«Happy Гор Day (CИ)»

Happy Гор Day (CИ) (fb2) - Happy Гор Day (CИ) 812K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Виталий Астапенков (A1957nord)

Сколько раз празднуют День рожденья? Считается, что один. И считается неверно. Минимум три. Один раз дома с семьёй, один раз на работе – не отвертишься, и один раз с друзьями. И что делать в свой День рожденья? Можно влюбиться, можно жениться, можно летать над землёю как птица, или отправиться праздновать на горную вершину в компании подруг.

Happy Гор Day

Умный в гору не пойдёт.

Старинное советское присловье.

Столбики цифр на стандартном календаре обычно делятся на два цвета: чёрные – будни и красные – праздники. Но если с чёрными всё понятно, то красные таятся, словно террористы в засаде. Казалось бы, до праздника ещё далеко, а он уже здесь, накатывается неотвратимый, как повышение цен или внезапный снег зимой где-нибудь в Сибири, и не сбежишь от него, не спрячешься. А ещё хуже праздники тайные, маскирующие чёрной краской свою красную суть. Например, День рождения подруги, до которого, оказывается, осталось всего ничего, и приходится ломать голову, придумывая подарок.

А ведь как хорошо начинался день, летний и солнечный, в обрамлении пышной зелени, такой свежей после ночной грозы. Света даже напевала себе под нос, без слов, только мелодию, когда весело процокав каблучками босоножек по плитке, которой в офисе был выложен пол вместо стандартного ламината, устроилась за рабочим столом. Продолжая напевать, она перекинула листок настольного календаря с фирменной символикой – начальство специально заказывало ещё в начале года – и поперхнулась. Обычная чёрная цифра 5 была обведена жирным красным кружком и над ней буква Ю.

«И как это понимать? – подумала Света растерянно. – У Юльки День рождения через три дня? И что её угораздило так не вовремя родиться!».

Она моргнула, надеясь, что ошиблась и до дня Д. ещё не меньше недели. Хотя бы. И можно не спеша выбрать подарок, на который привередливая именинница не станет насмешливо фыркать. Как в прошлый раз, когда они с Оксаной подарили Юле ночь караоке. Юля поначалу обрадовалась, только, к сожалению, прихватила в бар высокого красивого блондина, с которым встречалась и, как уверяла, была готова повязаться брачными узами. После первой Юлиной песни блондин заскучал, после второй пригорюнился, а затем сбежал, мотивируя это тем, что он хоть и не член общества защиты животных, но и не садист, коему доставляет радость визг терзаемых кошек. Вот так волшебная сила искусства и растоптала ростки любви.

Ещё можно было попытаться убедить подругу, что её День рождения не 5-го, а, например, 20-го, но что-то подсказывало – такой номер не пройдёт. В некоторых вопросах Юлька твердолобостью напоминала барана. Света вздохнула и опять посмотрела на календарь. Словно в ответ на её мысли красный кружок вдруг накалился до угрожающе-багрового цвета, и Света поняла, что деваться некуда и нужно срочно придумывать подарок. Она прикинула несколько вариантов, начиная с поездки на Гавайи и заканчивая проездным на троллейбус. Душа просила первое, зарплата настаивала на втором, предлагая вообще ограничиться красным воздушным шариком над рабочим местом.

Звонок телефона положил конец мучительному душевному диссонансу между желанием и возможностями, а заодно и напомнив, что на работе следует иногда трудиться, иначе руководство покоя не даст. По мнению Светы, которое активно поддерживали подруги, начальство делилось на две категории: хорошее – шеф, лично выдававший зарплату сотрудникам два раза в месяц, и вредное, как бы ни сказать хуже. Ко вторым относился главным образом управляющий. Свету передёрнуло при воспоминании об его холодных рыбьих глазах, прилизанных волосах и гнусавом ноющем голосе, бубнящем изо дня в день: «Светлана Павловна, почему?..». Далее обычно следовал какой-нибудь совершенно идиотский вопрос на тему, куда и когда она положила ту или иную бумажку, или почему она сделала так, а не эдак.

Ответив на звонок, Света положила трубку и включила компьютер. Пока загружалась программа, она прикинула, как побыстрей закончить расчёт, которым вчера озадачил шеф. Начальству уже два месяца хронически не хватало денег на поездку к Северному полюсу. Последнее время стало модным кататься туда на ледоколе «Ямал», приписанным, кажется, к Мурманскому пароходству, а может, к Земле Франца-Йосифа, Света их всегда путала, поскольку ни там, ни там не бывала. Правда, если разобраться, денег бы шефу хватило. Одному. Даже вдвоём с очередной пассией. Но как истинно хлебосольный русский, сам на сам он ехать не мог, а на аренду пол ледокола для компании рублей чуть недоставало, впрочем, и евро тоже.

На экране высветилась сводная таблица фамилий и должностей. Света вчиталась и едва не присвистнула от удивления, но сдержалась – воспитание не позволило. Конечно, денег будет не хватать! Что за должность такая «Помощник заместителя бухгалтера»? Или «Менеджер по управлению персоналом в ночное время»? Не говоря уж о «Специалисте по пищевым закупкам»? Насколько Света помнила, фирма занималась изготовлением межкомнатных дверей и никаких ресторанов пока не открывала. А деньги все эти люди получали такие, что шефу хватило бы и на целый ледокол. До Южного полюса.

Она сбросила файл по сети в папку «Шеф» и только достала чашку, собираясь отправиться в приёмную к Оксане выпить кофе, как в кабинет вошел Роман Сергеевич, главный бухгалтер. Он окинул взглядом кабинет, в котором сейчас кроме Светы никого не было, спросил вскольз: – В отпусках. – И передвинув стул от соседнего стола, сел рядом.

– Открой файл.

Света не стала прикидываться непонимающей и снова вывела таблицу на экран.

Роман Сергеевич похмыкал, потом взял со стола ручку.

– Ты молодец, хорошо справилась, – сказал он. – Только одно «но». Вот этот, – он постучал колпачком ручки по надписи «Помощник заместителя бухгалтера», – младший брат шурина шефа. А он, – ручка переместилась к «Специалисту по пищевым закупкам», – сын соседа. И все прочие в том же духе.

– То есть, сокращать их никто не собирается, – догадалась Света.

Роман Сергеевич кивнул.

– Пока нет. Потом – возможно, если дела пойдут плохо.

– И что теперь? – Света растерянно заглянула ему глаза. – Не рабочих ведь увольнять. Я этого делать не буду!

Главбух улыбнулся.

– Не переживай. Я сегодня связался с потенциальными полярниками. Все готовы участвовать, благодарны шефу за идею и каждый сам оплатит поездку. Им уже не то, что до Северного полюса – на пятимесячный «Челюскинский» дрейф средств хватит. Как бы второй ледокол арендовать не пришлось.

Он встал, благосклонно кивнул Свете и вышел, аккуратно прикрыв дверь.

Обрадованная Света стёрла файл, открыла фирменный прайс и начала рассчитывать заказы. Все мысли о Дне Юлиного рождения вылетели из головы.

Но немного погодя ей о нём напомнили.

– Привет. – Света подняла голову. Рядом стояла Юля, держа под руку Оксану. – Не хочешь прогуляться?

– Далеко? – поинтересовалась Света. Вставать не хотелось, тем более, она только-только вошла в рабочий ритм, с удовольствием сводя цифры.

– До туалета.

– Не хочу.

– Надо.

– Зачем? Не хочу я.

– Да не за этим. Чтоб не подслушали.

– Действительно, – Света окинула взглядом комнату, где кроме них троих никого не было. – Чужие уши так и торчат.

– Идём-идём, – подстегнула Юля. – Я вам такое скажу.

Пришлось подыматься и вслед за подругами топать в конец длинного коридора, где располагался женский туалет. Возле двери с затенённым пластиком прохаживалась сутулая фигура заместителя генерального директора. Света подумала, что он, наверное, хотел зайти, но постеснялся при виде девушек.

Они проскользнули мимо, и Юля закрыла дверь.

– Слушайте моё официальное объявление, – сказала она, приткнувшись попой к невысокой дверце одной из кабинок. – Через три дня мой День варенья, и вы приглашены.

– В кабинете ты, конечно, сказать не могла, – заметила Света кротко. – Где и когда?

– Послезавтра на пике Г.

– Где? – поразилась Оксана.

– На пике, – повторила Юля. – Г.

«Интересно, откуда это стремление к покорению вершин? – подумала Света. – Да ещё в свой День рождения?»

– Ты хоть раз в горах бывала? – поинтересовалась она. Все прекрасно знали, что загнать Юлю в горы, да просто в лес, задача практически невыполнимая.

– А то! – Юля гордо вздёрнула нос. – В прошлом году на Орлином пике Валентинов день праздновали. Так здорово было.

Света переглянулась с Оксаной. Что-то никак не припоминалась такая подробность в Юлиной биографии.

– Орлиный пик – это где? – спросила она. – И почему мы ничего не знаем?

Юля пожала плечами.

– Меня пригласили, и я вам, между прочим, рассказывала. Какие там фазаны. – Она мечтательно закатила глаза и причмокнула.

Света нервно сглотнула. Она начинала опасаться за подругу.

– Юля, какие у нас фазаны? – спросила она осторожно.

– Запечённые, – отвлечённо ответствовала подруга. Судя по всему, в мыслях она была там, на пике. С фазанами.

До Светы начало доходить.

– И где этот Орлиный пик? – повторила она. – Точнее – что?

– Я знаю, – вмешалась Оксана, – вспомнила! Это ресторан на Макаровой горке. Ну, на утёсе над рекой. За городом.

Света только вздохнула. Следовало догадаться.

Юля фыркнула.

– А что, могу я свой День рождения отпраздновать по-человечески?

Оксана промолчала. Света лишь ещё раз вздохнула. Потом её осенило.

– На пустой и холодной вершине, открытой всем ветрам? – спросила она вкрадчиво. – После двухдневного тяжелого подъёма? Без шампанского, музыки и парней?

Юля смешалась.

– Как без парней? – обеспокоенно шевельнулась Оксана. – И почему два дня? Мы что, на пятитысячник собрались.

– Ну, первый день, мы до обеда будем Юльку ждать, – рассудительно сказала Света, – и доберёмся только до подножия.

– А…

– А на второй день, мы её поднимем часам к восьми и в девять выйдем.

– Так это ж поздно!

– Куда в такую рань! – Юля в сердцах шлёпнула ладонью по выложенной кремовым кафелем стене. – Так, всё! Это мой День рождения и будет по-моему. Во-первых, без мужской надёжной силы мы не пойдём. Я сама читала: всегда и во все экспедиции брали с собой носильщиков и тягловый транспорт, ослов там или ещё кого. Во-вторых, шампанское возьмём, но по минимуму – думаю, шести бутылочек хватит. Не пить же мы идём, в конце концов.

– Ты не представляешь, – заметила Света, – как трудно нести только самое необходимое, а шампанское – это вообще такая тяжесть…

– А мы тут при чём? – удивилась Юля. – Парни и понесут. Сами потом на вершине спасибо скажут, когда шампанское откроем.

Оксана саркастично хмыкнула.

– Ну да, поведутся они на «шампунь», жди.

– Действительно, – задумчиво протянула Юля. – Может, пива взять?

Света помотала головой.

– Ну его. Им литров по пять на каждого потребуется. И тащить неудобно, слишком объёмно получится.

– Значит, водки, – предложила Оксана, – или спирт, он легче.

– Тогда сухой спирт, – сказала Света. – И лёгкий и лизать можно. И чай вскипятить.

Юля засмеялась.

– Как же! Будут они его лизать, сгрызут сразу за милую душу. Но в этом что-то есть. – Она одобрительно посмотрела на Свету. – Мы к твоему рюкзаку пакет со спиртом привяжем и пустим вперёд, а мужики сзади пойдут, как ослы за морковкой.

– И смотри, чтобы не зализали, – предупредила Оксана озабоченно. – А то кто их, этих мужиков знает, как на них горы подействуют.

– Хватит, – сказала Света решительно. – Ты действительно хочешь День варенья праздновать на пике? – Она посмотрела на Юлю.

– Да, – кивнула та, и продекламировала:

В который раз справляю юбилей.

На юбилее рюмка мне милей.

Хочу я заменить эту заразу

На постоянство и тепло друзей.

Да только градусы покоя не дают:

Меня как будто в темечко клюют,

Подзуживая выпить, дифирамбы

Подвыпившему мне всегда поют.

– «Подвыпившей тебе», – поправила Оксана. – Но и правда, в кои веки справим тихо, по семейному.

– Постоянство и тепло друзей – это про вас, – гордо сказала Юля.

– Ни за что бы не догадались, – сказала Света, и на миг задумалась. – Хорошо. Значит, рюкзаки для нас на 60-70 литров, парням на 80-100…

– Подожди, – Оксана подняла руку. – 60 литров – это три 20-литровые канистры, а ты говоришь, по пять литров пива не войдёт.

– Не перебивай, – отмахнулась Света. – Дальше. Термобельё.

– Я буду в розовом, – быстро вставила Юля, Света на обратила внимания.

– Чехол на рюкзак непромокаемый, коврик. Спальник.

– Что, каждому? – удивилась Юля. – Взять парочку пятиместных и хватит. Мы в одном, ребята в другом, у нас ещё и место останется. Вдруг подберём кого по дороге.

Света оглядела хохочущих подруг и улыбнулась.

– Короче, я сейчас составлю список и распечатаю. Разбегаемся, а то начальство уже зверем у туалета бродит.

– Извращенец какой-то! – сказала Оксана. – Вполне мог бы и в мужской сходить.

Девушки вышли в коридор.

В любом современном договоре есть пункт о форс-мажорных обстоятельствах. Иными словами – судьба любит подкидывать сюрпризы, используя для этих целей кого или что угодно. И если сюрприз приятный, говорят: «Фортуна улыбнулась», если плохой – «Злой рок». На сей раз было непонятно, что сказать, поскольку судьба избрала своим орудием ФИФА, назначив открытие чемпиона мира по футболу и первую игру российской сборной на день отъезда. И, разумеется, вся тягловая сила заявила, что не двинется с места, пока не посмотрит матч. С пивом и чипсами. Вредные мужики, правда, обещали присоединиться позже, в промежутке между играми.

В конце концов, после неоднократного озвучивания разобиженной Юлей единодушного женского мнения об «этих ленивых, волосатых животных», одно из них, то есть, один, предложил подбросить девушек на машине до места, откуда начиналась горная тропа. Как человеку женатому, ему посиделки в ночном баре были заказаны, зато светила дальняя дорога в одну глухую деревушку к тёще, где сейчас гостили супруга и дочери. Все его жалели и сочувствовали.

Деваться было некуда, и девушки согласились. Ни одной не хотелось, ехать электричкой до конечной станции, потом добираться на перекладных за семьдесят километров. А тут джип «Лэндкрузер», машина большая, красивая и вместительная. Она, правда, как-то низко просела, после загрузки всего снаряжения, но, наверное, из-за старых рессор, решила Света. Или пружин? Она всегда путалась.

Она устроилась на заднем сиденье слева за водителем, рядом с Оксаной; грядущая именинница важно расположилась на переднем сиденье и что-то вещала Виктору Викторовичу, владельцу сего японского чуда. Света не слушала. Она отвернулась и глядела в окно, мысленно перебирая список взятых вещей. Вроде ничего не забыли. Свете даже казалось, что ворох рюкзаков, спальников и пакетов, которые они хотели разобрать перед выходом, должен быть гораздо меньше. «Ничего, всё лишнее оставим, а нет – сами потащат», – решила она, представив двух груженых пакетами ослиц с головами подруг на гривастых шеях. Посмаковала. Картина грела душу.

Машину тряхнуло, и видение смазалось. Света зажмурилась, пытаясь вернуть сладостную грезу. Удалось, только вот почему-то теперь обе ослицы насмешливо ржали над верблюдом с лицом Светы, еле-еле передвигавшим ноги под горой шмутья, зато на них самих не было никакой поклажи.

Света моргнула. «Выброшу! – пообещала она себе твёрдо. – Всё выброшу». И мрачно уставилась в окно, отсчитывая километровые столбики.

В конце концов джип свернул с асфальтированного шоссе на просёлочную гравийку и затрясся по родным российским ухабам под тихую ругань Виктора Викторовича. Когда в очередной раз машину тряхнуло особенно сильно, так, что заскрипели пружины, он не выдержал и во весь голос выматерил и местную власть, и московскую, и правительство, а чуть погодя – и президента.

– В космос, твою… летаем! В океаны, твою… опускаемся. Сердца…

– Твою… – подсказала Юля.

Виктор Викторович кивнул:

– …пересаживаем! Почему привести дороги в порядок не можем? И не рассказывайте мне, что это сложнее полёта на Марс!

– Мы и не рассказываем, – пробормотала Оксана так, чтобы он не слышал. – Просто это намного дороже.

Света удивлённо взглянула на подругу. Оксана придвинулась ближе и зашептала:

– Разве непонятно? Сперва устраивают тендеры, и выбирают тех, кто меньше денег запросит, а на то, что за фирма, сколько на рынке, какая там техника и квалифицирован ли персонал всем наплевать. А те потом наймут вчерашних пастухов из Таджикистана или ещё откуда, лишь бы им платить поменьше. Вот и результат. А ещё, бывает, выигрывают по знакомству или за взятки, что ещё хуже…

Джип подпрыгнул на очередном ухабе, и Оксана повалилась на Свету, лязгнув зубами и больно ткнув подбородком в плечо.

– Ой! – Она схватилась руками за рот. – Гадство какое! Я язык прикусила!

– А не будешь наши дороги хаять, – мстительно проворчала Света, потирая ушибленное место. – Критиковать все горазды, нет, чтобы взять да исправить положение.

– Хочешь, чтобы я лопатой махала? – Оксана мгновенно забыла про больной язык. – Ну, подруга!

Света помотала головой. Вечно её понимают неправильно.

– Фирму организуй, – сказала она. – Купи технику, обучи людей.

– И на какие шиши? На всё это не только моей и твоей, всей нашей конторы зарплаты не хватит.

– Замуж выйди. За олигарха. Будут тебе деньги.

– И где его взять? – озадачилась Оксана. – Советчица.

– Искать надо, а не сидеть, сложа руки.

– А я что делаю? – вдруг обозлилась подруга. – Только этим и занимаюсь.

Они замолчали, дуясь друг на дружку. Потом Света сказала примирительно:

– Я читала, что богатые часто по горам лазают, хобби такое. Может, встретим.

Оксана покрутила пальцам у виска. Света пожала плечами и снова уставилась в окно.

Дорога петляла среди высоких сосен, тянувшихся сплошной стеной по обеим сторонам. Подлесок густо зарос отцветшим уже багульником и высоким папоротником, а иногда попадались целые рощи берёз с вкраплениями тёмных осин. Подтянувшееся к зениту солнце пробивало лучами лес, придавая летней зелени особый, сочный оттенок. Время от времени гравийка ныряла в распадки, тянулась меж болотистых кочек, иной раз пересекая редкие ручейки, снова взбиралась на склоны сопок.

Как-то незаметно отсыпанное гравием полотно дороги сменилось обычной просёлочной грунтовкой с разбитой, правда, неглубокой колеёй рассохшейся глины. А спустя несколько часов и пары остановок, джип выехал на огромный луг, полого поднимавшийся к подножию одного из двух разделённых седловиной серо-белых горбов с длинными снежными языками между проплешин скал и редких сосен. Даже на расстоянии они казались массивными великанами, а по мере приближения вырастали в настоящих колоссов, и глаз уже не мог охватить величественную панораму целиком.

Света наслаждалась зрелищем. Настроение повышалось, прогоняя усталость от долгого сидения в машине. Она опустила окно и высунулась наружу, щурясь от бьющего в лицо ветра и с удовольствием вдыхая прохладную свежесть с привкусом скошенного сена. Ясно, что и сюда добираются жители окрестных деревень.

– Давайте туда! – крикнула она в кабину, указывая на небольшое деревянное строение у самого конца луга, за которым высился сосняк.

Виктор Викторович взглянул на неё в зеркальце и взял чуть левее. Джип съехал с колеи и, тихо урча мотором, двинулся по сохнущим травяным прядям – сену – к кособокому сарайчику без окон и с повисшей на одной петле дверью. Стены были сколочены из толстых досок, и между ними зияли широкие щели. Венчали это сооружение уложенные ваги с прибитыми кусками рубероида. Рядом стояли несколько смётанных стожков сена. Чуть дальше, на границе трав и сосен, весело бежал узкий, быстрый поток. «Медлянка», так он была обозначен на карте.

Джип остановился. Девушки выбрались наружу. Пока Юля с Оксаной восхищённо ахали, Света пару раз присела, разминаясь, и шагнула к дверце багажника. Там уже копошился Виктор Викторович, быстро выгружая многочисленные свёртки, пакеты, рюкзаки. Только сейчас, оглядев воочию всю груду захваченного барахла, Света подумала, что следовало всё-таки устроить таможенный досмотр до выезда. Судя по всему, девчонкам до чёртиков надоела городская жизнь, и они решили переселиться в горы.

Кстати… Она оглянулась. Одна переселенка, Юля, застыла столбиком, уставившись на тянувшуюся вверху гряду, подсвеченную снизу и справа заходящим солнцем, и размеренно жевала жвачку, напоминая невозмутимо-меланхоличного верблюда. Вторая опасливо заглядывала внутрь сараюшки, держась рукой за дверной косяк. Дверь вдруг качнулась на единственной петле с противным скрипом, и Оксана испуганно отскочила. Обернулась, посмотрела на Свету и независимо передёрнула плечами – подумаешь, мол, боялись мы этих сараев!

Света призывно махнула ей рукой и окликнула Юлю, выводя ту из состояния прострации. Девушки подошли. Виктор Викторович покончил с выгрузкой – джип заметно приподнялся – и, захлопнув багажник, устроился за рулём.

– Куда вы на ночь глядя? – спросила Юля. – Переночуйте с нами, а утром поедете.

Света было подумала, что подруга просто не хочет отпускать машину, в которой можно переночевать с комфортом, но тут ей стало стыдно, и она, прижав к груди три скатанных спальных мешка, потащилась в сторону сарая. Отходя, она слышала, как Виктор Викторович подробно разъясняет, что и где ему отрежут, если супруга прознает о ночёвке с тремя девицами, ради которых он бросил в пивбаре друзей с футболом и чипсами. Во всяком случае, жена решит именно так. Впечатлённые девчонки сочувственно-испуганно поойкали, клятвенно заверяя хранить тайну совместного ночлега, но Виктор Викторович лишь саркастично хмыкнул, завел двигатель и уехал, быстро потерявшись в наползающих сумерках.

Девушки помахали ему вслед, Юля смахнули невидимую слезу, и шустро перетаскали весь скарб в сарайчик, как раз успев до темноты. Света с Юлей приладили дверь, пока Оксана раскидывала по сторонам наваленное внутри сено и раскатывала спальники. Потом выбрались на резко посвежевший воздух и развели костёр. Варить ничего не стали, просто разогрели тушенку. Хотели три банки, но обошлись двумя, так как Юля гордо напомнила подругам, что сидит на диете и уже похудела на сколько-то там калорий. Скорее всего, тушенка была низкокалорийная, поскольку Свете с Оксаной пришлось довольствоваться одной банкой на двоих, а Юля умяла целую, да ещё ворчала, что привычка вставать из-за стола с лёгким чувством голода давно заклеймена, как западная пропаганда, направленная на резкое снижение народонаселения России.

Потом напились чаю, затушили костёр и отправились в сарай устраиваться на ночь. Здесь было не так холодно, как снаружи, только очень темно и пахло. Света приладила фонарь и заставила девчонок перебрать содержимое рюкзаков, распорядившись выкинуть всё лишнее. Подруги постонали, обозвали Свету диктаторшей, но подчинились, копаясь в пожитках и ворча что-то насчёт Великой французской революции, и её адепта доктора Гильотэна, практика антиабсолютизма. Памятуя о двух ослицах и верблюде, Света проигнорировала эти намёки, дождалась окончания великой чистки, после чего со спокойной совестью забралась в спальный мешок и мгновенно уснула.

Она проснулась от какого-то звука. Точнее, ей показалось, что от звука. Проснулась сразу, без той полудрёмной одури, заволакивающей голову по утрам, когда спать укладываешься далеко за полночь, а вставать приходится в шесть. Она открыла глаза и подумала, что могла бы и не открывать. Никакой разницы. Темень и тихое шебуршание прелого сена под задувавшим в огромные щели ветерком, напоминающим жужжание. Справа доносилось ровное посапывание спящих подруг. Где-то поодаль слышалось негромкое попискивание – возились мыши. Темнота постепенно как бы разбилась на куски, одни больше, другие меньше, а между ними чернеющая серость, и лишь чуть погодя Света сообразила, что это наваленные кучи сена, которые они сгребли по сторонам, расчищая место для ночлега.

Она повернулась набок, поворочалась и закрыла глаза. Потихоньку стали накатывать ласковые волны, погружая в себя всё глубже и глубже с мерным рокочущим гудением, складывающимся в звуки: «гуу-жу…гуу-жу»…«жуу»…«хожу»…«хожу»… И на краешке начинающегося сна Света вдруг осознала, что слышит эти слова наяву. «Хожу…хожу…».

Она вытащила из спальника руку, расстегнула молнию и села, прислушиваясь. Было тихо, если не считать привычные уже звуки шуршания, мышиной возни да сопения спящих девчонок. Но сквозь всё это явственно различалось «хожу…хожу…». Света поёжилась, ей стало жутковато. Она подумала было разбудить подруг, и тут же выругала себя, обозвав паникёршей. Ночью дома – чёртов первый этаж! – снизу частенько доносились странные звуки, и всякий раз это оказывался не Чёрный водопроводчик, по легенде управляющей компании чинящий трубы круглые сутки приставучим жильцам. И не призраки невинных барабашек, о которых последнее время любят разглагольствовать на телевидении. Нет, обычные бомжи, забравшиеся в подвал. Так и здесь, прежде чем визжать, вопить и топать ногами, следовало бы выяснить, вдруг этот Ходилка местный абориген, забредший проверить сарай с сеном. И бормочет не «хожу…хожу», а «ходят и ходят тут».

С другой стороны, Свете совсем не хотелось выбираться из уютного спальника и разбираться с местными страшилками. Ну, ходит там что-то и ходит, не кусается – и ладно. Она опять устроилась поудобнее, однако теперь сон не шёл. Она повертелась с боку-на-бок, но организм напрочь отказывался отдыхать. «Чего тебе не хватает?» – мрачно подумала Света, переворачиваясь в очередной раз. «Мужика под бок», – вдруг ответствовал организм. Света испуганно ойкнула и снова села. На миг ей показалось, что проснулась Юля, мысль явно была её. Но нет, девчонки продолжали дрыхнуть, наплевав на загадки заброшенного сарая.

Ругаясь про себя разными нехорошими словами, Света выбралась из спальника, нашарила лежавший рядом фонарик и, не включая, направилась туда, откуда доносилось невнятное бормотание. Шагнув пару раз и ухитрившись не споткнуться, она уткнулась вытянутой рукой во что-то трухлявое и неприятное на ощупь. Осторожно провела ладонью – сгнившая доска стенки сарая – и случайно опёрлась сильней, чем следовало. Рука по локоть провалилась в деревяшку и вынырнула наружу за стеной. Девушку по инерции бросило вперёд, впечатав носом в стенку. Последняя на сей раз выстояла, в отличие от Светиного носа.

Света зашипела от боли и отпрянула назад, руку вдруг хлестнуло болью. Кисть застряла в трухлявой древесине, девушка почувствовала, как по тыльной стороне ладони начали скатываться тёплые капельки. «Ободрала, – подумала она. – Вот ведь!...». Посветить и осмотреть пораненную часть тела не представлялось возможным: фонарик она держала в другой руке, но выронила от неожиданности, и теперь он валялся где-то невидимый под ногами, а Света не могла наклониться и подобрать – мешала пойманная конечность.

Она снова прижалась к стене и начала осторожно ковыряться пальцами вокруг руки, легко вынимая трухлявую сердцевину. Снаружи было значительно светлее, и Света хорошо видела сквозь пробитую дырку родную ладонь с тёмными на вид каплями. Повозившись, она наконец высвободила наполовину кисть, как внезапно подушечки обдало мертвящим холодом и вновь раздалось бубнящее бормотание: «Хожу…хожу…хожу…». Холод полз, взбираясь по руке, Света уже не чувствовала пальцев, ей казалось, будто что-то липкое и мокрое повисло на ладони и всасывает в себя живую, тёплую плоть, перемалывая ледяными зубами. Почудилось, что отверстие заслонила нарастающая тень, облепила выкидышами чёрных сгустков-щупалец стену и скребётся, пытаясь прорваться внутрь, не переставая бубнить «хожу…хожу…хожу…».

Света завизжала и рванулась изо всех сил, выдрав ладонь. Не удержалась и больно грохнулась на земляной пол. Что-то попалось под ноги и откатилось. Фонарик. Она лихорадочно пошарила вокруг, нащупала его и зажгла, направив луч на довольно внушительную теперь дыру в стене.

Никаких теней. И никакого «хожу…хожу…хожу…». Она оглядела пострадавшую конечность. Рука как рука, ободранная до крови у нижней фаланги среднего пальца. Света машинально поднесла её ко рту, пососала. И тут же испуганно отдёрнула: вдруг показалось, что по пальцам к подушечкам стекает тёмная зелень. Она ещё раз внимательно обследовала руку. Нет, всё в порядке – обычная узкая девичья кисть с тонкими, длинными пальцами и облезшим лаком на ногтях. Она облегчённо вздохнула. Показалось.

Она ещё раз заглянула в дыру – ничего. Затем повернулась и посветила в сторону девчонок. Подруги спали. Света покачала головой: ей самой визг и шум от падения показались оглушительными, и было удивительно, что Юля с Оксаной не мчатся с воплями на помощь, размахивая фонарями и топором.

Хотя, так даже лучше, решила Света. Объясняться с ними насчёт Ходилки крайне не хотелось. Да и был ли он вообще? Могла она просто задремать у дыры наружу? В принципе, вполне возможно. Та же Юля один раз, Света сама была свидетелем, уснула стоя возле туалета: они тогда ночевали у Оксаны после вечеринки в ночном клубе. Вернулись под утро, и Юля рухнула в кресло, заявив, что на оттоптанных ногах ничего сделать не может, и предоставив подругам самим заниматься раскладыванием дивана и поисками чистого белья для постелей. После чего задремала. Оксана только вздохнула и отправилась в душ – совмещённый санузел в однокомнатной квартире. Света достала чистую простыню, расстелила на диване – им с Оксаной. Теперь следовало разложить кресло и постелить Юльке. Она пару раз турнула соню, после чего с интересом наблюдала, как та с закрытыми глазами добралась до туалета, ткнулась в запертую дверь и застыла столбиком, упёршись одной рукой в стенку. Света подошла и с удивлением поняла, что подруга спит. Спустя пару минут из душа выглянула Оксана и уставилась на Юлю.

– Чего это она?

– Сама не видишь? – Света пожала плечами, и добавила: – На кресле спать неудобно, по себе знаю. Вот она и…

– Думаешь, до утра так проспит? – предположила Оксана.

– Наверное. Знаешь ведь, какая она соня.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Оксана, – нам меньше возни с постелями, а то так спать охота.

Они со спокойной совестью улеглись. Правда, чуть погодя между ними на диван втиснулось длинное и абсолютно бесчувственное тело, никак не реагирующее на тычки, шлепки и щипки. Из-за чего Свете пришлось вставать, раскладывать кресло и опять искать в шкафу бельё.

И сейчас, подумав, Света решила вообще ничего никому не говорить, а то мнительной Оксане всю дорогу будет мерещиться в горах страшный Ходилка. Да и самой лучше всё побыстрее выкинуть из головы, думать в горах следует о горах и о предстоящем подъёме.

С этими мыслями Света вернулась к родному спальному мешку, забралась внутрь и застегнула молнию. «Что, мужика уже не надо?» – поинтересовалась она у своего организма. Организм промолчал. Света удовлетворённо улыбнулась и заснула.

Как Света и предсказывала, выйти им удалось только около десяти часов. В этом, правда, были и свои плюсы. Солнце поднялось на треть к горизонту и активно разгоняло лучами промозглую сырость утреннего тумана, почти каждую ночь топившего берега Медлянки, изгибом подбиравшейся здесь почти к подножию горного отрога. Почему речку назвали Медлянкой, Света так не поняла: та была узкой, холодной и чистой, с быстрым течением, взбивавшимся барашками небольших бурунов на многочисленных перекатах. Воздух прогрелся, и путешественницам, напялившим на себя горную экипировку, как назвала её Юля, было жарко.

Света нетерпеливо переминались у порога ночного прибежища, дожидаясь копушу Юлю. Поднять-то девушки её подняли, напоили чаем и выбрались на свежий воздух, взяв с подруги клятвенное обещание быстро одеться и не краситься. Но по прикидкам Светы, минут через десять всё равно придётся идти выгонять её из сараюшки. Оксана, тем временем занялась своими пожитками.

Света отвернулась от двери и посмотрела вверх. Нависавшая громада отрога вблизи казалась обычным, пусть и крутым, заросшим травой косогором, терявшемся выше в редколесье чахлых сосёнок. Дальше начинался сам горный склон, серая площадь с вкраплениями травы и мха, достаточно пологий, чтобы не пользоваться специальным альпинистским снаряжением, как раз для туристов. Света подумала, что вообще-то следовало заранее позаботиться о проводнике: какая бы ни была пологая гора, риск всегда остаётся. Но тут её отвлекло невнятное бормотание.

Она опустила взгляд. Оксана поставила на землю рюкзак и старательно привязывала сверху спальник. Тот упорно не хотел привязываться, сползая то в одну, то в другую сторону, но девушка была настойчива, и, в конце концов, одержала полную победу. С торжествующим хмыканьем, она продела в лямку левую руку и попыталась одновременно выпрямиться и всунуть вторую руку в другую лямку. В результате рюкзак так и остался на земле, только теперь придавленный спиной упавшей девушки. Панама сползла ей на нос, и лица не было видно.

Света шагнула на помощь. Она наклонилась, ухватила Оксану за руки и попыталась поднять. Почему-то не получилось. Света попробовала ещё раз, дёрнув на себя подругу изо всех сил. Всё, что удалось, это усадить Оксану на попу, прислонивши к рюкзаку. Та вытащила руки из лямок, поправила бейсболку и встала.

– И как я это потащу? – спросила она, обескураженно глядя на рюкзак.

Света пожала плечами.

– Ты ведь только что его несла, когда наружу выходила, – сказала она. – Кстати, и спальник у тебя был уже привязан.

Она с подозрением посмотрела на Оксану. Подруга виновато потупилась.

– Ну… – промямлила она, – я добавила там кое-что по мелочи.

– Откуда? – Света наклонилась и, отстегнув ремешки клапана, скинула на землю спальник и открыла рюкзак.

– Я пакет с вещами вчера под дверью забыла, – проблеяла Оксана. – Вот. А сейчас увидела и вспомнила.

Света молча опрокинула рюкзак и вытряхнула на зелень невысокой травы содержимое.

– Та-ак, – зловеще протянула она. – Зачем тебе туфли? – Она подняла пакет с изящными белыми лодочками на шпильках.

– Мы ведь не просто так – на День рождения идём! – сказала Оксана. – Я и платья взяла. Но ты не возмущайся, – добавила она торопливо, – два всего. Я же понимаю – горы.

Света скрипнула зубами.

– А это? – она подняла большую гранёную бутылку «Абсолюта». – Алкоголиком стала?

– Вот ещё! – возмутилась Оксана. – Это не пить, это универсальное средство, дезинфицирующее. Например, если в банку из-под майонеза со свежими цветами лаванды, налить водки и поставить на солнце на три дня, а потом процедить через марлю, знаешь, как помогает при боли в костях?

– Так у тебя ещё и майонез, – заметила Света кротко. Она подняла двухлитровую стеклянную банку с пластиковой крышкой, повертела, задумчиво разглядывая белую вязкую массу. – Зачем столько?

– Салат сделаем, у меня огурцы есть и картошка, у Юльки капуста и редис.

– Пусть так, – согласилась Света. – И все равно банка большая.

– Там ещё бутылка, – призналась Оксана, мило краснея, – в спальнике.

Света достала сестру-близняшку и положила рядом с первой, полюбовалась.

– И как ты собралась ее настаивать в банке, если салат будем готовить на вершине? – поинтересовалась она.

Но Оксана лишь отмахнулась.

– Подумаешь! Зато можно без боли снять с раны лейкопластырь: пропитать его водкой, и она растворит клей.

– Угу, – согласилась Света. – А ещё водка всегда поможет продезинфицировать ожог медузы и снять боль, не говоря уж о том, чтобы прочищать замазку в душевых комнатах и в ванных. – Её вдруг охватило смутное подозрение. – А ну-ка колись, откуда такие сведения?

Оксана молчала, разглядывая далёкие вершины. Невидимые отсюда, кстати.

Света тряхнула рюкзак. На траву посыпались банки с говядиной, огурцы, картошка и сверху, венчая разваливающуюся пирамиду, вывалились два толстенных тома «Спутник туриста».

– А что? Тебе GPS можно, а нам как быть, если потеряемся, – буркнула Оксана.

– Нет уж. Вы, пожалуйста, не теряйтесь. А то шнуром привяжу, и будете ходить, как козы на веревочке. Ещё и колокольчики на шею повешу. – Света выпрямилась. – Значит, так. Укладывай всё назад, но только по моему перечню. Туфли, платья, картошку и всё прочее оставь здесь. Сама убедилась, что не утащишь.

– И водку?

– Одну бутылку можно, – разрешила Света, подумав. – Натрёмся, если промокнем.

Оксана присела на корточки подле разворошённой кучи и принялась укладывать вещи в рюкзак. Пару минут спустя она подняла голову и посмотрела на Свету.

– Туфли, – пробормотала она, – и платья. Знаешь, сколько они стоят? Как три твоих зарплаты!

Света с уважением уставилась на туфли. Действительно, такую ценность разве бросишь! Вдруг её осенило.

– Слушай, я где-то читала, что раньше в Африке путешественники перед дальней дорогой закапывали бивни, а потом откапывали, вернувшись.

Глаза у Оксаны стали большие и испуганные.

– Ч-что, – она хрипло закашлялась, – к-какие бивни?

– Слоновьи, – разъяснила Света. – Эти злыдни настреляют слонов, бивни повырубят, а они тяжёлые, не унесёшь. Вот и зарывали в землю, а сами дальше шли слонов стрелять. Не все, правда, – и хорошие попадались: Ливингстон, например, или Стенли.

– То есть, ты предлагаешь закопать мои туфли и платья? А они не испортятся?

– Мы их в целлофан упакуем, не испортятся.

– А мы их потом найдём? – озаботилась Оксана. – А то помнишь, зарыли в сугроб шампанское под Новый год и нашли, когда снег растаял?

– Найдём, – успокоила подругу Света. – Мы тур сложим, пирамидку такую из камней.

– Ага, и напишем: здесь покоятся туфли Оксаны. – В открытой двери сарая стояла Юля.

– Молчи лучше! – рассердилась Оксана. – Где твоя обещанная тягловая ослиная сила? Можно подумать, ты не знала, что чемпионат мира по футболу начался, и все парни сейчас пиво пьют.

Юля махнула рукой.

– А! Догонят. Наши проиграют – и догонят. Я серьёзно: и платья твои выкопают, и туфли. Надо только хитрую записку оставить, чтобы поняли.

– Может, наши выиграют? – осторожно сказала Света, прекрасно осознавая всю нелепость такого предположения.

Девчонки противно захихикали, Света стушевалась, но сразу взяла себя в руки.

– Так, ты, – она посмотрела на Оксану, – прячешь в целлофан вещи, а ты, – уже Юле, – копаешь ямку. Я складываю тур. Пишем записку, прикалываем на дверь и выступаем, итак уже времени потеряли!

– И где я лопату возьму? – озаботилась Юля.

– В сарае, – разъяснила Света, – там есть, я видела.

– А целлофан? – тут же встряла Оксана.

Света зарычала.

– Пакеты возьми.

– А…

– А где камни взять – моя забота!

– Но…

– Или День рождения будем праздновать здесь. В туфлях и платьях.

Все молча принялись за работу.

Впереди шла Оксана, следом Юля, Света была замыкающей. Время от времени она сверялась с GPS и пыталась подсказывать Оксане направление. Та, в свою очередь, двигалась по тропе, которую они отыскали, едва миновали последние редкие сосны, и игнорировала советы. Показания прибора и направление тропы отчего-то не соответствовали друг другу и, в конце концов, Света сдалась, спрятала в рюкзак электронную игрушку, здраво рассудив, что лучше спокойно следовать проверенному путниками маршруту, чем лезть на отвесную скалу, как призывала GPS.

Через два часа сделали первый привал, ещё через два – второй. Света начала было ворчать, что это непозволимая роскошь, и привалы устраивают через четыре часа, но девчонки взбунтовались вплоть до увольнения. А Юля начала угрожать, что отменит День рождения и прекрасно проживёт ещё один год двадцатишестилетней. Пришлось подчиниться.

Постепенно груз, подъём и взятый темп убили охоту любоваться окрестностями. В основном, глядели под ноги. Поначалу Оксана бойко щелкала фотокамерой, снимая величественные снежные шапки, отвесные серые скалы и каменистые россыпи, но вскоре махнула рукой и шла, изредка окидывая угрюмым взглядом окружающие красоты. Юля вообще не поднимала голову после первого привала; до Светы временами доносились её слова: «Раз шажок, два шажок», и снова: «Раз шажок, два шажок».

Тропа выровнялась, она уже не вела вверх, а тянулась узкой каменной лентой посредине крутого скалистого склона, огибая гору с севера – слева, по словам Юли.

Оксана остановилась, подняла на лоб чёрные очки и оглянулась на Свету. Пот градом катился по лицу, несмотря на прохладный ветер.

– Далеко ещё?

– Обогнём гору, спустимся в седловину и будет подъём на пик. Там и отдохнём.

– На пике?

– В седловине. Идём, пока погода хорошая.

А погода начинала портиться. Солнце упрятали серые облака, и когда девушки выбрались к обещанной седловине, небо затянула серая хмарь, и в окружающем мире остались всего два цвета: грязно-белый и тёмно-серый. И в этой грязной серости проступали колоссальные стены, вернее настоящие отроги, тянувшиеся к небу изломанными горбами, заворачивающиеся кольцом и снова сходящиеся, но не до конца, оставляя между собой нечто вроде снежного ущелья. Внешние склоны были не видны, а внутренние казались пологими, будто стёсанными огромным зубилом. Словно расстёгнутый ворот гигантской каменной рубахи неведомого великана с морщинами-складками и белым галстуком снега.

Оксана остановились, опираясь на трэкинговые палки и тяжело дыша. Следом притормозили и Юля со Светой. Вид был настолько завораживающим, что отступила даже выматывающая усталость. Налюбовавшись, Оксана спохватилась и подняла фотокамеру. Света протянула руку назад, нащупала клапан и достала мобильник. Сомнительно, что выйдут хорошие снимки, но попробовать стоило. В этот момент её дёрнули за рукав. Света недовольно покосилась на Юлю, именно сейчас решившую что-то спросить, и несколько раз торопливо нажала сенсорный экран. С видом мученицы Юля дождалась завершения процедуры и спросила, обводя пальцем контур гигантского цирка:

– Это пик?

Света неуверенно пожала плечами.

– Н-нет.

– А где пик? Г.?

– Не знаю. Должен быть здесь.

– Дожили! – Юля тяжело вздохнула. – Пик в горах пропал.

– Ты ещё скажи – ничего оставить нельзя, – пробормотала Света растерянно, и, скинув рюкзак, полезла за планшетом GPS. Подождала загрузки и проверила координаты. Пик был на месте. В планшете. Воочию он отсутствовал.

Юля презрительно фыркнула.

– Вот и полагайся на электронику! – Она тоже сняла рюкзак и вытащила из бокового клапана сложенный несколько раз лист бумаги. – Пользуйся, – она протянула его Свете. – Хорошо, что я такая прозорливая!

Мельком взглянув на подругу и не заметив никакой особой прозорливости, Света развернула лист. Это была карта «двухсотка».

– И где ты её взяла? – осведомилась она.

– Я готовилась, – сказала Юля веско, давая понять, что в отличие от легкомысленных подруг планировала свой День рождения тщательно и серьёзно.

Тем временем Оксана завершила съёмку и, заинтересовавшись вознёй девушек, подошла поближе. Вместе со Светой они быстро нашли на карте отметку пика.

– Ничего не понимаю, – призналась Света, ещё раз сверяясь с картой и GPS. – Куда он делся?

– А провалиться он не мог? – предположила Юля.

Оксана молча покрутила пальцем у виска.

– Например, какое-нибудь землетрясение? – не сдавалась Юля. – Здешнее…э…то есть, локальное.

– Это какое должно быть землетрясение, чтобы провалился целый пик, – сказала Света. – Мы бы почувствовали.

– Может, было раньше?

– Всё равно, об этом бы писали.

Юля задумалась.

– Интересно, а раньше здесь такое бывало? С кем-нибудь.

– Никогда не слышала, – ответила Света.

Оксана согласно покачала головой.

– И что будем делать, именинница? Вернёмся и заявим о пропаже?

Юля медленно покачала головой.

– Нет. Я…

– Я знаю, что это! – вдруг перебила её Оксана. – Это обман зрения, мираж. Горная аномалия.

– Почему аномалия? – удивилась Света, тем не менее, старательно вглядываясь в открывающийся пейзаж.

– Ну, просто мираж. Как йети.

Теперь уже все трое принялись азартно рассматривать колоссальные стены.

– Нет там никаких йети, – обиженно сказала Юля. – И пика нет. Где мне теперь День рождения праздновать? Последней радости лишили, можно сказать. – Она помолчала, девушки затаили дыхание, ожидая вердикта. Наконец, Юля приняла решение.

– Идём туда! Если это мираж, празднуем на пике. Если нет – в яме.

– В какой яме? – не поняла Оксана.

– В этой! – Юля показала пальцем на кратер с белыми от снега внутренними склонами. – У нас будут танцы на льду.

Света сглотнула. Без специального снаряжения, проводника-инструктора и хотя бы минимальных альпинистских навыков соваться в кальдеру было самоубийством. Причём, стопроцентным. Однако переубедить настроившуюся на празднование Юлю было нельзя. Во всяком случае, такого ещё никому не удавалось. Иногда она здорово напоминала одно длинноухое непарнокопытное, доводя своим упрямством подруг до белого каления. Как, например, когда уболтала Оксану со Светой прыгнуть с парашютом в честь Дня десантника, и благополучно проспала, не явившись вовремя на аэродром. Слишком рано для неё, видите ли. Времени она такого не знает – 7 утра. А девушкам пришлось вставать ни свет-ни заря, ехать на поле, потом трястись в грохочущем АН-2 и с визгом лететь к земле почти в обнимку с инструкторами. Свете, кстати, понравилось, но Юльку это не оправдывало. А последнее время она вообще стала как-то загадочно намекать на храбрость российских подводников, и девчонки опасались, что всё может окончиться нырянием зимой в проруби. Юля как раз к тому времени дозреет.

Света тряхнула головой, отгоняя ненужные сейчас мысли, затем внимательно оглядела подруг. Девушки ёжились под пристальным взглядом, но пока молчали, только косились с опаской. Если Юля упёртостью напоминала осла, а Оксана обманчивой мягкостью колючего ёжика, то закусившая удила Света, по словам подруг, здорово смахивала на взбесившийся паровоз, мчащийся по рельсам и плюющийся паром, а заодно и давящий всё на своём пути. Такое бывало, редко, но бывало. Оксане особенно помнился случай, когда Света застукала их сослуживца Женю целующемся с Юлей на корпоративе и последовавшую за этим расправу, после чего Женя срочно женился. На Марине, кажется. А Юля две недели вообще не смотрела на мужиков.

– Ноги поднимите, – сказала Света.

– И на чём мы будем стоять? – удивилась Оксана.

Светя вздохнула.

– По одной поднимайте, показывайте подошвы.

Девушки подчинились. Света кивнула.

– Хорошо, идём к кратеру. Оксана первая, я замыкаю.

– А я где? – не поняла Юля.

Света погрозила ей пальцем.

– А ты здесь останешься, если дурацкие вопросы будешь задавать. Когда начнём подъём, обвяжемся верёвкой. Всем всё ясно?

Она осмотрела свою обувь и поморщилась: носок верхней части правого шипованного кроссовка надорвался и торчал приоткрытым ртом. «На привале зашью», – подумала Света, и пустилась вдогонку за ушедшими вперёд подругами к седловине между горами.

Спустились они в зарождавшихся сумерках, и тут им повезло: они почти сразу уткнулись в ряд тесно прижатых друг к другу валунов выше человеческого роста, образующих неправильной формы разорванный круг 6-7 метров в диаметре. Скорее всего, последствия давнего обвала. Хорошее место для ночлега, в отличие от продуваемой холодными ветрами седловины. И ребята, когда догонят, не пройдут мимо.

Где их, кстати, носит, этих любителей пива? Света уже начинала тревожиться. Если парни не объявятся в течение получаса – здесь темнеет быстро, – то им придётся ночевать на открытом склоне: ночью по горам не ходят. По крайней мере, любители. Оставалось только надеяться, что они не замёрзнут. И не напьются, согреваясь. Хорошо хоть дождя не обещали. Правда, зная наших синоптиков да применительно к горам…

Света отогнала мрачные мысли и загнала девчонок в укрытие. За валунами оказалась довольно ровная каменистая площадка с проросшей местами травой. Спать будет жёстко, но не смертельно. Парням на склоне придётся гораздо хуже, если не успеют до темноты.

«Чёртов сильный пол! – подумала Света с внезапным ожесточением. – Вечно нам проблемы создают!»

Она сняла рюкзак, расчистила место от крупных камней и, подавая пример подругам, раскатала коврик и спальник. Подумала и решила не ставить палатку. Девушки смотрели на неё во все глаза, и ни та, ни другая не делали ни малейших попыток устраиваться на ночлег. Всё ещё сердитая, Света молча сложила два столбика из камней, пристроила на них маленькую закопчённую кастрюлю и зажгла под ней кусок сухого спирта. Налила из фляжки воды. Лишь когда макушка синеватого, почти незаметного пламени лизнула стальное днище, сухо произнесла:

– Привал.

Юля кашлянула.

– А мы в кратер разве не пойдём?

– Туда мы вообще не пойдём. Завтра доберёмся до кальдеры и хватит.

– До чего?

Света вздохнула.

– До кальдеры. Котёл по-испански. Впадина такая круглая образуется, когда у вулкана вершина проваливается.

– Подожди-ка, – перебила Оксана. Она сняла рюкзак и, встав на колени, доставала спальник. – Ты сама говорила, что о землетрясении все бы знали.

– Да? – скептично заметила Света. – И часто ты новости смотришь? Или хотя бы слушаешь?

Оксана чуть покраснела.

– Я в Интернете читаю, – сказала она, надувшись. – Да если бы целая гора провалилась, об этом бы везде трещали. И откуда здесь вулканы, сроду не было.

Света упрямо покачала головой.

– А у тебя есть другое объяснение?

Оксана сбилась и замолчала, только сопела и раскатывала коврик.

– А меня вот другое интересует, – сказала Юля. Света и не заметила, что она уже сняла рюкзак, подготовила себе ложе и теперь сидела на спальнике, подтянув колени к груди и обхватив их руками. – Почему это мы не пойдём в кратер, ну в эту…кальдеру? А мой День варенья.

– А на твой День варенья мы тебя красиво сфотографируем на фоне кратера.

Юля скорчила мину.

– И всё?

– Ну, мы тебя два раза сфотографируем, – утешила её Света. – Даже три. Пойми, я не Норгей, ты не Хиллар, ни у кого из нас нет никакого опыта, нет верёвок, скальных крючьев, закладок, элементарных ледорубов нет, не говоря уж о скальных молотках. И День рождения совсем не хочется превращать в День памяти.

– Да всё я понимаю, – пробурчала Юля. – Но…

– Никаких «но», – отрезала Света. – Ты знаешь, что такое оттяжка? А о Правиле трех точек слышала? Я так и думала.

– Ну и что? – строптиво сказала Юля. – Ты его сама не знаешь.

«Вот же твердолобоя, – рассердилась Света. – Ведь из чистого упрямства спорит».

И тут её осенило.

– Впрочем, можешь идти, только завещай мне своего блондина, последнего, и аквариум с рыбками.

– А мне гараж, – поддержала Оксана, с интересом слушавшая перепалку.

– Ага, счас! – фыркнула Юля, показывая подругам фигу. – Нечего было Аристархами разбрасываться.

Света обиделась и замолчала.

– Как тебе не стыдно! – возмутилась Оксана, и сказала Свете, пытаясь сгладить ситуацию: – Но к кратеру мы подойдём.

– Подойдём, – нехотя ответила Света. – Мне самой интересно.

В кастрюле закипела вода и тут же наступила ночь. Словно взяли и выключили свет. Оксана зажгла большой фонарь-прожектор, приткнув в щель между валунами, и широкий жёлтый конус высветил место ночлега, пригасив яркие гвоздики звёзд наверху. Из-за вершины пройденной горы выполз народившийся месяц, добавив света. Гулявший за валунами ветер изредка забирался внутрь, не дальше входа, шелестящим гудом отдавался в камнях и улетал обратно. Было уютно.

Света сварила густой суп. Пока готовился обед, она сняла кроссовки, порывшись, достала из рюкзака толстую иглу с крючком на конце и суровые нитки. Чуть прищурившись, вдела нить и аккуратно заштопала порванную обувку. Полюбовалась делом своих рук и невольно хмыкнула: шов напоминал заглавную букву «С».

– Ты это специально, чтобы свои кроссовки отличать? – осведомилась Юля, с интересом наблюдавшая за процессом.

– Конечно. – Света кивнула. – А то, помнится, одна подвыпившая особа в ресторане плясала, скинув туфли, а после утверждала, что их подменили за время танца и всё порывалась под столами полазать, поискать.

Юля только рассмеялась.

Они поели, немного посидели, тревожась за отставших ребят, но тяжёлый переход и сытная еда взяли своё. Девушки и оглянуться не успели, как Юля, даже не разувшись, сладко посапывала, забравшись в спальный мешок. Света хотела последовать примеру подруги, однако её придержала Оксана.

– Погоди. А подарок?

Свете стало неловко – про подарок Юле она забыла.

– Предлагаю написать поздравительный стих, – предложила Оксана, прекрасно понимая её затруднения.

– Я?

– Ты, я помогу. Начинай.

– Про что?

– Мы в горах, значит, про горы.

Горы… Света почесала бровь и выдала:

– Горы, горы впереди,

А внизу леса, болота.

В горы, Юля, не ходи…

– Почему «не ходи»? – удивилась Оксана. – Она ведь идёт. Наоборот – «ходи»!

– …В горы, Юля, ты ходи… – послушно повторила Света, задумалась и поправилась: – Ты иди. В горы, Юля, ты иди. Нет, не то, будто мы её посылаем. Давай по-другому.

– Давай, – согласилась Оксана. – А как?

– Э… Давай, как чукчи, что видим, то и поём. Что у нас слева? – Света посмотрела налево.

Оксана пожала плечами.

– Гора, – неуверенно предположила она.

– Правильно. А справа?

– Ещё одна гора.

– Вот! – Света назидательно подняла указательный палец.

–       Слева гора, справа гора,

Юля, как трактор, к ним лезет…

–      Ура! – закончила Оксана.

– Получается, – обрадовалась Света.– Надо ещё пару четверостиший.

– Да, – Оксана довольно улыбнулась. – Только знаешь, «лезет» – как-то не звучит. Может, «ползёт к ним, как трактор, ура!»?

– Можно и так, – согласилась Света. – Как там в начале?

– Здравствуйте! – вытаращилась подруга. – Сама же сочиняла.

– Я забыла, – пролепетала Света, и добавила агрессивно: – Думаешь, стихи писать так просто. Бери сама и придумывай!

Оксана успокаивающе всплеснула руками.

– Нет-нет, всё нормально, я просто к тому, что лучше записывать.

Она порылась в рюкзаке, вытащила маленький блокнот с карандашом и приготовилась писать.

Полчаса спустя они любовались в свете фонарика неровными строчками.

Прежде в горы ходили одни мужики.

Альпинисты, спортсмены и здоровяки.

Не для женщин такое, твердили тогда

Шовинисты-мужчины. Но, как и всегда

Женский пол не уступит ни в чём никому:

Выси горные или рассветы в Крыму,

Или проруби глубь, где ныряют тайком

После баньки в деревне совсем голышом.

Или пляж на Мальдивах, куда океан

Нагоняет волнами пьянящий дурман,

От которого хочется в горы уйти

День рожденья отметить. Себя обрести.

Получить от друзей и подруг поздравленье –

Настоящее, чуткое стихотворенье!

И тогда наплевать на лихие ветра,

Невозможность подкрасить ресницы с утра,

Губы, веки… Но главное – лак на ногтях

Так слазит кожуркой банана в гостях!

Ох, ты, женская доля, тяжёлое бремя!

На вершине отпраздновать свой день рожденья.

Оксана помолчала несколько минут, задумчиво качая головой, потом подняла вверх большой палец.

– Самое то! А Юлькино имя никак не вставишь? Иначе не совсем понятно. И вот… по-моему, про женскую долю ещё Некрасов писал.

– Так на то он и классик, раз до сих пор всё актуально звучит.

– И сравнение это: «кожуркой банана», – продолжала сомневаться Оксана, – «в гостях». По-твоему, в гости ходят бананы чистить?

– Это аллегория.

– Разве?

Света вздохнула, подумав, как же трудно, наверное, приходилось Маяковскому и Бродскому, коли близкая подруга, поэтическая соратница, и то сомневается и критикует. Вот так и доводят поэтов до самоубийств или эмиграции.

– Да ты не расстраивайся, – утешила её Оксана. – У тебя всё равно лучше выходит, чем у Жени.

Света пожала плечами.

– Что-то не припомню, чтобы он стихи писал. Когда это?

– А когда ты юбилей справляла.

– Какой ещё юбилей? – не поняла Света. – Ничего я не справляла.

– Двадцатипятилетний. Только тебя тогда не было, ты с работы сбежала. К Аристарху своему. Мы без тебя справляли.

– Как без меня? – вспомнила Света. – Мы всю ночь в ночном клубе зажигали.

– Так то – ночью, а то на работе. В общем, он тогда стих читал. Вот, по-моему:

Каждый год в начале мая

День рожденья мы справляем.

Поздравляем Свету,

Дарим ей конфету.

– Ну и дальше в том же духе. Не помню.

«Удивительно, как ты это запомнила», – подумала Света.

– Давай спать, – проворчала она, – завтра ещё топать и топать.

Оксана, кажется, хотела ещё что-то сказать, но посмотрев на мрачное лицо поэтессы, быстренько юркнула в спальный мешок и застегнула молнию. Света встала, вытащила из расщелины фонарь и тоже улеглась, выключив свет. Где-то наверху небо, наверное, затянули облака, скрыв и молодой месяц и звёзды, и внутри каменного круга стояла тьма-тьмущая. Хотя нет: глаза различали цепь валунов, проступавшую в темноте нависающим чёрным массивом, а залетавший снаружи ветер уже не навевал уюта своим гулом, больше напоминая теперь завывания.

«Жуу…хожууу…хожууу…».

Света резко села. Происшедшее минувшей ночью в сарае вдруг остро всплыло в голове, словно рассеялась туманная дымка, окутывающая воспоминания. Или нет, больше это походило на внезапно оживший детский страх, давным-давно погребённый под слоями новых событий, подзабытый, но не исчезнувший. И напряжённо вслушиваясь в окружающую ночь, Света мельком удивилась тому, что за весь день ни разу не вспомнила о случившемся. Но эта мысль тут же исчезла, растворившись в очередном шипящем завывании.

Она высунула руку и включила фонарь. Повела лучом, выхватывая из темноты то изломанный, то сглаженный камень с тёмными редкими полосками мха. Остановилась на входе. Бело-жёлтый конус света упёрся темновато-серую дымку и увяз в ней, раздробился в подрагивающих капельках. Туман. Но внутри валунов никакого тумана нет. Она ещё раз осветила площадку никаких следов – и вернулась к входу. Показалось, что в серой дымке наливается темнотой сгусток с шевелящимися, как щупальца, краями, и снова раздалось заунывное «хожуу…хожу…хожуу…».

Рядом испуганно пискнули. Света невольно повернулась вместе с фонарём. Оксана не спала. Всунувшись по пояс из спальника, она с закрытыми глазами храбро тыкала вокруг себя трэкинговой палкой и тоненько взвизгивала от страха. При виде трясущейся подруги навеянная жуть внезапно исчезла, сменившись злобой. Света выскользнула из мешка, пошарив вокруг, подхватила увесистый камень, и со всех сил бросила его в густеющую на глазах тёмную кляксу.

«Хожу…», – чавкнуло в ответ.

Шевелящиеся отростки оплели с обеих сторон вход и зазмеились по валунам, сливаясь с ними и исчезая. Тёмный сгусток таял, растворяясь в порождённых им самим щупальцах, и в конце концов просто исчез. Стихло выматывающее душу «Хожу…хожуу…», канувшее в клочках тумана. Стало тихо-тихо и отчего-то ещё более страшно.

Света обвела фонарём камни, пытаясь разглядеть только что тянувшиеся тёмные змейки, и ничего не увидела. Обычные скалы. Она замерла, вслушалась – опять ничего. Сердце постепенно перестало неистового стучать в грудь, будто собираясь выпрыгнуть; она перевела дыхание и посмотрела на Оксану. Та сидела, сжавшись в комок и закрыв лицо руками. Плечи её тряслись. Света только хотела шагнуть к подруге и успокоить, как уловила краем глаза движение.

Она снова взмахнула фонарём. С окружающих валунов неспешно скатывались серые сгустки, растекались и соединялись между собой, постепенно образуя неправильной формы круг с шевелящимися краями, ползущими со всех сторон навстречу друг другу. До Светы не сразу дошло, что они с девчонками находятся в центре этого сомкнувшегося и затягивающегося кольца.

Противоположность тьмы – свет. Она лихорадочно начала полосовать лучом фонаря наползающие щупальца. Толку было примерно столько же, сколько от тыканья вилкой в суп. Света опустила фонарь, быстро нагнулась к рюкзаку и достала зажигалку, подхватила валявшийся с ужина у импровизированного костра кусочек сухого спирта и зажгла. Нервно пританцовывая и обжигая пальцы, дождалась, пока разгорится и швырнула в серую волну. Огонёк провалился вглубь, какое-то время проблёскивал синеватым пламенем и погас.

Света бессильно опустила руки. В оцепенении она смотрела на накатывающий вал уплотнившейся до черноты серости, не представляя, что можно сделать. Бежать было некуда, а перепрыгнуть через расползшийся на всю площадку круг, можно было разве что с шестом. «Хожу…, – донеслось от входа, – хожуу…». Света отстранённо подумала, что ещё несколько минут и вал захлестнёт их, растворит в себе. Мелькнула мысль разбудить Юлю, но она одёрнула себя: если уж их сейчас съедят, пусть хоть та не мучается.

– Уййй-и! – раздался тонкий-тонкий писк, от которого заломило зубы, и мимо Светы скользнула невысокая фигурка в спортивном трико с босыми ногами.

Оксана, до сих пор с закрытыми, как показалось Свете, глазами, прыгнула в ползущую тёмную серость и принялась колотить по ней трэкинговой палкой. – Уййй-и!

Ошеломлённая Света поражённо уставилась на то, как под ударами тёмный ковер обретает плоть и дробится на мелкие кусочки серости, которые свою очередь мелко подрагивают и рассыпаются в ничто. Она встряхнулась, подцепила свою трэкинговую палку и метнулась на помощь подруге. И с первым же взмахом поняла, что в отличие от Оксаны её удары не оказывают на серый круг никакого действия: палка проходила насквозь, глухо ударяясь о камни. А сам вал, довольный поданным обедом, жадно тянулся к неосторожно стоявшей у края девушке.

Света отпрыгнула. Она посветила на Оксану – та продолжала систематически истреблять ползущую мерзость, сопровождая каждый удар криком. До Светы постепенно дошло, что дело тут в воплях, этом тоненьком пронзительном вое, от которого ноют зубы и трясётся всё внутри. Она попробовала было подражать подруге, но не смогла: её более низкий голос просто не в состоянии был производить столь тонкий писк. Тем временем Оксана с храбростью разъярённой мыши носилась по кругу, колотя палкой, и постепенно окружавшая тёмная серость стала исчезать.

Света застыла столбом, молясь про себя, чтобы подруга не перестала кричать и не сорвала голос.

И будто сглазила. Оксана вдруг поперхнулась, и пронзительный писк сменился каким-то шипеньем, похожим на змеиное. Девушка завертела головой, похоже, только сейчас заметила Свету, и метнулась к ней с поднятой палкой. Света невольно втянула голову в плечи, ожидая удара, и вскинула руки.

– Это я! – выкрикнула она, и посветила фонарём себе в лицо.

Оксана замерла, потом медленно опустила трэкинговую палку. Она тяжело дышала, плечи и руки дрожали.

Света шагнула к подруге – ноги тряслись под стать Оксаниным – и обняла, ласково поглаживая по плечу.

– Всё-всё, – пробормотала она успокаивающе. – Ты молодец. Всё кончилось.

Она осветила место ночлега: никаких признаков тёмного вала, никаких щупалец, ничего, только обычная каменистая площадка с редкой травой. Не то Оксана действительно полностью изничтожила незваных гостей, не то уцелевшие просто сбежали, устрашившись девичьей ярости.

Света выругала себя за неуместный сарказм, хотя с другой стороны, пока просто ничего не оставалось, кроме как бодриться и делать вид, что всё в порядке.

– Ч-что это б-было, – заикаясь, поинтересовалась Оксана, зубы у неё явственно постукивали.

Света пожала плечами.

– Ходилка, – сказала она.

– К-кто?

– Ходилка. Я его так назвала, он прошлой ночью в сарай лез.

Даже в отсветах фонаря было видно, как глаза у Оксаны делаются большими и круглыми.

– И ты нам ничего не сказала?

Света замялась.

– Да я как-то… Не знаю. Почему-то утром это показалось таким не важным, мелким, что не стоило и упоминания.

Оксана устало опустилась на землю, ноги её явно не держали. Подумав, Света села рядом. Её-то ноги не держали точно.

– То есть, завтра мы тоже решим, что ничего особенного не было? – помолчав, спросила Оксана.

Света покачала головой.

– Я не знаю, Оксана. Я ничего не понимаю. Ни – что это было, ни – откуда взялось. Я вообще о таком ни разу не слышала.

– Я тоже, – призналась Оксана. – И Юлька, наверное…

– Где она? – перебила Света, вскакивая на ноги.

С краю у чуть нависающего бока валуна, где Юля устроила себе гнёздышко, лежал пустой спальник. Девушки не было.

– Юля! – закричала Света, лихорадочно обводя фонарём вокруг.

Оксана шагнула к спальнику, зачем-то подняла его, потрясла и положила обратно.

– Он её…не съел? – пробормотала она дрожащим голосом. – Не съел ведь?

Не отвечая, Света быстро обошла площадку, выглянула наружу. Никаких следов подруги, лишь камень с клочками мха и травы. Она вернулась и снова, уже тщательно, осмотрела место ночлега, окружающие валуны, затем опустилась на колени и, не обращая внимания на испуганно глядевшую на неё Оксану, внимательно проверила спальник и землю рядом с ним. К счастью, никаких подозрительных пятен она не нашла, и это успокаивало, хоть и не сильно.

Света в растерянности потёрла лоб. Напрашивались два вывода: либо чёрный вал растворил в себе Юлю – «Полный бред», – подумала Света, – либо, что гораздо правдоподобнее, она с перепуга умчалась, куда глаза глядят. Следовательно, придётся отправляться на поиски. Только куда? Рассуждая здраво, Юля, скорее всего, бежала по прямой, когда выскочила наружу. В сторону кальдеры. Главное, молилась про себя Света, чтобы она никуда не свернула, иначе сверзится с седловины, и…

Света тряхнула головой, отгоняя дурные мысли.

Тем временем Оксана, достав ещё один фонарь, бродила по площадке с тихими всхлипываниями, искала Юлю. Потом вернулась к спальнику и застыла, уставившись на Свету. Лицо её даже в желтоватом свете фонарей было белым от ужаса. Глядя на подругу, Света почувствовала, что её вновь охватывает паника. Она обхватила себя руками за плечи и несколько раз глубоко вздохнула. Не помогло. Она хлестнула себя по щеке. Вот так было гораздо лучше: в голове прояснилось, и сердце прекратило пробивать изнутри грудь. Она снова глубоко вздохнула, и вдруг ей отвесили ещё одну пощёчину. Заметив вздёрнутую руку, Света быстро шагнула назад и перехватила Оксану за запястье.

– С ума сошла?

В голове ощутимо звенело, рука у подруги оказалась тяжёлая.

Оксана дёрнулась пару раз и обмякла.

– Я д-думала у т-тебя истерика, – выговорила она, стуча зубами. – Хотела прекратить.

– У меня нет истерики, – медленно сказала Света, борясь с желанием стукнуть кое-кого по шее. – А у тебя?

– Не знаю, – ответила Оксана. – Главное, чтоб у тебя не было.

Света фыркнула. Но паника действительно ушла, оставив щемящее беспокойство за Юлю.

– Что теперь делать? – спросила Оксана.

Света быстро пересказала собственные догадки. Пока говорила, она вдруг поняла, что хорошо видит лицо подруги, да и вообще всё вокруг. Она машинально взглянула вверх – гулявший в вышине ветер разогнал облака, небо вызвездило, окружив коромысло молодого месяца. От окружавших валунов тянулась длинная, зубчатая тень, а далеко над ними высилась тёмная громада пройденной накануне горы, казавшаяся сейчас как бы размытой из-за цеплявшихся местами за склоны остатков тучек.

Что ж, хоть здесь повезло.

– Идём! – Оксана подхватила трэкинговую палку и, держа её наперевес, бросилась к выходу.

Света еле успела перехватить.

– Куда? – рявкнула она. – Куда босая? Одевайся.

Сама она быстро натянула комбинезон, надела ботинки, только сейчас почувствовав, как болят отбитые пятки – прыгала-то она в одних носках. Взяла куртку, повесила через плечо свёрнутую верёвочную бухту и, по примеру Оксаны вооружившись трэкинговой палкой, направилась к проходу, подсвечивая под ноги фонарём. Оксана догнала её снаружи.

Света махнула рукой, указывая направление, и девушки двинулись к кальдере, сперва рядышком, потом разошлись метров на десять, вглядываясь в залитую бледным светом поверхность. Время от времени то одна, то другая окликали пропавшую. Не очень громко, но в ночной тишине голоса укатывались далеко-далеко и где-то там отдавались невнятным эхом. О случившемся нападении Света вообще старалась пока не думать, тем более, никаких разумных мыслей в голову не приходило. Что это? Или кто? Причём здесь заунывное «хожу» и почему тени рассыпались от Оксаниных визгов? Может быть, Ходилка – мужик (в своём роде) и не выносит вопящих баб? Гадать можно до бесконечности, признала она со вздохом.

Постепенно окружающий лунный пейзаж, притупил снедавшее душу беспокойство, растворил в кажущемся жёлто-белёсом однообразии и тревогу за исчезнувшую подругу, и догадки о происшедшем, и даже девичьи оклики. Или просто наступил спад, да и ночной поход по седловине прогулкой не назовёшь. Света брела в тишине, автоматически переставляя ноги и скользя взглядом по окрестностям, пока на неё не дохнуло холодом, заставив встрепенуться и сбросить убаюкивающую одурь.

Она стояла у начала застывшей реки, тёмным языком выкатившейся из полуразрушенной стены кальдеры. Замёрзший поток уходил ледяными порогами ступеней вверх и вдаль, в непроглядную отсюда темень кратера, резко контрастирующую с залитыми лунным светом склонами. И в этой темени, казалось, медленно-медленно вращаются ещё более тёмные слои, справа налево и сверху вниз. Будто кто-то большой и невидимый готовит, помешивая, неведомое варево в каменном котле.

Рядом сопела Оксана. Света искоса взглянула на подругу: та напряжённо всматривалась в кальдеру с явным нежеланием отправляться дальше.

– Пойдём туда? – повернулась она к Свете.

Света неопределённо пожала плечами. Лезть вверх по четырёхметровым ледяным ступеням казалось самоубийством. С другой стороны, Юлю они не нашли, и прекращать поиски Света не собиралась. Вдруг та лежит где-то со сломанной ногой и плачет от боли. У Светы даже слёзы навернулись от жалости. Или, зная Юльку: та вовсю матерится, пока есть силы. Света вздохнула, вытерла глаза – и в этот момент выключился свет.

Света всплеснула руками от изумления, угодив, похоже, по шее, стоявшей рядом подруге.

Ответ последовал незамедлительно. Раздался визг, и Свету больно стукнули по плечу трэкинговой палкой.

– Кто? – кричала Оксана. – Кто здесь?

Палка со свистом рассекла воздух с мельтешащим лучом фонаря, и Свете волей-неволей пришлось отпрянуть от перепуганной девушки.

– Это я! – завопила она свою очередь, и в подтверждении посветила снизу фонариком себе в лицо.

Однако Оксана не желала успокаиваться. Наоборот, она завизжала ещё громче и ударом палки вышибла у Светы фонарь.

– Сдурела! – во весь голос заорала Света, бросаясь наугад к подруге. Ей удалось поднырнуться под палку, и крепко ухватить Оксану за плечи. – Что с тобой?

Оксана обмякла.

– Светик? – неуверенно сказала она, поднимая руку с фонариком. – Это ты? Правда?

– Нет, это дух комбайна подземных разработок, который бросили тут шахтёры во времена перестройки. Жилу вот ищу, угля мне, угля! – Она тряхнула подругу. – Что ты городишь, кто здесь ещё может быть?

– Не знаю, – пробормотала Оксана, осветив Свету. – И правда, ты. Я сейчас такое видела.

Света отпустила девушку.

– Да я это была, – сказала она сердито. – Фонарём специально посветила, чтобы ты успокоилась. Где он, кстати?

Фонарь, к счастью, не разбился и валялся чуть поодаль, высвечивая часть грязноватого льда. Света нагнулась и подобрала его.

Оксана нервно икнула.

– Знаешь, ты в следующий раз лучше не свети, а то я заикой сделаюсь. Если б ты себя видела! Темнотища, и вдруг… А почему темно?

Света взглянула на небо. Ни Луны, ни звёзд не было видно, скорее всего, тучи наползли. «Дождя только не хватало», – подумала она с беспокойством. В любом случае, поиски Юли откладывались до утра.

Она пошарила лучом, отыскала подходящее место подальше от ледника у двух прижатых валунов и потащила за собой Оксану. Возвращаться в лагерь смысла не было, до рассвета оставалось часа два, да и небезопасно в полной темноте.

Девушки устроились у камней, прижавшись друг к дружке плечами, и принялись ждать.

Они не разговаривали, думая каждая о своём. Минуты тянулись часами, надежда хоть немного подремать так и осталась надеждой. Холодок юрко вползал в рукава, заставляя ёжиться, а от раздававшихся время от времени непонятных звуков – не то стонов, не то шуршания, девчонки нервно вздрагивали и теснее прижимались друг к другу. Один раз, Света была готова поклясться, со стороны кратера донеслось заунывное пение, очень похожее на пьяный мужской ор в корпоративном застолье. Когда, подвыпившему народу кажется, что поют громко и красиво, а получается только громко.

Оксана ещё сильнее затряслась, и Света обняла подругу за плечи, успокаивая.

– Не бойся ты. В горах и не такое услышишь.

Слышно было, как Оксана нервно сглотнула.

– Кто это? – спросила она испуганно.

– Никто, – Света улыбнулась в темноте. – Горы поют.

– Или твой этот…Ходилка.

Света только вздохнула. Сказать ей было нечего.

– Что это было? – продолжала Оксана. – Никогда о таком не слышала.

– Мне кажется, – медленно начала Света, подбирая слова, – это было излучение.

– Что? – Оксана сбросила её руку и испуганно ощупала свою шевелюру. – Какое излучение?

Света пожала плечами.

– Не радиоактивное, успокойся, скорее, какое-нибудь низкочастотное…или… – Она задумалась. – Точно. Газ!

Оксана икнула.

– Как газ?

– Ну, газ. Метан, бутан, пропан… какие там бывают. Здесь, наверное, залежи. Мы его надышались, вот и мерещилось чёрт-те что!

– Думаешь? – голос Оксаны сквозил недоверием.

– Конечно, – уже твёрдо сказала Света. – Или ты, правда, считаешь, будто по горам шастают какие-то злобные чёрные тени? И они съели Юльку, а теперь нас дожидаются? – Она почувствовала, как Оксана вздрогнула. – Я где-то читала, как несколько бурильщиков отравились газом, и им казалось, будто они сидят под пальмами и жуют ананасы, а на самом деле сидели под ёлкой и грызли шишки. Им потом ещё государство страховку за зубы оплачивало. Не всю, правда.

– По-твоему, я сама себя покусала. – Оксана выставила вперёд левую руку.

Света сначала не поняла, и лишь приглядевшись, увидела содранную кожу на подушечке мизинца и скептично фыркнула.

– Знаешь, если каждую царапину считать укусом! Меньше надо было палкой махать. – И заметив, как обиженно надулась подруга, быстро добавила: – Но ты молодец. Если б не твои вопли, мы бы точно там окочури…э-э…пали в борьбе с глюками. Недаром пик так называется. – Света немного помолчала. – И Юлька, наверняка, умчалась наверх, и сидит теперь, рассвета дожидается, нам спать не даёт.

– Ну, подруга! – Оксана сунула в рот мизинец. – Если нас съедят, я ей этого не прощу.

Она облегчённо засмеялась, и Света присоединилась к ней, хотя вовсе не чувствовала себя убеждённой собственными словами. Тем более, насчёт бурильщиков она выдумала. С другой стороны, утечка газа казалась наиболее правдоподобным объяснением. Иначе пришлось бы приплетать сюда испытания некоего тайного психотропного оружия или пришельцев, или портал в иные миры, или вообще каких-нибудь горных барабашек, горнобашек, так сказать, сосущих жизнь из случайных туристов, оберегая тем самым горы от мусора.

Кстати, откуда вообще такое название? Пик Г? Может какая-нибудь древняя легенда? Скажем, в давние времена какой-нибудь молодой охотник забрёл на пик в поисках… (На кого они там охотились? – припомнила Света)… оленя. Или лучше оленихи. И когда хотел он пустить стрелу, старый и злобный Олень Костяные Рога – вожак стада, напал на юношу и порвал ему лук. Рогами, наверное. Но не растерялся охотник: оборвал злобному вожаку рог и проткнул им его глаз. А потом отсёк голову и поднял над собой на том же роге. И тогда смешалась кровь вожака с холодным горным ветром, вытекла на храброго юношу и выстудила жизнь из него. И застыл навек охотник с поднятым рогом на горной вершине, сам горным пиком став. И с тех пор и пошло это название – пик Р…

Э-э-э… Света опомнилась. Какой Р? Пик называется Г.

Г? Глюк, наверное? А «глюк» по-немецки «счастье». Значит, жила когда-то в Германии красивая девушка с белыми волосами, и жил в здешних горах молодой охотник. Отправился он однажды на охоту и много дней бродил в тайге, пока не выследил олениху. Он поднял лук, и уже было прицелился, но наступил случайно на упавшую ветку. И вспугнул олениху. В испуге помчалась та, не разбирая дороги, по горам, по склонам, по лесу всё дальше и дальше. Обидно стало охотнику при виду убегавшей добычи, и пустился он в погоню. Много-много дней и ночей преследовал он её. Стёрлись ичиги, и израненные ноги оставляли кровавый след. Наконец, однажды, когда сил совсем не осталось, увидел охотник большой каменный чум с каменной же стеной, где могли разместиться и его стойбище, и все соседние. И вокруг чума текла река, а через неё был перекинут широкий мост. Ещё увидел охотник большое поле с травой перед чумом, и сидела на поле девушка неописуемой красоты с белыми волосами.

Подбежала к ней олениха, уткнулась мордой в колени, тяжело дыша. Поднял охотник лук, но дрогнула рука, и поразил он девушку вместо добычи. Загоревал молодой охотник, но помнил он заветы предков, что родные горы от всего спасут. Поднял он девушку, положил на плечо и отправился в обратный путь. Много-много дней и ночей шел охотник, зажимая девушке рану и оставляя за собой кровавый след. И когда добрался до родных гор, положил девушку на поросший травой склон, нарвал лечебного мха и поджёг его. Несколько ночей ходил он вокруг раненной красавицы, окуривая целебным дымом. И добился своего – очнулась девушка, увидела молодого охотника с израненными ногами, полюбила и сама теперь обкурила его целебным дымом. Вылечился охотник и взял девушку в чум четвёртой женой. И жили они долго и счастливо, и детей у них было целое стойбище. А когда пасли оленей на горном склоне, то на рассвете поднимала беловолосая от счастья вверх руки и кричала солнцу: «Глюк!». Только произносить его как надо никто, кроме неё, не мог. И говорили все просто «Г». С той поры и сохранилось за пиком это название. Пик Г. Пик Глюков. Пик Счастья.

«Крыша съехала, – поняла Света. – Надо же, как на меня горы действуют! Скорее всего, пик Г. – просто народное название, когда туда ходят и не хватает водки, все ругаются и говорят: вот же «г.» какое, нигде тут водки не купишь».

Она испуганно зажала ладонью рот, покосившись на Оксану и надеясь, что не озвучила вслух свои догадки. Но та сидела, уставившись прямо перед собой, плечи её мелко подрагивали. Света почувствовала, что и её трясёт противная дрожь от морозного воздуха подкравшегося утра.

Она встала, несколько раз присела и попрыгала, разгоняя застоявшуюся кровь, согрелась. Следом поднялась и Оксана.

Поразминавшись, девушки вновь уселись, прижались друг к дружке.

– И чего тебе не сиделось? – ёрзая, проворчала Оксана. – До рассвета ещё времени немеряно, я только пригрелась.

Света обняла подругу, стало теплее.

– Не ворчи, – попросила она, – я просто думала, откуда у пика такое название, вот и поднялась.

– Ты только стоя думать можешь? – удивилась Оксана. – Бедная. А я вот и сидя, и лёжа могу. Даже при ходьбе.

Света фыркнула и быстро пересказала свои мысли.

– «Г.»! – в свою очередь фыркнула Оксана, дослушав до конца, и вдруг добавила: – «…»!

– Перестань, – попросила Света. – Некрасиво.

Оксана дёрнулась.

– Да? Юлька пропала, тени какие-то чёрные, Ходилка твой…Только и можно, что материться, слов больше нет.

– У тебя и матов-то нет, – кротко заметила Света, погладив девушку по плечу.

– «…!»… Что? – осеклась Оксана.

– Да просто в русском языке столько матов, – объяснила Света, – а пользуются обычно одним. Ну, двумя-тремя. Вот и ты туда же.

– А что, их больше?

– Намного больше. Целые поэмы сочиняют.

– Не читала. – Оксана, похоже, расстроилась, но Света могла и ошибиться.

– Вообще-то, – сказала она, – я тоже.

– Не писала? – съехидничала Оксана.

Света улыбнулась.

– Ладно-ладно. Ты у нас и грамотная, и красивая, и начитанная. Кстати, сколько букв в русском языке?

– По-твоему, я совсем безграмотная! – возмутилась подруга. – Тридцать одна.

– Сколько?.. – Света подавилась.

– Ну да, тридцать звуков, тридцать одна буква и два знака – твёрдый и мягкий.

«Офигеть!» – подумала Света, переваривая услышанное, и решила сменить тему, чувствуя себя недостаточно компетентной в вопросах морфологии.

Она запрокинула голову и посмотрела на вновь вызвездившее небо, невольно восхитившись распростёршимся зрелищем.

– Лучше посмотри, как красиво. Парад галактик.

– Какой парад? – Оксана тоже запрокинула голову.

– Знаешь, что такое парад планет?

– Знаю, как ни странно. Это когда планеты выстраиваются в одну линию.

– Хорошо, – кивнула Света. – А теперь представь парад звёздных систем, галактик, метагалактик и прочих параллельных вселенных.

– Легко, – сказал Оксана. – Вот, представила.

Она в доказательство крепко зажмурила глаза.

Света фыркнула.

– Врешь, ничего ты не представила.

Оксана открыла глаза.

– Вот только не надо держать меня за дуру. Во-первых, они летят в разные стороны от центра вселенной, а не вращаются, как наши планеты вокруг солнца.

– Откуда ты знаешь? – поинтересовалась Света. – Может, всё как раз наоборот? Но, ладно, я-то хотела сказать, что парад вселенных можно ведь наблюдать не только в пространстве, но и во времени. Что такое время?

Оксана в ответ продемонстрировала изящные женские часики на руке. Света отмахнулась.

– Я серьёзно.

– Откуда я знаю? – возмутилась Оксана. – Я что – Эйнштейн!

– Вот именно, – сказала Света. Оксана не поняла, к чему относится замечание, но смолчала. – Никто не знает, что такое время. И деление на прошлое, настоящее и будущее, я уж не говорю о часах, просто условность, которую придумал человек. По-моему, чтобы понять, что такое время, нужно понять, что такое вселенная. Рот закрой. – Она помолчала, собираясь с мыслями.

Оксана машинально потрогала отвисшую нижнюю челюсть и вернула её на место.

– Я думаю, – продолжала Света важно, – что на самом деле нет ни прошлого, ни будущего – во вселенной, а есть застывшее настоящее, для нас, и уж как мы его измеряем часами или эпохами – наше дело.

– Э… А как же вымершие мамонты? – осторожно поинтересовалась Оксана, с опаской поглядывая на умную подругу.

– Не путай. У них завершился жизненный цикл. И вообще, с так называемым прошлым мы сталкиваемся ежедневно. Да что у тебя рот всё время открывается? Есть хочешь?

– Да, – созналась Оксана.

Света вздохнула.

– Всё равно ничего нет. О чем я?..

– Не знаю.

– Мы видим свет звёзд. Он идёт к нам миллионы лет. То есть мы видим прошлое, но ведь на самом деле мы видим то, что когда-то было настоящим – для них, для звёзд, и если они до сей поры целы и невредимы, значит, мы в их прошлом, своём настоящем, видим их настоящее прошлое. Правильно?

– Правильно, – поддакнула Оксана, подумав: «Главное, не возражать».

– И, стало быть, – продолжала Света увлечённо, – можно также видеть и так называемое будущее. Что нас связывает с будущим?

Оксана тактично промолчала. Ну её, эту Свету, сама спятила и ей мозг выносит.

– Время, – торжественно объявила Света. – Только время.

Оксана покачала головой.

– С прошлым нас связывает время.

– Нет, – не согласилась Света. – С прошлым нас связывает многое: вещи, воспоминания, места, да мало ли! А с будущим – только время. Я считаю, что время – есть однородный, как бы линейный, объём равновеликий вселенной. Но поскольку вселенная бесконечна, то и время бесконечно.

– Э, – сказала Оксана.

– Ты можешь возразить, – продолжала Света, Оксана торопливо замотала головой, выражая готовность целиком и полностью поддерживать подругу, – что в параллельных вселенных время может отличаться от нашего. Так вот… – Она немного помолчала. – Нет никаких параллельных вселенных. Есть только одна вселенная, включающая в себя все параллельные вселенные как раз из-за этого самого времени. И сюда отлично вписывается постулат Бога-Творца: это – суть вселенная. Мне кажется, то есть, я убеждена, что вселенная – есть бесконечность, стремящаяся к бесконечности через бесконечность.

Она быстро начертила пальцем на земле три каких-то закорючки и победно посмотрела на Оксану.

– Светик, – осторожно спросила Оксана, – может тебе просто найти кого и потрахаться?

– А? – Света сбилась с очередной мысли. – А кого?.. – Она окинула взглядом угрюмый ландшафт. – Тьфу ты! Ну как ты можешь!

– Да очень просто. Кажется, теперь моя очередь лекцию читать на тему секскогнитивного восприятия окружающего мира.

– Ты хоть поняла, что сейчас сказала? – полюбопытствовала Света.

– Нет, – честно призналась Оксана. – Но по мне всё равно лучше думать о том, как мужские губы нежно касаются моей шеи, а я вся такая трепещущая прижимаюсь к широкой волосатой груди и слышу неистово бьющееся сердце. Сильные руки подхватывают меня и, покружив немного в воздушном танце, укладывают на белоснежные простыни, где яркими пятнами выделяются мои красные стринги… – Света сглотнула и покраснела, – …ласковые пальцы…

– Хватит! – Света потрясла головой, избавляясь от навязчивой картинки. – Набралась у Юльки!

Оксана довольно засмеялась.

– Видишь, живое и земное-то оно куда заманчивей.

– Как ни странно, – медленно сказала Света, избавившись, наконец, от ощущения мужских губ на шее, – живое и земное только подтверждают теорию живой материи.

– Ты о чём? – с подозрением поинтересовалась Оксана. Света продемонстрировала сорванную травинку и подобранный камешек.

– Что у них общего.

– Думаешь, не догадаюсь? – Оксана отобрала травинку и съела.

Света подождала немного, но никаких озвученных подругой мыслей не услышала и вздохнула.

– Всё на свете – живое. И травинка, и камень, и планеты…

– Ну, вот опять, – проворчала Оксана недовольно. – Ты хочешь сказать, что наша Земля – живая? Не новость.

Света помотала головой.

– Нет… то есть, я имею ввиду, не только Земля – все планеты живые. И солнце. Вообще все звёзды, все звёздные системы. И вселенная тоже.

– Давай-давай, – покивала Оксана, – Эйнштейн!

– И вселенная самопознаёт себя, – зачастила Света, стараясь не сбиться с мысли. – Она растёт, расширяется и одновременно развивается, познавая себя. А звёздные системы – как космические корабли, да они и есть космические корабли. Разведчики, собирающие и обрабатывающие информацию.

Оксана покрутила пальцем у виска.

– А что? – рассердилась Света. – Давно известно, что наша Солнечная система и все прочие летят от центра галактики, да и галактики тоже летят. Спрашивается, куда и зачем?

– Откуда? – подсказала Оксана.

– Откуда – понятно. От центра Вселенной. А вот зачем?..

– Светик, – сказала Оксана, – они летят после Большого взрыва, который породил Вселенную. Книжки надо умные читать. Или хотя бы смотреть изредка канал «Дискавери».

– Мда? – саркастично фыркнула Света. – Ну, допустим, что-то где-то бахнуло, и родилась Вселенная. Только с чего бы ей разлетаться во все стороны? По-моему, это не тот взрыв, к которым мы привыкли.

– Говорят, из-за гравитационных сил.

– Угу. Такие гипотезы и я могу выдвигать.

– Ну-ка, ну-ка! – подначила Оксана, ей было уже не холодно.

– Думаешь, не смогу? Вот! Не было ничего, потом возникла бесконечно малая величина. Ноль.

– Какой ещё ноль?

– А такой, – запальчиво сказала Света. – Раз ничего не было, то и ноль уже что-то.

Ну и ладно. Спорить Оксана не собиралась.

– И этот Ноль, раз он Ноль, стал опадать вглубь себя и одновременно расти наружу.

– Так и возникли единство и борьба противоположностей, – не удержалась Оксана.

– Вот именно, – согласилась Света. – А Ноль, помноженный на Ноль, что даёт?

– Ноль.

– А вот и нет. Даёт он зарождение Вселенной.

Оксана оторопела.

– Чего ради?

– А почему нет? – воинственно спросила Света. – Сама только что вспомнила про единство и борьбу.

– Ну, знаешь, – только и смогла выдавить подруга.

– Не знаю, – отрубила Света сурово. – И никто не знает. Кстати, насколько помню, сам Хокинг…

– Кто? – удивилась Оксана.

– Хокинг, обосновавший теорию сингулярности. Так он сам говорит, что результаты исследований и наблюдений хоть и подтверждают, что Вселенная возникла в определённый отрезок времени, да только сам момент начала творения не подчиняется ни одному из законов физики.

Она торжествующе посмотрела на впавшую в ступор Оксану.

– Его, кстати, Стивеном зовут.

Оксана нервно сглотнула.

– Почему – «кстати»?

Света пожала плечами.

– Да просто. – Она перевела дух. – Почему вообще Взрыв? Только потому, что всё в космосе куда-то летит? Но это сейчас летит, в смысле, даже миллиард лет назад летело. А вот полетело ли сразу после рождения? Или всё-таки пару миллиардов лет погодя?

– Вообще-то есть законы небесной механики, – заметила Оксана кротко, – квантовая физика, вычисления…

– Я тебя умоляю! – оборвала её Света. – Через сто лет откроют новые законы, что тогда? Ладно, пусть взрыв, пусть после него родилась Вселенная. Стало быть, ей, как новорожденному, надо учиться, познавать окружающий мир. То есть себя, коли она сама по себе окружающий мир. Теперь задаёмся вопросом, – Света подняла вверх указательный палец, – как лучше это сделать? Что там, говоришь, первое возникло?

– Ничего я не говорю, – быстро сказала Оксана. – Тебя слушаю.

– Поля, наверное. Гравитационные или ещё какие – не важно! Может, они познали сами себя, может, не смогли познать, может, сгущались и сгущались, создав в конце концов звёзды, ну, и планеты заодно.

Оксана слушала, раскрыв рот. От умиления. Про себя она тихо радовалась, правда, не тому, что подруга такая умная, а что сама она прекрасно понимает ход Светиных мыслей. Наверное, не так уж и страшна эта самая физика, да и теории мироздания тоже.

– Так почему бы ей не получать информацию от летящих в её же необозримую даль планет, – тем временем продолжала Света. – А потом…

– А потом, – перебила Оксана, – когда она себя познает, то решит, что ну его – это существование, ведь ничего нового больше нет, – и схлопнется опять в бесконечно малую точку.

– Хм… – теперь уже в ступор впала Света.

Оксана с усмешкой наблюдала, как на лице подруги отражается работа мыслей. Тяжёлая, судя по всему.

– Я хотела сказать, – промямлила Света, – что со временем и звёзды с окружающим пространством-временем могут извернуться в нечто новое.

– Отличный термин, – одобрила Оксана. – Научный. «Извернуться».

Света не нашлась, что ответить, и молча смотрела в небо, пока ночь не сменилась предрассветным сумраком – вполне проглядываемой серостью с клубящимся местами туманом по краям седловины.

Она встала, потянув Оксану, посмотрела на кратер, потом переглянулась с подругой. Та кивнула.

Не сговариваясь, девушки подошли к правому, южному, и более пологому склону у ледника. Вдоль огромных каменных ступеней вверх тянулось нечто вроде ложбины, метра полтора шириной, усеянной мелкими галькой и осколками льда, вполне проходимой на первый взгляд.

– Вот! – торжествующе воскликнула Оксана, нагибаясь и поднимая изодранную кроссовку. – Стопудово Юлькина!

– Похоже, – согласилась Света, разглядывая верх с отвалившейся подошвой. Судя по размеру, большему, чем у неё или Оксаны, но всё равно гораздо меньшему, чем у любого мужика, кроссовка была женской. – Так... давай-ка…

Она распустила верёвку метров на шесть, сделала петлю и опоясала подругу, затем обвязалась сама. Подёргала, проверяя.

Оксана невесело улыбнулась.

– Это, чтоб одной не падать, если споткнёшься?

Света промолчала. Она внимательно всматривалась вверх, намечая предстоящий подъём. Всё это ей очень и очень не нравилось. Потом вздохнула.

– Ладно, идём. – И размеренным шагом направилась вдоль кромки ледяного языка. Оксана аккуратно положила на землю кроссовку и двинулась следом.

Спустя полчаса и триста метров подъёма ложбина плавно перетекла в узкую и довольно ровную тропку в скале – будто специально стёсывали, – пологим серпантином отходящую от гигантских ступеней и теряющуюся под нависшим сверху скальным выступом. Обледенелая каменная река внизу стала ещё больше походить на длинный язык неведомого животного, и, казалось, что девушки стоят в раскрытой пасти. Тем более, что лёд довольно плотным покровом усеивали вмёрзшие камни, и глаза не слепило. Вид отсюда открывался величественно-красивый. Солнечные лучи высвечивали седловину полосой широко раскатившегося золота, теряясь в кромке рваного тумана по краям, и упирались в массивную подошву пройденной накануне горы, где взбегали по склону и растворялись в неразличимых отсюда изломах скал.

Любоваться долго не пришлось. Из пролома выше ощутимо поддувал холодный ветер, покусывая разгорячённые подъёмом щёки и нос, студил влажную от пота бандану. Света потёрла ладонью лицо и мельком отметила, что если они не найдут Юлю достаточно быстро, до темноты, то рискуют намёрзнуться. О том, в каком состоянии сейчас находится та сама, после ночи, проведённой в горах, она старалась не думать. В любом случае, следовало поторапливаться.

Света махнула Оксане, повернулась и снова двинулась вверх, опираясь на трэкинговые палки. Страховка натянулась и провисла: подруга поспешила за ней.

Идти пришлось недолго. Тропка упиралась в горный склон под скальным навесом, выравнивалась, немного расширялась и исчезала метрах в пятидесяти впереди, заворачивая за желтовато-тёмный уступ, оплывшей каменной свечой ограждавший проход внутрь кратера. Не задерживаясь, Света двинулась было дальше, но почти сразу остановилась, хватая открытым ртом холодный воздух. Дышать ощутимо стало тяжелей. Рядом на корточках сидела Оксана, изображая выброшенную на берег рыбу. Несколько минут девушки приходили в себя. Наконец, перебарывая слабость, Света помогла Оксане встать, и решительно зашагала по почти горизонтальной тропе, но далеко она не ушла.

Откуда-то сверху покатились камешки вперемешку с льдинками. Света отпрянула ближе к стене, взмахнув руками, роняя палку. Одновременно мелькнула тень, и в вытянутые руки девушки грузно обрушилось что-то большое и длинное, ощутимо ударив по ладоням, дёрнулось вверх и снова опустилось. Света от неожиданности, а скорее, машинально, притиснула к себе свалившуюся массу и, не устояв на ногах, села на попу, ударившись спиной о каменную стену. Она очумело замотала головой, пару раз зажмурившись, не веря своим глазам.

Она прижимала к груди здоровенное тело в бело-зеленом комбинезоне, подхватив левой рукой под колени, а правой под зад. От тела вверх тянулась тугая струна верёвки. То есть, не от тела, конечно, как дошло до Светы, от страховочного пояса. Она разжала руки и попыталась встать. Тело изогнулась, опёрлось на её плечи и поднялось, цепляясь за верёвку.

Света обалдело уставилась на тонкое лицо с прямым носом. Сбитый на затылок шлем открывал широкий лоб и тёмные, коротко остриженные волосы. Высокая, за метр восемьдесят фигура с атлетическим разворотом плеч, который не мог скрыть даже мешковатый костюм спасателя, и карие, чуть прищуренные глаза, изумлённо смотревшие на девушку. Лет под тридцать.

– Э… – протянула Света. – Вы…Я…

Мужчина нервно сглотнул. Кажется, он хотел что-то сказать и не смог – из горла выдавилось лишь невнятное бульканье.

– Вот ни фига себе! – донёсся позади ошарашенный, чуть дрожащий голос Оксаны. – Совсем мужики озверели – уже с неба на баб кидаются.

– Не с неба. – Упавший, наконец, справился с голосом: – Со склона. Там… – Он как-то растерянно замолчал, пожав плечами, скорее всего, ещё не пришёл в себя после падения.

Оксана встала рядом со Светой и воинственно выставила трэкинговую палку.

– Знаешь, Светик, – сказала она вполголоса, – по-моему, это горный маньяк, давно не видевший женщин. Живет тут и нападает на туристок.

Света подумала, что парень совсем не похож на маньяка, тем более – горного. Хотя кто их знает, как те выглядят? Сама она и простых пока не встречала, как-то не довелось.

– Я не маньяк! – возмутился парень.

– Все вы, маньяки, так говорите, – отрезала Оксана, с подозрением рассматривая незнакомца.

Света стукнула её по ноге.

– Перестань, – сказала она.

– А что? – ощетинилась подруга, но затем смягчилась. – Ну, пусть не маньяк, пусть просто ушёл в горы и потерялся. Без женщин. Вот и бросается теперь на всех без разбора.

– Ну, спасибо! – не выдержала Света. – Что значит – без разбора? По-твоему, он на первую попавшуюся девушку кинулся? – В душе она поражалась той чуши, которую несла, но не могла остановиться; язык тараторил без умолку. Наверное, феромоны мужского профиля с волевым подбородком, очерченного яркими лучами высоко забравшегося солнца, растормошили её гормоны. Или наоборот? Света всё время путалась с этими насекомыми. – Тебе должно быть стыдно!

– Уж конечно! – фыркнула Оксана. – А самой-то… Вцепилась, как контролёр в безбилетника.

Света покраснела.

Оксана поглядела на неё, на оторопевшего от девичьей перепалки парня и вздохнула.

– И почему так не везёт?

– В каком смысле? – осторожно поинтересовалась Света.

Подруга махнула рукой.

– Тебе вон, мужики с неба в руки падают, а другим что делать? – сказала она, нахохлившись, и затем вперилась суровым взглядом в незнакомца. – Или там ещё есть?

Но тот вдруг отвернулся от девушек. Плечи его затряслись. «Плачет, что ли?» – подумала Света. Ей стало стыдно: человек упал бог весть откуда, а они тут болтают чёрт знает что.

Она попыталась встать, но тут же снова опустилась на пятую точку. Это Оксана внезапно шагнула к краю обрыва, задев Свету бедром, и замерла, вытянув руки и вглядываясь вверх. Постояла немного, согнула и разогнула обращённые вывернутые ладошки, затем пощёлкала пальцами, что-то забормотав.

Похоже, в отличие от Светы в неё угодил настоящий булыжник. Прямо по голове. И без страховки.

Перепуганная Света вскочила и шагнула к девушке, не обращая внимания на попятившегося парня. Обняв Оксану правой рукой, она сорвала бейсболку с волос подруги и принялась лихорадочно ощупывать голову. Крови, вроде бы не было, но это ни о чём не говорило, внутренние гематомы ещё хуже.

Оксана резко вырвалась, зашипев от боли, поскольку Света как раз отводила в сторону каштановую прядь и случайно выдрала несколько волосков.

– Не мешай! – сказала она сердито, отталкивая руки Светы, вознамерившейся продолжить осмотр.

– Чему? – поразилась Света, но послушно отступила на шаг.

– Что с тобой? Голова не болит? – добавила она ласково.

Оксана дёрнулась пару раз. Затем сникла.

– Везде облом, – пожаловалась она вслух. – В следующий раз на море поеду день рожденья праздновать.

– Так ты из-за этого? – догадалась Света, бросив взгляд на парня. – Да забирай.

– Правда? – Оксана покраснела.

– Конечно. Я ещё похожу, может, что другое свалится – получше!

Она осеклась и медленно заалела. Болтовня болтовнёй, но последняя фраза смахивала уже на оскорбление.

– Извините, – пролепетала она, – это я с испуга. Вы так неожиданно свалились…

Оксана фыркнула. Будто лошадь, показалось сердитой Свете.

– А если бы «ожиданно», тебе было бы легче?

Молодой человек громко вздохнул.

– Давайте, я представлюсь, – сказал он приятным баритоном. В голосе явственно чувствовались отголоски сдерживаемого смеха. – Во-первых, я – не маньяк. Тем более, горный. И на девушек не бросаюсь, даже таких красивых. – Он с удовольствием окинул взглядом Свету, потом Оксану. – Я из группы…как бы сказать…начинающих альпинистов-спасателей, что ли. У нас там базовый лагерь. – Он махнул рукой куда-то вниз и влево.

– Там, это где? – осведомилась Оксана настороженно. – Нет там никакого лагеря.

– Не на седловине. С другой стороны пика, у подножия. Там скалы отвесные, в самый раз для тренировок.

– А здесь как оказались? – спросила Света,

Парень вздохнул.

– По глупости. Понимаете… – Он помялся. – В общем, я ночью на скалу полез…

– Зачем? – удивилась Света. – Или у вас тренировки такие? Один и ночью.

– Нет. Строжайше запрещено. Там цветы росли, красные, хотел сорвать.

– Флороманьяк, – припечатала Оксана, презрительно фыркнув.

– Почему вы всё время меня обзываете? – обиделся, наконец, молодой человек.

– Извините её, – быстро сказала Света. – У нас подруга пропала, вот мы и нервничаем.

– А что случилось?

– Неважно, – Свете вовсе не хотелось рассказывать о нападении на лагерь. – Продолжайте.

– Ну, я днём наметил маршрут, подготовился. А ночью пошёл. Залезть-то я залез, не так уж и сложно было, и кой-какой опыт имеется, собрал букетик.

– Вы, вообще-то, в курсе, что эдельвейсы рвать нельзя? – осведомилась Оксана тоном прокурора. – Что за страсть такая, как увидел что красивое, так сразу под корень.

– Это были не эдельвейсы, – запротестовал упавший. – Эдельвейсы я видел. На купальницу похожи, только больше и красные. И потом, я и сорвал всего пять цветков, там ещё много осталось.

– Да зачем они вам? – теперь уже не выдержала Света. – И почему один и ночью?

– Я же говорю – флороманьяк! – снова вмешалась Оксана.

– Да что тебя на маньяках зациклило? – рассердилась Света. – Нравятся что ли?

Оксана надулась и промолчала.

– Я не себе, – торопливо вмешался парень, сглаживая неловкость и ёжась под взглядами подруг.

– Девушке, – констатировала Оксана. – Ну, разумеется, вечно мы во всём виноваты.

Света с подозрением взглянула на подругу: похоже молодой человек произвёл на ту очень сильное впечатление, иначе вежливая Оксанка ни за что не вела бы себя так по-хамски.

– А потом началось непонятное, – продолжал молодой человек. – Вы мне не поверите. Только спускаться решил, гора загудела, и гул какой-то шуршащий, и камнепад. Площадка осыпаться начала прямо под ногами, еле успел крюк в скалу вбить, зацепиться. Повис, как червяк на крючке, а вокруг камни падают. Блин! То ещё удовольствие! Как не пришибло, не знаю. До рассвета провисел, потом трос стравил, слава богу, внизу место более-менее ровное нашлось, спустился. Крючья, что вбил, когда лез, исчезли вместе со скалой, трос, который к ним крепил, тоже. Лагеря не видно, я от него далеко ушёл, прежде чем подниматься. Рацию где-то обронил. Целый день мотался, подходящий спуск искал, пока сюда не добрёл, и снова ночь. Ну, опыт есть, вода тоже, а ночью снова гул. Опять цепляться пришлось. К счастью, потому что потом... – он замолчал.

– Что потом? – не дождалась продолжения Света.

– Потом на меня накинулись.

– Тени такие, чёрные? – испуганно спросила Оксана.

– Н-нет, не тени, хотя тени я тоже видел. Ночью. Они со склона вниз скатывались сгустками такими. А это сейчас было, с полчаса назад. Я только под утро задремал, проснулся, и тут на меня как набросится. За плечи схватил и к горлу тянется, я и сорвался, хорошо, что трос ночью закрепил, а то бы всё, прощайте, любимые горы.

– Кто набросился-то? Вампир? – саркастично хмыкнула Света, догадываясь, кого повстречал горе-альпинист.

– Не знаю, но после ночной чертовщины во всё поверишь. – Парень сконфуженно умолк.

– Ну вот, – пробормотала Оксана негромко. – Ещё и вампиры. Что-то мне разонравилось по горам лазать.

Света отмахнулась.

– Какие ещё вампиры.

Она шагнула к молодому человеку и на буржуйский манер протянула руку.

– Я – Света, это – Оксана, моя подруга. – И вопросительно уставилась в голубые глаза.

– Дэн, – представился молодой человек, осторожно пожимая девичью ладонь.

– Это от «Денис» или «Данила»? – машинально поинтересовалась Света. Она начала осторожно протискиваться мимо молодого человека, прижимаясь к стене склона, хотя ширина тропы вполне позволяла разойтись свободно. – Оксана, идём.

Оксана уже стояла чуть впереди, дожидаясь её и не задавая ненужных вопросов. Она также сообразила, кто напал на Дэна, и торопилась отыскать пропавшую подругу и убраться поскорее со страшных гор. Зато парень явно ничего не понимал, удивлённо переводя взгляд с Оксаны на Свету и обратно. Он протянул было руку, собираясь ухватить девушку за рукав, но не решился.

– Подожди нас, – пожалела его Света. – Мы сейчас за твоим вампиром сходим и вернёмся.

Обалдевший Дэн потерял дар речи.

– Ты посиди, отдохни, – поддержала подругу Оксана. – А то вдруг после такого падения у тебя рёбра треснули или копчик. – Парень испуганно оглянулся через плечо и протестующе замотал головой. – Сейчас, конечно, не чувствуешь из-за стресса, – на корню пресекла молчаливое возражение Оксана. – А если пройдёшь пару метров и свалишься? Ты не волнуйся – мы быстро.

– И если что, кричи! – добавила Света, и они с Оксаной быстрым шагом двинулись дальше, завернули за уступ и выбрались под прямые лучи высоко взобравшегося на небо солнца. Поднявшись метров на шесть по делавшей петлю тропе, девушки остановились, жадно хватая прохладный воздух открытыми ртами на манер вытащенных на берег рыб.

– Думаешь, это Юлька? – выдавила Оксана, переводя дыхание.

Света выпрямилась, прикрылась ладонью от солнца и вгляделась вперёд и вверх. К сожалению, нависающий уступ прятал в резких тенях тропку.

– А кто ещё? – пробурчала она. – Из моих знакомых только одна может наброситься на незнакомого человека.

– Молодого и симпатичного, – добавила Оксана.

– Ну, да, – согласилась Света. – Она, наверное, с перепуга ускакала в горы, а потом увидела Дэна и от радости кинулась целовать. А тому нет воспользоваться моментом, отбиваться начал. И что за мужик пошёл? Девчонки сами на шею кидаются, а они нос воротят.

– Светик, – осторожно спросила Оксана, пристально всматриваясь в подругу, – ты о чём? Если меня хочешь успокоить, то не надо. Я уже не боюсь. Вернее, боюсь, но только за Юльку. Куда её занесло, эту жертву полночных гор?

– Сейчас увидим. – Света наклонилась, подняла конец страховочного троса с застёжкой карабина, который чуть раньше отстегнула от пояса Дэна, продемонстрировала Оксане, затем толкнулась трэкинговой палкой и решительно шагнула вперёд, наматывая его на руку.

Пройдя несколько метров, она остановилась. Тропа здесь расширялась, словно вгрызаясь в нависающий склон левой стороной и образуя площадку в виде неправильного прямоугольника, усеянную мелкими камнями. На противоположном краю, рядом с начинавшимся изгибом расширявшейся тропы поблёскивало ушко вбитого в стену крюка с прицепленным концом троса. Дальше тропа исчезала, являя отвесный иззубренный бок наружной стены кратера.

Никаких следов Юли.

К этому времени Света почти уверила себя, что пропавшая подруга поджидает их здесь, бледная и замёрзшая после бессонной ночи, поэтому какое-то время упорно пялилась на пустую площадку. Затем прошла вперёд и ещё раз внимательно огляделась. Ничего. Только возле вбитого крюка возвышался плоский длинный валун, усыпанный клочками выдранного мха и травы. Наверное, место ночлега Дэна.

Света растерянно переглянулась с Оксаной, столбиком застывшей на тропе, и бессильно опустилась на землю. Ноги её не держали. Во рту вдруг стало сухо, в глазах защипало. Тщетно отгоняемая мысль о том, что кинувшаяся целовать ложного спасителя Юля сорвалась вниз, в отличие от последнего не имея страховки, ледяной пустотой расползлась по телу. В висках гулко застучало.

Её тряхнули за плечи, голова мотнулась взад-вперёд, и жгучая боль от прикушенного языка заставила очнуться.

Рядом сидела Оксана и пристально смотрела не неё.

– Очухалась?

Света чуть кивнула; шея казалась деревянной, как у Буратино, ещё чуть-чуть и заскрипит.

– Это не Юлька.

– Что?

– Не Юлька, – повторила Оксана, и чуть ли не в нос ткнула Свете кроссовок. Рваный и довольно вонючий.

Света непонимающе уставилась на Оксану.

– Ты зачем его с собой тащила? Что – не Юлька?

– Ничего я с собой не тащила, – оскорбилась Оксана, вздёрнув нос. – Я его тут нашла. Эй!...

У Светы опять потемнело в глазах.

– Ну вот, снова-здорово, – буркнула Оксана. – Для особо чувствительных Свет повторяю: это не Юлькин. Размер не тот.

Света вытянула руку, ухватила покрытый рыжеватой пылью кроссовок и чуть ли не обнюхала его, поворачивая из стороны в сторону.

– Да? – спросила она у Оксаны, боясь поверить.

Подруга вздохнула, расшнуровала собственную обувку и, упёршись носком одного кроссовка в задник другого, стащила его с ноги.

– Дай-ка! – Она отобрала у Светы свою находку и сунула внутрь ногу в толстом, вязаном носке. – Видишь? – Света непонимающе пялилась на неё. – Он даже мне мал, а у меня тридцать шестой. У Юльки вообще тридцать восьмой. Она в этом недомерке и шагу бы не сделала, не то, что по горам шляться. Вот тебе бы подошёл.

Похоже, Оксана была права, и в душе затеплилась надежда.

Света поднялась, ещё раз окинула взглядом площадку. Ей вдруг показалось, что тень от нависающей стены в дальнем углу площадки более чёрная и какая-то комковатая. Она сморгнула. Да нет, всё нормально, тень как тень. И посмотрела на кроссовок. Драный, наверное, китайский «Рибок» с оборванным шнурком и сбитыми шипами.

– Откуда он тут?

– Ты меня спрашиваешь? – удивилась Оксана. – Наверное, у кого-то здесь порвался кроссовок, ну, его и бросили.

– Ага. А сюда этот кто-то добирался в одном кроссовке.

– Почему это?

Света вздохнула.

– Потому что другой мы нашли внизу, если ты не забыла.

– Ой! – Оксана заалела. – И правда. Может, этот сперва был целый, и она обмотала одну ногу чем-нибудь, а тут порвался…

– Кто – она? – спросила Света, краем сознания отмечая, что разговор у них с подругой смахивает на болтовню умалишённых. Двух дур, если честно.

– Не знаю, – растерянно сказала Оксана. – То есть, я не знаю, как её зовут. Но это точно женщина. Башмак-то женский. На твой похож, кстати. Даже шов такой же.

Действительно сквозь рыжеватую грязь проступал полукругом ряд стежкой некогда чёрной нитки, напоминая букву «С». Света повертела в руках кроссовок и бросила на землю, машинально вытерла ладони о джинсы. Получалось, что у какой-то женщины на седловине порвался кроссовок, и она его сняла. Потом замотала чем-то ногу, скажем, курткой, должна же быть у неё куртка, или свитером и поднялась сюда. Зачем, кстати? Почему не двинулась назад по седловине, к удобному и безопасному спуску, а полезла в гору? Здесь у неё порвался второй кроссовок, она его сняла. Наверное, пока настраивалась путешествовать дальше босиком или искала, чем обмотать вторую ногу, стемнело. Она прикорнула здесь, а наутро увидела Дэна и бросилась целовать от радости. И куда она делась?

Света осторожно приблизилась к краю площадки, встала на колени и посмотрела вниз.

Нижний край плавно загибался к горе, создавая впечатление, что площадка торчит каменный ступенью, ласточкиным гнездом над обрывом. Свалиться отсюда пара пустяков.

Как Света ни вглядывалась, ничего не могла рассмотреть, даже лежавшую внизу седловину: её прятала откуда-то накатившая облачная взвесь. И она поднималась. Света мельком подумала, что нужно поторапливаться, иначе придётся торчать тут, пока не распогодится или брести по тропе на ощупь, а это – то ещё удовольствие.

Ей было жалко незнакомую женщину, но упала та или нет – неизвестно, а вот то, что здесь не было Юли, с одной стороны внушало определённый оптимизм – жива, с другой – где её горнобашки носят, горную бараниху? Следовало спуститься и тщательно осмотреть седловину до лагеря и пройдённую вчера тропу. Возможно, она всё-таки могла соображать, и унеслась назад по знакомой дороге? Света только на это и надеялась.

Она поднялась, отряхнула колени и сказала Оксане:

– Пошли назад. Погода портится.

– А Юля? – Оксана не шелохнулась.

– Ты её видишь? – сердито осведомилась Света, злясь, собственно, на себя. – Наверное, она в другую сторону побежала.

– А женщина, что на Дэна набросилась?

Света лишь вздохнуло. В горле запершило. Как ни старалась она отогнать мысль об упавшей вниз незнакомке, убеждая себя, что та успела подняться вверх прежде, чем обрушилась тропа, но сама в это не верила. Следовало спуститься, отыскать Юлю и возвращаться в цивилизацию. Хотя бы до мест, где есть сотовая связь, и позвонить в МЧС. Больше они с Оксаной ничего сделать не могли.

Она уже направилась к тропе, окидывая прощальным взглядом залитую косыми лучами солнца площадку, как снова заметила странный комковатый сгусток в тени в углу. Повинуясь внезапному порыву, она решительно шагнула к нему и обмерла.

Не так давно стоявшее в зените солнце уже ощутимо склонилось к западу, изгоняя тени от нависшей над площадкой стены. Все, кроме одной, той, куда двигалась Света. И сквозь чуть посеревшую от лучей тёмную преграду девушка четко различила лежащую фигуру, казавшуюся нелепо раздутой чёрной кляксой. Словно почувствовав Светин взгляд, фигура съёжилась и распрямилась. Ненадолго замерла и вдруг качнулась из тени к девушкам.

Будто со стороны Света смотрела, как поднимаются чудовищные, до омерзения распухшие отростки-ноги, с чавкающим звуком отрываются от земли и тянут, иначе не скажешь, за собой колышущиеся чёрные телеса. На подобии лица с провалами глазниц, между раздутых щёк раскрылась кривая щель.

– Хожууу…хожууу…

Свету обдало холодной и одновременно какой-то липкой струёй.

– Хожу…

Сквозь вой пробился тоненький визг; сознание отстранённо отметило, что это Оксана.

Визг нарастал, заглушая леденящие завывания, жидким студнем заставляя колыхаться раздутые ступни, вибрировать мелкими волнами всё быстрее и быстрее, взбивая в текучую чёрную взвесь и обрывая сначала ступни, одну-за-другой. Потом лодыжки, колени. Фигура рухнула и поползла, опираясь чёрными лепёшками огромных ладоней о камни площадки. С чавканьем подломились и они.

Света заворожено глядела, как разрывается терзаемое визгом тело: бёдра, поясница, локти, гигантские полушария грудей, плечи, шея; и растворяются тёмными, исчезающими пятнами. И всё равно уменьшающаяся тёмная масса упрямо тянулась к девушке, выкатившись под ноги последним остатком – чудовищной головой. Раздалось ещё одно завывание: «Хожу…», и голова провалилась внутрь себя, схлопнулась чёрной кляксой.

Визг прекратился.

В каком-то трансе Света попятилась назад, не сводя глаз с тёмного пятна. Наткнулась спиной на застывшую в ступоре Оксану, схватила её за руку и, не поворачиваясь, потащила к выходу с площадки. Только оказавшись на тропе, она развернулась и быстро зашагала вниз, подгоняя подругу тычками спину. В голове не было ни одной мысли. И лишь спустившись на пару десятков метров и увидев торопливо шедшего навстречу Дэна, девушки остановились.

– Что случилось? – Парень встревоженно оглядел трясущихся подруг. – Что за визг был?

– Ва-ва… – Оксана попыталась хоть что-то сказать, но язык ей не повиновался.

– Вампира твоего встретили, – пробормотала Света, чувствуя, что ещё вот-вот и её захлестнёт волной ужаса. – Спускаемся! – Она снова подтолкнула Оксану.

Та послушно засеменила ногами. Дэн какую-то секунду смотрел на девушек, кажется, хотел ещё что-то спросить, но передумал, повернулся и направился вниз. Оксана быстро двинулась следом, чуть не повиснув на плечах молодого человека и натянув страховочный тросик между собой и Светой. Её дёрнуло назад, и девушка завизжала от страха. Рванулась, потащив следом Свету, машинально упёршуюся в землю трэкинговой палкой. Веревка провисла. Остановленная Оксана дрожащими пальцами нащупала скользящую петлю, ослабила и буквально выпрыгнула из верёвки, наскочив на Дэна и обхватив его всеми конечностями. Парень не устоял и вместе с верещащей девушкой проехался на животе по тропке, к счастью, не свалившись вниз, уцепился руками за скальный выступ – его развернуло, – не удержался и исчез за изгибом каменной стены.

В свою очередь Света больно приземлилась по пятую точку и непонимающе уставилась на лежащую веревку, на другом конце которой ещё пару мгновений назад дёргалась Оксана. Она непроизвольно выбрала её, повертела в руках пустой конец с петлёй и вскочила. Одним прыжком добравшись до поворота, Света резко замерла – тропа дальше круто уходила вниз вдоль ледяных ступеней, и по ней, оступаясь и падая, мчались две фигуры: впереди Дэн, которого толкала в спину визжащая Оксана.

– Ксюха! – завопила Света, набрав воздуха в грудь. – Куда?..

Её не услышали. Перепуганная парочка добралась до устья каменной реки и помчалась дальше.

–.Оксана! – снова закричала Света, понимая, что та не услышит, но всё же на что-то надеясь. – Дэн!

Кричать в горах нельзя.

Склон задрожал. С перестуком ударяясь о скалы, сверху посыпались камни. Света испуганно вжалась в стену, прикрыв голову руками. Со всех сторон нарастал шелестящий гул, который они слышали ночью. Дрожь под ногами усиливалась, мелкими толчками подбрасывая девушку и чувствительно прикладывая спиной о скалу. Всё вокруг заполонила серая пыль, повисшая густым полотном над тропой. И чем больше дрожала гора, тем сильнее казалось, что мельчайшие песчинки пылевой завесы сами трясутся в беспорядочном рваном ритме. Перед глазами замельтешили тёмные пятнышки, Света крепко зажмурилась и не увидела, как лопнула зигзагообразными трещинами скала вдоль тропы, а сама тропа чуть дальше ухнула куда-то вниз, добавив новое облако пыли.

И всё стихло.

Просидев, сжавшись в комок, ещё какое-то время, Света осторожно открыла глаза, готовая снова зажмуриться. Потом медленно встала, цепляясь за торчащие скальные выступы. Вместо удобного спуска впереди зависло серо-рыжее полотнище оседающей пыли над крутым обрывом. Спуститься по нему без снаряжения можно было только пролетев метров сорок и скатившись дальше по невидимому отсюда склону. Орлом Света не была. К сожалению. Курицей тоже. И что делать?

Она в растерянности оглянулась. Нависавший скальный выступ над тропой, по которому они спускались, исчез вместе с последней по всей видимой длине, оставив взамен пару-тройку вертикальных неровных трещин, одна из которых протянулась по склону сверху вниз почти до каменного пятачка с девушкой. Шириной под метр она очень сильно напоминала дверной проем, и Свету неудержимо потянуло заглянуть внутрь.

Она медленно подобралась ближе. Трещина заканчивалась примерно на уровне бедра. Света ухватилась за край и, подтянувшись, встала сначала на колени, затем на ноги на узком каменном порожке. Внутри царил серый полумрак. Трещина, точнее, уже не трещина, целый коридор с высокими скальными стенами плавно уходил вниз и влево, теряясь в темноте. Света задрала голову. Наверху края смыкались арочным потолком с часто торчащими камнями-выступами.

Она спрыгнула назад, ещё раз огляделась. Кусок тропы с одного края обрывающийся в бездну, с другого был завален каменными валунами, и ни перебраться через них, ни разобрать она бы не смогла. Оставаться на месте и ждать спасателей? Кажется, самое разумное решение, вот только пока Оксана с Дэном доберутся до цивилизации, пока сюда отправят вертолёт, да и отправят ли ещё – вопрос, она вполне может замёрзнуть насмерть. Конечно, можно ходить ночь-напролёт, чтобы согреться, одну ночь, ну, две. А что потом? Без пищи и воды да на морозе, да если гору ещё раз тряхнёт! Но и соваться в тёмный лаз без света и не зная, куда тот выведет, было верхом идиотизма. С другой стороны, особо умной Света себя никогда не считала, иначе не потащилась бы праздновать день рождения подруги на какой-то там пик.

«Достаточно было просто забраться на стол в ресторане, – подумала она сердито, – и покричать «Хэппи бёздэй!».

Она отыскала взглядом трэкинговые палки. Одна уцелела, вторая валялась под большим валуном, немного похожая сейчас на греческую букву «лямбда». Света подобрала целую, надела на запястье ремешок, ещё раз оглядела остатки тропы и со вздохом снова полезла в трещину. Постояла немного, собираясь с духом.

«В конце концов, не может ведь этот ход далеко тянуться, – сказала она сама себе. – Вернусь, если что». И, включив фонарик, храбро двинулась внутрь, опираясь на палку. Пройдя несколько шагов, Света с удивлением сообразила, что здесь отнюдь не темно. Стены, пол, потолок слабо поблёскивали, разгоняя каким-то бледно-зелёным светом царивший сумрак. После недолгого раздумья она решила не выключать фонарь. Батарейки, конечно, следовало экономить, но и оказаться в кромешной тьме, если свечение внезапно погаснет, абсолютно не хотелось. Тем более, что в сумраке невозможно было хорошо разглядеть ямки и рытвины на узенькой тропке-дорожке под ногами.

Она прошла метров пятьдесят плавно спускавшейся спиралью, когда под ногами прокатилась быстрая дрожь, чем-то напомнившая судорогу. Света в страхе замерла, прикрыв голову руками и ругая себя за то, что вообще сунулась в эту подземную мышеловку. Она постояла немного, прислушиваясь. Ничего нигде не обрушилось, и успокоенная Света двинулась дальше. Немного погодя дрожь повторилась, заставив испуганно ёкнуть сердце, затем ещё раз и ещё. Света привыкла и успокоилась, а потом ей вдруг стало неловко: будто по живому шла. Языку? Она снова испугалась – а вдруг съест? И опять успокоилась: не похожа была быстрая рябь на оголодавшего монстра, она больше напоминала непроизвольную судорогу от щекотки.

Света поражалась сама себе. Она не удивлялась и не пугалась всему творившемуся вокруг, точнее, и удивлялась и пугалась, но как-то отстранённо, будто всё это происходило не с ней, словно она смотрела кино, сидя в уютном кресле перед телевизором. И другая девушка шла вперёд по полутёмному проходу неизвестно куда, спускаясь всё глубже вниз по неровной тропке, пока та не вывела в пересекающую путь большую округлую полость.

Света встряхнулась и завертела головой. Это была не просто полость: длинный туннель метров шесть в диаметре тянулся в обе стороны, насколько хватало глаз. Стены довольно ярко отсвечивали серо-коричневыми прожилинами, обматывающие туннель изнутри виток за витком вывернутой улиткой. На вид и они, и стены казались одновременно шершавыми и отполированными, словно истёртый наждачной бумагой гладкий пластик или стекло. И тут не было ставшими уже привычными порослей светящегося мха.

Света машинально провела ладонью. Чуть шероховатая поверхность с покалывающими пальцы светящимися впадинками-вкраплениями…чего? Она уткнулась носом, пытаясь рассмотреть, но лишь пребольно приложилась лбом. Это её отрезвило. И правда, какая разница, что там светится? Главное, что не темно, и сам туннель явно искусственного происхождения. А стало быть, и шансы выбраться стали намного выше.

Повеселев, Света пошла было направо, памятуя о ходящих налево мужиках, но через несколько шагов остановилась; в голове настойчиво крутился совет кого-то из великих: «выслушай женщину и поступи наоборот». Если ему верить, ей следовало повернуть в другую сторону. Света стояла и колебалась, не зная, как поступить.

«Чтоб их всех! Надают советов, а ты стой тут, как Буриданов осёл, и думай!» – выругалась она сердито.

«Ты, главное, не кончи, как этот самый осёл. А то ведь достоишь».

Чего? Света огляделась. Ничего и никого, всё тот же пустой туннель в сером свете. Она поёжилась, было жутковато стоять почти в полной тишине. Странно, она совсем не боялась, пока шла по скальной расщелине, а здесь и сейчас отчего-то стало страшно. Может быть, от того, что туннель слишком сильно походил на творение рук человеческих. И почему-то же он светился!

Она вздохнула и решительно двинулась направо – ну их, этих великих!

Идти теперь было гораздо удобнее, тем более, появилась твёрдая надежда куда-то выйти. Серый сумрак и пляшущий свет фонарика под ногами постепенно завораживали, а тишина, изредка нарушаемая слабым шелестом осыпавшейся где-то земли, обволакивала со всех сторон, сдавливала, отчего казалось, будто кровь болезненно стучит в висках глухим нарастающим шорохом. Из-за этого она сначала прошла мимо участка с небольшим тёмным провалом слева. Лишь уловив краем глаза изменение среди тянувшихся спиралью серых светляков, она остановилась и осторожно подошла.

Это была дверь, точнее, крышка люка метр-на-полтора, расклиненная в проёме по диагонали. Поверхность усеивали обрывки толстых проводов и несколько выпуклостей, словно в неё колотили изнутри, пытаясь выбить. Света толкнула её носком кроссовка и отскочила, испуганно ойкнув. Нижний угол, удерживающий дверь, вдруг согнулся, и она, чуть развернувшись, с глухим стуком вывалилась наружу, наискось перегородив проход и подняв облачко серой пыли. Какой-то миг стояла, шатко покачивалась, затем грохнулась плашмя, отправив гулять по туннелю уже гораздо более звонкое эхо.

Дождавшись, когда уляжется пыль, Света повела внутрь фонариком. Крохотный тамбур-переходник, а дальше лучик терялся в темноте. Света замерла. С одной стороны, полученный горький опыт учил не совать нос, куда не надо, с другой его успешно одолевало любопытство. Предчувствуя, чем закончится эта борьба, Света со вздохом потёрла нос и, нагнувшись, ступила в проход.

В тамбуре ничего не оказалось, но миновав его, она почти сразу больно ударилась коленом явно о стол, потом локтем о…– она посветила – …шкаф. Вернее, не совсем шкаф: стоявшие бок о бок высокие железные ящики с большими обмотанными лентами бобинами внутри верхней части за толстым стеклом. Света видела такие в старых фильмах – электронно-вычислительные машины, ЭВМ, мамы современных компьютеров.

Она повернулась. Луч фонарика заплясал, искрясь в стёклышках циферблатов многочисленных приборов на длинном столе. В двух она узнала осциллографы, ещё несколько сильно напомнили термометры, но больше ничего знакомого Света не увидела, как ни старалась, разве что микроскоп и стеклянные пробирки.

Осторожно двигаясь вдоль стола и светя фонариком, она добралась до противоположной стены. Здесь, прямо посередине, наполовину уходила в косяк явно раздвижная дверь с рядом кнопок справа на стене на уровне глаз. Лифт. Причём заваленный землёй, поскольку ни кабины, ни самой шахты не было видно, только груда плотно прижатых к друг к другу камней да куча таких же камней поменьше на полу под дверью.

Света обескураженно поводила фонариком, но кроме тянувшихся вдоль стен шкафов с ЭВМ больше дверей не нашлось, и ей волей-неволей пришлось возвращаться к выходу в туннель. Она уже добралась до светившегося прямоугольника, когда что-то зацепилось за штанину с внутренней стороны. Света машинально дёрнула ногой и посмотрела вниз. Её держали скрюченные пальцы, луч фонарика в задрожавшей руке скользнул по лежащей фигуре в светлом, наверное, некогда белом, халате рядом с тамбуром-переходом. Лицо и кисти рук казались обтянутыми иссохшей серой кожей, щёки ввалились так, будто срослись между собой где-то внутри. Левая глазница зияла чёрным провалом над заострившимся до невозможности подобием носа. Правую Света не видела, да и не хотела.

Она завизжала и рванулась, выдирая штанину и вываливаясь в туннель; не удержалась и со всего маху врезалась в противоположную стену. Сползла вниз с гудящей головой и уставилась на болтающуюся у кроссовка оторванную кисть с торчащими нитями сгнивших сухожилий. Повизгивая от ужаса, Света пнула по неё другой ногой раз, второй – проклятая кисть мертвеца никак не желала отцепляться. Наверное, следовало руками разжать скрюченные пальцы, но Света и под страхом смерти не смогла бы заставить себя к ним прикоснуться. Она неудобно выпрямилась, держась за стену, наступила на пальцы кроссовком и дёрнулась из всех сил, слегка подпрыгнув. С сухим треском оборвалась штанина, и рука отлетела в сторону, так и не выпустив флисовую ткань.

Не разбирая дороги, Света понеслась по туннелю, поминутно оглядываясь назад. В сером свете так и мерещилось, как из темноты гробницы-лаборатории выползает мертвец в белом халате и шарит вокруг уцелевшей рукой в поисках утраченной конечности. Подносит к провалам глазниц кусок материи, жадно обнюхивает остатками носа и расплывшейся по полу кляксой направляется следом.

Ошалев от ужаса от представившейся картины, Света не заметила, как пол туннеля постепенно начал подниматься вверх, пока не влетела в большую шарообразную комнату-камеру, увитую по стенам светящимися серыми нитями. Они тянулись друг к другу спиралями торчащих жгутов, сплетались, образуя серую ячеистую завесу, подвисшую полупрозрачной сетью от пола до потолка. И Света угодила в самый её центр.

Плетение всколыхнулось. По полотнищу прокатилась настолько сильная рябь, что некоторые ячейки в центре прогнулись, накладываясь ряд на ряд как кирпичи, с глухим, шуршащим звуком «шуурх…шуурх…». Ровный серый свет замигал, передаваясь цепочкой от сети по закрученным спиралью нитям в туннель. И оттуда в ответ накатилось серое свечение с проблесками золотистых искр. Словно гонимое ветром облако, оно заполоняло весь объём, растворяя в себе серую завесу и окружающие стены, постепенно подбираясь к девушке. Оставшиеся ещё ячейки начали вытягиваться, сливаясь друг с другом в непроглядной глубины окна, и в одно из них очередной волной ряби внесло Свету.

Света застыла. Она висела непонятно на чём посреди колоссального объёма светящейся серым пустоты, раскачиваясь в такт отдающимся в голове ударам… шуурх-бум…шуурх-бум… И с каждым ударом звук становился громче, резонируя в сознании тяжёлым стаккато. Будто невидимый язык-било колотил изнутри по вискам, доводя до сумасшествия, волнами стекал вниз по шее и дальше: по плечам, рукам, заполняя всё тело и заставляя каждую клеточку вибрировать в такт глухим ударам.

Она поднесла к лицу ладонь. Кожа, ногти, просвечивающие синеватые жилки – всё мельтешило, сливаясь в единый кипящий мельчайшими пузырьками покров. В глазах зарябило, зрачки вдруг болезненно дёрнуло, чуть не вырвав из глазниц, и зрение отключилось. Как и слух. Остался лишь басовитый ритмичный гул, растворявший в себе тело и гаснущие мысли. Не осталось ничего, кроме серых прыгучих пятнышек с золотистыми проблесками, собирающихся в клубящиеся пучки и рассыпающиеся с каждым ударом незримого колокола.

Постепенно промежутки между ударами становились короче, пока сами удары не слились в невнятную мелодию, под которую танцевали, напитываясь золотом, пятнышки, пока не сплелись в единую вязь живых искр. Они то чуть угасали, то вспыхивали, сливаясь с мелодией, выводя её на новую, звонкую высоту, став единым целым – золотой песенной вязью с вплетённой в центр девушкой.

И где-то далеко-далеко и одновременно совсем рядом, везде, вязь касалась таких же пульсирующих песенных полотнищ, на невероятно малый отрезок времени замирающих, чтобы тут же вспыхнуть золотом жизни и застыть вновь. Словно дышал кто-то. От сплетений заполонивших всё песенных вязей веяло … жизнью.

Жизневей, пришла мысль.

Золотая вязь нестерпимо вспыхнула и погасла, оставив угасающее послевкусие журчащей мелодии.

***

Оксана не запомнила, как прошёл спуск, и только отбежав шагов на сто от устья ледяной реки, задохнувшись и ободрав о подвернувшийся под ноги камень колено, более-менее пришла в себя, чтобы связно мыслить. Она обессиленным кульком свалилась на землю, со свистом втягивая холодный воздух и обхватив плечи руками. Её трясло до такой степени, что клацали зубы.

Какое-то время она просто сидела и дрожала, пугая и без того перепуганного и ничего не понимающего Дэна. В конце концов, поняв, что толку от неё не добьёшься, парень не выдержал: он притулился сзади, обнял и начал покачивать, что-то успокаивающе бормоча. Постепенно Оксана пришла в себя и с удивлением обнаружила, что мужская ладонь, изначально вроде бы лежавшая на плече, ласково поглаживает грудь, время от времени несильно сжимая. Не сказать, что неприятно, но ей сейчас было не до озабоченных горных маньяков, и она решительно отбросила чужую руку, просипев:

– Грабли убрал!

Ладонь послушно убрали.

С помощью Дэна девушка встала на трясущихся ногах и протёрла кулаками слезящиеся глаза.

– Света…

И осеклась – Светы нигде не было.

Оксана всхлипнула.

– Да что это такое? Сперва – Юля, теперь Света! – Она вцепилась в плечи Дэна и тряхнула. – Что здесь творится?

Молодой человек прижал к себе девушку, легонько погладил по волосам.

– По-моему, она там, – пробормотал он тихо, глядя на кальдеру, где в двухстах метрах выше ледяных ступеней повисло серо-рыжее облако пыли, надежно укрывая склон.

– Там? – Оксана вырвалась из объятий, всматриваясь.

Ей было страшно, очень, но вот только страх за подругу постепенно пересилил отголоски недавнего ужаса, и она, нерешительно потоптавшись, двинулась обратно. Дэн шёл рядом.

– Погоди.

Он вдруг остановился и придержал Оксану за локоть.

– Видишь?

Сквозь постепенно оседавшую пыль проступала совершенно отвесная скала с отрицательным уклоном наверху.

– И что? – окрысилась Оксана. – Поднимемся как-нибудь.

Дэн покачал головой.

– Здесь не подняться без специального снаряжения даже опытным скалолазам, не то, что нам с тобой. Мы просто сверзимся, и подруге твоей не поможем. Если она жива, – добавил он тихо, но Оксана расслышала.

– Она жива, – сказала она с расстановкой. – А ты можешь валить, куда хочешь. Я сама справлюсь.

– Нет, – холодно произнёс молодой человек, и Оксана возненавидела его за этот ответ. – Ты не справишься, а погибнешь. Предлагаю дойти до нашего лагеря и связаться со спасателями, да и там есть профессионалы.

Оксана подумала и кивнула.

– Да. Ты иди, я здесь побуду, вдруг Света даст как-нибудь знать.

– Но…

– Ходок по горам из меня липовый, – продолжала девушка, – только задерживать буду, а сейчас каждая минута на счету. – Она всхлипнула. – Вдруг Светик ранена…Да иди же! – Она в сердцах толкнула Дэна. – Дорогу найдёшь?

Парень хотел что-то сказать, но его прервал отдававшийся эхом со всех сторон громкий нарастающий стрекот, напоминая оглушительно дребезжащую консервную банку. Оксана обернулась. Со стороны оставленного лагеря к ним быстро надвигался ярко-жёлтый силуэт. Приблизившись, вертолёт заложил неширокий круг, облетая ребят и чуть ли не прижимая их к земле воздушным потоком от винтов. «Ми-2», узнала Оксана летающую тарахтелку и, бросив трэкинговые палки, замахала руками. Краем глаза она заметила, как копируя её движения, рядом запрыгал Дэн. Вертолёт сделал ещё один круг, практически не вылетая за пределы седловины. В окошках Оксана разглядела несколько бледных пятен – лица пассажиров – и четко различимую фигуру пилота в кабине, вернее, голову в наушниках и плечи. Он поднял руку и сделал несколько жестов, указывая в сторону кальдеры, после чего стрекочущая машина направилась к кратеру.

Ребята переглянулись – Оксана передёрнула плечами, им оставалось только ждать и смотреть на силуэт вертолёта, смутно видимый жёлтым пятном на фоне загораживающих его от солнца склонов кратера. Не долетев до кальдеры, машина поднялась вверх и скрылась за изгибом северной серо-белой стены. Пилот решил облететь кратер. Стрекот постепенно стих.

Оксана хотела что-то сказать и не смогла. Язык иcсохшейся мумией покоился в горящем горле и не хотел шевелиться. Она пошарила на поясе, отстегнула фляжку и сделала несколько глотков. Полегчать полегчало, только язык всё равно не слушался. «Чтоб тебя!» – ругнулась она про себя. Похоже, у Дэна были те же проблемы с голосом, что и неё самой, поскольку парень что-то покаркал девушке в лицо и смущённо замолк. Оксана дала отхлебнуть ему из фляжки и, чуть подтолкнув в сторону кратера, прошла вперёд.

До выкатывающихся из прохода ступеней реки-ледника оставалось совсем немного, когда вновь донёсся знакомый стрекот, и с южной стороны из-за кольца кальдеры вынырнул вертолёт. Он летел значительно выше, чем раньше, и было хорошо видно, как по отвесной наружной стене, немного отставая, за ним ползёт вытянутая серая тень. Подлетая к проходу в кратер, вертолёт постепенно снижался, пока, в конце концов, не завис у края ледяной реки, развернулся на месте и мягко опустился растопыренными стойками-шасси на относительно ровный участок седловины. Пилот не выключил двигатель, просто снизил обороты, и грохочущий дрязг сменился рокочущим гудом, сквозь который отчётливо пробивались свистящие звуки рассекаемого лопастями винтов воздуха.

По старинке наружу открылась дверца, изнутри выдвинули вниз небольшую железную лесенку – непонятно зачем, поскольку ни одна из трёх выпрыгнувших фигур ей не воспользовалась. Все трое были одеты в пятнистые серо-белые штаны и куртки с капюшонами, двое повыше и помассивнее, третья пониже и стройнее. Чуть пригибаясь под вращающимся винтом, они направились к замершей паре.

Фигурка пониже принадлежала девушке. Она шагала легко и грациозно, чуть покачиваясь из стороны в сторону, чем напоминала юркую змейку, во всяком случае, так показалось Оксане. Капюшон куртки был откинут назад, и пряди коротких тёмных волос вытягивались вперёд под ветром от винта вертолёта, обрамляя высокие скулы, и девушка раздражённо отводила их рукой. Сероглазая – чёрные очки она подняла на лоб – с аккуратным прямым носом, лет под тридцать. Симпатичная, позавидовала Оксана, и перевела взгляд на подошедших мужчин.

Нет, на одного мужчину.

Худощавое лицо с прямым носом, высокий лоб и чуть прищуренные серые глаза. Светлые волосы. Высокая атлетическая фигура, похожая на фигуру Дэна, и такая знакомая. Так и повеяло чем-то родным, домашним – вернее, дачным. Аристарх, сосед Светы по даче. Минувшим летом он упорно пытался помочь таскать мешки с картошкой, напрочь отказываясь понимать, что продукт сей, вкусный и полезный, Света не сажала и таскать, в сущности, нечего. Да и некуда: погребом Света также не обзавелась. Мешки, правда, были. Помнится, Света тогда с трудом отобрала лопату у предприимчивого соседа, возгоревшегося желанием выкопать погреб, причём немедленно, предложив заменить земляные работы походом на озеро.

После они, кажется, еще раза три-четыре ходили вместе купаться, уже без Оксаны, а затем подкрались осень с зимой, и они как-то незаметно разошлись.

– Привет, – тепло сказала она.

– Здравствуйте, – чуть настороженно ответил Аристарх.

Оксана было удивилась столь холодному приёму, но затем до неё дошло: она стащила с головы пёструю бандану и протёрла лоб и щёки. Пару секунд Аристарх всматривался в нежное девичье лицо без… – «Какой ужас!» – запаниковала Оксана, сообразив, – …макияжа и заулыбался в ответ.

– Оксана? Вот не ожидал! Ты здесь откуда? – Он протянул руку, словно собираясь обнять, но сразу опустил.

– Снизу, – разъяснила Оксана, с неудовольствием глядя на опустившуюся руку. «Мог бы и обнять, – подумала она. – Не чужие всё-таки, вместе на даче загорали».

– Извини, сразу не узнал, – смущённо сказал Аристарх.

Вот же! Оксана дала себе слово, что больше в горах и шагу не сделает с ненакрашенными губами и ресницами. «А также без расслабляющей ванны, массажа и педикюра», – подхватила проснувшаяся женственность. «Ага, – фыркнула девушка, – и туфель на каблуках. И платья. И «мерседеса», чтобы платье не помять. Где его, правда, взять, этот «мерседес», разве что трамвай? Блин, что я несу!» – Ей стало стыдно за глупые мысли, и она яростно тряхнула головой.

Аристарх тем временем представлял своих спутников.

– Глеб, – он небрежно кивнул на высокого парня с надвинутым капюшоном, из-под которого задорно выбивался русый чубчик, и повернулся к девушке. – Яна. А это Оксана и Данила, которого мы искали. Живой и здоровый, слава богу.

Оксане показалось, что по губам Яны скользнула усмешка, но она могла и ошибиться.

Аристарх снова посмотрел на девушку.

– Так какими судьбами? Надеюсь, не тайна?

Оксана вздохнула.

– Какая там тайна… – она указала рукой на так и не осевшее пылевое облако. – Там Света осталась. Помнишь Свету? – Её опять затрясло. – И ещё Юля пропала, наша подруга, только она раньше пропала. И ещё чёрные такие были, и фигура…

Дэн подскочил к девушке и обнял за плечи.

– Тихо-тихо, успокойся. – Он повернулся к спасателям. – Её подруга осталась на тропе после обвала. Надо подняться, поискать.

Аристарх помрачнел.

– Поднимемся, – сказал он.

Глеб поднёс к глазам болтавшийся на шее бинокль и принялся тщательно осматривать стену кальдеры.

Оксана нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Ей казалось, что минуты тянутся бесконечно долго.

– Ну? – не выдержала она, в конце концов.

– Пойдём снизу, – обронил Глеб, не отрываясь от окуляров. – Чёрт, ещё и отрицательный уклон! До темноты вряд ли успеем.

– Вы с Яной пойдёте снизу, – поправил Аристарх. Он смотрел в точно такой же бинокль. – Я попробую высадиться с вертушки, потом спущу трос.

Глеб с Яной синхронно повернулись и уставились на Аристарха.

– Вертушка не подлетит ближе пятнадцати метров, – сказал Глеб.

– И не надо. – Аристарх указал на какое-то место на склоне, ничем на взгляд Оксаны не отличающееся от остальных. – Там выступ, вполне можно спуститься.

– Но…

– Не получится, пойдём снизу все.

Он вернулся вертолету, заскочил в кабину. Видно было, как он что-то говорит пилоту. Потом наружу вылетели три небольших мешка, лестница была убрана, и винт стал вращаться всё быстрей и быстрей с довольно противным взвизгом. Вертолёт поднялся и, набирая высоту полукругом, двинулся к кальдере.

Дэн проводил его взглядом и спросил у Глеба:

– Вы, вообще-то, откуда взялись? У нас никакого вертолёта не было. И как там наши?

– В порядке ваши. – Глеб достал из нагрудного кармана крохотный блокнот с карандашом и принялся быстро заносить какие-то пометки, поглядывая в бинокль то на склон, то на кружащий у него вертолёт. – Был обвал, но лагерь не задело. Тебя вот только потеряли, потому и нас вызвали. Сначала думали: тебя засыпало – кто ж знал, что кое-кого понесёт ночью в горы за цветами. Хорошо, Оля видела, как ты уходил.

– Видела? – растерялся Дэн.

«Что за Оля?» – неприятно царапнула мысль, но Оксана тут же прогнала её. Она напряжённо всматривалась в жёлтый силуэт, зависший над каменным выступом в десяти-пятнадцати метрах выше места, где исчезла Света, торчащим в сторону и вверх длинным ухом настороженного гигантского зайца.

– Да. Народ там сейчас рыщет по окрестностям. И нас вызвали. Между прочим, – спасатель ткнул ладонью в сторону кратера, – это ещё что за феномен? Тут пик должен быть, или мы не туда залетели?

Дэн пожал плечами.

– Не знаю.

– Это кальдера, – пояснила Оксана, вырываясь из рук парня.

Все трое воззрились на неё, ожидая продолжения. Девушка смутилась.

– Пик провалился, и стала кальдера. Кальдера – это…

– Мы знаем, что такое кальдера, – сказала Яна. Голос у неё оказался довольно низкий с хрипотцой. – Откуда она взялась? И самое забавное, что со стороны лагеря кальдеры нет. Пик как пик. – Она с подозрением, как показалось Оксане, уставилась на них с Дэном. – Вы нам ни о чём не забыли поведать?

Дэн покачал головой.

– У меня всё проще некуда, а вот девчонки, похоже, что-то видели.

Оксана заколебалась. Она прекрасно сознавала, за кого её примут, если рассказать о чёрных тенях, Ходилке и страшной уродливой женщине. Но и скрывать информацию о творящихся здесь безобразиях претило. Люди прилетели помочь.

Она робко кашлянула и быстро пересказала всё, что случилось после того, как они отправились в горы. Случай в сарае она упоминать не стала, раз уж сама ничего не видела, но о Светиных догадках насчёт газа и исчезающих от криков чёрных тенях не умолчала, хотя и видела, как недоверие в глазах Яны постепенно сменяется жалостью.

Оксана рассердилась, скомкала рассказ и с вызовом посмотрела на спасателей.

– Значит, – подытожила Яна подозрительно ласково, – вы решили отметить на пике день рождения подруги, пик исчез, а на вас напали чёрные тени, и подруга ваша тоже исчезла. Глеб, – она повернулась к молодому человеку, – что ты об этом думаешь?

– Думаю, нам пора выдвигаться. – Глеб ещё раз осмотрел нависающий колоссальный склон и опустил бинокль. – Все разговоры на потом.

Он протянул Яне блокнот и что-то быстро указал карандашиком. Девушка посмотрела на склон, что-то прикидывая, и кивнула.

Спасатели быстро направились вверх к нависающему склону. Оксана впервые увидела профессионалов за работой. Первым в связке шёл Глеб, обманчиво медленными движениями обшаривая скалу и цепляясь за неразличимые отсюда трещины. Поднявшись на высоту своего роста, он вбивал в стену штыри-крюки, цеплял карабины страховочного троса и снова полз вверх. За ним, отставая метров на пять, следовала Яна. Крюки располагались на довольно большом расстоянии, и девушке приходилось тянуться, держась за то за трос, то за скалу, прежде чем опереться на торчащий штырь.

Оксана подумала, что крюки, наверное, следует вбивать чаще, и хотела было поинтересоваться у Дэна, но тут же отвлеклась, в ужасе уставившись на вертолёт. Казалось, будто летающая машина цепляет лопастями горный склон и не падает лишь по непонятной причине. А под ней скользит вниз по воздуху раскачивающаяся из стороны в сторону тёмная фигура. Девушка в испуге зажала ладонью рот, и только тогда сообразила, что Аристарх спускается по невидимому на таком расстоянии тросе.

Вертолёт вдруг развернулся вокруг своей оси, и спасателя вынесло за край каменного выступа. Оксана ахнула. Завертевшуюся фигуру раскачивало маятником, почти впечатывая в отвесную стену кальдеры. Перепуганной девушке показалось, что она слышит, как ломаются с глухими шлепками от ударов кости, но тут вертолёт выровнялся, фигура спасателя внезапно поднялась к кабине, погасив безудержную болтанку, и быстро снова скользнула вниз на торчащую скалу. Прищурившись, Оксана с трудом разглядела, как Аристарх рухнул на колени, а чуть погодя вертолёт ушёл в сторону от кальдеры, снижаясь к устью каменной реки.

Посадив машину метрах в ста от молодых людей, пилот выбрался наружу и подошёл. Лет сорока-сорока пяти, невысокий и грузный, с очень-очень недовольным выражением на лице он показался Оксане вестником новых неприятностей. И точно!

– Связи нет, – объявил пилот, садясь на корточки и так глядя на девушку, что она почувствовала себя виноватой. – Придётся в лагерь сегодня возвращаться, иначе тревогу поднимут. Так что через два-три часа полетим. Наши к тому времени спустятся.

Оксана отвернулась к кальдере, потеряв интерес к человеку, для которого поднятая где-то тревога была важнее человеческой жизни.

Фигуры спасателей находились уже выше середины подъёма. Аристарха, как Оксана ни вглядывалась, не было видно. Наверное, искал спуск к месту обвала. Оставалось только ждать. Хотя…

Она снова повернулась к пилоту.

– А бензин у вас есть?

– А что? – осведомился тот хмуро.

– У нас ещё одна подруга пропала, давайте слетаем к спуску на седловину, поищем.

– Лишний раз без связи не полечу, – проворчал пилот. – И вам не советую уходить. Дождёмся наших и слетаем. Аристарх сейчас наверху, вдруг вашей подруге помощь потребуется.

Оксана хотела было кое-что высказать, но осеклась. Возможно, он прав. Но просто сидеть и ждать было невмоготу. Она с сомнением окинула взглядом седловину. Сейчас, днём, расстояние до ночного лагеря оказалось не таким и большим – час-полтора. Вполне можно успеть обернуться туда и обратно, пока спасатели спустятся.

«Так, – подумала она, – где моя палка?»

– Ты куда? – поинтересовался Дэн, шагнув ближе к девушке.

– Гулять! – буркнула Оксана, быстро осматривая свои кроссовки – уроки Светы не прошли даром.

– Не думаю, что это хорошая идея, – заметил молодой человек.

– Да мне всё равно, что ты думаешь! У меня подруги пропали, и если один летать боится, чтобы человека найти, то пусть сидит на заднице и ждёт. И ты с ним сиди!

Глаза Дэна сузились, и он нервно сглотнул. Но заговорил спокойно.

– Ты ведь сама говорила, что…Юля, правильно?.. в эту сторону побежала…

– И тут её нет, – Оксана шагнула в сторону седловины, – наверное, назад унеслась. – Она всхлипнула. – Лань быстроногая! Все ноги повыдираю, если целые! Вместе с волосами.

Парень посмотрел на склон кратера, где медленно ползли вверх две фигуры, потом на Оксану и кивнул:

– Вместе пойдём.

– С чего бы? – Оксана была зла на всех мужиков, и только глубоко в душе обрадовалась. Идти одной категорически не хотелось.

– С того, – отрезал несостоявшийся спасатель. – Одна ты не пойдёшь. Зачем вообще сейчас возвращаться? Дождались бы наших и слетали.

Оксана передёрнула плечами.

– Юля могла вернуться, – сказал она просто.

Дэн вздохнул.

– Идём.

Оксана осторожно шагнула внутрь каменного вала. Юли не было. Валялись на ковриках скомканные спальные мешки, с наполовину разобранными рюкзаками в изголовьях, котелок с остатками вчерашнего ужина лежал на боку возле тёмного пятнышка, оставшегося после костерка из сухого спирта. И никаких чёрных теней или следов ночного побоища.

Оксана обошла площадку, зачем-то подняла Юлин спальник, встряхнула. Молодой человек, тем временем, тщательно осмотрел скалистую поверхность и принялся за стену, иной раз постукивая по ней зажатым в кулаке камнем. Добравшись, таким образом, до застывшей в смятении девушки, он отобрал спальник, положил на место и чуть ли не обнюхал, во всяком случае, так показалось Оксане, немного выдающийся внутрь кусок валуна. Этакое каменное колено чуть выше метра высотой тридцатисантиметровым зигзагом отделённое от круга валунов, возле которого Юля устроилась на ночлег.

Он вдруг хмыкнул и показал Оксане на крохотную вмятинку среди редкого мха, растущего на изгибе.

– В чём вы спали?

Оксана удивленно воззрилась на парня, потом кивнула на спальник.

– В мешках.

– А в мешках в чём? – терпеливо повторил Дэн.

– Ну, не в ночнушках же! – фыркнула Оксана. – И не голыми, маньяк ты горный!

Дэн хмыкнул.

– Интересные у тебя мысли. Но я имел в виду, в обуви или нет?

Оксана смешалась и покраснела.

– Мы со Светой босыми, то есть в носках. Юля, по-моему, в тапочках.

– Вот! – Дэн пальцем потыкал вмятинку.

– Что – вот? – не поняла Оксана.

– Это след. Видишь, отпечаток пятки.

– Не вижу, – призналась девушка, с недоверием разглядывая чуть согнутые зеленовато-бурые ворсинки.

– След, – убеждённо повторил молодой человек. – Твоя Юля заскочила сюда, а вот дальше… – Он опёрся рукой на изгиб и, ловко вскочив на камень, уставился на поверхность гигантского валуна, возвышавшегося над ним почти на метр. – И куда она делась? Ничего не понимаю!

Он в сердцах стукнул по тёмно-серой неровной стене, и вдруг повалился вперёд. Поражённой девушке показалось, будто в скале раскрылся жадный тёмный рот и заглатывает молодого человека. Она подпрыгнула и ухватила парня за лодыжки чуть повыше зашнурованных ботинок. То ли благодаря её усилиям, то ли от того, что Дэн сумел уцепиться одной рукой за твердый край, но на ногах он удержался. Оттолкнувшись от валуна и выпрямившись, он секунду-другую переводил дыхание, потом взглянул на Оксану и усмехнулся.

– Надо же, какая красивая девушка у моих ног. Всю жизнь мечтал.

– Мечтай и дальше! – Оксана вспыхнула и выпустила чужие ноги. Довольно стройные на ощупь, надо сказать. – Что там?

– Проход, – сказал Дэн. Он шагнул вперёд, держась рукой за край, и исчез. Почти сразу появился снова, уже лицом к Оксане, наклонился и протянул руку. – Будешь смотреть?

– Конечно! – Оксана ухватилась за тёплую ладонь правой рукой, и её практически втащили наверх, даже подпрыгнуть не успела.

«Это не маньяк, Шварценеггер какой-то, – подумала она, вырывая руку и растирая ладошку. – Не дай бог, обнимет».

Но тут все посторонние мысли вылетели из головы, так как Дэн шагнул в скалу, потянув её следом. Оксана только успела заметить длинное и узкое овальное пятно лаза, чуть более тёмное, чем серая поверхность валуна, и издали совершенно незаметное. Внутри проход тянулся метров на пять под низким потолком и упирался в какое-то серое марево не то пыли, не то дыма. Света, падающего из входа со стороны лагеря, было недостаточно, и Оксана подслеповато щурилась, пока Дэн не включил фонарик.

Чуть пригибаясь под нависающим сводом, девушка зашагала за Дэном, которому, в отличие от неё приходилось сгибаться гораздо ниже, чтобы не стукаться макушкой о камень. Зато сам ход оказался широким настолько, что Оксана шла рядом с парнем до серой завесы, укрывающей, как она поняла, выход.

Это была не пыль и не дым. Клубящиеся снизу вверх дрожащие усики неизвестной субстанции свивались между собой, пересекались, образуя дрожащую мелкоячеистую сеть, и в переплетении ячеек в свете фонарика матово проблёскивали цветные пятна. Они словно перемигивались, играли между собой, потихоньку завораживая, отчего начинали слипаться глаза.

Колени вдруг ослабли, Оксана стала медленно оседать на пол рядом с уже разлёгшимся Дэном. И тут у неё в животе громко до неприличия квакнуло, разом прогнав накатывающую дрёму. Девушка выпрямилась, тряхнув головой. Желудок снова громко заурчал, напоминая нерадивой хозяйке, что вообще-то его следует кормить. Оксана покраснела, увидев, как молодой человек поднимает голову и прислушивается. Она лихорадочно зашарила по карманам и, с облегчением отыскав батончик «Сникерса», быстро сорвала обёртку и схрумкала половину. Вторую она протянула сглотнувшему слюну Дэну, сообразив, что парень голоден не меньше.

Пока тот тщательно жевал, она снова взглянула на играющие светлячки. Ей почудилось, что в самих пятнышках-ячейках проглядывают картинки: словно крохотные белые рыбки выныривают и тут же прячутся обратно в воду. Время от времени перед глазами возникал какой-то дробящийся на фрагменты образ и сразу исчезал. И лишь когда Оксана, устав пытаться охватить картину целиком, всмотрелась в отдельно мерцавшее пятно на уровне своего роста, она, наконец, увидела. И когда увидела, ноги снова ослабели.

В дрожащем крохотном окошечке видна была идущая куда-то женская фигурка. Юля.

Оксана моргнула, и фигурка исчезла. Точнее, она потеряла ячейку с Юлей. Девушка лихорадочно зашарила взглядом по узорчатой вуали. Как назло, те ячейки, что вспыхивали огоньками, были либо пустыми, либо гасли настолько быстро, что Оксана не успевала ничего рассмотреть. Но в некоторых, очень редко, проступали очертания заснеженных гор или прозрачно-голубого неба.

Не выдержав, девушка потянулась к мерцающим ячейкам, попыталась ухватить первую попавшуюся, промахнулась, нацелилась на другую – хитрые огоньки будто играли в прятки, исчезая в последний миг. Оксана машинально подалась вперёд и застыла посреди клубящейся вуали, вглядываясь в неяркое свечение.

Поражённый Дэн уставился на девушку, чья фигура вдруг заколебалась в такт вспыхивающей вуали и начала дробиться на мелкие кубики, сотрясавшиеся от прокатывающих по телу волн дрожи. Он метнулся к вуали, обронив «сникерс», и крепко ухватил Оксану за локоть. Бившая девушку дрожь мгновенно перекинулась ему на пальцы, совершенно безболезненно и быстро поднимаясь до запястья и дальше, к локтю. Он попытался разжать ладонь и не смог: какую-то долю секунды он чувствовал свои пальцы, какую-то долю секунды нет. Словно их вообще не было. Машинально взмахнув другой рукой, он угодил в очередную засветившуюся ячейку. Тело скрутило болезненной судорогой, и вдруг они вывалились наружу, на каменистый горный склон, тут же пришедший в движение под ногами и потащив вместе с собой вниз.

«Оползень!» – подумал Дэн, и, прижав к себе плотнее девушку, прикрыл её голову руками.

Он быстро огляделся и вместе с ней рывком перескочил на огромный каменный валун, неторопливо проплывающий мимо. Оксана только пискнула.

Валун прополз несколько метров и остановился. Более мелкие камни с шелестящим гудом прокатились дальше, оставляя облако пыли, и всё замерло.

Парень сел и принялся закатывать штанины: за те несколько мгновений, что они пробыли на каменистом поле, их изодрало в клочья, и располосовало кожу до крови. Дэн посмотрел на побледневшую Оксану и криво усмехнулся.

– Повезло ещё. Мог вообще без ног остаться. Хорошо ботинки прочные.

Девушка машинально взглянула на свои кроссовки. К счастью, одежда и обувь оказались в порядке – наверное, от того, что парень сразу же её приподнял, прижимая к себе.

Дэн тем временем пошарил нагрудном кармане и вынул аккуратную белую упаковку. Разорвал, достав бинт, и быстро обвязал кровоточащие ноги. Затем опустил лохмотья штанин. Огляделся.

Они находились на наружном склоне кальдеры. Внизу, сквозь редкую дымку, просматривались седловина, курумник и никаких следов вертолёта. Сам склон заканчивался обрывом, до которого было метров двадцать, и Дэн понадеялся, что оползень больше не повторится. Как они здесь оказались и, что гораздо важнее, как отсюда выбираться, он не имел ни малейшего представления. Хотя, если рассуждать логически, их сюда выбросило через ячейку вуали, но та же логика утверждала, что такого в принципе не могло быть. Дилемма.

– Какая дилемма? – поинтересовалась Оксана, с жалостью глядя на ноги парня.

«Заговариваться начал», – подумал Дэн, и сказал:

– Да думаю, как мы сюда попали.

Оксана скривилась.

– Чего тут думать? Через вуаль.

– Считаешь, это так просто?

– Нет, конечно. Ну и что? Подумаешь! А как слазить будем? Ну, вниз.

– Слезем, – пообещал Дэн, – как-нибудь.

– Хотя, нет, – перебила Оксана. – Надо девчонок поискать, вдруг они здесь где-нибудь.

– Светы здесь точно быть не может, – возразил Дэн. – Место не то. Насчет Юли – не знаю, но, думаю, тоже нет.

– Почему ты так решил?

– А где мы, по-твоему?

– На склоне кальдеры, – сказала Оксана послушно. – Где же ещё.

– Тогда где вертолёт? – Дэн кивнул в сторону седловины.

Оксана посмотрела и охнула:

– Ой, неужели улетели?

– Ты сама-то в это веришь?

– А что же ещё? И… – Она замолчала, оглядывая склон. – Знаешь, мне кажется, это не то место, куда мы со Светой ходили.

– Именно, – Дэн кивнул. – И я его не помню, хотя порядком тут шатался. Но если предположить, что наш перенос в пространстве связан ещё и со временем…

Оксана съёжилась и тесно прижалась к спине спасателя.

– А они нас не съедят? – спросила она дрожащим голосом.

– Кто? – удивился Дэн.

– Эти, динозавры.

– Съедят, конечно. – Парень развернулся, перебросив ногу через валун, и обнял девушку. – Так что, пока ещё есть время, хочу сказать: ты мне очень нравишься. – И приник к её губам.

«Всё-таки, я права, – подумала Оксана, сдаваясь, – маньяк».

«И какой сладкий», – додумала она немного погодя, переводя дыхание. И тут же встрепенулась.

– Надо прятаться, пока не съели.

– Да кто? – Глаза парня постепенно принимали осмысленное выражение, и он снова потянулся к девушке, но Оксана упёрлась руками ему в грудь.

– Оксана, – не выдержал Дэн, – где ты динозавров увидела? Они миллионы лет назад жили, здесь тогда и гор то не было.

– Сам сказал, что мы во времени переместились.

Дэн только вздохнул, отстранился от девушки и попробовал спуститься, но едва поставил ногу на камни, склон с шелестом пришёл в движение, немного протащив и валун.

– Мда, – пробормотал Дэн, снова устраиваясь рядом с Оксаной. – Тут надо подумать.

Думал он долго. Оксана успела задремать, привалившись к нему плечом, а когда открыла глаза. Солнце уже заметно клонилось к западу.

– Ну, что? – позёвывая, осведомилась Оксана. – Придумал? – И смутилась: вышло довольно грубо.

Дэн пожал плечами.

– Придётся нам с тобой побегать.

Оксана покрутила пальцем у виска.

– Не крути, – серьёзно сказал Дэн. – Оставаться здесь мы не можем, шансов, что нас найдут, никаких, и без тебя я тоже не уйду – валун сразу в пропасти окажется. Так что, подружка, давай разомнись и настраивайся – бежать надо быстро.

Девушка мрачно окинула взглядом каменное поле, переломать ноги здесь было проще простого.

– Может, подождём, – жалобно спросила она. – Вдруг нас найдут всё-таки.

Дэн покачал головой.

– Лучше сейчас, пока есть силы, потом будет хуже.

Но они не успели.

С тонким скрежетом участок перед обрывом, прямо перед ними, внезапно поплыл воронкой, поначалу медленно, затем всё быстрее и быстрее, вбирая в себя сползающие камни склона. Столб возникшей пыли скрутился неистовым торнадо, рассыпая по сторонам мелкую гальку. Дэн машинально прижался к валуну и придавил Оксану, прячась от каменных пуль, и тут же одумался.

– Прыгай! – заорал он, толкая девушку.

Ничего не соображающая Оксана присоской вцепилась в неровную поверхность, и пока спасатель пытался её оторвать, валун с грохотом ввалился в каменный смерч, внезапно распавшийся в центре пустым объёмом. Громадный камень вздёрнуло вверх, вгоняя в эту пустоту, и почту сразу вновь ударило о землю. Торнадо исчез, в отличие от обрыва, куда продолжал сползать валун с двумя застывшими фигурами.

***

Аристарх разбил фонарь. Что обидно, не во время высадки, за которую, кстати, начальство взгрело бы за милую душу, и сам он раньше трижды бы подумал, прежде чем затевать в одиночку подобное лихачество да ещё без связи, когда не работают рации, ни индивидуальные, ни на вертолёте. Да только вот мысль, что под обвалом могла лежать раненая девушка, тем более, Света, не позволила рассуждать здраво и идти на подъём в привычной связке с напарниками. И хорошо, что Глеб с Яной не стали возражать. Нормальные, всё-таки, ребята.

Когда он выбрался на площадку и не нашел Светы, душу обдало ледяным ужасом. В состоянии какой-то прострации он прошелся вдоль скалы и остановился у длинной вертикальной трещины. Внутри просматривался уходящий вниз лаз. Рядом валялась искорёженная трэкинговая палка. Он поднял её, повертел в руках. Напрашивались три вывода: либо девушка попала под завал, и найти её теперь едва ли вообще получится, либо её снесло со склона и следовало обыскивать подножие, либо она уцелела и решила поискать новых приключений внутри горы.

Радуясь обретённой надежде и одновременно злясь на неуёмно предприимчивых баб, Аристарх набрал камней и сложил тур возле трещины. Конечно, следовало бы дождаться Глеба с Яной, но переполнявшая сердце тревога гнала следом за девушкой: если та не вернулась, значит, что-то случилось. В то, что из горы можно спокойно уйти по подземному ходу, Аристарх не верил. В отличие от Светы: та, наверное, решила выбираться самостоятельно, сунувшись туда, куда с опаской и тщательно страхуясь, рискуют соваться только опытные спелеологи.

«Чтоб тебя! – подумал он сердито. – Найду, женюсь, и больше ты у меня в горы не сунешься!»

Он немного постоял, ещё раз окидывая взглядом площадку, и решительно двинулся внутрь.

Спустившись на десяток метров, он сообразил, что вокруг достаточно света, пусть и бледно-зеленоватого, от настоящих зарослей мхов на стенах и потолке. Щёлкнул фонарём, выключая. В принципе, настолько яркого света, быть просто не могло – протонема не прожектор. Он ухватил ближайший комок и потянул. Тот держался довольно прочно. Ругнувшись, Аристарх дёрнул сильнее – мох легко оторвался, а самого спасателя качнуло в противоположную сторону, приложив боком о скалу. Сверху скатился град камней, больно пробарабанив по плечам и шлему.

И разбив фонарь.

«Спасатель!» – высказал сам себе Аристарх.

Дальше он шёл уже неспешным пружинистым шагом, тщательно всматриваясь вперёд.

В конце концов, глаза стали уставать от не менявшейся картины, вгоняя в транс, а под ногами время от времени вдруг начала прокатываться лёгкая дрожь, будто кто-то щекотал землю. В первый раз было страшно – оказаться заваленным внутри горы, врагу не пожелаешь. Потом он привык. В любом случае, возвращаться он не собирался, пока не найдёт Свету или не упрётся в завал.

Тем временем дрожь под ногами постепенно начала сопровождаться негромким гулом, почему-то вызывавшим ассоциации с работающим горнорудным комбайном. И почему? Аристарх никаким боком не относился ни к шахтёрам, ни к горнякам, а о процессе горообразования – орогенезе – смутно помнил, что тот связан с тектоникой литосферных плит и её разломами, вулканизмом, интрузией и прочим метаморфизмом. Ещё в голове иной раз всплывало умное словечко «геосинклинали», но, что оно означает, и где он его подхватил, он не мог сообразить, как ни старался. Может быть, от Светы? Та каждое лето шастала по горам, набиралась впечатлений. Каких именно – было непонятно, поскольку в самих походах Света, по её же словам, от усталости по сторонам не глазела, уставившись под ноги и тихо матерясь, за каким лешим её сюда понесло, да щелкала фотоаппаратом. Но зато после! С каким воодушевлением она тыкала пальцами в экран лэптопа, припоминая невиданные красоты и ощущения, полученные среди вершин. Но это бывало уже после того, как она отдохнёт, отмоется и отъестся.

Они тогда сидели поздним утром на рассохшемся бревне у озера. Солнце продиралось лучами сквозь тяжёлую летнюю листву до застывшей водной глади, где прыгало искорками, уходя в тёмно-зеленую глубину, или разбрызгивалось лучами по сторонам. Зелёные глаза девушки казались изумрудными в колышущихся тенях берёз. Или это в них отражалась тина в воде? Густая копна мягких даже на вид русых волос, аккуратный прямой нос, облезлый после похода, который прикрывал сейчас берёзовый листок, довольно высокие скулы и немного припухлые губы отбивали у Аристарха всякое желание рассматривать фотографии угрюмых скал. Ему хотелось совсем другого.

Он нервно сглотнул и торопливо опустил глаза, опасаясь, как бы девушка не заметила, что именно вызывает у него интерес. Тем более, Света что-то почувствовала, замерла и искоса посмотрела на него. Никакая это была не тина – большие зелёные глаза смотрели тепло и пристально, с чуть заметной смешинкой где-то в глубине. И туда, кстати, затягивало и очень сильно, как в омут: даже дышать стало трудно.

К счастью, девушка отвела взгляд и отчего-то покраснела.

Она торопливо пролистала несколько кадров с быстрыми, невнятными пояснениями, затем движения её замедлились, и она остановилась на фотографии с распахнутым зевом большого тоннеля, уходящего в нависающий кольцеобразный вал. По сторонам валились полусгнившие деревянные рамы, доски, стоял ржавый остов «ЗиЛ-130» без колёс и кузова.

– Один из вспомогательных штреков не помню, какой шахты, – сказала Света, обводя указательным пальцем тёмный тоннель. – Забросили ещё в девяностые.

Аристарх пожал плечами. Забросили и забросили, ничего особенного, мало ли что бросали в тайге и горах во времена перестройки.

– У него легенда интересная, – зачастила Света, правильно истолковав выражение его лица.

– Да? – вежливо спросил Аристарх, отводя взгляд от экрана и утыкаясь в пару упругих холмиков под красно-синей материей купальника.

– Да. Говорят, в конце восьмидесятых произошёл рейдерский захват местного ГОКа. Шахтёры митинговали, бастовали, даже воевали, в Москву ездили – всё без толку: зарплату как не платили, так не платили. Ни прежняя администрация, ни новые хозяева. В итоге, в рабочем состоянии остался только основной ствол, а прочие, типа этого, законсервировали. Какую-то часть оборудования, самый мизер, вывезли, остальное потом просто разворовали.

– Хм, – буркнул Аристарх многозначительно. Холмики так и просились в руки. Очень хотелось накрыть их ладонями – они должны были идеально подойти: немного поменьше 3-го размера, 2,75, наверное, – и ласково сжать, ощутить большими пальцами остроконечные навершия.

– Что – «хм»? – возмутилась Света. – Когда людям есть нечего, поневоле приходится крутиться.

– Да я ничего не говорю, – быстро открестился Аристарх, и послушно уставился на фотографию. – И что дальше?

– На любой крупной шахте под землёй настоящий лабиринт из штреков, штолен, стволов, и один горнорудный комбайн оказался заброшенным. Шахтёры, те, кто знал, где он находится, разъехались, да и не хотели они бесплатно пахать на начальство. С инженерно-техническим составом та же история, да их тут и было-то всего трое. Но, как гласит легенда, двое – настоящие коммунисты; не из тех, кто сжигал партбилеты и быстро прихватизировал всё, до чего мог дотянуться, и третий им под стать – искренний комсомолец. Несмотря ни на какие перемены, все трое были твёрдо убеждены в одном: уголь стране нужен! И договорились они запустить комбайн и добывать уголь, но не вывозить наружу, а укрыть в шахтах до лучших времён, чтобы потом, когда вернётся народная власть, сделать стране подарок – несколько составов этого горючего чёрного золота.

Мешало одно: чтобы запустить в работу комбайн требовались запчасти, знания и умение. Знаний хватало, но вот умения и запчастей не было, зато в огромном наличии имелся энтузиазм, этот гордый дух молодых сердцем коммунистов и комсомольцев, что возвеличивал Россию в первых пятилетках, да и в последующих тоже. И комбайн они запустили. На этом самом энтузиазме. Сыновья одного из инженеров, в добровольно-принудительном порядке участвовавшие в расконсервации, рассказывали потом, что глазам своим не верили, когда проходческий комбайн заработал как очистной, швыряя позади себя породу – забойного конвейера у шахтёров не было. Более того, едва лава пошла совсем пустой, комбайн сам ушёл в сторону, выбирая жилу, хотя о компьютерных программах в те времена только слышали. Успокоенные горняки обесточили механизм и отправились в долгий обратный путь на поверхность. А когда через день вернулись, комбайна на месте не оказалось, только гора наваленной породы. Кстати, угля в забое не было – те крохи, что имелись, выбрали давеча. Нерастерявшиеся шахтёры пошли по следу исчезнувшего механизма, и больше их не видели. С той поры время от времени в штольнях слышат лязг работающего комбайна и невнятные возгласы, а после находят в тех местах целые насыпи отличного каменного угля, годного к транспортировке.

– Хрень какая-то! – с чувством сказал Аристарх.

– Ничего не хрень, – обиделась Света. – Это ведь легенда. Только представь себе, как где-то в подземной глуби неторопливо ползёт горный комбайн в поисках богатой жилы, а следом, нагоняя и никак не в силах нагнать, идут трое и готовят к подъёму горы антрацита для заждавшейся угля страны.

– Заждалась она, как же! А те трое, видимо, углем питаются, как паровозные топки.

Аристарх покачал головой, с сожалением глядя на девушку.

Света фыркнула и встала.

– Никакой в тебе романтики. – Она наклонилась, взяла валявшиеся на траве джинсы, натянула и, сунув ноги в босоножки, наклонилась, застёгивая пластиковые ремешки и оттопырив упругую попку.

Парень сглотнул.

– Да какая тут романтика? Если разобраться, люди исчезли, попали под завал, наверное, чего тут хорошего? – произнёс он наставительно, чувствуя, что говорит совсем не то, что нужно, но остановиться почему-то не мог. – А добывающий уголь дряхлый комбайн без компьютера вообще из области дурной фантастики.

– Ты прав, – суховато заметила Света. Она выключила лэптоп, и сунула его в большой красный пакет с пляжными принадлежностями, потом надела жёлтую футболку. Она сердилась непонятно на что: может быть, на недогадливых мужчин, которые, вместо того, чтобы поприставать к полуголой девушке, терпеливо выслушивают всякую чушь и даже перестают пялиться на её грудь. О, она прекрасно чувствовала взгляд парня, от которого затвердели соски, болезненно упираясь в ткань купальника.

«И нафиг мне такая правота?» – мельком подумал Аристарх, а вслух сказал:

– Ну, извини, Свет. – Он завлекающе улыбнулся – Света почувствовала, как у неё дрогнули коленки, но не поддалась. – Есть во мне романтика, полным-полно. Можно сказать, романтика – моё второе имя.

– Трепло – твоё второе имя, – сказала Света. Ей вдруг стало грустно: ничего-то он не понял. Или это было от того, что она с радостной надеждой прискакала на свидание, а всё обернулось совсем по-иному.

Глаза парня сделались колючими. Он явно обиделся.

Света подождала ещё мгновение, потом отвернулась и пошла в сторону дач.

Аристарх проводил её хмурым взглядом. И он ждал от сегодняшней встречи совсем другого. Но окликать девушку не стал.

Тем временем стройная жёлто-синяя фигурка поднялась на обрывистый лесистый гребень небольшой рощи, выходящей к озеру, и на миг оказалась закутанной в золотистую вуаль из лучей зависшего прямо за ней солнца. Голова и плечи девушки растворились в этой вуали, и лишь синие пятна джинсов резко диссонировали с жёлтым солнечным водопадом.

Аристарх вдруг поймал себя на мысли, что практически не видел девушку в юбке или платье, даже в жаркую летнюю пору на даче та предпочитала ходить в пятнистых штанах или джинсах. Хотя нет. Однажды, кажется, это было, когда они познакомились, она шла к своему домику мимо участка Аристарха в белой кофточке с короткими рукавами и низким воротом и колоколообразной лёгкой светлой юбке на ладонь выше колен, живыми складками волн спадавшей с бёдер на стройные ноги с изящными лодыжками. И глядя на всю её светлую, просвеченную солнцем фигурку, Аристарх подумал, что и имя у девушки соответствует увиденному образу – легкое и светлое.

Ему вдруг нестерпимо захотелось снова полюбоваться просвеченной солнцем фигуркой, и это желание вкупе со злостью на Свету и все её джинсы вырвалось наружу одним нехорошим словом.

– Дура! – выплюнул парень, пожелав порваться всем её штанам.

И в тот же миг что-то больно ударило в плечо, вырывая из сладких воспоминаний.

Аристарх ошарашенно покрутил головой, оглядываясь.

Довольно тесный проход-коридор перегораживали на уровне плеч два выступа с обеих сторон, за которыми открывалась гигантская полость, очень похожая на грот, подсвеченный снизу мягким золотистым сиянием. Пол прохода вытягивался длинным узким языком и терялся где-то вдали, по пути пересекаясь с такими же узкими каменными мостками через равные промежутки, и в образованных ячейках клубилась золотистая глубина. И всюду, насколько хватало взгляда, тянулись пересекающиеся каменные ленты, сплетаясь в нависшую над бездной сеть.

Казалось, будто золотистая пустота в проёмах дышит, вздымается и опадает, как бы подрагивая под лёгкими порывами дующего откуда-то снизу невидимого ветра. Взгляд тонул в переплетении золота и камня, уходил в глубину к едва слышным отзвукам нарождающейся и мгновенно угасающей мелодии стучавшего неведомого сердца. Аристарх пригнулся под торчащие выступы и двинулся вперёд по узкому мостку, завороженно шагая в ритм, и с каждым мгновением мелодичное звучание делалось громче, окутывая песенной золотистой вуалью, а протянувшиеся над глубиной каменное кружево мостков сменилось на полотнище золотистой вязи.

В такт неслышной музыке по нему, от невидимых краёв к центру, пробегали волны, свиваясь тянущийся вверх неширокой воронкой, с медленно вращающего верхнего края которой срывались прозрачно-янтарные лучи и растворялись все в той же золотистой вуали. Исчезая, они порождали новые волны, чтобы круговоротом вернуться к основанию закручивающегося золотистого столба. И там, в толчее переплетений, они омывали невысокую фигурку, обволакивали и тянулись вверх, с каждой новой волной насыщая её светло-медовым цветом и постепенно закукливая в золотом коконе.

Зачарованный Аристарх двинулся к ней, теперь он видел, что волны не просто накатываются на фигурку, они проходят сквозь неё, скользят по вытянутым вверх рукам и уже там начинают свиваться небольшим золотистым Мальстрёмом. Ни лица, ни одежды невозможно было разглядеть, всё упрятали золотистые слои, и только одно они ещё не скрыли – фигура была женской.

Аристарх дёрнулся вперёд, машинально разгоняя окружающее свечение, и цепко ухватил её за плечи, встряхнул. Очередная золотистая волна прошла сквозь ладони, судорогой скрутив руки. Потом стало ещё хуже: ощущение было такое, словно вскипела кровь, обжигая изнутри кожу. Молодой человек зашипел от боли, но не отпустил, он чуть развернул фигуру, с ужасом глядя на лицо, точнее, на гладкую золотистую поверхность, скрывающую и губы, и нос, и волосы; лишь по бокам ещё выделялись два торчащих бугорка – уши, – но и те уже начинали сливаться с безликостью.

Потом в её глубине тускло-тускло проступили два зеленоватых пятнышка – глаза, пустые, равнодушные. И всматриваясь в них, Аристарх вдруг понял, что уже не чувствует боли, растворившейся в нарастающей в душе мелодии – песенной вязи, огромным полотнищем протянувшейся в бесконечность, укутывая и баюкая, унося в пустоту. Он рванулся, выдираясь из накатывающих золотистых волн и крепко прижимая к себе безликую фигуру, казавшейся плотной и скользкой на ощупь. Будто застывший свет, отчего-то подумалось мельком. Одновременно в голове ярким всполохом оборвалась мелодия, разлетаясь угасающими отзвуками брызжущих искр, и молодой человек осознал, что стоит на узком каменном мостике, одном из многих, деливших пол на неравные шахматные клетки.

Свечение исчезло, погрузив всё окружающее в темноту, лишь вблизи дробившуюся под золотистостью продолжавшей светиться безликой фигуры. Но и от неё начали отделяться тончайшие паутинки света, растворяясь во мраке. Словно таял кокон, укрывший золотую бабочку.

Но Аристарху было не до красот: он понял, что ещё несколько минут, и они окажутся в полной темноте на узком мостике над бездонной, наверное, пропастью, и тогда придётся выбираться ползком, прижимаясь к каменному основанию и волоча за собой нежданную попутчицу. Тем более, что заблудиться переплетении мостков ничего не стоит, и закончится сия одиссея, скорее всего, внезапным прыжком в неведомую глубину.

Он рывком перебросил через плечо ставшую гораздо мягче фигуру, пошатнулся и осторожно двинулся к выходу, придерживая правой рукой безвольное тело. По пальцам струились сползавшие с фигуры золотистые паутинки, распухали за спиной кометным хвостом и таяли. Вглядываясь в неверных бликах под ноги, Аристарх старательно выкидывал и никак не мог выбросить из головы три вещи: боязнь остаться в темноте, оступиться или заплутать в каменном лабиринте. Но всё-таки чувство направления, выработанное за годы работы спасателем, не подвело. С последней сорвавшейся паутинкой он вывалился в проход-коридор, присев, скользнул под выступами, выпрямился, и быстрыми шагами двинулся назад по знакомой тропке, осторожно придерживая девушку.

Пару раз в неверном полусвете-полумраке он ошибался и тыкался не в те расщелинки, возвращался, отыскивал оставленные знаки и брёл дальше.

В очередной раз свернув не туда, Аристарх вдруг ощутил на потной шее холодок легкого ветерка и машинально прошагал с десяток метров, пока не спохватился. Следовало вернуться и выбираться наружу в месте входа. Ждать его будут именно там. Но ветерок становился все сильней, ход сделался круче, а впереди, зеленоватый полумрак разбавлялся сумрачной серостью.

Минут пять спустя ход скруглился в полуметровой дыру на уровне плеч.

Аристарх присел, собираясь осторожно положить девушку, и удивлённо охнул. Его ощутимо ущипнули за зад.

Света очнулась внезапно и резко – как от удара. Точнее, именно от удара, потому что её ещё раз ощутимо приложило носом обо что-то мягкое и довольно плотное, затем ещё… Ничего не понимая, Света упёрлась рукой в это что-то и машинально стиснула пальцы. Сверху раздалось недоумённое восклицание, но трясти перестало. Она вытянула вторую руку и ощупала странную поверхность, медленно соображая, что висит вниз головой, прижавшись носом к чему-то очень похожему на спину, а руками перебирает по упругой…

Чувствуя, как краснеют уши, она замолотила ладонями по чужому заду и задёргалась. В ответ послышалось что-то нелицеприятное и её сбросили вниз, придержав, правда, за талию.

Фыркая, как рассерженный ёжик, она выпрямилась и замерла, уставившись в знакомое лицо.

– Ты? Откуда?.. – Она упёрлась взглядом в узкий проход за плечами молодого человека и растерянно замолчала.

– И тебе – «Здравствуйте», – хмыкнул парень.

Света огляделась.

– Ничего не понимаю! Я была…я шла… – Она опять замолчала. В голове мелькали какие-то спутанные, обрывистые воспоминания: чёрные сгустки, Оксана с трэкинговой палкой наперевес, узкая пещера со светящимися стенами… – Где мы?

Аристарх обнял её за плечи.

– Вы с Оксаной искали Юлю, помнишь?

– Помню, – послушно сказала Света, с удовольствием прижавшись к надёжному, сильному плечу.

Она действительно вспомнила: и дурацкий поход на пик, и Ходилку, и пропажу Юльки, и свой спуск. И мелодию. И едва в голове зазвучали серебристые такты, перед глазами поплыли золотистые завитки, сплетаясь в сияющую вуаль с закручивающимися краями, янтарными струйками стекающими с уголков глаз. Во всяком случае, ощущение было именно таким.

Света испуганно вскинула руки, прижимая к глазам, и с ужасом увидела свои засветившиеся золотом ладони.

– Света! ­– раздался встревоженный голос Аристарха. Он отпустил девушку, поражённо уставившись на заволакивающую зелёные глаза золотистую вуаль, короткими выплесками янтарных капель брызжущую на точёные скулы, где они слипались между собой завитками-локонами. Эти завитки вытягивались вверх и в стороны, обрамляя лицо девушки, стекали вниз на плечи и дальше, к светящимся ладоням под невнятный ритмичный гул, пульсирующими волнами накатывающий на виски. Спустя несколько мгновений девичью фигурку окутал светлый ореол. Он густел, наливаясь золотом, время от времени роняя темнеющие до черноты янтарные клочья. Казалось, что они уплотняются, увеличиваются в объеме и разлетаются по сторонам, исчезая в окружающем сумраке.

Света чувствовала, как снова начинает растворяться в нарастающей мелодии, и забилась в окружающем золотом коконе. Судорожно размахивая слабеющими руками, она вдруг наткнулась на тёплую, жёсткую ладонь и вцепилась в неё. Та до хруста стиснула её пальцы, и Свету рванули в сторону от нарождавшихся песенных полотнищ, выдирая из золотистого ореола. Голова с глухим стуком ударилась о что-то твёрдое, прояснив болью сознание и приглушив мелодию.

Света встряхнулась, потирая набухающую на лбу шишку и ошарашенно глядя, как сползают на стену осколки кокона и медленно тают в глубине камня. Утихшая было песнь, полыхнула с новой силой, и девушка в отчаянии ещё раз ударилась о стену. Она явно перестаралась. Сознание померкло, Света медленно сползла вниз, оставляя тёмную кровавую полоску.

Ругнувшись, Аристарх подхватил её и прижал к груди. Нашарил в кармане упаковку с пластырем. Действовать одной рукой было очень неудобно, но отпускать девушку Аристарх не собирался. Он содрал защитный слой и быстро соорудил гемостатическую повязку, заклеив царапину. Потом, зачем-то воровато оглядевшись, коснулся лёгким поцелуем губ и отстранился.

«И это всё, что ли? – мрачно удивилась уже пришедшая в себя Света, облизнув губу. – У, феромон нехороший, раздразнил только!»

И пока она раздумывала, дать или нет понять, что знает об этом сладком, но гнусном сексуальном домогательстве, Аристарх протиснулся мимо и выглянул в дыру.

– Выход, – сказал он, повернув голову. – Давай-ка выбираться!

Он ухватился за края и рывком подтянулся, скрывшись в дыре по пояс и предоставив девушке лицезреть оставшийся внутри сухопарый зад и длинные ноги. Света хотела было помочь, подтолкнуть парня, и уже вытянула руку, но замерла в раздумьях. Толкать за ноги было неудобно, а упереться в…ниже спины… могли неправильно понять. По счастью Аристарх избавил её от выбора, следующим рывком исчезнув снаружи. До Светы донеслось невнятное восклицание, кажется, не очень литературное.

Затем в дыре возникло лицо спасателя, украшенное набухающей на лбу шишкой.

– Хватайся! – он протянул руку.

Света уцепилась за неё обеими руками и не успела опомниться, как оказалась рядом с парнем. Только, в отличие от последнего, лёжа на животе и уткнувшись носом в редкий пучок бурой травы. Её, правда, тут же дёрнули за плечи, помогая сесть.

В быстро густеющих сумерках невозможно было разглядеть что-либо дальше десятка метров, но и этого было достаточно, чтобы понять: она сидит на крохотной каменистой площадке с небольшим уклоном прямо под прерывистой линией иззубренных скал, опоясывающих гребень кальдеры. Потом взгляд её упёрся в Аристарха. Точнее, в шикарную шишку, выросшую до размеров небольшого тупого рога.

«Наверное, дыра была маленькая, – подумала Света. – И он её лбом пробивал?»

Тут ей стало стыдно. И жалко покалеченного спасателя. Тем более, что тот как-то странно на неё смотрел. Она потупилась и спросила:

– Кстати, откуда ты вообще взялся?

– А… – Аристарх смешался. – Да, ты же не знаешь. Исчез один альпинист, и нас вызвали на поиски. На севере, с другой стороны пика лагерь.

– Нет больше пика, – Света кивнула в сторону кальдеры. – Пропал куда-то.

– Да, я заметил. Только учти: с той стороны, откуда мы прилетели, пик на месте.

– Обман зрения. С нашей-то стороны его точно нет.

– Да, – согласился Аристарх, – нет.

Он хотел что-то добавить и осёкся.

Снизу, из поднимавшейся темноты донеслось заунывное «У-у…хожу-уу…хожу…».

– И что бы это значило? – шумно сглотнув, хрипло осведомился Аристарх.

– Господи, ну как же он мне надоел! – пробормотала Света, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в подползающем мраке.

– Кто?

– Да Ходилка этот! Бродит тут и ищет, кого бы сожрать!

– Какой Ходилка?

– А я знаю? – Света, давясь словами, быстро пересказала спасателю ночную перепитию в лагере. Наверное, было не очень разумно нагонять страхи по мере раздававшегося всё громче «Хожу-у!...», но подспудное желание переложить проблемы – все проблемы – на чужие плечи, да впрыснутый опасностью адреналин не позволяли умолкнуть.

Она говорила и говорила, точнее, бормотала, постепенно войдя в какой-то транс и уже не соображая, о чём именно болтает.

Её вдруг охватило чувство дежа-вю. В подступающей темноте сгустились чёрные комья, образуя накатывающий вал. Они соединялись между собой утолщёнными отростками, похожими на ложноножки, и, медленно вращаясь, уплотнялись и разбухали, будто слой за слоем обертываясь темнотой. И от того, что одни сгустки двигались быстрее и выше, а другие медленнее, подступающий полутораметровый серый вал казался шевелящимся гигантским ртом с выступами чёрных зубов.

– Хожу-у… – чавкнуло изнутри рта.

Звук встряхнул оцепеневшую Свету. Она ухватила за рукав Аристарха – спасатель уже успел набрать камней под ногами и с силой швырял их в накатывающий вал. Бестолку, разумеется.

– Бежим! – Света ткнула пальцем в узкую щель между двух стоящих почти вертикально скалистых обломков, отделявших кальдеру от внешнего склона.

Парень оглянулся, кивнул и помчался за девушкой, выдавливая башмаками маленькие оползни шуршащего гравия.

Света протиснулась первой и тут же повернулась, помогая пролезть более крупному Аристарху и ругая про себя толстых мужиков. Когда, наконец, разодрав карман, спасатель оказался рядом, до чёрного вала оставалось от силы метров десять. Сгустки увеличились в объеме и были довольно хорошо различимы в пробивающемся сквозь расщелину зеленоватом свете.

Свете?

Не сговариваясь, молодые люди дружно повернулись.

Вместо ожидаемой гигантской пропасти склон под ногами полого уходил вниз в бурлящее грязно-зелёное море перемешивающихся между собой слоёв светящейся пыли и камней. Они неспешно поднимались снизу вверх, проходя друг сквозь друга, но не сливались, продольно вращаясь, наливались бледно-зелёным светом, чтобы тихо погрузиться вниз навстречу новым слоям.

– Хожу…

Чёрный вал накатился на торчащие скалы, прополз дальше вверх до изломанных вершин и тёмным потоком обрушился на ребят.

Света машинально вскинула руки. Вытянувшаяся дальше других чёрная полоса коснулась сцепленных ладоней. Свете показалось, будто ледяная игла скользнула глубоко в грудь и начала прокручиваться невидимым штопором, выдирая неистово, до звона в ушах, стучащее сердце. И в такт этому звону, там же – под сердцем – заискрилась золотая капля, заиграла, высверкивая знакомую мелодию золотых полотнищ. Одновременно чёрная полоса словно провалилась внутрь себя, протаяла желтоватой пустотой, проколов насквозь тёмный поток. Какой-то миг сквозь него были видны повисшие в небе рваные тучки, затем чернота сомкнулась, заполнив полученную рану, и снова потянулась к девушке.

Света наотмашь хлестнула ладонью, разбрызгивая дождём срывающиеся с пальцев искристые капли. Повела рукой, растягивая образующийся шлейф золотистым полотнищем, и вдруг с резким хлопком свела ладони, словно отпуская туго натянутую струну. Или струны… Искры-капли окутали девушку прозрачной вуалью, захватив стоявшего рядом Аристарха, звенящим всполохом прокатились по подступавшему валу, дробя чёрные сгустки в неровные клочья. Иссиня-чёрные, они мгновенно светлели и беззвучно лопались.

Вал замедлился, потом замер в трёх метрах от ребят вогнутым полукругом. Задние его волны продолжали накатываться, наслаивались друг на друга чёрной желеобразной массой, чья верхняя часть, казалось, растворялась в темноте неба, а отсвечивающие грязно-зеленоватым концы ползли, охватывая стеной-кольцом застывшую пару. Неровный свет из кратера погас, отсечённый сомкнувшимися краями чёрного вала. А потом его нижние и верхние слои начали вращаться. В разные стороны. Нижние – слева-направо, а верхние – справа-налево. Они постепенно загибались по длине вверх и вниз, образуя два тора, поставленных друг на друга и вращающихся в противоположные стороны. С места их соединения, по кругу, изливался протяжно-стонущий звук…у-у…жу-у…хожу-у…

Торы разошлись. Нижний на метр ввинтился в скалу, а часть верхнего вдавилась вглубь себя, и вдруг он вывернулся наизнанку, став вертикально и пронизав, не сливаясь, своего собрата. Дыры обоих совпали, создав сферу пустого пространства, в центре которой замерли укутанные золотистой вуалью молодые люди. А потом, пока он принимал прежнее положение, деформировался нижний тор, с грохочущим стуком выламывая скальные обломки. Часть их, отброшенная поверхностью быстро вращающейся тьмы, пробарабанила по вуали, но не пробила, только отбросила парочку ближе к внутреннему краю тора – тот вдавился, избегая контакта, и вывернулся наружу, пройдя через вновь ставший вертикальным верхний тор, и распластавшись бубликом уже за пределами созданной чёрной клетки. Снова во все стороны полетели выдранные скальные обломки, целыми плитами.

Склон дрогнул и сдвинулся на несколько метров, застыл и спустя пару биений сердца ухнул вниз, в кипение перемешивающихся слоёв пыли и камней вместе с торами и людьми.

Внизу слои оказались плотнее и гуще, целые пласты дроблёных скал гигантскими подрагивающими языками облизывали проносившуюся мимо связку, пробивая вращающиеся поверхности и высекая длинные искры из золотистого полога. Одни из них вытягивались горизонтально, другие вертикально уходили в глубину, некоторые вздымались под углом. Продавив два-три таких пласта, защита не выдержала: очередное каменное поле бикасательной плоскостью рассекло каждый тор на две окружности, вдавив туда же и вуаль.

Коснувшись черноты, вуаль расплелась по ней светлыми нитями, наливая медовым янтарём, скользнула на слои камня, высветила весь колоссальный объём внезапно застывших пластов, и облепила их золотистой чешуёй, растворяя в себя тёмные костяки. Потом образовавшееся плетение колыхнулось неспешной плавной волной, затем ещё раз и ещё… Постепенно частота колебаний ускорялась, перерастая в судорожное дёрганье до тех пор, пока не завернулась с одного края гигантским кружащимся коконом в сопровождении серебряного перезвона. Под этот перезвон вращающийся кокон медленно сплющивался и вытягивался огромным бубликом, ещё одним тором, чей шлейф исходил вихревыми кольцами. Золотистое свечение налилось яркостью до нестерпимого блеска и пригасло, оборвав звенящую капель и оставив перехлёст проходящих друг сквозь друга под немыслимыми углами поверхностей.

С оборвавшейся мелодией Света пошевелилась. Сознания она не теряла, просто находилась в состоянии какой-то прострации, словно со стороны наблюдая за творившимся безобразием. Она пошарила рукой, нащупала стоявшего рядом Аристарха и, успокоенная, во все глаза уставилась на окружающий плетёный хаос. Почти сразу закружилась голова, и она перевела взгляд под ноги. Удивленно ахнула.

Они стояли на ровной поверхности размером с необъятное футбольное поле, чьи края терялись где-то в золотистой дымке. Сама поверхность светилась медовым цветом как и тянувшиеся перед глазами из ниоткуда в никуда ленточные кольца. Света попыталась проследить одно, самое дальнее, и не смогла: взгляд тонул в беспорядочном сплетении, и единственное, что можно было рассмотреть, это как плавно загибается один край, переходя в оборотную плоскость. Рассмотреть какую-нибудь ленту поближе тоже не удавалось: огромные размеры просто не предоставляли такой возможности, и глаз выхватывал лишь куски, неизвестно где начинавшиеся и оканчивающиеся и непонятно как не пересекающие друг друга.

Свете почему-то это вдруг напомнило невероятный клубок взбесившихся бесконечных лучей-пропеллеров, каждый из которых и все вместе медленно вращались слева направо.

Золотистое свечение лент-колец постепенно угасало, причём меркло изнутри к краям, сгущаясь и уплотняясь в очередное немыслимое сплетение каменных кружев. Но темно не стало. Казалось, светился сам воздух, неярким золотистым сиянием пронизавший висящий в пространстве застывший… каменный вихрь?

Света моргнула пару раз и зачарованно шагнула, но тут же остановилась. Что-то мягко, но цепко придержало её за плечи. Света оглянулась. Это оказалось довольно неудобно: Аристарх прижимал девушку к своей груди, не обращая внимания на её попытки высвободиться. Он не сводил глаз с каменного клубка, шепча что-то, чего Света не расслышала. Она дёрнулась ещё раз и испуганно ойкнула, когда Аристарх, бормоча что-то невнятное, двинулся вперёд, толкая перед собой девушку. Пробороздив каблуками по камню метра три, Света упёрлась, заставив спасателя остановиться, и сильно толкнула его в плечо.

– Эй! Да что с тобой?

Голова у парня дёрнулась. Он посмотрел на девушку, в глазах появилось осмысленное выражение. Света облегчённо вздохнула. Не хватало ещё нянькаться непонятно где со свихнувшимся здоровенным спасателем. Она хотела было спросить, всё ли с ним в порядке, но, уловив краем глаза какое-то изменение, промолчала, в испуге оглядываясь по сторонам.

Никаких сияний, никаких вихрей, никакого кратера. Они стояли на довольно широкой и относительно ровной площадке, чьи края терялись в серой дымке. Вокруг вообще царила серость вместо темноты, но разглядеть что-нибудь дальше пяти-шести метров Света не смогла, как ни щурилась. Она машинально отстранилась от парня и сделала несколько шагов. Почудилось или нет, но на краю серой дымки мелькнула тень, и Света двинулась было к ней, но тут послышался встревоженный голос Аристарха, почему-то откуда-то снизу:

– Света!

Она оглянулась. Спасателя совершенно не было видно, и сердце испуганно ухнуло куда-то под кроссовок. Она шагнула обратно, с облегчением увидев размытый мужской силуэт.

– Я здесь.

– Здесь – это где?

Света подошла ближе.

Аристарх обхватил девушку за плечи, прижал к себе.

– Пожалуйста, не делай так больше.

Света хотела было вырваться, но передумала.

– Да что ты всполошился? Я и отошла-то на пару секунд на пару метров.

Над макушкой фыркнули.

– Да? Мне так не показалось. Тебя не было минуты три…

– Как минуты три? – не поверила Света.

– Да вот так. У меня чувство времени хорошо развито, нас специально тренировали. И стоять в полной темноте…

– Да в какой темноте! – Света попыталась вырваться, правда, безуспешно. – Где ты темноту нашёл?

– Ты уж поверь! – рявкнул, не выдержав, парень. – Это только с тобой светло! Ты бы на себя со стороны посмотрела!

Что? Света лихорадочно зашарила по карманам в поисках зеркальца. Ну, подумаешь, губы не накрашены и глаза не подведены, а волосы всклоченной копной торчат из-под банданы – и что? Они в горах всё-таки. Правда, она не умывалась сегодня и на лбу царапина, а лак вообще облез – «Где моя пилка, кстати?», – но брови она выщипывала перед походом, они должны быть в полном порядке. Может, лицо чумазое?

Света машинально подняла руку, собираясь стереть грязь, и испуганно пискнула. Изнутри ладони истекала, размывая аурой кисть, прозрачная…светлость?... Она не смогла подобрать название, но это был не обычный свет. «Светлость» мягкими валами раскатывалась по сторонам, захватывая всё близлежащее пространство, и постепенно угасала поодаль.

– Пусти! – Света, наконец, вырвалась и отскочила. – Не подходи ко мне, это, наверное, радиация!

Она всхлипнула.

– Света, – Аристарх шагнул к девушке, она попятилась, выставив перед собой руки. – Не пори ерунду… да стой же, тебе говорят! – Он рывком подскочил к Свете и снова прижал к себе.

– Пусти! – Свету колотило в истерике: усталость, жажда, тревога за подруг, вообще всё случившееся за последнее время – всё вылилось слезами, оставив две мокрые дорожки на щеках. Она ещё немного потрепыхалась, но парень держал крепко – и сдалась, уткнувшись носом в мужскую грудь под грубой водонепроницаемой тканью куртки. – Отойди лучше, – пробормотала она невнятно, – получишь лучевую болезнь.

Аристарх нежно погладил её по голове.

– Поздно уже, – сказал он, – теперь облысеем вместе.

Света содрогнулась.

– Ну что ты напридумывала? – продолжал Аристарх. – Какая радиация? Да чтоб ты так светилась, тебе куском плутония надо быть. Очищенным.

Он говорил, и сам не верил: не может человек светиться, он не лампочка, и Света явно получила дозу. Вот только чего? При такой интенсивности гамма-излучения или рентгеновского они, однако, уже не стояли бы, обнимаясь.

Постепенно рыдания стихли. Света пару раз шмыгнула носом, отстранилась. Порылась в карманах, но платка не нашла и вытерла лицо рукавом. Увидела, как по лицу парня скользнула невольная усмешка и смутилась – вид, наверное, у неё был ещё тот.

Аристарх молча достал из наколенного кармана – удобно, признала Света, – упаковку увлажняющих салфеток и протянул девушке. Смутившись ещё больше, Света трясущимися пальцами принялась лихорадочно стирать со щёк солёные разводы. Полюбовавшись на её потуги, парень не выдержал, осторожно отобрал кусочек ткани и аккуратно провёл им по глазам, лбу, обведя повязку, высоким скулам – Света замерла, – потом наклонился и поцеловал в губы.

«Э?...», – подумала Света, и все мысли вылетели из головы.

Какое-то время спустя, когда отчаянно стало не хватать воздуха и пришлось оторваться друг от друга, Света открыла глаза, которые, оказывается, были почему-то закрыты, и поражённо уставилась на светящиеся губы молодого человека. Вернее, на светящееся лицо. А в голове продолжали взрываться красочные салюты, ноги вообще не чувствовались и… «Интересно, язык у него тоже светится?»

Света ошарашенно помотала головой. Что за дикая мысль? Она недовольно скривилась, но тут же улыбнулась: на губах ещё оставались сладость поцелуя и ощущение чужого языка во рту. И кто сказал, что это противно? Может быть, и негигиенично, но зато как приятно!

– И что это было? – поинтересовалась она, сглотнув.

– Спасательный поцелуй.

– А, ну да, ты же – спасатель, – сообразила Света. На душе стало горько: она-то думала! А он, оказывается, всех так спасает!

Аристарх вдруг фыркнул.

– Знаешь, солнышко, – ласково сказал он, – по глазам вижу, о чём ты думаешь. Не надо.

– Ни о чём я не думаю, – пробурчала Света, отворачиваясь. Она немного успокоилась – всё равно поделать ничего нельзя, а чувствовала она себя совсем неплохо.

«Ну, свечусь и свечусь, – думала она, скользя взглядом по окружающей серости. – Пройдёт, в конце концов. Должно пройти. Если что, на электричестве сэкономлю».

– И что дальше? – спросила она.

– Хороший вопрос, – сказал Аристарх. – Пойдём, наверное, чего здесь стоять. – Он взял Свету за руку. – Чтоб не потерялась.

В какую сторону идти Света не представляла и просто двинулась вперёд. Спасатель шёл рядом, благо величина площадки позволяла: неровная, но довольно удобная для ходьбы тёмно-серая каменная поверхность пяти-шести метров в диаметре. Она не менялась по мере движения, оставаясь почти правильным овалом. И немного погодя Свете стало казаться, что они кружат по гигантской пустой площади в светлом пятне невидимого прожектора. И в тишине.

Света вдруг осознала, как вязнут в окружающей серости звуки шагов и неровное дыхание, а взамен начинают чудиться не то стоны, не то всхлипы. Она тряхнула головой, отгоняя наваждение, и огляделась. Ну, хоть бы какой ориентир, но как ни всматривалась, ничего не могла разобрать за окружающей серой пеленой. Света устало потёрла глаза и двинулась вперёд, растягивая шаги в минуты, потом в часы, потом… её остановили, придержав за воротник.

Света машинально дёрнулась.

– Подожди. – Аристарх пресёк её поползновения идти дальше. – Не устала? Отдохнуть не хочешь?

Света прислушалась к себе.

– Н…нет, – неуверенно сказала она, – не хочу.

В самом деле, усталости не было и в помине, хоть сейчас в ночной клуб. Есть вообще не хотелось, а вот от глотка воды она бы не отказалась, хотя и жажда, которая недавно сушняком терзала горло, подевалась непонятно куда.

– Давай присядем. – Аристарх опустился на корточки.

Света с сомнением покосилась на парня, но повторять его позу не рискнула. Она просто села на пятую точку, раскинув ноги, поморщилась – сидеть было не очень удобно – и вопросительно взглянула на спасателя. Тот кашлянул.

– Мы бродим здесь три с половиной часа…

– Сколько? – не поверила Света, но Аристарх предупреждающе поднял руку, и она замолчала.

– Три с половиной, – повторил он, подтянув рукав куртки и продемонстрировав большие, каких Света не видела, часы на кожаном ремешке. – Я засекал. Дальше. Шли мы с тобой около четырёх километров в час, то есть, должны пройти километров четырнадцать. Я не знаю, насколько велик кратер, не успел оценить, но сильно сомневаюсь, чтобы он тянулся так далеко. Плюс к этому: всё время ровная площадка под ногами. Какой вывод?

– Кружим на одном месте, – послушно доложила Света.

Аристарх кивнул.

– Возможно, хотя тогда меня лично надо гнать из спасателей и менять всю систему нашей подготовки.

– Можно подумать, у вас суперменов готовят, – съязвила Света. «Тоже мне, швецы, жнецы, на дудке игрецы», – добавила она про себя, и удивилась своей злости.

– А то! – гордо бросил Аристарх, но тут же посерьёзнел. – Ты не заметила, какую форму кольца образовали, прежде чем погасли?

– Какие кольца? – не поняла Света.

Парень вздохнул. Света улыбнулась про себя.

– А! – сказала она. – Те кольца. По-моему, это какие-то ленты были. Скрученные.

– Вот именно, – кивнул Аристарх, и замолчал.

Света немного подождала и спросила:

– Что – «именно»?

– По-моему, – осторожно начал Аристарх, – это была одна лента…

«Вот это глаз!» – восхитилась Света.

– …Мёбиуса? – закончил он как-то вопросительно.

– Мёбиуса? – переспросила Света.

Парень кивнул.

– Мёбиуса.

– Понятно.

– Что тебе понятно? – поинтересовался Аристарх.

– Что кольца замкнулись лентой Мёбиуса, а мы угодили на её поверхность и бродим тут, как муравьи, с плоскости на плоскость.

– Ты хоть знаешь, что такое лента Мёбиуса?

– А как же! – возмутилась Света. – Если взять ленту и приклеить края, перевернув один, получим ленту Мёбиуса. По ней можно провести пальцем, не пересекая край, с одной стороны на другую. Говорят, он её придумал, когда смотрел, как горничная шарф завязывает, вот!

– Молодец, – ошарашенно пробормотал сражённый Светиной эрудицией Аристарх. – Кстати, если разрезать ленту вдоль по линии, ну по центру, получим ленту вдвое больше закрученную, а если и её разрезать по вдоль, получим две намотанные ленты. Можно ещё получить узел трилистника, другие парадромные кольца, но я не об этом.

– Да? – вяло пробормотала Света, глаза вдруг начали слипаться. Она прилегла набок, облокотившись на руку. – А о чём?

– О том, что мы в трехмерном пространстве и просто не можем бесконечно накручивать петли по ленте Мёбиуса.

– Какой ты умный.

– Я такой, – согласился спасатель. – Но странно не только это.

– Странностей у нас хоть отбавляй. – Света зевнула и прилегла набок, подперев голову рукой.

– Во-первых, куда исчез пик? И почему при подлёте к седловине, ни один из нас, а нас было три человека плюс опытный пилот, не обратил внимания, как и когда пик сменился кратером. Больше того, мы ведь облетели кратер и не нашли никаких следов пика. Лагеря, кстати, тоже. Дальше – протонема…

– Не ругайся, – попросила Света, – некрасиво.

– Я не ругаюсь. Протонема – это светящийся мох в пещерах, слишком уж его здесь много, да и света от него чуть ли не как от светильников, хоть картины рисуй. – Он на миг задумался и добавил: – Схистостега перистая.

– Кто? – У Светы даже сон пропал. – Как ты меня назвал?

– Да это по-латыни название, – поспешил откреститься Аристарх.

Света выпрямилась и сурово поглядела на парня. Тот поёжился.

– Я тебе уже сказала, что ты умный, – заметила она, – так что можно и не подчёркивать лишний раз, кюумэиси1.(спасатель – яп.)

Аристарх невесело улыбнулся.

– Тогда уж – кюукюутаиин2.(член группы спасателей – яп.) Но ты права, не буду. Затем Ходилка твой…

– Не мой! – буркнула Света.

– Не твой, – согласился спасатель. – А почему Ходилка? Почему не…э-э…Чёрный альпинист?

– Это ещё кто? – поразилась Света.

– Ты разве не слышала? Страшилка есть такая горная. У одного альпиниста в горах пропала жена, и с тех пор он бродит по горам и ищет её. И когда натыкается ночью на чей-нибудь лагерь, обязательно заглянет в палатки и если там есть женщины, и если спят они ногами к входу, то вытащит каждую и рассмотрит.

– А если спят головами?

– Тогда просто посмотрит, не вытаскивая.

– Чушь! – отрезала Света.

– И я так думал, – кивнул Аристарх. – Но вот в свете последних событий…

– То есть, – сказала Света, не слушая спасателя, – Юльку вполне мог утащить этот самый альпинист? А он хоть красивый? Сколько ему лет?

Аристарх подавился.

– Света, этой страшилке лет двадцать.

– Значит, ему сейчас лет сорок-пятьдесят, – подсчитала Света. – Нормально для Юльки.

– Ты прикалываешься?

– Просто радуюсь за подругу, – мрачно сказала Света. – Кстати, вот ещё одна странность: чего это хэппибёздиться Юльку в горы понесло.

– А что в этом странного? – удивился спасатель. – Многие в горах Дни рожденья празднуют.

Света только вздохнула, поражаясь тупости некоторых блондинов.

– Впрочем, ладно. И уж совершенно необъяснимые процессы здесь, в сердце горы. И ты угодила прямиком в один такой. Как, кстати?

Света хотела пожать плечами, но для этого пришлось бы шевелиться, а ей вдруг стало лень, и уж совсем не хотелось вспоминать поход по туннелю.

Но Аристарх сверлил её взглядом, дожидаясь ответа, и Свете волей-неволей пришлось рассказывать. Когда она закончила, парень долгое время сидел молча, обдумывая услышанное. Света даже успела задремать.

– Любопытно, – сказал он, наконец. – Никогда не слышал ни о каком строительстве в здешних массивах.

Свете было всё равно, и она промолчала, понемногу совсем засыпая.

– Хотя это ни о чём не говорит, – продолжал спасатель. – В советское время секретность была не чета нынешней, и болтали поменьше.

– Да? – вяло заметила Света. – Что, на личном опыте испытал?

– Уж поверь. – Аристарх усмехнулся. – Получается, здесь была построена некая установка типа современного адронного коллайдера, и от её работы или аварии пошли местные чудеса.

– Это вряд ли, – не согласилась Света. – Судя по тру… телу… – Её передёрнуло при воспоминании о мертвеце. – …Оно…он лежит там много лет, а «чудеса», как ты выразился, начались только сейчас. И потом, разве не должны расследовать причины аварии? Труп ведь не убрали.

– Если произошёл оползень, могли просто не добраться до лаборатории. Вход наверняка завален.

– Но он же не единственный. И технику для стройки должны были как-то подвозить, оборудование – да мало ли! А сколько энергии нужно! Целый реактор, наверное. Неужели всё завалило?

– Могло, – сухо сказал Аристарх. – Ты уж поверь, в горах много чего бывает. И ты зря думаешь, что ничего не происходило за это время.

– Что, пики пропадали? – саркастично бросила Света.

– Люди. – Спасатель был серьёзен, и Свете стало стыдно за неумное замечание.

– Но люди в горах всегда пропадают, – сказала она виновато.

– Только не целыми экспедициями, и тела потом находят, как правило.

– Какие экспедиции? – не поняла Света.

– Три недели назад, – неохотно начал спасатель, – к пику ушли восемь человек. Женщины. Спортсменки. Руководила Яна Самсонова, тёзка нашей Яны…

– Кого-кого? – удивилась Света.

– А, да, ты же не знаешь. Не важно, – отмахнулся Аристарх. – В общем, они разбили базовый лагерь на седловине, откуда последний раз выходили на связь. И всё.

– Что – всё?

– Всё! Лагерь нашли, людей нет. Ни одного, хотя пик обшарили весь.

– А почему нигде не сообщалось? Я, например, впервые слышу.

– Да сообщалось, – вздохнул Аристарх. – Не знаю, почему писаки не раздули, в преддверии чемпионата мира по футболу, может быть. Там-то они всем все косточки перемыли.

Света задумалась.

– По-моему, я о чём-то таком слышала, – сказала она. – Перевал какой-то, где погибла экспедиция студентов, кажется. Но это было давно.

Аристарх кивнул.

– Перевал Дятлова. Но там нашли тела, только до сих пор спорят, отчего они погибли.

– Подожди. – Света подняла руку. – Но получается, что пик всё время был на месте, куда он теперь подевался? И почему? Почему сейчас? – «Когда Юльке приспичило День рожденья праздновать», – добавила она про себя.

– Мастер ты вопросы задавать, – проворчал парень. – Откуда мне знать. Может быть, девушки Самсоновой наткнулись на этот твой туннель, а если предположить, что установка до сих пор работает, то всё пошло оттуда. В любом случае, придётся его разыскивать и уж потом строить догадки. Лучше скажи, ты в туннеле ничего такого не чувствовала?

– Я там много чего чувствовала, – мрачно буркнула Света, вспоминать усиленно не хотелось. – Страшного. И потом…

– Что – потом? – уцепился спасатель.

Вот феромон приставучий!

Света попыталась вспомнить пульсирующий в висках гул, постепенно сменившийся звонким стаккато, вплетавшимся в песенную вязь золотых полотнищ.

И не смогла. Звучавшие в голове звуки и близко не походили на торжественную песнь жизни, больше напоминая безголосых поп-певцов, решившихся петь «вживую». Она искоса взглянула на Аристарха. Лицо спасателя оставалось невозмутимым. Чуть прищурясь, он внимательно смотрел на девушку, дожидаясь ответа.

Но как рассказать? И о чём? О мелодии, которую следует петь душой, растворяясь в звенящих золотистых связках, пропуская их в себя, чтобы дотянуться до вспыхивающих полотнищ и зазвучать с ними в унисон…

Окаменевший Аристарх смотрел, как Свету окутывает знакомое свечение, и она медленно поднимается вверх.

Стряхнув оцепенение, он подпрыгнул и ухватил девушку за плечи, но вместо того, чтобы стащить её вниз на прочную каменную площадку, их вместе повлекло вверх на невидимом гребне гигантской волны. Во всяком случае, ощущение было именно такое. Пол под ногами исчез. Они скользили в нависающую темноту, раздвигая её золотистой сферой, окутавшей тело девушки.

– Света!

– Слышишь? – Он был готов поклясться, что голос раздаётся прямо в голове. – Ты её слышишь?

– Нет! – Аристарх плотнее прижал к себе девушку. – Ничего я не слышу. Света, очнись!

– Ну, как ты не слышишь? – Света подняла голову и посмотрела в глаза парня. – Ой, мы что – летим?

Золотистая сфера погасла.

«Уже падаем», – только и подумал спасатель, когда сердце стремительно ухнуло вниз, а казавшийся неподвижным доселе воздух обрел упругую жёсткость, взъерошив волосы и засвистев в ушах.

Девушка вдруг выпростала в стороны руки и свела их над головой с резким хлопком. Аристарха сильно тряхнуло, и падение замедлилось; он машинально вцепился в отвороты Светиной куртки, чтобы не сорваться.

– Хватайся! – прохрипела Света.

– За что?

– Лента. Я за неё держусь.

Никакой ленты спасатель не видел, но выбора не было: хоть они и не мчались вниз сгорающими метеоритами, падение продолжалось, и если они взлетели на приличную высоту, то от встречи с каменным дном пещеры не приходилось ждать ничего хорошего. Он сдвинул вниз левую руку, плотнее обхватывая девушку, а правой потянулся вверх и зашарил раскрытой ладонью над головой. Света пискнула, когда мужская рука вдавила холмики груди и соскользнула выше под подбородок. Снова пискнула, уже полузадушено. Потом захват ослаб, и Свету выпустили, отчего её пару раз качнуло из стороны в сторону.

Она облегченно вздохнула и посмотрела на повисшего рядом спасателя, удивлённо пялившегося на свои ладони, которыми вцепился в темноту, вернее, в край широкой золотистой ленты. В отличие от Светы, он явно её не видел. Как и всё это гигантское сплетение протянувшегося из ниоткуда в никуда полотнища, по которому с равномерными промежутками прокатывались чуть более тёмные всполохи, отчего казалось, что оно вибрирует с еле слышным гудом, будто дышит.

Они с Аристархом плавно скользили в темноту на провисающей ленте, и спустя какое-то время Света с изумлением разглядывала раскинувшуюся над головой золотистую вязь колоссального светового полотнища. Гигантское панно, совсем не похожее на ленту. Скорее уж сплетавшиеся сетью завитки, на одном из которых они опускались. Куда, кстати?

Она посмотрела вниз. Мрак под ногами как бы вспучивался вверх плотными завитками-гребнями, сереющими на концах. Света невольно поёжилась: казалось, внизу шевелится что-то большое и невидимое, и перевела взгляд вверх, уловив краем глаза слабые проблески. Она тихо ахнула. Сплетённые золотистые нити бросали вниз едва светившиеся тени – чётко очерченное мерцание, исчезающее не доходя до тянувшихся к полотнищу черных завитков. И в этом промежутке клубилась пустота. Ни чёрная, ни светлая, ни серая – просто объём пространства, невидимый и неосязаемый, дробящийся на объёмы такой же пустоты, как прозрачный пузыри в прозрачном аквариуме без стенок. Они тёрлись друг о дружку, стукались, проникали друг в друга, не сливаясь и не увеличиваясь, и всё это в завораживающем ритме, от которого начинали слипаться глаза.

Аристарх вдруг всхрапнул, судорожно дёрнулся, выпустил ленту и, взмахнув руками, вцепился в Светину куртку, раздирая застёжку-молнию. Света не удержалась – пальцы соскользнули, и они с парнем ухнули вниз, к взметнувшимся, будто поджидавшим, чёрным локонам. Пролетев так несколько метров, Аристарх начал заваливаться на спину, потянув на себя девушку, и теперь Света падала лицом вниз, раскинув в стороны руки. Думать она ни о чём не могла, только почему-то считала про себя: один, два, три… Как тогда, с парашютом.

Чуть погодя она различила тянувшуюся к ним скрученную тёмную спираль с серыми завитками-щетинками на конце и сбилась. Та нарастала, вымахав с добрый террикон, и казалась уже конусом с многочисленными провалами открытых ртов, впившихся в пустоту пространства между золотистым отсветом полотнища наверху и мраком глубоко под ногами. Пару мгновений Света равнодушно смотрела, потом её затрясло от страха.

Верхняя часть приближавшегося конуса провалилась внутрь себя, образуя огромную тёмную впадину, и изнутри вдруг вырвалась скрученная спиралью чернота, пробивая пустоту пространства и окутывая девушку. Света взвыла: её корёжило судорогами, начинавшимися где-то в районе подвздошья и прокатывавшими по телу дробящими мышцы волнами. Аристарх с ужасом смотрел на корчившуюся подругу, с трудом удерживая зажатые в кулаках лацканы её куртки. Казалось, ещё немного и конечности отскочат прыгающими мячиками, оставив в руках истекающие кровью ошмётки.

Очередной спазм запрокинул голову, и гаснущим сознанием Света уловила быстро настигающий золотистый проблеск. Он ударил по глазам, с гудящим звуком промчался по телу, успокаивая трясущиеся мышцы и изгоняя чёрные волны боли, свернулся звенящей золотом капелькой и затих под сердцем.

Аристарх почувствовал, как тело девушки вдруг напряжённо вытянулось, затряслось подрагивающей струной – ему даже почудился еле слышный мелодичный звон, – и от него начали отслаиваться чешуйки мрака. Какое-то время они летели рядом, затем разбухали в тёмные сгустки величиной с колесо от автомобиля, и уносились вниз, в пустоту над чёрным конусом.

Пустота зарябила под этими сгустками, перетекающие друг друга её объёмы покрылись чёрными язвами и начали дробиться, образуя ячеистую сеть. Она разрасталась от центров – мест соприкосновения со сгустками, пока не заполонила всё внизу, насколько хватало глаз. И вдруг рухнула на вздыбленный конус и породивший его мрак, рассекая их на дрожащие ячейки черноты и пустоты.

Аристарх рванулся было обнять застывшую подругу, но даже не смог подтянуться: сил хватало только держаться за куртку. Ему оставалось лишь глядеть, затаив дыхание, как их затягивает в одну из чёрных ячеек. И от бессилия что-либо сделать, от безысходности перед разверзающейся тёмной пастью, он не сразу заметил, что сквозь грязно-белую футболку девушки в районе сердца рваными толчками истекает свечение, постепенно окутывая их обоих. Спустя несколько мгновений, они очутились в золотистом коконе, от которого протянулась вниз, минуя черноту, закрученная спиралью светлая лента, и они скользят вдоль неё прямо в пустоту соседней ячейки.

Конец спирали коснулся пустого ничто, растёкся по нему золотистой волной, размывая кокон, и с негромким звенящим аккордом погасла вязь полотнища далеко вверху, а окружающая пустота вдруг налилась цветом, наполнилась звуками и запахами, взъерошила волосы холодным ветром. Четко видимые до того границы ячейки вдруг провалились вглубь, раскатываясь в знакомую панораму седловины, видимую со склона кальдеры.

Долгий полёт закончился.

Света лежала на чём-то мягком и тёплом. Но неудобном. Она завозилась, стараясь пристроиться поуютней, и скатилась куда-то вбок, болезненно приложившись плечом о что-то твёрдое и съехав вниз заодно. Открыв глаза, она не сразу сообразила, что растянулась во весь рост, уткнувшись носом в россыпь крупной гальки. Обычных, ничем не примечательных камешков, каких полным-полно в горах.

Она приподняла голову и села, упираясь ладонями в землю.

Где это она и как сюда попала? И где?...

Она завертела головой. Позади, чуть выше по склону, навзничь лежал спасатель. Похоже, что с него она и свалилась. Света попробовала встать, не смогла выпрямиться – трясущиеся ноги разъезжались на гальке – и поползла на четвереньках, обдирая в кровь руки, когда пальцы проваливались между камней, и жадно хватая воздух ртом. Эти несчастные полтора метра показались ей бесконечными, как олимпийский марафон, который она любила смотреть по телевизору. Молодые и здоровые мужчины, такие потные и красивые в конце забега.

Добравшись, наконец, до парня, Света положила ладонь ему на грудь. К сожалению, её собственные руки тряслись так, что было непонятно – дышит тот или нет.

– Арик! – перепуганная Света потрясла спасателя за плечи. – Ты живой? Ну, Арик!...

Она закинула ногу на парня и забралась следом, чуть подтянулась, приникла ухом к груди и напряжённо замерла, вслушиваясь. Сердца, похоже, не было, но ещё раз испугаться Света не успела. Её вдруг ухватили за бёдра, дёрнули вверх и тёплые губы, шепнув: «Что ещё за «Арик»? – накрыли рот. Света замычала, вырываясь, потом затихла, растворившись в сладостной неге. Даже когда её выпустили, она могла только бессильно лежать, прижавшись щекой к мужской груди, чувствуя, как чьи-то ладони ласково ерошат волосы на затылке.

– Так что за «Арик»? – повторил спасатель, снова потянувшись к губам девушки.

– Хватит! – Света упёрлась рукой в подбородок парня. – Нашёл время! – И торопливо добавила, справедливо опасаясь, что долго не выдержит настойчивых поползновений: – Это я тебя так ласкательно уменьшила.

Ошарашенный спасатель разжал руки, и Света быстро слезла с него и выпрямилась, на сей раз ей это удалось.

– А что? – Она надеялась, что не видны её алеющие щёки. – Что не так? Как тебя девушки ласково зовут? Только не говори, что «Стерх», тоже мне, журавль нашёлся!

– Они зовут меня Эрик. – Аристарх перевернулся на живот и выпрямился, упираясь рукой в землю. – Как викинга. – Он встал.

– Викинг из тебя… – усомнилась Света, подумав, что на самом-то деле он похож, только вот не заросший и не вонючий.

– А ты меня как звала?

– Никак, – Света передёрнула плечами. – Я тебя вообще ласково не называла.

– И почему? – заинтересовался спасатель.

– Не заслужил! – отрезала Света. – И вообще, может, хватит? Как мы здесь оказались?

– Хороший вопрос. – Аристарх окинул взглядом окружающую темноту. – Не знаю.

«Тоже мне, спасатель!» – подумала Света, и сказала:

– По-моему, мы падали на склон кальдеры, только светло было. А сейчас…

– А сейчас ночь на исходе, – вставил Аристарх, – где-то час до рассвета.

Света поглядела на небо. Гвозди звезд и луна прятались за висящими тучами. И как спасатель определил, сколько до рассвета, было загадкой. Разве что по холодку, покусывающему лицо и пальцы.

Ладно, поверим.

– И что будем делать? – спросила она вслух, и так зная ответ.

– Рассветет, попробуем спуститься, то есть, что я говорю? Спустимся. Там, наверное, Оксана твоя с ума сходит. Может, и Юля нашлась.

– Ты Ксюшу видел?

– Ну, да, а как бы иначе я знал, где тебя искать?

– А на площадку ты как попал? Там обвал был.

– Да какая разница? Главное – нашёл.

– Я буду звать тебя Аристаша, – сказала Света.

– Лишь бы не Стеша, – хмыкнул парень, и осёкся. – Да ты замёрзла. Иди сюда.

Он потянулся к девушке, та уклонилась и несколько раз энергично присела. Попрыгала, разгоняя кровь, и запахнула полы куртки, с трудом застегнув молнию. Потом присела на корточки напротив пристроившегося на плоском камне Аристарха.

– Сейчас съесть бы чего-нибудь. Бифштекс, например. – Она помолчала. – И попить. Кофе. И поспать…

– В кровати, – поддержал спасатель. – К сожалению, ничего не могу предложить.

– И поплескаться в горячей ванне, – не слушая, продолжала Света.

– Со мной.

– Нужен ты мне там такой чумазый.

– А как же делить всё пополам? В радости и горести.

– И к чему тут ванна относится? – задумалась Света.

– К радости.

– Да как же! Буду я с посторонним мужиком в горячей ванне лежать! Мужа-то не пущу!

– Ну, какой я посторонний? – возмутился Аристарх. – И жениться не отказываюсь.

– Но и не предлагаешь.

– Что ж просто так-то предложение делать? Здесь надо подойти вдумчиво, взвешено. А то женишься, а там дети, внуки, пелёнки-распашонки, кризис среднего возраста. Известно ведь, как седина в бороду, так с девками по саунам тянет. Попробуй, удержись!

– Да отпущу я тебя с девками по саунам, не переживай. Ходи на здоровье. Лет в семьдесят, как борода седой станет.

– Тогда всё! Света, ты выйдешь за меня замуж?

– Хм, – Света подумала. – Нет пока.

– Ты…замужем? – поскучнел Аристарх.

– Догадайся… в смысле, нет. – «Интересно, когда бы я успела? – подумала Света. – Хотя, говорят: это – дело нехитрое. Надо только найти молодого, красивого, богатого, влюбленного. Да – и неженатого. Ну, ещё, чтоб нравился и…».

«Совесть надо иметь», – заметила проснувшаяся совесть.

Света потупилась.

Аристарх тоже не нашелся, что сказать, и замолчал. Он попрыгал, подражая Свете, снова уселся, привалившись спиной к невысокому скальному выступу, торчавшему рядом с каменистой россыпью гнилым зубом. Света, хитро усмехаясь, поглядела на расстроенное лицо молодого человека, довольно плохо видимое в наступающем утреннем сумраке.

– Кстати, ты не светишься, – сказал парень.

Света поднесла ладони к глазам. Действительно, обычная кожа, светящийся ореол исчез. И, слава Богу! Она облегчённо вздохнула и, воодушевившись, вскочила на ноги.

– Ну что, идём?

Аристарх покачал головой.

– Подождём, пока не рассветёт. Ты лучше расскажи, как вы здесь оказались. Только подробно. Садись.

Он протянул руку, предлагая устроиться на своих коленях. Света поколебалась немного, потом уселась. Парень осторожно обнял девушку за плечи, прижал к себе. Стало гораздо теплее, и Света, чуть сбиваясь поначалу, поведала о Юлиной задумке, о сборах, поездке, ночёвке в сарае – обо всём, что случилось до той песенной дрожи, после которой очнулась на руках спасателя.

Заканчивала она в лучах восходящего солнца.

Они находились на юго-западном склоне кальдеры, и разрастающаяся светлая полоса кольцом стекала сверху вниз, отгоняя сумрак и высвечивая ржаво-красным огораживающие кратер изломанные скалы. Потом над вершиной показалось солнце, и не привычный ярко-жёлтый кругляш с искрящим гало – громадный, загибающийся назад по краям неровный диск, окружённый свивающимися между собой локонами света, словно волосами Медузы-горгоны.

– Ничего себе рефракция! – присвистнул Аристарх.

Света промолчала, любуясь завораживающим зрелищем.

Долго, правда, любоваться не пришлось. Она моргнула, и светило уменьшилось до обычного размера, потихоньку нагревавшего холодный горный воздух. Пора было идти.

Света опёрлась на мужское плечо и встала, Аристарх поднялся следом. Они переглянулись, и парень молча направился вниз, внимательно глядя под ноги и иногда сворачивая то вправо, то влево. Как он выбирал дорогу, Света не понимала, но послушно двигалась следом, как коза на верёвке, копируя все движения спасателя, даже когда тот просто тёр щеки или нос.

До неё вдруг дошло, что лицо обжигает неведомо откуда взявшийся пронизывающий ветер.

Аристарх остановился и принялся лихорадочно выдирать ремень из штанов, затем повернулся к девушке и повторил процедуру. Оторопелая Света не знала, что и думать, и только глупо хлопала глазами на взбесившегося спасателя. Тем временем тот быстро продел пряжку в петлю на её поясе и продёрнул ремень. Извернулся, проделав то же самое у себя, после чего связал оба ремня. С силой подёргал и сказал:

– Идём быстро и осторожно. Не сбей меня. – Он отступил, расстояние оказалось меньше двух метров, и с беспокойством посмотрел в сторону кратера. Света машинально проследила за его взглядом.

Под завывания усилившегося ветра, закрыв только что светившее солнце, сверху спускалась грязно-белая круговерть чего-то очень похожего на снег.

Аристарх ругнулся, пошарил в нагрудном кармане и сунул Свете чёрные очки.

– Надень.

Света повертела в руках, примерила. Очки были великоваты.

– А ты?

Парень лишь махнул рукой и быстрыми, мелкими шагами направился наискось к тянувшемуся сверху вниз выступающему краю скалы, делившему склон на две половины, и за которым, как помнила Света, раньше был спуск в седловину.

Торопливо семеня ногами, Света слепо тянулась за Аристархом, иногда оступаясь, к счастью, не сильно, и удерживая дистанцию. Одной рукой она цеплялась за натянутые ремни, другой придерживала сползавшие очки. Она напоминала сама себе оживший детский стишок «Идёт бычок, качается…» и даже хихикнула пару раз, но вымоталась до предела за несколько минут, и всякое веселье кончилось.

Резко похолодало и шершавивший щёки ветер время от времени бросал в лицо снежную крупу, залепляя и без того запотевшие очки; капли пота ухитрялись выкатываться из-под туго повязанной банданы и застывали ледяными кристалликами на лбу. Жадно хватая открытым ртом воздух, Света плелась, уставившись под ноги. Потом упёрлась лбом во что-то твёрдое и мягкое одновременно. Она боднула пару раз нежданное препятствие, однако последнее держалось прочно, и Свете волей-неволей пришлось поднимать голову. Преградой оказалась спина Аристарха, застывшего памятником самому себе на небольшой округлой площадке запорошенной снегом и неправильным овалом огибавшей скальный выступ. Разочарованный бесплодными потугами задержать целеустремлённую парочку, внезапно стих осточертевший до колик ветер, растворивший свой надоедливый гулкий свист в накатившейся тишине.

Света перевела дыхание, утихомирила лягушкой скакавшее сердце и шагнула, скрипнув снежком, в сторону, обходя парня и снимая чёрные очки. Глаза болезненно защипало. Света сощурилась, упрямо вскинула голову, огляделась, прикрывшись ладошкой, и восторженно ахнула.

Вокруг расстилалась страна гор. На небе никакой снежной крупы, ни единого облачка, только брызжущее лучами солнце, высвечивающее снежные шапки и склоны до пронзительной белизны. От этого разделяющие их голые серо-белёсые скальные участки выглядели чёрными промоинами, змеящимися вдоль и поперёк кряжа. Плохо различимая седловина внизу казалась заливом огромного серого озера. И всюду, почти на одной высоте, вздымались пики. Одни с седыми вершинами, другие без, они словно вырастали из ниоткуда, похожие на застывшие в прозрачном воздухе гигантские снопы. Даже далеко на востоке и западе, где обрывистые края хребта растворялись в раскинувшейся вокруг синевато-фиолетовой глубине неба, проглядывали каменные вершины.

Красиво!

Забыв про усталость, Света подпрыгнула от восторга и повернулась к Аристарху. В отличие от неё парень хмуро озирал окрестности, о чём-то напряжённо размышляя. Девушка подёргала его за рукав.

– Эй, ты чего?

Аристарх перевёл на неё задумчивый взгляд, смотрел какое-то время, потом ответил:

– Ты не знаешь, откуда здесь столько пиков?

– А… – Света пожала плечами, но задумалась.

В самом деле, окружающий пейзаж и близко не походил на приевшийся уже вид седловины с навершием кальдеры. И от того горного кряжа, которым Света любовалась в первый день приезда, тоже ничего не осталось. Впечатляющая картина напоминала снятую сверху панораму Гималаев, виденную Светой в какой-то телепередаче. Хотя и там, кажется, пики не торчали подобно пням на лесной делянке, после работы китайского леспромхоза.

– Где мы?

– Не знаю. На Земле – и то ладно.

Свете вдруг стало страшно.

– А что, могли?.. – Она зябко поёжилась.

Аристарх придвинулся ближе и обнял её за плечи и притянул спиной к себе.

– Сильно сомневаюсь, – пробормотал он в Светину макушку. – Не знаю, что здесь творится, едва ли это связано с иными мирами. Воздухом мы дышим, сила тяжести не меняется. Какой-то непонятный топологический выверт типа ленты Мёбиуса.

Света подумала.

– Но ведь мы не в двухмерном пространстве, чтобы с одной плоскости переходить на другую, сам говорил. Я так вообще ничего не понимаю.

– Я тоже, – утешил её Аристарх.

– Совсем ничего? – тихо спросила Света. В глубине души все же теплилась надежда, что большой, сильный и умный на вид мужчина немного подумает и выдаст объяснение всему происходящему под удивлённые попискивания восхищённой Светы. Типа: «Как же я сама не догадалась, ведь это так просто!»

– Предположений-то я могу кучу выдвинуть. Толку от них!

– Каких? – жадно встрепенулась Света, поворачиваясь в кольце рук и глядя в серые глаза. Сейчас, в окружающей прозрачной голубизне они казались синими, будто озёра, и утягивающими в бездонную глубину.

– Ну, легче тебе будет, если скажу, что в одной точке – под пиком – сошлись несколько литосферных плит. Обычно сходятся три: дивергентная, конвергентная и… не помню. Может быть, здесь сошлось их гораздо больше. Как правило, они нестабильны и быстро разрушаются. Некоторые могут тонуть в мантии земли на глубине внешнего ядра. И если предположить, что в результате нестабильности края нескольких плит настолько погрузились в мантию, что пробили жидкое ядро и достигли твердого внутреннего ядра, о котором практически ничего не известно, то тогда гремучая смесь гравитации, давления и температуры вполне могла запустить процесс точки-выхода в неевклидовость. Лентой Мёбиуса, например. То есть, наш пик – это свёрнутая сама в себя, или вложенная сама в себя, или срощенная сама с собой часть пространства. А ты, попав под раздачу, стала камертоном в мелодии, спускающей эту неевклидовость.

– Почему? – возмутилась Света. Она абсолютно ничего не поняла, кроме того, что её обозвали камертоном.

– А твоё свечение, полёты, всполохи эти… Прости, – покаялся спасатель, глядя, как суживаются зрачки девушки.

– Хорошо, – сказала Света. – Тогда каким боком сюда относится установка в туннеле? Разве не с неё всё началось?

– А я вовсе не уверен, что там есть или была какая-то установка. В сущности, что ты видела? Туннель и комнату с ЭВМ. Даже если это и лаборатория, заниматься там могли чем угодно, не обязательно ускорением элементарных частиц. Здесь целый институт нужен.

– Мне, всё-таки, кажется, что дело в ней, – немного подумав, сказала Света. – В подземной лаборатории. Опустись хоть одна литосферная плита, фиг бы здесь что уцелело.

– Так я и говорю – толку от моих предположений. Вот доберёмся до твоего туннеля, обследуем, тогда узнаем. Вполне возможно, дело совсем в другом.

Света порадовалась про себя: ей совсем не хотелось быть каким-то камертоном, да ещё спускающей эту самую…как он её обозвал?.. неевклидовость.

– В любом случае, давай спускаться.

Аристарх подёргал ремни и двинулся обратно, Света потянулась следом.

Спуск оказался нескончаемо долгим. Они шли и шли по еле различимой тропке, время от времени сбрасывая мелкие камешки в затянутую туманом пропасть, чтобы через целую вечность оказаться снова на овальной площадке, отделяющей от горной страны.

– По кругу ходим, – буркнул Аристарх, устало опускаясь на корточки. – Давай передохнём немного.

Света молча, сил не было, привалилась спиной к скале и уселась на пятую точку. Она ещё расслышала похрапывание спасателя, прежде чем провалиться в сон.

Проснулась она от холода, боли в затёкшей спине и какого-то звука. Поднялась, кряхтя, и немного поразминалась. Очень хотелось пить. В принципе, можно было обогнуть скалу и набрать снега с другой стороны площадки, но тогда пришлось бы будить спасателя. Она зареклась ходить одна. Она, немного завидуя, посмотрела на Аристарха, растянувшегося в полный рост под стеной. Холода, спасатель не замечал, безмятежно похрапывая. Довольно громко, кстати. Кажется, этот звук и разбудил Свету.

«И как с такими живут? – подумала она сердито. – То есть, спят? То есть, спать не дают своим храпом. Вот не выйду за тебя замуж, будешь знать!»

Спасатель чуть повернулся и перестал храпеть.

«Ну, вот, совсем другое дело, – продолжала ворчать про себя Света, любуясь видимой из-под натянутого капюшона половиной мужественного лица. – Ладно уж, выйду».

Спасатель по-детски причмокнул губами и снова захрапел.

Тьфу! Света отвернулась и обхватила себя руками, пытаясь согреться, чтобы не юркнуть под бочок к парню в поисках тепла. В принципе, организм можно обмануть, если заставить его, то бишь себя, поверить, что вокруг полная теплынь, а в желудке приятной сытостью – Света сглотнула – переваривается недавний обед. Во всяком случае, так утверждали многочисленные психо-, эко-, экстра- и прочие сексы и сенсы, которых развелось последнее время неисчислимое множество. Причём, все были дипломированные, окончившие либо академии магии, либо магические школы и проходившие практику у настоящих колдунов и шаманов по всему миру от Арктики до Антарктики.

Она попробовала представить тарелку дымящегося борща с ложкой плавающей сметаны. Представила – и довольно легко, только сытнее не стало. Следом представились сами по себе пироги, пельмени, курица и прочая снедь. Есть захотелось сильнее. Наверное, следовало представлять что-нибудь попроще.

«Мне тепло, – принялась убеждать себя Света, – мне очень тепло. Мне жарко».

Организм насмешливо дрожал: не то он был какой-то неправильный, не то Света была недостаточно убедительна.

«Я – солнце, – снова подумала Света, – я большое и тёплое солнце. Мои пальцы – лучи горячего света, моё сердце – звёздный орган, ткущий мелодию золотых полотнищ…»

Стало ощутимо теплее. И светлее. Света отрешённо смотрела, как наливаются золотым свечением пальцы, отбрасывая длинные желтоватые лучи на склон и в пропасть, разгоняя туман. Отделявшая страну пиков скала вдруг запульсировала, раздуваясь и опадая, а затем оплыла плавящейся свечой в площадку, по форме похожую на неправильный прямоугольник и очень-очень знакомую. Света машинально повела взглядом – действительно, вот и вбитый Дэном крюк с обрывком троса. Отчётливо видимая тропа с другого конца площадки плавно уходила вниз – там был выход.

Света сделала пару шагов, потом оглянулась на спящего Аристарха. Поколебалась немного, но решила сначала проверить, есть ли там действительно спуск, и быстро направилась вперёд.

– Хожу-у! – проскрипело рядом, когда она добралась до середины.

Света отпрыгнула, едва не свалившись в пропасть.

Небольшой участок под самой стеной вспучился, всплыв по скале вверх пенящейся чернотой.

– Хожу-у! – Наплыв на стене начал погружаться вглубь, а навстречу ему из скалы потянулись серые отростки. Соединяясь, они скручивались, вытягивались, утоньшались и утолщались, формируя плохо различимый чёрный силуэт, наполовину впаянный в стену. Излишки черноты вращающимися каплями стекали на площадку, постепенно образуя полукруг. Силуэт густел и распухал в уродливую женскую фигуру, потом из скалы выдрались дрожащие отростки-руки, зашарили вокруг, уцепились подобиями ладоней за края, и с хлюпающим звуком огромная чёрная фигура шагнула наружу, раздвинув тумбами ног чёрный вал.

– Хожу-у-у…

Срежещущий звук болью вкрутился в виски, заставив встрепенуться застывшую Свету.

По какому-то наитию девушка махнула рукой, захлестнув изогнувшимся лучом-петлей гигантские ступни. Фигура опрокинулась на спину, нелепо взмахнув конечностями, а Света, будто опираясь на невидимые ступени, взбежала по воздуху, вздёрнув за собой бьющееся о площадку тело. На миг замерла и быстро-быстро начала вращать ладонями, закукливая уродливое тулово лентами света.

– Хожу-у-у!.. – Женщина впилась растёкшимися чернотой руками в камень площадки. Вал мельтешащих капель-сгустков стал втягиваться в них, пытаясь перебороть плетущееся золотистое полотнище, но не успевал. Светлые полосы беспорядочно наслаивались друг на дружку, пряча под собой мрак. И довольно скоро Света рассматривала золотистый вытянутый кокон, по которому снизу вверх сначала часто, затем всё медленнее рябью прокатывались волны: это билась, силясь вырваться, скованная чернота.

В конце концов, всё прекратилось. Наполовину подвешенный кокон застыл и вдруг опал вглубь себя; сеть переплетённых лент стянулась в клубок, полыхнула ярко-жёлтым и исчезла. Под самой стеной на площадке осталась неглубокая вертикальная впадина, откуда тянуло мертвящим холодом, сквозь который невнятно пробивалось тёплая, живая пульсация. Жизневей.

Света улыбнулась. Она, как наяву, вспомнила золотую вязь песенных полотнищ, их мелодию, звучащую в такт стучавшему сердцу и истекающую сейчас жизнью из него же, из самой её сути. Повинуясь порыву, она мысленно потянулась к впадине и, ощутив тёплый отклик в потоке ледяной мерзости, слегка пощекотала жизневеем. Склон задрожал, сверху посыпались мелкие камешки, земля и самый разный мусор. Света подождала, пока рассеется облачко пыли, и хотела было ещё разок провести незримыми пальцами по впадине, но отвлёк чей-то крик. Снизу. Она огляделась и ойкнула.

Она стояла а трёх метрах над тропой, в воздухе. А снизу на неё широко раскрытыми глазами пялился Аристарх, судорожно вцепившись руками в полы своей куртки – видно было, как побелели его пальцы. Света взмахнула руками и грохнулась вниз раненой курицей. А может, куропаткой. Особой разницы не было, поскольку спасатель приступил к своим непосредственным обязанностям и успел подхватить девушку прежде, чем та приложилась спиной о камень. Правда, сам он на ногах не устоял, и пока очумевшая от всего происходящего Света пыталась прийти в себя, тихо костерил, сидя на пятой точке, горы, скалы и упитанных баб. Кого он имел ввиду, Света не расслышала. Ей было не того: сердце взбесившейся лягушкой скакало в груди, а по телу катилась волна противной мелкой дрожи.

Постепенно её отпустило. И вообще, после всей случившейся жути, трястись от страха от песенных взлётов было довольно глупо. И стоило вспомнить о живой мелодии, как она моментально успокоилась – наоборот, в душу будто плеснуло весенней радостью, вызывая улыбку.

В конце концов, везде можно найти свои плюсы, решила Света. Как-то летом они с подругами заглянули в местную библиотеку, и она потеряла ключи. Они тогда решили, что с них достаточно слишком возбуждённых молодых людей в ночных клубах и женатых, как правило, сослуживцев. Но личную жизнь следовало устраивать, а на улице и в транспорте та же Света, например, не знакомилась принципиально, ну, разве что один-два раза или пять-шесть…может, и больше, она не помнила – не важно! Они и оделись соответственно: строго – в закрытые белые кофточки, и просто – в обтягивающих мини-юбочках.

В библиотеке Свете понравилось: тихо, прохладно и много-много самого разного чтива на стеллажах высотой под потолок. Они уговорили пожилую библиотекаршу разрешить самим полазать по полкам. Та была откровенно рада и, показав девушкам, как подобраны книги по жанрам, устроилась у себя за старомодной или современной – кто их сейчас разберет – конторкой, смотреть по интернету любовный сериал.

Да, здесь было всё: и проза, и стихи, и драма – всё, кроме молодых, крепких и одновременно утонченных мужчин с широкими лбами мыслителей и умными глазами. Если честно, кроме них самих, библиотекарши и пыли тут вообще никого не было.

Пришлось уходить несолоно хлебавши, да ещё чуть ли не за уши вытаскивать вцепившуюся в какой-то новый любовный роман Оксану. «Погодите, вы! – шёпотом (библиотека как-никак) вопила подруга. – Они в отель поехали. Что дальше то будет?» «То, чего у нас не будет, – ворчала в ответ Юля, толкая её в спину, – если тут оставаться. Куда вообще страна катится? Безграмотность поголовная среди молодёжи, но понтов, понтов…зато в хранилище знаний за образованием никто ни ногой, что за народ?»

Да, с библиотекой тогда не повезло, но зато на выходе, вернее, на улице, они познакомились – случайно – с парочкой молодых людей, и договорились ночью пойти купаться, благо до реки от Светиной новостройки было всего ничего. Ребята обещали захватить и третьего, чтобы никому из девчонок не было обидно. В итоге девушки отправились к Свете за купальниками. Оксана как-то оставила у неё свой, ночевала один раз после бассейна, а Юля объявила, что терпеть не может, когда одежда стесняет движение и будет купаться голышом. «Всё равно ведь ночь, никто не увидит, – говорила она со вздохом». «Ну, да, – соглашались подруги, – кроме троицы парней и ещё кучи народу, любителей ночных заплывов». Юля только фыркала и стояла на своём.

Так они добрели до нужной десятиэтажки, и лишь тогда Света сообразила, что ключа то и нет. Обычно она носила его в сумочке, но сегодня, сотворяя имидж молодой, интересной интеллектуалки, заменила последнюю тёмно-синей кожаной папкой, очень эффектно смотревшейся на фоне белой кофточки в комплекте с лёгкой оправой очков на носу.

Непонятно на что надеясь, они поднялись, постояли, рассматривая покрашенную тёмно-коричневой краской стальную дверь, даже подёргали. Затем снова вышли на улицу и посовещались, поглядывая на отрытую створку застеклённого балкона на шестом этаже. От Юлиного предложения спустить какого-нибудь соседа на верёвке из квартиры этажом выше отказались сразу. Ну, почти. Юля всё порывалась сходить познакомиться и уговорить, еле удержали. Остановились на более прозаическом – вызвали МЧС. Вызов обошёлся в тысячу триста рублей. Вот тогда-то Света и пожалела, что не умеет летать, деньги, полторы тысячи, у неё были отложены совсем на другое.

Хотя опять же, как посмотреть? В МЧСовском фургончике приехали двое. И пока один возился с замком, пытаясь не ломать саму дверь – ему это, кстати, удалось, замок был китайский и вскрылся на раз, – под восхищенное сопение Оксаны и Юли, Света общалась с высоким, голубоглазым блондином-шофёром. Она ещё удивлялась, отчего он не помогает напарнику, но молодой человек пояснил, что вообще-то работает горноспасателем, а сейчас просто подвёз приятеля из городского отряда. Так, слово-за-слово, они разговорились, выяснив между делом, что ходят на занятия японского языка, любят горы и дачи у них в одном садоводстве. Где и решили встретиться в ближайшую субботу.

Звали его не совсем обычно – Аристарх.

А ключ Света потом нашла. Дома в сумочке. Зря она ругалась на библиотеку. И купаться они не пошли.

Света вынырнула из воспоминаний и обнаружила, что сидит на костлявых коленях спасателя.

Поодаль, взамен впадины под стеной, да самой стены тоже, висела, посверкивая, туманная завеса. Будто огромная сеть, растянувшаяся от центра метров по пять в обе стороны и вверх метров под десять и состоящая из многочисленных клеток-ячеек – прямоугольников сантиметров двадцать на тридцать величиной. Они словно перемигивались вспыхивающими внутри цветными пятнышками, и из каждого вытягивалась почти сразу обрывающаяся тончайшая нить света, отчего казалось, что сеть ощетинилась рыжеватой бородкой. Задержав взгляд на одной из ячеек, Света с удивлением осознала, что та начинает разворачиваться, разрастаясь во все стороны, но тут её дёрнули за руку. Она повернула голову и встретила взгляд спасателя.

Странный какой-то взгляд. Не знай она Аристарха, то подумала бы, что он напуган.

– Ты ни о чём не забыла рассказать? – спросил он хрипло.

Света удивлённо качнула головой.

– О чём?

– Например, почему ты летаешь?

– Я не летаю! – возмутилась Света, и попыталась встать, но обхватившие плечи мужские ладони удержали. – Я…только взошла… – Она замолчала, не в силах ни описать, ни объяснить случившееся, и лишь подспудно чувствуя, что всё сделала правильно.

– То же, мне – рожь, – фыркнул Аристарх. Похоже, он успокаивался: напряжённые руки расслабились и не впивались стальными зажимами в плечи. – Не взошла ты, а взлетела. А что утверждают факты истории? Что, если бы Бог хотел, чтобы люди летали, Он дал бы им крылья. И где они у тебя? – Света почувствовала, как по спине ласково провели ладонью. Было приятно. – Нету. Или ты у нас теперь, Человек Продвинутый, Homo Provectus, так сказать, новый виток эволюции?

– Самолёты – новый виток эволюции, – пробурчала Света, машинально потираясь спиной о мужскую руку. – Крылья-то Он им дал. – И быстро перевела разговор, прежде чем спасатель начал углублять тему: сказать ей было нечего.

– Что вот это такое? – Она махнула на сеть-завесу и почувствовала, как в ответ на этот жест, к ней потянулись золотистые лучики, щекоча ладонь теплом.

Света невольно рассмеялась и погладила их жизневеем.

Казалось, тряхнуло весь кратер. Сверху вниз прокатилась полуметровая земляная волна, вздыбливая скалы с грохочущим треском. Метеорным потоком вокруг застучали каменные обломки, и Света вздёрнула руки ладонями вверх, ограждая их с Аристархом засиявшим золотистым коконом.

– Ничего себе! – пробормотал спасатель, прижав к себе девушку. Он зачарованно глядел, как сквозь оседающую пыль проступают смутные контуры горного склона. – Что ты сделала?

– Ни…чего, – с усилием сказала Света. – Просто в этих ячейках лучики такие типа верёвочек и…

– В каких ячейках? – удивлённо спросил Аристарх. – Там какая-то серая завеса с цветными пятнышками.

– И как ты не видишь, – посетовала Света. – В общем, там что-то вроде сети с ячейками, и из них такие типа верёвочки торчат. Я думаю, если потянуть за какую-нибудь…

– Не стоит, – быстро сказал Аристарх.

– Почему? – удивилась Света. – Что, так и будем здесь сидеть?

– Давай сначала подумаем. А то получится, как в сказке. Там одна дёрнула за верёвочку.

– И что? – не поняла Света. – В какой сказке?

– А в «Красной шапочке». «Дёрни, – говорит, – деточка за верёвочку», она и дёрнула, а волк её съел.

Света уставилась на Аристарха. «Издевается, что ли?».

– Ну, у тебя и ассоциации.

– Нормальные ассоциации. Я понимаю, что ты – человек действия, но…

«Была бы я человеком действия, – подумала Света, не слушая дальше: она и так поняла, что ей сейчас скажут, – ты бы у меня с прошлого года окольцованный ходил, как селезень».

Почему «как селезень» она и сама не знала, но выражение ей понравилось. Она повертела его так и сяк, посмаковала на языке, краем глаза наблюдая за игрой огоньков в сети, пока до неё не дошло, что ячейки увеличились в размерах, и выкатываются изнутри завесы сплошным потоком, пожалуй, больше напоминая струи фонтана с повисшими картинами-каплями на концах. И, как и фонтанные струи, они двигались слишком быстро – глаз не успевал оценивать увиденное, понятно было только, что всё это части кратера, показываемые в разных ракурсов и с разной высоты.

В глазах зарябило от разноцветья, и Света повела рукой, притормаживая нескончаемый поток жизневеем.

– Опять! – раздалось над ухом, и её встряхнули. Несильно, правда. – Опять ты что-то делаешь!

Света моргнула. Зрение раздвоилось. Одним она видела застывшие капли с дымчатыми хвостиками струй, повисшие в воздухе, другим – обычным – свернувшуюся в мини-торнадо серую завесу с пустотой посредине, ввинчивающуся в склон и дробя в серую пыль скалистые края на манер гигантского бура.

«Ой! – перепугалась Света. – Что за фигня?»

В голове не было ни единой мысли, одна пустота. Голова словно накачивалась ей, она стучала изнутри по вискам, по темени, затылку глухими ударами, доводя до судорожной дрожи.

Света прижала к щекам руки, и в ответ на это очередная капля-картина вдруг увеличилась, заполоняя весь склон, углубилась, словно протаивала сама в себя, наполняясь объёмной чёткостью и красками, дунула ветерком.

Обычным зрением она видела, как застыл на миг неистовый торнадо и вдруг вывернулся наружу пустой сердцевиной, выкатывая сопровождаемый мелкой галькой огромный камень с оседлавшими его двумя фигурами. Он неторопливо, на вид, по крайней мере, двигался к краю площадки. Но за несколько секунд, пока оторопевшая Света его рассматривала, успел пропахать, оставляя широкую борозду следа, изрядное расстояние.

Свету вдруг сбросили на землю, и к целеустремлённо сползающему в обрыв валуну метнулся Аристарх.

Он подпёр плечом надвигающуюся громаду, но задержать не смог: его просто тащило вместе с камнями. Он что-то кричал застывшим фигурам. Что именно, Света не слышала, крик терялся в шелестящем гуле камнепада – потоке мелкой гальки, опередившей медленно ползущий валун и уже рушившейся в пропасть.

Фигуры зашевелились. Одна принялась дёргать другую, заставляя отпустить камень и прыгать, и пока возилась, камень проехал к самому краю, толкая перед собой упиравшегося Аристарха. Ему уже точно было не успеть отскочить.

Света охнула, вскакивая на ноги и одновременно взвиваясь в воздух. Захлестнула возникшей золотистой петлёй сорвавшегося Аристарха, сдвоенным толчком вспыхнувших желтоватых лучей сшибла с камня обе фигуры, мгновенно оборачивая их коконом и поднимая вверх. В тот же миг валун перевалил край тропы и ухнул вниз, показав довольно пологую нижнюю часть. Немного погодя из пропасти донесся грохот и всё стихло.

Света плавно опустилась на развороченную площадку, потянув за собой спелёнутого Аристарха и кокон. Последний истёк золотистым светом, оставив лежать обнявшуюся парочку. Мужчину и женщину.

Девушка шевельнулась, подняла голову с груди мужчины и шалыми глазами уставилась на Свету. Но Свете пока было не до них: она слишком резко потянула связующую с Аристархом нить и теперь быстро перебирала руками, будто сматывая канат, стараясь удержать летящего прямо на склон спасателя от удара. К счастью, она успела. Правда, тот отчего-то хрюкнул, упав на землю – наверное, от радости.

Больше Света ничего не успела, её ухватили за лацканы куртки и затрясли.

– Ты! Ты!

– Я, – опасливо согласилась Света, и вгляделась в мокрое от слез лицо с потёками остатков косметики. – Ксюха?

– Ксюха, Ксюха, – смеясь и плача, подруга обняла её. – Ты живая! – Она снова принялась ощупывать Свету.

– Я-то живая! – Света погладила Оксану по бейсболке. – А вот ты откуда здесь взялась, ковбойша?

– Какая ковбойша? – Оксана, наконец, отпустила помятую Свету.

– А кто тут на камне гарцевал? И откуда? Юля нашлась?

Оксана подняла руку.

– Ничего я не гарцевала. Откуда – не знаю. Юлька не… – Она замялась.

– Что? – насторожилась Света.

– Не поверишь, я её…Ой, и ты здесь! – Оксана обняла подошедшего Аристарха. – Вы вместе, что ли? Ты её нашёл!

Спасатель морщился, держась за плечо, на скуле у него расцветал шикарный синяк.

– Вместе, – проворчал он, и потёр седалище, одарив Свету злобным взглядом. – А это, я полагаю, Дэн? – Он посмотрел в сторону силящегося подняться парня и протянул руку, помогая встать.

– Привет. – Дэн кивнул Свете. – Живая, слава богу! А то подруга твоя мне всю плешь проела.

– У тебя плешь? – удивилась Оксана.

– Погодите вы! – сердито сказала Света.

– Действительно, – поддержал Аристарх. – Откуда вы взялись. Помнится, я вас оставил на седловине.

Дэн пожал плечами и принялся подробно рассказывать, время от времени прерываемый дополнениями Оксаны. А та, на взгляд Светы, вела себя странно. Она несколько раз маятником проскользнула за спиной Дэна, привставая на цыпочках и рассматривая не то затылок молодого человека, не то спину – Света не поняла, зато ощущение возникло такое, будто Оксана вот-вот достанет рулетку и начнет измерять ширину плеч. Но она взамен вдруг вытянулась и сдвинула шлем-каску парню на нос.

Дэн сбился и замолчал.

– Нет у тебя никакой плеши, – торжествующе воскликнула Оксана, и густо заалела под удивленными взглядами трёх пар глаз.

«Похоже, кукушка у подруги откуковала, – подумала Света. – И винить её нельзя после всех здешних закидонов».

– Это радует, – заметила она вслух, и вспомнила: – А что ты про Юлю говорила?

– Так мы её видели, – затараторила Оксана, стараясь побыстрее замять свою выходку. – Там сеть такая была с ячейками, как фотографии, и в одной Юльку видно. Да, Дэн?

– Да. Только я Юлю не видел, – отмежевался Дэн. – Но тебе я верю.

Сеть-завеса? Света задумалась, перевела взгляд с лица подруги на пролом в развороченной стене кратера, где вместо впадины покоилась целая гора скальных обломков. Чтобы её разобрать, понадобилась бы парочка экскаваторов. И то, если предварительно заложить и взорвать заряды. С другой стороны, и Света была готова в этом поклясться, завеса не была материальной. Она зажмурилась, чувствуя, что сейчас найдёт ответ на всё происходящее, но взамен перед глазами неожиданно выткался гигантский, величиной с кратер, серый конус, оплетённый выхлёстывающими из него струйками света с ячейками-картинами.

Они наплывали, сменяя друг друга, наливались объёмом и красками, и тут же гасли.

Чувствуя, что от бешеной круговерти вот-вот откукует и её кукушка, Света машинально прикрыла и без того зажмуренные глаза, а затем выбросила перед собой руки защитным жестом. Ячейки разом погасли и съёжились в неразличимые пятна, все кроме одной, в которой просматривалась крохотная знакомая фигурка. Картинка увеличилась, вырастая вверх, вширь и вглубь, охватила застывшую Свету, поманила в себя. И, в очередной раз действуя без раздумий, будто что-то подталкивало, Света поднялась в воздух и шагнула в неё, не услышав сдвоенный крик Аристарха и Оксаны:

– Куда?

– Света!

Оставшаяся троица в шоке смотрела на совершенно пустое место, где растворилась в метре над землёй Света.

– Твою-ж горноспасательную-ж! – только и выругался Аристарх.

– Ну, вот, опять исчезла, – всхлипнула Оксана.

Дэн машинально обнял её и вздохнул.

Словно откликаясь на его вздох, по склону прокатилась земляная волна, сбив с ног всех троих и порядком припорошив пылью.

Отчаянно кашляя и чихая, Оксана села, стряхивая с плеч целый пласт коричневой глины – откуда он тут? – и протёрла глаза. Потом протёрла ещё раз. Оглянулась на отплевывающегося Дэна и снова посмотрела на небольшую площадку, кончавшуюся крутым обрывом вместо тропы с одной стороны и с большими вертикальными трещинами в скале целого сейчас склона кратера. Второй конец тропы был завален обломками. Кажется, то есть, она была уверена, что это именно то место, где раньше осталась Света. Но как они тут очутились, или почему поменялся ландшафт, можно было только гадать.

Оксана на негнущихся ногах подошла к краю. Спуститься без снаряжения казалось нереальным. Разве что скатиться, пролетев предварительно сколько-то там метров. Только вот она не Света, бабочкой порхавшая в здешних горах. Кстати, надо срочно выяснить, на какой она диете сидит.

Что-то тускло блеснуло возле правой ноги, и в край площадки ударила стальная головка с клювообразно загнутым концом.

Оксана завизжала и подпрыгнула не хуже Светы – метр, не меньше. Округлившимися от ужаса глазами она смотрела, как из пропасти высовывается рука в перчатке, за ней вторая, подтягивая длинное тело, но тут чья-то ладонь закрыла рот, и голос Дэна проорал в самое ухо:

– Уймись! Это наши!

Он обошёл Оксану и помог выбраться на площадку сначала Глебу, а чуть погодя и Яне.

Глеб с интересом оглядел собравшуюся троицу.

– Вы как здесь оказались? – спросил он удивлённо у Дэна, и, не дожидаясь ответа, повернулся к Аристарху. – Не нашёл? Девушку свою?

– Нашёл, – мрачно кивнул спасатель.

– И где она?

– Удрала, зараза такая. Честное слово, как объявится, сразу женюсь, пусть дома сидит!

– Ха-ха! – не выдержала всё ещё нервно вздрагивающая Оксана. – Сам у неё под ступинатором не окажись. И вообще, женись сперва! А то понабежали тут, женоприказчики…мм…

Ей пришлось замолчать. Из-за Дэна. Спасатель привлёк её к себе и принялся целовать. Оксана немного поотбивалась и уступила, не обращая внимания ни на заинтересованно уставившуюся на них Яну, ни на Глеба, вновь подступившего с расспросами к Аристарху.

– Интересные у вас тут дела, – задумчиво протянул он, выслушав рассказ Аристарха, и осторожно тронул за плечо переводящую дух девушку.

– А вы здесь какими судьбами? Помнится, мы вас оставляли на седловине.

Оксана лишь отмахнулась, медленно приходя в себя, так что рассказывать пришлось Дэну. Закончив, тот неуверенно спросил:

– Не верите?

Глеб пожал плечами.

– Я верю, что вы в это верите, – вмешалась Яна, с жалостью глядя на Оксану. Не в первый раз, между прочим. – А вот было ли это на самом деле?..

– Придётся пока поверить, – сказал Глеб. – Я верю Аристарху, а значит, должен поверить и вам. С другой стороны, может быть, права Яна: например, вы попали под газовый выброс, и всё это вам примерещилось.

– Ага, и как же мы тогда здесь оказались, по-вашему? – Оксана возмущённо всплеснула руками.

– Не знаю, – ответил спасатель. – Давайте-ка спускаться, пока солнце не село.

– Без Светы?

– Мы здесь закладку оставим и, если что, подняться теперь будет не долго.

– Я останусь, – сказал Аристарх глухо, но Глеб покачал головой.

– Не дури. Ты и так уже начудил со своей высадкой. Подстрахуешь на спуске. Потом ещё раз пойдём. Если, как рассказываешь, твоя Света летает, она вполне может сейчас ждать у вертолёта.

– Может-не может, – проворчала Яна. – Но я устала и от подстраховки не откажусь.

Оксане показалось, что девушка лукавит: скорее всего, просто не хочет оставлять на склоне свихнувшегося спасателя. Яна им явно не верила. Ни ей с Дэном, ни Аристарху, и Оксана не могла её за это винить.

Над площадкой повисло напряжённое молчание. Все ждали, что решит Аристарх.

– А почему меня никто не спрашивает, – вдруг сказала Оксана. – Я тоже без Светы не пойду.

Вместо ответа её подняли в четыре руки, и пока извивающаяся Оксана вопила: «Отпустите, маньяки! Я вам не лошадь!» – Яна выскользнула из своей сбруи и принялась надевать её на девушку. Потом застегнула карабином ремни и указала на трос.

– Будем спускать тебя сидя, – Оксана с удивлением осознала, что к ягодицам прижато что-то вроде неширокой доски, – так что не дёргайся, иначе покалечишься о скалы.

Оксана мгновенно притихла и зажмурилась.

Глаза она открыла у подножия уходящий ввысь стены кратера, где с неё стягивал амуницию неведомо как спустившийся раньше Дэн.

– Пойдём, – сказал он, обняв её за плечи. – Видишь, там пилот костёр развёл?

Оксана строптиво вырвалась и побрела к вертолёту и яркому кругляшу костра. Дэн шёл следом и что-то успокаивающе бормотал, но девушка не слушала. Добредя до вертолёта, она на миг остановилась, всматриваясь в фигуру у огня, и с воплем: «Ах, ты... нехорошая!..», метнулась к костру.

Света вышла на тропу в самом конце подъема вдоль каменной реки.

«Не поняла, – подумала она, озираясь, – а где Юля? И почему вечер?»

Тоненький вой с взвизгивающими нотками ввинтился в уши, у Светы даже зубы заныли. И доносился он из-за огромного обледенелого валуна в самом истоке каменной реки. Она с сомнением посмотрела на свои потрёпанные кроссовки и осторожно шагнула на лёд. Немного постояла, затем стала обходить валун, упираясь и перебирая руками по холодному камню. Двигаться было тяжело, ноги скользили, как коньки фигуристов, и время от времени то одна, то другая срывались с ненадёжного покрытия, заставляя замирать этакой растопыркой и стукаться лбом о твёрдую поверхность.

«Похоже, синяки на лбу будут цвести махровым цветом», – мелькнула мысль и сразу исчезла, потому что, плавно завернув за довольно округлый край валуна, Света уткнулась в непонятно как возникшую в камне высокую, прямоугольную нишу двухметровой глубины с полуметровым порожком. Здесь, с трудом умостившись на торчавшем вверх выступе и подвернув под себя одну ногу, сидела Юля и тихонько выла. Глаза у неё были закрыты.

Света навалилась грудью на порожек.

– Эй, – окликнула она негромко. – Юля!

Юля приоткрыла один глаз, скользнула взглядом по Свете и, со стоном поменяв ноги, снова завыла.

Света напружинилась, толчком хотела было забраться в нишу, но кроссовки соскользнули, и она впечаталась носом в скальный уступ. До крови. Было больно, и Света озверела.

– Хватить выть! – рявкнула она, и, осторожно подтягиваясь, всё-таки влезла на порог и наполовину выпрямилась вдоль стенки – больше не дала высота ниши, – нависнув над подругой вопросительным знаком. – Где болит?

Юля замолчала, но глаз так и не открыла, только втянула голову в плечи и сжалась, похожая на взъерошенную выдру, так, во всяком случае, показалось Свете.

Света пару раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, и осторожно потрясла Юлю за плечо.

– Юля, это я, Света. Что болит?

– Всё, – пробормотала Юля.

– Что – всё? – не поняла Света.

– Руки, ноги, спина, голова, – монотонно завела Юля.

– Шея, – подсказала Света, – уши.

– Шея, – подтвердила подруга.

Света хмыкнула.

– Совесть, – сказала она.

Юля сбилась.

– Что?

– То, чего у тебя нет. – Света снова хмыкнула. «Что-то я расхмыкалась», – подумала она. – Хватит придуриваться! И глаза открой!

– Ага, я открою, а ты укусишь, как в прошлый раз.

– Когда это я тебя кусала? – возмутилась Света, лихорадочно перебирая в памяти всю историю их знакомства. Так, на всякий случай.

– Недавно. – Юля открыла глаза. Поскольку она сидела, а Света неудобно корячилась, упираясь попой в неровный край валуна, то и увидела она лишь порванную ветровку и грязно-белую футболку, сквозь которую пробивалось золотистое сияние из-под сердца.

– Юлька! – Света снова осторожно потрясла подругу за плечо – глаза у той начали закатываться. – Да я это, я. Света.

Юля вдруг очнулась. Окинула взглядом Свету и сказала:

– Ты – Света, поэтому и светишься.

– Ну, да, – согласилась Света. «Главное не возражать», – подумала она. – Похоже, и у этой кукушка съехала». – Я – Света и свечусь. Была бы я Оксаной – я бы оксанилась.

– Что ты меня за дуру держишь? Ты не Оксана. Оксанку в лагере чёрные съели, – она всхлипнула. – И Свету с ней. А ты мне просто мерещишься. – И Юля снова тоненько завыла.

Света потеряла дар речи. Потом прижала к себе дурную голову и начала гладить по волосам, успокаивающе приговаривая:

– Никто нас не ел. И Ксюха живая, и я, и Дэн.

Юля обхватила её руками, понемногу успокаиваясь, и с надеждой поглядела на Свету.

– Это правда, ты.

Света кивнула.

– И Оксана живая?

– И Оксана. Лучше расскажи, что с тобой было, мы чуть с ума не сошли. Исчезла куда-то…

Юля немного посопела. Свете показалось, что со стыдом.

– Ну, когда чёрные эти накатились, я с перепуга запрыгнула на камень, а там щель такая, и я в неё угодила. Головой о что-то шмякнулась и вырубилась. Не знаю, сколько провалялась, долго, наверное. А когда очнулась, темень вокруг, а потом с одного конца вроде что-то серое такое, как штора. Я к ней подошла, ещё два раза упала, коленку вот содрала. – Она чуть приподняла левое колено, демонстрируя продольную дырку на штанине. – Ну, подошла, а штора эта шелестит, то есть гудит, то есть…ну, не знаю, звук какой-то. И так вдруг спать захотелось, что я прямо в штору и повалилась. Только… – Юля замолчала.

– Что только? – подстегнула Света, прождав какое-то время и уже предчувствуя, что сейчас услышит.

Юля отстранилась, и первый раз за всё время посмотрела Свете в глаза.

– Это не штора была, сеть не сеть, и в ней картинки разноцветные, и если приглядываешься, они увеличиваются. Я руки выставила, когда падала, а там такая баба чёрная, и меня за палец укусила. Я в сторону рванулась и в другую ячейку выпала. Сюда вот. И сижу теперь, извелась вся. А тут ты, – она робко улыбнулась. – Знаешь, как одной страшно?

– А почему тут сидишь, в курумнике, а не на тропе? Если б ты не выла, я б тебя и не заметила.

– Я не выла. – Юля выпрямилась, толкнув Свету плечом, так что та ощутимо приложилась попой о зазубренный край ниши. – Я пела.

– Ну, пела, – согласилась Света, чертыхнувшись про себя. – Так почему?

– Я на тропу вывалилась, и сон сразу прошёл. Сперва не знала, что делать, думала, вас съели. Потом решила вниз идти, вдруг слышу вопль «Хожу-у, хожу-у»! Я туда-сюда, а он всё ближе, в общем, я хотела среди камней спрятаться, сюда забралась, а тут эта ниша.

– Понятно, – пробормотала Света, прикидывая, что рассказать в свою очередь впечатлительной подруге, и решила все разъяснения оставить на потом. – Ладно, давай-ка отсюда выбираться.

– Давай, – с сомнением протянула Юля, – только у меня ноги затекли, и руки.

– И совесть, – напомнила Света.

– Хм, а что это? – надменно сказала Юля, и Света улыбнулась: подруга становилась похожей на саму себя.

Она осторожно протиснулась наружу и помогла выбраться Юле. Ноги у Юли действительно затекли, и она походила на парализованного аиста с торчащими в стороны длинными ногами, сползающего с крыши, то бишь, с насеста.

Оказавшись, наконец, на тропе, Света задумалась. И что делать дальше? С одной стороны, следовало отыскать Оксану с ребятами, с другой – неудержимо накатывал вечер, уже укрывая пока ещё неплотной темнотой седловину. Снова проворачивать трюк с жизневеем Света опасалась: ну, как выбросит опять в пещеру, а таскаться под горой с Юлькой совсем не то, что с Аристархом. Можно просто не выйти. И ещё очень хотелось пить, есть и просто отдохнуть.

«Спущу Юльку и вернусь, – решила Света, надеясь, что Оксана в компании парочки спасателей продержится час-другой, – перекусить можно будет и на ходу».

Ей отчего-то казалось, что после её последних экспериментов на склоне кальдеры, Ходилка поутихнет и Оксане в компании парочки спасателей едва ли что-то угрожает. По меньшей мере, в ближайшее время. Да и рисковать найденной пропажей, она не хотела, ищи её потом!

Договорившись с собственной совестью, Света сняла куртку, надела на трясущуюся от холода подругу и погнала её вперед, ухватившись сзади за полу. Идти было неудобно, но, памятуя о сорвавшейся с привязи Оксане, Света лишь ругалась про себя, время от времени наступая Юле на пятки. Та, в отличие от Светы, себя в выражениях не ограничивала и не молчала, озвучивая мнение и о горах, и о дурацкой тропке, и о поганом свете, в котором чёрт ногу сломит. Выдав последнюю сентенцию, Юля вдруг резко обернулась, вырвав куртку из рук не успевшей среагировать Светы и больно приложив плечом.

– Сбрендила? – ругнулась Света, когда они, пошипев друг на дружку, разошлись.

– Я? – Юля обвиняюще ткнула подружку в грудь. – Это что?

Света машинально подняла левую руку, стыдливо прикрывая сердце, из-под которого сквозь футболку пробилось золотистое свечение и расширяющимся конусом вполне прилично освещало тропу в густеющем сумраке на несколько метров вперед.

– У тебя там что, лампочка?

– Ядерный реактор, – буркнула Света.

Юля опасливо отступила назад.

– Юль, давай не сейчас, – взмолилась Света. – Иначе, застрянем тут, а мне ещё за Оксаной надо. Ты, главное, не бойся, это не радиация, Аристарх так говорил.

– Я не боюсь, – спокойно сказала Юля, Света, посмотрев ей в глаза, и в самом деле не увидела и капли страха. – Наверное, отбоялась…Аристарх? Ты где его видела? И, как его, Дэн, да? Кто такой, почему не знаю?

Света развернула подругу в нужном направлении и легонько подтолкнула в спину. Они двинулись прежней связкой, только теперь Света вкратце пересказывала собственную горно-подгорную эпопею, клятвенно пообещав позже расписать всё во всех подробностях.

Заканчивала она уже практически на седловине, когда они спустились и обходили первую, начиная снизу, обледенелую каменную ступень.

Здесь их ожидал сюрприз.

Неподалёку от камешков, где Света с Оксаной коротали ночь, синеватыми спиртовыми языками горел вполне приличный костёр, бросая отблески на кабину небольшого жёлтого, или казавшегося жёлтым, вертолёта. Вокруг сидели или лежали пять-шесть фигур. А над огнём на стальной треноге были подвешены два котелка, в которых что-то скворчало и бурлило, распространяя умопомрачающе вкусный запах мяса.

Девушки, не сговариваясь, прибавили шаг.

Света машинально отметила, что чем дальше отходят они от кальдеры, тем слабее сияет огонёк в груди. Спустя десяток шагов он и вовсе исчез.

«Слава богу! – подумала Света. – А то хоть специальный железный нагрудник заказывай, как в фэнтэзи-фильмах».

Она представила себя в офисе с разрывающими бюстгальтер стальными конусами, удивлённые взгляды сослуживцев и завистливые расспросы подруг, где и за сколько она делала операцию по увеличению груди и что за материал теперь используют вместо силикона. Бр-р-р…

Она обогнала Юлю и первой вышла к костру. Неловко пожала плечами, пробормотав: «А вот и мы», – и с писком отскочила.

Одна из сидящих фигур – Аристарх, разглядела Света, – распрямилась, вставая, и направилась к ней. Похоже, он был очень сердит. Чуя беду, место пониже спины дало понять, что хочет оказаться как можно дальше от разгневанного спасателя. Да Света и не возражала, только не успела сделать и пары шагов, как её подхватили на руки, тряхнули хорошенько и поцеловали. В нос. Потом в лоб, в глаза, в щёки. Света упёрлась ладошкой в чужие губы, отыскивающие уже её рот.

– Хватит, – сказала-не-сказала, как-то проблеяла она, сама удивившись собственному голосу. – Пусти!

Её поставили на землю, шлёпнув заодно по попе. Не столько больно, сколько обидно.

– Я ведь тебя просил, думай, прежде чем делать. – Ой-ё! Света сникла: голос у спасателя дрожал от сдерживаемой ярости. – Ну, куда тебя опять понесло! Где тебя искать? Ты хоть на миг подумала, нам-то каково будет? Есть у тебя голова на плечах, или только шапочки мерять?

Света виновато сопела, получая нагоняй. Потом мысленно показала спасателю язык: типа, вот не выйду за тебя замуж, будешь знать! Хотя с другой стороны, наверное, следовало задуматься, что, ежели подобные скандалы начнут закатывать после свадьбы? «Не дай бог, начнёт так орать, если я тапочки подать не успею».

Аристарх икнул, нервно, задумчиво оглядел девушку и как-то вкрадчиво спросил:

– Света, а с чего ты взяла, что после свадьбы жена должна подавать мужу тапочки?

Света вспыхнула: неужели она сказала это вслух.

– А разве нет? – И повернулась к Юле, желая разобраться, в чём ещё преувеличила прелести семейной жизни многоопытная подруга, но ей не дали.

С воплем «Светка, я тебя убью!» на неё набросилась Оксана. За спиной у неё маячил Дэн. Испытывая огромное облегчение, что ни за кем не нужно тащиться в кальдеру, Света приготовилась было стоически вынести очередную порцию упрёков – и ошиблась. Все трое вдруг застыли, уставившись ей за спину. Она боязливо оглянулась, но никого не увидела, только Юлю, рассерженную и недоумевающую. Скорее всего, от столь странной встречи.

– Интересно, – раздался незнакомый голос, и оцепеневшей троице подошли двое, а чуть погодя ещё один. Вернее, одна. Девушка.

– Можно узнать, как вас зовут? – продолжал довольно молодой человек в костюме спасателя. Ни он, ни девушка, ни второй мужчина, выглядевший старше всех присутствующих, не были Свете знакомы.

– Да, – поддержал его Аристарх, так стиснув зубы, что на щёках образовались желваки.

– Это ж Юля, – удивилась Света. – Ты что, не узнаёшь?

– Ю…Ю…Юля… – проговорила Оксана еле слышно. Лицо её сделалось белым-белым в наступившей темноте, как зимний маскхалат разведчиков. – А там кто?

Она попятилась и немного повернулась, чтобы видеть и Юлю, и костёр с одиноко сидящей фигурой.

Юлей.

Света недоверчиво рассматривала обеих. Как ни странно, но она даже не особенно удивилась: после всего, что довелось испытать, появление двух одинаковых подруг не казалось чем-то из ряда вон выдающимся. Ну, две Юли, ну и что? У неё самой вообще сердце светится. Как только их различать? Пометить чем-нибудь на первое время?

В отличие от неё Юля («Горная», окрестила её Света, коль уж на горе нашла) не собиралась привечать двойника.

– Это я – Юля! – заявила она. – А вот кто эта самозванка, что под меня косит? Где вы её нашли?

– А тебя саму-то где нашли? – Сидевшая у костра Юля («Костровая будет», – решила Света) вскочила на ноги и вызывающие подбоченилась. – Я – Юля!

– Господи, – пробормотала Света, – две Юльки! Тут одной-то было за глаза!

– Что? – Обе Юли синхронно повернулись к Свете. Они и одеты были одинаково: в обтягивающее трико с футболкой и лёгкие тапочки, только на той, что пришла со Светой была Светина куртка.

– Ничего. – Света шагнула к костру. – Суп сейчас выкипит. Давайте поедим, а потом решим, что делать.

– Нечего тут решать! – Юля в куртке дёрнулась, скривив лицо. – Я – это я!

– Ещё чего! – тут же выкрикнула Юля без куртки. – Это я, я – это я!

«Кошмар», – подумала Света, и сказала вслух:

– Надеюсь, третья ниоткуда не вылезет.

– Что же, давайте перекусим, – сказал Аристарх. – Если честно, я умираю с голоду.

– Если честно, мы тоже, – улыбнулся незнакомый спасатель, и представился: – Глеб. Это Яна, – он кивнул на девушку, которая, вытянув обшлаг рукава, уже снимала котелки, – мы работаем с Аристархом. И Михалыч – наш пилот.

– Я догадалась, – Света улыбнулась в ответ, присаживаясь на знакомый камень и принимая глубокую пластиковую тарелку с дымящимся варевом, протянутую Яной. – Спасибо. А можно ложку?

Получив просимое, она с головой окунулась в увлекательно-вкусный процесс, не обращая внимания на пристроившуюся рядом Оксану и двух Юль, продолжавших сверлить друг друга взглядами. И лишь задумчиво скребнув пару раз по дну слишком быстро опустевшей тарелки, сказала, ни к кому не обращаясь:

– Обе они какие-то подозрительные. Наша Юля никогда от ужина не отказывается, правда, она на диете сидит.

Оксана облегчённо засмеялась.

– Точно!

Все с интересом уставились на неотличимую парочку. Обе фыркнули и демонстративно уселись по разным сторонам костра, получив от Яны тарелки. Прищурившись от дыма – Света только сейчас заметила, что в костре горят обломки каких-то досок – и где их только здесь нашли? – она с любопытством рассматривала Юль, пытаясь найти различия. Если не считать, что одна была в куртке, а другая без, никакой разницы. Каждая уписывала свою порцию со скоростью заглатывающего зарплату модного бутика, и вскоре, как по команде, обе протянули тарелки Яне за добавкой.

– По-моему, обе не настоящие, – негромко заметил Дэн Свете. – Ты говорила, что ваша Юля на диете сидит.

Света промолчала. Зато отозвалась Оксана:

– Так это и есть Юлькина диета, – пояснила она под негодующими взглядами двух девушек. – Ешь больше и чаще, называется.

«Обжора» это называется», – поправила Света. Про себя.

Яна собрала грязную пластиковую посуду в полиэтиленовый мешочек и положила у костра. Мыть её всё равно было нечем. Затем протянула близняшкам по чашке, жестом предложив вытянуть руки, чтобы налить чаю, и, подняв второй котелок, быстро плеснула кипятка. Плеснула настолько неаккуратно, что горячие брызги угодили каждой на пальцы.

Одновременно раздались два вскрика, и обе Юли вскочили на ноги, тряся руками. Чашки полетели в костёр. Света поймала себя на мысли, что смотрит на два зеркала, стоящие друг напротив друга, настолько идентичны были движения двойников. Как и негодующие вопли, кстати, нелицеприятно описывающие подготовку горноспасателей в почти одинаковых выражениях.

Яна с непроницаемым лицом, села рядом с Глебом.

– Ну, что ж, болевые ощущения у них не выходят за рамки обычных, – сказала она напарнику. – И болевой порог тоже.

– Яна, Яна, – укоризненно отозвался Глеб, не обращая внимания на ругань обеих Юль, – что за детские опыты?

– А что? – холодно осведомилась Яна, Света поёжилась от её тона. – Что ты предлагаешь? Кровь мы у них взять не сможем, да и микроскопа нет. Просветить тоже нечем.

– А я в кино видела, – вдруг подала голос Оксана, – как у одного близнеца отрезали палец, а он снова вырос. Пришельцем оказался.

– Палец? – машинально спросила Света.

Оксана фыркнула.

– Близнец.

– Я сама тебе сейчас язык отрежу! – прошипела Юля в куртке.

– Садисты, а не спасатели! – вторила ей близнец. – Одна кипятком шпарит, другая…

– Не обязательно пальцы резать, – заметила Света, – можно волосы или ногти.

– Хватит! – рявкнул Аристарх. Он вскочил на ноги и прошелся около костра. – Хватит!

Все молча смотрели на него.

– Никого мы резать не будем! Менгеле нам тут только не хватало! Юля, – обратился он к Юле в куртке, – расскажи нам, что с тобой стряслось. А ты, – он повернулся к Юле без куртки, – потом расскажешь Свете, что было с тобой, да и мы ещё раз послушаем.

– А почему это она первая? – вознегодовала Юля без куртки.

– Потому что я так сказал!

– Ой! – пискнула Оксана из-за спины Дэна, куда она, оказывается, успела спрятаться. – Какой властный… Светик, я тебе не завидую.

Аристарх замер, явно собираясь что-то ей сказать, но потом лишь вздохнул.

– Девчонки, ну давайте серьёзнее. Рассказывай, – повернулся он к Юле в куртке.

Поворчав, та подчинилась, затем эстафету приняла вторая Юля.

С ней было проще. Она уснула у серой завесы, потом, набравшись храбрости, вернулась в лагерь, переживая за подруг. Ни кого не найдя, зато углядев у кальдеры вертолёт, рванула к нему бегом, даже одеваться не стала.

Выслушав обеих, Света задумалась: получалось, что Юлю раздвоила серая завеса, и отсюда напрашивался неприятный вывод – а если Юль не двое? Если в каждой капле-картине сидит и дожидается спасения ещё по одной Юле? Или по две? В любом случае выходило, что Юля без куртки – это… Света поискала подходящее слово… исходник, а Юля в куртке и прочие ненайденные – клоны, то есть, дубли. И что с этим делать и как их отыскать? Лезть в каждую каплю Свете совсем не улыбалось, учитывая, что вид на кальдеру у всех этих капель различался не только по времени, но и по высоте, а как ей удаётся летать, Света сама не понимала. Лучше бы совсем не летать, а то запрут для опытов на благо Родине, хорошо, если не вскроют. Кстати, к Юлькам это тоже относится, даже в большей степени.

«Надеюсь, я сама не раздвоилась, – подумала Света, – а ты мы в моей хрущобке не поместимся, и Аристарха я ни с кем делить не собираюсь. Никакой menage a trois. Хотя там, кажется, два парня и девушка. Гадость… наверное».

«Хе-хе», – гадко хихикнул организм.

«Не отвлекаться, – сказала она себе. – Что мы имеем? Я летаю, Юлька раздвоилась, пик исчез, подземная лаборатория, ленты…ну, пусть будет Мёбиуса, чёрный вал, чёрные какие-то бабы, Ходилка…»

«А ведь всё началось с него, – вспомнила Света. – Ещё в сарае ночью и потом на седловине. Получается, что он может шляться, где ни попадя, а странные странности происходят только в кальдере. Или не только? Ну-ка…»

Она зажмурилась и напряглась, представляя, как тихонько поднимается в воздух, даже поёрзала по камню. И осталась сидеть. Попытавшись ещё пару раз с тем же результатом, она со вздохом открыла глаза и ойкнула: вся восьмёрка уставилась на неё. Кто с испугом (Оксана и обе Юли), кто заинтересованно (спасатели и пилот с Дэном), кто с тревогой (Аристарх).

– Что? – спросила она смущённо.

– Тебе плохо? – Аристарх перебрался поближе и мягко обнял за плечи. Яна удивлённо вскинула брови и переглянулась с Глебом.

– Нет. – Свете было тепло и уютно. – Просто непонятно всё это. Почему началось, зачем и что делать дальше?

– Непонятно ей! – фыркнула Юля без куртки. – У тебя хоть самозванки не объявляются.

– Вот именно, – поддержала Юля в куртке, показывая на своего близнеца.

– Рассветёт, попробуем вернуться, – сказал Аристарх, не обращая на них внимания. – И, пожалуй, ножками. – Пилот Михалыч шевельнулся, наверное, собирался возразить, но промолчал. – Что-то не тянет меня летать в здешних флюктуациях.

– А что не так? – спросил Глеб, задумчиво глядя в пламя понемногу угасающего костра. – Ты нам ничего толком не рассказал.

Аристарх довольно подробно описал совместную эпопею, не упомянув, как заметила Света, ничего о её лётных способностях. В самом деле, она сконфузилась про себя, сама ведь не хотела попасть под опыты и тут же пыталась взлететь у всех на глазах. В Оксане и Аристархе она была уверена – они ничего не скажут, Дэн, судя по щенячьим взглядам на Ксюху, тоже, а остальным незачем знать. Как и Юлькам. Последним не потому, что разболтают, просто ради спокойствия их тонкой душевной организации. Двойной теперь, а значит, и дважды ранимой.

– …непонятно, что послужило спусковым крючком здешней аномалии, – тем временем подытоживал Аристарх. – Конечно, так и хочется свалить всё на установку в туннеле, где была Света, но это ещё следует доказать, да и есть ли там вообще установка, к тому же и по времени не сходится.

Света шевельнулась, устраиваясь поудобнее.

– Ты ещё что-то насчет тектонических плит говорил, – напомнила она.

– Ну, – отмахнулся спасатель, повторяя её же слова, – при таких подвижках, едва ли бы здесь вообще что осталось.

– Пришельцы, – начала Юля без куртки, – и сникла под насмешливыми взглядами.

– Ты ещё «ведьмы» скажи, – съязвила её близнец.

Оксана робко кашлянула.

– Может быть, коллайдер, который в Швейцарии запустили, как-то со здешним взаимодействует?

Внезапно поднял голову вертолетчик.

– Конечно, – сказал он сердито. – Раньше во всём евреи были виноваты. Потом коммунисты, теперь коллайдер. – И замолчал.

«Может быть, он еврей, – подумала Света, – и коммунист»?

«Угу, и ещё тайный физик».

Подождав немного, Аристарх сказал:

– БАК запустили далеко отсюда и уже давно, с чего бы непонятным процессам начинаться здесь и сейчас?

– Какой бак? – не поняла Света.

– БАК – большой адронный коллайдер. Но Михалыч прав: что мы всё виноватых ищем?

– А кого ещё искать? – удивилась Света, и попробовала вырваться из загребущих ладоней, по-хозяйски устроившихся на её плечах.

– Вот именно, – поддержала её Юля без куртки, – пусть ответят!

– Да за что? И кто?

– За мой День рожденья…

– За МОЙ День рожденья! – перебила Юля в куртке.

«Ох, ты!» – подумала Света.

– Юли, – сказал Аристарх, окидывая взглядом обеих Юль, – поздравляю вас с Днём рождения.

И поцеловал.

Свету.

– Спасибо! – саркастически сказала Юля в куртке. Вторая передёрнула плечами и промолчала.

– В принципе, – вмешалась молчавшая до сей поры Яна, – в советское время вполне могли построить здесь что-нибудь подобное. Сами говорите, тут полно связанных пещер; большой плюс для строительства.

– Как сказать, – не согласился Глеб. – Что такое вообще коллайдер? Многокилометровое подземное кольцо, напичканное электроникой.

– И воспроизводящее физические процессы.

– И средства нужны колоссальные.

– Хорошо. – Глеб посмотрел на Свету с Аристархом. – Не будем гадать. Вернёмся на базу и организуем поиски и в горах, и в архивах…

Свете стало неинтересно. Она поудобнее откинулась спиной на грудь Аристарху; руки спасателя немедленно переместились с её плеч на бедра. Пусть его, решила Света, глядя на красные уголья костра. Покрывающий головёшки седой пепел время от времени с лёгким треском пробивали искры, тлеющая древесина вспыхивала на миг и снова угасала, дымя белесоватыми струйками. Завораживающее зрелище вгоняло в уютный транс, не хотелось ни разговаривать, ни шевелиться и уж тем более участвовать в разгоревшемся споре Яны с Глебом и Дэном. Все трое так и сыпали цифрами, примерами, ссылались на какие-то формулы и поминая какого-то Хиггса с его бозоном.

«На физмате, что ли, этих горноспасателей набирают? – отстранённо скользнула мысль. – Толку-то от их выкладок».

Искры прыгали крохотными пятнышками, помаленьку сливались друг с дружкой под негромкий и неясный гул, словно ткали полотнище на звёздном станке.

– А почему вы всё стараетесь объяснить с научных позиций? – вдруг неожиданно сама для себя спросила она. – Ну, да, запустили процесс случайно, совпало там что-то, но дальше, может быть, надо по-другому?

– Это как? – запальчиво осведомился Дэн. Уши его казались большими красными пельменями в угасающих отсветах.

– Как раньше. Может быть, нужно не высчитывать, а поверить и просто принять? – Света остро чувствовала, как ей не хватает слов.

– Если бы мы просто верили, так бы и сидели на пальмах, – возразил Дэн. – Даже огня бы трением не добыли.

– Вот именно, – Света одобрительно кивнула, не отводя взгляда с костра. – Человек увидел, как горит дерево, и поверил, что в нём сидит огонь. Поверил! И принял эту веру. А уж потом стал экспериментировать, палками друг о друга стучать, тереть.

– Это ты глядя на огонь придумала? – поддела Юля без куртки.

– Во что поверить, Света? – негромко спросил Аристарх. – И как?

– Просто поверить, не разумом – сердцем. Поверить, что нашу вселенную удерживают от распада полотнища света – от галактик, звёзд, жизни, сплетённые в невообразимую вязь света в, на, вне и вокруг тьмы той же самой вселенной. Что вязь эта пульсирует музыкой золотых полотнищ, дышит жизнью, прокатываясь жизневеем по себе самой, чтобы за мельчайший миг обратить в тьму себя саму и обратить себя в свет.

Света отвела глаза от взвившейся над костром золотистой вязи, и посмотрела на семь светящихся золотом абрисов и один исходящий тьмой.

– Теория мигающей вселенной не нова… – начал Дэн, но Света оборвала его, вскочив на ноги.

– Вы не видите! Пока не видите! Но вы сами сияете не меньше галактик, сияете жизнью. Хотя и не все. Юля! Тебе пора вернуться к себе. – Света толкнула жизневеем темный силуэт. Юля в куртке отчаянно замотала головой и стала отползать от кострища. Юля без куртки застыла, оцепенев. – Не бойся. Ты сейчас думаешь, что вы разные, а это не так. Вы один человек, одна наша Юля, твой жизневей просто распался на два ручья, и если его не соткать, ты иссякнешь, как иссякли те несчастные женщины…

– К…какие женщины? – стуча зубами, подала голос Оксана.

– Чёрные, – всё также отстранённо ответила Света, мягко сжав вырвавшимися из-под сердца золотистыми лучами подруг и плеснув на них жизневеем. – Ходилки.

По золотистой вязи над костром прокатилась дрожь, сопровождаемая льдистым звоном, и обе Юли растворились в сотворённом золотом смерче.

Покружив краткий миг, он распался на светлые локоны, на нити, на лучики света и угас, оставив на земле Юлю. Одну-единственную. Светина куртка лежала рядом.

Света машинально подобрала её и накинула на плечи. Огляделась.

Все, кроме Юли, таращились на неё.

– Вы чего? – испугалась Света.

– А вы не знаете? – после продолжительной паузы отозвался Глеб.

– Чего не знаю? Юля вот одна, не две, как это случилось?

– Но ведь это ты сделала, твои штучки. – Оксана на четвереньках подползла к Юле, боязливо косясь на Свету.

– Я? – поразилась Света. – Я вообще ничего не делала.

– Ага, конечно! – Оксана приложила ухо к груди Юли, послушала. – Дышит. А кто нам тут золотой смерч организовывал? Кто насчет каких-то полотнищ вещал и вселенной? Светик, ты – пришелец? Скажи прямо, мы тебя всё равно любим.

– Ничего я не пришелец! – возмутилась Света. – И ничего я вам не вещала. Я просто на огонь засмотрелась, там такая сеточка звенящая показалась, ну, может, я чуть подпевала под её звон. И всё.

– И всё? – передразнила Оксана, усаживаясь на землю и заботливо укладывая Юлину голову на колени. – Ну, ни фига себе, горный соловей! Не дай бог, в следующий раз ты во весь голос запоёшь, что тогда будет?

Света в растерянности пожала плечами и окинула взглядом пялившуюся на неё тройку спасателей с вертолётчиком и замершего, будто перед прыжком, Аристарха.

Яна вдруг тряхнула головой, наклонилась, пошарив в лежащем рядом мешке, и, встав, направилась к Оксане. В руках она держала белую коробку аптечки. Пойдя, опустилась на колени, и обе принялись хлопотать над Юлей.

– Ты, правда, ничего не помнишь? – Аристарх развернул Свету к себе и пристально всмотрелся в её глаза.

– Да что я должна помнить? – Света всхлипнула и попыталась отстраниться, но потом сдалась и уткнулась в грудь парня, шмыгая носом. – Что вы на меня все таращитесь? Я ничего не делала, только напевала чуть-чуть.

– Хорошо-хорошо, – Аристарх погладил её по голове. – Просто ты нам говорила о полотнищах света, связывающих миры, о том, что мы светимся жизнью…

Света рывком высвободилась из мужских рук.

– Но вы и правда светитесь. – Она удивленно оглядела всех присутствующих. – Я не понимаю, почему вы не видите.

– И как мы светимся? – Аристарх снова потянулся к ней, Света отстранилась. – Как огонь, фонарики, вывески…

Света отчаянно замотала головой.

– Нет! Это просто светлость. В ней и дыхание, и покой, и боль, и радость, и готовность идти дальше…

– Куда?

– По жизни. В жизни. Недаром же нам дано творить жизнь: пока в детях, потом в звёздах, потом в мирах. И вселенную нашу удерживают от коллапса потоки жизни, жизневеи, сплетённые в жизненную вязь. И мне кажется, что некоторые из нас могут создавать и новые вселенные, отдаваясь стремлению творить жизнь. Это наше предназначение – творить жизнь, и жизнью удерживать вселенную от распада и гибели. И сама наша вселенная родилась из потоков жизни кого-то, жившего или живущего в другом мире.

– И снова теория Бога-Творца, – пробормотал Дэн негромко, но Света расслышала.

– Не обязательно, не обязательно искать кого-то. Жизнь может быть и просто процессом. Да мы сами тому подтверждение.

– Света, – вдруг перебил Аристарх, – что ты видишь?

– Вас. И пульсирующую золотую вязь вокруг. Если бы вы слышали, как она поёт.

Она напела несколько тактов.

Аристарх тихо выругался. Оксана ойкнула.

Света медленно поднялась в воздух и застыла, истекая золотистыми прядями, которые разматывались в тончайшие лучики, оплетая седловину, ледяную реку, неясную громаду кальдеры и небо, изгоняя мрак.

– Но вязь на то и вязь, и меж нитями остается пустота, – напевала Света. – Но пустоты нет, ячейки эти заполнены тенями угасших жизневеев, угасших от боли, страданий, просто от нежелания жить. И когда их становится много, замедляется жизненный процесс. Количество переходит в качество, и вместо золотых, поющих жизнь полотнищ, появляются чёрные вуали нежизни с золотистыми вкраплениями. И тогда в живых мирах возникают раны, рушится в нежизнь сначала низкоорганизованная материя, потом разум. И это началось у нас на Земле, на нашей живой Земле. Но мы с Землёй – одно целое, и раны, нанесённые ей, ранят и нас, а свои раны мы заживляем сами. А потому…

Опутавшая всё вокруг золотистая вязь ярко вспыхнула, наливаясь светом и подбрасывая девичью фигурку ввысь над кратером. Лучи, на которые расплетались истекающие от девушки золотые пряди, бледными полосками взметнулись вверх, уходя в бесконечность, чтобы соединиться с ярким блеском звёзд и вернуться потоком света.

И от этого света граница резко очерченной тени от восточного края гигантского цирка тихо скользила вниз по склонам, понемногу начиная клубиться и напоминая вязкий блеклый туман, медленно перемешивающийся с более тёмными слоями ниже. И каждый поднимавшийся из глубины слой словно пропитывался светом и стекал закрученными желтовато-белыми завитками в кратер и где-то там сливался с такими же, сотворёнными противоположными склонами, рождая нарастающую вверх бликующую массу. Она казалась прозрачной насквозь, но взгляд тонул в её глубине, растворялся в кажущейся пустой бесконечности, которая тянула к себе, манила окунуться, искупаться в этом озере звёздного света.

Блики постепенно стянулись к центру, вытягиваясь к небу подрагивающей колонной и обрушиваясь назад раз за разом, словно им не хватало сил. Золотистые пряди беспомощно плясали по кратеру, по склонам, по седловине. Коснулись тёмных силуэтов у костра, окутали их и взметнулись вверх, неся с собой семь засветившихся золотом фигур. Они поднимались и расходились в стороны. И от каждой к кратеру потянулись светлые лучи, оборачиваясь вокруг вспучивающейся колонны, вздымая её и разделяя на несколько дымных струек, растворявшихся в тёмно-синей вышине. Как протянутая к звёздам рука с раскрытой ладонью. А под прозрачной массой начинало проступать что-то смутное, серое, с чернеющими провалами. Казалось, что уходящий в небо свет тянет за собой дно звёздного озера, поднимая его изломанным пиком над склонами кальдеры, заполняя пустое пространство. Всё выше, выше, выше. Пальцы-струи призрачной ладони сомкнулись «лодочкой», от невидимых кончиков вниз прокатилась волна бликов, и вытянутая к звёздам рука вдруг взорвалась искрами света, осыпавшими небо.

И с последним сполохом на месте кальдеры проступил тёмный склон исчезнувшего пика.

Золотистое свечение погасло, забрав с собой удерживающую в воздухе силу, и восемь фигур рухнули на относительно ровную площадку у самой вершины. Благо, было невысоко и всё обошлось. Во всяком случае, на первый взгляд, как заметила Света, полулёжа на покрытой редкой бурой травой площадке и растирая ушибленное плечо.

Тем временем народ с оханьем и руганью начал подтягиваться к ней поближе, и Света занервничала – очень уж вид был у них нехороший. То есть, не вид – выражение на лицах, сам-то вид был как раз… обновлённый, что ли. И подруги, и спасатели выглядели так, словно окунулись в источник молодости и здоровья. В звёздно-лунном свете кожа казалась упругой и гладкой, как младенцев, без малейших признаков морщин. У потерявшей где-то бейсболку Оксаны блестела копна перепутанных волос взамен привычных мышиных хвостиков, а чуть склонная к полноте Юля сделалась стройной и гибкой. Но всё это были мелочи по сравнению с глазами, ставшими большими и такими яркими, будто светились изнутри. Глубоко-чёрные у Юли и аквамариновые у Оксаны.

Вот выражение этих глаз Свете и не понравилось: отчего-то возникало стойкое ощущение, что сейчас ей достанется, и сильно.

– Ой, девчонки, какие вы красавицы, глаз не отвести! – быстренько выпалила она, поспешно отступая назад и упираясь, к сожалению, в скалу, вдоль которой тянулась тропа снизу. – А глаза вообще блеск!

– Давай-давай, – хищно оскалилась Юля, явив безупречно ровный ряд зубов, – отбрехивайся!

– Нет, правда! Вы только на себя посмотрите!

Девушки остановились.

– Продолжай, – сказала Юля.

Света лихорадочно собиралась с мыслями, не зная, как описать происшедшую с подружками перемену, и ляпнула:

– Да каждой из вас теперь за любого олигарха замуж выйти – раз плюнуть! В очередь будут выстраиваться.

– Ну-ну, и где они тут? – Но на всякий случай Юля огляделась. В поисках олигархов, наверное, не нашла и снова уставилась на Свету. – Ты что с нами сделала?

– Я? – удивилась Света, старательно вжимаясь в твёрдую скалу. – Ничего.

– Да? А почему мы летали? Откуда пик вылез? Твои штучки?

– Ой! – перебила Оксана, и выплюнула что-то в ладонь. – Пломба выпала. – Она провела языком по рту. – А зубы все целые. Ой, даже тот, который выдернули. – Голос у неё стал глубже и мягче.

Юля повернулась в её сторону, и Света, воспользовавшись моментом, выскользнула на площадку, угодив прямиком в знакомые руки.

– Ничего я не делала, – быстро заговорила она, чувствуя себя надёжно защищённой, – вы всё сделали сами.

– Как же! Никогда я раньше не летала, – буркнула Юля, но совсем не сердито.

– Я тоже, – кивнула Света, стукнувшись макушкой в мужскую грудь. – Ну и что?

– Действительно, – поддержала её Яна. – Полетали и полетали, а если нельзя что-то объяснить, надо принять это как данность.

– Почему нельзя? – Света вырвалась из объятий и развернулась. Грудь чувствительно сдавил бюстгальтер – «Что за новости?» – удивилась она про себя. – Просто все мы связаны. Жизнью.

Юля вздохнула, пробормотав: – Опять за своё! – Но Света не обратила внимания.

– Связаны между собой, связаны с Землёй, с галактикой, со всем миром, как нити в прядях, где, если потянуть за одну, всколыхнётся всё плетение. Не знаю, почему вы не видите, но ваши жизневеи растворяются в жизневеях этих гор, трав, звёздном свете, и подняться на таких потоках проще простого…

– Стоп! – Аристарх положил ладонь ей на плечо, пресекая новый полёт. – Света, ты выйдешь за меня замуж?

– А?.. – Света впечаталась кроссовками в камень площадки, отбив пятки. Оказывается, она ухитрилась подняться на полметра в воздух.

– Выходи за меня замуж, – повторил Аристарх. Голос у него был серьёзный и очень напряжённый.

– Э…хм…можно, я подумаю? – пролепетала Света, чувствуя, как краснеет, и торопливо добавила: – Выйду. – А то, кто этих мужиков знает, что у них на уме, вдруг передумает.

– Ура! – крикнула Оксана, и отыскала взглядом Дэна. – А ты, случаем, не олигарх?

– Избави бог! – открестился несостоявшийся спасатель. – А тебя теперь только олигархи интересуют?

– Да нет, – Оксана притворно вздохнула. – Просто дороги наши жалко, так и останутся яма на яме.

– Какие дороги? – удивился Дэн, остальные тоже посмотрели на Оксану, как на сумасшедшую.

– А, не обращай внимания. Наши дороги, российские. Она вот знает. – Оксана кивнула в сторону Светы, увлечённо целующейся с женихом. – Разговор один вспомнила.

И сказала переводящему дыхание Аристарху:

– Ты её крепче держи, а то ишь наповадилась туда-сюда порхать, бабочка горная, голубянка дафнис!

«Сама ты – носатка листовидная, – подумала Света. – Обзывается ещё!»

– Ничего, – улыбнулся парень. – Я её буду за верёвочку привязывать, как шарик.

– Что? – возмутилась Света. – По-твоему, я такая круглая? Вот сейчас как улечу, домостроевец несчастный!

Она начала было подниматься, но сразу опустилась обратно, уставившись на спасателя округлившимися глазами.

– Попробуй, – усмехнулся тот, глядя на девушку с двухметровой высоты. – Никуда ты от меня теперь не денешься.

– А ну назад! – приказала Света. – Полетай тут у меня ещё, мотылёк.

– Вот-вот, – поддержала Юля горько, – мужики! Жениться не успеют, сразу порхать! Где они вообще, наша ослиная тягловая сила? Пропали не хуже пика.

Улыбаясь во весь рот, Аристарх плавно, к зависти Светы, опустился вниз.

– Действительно просто. А о какой тягловой силе речь? Если что нести, мы поможем, да, мужики? – Он посмотрел на спасателей и пилота.

Последний, похудевший и помолодевший – выглядел он лет на тридцать пять, не больше, – сидел, недоверчиво ощупывая собственное лицо. Потом встал, несколько раз подпрыгнул и весело засмеялся.

– Конечно, поможем. Только что именно? У них ведь и нет ничего, разве только их самих. Или клад какой нашли?

Юля вдруг пристально посмотрела на Свету, и та попятилась. Знала она такие взгляды: опять Юльку идея осенила, а ей отдуваться.

– Ничего не знаю, ничего не видела и вообще, меня тут нет, – быстро предупредила она.

Юля напустила на себя подозрительно кроткий вид и невинно спросила:

– Свет, ты ведь в горе ходила?

Света осторожно кивнула.

– И что?

– А ничего там такого не видела? Ну, жилы какой-нибудь золотой, например?

Света потеряла дар речи, уставившись на подругу. Аристарх шагнул к ней и прижал к себе.

– Ничего мы там такого не видели, да и вряд ли мы сможем золотоносную жилу от породы на глаз отличить. Мы не геологи.

Юля на миг задумалась.

– А олова?

– Зачем тебе олово? – пискнула Света из-под мышки спасателя.

– А не важно! Главное, что одна треть нам пойдёт, как нашедшим. Это ж такие деньги…

– Да конечно! Будем на них дороги ремонтировать!

– Девушки, вы вообще себя хорошо чувствуете? – озабоченно спросил молчавший до их пор Глеб. – Какие здесь дороги в горах?

– Не в горах, – моментально отреагировала Оксана на наболевшее, – в России.

Пилот и пятёрка спасателей переглянулись. Юля не обратила на них внимания, продолжая сверлить взглядом Свету.

– Ну что тебе? – не выдержала та. – Не видишь что ли, я замуж выхожу.

Её поцеловали в макушку.

– Ну, не сейчас же, – Юля отмахнулась. – А вообще здесь золото есть?

– Есть, наверное. – Света пожала плечами. – И олово тоже. Может быть, и марганцы, только я твою треть марганцев не потащу.

– Ага, – Юля кивнула, – от золота, значит, ты не отказываешься?

– Ты его найди сперва, своё золото.

– Да легко, – Юля ободряюще улыбнулась, и Свету пробрала дрожь. Она теснее прижалась к мужской груди. – Ты этот пик теперь, как свои пять пальцев чуешь… – И, отметая лепет Светы: «Ничего я не чую», – выдала: – Давай мы тебя как радиолокатор используем. Привяжем к чему-нибудь, чтоб не упала, и будем поворачивать туда-сюда на разной высоте, а ты, когда что-нибудь почувствуешь, скажешь. В том направлении и будем искать.

Света вздохнула, нечто подобное она от Юльки и ожидала, но вот спасатели и пилот впали в ступор. Кроме Аристарха – тот с Юлей был уже знаком.

– Разбежалась! – сказала Света. – Себя привязывай. За шею. Зачем тебе вообще олово? И почему одна треть.

– Как нашедшей, – быстро вставила Юля.

– Но ведь это не кошелёк! – возмутилась Света. – С чего ты взяла, что наше государство такие бабки отвалит?

– Тогда мы свою треть натурой унесём.

– Вперёд, – кивнула Света, – можешь заодно и мою часть марганцев забирать – тащи на здоровье.

– Ещё чего! Пусть тягловая сила тащит.

– Можно поинтересоваться, – очень вежливо осведомился Глеб, с интересом разглядывая Юлю – та немедленно выставила согнутую в колене правую ногу и чуть прогнулась в спине, эффектно выпячивая бюст.

Ничего себе! Света не помнила, чтобы грудь у подруги торчала пятым размером, действительно – буфера. Она машинально потёрла свою, уже довольно давно больно стиснутую бюстгальтером, и мысленно охнула. Не веря себе, ощупала ещё раз. Конечно, будет жать! Судя по ощущениям, грудь у неё выросла размера до четвертого. Причём, с довеском. Какого чёрта!

«И как теперь таскаться с такими дынями? – подумала она мрачно. – Будут трястись, как кокосы под пальмами, и до колен свисать. В трамвай вообще хоть не садись – придавят. Вот интересно, а как Анна Семенович ездит? Хотя она и не помнит, наверное, что такое трамвай».

Она снова ощупала внезапно выросшую часть тела – нет, вроде бы не свисают, торчат только – вперёд и вверх, распирая бюстгальтер, и услышала насмешливое покашливание Аристарха.

– Помочь? Что ты там меряешь?

Света заалела и зарылась лицом в его куртку.

– Что за тягловую силу вы всё время поминаете? – продолжал тем временем Глеб.

– Ослиную! – сердито сказала Юля, и вкратце описала договор с парнями и чемпионатом мира по футболу. – Наши давным-давно проиграли, и эти осл…мм…бяки нехорошие должны были нас догнать.

– Юля, – улыбнулся Глеб, – вы не поверите, но…

– Только не говори, что наши выиграли, – перебила Юля. – Это не Светкины жизневеи и не пропажа пика, такого просто не может быть!

– Наши выиграли, – торжественно объявил Глеб под удивлённое восклицание Оксаны. – И теперь будут играть в полуфинале.

Света высвободилась из рук Аристарха и отошла на шаг, недоверчиво оглядывая спасателей. Чудеса, конечно, случаются, но чтоб такие… Понятно, почему нет парней, вторую игру ждут.

Юля вдруг как-то сникла и села, скрестив длинные ноги.

– У всех праздник, – сказала она расстроенно. – Оксанка с парнями обнимается. – Оксана быстро отскочила от Дэна и приняла независимый вид. – Светка, вон, вообще замуж выходит, наши даже в футбол выиграли. И всё на мой День рожденья…

Свете стало очень жалко подругу. В самом деле, со всеми этими потерями и пропажами из головы как-то вылетело, зачем они вообще в горы пошли. Она хотела подойти, утешить, но внезапно запуталась в неожиданно поползших вниз штанах, едва успев придержать их руками.

Что за новости?

Она подтянула штаны, отпустила – те снова сползли, хорошо не до земли на радость мужской половине; ремень застрял на раздавшихся бёдрах. Света проверила его: нет, он оставался застёгнут, как был, на третьей дырке от конца. Зато между пряжкой и животом спокойно входили два кулака. Талия стала осиной.

Света вздохнула. Теперь придётся менять весь гардероб, и где только денег взять? Разве что… Она посмотрела было на Аристарха, но сразу стало стыдно: не успела замуж выйти, как перекладывает свои проблемы на чужие плечи.

Она застегнула ремень на последнюю дырку и решительно направилась к Юле, возле которой столпились спасатели во главе с Глебом. Последний опустился на колено и целовал ей руку. Юля мило хлопала ресницами, как бы ненароком подставляя щёку. Судя по виду, она немного утешилась. Оксана стояла рядом.

Вспомнив, Света похлопала себя по карманам. Нет, листик с записанными стихами остался в лагере на седловине. Сочинять новую поздравлялку не было ни сил, ни желания. Да тут и простым стихом не обойдёшься, скорее, ода нужна, с таким царственным видом сидела, то есть, восседала подруга, принимая знаки внимания. Она сделала непонятный жест и надменно кивнула, взяв что-то из рук пилота Михалыча.

Фляжку.

«Не дай бог, привыкнет и потом будет себя так же вести», – мрачно подумала Света. Перед ней так и замаячил вид высокой, стройной фигуры с развевающимися медузообразными локонами возле рабочего стола вещающей глубоким голосом: «А ты принесёшь мне горячий кофе», – причём указывающей перстом на Свету.

«А вот фиг тебе! – рассердилась Света. – Даёшь «Либертэ», «Эгалитэ», «Фратермитэ»! Хотя нет, последнее, пожалуй, лишнее».

Юля тем временем отпила из фляжки и часто-часто задышала, затем передала фляжку Оксане. Та только понюхала и уткнулась носом в рукав.

Догадываясь, что последует дальше, Света безропотно приняла фляжку и, стараясь не дышать, сделала крохотный глоток, кивнув Юле.

– Разве вам можно самогонку? – спросила она пилота, передавая емкость Аристарху.

– Нельзя, – серьёзно ответил Михалыч. – Я ей суставы иногда натираю, но пить не пью. Просто сейчас случай такой – День рожденья у человека всё-таки.

Питьё подействовало: когда в животе улеглись рвотные позывы, на душе стало веселей. Предстоящий спуск на седловину казался незначительным пустяком в компании спасателей, а оттуда до цивилизации ребята наверняка подбросят на вертолёте. Вот только как быть с подарком?

Света задумалась, рассматривая омытую звёздными струями вершину пика.

Потом проказливо хихикнула и, воровато оглядевшись по сторонам – не видит ли кто? – сплела в бутон несколько струй и осторожно отделила от звёздной завесы, любуясь созданной бледно-серебристой тиарой.

В наступившей тишине подала её Юле.

– Сегодня ты королева.

Юля зачарованно встала.

– Какая красота, – шепнула она благоговейно, рассматривая изящные завитки, оплетающие чуть голубоватый серебристый камень звёздного света. И надела.

Постояла немного и счастливо рассмеялась.

– Это мой самый лучший День рожденья! Спасибо вам! Спасибо вам всем!

Света осторожно кашлянула.

– Ты только учти, что завтра всего этого, скорей всего, не будет, – предупредила она. – Мы исцелили рану, и всё возвращается на круги своя. Всё-таки Земля живёт по своим законам, и её константы никто не отменял. Пока.

Юля беспечно махнула рукой.

– Да пускай! Мой праздник – сегодня! – И посмотрела на пилота. – Так что, – продолжила она капризно, – кто-нибудь пригласит на танец именинницу?

Света хотела было сказать, что именины и День рожденья разные вещи, но не успела. Принимая галантно поданную пилотом руку, Юля небрежно бросила ей через плечо:

– А ты давай организуй нам музыку.

Свет тиары тихими бликами скатывался по челу на лицо Юли и исчезал, отчего фигура девушки казалась чёрной, как у негритяночки.

«Негритянищи, – подумала Света беззлобно, проводя жизневеем по натянутым звёздным струям. – У, дылда длинноногая, вечно на себя работать заставит».

Струи зазвенели капелью, сплелись в причудливую вязь и взметнулись в небо веером золотых полотнищ. Света потянулась к ним, мягко касаясь незримым смычком и растворяясь в накатывающей песни жизни среди танцующих пар: Глеба с Яной, Оксаны с Дэном, а чуть поодаль – Юли с пилотом.

«А как же я?» – подумала она растерянно. Рука дрогнула, сбиваясь с ритма и внося диссонанс, и тут же на пальцы легла чужая ладонь, помогая восстановить звенящую гармонию.

– По-моему, – произнёс голос Аристарха, – теперь мы всё делаем вместе.

– Да, – шепнула Света, не оборачиваясь. – Вместе.

Она подняла руку, указывая на сгустившийся над пиком световой вихрь, истекающий вверх переплетёнными золотыми лентами, словно тропками, уходящими в небо.

– А как ты насчёт звёздно-свадебного путешествия? – спросила она.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg