«Путь сквозь жизнь (СИ)»

Путь сквозь жизнь (СИ) (fb2) - Путь сквозь жизнь (СИ) 1038K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дмитрий Николаевич Жуков

Дмитрий Жуков Путь сквозь жизнь

Часть I Начало пути

Глава 1

Ночь. Существо, похожее не то на человека, не то на зверя сидит у костра и задумчиво смотрит в огонь. Родом он из далеких северных земель, свирепого края, где обитают дикие племена варваров.

Рядом с ним спит девушка. Судя по ее остроконечным ушкам, удивительной красоте и необычайно длинным иссиня-черным волосам, которые украшает прекрасная диадема, можно сказать с уверенностью, что это эльфийка благородных кровей. Ее чувственные, полные тайной неги губы слегка приоткрыты, обнажая полоску жемчужных зубов. В свете костра ее белоснежная кожа обладает чарующим розоватым оттенком и кажется, от нее исходит магическая аура. Девушка спит спокойным сном. Улыбка, словно тень от костра, ложится на ее губы. Безмятежность эльфийки немного успокаивает и ее бдительного стража.

Неподалеку чутким сном спит другой могучий воин. Его воинственное и даже несколько свирепое, усеянное многочисленными шрамами, однако вместе с тем благородное, хотя и лишенное красоты и изящества лицо безошибочно указывает на то, что он орк. Его могучая грудь бесшумно вздымается и опускается с каждым ровным и спокойным вдохом и выдохом. И порою кажется, что это вовсе не кто-то живой, а маленькая гора, что вот-вот сдвинется с места и пойдет своею дорогой. Многое изменилось в истории орков за последние годы. Еще несколько декад назад они были рабами. Теперь они одни из самых почитаемых и уважаемых воинов в армиях эльфийских королей. Удивительная штука судьба.

Поднявшись во весь свой громадный рост и потянув широкими ноздрями холодный ночной воздух, бдительный страж бесшумно выдыхает. Его бесстрашный взгляд прорезает тьму, что не в силах скрыть от него свои тайны. Не уловив и малейшего признака угрозы, он вновь устремляет свой взор в пламя костра, что всецело овладевает его вниманием. Огонь тянется к нему своими языками и от этого его густая черная шерсть блестит и переливается в ярком свете костра.

Хотя облик таинственного существа и внушает страх и трепет, от обычных оборотней он отличается так же, как волк отличается от собаки. Однако в его чертах нет ничего схожего с волчьими, скорее он похож на огромную дикую кошку. Возможно, способность перевоплощаться из зверя в человека и наводит на мысль о том, что он оборотень, но грозный страж прекрасной эльфийки очень не любит, когда в нем узнают именно перевертыша, презираемого всеми народами без исключения носителя проклятия вервольфа. Но с этим уже ничего нельзя поделать, а потому приходиться мириться. Лишь немногим известна тайна грозного выходца из севера.

Эти трое — весьма примечательная компания, особенно если взять во внимание то, что эльфийка путешествует инкогнито, но именно орку и оборотню поручено охранять их подопечную, поскольку никому она не доверяет так, как им.

Троим путешественникам предстояло выполнить весьма непростую задачу. Впрочем, оборотень не мог вспомнить легких моментов в своей жизни. Приятные — да; легкие — никогда. Временами ему даже казалось, что полная тягот и лишений жизнь неустанно готовит его к чему-то очень важному и что главное испытание ожидает его впереди, а все, что приключилось с ним до этого и продолжало случаться, лишь приближало к цели и неизбежному финалу. Кое-кто назвал бы это фатализмом. И все же жизнь без приключений не жизнь, а скука. Что же касалось испытаний, то и они бывают разными — бесконечные страдания и бесчисленные утраты, дружба до самого конца, до самого последнего вздоха и коварное предательство, настоящая любовь и ненависть, что сжигает изнутри, испытания временем; все это он ни раз испытал на себе самом.

Оборотень вспомнил слова своего отца: «Терпи все, потому что это ничто в сравнении с тем, что человек перенести может». Его отец был человеком. Когда-то он тоже был им и не забыл о том, чему это время научило его. Та жизнь сделала из него того, кто мог бы стать и зверем, и человеком. Однако если бы перед ним встал выбор, кем остаться навсегда, то он не знал наверняка, что смог бы выбрать или, скорее, что его выбор оказался бы правильным. Зверь и человек. Или зверь, или человек? А быть может кто-то еще, но совсем не тот, кто он думал, что есть или мог бы стать.

История первая

1

Джутаро приходилось бывать на невольничьих рынках соседних с северным королевством варваров стран, но сегодня ему самому посчастливилось стать товаром. Прежде он никогда не задумывался о том, каково же это — быть рабом и что чувствует человек, а также любой другой представитель разумной расы, когда на него надевают цепи и ставят клеймо. Худшее из возможных проклятий богов пало на голову Джутаро, ибо теперь его плечо уродовала ужасная метка раба. С тяжелым сердцем варвар принимал то, что теперь мир, зная о его позоре, отнесется к этой боли лишь с презрением. Отныне и навсегда клеймо определяло судьбу Джутаро и свободным он не сможет почувствовать себя уже никогда. «Раб», — лишь один только звук этого слова, небрежно произносимый проходящими мимо, словно когтями хищного зверя впивался в стонущее и вопиющее от несправедливости сердце, а невидимые для большинства раны живого человека кровоточили и болели нестерпимо. Подняв в небо глаза, гордый северянин с последней надеждой посмотрел в его безмятежную синеву.

Джутаро рос и воспитывался отцом и дедом, не зная материнской любви и ласки. Однако он хорошо знал, как быстро стекает кровь с лезвия холодного клинка, пронзившего плоть, и как медленно могут тянуться последние мгновения умирающего друга или врага. Отец Джутаро позаботился о том, чтобы сын осознал и как следует запомнил то, что лезвие меча — это жизнь и смерть одновременно. «Отнимая жизнь врага на войне, животного — на охоте, нельзя забывать о той жертве, которая приносится во имя того, чтобы более сильный и достойный мог продолжить свой жизненный путь. Жизнь бесконечно полна бесценных уроков и наставлений, которыми не следует пренебрегать», — вспомнил Джутаро слова отца, которые тот часто повторял ему в детстве, когда они охотились вместе.

В их родном поселении жизнь не была простой: трудиться приходилось много с самого рассвета и до заката. Но даже когда ночь опускалась, расстилаясь черным покрывалом по земле, а жители их деревни засыпали утомленные дневной суетой и заботами, даже тогда в ночной тишине по всей деревне слышались порою глухие и тяжелые, порою звонкие и частые удары молотов о наковальню, в которой трудился юный варвар, помогая отцу. Дед Джутаро почитался человеком мудрым и уважаемым среди соплеменников. И несмотря на дряхлость своих лет, старик никогда не уставал удивлять Джутаро своим тонким и проницательным умом, с гордостью передав единственному внуку свой опыт и свои знания, обучив его грамоте, а впоследствии и первобытной магии их народа.

И все же Джутаро не всегда следовал советам отца и деда, унаследовав присущие северным народам варваров своеволие — непоколебимое, словно мерзлая скала, грубоватую откровенность, часто граничащую с надменностью, холодностью и мнимым безразличием, а также свирепость, сравнимые со снежными и горными обвалами — внезапными и столь же стремительными и смертельными. «Временами мудрость приходит к нам лишь с болью. И хорошо, если так. Эти уроки запоминаются на всю жизнь!», — припомнил Джутаро одно из наставлений своего деда. Тем не менее, за последнее время боль в его жизни слишком часто обретала то поразительно четкие физические формы, то химерные и призрачные очертания боли душевной. Джутаро не был склонен к пессимизму и удрученному состоянию духа, однако, будучи реалистом, он с трудом мог поверить в то, что оптимистические аккорды еще когда-нибудь прозвучат в его жизни.

После нескольких неудавшихся попыток бегства Джутаро жестоко избили, несколько дней не кормили, а когда варвар продемонстрировал свои первобытные магические познания, колдуны из гильдии чернокнижников как следует взялись за Джутаро, чтобы раз и навсегда отбить у него желание бунтовать и противиться воле своих господ. Однако то мужество, с которым он переносил все пытки и истязания, вынудили заклинателей прибегнуть к самым изощренным методам по усмирению рабов. В конце концов, северянин сдался. Но, несмотря на это, по распоряжению управляющего имением владельца Джутаро слуги заковали не в меру своевольного раба в кандалы, на которые было наложено весьма хитроумное заклятие, пресекавшее любые попытки использовать магию, сколь бы примитивной она ни была. Мысли разорвать цепи покинули Джутаро в то самое мгновение, когда его заковали в них — он едва ли мог пошевелиться. Однако после нескольких ударов кнутом, Джутаро, кряхтя и изо всех сил напрягая мускулы, потащил свою незавидную ношу на рынок, а надсмотрщики безбожно глумились и издевались над ним и другими рабами, не скупясь на ругательства и непристойные выражения.

Уже прошло несколько месяцев рабства, а постигла Джутаро эта незавидная участь вскоре после того, как его родное поселение сожгли, оставив в его сердце лишь тяжесть воспоминания, но ничего, что можно было бы оплакать или о чем можно было бы сожалеть. Воины его клана сражались отчаянно и свирепо, но силы оказались неравными и соплеменники Джутаро были вынуждены уступить захватчикам и сдаться, обрекая себя тем самым на позорное и жалкое существование.

После многих лет вражды племена варваров объединились, чтобы выстоять в борьбе с иноземными захватчиками. Возможно, северные кланы и обошла бы стороной беда, поскольку их суровые земли чужеземцы считали весьма неприглядными, что однако всегда удивляло Джутаро, всем сердцем и душой любившим свой край. И тем не менее один из правителей, прославившийся своими победами и тем, что еще ни разу не потерпел поражения в ратном искусстве, возжелал покорить непокорных варваров. Его самолюбие разожгли, словно угли тлеющего костра, и вскоре король юга Арзул вторгся в земли северян. Весьма вероятно, что его поход окончился бы неудачей, но предательство и обман, равно как и жажда мести — это яд, который способен ослепить и одурманить даже самый трезвый и ясный разум.

Война пришлась на зимний период. Варвары, для которых суровые прихоти и капризы их дикого и непокорного края были словно часть души и сердца, больно жалили и кусали тирана, пожелавшего покорить их волю своей. Закаленные в неустанных клановых войнах северяне редко вступали в открытый бой с многочисленной армией короля юга, предпочитая заманивать неприятеля туда, где Арзул и командиры его легионов несли тяжелые потери и терпели поражение за поражением. И вот, когда победа казалась уже не за горами, произошло самое очевидное, что может случиться с теми, кто искушен властью, кто амбициозен, но всегда и во всем остается пленником своих иллюзий и несбыточных надежд.

Вы, возможно, подумали, что королю южан удалось подкупить вождей кланов? Нет, все случилось несколько иначе. Доблестные варвары никогда и ни за какие сокровища не продадут свою свободу, ибо лишь только ее и считают самым дорогим, что только может быть у человека. Варвары искренне верят в то, что без свободы и чести все, чем бы ни обладал народ, лишено смысла.

Грозные жители холодного и сурового севера крайне редко карают своих соплеменников смертью. В большинстве случаев клан отрекается от провинившегося и навечно изгоняет его из деревни. Изгнаннику ничего не остается, как покинуть некогда родные края, либо уйти высоко в горы и погибнуть там от когтей и клыков диких животных и свирепых чудищ. Однако изгнание не столько смывало позор с виновного, сколько с клана и вождя перед лицом и судом всего народа варваров севера. Судьба изгнанника незавидна и большинство становятся наемниками за пределами некогда родной земли. Услугами перебежчиков предводитель южан и решил воспользоваться, пообещав щедрую плату. Так король южан Арзул узнал о хитростях северных жителей, о том, где и когда следует ждать следующего нападения, узнал он также и о горных перевалах и тайных тропах, которыми ходили варвары, чтобы устроить его войскам очередную западню. Располагая столь важной информацией, силы Арзула начали действовать более эффективно. Засады и внезапные атаки варваров уже редко оказывались столь успешными: предупрежденные и обученные предателями, солдаты Арзула рыскали по лесам в поисках разведчиков и следопытов, расправляясь с ними тотчас же на месте.

Все чаще северянам приходилось вступать в бой с основными силами южан, в которых варвары несли тяжелые потери. Силы кланов таяли на глазах, но не меньше страдал и их боевой дух. Многие покинули свои дома и вместе с семьями уходили в горы. Немало было и тех, кто предпочел смерть с оружием в руках позорному бегству и полуживотному существованию на заснеженных вершинах. Больше половины лучших сыновей варварских народов пало, те же, кто выжил, но не успел скрыться, оказались в плену.

Несколько отрядов, возглавляемых молодыми командирами, — одним из которых оказался Джутаро, — продолжали уводить своих соплеменников все выше и выше в горы, лишь временами позволяя себе совершать вылазки из своих укрытий, нападая на малочисленные отряды южан, посланные на разведку и заблудившиеся в густых лесных чащах у подножий гор. В конце концов, молодые командиры, в чьих сердцах закипала злость, а жажда мести, что затмевала разум, вынудила их жестоко поплатиться за свою дерзость и необдуманность своих поспешных решений.

Зима подходила к концу согласно календарю, но погода все никак не налаживалась: снежные бураны, лавины и мороз неустанно преследовали южан. Этим Джутаро решил воспользоваться, чтобы вернуть свободу своим порабощенным соплеменникам. Несколько удачных набегов воинов Джутаро освободили многих, вернув отцам детей, сестрам братьев, а женам их мужей. Варвары никак не могли поверить в свое чудесное избавление. И все же большая часть пленных оставалась за пределами досягаемости: пробиться же к центру лагеря, окруженному ветеранами короля Арзула было настоящим самоубийством и никто, кроме Джутаро и безумцев из его отряда, никогда бы не решился на столь отчаянный шаг.

Юный командир тщетно пытался найти отца и деда. И с каждым днем Джутаро становился все ближе к мысли о попытке пробиться пусть даже и к шатру самого короля южан. Однако вскоре один из освобожденных его отрядом пленников поведал ему о том, что Орвал и Зовар погибли. Для Джутаро все было решено: он должен был во что бы то ни стало пробраться в лагерь Арзула и покончить с королем южан, положив конец безумной военной кампании и рабству, что словно мор свирепствовали в лесах, горах и деревнях, унося жизни и не оставляя надежды на спасение. Возможно, что самая суровая и затяжная зима стала карой богов за нерешительность и слабость его народа, а потому Джутаро решил действовать.

Тщетно соплеменники и боевые товарищи Джутаро уговаривали его оставить эту затею, но ни одна из причин не казалась достаточно веской, чтобы изменить принятое решение. Собственная судьба мало заботила Джутаро теперь, когда он остался один на один с целым миром. Варвар готовился обрушить на врага весь свой гнев, что рос с каждой новостью о том, что кто-то из соплеменников терял близкого или, что ужаснее — всю семью. Джутаро больше не различал боль свою и чужую, это чувство ушло, уступив место нечеловеческой жажде мести и справедливости.

Ценой невероятных усилий и немалых потерь с обеих сторон северянам удалось продолжить освобождение пленных. И было весьма вероятно, что Арзул наконец-то оставит варваров и их земли в покое. Прошел слух о том, что его неудавшаяся военная кампания против северных кланов затянулась, а в его собственном королевстве разгорелась череда кровавых восстаний. Быстро распространяющееся известие грозило тем, что, вернувшись домой король-завоеватель мог обнаружить, что его поданные служат другому монарху, заботящемуся о процветании граждан своей страны, а не о расширении границ и владений, до которых простому люду не было никакого дела. Однако для Джутаро и нескольких юношей, чьи семьи заплатили своей кровью и жизнями ради свободы их народа, это уже не имело никакого значения. Арзул мог уйти только заплатив сполна. И покинуть этот мир король южан должен был так же, как и их близкие и родные: страдая от ран и мучаясь мыслью о скорой и неизбежной смерти.

Решив воспользоваться внезапным и поспешным отступлением армии короля Арзула, Джутаро и его отряд атаковали самое сердце лагеря врага. Застигнутые врасплох южане даже не подозревали, что их атаковала лишь небольшая группа воинов. Эффект внезапности и та свирепость, с которой Джутаро и его воины начали штурм, буквально превратила их в вихрь из огня и железа. И варвары вскоре достигли своей цели. Однако в то самое мгновение, когда обезумевшие от боя и пролитой крови врагов воины Джутаро оказались у входа в шатер, их окружили отборные силы короля Арзула. Кольцо сомкнулось, а зверь оказался заперт в ловушке.

Тот самый варвар, который поведал Джутаро о судьбе Орвала и Зовара, не побоялся вновь вернуться в лагерь южан и сообщить врагу о готовящемся покушении на короля Арзула. Сознавал ли этот человек, какое преступление совершает? Да, сознавал. Но совершал он это подлое злодеяние из опасения, что армия захватчиков наверняка захочет отомстить в случае, если Джутаро удастся осуществить задуманное и убить короля южан. Предавая своего спасителя, варвар искренне верил в то, что совершает меньшее зло во имя большего добра. Конечно же, Арзул был тронут словами предателя, но покидал он земли варваров по уже давно известным причинам. Приказав повесить доносчика, Арзул приготовился встречать незваных гостей. Стоит ли говорить о том, что Джутаро так и не удалось отомстить за смерть отца и деда? Тем не менее, Арзул был восхищен тем, с какой храбростью и отвагой сражались варвары. В итоге в живых остался только Джутаро, но и он бы не выжил, если бы придворные лекари и маги короля Арзула не выходили варвара. Вот что большего всего удивило советников и генералов Арзула: зачем было оставлять в живых человека, пытавшегося убить тебя, и который наверняка решится повторить неудавшуюся попытку? Чем руководствовался в эти мгновения король Арзул? Кто знает, быть может, боги уготовали иную участь Джутаро, и время отчаянного сорвиголовы еще не пришло? Возможно, так оно и было, но так или иначе, а воля короля Арзула была тверже камня. Король юга не привык нарушать данное им слово, его же поданные не смели ослушаться своего господина, искренне веря, что их повелитель слышит голоса богов.

Немногочисленные силы варваров, значительно поредевшие в стычках с силами короля Арзула, окончательно утратили боевой дух, когда стало известно, что Джутаро и воины из его отряда то ли в плену и вот-вот будут казнены, то ли, что было более вероятно, уже мертвы. В этой кровавой и бессмысленной резне Арзул вряд ли мог считать себя победителем, поскольку загнанные в горы варвары продолжали оставаться все так же недостижимы. Впрочем, и северяне больше не предприняли никаких решительных действий, а потому Арзул решил, что лучше отступить, сохранив силы и боевой дух своего войска для предстоящих сражений в родных землях. Южане, несмотря на то, что их победа над северянами казалась довольно сомнительной, приободрились известием о том, что они покидают неприглядные холодные края, оставляя у себя за спиной пусть и живого, но истерзанного и обескровленного врага. Так закончилась военная кампания короля Арзула против северных племен варваров. Так кто же в этой войне остался побежденным, а кто — победителем? Война опустошила северные земли, забрав жизни многих. Но если потерям и утратам варваров на этом суждено было закончиться, то страданиям и горю короля Арзула лишь только предстояло по-настоящему начаться.

К тому времени, как военный лагерь южан полностью снялся и покинул место своей стоянки, Джутаро еще не пришел в себя. Король Арзул часто навещал варвара, часами просиживая у постели юноши, бредившего в горячке. Однако вскоре болезнь отступила, вернув ясность разуму Джутаро. Варвар пришел в неописуемую ярость, когда узнал, что он выжил только по милости человека, виновного в смерти его семьи. Но Джутаро обуздал свой гнев. К удивлению многих король и варвар подружились.

Когда южане вернулись домой, то обнаружилось, что все подозрения и самые худшие опасения короля Арзула подтвердились. Новый монарх провозгласил себя единственным достойным короны и трона королевства юга и всех вассальных земель Эонии. Арзулу оставалось лишь одно: либо присягнуть на верность новому правителю и терпеливо ждать, когда его отравят или задушат во сне, либо бежать и добровольно стать изгнанником. В обоих случаях рано или поздно он бы погиб от рук подосланных к нему убийц. Поэтому Арзул мудро рассудил, что, захватив и покорив немало земель и королевств за пределами Эонии, будет не лишним продемонстрировать мощь своей армии собственному народу, поддержавшему бунтовщиков в его отсутствие. Так для Джутаро началась новая война, в которой он выступил на стороне короля Арзула. Эта гражданская война, в ходе которой оба монарха оспаривали власть, словно псы, грызущиеся за кость, напомнила Джутаро межклановые войны варваров, в которых каждый из вождей мечтал добиться такого могущества, которое принесло бы абсолютную власть одному человеку над всеми остальными. К счастью для эонийцев война оказалась недолгой, в результате которой Арзул потерпел поражение и был казнен, а Джутаро оказался на невольничьем рынке одной из самых отдаленных провинций королевства юга.

2

Теперь же Джутаро стоял и ожидал своего часа. Его могучее телосложение привлекало внимание проходящих мимо людей, интересующихся приобретением живого товара. Хотя рядом с северянином стояли не менее привлекательные кандидатуры для галер, рудников и прочих престижных должностей, обещающих немало «дивных» встреч с кнутами надсмотрщиков, Джутаро выделялся среди остальных своим ростом.

В то время как руки потенциальных покупателей беспардонно ощупывали голые тела рабов, работорговец и хозяин Джутаро на скорую руку выдумал легенду о том, что его новый раб состоял в личной гвардии короля Арзула, которую тот сформировал во время своих легендарных походов против диких варварских племен севера. Работорговец не уставал хвалить воинские и охотничьи таланты Джутаро.

Работорговцы, стоявшие неподалеку и слышавшие это, злобно поглядывали то на хозяина Джутаро, то на самого варвара. Этот толстый здоровяк перекрикивал их всех разом, и вокруг него уже собралась толпа желающих купить именно его рабов. Кто-то пригрозил владельцу Джутаро, что ему и его рабу свернут шею или утопят на потеху всем, если он не заткнется. Однако угрозы не возымели ожидаемого результата. Возможно, что хозяин северянина не расслышал этих слов, увлеченный торговлей или же просто проигнорировал сказанное, полагая, что его конкуренты достаточно унижены его удачливостью. К тому же, подобные угрозы вряд ли возымели бы эффект в отношении человека, который сам мог придушить или утопить кого угодно. Тем не менее, телохранители работорговцев продолжали внимательно следить за порядком. Никому не нужны были неприятности. Городская стража охотно предоставляла торговцам возможность самостоятельно улаживать свои споры и мелкие дрязги. Тугие кошельки со звенящими монетами, полученные от благодарных торговцев, солдаты затем шумно и весело проигрывали в кости, пропивали в трактирах — тратили на то, что скрашивало их нелегкую службу.

Хозяину Джутаро уже удалось продать не один десяток невольников и притом довольно успешно, но к северянину все никто не подходил, несмотря на пылкие рекомендации его хозяина. Работорговец шепнул Джутаро, что если ему не удастся продать его еще в течение хотя бы часа, то он его оставит без ужина. Варвар ответил работорговцу туманным взглядом и глупой улыбкой, растянувшейся на изможденном лице. Несмотря на все истязания и на свою умную цепь, которая словно злой сторожевой пес следила за каждым его движением, варвар не переставал продумывать план побега — более удачного, нежели все предыдущие.

Кто-то из слуг работорговца шепнул своему хозяину, что при побеге Джутаро использовал магию. Работорговец при упоминании волшебства в буквальном смысле просиял при мысли о том, как дорого он сможет продать северянина, а потому принялся еще больше расхваливать своего раба, обладающего знаниями вещуна и знахаря, что как минимум вдвое поднимало цену за Джутаро. Работорговец понимал — ничего подобного дикарь, конечно же, знать не мог. Однако никто бы и не стал требовать, чтобы северянин демонстрировал свои способности: ранее слуги уже достаточно натерпелись от этого юнца, что был силен, словно стадо диких буйволов. Вскоре несколько проходивших мимо господ заинтересовались столь редким в южных землях Эонии рабом. И когда один уже почти купил Джутаро, неожиданным образом этот покупатель поник и словно загипнотизированный отправился в одном ему известном направлении, совершенно позабыв о своем столь удачном приобретении.

— Вот идиот! — очень громко без стеснения и страха того, что его могут услышать, прокомментировал случившееся работорговец. Не в силах скрыть своего удивления, он шепнул Джутаро: — Похоже, я смогу заработать на тебе больше одного раза. Если еще один такой безмозглый кретин попадется мне, я подумаю о том, чтобы возможно и покормить тебя сегодня.

Хотя варвар не сильно обращал внимание на колкие реплики, неустанно изливавшиеся в его адрес — и не только хозяином продаваемых рабов — у Джутаро вдруг возникло сильное желание ударить головой в мясистый кривой нос наглого торговца живым товаром. И все же варвар сдержался, но не из страха. Джутаро просто не хотелось пачкаться об эту помесь дегенерата и свиньи. Люди, вроде этого работорговца, полагали, что в силу своего положения могут позволить вести себя настолько разнуздано и своевольно, насколько им это позволял их кошелек.

Вскоре появился еще один покупатель, который заинтересовался Джутаро. Это оказалась женщина. Приобретение женщиной раба, будь она эонийкой или приезжей, не расценивалось как нечто предосудительное или из ряда вон выходящее. Для южан это считалось обыденным делом, неотъемлемой частью ведения хозяйства. И в этом свободные граждане Эонии обладали равными правами, как мужчины, так и их жены. Удивительным было то, что госпожа была одна — без слуг, а также то, что выбранный ею раб был мужчиной: обычно знатные господа отвечали за покупку рабов-мужчин, а их жены — рабынь. Лишь за редкими исключениями знатная эонийка приобретала раба-мужчину. По всей видимости, это был один из тех редких случаев.

Рабовладелец успел отметить, что покупательница не выглядела здешней: уж слишком она была непохожа на южанок и даже приезжих из соседних королевств — вассальных и союзных Эонии. Своих клиентов работорговец знал хорошо. Подобное вызывало подозрения. Но какое дело было собственно ему? Он занимался продажей рабов. А кому? Зачем? Ему было без разницы — главное, чтобы сделка прошла удачно. Отогнав излишнюю подозрительность, хозяин Джутаро принялся гадать, сколько золота ему удастся выгадать и что с этой госпожи, пожалуй, можно попытаться взять вдвое больше полученной им уже сумы, если уж северянин действительно так нужен ей. Зажмурившись при мысли о том, что ему удастся продать одного раба дважды, да еще и за такую цену, он чуть было не лишился чувств. Самодовольство постепенно брало над ним верх, и работорговец стал расхваливать выбор таинственной незнакомки, умеющей по достоинству оценить хорошего раба.

— Госпожа, замечательный выбор! Взгляните-ка на его… На его руки, его… ноги! Какой высокий и невероятно сильный юноша, госпожа! — работорговец едва удержался и теперь мысленно проклинал свою распущенность. С его языка чуть было не слетела колкость, за которую он мог поплатиться перед градоправителем. Мало того, что ему пришлось бы даром отдать северянина, так еще мог получить с полдюжины плетей или же изрядно приплатить, чтобы избежать наказания. Теперь же работорговец надеялся, что интерес, проявленный таинственной незнакомкой к рабу, окажется сильнее желания устроить ему неприятности. Ну не мог день, начавшийся столь удачно, закончиться так отвратительно. При мысли о плетях и убытках работорговца передернуло. Сейчас он молился всем известным ему богам своей и чужих религий, чтобы они наконец-то избавили его от этого несносного дикаря. Почему-то работорговцу не терпелось отделаться от Джутаро. — Да-да! Сам король Арзул… — начал было он вновь, однако был тут же остановлен жестом незнакомки. Этот жест продавец живого товара понял правильно и решил заткнуться, чтобы ненароком не ляпнуть еще какую-нибудь глупость.

Стоявшие по соседству работорговцы и внимательно наблюдающие за разворачивающейся сценой, не упускали ни единого слова из диалога своего сотоварища по ремеслу и таинственной незнакомки. Весь рынок, казалось, готов был забыть о торговле, предпочтя глумление процветанию. К радости несчастного, ставшего центром всеобщего внимания, таинственная незнакомка заговорила и голос ее возымел неожиданный эффект, а окружающие их люди, словно по команде, мгновенно утратили к ним интерес и принялись заниматься своими привычными делами.

— Меня не интересуют мужские достоинства этого еле живого человека. Ты упомянул о том, что он варвар из северных земель. Что из этого вранья правда? — холодный взгляд незнакомки в дорогих и роскошных одеждах привел работорговца в еще большее смятение. Промямлив нечто несуразное, хозяин Джутаро все же выдал более ли менее четкий ответ.

— Госпожа, как можно?! Какое вранье?! Никакого вранья! Чистая ложь! То есть чистая правда! Никакой правды, честная ложь! — несчастный продолжил мямлить дрожащими губами. Хозяин Джутаро готов был поклясться, что, наверное, сейчас ему было даже хуже, чем северянину, над которым его охранники и колдуны с его же разрешения поиздевались сверх положенной меры. Меры, утвержденной законом королей Эонии. Слуги работорговца начали тихонько хихикать и подшучивать над несчастным, а тот в растерянности оглядывался по сторонам, ища у них поддержки.

— Ты дурак и болван! Я задала тебе вопрос: он — варвар? Если да, то сколько ты за него хочешь? — холодный взгляд таинственной госпожи скользнул плетью по шушукающимся слугам и те мгновенно умолкли. Работорговец же при упоминании денег быстро пришел в себя.

— Да, варвар. Истинно говорю. Король Арзул привез его из далеких земель. Северных, как правильно заметила госпожа. Говорят, свирепый воин, который сражался против короля, но Арзулу удалось приручить этого дикаря.

— У этого дикаря, как ты изволил выразиться, больше достоинств, чем у всего этого базарного сброда, включая тебя в первую очередь. Теперь скажи, сколько ты хочешь за него? — не удостоив работорговца вниманием, она продолжила внимательно изучать Джутаро, а вернее — его многочисленные раны и ушибы. Возможно, что любая другая знатная госпожа и обратила бы внимание на сказанное недалеким и жадным торговцем рабами, не упустив возможности заполучить северянина даром. Однако и, по всей видимости, эта таинственная незнакомка была действительно слишком заинтересована в приобретении варвара, чтобы обращать внимание на недосказанности человека давно привыкшего к подобному обращению и обращавшемуся так с другими. Подлец же, в предвкушении удачной сделки, скорчил идиотскую мину и с важным тоном произнес:

— Ну, не знаю. Многие интересовались этим доблестным юношей.

— Сколько? — медленно, будто прошипела змея, произнесла незнакомка и снова посмотрела в глаза работорговцу.

Тот побледнел и визгливо протявкал:

— Десять золотых монет, госпожа!

— Десять, так десять. Держи. Хотя тебе уже заплатили за него, будем считать, что сегодня твой удачный день, свинья, — неожиданно произнесла незнакомка приятным и певучим голосом и бросила торговцу рабами мешочек со звенящими монетами. Тот от неожиданности едва не упустил золото. — Проверишь? — спросила она у него.

Последний нервно затряс головой из стороны в сторону, демонстрируя, что он оскорблен подобным вопросом. Затем, тяжело сглотнув, дрожащими губами работорговец поблагодарил госпожу. Не дожидаясь, пока хозяин придет в себя, слуги освободили Джутаро, весело подмигивая ему, полагая, что Джутаро улыбнулась удача. А как же иначе? Его купила таинственная и прелестная незнакомка, а не хозяин галер и не владелец рудников или шахт, где несчастные просыпаются от свиста и ударов кнута надсмотрщика и жизнь их убога и жалка, ибо свой кнут надсмотрщик ценит больше, чем жизнь такого же человека, как и он сам. Слуги уже было хотели снять с Джутаро его магического стража, когда незнакомка вновь заговорила.

— Нет. Пусть остается в цепях.

Слуги с недоумением переглянулись и посмотрели удивленно на хозяина, но работорговец только молча кивнул, развеяв любые сомнения в необходимости спора и не желая навлечь на себя еще больший гнев. Слуги поспешили помочь спуститься Джутаро, приняв на себя половину его ноши. Это было последнее, что они могли сделать для него. Вскоре Джутаро и его госпожа затерялись в толпе.

— Ну и баба, — завистливо присвистнул один из ближайших помощников работорговца.

Удивленный взгляд работорговца, адресованный недалекому ассистенту, ничуть не смутил последнего. Работорговец до сих пор не мог прийти в себя от взгляда таинственной незнакомки, а потому, пошатываясь, направился в свой шатер. Еще никогда столь удачная сделка не оставляла в нем таких мучительно тяжелых чувств и головной боли, а потому работорговец желал как можно быстрее забыть о случившемся. Ухватив край развевающейся белой материи, он только теперь услышал удивленный странной сменой настроения хозяина голос помощника, на которого впечатление производили лишь звонкие монеты и те скудные радости жизни, которые он мог удовлетворить этими деньгами.

— Господин? Мы же еще не закончили! И позвольте узнать, что мы скажем колдунам, когда они спросят о своей колдовской цепи? Господин?

В ответ работорговец лишь отмахнулся рукой, словно от назойливого насекомого, так и не удостоив своего помощника взглядом. Тот лишь пожал плечами и усмехнулся, поскольку знал, что ведающие темными искусствами колдуны и чернокнижники тоже любят золото, также как и простые смертные. Люди могли спорить о многих вещах: криком кричать или шепотом говорить, но в чем они были едины, так это в любви к деньгам в любом виде: и короли, и нищие, маги, торговцы рабами и хлебом. К тому же чародеи предпочитали не портить отношений с рабовладельческими гильдиями. Также как и с остальными, кто занимался темными делишками при свете дня и под покровом ночи. Теперь ему самому предстояло продолжить продажу живого товара вместо хозяина. И мерзавец потер руки в предвкушении неожиданной и весьма перспективной наживы.

Никто не обратил внимания на человека в серо-коричневых одеждах, наблюдавшего за продажей Джутаро. Он последовал за таинственной незнакомкой и ее рабом. Вскоре к нему присоединилось еще четверо в столь же неприметных одеждах.

3

Джутаро не спеша тащился вслед за своим новым господином, а вернее — госпожой. Он нарочно шел медленно, оценивая свои шансы. Когда они покинули душные ряды, где десятками и сотнями толпились рабы, их хозяева и слуги работорговцев, в его голове немного прояснилось, и он начал размышлять над этой неожиданностью. За эти несколько месяцев, что он провел в королевстве Эония, с ним приключилось много чего.

Чего стоило одно только путешествие с королем Арзулом через жаркие пустыни и безжизненные бескрайние пустоши, отделявшие два конца света: север и юг. Джутаро даже и не подозревал, что мир настолько велик и так отличается от того мира, в котором жил он. Арзул поведал Джутаро о том, как он узнал о готовящемся на него покушении. Хотя в гордом северянине закипала злость и он проклинал самого себя, все же Джутаро не мог понять двух вещей. Первая — что же все-таки произошло с его народом, опустившимся до столь подлого предательства? А второе, почему же король Арзул пощадил его? Ответ очень сильно удивил Джутаро.

Оказалось, что много лет назад сын Арзула погиб: отравленная стрела, предназначавшаяся Арзулу, убила его единственного сына. Варвар, предавший Джутаро, рассказал о том, что дед и отец Джутаро погибли в ходе войны севера и юга. Король южан увидел в этом знак свыше. Хотя Арзул прекрасно понимал, что он навсегда останется врагом для Джутаро, король, все же, не хотел выглядеть бессердечным и жестоким тираном в глазах гордого юноши, а потому приказал отпустить всех пленных северян. Для большинства южан этот поступок мог означать лишь только то, что Арзул уже не тот король, каким был прежде. Ненужная и бессмысленная военная кампания, закончилась фактически провалом, а пленные северяне, которые как-то могли окупить затраты, в итоге были отпущены на свободу. Подданные короля Арзула не переставали гадать, что же это — запоздавший акт милосердия, либо же прогрессирующее безумие? Кто-то сказал однажды, что любая война — бессмысленна; тот, кто развязывает войны, болен безумием, словно одержимый, но всегда опустошенный в конце, ибо нет безумцу утешенья и покоя в этом мире, не найдет он его и после смерти. Однако тот, в чье сердце постучалось милосердие — будет прощен и, спасая одного достойного, спасет и себя.

Однако же когда Джутаро узнал о том, что Арзул приказал отпустить всех пленных, гордыня покинула сердце варвара. Когда раны Джутаро зажили и он уже уверенно мог держаться в седле, Арзул предложил ему вернуться на родину, но варвар отказался и испросил позволения остаться и увидеть Эонию своими глазами. Ему, как человеку молодому, хотелось испытать нечто новое, доселе неизведанное. Еще больше хотелось забыть о боли и печали, постигшей его столь внезапно. К тому же Джутаро давно и всерьез мечтал повидать мир, но возвращаться обратно он ни за что не хотел. Орвал и Зовар погибли, сражаясь за тех, кто так легко смог предать все те идеалы, в которые верили отец и дед, в которые продолжал верить сам Джутаро. Их народ изменился, стал слабее. Орвал и Зовар были сильными. Юный варвар искренне верил, что он один из тех немногих, кто сохранил в себе эту силу. И пусть он остался одинок, пока жив он, до тех пор будет жить истинный дух свободного варвара. В этом Джутаро, конечно же, не признался Арзулу. Хотя ему почему-то казалось, что король догадывался об истинных причинах нежелания Джутаро возвращаться к соплеменникам.

Вскоре северянин стал первым телохранителем короля. Джутаро оказался не только умелым воином, но и превосходным охотником и следопытом. Арзул был удивлен тому, что варвар умеет читать и писать. Еще больше он удивился, когда узнал, что северянин говорит на языках соседних восточных и западных племен — некогда самых сильных соседей северных кланов, что были разбиты Арзулом в самом начале его военной кампании против варваров. Однако последнее и, казалось бы, самое невероятное, окончательно разрушило миф о примитивности варваров, и Джутаро живой пример этому — обладал магическими знаниями, которые он продемонстрировал королю Арзулу. Не раз южане становились свидетелями тому, как звери приходили на помощь варварам, как природа откликалась на зов своих детей. Цивилизованные южане, живущие в городах, знающие так много о других народах, посчитали бы это первобытным и диким волшебством, объяснимым с научной точки зрения учеными и магами Эонии, как низкий этап эволюционного развития, ставящий варваров практически на одну ступень с животными. Однако Арзул так больше не считал: король искренне уверовал в то, что способности и пытливый ум Джутаро со временем превратят юного варвара в выдающегося воина-чародея и он станет многим величественнее, чем просто воин или чародей, многим больше, чем варвар или человек.

Когда раны Джутаро окончательно зажили, Арзул приставил к нему нескольких чародеев и волшебников из своей свиты: им было поручено обучать варвара до тех пор, пока они не прибудут в Эонию. Там Арзул намеревался сделать из гордого северянина настоящего аристократа и дворянина. И поскольку король не имел прямых наследников, втайне он питал надежду на то, что Джутаро согласится стать королем после его смерти. До поры до времени это должно было оставаться тайной, включая самого Джутаро, однако Арзул не видел причин, которые могли бы помешать этому случиться.

Стоит отметить, что не только Арзул восхищался Джутаро. Маги-учителя, предсказатели и лекари-философы — капризные и придирчивые седобородые старцы — были приятно удивлены и польщены тем, с какой жаждой варвар постигал все то, чему они его обучали. За эти несколько месяцев он изменился настолько, что, наверное, его собственные соплеменники не признали бы в нем прежнего Джутаро.

Однако же, нельзя сказать, что варвар совсем позабыл свои родные и суровые края. Порой он вспоминал детство и то время, когда были живы отец и дед. И тогда ему хотелось разозлиться и убежать, но он уже был не в силах испытывать ненависть к человеку, отнявшему у него семью: король Арзул сам стал для него семьей — его, в некотором роде, крестным отцом.

Вскоре они прибыли в Эонию. Оказалось, что столица Эонии, город Сераф, — захвачен. Началась война. Воины Арзула, закаленные в боях с варварами легко побеждали в битвах за освобождение столицы и всей страны от власти лжекороля. К тому же не все провинции добровольно приняли нового правителя, узурпировавшего власть. Когда весть о возвращении короля-завоевателя дошла до них, то верные Арзулу градоправители сделали все возможное, чтобы поддержать своего короля. К сожалению, Арзулу не было суждено победить в этой войне. Его соперник заручился поддержкой соседних королевств, которые были захвачены Арзулом задолго до похода на север, и втайне они лелеяли надежду отомстить своему сюзерену. Такая возможность представилась и упускать ее никто не собирался.

В итоге войска мятежного короля, гордо именуемые армией освободителей, были разгромлены; жителей провинций, выступивших на стороне бунтовщиков, ожидала ужасная участь оказаться на невольничьем рынке. Богатые граждане, купеческие гильдии и аристократы, вынужденные выплачивать непомерно высокие налоги, разорились, более удачливым удалось оставить Эонию в поисках лучшей судьбы в далеких и чужих странах. Победители торжествовали. Предводителя мятежников прилюдно обезглавили, а его телохранитель-варвар стал рабом. Планы короля Арзула относительно Джутаро так и остались планами и, возможно, то, что о них ведал только он сам, и спасло юноше жизнь. Никто и подумать не мог, что дикарь с далекого севера смог заменить королю сына.

Джутаро надеялся, что по пути в Тетрадрамар, одну из самых отдаленных провинций Эонии, ему удастся сбежать без особых сложностей и препятствий. За то время, что он провел при дворе короля Арзула, он выучил язык южан. Воины и придворные короля стекались под знамена Арзула со всех ближних и дальних провинций Эонии, поэтому Джутаро познакомился и с особенностями чужой речи, непохожей ни на один из языков его народа.

Юный варвар верил, что все располагало к успешному побегу. Каково же было удивление Джутаро, когда оказалось, что их повезут по морю! Однако хуже всего оказалось то, что гребцы на галере были уже никуда не годны, поэтому надсмотрщики решили не терять времени даром и заковали в цепи рабов, которых и должны были везти на продажу. Тетрадрамар считался городом невольников, с самым большим невольничьим рынком, огромным количеством шахт и рудников, усиленными патрулями и с таким количеством солдат, которые в случае бунта могли с легкостью подавить восстание рабов. Все это делало побег едва ли возможным, но об этом Джутаро еще предстояло узнать.

Судьба, казалось, не была лишена чувства иронии. Джутаро сам вез себя на продажу. Ничего не оставалось, как смириться и ждать момента, когда они доберутся до Тетрадрамара, а там уж он найдет способ осуществить задуманное. Впрочем, у судьбы были иные планы насчет Джутаро и эти планы сильно не совпадали с планами юного варвара.

Больше недели провел Джутаро на корабле гребцом. Плети и бичи надсмотрщиков не жалели спины рабов. Даже когда поднялась буря, им пришлось грести изо всех сил. Джутаро искренне надеялся, что морская пучина поглотит этот ужасный корабль вместе со всеми этими негодяями. Сам же он надеялся, что в любом случае ему удастся избежать ужасной участи, на которую он в мыслях обрекал своих мучителей, но корабль оказался рассчитан на подобные капризы природы. Катапульты и баллисты были готовы отразить атаки и пиратов, и морских чудищ.

К концу второй недели этого морского путешествия они прибыли в порт Тетрадрамара.

4

Теперь Джутаро ожидало нечто новое. Поворот судьбы, которого он никак не ожидал. Ему, признаться, было невдомек, зачем его купила эта женщина или девушка. Варвар не особенно рассматривал таинственную госпожу. Мысли Джутаро были заняты прочими вещами: в то время как его судьбу решали двое других, чужих людей, отнимавших у него самое дорогое, что у него было — его свободу — он продумывал новый план побега. Убежать от этой на вид хрупкой и симпатичной госпожи представлялось несложным даже с этой цепью. Впрочем, Джутаро был приятно удивлен, когда его новая владелица проявила заботу о своем грязном и искалеченном рабе: она купила ему весьма приличную накидку, скрывшую его наготу. Джутаро вспомнил все до мельчайших подробностей.

Смерив варвара холодным взглядом, госпожа негромко произнесла:

— Ну и досталось же тебе. Похоже, что они тебя не жалели. Но ты крепкий, варвар. Переживешь и не такое, — она сделала особое ударение на слове «варвар», как будто это слово имело больше смысла и значения, чем то, которое люди обычные обычно вкладывали в него, называя так человека, принадлежащего к народам варваров. Если бы кто-нибудь наблюдал за ними со стороны и если бы это был человек образованный, то он бы с уверенностью мог заявить, что слово «варвар» прозвучало так, словно оно было равноценным слову «король» или даже скорее — «избранный». Однако же никто не обратил внимания на сказанное и уж тем более на то, как это было сказано. Кого собственно могло интересовать, как хозяйка обращалась к своему рабу?

Джутаро не собирался отвечать, но и не было похоже, чтобы госпожа ожидала каких-либо комментариев от своего раба. Затем они подошли к торговцу тканями и одеждой.

— Эй, любезный! — обратилась она к торговцу слегка повелительным и не терпящим возражений тоном. — Есть ли у вас что-нибудь подходящее для моего раба?

Торговец снисходительно улыбнулся, но предложил весьма просторную и приятную накидку. Как только Джутаро буквально закутали в красные одеяния, он ощутил, что солнце больше не жжет его с такой силой. Хотя его тело уже успело стать бронзовым от загара.

Они отправились дальше. Встречные и проходящие мимо люди уже меньше обращали внимания на него и на его новую владелицу. Джутаро отметил про себя, что со стороны это выглядело, наверное, очень смешно — видеть, как совершенно голый мужчина, пусть даже и вновь приобретенный раб идет следом за госпожой в роскошных одеждах, но никто почему-то не осмеливался смеяться и тыкать в них пальцами. Возможно, его новая владелица была известна настолько, что с ней предпочитали не связываться, а становиться свидетелем ее странных капризов могло оказаться весьма опасно.

Теперь Джутаро надеялся, что его, возможно, вскоре накормят или хотя бы позволят утолить жажду. Хотя с его ног сняли цепи, что значительно облегчало продвижение, все же магические кандалы на руках были невероятно тяжелы, а потому Джутаро надеялся, что идти придется недалеко, поскольку тянуть за собой эту тяжесть становилось все труднее. Однако его ожиданиям не суждено было оправдаться. Во всяком случае, не так скоро, как он надеялся.

Варвар готов был поклясться, что это безумие никогда не кончится. Несмотря на усталость, голод и жажду, даже тяжесть цепи, которая, казалось, вот-вот заставит его рухнуть на грязную и пыльную дорогу, все это уступало тому безумию под названием невольничий рынок, который они к счастью уже оставили позади. Что могло быть ужаснее этой вони и беспомощных, искалеченных голых тел рабов? Джутаро, однако, удивился тому, как раньше не замечал этого. Неужто там, где он стоял, этой самой вони было меньше? Нет, дело было в другом. Теперь Джутаро был одет, и это значительно отличало его от тех рабов, которым повезло меньше, чем ему. Впрочем, он еще не был до конца уверен в том, что ему действительно повезло.

Их путь лежал через ряды ничем не примечательных базаров и того, что торгаши навязчиво пытались продать проходящим мимо людям. Рядом с колодцами молодые девушки смеялись, рассказывая веселые истории, ожидая, когда подойдет их очередь набирать воду. Дети шныряли под ногами. И то тут, то там слышалась мужская ругань и крики женщин, когда свора детей гналась за щенком или котенком, а то и за кем-то из своей банды озорников.

Туда-сюда сновали покупатели, а за ними следовали их рабы, неся в руках корзины с приобретенным товаром. Мужчины сидели в дверях своих тростниковых хижин, занимаясь своим промыслом. Лентяи отдыхали в тени пальм. Местами встречались богатые лавки, продавцы и хозяева которых предлагали практичный и весьма добротный товар — посуду, еду, ткани. Кузнецы корпели над своими печами, с усердием выбивая разнообразный инвентарь: от кухонной утвари и до наконечников копий и стрел, ножей, предназначенных не только для разделки мяса и резанья хлеба.

Раскаленное солнце палило над всеми — над рабами и над их хозяевами, над покупателями и продавцами, бедными и богатыми, нищими и убогими, в роскошных одеждах и оборванцами в лохмотьях, жителями города и приезжими. Город кипел, как ведьмовское варево в котле, обливаясь потом, заливаясь смехом и пошлым весельем, изнывая от скуки, убожества, грязи, которые преумножал каждую минуту своего существования.

Варвар и его госпожа медленно приближались к городским воротам. Значит, его владелица жила не в самом городе. Тогда интересно — где? Джутаро решил пока повременить с побегом, надеясь, что, возможно, худшее уже позади. Быть может, судьба снова улыбнулась ему?

По мере приближения к городским воротам Джутаро не единожды посетило знакомое ощущение надвигающейся опасности. Оглянувшись так, чтобы никто ничего не заподозрил, он, однако же, не заметил ничего подозрительного. И все же Джутаро привык доверять своей интуиции. Не зря варваров почитали за зверей: их инстинкты и чутье были сродни животным. Джутаро сосредоточился. Охотничий азарт просыпался в его сознании, отодвигая упрямую боль и металлическую усталость пережитого. Спиной варвар ощутил несколько свирепых взглядов в то самое мгновение, когда они покидали город. Что ж, у ворот никто не осмелится нападать на них. На время это обнадеживало, давало время обдумать и тщательно спланировать свои действия. К тому же не он был нужен грабителям. Их целью была таинственная незнакомка, одиноко путешествующая и покупающая рабов-северян. Да уж, не стоило так откровенно привлекать к себе внимание.

Варвар и дикарь, а еще — животное. Такими словами работорговец описывал Джутаро перед покупателями. Вещь, а не человек, которую можно продать, когда вздумается, обращаться, как вздумается. Джутаро презирал их за это, как воин. Варвар сражался за свой народ и был предан своими же соплеменниками, он сражался за чужую страну и чужой народ, что также предал его и сделал рабом. Но он жил согласно воинскому кодексу чести и не собирался изменять ему и теперь. Джутаро сжал свою цепь. Возможно магия, заключенная в его оковах, поможет ему? Конечно же, было бы глупо надеяться на то, что грабители оставят их в живых, но он боялся не за себя.

Варвар устремил свой взор в идущую впереди него девушку. Она ни разу не обернулась, чтобы убедиться — здесь ли он, или, быть может, уже скрылся в неизвестном направлении, оставив ее одну. Ее столь беспечное поведение немного раздражало Джутаро. Неужели она надеялась, что ее ошеломляющий взгляд спасет их от ножа грабителя? Это могло подействовать на одного, но не на всех сразу. К тому же работорговец был падальщиком, а их преследователи относились к числу кровожадных и жестоких хищников, для которых убийство было потехой, забавой, которой они предавались всецело. Чужие страдания доставляли им наслаждение куда большее, чем награбленное и отобранное у несчастных одиноких путников, вроде них. Грабители так же, как и воры, и попрошайки являлись болезнью общества, бороться с которой было бессмысленно. И чем больше богатели жители города, тем сильнее обострялись симптомы надвигающейся бури, а городской страже все тяжелее удавалось подавлять очаги проявляющейся болезни, что словно опухоль разрасталась, грозя поразить всех, трансформировать в постоянно агонизирующее и болящее целое.

Не обернувшись больше ни разу, Джутаро уже отчетливо чувствовал дыхание смерти, приближающейся к ним все более уверенно. Злобные взгляды грабителей становились все ощутимее. Варвар знал, что первый удар предназначен ему. Злодеи явно не рассчитывали, что раб, к тому же закованный в цепи, осмелится угрожать их намерениям заполучить желаемое. «Что ж, тем хуже для вас. Опасно недооценивать противника», — мысленно отметил про себя Джутаро.

Преследователи и преследуемые уже были достаточно далеко, чтобы кто-либо из городской стражи смог услышать крики о помощи или мольбы о пощаде. К тому же его госпожа выбрала далеко не самое лучшее, как казалось Джутаро, направление. Им уже давно не встречались проходящие мимо люди, всадники, спешащие в город со срочными поручениями, а также ослы и волы, впряженные в повозки и безжалостно подгоняемые хозяевами, изнывающими от жары и мух. Выбранная дорога уходила в густую рощу, рядом протекала река, которая, судя по всему, имела множество ответвлений, как глубоких, так и не очень. Вдалеке виднелись водяные мельницы и там работали люди, но, увлеченные своим трудом, они вряд ли обращали внимание на что-то, кроме своего собственного занятия.

Когда варвар и его госпожа вошли в рощу, а за их спинами сомкнулись первые стволы деревьев, Джутаро понял, что они обречены. Здесь толку от его цепи будет мало. Деревья росли слишком часто, оставляя лишь узкие тропинки, тогда как для грабителей, вооруженных ножами и прочими подходящими для их профессии орудиями, разделаться с ними была пара пустяков. Впрочем, это отнюдь не означало, что Джутаро собирался сдаваться без боя, но тут незнакомка внезапно заговорила.

— Ты их почувствовал. Хорошо! Я же чувствую, как в твоих жилах закипает кровь. Умерь свой пыл. Тебе еще предстоят схватки более великие, чем та, которой заняты твои мысли. Для этих убогих смерть от твоей руки станет куда более достойной, чем та, что уготована им судьбой. Продолжай следовать за мной, как и прежде. Ты был достаточно смел, чтобы довериться судьбе. Окажи мне такую честь и доверься моим словам.

Сказав это, таинственная незнакомка вытянула вперед руку ладонью вверх. В то же самое мгновение в ее руке засветилась сфера белого огня, которая тут же приобрела очертания бабочки невероятных размеров, которая, взмахнув своими крыльями, поплыла вперед. Затем, отдалившись от варвара и госпожи на некоторое расстояние, бабочка, продолжая расти, вновь приняла форму сферы, что смогла бы уместить их обоих внутри себя. Теперь вокруг сферы сотнями кружили миниатюрные бабочки ярко оранжевого цвета, вроде той, которая появилась из руки таинственной незнакомки.

Несомненно, это было что-то вроде магического портала. Джутаро доводилось слышать об этих волшебных коридорах, благодаря которым волшебники и чародеи путешествовали со скоростью мысли. Теперь же он лицезрел это удивительнейшее из магических явлений собственными глазами, удивляясь тому, как неверие и незнание, оказывается, совершенно не влияют на существование тех или иных вещей. Он мог не знать, мог не верить или не понимать, но ЭТО существовало независимо от него и не менялось никогда. А если и менялось, то те, кто влиял на эти вещи, оставались неизвестны большому миру, пребывая в мире мира маленького. Их могущество, распространявшееся на все и вся, везде и всегда, превосходило понимание обыкновенного смертного.

Казалось, миниатюрные бабочки коснулись своими малюсенькими крылышками внешней оболочки сферы, словно тончайшего шелка, и пелена спала, образовав проход. Таинственная госпожа вошла в эту мистическую дверь, оказавшись внутри самой сферы. Она обернулась и посмотрела на Джутаро. Теперь варвар отчетливо видел ее лицо. Джутаро вдруг осознал, что так сильно напугало работорговца. И хотя в таинственной чародейке, а она, несомненно, являлась таковой, не было ничего страшного и ужасного — скорее наоборот, ее взгляд излучал такую силу и такой необъяснимый и неестественный холод, проникающий в самые глубины души, что тот, на кого был обращен этот взгляд, ощущал всю ничтожность собственного существования, всю беспомощность перед этой хрупкой, на первый взгляд, девушкой.

Чародейка щелкнула пальцами и магические оковы ослабили хватку на руках Джутаро и упали на землю, издав глухой протяжный звон. На руках красовались ужасные ссадины, кровь запеклась, но варвар ощущал такую легкость, такую свободу, которую прежде еще никогда не испытывал. Иначе и быть не могло. Рожденный свободным, Джутаро знал, что утратил, а потому ничего не желал с такой силой. Теперь он знал истинную цену свободе и глубоко сожалел о тех, кто так никогда и не испытает этого восхитительного чувства.

Приятно улыбнувшись, девушка догадалась о том, какие мысли роятся в голове варвара, а также потому, что Джутаро открыл рот от удивления, а его глаза еще больше округлились, и сейчас он выглядел так, что, по меньшей мере, мог вызвать снисходительную улыбку даже у самых воспитанных господ. Несомненно, его госпожа была воспитанной: ведь она была чародейкой!

— Удивляться будешь потом. Поспеши! Или же ты хочешь познакомиться поближе с головорезами Тетрадрамара? — голос чародейки прозвучал весьма убедительно и привел Джутаро в чувства.

Тряхнув головой, словно пришпоренный жеребец, и преодолев свой первобытный страх, юный варвар сделал шаг навстречу своей судьбе. Но что же ожидало его там?

Вскоре пятеро преследователей появились на том самом месте, где только что стояли Джутаро и таинственная незнакомка, оказавшаяся чародейкой. Грабители ворвались в рощу, словно стадо разъяренных буйволов. Вожак склонился над цепями. Чертыхнувшись, жестами он приказал своим людям обыскать рощу. Этому человеку не приходилось видеть магические порталы, он даже не знал о существовании подобных вещей.

Глава 2

Оборотень вернулся из мира грез и воспоминаний в настоящее. Удивительно, как быстро пролетело время. Костер едва дымился, а воздух медленно наполнялся предутренней свежестью. Лошади, привязанные неподалеку, тихонько ржали, жуя сочную траву. Удивительно, как эти существа все-таки свыклись с тем, что рядом с ними мирно дремал волк Аркала. Впрочем, животные легко находили общий язык и понимание, в то время как те, кто почитал себя разумными существами, грыз глотку всем подряд.

Место для ночлега было выбрано как нельзя удачно. Внезапно оборотень ощутил присутствие магии, несвойственной этим местам. Древние колдовские силы дремали глубоко в недрах этого леса и чтобы пробудить их, нужно было нечто весьма могущественное и чуждое этим местам.

Сжавшись в комок, он прыгнул вверх на огромный сук, способный выдержать его вес. Прыжок оказался идеален настолько, что даже не потревожил птиц, еще спавших в своих гнездах, а листья, упавшие с дерева легко и плавно, были коричневато-золотистыми. Приближалась осень. Лишь только Зару поднял голову и посмотрел на оборотня. Их взгляды встретились. Волк понял, что повода для беспокойства нет и продолжил спокойно дремать.

Совершив невероятный прыжок вперед, оборотень рассек густые чащи деревьев и кустов, чьи ветви и листья бесшумно заскользили вдоль его тела. Словно из морской пучины, из густых зарослей вынырнул черный великан, не нарушив покоя понемногу пробуждающегося леса, и приземлился на все четыре мощные лапы. Затем продолжил перемещаться гигантскими прыжками, то прижимаясь к стволам деревьев, то отскакивая от них, словно пружина.

Черный великан следовал за волшебным светлячком, который, казалось, спасался бегством от огромного хищника, которого он, светлячок, имел неосторожность побеспокоить. Оборотень преследовал свою жертву, преодолевая лесные чащи с их многочисленными опасностями, и углубляясь все дальше и дальше туда, куда не осмеливались проникнуть даже коренные обитатели этого древнего бора.

Вскоре светлячок остановился, будто дразня своего преследователя, но когда оборотень бесшумно приземлился рядом, светлячок не сдвинулся и на миллиметр, продолжая спокойно парить в воздухе, сияя и благоухая, будто цветок над маленьким озерцом, в котором плескались серебристые рыбки.

Когда черный великан оказался у самого края берега озера, многовековые дубы, окружавшие полянку, затрясли своими густыми коричневато-бурыми гривами, а их ветвистые могучие стволы образовали плотный частокол вокруг него.

Оборотень поднялся на задние лапы и ступил в воду. Озерцо могло позволить человеку или невысокому эльфу скрыться с головой, но ему вода едва ли доставала до пояса. Приблизившись к светящейся сфере, он вытянул вперед свою огромную мохнатую лапу, похожую на человеческую руку ладонью вверх. Светлячок плавно, словно падающий лист, опустился, ничуть не опасаясь острых, словно сабли когтей. В то самое мгновение, как светлячок коснулся лапы оборотня, оба они оказались на обратной стороне поверхности озера. Явление поистине фантастическое! Однако что же это было? Параллельный мир? Вход в другое измерение? Или же один из порталов, соединяющих два конца света?

История вторая

1

Джутаро вошел в портал, следуя за таинственной незнакомкой, купившей его среди бесчисленного множества других рабов. Подгоняемый преследователями, Джутаро думал о том, что не совершает ли он глупость, следуя за таинственной незнакомкой? И хотя времени на раздумья и вовсе не оставалось, варвар не был уверен в том, что встреча с грабителями была куда более опасной, чем та неизвестность, навстречу которой он шел. В голове Джутаро мысли, словно рой пчел, сменяли одна другую: «Почему он? Что в нем было такого, что отличало его от всех остальных? Кто она? И что ей нужно?»

Однако все эти мысли в мгновение ока испарились, когда он очутился внутри сферы. На мгновение ему показалось, что вокруг него кругом порхают только бабочки. Но и через мгновение это ощущение не ушло. Яркий свет продолжал струиться отовсюду, или скорее сами бабочки были тому причиной. Причудливые создания облепили его целиком, вначале напугав Джутаро, но страх тотчас же отступил, когда варвар почувствовал, как растворяется в бабочках, будто каждая из них вбирала в себя частичку Джутаро и уносила в какой-то ей одной или вернее им одним известное место. Джутаро чувствовал как его тело парит в невесомости: варвар воспринимал мир десятками миниатюрных волшебных созданий, что проносились над лесами и горами, реками и озерами, континентами и островами, что раскинулись посреди бескрайних морей и океанов. Джутаро никогда не был так далеко от земли и так близко к облакам и солнцу. Даже во сне, когда он был совсем мальчишкой, ничего подобного и восхитительного он не переживал в своих детских сновидениях.

Их незабываемое путешествие закончилось. Когда Джутаро снова почувствовал под ногами землю, то не поверил тому, что только что произошло. Однако место, в которое их перенесло волшебство таинственной чародейки, несравнимо отличалось от того, где они были еще… Сколько же времени прошло? Сколько занял этот…? перелет?…Это… перемещение? От пережитого у Джутаро кружилась голова. Варвару вдруг показалось, что в его голове звучат те оптимистические аккорды, чей прекрасный звук он так хотел услышать, потерявшись среди отчужденности, безразличия и страдания. От этой божественной музыки ему стало так хорошо и тепло, как никогда прежде. Джутаро даже не понял, как теряет сознание. Кто-то невидимый подхватил его и бережно уложил на мягкую и густую траву. Сквозь сон варвар чувствовал сладкий аромат полевых цветов, согретых теплым летним воздухом. Солнце же касалось лица Джутаро своими ласковыми лучами, словно руками матери, что наконец нашла свое дитя.

Чародейка склонилась над варваром и, нежно коснувшись рукой его лица, тяжело и печально вздохнула:

— Что ж, это не удивительно после всего, что ты пережил, Джутаро.

2

Когда Джутаро пришел в себя, он даже не сразу вспомнил, что с ним произошло. Ему на мгновение показалось, что все это было лишь сном. Кошмаром с не вполне понятным исходом. Так что варвар не знал, то ли ему огорчаться, то ли радоваться. Если радоваться, то чему, а если огорчаться — то куда уж больше? Воспоминания мгновенно вернулись, когда он увидел сидящую неподалеку девушку.

Джутаро мгновенно поднялся на ноги. Даже можно было сказать — вскочил и снова удивился тому, как легко у него это получилось: ни голова, ни тело, ничто ни внутри, ни снаружи не болело, будто его не били и не истязали несколько дней кряду. Наоборот, его тело было полно сил и энергии, как никогда прежде. Лишь только голод и жажда мучили его.

Зажмурившись, он коснулся пальцами правой руки левого плеча. От удивления он сначала затаил дыхание, а потом радостно вскрикнул. Он распахнул веки и с дикой от радости гримасой на лице начал осматривать свое плечо — гладкое, не изуродованное меткой раба.

Его таинственная спасительница, а никак иначе Джутаро не мог ее назвать, повернулась и тоже улыбнулась, жестом указав, чтобы он подошел. Уже без тени страха или недоверия Джутаро присел у костра, который чародейка развела, пока он спал. Варвар давно понял, что перед ним могущественная волшебница или колдунья, владеющая сверхъестественными способностями и непостижимыми для него магическими талантами. Дед Джутаро не раз рассказывал ему истории о магах и магичках, поэтому весьма разумно было бы поблагодарить таинственную госпожу за спасение и исцеление, а также представиться. Джутаро склонил голову, прижав правую ладонь к груди. Затем он не спеша и со всей вежливостью, на какую только был способен юный варвар, воспитывавшийся при дворе короля Арзула, произнес.

— Благородная госпожа, прими мою благодарность за все, что ты сделала для меня. Мое имя Джутаро.

Сказав это, он не сразу поднял голову, ожидая, пока чародейка не скажет ему что-нибудь в ответ. Однако ответа не последовало, поэтому Джутаро неуверенно приподнял свою лохматую голову с длинной гривой нечесаных черных волос, надеясь, что он никоим образом не оскорбил таинственную незнакомку. Глядя немного исподлобья, он скорее казался смешным, чем напуганным. Когда их взгляды встретились, Джутаро увидел, что его госпожа улыбается. Все в ней буквально светилось. Облегчено вздохнув, он тоже улыбнулся. Ничто не напоминало ему о том надменном и холодном взгляде, которым она щедро одаривала работорговца.

— Я рада, Джутаро, что ты наконец-то пришел в себя, — у его госпожи был нежный и приятный голос, совсем не такой, каким прежде она обращалась к нему. Ему вдруг показалось, что тогда виной тому была непростая ситуация. Сразу вспомнилась роща, грабители, преследовавшие их. Возможно, было что-то еще, о чем он совершенно не подозревал.

— Ты голоден, Джутаро? Поешь. У нас еще будет время насладиться беседой, — ее голос звучал так, словно убаюкивал. Рядом с ней Джутаро не ощущал ни беспокойства, ни волнения, ни страха. Он совершенно не знал ее, но она не казалась ему чужой.

В руке его таинственной госпожи появился кувшин, а перед нею — две чаши, которые она мгновенно наполнила вином. Его аромат Джутаро мгновенно ощутил. Арзул научил его разбираться в винах, как и во многом другом. Вслед за вином появилась и еда — фрукты, мясо и блюда, которые Джутаро никогда не пробовал раньше.

Пока он ел и пил, за ним внимательно наблюдали. Хотя Джутаро с радостью набросился бы на еду и питье и проглотил бы все мигом, Арзул отточил манеры юного варвара, привитые еще отцом и дедом. Джутаро незаметно вновь окунулся в воспоминания. Это были воспоминания из далекого детства. Те самые, когда отец и дед были живы, и они жили втроем в самом сердце прекрасного мира среди свободных людей, почитавших свой суровый край. Возможно они были диким народом — не таким, как другие люди, но они чтили и оберегали священный мир, что даровали им их варварские боги.

3

— Джутаро, сколько раз тебе говорить — не разбрасывай руки, словно курица крылья. Так ты быстро получишь в нос и проиграешь схватку, — недовольно пробурчал отец Джутаро.

— Полегче с ним, Зовар. Ты слишком требователен. Он же еще совсем мал, — дед Джутаро поднялся и подошел к обоим — сыну и внуку. — Вам обоим следует научиться терпению.

— Будешь учить меня воспитывать сына? — недовольно проворчал отец Джутаро, могучий кузнец и лучший воин их деревни.

Старик от души рассмеялся:

— Конечно, буду! Тебя еще самого воспитывать, Зовар.

Окончательно раздосадованный, Зовар махнул рукой и направился в кузницу, бормоча себе под нос, что во всем виноват Орвал, который обращался с внуком, словно тот — девчонка. Маленький Джутаро готов был расплакаться и хлюпал носом. Старик опустился перед ним на колени и, вытерев выступившие слезы обиды, ласково потрепал внука по голове.

— Эй, малыш, хватит. Ты это чего? Не надо расстраиваться. Папа не хотел тебя обидеть, он просто слишком любит тебя и хочет, чтобы ты был сильным и бесстрашным. Просто он уж такой… Понимаешь?

— Он меня не любит, — с детской обидой в голосе произнес Джутаро. — Я его ненавижу, — с этими словами Джутаро окончательно разревелся и убежал.

Старик не стал останавливать внука. Варвары жестоко воспитывали своих детей — как дочерей, так и сыновей, но временами старику казалось, что его сын перегибает палку. Он догадывался о причинах, но никогда не спрашивал сына об этом, потому что Зовар молчал. И не потому, что не хотел говорить, а потому что так было лучше. Для всех.

Когда Зовар после нескольких лет странствий наконец-то вернулся с младенцем на руках, старик понял, что это знак свыше. Орвал уже не надеялся увидеть Зовара, а тот вернулся вместе с сыном, которому уже успел дать имя. Отец не спрашивал сына, почему он один и где мать ребенка. Он знал, что Зовар скажет сам, если пожелает. Зовар же вернулся к простой оседлой жизни и работе в кузнице — своему любимому занятию. Работать приходилось много, но очень скоро их кузница начала снабжать всем необходимым и соседние деревни. Впрочем, Зовар так и не женился.

Старик заменил Джутаро мать. Едва тот начал говорить, Орвал начал обучать мальчика грамоте и чтению. Он познакомил внука с силами природы, когда понял, что в нем скрыт магический дар. К сожалению, старик не мог дать ему слишком много, но старался изо всех сил. Когда Джутаро пошел пятый год, Зовар посчитал, что сыну пора познакомиться с теми вещами, которые делают мальчика мужчиной. Эти уроки частенько оканчивались слезами Джутаро.

В этот раз все было точно так же. Старик знал, что сын хочет как лучше. Впрочем, лучше не означало правильно. Нужно было как следует поговорить с Зоваром. Когда-то старик обучил сына кузнечному мастерству, а теперь сын превзошел в этом умении отца. Только Зовар еще пока не понимал, что воспитывать детей это такое же искусство, как ковать хорошие мечи и топоры. Следовало дать понять Зовару, что свой самый главный меч он выкует не в кузнице.

Старик вскоре нашел мальчика.

— Джутаро, — обратился он к внуку. — Ты забрался высоко, — одобрительно подмигнув ему, старик продолжил. — Никогда не думал, почему?

Мальчуган сердито посмотрел на деда, но ничего не ответил и отвернулся. Его печальный взгляд был устремлен туда, где солнце прощалось с миром на целую ночь. Глаза Джутаро, красные от слез и еще мокрые, говорили о том, что плакал он долго. Однако слезы прекратили литься сами по себе, а быть может потому, что и солнце ночью прекращает светить и мрак опускается на землю, чтобы наутро вчерашняя грусть ушла, оставив лишь печальное воспоминание о том, что ушло и по-другому, наверное, быть просто не могло.

Орвал давно заметил, что Джутаро не похож на остальных детей их деревни. Он часто думал о том, кто же на самом деле мать Джутаро? Что за женщина могла родить такое необычное дитя? Старик посмотрел на заплаканное лицо внука. В глазах Джутаро, казалось, собралось столько печали и гнева одновременно, что Орвалу даже стало на мгновение не по себе от этого взгляда. Не мог ребенок смотреть так! Не могло во взгляде мальчика быть столько силы и печали одновременно, столько слабости и вместе с тем внеземной решительности, что заставила его, человека повидавшего виды, дрогнуть под этим взглядом.

— Все еще сердишься. В нашем мире много зла, грусти и печали, — старик печально вздохнул. — Да, это так. Но это до тех пор, пока они в тебе самом. Хочешь, я кое-что покажу тебе, Джутаро?

Мальчик с любопытством повернулся к деду и уставился на него в ожидании фокуса или волшебства. То, что мгновение назад Орвалу удалось разглядеть во взгляде внука, исчезло, уйдя в тень и уступив детскому сознанию. Мудрому и старому варвару хорошо были известны светлые и темные принципы этого мира, принципы, осознав которые можно было управлять миром внутри себя и вокруг себя. Тем не менее, Орвалу не доводилось прежде встречать кого бы то ни было еще, в ком и свет и тьма проявлялись с такой силой и настойчивостью. Наверняка это объяснялось тем, что в Джутаро была очень сильна кровь его матери. В этом мире зло и добро шли рука об руку, существовали вещи прекрасные и вещи отвратительные. Джутаро всегда будет очень нелегко, когда перед ним будет представать выбор между светом и тьмой внутри себя, и хаосом и гаромнией вокруг него. Орвал знал, что его внук сможет сделать выбор и жить с последствиями своего решения.

— Подойди.

Джутаро послушно подошел к старику. — Ты должен довериться мне. То, что я тебе покажу должно остаться секретом. Договорились?

Мальчик молча кивнул. То, что Орвал показал внуку, навеки осталось в памяти Джутаро. Это был самый дорогой подарок. Старик научил Джутаро видеть так, как не видел ни один смертный.

Завязав глаза внуку, Орвал взял его за руку и повел. Все это время они шли молча. Так, старик водил Джутаро за руку много месяцев. Каждый раз они шли в одном и том же направлении. Но ни разу, во время их пеших прогулок, старик не произнес ни слова, однако своим молчанием сказал достаточно.

Когда Джутаро исполнилось одиннадцать лет, старик отпустил его руку. Пришло время Джутаро продемонстрировать то, чему он научился. Путь был опасным, но Орвал ни разу не обернулся. Лишь когда он поднялся на вершину горы, на которую он водил внука все эти годы, только тогда Орвал позволил себе обернуться. Мальчик стоял за его спиной с повязкой на глазах. Старик облегченно вздохнул.

— Теперь ты можешь снять ее, Джутаро.

— Зачем? — искренне удивился Джутаро. — Я вижу. Я вижу, как это прекрасно, дедушка! Спасибо тебе.

Старик упал на колени перед внуком и обнял его. Слезы текли по его старческому лицу, усеянному морщинами. Весь остаток дня они провели на вершине самой высокой горы их дикого и сурового края. Теперь старик уже не сомневался в том, что в мальчике заключена сила, которой ни ему, ни Зовару не суждено понять никогда. Вернулись домой они очень поздно.

Прошло еще несколько лет. Каждый день задолго до рассвета Джутаро поднимался, пока отец и дед спали, и шел той самой тропой, которую он когда-то прошел с завязанными глазами. Как и всегда на его глазах была повязка.

Любой другой молодой человек его возраста никогда бы не осмелился подняться на эту вершину, к тому же с завязанными глазами, но Джутаро увидел этот мир иначе, разглядев его внутреннюю красоту, скрытую и недоступную взорам большинства. Опьяненный увиденным и пережитым, Джутаро пристрастился к этим будоражащим сознание испытаниям. Маленький варвар запомнил, что зла, грусти и печали в мире столько же, сколько и в нем самом. Мир был полон опасностей до тех пор, пока он боялся его. Когда страх ушел, мир преподнес Джутаро в подарок свою защиту. Большего и не требовалось.

Однажды, когда Джутаро в который раз поднимался на вершину, огромная птица набросилась на него. По-видимому, где-то неподалеку было ее гнездо и она почуяла хищника. Приняв Джутаро за врага, она бросилась на него, отчаянно защищая своих птенцов. Юный варвар никак не ожидал подобного и, сделав неуверенный шаг в сторону, понял, что это последний шаг в его жизни. Он даже не успел испугаться, но чья-то крепкая рука успела схватить его руку. Порыв ветра сорвал с глаз повязку и Джутаро увидел, что его падению и неминуемой гибели помешал Зовар. Отец успел вовремя. Сильные руки Зовара вытащили сына.

— Неплохо, Джутаро. Но тебе следует быть осторожнее, — глянув вниз, Зовар присвистнул. — Да уж, высоковато будет. Что ж, пора добавить к твоим тренировкам практичности.

Вдвоем они поднялись на вершину горы.

— Я давненько наблюдаю за твоими походами на эту вершину. Признаться, когда старик рассказал мне об этом, я чуть было не придушил его, — Зовар ухмыльнулся, но Джутаро разглядел во взгляде отца тревогу. Тогда впервые он понял, что не безразличен ему. Зовар был груб с ним не потому, что не любил его, а потому, что жизнь была с ним самим таковой. Джутаро мысленно пообещал больше никогда ни в чем не винить и не упрекать отца.

— Место как раз подходящее, — Зовар довольно осмотрелся. Только теперь Джутаро заметил, что Зовар нес в руках две толстые палки — заготовки для копий. Его кисть легко обхватывала два древка, в то время как любой воин их клана смог бы удержать только одно.

Этими двумя палками он мгновенно нанес удар Джутаро в живот, а затем ударил его по ногам. Джутаро потерял равновесие и упал. В глазах мир перевернулся с ног на голову. Тяжело дыша и на четвереньках, он задрал голову и посмотрел на отца.

— Вставай! И покажи, чему старик научил тебя за эти годы, кроме чтения, письма и фокусов, которые он называет магией, — в глазах Зовара горел холодный огонь сильного и опытного воина. Джутаро в свои шестнадцать лет уже довольно рослый и сильный, ежедневно помогал отцу в кузнице. Он легко управлялся с молотом и другими приспособлениями для ковки. Телосложением он еще пока уступал отцу, но ростом превосходил его почти на голову. Вскоре они сошлись в поединке. Единственный недостаток Джутаро заключался в отсутствие опыта, а потому Зовар остался доволен.

— Хорошо, а теперь надень-ка, — Зовар протянул Джутаро кусок материи, что должна была заменить юному варвару повязку, которую он потерял. — Посмотрим, чему ЭТО тебя научило.

Так прошло еще несколько лет упорных тренировок и тяжелой работы в кузнице с отцом. Все меньше оставалось времени на учебу, но старик, казалось, поменялся ролями с отцом, стал требовательным и придирчивым.

— Стареет, — как-то сказал Зовар, печально улыбнувшись, но Джутаро знал, что от него требуют много, потому что он был способен на многое, а потому старался изо всех сил. Их семья была маленьким, но дружным кланом внутри одного большого клана своих соплеменников. Чем больше Джутаро узнавал от деда и отца, тем больше он понимал, сколь многому ему еще предстоит научиться. Джутаро еще не исполнилось и девятнадцати лет, когда вспыхнула очередная вражда между кланами. Так юный варвар познакомился с ужасами войны, испытал горечь потери друзей детства и в который раз осознал, что какими бы требовательными не казались отец и дед в своих наставлениях, жизнь продолжала оставаться намного жестче и требовательнее и не прощала промахов.

Война сильно изменила Джутаро. Борьба за власть вождей продемонстрировала юному варвару все темные стороны человеческой души. В одном из таких бессмысленных сражений погибла невеста Джутаро. Его избранница принадлежала к древнему клану воительниц, а потому до замужества женщины сражались наравне с мужчинами. Она умерла у него на руках. После этого Джутаро искал смерти. Там где битва напоминала ад, появлялся и Джутаро, словно сам он был дьяволом, беспощадным богом войны в теле варвара. И все же смерть не спешила взимать дань с безумца. Как и все в этой жизни, даже самые кровавые и долгие войны заканчиваются, и на смену печали приходит новая надежда. А тот, кто не лишен надежды, обречен познать счастье.

4

Насколько затянулось его путешествие в прошлое, Джутаро не мог сказать, но оно накрыло его, будто волна, и принесло множество воспоминаний. Он застыл с чашей в руке, поднеся ее к губам, не отрывая взгляда от пламени костра, словно сам огонь рисовал ему картины его прошлого. Он даже ни разу не моргнул, а таинственная госпожа не смела побеспокоить его. Она внимательно смотрела на варвара и все так же лучезарно улыбалась.

Джутаро посмотрел на нее. Солнце заходило, а его прощальные багряные лучи касались ее золотисто-рыжих волос и от этого они полыхали ярче пламени костра, словно огонь феникса. Ее глаза были двумя бездонными морями зеленых вод. Длинные, пушистые ресницы и алые губы.

Прошло еще несколько минут. Варвар и чародейка продолжали внимательно изучать друг друга. Джутаро отметил, что она была чудесно сложена, у нее была прекрасная фигура, гладкая кожа. Ее черты лица, нежные и правильные одновременно были ему очень даже знакомы, но варвар точно знал, что прежде никогда не встречал ее. И все же она напоминала ему кого-то. Чародейка все так же загадочно смотрела на него. Возможно, что он сам ей кого-то напоминал? Джутаро гадал, зачем он ей, а также о том, что судьба столь непредсказуема. Затем чародейка заговорила, нарушив их безмолвные размышления:

— Отец. Каким он был? — спокойно спросила она у Джутаро, будто спрашивала о старом знакомом, которого давно не видела.

Джутаро сощурился. Его удивило не столько то, что она спрашивала о его отце, а то, как она спрашивала. Чародейка догадалась, о чем он думает, а потому продолжила, видя, что Джутаро не спешит с ответом.

— Мое имя Касилия. Прости, я не представилась раньше, но, признаться, я немного взволнована, — она отвела взгляд в сторону и продолжила. — Наша мать, Джутаро, много рассказывала о нашем с тобой отце. Да, я согласна, это весьма неожиданно, узнать, что у тебя есть сестра и мать. Вернее, что они живы, — Касилия снова посмотрела на Джутаро в надежде на то, что он все-таки отреагирует на услышанное.

Джутаро чуть было не подавился вином, когда услышал это. В горле встал ком. Посмотрев на чародейку, варвар понял, что от него ждут ответа. Кроме того, что слова Касилии повергли его в смятение, еще одна вещь немного озадачивала его. И Джутаро это весьма удивило. Касилия сказала, что она взволнована. Варвар не мог себе представить по-настоящему взволнованную чародейку, когда спокойствие и самообладание покидало ее. Проглотив вино, Джутаро глубоко вдохнул и выдохнул. Варвар решил, что честный и вежливый ответ станет лучшим выходом из сложившейся ситуации, что своей странностью теперь вызывала в нем противоречивые чувства к таинственной госпоже чародейке, называющей себя его сестрой. Но и не только это поразило Джутаро. О своей матери он никогда не думал, поскольку вовсе не знал ее. И вдруг такое!

— Прости. Я, наверное, ослышался или неправильно понял тебя. Или же, что вероятнее всего, ты меня с кем-то путаешь, госпожа.

— Прошу тебя, Джутаро. Не называй меня так. Я понимаю, как это тяжело. Особенно, принимая во внимание все то, что тебе довелось пережить, — голос чародейки дрожал и Джутаро понял, что Касилия не врала, когда говорила о волнении. На мгновение варвару показалось, что все это сон. Наверное, он потерял сознание от голода, жажды и усталости. Он либо придет в себя на невольничьем рынке, либо его скормят экзотическим хищникам работорговца. Тогда все это безумие кончится. Как будто прочитав его мысли, Касилия ответила:

— Да, в некотором смысле ты прав. Все это похоже на безумие. Но наша жизнь и есть сплошное безумие. Совершенное в своем несовершенстве. Чудесным образом из одного ужаса мне удалось тебя вырвать. Как ты верно заметил, я обладаю даром магии. Обычно мужчины лишены этих талантов или, не развившись в детстве, они затухают, передаваясь последующим поколениям. Но твой дед постарался, чтобы твой дар не угас.

Некоторое время они молчали. И снова первой нарушила молчание Касилия.

— Похоже, тебя не слишком обрадовала новость о том, что у тебя есть сестра и мать, — сейчас Джутаро готов был поклясться, что голос Касилии сорвется в истерический плач. Он заметил, как две слезинки соскользнули по ее щекам, но чародейка совладала с собой. Джутаро понял, что нужно ответить. Даже если то, что говорила прелестная чародейка, казалось ему полным бредом, то именно ей он был обязан своей свободой, чудесным исцелением, которое в любом другом случае потребовало бы недели или даже скорее месяцы. И теперь он сидел у ее костра, сытый и отдохнувший. Он начал не спеша, медленно, словно ребенок, которого учили читать.

— Я, госпожа, — Джутаро вспомнил о том, что чародейка просила обращаться к ней по имени, а потому мгновенно исправился. — Я признателен тебе, Касилия, и готов отплатить тебе за твою доброту…

Чародейка не дала ему закончить гневно перебив. В ее взгляде снова почувствовался знакомый холод.

— Не испытывай мое терпение, варвар! — вспыхнула она, и Джутаро заметил, как пламя костра неестественно задрожало, но Касилия мгновенно обуздала свой приступ ярости. — Прости. Возможно, мне стоило иначе начать этот разговор. На самом деле мне не терпелось увидеть тебя, когда Эмрам поведала мне о том, что у меня есть брат. И что ты нуждаешься в помощи.

Джутаро в который раз удивился настойчивости Касилии. Странно, что она оставалась такой спокойной тогда, на рынке — совсем одна, но такая сильная и уверенная. А вот теперь, сидя напротив него, она была совершенно другой. Джутаро стало жаль ее, а потому он решил быть более осторожным и выслушать внимательно все просьбы Касилии и постараться ответить на них, какими бы безумными они не казались ему. В его голове в который раз промелькнуло то, что девушка очень сильно напоминает ему кого-то. На этот раз Джутаро задержал эту мысль. Варвар внимательно всмотрелся в черты лица чародейки. Все верно — ее глаза! У Орвала были точно такие же зеленые глаза, но у него самого глаза были голубые, как у отца. Впрочем, сходство можно было найти и в другом. Если она его родная сестра, то этих сходств должно было быть предостаточно. Джутаро осмотрелся по сторонам. Вряд ли у Касилии имелось с собой зеркало. Он вспомнил, что видел зеркала у короля Арзула, которые отражали человека в полный рост. Лишь только в реках и озерах варвару доводилось видеть отражение своего лица. Когда он впервые увидел свое отражение в зеркале, то испугался тому, сколь четким оно было: как бы он не крутился перед ним, зеркало всегда показывало то, что, как думал варвар, оно видит. Даже заверения короля Арзула в том, что зеркало — это вещь, не могли разубедить Джутаро, искренне верящего в то, что зеркало это не только нечто волшебное, но еще и живое. Вот только со спины ему все никак не удавалось рассмотреть себя. Арзула очень позабавило знакомство варвара с зеркалом. Джутаро не догадался, что для чародейки вроде Касилии сотворить из пустоты зеркало было сущим пустяком.

Пока варвар изучал местность в поисках того, что могло хоть как-нибудь заменить зеркало, Касилия продолжала говорить и спрашивать его о чем-то. Вскоре чародейка поняла, что ее совершенно не слышат. Осознав, что все ее попытки привлечь внимание Джутаро тщетны, Касилия все же уловила взглядом, что ее брат что-то ищет. Вскоре он увидел неподалеку небольшое озеро. Кувшинки и лилии, растущие на поверхности в центре и по краям озера, давали достаточно света. Странное явление, но это сейчас заботило Джутаро меньше всего. Опустившийся над озером легкий туман не скрывал, а наоборот вместе с цветами создавал призрачное белоснежно-голубое сияние, рассеивающее мрак приближающейся ночи. Резко вскочив на ноги, он посмотрел на Касилию и произнес напряженным голосом:

— Пойдем!

— Куда? — в недоумении спросила Касилия и ее глаза округлились от удивления. Ей на мгновение показалось, что все, что произошло с Джутаро, печальным образом отразилось на его рассудке, а потому серьезно его воспринимать не стоило. Вместо ответа Джутаро протянул ей руку. Немного настороженно Касилия коснулась его руки. И варвар увлек ее за собой. Озеро, преисполненное звуками жизни квакающих лягушек и плещущихся рыбок, перекликалось со стрекотом насекомых: светлячки и цикады исполняли свои вечерние концерты, где-то неподалеку ухал филин. Заветное озеро находилось шагах в двадцати от них. И, к радости Джутаро, света оно излучало предостаточно. Опустившись на колени у самого края воды и внимательно всматриваясь в свое отражение, он заговорил:

— Послушай, если я твой брат, то мы с тобой должны быть похожи. Хотя мои волосы черные, а твои рыжие и глаза у тебя зеленые, а у меня голубые, сходство можно найти и в иных чертах. К тому же, у тебя точь-в-точь такие же глаза, как у моего… нашего деда. Я полагаю, что зеркала у тебя нет. Теперь тебе понятно? Зеркало нам заменит вот это озеро.

Теперь Касилия и впрямь все поняла. Чародейка опустилась рядом с варваром и, взглянув на свое отражение, перевела взгляд на отражение Джутаро. Затем оба посмотрели друг на друга и рассмеялись. Они действительно были похожи друг на друга — овал лица, лоб, уши, нос, подбородок и другие черты были идентичны. К тому же, Касилия была очень высокой.

— Ты очень похожа на деда. Теперь я понимаю, почему ты так напомнила мне кого-то. Я, правда, не сразу понял — кого. Но потом, когда ты сказала, что мы брат и сестра, я стал внимательнее прокручивать эту мысль. И когда вспомнил Орвала, то понял, что ты напоминаешь мне его.

— Орвал. Значит, так его звали, — прошептала Касилия.

— Да. Звали, — печально, словно эхо, отозвался Джутаро. — Отца звали Зовар. Они погибли больше года назад, сражаясь за наш народ, когда король Арзул вторгся в наши земли.

— Я знаю. У нашей матери была прочная связь с нашим отцом. И эта связь передалась тебе, после смерти Зовара. Это особый дар, которым мама научила меня пользоваться. Так я нашла тебя. Вот почему и узнала сразу. Мне не нужно видеть тебя, чтобы знать, где ты. Радуешься ли ты или, наоборот, печалишься, я разделяю твои печали и радости. Эта связь усилится, когда ты научишься чувствовать и использовать эту силу.

Джутаро и Касилия не заметили, как ночь опустилась на них. Там, где сквозь редкие пальмы и деревья виднелся песчаный берег, далеко на горизонте синева океана сливалась с синевой неба и обе превратились в мягкий темный бархат, усыпанный звездами. Их костер потух, но им было хорошо здесь вдвоем у озера. Касилия взяла Джутаро за руку — в ее изящных ладонях появился небольшой кинжал. Им чародейка сделала небольшой надрез на ладони варвара — так аккуратно, что он даже ничего не почувствовал. Такой же надрез она сделала и на своей ладони. Затем взяла руку Джутаро в свои. Их кровь удивительным образом сплелась и магическое сияние накрыло их. Когда все исчезло, они по-прежнему сидели у озера. Порезы на руках Джутаро и Касилии исчезли, не оставив даже шрамов. Немного удивленно брат посмотрел на сестру.

— Это магия крови. Она передаст тебе часть моих знаний и воспоминаний. Эта связь будет усиливаться и становится еще крепче со временем. Мы будем чувствовать друг друга на расстоянии и, если кому-то потребуется помощь, то достаточно будет только подумать друг о друге, — объяснила она.

Вскоре Джутаро и Касилия услышали негромкое мирное ржание неподалеку. Из лесной чащи появилась небольшая группа единорогов. Их табун приблизился к чародейке и варвару.

— Они оберегают нас, Джутаро. Меня и Эмрам. И чувствуют, что в тебе течет та же кровь, что и во мне. Они готовы принять тебя, ибо ты часть мира, о котором еще так мало знаешь, — Касилия погладила единорога. Джутаро почувствовал, как один толкнул его своей мордой в плечо. Он рассмеялся и похлопал единорога по шее. Легендарное существо, о котором варвар слышал и от деда, и от отца, довольно заржало, как обычная лошадь. Затем Джутаро обратился к сестре:

— Спасибо тебе, Касилия. Если бы не ты, то… — Джутаро не закончил свою мысль.

— Не стоит. Теперь все позади. Хотя рабство, — Касилия тяжело вздохнула и продолжила. — Это ужасно. В этом я смогла убедиться, побывав на невольничьем рынке. И леча твои раны.

Немного помолчали. Затем Касилия спросила:

— Мама много рассказывала об отце. Ты очень похож на него. Я хотела бы узнать о вашей жизни.

Джутаро печально улыбнулся и ответил:

— Много придется рассказывать. Хотя моя прошлая жизнь кажется мне теперь каким-то сном, который случился будто бы и не со мной. Но разве наша мать не дожидается нашего возвращения? — поинтересовался Джутаро.

— Это ее остров. Здесь вся магия подчиняется ей. Нам придется совершить путешествие не с помощью портала. Однако не беспокойся, единороги позаботятся о том, чтобы наше путешествие не было столь утомительным. Кстати, нам пора, — с этими словами Касилия запрыгнула на единорога и помчалась, словно ветер.

Единорог Джутаро напомнил ему своим ржанием, что им тоже пора выдвигаться в путь.

— Да, отец. Много же тайн ты хранил все эти годы. Что-то подсказывает мне, что пришло время мне узнать всю правду. И почему же мне кажется, что не все придется мне по душе? — Джутаро посмотрел в глаза своему единорогу. Огромные черные глаза белоснежного красавца, а это был самец, таинственно сияли в свете взошедшей луны. Джутаро вскочил на своего единорога и помчался вслед за Касилией по песчаному берегу, крепко держась за гриву своего скакуна.

Глава 3

Джутаро исчез. Светлячок, что вел его в это скрытое от посторонних глаз место, исчез вместе с ним. Гладь маленького озера вновь стала прежней, нетронутой и безмятежной. Тьма по-хозяйски окутала это место, а лес, казалось, спокойно вздохнул. Хаос, ворвавшийся и потревоживший покой, удалился столь же поспешно, как и само его неожиданное появление.

На другом конце света, известном как остров Эмрам, вода забурлила и запенилась. В самом центре глубокого озера с ревом и фырканьем вылезло огромное черное чудище. Весь мокрый Джутаро выбрался на берег. Его спутник, волшебный светлячок, разросся до небывалых размеров — иллюзия, вызванная концентрацией ауры. Сияние, излучаемое аурой, напоминало калейдоскоп ярких цветов и переливающегося всевозможными оттенками драгоценного камня. Оттенки задвигались и заиграли, словно живые, и рассеялись сонмом бабочек столь же ярких цветов и непредсказуемых оттенков. Перед Джутаро стояла Касилия. Джутаро угрюмо посмотрел на сестру. Рыжеволосая чародейка как всегда была в хорошем настроении и улыбалась ему. Она рассмеялась тому, как смешно выглядел ее брат.

— Скажи, Касилия, ты, наверное, даже во сне улыбаешься? — поинтересовался Джутаро.

— А что, есть повод печалиться? — вопросом на вопрос ответила весело Касилия.

— Зачем вы меня призвали? Мало того, что пришлось всполошить весь лес этой гонкой, так ты еще и искупать меня решила? — проворчал гигант. В его голосе слышалось непростое недовольство и раздражение. Джутаро ответил на призыв, но без особого энтузиазма. Касилия поняла, что радость встречи испытывает лишь она одна. Когда-то, много лет назад, Джутаро был другим: он был нежным братом и другом. Что же с ним стало? Была ли в том действительно вина ее матери и ее самой?

— Она хочет видеть тебя, — ответила чародейка. Речь шла о Эмрам. Касилия редко называла Эмрам матерью в присутствии Джутаро. Лучше было бы сказать — никогда! На это были особые причины. Счастливого воссоединения семьи, к несчастью, не произошло. Варварская сущность Джутаро не позволяла ему принять те вещи, которые Эмрам и Касилия пытались внушить ему.

Касилия продолжила, видя, как ярость закипает во взгляде брата, и поспешила предупредить эту вспышку гнева, убедив Джутаро не начинать ссору:

— И она сказала, что это важно. Прошу тебя, не спорь. Все должно было быть не так. Поверь, я этого не хотела… И она тоже… Ты винишь нас. Что ж, вполне справедливо, но ты не знаешь и не понимаешь многих вещей, — лицо Касилии изменилось, когда в ответ на эти слова Джутаро лишь презрительно хмыкнул. Теперь чародейка стала печальна, словно самый хмурый осенний день. Касилия надеялась, что их маленькая игра в догонялки поможет Джутаро позабыть всю грусть и печаль, все разногласия и все непонимание, которые мешали им снова стать семьей. И Касилия верила в это искренне. Хотела верить даже сейчас, несмотря на всю отчужденность брата.

— Ну что ж, раз ты перестала улыбаться, значит и впрямь что-то важное, — ответил Джутаро безразлично, но это безразличие было лишь внешним. Глубоко внутри он боролся сам с собой: звериные инстинкты противостояли человеческим чувствам.

Внезапно в землю ударила молния, словно предупреждая о чем-то Джутаро и Касилию. В небе пророкотало. Где-то вдалеке глухо ответила надвигающаяся в сторону острова гроза. На острове Эмрам погода менялась в зависимости от настроения хозяйки этих мест. Остров величайшей волшебницы давно стал местом, в которое никто просто так не попадал: для одних это была судьба, для других — предназначение, для третьих — рок. Одним словом — таинственный остров, затерявшийся посреди гигантского океана воды, времени и памяти.

Каскад молний вновь обрушился на берег озера, образовав столб света. Подул сильный ветер, поднявший тучи песка и пыли. Когда же все утихло, перед Джутаро и Касилией стояла их мать. Эмрам обратилась к Джутаро, не тратя время на приветствие, которое теперь и впрямь казалось лишним. Волшебница не стала бы заискивать перед собственным сыном. К тому же она хотела ему помочь, но Джутаро вел себя, как мальчишка.

— Да, Джутаро. Это действительно важно и твое снисхождение здесь неуместно. Особенно в отношении меня и Касилии. Именно потому я сама и явилась к вам обоим, догадываясь, что вы не станете торопиться. А между тем времени у нас мало.

Эмрам как всегда выглядела величественно. Глядя на нее и Касилию, можно было подумать, что они сестры-близнецы. Лишь только глаза у Эмрам были неопределенного цвета — ночью при свете луны одни, днем при свете солнца — другие, когда шла гроза, казалось, что именно эти глаза заставляют небо рокотать, а тучи извергать молнии.

Какое-то время мать и сын лишь молча смотрели друг другу в глаза. Что они видели во взглядах друг друга? Что хотели понять? Какие тайны пытались разгадать? Что пытались скрыть? Касилия взволнованно переводила взгляд с Джутаро на Эмрам. Она молилась не зная кому и зачем, но зная, как страдала и страдает Эмрам. Дочь разделяла боль матери. К несчастью, в самом прямом смысле Касилия преумножала эту боль, даже не ведая о том.

— Чего ты хочешь? — вдруг резко и грубо спросил Джутаро у Эмрам, но она ему не ответила. Оборотень усмехнулся горько и печально. С еще большим презрением он добавил:

— Так я и думал. Глупо ожидать ответа. Ты не пожелала пустить меня в свое сердце. Хотя своей ложью заставила меня поверить в эту иллюзию. Твое лицемерие и двоедушие вполне могли бы поспорить с силой твоих чар. Однако только теперь я понимаю, что в твоем мире нет места для меня, и потому в моем мире нет места для тебя. В этом, пожалуй, мы на равных. Однако я не желаю больше тратить время на то, что и так ясно. Поэтому верните меня обратно.

— Джутаро… — Касилия подалась в сторону брата. Все в ней молило о том, чтобы он не уходил, не оставлял все так, как есть. Оборотень посмотрел в сторону сестры и произнес слова, которые окончательно повергли чародейку в шок.

— Что, Касилия? Что ты хочешь услышать от меня? Оправдания?! Извинения?! Позволь! Не мне оправдываться и извиниться за то, что сделали вы. Будет лучше, если и ты оставишь эту бесполезную игру, Касилия. Просто перестань притворяться, будто мы действительно семья, — Джутаро выплеснул это из себя, словно вулкан лаву, сметающую все на своем пути, не щадящую никого. Оборотень перевел взгляд на Эмрам. Сейчас злой огонь полыхал в ее глазах. Волшебница испепеляла Джутаро взглядом и не могла поверить в то, что это говорит ее собственный сын. Касилия спрятала лицо в ладонях и беззвучно всхлипывала. Чародейка не могла поверить, что с нею это происходит на самом деле, что она слышала это и ничего не могла изменить. Все ей казалось каким-то кошмарным сном, от которого она все никак не могла пробудиться. ДЖутарро приблизился к сестре. и — если. не оставлял все так., не ведая о том. дьи печальи в это самое мгновение были действител

— Чего ты хочешь сам? — также резко спросила сына Эмрам. В ее голосе не ощущалось даже тени презрения, лишь боль незаслуженно оскорбленной столь бессердечно.

— Какое тебе дело до того, чего хочу я! Я же здесь не по собственной воле, а потому что так хочешь ты! Я презренный варвар! Дикарь, от которого легко можно отречься и предать! Учти, я радости встречи не испытываю! — с еще большей злобой ответил ей оборотень.

— Очень жаль, — Эмрам ответила с такой печалью и болью в голосе, что Джутаро на мгновение показалось, что она действительно рада его видеть, а он все испортил. Тем не менее, оборотень всколыхнул в сердце бурю мрачных воспоминаний последней встречи и не дал слабым человеческим чувствам взять вверх над собой. Джутаро даже стало совершенно безразлично, что чувства сестры и матери в это самое мгновение действительно были искренними. Касилия и Эмрам любили Джутаро и он был нужен им, как и они ему, но оборотень не хотел в это верить, а варвар боялся снова обмануться. Их понимание любви и привязанности давно стало ему чуждым. Когда-то он поверил в то, что вновь обрел семью. Теперь же Джутаро был твердо уверен в том, что его единственной семьей всегда были только отец и дед.

История 3

1

Джутаро медленно брел вдоль тоннеля, едва держась на ногах. Бой был тяжелым. И в этот раз его противником оказалось существо из внешнего мира — чужаком, забредшим сюда случайно, либо же посланным с неведомой целью кем-то, кто наверняка был многим сильнее и намного опаснее. Однако чудовище осталось лежать мертвым в своем логове. Победа — вот что имело значение! В этом бою наконец-то пробудилась звериная сущность Джутаро — магия оборотня, магия перевоплощения и безграничных иллюзий, когда противник обреченный, вынужден сражаться с фантомами, а не с реальным врагом.

Теперь его обучение обрело смысл, как обретало смысл все то, о чем говорила Эмрам и Касилия. К тому же его соперник обладал могущественным артефактом — оружием, которое и стало причиной многочисленных ран Джутаро. Теперь эта сила принадлежала ему. Но надолго ли? Джутаро чувствовал, как слабеет каждую секунду. Каждый шаг давался с таким трудом. В висках пульсировала тупая боль и мучила жажда. Джутаро облизнул пересохшие губы и удивился тому, как он это сделал. Какими острыми стали зубы, как у дикого зверя! Но что было удивительнее всего, так это то, как он видел — его зрение изменилось еще во время боя, как и весь он сам: и изнутри, и снаружи.

Правая рука с жутким скрежетом царапала стену. Джутаро с трудом перевел взгляд. Как он выглядел теперь — было для него еще пока загадкой, но, судя по тому как выглядели его конечности, видок у него был еще тот. Он засмеялся и удивился тому, как странно звучит его смех. Боль резко пронзила его тело. Левая рука потянулась к кровоточащей ране: шерсть мгновенно впитала в себя липкую субстанцию из пота и крови. Мельком глянув на рану, Джутаро понял, что потерял слишком много крови.

Осмотревшись, он печально вздохнул. Здесь не было места, где бы он мог отдохнуть. У него не было воды, и поблизости он также не ощущал присутствие источника. Кругом повсюду лежали лишь камни: безропотные и молчаливые наблюдатели, высеченные временем. Ни Касилия, ни Эмрам не отвечали на его призыв. Почему? Неужели они оставили его?! Джутаро ощущал, как теряет сознание. Неужели это конец? Похоже, что так оно и есть. Что ж, он слишком долго играл со смертью, глупо уверовав в то, что так будет всегда. Глупая игра окончилась смертью: его смертью!

Вскоре Джутаро упал почти у самого входа в пещеру. Он не умер, но и не был жив. Его душа отправилась в мир призраков и духов. И там варвар видел странный сон, если сном, то можно было назвать. Скорее — кошмарное видение его прошлого и настоящего, будущего и того, чего с ним никогда не было и случиться не должно было.

2

Джутаро снилась ветхая хижина Орвала. Она была такой старой что, наверное, не завалилась лишь только благодаря отремонтированной Зоваром кузнице. У отца и деда всегда находилось время помогать другим, а на свой дом времени все никак не удавалось выкроить. Порядок в доме и в кузнице поддерживали Орвал и малыш Джутаро. И все же это был дом, который он знал с детских лет, где провел большую часть своей жизни, не ведая, какой огромный мир простирается за пределами их родной варварской земли.

Столь странное чувство… Однако Джутаро не испытывал радости, словно чужой и этому месту, и этим людям. В сердце варвара росла тревога и беспокойство с горьким предчувствием того, что здесь его ожидает прошлое, о котором он никогда не догадывался и теперь осознавал, что совершенно знать не хочет, но было уже слишком поздно. Его никто не спрашивал. И он вынужден был ощущать эту боль и мириться с нею.

Джутаро снилась его семья: Зовар, Орвал, Эмрам и Касилия. Они сидели вчетвером в их хижине, но его самого рядом с ними не было. Как будто его и вовсе не существовало. Они были счастливы не подозревая, насколько несчастлив он. Как вот, неожиданно Эмрам поворачивает голову в его сторону. Она видит его, знает, что он там, так далеко и, в тоже время, так близко. И все же она не позвала его, не предупредила остальных о том, что он здесь.

Кругом, сколько хватало глаз, царили тьма и пустота. Пустота была везде и повсюду, а также в тех, кто обитал в ней. Пустота позволила тьме заполнить себя и всех, кто скитался в ее бескрайних просторах. Ужасный альянс двух темных сил! Блуждание же всегда продолжало оставаться бессмысленным и бесцельным. Джутаро терялся в догадках, зачем он здесь. Почему он и его близкие окружены этой тьмой, этим миром обреченных душ и духов? Картины менялись, но лучше от этого они не становились. Джутаро видел жнецов — призраков, что приходили и отнимали жизнь у живых и уводили умерших в какой-то мрачный лес. Казалось, этот лес давно сгорел, но деревья не погибли, продолжая пребывать в каком-то полуживом состоянии. Их ветви временами печально качались, издавая стоны и скрип, что заставляли стыть кровь в жилах.

Ужасные жнецы, будто жрецы темных культов, вели живых людей, эльфов, орков, гномов, словно овец на убой, а те покорно следовали. Джутаро видел, как костлявые руки орудуют косами, несущими муки забвения, видел горы трупов и реки крови. Варвар прятался от безжизненных взглядов бездушных палачей, притворяясь мертвым в надежде, что и его примут за мертвеца, не разгадают обман. Однако жуткое карканье черных воронов безошибочно указывало жнецам след Джутаро. Варвар видел, как эти птицы долбят мертвые ветви деревьев, и видел, как из этих ран льется настоящая живая кровь. Ужасное карканье было сродни злому хохоту, который не уставал напоминать Джутаро о том, что конец его близок, что смерть его будет медленной и ужасной.

В мгновение все исчезло. Тьма вновь воцарилась повсюду, скрыв от живого мир боли обреченных на вечные страдания. Джутаро казалось, что он будто идет по тропе, но он ее не видел. Вокруг не было ничего, за что бы можно было взяться или ухватиться в случае падения, но ведь он и не падал!

Несколько раз Джутаро даже показалось, что он видел Касилию, Зовара и Орвала, но это скорее было даже ощущение их присутствия. Их образы таяли и исчезали всякий раз, когда Джутаро улавливал их присутствие. Вскоре он увидел фигуру, которая, как казалось, шла ему навстречу. Джутаро на мгновение остановился и начал вглядываться. Возможно, это была еще одна иллюзия? Однако он не смог рассмотреть ее — уж очень она была далеко.

Варвар решил поспешить. Ему стало любопытно, поскольку фигура излучала свет. Какое-то серое и блеклое сияние, впрочем, довольно яркое посреди этой тьмы и пустоты, что нехотя расступались перед чужим этому миру призраком. Джутаро надеялся, что, возможно, там скрыты необходимые ему ответы и эта сила поможет ему вырваться из этого кошмара. Ему почему-то казалось, что появление призрака в этой реальности не случайно и между ними существует некая связь. Вскоре варвар обнаружил, что чем ближе он подходит к этой призрачной фигуре, тем сильнее растет его страх перед неизвестностью. Джутаро обернулся и посмотрел назад: ничего не изменилось, там было пусто, но спокойно, тогда как свет, наоборот, пугал. Свет готовился заполнить пустоту в Джутаро. Варвару стало страшно так, как никогда прежде. И Джутаро бросился бежать прочь от этого света — призрака, который неотвратимо шел ему навстречу. Что он мог дать ему? Не лучше ли оставить все как есть?

Какое-то время Джутаро бежал не оглядываясь. Хотя кругом была пустота, ему казалось, что его постоянно что-то удерживает и не дает бежать, мешает скрыться в спокойствии пустоты, а каждый рывок давался с таким трудом. Джутаро не оглядывался, но знал, что неумолимый призрак приближается. Вдруг он застыл, словно скованный незримым ледяным прикосновением. Варвар не мог пошевелиться, но отчетливо ощущал, что призрак исчез. Он больше не гнался за ним, не преследовал Джутаро. Буквально в нескольких метрах от него из темноты проступили очертания темной и мрачной женской фигуры: это была Эмрам, и она шла навстречу Джутаро — не спеша, потому что знала, что он никуда не убежит, никуда не денется. Ему просто негде было скрыться!

Вскоре волшебница оказалась рядом с сыном. Ему вдруг так сильно захотелось броситься к ней в объятия, прижаться к ней, ощутить ее любовь и тепло, но он наткнулся на невидимую стену враждебности. Сын ощущал всю свою ненужность матери. Казалось, что будто одна лишь только мысль о его существовании вызывает в ней бурю ярости и негодования. Джутаро недоумевал — почему? И вдруг что-то заставило его смело и решительно взглянуть Эмрам в глаза. Он знал, что она не скажет ему, но и обмануть не сможет. Однако то, что он увидел в ее глазах — не дало ему ответа, скорее это повергло Джутаро в еще больший ужас. Через мгновение он ощутил, как растворяется в этом взгляде, преисполненном ненависти, отчуждения и безумия.

Затем Джутаро услышал отчетливый звук бьющегося стекла, неестественно громкий, но, как и прежде, он больше чем видел — он ощущал все происходящее вокруг него в себе самом! Тьму прорезал яркий свет! Черные стекла продолжали с треском биться и исчезать, сгорая в ярком свете, а света становилось все больше и больше! Джутаро закрыл глаза руками, чтобы не ослепнуть. И тут он проснулся.

3

Джутаро пробудился. Сколько пребывал в беспамятстве — он не знал. Тяжелый сон не принес облегчения. Все образы, а в особенности образ Эмрам, стояли перед глазами призраками. Что же было реальнее — тот чужой враждебный мир, который показал ему правду или этот мир, полный лжи и обмана? Который из них был страшнее своими призраками и, что самое главное, который из них был его домом?

Поднявшись и осмотревшись, он понял, что больше никогда не сможет стать прежним Джутаро — варваром из далеких северных земель. В нем будто оборвалась связь с прежней жизнью. Зато родилось нечто новое! Осмотрев свои раны, Джутаро не обнаружил следов недавней схватки: лишь густой переливающийся черными волнами и оттенками мех покрывал его сильное и могучее тело, словно доспех, с которым рождались и с которым умирали, но всегда и везде оставались единым целым. Джутаро знал, что теперь в нем живет две силы. Вернее, всегда жили. Просто одна из них спала и ждала, когда он наконец-то осознает всю лживость окружающего его мира, всю его порочность. Вскоре ближайшие земли оглушил яростный рев нового зверя, который словно лавина прокатился и разнесся по всем сторонам света.

Сжав и разжав кисти рук несколько раз, Джутаро распрямил огромные когтистые пальцы и довольно осклабился. Серебряные латы оплетали его конечности, словно паутина паука: ровно и аккуратно; шипы и лезвия, словно лунные серпы — острые, изящные и смертоносные — струились магнетическими тонами, очаровывая и завораживая совершенством своих очертаний. Великолепный трофей достойный своего хозяина и победителя. Осознание того, что это оружие можно забрать, лишь только отняв его жизнь, пробуждало в Джутаро острое желание поскорее ощутить всю его силу и мощь!

Оборотень решил, что больше никогда и ни за что не вернется на остров Эмрам и попытает счастья в землях эльфов, о которых слышал немало от матери и сестры. Ранее единая империя разделилась на четыре королевства. Именно там Джутаро надеялся найти достойное применение своим знаниям и, что самое главное, — своей силе!

4

Какое-то время все трое молчали. Затем Эмрам заговорила вновь. Похоже, что мать и сын видели один и тот же сон много раз. И даже теперь кошмарные видения все так же настойчиво преследовали их обоих.

— Будь добр, прими человеческий облик, — попросила волшебница сына. — А то мне начинает казаться, что это не я произвела тебя на свет, а дикий зверь.

— А что, разве нет? — поинтересовался оборотень, наслаждаясь тем, что теперь он выступает в роли справедливого мучителя. Жалкая и подлая месть наконец-то осуществилась. Однако и сам Джутаро удивлялся тому, как легко он говорил это и понимал, что теперь совершенно не может остановиться. Все, что он сейчас сказал матери и сестре, так долго таилось и копилось в нем. А теперь вдруг все разом вырвалось наружу и оборотень нисколько не жалел об этом. Он словно стал бесчувственной машиной, которой теперь действительно стало безразлично все то, что он говорил, и то, как он это говорил. На мгновение Джутаро захотелось оказаться как можно дальше от этого места, а самое главное — как можно дальше от сестры и матери. Остаться одному, вдалеке от забот, освободиться от ответственности. Вот чего желал Джутаро! Как он устал от этого! От того, что его собственная жизнь не принадлежит ему и не он распоряжается своей судьбой. Рабство! Оно ничем не отличалось от того, каким он впервые узнал его много лет назад, будучи одиноким скитальцем. Он лишь сменил кандалы на руках и ногах на невидимые оковы, крепко сковавшие его дух и разум. Однако Джутаро не переставал удивляться тому, что в нем скрывались все эти мысли, все эти чувства. А также тому, насколько он раньше был нечестен и неискренен с самим собой. Голос Эмрам вернул его из грез об одиночестве и безразличии ко всему, что разрывало его сердце и тяготило душу.

— В этом облике ты забываешь, что ты прежде всего человек. Для тебя это слишком просто. Ты варвар — дитя природы. Обуздать тебя слишком сложно. Возможно даже опасно. Оставайся тем, кто ты есть. Вероятно, в этом твоя судьба и предназначение. И будет лучше, если так все и останется, — ответила Эмрам.

Возможно Джутаро и хотел что-то ответить, но он продолжал слышать голос Эмрам, будто сквозь сон, сквозь пелену своих грез и мечтаний.

— Возьми этот медальон. В нем заключена великая сила. Она убережет Ольну, когда придет время. Поможет королю Ильсуру пробудиться от волшебного сна, которым он скован вопреки своей воли. Если и есть в этом мире те, кого ты любишь, быть может, будет лучше…

Джутаро не услышал последних слов матери. Все исчезло! Испарилось! Озеро, берег, Касилия и Эмрам. Оборотень стоял по пояс в том самом пруду, к которому и привел его светлячок. Неужели все было сном, миражом, плодом уставшего и измученного сознания? Нет, не было! Ведь в руках Джутаро сжимал медальон, который ему дала Эмрам, и он не услышал ее последних слов. Из его глаз потекли слезы: зверь плакал, как настоящий человек.

5

Джутаро исчез, словно дымка, словно марево утреннего тумана, будто его здесь вовсе не было мгновение назад. Эмрам молчала. Капюшон ее темно-коричневого плаща полностью скрывал ее лицо и лишь ее длинные золотисто-рыжеватые волосы выглядывали из-под него. Волшебница подняла голову вверх — навстречу солнечным лучам, исчезающим в чреве грозовой тучи, которая, казалось, пожирала лазурь небес. Глаза Эмрам были закрыты, но слезы стекали по ее щекам, а алые губы волшебницы едва заметно двигались. Она что-то говорила. Однако ветер, вызванный надвигающейся бурей, лишал возможности слышать ее слова. Неподалеку сидела Касилия, но ее взгляд был устремлен в пустоту, а не на Эмрам. Девушка больше не плакала.

— Зачем ты с ним так? Он же не зверь. Зачем же ты тогда делаешь с ним это? Делаешь это со всеми нами. Или, быть может, мы и впрямь всего лишь марионетки для тебя? И тебя злит то, что твои любимые игрушки, оказывается, могут чувствовать? Чувствовать не так, как того хочется тебе? — Касилия посмотрела на Эмрам. Ветер сорвал с чародейки капюшон и теперь ее золотистые локоны развевались на ветру, лишь временами обнажая красивые черты ее лица. Касилия печально усмехнулась и продолжила:

— Ты молчишь. Значит, Джутаро был прав? Ты избегаешь наших взглядов. Тем не менее, хочешь управлять нашими судьбами. Забавно. И… нелепо, — сказав это, Касилия устало поднялась и медленно побрела вдоль берега озера. Сделав несколько шагов, Касилия услышала голос матери за спиной, несколько напряженный и лишь самую малость обеспокоенный:

— Куда ты?

— Куда же еще? Исполнять отведенную мне тобою роль, — ответила Касилия, и с этими словами удалилась, оставив Эмрам в полном одиночестве.

Была ли волшебница Эмрам действительно безразлична к судьбе своих детей, как о том говорила ее дочь Касилия? И обвинения ее сына Джутаро действительно были правдой? Либо же Эмрам скрывала свои истинные чувства и намерения, и сама волшебница оставалась марионеткой в чьей-то непостижимой игре, в которой цена — судьба и жизнь.

Глава 4

Не успели Аркал и эльфийская царевна Ольна проснуться, а их таинственный друг уже вернулся и сидел на том самом месте, где они видели его в последний раз, прежде чем уснуть. Они даже не догадывались, что большую часть ночи его не было рядом с ними. Что, быть может, он был также далеко, как и они в своих снах. Орк встал и потянулся, громко зевнув и издав тяжелый гортанный звук. Черный гигант осклабился и прорычал:

— Аркал, ты случаем не забыл, что находишься в обществе благородной принцессы, а не среди полупьяных солдат.

— Прошу прощения, Ваше Высочество, — извинился орк за свое поведение. — Я ни в коем случае не хотел Вас обидеть.

— Не стоит извинений, Аркал. С утра мы все одинаковы — и короли, и солдаты, — принцесса ни чуть не была оскорблена. Подобное поведение могло оскорбить ее так же, как и ее собственное оскорбляло орка и оборотня. Она сладко потянулась, зевнула, прикрыв изящной ладошкой свой красивый ротик с полными и чувственными губами, и прокомментировала свои действия. — Вот видишь, Джутаро. Принцессы тоже зевают, бывают сонными и не выспавшимися, но только по утрам мы еще капризничаем, в отличие от солдат, — принцесса мило улыбнулась. — Доброе утро всем.

— Доброе утро! — хором ответили Джутаро и Аркал.

Принцесса Ольна была младшей дочерью короля Ильсура. Слухи о ее красоте волновали сердца многих знатных и титулованных особ, желающих добиться внимания и расположения принцессы. К их вящему сожалению, Ольна всегда оставалась холодна и безразлична к знакам внимания и ухаживаниям настойчивых принцев и князьков. Ее сердце принадлежало другому, тому, кто завоевал расположение любимой дочери Ильсура не дорогими подарками и пафосными речами, а преданностью королевской семье и искренними чувствами к ней, а не к титулу и прочим выгодам, и положению, которые обеспечивала связь с нею. Слухи, ходившие вокруг Ольны и наемника-северянина, были далеко не слухами. Ольна и Джутаро были дружны, и даже более того.

Королю Ильсуру неоднократно говорили о том, что связь Ольны, принцессы благородных кровей и возможной наследницы престола Западного Королевства Совы, и Джутаро была более чем нежелательна для политических отношений с соседними королевствами и потенциальными союзниками, укрепляющими власть и позиции эльфов среди остальных народов, как союзных, так и нейтральных. Однако же, у короля Ильсура было иное мнение на этот счет. К удивлению большинства монархов, Ильсур склонялся к той мысли, что благородство — это качество, которого добивались рыцарскими подвигами и верным служением своему сюзерену. «Благородными не рождаются, а становятся», — очень часто повторял Ильсур.

Что касалось Джутаро, то кем бы он ни был — человеком или кем-то еще — он не раз доказал свою верность и преданность, защищая Ольну и своего короля, равно как и весь эльфийский народ. Тогда как союзники и вассалы Ильсура демонстрировали, что они не более чем жадные и трусливые шакалы, своим собственным примеров доказывая, что титул и благородство — вещи совместимые лишь за редким исключением. А что касалось дочерей, то у Ильсура была еще одна дочь — старшая. Именно Алите предстояло занять его место. Союз же укреплялся с теми, для кого благородство было больше, чем красивое слово, кто принимал верные и быстрые решения даже в самые отчаянные времена. К тому же, королю Ильсуру нужен был сильный наследник его империи, у которой было много как врагов, так «друзей», которые искусно скрывали свои истинные намерения. Ольна и Джутаро могли дать Ильсуру такого наследника.

История 4

1

Джутаро окинул взором королевский замок. Упирающиеся в небо, словно иглы на спине ежа, многочисленные башни и башенки, из бойниц и амбразур которых зорко выглядывали рыцари королевской гвардии, сами по себе казались молчаливыми каменными стражами, денно и нощно несущими свою службу. Однако ничто так не впечатляло, как исполинская башня, что стояла в самом центре и, казалось, подпирала собой небесный свод, словно колонна. Там среди бесчисленного множества залов, комнат и покоев, соединенных тайными коридорами, находился Зал Тайного Совета, и попасть туда можно было лишь преодолев магический барьер, который создал сам король Ильсур и поддерживался общими силами избранных магов и чародеев, более известных среди эльфов, как друиды. Хотя друидизм подразумевал непрерывную связь с силами природы, а не с каменными укреплениями, дворцами и мощеными дорогами, эльфам удалось невероятное: их рощи, леса и мистические своими водами пруды и колодцы, окруженные стенами, башнями и укреплениями, поразительным образом создавали для обитателей Королевства Совы ощущение и защищенности, и непрерывной связи с природой. Впрочем, немало эльфов обитало и в густых лесных чащах, непроходимых болотах и скалистых впадинах — местах, где эльфийский народ жил согласно древним доимперским традициям и представлял собой общества, объединенные в кланы. Их общины ревностно оберегали свои земли, а верность и доблесть этих воинов и воительниц порою превосходила лояльность городских обитателей, богатых и знатных эльфов, которых власть и политика изменила до неузнаваемости.

Первое знакомство Джутаро с большими городами можно было бы назвать неудавшимся. Королевство южан процветало, а власть их правителей распространялась на многие богатые земли. И тем не менее люди везде и всегда продолжали оставаться людьми — жадными, мелочными, расчетливыми торгашами; исключение составляли лишь немногие. Другое дело — эльфы, а потому северянин был приятно удивлен тому, что города древнейшей расы отличаются от людских своей утонченностью и изысканностью. Не только дворец Ильсура и дома знатных эльфов поражали своим богатством и роскошью — каждое строение впечатляло своим великолепием. В эльфах Джутаро привлекало прежде всего то, что им удалось сохранить законы старого мира, но также они продолжали строить новый мир, пользуясь достижениями таких рас, как гномья — конечно же, не столь древней, но весьма занятной. Эльфы обладали опытом, насчитывающим тысячелетия, однако, вместе с тем они продолжали оставаться романтичными ценителями искусства, которое им удавалось замечать даже в самых простых вещах и тогда все обыденное и обыкновенное тот час же приобретало черты оригинальные — заметить которые, впрочем, мог далеко не каждый. Джутаро как варвара восхищала их любовь к природе и забота о ней; как человек он понимал, что народ эльфов мог бы многому научить северные племена варваров, либо же сделать из них рабов, как это произошло много веков назад с орками.

Размышляя над этим, Джутаро вошел в Зал Тайного Совета и, преклонив колена перед королем королей эльфов, внимательно осмотрелся. Зал обладал идеальной круглой формой, королевский трон находился в самом центре на возвышенности, а расстояния между арками, искусно выполненными в виде сов и филинов, соколов и орлов, драконов и химер, где во время тайных советов и срочных собраний находились послы и советники, были довольно впечатляющими. Каждый из советников и послов мог покинуть свое место только тем единственным способом, которым он сюда попал — через лестницу, ведущую к его арке. Однако Джутаро не относился ни к послам, ни к советникам. Гордому и молчаливому северянину отводилась более скромная роль. Однако особенность этой роли заключалось как раз в том, что ни один посол, ни один советник не могли себе даже вообразить, какие поручения выполнял Джутаро для Ильсура. Сейчас король эльфов и его верный подданный находились здесь в полнейшем одиночестве. Впрочем, от Ильсура не ускользнул подозрительный взгляд Джутаро, ищущий что-то или скорее кого-то очень незаметного. Короля эльфов не переставало удивлять то, как отличались человеческие народы — такие непохожие друг на друга в отличие от эльфов. И эти отличия наблюдались не только во внешних чертах, но и в характерах отдельных представителей каждого из народов. Ильсуру вдруг стало интересно: все ли варвары северных племен были похожи на Джутаро? Но вслух он, конечно же, задал другой вопрос:

— Как всегда, настороже. Скажи мне, Джутаро, ты когда-нибудь спишь?

И действительно, северянин по праву считался одним из самых таинственных обитателей Королевства Совы. Возможно, что именно эта черта Джутаро и привлекала Ильсура. Северянин был предан ему, но всегда и во всем оставался самим собой. Если бы Джутаро посчитал, что Ильсур ошибается в своем решении, то обязательно сказал бы ему об этом. Мудрый же лидер всегда помнил о том, что порою следует слушать не голос собственного разума, а сердце верного соратника и друга. Сердце Джутаро никогда не билось только ради самого себя. Это сердце родилось, чтобы биться ради других.

— Редко, Ваше Величество, — ответил оборотень и потянул широкими ноздрями воздух, затем прорычал: — Действительно никого.

— А ты сомневался? — поинтересовался король эльфов.

— В силу обязанностей, исполняемых перед лицом Вашего Величества, я вынужден сомневаться в Ваших поданных всегда и подозревать их во всем, — Джутаро ответил так, что Ильсур тотчас же сделал вывод из сказанного, что в мире не было ничего, что не могло бы не вызвать у северянина подозрений. Ну, или почти ничего!

— Друиды продолжают удерживать магический заслон, — ответил Ильсур и его густые седые брови немного удивленно приподнялись. — К тому же и ты мой подданный, Джутаро. Неужели я должен сомневаться в тебе, моем самом доверенном лице?

— Как будет угодно Вашему Величеству, — прорычал гигант и поклонился. — Вы вызывали меня, Ваше Величество? — Джутаро давал понять Ильсуру, что эти рассуждения отвлекают их от действительной причины, по которой король пожелал его видеть.

— Да. И все же я бы не стал этого делать. Однако, видишь ли, в чем дело… — король выдержал паузу, но его обеспокоенный взгляд встревожил Джутаро. — …К тому же, ты только вернулся… — задумчиво произнес король эльфов. Ильсур явно что-то недоговаривал, возможно, пытаясь решить, что же сказать Джутаро, а о чем промолчать. Либо же то, что он собирался сказать северянину, могло иметь неприятные последствия для них обоих. Однако оборотень мгновенно уловил изменение в голосе Ильсура. Чутье не обмануло его и, воспользовавшись молчанием короля, Джутаро негромко прорычал:

— Ваше Величество, Ваше поручение было исполнено в точности, как Вы и приказывали. Я и Аркал отправились назад тотчас же, как кланы дали нам свой ответ. Их лидеры не пытались нас удерживать, наоборот, они всячески содействовали нашему скорейшему и благополучному возращению. Их причастность — наглая ложь и провокация!..

Поручение, о котором обмолвился Джутаро, заключалось в его с Аркалом тайной миссии, что должна была урегулировать отношения между свободными эльфами и некоторыми высокородными из числа эльфийской знати, неудовлетворенных тем, что, как им казалось, раскалывает общество и традиции, установленные после краха империи эльфов. Свободными эльфами считались те из них, кто отказался жить в городах, предпочтя вернуться к тем истокам, о которых, как они полагали, эльфы позабыли, что и привело к гибели империи. Лесные и горные жители с распростертыми объятиями принимали всех, кто желал отрешиться от мирской суеты, вернувшись в лоно природы. Король Ильсур уважал любой выбор, если этот выбор не угрожал королевству и благополучию его подданных. И мудрый правитель Королевства Совы не увидел в выборе своих братьев и сестер какой-либо угрозы — ни прямой, ни косвенной. Они предпочли жить в лесах и в горах, постепенно возрождая древнейшие традиции их некогда могущественной цивилизации. Ильсур приветствовал подобный энтузиазм и искреннюю самоотверженность в служении природе. К тому же леса, горные перевалы и тропы оставались под надежной защитой свободолюбивых отшельников, пожелавших защищать и оберегать Королевство Совы так, как они считали единственно правильным. Тем не менее, не все видели в этом решение положительные стороны. Жители городов относились к лесным и горным кланам, как к дикарям, критикуя их и называя шайками разбойников, которые представляют угрозу спокойной жизни и укладу их общества, стремящегося к прогрессу и требующего сплоченности, а не к бегству унижающему и оскорбляющему их в глазах и союзников, и нейтральных королевств. Высокородные решили воспользоваться подобными волнениями и тревогами. Ильсур поручил Джутаро и Аркалу разобраться в этом вопросе. Свободные жители откликнулись на просьбу своего короля и готовы были принести присягу Ильсуру, скрепив этот союз договором между правителем Королевства Совы и свободными общинами лесных и горных кланов. Кланы оставались вольны в выборе веры, традиций, а также во всем, что касалось их общин и внутреннего уклада. Однако, занимая обширные территории пограничных земель — леса, горы, поля — кланы обязывались оберегать их наравне с регулярными войсками Ильсура и в случае войны выступать под знаменами Королевства Совы.

— Нет, не в этом дело. Об отчете позаботится Аркал. Это касается Ольны, — наконец-то король эльфов нашел в себе силы сказать то, что так его терзало и, отведя взгляд в сторону, добавил. — Она пропала.

— Как!? — взревел Джутаро. — Как это произошло?

Король сделал жест удалиться ворвавшейся в зал страже. Солдаты покосились в сторону оборотня, но молча покинули зал, оставив короля и северянина.

— Не знаю. Никто не знает, — печально ответил король Ильсур. — Об этом пока известно только мне, Алите и нескольким магам из числа избранных. Теперь знаешь ты.

— Вам не следовало дожидаться моего возвращения, Ваше Величество! Кто-нибудь из магов мог бы воспользоваться своими телепатическими способностями! — Джутаро изо всех сил сдерживался. Его могучая грудь тяжело и часто вздымалась.

— Ты найдешь ее? — дрогнувшим голосом спросил Ильсур и вопрошающе посмотрел на Джутаро. Гигант увидел, как глаза короля наполнились слезами в страхе возможной потери, которую король эльфов вряд ли сможет пережить.

— Да, — коротко ответил Джутаро. С этими словами он направился к выходу. Для Ильсура было достаточно этого короткого ответа. Король эльфов знал, что Джутаро отдаст жизнь за Ольну. Ради нее билось это могучее сердце. Ради его дочери северянин когда-то принял нелегкое решение остаться в Королевстве Совы.

У Джутаро имелись свои подозрения насчет таинственного исчезновения Ольны, но он пока еще ни в чем не был уверен. Возможно, Ильсур предполагал, что северянин захочет увидеться с Алитой либо же с кем-то из магов, занимавшихся поисками Ольны. Однако же Джутаро не собирался терять время на подобные бессмысленные разговоры, строя невероятные гипотезы. Более того, Джутаро подозревал, что в этом может быть замешан кто-то из ближайшего круга короля Ильсура, кто знал достаточно и был способен на многое, в том числе и на похищение. В причастность Алиты Джутаро не верил. Старшая дочь Ильсура слишком любила Ольну. Между ними не существовало соперничества за трон. Что касалось магов из Круга Избранных, то в их предательстве Джутаро сомневался ровно столько же — в чем бы друиды не нуждались, Ильсур давал им это; политика, власть и деньги не входили в число интересов друидских кланов.

Тем не менее, Джутаро был удивлен тому, что друидам не удалось установить причин исчезновения Ольны. Так же как и то, что Ильсур и Алита, могущественные чародеи, оказались бессильны. Однако же, Джутаро беспокоило еще кое-что: принцесса Ольна не смогла, не успела или не захотела дать ему знать? Их связь была сильна — крепче кровных уз, но ни Ольна, ни он сам не ощутили опасности, чтобы предупредить друг друга о надвигающейся угрозе. Это-то больше всего и беспокоило Джутаро, указывая на то, что в их мире появилась невероятно могущественная сила, в чьих возможностях сомневаться не приходилось.

Покидая зал тайного совета, Джутаро попросил Ильсура следить за тем, чтобы не случилось еще каких-нибудь странных похищений или исчезновений. Король эльфов удивился подобной просьбе, но пообещал сделать все возможное. Он не понимал, как это могло помочь в поисках Ольны, но этого пока не понимал и сам Джутаро. Просто это было предчувствием — предчувствием чего-то весьма нехорошего.

2

Джутаро шел тайными коридорами Замка Совы. Ильсур поведал о них Джутаро, поскольку тому часто приходилось исполнять обязанности телохранителя королевской семьи, а также появляться и исчезать с тайными поручениями для короля. Кроме членов королевской семьи и северянина об этом не знал никто. Впрочем, Джутаро намеревался открыть эту тайну Аркалу.

Вот и сейчас он вновь скользил по темным, но столь знакомым коридорам. Когда королевские покои и тоннели подземелья остались позади Джутаро, он словно змея заскользил по отвесным скалам и, прыгнув в глубокую и широкую реку, проплыл оставшееся расстояние невероятно быстро. Выбравшись из воды на берег, что еще освещался дневным светилом и, попав под багрово-золотистые лучи, его темно-синий мех начал переливаться, придавая чертам оборотня кровавой зловещности. Джутаро обернулся и посмотрел в сторону королевского замка. Окружающие стены города уносились вверх зубцами и башенными шпилями. С одной стороны золотистые лучи солнца освещали их западную часть, восточную уже покрыли нежные серебристые лучи полной и круглой луны. Кричаще багряные и молчаливо холодные.

3

Джутаро знал, где ему следует искать ответы. Возможно, что Касилия и Эмрам уже знали о случившемся и ожидали того, что он попросит помощи у них. Наверняка терзались мыслью о том, что он никогда бы не сделал этого, если бы это касалось только его самого. И все же они ошибались. Казалось, Джутаро оборвал эту связь — связь с прошлым, но судьба постоянно заставляла его оглядываться и вспоминать ошибки прошлого. Джутаро ненавидел себя за это, но понимал, что без прошлого у него не могло быть будущего. Нельзя было отречься от самого себя, как невозможно было отречься и от тех, кто оставил глубокие шрамы в его душе.

Все же следовало признать, что помощь была ему необходима. Кое в чем Джутаро испытывал еще большую нужду. Время, которого у него могло оказаться недостаточно. Неведение Джутаро продолжало оставаться грозным оружием в руках его врагов, и они будут использовать это до тех пор, пока знание Джутаро их намерений не сыграет злодеям на руку. Однако всего не мог предвидеть и неведомый враг. Потому Джутаро послал Касилии ментальный сигнал, в надежде на то, что, когда он прибудет на остров Эмрам, то мать и сестра уже будут знать достаточно. Во всяком случае, Джутаро на это очень надеялся. Сейчас он взывал к силам природы, прося помощи у лесных, подземных, равнинных, небесных и морских обитателей, спрашивая — не ведомо ли им что-либо о происходящем и случившемся. Они пообещали ему свою помощь.

Вскоре Джутаро появился на острове Эмрам, нарушив слово, данное самому себе много лет назад, но сейчас речь шла не о нем. Ольна нуждалась в его помощи! Возможно медальон, что дала ему Эмрам, поможет разыскать принцессу эльфов и его возлюбленную. Пришло время повидать место, которое он когда-то называл своим домом. Пришло время смириться с болью и страхом. Джутаро избрал местом своего появления на острове Эмрам то самое, где они виделись в последний раз. Он, Касилия и их мать. Джутаро хотел пережить все эти воспоминания еще раз, разобраться в себе и своих чувствах, чтобы явиться к сестре и матери свободным от лишних мыслей и эмоций, хотел дать им время подготовиться к встрече с ним.

Войдя в портал, он вскоре очутился там, где и состоялась их последняя встреча. Приняв свой человеческий облик, Джутаро опустился на колени перед озером и посмотрел на водную гладь, словно в зеркало. Увидев свое человеческое отражение, Джутаро вздрогнул — он действительно начал забывать то, о чем говорила ему Эмрам. Звериные и человеческие мысли и чувства давно перемешались, и он уже не мог отделить одно от другого. Его второе «я» давно уже стало первым, вытеснив и вынудив его забыть, каково это — быть человеком. Джутаро лихорадочно коснулся руками своего лица, ощутил густую поросль на своем лице, мягкость кожи. Его еще молодого лица уже коснулись морщины, которые он видел отчетливее, чем шрамы.

— Кто же я на самом деле? — прошептал варвар. Но кто мог ответить ему на этот вопрос? Джутаро никогда не задавал его себе, почему же вдруг теперь? — Отец, как же мне не хватает тебя и Орвала. Нашего мудрого старого Орвала. Как сложна жизнь, когда приходится отвечать за последствия своего выбора, — с этими словами варвар оторвал взгляд от зеркала, что так четко отражало его звериную сущность. Необязательно выглядеть зверем, чтобы быть им. Джутаро действительно забыл, кто он на самом деле, но надеялся, что еще не поздно было вспомнить, кем ему быть следовало.

Зовар и Орвал покинули этот мир, но они не оставили его одного. Память о них не давала Джутаро потеряться в себе самом окончательно, но он не был одинок — Эмрам и Касилия продолжали оставаться осколком того целого, который и был его семьей. Островком надежды и спасения. Джутаро же был тем, кто соединял два осколка двух разных миров — мира магов и чародеев, и мира варваров и воинов.

4

Джутаро тихо вошел в башню Эмрам. Когда он только попал сюда, то вначале испугался ее чудовищностью. Башня казалась ему живым и страшным великаном, чьи отверстия-окна скорее напоминали пустые глазницы черепа причудливой формы. Джутаро никогда не доводилось видеть ничего подобного прежде, но вскоре этот страх оставил его: башня оказалась домом.

Ни один дворец, ни один замок, ни одно строение, что строилось эльфом, человеком, гномом или орком не походило на это чудо инженерной мысли внеземного архитектора. Невероятно огромная, массивная и высокая конструкция, что брала начало глубоко в недрах острова и уходила высоко в небо, исчезая в густых облаках. И даже тогда она продолжала расти вверх. Однажды Джутаро забрался на самую вершину. Была ночь и была гроза. Юный варвар видел, как сияют тучи, а молнии неистово полыхали. И хотя он слышал, как рокочет гром много раз в жизни, так он видел грозу впервые. В то самое мгновение Джутаро был выше грозных и мрачных туч, выше тех, кто боялся взглянуть в сверкающее и рокочущее небо. Северные племена варваров почитали эту стихию, веря, что весна приходит с первой грозой, что высоко-высоко в небесах боги празднуют приход весны, низвергая на смертных потоки воды, питающие землю своей влагой, наполняющие ее жизнью и силой. Впрочем, временами, хотя и очень редко, грозы приносили и печаль, но то уже была вина людей, а не богов. Лишь глупцы осмеливались гневить тех, кто даровал им жизнь.

Глядя с вершины башни вниз, Джутаро самому казалось, что он отчасти бог. Эмрам говорила, что ранее здесь жили те, чья кровь текла в его жилах, а ее башня служила коридором, соединяющим два великих мира. Что-то пошло не так. Эмрам никогда не рассказывала Джутаро и Касилии о том, что произошло, но его сестра как-то сказала ему, что Эмрам принадлежала тому таинственному народу, который пришел сюда в их мир много-много тысяч лет назад и построил эту башню. Их мать и еще несколько подобных ей остались здесь. Вернуться они не могли, поскольку их родной мир постигла ужасная судьба. Что же это была за участь, оставалось лишь гадать.

— Ты пришел, — Эмрам узнала Джутаро по тому, как он бесшумно появился в комнате, где она готовила зелья, творила заклинания, наблюдая за тем, что происходит в мире — возможно, даже за его пределами! Волшебница не обернулась.

— Я… — начал было Джутарро, но Эмрам опередила его.

— Не стоит. В конце концов, это твой дом. Разве нужны причины, чтобы вернуться сюда. Это твой дом. И так будет всегда.

— Дом, — отозвался Джутаро, словно эхо слов Эмрам. — Мне сложно назвать какое-либо из мест, в которых я бывал, домом. Иногда мне кажется, что мне некуда идти, поэтому я, словно зверь, иду туда, где есть… — Джутаро умолк, размышляя над тем словом, которое могло бы объяснить то, чего ему так не хватало. — Надежда, — наконец-то вымолвил он несколько неуверенно, а затем твердо повторил то, что сказал. — Да, надежда. Надежда на то, что я нужен. Я пришел за помощью и за советом мудрой хозяйки этого чудесного места, которое мне бы опять хотелось назвать домом. Но у меня есть условие… мама, — Джутаро уже много лет не называл Эмрам матерью. Он ощутил, как она затаила дыхание, почувствовал, как часто забилось ее сердце, губы волшебницы перестали шептать заклинания, а руки застыли, перестав рисовать древние символы и руны в воздухе.

— Условие, — улыбнулась Эмрам. — Какое же условие, Джутаро? — она назвала его имя с такой любовью и нежностью, что он почувствовал, как его глаза наполняются слезами. Как только он посмел быть таким жестоким с ней? Как он мог?

— Что в этот раз ты меня услышишь, и попытаешься понять.

Это было условие, однако прозвучало оно больше как просьба. Эмрам не ответила, но Джутаро знал, что она готова его выслушать. Он вдруг почувствовал, как прошлое отпускает его, что он наконец-то свободен.

— Все могло бы быть по-другому. И все же ты и отец выбрали не самое лучшее решение. Вы решили убежать друг от друга. Почему? Этого я не знаю. Хотя это был ваш выбор. Я не вправе осуждать ваше решение. Однако и не это самое главное. Скажи, зачем было приводить меня сюда? Зачем было давать надежду на то, что я обрел семью вновь? Ту часть, которой мне так не хватало всю мою жизнь. Касилия говорила о том, что между тобой и отцом была крепкая связь, которую не смогли разрушить ни расстояние, ни время. Тогда я этого не понимал. Теперь, кажется, понимаю. Отец так и не смог забыть тебя. Даже не пытался. Орвал чувствовал, как он страдает и как мучается, но дед не мог помочь отцу, а Зовар все держал в себе. Хотя варварам и пришлось нелегко, когда в наши земли вторгся король Арзул, я рад тому, что это произошло. Отцу смерть принесла облегчение. Он освободился, а так бы, наверное, сошел с ума.

Волшебница молча слушала сына, не прерывая его. Джутаро должен был сказать это, а она должна была услышать. Эмрам знала, что ее сын пришел не только ради Ольны. Он мог бы обойтись и без ее помощи. Джутаро не знал, что ожидало его впереди, не знала этого и она, но оба ощущали, что эта сила способна уничтожить их мир, отделить их друг от друга навсегда. Навечно!

— Ты, возможно, думаешь, что я пришел сюда только ради Ольны. Это не совсем так. Я люблю ее и всем сердцем хочу, чтобы она была счастлива. Даже если когда-нибудь я стану

препятствием на пути ее счастья, я уйду. Я не причиню ей зла. Так и с тобой, мама. Ты и Касилия значите для меня много. Слишком много, чтобы причинить вам зло. Ранее я сказал много того, чего не следовало. Но прошлое, к сожалению, не изменишь. Понять ошибку можно только совершив ее. Бессилие заставляет говорить и делать подлые вещи. Что-то впереди ждет меня. Я чувствую, что шел к этому всю свою жизнь. Это мгновение приближается. Возможно, скоро я встречу Зовара и Орвала, но прежде, чем это случится… — Джутаро вытащил радужный клинок из ножен, сталь ударилась о мраморный пол и, преклонив голову и колено перед Эмрам, Джутаро продолжил. — Я прошу у тебя прощения. Я многого не понимаю и вряд ли пойму, но я хочу, чтобы ты знала, что ты и Касилия моя семья и я не жалею о том времени, что провел с вами.

Эмрам обернулась и подошла к сыну. Ее рука коснулась его руки. Сын поднял голову вверх и его взгляд встретился с взглядом матери. Ее глаза излучали тепло и любовь, никакого холода, никакой отчужденности. Она опустилась на колени рядом с ним и обняла его. Неподалеку в тени стояла Касилия. Юная чародейка улыбалась сквозь слезы радости. Ее сердце ликовало.

— Касилия, — услышала она голос матери. — Хватит прятаться. Выходи и обними своего брата.

Касилия подошла к Эмрам и Джутаро. Обняв брата, она почувствовала, как ее надежды и мечты сбылись — Джутаро снова был с ними. Он вернулся, и теперь ничто не разлучит их. Касилия посмотрела брату в глаза, и на душе ей стало тепло и спокойно — впервые за долгие годы разлуки.

— Я рада, что ты вернулся, — прошептала она.

— И я тоже, Касилия, — ответил ей Джутаро и крепко обнял сестру.

5

— Что ж, Джутаро, пришло время тебе узнать кое-что об этой башне, о моем народе и короле элементалей.

Сын и дочь перевели взгляды на мать и приготовились слушать. Хотя Джутаро не понимал, как это связанно с похищением Ольны, все же он не сомневался в том, что Эмрам не стала бы попусту тратить время на то, что не имело значения. Волшебница продолжила:

— Эта башня, как вы уже оба знаете, появилась здесь много тысяч лет назад. Задолго до великой катастрофы, разделившей империю эльфов на четыре королевства. Задолго до появления самих эльфов мой народ пришел в этот мир через огромный портал, соединив два великих царства, преодолев невообразимые временные и пространственные потоки. Эта башня была нашим кораблем, что помогала нам в поисках миров, подобных этому. Придя сюда, мы были поражены тому, сколь девственным и нетронутым оставался этот мир в течение столь долгого времени. Величайшее сокровище, чьи обитатели даже сейчас не осознают всей его силы, всего его значения. Всего своего потенциала. Мне, моим братьям и сестрам было поручено наблюдать за обитателями этого мира, помогать им и, если потребуется, защищать. Это продолжалось какое-то время, но затем в мой мир пришло великое зло, которое уничтожило всю нашу цивилизацию. Нам запретили возвращаться. И чтобы мы не нарушили своей клятвы и не подвергли этот мир опасности, портал был закрыт. Навечно! В некотором смысле, мы стали пленниками. Часть нашей силы покинула нас и тогда мы осознали, что наш мир погиб. Мы не знали, что нам делать. Долгое время мы оплакивали наших братьев и сестер. Но время шло. И как не велико было наше горе, мы не могли забыть о нашем долге, о тех, кого обязались оберегать и наставлять. Нам сохранили жизнь, зная, что рано или поздно зло, коснувшееся нашего мира, придет и сюда. Мы разбрелись по свету. С одной из моих сестер тебе довелось повстречаться, Джутаро. Королева Кайна. Помнишь ее? — в ответ Джутаро молча кивнул и Эмрам продолжила:

— Мой брат и сестра отправились искать свою судьбу. Я же осталась здесь оберегать башню в надежде на то, что, возможно, кто-то выжил в борьбе с захватчиками. И хотя это была лишь иллюзия, я долго жила ею, а также надеждой. Кайна отправилась далеко на север в земли твоего народа, Джутаро. Наш брат Ольгерд отправился на восток, где теперь правит король элементалей. Ольгерд и есть король элементалей. Он сильно изменился за это время. Как, впрочем, и все мы.

История 5

1

Трое, маг и две волшебницы, стояли напротив портала, напоминавшего огромных размеров зеркало. Поверхность портала дрожала, словно гладь озера. Сверхъестественный свет струился из его глубин. Там, по ту сторону, эти трое наблюдали ужасные картины — в их мир пришла война, неся смерть и хаос. И хотя защитники их царства продолжали отчаянно сражаться, все их попытки противопоставить захватчикам свои силы оказались тщетны. Они были обречены, но другого выхода, кроме как продолжить битву, у них не было. Этот бой и эта война будут продолжаться до тех пор, пока жив хотя бы один из защищающихся. Захватчики не брали пленных, они отнимали души у всех, кого они могли коснуться: «Их жертвы смерть принять не могут и жизнь уже не жизнь для них, а лишь проклятие до скончания времен».

Неожиданно перед ними возник образ. Все трое встрепенулись, словно от кошмарного сна, и обратили свои взгляды, полные ужаса и надежды. Из портала раздался голос.

— Все кончено. Мы потерпели сокрушительное поражение. Я закрываю проход. Теперь вы — наша последняя надежда.

— Вилаим! Мы можем помочь! Мы вернемся и будем драться до последнего! Позволь нам это сделать! — волшебница, назвавшая имя образа в портале, сделала смелый шаг вперед. Полная решимости, однако же, она еще не знала, что смелость и отвага часто шли рука об руку с неопытностью и наивностью. Однако образ отрицательно качнул головой. Двое других чародеев, впечатленные и напуганные увиденным, стояли молча.

— Нет, Эмрам. Здесь вы уже ничем не поможете. Наше время пришло. Вам же предстоит сделать все возможное, чтобы не дать этому миру погибнуть. Теперь это ваш дом. Его судьба в ваших руках. Пусть башня напоминает вам о нашей мечте. Сделай ее реальностью и мы увидим ее твоими глазами, Эмрам. Я надеюсь на тебя и верю, что ты не подведешь меня, — ответил чародей Вилаим. Затем его образ помутнел, и вскоре все исчезло. Больше волшебница Эмрам ничего не увидела в портале, который треснул как стекло и рассыпался на мелкие кусочки, звеня и продолжая биться о мраморный пол. Эмрам мысленно проклинала захватчиков. Чародейка чувствовала себя ужасно от своей беспомощности и бессилия что-либо изменить.

— Что теперь, Эмрам? — услышала она за спиной голос, обратившийся к ней. Это был ее брат Ольгерд. Обернувшись, Эмрам посмотрела сначала на него, а затем на Кайну — свою младшую сестру, которая вся дрожала в страхе. Чувствуя на себе взгляд старшей сестры, Кайна, будучи не в силах справиться с собой, продолжала смотреть на мраморный пол, на котором повсюду лежали осколки их мира. Ужас владел ею, и сейчас от нее было мало толку. Ольгерд же, наоборот, выглядел так, словно все действительно было кончено. Эмрам смерила брата холодным, почти ледяным взором, словно вьюга окутавшим его. Ольгерду стала неловко и он посмотрел в сторону Кайны, как бы ища у нее поддержки, но их младшая сестра все так же продолжала смотреть на осколки портала, в котором еще мгновение назад они услышали самые страшные слова во всей своей жизни. Теперь их мир был мертв и утрачен навсегда, в том числе и для них. Избежав страшной участи, они, однако, не могли избавиться от чувства утраты и потери, словно частичка их самих ушла вместе с теми, кто остался и погиб вместе с их миром.

— Я выбрала вас, потому что вы мои брат и сестра по крови. Не заставляйте меня сожалеть о моем выборе. Вы слышали Вилаима. Он был предельно ясен. Нам удалось выжить, но это не означает, что мы можем забыть обо всем и жить так, словно ничего и не было. Для нас борьба продолжается. Рано или поздно нам придется столкнуться с этим врагом здесь. У нас есть небольшой шанс выстоять и спасти этот мир. Этого, возможно, мало для вас, но достаточно для меня. Теперь это наш дом. Мы должны сделать все, чтобы стать достойными его. И мы сделаем, и будем оберегать его — пусть даже ценой наших собственных жизней. Да, Вилаим! Мы сделаем это ради тебя и ради всех тех, кто шел за тобой и принес себя в жертву во имя нашего общего дела! — Эмрам обращалась к тем, кто уже никогда не услышит ее слов, но эти слова приободряли ее саму, помогали сдержать крик боли и слезы, которые рвались из нее наружу. Она даст волю чувствам, но не сейчас и не на глазах Кайны и Ольгерда; должна быть сильной не только ради брата и сестры, но ради этого мира, этого последнего оплота надежды и веры в то, что их вселенная выстоит.

— Вы со мной? — Эмрам казалась ожившей статуей — холодной и непроницаемой, но полной сил и энергии. Ее взгляд замечал любые изменения в лицах брата и сестры, ощущал то, чего не в силах они были скрыть в своих сердцах.

— Мы благодарны тебе, сестра. И мы с тобой. Но, при всем уважении — что мы можем сделать, если даже лучшие из нас потерпели поражение? — вопрос Ольгерда был очевиден, но и не лишен смысла. Эмрам была готова к этому и знала, что ей следует ответить, чтобы рассеять все сомнения. Даже свои собственные.

— Если мы не знаем, что нам делать, это не означает, что нам следует бездействовать. Мы будем искать. Втроем у нас больше шансов найти двери и ключи к замкам, которые пока еще скрыты от нас. Это часть нашего пути, нашей судьбы, — ответила Эмрам, словно бросая вызов всем мыслимым и немыслимым преградам. Ее решимость и стойкость постепенно начала передаваться Кайне и Ольгерду.

— Тогда, что нам предстоит делать сейчас? — вдруг неожиданно спросила Кайна, хранившая все это время молчание. Ее тонкий голосок звучал, как весенний ветер — такой легкий, такой еще пока слабый, но Эмрам знала, что сможет превратить его в бурю, которая развеет врагов по всему белому свету. Эмрам повернулась к ним спиной, развела руки в стороны и подняла вверх голову. Ольгерд и Кайна удивленно переглянулись.

— Башня! — услышали они ответ сестры. Ее голос прозвучал, словно призыв. Словно боевой клич. Казалось, стены вздрогнули и отозвались, давая понять гордой и смелой волшебнице, что ее решение одобрено и она получит всю помощь, которую стены башни могли ей дать. Каждый камень готов был расщепиться на атомы только ради того, чтобы волшебница Эмрам стала на дюйм ближе к своей цели. — Башня станет нашим первым объектом изучения. Вилаим и все те, кто были до нас, создали ее не просто так. Только теперь ее истинное предназначение начинает раскрываться и мы стоим у истоков этого великого мгновения уже в истории этого мира. Нам предстоит стать душой этой башни, ее разумом и сердцем. Мы обретем силу и знание, превзойдем наших братьев и сестер, чтобы, когда придет время, отомстить темным силам за всю ту боль и то страдание, которые они обрушили на наш мир. Мы станем карающим мечом, отсекающим голову змее и щитом, ограждающим тех, кто будет нуждаться в нашей защите от губительного яда, который это зло будет пытаться распространить.

2

— Долгое время Ольгерд и Кайна оставались со мной, — продолжила свой рассказ Эмрам. — Наши силы действительно возросли. Мы узнали все об этом мире, о его обитателях. Также о тех, кто погубил наш родной мир. У них нет имен, но мы прозвали их демонами. Ужасные существа чужого и враждебного мира, стремящегося поглотить все, что отлично от них. Они способны отражать пороки и питаться злом и яростью своих врагов, тем самым многократно увеличивая собственные силы. Как зеркало отражает того, кто видит в нем свое отражение, так и демоны. Хотя это скорее искажение. Все имеет противоположную сторону. Тьма всегда стремиться поглотить свет, ложь — истину. Лишь только так можно отличить добро от зла и найти свой путь в океане жизни. Когда мы исчерпали возможности башни, мы обратили свой взор на тех, кто обитал вокруг нас. Люди, эльфы, орки, гномы, многие другие. Все они потомки существ, появившихся на заре цивилизации этого мира. Мы видели немало творений, которые предшествовали и им также. Видели их гибель и крах. Видели, как рождалась первая империя эльфов. Тогда мы верили, что вскоре у нас появится сильный союзник, которого мы посвятим в тайны нашей миссии. Мы не вмешивались и, вероятно, в этом заключалась наша ошибка. Катастрофа, что стала результатом экспериментов эльфийских чародеев, оказалась действительно ужасающа. Даже башня отреагировала на ужасные изменения и катаклизмы, что пришли следом. Истинные масштабы случившегося, конечно же, были преуменьшены. И это было сделано ради того, чтобы последний из величайших эльфийских чародеев Ильсур смог сохранить крупицы власти и продолжить поиски. Ольгерд и Кайна твердо верили в то, что, оставаясь в башне, мы многого не достигнем. Необходимо было действовать. Я не останавливала их, искренне веря, что вне башни они найдут и в итоге обретут то, что не могли найти здесь. И они оставили башню. Вернее — меня. Башня была для них тюрьмой, я же — тюремщиком. Глубоко в сердце я надеялась, что они воплотят наши мечты в жизнь. Лучше всех на этом пути преуспела Кайна. Но века, проведенные в затворничестве здесь, в башне, отложили на нее отпечаток. Ледяная королева Кайна создала свой мир, но она оказалась не готова к тому древнему злу, которое затаилось в глубинах этого мира. Это была моя вина. Я дала ей силу, но не научила правильно пользоваться ею. Пострадал и твой народ, Джутаро. Но хуже всех оказался Ольгерд. В глубине его гнилой души скрывался тиран и выродок. К счастью для него, он еще оказался и трусом. Он не посмел бросить вызов мне и Кайне, зная, что мне он неровня, а Кайна в любом случае поддержит меня, а не его. Далеко на востоке он основал свое королевство и стал известен, как король элементалей. Именно туда тебе и предстоит отправиться, Джутаро.

— Но что Ольгерд может знать такого, чего не знаешь ты? — поинтересовалась Касилия у Эмрам.

— Много чего, Касилия. Много чего. Его королевство хранит много тайн, а Ольгерд знает цену знаниям, которые он добывает из тех, кто становится его пленником. Он не откажет в помощи, но может назначить цену, — Эмрам посмотрела на Джутаро. Ему очень не понравились эти слова и то, как Эмрам посмотрела на него.

— Позволь мне уладить это, — ответил Джутаро. — Если все именно так, как ты говоришь, то Ольгерд не сможет пренебречь тем фактом, что, помогая мне, он поможет и себе.

— Осторожнее, Джутаро. Ольгерд могущественный чародей, — предупредила сына Эмрам. — Прошло очень много времени. Он изменился. Сила его возросла. Сила, которая возрастала в течении долгих веков. Я сама обучала его.

— Вот это мы и проверим: кто из нас лучше усвоил твои уроки. Думаю, что ты все же раскрыла ему далеко не все секреты, о которых знаю я.

3

Совсем немного времени Джутаро провел с сестрой и матерью. Как бы не тяжело им было расставаться, все трое знали, что впереди их ждет немало испытаний. Простившись с Эмрам и Касилией, Джутаро отправился в путь. Силы природы, давшие слово помочь Джутаро, не теряли времени даром. На их помощь Джутаро очень рассчитывал. Как бы ни был силен король элементалей, даже он был не в силах спорить с самой природой.

Путь Джутаро был неблизкий. Почти все время мысли его были заняты Ольной и королем элементалей Ольгердом. Однако временами Джутаро вспоминал последнюю из рассказанных Эмрам историй. Это была история ее встречи с Зоваром. Пустота, которую Джутаро наконец-то заполнил. Возможно, и остались загадки, но не потому, что Джутаро не знал ответы, а скорее потому, что эти ответы порождали новые загадки, к ответам на которые он пока не был готов.

История 6

1

Воин одиноко брел вдоль побережья. Сколько длились его блуждания? Казалось, целую вечность. Но точно он не мог сказать, скорее даже потому, что не думал об этом — просто шел, пока еще оставались силы идти. Но ни его воля, ни мышцы двигали его измученным, покрытым едва затянувшимися ранами, телом. Что-то другое, что заставляло воина думать, будто он сходит, а быть может уже сошел с ума. Смутно он помнил то, как его вынесло на берег. Почему он оказался в море? Может, это был даже океан? Как далеко забрел он вместе со своими людьми? Воин помнил битву. Битву жестокую и беспощадную. Он сам во главе нескольких сотен лучших воинов сражался с чем-то, что оказалось гораздо могущественнее, чем мог одолеть даже самый сильный человек. Даже если бы им удалось с помощью какого-нибудь колдовства собрать все их силы в теле одного…

Неожиданно, даже не понимая, что он падает, воин свалился без чувств. Последняя мысль была о том, что, если прилив окажется слишком сильным, то его тело станет кормом для морских рыб и прочих существ, обитавших на дне морском. Но этому не суждено было случиться. И воин видел сны сказочные и волшебные. Он верил, что обрел рай и теперь душа его свободна. Воин ошибался. Просто он устал и хотел покоя, которого еще пока не заслужил.

2

Очнулся воин так, словно от тяжелой болезни. Мучительно подняв веки, он посмотрел перед собой совершенно непонимающим, лишенным всякого осознания взглядом. Боли он не ощутил, она пришла потом — и не физическая, а боль душевная, которую принесли воспоминания сначала туманные, мучившие его призраками и фантомами в бреду, затем все более осмысленные. Он был жив. Хотя стоило ли радоваться этому?

Воин. Хотя какой он теперь воин? Он даже тела собственного не чувствовал, будто голова одна живая, а все остальное — так…Лучше было бы и не пробуждаться. Он закрыл глаза и окунулся во тьму своего кошмара наяву.

Зачем? Зачем все это? Неужели он не заслужил покоя? Какой глупец! Теперь все, о чем так мечталось, уже не казалось столь манящим и прекрасным. Геройство настойчиво приобретало черты безрассудства, отвага представала химерой безумия. А храбрость? А воинская доблесть? Храбрость и доблесть заключались далеко не в том, чтобы бездумно броситься на врага, не жалея ни себя, ни тех, кто шел следом, выполняя приказ. Шел, а теперь он остался один. Как поздно он это понял, как жестоко поплатился за свое тщеславие и гордыню. И воин знал, почему. Он взял на себя ответственность за других. Хотя он тогда даже не понимал, что это такое — ответственность.

Ему вновь захотелось забыться сном, однако он устал и ото сна. Воин начал прислушиваться к окружающим звукам. Все же было весьма любопытно, кто или что спасло его? Где он сейчас, а главное — зачем? Но, к собственному удивлению, он не обнаружил ни единого звука, не ощутил присутствие живого человека, хотя бы пускай даже самого слабого колебания в воздухе, ни тепла, ни холода. Подозрительно! Это насторожило воина, вынудило позабыть обо всех пережитых невзгодах и опасностях. Впрочем, это было не удивительно. Прошлое, каким бы горьким оно ни было, остается прошлым, а неизвестность заставляет рассудок рисовать самые невероятные перспективы. Утешало лишь одно: судя по всему, он был нужен живым и здоровым. Ведь не стали бы за ним ухаживать просто так? Или стали бы? Воин понял, что это его подозрительная и недоверчивая натура привыкла рисовать самые мрачные картины собственного будущего. Возможно ему просто оказали помощь и никто не желает зла.

Сейчас он был один наедине с тишиной, со своими мыслями и страхами, опасениями и желаниями, а также надеждами. Оказывается, их было так много, этих чувств и эмоций. Так много, что он забыл о том, чего хотел сам, что он вообще есть, и что он просто затерялся среди всего, что им никогда не было. Воин видел их всех, словно живых, а сам себе казался столь малым и ничтожным. Какими неясными были их очертания. От мысли о том, какими бы они могли быть, будь они полноценными, воин содрогнулся. Перед ним предстал целый легион голодных призраков, кровожадных демонов, а он был худшим из них — он был их предводителем, давшим им волю. Казалось, он командовал ими, но теперь сознавал, что он всего лишь раб. И воин решил восстать против них, против собственных порождений алчности, гордыни и безрассудства! И что он мог? Он был один, а их так много. Но ведь он дал им жизнь, взрастил в собственном сердце, мыслях. Значит и власть по-прежнему оставалась у него в руках. Ему лишь только нужно найти в себе силы и не дать внезапно пробудившемуся в нем голосу истины утихнуть.

Внезапно воин ощутил, как в жилах стынет кровь; ощутил, как пробивает озноб. Конечности, которых он ранее не чувствовал, вдруг резко задрожали. И хотя в голосе, который он услышал, не было ничего страшного и вынуждающего испытывать подобные чувства, он прозвучал столь неожиданно. Воин даже не подозревал, что можно отвыкнуть от человеческого голоса. Однако же он не знал — человек это или нет? Голос мог принадлежать кому угодно, но голос был женским.

— Что ж, мыслишь ты вполне здраво. Будем надеяться, что на этом ты не остановишься. Все остальное вернется постепенно. Торопиться не стоит. Времени у нас достаточно. Достаточно, чтобы исцелилась твоя душа. Смирение и терпение, вот над чем поразмысли, — пояснил голос.

Воин не видел говорящей, только мог слышать. Казалось, что в нем что-то понемногу пробуждается. Чувства обострялись, а с этим и способность воспринимать окружающий мир. Голос таинственной незнакомки, казалось, сам по себе обладал целительными свойствами. Воин почувствовал, а затем боковым зрением уловил, что к нему приближается женская фигура. Ему захотелось увидеть лицо своей спасительницы, но ее рука коснулась его лба прежде, чем он смог это сделать. Рука оказалась сильной и властной, но вместе с тем очень нежной и ласковой. И это была человеческая рука. Это успокаивало. Воин ощутил ее тепло. Сразу же пришло чувство легкости и спокойствия, уверенности в том, что никто не причинит ему зла. От его спасительницы исходил нежный аромат цветов и магии, но магии доброй, готовой прийти на помощь бескорыстно, но и способной защищать, когда потребуется и если потребуется.

— Отдыхай. Придет время, все вернется на круги своя и ты будешь готов вновь встретиться со своими кошмарами. Явными и теми, что пришли из беспокойных глубин твоего разума, твоей души и сердца, — сказал голос, и воин уснул спокойным и безмятежным сном.

3

И действительно, все постепенно возвращалось на круги своя. Воин понемногу приходил в себя. Однако это не было обыкновенным выздоровлением, скорее это можно было назвать перерождением. Да, в полном смысле этого слова он перерождался. Впрочем, и к этому воин скоро привык. Его зрение, слух, обоняние и осязание, его интуиция развились до сверхчеловеческих возможностей благодаря таинственной спасительнице. Хотя там, откуда он был родом, для коренных обитателей вполне нормальным считалось то, что человек видел, как сова ночью, плавал, как рыба, а его охотничьи инстинкты не уступали звериным ни в чем, а порою даже превосходили. Его народ люди цивилизованного мира почитали за одну из разновидностей неизведанных животных, причем таких, которых по возможности стоило избегать. Впрочем, природная дикость этого человекоподобного народа и их звериная сущность уступали цивилизованным порокам и низости, которые в так называемом «цивилизованном» мире расценивались как норма жизни, как прогресс и эволюция.

Таинственная спасительница продолжала оставаться загадкой для воина. Он так ни разу и не видел ее лица. Слышал лишь только голос, к которому успел привыкнуть и полюбить. Да, именно что полюбить! Возможно, это было нечто сродни благодарности, но воин не сильно задумывался об этих вещах. Он мысленно рисовал себе образ своей спасительницы. А тем временем она рассказывала ему о своем мире, а он, лишенный возможности двигаться, изучал окружающий его неизведанный мир с помощью своих инстинктов. Казалось, он мысленно мог бродить по бесконечным коридорам и комнатам этого места. Особенно это чувство усиливалось во сне, ибо сны эти стали теперь осмысленными. Никогда прежде ему не удавалось контролировать свои сновидения. Это было удивительное и восхитительное чувство. Но многое все же продолжало оставаться тайной.

Наверное, самым загадочным продолжало оставаться то, что незнакомка ни о чем не спрашивала его самого. Как будто ей было ведомо все, что только могло и не могло уложиться в голове воина. И даже больше. Загадочная спасительница оказалась волшебницей. К сожалению, воин был мало знаком с магами и волшебниками. Лучше было бы сказать, что вообще не был знаком. Исключение составлял лишь его отец. Но старик скорее был шаманом, собирателем трав, в которых, однако следовало признать, знал толк. Теперь и воину предстояло познать некоторые таинства магии и волшебства, перед которыми, по правде говоря, он испытывал определенный страх и недоверие. Все сверхъестественное всегда пугает человека, если разум его не готов принять неизведанное. Но, лишенный возможности двигаться, ему приходилось признавать существование сил, в которые он отказывался верить. Так он постигал смирение.

4

— Подними его, — приказала безликая.

Как и прежде, воин не видел ее лица, поэтому мысленно нарек свою спасительницу «безликой». Проведя долгое время без движения, воин вскоре смирился с мыслью, что уже никогда не сможет подняться с постели и ходить. Худшая участь, которую только можно было себе вообразить: его ожидала судьба калеки, за которым будет ухаживать женщина до конца его дней. Даже пускай она была могущественной волшебницей, чьей силы Зовару никогда бы не удалось постичь, гордому варвару нелегко было принять такой исход. Однако он все же смирился, но лишь только потому, что ничего другого ему не оставалось.

— Это невозможно. Ты же знаешь, я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, — его это сильно раздражало. «Чего она добивалась? Лучше бы оставила его спокойно умереть», — подумал он.

— Смерть еще нужно заслужить. Не ищи легких путей, Зовар. Ты — воин, но у тебя странное представление о силе. Сила не в том, чтобы размахивать своим мечом. Сила в том, чтобы знать, когда этот меч нужно вынимать из ножен, а когда он должен оставаться в покое до тех пор, пока рыцарь не сделает все возможное, чтобы избежать необходимости воспользоваться им. Воин — это убийца, который даже не задумывается над тем, есть ли у его действий последствия и что он несет за них ответственность. Он — человек без чести и достоинства. Для него отнять жизни все равно, что отнять еду у того, кто слабее. Рыцарь оценивает и взвешивает каждый свой поступок. Легче всего пролить чужую кровь. Гораздо сложнее заставить эту кровь течь по венам. Дать жизнь. И не просто дать, а взрастить. Лучшие мечи выковываются в душах людей, а душа — это сталь, которая способна на все. Ты — меч. Но ты растерял сам себя, разбился на мелкие кусочки, когда ударился о то, что оказалось прочнее, сильнее. И все же в твоей власти собрать эти осколки и выковать из них новый, еще более крепкий меч. Попробуй еще раз. И помни о терпении, — голос безликой постоянно звучал в голове Зовара даже тогда, когда ее не было рядом. Ее голос напоминал ему о вое дикого ветра, о боевом кличе вождя, о реве морской бури. Этот голос приободрял его. И все же то, чего она от него добивалась, было невозможно.

«Легче подняться с этой койки с моими разбитыми и раздробленными костями, чем сделать то, чего хочешь ты! Будь ты проклята, ведьма!», — Зовар мысленно изливал в адрес безликой проклятия, даже не задумываясь над тем, что его мысли ей ведомы. И все же волшебница не держала зла на него. Она знала, какую боль испытывает варвар, как страдает от мысли, что уже никогда не сможет ходить.

Однако, несмотря на свой словесный упрек, Зовар сделал то, что просила его сделать безликая. То есть, на самом деле он не сделал ничего: «Что ж, пускай думает, что я что-то делаю! Это все равно невозможно! Как можно сдвинуть взглядом предмет?!»

Она ничего не сказала. Волшебница просто удалилась, оставив Зовара в одиночестве. Он негодовал. Ярость поднялась в нем с такой силой, что он бы разнес в этой комнате всю мебель, если бы мог встать. Не раз в своей жизни Зовар получал ранения от оружия врагов, от клыков и когтей животных. Даже твари оставили на его теле несколько шрамов. Вспомнился последний бой. И, несмотря на все, он поднимался и шел дальше. До того рокового дня, когда он впервые потерпел поражение и очутился здесь. «Почему же судьба выбрала именно его — погубившего стольких своим безрассудством, своими амбициями? Что в нем было такого, чего не было в других?», — Зовар продолжил свои размышления. Он много думал. Теперь у него было достаточно времени для этого.

«Рана есть рана, она заживет. Только не эти. Почему?! Потому что он сам верит в это, или потому что не верит? Что за глупые мысли? Сколько он так лежит? Дни? Много дней. Может, даже недели», — страх крался внутри, словно хищник: «Месяцы». Это предположение казалось более точным. Подобная мысль пронзала его, будто молния своими электрическими разрядами, но не быстро, а медленно, разрушая каждую клеточку его тела и разума. Мышцы наверняка атрофировались. Уже он никогда не сможет взять в руки меч. Да что там меч, он встать не может! Его взгляд снова скользнул по яблоку. Зовар посмотрел на него с такой ненавистью, словно этот зеленый плод был его злейшим врагом. И с этой ненавистью Зовар не сможет примириться, пока это яблоко, словно доказательство его беспомощности, существует. Он мысленно представил, как сжимает в своей руке это огромное зеленое яблоко. И вдруг оно разорвалось с громким чавканьем! Разлетелось на мелкие кусочки! Зовар не мог поверить, но ощутил яблочный сок на своем лице. Он стекал по лицу, и вскоре Зовар ощутил на своих губах его кисло-сладкий привкус.

Прислушавшись, Зовар не уловил ни движения, ни звука, ни чьего бы то ни было, хотя бы мимолетного, присутствия. Неужели он это сделал сам?! Какое-то юношеское ликование охватило его! Подобные чувства он испытывал всякий раз, когда отец учил его фехтовать, стрелять из лука, метать копье, и у него это получалось. Впервые в жизни испытав радость и удовлетворение от постигшей его удачи, он вновь пережил эти приятные мгновения. Зовар почувствовал, как слезы текут по его щекам. Он вспомнил, как отец обучил его кузнечному мастерству. И в скором времени Зовар понял, что кузница — его второй дом. Сейчас он вспоминал все, о чем говорил Орвал. Как много отец сказал ему, и как мало он услышал.

Зовар сконцентрировался и закрыл глаза. Когда же открыл их, его взгляд буквально уперся в стену. На мгновение возникло ощущение, будто ему удалось подняться с постели и ударить по этой стене чем-то. Даже скорее не чем-то, а самим собой, будто его рука стала подобием морской волны. Едва ли Зовар мог поверить в случившееся. Но стена, издала глухой стон; она была каменной и на ней остались едва заметные следы, будто ее коснулось несколько раскаленных прутьев — на черных камнях виднелись белые полосы.

Зовар услышал, как открылась дверь. Он знал, что его действия не останутся без внимания безликой. Еще раз сконцентрировавшись, он послал еще один ментальный удар, — многим сильнее предыдущего, и по стене тот час же от потолка и до пола, во все стороны распространилась вибрация, после которой на ней, как и в первый раз, остались белые полосы. Когда-то, много лет назад, он, будучи еще совсем юным, свалил одним ударом дикого быка — этот удар разбил животному череп и раздробил шейные позвонки. Это воспоминание помогло ему и придало сил.

Безликая подошла к стене, осмотрела ее внимательно и провела рукой. Когда она повернулась к нему, варвар увидел удивление на лице волшебницы. Но не меньше ее был удивлен и сам Зовар. Он наконец-то увидел лицо безликой. И она оказалась еще прекраснее, чем он себе представлял. Волшебница довольно улыбнулась и Зовар ответил ей улыбкой.

5

Зовар проснулся. Прошло несколько дней с тех пор, как он буквально ошеломил волшебницу своими способностями к телекинезу. Какое странное слово «телекинез»! Значит, вот как называется способность двигать предметы силой мысли и воли. И впрямь — сила не только в мышцах рук. Когда-то давным-давно Орвал говорил об этом ему, но тогда он совсем не понял слов отца. Впрочем, оставалось еще кое-что, что крепко засело в голове Зовара. И это было имя волшебницы. Таинственную спасительницу звали Эмрам. Удивительное имя. Таких имен он никогда не слышал прежде. Эмрам, похоже, была отшельницей. Жила на острове, окруженном водами океана, совсем одна. Все это он понял из ее рассказов, а также по тому, что больше к нему никто не приходил.

Зовар перевел взгляд в сторону. Рядом с его постелью на табурете лежала одежда. Она, конечно, была ему непривычной, поскольку варвары такой одежды никогда не носили. Какое-то время Зовар печально смотрел на табурет. Уже много месяцев прошло, а он так ни разу и не поднялся с постели.

Попытался пошевелить пальцами. Однако Зовар не мог сказать с уверенностью, получилось у него это или нет, поскольку он, как и прежде, не чувствовал своего тела. Это невозможно! Но когда-то он считал невозможным двигать предметы взглядом. Он не умел этого даже тогда, когда держал в руках кузнечный молот, орудовал мечом либо топором, когда расшибал кулаком камни. Зовар закрыл глаза и мысленно представил, что он всего лишь яблоко, каждая часть его тела — это то, что можно заставить двигаться с помощью силы мысли, усилием воли. Ведь когда-то он только мог смотреть, как отец фехтует огромным двуручным мечом. Тогда он тоже не мог поверить в то, что придет день, и он будет управляться с этим грозным оружием так же легко, словно меч — часть его самого.

Медленно и с трудом Зовар поднял правую руку. Сколько усилий потребовалось, чтобы сделать это? Невероятно много! Он тяжело дышал и вспотел от приложенных усилий и напряжения. Еще больше потребовалось сил, чтобы стянуть и отбросить одеяло. Сделав это, Зовар на мгновение забыл обо всем на свете. Его когда-то мускулистое и полное жизненных сил тело превратилось в скелет, сплошь усеянный уродливыми рубцами и шрамами.

Зовар кряхтя и рыча перевернулся на бок и свалился с кровати. Боль, однако, лишь сильнее разозлила его, и как бы ему не было тяжело, он приложил все усилия, на какие только был способен, чтобы вновь вскарабкаться на постель, волоча беспомощные ноги. Тяжело дыша, он лежал на животе, собираясь с силами. Следовало предпринять еще одну попытку и постараться сесть. Зовар дал себе слово делать это до тех пор, пока у него совсем не останется сил двигаться. Даже если спать придется на полу.

Наконец ему это удалось, но сильно кружилась голова. Какое-то время Зовар просто сидел. Когда голова почти перестала кружиться, а дыхание восстановилось, он потянулся к одежде. Медленно Зовар натянул на себя оставленную ему одежду. Что ж, если он смог подняться с постели и одеться, пускай даже столь нелепо, то он все же сделал это! Одежда пришлась ему как раз, будто на него и шили. Зовар осмотрелся по сторонам. В комнате было два окна. Посмотрев в их сторону, Зовар сощурился и прикрыл лицо рукой, поскольку сквозь витражи цветного стекла проникали обильные и яркие солнечные лучи, где-то вдалеке приглушенно шумел прибой и слышалось пение птиц, а ветер штурмовал толстые стены так, что дрожали витражи стекол.

Осмотревшись, Зовар попытался определить, что это была за странная конструкция. Строение наверняка было громадных размеров. Зовару приходилось слышать о городах за высокими каменными стенами, о замках. Эти мысли заставили немного позабыть о боли и усталости, и любопытство понемногу овладевало им. Опершись на табурет, Зовар двигал его перед собой, преодолевая расстояние от кровати до стены с окнами; ноги подкашивались, но табурет помогал ему подниматься всякий раз, когда он падал. Без этой опоры Зовар не добрался бы и до середины комнаты. Эмрам говорила, что его выбросило на скалы. Выжил он чудом. Однако Зовар не верил в чудеса и не понимал, как Эмрам может верить в чудо. Тем не менее, волшебница верила. Поэтому — и только поэтому — поверил Зовар!

Оказавшись у окна, Зовар коснулся руками холодных стен. Сквозь цветные стекла сложно было что-либо разглядеть, но очертания густых крон деревьев говорили о том, что с этой стороны расположился густой и высокий лес. Зовару было очень любопытно, насколько высоки деревья на самом деле? За ними не было видно океана, но бриз шелестел листвой, заставляя листья перешептываться между собой своей изысканной манерой речи.

Зовар глянул на дверь, через которую к нему приходила Эмрам. Затем посмотрел на свою постель. Он с трудом проделал шагов десять — расстояние от кровати и до окон. Где-то столько же составлял путь по направлению к двери. Зовар глубоко вдохнул и выдохнул и, держась за стену, побрел к выходу, но уже без помощи табурета. Наверняка, за дверью была лестница. На этой самой лестнице он мог упасть и свернуть себе шею. Что ж, если пережил такое, то наверняка боги не решаться так зло посмеяться над ним, хотя бы из жалости к титаническим стараниям Эмрам.

К собственному удивлению, Зовар довольно успешно преодолел препятствие под названием винтовая лестница — ее ступени были высокими, а сам проход очень широким. Идти пришлось долго. Солнце уже давно перевалило за полдень, но лучи освещали путь варвара, проникая сквозь узкие зарешеченные окна. Временами Зовар опускался посидеть на ступенях, но они были очень холодными, поэтому надолго варвар не задерживался. По прогнозам Зовара, он находился где-то на пятом-шестом этаже, когда он очутился на уровне, который по всем приметам должен был оказаться первым. Хотя Зовару ни разу не приходилось бывать в подобных строениях, чтобы легко ориентироваться и быть полностью уверенным, что он не заблудился и находится именно там, где он и предполагал. Что-то подсказывало ему, что это здание гораздо больше и внушительнее. В каждом огромном зале имелось множество ответвлений, ведущих в разные комнаты, а связывали их коридоры, в которых также могли оказаться двери, ведущие в другие комнаты. И так без конца.

Зовар упорно шел вниз. Он прошел через такое количество комнат, что сейчас ему казалось, что он все же заблудился. Зовар вспомнил слово, которое слышал от Орвала: «лабиринт». Это место очень подходило под описания старика. В лабиринтах легко потеряться и почти невозможно найти выход, который мог оказаться совсем близко, но заблудившийся обязательно проходил мимо, даже не подозревая, насколько его цель близка. И в лабиринтах водились разные создания.

Хотя Зовар шел уже довольно уверенно, ему все же приходилось останавливаться, чтобы передохнуть. Впрочем, он находил здесь мебель, которая была весьма комфортна, в отличие от холодных ступеней, но надолго он не решался останавливаться. Мысль об опасности подгоняла его. К тому же, Зовар трезво оценивал свои перспективы оказаться застигнутым врасплох. Осмотревшись, он обнаружил на стенах оружие, но оно висело слишком высоко, чтобы добраться до него. Можно было, конечно, составить нечто вроде горки из мебели, но поднять что-то более подходящее, чем кресло, он был не в силах. Поэтому следовало разыскать оружейную или кузницу как можно быстрее.

Конечно же, поиски Зовара увенчались успехом. Как он и ожидал, и оружейная, и кузница находились в одном месте. Это были две комнаты средних размеров, одна из которых плавно переходила в другую. Словно ребенок, Зовар рассмеялся и бросился к инструментам и нашел их превосходными. Орудия для кузнечного дела оказались что надо, даже в его мастерской не было ничего подобного этому! Нашлась и вода, и все то, что требовалось для работы. Зовар отыскал руковицы и фартук, которыми мгновенно вооружился. Смеясь от души, он любовно окинул опытным взглядом это место. Рассмотрев огромный молот, Зовар, немного пошатываясь, подошел к нему. Осмотревшись, он понял, что крупнее этого великана здесь нет. Секунду он сомневался, а затем обеими руками ухватился за рукоять и очень удивился тому, с какой силой его ослабевшие кисти сжали священное орудие, творящее копья, мечи и топоры, вещи, необходимые для мирного труда.

Наковальня была тут же, и Зовару вдруг невыносимо захотелось услышать звон металла, ощутить жар печи, раздуть мехами угли, заставляя их то краснеть, то белеть. Вскоре кузница заработала — огонь горел, угли уже успели раскалиться добела. Работать одному было непросто, но Зовар никогда не нуждался в помощи, когда дело касалось кузницы и всего того, что с ней связанно. Для Зовара кузница была священным алтарем, где он молился и приносил жертву небесным кузнецам — первым из богов, кто овладел секретами металла и работы с ним.

Зовар от души бил молотом, ощущая, как с каждым ударом сила вновь возвращается к нему. К счастью, материал, которого здесь была уйма, также оказался превосходным. Ни разу за всю свою жизнь он не встречал ничего подобного. Даже от отца Зовар никогда не слышал, чтобы тому приходилось работать с таким металлом. Следовало во что бы то ни стало расспросить Эмрам и разузнать у нее все о столь редкой и бесценной, но неожиданной и столь же приятной для кузнеца находке.

Перерождение свершилось. Зовар даже не заметил, как в кузнице появилась Эмрам. Она долго наблюдала за тем, как работает варвар. Волшебница радовалась вместе с ним и улыбалась, созерцая, с какой детской радостью Зовар рассматривал каждый инструмент, оценивал его и только затем приступал к работе. Он тоже был чародеем и волшебником. Только по-своему.

6

Так у башни Эмрам появился еще один обитатель, варвар с далекого и холодного севера. Зовар помогал Эмрам следить и поддерживать башню. Волшебница относилась с трепетом к ней, как к ребенку, и часто говорила, что башня пропадет без надлежащей заботы и без нее, но Зовару почему-то казалось, что это Эмрам пропадет без башни. Волшебница оказалась настолько привязана к ней, что приняла хоть и с радостью, но все-таки с определенной долей ревности помощь варвара. Однако вскоре Эмрам оценила весь труд Зовара.

Чего не могла сделать волшебница, делал кузнец. Порою Эмрам удивлялся тому, как смертный мог выполнять всю эту работу, да еще и без помощи чар и колдовства, но Зоваром двигала не только воспитанная годами нечеловеческая выдержка и железная выносливость. Чем больше времени Зовар проводил с Эмрам, тем больше он думал о ней, как о женщине, к которой питал больше, чем просто чувство благодарности.

И вот времени прошло примерно еще столько же, сколько Зовар провел здесь с того самого момента, как попал на остров Эмрам и начал вновь ходить. Силы закипали в варваре, как в вулкане. Сколько всего он успел, сколько всего еще предстояло сделать. Зовар был окрылен, но иначе и быть не могло. Ведь теперь Эмрам под сердцем носила плод их любви. Варвар с нетерпением ожидал появления своего первенца. Он мечтал, что это будет мальчик, грезил о том, как они вместе начнут работать в кузнице. Его сын обязательно станет величайшим воином и сильнейшим мужчиной во всем мире. Конечно же, Эмрам сделает из него чародея, обучит всему, что знает сама. И когда-нибудь он вернется домой вместе с семьей и их встретит старик Орвал. Зовар лишь молил богов о том, чтобы они не спешили отнимать у старика жизнь.

Когда время пришло, Эмрам и Зовар стали матерью и отцом. У них родились близнецы: девочка и мальчик. Зовар был самым счастливым человеком на всем белом свете. Он даже не заметил, как изменилась Эмрам. Волшебница стала печальнее, молчаливее. И в один прекрасный день она сказала нечто, что Зовару показалось больнее, чем если бы ему вонзили отравленный клинок в сердце по самую рукоять. И каждое сказанное Эмрам слово, с трудом доходившее до его сознания, казалось поворотом этого клинка, кромсающим его сердце на мелкие кусочки.

…Джутаро, впрочем, так и не смог понять, что послужило разрывом и почему отец ушел. Эмрам что-то говорила о предназначении и судьбе, а также о том, что не могла покинуть башню. Сын понимал, как тяжело далось матери подобное решение, но неужели все дело было только в нем одном. Джутаро даже уже почти не слушал Эмрам, вспоминая весь тот путь, что был им пройден, сделавший его тем, кем он стал теперь. Сложись все по-другому, было бы сейчас то, что есть? Джутаро искренне понимал желание отца вернуться на родину — к Орвалу, но Эмрам не могла оставить этот последний оплот надежды человечества, маяк, который указывал путь и поддерживал веру самой Эмрам. Волшебница пыталась объяснить это Зовару, но он не понял ее — и не потому, что не захотел — не смог. В одно холодное и морозное утро он просто исчез. Зовар ушел, забрав с собою сына. Одинокий волк и ребенок.

Глава 5

1

Бельгердские Пустоши. Край, за которым на востоке начинались земли элементалей. Царство магии, где место было лишь колдовству и чарам, но не живому — из плоти и крови. Портал Эмрам перенес Джутаро к самым границам пустошей и королевства элементалей. Самопровозглашенный король элементалей чародей Ольгерд объявил, что Пустоши — территория нейтральная, однако именно потому эти земли и были столь опасны. Король-чародей, хитрый и коварный человек, никогда не притязал на эти земли открыто, поскольку Пустоши граничили с королевствами людей на юге и эльфами на западе, отделяя оба королевства друг от друга широкой полосой до самых берегов далекого океана. На противоположном конце пустошей ближе к северным землям варваров начиналась Георданская пустыня. Желание Ольгерда расширить границы собственного королевства за счет Бельгердских Пустошей оставалось несомненным. Тем не менее, никто не знал истинной причины, почему столь неприглядная территория, как пустоши, так привлекает внимание короля элементалей, но караваны людей и эльфов, вынужденные пересекать злополучные пустоши часто становились свидетелями жестоких боев слуг короля элементалей и некромантов, повелителей нежити. Значит, для мертвецов эти земли также представляли интерес?

Королевство людей на юге было заинтересовано в Бельгердских Пустошах как в прямом торговом маршруте караванов людей и эльфов. Однако сама территория не представляла никакого интереса для южан. К тому же, ссориться со столь могущественным правителем, как Ольгерд, стал бы лишь только тот, кто обладал властью еще большей или хотя бы равной ему. Единственным, кто мог поспорить с Ольгердом по мнению правителя южан, был Ильсур. Королевство эльфов, а, вернее, их империю с королевством южан ранее связывала исключительно торговля рабами. Что касалось нежити, возможно, в Бельгердских Пустошах находились руины давно забытого и утраченного некромантами города мертвых, что и объясняло огромную концентрацию колдовских сил в этих местах.

Тем не менее, и эльфы и люди внимательно наблюдали за тем, в чью же пользу клонится чаша весов в этом сомнительном противостоянии. Эльфам, людям и посланникам короля элементалей случалось вести дискуссии касательно того, что объединение их сил против орд нежити приведет лишь к благополучному процветанию трех держав. Ольгерд стремился получить письменное согласие эльфских и людских посланников на то, чтобы Бельгердские Пустоши перешли под власть короля элементалей и тогда эльфы и люди могли бы беспрепятственно вести торговлю друг с другом. Предложение короля элементалей казалось весьма заманчивым. Единственным препятствием оставалось то, что у нейтральной земли появлялся законный правитель. И происходило это с согласия и людей, и эльфов. Подобное осложняло взаимоотношения между людьми южного королевства и эльфами западного королевства в случае, если бы Ольгерд посчитал, что богатые караваны должны компенсировать безопасность и спокойствие налаженного торгового маршрута. В тайне от короля элементалей эльфы и люди вели переговоры с некромантами, сознавая, что абсолютная власть одной из сил в итоге окажется худшим из зол.

Для Джутаро напряженные политические отношения между тремя королевствами не играли существенной роли в выполнении его миссии. Однако необходимо было учитывать также и то, что Ольна могла оказаться в руках некромантов. Впрочем, Эмрам оставалась убежденна в том, что Джутаро мог рассчитывать только на Ольгерда. Пробраться же в цитадель короля элементалей через непроходимые джунгли, кишащие опасностью, коварные болота с топями и их ядовитыми испарениями и хищными растениями, а также огненные пустыни и лавовые реки, радужные и туманные мосты, скованные вечным льдом озера — сплошной обман и иллюзии — было невозможно даже для такого опытного воина, как Джутаро. Сколько бы он ни шел к своей цели, магия этих мест забрасывала одинокого и обреченного путника в самые гиблые места. Без воли повелителя никто не мог пройти в сердце его владений. Однако Джутаро не собирался отступать. И именно сейчас сила и человека, и зверя должны были слиться воедино, чтобы встать на защиту целого мира. Осознание всей ответственности, легшей тяжелым бременем на плечи Джутаро, пробуждало в нем нечто новое и кое-что, что было забыто им давным-давно. Порою его мысли противоречили чувствам, желания поступкам. Боль и страх, изведанные в прошлом, омрачали будущее. Однако теперь пришло время положить этому конец! Мир варваров, мир эльфов, орков, элементалей, мир магии и колдовства, мир нескончаемых войн и сражений, и мир Джутаро в нем самом, а также за пределами его сознания и порою понимания. Все это представляло собой бесконечный поиск в себе самом, что продолжался и сейчас, здесь — в мире короля элементалей и брата его матери — врага или невольного союзника.

Прислужники Ольгерда неустанно рыскали вдоль границ империи элементалей в поисках тех, кто отчаянно искал аудиенции их господина и повелителя. Элементали нередко атаковали отряды воинов, сопровождающие караваны эльфов и людей. Никто бы не стал открыто обвинять Ольгерда, поскольку тем самым король элементалей лишь добивался желаемого господства в пустошах, соперничая в этом с повелителями смерти. Сила же его воинов была невероятно велика: один единственный элементаль сам по себе являлся уже достаточной угрозой и только очень сильный и опытный маг мог справиться с ним. Обыкновенное оружие оказывалось совершенно бесполезным в бою с этими существами, напрочь лишенными страха, эмоций и чувств. Каждый день бесстрастные и бесстрашные слуги короля элементалей приводили в цитадель Ольгерда пленных для весьма утонченной забавы своего господина. Глубоко, почти что в самом сердце планеты, где ядро излучало удивительный свет и тепло, существовала арена — ристалище, кровавый алтарь, на котором сходились существа разных рас, даже потоков времени и миров. Пойманные элементалями, они были вынуждены сражаться на потеху Ольгерду. Король элементалей и сам принимал участие в этих схватках, если воины оказывались достаточно отважными и умелыми, чтобы разжечь в жестоком короле-чародее желание потешить взоры своих поданных собственным участием и триумфом.

План Джутаро, ни много ни мало, заключался в следующем. Вначале необходимо было проникнуть в замок короля элементалей. Задача не самая сложная, если попасться на глаза элементалям-охотникам. Став их пленником, Джутаро проникал в логово Ольгерда незамеченным. Дальше необходимо было попасть на арену, но это несложно, его затем и поймают, чтобы он сражался на потеху короля элементалей. Последняя задача — самая сложная — заключалась в том, чтобы, пролив достаточное количество своей и вражеской крови, вынудить Ольгерда сразиться с ним. Однако победа над королем элементалей оставалась далеко не конечной целью. Ведь Джутаро еще предстояло убедить или вынудить Ольгерда помочь ему.

Лишь одной догадкой был озабочен Джутаро. Эмрам не знала, как найти Ольну, а Ольгерд знал. Вернее — мог знать. Могло ли это означать, что Ольгерд связан с этой таинственной угрозой? С этой силой? С этими демонами, уничтожившими мир Эмрам? Если так, то это могло означать лишь только то, что король элементалей ждал появления Джутаро. Впрочем, если его появление не станет неожиданностью для Ольгерда, это мало что меняло. И король элементалей и варвар продолжали оставаться загадкой друг для друга. Джутаро шел навстречу своей судьбе. Каждое событие его жизни, каждое мгновение, когда ему приходилось делать выбор, приближало его к цели. Однако что же это была за цель, он не знал определенно, но понимал: что если что-то имело начало, то это обязательно имело и конец. Хаос, равно как и гармония, могли существовать, только деля между собой мир. Мир же, терзаемый хаосом и порядком, испуганно наблюдал за этим противостоянием, пытаясь определиться в выборе. Подобную борьбу Джутаро вел внутри себя самого. Только порою ему казалось, что сражается он не за одну из сторон, а против них. Хаос и порядок. Вот его враги! Но возможно ли такое? Либо же это была одна из иллюзий, а он метался от одного края реальности к другому.

Варвар и оборотень продолжали размышлять, слыша внутри себя третий голос, что, казалось, всегда наблюдал за зверем и человеком внутри Джутаро. Этот внутренний спор, когда разум и сердце конфликтовали в Джутаро, и было самым ужасным мгновением для него самого. Словно битва добра и зла, хаоса и порядка, животного и человеческого начал. Однако никто, кроме Джутаро, не был в силах разрешить этот спор, все сомнения. Он и был этим третьим голосом мудрости, справедливости, бескорыстного служения высшей цели ради которой и жил. Это и была его судьба, которую он должен принять. Все соперники Джутаро обладали частичкой его самого: в них он так часто узнавал себя. И все же, разрушив и освободив частичку себя самого от зла, заполнял ли он эту пустоту светом? Или же та боль, с которой Джутаро жил уже много лет, и была ответом на этот вопрос. Пустота оставалась незаполненной, а хаос продолжал вести свою войну с порядком и гармонией за место в душе Джутаро. Светлые и темные воспоминания пережитого болью и радостью проносились в нем, отзывались победой или пораженьем, перекликались утратами и надеждами, холодными весенними ручьями и скованными толстым льдом реками, что текли по венам памяти Джутаро.

Кайна, ледяная королева, погибла много лет назад. Она была осколком того мира, которого Джутаро никогда не узнает. Осколком мира, который в равной степени продолжал оставаться и его миром, как и тот по которому он ступал сейчас. Эмрам и Ольгерд были двумя последними, оставшимися осколками того неизведанного. Что же это за странное чувство, когда знаешь о чем-то и в то же самое время понимаешь, что никогда не сможешь ощутить, прикоснуться и испытать, и в конце концов осознать? Мучительно и невыносимо. Мучительные картины прошлого и невыносимая боль и печаль настоящего, но не будущего. Нет! В будущем нет места для всего этого. Сейчас Джутаро шел за королем элементалей. Могло ли это что-то значить, либо же было простым стечением обстоятельств?

Джутаро думал о том кровавом следе, который оставлял за собой. Где бы он ни появлялся, следом за ним шла смерть. Он разрушал. Его рождение стало причиной расставания Зовара и Эмрам. В некотором смысле Джутаро стал причиной краха Арзула. Ничто не могло противостоять судьбе варвара, вырывающей его из когтей смерти, сметающей на его пути любую угрозу и беспощадную в равной мере и к врагам, и друзьям. Или, быть может, те, кому он был дорог, на самом-то деле спасали его, жертвуя собой? Однако что это меняло? И все же Джутаро не делал выбор за Зовара и Эмрам, как и не просил Арзула оставлять его в живых.

Из мыслей о судьбе мира и его месте в этом самом мире Джутаро вырвало, словно из потока бурлящей реки ощущение опасности — пьянящий аромат схватки, словно хмель. Появление врагов не застало его врасплох. Однако прислужники короля элементалей не должны были заподозрить, что Джутаро играет с ними, а потому недолгий, но славный бой пойдет только на пользу.

Элементали! Новый враг, с которым Джутаро еще не приходилось сталкиваться прежде!

И зверь, и человек были в равной степени заинтригованы предстоящей схваткой. Река жизни продолжала нести Джутаро вперед на своих волнах — непредсказуемых и изменчивых, а впереди все отчетливее слышался оглушительный рев водопада.

2

Джутаро понял, что попал в ловушку. Ну наконец-то, а то он уже начал уставать изображать загнанного зверя, пытающегося вырваться из кольца врагов любой ценой. Пришлось постараться, чтобы на него обратили внимание.

Судя по всему, в ближайших окрестностях действовала не одна группа охотников, но те быстро справились со своей добычей и присоединились к своим собратьям, чья жертва не спешила сдаваться без должного сопротивления. Джутаро мысленно аплодировал себе: его спектакль удался на славу. Элементалей не смущало то, что их добыча оказалась настолько упорной, что некоторые их братья уже успели стать жертвой своей беспечности и неосторожности. И все же — это было далеко не первое, и не второе. Элементали считались существами бездушными, олицетворяя и демонстрируя врагам мощь и величие Ольгерда. Смерть, равно как и жизнь для любого из этих существ заключались лишь в служении. Еще более безразличны они были к смерти своих собратьев. Их господин создаст еще, а зверь, который достанется ценой жизни нескольких воинов, лишь порадует повелителя, проливая кровь на арене в его честь и славу. Это была слишком ничтожная плата, чтобы беспокоиться о ней. Бесконечно сильные существа жили лишь только затем, чтобы служить и ничего больше. Никакого волеизъявления. Жизнь без служения теряла для них всякий смысл. Но таковыми были элементали.

Враги стремительно окружали Джутаро. Он ощутил, как воздух наполняется свежестью грозы. Высоко в небе грохотало. Вокруг него и над ним кружились элементали воздуха в серебряных доспехах, вооруженные серебряными копьями. Похоже, они приняли его за оборотня. Дьявол! Джутаро терпеть не мог, когда в нем видели оборотня. Хотя это было весьма справедливо — он выглядел таковым.

Парящие над ним, словно призраки смерти, элементали воздуха направили острия смертоносных лезвий вверх в небо и из туч в копья ударили молнии, а затем вырвавшиеся разряды сплелись в электрическую сеть, которая медленно накрывала Джутаро. Разряды, исходящие от элементалей и их оружия, больно жалили, словно укусы ядовитых насекомых и змей, и не давали Джутаро прорвать строй кольца, сомкнувшийся вокруг него. Все тяжелее удавалось продолжать сопротивление. Жар огня, вызванный элементалями огня, казалось, пробирался в легкие и сжигал в них кислород. Джутаро вынужден был признать охотничье мастерство воинов Ольгерда. Они оказались прирожденными охотниками, и они победили. Великан рухнул, лишившись последних сил.

Когда Джутаро постепенно начал приходить в себя, он понял, что ему снится сон. Один из самых напряженных моментов его юношества. Ему снилась тренировка с отцом, но она скорее напоминала смертельный поединок двух непримиримых врагов. Возможно, дух отца хотел напомнить сыну о чем-то важном.

История 7

Отец и сын неслись сквозь лесные чащи, рассекая их словно две выпущенные стрелы. Ни деревья, ни их ветви, ни их проступившие из под земли толстые корни не могли поймать варваров, что преодолевали любую преграду быстро и стремительно, и продолжали мчаться, неустанно атакуя друг друга.

Сын бежал впереди. Вдруг, резко обернувшись, он метнул оставшиеся дротики в отца. Металл глубоко вошел в ствол многовекового древа. Мгновение ока, и дротики Зовара устремились к цели. Сила броска оказалась такова, что металл разлетелся на маленькие кусочки, ударившись о закаленные веками водой, ветром и солнцем камни. Оба израсходовали свое коварное оружие, способное поразить соперника на расстоянии и в движении.

Джутаро исчез, словно призрак. Зовар уже не раз отмечал, что движения его сына напоминали движения смертоносной дикой кошки. Варвары развивали свою животную сущность, не позволяя человечности искоренить их связь с диким миром, в котором правил жестокий и беспощадный закон сильнейшего.

Сейчас Зовар стоял неподвижно с закрытыми глазами. Он слушал шепот леса, журчание реки, жужжание насекомых и пытался понять — откуда же ждать нападения. Однако ничто не выдавало Джутаро. Зовар довольно улыбнулся. С каждым годом его сын становился все сильнее. И хотя ему исполнилось только четырнадцать лет, двадцатилетние воины их клана, уже успевшие побывать в смертельных схватках, уступали Джутаро во всем. Орвал не раз говорил Зовару о том, что соплеменники шепчутся, будто бы Джутаро наполовину демон, что его мать колдунья, продавшая душу дьяволу. Ну ведь не мог же ребенок в столь юном возрасте обладать такой звериной силой и таким умом. Впрочем, Зовар лишь смеялся, когда Орвал рассказывал ему подобные истории. Однако же, один раз сын спросил отца, что он сам думает по этому поводу: правда ли то, что говорят? На что Орвал ответил, что впереди Джутаро ждет необычная судьба, а кто он, пусть решает сам.

Теперь же, когда Зовар изо всех сил напрягал все пять своих чувств, развитых и закаленных в течение не одного десятка лет, ему казалось, что его сын и впрямь демон — неуловимый и дерзкий. Вдруг он заметил чью-то тень. Холодное лезвие плашмя коснулось его плеча, словно лист, невзначай оброненный деревом и подхваченный ветром. Зовар не пошевелился, но его губы скривились в ухмылке. Резким движением руки назад он ударил сына в живот рукоятью меча. Удар оказался столь же внезапным, сколь и сильным. Джутаро пошатнулся и не устоял, но меч из рук не выпустил. Если бы Зовар колебался мгновение, то для Джутаро этого было бы достаточно, чтобы придти в себя, но отец не медлил — наступил на руку сына, сжимающую меч чуть пониже кисти. Рука разжалась сама по себе, но Зовар продолжал надавливать на запястье. Джутаро скривился, но не издал и звука, хотя Зовар и продолжал усиливать давление. Лезвие отцовского меча коснулось его горла. Зовар и Джутаро какое-то время смотрели друг на друга. Когда же Джутаро перевел взгляд на лезвие меча, Зовар заговорил:

— Почему ты не убил, Джутаро? Ты считаешь недостойным наносить удар в спину? Или ты пожалел своего… — буквально на долю секунды Зовар остановился. Он, возможно, хотел сказать «отца», но произнес вслух другое слово: — …врага? Эта слабость когда-нибудь может стоить тебе жизни. Твой враг не пожалеет тебя, Джутаро. Не пожалеет. В сражении ты должен отбросить сомнения и жалость. Тот, кто поднял на тебя меч, не достоин твоего сострадания. Колебание и нерешительность подарят твоему врагу драгоценные мгновения, которые он незамедлительно использует, чтобы убить тебя, — сказав это, Зовар убрал смертоносное оружие и, вложив меч в ножны, пошел прочь, оставив Джутаро размышлять над услышанным. Зовар ни разу не обернулся. Так и исчез в густых зарослях леса за толстыми стволами дубов и колючими ветвями елей. Джутаро ощутил на лице капли влаги. Удивительно! Ведь день был солнечным и на небе ни тучи!

3

Мелкий моросящий дождик привел Джутаро в чувства, окончательно прогнав сон, но глаз он не открыл. Слушал. Хотя в камере не было никого. Значит, его поместили в башню, в которой не было крыши. Любопытное сооружение. Джутаро несильно рванул своей могучей рукой. Когда цепь зазвенела, он оскалился — элементали действительно приняли его за оборотня, раз заковали в серебро. Они решили, что это ослабит его. Не ослабит, но освободиться от этих звенящих побрякушек будет непросто. Похоже, Ольгерд не жалел средств на удержание редких экземпляров для своих увеселений. Эмрам действительно не ошибалась в том, что ее брат изменился, но она даже не представляла себе, насколько!

Джутаро пытался сообразить, что лучше — дождаться, когда его выведут на арену, либо же устроить заварушку прямо здесь в замке, задев гордость и тщеславие Ольгерда? От последнего, все же, пришлось отказаться. Слишком много шума и мало толку. Рано было тревожить короля элементалей. Если бы Ольгерд знал, что Джутаро здесь, то наверняка бы не удержался от соблазна. Тогда бы он проснулся не в тишине холодной сырой камеры и не дождь своими капельками прогонял бы его сон, а запах и вкус крови, а еще шум ревущей толпы стали бы свидетелями его пробуждения. Это и многое другое заставляло Джутаро усомниться в том, что король элементалей действительно столь всесилен, как полагала Эмрам. Да, Ольгерд наделил свои творения способностью использовать волшебную силу и мощь стихий, и элементали успешно пользовались этим даром. Однако для Джутаро подобный дар казался равноценным проклятию. Ведь он знал, что для природы это было жестоким оскорблением. Ольгерд создал существ, которые унижали ее — своим существованием элементали извращали суть самой природы.

Задрав голову вверх, Джутаро попытался представить, насколько же высока эта башня, раз небо так близко к нему. Случайный разряд молнии, угодивший внутрь, мог решить его судьбу. Небо гневно рокотало, мрачные тучи сверкали. Джутаро снова оскалился. Он знал, о чем природа говорила ему. К этим словам элементали оставались глухи или равнодушны. Хотя они и были извращением, созданные Ольгердом как будто в насмешку над самой природой. Однако, несмотря на это, элементали рождались посредством стихий, а значит, каждый из них продолжал оставаться частью матери-природы. Свободы! Она хотела для них свободы.

Внезапно разряд молнии ударил в самую середину темницы Джутаро. Столб света, возникший в следующее мгновение, напоминал ствол молодого древа, чья верхушка терялась в густых дождевых тучах, а корни пульсировали разрядами. Никогда прежде Джутаро не доводилось видеть ничего подобного — удивительно плавные и неспешные колебания ярко-белого свечения! Джутаро отметил, что обрушивающиеся с неба потоки воды больше не проникали в башню. Он чувствовал тепло, исходящее от древа, проникающее в самые глубины его существа. Разряды, исходящие от светящегося белым огнем ствола внезапно коснулись цепей и цепи исчезли, будто растворились. И мгновенно все исчезло — столб света снова ушел в небо, разряды стремительно поползли вверх, словно змеи.

Неожиданно и, судя по всему, весьма своевременно Джутаро ощутил, как под ним дрогнул пол. Заработал механизм. Джутаро осмотрелся. В стенах появились характерные углубления, в которых отчетливо виднелись шестерни, вращающиеся, словно часовой механизм. Чудовищный скрип ржавых шестеренок заставил Джутаро скривиться и заткнуть лапами уши. Влага, проникающая сверху, отрицательно воздействовала на металл, незамедлительно покрывающийся ржавчиной. Единственная причина, по которой это все работало, заключалась в том, что всем этим пользовались довольно часто и слой ржавчины стирался под давлением массивных шестерней.

Резкий толчок, и механизм жутко заскрипел. Что-то сломалось или где-то заклинило. Внезапно все стихло. Следующий толчок не стал столь неожиданным как первый, но вынудил Джутаро затаить дыхание. Массивный пол проседал. Внезапно он услышал чей-то крик, напоминающий человеческую ругань, но он был таким глухим и далеким. Что-то громыхнуло и в следующее мгновение шестеренки закрутились легко и свободно. Засверкали искры, а пол вместе с Джутаро с невероятной скоростью устремился вниз.

Мгновенно оценив обстановку, Джутаро понял, что придется импровизировать на ходу. Времени уже почти не оставалось. Либо сейчас, либо уже никогда. Он не выживет после столкновения, а если чудом и выживет, то уже никому и ничем помочь не сможет, ибо кости его будут сломаны и разбиты. Джутаро приник к полу так, словно хотел слиться с ним, а затем оторвался от него, вложив всю свою силу в этот прыжок. Едва коснувшись стены, Джутаро оттолкнулся от нее с чудовищной силой, а затем еще раз. Чудом ухватился за скользкий край башни и не без труда взобрался на него. Послышался грохот. Быстрее, чем он думал. Вниз смотреть не стал. В этом не было необходимости.

Только теперь Джутаро смог оценить, насколько высоко располагалась тюремная башня. Его решимость наверняка удивит тюремщиков, как и то, что они не найдут его там, где он должен был бы сейчас находиться. Следовало поискать другой путь, чтобы проникнуть на арену. Осмотревшись Джутаро понял, что лишь еще одна башня была столь же высока, как и та, в которую его поместили, и уходила она высоко в небо, теряясь в густых, рокочущих зеленовато-свинцовых тучах.

Когда вид злобных туч наскучил Джутаро, он перевел взгляд и увидел, что замок короля элементалей сплошь окружен водными просторами. Берегами этого моря, если не океана, служили стены замка, а сами воды плескались и разбивались с чудовищной силой о стены. Таких громадных волн Джутаро не видел даже на острове Эмрам. Однако вода казалась какой-то неестественной. Она сверкала всеми цветами радуги и бесчисленным множеством оттенков. Несколько раз Джутаро заметил, как далеко на сине-серо-зеленых горизонтах рождались мосты, по которым шли элементали огня и земли, ведя своих пленников. Когда один из таких мостов оказался у самых стен, Джутаро услышал, как запели цепи и заработали механизмы. Ворота открылись с таким грохотом, что можно было подумать, что они рухнули под ударами таранов и снарядов осадных машин. Джутаро задавался вопросом, что же заставляло появляться и исчезать эти призрачные мосты. Создавалось ощущение, что они контролируются чьей-то волей. Не самого ли Ольгерда? Но зрелище было поистине захватывающим!

Из оцепенения от увиденного Джутаро вывел начавшийся град, чьи холодные большие ледышки своими болезненными прикосновениями скорее напоминали острые дротики. Что-то заставило Джутаро посмотреть вверх, в то самое небо, что так не понравилось ему своей зловещей угрюмостью. Будто загипнотизированный, Джутаро наблюдал, как облака причудливо сплетаются в чудовищную фигуру. Голос внутри отчаянно трубил, звонил в колокол, кричал, что не стоит дожидаться, когда ЭТО приобретет те формы, о которых Джутаро уже успел догадаться. Сильнейший из элементалей воздуха, которому Ольгерд придал форму дракона. Эмрам много рассказывала Джутаро и Касилии об этих необыкновенных созданиях. Их мир также стал жертвой демонов. Выжили лишь немногие, но и те вскоре погибли, отчаянно защищая мир Эмрам, Кайны и Ольгерда. Похоже, что король элементалей обладал огромной фантазией, а также поразительной изобретательностью.

Сейчас это создание уже приобрело отчетливые очертания и бесшумно парило, направляясь в сторону оборотня, разинув свою громадную пасть. Джутаро совершил невероятное усилие над собой, чтобы сбросить с себя невидимые оковы. Как и прежде, обдумать и спланировать свои действия времени не оставалось, только — действовать. Главное не свалиться за пределы стен замка, где у него не было никаких шансов. Огромная пасть щелкнула. Послышался ужасный треск и грохот камней. Гигант разворачивался в плавном неторопливом полете, чтобы повторить неудавшуюся попытку. В воздухе дракон парил, словно кит в морской пучине.

Джутаро бросил взгляд в сторону той башни, что могла вполне оказаться центром сосредоточия власти Ольгерда. Со всех ног он устремился к ней, слыша, как за спиной крылья дракона рассекают воздух. Рев элементаля воздуха заглушал шум волн и грохот небес. Неожиданно перед Джутаро вырос столб воды, преградив ему путь. Инстинкт мгновенно сработал, и он отскочил в сторону. Как раз вовремя — огромная водяная рука, намеревавшаяся раздавить его, ударившись о пустоту, растеклась лужами воды. Еще несколько таких рук набросились на Джутаро, чуть было не смыв его, и не унеся в пучины радужного океана. А тем временем дракон приближался, готовясь совершить еще одну атаку. После первой неудавшейся попытки чудовище, похоже, приходило в ярость.

Именно потому Джутаро что есть сил устремился к башне. Не зная почему, но он верил, что там найдет спасение. К счастью, сегодня удача была не на стороне дракона, но на этом преследование не окончилось. Ведь элементаль воды то и дело заставлял Джутаро менять траекторию своего движения. Так, стихия воздуха и стихия воды гнались за ним до самой башни надежды. Надежды на спасение от этих чудовищ. Джутаро взглядом искал вход или хотя бы окно. Но не нашел. Лишь сплошная стена от основания и до самого шпиля. Оборотень отчаянно зарычал и что есть силы, прыгнул, пробивая башню, словно таран. Он закрыл глаза и даже почти не почувствовал сопротивления, которое по всем законам стена должна была оказать. Джутаро не видел, как огромная черная воронка появилась в стене башни и проглотила его.

Открыв глаза, Джутаро понял, что находится внутри. Но как? Как он попал сюда? Кругом было темно, что, впрочем, было неудивительно — свету неоткуда было проникать в это сооружение. Неожиданно, яркая настолько, что наверняка ослепила бы Джутаро будь он снаружи, вспышка молнии проникла сквозь щели и отверстия в башне, осветив царящий здесь мрак. И тут Джутаро увидел фигуру, стоящую у винтовой лестницы, идущей вдоль стены. Фигура была в темном плаще, с накинутым на голову капюшоном. Однако не капюшон скрывал лицо незнакомца и не темнота, а маска, что была столь же черной, как и он сам. Незнакомец метнулся вверх по ступеням. Не зная почему, но Джутаро, не раздумывая, последовал за таинственной фигурой в черном. Так они бежали до самой вершины башни. Тень скользила по ступеням. Джутаро знал, что за стенами элементали не оставили своего преследования и попыток уничтожить чужака. Еще одной особенностью элементалей было то, что они не ведали усталости.

Джутаро почувствовал, как вода оплетает башню, словно удав толстыми кольцами своего скользкого и холодного тела, неторопливо сжимая свою жертву, душа ее. Башня дрожала, трещала по швам. Джутаро замечал, как вода просачивается сквозь цельную структуру башни, ступени уже давно стали скользкими от воды. Вверх! Вверх!

Вдруг тень снова приобрела отчетливые очертания человеческой фигуры. Оба они, и Джутаро, и таинственный незнакомец теперь стояли на самом верху башни. Джутаро глянул в потолок. Башня конусом уходила вверх, разрезая небо. И вот она треснула, накренилась и стала падать. Это оказалось столь неожиданно, что даже незнакомец в маске едва устоял на ногах. Башня постепенно приобретала горизонтальное положение — ее крепко удерживал элементаль воды. Огромная голова чудища заглянула в образовавшееся отверстие. Джутаро увидел, как монстр разинул свою пасть и как поток воды готовится хлынуть, чтобы раздавить их. Джутаро показалось, что он услышал презрительный смешок. Уж не почудилось ли это ему? Но нет, он не мог ошибиться. В мгновение маска исчезла и Джутаро разглядел лицо незнакомца. Ольгерд?! Это без сомнения должен был быть именно он! Король элементалей поднял вверх правую руку и щелкнул пальцами. Все исчезло. Или же это они исчезли?

Появление Джутаро в новом месте оказалось столь же внезапным для него, как, собственно, и исчезновение из рушащейся башни Ольгерда. Самого короля элементалей рядом не оказалось, но было нечто другое. Джутаро осмотрелся. Это было подземелье. Но какое! Настоящее подземное царство! И он был в самом его центре! То место, где мгновение назад Джутаро сражался с элементалями, оказалось лишь преддверьем, устрашающей иллюзией.

Оборотень стал центром внимания сотен тысяч глаз, что хранили могильное молчание. Джутаро уже не сомневался, что попал туда, куда он так стремился. Арена! И вдруг толпа разразилась оглушительным ревом. Здесь были не только элементали. Существа из других миров, что также служили Ольгерду. Изгои, предатели, подлецы, все они находили убежище здесь, принося крупицы оставшейся чести в дар королю элементалей, но самым главным даром было их знание, которое Ольгерд ценил большего всего на свете. Знание для короля элементалей было всем — силой, властью, безупречным и неоспоримом правом быть тем, кем он был уже многие века.

Джутаро почувствовал, как песок, пропитанный кровью, прилипает к ногам. Крови здесь пролилось так много, что она никогда не успевала высыхать. А там, где и успевала, песок давно и навечно приобрел красный, а не золотистый оттенок. Джутаро ощущал всем своим естеством, что смертей здесь было больше, чем на поверхности его мира за все время существования эльфов, орков, гномов, людей, и даже их предков. Все здесь пропиталось безжалостным духом смерти. Даже камни излучали ауру смерти, ауру боли и страданий, ауру ненависти и жажды созерцания, и извращенного наслаждения чужыми страданиями. По краям арены виднелась пропасть, бесконечно отделяющая сражающихся от смотрящих.

Джутаро не мог поверить. Ольгерд знал о его появлении, но король элементалей не сделал ничего из того, чего от него ожидал Джутаро. Он заманил его на арену столь хитрым способом. Король элементалей достаточно насладился зрелищем, разыгравшимся в стенах цитадели. И Ольгерд позволил Джутаро скрыться в башне от верной гибели. В том, что Джутаро не выиграл бы в схватке с элементалями воздуха и воды, не оставалось никаких сомнений, но Ольгерду было недостаточно смерти Джутаро. Король элементалей хотел лично поучаствовать в этом. Насладиться той болью, которую наверняка ощутит Эмрам, когда узнает, что ее сын пал от его руки. Возможно, у короля было на уме что-то еще, но он не спешил спускать с цепи своих псов.

Что бы ни случилось, Джутаро необходимо было выдержать все уготованные ему испытания, чтобы, в конце концов, вынудить Ольгерда сойтись с ним в поединке. Возможно, Джутаро и впрямь недооценил Ольгерда, но король элементалей еще пока не догадывался, чьей силой его сопернику удалось заручиться. Исток этой силы мог уничтожить всех элементалей одним единственным ударом. Однако Джутаро терпеливо ждал и готов был терпеть и отступать до тех пор, пока Ольгерд не станет достаточно уверен в своем превосходстве. Это мгновение было уже совсем близко. Лишь тот оказывался сильнее, кто контролировал собственную силу, не позволяя силе контролировать себя. Победителем мог считаться тот, кто оставался стоять на ногах, сжимая уставшими руками окровавленное лезвие меча, а не тот, кто лежал на земле бездыханным и холодным трупом. Как часто Джутаро становился свидетелем этому! Как часто его уставшие руки поднимали и опускали тяжелый меч на врага! Однако делало ли ЭТО его сильным по-настоящему?

Впрочем, королю элементалей удалось удивить незваного, но такого очевидного гостя еще раз. Ожидая того, что на него набросятся орды тварей из потусторонних и чужих миров, Джутаро, однако, удивился появлению Ольгерда на арене. И теперь, стоя лицом к лицу, оба молча изучали друг друга. Сейчас Ольгерд был в пурпурном плаще, так что почти сливался с окружающими ультрафиолетовыми тонами подземелья. Джутаро приготовился к новым неожиданностям. Наконец, Ольгерд заговорил.

— Удивлен? Не стоит отвечать. Знаю, что удивлен.

Джутаро не ответил. Король элементалей продолжил.

— Значит, ты и есть тот самый Джутаро, — даже сквозь все свое нескрываемое презрение король элементалей не мог скрыть удивления и восхищения тому мастерству и тому бесстрашию, с которым сражался Джутаро. — Признаюсь, я восхищен и удивлен. Тебе, все же, удалось пробраться в мои владения столь… удивительным способом, — король элементалей подобрал желанное слово, что как нельзя лучше отражало весь тот дерзкий дух, с которым Джутаро явился к королю и чародею Ольгерду. — Хотя, это было предсказуемо, я все же ожидал, что ты решишься бросить вызов и насладиться видами моих владений, — продолжил Ольгерд, давая понять Джутаро, что он давным-давно предвосхитил его появление в своих владениях. И чем бы варвар ни пытался удивить короля, в итоге все оказывалось лишь пустой тратой сил и времени. Королю-чародею Ольгерду этот мальчик казался наивным сорвиголовой, стремящимся доказать свою силу. И даже скорее не силу, а превосходство!

— Еще успею. Не терпелось насладиться встречей с тобой. Уж слишком спешил, — голос и взгляд Джутаро продолжали оставаться идеально спокойными. Даже несмотря на то, что схватка изрядно вымотала его. Впрочем, это лишь очередное испытание его готовности. Настоящий бой вот-вот начнется.

— Значит, Эмрам все-таки решилась и послала тебя ко мне? Признаться, польщен. Весьма! Моя старшая сестренка весьма талантливая, как это в вашем мире называется… Колдунья? Чародейка? Магичка? — Ольгерд неприятно рассмеялся. — Эти слова как-то унижают. Нет в них подлинного величия, не ощущается размаха. А я, знаешь ли, люблю все называть своими именами. Честно тебе признаюсь. В моих словах нет ни капли лжи. Ибо там, откуда я родом, мы использовали иные формы выражения почтения силе. Впрочем — для вас. Хотя прости. Ты ведь отчасти принадлежишь и к моему миру, поэтому будет справедливее сказать: для них. Я говорю о людях, гномах, орках, эльфах, прочих существах, обитавших и обитающих на поверхности этого жалкого мирка. Даже некроманты и их рыцари смерти таковы. Так вот, для всех этих ничтожных и убогих эти слова лишены подлинного смысла. Они их просто никогда бы не поняли, не смогли бы осознать. Поэтому приходится довольствоваться королевским титулом. Хотя ты, похоже, здесь не для того, чтобы слушать истории о мире, которого больше нет?

— Угадал.

— Нет, ожидал. Ожидал того, что ты так же ничтожен и омерзителен, как и та кровь, как и та связь, которой Эмрам опозорила всех нас. Впрочем, наша младшая сестренка Кайна далеко не лучше. Связалась с диким полузверем-получеловеком, именовавшим себя королем. Ведь ты не станешь осуждать меня за то, что я все называю своими именами. Знаю, не будешь, потому что не можешь ответить себе самому: кто ты таков? Не человек, и не зверь. Никто. И все же ты отчаянно надеешься изменить этот мир, не сделав собственный выбор. Я прав? Да, прав. В этом сомневаться не приходиться. Я знаю, почему ты здесь, а ты сам этого до конца не осознаешь, — немного помолчав, Ольгерд продолжил. — Знаешь, Джутаро, по сути, я единственный, кто в этом жалком мирке достоин титула короля. Мне следовало бы быть королем над этими… королишками, — язвительность Ольгерда уступала лишь его бахвальству. — Но я буду великодушен, — Ольгерд улыбнулся с такой чудовищной надменностью, каковой Джутаро еще не приходилось встречать ни у одного напыщенного князька или царька, чьи поступки стоили так же много, как и их лживые слова. И все же их нельзя было сравнивать с королем элементалей уже потому, что власть и сила Ольгерда, как и его мир, были созданы им самим. Чародей дал жизнь этому миру и был способен защитить его, пускай даже и ради себя самого. И все же Джутаро чувствовал опасения Ольгерда. Королю элементалей не удавалось постичь, как полукровка, к тому же смертный, мог обладать подобной силой.

— Великодушие? Ты смешен, Ольгерд. Это для них ты король, а для меня никто. И ты кое о чем позабыл, а тем временем, твои слуги уже заждались.

— Чего же? — без ложного удивления спросил Ольгерд у Джутаро.

— Боя! — проревел оборотень в ответ и набросился на короля элементалей.

Время остановилось для короля. Ольгерд чувствовал, как падает, как его тело больно ударяется, придавленное сильным телом соперника — это существо могло прикончить его одним легким движением, но Джутаро не сделал этого. Их взгляды вновь встретились. Ольгерд чувствовал дыхание оборотня — это было дыхание смерти. Затем черный великан исчез. Ольгерд тяжело выдохнул, попытался подняться и в это самое мгновение ощутил, как какая-то невидимая сила воспрепятствовала этому. У Ольгерда возникло ощущение, словно его придавили огромным валуном. Попытался поднять эту невидимую тяжесть и вдруг его руки прилипли к песку арены, словно металл к магниту. Чем больше Ольгерд сопротивлялся, тем сильнее невидимые силы прижимали его к себе, притягивали. Король застыл, не в силах пошевелиться — все его конечности оказались скованы. Ольгерд напряг мышцы шеи и понял, что даже его взгляд прикован к чему-то, пока что еще невидимому, но очень важному для него самого. И вот король элементалей увидел, как на него нисходят четыре духа — сущности, исполненные царственного величия и торжественной красоты.

Ольгерд знал, кто перед ним. Все четверо так походили друг на друга и в то же самое время немыслимо разнились. Манифестации самой природы, части единого и неделимого целого. Силы, на которые Ольгерд посягнул — воздух, огонь вода и земля. Похоже, что этот Джутаро оказался гораздо хитрее, чем он предполагал. Как же глупо было с его стороны недооценивать мальчишку Эмрам.

Духи опустились рядом с ним. И Ольгерд почувствовал, как каждый из них забирает у него то, что королю элементалей никогда не принадлежало. Они забрали только то, что принадлежало им: земля поглотила воду, вода — огонь, огонь — землю, а воздух рассеял их всех, а затем и сам рассеялся в пустоте. Ему оставили жизнь. Ольгерд почувствовал, что снова свободен, но лишен изрядной толики силы и власти над элементалями. Сейчас чародей ощущал себя почти таким же, каким был до того, как стал королем элементалей. Перед ним вновь появился Джутаро, правда, уже в человеческом облике. В его правой руке пылал радужный клинок. Могущественное оружие, которого не сыскать на всем белом свете. Ведь меч этот — сама судьба! Разве могло быть что-либо так же сильно и столь же велико, как сама судьба? Могло и было — тот, кто сжимал в руках радужный клинок, тот, кто управлял судьбой. Джутаро! И впрямь он недооценил сына своей старшей сестры.

— Мы сразимся, король, — бросил Джутаро свой вызов Ольгерду. — Ты вынужден признать, что в хитрости я тебя превзошел. У тебя есть небольшой шанс превзойти меня в искусстве владения мечом. Отказаться ты не можешь. Ты сам ступил на арену. Ее законы священны. И даже ты не посмеешь их нарушить.

— Что ж, признать поражение это не слабость. Но я еще не побежден! — с этими словами в руках Ольгерда появилось по сабле, и сталь звонко ударилась о сталь. Ольгерд был опытным фехтовальщиком. Как маг, он был искушен во многих боях, однако он уступал Джутаро, как воин. Толпа ревела и ликовала, а оружие звенело и пело свою песнь славы сражающимся!

Временами Ольгерду казалось, что меч Джутаро шипит, словно змея, и сражается он с огромной змеей, а не с человеком. Ольгерд даже и представить себе не мог, как был близок к своей догадке. Скрестившись, мечи исторгали искры, взглядами оба противника испепеляли друг друга.

Чародей чувствовал, как слабеет, но он не хотел сдаваться, не мог проиграть здесь. Из последних сил оттолкнув от себя Джутаро, он атаковал в последней отчаянной попытке сломить варвара. Закрутившись, словно волчок, Ольгерд вложил всю силу в удар, но сабли рассекли лишь воздух с громким свистом, а инерция увлекла уставшего чародея за собой и он, обессилевший, упал лицом в песок. И тут же ощутил запах крови. Чужой крови! Ольгерд испугался при мысли о том, что его собственная кровь скоро впитается в этот песок, которому совершенно безразлична его судьба. Какая ирония. Столько веков созерцать, как другие проливают свою кровь во имя его славы, а теперь он сам закончит так же, как самый последний, самый ничтожный и презренный, что стоял здесь.

Это придало Ольгерду сил и он, резко перевернувшись на спину, издал отчаянный крик, переходящий в яростный хрип. Выставив перед собой руки, из ладоней чародея в Джутаро хлынул луч красного света. Варвар выставил вперед радужный клинок, на манер щита, но, несмотря на это, Ольгерду все же удалось подняться на ноги, и, стоя на коленях, заставить Джутаро отступить на несколько шагов. Ольгерд видел, как глаза Джутаро изменились и стали змеиными, как чешуя, сапфирового, почти черного цвета, покрыла тело варвара. Теперь, над чародеем возвышался змеечеловек. В голове Ольгерда промелькнула последняя мысль: «Он не человек, и не зверь. Ни наш мир, ни этот, никакой другой, никогда не примет его. Кто же он? И за что сражается?»

Свет радужного клинка накрыл их обоих, скрыв от глаз тысяч наблюдающих, ожидающих исхода этой яростной схватки. Оранжево-золотистая сфера поглотила арену, а затем, разрастаясь, рассеялась мириадным количеством слепяще-ярких частиц энергии и света, неся в сторону смотрящих тучи пыли, песка и вибрации неистовой схватки. Когда все исчезло и тишина воцарилась кругом, стало ясно, что бой окончен. Джутаро стоял над Ольгердом, упершись коленом в его грудь, а лезвие клинка, словно жало скорпиона, смотрело чародею прямо в лицо, готовое решить его судьбу. Любое неверное движение Ольгерда, любая попытка призвать своих слуг на помощь и, насколько бы преданы они ни были своему королю, это уже не будет иметь значение. Ольгерд отправится к праотцам прежде, чем кто-нибудь из них сделает хоть один шаг. Но никто не пошевелился. Никто не издал и возгласа удивления, ни вздоха отчаяния. Все они застыли, прикованные взглядами к сердцу арены. Лишь для двоих время продолжало протекать своим естественным ходом, лишь двое сейчас жили и дышали. И это были Джутаро и Ольгерд.

Ольгерд проследовал взглядом от края острия клинка по всей длине стали, оценив каждый дюйм, и продолжил следовать до самого эфеса, рукояти и сильных рук, сжимающих меч. Решительный взгляд Джутаро пронзал Ольгерда. Испытывать врага уже больше не представляло никакого смысла. Да и врагом он уже не был — лишь сломленным и поверженным, в мгновение утратившим всю свою власть и все свое величие. Змеечеловек постепенно вновь обретал черты варвара. Ольгерд знал, что Джутаро нужна не его смерть, но жизнь. Впрочем, поверженный король элементалей не сомневался, что варвар, не колеблясь, добьет его. Знай он то, что знал Ольгерд. Однако Джутаро не знал — еще пока не знал.

— И чего же ты ждешь? — голос Ольгерда прозвучал так, будто он уже смирился и принял неизбежность своего конца. Несмотря на недвусмысленность вопроса, Джутаро продолжал оставаться столь же многословен, как и его радужный клинок. Ольгерд чувствовал, как теряет самообладание. Ведь для поверженного короля уже все было решено, он знал, какая участь его ожидает. Лишенный сил, сломленный и побежденный Ольгерд уже не был тем королем, что так холодно взирал на чужую смерть, чужую боль, оставаясь равнодушным к чужому желанию жить. Чародей боялся этой мысли, но не признать ее не мог. Он хотел жить, хотел властвовать. И даже если Джутаро не убьет его сейчас, то придет за ним потом. Варвар, будь он в облике зверя или человека, отнимет у него его жизнь. Вопрос времени, которое для Ольгерда уже не имело значения — он проиграл, и он уже не король. Возможно, никогда и не был им! Сейчас чародей Ольгерд мысленно желал смерти. Он хотел, чтобы Джутаро опустил свой клинок быстро и милосердно. Ольгерд даже ничего не почувствует. Как странно — он всегда так боялся смерти и так мечтал о ней теперь.

— Твоя смерть не сделает меня ближе к моей цели, — с этими словами Джутаро убрал свой меч и, поднявшись, протянул Ольгерду руку. Чародей осторожно принял помощь. — Будем считать, что мы квиты, — добавил варвар. — Я не буду тратить время на то, чтобы объяснять причины, по которым я здесь. Это ни к чему. Ты и сам все знаешь, а я догадываюсь о том, что ты умалчиваешь. Слова могут заставить меня сделать то, что мне кажется лишним. Поэтому сделай то, что можешь, и не мешай.

— Не ожидал, — честно признался Ольгерд.

— Я тоже, — не раздумывая ответил Джутаро. — Можешь пойти со мной. Здесь оставаться тебе небезопасно, а помощь твоя мне пригодится, — предложил варвар. Ольгерд знал, что Джутаро не лукавил.

— Весьма великодушно с твоей стороны, но, боюсь, на твоем пути я вновь могу стать помехой. К тому же, я потерял не так много сил, как тебе кажется. Гораздо сильнее пострадала моя гордость. Я заблуждался. Однако теперь верю, что ты преуспеешь в своих намерениях. Думаю, когда тебе станет все известно, ты вернешься, чтобы закончить…

— Много слов, король, — Джутаро не дал договорить Ольгерду. — Я уверен, что тебе еще предстоит сыграть во всем этом немаловажную роль. У тебя есть время, если действительно не хочешь пойти со мной.

Ольгерд не ответил. В его руках вновь сверкнуло оружие. Взмах, и брошенный клинок разрезал пустоту, исчезнув в ней, став огромной раной, из которой исходило серебристо-белое свечение. Еще один бросок клинка, и вторая рана рассекла первую. Крестообразное серебристо-белое сияние начало вращаться и вскоре стало жутко воющей воронкой, жадно хватающей пустоту вокруг языками серо-белого пламени. Когда Джутаро уже почти исчез в огне портала Ольгерд, окликнул его.

— Джутаро, я помогу. Когда придет время. В этом ты можешь не сомневаться.

Затем портал исчез и перенес Джутаро в странное место. Место, которое было сокрыто от посторонних глаз. Даже от таких опытных и наблюдательных, как у Джутаро. Глаз, что давно привыкли ничему не удивляться.

Глава 6

1

Джутаро вышел из темноты тоннелей навстречу свету. Свет же исторгал камин, огромный и чудовищный, напоминающий пасть какой-то мерзости из чужого мира. Джутаро не был уверен в том, что огонь, пылающий в камине, естественен. Впрочем, все неестественное всегда обладало крупицами вещей вполне естественных, размывая тонкую грань между реальным и естественным, и нереальным и неестественным. Однако неестественное пламя горело здесь вечность и, возможно, столько же и будет гореть. Одна лишь догадка о происхождении этого места казалась неестественной, но осознание того, что правда одновременно и ужасна, и опасна, превращала все кругом во вполне естественное восприятие окружающего неестественного. Джутаро осмотрелся. Огромные широкие колонны, словно пузатые вазы, подпирали потолок, который и вовсе не различался в полумраке. Шерсть на спине оборотня вставала дыбом от ощущения опасности, таящейся в этом месте повсюду.

Однако Джутаро не видел сквозь эту тьму, такой густой она была, такой лживой и обманчивой. На другой стороне, противоположной камину, стоял стол, усеянный яствами. Джутаро догадывался из чего или, вернее, кого все это приготовлено. Тени плясали свои зловещие танцы. И Джутаро буквально ощущал их физическое присутствие, слышал их жуткое и отвратительное пение. Порождения тьмы, охваченные безумием, не скрывали своего торжества. Они ощущали присутствие чужака, силу его души. И предвкушали пир.

Рядом с чудовищными по своим размерам колоннами стояли зеркала. На этих колоннах были запечатлены картины и образы, которые не могли не вызывать ужаса и отвращения. Зеркала же демонстрировали живые сцены жутких оргий, насилия, чудовищных пыток и казней. Джутаро старался не смотреть, но не мог, потому что видел в этих зеркалах себя — это он насиловал, убивал, разрушал и творил омерзительные вещи. Джутаро с нескрываемой яростью и злобой начал крушить зеркала, не замечая, как разбивающиеся осколки жадно впиваются в него и больно ранят. Те, что падали на пол и не разбивались вдребезги, сохраняли фрагменты ожившего ужаса.

Неожиданно внимание Джутаро привлекло еще одно зеркало, окутанное гирляндами густой паутины, что делало его почти незаметным. Размеры зеркала были невероятны — многим больше остальных зеркал в этом зале. Сложно было даже представить, что могут существовать подобные зеркала. Ничего хорошего оно не показывало. Зеркало вообще ничего не отражало — ни смотрящего в него, ни предметов комнаты. И это было отвратительнее всего.

Подойдя к нему, Джутаро ощутил, как тьма, исходящая от зеркала, накрыла его. Джутаро приготовился разбить и его, но зеркало внезапно задрожало, словно гладь озера, тронутая невидимой ладонью. Круги пошли от центра к краям. Джутаро мгновенно отпрянул от зеркала, вынырнув из темноты. Из зеркала начало появляться нечто. Сначала огромные ручища с когтями, затем вынырнула голова с рогами, остриями смотрящими прямо в грудь Джутаро, затем создание вышло целиком, не переступив порога тьмы. Перед ним предстал демон. Длинная мантия, блестящая и сверкающая, словно звезды на ночном небе, приобрела форму огромных крыльев. Демон описал рогами дугу над головой и бесшумно хлопнул крыльями, напоминающими нетопыриные. Взмах крыльев заставил Джутаро заслониться руками от потока воздуха, хлынувшего в его сторону. В то же самое мгновение смрад тлена распространился повсюду, коснувшись пола, стен, предметов мебели, камина и даже потолка. Кто-то, таящийся в тенях, издал отвратительный звук предсмертной агонии. Смертельного прикосновения тлена избежал лишь Джутаро. Зло не посмело коснуться его и уползло обратно во тьму, но демон остался. Ведь он был хозяином этого места.

Когда их взгляды встретились, Джутаро понял, что демон знал обо всем, что случилось до этого самого мгновения. Джутаро не видел, как свет камина сник; он стоял спиной к нему, но почувствовал это. Демон осмотрел следы разгрома. По выражению его лица сложно было сказать, опечален ли он, раздосадован ли погромом, либо же безразличен? Или же, быть может, хаос тешил его черную душу? Внезапно демон жутко расхохотался, запрокинув голову назад так, что рога его взметнулись вверх, желтоватые клыки обнажились, выдвинулся вперед массивный остроконечный подбородок.

— А я-то уже заждался, — отвратительно оскалился демон. Ухмылка с лица не сошла, желтые глаза злобно сверкали. И хотя прежде Джутаро никогда не приходилось встречать демонов, а лишь только их посланников, он знал, что сейчас перед ним стоял один из самых могущественных представителей демонической расы. Для Джутаро это был бой всей его жизни, поскольку именно сейчас на карту была поставлена не только жизнь Ольны, а всего мира. Их мир привлек к себе жестоких и беспощадных пожирателей вселенной.

— Не стоило торопить это мгновение, демон, — прорычал Джутаро. Его хищная пасть осклабилась ничуть не приятнее демонской. Однако демон никак не отреагировал на столь дерзкую и колкую реплику, полагая, что надменность Джутаро — это лишь маска. Та ярость, с которой сражался варвар в любом из своих обличий, черпала свои силы в источнике под названием страх. Демон полагал, что в этом Джутаро очень сильно походил на него самого и весь их темный род, что черпал силу в темных эмоциях, порожденных их черными душами, а также в сердцах тех, кто все же осмеливался бросать вызов дьявольской силе. Тьма спала в каждом, ее лишь следовало пробудить.

— Ты силен. Гораздо сильнее своих наставников. Стоит отдать им должное, ведь они потрудились на славу, обучая тебя, — демон Альцеф не пытался играть с Джутаро. Колдун не спеша подошел к камину, повернувшись спиной к Джутаро. Слишком беспечно казалось с его стороны поворачиваться спиной к врагу, но демон не мог не недооценивать намерений своего противника. Джутаро видел, как Альцеф протянул к пламени свою руку, и языки огня начали жадно лизать руки господина, словно преданные псы.

Молчание повисло над ними. Демон испытывал Джутаро. Альцеф ждал этой встречи. Особенно это ожидание усилилось, когда он понял, что король элементалей предал его. Впрочем, колдун не сомневался в том, что все именно так и случится. Этим Джутаро двигало нечто большее. Нечто, чего Альцефу не удавалось постичь точно так же, как и Ольгерду. Ему, обратившему в прах не один мир, было и странно, и удивительно как смертный мог обладать подобной силой. Еще ни в ком ему не доводилось встречать такой воли, такой стойкости, такого благородного и чистого стремления. Впрочем, и эта душа была не без изъяна: эмоции и чувства, сомнения и угрызения совести, стыд, мечты и грезы… Альцеф побеждал души не только насилуя их, но также предлагая им испытать наслаждение. В конце концов, какой смысл сопротивляться неизбежному? Не лучше ли принять столь щедрое предложение добровольно, чем испытав все муки и страдания, в итоге сдаться и обратиться в ничто! В жалкого раба!

Однако колдун не спешил. Поразительно, как все же в этом мальчике слилась сила двух миров! За миллиарды лет Альцефу удалось победить многих бессмертных, и теперь их души вечно питали его темную сущность. И все же этого было недостаточно. Слишком мало для того, чтобы осуществить задуманное им. Альцеф знал, что, овладев душой этого смертного, он станет почти так же силен, как и король демонов. Возможно даже многим сильнее и гораздо могущественнее. Его заветная мечта! Альцеф мечтал сам стать королем и править, владея каждой живой душой в просторах бесконечной вселенной. Его собственная сила стала бы тогда бесконечной!

— Ты бы смог стать нам братом. Управлять миллиардами миров. Они бесчисленны и бесконечны. Их сила и власть, которую они дают, могла бы сделать тебя величайшим из всех. Я же чувствую в тебе жажду битв и завоеваний, которые принесут тебе славу и величие. Я мог бы научить тебя не только побеждать, но и лишать поверженных врагов их жизненной силы. Кто знает, быть может вдвоем, мы смогли бы превзойти даже самого короля демонов. Титул принца поднял бы тебя до немыслимых высот. Любая твоя фантазия воплотилась бы в жизнь. Стала бы реальной, как ты и я. Ты только подумай, чего бы мы могли добиться вместе! Вдвоем. Ты и я.

«Лжец. Коварство твоей черной души и впрямь не имеет пределов», — промелькнуло в голове Джутаро.

— Та прав, демон. Сила, о которой ты говоришь, и впрямь велика. Но ответь мне, — Джутаро знал, что мог бы превзойти Альцефа по силе, но сражаться с каждым из демонов в открытом противостоянии было непозволительной тратой и сил, и времени. Он был один, а их многим больше. И каждый многим сильнее предыдущего. Джутаро удалось одолеть Ольгерда не только благодаря силе. Джутаро принял позу, которая должна была убедить Альцефа в том, что он не собирается проявлять себя враждебно. Порою, воин ведет бой, в котором просто сражаться — слишком мало, чтобы победить.

«Алчный смертный. Все вы одинаковы», — мысленно усмехнулся Альцеф.

— Все что угодно! Любой вопрос! Я отвечу с радостью! — Альцеф продолжал стоять спиной к Джутаро. Оборотень не мог видеть, как в руках демона сверкнул диск, но Джутаро не обманулся в преданности пламени. Огонь в руках Альцефа незаметно приобретал формы причудливого оружия. Сейчас рука Альцефа судорожно сжимала лезвие в желании бессознательного броска. Демон сдерживался из последних сил. Он знал, что совершит бросок в то самое мгновение, когда Джутаро задаст свой вопрос. Какое любопытство снедало его в это самое мгновение! И демон не выдержал:

— Твой вопрос, смертный! — прорычал Альцеф, но он уже знал ответ. Голос Джутаро уже звучал в его голове: «Зачем мне делиться с тобой?»

Огонь, исторгнутый камином, сделал все, чтобы защитить своего повелителя, скрыв в своем чреве, окутав клубящимися языками своего пламени, но Альцеф знал, что уже слишком поздно. Время вновь остановилось. Демон чувствовал дрожь в теле, чувствовал, как когти Джутаро пронзают его тело. И вот он увидел, как черная рука в волшебных латах вышла из его груди и обхватила диск, который Альцеф еще судорожно сжимал мертвеющими пальцами. «Какая ирония, — подумал Альцеф, — Мое же собственное оружие и принесло мне смерть». В то же мгновение огонь в камине окутал их обоих. Демон чувствовал жар пламени и то, как он в нем сгорал, тогда как Джутаро пламенные языки огня не причинили и малейшего вреда. Альцеф посмотрел перед собой — пасть камина вдруг стала чужой, пес, который еще мгновение назад преданно лизал руку своего господина, готовился поглотить демона. Джутаро рассек Альцефа пополам, и тот стремительно полетел навстречу голодному зверю.

Когда пасть чудовища сомкнулась, раздался чудовищный взрыв. Он оказался столь велик, что его пламя вырвалось из камина и заполнило собой весь зал. Затем Джутаро услышал голос, обратившийся к нему. Голос звучал так, как если бы вулкан мог говорить.

— Смертный, ты победил! Но что ты принесешь нам?! Новое рабство или свободу?!

Джутаро молчал. Голос, казалось, облегченно вздохнул.

— Хорошо! Мы так и поступим! Мы благодарны за твой выбор! Никто прежде не был добр с нами! Ты первый! Ты избранный! Мы желаем тебе удачи! Если победишь, мы будем рады!

Когда все кончилось, камин опустел. Кругом все стало пустым и безжизненным. Нужно было идти дальше. Бросив прочь от себя бесполезный диск, Джутаро посмотрел в направлении зеркала, но оно бесследно исчезло. После смерти Альцефа зал несколько посветлел — мрак отступил, покинув это место.

— Я удивлена. Весьма. Такая сила, а ты даже не колебался, — Джутаро услышал за спиной голос, который бы очень не хотел слышать именно сейчас. Это была его сестра Касилия.

Джутаро повернул голову, искоса глянув в сторону сестры. Как всегда, Касилия была восхитительна и прекрасна. Ее добрый взгляд ласкал Джутаро. Она подошла к нему и встала напротив него, преграждая Джутаро путь в бездну. Касилия казалась ему такой маленькой. Удивительно, как все-таки она и Эмрам относились к нему, как к брату и сыну, когда он был таким как сейчас. Черный великан выдохнул.

— Зачем ты пришла?

— Ответ ты знаешь, — спокойно ответила чародейка.

— Да. Знаю, — взгляд Джутаро скользнул в сторону камина. Касилия обернулась и посмотрела в пустую и безжизненную пасть. — Искушение было велико. Ты ошибаешься, я колебался, — пояснил он Касилии.

— Совсем немного. Это ни в счет. К тому же… Джутаро, ты поступил правильно, — Касилия снова посмотрела на брата. Когда ее ладонь коснулась его, она засветилась, а от этого мягкого белого свечения заскользили вдоль могучей руки черного великана маленькие золотистые змейки, исцеляющие раны Джутаро. Этих ран было очень много за всю его жизнь и за последний бой также. Когда чародейка убрала руку, магическое свечение исчезло.

— Спасибо, Касилия, — огромная лапа Джутаро нежно коснулась ее лица. Чародейка прижала ее обеими ладонями и закрыла глаза, из которых потекли слезы.

— Прошу тебя, Джутаро. Не уходи. Если ты уйдешь, я останусь совсем одна. Почему? Почему мы вынуждены терять друг друга вновь?

— Мы всегда что-то теряем и что-то обретаем. Я знаю, ты хочешь пойти со мной, но это невозможно. Ты должна вернуться к матери и рассказать ей о случившемся. Лишь только она сможет предотвратить катастрофу, если я не справлюсь. Ей понадобится вся твоя сила. Не печалься. Разыщи Ольну. И уходите. Уходите и не оглядывайтесь.

Сказав это, великан опустился на колени перед Касилией и обнял ее, прижав сестру к своей груди. Оба чувствовали лишь тепло, которое излучали их тела. Порою любить означает говорить «нет», когда так хочется сказать «да».

— Я хочу запомнить тебя человеком, Джутаро, — попросила сквозь слезы Касилия.

Через мгновение перед нею стоял тот самый варвар, которого она купила на невольничьем рынке Тетрадрамара. Прошло почти двадцать лет с тех пор, но Джутаро почти не изменился. Только взгляд его изменился. За это долгое время успело случиться много чего, и эти глаза повидали многое. Временами Касилии казалось, что глаза брата слишком открыты для этого мира, деля его боль, борясь с несправедливостью и жестокостью, которой было слишком много для него одного. Но ее брат продолжал этой бесконечный бой. Значит, должна и она.

Джутаро отстранился от сестры. Он побрел навстречу тьме, притаившейся в ожидании, когда жертва запутается в ее невидимой липкой паутине. Джутаро ни разу не обернулся. Когда темный тоннель неизвестности поглотил его, Касилия все также продолжала смотреть в его черноту. Ей хотелось броситься вслед за братом, разделить его судьбу, какой бы страшной и ужасной она ни была, но она дала слово Джутаро. Сестра пообещала брату и не могла не выполнить обещание. Следовало разыскать Ольну в этом унылом лабиринте, где зло еще продолжало таиться и угрожать каждому, кто потерялся в этом жутком месте.

Вдруг Касилия ощутила присутствие врага: незримое, однако же, болезненно жгучее. «Неужели Альцеф не погиб? Или один из его приспешников наблюдал за ними все это время». Касилия насторожилась. Чародейка чувствовала, что за ней следят несколько пар злобных глаз. В следующее мгновение раздался пронзительный вой. Из темноты на нее бросилось несколько уродливых тварей, но чародейка даже не шелохнулась. Лишь ее холодный взгляд бесстрашно встретил кошмарных созданий и обратил их в холодную кристальную пыль. Будто первый снег, упали они к ногам Касилии и в мгновение испарились. Этих насекомоподобных созданий из чужого и злого мира, который безжалостно вторгался в ее мир, желая обратить в реальность любой страх, любой кошмар, здесь было бесчисленное множество и они были голодны. Следовало поторопиться и успеть выбраться отсюда, разыскав по пути принцессу Ольну. Ведь опасность, вырвавшаяся наружу диким ураганом, была поистине велика. Все только начиналось!

2

Уже немало времени провела Касилия, блуждая по этим тоннелям в поисках эльфийской царевны. Однако Ольны нигде не было. Тем не менее, Касилия не могла подвести Джутаро. Она дала ему слово. Страх, злость и гнев поднимались бурей в душе чародейки. Сейчас в Касилии говорила кровь варваров. Эта первобытная ярость, до этого неизведанная ею, опьянила чародейку и, слившись в единое целое с ее магическими способностями, превратилась в лавину, сметающую любую угрозу, любое препятствие на своем пути. Выпущенная на свободу, неосознанная и едва ли контролируемая сила заставила отступить тварей. Теперь они бежали от нее, как от проклятия, забыв о своем голоде. Страх гнал их вперед, а вслед за ними по пятам неумолимо следовала холодная и беспощадная девушка с огненно-рыжими волосами.

3

— Принцесса! Принцесса Ольна! — будто раскаты грома гремел голос орка Аркала. Его волк Зару внимательно принюхивался. Судя по всему, он взял след принцессы, но очень много других запахов сбивали его с толку.

— Черт бы побрал этого короля! Послать Джутаро одного в самое пекло! — орк был невероятно зол, и это было еще мягко сказано. Аркал глубоко уважал своего короля и был благодарен Ильсуру за то, что именно король эльфов освободил орков от тысячелетнего рабства и дал возможность народу Аркала начать новую эпоху свободными и независимыми среди других народов. Однако в эту самую минуту орк никак не мог понять, что за бес глупости вселился в Ильсура и вынудил мудрейшего из королей совершать ошибку за ошибкой. И все же безрассудство короля можно было понять — Ольна была любима всеми, а Ильсур дорожил ею больше, чем кем бы то ни было еще. Король эльфов сам был близок к тому, чтобы броситься на поиски, но обуздал свой страх и растущее беспокойство. Что больше всего не укладывалось в голове Аркала, так это то, что Джутаро не сказал ему ни слова, решив отправиться в столь опасное путешествие в одиночку!

От раздумий и потока ругательств Аркала отвлек Зару. Похоже, что его верный четвероногий товарищ наконец-то отыскал принцессу Ольну. Вскоре они нашли ее, что оказалось весьма своевременно. Несколько огромных жутких насекомоподобных созданий уже приготовились попировать принцессой. Они прожорливо урчали, клацая своими уродливыми челюстями, а с их клыков капала отвратительная смесь слюны и чего-то еще, что, стекая с кинжалоподобных клыков на землю, ужасно шипела и разъедала каменную поверхность пола пещеры. Только теперь Аркал понял, кто оставил ужасные шрамы на стенах тоннелей — серповидные когти этих уродливых существ выглядели не менее грозным оружием этих чудовищных хищников.

Зару зарычал и, не дожидаясь команды, бросился на врага. Верный товарищ Аркала разорвал с полдюжины тварей. Еще несколько монстров погибли под ударами молота Аркала. К удивлению орка, принцесса держала в руках обломок кости какого-то наверняка крупного существа при жизни, и держала это сомнительное оружие со знанием дела. К счастью, Ольна была не в шоковом состоянии и узнала Аркала и Зару. Как только все закончилось, Ольна бросилась к Аркалу и обняла великана орка. Вскоре волк Зару, который исчез в ближайшем тоннеле, вернулся. Он кинулся следом за отступающими чудищами, но те ретировались в свои пещеры. Волк попробовал отрыть одного уродца, но это оказалось невозможным, несмотря на все старания Зару. Сейчас он дружелюбно скулил возле Аркала и Ольны.

— Ваше Высочество, Вы в порядке? — обеспокоено спросил орк принцессу.

— Да, Аркал. Благодаря тебе и Зару, — ответила Ольна, гладя белоснежного гиганта. Однозначно, волк был доволен собой.

— Где Джутаро? Почему он не с Вами? — вновь задал вопрос орк. Он недоумевал! Неужели Джутаро оставил свою возлюбленную? Этому могло быть лишь одно объяснение — Джутаро пришлось остаться, чтобы у Ольны был шанс выбраться из этого ада, а это могло означать лишь только то, что его друг в опасности, раз нескольким тварям удалось прорваться. Надо было спешить на помощь Джутаро. Однако ответы принцессы, а вернее — ее вопросы, озадачили орка еще больше.

— Джутаро? Он тоже здесь? Как вам вообще удалось отыскать меня? — похоже, происходящее не слишком спешило дарить сколько-нибудь вразумительные объяснения. Некоторое время Аркал смотрел на Ольну молча, обдумывая увиденное и услышанное.

— Похоже, дела обстоят куда хуже, чем я думал. Ваше Высочество, сейчас нам нужно уходить. Наверху нас ждут солдаты Вашего отца и мои люди, — ответил Аркал, понимая, что Ольна не даст ему необходимых ответов на его вопросы. Стоило поторопиться, ведь твари могли вернуться в любой момент в гораздо большем количестве.

— Погоди, Аркал. Ты сказал, что Джутаро здесь. Мы не можем уйти без него, — во взгляде принцессы горела решительность и настойчивость.

Аркал тяжело вздохнул. Он хотел было возразить, но понял, что у него просто нет выбора. Джутаро действительно могла понадобиться их помощь. Вдруг они услышали неприятное знакомое злобное клацанье: урчащие, шипящие и издающие море других отвратительных звуков создания приближались с невероятной скоростью, в невероятном количестве. Аркал и Ольна повернулись в сторону тоннеля, из которого на них неслась буря. Неумолимая лавина ослепительного сияния гнала на них тучи монстров и, едва коснувшись, обращала их в ледяные статуи, которые мгновенно рассыпались.

Чтобы оценить ситуацию, Аркалу потребовалось не более секунды. Больше и не требовалось — больше у них и не было! Ледяной поток грозил обратить их в кристальную пыль так же, как и десятки тварей, успевших ощутить ледяное прикосновение неведомого, но ужасного конца их никчемного существования.

— Ваше Высочество, сюда! Прячьтесь! — Аркал заметил небольшое углубление, которое могло бы послужить им троим убежищем.

Они успели вовремя. Голубое свечение залило своим слепящим заревом всю пещеру, но, похоже, что этим все и обошлось. Когда орк, эльфийка и волк выглянули из своего укрытия, они увидели, что ледяной поток заморозил лишь только половину пещеры. Та половина, на которой находились они, оказалась нетронутой. У самого входа лежала рыжеволосая девушка. Ольна бросилась к ней. Аркал не успел остановить ее и только крикнул вслед.

— Ваше Высочество! Дьявол! Осторожнее! — замороженная поверхность оказалась довольно скользкой, а обращенные в лед монстры все так же выглядели устрашающе. Сейчас полурассыпавшиеся статуи и их ледяные конечности выглядели все так же отвратительно и жутко, но жизнь угасла в них навсегда, оставив лишь холодное напоминание о смертоносности этих убийц.

Принцесса помогла чародейке подняться. Они встречались лишь раз, но Ольна запомнила рыжеволосую зеленоглазую сестру Джутаро. К счастью, Касилия находилась в сознании.

— Принцесса… — обессилено прошептала она.

— Тише, Касилия. Все в порядке. Аркал! Скорее сюда! — крикнула Ольна орку. — У тебя есть вода? — спросила Ольна у орка, когда тот оказался рядом с ними.

— Есть кое-что, что поможет гораздо лучше воды, — говоря это, орк снял с пояса за спиной огромный бурдюк. Содержимое мгновенно привело в чувство чародейку. Откашлявшись, ее взгляд остановился на орке. Аркал довольно улыбнулся.

— Орк, в следующий раз прибереги свое пойло для себя, уж больно оно… — Касилия не договорила, сморщилась и разразилась сильным кашлем.

— Зато оно действует! — ответил орк, ничуть не обидевшись на столь гневное замечание чародейки. — Принцесса?! — Аркал предложил Ольне испробовать его чудодейственного зелья, но девушка вежливо отказалась. Принцесса помогла чародейке подняться. Касилия опередила очевидный вопрос Аркала, окинув слабым взглядом пещеру.

— Заклятие забрало много сил, — пояснила Касилия, видя беспокойство во взгляде Ольны и Аркала. Похоже, что орк и эльфийская царевна переживали, что чародейка могла оказаться ранена.

— Я вижу, — Аркал осмотрелся и добавил. — Джутаро не врал, когда говорил о твоих выдающихся магических способностях. Похоже, в этот ад пришла зима! — бодро воскликнул орк. — Ты заморозила не меньше сотни этих тварей! — Аркал действительно находился под впечатлением от увиденного.

— Больше. Скорее несколько сотен, но все мои усилия окажутся бесполезны, если Джутаро не закроет врата, — с печалью и усталостью в голосе пояснила чародейка. Ольна помогла Касилии сесть на небольшой камень. Чародейка жестом дала понять Аркалу, что нуждается в его бурдюке, несмотря на предшествующий этому совет приберечь для себя свое чудо-зелье. Аркал молча протянул его чародейке. Сделав несколько глотков, Касилия поморщившись, продолжила.

— Джутаро сразил демона, похитившего тебя, Ольна. Он не смог найти тебя, а потому поручил мне сделать это. К счастью, тебя нашли раньше меня.

— А сам отправился на верную гибель, — покачал головой Аркал.

— Мы должны помочь ему, — Ольна посмотрела на Аркала. Орк молча кивнул ей в ответ.

— Нет, принцесса. Для тебя там слишком опасно, — тихо ответила ей Касилия, но в этот раз голос чародейки прозвучал, как сталь. — Джутаро не затем просил меня позаботиться о тебе, и я сдержу свое обещание.

— Касилия права, Ваше Высочество, — согласился Аркал. Слова чародейки пришлись орку по душе. По ее взгляду Аркал понял то, о чем Касилия не хотела просить его вслух. — Я разыщу Джутаро, а вы вдвоем возвращайтесь на поверхность. Там вас встретит мой отряд. Зару, ты пойдешь с ними.

Волк недовольно заскулил в ответ.

— Нет, Зару. Сейчас им нужна твоя помощь. А Джутаро — моя, — орк погладил волка по его огромной белой голове.

— Аркал, ты же понимаешь, что ты тоже можешь не вернуться, — Касилия посмотрела на орка. Тот понимающе кивнул. — Однако Джутаро не справится один. Он не сможет закрыть портал в одиночку. Теперь я это понимаю. Поспеши, мой брат даже не представляет, с чем он может столкнуться там. Никто не понимает, — Касилия с трудом поднялась. Ольна хотела поддержать ее, но Касилия мягко остановила принцессу эльфов движением руки. Благодарно улыбнувшись, чародейка повернулась к Аркалу. В ее руках появился небольшой кинжал. Она взяла его огромную руку в свою маленькую, но орку показалась, что очень уверенную и сильную, и сделала аккуратный надрез. Аркал не почувствовал боли, но зато ощутил теплую кровь чародейки. Она наполняла его силой и теплом изнутри.

— Моя магия будет оберегать тебя какое-то время. Я смогу слышать тебя, а ты меня. Моих сил, к сожалению, хватит лишь на это, и очень ненадолго.

— Этого достаточно, — Аркал несильно сжал руку чародейки в своих. — Если мы не вернемся, тебе придется завалить тоннель.

Касилия не ответила, только молча кивнула. Затем Аркал помог ей взобраться на Зару. — Теперь уходите. Идите, я хочу убедиться, что вы не последуете за мной.

Вскоре обе девушки и волк исчезли. Аркал осмотрелся. Затем его взгляд устремился туда, откуда пришла Касилия.

— Что ж, Джутаро, если это наш последний бой, то он будет самым жарким.

4

Когда Джутаро простился с Касилией и вошел в тоннель, вход в который ему преграждал Альцеф, он ощутил, как тьма накрыла его. Он не стал оглядываться, но знал, что даже если обернется, то не увидит лица сестры. Не увидит ничего, кроме той тьмы, что поглощала все на своем пути. Кругом господствовала лишь эта незримая паутина, а где-то в самых опасных ее уголках притаились опасные и коварные хищники. Что ж, он сам был хищником! Через мгновение тишину нарушил грозный рев хищника из мира смертных. Так, Джутаро оповещал своих врагов о том, что он идет по их следам и что он готов к решающей схватке. Тьма могла скрыть ложь от глаз варвара, но она не могла таиться вечно от того, кто сам привык внушать страх и трепет. Непроницаемое пламя окружило черного великана, словно щит, и в то же самое мгновение свет нарушил тьму. Далеко впереди горела маленькая точка. Это зловещее свечение и было целью Джутаро — портал, ведущий в мир самых грозных и вероломных существ во всей необъятной вселенной.

5

Аркал вскоре миновал тоннель, где он простился с принцессой Ольной, чародейкой Касилией и своим четвероногим другом волком по имени Зару. Орк не переставал удивляться тому, как одна-единственная девушка смогла обратить целую армию чудищ в хрустящую под его ногами кристальную пыль, похожую скорее на сухой скрипящий снег в лесу во время охоты. Стараясь издавать как можно меньше шума, что было весьма непросто, орк временами натыкался в темноте на статуи изо льда, что еще продолжали хранить в чертах неведомых существ их хищность. Менее опытный воин наверняка бы принял в них живую угрозу, но Аркал знал, что все они мертвы — холодное прикосновение магии Касилии не пощадило никого. Вскоре Аркал стоял на том самом месте, где Джутаро и Касилия простились. Пустынность этого места, а также тишина тяготили. Лишь движение неких огоньков витавших повсюду, скрашивали молчание, царившее в этой пещере.

Аркал осторожно ступал, вглядываясь в темные углы, пытаясь разглядеть там возможную опасность, таящуюся до поры до времени. Орк даже не подозревал, над кем одержал победу его друг Джутаро.

Поразительная тишина этого места, не свойственная всему тому, что орку уже довелось пережить в этих подземельях, настораживала. Однако сколь удивительным это не продолжало оставаться, вскоре Аркал убедился, что единственное, что могло вызвать подозрения, так это отсутствие какой-либо угрозы. Мысль о том, что принцесса и чародейка наверняка уже выбрались на поверхность, немного успокаивала Аркала. Эльфы и орки позаботятся о девушках. Хотя ему и пришлось собирать свой отряд на скорую руку, там были те, кому Аркал доверял, кто был достаточно смел и решителен, чтобы отправиться за ним в логово любого врага, пусть даже самого дьявола. Но дьявол этого подземелья был мертв. Другие же дожидались своего часа.

Орки и эльфы, такие разные, такие непохожие друг на друга, веками жили вместе: одни, как рабы, другие, как хозяева. Большинство эльфов с трудом приняли тот факт, что они больше не властны над орками. Многие полагали, что король Ильсур не добьется ничего, уровняв угнетателей-эльфов и угнетаемых-орков. Короля убеждали, что орки не оценят его великодушия, примут это за слабость. И, тем не менее, король Ильсур не ошибся в своем выборе. Он дал оркам свободу и права не потому, что боялся их, но потому что хотел, чтобы у его королевства появился союзник, который готов был защищать свою родину, а не чужой мир жестоких господ. Орки не подвели доверия, оказанного им королем Ильсуром. Много побед король Западного Эльфийского Королевства Совы одержал именно благодаря армиям зеленокожих воинов.

Более того, Ильсур дал возможность тем эльфам, кого отвергло общество, найти свое место среди орков. Это было лучшее, на что изгои могли рассчитывать, а потому они были благодарны королю Ильсуру за его милость. В жестоких боях и схватках они отплачивали ему своей кровью и своими жизнями. И очень скоро смешанные отряды из орков и эльфов доказали, что они эффективнее любой организованной армии. Дикий нрав орков и преступный характер эльфов-изгнанников принес свои плоды. Их отправляли в самую гущу схватки, отправляли за тем, чтобы уничтожить или быть уничтоженными. Выживали лучшие. И вскоре король Ильсур понял, что безопасность его страны держится на бывших рабах и преступниках, которым просто дали еще один шанс.

Именно потому Аркал и был уверен в своих товарищах. Орк внимательно наблюдал за таинственными огоньками, парящими и левитирующими, как ему казалось без определенной цели.

— Аркал! Аркал! Аркал! Аркал! Аркал! — внезапно из темноты раздался чей-то голос, воззвавший к орку. Голос или, что было вернее — голоса, звучали слишком громко и настойчиво, чтобы принять их за шепот, но в то же самое время они звучали слишком слабо и беспомощно, чтобы их можно было принять за таящуюся во тьме опасность. Аркал не знал, кто или что зовет его, но оно продолжало звать бесчисленным множеством голосов, взывавших к нему отовсюду. Неведомые голоса звали его все более настойчиво, словно бы они боялись, что орк пройдет и не услышит их. Быть может, они нуждались друг в друге — простой орк и странные голоса, зовущие его?

— Кто здесь? — Аркал громко крикнул в пустоту. Его руки вспотели перед страхом неизвестности, и он крепче сжал свои огромные метательные топоры. Какая глупость — заявлять, что воин лишен страха! Страх испытывает каждый, кто может лишиться жизни. Просто некоторые умеют справляться с ним и обращать его в силу. Страх, словно невидимый щит, который верно бережет нас от опасности и помогает выжить, когда это так необходимо, когда это так важно… Когда это так, как сейчас!

Глаза орка уже почти привыкли к темноте, царившей повсеместно в этих тоннелях. Лишь только светлячки мешали ему сосредоточиться. Аркалу показалось, что его голос нарушил их спокойное и равномерное движение, словно стайку рыбок, потревоженную появлением чужака. Орк задержал взгляд на нескольких из них, что сбились в небольшую группу. И в это самое мгновение в голове Аркала пронеслась совершенно безумная мысль. Именно это и вынудило его забыть обо всем, даже о том, зачем он здесь. Как он сразу не догадался? Странные голоса, которые он слышал, и были голосами этих парящих кругом созданий. Жизненные силы, души, которые Альцеф поработил и подчинил своей злой воле. Теперь благодаря Джутаро они обрели свободу. Они не успели отблагодарить своего героя и спасителя за долгожданное освобождение, но они знали, зачем Аркал пришел сюда, и теперь они были готовы послужить орку. Они говорили с этим изумрудным гигантом, а он слышал их голоса.

— Воин, что был здесь до тебя. Он сразил демона, великого врага всего живого. Всего, что хочет жить и радоваться жизни. Он освободил нас от плена, от рабства, что длилось многие лета. Многие миллионы лет! — объяснили орку голоса. От этой мысли Аркал содрогнулся. Ему было ведомо рабство, но рабство в течение многих миллионов лет? Ему сложно было даже вообразить такое!

— Демон Альцеф обратил наши миры и очаги в прах. Разрушил все, что мы любили. В плену мы почти забыли о том, кто мы. Наши миры давно мертвы, а наши оболочки обратились в пыль, наши сущности утеряны. Свобода пришла слишком поздно. Мы не можем стать тем, кем были прежде. Лишь остатки. Следы былого величия.

Аркал понимал печаль этих несчастных созданий, делил их горе. Орк хотел им помочь, но что он мог сделать? Духи немного поутихли, но продолжали кружиться вокруг Аркала, шепча о своей боли и злой судьбе.

— Мы умираем. Наша участь решена. Как жаль, что все так кончилось. И все же мы благодарны. Мы — свободны.

— Погодите! Я могу вам чем-нибудь помочь? Хотя бы что-то! Я… Я не знаю, но…Возможно, в нашем мире есть те, кто знает, что делать, чтобы не дать вам погибнуть! — в голосе Аркала слышалась надежда.

— Помочь нам сможет кто? Чем помочь нам могут? — странно и неожиданно затараторили голоса, оживленные и радостные готовностью орка помочь им бескорыстно.

Аркал внимательно слушал голоса этих удивительных духов, надеясь понять и услышать хотя бы что-то из их причитаний, что, быть может, как-то изменит их печальную участь, но одни говорили с печалью в голосе, другие с надеждой.

— Да, воин, помочь нам можно. Готов ли ты? — внезапно обратились к нему с просьбой духи.

— Я? Чем же я могу вам помочь? Рад бы, но я ни маг, ни чародей. Я простой воин! — Аркал недоумевал. Он был обыкновенным орком. Будь здесь Касилия или Джутаро, они бы обязательно придумали и нашли выход. Но он?!

— Да, ты! — за долю секунды сотни светлячков обрели форму неведомого иноматериального существа, обратившегося к нему, из-за чего орк потерял дар речи. Аркал всегда преклонялся перед сверхъестественными силами. Он открыл рот и чуть было не выронил свои топоры и не пал ниц, но неведомая сила (или же Аркалу так казалось) не давала ему возможности даже пошевелиться.

— Ты избран, Аркал, — услышал он. — Твои помыслы чисты. Ты искренен и бескорыстен. Поэтому мы выбираем тебя быть нашим сосудом. Ты готов? — обратился дух к Аркалу.

«К чему?» — подумал орк. Он совершенно не понимал, что происходит, но ответа не последовало. Однако светлячки, постоянно менявшие форму, продолжали приобретать странные и причудливые очертания. Потоки чужих мыслей, чужих воспоминаний, радостей и горестей кружили вокруг Аркала, что в итоге целиком поглотило орка. Веря в судьбу, Аркал также верил в то, что его судьба предопределена, но ему было страшно, очень страшно! К счастью, страх вскоре оставил его. Будто загипнотизированный происходящим, Аркал неосознанно воспринимал то, что эти существа, осколки чужой жизни, шептали ему, то, что показывали. Они проникали внутрь его сознания, его души, становясь частью его существа. Души становились единым целым с этой душой в этом теле.

За доли секунд сознание Аркала восприняло истории миллионов миров, их судьбы. Счастье и любовь, которую они дарили друг другу, а затем хаос, который кромсал их плоть и вырывал из их — еще живых и осознающих весь ужас и всю боль — душ и сердец. И все это лишь для того, чтобы обречь этих несчастных на еще большие страдания, их силами кромсать чужую плоть, вырывать жизнь и обращать в рабство еще и еще! И так без конца. В этом безумии они провели вечность, постепенно забывая о любви, о дружбе, о доброте. Они забывали, но не забыли до конца. В теле этого смертного они надеялись вспомнить и ощутить то счастье, которое у них было жестоко и несправедливо отнято. Каждому из них орк давал еще один шанс.

Когда все кончилось, Аркал вновь принадлежал самому себе. Его мысли, его чувства — то, что с ним произошло, невозможно было объяснить, как невозможно было постичь бесконечную цепочку судеб, что сплелись воедино. Случившееся можно было только принять, как волю провидения. В голове — буря, а мысли — волны, поднимающиеся до небес и обрушивающиеся на берега, разбивающиеся о скалы. Глубины и высоты все так же оставались недостижимы. Орк взялся рукой за голову и закрыл глаза, пытаясь очнуться от этих видений, что продолжали проноситься кавалькадами в его голове. Немного прийдя в себя, Аркал удивился тому, что остался стоять на ногах, а не свалился, потеряв сознание. Несмотря на то, что внутри у него все клокотало, словно в ревущем вулкане, он все же превозмог эти чувства, рвущие его на части. Собравшись с мыслями и с силами, Аркал продолжил свой путь.

— Джутаро, — орк дрожащими губами произнес имя своего друга и удивился тому, как странно теперь звучит его собственный голос, словно несколько голосов одновременно. — Джутаро нужна моя помощь.

Аркал не знал, сколько длилась эта… Он даже не знал, как это назвать. Трансформация? Слияние? Превращение? Кем он был теперь? Или чем? Аркал попытался не думать об этом. Мысленно он повторял имя своего друга, чтобы не забыть, зачем он здесь, и чтобы просто не сойти с ума. Аркал приблизился к тоннелю, в котором, как сказала Касилия, она видела Джутаро в последний раз. Что ж, туда должен был идти и он, чтобы разыскать Джутаро.

Аркал почувствовал, как под ногами трясется земля, как стены тоннелей содрогаются от невидимых толчков, вызванных неведомой и невидимой силой. Нужно было спешить. Скоро пещеру, в которой орк стал новым сосудом для сонма душ, освобожденных Джутаро от темной власти демона Альцефа, завалит и похоронит под обломками каждого, кто не успеет вовремя покинуть это мрачное подземелье. Аркал оглянулся, за ним исчезал его последний путь — путь к отступлению. Вернуться назад он уже не мог. Духи говорили, что он должен идти вперед. Только вперед! Навстречу судьбе, которая, как верил Аркал, предопределена, но оставалась неведомой ему.

6

Зару громко и радостно залаял, когда увидел свет в конце тоннеля. Он учуял запах солдат Аркала. Когда они расстались с орком, Ольна, Касилия и Зару брели вначале не спеша, вслушиваясь, не услышат ли они какой-нибудь подозрительный шум или же нечто, что заставит их повернуть назад, на помощь Аркалу и Джутаро. Касилия ехала верхом на Зару, Ольна шла рядом. Принцесса внимательно следила за тем, чтобы чародейка не свалилась без чувств.

Уже у самого входа все трое почувствовали, как земля содрогается под их ногами. Обернувшись, они увидели, как потолок и стены тоннеля за их спинами обваливаются с невероятной скоростью. Следовало поторопиться — пасть тоннеля готовилась захлопнуться навсегда. Касилия помогла Ольне взобраться на Зару. И белоснежный гигант бросился вперед, словно выпущенная стрела.

Они успели вовремя. Солдаты уже успели заметить их и кричали им что-то, но грохот обрушивающегося тоннеля заглушал солдатские голоса. Воины Аркала готовились оказать помощь девушкам, которые буквально упали им в руки. Зару обернулся и посмотрел туда, где еще мгновение назад он мчался наперегонки со смертью. Все было кончено: подземелье — тайное убежище Альцефа — было похоронено вместе со всем живым, что еще было там. Если было! Зару заскулил, а затем гигантский белый волк печально завыл. Его вой распугал всех птиц поблизости, заставив их сорваться и покинуть насиженные места навсегда.

Касилия и Ольна подошли к волку. За их спинами столпились орки и эльфы. Их друзья, предводители и любимые принесли себя в жертву, чтобы они могли увидеть свет жизни хотя бы еще один единственный раз.

— Все кончено, — печально произнес один из солдат.

Касилия обернулась и посмотрела на того, кто посмел произнести вслух то, о чем они все боялись подумать. Она едва сдержалась, но этого было достаточно — верзила-орк поежился под холодным взглядом миниатюрной, в сравнении с ним, чародейки. Касилия вздохнула, сознавая, что слова орка не лишены смысла. Никто не знал наверняка, выжил там кто-нибудь или нет. Касилия ощутила на себе взгляд Ольны. Остальные, видя, что взгляд принцессы обращен в сторону чародейки, также застыли в ожидании ее распоряжений. Теперь ей предстояло принять решение. Молчание нарушила Ольна.

— Что теперь, Касилия? — спросила эльфийская царевна.

Касилия молчала. Она не знала, что ответить, понимая, что от ее решения зависит слишком многое. О, как бы она сейчас хотела спросить то же самое у Эмрам! Однако мать исчезла, оставив ее одну. Об этом Касилия не успела сказать Джутаро. Теперь и он покинул ее. Впрочем, не ее одну, и не он один.

Один из эльфов, вероятно, в прошлом атаман разбойничьей шайки, весьма уверенно выделился из толпы вояк и приблизился к чародейке и принцессе. Однако прежде чем обратиться к девушкам, он поклонился легко и непринужденно. Ольна и Касилия посмотрели на эльфа. Его белые волосы придавали ему некой мрачноватой таинственности, но, в равной степени, и романтичности. Судя по всему, эльф был обучен манерам, но шрамы на лице говорили о том, что этикет меча ему ближе.

Касилия и Ольна отметили, что он был высок и превосходно сложен — ростом и телосложением он почти вдвое превосходил любого эльфа в своем отряде. Вероятнее всего, эльф был полукровкой, но на самом деле у него в роду могли быть все расы, находящиеся в содружестве королевств, начиная от орка и заканчивая гномом. Но, по всей видимости, беловолосый предпочитал, чтобы в нем узнавали эльфа, а не кого бы то ни было еще. Его яркие синие глаза были живыми и проницательными. На нем были необычные доспехи, как впрочем, и на всех остальных воинах, предпочитавших практичность излишней чопорности и напыщенности, присущей воинам королевской гвардии. Касилия мгновенно поняла, с кем имеет дело. Перед ней и Ольной стоял вожак этой стаи. Впрочем, он знал свое место, знал свои приказы, которым не привык изменять, даже если его командир внезапно погибал. Беловолосый эльф относился к тому сорту мужчин, которые оставались верны своим принципам даже тогда, когда ситуация их совершенно не обязывала к этому.

— Ваше Высочество. Госпожа, — обратился к ним эльф, выразив почтение принцессе и чародейке согласно их статусу и положению. — Я полагаю, что лучшим решением сейчас будет разбить лагерь и отдохнуть. На вашу долю выпало немало испытаний. Мы же, тем временем, будем ожидать вашего решения, — эльф снова поклонился.

Чародейка устало улыбнулась беловолосому эльфу. Тот тоже ответил ей улыбкой. Весьма искренней, как показалось Касилии.

— Ваше Высочество? — чародейка посмотрела на эльфийку. Ольна согласно кивнула. Касилия вновь обратилась к атаману. — Как ваше имя, благородный воин?

— Мое имя Тетелис, госпожа. Я лейтенант командора Аркала. Он приказал позаботиться о вас, в случае, если… — эльф на мгновение остановился, улыбнулся как-то странно, но затем продолжил все также уверенно и неторопливо, — в случае, если возникнет ситуация вроде этой. Я и мои люди к вашим услугам, — добавил он.

— Я и принцесса… Мы весьма признательны. Если дела обстоят так, то пока вы займете место Аркала. Затем мы решим, что делать дальше. Вы можете приступать к обустройству лагеря, — ответила эльфу Касилия. Она была признательна Тетелису за его своевременную поддержку и даже больше — эльф был ей симпатичен.

Поклонившись в третий раз, Тетелис начал отдавать распоряжения своим людям по обустройству лагеря на ночлег. Обе девушки отметили, что Тетелис использовал жесты и очень редко использовал слова. Если эльфа и огорчила смерть Аркала, то об этом знал только он сам. По всей видимости, Тетелису не единожды приходилось принимать на себя обязанности командира. Волк Зару остался рядом с Касилией и Ольной. Теперь он исполнял их приказы.

— Ты думаешь, они погибли? — спокойно спросила Ольна.

Взгляды принцессы и чародейки встретились. Спокойствие эльфийки немного удивило Касилию, но чародейка знала, что Ольна была неизбалована и неизнежена, как большинство особ ее положения и статуса. Принцесса держалась, но Касилия чувствовала, что внутри Ольна переживает не меньше ее самой. Впрочем, чародейка ничем не выдавала своего внутреннего беспокойства сама. Им двоим предстояло решить, что делать дальше.

— Нет, — уверенно ответила Касилия. — Пока нет.

Глаза Ольны немного округлились, брови приподнялись, на лице появилась улыбка, во взгляде читалась надежда. Легкий ветер играл ее длинными и пышными иссиня-черными локонами, они напоминали Касилии движение водорослей на дне моря. Избранница Джутаро была прекрасна во всех отношениях. Чародейка ощущала прочную связь принцессы и ее брата. Она улыбнулась. Чувства, которые Джутаро и Ольна испытывали друг к другу, были искренними и взаимными. Касилия даже немного приревновала и удивилась этому — в ее жизни не было никого, кроме матери и брата. Никого, к кому бы она могла испытывать подобное чувство.

— Ты, похоже, удивлена моему ответу, принцесса? Но Джутаро и Аркал сейчас в другом… мире. Да, так будет вернее сказать.

Зару весело загавкал и завилял хвостом, услышав эту новость. Касилия и Ольна улыбнулись, увидев радость в глазах волка. — Да, Зару, твой хозяин жив. Хотя и далеко отсюда. Связь очень слабая. Не знаю, сколько еще она продлится, — печально ответила чародейка.

— Прости, Касилия! Радость того, что они живы, переполняет меня. Но я не ослышалась? Ты сказала — в другом мире?

— Да, принцесса. Джутаро в мире демонов. Аркал отправился следом. Думаю, даже если бы вход в пещеру не обрушился, назад — этой дорогой — они вернуться уже бы не смогли. Там действуют иные законы, иные правила и, что самое главное, они не представляют, что их ждет. Демон Альцеф, который похитил тебя и его слуги, — они все мертвы. Джутаро позаботился об этом. Глубоко, там, — Касилия устремила взгляд в сторону пещеры, — находится портал, который создал Альцеф, чтобы наш мир стал одной из бесчисленного множества жертв голода демонов.

Чем больше Ольна узнавала, тем больше она не понимала. Но она молча слушала Касилию. Чародейка продолжила.

— Наш мир не одинок. Миллиарды галактик, измерений и параллельных миров объединены бесконечной и бессмертной энергией, что дарит жизнь. Это вечность, из которой мы приходим сюда, и возвращаемся обратно, когда приходит время. И, вместе с тем, есть нечто еще. Так называемая оборотная сторона. Она есть у всего. Даже в каждом из нас. Внутри нас живут двое. Так и здесь. Эмрам, наша с Джутаро мать, называла ее изнанкой вселенной. Это некое извращение. Там все не так, и там правят демоны. Они истощили свою реальность до немыслимых пределов. Их голод настолько велик, что окончательно ослепил их, и они готовы убивать даже себе подобных ради тех крох жизненной силы, что еще теплятся в их мире. Тем не менее, их конец близок. И их осталось очень мало, но этого достаточно, чтобы уничтожить наш мир и позволить им продолжить свой проклятый поход. Это невероятно могущественные создания. Ты спросишь — насколько? Представь себе огромную голодную планету или скорее звезду, пожирающую себя изнутри. Чтобы не погибнуть, она постоянно вынуждена искать то, что притупит ее голод, но никогда не насытит полностью. Но она способна на все! И у нас очень мало шансов остановить их.

— Но ведь Джутаро удалось остановить того, кто похитил меня. Значит, он и Аркал смогут остановить остальных, ведь так?

Касилия печально усмехнулась. Она вспомнила Эмрам, которой она сама задавала похожие вопросы. Мать также печально улыбалась, как теперь улыбалась она сама. Еще несколько дней назад ее собственная наивность не казалась ей таковой. Но вот, принцесса эльфов Ольна и эта наивность, словно зеркальное отражение, теперь перед ней. О чем думала ее собственная мать, когда дочь задала ей этот вопрос? Был ли у нее ответ? Этого Касилия не знала, но у нее ответа не было. И чародейка боялась сказать принцессе об этом.

— В своем мире они намного сильнее. Их мир такой же голодный, как и его обитатели. Многие миры познали на себе их проклятие и то разрушение, которое неустанно следует за демонами, словно тень. Многие демоны пали на пути к своей цели, но это лишь сделало сильнее их братьев. Умирая, каждый из них отдает свою жизненную энергию оставшимся в живых демонам, делит ее в равной степени среди выживших, чтобы они могли продолжить свой путь. Они ищут источник, бесконечный и неистощимый, который утолит их голод, их жажду. Тогда они вернут своих павших братьев и низвергнут хаос на обитателей вселенной. Настанет эра тьмы и царство хаоса. Тирания демонов распространится повсюду, подчинит каждую душу. Это будет коллапс.

— Касилия, но как же им удалось найти путь в наш мир? Если они были всего лишь отражением нашего мира? — похоже, принцесса была настроена решительно и не собиралась сдаваться, сколь бы ни была велика угроза. Касилия взглянула на нее. Вряд ли чародейка была намного старше эльфийки, но именно сейчас Касилия смотрела на принцессу, как на маленького ребенка, которому читали сказки на ночь о подвигах великих воинов древности, сражавшихся с чудовищами и, конечно же, герои побеждали своих врагов, а слава об их подвигах гремела по всему миру. Впрочем, Касилия увидела огонь в глазах Ольны. Этот огонь зажег и ее, напомнив чародейке о ее долге перед теми, кого она дала слово защищать ценою собственной жизни. Где-то там, в чужом и жестоком мире, ее брат Джутаро и ее друг, орк Аркал, сражались за них. Теперь ни для нее, ни для принцессы не было пути назад, потому что путь назад означал лишь одно — смерть! Касилия знала немало о демонах. Ее знание могло стать оружием, которым она могла поделиться с Ольной. Чародейка продолжила.

— Принцесса…., - начала было она вновь, но эльфийка прервала ее.

— Зови меня просто по имени, Касилия, — попросила чародейку Ольна. — Ведь ты сестра Джутаро. Значит, и моя тоже.

Касилия не ожидала этого от Ольны. Она была приятно тронута этой просьбой.

— Благодарю, принцесса… Ольна, — она запнулась на мгновение. И обе девушки рассмеялись. Каждой из них сейчас нужен был друг, на которого можно положиться в трудную минуту. На их долю выпало немало потерь, но им хотелось верить, что в их силах вернуть своих друзей и любимых.

— Демон Альцеф, что пришел в наш мир. Он был могущественным колдуном и чернокнижником до сего дня. Я подозреваю, что он принадлежал одному из миров нашей вселенной. Он нашел способ и открыл демонам путь, — печально завершила свою историю Касилия.

— Неужели можно предать свой собственный мир? Ради чего? — Ольна не могла поверить тому, что только что услышала. Если то, о чем говорила Касилия, правда — а это, несомненно, было правдой — то как можно было сознательно обречь свой мир, принести в жертву его и многие другие миры в дар безжалостным голодным монстрам.

— Никто не рождается злым. Выбор дан каждому. Альцеф, кто бы он ни был, сделал свой и поплатился за это, — ответила чародейка.

— И что теперь, Касилия? Что нам делать? Что мы можем сделать, чтобы спасти наш мир и помочь Джутаро и Аркалу вернуться обратно?

— Нам предстоит разыскать Эмрам. Она пропала при весьма странных и загадочных обстоятельствах. Сразу же после того, как Джутаро отправился к королю элементалей, чтобы узнать, кто похитил тебя. Это сложно объяснить, но я не ощущаю ее присутствия в этом мире.

— Возможно, кто-то или что-то забрало и ее в мир демонов? — весьма осторожно произнесла Ольна вслух эту мысль. Ей очень не хотелось расстраивать Касилию своими догадками. Но эльфийка удивилась ответу чародейки, которая отнюдь не казалась расстроенной или обиженной предположением Ольны.

— Возможен еще более худший вариант. Эмрам сама отправилась в мир демонов. Вопрос только в том — зачем? Помочь Джутаро или погубить всех нас, — Касилия отвернулась. Она боялась признаться себе в этих мыслях, но теперь она произнесла их в слух.

Ольна была буквально ошеломлена предположением Касилии. В ее голове не укладывалось подобное допущение. Как могла Касилия даже подумать о том, чтобы ее собственная мать могла предать их! И ради чего — ради сделки с демонами? Впрочем, Альцеф предал свой мир. И все же Ольна отказывалась верить в это. Возможно, причина заключалась в том, что Эмрам отправилась на помощь Джутаро. Ольне не хотелось больше думать о чем-то подобном. Ее рассудок рисовал самые невероятные предположения и допущения: одно ужаснее и страшнее другого.

— Что же нам делать тогда? Как мы сможем сделать хотя бы что-то? Ведь не можем же мы бездействовать и дожидаться невесть чего? — Ольна устала задавать вопросы и слышать на них ответы, которые повергали ее в ужас. Но что же еще ей оставалось? Касилия знала о ее собственном мире гораздо больше, чем знал ее собственный отец.

— Все, что мы можем, — это предупредить твоего отца. Король Ильсур мудрый правитель. Ты расскажешь ему то, что узнала от меня, о том, что приключилось с тобой здесь, — ответила чародейка.

— А ты? Что будешь делать ты? Если ты думаешь, что я оставлю тебя одну, то ты ошибаешься. Что, если и ты исчезнешь? Ты — наш последний шанс, наша последняя надежа, — Ольна поднялась и, подойдя к Касилии, опустилась перед ней на колени. Взяв ее за руки и поймав ее взгляд, принцесса увидела, что слезы текут по щекам чародейки.

— Надежда, — печально, словно эхо, отозвалась Касилия. — На что? Что я могу? Теперь я знаю не больше твоего, принцесса Ольна.

— Возможно и так. И все же есть нечто, что может нам помочь, — уверенно произнесла Ольна. Касилия посмотрела на принцессу, не понимая, о чем говорит эльфийка.

— Ты говорила о том, что твоя связь с Аркалом не утеряна. Она временна, но она пока еще ведь сохранилась?

— Да, — пережитое и магическое истощение вымотали Касилию, но она начала улавливать мысль Ольны.

— Тебе нужно… — договорить принцессе не дал Тетелис.

— Полагаю, что именно сейчас нам всем нужно как следует отдохнуть. Остальное пока подождет, каким бы важным оно ни было.

Похоже, что эльф не упустил ничего из сказанного принцессой и чародейки. Они даже не заметили его присутствия. Эльф успел сделать выводы, а также принять решение. Тетелис продолжил:

— Насколько я понял, нам предстоит нечто весьма, весьма… Весьма! И все же это подождет до утра.

Глава 7

1

— Значит, нам предстоит сделать это!

Король Ильсур посмотрел на дочь. Неужели она сошла с ума, но то, как это было сказано, с каким огнем в глазах и сердце, говорило о том, что это не самое худшее, чего стоило ожидать от Ольны.

— Еще никто, кроме эльфа, не проходил обряд посвящения. К тому же, уже несколько поколений ни один эльф не совершал ничего подобного, — Ильсур пытался образумить дочь, но, по всей видимости, это было бесполезно. Впрочем, то, что он услышал, было самым невероятным, что ему приходилось слышать за всю свою далеко не короткую жизнь.

— Отчаянные времена настают, отец, — Ольна вздохнула и тотчас добавила. Она знала, что это будет значить, но иначе и нельзя было. — Либо ты дашь мне свое согласие, либо я сделаю это без твоего на то позволения, отец, — Ольна не дала себя перебить. — Я знаю, о чем говорю, знаю, чем это грозит. Но, пока мы медлим, там за нас сражаются твои лучшие воины! Если еще сражаются, — голос Ольны дрогнул, но принцесса совладала с чувствами.

Король Ильсур смягчил свой взор. Он знал, как много для нее значил Джутаро. Для него самого этот мальчик стал почти как сын. Аркал же был его лучшим командиром, орком, достойным уважения больше, чем любой из эльфов. Ильсур подошел к дочери.

— Я знаю, как много Джутаро значит для тебя, дочь моя, но… — договорить королю дочь не дала.

— Джутаро значит для меня больше, чем ты можешь себе это представить, отец. Но моя страна, мой народ, наш мир, отец, значат для меня не меньше! — ответила Ольна.

2

— Долго же тебе пришлось его убеждать. Однако же, объясни, как тебе это все же удалось? — Касилия была довольна тем, что Ольне удалось уговорить своего отца. О железной воле короля Ильсура ходили легенды. И, похоже, одна из них была правдой. В то время как вассалы короля запада оставляли тщетные попытки добиться желаемого от Ильсура, — достаточно было одного жесткого взгляда, чтобы указать подданному его место, — сам король, в свою очередь, не умел отказывать своим дочерям. И если бы только Ольна и Алита требовали удовлетворять их капризы, присущие обыкновенным принцессам. То-то же и оно, что обе были совершенно необыкновенны! Но это было бы полбеды. Обе сестры — и старшая, и младшая — никогда не просили ничего лично для себя. Их просьбы, а иногда и требования сводились к тому, что они пеклись обо всех, кто нуждался в их помощи и поддержке. Их забота об отце и королевстве могла бы вызывать восхищение, если бы не вызывала удивление! В то время как монархи и власть имущие удовлетворяли капризы своих избалованных сыновей и дочерей, Алита и Ольна проводили дни в библиотеках, среди гордости западного королевства эльфов — красавиц-амазонок, лучших лучниц всех четырех эльфийских королевств, а также рядом с отцом, вскоре заменив почти всех его советников. Остались лишь избранные — друиды, к которым обе дочери Ильсура испытывали несказанное почтение и уважение, если не благоговение.

— Сейчас важно лишь то, что он дал свое согласие, — ответила Ольна. — Но ты имеешь право знать правду, как никто другой. Я верю тебе, Касилия. И доверяю. Слишком все сложно, а становится еще сложнее. Что-то мне подсказывает, что эта история только начинается.

— Теперь ты говоришь загадками, Ольна.

— Загадки, Касилия, существуют, чтобы их разгадывать. Одну, я разгадаю для тебя.

3

— Итак, дочь моя, если ты все же решилась и отговорить тебя не представляется возможным, мне остается лишь одно: поведать тебе одну историю и надеяться, что твои намерения окажутся вернее моих опасений, — король Ильсур подошел к овальному столу, расположенному на возвышении рядом с камином, в котором пылал волшебный огонь. Вдоль стен стояли чаши, внутри каждой из которых находились камни — магические кристаллы, излучающие мягкое свечение. Здесь король Ильсур проводил почти все свое время, размышляя о судьбе королевства, о прошлом и будущем. Король не был рабом прошлого, не был Ильсур и пленником будущего, но он знал, что прошлое и будущее связано нитями — нитями народов, их темным прошлым, шатким настоящим, хрупким и туманным будущим.

В центре стола находился огромный хрустальный шар, который удерживала огромная металлическая когтистая лапа. В шаре отражался свет огня. Ильсур подошел к столу и коснулся рукой хрустальной сферы. Когда король сделал это, то внутри начали появляться образы, эпизоды жизни эльфийских королей, владевших древними знаниями. Память этого артефакта несла в себе мудрость, накопленную за века первыми из эльфов, и до сегодняшнего дня. Движением руки Ильсур заставил эти образы исчезнуть. На их месте появилась Алита. Старшая сестра Ольны лежала на алтаре в Храме Тьмы. Казалось, что она не дышит, будто застыла, словно бабочка в янтаре.

— Алита, — еле слышно прошептала Ольна. Увиденное стало неожиданностью для принцессы. — Что с ней? Она жива? — спросила дочь отца.

— Возможно, да. А, быть может, и нет. Казалось, твое исчезновение — это предзнаменование и ничего хорошего оно принести не могло. Теперь, когда я знаю то, что известно тебе, я понимаю, что впереди нас ждет еще больше потерь. Одну за другой я совершал непоправимые ошибки. Я отправил Джутаро на твои поиски. Затем Аркала. Попытки друидов разыскать тебя оказались тщетны. Тогда Алита решила воспользоваться тем, о чем наш народ предпочел забыть. О чем все мы молчали в течение долгих веков до того самого дня, когда исчезла ты, Ольна.

Король выдержал паузу. Он наблюдал за дочерью, которая внимательно слушала его, но не могла оторвать взгляд от магической сферы, явившей ей сестру. Ильсур продолжил.

— Наверное, ты уже поняла, что сделала Алита. Она отправилась к Храму Тьмы, чтобы стать темной жрицей. Я не знаю, почему она выбрала именно его. Что руководило ею? Я думал, что потерял вас обеих, но ты вернулась ко мне! И теперь просишь, чтобы я разрешил тебе сделать с собой то же, что и Алита? Это жестоко, Ольна. Очень жестоко.

— Жестоко было с твоей стороны, отец, оставить свою дочь. Ты же сказал, что не знаешь, жива она или нет. Как ты мог, отец? Что с тобой стало?

— Твои слова причиняют мне невыразимую боль, Ольна. Но ты еще слишком молода, чтобы задумываться над подобными вещами. Сейчас ты видишь свою сестру, скованную магией, чье происхождение мне неведомо. Когда она впитала в себя силу Сферы Тьмы, то произошло нечто ужасное. Алита преобразилась. Ужасные метаморфозы коснулись ее души и тела. Хотя сейчас ты видишь ее такой, до этого ею владело нечто, что разрушило Храм Тьмы. Это нечто оказалось сущим дьяволом. Жрецы Храма Тьмы и друиды полагают, что Алита совершила последнее усилие над собой и наложила на себя и на демона внутри нее заклятие, усыпившее их обоих, поскольку существо, отравившее разум Алиты, намеревалось разрушить Храм Света и уничтожить святыню, которую оберегают стражи света. Теперь ты понимаешь, что может случиться, если ты коснешься Сферы Света?

— Прости, отец. Я не знала. И все же скажи, неужели это останавливает тебя? Происходящее не остановится само по себе. Бездействие — это не выход. Это судьба, отец! И она не оставляет нам иного выбора. Сфера Света и Сфера Тьмы — это единственное, что может помочь нам в борьбе с демонами. Алита уже стала жертвой этого зла. Будем ли мы ждать, пока кто-то или что-то не овладеет Сферой Света и не обратит ее силу против нас? Наши предки знали, какова цена, но они также верили и в то, что мы будем в силах принять на себя эту ответственность, когда придет время. И это время настало. Дорога каждая минута и я не собираюсь терять ни секундой больше!

4

— Так значит, твоя сестра стала пленницей Сферы Тьмы, — Касилия резюмировала сказанное Ольной. — Что ж, похоже, что Альцеф не единственный демон, кого отправили подготовить вторжение в наш мир. Думаю, что и другие попытаются встать у нас на пути.

— Ты знаешь гораздо больше, чем я, Касилия. Скажи, есть шанс того, что Алита жива? Что ее еще можно вернуть? — Ольна знала, что Касилия не станет лгать. И хотя принцесса была бы благодарна за ложь, которая подарила бы ей несбыточную мечту и надежду, все же принцесса хотела услышать правду. — Скажи правду, Касилия. Не лги.

— Я не знаю, Ольна. Хотя, как ты сказала, я знаю больше твоего, этого слишком мало. Мало только знать, нужно уметь пользоваться своим знанием.

— Так воспользуйся им! — не сдержалась Ольна. — Прости, я не должна была говорить так.

— Ничего. Это я должна извиниться за то, что оказалась такой бесполезной. Но я не буду лгать. Я полагаю, что сказанное твоим отцом — правда. Один из могущественных пособников Альцефа завладел разумом и душой твоей сестры. Алита привела его в Храм Тьмы. Однако демон не учел того, что у твоей сестры окажется достаточно сил, чтобы привязать его к себе и усыпить. Пока спит она, спит и демон. Вопрос в том, кто пробудится — демон или же твоя сестра? В обоих случаях демон сделает все возможное, чтобы лишить нас Сферы Света. Не могу сказать наверняка, выживет Алита после того, как мы убьем демона, подчинившего ее своей воле, но это весьма вероятно. Большего, к сожалению, я сказать не могу, — Касилия была честна с Ольной во всем, что сказала. Чародейка ничего не утаила.

— Спасибо тебе, Касилия. Ты даже не представляешь, насколько я благодарна тебе, и как много это значит для меня.

— Ольна, мы обе в одинаковой ситуации. Мы обе можем потерять любимых и всячески пытаемся воспрепятствовать этому. Поэтому благодарность здесь не уместна. Более того, ты сказала, что отныне мы сестры. А как иначе поступила бы Алита, будь она на моем месте?

Взгляды Касилии и Ольны встретились. Все было решено между ними. Обе они пройдут этот нелегкий путь вместе до самого конца. Ничто не остановит их. И пришпорив своих лошадей, они понеслись вперед навстречу судьбе. Вслед за ними следовал отряд Тетелиса во главе с беловолосым командиром.

Глава 8

Ольна, Джутаро и Аркал готовились выдвигаться в путь.

— Так ты совсем не спал, что ли? — поинтересовался Аркал у своего друга.

— Почти нет. К тому же, кто-то ведь должен был охранять вас двоих, пока вы смотрели сны. Но спасибо за беспокойство, Аркал. Да будет тебе известно, друг мой старинный, что сон мне необходим не так, как большинству. Моя природа позволяет мне черпать силы из разных источников, — осклабился Джутаро. Черный великан знал, что до сих пор не переставал удивлять своего друга орка.

— А о какой конкретно природе ты говоришь, Джутаро? О звериной или о человеческой? — поинтересовался Аркал.

Все трое рассмеялись.

— Тем не менее, отдых нужен даже тебе, нашему могучему стражу, — ласково промурлыкала Ольна.

— Отдохну по дороге, — Джутаро дал понять, что ценит заботу друзей, но времени на подобные прихоти у них просто не было. Необходимо было двигаться дальше, и как можно быстрее. Времени с каждым днем оставалось все меньше и меньше.

— Что ж, дело твое, Джутаро. Но, согласно карте, через три дня мы должны достигнуть стен Сквела. Это нейтральная земля. Так что особых неприятностей нам не доставят, если не будем привлекать внимания, — со знанием дела подытожил Аркал.

— Это ты скажи Зару, Аркал. В городе его будет сложно не заметить, поэтому ему придется дожидаться нас за городскими стенами. Что касается меня, то… — Джутаро не договорил, поскольку на месте, где раньше стоял оборотень, теперь стоял высокий воин могучего телосложения. В облике человека Джутаро был лишь на голову ниже своего друга орка. — Так будет лучше. И никто ни у кого не будет вызывать подозрений.

— Похоже, к этому я не привыкну никогда, — вздохнул Аркал.

Теперь следовало позаботиться о том, чтобы следов их присутствия не удалось обнаружить. Джутаро полагал, что за ними могли следить. Даже если преследователи не дали обнаружить себя до сих пор, это было еще одним поводом для осторожности.

Прошло уже больше часа, как трое путников покинули густые чащи леса. Джутаро и Ольна дали друг другу обещание обязательно вернуться сюда. Орк же, как и его волк, обрадовались равнинам и полям.

Вот уже какое-то время они спокойно брели посреди полей. Скоро их взорам предстанет пустошь и город Сквел. Место, где они надеялись пополнить запасы воды и провизии. Новости также могли оказаться весьма полезными.

Молчание нарушил Аркал. По-видимому, ему надоело слушать жужжание пчел и шмелей. Орк провел достаточно времени неподалеку, вдоволь позволив эльфу и варвару пофлиртовать. Теперь Аркал хотел дослушать одну из тех историй, которыми они с Джутаро обменивались во время походов. Хотя оба уже были давно знакомы, истории каждого из друзей позволяли узнать о товарище нечто новое. Аркал даже как-то сказал, что им двоим удалось повидать полмира. Теперь каждый мог рассказать о той половине, которую повидал он. Ольна же всегда с интересом слушала их рассказы. В этот раз очередь была за Джутаро. Аркал попросил продолжить историю, в которой Джутаро пришлось сражаться в ледяных Горах Смерти.

Джутаро хмуро глянул на Аркала. Орк понял, что в присутствии Ольны варвару не хотелось бы говорить о Горах Смерти, но было уже поздно. Ольна обрадовалась возможности услышать новую историю. Ее приятно удивляло то, что оба товарища находили время для подобных вещей. К тому же, это ускоряло длинные переходы или же помогало уснуть, забыв на время об их опасной миссии, от которой зависело слишком многое. Путешествие Ольны, Джутаро и Аркала могло оказаться последним путешествием — дорогой в один конец.

— Горы Смерти? Впервые слышу! — Ольна приготовилась слушать. У Джутаро не было другого выхода, как начать рассказ.

История 8

1

Джутаро и еще несколько воинов из его клана патрулировали окраины своей деревни. Отряд разделился. Четверо остались у подножья горных вершин, еще двое вместе с Джутаро отправились на разведку. Им пришлось подняться высоко в горы, поскольку отряд заметил несколько весьма подозрительных фигур, идущих в направлении Гор Смерти, что было весьма странным и ни могло не предвещать ничего хорошего.

Немало легенд ходило об этих холодных вершинах. И это были далеко не простые предрассудки или страшные сказки, которыми пугали детей на ночь. Горцы и варвары старались держаться подальше от этих злополучных мест. И даже самые храбрые, лучшие воины самых свирепых кланов обходили их стороной. Лишь немногие, очень немногие были достаточно глупы, чтобы отправиться в свое последнее путешествие, которое их ожидало там, где остроконечные вершины терялись высоко в густых и мрачных облаках.

Теперь Джутаро преследовал своих врагов, идя по их следам, словно вожак стаи голодных хищников. Он не знал наверняка, чьи это следы, но уверенно шел, отбросив страх и сомнения. Уже несколько месяцев варвары сражались с солдатами короля Арзула. Именно потому Джутаро и его товарищи полагали, что именно сейчас стоит бояться врага, вооруженного мечом и копьем, стремящегося во чтобы-то ни стало захватить твою родину и обратить тебя и твой народ в рабство. Быть рабом для варвара считалось худшей участью, которая только могла постичь свободного человека. Варвары презирали рабство и среди них не было рабов: ни своих, ни чужаков. Гордые северяне искренне верили, что настоящий человек сам может обеспечить себя всем необходимым. Несмотря на свои суровые, временами жестокие, нравы варвары были дружны, их семьи были крепки. И все же внешний мир почитал их за дикарей. Впрочем, варваров мало заботил мир, что лежал за пределами границ их территорий. Северные народы свято чтили свои традиции, а нарушение хотя бы малейшей из них было сродни проклятию до скончания времен.

Джутаро считался одним из лучших сыновей своего народа, хотя и был полукровкой. Впрочем, для его народа важным было то, что в его жилах текла кровь варвара, а если чужая кровь делала сына или дочь лучше, сильнее, то варвары принимали это как благословение предков и милость богов. К тому же, отец и дед Джутаро пользовались огромным влиянием в своем клане. Их уважали даже те, кто не мог назвать себя их другом. Слава об их подвигах и деяниях на благо их народа давно стала притчей во языцех. Зовар и Орвал были теми немногими, кому довелось побывать в Горах Смерти, а также далеко за пределами их сурового северного края и кому повезло вернуться живыми. Некоторые их соплеменники поговаривали, что в них вселились духи природы — наполовину боги, которые оберегали варварские племена от великого зла. И все же Зовар и Орвал были обыкновенными людьми, которые видели и знали чуть больше других. То, что видели — наверняка. Знали ли они и понимали ли они всегда то, что видели? Скорее всего, нет.

Джутаро же знал лишь то, что если дед и отец бывали здесь, среди этих полных опасности вершин, то и ему предстоит побывать здесь рано или поздно и увидеть все своими глазами. Поэтому, когда он обернулся и посмотрел на своих товарищей и получил их одобрительное молчаливое согласие, он без тени сомнений пошел навстречу тому, что должно было принести ему славу и уважение соплеменников. Пора было доказать, что и он достойный сын своих отцов. К тому же, как и свойственно молодым людям, жаждущим приключений и любви юных дев, троим варварам не терпелось встретиться лицом к лицу с опасностью, будоражащей воображение и волнующей их еще столь горячую кровь.

Трое друзей уже мысленно рисовали яркие картины своих подвигов, а также то, как они вернутся в свою деревню и расскажут родным и соплеменникам о своих приключениях среди холодных вершин Гор Смерти. В доказательство они приведут несколько пленных воинов короля Арзула, которые расскажут старейшинам и вождям много интересного о планах южан. А если повезет, то они убьют какое-нибудь чудовище. И тогда даже самые зрелые и опытные воины оценят их и позволят сесть за их стол на равных, а герои будут гордо и бесстрашно взирать свысока на своих сверстников. И им будет мниться, что они уже повидали достаточно, чтобы смотреть на этих юнцов, как на неоперившихся птенцов.

Начиналась буря. Хотя подобное испытание молодым воинам было не вновь, обычно даже в менее сильные снежные заносы и бураны варвары предпочитали проводить дома у огня, в кругу близких и друзей. Лишь одиночки вроде Зовара и Орвала пускались в подобные авантюры, ведомые лишь своею судьбой. Джутаро верил, что внутренний голос и годы упорных тренировок подскажут ему верный путь.

Трое варваров поднимались все выше и выше, а буря становилась все сильнее. Мороз крепчал, и воины утопали в снегу. Для безопасности они обвязались веревками, припасенными специально для таких случаев. Это помогло бы им не потеряться, оступившись, каждый из них мог бы рассчитывать на то, что двое друзей всегда вытащат товарища.

Уже более часа длилось их преследование. Варвары давно уже не видели следов своих врагов. Чего уж там, собственные следы снег заметал мгновенно! Двое варваров, идущих вслед за Джутаро, своим неутомимым командиром, уже поглядывали друг на друга. Им уже не хотелось ни славы, ни юных дев. Все, о чем они мечтали, так это оставить эту безумную затею и поскорее вернуться назад, в теплые хижины, согреться у костров и выпить эля и вина, но их командир упорно шел вперед. Понимал ли он, что они заблудились? Вероятнее всего, да. Однако Джутаро не собирался возвращаться с неудачей. К тому же он был уверен, что воины короля Арзула шли именно в этом направлении. У юного варвара даже не возникло мысли, что их могли заманивать в ловушку и что это могли быть далеко не южане.

Буря же, тем временем, достигала своего апогея. Все трое дрожали от холода, падали, но поднимались. Они подозревали, что зашли так далеко, что возможность вернуться назад в такую непогоду просто исключена. Оставалось надеяться, что им удастся найти хотя бы какую-нибудь пещерку и переждать там непогоду. Вдруг они услышали такой пронзительный вой, что у всех троих мурашки пошли по коже. Они ощутили неестественный холод. Казалось, будто тот сковал их сердца и навечно поселился в них. Такого варварам еще никогда не доводилось испытывать прежде. И это-то в такой мороз, когда вьюга сама готова была обратить их в ледяные статуи на потеху ледяным дьяволам и морозным богам! Протяжный скулящий вой вновь пронесся где-то неподалеку, заставив троих юных воинов вздрогнуть сильнее прежнего при мысли о неизвестной опасности.

— Волки? — предположил варвар, что был слева от Джутаро. Его звали Халадэль.

— Вряд ли, скорее — призраки, — ответил тот, что был справа. Сказанное прозвучало так, словно это должно было приободрить их всех и каждого в отдельности. Этого юного варвара звали Никуэль и он был родным братом-близнецом Халадэля. У Халадэля и Никуэля была младшая сестра Нэжезэль. Их созвучные имена всегда были предметом для шуток и хмельных песен о подвигах сестры и братьев Эль. Нэжезэль, несмотря на свой еще совсем юный возраст, уже успела стать воительницей клана «Молчаливых Сестер». Кодекс женщин-воинов этого клана ни в чем не уступал мужчинам. «Молчаливыми сестрами» девушки этого клана были прозваны за то, что давали обет молчания до тех пор, пока не выходили замуж. Многие из них становились вдовами, и тогда данный обет вновь вступал в силу до тех пор, пока гордая воительница не осуществляла свою месть или не погибала, пытаясь осуществить ее. Многие до конца своих дней продолжали оставаться молчаливыми затворницами, нарушая клятву лишь только чтобы передать опыт и знания следующим поколениям девушек-воинов. Однако сестра Халадэля и Никуэля была прекрасна настолько, что ее семья никогда бы не позволила такой красавице посвятить себя столь печальной судьбе. К тому же, Нэжезэль была помолвлена с Джутаро: их свадьба должна была состояться сразу же после победы северян над южанами.

Джутаро обернулся, посмотрел на братьев немного презрительно и усмехнулся. Он не подал виду, но услышанное всколыхнуло воспоминания о самых страшных из услышанных им от деда историй. Не зря дурная слава ходила об этих местах.

— Вам, похоже, совсем уши снегом залепило. Ветер воет так, что можно сделать еще с полдюжины нелепых предположений. Может, мы и заблудились, но мы живы и оружие у нас в руках. Не поддавайтесь страху и мы выберемся отсюда.

Варварам приходилось кричать так громко, что у них срывались голоса. Джутаро не был уверен, поняли ли его товарищи, но те молча кивнули, и отряд двинулся дальше.

Казалось, буря понемногу стихала, но они все так же с трудом различали в темноте друг друга. Внезапно все трое ощутили, как что-то приближается к ним с невероятной скоростью. Несколько пар светящихся глаз блеснули, и варвары едва успели уклониться. Никуэлю повезло меньше всех. Он шел как раз за Джутаро и не увидел, и потому не успел защититься. Джутаро и Халадэль услышали, как несколько пастей клацнули с такой силой, что послышался скрежет зубов. Но одному хищнику повезло гораздо больше, чем его голодным собратьям. Его челюсти сомкнулись на плече Никуэля и того потащило вниз с невероятной силой. Джутаро и Халадэль чудом устояли. Оба воина растерялись на мгновение, но сильный рывок, поваливший их, привел их в чувство. Падая, они увидели, как Никуэль перерубил своим мечом веревку, а затем по рукоять вонзил меч в голову атаковавшей его твари. Двое других волков разорвали варвара на части в следующее мгновение. Хищники казались настоящими чудовищами, а их размеры настолько превышали размеры обыкновенных волков, что казались совершенно немыслимыми и невероятными до ужаса! Но их перекошенные морды и горящие жуткие глаза, казалось, были преисполнены не столько голодом, сколько жаждой крови и убийств.

Джутаро схватился за рукоять меча и приготовился броситься на врага, но Халадэль остановил его.

— Нет, Джутаро, мы уже ничем не поможем ему.

Джутаро удивленно посмотрел на друга. В его глазах читалось: «Ведь там же твой брат?!» Однако Халадэль был прав и следующие его слова окончательно убедили в этом Джутаро:

— Никуэль дал нам шанс. Не будем же его упускать.

Джутаро молча кивнул. Обернувшись, он снова увидел блеск голодных и злых глаз. Варвар сжал древко копья и со всей силой, на какую был способен, швырнул туда, откуда доносились звуки кровавого и ужасного пиршества. Одна из тварей громко заскулила и Джутаро оскалился. Повода для радости не было, но варвар и не радовался. Его друг и воин под его началом, вверивший Джутаро свою судьбу, погиб, пожертвовав своей жизнью. Никуэль убил тварь, сразившую его. Джутаро отомстил хищникам за него, — убив одного из волков.

Подобрав щит Никуэля, Джутаро побежал вслед за Халадэлем. К счастью буря прекратилась окончательно и лишь снег падал частыми густыми хлопьями. Теперь у обоих варваров был враг куда страшнее стихии. Еще долго за спиной они слышали, как чудовищные создания раздирают трупы, а их зубы с хрустом ломают кости. По всей видимости, остатки стаи присоединились к волкам, ощутив запах крови.

Какое-то время Джутаро и Халадэль бежали, ничего не замечая вокруг. Им казалось, что чудовищные создания продолжают преследовать их. Они буквально ощущали их смрадное дыхание, вкус крови Никуэля на их клыках. Страх и воображение рисовали им самые ужасные картины и перспективы их столь очевидного и столь же печального будущего.

Однако вскоре эти мысли оставили их, равно как и силы. Джутаро и Халадэль переглянулись. Необходимо было найти укрытие. В это самое мгновение в лунном свете мелькнула тень, и волк набросился на Халадэля. Тварь буквально материализовалась из темноты в стремительной атаке. Халадэль едва успел защититься своим щитом. Огромный волк сбил его с ног, но, к счастью, не ранил. Джутаро с ревом бросился на помощь другу. Ударом щита варвар отбросил чудовище, которое уже готово было вонзить клыки в Халадэля. В следующее мгновение Джутаро прикончил оглушенную бестию. За спиной варвар услышал звуки боя. Обернувшись, увидел, как Халадэль сражается с еще одним волком. По-видимому, им удалось оторваться от одной стаи, но в поисках убежища они набрели на другую. Джутаро снял щит Никуэля и крикнул другу:

— Халадэль! Пригнись!

Не оборачиваясь, варвар выполнил приказ своего друга и командира. В следующее мгновение летящий на манеру диска щит попал прямо в раскрытую волчью пасть. Тварь упала, скуля. Острые края щита ранили и сильно изуродовали, и без того отвратительную, пасть чудовища. Халадэль подошел к еще живому волку и добил тварь одним ударом. В это самое мгновение они услышали знакомый вой, разносящийся отовсюду. Если варварам и удалось избежать встречи со стаей, убившей их друга и брата, то были и другие стаи, взявшие их след. Твари были голодны, запах страха лишь усиливал их жажду плоти и крови. Джутаро и Халадэль обменялись понимающими взглядами. Сил бежать дальше не было. Да это теперь было и вовсе бессмысленно. Вскоре они бы упали обессилившие, став совсем уж легкой добычей для этих дьявольских отродий.

Джутаро повесил на спину свой щит. В руках сверкнул меч. Обеими руками Джутаро крепко обхватил рукоять грозного оружия. Халадэль последовал примеру друга и повесил щит на спину, в обеих его руках появилось по топору. Лезвия сверкали и оба варвара приготовились как встретить смерть, так и нести ее врагам. Ждать долго не пришлось. Десятки голодных тварей вскоре начали спускаться с вершин. Еще несколько появилось из густых лесных чащ. Снег продолжал падать хлопьями. Из-за тучи выглянула круглая луна и осветила арену предстоящей схватки, ее лучи скользнули и пробежали по лезвию оружия варваров, и теперь от него исходил мягкий голубовато-серебристый свет. Это придало Джутаро и Халадэлю уверенности. Грозно вращая вокруг себя оружие и создавая невидимый щит, варвары вслушивались в звук рассекаемого металлом воздуха.

— И все это ради нас с тобой, Джутаро! Ты ощущаешь это! — зло крикнул Халадэль.

— Да, Халадэль! Давай убьем как можно больше этих тварей! — прокричал ему в ответ Джутаро. Теперь в их голосах не было и тени страха и отчаяния. Варвары смирились с тем, что пришел их конец. Они принимали свою судьбу, как и присуще воинам, живущим мечом и принимающим смерть от него же. Джутаро и Халадэль приготовились. Им не терпелось вонзить холодную сталь в горячую плоть их врагов! И сейчас, в это величественное мгновение для воина и ужасное мгновение для человека, они были самыми близкими людьми на всем белом свете, ибо скоро смерть заберет сначала одного, а затем и другого. Ничто так не сближает, как последние мгновения жизни. Однако же твари не спешили нападать! Вскоре у варваров появилось сильное ощущение того, что волки чего-то ждут. Возможно, они ждали команды? Они кружили вокруг своих обреченных жертв, судорожно клацая зубами и неистово рыча, но атаковать не смели. Что же сдерживало их? Неожиданно земля затрещала под ногами, будто лед на озере.

— Лавина? — неуверенно предположил Халадэль.

— Нет. Что-то другое, — ответил Джутаро, оглядываясь по сторонам.

Через мгновение, на расстоянии нескольких метров от них сначала осел снег, а затем провалился в образовавшемся тоннеле. Варвары поняли, что толчки рождались именно там, словно что-то буравило землю изнутри. Снег продолжал оседать и исчезать в пустоте тоннеля. Вскоре оттуда показалась огромная голова гигантской змеи с белоснежной чешуей — белее, чем сам снег. Глаза варваров округлились от удивления. Никогда прежде они не видели ничего подобного! Даже старик Орвал никогда не рассказывал Джутаро о монстрах вроде этого! Вскоре неподалеку появился еще один тоннель. И из него также появился змей. Он был столь же огромен, как и первый, но чешуя его была темно-синей. Джутаро и Халадэль не могли не заметить, как изменилось поведение оборотней. Их злые взгляды переметнулись с Джутаро и Халадэль на левиафанов.

— Ты что-нибудь понимаешь? — негромко спросил у Халадэля Джутаро.

— Нет, не думаю. Но все это весьма странно, — также тихо ответил Халадэль, а затем сам задал вопрос. — Кто наш враг?

— Думаю, и те, и другие. Или ты полагаешь, что эти чудовища на нашей стороне?

Этот вопрос не нуждался в ответе. Все и так было ясно.

— Тогда чего они ждут, Джутаро? Сейчас я сам брошусь в бой, если они не сделают этого! — неожиданно воскликнул Халадэль.

— Не шевелись. Что-то не так, — ответил Джутаро так тихо, как только мог.

— Не шевелиться? А что делать тогда прикажешь?

Ответом Халадэлю послужил яростный рык одного из волков, который, по всей видимости, был вожаком одной из стай. Сначала он, а затем и все остальные, бросились следом за ним в бой. Варвары издали боевой клич своего клана. Оба молча молили богов, чтобы смерть оказалась быстрой, но, судя по всему, у богов были иные планы на их счет.

Оба змея, что казались двумя заставшими исполинами, развернули огромные головы и выдохнули потоки красного и белого пламени на манер драконов. Хотя варвары никогда не видели драконов, огромных змей, извергающих пламя, они, впрочем, также не встречали, но оба слышали немало легенд о могущественных существах, что летали в поднебесье, извергали пламя и охраняли несметные сокровища. Но, как ни странно, это пламя не сжигало, оно обращало в лед. Несколько волков обратились в ледяные статуи. Вскоре непроницаемая стена изо льда выросла вокруг двух гигантских змеиных голов, Джутаро и Халадэля. За прозрачными стенами варвары видели злобные, искаженные яростью волчьи морды. Волки неистово царапали ледяные стены, некоторые отчаянно пытались пробиться сквозь него, тараня их своими телами, но безрезультатно — лед не поддавался.

Змеи, впрочем, тоже не теряли времени даром. Их громадные головы исчезли в тоннелях и через мгновение появились за ледяными стенами. Вскоре Джутаро и Халадэль стали свидетелями беспощадной бойни. Волки казались варварам сильными и опасными соперниками, но оказалось, что угрозу он представляют лишь только для Джутаро и Халадэль. Варвары не могли поверить своим глазам, но скоро все закончилось. Ни одному волку не удалось скрыться, а было их не меньше сотни.

— Если мы не обед, тогда кто? — спросил Халадэль. Хотя больше здесь не было никого, кто бы мог ответить ему, кроме как Джутаро, сам Джутаро сильно сомневался, что этот вопрос был адресован ему. Он предположил, что Халадэлю на самом деле не хотелось знать правду, но он все же ответил:

— Десерт, — совершенно спокойно сказал Джутаро. Обезумевший взгляд Халадэля и мрачный взгляд Джутаро встретились. Но, к их общему удивлению, змеи не сдвинулись с места, они скрылись или, как сказали бы варвары, слились со снегом, утонув в холодных дюнах этой морозной пустыни.

Оба варвара осторожно приблизились к ледяным стенам. Постучав оружием по ним, они услышали характерный приглушенный звон металла о лед. Джутаро спрятал меч в ножны и взял в руки топор, который ему протянул Халадэль. Но прежде чем они принялись прорубать себе путь, они услышали голос. Осмотревшись по сторонам, они никого не увидели. Оба пожали плечами. Возможно, им просто показалось. Варвары вновь приготовились к работе, и когда сталь уже было коснулась ледяной стены, неизвестный голос вновь зазвучал в их головах. Джутаро и Халадэль опустили оружие. Оба едва ли понимали, что происходит.

— Мы сходим с ума, — печально вздохнул Халадэль.

— Не думаю. Одновременно это вряд ли. Скорее всего, это чье-то колдовство, — ответил Джутаро.

Сделав знак Халадэлю, Джутаро медленно приблизился к одному из тоннелей, но тотчас же отпрянул от него, словно ужаленный. Потеряв равновесие, он упал и выронил топор. Халадэль бросился на помощь другу, но застыл, разинув рот и с широко распахнутыми от удивления глазами. Из тоннеля вылезло огромное косматое создание. Существо походило на огромных размеров белого медведя, с конечностями, похожими на человеческие, что были покрыты густым белым мехом. Но удивительнее всего — существо обладало человеческим лицом, исключение составляли огромные оленьи рога на его голове и кожа серовато-коричневого цвета, напоминающая древесную кору. Кто бы он ни был, но, судя по всему, он не собирался проявлять себя агрессивно. Его большие глаза василькового цвета не казались варварам злыми и алчущими заполучить их жизни. Гигант сделал юношам жест следовать за ним и затем скрылся в тоннеле. Когда он исчез, Халадэль пришел в себя, тяжело выдохнул и упал рядом с Джутаро, хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Варвары переглянулись. У обоих лица были совершенно дикие от увиденного, а главное — пережитого.

— Ты видел? — дрожащими губами произнес Джутаро и посмотрел на друга.

— Д-а-а-аааа, — заикаясь, ответил Халадэль. — А что это было?

— Не знаю. Но, похоже, оно хочет, чтобы мы следовали за ним, — предположил Джутаро.

— Ты серьезно, Джутаро? Туда? — Халадэль явно не был уверен в том, что намерение Джутаро последовать за человекомедведем в тоннель, вырытый гигантской змеей, было самой лучшей мыслью. Джутаро осмотрелся по сторонам и ответил.

— Уж лучше туда, чем оставаться здесь.

И оба молча спустились в тоннель.

2

Прошло какое-то время. Джутаро и Халадэль безмолвно следовали за таинственным человекомедведем. Оба варвара ожидали, что тоннели, вырытые гигантскими змеями, выведут их на ту самую поляну, где два левиафана одержали верх над волками. Каково же было удивление юных варваров, когда перед ними открылся целый лабиринт тоннелей и, чем глубже они спускались, тем дальше они углублялись в дебри неизвестного и таинственного мира.

Джутаро и Халадэль оценили все великолепие этих ледяных коридоров. И хотя они выглядели весьма однообразно, змеи своей чешуей оставляли причудливые следы, которые можно было принять за орнаменты и узоры на картинах или полотнах художников и выполнены они были весьма точно и изыскано, несмотря на бессознательное творчество левиафанов.

Некоторое время Джутаро и Халадэль молча следовали за своим таинственным проводником. Они беззвучно наблюдали за ним и подозрительно оглядывались по сторонам, прислушиваясь и присматриваясь, но вскоре оба обнаружили, что ровным счетом ничто не угрожает их жизням. Это-то больше всего и настораживало! Варвары не знали, куда и зачем их ведут, и что ждет их в конце этого пути? Вдоль тоннеля, по которому они шли, имелось множество ответвлений и тоннелей поменьше. Халадэль сделал знак другу, но Джутаро отрицательно замотал головой. В это мгновение оба услышали в своих головах уже знакомый голос.

— Верное решение, юноша, — сказал голос. — Здесь легко потеряться. Для вас это проще простого. Нам бы пришлось потрудиться, чтобы разыскать вас. Это древнее царство нашей королевы. Вас смущает то, что я слышу ваши мысли, но именно так общается мой народ. Проще говоря — вы можете слышать мой голос внутри себя. Звучит весьма грубо, но я полагаю, что слово «телепатия» вам мало знакомо, — белоснежный человекомедведь с оленьими рогами не видел лиц варваров, но он слышал их мысли. — Так вот, вы слышите мой голос, я же могу читать ваши мысли. Однако мои собственные мысли скрыты от вас. Поэтому если хотите спросить меня о чем-то, просто подумайте об этом и не удивляйтесь, когда услышите мой голос. Как я уже говорил — телепатия!

— Нам все это снится? — подумал Халадэль. Похоже, он не понял ничего из сказанного человекомедведем, особенно ту часть, которая касалась телепатии. Поэтому Халадэль сильно удивился, когда их таинственный проводник ответил ему, ничуть не смутившись тому, что его восприняли, как сон или скорее как галлюцинацию рассудка явно пережившего и испытавшего больше, чем Халадэль был в состоянии.

— Отнюдь, — уверенно ответило существо, рассеяв последние надежды Халадэля.

— Вопрос задал Халадэль, но я слышал и его и твой ответ! — удивился Джутаро.

— Мы общаемся посредством мысли. Вы настроены на меня, а я на вас, поэтому кто бы ни задал вопрос, кто бы ни ответил, каждый из нас троих будет знать и вопрос, и ответ, — ответил человекомедведь. Не останавливаясь, он повернул свою огромную голову на короткой и массивной шее в сторону Халадэля. — Твое имя Халадэль, — затем человекомедведь обратился к Джутаро. — Значит ты, стало быть, Джутаро. Я рад нашему знакомству. Мое имя Омлак. Я — вождь беорнов. Наша королева Кайна, могущественная волшебница.

Беорн Омлак сказал это так, будто Халадэль и Джутаро понимали, о чем и, главное, о ком идет речь. Беорн продолжил.

— Мы скоро придем. У вас много вопросов. Ваши мысли напоминают рой диких пчел, когда медведь пытается украсть их мед. Даю вам слово, скоро вы все сами поймете и увидите собственными глазами.

3

Омлак оказался прав. Вскоре юным варварам открылся поистине восхитительный вид. Джутаро и Халадэль находились под впечатлением от сложной системы тоннелей, но то, что открылось им за лабиринтами, казавшихся бесконечными, оказалось шедевром гениальной инженерной и архитектурной мысли, приправленной изрядной долей волшебства. Их взору предстал подземный град изо льда, снега, сияющих кристаллов, сверкающий серебром и драгоценными камнями небесных и морских тонов и оттенков. Огромные статуи изо льда казались живыми и во много раз превосходили своими размерами великана Омлака.

— Они действительно живые, друзья мои. Но сейчас они спят. Мы зовем их стражами. Они оберегают нас и нашу королеву, — пояснил варварам беорн.

Джутаро и Халадэль глянули вниз с обрыва, где брал свое начало волшебный ледяной город. Там, внизу, беорны, похожие на Омлака, добывали кристаллы и драгоценные камни, перевозили огромные глыбы льда, из которых, по всей видимости, они и вырезали статуи. Сказочные существа вели схожий с варварским образ жизни. У них были повседневные обязанности, которые они выполняли с такой бережностью и осторожностью, словно их мир был сотворен не изо льда, а из чего-то весьма хрупкого и нежного.

— У всего есть свои слабости и уязвимые места, на которые нужно только уметь воздействовать. Если они незаметны на первый взгляд, то это еще не говорит о том, что их и вовсе нет. Умение скрывать их и обратить слабость в силу — это лишь способ выжить, — разъяснил Омлак. — Но стоит поспешить — королева ждет!

Все трое спустились по искусно вырезанным ступеням к еще одному обрыву. Оттуда они ступили на платформу, которая перенесла Джутаро, Халадэля и их нового друга, беорна Омлака, к стенам города. Этот лифт поднимался и опускался благодаря рычагам, которые задействовали цепи для поднятия и спуска, — управляли же ими беорны.

Джутаро и Халадэль заметили, что были и еще более удивительные приспособления для перемещения — платформы, которые парили в воздухе. Эти чудо-изобретения не управлялись никем, их не поддерживали ни цепи, ни другие видимые приспособления. Халадэль и Джутаро не переставали удивляться тому, какой огромный мир обитал среди Гор Смерти, глубоко в недрах земли, возможно, даже под их ногами. Варвары даже ни о чем подобном и подумать не могли!

Вскоре они проследовали к королевским покоям. Дворец, который оказался еще прекраснее, чем все то, что они уже успели увидеть в подземном ледяном городе, располагался в самом центре, как бы на возвышении, напоминающим пирамиду. Здесь, по словам Омлака, и жила королева Кайна. Обитатели города Каэйн, а именно так назывался ледяной град, почти не обращали внимания на чужаков. Казалось, для них это вполне естетсвенно — встретить существо совершенно непохожее на них. Омлак отметил наблюдательность варваров и поспешил разъяснить.

— У нас идет война, — печально пояснил он.

— Война! — оба варвара воскликнули удивленно и своим восклицанием привлекли внимание окружающих их беорнов. Но интерес беорнов к людям мгновенно угас, ведь их занятие было многим важнее, и они не могли отвлекаться. Хотя многие из этих человекомедведей никогда не слышали ни человеческих голосов, ни чьих бы то ни было еще. Их спокойные, уверенные действия во всем были просто поразительны. Вместе с тем, также как и у Омлака, у всех остальных беорнов были живые, полные искреннего дружелюбия глаза.

— Да, — спокойно ответил вождь, но от варваров не ускользнула тень печали в его голосе. — Наверху вы встретили волков. Ранее они были нашими союзниками, нашими друзьями. Но их вождь… Он обезумел, найдя древний источник, о котором не знала даже наша королева. Она подозревала, но, сколько бы мы не пытались найти его, все наши усилия оказались напрасными. Мы оставили эту затею, в надежде, что если нам не удалось обнаружить его, то не удастся никому. Этот источник оказался отравлен древним злом. Испив из него, вождь волков обратился в чудовищное кровожадное существо. Сила этого источника сделала его оборотнем. Гордваг призвал свой народ и заставил каждого вкусить зло и поддаться проклятию, что, в конце концов, лишило воли всех волков. Тех, кто воспротивился и отказался подчиниться Гордвагу, он истрибил, сбросив их мертвые тела на дно источника. С тех самых пор мы вынуждены воевать с теми, кто был нам прежде другом. Память о том, кем волки были, и то, кем являются теперь, стоила жизни многим моим братьям и сестрам. Однако самое ужасное то, что предводитель оборотней — отец дочери нашей королевы. Когда безумие овладело им полностью, Гордвак похитил нашу принцессу. Мы надеемся, что он не причинит ей зла, ведь она также принцесса и его народа и в ее жилах течет кровь волков. Но мы боимся, что Гордвак может обратить принцессу Тасалу и заставит ее испить из источника, который осквернит ее разум навсегда. Впрочем, у Гордвака есть требование. Он хочет, чтобы Кайна сняла заклятие — барьер, удерживающий всех нас здесь. Оборотни уже давно бы атаковали ваши поселения, но именно магия нашей королевы сдерживает их. Если Кайна откажется, то Гордвак обратит принцессу Тасалу. Нашей королеве предстоит нелегкий выбор. Хотя он очевиден, я не уверен, что, когда придет время, ее выбор окажется действительно единственно правильным решением. Впрочем, решать не мне.

Слушая рассказ Омлака, Джутаро и Халадэль не заметили, как оказались в королевских покоях. Перед ними на троне восседала прекрасная царица. Омлак преклонил колена перед своей госпожой. Джутаро и Халадэль последовали примеру беорна. Хотя варвары и склонялись только перед теми, кому они давали клятву верности, королева Кайна обладала властью и могуществом, которыми не обладал ни один вождь варварского племени. Ее сила лежала за гранью их понимания, а потому Джутаро и Халадэль рассудили, что даже их вожди сочли бы за честь склониться перед королевой Кайной и послужить ее воле.

Королева, также как и ее беорны, была человеком лишь наполовину. Ее нижняя часть туловища была змеиной, руки ее были сплошь покрыты серебристой змеиной чешуей и выглядели столь гибкими и изящными, что скорее напоминали тела змей. По правую и левую руку королевы расположились два исполина, два змея, белый и синий, — те самые, что уберегли Джутаро и Халадэля от клыков и когтей оборотней. Сейчас они казались застывшими ледяными статуями. «Стражи, — вспомнил Джутаро. — Возможно, они тоже были вырезаны изо льда?», — предположил варвар.

Из темноты выглядывало еще несколько пар светящихся глаз, следящих за движениями чужаков и беорна. Видимо, стражи королевы были ее глазами и ушами. Королева могла не покидать свою ледяную обитель, но всегда знала, что творится далеко за пределами ее таинственного царства.

Какое-то время королева Кайна хранила молчание. Беорн Омлак не смел шевельнуться. Не шевелились и варвары, затаив дыхание в ожидании. Но вот королева заговорила. Змеиная царица обратилась к ним не при помощи телепатии, а обычным человеческим языком. Говоря, она не сводила глаз с Джутаро. Варвару было не по себе от этого взгляда, но он и виду не подал, пытаясь убедить себя в том, что ему это лишь кажется. Наверняка Омлак и Халадэль испытывали те же ощущения.

— Благодарю вас, юные воины. Мое имя Кайна. Полагаю, что Омлак рассказал вам уже достаточно. Я приношу извинения за то, что заманила вас сюда обманом, но, к сожалению, мне нужна ваша помощь. Помощь извне, так сказать. Я также сожалею о гибели вашего друга. Трагедия, и виной тому я.

— Брата, — достаточно громко, чтобы Кайна могла его услышать, произнес Халадэль с дрожью в голосе и перевел взгляд с королевы на ледяной матовый пол, что выглядел, словно замерзшее озеро.

— Брата, — словно эхо, отозвалась королева Кайна. Она гордо и величественно, как и подобает королеве, поднялась со своего трона. — Великая жертва во имя моей дочери и моего народа. Утрата, которую нельзя восполнить ни чем. Но знай, воин, что твой брат отныне будет почитаться моим народом, как герой. Наши воины вырежут изо льда самую прекрасную статую в память о его жертве.

— Благодарю, Ваше Величество, — ответил Халадэль и поклонился. Для него, брата воина, павшего смертью героя, и всей его семьи это была великая честь. Но Никуэля это почитание все же вернуть не могло. Халадэль бы с радостью отказался от славы и почестей, и предпочел, чтобы боги вернули ему брата — живого и невридимого. Однако его желание было всего лишь желанием. Подобное было невозможно — мертвые не возвращались с того света, и Халадэль прекрасно об этом знал.

— Вы, вероятно, не до конца осознаете всей сути происходящего. Вам кажется странным, что я прошу вас двоих о помощи. Омлак уже поведал вам большую часть трагедии, постигшей нас. И все же остаются детали и весьма существенные. Близится эпоха перемен. Вам двоим предстоит сыграть весьма значительную роль в самом ближайшем будущем. Не стоит удивляться тому, что колесо фортуны раскручивается подобным образом. Однако перейдем к делу, — Кайна спустилась со своего трона, бесшумно скользя по холодным ступеням к беорну и варварам. Королева продолжила свое повествование.

— В этих горных вершинах, которые вы, варвары, зовете Горами Смерти, заключена могущественная сила. Гораздо более великая и ужасная, чем можно себе вообразить. Но на самом деле она не опаснее самого безобидного существа на этой земле. И, вместе с тем, она бы могла уничтожить весь наш мир. Невообразимо, не правда ли? Это видно по вашим глазам. В них так легко увидеть еще такую неопытную и юную душу, жаждущую столь многого, но страшащуюся всего. В этом все дело. Источник, который обратил моего возлюбленного мужа и отца Тасалы в чудовище, на самом деле дал Гордваку то, что скрывалось глубоко в его сердце. Злыми не рождаются, злыми становятся. К сожалению, моих сил хватило лишь на то, чтобы удержать оборотней. Тогда Гордвак и решил похитить нашу дочь. Он не убьет ее, и не потому, что отец не поднимет руку на свое дитя, а просто потому, что ему это невыгодно — смерть Тасалы не решит ничего. Зло поглотило прежнего Гордвака — любящего мужа и нежного отца. До тех пор, пока я удерживаю барьер, оборотни не покинут Гор Смерти. Я знаю, что Гордвак не сдержит слова, он обратит Тасалу в такое же чудовище, каким стал он сам. Поэтому моей единственной надеждой остаетесь вы двое. Я заманила вас сюда. Признаю это, и мне стыдно за свой обман, но другого выхода у меня не было, — печально окончила свой рассказ Кайна.

— Ваше Величество, мы с радостью окажем Вам всякую помощь, на которую только окажемся способны. Но что мы можем? Если бы не Ваши слуги, — взгляд Джутаро скользнул в сторону исполинских рептилий, — то мы бы не стояли сейчас здесь перед Вами.

— Да, это так. Вы не соперники ни моим воинам, ни воинам Гордвака. Но никто не сказала, что вам двоим потребуется сражаться. Возможно, лишь в крайнем случае, но для этого я дам вам силы и особое оружие, — ответила Кайна. Ее глаза заблестели: она была рада, что варвары приняли ее предложение. Хотя был ли у них выбор? На что могли рассчитывать смертные, если бы им вдруг пришло в голову воспротивиться могущественной королеве и властительнице Гор Смерти, перед которыми варвары благоговели и страшились в равной степени?

— Тогда в чем же заключается наша миссия, если мы должны будем сражаться, лишь только если в этом будет крайняя необходимость?

— Именно. Крайняя необходимость! За вас сражаться будут мои воины. Вам же предстоит сделать то, чего не может ни один из моих воинов. Этого не могу сделать и я. Лишь только вам по силам справиться. После того как Гордвак будет повержен, вы отнесете его тело к источнику. Он был первым, кого коснулась скверна. Его кровь разрушит заклятие и вернет волкам их волю и разум. Они вновь станут свободны. Однако и это еще не все. Необходимо очистить источник. И для этого ритуала необходима добровольная жертва — кровь смертного, а мы — бессмертные. Источник не примет нашей жертвы, — сказав это, королева Кайна отвела взгляд.

Варвары переглянулись. По тому, как взгляд Халадэля вспыхнул, Джутаро понял, что он хочет возразить, но он успел остановить друга, преградив ему путь к их возможно роковой ошибке. Джутаро понимал, что в просьбе королевы Кайны таилась угроза. Нет, она не угрожала им прямо! Просто змеиная королева давала обоим варварам понять, что от их выбора сейчас зависит слишком много. И это уж, конечно же, перевешивало жизни трех варваров. Джутаро на мгновение представил, что будет, если оборотни вырвутся на свободу. И варвару стало страшно. Могли погибнуть не только варвары. Жертвами ужасного проклятия могли стать и другие народы! Возможно, смерть Никуэля не была напрасной? Если сейчас он и Халадэль откажутся, то ответственность за последствия ляжет целиком на них. Джутаро не сомневался ни секундой больше! Пусть он будет тем, кто принесет себя в жертву. И это будет справедливо, ибо семья Халадэля уже потеряла одного из своих сыновей.

— Значит, одному из нас предстоит решить, кто добровольно зарежет самого себя? Вы ставите нас перед нелегким выбором, Ваше Величество.

Слова Джутаро не противоречили принятому им решению: он понимал, что Халадэль никогда не согласится с решением друга.

— Знаю. Но вы также должны понимать, что до тех пор, пока жив Гордвак, в опасности находятся и ваши поселения. Вырвавшись на свободу, оборотни не пощадят никого. А это лишь вопрос времени. Вечно удерживать их я не смогу. Сила Гордвака растет, а моя, к сожалению, ослабевает и очень скоро иссякнет совсем.

4

Вскоре Джутаро и Халадэль покинули град Каэйн, оставив королеву Кайну молиться об успехе их миссии. Каким богам молилась ледяная королева, к чьим силам взывала, — о том ведала лишь она одна, но молитвы ее были услышаны. Теперь двоим варварам и их товарищам предстояло склонить чашу весов в сторону тех, кто доверился им. Как и всегда, судьба целого мира зависила от доблести ее величайших воинов.

Отряд Омлака следовал за одним из стражей Кайны. Загадочная рептилия — змей с темно-синей чешуей пробивал им путь сквозь толщи льдов к сердцу тьмы. Халадэль и Джутаро не смотрели друг на друга. Слова королевы Кайны не покидали их ни на мгновение. Им даже в голову не могло прийти, что судьба так жестоко распорядится их жизнями. Поединок должен был решить — кому жить, а кому отправиться к предкам. Халадэль и Джутаро завидовали Никуэлю. Его душа пребывала свободной в загробном мире и вскоре их павший товарищ встретит друга или брата. Кого бы не избрали боги, одному они даруют свое благословение, другого же ожидало вечное проклятие.

5

Омлак шел во главе отряда. Справа от него шел Джутаро, слева — Халадэль. Никто не обронил и слова за весь тот путь, что они прошли. Для большинства, если не для всех, это был путь в один конец. Пробраться в логово повелителя оборотней было безумием, но не меньшим безумием сейчас казалось очистить источник от таящейся в нем грозной и злой силы. Если такая мощь скрывалась в нем, то весьма вероятно, что у источника имелись свои защитники, оберегающие его куда лучше волков.

— Почему оборотни не охраняют источник? — спросил Джутаро у Омлака.

— Им незачем оберегать то, что и так охраняется как следует, — грустно ответил вожак беорнов: казалось, что Омлак боится этого больше, чем встречи с оборотнями и их королем, но он молчал об этом. — Гордвак — лишь марионетка. Палач поневоле, который обречен приносить жертвы на этот проклятый алтарь забвения. На самом деле оборотни так же, как и мы, испытывают страх перед этой силой. Порою мне кажется, что оборотни боятся этого даже больше, чем мы. Они видели то, как источник изменил их короля, а потом сами стали пленниками этого ужаса. Проклятие коснулось всех нас, однако волкам приходится многим тяжелее нашего. Я думаю, что они до сих пор пытаются сопротивляться силе источника.

Вскоре Омлак сделал знак отряду остановиться. Страж Кайны исчез в образовавшемся отверстии. Похоже, что рептилия наткнулась на один из подступов, ведущих к логову оборотней. Вскоре черная голова змеи появилась вновь. Путь был свободен. Возможно, оборотни не появлялись здесь часто, но медлить не стоило. Дорога была каждая секунда. Все услышали голос Омлака. Сейчас Джутаро и Халадэль находили возможность общаться с помощью мысли весьма полезной. Если бы только их воины владели телепатическими способностями, они бы давно одержали верх над южанами. Варвары могли бы координировать свои действия, отдавая приказы и получая их на расстоянии.

— Мы уже совсем близко. Теперь мы пойдем тоннелями оборотней. Будьте внимательны и готовы ко всему. Наш друг прикроет нас с тыла. Остается надеяться, что принцесса Тасала где-то неподалеку.

Омлак первым исчез в тоннеле, за ним одновременно спустились Джутаро и Халадэль, остальные беорны последовали следом за ними. Змей, которого Омлак назвал другом, замыкал их отряд. Джутаро и Халадэлю по-прежнему было неуютно находиться рядом с существом, которому не составило бы труда проглотить трех-четырех беорнов размером с Омлака. По-видимому, рептилия чувствовала их страх, а потому варвары были рады тому, что рядом с ними беорны. Хотя никто, кроме Омлака, не обращался к Джутаро и Халадэлю, у обоих варваров эти человекомедведи не вызывали страха и опасений.

Несмотря на свое стремительное продвижение, беорны и рептилия двигались осторожно, сливаясь с тишиной этих мест. Халадэль и Джутаро еще не успели забыть того, как их преследовали оборотни и их способность появляться неожиданно из пустоты. И хотя сейчас варвары находились под опекой Омлака, чувство незримой опасности и скрытой угрозы было намного сильнее, чем тогда на поляне. Вскоре в тоннеле сверкнул свет огня: зловещее зеленоватое пламя на фоне холодных голубых стен. Где-то неподалеку слышалось рычание оборотней. Волки еще не успели почуять приближающегося, словно тень, врага. К счастью, ледяной зал имел только два входа, в одном из которых беорны, два варвара и гигант-змей замерли, ожидая команды Омлака. Было, впрочем, весьма удивительно, что им до сих пор удавалось остаться незамеченными. Возможно, оборотни не ожидали подобной дерзости со стороны беорнов, либо же удача действительно была на стороне отчаянных и смелых.

Несколько беорнов многовенно перекрыли входы в ледяную комнату Гордвака, остальные во главе с Омлаком, Джутаро и Халадэлем постепенно брали в кольцо врага. Вождь оборотней стоял к ним спиной. Казалось, он вовсе не замечал их. Как вдруг, стоящая к ним спиной фигура обернулась. И это оказалась принцесса Тасала. Почему она была здесь? И где был сам Гордвак? Видя их удивленные взгляды, дочь Кайны отступила и указала рукой на алтарь, на котором возлежал Гордвак. Взгляд принцессы, полный печали, казалось, ждал того, что ее отец вот-вот поднимется.

— Омлак! — Тасала назвала имя первого рыцаря своей матери и беорны склонились перед своей принцессой в то же мгновение. — Я ждала вас. В это сложно поверить, но моя мать, наша королева, ошибалась. Отец не был нам врагом. Он спас меня. И даже теперь он все еще с нами. Его дух укажет нам путь и избавит от зла, что стремится обратить нас друг против друга.

— Моя принцесса, о чем вы? — Омлак, как и все остальные, едва ли понимали, что происходит.

Дочь взяла в свои руки холодную руку отца. Лишь только тогда Джутаро перевел взгляд с Тасалы на Гордвака. Могучее тело короля оборотней покрывала густая темная и ровная шерсть, его длинные волосы и борода были седы. И хотя великий царь лежал бездыханным, Джутаро ощущал его силу и дух, что еще не покинул тело Гордвака. Варвар не сомневался, что на всем белом свете не родился еще воин достаточно смелый и отважный, и столь же дерзкий, чтобы бросить вызов этому могучему созданию. Джутаро представлял, каким был король волков, когда кровь еще струилась по его жилам. Юный варвар не мог поверить в то, что Гордвак мог быть злым, мог поступить со своим народом так жестоко, как об этом говорила королева Кайна. Возможно, что змеиная королева заблуждалась или же она обманула их? Но зачем?

— Отец сделал то, что было необходимо. Тяжело делать выбор, когда знаешь, что придется отвечать за последствия своего выбора. Однако он нашел в себе эти силы и принял на себя эту ответсвенность. И мы должны поступить точно так же…

Неожиданно из тоннелей появилось несколько оборотней. При виде чужаков они яростно зарычали, но Тасала остановила их.

— Стойте! — приказала она. Никто не посмел ослушаться ее приказа. Появившиеся столь внезапно волки осторожно приблизились к принцессе, насторожено глядя в сторону чужаков. Они совершенно не походили на тех оборотней, с которыми Джутаро и Халадэль встречались ранее. Их печальные взгляды скользнули в сторону алтаря. Тасала спустилась к ним вниз по ступеням и, коснувшись головы одного из волков, закрыла глаза.

— Нам следует поспешить. Здесь оставаться небезопасно, — сказав это, Тасала жестом приказала оборотням отойти от алтаря как можно дальше. Подняв руки вверх, принцесса произнесла несколько слов на неизвестном для Джутаро и Халадэля языке. Вскоре алтарь задрожал и начал опускаться вниз. Беорны и оба варвара осторожно приблизились к краям образовавшейся пропасти. Их взорам предстал глубокий колодец, в глубокое чрево которого вела широкая лестница, идущая вдоль стен и освещаемая гирляндами кристаллов, находящихся в углублениях стен колодца.

— Этот колодец ведет к источнику. Отец предвидел, что рано или поздно наша королева догадается и пришлет тех, кто сможет разрушить древнее проклятие, — Тасала посмотрела на Джутаро и Халадэля. Варвары переглянулись.

Принцесса хотела сказать что-то еще, но неожиданно стены задрожали и от них отделились существа, которые за доли секунд приобрели форму волков. Их ледяные тела обладали еще более совершенной формой, чем статуи беорнов, даже их глаза казались такими живыми. Их звонкое рычание нарушило нависшую тишину лишь на мгновение. Прежде чем они набросились на Тасалу, шерсть на их ледяных телах преобразилась и стала острыми шипами-иглами. В следующее мгновение ледяные оборотни выстрелили ими и сотни смертоносных дротиков сразили волков Тасалы и беорнов Омлака. Бездыханные тела пали к ногам принцессы. Несколько шипов задели вождя беорнов. Принцесса и варвары бросились к нему. К счастью, их друг был жив. В то же самое мгновение они услышали яростное шипение змея. Пасть рептилии исторгла несколько сфер, что посылали смертоносные разряды, но ледяные оборотни продолжали появляться в невероятных количествах, извергаемые ледяными стенами. Казалось, это конец! Ловушка захлопнулась!

В следующее мгновение голова и хвост гигантской рептилии ударили одновременно, словно два гигантских молота, круша разбивающиеся со звоном стекла тела врагов. Гибкое и неузявимое для смертоносных игл тело оплело нескольких ледяных созданий и раздавило их. Еще двоим смерть принес меч Джутаро. Однако один из ледяных монстров успел подобраться к Тасале и Омлаку на расстояние прыжка. Вождь беорнов закрыл собой принцессу, но столь же неожиданно на пути ледяного монстра появился Халадэль. Варвар, словно щит, принял удар на себя и оба свалились в колодец. Бой был окончен, а ледяные монстры повержены.

Джутаро стрелой бросился на помощь Халадэлю. Невероятно быстро преодолел многочисленные ступени. Слабый свет позволил ему различить в темноте Халадэля, лежащего неподвижно: из его спины торчало несколько шипов; тела оборотня нигде не было видно, лишь куски льда попадались под ноги. Джутаро осторожно перевернул Халадэля. Варвар еще был жив, но кровь текла у него изо рта. Он закашлял и посмотрел на Джутаро.

— Это ты, Джутаро? — рука Халадэля коснулась лица Джутаро и он улыбнулся тому, что он не один. Халадэль не видел лица своего друга, но знал, что Джутаро рядом. — Что ж, брат, похоже, нам так и не удастся решить, кто же из нас двоих сильнее? Теперь все зависит только от тебя.

Джутаро видел, как жизнь стремительно покидает его лучшего друга: Халадэль умирал у него на руках. — Как все-таки быстро прошла наша жизнь в мечтах, Джутаро.

Это были последние слова Халадэля. Его рука безжизненно упала на холодный пол колодца, а глаза стали стеклянными. Свет жизни угас и в нем. Души Халадэля и Никуэля подождут Джутаро, чтобы их путь, начавшийся в Горах Смерти, продолжился в ином мире.

— Нет, Халадэль. Нет, — шептал Джутаро. Воздев взгляд, полный слез горя и отчаяния, он закричал изо всех сил. Джутаро прижал мертвое тело к груди и не отпускал Халадэля, содрогаясь в беззвучных рыданиях. Он не сразу почувствовал, как кто-то коснулся его плеча. Лишь только когда это прикосновение он ощутил где-то глубоко внутри себя, будто прикоснулись к его душе, только тогда Джутаро оторвал взгляд и посмотрел на того, кто помешал ему оплакивать друга. Глаза юного варвара сощурились. Случившееся полностью лишило его рассудка или же перед ним действительно стоял Гордвак? Взгляд Джутаро скользнул в сторону алтаря, но тело короля волков никуда не исчезло. Затем он услышал голос Гордвака:

— Да, Джутаро. Я — душа короля Гордвака. Твой друг совершил великий поступок. Он отдал свою жизнь за мою дочь. Вы, смертные, удивительные существа. Вы способны так легко расставаться со своими жизнями ради того, чего даже не понимаете. Однако в вас живет вера, и потоэму ваши жертвы никогда не напрасны.

Дух Гордвака продолжал говорить, но Джутаро ощущал происходящее, словно в бреду. Все казалось ему каким-то кошмаром. Нелепостью и бессмыслицей! Кроме него в живых остались лишь только гигант-змей, Тасала и Омлак. Хотя беорну досталось изрядно — вся его рука неустанно кровоточила.

Тасала подошла к Джутаро и обратилась к нему, но Джутаро не понял ее слов. Варвар вообще не понимал, что происходит. Она опустилась на колени рядом с ним и посмотрела на Халадэля. Ее рука коснулась его мертвого лица. Затем Тасала вновь обратилась к Джутаро. Варвар совершил усилие над собой, но так и не смог понять, чего от него хотят. Принцесса быстро сообразила, что ее слова не доходят до его разума. Судя по-всему у Джутаро было что-то вроде шока. Лишь только когда Тасала коснулась рукой его головы, к Джутаро вновь вернулась способность воспринимать окружающий его мир и слова, обращенные к нему.

— Джутаро, отец просит, чтобы ты положил тело своего друга рядом с его телом, — попросила его принцесса. Варвар молча выполнил то, о чем его попросили. Бережно положив тело Халадэля рядом с телом короля волков, Джутаро вложил в руки друга свой меч. — Пусть он пока побудет у тебя, брат мой. Скажи Никуэлю, что скоро я присоединюсь к вам.

Тасала взяла за руку Джутаро и отвела его подальше в сторону. В следующее мгновение дух Гордвака приблизился к алтарю. Бессмертная душа прикоснулась своими светящимися ладонями к седой голове короля оборотней и светловолосой голове Халадэля.

Теплая и нежная рука Тасалы несильно сжала руку Джутаро. Варвар посмотрел на принцессу. Она улыбнулась ему. Ее большие и красивые глаза сказали, что все будет хорошо, только нужно довериться. И Джутаро доверился, не зная почему, но ему так хотелось верить. Он снова посмотрел туда, где лежал Халадэль. Теперь он не сомневался в том, что все будет хорошо.

Тело Гордвака исчезло, рассыпавшись на миллиарды частичек черного песка. Ветер, появившийся неведомо откуда, подхватил этот песок и он стал черным туманом, окутавшим алтарь. Джутаро видел странное сияние, исходящее от духа короля оборотней и то, как это сияние коснулось тела Халадэля, наполнив его светом изнутри: кожа Халадэля приобрела оранжево-золотистый оттенок, будто внутри него находилось солнце. Джутаро видел, как туман начал подниматься над алтарем, а затем, собравшись в одно огромное облако, начал проникать в тело Халадэля через глаза, уши, нос и рот. Мертвое тело его друга содрогалось под воздействием колдовства. Джутаро напрягся и почувствовал, как его ладонь крепко сжала рука Тасалы. Варвар знал, что у этой хрупкой на первый взгляд девушки хватит сил удержать его.

Когда все исчезло, на алтаре оставался лежать лишь Халадэль. Тело Гордвака и его душа исчезли. Через мгновение Халадэль поднялся, как ни в чем не бывало! Джутаро почувствовал, что рука Тасалы больше не сжимает его руку, и он бросился к другу.

— Халадэль! Ты жив, друг мой! — Джутаро не мог поверить собственным глазам и крепко обнял воскресшего чудесным образом Халадэля.

— Да, Джутаро! И даже больше! — ответил Халадэль столь же радостно.

Джутаро отстранился от друга, чтобы вновь взглянуть на него и убедиться, что это ему не снится.

— Халадэль, ты ли это? Или меня обманывают собственные глаза? Ведь минуту назад ты… — Джутаро не договорил, в горле встал ком, а из глаз брызнули слезы радости. Халадэль в ответ обнял друга и похлопал его по спине. После того как Джутаро окончательно убедился в том, что чудо, свершившеесе у него на глазах — правда, Халадэль поспешил обяснить друзьям, что же все-таки с ним произошло.

— И да, и нет, Джутаро. Теперь я и Гордвак, мы — единое целое. Жертва, о которой говорила королева Кайна, была принесена. Мы снимем проклятие и очистим источник от скверны. Освободим всех тех, кого коснулось зло, положив конец бессмысленной войне волков и беорнов.

Внезапно лицо Халадэля приобрело черты Гордвака. Король волков обратился к Тасале.

— Тасала, дочь моя. Этот юноша, Халадэль, чист душой и сердцем, а потому займет мое место и позаботится о тебе. Вы станете королем и королевой. Мой народ и народ моей возлюбленной Кайны вновь станет единым, как это было прежде. Однако спешите! Впереди вас ждет нелегкий и полный опасностей путь.

Затем Гордвак исчез. Перед ними вновь стоял Халадэль. Король волков подошел к Омлаку, и когда рука его коснулась ран беорна, те исчезли. Омлак склонился перед Халадэлем.

— Ваше Величество, — приветствовал беорн своего короля.

Халадэль положил руку на могучее плечо беорна.

— Нет, Омлак. Поднимись. Ни тебе преклонять колени передо мной, друг мой.

6

Город Сквел спокойно отреагировал на появление эльфа, человека и орка. Случайные путники в вольном городе было обычным делом. Кто они и зачем пришли? До этого никому не было дела. Главное, чтобы у стражников не возникло вопросов. Вопросов не возникло, и трое спокойно вошли в город. Волк Зару дожидался их на другом конце города, у западных ворот. Аркал не хотел подвергать Зару такой опасности, но это была вынужденная мера предосторожности.

Джутаро прервал свой рассказ: следовало пополнить запасы и расспросить торговцев в лавках о последних новостях. После этого трое путников решили остановиться на ночлег в местной таверне. Место оказалось довольно сносным, публика разношерстной, но окружающие вели себя тихо и, на удивление, достаточно вежливо. Жители Сквела оказались на редкость молчаливы, каждый занимался своим делом. Удивительнее всего было то, что все они были вооружены и в доспехах, даже женщины и дети-подростки. Из-за этого было весьма непросто определить род занятий обитателей вольного города. Солдаты и стражи отличались лишь тем, что оружия у них было больше, и увидеть их можно было только у ворот и на стенах Сквела. Город не нуждался в патрулях, даже попрошайки здесь встречались крайне редко. Ночью город напоминал огромный костер — яркий свет, который он излучал, освещал пустошь за стенами Сквела на многие мили. Похоже, что городские легенды не врали — жизнь здесь напоминала цветок, распустившийся вопреки всем законам природы, посреди безжизненной пустыни.

Уединившись, Джутаро продолжил повествование своих удивительных приключений.

7

— Значит, твой друг стал королем волков? — уточнил Аркал у Джутаро.

— Да, стал, — печально ответил ему варвар. Ольна взяла Джутаро за руку. Он посмотрел на нее, благодарно улыбнулся и продолжил рассказ. — Халадэль повел нас к источнику. К счастью, оборотни больше не преследовали нас. Мы же не переставали удивляться тоннелям и пещерам, ведущим нас к таинственному источнику, который никто, кроме Гордвака и его оборотней, никогда не видел. Вскоре мы добрались. Там нас уже ждали.

8

— Итак, вам это все же удалось, — злобно усмехнулась королева Кайна. Ее голос казался чужим, не таким, каким его запомнили Джутаро и Халадэль. Ледяная королева выползла из темноты. Ее змеиные глаза злобно сверкнули. Там, в темноте, за спиной королевы Кайны слышалось шипение ее пресмыкающихся слуг, затаившихся в ожидании приказа, который они выполнят незамедлительно!

При появлении Кайны синий левиафан яростно зашипел и бросился в ее сторону, преградив королеве путь. Похоже, пока что только он один понимал, что произошло и успело измениться за то недолгое время, что они провели вдалеке от града Каэйн. Остальные змеи мгновенно выползли из темноты, злобно шипя. Синий левиафан обнажил свои клыки, в огромной пасти засиял луч огня. Ошеломленные и изумленные дерзостью собрата, они вновь скрылись в темноте, но королева не дрогнула. Ее холодный взгляд устремился на непокорного. Но было похоже, что ее власть больше не распространялась на него. Рядом с Кайной появился белый левиафан. Ранее белый и синий змеи были союзниками, возможно — даже братьями. Теперь же все изменилось. Оба гиганта застыли, словно высеченные из холодных каменных пород Гор Смерти. Молчание повисло в воздухе над всеми, испытывая всех и каждого. Долго, впрочем, это не могло продолжаться.

Тасала вышла вперед. Королева Кайна опустила свой взор. В нем не было и тени радости. Королева нарушила молчание, когда их взгляды скрестились.

— Ты изменилась, дочь.

— Да, мама. Но то же можно сказать и о тебе. Зачем ты здесь? — Тасала вела тонкую игру, давая время своим друзьям оценить обстановку и силы. Принцесса уже успела понять, что в теле ее матери сидит зло, которое нельзя уничтожить иначе, как покончить с ледяной королевой. Принцесса Тасала надеялась, что решительность ее друзей не угасла, а пройденные испытания закалили их достаточно, чтобы довести начатое до конца.

— Зачем я здесь, Тасала? — рассмеялась Кайна. — Не старайся казаться глупее, чем ты есть. И не пытайся обмануть меня, оборотень!

— Ты называешь меня оборотнем? Тогда, кто же ты?

— Я — королева этих земель. То, что твой отец принял дар за проклятие, лишь доказывает, насколько примитивен род волков. Глупые и ничтожные существа! Но не их вина, что их предводитель предпочел слабость силе, которую ему даровали. В твоих жилах течет кровь королевы, принцесса. Сделай же правильный выбор! Я предлагаю тебе эту возможность и шанс. Ни твоя мать, ни твой отец никогда бы не смогли оценить по достоинству этот дар. Неужели и ты окажешься столь же недальновидной?

— Нет! — твердо ответила Тасала.

— Превосходно! — злобно расхохоталась змеиная королева. Ее ужасный хохот заставил задрожать ледяные стены. — Твои предшественники недооценили тебя и твою кровь.

В это самое мгновение принцесса Тасала преобразилась. Преобразился и Халадэль — король волков принял свой истинный облик. Вслед за смехом змеиной королевы Джутаро услышал болезненный глухой стон. Тело Кайны рухнуло. Казалось, не она издала стон, что заставил сердце Джутаро сжаться. Королева была еще жива. Тасала склонилась над телом своей матери.

— Мое «нет», предназаначалось тебе, демон. И это ты недооценил меня. Ощути на себе весь мой гнев и силу моей мести, — с этими словами челюсти королевы-волчицы сомкнулись на шее демона, а смертоносные когти вонзились еще глубже в прекрасное тело Кайны.

Одурманенные темной магией источника змеи бросились на Тасалу, но король волков уже стоял рядом со своей королевой. Омлак и Джутаро с ревом бросились на помощь друзьям. Синий и белый левиафаны сплелись в чудовищный клубок колец, сметающий на своем пути всех, кто попадался им на пути — удары их могучих тел покрывали стены ужасными трещинами, на головы сражающихся падали огромные сталактиты, рушились сталагмиты, слившиеся со сталактитами, рождавшиеся здесь, в этих пещерах, десятками, сотнями лет и, в мгновение, погибшие под напором жестокой схватки! Вскоре бой закончился. Но в этой битве не было ни чести, ни славы. Как не было в ней ни победивших, ни проигравших. Исход был оплачен ужасной ценой!

Но неожиданно печаль наших героев развеялась появлением Гордвака и Кайны. Их души пришли исправить то, что разрушили их земные оболочки, обманутые и околдованные древним злом. Приблизившись к источнику, король и королева воздели над ним свои руки и, шепча заклинания, очистили его. Они не могли вернуть мертвых к жизни, но наши герои знали, что теперь их друзья и товарищи, сражавшиеся и за них, и против них, обретут долгожданный покой. Зло ушло и больше никогда не вернется. Не сейчас. Победа была на стороне добра.

9

Пришло время прощаться. Омлак, Тасала и Халадэль провожали Джутаро. Левиафан также пожелал проститься с варваром, который покидал их мир, возможно, навсегда. Гигантская рептилия одержала верх над своим братом, принеся ему покой и свободу. И хотя угроза миновала, к несчастью, варвары не были готовы к тому, чтобы узнать тайну Гор Смерти. Есть секреты, которые лучше хранить так далеко, насколько это только возможно. Даже если они так близко.

— Ты бы мог остаться с нами, Джутаро, — с надеждой в голосе предложил Халадэль. Он тяжело принимал то, что они расставались.

— Я бы рад, Халадэль. Но ты же знаешь, я ведь не могу оставить своих стариков. Отец и дед без меня пропадут, — ответил Джутаро. Он пытался приободрить друга, видя, как нелегко Халадэлю расставаться с ним. Джутаро знал, что, уходя, он обрывает последнюю ниточку, связывающую Халадэля с его прежним миром. Джутаро сам с трудом скрывал печаль расставания. Где-то в глубине души оба понимали, что больше они не увидятся никогда.

— Как это ни странно звучит, друг мой, теперь мы пренадлежим разным мирам, — печально вздохнул Халадэль.

— Нет, ты ошибаешься, Халадэль. Мир у нас один. Я это понял, когда Гордвак вернул тебя к жизни, когда мы все вместе сражались с демоном проклятого источника. И когда Гордвак и Кайна освободили всех нас от проклятия. Сегодня мы спасли многих, но не все спасенные готовы узнать правду. А до тех пор вы будете жить в моем сердце. И я буду молить богов о том, чтобы пришел тот день, когда мы будем готовы отбросить все предрассудки и весь страх, что живет в нас. Тогда никто и ничто не помешает нам воссоединиться вновь. Мы должны ждать и набраться терпения. Прощай, Халадэль! Прощай, Тасала! Берегите друг друга!

С этим словами Джутаро простился с королем и королевой волков. Левиафан подполз к варвару и склонил свою могучую голову в знак почтения и уважения. Джутаро ответил рептилии тем же. Сейчас он уже не испытывал такого страха, как прежде. Вернее сказать — вовсе не испытывал. Неожиданно высоко в небе тяжелые тучи расступились и из чистого лазурного неба прямо к ногам Джутаро ударил тонкий луч света. В огне волшебного пламени появился меч. Снег вокруг растаял и там, где показалась земля, появились подснежники. Клинок излучал мягкое радужное свечение. Джутаро удивленно посмотрел на гиганта. Тот молча качнул тяжелой головой, указав на радужный клинок. Коснувшись его, Джутаро ощутил, как все его тело наливается сверхъестественной силой. Прижав меч к груди, Джутаро произнес слова клятвы.

— Я обещаю беречь этот бесценный дар и клянусь, что никогда его лезвие не обагрится кровью невинных. Отныне он будет символом свободы и справедливости.

Теперь пришла очередь Омлака прощаться с варваром. Джутаро услышал голос беорна:

— Признаться, я никогда не думал, что подружусь с человеком. Хотя мы и предпочитаем таиться, наблюдая за жизнью твоего народа издалека, я рад нашему знакомству, Джутаро. Если все люди такие как ты, то я жду с нетерпением, когда мы сможем открыться вам и назвать друг друга братьями.

Джутаро от души рассмеялся и пожал лапу гиганта.

— Омлак, ты мой лучший друг после Халадэля, но не недооценивай людей и не торопись, люди еще успеют испортить тебе жизнь.

10

Джутаро терялся в предутренней мгле холодного тумана. Временами варвар оборачивался и махал рукой своим друзьям, а они махали ему вслед. Вскоре они растворились, уйдя в свой мир. Джутаро бодро шагал, несмотря на то, что почти сутки не спал и ничего не ел. Варвар не переставал удивляться тому, как печаль и радость в его сердце одновременно владели им.

Вскоре Джутарро достиг подножия горы. Здесь он, Никуэль и Халадэль отправились по «мнимым» следам воинов Арзула. Тогда никто из них не мог себе даже представить, что их ждет и чем все закончится для каждого из них.

Занимался рассвет, и первые еще слабые лучи солнца осветили лицо варвара. Джутаро обернулся и посмотрел туда, где Халадэль и Никуэль остались навсегда. — Когда-нибудь мы встретимся снова. В мире, где нет нужды проливать чужую и свою кровь.

— Этот мир еще предстоит заслужить, пролив немало и чужой крови, и своей, сын, — услышал Джутаро за спиной голос отца.

— Возможно, и так, отец. Возможно, и так, — ответил ему Джутаро.

Меньше чем через час они появились на пороге своей хижины. Орвал не спал. Поприветствовав сыновей, старик затворил за ними дверь. Солнце поднималось все выше и выше, озаряя своими лучами пробуждающееся понемногу поселение варваров, а Джутаро еще не успел рассказать отцу и деду и половины истории, приключившейся с ним в Горах Смерти.

11

— Значит, ты не знаешь, что случилось с Халадэлем, Тасалой, Омлаком и остальными? — поинтересовалась Ольна.

— Почему же не знаю? Знаю, — ответил Джутаро. — Халадэль, как того и хотел Гордвак, стал королем волков. Полагаю, что ему все же было нелегко, но рядом с ним всегда была Тасала. Вместе они объединили народы волков, беорнов и змей. Горы Смерти получили свою последнюю кровавую жатву, а источник наконец-то очистился. Здесь, по приказу Халадэля и Тасалы, беорны построили усыпальницу для Гордвака, Кайны и Никуэля, — Джутаро умолк. Его взгляд устремился в огонь костра. Сухие поленья весело потрескивали в камине. — Иногда я все же жалею, что не остался с ними. Впрочем, если бы у меня был выбор, я бы все равно не сделал этого.

— Почему? — спросил орк удивленно.

— Неужели это не очевидно, Аркал? Смог бы ты наслаждаться миром, зная, что твои близкие вынуждены страдать и сражаться с иноземными захватчиками? Однако не буду лукавить. Если бы я знал, что Орвал и Зовар согласятся, то я бы предложил им покинуть наш клан и уйти в горы. Впрочем, у каждого своя судьба. Бесполезно рассуждать о том, чего быть не могло и не может.

12

Вскоре после того как Джутаро окончил свой рассказ, Ольна и Аркал уснули. Однако Джутаро продолжал бодрствовать. Как и до этого во время их лесной стоянки, мысли и воспоминания о прошлом не давали варвару покоя. Да, он вернулся живым и невредимым из своих опасных приключений. Горы Смерти многому научили его! Однако частичку себя он все же оставил там, вместе с Халадэлем и Никуэлем. Два брата, два его друга. Джутаро еще предстоял тяжелой разговор с их сестрой Нэжэзель. Он не мог, не имел права утаить от нее правды, но когда он поведал своей возлюбленной о том, что случилось с ее братьями, Нэжэзель ничего не ответила ему. Джутаро искренне удивился этому! Жизнь среди молчаливых сестер сильно изменила Нэжэзэль, и нередко Джутаро замечал, как его избранница постепенно отдаляется и от своей семьи, и от него самого. Возможно, виною тому была война, смерть и рабство, которого варвары не знали до войны с королем Арзулом.

Джутаро смотрел в пламя костра и вспоминал о том, что случилось с ним после Гор Смерти. Он никогда и ни при каких обстоятельствах не рассказал бы Аркалу и Ольне об этом. Джутаро и сам не хотел вспоминать, но не мог забыть Нэжэзэль, свою первую любовь. Если бы она не погибла, то какой бы могла быть их жизнь сейчас? Однако Джутаро понимал, слыша свой внутренний голос, который говорил ему о том, что иначе и быть не могло. Его судьба, его жизнь, прошлая и настоящая, требовали этих жертв, за которые Джутаро не переставал корить себя. В том не было его вины, что Арзул вторгся в их страну. Думал ли король юга, что вдалеке от дома, сражаясь со свирепыми варварами, среди них появится тот, кто станет ему близок настолько, что Арзул привяжется к Джутаро и захочет сделать из него короля.

Однако и Арзул погиб, когда рядом с ним оказался Джутаро. И варвар усматривал в этом прямую связь! Возможно, правитель южан никогда бы не стал винить варвара в своей гибели. И был бы прав! Но как тогда можно было объяснить появление Джутаро на невольничьем рынке Тетрадрамара, жизнь на острове Эмрам вместе с матерью и сестрой? И Нэжэзэль, милая прекрасная Нэжэзэль, которая умерла у Джутаро на руках. Хотя он дал слово Халадэлю беречь ее, он не смог сдержать данного обещания. Единственное, что был в силах сделать Джутаро, так это отнести тело Нэжэзэль к Горам Смерти, где Халадэль берег бы ее вечный сон. Так он и поступил.

Глава 9

— Это была одна из историй Джутаро. Так я узнала, что в походах он и Аркал часто рассказывали их друг другу, узнала о том, что видели и пережили они вдалеке от дома. Аркал часто повторял, что он и Джутаро повидали полмира. Теперь каждый рассказывал о той половине, которую видел он, и слушал рассказы друга о другой. Джутаро же отвечал, что когда истории закончатся, оба они смело смогут сказать, что повидали весь мир — от края и до края.

Касилия молча слушала рассказ Ольны. Эльфы и орки окружили плотным кольцом чародейку и эльфийскую царевну. Рядом с ними ехал Тетелис. Король Ильсур утвердил эльфа в звании нового командира отряда. Доверие — вот что сейчас было важнее всего!

— Интересная история, — ответила Касилия. — Джутаро никогда не рассказывал мне ее. Но о том, что он повстречал ледяную колдунью, мне известно. Много лет назад Кайна и моя мать были дружны.

— Теперь, когда ты говоришь «много», я знаю, что это действительно было очень-очень давно.

— Да, Ольна. Это было задолго до нас. Возможно, в те далекие времена, когда империя эльфов еще была единой.

— Тогда это даже больше, чем я предполагала.

— Давай оставим эту тему, если ты не возражаешь. Я бы хотела узнать о деталях посвящения. Я, признаться, не знала, что эльфийские царевны проходят такой сложный и опасный ритуал, — резко сменила тему Касилия. Ольна не возражала. Эльфийка знала, что если Касилия захочет, то сама обо всем расскажет. Настаивать в таких случаях было бесполезно.

— Я и Алита — мы последние. Нам, в некотором роде, пришлось принять эту честь. Я хочу сказать, что нам буквально не оставили выбора. Посвящение может пройти только чистокровный эльф, принадлежащий к древнему роду. И это обязательно должна быть девушка.

— И все же обет безбрачия вы не даете, насколько я понимаю? — улыбнулась Касилия.

Тетелис кашлянул, напоминая девушкам, что они не одни. Касилия и Ольна посмотрели на эльфа, затем друг на друга, и рассмеялись. Тетелис не удержался и тоже улыбнулся в ответ. Пришпорив коня, командир рассек плотный строй своих воинов и устремился вперед, скрывшись далеко впереди в облаках из пыли и песка.

— Далеко это он? — Касилия даже не заметила, как сказала это вслух.

Несмотря на то, что почти все ее мысли были заняты происходящим, чародейка нередко ловила себя на мысли о том, что думает о Тетелисе. Беловолосый командир отряда все чаще становился объектом ее наблюдений и размышлений.

— На разведку! Куда же еще? — ответил один из воинов Тетелиса. Остальные беззлобно и понимающе прыснули грубоватыми солдатскими смешками. Похоже, они знали о чувствах своего командира гораздо больше, чем могущественная чародейка.

— Удивительно, как мы обретаем любовь и дружбу, когда нам грозит смерть и забвение. Касилия, ты никогда не думала, почему так странно устроен наш мир? — спросила Ольна чародейку.

— Это утопия — рассуждать о подобных вещах. Но не могу не согласиться, принцесса. Я полагаю, что в этом все же заключается глубокий смысл. Чем гуще тьма — тем ярче свет. Чем ближе смерть — тем сильнее нам хочется любить и быть любимыми. Посмотри на этих солдат, — Касилия окинула взором воинов Тетелиса. — Храбрость сделала их героями, но лишь доверие и готовность прийти на выручку сплотили их. Они сражаются, словно единое целое, за то, во что верят. Думаю, это прекрасно — жить с целью!

— Может, и утопия. Я расскажу тебе историю, которую ты наверняка знаешь. Но ты услышишь ее от меня. И я думаю, что она все же отличается от той, которую слышала ты.

— И какая же это история? — Касилия догадывалась — о чем, а вернее — о ком ей хочет рассказать Ольна. Чародейка не сказала принцессе о том, что она не просто слышала эту историю — она видела ее глазами своего брата Джутаро.

— Что ж, будем считать, что ты действительно никогда не слышала историю о первом рыцаре моего отца.

И Ольна приступила к повествованию.

История 9

1

Путь Джутаро лежал в земли эльфов. Варвар провел двенадцать долгих лет с сестрой и матерью вдалеке от так называемого цивилизованного мира. Жизнь там напоминала Джутаро родные варварские земли, но только остров матери терялся в бескрайних водных просторах: ни на одной из карт его нельзя было найти. Эмрам и Касилия обучали его магии и древнему искусству воинов-чародеев, тайнам перевоплощения, различным наукам. Ни о чем подобном юному варвару никогда не приходилось слышать ни от Орвала, ни даже от лекарей и предсказателей короля Арзула. Их знания и наставления теперь казались ему детской забавой — как мало, оказывается, и эти люди знали о мире, который они называли своим домом. Теперь Джутаро обрел такие знания и силы, о которых даже не грезил во снах, когда был совсем мальчишкой.

Таинственный остров стал его вторым домом, а вернее — единственным. Джутаро дал слово, что больше не вернется в земли варваров. Это обещание он дал себе еще до встречи с Эмрам и Касилией, но после встречи с матерью и сестрой юный варвар окончательно утвердился в своем решении. Дом был там, где были те, кто его любит, кому он не безразличен, и кто ждал его возвращения, если он уходил.

Когда обучение закончилось, Эмрам сказала, что его знания и сила должны послужить внешнему миру — миру за пределами ее острова. Варвар отправился на охоту. В последней битве, как теперь верил Джутаро, раскрылось его предназначение, но и не только. Раскрылись его глаза.

Джутаро не догадывался, какие цели преследовали Эмрам и Касилия, но это и не особо заботило его теперь. Варвар презирал само понятие предательства. Еще больше он презирал тех, кто предавал. Он решил, что достаточно послужил матери и сестре, исполняя их волю. Они дали ему силы, но он всегда оставался для них лишь инструментом достижения собственных целей. Как бы сильно не хотелось ему, как человеку, вернуться к ним, он верил, что его второе я, пробудившееся в нем столь внезапно и столь неожиданным образом, поможет ему превозмочь слабость и укажет верный путь. К тому же ни Касилия, ни Эмрам так и не ответили на его призыв!

Не раз, сидя у костра, Джутаро задавал себе этот вопрос, но ответ так и не приходил. Именно потому и решил изгнать прочь из себя эти бессмысленные вопросы с постоянно ускользающими ответами. Когда-то давно Джутаро оборвал связь с соплеменниками, искренне веря, что варваром его делает память об отце и деде — то, что он следует кодексу их семьи. Джутаро продолжал оставаться варваром в душе и верил в то, что это великая честь и заслуга — жить и умереть, не предав тех, кто верит в него.

Нередко Джутаро вспоминал Арзула. Долгое время Джутаро презирал себя за то, что не нашел в себе силы отомстить человеку, отнявшему жизни Зовара и Орвала, — смертному, пусть и королю, который принес его народу бремя рабства и унижения. Впоследствии Джутаро благодарил богов за то, что их мудрость не дала ему совершить столь предательский поступок. Предки бы прокляли его за это и никогда бы не простили, потому что именно король Арзул показал Джутаро, как прогнило общество варваров. Король южан продемонстрировал варварам, насколько они слабы, и позволил истинным героям пасть смертью храбрых, увековечив себя в памяти тех, кто продолжал следовать кодексу и идти по пути варвара — гордого и свободного человека! Теперь перед Джутаро лежал новый путь, который он выбирал сам.

Конкретнее, Джутаро решил держать путь на запад — в земли, где правил король Ильсур, почитавшийся самым могущественным и самым мудрым среди эльфийских правителей. Некогда единая империя эльфов разделилась на четыре королевства согласно четырем частям света. Это произошло много веков назад. Поговаривали, что в прежние времена Ильсур принадлежал к особой касте чародеев, которые сообща правили огромной страной, что во много раз превышала четыре теперешних королевства эльфов. Правители древней империи были мудры и справедливы в своих деяниях. Священный мир царил повсеместно. К несчастью, эльфам не удалось избежать злого рока, уничтожившего их цивилизацию. Выжили лишь немногие и те крупицы, что эльфам удалось сохранить, оказались слишком ничтожны, чтобы надеяться вернуть прежнее величие.

Те, кто выжил, упрекали своих правителей, стремящихся уподобиться богам. И за это поплатились даже те, кто никогда не помышлял о подобном. И все же это были всего лишь слухи. Правда умерла вместе с правителями эльфов — единственными, кто мог знать ответы, кто, возможно, и обрушил проклятие на головы невинных. Как бы то ни было, но магический выброс, родившийся в самом сердце великой империи, действительно напоминал кару небесную. Поэтому эльфы разбрелись в поисках нового пристанища. Лишь спустя время, когда те, кому чудом удалось выжить в катастрофе, кто вновь потянулся к свету, знаниям и былому величию, лишь только тогда стали появляться новые королевства эльфов, дав им имена севера, юга, запада и востока.

Ильсур оказался единственным чародеем, кому чудом удалось выжить в этой катастрофе. Большинство эльфов полагали, что именно Ильсур должен принять на себя бремя ответственности за судьбу эльфийского народа и стать первым королем эльфов, но были и противники — те, кто опасался того, что Ильсур проклят и его правление приведет к новой катастрофе. Каждому предоставили право выбора. Тем не менее, Ильсур не раз доказывал, что он достоин доверия тех, кто вверил ему свои жизни и судьбы. Западное королевство, именуемое Королевством Совы, как самой мудрой птицы, процветало. С течением времени появлялись те, кто пророчил, будто Ильсур избран богами и ему суждено вернуть прежнее величие эльфам. Однако немало было и тех, кто называл его безумцем, равно как и всех тех эльфов, кто исполнял волю Ильсура. Домыслы и слухи исчерпали себя, когда Ильсур показал правителям эльфийских народов их нового врага. Разногласия прекратились впервые за долгие годы, и многие прислушались к словам короля, которого все считали безумным.

Королевство Совы крепким щитом оберегало королевства севера, юга и востока от вторжений агрессоров. Нелегкая судьба выпала королю Ильсуру, но его враги знали лишь поражения. Катастрофа, что бурей пронеслась по землям эльфов, отняв их гордость и славу, изменила многих и далеко не в лучшую сторону. Дикие племена, что прежде враждовали с эльфами — те, кого давно считали умершими и погибшими в катастрофе, преобразились, а вернее было бы сказать — обратились в ужасных созданий. Ходили слухи о том, что грани между реальностями нарушились по причине катастрофы, в результате чего из других миров пришли чужаки, принесшие с собой темные артефакты, генерировавшие мощные потоки отрицательной энергии, обращающие любого, кто попадал под их губительное влияние — в безумное и одержимое существо.

К счастью, Ильсур нашел понимание среди гномьих танов. Ильсур дал свободу оркам, сделав их своим самым грозным союзником и непобедим оружием в войне с любым возможным агрессором. Не только орки его королевства сбросили оковы рабства. Правители севера, юга и востока, опасаясь бунтов и волнений, изгнали рабов со своих земель. Ильсур принимал всех, кто готов был защищать Королевство Совы как свой дом.

Так, эльфы короля Ильсура, орки и гномы объединились в желании выжить и выстоять. Новая опасность сплотила безумцев, в то время как мудрецы плели свои интриги — то враждуя со своими ближайшими соседями, то тешась кратковременностью перемирия — хрупкого, словно весенний лед. Людям не терпелось овладеть тайнами и богатствами эльфийских королевств юга, севера и востока, тогда как эльфы стремились расширить сферы своего влияния, позабыв о своем истинном предназначении, предоставив королю-безумцу самому справляться с угрозой, которую, как они верили, он сам и навлек на их мир.

Джутаро знал, что король Ильсур оценит таланты нового наемника, а потому не сомневался в том, что его навыки воина и чародея сослужат ему добрую службу. И уж тем более варвар не сомневался в том, что быстро добьется славы и положения. Джутаро, впрочем, и самому было удивительно, что в нем таились подобные амбиции. Возможно, это была злость и печаль, которую он стремился утолить и заглушить в поисках кровавых приключений. В конце концов, это было желание Эмрам, чтобы его дар послужил миру за пределами ее острова. Джутаро расценил, что служа чьим бы то ни было интересам, не стоило забывать о своих собственных. Оставалось надеяться лишь на то, что представится подходящий случай. Варвар даже вообразить себе не мог, сколь быстро ему представится подобная возможность.

2

Джутаро не спеша брел вдоль Бельгердских пустошей. Он уже преодолел одну из самых величайших пустынь, носивших название Георданской, отделявшей его родные северные края от мира так называемых цивилизованных королевств. Вскоре перед ним предстанут зеленые луга и дремучие леса с чистыми прозрачными озерами, горными ручьями, от холодной воды которых ломит зубы. Каких невиданных существ скрывали в себе земли одного из самых древних народов мира, Джутаро еще предстояло повстречать. Звезды говорили о том, что еще два-три дня пути и он доберется до королевств остроухих, высокомерных и чванливых эльфов.

Однако все это не имело значения для Джутаро. Горы, леса, реки и озера — везде были одинаковыми; впрочем, и люди, будь они простыми смертными, королями ли, солдатами ли, или же бессмертными чародеями и чародейками, — все они тоже были одинаковы! Джутаро хотелось просто увидеть тех, кто, как говаривали, был до них, кто, как и все, познал величие, но был сброшен в самую пропасть, чтобы познать все тяготы лишений. Эльфы считались долгожителями, а потому Джутаро снедало любопытно, — как сильно время меняло того, кто жил сотнями лет, возможно, даже тысячами, становясь вольным и невольным свидетелем того, как меняется мир вокруг. Однако Джутаро не верил, что существовало в этом мире место, где бы ему захотелось провести всю свою жизнь, состариться и оставить этот мир, чтобы вновь встретиться с Орвалом и Зоваром.

Сейчас Джутаро пребывал в своем человеческом облике. Когда он был один, наедине с самим собой, он был человеком. Его второе «я», зверь, было для него возможностью скрыться. Его знания и его сверхъестественная сила позволяли ему не бояться этого мира — чужого мира, полного зла и безразличия, порока и предательства! Очень давно Орвал учил его тому, что зла в мире столько же, сколько и в нем самом. И одно время Джутаро верил в это, но зло пришло к нему само и забрало тех, кого он любил и кто любил его искренне, не пытаясь использовать. Мир поступил слишком жестоко с Джутаро, чтобы варвар не пытался быть с ним злым. Предатели заслуживали того, чтобы на их страдания он взирал с холодным безразличием!

Тогда зачем идти в земли эльфов? Так далеко на запад? Неужели он надеялся найти там то, ради чего можно было вновь поверить в то, что зла в мире столько, сколько его было в нем самом и забыть, что значит быть злым и безразличным навсегда? Неужели такое место существовало? Неужели он не обманывался? Тогда зачем искать?

Пустыня и пустошь оказались прекрасным местом для размышлений. Вдалеке от зла и безразличия, наблюдая за тем, как жизнь научилась оставаться такой, какой ее создали боги в этом злом и безразличном мире. Джутаро наблюдал за тем, как пустынные жители погибают, убивают и выживают не потому, что они были злыми и безразличными, они не задумывались над этим, они просто жили, вернее, выживали. Проведя немало дней вдали от привычного образа жизни, Джутаро многому научился у обитателей этих суровых мест. Нельзя постоянно убегать от себя, как и нельзя превратить весь мир в пустыню! А если оставаться здесь слишком долго, пустыня навеки поселится в твоей душе — ее солнце и песок станут злом и безразличием и ему придется выживать, а не жить.

На Джутаро был черный плащ, скрывавший его с головы до пят — капюшон он накинул на голову так, что лица почти не было видно. Так он скорее походил на демона пустыни, чем на человека — уж слишком уверенно и неутомимо ступал варвар в плывущем от раскаленных лучей солнца воздухе.

Беспощадное солнце пустыни и выжженные, безжизненные равнины пустошей давно оставили попытки сломить Джутаро. Его несокрушимая воля, воспитанное годами упорных тренировок тело, дух воина, закаленный в жестоких битвах и кровавых сражениях, выковались им заново на острове его матери. Эмрам дала Джутаро такую силу, которой не обладал ни один смертный на земле, по которой когда-либо ступала нога ее сына. Варвар пытался не думать о ней, но не мог. Джутаро всегда не хватало именно материнской любви. Касилия была другой. В его сестре было очень много от варваров. Эмрам тоже могла бы измениться и стать другой, если бы Зовар остался с нею.

Путешествие Джутаро немного затянулось, но что-то внутри подсказывало варвару, что другой такой возможности может и не представиться уже никогда. Джутаро захотелось увидеть весну. Такой весны, как в землях варваров, он не видел нигде и никогда. Варвар провел среди родных гор и лесов гораздо больше времени, чем предполагал. Конечно же, он не мог не навестить своих старинных друзей.

Когда Джутаро появился в холодных вершинах Гор Смерти, воспоминания нахлынули на него так, словно еще вчера он был здесь. Место первой схватки с волками, в которой погиб Никуэль. Еще выше — поляна, на которой он и Халадэль готовились принять смерть от когтей и клыков обезумевших и голодных созданий. Два гиганта змея: один — темно-синий, словно ночное небо, другой — белый, как снег. И, конечно же, вождь беорнов, Омлак.

Джутаро подошел к тому самому месту, где много лет назад Омлак провел их по тоннелю в град Каэйн. Ледяная королева Кайна, повелитель оборотней Гордвак и их дочь, принцесса Тасала. Джутаро позабыл о них спустя столько лет, хотя когда-то давал клятву не забывать.

— Как много слов, и как мало мы придаем значения тому, что говорим. О чем обещаем помнить! Знание приходит лишь с годами, с горьким опытом, — негромко произнес Джутаро. Сейчас та жизнь не казалась ему такой уж далекой. Хотя было время, когда он вспоминал ее, как историю, как сказку, рассказанную ему Орвалом. — Как давно это было, — прошептал Джутаро. Рукой, закованной в серебряный доспех, он сгреб снег, оставив на белоснежной поверхности холодной пустыни глубокие борозды. — Весна, — прошептал Джутаро, когда почувствовал, как снег в его руке превратился в воду. — Кто бы мог подумать тогда, что я стану одним из вас.

— Значит, это все-таки ты.

Джутаро узнал голос, прозвучавший в его голове. Спутать его нельзя было ни с чьим другим голосом. Он улыбнулся и вспомнил. Не так уж много у него было друзей, использующих телепатию для общения с другими. Удивительная способность передавать смысл и идею не с помощью звука, а посредством мысли. Обернувшись, Джутаро увидел Омлака. За эти годы вождь беорнов почти не изменился, чего нельзя было сказать о Джутаро. И все же старина Омлак узнал его!

— Не так уж много чужаков смогло бы с такой уверенностью бродить по этим местам, останавливаясь на самых памятных из них, что предшествовали нашей первой встречи, — добавил беорн. — Ты изменился, Джутаро, — с этими словами давние друзья поприветствовали друг друга. Омлак обрадовался столь неожиданной встрече со старым другом. Не меньше старого беорна обрадовались встрече Тасала и Халадэль, — и удивились. Но не тому, что Джутаро вернулся, а тому, каким он вернулся к ним. Гигант змей с чешуей цвета ночного неба стал еще больше: его могучее тело, казалось, могло бы дотянуться до небес и раствориться в его ночной мгле, столь велик стал грозный страж подземного города Каэйн! Покидая друзей, Джутаро решил, что пора вернуть радужный клинок его истинному владельцу. Варвар обратился к змею.

— Когда-то я принял твой дар, веря, что достоин его. Теперь я понимаю, что ошибался. Мне стыдно говорить об этом, но несколько раз я даже терял его. К счастью, он чудом возвращался ко мне. Простишь ли ты меня? — с грустью в голосе сказал Джутаро, преклонив колено и склонив голову перед левиафаном и протянув ему радужный клинок. Однако змей не принял меч. Варвар услышал его голос так же, как слышал Омлака. Впервые!

— Это был мой дар тебе. Я не могу взять назад то, что мне не принадлежит. Это часть тебя, часть того пути, что ты прошел, что еще предстоит тебе пройти. Суть не в мече, а в том, что ты понял, пока он был с тобой.

Джутаро удивленно посмотрел на левиафана. На мгновение варвару показалось, что глаза змея улыбаются. Больше он не сказал ничего, а большего и не требовалось. Джутаро поблагодарил сапфирового змея и, распрощавшись с друзьями, отправился дальше — в долгий путь, о котором ему сказала гигантская рептилия цвета ночного неба со сверкающими на нем яркими звездами.

Воспоминания принесли много приятных ощущений и эмоций. Джутаро был рад тому, что побывал на родной земле, где у него еще остались друзья. Здесь он встретил рассвет весны, как того и хотел. И на ее закате он удалился, чтобы как можно лучше запомнить любимое время и родные места, в которые давал слово больше никогда не возвращаться. Во второй раз он нарушил свое обещание, а потому решил, что будет лучше, если он больше не станет давать таких клятв, а особенно никогда не говорить «никогда».

Уже давно ни отец, ни дед не являлись Джутаро во сне. Здесь он ощутил их присутствие. Здесь начался путь юного варвара, и где бы он ни окончился, его земля, его народ, его отец и его дед, его друзья всегда будут вместе с ним в его сердце.

3

И вот, бредя по пустошам, Джутаро внезапно ощутил опасность. Воздух буквально пропитывался омерзительной гнилостью и могильной сыростью. И это посреди пустошей под палящими лучами солнца?! Ощущение становилось все сильнее и сильнее — вся земля кругом, даже воздух и небо наполнялись злом и порчей. Однако эта сила была направлена не на него, а ее исток находился еще довольно далеко. Где-то там Джутаро ощутил присутствие неизведанной им опасности. Что-то чужое и далекое вынуждало землю под ногами дрожать и стонать.

«Неужели это правда?!» — мысленно воскликнул Джутаро. Он мгновенно приобрел свой звериный облик и чудовищными прыжками, разбрызгивающими песок словно воду, бросился стрелой в сторону опасности, рассекая горячий воздух и оставляя тяжелые следы огромных лап на мертвеющей и чернеющей поверхности пустыни.

Теперь ему стало ясно, почему пустоши носили столь мрачное название. То, что Джутаро увидел, заставило его ускорить свой бег. Древнее чудище, о котором он слышал много легенд, атаковало группу эльфов и каких-то еще существ, чем-то напомнивших ему варваров. Если он не ошибался, то это были орки. Их шансы казались весьма ничтожными! Впрочем, Джутаро не знал, каковы были его собственные шансы одолеть этого монстра, если, конечно же, это вообще представлялось возможным. Что было хуже всего, огромный песчаный червь, закованный в броню, был не единственным, кто угрожал эльфам и оркам. И теперь Джутаро понял, почему он ощутил такой чудовищный всплеск темной энергии. Виной тому были некроманты, и именно они вынудили подчиниться их воле это чудовище, спавшее под землей миллионы лет. Кровь Джутаро закипала! Варвар ненавидел все противоестественное. Мир смерти и то зло, которое черпало в мире теней свои силы, Джутаро считал самым коварным и непредсказуемым. Варвар уважал законы жизни и смерти, но презирал тех, кто искажал суть как одной, так и другой силы.

Ни одна из сражающихся сторон не ожидала появления третьей силы. Все же нежить заметила появление оборотня раньше эльфов и орков, и поспешила отреагировать незамедлительно. Два рыцаря смерти приготовились сразить Джутаро, но единственное, что рассекло их оружие — был воздух. В следующее мгновение оба рыцаря оказались повержены. Их огромные двуручные мечи глубоко вонзились в песок с тяжелым пронзительным стоном. Легко подхватив их, Джутаро воспользовался темной магией, заключенной в мечах. Некроманты никак не ожидали подобной дерзости, но оборотень, неумолимый в своей стремительной атаке, был страшен и восхитителен одновременно!

Однако сейчас главной целью Джутаро был чудовищный червь, который ревел и извергал из ужасной пасти отвратительную и смердящую жидкость, обладавшую вязким свойством, и тот, кого она оплетала, подобно диким хищным тропическим растениям, в мгновение ока превращался в жуткого вида шипящее месиво. «Кислота», — предположил Джутаро. Мерзостные выделения червя заставляли живых страдать от приступов удушья, напоминая ядовитые болотные испарения. Червь же разбрасывал невероятно быстро свою отвратительную смесь, словно умелый охотник ставил капканы. Орки и эльфы отчаянно отбивались то от нежити, то от липких черных щупалец, жадно тянувшихся к их рукам и ногам.

Ошеломленные появлением неизвестного существа, те зеленокожие и остроухие, до которых еще пока не добрались ни нежить, ни ядовитые щупальца, наблюдали за тем, как нежданный-негаданный спаситель меняет ход сражения в их пользу. Вскоре некроманты, вызвавшие чудовищное создание из мглы времен, обратили свое внимание на незваного гостя. Громадный червь издал оглушительный рев и бросился в сторону миниатюрной черной точки, словно по команде. Джутаро оскалился, его глаза сверкнули и, словно пружина, он бросился на своего врага. Будто снаряд, выпущенный осадной машиной, он пробил насквозь чудовище. Ярость варвара и магия предков принесли смерть тому, кто уже давно был мертв. Огромная туша рухнула, издав протяжный глухой стон, подняв тучи пыли и песка, лишив возможности видеть что-либо. Живым это доставило неудобств куда больше, чем мертвецам. И нежить воспользовалась внезапным преимуществом!

Когда пыль осела, орки и эльфы увидели, что враг отступил. Их спаситель приблизился к поверженному чудовищу. Из раны текла густая, черная, будто смола, кровь. Поток огня хлынул из руки Джутаро в сторону лужи черной крови, и вскоре пламя жадно набросилось на мертвое тело чудовищного червя. Некроманты могли вернуться, а это создание могло добраться и до стен городов. Джутаро хищно осклабился, зная, в какую ярость придут некроманты, когда узнают, что он сделал — из пепла им вряд ли им удастся воскресить этого монстра. Впрочем, некроманты поражали своей находчивостью, но сегодня Джутаро спас очень многих — многим больше, чем отряд эльфов и орков, который неизвестно зачем очутился в неприглядных Бельгердских Пустошах.

Джутаро ощутил на себе многочисленные удивленные и подозрительные взгляды, и не удивился тому, насколько они были недружелюбны. Но эльфы и орки мало заботили его сейчас. Что-то внутри мертвого монстра булькнуло, и чудовище содрогнулось, словно в предсмертной конвульсии. Затем раздался звук, похожий на взрыв гигантского пузыря, и отвратительная черная жидкость начала выплескиваться с ужасным чавканьем из раны. Джутаро и все остальные поспешили удалиться как можно дальше на безопасное расстояние. Очень скоро раздался оглушительный взрыв и камни посыпались с гор, окончательно похоронив останки существа, что по всем законам природы не должно было побеспокоить живых.

— Что это было? — поинтересовался один из орков. Джутаро отметил, что этот орк заметно выделялся среди своих собратьев. Мысленно варвар нарек его изумрудным гигантом. И действительно, в отличие от своих собратьев, этот обладал кожей изумрудного цвета. Остальные орки были такими же, как о них рассказывала Эмрам — огромными, с зеленой кожей, как пальмовые ветви, либо как болотная тина. Теперь Джутаро мог лично убедиться в том, как сильно они напоминали варваров: дикий нрав, свирепый и вспыльчивый характер, неуемная физическая сила, граничащая временами с безумием. Удивительно, как эти существа оставались рабами изысканных и утонченных эльфов многие сотни лет. Именно то, что Ильсур дал этому народу свободу, и привлекло внимание Джутаро, и напомнило ему о короле Арзуле, вначале обратившем в рабство народ варваров, а затем вернувшем ему свободу.

— Ты о том существе? — Джутаро сделал безразличный вид. — Тварь обитала здесь многие миллионы лет назад, но некроманты пробудили его и вырвали из оков вечного сна, — добавил Джутаро, как если бы в этом действительно не было ничего необычного.

— А ты откуда знаешь? Или ты тоже… — кивнул в сторону червя изумрудный гигант. Его воины сжали крепче свое оружие.

— Нет, кровь у меня такая же красная, как и у вас. И опустите свое оружие. Нет нужды так сильно его сжимать. Сегодня слишком удачный день, чтобы умирать. Не находишь, орк? — Джутаро посмотрел орку прямо в глаза. Варвар уже понял, что имеет дело с предводителем отряда. Достаточно было одного лишь взгляда, чтобы понять, что воинами они были отменными, опытными и бывалыми. И эльфы, и орки. С трудом в голове Джутаро укладывалось то, что бывший раб командовал своими некогда хозяевами.

— Что нам делать с нашим оружием, решать мы будем сами. А у смерти, незнакомец, все дни одинаковые, — грозно заявил изумрудный гигант.

Варвар презрительно хмыкнул:

— Орк! Ты либо очень глуп, либо очень смел! Но для тебя это, похоже, одно и то же, — оборотень окинул спокойным, но уверенным взглядом воинов, стоявших за спиной изумрудного гиганта. — Если бы я хотел вашей смерти, я бы не стал вмешиваться и позволил бы мертвякам разделаться с вами. Разве это не очевидно?

— Тогда почему ты решил помочь нам? — спросил изумрудный гигант настороженно. Орку явно не нравился тон и манера, с которой незнакомец отвечал ему. И все же орк не мог не признать того, что своевременное вмешательство пришлось кстати. Не приди этот подозрительный незнакомец к ним на помощь вовремя, у них не было бы шансов выстоять в этом бою. К тому же мертвецы ретировались довольно быстро, из чего орк сделал правильный вывод, что рыцари смерти и их повелители некроманты уже встречались с этим чужестранцем.

— А что, кто-то еще проходил мимо и оказался столь же любезен, что подставил свою шкуру под удар? Впрочем, благодарности я не жду. Так что расслабься. Мертвецы — самое худшее из возможных проклятий на наши головы. Будь то эльф, орк или человек. Чего уж там, пусть это будет даже мой кровный враг, если он из плоти и крови и сражается с нежитью, — я готов забыть на время о личных счетах. А в таких случаях мне не приходиться гадать, кто враг, а кто друг, — ответил Джутаро.

Орк одобрительно кивнул и приказал своим воинам опустить оружие, после чего эльфы и орки разошлись, оставив его и Джутаро. Им явно не улыбалась возможность сражаться с этим незнакомцем, но приказу командира они не изменили бы ни в коем разе. Джутаро было любопытно, чтС орки и эльфы забыли в Бельгердских Пустошах, откуда и куда они держат путь? Их отряд походил на хорошо охраняемый караван. Джутаро даже сказал бы, что слишком хорошо. К тому же некромантов и рыцарей смерти явно интересовало не золото и драгоценности. Орки и эльфы охраняли нечто гораздо более ценное. И что-то подсказывало Джутаро, что орк был здесь далеко не главным, хотя и отдавал приказы.

— Мое имя Аркал, — представился изумрудный гигнат. — Прости, что мы повели себя столь враждебно, но у нас есть оправдание, которое ты наверняка сочтешь справедливым. Нежить — весьма опасный противник и, даже отступая, не упустит возможности укусить. А их укусы всегда смертельны. Ведь ты оборотень, а, как известно, варги и ликане служат некромантам.

— Варги и ликане, возможно, и служат. Но я не варг и не ликантроп. Мое имя Джутаро, — с этими словами Джутаро принял человеческий облик.

— Ты чародей?! — удивился Аркал. — Невероятно!

— Я варвар из далеких северных земель, — пояснил Джутаро. — И я — и воин, и чародей, — согласился варвар. В его голосе слышалось легкое, но не злобное снисхождение. — Я держу путь в Королевство Совы, где правит мудрый король эльфов Ильсур. Скажи мне, Аркал, правильной ли дорогой я иду? — Джутаро знал дорогу не хуже орков или эльфов, но он решил не портить впечатления. Варвар также понимал и то, что прежде ни один из живущих не встречал подобных ему. Некроманты и колдуны не позволяли варгам и ликантропам принимать свой человеческий облик. Тем самым обращенный человек быстро деградировал, позволяя звериной сущности полностью подавить человеческую. Вскоре бедняги забывали обо всей своей прошлой жизни. Больше они не могли принимать человеческий облик, а все живое становилось для них добычей. Для эльфов и орков укусы оборотней всегда оказывались смертельными.

Джутаро давно заметил, что отряд орков и эльфов состоит не только из солдат: эльфы-слуги, а также королевская стража, плотным кольцом окружали нечто, напоминающее и карету, и повозку одновременно. Хотя по большей части конструкция этого механизма больше походила на передвижное осадное орудие, чьи размеры были весьма внушительны. «Гномье изобретение. Наверняка! — подумал про себя Джутаро. — Значит вот где скрывается то, что они стерегут».

Орк Аркал заметил взгляд Джутаро, но интерес варвара был прикован не столько к этой замысловатой конструкции, сколько к девушке, появившейся из чрева этой машины. Воины мгновенно расступились перед эльфийкой и склонили головы. Джутаро удивился тому, с каким благоговением они это делали — будто перед ними явилась сама богиня. Хотя девушка была действительно прекрасна. Когда она поравнялась с Джутаро и Аркалом, то изумрудный гигант поклонился и поприветствовал свою госпожу.

— Ваше Высочество, некроманты отступили. Чудовище повержено благодаря этому воину, — Аркал указал в сторону Джутаро. — Он оборотень, хотя и отрицает это. Говорит что он воин и чародей.

— Аркал, ты бы мог быть повежливее с тем, кто оказал нам бесценную помощь. Я полагаю, что этот человек сам способен представиться и говорить за себя, — с этими словами эльфийка сосредоточила свое внимание на Джутаро. Варвар поклонился, но остался безмолвен. Принцесса и Джутаро какое-то время смотрели друг на друга. Эльфийка заговорила первой.

— Ты человек, хотя и не похож ни на одного из них. Впрочем, варваров мне еще не приходилось встречать. Если твой путь действительно лежит в Королевство Совы, то ты мог бы присоединиться к нам. Мой отец, король Ильсур, щедро вознаградит тебя, когда узнает о том, что именно ты помог нам.

— Благодарю Вас, Ваше Высочество. Хотя «помог» звучит весьма скромно из Ваших прекрасных уст, — ответил Джутаро, слегка склонив голову.

Принцесса улыбнулась этому весьма дерзкому замечанию, а изумрудный гигант еле слышно прошипел:

— Варвар…

— Что ж, тогда ты вступишь в наше королевство под громкие песни бардов, твои ноги будут ступать по лепесткам свежесорванных роз и в твою честь будет устроено празднество. Как тебе такое? — предложила эльфийская царевна.

— Думаю, это будет приветствием, достойным героя. Однако я таковым не являюсь, Ваше Высочество. Поэтому вынужден отказаться и от этого щедрого предложения, — Джутаро льстило, что сама принцесса, дочь короля Ильсура, вышла поблагодарить его, но почести, которые ему готовились оказать — мало интересовали его. Либо же Джутаро решил покорить принцессу своим бескорыстием, своей таинственностью. Принцесса полностью овладела вниманием варвара. Неужели он влюбился с первого взгляда? Джутаро страшно было признаться в этом самому себе, но варвар не мог отвести глаз от прекрасной эльфийки. мало интересовали егоо сама принцесса, дочь короля Ильсура, вышла поблагодарить его, но почести, которые ему готовились оказа

— Тогда чего же ты хочешь? Может быть, золота? — эльфийка была искренне удивлена. Хотя она и говорила несерьезно касательно торжественной встречи героя и празднества в его честь, варвар, судя по всему, воспринял ее слова за чистую правду. Он показался ей немного наивным и вместе с тем таким загадочным.

— Я принмаю Ваше приглашение и предложение сопровождать Вас. Надеюсь, по пребытии мне будет оказана честь, и Ваш отец удостоит меня аудиенцией. О большем же я просить не смею, — Джутаро поклонился принцессе весьма изысканно. Возможно, он и был варваром, но манерами и дворцовым этикетом он не уступил бы даже подданным короля Ильсура. Принцесса довольно улыбнулась и обратилась к изумрудному гиганту:

— Приведите мою лошадь, — приказала принцесса; немного подумав, Ольна добавила: — И приведите лошадь этому воину. Он будет сопровождать меня. Надеюсь, вы не будете возражать? — поинтересовалась принцесса. На что Джутарро заверил ее, что для него это будет лучшей наградой. Аркал попытался возразить, но эльфийская царевна жестом приказала ему выполнять свои обязанности. Орк быстро понял, что спорить с приказами Ее Высочества в его обязанности не входило.

Вскоре отряд возглавили эльфийская царевна и северянин. Они ехали верхом на двух прекрасных лошадях. Следом за ними ехал орк Аркал на огромном белоснежном волке, что очень удивило Джутаро. Но Аркал оказался не единственным орком, использующим волков, подобно тому, как люди и эльфы использовали лошадей. Таких огромных волков Джутаро прежде не встречал никогда. К тому же они были послушны своим хозяевам. Варвар мысленно улыбнулся. Похоже, эта страна ему понравится. Джутаро взглянул на свою спутницу. Эльфийка ответила варвару милой улыбкой, словно бы прочла в его сердце желание остаться рядом с ней навсегда.

4

— Так Джутаро стал частью нашего мира. Впрочем, появившись во дворце, он успел произвести впечатление на отца, прежде чем я рассказала ему о причинах, которые привели Джутаро в наше королевство. В замок проникли убийцы. Они хотели украсть одну весьма ценную вещь и по возможности закончить то, что им не удалось в Бельгердских Пустошах. То есть убить меня и похитить то, зачем нас послали. Чудом отец не стал жертвой подосланных некромантами убийц. Воистину появление Джутаро было благословением свыше. До сих пор не понимаю, как это у него получается — появляться там, где он нужен и тогда, когда он так нужен. Признаюсь тебе честно, Касилия, я влюбилась в него с первого взгляда. Увидев его, я поняла, что больше никогда не смогу полюбить кого-нибудь, а если и смогу, то никого так сильно. Когда я узнала, что это чувство взаимно, для нас настали самые счастливые времена. Тогда отец еще не знал о том, что Джутаро и я любим друг друга. Мы скрывали это. Никто даже не догадывался. Впрочем, кое-кто все же догадался. Это оказалась моя старшая сестра Алита. Хотя она не выдала нас, все же ей очень не нравилось то, что отец оставался в неведении. Она искренне верила в то, что отца это не огорчит, а скорее наоборот — обрадует. Если бы только Джутаро был принцем или обладал титулом дворянина, — печально вздохнула Ольна, — нам не пришлось бы скрывать наши чувства от всего мира.

— Если бы Джутаро был принцем, он бы не был тем, кого ты полюбила, — веско заметила Касилия. В ответ Ольна лишь печально улыбнулась.

— Ты права. Но меня заботило не его положение. Я предлагала Джутаро бежать. Впрочем, я рада, что он отказался, и мне не пришлось выбирать между ним и отцом, и разрываться между двумя самыми близкими и дорогими мне людьми. Джутаро знал, какой выбор я сделаю. Мысль о том, что придется оставить отца и сестру, была мне невыносима. Это сродни предательству. Наверное, поэтому он и не согласился, а также потому, что он настоящий рыцарь. Первый рыцарь моего отца.

Касилия не ответила. Вскоре их отряд остановился. Воины Тетелиса принялись обустраивать лагерь на ночлег. Ольна и Касилия редко расставались. Даже спали в одном шатре. Так их было легче охранять. Чародейка и принцесса находились в своем шатре, окруженном орками, эльфами и огнями костров. Обе девушки молчали. За день они наговорились и сейчас каждая думала о своем. Первой нарушила молчание Касилия.

— Что там произошло? — спросила чародейка у принцессы.

— Ты о чем? — Ольна действительно не сразу поняла вопроса.

— За Сквелом и окружающей его пустошью лежат земли проклятых. Насколько мне известно, там обитают некие существа — чудовищные порождения катастрофы, уничтожившей империю эльфов. Туда даже некроманты со своими рыцарями смерти нередко наведываются, — Касилия говорила об этом месте так, что у Ольны закралась мысль о том, что чародейка бывала там и знает об этом месте больше, чем она сама.

— Да уж, приходилось, — прочитала она мысли Ольны. — Ты уж извини, но ты не умеешь скрывать свои мысли. Я знаю, что вы искали. Медальон, что дал тебе Джутаро… его он получил от матери. И все же я хотела бы знать, что там произошло.

Ольна ответила, но не сразу:

— Если знаешь что, зачем спрашивать? Легко догадаться. Теперь я, кажется, понимаю, что Джутаро мог избрать более простой способ решения той проблемы, но почему-то не выбрал его.

— У Джутаро свои представления о простоте решения «проблем». Им нельзя управлять. Он — стихия, которая притягивает, словно магнит. Но понять, что им движет — невозможно. Джутаро называет это кодексом его семьи.

— Кодексом? Семья? Я что-то не очень понимаю тебя, Касилия. Ты — его семья.

— И да, и нет. Это и впрямь сложно понять. Но боюсь, что меня, Эмрам и Джутаро сложно назвать одной семьей. Мы та часть, о которой он всегда мечтал, но так и не смог принять. И теперь я понимаю, что в том вина нашей матери и отчасти — моя вина. Очень скоро наши судьбы решатся, Ольна. Нам предстоит столкнуться с силами, о которых мы очень мало знаем. А понимаем мы их еще меньше. И все же поведай мне эту историю. Прошу тебя. Быть может, когда я услышу ее, я смогу понять, почему Джутаро выбрал этот путь.

Ольна достала медальон, о котором упомянула Касилия. Принцесса всегда носила его с собой с тех самых памятных пор и никогда не расставалась. Эта вещь вернула к жизни Ильсура. Ольна чувствовала, что взгляд Касилии прикован к этому медальону. Эльфийская царевна приступила к рассказу.

История 10

1

Все трое ехали молча. С тех самых пор, как покинули Сквел. Странный одинокий город, за стенами которого господствовала пустошь, коей так никто и не осмелился дать название. Возможно, «Смертельная Пустошь» или какое-нибудь еще более глупое название вполне подошло бы месту, в котором опасность давно стала обыденностью, воспринимаемой так же естественно, как восход или закат солнца. Да в этом, впрочем, и не было особой-то необходимости. Здесь лилась только кровь. Купцы не пересекали ее с богатыми караванами. В сторону Сквела шли и уже никогда оттуда не возвращались. Это был последний форпост, за которым начинались земли проклятых. Страна или королевство, если можно было его так назвать, которое ранее являлось частью великой империи эльфов. Теперь же здесь обитали существа, чье существование было столь противоестественным, что объяснить его было просто невозможно.

Король Ильсур был единственным, кто мог знать причины всего случивщегося и происходящего. А мог и не знать. Он молчал. Все, кто остался с ним, а, по большей части, это были друиды, встали щитом, чтобы сберечь остатки некогда великой цивилизации от орд чудовищ и тварей, появившихся в результате чудовищной катастрофы. Большая часть эльфов ушла как можно дальше, предпочитая наслаждаться относительным миром с королевствами людей на юге, до которых дошли лишь отголоски той катастрофы, и людям, чья продолжительность жизни была столь ничтожна в сравнении с эльфьей и даже орочьей и гномьей, совершенно не было дела до того, что происходило на западе.

Никто не мог сказать, считал ли Ильсур себя виновным в катастрофе или нет? Ведь никто не знал, что произошло, а последний из чародеев, правивший со своими братьями могущественной империей, был единственным, кому чудом удалось избежать ужасной участи. Когда первые последствия катастрофы минули, эльфы сначала потянулись к чародею Ильсуру. Потом появились те, кто требовал правды и справедливости. Однако правда оказалась слишком ужасна, справедливость могла привести к бессмысленной братоубийственной войне. Именно потому, став первым королем эльфов, Ильсур не стал удерживать тех, у кого не вызывал доверия. Эльфы стали чужыми друг другу.

К счастью, союзное королевство гномов, как и прежде, было верно многовековому альянсу. Два древних народа встретили новую опасность плечом к плечу. Город Сквел стал первым шагом к решению проблемы. Город считался нейтральным и независимым. Ни король эльфов, ни гномий тан не обладали властью ни над эльфами, ни над гномами в городе. К тому времени орки уже были свободны. И было решено, что им будет лучше среди вольных жителей Сквела. Лучшие маги и чародеи эльфов обосновались там. Вместе с гномьими инженерами они возвели невиданные доселе укрепления и сооружения. Подземные залежи и рудники ценных металлов, пород и камней оказались столь богаты, что обеспечивали жителей города всем необходимым. Город процветал.

Однако обитатели Сквела подвергались частым нападениям и на поверхности, и под землей, что случалось куда чаще. Но, несмотря на это, вскоре большая часть жителей города перебралась в подземелья. И, несмотря на угрозу, численность города продолжала расти, как и сам город. Неизведанные подземные тропы манили гномов своими богатствами и опасностью. К стенам Сквела стекались даже шайки разбойников, которым опостылело вести кровавый и сомнительный своей удачей образ жизни. Никому бы и в голову не пришло искать их здесь, а среди жителей Сквела они быстро находили себе работу по душе — честную и порядочную. В некотором смысле Сквел стал городом искупления грехов. Здесь не было прошлого. Здесь было только настоящее, а будущее могло закончиться этой ночью, завтрашним утром. После нескольких недель такой жизни к таким вещам быстро привыкали и переставали придавать значение.

Несмотря на то, что защитникам Сквела почти всегда удавалось выстоять и выдержать осаду; даже тогда, когда казалось, что они обречены, бывали случаи, когда жители полностью истреблялись захватчиками, но город они не занимали — пытались разрушить, но особые королевские силы эльфов и гномов восстанавливали город каждый раз. Через какое-то время все повторялось.

С течением времени набеги случались все реже и реже, пока и вовсе не прекратились. Жители Сквела даже оборону ослабили, но не бдительность. Появились охотники разведать проклятые земли в надежде поживиться добычей в утраченных эльфами поселениях и городах. Эти самые шайки авантюристов не раз возвращались значительно поредевшими, полубезумными, а то и вовсе пропадали без вести. Те, кому все же повезло больше, рассказывали, что видели там чудовищные вещи, ужасных монстров, которых никто и никогда не видел даже у стен Сквела, а также некромантов и рыцарей смерти. Мертвяков было довольно много. Возможно, это объясняло причины, по которым твари перестали так часто нападать на Сквел — у проклятых появился враг похуже живых.

А посему те, кто видел, как трое путников покидают город и идут в сторону проклятых земель, провожали их сочувствующими взглядами. Никто не верил, что они вернутся; никто, впрочем, и не знал, что это за путники, поэтому особого дела до них никому не было. Тем не менее, никто не сомневался в том, что они обречены: отряды и в три сотни, и в три тысячи, если и возвращались, то эти группы насчитывали единицы, редко — десятки. Что уж было говорить об этих троих.

Возможно, потому трое путников и ехали молча. Они знали, что сама смерть теперь следит за каждым их шагом. Прошел день пути. Скучный день, но спокойный. Отсутсвие разнообразия ландшафта угнетало. Впрочем, вскоре впереди забрезжило нечто отдаленно напоминающее джунгли, а за ними — руины каких-то давно покинутых и забытых сооружений. Путники почувствовали, что даже солнце здесь светит по-другому: то нещадно паля, то не грея и вовсе. Ночи же здесь были всегда холодными. Ольна и Аркал дрожали от холода, прижимаясь к меху волка Зару. Джутаро блуждал в темноте, догадываясь, что их заманивают в ловушку. Кто? Зачем?

К полудню следующего дня они подошли к границам леса. Очень странным казалось то, что до сих пор им никто не повстречался. Пустошь, как обычно, была пуста и безрадостна своим однообразием, лес казался безмолвным и неживым, но ощущение опасности нарастало с каждым шагом, что они уверенно совершали к своей цели.

Целью же их миссии было спасение короля Ильсура. Неведомые силы принесли странную болезнь, сразившую короля и убивающую его каждую секунду. Друиды оказались бессильны. Принцессе Алите, старшей сестре Ольны, пришлось принять на себя обязанности отца. Ни одна из дочерей Ильсура не подозревала, что этот час настанет так скоро. Но король лежал в беспамятстве. Времени оставалось слишком мало. Ильсур слабел. Как вдруг Ольне было видение. Призрак, явившийся ей во сне, сказал всего лишь два слова: «Забытый Город». Никто не задавал лишних вопросов, никто не пытался остановить их, никто не знал, чем это все закончится. Но иного выбора у них не оставалось. Ольна, Джутаро, Аркал и Зару отправились в земли проклятых — к бывшей столице империи эльфов, носившую мрачное название Забытого Города.

Был еще медальон, который Джутаро получил от Эмрам. Бесполезная вещь, как он считал, но Эмрам сказала, что медальон поможет спасти короля Ильсура. Возможно, она и не лгала. Но с тех самых пор, как он покинул остров матери, Джутаро больше не верил ни единому ее слову.

Ранним утром Ольна, Джутаро, Аркал и Зару отправились дальше — в глубины джунглей. Неожиданно лес расступился перед ними. Обменявшись взглядами, путники двинулись вперед — навстречу руинам Забытого Города. Им предстояло воочию увидеть живого призрака ужасных легенд далекого прошлого.

Вскоре Джутаро остановился и сделал знак Ольне и Аркалу. Орк и эльфийка затаили дыхание в ожидании. Черный великан осмотрелся, принюхался, затем задрал вверх голову. Несмотря на их остановку, деревья продолжали расступаться, указывая то направление, по которому все четверо должны были следовать.

— Мы не одни. За нами следят. Зару, ты ведь тоже это чувствуешь, — спросил оборотень у волка. Белоснежный гигант негромко рыкнул, — почему они не нападают? Что-то не так.

— Может, нам вернуться? — предложил Аркал. — И поискать другой путь? В обход?

Джутаро отрицательно покачал головой.

— Пути назад нет. Нас не выпустят, — ответил ему Джутаро. Аркал крепче сжал свой молот. Ольна достала из колчана за спиной лук, а пальцы ее рук одновременно сжали древка двух стрел. — Это тоже не поможет, — хмуро сказал Джутаро. — Только там, — он кивнул в сторону дороги, ведущей к Забытому Городу, — мы найдем то, что ищем. Не люблю, когда мне навязывают чужую игру, но, видимо, в этот раз по-другому нельзя.

Дорога расстилалась перед ними — заблудиться было невозможно. Зару рычал и скалился. Видимо, волк ощущал присутствие неизвестных, таящихся в густых лесных чащах, враждебных сил.

Вскоре путники остановились перед необычными вратами, что состояли из двух массивных каменных дисков. Когда ступени остались позади, ворота задрожали и гигантские диски откатились в стороны, образовав проход. Все четверо вошли. Знали, куда идти, замечая, как вокруг появляются существа, о которых они были наслышаны достаточно от обитателей Сквела и не только.

Путники не переставали удивляться величию Забытого Города. Несмотря на то, что катастрофа принесла небывалые разрушения, и время, неустанно точившее остатки великой цивилизации — даже им не удалось стереть с лица земли гордость и проклятие эльфов. Геометрия строений поражала своим совершенством. Удивительно! Какое творческое вдохновение должно было посетить инженеров, архитекторов и строителей, чтобы они воплотили в жизнь свои идеи и фантазии!

Дорога, по которой шли путники от самых врат, вела их к возвышенности, похожей своими очертаниями на пирамиду. На вершине распологалась круглая площадка, по краям которой, на столбах полуразрушенных колонн, стояли чаши, таившие внутри недоброе сине-зеленое пламя костров. Между колоннами, в углублениях, также полыхало пламя, правда, огонь в нем горел багряным и белым, и казалось, что белое сражается с красным. Путники поднялись по ступеням пирамиды на самый верх. На противоположном конце площадки возвышался трон, на котором восседала фигура. Еще два таких же трона располагалось по обе стороны от сидящего. Хотя они были несколько меньше, но выглядели столь же ужасно в свом чудовищном величии. Оба трона пустовали.

Оказавшись в самом центре, все четверо сосредоточили свое внимание на сидящем напротив них старце. Вдруг Зару резко обернулся и зарычал. Джутаро, Аркал и Ольна разом обернулись. За их спинами появились еще две фигуры, похожие на ту, которая восседала на троне. Они прошли вдоль колонн и горящих костров. Когда они проходили, то пламя в чашах и углублениях нервно задрожало. Таинственные фигуры проследовали к своим местам. Прежде чем сесть, они ударили в каменные плиты концами своих остроконечных посохов, и только потом — сели. Все трое смотрели, как один. Казалось, молчание длилось целую вечность. Внизу копошились отродья. Их были сотни. Возможно, даже тысячи. Они ожидали команды.

Фигура восседающая на троне в центре, плавно и величественно поднялась. Затем старец ударил в каменные плиты своим посохом. Белое и багряное пламя дрогнуло и замерло, а затем, стремительно извиваясь и переплетаясь друг с другом, начало подниматься, заполняя пространство между колоннами. После чего огонь в чашах на колоннах образовал над их головами нечто вроде купола, полностью скрыв серое, почти черное от свинцовых туч, небо. Бежать было некуда, прятаться — тоже. Сейчас орк, человек, эльф и волк были как на ладони.

Двое старцев поднялись, присоединившись к первому. Все трое вытянули перед собой свои посохи, на концах которых массивные когтистые лапы сжимали хрустальные шары, внутри которых клубился дым. В голове Джутаро промелькнула мысль о хрустальном шаре — такой он видел у Ильсура. Старцы начали описывать круги своими замысловатыми орудиями. Дым, словно призрак, заполнял собой пустоту, вставал, словно туман над озером. Джутаро, Аркал и Ольна почувствовали, как начинают задыхаться. Они пытались докричаться друг до друга, но все их попытки оказались бесполезными. Серо-пурпурный дым обволакивал их тела, проникал в их разум, одурманивал, вскоре погрузив в сон. В этом волшебном сне каждый очутился там, куда его манило сердце, где были те, кто был им дорог, в те места, где им было хорошо, а свобода не казалась иллюзией. Когда каждого из них посетило ощущение мира и спокойствия, они пробудились. Сонные путы ослабли и отступили.

Джутаро очнулся и увидел, что Ольна и Аркал тоже постепенно пробуждаются и приходят в себя. Только Зару нигде не было. Осмотревшись, Джутаро увидел, что волк сидит рядом с тремя старцами — белоснежный гигант вилял хвостом и обрадовался тому, что его друзья наконец-то очнулись. Джутаро с трудом понимал, что происходит. Он едва ли мог поверить в то, что этим седым чародеям удалось создать столь правдоподобную иллюзию, или так искусно околдавать Зару. Волки, к которым принадлежал Зару, обладали невосприимчивостью к магии, на их разум невозможно было воздействовать подобным образом. Они рождались и умирали свободными. Орки не приручали волков, они оставались равными всегда и во всем. В бою — всегда единое целое. Связь орка и волка была далеко не той привычной привязанностью животного к хозяину. Даже эльфы не относились к своим лошадям так, как орки к волкам. Джутаро вспомнил единорогов на острове Эмрам.

Оборотень поднялся на ноги медленно. Наверное, даже слишком, закрывая собой Ольну и Аркала. Подозрения еще не совсем оставили его. И все же они были невредимы, не в цепях. Возможно, сейчас это больше всего и удивляло Джутаро. А потом в его голове промелькнула мысль: «В этом-то все и дело! Он слишком привык к ощущению того, что смерть дышит ему в спину, к опасности, которая подстерегает на каждом шагу, а враги так и норовят впиться в него клыками или пронзить мечами».

— Что вы видели? — спросил старец, который занимал трон в центре. Седые чародеи все так же восседали на своих тронах. Возможно, сон Джутаро, Ольны и Аркала длился несколько дольше, чем они ожидали.

Ответа не последовало. Старец повторил свой вопрос. В голосе седого чародея не слышалось ни настойчивости, ни раздражения. Он мог повторять свой вопрос до тех пор, пока не услышал бы ответ. Что-то в этих трех фигурах казалось до боли знакомым.

— Вы говорите так, словно мы видели одно и то же? — ответил вопросом на вопрос Джутаро.

Старец усмехнулся.

— Когда смотришь на тебя, видишь и понимаешь, что внутри тебя скрывается кое-кто, кто лишь претворяется зверем, чтобы скрыть свои истинные чувства. Бежишь от себя, пытаешься обмануть других, но в итоге обманывешь только самого себя. Не устал жить в страхе?

— Страхе? — огрызнулся Джутаро, но вспышка ярости мгновенно ушла и растворилась, но не в нем, а где-то далеко от него, — устал? — спросил Джутаро, словно задавая этот вопрос самому себе. Слова старца затронули самые глубины его души. Седой чародей не стремился разоблачить Джутаро, но лишь хотел указать ему на то, что боль, которую он гнал от себя, никуда не ушла, рана не зажила и не затянулась, а лишь покрылась коркой. Рана открылась вновь! Однако седой чародей хотел помочь Джутаро излечиться, чтобы старая боль больше не причиняла ему страданий.

— Вот видишь, даже сейчас ты пытаешься быть тем, кем не являешься на самом деле. Ты так жадно хватаешься за тех, кто тебе дорог, что твоя слепая гордыня легко находит взаимопонимание с твоей обидой, когда начинает казаться, что ты никому не нужен. Иллюзии опасны, даже для очень сильных. В особенности для таких, как ты. А по настоящему сильные не живут в мире иллюзий и не позволяют детским мечтам манипулировать собой. Прости себя — тогда не придется искать оправданий.

— Мой отец болен! — не выдержала Ольна. — Вы нас вынудили прийти сюда! Зачем?!

— И действительно, чего вы хотите? Что вам нужно? Наша смерть ничего не решит! — Аркал был зол на Зару, и его осуждающий взгляд остановился на волке.

— Ты не понимаешь, а потому и говоришь, не понимая. Для тебя слова, орк, это просто звук — возможность выразить свою мысль, а мыслишь ты не лучше своего боевого молота. Но у твоего оружия нет мозгов, нет души. Ты, — старец ткнул пальцем в орка, — направляешь его, а не он тебя. Поэтому не думай, как молот. Что касается тебя, принцесса, то у тебя слишком большое и любящее сердце. И все же всех оно вместить не сможет. Разорвется! Не дав никому ни счастья, ни тепла. Научись выбирать. А что до Ильсура, то он не болен. Наш брат кое-что позабыл, а мы лишь напомнили ему об этом. Наша вина стала ему тяжелым бременем на многие лета. Но он искупил и свои, и наши грехи. За это мы ему благодарны.

— Так значит… Вы и есть те самые чародеи?! — Джутаро внезапно все понял. Эти старцы и были теми, кто основал великую империю эльфов. А хрустальный шар — вот, значит, откуда он у Ильсура!

— Да, — спокойно ответил чародей. — Наконец-то ты это понял. Мы предки эльфов, людей, орков и всех ныне живущих. Тем не менее, мы принесли в этот мир скорбь и печаль. И поэтому я повторю свой вопрос. Что вы видели? Что вы ощутили, когда видели это? — вновь задал старец свой вопрос. И сейчас вопрос прозвучал настойчивее.

— Любовь и радость от того, что те, кто рядом, кто дорог — разделяют эти чувства и всегда будут со мной, — ответила принцесса Ольна.

— Я ощущал покой. Да. Покой и радость. Потому что больше не нужно воевать и видеть смерть ни друзей, ни врагов, — ответил Аркал.

— Я…видел… Нет… ничего не видел, — ответил Джутаро не глядя на старца.

— Что ж, пусть так. То, что вы видели или не видели, имеет множество имен: любовь, радость, дружба и многое другое. Все это — мир. К сожалению, мы ценим это, лишь однажды утратив навсегда. После катастрофы многое изменилось, и не в лучшую сторону. В этом вы убедились сами. В этом наша вина. Мы никогда не стремились уподобиться богам. Однако наши стремления были поняты лишь немногими. Большинство же наших последователей истолковали учение неверно. Использованные ими силы и примененные знания привели к ужасным и чудовищным последствиям, что обрушились на нашу империю злым роком. Однако случившееся стало справедливой карой как для наставников, так и для их учеников: одних покарали за недальновидность, другие же понесли наказание за свое невежество и гордыню. Теперь пришло время все исправить. И хотя прошлого не вернуть, есть будущее. Каким оно будет, от нас уже не зависит. Мы должны уйти туда, откуда пришли. У зла и хаоса много лиц, много форм. Но вы должны покзать нам, что всему этому нет места в вашем мире. Что ваш мир заслуживает будущего. Только тогда мы поймем, что это будущее есть и у нас.

— Что мы должны сделать? — спросил Джутаро.

2

«Дорогой Джутаро,

Я знаю как нелегко принимать решение, когда другие ждут от тебя твердости в выборе и непоколебимости в том, что, сделав выбор, ты не будешь терзаться сомнениями. Знаю, что я обязан тебе жизнью и даже более того. Ты поступил правильно, приняв условия чародеев Забытого Города. Все, что было ими сказано — правда. Горькая правда. Однако это так! И все же я рад подобному исходу. Впрочем, как и прежде, мое решение вызовет непонимание среди наших соседей и союзников. Однако мне легче на душе, зная, что ты сделаешь все так, как надо. С проклятием, тяготившим меня многие века, покончено. Мой народ наконец-то сможет вздохнуть с облегчением, ибо угроза миновала. Когда придет время, все те, для кого вольный город Сквел стал домом, смогут вернуться в его стены и зажить там вновь. Однако сейчас мы вынуждены оставить его в прошлом, дабы обрести будущее. Город должен быть разрушен согласно требованиям чародеев Забытого Города. Я поручаю это тебе и Аркалу.

Король Ильсур»

Джутаро закончил читать и, свернув пергамент, посмотрел на Аркала. Орк все это время наблюдал за вольным городом. Когда последний житель Сквела покинул его, город стоял еще какое-то время пустой и одинокий. Гномы ожидали приказа: их рудокопы заминировали шахты под стенами Сквела. Для гномьего народа это был тяжелый удар, как и для большинства жителей Сквела. Вольный город просуществовал не одно поколение, и с ним было связано много хороших воспоминаний: кто-то начал здесь новую жизнь, забыв о прошлых невзгодах и неудачах, кто-то обрел семью и новых друзей. Город отнял жизни у многих, но его обитатели давно свыклись с этим, ведь он дал им всем так много взамен. Теперь у жителей Сквела забирали то, что стало для них смыслом жизни. Но что они могли сделать или изменить, когда им сказали, что город надо оставить. Им сказали, что будущее важнее настоящего. Но какое будущее у них было без этого города?

— Джутаро, скажи, ты действительно веришь, что город возродится когда-нибудь?

— Да, Аркал, верю. И вся эта земля когда-нибудь возродится, а город разрушали и отстраивали много раз. Только, когда флаг вольного города вновь поднимется над ним, жителям уже не придется бояться. Эта земля станет их домом навсегда, а не убежищем для воров и убийц. Сейчас это сложно понять. Потом уже никто не будет вспоминать о том, что случилось здесь сегодня.

3

Ольна окончила повествование. Тишина вновь нависла в шатре. Принцесса проследовала взглядом, как Касилия легла на свою постель. Утро уже подкрадывалось к ним, но Ольна все никак не могла уснуть. Она не беспокоила Касилию. Хотя знала, что чародейка тоже не спит. Утром лагерь снялся и отряд двинулся дальше. Храм Света был уже близко. Еще один день пути.

На удивление день тянулся невероятно долго, нудно. Сколько бы они не пришпоривали и не подгоняли лошадей и волков, те отказывались подчиняться. Казалось, звери нарочно сопротивляются. Орки привыкли доверять своим четвероногим друзьям, а потому немного отстали. Разделяться же сейчас было опасно. Тетелис предложил продолжить путь ночью, чтобы прибыть к месту на рассвете. Ольна и Касилия были немного раздосадованы тем, что их путешествие теперь замедлилось из-за внезапного и странного поведения животных. Ехали, в основном, молча.

Начинало смеркаться, когда отряд прибыл к назначенному месту. Тишина казалась неестественной, а в воздухе ощущалось напряжение и волнение схватки предстоящей или уже состоявшейся, что не могло не настораживать. Отряду предстояло ненадолго разделиться: часть воинов должна была остаться снаружи храма у самых его врат и приглядывать за волками и лошадьми. Тетелис во главе отряда эльфов, который замыкали Ольна и Касилия, вошли в Храм Света.

Оказавшись внутри, причины по которым царила тишина и никто не вышел их встречать, стали очевидны. Из-за массивных колонн появились лица монахов-людей и эльфов-жрецов. Каждый, от самого младшего и до древнего старца, держал в руках оружие: кто — луки, кто — метательные дротики и копья, а кто — и магические посохи. Обитатели храма, живущие вдалеке и оберегающие святыню, которую видеть было позволено лишь только настоятелю храма — верховному жрецу, знали и верили в то, что охраняют своими жизнями силу, которой предстояло изменить мир. Именно потому все они готовы были оберегать реликвию даже ценой собственных жизней. Ходили легенды, что жрецы и монахи, как Храма Света, так и Храма Тьмы, обладали силой, которая исходила от самих святынь. Посвятившие свою жизнь служению сферам не нуждались ни в еде, ни в питье, ни даже во сне — древние артефакты давали им все необходимое для поддержания духовных и физических сил.

Ольна вышла вперед, справа от нее была Касилия, слева — Тетелис. Командира эльфов беспокоила не враждебность хранителей сферы, а то, что возбудило в них это.

— Я — принцесса Ольна, дочь короля Ильсура. Мы прибыли с миром и не желаем вам зла. Мы хотим увидеть настоятеля храма и первого хранителя сферы Атавиуса, — обратилась к монахам и жрецам принцесса, но ответом ей было молчание.

— Что-то они не больно дружелюбны. И похоже, что они кого-то ждали. Не нас ли? — Касилия окинула холодным взглядом монахов и жрецов.

Ольна удивленно посмотрела на чародейку. На мгновение ей показалось, что Касилия хотела сказать нечто вроде: «Давай разделаемся с ними побыстрее и заберем то, зачем пришли».

— Мне это тоже начинает не нравиться, — поддержал чародейку Тетелис, — не люблю, когда на меня смотрят вот так. Но речь не обо мне, Ваше Высочество. Речь о Вас и госпоже Касилии. А мы здесь как на ладони и молчание наших «дружелюбных» жрецов продлится ровно столько, сколько их уставшие руки еще смогут удерживать тетиву натянутых луков.

Ольна заметила, как руки Тетелиса едва заметно коснулись рукоятей мечей на поясе за спиной. В любом другом случае принцесса была бы благодарна эльфу, но сейчас в этом совершенно не было нужды — они пришли с миром за помощью, пришли просить, а не требовать. Если кровь прольется и здесь, к тому же, кровь невинная, то демонам не будет нужды завоевывать их мир силой.

— Нет, Тетелис, — принцесса догадалась, что эльф подал знак своим людям. Воины Тетелиса готовились пролить кровь. — В этом нет необходимости. Сфера принадлежит ни нам, ни кому бы то ни было еще. Если не хочешь погубить себя и всех нас, то делай то, что я говорю. Прикажы своим воинам опустить оружие — если прольется кровь хотя бы одного жреца или монаха, живыми мы отсюда не выйдем. Впрочем, это уже будет неважно.

Тетелис убрал руки с рукоятей мечей. Ольна облегченно вздохнула, почувствовав, как напряжение ослабевает с обеих сторон.

— Превосходно, Ваше Высочество. Похоже, моя вера в Вас оказалась не напрасной. Я рад Вашему прибытию, хотя ждать пришлось долго. Не судите своих друзей слишком строго. Они решительны и смелы. Порой приходится делать то, что оставляет темный след в душе, но иначе нельзя, — все услышали голос настоятеля Храма Света Атавиуса. Защитники храма опустили свое оружие.

— Пойдемте. Ваше предназначение ожидает Вас, — Атавиус перевел взгляд с Ольны на Касилию. — Вас также.

Чародейка и принцесса молча последовали за Атавиусом.

— Ваше Высочество, — окликнул Ольну Тетелис.

— Все в порядке. Оставайтесь здесь.

Тетелис ничего не ответил. Ольна была права. В случае нападения на Храм Света его присутсвие понадобится внизу у врат храма. К тому же эльф не сомневался, что под его началом монахи и жрецы смогут оказать более эффективное сопротивление любому, кто осмелится штурмовать врата и стены храма.

Ольна и Касилия следовали за Атавиусом, повествовавшим им о печальных событиях, коснувшихся судеб Храмов Света и Тьмы.

Глава 10

1

— На храм напали. Сначала — нежить. Затем — существа из чужого мира. Прежде мне с ними не доводилось встречаться. Они бы одолели нас. В этом нет никаких сомнений, но чем ближе они подходили к храму, тем слабее они становились. Сфера Света начала пробуждаться и это отнюдь не простое совпадение, так же как и ваше появление здесь. Нашему миру грозит новая беда. Ты, Ольна, можешь предотвратить ее. Я ждал вашего прибытия с того самого мгновения, как стал хранителем сферы и этого места.

— Так долго? — удивилась Ольна.

— Для долга нет понятия долго. Но это ожидание позволило прожить мне долгую жизнь, чтобы стать свидетелем рождения новой силы в нашем мире, Ваше Высочество. Я рад, что судьба оказалась столь великодушна и выбрала меня стать хранителем сферы, — пояснил Атавиус.

Принцесса и чародейка внимательно слушали Атавиуса. Казалось, время остановилось для него с того самого момента, как мантия первого хранителя коснулась его плечей. Какими знаниями одарила Сфера Света этого человека, сделав его бессмертным на одно мгновение, что длилось так долго? Верховный жрец походил на книгу, на древний фолиант, что мог ходить и говорить. Его спокойствие несколько удивляло девушек. Возможно, он видел будущее, и потому не терзался напрасными догадками, не строил иллюзий. Атавиус не жил надеждой, как ею жили многие другие. Он был счастлив и несчастлив в одночасье! Первый хранитель жил верой в силу Сферы Света.

— А что нежить и демоны? Они отступили? Ушли? — поинтересовалась Касилия.

Прежде чем ответить, жрец остановился. Бросив взгляд через плечо, он ответил:

— Ты чародейка, верно? — это было скорее утверждение, чем вопрос. — Твое появление также было предопределено. Обе вы связаны незримыми нитями судьбы, словно день и ночь. Как связаны между собой тьма и свет. Вы питаете особое чувство к одному человеку, очень близкому вам обеим. Хотя к чародеям и магам мое сердце и душа не благоволят, помыслы твои чисты и это обнадеживает. Что ж, рыцари смерти отступили, если это тебя интересует. Когда появились те, другие, нежить атаковала их прежде и разбила в пух и прах. Силы восставших из мертвых поистине велики. У этих дьяволов не было шансов, хотя, похоже, сфера им была нужна не меньше, а потому сражались они до последнего. Рыцари смерти, видя, что сфера почувствовала их появление и начала пробуждаться, решили отступить. Чтобы они не вздумали возращаться или переркрыть вам дорогу и застать врасплох, мы ударили им в тыл. Похоже, что ударили как следует, раз они не вернулись.

— Могут вернуться с еще большей силой. Некроманты пойдут на все. Их армии велики, а с потерями они не считаются. Что касается дьяволов из чужого мира, то они зовутся демонами. И впрямь сила сфер велика, раз вынудила их отступить, — последние слова Касилии скорее были мыслями вслух. Чародейка пыталась представить себе, на что был способен тот, кто владел любой из сфер. Эти силы были колоссальны!

Старый жрец снисходительно хмыкнул на замечание юной чародейки, которой, похоже, не совсем понравился несколько наставительный тон Атавиуса.

— Дитя, твои замечания и опасения вполне оправданы, но тебе неведомы силы Сферы Света, равно как и ее подлинное могущество. Это за гранью понимания любого из нас. Лишь только тот, кто окажется достоин стать сосудом для этой силы, сможет постичь великие таинства вселенной, законы мироздания. Но прежде чем сделать этот шаг, необходимо стать искренним с самим собой, ибо, если в вашем сердце скрывается тьма и сомнения, то сфера отвергнет вас.

— У нас нет выбора. Мы должны рискнуть, — ответила Ольна.

— Выбор есть всегда. Мы даже делаем выбор, когда решаем — выбирать нам или нет. Риск — это причудливая форма неуверенности. Причем неуверенности в своих силах. В правильности собственного решения! Ты, Ольна, и ты, Касилия, — перед вами выбор, которого вы до конца не осознаете пока. Не исключено, что это — к лучшему. Однако мы пришли. Пора свершить то, зачем вы здесь. Запомните! Вы решаете судьбу целого мира. Это не просто, я бы сказал.

Атавиус, Ольна и Касилия вошли в огромный, просторный и яркий зал, в самом конце которого находился алтарь, на котором возлежала сфера. Она напоминала миниатюрное солнце, что сияло так же ярко и столь же величественно. Ее космическая сила была бесконечна. Казалось, что вся жизнь, которая была, есть и будет — заключена в ней. Перед этой силой невозможно было не преклониться, ибо заря ее пути насчитывала целые эоны. И здесь, в этой башне Храма Света, она провела немало времени, оберегаемая теми, кто благоговел перед ее силой многие лета. Равной ей по силе была лишь Сфера Тьмы.

Жрец улыбнулся. Он знал — какие чувства испытывали принцесса и чародейка. Атавиус провел рядом со сферой всю свою жизнь, но по-прежнему не уставал удивляться ее могуществу и силе, и также благоговеть перед мощью того, что оберегал до сего дня.

— Как я уже говорил, силы эти непостижимы. Это ответственность. Это выбор. Этому подчиняются, а не подчиняют. Ранее кандидаты в избранные проходили суровые, полные опасности испытания. Но сфера сама появилась здесь! Полагаю, что на пути сюда вы испытали и пережили достаточно. Да и времени у нас слишком мало.

Жрец обернулся и посмотрел на Ольну. Проницательный взгляд Атавиуса давно привык замечать то, чего не замечали другие: не могли, не знали или же просто не умели. Однако хранитель и знал, и мог, и умел. А еще он видел! И это осознание пробуждало в нем несказанную радость того, что сейчас случится нечто великое. Нет, это уже случилось — восхитительное мгновение проходило свою завершающую стадию. Затем Атавиус подошел к Ольне и, остановившись рядом с ней, провел рукой по ее силуэту, почти касаясь. Жрец словно сканировал эльфийскую царевну.

— Очень интересно. Очень! — его рука остановилась на уровни ее живота. Жрец закрыл глаза и улыбнулся. — Удивительно! И… восхитительно. Жизнь внутри жизни, — жрец открыл глаза, и также лучезарно улыбаясь, отступил, указывая Ольне в сторону алтаря.

Когда Ольна приблизилась к алтарю, Касилия обратилась к Атавиусу:

— Я догадываюсь, что ты увидел. Я тоже это чувствую. Но то, как ты это сказал… — Касилия не договорила.

— Любовь — это одна из форм совершенства. Когда мы любим искренне, это сила, перед которой стоит преклониться. Однако любовь без веры слепа. Вера без любви беспомощна. Тот, кто любит, должен научиться верить, а тот, кто верит — любить. Но по-настоящему. К несчастью, это проклятие. Если мы любим, то нам приходится делать выбор.

— Кому жить, а кому умирать? Ты это хочешь сказать, старик? — Касилия понимала, куда клонит жрец, и она ненавидела его за эти слова, потому что знала, что и ей придется выбирать.

— Умирать? Нет, просто кто-то уходит раньше, а у кого-то еще остаются незавершенные дела здесь, в этом мире, — жрец умолк. Касилия поняла, что Атавиус сказал все, что ей следовало услышать, остальное она должна была решить сама для себя, ибо жрец не отвечал за ее выбор. Он мог указать ей путь, мог помочь даже пройти этот путь. Но открыть и войти в дверь должна была она сама. Касилия видела, как Ольна входит в эту дверь.

Чародейка и жрец смотрели в сторону алтаря, где Ольна и Сфера Света становились единым целым. Когда Ольна коснулась ее, та засияла еще ярче. Тогда эльфийка смело взяла святыню Храма Света в свои руки и подняла высоко над собой. Сияние накрыло ее.

В это самое мгновение в крышу храма что-то ударилось с невероятной силой. И продолжало биться с отчаянием и неистовой злобой. Крыша покрылась трещинами, штукатурка сыпалась на пол. Еще пара таких ударов и купол башни Храма Света обвалится, похоронив заживо жреца, чародейку и последнюю надежду Аркала и Джутаро на спасение.

— Она пробудилась, — прошептал Атавиус.

— Алита? — удивленный взгляд Касилии устремился сначала на жреца, а потом, когда Атавиус молча кивнул, подтвердив ее догадку, взгляд чародейки переметнулся на купол крыши. Чудовище, атаковавшее храм, издавало ужасные кричащие звуки, продолжая долбить купол башни своим громадным клювом. Временами в отверстиях появлялись злые глаза, горящие огнем ненависти и жаждой разрушения. За стенами слышались крики орков и эльфов — солдат, эльфов и людей — монахов. По-видимому, воины начали обстреливать демона из луков и арбалетов. Жрецы использовали магию света. Однако это лишь сильнее разжигало ненависть чудовища!

— Ужасная и отвратительная птица! — крикнула демону чародейка. — Но почему демон избрал именно эту форму? — Касилия сама не могла понять, от чего именно сейчас ее это так волнует, но по какой-то необъяснимой причине ей это казалось важным.

— Алита никогда не любила воронов. Эти птицы, символы мудрости, казались ей злыми предвестниками дурного. Демон использует ее страхи и приумножает их. Алита в его плену. И та иллюзия, в которой она находится сейчас, и ее страхи питают демона. Он мстит ей за то, что она помешала ему завладеть силой Сферы Света и разрушить наш храм, — объяснил Атавиус Касилии.

Тем временем гигантский ворон оставил в покое наполовину разрушенный купол крыши. Атавиусу и Касилии на мгновение показалось, что они услышали хохот, беспощадно разрывающий на куски тишину ночи. Демон смеялся, словно вампир, загнавший обреченную жертву в угол. Затем они услышали крики. Десятки голосов людей, орков и эльфов слились в единый вопль боли и отчаяния. Слышалось злобное рычание волков и их вой, когда, верные своему долгу, они принимали удар на себя.

Чародейка обернулась на голос Тетелиса. С ним было четверо эльфов и двое орков. Они что-то кричали. Касилия крикнула им в ответ, но шум схватки и обрушивающихся на их головы обломков крыши заглушали голоса. Безумие охватило Храм Света! Безумие охватило всех, кто был там!

В следующее мгновение волна звука ударила в остатки куполообразной крыши храма, что еще чудом держалась. Касилия испугалась, но сильнее ее страха была только ее злость. Резко, словно молнии из туч, руки чародейки взметнулись вверх. Ее магическая сила подхватила рушащиеся на их головы обломки и осколки крыши. Мгновенно они покрылись ледяными шипами и полетели обратно — в сторону демона. Еще одна волна звука раздробила ледяные глыбы на мелкие частички и ледяная крошка посыпалась на головы защищающихся. Очередная волна звука ударилась о невидимый щит, которым жрец и чародейка успели защитить себя, но Тетелис и его воины были отброшены в разные стороны, словно игрушечные солдатики.

Касилия зарычала, словно дикий зверь. Вокруг нее закружились спиралью магические лезвия, и с ужасным звуком рассекая воздух, они полетели туда, куда им указывала чародейка. Смертоносное оружие не причнило демону и малейшего вреда, сгорев в огне, извергнутом чудовищем.

Из раскрытой пасти, словно из жерла вулкана, раздался дьявольски ревущий хохот. Взмах черным крылом, и огненный поток ударил в чародейку. Он сбил Касилию с ног, отбросив к стене. Удар оказался очень сильным. Он сломал чародейке ребра, пронзил мозг, уши и глаза отравленными иглами. В ее глазах потемнело, из легких вырвались остатки воздуха. Касилия потеряла сознание. Еще один такой поток пламени отбросил в противоположную сторону жреца Атавиуса, бросившегося на помощь чародейке.

Воины Тетелиса еще не успели прийти в себя, а их командир уже посылал одну за другой стрелы и проклятия в сторону дьявольской птицы. Демон громко каркнул и приготовился поразить и это крохотное и назойливое создание. В это самое мгновение поток яркого солнечного света ударил в грудь птицы и спас Тетелиса от неминуемой гибели. Столб света вошел в неуязвимое для обычного оружия и магии смертных тело и исчез в нем. Мгновение демон еще парил в воздухе, а затем пронзительно закричал, но не от ярости и злобы — это был крик боли. На теле птицы появилось бесчисленное множество ран, из которых на свободу вырывались золотистые лучи. Вскоре яркий свет полностью окутал дьявольское порождение. В последний раз чудовище вскрикнуло человеческим, но неестественным голосом, и стало падать, окутанное черным клубящимся дымом, пеплом сгорающих крыльев и нечестивой обуглевшейся плоти.

Затем Тетелис увидел Ольну. Она уверенно приближалась к останкам поверженного врага. Ее правая рука, вытянутая вперед, была охваченна светом и языками пламени. Принцесса сама сияла, словно солнце, ее глаза казались двумя жемчужинами. На ней были удивительной красоты доспехи из золота и серебра, ее волосы, еще более длинные и пышные, чем обычно, развивались, словно водоросли на дне морском, — лениво, но величественно. Теперь грива тяжелых иссиня-черных волос была украшена белоснежными прядями, будто отполированная и блестящая на солнце сталь. На ее теле были странные символы, напоминающие руны, и они мерцали небесно-морскими цветами. Казалось, что они струятся по ее телу, словно реки, стекающие по склонам гор.

Когда Ольна подошла к останкам демона, она несколько неуверенно опустила руку, сиянее немного поутихло, и она склонилась над поверженным врагом. Тетелис осторожно приблизился к ней. Она посмотрела на него, и он увидел в ее глазах слезы. Затем эльф посмотрел туда, где тело демона еще содрогалось в предсмертных судорогах. На его глазах дьявол, с которым они так отчаянно сражались, приобретал очертания Алиты, старшей дочери короля Ильсура. Тетелис удивленно посмотрел на Ольну, но принцесса отрицательно покачала головой. Затем оба они услышали голос Алиты. Он был таким тихим и столь слабым. Каждое слово отдавалось болью в теле принцессы.

— Ты справилась, Ольна. Не плачь. Ты освободила меня, и мне уже не так больно и страшно. Но демоны уже близко. Наш мир слишком важен. Мы не можем отдать его им. В стремлении обрести силу я проявила слабость и поддалась искушению. Гордыня овладела мною. К несчастью, не только она. Сил хватило лишь на то, чтобы усыпить эту тварь и ждать мгновения, когда ты принесешь мне покой. Я рада, что моя младшая сестра оказалась сильнее меня. Ты — настоящая королева эльфов! Теперь все зависит только от тебя, — Алита повернула голову в сторону Касилии и обратилась к эльфу. — Тетелис, принеси ее тело и положи рядом со мной.

Командир эльфов нежно, словно ребенка, поднял чародейку. На мгновение ему показалось, что Касилия застонала, но он знал, что она мертва. Тетелис чувствовал, как дрожат скулы на его лице, но его глаза видели слишком много ужасных картин смерти, чтобы исторгать слезы. Тетелис бережно уложил Касилию рядом с Алитой.

— Мое время пришло, но ее — еще нет. Она должна жить, чтобы жили другие, — говоря это, Алита смотрела на чародейку. Затем перевала взгляд на Ольну и прошептала. — Она будет тебе лучшей сестрой, чем была я. Нет, ничего не говори. Все так и должно быть. Я сделаю этот выбор за тебя, Ольна, потому что знаю, что ты выберешь неправильно, — с этими словами Алита взяла руку Касилии в свою. Ольна сделала несколько шагов назад, но Тетелис даже не шелохнулся. Алита посмотрела на него, а затем обратилась к эльфу. — Тетелис, не нужно. Хотя, похоже, ты уже все решил. Посмотри на меня.

Эльф посмотрел на нее. В глазах Тетелиса Алита прочла немую решительность.

— Что ж, ты отчаянее, чем я думала. Смелый выбор, и он мне по-душе. Ты готов?

Эльф молча кивнул в ответ, и в следующее мгновение под ними появился темный круг. Алита и Тетелис начали медленно погружаться в него. Эльф обернулся и посмотрел на Ольну в последний раз. Затем круг исчез. Касилия лежала неподвижно, будто спала. Через мгновение она очнулась. Чародейка села и посмотрела на Ольну. Они были так похожи, и в то же самое время такие разные. Свет и тьма, солнце и луна. Золотисто-рыжие волосы Касилии стали серебристо-серыми с насыщенным, но мягким пурпурным оттенком, который исходил от фиолетовых, почти черных прядей волос. На ее белоснежной, словно молочный свет луны, коже сияли такие же символы, как у Ольны, но мерцали они темными приглушенными и неяркими, но отчетливыми тонами. На Касилии не было доспехов. Она была одета в черное платье. Только ее руки, от кистей и до локтя и повыше локтей — вверх к плечам, были обхвачены змеями из темного металла, блестевшего и сверкавшего, словно антрацит.

— Тетелис, — прошептала Касилия и отвела взгляд в сторону. Ей было невыносимо смотреть на Ольну, потому что во взгляде принцессы она видела безутешную боль и печаль потери горячо любимых. Чародейка не хотела, чтобы принцесса страдала еще больше. Касилии уже самой едва хватало сил мириться с потерями. А впереди их, возможно, ожидала самая тяжелая утрата.

— Алита, — словно эхо отозвалась Ольна. Принцесса подалась в сторону Касилии, но чародейка остановила ее мягко, не грубо. Касилия вспомнила слова Атавиуса о долге и о том, что у живых в этом мире еще есть неотложные дела. У них у обоих оставалось очень важное дело. Касилия чувствовала, что нужна Джутаро сейчас как никогда прежде.

— Нет, Ольна. Прости, но мы должны быть сильнее ради них. Теперь мы слишком разные, чтобы искать поддержку друг в друге. Ты — свет. Я же — тьма. И это вынужденный союз. Мы должны исполнить свой долг, чтобы свершилось наше предназначение. Ради этого мы и живем. Ради этого живет Джутаро. Теперь я, кажется, понимаю.

Ольна молча кивнула.

— Ты права. Пойдем. Нас ждет король элементалей.

Они покинули Храм Света, что теперь лежал в руинах так же, как и Храм Тьмы. Возможно, уже завтра их мир будет вот так же лежать в руинах. Когда Касилия и Ольна вышли навстречу оркам и эльфам, те встретили их удивленными и вопрошающими взглядами. Эльфы, орки и люди преклонили колени. Даже звери склонили перед Ольной и Касилией свои головы

— Поднимитесь, — приказала им Ольна. — Здесь мы уже ничем не поможем. Настоятель храма и первый хранитель Сферы Света мертв. Атавиус пал смертью героя. Мертва и ваша принцесса, моя сестра Алита. Мертв и ваш командир, герой среди героев, доблестные воины. Но мы еще живы, а потому сделаем все, чтобы их смерть не была напрасной.

Эльфы, орки и люди, все они — воины, монахи и жрецы молча подняли над головами свое оружие в память о тех, чья кровь пролилась на исходе ночи и на заре дня. Лица их были угрюмы, а глаза полны печальной надежды.

Касилия посмотрела на Ольну. Жрица света вновь заговорила.

— Сейчас нам предстоит расстаться. Вы все отправитесь назад к моему отцу, королю Ильсуру. Расскажите ему о том, что здесь произошло.

— Но, Ваше Высочество, — обратился к Ольне один из воинов, выйдя из беспорядочного строя сбившихся в группы людей, эльфов, орков, лошадей и волков. — Куда же лежит ваш путь?

— В земли короля элементалей, — с этими словами обе жрицы исчезли, будто и не было их здесь.

— Смотрите! — крикнул один из солдат и указал в небо рукой, где люди, эльфы и орки увидели две звезды — два небесных тела цвета золотого и цвета пурпурного. Они скользили по небосклону, постепенно исчезая, как исчезают все звезды в лучах восходящего солнца. Орки и эльфы не удивились тому, что жрецы и монахи Храма Света попадали на колени, благоговея перед тем, что видели все они. Долгожданное пророчество, которого они ждали, свершилось!

2

Король Ильсур молча выслушал доклад. Когда эльф окончил рассказ, король тяжело вздохнул, поднялся с трона и какое-то время созерцал пустоту перед собой, оценивая все услышанное.

— Значит, вы сражались с демоном и не знали, что это принцесса Алита? — Ильсур задал вполне очевидный вопрос. — А если бы знали, что демон — моя дочь, то что бы делали тогда?

Король посмотрел на докладчика. Это был тот самый эльф, которому Ольна поручила передать послание. Эльф смело встретил испытующий взгляд своего короля, отдавая себе отчет в том, что то, как он ответит, в полной мере определит его дальнейшую судьбу.

— Мы сражались с демоном, Ваше Величество. Сражались за Ее Высочество, принцессу Ольну. Мне довелось сражаться со многими врагами, но ни в одном из них я не встречал подобной жажды разрушения. Какое бы обличие не принял враг, мой меч не дрогнет, как не дрогнула рука и Вашей дочери. Хотя моя боль не сравнится с болью Ее Высочества и Вашей… все же, в этом бою я потерял командира и друга… много друзей, Ваше Величество. Дорогой ценой далась нам эта победа. И пусть в теле вашей дочери находился демон, я знаю, что принцесса Алита сражалась до последнего за всех нас. Всем своим сердцем.

Искренность этого юного рыцаря тронула сердце короля Ильсура и он смягчил свой взор.

— Ужасная война, не находишь? Мы сражаемся с этими демонами, существами, о которых почти ничего не знаем. Мы несем потери и даже не знаем, наступит ли завтрашний рассвет? А хуже всего то, что весь мир словно обезумел и проливает кровь тех, кто должен выступить плечом к плечу возможно уже завтра, если такова воля богов, и сражаться за весь наш мир. Мир, который у нас один на всех, а мы рвем его на части, словно у одного прав на него больше, чем у другого. Какое безумие! Короли со всех концов света должны слать гонцов с вестью о том, что они идут, чтобы принять бой, чтобы смело встретить смерть и судьбу. А вместо этого что?

Эльф молчал. Он не знал, что сказать, но и не был уверен, что следует что-либо говорить. Хотя он полностью разделял убеждения своего короля. Ильсур продолжил:

— Судьба, кажется, и впрямь не лишена иронии. Я, король, стою здесь и слушаю твой доклад. Твой! Мой подданый делает больше, чем я. Я, отец, не смог уберечь свою собственную дочь. Другая, возможно… — король Ильсур не договрил, он оперся руками о круглый стол с хрустальным шаром, склонил голову на грудь и закрыл глаза.

— Ваше Величество! — воскликнул эльф, — я простой воин, но я уверен, что вы не справедливы к себе. Наш народ готов следовать за Вами как и прежде. Вы показали нам путь. Ваши дочери подают пример нашим воинам, сражаясь за целые легионы, за весь наш народ. Наши лучшие командиры уже пали в бою. Позвольте, я сам отправлюсь к королям севера, юга и востока. Если они не услышат меня, я обращусь к народу, простым гражданам и солдатам. Пусть они решают. Пускай выбирают, проливать ли им кровь своих братьев-эльфов, человеческую, орочью, гномью. Или же мои слова будут услышаны, и заставят одуматься, и не позволят врагам разрушить то, что мы, недостойные любви и милости богов, пытались сберечь все эти годы. Если наши братья и сестры останутся глухи к моим словам и мольбам, то я отправлюсь дальше, на север — в земли варваров. Я достучусь до их холодных северных сердец. И пусть дикари устыдят тех, кто купается во славе предков и мнит, будто тень чужих подвигов — это их заслуга. Чужак станет мне братом. И не нам стыдиться, а тем, кто забыл о нашем наследии. И клянусь, Ваше Величество, не пройдет и месяца, как к нашим стенам придут легионы воинов, готовых сражаться и проливать кровь во имя света, во имя жизни и Вас, мой король, — речь воина была страстной и пылкой, во взгляде горела надежда и вера. Эйфория охватила его разум и сердце!

Слова этого юного офицера выгнали из сердца Ильсура все сомнения и страхи. Юноша наполнил верой и надеждой его старческое сердце.

— Я горд тем, что в этот час наши сердца не оставляет вера и надежда. Более достойных и прекрасных слов я не слышал уже очень давно. С такими рыцарями, как ты, мне не нужны легионы. Одного твоего храброго сердца достаточно, чтобы с улыбкой встретить судьбу, какой бы ужасной она ни была. А что касается наших врагов и наших союзников, то, полагаю, это может оказаться лишним. Я верю, что как бы ни был велик наш мир, в каждом уголке найдутся воины, подобные тебе, чья вера и храбрость решит исход этой великой битвы. Пусть сами решают, где и как им защищаться. И от кого. Мы не в праве делать этот выбор за них.

Глава 11

Король элементалей посмотрел в небо. Каким необычайно красивым оно казалось ему именно теперь! Мир, который он создал. Его царство магии было еще великолепнее, еще прекраснее королевства льда и холода, таящегося многие века в подземных глубинах под ногами смертных. Мир Кайны был близок к идеалу. Его же мир, мир короля элементалей, был совершенен. И все же…

Ольгерд вспомнил башню. Свое проклятие. Тюрьму, которую он ненавидел всем своим сердцем. Еще больше он ненавидел только Эмрам, свою старшую сестру. Когда-то, очень давно, Ольгерд и Кайна нашли в себе силы выйти из тени сестры. Однако эта тень не переставала преследовать их всю оставшуюся жизнь. Впрочем, можно ли ненавидеть ту, кто спас тебя, вырвав из когтей смерти, и кто дал силу и знания? Ведь без Эмрам не было бы его. Не было бы короля элементалей! Ответ напрашивался сам, но Ольгерд ненавидел ее. Впрочем, сейчас гораздо меньше, чем раньше.

Само существование Эмрам заставляло Ольгерда испытывать страх, гнев. Ярость же поднималась в нем до небес и обрушивалась на него, оставляя раздавленным и опустошенным. Для него Эмрам была палачом, который исполнял свой приговор каждое мгновение его жизни. Он никогда не осмеливался смотреть ей в глаза. И не столько потому, что боялся гнева своей сестры, сколько потому, что знал, что Эмрам презирает его. Ольгерд и сам презирал себя за свою трусость, но чародей жаждал безграничной власти и преклонения других перед его могуществом. В конце концов, он заслуживал этого! Он был сильнее Кайны. Ему даже удалось покорить силы самой природы, овладев каждой из стихий.

Порою Ольгерду казалось, что он превзошел Эмрам в искусстве колдовства и чародейства. Он мог бы даже попытаться бросить ей вызов! И все же он не решался потому, что знал, что даже если Эмрам проиграет, она не станет презирать его меньше. Подобная победа была хуже поражения — полнейшего и исключительнейшего.

Ольгерду было страшно признаться в этом самому себе, и король элементалей гнал эти мысли прочь. Тем не менее, он всегда мечтал оказаться на месте Эмрам. Как же Ольгерд завидовал Эмрам. Как мечтал обладать такой силой, какой обладала она. Ему всегда и всего было мало! Эмрам, казалось, всегда довольствовалась тем, что имела. И его старшая сестра готова была пожертвовать всем, даже ради него. А он ее предал. Столь подло и цинично.

Демон сам пришел к нему. И он знал, чего хотел король элементалей, о чем грезил Ольгерд. В течение многих столетий этот ужас оставался непобедимым триумфатором сотен тысяч сражений, покорив бесчисленное множество миров вселенной для своего господина, в итоге став для короля демонов незаменимым осуществителем его темной воли. Имя ему было Альцеф. Мир Ольгерда, Кайны и Эмрам стал одной из жертв этого, когда-то всего лишь колдуна и чернокнижника. Для Ольгерда сила Альцефа была столь же непостижима, сколь и недостижима. Но король элементалей пожелал уподобиться демонам. И эта сила была обещана ему, и даже больше. Альцеф пообещал Ольгерду душу Эмрам. В этом и заключался источник силы демонов — души.

Однако демон обманул короля элементалей. Возможно, Альцеф догадывался о том, что Ольгерд чрезмерно тщеславен и амбициозен, чтобы оставаться в тени завоевателя миров. Что могло помешать королю элементалей, впервые овладевшему душой, ощутив всю мощь обретенной силы, попытаться бросить вызов Альцефу? Душа Эмрам обладала исключительной силой. После смерти чародея Вилаима Эмрам стала последним хранителем и стражем башни — волшебница впитала и вобрала в себя невероятные силы, которые ускользнули от Альцефа в тот самый момент, когда Вилаим закрыл портал. Альцеф долго искал планету, что стала убежищем для последнего из хранителей священного знания — столь необходимого демонам для их миссии.

Альцеф ранее простой смертный сумел уподобиться темным богам, став их верным слугой. Однако в тайне своей черной души он жаждал большего. Непобедимому завоевателю миров был известен секрет того, что опасаться стоило самых слабых, ибо слабость порою делает опаснее самых сильных. Именно слабость повела в свое время Альцефа по пути лжи и коварства. Темные искусства позволили ему овладеть секретами и знаниями, которых прочие маги и чародеи избегали, опасаясь поддаться искушению и стать зависимыми. Альцеф не боялся, он желал этого! И обрел все, о чем ранее мечтал смертный. Но потом он стал завоевателем миров — грозным и непобедимым, наводящим ужас на все живое во вселенной, которая так прильщала демонов.

Вместе с Ольгердом ему удалось покорить гордую чародейку, но он не спешил выполнять свою часть сделки. Альцеф посмеялся над Ольгердом, отправив Эмрам в мир своих повелителей, но не для того, чтобы там она постигла все муки и страдания, на которые Ольгерд мечтал обречь Эмрам, завладев ее душой.

Король демонов сделал ее послушным инструментом в своих руках и уготовал ей еще более страшную участь — Эмрам предстояло уничтожить Джутаро. Король элементалей едва успел к прибытию варвара, но спектакль удался. Однако Ольгерд никак не ожидал, что мальчишка окажется настолько силен. Столь чистое сердце, такое стремление, самоотверженность, граничащая с героизмом! Ольгерду даже стало жаль Джутаро. В то время как он совершал предательство за предательством, Джутаро проявил великодушие и оставил Ольгерду его жалкую жизнь. В варваре была сила, которой не обладал ни он, ни демон Альцеф, ни даже Эмрам. Возможно, этому мальчику предстояло совершить то, о чем так мечтала его старшая сестра. Король элементалей не переставал гадать, какую же цену предстояло заплатить Джутаро? Ольгерд даже не подозревал, о какой цене шла речь, но он твердо знал, что не смог бы отдать и самой малости.

Ольгерд рассмеялся, но так жалко и печально звучал его смех. Королевство, где он был отцом своим творениям, их повелителем и богом, оказалось лишь иллюзией. Неужели он так ошибся?

Король элементалей ощутил на себе холодный взгляд. Обернувшись, он встретился взглядом с той, кто стала жертвой его предательства. Ольгерд не выдержал взгляда Эмрам. Ему стало страшно, но вместе с тем он всегда подозревал, что именно так все и закончится. Чародею хотелось верить, что Эмрам боится только Ольгерд, но не король элементалей. Но все было именно так, как оно было — они оба испытывали страх перед ней.

— Какое же ты все-таки ничтожество, Ольгерд. И ты — мой брат! Никогда не подозревала, что именно такова отведенная тебе роль, — слова Эмрам, полные презрения, слетели с ее губ холодным морозным ветром, мгновенно впившимся в дыхание Ольгерда. Король элементалей схватился за горло. Невидимая сила почти лишила его возможности говорить и дышать.

— Эмрам…твой сын… — только и успел выговорить Ольгерд.

В ужасе чародей наблюдал за тем, как Эмрам медленно приближается к нему. Невидимые холодные пальцы продолжали душить его. И вот его старшая сестра опустилась рядом с ним, наслаждаясь видом того, как он корчится от боли, которую ему причиняла ее магия холода. Их взгляды встретились вновь. То, чем его сестра стала теперь, было еще ужаснее и страшнее той Эмрам, которую Ольгерд знал прежде. Два столь разных создания. Ольгерд содрогнулся при мысли о том, что Эмрам оказалась величественна как в добре, так и во зле. Почему же он, что бы ни делал, оставался таким ничтожным и жалким? Король элементалей осознал одну простую, но очень печальную истину — большей марионеткой, чем он, не был никто.

— Ольгерд, ты никак хочешь что-то мне сказать? Не утруждайся. Случившееся мне ведомо. Гораздо интереснее то, что грядет. Впрочем, мне это безразлично, — глаза Эмрам сверкнули. — Ты сыграл в этом далеко не последнюю роль. Альцеф поведал мне о вашей с ним сделке. Знаешь, было любопытно узнать, какие нежные чувства ты питаешь ко мне, брат. Наверное, тебе уже известно о том, что Альцеф мертв. Жаль, что Джутаро пощадил и не прикончил тебя. Мой бедный сын. Он даже не подозревает, какая судьба ожидает его. А всему виной ты! Твоя неуемная жажда власти сделала меня бесчувственным монстром, которому предстоит терзать собственное дитя, а затем принести его душу и душу моей дочери в дар королю демонов. Но я ведь знаю и чувствую, как ты терзаешься собственными поступками, ощущаешь всю тяжесть своих грехов, всю низость своих пороков. Это доставляет мне радость, — Эмрам ликовала — вид хаос и разрушения, настигшие царство короля элементалей, доставляли ему не меньшую боль и страдание, а потому она упивалась своей местью. Ольгерд попытался предать и обмануть ее, но и сам оказался преданным и обманутым. Они оба в итоге лишились всего. Эмрам зло расхохоталась, ни на мгновение, не прекращая терзать Ольгерда. Чародей не был уверен, что причиняет ему большую боль и страдание — слова его сестры или же холодные, словно шершавый лед, руки, душившие его. — И это твое царство, Ольгерд?! Трещит по швам, разваливается на глазах у своего короля! Восхитительно! Но, похоже, моему на удивление молчаливому брату есть что сказать. Ну же, король предателей и лжецов, говори, я жду!

Ольгерд снова почувствовал, как в легкие поступает кислород. И хотя он тяжело дышал, хватая ртом воздух, чародей совершил попытку подняться на ноги. Встать ему не удалось — уж очень сильно кружилась голова. Ольгерд не сомневался в том, что еще немного, и его шейные позвонки треснут, кожа горела от ледяного прикосновения, и Ольгерд ощутил острую боль, проведя по ней рукой. Времени у него было мало. Не следовало испытывать Эмрам. Так и оставшись лежать у ее ног, Ольгерд посмотрел на свою сестру снизу вверх, а Эмрам все так же презрительно смотрела на него сверху вниз, как на червя, которого она собиралась раздавить.

— Все, сказанное тобою, сестра — справедливо. Я заслужил это. Возможно, уже слишком поздно пытаться объясниться или просить прощения. У меня был шанс измениться. Шанс, который ты вручила мне, словно дар. Но я его не понял, не оценил, а потом, отверг, потому что я — трус и еще большее ничтожество, чем считаешь ты. Ты презираешь меня, и это справедливо, но сам себя я презираю еще больше. Мне мнилось, что я король, но истинный король призван служить и оберегать, а я — вор. Украл то, что никогда не было и не будет моим. Я мог исправить многое. Вместо этого я дошел до предела.

— Вот в этом я не могу с тобой не согласиться, — сейчас злорадная ухмылка сошла с лица Эмрам. Холодное выражение ее лица напоминало Ольгерду жуткую маску.

— Прошу тебя, дай мне договорить, — в голосе короля элементалей послышалась мольба и искренность — нечто, чего раньше Эмрам никогда не замечала за своим братом. Она слегка кивнула головой в знак того, что она выслушает его. Выражение ее лица не изменилось. Ольгерд продолжил:

— Я не буду пытаться превратить твое сердце обратно в живое, бьющееся и любящее из того камня, которым я его сделал. И уж тем более просить тебя о снисхождении. Я просто хочу знать, могу ли я сделать хоть что-нибудь, чтобы предотвратить катастрофу? Если цена — моя жизнь, моя душа, если есть хотя бы крупица надежды на то, что этот мир будет жить, то я согласен. Я прошу не ради себя и не ради того, чтобы впечатлить тебя сказанным. Я прошу это ради тебя и… ради той мечты, которой ты жила все это время и которую я отнял у тебя столь подло и бессердечно.

Ольгерд вопрошающе посмотрел на Эмрам. Она смерила его тяжелым взглядом. Еле заметное движение скул на ее лице не скрылось от внимательного взгляда короля элементалей. Сейчас это была не маска. Ольгерд ждал решения Эмрам.

— Не буду лукавить и скажу, что удивлена. Думала, ты до самого конца останешься подлецом и негодяем. Похоже, что корону свою ты носил не зря. Тем не менее, Ольгерд, ты всегда считал меня тюремщиком и палачом. Кем угодно, но только не своей сестрой. И даже теперь ты думаешь, что здесь я лишь затем, чтобы вынести вердикт. Но твое участие еще не окончено во всей этой игре, — Эмрам окинула взором империю своего брата. Следующие слова чародейки на мгновение заставили думать Ольгерда, что сейчас с ним говорит прежняя Эмрам. — Природа мстит тебе и делает это лучше, чем я. Однако за твои ошибки расплачиваться будут другие. Ты должен сдержать катастрофу в мыслимых пределах. Другого такого катаклизма эта планета не выдержит. Твоя смерть радости мне бы не принесла, Ольгерд. Знай, несмотря ни на что, ты — мой брат. Им и останешься. Мы лишь исполняем предначертанное нам. И твой путь был предопределен с самого начала. Так же как и мой, и миллионов тех, кто даже не помышляет о существование такой силы, как судьба. Но прежде! — Эмрам умолкла, ее взор устремился в небо, где две звезды, словно кометы, неслись по небосклону им навстречу. Ольгерд проследовал за взглядом Эмрам.

— Касилия, твоя дочь, и эльфийская царевна Ольна! Им удалось? — в Ольгерде зажглась искра надежды, но Эмрам уже оставила это место.

Две звезды окружили короля элементалей. Ольгерду уже не было страшно. Худшее уже успело случиться. Пурпурная сфера вращалась вокруг него, скользя по краям арены. Золотая же повисла в воздухе над ним и теперь опускалась медленно и величественно, словно благодать на грешника. Яркое сияние залило арену, и из него появилась Ольна, словно из распускающегося божественного в своем величии цветка. Принцесса явилась во всем своем великолепии, словно лесная фея. Ольгерд не скрывал удивления тому, как преобразилась эльфийская царевна Ольна, приняв бремя жрицы света. Все величие эльфов отразилось в ней. Древние праотцы эльфов, людей, гномов и орков, глядя на это дитя солнца, гордились бы ею. Ольгерд обернулся. Еще один цветок распустился, явив его взору жрицу тьмы. Ее глаза сверкали, словно звезды в темной бесконечности вселенной. Обе они были половинками одного целого и в то же время — столь разными. Космические силы, заключенные в этих двух сосудах, взирали на него. Однако же, несмотря на все свое величие, они нуждались в его помощи.

Теперь Ольгерд осознал сказанное Джутаро и Эмрам. Их слова звучали в его голове, словно сказанное ими принадлежало к священным предсказаниям пророков. И хотя это был его выбор, Ольгерд знал, что так или иначе, он продолжал оставаться инструментом в руках судьбы. Чародей, не произнося ни слова, указал им в сторону портала, ведущего в мир демонов: царство Демониса — короля темных и жестоких душ и духов. Ольгерд не надеялся, что Ольна или Касилия захотят говорить с ним. И все же король элементалей был удивлен словам жрицы света, с которыми она обратилась к нему.

— Ты — могущественный чародей. Нам могла бы пригодиться твоя помощь, — взгляд Ольны скользнул в сторону портала. — Мы не знаем, что нас ждет там.

— Там ли, здесь ли, — в том нет разницы. Но судьба ждет нас всех, где бы мы ни находились, с какой бы стороны портала не стояли. И у каждого она своя, но всегда терпелива и беспристрастна. Исполните то, что вам суждено исполнить. Я же останусь здесь. Ибо моя судьба — остановить ужасное порождение моей собственной гордыни, — Ольгерд окинул взором тот мир, что ревел и звал его, словно воин-мститель, который пришел, чтобы свершилось предначертанное, и утопить свой меч в крови жестокого обидчика.

Ольгерд молча наблюдал за тем, как Ольна и Касилия исчезают в чреве портала. Оглушительный рев напомнил королю элементалей, что близится конец — его конец! Волны, окружающие замок короля элементалей, стонали, небо пылало огнями молний и рокотало, готовое расколоться на части, земля под ногами дрожала. И тут перед королем элементалей возник гигант. Чудовищное создание столь невероятных размеров, что сам король элементалей казался песчинкой в сравнении с ним! Этот элементаль выглядел так, словно был братом-близнецом Ольгерда. Его лицо состояло целиком из воды, густые брови и борода с усами были морской пеной, а глаза — двумя огромными воронками водоворотов, руки — сплошь из огня — надувались мускулами и огромными мышцами, словно вулканы, готовые разорваться и излить потоки раскаленной лавы. Тело этого титана состояло целиком из багряных и фиолетовых туч, мерцающих и сияющих огнями молний.

Ольгерд закрыл глаза. Король-элементаль глубоко вдохнул, а когда выдохнул, то из его рта, словно из бездны самых глубоких океанов, хлынули потоки воды, воздуха, огня и земли. Ольгерд развел в стороны руки и приготовился встретить свою судьбу и слиться с неизбежностью своего конца.

Даже те, кто в это время был на других концах света, ощутили могучий толчок, сотрясший землю под их ногами, почувствовали, как воздух наполнился грозой, даже если в те самые мгновения их дыхание сковывал мороз или их кожу обжигало палящее солнце. Затем восточные земли охватила яркая вспышка, что волной прокатилась до самых границ Георданской пустыни, заставив все небо сверкать, словно радуга, затмив солнце и луну, затмив жизнь и смерть, заставив все живое ощутить всю колоссальную мощь той битвы, что велась ради этого маленького, но такого важного для всей вселенной мира.

Глава 12

1

Аркал посмотрел под ноги, когда услышал, как под ним что-то хрустнуло. Это оказался череп неизвестного создания. Возможно, демон, а, может быть, и его жертва. Аркал осмотрелся. Место, куда его перенес портал, в который он вошел следом за Джутаро — было сплошь усеяно костьми. Кости всевозможных размеров — целые, раздробленные и разбитые — валялись повсюду. Нельзя было ступить, чтобы не услышать хруст ломающихся костей. Хотя Аркалу приходилось не раз слышать, как кости врагов трещат и ломаются под ударами его боевого молота, именно сейчас в этом унылом месте весь этот треск и хруст звучал, словно сухой смешок. Орк содрогнулся при мысли о том, что, возможно, это смерть смеется над его скорой кончиной.

Подул унылый ветер и поднял пыль, смешавшуюся с прахом мертвых, и все вокруг заволокло густым белым туманом. Аркал крепче сжал свое оружие и стал внимательно вглядываться в серо-белую мглу. Где-то неподалеку послышался треск и скрип. Орк почувствовал, как обливается холодным потом. Так страшно ему еще не было никогда. В голове он продолжал слышать шепот душ. Присутствие великого зла пугало и их, заставляло вспоминать все пережитые ужасы. Их гомон отвлекал Аркала и не давал возможности сконцентрироваться на том, что было важно именно сейчас. Внезапно внутренние голоса умолкли. И тишина, окружающая Аркала, поселилась в нем самом. Снова послышался скрип и треск. Сейчас казалось, что они еще ближе.

Продвигаясь вперед очень медленно, стараясь ничем не выдавать себя, Аркал не только слышал и видел — все его тело воспринимало любой неестественный звук, каждую вибрацию, мелькнувшую неподалеку тень. Но, оказавшись на месте, где, как ему мгновение назад показалось, он что-то видел, слышал или ощутил, Аркал ничего не находил. Сделав шаг назад, орк почувствовал, как падает. Нечто большое и круглое выскочило из под его ног. Аркал потерял равновесие, но мгновенно вскочил, дико тараща по сторонам глаза и тяжело дыша, сердце бешено колотилось, в висках стучало, словно в боевые барабаны.

Успокоившись, Аркал понял, что причин для паники нет и не было. Он всего лишь оступился и упал, зацепившись за огромный череп. На секунду орку показалось, что в черных глазницах желтовато-серого черепа мелькнул огонек — мелькнул и тотчас же погас. Аркал услышал знакомый треск и скрип, к которому уже успел немного привыкнуть, как и к тому, что кругом лежали кости. Сейчас, однако, звук стал более настойчивым, нетерпеливым. Пустые глазницы черепа продолжали злобно смотреть на орка. От этого Аркалу стало не по себе. Ему очень не хотелось поворачиваться спиной к этому, пускай и пустому, но отвратительному и жуткому черепу.

Неожиданно череп разинул пасть и с силой клацнул. Затем Аркал услышал множество клацаний. Шум нарастал и Аркал понял, что если это безумное клацанье не прекратится, то он сойдет с ума. Он выронил оружие и упал на колени, изо всех сил затыкая ладонями уши.

Аркал не знал, сколько времени прошло, однако клацанье утихло. Открыв глаза, орк увидел перед собой череп, что лежал совершенно неподвижно и уже не казался столь ужасным и омерзительным — череп как череп. Аркал тряхнул головой, выгоняя остатки охватившего его безумия из своей головы. Медленно поднявшись на ноги и подняв свое оружие, орк окончательно пришел в себя. Посмотрев перед собой, Аркал увидел довольно массивную гору из костей. Не раздумывая ни секундой более, орк решил взобраться на нее и осмотреться, решив, что так будет легче выбрать направление, а не блуждать и попусту терять время и силы.

Орк задрал голову и посмотрел в небо этого зловещего мира. Разглядеть его ему, впрочем, не удалось, сколько бы он не всматривался. Все тот же густой туман препятствовал этому. Аркалу пришла в голову мысль, что этот туман гораздо опаснее, чем казалось на первый взгляд, и сможет еще не раз застать его врасплох, если он не будет осторожнее. От размышлений о странностях этого мира Аркала отвлекло странное ощущение того, что земля под ногами плавно начала оседать, а кости подрагивать.

Внезапно треск и скрип, о котором орк уже успел позабыть либо воспринимал, как галлюцинацию — отрицательное влияние чужого мира — усилился. Из-под обломков костей появился огромный костяной скорпион. И он был не один. Появляющиеся в огоромных количествах скорпионы со скрежетом клацали своими клешнями, их жала прицеливались в смертельном ядовитом ударе. В следующее мгновение один из монстров прыгнул в сторону Аркала. Орк едва успел уклониться, а тварь, пролетевшая над его головой, ударилась о другого монстра, словно брошенное копье. Оба рассыпались, но через мгновение собрались вновь. Правда, в этот раз скорпион был один, но своими размерами он превосходил всех остальных. Бросив оба своих топора в клацающе-скрипящую костяную массу, Аркал со всех ног бросился бежать прочь.

В любом другом случае Аркал совершенно бы не торопился: взбираясь на гору, оценивал бы каждое свое движение, пробовал бы на прочность каждую кость, каждый выступ, за который собирался ухватиться. Теперь времени на это у него просто не было. И, честно говоря, орк не был уверен, что в первом случае ему бы удалось преодолеть это препятствие столь же успешно. Аркал двигался словно механизм, как будто делал это множество раз, и даже с завязанными глазами знал, за какой выступ лучше ухватиться. За спиной клацали и щелкали своими клешнями скорпионы. Несколько раз им почти удалось зацепить Аркала своими жалами, но стоило сбить одну тварь, как она тянула за собой еще как минимум двух-трех.

Глянув вверх, Аркал увидел чью-то слабо различимую в тумане фигуру. Орк потянулся за боевым молотом за спиной, прикрепленным ремнями к доспеху, но его рука оказался крепко сжата обеими руками незнакомца, что потянул его изо всех сил к себе наверх. Аркал и понять ничего не успел, как оказался на вершине горы. Рядом стоял его друг. Осмотревшись по сторонам, они увидели, что со всех сторон к ним подбираются костяные скорпионы.

— Похоже выбор у нас невелик. Жаль, ты не умеешь летать, Джутаро, — как и прежде, Аркал не терял чувства юмора даже в самой безвыходной ситуации.

— Придется рискнуть.

В следующее мгновение Джутаро совершил самый невероятный прыжок во всей своей жизни. Пролетая над сотнями копошащихся под ними костяных монстров, Аркал изо всех сил старался не свалиться. Неожиданно что-то ударило их с невероятной силой. Удар разбросал орка и оборотня в разные стороны. В глазах у Аркала потемнело, и в ту же секунду он потерял сознание, и, вероятно, это спасло ему жизнь. Его бесчувственное тело в тяжелых доспехах покатилось по земле, круша и сминая костяных скорпионов.

Сам Джутаро сознания не потерял. Вся вложенная в удар сила досталась Аркалу. Оборотень приземлился на все четыре лапы, но больно ударился грудью о землю, вернее, о груду костей, почувствовал, как несколько острых обломков, словно жала, впились в него. В следующее мгновение Джутаро ощутил, как что-то схватило его за ноги, с легкостью подбросило, а затем изо всех сил швырнуло в сторону.

Мгновенно придя в себя, Джутаро увидел, как к Аркалу приближается существо, похожее на голема. Голем был костяным. Чудовище неспеша подбиралось к орку, полагая, что с оборотнем уже покончено. Големы были необыкновенно сильными, практически непобедимыми существами и столь же непредсказуемыми, но они всегда полагались только на свою мощь и силу. Этим Джутаро и собирался воспользоваться. И тут перед ним выросла костяная стена, преградив ему путь. В мгновение ока стена стала еще одним големом. Оба титана повернули к нему свои головы. Атаки големов не были бездумны, но пока что от их ударов страдали лишь костяные скорпионы. Джутаро избрал тактику отступления, уводя големов как можно дальше от Аркала. Неожиданно один из костяных титанов подпрыгнул невероятно высоко и стремительно, как для своих размеров, и решил всей своей массой обрушиться на Джутаро, стремясь покончить с ним раз и навсегда.

Джутаро едва избежал участи быть раздавленным и погребенным под грудой костей. Прежде чем голем пришел в себя и вновь был готов атаковать, Джутаро заметил огромный шип какого-то весьма крупного существа, чей скелет еще не успел окончательно развалиться. Шип рос прямо из позвоночника. Джутаро взобрался на спину скелета и принялся ломать пластину. Голем уже приготовился к новой атаке и ревел, словно безумный. Костяная громадина изо всех сил ударила по ребрам скелета, и тот пошатнулся, едва не рассыпавшись.

Чудом Джутаро удержался! Надавив всей массой своего тела на шип-пластину, он услышал, как она затрещала, а затем поддалась, и Джутаро стремительно полетел вместе с ней вниз прямо на голема. Чудовище от неожиданности разинуло свою беззубую черную, словно высушенный колодец, пасть. Острие, словно копье, вонзилось и отделило голову от туловища. Гигант упал, не издав ни звука. Злобный огонь, горевший в безумном взгляде, угас в ту же секунду. Костяные скорпионы замерли и больше не издали ни скрипа, ни треска, ни клацанья. Второй голем исчез, растворившись в тумане. По всей видимости, это был всего лишь фантом.

2

Джутаро и Аркал продолжили брести по мертвой земле Демониса. Раненные и искалеченные, они дико озирались по сторонам, а их глаза налились кровью от страха и злости. Чудом им удалось выжить в битве с костяными воинами. Сейчас оборотень и орк шли вдоль ущелья, оглядываясь, прислушиваясь и всматриваясь в темноту, что словно призрак насмехалась над ними, как бы говоря, что все их усилия тщетны, и рано или поздно они сдадутся. Джутаро вспомнил Халадэля. Когда-то давно вот так же за ними гналась смерть, и тогда они лишь чудом выжили. Впрочем, сейчас ни на кого, кроме как на самих себя, надеяться не приходилось.

Неожиданно орк вскрикнул! Аркал выронил свой боевой молот и повалился на холодную землю без чувств. Джутаро бросился к другу. Магическое пламя окружило его, защищая от стрел и дротиков. Взвалив орка на плечо, Джутаро укрылся за грудой камней. Осмотрев Аркала, он не обнаружил следов отравленных дротиков или стрел, что было весьма странно. Очень даже! Что за сила сумела поразить такого воина, не нанеся ему каких-либо видимых увечий? В это самое мгновение раздался хохот, прокатившийся по ущелью, словно горный обвал. Затем раздался голос, прогрохотавший, словно гром.

— Как предсказуемы смертные! Бросаются спасать друг друга, но сами себя спасти не могут! — говорящий не спешил показываться, лишь его насмешки, его голос доносился отовсюду — отражаясь, словно эхо от каменных стен ущелья. — Я вас ждал. Как вам понравились мои костяные воины? Надеюсь, они не дали вам заскучать, а, между тем, настоящее веселье вот-вот начнется. Я — первый сын моего отца, величайшего из великих! И вы склонитесь перед мощью короля демонов! Ваши головы потешат его взор, ваши души утолят его голод. А вашей кровью я наполню чашу, что утолит жажду моего отца! — голос продолжал громыхать своими злыми насмешками.

— Тогда выйди и покажись, если ты столь уверен в своей победе! Незачем таиться! — крикнул в ответ Джутаро и появился из укрытия. Во что бы то ни стало нужно понять, где притаился их новый противник. Оставаясь рядом с Аркалом, Джутаро подвергал их обоих лишнему риску и опасности. Какая бы сила не свалила орка, она не лишила его жизни. А потому, рано или поздно, Аркал придет в себя.

— Всему свое время, полукровка! Всему свое время, — снова раздался голос, а вслед за ним глухой ревущий хохот. — Докажи что ты достоин сражаться со мной. Убей!

Джутаро бросился туда, где он оставил Аркала, но орк исчез. «Невозможно! Колдовство!» — промелькнуло в голове Джутаро.

— Проклятый демон! Что ты сделал с моим другом? — крикнул Джутаро в пустоту, дико озираясь по сторонам.

— Другом?! Боюсь, храбрый Аркал так не считает! — разразился хохотом в ответ демон.

Джутаро услышал тяжелое дыхание за спиной, топот кованых сапог. Обернувшись, он увидел, что в его сторону бежит Аркал. Орк замахнулся молотом для одного единственного и верного удара. Не было сомнений в том, что этот удар должен был покончить с Джутаро. Оружие глухо рассекло воздух. Орк понял, что застать врасплох оборотня ему не удастся. Заскочив на груду камней, Аркал оттолкнулся и нанес еще один удар. Молот ударил о землю с такой силой, что оставил глубокие трещины на ней. Взгляды Джутаро и Аркала встретились. В глазах орка горел огонь безумия.

Орк зарычал. Он промахнулся во второй раз! Его лицо исказилось, оскалившись, обнажило желтые клыкастые зубы. Аркал зарычал и начал раскручивать молот над головой. Безумие придавало ему сил.

— Аркал, послушай меня! Я не хочу драться с тобой! — обратился к другу Джутаро. — Остановись! Ты не владеешь собой!

— Бесполезно, полукровка. Но ты прав, он не владеет собой. Я владею им! Он мой! Как и те души, которыми полон этот сосуд. Когда твой мир станет нашим, эти души завладеют умами орков, чтобы их род вечно служил нам. Их жажда крови, их жажда битвы будет утолена. Впитав в себя нашу злобу, нашу ненависть, нашу ярость, они станут сильнее, станут нашим непобедимым легионом. Души развращенные, растленные — наши души. И нашими же останутся навеки!

— Души, — прошептал Джутаро.

В следующее мгновение молот просвистел прямо над головой Джутаро. Едва успев уклониться, Джутаро получил мощный удар в челюсть, что сбил его с ног. Аркал набросился на него и принялся нещадно избивать своими кулачищами, что сами напоминали молоты. Джутаро оставалось только защищаться. Аркал был его другом, а не врагом, чей разум сейчас оказался под властью колдовских чар. Демон именно этого и добивался, чтобы Джутаро прикончил Аркала, обагрив свои руки кровью невинного.

— Аркал, послушай меня! Вспомни, кто ты! Вспомни, кто я! Вспомни, зачем мы здесь!

Орк не услышал слов Джутаро и не прекратил, все больше поддаваясь власти овладевших им чар. Возможно, где-то в глубине Аркал пытался изо всех сил прекратить это безумие, но он был слишком слаб. Души, освободившиеся из под власти одного демона, стали рабами еще более ужасного существа. Они преследовали Аркала, требуя выпустить их, освободить!

Джутаро ощутил вкус собственной крови во рту, но варвар не собирался сдаваться. Он знал, что если поддастся боли и ярости, то сдастся и Аркал. А ведь он сражался внутри самого себя, с самим собой и с демоном. Джутаро чувствовал, как разбиваются костяшки пальцев Аркала о его доспехи, душил стон боли, когда удары орка достигали цели, ломая ребра Джутаро, оставляя жгучую боль по всему телу. Но он терпел. Злорадный смех демона уже почти не достигал его сознания. Джутаро слышал только собственный голос. Он продолжал звать своего друга. Возможно, Аркал не слышал его, но мог почувствовать, а, почувствовав, смог бы найти в себе силы освободиться от злых чар, пленивших его.

Внезапно все исчезло. Ужасная реальность, где один избивал до смерти другого, изменилась. Оба они — и Джутаро, и Аркал — стояли друг напротив друга. На их теле больше не было ни страшных ран, ни чудовищных кровоточащих ссадин. Все пространство было залито слепящим белым заревом. Откуда оно исходило? Где рождалось? Казалось отовсюду.

— Мы умерли? — спросил Аркал у Джутаро.

— Нет, но можем, — ответил ему спокойно оборотень.

— Прости меня, Джутаро, — глаза Аркала наполнились слезами.

— И ты меня, Аркал, — с этими словами друг протянул другу свою руку. Потом все исчезло. Джутаро открыл глаза и увидел, как безумие во взгляде Аркала исчезает. Орк помог ему подняться. Оба они, избитые и в крови, наконец-то увидели того, кто заставил их сражаться друг с другом.

Сначала появился столб дыма. Дым становился все более плотным и густым, пока не превратился в огонь. Языки пламени материализовывались в титаническую фигуру. И из этого огня родился демон, какого ранее еще не доводилось встречать ни одному смертному. Его туловище было большим и длинным на четырех массивных лапах. Демон казался отлитым из бронзы, сверкая в свете огня, что исторгало его собственное тело. Могучие руки были покрыты блестящими толстыми пластинами и сжимали громадных размеров меч, чье широкое лезвие покоилось на его могучем плече. Мускулы по всему телу надувались, а за спиною дрожали крылья, словно черные паруса корабля-призрака. Тело титана также было защищено пластинами, которым едва ли мог причинить вред выстрел из эльфийской баллисты или гномьей мортиры. Длинная окладистая борода и волосы на голове развевались желтовато-зеленым пламенем. Глаза пылали холодным космическим безумием. Когда демон смеялся, его жуткая пасть напоминала врата в само пекло. Три громадных рога венчали его голову, словно корона. Удивительным казалось то, как даже такая могучая шея выдерживала их тяжесть. Ровные, словно конусы, два рога смотрели в стороны, а один, на затылке, упирался в черное, словно душа самого короля демонов, небо их темного и злого мира. Появившийся перед Аркалом и Джутаро монстр одним ударом мог сравнять с землей любую башню, какой бы внушительной конструкцией она не обладала, из чего бы она ни была построена, пусть даже вырезанная из скалы. Столь велик и могуч был этот монстр. Больше него была лишь его злоба, его черная душа, пропитанная темными желаниями и страстями. В сравнении с ним Альцеф казался жалким и беспомощным бесом. Демон махнул могучими крыльями, встал на дыбы и ударил своим мечом в землю, расколов и образовав глубокие трещины в ней, затем расправил плечи, разведя в сторону руки, и прогудел.

— Вот он, я! Взирайте с ужасом и трепетом на воплощение мощи и силы, ибо это последнее, что вы видите в своей жалкой и никчемной жизни! — с этими словами демон обхватил рукоять своего меча и, угрожающе рыча, бросился в сторону Джутаро и Аркала с явным намерением разделаться с ними. Земля дрожала под ногами демона, как и от ударов его хвоста.

Джутаро приготовился к бою, но вот он увидел, как в руках Аркала блеснул нож и орк с силой вонзил его в свою грудь. Вместо струи алой крови из раны хлынул яркий свет. Аркал хрипло рассмеялся и развел в сторону руки, как бы говоря: «Вот он я, демон! Смертный, что пришел за тобой, ибо я и есть твоя смерть! Твой час пробил и пришел конец твоему безумному царствованию! Конец власти зла и страха! Теперь ты познаешь весь ужас, что ранее сеял, не ведая о том, что доведется вкусить плоды своих деяний! Расплата пришла! И тебе не скрыться от нее!».

Свет накрыл их и распространился по всему ущелью, словно вода, прорвавшая плотину. Ни одному демону не удалось скрыться от ярости выпущенных на свободу душ, ибо волны света выплеснулись за пределы ущелья и разнеслись на многие мили. Когда все закончилось, Джутаро увидел тлеющее тело принца демонов, которое уже не вызывало трепета, не внушало ужаса, ввергающего в безумие. Демон познал все величие душ, свободных и мстительных. Его черная душа трепетала, когда свет разрывал на части не плоть, но душу. Справедливость торжествовала!

Джутаро склонился над Аркалом. Орк еще был жив.

— Джутаро, — слабо, почти шепотом назвал он имя своего друга. Джутаро взял холодеющую ладонь Аркала в свои горячие, — дальше тебе придется идти одному. Я дошел так далеко, как только смог, — рука изумрудного гиганта выскользнула из рук варвара и бесчувственно упала на холодную и чужую землю.

3

Джутаро с трудом расплющил веки и болезненно посмотрел перед собой. Образы, стоявшие перед ним, плыли. Попытки вспомнить все, что произошло с ним после боя с принцем демонов, оказались тщетными. Он помнил лишь только, как сжимал холодную руку своего мертвого друга. Аркал принес себя в жертву, чтобы Джутаро мог продолжить путь и закончить то, ради чего они пришли в этот чужой и жестокий мир.

Жажда мучила Джутаро. Стряхнув пот со лба, ему на мгновение показалось, что забвение вот-вот снова овладеет им. Подул холодный ветер, чье дыхание и чей шепот Джутаро принял за призрак смерти, что пришел за ним, чтобы увести его в мир мертвых. Однако варвар знал, что это всего лишь ветер. Жизнь еще не покинула его, потому что Джутаро испытывал адскую боль. Ступни ног и кисти рук горели так, словно их засунули в раскаленные угли. Невероятным усилием воли он приподнял голову и заставил себя посмотреть туда, где правая его рука была прибита. Беспомощно глянув в противоложную сторону, Джутаро хрипло хмыкнул. Все правильно, он был распят. Варвар почувствовал, как из ран брызнула кровь, когда попытался сжать кисти рук в кулаки.

Вдруг Джутаро вспомнил. Вспомнил всю боль, которую испытало его тело прежде. Неужели ЭТО могло остановить его?! Слипшиеся от пота и крови волосы прилипали к лицу и неприятно холодили шею и плечи. Все это придавало распятому совершенно безобразный вид искалеченного, окровавленного, но все еще живого человека. Джутаро зарычал и начал сотрясать столб, не обращая внимания на боль в затекших конечностях. Как могло случиться так, что три железки, которыми его приковали к этому столбу, могли так ограничивать его свободу?

В который раз Джутаро напряг мускулы — из ран на руках и на ногах не переставая, сочилась кровь, смешиваясь с потом напрягающегося в нечеловеческих усилиях тела. Упираясь локтями и плечами, он попробовал вытянуть из креста длинные гвозди. Джутаро не мог сказать, получилось это у него или нет, но безумное желание освободиться овладело им. Он уже почти готов был содрать ладони с этих кольев, как вдруг почувствовал, как чья-то невидимая рука схватила его за горло и буквально вдавила в основание креста.

Джутаро сдался. Слишком много было отдано сил. Он переоценил свои возможности и недооценил силы врага. Сопротивление оказалось бесполезным, а конец — неизбежным. Джутаро не было страшно умирать — он готов был принять смерть. Путь, пройденный им, подразумевал подобный финал. Джутаро подумал об Аркале. Очень скоро он встретит его. Но что он скажет ему? Жертва орка действительно оказалась бессмысленной? Варвар отказывался верить в это. Зачем тогда?

Всему виной — он сам. Джутаро оказался слаб. Но нет, он не был слаб! Просто его сил не хватило довести начатое до конца. Оставался лишь король демонов: сильнейший и, без сомнения, опаснейший из всех врагов. Но и он, в итоге, остался один на один с целым миром. Принц зла, посланный убить орка и оборотня, не справился — Аркал выпустил на свободу силу, чья мощь возрастала с каждым убитым демоном и с каждой освобожденной душой. Тем не менее, этой силы оказалось недостаточно, чтобы низвергнуть повелителя демонов в бездну, из которой он выбрался на погибель всему живому. Как тогда Джутаро мог надеяться, что смог бы достичь большего там, где потерпели неудачу те, кто был сильнее и достойнее его? И все же в нем жила вера, которая не становилась меньше с каждой каплей пота и крови, что стекали по его телу, по кресту, и впитывались в землю под столбом.

Боль в распухших конечностях притупилась. Джутаро ждал, когда последние силы покинут его, раз уж он не мог освободиться от креста, что, словно хищник, крепко держал его своими зубами и когтями, терпеливо дожидаяся, когда жертва устанет сопротивляться неизбежности своей горькой участи. Джутаро решил поторопить приближение неминуемого конца, чтобы его душа наконец-то освободилась и он предстал перед богами. Варвар даже уже успел мысленно проститься с теми, кого он любил, в надежде, что они смогут простить ему постигшую его неудачу. В это самое мгновение Джутаро услышал знакомый голос. Этот голос привел его в чувство, оживил его разум, но когда он открыл глаза, то понял, что его надежды оказались напрасными. Перед ним стояла Эмрам. И хотя облик ее изменился, сын узнал мать.

Варвар не проронил ни слова. У Джутаро не осталось ни сил, ни желания говорить что-либо матери. К чему было просить милости у того, кто был катом и палачом? Ужасно все же осознавать, что Эмрам его мать — его и Касилии. Джутаро подумал о сестре: «Что с ней? Неужели и она участвовала во всем этом? Или, быть может, ее душа уже отправилась навстречу их северным божествам? Если так, то хорошо». Джутаро облегченно вздохнул. Умирать было гораздо проще, думая о том, что не так уж все и плохо.

— Фатализм, — услышал Джутаро. «Прочла мои мысли», — подумал он. Хотя Джутаро потерял слишком много крови, он изо всех сил старался не потерять сознание: «Смотри, сколько хочешь, но ты не услышишь от меня ни единого стона, ни единой мольбы о пощаде. Я умру, зная, что каждое мгновение своей жизни я отдал борьбе со злом». Варвар знал, что Эмрам прочтет и эти мысли. Джутаро очень хотелось как можно сильнее разозлить ее, чтобы она как можно скорее прикончила его, но приходилось слушать. — Качество, которое было присуще твоему отцу. Знай же, что я не могу поступить иначе.

Джутаро закашлял и хрипло рассмеялся, словно старый ворон. Душа стон боли, он с трудом приподнял голову и презрительно посмотрел на Эмрам, затем повернул голову немного в сторону и сплюнул кровью, и прохрипел:

— Плевать я хотел на тебя и на то, что ты можешь, а чего нет. Вся твоя семья такова: что ты, что Кайна, что Ольгерд. Предательское отродье. Жаль, руки мои уже мертвы, а то бы я дотянулся до твоей шеи и придушил.

— Твоя мать уже давно мертва, Джутаро. То, что ты видишь — лишь оболочка. Вспомни ледяную королеву. Зло, овладевшее ею, затуманившее разум настолько, что Кайна готова была убить собственную дочь. Вы изгнали меня тогда, но ведь не убили.

Глаза Джутаро сощурились, он терялся в догадках, но ответ был очевиден! Лицо Эмрам скорчилось в злорадной гримасе торжества.

— Да, Джутаро. Именно! Сила короля демонов распространяется на многие миры. Ваш — не исключение. Он вооружил меня терпением, научил ждать. И я благодарен ему за это. Моя месть, наконец-то, претворяется в жизнь. Ты даже не представляешь, насколько месть может быть приятна! Особенно когда так долго ждешь. А какой спектакль я устроил! Очень скоро твоя возлюбленная и твоя сестра окажутся в моих руках. Ты жив лишь только потому, что я хочу видеть их лица, когда они увидят, как ты страдаешь. Не думай, что я пощадил Ольгерда. Я оставил эту жалкую душонку только потому, что, в некотором смысле, он помог мне добиться желаемого. О, да! Как восхитительно видеть в твоих глазах беспомощность. Признаться, я удивлен тому, что ты зашел так далеко. Однако король демонов даже сейчас верит в то, что ты дойдешь до самого конца, чтобы сразиться с ним. Этого я, признться, никак не могу себе представить. Понять это — означает признать свое поражение. Но что может теперь помешать мне, и — спасти тебя?! Ну же, ответь мне?! Знаешь, а вы, все же, в чем-то даже похожи. Я говорю о тебе и о короле демонов. Хотя тебе и твоему другу-орку удалось сразить Вараваила, последний оказался прав. Наш повелитель слишком высоко оценил ваши возможности. Но, так или иначе, ты — проиграл, а мы — выиграли. Я выиграл!

— Ты в этом уверен? — раздался голос, который заставил умолкнуть демона проклятого источника, но не заставил сойти злорадную ухмылку с его лица.

Обернувшись, он увидел Ольну и Касилию.

— Что-то вы долго. Не вежливо опаздывать. Разве мама вас не учила? — сладко пропел демон голосом Эмрам.

— Чей бы облик ты не принял, чьим бы голосом ты не говорил, сегодня для тебя настал час расплаты, демон! — с этими словами руки Касилии взметнулись, и из них ударил темный луч.

— Отрпавляйся в бездну и готовься встречать своего повелителя. Он — следующий! — из рук Ольны вырвался луч света.

Свет и тьма объединились, чтобы изгнать хаос. И гнев этих сил нашел отражение в жрицах, принявших всю тяжесть бремени сделанного ими выбора. Демон оказался зажат между двумя сверхъестественными формами. Луч Касилии породил темного и мрачного фантома, чье бесформенное тело оплело конечности демона серо-черными щупальцами. Их губительное прикосновение заставляло тело демона содрогаться. Ничто в его облике больше не напоминало о волшебнице Эмрам. Коварный враг больше не в силах был удерживать иллюзию. Демон пытался звать на помощь, но голос его утопал в дымных кольцах.

Луч Ольны превратился в облако сверкающего янтарного огня. И две космические силы встретились в поединке, но не друг с другом, а с врагом, который посягнул на законы, которые чтили обе силы. Золотой туман Ольны постепенно обретал очертания фигуры, сверкающей невыносимо ярким светом, отдаленно напоминавшим эльфью, но огромную, словно каменный колосс, вырезанный из скалы белого камня.

Темное облако дыма Касилии тоже распухло до невероятных размеров. Теперь

это было огромное черное существо — монстрообразное, сгорбленное, с плоской безглазой мордой, клыкастой пастью и ручищами с кинжалоподобными когтями на жилистых пальцах. Пасть и пальцы чудища судорожно сжимались и разжимались.

Две Силы набросились на демона с громовым ревом, потрясающим все кругом, разрывая тишину космоса, словно столкнувшиеся планеты. Воздух наполнился резким запахом сгорающей серы и озона. Искры электрического огня вспыхивали в клубящейся ярости, когда золотой призрак и темный фантом обрушивали всю свою мощь на врага. Столбы невыносимо яркого света впились в тело демона, словно десятки копий и сотни стрел. Сияющие лезвия рассекали его плоть и исчезали в светящихся золотом ранах. На мгновение темное облако окружило и затмило сверкающую золотом и агонизирующую фигуру демона — но только на мгновение. После чего силы света и тьмы разделились. Зависнув в воздухе на какое-то время и повесев в нем, они затем устремились в глубины космоса — растворившись в его темноте и сияющих огнями звездах и планетах.

4

Джутаро ощутил легкое прикосновение ладоней и их тепло, которое вновь зажгло глубоко внутри него искру, что, казалось, уже угасла в нем навсегда. Его истерзанному телу, что чудом еще не испустило дух, понемногу вновь возвращали жизнь: в голове прояснялось, боль уходила, но мучительные воспоминания остались. Джутаро не видел, как его тело сливается с крестом. Судьба и тяжкое бремя испытаний, что претерпел его дух, обретало новую жизнь, новую форму. Этот крест он нес всю свою жизнь, но смысл его начинал постигать лишь только теперь.

Почувствовал, как к его щеке прикоснулся холодный влажный нос. Это был Зару. Все еще закрытые глаза Джутаро наполнились слезами. Он не мог привыкнуть к мысли, что Аркала больше нет. Мысль о том, что, глядя в глаза Зару, он встретит боль и упрек, была невыносима.

Узнал прикосновение Ольны, легкое и нежное, словно дуновение весеннего ветерка, а затем услышал ее голос, назвавший его имя. Как ласково и как нежно звучал голос Ольны, называющий его имя — столько в нем было тепла! Она пришла за ним сюда, в этот холодный и беспощадный мир. Мир, полный отчаяния, боли — боли, какую нельзя ощутить нигде так, как здесь. Как и невозможно до конца осознать всю тяжесть страданий и лишений, всю глубину потерь и невозможность их восполнить! Джутаро прошептал ее имя. Как восхитительно оно звучало, сколько силы ощущалось в этом имени! Он открыл глаза и их взгляды встретились.

«Как она изменилась!» — подумал Джутаро. Ольна молчала. Молчал и Джутаро. Он столько раз спасал свою возлюбленную, а в итоге она пришла, чтобы вернуть ему не только жизнь, но и смысл его существования. Когда Джутаро уже сдался и готов был принять смерть, Ольна пришла и вернула ему веру в собственные силы, исцелила его раны. Варвар вдруг осознал, что именно любовь и вера помогли ему выдержать эти испытания. И самой сильной была именно любовь и вера Ольны.

Джутаро сел рядом с Ольной. Обняв свою возлюбленную, он почувствовал, как ее слезы скатились ему на плечо. Отстранившись, но, продолжая сжимать ее ладони в своих, Джутаро посмотрел на Ольну. Только сейчас он заметил печаль в ее взгляде. И почувствовал, как в душу закрадывается неприятное беспокойство и предчувствие чего-то нехорошего, чего-то неотвратимого — ощущение новой невосполнимой потери. «Касилия! — вспомнил он. — Как же он мог забыть? Ведь Ольна пришла сюда не одна».

Касилия лежала неподвижно, а рядом с ней лежал Зару. И хотя волк знал о том, что чародейка мертва, он прижимался к ее холодному телу и пытался согреть то, что уже никогда не сможет ни ощутить тепла, ни подарить его другому. Последнее свое тепло Касилия отдала брату. Джутаро бросился к ней и, упав на колени рядом с мертвым телом сестры, прошептал ее имя.

— Касилия, — Джутаро взял холодную руку сестры и поднес к дрожащим губам. Она была холодной, словно лед. — Прости меня, Касилия. Я подвел тебя. Подвел всех. Так не должно было случиться.

Джутаро почувствовал, как рука Ольны коснулась его плеча. Варвар прижался лицом к ее руке. Подняв вверх голову, он увидел Эмрам и стоящую рядом с ней Касилию. Джутаро не мог поверить в то, что видел, но глаза не обманывали его: рядом с ним действительно стояли его мать и сестра. Джутаро снова посмотрел на тело своей сестры — ее холодная рука напоминала ему о том, что все происходящее реально. Разум не уставал говорить о том, что это невозможно, но сердце упорно настаивало на обратном, и варвар поверил тому, что говорило ему его сердце.

— Да, Джутаро, это всего лишь оболочка, и она станет прахом. Душа же вечна. Посмотри, твой друг тоже с нами.

Джутаро отпустил руку Касилии и снова посмотрел туда, где стояли его мать и сестра. Рядом с ними он увидел Аркала. Орк улыбался ему. Джутаро посмотрел на Зару и понял, что волк тоже видит своего хозяина. Так они стояли, глядя друг на друга: он сам, Ольна и Зару, а напротив них стояли Эмрам, Касилия и Аркал.

— Не стоит печалиться. Такова наша судьба, но ваше время еще не пришло. Джутаро, ты должен закончить начатое, пока еще не слишком поздно. Наша сила в тебе, а твоя — в нас. Помни об этом, — с этими словами Эмрам, Касилия и Аркал исчезли.

Джутаро посмотрел на Ольну.

— Как удивительна жизнь, — тихо прошептал он. — Мы думаем, что теряем, но на самом деле обретаем. Мы стоим здесь — в центре чужого мира. В самом сердце чужой реальности. Мы хотим уничтожить его, потому что этот мир угрожает нашему. Оба мира хотят жить, хотят существовать. Двое должны решить, кто останется.

— Я буду ждать, — также тихо ответила Ольна.

— Я знаю. Но прошу тебя, уходи. Здесь опасно.

— Хорошо, если ты так хочешь. Но… прежде чем ты уйдешь, — Ольна взяла руку Джутаро и, прижав к своему чреву, произнесла. — Нас теперь трое. Я хочу, чтобы ты сражался и знал, что тебя жду не только я. Мы будем ждать тебя. Ведь ты придешь?

5

Ступая по холодным ступеням черного мрамора, Джутаро чувствовал, как их холод проникает глубоко в его сердце, в его мозг. И все же ему не было страшно. Просто холодно и спокойно. Он дал обещание Ольне вернуться. Джутаро хотел вернуться. Он пытался сказать ей это взглядом, не хотел обманывать ее, а она должна была понять и довериться его выбору. Джутаро знал, что судьба дала Ольне шанс вернуться в их мир вместе с их ребенком, но в обмен на него. Что нужно было судьбе — его жизнь или смерть? Этого он не знал.

Джутаро продолжал подниматься по холодным ступеням. Там на вершине его ждал король демонов. Еще один соперник? Какой путь он прошел, сколько раз умирал и оживал? Был ли это конец? Если так, то каким он будет? Что принесет его миру победа над королем демонов? Будет ли это означать спасение для эльфов, орков, гномов, людей, варваров, многих других? Джутаро не знал ответов. Не мог знать, пока это не случится. Но он был уверен в том, что спасти мир не сможет никто: «Зло — это не форма, это состояние духа! До тех пор, пока зло живет в сердцах и умах, хаос будет продолжать угрожать вторгнуться и разрушить жизнь. Остановить его могут лишь вера и любовь».

Вися на кресте, Джутаро думал что проиграл, что ему не хватило сил. Оказывается, его сила заключалась в вере и любви тех, кто был дорог ему. И теперь, когда он сам верил и любил по-настоящему, ему не нужна была месть. Должна была восторжествовать справедливость. Мир вокруг не меняется, менялся лишь он сам. И это было больше, чем если бы все вокруг изменилось, а он остался бы прежним.

Джутаро продолжал подниматься по холодным ступеням черного мрамора. Там, наверху, ждал король демонов. Он знал, что темный властелин считает ступени, отделяющие их друг от друга. Джутаро было любопытно, что их связывало, почему демоны постоянно говорили о том, что они так похожи? Неужели весь тот путь, что прошел король демонов и он сам, заканчивался здесь, их встречей? Удивительно тогда, как переплелись их судьбы.

Холодные мраморные ступени заканчивались. Джутаро остановился. Последние три ступени отделяли его. От чего они отделяли его и короля демонов? Была ли это судьба, предназначение, неизбежность? Или это были лишь красивые слова, которые барды рифмовали в своих балладах? О чем мог думать король демонов? Быть может, о том же, что и Джутаро: о трех ступенях? Почему эти три ступени имели такое огромное значение? Их отделяло так много, и так мало.

Джутаро сделал глубокий вдох и на выдохе преодолел три последние ступени. Когда поднял голову, то увидел зеркало. «Опять зеркало!», — мысленно воскликнул Джутаро. Шум за спиной заставил его обернуться: ступени исчезали, вернее — рушились. Дороги назад не было. Никогда не было! Портал, в котором исчезли Ольна и Зару, тоже исчез. Когда исчезла последняя ступень, на краю появился трон, и он был пуст. Джутаро обернулся и снова посмотрел в зеркало. Там в этом зеркале отражался он сам, восседающий на троне короля демонов.

— Я — король демонов, а ты — это я. И не только. Мы — все и ничто одновременно. Впереди — вечность, которую ты обрел, искренне веря, что, когда кончатся ступени, закончится и твоя жизнь, — ответило Джутаро его отражение. Он опустился на трон. Задрав вверх голову, Джутаро увидел, как близки звезды и как ярко они сверкают. «Оказывается черное небо космоса совершенно не черное», — подумал он.

6

Эмрам спала. Ей снился сон. Этот сон был чудесен. Она видела своих еще пока не родившихся детей — мальчика и девочку. Ее муж Зовар работал в кузнице башни, а она гуляла с детьми, собирая травы и ягоды. День был солнечный и не жаркий. Теплый ветер приятно ласкал кожу, а листья шептали свои песни любви. Птицы в небе и рыбы в воде пели о счастье и радости, о том, как прекрасна жизнь.

Дети Эмрам играли вокруг нее. Касилия сплела Эмрам и своему брату венки из цветов. И только тогда Эмрам заметила, что ее сын исчез, когда ее дочь сказала ей о том, что хочет отдать брату венок, но Джутаро спрятался и не отзывается. Касилия протянула матери венок. И тут Эмрам ощутила на своей шее холодные пальцы страха, что мешали ей крикнуть и позвать сына. В венке, сплетенном Касилией для Джутаро, Эмрам увидела цветок, который прежде никогда не встречала: цветок был совершенно черным и казался живым. Когда же рука Эмрам коснулась его, цветок запел звонким детским голоском: «Проснись, Эмрам! Проснись!»

Эмрам проснулась. В руке она сжимала черный цветок. Чародейка почувствовала, как по ее щекам катятся слезы, ощутила их солоноватый привкус на губах. Эмрам прижала цветок к груди, и несколько слезинок упали на его черные лепестки. Цветок затрепетал, словно живой, и снова звонко пропел ей: «Не плачь, Эмрам! Не плачь!»

— Цветочек мой, Джутаро. Почему? — прошептала волшебница.

— Ты же знаешь, почему? Зачем спрашиваешь? — ответил ей цветок голосом Джутаро и рассыпался прахом. Голос сына еще звучал в ее голове. — Все так и должно быть. Спасибо тебе и помни обо мне. Просто помни.

7

— Прощай, — прошептала Эмрам, глядя в сторону башни.

Варвар посмотрел на волшебницу.

— Мы бы могли остаться, — предложил он ей.

— Нет, Зовар, я хочу уйти. Уйти вместе с тобой в твой мир. Я дала обещание, — ответила Эмрам.

— Кому? — удивился он, ведь на острове никого, кроме них, не было.

— Неважно. Просто обещание, — Эмрам не хотела говорить об этом и, кажется, Зовар понял это.

Варвар помог волшебнице сесть в лодку. Обернувшись, Зовар окинул печальным взглядом башню.

— Хорошая была кузница, — вздохнул он.

— Это потому, что ты хороший кузнец. Башня здесь непричем.

То, что сказала Эмрам, было правдой, и волшебница хотела, чтобы варвар знал об этом.

— Возможно, ты и права, — Зовар взялся за весла. Ритмичные и непрерывные движения весел убаюкивали Эмрам. Волшебница посмотрела на варвара. Зовар улыбался, глядя на нее.

— Почему ты улыбаешься? — спросила она его.

Он не ответил, а губы растянулись в широкой улыбке, обнажив белоснежные зубы.

— Что? — снова спросила Зовара Эмрам. Ее щеки залились румянцем.

— Я — самый счастливый в мире человек, — ответил он ей, наконец.

— Это почему же? — Эмрам все же была немного удивлена. Она любила Зовара и знала, что он любит ее. Но когда Зовар узнал о ребенке, лишь только тогда Эмрам по-настоящему поняла, насколько этот человек дорожит ею, а она — им.

— Боги услышали мои молитвы. Я знал, что рано или поздно мне придется покинуть башню, но я мечтал о том, чтобы ты всегда была со мной. Об этом и молился. Хотя прежде редко просил богов о чем-либо, — объяснил ей Зовар.

— Поверь, не боги услышали твои молитвы, — ответила ему Эмрам.

— Не боги? Тогда кто? — искренне удивился варвар.

— Когда-нибудь я обязательно расскажу тебе, но не сейчас.

Парус лодки отбрасывал тень, защищая Эмрам и Зовара от палящего солнца. Какое-то время они плыли молча. Зовар нарушил молчание первым.

— Что будет с башней?

— Об этом можешь не беспокоиться, — ответила варвару волшебница.

— Я и не беспокоюсь. Просто спрашиваю. Ведь столько лет ты заботилась о ней, — Зовар хотел вернуться назад в родные северные края к отцу, и предполагал, что и Эмрам когда-нибудь захочет вернуться назад к башне.

— Ты ошибаешься. Это башня заботилась обо мне. Она привела тебя ко мне, — спокойно ответила волшебница, зная, какие мысли беспокоят Зовара.

— Значит, теперь башня осталась совсем одна? — варвар проявлял поразительную настойчивость, желая удостовериться в судьбе башни.

— Нет, Зовар. Тот, кому я дала обещание, позаботится о ней, — ответила Эмрам.

— Все же очень любопытно, кому и какое обещание ты дала? — не унимался Зовар.

Эмрам улыбнулась, не спеша с ответом.

— Скажу лишь, что ты бы сильно удивился, если бы знал — кому.

— Но ты не скажешь? — Зовар задал вопрос, хотя знал, что услышит в ответ.

— Ты же знаешь. Зачем тогда спрашиваешь? — на самом деле волшебница хотела сказать варвару о причинах, и все же не делала этого, зная заранее, что Зовару потребуется очень много времени, чтобы принять и осознать это. Волшебница больше не хотела терять варвара, а потому ей было немного страшно.

— Ты удивительная, — Зовар не перерставал восхищаться Эмрам и постоянно говорил ей об этом.

— Это почему же? — волшебница искренне удивилась услышанному.

— Когда задаешь вопрос, то обычно ждешь ответа. С тобой по-другому. Задав вопрос, я чаще слышу не ответ, а вопрос, на который мне нечем ответить.

8

Дверь тихонько отворилась и в комнату королевы Ольны вошли.

— Ты хотела видеть меня, мама?

— Да, Тетелис, — ответила королева эльфов.

Прошло немногим более двадцати лет со времени последней встречи Ольны и Джутаро. Двадцать долгих лет, но Джутаро так и не объявился в землях эльфов. Королева решила дать своему сыну имя в память об эльфе, который отдал свою жизнь ради Касилии, ее названной сестры. Командир эльфов был храбрым воином и был наполовину эльфом, как и ее сын. Чем старше становился Тетелис, тем сильнее он напоминал Ольне Джутаро, и не только ей одной.

— В прошлый раз нам не удалось поговорить, Тетелис. Ты был настолько увлечен работой в библиотеке, что не нашел времени для меня, — в голосе королевы Ольны послышались нотки ревности и обиды на сына за его поведение.

— Прости, но я… Я принял решение. Я отправлюсь к башне, — решительно заявил Тетелис.

Королева Ольна отвела взгляд от окна, в котором наблюдала за тем, как эльфийки-служанки ухаживают за ее садом. Слова сына не удивили Ольну. Ее удивило то, с какой решимостью это было сказано.

— Ты знаешь дорогу? — настороженно спросила королева.

— Нет. Но знаю, что найду! — уверенно ответил ей Тетелис.

— Почему ты уверен, что сможешь найти ее? — снова спросила Ольна сына.

— Потому что искать я буду отца. И хочу знать, почему он не вернулся и почему зовет меня? Башня — это все, что осталось у нас.

— Ты просишь слишком много, Тетелис. Ведь знаешь, что я не могу и не хочу отпускать тебя.

— Знаю. А потому ослушаюсь. Ты ведь понимаешь, что я должен идти. По-другому нельзя. Отец не стал бы напоминать о себе спустя двадцать лет. Скажи мне, мама, что бы сделала ты, если бы он позвал тебя? Смогла бы отказать ему? Кто бы в это мгновение принимал решение — любящая женщина или королева? Ты молчишь. И я знаю, что ты скажешь. У меня есть долг не только перед моим народом, но и перед нашей семьей. И это значит для меня многим больше. Ты ведь знаешь, что мне никогда не стать королем, как это не было суждено моему отцу. Ты всегда верила в него. Почему же отказываешься верить в меня?

— Иди, — Ольна не могла поверить, что сказала это. Однако у нее не было выхода. Двадцать лет назад она готова была ослушаться отца и пойти против его воли. Ильсур поступил мудро и уступил дочери, в глубине души понимая, что Ольна права.

— Я рад, что мне не пришлось идти против твоей воли. Только, прошу тебя, позволь мне все сделать самому.

Ольна отвела взгляд. Слезы сами катились по ее щекам. Ольна знала, что если Тетелис задержится еще хотя бы на мгновение, она прикажет заковать его в цепи. Но он не уходил.

— Мама, — тихонько и ласково позвал он ее.

Ольна посмотрела на сына. Тетелис подошел и опустился на колени перед ней, взял ее руку и поцеловал.

— Я вернусь, — пообещал он ей.

— Просто найди его, — королева улыбнулась сквозь слезы и нежно коснулась щеки сына. Не зная почему, но Ольна поверила Тетелису. Наверное, потому, что у него были глаза Джутаро. Она не могла не верить этим глазам.

9

Королева Ольна смотрела в хрустальный шар. В нем она видела Тетелиса. Ее сын нашел башню, как и обещал, но когда он вошел в нее, то бесследно исчез.

— Проклятая башня! — выругалась Ольна. — Пошли вон! — закричала королева на стражников. Когда испуганные внезапным приступом гнева королевы стражники удалились, Ольна снова посмотрела в хрустальный шар. — Джутаро, если ты меня слышишь, умоляю тебя, верни мне сына. Ведь он все, что осталось у меня от тебя, — королева обессиленно опустилась в кресло и горько заплакала. Она осталась совсем одна.

Часть II Путь не оканчивается никогда

1. Перед лицом будущего

— Башня. Ее ищут. От нее бегут. А кое-кто идет к ней, не догадываясь об этом, не понимая, что за сила влечет его. Эмрам называла эту силу судьбой, веря, что эта сила ведет нас. И в ее руках мы лишь фигурки на шахматной доске, а ее враг — это хаос. В этом она ошибалась. Лишь в одном Эмрам оказалась права — в том, что выбрала моего отца. И в том, что касалось меня, она тоже не ошибалась. Все остальное не имело значения. Почему я говорю, что моя мать ошибалась касательно судьбы? Это просто и, вместе с тем, очень сложно. Для этого нужно пройти тот путь, что прошел я. Испить мою чашу. Однако это невозможно, да и не нужно. Я многое понял и потому расскажу тебе, Тетелис. Когда я поднялся на гору, где надеялся встретить короля демонов и покончить с тем, что угрожало вашему миру, я понял — как далеко можно зайти в желании защитить тех, кого любишь и кем дорожишь. Но ты не ослышался, Тетелис. Я правильно сказал: «вашему». Вашему, потому что твой мир перестал быть моим в тот самый миг, когда я осознал, что король демонов — это я. Ты удивлен? Знаю, что это так. Возможно, сейчас ты не поймешь сказанного мною, но мы — и есть хаос, мы — и есть судьба. Мы — все, и мы — ничто. Мы ищем мир, любовь, счастье и радость где-то, но только не в нас самих. Мы и есть все то, что нам нужно. Ты слышишь мой голос, но я далеко. Там, где только могу наблюдать за тобой и надеяться, что ты услышишь меня и попытаешься понять. У тебя много вопросов. К сожалению, я вынужден отказать тебе в этом. Ответы ты должен найти сам, как ищут бесценные сокровища. Я дам тебе ключи, но не буду открывать замки для тебя. Это та часть пути, который ты должен пройти ради будущего твоего мира, которое не столь радостно. Ради твоей матери и, что самое главное, ради самого себя. В то самое мгновение, когда вопросов уже не будет, когда сомнения оставят тебя, ты будешь благодарен мне за то, что все случилось именно так. Тебя ждет величайшее путешествие — путь сквозь жизнь. Когда ты войдешь в портал, который уже открывается, ты перенесешься в будущее этого мира. Но каким бы ни был твой выбор, как бы далеко ты не зашел, знай, что нас оберегает вера и любовь тех, за кого мы сражаемся. Наша сила — в этом, и только в этом. Пусть вера и любовь всегда ведут тебя.

2. Темное наследие

— Теперь, я надеюсь, ты понимаешь, что твой выбор — это и есть судьба. Никто не решает за тебя, Тетелис. Только ты! Почему ты делаешь этот выбор? Даже если не можешь ответить сейчас, поймешь потом. Запомни: никогда не терзайся сделанным выбором, не думай о том, что мог поступить иначе, сделать более правильный выбор. Не существует более или менее правильного выбора. Есть выбор, и он — твой. Ты идешь вперед, и мир вокруг тебя меняется всегда, а мы — приспосабливаемся. Ты хочешь знать, почему ты здесь? Не думай, что сюда тебя привело любопытство, что, не дав тебе ответов, я вынудил тебя сделать этот выбор. Я дал тебе ключ, но портал, что ведет обратно в твой мир, еще пока не закрыт. Но ведь ты знаешь, что пришел сюда, потому что не хочешь сожалеть в будущем о том, чего не сделал в прошлом. Ты сделал выбор не между тем, чего хочу я, и чего хочет твоя мать. Ты выбрал то, чего хочешь сам. Когда ты выйдешь на поверхность, твоему взору предстанет мир, который ты вряд ли узнаешь, но это твой мир, многие эоны спустя. В это время я и твоя мать, мы смотрим на тебя, и мы верим в тебя и любим тебя все так же сильно. Ты — мой сын, Тетелис. Тебе предстоит продолжить то, что начал я. Битву с судьбой и хаосом. В этом временном потоке я оставил для тебя ключи. Ищи их, и ты обретешь знание и силу, чтобы изменить судьбу и заставить хаос отступить.

3. Освобождение

— Ты оказался прав, отец. Я знаю, что ты и мама видите и слышите меня. Видите тот мир, который, как ты веришь, нуждается во мне. Хаос и судьба продолжают свое соперничество. Я же продолжаю искать ключи в надежде на то, что скоро найду последний. Мир, который предстал предо мной, оказался чужим и враждебным. Совсем как тот мир демонов, о котором рассказывала мама. Печально, что в итоге их реальность стала нашей, но только еще более ужасной. Веры и любви нашего мира оказалось недостаточно, чтобы противостоять злу и жестокости чужого мира. Слившись воедино, они продолжают уничтожать друг друга. И если бы только друг друга! Чтобы не уподобиться существам этих миров, я стараюсь не забывать о том, что ты говорил мне, чему учил меня, будучи далеко, но, все же, так близко. Порою, вера оставляет меня. Я не понимаю, за что и во имя чего сражаюсь. Мне кажется, что больше незачем сражаться, не во что верить. Не осталось ничего такого в двух мирах, что бы можно было любить или пытаться спасти. Тем не менее, мои руки и ноги защищают серебряные доспехи, кисти рук сжимают радужный клинок. И тогда я понимаю, что доспехи не просто оберегают меня, они защищают ту веру, которая живет во мне. Меч сражается за ту любовь, которая живет в моем сердце. Возможно, этого мало, но наш мир пока что еще жив. Я пытаюсь разбудить веру и любовь в тех, кого мне удается спасти, но они верят только в силу радужного клинка. Как научить их верить в ту силу, что живет в них самих?! Как пробудить в них желание и стремление вернуть нашему миру веру и любовь?! Все они храбрые воины, но ими движет месть или, что хуже — они словно машины, лишенные эмоций. Они сражаются и убивают. Одни ослепленные яростью, другие — с безразличием, словно сражаются они вовсе не за что-то, а потому что нет им другого применения. Отец, ты отправил меня в ужасное время. Те, за кого ты сражался, уже не те, во имя кого ты принес себя в жертву. Люди, орки, эльфы и гномы. Все они сражаются с себе подобными. Это битва зла против зла! Я бы хотел ошибаться, отец. Но каждый раз, когда мои глаза открываются, каждый раз, когда мое оружие отнимает жизнь, я понимаю, что война, во имя чего или кого бы она ни велась — это не выход. Зло порождает лишь зло. Насилие порождает лишь насилие. Все больше и больше, и безумнее. И нет этому конца! Возможно все, что ты стремился предотвратить, отец, на самом деле — неизбежно. И нашему миру уже ничто не поможет, ничто не спасет его. Ничто! А потому, если где-то далеко в глубинах космоса и всей вселенной остались те, кто верит и любит, то хотя бы ради них я сделаю это. Я принесу очищение и освобождение нашему миру. Я восстану против всех, и я подарю обоим мирам смерть и долгожданный покой. Я остановлю хаос, покончив с ним раз и навсегда. Я — и есть судьба, отец.

Оглавление

Часть I Начало пути

  Глава 1

    История первая

  Глава 2

    История вторая

  Глава 3

    История 3

  Глава 4

    История 4

    История 5

    История 6

  Глава 5

    История 7

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

    История 8

  Глава 9

    История 9

    История 10

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

Часть II Путь не оканчивается никогда Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg