствую, как картошка фри хочет вырваться на свободу из моего желудка, — и Гарнер резко закрыл рот ладонью, я подскочила и, ринувшись к нему, чуть ли не врезалась в Кеная, который направился в угол, где маячился «холодный ящик».

— Луи, тебе нужно на улицу, — хватая парня за руку и пытаясь поднять, подметила я.

— Да, да. Я… — не договорив, Луи повернулся в другую сторону и издал тошнотворный звук.

Его вырвало.

Просто отлично.

Ну слава Богу, что не на меня.

— Ооооох, — закрыв глаза, чтобы не лицезреть эту картину, я отвернулась и только потом распахнула веки.

— Черт, парень, — Картер прошел мимо меня и остановился возле Луи, — ты блюванул на мою любимую шапку!

Еще бы чуть-чуть и я истерически бы засмеялась, но сдержала себя и, прищурившись, осторожно посмотрела на двойню позади.

— А какого хрена она делает на полу?! — изнеможенно отрезал Луи, вставая на четвереньки и пошатываясь.

— А какого хрена ТЫ делаешь на полу?!

И началось: слово, за словом, ругань, оскорбления. Не став слушать это, я подошла к Кенаю. Он проверял работоспособность диска на ноутбуке.

— Это обычное выступление. Не волнуйтесь так, — натянуто улыбнулась я, присев рядом с ним.

— Легко сказать. Мы выступаем перед публикой, Селия. Причем первый раз. И КАК ТУТ НЕ ВОЛНОВАТЬСЯ? — оторвавшись от экрана, изрек Кенай.

— Ну да. Точно. Прости.

Я положила ладонь на руку парня, тот немного расслабился и закрыл глаза.

— Почему когда ты дотрагиваешься до меня, становится спокойно и комфортно?

Мы сплели наши пальцы.

— Не знаю. Может быть, я обладаю какой-нибудь особой, успокаивающей энергетикой?

Кенай ухмыльнулся и посмотрел мне в глаза своими карими.

— Если это так, то… можно ты будешь рядом на выступлении? Так рядом, что я почувствую биение твоего сердца.

Я смущенно опустила взор.

— Если бы это было только разрешено…. Ты просишь невозможное.

— Тогда… обещай, что займешь место рядом со сценой.

— А вот это возможно. — Я подняла взгляд на Кеная. — Обещаю.

Заставил нас перестать смотреть друг на друга влетевший в гараж Брэд и объявивший, что пора ехать. Кое-как подняв Луи, мы усадили его в машину, потом сами заняли в автомобиле места, потеснившись. За рулем был Брэд, а не Кенай, поэтому я пристегнулась на всякий случай, так как поняла по крутым поворотам и свисту колес, что он любит быструю и сумасшедшую езду.

Мы прибыли к бару за полчаса до начала выступления. Купер припарковал авто на стоянке и, выйдя на улицу, вновь достал пачку сигарет, вытащил одну из них и нервно закурил. Все остальные, в том числе и я, выбрались следом за ним.

— Как ты? — поинтересовалась я у Луи. Бедняга, которого я держала под руку, слегка шатался и помутневшими глазами осматривался вокруг.

— Все круто! — пропел он, показав дрожащей рукой большой палец.

— Перестань дымить, — Кенай забрал у друга сигарету, затем выбросил ее в урну рядом со входом. Брэд, стоя в такой же позе, только без любимого никотинового успокоительного, вылупил глаза, поразившись наглости шатена.

— Какого хрена?! — возмутился Купер и развел руки в стороны.

— Забочусь о твоем здоровье, — кратко ответил Кенай. Выдохнув, он первым зашел в «Ночной вой», махнув нам, чтобы мы пошли за ним.

Когда мы оказались внутри кафе, я обомлела от огромного скопления людей за столиками и просторности помещения. Все вокруг что-то обсуждали, сидели на мягких черных диванчиках, кто-то ел или пил красивые коктейли кислотных цветов, где-то в кресле играл на гитаре парень, возле которого образовалась толпучка слушателей. Атмосфера, честно сказать, была дружеская и приятная. Аквамариновые стены, современная мебель, большая сцена с музыкальными инструментами, радовали глаз. По неординарным посетителям я подметила, что каждый из них да обладает каким-нибудь талантом или даже небольшой популярностью. Не заметить вальяжно сидящих мужчин в очках и с блокнотами в руках, хищно ищущих отличающихся ото всех личностей, было сложно.

Если у ребят из «Сириуса» все получится и выступление пройдет на «ура», то, возможно, от этих брутальных незнакомцев они получат одно или несколько предложений о продюсировании.

Почувствовав на себе взгляды, я только-только поднесла руку к лицу и хотела набросить на него больше волос, чтобы не было видно напоминаний о том пожаре, как меня остановил Кенай, нежно взяв за запястье.

— Не надо, — прошептал он.

Я взглянула в его карие добрые глаза.

— На меня ведь будут все пялиться.

— И что? Пусть смотрят. Не прячься. — Он убрал прядь моих волос за ухо, тем самым открыв всем на обозрение уродливый след от огня.

Я сразу смутилась и повесила голову.

— Хватит прятаться. Ты такая, какая есть, Селия. И не нужно этого стесняться, — мягким голосом произнес мой друг, беря меня за подбородок и не давая смотреть в пол. — Когда я буду выступать, хочу видеть твое лицо. И хочу, чтобы его не закрывали волосы или твои руки.

Сдержав слезы, я кивнула.

Когда ты сближаешься с человеком и узнаешь его, начинаешь любить не то, что у него снаружи, а внутри — истинную красоту души. И становится не важно, какая у него внешность или репутация; ты просто принимаешь его настоящим.

Например, как один человек, который стал таким родным, принял меня…

Кенай поцеловал мой шрам и, надев темные очки, подошел к какому-то мужчине, видимо, хозяину бара. Перекинувшись несколькими предложениями с ним, он махнул нам и указал на столик рядом со сценой. Когда все уселись, разные мелодии, шум и прочие звуки заглушились. К микрофону подошел парень, лет двадцати, затем объявил, что сегодня день будет насыщен прекрасной музыкой. Посетители громко зааплодировали, мы последовали их примеру. Потом он посвятил всех, какие группы будут выступать по очереди, «Сириуса» назвал последним, чему мои друзья огорчились. Они хотели быть первыми, чтобы быстрее (по их словам) «покончить со страданиями».

— Встречайте группу «Лот»! — прокричал ведущий таким голосом, что я чуть ли не оглохла.

Публика более вяло захлопала. На сцену вскарабкались трое парней и девушка странной, готической внешности. Прильнув к музыкальным инструментам, они начали играть жесткую композицию, от которой все люди сморщились и стали перешептываться, а когда представительница женского пола запела, я, мягко сказать,… афигела. Она не попадала в ритм, выла каким-то неестественным басом и словно произносила заклинание по изгнанию демонов.

Было страшно, черт побери.

Вспомнив слова ведущего о том, какая сегодня будет прекрасная музыка, я вжалась в стул, понимая, что он, скорее всего, соврал.

Интересно, а что нас ждет дальше? Сатанинский оркестр? Хор дьявола? Или же… звуки из самого Ада?..

Я нервно сглотнула. Закончив резать слух людям, ребята из «Лот» под слабые аплодисменты покинули сцену. Перед посетителями вновь предстал парень, объявивший о следующих выступающих. Ими оказались модно одетые юноши, которые будто вылезли из обложки молодежного журнала. Их было тоже четверо. Вот только зал взорвался в криках и ударах в ладоши, когда они величественно вышли на место выступления. Видимо, эти парни из «X-T» популярны здесь.

— Это провал. Мы днище, — выдохнул Кенай, осматривая, как представители группы проверяют работоспособность инструментов.

— С чего бы вдруг? Мы еще даже не выступали, — подметил Картер, помешивая лимонный коктейль.

— В том-то и дело. Говорят, что у «X-T» это последнее выступление в Портленде. Они потом уедут в другой город, если некоторые «шишки» тут не предложат им более заманчивую перспективу. Они сейчас переманят к себе всех, а нам никого не оставят. — Браун окинул нас потухшим, полным пессимизма взглядом. — Ребята выступают в «Ночном вое» частенько, им за это платят. А сейчас они еще привлекут всех на свою сторону, не оставив никого нам. Потом к ним полетят разные предложения о продюсирование, они либо откажутся от них, в надежде получить другие — получше, либо согласятся на какое-нибудь одно.

— Ты прав, — грустно улыбнулся Луи. На данный момент его качало меньше, и здоровый цвет лица вернулся к парню.

— Давайте не будем ныть и думать о плохом? Возможно, мы выступим лучше «X-T», — произнес Брэд.

Когда группа оживленно заиграла, и один из ее членов красиво запел, у меня отвалилась челюсть.

Боже, эти ребята реально… крутые.

— Мечтай, — посмотрев на блондина, кинул Кенай.

Что только не делали парни на сцене: и подлетали с электрогитарами вверх, подбрасывали палочки, которые потом ловко ловили, пританцовывали. У них все было идеально, начиная с исполнения, заканчивая текстом песни. Каждый находившийся в баре поддерживал четверку бурными овациями. Особенно девушки…

Закончив, группа под ликующие возгласы и крики покинула сцену, напоследок посмотрев на нас, тем самым безмолвно сказав «а вы так сможете?».

Черт, но это же не конкурс какой-то.

Как выступит «Сириус», так и выступит.

Честно, я верю в своих друзей.

И просто знаю, что они покажут класс.

Довольный выступлением «X-T», ведущий подошел к микрофону и, посмотрев в листочек, ухмыльнулся.

— И последнюю на сегодня песню исполнит группа «Сириус», которая несколько раз пыталась попасть на эту сцену да показать свои… возможности перед публикой, и, наконец, ей это удалось, — лукаво улыбаясь, произнес парень.

— А без этого нельзя было обойтись?! — пробурчал Брэд, отодвигая стул и вставая. Тройка последовала его примеру.

— Встречайте! Группа «Сириус»! — с каким-то наигранным весельем пропел ведущий, затем удалился.

Все, оглядываясь, не очень громко захлопали в ладоши, зато я зааплодировала, как ненормальная, прыгая на месте. Кто-то, обратив на меня внимание, вскинул брови. Мне стало как-то плевать на реакцию окружающих. Я смотрела на ребят и не могла нарадоваться, что вот их шанс, о котором они мечтали и к которому шли так долго.

— Кенай, — я схватила друга за руку, тот обернулся, — удачи.

— Спасибо, — кивнул он, после последовал за ребятами на сцену.

Я уселась поудобнее, показав «Сириусу» знак «клево».

POV

Кенай

Я думал, что звуки моего бешеного сердцебиения слышны всем в баре. Мне хотелось убежать, спрятаться куда-нибудь, лишь бы не видеть эти чужие, ожидающие глаза, лица, ухмылки. Ноги ужасно тряслись и подкашивались. Я не понимал, откуда взялась такая боязнь, если я… как бы смерился с тем, что выйду на сцену, возможно, опозорюсь или наоборот — нет.

Но не один я волновался. Брэд вообще чуть ли не закурил. Слава Богу, что я отобрал у него сигареты и выкинул их в сторону, за огромный цветок. Конечно, друг сказал мне пару «хороших» слов за мой поступок, но я лишь на это натянуто улыбнулся. Луи и Картер… они просто шли молча, словно на казнь. Я бы мог засмеяться из-за их серьезных физиономий, но не стал. Было явно не до смеха.

Как только я взял электрогитару, парни пихнули меня.

Что будем играть? Ты решил? — с вылупленными глазами спросил Луи.

Я взглянул на посетителей и остановил взор на Селии. Девушка смотрела на меня и улыбалась. Ее лицо не закрывали волосы, как я просил. От этого уголки моих губ поплыли вверх.

— Эй, — толкнул меня в спину Гарнер, — ты завис? Все ждут!

— «Я хочу летать», — не отрывая глаз от Селии, произнес я. — У нас получится исполнить эту песню. Там более, она кое-кому очень нравится.

POV

Селия

Знакомая мелодия раздалась спустя несколько секунд, когда ребята что-то обсудили. Сначала они немного путались из-за волнения, но потом, подойдя к припеву, заиграли чисто и без единой ошибки. Кенай, видя, как народу нравится их шедевр, расслабился и более громким голосом запел:

Я не могу, я не могу, я не могу больше молчать!

Мне надоело, мне надоело, день изо дня просто мечтать!

Я так хочу, я так хочу, до облаков рукой достать…

Я хочу летать…

Я хочу летать…

Под конец выступления, «Сириуса» осыпали аплодисментами и какофонией свиста с диким визжанием. Не веря своим глазам и тому, что исполнение прошло отлично, парни обменялись ударами в грудь и еще в некотором шоке простояли на сцене, пока не очухались. Потом… Луи и Кенай кинулись меня обнимать. Я чуть ли не задохнулась, оказавшись зажатой посреди них.

— Не забывайте, мне тоже нужно дышать, — смеясь, произнесла я. Двойня, взлохматив мои волосы и поцеловав в щеки, отошла на небольшое расстояние.

— Ехуууу! Мы. Не. Облажались, — завизжал Луи, кружась в танце с невидимым партнером.

— Черт, парни, это было… круто, — подметил Брэд, положив локоть на плечо Картера.

— Согласна, — кивнула я. — Вы молодцы.

Чтобы отметить так сказать «маленькую победу», мы заказали дорогие коктейли и сливочное мороженое. Когда я и Кенай стали кидаться друг в друга фруктами из стаканов, хохоча, Купер закатил глаза и отвернулся.

Детский сад…

Прошло где-то тридцать минут. Мы ели, парни делились впечатлениями и рассказывали, как боялись выступать, а потом все замолкли, увидев подошедшего к нашему столику хозяина «Ночного воя».

— На пару секунд, — кивнув в сторону и смотря на Кеная, отрезал высокий мужчина в нелепом костюме.

Я замерла, подумав, что случилось что-нибудь плохое. Ведь он тут неспроста…

— Ладно, — заикаясь, протороторил шатен и отошел с ним на небольшое расстояние.

Ребята переглянулись.

— Это что значит? — вопросил Брэд.

— Без понятия, — пожал плечами Картер.

Мы сидели словно на иголках, раздумывая, о чем же говорят те двое, но потом успокоились, так как подплыл Кенай с широкой, даже пугающей улыбкой на лице.

— Вы не поверите, — мотая головой, изрек он.

— Что-то случилось? — поинтересовалась я, вжавшись в стул.

— Да.

Мое сердце неистово застучало в груди.

— Нас пригласили выступать здесь вместо «X-T»! И не просто так, а за деньги!

От только что получившего шока я откинулась на спинку и, закрыв рот ладонью, засмеялась. Парни, которые с округленными глазами пялились на Брауна, неожиданно закричали, что аж некоторые посетители недовольно на них посмотрели.

— Чувак, серьезно? — не мог поверить хиппи.

Кенай кивнул.

— Скажи, что ты согласился, а иначе… — Брэд театрально стукнул кулаки друг о друга.

— Да, да, черт побери, — засмеялся шатен, присаживаясь на свое место. — Просто «X-T» предложили выступать на большой сцене и место освободилось. Мистеру Фитчеру понравилась наша новая песня и он предложил нам выступать несколько раз в неделю за хорошую зарплату.

— Я не могу поверить! — завизжал Луи, восторженно хлопая в ладоши.

— Вернись на землю, парень, — кинул Картер.

— Это что, получается, нам с тобой не нужно будет ходить в самое кошмарное место с бешеным боссом? — обратился Брэд к Кенаю.

— Выходит, что… да, — на лице моего друга появилась широкая улыбка.

— Отлично, — Купер осмотрел шатена. — Ты бы снял очки, а то такое ощущение, будто с нами за столиком сидит голливудская звезда.

— Разве это плохо? — Кенай одарил голубоглазого легким ударом в плечо.

— Да. Выглядишь лучше нас. Комплексы, знаешь.

* * *

Наступила всеми долгожданная пятница. Как только Сара пришла с работы, мы принялись искать в интернете разные рецепты вкусной еды. Решив приготовить курицу с овощами и фруктовый смузи, отправились экспериментировать на кухню. Наверное, мы больше кидались друг в друга едой и смеялись, чем крутились возле плиты. Все же, управились со всем быстро и накрыли на стол. Тетя достала из шкафчика бутылку вина, объяснив это тем, что Эндрю не пьет обычные коктейли, соки, смузи и прочую фигню.

— Поможешь мне выбрать наряд? — поднимаясь по лестнице в свою комнату, оглянулась блондинка.

— Конечно, — улыбнулась я, вспоминая, как в тот раз ей подобрала шикарное платье на свидание с доктором Карлайлом, которое, кстати, прошло замечательно.

Я предложила Саре надеть черную пышную юбку с белой блузкой и туфли на шпильках. Она одобрила это и сменила одежду, потом начала крутиться возле столика с косметикой. Через несколько минут под ее глазами появились черные стрелки, на губах ярко-красная помада, а волнистые волосы оказались в небрежном пучке.

— Ну как? — подняв бровь и сделав поворот вокруг своей оси, поинтересовалась женщина.

— Сногсшибательно! — ошеломленно прошептала я, понимая, как такое сочетание вещей и классный макияж идут ей.

— Наверное, сегодня Эндрю опять останется на ночь. Не полетит же он в этот день домой, верно? — и загадочно улыбнулась.

— Да, — ухмыльнулась я, вспоминая, как мы с Кенаем «путешествовали» из Портленда в Сиэтл — и обратно. — Так и… устать можно.

Сара, выдохнув, подошла ко мне.

— Селия, детка, я хочу, чтобы ты никогда не грустила, а улыбалась, вот как сейчас, — смотря мне в глаза, прошелестела она. — У тебя такая красивая улыбка. Не прячь ее, пожалуйста. Ладно? Если что, если нужно будет кому-то высказаться, знай, я всегда рядом.

— Спасибо, — я сжала тетю в объятьях. — Я люблю тебя.

— И я тебя, милая.

Когда я облачилась в простую легкую кофту, надела темные колготки и шорты с кедами, Сара предложила мне какой-нибудь нормальный (по ее словам) наряд из своего гардероба, мол, чтобы я выглядела, как человек, ну а я вежливо отказалась, сказав, что мне комфортно в этом.

— Твой друг точно придет? — спросила тетя, тыкая вилкой в курицу.

— Да. Он обещал. Но на всякий случай я еще раз спрошу.

Достав телефон, я набрала сообщение Кенаю:

«На столе вполне съедобная пища. Ждем тебяJ Ты же не забыл?»

Ответ пришел сразу:

«Конечно, нет. Все, что касается тебя, я никогда не забываю))»

Я широко улыбнулась и убрала смартфон в карман.

— Он придет.

Буквально через несколько минут раздался стук в дверь. Я подорвалась с дивана и ринулась открывать, ожидая увидеть своего друга, но когда на пороге узрела доктора Карлайла в официальном костюме и с богатым букетом и сумкой, то немного поникла.

— Привет, Селия, — произнес мужчина. — Как ты?

— Эм… привет. Да нормально. Проходите, — я отошла от прохода и дала ему зайти внутрь.

Он, увидев Сару, поздоровался с ней и подарил цветы. Та завизжала, обнимая его и целуя в щеки. Боже, какие они были счастливые. Через некоторое время я прекратила на них пялиться и висеть на двери, потому что услышала знакомый голос с усмешкой:

— Проветриваешь дом?

От неожиданности дернулась и повернула голову на его обладателя. Передо мной стоял Кенай в солнцезащитных очках, простой футболке и потертых джинсах. Очаровательная улыбка парня достигала ушей, каштановая челка была растрепана и слегка вздернута.

— Кенай! — завизжала я, бросившись к нему на шею.

Он, засмеявшись, обнял меня и, подняв, немного покружил, отчего я закричала и несколько раз шутливо ударила его по спине с просьбой больше так не делать и поставить меня ногами на землю. Шатен, смачно чмокнув меня в щеку, послушно выполнил это.

— Ты обслюнявил мое лицо! — хохотала я, плечом вытирая место, где касались его губы.

Мы не виделись всего день, а такое ощущение, словно прошли не мучительные двадцать четыре часа, а целая вечность.

— Да ты что? — он повел бровями. — Хочешь, еще поцелую? — и начал вновь прижимать меня к себе и марать слюной.

Я запищала, выхватываясь из тесных обнимашек.

— Привет, ты… друг Селии?

В проеме появились Сара и Эндрю. Не знаю, сколько они наблюдали за нами, но я ничуть не смутилась этому.

— Да, — ответил парень. — Кенай Браун. Очень приятно.

Пожав руки двойне, он широко улыбнулся.

— А… это моя тетя — мисс Блеквуд, — я указала на блондинку, — и ее возлюбленный — мистер Карлайл.

Парочка переглянулась.

— Можно просто Сара и Эндрю, — произнесла женщина. — Давайте, заходите, а то курица остывает, — она, держа под руку доктора, отошла вместе с ним и освободила проход.

— Обожаю курицу, — потер ладошки Кенай, проходя внутрь. — Думаю, вечер будет вкусным и идеальным в окружении таких замечательных людей.

Сара смущенно захихикала и наклонилась ко мне.

— А он милый. Такой общительный и приветливый. Тебе повезло, что ты наткнулась на него в интернете.

Я сдержала смех.

— И тебе повезло с Эндрю.

Усевшись за усыпанный едою стол, в середине которого красовались подаренные тете цветы, мы скромно подвинули пустые тарелки ближе к себе и начали глядеть друг на друга.

— Сними очки, — пихнула я сидящего рядом Кеная локтем.

— Серьезно?

— Да. Ты проявляешь неуважение.

— Оххх, — выдохнул друг и резким движением сорвал с лица аксессуар. Посмотрев на меня, он натянуто улыбнулся и незаметно показал на синяк под глазом. — Забыла?

Черт….

Я и правда забыла про его фингал.

Кинув взор на Кеная, Сара осторожно спросила то, чего я боялась больше всего:

— Эм… это синяк? А откуда он?

Мы синхронно выпрямились с ним.

— Я… — начал шатен, но я вдруг перебила его, придумав бредовое объяснение, которое могло прийти только мне в голову.

— Он упал. О бордюр. Два раза.

Парень вскинул брови, а тетя и Эндрю состроили сочувственные лица.

— Знаете, шел дождь, было скользко и в общем… Кенай поскользнулся.

Мой друг плотно сжал губы, сдерживая смех.

— Дождь? — сказала задумчиво Сара. — Но его же не было уже как две недели. А синяк вроде бы… свежий.

Я остолбенела.

Говорить правду?

Нееет.

Ни за что.

Она и доктор Карлайл не должны знать о случившейся драке в том кафе.

Лучше опять совру.

— Так…

— На меня что-то капало, когда я шел, и, наверное, принял это за дождь, — прикрывая рот рукой и тем самым не давая никому узреть своей улыбки, кинул Кенай. — Вот и случилась «трагедия». Упал несколько раз, ударился… и ничего не помню.

— Бедняга, — вставая с места и разрезая курицу, произнесла блондинка.

Я не сдержалась и захохотала.

— Извините! — подняла ладонь. — Просто вспомнила один анекдот.

Обменявшись недопонимающими взглядами, двойня искусственно улыбнулась. Когда Сара разложила всем по тарелкам главное блюдо, я пригнулась к Кенаю.

— Что-то капало? — ухмыльнулась я.

— Ударился о бордюр два раза? В самом деле? — насмешливым голоском прошептал он, отчего я легонько толкнула его.

— Эй, у меня было несколько секунд, чтобы что-то придумать!

— Ладно. Хорошо. Проехали.

— Отлично, — я взяла вилку в руку.

— Отлично, — Кенай повторил мое действие.

— Не смешно! — хихикнула, кинув в него горошек.

— А по тебе не скажешь.

— Кенай, а где ты учишься? — поинтересовалась тетя. Она с упорством старалась разрезать ножку ножом, пока ей с этим не помог Эндрю.

— Я окончил школу. Надеюсь поступить в Вашингтонский университет и коплю на него, — отвернувшись от меня, непринужденно ответил шатен.

— Это тот, что в Сиэтле, верно? — ее светлая бровь изогнулась.

От названия родного города мое сердце болезненно сжалось.

«Только не вспоминай обо всем, Селия. Не сейчас», — говорил мой внутренний голос.

Я спокойно выпустила воздух через рот, закрыв доступ к слезам.

— Да, — в подтверждении он даже кивнул.

— А тебе помогают родители или ты сам собираешь нужную сумму? — доктор Карлайл засунул кусочек сочной курицу в рот, смотря на Кеная своими ярко-голубыми глазами, с цветом которых, наверное, не сравнится само море или небо.

— У меня только отец. Мать умерла четыре года назад, — печально произнес мой друг. Улыбка на его лице полностью стерлась. — Он хоть работает, но… я у него не беру денег. Сам коплю на университет. Хочу быть самостоятельным и независимым. Недавно мы с другом уволились с «Бешеных псов», так как нашей группе предложили петь в одном баре, где платят больше и относятся с каким-никаким, но все же уважением.

— Мне очень жаль насчет твоей мамы, — блондинка опустила взор.

Кенай тяжело вздохнул.

— Спасибо…

— Постой, так это по вашей группе молодежь с ума сходит? — задал вопрос мужчина после нескольких секунд неловкого молчания.

— Эм… не знаю, — уголки губ Брауна медленно начали подниматься вверх.

— «Сириус»? — он почесал подбородок, потом более громко изрек: — Да, да, точно! У вас в составе еще такой парнишка-хиппи за ударными?..

Кенай заразительно засмеялся. Я улыбнулась.

— Разве она так популярна, что о ней все говорят?

— Моя племянница обожает вас! Она из-за этого готова приехать в Портленд и жить здесь, — подперев ладонями подбородок, кинул Эндрю. Он говорил как-то свободнее, и напряжения в воздухе не чувствовалось.

Видимо, эти двое нашли общую тему для разговора.

— Круто и… неожиданно. Я обязательно передам все парням, уж обрадую их.

— А вы где даете свои концерты, кроме как «Ночного воя»? — мужчина вообще позабыл о еде, пялился на Кеная и с нетерпением ждал ответа.

— Больше нигде. Когда выступали там первый раз перед публикой, очень надеялись, что понравимся кому-нибудь, и у нас появится крутой продюсер. Даже диск с первым альбомом с собой взяли. Но, видимо, мы никому не приглянулись, кроме как хозяину бара — мистеру Фитчеру. Он-то нам предложил работу, потому что после ухода его любимчиков «X-T» освободилось место. А так, если бы ни они, у нас бы не имелось никаких шансов быть кем-нибудь замеченными. — Всплеснул руками. — Вот так…

Открывая бутылку (судя по этикетке) дорогостоящего вина, Эндрю улыбнулся.

— Вы, ребята, классные. Я как-то видел ваше выступление в YouTube, племянница показывала. Я верю, что у вас все получится, и скоро вы станете популярнее, чем эти странные парни в разноцветных костюмах, которые прыгают по сцене, как ненормальные. Как же их там…

Я засмеялась.

— «One Direction»?

— Точно, — захохотал доктор, кинув на меня взгляд и пододвигая к себе тоненький бокал.

Кенай ухмыльнулся и, вспомнив про курицу, начал набивать ею щеки.

— Спасибо, что верите в нас, — жуя, поблагодарил он.

Не знаю, сколько часов мы сидели и болтали обо всем на свете, но наступил глубокий вечер. За окном деревья, находившиеся в саду, отдались в объятья темноты, зажглись тусклые напольные фонарики, которые стали освещать только кусты с шикарными розами, свернутыми в бутоны.

— Было нереально вкусно, мисс… Сара, — поправил себя Кенай, вставая с места.

Я тоже вылезла из-за стола.

— Я рада, что тебе понравилась еда, — самодовольная улыбка озарила ее лицо.

— Было приятно познакомиться с вами, — мой друг, как истинный джентльмен, подошел к женщине и одарил ее кисть поцелуем, а с Эндрю обменялся рукопожатием.

— Разве, ты уже уходишь? — вздохнула тетя, наблюдая, как мы с Кенаем сплетаем наши пальцы.

— К сожалению, да. Но это мой не последний визит, — оповестил он, чему Сара чрезмерно обрадовалась.

— Учту. Приходи, когда захочешь. В этом доме для тебя всегда открыты двери.

Шатен кивнул и кинул на меня взгляд.

— Не теряй нас. Мы немного прогуляемся по городу, — сказала я, а когда дождалась одобрения Сары, покинула дом вместе с другом.

Мы бежали по освещенной одинокой дороге и смелись. Кенай нередко меня кружил, я толкала его и визжала, потому что из-за этого у меня болела голова и перед глазами все расплывалось. Было так весело, что мы не обращали никакого внимания на одиноких прохожих, пялящихся на нас, а просто дурачились без какого-либо стеснения.

Закрыв глаза солнцезащитными очками, парень, шедший впереди, отвернулся и показал большими пальцами на свою спину.

— Запрыгивай.

Я истерически заржала.

— Зачем?

— Я жду, — он смешно пошевелил руками, словно собираясь взлететь, затем замедлил ходьбу.

— Но если сломаю тебе что-нибудь, это будет не моя вина, — отрезала я.

Мигом преодолев расстояние между нами, я оттолкнулась ногами от асфальта и, резко вцепившись в его плечи, обвила ими бедра, а потом плавно переместила ладони к груди друга и, наконец, скрестила их, чтобы держаться крепче и по счастливой случайности не свалиться вниз. Кенай, подхватив мои коленки с внутренней стороны локтями и попрыгав на месте, повернул голову.

— Боже мой, какая ты тяжелая! — иронично захныкал он. — Кажется, у меня что-то хрустнуло. — И театрально весь затрясся, будто вот-вот рухнет. — О, Святые Угодники, это позвоночник! Ты сломала его! Я умираю…

Звуки, похожие на смесь бульканья и чего-то еще, заполнили улицу. Я, смеясь, взлохматила парню густую шевелюру.

— Все, все, кончай! Я поняла, — выдохнула я.

— Хорошо, — Кенай крепче ухватил меня. — Приготовься, — и, похлопав по попе, газанул вперед.

Я запищала, прижимаясь к нему. Потоки ветра ударяли в лицо. Пришлось прищурить глаза, чтобы они не слезились. Кенай бежал, как угорелый. Ему было плевать, едут ли машины на нас, крутит ли кто-нибудь пальцем вокруг виска, наблюдая за этим сумасшедшим зрелищем. Потом он остановился, и я смогла нормально дышать. Сердце неистово колотилось в груди, адреналин проносился в крови, а когда я увидела мчащийся на нас автомобиль, то не успела разразиться в крике, так как Кенай резким движением схватил меня и мы ловко увернулись от транспорта, прыгнув на тротуар. Валяясь на холодной и грязной поверхности, я не могла прийти в себя и осмыслить, что только что произошло. Но через несколько секунд вернулась в реальность из-за дикого хохота друга.

Мы чуть ли не погибли, черт побери!

А ему смешно?!

Куда он смотрел?!

Ненормальный!

— Эй, ты там жива? — охая и хватаясь за живот, поинтересовался Кенай. В отличие от меня он поднялся и твердо стоял на двух.

— Ты псих, — не шевелясь, подметила я.

— Это вопрос? — подал мне руку, сняв очки.

Я обвела его ладонь пальцами.

— Констатация факта.

Шатен помог мне встать. Все тело болело и было покрыто мурашками от того, что пару секунд назад я и мой… чокнутый друг чуть ли не почувствовали вкус смерти. Да еще мы так «мягко» приземлились, что я отбила себе копчик.

— У меня болит зад, — жаловалась я, слабо боксируя по его плечу.

— Ни у одной тебя, — парень подмигнул.

Я насупилась.

— Больше никогда не запрыгну на тебя.

— Прозвучало как-то… пошло, — улыбнувшись, заметил он.

Я покраснела. Кенай, увидев мои залитые краской щеки при свете фонарей, засмеялся.

— Ха-ха, — передразнила я его, наклонив голову и оттряхивая коленки от грязи. — Ты должен мне новые колготки и шорты.

— Без проблем, — не переставая гоготать, кинул он. Немного успокоившись, осмотрел мои ноги. — Ты ни сильно ушиблась?

— Я думала, ты это никогда не спросишь, — я скривила рожицу.

— Так что?

— Терпимо, — и натянуто улыбнулась.

Кенай подошел ко мне почти вплотную, что я чуть ли не попятилась назад, если бы его рука не удержала меня. Карие глаза с нежностью взглянули в мои. Я замерла, разглядывая идеальное лицо парня и тая под теплым дыханием, как мороженое.

Что происходит?

Почему я пялюсь на него?

Что мне мешает отойти?

Я сглотнула, остановив взор на его пухлых губах. Кенай находился на чертовски-опасном расстоянии, не желая отдаляться. Чуть грубоватые пальцы ласково опустились с запястья к кисти, медленно сжимая ее, и я рефлекторно отвернулась, когда его лицо стало ближе.

О, Боже…

Какого черта мы делаем?

Нам же нельзя!

Мы ведь обычные друзья…

Или…

Оооохххх… я запуталась.

Между нами не может быть ничего большего…

Или может?..

— Прости. Я идиот, — он отстранился от меня.

Я свела брови в кучу, не понимая, за что он именно извинился.

— В смысле?

— Мне не нужно было терять голову и нестись с тобой по дороге. Я чуть ли не угробил нас двоих.

— Ничего, — на выдохе вымолвила я и кинула взор вниз. — Зато повеселились.

Да, я нашла в ситуации жирный плюс, выделяющийся среди кучи минусов.

— Ага, — по-мальчишески улыбнулся он. Почему-то именно сейчас его улыбка показалась мне… привлекательной и такой…

«Черт, Селия!» — я мысленно влепила себе пощечину.

— Слушай, мы с ребятами устраиваем завтра мини-вечеринку в честь того, что добились небольших, но все же успехов в области музыки, и приглашаем тебя.

— Вау, отлично, спасибо, — отгоняя подальше другие мысли, как можно веселее проговорила.

— Завтра в семь у Луи.

— Заметано.

Когда я неловко попрощалась с Кенаем, обняв его дрожащими руками из-за воспоминаний, что мы чуть ли не поцеловались, зашла в дом. Эндрю и Сара смотрели телевизор, уютно устроившись на диване с миской попкорна, и обнимая друг друга, и, чтобы им не мешать, я улыбнулась парочке, затем поднялась в свою комнату. Увалившись на кровать лицом вниз, стала копаться в своей больной голове, ища ответы, кто же мы все-таки с Кенаем.

Друзья?

Друзья, которые нравятся друг другу, как друзья?

Или друзья, которые нравятся друг другу ни как друзья?

Долбанная моя логика.

Я выдохнула, переворачиваясь с живота на спину.

Мы обнимаемся, он касается моей руки, я его, парень целует меня в щеки, прижимает в себе, я нередко сижу с ним близко, любуюсь его чертами, глазами цвета шоколада….

Чувствую ли я что-нибудь особенное?

Что-нибудь, что чувствует, обычно, влюбившаяся девушка?

Когда он дотрагивается до моей коже, ощущаю ли я мурашки по телу, приятное тепло, распространяющееся по всей крови или какой-нибудь электрический заряд?

Не знаю.

Черт, я не знаю.

Вообще ничего. Не знаю себя, свои чувства к близкому человеку, эмоции, которые испытываю при нем.

Я не имею понятия, как он относится ко мне, скрывает что-нибудь, ибо наоборот — ничего. В смысле, не могу определиться: он считает меня другом или же… кем-то больше.

Вдруг второй вариант?

Ох…

Это плохо?

Ответ прост: не знаю.

Опять не знаю. Мы с Кенаем чуть ли не поцеловались сегодня. Клянусь, в его глазах мелькнули искры, он хотел, чтобы произошло то, чего ни один из нас не ожидал или… не планировал. Вопрос только в том, хотела бы этого я?

Дьявол бы меня побрал… не знаю!!!!!!

Мне уже надо вытатуировать эту чертову мантру на лбу!

Ибо просто разобраться в себе.

А пока… я не представляю, что говорить Кенаю и как вести себя в его присутствии.

Все поменялось после того, что чуть ли не произошло. Мы подбили границу нашей крепкой дружбы и оставили в ней огромную дыру неизвестности.

Глава 15

Я не стала одеваться, как на какую-то светскую тусовку. Футболка, широкий свитер крупной вязки и непонятная юбка с темно-синими колготками — вот что сейчас красовалось на мне. С волосами ничего такого не делала, а только расчесала их и… одну прядку убрала за ухо, оголив напоминание о том страшном пожаре девятнадцатого апреля.

Зачем я это сделала?

Все просто — Кенай попросил…

Он сказал, чтобы я больше никогда не прятала свое лицо.

Ведь люди должны меня видеть настоящей. Такой, какая я есть на самом деле.

И плевать, что они будут думать.

Я — это я.

Повесив сумку на плечо, я напоследок взглянула в зеркало, затем, закрыв дом, оповестила Кеная, что за мной не нужно заезжать на тачке Луи, у меня есть две вполне здоровые ноги, с помощью которых я могу добраться до нужного места.

В самом-то я просто не хотела пересекаться с Кенаем и оставаться с ним в каком-нибудь тесном пространстве. Я его боялась…

Черт, да, я его боялась!

Я не имела понятия, о чем с ним теперь можно говорить, как себя вести, стоит ли сделать вид, будто даже намека на поцелуй вчера не было. И меня это пугало…

Я знаю, что не могу избегать его вечно и шкериться по углам. Он — мой лучший друг. Тот, кому я доверяю все свои секреты, делюсь впечатлениями, с кем весело провожу время и забываю о повседневных скучных вещах. И, наверное, мне действительно стоит надеть прежнюю маску и притвориться, что ничего не изменилось. Я не хочу рушить нашу дружбу, не хочу отдаляться от Кеная из-за какого-то вчерашнего пустяка.

Ох…

Скоро я приду на вечеринку «Сириуса», где будет ОН.

И… я не представляю, каким взглядом буду пялиться на него, а он на меня…

Все же, нельзя просто так забыть, что чуть ли не случилось.

Или… можно?..

Если что, то Кенай там будет не один, это успокаивает. Я смогу обдумать некоторые детали, пока буду общаться с другими.

И очень попробую выглядеть так, как обычно, когда, наконец, решусь заговорить с ним.

Я добралась до обиталища Луи без происшествий. До моих ушей донеслась музыка, исходящая из больших колонок на лестнице, а перед глазами замелькали разноцветные фонарики в виде гирлянд, которые висели на ветках деревьях и обматывали единственные вместительные качели в окружении прекрасных роз и других неизвестных мне цветов. Неподалеку от открытого гаража покоился стол, переполненный разнообразными напитками из фруктов, вредной едой и, естественно, алкоголем.

Ребят я увидела сразу. Они оживленно друг с другом беседовали, все, кроме… Кеная. Тот сидел на перилах и брымчал на электрогитаре. Увидев меня, парень перестал играть и… выпрямился. Я сглотнула, но кивнула ему, в ответ получив тоже неуверенный качек головой. Раньше он приветствовал меня долгими объятиями, бесконечными поцелуями в щеки, сопровождаемыми моим диким визжанием и дрыганьем, а я же, как только видела его, крепко прижимала к себе и не желала продолжительное время отпускать. Иногда парни подшучивали над нами, говоря: «Снимите себе номер» или там «Эй, эй, не забывайте, что вы тут ни одни». Мы не обижались на это, потому что понимали, между нами нет ничего такого, что могло бы быть между влюбленной парой…

«Мы лишь друзья», — твердили мы на очередной подкол ребят.

Лжецы…

Я вздохнула, когда взгляд Кеная резко упал вниз. Получается, он тоже думал о том вчерашнем инциденте, раз избегает со мной долгих зрительных контактов.

Отлично, черт побери.

Выходит, парень боится меня, как я его и не знает, каким образом теперь вести со мной общение и тому подобное?..

Ооох….

Мы идиоты.

Два идиота.

Я прошла к тройне и поздоровалась с каждым. Луи и Картер, хохоча, потискали меня немного, а Брэд только улыбнулся (скорее всего, искусственно).

— Рады тебя видеть, Селия, — взлохматив мои волосы, произнес Гарнер.

В раздраженности я пригладила торчащие пряди. Ненавижу, когда кто-то так делает, когда у меня на голове вполне приличная «прическа».

— Небольшая информация, — обнял меня одной рукой брюнет и указал пальцем на столик. — Там еда, всякие соки, вино и прочие гадости, которые купил Брэд. Насчет туалета…

Я засмеялась.

— Да, да, помню: в дом или под кустик.

Он разразился в хохоте.

— Отлично. Тогда веселись!

И чмокнул меня в щеку.

Я, скромно осмотревшись, решила взять пачку сухариков и пойти на качели. Усевшись да подложив под спину мягкую подушку, я открыла вкусняшки и принялась поглощать их, думая о том, как начать разговор с Кенаем. Но неожиданно меня вывел из этого состояния приземлившийся рядом Брэд с сигаретой в зубах. В одной руке он держал пластмассовый стаканчик, в другой — красное вино. Налив в белую емкость алкоголь, он протянул ее мне и вскинул брови вверх, мол, прими.

— С какой бы радости я должна это пить, если ты туда, наверняка, добавил яд? — процедила я не очень добрым голосом.

— Я не собираюсь тебя убивать. Это просто вино, — выплюнув сигару прями в урну, обрамленную ромашками, изрек он.

— Хм, ясно. Это объясняет, почему я тогда не умерла, выпив предложенную тобой таблетку от головы и воду.

Издался смешок.

— Ладно. Ты по любому здесь не просто так, — я сощурила глаза. — Чего ты хочешь? Если будешь вновь слать угрозы, чтобы я перестала общаться с Кенаем, знай, они не сработают. Это мое право — дружить с ним или нет, и ты не можешь мне указывать, понятно? Я и так закрывала глаза, сделала вид, словно того разговора не было и…

— … стой, стой, стой! — перебил Брэд, освобождая руки от всего и показывая их, словно признавая поражение или пытаясь успокоить меня. — Я лишь хочу извиниться за все.

Я в удивлении открыла рот, но потом быстро его захлопнула, чтобы не показывать своих настоящих эмоций.

— В самом деле? Поздновато, не находишь? — я уставилась на него своим фирменным испепеляющим взглядом.

— Я знаю, что нужно было сделать это раньше, но смелости не хватало к тебе подойти, — оправдывался Купер, пожимая плечами. — Реально, извини меня. За то, что сказал в кафе и за то, что напугал тебя.

Напугал?..

Я ухмыльнулась.

— Раньше Кенай уделял мне много времени, а когда появилась ты, стал меньше со мной общаться, спрашивать, как дела и так далее. Меня это разозлило. Я сначала сдерживал все внутри, но потом, почувствовав сильную ревность, не сдержался и сказал свое… «мнение» по поводу вашей дружбы или… черт знает, что между вами происходит. — Он сорвал маленький цветочек и, посмотрев на него пару секунд, резко сжал в руке, отчего я дернулась. — Я не должен был говорить тех слов. Просто… привык, что Кенай — мой лучший друг, он всегда со мной — и в холодный дождь и в палящее солнце. Я не привык его с кем-то делить. А тут пришлось… — краткая улыбка. — Раньше я был ничтожеством. Меня постоянно избивали, все по тому, что зачастую играл на улицах города песни своей любимой группы «Queen» и, видимо, кому-то сильно надоедал. Отец не разрешал мне играть на гитаре дома из-за психованных соседей и тонких стен. Как-то так. Один раз, когда меня колотили какие-то уроды, Кенай пришел на помощь. И с тех пор мы с ним лучшие друзья. Он поднял меня на ноги, заставил измениться и посмотреть на мир другими глазами.

— Я слышала эту историю из его уст, — выдохнув, произнесла я.

Брэд кивнул, как бы говоря «все ясно» или «что и стоило ожидать», затем, помолчав немного, продолжил:

— Я смирился с тем, что теперь есть ты, я и Кенай, а ни только мы с ним. Ты вроде бы неплохая девчонка, которая пережила немало, осталось без всего, а я наговорил тебе много чего нехорошего. Ты не виновата ни в чем. Прости. Прости меня, Селия. Я долго не мог спокойно спать, думая, как ужасно поступил тогда. Да еще и те придурки… они обзывали тебя по всякому, черт побери. Ты столько натерпелась…

Его лицо стало грубее: ноздри расширились, глаза сузились, а губы сжались в тонкую полоску.

Я горько ухмыльнулась.

— А кто сказал, что в жизни будет легко?

Брэд взглянул на меня и слегка улыбнулся.

— Знаешь, почему я такой грубый и веду себя, словно мне наплевать на все, что движется и дышит?

Я отрицательно покачала головой.

— Меня закалила жизнь. Со мной обращались кошмарно, не уважали мое мнение, всегда находился тот, кто обзывал или давал подзатыльник. И я понял, что сам мир — это ни что иное, как огромная задница, в которой люди всего-навсего — дерьмо, — ответил он и пробежался пятерней по волосам. — Никому неважно твое мнение, слова или поступки, все лишь живут для своей выгоды и пользы. Да, есть одни личности, которые тебя поддерживают, не дают превратиться в неизвестно что, но остальные — это мусор. Ты не нужен им, они не нужны тебе. Тупая взаимность.

— Чертовски верно, — засмеялась я.

А блондин не такой уж плохой, каким показался вначале. Просто… у него свои тараканы в голове, свое отношение к миру и его обитателям. Он выработал особый подход к каждой группе людей. К мало знакомым (или незнакомцам) относится холодно, не пытается им понравиться или показаться милым, а к друзьям — так, как те этого заслуживают, если быть точнее — хорошо.

— Так, значит, ты меня прощаешь? — с надеждой спросил Брэд.

— Я этого не говорила, — улыбнулась я, а потом, спустя несколько секунд, вновь открыла рот, не выдержав на себе жалостливый взор небесно-голубых глаз: — Лааадднооо! Прощаю.

Парень победно улыбнулся.

— Меня вообще не должно волновать то, что творится между тобой и Кенаем. Дружите ли вы, встречаетесь или там… тупо занимаетесь сексом, не мое дело. Меня наоборот должно волновать кто я для Кеная и кто он для меня. Он — мой лучший друг, а я — его — и это, черт побери, самое главное.

Ухмылка.

— Ты прав. Но насчет секса — поверь, лишнее, — смущено проговорила я. — Между нами только… дружба.

Да неужели?..

Только она?

Или есть еще что-то?..

Ох, не знаю.

Ибо просто боюсь признаться самой себе.

Брэд, приподняв бровь, хмыкнул.

— Тебе только так кажется, — кинул парень. Не успела я даже вникнуть в смысл его слов, как он протянул мне наполненный вином стаканчик. — Выпей со мной, сестренка.

Я остолбенела. Он назвал меня сестренкой? О, Боже. Неужели, его отношение ко мне стало хоть чуточку лучше после этого разговора?

С трудом верится.

— Сестренка? — истерически засмеялась я, подбирая под себя ноги.

— Ну, да. А что, не нравится? — и тут оголились все тридцать два зуба. — Отлично подходит, я думаю. Ты теперь часть нас, часть «Сириуса». Всегда приходишь на наши репетиции и выступления. Мы с парнями — братья друг для друга, а для нас ты — сестренка. Младшая сестренка. — Брэд взял в другую руку бутылку. — Боюсь это признать, но мы так привыкли к тебе, что без тебя, отныне, не пройдет ни одно наше выступление. Хоть я был к тебе холоден, зато прекрасно это понимал. Мне не нужно было вести себя, как придурок. Прости…

Моя ладонь припаяла к его плечу, взгляд смягчился.

— Все нормально. Я ведь тебя уже простила и не держу никакого зла.

— Серьезно? — протянул он. — На твоем месте, я бы себе, как минимум, надавал по башке, а только бы потом, утихомирив пыл, спокойно принял извинения.

Наш громкий смех пронесся по саду.

— Полный стаканчик наивкуснейшего вина не может долго находиться в моей руке, — оповестил Купер, облизывая губы. — Возьми.

Я выдохнула и покачала головой в стороны.

— Не могу.

— Почему? — не понимал он, без конца пытаясь взять мой стиснутый кулак и разжать, чтобы вложить напиток.

— Я не пью. В смысле, я бросила пить. Алкоголь — моя «прежняя» жизнь. Не хочу возвращаться в прошлое. В нем слишком много грязи и разврата.

— Селия, — Брэд состроил страдальческую гримасу, — я не прошу тебя выпить десять стопок. Это всего лишь гребанный стаканчик с вином. И осушив его, ты не попадешь в свое прошлое, каким бы мерзким оно ни было. — Молчание. — Знаешь, этот мир сам по себе захлебывается от грязи, так что, мы ничем не сделаем его еще хуже, если немного расслабимся. Жизнь — штука странная; бывает и отстойной и в отчасти прекрасной, так что, нужно успеть повеселиться и почувствовать ее (желательно) плюсы, пока не склеил ластов.

— Поверь, я это уже сделала, — отрезала я.

— Так сделай вновь, — и воззрился на емкость, в которой плескалась красная жидкость, затем снова на меня.

Я, на секунду закрыв глаза, взяла вино со словами:

— Ладно.

Блондин довольно улыбнулся. Схватив бутылку и приподняв ее вверх, он коснулся горлышком моего стаканчика и впился в нее губами, когда запрокинул голову. Я последовала примеру Брэда и тоже принялась поглощать алкоголь. По горлу прокатилась сладковатая масса вперемешку с горечью, а после того, как я выпила все вино и, вытирая рот рукавом, избавилась пластмассового предмета, почувствовала приятное послевкусие, дарующее блаженство и умиротворенность. Поговорив с Купером еще немного, я пошла к ребятам, потому что он закурил и начал распространять едкий дым по воздуху. Парни, оказывается, не скучали: играли во что-то, поглощали спиртное, танцевали, подпевали Джареду Лето, голос которого грохотал из колонок вместе с музыкой.

Ощущая слабость по всему телу, я, еле перебирая ногами, добралась до Кеная, сидящего на траве и смотрящего в темнеющее небо. Вроде бы выпила маленький стаканчик вина, а шаталась так, словно опустошила целую бутылку. Опустив зад возле него, я выпрямила ноги и оперлась на расположившиеся за спиной локти. Черт знает, зачем я приперлась сюда. Под действием алкоголя во мне просыпалась смелость. А раньше, напиваясь до потери памяти, я превращалась в саму воительницу Зену[2], готовую драться за последний стакан вишневой водки.

Боже, каким я была пьяным позорищем…

— Мы так и не поздоровались нормально, — подметил Кенай, искоса смотря в мою сторону. — Привет.

— Привет, — глупо улыбаясь, выдавила я, затем икнула и рассмеялась.

Шатен взглянул на меня; только сейчас я заметила, что в руках он вертит апельсиновый сок.

Хоть кто-то старается соблюдать здоровый образ жизни…

— Вижу, вы с Брэдом нашли общий язык. Что ж, здорово.

— Угу. А он милый, — слегка качаясь, сказала.

Мы немного помолчали. После нескольких минут тишины, Кенай взял меня за руку, переплетая наши пальцы. Ничуть не сопротивляясь и не вырывая ее, я расслабилась.

Может быть, это глупо — то, что я боялась его и не решалась подойти?

Все же, не смотря ни на что он — мой друг. Причем лучший.

А тот случай вчера, возможно, был лишь ничем иным, как недоразумением.

Наверное, когда я буду трезвой, начну думать совершенно по-другому. Ну и плевать. Сейчас-то я не в здравом рассудке.

— Что происходит между нами? — спросил Кенай, наклоняя ко мне голову.

Я пожала плечами.

— О чем ты?

— Ладно. Забудь, — отмахнулся он, уронив взор.

— Что случилось?

Его грудь опустилась, вылетел громкий выдох.

— Жизнь, Селия.

* * *

Я проснулась от свежего утреннего ветерка и, потянувшись, спустилась вниз. Сара уже ушла на работу, как обычно оставила на холодильнике записку, в которой было написано о том, что она будет вечером, и завтрак я должна состряпать себе сама. Выпив стакан сока, я проверила свой телефон и, не увидев ни одного сообщение или пропущенного звонка от Кеная, откинула его на диван. В последнее время мы общались не так часто: я видела его и ребят в «Ночном вое», мы перекидывались несколькими словами, после чего он вместе с парнями убегал на очередную репетицию. Полностью погрузился в музыкальную атмосферу, что зачастую забывал обо мне. Конечно, мне стоило бы обижаться, но я этого не делала. Я понимала, насколько «Сириус» важен для Кеная и не устраивала скандалов, что он, практически, не говорит со мной, как раньше, да не гуляет. Иногда бессонными ночами я думало о нем, о том, что мне не хватает его чертовски-очаровательной улыбки, наших разговоров ни о чем и продолжительных успокаивающих держаний за руку. Тоска по этому человеку заглатывала меня целиком. Вроде бы видела его почти каждый день, недолго общалась, но чувствовала какую-то отдаленность.

Я сильно привязалась к Кенаю, что не представляла жизни без него.

Я дышала им, когда он был рядом, и задыхалась, когда отдалялся.

Я видела в нем того, кто держит меня в этом сером мире и не дает уйти в другой.

Каждая частичка меня скучала по прикосновениям парня, по его шуткам, поцелуям в щеки, звонкому смеху и объятиям.

Я хотела к нему…

Я хотела к нему… прямо сейчас.

Услышать его голос, или просто разговаривать с ним без слов, дотронуться до длинных слегка грубых пальцев, каштановых густых волос…

Но я понимала, что пока такое, увы, невозможно.

И это убивало. Медленно, мучительно…

Я находилась в агонии часто, что выучила ее симптомы: боль, грусть, тяга к самому родному человеку, потеря аппетита и ноющее в груди сердце.

* * *

Сегодня вечером Кенай отправил мне сообщение, чтобы я пришла в бар на их концерт. Оторвавшись от подушки, я принялась одеваться, обрадовавшись, что вновь смогу увидеть его. Я словно заново начала жить. На лице нарисовалась улыбка, глаза засияли, а сердце проснулось от долгой спячки и застучало бешеным ритмом. Судорожно надев легкий полувер и светлые джинсы со своими любимыми кедами, я схватила сумку и, чмокнув Сару в щеку, галопом выбежала из дома, когда оповестила, куда направляюсь. Всю дорогу я практически неслась, сбивая прохожих и получая от них массу нецензурной брани, которая ничуть не портила моего прекрасного настроения. Остановившись перед входом в «Ночной вой», я набрала в легкие больше воздуха, затем отворила двери, входя. Взор сразу же направился на обстановку вокруг: столиков и стульев нигде не наблюдалось (видимо, их убрали, чтобы было больше места для посетителей, пришедших посмотреть на «Сириус»). Свет почти не горел; помещение освещали лишь постоянно мигающие тусклые фиолетовые, синие и голубые фонарики. С потолка свисали разные украшения, сцену обрамляли неоновые надписи с именами членов группы. Одно из них я особенно для себя выделила.

Кенай.

Пробившись через толпу ближе к месту, где будут выступать ребята, я остановилась и, встав на носочки, начала искать глазами чье-нибудь знакомое лицо за инструментами. Но, не увидев за ними никого вообще, я собрала брови в кучу, а потом услышала дикий рев людей; кто-то пихнул меня в бок локтем. Я сморщилась от небольшой боли и повернулась. На другом конце неподвижно стояли четверо парней, опустив головы. Один из них, как я поняла Кенай, запел и под визжание вперемешку с аплодисментами помчался занимать свое «законное место». Через несколько секунд возле него на сцене оказались ребята, на которых свет отбрасывал причудливые тени. Раздался барабанный ритм, бар заполнился мелодичной музыкой. Голос моего лучшего друга не слышался, пока в мелодии не наступило крещендо. Молодежь пронзительно запищала, поднимая руки вверх и покачиваясь. Меня кто-то снова толкнул, но я не упала, к удивлению. Слова выученной мною песни «Сириуса» ложились на уши, как мед.

Я узнала ее.

«Тяжелые шаги»…

Мы дышим одним воздухом,

Мы чувствуем друг друга чертовски близко

И с каждым вдохом,

Лед в моем сердце тает.

Наши тяжелые шаги

Превращаются в страстный танец …

…

Смотри только на меня,

В движениях отдай себя.

Пусть огонь в тебе растопит лед,

Наш танец живет,

Наш танец поет.

Наши тяжелые шаги

Превращаются в страстный танец,

Наши тяжелые шаги

Превращаются в страстный танец,

Танец любви, буйный танец, танец двух сердец …

…

Мы двигаемся в ритм огня.

Я чувствую тебя, а ты — меня,

Хочу избавиться от лишних мыслей,

Когда ты так рядом

И просто раздеваешь меня взглядом.

Жарко, жарко,

Но я продолжаю двигаться…

Жарко, жарко,

Мое сердце начинает быстрее биться.

Страстно, страстно,

Ты закидываешь свою ногу на мое бедро,

И я перестаю дышать…

Я возбужден?

Я возбужден!

…

Смотри только на меня,

В движениях отдай себя.

Пусть огонь в тебе растопит лед,

Наш танец живет,

Наш танец поет.

Наши тяжелые шаги

Превращаются в страстный танец,

Наши тяжелые шаги

Превращаются в страстный танец,

Танец любви, буйный танец, танец двух сердец …

…

Смотри только на меня,

В движениях отдай себя.

Пусть огонь в тебе растопит лед,

Наш танец живет,

Наш танец поет.

Наши тяжелые шаги

Превращаются в страстный танец,

Наши тяжелые шаги

Превращаются в страстный танец,

Танец любви, буйный танец, танец двух сердец …

Ребята просто показывали класс: без страха выступали, наслаждались музыкой и ощущали ее каждой частичкой себя. Они даже не были похоже на тех парней, когда-то боявшихся выходить на сцену перед публикой. Ни капельки.

Уверенные, крутые, популярные — вот, какие сейчас они.

На группу «Сириус» обрушились громкие аплодисменты, сумасшедшие крики фанатов, когда она исполнила все песни и поклонилась им. Я захлопала в ладоши, улыбаясь и смотря, как четверка спускается по лестнице к посетителям бара. Поняв, что вот он, наконец, мой шанс подойти к Кенаю, я только хотела сделать шаг, вдруг неожиданно меня отпихнула на задний план кучка пищащих девчонок с завидными размерами, которая помчалась к парням и буквально окружила их. Извиваясь и протягивая им маркеры, поклонницы в нетерпении прыгали, ожидая автографов. Ребята, округлив глаза, смеялись, по очереди расписываясь на обтягивающих футболках девиц. Блондинка с огромным бюстом, прильнувшая к Кенаю, подняла ладошками грудь, показывая всем, что пришла без лифчика, и, пригнувшись, что-то прошептала своими жирными силиконовыми губами ему в ухо. Шатен, нервно сглотнув, взял эту передержавшую загар мочалку за талию и оставил автограф на одной из ее «подушек безопасности». Я открыла рот, но произошедшее далее заставило мою челюсть грохнуться на пол. Они поцеловались. Страстно, прилюдно, дерзко. Кенай даже не сопротивлялся, что к нему присосалась какая-то левая курица. Так же держал ладони, когда работал маркером. Он вообще не отталкивал ее от себя.

Внутри меня что-то больно защемило, какое-либо настроение упало, желание подойти к другу навсегда пропало. Я не понимала почему, но на глаза навернулись слезы, заставляющие тело поддаться слабости. Но не став раскисать перед столькими людьми, я вылетела из «Ночного воя» и помчалась по темноте, всхлипывая и стараясь держаться до последнего. Когда моя голова оказалась на родной подушке, я заревела. Слава Богу, что тетя не увидела, что я пришла, а то начался бы допрос. Бесконечные соленые капельки покрывали щеки. Мои пальцы не успевали их вытирать, так как появлялись все новые и новые, оставляющие на коже мокрые дорожки.

Почему я плачу?

Почему мне больно?

Почему мне так плохо?

Я не находила ответов. Гамма негативных эмоций, разрастающаяся где-то глубоко во мне, выходила вместе со слезами, оставляя на душе пустоту и ничего больше. Только спустя какое-то мгновение, я поняла причину своего состояния.

Кажется, я люблю Кеная.

Не так, как друга.

А как кого-то большего.

* * *

POV

Кенай

Наше выступление прошло отлично. Мы с ребятами, переполненные счастьем, спустились по лестнице. Луи, как обычно, радовался больше всех: визжал, поднимал руки вверх и пританцовывал, виляя попой. Смеясь над ним, мы не заметили подбежавшую толпу девчонок с широкими улыбками. Представительницы прекрасного пола окружили нас и начали тянуть маркеры для автографов. Не веря, что у нас кто-то, наконец, попросил росписи, я глупо заулыбался, еще находясь в немного шоковом состоянии. Ребята, простояв в ступоре пару секунд, стали водить маркерами по футболкам девушек, выслушивая их щебетание по поводу нашего классного выступления.

Перед моими глазами возникла красивая блондинка с шикарным бюстом и загорелой кожей. Подойдя ко мне вплотную, она подняла руками грудь, и мой взгляд невольно упал на нее. Сердце устроило буйный танец, когда поклонница прошептала мне в ухо сладким голоском:

— Не оставишь мне свой автограф? — ее пухлые губы растянулись с дразнящей улыбке, пальцы сильнее обхватили формы, отчего мои брови взлетели до лба, а легкие потребовали больше воздуха.

— К… конечно, — заикаясь, кинул я и, сглотнув, открыл маркер. Не зная, куда деть вторую руку, я устроил ее на талии незнакомки и криво расписался. — Пожалуйста, — так же произнес, пытаясь смотреть хоть куда, только не на ее грудь.

Светловолосая довольно окатила меня взглядом и прижалась еще ближе. Я в негодовании замер, не зная, что делать и как от нее избавиться.

— Можно тебя отблагодарю? — проворковала она, удерживая мою ладонь на своем теле.

— Как?

— Вот так, — и ее рот обрушился на мой.

Парни загудели, похлопывая меня по спине. Чувствуя вкус мяты на губах и обжигающий огонь внутри, я сначала не врубился, что произошло. Стоял, как идиот несколько секунд, но только потом опомнился и вежливо отпихнул незнакомку, сославшись, что уже ухожу. Она, сунув мне в джинсы какой-то дранный клочок бумаги, отошла, что дало возможность буквально выскочить пулей из бара. Ребята, смеясь, рванули за мной и поймали возле машины Луи.

— Эй, что это было? — хохоча, поинтересовался Брэд.

— Черт побери, не знаю, — в ярости я вытащил маленький листочек из-под пояса и, смяв, кинул его на асфальт.

Наверное, там был номер той не знающей границ фанатки.

Ну и плевать.

Картер с Луи ухмыльнулись, а Купер подобрал клочок, не переставая ржать.

— Ты упускаешь шанс, — разворачивая его, пропел он. — Блондинка, пятый размер, отличная задница. — Его глаза прочитали содержание бумажки. — О, да тут номер. Тебе забить?

Я бросил на друга испепеляющий взгляд.

— На всякий случай, знаешь, — поведя бровями, улыбнулся он.

— Да пошел ты!

Я, источая злость, сел на пассажирское сидение, когда Луи открыл машину и плюхнулся рядом, за руль. Брэд и Картер рухнули сзади, перешептываясь и не переставая подкалывать меня.

Я обиделся? Скорее, взбесился. Какая-то девчонка поцеловала меня без моего согласия. Да плюс ко всему, я так и не поздоровался с Селией, которую видел на протяжении всего концерта. Она, наверное, лицезрела ту сцену, где обезумевшая поклонница слюнявила меня.

Черт, черт, черт!

Ненавижу!

Почему именно та блондинка подошла ко мне, а ни к ребятам?

Не знаю.

Этих женщин невозможно понять.

Уткнувшись лбом в стекло, я смотрел, как люди выходят из «Ночного воя». Одна мысль, что Селия может быть еще в баре, заставила меня вылететь из авто. Забежав в здание, я поник, так как не увидел ее. Народ направлялся к дверям, покидая помещение, персонал зажигал яркий свет и убирал мусор, брошенный на пол.

Она ушла.

Я не успел.

Тяжело выдохнув, я поплелся обратно в машину. С опущенной головой углубился в сидение и, поставив локоть на дверцу, зарылся пальцами в слегка мокрых от пота волосах.

— Бегал к блондиночке? — не унимался Брэд.

Я не ответил. Луи вставил ключ зажигания и повернул его. Послышался приглушенный рев мотора вперемешку со смешками моих долбанутых друзей. «Honda» мягко тронулась с места и выехала на главную дорогу. Когда автомобиль остановился на светофоре, я произнес:

— Подбросьте меня до дома Селии. Я скажу адрес.

Моя спина ощутила на себе прикованные взгляды. Так как я не смотрел на ребят, был уверен, что на их лицах отразилось удивление. Конечно, я долго не приходил к Селии, не разговаривал с ней практически, видел ее только на концертах и репетициях группы. Ребята даже думали, что мы просто перестали общаться из-за моей нехватки времени, но я им твердил, что мы изредка переписываемся по ночам и созваниваемся по случаю. С такой девушкой, как она, я никогда не прекращу дружить. Пусть мы сейчас не часто видимся, зато я чувствую, что между нами ничего не изменилось. Мы такие же, какими были раньше, и наша крепкая дружба осталась прежней. Неважно сколько километров будут нас разлучать, я ни за что на свете не забуду, кто такая Селия Фрай, никогда не перестану думать о ней и мечтать о встрече с этим человеком. Самое главное, что отношения между нами не станут холоднее спустя дни, месяцы, годы. Какой она была для меня вчера, такой останется сегодня и завтра. Милой, доброй, необыкновенной. Такой, ради которой я готов на все.

Я не заметил, как мы прибыли на место. Выскочив на улицу, я сказал парням, чтобы они не ждали меня, и перепрыгнул через ограду, когда они уехали. На улице было уже темно, свет в доме Селии не горел, и я понял, что сейчас не лучшее время для визитов. Наверное, она спит, и ее тетя тоже. Что ж, но это не мешает мне забраться в комнату лучшего друга самым нестандартным способом.

Через окно…

POV

Селия

Я чувствовала стук своего сердца вперемешку с чужим, ощущала теплое дыхание на коже, знала, что на меня смотрит пара чьих-то глаз, и почему-то не двигалась. Понадобилась секунда, чтобы запоздалый мозг подал мне информацию, что рядом со мной лежит человек.

Человек.

Живой.

В моей комнате.

Рядом со мной.

Слипшиеся губы разомкнулись, веки моментально поднялись, а тело автоматически подорвалось. Застрявший в сухом горле крик хотел вырваться наружу, но выйти ему не дала легшая на мой рот ладонь. Не понимая, что происходит, я нашла ее обладателя и замерла. Улыбаясь и показывая жест «тихо», Кенай медленно убрал руку, затем молча похлопал по подушке и положил голову на ее краешек, предварительно оставив место для меня. Ничего не говоря, я расслабилась и, не веря тому, что вижу, улеглась рядом. Парень, заложив кисти за одну щеку, смотрел на меня. Было темно, но с помощью лунного света падающего на нас, я смогла разглядеть цвет его глаз, увидеть умилительные ямочки на щеках и взлохмаченную, падающую на лоб челку.

— Как ты оказался здесь? — прошептала я, повторяя позу друга.

Улыбка Кеная приобрела некую загадочность.

— Ты забыла, что я супергерой? — так же негромко прошелестел он.

Я ухмыльнулась.

— Никогда не забуду.

— Только в следующий раз не запирай так плотно окно, ладно? — попросил шатен. — Я замучился дергать эту долбанную раму.

Я залилась смехом, а когда вспомнила, что в соседней спальне спит Сара, резко замолчала.

Разглядывая идеальные черты Кеная, я раздумывала над тем, как бы признаться ему в своих еще недавно открытых чувствах. Сегодня я поняла, что он мне чертовски небезразличен в плане «парень и девушка» после той сцены, где поцеловался с какой-то сиськастой шваброй. Мне было больно вспоминать, как она вцепилась в его губы своими. Это же та блондинка на него набросилась первая, а не Кенай на нее, верно?

Ооох, не знаю. В любом случае, наверно, ему было неприятно чувствовать вкус ее рта.

А я… я расплакалась, потому что не выдержала такого. Эта ситуация лишь помогла определить мое истинное отношение к нему, сняла с моего лица маску и открыла глаза на все то, что я не замечала раньше. Я действительно влюбилась в него, а сказать об этом даже самой себе до дрожи боялась и старалась относиться к Кенаю лишь как к другу, а ни к кому-то большему. Я привязалась к нему, поняла, что он — тот, который похож на меня, выслушала историю его жизни и в какой-то момент прожила ее полностью, словно сама когда-то побывала в шкуре парня. Я почувствовала, что Кенай — человек, ради которого хочу жить и улыбаться.

Я люблю его. Люблю каждой частичкой себя. И надеюсь, что это взаимно.

Ведь мы пару дней назад чуть ли не поцеловались, следовательно, он чувствует ко мне что-то особенное? Или… нет?

Как бы я хотела знать.

Сейчас…

Как бы я хотела признаться ему во всем.

Сейчас…

Но не могу. Барьер сомнений, страха и неуверенности не дает мне сделать желаемое.

— Представляешь, сегодня меня поцеловала какая-то бешеная блондинка, — ухмыльнулся Кенай. — Я не ожидал, что она вообще такое сделает, поэтому стоял, как истукан.

Я лишь улыбнулась.

Значит, причиной того, что он не сопротивлялся, был шок.

Ну… это все объясняет.

— Ты теперь такой популярный, вот она и не удержалась, — спустя несколько секунд отрезала я.

Мы тихо засмеялись. Кенай придвинулся ближе и усталыми слипающимися глазами начал рассматривать мое лицо.

— Я так хочу спать, — признался он.

— Так в чем проблема? — я похлопала по подушке. — Закрывай глаза, не думай ни о чем и засыпай. Место нам вполне здесь хватит.

— Не могу, — проговорил парень, не отрывая от меня взгляда.

— Почему?

— Не могу, когда ты рядом.

Я покраснела. Хорошо, что было темно, а то Кенай бы увидел румянец на моих щеках. Покусав губу, я вздохнула.

— А ты попробуй. Хочешь, могу уснуть первая?

Он кивнул.

Я опустила веки, которые сразу же залились свинцом. Чувствуя прикованный взор Кеная на себе, улыбалась и старалась углубиться в сон, но его присутствие не давало мне этого сделать. Я каждую секунду избавлялась от кружащихся в голове мыслей о нем, пыталась забыть, что он тут, рядом, и смотрит на меня своими невероятными карими глазами.

Все же, спустя несколько длительных минут под биение сердца Кеная и звуки его дыхания я ушла в мир морфия с великим трудом…

Глава 16

POV

Кенай

После очередного нашего выступления, я попрощался с Селией, когда проводил ее до дома, и на заработанные деньги, наконец, купил себе акустическую гитару, о которой мечтал очень давно. Так-то, мы приходили к Луи и репетировали в его гараже, потому что музыкальные инструменты принадлежали ему. Мой друг сам настоял, чтобы купить все самое нужное для нашей группы. Конечно, я бы тоже мог расщедриться, потратить приличную сумму на необходимое, если бы у меня были богатые родители, а ни один отец, вечно хотящий купить алкоголь и заглушить горе при воспоминаниях о маме, скончавшейся четыре года назад от рака…

Перекинув лямку чехла через плечо, где лежала моя покупка, я направился по сырой от дождя улице. Пришлось накинуть на голову капюшон, чтобы надоедливый моросит не намочил ее. При одной только мысли, что сейчас появлюсь у себя дома, все внутри неприятно сжималось, а сердце начинало неистово колотиться, словно готово выпрыгнуть из груди.

Я ненавидел свой дом.

Я ненавидел туда приходить.

Я ненавидел все, что напоминало мне о нем.

Те годы голода, нищеты, я тоже ненавидел, как и пьяного отца, его поступок, что когда-то подсел на азартные игры, и нам пришлось жить в недостатке.

Но если посудить, больше всего я ненавидел ЕГО. Ведь из-за него все пошло к коту под хвост. Он тяжело переживал «уход» мамы, но и я не меньше; чтобы отвлечься от воспоминаниях о ней посещал долбанное казино, задолжал одним магнатам, из-за которых нам пришлось поменять место жительства, лишь бы отдать им все до единого цента. А потом он начал пить. Каждый чертов вечер я обнаруживал в его руке новую бутылку спиртного и ничего не мог сделать. Но спустя какое-то время вправил ему мозг и сказал, как он паршиво поступает. Отношение отца ко мне после того «разговора» только испортилось, стало холоднее самих арктических льдов. Он практически перестал общаться со мной, редко открывал рот, когда я возвращался после работы или другого места. Сейчас… папа относится ко мне так же. Иногда выпивает, бесится, что мама так рано покинула нас. Он живет в прошлом, а не в настоящем. Никогда не интересуется как у меня прошел день, на кого я хочу поступать или там… не спрашивает, бывает ли мне одиноко. Он — типичный эгоист. Думает только о себе, своих проблемах, которых не в силах решать. Я привык, что ему на меня наплевать с высокой колокольни.

Я хоть стараюсь идти вперед, что-то изменить, чего-то добиться, а отец… просто сидит на заднице, не двигаясь. Когда ступаю на следующую ступеньку нашего существования, он отдаляется от меня еще больше, живя в своих воспоминаниях, и оставаясь в самом низу лестницы.

Я, естественно, тоже скучаю по маме, но никогда не превращусь в такого, как он.

Ни за что на свете.

Я — не мой отец.

И никогда им не буду.

Добравшись до своей квартиры, я положил ладонь на ручку двери и замер.

Интересно, что-нибудь изменилось дома?

По любому нет. Все так же, как и раньше. Что может стать другим? Тот человек, который зовется моим папой, или обстановка вокруг него?

Ни что из перечисленного.

Выдохнув, я зашел в мой персональный Ад и в душе громко закричал, мысленно выдергивая себе волосы, когда нос уловил отвратительный запах прелости, немытого тела и… алкоголя.

Вечер.

Отец.

Спиртное.

Опяяяяяяять!

Плотно сжав губы и кулаки, чтобы все творящееся внутри меня не стало реальным, я с шумом снял кеды и, ненавистно оглядев скудные старые обои цвета пережаренной яичницы, направился на кухню, где, не сложно было понять, сидел источник вони. Зайдя в темную тесную комнатку, в которой бы любой клаустрофоб сошел с ума, не выдержав здесь и нескольких секунд, я увидел развалившегося на стуле с бутылкой какой-то дряни отца. Он, подпирая изнеможенной рукой голову, чтобы та не ударилась о стол, медленно тянулся губами к горлышку, причмокивая.

Отлично, черт возьми. Судя по его состоянию, выпил он уже достаточно, чтобы здравый рассудок надолго затуманился.

Ненавижу!

Ненавижу!

Ненавижу!

Спустя секунды, его покрасневшие глаза цвета болота переместились с пойла на меня, затем рот воспроизвел какой-то непонятный звук, типичный тем, что выдают алкоголики со стажем. То ли это было удивление, то ли радость или проявление ярости, я так и не понял.

— Ты же обещал, что не будешь так часто глотать алкоголь. Это уже четвертый раз за неделю, — процедил я ядовито, с презрением глядя на существо перед собой.

— Как ты с отцом разговариваешь? — шатаясь и пытаясь состроить разгневавшееся выражение лица, пробубнил он. Часть спиртного, когда его рука затряслась, вылилась ему на запачканную в чем-то рубашку.

Мерзь…

И еще думает, почему я не уподобляюсь ему и не пью алкоголь…

Не хочу стать таким, как он.

— Ты для меня как отец навсегда умер. Уже давно, — с легкостью произнес я, доставая из кармана деньги и кидая их на стол. — Вот, возьми, купи себе еще того, что у тебя в руке. Ведь только на это ты тратишь деньги.

Даже не возразив или не ответив ничего, он взял купюры и с глупой физиономией принялся их считать. Закончив, сморщился в недовольстве и взглянул на меня.

— Почему так мало? В прошлый раз было больше!

Я тихо засмеялся.

Даю ему деньги, а он еще и привередничает.

Какой козел! Мерзкий, отвратительный козел!

— Я купил гитару, а оставшуюся сумму разделил на две части, одну из которых дал тебе, а другую отложил на университет, — объяснился я, показывая пальцами на музыкальный инструмент.

— Лучше бы ты работал в «Бешеных псах», чем скакал по сцене со своими глупыми дружками, как идиот. На этом далеко не уйдешь.

Я замер, переваривая его слова.

Что? Да как этот человек может говорить такое?

Хотя, что и следовало ожидать…

Разве он похвалил бы меня за то, чего я добился вместе с ребятами?

Нет. Конечно, нет!

— Может быть, это мое будущее! Мне нравится играть в группе, нравится сочинять песни и исполнять их перед публикой! — повысил голос я, держа всю ярость плотно в кулаках и пытаясь тщетно успокоить свой пыл. — Поступлю ли в Вашингтонский университет или нет, но никогда не перестану заниматься тем, что мне по душе.

Гнусно смеясь, отец спрятал данные мною зеленые в карман и резко встал, отчего я слегка пошатнулся. Я не боялся его, просто он был непредсказуем, когда в его крови бурлил алкоголь и мог сделать все, что угодно.

— Твое будущее здесь! — выплюнул темноволосый, ткнув кривым пальцем в мою грудь. Он находился так близко, что я почувствовал, как содержимое желудка вот-вот готово вырваться наружу из-за неприятного запаха. — Ты сгниешь в этих стенах и ничего не добьешься! Лучше найди нормальную работу или верни старую! Своими песенками ты не нагребешь много деньжат! Не будешь же до старости лет скакать с балалайкой, развлекая детишек!

— Буду, — бесстрашно смотря на него, отрезал я.

Бросив бутылку в сторону, отец сорвал с моего плеча чехол так, что я понял произошедшее только тогда, когда он достал гитару. Кинувшись на него с кулаками и прекрасно понимая, какая чертовщина произойдет далее, я получил смачную пощечину и, словно обессилев, рухнул на пол. Перед моими глазами он разбил то, что я мечтал купить так давно, об холодильник. Его улыбка, растянувшаяся до самых ушей, пробуждала во мне бурю злости, а вид сломанного дерева и закрученных струн дал лишь ей выплеснуться на свет оглушительным криком.

— И где теперь твое будущее? — бросив гитару, сказал мерзкий человек, которого я называю отцом.

Я не знал, как реагировать на все это. Разнообразная гамма эмоций плескалась внутри меня. Хотелось убить его на месте, стукнуть об стену или врезать по лицу, но я выбрал самый (для меня) беспощадный вариант. Я решил ему тоже нанести удар, только словами.

Поднявшись, я подошел к существу вплотную, на что оно улыбнулось шире.

— Я хоть к чему-то стремлюсь, в отличие от тебя. В моем возрасте ты ничего не добился! Ты ничего не умеешь, вот и завидуешь! После гибели мамы, за которую держался, как за спасательный плот, ты утонул. Ты тоже умер тогда. А сейчас… сейчас, вспоминая ее, начинаешь бухать, потому что не знаешь, как отвлечься от мыслей о ней. Без нее ты ничто! Ничтожество! Живешь в прошлом, не желая жить в настоящем, — говорил я, наблюдая, как постепенно его лицо приобретает стальную маску. — Может быть, когда-то и ты был для меня отцом, но не на данный момент. Ты. Никто. Для. Меня. Слышишь? НИКТО! Без своего алкоголя, наверное, вообще не сможешь даже дышать. — Я проглотил в горле горький ком и поднял сломанную гитару резким движением. — Раз ты никто, то и не можешь говорить, какое должно быть мое будущее…

Не посмотрев на… отца, я быстро обулся и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Оказавшись на улице, рухнул на мокрый асфальт и схватился за голову, сдерживая потом горьких слез.

Он не понимает, что это значит для меня!

Он ничего не понимает!

Разбил мою гитару, ударил меня, и думает, я стану плакать? Думает, я стану мучиться и бояться его?

Никогда на свете.

Я не боюсь его.

Я его ненавижу.

И я не буду раскисать. Подумаешь, влепил пощечину, разбил мою единственную гитару…. В каких-то семьях бывает и похуже. Кого-то избивают до полусмерти, кричат похлеще, чем он на меня.

Это пустяк.

Это лишь пустяк.

Я справлюсь.

Я сильный…

Я сильный…

Я сильный…

Слезы, манившие скатиться по щекам, жгли глаза. Я откинул голову и быстро заморгал, чтобы не дать им этого сделать. Внутри меня был холод, сравниться с которым могла, наверное, погода на улице. Сыро, темно, пусто — прям как на моей душе сейчас.

Просидев пару минут в чертовой луже, намочившей мой зад и создавшей ощущение, что я справил нужду, я схватил предмет, раньше являвшимся музыкальным инструментом, затем направился по дороге. Было все равно: задавит меня кто-нибудь или нет, я шел, опустив взгляд и волоча за собой гитару, издававшую скрежет, соприкасаясь с асфальтом.

«Я сильный», — бесконечно повторял про себя, потихоньку осознавая с появляющимися вновь и вновь слезами, что это далеко не так.

Я не имел понятия куда иду. Я не имел понятия, что теперь делать, и как быть дальше… Я просто тупо шел, пока не достал телефон и не залез в контакты.

Уже почти ночь, а мне некуда идти.

У меня теперь нет дома.

Ничего нет…

Ломаясь, какой номер набрать из двух лучших друзей, я все же выбрал.

Выбрал тот, чей обладатель понимает меня как никто другой.

— Да? — когда приложил трубку к уху, услышал сонный и одновременно обеспокоенный голос Селии.

— Прости, что звоню так поздно, но… не могли бы мы встретиться на нашем месте?

* * *

POV

Селия

Я лежала на кровати и глядела в потолок, вспоминая, как когда-то рядом со мной был Кенай, и я уснула под его взглядом. Вот бы вернуть тот день, насладиться красивыми чертами его лица, почувствовать теплое дыхание на коже и утонуть в своих мыслях о нем…

Когда веки опустились, я услышала разрывающийся визг телефона. Распахнув глаза, схватила его со столика и посмотрела на дисплей. Кенай. В недопонимании я свела брови, раздумывая, какая появилась у него причина, чтобы звонить в такое время. Обычно мы заваливаем друг друга сообщениями ближе к ночи, если ничем не заняты, а тут… что-то новенькое.

Может быть, он решил услышать мой голос, пред тем, как пойти спать?

Или… вдруг у него что-то случилось?

Чуть ли не выронив смартфон от испуга, я нажала на кнопку «принять вызов» и прислонила его к уху.

— Да? — обеспокоенно сказала я, слушая на другом конце провода ветер и тихое сопение.

— Прости, что звоню так поздно, но… не могли бы мы встретиться на нашем месте? — хрипло произнес парень и затих, ожидая ответа.

Наше место? В смысле, обрыв?

Я, ни смотря на все, слегка улыбнулась.

Раньше оно было только его…

А теперь наше…

— Селия? — осек Кенай. — Ты тут?

— Да, да. Конечно. А… что случилось? Почему у тебя такой странный голос? — спросила я, нервно осматривая комнату в поисках теплых вещей.

— Потом все объясню. Ты же придешь? — с надеждой поинтересовался мой друг.

— Несомненно. Уже бегу, — прижимая телефон плечом и стягивая с себя шорты, отрезала я.

— Хорошо. И… будь осторожна. Не ходи через переулки и если что, сразу звони мне.

— Спасибо, ладно.

Когда я переоделась в свитер крупной вязки и джинсы, тихо вылетела из комнаты и, удостоверившись, что Сара в своей спальне отдыхает, выбежала из дома. Хорошо, что я напялила теплые вещи, потому что на улице было прохладно, и шел еле ощутимый моросит.

Добежала я до обрыва быстро, чем ожидала, и сразу же, не переводя дыхание, начала искать глазами Кеная. Он сидел под деревом и держал в руках… сломанную гитару. Его лицо скрывал большой капюшон, ноги покоились в согнутом положении, взгляд устремился куда-то вдаль. Я могла бы не узнать своего… друга, если бы не этот его любимый серый свитер с головой Эйнштейна.

Выдохнув, я присела рядом с ним. Кенай, увидев меня, лишь кратко улыбнулся.

— Привет, — произнесла, с грустью разглядывая торчащие в разные стороны струны.

Это его инструмент?

Что случилось?

Почему он сломан?

Кто это сделал?

Множество вопросов давило на меня и не давало покоя. Решив пока не воспроизводить ни один из них, я дождалась приветствия и взяла парня за руку. Его тело сразу же расслабилось, веки опустились, и пальцы ответно сжали мои.

— Что произошло? — прошептала я, наблюдая, как глаза Кеная открываются и с печалью смотрят на меня.

— О… отец опять выпил. Четвертый раз за эту неделю, — спустя какое-то время сказал он. Мое сердце сжалось, когда шатен продолжил: — Я сказал ему, что он обещал не пить, а поступает, как свинья. И тут понеслось, слово за словом. Дошло до того, что этот… жалкий человек начал говорить, что если я буду и дальше играть в группе — у меня не будет никакого будущего. Я разозлился. Мне стало очень неприятно от сказанного, и… я всего-то защищал свои интересы, то, что мне нравится, а он… черт бы его побрал, — Кенай сглотнул, — разбил мою гитару, которую я купил сегодня, да вдобавок влепил пощечину. Я пытался отобрать у него ее, но ничего не получилось. Я…

Молчание.

Я обняла друга, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

— Я… хотел прийти домой, в нормальный дом, где нормальный отец, хотел сочинить песню… о тебе. Я…

Обо мне?

О, Боже.

Моя голова опустилась на плечо Кеная, кисть утешительно поглаживала его спину, которая дергалась от тихих всхлипов. Просто не укладывалось все то, что рассказал он. Как родной отец может так поступать с сыном? Как он может столько пить, не думая ни о ком, кроме себя? Раздолбил музыкальный инструмент, наговорил много нехорошего и обидного Кенаю, плюс к этому еще и руку осмелился поднять на него!

Чертов эгоцентрик его папаша!

Разве родители должны обращаться так со своими детьми?

Нет.

Человек, вырастивший Кеная, обязан быть ЧЕЛОВЕКОМ, а не свиньей! Он — настоящее животное. Только нелюди могут поступать таким образом: бить, когда захочется, ломать чужое, не чувствовать границ. Нужно же когда-то осознавать свои поступки, пусть ты в дерьмо пьяный или трезвый. А отец моего друга, видимо, никогда их не осознает, не думает о последствиях, не понимает, что творит и как может сделать единственному сыну больно.

Терпеть не могу таких.

— Я не знаю, что мне делать, куда идти теперь, — горьким голосом кинул Кенай.

Я, вытерев скатывающиеся по щекам капельки, сжала его руку.

— В тот раз места на кровати нам вполне хватило, — ухмыльнулась, смотря в его карие глаза, — так что, пойдешь ко мне. Поживешь, пока твой… папа не перестанет напиваться до потери пульса.

Парень судорожно закачал головой.

— Спасибо, Селия, но ты не обязана, правда. Я буду только мешаться.

— Что? — протянула я, легонько пихая его и смеясь, сквозь слезы. — Ты? Мешаться? Издеваешься, наверное? Можешь в любое время не зависимо от времени суток, года или там… обстановки вокруг приходить ко мне. Хоть переезжай, я буду только рада. С Сарой проблем не будет. Она тебе доверяет и любит так же, как и меня.

Кенай улыбнулся, целуя меня в щеку.

— Я благодарен тебе за все. Спасибо. Правда, спасибо. Но… навсегда, конечно, я не перееду, останусь переночевать, а утром пойду домой. Может быть, этот алкаш протрезвеет к тому времени. — Лицо шатена вновь приобрело краски печали. — Надоело бояться того, что может ждать меня в тесной маленькой квартирке, пропитанной алкоголем. Я устал…. Это словно какое-то чертово испытание, где проверяют меня на выносливость. Еще чуть-чуть… и я сдамся. Я сорвусь. Не смогу жить так. И… провалю его.

Отпустив ладонь Кеная, я встала и подошла к краю обрыва, не сводя взора с него. Мелкие холодные ленточки дождя щипали открытые участки кожи, мочили волосы и заставляли тело сотрясаться от прилива бодрости и свежести.

— Как-то раз, один мой друг сказал, что это его любимое место. Он приходит сюда, чтобы дать волю своим эмоциям, — изрекла я, имея в виду Кеная. — А чтобы это сделать, нужно включить воображение, представить, что у тебя есть крылья и расправить их. Почувствовать ветер, ощутить безграничную свободу, небо. Нужно выплеснуть все то, что мешает взлететь: весь негатив, несказанные слова, злость, непролитые слезы. — Я протянула руку парню. — Нужно просто расправить крылья.

Мой друг, улыбаясь, вложил ладонь в мою и, оставив гитару на земле, поднялся.

— Сейчас же почти ночь, — любуясь огнями по ту сторону, отрезал он.

— И что? Нам не впервой, — подметила я и подмигнула ему, вспоминая, как в прошлый раз мы сотрясали здесь все сумасшедшими криками. — Просто расправь крылья.

* * *

Когда мы с Кенаем пришли в мой дом, то сразу легли на кровать. Мое сердце неистово колотилось, в горле пересыхало, а глаза не желали закрываться, смотря на лицо Кеная. Все же, через несколько секунд я слепила уставшие веки и почувствовала, как сильная рука обняла меня, притягивая ближе к ее обладателю. Не сопротивляясь, я придвинулась, положила голову на грудь парня. Его прикосновения вызывали приятные мурашки и даровали особенное тепло, не такое, как раньше. Я слушала переходящий в нормальный ритм биение сердца, ощущала дыхание на своей коже и потихоньку уходила в мир снов и фантазий.

Кенай…

Он здесь.

Рядом со мной.

Обнимает меня.

И это чертовски круто, когда человек, которого ты любишь, так делает.

Глава 17

Проходили дни. «Сириус» становился все популярнее и популярнее. В Портленде об этой группе знал почти каждый, кого не спросишь. Парни писали новые песни, сочиняли музыку, исполняли их на сцене в «Ночном вое». Кстати, о баре. Он приобрел бешеную популярность. Народ так и лился в него, лишь бы увидеть своих кумиров. Да, кумиров. У ребят набралось несчитанное количество поклонников, большинство из которых были, естественно, особи женского пола. После очередного выступления моих друзей, толпа разодетых во все коротенькое девчонок окружала их и не отставала, пока не получала заветные автографы или фотографию с парнями. Я, честно скажу, радовалась успеху ребят. Им стали больше платить, выходили диски с песнями «Сириуса», охотно покупаемыми людьми, даже иногда на улицах я видела плакаты, где они красовались в полный рост. Предложения о продюсировании так и плыли к группе, но она почему-то не принимала ни одно их них; ждала самые лучшие, как когда-то «X-T».

После концерта в баре, который я пропустила из-за боли в голове, Кенай позвонил мне со словами, что у него есть радостная новость. Я, теряясь в догадках, перебирала разные варианты того, что это может быть. Либо что-то, связанное конкретно с группой, либо с ним.

Решив не ломать голову и узнать все потом, когда приедет друг, я выпила анальгин, после сменила пижамный шорты и футболку на черные штаны с легкой кофтой. Не долго возившись с волосами, спустилась вниз, услышав шум подъехавшего автомобиля. Перед моими глазами появился покидающий салон своей недавно приобретенной недорогой машины (марки которой я не знала) Кенай. Он весь сиял. В прямом и переносном смысле. На лице висела милая улыбка, в глазах плескалась безграничная радость, грудь обтягивала неоновая футболка со звездочками и названием группы ребят. Судя по нему, новость прям очень хорошая.

Закрыв дверцу, парень направился ко мне с раскинутыми в стороны руками. Несколько секунд посмотрев в негодовании на какие-то огромные чемоданы, лежащие на задних сидениях транспорта, я кинулась обнимать друга. С моим визгом и своим смехом он покружил меня, затем поставил на землю, одарив щеки поцелуями, отчего я слегка покраснела. На коже горели следы, где касались губы Кеная, а сердце в груди довольно танцевало чечетку.

Как бы я хотела, чтобы он знал о моих чувствах к нему…

Но, наверное, никогда и не узнает.

Они умрут вместе со мной, так и не раскрывшись парню.

— Как ты? Как твоя головка? — Кенай чмокнул мой лоб и широко улыбнулся.

— Не жалуюсь, — ответила я, с тайным наслаждением вдыхая его терпкий аромат духов. — Как прошел сегодняшний концерт?

— Просто отлично, за исключением порвавшейся на электрогитаре струны, — пропел он и сжал мои руки. Я затаила дыхание, ощущая тепло его ладоней и выпрямляясь от потока электрических волн, исходящих из них.

— Кстати, что там насчет новости? — нетерпеливо спросила я, пытаясь не таять как мороженое и не терять рассудок от близости Кеная.

Он издевательски хмыкнул и повел бровями, не открывая рта.

— Не томи, прошу! Говори давай! — засмеялась я, пихнув его в плечо.

— Лаааадно, — хохотнул парень и заполнил легкие максимальным количеством воздуха. — Меня приняли в Вашингтонский университет, и мне не придется платить за учебу теми деньгами, которые я так долго копил! У меня появился спонсор!

Я запищала, обнимая его. Боже, это так круто, что у него, наконец, исполнилось то, о чем мечтал! Теперь Кенай достиг всего, чего желал: стал зарабатывать нормально, прославился вместе с ребятами, поступил в университет.

Я очень им горжусь.

— Это… супер! — перестав его душить, призналась я. — Поздравляю!

Улыбка шатена померкла, когда он взглянул на свою машину.

— Селия, еще, я забыл сказать, есть и плохая новость.

Мое тело залилось свинцом.

— Какая?..

Он вздохнул. Громко, тяжело, продолжительно, отчего мое сердце неистово заколотилось.

Да что за новость?

Почему он молчит?

— Я уезжаю в Сиэтл. Сегодня, — кратко сказал Кенай и опустил голову.

И вот он — момент, когда мой жизненно-важный орган перестал издавать какой-либо звук и упал в бездну неизвестности. Ноги чуть ли не подкосились, но я сумела удержать равновесие, потихоньку переваривая слова друга.

Почему так рано?

Что он забыл в том городе летом?

— С…сегодня? — заикалась я, навсегда стерев с лица веселое выражение. — Но… что… почему так рано?

— Мне нужно обустроить комнату в общежитие, узнать хорошо город и познакомиться с некоторыми его обитателями, — невинно пожал плечами Кенай и снова выпустил воздух, только через рот. — Поэтому, надо ехать сейчас. Потом начнется учебный семестр, так что, времени даже на отдых будет не хватать.

Меня словно ударили ниже пояса и я, чуть согнувшись, всхлипнула. Слезы навернулись на глаза так быстро, что я не успела почувствовать, как они скатываются по щекам к шее.

Мы столько времени проводили вместе, а тут он говорит, что уезжает?

Но… так не правильно, черт побери! Кенай не может просто бросить все, всех и поехать к своей мечте.

Он нужен своим друзьям.

Он нужен Портленду.

Он нужен мне.

Ведь ради этого парня я живу. Я здесь. Только из-за него. С помощью Кеная я не утонула и выплыла из моря боли, страданий, мыслей о суициде. Он заставил меня вновь вдохнуть, почувствовать вкус жизни и ее мелкие радости. С его поддержкой я ощущала, что могу начать все с чистого листа. Мое существование зависело от него. Недавно я думала о смерти, хотела порезать вены и навсегда забыть, кем была и что делала, но неожиданно в мою серую жалкую жизнь ворвался Кенай Браун, принесший с собой яркие краски и ставший для меня спасательным кругом. Он поднял меня на ноги, сделал все возможное, чтобы я не «уходила». И, черт побери, у него это получилось.

Я не хочу умирать.

Я хочу жить.

Ради него.

Теперь он — смысл моей жизни.

Смысл, в который я влюбилась и не могу отпустить.

Не будь его — не будет и меня.

Сжав губы, Кенай обнял меня и начал поглаживать по спине, шепча что-то утешительное. Я не могла успокоиться. В голове не укладывалось, что ОН вот так уедет. Сегодня. И оставит меня. Тут. Одну.

Что я без него?

Ничто.

Я просто пустое место, которое он заполняет собою.

Разве Кенай покинет Портленд, оставит тут наше прошлое, чтобы обустроить себе будущее в Сиэтле, где, наверное, не будет места для меня?

Я сжала ткань футболки друга, уткнувшись лбом в его шею, и заплакала сильнее. Я не хочу, чтобы он отдалялся от меня. Я так привыкла к Кенаю, что предполагала, будто он останется со мной надолго. А оказывается, нет. Нет…. Наши дороги расходятся. Он поедет учиться в другой город, а я… останусь здесь и буду идти по тернистому пути, если выдержу. Если не сломаюсь. Если сумею…

— Мы будем созваниваться каждый день, общаться по скайпу, обещаю, — говорил парень, прижимая к себе. — Так что, ты даже не заметишь никакой разницы, что я уехал.

Замечу…

Еще как…

— А как же твоя группа? — всхлипнула я. — Ты ее бросишь?

— Нет, что ты. Я буду приезжать сюда, чтобы давать концерты в полном составе с ребятами. Конечно, это будет не так часто, но все же. Я не собираюсь покидать «Сириус» из-за какого-то университета.

— Скажи, что ты приедешь до начала учебы, — попросила я, сжав руками друга так, что, наверное, перекрыла ему доступ к кислороду. — Пожалуйста! Я… я не смогу тебя надолго отпустить.

Он поцеловал меня в лоб и прижался к нему подбородком.

— Все мы когда-то отдаляемся друг от друга — на большое расстояние или не очень, и это практически неизбежно, Селия. И…

— … то есть, ты не приедешь? — перебила Кеная и резко отпрянула, чтобы взглянуть в его глаза, выражающие жалость вперемешку с болью.

— Не знаю, — произнес тихо он, уронив взор.

Я получила еще один невыносимый удар ниже пояса.

— Хотя бы соври и скажи, что приедешь, пожалуйста, — невыносимый ком, застрявший в горле, искажал слова, отчего те звучали хрипло и пискляво.

— Я не могу врать дорогим мне людям.

Чтобы хоть как-то успокоиться, я прикусила щеку до крови и опустила веки, ловя себя на мысли, что Кенай отдаляется от меня не навсегда, а на некоторое время. Длинное, мучительное время…

Черт, он еще даже не уехал, а я уже скучаю.

— Ладно, — только и удалось вымолвить мне сквозь вновь и вновь появляющиеся слезы. Я попыталась сделать не расстроенное лицо. Получилось, естественно, неправдоподобно. — Когда у тебя рейс?

— Через полчаса, — выдохнул шатен и кивнул на набитые до отвала чемоданы в машине. — Селия, прости. Я хотел сказать раньше, но не было времени. Ты, наверное, обижена или злишься на меня?

Нет, я просто раздавлена.

Друг, считающийся моим лучшим, говорит, что у него есть радостная новость, приезжает сюда и, признается, что он принят в Вашингтонский университет, да плюс ко всему, сматывается из этого города ни через недельку или месяц, а сегодня. Через проклятых тридцать минут…

Надев на лицо каменную маску, я решила не устраивать тут драму и пойти другим путем.

— Все в порядке, Кенай. Я очень рада за тебя, правда, — искусственно улыбнулась, впившись ногтями в ладошки, чтобы не начать реветь снова и физической болью приглушить душевную. — У тебя все исполнилось, о чем мечтал. Ты достиг многого и не желаешь останавливаться на этом. Ступай дальше. Я не смею держать тебя тут. Ты… ты… должен поехать туда, если хочешь. Это твое будущее.

Неужели, я это сказала?..

Ох….

Кенай обнял меня и с нежностью поцеловал в щеку.

— Обещаю, что буду звонить тебе чаще, чем Брэду и всем остальным. — Он, нехотя, отпрянул в сторону и быстро заморгал, когда его глаза покрылись блестящей пленкой. — Ты правда не злишься на меня? Я поступил как…

— … перестань, — кинула я, мысленно умоляя свои желающие вырваться наружу эмоции держаться под большим замком. Еще чуть-чуть, точно раскисну и буду просить Кеная остаться. — Заткнись и иди сюда, — я поманила парня рукой, а когда он подошел, смеясь и чуть ли не плача, повисла на нем, уткнувшись щекой в его широкую грудь.

Как же хочется, чтобы этот момент длился вечно.

Но, боюсь, я мечтаю о невозможном.

Мы стояли в таком положении около двух минут, пока я не отошла от Кеная и не оповестила его, что он может опоздать на самолет.

— Прощай, — пальцы друга медленно соскользнули с моих, вместе с ними ушло тепло, а в сердце появилась кровоточащая рана.

— Ненавижу прощаться, — прошелестела я, заполняя легкие обжигающим воздухом. — Мы словно не увидимся с тобой больше никогда.

— Тогда, до скорого? — улыбнулся Кенай. — Это значит, что мы встретимся через какое-то определенное время.

Я, смеясь, кивнула.

— До скорого.

Прикусив губу, шатен сел за руль и завел машину. Я подошла к открытому окну, затем немного пригнулась, когда рука друга со всеми согнутыми пальцами кроме мизинца высунулась в открытое окно.

— Бесконечно?

Я сжала его мизинец своим.

— Бесконечно.

Когда автомобиль Кеная скрылся из виду, я зарыдала, схватившись за живот и упав коленями на землю. Мне казалось, что все это сон, что я вот-вот проснусь в своей постели, но я чувствовала удушающую боль, которая была явным доказательством моего нахождения в жестокой реальности.

Почему я не попросила его остаться?

Почему я отпустила его?

Почему?!

Словно по закону подлости хлынул дождь, постепенно перерастающий в ливень.

Отлично, черт побери! Этого только не хватало, чтобы настроение упало ниже некуда.

Закрыв глаза, я подняла лицо к небу, давая холодным каплям ударяться об него. Было все равно: заболею или промокну насквозь. Я просто хотела как-то отвлечься от мыслей о Кенае, ощущая, как колючая вода бесконечно щипает мою кожу, а тело покрывается неприятной волной мурашек. Честно сказать, я так и не смогла не думать об этом человеке. Какие только способы не перепробовала, а голова так же была забита им.

Им одним.

Иногда я размышляла о том, почему еще придумали лекарство, заглушающее боль. Ведь существуй бы оно, людям приходилось бы легче. Намного. Никто бы не страдал, не пускал слез, не мучился. Или, например, не сидел так, как я сейчас в горе убитая…

Хотя… что тут лекарство? Проще не чувствовать уж ничего. Вообще. Быть подобно роботу — холодному, не знающему, что такое улыбаться или плакать, любить или ненавидеть, жить или умирать. Лучше уж быть тупой железякой, чем человеком. В этом есть свои плюсы и, естественно, минусы. Но жирный плюс в том, что быть им — в первую очередь означает не знать, что представляет собой боль. Пусть она физическая или душевная.

А я устала чувствовать боль…

Чувствовать ее — значит быть живой.

Выходит, мне надоело быть живой.

Сжав руки в кулаки, я закричала. Не наяву, конечно. Мысленно.

Я ненавижу то, что не смогла признаться Кенаю в кое-чем.

Я ненавижу то, что не попросила его остаться.

Я ненавижу то, что так легко его отпустила.

Я ненавижу те слова, сказанные ему.

Я ненавижу этот долбанный дождь.

Я ненавижу эту непредсказуемую судьбу.

А больше всего, я ненавижу себя.

* * *

POV

Кенай

Я пытался сдерживать слезы, сжимая плотно челюсти и руль. Все стало намного «прекраснее», когда полил дождь, и его капли начали растекаться по лобовому стеклу, перекрывая обзор на дорогу. Выругавшись, я включил дворники, затем, крикнув, сильно стукнул кулаком по приборной панели.

Идиот. А причем тут машина?

Дело во мне.

Только во мне.

Это себя я должен ударить. Захотел поступить в престижный университет, чтобы в будущем иметь приличную должность и неплохо зарабатывать. Подумать о себе, я подумал, а как же друзья будут без меня? Что вообще станет с «Сириусом», с ребятами, с Селией?

В какой-то степени я тоже эгоист, как и мой папаша.

Нужно было раньше думать обо всем и всех.

Сейчас уже поздно.

Сглотнув, я набрал номер Луи и поднес телефон к уху, разглядывая сверкающий от воды асфальт.

— Решил вернуться, чувак? — раздался радостный голос Гарнера на конце провода.

Я слегка улыбнулся, вспоминая сцену, где прощался с парнями, обмениваясь с ними рукопожатиями, краткими объятиями, и обещая приехать очень скоро.

— Если бы, — грустно произнес я. — Ты занят?

— Неа. А что?

— Нужно потом забрать мою тачку со стоянки. У тебя же есть дубликат ключей?

— Да, — ответил друг. — Без проблем. Заберу.

— Хорошо. — Я немного помолчал, чувствуя, как начинаю сильно жалеть, что уезжаю. — Спасибо.

Луи засмеялся.

— Всегда к твоим услугам. Ты позвони, когда приедешь. Расскажешь хоть, какие в Сиэтле девчонки обитают.

Я ухмыльнулся.

Черт, поганое ощущение, когда понимаешь, что, возможно, делаешь что-то неправильное. Во-первых, я уже скучаю по ребятам, во-вторых, думаю, будто то, к чему держу цель — вовсе и не мое будущее, не моя мечта, а чья-то другая. Наконец, в-третьих, я не успел сказать Селии кое-что очень важное…

— Несомненно, брат, — кинул я. — До скорого.

— Удачи, кренделек, — и Луи повесил трубку.

В салоне снова воцарилась тишина. Были лишь слышны звуки дождя и скользящих шин. В такой обстановке я опять погрузился в свои мысли, с неохотой или скорее с сомнением давя на педаль газа и испытывая неутолимое желание вдарить по тормозам.

А хочу ли я этого? Выучиться там и стать человеком, в конце-то концов?

Что я забыл в Вашингтонском университете? Подумаешь, туда берут только «особенных личностей», он престижный, в него много кто мечтает поступить. И что? Разве, мне это нужно? Вся эта роскошь, дорога в прекрасное будущее?

Нет.

Я резко остановил машину, отчего ее чуть ли было не занесло, и по инерции подался вперед.

Мне нужны мои дибильные веселые друзья, мне нужен «Сириус», мне нужна Селия.

Она так не хотела меня отпускать, а я, чертов идиот, уехал, делая вид, словно не вижу ее настоящих эмоций. Я знаю, что она хотела сказать, но не сказала. Просто решила промолчать, дабы не повлиять своими словами на мое решение уехать.

Господи, какой же я придурок!

Рванул на этой развалюхе к затуманившей мой рассудок мечте, оставил ее там, одну, со слезами на глазах, не признавшись кое в чем. Кое в чем важном. Том, что она должна знать…

Послав куда подальше Сиэтл и его знаменитый университет, я развернул машину.

* * *

POV

Селия

Я сидела на улице несколько минут, явно не наслаждаясь дождем, а пытаясь, наверное, таким образом ухудшить свое и до того слабое здоровье. Глаза, с которых лились то ли капли, то ли дождь (уже запуталась) были залиты свинцом, конечности онемели и дрожали.

«Я не чувствую. Я не чувствую. Я всего лишь тупой робот. Мне ни холодно, мне ни больно», — твердила я тихо, прекрасно понимая, что это не так.

Неожиданный шум хлопнувшей дверцы и чьи-то быстрые шаги принудили меня распахнуть веки. Не успев понять, что происходит, я застыла, когда Кенай поднял меня с земли и, положив горячие ладони на мои щеки, прильнул ко рту. Тепло от него распространилось по всему телу, и, врубившись, наконец, в происходящее, я обвела шею парня пальцами и перестала вести себя как тряпичная кукла.

О Боже…

О Боже…

О Боже…

Кенай, чуть нагнувшись, обхватил меня обручем рук чуть ниже пятой точки и, подняв, тем самым выровняв нас в росте, со страстью и одновременно нежностью продолжил скользить губами по моим. Я запустила одну кисть в его каштановые мокрые волосы, другую установила по изгибу скулы, ощущая, как с каждой секундой наши сердца увеличивают ритм и начинают соперничать друг с другом по скорости.

— Боюсь, мы больше не можем быть просто друзьями, — нехотя разорвав поцелуй и посмотрев в мои глаза, заявил Кенай. Прежде, чем я успела обомлеть и отойти от недавнего, он продолжил, но уже тише, уткнувшись лбом в мой. — Потому что я люблю тебя, Селия Фрай. Люблю каждой частичкой себя. Ты изменила мой мир, меня. И изменила к лучшему. Ты словно часть меня. Лучшая часть, — прошелестел парень. — Я боялся признаться тебе в своих недавно открытых чувствах, боялся признаться самому себе, что люблю тебя не так, как друга.

— Мы были глупцами, — засмеялась я, не веря тому, что сейчас произошло и что ОН здесь. — Я влюбилась в тебя тоже.

Кенай вновь припаял к моим губам, когда поставил ногами на землю и бережно взял мое лицо. Я, плюя на дождь, свою мокрую до ниточки одежду и кого-нибудь, кто наблюдает за этой сценой, переместила руку с волос на тыльную сторону его шеи и привстала на носочки, ощущая, как все вокруг теряет смысл и становится не важным, кроме нас двоих.

Все же, быть живым — это круто.

И я, наверное, сильно ошибалась, думая, что какой-то металл, пару болтиков и масло могут заменить настоящее сердце, то, из чего мы сделаны и чувства, которые являются главным нашим отличием от роботов.

Разорвав поцелуй от нехватки воздуха, я посмотрела Кенаю в глаза и, наконец, ко мне вернулся здравый рассудок. Ведь он не должен сейчас быть в аэропорту! Почему он приехал?

И тут меня осенило. Не прошло и года…

Парень вернулся из-за меня.

Вау.

— Ты же не должен здесь быть, — тяжело дыша, прошептала я.

— Как раз таки должен. Я не могу бросить все, чего добился здесь, не могу оставить тех, кто важен для меня. Я не могу оставить тебя, — объяснил он, сжимая мои мокрые, холодные руки и пытаясь согреть их, работая большими пальцами.

Сердце пропустило три удара, в горле пересохло, и, не в силах ничего сказать, я просто обняла его молча. Сильные кисти легли мне на спину, и между нами создалась искорка тепла, дарящая блаженство и избавляющая от мурашек по телу, вызванных непогодой.

— Как же твоя мечта?

— К черту ее, — ухмыльнулся Кенай. — В Портленде тоже есть университеты. Конечно, не такие, какие в Сиэтле, но хоть что-то. У меня еще осталось пол-лета, так что, успею куда-нибудь поступить.

Просто невероятно. Он готов отказаться от того, к чему так долго стремился в большей степени из-за меня…. После гибели родителей, я и не думала, что вообще смогу к кому-то привязаться и стать ближе, но… тут, наперекор моим мыслям, я обрела то, что когда-то потеряла. Я обрела любовь, чувства, желание жить. Я сблизилась с Сарой, стала для нее кем-то вроде сестры, подружилась с Луи, Брэдом, Картером, которые внесли в мое скудное существование частичку счастья, и Кенаем — с тем самым парнем, заставившим меня не накладывать на себя руки и окрасившим мою жизнь ярчайшими красками.

Сейчас он рядом со мной.

Он знает о моих чувствах, а я — о его.

И мы улыбаемся.

Мы счастливы.

Что может быть лучше?..

Эпилог

— Поторапливайся! Мы должны успеть, а то парни съедят всю пиццу без нас, — открывая дверцу своей машины и рукой приглашая меня внутрь, оповестил Кенай.

Я, смеясь, чмокнула его в губы и уселась на пассажирское сидение, в нетерпении поглядывая на часы. В честь последнего прошедшего выступления в «Ночном вое», Луи решил закатить в своем дворе вечеринку, купив всякой вредной еды и вытащив музыкальные инструменты на улицу. Несколько дней назад ребятам пришлось уволиться из бара, потому что у них, наконец, появился крутой продюсер — Дарл Греггори — высокий брюнет с вечно прилившим к уху телефоном и закрывающими огромные глаза очками. Парни чуть ли меня не задушили, когда мужчина сообщил им, сколько они (и, естественно, он) будут грести за один концерт через несколько месяцев. Бешенная популярность — вот, что у них еще будет. Конечно, я очень обрадовалась за группу «Сириус», ведь ее ждет прекрасное, достаточно обеспеченное будущее. И это, черт побери, классно.

Кенай завел авто, спустя несколько секунд мы двинулись с места. Одна его рука сжимала мою, другая — крепко держала руль. Я наслаждалась его теплом и приятным ароматом духов. Мы встречались всего-то неделю, а за это время целовались и прикасались друг к другу так часто, что ребятам, которые узнали о наших отношениях сразу же, такое нередко надоедало. «Неужели эти двое поняли, что между ними что-то есть?» — смеялись они, в очередной раз наблюдали картину, как мы обнимаемся и обмениваемся поцелуями то в щеки, то в губы. Луи иногда театрально изображал ревность, пялясь на нас, а потом мы все вместе хохотали. Я так привыкла к парням, что они стали для меня семьей. Большой, шумной семьей, с которой никогда не соскучишься.

Резко дернувшись и замерев, Кенай расплелся в широкой улыбке и громко закричал, чуть ли не оглушив меня, прибавляя радио и кидая краткие взгляды на проезжую часть.

— Наша песня! — словно маленький ребенок, он хлопнул в ладоши и посмотрел на меня. — Селия, наша песня! На радио!

Понадобилась минута, чтобы осмыслить происходящее. Услышав знакомые слова первого куплета «Я хочу летать», я издала восхищенный вдох, потихоньку приходя к выводу, что это дело рук Дарла, которому группа доверила диск с их первым альбомом. Чмокнув шатена в щеку, я завизжала, добавляя громкости и пританцовывая на месте. Салон заполнился ритмичной музыкой и такими знакомыми голосами.

Я живу, словно марионетка: Делаю то, что скажут, Вижу то, что прикажут. В моих стеклянных глазах Отражается мрак, И я не могу разорвать душащие нити никак. Иногда я мечтаю обрести крылья, Чтобы потом взлететь высоко И быть от всех далеко. Но я знаю, что это будет чертовски сложно, Потому что в мире таком не все возможно.

— Невероятно! — пищала я, сходя с ума от радости и от нехватки воздуха открывая окно, давая ветру бить в лицо. На обезумевшем от счастья лице Кеная сверкала улыбка, руками он проделывал что-то вроде зигзагов в воздухе, пытаясь подражать моим плавным движениям. Когда песня подошла к припеву, мы заликовали больше.

— Я не могу, я не могу, я не могу больше молчать! Мне надоело, мне надоело, день изо дня просто мечтать! Я так хочу, я так хочу, до облаков рукой достать. Я хочу летать, — в унисон горланили мы. Кеная взглянул на меня, затем закрыл глаза, и уголки его губ почти достигли ушей. — Я хочу летать…

Я плохо помню, что произошло дальше, но время словно замедлилось.

Яркий свет, что-то врезалось в машину, я ударилась об приборную панель головой и потеряла сознание, не успев даже почувствовать боли. Последнее, что увидела — был Кенай, а потом густая тьма все заслонила собою.

Шипение, странный звук, вкус крови во рту.

Кенай?

Я не могла поднять веки почему-то. Тело меня не слушалось. Ни рукой, ни ногой, ничем я не могла пошевелить, будто была тряпичной куклой, набитой сеном. Пусть я не видела, зато слышала. Слышала, как громко и бешено стучит мое сердце. Только мое…. Неподалеку что-то шелестело, похожее на звук сминающейся бумажки.

Я жива?

Где я?

Что случилось?

Я не могла ответить на эти вопросы. Я не могла сообразить, что случилось недавно. Пыталась, но тщетно. В области лба и висков ощущалось покалывание, постепенно становящееся невыносимым, громким, похожим на стук молота по наковальне.

Сопение…

Мое?

Я почувствовала, как легкие обожгло жаром. Я дышу. Мне больно. Больно — значит, я жива.

Попробовав воздействовать пальцы, я напрягла кисть, и с великим трудом мне пока подчинилась только правая рука. Скользя ей по какой-то шершавой, царапающей кожу поверхности, я искала что-нибудь, и, наткнувшись на расслабленную, мокрую ладонь, задышала быстрее, судорожнее.

Нет, нет, нет…

Воспоминания потихоньку возвращались. Обхватив руку и чувствуя, что она мне знакома, очень знакома, я дернулась, словно воткнули в грудь острый до ужаса нож.

Этого не может быть!

Этого не может быть!

Я не верю!

Нет!

Это сон. Чертовый сон, а не реальность!

Кенай… Кенай… он жив! Он жив! Он просто без сознания.

Я хотела подняться, но растекшийся по телу свинец не давал этого сделать. Слезы, которые появились неизвестно когда, скатывались по щекам, принуждая меня взрываться в тихих всхлипах. Пальцы обвили ладонь… Кеная, медленно скользнули ниже — к запястью, и я начала нащупывать пульс. Одна только конечность слушалась меня почему-то…

«Давай, стучи, прошу тебя! Умоляю!» — мылено просила я, снова и снова хватая его кисть и перепроверяя.

Ничего.

Нет биения.

Нет жизни.

«Давай же! Умоляю! Пожалуйста! Почему ты не стучишь? Почему? — я глотала горький ком каждый раз, чувствуя скатывающуюся капельку по лицу. — Не умирай, Кенай! Не умирай! Я не смогу без тебя! Я не смогу! Прошу, дыши! Задвигайся, подай какой-нибудь знак! Не умирай, пожалуйста! Ты мне нужен»…

— Кенай, — разлепив засохшие губы, прохрипела я, — я люблю тебя. Не уходи…

Это были мои первые и последние слова, после чего меня оглушили чьи-то громкие голоса, сквозь щелки в глазах я уловила потоки света где-то и отключилась, сжимая ладонь Кеная, когда несколько пар рук схватили меня.

* * *

Голос…

Я слышала какие-то звуки.

Боль…

Я ощущала, как ноет все тело.

Свет…

Я вновь его увидела.

Я… умерла? Это Рай?

Когда мои веки открылись, а рука автоматически вытянулась вперед, оберегая глаза от яркого, святящегося шара, я откашлялась и начала подниматься с лежачего положения. Кровь пульсировала в голове, я чувствовала кожей лба какую-то мягкую ткань, к которой потянулась моя дрожащая кисть.

Бинты?

— Вам лучше полежать, — сказал кто-то, чем напугал меня. — Вы получили травму.

Я повернулась и увидела медсестру, улыбающуюся мне и держащую какую-то тетрадь.

— Что… что случилось? — собирая свою память по кусочкам, прошептала я.

Девушка с невинным милым хвостиком опечалилась, опустила взор в пол.

— Ваша машина столкнулась с грузовиком. Видимо, водитель не справился с управлением или не съехал на другую полосу. Это вроде бы был тот парень… вам повезло, а ему…, к сожалению, нет.

В горле пересохло, а сердце упало в пятки, когда недавние картинки и отрывки собрались воедино. Я ехала с Кенаем, мы веселились, танцевали под нашу любимую песню и тут… попали в аварию, потому что никто из нас не удосужился смотреть на дорогу.

Тихо рыдая и осознав только что произошедшее, я схватилась за волосы.

Этого не может быть!

Кенай не умер! Это… какая-то ошибка. Чертова, глупая ошибка!

Почему тогда я жива? Почему я чувствую до сих пор, дышу, думаю? Почему Я? Почему ни Кенай? Ведь он… просто не может умереть. Не может! Все же было так хорошо. Эта незнакомка, наверное, наврала. Я помню, как видела улыбку своего парня, слышала смех, голос. Я держала его за руку. И я чувствовала живое тепло. Но… это было до того, как случилось самое страшное.

У меня словно выбили весь воздух из легких.

Когда я лежала и не могла пошевелить практически ничем, нашла его ладонь и, сжав, не ощутила прежнего. Будто она была вовсе и не Кеная. Липкая, расслабленная, почти холодная.

Мертвая?..

Нет, нет, нет!

Я встряхнула головой, плача и откидывая эти мысли куда подальше. Медсестра пыталась меня успокоить, поглаживаниями по плечам и утешительными словами, но я отмахнулась от нее, как от мухи, и рванула вон из палаты, напоследок услышав «Постой!». Глаза ослепил ярчайший свет, в нос ударили разные запахи лекарств, и, ни на секунду не замедляясь, я рванула по холлу, расталкивая локтями всех проходящих людей. Перед собой я видела только огромный проем, за которым виднелась лестница и лицо улыбающегося Кеная, заставляющего меня рыдать сильнее. Кровь пульсировала в висках, сердце неистово стучало, а ноги отчаянно несли мое тело к дверям, маня в любое мгновение подкоситься от слабости и душевной, невыносимой боли.

«Он жив! Он не умер, не умер, не умер!» — бесконечно повторяла я, прекрасно понимая, что, возможно, ошибаюсь.

Кенай не мог меня оставить, не мог «уйти» не попрощавшись, и просто не мог покинуть этот мир! Его живая энергия била ключом. Он часто веселил меня, поддерживал, говорил, чтобы я не унывала по пустякам, так как жизнь сама — одно сплошное уныние с какими-то крохотными промежутками счастья. Этот человек научил меня чувствовать себя полноценной, нужной, самое главное, он ворвался в мое существование, даже не побоявшись, и стал для меня самым родным.

А сейчас… он мертв.

Мой единственный «лучик света» в темном царстве погас.

И мир навсегда для меня наполнился траурными красками.

Но… я пытаюсь себя уверять, что он жив, стоит где-нибудь и ждет меня с милой улыбкой и умопомрачительными ямочками на щеках.

Знаю, глупо так думать, ведь я понимаю, что он умер…. Его больше нет. А я хочу себя убедить в обратном.

Для меня он жив.

«Проснись, проснись, проснись!» — промежутками закрывая глаза и открывая их, говорила я себе, мысленно давая смачные пощечины. Я не верила, что это чертова реальность и мечтала побыстрее проснуться да раз и навсегда забыть о кошмаре.

Но я не просыпалась.

Все вокруг меня было настоящим.

И не являлось сном.

Я резко остановилась, увидев кучку медсестер, торопливо катящих каталку с каким-то увешенным непонятными трубками парнем. Не в силах пошевелиться, я наблюдала, как они в суматохе везут беднягу с каштановыми волосами и запачканной в крови одеждой через холл, перекидываясь друг с другом короткими фразами. Наклонив голову и сморгнув слезы, я узнала в пациенте… Кеная.

Боже…

Поток подкатившей эйфории и заигравший в крови адреналин, принудил меня побежать за каталкой. Протиснувшись между двумя девушками, я схватила руку Кеная и, почувствовав слабый пульс, радостно выдохнула. Его сердце билось.

Он жив!

Господи, он жив!

Зарыдав сильнее от мысли, что чуть ли не потеряла самое дорогое, я крепче обхватила ладонь парня и поцеловала ее, смотря на его расслабленное лицо и переключая взор с кислородной маски на глаза.

Кенай борется за жизнь.

Он сейчас без сознания.

И истекает кровью…

— Кенай! — охрипшим голосом произнесла я, хватая его палец и еле успевая за каталкой.

— Девушка, отойдите! — меня кто-то нагло отпихнул в сторону, отчего я чуть ли не упала, если бы не удержала равновесия.

Как они смеют?

Вытерев кожу под глазами, я стала на прежнее место, сжав худую, болезненную кисть. Она была немного теплой, а не холодной. И это самое главное.

— Что с ним? Он выживет? — спросила я дрожащим голоском, мечтая услышать «да».

— Подождите, — ответила темнокожая медсестра. — Эй, готовьте операционную! — крикнула она кому-то, приостановив движение и дав своим коллегам скрыться с Кенаем за распашными двойными дверями.

Поняв, что мне нельзя туда, куда увезли его, тоже впилась ногами в пол. Моя рука закрыла рот, чтобы задушить плач, и я повернулась к женщине с мольбой в глазах.

— Прошу вас, скажите, что он выживет.

Издался протяженный вздох, от которого мое тело содрогнулось.

Что это значит?..

— Конечно, не могу обещать, но скажу одно — он сильный. Этому юноше досталось немало. При столкновении бок машины, где он был, помялся, и у него пострадали ноги. Коленные чашечки раскрошились, кости сломаны, кожа повреждена стеклом и железом.

Чувствуя приступ истерики, я до крови прикусила щеку и закрыла глаза, не представляя себе, какую ужасную боль испытал Кенай, когда грузовик врезался в нас. Он пострадал больше меня, НАМНОГО больше. А я получила всего-то какой-то удар! Один. Удар.

Это не честно….

Почему ему столько досталось?

Почему на его месте не оказалась я?

Почему самое плохое случается с теми, кого я люблю?..

От нехватки воздуха пришлось убрать ладонь от губ и дышать ртом, потому что нос был заложен.

— С ним все будет хорошо? Пожалуйста, скажите, что ему смогут помочь, — проскрежетала я неестественным твердым голосом и всхлипнула.

Медсестра подошла чуть ближе, сжав кулаки.

— Хирурги постараются сделать все возможное, — ответила она, затем, даже не взглянув на меня, зашла в операционную.

* * *

Глупо верить в сказки с хорошим концом, ибо его не бывает. Он существует только в позитивных книгах или фильмах, но не в реальности. Иногда бывает так, что люди живут себе, не зная горя, слез, боли, и тут неожиданно их накрывает волна неудач. У кого-то возникают проблемы в семье, у кого-то умирает или страдает родной человек. И… вроде бы ты думал, что с тобой и твоими близкими никогда не случится ничего страшного, но судьба решает сама, как быть всему, и чаще всего выбирает худший вариант, который ты ненавидишь и одновременно боишься.

Она предпочитает боль.

Душевную и физическую.

Ей словно нравится все, что приносит нам муки.

Смотря по телевизору новости, где показывают какое-нибудь случившееся страшное происшествие с людьми, ты спокойно выдыхаешь, потому что видишь, что это произошло не с твоей семьей, друзьями, знакомыми, и как бы думаешь, будто такое никогда не коснется ни тебя, ни других, кого знаешь. А когда происходят трагедии и в ней страдают твои родные, начинаешь осознавать, что ни ты и никто из них не бессмертен и не неуязвим. Ты понимаешь, что твое окружение в целом, включая тебя, ничем не отличается от остальных и это наводит панику, сомнения, отрицания. Начинаешь твердить, что, мол, не могло ничего случиться с твоими близкими, ведь они ТВОИ БЛИЗКИЕ, всегда были рядом, а тут… просто не могли погибнуть или пострадать.

Ну, ничего не поделаешь. Все мы люди. Рождаемся, растем, умираем, и с каждым из нас может сотвориться что-нибудь нехорошее в любую секунду, когда не будем готовы к этому.

Ко всему прочему, смерть — это часть нашей жизни. Рано ли поздно, она приходит, чтобы забрать данное нам матерями и освободить место для новых поколений, никогда не видевших и не слышавших мира. Кому-то назначает безболезненный, быстрый «уход», а кому-то — наоборот…

Моим родителям она выбрала ужасную гибель. Несколько месяцев назад я потеряла их при пожаре. Они кричали, испытывали невыносимые страдания, звали на помощь, а я… не смогла их спасти. Я не успела. Просто забоялась и поздно влетела в дом, когда осознала, что могу остаться без самого дорогого и единственного, что у меня есть. Я шла сквозь пламя, в надежде добраться до мамы с папой, потом… я рухнула на пол и отключилась из-за чего-то свалившегося на спину. Я думала, что умерла, но очнувшись в больнице и услышав историю о похоронах моих родных, возненавидела себя. Я хотела их вытащить из огня. Я понимала, что у меня была возможность это сделать. И не воспользовалась ею….

Шли дни. Я пыталась совершить суицид множество раз из-за отвращения и злости на себя. Меня постоянно то останавливали, то еще что-то. И как-то раз в доме у Сары я вновь захотела наложить на себя руки и почти это сделала, если бы ни Кенай. Он попросил у меня шанс, чтобы очистить мою голову от мыслей о смерти, и я дала его парню, посчитав, что, возможно, смогу жить дальше, взглянув на мир под иным углом.

И я смогла…

С его помощью.

Он сказал, что я не виновата в гибели родителей, воскресил во мне те положительные эмоции однажды умершие вместе с ними, и стал для меня другом, а потом кем-то больше. Намного больше. Благодаря ему я держалась, навсегда позабыла о том, что когда-то мечтала порезать вены, потому что обрела смысл жизни, который потеряла после «ухода» дорогих мне людей.

Я обрела его…

А теперь… жизнь Кеная висит на волоске. Не знаю, сумеет ли он выкарабкаться, но я чувствую, что без борьбы просто так не сдастся.

Я хоть и не верю в сказки с хорошим концом, зато у меня есть то, что может привести к нему.

Надежда…

Искорка надежды, горящая во мне и говорящая о том, что мой парень сможет снова открыть глаза и вдохнуть полной грудью.

Конечно, сложно ее держать в себе, когда тот, кого ты любишь, находится одной ногой в могиле.

Мы с ребятами, которым я сообщила о трагедии, стояли в комнате ожидания. Когда я, найдя в кармане слегка разбившийся телефон, позвонила им и кратко рассказала обо всем, рыдая, они впали в шок, после нескольких минут приехали в больницу и начали меня утешать, не задавая никаких вопросов из-за моего состояния. Парни спросили у медсестер некоторую информацию и, опустив головы, направились ко мне. Луи плакал, не в силах сдерживать эмоции; ему было плевать, кто их проходящих считал его раскисшей бабой. Он вытирал слезы, бесконечно скатывающиеся по щекам, и что-то бубнил. Картер вообще был никакой. В его глазах сверкали блестки, лицо застыло в грусти и ужасе одновременно, а плечи повисли.

Брэд… он надел каменную маску и, откинувшись на стенку, смотрел в пустоту. Я видела, что он вот-вот выплеснет всю внутреннюю бурю наружу, но почему-то не делал этого. Наверное, не хотел казаться какой-нибудь размазней и рушить представление о сильном, «стальном» парне.

Что ж, ну и абсурдно это.

— Помните, как Кенай проспорил мне и выбежал на улицу в женском платье? — не изменяясь в выражении, спросил Брэд. — Чертов говнюк, до чего же ему шло оно! — горько ухмыльнувшись и доставая пачку сигарет, кинул он.

Двойня посмотрела на него, а я уселась на диванчик, шмыгая и думая над словами Купера. Как он может говорить так, словно Кеная… уже нет?..

Со рта сорвался всхлип, и я плотно сжала губы. Блондин, сунув в зубы никотиновый предмет, зажег его поднесенной к губам зажигалкой, затем, пустив облако дыма, сомкнул веки.

Возможно, таким образом он успокаивается…

— Перестань дымить, — Луи выхватил у друга сигарету и, бросив ее на пол, накрыл своим ботинком, придавливая. — Хочешь, чтобы нас вышвырнули отсюда?

— Нет, — скорбно произнес Брэд, отвернув голову. Я была уверенна, что он это сделал, лишь бы никто не узрел его слез.

— Не одному тебе хреново, — кинул брюнет, усевшись неподалеку от меня. Картер тоже плюхнулся на диванчик.

— Как думаете, чего ожидать? — дрожащим голоском поинтересовался хиппи, выдыхая.

— Чуда, — пожал плечами Брэд и, оттолкнувшись от стены, рухнул рядом со мной.

Когда я закрыла лицо руками, заплакав, Купер прижал меня к себе и поцеловал в лоб так, что я практически не почувствовала прикосновения его губ из-за бинтов, обмотанных вокруг головы. Ничего не говоря, я обхватила его руками и уткнулась в широкую грудь, всхлипывая. Рука парня поглаживала меня по затылку, другие ребята тоже пытались меня утешить легкими касаниями по спине или пальцам.

— Он сможет выкарабкаться. Нужно только верить, — прошептал Брэд, скорее всего, с трудом веря в свои же слова из-за подкативших к глазам слез.

Уткнувшись взглядом в стенку, я гадала над тем, почему судьба так жестока со мной, почему потихоньку отбирает самое дорогое и заставляет страдать. Сначала гибель родителей, потом эта авария, где Кенай получил серьезную травму и неизвестно, сможет ли поправиться, ибо вообще — выжить.

Может быть, меня так Бог ненавидит и решил за мои грехи сделать так, чтобы страдали близкие мне люди? Почему же тогда он не обрушивает на меня весь свой гнев? Зачем причиняет боль тем, кого люблю? Если это так, если хочет моих мук, то пусть издевается лишь надо мной и не трогает никого! Если только попробует отправить Кеная на «тот свет», обещаю, я разгромлю небеса и отомщу за всех.

* * *

Меня разбудил голос Брэда и похлопывания по спине. Резко втянув воздух и распахнув глаза, я сползла с его груди, осознав, что уснула. Мы с ребятами, которые тоже потирали глаза, неминуемо подскочили, увидев доктора с грустным выражением лица. Мое сердце неистово застучало, когда он открыл рот.

— Вы, я так понимаю, друзья Кеная Брауна? — сказал мужчина.

Каждый из нас судорожно закачал головой, я даже вцепилась мертвой хваткой в руку Брэда.

— Да.

— Что с ним? — произнес Луи, нервно сглотнув. — Он… он же жив? — его голос дрогнул на последнем слове.

— Мы сделали все, что было в наших силах, — выдохнул доктор, после чего в меня, словно воткнули острый нож. Я замерла, чувствуя, как слезы скатываются по щекам к шее, но следующее предложение немного залечило мне кровоточащую рану. — Операция прошла успешно. С ним все хорошо, но… он больше не сможет ходить. У него сильные повреждения. Боюсь, парень навсегда останется инвалидом.

Хоть одна крохотная новость, что Кенай будет жить, принесла мне радость, а другая, что он не сможет ходить, стоять на ногах — ужасную боль. Не сдержавшись, я разрыдалась и впилась пальцами в голову, ощущая, как ногти протыкают кожу.

Как он сможет жить с таким?

Почему хирурги не смогли сделать большего?

Почему оставили его таким?

Они ведь могли все исправить!

МОГЛИ!

Просто… не захотели!

— Разве вы пытались? — обратилась я к доктору почти криком. — Вы… признайте, вы не захотели его спасать и тратить на него столько времени! Он для вас, как и все пациенты — никто! Вы не понимаете, как такое больно слышать! Если бы на месте Кеная лежал тот, кого вы любите, вы бы, по любому, приложили все усилия, чтобы спасти его! Вы бы не сдавались! — я высвободила свою руку, когда Брэд чуть надавил на нее, тем самым как бы подавая мне знак замолчать. — Вы бы сделали все возможное. Ведь верно? — я взглянула в его печальные голубые глаза, сморгнув слезы.

— Простите, но мы действительно сделали все, что смогли. Не в наших силах превратить невозможное в возможное, — доктор тяжело вздохнул и опустил взор в пол. — И мы на самом деле пытались. — Он отвернулся. — Мне очень жаль…

* * *

Боль — постоянная спутница нашего существования. Без нее никак не обойтись. Можно заглушить немного, но не убрать навсегда. Она будет преследовать нас вечно. Пора привыкнуть к ней, ибо научиться ее терпеть. Так или иначе, но боль заставляет чувствовать себя живым…

Я, наверное, из тех людей, которые не привыкли к боли.

Я… просто устала ее испытывать.

Сидя на диванчике, я ждала, пока выйдут ребята из палаты, чтобы зайти следующей, отдельно от них. Кое-как, но нам разрешили «навестить» Кеная ненадолго, хотя бы посмотреть, как он там. С моих глаз уже не текли слезы, лицо ничего не выражало, а руки лежали вдоль тела.

Неужели, все это произошло со мной? С моим парнем?

Почему кто-то хочет, чтобы мои близкие страдали?

Почему они то погибают, то получают травмы, кроме меня?

ЧЕМ Я ЗАСЛУЖИЛА ТАКОЕ?

Если это «плата» за мою «прошлую» жизнь, то почему ее не берут с меня?..

Я сглотнула горький ком, представляя себе, что все могло бы быть иначе, отменив бы мы с Кенаем поездку на вечеринку. Наша машина бы не столкнулась с грузовиком (или наоборот), он был бы цел и сейчас сидел бы где-нибудь в укромном местечке со мной и разговаривал до самой ночи…

Издав протяженный вздох, я увидела, что из палаты вышли мои друзья и сразу же одарили меня легкими объятьями, когда поднялась с места.

— Он крепкий парень, — Луи сжал губы и опустил заплаканные глаза в пол.

— Даже и не заметим, как скоро поправится, — Брэд натянул искусственную, явно не довольную улыбку, целуя меня в затылок. — Все будет хорошо, Селия.

— Как мне хочется в это верить, — прошептала я и, сморгнув вновь подкатившие слезы, зашла в палату, закрыв за собой дверь.

В полуосвещенной комнате лежал Кенай, обвешанный разными трубками. Его ноги были перебинтованы немереным количеством бинтов, легкая простынка едва накрывала парня, рядом с его постелью стояла капельница, а аппарат, показывавший биение сердца, монотонно и немного надоедливо издавал звуки, означавшие, что Кенай жив.

Накрыв ладонью рот, я медленно прошла к нему и села на рядом стоящий стул. Белое лицо с кислородной маской стало виднее мне лучше. На нем особенно ярко выделялись пышные ресницы, густые брови и маленькие алые царапинки на щеках.

Издав всхлип, одной дрожащей рукой я обвела ладонь Кеная и, поцеловав, накрыла ее второй. Легкий пульс вызвал мурашки по телу, как и чуть потерявшие тепло пальцы. Решив восстановить его кисти нормальную температуру, я поднесла ее ко рту и несколько раз дыхнула, массируя костяшки большими пальцами. Я не знала, что мне сейчас сделать, чтобы облегчить ему страдания. Я бы все отдала, лишь бы он поправился, вновь смог ходить или же — лучше бы оказалась на его месте.

— Привет, — охрипло сказала я, зная, что хоть Кенай находится в коме, но слышит меня. И чувствует, что крепко держу его руку. — Я… я… — внутри меня что-то кольнуло, отчего я сильнее заплакала. — Прости. Я не знаю, что случилось, но прости! Люди, которых я люблю, почему-то страдают или «уходят». Может быть, это совпадение (или черт его знает), но я не считаю, что это так. — Я вновь прикоснулась к коже парня губами, надолго задержав их там. — Нам сказали, что ты не сможешь больше ходить… — Я сморгнула слезы. — Слышишь, не сдавайся! Борись, Кенай! Ты сможешь все вытерпеть, я знаю. Потому что я буду с тобой. Я никуда не уйду. Когда мне было плохо, я хотела умереть, ты был рядом. Ты навсегда стер из моей головы те кошмарные мысли о суициде. С тобой я научилась заново жить. И я поняла, что обрела новый смысл жизни — тебя. И ради тебя я хочу существовать в этом полном неожиданностей мире, — прошептала, с надеждой смотря на его веки и ожидая, что они вот-вот откроются. — Я буду всегда рядом. И никогда не брошу тебя. Отныне я буду сильной, и вместе мы справимся с этим. Я куплю тебе самое классное инвалидное кресло, — рыдая, говорила я, — буду возить, куда захочешь. Тогда ты не оставил меня, и я не оставлю тебя. Пройдет много лет, мы постареем, станем мудрее, а я буду все той же Селией Фрай, а ты — Кенаем Брауном. Даже когда нам стукнет за восемьдесят, мы будем посещать наше любимое место, смотреть на звезды и мечтать о невозможном.

Бывает так, что в жизни белая полоса сменяется черной, а потом вновь ждешь светлую. Для кого-то она действительно наступает, а для кого-то нет. Для меня никогда не наступит…

Но я не буду раскисать. Ни за что на свете. Пока жив Кенай, жива я, моя крохотная искорка надежды, что он когда-нибудь да сможет поправиться, встать на ноги и сделать пару шагов.

Я буду с ним всегда. Если он не захочет существовать с таким… дефектом, я буду заставлять его жить, как он однажды меня. Я не дам ему думать, что все так плохо. Каждый день стану подбадривать и поддерживать. Я буду дарить ему улыбку, несмотря ни на что….

Конечно, я не смогу вернуть ему то, что забрала авария. Когда Кенай выйдет из комы, он долго еще пролежит здесь, ему придется покинуть группу из-за невозможности играть в ней. Он никогда больше не сможет, как раньше выступать на сцене, не сумеет исполнить свою мечту — быть услышанным миллионами людьми, никогда не сможет бегать и веселиться со мной…

Никогда…

Я отпустила руку парня лишь из-за того, что узрела, как из его закрытых глаз текут тонкие капельки, падают к ушам. Не сложно было понять, что это слезы…

Кенай плачет вместе со мной.

Мое сердце болезненно сжалось.

Он действительно все услышал, о чем я говорила!

— Мы будем вместе всегда, — дрожащим голоском прошелестела я, сжимая его мизинец своим. — Вместе бесконечно.

2015

От автора:

Хочу сказать огромное спасибо всем тем, кто поддерживал меня: Анюте Милтон , моей лучшей подруге Елене Ш ., моей сестре Елене К .

Спасибо!!!!!!

И огромную благодарность выражаю моим прекрасным читателям в группе

! Вы классные, ребята! Спасибо вам, что не переставали верить в меня!

Вместе мы будем бесконечно ….

Примечания

1

Queen (в переводе с англ. — «Королева», произносится «Куимн») — британская рок-группа, добившаяся широчайшей известности в середине 1970-х годов, и одна из наиболее успешных групп в истории рок-музыки. Одна из их популярных песен — «Show must go on».

(обратно)

2

Зена — главный персонаж из популярного сериала «Зена — королева воинов» (1995–2001).

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Эпилог

От автора: Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg