#ОДНОКЛАССНИК
Диана Килина
Моя любовь умеет убивать.
Прости, что не сказал об этом раньше.
Когда вжимал в скрипучую кровать
и целовал покусанные пальцы.
Моя любовь тягучая, как мёд,
и сладкая, и горькая, и злая.
Она тебя когда–нибудь убьет,
уже сейчас немного убивая.
И как теперь смотреть в твои глаза,
покрытые янтарной рыжей крошкой?
Весь город спит и стихли голоса,
и ночь легла на крыши черной кошкой.
А ты идешь, твой нос укутан в шарф,
и каблуки сбивают лёд с асфальта.
И я срываюсь вслед, ускорив шаг,
осатаневшей и голодной тварью.
Я одержим, и болен, и простыл,
в изгибе твоей шеи грею губы.
И те слова, что в общем–то, просты,
цепляются за стиснутые зубы.
Так съешь меня, и выпей, и сожги,
и расскажи об этом своим детям.
Что в прошлом был один такой дебил,
и он любил, и он же был в ответе
за зацелованную кожу век
и красные следы на голой шее,
Что это был ужасный человек,
похожий на затравленного зверя.
Так улыбайся, ласково, как черт.
Рука моя – твоя, и там же сердце.
Танцует на замёрзшей глади вод
Луна, как на тарелке рыжий персик.
Взлетают в небо дети птичьих стай.
Я был когда–то так же беззаботен.
Моя любовь умеет убивать.
Твоя – сжигать.
А значит, мы в расчете.
(С) Джио Россо
НОВОСТИ
Somebody stepped inside your soul
Somebody stepped inside your soul
Little by little they robbed and stole
Till someone else was in control
U2 «Troubles»
Вы любите встречи одноклассников? Те самые, раз в несколько лет, когда директор школы толкает свою речь в актовом зале; а бывшие ученики хвастаются сомнительными успехами, пытаясь доказать вам и самим себе, что они чего–то достигли.
Какая чушь… Оглядывая зал, я то и дело натыкалась на любопытные взгляды и в буквальном смысле слышала их мысли:
«Так и не получила высшее, а как сыр в масле катается»
«Как она смогла сохранить фигуру, после родов? Надо спросить у нее про диету»
«Палец о палец не ударила в жизни, а кто–то горбатится на двух работах»
И так далее, и тому подобное.
Я привыкла к этому. В смысле, к таким взглядам. Они перестали меня удивлять еще в двенадцатом классе, когда я вышла замуж, да еще и за мужчину намного старше меня. На тринадцать лет. Тогда эта разница не ощущалась, мне – восемнадцать, ему – тридцать один, но людям слишком скучно жить своими жизнями, поэтому они активно обсуждают чужую.
Перед выпускным даже делали ставки – когда мне рожать. Я знала это, слышала перешептывания в коридорах, поэтому пришла на последний звонок в обтягивающем ультра–мини, показывая всем, что никакого живота у меня в помине нет и не намечается. Глупо, знаю, но тогда я могла себе позволить такие глупости.
И вот, прошло семь лет. Я – разведенная женщина, правда удачно разведенная – с квартирой, машиной и алиментами. И да, я все–таки родила, правда четыре года назад, а не сразу после школы, как все предсказывали. Смотрю на сутулых, поплывших людей, моих ровесников между прочим, и не понимаю – какого хрена я вообще здесь делаю?
Встав на ноги и тихо извиняясь, я выбралась в проход и вышла из актового зала. Дышать сразу стало легче. Не долго думая, я решила спуститься в раздевалку за своим плащом, и выйти на улицу.
Отойдя подальше и свернув за угол, вытащила пачку сигарет из сумочки. Чиркнула зажигалкой, вдохнула дым с легким сладковатым привкусом и расслабленно выдохнула. Неподалеку маячила мужская фигура, с то и дело мелькающим оранжевым огоньком – еще один преступник. В сумерках я не могла его разглядеть, но наверняка ведь кто–то из бывших учеников. Захочет – поздоровается.
Выкурив сигарету наполовину, я затушила ее о кирпичную стену и выстрелила окурком за забор. Усмехнулась про себя и тут же рядом раздался мужской голос:
– Только похрюкать осталось, Мартынова.
Обернувшись, я невольно растянулась в улыбке:
– Ромка!
– Я тоже рад тебя видеть, – он шутливо толкнул меня плечом и улыбнулся во все тридцать два, – Маргарита Викторовна все еще на сцене? – спросил, поморщась.
– Когда я уходила, она только вошла в раж.
– Прискорбно. Это затянется надолго.
– Как и всегда, – я вздохнула и переступила с ноги на ногу, – Ну, было приятно встретиться.
– Ты уходишь?
Пожав плечами, я посмотрела в сторону стоянки. Потом натянуто улыбнулась Роме:
– Я отметилась, когда пришла, так что… Не вижу смысла оставаться.
Задумчиво хмыкнув, он спрятал руки в карманы брюк. Посмотрел туда же, куда и я пару секунд назад, а потом уставился на меня.
– Как жизнь вообще?
– А ты не знаешь? – съязвила я.
– Слышал, ты в разводе.
– Все слышали, – резко ответила я и тут же осеклась, – Извини.
Это же Рома. Лидер нашего класса, староста и один из самых популярных мальчиков в школе. Один из немногих, с кем я общалась в гимназии.
– Спрячь колючки, Ёжик, я просто спросил, – отшутился он с улыбкой.
– Да нормально все. Переехала на новую квартиру, сейчас ремонт во всю идет, – вздохнула я.
Ромка передернулся:
– Не завидую. Ремонты имеют свойство затягиваться.
– Типун тебе на язык. Пока все идет по плану, – рассмеялась я, – Ну а ты?
– А что я? Работаю у отца, – он вытащил пачку сигарет, взял одну и протянул мне. Я отрицательно покачала головой, и Рома продолжил, – Сама ж знаешь, я удачно устроился, – он ухмыльнулся и прикурил, выпуская дым тонкой струйкой из уголка рта.
– Да, знакомо. Похоже, для всех мы оба – приживалы.
– Да и похер, – невнятно произнес он, зажав сигарету между губами, – Кого ебет, что они там думают. Сборище неудачников.
Я удивленно моргнула, услышав такое резкое, но тем не менее точное определение.
– До сих пор помню, как мне шептались в спину, когда я начал приезжать в школу на машине. Ленивые, завистливые жопы, – Рома затянулся, тут же выпуская дым через ноздри, заставив меня восхититься такой непосредственности,
– Ты приезжал на БМВ, – с укором сказала я, – Не каждый мог себе такую позволить.
– Но каждый мог сдать на права и пойти работать, – он пренебрежительно пожал плечами, – Отсутствие возможностей – не отмазка. Просто всем было легче думать, что я брал машину отца, чем поверить в то, что я работал и оплачивал кредит. Или что ты обрюхатилась и потому вышла замуж. Как будто в тебя невозможно влюбиться, – фыркнул он.
– Давай не будем о грустном, – протянула я, переводя тему.
– И правда. Не хочешь прокатиться, кофе выпить?
– Я на машине.
– Оставь здесь, я подброшу тебя за ней, – он докурил сигарету, а потом вот так просто бросил ее на дорожку и придавил туфлей.
– Только похрюкать осталось, – поддела я, на что он усмехнулся.
– Язва. Ну, так что? Пообщаемся вне этих стен?
– Ладно, уговорил, – я кивнула в сторону стоянки и пошла по дорожке, – Только недолго, мне завтра рано вставать.
– Работа?
– Нет, садик, а потом тот самый ремонт. Завтра будут плитку в ванной класть, надо проконтролировать.
– Понятно, а малая с кем?
– С мамой. Ну, в смысле, с бабушкой.
– Дети под присмотром, значит, – усмехнулся Рома, шагая рядом, – И на работу не надо.
– А я фрилансером работаю, – я показала ему язык и он рассмеялся, – Переводами занимаюсь.
– Английский?
– Финский и шведский. Я же каждое лето у отца в Финляндии проводила, практика была хорошая, так что знаю, как родной. Шведский чуть хуже, но для небольших переводов хватает.
– Понятно, – он махнул рукой на светлую Ауди, и та тут же отозвалась мелькнувшими огоньками и звуком снятой сигнализации, – Садись.
– Я смотрю, твоя страсть к дорогим иномаркам с возрастом не прошла, – улыбнулась я, когда мы оба оказались внутри салона и пристегнулись.
– Старая любовь не ржавеет, – загадочно улыбнулся Рома.
***
You think it’s easier
To put your finger on the trouble
When the trouble is you
And you think it’s easier
To know your own tricks
Well, it’s the hardest thing you’ll ever do
U2 «Troubles»
– Значит, не хочешь рассказать, почему развелась? – улыбаясь, Рома погладил подбородок.
В приглушенном свете мелькнул циферблат часов, но я проигнорировала этот жест хвастовства – меня не удивишь дорогими цацками. К тому же, уверена, что он делает это не специально, просто привычка.
Рома всегда показывал свое благосостояние. Не потому что он сноб, а просто потому, что привык. Оно и немудрено – обеспеченные родители, готовое место в налаженном бизнесе. «Золотой ребенок, привык жить в люксе еще с пеленок».
И этим он всегда мне нравился. Он никогда не выглядел смешным, придя в школу в брендовых вещах – он словно срастался с ними и носил их, как будто это дешевка из гуманитарки. Машину Рома ставил так, что она не мешала пройти ученикам, а зимой, в морозы, человек по пять сидели внутри теплого салона и курили на перемене – просто, чтобы не мерзнуть.
– Я же ответила – не сошлись характерами, – пожала плечами я, держа в руках высокую чашку с пенным латте, – Что еще добавить?
– Не знаю, какую–нибудь подробность, – Рома сделал глоток и изогнул бровь, – Девочки любят посплетничать, – заговорщицки прошептав, он подмигнул мне и бабочки в моем животе, кажется, ожили.
Ох уж эти глаза. Не буду лукавить, что в школе, что сейчас взгляд Ромы заставляет сердце биться чуть чаще, а мелкие мурашки бегут по плечам.
И у меня еще иммунитет к его чарам. Я не представляю, что делают эти глаза – то ли серые, то ли голубые, в обрамлении пышных черных ресниц – с другими женщинами.
– Ты не моя подружка, – я прищурилась, – Ромка, ну серьезно. Я же не могу обсуждать с тобой прокладки, или размер члена бывшего мужа. Это просто неэтично.
– Я бы с удовольствием послушал, – парировал он.
Закатив глаза, я покачала головой, и Рома решил разрядить обстановку:
– Да ладно, расслабься. Я же просто шучу.
Невольно улыбнувшись, я по привычке понюхала свой напиток, а затем сделала глоток и облизала пену с губ.
– Встречаешься с кем–нибудь? – натянуто спросил он, повторяя мои действия, правда не облизываясь – Рома пьет крепкий и с простым молоком.
– Неа.
– Почему?
– Скажем так, Артем высоко поднял планку. Пока не нашла того, кто соответствовал бы уровню.
– Вот как, – Ромка искренне удивился и приподнял брови, – И в чем же он был так хорош?
– Во всем, – я снова пожала плечами, – В отношении ко мне, в отношении к дочери, в плане денег…
– В сексе? – спокойно перебил он.
– И это тоже, – я кивнула, и тут же нахмурилась, – Почему я обсуждаю это с тобой?
– Ну, ты меня знаешь чуть больше двенадцати лет, – Рома улыбнулся, – Я даже знаю, когда ты лишилась девственности.
Я застыла, медленно моргнув, и он тут же понял свою ошибку.
– Извини.
Опустив взгляд на столешницу, Рома постучал кончиками пальцев по поверхности, а затем покачал головой.
– Ничего страшного. Правда, я до сих пор не смирилась с тем, что об этом узнала вся школа, – устало протянула я, откинувшись на спинку кресла и обхватив себя руками – слабый жест защиты.
– Он просто был уродом, вот и все. Ты не виновата.
– Спасибо.
Вы наверняка сейчас гадаете, о чем мы говорим? О, все было прозаично. Параллельный поток, симпатичный мальчик, два месяца ухаживаний, а потом вся школа в мельчайших подробностях обсуждала мой первый раз.
Ромка был одним из тех редких порядочных подростков, который пресекал все сплетни на корню. Так же, он был именно тем, кто начистил рожу тому парню и заставил его извиниться прилюдно, перед всей параллелью.
Ублюдок перевелся в другую школу, вскоре после этого. В середине одиннадцатого класса, что было немыслимо, но тем не менее – он это сделал. Мне тогда стало немного легче дышать, но окончательно я оклемалась и перестала чувствовать стыд только тогда, когда встретила Артема – моего будущего мужа.
– А ты? – дрогнувшим голосом спросила я, переводя тему, – Есть спутница жизни?
– Я тебя умоляю, – он усмехнулся, – Зачем мне спутница, если вокруг столько красивых дам.
– Ну, конечно, – я возвела глаза к потолку, – По–прежнему предпочитаешь постарше? – уколола я, припомнив, что он всегда встречался с девочками из одиннадцатого–двенадцатого, когда сам был в десятом.
– Возраст для меня не принципиален. Тогда я просто набирался опыта, – он подмигнул мне и махнул рукой официантке, чтобы она принесла счет.
– И как, набрался?
– Никто не жаловался, – небрежно ответил он.
Я сглотнула и отвернулась, ощутив, как румянец приливает к щекам. Рома тоже это заметил:
– Ты покраснела, Мартынова.
– Иди ты, – пробормотала я.
Он заржал во весь голос и успокоился только для того, чтобы поблагодарить официантку, небрежно вложив в книжку несколько купюр.
– Тебе идет, ты в курсе?
– Замолчи.
– Да ты красная, как рак, только посмотри на себя, – продолжил смеяться он.
Я тоже не выдержала и хихикнула, покачав головой.
– Да, гений, только ты заставляешь меня краснеть. Признаю. Ничего не изменилось.
– Мне это нравится. Ты становишься похожа на человека в такие моменты, – Ромка улыбнулся и встал, протягивая мне руку, – Поехали.
Я вложила ладонь в его, и он крепко сжал наши пальцы, согревая прикосновением. Взял плащ со стойки у столика и накинул его на мои плечи небрежным жестом. Мягко обхватив меня за талию другой рукой – ненавязчиво, просто жест вежливости – он вывел нас на улицу и открыл дверь машины.
Всю дорогу обратно, мы обменивались какими–то шутками. Я забыла о том, что на некоторое время разговор свернул в неприятное русло, и полностью растворилась в нем – в таком успешном, непринужденном и свободном. Позавидовала чуточку, а затем мысленно пожелала всего хорошего – это же Ромка.
– Оставишь телефон для связи? – попросил он, когда подвез меня на стоянку школы.
– Да, конечно, – я продиктовала номер, он сразу же набрал его.
Мой мобильник тихо пискнул в сумочке.
– Была рада тебя видеть, – я улыбнулась и открыла дверь, – Не пропадай.
– Ты тоже.
Прохладный воздух заставил поежиться, и я сразу же вспомнила прозвище, которым меня называет Рома. Махнув ему рукой, я села в свою машину, повернула ключ в зажигании и выехала на дорогу. Он поехал следом, и я бросала редкие взгляды в зеркало заднего вида, ловя его улыбку в ответ.
Выехав на Нарвское шоссе и по–прежнему видя его сзади, я не выдержала. Нащупав одной рукой мобильный в сумочке, набрала номер Ромки.
– Ты что, меня преследуешь?
– Нет, я живу в Кадриорге.
– Значит, по пути?
– Выходит, что да, – он рассмеялся, – Сворачиваю, – в зеркале отразились его мелькающие фары, – Спокойной ночи, Катя.
– Спокойной ночи, Рома.
***
I have a will for survival
So you can hurt me
And then hurt me some more
I can live with denial
But you’re not my troubles anymore
U2 «Troubles»
Ненавижу раннее утро. То самое, когда туман еще стелется где–то вдалеке, а тонкая корка инея покрывает газоны и асфальтовые дорожки. Разглядывая двор за окном, я допила кофе и затушила сигарету в пепельнице, а затем закрыла глаза, сделав несколько глубоких вздохов.
Сейчас оденусь, заеду за Миленкой, отвезу ее в сад и обратно, ждать рабочих. День, как день. Откуда тогда навалившаяся усталость?
Перебирая вещи на стойке (временная мера, пока не готов гардероб) я схватилась за первые попавшиеся спортивные штаны и свитер. Надела все это и собрала волосы в пучок на макушке. Схватив ключи с гвоздика в прихожей, я вышла из дома и бегом спустилась вниз, на ходу проверяя электронную почту в мобильнике.
Пара писем от заказчиков и куча спама, с которым я, честное слово, не знаю, как справляться. Пока прогревала машину, разбирала все это и вздыхала от досады – заказы мелкие, суммы небольшие. С трудом подавив эмоции, я переключилась на дорогу и тронулась с места.
До родительского дома добралась быстро, место удачное – вроде и пригород, но совсем близко к моему району. Во дворе бегал Бакс – большой кавказец, что поселился тут года три назад. Потрепав собаку за уши, я вошла в дом и сразу же оказалась в объятиях дочери – правда обнимала она мою ногу.
– Привет, солнышко, – улыбнулась я, – Собралась?
Милена кивнула мне и показала розовый рюкзачок, что стоял на первой ступеньке лестницы. Мама выглянула из–за угла и, вытирая руки кухонным полотенцем, подошла ко мне.
– Доброе утро, – поцеловав меня в щеку, поздоровалась она.
– Доброе. Как она? – спросила я, понизив голос.
– Нормально, только переживает, что тебя нет, – полушепотом ответила мама, – Но я ей объясняю, что пока ее комната не готова.
– Хорошо, – я переключила свое внимание на дочь, – Ну что, поехали в садик?
Милена кивнула, протягивая мне единственные ботинки, которые она носит. Я помогла ей обуться, застегнула курточку и надела на нее шапку. Она поморщилась, но капризничать не стала.
– Знаю, знаю, ты не любишь шапки, но на улице уже холодно. В машине снимешь, договорились?
Улыбнувшись, Милена кивнула. Взяв ее за руку, я попрощалась с мамой и вышла во двор.
Дочь быстро устроилась на заднем сидении и тут же стянула ненавистный ей головной убор. Улыбнувшись, я пристегнула ее, и быстро обошла свой старенький Ситроен. Сев за руль, я бросила взгляд в зеркало заднего вида и тронулась с места.
Рыжие кудрявые волосы, что достались Милене от меня, резко контрастировали с отцовскими карими глазами. Россыпь веснушек на щеках и носу, и хмурое выражение лица, когда она поймала мой взгляд.
– Я люблю тебя, ты же знаешь это?
Она просияла и улыбнулась. Кивнула мне и снова отвернулась к окну, разглядывая мелькающий вид.
В саду я положила постиранные вещи в наш шкафчик и улыбнулась нянечке. Та вышла из группы в раздевалку и прикрыла за собой дверь.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. Что–то случилось? – я сразу же напряглась – обычно такая секретность к добру не приводит, – Я принесла вещи, простите, что вчера ничего не было.
– Мы взяли у другой девочки, но Милена устроила скандал, – вяло улыбнувшись, Виктория присела на скамеечку.
– У нее проблемы с одеждой, – выдохнула я, – Этого больше не повторится, – пообещала я и тут же прикусила язык.
Я – хорошая мать. Я знаю, какие у моего ребенка трудности и всегда стараюсь сделать так, чтобы она чувствовала себя комфортно. Но позавчера я просто устала и забыла постирать эти треклятые колготки и платье.
– Екатерина, все хорошо. Не волнуйтесь. Просто… Сами понимаете, нам тяжело, группу только собрали, – она вздохнула, – Мы привыкаем друг к другу.
Кажется, я облегченно выдохнула. Глаза медленно, но верно наполнились слезами, и я спрятала лицо за дверцей, крепко зажмурившись. Когда я смогла совладать с эмоциями, я повернулась к Виктории и тихо прошептала:
– Спасибо.
– Не за что, – она встала и прошла мимо меня к шкафу, в углу. Открыла дверь и что–то принялась в нем искать, – Я хотела отдать вам это, – протянув мне листок бумаги, она продолжила, – Милена очень хорошо рисует. Вчера мы клеили листья, но она все занятие провозилась с карандашами. Держите.
Я взяла рисунок дочери и улыбнулась, глядя на ровные, аккуратные линии. Повсюду были листья – кленовые, каштана, и они выглядели, как настоящие, но… Были нарисованы.
– Ну, пойду в группу. Сегодня за девочкой приедет бабушка?
– Нет, я сама ее заберу.
– Хорошо. Тогда до встречи.
– До свидания.
Она вышла, а я медленно закрыла дверь шкафчика и опустилась на скамейку. Сделала несколько успокаивающих вдохов, тряхнула головой и собралась. Поднявшись, я вышла из раздевалки и быстро оказалась на улице.
Вернувшись домой, я первым делом вышла на балкон и плюхнулась в ротанговое кресло. Чиркнула зажигалкой, вдохнула едкий дым и расслабленно закрыла глаза. Мой мобильник завибрировал в кармане брюк, и я ответила на звонок даже не глядя на экран.
– Да.
– Привет, Мартынова, – бодрый голос Ромки невольно заставил улыбнуться, – Уже не спишь?
– Нет, второй час на ногах.
– А я только проснулся, – он тяжело вздохнул, – Ты не хочешь пообедать вместе?
– Сегодня? – от удивления я приподняла брови, поймав свое отражение в окне.
– Ну да.
– Я не могу, у меня рабочие будут. Ремонт, я же говорила.
– Точно, запамятовал. Ну, а завтра или на днях?
– Не знаю, можно, если ничего не затянется, – затушив сигарету, я откинулась на спинку и посмотрела на цветок, висящий в кашпо на потолке, – Не могу обещать. А с чего ты меня приглашаешь?
– Да просто так. Скучно.
Я невольно рассмеялась:
– А со мной весело?
– С тобой хоть поговорить можно, – буркнул он, – В общем, если надумаешь – звони. Это мой личный номер.
– Хоро… – я не успела договорить, потому что он повесил трубку.
Я удивленно уставилась на телефон. Дурацкая людская привычка – оставлять последнее слово за собой, и к ней, пожалуй, невозможно привыкнуть, как бы хорошо ты не относилась к человеку.
Звонок домофона вырвал меня из оцепенения, я затушила сигарету и пошла открывать дверь. Пока рабочие занимались делом, я решила сесть за ноутбук и успела сделать несколько переводов для интернет–сайтов. Через несколько часов, размяв затекшую шею, я оглядывала довольным взглядом крохотное помещение, в котором еще витал запах раствора и керамической пыли.
На ванную уйдет пара дней, и едва я об этом подумала, не смогла сдержать стон – неужели скоро я смогу помыться дома как человек (сейчас мне приходится ездить к матери). Все остальное почти сделано, осталось только привезти и собрать мебель, но этим займется бывший муж – сам вызвался, да я и не против, все–таки экономия в пару сотен. Еще раз осмотревшись, я прошла в свою комнату, плюхнулась на диван, который временно служил кроватью, и набрала номер Ромы.
***
You think it’s easier
To give up on the trouble
If the trouble is destroying you
You think it’s easier
But before you throw me a rope
It was the one thing I could hold on to
U2 «Troubles»
– Боже, мне так стыдно, – я прикрыла глаза свободной рукой, – Но нам придется отменить встречу. Ко мне приедут кухню устанавливать, я совсем забыла про нее.
Я не старалась сделать голос виноватым и раскаивающимся – он действительно был таким и это действительно то, что я чувствовала. Мы никак не могли пересечься, и уже в четвертый раз я заставляла его менять планы.
– Катька… – простонал Рома в трубку, – Я уже на месте.
– Прости, прости, прости, – заскулила я, – Можешь убить меня, только сделай это быстро.
– Ну уж нет, я буду долго тебя мучать, – он рассмеялся.
– Слушай… – я запнулась, а потом оглядела свою гостиную–спальню трезвым взглядом. Прежде, чем я успела подумать, мой рот произнес, – Возьми еду на вынос и приезжай ко мне. Кофе у меня есть, и небольшой столик на балконе тоже имеется, есть где присесть. В общем, если хочешь…
– Скидывай адрес, – перебил меня Рома, – И, что ты будешь есть?
– Возьми на свое усмотрение, только не мясо с кровью.
– Хорошо. Скоро буду.
Он сбросил звонок в своей манере, а я пулей влетела в ванную (наконец–то!) и встала под душ, чтобы смыть с себя строительную грязь. Тщательно промыв волосы и отодрав от себя пятна краски вместе с кусочками кожи, я переоделась в чистую одежду и довольно посмотрела на свою гардеробную комнату, которую удалось разместить в двух квадратных метрах. В ней же стояла стиральная машина, но это не омрачало моей радости – шкаф мне ставить все равно было негде, а широкие штанги и полки в крохотной кладовке отлично вмещали всю мою одежду и обувь.
Когда Рома добрался до дверей квартиры, у меня уже вовсю орудовали рабочие, расставляющие кухонные шкафчики согласно проекту.
– Привет, – я взяла протянутый мне пакет с пластиковыми коробками, от которых исходил поистине сногсшибательный аромат, – Долго ты.
– Заказ ждал, а потом встал в пробке, – Ромка устало улыбнулся, вешая куртку и оглядывая прихожую.
Я махнула рукой и направилась в комнату. Тихо поздоровавшись с мебельщиками, Рома недоуменно приподнял брови, поравнявшись со мной. Когда балконная дверь за нами закрылась, и мы уселись на стулья – Ромка на складной, который приобрела для гостей, а я на свой любимый ротанговый – я пояснила:
– Покупала однушку, но сделала перепланировку. Чтобы у Миленки своя комната была.
– Интересное решение, – Рома вытащил коробки из пакета и заглянул в одну из них, – Это твое.
– Bon appetite, – пожелала я, отсалютовав ему пластиковой вилкой, что была в комплекте с едой, – Карри?
– Надеюсь, ты не разлюбила, – он пожал плечами и бросил на меня короткий взгляд.
– Нет, такое невозможно разлюбить.
Молча приступили к трапезе. Я не любитель разговаривать с набитым ртом и придерживаюсь правила: «Когда я ем – я глух и нем», но у Ромки, по всей видимости, были свои планы на этот счет:
– Скажи, а насколько ты хорошо владеешь юридическим финским? – жуя свой бифштекс, невнятно спросил он.
– Нормально владею, правда перепроверяю со словарем. А что? – пришлось отвлечься от еды, чтобы ответить.
– Ты можешь мне несколько документов перевести? – вскинув бровь, продолжил спокойно бормотать с набитым ртом Ромка.
Я уставилась на его рот с капелькой соуса, которую он быстро слизал – только кончик языка мелькнул, оставив на губах влагу. Почему–то вспомнилось словосочетание: «грешный рот». А этот, судя по всему, определенно был грешным…
Его кадык быстро двинулся вверх–вниз, когда он проглотил, и мне показалось, что на балконе стало душно – да так, что захотелось открыть все четыре створки. В сентябре месяце.
– Кать, ты чего зависла?
Моргнув, я попыталась вспомнить последний заданный вопрос, и, слава Богу, он промелькнул в сознании, отвлекая от мыслей о греховности частей тела бывшего одноклассника.
– Могу попробовать. Ты мне хочешь работу дать? – голос на удивление прозвучал ровно – мысленно дала себе пять за самообладание.
– Мне нужен ответственный и надежный человек, и ты вроде как подходишь, – уклончиво ответил он.
– Давай сделаем так. Ты пришлешь мне документы, я их посмотрю. Если уровень слишком сложный для меня, я сразу говорю тебе и помогу найти хорошего переводчика. Я не люблю браться за работу, с которой не могу справиться, а у тебя ведь что–то с машинами связано?
– Да, сеть салонов здесь и в Хельсинки открываемся.
– Не факт, что я сильна в терминологии. Но попробую.
– Договорились.
Прикончив обед, я заварила кофе, пока Рома осматривал мое жилище с нескрываемым интересом. Рабочие сделали перерыв – я оставила для них на столе две чашки и кофейник, а сама пошла в детскую, в которой минут пять назад скрылся мой одноклассник. Протянула ему кружку, он взял ее и сделал глоток, одобрительно кивнув – мой кофе действительно был вкусным. Небольшой мамин секрет – вскипятить молоко и взбить его венчиком в слабую пену, да щепотка корицы.
– Сама придумала? – он осматривал детскую оценивающим взглядом.
– Нет, гугл помог.
– А почему эта черная? – кивнув на одну из стен, Рома поднес кружку ко рту.
Я открыла одну из коробок с вещами дочери и достала разноцветные мелки. Взяла один – желтый, и нарисовала круг, а от него пустила несколько лучей.
– Грифельная краска. Мне понравилось – рисунки прямо на стенах. Легко стирается, ребенку развлечение, да и Милена любит рисовать.
Рома задумчиво хмыкнул, склонив голову набок. Потом присел, поставив кружку на пол, взял один из мелков и размашистым почерком написал на стене: «С новосельем, Милена».
– Мило, – улыбнулась я.
– Так странно, – задумчиво протянул он, отойдя к окну, – Я привык жить в большом доме, квартира у меня сто с лишним квадратов и двумя этажами, – он обернулся и посмотрел на меня, – Но здесь я чувствую себя намного уютнее.
– Размер не имеет значения, – подмигнула я, на что он рассмеялся, – Может быть, твоей просто не хватает женской руки.
– Вполне возможно, – Рома вышел из комнаты и направился на лоджию.
Я подхватила его кружку и последовала за ним. Снова устроившись на стуле, он взял сигарету из пачки, что лежала на столе и закурил, принимая расслабленную позу.
– Ты знаешь, – с закрытыми глазами произнес он, выпуская изо рта клубы дыма, – Я рад, что подошел к тебе. Я ведь почти не общаюсь с одноклассниками – разные интересы и вообще…
– Зависть, – я глотнула кофе и подтянула колени к груди, откинувшись на спинку кресла.
– Да, и это тоже. Я и с девушками мало общаюсь, – он сделал многозначительную паузу и посмотрел на меня, открыв один глаз, – Ну ты поняла. Но с тобой легко.
– Да ну? Я же язва.
– Ты остроумная.
– У меня странные шуточки.
– С тобой весело, – он улыбнулся.
– Да ладно тебе, я скучная донельзя.
– Ты не охотишься за моими деньгами, – чуть тише произнес он, – Кать, мы же с тобой просто общаемся – это–то и странно. Ты не думаешь о том, что я могу купить тебе кольцо с бриллиантом, или свозить на Мальдивы, если ты раздвинешь перед мной ноги.
– А ты можешь?
Рома замолчал и распахнул глаза, уставившись на меня с непроницаемым выражением лица. Помолчал с полминуты, а потом на удивление хриплым голосом ответил:
– Могу. А ты?
– Купить тебе кольцо? – я невольно улыбнулась, проигнорировав двусмысленность его вопроса, – Теоритически да, но я боюсь для тебя будет проблемой раздвинуть передо мной ноги. Да и бриллианты ты в последний раз носил в классе девятом–десятом. В ушах.
– Не начинай, – простонал Рома, – Я был подростком.
– Между прочим, все девочки мечтали о том, чтобы облизать твои сережки.
– Мартынова, – прорычал он.
– И засунуть язык поглубже тебе в ушную раковину.
– Фу, бля, мерзость, – он передернулся и поставил опустевшую чашку на стол.
– Ты сам провоцировал, – пожала плечами я, – Нефиг было выпендриваться.
– Да я даже не замечал этого, – он затянулся в последний раз, до самого фильтра и затушил сигарету.
В воздухе повис запах дорогого табака. Я потянулась к окну, чтобы проветрить и сразу же плюхнулась обратно.
Рома пристально смотрел на меня, словно хотел задать еще тонну вопросов, но так и не решился. Поглядев на часы, он пробормотал что–то о деловой встрече и быстро ретировался, приобняв меня за плечи на прощание. Я, в свою очередь, проводила взглядом его спину, пока он спускался по лестнице и закрыла за ним дверь, ощущая какую–то недосказанность, которая витала в воздухе.
– Хозяйка, можешь принимать работу, – раздался за спиной голос рабочего, выдернув меня из раздумий.
Я вернулась в комнату и довольно оглядела сердце моей квартиры. Молча кивнув, я расплатилась с ребятами и провела ладонью по деревянной столешнице – теплой и ароматной.
– Дом – милый дом, – прошептала я.
Решив провести остаток дня у мамы, я взяла свой ноутбук и села в машину. Недосказанность никуда не делать, и продолжала меня преследовать до глубокой ночи, когда я, ворочаясь в постели, пыталась заснуть.
***
I have a will for survival
So you can hurt me
And then hurt me some more
I can live with denial
But you’re not my troubles anymore
U2 «Troubles»
– Сегодня у меня очень ответственный день, – воодушевленно пропела я, обхватив ладонями чашку капучино.
– Переезд? – Рома вальяжно раскинулся на диванчике и жмурился от яркого солнца – сегодня на редкость теплая погода для середины сентября, и он наконец–то смог вытащить меня в город.
– Ага. Вчера полдня расставляла вещи по местам, пока Артем собирал кровать и ставил перегородку в моей комнате. Получилось так, как я и задумывала.
– Ну, поздравляю, – пробубнил он, опустив взгляд на свои руки, – Новоселье будешь праздновать?
– Нет, просто с Миленой почаевничаем вечером, – я пожала плечами, – Я не любитель гостей в дом тащить.
– Да ну? – Рома изогнул бровь и ухмыльнулся.
– Ты – исключение из правил.
Рассмеявшись, он потянулся к блюду с сырами, что мы взяли на закуску.
– Значит, я желанный гость в любое время? – невнятно спросил Рома, жуя кусочек горгонзолы.
Опешив от прямоты вопроса, я застыла с раскрытым ртом, ища подходящую и, главное, мягко звучащую формулировку слова «Нет». Ответить я не успела, потому что к нашему столику подплыла высокая брюнетка – жгучая, загорелая и эффектная. Она приземлилась на подлокотник диванчика, на котором сидел Рома и широко улыбнулась ему.
Я впервые в жизни опешила дважды за минуту.
Девица, не обращая никакого внимания на мое присутствие, заговорила низким голосом с хрипотцой:
– Привет, – и естественно это было адресовано не мне.
– Привет, – Рома и бровью не повел, лишь фальшиво улыбнулся и окинул девушку оценивающим взглядом, – Я не один.
– Я недолго, – наконец–то моя скромная персона удостоилась внимания – мимолетный взгляд и сморщенный носик.
Дама наклонилась ниже и что–то зашептала Роме на ухо. Он напрягся, но продолжал сидеть с невозмутимым лицом. Даже тогда, когда рука мадам спустилась на его… Кхм, детородный орган и сжала его хозяйским жестом прямо через брюки. Я прочистила горло, недоуменно вскинув брови и посмотрела на Рому, который внимательно слушал, о чем вещает его знакомая.
– Вечером, – коротко сказал он.
– Буду ждать, – промурлыкала его пассия, поднимаясь.
Покачивая бедрами, она удалилась даже не удостоив меня взглядом на прощание.
– Извини, – Рома поправил галстук и закинул лодыжку на колено.
– Боже, только не говори, что у тебя встал, – я прикрыла глаза рукой и в щекам начала приливать краска, – Это омерзительно.
– Еще раз, pardonne moi, – натянуто улыбнувшись, он пристально посмотрел на меня, – Зато, у кого–то будет секс сегодня вечером, – ехидно пробасил он.
– Сейчас умру от зависти, – пробормотала я, делая глоток кофе, – Твоя девушка слышала о словах «приличия» и «общественное место»?
– Она не моя девушка, – равнодушно пожав плечами, пояснил он.
– Можно без подробностей? – попросила я, склонив голову набок и одарив его широкой улыбкой.
Удивительно, каким самообладанием владеет этот мужчина. Его только что облапали на глазах у меня и еще десятка человек, а он сидит абсолютно расслабленный и невозмутимый.
– Мартынова, мы взрослые люди, – отзеркалив мое выражение лица, он вскинул бровь.
– Ромка, почему все наши разговоры сводятся к сексу? – выпалила я, звонко стукнув чашкой о блюдце.
– Может быть, потому что я – чертовски привлекателен? – он подмигнул мне, и я невольно расхохоталась.
– Павлин.
– Ты, между прочим, тоже секси.
– Да ну тебя.
Принесли наш заказ, и разговор плавно сошел на нет. Я снова ловила короткие любопытные взгляды, и сама, признаюсь, украдкой наблюдала за ним.
Попрощавшись, я села в свою машину и судорожно вздохнула, едва увидела, что на мое место пришла другая. Странное чувство появилось в груди – неприятное и липкое, поэтому я включила музыку погромче и открыла окно, впуская теплый осенний воздух в салон авто. До меня донеслись звуки смеха – противного женского и хриплого мужского – я дала по газам и сорвалась с места.
Вечером мы с Миленой восседали на новом диване и смотрели мультик, уплетая шоколадный торт. Дочери понравилась и ее комната – она даже успела что–то нарисовать на стене и выглядела очень довольной. Я потратила несколько часов, раскладывая и расставляя ее вещи в том же порядке, что они лежали на прежней квартире и боялась – не упустила ли чего, но все прошло спокойно. Кровать у стены, шкаф напротив, игрушки в комоде – Милена словно и не заметила изменений.
Она уснула у меня на плече и пришлось перекладывать ее в детскую. В такие моменты я всегда вспоминаю старую шутку про разминирование бомбы – недалеко от истины. Посидев у кровати чуточку, я перебирала рыжие кудряшки и улыбалась. Оставив приглушенный свет ночника, я вышла из комнаты и прикрыла дверь.
Тихая вибрация мобильного заставила нахмурится. Взглянув на кран, я усмехнулась.
– Я думала, ты сейчас очень занят, – без приветствий сказала я, ответив на звонок.
– Это был провал, – устало протянул Ромка, – Я не выдержал ее напора.
Я закатила глаза и прижала трубку к плечу, снимая халат. Забралась под одеяло и выключила телевизор, оставив гореть только напольную лампу.
– Да ну? Я–то подумала, что тебе наоборот нравятся настойчивые дамы. Во всяком случае, когда она погладила твой член прямо у меня на глазах, ты не возражал.
Рома глубоко вздохнул, в динамике послышался тихий шорох. Помолчав секунду, он произнес:
– Она делала минет с таким звуком, будто она пылесос. Клянусь, это был худший оральный секс в моей жизни.
Я не смогла удержаться и тихо рассмеялась. Он что–то проворчал в трубку, и, когда я снова заговорила, продолжил делиться:
– Почему женщины думают, что рычать с членом во рту – сексуально? Я испугался, что она его откусит.
– Ну, а вы не бреетесь, так что все честно. Ты хоть можешь себе представить, насколько неприятно, когда о твою вагину трется колючий подбородок? – похоже и меня потянуло на откровенность.
– Вагину? – сипло произнес он, – Фу, Катя.
– А что? Женские половые органы именно так и называются.
– Вагина звучит отвратительно.
– Влагалище.
– Еще хуже.
– Твои предложения? – я усмехнулась, глядя в потолок и поерзала головой на подушке, устраиваясь поудобнее.
– Мне больше нравится – киска.
– Ты что, тайно читаешь любовные романы?
– Нет, но согласись, звучит намного лучше.
– Когда я слышу слово «киска», я представляю милого пушистого белого котенка. Или рыжего. Но уж никак не…
– Киска, – мягко произнес он.
Странная теплая волна пробежалась по моему телу. Я судорожно вздохнула и открыла рот, чтобы что–то съязвить, но мысли из головы просто испарились.
– Катя? – голос Ромы снова вызвал непонятное ощущение – будто все внутренности в животе сделали сальто, – Все в порядке?
– Скажи еще что–нибудь, – тихо попросила я.
Моя рука самопроизвольно опустилась под одеяло. Кончики пальцев нащупали резинку трусиков, а потом просто отодвинули ее в сторону.
Какого хрена я делаю?
Втянув воздух в легкие, я замерла – он ведь мог услышать, как изменилось мое дыхание.
– Скажи мне, – вкрадчиво произнес Рома в трубку, но я слышала его так отчетливо, словно он лежит рядом и шепчет мне на ухо, – Что ты сейчас делаешь?
Прямо сейчас я трогаю себя. Но произнести это вслух я не смогла.
– Я догадываюсь, но хочу услышать. Ты ласкаешь свою киску? – тягуче, так тягуче и томно он произнес последние два слова, что я шумно выдохнула, – Ты просто гладишь себя, или ты засунула свои тонкие пальчики внутрь?
Что он несет? Но это звучит так…
Господи, это же Рома! Я что, сошла с ума?
– Ты возбуждена, да? – его голос понижается и становится немного хриплым, – Ты ведь наверняка течешь.
– Да, – выдохнула я, покрываясь мурашками с головы до ног.
– Ты хотела бы… – он запинается, а я уже не контролирую своих движений и не слышу ничего, кроме его вздохов в трубке, – Ты хотела бы, чтобы мой член сейчас был в тебе?
Е…ааать.
Я ввела в себя сразу два пальца и с трудом сдержала отчаянный крик, который начал зарождаться в груди.
– Ты чувствуешь это? – его голос… Что он со мной делает? – Чувствуешь, как я медленно, по сантиметру заполняю и растягиваю тебя? А потом скольжу наружу?
– Боже, да, – прошептала я, прикусив губу от удовольствия и продолжая двигать рукой в сбивающемся ритме.
– Я снова вбиваюсь в тебя так сильно, что ты кричишь. И еще, и еще. Ты понимаешь, что ты умоляешь меня дать тебе кончить?
– Да…
– Ты чувствуешь это? Чувствуешь, какой я твердый у тебя внутри?
Господи…
– Катя, – прошептал он мое имя, и я застонала, повернув голову и уткнувшись лицом в подушку.
Мое тело медленно, но верно начало плавиться. С каждым движением руки, с каждым сказанным им словом…
– Катя… Почувствуй, как я трахаю твою киску.
Я прижала динамик к груди и закусила губу так сильно, как могла, разрушаясь, как карточный домик; как стена под бомбежкой
Если бы не спящая за стеной дочь, я бы крикнула «Да!» несколько сотен раз.
Обмякнув, я продолжала сжимать телефон, покрываясь румянцем с головы до ног, и пыталась хоть как–то восстановить неровное дыхание. Когда я нашла в себе силы сделать хоть что–то, я просто…
Повесила трубку.
Приложив ладонь к пылающей щеке, я плотно зажмурилась, надеясь, что все это сон. Глупый, дурацкий сон.
Но когда я открыла глаза, я поняла, что не сплю и по–прежнему нахожусь в своей комнате, освещенной только тусклым светом напольной лампы. Лежу голая, под одеялом, и подо мной, кажется, растеклось влажное пятно.
Это действительно произошло и теперь я в заднице, потому что не знаю, что с этим делать. И потому что мой мобильник завибрировал, а на экране высветился номер Ромы.
***
Got knows it’s not easy
Taking on the shape of someone else’s pain
Got now you can see me
I’m naked and I’m not afraid
My body’s sacred and I’m not ashamed
Somebody stepped inside your soul
Somebody stepped inside your soul
Little by little they robbed and stole
Till someone else was in control
U2 «Troubles»
Звание: «трусиха года» получает кто? Кто–кто, Екатерина Мартынова–Вербер. То есть – я.
Я игнорирую звонки Ромы неделю. Каждый раз, когда мой телефон перестает вибрировать, я шумно выдыхаю и обещаю себе, что я обязательно перезвоню и смогу вести беседу, как ни в чем не бывало, но не перезваниваю и это наглая ложь – я не смогу.
Яростно отдирая противень жесткой щеткой, я перебирала все нелестные эпитеты в свой адрес, которые только могли прийти ко мне в голову. Некоторые даже вырвались вслух:
– Жалкая ссыкуха.
Пригоревший куриный жир никак не хотел отмываться, и я начала тереть сильнее, бормоча себе под нос ругательства, которые в общем–то не должны вылетать из женского рта, но только так мне становилось легче. Когда противень заблестел глянцевым блеском, я убрала его в духовку и включила чайник, уставившись пустым взглядом в узорчатую кафельную плитку на стене.
Порывы осеннего ветра врывались в комнату из открытой балконной двери и прикасались к голым ногам холодными щупальцами. Домашнее платье с запахом давно пора сменить на теплые брюки, но я – человек привычки и из–за этой привычки мерзну, проветривая квартиру, а затем закрываю окна и согреваюсь обжигающим чаем, сидя на диване.
Вот и сейчас, устроившись под шерстяным пледом и держа в ладонях большую чашку с рисунком Эйфелевой башни, что привезла из свадебного путешествия – from Paris with love – я пыталась согреться и вникнуть в работу. Естественно, это у меня плохо получалось.
Рома сегодня не звонил и у меня, признаюсь, было дурное предчувствие. А может и не предчувствие вовсе, а разочарование…
Отступил? Скорее всего.
Тайком пролистывая ленту его фотографий в facebook, я вздыхала, разглядывая снимки. Индия, Мексика, Тайланд; дорогие отели и белые пески. Рома свободный, молодой и успешный – живет на полную и ни в чем себе не отказывает. Всегда в компании красивых девушек – брюнетки, блондинки, высокие и тощие модельки. Зачем ему такая, как я? Конечно, не уродина, но и явно не его уровень.
К тому же не отвечаю за свои поступки и прячусь, как нашкодивший щенок.
Сеанс самобичевания закончился на неожиданной ноте – дверной звонок заголосил на всю квартиру. Подскочив на ноги, я облилась чаем и взвизгнула от боли.
– Иду, – рявкнула я, взглянув на себя в зеркало – растрепанная, ненакрашенная.
Никого ведь не ждала…
Прижав кухонное полотенце к платью, я пошла в прихожую и не глядя в глазок открыла дверь. Ошибка, как вы понимаете была в том, что я не взглянула, кого же принесло.
– Ну здравствуй, Мартынова, – пропели с площадки.
На пороге стоял Ромка собственной персоной.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «#Одноклассник», Диана Килина
Всего 0 комментариев