«Земляне против политики»

Земляне против политики

Пояснение для тех, кто недопонимает

Прежде чем торопиться с критикой, нужно понять, в чём дело, что к чему, о чём идёт речь и что имеется в виду. Капитан Очевидность говорит, что это не нужно объяснять. Не говоря уже о том, что сначала надо дочитать или досмотреть до конца, а потом уже высказывать мнение о произведении. Об этом верно написал читатель «Мира фантастики»: «...никогда не судите книгу по первым тридцати страницам, а фильм — по первым пятнадцати минутам, пожалуйста!<...>Чтобы понять, что перед вами шедевр, надо оценить произведение целиком! Иначе так всё в чушь и запишете!».

В главах, обозначенных римскими цифрами, события, происходящие с историческими персонажами — не издевательство над ними и не пародия на них. В описываемом мире одновременно существуют настоящая реальность и альтернативная (которая не заканчивается в конце книги). Альтернативная происходит из-за искажений. И эти искажения связаны с современными проблемами. И вообще, как средний современный российский читатель (точнее, тот, который это недопонимает) представляет альтернативную историю? Обычный человек взял да и пережил прецедент (упал с лошади и т. п.), который оказался инцидентом, поскольку этот человек попал в тело выдающейся личности из прошлого и тем самым стал попаданцем. А потом в течение нескольких книг он исправляет историю. И о том, что он из будущего, знает он один. Тогда надо предупредить, что здесь всё не так. Никакого попаданца здесь нет, и искажения истории пока что происходят без участия ГГ. Пока некому направлять их в нужное русло. Иными словами, альтернативность только начинается.

И насчёт инопланетян. Кто-нибудь непременно скажет, что надо было придумать свою планету. Такое мнение было бы слишком поспешным. Прежде, чем так говорить, надо ответить на очевидный вопрос: где находилась бы вымышленная планета? С другой стороны Солнца, как Гор? За Нептуном? Тогда не все сюжетные ходы были бы возможны. И взаимодействие этой планеты с Землёй могло бы не состояться. К тому же земляне обнаружили, что это совсем другая планета, совсем не та. А если бы планета была вообще в другой планетной системе, тогда инопланетяне с их уровнем развития (важная деталь!) даже не знали бы, что есть Земля и земляне. Если же изменить их уровень развития (или вообще поместить действие в отдалённое будущее), придётся всё переписать. Сначала эта книга. Уже потом герои смогут встретится с инопланетянами из других систем. Двадцать первый век только начинается.

Пролог

Меня поразило то, что Ельцин, в отличие от Горбачёва, полностью освободился от коммунистического мышления и коммунистичности языка и речи.

Маргарет Тэтчер

Это было ещё до окончания пятой эпохи календаря майя. В гостиной одной квартиры за компьютером сидела русская девушка, которой в описываемый момент было целых двадцать пять лет, а выглядела она где-то на двадцать два с половиной или даже на девятнадцать с четвертью.

А где она живёт? А вдруг она не курит? А вдруг она не пьёт?

А с чего это она должна пить и курить? За такие вещи её выгнали бы с работы. Профессия обязывает. Вопрос о том, знает ли она английский и иврит, тоже можно не рассматривать. Английский надо знать каждому. Теперь перейдём к более актуальному вопросу — где она живёт.

Здесь можно отметить одну тонкость — уточнение, что она русская. Просто она тогда жила за пределами России. Значит, эмигрантка. Если вы подумали о белой эмиграции, то вы монархист. Если вы подумали о гастарбайтерах, то вы, наверно, насмотрелись на Равшана и Джумшута. Они, правда, таджики в России, а тут-то русская в загранице. А есть ли там русские гастарбайтеры...

Если кому-то вдруг срочно понадобится словесный портрет (хотя после этих событий вы могли видеть её в телевизоре и в газетах), то у неё почти черные волосы, собранные в хвост с выпуклой чёлкой. Симпатичная. Стройная, даже талия есть. (И это в тот век, когда космические корабли бороздят просторы вселенной...) Немного ниже среднего роста. Глаза серые. Губы не накрашены: иными словами, огромная редкость для современных женщин, которые не могут жить без накрашенных губ, по своему понимая лозунг «В человеке всё должно быть прекрасно!».

Вспомнили, кто это? Про неё ещё рассказывали, будто она откусила ухо Майку Тайсону. Только вот отдельную статью в Википедии она заслужила вовсе не этим. Статья, конечно, появилась раньше, когда до этих самых эпохальных событий дело ещё не дошло.

В данный момент, как уже было сказано, она сидела за компьютером, точнее, в Интернете. На ней были надеты перфорированные очки, чтобы лучше сохранить зрение. И тарелочка с черничкой, чтобы поддерживать его на должном уровне. Ещё рядом виднеется будильник, чтобы вовремя закончить.

Только не думайте, что изображение на экране проецировалось на её лицо, как в голливудских фильмах. Всё гораздо проще.

Читала она ЖЖ, который ведёт. Есть мнение, что в блоггерах нет ничего хорошего, что они только всячески пытаются выпятить себя. Если это так, тогда автор этого блога оказалась в меньшинстве.

Вот содержимое ЖЖ.

yelenash

20...-08-30 21:04

История из прошлого

Вы хотели, чтобы я рассказала вам, как я в конце концов оказалась в европах (правда, мои соседи себя Европой не считают, но это их скромное мнение). Есть у меня такое свойство — нежелание привлекать к себе излишнего и незаслуженного внимания. Антисамопиар, мягко говоря. Если уж вы настаиваете, я расскажу.

В 1991 и 1993 году произошли события, которые повлияли на мою жизнь.

Вождь мирового пролетариата оказался грибом. С тех пор я настороженно отношусь к грибам. Вдруг один из них окажется американским президентом?

Вы скажете, что более важным нужно считать конец СССР, а не происки антисоветчиков-грибников. Только дело вовсе не в СССР. В том же году Хелен Шарман стала первым британским астронавтом.

Мою маму зовут Эдита, а её девичья фамилия — Шарман. В начале перестройки она вышла замуж за россиянина — журналиста «Комсомольской правды». Потом родилась я. Потом Хелен Шарман полетела в космос вместе с двумя хомо советикусами, и мой отец сразу обратил внимание на совпадение её фамилии с девичьей фамилией его жены. Мы часто обсуждали эту тему, и с тех пор меня стала интересовать космонавтика. Правда, мама хотела, чтобы я вслед за ней стала инженером.

Теперь надо бы перейти к сути. Вот что произошло в моей семье 3 октября 1993 года.

Я уже ходила в школу. Я уже сделала уроки и поэтому сидела за столом и рисовала инопланетян. Инопланетян изображают зелёными человечками, хотя это просто стереотип. Я одной рукой держала зелёный карандаш, а на палец другой накручивала косичку, но над существованием стереотипов не задумывалась. Я просто рисовала зелёных человечков.

Было интересно, что скажет мама. Вот папа, насколько я помню, сказал, что дочь увлеклась космической темой.

Тут приехала мать. Из Лондонграда.

Она сказала:

«Вот такой у нас отец семейства. Жена тащит сумку на колёсиках, а муж, видите ли, где-то прохлаждается».

«Он не прохлаждается, он просто занят».

«Я понимаю, что он работает в „Комсомольской правде“. Только надо же думать о семье, помимо заработка».

Мама сняла пальто и вошла в гостиную.

«Мам, а это удобно, быть однофамилицей первого английского космонавта?».

«Что здесь неудобного, Лена? Неудобно лишь то, что однофамилице первого английского космонавта приходится навещать мужа и дочь в Москве. Но ты же не спрашиваешь, удобно ли мне иметь кроме русских ещё и английских предков. А может и ещё каких-нибудь. Американских, например. А может, даже клингонских. Ладно, не забивай голову».

Я перешла к другой теме, похожей.

«Мама, как ты думаешь, марсиане бывают?».

«Ну что ты, какие могут быть марсиане? Это раньше учёные считали, что на Марсе сплошные каналы, а на Венере папоротники. Потом уже стало ясно, что Марс выглядит не так, каким его представляли».

«Я просто подумала… если марсиане прилетят к нам, они решат захватить Землю?».

«Писатели привыкли изображать марсиан злобными захватчиками. Римляне назвали Марс именем бога войны. Ты это знаешь?».

«Да, мам. Тогда получается, жителей Венеры изображали королевами красоты?».

«Никогда не слышала. Может и изображали... Про марсиан ничего не известно. Ты слышала о Бермудском треугольнике? Так вот, Марс прозвали Бермудским треугольником Солнечной системы. Туда запускали много марсоходов, при этом ни один не подал оттуда сигнал. Американские астрономы когда-то пришли выводу, что там условия, которые для жизни непригодны. Один марсоход привёз туда приборы, чтобы это подтвердить, так и он тоже отключился».

«Может, виноваты марсиане? Хотя там не те условия...».

«Не знаю. Таким же образом можно сказать, что виноваты американцы».

Пришёл папаня. Эдита по привычке называла его то Павлом, то Полем. Хотя сейчас это неважно. Мелочи.

Он даже не взглянул на меня.

«У тебя какой-то растерянный вид, Поль».

«Павел».

«Что случилось?».

«Просто глупая история».

«Что случилось? Тебя уволили?».

«Я здесь ни при чём. Дело куда серьёзнее».

«Что произошло? Я помню, когда в девяносто первом я сказала, что Империя зла прекратила существование, ты обрадовался: „Как? США больше не существует?“».

«Помню. Погоди, я ещё не сказал. Сейчас 3 октября? Так вот, иду я по улице. Навстречу мне сосед. Он говорит: „Ты был на Краснопресненской набережной?“. Я не понял: „А в чём дело?“. Он ответил: „Войска Ельцина штурмуют Белый дом!“. Я несказанно удивился. Вот как! Ельцин смог объявить войну самому президенту США!».

«Ничего не слышала. Когда это Россия вводила свою армию в США?».

«Вот и сосед удивился. Оказалось, речь шла о здании Верховного совета».

«Что с ним такое?».

«Как что? Я работаю в „Комсомольской правде“, а ты не знаешь, что происходит? Во всём виноват Белый дом. И президент, который в нём живёт».

«А кто у них президент? Джордж Буш или Билл Клинтон? Я их путаю».

«А какая разница? Может и Буш. Я уж не представляю, кем станет его сын Джордж».

«Кем? Неужели президентом?».

«Может и президентом, но точно не космонавтом. — Отец погладил меня по головке. — Для того чтобы стать космонавтом, доченька, надо много учиться».

Гражданка Шишкина не разделила его сентиментальности (по-моему, это качество ему не свойственно). Она не стала гладить мужа по головке.

«Что мы будем делать, Павел? Как мы можем жить в стране, в которой российская армия штурмует не тот Белый дом, какой нужно?»

«Жить в другой стране, Эдита. Я, правда, готов остаться в Москве. В России не всё так плохо, как ты думаешь».

«А я отвезу Лену в Лондон? Или в Нью-Йорк?».

«Первый вариант. Ближе всё-таки».

«Я буду скучать. Ты хорошо знаешь английский язык, Лена?».

«Я буду стараться. Папа, как ты думаешь, марсиане бывают?».

«Эх ты. Белый дом устроил нам такую пакость, что нам сейчас не до марсиан. Мы будем жить на Западе, понимаешь? А если пришельцы действительно прилетят… тогда пусть разбирается правительство Российской Федерации».

Таким образом я и попала в Лондонград.

Теперь вы довольны, товарищи?

Комментарии

moscowlond

20...-08-31 21:28

темо морсеан розкрыто ;) аффтар илено пешы исчо.

mrchuzhoi

20...-08-31 21:32

уже пара гаварить ажытилях плонеты Клингон. Ворф и озтольныи. довай новуйу тему

ser'yoznyi-muzhik

20...-08-31 21:35

Вы что, ребята? Какие ещё марсиане в наш просвещённый век? Какие ещё клингоны в реале? Тут, понимаешь, такая трагедия, Ельцин по ошибке штурмовал не тот Белый дом, а вам бы только развлекаться. И язык у вас нечеловеческий.

Автор последнего комментария прав. Что не нравится Елене, так это олбанский язык. Ведя блог, она прекрасно обходится без этой вещи. Есть, правда, одно исключение, которое до конца этой истории висело у неё в квартире. Только вот оно было выбрано ей не из-за олбанского, а из-за одного известного представителя фауны. Об этом позже.

Елена поела ещё чернички. И тут зазвенел будильник. Пора заканчивать.

Глава 1

А что, если наша Земля это ад какой-то другой планеты?

Олдос Хаксли

Начинается осень. А вот работа Агентства альтернативной истории ещё не началась. Правильно, ведь его ещё не было. Никто и не думал, что такая штука в реальности возможна. Зато теперь многое изменилось. Ну, так об этом-то и разговор.

Вернёмся к осеннему пейзажу. Лондонские полисмены сидели в полицейском участке на Боу-стрит и ждали, когда к ним поступит хоть какой-нибудь телефонный звонок.

Инспектор Дерюгин снял трубку и услышал на том конце лаконичную фразу:

— У нас кража!

— Что у вас украли?

— Не совсем у нас. Украли собственность музея. Три вывески. Ещё неделю назад.

— Да какого музея именно?

— Получилось очень символично. Шерлоку Холмсу бы такое расследовать. Он любил необычные преступления.

— То есть украдены экспонаты музея Шерлока Холмса? Абсолютно все?

— Нет, это ещё страннее. Украли все вывески музея.

— Да кому они нужны, эти вывески?

— Не знаю. Говорят, недавно ограбили Метрополитен-музей. Который в Нью-Йорке. И ещё что-то похожее было в Париже. Что-то со статуей Мыслителя.

— Понятно... Пошли на место преступления!

На Бейкер-стрит собралась толпа. Полиция оттеснила толпу, и перед её глазами предстал вход в музей, уже без вывесок. Времена тупого Скотланд-Ярда безвозвратно прошли, и теперь надо было обезвредить место кражи от того, что только помешает расследованию. Ни один лондонец не оставил лишних следов и тем самым не стал подозреваемым.

— Не подходите! — крикнул Дерюгин полицейским.

— Как мы войдём внутрь, не наделав следов? — забеспокоился сержант Смит.

— Никак.

— Как понимать слова «как мы войдём вовнутрь?». Зачем нам входить, если кража совершена снаружи?

— А может быть, вывески спрятаны внутри?

— Зачем прятать их внутри? Тогда в чём смысл кражи, если мы тут же найдём их?

— Ну, может это был хитрый вор. Он решил спрятать украденное внутри музея. При этом он знает, что мы не можем войти вовнутрь, не наделав следов, и потому войдём туда только тогда, когда найдём украденное. А поскольку оно спрятано внутри, найти его мы не сможем.

— Тогда зачем он украл вывески, если он не взял их с собой?

— Да чёрт его знает!

— Погодите, я догадываюсь, кто это сделал! — сказал бобби.

— Кто? — спросил инспектор Дерюгин.

— Бенедикт Камбербэтч.

— На каком основании вы так считаете?

— Элементарно, Дерюгин. Во-первых, Камбербэтч стал современным Шерлоком. Во-вторых, эти самые вывески мешали вести съёмки на Бейкер-стрит. В-третьих, он их украл. Да вот же он!

— Где?

— Вон где!

— Вы что, не можете отличить русскую девушку от Бенедикта Камбербэтча? Вот что значит политкорректность!

— Это Елена Шишкина, — объяснил инспектор.

«Как будто американцы этого не знают, — подумала она. — Или... Вроде у этого Смита мать американка. Или бабушка американка. Дерюгин что-то рассказывал».

— Русские называют её Еленой Павловной. Интересная фамилия — Павловна.

— Её фамилия Шишкина. Я с ней знаком. Она такая же русская эмигрантка, как и я. Она такая патриотка, что отказывается слушать песню Земфиры «Лондон». И одноимённую песню Тимати и Лепса тоже.

— А песню «Нью-Йорк, Нью-Йорк»?

— Аналогично.

— А песню «Осень в Нью-Йорке»?

— Тоже. И другие подобные песни.

В это время элегантная девушка накручивала волосы на палец. Наконец, она вернула полицейских к проблеме.

— Что произошло? В Париже и Нью-Йорке недавно тоже ограбили музеи. Тоже актёры виноваты? Или я? Лучше бы вы не сваливали вину на других, а посмотрели на землю. Вы не хотите оставить следы. Разве вы не видите, что под местом, на котором были вывески, вообще нет следов?

Полисмены посмотрели под ноги и убедились в том, что следов действительно нет.

— Ночью были осадки? Не было. Следы должны были сохраниться. Следовательно, их не было.

Дерюгин:

— Вы хотите сказать, что кражу совершил безногий?

— Я хочу сказать, что вор прилетел по воздуху.

— По воздуху?

— Да.

— Гениально. Вы просто... нет, вы просто Википедия в юбке.

— Скорее Вассерман в юбке, — скромно ответила она.

— Вассерман? Сын Сарумана? Или кого-то другого?

Сержант Смит почесал затылок. Ему известны политик, бейсболист, гитарист, драматург и продюсер Вассерманы. И все из Америки. Смит снова спросил:

— Кто-кто? Какой ещё Вассерман в юбке?

— Анатолий Вассерман в юбке и в жилетке со множеством карманов.

— Видите? — спросил Дерюгин. — Эта милая девушка знает, кто такой Анатолий Вассерман.

— Я говорила, что вор прилетел по воздуху. Нужно отбросить всё невозможное, и оставшееся будет истиной, какой бы невероятной она не казалась. Правильно?

— Допустим. А мы не забыли про отпечатки пальцев?

Теперь, когда стало ясно, что следов на земле нет, можно было смело встать на место преступления и снять отпечатки пальцев.

— На месте преступления отпечатки пальцев не обнаружены, — понял Дерюгин. — Следовательно, воры надели резиновые перчатки. А что, если мы найдём их здесь? Я имею в виду вовсе не резиновые перчатки.

Дерюгин надел на пальцы платок (чтобы не занести собственные отпечатки) и поднял с земли ручку от фарфоровой чашки. Неподалёку валялось ещё несколько осколков.

— Чайная чашка оставила после себя ручку. И я невооружённым глазом вижу на ней отпечатки пальцев. Непонятно только, зачем воры принесли с собой чашку.

— Пахнет спиртом, — принюхался сержант Смит.

— Вы правы. Только не из чашки.

— А откуда?

— С воздуха.

«Странно, — подумала Елена Шишкина. — Ладно, не буду зря ломать голову. Меня ждёт „Доктор Хто“».

Она ушла, не попрощавшись. Считается, что так уходят англичане. Про американцев неизвестно. Впрочем, наша героиня по происхождению больше русская. Отец у неё из Москвы. А предки матери и русские и нерусские. И мать себя русской не признаёт. Вот такая семейка.

Когда каблучки перестали стучать, полицейские отправились обратно. Через полчаса они получили результат. Никогда они не выглядели такими удивлёнными.

— Мы долго не могли найти снятые отпечатки в картотеке. Наконец, мы догадались заглянуть в архив, где лежали отпечатки рубежа девятнадцатого-двадцатого веков, когда дактилоскопию только начали использовать в Англии. Френсис Гальтон составлял коллекцию отпечатков пальцев, которые собирали у всех подряд. Среди них были отпечатки тех двоих, которые только что украли вывески. За ними следила полиция. Когда наступил двадцатый век, дактилоскопию окончательно приняли. В итоге этих двоих нашли по отпечаткам пальцев и они попали в тюрьму.

— Ну так это же было сто лет назад!

— В том-то и дело. Отпечатки принадлежат людям, которые жили сто лет назад.

— Вы уверены?

— Я уверен в этом так же, как Джеймс Бонд уверен в своей непобедимости.

— Откуда же там взялись отпечатки пальцев наших предков?

— Возможно, дело в какой-нибудь дыре во времени. Если вы хотите знать ответ на этот вопрос, спрашивайте у этих наших предков.

— Как их звали?

— Их звали Александр Шепард и Малькольм Гленн.

— О них больше ничего не известно?

— Возможно, в Интернете можно что-нибудь отыскать. Интернет называют всемирной помойкой.

— А если без Интернета?

— В старых документах эти двое упомянуты как джентльмены. На момент снятия отпечатков Шепарду было 31 год, Гленну 34 года.

— За что их посадили?

— Они вызывали подозрение тем, что постоянно носили с собой револьверы. С 1870 года англичане-викторианцы должны были ежегодно получать лицензию на ношение оружия вне дома. Гленн и Шепард, наверно, решили обойтись без лицензии. Неудивительно, что их отпечатки пальцев занесли в архив.

— А как вы объясняете запах виски? Его принесла Шишкина?

— Она не курит и не пьёт. Это связано с её профессией. Я обошёл место преступления, и убедился, что запах исходит сверху.

— Тогда отсюда следует вывод, что вором был алкоголик.

— Это ещё не доказано.

— В таком случае, запах исходит из газовых баллончиков.

Полиция вернулась на место.

В семь часов вечера полицию ждало новое потрясение. Инспектор Дерюгин выслушал телефонный звонок и поднял голову с таким видом, словно ему сообщили, что мистер Бин оказался членом британской королевской семьи.

Испуганный Дерюгин сказал так:

— Если нас не разыгрывают, второе происшествие ничуть не лучше.

— Неужели индейцы купили Манхэттен?

— Нет.

— Шотландия объявила независимость?

— Нет.

— Наши враги сделали Пентагон четырёхугольным?

— Нет.

— Элвис жив?

— Нет.

— Русские олигархи начали посещать Центральную Лондонскую мечеть?

— Нет.

— Сергей Безруков сыграл Обаму?

— Нет.

— Так что же произошло?

— Нам поступил звонок от телезрителей. Одна милая девушка обнаружила на BBC One немое кино.

— И из-за этого стоило нас беспокоить? Наверное, на BBC One выпили много коньячку и перепутали «Доктора Кто» с Чаплином. Правильно, там же сейчас показывают «Доктора Кто»?

— Наш клиент — Елена Шишкина. Правда, вы почти американец, а вот россияне, скорее всего, должны знать, кто такая Елена Шишкина. Она сказала, что записывала на видеокамеру очередную серию «Доктора Кто» с целью выложить в интернет. Непонятно почему ей пришлось заснять то, что она назвала немым кино. Только вы ошиблись, и никакого Чаплина там нет. На экране возникли джентльмены в цилиндрах. Они говорили про колониализм и косили под пришельцев.

— Ничего странного. Вероятно, какой-то старинный кинорежиссёр снял фильм о том, как его современники начитались «Войну миров» и теперь воображают себя пришельцами.

— Тогда почему мы про этот фильм ни разу не слышали? Чтобы проверить эту версию, нужно зайти на сайт IMDb.

— Ваш аргумент не верен. Вы говорите, что мы не слышали об этом фильме, типа снятом старинным кинорежиссёром. Однако в 1898 году была снята самая первая киноверсия «Троих в лодке». Кто-нибудь слышал о ней? Никто.

— Об этой киноверсии написано в IMDb.

— Ну так там я и прочитал. А там есть информация о том фильме, который увидела Елена Шишкина?

— Мы даже не знаем, как он называется. Хватит болтать, Смит! Выезжаем.

Как только Дерюгин произнёс эти слова, телефон зазвонил снова. Так ему пришлось выслушать ещё десять звонков. Все они сообщали одно и то же, с той лишь разницей, что съёмку телесериала на камеру осуществляли лишь в пяти квартирах.

— Ну и разброс. Ладно, поехали к Шишкиной. Всё же она наш человек.

Так полиция добралась до места события, которое изменило историю.

Полиция вошла в спальню, где стоял обычный советский телевизор. Елена встретила их в халате. На стене висела фотография мисс Марпл. Конечно, это была Джоан Хиксон в телесериале. Там же висела фотография Анатолия Вассермана в жилетке. И то и другое на фотобумаге. Рядом наблюдались какие-то чертежи уже на обычной бумаге.

— И как же вы живёте здесь без мужа? — спросил Дерюгин.

— Так и живу.

— Эта дама, — Смит показал на мисс Марпл, — тоже жила без мужа. А вот этого мужика я не знаю. А что касается вас, мой дорогой начальник, вы нарушаете политкорректность.

— Ах да, вы же из Америки. Говорят, ваша нация упоротая... то есть я хотел сказать, упёртая...

Елена улыбнулась, поправляя чёлку. Дерюгин продолжил:

— А вот что это за чертежи.

— Она же училась на инженера.

— Действительно.

— Вы забыли о том, из-за чего я вас вызвала. Взгляните-ка сюда.

Хозяйка квартиры подвела полицейских к телевизору, в котором продолжался «Доктор Кто». На столе стояла видеокамера Sony, от которой тянулся провод к телевизору.

— Этот совсем нерусский нонсенс уже закончился. Я сняла его на камеру и присоединила её обратно к телевизору.

Камера была перемотана на начало совсем нерусского нонсенса, и теперь полиция могла увидеть его собственными глазами.

На экране возник чёрный фон с надписью «ОБРАЩЕНИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА К ПОДДАННЫМ ЕЁ ВЕЛИЧЕСТВА». Если точнее, всё это видео было в монохромных голубых тонах, как у первых телевизоров. Спустя несколько секунд интертитр сменился монохромным интерьером со столом, свечами в подсвечниках и обоями, покрытыми декоративными тарелками, гравюрами, и, что самое заметное, портретом королевы Виктории. На столе, кроме свечей, стояли письменный прибор и глобус, немного отличающийся от глобуса Нашей Земли. На столе лежал цилиндр. За столом сидел мужичина в визитке, с тёмными усами, тёмной квадратной бородой и круглым лбом. На визитке была цепочка от часов, а часы были в нижнем кармане.

— Он похож на великого лорда Солсбери, — заметил Смит. — Не нынешнего лорда Солсбери, а того, который в конце позапрошлого века.

Затем взгляд переместился в сторону двери, откуда в помещение вошёл второй персонаж — высокий, худой, в цилиндре, с моноклем, бутоньеркой, тростью и тоже с цепочкой для часов. Он снял цилиндр, предъявил «Солсбери» визитную карточку и с поклоном пожал ему руку. Оба проявляли такие сдержанность и манерность, какие были свойственны, пожалуй, столетней давности.

— Чёрт побери! Этот джентльмен поразительно напоминает Джозефа Чемберлена! — заметил Смит.

— Это которому большевики писали ответ?

— Учите матчасть.

Вид вернулся к началу. Старинные джентльмены, один с бородой, другой с моноклем, сели за стол, сохраняя невозмутимый вид. Первый ударил кулаком по столу. Возник следующий интертитр: «БРИТАНСКАЯ ИМПЕРИЯ ЗАНЯЛА ПЕРВЕНСТВУЮЩЕЕ МЕСТО НА ПЛАНЕТЕ». Второй, с моноклем, тоже ударил кулаком по столу, после чего последовал интертитр «СОСЕДИ ТОЖЕ ПОЛУЧИЛИ СВОЮ ДОЛЮ, НО ТЕПЕРЬ ОНИ ХОТЯТ ПОЛУЧИТЬ НАШИ КОЛОНИИ». Сразу после этого последовало продолжение: «ТОГДА НАМ НЕОБХОДИМО НАЙТИ НОВУЮ ПЛАНЕТУ ДЛЯ КОЛОНИЗАЦИИ».

Персонаж, в котором сержант Смит заподозрил Джозефа Чемберлена, принял задумчивый вид и упёр взгляд в потолок. Другой кивнул и показал рукой на человека, похожего на дворецкого. Тот принёс большую гравюру с надписью «Нептун», изображавшую эту планету. «Солсбери» отрицательно помотал головой. Дворецкий принёс гравюру с Ураном. Ответ тот же. Дворецкий принёс гравюру с Сатурном. Тоже отрицательный моток головой. Дворецкий предъявил гравюру с Юпитером. Первый персонаж опять ответил отрицательно. Дворецкий принёс гравюру с Венерой. Ответ тот же. Дворецкий предъявил гравюру с изображением неизвестной планеты. Подпись гласила: «Гея».

Сидевшие за столом торжественно подняли указательные пальцы. Они встали и показали на пальцами на зрителя, словно дядя Сэм. Следующие интертитры гласили: «ЖИТЕЛИ МИРРА БУДУТ РУКОПЛЕСКАТЬ НОВОМУ ТРИУМФУ», «ГЕЯНЕ БУДУТ ПОКОРЕНЫ НОСИТЕЛЯМИ ЦИВИЛИЗАЦИИ!»

Дворецкий с гравюрами ушёл за кадр. Джентльмены, поклонившись, пожали друг другу руки, надели цилиндры, взяли трости и тоже ушли. В кадре остался портрет Виктории, через несколько секунд он сменился последней надписью: «БОЖЕ, ХРАНИ КОРОЛЕВУ!».

Ролик закончился, вместо него появился отрывок «Доктора Кто».

— Как это понимать? — спросила хозяйка квартиры. — Если вы, мужчины, считаете себя самыми крутыми, ответьте-ка на мой вопрос.

Полиция сама плохо понимала происходящее. У инспектора Дерюгина зазвонил Nokia. Он выслушал коллег, и уже хотел было что-то сказать, так телефон снова отвлёк его. После последнего разговора он сказал:

— Действительно, как это понимать? Нам звонили остальные. У остальных телезрителей показывали то же... то же... я не знаю как назвать.

— Давайте рассуждать трезво. Мы видели представителей Британской империи, которая расположена на каком-то Мирре.

Елена убрала со лба чёлку.

— Ничего странного. Я прихожу к выводу, что Мирр это Марс.

— Откуда такие догадки?

— Нам показали все изображения планет, кроме Марса и Меркурия. Меркурий не видно с Марса, и они наверно просто не знают о нём. Марс это и есть их планета. Плутон к планетам не относится. И ещё. Сейчас противостояние Земли и Марса. Не верите — спросите у астрономов.

— Точно, вы правы.

Хозяйка квартиры перемотала запись.

— Глобус не так хорошо видно. Нет, не похож на Марс. А Земля на их картинке не похожа на Землю.

— Эта империя собирается нас колонизировать, — продолжил Дерюгин.

— И у них девятнадцатый век. Мало того, у них существуют королева Виктория и… Это действительно 3-й маркиз Солсбери и Джозеф Чемберлен? — Смит взглянул на странных марсиан. — Видимо, это они.

— Следовательно, получается Марс, где существует Британская империя… и, по-видимому, другие страны Земли в девятнадцатом веке… и у них есть те же люди, что и на Земле… и они хотят колонизировать… ведь Гея это Земля по-гречески? Они хотят колонизировать именно нас?

— Если мы поймали их телевизионный сигнал, значит в девятнадцатом веке у них есть телевидение и, раз они могут добраться до нас, в девятнадцатом веке у них есть космические корабли? Убиться можно.

— Вообще-то британские учёные доказали, что марсиан не существует. Там нет жидкой воды и всего остального.

Елена тут же вспомнила строки из старой кавээновской песни, которую пели именно в том году, когда она эмигрировала: «Мы так свою устроим жизнь, что на далёком Марсе будут кони в яблоках пастись...». А теперь? Куда мы катимся?

— Они правы. Какие могут быть марсиане? Это невозможно. Я в детстве как-то спросила у мамы, есть ли марсиане.

— И что же? — с интересом спросил Дерюгин.

— Она ответила, что непригодность их планеты для жизни уже доказали. Только это не британские учёные.

— И у них ещё и Британская империя... У них что, повторяется история? Вряд ли. У них наверное какая-нибудь альтернативная. Вроде параллельного мира, или как?

— На необитаемой планете? Странно как-то, — пробормотал Смит. А Шишкина подвела итог:

— В общем, чем дальше в лес, тем толще партизаны.

Глава II

Что до сих пор неизвестно геянам. — Современные возможности. — Причины неминуемой экспансии. — Двое важных людей. — Война миров. — Чем опасны суфражистки. — Самодвижущиеся проходимцы. — Вероятные достоинства чужого календаря. — Первые люди в космосе и премьер-министр. — Писатель, его персонаж и находки разведчиков. — Один из двух револьверов. — Ценная идея.

Даже сейчас, в последние годы девятнадцатого столетия, никто из землян не поверил бы, что об их существовании знают люди, возможно, гораздо более прогрессивные и более цивилизованные, чем они; что в то время, пока земляне занимаются своими делами, их планету изучают так же, как изучают эфемерных тварей, кишащих и размножающихся в капле воды. Наши лучшие умы считают их филистерами, замкнувшимися в своём мире и не торопящимися покорить Вселенную. Между тем на их зелёную планету через бездну пространства смотрят люди с отточённым, развитым в умственных упражнениях интеллектом, превосходящие их настолько же, насколько превосходят жителей колоний, и медленно, но верно вырабатывают планы по расширению своей империи и завоеванию места под Солнцем.

Планета Гея — едва ли нужно напоминать об этом образованному человеку — вращается вокруг Солнца в среднем на расстоянии девяносто два миллиона девятьсот шестьдесят миль и, вероятно, получает от него больше тепла и света, чем наш мир. Меньшая часть её поверхности покрыта мелкими водоёмами, большая часть зелёными пустынями. Условия их жизни, несомненно, наделили геян крыльями. 

В последнее время блуждают двусмысленные и большей частью сомнительные слухи об интересе геян к космосу. Каждая мелочь подпитывает их. В ‘42[1] году их планету начал облетать маленький, едва заметный, шарик — мелочь, вначале не привлёкшая наше внимание. В ‘46 году был обнаружен облёт более крупного объекта, а в ‘54 году был замечен неопознанный объект, летевший к их спутнику Селене. Если верить бульварной прессе, в ‘84 году крупный объект, круживший вокруг нашего соседа, рухнул в самый большой из земных океанов и утонул — событие, чья причина осталась неизвестной.

Хотя ни один житель иных планет не ступил на поверхность Мирра, неведомые объекты доставили нам немного хлопот. Полёт объектов неизвестного происхождения к Юпитеру, Сатурну и более далёким планетам никак не влиял на нашу жизнь; в то же время объекты добрались непосредственно до людей. Они пугали нас так же, как первые паровозы пугали наших прадедов. Чтобы не дать им возможности шпионить за нами, эти аппараты были выведены из строя. Опасения оказались не напрасны, ибо внутри действительно прятались шпионские устройства. Ни один шпион не станет действовать так заметно, так что источником определённо были обитатели Венеры. Если они имеют место.

Но ведь, во всех случаях, наша цивилизация — в полном соответствии со спенсеровской философией — обладает способностью к развитию, что и позволяет Империи, над которой никогда не заходит Солнце, расшириться до земной орбиты; что обосновано дарвиновской теорией естественного отбора и жизнью как борьбой за существование.

О движении общества говорит и то, что женщины пытаются забрать себе права, которые им никто по доброй воле не отдаст. Неугомонные социалисты не желают сдаваться перед правительствами и складывать оружие. Германский исключительный закон против социалистов даже нашёл отражение в карикатуре, где социализм изображён в виде попрыгунчика-из-коробки, которого пруссак не может засунуть обратно.

Но есть и позитивные стороны развития, что заслуживают человеческого внимания. Электричество начало приносить ощутимую пользу, и, в то время как этот способ освещения лишь начинает вытеснять газ, его торжество над газом может быть предотвращено лишь усовершенствованными калильными сетками. Дирижабли знаменуют новую ступень развития аэростатов, и немецкий граф с присущим его нации высокомерием хочет достигнуть гораздо большего в этой отрасли. Те же немцы создают бензиновые самодвижущиеся экипажи, поначалу пугавшие обывателей так же, как когда-то нас пугали инопланетные самодвижущиеся аппараты. Грейам Белл и Элайша Грей так и не выяснили, кто из них имеет честь именоваться изобретателем телефона. Криминалисты, не удовлетворённые успехами антропометрии, выдвигают оригинальную гипотезу о возможности установлении личности преступника по отпечаткам папиллярных линий.

Ни одно из этих изобретений не послужило космической программе так, как космические ракеты и беспроволочная телеэлектроскопия. Беспроволочный телеграф только заявил о себе, как его engendrement[2] — телеэлектроскоп — смог передать движущееся изображение и помещённые на черном фоне слова британского правительства подданным, сообщив им о намерениях расширения колоний. Невидимые глазу колебания мирового эфира начали выполнять эту цель лучше всякой газеты. Совершенно очевидно, что если мы не хотим гражданской войны, то необходимо обеспечить получение новых территорий и ввиду принадлежности всего Мирра великим державам и странам Востока направить армию за его пределы. И если с самой научной дотошностью учитывать возможные варианты, то Венера с её густонаселёнными всевозможной архаичной живностью океанами, гигантскими стрекозами, армадами папоротников и прочими древностями кембрийского периода никак не привлекает тех, кому выгода важна, как ничто иное в мире.

Космические снаряды же привели к наивысшей человеческой возможности. Теперь настаёт время проникнуться величием Лондона.

Туман — то редкий, то особо заметный — окутывал строгую геометрию домов под голубизной облачного неба, экипажи, чьи седоки обозревали из окошек неизменное окружение их пути, фонари, окружавшие себя кругами тусклого света, людей с известными только им помыслами и целями. Мистер Джозеф Чемберлен ехал в брумовском кэбе на 10, Даунинг-стрит, где в его ожидании пребывал премьер-министр. Новоиспечённый министр по делам колоний держал в руке монокль, пока после работы мысли не вставил его снова в глазную впадину: Чемберлен без монокля уже не Чемберлен.

Никто из живущих не видел ещё тигра с моноклем, а ведь именно это мощное животное олицетворяет Чемберлен. Его уже не назовут Великим молодым человеком. Сэр Джеймс Китсон даже охарактеризовал надвигающуюся ситуацию в стихотворной форме:

Одна юная леди из Риги Покаталась на спине тигра. Кончили кататься они С юной леди внутри, И улыбкой на лице тигра.

Лорд Солсбери сидел в кресле в Комнате Кабинета. Сняв цилиндр, Чемберлен молча поклонился и занял одно из мест вокруг стола Кабинета. Очевидно, остальные министры уже побывали на заседании. Чемберлен продемонстрировал визави визитную карточку, дабы не дать условностям возможность лишить лорда Солсбери возможности заговорить первым. Теперь тот ясно знает, кто перед ним, и может говорить, не считая собеседника незнакомым.

— Вы мистер Чемберлен?

— Да, милорд. Я очередной раз говорю, что понимаю вас, страдающего расстройством головы, не дающим вам запоминать лица.

— Так вы мистер Чемберлен. Простите, я не учёл, что вас можно узнать по моноклю и по орхидее[3].

— Нам было бы лучше вернуться к теме, милорд.

— Возвращаюсь к нашей теме. Осознаёте ли вы ответственность за наши действия, мистер Чемберлен? Вы вступили в должность министра колоний и отвечаете за колониальную политику Британской империи. Мы должны потеснить геян на их планете и превратить Гею в колонию. Но ведь этому будущему акту экспансии предшествует нешуточная работа. Во-первых, постройка достаточного количества космических аппаратов, они же космические снаряды. Во-вторых, воздуходержащие костюмы и вооружение нашей армии. В-третьих, предварительное изучение Геи ради наилучшей ориентировки во время военных действий. Тем не менее, о начале космической программы уже заявлено.

— Мне об этом известно, лорд Солсбери. Но как мы могли бы для краткости назвать это мероприятие? Как будет называться наша космическая программа со всей её техникой?

— Я предлагаю выбрать для нашей техники какое-нибудь красивое название. Например, «Фобос-Грунт».

— Каковы будут ваши приказы?

— О приказах есть резон поговорить позже. Для начала я задам вам один вопрос. Скоро будет ваш день рождения?

— О, да. Но я не буду отмечать его. Я занят космической программой.

— Если говорить о насущном, то я поведаю вам о стихотворении Киплинга. Наша идея межпланетной колонизации вдохновила его на написание стихотворения о том, что он назвал бременем белого человека:

Несите бремя белых, и лучших сыновей На тяжкий труд пошлите за тридевять планет На службу к непокорным инопланетянам На службу к полудетям, а может, к обезьянам.

— Согласен, милорд. Бремя белого человека — незабываемый образ.

— Есть и другие проявления этого стремления. Вспомните слова Сесила Родса: «Мир почти весь поделён, а то, что от него осталось, сейчас делится, завоевывается и колонизуется. Как жаль, что мы не можем добраться до звезд, сияющих над нами в ночном небе! Я бы аннексировал планеты, если б смог; я часто думаю об этом. Мне грустно видеть их такими ясными и вместе с тем такими далекими».

— Если так, то здесь предстоит заметить одну неясность в стихотворении Киплинга. За тридевять планет. Планеты существуют только в Солнечной системе.

— Не знаю, как возразить. Тем не менее, мистер Родс добавил очередную важную деталь. Если мы захватим Землю, то мы, скорее всего, найдём там нефть.

— Вы правы. Сотни нефти.

— И кровавые режимы.

— Снова верно. Возникает новый повод для экспансии.

В Комнату Кабинета вошёл секретарь Лидделл, молодой человек с ясным взором, проникавшим сквозь линзы очков, с пятнышками чернил на пальцах и наполненным серьёзностью отношением к работе на сухих губах. Чемберлен представил его собеседнику ради дальнейшего взаимодействия.

— Это ваш секретарь.

— Я его узнал. По очкам на носу и бумагам в руке. Какие у вас дела, Лидделл?

— Я боюсь, что у нас много дел на Мирре, и нам рано добираться до Геи.

— Вы высказываете слишком дерзкие мысли. Мирр можно уподобить кипящему котлу с закрытой крышкой. Если не дать выхода за пределы планеты, взрыв неизбежен. Только экспансия в космос спасёт нас от гибели множества цивилизованных людей. Говоря современным языком, только экспансия в космос спасёт нас от экспансии кровавых режимов. Что же, как вы считаете, нам нужно решить на Мирре?

— У нас есть нерешённые проблемы, лорд Солсбери. Германия по-прежнему строит нам козни. Русский медведь вылезает из берлоги. Полюса ещё не покорены. Совершенствование физики ещё не дошло до скорого конца. Летательный аппарат тяжелее воздуха с двигателем ещё не построен. Личность Джека Потрошителя до сих пор не раскрыта. У слабого пола появились свои амбиции. Вам об этом отлично известно. Они требуют право голоса и право влиять на политическую жизнь.

— Вы только представьте, чем обернутся эти дерзания. Если дать суфражисткам точку опоры, они перевернут планету! Разве не сказал поэт, что женщина — ангел в доме? Теперь они лезут туда, где им не место. Вы видели нормальную даму, которая носит мужскую одежду и курит сигары? Конечно, не видели. Ладно, со слабым полом всё ясно. А что требует прекрасный пол?

— Прекрасный пол требует… требует… — на этом месте секретарь сильно смутился.

— Что же?

— Прекрасный пол требует срочной отмены ношения корсетов.

— Это тоже напрасно. Красота всегда требовала жертв.

— Вы правы, ваша светлость, но врачи уверяют нас в обратном.

— Вам больше нечего сообщить мне?

— Только одно, ваша светлость. Вы считаете, что суфражистки перевернут планету. Не сочтите мои слова за оскорбление нашей планеты, но у такой перспективы есть положительные последствия.

— Какие же?

— В таком случае Южный полюс окажется на севере. Следовательно, до него будет легче добраться.

— Правильно, но неверно. В таком случае Северный полюс окажется на юге. Пускай сначала путешественники доберутся до Северного полюса, а потом уже придёт время решать, можно ли переворачивать планету.

— Простите, ваша светлость, но я забыл, что хотел сообщить вам ещё одну важную вещь. Один пьяный профессор не столь оптимистичен. Привожу его высказывание: «Есть ли жизнь на Земле, нет ли жизни на Земле, это науке не известно».

— Странная мысль для просвещённого девятнадцатого столетия. Всё-таки Скиапарелли обнаружил на Земле каналы.

— Мне известно, милорд.

— Ещё учёные говорят, что на Земле сила тяжести меньше, чем у нас. А так же, что атмосферное давление у них меньше. Или наоборот, больше. А касательно вашего профессора, он не профессор, а мракобес.

— Если уж речь зашла об этой категории людей, будет уместно вспомнить о судьбе тех самодвижущихся машин, которые нам подкинули жители если не Земли, то другой планеты. Их судьба была печальна. Самоходные машины были предъявлены Папе Римскому. В итоге он объявил их изобретением дьявола и совершил совершенно анахроническое действие, велев сжечь их на костре.

— Согласен.

— А другая машина была обнаружена в Арктике, ваша светлость. Точнее, она была обнаружена экспедицией Фритьофа Нансена. Один из участников экспедиции ухитрился разбить шпионское устройство этой штуковины.

— Зато мы сохранили другие из них и смогли исследовать их устройство. К глубочайшему сожалению, мы не смогли понять их устройство. Чистой воды мистика.

— В сороковые и пятидесятые годы (точнее не могу вспомнить, как ни уговаривайте) три штуковины вздумали вращаться вокруг нашей планеты, но были сбиты ракетами, которые пришлось срочно изготовить. В '74 году одна из них была обнаружена на спутнике, и, как и следовало ожидать, была сбита ракетой. Ракету пришлось срочно изготавливать.

— Ещё одна штуковина была обнаружена на Диком Западе. Но поведение двоих других оказалось необъяснимым. Одна штуковина пролетела мимо планеты. Другая повела себя ещё страннее: она упала и разбилась.

— Это всё, милорд?

— Дело в том, что по другой версии, эти прилетевшие штуки сделаны на Венере. Но коли там живут динозавры...

Лорд Солсбери перешёл к теме, не сразу понятой секретарём  — надо заметить, что он привык к существующему порядку вещей и не очень хорошо представляет их порядок на других планетах.

— Вам известно, что период обращения нашей планеты вокруг Солнца разделён на два года потому, что иначе столь длительный год был бы неудобен для использования. Но удобно ли делить период обращения нашей планеты вокруг Солнца на две части? Неудобно! В феврале невисокосного года 28 дней? Неудобно! Хотя возможно, что на Гее в феврале тоже 28 дней. Почему? Лишь потому, что Октавиан Август забрал у февраля один день. Следовательно, во всём виноват Октавиан Август! Ведь если бы не он, Её Величество не была бы августейшей особой. Она была бы сентябрейшей особой.

— Вы говорили о количестве дней в месяце, ваша светлость, — напомнил Лидделл.

— Вдобавок, в сутках двадцать четыре часа сорок минут. Тоже неудобно!

— Простите мой настойчивый вопрос, лорд Солсбери, но к чему вы клоните?

— К тому, что на Земле ввиду её иных астрономических свойств может быть более простой календарь. Мы должны воспользоваться возможностью заселения столь удобной планеты. И обращали ли вы внимание на имена? Мы назвали нашу планету англосаксонским словом Мирр[4]. А древние римляне назвали нашу планету именем бога войны. А ту планету, которую мы хотим получить, — он деликатно ткнул пальцем вверх, — древние греки назвали именем богини Геи. В свою очередь её спутник получил имя Селена в честь древнегреческой богини Фобоса и Деймоса.

В ответ Чемберлен слегка взглянул в сторону лепнины.

— Извините... но говорят, что во времена Древней Греции был один большой спутник. Луна.

Милорд молчал, неведомые мысли кружились в разуме.

— Теперь, лорд Солсбери, я хотел бы лучше ознакомиться с космической программой.

Степенно встав, Лорд Солсбери провёл Чемберлена в Государственную гостиную с колоннами. Привычный обширный интерьер с персидским ковром и ионическими пилястрами отныне нарушен веяниями современной техники. В углу стоял беспроволочный телеэлектроскопический приёмник, его задняя часть вмещала когерер, передняя стенка представляла собой линзу, укрывавшую диск Нипкова. На каждой площади каждого города Империи установлен телеэлектроскопический приёмник, и теперь каждый из джентльменов может при желании знать о планах правительства. Присоединённая к телеэлектроскопу рукоятка от граммофона подсказывает любому профану, каким образом волны Герца превращаются в изображение на экране. Тем не менее, паровой двигатель был бы намного лучше.

Место на постаменте занимает модель первого и пока единственного искусственного спутника «Виктория-1» — выпущенного из пушки в полном соответствии с заповедями Жюля Верна. Каждый, кто видел модель, понимает, что искусственный спутник представляет собой металлический шар с источником волн Герца, благодаря антеннам они доходят до поверхности планеты к когереру. Необходимо не допустить, чтобы их принимал когерер телеэлектроскопического приёмника, ибо сложно представить, как сигналы азбуки Морзе отобразились бы на экране.

Место справа от спутника занимает образец воздуходержащего костюма, или, используя греческий термин, космического скафандра — одного из многих, в скором времени имеющих обязанность быть надетыми на солдат-астроменов ради их отправки в космическое пространство. Его материал из не пропускающих лучи Беккереля стального и алюминиевого слоёв и не пропускающего тепло слоя по технологии Дьюара, с обеих сторон покрытых слоями резины, с герметичной шнуровкой от шеи до бёдер, со шлемом из вышеназванных слоёв, открывающим астромену вид через стекло, собранных из тех же слоёв антибеккерелевым зонтом, нагрудным буквопечатающим телеграфным аппаратом, в рабочем состоянии соединяемым проводом с другим астроменом, и заплечным устройством для регенерации воздуха химическим методом, который уместнее было бы осветить в другом месте повествования, производили неизгладимое впечатление. Казалось, что несмотря на прозрачное стекло в шлеме, говорящее о внутренней пустоте, скафандр вмещает в себе человека, который вот-вот сделает небольшой шаг для человека, но огромный скачок для империи.

Над столом висела карта Геи, вышедшая из-под руки самого Скиапарелли. Заштрихованные области обозначали воду, белые области обозначали сушу, где чёрными линиями проходят каналы. С ней соседствовала карта обратной стороны Селены, способной стать промежуточным пунктом для колонизаторов. Это пустое тело (возможно, пустое и внутри) никем не освоено, его стратегические возможности должны быть изведаны. Если мы добавим, что за столом сидел секретарь Лидделл, в цели которого входил приём одной известной персоны, о чём пойдёт речь несколько позже, а на диване сидели Александр Шепард и Малькольм Гленн, уже получившие известность как первые астромены, мы с достаточной полнотой изобразим общий вид гостиной.

Сейчас, когда они не одеты в воздуходержащие костюмы, никто из смертных не догадался бы, что перед ним покорители космоса. Шепард и Гленн, эти двое джентльменов, производят двоякое впечатление. Шепард носит тёмно-русые усы и вытирает их рукавом. Гленн носит светлые усы и вытирать их рукавом ниже его достоинства. Шепард выше Гленна на один дюйм, а Гленн, наоборот, ниже на полтора дюйма. У Гленна серые глаза, а у Шепарда, напротив, не хватает одного зуба. Гленн обучен рисованию, а Шепарду, напротив, достаточно нарисовать на белом листе белый квадрат, чтобы картина была признана шедевром.

Мы не обманем свой разум, видя, как Гленн рассматривает ногти, а Шепард направляет взгляд серых глаз на обложку «Vanity Fair»[5], увенчанную карикатурой на сэра Монтегю Шермана[6]. На том же диване лежали принадлежащие им револьверы Webley Mk II, ношение которых без лицензии достойно подозрения лондонской полиции.

Обложка журнала (а вовсе не тот, кто его читает)

Глава правительства и его министр стояли перед астроменами. Шепард и Гленн встали с дивана и поклонились премьер-министру.

— Мистер Шепард, мистер Гленн, — представил их Чемберлен.

— Мы уже встречались с лордом Солсбери, — ответил Шепард, но лишь сейчас возникшая мысль о неспособности запоминать лица заставила его понять положение вещей. — Приношу извинения, ваша светлость, мы забыли о причине, по которой вы не помните наш облик.

— Я советую вам подходить ко мне с визитной карточкой в руке.

Шепард с ехидным видом почесал усы.

— Всякий читатель газет запомнит наш облик. Мой, вероятно, тоже. Только вот не отличился красотою Малькольм Гленн. Потому что его сóздал мистер Виктор Франкенштейн.

Гленн опустил вниз левый угол рта и в испуге начал ощупывать лицо. Если излагать честно, оно ничем не выделялось. Шепард мысленно смеялся.

Лорд Солсбери вернул их к исходной материи.

— Итак, господа, вы стали первыми людьми, покинувшими пределы атмосферы. Ещё трое заняты несколько иным ответвлением этого дела.

— Мы тоже были на Селене, — верно добавил Шепард. — Мы видели тот холодный пустой мир. Да, он скоро будет полным. Полным дырок, словно сыр. Наши люди несли свет прогресса на поверхность... на поверхность ихних спутников Селен.

— Свил гнездо там мистер Шепард.

— А снёс яйца мистер Гленн.

С этими словами он тихо засмеялся.

Глаза Гленна на одну линию сместились в сторону Шепарда. Лорд Солсбери также задумался над тонкостью.

— Мы слышали это в России, ваша светлость, — счёл нужным пояснить Шепард.

— Когда-нибудь астроменами станет гораздо больше людей, но я надеюсь, что когда-нибудь вы добьетесь большего и тем самым получите право на рыцарский титул. Но, как вам прекрасно известно, награждение титулом — дело рук Её Величества. Я не смогу вам помочь.

— Сначала астроменом стал я, — заметил Шепард.

— Я не вижу скромности, — строго ответил лорд Солсбери. — Было бы лучше, если бы мистер Гленн сказал о мистере Шепарде, что тот первый астромен.

— Извольте заметить, но ведь недалёкие люди говорят, что геяне побывали в космосе раньше нас, — осторожно заметил Гленн.

— Причём здесь геяне? — удивился премьер-министр. — Нет! Даже если они смогли в чём-то опередить нас, скоро они не станут об этом вспоминать. Для сравнения, китайцы знали о порохе раньше нас, но это обстоятельство не мешает им быть варварами.

— Ваши слова очень точны, ваша светлость, — согласился Гленн.

— Мы должны преподать геянам урок, чтобы даже через сто лет ни один геянин не посмел косо взглянуть на человека. Кстати, слышали ли вы мнение профессора, который осмелился не соглашаться с существованием жизни на Гее?

Взгляд Шепарда был задумчиво направлен в сторону бровей; вскоре вид его вернулся к почтению.

— Да, милорд. Тем не менее, Фламмарион уверен, что плотность атмосферы на Гее больше нашей, а иные астрономы считают, что атмосфера Геи в четыре раза разрежённее.

— Если верно последнее, и количество воздуха у них меньше, тогда у геян объём груди должен быть больше.

— Не сомневайтесь. Вы нашли на их планете фотографии женщин с огромной грудью. Изволите взглянуть?

Состояние Гленна слегка смутилось упоминанием вещей между шеей и щиколотками. Премьер же довольно строго ответил:

— У меня есть много других дел.

— Вы правы, милорд. Есть ли у геян крылья? Найденные фотографии свидетельствуют об обратном.

— Кстати, о ваших находках в геянских поселениях. Я имею в виду другие находки. Признаюсь, они порядком удивили меня.

— Мы именно сейчас расспросим об этом джентльмена, который знает в этой области всё. Лидделл уже готов.

Секретарь молчал, продолжая испытывать невидимое нетерпение. Шепард и Гленн покинули гостиную. Чемберлен и лорд Солсбери последовали их примеру, уступив место гостю.

В Государственную гостиную с колоннами вошёл обладатель высокого роста и геркулесовского телосложения, неизменные кепка и твидовый костюм снова были на своём месте, лицо обращало на себя внимание большими усами. Из такой личности легко вывести любовь к спорту. Без всякого сомнения, этим лицом был Артур Конан Дойл, более всего прославившийся в качестве литературного агента доктора Уотсона.

— Добрый день, мистер Дойл. Как поживает доктор Уотсон? Скучает ли он без мистера Холмса? А то, понимаете, я не пишу писем на Бейкер-стрит…

В глазах Дойла читалось оскорбление таким высказыванием.

— Вы смеётесь надо мной? Вы забыли, что и Холмс, и Уотсон — вымышленные персонажи?

— Простите великодушно. Совсем из головы вылетело. Всё-таки хочется верить в существование знаменитого сыщика. Тогда позвольте мне другой вопрос. Не стыдно ли вам?

— За что?

— За то, что вы убили Шерлока Холмса.

— Нет. Я не испытываю ни стыда, ни жалости. Этот самоуверенный тип отвлекал меня о написания серьёзных вещей. Я ненавижу его. Я так объелся им, что у меня к нему такое же отношение, как к foie gras, которого я однажды съел слишком много и от одного названия которого меня до сих пор мутит. Я считаю себя мастером исторического романа.

— Широкая публика так не считает, мистер Дойл. Хорошо, теперь я должен продемонстрировать вам то, из-за чего вас пригласили сюда. Астромены Александр Шепард и Малькольм Гленн конфисковали у геян, эти странные находки. Одна из них удивительно напоминает балерину Дега.

Ладонь указывала в сторону балерины Дега, словно изваянной из инопланетной бронзы.

— А это — фотография статуи, подозрительно похожей на Мыслителя. Возможно даже, это она и есть. Господа Шепард и Гленн пытались эту статую украсть.

— И что получилось?

— Очень тяжёлая. Им пришлось уронить статую на пол и оставить её там. Вы видите её фотографию. Когда они уронили статую, пришёл человек, похожий на сторожа. Мистер Шепард дал ему взятку. Коньяком.

— Всё это, конечно, очень интересно, но зачем надо было вызывать меня?

Секретарь робко вздохнул.

— Затем, что ещё одна находка выглядит как плагиат.

Лидделл водрузил на стол вывеску. Её дугообразный верхний край занимали слова «ШЕРЛОК ХОЛМС». Ниже располагались сам Холмс, с изогнутой трубкой, одетый в пальто и двухкозырку с ряда иллюстраций Сидни Педжета, справа от него было указано «КОНСУЛЬТИРУЮЩИЙ ДЕТЕКТИВ». Ещё правее были экипаж, мужчина в цилиндре и плаще и уличный фонарь. «221Б Бейкер-стрит» было написано внизу.

— Узнаёте ли вы его? — спросил Лидделл, когда брови Дойла поползли вверх.

— Д-да.

Лидделл водрузил на стол вывеску меньших размеров, зелёную, с надписью «МУЗЕЙ ШЕРЛОКА ХОЛМСА», окружавшей силуэт Холмса в той же охотничьей шляпе и с изогнутой трубкой во рту. Эта вывеска не была последней, ибо Лидделл достал третью, маленький портрет Холмса на которой уже не бросался в глаза, ибо значительную длину занимали слова «МУЗЕЙ ШЕРЛОКА ХОЛМСА. Подарки. Книги. Старинные вещи. Сувениры».

Брови мистера Дойла поднялись ещё выше, пока не встретили лоб.

— Я разделяю ваши эмоции. Вы можете объяснить, откуда геяне знают о Шерлоке Холмсе?

— Не могу.

— Неужели они читают наши книги?

— Вы задаёте мне вопросы, ответы на которые я и сам не знаю.

— Я сам нахожусь в состоянии недоумения. И откуда они знают о существовании Дега и Мыслителя?

— Я знаю лишь одно. Шерлок Холмс, этот заносчивый умник и проныра, известен даже геянам. Этого я вынести не могу. Выход из ситуации лишь один.

Писатель нервно заозирался по сторонам, пока его взгляд не встретил револьверы-шестистрелы, принадлежащие Шепарду и Гленну. К крайнему изумлению Лидделла, Дойл, сделав несколько шагов к дивану, взял один из пистолетов. Второй мог остаться без дела, но Дойл взял и его, теперь держа в руках два совершенно одинаковых «уэбли». Переводя взгляд с одного на другой, он не соображал, какой экземпляр предпочесть. Когда взгляд достаточно и в одинаковой мере исследовал оба объекта выбора, Дойл не смог предпочесть один из них и приставил к вискам оба револьвера.

— Побойтесь Бога! — воскликнул Лидделл.

— Бог есть, но я в него не верю.

— Вы говорите, Бог есть, но вы в Него не верите? Ваши слова отдают парадоксом.

— Ничего странного. Я агностик. И даже если я найду в себе мужество покончить с жизнью, вы можете надеяться на спиритизм и можете попытаться связаться со мной через медиума. Но возможность этого мною еще не доказана.

— Прошу прощения, сударь, не говорите нонсенса. Я готов привести вам два аргумента. Первый. Если показать Родену фотографию Мыслителя с Геи, он не станет стрелять в висок. Если показать Дега балерину из того же источника...

В ответ Конан Дойл прикрыл глаза, словно думая об искусстве.

— А второй аргумент?

— Вы не сможете наложить на себя руки.

— Почему, мистер Лидделл?

— Неужели вы думаете, что в этом доме присутствуют заряженные револьверы?

Дойл в нерешительности подержал револьверы у висков, пока на его лице не проявилось сожаление по поводу его сообразительности доктора Уотсона.

— Эти чудаки, помешавшиеся на моём самом неудачном творении, после финального эпизода о гибели Холмса назвали меня убийцей. Должно быть, стать самоубийцей мне уже не суждено.

— Хвала Небесам! Теперь, когда вы собственными глазами убедились, что о Холмсе, балерине Дега, статуе Мыслителя и, возможно, других наших достижениях, знают даже на соседней планете, вы можете вернуться домой и приняться за написание других книг.

— Я так и сделаю. Нынче я начал эпопею о бригадире Жераре. Помимо того, я хочу дать премьер-министру добрый совет. Известно ли ему, что Соединённые Штаты — мой лучший друг? Пусть ради завоевания соседней планеты Британская империя забудет старую распрю и воспользуется американской помощью.

— Американского орла?

— Да. За неделю он доберётся до нас.

— В таком случае я предложу его светлости послать телеграмму.

Дойл, вдохновлённый упоминанием не только бригадира Жерара, но и американского орла, покинул Даунинг-стрит и вскоре вернулся в Южный Норвуд. Пройдёт ещё некоторое количество времени, и самому лорду Солсбери настанет время собираться домой. Лидделл протёр очки, и, положив платок в карман, окинул взглядом трофеи покорителей космоса.

Лидделл ещё не знал, что судьба предоставила возможность Гленну и Шепарду побывать в стане соседских аборигенов во второй раз и забрать с собой ещё один сюрприз для лучших умов. Пока Лидделл не знает о грядущем, мы можем отойти в объятия Морфея, надеясь на ясное объяснение тех находок, которые астроменам довелось найти в будущей жемчужине британской короны.

Глава 3

Надо помочь в демократизации Афганистана, Ирака и других африканских стран.

Дж. Буш-младший

Особо рьяные и непримиримые националисты (если такие есть в Российской Федерации) могут спросить: а когда, блин, будет Нерезиновая?! Погодите, Москва ещё будет. Для начала дождитесь конца лондонских событий. Не Гарлем же это, в конце концов. Хотя, если подумать... А пока примите успокоительное и послушайте.

***

Следующий день был посвящён саммиту Группы Восьми, которую русские по советской привычке неправильно переводить с других языков называют Большой Восьмёркой (Хотя не такая уж и советская и не такая уж и российская, если такие штуки бывают у переводчиков разных стран).

Первыми пришли шерпы. Толстой, российский шерпа, обошёл места лидеров и тщательно вытер их от пыли. Батлер и Адамс (соответственно британский и американский шерпы) достали смартфоны и начали фотографировать друг друга на фоне круглого стола. Дорлеак и Штольц (французский и немецкий, конечно) сели на места лидеров и начали играть в карты.

К ним присоединился японский компьютерщик Юкио Хакамада. Его пригласили, чтобы он применил хоть что-нибудь против пришельцев.

Всем им пришлось прекратить эти дела, как только послышались шаги у дверей. Первым из лидеров пришёл главный афроамериканец мира Барак Обама. Пока остальные были в пути, он сел за круглый стол.

Вошёл ещё один.

— Ага! К нам явился Джеймс Кэмерон.

— Как вы сказали? Я не Джеймс, я Дэвид.

— Неважно. То есть, я хотел сказать, в данном случае неважно, кто вы.

— Так я же не американец. Я британец.

— Ну и что? Думаете, в США нет премьер-министра? Конечно, есть. Это Кэмерон.

Кэмерон показал большой палец.

Следующим пришёл Владимир Путин.

— А, вот и русский медведь, — сказал ему Обама.

— Я? Русский медведь?

— А что? В интернетах пишут, что фамилия Медведев означает «медведь». Точнее, «медведя».

— Так я же Путин.

— А куда вы дели Медведева?

Кэмерон:

— А какая разница? Сколько ни меняй местами Путина и Медведева, ничего не изменится.

Затем пришли Франсуа Олланд и Ангела Меркель. Участники саммита сели за круглый стол.

Возможно, вас интересует, а что в это время делает Елена Шишкина? Об этом мы поговорим позже, а пока перейдём к политике. Наберитесь терпения. Запаситесь попкорном, выключите мобильники, наденьте удобные шлёпанцы. Желающие могут приготовить айфоны и даже айпады. А вот пивом и воблой лучше не запасаться.

А вот что касается айпадов... Учёный Хакамада выдал президентам эти гаджеты. Говорит, что раз нам угрожают пришельцы, встречать их нужно во всеоружии современной техники.

Мы ничего не упустили? Так вот, участники саммита сели за круглый стол. Обама достал бутылку пива.

— Хотите?

— Нет, спасибо, — ответил Путин.

— Нет, спасибо, — ответил Олланд.

— Э-э-э-э-э-э-э, — ответила Меркель.

— А вы, мистер Кэмерон?

Кэмерон выпил всё пиво. Ну или почти всё.

— А мне? — Обама заглянул в бутылку. — Нет, ещё осталось.

Обама показал большой палец.

Теперь пора начинать великие дела. Путин начал издалека.

— Что такое происходит на нашей планете в двадцать первом веке? Сначала арабы активизировались, потом Грузия неожиданно активизировалась, словно грузины наглотались активированного угля, потом исландский вулкан активизировался, а теперь активизировались какие-то инопланетяне. Судя по предыдущему пункту, это те самые вулканцы. Ну или клингоны какие-нибудь. Или борги. Кто их разберёт...

— Как называется этот вулкан? — спросил Олланд.

— Он называется Эйяфля… фля… тля… кля… гля… кюдю… дю… дюдль…

— Англичанин скорее свергнет монархию, чем сможет выговорить это слово, — добавил Кэмерон.

— Тогда свергайте монархию! Становитесь президентом Соединённых Штатов Великобритании и Америки!

Это сказал Обама. Не успел он сказать ещё что-нибудь, как Олланд выдал:

— А не напрасно ли здесь присутствует Дэвид Кэмерон?

— Почему же напрасно?

— Потому, что вы глава правительства, а не глава государства.

— Я слышу такое впервые за всё существование саммитов. Не хотите ли вы сказать, что меня следует заменить королевой? Если честно, я предполагал такую возможность.

Кэмерон встал и ушёл.

— Куда вы?

— За портретом королевы. Месье Олланд признался, что здесь должен быть глава государства.

— Простите… — выдавила Меркель.

— Что простить?

— Я забыла взять с собой портрет президента Германии…

— Обойдётесь. Хотя, если честно… хоть кто-нибудь знает о существовании президента Германии?!

— Погодите-погодите! — вдруг крикнул Путин.

— Что такое?

— Я кое-что забыл в прихожей.

Путин вышел и вскоре вернулся с портретом Медведева.

— Граждане, готовьтесь. Дмитрий Анатольевич прибыл.

Он сел, поставил Медведева на колени и положил сверху руки и подбородок.

После этого Обама тоже произнёс неожиданные слова:

— Не считаете ли вы, что лишним следует считать Путина?

— На каком основании? — удивился Владимир Владимирович.

— На том основании, что русские — коммунисты. Ваша страна…

— Империя зла?

— Ага! Вы это признаёте?

Путин уронил Медведева и наклонился к Обаме.

— Сейчас не место для таких архаизмов! Скажите, я когда-нибудь утверждал, что в вашей стране до сих пор линчуют негров?

Обама резко вскочил и стукнул кулаком по столу.

— Кого вы назвали н… н… н… н… н… н… н… н… н…? Меня?

— Простите, я хотел сказать «афроамериканцев». Понимаете, империя зла осталась в прошлом. Я принадлежу не к Коммунистической Партии Российской Федерации, а к партии «Единая Россия».

— Так, вы признаёте, что у вас есть коммунистическая партия! А как называется ваша площадь? Красная площадь!

— А как называется ваша резиденция? Белый дом.

Только тогда он заметил, что уронил Медведева.

— Простите меня, Дмитрий Анатольевич! Сейчас подниму!

Путин вернул Медведева на место и почистил его.

— По-моему, мы собрались здесь, чтобы обсудить инопланетную угрозу, — возразил Олланд. — Коммунистическую угрозу оставим на потом. Речь идёт не о Китае или Северной Корее. Перейдём к делу.

— Мистер Обама, у меня к вам одна претензия, — заметил Кэмерон. — Вы считаете, что Путин лишний на том основании, что он из бывшей коммунистической страны? Ну не станете же вы утверждать, что фрау Меркель лишняя на том основании, что она одна женщина из всех нас?

— Правильно, — неожиданно согласился Путин. — Фрау Меркель нужно убрать отсюда и заменить её другой женщиной, помоложе. У этой женщины одна часть должна быть 90 сантиметров, другая часть 60 сантиметров, и третья часть 90 сантиметров.

— Да вы оказывается, Берлускони! — понял Кэмерон.

— Вот именно, — хмыкнул Обама. — Вы не Алину Кабаеву имеете в виду?

Путин едва не уронил Медведева, но удержался.

— Алину Кабаеву? Кто старое помянет, тому глаз вон! Причём здесь она?

— Ну так вы с ней родили ребёнка.

Путин совсем вылупился.

— Где вы такое прочитали?

— Вы думаете, у нас нет СМИ? Как же это? У вас в России всё есть, а у нас на Западе ничего нет? А, кстати, почему нужно убрать Меркель?

— А чего она смотрит на Россию, как солдат на вошь?

— Ну так тогда пришлось бы убрать 98 процентов человечества.

— Девяносто восемь?

— Конечно. Этот нероссияне.

— А вы не приукрашиваете?

Интересная арифметика.

— Слушайте повестку дня, — перешёл Путин к делу.

Шерпа по фамилии Толстой начал подобно городничему из «Ревизора». Только сначала он достал бумажку.

— Вас пригласили, господа, чтобы мы сообщили вам пренеприятнейшее известие. На Марсе...

Шерпа Толстой снова заглянул в бумажку и заморгал.

— На Марсе...

Обама улыбнулся.

— На Марсе... есть жизнь...

Лидеры от смеха повалились на пол.

— ...и она нам угрожает. Что такое?

Путин еле встал.

— Да какие марсиане в двадцать первом веке? Это чистой воды пропаганда! Лунатики нам случаем не угрожают?

Обама встал и отряхнул брюки.

— Ладно, я могу представить ситуацию, когда жители Плутона объявляют нам войну за то, что мы оплутонили их планету. А сейчас?

— Так их же не существует, — смеялась Меркель. — Возьмите хотя бы исследование атмосферы Марса Адамсом и Койпером. Ну, именем которого назвали пояс Койпера.

Кэмерон:

— Вы пригласили нас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие? Похоже, вы слегка изменили цитату из Гоголя. Только смотрите, не ошибитесь. Нас пригласили не вы, а я. В нашей стране произошёл нонсенс, а не в вашей.

— Здесь ошибаетесь вы, — заметил Путин. — В России произошло то же самое. В девять часов вечера на Первом канале должны была идти новостная передача «Время». Вместо последних новостей мы увидели новости не просто из позапрошлого века, так ещё и с чужой планеты.

— В Соединённых Штатах, — продолжил Обама, — эта ситуация произошла на канале Fox. Вы слышали о нём?

— Боюсь, что нет, — ответил Путин.

— Как вы могли не слышать о нём? По этому каналу в разное время показывали доктора Хауса, Секретные материалы, Симпсонов, Гриффинов и мультсериал про наше хреновое будущее!

— Должен заметить, что у нас всё это показывают совсем на других каналах.

— В России?!

— Мистер Кэмерон, у вас пришельцы оказались на канале BBC One?

— Да. Там показывали «Доктора Кто».

— Докатились! — ответил Обама. — У нас одни доктора. Доктор Кто, доктор Хаус, доктор Ватсон, доктор Дулиттл, доктор Стрейнджлав, доктор Зло, доктор Ганнибал Лектер, доктор Зойдберг, док Браун и им подобные. Интересно, что доктор Сьюзз вообще не доктор, а писатель, а доктор Албан вообще музыкант. А доктор Веб даже не человек, а антивирус.

— А в Германии есть доктор Фауст, доктор Хагенс, доктор Мабузе и доктор Дупеншмертц[7], — продолжила фрау Меркель.

— А в России ещё есть доктор Айболит и доктор Шац. И ещё доктор Быков, — продолжил Путин. — Правда, мы собрались здесь не из-за докторов. Мы собрались здесь из-за марсианской новостной передачи, которая попала в наши руки благодаря радиоволнам. Ой, простите, Дмитрий Анатольевич!

Путин снова вернул Медведева на место. Японский учёный только головой покачал.

Олланд:

— Французы увидели пришельцев на канале France 2, немцы — на канале Das Erste, японцы — на канале NHK. Что там у них должны были показывать, сам не знаю.

Фрау Меркель:

— Откуда вы знаете, что у нас пришельцев видели на канале Das Erste?

— Мне говорил Штольц, — Олланд показал на немецкого шерпу.

— Про канал NHK вам говорил Хакамада-сан?

— Да. Я догадываюсь, кого показывали на канале NHK, — сказал Олланд. — Японок с огромными глазами. Кого ещё могут показывать в Японии? И я понял, откуда там взялись японки с огромными глазами. В этом виноваты американцы.

— Американцы? — удивился Обама.

— Да, американцы. Подумайте сами. Огромные глаза это мутация. Мутации вызываются радиацией. Радиация вызывается атомной бомбой. А откуда в Японии атомная бомба?

Обама показал большой палец.

Шерпа Толстой:

— В Италии пришельцев увидели на канале Caccia e Pesca. Как следует из названия, этот телеканал посвящен охоте и рыбалке. Другое дело, если пришельцы прилетят к нам охотиться и рыбачить. А, ещё пришельцы возникли на канале CCTV-11 в Китае. А этот канал специализируется на пекинской опере. Только представьте: опера, все поют, и вдруг появляется ролик, в котором какие-то викторианцы пародируют генерального секретаря компартии! От этого любого китайца кондрашка хватит.

Кэмерон:

— А в Турции пришельцев увидели на канале Show TV. Там показывали сериал «Карадаи», ну, это турецкая адаптация братьев Карамазовых. Проблема в том, что в этом сериале действие происходит в тридцатые годы прошлого века. То есть империалисты из девятнадцатого века сюда никак не подходят.

— А это правильная логика? — не согласился Путин. — По-вашему, если бы действие происходило в девятнадцатом веке, империалисты были бы самое то? Бедный Достоевский…

Его никто не ждал. Голос из ниоткуда.

— Послюшайтэ, почэму вы забылы про мэня?

— Кто это спрашивает? — подозрительно спросила Меркель.

— Почэму вы забылы про тэлэвидэниэ Грузыы?

Обама растерянно посмотрел на свой айпад.

— А, я понял. Это мой айпад подключен к интернету. К нам пробрался президент Грузии.

— Я тоже хочу рассказат про то, как пришелцы проныклы в зомбоящык. У нас есть канал Рустави 2. Слышалы?

— Ну да.

— В общэм, пришелцы появились в пэредачэ, гдэ рассказывалы о глубынном сходствэ грузынскых кэпок и лэтающих тарэлок. Оказываэтся, они очэнь похожи и внэшнэ, и внутрэннэ. Правда, мы нэ знаэм, есть ли у марсыан летающие тарэлки.

За спиной президента Грузии послышались шаги. Какой чуткий айпад!

— С кэм вы разговариваэтэ?

Так их двое. Саакашвили и Маргвелашвили. Где кто, непонятно.

— Что? Я разговариваю с саммытом.

— Ну ы разговариывайтэ. Всё равно я займу ваше мэсто.

— Шо? Шо вы такое мовите? Я так само хочу.

— Кто это говорит? А, это батони Янукович.

— Да, да, це я!

— Вы про мене забыли, — сказал им ещё один. — Я будущий исполняющий обязанности украинского президента.

Путин покачал головой.

— Вот видите, Дмитрий Анатольевич, о чём они говорят, когда думают, что я их не слышу.

Обама:

— Как вы можете объяснить то, что марсиане украли вывески?

— Очен просто. Для лэтающих тарэлок нужно топлыво.

Это сказал не то Саакашвили, не то Маргвелашвили. А может, Янукович. Или четвёртый.

— Я не вас, я Путина спрашиваю.

Путин:

— Постараюсь объяснить, батоно Обама. Судя по этому видеоролику, который должны были увидеть марсиане, на Марсе существует цивилизация девятнадцатого века. Самое заметное то, что у них существует такая же дореволюционно-викторианская Британская империя. У них существуют королева Виктория, Роберт Артур Толбот Сесил, он же маркиз Солсбери… мистер Кэмерон, я правильно назвал его имя?

— Роберт Артур Толбот Гаскойн-Сесил, 3-й маркиз Солсбери.

— Виктория, Солсбери и Джозеф Чемберлен. Иначе говоря, это нечто вроде параллельного мира. По-видимому, жители того мира хотели провести разведку. Они украли балерину Дега из Метрополитен-музея. Они уронили Мыслителя в музее Родена. Наконец, в Лондоне они наткнулись на музей Шерлока Холмса. Если у них тоже есть Британская империя, Виктория и ей подобные, то у них тоже придуман Холмс. Иными словами, неземные люди из девятнадцатого века увидели персонажа, который, как они думали, есть только у них. Что дальше? Дальше, как говорил герой телесериала, картина маслом. Лазутчики забрали с собой вывески, чтобы предъявить их своим. Ну и скульптуру балерины тоже. А Мыслителя они просто уронили. Весьма неосторожно с их стороны. Теперь вся Земля знает о существовании Марса. Правда, мы и раньше знали о существовании Марса. Только какая от них может быть угроза? Они же викторианцы. Кстати, их империалисты живут в их Лондоне. Теперь я понял, почему нас собрали именно в Лондоне. А я всё думал, думал...

— Нам надо подумать над тем, как быть в такой ситуации, — заметил Обама. — Я думаю, сбылась мечта Рональда Рейгана. Его проект «Звёздных войн» будет осуществлён, и мы нанесём удар по Советскому Союзу. Вернее, по Марсу. Хотя какая разница? Они оба красные.

— Если серьёзно, то этот Марс не красный в том смысле, который относится к СССР, — возразил Путин. — В новостях, которые мы обнаружили, содержался тот джингоизм, который был свойствен британцам девятнадцатого века.

У Путина зазвонил айпад. Одной рукой он держал Медведева, а другой держал айпад.

— А? Что? Опять украинцы? Нет, это Пан Ги Мун. Он извиняется за то, что плохо борется за мир. Зато теперь, благодаря пришельцам, он вовсю наверстает упущенное.

Обама ехидно ухмыльнулся.

Хакамада взял айпад у Олланда.

— Послушайте, что просил передать один японский учёный. То есть я.

— И что же?

— Империалисты оправдывали свои завоевания бременем белого человека. В свою очередь, завоевание Японии Макартуром-доно привело к изменению роли микадо и к процветанию Японии. Япония стала индустриальной страной и распространила по всему миру японскую технику. Значит ли это, что завоевание Японии империализмом — благо? Заявлять так было бы слишком опрометчиво. Мы не можем утверждать, что завоевание Земли марсианами — благо. Для нас это не будет благом, но для Марса как для оплота империализма такое дело будет благом. Для нас будет лучше, если мы, земляне, останемся свободными. Марсиане считают, что наоборот. Всё дело в том, с какой стороны на это смотреть. Марсиане не поймут, что значит быть колонией. Мы поймём, что это плохо. Вы спросите, почему я начал философствовать? Просто я получил степень доктора философии.

— Меня мучает один вопрос, — невнятно сказал Обама. — Если мы будем воевать с марсианами, тогда как мы будем воевать с арабами? Вы знаете, господин Путин?

— Вы не можете жить без этого?

— Ну да. Арабский мир — девушка моей мечты.

— Понятно, — хмыкнул Путин. — А то мы что-то слышали, что Мишель Обама вас с кем-то застукала. Вот оно что…

— Без шуток. Как мы будем…

— Да очень просто, — ответила Меркель. — Никак не будете воевать. Как вам, наверное, известно, я когда-то предлагала предъявить ультиматум Хусейну, чтобы предотвратить войну в Ираке. Понятно, мистер Обама?

— В общих чертах понятно. Я имею честь пожать руку храброму иракскому гражданину, которому Саддам отрубил руку.

— Так это высказывание Буша. Или это ваше высказывание?

— Какая разница? Теперь серьёзно. Как же мы не будем воевать? Вы слишком смело предъявляете своё мнение. Мы всё равно должны подумать, как вбомбить марсиан в каменный век.

— Я предлагаю не вбомбить марсиан в каменный век, а договориться с ними на равных, — возразил Путин.

— Как мы можем договориться с ними на равных, если мы опередили их в развитии на сто двадцать лет?

Обама замолчал. Потом он заглянул в бутылку с остатками пива. Не успели его спросить, что он там такое увидел, как Обама допил пиво и снова заглянул в бутылку. Да так, что глаз едва не застрял в горлышке.

— Что вы там увидели? — наконец спросил Путин.

Обама встал и треснул кулаком по столу.

— Что такое? — забеспокоился Владимир Владимирович. — Какая муха вас укусила?

Обама снова заглянул в бутылку.

— Я всё понял! Мы должны объявить войну Сирии!

— Что, правда?

— Да! Сирия — девушка моей мечты. Если хотите, я заключу условие.

— Какое ещё...

— Если американская нация сыграет важную роль в борьбе с пришельцами, войны с Сирией не будет.

— Мы согласны, — ответила Меркель. Зато Путин добавил:

— А если эту роль сыграют американцы, тогда пусть Янукович уходит в отставку.

— Я согласен, — ответил Барак. — Украина — девушка моей мечты.

Меркель иронически хмыкнула:

— Ещё одна? Теперь я догадываюсь, кто из нас Берлускони...

— Как-то не вовремя прилетели эти пришельцы, — вздохнул Путин. — Сейчас самое время для того, чтобы я полетел в космос...

— Вы? — хмыкнул Олланд.

— Да, я. Я и самолётом управлял. А Обама даже на велосипеде ездить не умеет.

— Но я не Буш, — возразил Обама.

— А какая разница? Сколько Обаму и Буша не меняй местами, ничего не изменится.

Кажется, пора переходить к делу.

— Да, что-то не вовремя мы обнаружили марсиан, — вздохнул Хакамада. — Только я собрался терраформировать Марс, так тут же...

— А может, терраформировать Марс всё-таки возможно? — заметил Путин. — Только надо выслать оттуда местных жителей. Да только вот, дорогие товарищи, сначала надо коего-кого остановить.

— Не совсем, — заметил Хакамада. — Надо отправить туда китайцев, чтобы океаны копали. Надо же эту ораву чем-то занять.

— И не только китайцев, — улыбнулась Меркель. — Говорят, немцы решили помочь хохлам. Они скоро создадут ОАО «Хенде Хохланд».

В общем, пора переходить к делу.

— Если вы хотите остановить пришельцев, обращайтесь к астронавтам, — уверенно сказал Кэмерон.

Лидеры едва не упали на пол. Наверное, даже на Луне можно было услышать хохот.

— Нет, вы только послушайте! — смеялся Путин. — Неужели вы не знаете, что ни один космонавт не был на Марсе? Так бывает только в американских фильмах!

— Что-то вы поторопились… — смеясь, согласился Обама.

— Ну и дела нынче происходят… Это уже фантастика какая-то… — подтвердил Олланд.

— Дас ист фантастиш! — согласилась с ними Меркель.

Путин поднял с пола Медведева и подул на него.

Кэмерон постучал ладонью по столу.

— Погодите, мы же должны предотвратить нашествие пришельцев. Или вы хотите, чтобы они первыми добрались до нас?

— Да как они это сделают со своим девятнадцатым веком? — хмыкнул Обама.

Кэмерон:

— Теперь мы должны перейти к этой теме. Ну, где наши космонавты, астронавты, робонавты, алконавты?

Путин взорвался.

— Что с вами?

— ХА-ХА-ХА-ХА! Причём здесь алконавты?

— Разве у вас нет такого слова?

— Есть, только это не то.

— Я предоставляю слово моему шерпе Батлеру.

Тот кивнул и ответил:

— Как вам известно, нам нужен космонавт мисс Марпл.

— Я в первый раз слышу про космонавта мисс Марпл, — удивился Кэмерон.

— Мы тоже не знаем такое имя, — заметил Обама.

— И я тоже, — ответил Путин.

— И я, — ответил Олланд.

— Простите, я, похоже, кое-что перепутал, — извинился британский шерпа. С этими словами он опустил руку в карман брюк и вынул оттуда бумажку. — Нет, не мисс Марпл. Миз Марпл! Нет, миз Шерлок!

— Кто?

— Ошибся. Миз Шарман.

— В смысле?

— Опять ошибся. Миз Шепард!

— Кто?

— Миз Шишкин!

— Кто-кто?

— Елена Шишкина. Похожие фамилии. Шишкина и Шерлок.

— Что в них похожего?

— Не знаю. Ну если уж Обаму перепутали с Усамой…

— Вы говорили про Елену Шишкину, — одёрнул его российский шерпа. Правильно, такие ляпы с фамилиями тут не при чём. — Я про неё слышал.

— Елена Шишкина. Российский космонавт. Шишкиной 25 лет, и до мисс Марпл ей далеко. Зато она подрабатывает инженерным делом.

Ну наконец-то добрались... Попкорн уже съеден, удобные шлёпанцы изъедены молью. Перейдём к следующему пункту.

— Ещё лучше, — хмыкнул Обама.

Шерпа Адамс:

— Мы выбрали четырёх космонавтов. Почему именно их, спросите вы? Во-первых, большинство из них — командиры экипажей. Во-вторых, они знают русский язык. Второй пункт важен потому что француз командиром экипажа никогда не был, зато говорит с американцами по-английски, а с русскими по-русски. А это им не свойственно. В-третьих, Билл Гейтс предложил применить генератор случайных чисел. Хотя первые два пункта куда важнее.

— А японцы? — заметила Меркель.

— Что-то в этом есть. Хотели же выбрать японского астронавта Соитиро Мацуду. Да только вот Америка заявила, что у японцев нет души. Значит, и у японских астронавтов нет души. Поэтому они никуда не полетят.

— С чего это вдруг? — заметил Хакамада.

— Подумаешь! Вон сразу после этого ещё и православные иерархи полностью согласились с этим и заявили, что у японцев нет души. Облом вышел. Придётся без японцев.

— А афроамериканцы? — заметил Обама.

— Хотели выбрать одного афроамериканского астронавта, до только вот у пришельцев времена расизма. Вряд ли они ему поверят. Поэтому и не выбрали.

— А немцы?

— Немцы сказали, что дас ист фантастиш.

— А канадцы?

— А канадцы тупые!

— Сейчас в нашем распоряжении только один космонавт? — спросил Путин.

— Да.

— Так приведите её сюда.

Шерпа Батлер:

— В том-то и проблема. Мы никак не можем найти Елену Шишкину.

— Где же она?

— Где она, поручено выяснить лондонской полиции.

— Её родные знают, где миз Шишкин? — заметил Обама.

— Её родные сказали, что она не сказала, куда ушла Шишкина.

— А причём здесь Шерлок?

— Её российские предки носили фамилию Шишкины. А её малочисленные лондонские предки носили фамилию Шерлок. Потом что-то произошло. То ли её лондонский предок не любил детективы, то ли Конан Дойл наступил на мозоль этому предку, то ли этот предок угодил в прототипы Мориарти… Кто знает… В общем, этот предок невзлюбил фамилию Шерлок. С тех пор его потомки носят фамилию Шишкины.

— Странно.

— Хотя может они с Шишкиными просто породнились... А, ещё среди её предков есть Шарманы. Это тоже не важно.

— А кем работают её родители?

Теперь отвечал шерпа Толстой.

— Про отца не знаю, а вот мать космонавтки хочет, чтобы Елена жила в Лондоне или в Нью-Йорке, а не в России. Волюнтаристка! Видите ли, в России царствует нераздельная пара из двух полупрезидентов-полупремьер-министров. И никто не может их разделить...

Путин ехидно улыбнулся.

— ...Поэтому Эдита Шишкина удерживает дочь в Лондоне. Того и гляди, сделает её олигархом. И это было бы очень кстати. Елене Павловне, как студентке британского университета, приходилось платить за обучение 9 000 фунтов в год. Теперь ей самое время выиграть деньжищи, миллион например. В какой-нибудь телевикторине.

— Как вы сказали? — спросила Меркель.

— Что? Да, действительно. Теперь мы знаем, где её искать.

* * *

Действующие лица:

Крис Таррант, ведущий

Елена Шишкина, игрок

Надпись на экране внизу

Надпись на экране справа

Спойлер

Тоже спойлер

Место действия: Лондон, Elstree Studios, «Кто хочет стать миллионером?».

Действие единственное

<Пропускаем до интересующего нас момента>

Таррант. Вы выиграли 5 000 фунтов, миз Шишкина. Так как вы сказали, кто там мой коллега в России? Дмитрий Дибров?

Елена. Да.

Таррант. И вы говорите, в вашей передаче двое укротителей тигров не могли ответить на вопрос о том, что делают англичане в пять часов?

Елена. У нас в России больше известны пять минут.

Таррант. Пятый вопрос на 10 000 фунтов.

Таррант и надпись на экране внизу.

Что сделал Дмитрий Дибров?

A. Наскандалил в ресторане B. Женился на Пугачёвой

C. Женился в четвёртый раз D. Наступил на собственные очки

Таррант. Хорошо ещё, что мы только что говорили об этом вашем Диброве. Иначе вы даже не знали бы, кто это.

Елена. Я знаю, кто это.

Таррант. Ну кто просил их вставлять вариант ответа с рестораном? Это же я кинул в посетителя ресторана столовые приборы. А они это обыгрывают?

Елена. Теперь я знаю, что этот вариант неправильный. Спасибо за подсказку.

Таррант. Вот русские прохиндеи!

Елена. Да я и так знаю ответ. Пугачёва имеет отношение только к предшественнику Диброва. Что касается очков, вряд ли Дибров на них наступил. Об этом непременно написали бы в «Комсомольской правде». Зато там писали про вариант С.

Таррант. Это ваш окончательный ответ?

Елена. Да.

Таррант встаёт, подходит к Елене и обнимает за тонкую талию.

Таррант. Вот что значит родиться в России, а миллион выигрывать на Западе. Это был первый инцидент в нашей стране.

Елена. Давайте сядем на свои места. Ну пожалуйста! И вы забыли про таймер. Сейчас время закончится.

Таррант садится на место.

Таррант. Вы выиграли 10 000 фунтов. Теперь шестой вопрос и в два раза больше, дорогуша.

Таррант и надпись на экране внизу.

Какая продукция присутствует в композиции Энди Уорхола?

A. Сникерс B. Кэмпбелл

C. Колгейт D. Хьюго Босс

Елена. В первую очередь нужно отбросить невозможные варианты. Какие из вариантов ответа появились после Энди Уорхола? Colgate не подходит. Он был ещё в девятнадцатом веке. Juice Fruit был в девятнадцатом веке. Marx&Spencer были в девятнадцатом веке. Маркс и Энгельс были в девятнадцатом веке.

Таррант (опасаясь превращения рассуждений в поток сознания). Причём здесь Маркс и Энгельс?

Елена. Простите, я отвлёклась. Рассмотрим вариант B. Причём здесь Наоми Кэмпбелл?

Таррант. Наоми Кэмпбелл?!

Елена. Да, вроде бы она впервые вышла на подиум ещё при жизни Энди Уорхола. Нет, по-моему, Уорхол тогда уже лежал в больнице. Не складывается.

Таррант. Вы берёте подсказку?

Елена. Нет, лучше самой. Сникерс, кажется, был ещё до второй мировой войны. Тупица!

Таррант (возмущённо). Кто тупица? Я?!

Елена. Успокойтесь. Тупица не вы, а я. Это был консервированный суп «Кэмпбелл»!

Таррант. Это ваш окончательный ответ?

Елена. Конечно.

Таррант. Это правильный ответ. Вы выиграли 20 000 фунтов. Седьмой вопрос на 50 000 фунтов. Должен ли напоминать вам, что это несгораемая сумма?

Елена. Если я не отвечу на этот вопрос, я выиграю лишь 1 000 фунтов. Не мешало бы в следующий раз передвинуть первую несгораемую сумму вперёд.

Таррант. Чтобы в следующий раз вы снова участвовали в «Кто хочет стать миллионером?» и воспользовались более высокой несгораемой суммой? Вряд ли вам позволят снова здесь оказаться. Итак, седьмой вопрос.

Таррант и надпись на экране внизу.

Кто убил Кеннеди?

A. Джон Уилкс Бут B. Марк Юний Брут

C. Ли Харви Освальд D. А чёрт его знает

Елена. Вопрос не из лёгких. С одной стороны, Бут и Брут не подходят. С другой стороны, трудно выбрать из последних вариантов. Не то его убил Освальд, не то его убил чёрт знает кто. Ладно, 50:50.

Надпись на экране справа

50:50

Помощь аудитории

Звонок другу.

Таррант. Это ваш окончательный ответ?

Елена. Я сказала 50:50.

Надпись на экране внизу (меняется).

Кто убил Кеннеди?

C. Ли Харви Освальд D. А чёрт его знает

Елена (громко хмыкнув). Лучше не стало. Я оставила два варианта ответа, и компьютер сделал в точности то же самое. Теперь выбрать правильный ответ еще труднее. Только если не воспользоваться другой подсказкой.

Надпись на экране справа

50:50

Помощь аудитории

Звонок другу.

Таррант. А если без подсказки?

Елена. Тогда придётся ждать, когда ФБР рассекретит убийство Кеннеди. Если я не ошибаюсь, это произойдёт в 2039 году. Боже мой, неужели мне придётся сидеть в этом кресле до 2039 года?

Таррант (слышит шаги). Что это означает?

Входят инспектор Дерюгин и сержант Смит (уже не спойлер и не тоже спойлер), кажется, из полицейского участка на Боу-стрит. Смит ковыряется в носу.

Смит. Нам нужна Елена Шишкина.

Елена. На каком основании вы хотите меня арестовать?

Таррант. Вы правы. Если вы выиграете миллион фунтов, вы можете быть обвинены в жульничестве, по аналогии с печально известным майором. Однако вы выиграете миллион не раньше 2039 года. Проблема.

Смит чешет затылок.

Дерюгин. Мы не собираемся арестовывать космонавтку. Шишкина нужна России, Британии, Америке, Китаю, Антарктиде и всем остальным.

Елена. Я понимаю, что я космонавт. Разве это повод для того, чтобы отрывать меня от дел?

Дерюгин. Да, вы космонавт, и это повод для того, чтобы отрывать вас от дел. Мы обнаружили марсиан.

Таррант. Каких ещё марсиан?!

Дерюгин. Обыкновенных. Вернее, необыкновенных. Викторианских. Они даже прогрессоры. Вы ведь знаете это слово?

Смит хлопает глазами.

Таррант. Так ведь марсиан не существует!

Дерюгин. Пожалуйста, не говорите об этом марсианам. Шишкина, вас ждут.

Таррант. И передайте от меня привет Диброву.

Елена, Дерюгин и Смит выходят из зала.

* * *

Елена ушла из игры в белой водолазке и в юбке ниже колен. Так она и вошла в собрание лидеров. Едва космонавтка переступила порог, президенты и премьер-министры, как мужчины, разом встали со своих мест. Даже Меркель. Шишкина ответила:

— Спасибо, я пешком постою.

— Что? — удивился Хакамада.

— Я встретила эту фразу в советском фильме, который я видела в Интернете. Живу-то я в Лондонграде.

— Всё равно я предлагаю вам сесть.

Шерпа Толстой сходил за стулом. Елена села.

Вошёл ещё один космонавт. Шишкина встала, демонстрируя гендерное равноправие.

Шерпа Толстой принёс ещё два стула. Космонавты сели, сели и лидеры.

— Вас искали по всему Лондону, миз Шишкина, — сказал ей Кэмерон.

— Можете называть меня Еленой Шишкиной.

Астронавт в спортивном костюме и в тёмных очках похлопал себя по бритой голове. Голова у него бритая. И подбородок тоже.

— А как зовут вас? — спросил Кэмерон.

— Роберт Ниро Браун.

— Роберт Ниро МакФлай?

— Браун, а не Макфлай! Роберт Ниро Браун! Во всём виноват Земекис! Однажды я встретился с Земекисом. Только услышав мою фамилию, он начал задавать дурацкие вопросы. «Это вы превратили „ДеЛореан“ в машину времени?» «Это вы назвали Эйнштейна в честь собаки?». Полностью меня зовут Роберт Ниро Браун. Имя Роберт Браун вам никого не напоминает?

— А кто это? — спросила Елена.

— Это президент Бостонского университета. А имя Роберт Ниро вам никого не напоминает?

— Напоминает. Вдобавок, ваша лысина напоминает мне Генриха Мюллера в «Семнадцати мгновениях весны».

— Во первых, политкорректные американцы говорят не лысый, а волосато затруднённый. Во-вторых, я не волосато затруднённый. Я бритоголовый. Кстати, из-за имени Роберт и среднего имени Ниро мне предлагали снятся в фильме «Знакомство с Факерами-2». В роли Брюса Всемогущего.

— Да? В этом фильме нет Брюса Всемогущего.

— Правильно, потому что я отказался.

— И правильно, — ответил другой астронавт (судя по ушанке, это был космонавт).

Как только он вошёл, лидеры полегли от смеха. Если честно, то только четверо. Путин заморгал.

— А вы? — спросил Роберт.

— Я? Жертва стереотипа.

— Что здесь смешного? — не понял Владимир Владимирович.

— Ну как же, — ответила Меркель. — Это же ваша страна.

— А, и всё остальные страны нам завидуют. Что-то не похоже.

— Я это понимаю, — ответил Браун. — А вас-то как зовут? Я плохо представляю русских космонавтов, кроме Андропова.

— Меня зовут Эраст Петрович Попович.

— Что, правда?

— Что я говорю! Попов, а не Попович. Спасибо, боже, что я не хохол.

— Как это? Я слышал, вы украинский космонавт.

— Вы тупые!

Браун хмыкнул.

— Имя Эраст Петрович кого-то мне напоминает. Кого должен напоминать Эраст? Знакомое имя.

— Так зовут сыщика Эраста Фандорина.

— Да, я читал эти потрясные детективы. И вам всем советую. Знаете, почему? Там нет современных русских.

Елена задумчиво поправила чёлку. Разговор зашёл в интересное русло.

Браун продолжал:

— А фамилия Попов? Она тоже кое-кого напоминает.

— Кого?

— Мэри Поппинс.

— И это всё? А как же космонавт Попович? Хотя что я говорю, я же не украинский космонавт…

— Фамилия Попович напоминает мне русского богатыря, — ответила Елена.

— Откуда мне это знать? — удивился янки.

— В Интернете можно посмотреть мультфильм. Рекомендую.

— А я смотрел Смешариков. Все они стрёмные.

— Вы жертва стереотипа? — спросил Олланд Попова.

— Да.

Попов снял ушанку с русой головы. Он, в свою очередь, был в клетчатой рубашке. Но и пиджак не забыл.

Браун:

— Олл райт. Вы же средний Джо.

— Причём здесь Джо?

— Я имею в виду, что вы средний Шмо.

— В смысле? Кто чмо? Я?

— Это американские выражения.

— Вот так, — добавил Путин. — Говорят, Браун — самый стереотипный американец. Теперь мы узнаем, так ли это.

— Все в сборе? — спросил Олланд.

— Остался французский астронавт, или, как у вас говорят, спационавт.

— Француз это хорошо. Французский астронавт это хорошо. Поедание лягушек — ещё лучше. А астронавт, который ест лягушек — плохо.

— Почему? — не поняла Меркель.

— Потому что в таком случае пришлось бы помещать лягушку в тюбик для еды. Это было бы издевательством над лягушками. А теперь представьте, что будет, если выдавить содержимое этого тюбика на зубную щётку и почистить зубы.

— Вы правы. И всё же лягушек лучше есть, а не надувать.

Обама поднял указательный палец:

— Предлагаю вернуться к теме пришельцев. Только что сбылись слова Дугласа Макартура: «Народы всего мира должны объединиться для следующей войны, которая будет войной межпланетной. Народы Земли должны когда-нибудь создать общий фронт для отражения атаки людей с других планет». В тоже время должны сбыться замечательные слова: «Пришло время, когда человеческая раса войдёт в Солнечную систему». И особенно правильны такие слова: «И между прочим, я знаю, что наши луноходы летают на Марс!».

— А разве это ваши высказывания? Насколько мне известно, так говорил ваш предшественник.

Обама развёл руками.

Меркель:

— Да только вот существует одна загвоздка. Марсианские империалисты — марсиане-британцы? Надо проследить, чтобы наши британцы не перешли на их сторону.

Кэмерон:

— Это оскорбление? Мы больше не империалисты, мадам. Правда, мы поддерживаем Америку, но это так, мелочи.

Путин:

— Мелочи? Да? А вот наши старые дела здесь точно ни при чём. Не станете же вы подозревать, что я возьму и введу в России монархию?

Обама:

— Только попробуйте! Вы станете персоной нон грата, если вернёте в России монархию!

— Это сможет произойти только когда следующим президентом России станет Путин.

— Откуда вы знаете, что следующим президентом России станет Путин?

— Я его хорошо знаю.

— Вот-вот, — заверил их Барак. — Мы будем проводить иностранную политику иностранными руками. А инопланетную политику будем проводить инопланетными руками. Вот найдём мы ещё каких-нибудь инопланетян, уже из другой галактики, и сделаем их своими верными союзниками...

— Откуда инопланетяне? С Тау Кита?

— Правильно. Как вы догадались?

— Вот американцы! Не слушали Высоцкого! Высоцкий пел про то, что на Тау Ките условья не те.

— И всё равно мы найдём инопланетян с других звёзд.

— Так-так-так, — добавил Владимир Владимирович, всматриваясь в айпад. — Янукович передаёт, что украинцы устраивают марсомайдан.

— Что устраивают? Майдан? — переспросил Обама.

— Это когда выбирают королеву мая, — объяснил Кэмерон.

— Правда?

— Конечно.

— Интересно, кто станет королевой мая.

— Понятно кто. Украинцы когда-то посадили её в тюрьму. Интересно, что будет, когда её выпустят...

Стук в дверь. Вот и пришёл французский космонавт в строгом чёрном костюме. Чёрные волосы выглядели так, словно там бриолин. И вообще выглядел он так, что если он полетит в космос, все инопланетные женщины прильнут к иллюминаторам. Или это преувеличение. Вполне возможно. Да и не это сейчас важно...

Елена взглянула на него:

— Это что ещё за красавец мужчина?

Спационавт улыбнулся. Ему явно это понравилось.

Елена Павловна смотрела на француза снизу вверх. И даже улыбнулась. Таким он показался забавным.

— Как вас зовут? — спросил Обама.

Французский космонавт смотрел на Елену как довольный котяра и, наверно, видел её в виде «Вискаса» с рыбой и зеленью. Он даже не слышал слов Обамы.

Браун помахал рукой перед глазами коллеги. Тот и это не сразу заметил.

— А? Что? Кто я? Где я?

— Как вас зовут?

— Меня зовут Арсен Делон.

— У меня к вам тоже один вопрос, — сказал Эраст. — Вы пьёте одеколон?

— Нет, — удивился француз.

— Я так и думал! В СССР была песня: «Ален Делон не пьёт одеколон».

— Вообще-то я Арсен Делон! А Ален Делон действительно не пьёт одеколон.

Путин:

— Не знаю, пьёт ли он одеколон. Я ведь не Ален Делон и не Франсуа Олланд.

Елена похлопала глазами. Путин объяснил:

— Франсуа Олланд — будущий президент Франции.

Меркель:

— Откуда вы знаете, что следующим президентом станет Олланд? Вы его хорошо знаете?

— Логика проста. Фамилия Олланд означает «Голландия». Президентом Голландии месье Олланд стать не может, потому как в Голландии монархия. Следовательно, Олланд может стать только президентом Франции.

— Это плагиат! — ответил Делон. — То, что Франсуа Олланд станет президентом, я доказал точно таким же способом, как и вы, господин Путин.

— Странное доказательство, — пожала плечами космонавтка. Делон тем временем снова обернулся к ней. И застыл.

— Все в сборе, — понял Путин. — Даже французский космонавт.

— Не все, Путин-доно, — возразил Хакамада. — Сюда обещал прийти представитель НАСА.

Действительно, следующим был мистер Гаррис, самого спортивного вида американец (никаких гамбургеров, одни допинги!) с чемоданом.

— Джеральд Гаррис, сотрудник НАСА и в данный момент представитель его директора Чарльза Фрэнка Болдена-младшего. Я принёс вам то, что только сейчас можно и нужно будет предать гласности.

Представитель Болдена открыл чемодан и поставил на стол ноутбук.

— От имени директора НАСА я признаюсь, что НАСА утаивало важную информацию. В 2004 году НАСА знало о существовании марсиан. В 2008 году существование марсиан снова подтвердили. А первые свидетельства появились ещё в шестидесятые годы прошлого века.

— И все эти годы НАСА молчало? — спросил Кэмерон. — Тогда выходит, что мы только что, подобно Малдеру и Скалли...

— Вы правы. Истина где-то рядом. Точнее, в этом ноутбуке.

— Почему же все эти годы НАСА молчало? — спросил Олланд. — Почему же про марсиан не говорили раньше? Правда, тогда такие фильмы оказались бы под запретом.

— Военная тайна.

— Существует версия, что Гагарин не погиб, а был похищен инопланетянами, — сказал Путин. — Не знаю, причастны ли к этому марсиане.

— Существует версия, что Элвис улетел к себе домой, — заметил Обама.

— Существует версия, — добавил Олланд, — что американцы не были на Луне из-за того, что инопланетяне не пустили.

— Такую тайну я точно не имею права раскрывать, — возразил мистер Гаррис.

— На что вы намекаете? — спросил Кэмерон. — Американцы действительно нашли на Луне инопланетян?

— Давайте не будем говорить о Луне. Давайте говорить о Марсе.

Гаррис положил на стол батончик «Марс».

— Я принёс то, что подходит для данного случая.

— На что вы намекаете? — спросил Кэмерон. — Что если бы нам угрожали пришельцы с Урана, то вы принесли бы радиоактивный контейнер с ураном?

Путин:

— А если бы нам угрожали пришельцы с Плутона, вы бы привели собаку Микки-Мауса?

Меркель:

— Так какие свидетельства НАСА вы принесли в ноутбуке? Если мы вспомнили про Малдера и Скалли, то тогда показывайте ваши, если можно так сказать, секретные материалы.

— В шестидесятых и начале семидесятых годов станции «Маринер-4», «Маринер-6», «Маринер-9» потеряли связь с Землёй и упали на Марс. Они успели запечатлеть американские пейзажи середины девятнадцатого века. Марсоход «Викинг» сфотографировал аналогичные места вблизи и тут же потерял связь.

Мистер Гаррис загрузил фотографии того, о чём он только что сказал. Интересная штука.

— В 1997 и 2004 годах в рамках программы «Марс Пасфайндер» на красную планету были отправлены марсоходы «Соджорнер», «Спирит» и «Оппортунити». «Оппортунити» успел передать на Землю следующие кадры. Копия этого видео была записана на CD и помещена в архив ФБР. Но первоначально мы собирались поместить файл в архив Ватикана

— Причём здесь Ватикан? — спросил Олланд.

Гаррис включил видеозапись. На экране возникло помещение с группой кардиналов. Они молча смотрели на объектив камеры марсохода. Патер брызгал на камеру, очевидно, святой водой. Так продолжалось полминуты. Наконец в кадре появились папские швейцарские гвардейцы: камзолы в красно-сине-жёлтую полоску, морионы, алебарды. Подойдя к марсоходу, они разом ударили по камере алебардами. Видео закончилось.

— Вы видели марсианское духовенство и марсианских папских гвардейцев.

— Эта видеозапись была засекречена НАСА и ФБР? — понял Путин.

— Да. Теперь марсоход «Феникс». Его забросили в околополярный регион. Судите сами.

Теперь члены саммита увидели полярников. Они молча смотрели в объектив. Когда их терпение закончилось, один из них разбил объектив камеры. Конец.

— Вы заметили, как он выглядит? — спросил Гаррис.

— Кое-кого напоминает.

— Он выглядит точь-в-точь как Фритьоф Нансен. Я принёс его фотографию. Не цифровую, чтобы вы не заподозрили фотошоп для придания сходства.

Гаррис достал из кармана фотографию Нансена. Когда представитель НАСА вернул кадр со смелым полярником, зрители сразу заметили сходство.

— Экспедиция Нансена. Не знаю, правда, как у них выглядит «Фрам», если на Марсе нет Северного Ледовитого океана.

— Вы ничего не сказали о советских космических станциях, — заметил Путин.

— В СССР были космические станции? Правда? Я думал, в СССР были только дефицит и очереди.

— Космический аппарат «Марс-1» потерял связь. В 1971 году «Марс-2» разбился о поверхность Марса, а «Марс-3» смог сесть на поверхность. Но «Марс-3» исчез непонятным образом. В 1974 году «Марс-4» пролетел мимо цели. Конечно, марсиане здесь ни при чём. Однако через месяц «Марс-6» сел на поверхность Марса и тоже исчез. «Марс-5» вышел на орбиту и разгерметизировался. Как и в случае с разбившимся «Марсом-2», марсиане не виноваты. Но в трёх случаях из шести явно виноваты марсиане. Вдобавок, в 1989 году станция «Фобос» села на одноимённый спутник Марса. Через два дня связь прервалась. В нынешнем веке запустили «Фобос-Грунт». А он взял и упал обратно.

— «Марс-1», «Марс-3» и «Марс-6» сели на поверхность Марса? — спросил Франсуа Олланд.

— Да.

— И они засекли марсиан? Неувязка получается, господин Путин. Получается, что не только Америка скрывала существование марсиан.

— Заметьте, что во всех случаях, кроме последнего, причастность марсиан к исчезновению станций и марсоходов не была очевидна. А обнаружение марсиан с помощью тех трёх аппаратов было скрыто по приказу Брежнева.

— Откуда вам это известно?

— Дело в том, что советские аппараты обнаружили на Марсе Дикий Запад и царскую Россию. Брежнев испугался, что капиталисты узнают об этом, и сделают марсиан-американцев своими союзниками. А если бы советские люди узнали о том, что Марсе осталась Российская империя, то они, по мнению Брежнева, поняли бы, что Гражданская война не выиграна, впали бы в депрессию и начали бы пить больше водки.

— Значит...

— Вы спросите, почему после распада СССР про марсиан никому не рассказали. Просто Брежнев завещал хранить эту тайну одному агенту КГБ. Как вы уже догадались, его фамилия Путин.

Обама всё понял:

— Наш астронавт Эдгар Митчелл прав. Власти скрывают.

Шерпа Штольц:

— Да, понятно, почему все попытки изучения Марса с помощью космической техники закончились провалом. Ведь как должны будут поступить земляне, если инопланетяне пришлют нам свои «землеходы»?

Учёный Хакамада:

— Виноваты и марсиане, которые ломали космические аппараты. Только вот японцы в 1980 году запустили марсоход «Камикадзе» — единственный в мире японский марсоход, и единственный марсоход, который добился своего. Вы помните, что в 1920-е годы астрономы Адамс и Койпер изучили марсианскую атмосферу и пришли к выводу, что она из углекислого газа и с низким давлением. Ещё ниже, чем думали в начале двадцатого века. Японский марсоход должен был подтвердить специальными приборами, что для жизни Марс непригоден. Да и холодно там.

— А как же марсиане? — удивился Путин.

— Великая загадка. Неведомо и непостижимо. Так и это ещё не всё. Марсоход перестал передавать изображение. Следующие минуты сопровождались ужасающими помехами этого изображения. Когда изображение снова появилось, оказалось, что марсоход окружён подозрительными типами с самурайскими мечами.

— И что дальше? — спросил Путин, всё же понимая, что, как говорится, конец немного предсказуем.

— Самураи взмахнули мечами, и марсоход достиг нирваны. Сказано же: камикадзе.

— И он же выявил неземную атмосферу. Остаётся выяснить, каким образом марсиане могут жить в таких жилищных условиях. Погодите, вы хотите сказать, что японцы тоже скрывали существование марсиан?

— Нет, просто ISAS, одно из трёх тогдашних космических агентств Японии, неправильно интерпретировало эту находку. Японцы подумали, что на экраны вместо изображения с Марса попало изображение с телевидения. Именно в это время в телевизорах показывали фильм Куросавы. После марсианских самураев на экранах ISAS действительно появился фильм Куросавы. Ошибка вышла. Когда марсианские самураи хряснули по марсоходу, японцы решили, что это просто совпадение. То есть марсход будто бы сломался сам. Так что всё честно. Про марсиан мы не знали. В отличие от американцев. Вот взгляните-ка на наглую физиономию представителя NASA.

Гаррис (который не ест гамбургеры) перекусил батончиком «Марс».

— Правда, японцы ещё запустили межпланетную станцию «Нодзоми». Она должна была исследовать верхнюю атмосферу и ионосферу Марса, однако вместо этого по причине неполадок не долетела и смогла исследовать лишь межпланетную среду.

— Никто не предполагал, что марсиане окажутся именно такими, — перешёл Кэмерон к новой подтеме. — Какими их представляли фантасты? Начнём с Уэллса. Продвинутые марсиане из одних головы и щупалец. Микробы у них стали музейным экспонатом. На Земле могут перемещаться только в треножниках. Пьют кровь. Может быть, Дракула был марсианином?

— Не согласен, — возразил Путин. — Откуда вам известно, что микробы стали музейными экспонатами? Может, марсиане целенаправленно проводили политику геноцида микробов? Правда, мы занимаемся тем же самым.

— В фильме «Мой любимый марсианин» оказывается, что марсиане имеют двойные руки, живой костюм и третий глаз, — продолжил Обама. — Могут становиться невидимыми и принимать облик жителей других планет. И, как ни странно, из слов марсианина следует, что у них одни мужчины. Сексизм и неполиткорректность.

Обама замолк. Не произнося ни слова, он снова заглянул в бутылку.

— Что вы там увидели? — настороженно спросил Путин. У него были все основания.

— Эврика! — крикнул Обама и ударил бутылкой по столу. — У них нет микробов? Надо будет применить бактериологическое оружие!

Путин перекрестился. Напуганный японец вытер лоб и настороженно оглядел всю компанию.

— Погодите! — отрезал Путин. — Я предлагаю обсудить изыскания наших учёных в области противостояния пришельцам. Не важно, каким пришельцам.

— Зачем? Они же отсталые. Они не смогут нас захватить.

— А вдруг? — заметил Обама, после чего углубился в айпад. Остальные последовали его примеру. Вскоре американский президент отыскал подходящую информацию.

— Нашёл! Слушайте сюда. Вот какой способ предлагает Стивен Хокинг. Его озарила гениальная идея.

— Какая идея? — заинтересовалась Меркель.

— Он начал разрабатывать оружие, которое стреляет несуществующими элементарными частицами.

Путин:

— Я, кажется, догадываюсь. Это оружие стреляет за несколько секунд до нажатия на курок.

— Вы действительно догадались, или вы тоже прочитали?

— Думаете, мы не слышали про тахионное оружие? В России тоже есть фантастика.

Барак треснул кулаком по столу.

— Не заговаривайтесь! Какая ещё фантастика? Стивен Хокинг — солидный учёный!

— Так, а другие технологии? — заметил Олланд.

Путин продолжил ковыряться в айпаде:

— Японский компьютерщик профессор Выбегалло… ой, простите, Хакамада! Юкио Хакамада. Он собирается отправить на Марс робонавтов.

— Ещё чище, — скептически ответил Обама. — Сначала японцы отправили на Марс невменяемый марсоход, который тут же покончил жизнь самоубийством, да так, что лемминги завидуют, потом станцию, которая сачканула с работы, а теперь ещё и роботы. Это те, которые от Хонды? Такие белые, толстые, похожие на астронавта?

— Это вы на что намекаете? — возмутился Браун. — Что астронавты толстые? По-вашему, мы жрём гамбургеры?

— Постойте, а как же мы? — заметила Елена. — Это что же, японцы отправят к пришельцам роботов, а мы останемся не у дел?

Да, действительно.

— А вы так хотите полететь на это самый Марс? Лучше бы вы хотели цветы, конфеты и замуж.

Елена сморщила нос, думая, что же из этого списка к ней не относится. Путин подвёл итог:

— В общем, Обама предлагает направить на пришельцев бактериологическое оружие, Стивен Хокинг предлагает направить на пришельцев тахионное оружие, а японцы предлагают запугать их роботами. А, ещё один русский учёный. Он выяснил, кто придумал крестики-нолики.

— Неужели русские? — спросил Попов.

— А вот и нет. Крестоносцы. Только тогда были не крестики и нолики, а крестики и полумесяцы.

— А как же русские?

Японец покачал головой. Путин продолжал:

— Ещё этот русский учёный поймал радиосигналы пришельцев. Ещё до истории с телевидением.

— Ещё не всё, — добавила Меркель, высунув нос из айпада. — Главный немецкий учёный Эрих Фрёлих предлагает отправить на Марс аватаров. Как на Пандору. Взять немецких астронавтов и сделать им аватары. Просто этот учёный категорически не согласен с тем, что Марс пригоден для жизни.

Обама:

— А как же эти придурки, которые там обнаружились?

— Кто их знает. Эрих Фрёлих предполагает, что они вообще не люди. Так, нелюди.

— Вампиры, что ли?

— И оборотни тоже.

— Ничего себе учёный… Значит, аватары? Елена Павловна, вы готовы заменить себя аватаром?

— Ну не знаю… Может поищем другие способы? Рановато для аватаров… А то ещё Джеймс Кэмерон может обвинить нас в плагиате. Надо решить, как отправить нас на Красную планету.

— И не только! — добавил Хакамада. — Я решил отправить туда людей и дополнительно приборы, которые терраформируют Красную планету. Конечно, если там есть что терраформировать.

— Так вы что, заботитесь о пришельцах? — крикнул Обама, ударив кулаком по столу.

Японец поёжился.

— Ещё не всё, господа хорошие, — хмыкнул Кэмерон. — Я тоже предлагаю один способ. Надо отправить на Марс межконтинентальную баллистическую ракету.

— Так не бывает, — возразил Путин.

— Правильно. Поэтому мы срочно переименовали её в межпланетную баллистическую ракету.

Да, пора закругляться.

— Пора думать о том, откуда взять деньги на борьбу с пришельцами, — догадался Браун.

— Так они же не могут нас захватить, — возразила Шишкина.

— Как сказал Кеннеди, — ответил, понятное дело, Обама, — «слово „кризис“, написанное по-китайски, состоит из двух иероглифов: один означает „опасность“, а другой — „благоприятная возможность“». Иными словами, мы должны найти благоприятную возможность, чтобы найти деньги для нашей программы. Таким образом я, как будущий президент земного шара...

Дальше лучше не продолжать.

Космонавты выглядели так, словно хотели покончить с саммитом, только вот они не хотели перечить лидерам государств. Кэмерон сразу это понял.

— Саммит окончен. Осталось выяснить, кто будет платить, и Боб — ваш дядя.

— Какой Боб? Какой дядя? — не поняла Меркель.

— Это англоязычное выражение означает «дело закончено», «всё в порядке». Здесь получается совпадение. По одной из версий, это выражение произошло из-за того, что премьер-министр Солсбери был дядей Артура Бальфура. А в данной ситуации наш противник — двойник Солсбери.

— Конец саммиту, — окончательно закончил Путин. — Пошли домой, Дмитрий Анатольевич.

Глава IV

Четыре фонограммы с Геи, записанные изобретённым, но не осуществлённым на практике способом. — Чьи деньги будут потрачены на колонизацию. — Планы. — Немецкий посол и его требования от лица пыхтящего Вилли. — Дилетанты. — Опасность космоса. — Одежда геян. — Гости из Соединённых Штатов снова в Лондоне. — Семья Её Величества Виктории, Божьей милостью королевы Соединённого Королевства Великобритании и Ирландии, защитницы веры, императрицы Индии.

Достопочтенный лорд Солсбери вспоминал свои былые годы, глядя на экспроприированный астроменами у геян предмет, привлекавший к себе внимание своей экзотичностью, свойственной их поделке, на первый взгляд, стоящей в одном ряду с африканскими масками, индийскими кинжалами и прочими туземными вещами, но в то же время поражавший близостью к современным достижениям техники. Теперь читателю легко догадаться, что лорд Солсбери, вспоминавший былые годы, вспоминал не окрашенную трудностями когда-то стеснительного характера учёбу в школе, не соединение судьбы достопочтенной мисс Джорджины Олдерсон со своей, не предыдущие из когда-то занимаемых им должностей, а интерес к феноменам электричества и магнетизма.

В те годы телефон выглядел лишь чудом, запись звука на поверхности «презренного металла» казалась людям помесью дьявольщины и шарлатанства, а лорд Солсбери проводил опыты с физикой, на наших глазах преображающей цивилизованный мир. Мы не напрасно упомянули запись звука на поверхности металла — именно эти мысли обуревали милорда в те мгновенья, когда его руки держали стеклянную (либо из особо твёрдого целлулоида) коробочку с двумя катушками, с намотанной на них целлулоидной лентой, как в волшебном фонаре. Но эта лента безо всяких изображений на ней и с иным блеском заставляла видеть металлическое происхождение, и понять её предназначение труднее, чем если исходить из общеизвестных фактов.

Важно стоя в Государственной гостиной с колоннами, мистер Чемберлен терпеливо ждал, когда лорд Солсбери озвучит свои мысли, доселе неведомые. Лидделл скромно стоял поодаль, ожидая развития событий.

— Мы ожидали, что наши подданные найдут на соседней планете кровавые режимы. Они же нашли неведомые фонограммы.

— Достойно удивления.

— Неужели перед нами магнитный способ фонограммы? Насколько мне известно, выдвигалась идея записи звука на намагниченную проволоку. Здесь же мы видим ленту.

— Будьте добры, разъясните мне о магнитной записи.[8]

— Как я понимаю, принцип заключается в изменении намагничивания в соответствии со звуком. Иными словами, аналогия с бороздками на валике фонографа или на граммофонной пластинке.

— Уильямс, отвёртку, граммофон, железную полосу, стержень из мягкого металла, провод, винную пробку и отрезанную телефонную трубку для слушания! — приказал лорд Солсбери лакею. Тот, удивившись приказу, тем не менее, повиновался и вручил премьер-министру вышеуказанные вещи.

Лорд Солсбери взял телефонный рожок[9]. Сопровождаемый весьма удивлённым взором мистера Чемберлена, он поместил на место граммофонной пластинки коробочку с фонограммой. Чтобы механизм хорошо вращал катушку с лентой и не проскальзывал, на штырёк была предварительно надета винная пробка. Железная полоса и клейкая лента пригодились для укрепления коробочки неподвижно относительно корпуса граммофона. Посредине узкой стороны коробочки был помещён стержень, чей мягкий металл позволяет быстро избавляться от намагниченности; стержень был обмотан проводом. Настала очередь телефонного рожка, ибо лорд укрепил его напротив стержня, присоединив рожок к обмотке.

Мозг Чемберлена озарила мысль о том, чего смог добиться человек, соединивший в себе управление большей частью мира с памятью о давешних делах на поприще технического прогресса, видя, как тот отсоединяет трубу от места крепления мембраны. Конец, снабжённый мембраной, был перемещён к трубке, подпорка держала трубу, получившую новый источник звука.

Наш Джо поправил монокль.

— Вы предлагаете таким способом озвучить фонограмму на намагниченной ленте?

— Ваша мысль верна, мистер Чемберлен.

— Гениально.

— Спасибо, но я не требовал комплименты. Но вам повезло, что вовсе не вы проявили такую сообразительность. Каждый из нас помнит, что мужчина, который слишком много знает, рискует лишиться места. Но для нас важнее то, что вы нужны нашей стране. Я не мог бы лишить вас места министра колоний так стремительно. Но всё же только что рождённый способ применения граммофона принадлежит не вам. Лидделл, начинайте.

Лидделл начал воспроизведение фонограммы.

Первая песня началась с быстрых звуков рояля, пока звуки рояля не начали сопровождаться быстрыми, энергичными словами мужского и двух женских голосов. Начать следует с рояля.

па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам———па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам———пам——па́м-пам—па́м-пам—ПАМ! тл--л--л--л--л--л--л--л--л--л--л--л--л--л--л--л--л--л--л--л--л Ай уок ол на-айт, ай уок ал дэ-э-эй, Ту пэй зэ биллс ай хэв ту пэ-э-эй Айнт ит сэ-эд! Энд стил зеэ невер симз ту би э сингл пенни лефт фо ми-и-и. Зэтс ту бэ-э-эд! Ин май дримс ай хэв э плэ-э-эн: Иф ай гот ми э уэлфи мэ-э-эн, Ай вуднт хэв ту уок эт о-ол, айд фул эраунд анд хэв ту бо-о-ол... па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам———па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам МАНИ, МАНИ, МАНИ маст би фани Ин зэ рич мэнс уолд. па́м-пам—па́м-пам МАНИ, МАНИ, МАНИ олвэйс сани ин зэ рич мэнс уолд. А-ааа, а-аааа, ол зэ фингз ай куд ту Иф ай хэд а литтл мани, тис э рич мэнс уолд.

— Что вы скажете об этой песне? — спросил лорд Солсбери после наступления долгой паузы в фонограмме и, как следствие, временной приостановки воспроизведения.

— Песня о деньгах, о том, на чём базируется экономика цивилизованных стран.

— Песня о даме, которая вышла замуж за богатого джентльмена и теперь принадлежит к высшему обществу. Теперь она освобождена от домашнего труда. На первый взгляд, картина верна. Но здесь содержатся две ошибки. Во-первых, переход из среднего в высшее сословие не благоприятная возможность, а досадное исключение. Во-вторых, даже в верхушке общества, женщине всё равно доступно далеко не всё. Разные нормы поведения для мужчин и женщин всегда имеют место. Написано ли там, кто поёт эту песню?

Секретарь Лидделл привлёк своё внимание к карандашной надписи на коробочке.

— «АББА», сэр. Написано большими буквами. Вероятно, аббревиатура, но в таком случае тот, кто это писал, забыл поставить точки.

— Возможно, вполне возможно. Теперь наступило время узнать, что нам поведает следующая песня в этой коробочке.

Вторая песня — те же мужской и два женских голоса — слагалась из певучих слов и такой мягкой клавишной музыки, какую слушатели только могли себе представить.

ииии—ииии—и́иии———ииии—ииии—и́иии———ииии—ииии—и́иии———ииии—ииии—и́иии Но моо шампэ-э-эйн, Энд зэ файэуокс а фру-у-у Хеэ ви а, ми энд ю-ю-ю Филинг лост энд филинг блю-ю-ю Итс зэ энд оф зэ пати-и-и Энд зэ монинг симз сз гре-е-ей Со анлайк естэдэ-э-эй, Наус зэ тайм фо а-а-ас ту сэ-э-эй... Хэппи нью йе-е-еэ, Хэппи нью йе-е-еэ, Мы ви ол хэв э вижн нау энд зэ-э-эн, Оф э уолд уеэ эври нейбэ ис э фре-е-енд, Хэппи нью йе-е-еэ, Хэппи нью йе-е-еэ, Мэй ви ол хэв ауэ хоупс, ауэ вилл ту тра-а-ай Иф ви донт ви майт эс велл лэй даун энд да-а-ай, Ю-ю энд а-а-а-ай

— Ваше мнение, — обратился лорд Солсбери к соседу.

— Обратите внимание на слова «может, все мы увидим мир, где каждый сосед — друг». Каждый сосед будет другом тогда, когда весь мир окажется под эгидой Британской империи. Космическая колонизация — лишь начало стремления к тому, что каждый сосед будет другом.

— То, что в песне поётся о Новом годе, соответствует тому, что мы покорим Землю уже к новому году. Обратите внимание на слова «наши надежды, наше желание пытаться, если мы не делаем, можем также лечь и умереть». Всё верно. В этом и заключена наша надежда. Мы или колонизируем Землю, или ляжем и умрём. Второй куплет этой песни точно передаёт политику завоеваний.

— Я согласен с вашими выводами, лорд Солсбери.

— Лидделл, переходите к третьей песне.

— Лента закончилась, милорд. Перехожу ко второй коробочке.

Быстрое, довольно энергичное пение орущего мужского голоса в сопровождении инструментов было таковым:

Тууууу ту тууууу туту туууууу туту уууууу тууууу ту туууууу тууууу ту туууууу… Ты ты ыыыыыыыы тыты ыыы тыты ыыыыы ыы ы! ЮНГ МЭН, зеэс но нид ту фил даун! Ай сэйд, ЮНГ МЭН, пик йоселф оф зэ граунд! Ай сэйд, ЮНГ МЭН, кос ёр ин э нью таун! Зеэс но НИД! ТУ! БИ! АН—ХЭП—ПИ! ЮНГ МЭН, зэс э плэйс ю кэн гоу! Ай сэйд, ЮНГ МЭН, уэн ёр шот он ёр доу! Ю кэн СТЭЙ ЗЭ, энд айм шуэ ю вил файнд! Мэни УЭЙС! ТУ! ХЭВ! Э ГУД! ТАЙМ! ТЮЙ! ТЮЙ! ТЮЙ! ТЮЙ! ТЮЙ! ТЮЙ! Итс фан ту стэй эт зэ УА-А-АЙ! ЭМ! СИ! ЭЙ! Итс фан ту стэй эт зэ УА-А-АЙ! ЭМ! СИ! ЭЙ! Зэй хэв еврифинг фо юнг мэн ту энджо-ой! Ю кэн хэнг аут вис ол зэ бойс! Итс фан ту стэй эт зэ УА-А-АЙ! ЭМ! СИ! ЭЙ! Итс фан ту стэй эт зэ УА-А-АЙ! ЭМ! СИ! ЭЙ! Ю кэн гет ёрселф клин, ю кэн хэв э гуд мил! Ю кэн ду уотэвэ ю фи-и-и-ил! ЮНГ МЭН, а ю листнинг ту ми, Ай сэйд, ЮНГ МЭН, уот дид ю уонт ту би! Ай сэйд, ЮНГ МЭН, ю кэн мэйк рил ё дримз! Бат юв ГОТ! ТУ! НОУ! ЗИС! УАН! ФИН! НО МЭН, даз ит ол бай химселф Ай сэйд, ЮНГ МЭН, пут ё прайд он зэ шелф, Энд джаст ГОУ ЗЭ, ту зэ уай эм си эй! Айм шуэ! ЗЭЙ! КЭН! ХЕЛП! Ю! ТУ—ДЭЙ! ТЮЙ! ТЮЙ! ТЮЙ! ТЮЙ! ТЮЙ!

— Какова ваша версия, Лидделл?

— На коробочке написано «YMCA». Это слово означает «умка». То есть белый медведь по-русски.

— А есть ли у них белые медведи? И тогда кто поёт эту песню?

— Лично мне кажется, что эту песню поют гомосексуалисты.

Любой увидел бы, как господа замерли. Лишь сердца можно было бы при желании услышать. Постепенно Чемберлен вернулся в окружающий мир.

— Только их нам не хватает. Больше вам нечего сказать?

— Нечего, сударь.

— Откуда вы знаете, что означает слово «умка»?

— От одного языковеда, сударь.

— Настала очередь четвёртой песни.

В этот раз пел баритон. Так можно представить его песню.

Бываетъ всё на свѣтѣ хорошо, Въ чёмъ дело, сразу не поймёшь, А просто лѣтнiй дождь прошёлъ, Нормальный лѣтнiй дождь. Мелькнётъ въ толпѣ знакомое лицо, Весёлые глаза, А въ нихъ бѣжитъ садовое кольцо, А въ нихъ блеститъ садовое кольцо И лѣтняя гроза. А я иду шагаю по Москвѣ, И я пройти ещё смогу Солёный Тихiй океан И тундру, и тайгу. Надъ лодкой бѣлый парусъ распущу, Пока не знаю съ кемъ, А если я по дому загрущу, Подъ снѣгомъ я фиалку отыщу И вспомню о...

Едва песня оборвалась в самой интригующей точке, премьер-министр задал очередной вопрос.

— Кто поёт, Лидделл?

Секретарь всмотрелся во вторую карандашную надпись.

— Здесь написано «Мистер Трололо», ваша светлость.

— Как вы сказали? — премьер-министр протянул руку за коробочкой, и перед его мудрым взором предстала лаконичная надпись. — Кто такой мистер Трололо? Я знаю, есть Энтони Троллоп. Но Трололо мне неизвестен.

— Я полностью разделяю ваше мнение, милорд.

— Мистер Чемберлен, что вы скажете о содержании песни?

— Она поётся на русском. Или же на польском, так как нам неизвестно.

— Очень печально. Мы сами не сможем расшифровать тексты. Но не всё потеряно. Теперь я собираюсь пригласить сюда учёного, который сможет пролить свет на личность исполнителей этих песен.

Резиденции премьера была оказана честь посещением того самого учёного, о котором говорили минуты назад. В комнату вошёл профессор в застёгнутом на все пуговицы до самого подбородка сером твидовом костюме, грозя неминуемо лопнуть на спине; черты его бритого лица могли показаться несолидными, но весь его цельный вид интуитивно указывал на пользу от его занятий. Иными словами, присутствовавшие, нимало не сомневаясь, немедленно поняли, что перед ними профессор фонетики Альфред Дулиттл.

Глаза языковеда были так хитро прищурены, словно в его доме каждый таракан и каждая букашка говорят на чистом русском языке и слышат хруст французской булки. Последний пункт менее связан с лингвистической наукой, благодаря чему вернёмся к важным материям.

Языковед повернул глаза в сторону трофеев.

— Это те самые коробочки, в которой песни записаны на ленте? Интересно, очень интересно. Как я понимаю, вы пригласили меня, чтобы узнать личность людей, записавших свои голоса на этих лентах.

— Простите наше сомнение, но вы действительно способны узнать происхождение человека по произношению?

— Да, милорд. Фонетика — наука о произношении. Например, сейчас я понял, что вы из Хартфордшира, а мистер Чемберлен из Бирмингема.

— Но вы могли знать эти факты заранее. Кстати, тем ли вы занимаетесь, чем нужно? Насколько я понимаю вашу науку, языковеды занимаются лишь древними языками и их восстановлением, а заниматься современным языком, в частности, диалектами, ниже вашего достоинства. И, скажите, это вы говорили Лидделлу, что означает умка...

— Да, это я.

— Хорошо. Начинайте.

Профессор Дулиттл начал воспроизведение первой прослушанной фонограммы.

— Итак, четыре шведа. Один пианист, один мужчина и две женщины. У двоих фамилии начинаются на А, у двоих фамилии начинаются на Б.

— Гениально! Как вы могли узнать, с каких букв начинаются их фамилии?

— Очень просто. Алфавитика — наука о буквах. Взгляните на аббревиатуру на коробочке. Я догадываюсь об аббревиатуре, несмотря на то, что после букв нет точек.

— Хорошо. Что дальше?

Последовала следующая песня, новогодняя.

— Здесь имеются в точности те же исполнители.

— Мы это и так поняли, профессор. Будьте добры, продолжайте.

Следующая песня, если судить по выражению учёного лица, не меньше заинтересовала языковеда.

— Песня называется Y. M. C. A.? Её поют гомосексуалисты.

— Неужели секретарь прав? Как вы пришли к этому выводу?

— Сам не знаю. Извините.

— Погодите, дорогой профессор. Вы же знаете, что Y. M. C. A. означает Молодёжную христианскую ассоциацию. Она основана в нашей стране.

— Но земляне знают о ней. Откуда? Самое интересное то, что эту песню поют с американским акцентом. Следовательно, земные американцы шпионят за всем миром.

— Американцы? Вы уверены?

— Есть многое на свете, друг Горацио, что на других планетах и не ожидали мы найти.

— Что вы скажете о последней части фонограммы, профессор Дулиттл?

Профессор Дулиттл с высшей степенью задумчивости и одновременной внимательности прослушал очередное пение, и вердикт звучал именно так:

— Певец действительно поёт на русском.

— Так у них есть и русские! — сердито ответил наш Джо. — Даже туда пробрались.

— Если мы покорим Гею, то мы и узнаем, кто у них есть.

— Вы неправильно выразились, — возразил лорд Солсбери. — Не «если мы покорим Гею», а «когда мы покорим Гею». Но погодите, дорогой профессор. Можете ли вы перевести эту песню?

— Можете не спрашивать. У меня с собой есть русско-английский словарь.

— Вашего авторства.

— Именно так.

В руках Дулиттла возникла дородная книга. Шелест страниц продолжался не очень мало времени, прерываясь записями на писчей бумаге. В конце поисков улыбка озарила исследователя.

Учёный выпрямил спину и с поднятым пальцем приступил к ответу.

— Во-первых, у них есть дожди. Во-вторых, у них есть океаны. А в-третьих, у них есть Москва.

Тишина овладела людьми, тишина, приятная для слуха.

— Мы имеете в виду древний город в России? — решился ответить Чембрлен, поправляя воротник.

— Да. Разве есть сомнения?

— Тогда я напомню вам, уважаемый, что в Америке тоже есть населённые пункты с именем Москва.

— Значит я был прав, предполагая, что земные американцы шпионят за всем миром.

— Вы великолепно провели свою работу, — произнёс голос, неожиданный в этих стенах.

Голосом этим оказался Бернард Шоу, получивший известность уже не как острый, едкий и нелицеприятный литературный критик, а как лондонский драматург. Шоу ухмылялся в бороду, и от всей его фигуры веяло неблагонадёжностью и столь нахальным и полнейшим социализмом, что любой почтенный буржуа закатил бы глаза от ужаса, ощутив такие флюиды. Именно так поступил Чемберлен.

— Вы мистер Бернард Шоу? — осведомился профессор.

— Да, сударь. Я вижу, вы благодаря своим дарованиям в областях языкознания смогли сделать по фонограмме геян выводы, которые никто другой сделать не мог бы. Честно говоря, я восхищен вашей работой. Честное слово, я когда-нибудь напишу пьесу, в которой будет фигурировать профессор фонетики. В то же время там будет персонаж по имени Альфред Дулиттл. Он будет, например, мусорщиком.

Дулиттл шумно выдохнул.

— Кем?!

— Мусорщиком.

— У меня есть дочь Элиза. Кем о н а станет в вашей пьесе?

— Элиза Дулиттл? Конечно, дочерью мусорщика.

— Мою знакомую зовут миссис Уоррен. Что вы собираетесь сделать с н е й?

— Уже сделал. Пьеса запрещена цензурой.

— А кем вы собираетесь сделать, скажем, Жанну д'Арк?

— Не красавицей.

— Почему?

— Потому, что она ей не была.

— А кем вы сделаете Примроуз Дулиттл?

— Вы имеете в виду миссис Дулиттл? Что в ней особенного?

— Мои дети являют собой противоположность моей супруге, которая настоящий томагавк в юбке.

— Томагавк в юбке? В чём же выражается это её свойство?

— Когда миссис Дулиттл ругает мои научные занятия, она всегда попадает в цель. Как кем же вы её сделаете в своей будущей пьесе, если мне угодно знать?

— Сержантом в юбке.

— Ох уж эти сатирики! Скажите, мистер Шоу, почему вы так отвратительно относитесь ко мне?

— Разве вы не понимаете? Вы вампир, живущий за счёт лейкоцитов и эритроцитов простого народа.

— Извините за грубую прямоту вопроса, но если я вампир, то кто же вы? Да, да, вы, тупиковая ветвь революции!

— Интересная формулировка. Надо запомнить. Но может, вы всё же вампир?

— Чем я вам не угодил? Чем я так плох? В данный момент я занят написанием «Англосаксонского словаря студента». Три года назад я написал труд «Современная стенография».

— Стенография? Да вы хулиган! Вы пишете на стенах!

— Как вы сказали? Хулиган?

— А ещё языковед. Это ирландская фамилия. Есть такой бандит.

— Так выходит, что я ещё и бандит.

— Это ещё не всё возможное. В сатирической пьесе будет не только языковед. В сатирической пьесе будут русские.

Дулиттл подпёр щёку окольцованной рукой, мягко шевеля губами.

— В юности я интересовался древнерусским языком, теперь же приблизился к более актуальному. Но почему русские интересуют вас, мистер Шоу? Я понимаю, ваше призвание — сатира. Не использовать ли вам Америку?

— Почему? Я никогда не говорил, что американцы тупые. Благодаря последним событиям я хочу поведать вам, что русские — уникальный народ. Да! Русские — уникальный народ. Если на Гее будут обнаружены русские...

Профессор готов был ответить смехом, если бы не вспомнил собственные выводы. Упрямый сатирик всё более прав.

— Что же? — спросил Дулиттл, когда Шоу прервал речь.

— Я буду дружить с ними. Им принадлежит будущее. Русские — уникальный народ. Только русские едят блины с развесистой клюквой. Только русские смотрят на хохлов как запад на русских. Только русские могут предотвратить задуманное вами завоевание Земли.

Едва поражённый премьер-министр готов был протестовать, Дулиттл задал оппоненту новый вопрос.

— И вы хотите использовать их в пьесе?

— Да. Прощайте.

Высказав профессору Дулиттлу эту сомнительную угрозу, Шоу покинул место, где подобной персоне находиться не следует. Едва он ступил на территорию Уайтхолла, власти предержащие подняли вопрос о той вещи, без которой невозможны их грандиозные планы. Каждый человек девятнадцатого века, кто имеет представление о законах развития общества, и пусть даже не смыслит в политэкономии, сразу скажет, что влачить своё существование без денег могут лишь самые неразумные социалисты, да и те, как нам всем известно, давным-давно разорились.

Нам неизвестно, входила ли эта мысль в разум Бернарда Шоу, покидавшего Даунинг-стрит. Тем же, кто имеет высокие намерения, капитал нужен так же, как нужны для колонизации топливо, человеческий материал и прочие ресурсы.

Именно по этой причине, а вовсе не из-за стремления протянуть верблюда сквозь игольное ушко, Чемберлен задавал вопрос главе правительства, чей разум обуревала в точности та же мысль.

— Где мы возьмём деньги? На первый взгляд самым простым способом является увеличение прибавочной стоимости. Народ будет недоволен. Помимо того, лондонские рабочие заняты строительством космической техники. В таком случае мы будем вынуждены взять займы у миллионеров. Этим делом в соответствии с должностью министра финансов займётся сэр Майкл Хикс Бич.

— Каких именно миллионеров, мистер Чемберлен?

— Одной из кандидатур можно считать Ротшильдов. Если же Ротшильды откажутся давать займы, то какие альтернативы вы предложите?

— Вандербильты. Как-никак эта великая семья породнилась с герцогами Мальборо, и мы можем обратиться к ним за помощью как к свойственникам нашей аристократии. Другой вариант — лорд Астор. Причина ясна: американский миллионер, ставший британским аристократом.

— Вы не находите, сударь, что может быть вариант использования человека, который не имеет ни малейшего отношения к нашей стране, но зато стал величайшим филантропом современности?

— Джон Дэвисон Рокфеллер, вы хотите сказать?

— Да, именно Рокфеллер. Тот, кто тратит капиталы на бедные слои населения, сможет потратить их и на нужды Британской империи.

— Но в то же время есть люди, которые считают главу «Стандарт Ойл» величайшим жуликом современности. Мистер Рокфеллер подумывает уйти в отставку.

— В таком случае нам необходимо успеть связаться с мистером Рокфеллером, пока он не воплотил своё намерение в жизнь.

Едва эти слова были произнесены, взгляд лорда Солсбери уловил взволнованный облик секретаря, собиравшегося высказать до поры известную лишь ему мысль.

— Кто вы, милый юноша?

— Я ваш старый секретарь.

— Удивительно! По вашему виду не скажешь, что вы старый. Вы хорошо сохранились.

— Я ваш секретарь, ваша светлость.

— Вы Лидделл?

— Это так и есть, ваша светлость.

— Моё здоровье оставляет желать лучшего. Когда Гея будет наша, я передам власть своему племяннику Бальфуру. В настоящее время он агитирует за нашу незабываемую политику в палате Общин. Хотите увидеть его — идите в парламент. В августе состоится открытие.

— У меня к вам лицензия, — произнёс Чемберлен в адрес лорда Солсбери не совсем ясную при первом впечатлении фразу.

— Лицензия?

— Я хотел сказать…

— Претензия?

— Я именно это и имел в виду, но моё более низкое, чем у вас, положение, не позволяет мне говорить такую вещь в лицо. Сказать об этой вещи, написав вам письмо, я в данный момент не могу.

— Какая у вас ко мне претензия?

— Лидделл хотел сказать вам нечто, но вы, осмелюсь заметить, не обратили на это внимания.

— Я слушаю вас. — Эта фраза наконец была адресована секретарю, который не слишком быстро смог пробить стенку, отделяющую его от первого лица Империи.

— Я знаю более лёгкий способ добыть деньги, милорд.

— Хотел бы я знать, откуда он вам известен.

— Этот способ известен большинству простого народа.

— Говорите.

— Нужно положить в карман паука.

В случае, если бы лорд Солсбери носил монокль (не говоря уж об орхидее), он непременно потерял бы его, услышав об этом способе. Тигр, тем не менее, остался при визитной карточке, хотя заданный вопрос принадлежал ему.

— Зачем класть в карман паука?

— Многие простые англичане з-знают, что у человека будут деньги, если положить в карман п-паука.

— Где мы возьмём пауков?

— Благодарю за бесценный совет.

Произнеся эти слова, лорд Солсбери вызвал лакея. Истинно по-лакейски важный и обходительный лакей встал в ожидании приказа.

— Уильямс, принесите десять банок живых пауков!

Героям нашей истории ещё предстоит увидеть удивительные выводы из этого простодушного способа добычи денег, но в первые мгновения последствия ещё не начинали проявлять себя.

Читателю памятен случай с применёнными для озвучивания магнитной фонограммы деталями телефона, пробкой, стержнем и прочими мелочами. Нетрудно будет догадаться, что лакей воспринял бы второй такой же приказ как следующий яркий случай чудачества, и безропотно пошёл бы за десятью банками живых пауков ради бесспорного увеличения требуемых капиталов. Но лакей недоверчиво взглянул на господина.

Недоверчивость эта была схвачена зрением и иными чувствами господ лишь на миг, и лакей тот час же понял невежливость своего поведения. Но он продолжал стоять, не решаясь всерьёз отправляться за десятью банками живых пауков.

— Почему вы так нерешительно стоите? Я велел вам отправиться за десятью банками живых пауков.

— Я понимаю, милостивый государь, но мне мешает лишь незнание причины.

— Вы должны знать о том, что паук в кармане приносит деньги. Пауки — новый повод для захвата дальних стран.

— Ваш приказ понят, милостивый государь.

Лакей, вооружённый сведениями о причине приказа принести десять банок живых пауков, отправился к их источнику, даже ещё не зная, где этот источник следует искать.

Пока лакей отдавал время поискам источника десяти банок живых пауков, мистер Чемберлен продолжал инструктирование колонизаторов, и его внимание было привлечено к карте Геи. Теперь карта была покрыта стеклом, прозрачная же поверхность несла на себе следы вечного пера Паркера.

— Насколько мне известно, эту карту первым составил Вильгельм Беер. Теперь она дополнена Скиапарелли и Лоуэллом. Тем не менее, германская наука приносит обширные плоды.

— Какие же?

— На карте Геи отображено многое. Киммерийское море. Тирренское море. Земля Гесперия. Земля Элизиум. Олимпийские снега. Каналы Стикс. Каналы Церберус.

— Кому мы отдадим Олимпийские снега?

— Бригадному генералу Китченеру. Но в настоящее время он трудится в Судане.

— Вы правы, сэр. Пока он в Судане, мы рассмотрим другие варианты.

— Другой вариант — главнокомандующий вооружёнными силами Великобритании. Гарнет Уолсли популярен как специалист по колониальным войнам. Отличная мысль. Эти регионы Геи будут присоединены Гарнетом Уолсли. Если Китченер будет свободен, он получит возможность присоединения другой части этих регионов, не попадающих в зону действий Уолсли.

Мистер Чемберлен поместил кончик вечного пера в земли Геи и выписал фамилию Уолсли.

— Следующий шаг. Земля Гесперия. Кто колонизует этот регион?

— Фельдмаршал Фредерик Робертс.

— Не забудьте, что барон Робертс — главнокомандующий войсками в Ирландии. Если мы отправим его на Гею, кто будет усмирять ирландских бунтовщиков?

— Другие военачальники всегда найдутся.

Чемберлен вывел на вышеназванном участке слово «Робертс».

— Только одно меня смущает, — прошептал он, протянув палец к примеченному нами месту на карте. — Сможем ли мы жить на Гее при более низком давлении воздуха? В четыре раза ниже? С другой стороны, местные жители там живут. А при более низком давлении воздуха нефть должна бить фонтаном.

— Снова нефть. Мы не будет забивать голову мелкими вещами.

— Мне угодно забивать голову иными вещами. Как сказал пьяный профессор, на Земле грибных лесов нет.

— Очень плохо.

Следующей очередью указательного пальца стали каналы Церберус.

— Каналы. Геянские каналы. Неужели по ним тоже течёт нефть? Очень даже политично.

Чемберлен вывел в центре фамилию Уайт.

— Гораций Китченер остаётся в запасе. Дальнейшее распределение колонизаторов между остальными участками Геи может быть отложено на более позднее время, а посему сейчас мы можем перейти к распределению генерал-губернаторов и вице-королей. Можем ли мы использовать для этой цели лорда Элджина, когда он представляет собой вице-короля Индии?

— Этот вопрос тоже можно обсудить в более подходящее для размышлений время. Зато граф Абердин вполне может стать генерал-губернатором этой области, — палец Чемберлена указал на будущее место работы Гарнета Уолсли.

— Если мы отправим графа Абердина на Землю, он не сможет совмещать новую должность с должностью генерал-губернатора Канады.

— Какие ещё кандидатуры вы можете предложить?

— Лорд Элджин — вице-король Индии. Мой заместитель мистер Керзон в таком случае станет вице-королём всей Геи. Я ему уже протелефонировал.

В Государственную гостиную с колоннами вошёл Лидделл; его вид говорил о том, что он имеет честь сообщить нечто важное, но в то же время эту важную новость ему произносить чрезвычайно неподобающе перед государственными деятелями.

— Нам нанесли визит коммунисты, лорд Солсбери, — неуверенно сообщил секретарь.

— Вы уверены? — спросил лорд Солсбери, придав мудрому лицу брезгливое выражение. — Выходит, на Земле есть кровавые режимы? И нефть? Тогда вперёд!

Двое из общества последовали в комнату Кабинета. Выглянув в окно, Тигр осознал, каким образом можно войти в заблуждение.

— Простите за преуменьшение вашего ума, милорд, но вы забыли о паровых экипажах. Рекомендуется предварять появление парового экипажа человеком с красным флагом. В настоящее время за границей применяют бензиновые экипажи; вероятно, нас ожидает прибытие одного из них.

Тем временем человек с красным флагом, в цилиндре и фраке, освободил Уайтхолл от посторонней публики. Едва из окна стал виден он один, с северо-запада раздался равномерный треск — тот самый, что должен сопровождать безлошадный экипаж. Треск не изменялся по громкости, меняя лишь сторону, из которой он был слышен, но вскоре треск усилился, пока в поле зрения не возник его обладатель.

Экипаж с ацетиленовыми фонарями остановился с настолько чванливым видом, словно весь мир должен считать его автомобилем. Он надувался от гордости. Он готов был затмить все экипажи столицы. Но это было чудо — безлошадный экипаж с лошадьми. Это даже не было Auto (его кучера можно было бы именовать автоистом, будь у него автомобиль).

Немец, в прусской каске и мундире — он даже на почтительном расстоянии выделялся важным видом — вышел из экипажа и направился прямиком к премьер-министру. Флагоносец сопровождал важного немца, покуда второй немец остался сторожем. Тот держал фонограф, что и был источником треска.

Чемберлен первым заговорил о экстравагантном способе. Красный флаг без автомобиля — чудо из чудес.

— Судя по немецкому облику и направлению, в котором мы в первую очередь услышали фальшивый треск, к нам пожаловали гости с 9, Карлтон-Хаус-Террас[10].

— Я вижу здесь две странности, — продолжил лорд Солсбери. — Во-первых, немцам не свойственна эксцентричность. Тем не менее этот германский посол в Лондоне со своим, если я правильно помню, атташе, преодолели путь от Карлтон-Хаус-Террас до Даунинг-стрит экстравагантным способом. Хорошо, они знают, что мы никогда не видели автомобили, и решили нас обмануть. Во-вторых, они нарушают дипломатический этикет. Где фраки, где цилиндры? И разве им не следовало отправиться к Её Величеству, а не к нам?

Посол Германии в Лондоне, по некоторой причине выглядящий не иначе, как представитель грубой, крикливой немецкой военщины, и представитель низшего дипломатического ранга вошли в комнату Кабинета. Флаг был свёрнут и приставлен к стене, дабы не привлекать излишнее внимание своим видом. Второй немец держал пакет с невыясненным содержимым. Если двое бошей ранее совершали дипломатические визиты, то дипломатические визиты совершались к королеве, и потому нынешнее событие позволяло предположить, что они решили миновать визит к Её Величеству.

Мы сказали, что посол выглядел «как представитель грубой, крикливой немецкой военщины», и этими словами всеобъемлюще описали то обстоятельство, что посол в последнее время надевает на себя прусскую каску, мундир и часть кавалерийской формы, популяризованную маршалом Галифе.

Главный из присутствующих здесь немцев обратился к премьер-министру, во время бесцеремонного разговора ведя себя ещё хуже: глядя в глаза. Его усы как у Пыхтящего Вилли и одновременно вощённые как усы-hollanders торчали в сторону ушей, и весь облик его вызывающе выглядел в сравнении со строгим видом оппонентов.

— Безвозвратно прошли времена, когда немец одному уступал землю, другому лес, третьему море, себе оставляя небо! Мы от имени Его Величества императора Германии требуем места под солнцем!

— Кто вам мешает, господа?

— Вы, вы мешаете! Мы требуем себе места под солнцем и место, которое вы собираетесь колонизировать! Землю!

— Вы говорите это серьёзно? Совершенно точно, ведь у немцев нет чувства юмора.

— Неважно! Дайте нам территорию соседней планеты, и война между нашими державами будет предотвращена! Говорят, на их территории есть особо кровавые режимы!

— Откуда вам известно?

— Так пишут в газете Kreuzzeitung.

— Позвольте, вы имеете в виду всю территорию?

— Конечно, нет. Вам одно, нам другое.

Немец извлёк из рукава химический карандаш. Смочив грифель, он смело направился к карте Геи. Одним росчерком чужой руки полушарие, отданное Гарнету Уолсли, было на словах передано кайзеру. Обратная сторона Селены со всеми её каналами также не была обойдена вниманием. Её нейтралитет был серьёзно поколеблен немецкой рукой.

— Позвольте один вопрос, — приподнимая голову, обратился к нему Чемберлен.

— Слушаю.

— Чтобы мы могли общаться друг с другом как джентльмены и в меньшей степени нарушать этикет, вам следовало бы представиться.

— Чёрт бы побрал ваши условности! — рассердился немец.

— Разве вы не военный?

— Я немецкий посол в Лондоне! А рядом со мной наш атташе!

— А что считает по этому поводу британский посол в Германии? Сэр Марк Ласеллес?

— Думаете, он не знает, что я посол?

— Тогда не сделаете ли вы одолжение, одевшись так, как приличествует послу?

Атташе раскрыл пакет и извлёк из него требуемые предметы. Посол снял мундир и каску, позволив себе вручить их мистеру Чемберлену, и, оставив сорочку с белым галстуком и пикейным жилетом (на несколько секунд дав возможность созерцать поверх надетые подтяжки), надел взятые у атташе фрак и цилиндр. Сорочка и пикейный жилет уже были заблаговременно надеты, и теперь только изобретение Галифе нарушало облик немца, мешая признать его выглядящим подобающе для посла.

— Меня зовут граф фон Меркель! Я разъезжаю на автомобиле, когда он у меня есть! А в Лондоне его у меня нет, и никогда в вашей стране автомобилей не будет!

— Вы имеете в виду то мероприятие, которое, как нам приходилось слышать, проходило в прошлом году? Но ведь победил маркиз де Дион, а вовсе не вы, фраер.

— Я фрайхерр, а не фраер! И не фрайхерр, а граф! Вы говорите о гонках? Как ни печально это звучит, вы правы, господин министр! Тем не менее, я участвовал в тех гонках, и об этом вам необходимо знать! Знаете, почему в Лондоне у меня нет автомобиля? Я экономлю на бензине. Для меня самое важное — нефть. Если мы и нападём на другую планету, то лишь ради нефти. Отныне это будет двигатель политики. А если режимы их планеты действительно окажутся кровавыми... Многое возможно!

— Скажите, граф, это вы только что испортили карту? — осторожно спросил лорд Солсбери.

— Разве вы не видите, что я сделал эту надпись на стекле, а не на карте?

— Видим, ваше сиятельство. Но кто позволил вам так обращаться с нашими планами?

— Его Императорское Величество Вильгельм Второй! Он требует вам поделиться с нами куском планеты, которую вы хотите сделать своей колонией! Знаете, что мы предлагаем вам в качестве компромисса? Космическую гонку!

— Я не ослышался? Вы сказали, космическую гонку?

— Именно так! Кайзер предлагает вам космическую гонку. Вы запустили бутафорский спутник, но мы запустим искусственный спутник! Вы отправили в космос космических джентльменов, но мы отправим в космос космических суперменов!

— Вы сказали, сверхлюдей?

— Это наша терминология!

— Но скажите, на чём будут работать двигатели ваших космических снарядов?

— Ходят слухи, будто двигатели ваших космических снарядов работают на ирландском виски. Если это действительно так, то двигатели наших космических снарядов будут работать на шнапсе!

— У вас достаточно шнапса, фон Меркель?

— Да, лорд Солсбери! Принимая во внимание всё только что сказанное, я прихожу к выводу, что если в космос полетят русские, то их космические снаряды будут пахнуть водкой!

— Сначала думайте, потом говорите, — строго возразил лорд Солсбери. — Пока Россией правит не кабинет министров, а главный жандарм современности, то есть царь, Россия не полетит в космос.

— Хорошо, учтём ваше мнение. В таком случае, если Россией будет править кабинет министров, то русские космические снаряды будут пахнуть водкой. А если в космос полетят хохлы...

— Никогда не видел, ваша светлость.

— Вы много чего не видели. Зато я видел во сне нечто непредвиденное.

Собеседники терпеливо молчали. Дипломат (он назвался фон Меркелем, но в сердцах теплится ощущение, что он кое-чего не договаривает) продолжал:

— Мне приснилось, что где-то далеко есть немецкий канцлер. Не наш, а другой. Оригинальный канцлер. Его кто-то обозвал железной фрау. Представьте, господа, немецкого канцлера называют железной фрау! И Америка шпионит за этим немецким канцлером. И Британия шпионит за немецким канцлером. И Россия тоже шпионит за немецким канцлером. Все подслушивают телефонные разговоры немецкого канцлера.

— Каким же образом они подслушивают телефонные разговоры?

— Если мне правильно приснилось, телефон основан на сотах.

— Какой смысл вы вкладываете?

— А чёрт его знает. В общем, в этом предположительном будущем и Германия и Америка смотрят на Россию как солдат на вошь.

— Как в настоящее время?

— Как солдат на вошь.

Дипломат обернулся к англичанам и важно, хотя речь теперь шла о другом лице, произнёс:

— Известно ли вам, что Франц-Иосиф, оставаясь императором Австро-Венгрии, стал прусским генерал-фельдмаршалом? Если такой генерал-фельдмаршал вступит в союз с германским кайзером, вам придётся умерить свои аппетиты. Или удвоить космическую гонку.

— Позвольте нам самим задать вопрос, — сохраняя сдержанность, произнёс лорд Солсбери.

— Я слушаю.

— Вы автоист и участвуете в соревнованиях? В таком случае, вместо того чтобы обещать нам космическую гонку, займитесь-ка вы гонкой на безлошадных экипажах. И нам будет спокойнее, и вам будет приятнее.

— Теперь позвольте мне высказать мысль, которую я только что тщётно пытался применить к месту, — прервал своё молчание Чемберлен.

— Вы адресуетесь ко мне? — спросил его лорд Солсбери.

— Вы правы. Лорд Солсбери, я вынужден напомнить о том, что я остаюсь сторонником союза с Германией.

— Да, это обстоятельство я вынужден буду учесть при разрешении сегодняшнего конфликта с Германией.

— Вы призываете к союзу с нами? — посол явно мысленно возблагодарил небеса за совершившееся открытие в лице союзника из лагеря политических соперников.

— Вы совершили единственно правильный выбор, господин министр, — продолжил атташе, взяв пакет под мышку и убрав от стены свёрнутый флаг. — Член кабинета британского правительства, лояльно относящийся к Германскому государству, представляет собой идеальное решение для современной политики.

Упрямый посол не был удовлетворён.

— И ещё одна заметная тонкость. Ваш морской министр Джордж Гошен родом из Германии.

— Вы правы, но из этого факта не должно следовать то, что он ваш союзник. И ещё одна, как вы изволили выразиться, заметная тонкость: Джордж Гошен не совсем имеет резон быть морским министром по той очевидной причине, что на нашей планете моря покрылись песком. Какой же он тогда морской министр? Поэтому согласно моему решению Джордж Гошен принимает должность космического министра.

Посол выгнул левую бровь и выпятил правый глаз.

— Оригинально. Космический министр. В таком случае наш морской статс-секретарь Фридрих фон Голльманн станет статс-секретарём Германского Имперского Космического министерства.

— А что сделает мистер Чемберлен?

— Вернёт военную форму.

Министр вернул колбасникам военную форму, и те спустились к гордо надутому безлошадному экипажу с лошадьми. Объект с красными фонарями отъехал от ограды, флаг совершил свою задачу, разогнав на Уайтхолле накопившееся за время разговора количество людей и экипажей. Экипаж отъехал к Уайтхоллу, дав флагоносцу возможность чрезвычайно испуганно отбежать в сторону, проехал несколько ярдов по Парламент-стрит и метеором промчался мимо флагоносца. Тот с неподобающей поспешностью побежал вслед, удивляя людей тем, что цилиндр не покинул голову и не полетел по ветру в сторону, противоположную бегущему атташе.

Лорд Солсбери оценил вышеизложенные события при помощи одной старой фразы:

— Вывод один. Прогнило что-то в Германском королевстве.

— А как обстоят дела на Гее? Прогнившая ли она?

— Это нашей науке неизвестно.

В этот момент в его окружении находились человек, вовремя начавший новый этап карьеры, и секретарь, готовый внести весь мир в документы.

— Известно ли вам, как наши боевые астромены испытывали оружие в космосе? — спросил наш Джо, обращаясь не сколько к присутствующим, столько ко всей империи. — Вы знаете, Лидделл?

— Хотел бы знать, сударь.

— Астромены оказались не опытными воинами, а банальными дилетантами. Им было велено упражняться в космосе в стрельбе из винтовок «Снайдер-Энфилд». Им было достаточно сделать по выстрелу, чтобы чрезмерно возросшая сила отдачи вырвала винтовки из их рук и безвозвратно унесла их в космос. Пробковые шлемы разделили ту же участь.

— Разве этот результат не был очевиден? — удивился Лидделл.

— Ещё как очевиден! Невдалеке проходили ещё одни учения, когда другие точно такие же дилетанты стреляли из пулемёта «максим». Несколько секунд, и пулемёт безвозвратно потерян.

— Следовательно, ради победы в условиях космоса нашей армии необходимо учиться, учиться и ещё раз учиться.

— Как вы говорите, «в условиях космоса». Здесь встаёт другая проблема. Наша космическая армада будет притягиваться либо Солнцем, либо Геей. Первый вариант равносилен самоубийству. Второй вариант приведёт к падению прямиком на лагерь врага, что может принести неудобства при временном отступлении. Ведь не можем мы оставаться на поверхности Геи, пока нас интенсивно обстреливают туземцы! Такой вариант также равносилен самоубийству. Кстати, нам удалось решить проблему, незнание которой привело бы к неприятностям для всей космической армии. Узнав о космической программе, французский учёный Беккерель предложил отправить в космос фотопластинки, и таким образом были открыты лучи Беккереля. Они пронизывают пространство вокруг Солнца. Мы узнали об их опасности для жизни только тогда, когда отправили астроменов в открытый космос. Им не могло прийти в голову, что взлетев к небу и выйдя ему навстречу, они тут же встретятся с Господом Богом. Если так будет продолжаться и далее, наши космические войска уподобятся лёгкой кавалерии, скачущей по долине Смерти, что отображено в стихотворении лорда Теннисона.

— Мистеру Шепарду и мистеру Гленну повезло, что то были не они, — ответил лорд Солсбери.

Правомерно допустить, что судьба услышала эти слова и потому заранее позаботилась о соответствии их наблюдаемым фактам: слова эти совпали с прибытием двоих посетителей. Не надо долго думать над тем, кто имел честь ступить сюда. Посетителями этими были Шепард и Гленн. Рука первого из них держала два фотографических снимка, на содержание которых намекали лица астроменов: их видимое смущение и одновременно недоумение.

В виду своей болезни мозга лорд Солсбери не узнал этих знакомых ему людей. Шепард и Гленн неподвижно стояли, ожидая когда тот обратится к ним.

— Лорд Солсбери не может обратиться к нам, так как из-за болезни считает нас незнакомыми людьми, — прошептал Шепард.

— Вы правы, сэр. Лорд Солсбери не может обратиться к нам. А мы не можем первыми обратиться к вышестоящему лицу. Условности решают всё.

— Лидделл! Кто эти господа? — спросил лорд секретаря.

— Первые астромены, ваша светлость.

— Вы уверены?

— Мы действительно Гленн и Шепард.

— Это вы, — подтвердил лорд Солсбери. — Но где ваши визитные карточки? Я вижу в ваших руках только некие хромотипы. Если только это не раскрашенные снимки.

— Мы хотели бы узнать ваше мнение об этом парадоксе. Фотографии с Геи. Извольте взглянуть.

— Изволю. Я вижу, можно заметить, манекенщицу. На ней надеты брюки.

Милорд прищурился. Вид перед ним не менялся.

— На фотоснимке изображена манекенщица. На ней надеты неназываемые, они же брюки. Следовательно, перед нами переодетый мужчина.

Тем временем Чемберлен терпеливо ждал освобождения снимка. Его реакция лаконична:

— Или переодетый господин, или сумасшедшая дама.

— Мы должны подумать над странностью. Или это не неназываемые. Возможно, перед нами юбка, которую сначала разрезали на две части вдоль, а затем сшили. Пустая трата времени.

— Такие юбки носят только дикари.

— Дикари, — продолжил его мысль лорд Солсбери. — Да, это доказывает, что земляне — дикари! Дикари! Следовательно, мы обязаны принести свет цивилизации на их планету!

— Вы озвучили гениальную мысль, милорд, — ответил Чемберлен.

Вскоре его сознание обратилось к коллегам собеседников.

— Кстати, касательно остальных астроменов. Тех, которые призваны основать военный лагерь на обратной стороне Селены. Уильям Шерлок, Эндрю Литтлвуд и Уолтер Болдуин. Как обстоят их дела, мистер Гленн?

— Мистер Шерлок телеграфирует, что в лагере нет проблем, кроме температуры. На Селене имеется контраст температур на дневной и ночной половине. Им приходится укрываться от солнца зонтами. Более никаких трудностей. Разве что необходимо было построить шлюз для разграничения воздуха и вакуума. Эта работа поручена пролетариям. Также они сообщают о наличии на спутнике большого количества пыли. Говорят, американцы изобрели устройство для всасывания пыли. Надо бы одолжить образец.

Имея представление об эпизодах на Даунинг-стрит, пора перенестись во второй центр Лондона, поддерживающий веру белого человека в триумфы и достижения девятнадцатого столетия.

После диалога с покорителями космоса лорд Солсбери и мистер Чемберлен ждали перемен среди интерьера с сине-розовым ляписом и искусственным мрамором, привычного для обитателей Букингемского дворца (как должно быть известно читателю, эти обитатели живут в Виндзоре, но должно сделать вывод, что по причине описываемых нами событий в их жизни случилось заметное исключение). И пол, и стены были по этому случаю блестящи. Мысли господ были направлены на ожидание двоих заатлантических гостей, с минуты на минуту обещавших появиться во дворце. Лорд Солсбери оценил складывающуюся ситуацию.

— Две атлантические борзые добрались до Лондона. Мы видим приметы эпохи, когда эти суда плывут по океану, который в недалёком будущем полностью превратится в Атлантическую пустыню. Пески!

— Также будут Индийская пустыня, Средиземноморская пустыня, Тихая пустыня и им подобные. И поэтому атлантические суда плывут в Лондон по каналу. Каналы — верный признак нашей планеты и эпохи.

— И теперь двое из пассажиров этих судов после остановки в одной из лучших гостиниц едут сюда. Мы ждём их, надеясь на то, что их гений в области электротехники поможет нашим стремлениям к расширению нашего влияния на Вселенную. Как предлагал мистер Конан Дойл, американцы могут нам помочь. Поэтому эти двое великих людей уже неделю плывут к нам.

— Их главные великие дела, конечно, были совершены и другими людьми независимо от них, но они превзошли других в этих делах, и есть и другие заслуги, которые свойственны им одним. Они принадлежат к Более Большому Лондону.

— В данный момент в Лондоне длится сезон, но не сейчас не время для сезона. Королевский двор не будет принимать дебютанток. Королевский двор будет принимать двоих американцев.

— Итак, час настал!

Последняя фраза была произнесена, держа в руке часы и видя своими глазами, что этот час действительно настал. Дворецкий вошёл в зал, намереваясь известить о прибытии первого американского гостя.

За спиной дворецкого стоял гость — солидного вида, гладко выбритый, с плоской чёлкой на лбу, говорившем о замечательном уме, и чьи низкие густые брови над умными тёмно-серыми глазами сообщали о решительности, твёрдости и взрывной натуре. Орден Почётного легиона в петлице довершал импозантный облик. Гость снял котелок и застыл в ожидании представления его дворецким, несмотря на привычную невозмутимость, несколько опешившим при виде знаменитой персоны.

— Мистер Томас Эдисон! — сообщил дворецкий.

— Мы уже во второй раз приветствуем вас в Империи, — обратился лорд Солсбери к гостю.

— Прошу извинить, но мистер Эдисон плохо слышит, — заметил Чемберлен. — Мистер Эдисон, вы слышите меня? — громко спросил он над ухом изобретателя.

— Что? — встрепенулся Эдисон. — Очень приятно. Я готов послужить вашей космической программе.

Американский гений и британские политики обменялись поклонами, выражая любезность при встрече противоположных наций. Сейчас же речь идёт не о нациях, а об их конкретных представителях, которым следует не помышлять о проблемах держав.

Чемберлен обернулся в сторону людей с противоположной стороны.

— Пока что мы познакомим вас с королевской семьёй.

— Со всей королевской семьей? — удивился Эдисон.

— Нет, не со всей. Её большая часть пребывает в Осборне.

— Но я уже был в Лондоне, и на званом обеде присутствовали наиболее знаменитые британцы, и, следовательно, члены королевской семьи. Но вы правы. Я не обязан помнить о тех событиях. Я согласен познакомиться с ними заново.

Первым представителем королевской семьи, кого имел честь увидеть Эдисон, была всем известная особа, обычно представляемая народом в чёрном платье и вдовьем чепце, от которых она вряд ли сможет окончательно отказаться даже через много лет после наступления двадцатого столетия. Теперь же Она была одета в парадную одежду; как и следовало ожидать знающим её обыкновения людям, Она, словно махарани, ехала в золоченом кресле благодаря силе рук слуг-индийцев. Несколько непредвиденной частью её облика было то, что королева опустила голову вниз, давая возможность окружающим слышать её храп, но окружающие её придавали себе начальстволюбивый вид и не решались открыто обратить внимание на это обстоятельство.

Индийцы остановили свой путь на середине зала, и Эдисон смог увидеть королеву, чья страна совсем недавно была мастерской мира, но продолжает вершить судьбы; хотя сама королева царствует, но не правит, тем не менее, своим существованием подтверждая, что без неё существовать невозможно.

В то время как государственные деятели не осмеливались прервать покой Её Величества, один из индийцев продемонстрировал способ, которым возможно привести Её Величество в более подобающий для важной обстановки вид. Достав из-за пазухи флейту, он виртуозно исполнил увертюру из «Кармен», той самой, что произвела впечатление на королеву, в последние годы вернувшейся к посещению опер и театров.

— Похоже, я пропустила увертюру.

Её Величество разомкнула глаза, и теперь перед её царственным взором находился Эдисон, рукоплескавший увертюре. Тот немного смутился при виде столь важной персоны.

— Здравствуйте, Ваше величество. — Этикет для ситуаций с участием коронованной особы, очевидно, отсутствует в знаниях американцев, поэтому Эдисон, не зная, как себя вести, бухнулся на колени.

— Вы мистер Томас Эдисон? — спросила королева. — Я припоминаю ваш последний визит в Лондон.

— Да, Ваше Величество.

— Я в последнее время стала плохо видеть. Но ведь не так уж важно, какая у вас внешность, правильно, мистер Эдисон? Встаньте с колен, сударь. Сейчас не посвящение в рыцарское звание.

— Пора представить вас следующим персонам, — Чемберлен сделал жест в сторону обладателя невысокого роста, тихого голоса и полной комплекции. — Перед вами Альберт Эдуард, наследник престола и по совместительству первый донжуан Европы.

Эдисон поневоле улыбнулся, услышав столь нелестную характеристику.

— Послушайте, разве вы не могли п-представить меня немного по-другому? — строго заметил Берти, но, даже слушая эти слова, продолжая держать руки в карманах. — Скажем, «н-наследник престола и по совместительству любитель охоты и д-деятель масонства».

Эдисон поклонился наследнику престола.

— Александра, принцесса Уэльская, — продолжил Чемберлен. — Её именем назван Александра-палас в Лондоне.

Как и положено, Эдисон поцеловал руку принцессе Уэльской. Эффектным дополнением стал непривычный для неё жест: Эдисон немедленно извлёк из кармана носовой платок и с брезгливой миной вытер с губ следы поцелуя. Непростительная бестактность!

Аликс смущённо не отреагировала на это обстоятельство.

— Вы женаты, Ваше Высочество? — удивился Эдисон. — Но как ваша вторая половина позволяет вам не просто заводить пассий, но и быть первым донжуаном Европы?

— Александра поддерживает х-хорошие отношения со всеми моими пассиями.

— Хорошенькое дело.

— Георг, герцог Йоркский, — представил Берти члена королевской семьи, подобного своему двоюродному брату.

Эдисон поклонился сыну Альберта Эдуарда.

— Ф-Филателист, — кратко охарактеризовал его Альберт Эдуард, не зная, как выразиться более объемлюще. Несмотря на его достаточно вольное для благородного англичанина поведение, в этот раз Альберт проявил скромность — о том, что филателист и он сам, сказано им не было.

Эдисон задал вопрос, вероятно, интересовавший его как человека женатого и считающего, что быть неженатым для джентльмена невозможно.

— Увидев здесь принца Уэльского и принцессу Уэльскую, я ожидал увидеть здесь герцогиню Йоркскую. Где она?

— Мария, герцогиня Йоркская? — премьер справедливо смутился, не зная, как подобраться к этому к этому не совсем публичному, но деликатному факту. — Герцогиня Йоркская, если можно сказать об этом, пребывает в интересном положении, кое согласно строгой морали требует уединения её особы.

— Именно так, — подтвердил Георг. — В июне прошлого года Мэй уже подарила мне первенца, но одного ребёнка в семье никогда не бывает достаточно. Не говоря уже о королевской семье.

К Букингемскому дворцу подоспел второй гость.

Второй посланец Америки имел более джентльменский облик, чем Эдисон. Высокий брюнет (иссиня-чёрные волосы) с ровным пробором, проницательным взглядом голубых глаз, аккуратными усами и блестящим цилиндром, перчатками и тростью в левой руке стоял в дверном проёме, истинно по-английски не торопясь входить в заполненное людьми помещение, ожидая, когда большинство обратит на него своё внимание.

Дворецкий торжественно представил второго гостя, после чего тот вышел вперёд:

— Мистер Никола Тесла!

Вместо выражения приветствия Тесла неприязненно взглянул на Эдисона. Тот, обладая плохим слухом, не услышал слов дворецкого и потому не сразу осознал, что Тесла находится в одном помещении с ним. Представьте себе плотного янки, стоящего рядом с худым Теслой и изредка поглядывающего на него, упорно отказываясь признавать его, Теслы, присутствие. Но глаза достаточно забрали на сетчатку славянский облик соперника, и теперь Эдисон понимает, какой монстр почтил его своим присутствием.

Эдисон в надуманном страхе спрятался за спиной Теслы, спасаясь от него и желая его не видеть.

Тесла приподнял брови. Стоило ему повернуться на полоборота, как Эдисон снова испугался и снова спрятался за спину Теслы.

— Вы?! Это опять вы? — спрашивал Эдисон, его брови сдвинулись вниз. — Где вы поселились в Лондоне? В гостинице «Лэнгхем»?

— Да, мистер Эдисон, — ответил Тесла громким голосом, учитывая тугоухость Эдисона, как и все те, кому приходилось общаться с ним.

На это раз он снова повернулся к Эдисону, но тот уже не предпринимал попыток прятаться.

— Как это могло случиться? Я поселился там же! Сначала я, потом вы!

— Удивляюсь, как я не заметил вас в списке постояльцев. Но я вижу по вашему тону, что вы чем-то недовольны. Недовольны ли вы лишь тем, что оказались в той же гостинице?

— Я недоволен тем, что вы отошли от моих идей.

— А вы знаете, чем я недоволен? Вашей, простите, грубостью. Джентльмены, выслушайте, как мистер Эдисон встретил меня, — обратился Тесла к присутствующим. — Он спросил меня, питаюсь ли я человеческим мясом. Этот вопрос выявил два дефекта эрудиции. Мистер Эдисон перепутал мою родную Хорватию с Трансильванией, и вдобавок решил, что печально известный Влад Цепеш, он же граф Дракула, ел человеческое мясо. То, что вампиры пьют кровь, вам не нужно напоминать?

— Мы всё знаем о вампирах, — ответил лорд Солсбери. — Соответствующей литературы предостаточно. Мистер Эдисон действительно не знает такие вещи?

— Какие вещи? Этого мы не знаем. В Гарварде не обучались.

Эдисон говорил сущую правду. В Гарварде он не обучался. Он не окончил даже среднюю школу.

Тем временем Тесла обратил своё внимание на членов королевской семьи. К их удивлению, Тесла ограничился поклонами. Впрочем, объяснение не заставило себя ждать.

— Я не могу пожать руку лорду Солсбери и мистеру Чемберлену и не могу поцеловать руку принцессе Уэльской, — объяснил он, чувствуя себя виноватым перед августейшими особами и представителями верхушки общества. — Как вы видите, я в перчатках, — Тесла продемонстрировал серые замшевые перчатки, — но, очевидно, я должен был бы снять перчатки перед тем как совершить рукопожатие.

— Почему вы не можете этого сделать, м-мистер Тесла?

— Я не желаю заразиться через микробов. Поверьте мне, после случая заболевания холерой я прилагаю все усилия, чтобы этот ужас не повторился. Я не могу поцеловать руку так же, как не могу есть из недостаточно чистой посуды. Для начала её нужно ошпарить кипятком.

— Так вы п-перед тем как поцеловать р-р-руку, ошпариваете её кипятком?! — удивился Георг. — Я не позволю так обращаться с м-моей матерью!

— Боже упаси, я говорю о посуде, а не о руке! — поспешно возразил Тесла, опасаясь превратного понимания.

— Слава Богу, мы просто неправильно вас поняли! — дополнил его слова лорд Солсбери, стараясь погасить очаг конфликта.

— Если речь идёт о руке, то руку необходимо обработать мылом, или спиртом, или карболкой, или хлорной известью.

Далее Тесла повёл себя несколько неожиданно для присутствующих, демонстративно или же принуждённо отвернувшись от Аликс.

— Что с вами, мистер Т-Тесла? — осведомился Альберт.

— Вы не поверите, но я не могу видеть серьги вашей супруги. Я по не ведомой мне причине испытываю отвращение к серьгам, тем более со сверкающим жемчугом, как в данном случае. Жемчужина выглядит оскорбительно.

Брови принцессы Уэльской изогнулись, когда до неё, как представительницы нежного пола, дошло то обстоятельство, что этот обаятельный серб не только не сделал ей ни одного комплимента, но и увидел в её утрачивающем очарование облике детали, вызывающие отвращение носителя чудачеств.

— Если вы не терпите вида жемчужных серег, то не считаете ли вы, что вам требуется отправиться в резиденцию лорда Солсбери, дабы продолжить деловые отношения в отдалённом от дворца месте? — спросил Альберт Эдуард, переживавший за столь нелестный отзыв о его дражайшей половине и теперь считавший более не необходимым обязательное нахождение с одном обществе с сербским гением.

И следующей сценой нашего развивающего действия была та гостиная, где на обозрение выставлены образец воздуходержащего костюма, телеэлектроскоп и искусственный спутник и где Гленн и Шепард впервые предстали взору следящих за повествованием.

Лорд Солсбери и начинающий подавать надежды министр колоний расположились напротив людей, прибывших в Лондон уже с ещё более весомыми целями. В роли слуховой трубы Эдисона находился свёрнутый журнал «Ванити Фэйр», оставшийся в том же самом помещении после визита астроменов. Пока дело не дошло до собственно причины их нахождения в крупнейшем городе, могло быть возможным предварительное общение между представителями двух народов, иные из которых (если речь идёт о народе) до сих пор в большинстве своих представителей злобствуют на англичан. Итак, лорд Солсбери задал Эдисону вопрос в отношении его отношения к способу победить усталость головы и уныние нервной системы, ради чего всякому представителю сильного пола возможно принести в жертву здоровье дыхательной системы.

— Для начала один вопрос. Вы курите?

— Да, я курю и жую табак.

— Это хорошо, что вы курите! Мужчина должен иметь какое-нибудь занятие! В Лондоне и так слишком много бездельников![11]

— Я не бездельник. Иначе мне здесь не место.

— Простите, сэр, но это Оскар Уайльд.

— Что?

— Оскар Уайльд!!

— Знаменитый преступник?

— В первую очередь он писатель и драматург, но и знаменитый преступник в том числе. Теперь вопрос мистеру Тесле. Как мистер Тесла относится к обсуждаемому нами времяпровождению?

— Я не курю.

— Дело ваше.

Премьер занял теперь свой ум поиском следующего вопроса, и благодаря извивам мысли ему на ум пришла леди Солсбери, отчего следующий вопрос мог быть задан с очевидным для него резоном.

— Как миссис Томас Эдисон относится к вашему пребыванию здесь?

— А?

— Миссис Томас Эдисон! Как она относится к вашему пребыванию здесь!

— Мина Эдисон привыкла к светской жизни и потому не огорчается по поводу того, что меня постоянно нет дома.

— Как видно, миссис Эдисон не слишком пострадает, если вы порядком задержитесь в Лондоне.

— Как относится к вашему пребыванию здесь миссис Никола Тесла? — продолжил наш Джо.

Этот вопрос был обращён к Тесле, и тот, едва услышав его, взглянул на вопрошающего с таким недоумением во взгляде, словно созданная им теория о том, что мысль человека в некоторых случаях вызывает её флуоресценцию на сетчатке и, как следствие, отображение в глазах, действительно правильна.

— Миссис Никола Тесла не существует, сэр. И не будет существовать.

— Об этом ещё рано утверждать, мистер Тесла.

— Женитьба нужна лишь писателям и музыкантам, так как способствует их вдохновению. Учёный же должен посвящать все свои чувства только науке.

— Тогда из ваших слов следует, что жениться должны не все мужчины. Сомнительно, крайне сомнительно. Но в вашей теории есть одно достоинство. Преступные наклонности передаются по наследству, ведь так?[12] Если преступники не будут жениться и как следствие, не будут оставлять потомства, то их в конце концов не останется!

— Теперь, когда настаёт время посвятить вашу жизнь помощи Британской империи, резонно будет обсудить вопрос, нет ли у вас конкурентов, — заметил лорд Солсбери.

— Кого вы имеете в виду? — всерьёз забеспокоился Эдисон, обладающий чувствительностью к конкурентам. Его последовавшее поведение заставило предположить, что он видит конкурентов даже в воздуходержащем костюме, в телеящике и в прочих компонентах гостиной, включая маленьких зелёных человечков в глазу за моноклем Чемберлена.

— Справедливости ради надо заметить, что у нашей страны есть Джозеф Суон, который тоже разрабатывал электрический свет.

— А Оливер Лодж, как и Тесла, изобрёл беспроволочный телеграф, — продолжил Чемберлен. — Мы должны доказать, что Эдисон и Тесла имеют право на то, чтобы быть вызванными сюда.

— И этот факт легко доказуем, — ответил лорд Солсбери. — Да, Джозеф Суон, так же так и Йаблочкофф и многие другие, изобретает электрический свет. Но Эдисон не только продолжил его дело, но и создал фонограф, железобетон, магнитный сепаратор руды и сделал телефон практически пригодным изобретением. Да, беспроволочный телеграф изобрёл не только Тесла. Но Тесла понял, как можно сделать электричество достоянием каждого и сделал практически пригодным новый вид тока. Эдисон и Тесла сделали больше своих коллег, и именно поэтому мы обратились за их помощью и вызвали их в Лондон. С другой стороны, один британец посоветовал нам американскую помощь.

— Должен заметить, я уже был в Лондоне, — заметил Тесла. — Точнее, я читал лекцию в Лондонском институте инженеров-электриков.

— Нам этот момент известен, мистер Тесла. Но ведь и мистер Эдисон уже был в Лондоне. Вы нас слышите?!

— А? Вы правы, я был здесь во время демонстрации автоматического телеграфного аппарата и после Всемирной Парижской выставки.

— Теперь вы снова находитесь в Лондоне, но теперь ваши великие изобретения и ваш всепобеждающий гений должны обеспечить наше превосходство ради колониальной победы над космическими соседями.

— Если хотите, мы постараемся, — ответил Эдисон. — Но вы точно уверены, что мы имеем право помогать вам в столь опасных делах?

Тесла поддержал своего соперника, разделив только что высказанное мнение.

— Мистер Эдисон прав. Ведь это мероприятие приведёт к гибели людей!

— Это мероприятие приведёт к гибели землян, а не людей. Во всяком случае, люди и дикари гибли и раньше, в намного больших количествах. Каждому известно, что жизнь — не самое ценное, что есть в человеке. Что такое смерть одного? Трагедия. А смерть миллионов — статистика.

— Можно выразиться иначе, — продолжил Чемберлен. — Только мы, великий американский народ, могли послать марсоход на Землю.

— Ваша светлость, у меня замечание по поводу статистики, — заметил секретарь Лидделл, в этот момент находившийся у дверей. — Если я не ошибаюсь, лорд Биконсфилд выразился таким образом: «есть три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика»[13].

— Я не расслышал, что вы только что сказали, — сказал Эдисон, словно вворачивавший журнал в ухо.

— Есть три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика!

Эдисон встал с кресла и теперь расхаживал по свободному пространству, нервно потирая замечательного вида длинные пальцы.

— Вы ошиблись, мистер секретарь. Есть лишь три вида лжи: переменный ток, наглый переменный ток и статистика переменного тока. Надеюсь, вы меня понимаете?

Слышавшие этот вопрос не совсем ясно представляли, задан ли он секретарю, либо же Тесле, но Тесла с его жизнью, отданной развитию техники, невозможной без успеха переменного тока, несомненно посчитал верным второй из вариантов.

— Если бы я был таким же непосредственным и своевольным человеком, как вы, мистер Эдисон, я сказал бы, что есть три вида лжи: постоянный ток, наглый постоянный ток и статистика постоянного тока. Как воспитанный человек и человек благородного нрава, я не стану так говорить вам, но мне стоит пояснить своё место в истории техники. Мною доказано, что переменный ток совершеннее постоянного тока, несмотря на дороговизну. Борьба между газом и электричеством идёт на равных, ведь лампа накаливания лучше газового рожка, но одновременно дороже. Здесь же наблюдается аналогичная ситуация.

— Нет, нет, переменный ток это вздор, не имеющий будущего!

— Я вынужден заметить, что занимаю более важную роль в истории техники. История на моей стороне, мистер Эдисон. Переменный ток превзойдёт все ваши стремления. Как ни печально это для вас звучит, вы с вашим постоянным током далеко не уйдёте. В войне токов мне отведены лавры победителя.

Краткий, но громкий крик обратил на себя внимание других троих пребывавших в гостиной, если считать секретаря, что собирался приняться за свою работу. Присутствующие увидели несколько экстравагантную картину. Томас Эдисон сидел на полу, глаза его не выражали ничего из того, что было свойственно ему в предыдущие мгновения, и правильным будет добавить, что его руки и голова дёргались, словно он принял неверную дозу стрихнина.

— Что здесь происходит, вы не знаете? — деликатно испугался Чемберлен.

— Ничего противоестественного, — ответил лорд Солсбери. — Мистер Тесла нанёс своему сопернику injuria verbalis[14]. Мистер Эдисон испытал шок и не может теперь оправиться от него, оказавшись в состоянии невроза.

— Боюсь, нужна медицинская помощь.

— Вы предлагаете положить его в больницу? Упаси Боже от такой перспективы, ведь в больницу ложатся только бедняки!

— Но мы будем вынуждены положить его в больницу. Кто поможет нам в этой ситуации, милорд?

— Недавно мне порекомендовали доктора Эндрю Хамфри из Бартса.

— Вам порекомендовали доктора Хамфри?

— Да. Говорят, что он маньяк.

— Зачем нам маньяк?

— Самому неизвестно.

— Говорят, он американец?

— Именно так.

— Зачем нам американец? Почему именно он?

— Дело в том, что он называет себя лицом арийской национальности.

— Следовательно, мы должны отправиться к лицу арийской национальности.

— Ещё не всё. Его дед в тридцатые годы участвовал в составлении карты Геи.

— Нетривиальная информация.

— Это правда. Мы должны отправиться на Харли-стрит. Там мы найдём помощь для Эдисона собственной персоной.

Глава 5

Я верю, что на Марсе обитают разумные существа. Будь они неразумны, они прилетели бы к нам.

Роберт Орбен (американский писатель, если кто не понял)

Вечер после саммита.

Елена Павловна вошла в спальню. Надо было передохнуть.

Портреты мисс Марпл и Вассермана смотрели на неё такими равнодушными глазами, словно неожиданно решили, что хозяйке квартиры пора расстаться с холостяцким социальным статусом. Она сама, к сожалению, так не считает. У каждого свои недостатки. Или слабости.

Вечерний приём пищи, который она, в отличие от лондонских соседей, называет ужином, а не обедом, прошёл без чего-либо примечательного. Даже живя на Западе, нужно сохранять патриотизм.

Правда, кое-какие положительные стороны она на Западе вообще и в Лондоне в частности нашла. Однажды, когда Елене было 23 года, она встретила там Аршавина. (Он тогда ещё был в «Арсенале», о чём не помнят даже старожилы. Хотя они много чего не помнят.) Вот Аршавин и говорит: «Скажите, Елена, почему вы решили непременно стать космонавтом? С вашей спортивной фигурой вам только футболистом и становиться. И не важно, что вы не умеете! Я потому-то и говорю. Мужики будут смотреть на вашу стройную фигуру, и не заметят, куда летит мяч. А если вы на операцию пойдёте, будет ещё лучше».

С этими словами Аршавин провёл Шишкину в кафе.

В это время их увидели Дэвид и Виктория Бекхэм. Дэвид Бекхэм и говорит: «Красивая пара».

Теперь пора вернуться к главному.

Войдя в спальню, Елена пожевала черничку и достала с полки электронную книгу. В данный момент она читала Екатерину Коути, «Длинная серебряная ложка». Потому-то и электронная книга, ведь она из самиздата. В Лондоне такую бумажную книгу не найдёшь. Однажды соседи-англичане спросили Елену, почему она, жительница Лондона, читает книги из электронной библиотеки, расположенной в России. Представьте, что они подумали, когда оказалось, что электронная библиотека расположена не то в Эквадоре, не то в Малайзии. В общем, загадочная русская душа.

Тут, кстати, вышла интересная вещь с сайтами. Сейчас же не полагается напоминать альтернативцам о марсианском прошлом. Одной отдельной планетой стало меньше. Так что пришлось переписать энциклопедические статьи. Одно дело — википроекты. А другое — бумажные издания.

Об этом поговорим позже. Пора вернуться в забугорную квартиру.

Тема охотника на вампиров оказалась довольно интересной. Елена Павловна однажды узнала о книге, в которой охотником на вампиров оказывается Авраам Линкольн. Дело дошло до того, что она всерьёз думала, а не написать ли сценарий фильма. Правда, фильм появился без неё. Ну и пусть. Во всяком случае, она уже отметила, что не желает привлекать к себе лишнее внимание.

Что мы можем сказать об этих четырёх космонавтах? Или они останутся на равных, или один станет командиром экипажа, третьего не дано. Ответа ещё не было. А пока можно будет припомнить, чем отличился каждый из них.

1. Если рассматривать Елену Шишкину без буржуйских родственников, останется она и её отец, работающий в «Комсомольской правде». Тот всерьёз думал над текстом российского гимна, принятого в 2000 году. Он даже был одним из авторов слов «славься, отечество наше свободное, братских народов союз вековой». Впоследствии он заподозрил, что более правильными были бы слова «Медведев и Путин — союз вековой».

Хорошо, вернёмся к самой космонавтке (Союз ТМА-21, 2011). Елена стала самым молодым космонавтом, обогнав самого Титова. Роскосмос шептался, что она очаровала космонавта прямо в состоянии невесомости. Ну, это её личное дело.

Эпизод с выигрышем 20 000 британских фунтов (надо посчитать, сколько это будет в российских рублях) показали по британскому телевидению. Теперь остаётся только пригласить её к Диброву. Не надо опасаться, что Дибров решит жениться на ней, ведь каждая его жена моложе предыдущей, а Елена всё же старше последней. Ничего у него не выйдет.

2. Эраст Попов (Союз ТМА-12, 2008 год; Союз ТМА-14, 2009 год) снялся в фильме «Мечты сбываются», посвящённом космическим туристам. Там он посмел заявить, что по мере прогресса космического туризма инопланетяне начнут брать деньги с туристов. За осмотр астероидов, фотографирование архитектурных памятников и автостоп по галактике. Ну, автостопом по галактике это известное дело, а вот какие там архитектурные памятники, неясно. Режиссёр Алексей Китайцев эту речь не оценил, но его уговорили включить её в фильм.

3. О том, снялся ли Браун (STS-117, 2007 год; STS-133, 2011 год) в каких-либо фильмах, сведений нет. Не считая, конечно, того неудачного приглашения на роль Брюса Всемогущего. Ещё ему предлагали озвучить Грю в «Гадком Я». Однако миссис Браун (точнее, миз Браун), едва увидев трейлер, заподозрила, что суперзлодей Грю подозрительно похож на её мужа. Даже лысина такая же (простите, причёска!). Теперь посмотрим, кто главный суперзлодей.

4. Арсен Делон (STS-122, 2008 год). В первую очередь он начал выспрашивать у соседей Шишкиной всякие детали. Что эти соседи про неё знают? Оказалось, что Елена скорее хозяйственная, чем романтичная, и что из-за роста ниже среднего и стройности Елена в скафандре выглядит как Жанна д'Арк в доспехах. Оставалось распорядиться этими данными.

Из сумочки раздался телефонный звонок.

Беспроводной телефон. Лежит в сумочке.

Елена пошарила в сумочке, пока не вспомнила, что беспроводного телефона у неё нет. Зато есть телефон с дисковым номеронабирателем.

— Алло.

— Лена, это ты?

Это звонит Эдита Шишкина, мать космонавта-маргинала. Из Нью-Йорка. Вспомните блог.

— Ну кто же ещё, мама? Да, это я. Привет. Ты слышала про этих…

— Да кто о них не слышал. Только я не поняла, как они могут нам угрожать.

— Помнишь тот день, когда мы решили уехать из Москвы? Ещё в девяносто третьем?

— Ну, помню.

— Кажется, ты тогда сказала, что нет никаких марсиан.

— Правда? Надо подумать… Точно, я говорила, что нет никаких марсиан. А как же тогда показания того единственного годного марсохода? Он доказал открытия американских астрономов, и тем самым доказал, что этот Марс непригоден для жизни. Что-то там японцы недоглядели. Кстати, один из их учёных собрался найти способ борьбы с пришельцами.

— Ты права. Ещё вода на Марсе должна быть льдом, и тогда марсиане не должны выживать. Я не знаю, полечу ли я на Марс, а если уж это так, я узнаю, в чём дело.

— Конечно, узнаешь. Каждый, кто окажется на Марсе, поймёт, что холодный и сухой марсианский климат представляет собой идеальные условия для мумификации человека.

— Значит, я полечу на планету Муми-троллей? Я и не знала.

— Погоди-ка. Как же ты полетишь на Марс, если для этого нужно... в общем, никто ещё не был на Марсе. Ни одна живая душа.

— Понятно. Ты считаешь, что у марсиан нет души.

— Ну и?

— У животных тоже нет души, а они-то живут. А ты приравниваешь к ним инопланетян. И это называется цивилизованная планета.

— В смысле?

— Просто я недавно думала, как же животные живут без души. Я временами думаю о высоком. Как Олег.

— Кто такой Олег?

— Это который один из троих из леса. Ты не знаешь? Я предлагала тебе это почитать.

— Кстати, по поводу другой проблемы. У меня к тебе вопрос.

— Слушаю.

— Когда я, наконец, стану тёщей?

— Ты до такой степени хочешь мучить зятя? Шучу, шучу.

— А я не шучу. Когда же?

— Ещё не время. А в старости я скажу, что уже не время. Так отвечал один философ, когда ему предлагали жениться.

— Какой ещё философ? По-моему, ты нахваталась множества знаний, которые не пригодятся ни в повседневной жизни, ни в работе космонавтом.

— Так я же не каждый день летаю в космос.

— Поэтому ты находишь время, чтобы быть философом?

— Я не философ. Я же получила образование инженера.

— У меня ещё новость. Я слышала про пропажу кассеты.

— Какой кассеты?

— В Москве. Соседи твоего папани рассказывали, что у кого-то украли кассету. Там была песня Михалкова, которую пел Хиль. Это по которому американцы вдруг стали с ума сходить.

— Я знаю. Я имею в виду, знаю о том, что американцы стали сходить с ума. Только я не поняла, какое это имеет отношение к пришельцам.

— Так их и обвинили в краже.

— Да мало ли что. Какая-то кассета…

— Они украли не только эту кассету. В разных странах крали кассеты, книги, фотографии.

— Ты хочешь сказать, что всё это совершили пришельцы? Это уже получается шпиономания какая-то.

— Скорее клептомания.

— Только не надо говорить, что виноваты русские.

— А ты не говори, что виноваты американцы. Ты не забыла нашу семейную легенду? Ты не забыла, что я могу в самый неожиданный момент оказаться американкой? Только не надо падать в обморок.

— Американкой? А не англичанкой? Извини, мне это не так важно. Чем страна джентльменов отличается от страны суперменов? Никто не знает. Ты предлагала мне поселиться в Нью-Йорке. Далеко что-то.

— А ты не нарушаешь семейные ценности? Думаешь, политика важнее семьи?

— Ну не знаю. Зато я поняла... То, что современная Британия во всём следует Америке, больше всего напоминает название американской книги «Лягушка с жабой — друзья».

— Лягушка с жабой? Тогда объясни пожалуйста, Британия и Америка — кто из них лягушка, а кто жаба?

— Я же сказала, без разницы.

— Ладно, у меня дела. Всего доброго, доча.

— Пока, мам.

Опять звонит телефон. Голос знакомый. Только это явно не Павел Шишкин.

— Это я.

— Кто, вы? Эраст Петрович?

— Да, я Попов.

— Что вы хотели?

— Прийти в гости. Втроём.

— Втроём? А не много ли?

— Почему много? Понимаете, такие вещи лучше решать в обстановке, располагающей к непринуждённому общению. Так мы четверо поближе познакомимся.

Из трубки послышался голос Брауна:

— И заодно обсудим планы строительства Статуи Свободы на Красной площади!

— Зачем?

— Как зачем? Должна же в России наступить свобода.

— В смысле?

Ответа нет.

Снова Попов:

— Не обращайте внимания.

— Вы правы. Только в Америке Статуя Свободы повёрнута к Америке спиной. Только в Америке джентльмены едят в три пуза и думают, что их примут в армию. Только американцы думают, что Кремль находится в Соборе Василия Блаженного. Только у американцев чёрный лебедь — не положительный персонаж, а президент.

— Мне кажется, его правильно называть афроамериканским лебедем, — возразил Браун.

— Да я не об этом говорю. А где Делон?

— Собирается.

— Интересно. Ладно, я просто хотела сказать, ну, что надо бы поискать ещё каких-нибудь инопланетян. Только вне Солнечной системы.

— Вам этих мало?!

— Ну не знаю. Может, Программа поиска внеземного разума примет меры.

Пора уже заканчивать, а то вампиры разбегутся, и читательнице будет нечего читать. Хотя ещё можно было бы написать сценарий фильма по книге, в которой один президент охотится на вампиров. Кому она могла бы передать сценарий? Наверно, Бекмамбетову. Во всяком случае, не индийскому режиссёру. Только представьте себе толпы вампиров, которые танцуют и поют. Дракула в гробу перевернётся.

Глава VI

Мистер Хамфри. — Итоги медицинского эксперимента. — Разговор об освещении, чайниках, воздуходержащих костюмах, &c. — Воспоминание о давнем изобретении Бэббижда. — Причуда Берти и ответ Эдисона. — Бунт работяг. — Подробности полёта сквозь космическую стихию. — Гленн и Шепард обнаруживают следы известного скупердяя и находят во всех смыслах странную картину.

Непостоянство человеческой судьбы с лёгкостью намекает: надежда высокопоставленных лондонцев обитает на докторской улице. Одно утомительное, но необходимое передвижение кэба, наш Джо всходит на крыльцо, и после предъявления домохозяйке визитной карточки он впущен в дом самого подозрительного из докторов Лондона.

Первым, что достигает ушей на входе в гостиную, была увертюра из «Фрегата Её Величества „Передник“», исполняемая на губной гармошке. Едва увертюра ввиду затянувшейся продолжительности перестанет приносить радость и даст возможность оглядеться, видны вещи, что бросаются в глаза даже самому усердному врачу. Прямо напротив входа располагается бюро, уставленное шприцами с кривыми иглами. В стеклянных сосудах виднеются ляпис, хинин, нитроглицерин. Не будь изобретены стеклянные колпаки, эти вещи покрылись бы пылью, поэтому пылью покрываются стеклянные колпаки. Присутствие пыли указывает на то, что доктор Хамфри гнушается быть врачом, и эта мысль подтверждена разочарованными пациентами. Единственным предметом, не покрытым пылью, была бутыль с водкой.

На середине комнаты в кресле сидит Эндрю Хамфри. Несчастные пациенты помнят его как обладателя чёрных волос, прилизанной чёлки, сердитого взгляда и выступающего подбородка, говорящего о решительном характере. Его руки держат губную гармошку с надписью «ВСЕ ПАЦИЕНТЫ КОЗЛЫ». К столу была прислонена трость, без которой доктор Хамфри чувствует себя как без левой ноги. Если речь зашла о ноге, то надо отметить, что согласно малоподтверждённым слухам, Хамфри вводит в неё шприцем некое загадочное вещество — его название неизвестно, иначе была бы нарушена врачебная тайна. Тем не менее, поговаривают, что дело не во врачебной тайне, а в обыкновенной дурости: он не знает медицину.

В тот момент, когда квартире была оказана честь посещением министра по делам колоний, обитатель её сидел в кресле и наигрывал на губной гармошке. Довольно странно, когда врач сидит дома и наигрывает на губной гармошке, в то время как его ученики могут перепутать скальпель с ланцетом, попробовать на вкус йодоформ или случайно смешать хинин со стрихнином. Но с его точки зрения, начинающие доктора должны полагаться на присмотр со стороны других, менее опытных, но в то же время менее занятых другими делами докторов, в то время как сам Хамфри предаётся своему делу.

— В чём дело, миссис Сойер? — спросил Хамфри, с сожалением оторвавшись от губной гармошки с увертюрой, чтобы увидеть перед собой домохозяйку в сопровождении высокопоставленного посетителя.

— К вам пожаловал мистер Джозеф Чемберлен, новый министр колоний.

— Что вам здесь надо? — спросил Хамфри замогильным голосом.

— Известно ли вам, доктор Хамфри, о том что Томас Эдисон вызвался служить нашей космической программе?

— Никогда не слышал.

— Так знайте, что мистер Эдисон пережил психический шок по причине injuria verbalis и теперь нуждается в медицинской помощи. Его здоровье в ваших руках. Поэтому мойте руки почаще.

— А известно ли вам, сударь, что все пациенты врут? Я нахожу вероятным, что этот пациент соврал вам в отношении своего диагноза и отнюдь не нуждается в медицинской помощи.

— Если он не нуждается в медицинской помощи, то он не пациент, а в таком случае, согласно вашей философии, он не имеет причин врать. Как бы то ни было, мне порекомендовали вас.

— Кто?

— Достопочтенный лорд Солсбери. Ему самому рекомендовали вас.

— Кто?

— Эта подробность мне неизвестна.

— Меня не интересует то, что меня порекомендовали этой лысине с ногами!

Мистер Чемберлен замер в неблагоприятном ощущении. Оправившись от испуга, он вернулся к нити.

— Но мне велели передать, чтобы вы руководили лечением мистера Эдисона.

— А я хочу передать вам одну стр-р-рашную новость. Ещё более стр-р-рашную, чем ваша.

— Какую же?

— Я скажу вам на ухо.

Едва Чемберлен наклонился к Хамфри, тот гаркнул ему прямо в ухо:

— Деда Мороза не существует!

Чемберлен вздрогнул, немного отойдя в сторону.

— Зачем вы так кричите? А Санта Клаус?

— На Северном полюсе! Хотя там ещё никто не был. И не будут.

— Позвольте, а как же Эдисон?

Хамфри погладил прилизанную чёлку.

— Он будет помогать нам завоёвывать геян? Отлично. Я полностью поддерживаю вашу программу. Геяне — те ещё недочеловеки!

— Так вы будете лечить Эдисона?

— Он американец, да? Я, правда, сам американец. Кстати, вы не знаете, кто открыл Америку?

— Колумб.

Придав себе драматичный вид, Хамфри положил собеседнику руку на плечо.

— Этот Колумб Америку открыл, страну для вас совсем чужую... Дурак! Ведь лучше б он открыл на Пятой авеню пивную!

Хамфри завершился ехидным смехом. Его визави спешно поправил лацканы визитки.

— Понимаете, сударь, это уже не смешно.

— Конечно. Вы думаете, что если я американец, то я не имею права ругать Америку?

— Вы должны вылечить Эдисона. Пусть даже вы не практикующий врач. Но позвольте один нюанс. Говорят, вы и есть Джек Потрошитель.

Хамфри впился в министра колоний противным взглядом.

— То, что родители называли меня Джеком, ещё ничего не значит. Ясно?

— Говорят, вы ещё и пишете.

— В этом что-то есть. Я написал монографию. Монографию о том, что земляне — те ещё недочеловеки. Их нужно в лагеря сдавать. Для опытов. А всё потому, что они не американцы!

— Хотел бы я уточнить...

— Например, я хочу узнать, что будет с человеком, если ввести в кровь шампанское.

— Но зачем...

— Я сказал, что неарийцев и прочих врагов Америки нужно сдавать в лагеря! Для опытов. Через сто лет это будет обычным делом!

— Извините за беспокойство, но я нанёс вам визит с определённой целью.

— Эдисон в больнице? Отличное событие. Поздравляю.

Следующие слова он чуть ли не кричал:

— Таким образом я, как маэстро вивисекции...

Здесь надо заметить, что на столе также лежали чёрные кожаные перчатки. Хамфри торопливо надел их и приступил к шевелению пальцев, вытянув руки вперёд. Усмехнувшись со злостным показом зубов, маэстро вивисекции снова пошевелил пальцами и потёр руки.

Хамфри прибыл в больницу Св. Варфоломея и, миновав столько раз виденных им «Доброго самаритянина» и «Водоём Вифезды»[15], теперь шёл по выбеленному коридору в палату, где, за орехового цвета дверью, вероятно, не вполне осознавая, где находится, и судорожно дёргая головой и руками, лежит будущее Америки.

Когда-то бывший волшебником из Менло-парка — а теперь  волшебник из Уэст-Оринджа, если позволить подобную аналогию — лежал на койке, его руки и конечности дёргались, голова следовала их такту. Лишь впоследствии выяснилось, что этот американский гений гнушается обращаться к докторам, но пока помимо его воли он был вынужден зависеть от того, насколько верно доктора обращаются с тонкостями своей важнейшей профессии.

— Вот оно, незавидное будущее Соединённых Штатов Америки. Так тряханёт, что мало не покажется.

Никому не было ведомо, какую мораль извлекут свидетели. Это тоже может интриговать читателей, следящих за нежданными ходами.

Едва Хамфри прерывистым стуком трости по полу известил о своём прибытии, за его спиной возникла рота из четверых начинающих полуврачей-полуинтернов. Симеон Уиллард, Фил Тодд, Борис Джером и Глеб Кёрк пытаются верно следовать его заветам, надеясь в недалёком будущем сравняться с учителем и даже превзойти его на врачебном поприще.

Уиллард подошёл к Хамфри со стулом в стиле Людовика XV, и теперь тот сидел перед входом в палату, положив кисти рук на ручку трости.

Доктор Хамфри спросил неестественно замогильным голосом:

— Вы на месте?

Ученики в страхе застыли на месте.

Хамфри ударил тростью в пол так, что ученики подпрыгнули.

— Слушайте исходные данные. Перед нами мистер Томас Эдисон — питательная среда для микробов... и для медицинских экспериментов!

Уиллард осторожно отступил назад. Хамфри спокойно продолжал:

— Итак, приступаем к экзекуции! То есть, я хотел сказать, к эксперименту! Начинаем медицинский эксперимент номер 11. Пункт номер 1. Нужно поставить диагноз, и даже необязательно верный. Уиллард!

Уиллард практически дрожал. Зубы выдавали мелкую дробь.

— Я з-здесь, д-д-доктор Х-Х-Х-Х-Х-Х-Х-Хамфри...

— Каково ваше мнение?

— Я п-п-предполагаю, что пациент страдает синдромом Паркинсона.

— А я предполагаю, что ваша башка страдает синдромом Паркинсона!

— П-П-Почему?

— Потому, что синдром Паркинсона выражается... выражается... выражается... выражается... выражается... выражается... Сам не пойму. Забыл. Перейдём к ошибочным мнениям других. Борис!

— Я п-п-предполагаю, что пациент принял лошадиную дозу стрихнина.

— Серьёзные возражения! В таком случае он давно должен лежать в анатомичке!

— В-Виноват.

— Фил!

— Я п-п-предполагаю, что пациент скорее жив, чем мёртв.

— Я пришёл к этому выводу и без вас. Глеб!

— Это м-м-может быть пляска святого Витта.

— Не согласен. Симеон!

— Это может быть волчанка.

— Почему?

— Вы часто её упоминаете, доктор Хамфри.

— Вы идиот, простите за выражение. Борис!

— Это может быть delirium tremens.

— Что это такое?

— Б-Б-Белая горячка. Разве вы не знаете латынь?

— Я не знаю латынь. Я не римлянин. Фил!

— Это может быть идиосинкразия.

— По-моему у вас самих идиотосинкразия! Симеон!

— Это может быть волчанка.

— Почему?

— Потому что я идиот.

— Согласен! Борис!

— Это м-м-может быть истерия.

— Почему?

— П-П-Признаки истерии налицо.

— Вы делаете успехи, — сказал доктор Хамфри с некоторой неохотой, определённо будучи недоволен тем, что похвалил, а не нагрубил. — Итак, перед нами больной истерией!

Хамфри произнёс эти слова с таким видом, будто сделал открытие огромной важности или же воспринимал утверждение об истерии как нечто благостное. Но, как известно всему Лондону, он не любит возню с пациентами, и потому его слова следовало понимать не столь оптимистично.

— Как истинный народный целитель, я предлагаю вылечить Эдисона патентованным средством от коклюша. Берётся волосатая гусеница и кладётся в мешочек. Мешочек привязывается к шее пациента. Далее он носится до тех пор, пока гусеница не защекочет пациента своими ворсинками. Когда пациент начнёт смеяться от щекотки, его дыхание заразит гусеницу, и пациент перенесёт на неё свой недуг.

— Причём здесь коклюш?

— Это была реклама того, что я назову альтернативной медициной.

— Доктор Хамфри, я боюсь, что здесь не всё в порядке, — робко признался Уиллард.

— В чём дело? Я не вижу, что здесь не так.

— Истерия бывает только у женщин.

— Почему, Уиллард?

Симеон Уиллард подошёл к доктору Хамфри и нашептал на ухо известный каждому анатому ответ. Хамфри нахмурился ещё больше.

— Это действительно так?

— Честное с-с-слово.

— Тогда почему Борис не заметил главного? Если истерия бывает только у женщин, а у Эдисона случилась истерия…

Ученики доктора Хамфри в испуге обернулись к Эдисону. Познав истину, им придётся преодолевать адскую рутину общения врачей со слабым полом. Естественно, им придётся обследовать пациентку сквозь ширму, стараться не оскорбить пациентку нескромными вопросами и учитывать прочие необходимые условности.

— Вы хотите сказать, что Томас Эдисон — женщина? — усомнился Фил Тодд.

— Именно такой вывод я вынужден сделать. — Следующие слова были обращены к пациенту. — Леди, у меня к вам один деликатный вопрос. Вас следует называть мисс Эдисон или миссис Эдисон?

Пациент тем временем несколько оправился от невроза и с выражением изумления на круглом лице слушал поставленный ему диагноз.

— Пошёл к чёрту! — был ответ.

— Простите, милая леди, но вам не подобает так выражаться. Так подобает выражаться только мне одному! Я утверждаю, что вам необходим проверенный метод лечения истерии — то, не знаю что!

Лицо Эдисона снова отобразило непонимание диагноза. Доктор Хамфри сжал руками трость, незаметно приподнимая её. Неизвестно, дошло ли бы дело до драки и рукоприкладства, если бы тишина не была прервана вмешательством нового лица.

— Доктор Хамфри, вы лечите женщину? — спросил некий голос, произносивший Р на немецкий манер. — Дайте мне взглянуть на неё!

Негромкий мужской голос с характерным произношением одного из звуков и самый интерес к прекрасному полу позволял предположить, что он принадлежал Альберту Эдуарду. И правда, наследник престола вошёл в палату и теперь лорнировал присутствующих.

— Имею честь представить вам эту даму, Ваше Высочество, — подобострастно выговорил Уиллард.

— Даму? — отделённые от присутствующих лорнетом, глаза Его Высочества округлились, отобразив тем самым несоответствие того, что они видят, тому, что слышат уши. — Я вижу здесь только нашего американского гостя.

— Должен признаться, что мы совершили медицинское открытие, достойное Диккенса. Да, перед вами дама.

— Я не дама! Я мистер Томас Алва Эдисон!

— Все американцы врут! — выразил доктор-американец своё вечное кредо.

— Возможно, в-в-вы правы. Если мы совершили м-медицинское открытие, то причём здесь Д-Диккенс? Видимо, вы врёте, — ответил Кёрк.

Молчание было ответом — и даже тишиной, в которой что-то незаметно подкрадывается.

Немного погодя, Уиллард перешёл к делу.

— Что вы предлагаете делать, милостивый государь?

Хамфри сердито прорычал.

— Проводить над Эдисоном медицинский эксперимент по лечению истерии у мужчин! Неужели вам это не понятно? Неужели я должен это объяснять?

Хамфри показал зубы, эффектно пошевелив пальцами. Еле слышное рычание прервалось озадаченным взглядом в сторону пациента. Ученики притихли.

— Что случилось, доктор? — забеспокоился Тодд.

— Смотрите внимательно! — Хамфри направил палец на вздымающийся живот Эдисона.

— В чём дело, доктор? — забеспокоился доктор Уиллард.

— Каждый дурак знает, что мужчина дышит животом, а женщина дышит грудью[16]. Какой вывод мы должны сделать?

— Что Эдисон — мужчина.

— Верно, — сердито подтвердил Хамфри.

— Позвольте, но ведь вы научно доказали, что Эдисон — женщина!

— Одно другому не мешает. Мы должны сделать вывод, что Эдисон — инопланетянин.

Хамфри направил взгляд в пол. Вернувшись глазами к койке, он вскрикнул.

Эдисон исчез.

— Где пациент?

Уиллард опустил голову под койку, но и там не нашёл пропажу.

— Где пациент? — громче повторил Хамфри.

— Мы его потеряли.

Не удивительно ли, что именно этот ответ был сопровождён усилившимся топотом со стороны входа в больницу. Таким манером Эдисон сбегал от противника.

Казалось бы, ничего стоящего не наблюдается... И откуда авторы берут такие сюжеты? Но что бы ни говорили, такие случаи бывают на свете — редко, но бывают.

Хамфри потряс тростью, одновременно брызгая слюной. Террористические порывы его бессмертной души многим неприятны.

— Ловите его! Тьфу, ловите её! Как я теперь буду проводить эксперимент?! — в тот миг, когда ученики бросились в погоню за ретивым пациентом, доктор Хамфри обратился к принцу Уэльскому: — Какое чувство, словно я работаю в дурдоме.

— Но этого не п-произошло бы, если бы...

— Что?

— ...если бы Эдисон не был вызван сюда, если бы Эдисон не п-понадобился политикам, которые решили захватить одну планету. Вы только что в-видели, до чего агрессивность довела Америку. Да, вот до к-каких ужасов агрессивность довела Америку!

— Да что вы говорите! Вы обвиняете политиков во всех грехах?

— Возможно. Р-Разве вы не побежите за Эдисоном?

— Зачем? Почему я должен устраивать погони за каким-то Эдисоном? Кто он такой? Бенни Хилл?

— Мне неизвестна эта п-персона.

— Мне приснилось, что у землян есть шоу Бенни Хилла. А что, мне понравилось. Точнее, всё понравилось, кроме пародии на меня самого.

— Интересно.

— Мне так понравилось шоу Бенни Хилла, что я сделал из него конкретный вывод. Мы непременно должны завоевать такую забавную планету. Есть и такой повод!

— Не з-знаю, что за шоу, но я начинаю п-понимать, почему пациенты вас не любят. Это по в-вашему лицу видно.

— Да? А у меня, между прочим лицо американской демократии!

— В смысле?

— Лицо будущей американской демократии!

— Неужели?

Ответом на вопрос был Хамфри — он высунул язык.

— Видите?

Пока Хамфри демонстрировал лицо будущей американской демократии, госпиталь ознаменовался погоней, неслыханной в стенах этого великого заведения, но тем самым внёсшей разнообразие в работу врачей.

В театре больницы Эдисон обогнул места для слушателей с таким упорством, какое трудно ожидать от дамы. Медики выбрали прямой путь как самый короткий, и перед нами могла бы предстать картина того, как они пробираются напрямик через места для слушателей. Но нет, только Уиллард и Тодд выбрали столь противоречивый по своей простоте путь. Звук шагов на лестнице так же быстро начался, как и закончился, и вскоре Генрих VIII своими бронзовыми глазами видел побег пациента от персоны, от которой действительно стоит держаться подальше.

Пациент выскочил на открытое пространство, ни мало не позаботившись о подобающей для улицы одежде, и в этот же миг Кёрк и Джером без парашютов выпрыгнули из окон по бокам Генриха VIII и с ловкостью, достойной пальцев врача, плавно спрыгнули на дорогу.

Ветер пыхтел, и Эдисон пытался превзойти его в пыхтении, и он мог бы далеко убежать, если бы по воле провидения не появился на его пути объект, своей распространённостью способный вызвать в умах чувство, будто ничего более в лондонском мире найти невозможно. Хэнсом проехал по Кинг-Эдвард-стрит, предоставив пациентке возможность выполнить свои моментальные планы, и та, попутно озадачив лошадь, на ходу запрыгнула на площадку. Пытаясь открыть дверцы[17], он заслонил пассажиру белый свет. Из кэба послышался визг, но только спустя несколько ярдов кэбмен почуял неладное. Дверцы готовы были сломаться. Сбылись слова Альберта Эдуарда: до такого ужаса Америку довела самая обычная агрессия.

Кэб остановился по воле удивлённого кэбмена, тот открыл дверцы, отчего Эдисон оказался на мостовой. Едва подоспели неутомимые медики, цель охоты была в их распоряжении.

— Что здесь происходит? — строго спросил кэбмен, явно отнеся медиков к обществу непрошеного седока.

— Мы просто… — начал было Уиллард, но кэбмен повернулся к люку и обратился к сидящему внутри:

— Милая барышня, я оказался прав. Вам не следует ездить в хэнсомском кэбе без мужчин.

Из кэба на окружающих смотрели синие глаза, опушённые длинными ресницами, их взгляд нерешительно скользил по помрачневшему лицу Эдисона. Тонкий голос произнёс:

— Сэр, я понимаю, вы правы. Но этот мужчина всё же появился в кэбе.

— На этот раз вы правы, мисс. Но всё-таки садиться в хэнсомский кэб вам нужно не в одиночестве.

— Вы ошибаетесь, кэбмен, — возразил испуганный Уиллард. — Доктор Хамфри научно доказал, что это женщина.

Кэбмен озадаченно осмотрел пассажирку.

— Она и есть женщина.

— Мы имеем в виду её, — Тодд предъявил Эдисона.

— Если вам угодно шутить, выбирайте другое время, когда я не занят.

— Я имею в виду, что вы ошибаетесь.

— Даже если в хэнсоме вместе с этой пассажиркой будет сидеть другая дама, то ради соблюдения этикета нужен мужчина. Но в таком случае им троим будет тесно. Пусть садятся в кларенс.

— Доктор Хамфри доказал…

— Где учился доктор Хамфри?

— Я слышал, что он учился в духовном училище. Его выгнали оттуда.

— За что?

— Мистер Хамфри переводил с латыни фразу S p i r i t u s  q u i d e m  p r o m p t u s  e s t,  c a r o  a u t e m  i n f i r m a. «Дух бодр, плоть же немощна». Он перевел: «Спирт хорош, а мясо протухло».

— Мне нет до этого никакого дела.

— Доктор Хамфри доказал…

Борис Джером резонно возразил:

— Доктор Хамфри ждёт нас. Возвращаемся обратно. Не забудьте взять с собой мисс или миссис Эдисон.

— Одну минуту, — дополнил Уиллард, вытянувшись по струнке. — Вы считаете, кэбби, что барышня должна ездить в хэнсоме только в сопровождении мужчины? Тогда откройте дверцы, пожалуйста.

Произнеся эти слова, доктор Уиллард сел рядом с пассажиркой, и кэб продолжил свой путь — это была материя, чьи последствия не входили в число фактов, известных остальным троим медикам.

— Достанется же ему от кэбмена, — озабоченно проговорил Джером.

— Почему, мистер Джером? — спросил Фил Тодд.

— Как и у нас, у него нет с собой денег. Деньги лежат в карманах пальто. Пальто находится в Бартсе. Следовательно, он, не заплатив, не сможет выйти из кэба.

— Вы правы, но тогда барышня тоже не сможет выйти.

— Вы не могли бы говорить громче? — неожиданно для всех спросила мисс или миссис Эдисон, явно забывшая о недавнем побеге из Бартса и теперь не предпринимавшая попыток вырваться из рук медиков.

— Мы совсем забыли о вас.

— Чёрт бы побрал этих политиков и агрессоров! — бросил вслед кэбмен. К этой категории он, вероятно, отнёс и Эдисона. — И американцев чёрт бы побрал! Ведь доктор Хамфри — из Америки? И он предсказал будущее своей страны?

Трое медиков и Эдисон вернулись туда, откуда начали свой непредвиденный путь или, вероятнее, непредвиденное отступление от него.

Зал, где доктор Хамфри читает лекции, был пуст по одной точной причине: в настоящее время Хамфри пребывал на том же стуле, продолжавшем стоять в коридоре и не отпускать от себя принца Уэльского.

Глеб Кёрк огляделся в поисках maître и, убедившись в отсутствии такового, взял инициативу в свои руки.

— Вы видите адамово яблоко?

— Видим, — отозвался Тодд.

— Следовательно, Эдисон — мужчина. Теперь мы имеем не один, а два аргумента против одного.

— А как же противоположный аргумент — истерия?

К спорщикам подошёл доктор Хамфри. За ним с видом оскорблённого достоинства шёл Берти, неся стул в придачу к трости в руке мэтра, чтобы тот во время остановки не подвергал себя лишней нагрузке. Теперь Хамфри сидел, а Берти пыхтел со столь явственной сердитостью, что не видя его, исходящий от него звук легко было принять за паровой двигатель.

Доктор Хамфри устроился на стуле и с безнадёжностью пробурчал замогильным голосом:

— Я всё понял. Вы плохие врачи! Иначе выражаясь, это не истерия! Это ваша беспросветная тупость!

— Неужели…

— Действительно! Я не предполагал, что врачи могут перепутать чужую истерию с собственной тупостью! Чем мы занимаемся, а? Мы должны проводить медицинские эксперименты, а вы тут голодные прыгаете.

— П-Простите, н-но у меня возражения, — робко признался Джером. — Мы в-врачи, следовательно, мы джентльмены. А джентльмены не прыгают.

— А кто сказал, что вы врачи?

— Вы только что сказали...

— Да мало ли что я сказал! Слово врач происходит от слова врать. Следовательно, мы все олухи! Кстати, где Уиллард?

— У н-н-него приключение, — несколько размыто ответил Джером.

— Ясно. А почему вы вчера не были в больнице?

— Д-Да, почему я вчера не был в больнице? Я не был в больнице, потому что я болел.

— Чем?

— Инфлюэнцей.

— Инфлюэнца? Да что это за болезнь? Вы бы ещё сказали, что триппером болели.

Джером похлопал глазами.

— Это была американская докторская шутка! Что, не похоже?

Берти приподнял брови, отметив, что если доктор Хамфри и обладает чувством юмора, то оно излучает декадентство. Джером Клапка Джером с его шуточками и рядом не валялся.

Кёрк испугано продолжил:

— Д-Д-Доктор Хамфри, позвольте один комментарий.

— Слушаю.

— Д-Д-Доктор Шарко создал т-теорию о том, что истерия не есть б-б-бешенство матки и что она вызывается другими причинами.

— Для меня доктор Шарко не авторитет. Я слышу о нём впервые.

— Д-Доктор Х-Хамфри, вы не слышали о Жане Мартене Шарко?

— Никогда.

После небрежных слов лицо Хамфри приобрело столь равнодушное выражение, что все присутствующие  — не считая, пожалуй, не слышавшего его Эдисона — поняли: этот доктор плохо знает самоновейшие достижения гуманной области деятельности, коей он посвятил себя, и потому сам авторитетным быть для них вряд ли может.

— П-Психиатр Шарко из клиники «Сальпетриер»! Вы впервые слышите это имя?

— Если вы будете повышать на меня голос, Глеб, вы больше не услышите моё имя. Так что вы говорите, открыл Шарко?

— Он открыл, ч-ч-что истерия вызывается совсем другими п-причинами.

— Какими?

— Н-Не помню.

— Тогда помалкивайте.

— С-С-Сначала я скажу вам, что Шарко также изобрёл душ Шарко.

— Я что-то слышал о душе Шарко. Чем он отличается от обычного душа?

— Он п-предназначен для лечения истерии.

— Никогда бы не подумал. Я думал, душ Шарко нужен для мытья.

— Т-Тогда я расскажу вам, как истерия объясняется одним учеником доктора Шарко. Этот ученик приехал из Австро-Венгрии.

— И как это объясняет этот идиот из Австро-Венгрии?

— Он открыл, что истерия вызывается… вызывается… вызывается…

На этой ноте Кёрк уткнул свой взгляд в пол, не решаясь повторить мысли, высказанные автором величайшего бреда современности ввиду не сколько их абсурдности, столько их недостаточно благопристойной сущности.

— Скажите, Кёрк, что можно сказать о враче, который высказывает такие идеи, какие потом будет стыдно произносить? У него голова есть? Или у него турнюр вместо головы?

— Н-Насколько мне известно, турнюр правильно называть греческим изгибом.

— Да хоть неандертальским, мне без разницы!

— Это в-во-первых. А во-вторых, н-насколько мне известно, греческие изгибы уже не носят.

— Мне без разницы! Главное, чтобы все земляне носили лакейские ливреи! И платья горничных тоже.

— Д-Доктор Хамфри, так к-к-каково же ваше мнение о болезни Эдисона? — осведомился Тодд, благоразумно дождавшись окончания диалога.

— Допустим, у него истерия. Тогда в ассортимент наших проверенных средств входят: холодный душ, электротерапия, электрошок, терроризм...

Снова зазвучал злостный смех. Применительно к самому Хамфри последний пункт совершенно правилен.

— Д-Доктор Хамфри, вы говорили, что у нашей пациентки нет истерии.

— Я сказал «допустим»! У Эдисона нет истерии, следовательно, он мужчина.

— Доктор Хамфри, если по вашим словам те, у кого нет истерии — мужчины, то по вашим словам выходит, что все женщины — истерички.

— Я всегда так считал, Тодд.

— Я п-понял, д-доктор Хамфри! — выдавил Тодд, видимо, решив придать диагнозу новый, совершенно непредвиденный, оборот. — Судя по симптомам, у Эдисона хроническое отравление ртутью. Следовательно, Эдисон — шляпник.

— Шляпник? Тогда где сделанные им шляпы? Тодд, неужели вам снова хочется бегать за Эдисоном, отрицающим наши диагнозы? Этот номер не пройдёт. Неужели из хронического отравления ртутью следует, что мы должны накачать Эдисона сырыми индюшачьими яйцами? Или то, что Эдисон — шляпник? Может, тогда я — Мартовский Заяц? Кстати, кто этот хрен? Вы не знаете?

— Т-Так какой диагноз вы ставите? — спросил Кёрк, дождавшись конца малоосмысленной тирады.

— Теперь нам всем должно быть ясно, что у Эдисона наблюдается банальное нервное расстройство, вызванное оскорблением со стороны Теслы.

— Доктор Хамфри, р-разве вы не могли сказать этого раньше? Тогда не было бы всей этой кутерьмы.

— А ещё говорят, что до этой кутерьмы Америку довела агрессия. Перейдём к делу, — сердито пробурчал Хамфри. — У Эдисона расшалились нервы.

В этот момент Эдисон встрепенулся и, вероятно, впервые за это время прислушался к словам визави.

— Что вы сказали? Я здоров!

— Что?! Кто вам разрешил?

— Вы так напугали меня своим империализмом... своей американской агрессией... что я излечился.

— Тогда как я буду проводить эксперимент? Ладно, придётся делать это над здоровым. У Эдисона расшалились нервы. Чтобы их успокоить, применяется либо кровопускание, либо табачный дым.

— Что вы сказали?

— Либо кровопускание, либо табачный дым!

— Я не буду лечиться!

— А я не хочу руководить вашим лечением! Но если я не буду руководить вашим лечением, врачи ничего не смогут сделать! Но я вынужден так поступить. Я предлагаю вам выбор.

— Табачный… табачный… табачный…

— Почему именно такой выбор?

— Я курю и жую табак.

Джером дал себе волю, возразив:

— Извольте, у вас нет выбора!

— Почему?

— Кровопускание стало устаревающим методом.

— В первый раз слышу такую чушь. Что такого устаревшего в кровопускании?

— Не устаревшего, а устаревающего.

— Вы олухи! Разве вы не читали «Остров сокровищ»? Билли Бонс был спасён с помощью кровопускания. Один этот факт доказывает оправданность кровопускания.

— Но Эдисон привык к табаку, а не к кровопусканию.

— Тогда знайте, что табачный дым применяется двумя способами.

Хамфри достал из кармана сигару и резиновую грушу с наконечником.

— Выбирайте.

Эдисон не мог выдавить ни звука.

— Выбирайте, а не то сам выберу! Лучший способ — второй. Резиновая груша. Ею даже можно играть в футбол. Правда, за это меня едва не отчислили из университета.

— Сигару!

— Хорошо. Прописываю вам двадцать одну сигару одновременно. Можете начинать.

Эти слова были обращены к подчинённым Хамфри. Едва они пришли в робкое движение, Хамфри сверкнул глазами, и подчинённые задрожали. Их руки начали подчиняться.

Десять минут спустя нам позволено увидеть, как Эдисон выходит на Кинг-Эдуард-стрит. Опытный курильщик ощущал последствия того, что табачный дым, назначенный в виде лечения, клубился по его внутренностям, приготовленным к нему за прошедшие годы, и готов был окутать голову, но позволять прохожим видеть его с дымом без курительных принадлежностей он счёл неподобающим. Эдисон поднял голову к небу, и по Кинг-Эдуард-стрит разнёсся крик:

— Решено! Больше не буду курить! Просто я понял, до какого ужаса агрессоры могут довести Америку!

По прошествии нескольких секунд он добавил:

— А неплохо было бы начать борьбу с курением. Ну, американцы, берегитесь!

Несколько свидетелей его отказа от средства, позволяющего вылечить невзгоды головы, обернулись к нему, молочник остановил тележку, барышни, продающие клубнику, оценили его как не покупателя, худой юноша, державший между пальцами сигару, понял, что Эдисон не присоединится к его занятию. Слегка отвлёкшись от своего пути, они возобновили путь к пользе и практической выгоде, к удивлению неотёсанного янки, даже не опознав конкурента известного им всем Джозефа Суона, и лишь слегка поднятые брови и удивлённые искорки в глазах напоминали об увиденном ими незначительном для них зрелище.

Наш доктор, что никоим образом не может быть назван замечательным, старались ли вы напрасно? Вы пытались поставить медицинский эксперимент, переложив пот и труды на Уилларда и его собратьев, но что получили взамен? Терпение. Терпение вынужден был проявить Эдисон, не извлёкши из своей бессмертной души ни одного ругательства.

Так продолжалось до того момента, когда Эдисон, как ни в чём не бывало, вернулся на 10 Даунинг-стрит и уже старался не вспоминать недавнее событие. Если выражаться более точно, воспоминание имело место. Хамфри провёл с ним примерно такую беседу.

— Как вам понравился мой эксперимент?

Эдисон с его журналом расслышал вопрос, его лицо скривилось.

— Я знаю, кто вы! Вы доктор Зло!

— Доктор Зло? Я? А что, мне понравилось. Отныне я буду называться именно так. Только надо будет исправить фамилию на обложке журнала медицинских экспериментов... И вы всё ещё недовольны?! Теперь вы никогда не будете курить!

— Да, я больше не буду курить! Есть такой термин — сигаретицид. И что?! И вы считаете, что вы имели право накачивать меня дымом из двадцати сигар?!

— Я не накачивал вас дымом из двадцати сигар!

— Что?!

— Вы всё перепутали. Я накачивал вас дымом из двадцати одной сигары.

С удовлетворением прослушав разговор, история сменяется следующей сценой. Как сейчас видим Эдисона, спокойно сидящего в кресле, и его флегматичный вид; лишь слегка он скользнул взглядом по искусственному спутнику.

— Почему мне, Томасу Эдисону, так не везёт? Если так будет продолжаться, я засуну себе лампочку в рот!

Тесла опасливо вздрогнул.

— Может, где-нибудь через сто двадцать лет лампочка во рту будет казаться смешной. Но даже через сто двадцать лет американцы не будут смешными. Я это обещаю.

Искусственный спутник снова почувствовал на себе взгляд Эдисона, и на этот раз его не отвлекла ни одна лишняя вещь.

— Почему межпланетная колонизация началась именно сейчас?

— Дело в консервативной политике. Эта деятельность началась, когда я стал премьер-министром в 1885 году. Меня сменил Гладстон, но, будучи либералом, он держал Ирландию под каблуком и в то же время дурил всем головы, обещая ирландцам гомруль. О других планетах он не думал. Гладстона сменил лорд Розбери, тоже либерал. Но его недостаток в том, что он плохо спит.

— Вы сказали, плохо спит? — рука держала у уха журнал.

— Да, мистер Эдисон.

— И правильно делает! Я убедился в том, что человек должен меньше спать и меньше жрать!

— Не думаете ли, что вся Вселенная должна следовать этому совету?

Внимательно следящие за диалогом не преминут задать вопрос: где обещанные дела, связанные с главной областью неустанной деятельности Томаса Эдисона? Слушайте и запоминайте, господа.

— Скажите, ваша техника достаточно приблизилась к электрификации? — вопрошал Эдисон, и судя по дрожащей линии бровей и сжавшимся пальцам, его ожидания были негативными.

— Если причислить уличное освещение к технике, мы ответим, что наши уличные фонари работают на газу, — был ответ милорда.

Эдисон вспылил, его пальцы тряслись.

— Ужасно! Вы до сих пор не догадались сделать уличные фонари электрическими? Куда смотрит ваш Джозеф Суон?

— Не преувеличивайте, сударь. Джозеф Суон уже начал внедрение электрического освещения. Также стоит заметить, что двадцать лет назад некоторые районы Лондона стали освещены свечами Яблочкова.

— А лампы Эдисона у вас есть? Я и мистер Суон основали компании, объединившиеся в «Эдисуон», и мы должны одновременно делать общее дело. Дуговые лампы пусть уступят место своим сыновьям!

— Тогда я должен напомнить вам о том, что газовое освещение имеет неоспоримые преимущества, — ответил ему Чемберлен, что вряд ли сделал бы лорд Солсбери с его давним интересом к феноменам современной физики.

— Какие неоспоримые преимущества?

— Дешевизна. Усовершенствование горелок и создание калильных сеток обеспечивают большее распространение газового освещения.

— Я работаю затем, чтобы электричество пришло в каждый город! А электромобили у вас есть?

— Вы имеете в виду электрические экипажи? Нет, сударь.

— Тогда я должен буду вам сообщить, что у меня уже есть электромобиль! А в Германии уже давным-давно есть электрическая конка! Чем у вас казнят?

— Петлей. А что вы предлагаете взамен, мистер Эдисон?

— Электрический ток! А есть ли у вас подметальщики ковров?

— Горничные.

— Я имею в виду инструменты для подметания ковров.

— Швабра.

— Ха! Американцы для этой цели изобрели «подметальщик ковров». Так мы называем устройство со шлангом, мешком и пропеллером.

— Электрическое?

— Механическое.

— Тогда почему вы хвастаетесь подметальщиками ковров, если они не электрические?

— Потому, что их изобрели американцы. Если речь зашла об электричестве, то я скажу, что мы применяем электрические чайники и электрические смешиватели.

— Вы рассказываете нам о вашей американской технике, что довольно интересно, но что бы вы хотели узнать о нашей технике?

— На каком токе работает техника в ваших космических аппаратах, которые вы вслед за Жюлем Верном называете космическими снарядами?

— На постоянном токе.

— Вы сделали верный выбор.

— Извольте, ваша космическая техника должна работать на переменном токе! — возразил Тесла.

— Опять?! Вы хотите, чтобы я опять впал в невроз и снова попал к этому шарлатанскому маньяку?! Идите к нему сами!

— Простите, но…

— Вы снова оскорбили меня!

— Умоляю вас, успокойтесь, — вежливо отвечал наш Джо.

— Мы используем постоянный ток, — продолжил лорд Солсбери.

— Но многие люди нашей страны опасаются электрического освещения, — добавил наш Джо. — Есть весомые опасения, что электрическая жидкость просочится в комнату и после этого неожиданно взорвётся.

— Это бред! — ответил Эдисон, проявив нетерпимость к лишь приблизительному пониманию природы электрической жидкости.

— Но ведь электричество и есть жидкость, иначе говоря, особое состояние вещества.

— Электричество не может существовать отдельно от материи! Следовательно, оно не может просочиться в комнату, и тем более взорваться!

— Давайте вернёмся к изначальной теме нашего разговора, — осторожно напомнил лорд Солсбери.

Волшебник из Уэст-Оринджа отдышался после непредвиденной им вспышки и теперь с невозмутимым видом, не считая лишь красноты лица, спрашивал премьера:

— А чем освещаются интерьеры ваших космических аппаратов? Неужели газом?

— Вы преувеличиваете, мистер Эдисон. Газ не будет гореть в невесомости, если не обеспечивать смену воздуха искусственным путём. Но мы имеем возможность подавать кислород при помощи особого устройства, и потому причина неиспользования в космосе газа иная. Для освещения во время космического полёта мы используем свечи.

У Эдисона отвисла челюсть, едва это правдивое заявление коснулось его тугих ушей.

— Свечи? Да у вас уже есть лампы накаливания!

— Вы правы, но у ламп накаливания есть существенный недостаток. От них нельзя прикуривать. А газовое освещение свидетельствует о низком общественном статусе, и его использование не вполне подобает тем, кто летает в космос. Хотя электрические лампы в космических аппаратах имеются.

— А чем астромены связываются между собой? — забеспокоился Тесла, его руки едва заметно дрожали. — Ведь в безвоздушном пространстве нельзя передавать речь по воздуху.

— Эта проблема тоже решена. Астромены соединены телеграфными проводами.

— Вы не ошибаетесь, милорд? Телеграфными проводами? Тогда зачем вам нужен беспроволочный телеграф? Я хотел бы, чтобы безвоздушная связь между вашими работниками космоса перешла на новую ступень эволюции!

Следующий вопрос был задан Эдисоном. Уголки его рта опустились.

— А топливо? Только не говорите, что космические аппараты работают на дровах!

— Мы используем изобретение лорда Кельвина — ракетный двигатель на жидком топливе. В качестве топлива используется ирландское виски. Использование ирландского виски в качестве топлива для английских космических аппаратов есть верный способ раздавить Ирландию в лепёшку.

— Ага! Вы заправляете космические аппараты синей свиньёй. А бензин?

— Причём здесь бензин?

— О Высший разум, как мне это надоело! Вы не знаете даже о бензине?

— Знаем. Чистящее средство. Существуют недостаточно обеспеченные люди, которые чистят лайковые перчатки бензином вместо того, чтобы менять их каждый день.

— В таких двигателях используются топливо и окислитель, — заметил Чемберлен.

— О топливе вы уже сказали. А окислитель?

— Окислитель — перекись водорода. Из этого факта следует неутешительный вывод: если отправлять в космос женщин, они станут обесцвечивать волосы.

— Вы не учли ещё одно препятствие к отправке женщин в космос, — возразил и одновременно дополнил его мысль лорд Солсбери. — В таком маловероятном случае как быть со скафандрами? Представьте, как бы выглядел скафандр с нижней половиной в виде юбки. Следовательно, если мы не можем изготавливать такие скафандры-юбки, придётся отправлять на Землю суфражисток. Пусть бунтуют подальше от нас!

Вероятно, Эдисон не был заинтересован в решении этого вопроса; при условии, что он расслышал предыдущую реплику. Тесла притянул к себе иной неясный аспект.

— Сейчас противостояние нашей и их планеты. Но даже в таком случае космический снаряд должен лететь до Геи несколько месяцев. Или я ошибаюсь?

— Ошибаетесь. Наши покорители космоса летят к Гее меньше суток.

— Но как?

— Очень просто. Решение этого вопроса нашёл Дмитрий Менделеефф.

— Он почётный член Лондонского химического общества?

— Да, и это обстоятельство очень нам пригодилось. Этот учёный нашёл особый катализатор. Теперь мы долетаем до другой планеты за такое короткое время. Надо заметить, свою роль сыграл и Генри Армстронг с его знанием ферментов. Тем не менее, участие российского учёного оказалось весомее.

Эдисон мог и не слышать объяснения. Направление его разума вернулось к техническим решениям.

— На чём вы проводите расчёты? На механических арифмометрах?

— Арифмометры бывают только механическими, мистер Эдисон. Неужели вы предлагаете электрифицировать арифмометры? Машина Бэббиджа построена исключительно на механике, но сын Бэббиджа до сих пор не закончил её создание.

— Как вы сказали? — переспросил Эдисон с его недостаточно тонким слухом.

— Чарльз Бэббидж разработал проект механической вычислительной машины! Его сын начал воплощение этого замысла, но работа ещё не дошла до конца!

— Вы говорите о вычислительной машине Бэббиджа? Но разве нет возможности сделать её электрической? Если использовать, скажем, электрическое реле и электрические лампы, можно создать совершенно новый тип вычислительной машины! Если пойти ещё дальше, она будет помимо всего прочего обрабатывать текст и изображения!

— Вы уверены, мистер Эдисон?

— Уверен, и я считаю, что готов разработать проект прямо сейчас! Но не вздумайте решать, что я буду работать один. Гений — один процент вдохновения и 99 процентов потения. Мне нужно множество рук, управляемых одним мозгом, то есть мной.

— Если вы намерены переложить 99 процентов пота на других людей, то лондонский пролетариат к вашим услугам.

— Пролетариат? — начал было поражаться Чемберлен, но в следующий миг он взял себя в руки. — На 10, Даунинг-стрит? А если он принесёт с собой адскую машину? Или заряженный револьвер?

— Вы не учли одну существенную мелочь. Я один из богатейших домовладельцев Лондона, и в моих домах живут преимущественно рабочие. Я не допускаю в их жизни никаких поблажек, но будьте уверены, пролетариат должен быть благодарен за то, что я предоставил ему жилище, и опасность покушения потеряет raison d'etre[18].

Эдисон кивнул, продолжив свои слова.

— Это хорошо. Дайте мне перо и бумагу, и я займусь тем, что будет делать тот мозг, о котором я сказал.

— Но как же наш труд ради политики? — не догадался Тесла, вероятно, обеспокоенный той репликой, что выглядела рассеянностью его конкурента.

— Что вы сказали? Труд ради вашей политики? Универсальная вычислительная машина пригодится и для покорения Геи! Британцам понадобятся множество вычислений ради успеха подготовки к этому мероприятию, и моя машина будет надёжным подспорьем.

— Ваш конкурент прав, — заметил лорд Солсбери, обращаясь к Тесле. — Мистер Эдисон прав, но он не додумался до того, до чего додумался Бэббидж, и в то же время додумался до того, до чего Бэббидж додуматься не смог.

— Что вы имеете в виду, милорд?

— Бэббидж считал, что вычислительная машина сможет играть в шахматы и изображать химические процессы. В свою очередь, Эдисон считает, что его машина может обрабатывать не только числа, но и текст и изображения. Время покажет. Хотя позвольте один вопрос, мистер Эдисон. Касательно изображений. Вы предлагаете смотреть в окуляр, подобно окуляру кинетоскопа?

— Иначе никак.

— Но в таком случае как вы будете демонстрировать нам работу машины? Понятно, если каждый зритель смотрит в отдельный кинетоскоп, но сейчас каждый из нас должен будет подходить к окуляру и наблюдать за тем, что каждый из нас мог бы видеть одновременно со всеми. Если постоянно смотреть в окуляр, печатать можно будет лишь слепым методом, что не каждому удаётся. Выражаясь иначе, я говорю о преимуществах волшебного фонаря.

— Вы испортили идею моей машины! — крикнул Эдисон.

Остальные молчали, не смея возразить Эдисону с его тяжёлым, вспыльчивым характером.

Пока Тесла молчал, Эдисон ответил словами, не имеющими ничего общего со святостью. Воспитанные англичане брезгливо поморщились.

— Чем вы недовольны, сударь? — вежливо спросил Тесла.

— Я рекомендую использовать кинетоскоп, а не волшебный фонарь, о котором твердят многие создатели движущегося изображения!

— Но заметьте, ведь речь идёт об изображении в универсальной электрической вычислительной машине, где более рациональным будет применение проекции изображения на простыню.

— Ладно, уговорили! Пусть будет грязная простыня!

Эдисон погрузился в интеллектуальный труд, в то же время Чемберлен отправился за рабочей силой. Через полчаса помещения резиденции лорда Солсбери были полны однообразной массой рабочих, оторванных от одной работы ради участия в другой, ещё более важной. Полисмены сопровождали их на тот случай, если Чемберленовские козыри, иными словами, если хитрость в форме мнимого обещания «классового мира» не принесёт никаких результатов и рабочие подтвердят слова министра колоний, принеся в мозг страны бомбы, револьверы и прочее, что подобает применять лишь Бобби Аткинсу.

Толпа рабочей массы, своей силой грозящая задавить лорда Солсбери (даже если в фигуральном смысле), послушно, словно гигантский механизм, выполняла запечатлённые в чертежах приказы Эдисона. Лидделл же выполнял обязанность математика: в этой науке Эдисон не силён.

Ночь распростёрла над городом свою тёмную ткань. Лорд Солсбери и Джозеф Чемберлен терпеливо стояли у дверей в Государственную гостиную, ожидая приглашение.

Никому из смертных не ведомо, сколько времени могло уйти на это бесплодное занятие, если бы не звук, прошедший сквозь дверь. Любой человек, обладающий даже малейшей долей фантазии, немедленно вообразил бы Эдисона, лежащего в постели, с руками поверх одеяла, с вздымающимся животом, испускающим храпы в пределах спальни. Вообразив такую картину, этот человек не учёл бы лишь одно обстоятельство: никакой кровати в этой гостиной не имеется, поскольку речь идёт о гостиной, а не о спальне, а потому звук, вызвавший у политиков эти подозревающие мысли, действительно выглядел подозрительно. Лорд Солсбери постучал в дверь и, даже спустя минуту не дождавшись ответа, толкнул дверь и вошёл в гостиную.

Картина, представшая их взору, невольно заставляла пересмотреть уже известные нам представления о двоих заатлантических гостях, ведь вопрос о том, кто больший чудак — Тесла или Эдисон — в данный момент выглядел открытым.

Томас Эдисон лежал непосредственно на столе, подложив под голову книги, и в такой позиции предавался сну, явно не задумываясь об удобствах. Ему могут завидовать даже солдаты из полчищ осаждающих нас тараканов и клопов, что любят спать на полу в человеческих спальнях (и вероятно даже на кухнях, чего ввиду отсутствия там людей в ночное время никто не замечал), но в отличие от тараканов и клопов, Эдисона нельзя выкурить серой, отравить бензолом или посыпать порошком. Стоя перед столом, господам приходилось с величайшим терпением ждать пробуждения Эдисона.

— Смотрите внимательно, — прошептал Чемберлен.

— Вижу, — оптимистично ответил Тесла. — Если вы не возражаете, я попробую применить дедуктивно-индуктивный метод.

Тесла с изяществом размял пальцы, быстро став готовым к анализу.

— Если судить по книге, на которой спит Эдисон, то он вегетарианец. Гениально! Если судить по книге, то он вегетарианец, русский, граф, помещик, пацифист, носит бороду и ходит босиком. Теперь взгляните и убедитесь в том, что Эдисон спит на «Войне и мире».

— Вы прирождённый анализатор.

— Благодарю. Теперь перейдём к физиогномическим основам. Если судить по его густым, тёмным, большим бровям, то он носит пиджак со множеством орденов.

— Но как? Каким образом тип бровей может свидетельствовать о пиджаке с орденами?

— Точно, что за чушь я несу... Или причина в несостоятельности физиономистики?

Ждать оставалось недолго. К счастью для их терпения, Эдисон открыл глаза и его брови хмуро выстроились в одну прямую линию, прежде чем он обратил внимание на своих нынешних шефов. Пребывать же на столе ему не приказывали.

Чемберлен начал расспросы издалека, надеясь получить ответ.

— Я вижу, вы спали?

— Разве не видно? — сердито спросил Эдисон. Даже если он и собирался именно в следующий момент разъяснить своё поведение, вид Теслы перечеркнул его намерения. Он повернул голову к Тесле: — Это опять вы?!

— Да, это я.

— Что вы здесь делаете?!

— То же, что и вы.

— То же, что и я? Я не вижу, что вы только что спали! Как вы оказались в моём доме?!

— В вашем доме? — глаза лорда Солсбери стали выглядеть как два гусиных яйца, когда его ушей коснулся вопрос.

— В моём доме!

— Это не ваш дом, мистер Эдисон.

— Это мой дом, и я спрашиваю вас, как вы здесь оказались! Минни, где ты? Объясни этим людям, что они непрошеные гости в нашем доме!

Эдисон начал оглядываться по сторонам. Лицо приобретало признак задумчивости.

— Где я?

— На 10, Даунинг-стрит.

— Странно. Я думал, что нахожусь дома. Представьте моё возмущение, когда я увидел Теслу, и тем самым решил, что он вооружился отмычками и проник в мой дом.

— Вы решили, что находитесь дома. И именно по этой причине вы осмелились спать на столе?

— Я привык долго не спать, но зато когда я сплю, я готов спать даже на столе. Мне не нужны удобства, для меня главное — восстановление жизненных сил.

— Мы совсем запамятовали о вашем новом изобретении, — заметил Тесла.

— Что вы сказали? — Эдисон приложил к уху слуховую трубу из «Ванити Фэйр».

— Мы совсем запамятовали о вашем изобретении!

Лишь теперь они с волнением, может быть недостойным их солидной натуры, но объяснимым перед лицом новорождённого свершения, окинули взглядом эдисоновскую универсальную машину. Они ждали возможности проникнуться итогами упорного потения, и теперь мы имеем возможность описать этот миг.

Ундервуд и простыня в первую очередь обращали на себя внимание. Перед окуляром выделялись широкие целлулоидные ленты, присутствие которых объяснялось катушками — к ним присоединялись головки наподобие заводных головок часов и вращающиеся ручки для точного перемещения целлулоида. Сбоку этого устройства возвышался огромный ящик английского дуба (того самого, чья красота затмевает узоры на индийских шалях), вмещающий в своей утробе память универсальной машины; посреди его передней стенки наряду с несколькими кнопками выделялся выключатель, стопки перфокарты лежали на табурете, словно ожидая своей очереди.

Лорду Солсбери принадлежал первый вопрос.

— И какая доля электричества использована в вашем чуде техники?

— Перфокарты сообщают свои программы устройству, считывающему информацию с помощью электричества. Конечно, это ясно и без моих слов. Хотя использована зубчатая передача в вычислительном устройстве, остальные детали взаимодействуют друг с другом через провода. Изволите начинать?

— Начинайте, — был ответ милорда.

Эдисон нажал красную кнопку, включив тем самым машину, в которую он сам вложил 1 процент вдохновения, в то время как рабочий класс вложил 99 процентов потения. Лампа накаливания (говорящая о том, что работой над машиной руководил Эдисон[19]), будучи защищённой стеклом от пожароопасного целлулоида, осветила экран, чистый, как совесть невинной девы.

Под светом лампы Эдисон начал лекцию с видом профессора, обращающегося к будущим техникам.

— Сейчас я буду учить вас работать с этой машиной. Перед вами экран и клавиатура. А мистер Чемберлен будет работать процессором.

— Кем, простите?

Учитель молчал.

— Кем, простите? — спросил министр уже громче.

— Процессором! Это мой новый термин. Вы будете мозгом вычислительной машины. Процессор заставляет машину делать это, а не что-то другое. Теперь подойдите к этой рукоятке и поверните её к позиции с проводом.

Истинная правда. Вблизи огромного дубового ящика возвышалась доска с рукояткой, над ней дугой расположены знаки. Снизу же можно увидеть изящные розетки, в одну из них вставлен штырёк с тянущимся проводом. Чемберлен повернул рукоятку в сторону штырька, закончив щелчком.

— Начать лучше с того же, для чего Бэббидж предназначал свою аналитическую машину. Иначе говоря, с арифметических вычислений. На них только что настроился наш уважаемый процессор. Здесь исходные данные и результат видны на экране. Нажимаю цифру 3.

Эдисон нажал на клавишу пишущей машинки, и печатное устройство, лишь на секунду промелькнув перед глазами, оставило на целлулоиде цифру; в то же время тень промелькнула на экране, сменившись тенью от тройки. Одновременно раздался звук зубчатых колёс. Тугоухий Эдисон не слышал звука, зная, что число 3 внесено в память арифметического устройства Бэббиджа.

— На пишущей машинке нет клавиши с плюсом, потому я временно присвоил эту функцию клавише P.

— А если вы вынуждены будете при печати использовать букву P? — поинтересовался наш Джо. — Что вы будете делать?

— Не надо принимать меня за дурака! — крикнул Эдисон.

— Приношу извинения, но я всего лишь задал вам невинный вопрос, и теперь хотел бы получить на него ответ.

— Неужели вы считаете, что я не предусмотрел до такой степени очевидную возможность? В данный момент ундервуд рассчитан на арифметические операции. Когда понадобится печатать слова, я отдам команду нашему уважаемому процессору! И клавиша станет буквой!

— Пожалуйста, продолжайте, — деликатно попросил Тесла, возвращая своего соперника к главной теме.

Эдисон нажал клавишу 2, на экране отобразилась тень от целлулоидной двойки, колесо снова подало звук. Следующей клавишей была E, на время арифметических вычислений выполнявшая функцию знака равенства. В следующий миг колеса снова подали звук, после знака равенства возникла цифра 5.

— Как видите, машина выполнила операцию сложения.

Чемберлен снова задал вопрос.

— Всё это ясно, но что теперь делать с целлулоидом, если понадобится чистый материал?

— Вы опять думаете, что я ничего не предусмотрел? — снова вспылил изобретатель. — Смотрите сюда!

Эдисон несколько раз повертел рукоятку, целлулоиды описали дугу, оказавшись перед его лицом. Он взял в руки губку и прошёлся ею по ближайшему к нему целлулоиду. После обратного вращения рукоятки целлулоид вернулся на место, экран снова был девственно чист, готовый к отображению новых вычислений.

— Теперь обратите внимание на перфокарты. Если ввести её в устройство, оно прочитает заданную программу и выполнит её. Эй, процессор! Вставьте первую перфокарту и нажмите на вторую кнопку!

Мистер Чемберлен нажал на кнопку, и перфокарта поползла вовнутрь табулятора. Восьми дюймов было достаточно, чтобы убедить присутствующих в жизнеспособности устройства. На экране возникли цифра 5, плюс, снова 5, снова плюс, цифра 2, знак умножения, цифра 6, знак деления, цифра 3, плюс и число 11. Зубчатые колёса провели свою грубо, громко слышимую работу, пока знак равенства и число 35 не увенчали новый этап деятельности машины.

— Перфокарты показали, на что они способны по вашему приказу, — подтвердил Тесла. — Но, должен признаться, я вижу иной способ переноса информации с одной машины на другую.

— Я не вижу ничего совершеннее! — снова закипятился Эдисон. — Что вы можете видеть ещё, кроме перфокарт?

— Я предлагаю перенос информации на компактных дисках.

— На дисках?!

— Я имею в виду некое подобие граммофонных пластинок. Как на граммофонной пластинке звук записан картиной бороздок, здесь бороздки запишут иную информацию.

— Вы не находите, мистер Тесла, что можно было бы применить для этой цели валики фонографа?

— Должен вас уверить, что их недостаток в чрезвычайной трудности копирования. А граммофонные пластинки можно копировать методом штамповки. И ещё, мистер Эдисон, можно заключать информацию при помощи кодировки двоичной системой счисления. А каким образом вы помещаете её на магнитную проволоку? Прямо пропорционально, в обычных числах? Извините, но это напрасно.

Эдисон снова был вынужден убедиться в превосходстве взглядов Теслы над его взглядами, по мере развития техники проявляющими свою ограниченность. Он готов был снова дать волю своей несдержанности, но поступать так было преждевременно, ведь людей, лицезрящих его последнее свершение техники, ждала демонстрация работы с изображениями.

— Осталось увидеть ещё одну возможность машины, — продолжил воодушевлённый Эдисон. — Эти целлулоиды пригодны не только для печати выражений и предложений. Можно нанести на них отдельные части изображения, и проекция на экране совместит их все вместе. Можно с помощью винтиков и рукояток поворачивать отдельные слои изображения. Эй, процессор! Процессор! Прекратите дрыхнуть!

— Чего изволите?

— Сейчас вы будете работать с масками и фильтрами!

— С чем, простите?

— Хорошо обученный процессор умеет обрабатывать фотографии. Можно пропустить сквозь него часть фотографии, и тогда у человека будет синее лицо, как у инопланетянина. И нос, как у Пиноккио! И даже третий глаз! И даже всё это вместе!

— Зачем?

— Чтобы было смешно! Хотя о чём я говорю? Моя машина не может работать с цветными изображениями! Синее лицо никто не увидит.

— Мистер Эдисон ещё не завершил д-демонстрацию? — спросил за дверью голос, чей обладатель вывел из себя Эдисона ещё в Бартсе. — Я ждал этого момента, и теперь могу провести м-манипуляции, для которых пригоден аппарат Эдисона. Я ещё до начала создания машины слышал от него о в-возможности работы с изображениями, и теперь смогу воплотить ж-желаемое.

Как и следовало ожидать знающим этот голос, в Государственную гостиную с колоннами вошёл Альберт Эдуард. За его спиной виднелся Джорджи, но отец заслонял особу сына своим поведением. Не спрашивая соизволения у создателя универсальной машины, он сел в кресло и продемонстрировал целлулоидные фрагменты с изображениями сфотографированных частей лица. Если быть точным, то одно из них и изображало лицо, но лицо без бровей, глаз, носа и рта. Остальные полупрозрачные фотографии изображали недостающие части женского лица и пышную причёску с хорошо различимыми тёмными прядями.

— Что вы намереваетесь делать? — подозрительно спросил Эдисон.

Вместо словесного ответа принц Уэльский наглядно выразил свои намерения. После поворота рукоятки целлулоидные листы оказались непосредственно перед новым инженером машины, тот прилепил к ним полупрозрачные копии вырезок из фотографий и вернул части проекции на место. Части лица и его точёный овал в вдвое увеличенном виде были спроектированы на экран, и теперь Берти, заблаговременно положив на колени линейку, перемещал целлулоидные листы друг относительно друга.

— Я пытаюсь применить вашу вычислительную машину для создания идеальной женщины.

— Как это понимать? — удивился наш Джо.

— Очень п-просто. Обычный фотошоп. Я пытаюсь с-совместить части изображения так, чтобы добиться достижения к-классических черт лица, как у великолепной Лилли Лангтри.

— Так звали самую очаровательную из его пассий, — в свою очередь объяснил Эдисону Чемберлен, ибо для того и в объяснении намерений Берти оставалось белое пятно.

— Об этом обязательно нужно к-кричать? — строго спросил Берти. — Ах да, мистер Эдисон лучше с-слышит, если кричать около уха. Не м-мешайте мне. Джорджи, работай линейкой. Не кипятитесь, м-мистер Эдисон. Это всего л-лишь фотошоп.

— Что вы имеете в в-виду?

— Моё изобретение. Я предлагаю изготавливать фотографии идеальных женщин и продавать их в магазинах. Потому и фотошоп.

Он дал сыну линейку и теперь, сочетая измерения с манипулированием слоями фотографии, добивался точного соответствия канону. Эдисон снова начал нервничать, обиженно смотря на непрошеную выходку принца Уэльского.

Не зная, чем занять себя в процессе разозления на Альберта, он начал более тщательно в сравнении с предыдущим разом обследовать Государственную гостиную; взгляд его упал на модель искусственного спутника. Идея осенила Эдисона, и мы можем увидеть, как он отламывает кусок модели искусственного спутника, точнее, его антенну.

Тесла был бы огорчён дилетантским применением беспроволочного телеграфа, но в описываемый нами момент он не видит, как его соперник ступает по персидскому ковру, всё ближе и ближе приближаясь к наследнику престола. Руки его размахнулись, крепко стиснув пальцы вокруг антенны. Прошёл миг, и Берти сидит с потрясённым взглядом, со скривившейся челюстью, вырывающимся из груди сердцем и ничего не понимающим сознанием, вероятно, полагающим, что на Берти упала Селена. Нужно быть учёным, чтобы понять, избрала ли Селена местом посадки голову принца Уэльского. В не менее худшем случае упавшим на него объектом был бы один тех воздухоплавателей, кто отдал жизнь и карьеру обузданию полётов на аппаратах тяжелее воздуха. Но пусть этот человек сам выскажет свои мысли.

Эдисон стоял за спиной Альберта Эдуарда, всё ещё сжимая в руках антенну, но тот пытался понять, что ударило его в незабвенный миг творческого подъёма.

— Что с вами, сэр? — по-сыновьи забеспокоился Джорджи.

— В м-меня попала стрела Амура.

Эдисон не слышал этих слов, иначе он вдоволь пошутил бы в американском стиле над очевидною мыслью не следующего строгостям принца.

Берти повернулся вправо, пытаясь уследить, в каком направлении выстрелил в него Амур. Тщетные усилия! Заранее ожидаемый им субъект не был найден, но поворот головы и туловища ещё на четверть оборота вынудил его обозреть раздутого Эдисона, раздутого, словно лягушка, пытающаяся стать больше быка. Отличием же от лягушки была антенна модели искусственного спутника, тот час же опознанная как стрела Амура.

Эдисон, злобно шипя, вынес обвинение своему визави:

— Ваше Королевское Высочество, я должен напомнить вам, что создавал эту машину не для таких легкомысленных целей!

— Ничего п-подобного! Я просто д-думаю о прекрасном. Но я начал работу и должен з-закончить её.

— Боюсь, вы закончите её не скоро, Ваше Королевское Высочество.

— Я т-точно не знаю, сэр… — обратился Джорджи к отцу.

— Что не знаешь?

— Как моя мать, то есть как ваша супруга отнесётся к в-вашим экспериментам с женской красотой, сэр? Мистер Эдисон ясно с-сказал, что создавал электрическую машину не для л-легкомысленных целей.

— Вы правы, Ваше Высочество! — поддержал его Эдисон. — Представьте, как ваш отец предлагает супруге познакомиться с изображением на экране! С изображением на экране! Пигмалион!

— Пигмалион? Когда в меня попала стрела Амура, я готов был сказать то же самое.

Альберт Эдуард чинно развернулся обратно к идеализированной фотографии.

— Мистер Эдисон, вы не м-могли бы лучше вести себя рядом со членами к-королевской семьи? — заметил лорд Солсбери.

Неподходящее поведение Томаса Эдисона явно говорило о его американской национальности: очевидно, что у него не может быть опыта общения со членами королевской фамилии, хотя ещё не ясно, как бы он вёл себя в присутствии президента. Эдисон тем временем осознал свои ошибки и потому пытался вести себя как можно тише, хотя каждому, кто разговаривает с ним, напротив, приходится говорить громче.

— Ваше Королевское Высочество, вы хорошо чувствуете себя после удара Эдисона? — спросил Чемберлен. — Вы выглядите так, словно Амур выпустил в вас разрывную пулю.

— Что такое разрывная пуля?

— Наше последнее изобретение, которое пригодится для колонизации Геи.

— Ваше Королевское Высочество, вы довершили ваш план? — спросил наш Джо о том, что Эдисон наименовал «легкомысленной целью».

— Осталась ещё треть р-работы. Джорджи, прошу тебя, точнее измерь расстояние м-между линией рта и линией крыльев носа. Оно должно б-быть ровно в два раза меньше расстояния между л-линией рта и кончиком подбородка.

— Слушаюсь, с-сэр, — покорно ответил Джорджи.

— Что вы будете делать с этим идеальным лицом, Ваше Королевское Высочество? — спросил лорд Солсбери виновника удара.

— Погодите, я ещё должен приблизить женские глаза к зрителю, чтобы они выглядели размером с тарелку.

— Извольте заметить, Ваше Королевское Высочество, я имел в виду…

— Сфотографирую, и покажу ф-фотографию Аликс.

— Но если она будет завидовать, чего не следует делать с точки зрения христианской морали?

— Ваше мнение не лишено оснований. Я в-воздержусь от этого поступка. В таком случае я в-возьму фотографию себе. Пожалуйста, не мешайте моей работе. Оставьте нас с Джорджи одних.

— Я могу предложить ещё одно нововведение, которое поможет вашей колониальной программе, — уже спокойно говорил Эдисон, покидая вместе с правительством Государственную гостиную. — Если создание космических аппаратов будет продолжаться такими темпами, ваша армия доберётся до Геи только в следующем году.

Эдисон больше не соперничал с варёным раком цветом лица, процент его потения приблизился к нулю, и он мог, на время стараясь не думать о воплощающейся в этот момент причуде Берти, спокойно вести разговор о других своих изобретениях.

— Я понимаю, о чём вы говорите, но как вы предлагаете ускорить постройку? — спрашивал лорд Солсбери.

— Вам известно о моём изобретении — магнитной сортировке руды? При его применении руда перемещается с помощью конвейера, то есть движущейся ленты. Я предлагаю перемещать на конвейере строящийся космический снаряд, чтобы он проезжал мимо каждого рабочего. В таком случае не один космический снаряд будет создаваться несколькими рабочими, а один рабочий будет создавать одну и ту же часть каждого космического снаряда.

— Гениально, — ответил Чемберлен. — Завтра же мы прикажем переоборудовать все фабрики.

— Не все, — возразил лорд Солсбери. — По очереди. Сначала часть будет переоборудована, а другая часть будет продолжать производить аппараты старым способом. Потом мы переоборудуем следующую часть. Кроме того, необходимо учесть то, что часть рабочих отправлена в космос.

Вечером того же дня шедевр Альберта Эдуарда был готов. Разумеется, Берти, с помощью машины Эдисона создавший на экране воплощение прелести женского лица, зная, что фотография не имеет возможности полностью передать безукоризненность черт, не мог оставить на память полностью сохранённое своё творение, не освободив машину для новых забот. Смирившись с этим обстоятельством, он получил фотографию в более скромном виде и унёс её к себе, вероятно, как и обещая, оставив Аликс в неведении. Эдисон пока не знал, чем ещё можно занять его электрическую вычислительную машину, но этот вопрос он обдумывал уже по пути в гостиницу «Лэнгхем». В то время как он думал над этим вопросом, лорд Солсбери изволил переслушать одну из песен, записанных геянами в коробочке с лентой. Граммофон снова был приспособлен к воспроизведению звука, записанного методом намагничивания, а рупор выполнял своё прямое назначение.

На Уайтхолле собирались представители безликой массы рабочих, тем не менее, в одних случаях начинающей получать марксистское, в лучшем случае фабианское лицо. К массе примкнула группа матросов, не говоря уже о двоих девицах с накрашенными щеками. Простой народ прислушивался к звукам, доносившимся с 10 Даунинг-стрит, к звукам, явственно слагавшимся в песню.

— Как понимать эту ерунду? — спросил один из них.

— И откуда у них рояль? — спросил второй.

Едва рабочие задали эти вопросы, среди толпы возник Бернард Шоу, уже бывший свидетелем построения блестящих выводов.

— Что вы скажете об этой песне? — осведомился он, оглядывая хмурые лица рабочей массы.

— Эта песня рассказывает о деньгах, деньгах, деньгах. Песня, рассказывающая только о деньгах и дуракавалянии, открывает истинное лицо правящего класса. Слышите?

Люди, находящиеся в окрестностях Даунинг-стрит, слышали сопровождавшиеся аккордами рояля слова «Деньги, деньги, деньги должны быть веселей в мире бо—га—чей. Деньги, деньги, деньги всегда радостнее в мире бо—га—чей». Рабочий, задавший вопрос о «ерунде», жестом велел остальным настроиться на торжественный лад.

— Слушайте меня все! Я — великий американский народ. Я понял, что правящие верха стремятся покорить весь мир, попирая меня, народ. Попирая нас, пушечное мясо. Правящие верха, пусть даже они занимаются одним и тем же, различны. А народ един. Един во всех странах. Един на всех планетах. Видите вон там Землю? Её великий американский народ солидарен с нами. Он мирный народ. Он борется за мир. Мы боремся за мир.

— Надеюсь, русский народ тоже борется за мир, — осторожно заметил Шоу.

— Вы правы, — теперь он снова обращался к соратникам. — Слушайте меня! Знайте, что американский народ борется за мир! Русский народ борется за мир! Даже арабский народ борется за мир! Мирные народы всех планет, соединяйтесь!

 За этой увлекательной речью народ не заметил, как раздаются шаги за его спиной. Вожак почувствовал прикосновение к напряжённой спине. Его глазам предстал констебль из A-дивизиона, покачивающий не перьями на шляпе, а дубинкой[20]. Тот был не один: остальные люди повернули головы и обнаружили шеренгу грозных, представительных господ в мундирах.

— Это помои, — плохо выразился один из рабочих.

— Это копы, — выразился второй.

— Чем занимаемся?! — крикнул суперинтендант.

Рабочие вместе с прочими простолюдинами бросились врассыпную, не намереваясь попадать в руки правосудия. Полисмены приложили губы к свисткам, что ещё больше взбодрило рабочих, вкупе с прибытием новой порции полисменов. Вскоре в обществе полиции оставался лишь Бернард Шоу. Суперинтендант A-дивизиона подошёл к драматургу и погрозил ему дубинкой, предварительно заимствованной у одного из констеблей. Шоу смущённо отвернулся.

— С вами ещё нужно разобраться, мистер Шоу, — процедил суперинтендант сквозь зубы.

— Причём здесь я? — возразил обескураженный драматург. — Я что, простолюдин?

— Нет, но вы защищаете простой люд в своих опусах. Говорят, что теперь вы призываете предотвратить завоевание соседней планеты. Вы пытаетесь приплести к этому делу уникальный русский народ.

— Вы правы. Если на Гее есть уникальный русский народ, он нам не враг.

— Инспектор, приготовьтесь увести этого антиджентльмена. У меня остаётся здесь одно дело.

К суперинтенданту прилагался ещё один инспектор. К нему и был обращён вопрос, вызванный не зависящими от полиции обстоятельствами. Его же зависимость от правительства требовала, с точки зрения суперинтенданта A-дивизиона, тщательного выяснения.

— Вы слышите ещё одну песню, инспектор Мурчисон? — спросил суперинтендант.

На сей раз полиция слышала песню о новом годе, столь блестяще трактованную лордом Солсбери. Суперинтендант подозрительно всматривался в возвышающееся перед ним здание, пока его разум не пришёл к выводу, не совпадающему с выводом лорда.

— Знаете ли вы, инспектор, что эта песня заимствована у геян?

— Не приходилось слышать.

— Так и есть. Какие выводы вы способны сделать из неё?

— Выводы, что у геян Новый год главнее Рождества.

— Если точнее, то никакого, заметьте, Рождества на их планете не было и быть не могло. Следовательно, они язычники.

— Но о чём это говорит, ваше благородие?

— Что у них существуют кровавые режимы.

— Готов согласиться...

— Инспектор, вы слышите слова «Может, у нас всех есть наши надежды, мы будем пытаться, если мы не делаем, мы можем лечь и умереть»? Лечь и умереть! Будем пытаться, чтобы лечь и умереть! Не это ли признак кровавых режимов?

Мостовая представала перед инспектором чёткой картиной, и последние слова начальника вызвали её размытость.

— Теперь скажите мне, не мистер ли Шоу смеётся над нами? Идите за нами.

Драматург повиновался и теперь пошёл под конвоем. Как только он покинул Уайтхолл, воспроизведение магнитной фонограммы дошло до конца сущего.

Отвлечёмся от музыки и вернёмся к двоим замечательным персонам — в то время как Эдисон отдавал распоряжения рабочим, занятым в процессе создания вычислительной машины, но, возможно, нисколько в этой работе не заинтересованным, эти два джентльмена пересекали просторы ближайшего космоса. Первый луч, озаряющий мрак и заливающий ослепительным светом тьму, что окутывала начало деятельности космических джентльменов, воссиял при чтении публикой газет и созерцании ею экранов публичных телеэлектроскопов. Но в то же самое время далеко не каждый представляет себе, как эти достойные люди осуществляют то, что ещё в середине века выглядело художественным вымыслом, а теперь становится реальностью и частью более сложной колониальной кампании. С величайшим удовольствием мы предлагаем читателю увидеть космический снаряд глазами человека в космосе, в расчёте на то, что он, принадлежа к образованным классам, поймёт тонкости новой технологии.

Гленн и Шепард снова сменили сюртуки, цилиндры и трости на специальные костюмы с подтяжками на плечах и теперь, опустившись на лифте на глубину 550 ярдов[21] и войдя в космический снаряд, лежали на двух специально обустроенных местах, ожидая запуска. Название «ракета» кажется более подходящим, хотя термин «вагон-снаряд» напополам с термином «ракета» относится к этому виду техники, в более примитивном виде описанном Жюлем Верном. К величайшему счастью для Шепарда и его коллег, когда дело дошло до практического воплощения, учёные своими расчётами ускорения доказали, что если летать в космос целиком по методу Жюля Верна, то в космос полетят не люди, а блины (в лучшем случае котлеты). Если бы автор книги «С Мирра на Гею» не созерцанием газетных гравюр, а собственными глазами увидел, чем обернулась его фантазия, он увидел бы не пушку в прямом смысле, а гигантскую шахту лифта высотой в те же 550 ярдов, на которые только что опустились вглубь астромены. Лифт окружён гидравлическими механизмами, и они должны заменить не безопасное для человека орудие, по воле писателя отправившее в космос трёх человек.

Мы обещали разъяснить не осведомлённым в этой области людям то, как в воздуходержащем костюме поддерживается практически без колебаний необходимый состав воздуха, и в этот момент, когда речь зашла о вагоне-снаряде, наблюдается очередной повод для разъяснения.

Хлорноватокислый калий представляет собою вещество, состоящее из белых крупинок. При нагревании свыше четырехсот градусов он выделяет кислород и превращается в хлористый калий. Как в воздуходержащем костюме, так и в помещении вагона-снаряда для данной цели применяется нагревательный элемент, аналогичный устройству в электрическом чайнике и действующий каждые три минуты по велению часового механизма. Вот каким путем восстанавливается запас кислорода.

Едкий натр — вещество, энергично поглощающее углекислоту, которая всегда находится в атмосфере. Стоит взболтать раствор едкого натра, и он тотчас начинает поглощать углекислоту, которая вместе с натром образует угленатровую соль. Устройство, заимствованное у врачей, производит вибрацию, действуя каждые три минуты от вышеназванного часового механизма. Вот каким образом устраняется углекислота.

Астромены крикнули машинисту: «Хьюстон, старт!», и машинист передал телеграфный сигнал по беспроволочному устройству. В ответ лифтёр привел в действие гидравлический подъёмник. Вагон-снаряд начал подъем ввысь, не сразу, не за доли секунды переходя от нуля к необходимой для отрыва от тяготения скорости, а постепенно, как поезд, отходящий от станции. Вот уже скорость вагона-снаряда стала более заметна, уровень поверхности мирра преодолён, они близки к очередному моменту расставания с колыбелью человечества, огромное количество веков державшей человечество в плену тяготения, но в викторианский век отпустившей своих сынов навстречу главной цели современности. Гидравлический поршень достиг вершины, и вагон-снаряд вылетает из лифта.

Прошло время, и машинист должен включить ракетные двигатели. Повернув вентиль, руки чиркнули спичкой по коробку, виски смешался с перекисью водорода, спичка зажгла торчащий из стены фитиль, фитиль воспламенил топливную смесь. Огненный поток пронзает пространство позади вагона-снаряда, чёрный дым через боковые трубы окутывает его задний конец. Теперь астромены были уже на половине пути к границе атмосферы. Вагон-снаряд, ставший ракетой, продолжил взлёт и теперь достиг невесомой высоты.

Шепард, Гленн, а также лакей, только что выплывший из-за двери с надписью «комната для прислуги», находились уже в воздухе посреди пространства ракеты. Мы видим их в окружении, знакомом каждому цивилизованному человеку: кроме обоев с листьями и плодами, на одной из стен виднеются «Пылающий июнь» сэра Фредерика Лейтона с большим листом бумаги под ним, изображающим камин, коему не хватало лишь движения огня и жёлтых отблесков его на окружающий интерьер, чтобы казаться настоящим.

Лакей протянул мистеру Шепарду свечу в бронзовом подсвечнике, тот принял её. К свече был прикреплён компактный электрический вентилятор, работающий от тех же размеров аккумуляторной банки. Лакей зажёг свечу и, опередив образование углекислого газа, включил вентилятор, обеспечивший невесомую смену воздуха. Свеча была зажжена, она повисла в воздухе. Вентилятор располагался далеко от противоположной стены, и его тяги для ненужного отталкивания от стен космического снаряда было недостаточно. Лакей прикрепил к свече линзу «бычьего глаза», мгновенно способствовавшую освещению свечой всего помещения.

Над головами выделялась электрическая лампа, её окружало одиночество. Свеча не позволила лампе выполнить свою роль.

После лаконичного вступления Гленн приступил к их обычным делам.

— Какой способ заполнить время досуга вы предложите на этот раз, сударь? — спросил Гленн, слегка потягивая ус.

— У меня есть колода карт, но я не пробовал заниматься этим в невесомости. Пока вы не придумаете что-нибудь лучше, я съем десерт.

Шепард протянул руку к лакею, который в отличие от своего соседа-машиниста имеет обязанность обслуживать астроменов-джентльменов. Вышколенный слуга вложил в протянутую руку герметичную фарфоровую чашку с чаем и тюбик с пивом. Гленн подплыл к часам и подержал их перед глазами. Поскольку ничего интересного на них не наблюдалось, он подплыл к иллюминатору.

Снаряд-ракета был окружён чёрным космосом с мириадой звёзд, туманностями, стремительными астероидами и редкими планетами, эта безжизненная стихия пропускала через себя ультрафиолетовые лучи и лучи Беккереля, от которых Шепард и Гленн были надёжно защищены. Космический снаряд летел, окружая себя паровозным дымом и преодолевая гравитационное притяжение Солнца, в то время как светило продолжало выделять тепло вследствие медленного гравитационного сжатия.

Шепард тасовал карты. Малькольм Гленн подплыл к свече; он взял из рук лакея сигару и коснулся её уже обрезанным концом пламени. Прикурив таким образом, он невольно направил в спину Шепарду сигарный дым, попутно разразившись кашлем. Шепард с порцией пива нисколько не отреагировал на это привычное действие. Лишь бульканье пива ознаменовало его присутствие в космосе.

Александр Шепард произнёс лишь фразу, повод для которой выражен совершённым действием Гленна:

— Я знаю, как сделать более удобным источник освещения в этом космическом аппарате. Для этой цели подобает ацетиленовый светильник либо газовый рожок, работающий от светильного газа из сосуда Дьюара. Таким образом, можно будет применять в космическом аппарате газовое освещение. Пусть оно годится лишь для низшего общественного статуса, но свечи требуют больших затрат капитала.

— Позвольте один вопрос, сударь. Чем вас не устраивают лампы Эдисона?

— От них трудно прикуривать.

— Но одна из них свисает с потолка.

— И пусть. Пока мы в невесомости, лампа не упадёт на голову.

— Вы правы. Пока мы в невесомости, Хьюстон никуда не упадёт.

Машинист был занят своими делами. Карты разлетелись в воздухе, лишь чудом не вызвав пожар. Шепард кончиками пальцев сложил карточный веер.

Кашель и бульканье выпитого пива нисколько не смутили лакея.

***

Саммит закончился. Владимир Владимирович сидел в Ново-Огарёве.

Ничто не предвещало плохого. Путин помотал головой. Найдя то, что искал, он крикнул:

— Дмитрий Анатольевич!

— Что вы хотели?

— Классный айпад вы мне подарили!

— Согласен, Владимир Владимирович.

— Хорошо было бы выдать айпад каждому президенту.

— Согласен, только в данный момент кто из нас президент?

— А кто его знает.

— Что это?

Неизвестно откуда до них слышался совершенно незнакомый кашель.

— Вы не знаете, Владимир Владимирович, кто это кашляет?

— Нет. Хотя, похоже, кашель вызван курением.

Странно. Дальше послышалось бульканье.

Путин:

— Пиво булькает. Вы слышите?

— Да, а как вы поняли, что это пиво?

— По звуку. Я же разведчик.

— Откуда эти звуки?

— Я догадываюсь. Опять они!

— Кто, Владимир Владимирович?

— Голос Америки.

— Тогда возьмите айпад и нажалуйтесь Обаме.

Путин уже хотел взять айпад. В последний момент его осенила мысль.

— А может, это марсиане? Пришельцы?

— Откуда такая мысль?

— Эти звуки раздаются со стороны космоса.

— Интересно.

Через несколько минут курительный кашель и пивное бульканье возобновились.

— Пишите указ, Дмитрий Анатольевич. Не ввести ли нам новый закон?

— Какой закон? О защите детей от информации?

— Погодите, какой именно информации?

— Вообще. Закон о защите детей от информации. А то мало ли что может произойти… Вдруг дети перейдут на сторону пришельцев? Решат, что это новая игра.

— Во всяком случае, мы правильно сделали, что переименовали милицию в полицию. Ещё до прилёта марсиан.

— Почему, Владимир Владимирович?

— Что значит почему? Представьте себе: прилетают к нам эти дореволюционные личности, а у нас милиция. Вот кино-то было бы!

— Вы правы.

Курительный кашель усилился. Пивное бульканье не прекращалось.

— Опять Голос Америки. Или это всё-таки пришельцы?

— Допустим, это пришельцы. Что дальше?

— Мы объясним им, что пить вредно, курить вредно.

— Отлично, Владимир Владимирович.

Прошло шесть часов.

— Вы слышите кашель и бульканье, Дмитрий Анатольевич?

— Да. Они что, всё ещё колбасятся?

— Надо прекратить это дело. — Он произнёс в айпад: — Простите, Барак Баракович, за то, что свалил на вас вину. Это оказались пришельцы... Что? Я должен называть вас батоно Обамой, а не Бараковичем? Это я так.

Прошло ещё шесть часов.

Путин сказал в айпад:

— Александр Григорьевич, это я, ваш союзник. Вы хотите, чтобы Беларусь спасла мир? Тогда приезжайте к нам на «Кто хочет стать миллионером?». Вы выиграете три миллиона и потратите их на предотвращение межпланетной войны. Хорошо?

— Я согласен, дорогой Володя. Только вот у нас запретили вашу пародию, в которой я выигрываю три миллиона у Диброва.

— Только это уже не пародия. Мне приходилось слышать, что наша космонавтка Шишкина выиграла крупную сумму в британской версии. Ну и пусть. Зато вы, Лукашенко, спасёте Солнечную систему!

— Я согласен. А что это за кашель и бульканье? У вас такого нет?

— Что? А, да это же... Что?! Эти пришельцы всё ещё колбасятся? Постойте, а как же то, что звук не передаётся в космосе? Неужели это Джордж Лукас с его Звёздными войнами?

***

Двенадцать часов были преодолены менделееффским топливом.

Карты замерли в воздухе. Лишь Гленн висел в воздухе и умиротворённо спал, положив на лицо свежую газету.

Газета шевельнулась, когда Гленн забеспокоился. Только поток воздуха из сомкнутых губ приподнял газету, как его разум пронзило мяуканье.

— О, что здесь происходит? Я сплю?

— Осмелюсь заметить, вы только что проснулись, — довольно отвечал Шепард.

— Кто мяукает?

— А догадайтесь.

— Мне некогда играть в шарады, сударь. Кто мяукал?

— Это мой любимый кот.

— Что за кот?

— Его зовут Джерри.

— Вы дурите меня? Зачем вы взяли с собой кота?

— А захотелось.

Окончательно оправившись от сна, Гленн повернул голову к коллеге и глаза приобрели грустный оттенок. Было от чего. Шепард висел в воздухе со скрипкой в руках.

Это и была разгадка.

Кошачья трель снова напомнила о себе. Гленн едва не замычал, но присутствие солидного человека вернуло его обратно.

— Чем вы занимаетесь? Ладно, когда в космосе курят. Ладно, когда в космосе пьют пиво. Ладно, когда в космосе играют в карты. Ладно, когда в космосе читают газеты. Но когда в космосе играют на скрипке... даже Пабло де Сарасате исходит нервной дрожью!

Гленн закрыл лицо руками, а Шепард тихо улыбался.

— Занятное сравнение. Вы становитесь похожим на меня.

— Вам повезло, что у вас нет тещи.

— Да, вы правы. Мимо тёщиного дома я без скрипки не хожу... Кстати, что вы скажете об идее сделать моей тёщей саму миссис Дулиттл? Она очень подходит на эту роль.

— Замечу, что вы могли бы и мистера Хамфри сделать тёщей. Обладая решительным подбородком, прилизанной чёлкой и строгим взором, он успешно сочетает с ними непредсказуемость бомбы с часовым механизмом. Я однажды встретил его в клубе, и мне казалось, что никогда не знаешь, какую штуку он подложит на сиденье стула.

Шепард, отложив скрипку, взял в руки записную книжку и вечное перо. Во время предыдущих полётов он не догадывался делать ни записи, ни пометки, и теперь, взявшись за это занятие, обнаружил, что не может вывести ровным счётом ни строчки.

Не растерявшись, Шепард крикнул машинисту:

— Хьюстон, у нас проблема!

— Что случилось?

— Вечное перо не пишет.

— Я не могу помочь.

Шепард повертел в руках вечное перо, словно ожидая услышать ответ.

— Поскольку на Мирре подобного инцидента не наблюдалось, естественно было бы предположить, что виновата невесомость.

— Не хотите ли вы сказать, что для записей в невесомости необходимо изобрести новое перо?

— Я вижу, мистер Гленн, что вы, как и в случае с освещением, думаете о применении человеческой изобретательности для решения проблем и обходите стороной лёгкие решения. Не проще ли писать в невесомости карандашом?

— Но я не взял с собой карандаш. Как вы предлагаете найти выход из положения, сударь?

— Чтобы найти выход из положения, я предлагаю использовать обычное перо и чернильницу. Разумеется, чернильницу-непроливашку, если вы не хотите иметь летающий чернильный шар.

— В данный момент я не имею ни того, ни другого, сударь. Боюсь, вы будете вынуждены обойтись без записей.

— Вот истинно философское решение проблемы. Снимаю шляпу.

Шепард протянул руку к лакею и, приняв цилиндр, надел его затем, чтобы с истинной вежливостью снять и вернуть на место.

Это действие своим изяществом плавно перетекло в паровозный свисток, вызванный машинистом при помощи свисающего с потолка треугольника.

— Внимание, конец невесомости! — сообщил машинист.

Предупреждённые машинистом, господа и слуга опустились на пол. Звон за их спинами сообщил о том факте, что герметичная кружка перестала быть таковой и оставила после себя фарфоровые осколки. Свеча опустилась на пол, грозя объять пол пламенем. Лакей сходил за огнетушителем «Эксцельсиор», и тот сделал со свечёй то, чего не совершила невесомость.

— Уже третья кружка, — спокойно оценил Шепард.

Лакей, в этот миг ввиду экономии космического экипажа подкорректировавший своё амплуа и перешедший к роли горничной, достал из ниши передник, наколку, метлу и совок.

Машинист тем временем продолжал:

— Внимание, начинается санитарная зона!

— Хьюстон, вы не забыли о холодильной установке? — крикнул машинисту Гленн. — Всякий раз, когда мы летим на Гею или возвращаемся на Мирр, мне не хочется сгореть от трения об атмосферу.

Действительно, стрелка прибора с символом °F резко приближалась к красной метке. Машинист повернул рукоятку, и электричество через понижение давления в трубках заставило сжиженный газ закипеть, охлаждая стенки вагона-снаряда. Второй слой по технологии Дьюара дополнил работу холодильной установки. Вагон-снаряд опускался в толщу воздуха, с каждой минутой приближая господ к их деятельности разведчиков.

Когда повышение трения о воздух прекратилось, машинист одним движением руки велел космическому аппарату опускаться в свободном падении. Ни один мускул не дрогнул, пока аппарат падал на планету. Настало время начинать работу аэронефа. Лопасти вышли из верхушки вагона-снаряда, и их вращение компенсировало силу тяжести. Стальной хвост с вертикальными лопастями вышел из задней части. Вагон-снаряд застыл на большой высоте, будучи готовым к высадке лазутчиков.

— Пора совершать вылазку, милостивый государь. Пора совершать вылазку, милостивый государь, — говорил лакей, дождавшись конца разговоров.

— Только после вас, — обратился Шепард к Гленну.

— Только после вас, — галантно парировал Гленн.

— Только после вас.

— Только после вас.

— Я, как представитель того же общественного класса, что и вы, предоставляю нам возможность наравне спуститься вниз.

— Снимаю шляпу.

Гленн протянул руку к лакею и, приняв цилиндр, надел его затем, чтобы с истинной вежливостью снять и вернуть на место.

Вскоре два револьвера Уэбли, один потайной фонарь, фомка и алмаз для резания стекла заняли своё место: первые — на мягких скафандрах; последние — в пространстве рюкзаков. Очки без диоптрий заняли места на глазах, балаклавы натянуты на рты, котелки надеты на балаклавы, пальцы покрыты замшевыми перчатками и держат трости. Лакей открыл кожух блока с двойным тросом, нижние концы которого теперь прицеплены к подтяжкам. Через несколько секунд лакей уже разматывал трос, и господа равномерно спускались к поверхности малообследованной планеты.

Вокруг расстилалась площадь из серой брусчатки. Некое пёстрое храмообразное сооружение в форме мороженного виднелось невдалеке, рядом же простиралась красная зубчатая стена. Под ступнями фонарь осветил серое ступенчатое здание.

Прямо перед ними торчала огромная рубиновая звезда. Она слабо светилась, вероятно, под действием фосфорических составов, могучих иметь место на иной планете.

— Меня не покидает ощущение, будто мы попали на Красную площадь, — заметил Гленн.

— Согласен, но откуда на ней брусчатка? Есть и другие отличия. Вы не знаете, что это?

— Звезда. Насколько мне известно, на башнях Кремля нет никаких звёзд. В таком случае мы просто попали на планету со средневековой культурой. Там есть свои Кремли. Их отличия от миррового Кремля видны в данный момент.

Шепард нажал на кнопку телеграфного устройства и по вделанному в трос проводу передал лакею приказ передать машинисту — нужно опустить вагон-снаряд вниз. Можно не видеть, как машинист нажимает на рычаги: каждый, кто знаком с техникой, сам постигнет эту деталь. Теперь можно наблюдать некие старинные куранты, показывающие полночь.

Едва астромены передислоцировались на уровень курантов, звон их выявил свои свойства, что дало Гленну и Шепарду пищу для размышлений. Размышлять под звон незнакомой мелодии не вполне удобно, из-за чего машинист получил второй приказ. Космический аппарат резко тронулся. Астромены, привязанные к тросам, летели над неразличимыми в темноте зданиями.

Шепард машинально проверил, на месте ли котелок. Его реакция была незамедлительной.

— Силы небесные, куда мы летим?

— Подозреваю, машинист неправильно понял приказ. Мы должны подниматься к аппарату, а не лететь со свистом в ушах, рискуя врезаться в скалу.

— Здесь нет скал.

Шепард повторно передал телеграфный приказ. Аппарат постепенно остановился. Они висели перед белокаменным зданием с колоннадой по обеим сторонам входа.

— Я вижу надпись. Читайте, сударь.

— Фонарь тяжёлый. Читаю. Я вижу надпись буквами, подозрительно напоминающими русские.

Надпись этими буквами гласила: ГОСУДАРСТВЕННЫЙ МУЗЕЙ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫХ ИСКУССТВ им. А. С. ПЛЮШКИНА.

— Известно ли вам, кто такой Плюшкин?

— Постараюсь припомнить. Существует перевод книги россиянина Гоголя. В ней присутствовал помещик-скупердяй Плюшкин.

— Каким же образом эта книга решит стоящий перед нами вопрос? Если я не ошибаюсь, Гоголь — генерал.

Шепард взглянул на коллегу с сомнением.

— Никогда не слышал. А Пушкин — тоже генерал?

— Не уверен. Но извольте! Как вы сказали? Пушкин?

Гленн посветил фонарём. И действительно, надпись говорила о музее имени А. C. Пушкина.

— Подумаешь, Пушкин. Мало ли на свете людей с одинаковыми именами. Может быть, и среди геян такие завелись. Но в этой надписи не хватает двух еров. Это нечитаемая русская буква.

— Мне об этом известно.

— Во всяком случае, буквы могут просто совпадать, и тогда перед нами и не музей вовсе. — Гленн привычным движением нащупал за поясом «уэбли». Фотоаппарат фирмы «Истмен Кодак» исчез. — Мы выронили фотоаппарат, пока летели сюда.

Шепард сохранил полное спокойствие, не поддавшись громкому выражению чувства досады. Гленн сохранил невозмутимость, своим видом давая понять, что ничем не способен помочь. Он лишь высказал своё мнение четырьмя фразами:

— Как следствие, фотографировать мы не будем, сударь. Придётся унести трофеи с собой, если они не велики с точки зрения максимально допустимой величины груза. Видит Бог, мы не имеем возможности обойти этот поворот событий, и кража будет являться вынужденной мерой. К сожалению, правила честной игры будут нарушены.

Космические джентльмены готовы были проникнуть сквозь окно. Они стоят перед окном, и неведомо, имеются ли у геян криминалисты, подобно Чарльзу Тайди сохраняющие гипсом отпечатки ног. Шепард ровным, без волнения, тоном обратился к Гленну:

— Я прощаю вас за то, что вы, относясь к разряду джентльменов, в следующий момент будете работать руками. Применять для этой цели слуг мы не имеем возможности, но мы, даже работая руками, должны оставаться джентльменами.

— Прощаю вам то, что вы работаете руками. Оставайтесь джентльменом, мистер Шепард.

Фомка вынута из рюкзака, и Гленн проявляет способности, которые могли бы быть употреблены во вред обладателям крупной собственности, если бы Гленн бросил ипостать джентльмена и обратил свои таланты на другие области того, что совершается человеком. Окно уже не было преградой на пути двоих астроменов, ставших лазутчиками в стане геян. Две трости легчайшим стуком предшествовали их поступи, потайной фонарь на груди Гленна освещал путь среди экспонатов, до подозрения напоминающими античное и прочее старинное искусство. Подобно Мыслителю и балерине Дега, эти экспонаты эти отдавали отсутствием собственной культуры у геян. Если так, то зачем церемониться с ними?

Долго это состояние продолжаться не могло. В следующем зале в известной степени знакомое искусство отступило, и перед космическими джентльменами предстали полотна, наводящие на мысль о состоянии художника, несравнимым с безумием голландца Ван Гога.

— Мистер Гленн, вы не могли бы мне объяснить, что хотел сказать художник этими полотнами?

— Вернёмся на Селену и подадим оттуда сообщение. Пусть разбираются.

Оставим же космических джентльменов среди странных свидетельств неведомых нам картин, и не будем следить за тем, как они возвращаются к окну, дают машинисту телеграфный сигнал затянуть их обратно в космический снаряд, как машинист включает двигатели и отключает аэронеф, как снаряд летит в обратном направлении, после неизбежной невесомости достигает Селены и выводит разведчиков в готовящийся космический лагерь.

Оставим этих людей и перейдём к иным насущным проблемам современного мира, кроме того расширения влияния белого человека, коему посвящено настоящее повествование. Физика становится тем сооружением, чьё строительство подходит к завершающему концу, и остаётся лишь несколько мелких проблем, лишь два облачка на чистом горизонте физики, которые достаточно решить, чтобы физика больше не требовала новых открытий.

Человечество перенесло борьбу за место под Солнцем в просторы космоса, а поскольку он, как и известный мир, описывается законами Ньютона, не так сложно постичь великую цель. В первые годы двадцатого века весь физический мир будет полностью постигнут, и потому лишь подобием инженерной науки станет каталог законов природы.

Глава 7

Если на Марсе нет воды, Воду выпили жиды. Если на Марсе есть вода, Пришла фантастика туда. Жириновский (после саммита в 3 главе)

Космонавтка приготовилась к приходу гостей. Всё было готово. Любая другая девушка, скорее всего, придала бы губам цвет Марса и нарисовала бы синяки на верхних веках. А это уже цвет Нептуна.

Поэтому она достаёт трубочку губной помады, подаренную ей на день рождения настырным соседом. Трубочка мерно покачивается в руке, словно пьяный ирландец, верящий во всемирные американские стереотипы о его народе.

Терпение лопнуло, и теперь Елена тихо подкрадывается к окну. Она подняла раму и изящно размахнулась рукой. Помада оказалась на улице. Елена отбежала назад, зажмурилась и заткнула уши ладонями.

Взрыва не было.

Елена открыла глаза и уши. Как бы тот сосед не вызвал полицию из-за такого отношения к подаркам.

На ней были те же белая водолазка и юбка ниже колен. После того, как её команда вошла в историю двадцать первого века как единое целое, этот костюм практически стал частью имиджа.

Осмотрев в зеркало свой изящный нос (а то вдруг он изменит форму, как у Арчи Гудвина из-за недочётов автора) и блестящие серые глаза (у литературных персонажей цвет глаз тоже хамелеонский), она пригладила чёлку.

Нашу Елену (хотя она, строго говоря, не такая уж и красавица) кто-то назвал самой очаровательной женщиной-космонавтом. Даже очаровательнее, чем кореянка Ли Со Ён и китаянка Лю Ян. Всё-таки женщин-космонавтов не так уж и много. Елене даже предлагали сфотографироваться для обложки журнала. Она осторожно спросила, можно ли ей сфотографироваться одетой. Ей ответили, что тогда исчезнет смысл. Вот такие дела.

Пока эти мысли бродили в голове, хитрые гости подкрались к дверям дома.

— Это опять вы? — спросила Елена в домофон.

— Опять мы. Мы же договорились. Встретимся с вами как гости.

Американец на цыпочках подобрался к двери квартиры. В его руках был пистолет. Подкравшись, он подошёл к двери поближе и нажал звонок. Только сначала Браун спрятал пистолет.

Когда хозяйка квартиры открыла дверь, Браун вскинул пистолет и крикнул:

— БА-БАХ!

Хозяйка квартиры схватилась за сердце.

— Это ночной дозор! Всем выйти из сумрака!

— Тогда ответьте на вопрос. Вы Светлый или Тёмный?

— Я демократ.

— А зачем так пугать меня? Вы рассчитывали на то, что я упаду в обморок?

— Просто это был маленький сюрприз.

— Зачем вы принесли с собой смит-энд-вессон? — спросила Е. Шишкина.

— Сразу видно, что женщины ничего не понимают в оружии. Это пистолет, причём браунинг. Точнее, M1911.

— Мне всё равно. Зачем вы принесли с собой браунинг?

— Я американец. Традиция.

— Проходите, пожалуйста.

Браун (а вовсе не Браунинг) крикнул в сторону подъезда:

— Эй, крендели, где вы? Проходите!

Следующим был Попов.

— Почему вы принесли на голове ушанку?

— Потому что самый любимый фильм мистера Брауна — «Армагеддон».

— Проходите, пожалуйста.

Тот снял ушанку.

Вошёл француз с огромным букетом. Видимо, это и есть обещанный сюрприз.

— Зачем вы принесли с собой букет? Вроде, у нас всего лишь деловые отношения.

— По-моему, у меня к вам очень даже серьёзное отношение.

— Вижу, что у вас ко мне серьёзное отношение. У вас даже на волосах помада.

— Это бриолин.

— А почему от вас пахнет «Шанель№5»?

— А почему на вас не надето маленькое чёрное платье?

— А оно мне надо?

— Нет?

— Вот именно. Проходите, пожалуйста.

— Так почему на вас ушанка? — спросил француз.

Браун направил на Эраста пистолет, так что тот даже подпрыгнул:

— Вы ещё не выкинули ушанку? Вам крупно повезло, что вы этого не сделали! Почему вы сняли ушанку, негодник? Вы же космонавт!

— Если так будет продолжаться, я уйду в монастырь.

— Ну вы юморист! Коммунист — в монастырь?

— Кто коммунист?

— Ну не я же. Только не вздумайте! Если вы уйдёте в монастырь, кто будет носить ушанку?!

— Пушкин!

— В смысле? Пушкин носил ушанку? А я думал, это у него кудри и бакенбарды...

— Прошу вас, мистер Браун, позвольте мне побыть без ушанки!

— Разрешаю. Но только на один день.

— А этот стереотип не устарел? — заметила Елена.

— Традиция...

Спальня, в которой лондонская полиция увидела альтернативцев, уже была описана. Теперь осмотрим гостиную.

Как уже говорилось, в гостиной был компьютер (включенный). В прошлый раз там был блог. Понятно, куда же в двадцать первом веке без компьютера, зато на стенах были картины, которые не в каждой квартире встретишь. В первую очередь, Юрий Гагарин в космическом шлеме. Потом Валентина Терешкова. Потом Ли Со Ён. Среди них по совершенно непостижимой причине затесался плакат с интернет-мемом «O RLY?». Ну, который с совой. Не говоря уже о плакате, на котором медвед произносит ПРЕВЕД (к счастью, только правая половина, без парочки). На Западе? Всё это было напечатано на фотобумаге и висело без рамок.

Там же на обычной бумаге были чертежи. Это уже излишне, вешать чертежи в квартире.

— Отличная квартира! Настоящее жилище космонавта, — отозвался Попов.

— Я мог бы жить в такой квартире при условии, что Элен Шишкин захочет жить вместе со мной, — отозвался Делон.

— А я не мог бы здесь жить. Вы знаете, что я увидел здесь в первую очередь? — спросил Браун.

— Что? — в ответ спросила Елена.

— Вот что! — Браун ткнул пальцем в фотографию Гагарина. — Вопиющее нарушение политкорректности!

— Не понимаю.

— Что написано на шлеме? Вы думаете, здесь английскими буквами написано чи-чи-чи-пи? Нет, здесь русскими буквами написано СССР! То есть пережиток современной России!

— Что вы предлагаете сделать?

— Снять отсюда эту тупиковую ветвь марксизма-путинизма!

— Кого же мне поместить на стену?

— Сергея Королёва, — подсказал Попов.

— Я хотела это сделать. Не успела.

— Можете найти его в Интернете.

Попов показал на компьютер.

— Так я и скачала фотку из Интернета.

— Космонавты это ещё ладно, это связано с вашей профессией, но вот здесь у вас висит буржуйский интернет-мем, — он показал на «O RLY?». — Похоже, у вас интернет-зависимость.

— Да нет, просто мне понравилась сова. Я как Гарри Поттер: без совы никуда.

— А ПРЕВЕД?

— Просто мне нравится Винни-Пух.

Вот что значит жить на Западе...

— А чертежи?

— Вы бы хоть взглянули на них.

Попов стал изучать чертежи.

— Космическая техника?

— Да. Я отправила копии этих чертежей в Роскосмос.

— А почему у вас такое смущённое лицо? — заметил Роберт.

— Мне не очень удобно хвастаться.

— Это называется хвастаетесь? Вы просто честно рассказываете про свои достижения.

Браун плюхнулся. Именно плюхнулся. Не в бассейн, конечно, Елена Павловна ведь не миллионерша какая-нибудь, а в кресло. Подумав о высоком, он во второй раз плюхнулся. На компьютерный стул.

— Кто вам разрешил, мистер Браун?

— Вах-вах-вах! Хорошо, что компьютер уже включен. Мне нужен Интернет. Я хотел передать вам, как красная угроза, в смысле предполагаемая марсианская угроза, отобразилась на массовой культуре. Пришельцы ещё не добрались на нас, а массовая культура уже тут как тут, ждёт новых сюжетов. Только дайте мне порыться в Интернете, освежить память. Во как! Русская клавиатура? Вах-вах-вах!

— Что значит вах-вах-вах? — не понял Делон.

— Это непереводимое грузинское междометие, — объяснила Елена. — Только почему, мистер Браун, вы говорите как грузин? Вы же из Америки.

— Вы не знаете? Так ведь Джон Маккейн в 2008 году сказал, что сегодня мы все грузины! Да, амэрыканцы, мы сэгодна всэ грузыны! Вах!

Елена пожала плечами.

Роберт Браун зарылся в Интернет. Хозяйка квартиры перешла к делу.

— Я принесу вам еду. Сейчас 5 часов, и жители страны, где я сейчас живу, пьют чай.

— Валяйте, — отозвался Браун уже без грузинского акцента.

Е. Шишкина принесла четыре чашки чая. Эраст как-то подозрительно посмотрел на них.

— А на закуску что? Опять овсянка Баскервилей?

— Нет. Соседи-англичане советуют нью-йоркскую пиццу.

— Правда? А что-нибудь английское они советуют?

— Да. Манхэттенский суп из моллюсков.

— Это английское? Хотя... Времена меняются. Двадцать первый век на дворе.

— Вот-вот, — подтвердил Браун. — Я съел бы валлийского кролика.

— Вы будете есть кролика? — догадался Эраст.

— Кто вам сказал, что я буду есть кролика?

— Вы сами сказали!

— Я ничего не сказал. Валлийский кролик это гренки с сыром.

— Имеется в виду сыр из кроличьего молока?

— О чём вы?

— Ну, корова даёт коровье молоко. Коза даёт козье молоко. Птица даёт птичье молоко. А кролик даёт кроличье молоко. Иначе почему гренки с сыром называют валлийским кроликом?

— Это английский язык, и американцам не дано его понять, — заключила Шишкина. — Кстати... Хорошо ещё, что вы не пьющий.

— Конечно.

— Чаво? — удивился Браун. — Я никогда не видел непьющих русских.

— А где вы видели пьющих русских?

— В фильме был пьяный космонавт.

— Так я непьющий! И не курящий!

— Кстати, где-то я слышал, что вы ещё и украинец.

— Я? Чего-чего?

— Вы ещё сказали, что вы не хохол.

— Я русский, потому что мой отец русско-украинец, а мать русско-украинка. Понимаете, ну не люблю я хохлов! Всех! Поголовно! На сто процентов!

— А почему? — спросила Елена, садясь за стол.

— А чего они не любят Россию?

— Только поэтому?

— Не всё. Украинцы это недорусские.

— Ха! — ответил Роберт. — А вот канадцы это недоамериканцы.

— Ещё не всё! Украинцы явно косят под Америку. Пятки ей лижут, вот что.

— Может, под Европу?

— Похоже, именно под Америку. Слышали, как украинцы майдан устраивают? Так они там говорят, что на Марсе много недорезанных русских! И что надо срочно решать эту проблему. А, ещё украинское правительство говорит, что на Марсе ссылают в Сибирь. И что поэтому надо сослать туда украинских оппозиционеров. Так ещё украинцы, которые майдан устраивают, обещают устроить революцию на Марсе.

— У каждого свои недостатки, — пожала плечами Елена. — Это ж не означает, что надо всех ненавидеть.

— И это не всё. На этом ихнем Западе меня считают украинским космонавтом. Неучи! На Украине только один космонавт — Леонид Каденюк! А меня считают этим самым! Причём канадцам это импонирует, они же для америкосов как хохлы для нас.

— Так я это и сказал, — заметил Роберт и положил на колени салфетку.

— Зачем вы положили на колени салфетку? — спросил француз, едва не выпучив глаза, словно съеденная им лягушка. Он быстро взял себя в руки. Надо быть серьёзным.

Ответила Елена:

— Мы находимся в Лондоне, а там салфетку кладут на колени. Это английский обычай, и американцам его не понять. Лондон. А для меня это Москва-на-Темзе. Хотя когда-нибудь я вернусь домой.

Поэтому она повязала салфетку на шею.

— Приступим к еде? Настырные соседи подарили мне чеширский сыр.

Роберт хмыкнул.

— В форме головы кота? Только при условии, что этим котом будет Гарфилд.

— По-моему, в Лондонграде нет сыра в форме головы кота Гарфилда.

— Неужели? Я же видел в фильме, как Гарфилд оказался в Лондоне! И никто не догадался сделать чеширский сыр в форме головы Гарфилда? Но во всяком случае, у этого кота есть двойник по имени Принц. И никто не догадался сделать чеширский сыр в форме головы королевского кота?

— Прежде чем повернуть своё лицо к моему компьютеру, запомните одну вещь, мистер Браун. Гарфилд — вымышленный кот. Правильно. Где вы видели говорящих котов?

— Когда я говорил, что это реальное лицо? Сразу видно, что вы русская. Вы не понимаете тонкий американский юмор. А ваш компьютер понимает тонкий американский юмор?

— Как говорит персонаж одного британского сериала, «компьютер говорит „нет“».

— Так я и думал, что вы всё-всё знаете. Вы наш компьютер.

— Я? Я ваш компьютер?

— Ну да. Вы наш компьютер.

— Извините, а вы сами тогда кто?

— Вы не знаете? Я ум, честь и совесть нашей эпохи.

— Где-то я это слышала...

— Отлично.

Браун снова засосался в Интернет покруче, чем пыль в пылесос.

Хозяйка квартиры перешла к несколько иной теме.

— Теперь вспомните те разногласия, о которых мы должны забыть, чтобы успешно объединиться для общей цели.

— Какие ещё разногласия? — не сразу понял Роберт. — То, что русские лишили американцев возможности стать победителями Наполеона?

Елена прыснула в ответ.

— Нет. Мы должны забыть о тех разногласиях и трениях, которые возникают при работе людей из разных стран. Когда они на МКС.

— Например?

— Российский космонавт Игорь Лосев и американский астронавт Джеффри Форрест. Находясь на МКС — обратите внимание, находясь на МКС! — один космонавт ухитрился наступить другому на ногу.

— Приходилось слышать.

— Кажется, я упоминала об этом в блоге. А, неважно. Ещё один пример. Американский астронавт Питер Джессел и японский астронавт Масахиро Сибата. Американец ухитрился назвать Масахиро Сибату Масой. Вы ведь знаете, кто такой Маса?

— Слуга Фандорина. И в чём прикол?

— А в том, что Джессел проигнорировал японский этикет. Японца могут называть по имени только старшие члены семьи. Вот так вот. Ельцин тоже так опростоволосился.

— Так среди нас нет японцев. Мы так не проколемся.

— Тогда вот вам ещё один пример. Эдуард Горелов и Гарри Портер.

— Гарри Поттер?

— Гарри Портер — британо-американский астронавт.

— Помню-помню.

— Горелов назвал Гарри Портера волшебником без палочки. Тот тоже оказался приколистом и ответил: «Я не волшебник. Я только учусь. Но поддержка Гарри Поттера, Гэндальфа, Скива и других сотрудников НАСА позволяет мне совершать настоящие чудеса». Горелов ответил, что пусть тогда астронавт на МКС совершит чудо.

— И что?

— Тот достал зажигалку, сигарету, и вальяжно закурил.

— Это и есть чудо? Курящий астронавт?

— Горелов наверняка так и подумал. Потом он понял в чём дело и напомнил Портеру, что согласно законам физики, огонь в невесомости не горит. Это и есть чудо.

— Да как же он курил в невесомости? — удивился Делон. — Или это просто анекдот?

— Конечно, анекдот, — весело ответила Елена. — А вы что решили? Теперь вспомните, что ради объединения против пришельцев должен забыть лично каждый из нас. Попов должен забыть про тупых американцев.

— Что?! — не понял американец.

— Я имею в виду преломление американского менталитета в российской сатире. Вы, Браун, должны забыть про гамбургеры.

Браун оторвался от компьютера с таким видом, словно он вырванный зуб.

— Я не ем гамбургеры. Иначе я не смог бы стать астронавтом.

— Вы нашли то, что искали? — спросила девушка.

— Да.

— Точно?

— Честный индеец!

— Вы хотели сказать, честный коренной американец?

— Это американский сленг.

Елена обратила внимание на подозрительное поведение Арсена Делона.

— Теперь скажите мне честно, месье космонавт, чем вы сейчас занимаетесь?

— Разве вы не видите?

— Конечно, вижу. Вы что, пытаетесь ухаживать за мной?

— Вы только сейчас это заметили?

— Я всё видела. Повторяю вопрос.

— Ну, ухаживал. А зачем вы меня так очаровали?

— Понятненько. Может вы лучше найдёте себе другую?

— У меня была другая, но, поверьте, она не летает в космос! Возьмите, к примеру, французского спационавта Жана-Пьера Эньере. Он женился на женщине-спационавте, и в итоге их фамилией был назван астероид. Почему с нами не может быть того же самого? Правда, если астероид будет носит имя Делон, кинозрители неправильно поймут.

— Вы серьёзно?

— И ещё меня очаровала ваша гагаринская улыбка.

— И это всё?

— Ещё ваша выраженная талия. У остальных, кого я видел, талии нет вообще. В наш век всеобщего ожирения...

— И всё равно, нечего заводить шашни. У меня к вам предложение. Давайте мы будем просто друзьями. Чтобы ничего внебрачно-физиологического между нами не было.

Елена осторожно вернула нижнюю челюсть Арсена на прежнее место.

— Как?! Не может такого быть!

— Так я и думала, что мужики не могут без этого жить.

— Если бы я не хотел жить, я бы застрелился! Я бы застрелился из-за вас!

— Я вам помогу.

Это сказал Роберт Браун, который моментально достал пистолет.

— По такому случаю я предлагаю применить к нашей чувихе Шишкиной суперполиткорректное выражение «охренительно затруднённая».

Арсен на это не обратил внимания. Он спрашивал Елену:

— Позвольте один вопрос. Почему у вас губы не накрашены?

— Потому что это дурость.

— Что — дурость?

— Красить губы. Без этого вполне можно обойтись.

— Понятно. Понятно, почему на улице люди жалуются, что губная помада непонятно откуда в детские коляски падает.

— А как объяснить то, что нормальные женщины красят верхние веки в синий цвет? Что здесь красивого? Женщины, которые красят верхние веки в синий цвет, добровольно превращают себя в персонажей фильма «Аватар». Конечно! У кого ещё синяя кожа? У смурфиков. А какая женщина захочет быть похожей на смурфиков? Разве что синяя тётка в «Пятом элементе».

— Отлично. Подождите немного.

Делон поправил рукав, показав наручные часы.

— Если всё рассчитано верно, вы влюбитесь в меня через десять секунд. Нет, восемь! Семь! Шесть! Пять! Четыре! Три! Два! Один! Ноль! ПОЕХАЛИ!!!

Он с надеждой взглянул на девушку, которая в это время равнодушно рассматривала чашку.

— Не получилось... Придётся искать другие способы.

Прошло немного времени.

— Что с вами? Уж не собираетесь ли вы плакать?

— Вы не представляете, как мне вас жалко.

— Правда? Так вы против нашего брака?

— А почему, по-вашему, я назвала себя Вассерманом в юбке?

Елена вытерла глаза, потому что одна из тех, кто объединяется вокруг пришельцев, не должна плакать.

— Мне надоело ждать! — ответил Браун. — Дорогая чувиха, вы обещали войти в Интернет. Если вы не выгоните меня из браузера, я испорчу вашу домашнюю страницу раньше, чем до неё доберётся компьютерный вирус!

— Тогда вам следовало сразу предупредить меня, что вы вирус, а не человек. Ладно, вставайте с вашего любимого конька. Освободите мне место, мистер Вирус.

— Что? Кто вирус?

— Уж и пошутить нельзя.

Елена Шишкина выполнила задачу ещё быстрее Брауна.

— Я расскажу вам, что ещё натворили эти агрессоры.

— Интересно, что ещё могут натворить агрессоры, кроме агрессии, — заметил Браун.

— Из Государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в Москве украли три картины Сальвадора Дали. «Постоянство памяти», «Мягкая конструкция с варёными бобами: предчувствие гражданской войны» и «Сон» 1937 года. Я уточняю 1937 год, потому что у Дали есть ещё одна картина с этим названием. В краже заподозрили марсиан.

— Откуда такие догадки? — спросил Делон.

— В нескольких метрах был обнаружен разбитый фотоаппарат. Точнее, «Кодак№2». Использовался в конце девятнадцатого века. Снимал на круглый кадр. В общем, это были те самые пришельцы.

— Значит, марсиане не только агрессоры, так ещё и воры!

— Это называется агрессоры? Нет, я не это хотела сказать. Если бы пришельцы не разбили фотоаппарат, они просто сфотографировали бы картины.

— Это всё?

— Нет. Кроме старинного кодака на земле обнаружены осколки фарфоровой чашки, аналогичной той, осколки которой обнаружены на Бейкер-стрит. Она по внешнему виду напоминает конец девятнадцатого века, и на ней имеется маркировка Дербского фарфора 1890—1924 годов. Вдобавок, она имеет герметичную крышку с носиком. Видимо, для использования в невесомости.

— Вы сказали «осколки»? — спросил Браун.

Эраст сделал ещё один вывод.

— Так значит, пришельцы не только хотят колонизировать Землю. Они мусорят на ней!

— Оказывается, в одном из пригородов Парижа тоже были обнаружены осколки чашки из дербского фарфора, сделанной марсианами конца девятнадцатого века.

Попов добавил:

— Мы не позволим пришельцам мусорить на нашей планете!

— Но и это ещё не всё. Рядом с осколками в Москве обнаружен космический тюбик с пивом. Только в девятнадцатом веке космонавты могли пить пиво. Кроме того, этот тюбик сделан из свинца. А в том же веке тюбики делали из свинца или олова.

— Не позавидуешь таким космонавтам, — ответил Эраст. Им он сочувствовал.

— И это ещё не всё. Москвичи посреди ночи увидели пепелац. Вам ведь известно, что такое пепелац?

— Консервная банка с крылышками.

Это ответил Браун.

— Опять американский юмор?

— Ну ладно. Консервная банка с пропеллером, как у Карлсона, который живёт на крыше.

— С гравицапой. Вопрос в том, откуда гравицапа у марсиан. Самое интересное это то, что с этого пепелаца свисал трос, на котором висели два космонавта. И они в ужасе улетели от Спасской башни, когда куранты заиграли мелодию гимна Российской Федерации. И это ещё не всё. В джунглях Юго-восточной Азии посреди ночи обнаружили самих пришельцев. На них были тропические шлемы.

— Что они делали в джунглях?

— Ни за что не догадаетесь. Они собирали тропические плоды и гнали из них самогон.

— Странно, — заметил Браун. — Неужели у них сухой закон?

— Я подозреваю, что они делают топливо из этого самогона.

— Вы правы, — ответил Браун. — Лучше делать из самогона топливо, чем пить его.

Космонавтка продолжила:

— Вторая новость. В окрестностях Рима с неба свалились винтовки.

— Опять пришельцы? — спросил Делон. — Во всяком случае, винтовки должны были сгореть, как кометы.

— Вы правы. Винтовки сильно обуглились. Итальянским учёным удалось восстановить их первоначальный облик. Они распознали винтовки «Снайдер-Энфилд», которые использовали англичане в конце девятнадцатого века. Опять марсиане. При этом стоит учесть, что винтовки упали с той стороны, с которой сейчас находится Марс. Сейчас же противостояние. Вслед за винтовками с Марса прилетел пулемёт «Максим». Обратите внимание, что он выглядел не так, как мы представляем пулемёты «Максим» после фильмов о второй мировой войне, а как они выглядели первоначально. То есть в девятнадцатом веке.

Попов:

— Интересный противник. Он способен на то, на что мы не были способны на том же уровне развития.

— Ну, то, что марсиане летают в космос, несмотря на уровень развития девятнадцатого века, не так уж и неожиданно. Ведь существует компьютерная игра Space: 1889. Вдобавок, на BBC Radio была радиопьеса «Приключения Стока Мандевилля, астронавта и джентльмена». Понятно, речь идёт об астронавте девятнадцатого века. Конечно, в стимпанке встретишь и не такое. Например, в одной книге компьютер Бэббиджа даже изменил историю девятнадцатого века.

— Я же говорил, что вы наш компьютер, — хмыкнул Браун.

— Вы мне льстите.

— Вы забыли меня! Я обещал рассказать вам, как гипотетическое нашествие пришельцев-викторианцев успело повлиять на нашу культуру. Слушайте названия фильмов, которые выйдут в прокат.

— Кто их будет снимать? — заметила Елена.

— Их будут снимать Америка и Грузия.

— Правда? Значит, США и Грузия вместе могут не только нападать на другие страны...

— Вот именно! Благодаря кинематографу союз Грузии и США перейдёт на новую ступень эволюции!

Браун подошёл к компьютеру, проверил информацию и вернулся к столу.

— «Лара Крофт — расхитительница марсианских гробниц». «Индиана Джонс и И. О. Президента Украины». «Звёздные войны. Эпизод V. Империя наносит ответный неожиданный ядерный удар». «Джеймс Бонд на секретной службе Джона Маккейна». «Остин Пауэрс — человек-загадка междупланетного масштаба». «Бивис и Баттхед уделывают Сирию». «Флинстоуны обнаруживают каменные летающие тарелки». «Бэтмен и Супермен: борьба за XXI век». «Марсианские хроники Нарнии». «Марсианские хроники Амбера». «Десять маленьких марсиан: И никого не стало» по мотивам Агаты Кристи. «Мистер Бин — самый тупой американец». «Гарри Поттер и Орден марсохода „Феникс“». «Терминатор: восстание землян». «Астерикс и Обеликс — наш ответ Чемберлену».

— Да, очень смешно, — иронически согласился Арсен Делон. — Только грузино-американцы придумают такой винегрет.

— Теперь я сообщу вам, как известные интересные личности предлагают бороться с пришельцами. Это ещё интереснее.

— Так эти викторианцы не могут на нас напасть, — удивилась космонавтка.

— Значит это другие пришельцы. Слушаете?

— Да.

— Папа Римский предлагает предать пришельцев анафеме.

— А если они сделают с нами то же самое?

— Не знаю. И вообще, Папа Римский обещал, что если прилетят пришельцы, он уйдёт в отставку. Продолжу. Далай-лама предлагает сделать то, за что он получил Нобелевскую премию мира. Иными словами, применить методы сатьяграхи. Как аргумент он приводит то, что марсиане — британские империалисты, следовательно, против них применимы методы Махатмы Ганди.

— Не согласна, — возразила Елена. — Сколько лет мы потратим, прежде чем сбросим иго пришельцев по методу Ганди? Конечно, если это будут другие пришельцы.

— Си Цзиньпин предлагает такой способ. Если у марсиан конец девятнадцатого века, значит, у них население в семь раз меньше, чем на Земле. А значит, надо переселить к ним половину Китая.

— Интересно.

— Правительство Украины предложило ещё более оригинальный способ. Марсиане живут в девятнадцатом веке, а значит, пользуются газовым освещением? Правительство Украины предлагает воровать у них газ. Отсталые...

— Русские ничего не предлагают? — нетерпеливо спросил Эраст.

— Горбачёв предлагает провести на Марсе перестройку. Подумайте, какая перестройка в девятнадцатом веке? Зато Путин предлагает использовать против пришельцев его известный способ: «замочить в сортире».

— Ну это понятно.

— Дальше. Масоны предлагают приобщить марсиан к их обществу. Только в чём смысл? С учётом всего того, что мы узнали про марсиан, легко предположить, что у них есть и масоны.

— Это всё?

— Коренные американцы предлагают… попробуйте догадаться!

Эраст:

— Думаю, они предлагают снять с марсиан скальпы.

— Что?! Причём здесь скальпы? Вы что, насмотрелись вестернов?

— Тогда что они предлагают?

— Они предлагают выкурить с марсианами калумет, то есть трубку мира. А вы, Эраст, осёл!

— Пожалуйста, продолжайте.

— Пожалуйста. Эраст — двойной осёл.

— Я имел в виду продолжать рассказывать о проектах борьбы с пришельцами.

— Способ от разработчиков Большого адронного коллайдера. Оказывается, существует утверждение, что в этом коллайдере должна образоваться чёрная дыра, после чего для землян наступит конец света. Чёрная дыра проглотит Землю. Учёные предлагают сделать так, чтобы чёрная дыра проглотила Марс.

— А если Земле тоже достанется?

Браун пожал плечами.

— А хрен его знает.

— Вдобавок, в таком случае погибнут невинные марсиане!

Браун пожал плечами.

— Министр обороны Японии предлагает совершить харакири.

— Кому?

— Понятно, что не марсианам.

— Неужели землянам?

— Да.

— Пожалуйста, продолжайте.

— Брюс Уиллис собирается всех спасти.

— По-настоящему?

— Да. Он обещал, что если он этого не сделает, наступит большой бадабум.

— Они же не могут нас захватить.

— Не знаю. Стивен Кинг предлагает ещё более оригинальный способ. Он предлагает напугать пришельцев книгами Говарда Лавкрафта.

— Скромность, однако. Стивен Кинг и сам пишет такие книги.

— Можно было бы напугать пришельцев книгой «Десять негритят», — заметил Попов.

— Кто позволил вам так говорить? — возмутился Браун. — Это неполиткорректное название. Правильно говорить «И никого не стало»!

— Простите, я забыл.

— Мы отвлеклись, — заметила Елена. — Пожалуйста, продолжайте.

— Стивен Спилберг предлагает напугать пришельцев фильмами Хичкока.

— А как же фильмы самого Спилберга?

— Наверное, опять скромность. Про Стивена Кинга я уже сказал. Ещё дальше пошёл Джордж Лукас, который предложил вооружить нас световыми мечами.

— Где мы их возьмём, эти световые мечи? — спросил Эраст.

— В Голливуде, — ответил Браун. — Гюнтер фон Хагенс предлагает продемонстрировать пришельцам свою выставку трупов. И после чего сообщить им, что если они не угомонятся, то тогда они пополнят собой экспонаты.

— Похоже, он совсем спятил. Лучше бы он сказал американским политикам, что если они не угомонятся, то... в общем, вы поняли.

Брови Роберта превратились в одну линию.

— Странный способ предлагает нынешний маркиз Солсбери, иными словами, прямой потомок премьер-министра, чей двойник нам угрожает. Он предлагает устроить спиритический сеанс, вызвать дух 3-его маркиза Солсбери и уговорить его не нападать на нашу планету. Неужели нынешний лорд Солсбери не может отличить наших людей от альтернативцев?

— Аристократы, дегенераты... Надеюсь, вы всё перечислили?

— Способ, который предлагает Никита Михалков, просто ужасен. Он предлагает восстановить в России монархию.

— Зачем? — удивился Эраст Попов.

— Если точнее, не только в России. Ещё в Китае, в Корее и во Вьетнаме. Там, где вместо монархии строили социализм.

— И если там будет монархия, чего мы добьёмся?

— Альтернативцы начнут уважать землян. На их уровне развития революционеры стоят в одном ряду с преступниками. Если россияне восстановят монархию, американцы устроят вам большой бадабум. Поэтому даже не пытайтесь.

— Это ещё не всё?

— Нет. Тим Бёртон предлагает показать марсианам фильм «Марс атакует!».

— Интересное дело.

— Мисс Вселенная собирается очаровать марсиан.

— И что дальше? — спросил Арсен.

— Марсиане не смогут воевать.

— Выходит, красота спасёт мир? — понял Эраст Петрович.

— Только если очаруют кого-нибудь другого. Как ни странно, Анджелина Джоли предложила точно такой же способ. Он явно ошибочен.

— Почему? — удивился Арсен.

— Как известно каждому здравомыслящему человеку, в Анджелине Джоли нет ничего примечательного, кроме губ. У марсиан девятнадцатый век, а в девятнадцатом веке полные губы не считались красивыми.

— Вы уверены?

— Так пишут в Интернете.

— Пожалуйста, продолжайте, — сказала, ясное дело, Елена.

— Брэд Питт собирается очаровать марсиан.

— Но он же мужчина.

— У каждого свои недостатки.

— Пожалуйста, продолжайте.

— Американский вице-президент Джо Байден предлагает выдвинуть свою кандидатуру на пост президента. В декабре шестнадцатого года. А сейчас ему некогда. Он готовит вооружённое нападение на Нибиру.

— А оно прилетит? — удивился Эраст.

Елена пожала плечами.

— Может и прилетит. После марсиан я уже ничему не удивляюсь. Пожалуйста, продолжайте.

— Способ, который предлагает внук Чарли Чаплина...

— Я ни одного не припомню, — призналась Елена.

— Вы не знаете внука Чарли Чаплина? Он же русский.

— Русский?

— Ну да. Его зовут протоиерей Всеволод Чаплин.

Растерянное женское лицо.

— Вы хотите сказать... Неважно. И что он предлагает?

— Он предлагает объяснить инопланетянам, что их не существует.

— Как не существует?

— А вот так. Это, видите ли, ересь.

— Ну это уже за пределами моего понимания. Пожалуйста, продолжайте.

— Шведы предлагают...

Эраст:

— Дайте догадаться, какой способ предлагают шведы. Как он называется? АББА? Доктор Албан? Карлсон, который живёт на крыше? «Седьмая печать»? «Земляничная поляна»? «Догма-95»?

— «Догму-95» придумали датчане, а не шведы, — возразила Елена.

— Нам, татарам, всё равно.

— Все ваши варианты неправильны, — возразил мистер Браун. — Шведы предложили способ, который называется «Виктория».

— Поясните, пожалуйста.

— Шведская компания «Paradox Interactive» создала компьютерную стратегию «Виктория». Действие происходит в викторианскую эпоху вплоть до окончания первой мировой войны и даже немного позже. Эпоха передана достаточно исторично.

— Кое-что слышала.

— Шведы предлагают показать марсианам эту игру, чтобы они поняли, что мы знаем их эпоху.

— Разве у марсиан уже есть компьютеры?

— Этого шведам неизвестно.

— Пожалуйста, продолжайте.

— Эрне Рубик предлагает отправить на Марс кубик Рубика. По его расчётам, марсиане станут тратить время не на колонизацию, а на решение этой вечной головоломки. До тех пор, пока у них не закипят мозги. Если они у них есть.

«Отличная идея! Современным бы политикам подарить такую вещь!», — подумала космонавтка.

— Верка Сердючка предлагает устроить на Марсе Евровидение.

— Зачем?

— Не знаю. Наверно, мозги у неё тоже поролоновые. Российский певец Стас Михайлов предлагает развязать на Марсе гражданскую войну. Для этого нужно, чтобы одни слушательницы боготворили его, а другие считали предводителем попсы. Так одни нападут на других и начнётся полная неразбериха.

— Интересно.

— Пэрис Хилтон предлагает показать марсианам «Прожекторпэрисхилтон».

— Отличная идея. Пусть развлекаются. А Собчак?

— Не знаю. Хиллари Клинтон предлагает заслать на Марс Монику Левински.

— Зачем? — удивилась Елена.

— Понятно зачем. Чтобы спровоцировать скандал в тылу врага.

— Врага?

— Вот именно. Ещё можно упомянуть Билла Гейтса. Только он сидит в своём Ксанаду 2.0 и мы пока не выяснили его мнение. И ещё есть Билл О'Рейли, политический комментатор. Он прославился тем, что ругался с телесуфлёром.

— Я видела на Ютьюбе. Интернет пригодился нам. А ведь ещё есть и бумажные газеты.

Она взяла в руки The Moscow Times, на которую Браун по причине компьютеризированности американцев даже не обратил внимания.

— Вот вам мой добрый совет. Не говорите за обедом об империализме и медицине. И — боже вас сохрани — не читайте до обеда американских газет.

— Так ведь других нет.

— Тогда никаких не читайте. По сообщениям врачей, у людей, которые читают до обеда американские газеты, происходят нервная трясучка, острые приступы русофобии и патологическая грузинофилия. У тех, кто ещё больше злоупотребляет американскими газетами, отваливается хвост.

Попов уткнулся лицом в скатерть.

— Что?! — увидел его Роберт. — Какого фига вы тут смеётесь?

Тот перестал смеяться.

— Я бы посоветовал вам читать русскую литературу. Советскую в том числе.

— Я читаю классическую литературу, потому что там нет современных русских! Конечно, я понимаю, что у вас всё ещё КГБ, однако...

— У вас в Америке, между прочим, тоже КГБ. Во всяком случае, я не вижу разницы.

— Да вы просто ходячий Жириновский!

— Я?

— Да! Если вы не угомонитесь, я буду материться на чистом нью-йоркском диалекте!

— Да? А вы знаете... Вы... Мне всё кажется, что это с вас Задорнов американцев писал.

Роберт так впился в него взглядом, что едва не просверлил дырку.

Елена Павловна постучала ладонью по столу.

— Насчёт Задорнова я согласна. Вернёмся к делу.

— К какому делу? Вы говорили про отваливающийся хвост? Вы взяли газету только чтобы читать нам медицинские ужастики?

— Это ещё не всё. The Moscow Times сообщает, что вчерашние события войдут в историю как самый прикольный саммит за всю историю человечества.

— Да-да, круто!

— Мистер Браун, послушайте, чем закончились порывы души этого вашего Обамы.

Браун почесал макушку.

— Я это уже читал в Интернете. Обама долго думал, как же можно допустить, чтобы американская нация победила пришельцев, и при этом чтобы не было войны с Сирией. Президент слишком поторопился! Условие оказалось невыполнимым. Из-за этого он сильно страдал и нервничал. По некоторым сведениям, он даже стучал ботинком по трибуне и обещал показать всем кузькину мать. И не просто стучал ботинком, так ещё и в гневе кинул его в Буша-младшего. Я только не понял, как Буш там оказался. Он же живёт на ранчо. Наконец Обама сдался и ввёл свои войска в Сирию.

— Он же обещал...

— А вы поверили? Какие ж вы, однако, дурачки. Ещё выяснилось, что Путин предложил Лукашенко спасти Землю от пришельцев.

— Лукашенко? Спасти Землю от пришельцев? Серьёзно?

— Да. Если он выиграет в российской версии «Кто хочет стать миллионером?» три миллиона рублей и потратит их на борьбу с пришельцами. Лукашенко уже прибыл в Москву.

Елена выронила газету и схватилась за голову.

— Если так, тогда зачем понадобились мы, космонавты? Правда, я так и не поняла, как же мы доберёмся до Марса. Неужели Лукашенко спасёт мир? И вообще, Обама обещал, что если Землю спасут американцы... Да и вообще, эти пришельцы не могут нас завоевать... Зачем понадобились три миллиона? Я не поняла.

Браун улыбался с таким видом, словно хотел, чтобы Наша Земля была спасена Америкой именно в его лице.

Елена снова взяла газету.

— Интересно, что в статье процитировано высказывание Буша-младшего «Я верю, что люди и рыбы могут вести мирное сосуществование». Причём приписано оно Обаме. К чему это написано, непонятно.

Браун взял газету.

— Имеется в виду, что американцы и сирийцы могут вести мирное сосуществование хотя бы на время инопланетной угрозы. Это правильно. В смысле, правильно, что нужно забыть об отношении к Сирии и им подобным, когда нам угрожают более крутые враги. А после победы над пришельцами уделать Сирию. Если Сирия атакует, Священная Американская империя наносит ответный удар!

Попов вздохнул:

— Какие они крутые? Отстали от нас на сто десять лет и теперь думают, что они и есть самые крутые.

Шишкина:

— А если они наберут больше оружия, чем у нас? Скажем, у них будут 500 пулемётов Гатлинга, 500 пулемётов Максима (вроде того, который свалился с неба). Вспомните, как выглядели колониальные войны.

Американец ответил голливудской улыбкой.

— Так ведь ещё были протектораты. Смогут ли эти пришельцы оказывать нам протекцию?

— Вряд ли. Им главное колонизировать Землю. Только вот не совсем понятно. Дело даже не в том, что на Марсе слишком холодно и противно для цивилизации. Странная ситуация. У нас на Земле тоже были 3-й маркиз Солсбери, Джозеф Чемберлен и Британская империя. И, соответственно, земляне верили в существование марсиан. И при этом они не пытались колонизировать Марс. Почему же у марсиан это произошло? Что мы скажем марсианам, если они придут? И самое главное, как мы объясним им, почему мы не знали об их существовании?

— Ну, в конце концов они обнаружат, что мы более развитые.

— Даже если обнаружат, будет поздно. За это время наши армии разрушат половину планеты.

— Погодите! — вдруг сказал Роберт, подняв два указательных пальца. — В интернетах ещё одна новость. Значит, протектораты? Так я сказал? Обама обещал оказать протекцию Британской империи.

Шишкина вздохнула.

— И что теперь?

— И заодно окажет протекцию Германской империи. Правда, Меркель тоже захотела это сделать. А Кэмерон борется с Обамой за Британскую империю. Теперь они втроём спорят. Короче, главные державы двадцать первого века хотят взять под крышу главные державы девятнадцатого века, чтобы вместе с ними нападать на инопланетян из других галактик.

На этот раз в глазах Шишкиной промчались картины всего того, к чему может привести такое сотрудничество. Да и у вас, наверное, в глазах промчались такие картины.

— Так я и думала. А как же Сирия?

— Это не уточняется. Если у пришельцев такой же девятнадцатый век, что и у нас, то у них будут двадцатый век и двадцать первый век как у нас. Тогда непонятно, как у них будет выглядеть игра DOOM.

— Причём здесь DOOM? А, правильно, ведь там действие происходит на спутнике Марса.

— В том то и дело. Если марсиане создадут эту стрелялку, действие будет происходит на нашей Луне?

— Подумаешь! Вот как, например, на Марсе будет называться фильм «Мой любимый марсианин»? «Мой любимый землянин»? А как у них будет выглядеть «Война миров»? Неужели они напишут, что земляне — примитивные кровососущие существа без рук без ног?

— А как у марсиан выглядит «20 000 лье под водой» и как будет выглядеть «Подводная одиссея команды Кусто»? У них же нет океанов?

— Не знаю. Ясно только, что даже если на Марсе будет «Титаник», их Джеймс Кэмерон будет менее популярен. И вообще, британские учёные доказали, что на Марсе нет воды. Правда, британские учёные доказали и не такое. Например, доктор Сергиус (знаете такого?) доказал, что женщины красивее всего в 31 год. Тоже мне, физик...

— Вы слышали про проект «столетнего космического корабля»? — вовремя вспомнил Браун.

— Поясните, пожалуйста, — ответила Елена.

— Вы всё знаете, а этого не знаете...

«Конечно, я же не Мэри Сью. Почему я должна быть самой продвинутой?».

— ...НАСА планирует отправить на Марс группу астронавтов. Навечно. Они начнут заселять Марс.

— Навечно? — спросил Эраст. — Всё правильно. Марсиане не отпустят их обратно. А если марсиане прилетят на Землю, мы отпустим их обратно?

— Русские точно не отпустят, — ответил Браун. — И даже сами захватят Марс.

— Почему вы так думаете? — спросил Эраст.

— Русские агрессивные.

— Агрессивные?

— Вы напали на шведов под Полтавой.

— А как шведы там оказались? — радостно спросил Эраст, повторив слова Задорнова, который уже упоминал такого американца. Похоже, этим американцем был Браун.

— Наверное, шведы хотели напасть на Грузию.

Услышав, что «русские агрессивные», Шишкина и Попов не ожидали услышать о шведах, и испугались, что американец скажет, будто русские напали на Джорджию. Непостижимо, как американцы отличают Грузию от Джорджии, если у них даже государство и штат обозначаются одним словом.

Вдобавок, утверждение, что Россия напала на Грузию, попало в тексты в компьютерной стратегии Civilization V. Правда, цивилизации Грузия там нет. Нет, не надо отвлекаться.

— Всё ясно, — лаконично понял Эраст.

— Что ясно?

— Вы — тупиковая ветвь бушизма-обамизма.

Елена предостерегающе постучала ладонью по столу.

Браун перешёл к новой подтеме.

— Мистер Президент Обама высказал такую мысль. Издавна существовали национализм, расизм и сексизм. Теперь к ним добавился планетизм. Вы догадываетесь, что это такое?

— Нет, — ответил Арсен.

— Дискриминация по признаку планеты. Например, в фильме «Мой любимый марсианин» марсианин, когда увидел землян, назвал их людьми. То есть получается, что марсиане — не люди. То есть получается, что марсианин не считает марсиан людьми.

— Американцы же... — зевнул Эраст.

Браун сделал грозное лицо Бунши.

— Вот другой пример дискриминации по признаку планеты. Вы не находите ничего странного в названиях «Мисс Вселенная» и «Мисс Мира»?

— Вы правы, — ответила Елена. — Между ними нет ровно никакой разницы. Их надо объединить. Я догадываюсь, что вы имеете в виду. Опять неполиткорректность?

— Я говорю про другое. Здесь наблюдается тот самый планетизм. «Мисс Вселенная» и «Мисс Мира» вопреки названию не учитывают инопланетянок. Что скажут инопланетяне, если узнают об этом? Они обвинят нас в шовинизме. Если они узнают про название «Мисс Вселенная», будет скандал на всю Вселенную!

— Сомневаюсь, что инопланетяне обвинят нас в шовинизме. У них самих тот ещё шовинизм. Хотя скандал точно будет.

— Надо погуглить в Яндексе.

Браун пошёл к компьютеру, да только вот компьютер завис.

— Что такое? Почему он глючит?

— Наверно, потому что он американский.

— Какая разница? Американский, российский... Всё равно он сделан в Китае.

— Точно?

— Компьютер сделан в Китае, и поэтому спасти его от зависания может только удар андроповским гаечным ключом!

Астронавт кинулся в прихожую и вернулся оттуда с гаечным ключом. Теперь он стоял, словно осатаневшая девушка с веслом, и каждым своим мускулом обещал нанести удар по компьютеру. Только удар всё не наступал.

Гаечный ключ был занесён над компьютером. Едва он поднялся в воздух, наша милая космонавтка кинулась на кухню. Вернулась она со сковородой. Теперь гаечный ключ был занесён над компьютером, а сковорода была занесена над астронавтом, угрожая превратить его в блин.

Внезапно Елена Павловна почувствовала, что её соседи научились уважать других соседей и больше не сверлят. И правда. Начав уважать соседей, они стали пихать им в нос резкий запах яичницы с беконом.

Да вот беда: соседи, похоже, готовили яичницу на её кухне. Елена уже хотела бежать на кухню, чтобы избавить сковороду от необходимости приземляться на бритую голову Брауна.

Елена осторожно заглянула в сковородку. Оттуда на неё весело смотрела яичница.

— Обожаю яичницу! Вы дадите мне кусочек? — не вытерпел Браун.

— Я не знала, что здесь яичница. Волоокая глазунья. Ладно, приступаем к делу. Если мы доберёмся до красной планеты, и если окажется, что у них действительно повторялась наша история (следовательно, будет повторяться и дальше) земляне смогут хоть что-нибудь исправить. Действительно, можно будет создать альтернативную историю, причём безо всяких попаданцев. Поэтому мы туда и отправимся. Кого мы выберем в предводители четвёрки астронавтов? Иначе говоря, кто будет командиром экипажа?

— Элен Шишкин, — ответил Арсен Делон.

— Елена Павловна, — подтвердил Попов.

— Да, только женского доминирования нам не хватало, — съязвил Роберт.

— Как вы можете говорить такое при даме? — спросила понятно кто.

— А что?

— Однако, как однажды выразилась Хелен Шарман, в космосе между мужчиной и женщиной маленькая разница. С другой стороны, я не считаю себя обладательницей лидерских качеств.

— Надо стараться.

— Подумайте. Если я буду командиром экипажа, вы будете бортинженерами. Ну так мы все четверо были командирами экипажей. Или трое. Выбор не очень-то предпочтителен. С другой стороны, я училась на инженера в университете. Тогда мне было бы лучше стать бортинженером. Вы хотите, чтобы командиром экипажа была я?

— Да.

— Уговорили. Ну? Сколько у нас шпаг?

Молчание.

— Сколько у нас шпаг? Четыре!

Остальные зааплодировали.

— И как мы будем называться?

— Элен и ребята!

Это сказал Арсен.

— Шуттовская рота! — предложил Браун.

— Прожекторпэрисхилтон! — предложил Попов.

Елена исправила:

— Великолепная четвёрка.

Браун:

— Великолепная четвёрка уже была. Фантастическая четвёрка тоже есть. Теперь будет Космическая четвёрка. Только мне это не совсем нравится. Юджин Сернан стал последним человеком, который стоял на поверхности Луны. Непорядок. Я сам хочу стать последним человеком, который стоял на поверхности Луны.

— Вы не полетите на Марс? Вы полетите на Луну?

— Уговорили. Я полечу на Марс. Только я так и не понял, каким же образом мы туда доберёмся. Так кто будет за главного?

— Не знаю, поможет ли нам это обстоятельство, а вот моя мать — однофамилица первого британского астронавта.

— А, и поэтому она привила вам интерес к космосу. В блоге читал.

— Ну, с Хелен Шарман были двое советских космонавтов. Правда, я сама русская. Мои предки...

— Ещё чище. Предки Обамы по материнской линии вообще были рабовладельцами. И он же этим не хвастается. А ваши русские предки кем были? Крепостниками и комиссарами?

— Бабушка и дедушка по отцовской линии работали в конструкторском бюро Королёва.

— Теперь понятно, почему англичане так поздно полетели в космос. Просто ваши предки работали не на тех. Да, не на тех. Я всегда сожалел о том, что первый человек, полетевший в космос, не был американцем.

Елена разинула рот, а Эраст едва не поперхнулся, когда услышал такой противоестественный американизм.

— Я же говорил, что с вас будто Задорнов американцев писал! — он посмотрел на люстру, чтобы не видеть эту картину.

— Так кто больше подходит? — продолжил Делон. — Каждый из нас обладает своей индивидуальностью. Я — самый сексуальный из нас. Шишкина — самая женственная из нас. Попов — самый затюканный из нас. Браун — самый дебильный из нас.

Браун закашлялся.

— Будьте здоровы, — ответила Елена.

— Я не про это! Это кто самый дебильный? Я? А вы тогда какой?

— Я уже сказал.

— Да? Мне кажется, вы самый непримиримый!

— Да ну! А вы тогда какой?

— Я самый продвинутый! А Попов, наверно, самый ортодоксальный!

Попов вздохнул:

— Не преувеличивайте. Елена Павловна тоже русская.

— Ну и что?

— Не надо обижать русских!

— А считать всех американцев тупыми, значит, нормально?

— Вы забыли, что значит — слово-паразит!

Елена Павловна постучала ладонью по столу.

— Умоляю вас, хватит ссориться!

Попов встал и начал ходить по комнате.

— Может, выберем меня, пока не поздно? А то что же это, самый агрессивный будет бороться за мир? Глупости!

— А я чем хуже? — справедливо заметила Шишкина.

— А вы... вы... вы... вы...

— Женщина?

— Да.

— И что же? Думаете, я не смогу возглавить наш экипаж?

— Месье Делон сам сказал, что вы самая женственная. А женственные девушки могут воевать только в японских мультфильмах.

Делон важно встал и поправил лацканы костюма.

— Вот видите, мадам? Попов считает, что моё мнение правильно. А вот мнение Брауна...

— Мы единственная сверхдержава! — ответил американец. — А сильный всегда прав.

Елена уткнулась лицом в ладони.

— Что с вами? — спросил Делон. — Вы плачете?

Он положил ладонь ей на голову.

— Нет, не плачу. Я просто показываю вам, какое это оружие — женственность.

— Оружие? — удивился Попов. — Оно что, тахионное?

— Погодите, друзья мои, — сказала им уже уставшая Шишкина. — Обама хочет, чтобы важную роль сыграл американец? Я русская, хотя среди моих предков были американцы. Ну, во всяком случае, так моя мама считает.

— Русская? — замогильным голосом спросил Браун. — Вы не слышали, что после саммита сказал Обама? «Кто русский, а кто не русский, решаю я».

— И что?

— Значит, Попов — украинец. И его надо в Сибирь. Украинцы сами сказали.

Елена постучала ладонью по столу.

— Может, перейдём к делу? Согласны? Кто за? Кто за то, чтобы женщина встала во главе космической программы?

Все четверо подняли руки.

— Теперь я ваш командир. Придётся воспитать в себе лидерские качества. Кстати, получается честно. Командир экипажа — русская, а среди подчинённых также есть русский. Никто не обижен.

Они встали перед командиром.

Браун подошёл к ней и пожал ей руку.

Эраст подошёл к ней и пожал ей руку.

Делон подошёл к ней и поцеловал ей руку.

Елена никак не прокомментировала.

— Теперь я ваш командир. Вы должны слушаться меня.

Елена принесла в гостиную сотовый телефон, карандаш, ластик и стопку бумаги.

— Зачем это нужно? — спросил Браун.

— Приказы не обсуждают. Надо выучить одну песню. Начинаем. Вперёд, шагом марш!

— А ещё говорили, что у вас нет лидерских качеств, — хмыкнул Роберт.

Последствия разучивания песни мы узнаем позже, и поэтому можно оставить космонавтов там, где мы их застали.

* * *

Вот Россия, которую построил Ельцин. А это Москва, которую Юрий Долгорукий основал, в России, которую построил Ельцин. А это пробка, которую Юрий Лужков создал, в Москве, которую Юрий Долгорукий основал, в России, которую построил Ельцин. А это шерпы, которые стоят в пробке, которую Юрий Лужков создал, в Москве, которую Юрий Долгорукий основал, в России, которую построил Ельцин.

Адамс и Толстой, которые, естественно, представляют глав Штатов и России, сидели в такси и стояли в пробке. Того и гляди, они проторчат там до ночи. Хотя если подумать...

Один из них вёз с собой кейс.

— Зачем мы сюда попёрлись? — спросил Адамс. — Разве мы не могли сговориться с ним по телефону? Или у него нет телефона?

— Виноваты пришельцы. Вдруг они подслушают телефонные переговоры и поймут, что мы задумали? Хотя кто за всеми подслушивает-то? Понятно кто.

— Мы?

— Конечно. Вы даже не пришельцы, вы попаданцы. Точнее, нападанцы.

Американец это проигнорировал. Его интересовало кое-что другое.

— Куда мы попали? В пробку?

Таксист отвлёкся от созерцания затылков машин.

— Подумаешь! Вы ещё Третье кольцо и МКАД не видели.

— МКАД это Московская Кольцевая Автодорога?

— Ну конечно.

— А-а, мне казалось, что МКАД это Московская Королевская Академия Дураков.

— Московская Королевская Академия Дураков это конечно круто. Так вы ещё не видели пробки на Рублёвке.

— На Рублёвке? Мы туда и едем! Что же вы не сказали нам раньше?

— Я думал, вы знаете.

— А что же Толстой не сказал?

— Я думал, вы знаете. А оказывается, замкадышам надо всё объяснять.

Адамс приблизил лицо к стеклу, чтобы осмотреть небо в поисках пришельцев. Вдруг с экзопланет какие-нибудь прилетят?

— Из-за каких-то пришельцев мы попёрлись на Рублёвку. Зачем это нужно, если в Лондоне живут монархи?

— Олигархи.

— Без разницы.

— Нам нужен не просто олигарх и миллиардер. Нам нужен Моисей Сергеевский. Во-первых, он отец известного…

— Не слыхал.

— Вы много чего не слыхали. Во-вторых, он российский аналог Билла Гейтса. Нет, он не основал Майкрософт. Зато он тесно связан с наукой и техникой, и потому он намного полезнее других олигархов. Он вступил в партию «Яблоко», перепутав её с фирмой Apple. А это кое-что да значит. Сергеевский думает и о других людях. К тому же он попал в список девяти самых чудаковатых российских бизнесменов по версии Форбса. Одна из причин — то, что он честный.

Толстой вспомнил другое.

— Вы видели надпись на борту самолёта, мистер Адамс?

— Да, эта надпись призывала летать самолётами Аэрофлота. Обычный пиар. Скоро Америка будет призывать летать ракетами Пентагона.

— Сами придумали?

— С чего это вдруг? Вы не слышали, что сказал тот придурок, которого мы встретили у аэропорта?

— Какой ещё придурок? — поинтересовался таксист.

— Да какой-то русский сатирик — его фамилия не то Фандорин, не то Задорный, не то Задротов.

— Вы имеете в виду Задорнова? Тогда почему придурок?

— Кто его разберёт? Канадец, наверно.

Толстой мотнул головой.

— Что вы сейчас сказали? Что вы сказали про наших друзей-канадцев?

— Вы думаете, я не знаю канадцев?

— Американцы думают, что канадцы круглый год играют в хоккей. Американцы думают, что у русских голова в форме мяча для американского футбола. Утверждать такое — всё равно, что утверждать, будто госсекретарём США может стать Джим Керри.

— Причём здесь Джим Керри? Он же артист…

— Ну если Рональд Рейган смог стать президентом, чего ожидать от Джима Керри? Ему это раз плюнуть.

— А, я ещё слышал, что кто-то предлагал собрать в команду космонавтов ещё и канадца.

— И что же?

— Не получилось. Американцы смотрят на канадцев, как русские на американцев.

— А если взять украинца?

— То же самое. Русские смотрят на украинцев, как канадцы на американцев.

О том, как они всё-таки добрались до Рублёвки, можно не распространяться. Рублёвское шоссе, МКАД, Одинцовский район — всё это и так ясно. Там их ждал сюрприз.

Первое, что предстало перед ними в конечном пункте, было поле для гольфа. Сами шерпы оказались на грине[22].

— Видите? — спросил Адамс, из вежливости не став показывать пальцем.

— Вижу. Русский миллиардер Моисей Сергеевский играет в гольф сам с собой. Вернее, только начинает.

— Этот момент нельзя упустить.

Адамс поставил кейс на землю. По его мнению, этот кейс здорово напоминает тот, который у Джеймса Бонда. Адамс поставил кейс на землю, открыл его и извлёк фотоаппарат Canon.

— Что вы хотите? — строго спросил Толстой.

— Запечатлеть самого оригинального русского миллиардера. Пожалуйста, не мешайте.

Толстой, возможно, подумал, что только американец может вздумать сфотографировать россиянина, когда к россиянину пришли вовсе не за этим. Адамс тем временем направил объектив на гольфиста. Именно в этот момент мячик оторвался от вуда[23] и полетел в сторону Адамса. Адамс в испуге пригнулся, оказавшись коленями на земле. Толстой поймал мячик.

— Что у вас получилось, мистер Адамс? — спросил Толстой.

— У меня получилась чешуя. Посмотрите сами.

На экране фотоаппарата были видны ноги олигарха, в то время как туловище, руки, голова и вуд остались за пределами кадра. Следовательно, Адамс фотографировал олигарха с большим зумом.

— А ну покажите, какая чешуя получилась! — сказал Сергеевский, подбежав к самозваному фотографу. Может, вы видели М. Н. Сергеевского на фото (не том, которое только что получилось), тем не менее можно отметить, что ему около шестидесяти лет. Полуседая причёска примерно как у дока Брауна и у сына Сергеевского. Ещё он немного похож на Эбенезера Скружда, каким тот показан в мультфильме. Но только внешне.

Миллиардер увидел фотографию и широко улыбнулся.

— Я не хотел бы вешать такую фотографию на стену. Здрасьте! Я пытаюсь играть в гольф сам с собой, поскольку моя жена Раиса гнушается. Вы хотите присоединиться ко мне?

— Мы не спортсмены. Мы шерпы членов G8. Я американский шерпа Адамс, а вот перед вами российский шерпа Толстой.

— Что привело вас сюда? Я слышал про марсианскую угрозу. Говорят, даже американская угроза рядом с ней просто пустяк.

— Наоборот. С одной стороны, эти пришельцы находятся на уровне конца девятнадцатого века. А с другой стороны, Америка сама хочет захватить их. По другой версии, она скоро объединится с марсианскими империалистами, чтобы вершить захватнические дела. И даже в других планетных системах!

— Во как! Кстати. Мы узнали про них благодаря радиоволнам? Такая ситуация была в каком-то американском фильме. Марсиане поймали наши телепередачи и таким образом узнали про Санта-Клауса.

— И захотели отмечать Рождество, пока глава Марса не запретил, — закончил Адамс. — Мы об этом и так знаем. Однако мы должны узнать, тот ли вы, кто нам нужен.

— Конечно. Нет, не надо считать мои слова хвастовством. Я констатирую факты.

— Ну, давайте факты.

— Я отличаюсь от других олигархов тем, что занимаюсь техникой. Да, техникой. Занятия моего сына вы знаете. Но другие олигархи думают совсем о другом. Я сотрудничал со Стивом Джобсом. Я знаком с Тимом Куком, Биллом Гейтсом, Марком Цукербергом и Сергеем Полонским. Я всерьёз думаю о том, как создать в России Сколково. Я думаю о современных космических кораблях. Я думаю о том, врежется ли в Россию нейтронная звезда.

— О какой нейтронной звезде вы говорите? Мы ничего не слышали.

— Так, досужие домыслы.

— Не знаю, что с нейтронной звездой. Короче, надо много денег. Только не для того чтобы захватывать другие планеты, а чтобы отправить к пришельцам космонавтов. Они передадут сообщение о нашей угрозе.

— Надо же! Всё наоборот. А разве нельзя отправить сообщение по радио? У них нету радио?

— Видимо нет. А если и есть, оно передаёт только точки и тире. Действительно! Мы перехватили их телеобращение, и в нём нет звука. Вместо звука титры, как в немом кино.

Адамс прислушался к разговору. Срочно пришлось спохватиться.

— Осторожно! Вдруг наша страна услышит?

— А не далеко?

Здесь Моисей Николаевич перешёл к теме, которая поначалу казалась шерпам несущественной для их цели.

— Что вам известно о достижениях фирмы Apple?

— Айподы. Айфоны. Айпады. Что ещё?

— Ещё не всё. Сейчас я принесу вам штуковину с изображением.

— Что вы хотите нам показать? — спросил Адамс, который посчитал происходящее пустой тратой времени.

— Я завуалировал то, что собираюсь показать вам, так как стараюсь избегать того, что в литературе и кино называют спойлером.

— Не тяните, пожалуйста.

Моисей Сергеевский пошёл в дом и вскоре вернулся со «штуковиной с изображением».

— Я хотел бы продемонстрировать вам совместное предвидение фирмы Apple и Джеймса Кэмерона. Фирме Apple мы обязаны существованием iPad. Кэмерон сделал трёхмерное кино важнейшим из искусств. Я же создал их среднее арифметическое — 3D iPad. Он же трайпад.

Кроме айпада у него были трое стереоочков. Шерпы и таксист надели очки, поняв, что пока они не увидят 3D iPad, учёный миллиардер не отвяжется от них. Таксист продолжал сидеть в машине.

Моисей Николаевич включил трайпад, и шерпы увидели в воздухе классический рабочий стол с фоном «Безмятежность». После манипуляций с кнопками на экране возникла надпись «ИГРОКИ В ГОЛЬФ». Можно было не показывать эту надпись, ведь дальше последовали Моисей Сергеевский и Билл Гейтс. Какое у них ещё может быть общее хобби? Трёхмерный олигарх помахал вудом, трёхмерный компьютерщик повторил. Затем они начали подавать друг другу мячик.

Шерпы глядели, как завороженные. Когда Гейтс оказался прямо напротив зрителей, было уже поздно. Шерпы не успели увернуться от мячика, и тот полетел в таксиста.

Таксист с перепугу едва не проглотил мячик.

Таксист схватил мячик и удивлённо обнаружил, что этот мячик словно привидение и висит в воздухе. Ощущение такое, словно это стереоизображение.

Пока таксист думал, мячик растаял в воздухе.

— Ролик закончен.

— Это был трёхмерный видеоролик? — понял таксист.

Чудо-олигарх показал жест победы.

— Это наша секретная вундервафля.

— В смысле? Оружие? Мы же должны предотвратить нападение землян на пришельцев. Предотвратить.

— Да в том-то и дело. Мы покажем пришельцам ролик с обращением землян. Всё будет тип-топ. Вы согласны?

— Да, — одновременно ответили шерпы. Если уж на то пошло, они также одновременно надеялись на то, что в видеоролике не окажется Билл Гейтс, купающийся в деньгах подобно Скружду Мак-Даку.

— Пора обратно, — сказал Адамс.

— Мне тоже пора. Я должен связаться с генсеком ООН.

Толстой этого не расслышал.

— Что он сказал?

— Он сказал, что свяжется с генсеком. Опять китайцы.

— Лучше бы он связался со своим сыном. Его сын та ещё выдающаяся личность. Премии просто так не выдают. Говорят, он придумал способ, чтобы шнурки не развязывались. Надо покрывать их лаком для укладки волос.

Таксист продолжал ждать.

— Эй, вы о деньгах не забыли?

— О деньгах? Наша поездка ещё не закончилась. Нам надо обратно в аэропорт.

Едва они уехали, Сергеевский-старший связался с генсеком ООН.

— Господин Пан Ги Мун? Вам звонит Моисей Сергеевский, учёный бизнесмен. Вам стало стыдно, что вы плохо боретесь за мир? Не беспокойтесь, всё будет отлично. Я придумал способ, как предотвратить межпланетную агрессию. Организация Объединённых наций должна добавить к моему способу его логичное завершение. Сейчас я всё вам разъясню…

***

Елена собирала вещи. Трое космонавтов, которые стали её подчинёнными, конечно, занимались тем же самым. Только они собирали вещи в гостинице, а она собирала вещи в эмигрантской квартире.

Для того чтобы готовиться к полёту на красную планету, надо собрать не так много, если учесть, что в данном конкретном случае сначала надо добраться до другого пункта на Нашей Земле. Потом уже лететь. А собирать Елене надо было не так много.

— Ну и команда у меня. Обязательно найдут повод, чтобы подколоть друг друга. Обязательно надо унизить кого-нибудь. Как это называют? Банкой со скорпионами? Вон в библиотеке... электронной... была книга... русского писателя конечно, какого же ещё... как его там, не то Лютый, не то Грозный... в общем, у него там была зондер-команда из спецназовцев, которая противостояла инопланетянам... так эти спецназовцы так же относились друг к другу... подкалывали... обзывали... пакости устраивали... Может, не очень удобно сравнивать нас с вымышленными персонажами. Да что поделаешь...

Хватит жаловаться. Лучше сесть на диван и поискать в мире светлые стороны. А если у мира не окажется светлых сторон, на этот случай есть банка с белой краской. Вон она, на балконе.

Пока можно посмотреть телевизор. В перфорированных очках, конечно.

Девять часов вечера. После этого момента (21:00) прошло немного времени, но это не страшно. Елена включила новости.

Екатерина Андреева:

— …Дмитрий Дибров получил привет от Криса Тарранта. Вы, конечно, спросите: «Это ещё кто такой?!». Крис Таррант ведёт британскую версию «Кто хочет стать миллионером?». Недавно российская космонавтка Елена Шишкина, проживающая в Лондоне, выиграла в британской телеигре 20 000 фунтов стерлингов, или 892 тысяч рублей. Дибров узнал об этом от британского коллеги и огорчился тому, что это было не в его версии. Положительным моментом было то, что космонавтка сможет выжить после огромной платы за обучение в британских высших учебных заведениях. Репортаж Ирады Зейналовой.

Дальше показали Диброва. Он сидел в своём любимом кресле. А расположено оно перед монитором с четырьмя вариантами ответа.

— Наша девушка выиграла столько деньжищ у мистера Тарранта, и это досадно, что я не принимал в этом участия. Всё же она россиянка, пусть даже имела среди своих предков иностранцев. Только здесь есть одна маленькая загвоздка. Насколько мне известно, российскому космонавту полагается автомобиль с номером, обозначающим порядковый номер космонавта. Если у Елены Шишкиной есть желание, она на эти деньги купит автомобиль. Не знаю, захочет ли она получить это средство передвижения. Что-то я слышал о её скромности.

— Что вы скажете о её вхождении в число выбранных космонавтов? — спросил корреспондент.

— Она летала в космос всего один раз, и ещё тогда она была моложе Германа Титова, когда тот совершил первый полёт. Молодым везде у нас дорога.

— А что вы скажете о намечающемся визите Лукашенко?

— Он должен будет выиграть у меня много денег, чтобы спасти мир. В пародии Лукашенко уже участвовал в моей телеигре. А вот если он действительно приедет... да ещё с такими намерениями... Пусть мир спасает кто-нибудь другой.

— Ирада Зейналова, Первый канал.

Екатерина Андреева:

— Мы связались с Павлом Шишкиным, отцом космонавтки. Он высказал интересное мнение…

Елена замерла. Как бы её отец не устроил пиар.

— …я никак не думал, что моя дочь полетит на Марс, — говорил Павел Шишкин. — Да, я понимаю, что вместе с ней полетят ещё трое. Здесь одна загвоздка. Хотел бы я знать, кто будет командиром экипажа. Допустим, Елена станет командиром экипажа. Для этого выбора она слишком тихая и скромная. Лидерских качеств я за ней не замечал. Правда, она ведёт блог, но вряд ли это признак нескромности. Я его читал, и могу вас заверить, что ничего превышающего меру там не наблюдается. Если моя дочь станет руководить тремя космонавтами, я заранее пожелаю ей успеха…

— …А вы не забыли, что трёх других космонавтов выбрали наравне с ней? Генератор случайных чисел неумолим.

— Ничего я не забываю. Я желаю удачи французскому космонавту, русскому мужику и американскому грузину. Что-то я слышал, будто он Браунишвили. А может, Браунадзе. Неважно. Главное, чтобы человек был хороший.

Елена откинула со лба чёлку.

— Правильно говорит. Даже если он мой родной отец, всё равно не нужно забывать, что кроме дочери есть и другие, малознакомые ему люди. Сейчас им неизвестно, что я командир экипажа. Поэтому пусть они будут соблюдать нейтральность.

Тем временем новости перешли к новому пункту.

— К бизнесмену Сергеевскому, известному как учёный и филантроп, нанесли визит шерпы большой восьмёрки, представители США и России. Они вздумали выудить у него кругленькую сумму, чтобы потратить её на борьбу с завоевателями. Сергеевский, как оригинал почище Полонского, согласился. Репортаж Алима Юсупова.

На экране возник седоватый олигарх с причёской дока Брауна. Впрочем, если бы у него был крашеный оселедец или даже мелированый ирокез, эффект был бы тот же самый. Не очень он похож на русских олигархов. Страшно далеки они от народа!

— Я уверен, что мы победим, — говорил чудо-олигарх. — Никакое татаро-марсианское иго нам не грозит. Чтобы этого добиться, нужен один рецепт. Пусть все страны объединятся против угрозы, и ни одна из них не думает о собственной выгоде. Даже если белорусский батька захочет, чтобы пришельцы помогли ему с закручиванием гаек, мы будем думать о благе всего мира.

— Всего мира или всей Земли? Не забудьте, что по имеющимся у нас сведениям, марсиане называют свою планету Миром.

— Мы будем думать о благе и их планеты. Считать всех жителей их планеты нашими врагами всё равно что считать всех мусульман террористами. В общем, все должны думать о своей выгоде не в первую очередь. Даже партия жуликов и воров. Пусть она получит урок из последних событий.

Корреспондент:

— Мы хотели связаться с сыном олигарха. К сожалению, мы не смогли его найти.

Сергеевский:

— Мой сын высказал гипотезу о том, почему на Марсе нет жизни. В смысле, он высказал эту гипотезу когда ещё об этих типах никто не знал. Хотите услышать? На Марсе нет жизни, потому что у них был Всемирный потоп. Вы скажете, что у нас тоже был Всемирный потоп. Однако на Марсе не было Ноя. Поэтому, если бы Путина спросили, что произошло с марсианами, он бы ответил, улыбаясь: «они утонули».

— Так там же нет воды.

— Вы думаете, мой сынок этого не предусмотрел? Вода испарилась. На Марсе слабое притяжение.

Олигарх сильно дёрнулся.

— Но что за блин! Если на их планете есть Британская империя, если у них есть премьер-министр, о котором мы не слышали, значит у них был и Ной! И притяжение у них нормальное! А значит, теория Сергеевского-младшего ошибочна!

— Алим Юсупов, Первый канал.

***

Тем временем Адамс говорил Толстому:

— Мы должны быть благодарны Иоанну Павлу II. Он когда-то объявил, что существование инопланетян вполне совместимо с религией. В противном случае мы натолкнулись бы на противодействие Римско-католической церкви.

— А как же Русская Православная церковь?

— Здесь я не могу сказать ничего определённого.

Глава VIII

Ответ Папы Римского. — Мнение главы церкви Англии. — Что можно рассказать о Марке Твене и Гёте? — О происхождении геян. — Абсурд в искусстве. — Изобретение шпионского устройства и его применение в медицине. — Как кормить лошадь без травы. — Регулирование количества китайцев. — Американцы против политики Великобритании. — Ходячее изобретение действует неправильно. — Новости с поверхности линзы снова достигают зрителей.

Подобно всем людям, всецело преданным высокой цели, достопочтенный лорд Солсбери и мистер Чемберлен пребывали в непоколебимой уверенности, что их стремление к колониальному триумфу над Геей ничем не будет нарушено. Но против своей воли правительству Британской империи пришлось столкнуться с противодействием Римско-католической церкви. Причина так же проста, как и непостижима при тщательном рассмотрении. Папа Римский Лев XIII выступил с сенсационным заявлением, что никаких землян нет и быть не может.

В защиту своего мнения предполагаемый обскурант привёл нижеследующие аргументы:

1. Гея является лишь одной из планет, вращающихся вокруг Мирра, и, следовательно, обитателей на ней не может быть по определению.

2. Согласно описанию сотворения мира, в коем христианам нельзя сомневаться, были сотворены люди никак не на других планетах.

3. Современная наука продолжает высказывать еретические мысли наподобие теории Дарвина, и посему ей не всегда следует доверять.

4. Сатанинские самодвижущиеся машины, будто бы созданные землянами, ничего не доказывают. Даже если они не созданы врагом рода человеческого, то всё равно необходимо помнить, что немцы начали создавать бензиновые самодвижущиеся экипажи, из чего можно предположить, что они создали и эти «землянские» машины.

5. Землян не существует. Q. E. D.[24]

Лев XIII мог бы отлучить лорда Солсбери и мистера Чемберлена от Церкви, если бы они принадлежали к той же Церкви, что и он. Но к удивлению правительства Империи, Папа Римский был поддержан архиепископом Кентерберийским.

Гарольд Битон поддержал своего коллегу в другой конфессии, заявив, что тот абсолютно прав в отношении абсурдности существования людей на космических телах, и обещал заняться давлением на правительство Британской империи ради предотвращения бессмысленной колонизации. Глава Церкви Англии отправил ультиматум премьер-министру с изложением своего мнения на происходящее и изложением вышеизложенных аргументов Льва XIII. В настоящий момент лорд Солсбери и наш Джо были заняты обсуждением этого документа, что и предлагается рассмотреть ради интереса к высоким деяниям.

Чемберлен сидел за столом, упираясь костяшками пальцев в подбородок.

— Каково ваше мнение, ваша светлость?

— Моё мнение таково, что нам угрожает вероятность проведения диспута о существовании геян. Я не желаю такого поворота событий, но я уже готов привести свои аргументы.

— Я весь во внимании, лорд Солсбери.

— Во-первых, как можно утверждать, что Гея вращается вокруг Мирра? Это утверждение нельзя оправдать даже отрицанием теории Коперника. Гея является нижней планетой, и потому мы видим её вращение вокруг Солнца, а никак не вращение вокруг Мирра.

— Здесь я не согласен в отношении бессмысленности такого утверждения. Папа Римский не был первым. В древности люди совершенно так же считали, что Венера, Гея и Селена вращаются вокруг Мирра.

— Согласен. Перейдём ко второму аргументу. Во-вторых, я, оставаясь христианином, не согласен с тем, что отсутствие упоминания инопланетчиков в Библии опровергает их существование. В Библии ни разу не упомянута Америка, но она существует.

— Вы правы. Лучше бы Соединённых Штатов Америки не существовало.

Лорд Солсбери придал себе озадаченное выражение и слегка повернул голову в сторону собеседника.

— Простите, но я имел в виду часть света.

— Я согласен, милорд. А касательно третьего аргумента?

— Они использовали аналогию с «еретической» теорией Дарвина. Мы все знаем, что выживание сильнейшего положено в основу нашего развития. Папизм утверждает, что современной науке не всегда следует доверять. Это их мнение. Теперь в-четвёртых. Самодвижущиеся машины, по одной из версий подброшенные геянами, а по другой версии подброшенные венерианами, Папа Римский уподобил немецким самодвижущимся экипажам. Но насколько нам известно, эти гипотетические гостинцы геян либо венериан не имеют никакого отношения к двигателю внутреннего сгорания. Их скорее легче уподобить электромобилям. Возможно, что у мистера Эдисона имеется электромобиль. Вдобавок, часть этих машин была опознана как телекамера, которая существует благодаря мистеру Тесле. Неужели придётся признать, что не мы опередили землян в развитии, а наоборот? Но как объяснить то, что Гарольд Битон, архиепископ Кентерберийский, выступил против колонизации другой планеты и объединился с Папой?

— Я понимаю ваше удивление. Нынешний глава Церкви Англии отличается либеральными взглядами и, в частности, не занимает позиции обскурантизма. Теперь же он вздумал противостоять нашей политике.

— Как проводники чисто британской политики мы обязаны довести это мероприятие до конца. Я должен как следует подумать над двусмысленной ситуацией. Но сначала одно существенное замечание. Речь шла о технике геян. Если на Венере живут динозавры и папоротники, то они вряд ли могли создать эти машины. Поэтому остаётся предположить, что машины созданы геянами, что не менее фантастично. Можем ли мы допустить, что геяне не менее развиты, чем мы? Нам жизненно необходимо научно опровергнуть это.

— Что вы предлагаете сделать для этой цели?

— Решение просто. Если геяне ухитряются отправлять к нам свои шпионские штуки, то мы делаем вывод, что они применяют чёрную магию. Эта версия совершенно согласуется с их отсталым положением.

— В таком случае я вынужден обратить внимание на то, что по нашим законам колдовство преследуется в судебном порядке. Следовательно, мы должны судить геян за применение колдовства.

— Остаётся только подумать над тем, как нам необходимо защититься от их колдунов.

— Этот вопрос мы оставим на следующий раз. В наипервейшую очередь необходимо найти возможный ответ архиепископу Кентерберийскому. И ещё одно замечание, милорд. То, что на Земле нет жизни, вероятно, можно толковать в метафорическом смысле.

— В метафорическом смысле? Стоит подумать над подобной версией. Теперь мне следует поведать одну историю. Может, мне не подобает рассказывать о такой интимной области, как сновидения, но именно о своём сне я и поведу речь. Мне приснилась невероятная вещь. Будто я стал президентом. И, заметьте, американским президентом. Представьте: я сижу перед камином... нет, не перед камином. Перед телеэлектроскопом. Правда, во сне я называл его т е л е в и з о р о м. И, я, как американский президент, подавился солёным кренделем и потерял сознание.

— Вы подавились прецлем? Почему именно им?

— И этот президент оказался негром. Иными словами, это одно и то же лицо. Дальше этот президент оказался политиком-мормоном. А впоследствии ещё и женщиной — бывшим госсекретарём и женой бывшего президента. Она радовалась и кричала: «Пришли, увидели, он умер!».

— Кто умер? Президент-негр?

— Есть такая возможность.

— Странный сон, милостивый государь. Как бы то ни было, нельзя судить о человеке по его снам. Наука отрицает такую возможность.

Отвлечёмся от основной темы взлётов и падений, чтобы спросить: что же делают в разной степени замечательные личности, что вызваны ради грандиознейшего проекта девятнадцатого века? Приступать к рассмотрению следует с Теслы, который недавно покинул «Лэнгхем» и следовал по Риджент-стрит, сопровождаемый духом своего кумира, витавшим над головами пешеходов, кэбменов, торговцев, и с гордостью за своих многочисленных почитателей, внимавшим произносимым Теслой словам из бессмертного творения. Те, кто был рядом в этот незабываемый для Теслы миг, слышали слова Фауста, с младых лет запечатлённые в памяти серба.

Betrachte wie, in Abendsonne-Glut, Die grünumgebnen Hütten schimmern. Sie rückt und weicht, der Tag ist überlebt, Dort eilt sie hin und fördert neues Leben. O! daß kein Flügel mich vom Boden hebt Ihr nach und immer nach zu streben.[25]

— Интересная встреча! Добрый день, доктор Фауст! Только не говорите, что сам Мефистофель предложил вам идею переменного тока!

Эти крики мужского голоса могли исходить лишь от персоны, имеющей честь хорошо знать Николу Теслу, а таковых в Лондоне имеются по крайней мере шестеро: лорд Солсбери, мистер Чемберлен, Альберт Эдуард, сын его и, как наверняка помнит читатель, известные Тесле по первому визиту в Лондон Джеймс Дьюар и лорд Рэлей. Отбирая этих персон, мы руководствовались тонкостью, не разрешающей заводить разговор между посторонними людьми без предварительного ознакомления, но здесь в силу вступает второе обстоятельство: ни один из них (даже принц Уэльский) не стал бы разговаривать с Теслой в столь развязной манере.

Все эти мысли (возможно, за исключением чисто английских, на которых Тесла мог не останавливаться обстоятельно) мигом промелькнули в гениальной голове. Только один человек мог провести параллель между сербом и персонажем, которому принадлежит вышепроизнесённая цитата.

Тесла неторопливо обернулся, попутно заметив, что голос этот звучал слишком далеко, чтобы быть адресованным ему. Томас Эдисон двигался по пятам, покрывая расстояние с помощью роликовых коньков. Руки (одна из них держала свёрнутый в виде слуховой трубки журнал с карикатурой на атлета-любителя) были разведены в стороны, взгляд серых глаз был обращён в сторону недоамериканца, на устах застыла саркастическая улыбка.

Тесла едва не лишился цилиндра от ужаса.

— О нет! Если так будет продолжаться, в двадцатом веке американцы высадятся на Солнце...

Эдисон не слышал этого смелого предвидения.

— Я не ожидал встретить вас здесь!

— Я вижу, даже здесь от вас нет покоя. Я решил прогуляться по свежему воздуху. И, как я убеждаюсь, свежий воздух в Лондоне найти очень трудно.

Эдисон приложил журнал к правому уху.

— А я решил добраться до Даунинг-стрит на своих двоих. Даже на четверых, если добавить роликовые коньки.

Говоря эти слова, Эдисон подвергался дилемме, желая двигаться вперёд, будучи обутым в ботинки с роликовыми коньками, но не желая близко приближаться к главному конкуренту. Дилемма эта приводила к тому, что Эдисон в течение короткого времени подъезжал к Тесле, и не менее быстро отъезжал; оба действия приводили к тому, что он всё более держался одного и того же места, пока из-под его ног не вылился некий танец.

Вскоре сходство с танцем становилось гораздо заметнее, и если мы взглянем на Эдисона со стороны, мы увидим, как он исполняет ирландскую джигу лишь с той разницей, что не вертится. Но едва его члены начали отходить от успевшей стать привычной для нас картины, сходство с танцем конкретизировалось в сходство с кек-уоком. Его негритянское происхождение в неожиданном сочетании с личностью цивилизованного Эдисона несколько озадачило Теслу.

Тесла озадаченно, но одновременно с интересом к чужому поступку следил за танцем Эдисона, ожидая окончания зрелища и перехода к цели встречи. Ему не хотелось думать, будто Эдисон надел роликовые коньки затем только, чтобы преподнести Тесле несуществующие танцевальные умения. Неужели перед нами снова влияние агрессивности на Америку?

— Остановите меня! — взмолился Эдисон и — о, сила провидения! — его конечности остановились. — Я предлагаю забыть о наших разногласиях и осветить вашу жизнь моими попытками преподнести вам великолепную американскую шутку юмора!

— Я знаю вашу американскую шутку юмора. Когда я впервые переступил порог вашей фирмы, вы обещали заплатить мне пятьдесят тысяч долларов, а когда я честно выполнил работу, вы ответили, что это всего лишь американская шутка. Этот, не побоюсь этого выражения, ужасающий поступок намертво запечатлелся в моей памяти.

— Сейчас я не предлагаю вам пятьдесят тысяч долларов. Вы увлекаетесь Гёте? В таком случае вы по достоинству оцените анекдот о нём.

— Меня не интригует анекдот о Гёте.

— Его придумал сам Гёте! Вы будете слушать?

— При условии, что вы отстанете от меня!

— Олл райт. Однажды Гёте гулял по парку и, идя по дорожке, встретил своего знакомого. Тот крикнул: «Я никогда не уступаю дорогу идиотам!». «А я всегда уступаю!» — ответил Гёте и отошёл в сторону.

— Я тоже последователь Гёте! — отвечал Тесла, уступая дорогу Эдисону.

Эдисон слегка выкатил глаза. Собеседник продолжал, покачивая головой:

— Англичане уверены, что у немцев нет чувства юмора. Этот, как вы выразились, анекдот, забавен, но можно было бы придумать нечто более оригинальное.

— Как, вы довольны не полностью? Вы не оценили это гениальнейшее творение Гёте?

— Гениальнейшее творение? Я предпочитаю более серьёзных собеседников.

— Говорят, вы знакомы с Марком Твеном.

— Я предпочитаю называть его Сэмюэлем Клеменсом. Но вы правы, мистер Эдисон. Я с младых лет был почитателем его таланта и радовался его книгам ещё во время жизни в родной Хорватии.

— Если вас радуют книги Марка Твена, то вас обрадует и анекдот о нём!

— Только обещайте, что это не оскорбительный анекдот.

— Оскорбительный анекдот? Не беспокойтесь! Его придумал сам Марк Твен!

— Хотел бы я знать, что он придумал такого, чего я не знаю.

— Однажды Марк Твен получил анонимное письмо, состоявшее из одного слова: «Свинья!». Марк Твен опубликовал его в газете с комментарием: «Я часто получаю письма без подписи, но впервые — подпись без письма».

— Только не говорите, что это письмо написано Томасом Эдисоном.

— Разве я похож на свинью?

— Я, как воспитанный мужчина, не стану говорить вам, на кого вы похожи.

— Зато я, как американец, расскажу вам вторую занятную историю о Марке Твене.

— Простите, но я боюсь, что вы больше ни в чём не смыслите.

— Однажды Марк Твен весьма галантно беседовал с одной барышней. Он сказал ей: «вы очаровательны». Та ответила: «К сожалению, я не могу ответить вам тем же комплиментом». Марк Твен сказал: «А вы поступите как я: соврите!».

— Хотел бы я знать, известно ли об этой истории самому Сэмюэлю Клеменсу, — задумчиво заметил Тесла, судя по отрешённому взгляду и складывающимся в гармоничные строки губам, обративший мысли к Гёте, но не горевший желанием услышать очередной анекдот о гениальном немце.

Эдисон поздно заметил, что лондонская гондола[26] с каждым мигом приближается к его спине, и лишь сноровка, при его солидном возрасте уже не надеющаяся на яркое проявление, либо проворство кэбмена, позволит ему отложить визит на тот свет до срока, никому из смертных неизвестному. Те из нас, кто ждёт решения судьбы Эдисона от одного из этих двух обстоятельств, проявили ту же степень наблюдательности, что и он сам, лишь задним числом вспомнивший о роликовых коньках. Тесла успел прижаться спиной пальто и пульсом сжимающей трость руки к чугунной решётке, и перед его глазами промчались Эдисон, двигающий роликовыми коньками с проворностью лошадей, везущих кэб, и кэб, едущий с нынешней скоростью Эдисона.

Если бы мы могли обрести крылья, дабы рассекать закопчёный воздух наравне с Эдисоном и мчащимся кэбом, чьи кэбмен и пассажир остаются для нас безымянными, мы бы увидели, как широкий, плотный мужчина, держа котелок и журнал-рупор, едёт на роликовых коньках между своим преследователем и опередившим преследователя экипажем, стараясь не оказаться под колёсами и тем самым не похоронить добрую половину надежд.

— Я не пойму: в Лондоне развелось множество парижских апашей, или это тот же самый? — рявкнул толкатель громыхала.

Волшебник из Уэст-Оринджа узнал того же кэбмена, что был свидетелем его падения перед лицом приличной барышни; и это было необыкновенно некстати, ибо именно она сидела в кэбе. Кавалера, что занял бы подобающее место в оставшемся пространстве кэба, по-прежнему не наблюдалось, в то время как Эдисон в связи с его возрастом и, что более существенно, общественным статусом (первый вариант не существен, если учесть столь же юный возраст миссис Эдисон, как и у уже известной нам пассажирки), не годится на эту роль.

Если любезный читатель вспомнил о галантном поступке Симеона Уилларда и задал вопрос о его местонахождении, то достаточным будет нижеследующий ответ: либо дома, либо в Бартсе, либо в доме доктора Хамфри на Харли-стрит. Хамфри не бывал в доме Уилларда, но в последние дни он решил приобрести привычку рыться в домах пациентов. Задав вопрос, какое отношение имеет Уиллард, вы узнаете, что Хамфри не делает различий между пациентами и докторами.

Но нам следует обратить взор к не каждый день встречающемуся событию, когда Эдисон едет на роликовых коньках спиной вперёд, спасаясь от злопамятного кэбмена.

— Добрый день, мисс, — улыбнулся Эдисон, снимая котелок. — Я не виноват, что я так опозорился перед вами. Виноват доктор Хамфри с его головой, забитой не тем, чем нужно. Он больше любит музыку и вивисекцию, чем медицину.

Ответом был восхищённый прелестный голос, не знающий, о чём спрашивает.

— Музыку? Ах, как чудесно! Я люблю музыку! Вы познакомите меня с ним?

— Я не рекомендую вам общаться ним! Он может поставить вам не тот диагноз, и тогда он сделает вам кровопускание, и вы лишитесь вашего чудесного румянца!

— А чем он ещё интересен?

— Он может не просто поставить неверный диагноз! Я никогда этого не видел, но я подозреваю, что он проникнуть в чужой дом! Вы этого хотите? Доктор Хамфри может сделать вам операцию на лице, пришив вам нос Уилларда или даже свой собственный нос! А Уилларду он может пришить ваши длинные ресницы, словно усы! В результате у него получатся усы как у Петра Первого!

Барышня захлопала ресницами.

— Он пришьёт их доктору Уиларду?

— Да!

— Доктор Уиллард просто замечательный!

— Прекратите болтовню! — крикнул толкатель громыхала. — Иначе я остановлю экипаж!

...Следующие мгновения отозвались в мозгу Эдисона незаурядными впечатлениями — он впервые почувствовал то же, что чувствовали космические путешественники в романе Жюля Верна, когда мгновенно возрастающее ускорение превращало их в лепёшку. Эдисон чувствовал, что он лежит в космическом снаряде, снаряд взлетает в жерле, тело Эдисона становится всё нежнее и растекается по стенкам, словно тесто. Улыбка озарила его лицо. Всё это длилось так долго, что он был готов признать время относительным.

Мы назвали это временем, но сколько оно длилось в жизни? Чувство меры вернулось в прежнее русло, когда блаженство прервалось лошадиным ржанием. Едва Эдисон открыл глаза, его разум ощутил истину. Он был всего навсего расплющен об экипаж, и экстаз был вполне материален.

— Вы ещё долго будете плющиться? — крикнул кэбмен, расположившийся напротив.

Реплика эта была произнесена идеально к месту: Эдисон сообразил, что его роликовые коньки привели его к Уайтхоллу, и разговор с кусочком джема обязан смениться разговором с правительством.

— Вы это заслужили, милейший, — усмехнулся кэбмен в адрес расплющенного Эдисона, с брезгливостью во взгляде отворачивавшего голову от морды пытающейся его поцеловать лошади. Следующие слова были обращены к животному: — Мэгги, что ты делаешь? Зачем ты лезешь к нему в губы? Ты не отличаешь его от собственного конюха? Глупая лошадь! Глупая! Тебе надо не кэбы возить, а выступать во французском Café Chantant, где отплясывают такие же лошади, как ты!

Пока кэбмен отпускал последние слова обвинения в адрес глупой, но весьма игривой лошади, Эдисон успел сделать несколько шагов в сторону своей цели. К тому времени, как брогам тронулся, он отвязал роликовые коньки и теперь уже ехал на ирландском тандеме (хотя сам Эдисон сказал бы, что он просто идёт пешком).

Напуганный этими событиями кэбмен обратился к барышне, которая сама поспешила закрыть личико ладонями.

— Этот молодчик подозрительно напоминает мне Томаса Эдисона.

Пассажирка отняла руки от лица.

— Он американец?

— А вы думали он кто? Украинец? Хотя какая разница? Американцы... украинцы... грузины... скоро все они будут плясать под одну дудку. Кстати, вы слышали, будто там, на той планете, Земле, — кэбмен поднял голову вверх в поисках зелёного пятнышка, но солнечные лучи благородно затушевали небеса, — тоже есть люди?

— А на верхних планетах?

— Да-да, ещё есть Юпитер, оранжевая планета! Вдруг там есть какие-нибудь украинцы?

— Какие украинцы?

— Оранжевые, наверное... Хотя вряд ли, времена ведь меняются, правительства меняются. Наверно, они зелёные... Как американские бумажки... Хотя нет, наверное, всё наоборот... Скоро узнаем... Дорога свободна! Поехали!

Эдисона этот разговор нисколько не заинтересовал. Если честно излагать, он его не слышал. Минуты спустя после приезда он был впущен в гостиную с признаками выставки космической техники, где кроме двоих неизменных героев повествования мы ясно видим телеящик и секретаря.

С ними не было не только Шепарда и Гленна, но и Шерлока, Болдуина и Литтлвуда: эти покорители космоса разрабатывали поверхность пустого космического тела и отдавали приказы пролетариям в скафандрах, делая Селену ближе к просвещённому миру. Литтлвуд телеграфировал в Лондон, что мы и можем прочесть в бланке:

Строительство космического лагеря успешно продолжается. Рабочие послушны, хотя один пытался ускакать на другую сторону планеты. Был пойман. Болдуин и Шерлок требуют оперу и театр. Ещё они видели в небе космический аппарат похожий на тарелку с иллюминаторами. Непонятно. — Литтлвуд.

Дайте время, и даже на этой пустой и холодной планете будут яблони цвести. Двадцатый век расставит всё по своим местам.

Лорд Солсбери жестом предложил пришедшим сесть перед телеэлектроскопом, чтобы наблюдать за демонстрацией очередных находок на загадочной территории. Никому из смертных ещё не было известно, помогут или же повредят эти находки поставленной перед имперским правительством задаче, но довершить её требовалось не иначе как до наступления нового столетия. И уже в двадцатом столетии все проблемы, что ещё не решены, будут решены, последний дикарь покорится силе, социализм превратится в музейный экспонат, и лишь Её Величество королева Виктория после празднования столетнего юбилея своего правления в 1937 году будет тем, что останется от великого века.

Вернёмся же из прекрасных мечт на стезю обыденности, и увидим, как космические джентльмены демонстрируют свои находки, достойные упоминания в списке нелепейших художеств современности.

— Господа Гленн и Шепард вынуждены отступать от честной игры и статуса джентльмена на время работы в тылу геян, когда они вынуждены работать руками. Теперь слушайте подробность. Господа Гленн и Шепард ввиду непредвиденной случайности лишились возможности сфотографировать объекты своих наблюдений, потому они экспроприировали у геян эти картины, мнение о которых они хотят услышать от вас. В настоящий момент они находятся на обратной стороне Селены. Благодаря сигналам гелиографа и беспроволочной передаче движущегося изображения мы увидим их трофеи.

Секретарь вооружился рукояткой телеприёмника, и тогда диск достиг требуемой скорости вращения.

На экране появилась чёрно-белая внутренность герметичной камеры на Селене. На заднем плане виднелись астромены. Иллюзия ли это, или перед нами оригинальность?

— Что они делают? — вздрогнул милорд от неожиданности.

— Они прыгают!

— Я вижу, что они прыгают. Зачем они прыгают?

— И как высоко они прыгают!

Тесла предпринял попытку объяснить.

— Извольте, но я слышал, что сила тяжести на Селене в шесть раз меньше.

— Это ясно, но это не повод для того, чтобы прыгать.

— А что делают пролетарии?

— Они кувыркаются!

— Кувыркаются? До чего их довела уменьшенная сила тяжести! Рабочие должны не кувыркаться, рабочие должны эксплуатироваться.

На экране в эти мгновенья объявился Шепард. Секретарь применил гелиограф, и Шепард мгновенно повернул голову. Контакт мог приступать к началу.

Шепард расположил перед камерой экспроприированную картину. Зрители прищурили глаза, чтобы тотчас же их выпучить.

Картина не походила ни на одно из художественных направлений. Ни один художник не нарисовал бы ни что подобное. Какой художник в здравом уме нарисовал бы часы, словно тряпки, свисающие с ветки, большой плиты и бесформенного подобия человеческой головы? Голова могла называться головой лишь благодаря бровям, подобию носа и сильно вытянутой глазной щели с длинными ресницами.

Остальные двое часов, как уже упоминалось, висели на безжизненной ветке и на блоке, на последнем же так же лежали часы с кучкой муравьёв. На заднем плане виднелись ещё одна плоская плита и широкая скала на фоне неба, но они не обращали на себя внимания так же, как безжизненная ветка и удивительно карикатурная голова с мягкими часами.

— Художник выпил слишком много виски, или накурился опия, — заключил наш Джо.

— Я полностью с вами согласен, — ответил лорд Солсбери.

Шепард предъявил следующую картину.

Голова с закрытыми безбровыми глазами, выпяченными губами и квадратной тряпкой на месте уха опиралась на тонкие подпорки, несоизмеримые с видимой массой головы. Шея вытягивалась, образуя на конце тряпку, свисающую с подпорки, ещё одна подпорка начиналась под головой удалённой от зрителя дремлющей собаки. На заднем плане одинокая постройка на последней стадии туберкулёза и не менее длинная подпорка на фоне неба довершали картину, хотя довершённой она не была: не хватало смысла.

— Художник выпил слишком много виски, или накурился опия, — заключил наш Джо.

— Вы уже об этом говорили, — заметил лорд Солсбери.

— Я говорю то, что сейчас вижу.

На фоне облачного неба возвышалась конструкция из торса со ступнёй и рукой, опиравшейся на деревянный ящичек и огромный кулак, из руки вырастала вторая рука, чьи пальцы вцепились в начало нижней конечности, согнутой в колене и опиравшийся на уже упомянутое подобие торса. В довершение вышеупомянутого голова вырастала из бедра, голова, уродливая лохматая голова, напомнившая фетиш «мумбо-юмбо».

— Художник не выпил слишком много виски и не накурился опия, — заключил наш Джо.

— Откуда до такой степени внезапный вывод?

— Он получен благодаря сопоставлению всех этих картин. Вы видели на заднем плане собаку?

— Да. И вы делаете вывод, что их планета — планета песьеголовцев?

— В чём-то вы правы. Но дело в другой области. Мягкая спящая голова это, вероятно, голова главы организации, которая объединяет нации. Она объединяет нации и борется за мир! Поскольку же голова мягкая и спит, мы делаем вывод, что эта организация объединённых наций очень плохо справляется со своими обязанностями. Мягкая голова (на которой лежат мягкие часы) означает мирового жандарма. С американскими чертами лица. И эта страна мирового жандарма своими мягкими часами указывает на то, что за последние десятилетия существования страны её политика мало меняется.

— Я не ожидал от вас прозорливости. И скажите, что же означает разорванное тело на третьей картине?

— Очень просто. Мировой жандарм скоро развалится на куски.

— Я на удивление чётко представляю описанные вами картины.

Шепард махал руками. Получив сигнал гелиографа, он приложил к камере две фотографии. Хромотипы ли это, неизвестно, ведь как ни старались бы инженеры, экран остаётся нецветным.

Тигр слегка удивился этому шоу, хотя догадаться о его смысле он не в силах.

— Вы видите, кто здесь изображён, милорд?

— Обезьяна. Макака. На фоне джунглей.

Шепард приложил к экрану лист со строками «Наша планета мне удар вдруг нанесла: из космоса я видел, что вся красная она. Такая красная, что будто бы никто там не живёт. А почему... А кто их разберёт?».

— Отличное положение дел. Если геяне думают, что на нашей планете никто не живёт, они никогда не нападут на нас.

— Неужели вы думаете, что они могут напасть на нас? — усомнился Тесла. — Извольте вернуться к фотографии. Её вид указывает на происхождение землян от обезьяны.

— Позвольте высказать иное мнение, — возразил наш Джо. — Да, согласно учению Дарвина, человек произошёл от четырёхногого волосатого хвостатого животного. Но с точки зрения Гексли, человек родствен человекообразным обезьянам.

— Должен сказать, что мы учли мнение Томаса Гексли. Взгляните на фотографию другой обезьяны с Земли. Разве она не человекообразная?

— Орангутанг.

— И от кого происходят земляне?

— Если земляне происходят от обезьян, а не от медведей, как русские, то мы имеем возможность определить, к какой расе они принадлежат, и сможем очень точно определить наше отношение к ним. Если они негры, мы подчиним их британской короне. Если они краснокожие, мы подчиним их британской короне. Если они ирландцы, мы подчиним их британской короне. Если они австралийцы, мы подчиним их британской короне. Если они индусы, мы подчиним их британской короне. Если они американцы или британцы, мы подчиним их британской короне.

Шепард передал следующую надпись: «Мы доказали, что земляне — дикари. Безумная живопись. Но мы видели на их планете каменные дома. Как объяснить этот парадокс?».

— Очень просто, милорд. Вспомните об атлантах.

— Какое отношение имеют атланты?

— Я уловил эту мысль, — поддержал министра Тесла. — У геян до сих пор есть Атлантида. Атланты строят для них каменные дома.

— Эта мысль бесподобна, — согласился Чемберлен. — Мы имеем уже два доказательства присутствия на Гее кровавых режимов, но имеющиеся у нас факты не смогли поколебать эти доказательства.

Послышался звук телеграфа, невдалеке от экрана заработала лента. Чемберлен прочитал очередное послание с Селены. Его монокль покачнулся.

— Болдуин передаёт ещё одну великолепную новость. Он пролетал ночью мимо одного из этих каменных домов, и услышал из него звуки граммофона.

— У них имеются граммофоны?

— Болдуин точно не уверен, но это могло быть какое-нибудь средневековое звукозаписывающее устройство. Должно же быть рациональное объяснение.

— Умное мнение, сударь. Что же он услышал?

— Он услышал песню на русском языке.

— Опять русский язык?

— Да. Там были слова: «Кто хорошо ѣстъ — тот хорошо работаетъ. Какой помощникъ для папы Карло! ХАХАХАХАХАХА!!!!!! Какое небо голубое... мы не сторонники разбоя... на дурака не нуженъ ножъ, ему с три короба наврёшь, и дѣлай съ нимъ что хошь».

После мысленного экскурса в англо-русский словарь Дулиттла лорд Солсбери поднял указательный палец.

— Снова пища для размышлений. Эта песня точно так же соответствует завоевательной политике.

— Как же вы сделали этот вывод, милорд?

— Самые яркие слова повествуют о том, какое небо голубое. Теперь выгляните в окно, мистер Чемберлен.

Вид за окном убедил Чемберлена в том, что небо голубое, но в красных пятнах.

— Следовательно, эта песня описывает нас на колонизированной планете. Второй пункт. Мистер Чемберлен, велю вам ответить на следующий вопрос. Являетесь ли вы сторонником разбоя?

— Я вынужден признаться, милорд, что я никогда не был американским гражданином, а потому я никогда не был сторонником разбоя.

— Я так же не являюсь сторонником разбоя. Все мы являемся сторонниками цивилизованного ведения войны. Изобретение разрывных пуль — главное тому подтверждение.

— А слова о том, что хорошо ест тот, кто хорошо работает?

— Кто не работает, тот не ест.

— Но ведь мы не работаем.

— Айяйяй, какая досада. Вы всё испортили. Вы испортили мои умозаключения. Следующий пункт. Дураку нужно наврать с три короба, и делать с ним то, что захочешь. Вывод? Мы будем гипнотизировать врага!

— Каким же образом?

— Вы слышали об одном из учеников доктора Шарко? Имя этого ученика нельзя произносить в присутствии дам. Этот ученик стал безумным австрийским психиатром. Он говорит о том, что вся психика человека определяется словом из четырёх букв на букву С. Неважно. Он применяет гипноз. Им мы и воспользуемся. Пусть от этого ненормального психиатра будет польза.

— Но мистер Хамфри тоже не вполне нормален. Простите, я хотел высказать несколько иное. По столице ходят слухи, будто этот доктор Фрейд (или как его зовут) нанёс визит профессору Дулиттлу. Не похоже, что сочетание языкознания и психиатрии способно дать рациональные всходы. Если слухи правдивы, мы должны будем обеспечить наблюдение полиции за домом Дулиттла.

Чемберлен слегка сдвинул брови.

— Простите, но кто такой папа Карло? Он упоминается в песне.

Милорд поднял палец.

— Папа Карло? Если судить по имени, типичный мафиози.

— Типичный мафиози?

— Конечно. Взгляните на его физиономию — типичный мафиози!

Улыбка исчезла с физиономии Эдисона.

Тесла жестом привлёк к себе внимание.

— Позвольте мне задать один вопрос, ваша светлость.

— Позволяю.

— Будьте добры, скажите, как астромены проводят разведку?

— Начиная разведку, они повторяют одни и те же действия. Космический снаряд, снабжённый аэронефом, зависает на большой высоте, и они опускаемся вниз на тросах. Вдоль тросов проложены телеграфные провода. С собою они берут револьверы, фотографический аппарат, орудия взломщика и потайные фонари. Как вам должно быть ясно, потайные фонари тяжелы для такой операции.

— Телеграфные провода? Я рекомендовал бы связываться с машинистом путём беспроволочного телеграфирования. Но я хотел сказать о несколько другом. Вы утверждаете, что им неудобно проводить разведку с фонарями?

— Именно так, мистер Тесла. Им также необходимо держать в руках трости.

— Тогда слушайте мой совет. Я понял, что имею повод для изобретения очков ночного видения.

— Это возможно? Вы собираетесь изобрести прибор для видения в темноте?

— Я его уже изобрёл.

— Когда?

— Понимаете, я обладаю редкой способностью точного предварительного представления в воображении будущего изобретения. Я уже представляю очки ночного видения, остаётся их изготовить.

Эти слова не соответствовали представлениям премьер-министра, вследствие тот удивил своим вопросом Теслу:

— Вы собираетесь применить для их изготовления кошачьи глаза? Да, верно, кошки видят в темноте.

— Причём здесь кошачьи глаза? Оптический прибор будет сделан с использованием электричества. Дайте мне материалы, и очки ночного видения к вашим услугам.

Никола Тесла не обманул ожидания публики. Около двадцати минут потребовалось гению электричества, чтобы надёжное подспорье для разведывательной деятельности Гленна и Шепарда появилось на свет. Тесла был готов предъявить своё изобретение узкому кругу лиц, но в этот миг очередным посетителем стал доктор Хамфри.

Его присутствие говорило о себе развязным стуком трости, и прежде, чем дворецкий объявил: «Доктор Хамфри!», доктор с вечным скептицизмом дал возможность догадаться, кого объявит дворецкий. Хамфри, пришедший в помещение прямо в цилиндре и честерфилде[27], мог бы быть не узнанным, если бы не те же трость, знакомый взгляд, ехидный оскал и прилизанная чёлка. В другой его руке была докторская сумка, чьё содержимое будет уточнено.

Уиллард робко стоял позади, готовясь к неожиданным эскападам. Хамфри протянул палец в сторону изобретения.

— Я хотел выяснить, не требуется ли мистеру Эдисону медицинская помощь. Надеюсь, мне не придётся во второй раз руководить экспериментом над мистером Эдисоном руками моих неумелых интернов.

— Век бы я не видел этого Доктора Потрошителя!

— Так вы говорили, что я доктор Зло. Так и называйте меня.

Эдисон был не в духе. Его профессиональный недруг с по-прежнему протянутым пальцем задал вопрос сопернику первого:

— Мистер Тесла, что означает это устройство?

Последняя фраза относилась к новоизобретённому устройству в руках Теслы. Конструкция этого устройства основана на очках, и оно представляло из себя пару консервных банок, с линзами в верхних половинах прямо напротив глаз; консервные банки, закрывая скулы, соединены наносником и ремнём закреплены на затылке. Под консервами расположились два меньших плоских цилиндра, соединённых снизу проводом; тот тянулся к аккумуляторной банке.

— Вы имеете честь видеть очки ночного видения. Не угодно ли вам выслушать лекцию об этом изобретении? — обратился Тесла ко всем присутствующим.

— Будем премного благодарны.

— Итак, господа, вам должно быть известно о существовании инфракрасных лучей. Они излучаются любым нагретым телом. Вопрос лишь в том, как их уловить. Мне известно, что немецкие учёные открыли фотоэлектрический эффект. Вскоре был изобретён фотоэлемент, который и применён мною в очках ночного видения. Речь идёт о фотоэлементе, реагирующем на инфракрасное излучение. Это излучение проходит через диск Нипкова и попадает на фотоэлемент. Он, в свою очередь, меняет яркость миниатюрной лампы накаливания. Соответственно, образующийся видимый свет проходит через второй диск Нипкова, чтобы сформировать видимое изображение. Поскольку этих деталей прибора две, глаза видят объёмное изображение, как и при обычном зрении. Диски при своём уменьшенном размере имеют очень маленькие отверстия, обеспечивая максимальную чёткость изображения. Диски вращаются двумя миниатюрными электродвигателями снизу, ток для которых поставляется аккумуляторной банкой в кармане. Должен ли я что-либо дополнительно пояснить?

Милорд слегка качнул мудрой головой.

— Благодарю, вы всё ясно обрисовали. Хотя нет, не совсем так. В скафандре нет кармана.

— В таком случае прикрепите аккумуляторную банку в том же месте, где и револьвер.

— Необходимо ли в данный момент это изобретение? — поинтересовался лорд Солсбери, задавая вопрос Хамфри.

— Я имею честь рассказать вам о возможности применения этого прибора для медицинского обследования женского пола. Вам должно быть известно о проблемах обращения женщин к врачам, объясняемых строгостью так называемой морали. Эта проблема будет решена путём применения очков ночного видения.

— Каким же образом?

— Дама не собирается показываться врачу ввиду скромности и стыдливости, верно? Врач должен проводить осмотр в темноте, что создаст у дамы иллюзию того, что врач её не видит. Но очки ночного видения позволят врачу видеть её.

— Не решаюсь сказать, насколько это будет соответствовать общечеловеческой морали, — опустив голову, тихо сказал Тесла.

— Симеон!

Уиллард не решался ответить.

— Эй вы!

— Н-Н-Называйте меня Уиллардом.

— Неважно. Начинаем демонстрацию. Тушите свет.

Вошедший секретарь плотно задвинул шторы и встал перед щёлочкой, не давая пройти остаткам света; всё упование Хамфри оставалось на очки ночного видения. Члены правительства почуяли лёгкое недомогание; ясно было одно: Хамфри испытывает очки ночного видения. Две минуты спустя он велел секретарю впустить свет.

Едва первый луч озарил помещение, лорд Солсбери готов был схватиться за сердце, и мистер Чемберлен едва не потерял монокль. Если иметь точность, то монокль он не потерял лишь потому, что одежда лорда Солсбери и мистера Чемберлена исчезла. Не понимая ни аза, они лицезрели собственное неглиже.

Хамфри опирался на стол локтём, глядя на правительство сквозь отключенные очки. В руках его была украденная одежда. Монокль жалко свисал.

Лорд Солсбери теребил бороду.

— Как это понимать, мистер Хамфри? Мы требуем объяснений!

— Вы не поняли?

— Нет.

— Это была самая настоящая американская демократия. Я уравнял вас с бедными слоями населения.

— Уравняли нас с бедными слоями населения? Но извольте, мне казалось, что это скорее... коммунизм.

— А какая разница? Американские демократы, коммунисты... Нашли кого различать... Ладно, давайте сюда ваши консервы ночного видения. Пусть Эдисон обзавидуется.

Доктор, сняв ночные очки, теперь строго глядел на Эдисона, даже нахмурив брови.

Легко будет вспомнить, что в тот день, когда сыны Америки (сыном Хорватии следует именовать одного из них, но в условиях принадлежности Габсбургам это обстоятельство не имеет никакого значения) изволили вступить в светскую беседу, вопрос о курении Эдисона получил положительный ответ. И на этот раз продолжением его был ответ, с коего начинался второй разговор о всякой всячине, достойной различных журналов.

— В данный момент вы жуёте табак? — спросил Тигр с подобающей громкостью, помня о плохом слухе собеседника.

— Нет. — Томас Эдисон хотел разъяснить, что после процесса лечения по инициативе доктора Хамфри он, как уже известно внимательному читателю, отказался от табака, но не решился поведать об этом медицинском факте. — Я жую жевательную резинку. Американское изобретение. Рекомендуется после еды.

Эдисон приложил ладонь ко рту и, совершив движение губ, шлёпнул ладонью по ножке стула.

— Я думал, вы будете курить сигарету.

— Не буду. Но поскольку я работаю с электричеством, я предлагаю изобрести электрические сигареты!

— Без табака?

— Без табака. Но с электричеством.

— Как наш помощник, вы должны в первейшую очередь думать о том, ради чего мы вызвали вас, а не об электрической сигарете.

— Вы должны думать о своём здоровье! — важно крикнул Хамфри. — Лучшим средством от лихорадки является волосатый паук. Вылечить её очень просто. Берётся паук (желательно с правильными чертами лица) и опускается в кулёк из паутины. Затем паутинный кулёк с пауком ме-е-е-е-едленно опускается в рот.

Тесла деликатно поморщился.

— Вам ведь неизвестно о том, что астромены экспроприировали у геян их фонограммы песен? — задал вопрос лорд Солсбери.

— Нет.

Доктор Болван встал и с основательным раздражением покинул бьющееся сердце Империи.

Милорд и его подчинённый тоже встали, в отличие от былого собеседника, с целью одеться. Их счастье, что Хамфри не оставил их, как говорят в народе, в тоге Адама. Пусть он делает что ему заблагорассудится, но человек есть человек, и с этим приходится считаться.

— Речь шла о песнях, — деликатно напомнил Тесла, одновременно помня о слухе своего соперника.

— Вы дадите мне выслушать эти песни? — был заинтересован Эдисон.

— Я предлагаю вам более интересный вариант, если вы выслушаете песню русскоязычного землянина.

Эдисон засмеялся, широко раздвинув уголки рта.

— Не знаю, откуда земляне знают русский язык, но этот странный факт не означает, что я знаю русский язык. Как я пойму песню?

— Мистер Дулиттл перевёл песню на английский.

Находившийся у входа лакей, проявив готовность выполнить ещё не данный ему, но уже выраженный намёком приказ, принёс граммофон и прочее необходимое для воспроизведения звука из ленты как из стальной проволоки.

Геянин с русской фамилией Трололо снова начал петь о дожде, океане и шагах по Москве. Незамысловатая песня, при условии верного перевода (А должно ли сомневаться в честности языковеда?), создала настроение в гостиной. Лицо Эдисона, сначала оставаясь бесстрастным, постепенно приобретало всё более радостный вид, улыбка запечатлелась на его устах, сложенные кончики длинных пальцев красноречиво замерли. Остальные взглянули на него лишь в последнюю очередь и их взору предстала завершающая стадия: демонстрация Эдисоном большего количества зубов, чем требуется человеку в жизни.

Песня завершилась, правительство ждало мнения слушателей. Эдисон слегка сложил кончики пальцев.

— О Высший разум! Это шедевр!

— Вы уверены? — не поверил Тесла.

— Такого я никогда не слышал! Даже Бетховен отступает на второй план! Дайте мне граммофонную пластинку, и когда я довершу цель моего нахождения в Лондоне, она будет в моём доме!

Эдисон замолк. Молча встав и приблизившись к граммофону, он внимательно рассматривал прозрачную коробочку с магнитной лентой, пытаясь понять её устройство, но ни одной бороздки на поверхности ленты, ни одной бороздки, столь знакомых изобретателю фонографа, не предстало его взору. Тщётные усилия! Какое скромное количество знаний мы считаем достаточными для своих нужд, и сколько времени мы тратим на то, чтобы восполнить неожиданно возникшие пробелы! Эдисон напрягал свой ум, пока лорд Солсбери с его былым интересом к электричеству не объяснил ему теми словами, какими мог объяснить:

— Звук записан с помощью намагничивания. Разве вы не слышали об идее магнитной записи звука?

— Я знаю, что в журнале «Мир электричества» была опубликована статья некоего инженера Оберлайна Смита, излагающего эту идею, но мой фонограф, а также его сын — граммофон, достаточны для записи звука. Зачем ещё придумывать, как записывать звук на намагниченную проволоку? И каким образом звук записан на этой ленте?

— Так вы говорите, русская песня — шедевр? — качая головой, усомнился лорд Солсбери.

— Песня про Москву и океаны должна стать официальным гимном Соединённых Штатов. Иных вариантов я не вижу.

— Оригинальное мнение. Что вы нашли в этой незамысловатой песне?

— Неужели вы не видите? Эта песня говорит о том, что великая Американская держава должна завоевать Россию!

— И изволите ли вы разъяснить ваши рассуждения?

— Да. Американец поёт, как он шагает по Москве. В конце слова «Если я по дому загрущу, под снегом я фиалку отыщу, и вспомню о...». К чёрту фиалку! О чём он намерен вспомнить? Конечно, об Америке.

Ему ответил взволнованный Тесла.

— Позвольте замечание. Столица России — не Москва, а Петербург.

— Причём здесь Петербург? Вот олухи! В Америке тоже есть Москва, и не одна! Всё сходится!

— Вы подразумеваете, что американец шагает по завоёванной Москве? В России, а не в Америке? Я всё понял. У американского народа хромает логика. Возможно даже, что он тупой. Хотя я понимаю, что не всегда сатирики правы...

На этой ноте некоторого скептицизма разговор перетёк в соседнее русло. Певец мог отдохнуть, чтобы исполнить московскую песню перед новой аудиторией.

— Ради разнообразия я предлагаю внести разнообразие в наше нынешнее времяпровождение. Мистер Чемберлен, вы не могли бы быть любезны начать светскую беседу? — просил лорд Солсбери.

— По лондонским улицам стелются клочья привычного для всех нас тумана. Когда был последний дождь, вспомнить не могу, но когда точно он будет, до появления нового прогноза будет нелегко. Температура воздуха не столь низка, но не чрезмерно велика, но если же физик выразит её в градусах Кельвина, выйдёт колоссальная цифра. — Министр колоний сдержанно поднял бровь, отозвавшись на такую же реакцию лорда Солсбери. — Милорд, разве в девятнадцатом веке светскую беседу не начинают с погоды?

— Вы поступили правильно, сударь. Но ради разнообразия я предлагаю перейти к менее тривиальной теме.

— В таком случае извольте стихи из недавно созданной музыкальной комедии «Джентльмен Джо». Нет, этот Джо не имеет ко мне ни малейшего отношения. Он кэбмен. Но именно из-за имени Джо на афише я согласился с рекомендацией доктора Хамфри и посетил представление. Речь в том отрывке, который я собираюсь прочесть, идёт о такой теме, как приобщение современных женщин к велосипедизму.

— Интересная и злободневная тема! Если в будущем женщины от велосипедов перейдут к безлошадным экипажам, то мужчинам останется только сесть за швейные машины. Тем не менее, я позволяю прочесть.

Чемберлен сложил руки на груди и прочёл с видом школьника, которого много пороли:

Не верю я! Здесь дама-велосипедист! Смотри-ка! Лучше на неё смотреть! Привет! Привет! Привет! Привет! Привет! Её юбка развивается струей, Теперь же нужно ездить без неё. Она надеется, что мать не будет узнавать её, И хочет, чтоб они не заскучали. Но что это? Привет! Привет! Следи за этой дамой-пед, Жмёт дама на педали![28]

Аплодисменты.

Эдисон смог расслышать прочитанное (всё-таки Чемберлен читал не иначе как школьник, которого много пороли), и его ум занял непонятый аспект.

— Один вопрос. «Её юбка развивается струёй, теперь же нужно ездить без неё». Как она будет ездить без юбки?

— Очень просто. Дама-велосипедист наденет рациональный костюм.

— Мне приходилось слышать это новое выражение, — ответил лорд.

— Что вы сказали? — не понял Эдисон.

— Рациональный костюм. То, что единомышленницы этой дамы-велосипедистки заимствовали у суфражисток.

Эдисон сначала напряг слух, стараясь правильно воспринять фразу, после чего задумался над пассажем собеседника.

— «То, что её единомышленницы заимствовали у суфражисток»? Я бы выразился короче, — здесь он произнёс прямое обозначение того, чью разновидность надели на себя суфражистки.

Чемберлен смущённо кашлянул, скрывая возмущение сдержанным жестом.

— Как вы сказали, сэр? Нет, не надо повторять.

— Разве я сказал что-то недозволенное?

— Именно так.

— Не понимаю, сэр.

— Вы сказали так, как не выразился бы ни один джентльмен в хорошем обществе.

— Вы сказали так, как не выразился бы ни один джентльмен в хорошем обществе! — повторил премьер уже громче.

— Я никогда не говорил, что я джентльмен. В чём дело? Я всего лишь произнёс слово… — снова неподходящее обозначение.

— Должен пояснить, что мы, при людях, называем эту часть одежды н е н а з ы в а е м ы м и.

— Как?

— Неназываемыми!!

— Я в первый раз слышу такое выражение. Должно быть, я недостаточно хорошо знаю различия между языком американцев и британцев.

— Вы правы. Американцы подземку называют метро, смокинг называют такседо, лицо называют воздушным змеем, канадцев называют синими носами. Некоторые гласные вы выбрасываете на свалку истории. Вместо того, чтобы делать кого-либо известным, вы просто бумкаете, как динамит. Вместо того, чтобы ласково гладить по головке, вы откусываете нос. Этот список может быть продолжен до бесконечности.

— О. K., конфликт исчерпан.

— Меня прозвали Тигром, — заметил Чемберлен, — но хотел бы я знать, что это слово обозначает у американцев.

После того как Эдисон заблаговременно напряг слух, слова нашего Джо, выскочив обратно, изменились до неузнаваемости.

— О Высший разум! Вас прозвали Тигром! Какой позор!

— Чем вы испуганы?

— Американцы называют тиграми особ, которые торгуют собой.

— Вот как!

— Теперь я понимаю, почему вас прозвали тигром. Вы политическая проститутка.

— Не очень-то это хорошо.

В дверях возник дворецкий. Когда он представил Бориса Джерома, тот смущённо признал свою осведомлённость:

— Примите извинения, но я слышал конец вашего разговора. Он странным образом совпал с тем, что я намереваюсь передать вам от мистера Хамфри.

— Что он пишет в этой записке? — намеренным вопросом ответил лорд Солсбери.

— Записку писал я, поскольку у мистера Хамфри плохой почерк.

Лорд Солсбери прочёл записку и его брови поднялись выше макушки, едва дойдя до середины текста.

— Послушайте, что нам передаёт этот сумасшедший. Ему приснилось, что у землян тоже есть политические про... Он даже перечисляет их. Один из них обещал, что белорусский народ будет жить плохо, но недолго. Второй — хотел стать космонавтом, но для этого надо было много учиться, и поэтому он стал президентом. В настоящее время он давно уже не является политической про..., поскольку он передал полномочия преемнику, изображение которого было обнаружено в египетской пирамиде. Четвёртый в 2008 году сказал, что мы все грузины. Пятый — премьер-министр, который во всём следует американскому президенту, и, по меткому замечанию одной девицы, их сотрудничество напоминает дружбу лягушки и жабы. Шестой сказал, что украинских демонстрантов надо сослать в Сибирь. Ещё один обещал, что если он станет американским президентом, то иллюминаторы в самолётах будут открываться... Самолёты? Космонавт? Что это? Я не понимаю.

— Что всё это означает? — удивился Тесла.

Лорд Солсбери проявил сдержанность, и, хотя он скомкал записку, ни один мускул не дрогнул.

— Это означает, что доктор Хамфри повредился умом. Откуда у геян политические сами-знаете-кто? И всё остальное?

— Не знаю, но это был сон. Мистер Хамфри сообщает, что в этом сне ему понравилась только семейка Симпсонов.

С этими сухими словами Джером покинул гостиную.

— Не знаю, как вы расцените мой вопрос, но что вы еще можете рассказать нам? — осведомился наш Джо.

Эдисон смог расслышать слова, его разум воодушевился.

— Я расскажу вам анекдот.

— Слушаем.

— Скажите, Тесла, почему вы не пошли по стопам своего отца? Он был попом, а вы электрик...

— Но извольте, Эдисон, вы тоже не пошли по стопам своего отца. Ваш отец был джентльменом...

Милорд не удержался от улыбки. Его министр прищурил глаз:

— И в чём соль?

— Соль в том, что отец Эдисона не был джентльменом.

— Вы не могли бы быть любезны занять нас ещё чем-нибудь? — спросил лорд Солсбери Эдисона. — Ну, чем-нибудь американским?

— Вы слышите меня, сударь? — крикнул наш Джо уже громче. — Лорд Солсбери хочет, чтобы вы развлекли присутствующих чем-либо американским!

— Вы хотите, чтобы я рассказал вам американский анекдот?

После ознакомления со следующей репликой легко догадаться, что произносит её Никола Тесла:

— Только не те анекдоты, которые вы рассказывали мне на Риджент-стрит. Марк Твен и Гёте слишком дороги для меня, чтобы слышать о них легкомысленные вещи.

— В таком случае я могу поведать англичанам нечто вроде анекдота, услышанного от уроженца Дакоты. По его словам, этот анекдот был опубликован в местном журнале неким Фрэнком Баумом. Фермера спросили, есть ли корм для лошади. Тот ответил, что корма нет, но зато он придумал надевать лошади зелёные очки и кормить опилками, как будто это трава.

Англичане ответили сдержанным смехом, по достоинству оценив эту незамысловатую фермерскую шутку.

— Идея насчёт зелёных очков выглядит довольно оригинальной. Даже наш юмор, вероятно, не использовал такой анекдот.

— Идея использования зелёных очков гениальна! — послышался посторонний голос.

Голос принадлежал Бернарду Шоу, который снова ухитрился безвозбранно войти в резиденцию. К сожалению, лорд Солсбери и Чемберлен не находились в Букингемском дворце, ведь иначе Шоу определённо не смог бы воздействовать на их нервы своим присутствием.

— Эта идея гениальна! Я предлагаю надевать на капиталистов зелёные очки.

— Вы в своём уме? — недоверчиво спросил лорд Солсбери.

— Да. Если капиталисты будут носить зелёные очки, то им всё будет казаться долларами.

— Но вы явно подразумеваете американских капиталистов.

— Хорошо. Тогда я предлагаю надевать на британских капиталистов золотые очки. Всё будет казаться им золотом. Ведь мы никак не можем выйти из золотого стандарта, верно?

— Вы бредите, мистер Шоу, — деликатно ответил Чемберлен, стараясь не оскорблять собеседника более откровенным наименованием его бессмысленных речей (за исключением упоминания золотого стандарта).

— Почему? Через сто двадцать лет за агрессию будут платить долларами. А рублями будут платить людям, которые называют всех американцев тупыми.

— И скажите, что вы здесь делаете, в резиденции главы британского правительства?

— Я пришёл, чтобы узнать, о чём здесь говорят.

— Простите, сударь, но когда я сегодня собирался сюда, мне сообщили, что вас арестовала полиция.

— Вы имеете в виду тот случай с музыкой, слышимой во всём Вестминстере? Да, людям надоедали геяне со шведским акцентом.

— Впоследствии Его Королевское Высочество Альберт Эдуард вынужден был исполнять роль посланника из Букингемского дворца, — объяснял наш Джо. — Дело в том, что там было слышно эту музыку. Её Величество долгое время ненавидела музыку. Следует заметить, что в последнее время она отвлеклась от своей тоски и слушает в Виндзоре оперы и спектакли. Но одно дело — опера, а другое дело — песня неизвестных певцов, которая не обязана нравиться королеве. В конце концов, королева запретила членам правительства слушать фонограмму с Геи. Но мы несколько отвлеклись от основной темы. Вы были арестованы, не так ли?

— Я был отпущен под залог. Кстати, не находите ли вы, что в девятнадцатом веке ещё рано летать в космос?

— Чем вы можете обосновать эту мысль?

— Мне пришла в голову гениальнейшая мысль, что девятнадцатый век и полёты в космос — вещи несовместные. Не говоря уже об идее захвата другой планеты. Вы знаете, когда вы её захватите? В правление королевы Дика. То есть никогда.

— Послушайте, мистер Шоу, почему вы позволяете себе быть таким непримиримым? Ведь вы ни разу не летали в космос!

— Что верно, то верно. Но может же профессор Дулиттл высказывать своё мнение о преступном жаргоне, хотя он ещё никого не зарезал. Но это мы ещё посмотрим...

Его напористость неотступно владела окружающими, усиливая драматичность до тех самых пор, пока за дверью не раздались громкие шаги. В Государственную гостиную вошла шеренга полисменов под руководством инспектора Мурчисона. Самый тучный из констеблей подошёл к Шоу с наручниками, отчего тот приобрёл приниженный вид, с виной во взгляде взглянув на представителей власти. Но едва взгляд его перешёл с полицейской власти на представителей властей предержащих, вина в этом взгляде сменилась едчайшим сарказмом, свойственным его творениям.

— Ещё я предлагаю надевать на колонизаторов красные очки. Тогда вся Вселенная будет казаться им нашей планетой. Стремления сделать нашу территорию в несколько раз больше перестанут быть возможными. А что, если геяне сами решат нас захватить? Их планета зелёная, верно? Тогда зелёные очки надо будет надевать на них. Они зря суетятся, или, как говорят ирландцы, делают забаву.

Не произнося ни слова, шеренга полисменов увела за собой Шоу.

Едва писатель исчез из вида, его вакантное место незваного гостя занял вернувшийся доктор Хамфри; убедительным следствием стало присутствие рядом Уилларда. Честерфилд и докторская сумка снова знаменуют визит Хамфри, и он готов высказать свою цель.

— Я хотел бы высказать одну мысль о евгенике.

— Извольте.

— Где самая большая плотность населения? Конечно, в Китае. А откуда берутся новые китайцы? И, вообще, откуда берутся новые люди?

Мысль о том, как ответить на этот щекотливый вопрос, одновременно посетила головы всех присутствующих. Каждому культурному человеку известно, что джентльмены рождают мальчиков, а леди рождают девочек, но о том, как сказать эту истину цивилизованными словами, им приходилось тщательно думать под прицелом глаз Хамфри.[29]

Первым начал отвечать на поставленный вопрос лорд Солсбери.

— Это очевидно. Женщина ложится на спину, закрывает глаза и думает об Англии.

— Неверно!

— Джентльмены рождают мальчиков, а леди рождают девочек.

— Неверно!

— Их приносят аисты, — ответил мистер Чемберлен.

— Верно! Именно это и происходит! Следовательно, для того чтобы регулировать количество китайцев, нужно регулировать количество аистов. Что нужно для того, чтобы регулировать количество аистов?

— Ружьё и патроны.

— Правильно! Ружьё и патроны! Но точно таким же образом можно регулировать количество землян. Пусть даже не ружьём, а пулемётом. Вопрос лишь в том, есть ли на Земле аисты и кровавые режимы. Евгеника восторжествует.

Доктор Хамфри взял часы, переданные ему Уиллардом, словно тот заранее знал, что нужно патрону. Обдумав полученные им сведения, доктор Хамфри встал, опираясь на трость.

— Вы уходите?

— Мне пора домой.

— Я осмелюсь предположить, что вам пора не домой, а в больницу.

— Как врачу или как пациенту?

— Как врачу.

— Мне не нравится больница. Пациенты точно потеряли чувство осторожности, если умудрились попасть в больницу. Врачи ещё хуже. Все врачи врут. Если я приду сразу в Бартс, непременно окажется, что я пришёл туда напрасно. Только заберите ваши чёртовы консервы.

Перед тем, как вернуться домой, Хамфри, снова сев, открыл докторскую сумку. Очки ночного видения, довольно помятого вида и с треснутой линзой, заняли место на столе, озадачив лорда и его министра своим несчастным, почти трагическим видом.

— Что с ними произошло, доктор Хамфри?

— Сherchez la femme, джентльмены! Я уже говорил об открывшихся возможностях медицинского осмотра женщин. Очками ночного видения решил воспользоваться доктор Грей, принимавший даму в кабинете на Харли-стрит. У дамы на носу было пенсне, следовательно, она имела передовые взгляды. Во всяком случае, она поняла, что доктор Грей видит её. Стыдливость взяла своё, но решительность оказалась сильнее. Дама принесла зонт с собой. Как легко догадаться, она ударила доктора Грея зонтом и в темноте попала по прибору. По его словам, она сказала: «Агрессоры проклятые! До чего Америку довели! Скоро американцы Землю щупальцами обхватят, и вся Земля будет смотреть, как они на экране кривляются!».

— Откуда она знает...

— Оказывается, она уже знала, кем заказаны очки ночного видения. И что это я передал их Грею. А рассказал ей обо всём Уиллард. Так о чём я говорю? Что дальше, доктор Грей не видел, но он догадывался, что дама оделась и ушла. Забирайте ваш чёртов прибор, мистер Тесла, нам он не нужен.

В недостаточной степени культурный Хамфри потянулся к сумке.

— Кстати, мистер Эдисон, вы плохо слышите?

— Не слышу! — ответствовал тот.

— Вы плохо слышите? Отлично. Я предлагаю вам проверенный способ лечения глухоты. Берётся чулок, — из сумки был извлечён чулок с оторванной подвязкой. — Затем этот прекрасный чулок пропитывается керосинчиком, пока от чулка ровным счётом ничего не останется. Потом чулок мя-я-ягенько повя-я-язывается на голову. Впоследствии глухоту как рукой снимет. Эдисон обзавидуется.

Когда Хамфри повязал чулок на голову, Тесла мягко намекнул на истинный смысл процесса.

— Я подозреваю, что вы шарлатан.

— Я?

— Зачем мы предлагаете нам методы, если я правильно их понимаю, народной медицины?

— Вы думаете, я один такой? Аналогичные способы предлагает врач по имени Геннадий Малахофф.

— Нам неизвестна эта персона.

— Я сам не помню, как его зовут — не то Геннадий, не то Андрей. Я учился с ним в университете. Доктор Малахофф стал моим верным сторонником. Кстати, он тоже пропагандирует керосин. Уходим отсюда, Уиллард.

Народный целитель покинул Даунинг-стрит. Удаляющийся стук трости сменился удаляющимся звуком кэба. Едва он перестал касаться ушей, лакей плавно возник в дверях.

— Уильямс, вы выполнили наш приказ? — спросил лорд Солсбери, вспомнив о народном способе получения денег.

— Приказ выполнен, милостивый государь.

Лакей по очереди принёс ровно десять банок живых пауков. Банки заняли подобающее им место на столе, пауки заметались, словно испуганные микробы на коврике, когда на него наступает всепобеждающая нога.

— Теперь от вас требуется разместить пауков по карманам, и вскоре там же окажутся деньги, — провозгласил премьер-министр, резонно ожидая от присутствующих в гостиной решительных, необходимых и очевидных в присутствии десяти банок живых пауков действий.

Наш Джо первым подал американцам пример совершенно народных действий, поместив десяток пауков в карман неназываемых, с ожиданием, что остальные последуют его примеру. Лорд Солсбери тем временем уже разместил в карманах двадцать пауков, после чего ему оставалось вооружиться терпением в той ситуации, когда он остаётся новичком в этом способе добывания денег и не имеет представления о длительности ожидания.

Эдисон и Тесла с недоумением, резонным при их непривычке к иным из областей народной культуры, последовали примеру правительства, начав перекладывать пауков в карманы неназываемых и визиток, ещё не начиная искренне надеяться на действенность этого метода. Спустя всего лишь минуту от содержимого банок не осталось и следа, ведь находилось оно теперь в карманах, кишащих пауками, не понимавшими, с какой целью их лишили родного дома и после тюремного заключения в стекле заставили ползать по ткани.

— Теперь мы обязаны терпеливо ждать, когда наши капиталы получат повышение, — торжественно объявил лорд Солсбери.

— Дураки!

В дверях, скривившись, стоял Хамфри, его глаза сверкали презрением.

— Есть другой способ империализма при помощи пауков!

— Будем благодарны, если вы выскажете его.

Хамфри напряг лицо, и весь его вид словно задавал вопрос: кому бы дать?

— Слушайте сюда. Берётся самый обычный паук. Затем нужно самым вежливым образом преподнести ему гаванскую сигару.

— Но пауки...

— Я знаю, что говорю! Паук берёт гаванскую сигару и делает глубокую затяжку.

— Зачем?

— Чтобы отравиться никотином. Затем преподносим ему стакан двойного бурбона.

— Зачем?

— Не перебивать! Под воздействием вышеперечисленных ингредиентов паук становится совершенно неуправляемым. Вследствие этого он одним взмахом руки затачивает зубы напильником...

— Вы считаете, у паука есть зубы?

— ...и паук кусает вашу руку!

— Зачем?

— Именно в этом весь смысл манипуляций! Я добился больших успехов в евгенике. В полном соответствии с евгеникой паук одним укусом превращает человека в человека-паука!

Лорд Солсбери схватился руками за голову, словно нуждаясь в поддержке племянника.

— Зачем нам человек-паук?

— Нам нужны много человеков-пауков! Представьте себе армию из человеков-пауков! Быстрых! Ловких! Потрясающих! Сексуальных! Американских! Такая армия из американцев-пауков захватит весь мир, включая Сатурн!

— Вернёмся к нашим карманам. Пауки ещё пригодятся нам, — напомнил мистер Чемберлен.

Впечатлённый Тесла приподнял бровь, его лицо слегка вытянулось.

— Интересный обычай. Я имею в виду пауков в карманах. Ни в Хорватии, ни в С. Ш. А. он не наблюдается. Интересно узнать, встречается ли он в Индии, Австралии…

— Вы забыли Египет. Египет тоже принадлежит Британской империи.

— Мы не уверены в ваших словах. Вы не могли бы предъявить доказательства?

— Уильямс, принесите глобус С. Ш. А.!

Не требовалось много времени на то, чтобы глобус С. Ш. А. занял место на столе. Американцы изучали глобус с интересом, достойным столь великолепной в своей утилитарности вещи.

— Извольте видеть Египет на глобусе С. Ш. А.

— Я не различаю Египет, — сухо ответил Эдисон, определённо различая Египет благодаря слуховому журналу в правом ухе.

— Извольте монокль, — любезно ответил Чемберлен, наклоняясь к Эдисону, одновременно оставаясь на почтительном расстоянии, и протягивая ему свой монокль, рискуя терять половину собственной индивидуальности.

Эдисон вставил в глаз чужой монокль, и глобус со всей свойственной ему учтивостью предъявил ему участок глобуса С. Ш. А., отображающий Египет.

— Откуда взялась такая необычная вещь? — слегка вытянув шею, спрашивал Тесла.

— Этот глобус создан отцом мистера Хамфри. И отец и сын предсказывают...

Словно в ответ Эдисон повернул глобус боком, обнажившим Британскую империю под владычеством Америки. Курьёз дал о себе знать ударом глобуса об пол. Круглое лицо слегка покраснело, озаботившись международными отношениями.

— Почему на глобусе Британская империя показана как часть Соединённых Штатов?

— Причина одна. Мистер Хамфри и его замечательная родня уверены, что эти две страны примерно через сто лет будут единым организмом.

— Так, а где глобус Белого дома?

Молчание пронизывало пространство, молчание, очаровывающее спокойной тишиной.

— Вы хотите, чтобы я создал глобус Белого дома?! Это было бы восхитительно!

— Белого дома?

— Так иногда называют Президентский дворец, — напомнил Чемберлен.

— А Хорватия? — встревожился Тесла за свою родину. — Хорватия принадлежит Австро-Венгрии или Америке?

— Я вынужден констатировать, что доктрина Монро лишает американцев возможности реального воплощения глобуса С. Ш. А., — сделал вывод Джозеф Чемберлен. — Кстати, что вы хотите сказать, Уильямс?

Действительно, лакей готов был высказать некоторую мысль.

— Милостивый государь, в «Таймс» пишут именно об этой теме. Доктрина Монро.

Как уже было сказано, в газетах нет ни слова правды. Потому-то их и читают.[30] Но достаточно важная правда была записана в той газете, которая приближалась к гостиной. Лакей принёс свежую «Таймс», и Чемберлен зачитал животрепещущую новость.

— Господа, извольте выслушать новость из Нового Света, но, тем не менее, имеющую к нам непосредственное отношение. Напомню всем присутствующим, что в феврале на территории, спорной между Венесуэлой и нашей державой, обнаружены были золотые прииски. Резонным является вопрос о том, кому принадлежат эти прииски. Совершенно очевидно, что Британская империя потребовала признать эту территорию британской. Как ни странно, столь очевидное решение грозит привести к проблеме. Напомню всем присутствующим, что в мае Королевский флот оккупировал Коринто[31]. Президент Кливленд заявил, что Британская империя нарушила то, что американцы именуют доктриной Монро. Как нам всем известно, Соединённые Штаты считают свою половину Мирра американской и не позволяют великим державам наводить в ней порядок. Теперь, когда мы предъявили свои права на золотоносную часть территории Венесуэлы, недавно пришедший на пост министра иностранных дел С. Ш. А. Ричард Олни требует арбитраж. Его нота, присланная Министерству по делам колоний, именуется д в а д ц а т и д ю й м о в ы м  о р у д и е м  О л н и. К каким последствиям приведёт инцидент, покажет ближайшее время.

Мистер Чемберлен произносил эту речь о его достижении с видом оратора, полным пафоса тоном, в тоже время лорд Солсбери не выразил ни малейших эмоций по поводу этой новости, будучи отлично осведомлённым о ней и зная, благодаря кем это произошло. Одновременно с такой подачей сведений Эдисон и Тесла отреагировали выражением интереса.

— И кто же виноват в этом инциденте в Венесуэле? — осведомился Тесла.

— Всякому британцу легко догадаться, — важно ответил премьер-министр. — Очевидно, что творцами этого происшествия были я и мистер Чемберлен.

Лорд Солсбери и Джозеф Чемберлен оглядели присутствующих с видом, говорившем об ожидании оваций по поводу столь блестящего свершения британской политики. К их удивлению, американцы не думали выказывать восторг по поводу происшествия в родном полушарии.

Эдисон приподнял палец.

— Чего изволите? — спросил его лорд.

— Жаль! Жаль, что в Америке существует доктрина Монро! А если её не будет? Только представьте, что тогда будет, господа! Американцы будут охотиться на вампиров!

— Причём здесь вампиры?

— Президент станет охотником на вампиров. А что, это отличная идея: американский президент — охотник на вампиров! И это ещё не всё. Американская армия войдёт во Вьетнам!

— Во Вьетнам?

— Во Вьетнам! Это в другой стране! Америка будет охотиться на Красных шапок!

— Вы имеете в виду революционеров?

— Да! Британия станет её верным партнёром! Даже Сирия будет наша! Даже Украина! Англо-американский мир объявит войну жалким, подлым...

Тесла отошёл от деликатности, прервав словоизлияния:

— Погодите, всё что вы только что сейчас утверждали, аналогично утверждению, будто президентом Соединённых Штатов будет негр. Особенно если этот негр одновременно лицо арийской национальности.

Лицо Эдисона стало похоже на огромный круассан.

После очередного поворота судьбы милорд повелел американским изобретателям направить свои стопы к окну, ближайшему к Темзе. Вся четвёрка теперь имела возможность взирать промеж зданий на участок между Хангерфордским и Вестминстерским мостами, между коими красноватыми бликами блестели смеси воды и песка. В этот момент они были свободны от парусов и дымящих труб.

Едва премьер-министр приоткрыл окно, в лицо ему попал июльский снег.

— Боже, ну и планета наша, этот Мирр! В июле — снег! Надеюсь, на Гее такого нет.

Едва взгляды их пресытились видом из окна, что произошло очень скоро ввиду интереса к намерению лорда Солсбери, тот вновь разомкнул уста, высказав вещи, самому Николе Тесле к этому моменту известные.

— Господа, я должен сообщить вам о том, что мы не учли одну важную вещь. Наша пехота отправится покорять туземную планету. Но как быть с кавалерией? Мы не можем себе представить, чтобы кавалеристы скакали на лошадях по космосу. Даже если боевые кони будут одеты в скафандры, им будет не по чему скакать. Слава Богу, мистер Тесла обещал нам решение этой задачи.

— Сейчас вы всё увидите своими глазами, — уверил слушателей Тесла. — Благодаря конвейеру рабочие должны были успеть довершить эту работу. Смотрите же!

Слушатели не только увидели, но и услышали предмет речи Теслы: с северной стороны раздался шум, поначалу озадачивший присутствовавших на 10, Даунинг-стрит. Лошади уносили кэбы вдоль Уайтхолла, не слушаясь столь же перепуганных возниц. Люди-сэндвичи убегали от известной им опасности, сэндвичи хлопали по их спинам. Собаки с лаем убегали от неведомой опасности, джентльмены, не успев сесть в брумовские кэбы, бежали, по пути роняя цилиндры и трости, дамы, которых те вели за руку, по мере сил старались бежать наравне с ними, хотя узкие платья — настоящая кожа угря — и утянутые талии мешали им. Зрелище сопровождалось редким, но мерным топотом, напоминавшим работу парового молота.

Едва толпа перепуганных лондонцев скрылась из поля зрения, из-за угла Казначейства возник стальной треножник на длинных конечностях, его верхнюю часть венчал купол, его передний край помимо иллюминатора занимала гибкая рука с изящным дулом на конце.

— Господи Иисусе, что это означает? — прошептал лорд Солсбери.

Тесла приготовился к торжественному объяснению. Его пальцы энергично сжимались и разжимались.

— Этот боевой треножник — не что иное, как образец моего изобретения. Его уникальное оружие — не пулемёт и не пушка, а результат моих трудов — тепловые лучи.

— Позвольте один вопрос, — вмешался Эдисон. — Ноги этого стального монстра двигаются на постоянном или на переменном токе?

Ясно обрисовалось особенность Томаса Эдисона, что он занят лишь одним вопросом: на каком из двух видов электрического тока работают новейшие изобретения. Если на постоянном, то Эдисон возликует, если на переменном, то прогресс с каждым таким шагом докажет — если быть в этом уверенным — правоту Теслы.

— Ноги этого хм, монстра работают на переменном токе. А что касается тепловых лучей, они пригодны для того, чтобы сбивать сосули с крыш.

— То, каким образом он ходит, ещё понятно, — заметил Чемберлен. — Теперь вопрос в том, как он стреляет вашими лучами.

— Сейчас вы немедленно получите ответ, — Тесла поднял раму окна и просунул голову. Его голосового сигнала было достаточно, чтобы строители получили работу на несколько недель.

Треножник помахал рукой, словно ища цель. Его дуло повернулось в сторону парламента, резко дёрнулось, и пронзительный луч прорвался сквозь закопчённый лондонский воздух. Вслед за ним раздался шум, тонко намекавший на разрушение здания. Господа бросились к другому окну и ad oculos[32] убедились в том, что их опасения были не напрасны. Здание парламента более не выделялось на фоне соседних зданий. Биг Бен укоротился более чем вдвое, будучи окружён каменной крошкой и не уцелевшими частями колокола и часов.

Чемберлен первым пришёл в себя.

— Вы это видите? Видите? — обратился он к Тесле, и тот действительно видел это событие столь ясно, что происходи оно к моменту его смерти, из глаз можно было бы извлечь две чёткие фотографии. — Кто совершил это безобразие? Мистер Никола Тесла? Увы, я вижу ответ на этот вопрос. Он стоит прямо передо мной!

Теперь он прищурил один глаз, строго глядя сквозь монокль на электрического волшебника, чьё очередное изобретение пошло не по тому пути. Тот настолько дрожал, что его мурашки начали интенсивно бегать по спине, хотя его мурашки непременно должны быть джентльменскими, а джентльмены не бегают.

— Вы считаете, что мистеру Тесле можно доверять? — добавил Эдисон, явно обрадовавшись промаху конкурента: узкие глаза выражали мысль тем, что один из них саркастически поднял бровь, губы обрели сардонический вид, ладони с длинными пальцами довольно потирали друг друга.

— В этом нет моей вины, господа! — возразил Тесла, его лицо с чёрными усами побледнело. — Виноват машинист треножника. Я приказал ему произвести выстрел лучом, но я никогда не приказывал стрелять именно в Биг Бен.

— Я понимаю, как мы защитимся от колдовства со стороны землян, — нашёл лорд Солсбери ответ на недавно поднятый им вопрос. — Колдуны должны быть наказаны в судебном порядке? Мы будем стрелять из треножников преимущественно в тех землян, что будут применять колдовство против нашей армии.

— Гениально и просто!

— Здесь ещё одна проблема. Мы будем сажать в эти треножники гусаров, драгунов и кирасиров, так? Но ведь драгуны сражаются пешими. Неужели им придётся вылезать из треножников?

— Над этим вопросом нужно обстоятельно поразмыслить.

— На нас снова свалились проблемы. Сначала против нас выступил глава Церкви Англии. Затем мы думали, что решили единственную проблему с противодействием колдунам с Земли, но новая проблема представляет собой драгунскую тактику.

— Проблемы должны быть решены.

— Теперь нам требуется вернуться в гостиную, — высказал лорд Солсбери свою мысль в завуалированной форме приказа.

— Мы там уже были, ваша светлость, — заметил Тесла, но он, как и все, вынужден был повиноваться.

Если бы они повернули головы обратно, то имели бы возможность видеть, как треножник со стыда рухнул Темзу. Выражение, характеризующееся краской его лица, не видно будет на фоне Темзы, и потому вернёмся к политике.

Когда команда цивилизаторов вошла в названное лордом Солсбери помещение, в него же вошёл рабочий, кативший установку, напомнившую всем о приёмнике телеэлектроскопа; тонкое различие было в присутствии совершенно противоположного изобретения. Двое других рабочих несли связку титров и установку для их использования.

— Мы хотим, чтобы вы выступили перед всем народом, — объяснил Чемберлен, что было излишне, ибо сам Тесла приложил руку к этому изобретению, а Эдисон, соответственно, должен знать об этой деятельности соперника.

Первый рабочий установил телекамеру напротив американцев, заставив их выпрямиться и привести в порядок костюм, затем он укрепил камеру неподвижно. Второй рабочий установил между ними раму для установки и беспрепятственной замены титров. Первый сел в сиденье телекамеры и прикоснулся концом ботинка к ножному приводу от швейной машинки, что не могло не вызвать отрицательные эмоции у Теслы, и ему тут же вторил Эдисон. Американский самородок, словно прочитав мысли Теслы, протянул длинный палец в сторону телекамеры, и мы слышим его крик:

— О Высший разум! За что мне такое наказание?

— Что с вами, мистер Эдисон?

— Вы видите это?!

— О чём вы спрашиваете?

— О ножном приводе! Куда вы подевали электропривод?

— Вы хотите видеть электропривод?

— Это просто зубодробильная машина! В лучшем случае, швейная машинка! Но даже зубодробильные и швейные машинки становятся электрическими! А вы демонстрируете нам пережиток средневековья!

— Но в Средние века не было зубодробильных и швейных машин, — возразил Тесла. Эдисон только что упомянул средневековье в непочтительном контексте, и остальные мысленно выразили несогласие с профанацией романтики.

Второй рабочий держал наготове заголовочный титр «ОБРАЩЕНИЕ Т. А. ЭДИСОНА И Н. ТЕСЛЫ». Чемберлен крикнул: «Начали!». Второй рабочий вставил заголовочный титр на своё место, и первый, прильнув к окуляру, привёл ноги в движение. Как только вращение диска Нипкова достигло приемлемой скорости, Тигр предупредил американцев:

— Ведите себя естественно! Естественно, а не как актёры на сцене!

Третий рабочий моментально вынул титр из рамы. Эдисон и Тесла оказались непосредственно перед телеэлектроскопной камерой, а следовательно, и перед колоссальной публикой; даже в том случае, если при определении колоссальности не учитывать прислугу, женщин в положении, арестантов и прочие слои, даже в момент сеанса не смотрящие на экраны. Необходимо было действовать смело и, с учётом молниеносного распространения волн мирового эфира, точно и верно.

Правительство, надеющееся на лучшее из возможного, в первые же секунды разочаровалось в ожидаемых актёрских талантах. Эдисон подошёл к Тесле и пожал ему руку; тот вскрикнул, уперев взгляд в ладонь.

— Микробы!

Чемберлен припомнил печальную особенность гения.

— Он не выносит микробов! Вызовите врача!

В гостиную ворвался Фил Тодд из команды Эндрю Хамфри, как выяснилось, всё это время дежуривший у дверей. Привезённая камера могла навести его на верные мысли. Его руки сжимали «пыхтелку Билли» — ставший архаичным в последние годы медицинский инструмент. Подбежав к Тесле, врач опрыскал его руки. Когда микробы перестали надеяться на выживание сильнейших, Тодд вытер руки Теслы салфеткой.

Едва врач вышел за пределы досягаемости передатчика, Эдисон снова подошёл к Тесле, на этот раз не допустив ошибку. Оба они повернулись к телеэлектроскопическому передатчику и придали своим лицам важный вид. Рабочий вдвинул титр «БРИТАНСКАЯ ИМПЕРИЯ СТРЕМИТСЯ К ПОКОРЕНИЮ ГЕИ». По истечении заглавия выяснилось, что Эдисон успел совершить круговые движения пальцем в правой ноздре. Лакей вручил Тесле и Эдисону заранее подготовленные гравюры, изображавшие треножник с уже знакомыми лучами и прибор для беспроволочной связи. Рабочий вдвинул титр «НАМ ПОМОЖЕТ АМЕРИКАНСКАЯ ТЕХНИКА».

Очередной конфуз произошёл сразу же после истечения времени титра. Едва американцы снова оказались перед взорами миллионов, Эдисон имел неосторожность чихнуть. Поскольку руки его были заняты гравюрой, брызги угрожали Тесле, и его гравюра была в испуге выронена на пол. Лёжа на полу, истоптанном многими и многими ногами, поднять уроненную гравюру Тесла не мог. Лакей учтиво подал Тесле гравюру, но тот испуганно попятился. Не отказываясь от своего почтительного, уравновешенного вида, лакей покинул обзор камеры.

Лакей и его только что подошедший собрат вручили цилиндр Тесле, котелок Эдисону и трость обоим. Чемберлен крикнул: «По-джентльменски!», и американцы важно, но с несомненной утиной походкой, вперевалку, прошествовали к телеэлектроскопному передатчику, пока не заняли всё пространство в окуляре. Так продолжалось всё время, пока перед ними не оказался объектив, и им не пришло в голову ничего лучше, чем не удержаться от улыбки. Рабочий, вращавший диск, тоже не выдержал их заразительного настроения и с диким хохотом на весь дом прекратил процесс.

— Выдача новостей подданным Её Величества завершена, — подвёл итог лорд Солсбери. — Но, должен признать, не обошлось без конфуза.

— Я забыл кое-что напомнить, ваша светлость, — признался Тесла, намереваясь высказать в некоторой степени важный для него факт, но не новость для него.

— Чего изволите?

— Сегодня мой день рождения.

— Вы предлагаете слегка отвлечься от насущных забот о космической программе и отметить ваш день рождения должным образом?

— Вы правильно поняли мою мысль, ваша светлость.

— Чей день рождения? — спросил Эдисон, в силу известной причины не расслышавший слова чужих собеседников.

— Сегодня мой день рождения, мистер Эдисон.

— Сколько вам лет?

— Сорок девять.

— Я предлагаю устроить банкет в честь мистера Теслы, — предложил лорд Солсбери. — Вы скажете, что следовало бы подождать до юбилея. Но в следующий раз, мистер Тесла, вас может не оказаться в Лондоне. Так что пользуйтесь обстоятельствами.

Последующие минуты были посвящены банкетному залу одного из лондонских ресторанов. Но когда от нас требуется приведение подробностей одного из знаменательных событий, что давно уже и происходит перед вашими глазами, этот принцип «ничего не упускать» обязывает нас описать разговор. Он непосредственно предшествует обещанному банкету и, что самое главное, является его истоком, без которого в силу индивидуальности Николы Теслы обед был бы невозможен.

— В первую очередь я должен знать, какие блюда вы готовите, — сказал англичанам Тесла, которого этот вопрос в описываемый момент интересовал больше всех иных вещей, существующих в недавней мастерской мира.

— Уильямс, принесите нам поваренную книгу! — обратился лорд Солсбери к уже знакомому нам слуге.

Лакей вернулся с требуемой книгой, после чего был готов зачитать её ради удовлетворения потребностей электрического волшебника.

— Извольте, сэр. Швейцарский суп от Фицуильяма Дарси!

Лакей произнёс это название достаточно громко, чтобы Эдисон не имел надобности задавать ответный вопрос, но тот всё же задал вопрос — правда, другого характера и весьма подозрительного тона.

— Кто это такой?

— Это не имеет никакого значения, ведь такого супа не существует, — строго ответил лорд Солсбери.

— Прошу прощения, милостивый государь, я ошибся, — объяснил лакей. Вглядевшись в поваренную книгу, он торжественно поправился: — Швейцарский суп от Джейн Остин!

— Кто это такая? В первый раз слышу! — снова подозрительно реагировал Эдисон.

— Изобретатель данного супа, сэр.

— Да? Я должен знать изобретателей какого-то супа? Если бы она писала книги, было бы совсем другое дело!

— Я хотел бы знать, из чего он состоит, — заметил Тесла, ради которого, собственно, и зачитывается содержимое поваренной книги.

— Извольте, сэр. 10 унций листьев салата. 8 унций огурца, сэр. 1 столовая ложка муки. 1 столовая ложка покрошенного зелёного лука…

— Простите, меня интересует, нет ли там чего-либо скоромного.

— Извольте, сэр, 3 желтка.

Вместо ответа Тесла уткнул в руки своё ставшее ещё более бледным лицо, начав сотрясаться от рыданий. Глаза Теслы затуманились, и люди, что видели его, расплывались перед ним мутными пятнами.

— Что с вами происходит? — испугался лорд Солсбери, опасаясь самому потерять лицо под гипнотическим воздействием серба.

— Вы забыли, что я вегетарианец! Птенцы! Птенцы!

— О каких птенцах вы скорбите?

— О тех, которым вы не дали родиться! Эти птенцы — жертвы аборта!

— Простите? — поднял брови лорд Солсбери, не ожидая услышать упоминание одной из тех вещей, что слишком деликатны, чтобы упоминать их в обществе.

— Я в последний раз скорбел так истово, рыдая над якобинцами!

— Над кем?

— Я имею в виду оперу Дворжака «Якобинец», — ответил Тесла сквозь слёзы.

— Уильямс, читайте дальше.

— Продолжаю, сэр. Густой суп «Смерть фигуре»!

— Состав!

— Извольте, сэр. 4.5 фунтов говядины…

Тесла чуть ли не взвыл, услышав лишь самое начало рецепта.

— …4 столовые ложки пшеничной муки грубого помола, сэр, 4 покрошенные моркови, 4 порезанные брюквы…

— Сейчас меня не интересуют эти подробности! Разве у вас нет супа, не сделанного из самой несчастной коровы на свете?

— Есть, сэр. Извольте, горячий, горячий, совсем белый суп от миссис Битон!

— Кто такая миссис Битон? — ещё подозрительнее спросил Эдисон.

— Самая знаменитая домохозяйка, сэр.

— Состав, пожалуйста! — попросил Тесла.

— Три четверти стакана молотого миндаля, сэр, четверть чайной ложки муската, две трети стакана курицы или телятины, холодной и покрошенной, сэр, 3.5 пинты густого мясного бульона, желтки двух яиц…

— Курица! Телятина! Желтки! Я не могу есть эту варварскую пищу! Давайте что-нибудь другое!

— Слушаюсь, сэр! Суп из чеснока «Смерть вампирам»!

— Повторите! — крикнул Эдисон.

— Суп из чеснока «Смерть вампирам».

— Суп «Смерть вампирам» — самое подходящее блюдо для Теслы! — немедленно обрадовался Томас Эдисон. — Я уже говорил, что он граф Дракула!

Лакей не обращал внимания на это отступление.

— 12 зубчиков чеснока, сэр, 2 куска хлеба, тимьян и гвоздика, зёрнышки перца…

Эдисон, к своему неудовольствию, мог видеть, как разъезжаются уголки губ Теслы, начавшего радоваться вегетарианским компонентам чесночного супа. Но вот Эдисон испытывает неподдельное злорадство, видя, как Тесла слышит следующие ужасающие для него слова:

— …5 унций гусиного жира, 2 яйца, сэр.

— Почему? Почему? — вопрошал Тесла, услышав этот дьявольский с его позиции состав, не оставляющий ему никаких шансов. — Почему мне не везёт здесь, когда я собираюсь принять участие в званом обеде, и всё оборачивается вокруг меня!

— В этом нет нашей личной вины. Уильямс, продолжайте.

— Морковный суп от повара Королевы, сэр!

— Повара королевы?

— Он изобретён Шарлем Франкателли, поваром, состоящим на службе у Неё.

— Меня интересует не фамилия повара, а дело его рук.

— 4.5 стакана крупно порезанной моркови, 2 стебля сельдерея, сэр, 1 большой лук, 2 кварты куриного бульона…

— За что? За что? Почему у вас нет супа без мяса?

— Суп с бычьим хвостом, сэр.

— Никогда!

— Совершенно верно, сэр, ведь он всё равно предназначен для бедняков. Его даже нет в поваренной книге, сэр. Другой вариант — суп с водяным крессом и картофелем.

— Из чего он состоит?

— 3 больших пучка мелко нарубленного водяного кресса, 2 картофелины, сэр, 3 столовые ложки винного уксуса, сэр, 2 чайные ложки соли, сэр, 4.3 пинты воды, соль и перец.

— Ради всего святого, скажите, это всё?

— Всё, сэр.

— В таком случае, я буду есть суп с водяным крессом и картофелем.

— У него есть один недостаток, сэр.

— Какой?!

— Он предназначен для бедняков, сэр.

— Неважно! Я буду есть этот суп!

Эдисон сделал жест из большого и указательного пальцев, привлекая к себе внимание владельцев названных рецептов.

— Повторите ингредиенты супов, которые вы предлагали Тесле. Я взял привычку ограничивать себя в пище, но ради традиций я тоже буду есть суп.

— Вы не слышали, что говорил лакей?

— Я слышал только имена тех, кто придумал эти супы, — ответил Томас Эдисон, на этот раз прикладывая журнал к уху.

— Уильямс, читайте заново.

— Швейцарский суп от Джейн Эйр... простите, от Джейн Остин... сэр. 10 унций листьев салата. 8 унций огурца, сэр. 1 столовая ложка муки, сэр. 1 столовая ложка покрошенного зелёного лука, сэр. 3 желтка.

— Вы хотите, чтобы я сдох от вашей пищи?! Ешьте желтки сами!

Премьер вспомнил о слуховом недостатке.

— Вы тоже вегетарианец?

— Вы этого не знали?

— Простите, но ни вы, ни другие не предоставили нам эти данные. Тем не менее, в случае того званого обеда в '89 году британцы должны были учитывать это обстоятельство.

— Что в остальных супах?

— Густой суп «Смерть фигуре». Говяжий суп, сэр, — продолжил лакей, не напрасно опасаясь продолжения перебранки.

— Ешьте его сами!

— Горячий, горячий, совсем белый суп от миссис Битон, сэр. Две трети стакана курицы или телятины, сэр, 3.5 пинты мясного бульона…

— Вы хотите сделать меня каннибалом?!

— Господи помилуй, речь идёт о бульоне из мяса животных! — возразил премьер.

— Для меня нет никакой разницы! Дальше!

— Чесночный суп «Смерть вампирам», сэр. 12 зубчиков чеснока…

— Вы принимаете меня за дурачка? Я и так понимаю, что там есть чеснок! Меня интересует не количество ингредиентов, а они сами!

— 2 куска хлеба, сэр, 5 унций гусиного жира, сэр, два яйца…

— Ешьте сами!

— Морковный суп от повара королевы, сэр. 2 кварты куриного бульона…

— Дальше!

— Суп с водяным крессом и картофелем, сэр.

— Тот самый, который будет есть Тесла? Мне жаль, что мы будем есть одно и тоже! Но иного выбора нет!

— Остаётся выбрать вторые блюда, — заметил лорд Солсбери.

— Голубиное филе, сэр, — начал лакей, но Эдисон не дал Тесле высказать своё, в точно такой же степени как и у него сугубо отрицательное мнение:

— Англичане едят голубей?! Варвары! Мясоеды! Колбасники!

— Вы ошиблись, мистер Эдисон! — возразил наш Джо. — Колбасники не мы, а немцы.

— В таком случае вы хуже немцев!

— Соус из огурцов, милостивый государь, — продолжил лакей. — 1 крупный очищенный огурец, 1/2 чайной ложки сахара, сэр, 3 луковицы шалот, 1 с четвертью стакана куриного бульона, сэр…

— Вы применяете куриный бульон даже для соуса? — лицо Теслы вытянулось.

— Вы сказали, куриный бульон?! — возопил Эдисон.

— Продолжайте, Уильямс, — сказал лорд Солсбери.

— Пирог из телятины, сэр.

— Удивляюсь, как у вас ещё остались коровы. Особенно в Индии, где ваши подданные почитают их вместе с Вишну и Шивой, — разочарованно заметил Тесла, никак не выказывая отрицательных эмоций.

— Фрикасе из белых грибов, сэр.

— Если я правильно догадываюсь, там содержатся два желтка? — осведомился Тесла, опасаясь самого худшего.

— Именно так, милостивый государь. Удивительно, милостивый государь! Как вы могли об этом догадаться?

— Вы хотите, что бы вы все лопнули от вашего мяса? — крикнул Эдисон со сверкающими глазами и приложенным к уху журналом. — Давайте сразу без мяса!

— Картофельные ленточки, сэр. 1 фунт очищенного картофеля, 3¾ стакана растительного масла, сэр, морская соль, перец.

— Я выбираю картофельные ленточки!

— Я согласен с этим мнением, — Тесла всем своим видом выражал облегчение по поводу того, что его убеждения не будут принесены в жертву кулинарии. Следующий вопрос был задан с подобающей ситуации громкостью: — Но что вы прячете за спиной, мистер Эдисон? Если вы воспитанный человек, то предъявите нам эту вещь, если вы не воспитанный человек, то вам не место в обществе.

— Вы американец?

— Я серб, и всегда им останусь.

— Вы серб, и вы всегда им останетесь? Этот номер не пройдёт. Вы приняли американское гражданство, а в С. Ш. А. действует право почвы. Вы навсегда останетесь американцем. И, будучи им, вы наденете на день рождения колпак.

Эдисон достал из-за спины раскрашенный бумажный колпак для дней рождения неотёсанных янки, и после поднятия руки он возвышается на голове Теслы, поражённого наглостью и разгильдяйством. Эдисон продемонстрировал окружающим намного большее количество зубов, чем человеку требуется в повседневной жизни, не считая землян, у которых свои законы. Лицо его говорило, что он не просто американец, но аццкий сотона. Во всяком случае, так выражаются кокни.

Тесла вопрошал с очами поднятыми горе.

— Сколько времени пройдёт? Наступит двадцатый век, наступит двадцать первый век, электричество опутает мир, полиция поднимется в воздух, но скажем ли мы, что Америка достигла нравственного совершенства? Боюсь, что Америка навсегда останется страной неподдельных колбасников.

Глава 9

С малых лет я презирал власть, и теперь Господь наказывает меня, вкладывая её в мои руки.

Альберт Эйнштейн

Межпланетное, оно же межвременное, столкновение приносит свои плоды. После саммита стало известно, что Обама подавился солёным кренделем. Ничего не напоминает? Он подавился кренделем. И это многое объясняет.

***

Теперь можно увидеть, как командир экипажа сидит в машине. Правда, не в пробке. Не всё так однозначно.

Это, конечно, не 600-й мерседес. И не Запорожец, который провинился только тем, что украинцы устраивают демонстрации. Это не Москвич, который уже закрыли. Это Лада-Калина.

За рулём сидит Попов. Что ж, приходится предлагать другим космонавтам услуги шофёра. Сзади спокойно сидят Елена и Роберт.

— Елена Павловна, у меня к вам такой вопрос. Я российский космонавт. По нашей традиции я вожу машину с космонавтским номером.

Шишкина ела черничку.

— Вы 99-й космонавт, и у вашей машины номер Т099МР.

— Правильно. Теперь вопрос. Почему у вас нет машины с номером Т101МР? Командир экипажа — вы, а шофёром оказался я. Потому что у вас вообще нет машины. Это из-за того, что вы живёте в загнивающем Лондоне?

— Тогда я напротив соблюдала бы традицию. В Лондоне любят традиции. Только если они не российские.

— И в чём же дело? Загадочная русская душа? Так я тоже русский.

— Дело не в этом.

— А в чём же?

— Скромность, наверно.

— Скромность?

— Я могу обходиться без машины, вот я и обхожусь.

— А как же то, что автомобиль не роскошь, а средство передвижения?

— Ну так можно точно так же сказать, что мейкап не роскошь, а средство привлечения. Вы никогда не видели меня с мейкапом. И не увидите.

Она грустно вздохнула.

Эраст:

— Понятно. Ладно, не буду вас критиковать.

— Правда, есть ещё одно объяснение. Не всем нравится женщина за рулём.

Пока они обсуждали средство передвижения, мы слушали и не замечали одного. Куда делся четвёртый? Просто Делон вздумал ехать отдельно. Он явно что-то готовит для нашей Елены. Понятно, ей не нравится такое личное отношение к ней, командиру экипажа. Ну такая вот вещь эта человеческая психика.

— Кстати, Браун, — вдруг добавила Елена. — Я знаю, в чём разница между обычной женой и женой пользователя интернета.

— Ну и?

— Жена своего мужа пилит, а жена пользователя интернета троллит.

— Логично.

У командира экипажа в сумочке запел Синатра: «Старт спридн зэ нью-юс... айм ливин тудэ-эй... ай уонт ту би-и э па-ат оф ит... нью йо-о-о-ок, нью йо-о-о-ок...». Сотовый телефон у неё тогда уже был. Послушаем, с кем она разговаривает.

— Здрасте. Откуда вы знаете мой сотовый?… Мой отец сообщил?… Ясно. Что вы хотели?… Выйти за меня замуж?… Так вы вроде женаты. А, вы хотите познакомиться… Вы хотите сделать меня певицей, чтобы я пела вместе с вами? Правда?… Вы будете привлекать на концерты женщин, а я буду привлекать на концерты мужчин? Больно интересная у вас популярность. А мне достаточно космонавтики и инженерного дела… Что? Вы будете петь в космосе, чтобы стать любимцем женщин со всей галактики? Ну и фантазия у вас… Я догадываюсь, что вы будете петь. «Без тебя, без тебя, станет космос слишком скучным без тебя»… Хорошо. Спасибо. Только вот вы всерьёз хотите познакомиться со мной?

— С кем вы разговариваете? — не выдержал Браун.

— Это Стас Михайлов.

Тот тем временем отсоединился.

— Вот бы никогда не подумала, что он обратит на меня внимание.

— В том городе был русский полицейский Дерюгин. Что-то он рассказывал, что вы такая патриотка, что не слушаете песни про Лондон и Нью-Йорк. А сейчас у вас на мобильном было это самое.

— Ну... Это я совсем недавно поставила. Понимаете, есть патриотизм, а есть шовинизм. Не отрицать же всё западное.

— То есть я вам уже нравлюсь? — улыбнулся Роберт.

— Да не вы... В общем, я раньше преувеличивала.

Ещё один звонок. Со стороны Шишкиной слов было не особенно много. Например:

— Да, товарищ Путин.

Или так:

— Да, товарищ Медведев.

Закончив разговор, она стала объяснять своим подчинённым. Они в это время ёрзали на месте. Правда, Эраст не ёрзал месте. Он же шофёр.

— Слушайте, что нам тут передали. На нашей планете официально создадут Агентство альтернативной истории. Знаете, что это?

— Что-то связанное с прогрессорами? — догадался Эраст.

— Да.

— Вспомнил. Институт экспериментальной истории у Стругацких.

— Правильно. Правда, в современной России название «Институт экспериментальной истории» ассоциируется с другими книгами.

— Прогресс...

— Вот-вот. В общем, мы становимся агентами этого самого агентства. Я ваш начальник. Старший агент. А руководитель агентства...

— Кто? — спросил Роберт.

— Скоро узнаете. Мы будем работать на соседней планете. Это агентство должно направлять развитие альтернативного конца девятнадцатого и начала двадцатого века в нужное русло. Мы, как агенты-прогрессоры, будем миротворцами. Похлещё чем ООН. Может, когда-нибудь правительства кайзера, царя и прочих перейдёт на новую ступень. Главное, чтобы революций не получилось. И ещё чтобы костюмчик сидел. А, и ещё чтобы современные западные политики на дореволюционных не напали. А то заметят, что демократии не хватает.

— Вот-вот. Теперь понятно, кто настоящие пришельцы.

— Так они ещё хотели устроить хохляцкую революцию. Так, что ещё? Ещё новость. Марс объявляется закрытым.

— Как это?

— А вот так. На самом деле там живут двойники наших предков. И наверно, выглядит он совсем по-другому. Поэтому называть его отдельной планетой не имеет смысла. Будет просто Альтернативная Земля. А Марс будут упоминать в историческом контексте. Правда, остаются некоторые отличия от Нашей Земли. Мы их ещё выясним.

— Логично, — вдруг отвлёкся Роберт. — Вашими подчинёнными будут три космонавта: США, Франции и Украины.

Эраст врезался головой в лобовое стекло.

— Что? Я же из России! А хохлы косят под вас!

Чтобы успокоиться, он задал вопрос о другой важной вещи, помимо основания агентства и уменьшения количества планет.

— Объясните, Елена Павловна. Почему мы едем не на Красную площадь?

— Обоснуйте.

— Ну как же, мы же должны посетить захоронение Гагарина. И ещё возложить цветы к памятнику Гагарину в Звёздном городке. И посмотреть «Белое солнце пустыни».

— Ответ прост. Так поступают российские космонавты перед тем как отбыть на Байконур.

— Ну и?

— А мы едем не на Байконур.

— Как?

— Конечно. Байконур находится в Казахстане.

— В Казахстане?! — удивился Браун.

— Только американцы думают, что Байконур находится в России. В общем, Байконур в Казахстане. А мы едем в другое место. Мы едем  в одно место, где российская общественность собирается построить Сколково.

— Так ведь его ещё нет, — ответил Попов.

— Правильно. Зато там находится Рублёвка.

— Зачем она нам?

— Может, вы правы, а может и нет. В Одинцовском районе работает сын одного олигарха. Не того олигарха, который обещал Ё-моё-мобиль, а того, который оплатил нашу космическую программу.

Она замолчала. Машина тронулась с места. Командир экипажа обратилась к Брауну.

— У меня к вам один вопрос.

— Валяйте.

— Вы уверены, что раз Эраст — космонавт русской национальности, он должен носить ушанку, и вы его грубо троллите. Но здесь одно но. Я хоть и прожила большую часть жизни на Западе, но вот мой отец русский. Я русская. Тогда почему вы не додумываетесь надевать ушанку на меня?

— Ну если вы настаиваете… — извинился американец, надевая ушанку на Елену.

Она сняла ушанку и испуганно перекрестилась.

— Я всегда без особых симпатий относилась к власти. Теперь Господь наказывает меня, вкладывая власть в мои руки. Пусть я всего лишь командир экипажа. Однако даже в этой ситуации у меня оказываются строптивые подчинённые, прости Господи. Один неровно дышит. Другой вообще тролль. Ну хоть вы, Эраст Петрович, ещё не утратили моего доверия.

Тот скромно кивнул.

— Вы не ответили на мой вопрос, Браун.

— Вы русская? А вы ничего не путаете? Скорее, вы американка. Ваша мать американка, а у евреев национальность определяется по матери.

У неё вытянулось лицо.

— Причём здесь евреи, если мать американка? Я не поняла.

— Ну вы даёте. Вы что, никогда не слышали о женской логике?

— Женская логика? У вас? А если серьёзно?

— Так ведь один американец сказал, что кругом одни евреи.

— Мне кажется, так сказал один одесский сатирик.

— Так он и есть американец. Всё лучшее создано нашей нацией.

— Ну конечно. Даже моя мать Эдита считает себя чистой американкой. Хотя она наполовину русская. А если поискать другие причины? Причины того, что вы унижаете Эраста, а не меня.

— Так вы же женщина.

— Допустим. Тогда у вас, похоже, нация джентльменов. Только тогда почему у вас никогда не было женщины-президента? Ведь не было?

— Конечно. Что, американцы дураки, за тёток голосовать?

— Кстати, меня терзают смутные сомнения. Похоже, вы не Браун, а фон Браун.

— Я? Ну вы даёте! Вы меня с доком Брауном случайно не путаете?

— Кстати, — хитро заметила Елена. — Если вы изображаете нас в ушанках, мы тоже должны изображать вас...

— Вы правы! Вот он!

Елена повернула к нему лицо и вздрогнула. Роберт сидел с оселедцем на бритой голове.

— Слухай, дивчина, як сказав бы Джон Маккейн, мы сегодня все украинцы!

— Да уж...

— Вот видите? А вы говорите — фон Браун.

Опять звонит телефон.

— Алло, кто это?

Ей ответили:

Всё для тебя-я, рассве-еты и тума-аны Для тебя-я моря-я и океа-аны Для тебя-я цветочные поля-яны для-я те-ебя-я Лишь для те-ебя-я горят на не-ебе звё-ёзды Для тебя-я безумный мир наш со-оздан Для те-ебя-я живу и я под со-олнцем для-я те-ебя-я…

Это мог быть только один человек.

— Послушайте, Стас Михайлов, у меня нет времени выслушивать ваши перлы.

— Что, правда? Я лишь смутно догадывался о том, что введу вас в заблуждение. И я прав.

— В смысле?

— Я не Стас Михайлов. Я французский космонавт.

— О горе мне. Где вы это услышали?

— Я нашёл эту песню на Ютьюбе.

— И вы решили меня обрадовать. Ну спасибо. Я уж решила, что Стас Михайлов вздумал выйти за меня.

— Вы ошиблись.

— Лучше бы вы спели ланфрен-ланфра. Слышали такое? Нет? Ладно, хватит. Смотрите, не опоздайте. Всего доброго.

Глава X

Тесла и официант: новый виток конфликта. — Два тоста. — Гигант мысли против бывшего врача. — Тесла в роли рассказчика. — Чудесная мелодия. — Две несовместные вещи. — Нашествие варваров. — Наказание для нерадивого подчинённого. — Доктор Хамфри во второй раз ставит опыт. — Бунт простолюдина. — Снова вычислительная машина. — Как Эдисон изменил своё мнение.

Если возвратиться к повествованию и забыть о конфликте, что ведёт нас за собой, перед нашим взглядом предстанет идиллическая картина: конфликт исчерпан, меню выбрано, обед приготовлен; хотя заметно, что остаётся открытым вопрос о количестве человек, принимающих участие в торжестве. Если начинать с наиболее общих черт, то к их обществу присоединились ещё несколько персон. Когда нас заинтересуют подробности, будет резон распространиться о каждой персоне отдельно.

Виновник торжества и его соперник, министр колоний и премьер-министр, а помимо того наследник престола, его супруга и сын, заняли места за столом. При продолжении обещанных подробностей, честно говоря, такой состав сложился далеко не сразу. В числе присутствующих отсутствовала Она, не было леди Солсбери с пятью сыновьями и двумя дочерьми. Герцогиня Йоркская, как известно, пребывает в весьма деликатном состоянии и потому не имеет данной возможности. Чемберлен не пригласил своих сыновей Невилла и Остина, объяснив намерение тем, что им некогда отмечать день рождения незнакомого человека. Напротив, лорд Солсбери первоначально не хотел допускать до мужской компании принцессу Уэльскую, в то время как Альберт Эдуард на правах августейшей особы настоял на обратном.

Посуда, чай, вино&c заняли свои места на столе и на подносах официантов. Исключение составлял некий предмет, тайком принесённый Эдисоном и поставленный им под стол.

Тесла сидел на председательском месте, слева от него расположился Берти, ещё дальше села вторая половина. Герцог Йоркский соблюл симметрию в этом отношении, сидя справа. За Аликс сидели Чемберлен слева, Эдисон справа, и непосредственно напротив Теслы — премьер-министр. Действия, поневоле вызванные незапоминанием лиц, приняли на себя не очень много времени. Лорд Солсбери уже не думал о своём расстройстве, да и остальные, поневоле не выдержав тонкостей этикета, больше всего обращали внимание на непривычное поведение американцев.

— Мистер Тесла, à mon avis[33], совершенно помешался на чистоплотности, — наклонившись к лорду Солсбери, вполголоса сказал Чемберлен, стараясь не привлечь внимание Теслы к этим словам.

Изречение было верно: рядом с Теслой стоял невозмутимый официант, держа наготове поднос с салфетками, пропитанными раствором. Тесла с величайшей осторожностью ел порцию супа с водяным крессом и картофелем, явно опасаясь, что водяной кресс вдруг покажет язык и сбежит восвояси. Иное объяснение, учитывающее боязнь микробов, более подходяще для солидного аналитика.

Второй необычной манерой было присутствие на голове Теслы раскрашенного бумажного колпака для дня рождения, и эта тонкость могла бы свидетельствовать о том, что Тесла перестал быть славянином и перешёл в разряд настоящих янки с их характерными особенностями. Только могло бы: Тесла даже после натурализации считает себя в первую очередь сербом, и лишь Эдисон ехидно уговорил его надеть американский колпак, желая задеть патриотизм своего конкурента.

— А как ведёт себя мистер Эдисон? — парировал лорд Солсбери, имея в виду американскую привычку есть с ножа. Именно в этот момент Эдисон положил в рот обвивающую нож картофельную ленточку, нисколько не страшась ранения ротовой полости.

— Заметьте также, что Тесла вооружился линейкой и теперь измеряет порцию супа. С точки зрения требуемого от современного человека утилитаризма этот поступок не несёт никакого смысла, а потому может быть расценён лишь как чудачество либо сумасшествие.

— Я предпочёл бы первый вариант.

— Уберите её! — раздался крик с противоположной стороны стола. Все — кроме тех, кто уже был заинтересован поведением Теслы, повернули головы — перед Теслой носилась большая зелёная муха. Состояние беспомощности окутало электрического волшебника, он прятал лицо за ладонями, пока по-прежнему невозмутимый официант не отложил поднос и не поймал муху в кулак. Официант покинул зал ресторана с намерениями выкинуть муху на свалку истории.

— Прошу вас, принесите другую еду! Муха оставила микроскопические следы, — умоляюще ныл Тесла.

Официант вернулся с тарелкой, вмещающей нечто резинообразное.

Тесла робел.

— Э-э-э... как вас...

— Официант-дворецкий, сэр.

— Как вас зовут?

— Бэрримор, сэр.

— Это что, овсянка, что ли?

— Пластилин, сэр.

— Что за судьба у меня...

— Американский юмор, сэр.

— Вы американец?!

— Да, сэр. Об этом можно только спеть. Извольте.

Официант пожевал губами и тонко, медленно, пропел:

Америка-анцы... надоели с де-етства... И никуда-а, никуда-а, никуда-а от них не де-еться...

— К сожалению, это правда... — ответил Тесла, поедая тарелку взглядом.

Америка-анцы... что за пра-аздник... Улыбни-ись... улыбни-ись... улыбни-ись... улыбни-ись...

Томас Эдисон поднятием бокала прервал словоизлияние. Его улыбка была многообещающей.

— Теперь я предлагаю вам выслушать тост!

— Будем премного благодарны, — воодушевился Тесла.

Эдисон оторвал взгляд от бокала и ровно начал:

— В одной стране, находящейся в западном полушарии и именуемой Соединёнными Штатами, жил американец по фамилии Кеммлер. Как то он совершил убийство. И наш самый гуманный суд приговорил его к самой гуманной казни. Он был казнен с помощью электрического тока. Но в действительности самый гуманный суд не смог осуществить самую гуманную казнь, ведь был применён переменный ток. Так выпьем же за здоровье постоянного тока!

Взгляд Теслы перестал упираться в тарелку и теперь был направлен к середине стола, пока не поднялся вверх и не обратился к Эдисону.

— Что вы мне желаете? Мы собрались здесь ради банкета, а не ради поливания грязью.

— Я поливаю вас грязью? Вы меня оскорбляете!

— Простите, но вы оскорбляете меня.

— Умоляю, не надо поливать друг друга грязью! — возразил лорд Солсбери.

— Теперь д-дайте мне возможность произнести тост! — поднялся со своего места Альберт Эдуард.

Никола Тесла настороженно поднял глаза на престолонаследника, судя по дрожанию усов, в ожидании неподдельной каверзы. Угодно ли провидению, или имеются лишь личные особенности его визави, но сомнительный результат немедленно встаёт в полный рост.

— Я желаю д-дорогому Николе Тесле, чтобы он обрёл в-вторую половину. Пусть она будет п-прекрасна, как моя дорогая Аликс, когда я впервые встретил её. Пусть она б-будет прекрасна, как Лилли Лангтри, когда я впервые в-встретил её. Пусть она будет т-так же прекрасна, как Дженни Черчилль, когда я в-впервые встретил её. Пусть она будет п-прекрасна, как Нелли Клифден, когда мои д-друзья подложили её в мою постель. Пусть с Теслой п-произойдёт такая же история! За здоровье Николы Теслы и прекрасных дам, к-которых ему так недостаёт!

Произнесённый с таким благопожеланием тост плавно, словно пришедший в движение поезд, перетёк в постепенно разносящийся над столом крик. Берти с весьма удивлённым видом взирал на электрического волшебника, ожидая объяснения громкому выражению чувств.

Тесла быстро взял себя в руки.

— Вы хотите этим сказать, что вы все сумасшедшие? Я отдал жизнь науке и цивилизации, а вовсе не прекрасной даме!

— Почему все с-сумасшедшие? Здесь только…

— Простите за откровенность, Ваше Высочество, я преувеличил, ибо здесь лишь двое сумасшедших, и это Томас Эдисон и вы! Я ожидал услышать нормальные, человеческие тосты, в то время как мне пришлось слышать наркотический бред!

Принц Уэльский смущённо, судя по нахмуренным бровям и линии рта, осознавший свою вину, обменялся взглядами с Аликс и, не произнося ни слова, ткнул вилкой в содержимое тарелки. Если нам хочется узнать мнение изобретателя предыдущего экстравагантного тоста, нам предстоит узнать, что он так же ни словом не выразил своего мнения, но в отличие от Альберта занимался в этот момент не имеющим отношения к тосту делом.

— Вы не хотели бы увидеть наш американский стимулирующий напиток? — неожиданно заявил Эдисон, разом привлекая к себе внимание присутствующих. Не спрашивая разрешения, он нагнулся, и из-под стола была извлечена бутылка с красно-белой каллиграфической надписью «Кока-кола». — Вы вряд ли пили этот напиток. Я предлагаю вам такую возможность.

— Мистер Эдисон, прошу вас, покажите мне, что вы пьёте.

Эти произнесённые недовольным тоном слова принадлежали человеку по ту сторону дверей банкетного зала. За репликой последовал топот множества ног, и перед публикой возникли мистер Хамфри с неизменной тростью и с нежданной докторской сумкой и бывший доктор Дойл в своём твидовом костюме. Последнему и принадлежал вопрос Эдисону.

За их спинами стояли подчинённые Хамфри. Уиллард подставил своему учителю стул, и доктор Хамфри снова сел, положив руки на ручку трости.

— Чем вы недовольны? — строго вопрошал Хамфри.

— Тем, что мистер Эдисон пьёт «Кока-колу», доктор Хамфри.

Чемберлен слегка повернулся к лорду Солсбери и учтиво прошептал:

— Слева — доктор Хамфри. Его можно узнать по прилизанной чёлке и, с недавних пор, по докторской сумке. Справа — Артур Конан Дойл. Его можно узнать по твидовому костюму и по усам.

Следующий вопрос принадлежал лорду Солсбери.

— Если вы мистер Дойл, то что вы делаете в компании доктора Хамфри? Если я правильно помню, вы ради литературы бросили медицину.

— Да, я не испытываю интереса к современной медицине и полагаю, что большая часть так называемого прогресса — всего лишь иллюзия. Да, доктор Хамфри подобен антикварной лавке, набитой старьём, где каждая вещь оценена гораздо выше настоящей стоимости. Да, я жду начала времён, когда Британия и Америка...

Хамфри впился в него буравчиком. Такое впечатление произвёл его взгляд.

— Я уверен, в будущем Британия и Америка будут...

— Лежать в одной постели.

Лицо писателя приобрело овальную форму, лицо же Хамфри затряслось в саркастической агонии.

— Я хотел сказать... я хотел сказать, что они будут идти рука об руку! Да, вы правы, ваша светлость, но тем не менее я всматриваюсь в доктора Хамфри, и он внушает мне подозрение.

— Не понимаю, почему я внушаю вам подозрение.

— Доктор Хамфри, как вы относитесь к тому, что мистер Эдисон намерен выпить «Кока-колу»?

— Равнодушно.

— В таком случае я вынужден констатировать то, что доктор Уотсон умнее вас.

— Ну, вам виднее, ведь вы литературный агент доктора Уотсона.

Дойл нервно сглотнул, стараясь подавить возмущение, его руки вздрогнули.

— Силы небесные, лучше бы я убил не только Шерлока Холмса, но и доктора Уотсона!

— Мистер Дойл, вы в своём уме? Когда это вы успели стать убийцей? Холмс погиб в смертельной схватке с профессором Мориарти. Жаль, очень жаль. Я всегда хотел с ним познакомиться.

— С кем?

— С Мориарти, конечно. Очень интересная персона.

— Холмс, Уотсон и Мориарти — вымышленные персонажи!

— Да? А тогда, может, и я вымышленный персонаж? И вы? Может, мы, марсиане, все вымышленные персонажи? Может, жизнь на Марсе придумана каким-нибудь Гербертом Уэллсом? А что, отличная идея. Надо попробовать на практике.

— Простите, доктор Хамфри, но я воздержусь от обзывания вас крепким словом.

— Вы не хотите писать о Холмсе? В таком случае я предлагаю вам лучший вариант. Вы сделаете главным героем доктора! Этот доктор будет списан с Шерлока Холмса и с Хамфри! Этот цикл будет называться «Доктор Холмс»! Нет, «Доктор Хамфри!». Нет, «Доктор Хаус»!

— Доктор Хаус?

— Да, и это будет медицинский детектив! Этот доктор будет проводить медицинские расследования! Он будет распространять волчанку по всему земному шару!

— Волчанку?

— Я хотел сказать, американскую демократию!

Если бы мы не были увлечены речью доктора Хамфри, мы бы заметили, что добродушное лицо Дойла уже не выглядит добродушным, а выглядит удивлённым и одновременно возмущённым. Именно так он мог выглядеть в тот момент, когда после провала комической оперы «Джейн Энни, или Приз за примерное поведение» ему предложили исправить комическую оперу путём добавления в неё Шерлока Холмса.

— О каком медицинском детективе вы говорите?

— О медицинском детективе с участием доктора по фамилии Хаус. Или фамилия Холмс вам привычнее? Или вы придумаете какого-нибудь доктора Быка? Правда, Эдисон обозвал меня доктором Зло. Тоже хорошая фамилия.

— Я никогда не стану писать медицинский детектив![34] Дело в том, что я считаю себя автором исторических романов.

— Тогда напишите медицинский детективный исторический роман. Пусть ваш сыщик будет Гиппократом. Если хотите, то Демократом. Или Демагогом.

— Простите, но я не считаю вас гигантом мысли.

— Так я и есть гигант мысли! Да! Я гигант мысли, отец американской демократии и особа, приближённая к...

— К кому? Неужели к российскому императору? Нам этого не надобно.

— ...особа, приближённая к телу Эдисона.

Дворецкий вошёл в зал, принеся с собой дуновение ветра и важное известие:

— Ваша светлость, вас ожидает мистер Бальфур. Он ожидает вас на Даунинг-стрит, ваша светлость. Присутствие мистера Чемберлена также требуется.

Премьер, учтиво поддерживаемый министром, покинул ресторан. Одновременно с этим в зал проникла мужская фигура в тёмных очках. Уже шёл разговор о наблюдении за домом Дулитта; этой тёмной, расплывчатой фигурой мог быть один из полицейских ищеек.

Теперь неумолимые обстоятельства требуют передать перо Николе Тесле, потому как лишь очевидец сможет передать ожидаемые нами события, сохранив их смысл. Следующими словами он передаёт увиденное:

«Когда-нибудь я сяду за мемуары. Это возможно. И то, что я сейчас вынужден описать, будет одним из самых ужасных моих впечатлений.

Я уже не думал ни о нелепом бумажном колпаке, ни о терзающих мою душу жемчужных серьгах принцессы Александры. Я видел совершенно иное.

В течение сцены, когда Хамфри учил Конан Дойла, Эдисон налил „Кока-колу“ в бокал и был готов сделать большой глоток. Конан Дойл, увидев этот пугавший его поступок, временно вернулся к медицинским занятиям.

„Revenons à nos moutons.[35] Как я уже упомянул, я вынужден признать, что доктор Уотсон умнее вас, доктор Хамфри. Вы поняли, к чему я клоню?“

„Мне интересен смысл этих слов“, — подтвердил Хамфри.

„Доктор Уотсон был очень осторожен в выборе средств лечения. Так и я говорю вам, что „Кока-кола“ опасна для здоровья. В ней содержатся листья...“.

„Ха! Нашли, чем пугать! Взгляните на Эдисона“.

Мне казалось, что Эдисон осушил бокал „Кока-колы“. Как и следовало ожидать, субъект запугивания произвёл стимулирующее воздействие. Эдисон с выпученными глазами, плотоядной улыбкой и громким стуком поставил бокал на стол и с довольным видом оглядел присутствующих. Наткнувшись на равнодушные лица, он встал со стула и громко пропел:

„С днём рожденья тебя, с днём рожденья тебя, с днём рожденья, дорогой мистер Эдисон, с днём рожденья тебя!“

Едва последний звук импровизированной песенки с американской мелодией коснулся моих ушей, Эдисон раскланялся и теперь снова сидел на прежнем месте. Члены королевской семьи ответили аплодисментами.

„Помилуйте, но ведь сейчас мой день рождения! — удивился ваш покорный слуга, уткнув лицо в ладони. — До чего Америка дошла... И это в тот век... когда наши космические корабли... бороздят просторы Вселенной... Да и в двадцать первом веке, вероятно, тоже...“

„Что вы от него ожидали? — восторжествовал Дойл. — Он выпил не то, что нужно, а потому результат виден налицо“.

Я же тем временем нутром чувствовал, что здесь не всё в порядке. Мне слышался некий голос, кажется, с немецким или австрийским акцентом, и он бубнил что-то монотонное.

„Я вижу очевидную причину того, что Эдисон спел такую песню о себе, а не о Тесле...“ — начал говорить Хамфри, но мистер Дойл сам продолжил его мысль.

„Вы хотите сказать, что все пациенты…“

„Все американцы врут!“

„Простите за бестактность, но я слышал, будто вы носите на руке татуировку с надписью „ВСЕ АМЕРИКАНЦЫ ВРУТ“. Если это правда, боюсь, вы преступник“.

Я чувствовал, как Хамфри машинально схватился левой рукой за манжету, невольно подтвердив слова одного из тех писателей, что заработали деньги на уголовщине. Я услышал, как трость упала на пол. Уиллард подобрал её и вернул патрону.

„Вы правы, все американцы врут, но „Кока-кола“ не имеет к этому ни малейшего отношения“.

То, что Эдисон под стимулирующим воздействием перепитого напитка вообразил себя виновником торжества, ещё можно было стерпеть, но он повёл себя неподобающе для компании столь важных персон, потянувшись через стол к принцессе Александре. Та проявила несвойственную её полу инициативу: вынула из-за корсажа веер и, не раскладывая его, ударила им Эдисона по руке. Рука его вернулась на место. Но протягивание руки походило на самоцель, не являясь ею: Эдисон снова потянулся за женской рукой, на этот раз сообщив о намерениях: „Протяните мне руку, Ваше Высочество!“.

Аликс послушно выполнила намерения, и Эдисон поцеловал ей руку. Совершив этот жест, он не преминул вслед за тем брезгливо вытереть губы носовым платком.

Я видел, как остальные непонимающе взирают на происходящее. Сам я был того же мнения. Не сошёл ли я с ума?

„Это может быть волчанка“, — привлёк Хамфри, насколько мне известно, свой банальный ответ.

„Это м-может быть американка, — возразил Георг. — Вы видите, до чего агрессия довела Америку“.

Эти слова остались без ответа. И слышал ли я их?

„После всего увиденного вы считаете, что Эдисону можно доверять? — спросил я Георга. — Я уже убедился, что Эдисон постоянно хитрит и не держит свои обещания. Как его называть?“

„Называйте его президентом“.

Расплываясь в моих глазах, мистер Хамфри торжественно поднял палец к потолку.

„Медицинский эксперимент ещё не закончился! Он только начинается!“

„Что вы задумали?“ — с беспокойством в голосе спросил Дойл.

Доктор Хамфри вложил трость в руку Уилларда и, тем самым освободив обе руки, открыл саквояж. Вскоре в его руках поблёскивала банка с мутной жидкостью.

„В таком случае я рекомендую вам лауданум! И не важно, что говорил Маркс, ведь лауданум и есть опиум народа!“

„Скорее Америка — опиум для н-народа. Или я сделал слишком смелое з-заявление?“ — прошептал герцог Йоркский.

Конан Дойл проговорил:

„Доктор Хамфри, я готов высказать вам своё сенсационное открытие. Среди нас находится шарлатан“.

„Не шумите, доктор Дойл. Я не шарлатан. Я вивисектор. Если всё правильно рассчитать, вреда не будет. Главное — соблюсти дозу. Как я когда-то заметил, лауданум в умеренных дозах полезен в любых количествах“.

Мистер Дойл, по-видимому, не знал, как ответить на весомый аргумент. Не говоря ни слова, он стоял около интернов, держа в руках твидовую кепку.

„Дайте мне ложку, Борис“, — велел доктор Хамфри. Борис Джером налил дозу лауданума в большую ложку.

„Фил, достаньте из саквояжа термометр“.

Мистер Тодд выполнил приказ, после чего доктор Хамфри обратился к Эдисону:

„Мистер Эдисон, я предлагаю вам выбор: или термометр, или лауданум. И то и другое в рот“.

Сам не могу поверить в то, что рассказываю, но тем не менее Эдисон начал нести околесицу.

„Нет! Я хочу домой. Понимаете? Я хочу домой! У меня начинается марсианская депрессия!“.

„Что?!“.

„Марсианская депрессия. Распад личности. У меня начинается распад личности!“.

С этими словами голова Эдисона укатилась в тарелку.

Меня отвлёк тот же монотонный голос. В голове сильно покачнулось.

Доктор Зло, как его изволили назвать, аплодировал.

Я поднял в воздух обе руки, призывая к вниманию.

„Я не хочу видеть, как Эдисон сидит за столом с головой в тарелке. Он напоминает мне голову Иоанна Крестителя. Пусть его унесут“.

„Унесите мистера Эдисона!“ — крикнул Хамфри.

„В Бартс?“ — спросил Уиллард.

„Да! Санитары, вперёд!“

„Но у вас никогда не было санитаров“.

„Тогда пусть ими будут Уиллард и прочие подобные“.

Из банкетного помещения вышли ставшие санитарами интерны, по команде унесшие Эдисона, принявшего гибельное решение. Вместе с головой.

Я боялся, что болен».

На этой пессимистичной ноте заканчивается рассказ Николы Теслы.

Каково ваше мнение об этой неправдоподобной истории? Какова ваша оценка, сударь? Говорят, такие сюжеты бывают, редко, но бывают... Или же напротив, Тесле не следует доверять? Если вы думаете, что всё до посинения однозначно, извольте дотерпеть до того момента, как лондонская знаменитость выскажет своё скромное мнение. Услышать это мнение было бы очень занятным времяпровождением.

В дверном проёме промелькнула мужская фигура в тёмных очках и с хитрой улыбкой; не задерживаясь, фигура направилась к выходу из ресторана. Вскоре в проёме возник мистер Чемберлен. Лорд Солсбери вошёл в зал, и его первой реакцией было подозрение.

— Все господа на месте, как я вижу. Вы принц Уэльский, вы герцог Йоркский, вы мистер Тесла... Но где же мистер Эдисон?

— Мы не знаем, — с откровенной честностью ответил Георг.

— Неужели? Он ушёл, и вам неизвестно, куда он ушёл?

— Мы не видели.

Тигр подошёл к столу. Былая картина не изменилась. Если же изменилась, то за одним лишь исключением: на столе стоял бокал с «Кока-колой», и он был полон — никто её не пил. В отдалении возвышалась наполовину пустая банка лауданума.

— Будьте добры ответить мне — где мистер Томас Эдисон? Или я всего лишь не узнаю его в лицо?

Чемберлен помог милорду:

— Я тоже не вижу мистера Эдисона. Мистер Тесла, отвечайте.

— Я ничего не помню.

— Это невозможно. Вы видите, здесь стоит бокал с Кока-колой. Какое он имеет отношение...

— Примите извинения, но я кое-что вспоминаю. Эдисон выпил этот бокал.

— Но он не тронут. Бокал абсолютно полон.

— Тогда я не понимаю.

— Ваше королевское высочество, что вы видели?

— Я? Я в-видел, как мистер Эдисон держал в руках бокал.

— Но он не пил? Что скажете вы, ваше королевское высочество?

Джорджи неуверенно отвечал.

— Я видел, к-как мистер Эдисон плеснул из бокала в лицо мистеру Тесле.

Тесла ответил выражением недоумения на побледневшем лице. Лорд Солсбери же продолжал, оставаясь недовольным:

— У одного из вас с головой произошло нечто неподходящее? Да, что с вашим разумом?

— Приношу извинения, ваша светлость, я начинаю припоминать. У Эдисона отвалилась голова. У него была марсианская депрессия и распад личности... Силы небесные, ну и чепуху я несу!

Премьер шумно выдохнул, отяготив свой ум трудноразрешимой задачей. Если же они решить задачу не могут, найдутся другие специалисты.

— Видит Бог, придётся обратится за помощью к частным детективам.

— Можете не обращаться, милорд, — любезно сообщил наш Джо.

— Почему вы в этом уверены?

— Взгляните на лауданум.

— Вижу. То есть вы имеете в виду, что доктор Хамфри опоил всех нас лауданумом? Иными словами, мы просто заснули? И нам приснился эдисоновский ужас?

Свет истины оказался слишком слепящим, чтобы видеть его. Едва сознание овладело открытием, Хамфри вернулся в ресторан в сопровождении Уилларда.

— Что произошло с мистером Эдисоном? — нетерпеливо спросил Чемберлен.

— Я ничего не видел. Ни единого действия.

— Это ваш лауданум?

— Почему мой?

— Вы же врач. Кстати, касательно этой профессии. Если вы врач, то вы носите в цилиндре стетоскоп. Правильно ли я говорю?

— Где вы видите здесь врача?!

Лорд Солсбери изумлённо, но стараясь чопорно не выражать того, взглянул на доктора Хамфри или, если учесть знаемые им строгости, на цилиндр.

— Ладно, допустим… но, тем не менее, вы носите в цилиндре стетоскоп?

— Не в цилиндре, а в сумке.

Хамфри извлёк из сумки саксофон. Ни один саксофон не уместится в цилиндре, и этот человек прав в местонахождении своего инструмента.

— Что это? — прищурился Георг.

— Стетоскоп.

— Я не знаток м-медицины, но я представлял стетоскоп н-несколько иначе.

— Уиллард, подойдите ко мне!

Уиллард выполнил приказанное, и его патрон приложил раструб саксофона к груди ученика, другой конец вложив в ухо. Своё ухо. Теперь сердцебиение Уилларда ясно свидетельствовало о возбуждённости, чтобы диагностик вынес приговор ученику.

— Судя по сердцебиению, та девица в кэбе выстрелила в вас стрелой Амура и попала в цель. Так я и думал, что не следует давать женщинам оружие.

Уиллард, не уверенный в правильности диагноза, отвлечённо смотрел по сторонам. Взгляд остановился.

— Извольте, но ведь у вас не стетоскоп, а музыкальный инструмент!

— Это и есть музыкальный инструмент. Сейчас я вам это докажу.

Хамфри приложил губы к концу саксофона, и банкетный зал наполнился мелодией, чтобы старые песни нашего повествования уступили место новым.

Эта мелодия заряжала слушателей яркостью и энергичностью, и слушающие словно вернулись в былые годы, когда они ещё не родились. Заряд веселья и оптимизма наполнял их с каждой секундой, и Тесла, будь он американцем, немедленно попал бы в вожделенный Париж. Точёные щёки Аликс наполнились румянцем, наш Джо готов был лишиться монокля, даже орхидея восхищенно подняла лепестки. Исполнение завершилось, и оно навсегда останется в сердцах господ.

Аликс восхищённо ответила, оставаясь в рамках этикета:

— Браво!

— Откуда вы взяли этот волшебный шедевр? — задал вопрос воодушевившийся Тесла.

— Я слышал его в шоу Бенни Хилла. Эта мелодия сопровождала погоню.

— Где вы видели это шоу?

— Во сне. Мне снилось, что у землян есть шоу Бенни Хилла. И это восхитительно! Как вам мелодия? Я предлагаю сделать эту мелодию официальным гимном Соединённых Штатов. И для этого у меня есть все основания! Представьте себе такую картину: американские войска гоняются за нашими врагами, те убегают от них в ускоренном темпе, американцы их вот-вот догонят, демократия торжествует, американцы снова начинают погоню в ускоренном темпе, американцы хлопают друг друга по лысине, и всё это под мелодию из шоу Бенни Хилла!

Тесла впервые за это время слегка улыбнулся.

— Благодарю. Вы так ярко всё обрисовали, что я и сейчас представляю, как американцы бегают друг за другом под мелодию из шоу Бенни Хилла и хлопают друг друга по лысине. У вас талант рассказчика.

— Где вы научились игре на саксофоне? — поинтересовался Берти.

— Я научился этому искусству, когда учился на врача.

— Но где вы учились на врача?

— В Эдинбургском университете.

На Дойла этот ответ произвёл впечатление удивляющее, в первую очередь не тем, что он окончил ту же альма-матер, а тем, до какой степени элементарно объяснялась халтурная практика его бывшего коллеги.

— В Эдинбургском университете? Теперь я понимаю, как вам удалось стать врачом, не зная медицину. Я на личном опыте убедился в допотопности шотландской системы обучения.

— Конечно! Во время учёбы в Эдинбургском университете я посещал больше мюзик-холлы, чем лекции, и диплом я не получил. Но каждый знает, что для того, чтобы стать врачом, диплом далеко не обязателен.

— Но родились вы не в Эдинбурге?

— Я родился в Нью-Йорке. Это в другой стране.

— Д-Д-Доктор Хамфри, нам п-пора переходить к опере, — заметил доктор Уиллард.

— В таком случае проваливайте!

— К-Куда?

— В оперу!

Доктор Хамфри с неохотой встал, угрожая сломать трость, Уиллард подобрал стул, и процессия вышла из банкетного зала. Судьба Эдисона была неизвестна, и была она если не в руках доктора Хамфри, то в руках Божьих, и доктор Хамфри — всего лишь инструмент в руках судьбы его пациентов.

— Мне невозможно представить, как этот человек смог стать врачом, если он только что предпочёл оперу работе, — лорд Солсбери выделил слова глубокомыслием.

— У меня есть весомая версия на этот счёт, — ответил на это замечание Тигр. — Я могу предположить, что он вовсе не врач. Он дирижёр.

— Но вы в ответ на мои вопросы говорили, что он играет на губной гармошке. Следовательно, он не дирижёр.

— Кто же он?

— Я знаю только одно: он не врач. Поверьте, было ещё хуже, если бы мистер Хамфри был дантистом, а у Эдисона заболел бы зуб. В таком невероятном случае мистер Хамфри удалил бы ему все зубы и вставил бы зубы Уилларда.

— А мистеру Уилларду?

— Я не удивлюсь, если Хамфри вставит Уилларду зубы питекантропа. А потом отнесёт его череп в антропологический музей. Но если быть точным, я удивлюсь: ведь мистер Хамфри не дантист.

— Он родом из Америки. Как сказал бы ныне покойный лорд Рэндольф Черчилль, Америка и демократия — вещи несовместные.

— Относительно лауданума мы догадываемся, что Эндрю Хамфри подло опоил нас этой субстанцией. Но кем был тот незнакомец в тёмных очках?

— Я слышал голос, — отвечал Тесла. Некоторые сведения всё же возвращались в его голову. — Он бубнил, словно шаман. И, похоже, с неким акцентом. Нет, не могу вспомнить, хоть умоляйте!

— Не знаю, кто перед вами бубнил, но этим неизвестным был...

Чемберлен медленно покачал головой.

— Я понимаю, о ком вы. Один официант этого ресторана...

Он меланхолически вздохнул, но, вернувшись к обыденности, раскинул руками.

— ...мёртв. Мы видели его призрак.

— К вам посыльный, милостивый государь, — сообщил лакей, прикрывая ливреей самого простолюдинского вида парня в старом картузе, с интересом взиравшего на далёкое от него, как звёзды, высшее общество.

— Вы прибыли сюда с поручением? — Альберт Эдуард был заинтересован гостем.

Юный простолюдин, очевидно, пробрался ввысь, если он обращался к премьер-министру.

— Хэесо́н фхаа́снозе, мево́г!

— Вы поняли хотя бы одно слово, мистер Чемберлен? — спросил лорд Солсбери, не надеясь на собственный разум.

— Нет, милорд. Следовательно, перед нами кокни.

— Кокни! Господи, почему судьба на старости лет свела меня с кокни? Почему на старости лет мне суждено слышать этот варварский язык, этот недостойный человека выговор?

— Простите мне моё замечание, но я считаю нужным выслушать этого 'Арри.

‘Арри на удивление быстро понял, что от него требуется, и выговорил следующую невозможную фразу:

— Фам саабсче́неи есо́зеаи. Фо́моз хэесо́н ижи́ на дхя́и не́и.

— Во имя всего святого, что это означает?

— Давайте рассуждать логически, милорд. Кокни, как их описывают, пропускают «h» в начале слова, но больше я ничего не могу сказать.

— Нам поможет этот факт?

— Некоторые слова кокни заменяют жаргоном. ‘Арри, повтори последние слова, что ты сказал!

— Хэесо́н ижи́ на дхя́и не́и, мево́г.

— Слово «мевог» ты не произносил. Эврика! Это слово может означать «милорд»!

— Если вы правильно поняли, звук «р» у произносится так, словно у них горячая картошка во рту. Тогда слово «хэесон» означает «Эдисон»! Но что означает «на дхяи неи»?

— Если мы правильно начали расшифровку, то «на дхяи неи» должно означать «на дяде Неде». Кто такой дядя Нед? Почему что-то находится на нём?

— Эдисон находится на дяде Неде? Что это может означать?

— Пусть он изобразит жестами. Язык жестов иной раз бывает понятнее языка кокни.

‘Арри послушно следовал этой идее, начав изображать движения, которые он считает языком жестов, но всякий сторонний наблюдатель назвал бы пантомимой, словно этот кокни выступает в мюзик-холле.

Сначала ‘Арри изобразил ходьбу с несомненной артистичностью, показав утиную ходьбу вперевалку и демонстративно сняв картуз. Ходьба закончилась, и тогда он повёл себя совершенно непредсказуемо: оглядел зал в поисках электрической лампы, достал из кармана рогатку и (кошмар сопровождался бессмысленной фразой «Ногáвьи меснеá тхуá!») выстрелил камнем в ту лампу, которой выпало несчастье попасться его низменному взору. Вскрикнув, Аликс в ужасе закрыла лицо руками, Берти вздрогнул, Никола Тесла недоумённо глядел в спину апашу, даже в столь непредвиденной ситуации стараясь не касаться руками ничего лишнего.

— Кто дал вам право так вести себя? — с величайшим трудом подавил возмущение лорд Солсбери, вставая во весь рост, пытаясь своим видом, словно полисмен, угрожать 'Арри.

— Лорд Солсбери, я подозреваю, что всё это означает пересказ того, что он пытался выразить языком кокни. Но мне не ясно, что нам нужно учитывать: утиную походку или стрельбу.

— Возможно, вы и правы. Скорее всего он хочет сказать, что Эдисон стал апашем.

— У меня другая версия, милорд. Лампа накаливания символизирует Эдисона. Апаши здесь ни при чём.

— Вы не учли тот известный каждому британцу факт, что Джозеф Суон создал лампу накаливания раньше. Следовательно, 'Арри имеет в виду мистера Суона.

— Но какое нам дело до Джозефа Суона? Почему в этой ситуации обращаться нужно непременно к нам? Следовательно, дело именно в Томасе Эдисоне.

У дверей в зал послышались шаги, могущие принадлежать кому угодно, но не доктору Эндрю Хамфри, если судить лишь по его поспешному, безоговорочному уходу. И исключение из всех возможных вариантов оказалось верным: незваным гостем оказался языковед, уже близко знакомый нам по описанному ранее научному определению национальности геян по произносимым ими звукам. Альфред Дулиттл в том же застёгнутом до самого подбородка сером твидовом костюме, грозя неминуемо лопнуть на спине и тем самым дать портным работу на целую неделю, а также грозя уже известному нам кокни своей тростью, входил в зал, где разворачивался, возможно, самый курьёзный из всех проходивших в ресторанах банкетов.

— Я вижу, почтенные господа, что вам требуется моя помощь.

— Откуда вам известен этот только что рождённый факт? — осведомился премьер-министр. — Фонетика или дедукция?

— Нет, ваша светлость, дедукция здесь не имеет места. А фонетика играет важную роль.

— Вы определили наши намерения по наших голосам?

— Нет, ваша светлость, я определил эту вещь по кокни. Если кокни вошёл сюда, то это неспроста, и он хочет что-то вам сказать. Если кокни хочет что-то вам сказать, то вы его не поймёте. Тогда вам потребуется моя помощь. Меня всегда интересовал выговор кокни. По моей теории, положение человека в обществе определяется его речью. Будь моя воля, я научил бы этого парня из низов говорить правильной речью, чтобы он смог выдать себя за герцога, и никто ничего не заподозрит. Ха! Тогда Бернард Шоу узнает, кто из нас мусорщик!

— Простите, но вы хотели перевести речь этого 'Арри на человеческий язык.

— Именно так, милорд.

— Приступайте, сэр. Этот молодчик разбил лампу из рогатки, и мы попутно хотим узнать, что это означает.

— Ну, 'Арри, скажи мне, зачем ты сюда пришёл?

Варвар произнёс, как и в предыдущий раз: «Хэесо́н фхаа́снозе, пгофе́саг дху́лел!».

— «Эдисон в опасности, профессор Дулиттл!», — с неимоверной лёгкостью перевёл учёный.

Лорд Солсбери удержался от того, чтобы прилюдно схватиться за голову, и тем самым не проявил неподобающую чувствительность.

— Всё-таки речь шла об Эдисоне! Что дальше, профессор?

— Фам саабсче́неи есо́зеаи. Фо́моз хэесо́н ижи́ на дхя́и не́и, — повторил кокни следующую свою фразу.

— Вам сообщение из госпиталя. Томас Эдисон лежит на дяде Неде.

— На каком дяде Неде лежит Эдисон? Вам известно?

— Успокойтесь, всё нормально. Перед нами жаргон. «Дядя Нед» означает кровать, и это выражение, как и остальные, выбрано в рифму. Поскольку речь идёт о больнице, имеется в виду больничная койка.

— Боже милостивый, Эдисон в тяжелом состоянии, а мы сидим на банкете! Но, умоляю вас, скажите, что означала фраза... фраза... «ногáвьи меснеá тхуá»... — лорд Солсбери закрыл лицо руками, осознавая испытанный им позор, когда его язык вынужден был опуститься до кокни, чего ранее он почитал невозможным.

— Направьте мясника туда. «Мясник», вернее, «крюк мясника» на языке кокни означает «взгляд». Кокни хотел, чтобы вы посмотрели на лампу. Теперь ясно, что означал поступок 'Арри, когда он выстрелил из рогатки в лампу. Когда дело дошло до языка жестов, лампа обозначала Эдисона.

— Вы́завеи дхо́ого а́мфге! — произнёс варвар ещё не слышанную присутствующими на банкете фразу.

— Вызовите доктора Хамфри, — перевёл профессор Дулиттл.

— Так выходит, что Эндрю Хамфри обманул всех нас! Он не только напоил нас своим лауданумом, но и довёл Эдисона до больницы! К этому мы можем добавить то, что он подло отвлёк нас своим саксофоном, и мы не смогли ничего выяснить. Немедленно уходим отсюда!

Возвращаясь назад, отметим, что было обещано занятное мнение. Дулиттл отошёл в сторону и меланхолически, при ближайшем рассмотрении даже механически, проговорил нижеследующие обещанные слова:

— Эдисон попал в больницу и в руки шарлатана. Вот он, результат империалистической грызни! Вот до чего доводит людей неконтролируемое стремление захватить чужую страну из-за надуманных причин! Вот до чего агрессивность довела Америку! Вот что такое опиум народа — это всяческая агрессия! Чует моё сердце, что даже на Земле происходят такие вещи! И если это делают не только британцы, то хотя бы американцы и прочие азиаты... Допустим, они не знают чего-либо, подобного доктрине Монро. И они, земные братья американцев, напали, например, на гипотетический налог нашей, допустим, Сирии. Если земляне действительно поступают таким неподобающим образом, то после прихода туда нас, людей, лучше не станет. Диктовка одной страной указаний всему миру привела человека к абсурду. Того и гляди, из этого вырастет какой-нибудь театр абсурда... Но что бы ни говорили, жизнь Эдисона должна быть спасена. Он великий человек.

Завершив подобного рода монолог, языковед вновь вернулся к своему занятию — возне с современностью языков при пренебрежении к речи предков.

Проблеск познания — а это было познанием среди мрака — стремительно овладел участниками нашей истории. Снова перед взором предстаёт перемещение в сторону доктора Хамфри, снова восход на крыльцо требует внимания.

Домохозяйка мистера Хамфри в сопровождении министра колоний осторожно подошла к приоткрытой двери.

— Понимаете, милостивый государь, Ричард Д'Ойли Карт заказывает у моего квартиранта музыку для спектаклей. Вы слышите результат.

Результат не требовал долгого ожидания: до ушей мистера Чемберлена донёсся хороший женский голос, поющий: «Расцвѣтали яблони и груши,  поплыли туманы надъ рѣкой.  Выходила на берегъ Катюша, на высокiй берегъ на крутой. Выходила, пѣсню заводила...».

— Извините, но я впервые слышу эту песню. И что за дама поёт её?

Чемберлен решился и вошёл в гостиную.

Джером вращал рукоятку производящего впечатление большого длинного фонографа, Уиллард же выводил чистым женским голосом: «Пусть онъ вспомнитъ дѣвушку простую...».

Доверенное лицо замерло, словно ожидая неожиданностей.

Хамфри обернулся — его оскал был пугающим.

— Чем вы занимаетесь, милейший? — спросило доверенное лицо.

— В предыдущий раз Уиллард во время охоты на Эдисона отвлёкся от этого мероприятия, сев в кэб и уехав вместе некой девицей.

— Я хотел спасти её репутацию, чтобы она не ездила в кэбе одна! — возразил Уиллард резче, чем следовало.

— Он уехал в кэбе с девицей, и поэтому я заставляю его петь женским голосом.

— Простите...

— Песню я слышал во сне.

— Простите, но я не вижу логики. В смысле пения женским голосом.

— Это не логика. Я поступаю так, как поступил бы, если бы я был врачом. Я применяю принцип гомеопатии: лечение подобного подобным.

— Боюсь, это не так однозначно, — попытался возразить Кёрк. — Есть мнение, что гомеопатия становится устаревшей формой медицины.

— Даже если вы правы, для меня это ничего не значит. Я имею желание лечить только себя. Остальные пусть сами думают о здоровье.

— Но пациенты не могут сами приготовить вакцины, и прочие современные средства.

— Тогда пусть пациенты платят налоги врачам.

— Дело не в налогах. Я пришёл, чтобы…

— Послушайте, что говорят современные врачи! Это шарлатанство! Современные врачи пытаются уверить мужчин, что постоянное утягивание женщинами талии на несколько дюймов приводит к трём вещам: к нарушению дыхания, к нарушению кровообращения и к размягчению мозга. Мною научно доказано, что это шарлатанство!

— И вы изволите поведать нам эти доказательства? — догадался Борис Джером.

— Начнём с нарушения дыхания. Где находятся лёгкие? Из того, что мужчины дышат животом, следует, что у мужчин лёгкие находятся в животе. Из того, что женщины дышат грудью, следует, что у женщин лёгкие находятся в груди. Талия находится вокруг живота. Следовательно, утягивание женщинами талии никоим образом не влияет на дыхание.

— А кровообращение, доктор Хамфри? — задал следующий вопрос Глеб Кёрк.

— Если женщина утягивает талию, то она красавица. Если она красавица, то у неё бледное лицо. Если у неё бледное лицо, то в нём нет крови. Если в лице нет крови, то нет и кровообращения. Нет кровообращения — нет проблемы. То есть оно не может быть нарушено.

— А размягчение мозга? — спросил Тодд.

— Где вы видите размягчение мозга? На этот раз я просто приукрасил, чтобы вам было интереснее, — ответил доктор Хамфри с самодовольным видом, намекавшим на то, что размягчению мозга подвержен он сам.

Чемберлен снова взял ускользающую ситуацию в свои руки.

— Я пришёл, чтобы…

— Вы пришли вовремя! Завоевание Геи впервые в истории человечества получит музыкальное сопровождение! Итак, Имперский марш! Борис, закройте шторы! Глеб, потушите газ! Симеон, включайте прожектор! Имперский марш! Если враг атакует, Американская империя наносит ответный удар!

Движения джеромовских и кёрковских рук погрузили гостиную во тьму, несколько секунд понадобилось глазам, чтобы привыкнуть к темноте, и в точности столько же секунд, чтобы понять, что привыкание было напрасно. Круг электрического света вспыхнул вокруг Хамфри, выделяя его фигуру перед камином, где чудесно отражали свет прожектора пыльные стеклянные колпаки, где по той же причине менее чудесно, но заметно, блестел каминный экран.

В круге прожектора видно было, как Уиллард меняет валик в фонографе, и едва новая запись заняла своё место, звуки марша, что Хамфри именовал Имперским маршем, наполнили уже перешедшую к унынию гостиную. Трубы точнейше передавали верноподданническое настроение Хамфри, и ощущение того, что империя нанесёт ответный удар, не оставляло ни малейших сомнений.

Уиллард надел на мистера Хамфри тёмные очки, дабы предохранить его от яркого света, сами же подчинённые успели надеть их, и их начальник уверенно дирижировал фонографом.

— Прекратите это безобразие, сударь! Мы пришли сюда из-за Томаса Эдисона!

— Вы не видите суть? Я исполняю мелодию собственного изобретения. Имперский марш осенит Вселенную, и если враг атакует, империя наносит ответный удар. Поэтому я предлагаю сделать Имперский марш официальным гимном Соединённых Штатов!

— Я не уверен в том, что покорение Геи должно сопровождаться музыкой.

— Вы не поняли! Я предлагаю применять к землянам пытку музыкой! Мы будем сдавать врагов Америки в лагеря, чтобы пытать музыкой. Согласны?

— Каким образом?

— Очень просто. Надо надеть на жертву наушники и врубить...

— Имперский марш?

— Да. Ну или Чайковского какого-нибудь. Пусть испытает на себе.

— К вашему сведению, я пришёл не для выслушивания мнения о ваших методах. Я пришёл из-за превратности судьбы Эдисона.

— Что натворил этот чёртов американец? Я, правда, сам чёртов американец.

— Он лежит в госпитале. Мы не очень вам доверяем после инцидента в ресторане, но ведь кто-то же должен лечить Эдисона. Или нам стоит обратится к доктору Грею?

— Эдисона? О нет! Когда, наконец, его загрызут микробы?! Лечить? Как в тот раз, когда Уиллард увидел пассажирку кэба и откликнулся не на тот зов, на какой нужно? Кстати, Уиллард, как её зовут?

— Мэри Энн.

— Оригинально. Это имя в переводе с великого и могучего английского языка означает с л у ж а н к а. Правда, это же слово в переводе с великого и могучего лондонского языка означает б а б а. В переносном смысле. Короче, мужик-тряпка. Но это вариант к известной нам девице никак не подходит. В общем, правилен первый вариант, и Мэри Энн означает служанку.

— Но она не...

— Я сказал, служанка! Начальник сказал — начальник сделал!

— Вы помните, как вы опоздали на лекцию? Я имею в виду ту лекцию, которую вы читали. После этого вы считаете себя начальником?

— Начальство не опаздывает, а задерживается. Так вот, я только что доказал, что Мэри Энн — служанка. А тот, кто влюбился в служанку, тот станет моим самым любимым пациентом. Ещё интереснее то, что любимых пациентов у меня нет и никогда не было. Поэтому, согласно булевой логике, мой любимый пациент есть никто. Поняли, Уиллард? Вы никто!

— Я?

— Да! А как никто может стать настоящим врачом?

— Я и не обещал. Извольте, я имел в виду, что влюбиться... Вы ошиблись. Это было сугубо по расчёту.

— Печально. Конечно, я не занимаюсь патологиями, и потому в качестве лечения я предлагаю сеанс движущихся картинок. Представьте себе такую кинетоскопическую сценку. Мэри Энн подметает пол в палате. Незаметно подкрадывается Уиллард. Его масляная улыбка напоминает улыбку японца, выучившего китайскую грамоту. Его руки тянутся к...

Уиллард вынужденно прервал тираду.

— Зачем всё это нужно?

— Чтобы все знали, до чего вы опустились!

— У меня есть идея намного лучше вашей.

— Хотел бы я её услышать.

— Как известно вашим несчастным пациентам, вы начали ставить диагнозы путём сбора улик в домах пациентов. Как следствие, я предлагаю записать на кинетоскоп то, как вы влезаете в чужой дом, и организовать публичный показ.

— Зачем?

— Чтобы все знали, до чего вы опустились.

— У меня есть идея намного лучше вашей. Можно поставить комическую оперу, в которой Уиллард залезает через окно больницы к медсёстрам.

— Но...

— Вы помните комическую оперу[36], в которой студенты залезают через окно к барышням в женской школе? Я просто украл идею.

— Но…

— Никаких «но»! Вы думали, я предложу поставить комическую оперу, в которой я, Эндрю Хамфри, залезаю в дом пациента? Я не такой идиот, чтобы согласиться на такое!

— Доктор Хамфри, вы совсем забыли о мистере Чемберлене!

На этот раз Чемберлен добился вожделенной, хотя и упорной цели.

— Я пришёл, чтобы вызвать вас на лечение мистера Эдисона. Время не ждёт.

— Похоже, мы что-то упускаем. Неужели мне придётся его лечить? Что с ним такое произошло? Ладно, придётся отправиться в сомнительное заведение.

— В какое?

— В больницу.

Хамфри встал и, злобно пыхтя, направился к выходу из гостиной. Джозеф Чемберлен прервал его неловкую ходьбу своей мыслью.

— Для начала у меня к вам один вопрос. Вы джентльмен…

Хамфри безбожно выругался.

— Простите?

— Я опровергнул то, что я джентльмен.

— Я имел в виду то, что вы приличный господин. Но в вашем жилище нет слуг.

Доктор Хамфри взглянул на Тигра таким взглядом, словно тот приписал ему отсутствие трости или цепочки для часов.

— Нет слуг? — Доктор Хамфри обвёл рукой интернов. — Нет слуг? А это, по-вашему, кто?!

— Это ваши слуги?

— Разве не похожи?

— Что вы ожидали? — подняв глаза, прокомментировал Уиллард. — Эксплуатация человека человеком — залог общественного труда!

— Тогда почему ваши слуги заговаривают первыми? Так не бывает. Это абсурд.

— Они плохие слуги, — пояснил Хамфри. — Слуги, за мной!

Хамфри спустился на первый этаж и упал на табурет. Доктора окружили его, чтобы застегнуть ему пуговицы на ботинках, надеть на него честерфильд, провести по нему щёткой, натянуть перчатки на руки их начальника.

Сборы в больницу, вновь и вновь сдвигающиеся с мёртвой точки и, словно молекулы воздуха, вновь спешащие к кажущейся недостижимой цели, достигли выхода на улицу. Вновь возникла пауза, и её началом был Чемберлен, успевший после ухода Хамфри из гостиной увидеть в ней охотничье ружьё.

— Простите, мистер Хамфри, но что в вашей гостиной делает ружьё...

— Оно нужно мне для занятий евгеникой! Вы уже слышали о том, что я буду регулировать количество геян путём регулирования количества аистов!

— Неужели вы всерьёз уверены, что люди...

— Откуда я могу знать, откуда берутся люди? Я не врач!

— У меня есть хорошая идея. Прошу вас, подайте мне перо и бумагу.

— Борис, бумагу и перо!

Борис Джером едва не сбил с ног домохозяйку, спускавшуюся по лестнице, и доктор Хамфри приготовился ждать объяснения поспешного приказа его слугам.

— Что вы хотите?

— Провести небольшой эксперимент. Напишите что-нибудь.

— Что?

— Что угодно. Желательно побольше.

Доктор Хамфри написал своё сомнительное имя и подал бумагу Чемберлену. Тот с трудом пробежал глазами и удовлетворённо кивнул.

— Я не могу ничего разобрать. Миссис Сойер, вы можете разобрать хотя бы одно слово?

Миссис Сойер действительно не смогла разобрать ничего из написанного её квартирантом.

— Передайте бумагу докторам.

— Я ничего не могу разобрать! — честно признался Уиллард.

— Мистер Хамфри, вы сами можете разобрать написанное вами?

— Ничего!

— Вы признали то, что у вас ужасный почерк. Следовательно, вы врач.

Хамфри в ужасе обхватил голову руками, поняв, что все его порождённые не в том направлении развитым умом отговорки не действуют. Его деятельность была доказана, и судьба Эдисона снова оказалась в крепостной зависимости от этого человека.

Можно не следить любопытствующим взором за тем, как брогам и два хэнсома везут министра, явно средневекового доктора и его учеников в сторону мастера американского электричества, уже достаточное время побеждаемого обстоятельствами.

Возблагодарив судьбу за свершившееся ожидание, мы видим их в палате, куда после выхода из кэбов несли их стопы. Непосредственно перед уже прибывшим в Бартс лордом Солсбери, мистером Чемберленом и Николой Теслой на койке лежит Эдисон, в противоположность давешнему неврозу его конечности неподвижны, голова откинута назад, лицо говорит о том, что мозг свободен от мыслей. На соседней койке лежал худой пациент самого простолюдинского облика, грубые черты лица соответствовали ломброзианскому видению революционеров, весь его облик в точности напоминал Homo neanderthalensis, правая рука сжимала кепку рабочего.

— Кто этот рабочий, доктор Хамфри? — спросил наш Джо, скосив взгляд на рабочего.

— Его зовут Джон Кенни. Похоже он тот самый, что дирижировал пением рабочих на Даунинг-стрит. Вы догадываетесь, как он здесь оказался? Эдисон предложил ввести на лондонских заводах конвейер. Этот рабочий вынужден был постоянно повторять одни и те же действия. Остальные рабочие выдержали это испытание, но Кенни сошёл с ума. В частности, он плясал как фавн и поливал рабочих из маслёнки. В конце концов его привезли сюда.

— Доктор Хамфри, вы забыли об Эдисоне!

— Вы правы, — буркнул Хамфри. — Но Кенни лежит в том же состоянии.

— Доктор Хамфри, считаете ли вы, что положение безнадёжно? — с заботой спросил лорд Солсбери.

В ответ Хамфри поднял ногу и резко пнул Эдисона. То же самое действие он повторил с Кенни. Их мускулы не проявляли подвижность.

— Скажите, мистер Тесла, он праведник?

— Допустим. И что из сего следует?

— Что он уже в Париже.

— Как это следует понимать?

— Праведные американцы после смерти попадают в Париж.

— Он мёртв?

— Да. И Кенни тоже.

Лорд Солсбери перекрестился, Тесла снял цилиндр.

— Это правда? — еле выжал из себя Тесла эти слова.

— Да! Боже мой! Они убили Кенни! Сволочи!

— Кто сволочи?

— Мы! Мы доводим великий американский народ до такого тупого конца! Мы доводим великий американский народ до одних и тех же никчёмных результатов! Где бы ни была война, куда бы мы ни нападали, куда бы мы ни приходили, всё, всё заканчивается так, как мы только что видели...

Едва заметное дрожание Теслы отзывалось робким взглядом  в сторону коек.

Тем временем Хамфри продолжал обучение.

— Я являюсь автором монографии о том, что человек первоначально умирает не окончательно, и его можно вернуть к жизни. Дело лишь в самом процессе возвращения к жизни, который я предлагаю именовать реанимацией.

— Возвращение к жизни? Но… но ведь вы не святой, чтобы воскрешать покойников!

— Вы правы. Но пациент находится в состоянии, пограничном между жизнью и смертью. Я говорю о реанимации, которая требует научного медицинского подхода. Правда, я в нём ни черта не понимаю.

— Вы сказали «реинкарнация»?

— Я сказал «реанимация»! Если я не оживлю Эдисона, как я буду проводить медицинские эксперименты? Или придётся проводить их над землянами? В лагерях?

— И как осуществляется эта ваша «реанимация»?

— Уиллард! Кёрк! Подайте батарею! — премьер-министру он ответил: — Эдисон посвятил сознательную жизнь электричеству, и электричество вернёт его к жизни.

Превозмогая средней величины усилия, Уиллард и Кёрк ввезли в палату платформу, несшую на себе огромную гальваническую батарею. Провода от неё лежали наверху, и Уиллард протянул их к телу Эдисона.

— Этот провод необходимо присоединить к изголовью, — упорно объяснял доктор Хамфри. — Второй необходимо присоединить на ближней к нам стороне койки. Эдисон пусть лежит так, чтобы голова и ступни касались железа койки. Теперь, Кёрк, повторите те же действия в отношении Кенни. Возьмите магнитную стрелку, чтобы видеть величину тока.

Кёрк выполнил команду, и теперь доктор Хамфри был готов к так называемой «реанимации» Эдисона и его худого соседа. Мрак кружился в мыслях Чемберлена, вынужденного спросить:

— Вы хотите пропустить через них ток?

— Обычные методы фарадизма. Ничего странного. Сам Эдисон поддержал изобретателя электрического стула.

Тесла неуверенно добавил, дополняя картину:

— Я могу привести менее жестокий пример. Мне не раз приходилось проводить опыты с пропусканием через себя токов огромного напряжения, чья опасность заменена высокой частотой. На глазах у публики электрические лампы зажигались в моей руке.

— Удивляюсь, как мистер Эдисон позволял вам вытворять такие идиотские фокусы с его электрическими лампами, — скептически ответил Хамфри.

— Касательно Эдисона всё ясно. Вы пропустите через него ток. А как же Кенни? Вы пропустите и через него ток?

— Он быдло, его не жалко. И мало ли быдла будет потрачено на достижения великой американской нации?

— Но по какой причине именно ток?

— А почему я решил написать монографию об оживлении полумёртвых пациентов, если я ни черта не смыслю в медицине? Этот выбор позволяет мне проводить забавные медицинские опыты.

— Вы намереваетесь проводить опыты над Эдисоном? Но он человек белой расы, на нём нельзя проводить опыты!

— Согласно моей теории, вивисекция не имеет расовых границ. Эдисон впал в идеальное состояние для проведения опытов. Если мои слуги выберут правильную силу тока, он будет жив. Если сила тока превысит дозу, Эдисон больше не будет меня раздражать. Навеки.

— А Кенни? Если вы оживите его?

— Если я оживлю Кенни, он погибнет в следующей серии! Начинаем! Уиллард, пускайте электрическую жидкость!

Уиллард пустил электрический ток, конечности Эдисона подпрыгнули, он вскочил с койки, поставив рекорд по прыжкам в больничной палате. Словно отражение Эдисона, те же невольные действия совершил Кенни. Обнаружив перед собой сразу пятеро воспитанных людей, Эдисон вспомнил о благопристойности, но обратно не лёг. Его глаза блестели намного больше обычной меры, тело выглядело атлетичнее под влиянием напряжения, с которым он подпрыгнул, либо же перед нами была иллюзия.

Присмотревшись к замершим в ожидании пятерым людям, он с раздражением спросил:

— Что произошло?

— Мы вернули вас к жизни, — ответил Хамфри.

— Я и без вас понимаю, что вы вернули меня с того света!

— Откуда? — скептически прищурил глаза Хамфри.

— Но теперь вы за всё ответите! — продолжал Томас Эдисон. — Вы ответите за диагноз истерии! И за двадцать сигар! И за свет в конце туннеля!

— Какого ещё туннеля?

— Скоро сами увидите!

— Когда?

— Когда вы помрёте! В небесной канцелярии мне сказали, когда это произойдёт. Назвать точную дату?

Доктор Хамфри впился в него материалистически-подозрительным взглядом.

Кенни направил палец на нелепого доктора.

— Какую гадость вы сказали обо мне?

— «Он быдло, его не жалко».

— Так я и думал.

— Кто вы такой? — спросил Эдисон с явным подозрением во взоре.

— Я рабочий, и я отвечу вам за это безобразие!

— О каком безобразии вы говорите?

— Кто ввёл на лондонских заводах конвейер? Вы! Я сошёл с ума из-за этого безобразия! А вы смогли бы бесконечно повторять одни и те же действия? Кто виноват! Вы!

— Вы врёте, — возражал Хамфри. 

— Нет! Виновата Америка! — возразил Кенни.

— И что вы от меня хотите?

— Я буду драться с вами!

Примечательной была реакция Эдисона, вскочившего ещё выше и приготовившего кулаки для известной надобности.

— Я тоже буду драться с вами!

Хамфри положил руку на плечо Теслы.

— Похоже, я тоже виноват.

— В чём ваша вина?

— Я пропустил через Эдисона переменный ток очень высокой частоты. Вы сами упоминали, что такой ток не приносил вам никакого вреда. Но Эдисон под действием, — Хамфри отнял руку от плеча Теслы и наклонился к батарее, — тока частотой во множество циклов в секунду стал сильно наэлектризованным.

— Что это означает?

— Нервная система Эдисона получила мощный импульс. Он будет долгое время скакать по больнице и пугать людей.

Эдисон повернул своё лицо к Хамфри с его громкими словами.

— Вы хотите сказать... что пропустили через меня ток по методу Теслы? И этот ток был переменным?! О Высший разум, поведай мне, почему так произошло!

Последняя фраза была произнесена с поднятыми к потолку глазами и руками.

— Чем вы недовольны?

— Тем, что вы пропустили через меня переменный ток! Неужели у вас не было постоянного тока?

— Вы долго будете изливать на нас гнев? — спросил лорд Солсбери.

— Нет! Я обязан дать вам несколько советов. Я требую запретить «Кока-колу»!

— Запретить «Кока-колу»? Да в ней содержится кока, а в коке содержится лекарство!

— Я требую запретить лауданум!

— Это лекарство! — возопил Хамфри.

— Я требую запретить кровопускание!

— Вы безумец! Кровопускание спасло жизнь Билли Бонсу!

— Я требую запретить курение!

— Вы безумец! Вы хотите запретить средство от головной боли!

— Я требую запретить ирландское виски!

— Вы сошли с ума! — ответил лорд Солсбери. — Ирландское виски — топливо для космических аппаратов!

— Я требую запретить колонизацию Геи!

Одной этой фразы достаточно было, чтобы лорд Солсбери схватился за сердце и опустился в заблаговременно подставленные руки его нового министра.

— Вызовите врача! — немедленно сообразил доктор Хамфри.

— Вы сам врач! — ответил удивившийся Чемберлен.

— К чёрту! Уиллард, несите волосатую гусеницу!

— Волосатую гусеницу? — спросил лорд Солсбери, открывая глаза и пытаясь обойти наблюдательностью то, к чему приводит его мозговая болезнь. — Я не отказался бы от лечения волосатой гусеницей, но мне уже значительно лучше.

— Я требую запретить волосатых гусениц! — возопил тем временем Эдисон.

— Вы идиот! — парировал Хамфри.

— Я требую запретить доктора Хамфри!

На этот раз Хамфри не успел ответить ударом на удар в словесной дуэли, и его глаза были расширены от удара меткой рапиры, направляемой Эдисоном, что испытал действие тока высокой частоты, но не утратил американского остроумия.

— Вы не забыли обо мне? — вернул его рабочий на забытый путь.

— Тогда я предлагаю провести боксёрский поединок!

Такой мы видим реакцию Эдисона.

Чемберлен приложил ладонь к растерянному лицу. Взгляд был прям.

— Вы сошли с ума. Тот боксёрский поединок, что вы намереваетесь провести, нарушит правила, введённые маркизом Куинсбери. В первую очередь, боксировать нужно в перчатках.

— Я достаточно наэлектризован, чтобы драться без перчаток! Кенни, я готов к поединку! Будь готов...

— Всегда готов!

Доктор процедил:

— Не вздумайте драться, рабочий! Или вы хотите, чтобы я превратил вас обратно в собаку?

Рабочий приобрёл глаза, как два страусиных яйца, и начал в испуге ощупывать себя.

— Я раньше был собакой?!

— Хе-хе, это была американская докторская шутка. А если быть серьёзным, то я... не—на—ви—жу собак! Боюсь я их, вот что!

— Вы ещё у меня попляшете. Эдисон, я готов к бою!

— Бросайте перчатку!

Лорд Солсбери, мистер Чемберлен, Тесла вслед за недодоктором вынуждены были в величайшей спешке покинуть палату: в ней разворачивался ещё более невиданный в стенах Бартса эпизод, чем уже описанная погоня.

Что на этот раз затеял Эдисон, при учёте вышеописанного разговора легко будет вывести собственным умом; звуки, доносящиеся из палаты, говорили сами за себя. Громкое звучание коек, скрип пружин, дребезг оконных стёкол смешались в варварскую музыку, и вынести её звучание уху премьер-министра было труднее, чем уху Эдисона воспринять тихий голос принца Уэльского.

Тесла был взволнован происходящим, но доктор Хамфри осветил события своими циничными словами:

— Если Эдисон и Кенни получат повреждения, руководить их лечением я не буду. Сами виноваты. Маркиз Куинсбери велел боксировать в перчатках и на ринге шириной 24 фута. Именно эти правила нарушаются нашими наэлектризованными спортсменами. Если им будет хуже, я не виноват.

Тесла всплакнул. Искренне ли он сочувствует? Неведомо, действительно ли ему жаль своего соперника — хотя он и не признал обвинение в адрес Эдисона, по слухам, предавшего огню лабораторию Теслы, на что, по мнению электрического волшебника, благородный человек не способен — но истинным предметом его меланхолично выраженного настроения были следующие слова:

— Даже Эдисон не знал, что ему суждено вступить в абсурдный поединок с американским народом, обеспечив разрушение госпиталя до кирпичиков, кирпичиков до молекул, молекул до атомов, а дальше атомы не делятся! И кто бы мог подумать, что до таких низостей и грубостей этого человека и с ним всю Америку доведёт агрессивность... Представим, что на Земле есть страна, которую я за неимением лучшего определения назову Великобританией или даже Америкой. Если у них есть какая-нибудь Сирия, и прочие турецко-арабские территории, то что мешает землянам завоевать эту Сирию и вообще быть такими же людьми, как мы? Нападут они на чужую страну, и получат почётную премию. Нет-нет, только не надо выдавать такую премию! Ни один завоеватель не спасёт мир от войны! Но кто спасёт Эдисона от кулаков рабочего, никому из смертных неизвестно.

Лорд Солсбери не слышал этих пессимистических слов, обращённых к совести бывшего подданного Габсбургов. Чемберлен строго следовал за начальником, монокль блестел в прощальных лучах. На выходе из Бартса они уже не слышали звон разбитого стекла, крик рабочего «Забирай свои денежки!» и то, что должно было закономерно последовать дальше. Вернёмся же к центру Британской империи и увидим, что продолжало разворачиваться благодаря гению Эдисона и предприимчивости Теслы.

Вскоре господа цивилизаторы снова коротали часы на Даунинг-стрит. Дождь окроплял окна здания, его путь заканчивался в колдобинах и щелях между камнями брусчатки затем только, чтобы вновь продолжить путь невесомым паром и подняться снова к облакам. Лорд Солсбери старался не поддаваться унынию, но человеческая натура стремилась брать своё, и лорд, дабы увидеть в мире светлые стороны, выбрал свой путь в Государственную гостиную с колоннами.

В ней его взору открылась универсальная вычислительная машина Эдисона. Если мы добавим, что два инженера — Тесла и секретарь, заняли места перед ней, затем чтобы Тесла обучил его пользованию машиной, мы с достаточной полнотой изобразим общий вид гостиной в тот момент, о котором идёт речь.

— Сейчас эта машина по заданной программе изобразит на экране портрет, — обещал Тесла предъявить второму инженеру усовершенствование возможностей ещё более на первый взгляд невозможного, чем фонограф, изобретения Эдисона. — Портрет человека, которым я искренне восхищаюсь. Начинайте.

— Я должен нажать на кнопку?

— Наберитесь терпения. Нажмите на эту клавишу, и на экране появится м е н ю, что в переводе с французского означает список еды.

— В таком случае мы имеем ситуацию как в ресторане Симпсона, только наоборот: там меню названо списком еды.

Действительно, между лампой Эдисона и экраном возник дополнительный целлулоид, оснащённый списком, и теперь на экране был ясно виден список, состоящий из слов «...», «ФОТОГРАФИИ» и «ТЕКСТЫ».

— Перед нами м е н ю диска вычислительной машины. Диск носит условное название в виде буквы C. Пункт «...» переводит в вышестоящий список. Вы видите на клавиатуре клавиши со стрелками? Эти клавиши передвигают по экрану указатель. Этот указатель при достаточно быстром перемещении бегает как мышь. Не знаю, подходит ли такое название для этого устройства. Указатель представляет собой блик от луча красного цвета, направляемого на экран. Я перевожу нажатием клавиш указатель на пункт «ФОТОГРАФИИ» и нажимаю клавишу «ENTER». — Красное пятно переместилось на названный Теслой пункт и после нажатия на клавишу ундервуда целлулоидный список уехал, сменившись списком с пунктами «...» и «МАРКТВЕН». — Как вы видите, перед нами доступ к сохранённому в памяти машины графическому изображению.

Тесла нажал на клавишу, чьим назначением стало открытие выделенного пункта. Целлулоидный список исчез, уступив место ещё более умному для неподготовленных инженеров машины устройству, пусть даже оно основано на знакомой детали.

На место списка приехала часть машины, уже известная широкой публике как лента пишущей машинки, и если Эдисон применил для своего изобретения ундервуд, происхождение ленты может быть с лёгкостью объяснено. Но лента дополнена не той кареткой, что знакома каждой машинистке; она дополнена кареткой, наносящей на целлулоид точку, яркостью соответствующую точкам, из которой состоят все фотографии. Подбодрённая взорами Лидделла и Теслы, на целлулоиде начала появляться строка, оставляемая движущейся в горизонтальном направлении кареткой; закончив печать, каретка переползла в начало и опустилась на одну точку вниз, чтобы произвести аналогичный первой строке процесс; так происходило до самого окончания фотографии. Процессы эти происходили быстрее, чем мы в текущий момент читаем описание их, и половины минуты хватило, чтобы фотография усатого Марка Твена с высунутым языком взирала на инженеров с экрана.

И лишь звук, который сопровождал передачу данных из памяти в передающее на экран устройство, превосходил звук работы самой печати.

— Хорошая идея, — оценил секретарь, с восхищением глядя на ленту, казалось, не способную на завидное действие. — Но лишь одно обстоятельство привлекает к себе внимание отрицательным путём. Ясно видно, что электрическая вычислительная машина — изобретение плохо слышащего Эдисона. Работа устройства с памятью машины своим звуком напоминает стрельбу из винчестера.

— В таком случае я предлагаю называть эту часть вычислительной машины винчестером.

Тесла снова вошёл в роль процессора, переключив машину к пишущему режиму. Он достал из своего кармана бумажную обёртку, из которой вынул предмет, поначалу озадачивший Лидделла своей причастностью к вычислительной машине — и как ему теперь преотлично известно, не только вычислительной.

— Вы видите деталь, представляющую собой видоизменение граммофонной пластинки, для удобства названную мной компактным диском.

Тесла держал в руке действительно подобный обычной граммофонной пластинке предмет, но с в полтора раза меньшим диаметром. Из корпуса вычисляющего электромеханического устройства выглядывала полочка, на неё Тесла положил «компактный диск». Палец Теслы нажал кнопку, полочка вместе с диском уползла внутрь. В корпусе на диск опустилась граммофонная игла, бороздки начали передачу данных в боковую часть памяти. Одновременно происходил вывод содержимого диска.

Красная лампочка давала знать, что в текущий момент нельзя нарушать действие машины. Лишь когда через полминуты она повернулась зелёным боком, Тесла сообщил ученику:

— Теперь вы видите menu, отображающее содержимое диска, получившего наименование F. Что вы видите?

— Я вижу пункты «НАЗАД» и «МОЯБИОГРАФИЯ».

— Сейчас вам всё станет ясно. Я предлагаю вам программу для написания текстов, называемую The Word. Можно было, правда, воспользоваться блокнотом, но так даже лучше. Процессор, пожалуйста, перейдите в текстовый режим.

Секретарь выполнил команду. Тесла передвинул красное пятно «мыши» на второй пункт и велел машине начинать.

Снова передвижение ленты и каретки, снова те же действия. Как однообразна будет работа в глазах инженера вычислительной машины, если он каждый раз будет видеть одни и те же механические действия! Но техника есть техника, и если инженер не хочет изматывать себя многократным повторением до боли знакомых ему видений, то лишь фонографическое устройство, заводящее разнообразную музыку во время каждого процесса машины, способно решить новую проблему из области психологии.

— Непосвящённый человек не заподозрит, что этот диск вмещает в себя текст моей биографии. Сейчас мы видим его первую часть, с таким трудом уместившуюся на экране. Я разрешаю вам провести ознакомление.

Тесла заподозрил нечто неблагоприятное: ему казалось, что в наполненной самоновейшей техникой гостиной пребывает ещё один человек, не считая скафандра. Иллюзии, будто внутри скафандра занимается шпионажем человек, в разуме Теслы не возникало.

За столом, на котором когда-то лежал Эдисон, теперь сидел хозяин всего этого здания, его взгляд был направлен в сторону электрической машины. Его взгляд светился интересом к предметам, связанным с давешними прогрессивными интересами, уже проявившимися в воспроизведении звукозаписи.

— Говоря простыми словами, вы гений, мистер Тесла, — сказал лорд Солсбери, когда его присутствие уже не оставалось незамеченным.

— Покорно благодарю.

— Машина, изобретённая Эдисоном и столь быстро усовершенствованная вами, произвела на меня такое впечатление, что я не решаюсь озвучить её возможности кроме вышепоказанного.

— Это далеко не всё, ваша светлость! Имеется возможность соединения её с другими, находящимися в совершенно других местах вычислительными машинами. Таким образом можно будет соединить их сеть! Можно будет хранить информацию на одной машине, а получать её на нескольких других! Инженер машины сможет подсоединиться к другим машинам и получать доступ к фотографиям! К музыке! К движущимся картинкам! К блондинкам! К брюнеткам! К энциклопедиям! К знаниям! Даже заводить знакомства при помощи соединений между вычислительными машинами! Связь между машинами будет осуществляться с помощью телеграфных проводов! Нет, с помощью беспроволочной связи! Мы покроем планету сетью из вычислительных машин, соединённых в единое целое!

— Но как те, кто используют вычислительную машину, будут соединять её с другими?

— Очень просто. Через телефонистку.

— Вы так увлеклись своими проектами, что забыли о причине, по которой Эдисон изобрёл эту машину. Она предназначена для вычислений ради достижения удобств при колонизации Геи. А вы придумали, как хранить фотографии и текст на уменьшенных граммофонных пластинках.

— Вы правы, тысячу раз правы.

Премьер-министр встал и, старчески останавливаясь, вышел из Государственной гостиной с колоннами. Его голова была занята тем, чем обернулись недавние фантазии писателей о полётах в космос, и тем, чем обернулось создание Эдисоном удивительнейшей вычислительной машины. И оба этих предмета мыслей соединились в одном проекте.

Чемберлен внимательно изучал стопку телеграмм.

— Осмелюсь сообщить, что покорители космоса прислали нам телеграммы. Слушайте, что они сообщают.

Чемберлен принялся размахивать бланком телеграммы.

О но, но а-а-ай Ай уилл сёрва-а-айв! Ас лонг ас ай нау хоу ту ла-а-ав, Ай нау ай уилл стэй эла-а-айв! Айв гот ол май лайф ту ли-и-ив, Айв гот ол май лав ту ги-и-ив, Энд айл сёрва-а-а-айв, Ай уилл сёрва-а-а-айв, Ээээээй эээээээй!

— Извините за бесшабашность, но это был отрывок из песни, которую услышали разведчики.

— Откуда вы знаете мелодию?

— Сам не могу догадаться. Неожиданно вырвалось.

— Известно ли, кто поёт?

— Литтлвуд сообщает, что песню поёт женщина с негритянским акцентом.

— Дайте подумать... Неужели...

Лорд Солсбери поднял указательный палец, кивнув головой.

— С одной стороны, у них есть негритянский акцент. С другой стороны, они ближе к Солнцу, чем мы. Мы получаем вывод, что у них одни негры! А если так, то мы должны принести цивилизацию!

— Не это ли мы пытаемся совершить?

— Разумеется. Но теперь выходит, что мы можем пригласить на помощь Америку! И не только двоих электриков, но и всю Америку! Ведь они лучшие специалисты по неграм! Американцы полетят в космос!

— Даже если так, то как быть с Германией?

— Вы снова думаете о Германии. Они обещали нам космическую гонку. Не отвлекайте меня, мистер Чемберлен, дайте возможность верно рассудить.

Телефонный звонок отвлёк лорда Солсбери от его великих дум. Рядом с телефоном он обнаружил предупредительного лакея, стоящего наготове с отвёрткой. Взяв трубку и выслушав первые слова собеседника, милорд дал возможность министру удовлетворяться слышимыми словами, попутно вынуждая догадываться о словах по ту сторону провода:

— Кто вы?... Что?.. Полиция?.. Сомневаюсь! Я точно знаю, что лондонская полиция не пользуется телефоном!.. Что? У Конан Дойла лондонская полиция пользуется телефоном?.. Я не советую вам читать фантастику!.. Что? Это детективы?.. Так что вы от меня хотите?.. — эта реплика сменилась минутным слушанием слов полиции, пока реакция на сообщение не вышла наружу, оставляя тем не менее лицо премьера деликатно сдержанным. Он растерянно стоял перед телефонным аппаратом, не будучи способным вымолвить ни слова.

— Предатель! — только и мог он сказать.

— Кто предатель, лорд Солсбери? — спросил Чемберлен, в самый ответственный момент оказавшийся в близости от телефона, намного меньшей возможностей человеческого уха.

— Эдисон. После того случая в больнице он отказался помогать нам в планах экспансии. Британия разочаровала мистера Эдисона. В первую очередь он и мистер Тесла, как я правильно заподозрил, проявили колебания в отношении к нам, дав негативную оценку инциденту в Венесуэле. В первом случае этот эпизод повлиял на обоих американцев. Теперь Эдисон возненавидел доктора Хамфри.

— За что?

— Во-первых, доктор Хамфри слишком поздно вернул Эдисона с того света. Во-вторых, доктор Хамфри пропустил через Эдисона переменный ток, а не постоянный. В-третьих, это оскорбление для Эдисона. В-четвёртых, доктор Хамфри поступил с Эдисоном как Тесла с самим собой, когда тот пропускал через себя ток. В-пятых, ссора с пролетарием произошла по вине доктора Хамфри. В-шестых, во время боксёрского поединка пролетарий выкинул Эдисона в окно. В-седьмых, боксёры устроили в палате Батыево побоище. В-восьмых, пролетарий швырнул в Эдисона кошелёк с деньгами и тот смог уехать на вокзал. В девятых, пролетарий послал Эдисона к чёрту. Тот понял эти слова слишком буквально и отправился в Америку. Во всём этом оказался виноват наш милейший доктор. Эдисон признал доктора Хамфри первым идиотом Америки. Будучи неудовлетворённым столь нелестной оценкой, Эдисон нарушил правило «не желай другому того, чего не желаешь себе». Иными словами, он пожелал Тесле стать пациентом доктора Хамфри. К счастью, Тесла не решился так постыдно отступить. Простите, я забыл о собеседнике. — Теперь лорд Солсбери был слышен на другом конце провода. — Немедленно перехватить и арестовать!

— Вам телефонируют из полиции?

— Разумеется.

Лакей принёс депешу. Едва милорд взглянул на текст, его взгляд мгновенно обхватил всё вместе — и телеграмму, и публику.

— Что случилось с архиепископом, господа? Гарольд Битон пишет, что он не присылал нам ультиматум и не соглашался с мнением Папы.

Чемберлен коснулся рукой головы, не решаясь признаться в непонимании сути.

— Но ведь мы получили текст, в котором он опровергал наш космический план.

— Вы правы. Теперь он сообщает о непонимании произошедшего. Доказательства его непричастности собраны одним сыщиком. Не припомню его имя, но сейчас это не имеет значения.

Милорд слегка пошевелил старческой рукой, призывая себя отвлечься от возникших проблем.

— Теперь мне пора возвращаться в родные пенаты.

— Я намерен сделать в точности то же самое, милорд.

— Желаю вам величайших успехов на домашнем поприще.

— Буду премного благодарен.

И правда, время шло к вечеру, солнце надвигалось на крыши домов огромного города — одного из крупнейших человеческих муравейников. Двое великих людей попрощались, и их пути вели к своим домам, где у одного пребывают леди Солсбери, пятеро сыновей и две дочери, а у другого всего лишь двое сыновей, но которые, возможно, пойдут по стопам отца и займут важное место в истории Империи.

Глава 11

Что может быть проще примитивного нуль-передатчика? Только примитивный нуль-аккумулятор.

«Обитаемый остров»

Прежде чем перейти к космической четвёрке, надо будет уделить внимание забугорной полиции. Итак, начнём.

Лондонская полиция снова сидела на своём месте.

Инспектор Дерюгин и сержант Смит вошли в участок. Констебли повернулись к ним в ожидании новостей.

— Вы не представляете, что натворили грабители! — весело сказал инспектор.

— Они ограбили музей мадам Тюссо и вынесли оттуда всех восковых преступников?

— Нет.

— Они унесли миллиард долларов из студии «Кто хочет стать миллионером»?

— Нет.

— Что же тогда?

— Два грабителя хотели ограбить кассу. Как и положено поступать в таких случаях, они натянули на голову колготки. Дело в том, что у них оказались одни колготки на двоих. Поэтому один натянул на голову одну половину, а другой — вторую половину. Колготки превратили их в сиамских близнецов, которые срослись спинами. Ха-ха-ха! Представьте, как это выглядит. Представили? Когда они забрали, что хотели, и надо было убегать, они по привычке убегали вперёд, то есть в разные стороны. Единые колготки на головах мешали им. Поэтому мы их и поймали.

Зазвонил телефон. Дерюгин выслушал телефонный звонок и на этот раз оглядел лица полиции с таким видом, словно ему сообщили, что принц Гарри оказался переодетым Гарри Поттером.

— Что на этот раз, сэр? — спросил Смит.

— Шишкина включила телевизор. Бли-и-и-и-ин!

— В чём дело?

— Опять она! Теперь ещё чище. Перед телевизором по привычке стояла видеокамера. В итоге эта двадцатипятилетняя чикса обнаружила ещё один выпуск новостной передачи альтернативцев.

— Что в ней на этот раз, сэр? Опять прогрессоры?

— Эдисон и Тесла.

— Да, что-то новенькое.

Вскоре полиция была на месте происшествия.

Вместо Елены полицию встретили некие двое мужчин средних лет.

— Кто вы такие? — спросил Дерюгин.

— Мы шерпы. Я британский шерпа Батлер, а это немецкий шерпа Штольц.

— Что вы здесь делаете?

— Мы заменяем Елену Шишкину. И охраняем квартиру. Она собирается лететь на Марс.

— Уже?

— Не совсем так. Во-первых, на Альтернативную Землю попадут и три других астронавта из той же команды. Они её подчинённые. Во-вторых, они не полетят на Альтернативную Землю, а попадут туда другим способом.

— Каким же?

— Военная тайна.

— Ого! — ответил инспектор. — А что за Альтернативная Земля?

— В-третьих, Марс уже закрыли.

— Как?

— Одной планетой меньше. Ладно, заходите. Приглашаем вас, товарищи джентльмены!

Шерпы подвели их к видеокамере. Видеокамера, как и в прошлый раз, была подключена к телевизору.

— У-у-у-у-у-у-у! — отреагировал Дерюгин. — У других уже есть приставки к телевизору, которые позволяют записывать выбранную передачу или перематывать обратно. А тут прошлый век.

Первый интертитр, с которого начинался голубоватый монохромный ролик, назывался «ОБРАЩЕНИЕ Т. А. ЭДИСОНА И Н. ТЕСЛЫ». Титр сменился видом двоих альтернативцев, широкого, с бритым лицом и худого, с чёрными усами, которые, как уже стало ясно, были двойниками Эдисона и Теслы. Эдисон пожал руку Тесле. Тот мгновенно доказал, что он Тесла, что-то вскричав и испуганно уставившись на свои руки. Откуда ни возьмись возник врач с какой-то прыскалкой и побрызгал содержимым на руки Теслы. Когда врач ушёл, Эдисон снова подошёл к Тесле. Возникла надпись «БРИТАНСКАЯ ИМПЕРИЯ СТРЕМИТСЯ К ПОКОРЕНИЮ ГЕИ». После неё Эдисон ковырялся в носу, думая, что его никто не видит. В кадре уже был какой-то лакей, вручивший Эдисону и Тесле две гравюры. Первая изображала марсианский треножник из «Войны миров». Вторая изображала допотопное радио.

Возник титр «НАМ ПОМОЖЕТ АМЕРИКАНСКАЯ ТЕХНИКА». После этого титра Эдисон неожиданно чихнул. Тесла, боявшийся заразиться, выронил гравюру. Лакей поднял гравюру и подал её Тесле, но тот не захотел пачкать руки и попятился назад. Лакей вышел из кадра и тут же вернулся с цилиндром и тростью. Ещё один лакей подошёл к Эдисону с тростью и чёрным котелком. Те взяли их направились к оператору с типичной чарличаплинской походкой. Оказавшись вплотную к камере, они широко улыбнулись. Видеоролик закончился.

Полиция смеялась над видеороликом.

Дерюгин:

— Альтернативцы, похоже, стремились к серьёзному ролику, только он получился несколько курьёзным. Эти двое почему-то напомнили мне Новых русских бабок. Теперь мы знаем, что среди пришельцев есть и ихние Эдисон и Тесла. И мы сможем это обстоятельство учесть.

— Всего вам доброго, — проводил их Штольц.

Поклонники Елены, потерпите. Прежде чем перейти к агентам, надо будет окунуться в занимательную медицину.

Полиция стала возвращаться обратно. Пока они спускались к крыльцу, Дерюгин начал спокойно рассуждать:

— Как ни покажется странным этот факт, для того чтобы хорошо знать этих бывших марсиан, нам надо хорошо знать девятнадцатый век. В данном случае наиболее необходимые знания это знания о Великобритании девятнадцатого века. Только судить о ней нужно не по американским фильмам.

— То есть вы хотите сказать, что о Великобритании девятнадцатого века нужно судить по советским фильмам?

— По советским фильмам? Ни в коем случае! Это всё равно, что судить о России по американским фильмам. Поэтому вернёмся к тому, с чего я начал. Вы из Америки?

— Канэшно.

— Какие специфические факты о викторианской Англии вам известны?

— Что у них не было ФБР, ЦРУ, НАТО и Пентагона. Короче, пропащая страна.

— И это всё?

— Да.

— Этого мало. Разве вы не слышали про доктора Хамфри?

— О Хаусе слышал. О Хамфри не слышал. Они что, братья?

— Нет.

— Однофамильцы?

— Нет. Не слышали? А зря. Вы думаете, Дэвид Шор содрал доктора Хауса с Шерлока? Что было на самом деле, знают не все. В викторианской эпохе в Лондоне жил американский доктор Эндрю Джон Хамфри. Его половина стала прототипом Хауса. А другая половина стала прототипом Андрея Быкова из одного российского сериала.

— Хамфри? Что-то не слыхал.

— Да ну! Я вам больше скажу. У вас есть скетч-шоу MadTV. Есть же?

— Уже нет.

— Значит, было. Так вот, в одном из скетчей про доктора Кайли Джонсон показали доктора Хамфри из позапрошлого века. Типа пародия на пародию. Хотя, боюсь, её мало кто понял.

— Что-то не помню. Да и как я мог смотреть MadTV, если я живу в задрипанной Англии? Тут даже президента нет.

— Зато у вас есть британский премьер-министр. Не пора ли вернуться к теме разговора?

— О'кей. Хамфри был точно такой же? Как Хаус?

— Не совсем. Если Хаус — гений, то Хамфри — шарлатан. По некоторым сведениям, даже маньяк. И фашист. Кажется, он тоже видел всюду страну врунов. Губная гармошка тоже присутствовала. А ведь именно в этом заключается его прототипность! Имена его подчинённых — Симеон, Фил, Глеб и Борис стали именами интернов в российском сериале. Имя Быкова — Андрей, то есть Эндрю... Все четверо — мужчины, так как Хамфри не признавал женщин-врачей (в том числе и вымышленную доктора Джонсон из MadTV). И вообще, доктор Хамфри отличался консерватизмом в медицине. Кроме того, наблюдается ещё одна предполагаемая параллель. В России есть врач Геннадий Малахов, который проповедует нетрадиционную медицину. Кто-то утверждал, что  Хамфри занимался тем же самым, и что он был однокурсником предка Малахова. Иными словами, Хамфри — типичный шарлатан. Во всяком случае, существует странное мнение, что Хамфри первым предложил идею реанимации. На самом деле эту идею предложил его сосед, а Хамфри её просто украл.

— Какой ещё сосед?

— Кажется, некий доктор Грей. Во всяком случае, к «Анатомии Грея» он не имеет никакого отношения. В общем, в девятнадцатом веке в отношении врачей было ничуть не лучше. И, как ни прискорбно это звучит, этот маньяк Хамфри считал себя отцом американской демократии. Тогда что уж говорить о самой американской демократии!

***

Москва, два часа дня. В квартире Павла Романовича (его долгожданная встреча с дочерью-эмигранткой обошлась без соплей) собрались космонавты. Квартира находится в доме на Котельнической набережной, то есть не там, где разворачивалась история из блога. То есть ближе к центру Москвы. Кстати, на Котельнической набережной расположен знаменитый дом из числа сталинских высоток. Только Шишкины не там живут.

Елене ещё предстоит окончательно вернуться в Москву и поселиться в этой квартире, в которой в её отсутствие появился компьютер, более современный, чем в той квартире, эмигрантской. И даже та приставка, о которой говорил полицейский.

Все они собрались вокруг телевизора (ну не вокруг конечно, а перед). На Первом канале шли «Другие новости».

Сергей Бабаев:

— По имеющимся у нас данным, викторианские видеоролики будут становиться лидерами просмотров в Интернете. Во всяком случае, ролик с двойником… этого, как его там… ну, Солсбери… в наших учебниках истории он отсутствует… в общем ролик с их инопланетными викторианскими агрессорами набрал на YouTube уже 102 114 просмотров и 102 113 лайков. И это ещё не всё. Наши телевизоры перехватили второй ролик. В этом втором ролике обнаружились Эдисон и Тесла.

Дальше последовал тот ролик, который видели лондонские полисмены. Можно не повторять описание.

Бабаев продолжил:

— Всё ясно. Мы всё больше приближаемся к занимательному факту: на Красной планете живут двойники людей, которые жили в конце позапрошлого века. Теперь пора пригласить в студию гостя.

К ведущему подсел Познер.

— Понимаете, как только я узнал о том, что на другой планете живут люди, которые когда-то жили на Нашей Земле, я подумал... Нет. Не надо думать, что я сайентолог. Я подумал, что их можно пригласить в мою программу. Я задавал бы им вопросы. Но дело не в этом. В четвёрке космонавтов, которая спасёт Солнечную систему, есть американец Роберт Браун. Я когда-то встретил его, ещё совсем молодого, в девяностые годы, во время моей работы в Америке. Так вот, дело в том, что до нашей встречи он был верующим.

Бабаев:

— То есть вы хотите сказать...

— Познер — двигатель прогресса.

Елена:

— Можешь выключать.

Павел Шишкин взял пульт...

— Не выключайте! Не выключайте! — крикнул Познер.

— Вы это кому говорите? — спросил Бабаев.

— Боюсь, телезрители не захотят смотреть дальше. А это зря. Посмотрите, кто к нам пришёл.

В телевизоре возник Задорнов. Он смотрел прямо в камеру.

— Эти ваши альтернативцы никогда не смогут нас захватить, потому что они ТУ—ПЫ—Е!!! Только тупые альтернативцы могут решить украсть статую Мыслителя, только чтобы уронить её на пол! Только альтернативцы могут украсть картины Дали, чтобы судить по ним о нашем безумном-безумном-безумном мире! Только альтернативцы думают, что на Нашей Земле каналы, как на Марсе, и тишина, как в Мавзолее! Только альтернативцы заправляют космические корабли водкой вместо того, чтобы пить её из самовара! Только альтернативцы могут подвергнуться атаке американских ракет и решить, что это Засядько восстал из мёртвых!

— Что всё это значит? — наконец, спросил Бабаев. — Если альтернативцы судят о нашем мире по Дали, никто их ругать за это не будет. Насчёт Мавзолея неожиданно. А причём здесь водка из самовара? И Засядько? Какое он имеет отношение к американцам? Он же украинец, а украинцы... Хотя, если подумать...

— А вот что касается Мыслителя... — задумчиво продолжил Познер. — Я расскажу вам одну басню. Жил-был один мыслитель. Он видел в большей части мира только тупых обывателей, а у себя дома видел только уникальный народ. И вот однажды прилетели пришельцы и уронили этого мыслителя. На пол. И он остался там лежать...

Задорнов, похоже, плохо разобрался в этой басне.

Это было в телевизоре. А по эту сторону голубого экрана Шишкин сам о чём-то думал.

— Кого-то он мне напоминает, — сказал он задумчиво.

— Кто? — не поняла Елена. — Задорнов?

— Задорнов? Да нет, я думал про другое. Этот врач с прыскалкой... Вы его заметили?

— Согласен, — ответил Браун. — Этот врач с прыскалкой вызвал у меня ассоциацию с командой доктора Тёрка.

— Да? — спросила Елена. — У меня возникла ассоциация с командой Быкова. Нет, нам сейчас важно другое. Вы обратили внимание на картинки в руках этих пришельцев?

— Допотопное радио. Марсианский треножник, который использовали пришельцы у Герберта Уэллса.

— Вот именно. Они что, изобрели ещё и марсианский треножник? Да ещё и с тепловыми лучами? Для Теслы это обычное дело. Правда, в конце девятнадцатого века о «лучах смерти» ещё не шло и речи. Его двойник поторопился. Ладно, пошли.

— А чай? Пирожки? — переполошился её отец.

Елена пожала ему руку.

— Извини, некогда.

— А вы сейчас не нарушаете семейные ценности? — заметил Браун.

— Нам действительно некогда.

Шерпы Толстой, Дорлеак и Адамс прибыли в Московскую область.

Точнее, это был Одинцовский район. Да-да, именно там мы застукали Сергеевского-старшего. А вот эти люди находятся ближе к тому месту, где должно быть Сколково.

Космонавты уже надели скафандры. Хотя здесь выходит такая странная штука. В те недавние годы мы помнили, что тогдашняя Красная планета (благодаря японскому учёному она уже не совсем красная) окружена углекислым газом. Да вот беда: альтернативцы свободно ходили по нашей планете без скафандров. Наблюдения очевидцев в джунглях Юго-Восточной Азии это подтвердили. Другие припоминали поспешное бегство альтернативцев от кремлёвских курантов. Похоже, в этом случае они тоже дышали нормальным воздухом. А с другой стороны, углекислым газом дышат только растения. Правда, в одном приложении к The Sims 3 фигурируют ростоманы — люди-растения. А это уже совсем другая вещь. В сведения о тогдашней планете вкралась ошибка, огромная ошибка.

Так что прогрессоры надели не совсем скафандры, а скорее защитные костюмы. Сверху этих костюмов были надеты костюмы викторианские. То есть маскировка. На мужчинах были длинные пальто, которые, как выяснил глава агентства, назывались инвернесскими. Такие пальто с пелериной вместо рукавов. Поэтому рукава адаптированных скафандров закрыты рукавами рубашек. Гермошлемы не требуются, а значит шея видоизменённого скафандра позволяет застегнуть воротник пальто. До ступней это пальто не доходит, а значит, поверх защитного костюма надо надеть брюки. Правда, с ботинками неудобно. Ладно, чёрная краска сойдёт.

С котелками и так понятно. Наши современники не буржуи, чтобы носить цилиндры. Прогрессору ступенью выше достался защитный костюм в обтяжку (на основе скафандра «Сокол»), сверху она надела макси-юбку и твидовый пиджак. Волосы уложила в узел. А на голове твидовый пиджак дополнялся копполой. Глава агентства объяснил, что в викторианской Англии копполу носили аристократы.

В общем, агенты приготовились к внедрению.

— А вот наш милый Арсен опять куда-то пропал, — заметила старший агент, отряхнув сумку.

Шерпы прошли на территорию вроде космодрома.

Там возвышались два участка, вокруг них были построены высокие стены. На обоих дверях в эти участки висели таблички:

Осторожно! Космические корабли!

К этим местам примыкали ещё два участка со стенами, только в четыре раза ниже.

— Что это за сооружение? — спросил Адамс.

— Надо выяснить, — ответил Дорлеак.

— Сейчас вы всё поймёте, — объяснила девушка. — Видите эти провода?

Действительно, от стены тянулись провода. Они тянулись в одну и ту же сторону и уходили за горизонт.

— Сейчас физик всё вам объяснит.

— Сергеевский-младший? — спросил шерпа Толстой.

Браун ответил:

— Да, тот самый доктор Сергиус, об открытии которого упомянула Шишкина.

Действительно, в физике они узнали Родиона Моисеевича Сергеевского. Выпускник Лондонского университета, российский кандидат наук, лауреат премии Вольфа по физике за открытие явления гигантского магнитного сопротивления, один из разработчиков Большого адронного коллайдера благодаря длинным лохматым волосам выглядит несколько похожим на дока Брауна, хотя совсем ещё не седого. Хотя видел ли кто-нибудь дока Брауна не седым? В компьютерной игре так вполне может быть. Если надеть на Сергеевского очки, получится трансформированный Александр Градский, а если снять очки, получится не седой Эйнштейн, которого можно будет спросить: ты зачем усы сбрил, дурик?

Родион Сергеевский провёл гостей в пристройку, которая примыкает к этим самым участкам со стенами. Две двери вели в лаборатории. Неподалёку виднелся включенный радиоприёмник, на который никто не обратил внимания. На стене над столом с физическими приборами висели фотографии Стивена Хокинга и Сахарова. И ещё Юкио Хакамады. Неподалёку висели фотографии Моисея Сергеевского с клюшкой для гольфа и старинного господина в сюртуке. Непонятно зачем рядом висел кадр, изображающий дока Брауна с самым безумным выражением лица в истории человечества.

— Американскому астронавту я наверняка известен как доктор Сергиус. Зато русские знают меня как Родиона Сергеевского, ведь я и есть русский. А родился я в Лондоне. Поэтому вы в полной мере можете считать меня Николасом Фандориным.

— Кто этот хрен? — удивился Роберт Браун.

— Внук Эраста Фандорина. Книжки надо читать. Правда, этот цикл ещё не перевели на английский. И неизвестно, переведут ли.

— Так вы Сергеевский, а не Сергиус?

— Да. Я вовсе не британец. Это мой отец-олигарх родился в Великобритании. А физик Константин Новосёлов, наоборот, стал британцем. Правда, я как студент одного из британских университетов, должен был платить за обучение 9000 фунтов. Очуметь! Зато мой отец — миллиардер. Он смог оплатить.

Браун хмыкнул:

— Я про этого Сергеевского-младшего слышал. Он олицетворяет Россию.

— Каким это образом? — удивилась Елена.

— Очень просто. Как известно, в России две беды — дураки и психи. Этот учёный относится к одной из этих категорий.

Учёный подскочил вверх, да так, что космонавты шарахнулись.

— Что?! Это к какой категории я отношусь?

— Так я слышал, что вы изобрели средство от развязывания шнурков. И ещё вы выяснили, кто придумал крестики-нолики. И ещё вы доказали существование всемирного потопа на Марсе. И ещё вы...

Учёный крякнул. А одумавшись, он обратился прямо к вам:

— Дорогой читатель! Скажите мне, пожалуйста, почему у России такая репутация? Дураки, дороги... И это Россия?! Так есть сейчас, так было при Советах, так было при Романовых, так было при Рюриковичах, так было при Ное, так было при неандертальцах, так было при Адаме, так было при... Ладно, дураки и дороги появились после Адама... И вообще, существовал ли Адам... Не важно! Скажите, почему я, россиянин, с зарубежной точки зрения должен олицетворять каких-то дураков, чудаков и психов? Знаете ли об этом вы, читатели?!

Браун хлопал глазами. Наконец, он спросил:

— Эй, вы что, сами с собой разговариваете?

— А? Что? Что такое?

Теперь Родион Моисеевич сам хлопал глазами.

— Вы разговариваете сами с собой, или мне показалось? — осторожно спросила Елена.

— Ой, простите! Я всего лишь разговаривал с читателем.

— В смысле? — удивился Эраст.

— Очень просто, — объяснила Елена. — Перед нами безумный учёный.

Сергеевский-младший схватился за лохматую голову. Космонавтка была права. Правда, учёный просто сломал четвёртую стену.

Эраст немного покачал головой:

— Что-то я слышал. Этот так называемый учёный считает себя и всех нас персонажами фантастической книги.

— Да-да! Мы все живём в фантастической книге! Иначе как объяснить существование марсиан?

— Очень странно... — вздохнула Елена. — Хотя их больше нет. Отменили.

— Я даже догадываюсь, что в этой книге Владимир Путин — исторический персонаж.

— Почему?

— Такого невозможно выдумать.

— А Обама?

— Аналогично.

Да уж... Такого учёного надо не в Сколково, а в Кащенко.

Елена пощупала волосы. Безуспешно поискав зеркало, она озабоченно спросила:

— Как я выгляжу? Не лохматая я?

Учёный едва не проломил пол.

— Что это значит? Пойди пойми этих женщин! Вы озабочены тем, не лохматая ли вы, и при этом отказываетесь красить губы! Ну куда это годится?

Похлопав глазами, он сам схватился за волосы. Только он их рвал.

Елена снова упомянула оппонентов. Брауну это крайне интересно.

— Я прочитала в Интернете кое-что о подозрительных событиях. Митт Ромни предложил ещё один способ борьбы с пришельцами. Он предлагает войти в марсианский радиоэфир и передать им одну фразу. При этом он совсем не учёл того, что в девятнадцатом веке не было радиоэфира, так как радио передавало лишь азбуку Морзе. Наверно, он этого вообще не знает. Досадно. Тяжёлое наследие Джорджа Джорджевича.

— Какую фразу?

— Ромни хотел сообщить пришельцам такие слова: «Хотите вы или нет, но история на нашей стороне. Мы вас похороним». Поскольку пришельцы не могли этого услышать, фраза «мы вас похороним» по ошибке попала к президенту Грузии.

— И что?

— Саакашвили и Маргвелашвили решили, что Ромни наклюкался. Довольно спорное утверждение, поскольку мормоны в идеале не пьют. В общем, Саакашвили и Маргвелашвили обещали объявить войну американцам и в первую очередь атаковать штат Джорджия. Ромни, когда узнал об этом, едва не лопнул с перепугу, ведь он уверен, что это Россия напала на Джорджию. Поэтому он решил напасть на Джорджию раньше... То есть на Грузию. А Саакашвили и Маргвелашвили не просто лопнули с перепугу, так ещё и подали в отставку. Навсегда. Посмотрим, что будет дальше.

— Молодцы.

— А вы знаете, что Путин и Медведев неожиданно услышали курительный кашель и пивное бульканье пришельцев? Вы спросите, как он смог услышать это на Нашей Земле. Оказывается, он слышал вовсе не пришельцев. Просто американцы обнаружили сигары и тюбики с пивом среди космического мусора. Они поняли в чём дело, и решили напугать русских. Звук был подставной.

— А что с крышей?

— Что? А, точно. Обама уже собирается передать альтернативцам свой план, как взять империи под крышу. Наверно, скоро они вместе полетят к Альфе Центавра. Хотя неизвестно. Доберёмся — увидим.

— А что видеть то? Уже всё известно. Единственная планета у Альфы Центавра непригодна для жизни. Стопудово.

В помещение вошёл Попов с глупой ушанкой в руке.

— Опять! — крикнул Роберт Браун, вытащив из-под пальто пистолет. — Надевайте! Живо! И не надо делать глаза Кота в сапогах в Шреке!

Надо ли пояснять, что космонавт вынужден был надеть ушанку.

— Всё! Ухожу в монастырь!

— Вы имеете в виду монастырь, основанный орденом ушанконосцев?

— Не смешно.

— А куда вы дели гаечный ключ?

— Гаечный ключ?

— Конечно! Ведь вы космонавт в ушанке. Следовательно, вы должны долбать по компьютеру гаечным ключом.

Елена:

— Что происходит в нашем современном мире? Нет, я понимаю, когда Том Круз верит сайентологам. Но когда американец верит Задорнову...

Роберт пожал плечами.

— ...Нам надо поторопиться, пока Обама не ввел на нашей планете цветовую дифференциацию штанов.

— Правильно, Елена Павловна.

— Цветовая дифференциация штанов? Что это за хрень? — сощурил глаза Браун.

— Вы не знаете? Кино надо смотреть.

— Кино? Да я недавно смотрел Симпсонов! Я их регулярно смотрю.

Действительно, какая ему разница? Как говорится, пипл хавает.

— Мы должны поторопиться ещё по одной причине. Джон Маккейн готовится не к обороне, а к нападению. Он предлагает завоевать Альтернативную Землю и перекрасить её в синий цвет с пятьюдесятью звёздочками и тринадцатью красно-белыми полосками. И не просто завоевать, а в десять раз увеличить количество американских штатов. Если так будет продолжаться, американский флаг перестанет умещаться в Белом доме.

— Ну так ведь Обама пришёл к выводу, что нужно забыть об арабах. Правда, в Сирии...

— Вы правы. При этом Маккейн предлагает использовать для завоевания Альтернативной Земли исключительно грузинские войска. Он даже обещал сжевать собственный галстук, если Альтернативная Земля не будет завоёвана. Приятного аппетита, мистер Маккейн.

— Только не это! О Господи, в которого я не верю, только не это! — Браун схватился за бритую голову. — Остаётся надеяться, что Альтернативная Земля будет завоёвана, и галстук Маккейна останется цел.

А как же протекторат? Об этом они и не подумали.

Тут-то и пришёл Арсен. В таком же пальто с пелериной и в котелке.

— Что вы принесли? — возмутилась Елена, когда увидела, что Арсен пришёл с новым букетом. И даже встал перед ней на одно колено.

— Берите! — упёртый француз вручил ей букет.

— Мне придётся напомнить, что мне 25 лет, а не 20.

— Да? Мне 27 лет. А вот вы выглядите на 19.

Сергеевский решительно подошёл к этому… ну… вы сами догадываетесь, кому.

— Никаких ухлёстываний, месье. Я предлагаю поступить вот так, месье. Вот так? Так!

Сергеевский отнял у него букет и направился с ним к мусорной корзине. Не успел француз возмутиться, как учёный положил букет в мусорную корзину и утрамбовал его ногой. Один российский задорный сатирик утверждает, что такое действие свойственно только русским. А Сергеевский и есть русский. Пусть даже на Западе знают его как Сергиуса.

— Что вы сделали? Я же... я же испытываю... — тот приложил руку к сердцу.

— Знаете что, месье, эта тема слишком затаскана. Особенно в этой вашей Франции. — Он нахлобучил на Делона ушанку. — Так что займитесь-ка, это, вы чем-нибудь, сами знаете, пооригинальнее.

Тот был готов захныкать. Делон снял ушанку. Елена мигом придала себе сочувствующий вид и с добрыми глазами погладила его по головке.

— Успокойтесь, дорогой. Он просто ревнует.

Сергеевский удовлетворительно кивнул.

— Ревную? Что-то в этом есть, — он подмигнул Елене. — Думаю, месье вам надоел, симпапушка.

Елена подозрительно взглянула на учёного.

— Вы так подозрительно на меня смотрите... Вы симпапушка, а что же вы ещё не вышли замуж?

— Вот этого я не могу сделать.

— А почему?

— Была такая история... Понимаете, в 18—19 лет я хотела выйти замуж...

— За кого? — спросил учёный, когда Елена замолчала.

— В 18—19 лет я хотела выйти замуж за Диму Билана.

— Правда? Во как! И что?

— После того, как я уехала из России, я решила, что выйду замуж только за русского. Нет, сейчас это неважно. Когда про Билана узнала моя мама, ей это сильно не понравилось. Просто она решила, что его фамилия не Билан, а Билайн. Она стала ворчать: что за фамилия такая — Билайн... как ты можешь выйти за мужика с такой фамилией... и вообще, у русских дурацкие фамилии... и вообще, тебе надо выйти замуж за представителя западной цивилизации... Ну, в общем, стараниями моей проамериканской матери и Димы Билана я заработала комплексы. Проблемы у меня с вашим полом.

— Погодите, — не понял Делон, — это получается, вы решили выйти замуж непременно за русского? Так бы и сказали. Я бы принял российское гражданство.

Родион Моисеевич:

— Так, Елена Павловна, а вы не попираете, это самое, семейные ценности?

— Семейные ценности? Не виноватая я, что у меня трения с матерью. Вы думаете, цензура не пропустит? Попрание семейных ценностей? Хотя с моими подчинёнными у меня те ещё трения...

— Правда ли, дорогая бикса... — начал Роберт.

— Я ваш шеф.

— Правда ли, шеф, что к раздолбаям присоединился Тесла?

— Да, мы видели его в том же телевизоре, — ответил шерпа-соотечественник, то есть Адамс.

— Однажды я показала отцу фотографию в журнале... — начала говорить космонавтка. Роберт Н. Браун прервал её:

— Вы имеете в виду родителя номер один или родителя номер два?

— А какая разница?

Браун радостно подпрыгнул почти до потолка.

— Ййееессс! Так я и думал! Ваши родители одного пола!

— Вы не так поняли. Я просто хотела сказать, что не очень представляю, кто родитель номер один, а кто родитель номер два. Так вот, я показала... м-м-м... родителю фотографию Теслы, у него на заднем плане висит изображение осциллятора. Осциллятор это такой прибор. Я говорю отцу, что это осциллятор. А тот ответил, что это неправильно, потому что Тесла — серб, а осциллятор — еврей.

— Мы пришли сюда не для таких националистических россказней, — заметил Эраст.

— А называть украинцев недорусскими, значит, можно?

Попов нахмурился.

Родион Моисеевич обратился к космонавтам:

— Мы пригласили сюда шерп из тех же стран, что и лидеры тех стран, из которых наши четверо космонавтов. Я пригласил их затем, чтобы продемонстрировать то, как мы сможем предотвратить вторжение землян. Я ожидал, что космическая телепортация будет применена в День космонавтики, 12 апреля. Вы опоздали. Уже осень. И всё же человек скоро попадёт на Альтернативную Землю. Именно попадёт. Попадёт! Попадёт!

— Безумный учёный... — пожала плечами Елена Павловна.

— Как вам должно быть известно, я становлюсь главой Агентства альтернативной истории. Мне подчиняется старший агент Шишкина, а ей подчиняются трое космонавтов. К моим подчинённым также относятся ещё двое учёных, Хакамада и Фрёлих. Мой отец будет вроде финансового директора. Павла Шишкина, как журналиста, тоже можно присобачить.

— Вы подготовили космонавтов к полёту на Альтернативную Землю? — удивился шерпа Дорлеак.

— А вы что думали? Вы думаете, я подготовил космонавтов к полёту на Солнце? Как кто-то сказал, на Солнце нужно лететь ночью. Правда, можно подождать, когда Солнце станет красным гигантом и расширится до орбиты Нашей Земли. По моим расчётам, это произойдёт ровно в полночь 21 декабря 2112 года. Однако мы не будем этого ждать, и поэтому мы попадём на Альтернативную Землю. Во как! Да только вот это не то, что вы думаете. Здесь нет никаких этих самых фотонных ракет, которые должны были бы сократить время полёта с помощью теории относительности. Космонавты будут телепортированы. Да! Да, я изобрёл телепортацию. Таким образом телепортация встаёт в один ряд с самоваром, балалайкой, матрёшкой, тетрисом, спутником, тульским пряником, гранёным стаканом, электрической лампочкой...

— Лампочку изобрёл Эдисон, а не русские! — крикнул Браун.

— Прежде чем кричать, пожалуйста, проверяйте себя. Надо проверять. А то, к примеру, мой знакомый американец считает, что американцы изобрели водку. Ничего подобного. Всё изобрели китайцы.

Китайцы. И это говорит русский.

— Да разве телепортация возможна? — не понял шерпа Адамс.

— Конечно! Британские учёные доказали...

— Что?

— Ничего. Просто британские учёные доказали.

— Я это слышала в Шоу Фрая и Лори, — заметила Елена.

— В смысле?

— Хью Лори спрашивает, зачем будут нужны бензоколонки, когда есть телепортация. Стивен Фрай отвечает, что для жизни: британские учёные доказали, что галлон бензина в день дарует вечную жизнь.

— Забавно. Действительно. Ладно, перейдём к нашей телепортации. Вы скажете, что я русский, что я русский, а не британский учёный. Ну, так ведь наука не имеет национальных границ.

— Как же они телепортируются? — встрял шерпа Толстой.

— Вам ведь знакомо слово «джонт»?

— Это из Рея Бредбери?

— Причём здесь Рей Бредбери? — спросил Родион, вытаращив глаза, как док Браун, на котором он, по слухам, помешан.

— Ну так вы отправляете людей на Марс, а Бредбери написал «Марсианские хроники». Может, там был джонт.

— Во-первых, Марса больше нет. Во-вторых, джонт означает телепортацию. В рассказе Стивена Кинга. Кинга, а не Хокинга. В рассказе семья Оутсов отправляется на Марс. Телепортацию, то есть «джонт», могут совершить существа с высшей нервной деятельностью только при одном условии. Если человек спит, джонт безвреден. Так? Или нет? Если он бодрствует, джонт приведёт к безумию и смерти. Ужас. Согласно рассказу, одного преступника вместо смертной казни телепортировали… джонтировали в бодрствующем состоянии, и тот постарел и помер. В конце концов постарел сын этих самых Оутсов. Или как их там звали?

— Вы хотите сказать, что с вашей телепортацией то же самое? — спросил шерпа Адамс.

— Не совсем, — ответил Родион Моисеевич. — Перемещаемое через телепортер перемещается в лучшем случае со скоростью света.

— Так бывает?

— Во всяком случае, не выше скорости света. Как сказал Эйнштейн, нет ничего быстрее света, кроме, как говорится, дурных вестей, у которых свои законы. Почему, по-вашему, телепередача Солсбери и Чемберленом так быстро добралась до Нашей Земли? Это было ни что иное, как дурная весть, у которой свои законы.

— Постойте! — возразил шерпа Адамс. — Так ведь телепортация в корне перевернёт наш мир! Человек получит неограниченные возможности!

Елена начала объяснять:

— Что вы ожидали? Перед нами безумный учёный.

— Я думал, что безумные учёные бывают только в фантастике, — возразил Роберт Браун. — Допустим. И всё же телепортация должна перевернуть мир...

— Сейчас я вам всё объясню...

— Каждый год, 31 декабря, мы с друзьями ходим в баню. Это у нас традиция.

Эти слова произнёс Попов.

— Что вы имеете в виду? — не понял Браун.

— Я произнёс первое, что пришло в голову. Елена Павловна сказала, что сейчас она нам всё объяснит.

Ей пришлось выступить в роли Капитана Очевидность.

— Я хотела объяснить, почему изобретение моего шефа не перевернёт мир. Только сначала скажите, шеф, вы собираетесь телепортировать нас без телепортера в пункте назначения? Так, что ли?

— Да. Вот именно.

— Тогда понятно. Понимаете, в таком случае для телепортации необходимо указывать координаты пункта назначения, и этот пункт назначения должен находиться в месте с гравитацией. Так?

— Да. Действительно.

— Следовательно, телепортироваться можно только на планету. Ну или на Солнце. А в открытый космос телепортироваться не выйдет. Возможности будут намного меньше, чем вы думаете. А если телепортироваться из одного города в другой, так ведь много энергии нужно.

Учёный ответил:

— Эйнштейн думал, что у женщин нет разума, пока не встретил Марию Кюри. Интересно. Я думал так же, пока не встретил вас, Елена Павловна. И вы правы, космонавты должны будут перенестись в произвольное место. Это труднее классической телепортации. Хотя что я говорю? Какая классическая телепортация? Она же появилась только сейчас! Стоп-стоп-стоп! В первую очередь я отправил к альтернативцам маленького зелёного летающего робота. И этот робот принёс туда маячок. Маячок для точного попадания в конечный пункт. Поэтому вы окажетесь в викторианском Лондоне, а не в Мухосранске.

Браун почесал макушку:

— Когда вы успели разработать телепортацию?

— Я разрабатывал телепортацию... и только сейчас, да, только сейчас, когда дело сделано, альтернативцы дали нам возможность увидеть телепортер в действии. Правда, без альтернативцев вы об этой телепортации никогда бы не услышали!

— Как это?

— Вот так! Вдруг ей воспользуется какой-нибудь злодей? У изобретателя телепортации должна быть ну очень большая ответственность! А так придётся её обнародовать. И это только во-первых.

— А во-вторых? — заинтересовалась Шишкина.

— Однажды я решил заняться ловлей радиосигналов. Радиолюбительством, грубо говоря. И что же? Однажды я поймал сигнал, типа от инопланетян. А оказалось, что сигнал этот явно дореволюционный. Беспроволочный телеграф! Опыты Попова!

— Кого-кого? — не понял Браун. И покосился на космонавта Попова.

— Неважно. Может, это был кто-то другой. Короче, не радио, а девятнадцатый век. Я стал думать, думать, и решился изобрести телепортацию. Началось это с инородных радиосигналов. Теперь мы поняли, что это были альтернативцы.

— Понятно.

— Заметьте, что телепортация у Стивена Кинга была основана на перестройке, а здесь телепортация основана на ускорении. Даже если в телепортере окажется муха, как в одноимённом фильме, человека не придётся отправлять в зоопарк.

— Правильно, — ответила старший агент.

— В качестве других примеров телепортации в литературе можно привести произведения... Хотя не важно. Да? Только давайте не будем зацикливаться на фантастике и перейдём к тому, каким образом наши люди окажутся на Марсе. А это уже не фантастика. Хотя что я говорю, мы же живём в фантастической книге! И Марс уже отменили!

Он опять схватился за волосы.

— Разумеется, для работы телепортера нужно много энергии. Да-да! Я не сразу смог представить верную цифру.

— Какова же эта цифра?

— Двадцать один и одна сотая джигаватта! О чём я только думал!

— Вы хотели сказать, гигаватта?

— Да, двадцать один и одна сотая гигаватта! О чём я только думал! Я не сразу понял, как велика эта цифра!

— Это так много?

— В настоящее время столько энергии вырабатывает только одна вещь в мире!

— Какая, какая вещь? Неужели молния?

— Какая молния?! Столько энергии вырабатывают пятнадцать тысяч двести сорок пять банок с энергетическими напитками!

— Вы уверены?

— А куда, по-вашему, ведут эти провода? Куда ведут? Э-э-э... Хотя нет, всё не так. Сначала я задумал другой способ.

— Какой?

— Я хотел использовать множество толстых женщин.

Браун ухмыльнулся.

— Толстых женщин? Интересные у вас предпочтения.

— Что? Причём здесь предпочтения? У вас у самих интересные шуточки. Короче, я решил использовать множество толстых женщин. Они должны были крутить педали тренажёров для похудения, соединённых с генераторами тока. Так я убил бы двух зайцев. И женщины стали бы стройными, и электричество было бы добыто.

Родион Моисеевич покосился на точёную фигуру предводительницы троих космонавтов.

— Вам такая участь не грозила бы.

— И правильно. Только что за способ вы придумали? Он, кажется, дискриминирует женщин.

— Что? Как вы могли подумать? Я ещё раньше передумал. Вот так. Крутить тренажёры будут спортсмены. Я договорился с Виталием Мутко. Он одобрил.

— Молодец.

— Однако ещё Эдисон знал, что за электричество нужно платить. Вот и пришлось! Деньги мы добыли из двух источников. Мой родной отец отдал деньги на антизахватническую программу. Однако их оказалось недостаточно. Нужно ещё 20 000 британских фунтов, они же 892 460 российских рублей. Мы возьмём их у вас, Елена Павловна.

— У меня?

— Конечно! Вы же выиграли в «Кто хочет стать миллионером?» 20 000 фунтов. Эти 892 460 рублей будут потрачены на оплату электричества, которое позволит телепортеру отправить агентов на Альтернативную Землю. Поэтому мы сможем обойтись без Лукашенко. Всё получилось.

Космонавтка развела руками.

— Чтобы вас утешить, я замечу, что мой родной отец потратил столько же. Именно так. Теперь перейдём к телепортеру. Вы хотите, чтобы я объяснил эту физику понятными словами? Людям будет придана скорость радиоволн.

— В смысле? — не понял Браун.

— Людям будет придана частота радиоволн. Или скорость? Или частота? Да какая разница! Всё равно телепортация возможна. Всё равно, нельзя будет превысить скорость света.

— Погодите, — заметил Эраст, — а разве нельзя придать человеку скорость тахионов? Тогда можно будет превысить скорость света.

Учёный подпрыгнул аж до потолка.

— Вы уверены?! Если сделать из человека тахионы, он телепортируется до нажатия на кнопку!

— А гиперпространство? — заметила Шишкина.

— Я не знаю, существует ли загробный мир, а вы мне тут гиперпространство впариваете!

— Лучше объясните, на чём они вернутся, — заметил шерпа Толстой.

— Я думал, мы будем использовать шаттлы, а их уже отменили. А я и не заметил. Поэтому Россия и Япония совместно создали новый космоплан. Этот тип частного корабля очень даже подходит для космических туристов. Вы не туристы, но всё равно. Да! Мы телепортируем его на Альтернативную Землю, чтобы вы вернулись на нём обратно! Этот космический корабль носит гордое название «Йотаплан». Что касается ракет-носителей, то они русско-японские. Они называются «Мимино». Знаете почему?

— Почему?

— По-грузински это означает «сокол». То же самое означает название американских ракет-носителей Falcon.[37] Наши ракеты разработал Юкио Хакамада.

— Понятно. А как же Стивен Хокинг с его проектом тахионного оружия?

— Сам не знаю. Да и как можно быстро успеть за это время создать тахионное оружие? Особенно если тахионы эти никто никогда не видел? Лучше перейдите к более реальным делам. К космопланам. Вы должны поблагодарить того, кому мы обязаны тем, что эти космопланы сделаны именно сейчас.

Сергеевский показал на Елену.

— Не скромничайте, милочка. Ведь именно вы, до того как стали космонавтом, получили образование инженера. И ваши, ваши, ваши наработки легли в основу космоплана новой генерации. Это ведь его чертежи висели в вашей комнате?

— Не привлекайте ко мне внимания, пожалуйста.

— Хорошо. В общем, домой вы прилетите на космопланах. Прилетите. А вот пары агентов туда, на другую планету, телепортируются пешком.

— Какие именно пары агентов? — спросил Адамс.

— Делон переместится вместе с Поповым, а я вместе с чувихой, — объяснил Браун.

— Я ваш шеф.

Физик:

— И заметьте, что Делон переместится отдельно от Елены! Первым делом, первым делом космопланы, ну а девушки, а девушки потом!

Вот этого Арсен и не понял.

— А как же этот ваш зелёный маячок? А, я понял! Пары агентов переместятся не одновременно.

— И вы промахнулись! Мы сделали два маячка. Они лежат в разных частях альтернативного Лондона. Вероятность встретиться с Еленой будет меньше. Всё понятно?

— Вы не забыли, что сначала нужно было проверить открытие на мышах? — забеспокоился шерпа Дорлеак.

— Да вы что! Вы думаете, Эммет Браун испытывал машину времени на мышах? На мышах? Я испытывал телепортацию не на мышах! Я испытывал телепортацию на крысах! На собаках! И на Эйнштейне!

Остальные не поняли, причём здесь Эйнштейн.

— Сейчас объясню! — Сергеевский бросился в лабораторию, ту, что слева, и вернулся с фотографией Эйнштейна с высунутым языком. — Я телепортировал этот портрет. Больше всего я боялся, что в результате телепортации Эйнштейн перестанет показывать язык.

Сергеевский заметался. В конце концов он резко ткнул пальцем в фотографию того самого старинного господина в сюртуке и в пенсне:

— Вот он!

Всё равно не понятно.

— Вот он где! Да, он. Ещё я испытывал телепортацию на моём родственнике. То есть на фотографии моего родственника.

— А кто это? — удивился Эраст. — Кто это?

— Английский языковед Дулиттл из викторианской эпохи. В современной России он мало известен.

— И вы его родственник?

— Не совсем. Моя старшая сестра вышла замуж за астронавта Майкла Дулиттла, который праправнук языковеда Дулиттла. Я ничего не путаю? Правда, Майкл Дулиттл уже не летает, значит он нам не поможет. Кстати, об альтернативцах и викторианцах. Вы видели второй марсианский видеоролик, который добрался до наших телевизоров? Отец что-то об этом говорил.

Елена накрутила волосы на палец:

— Я сегодня видела ролик в новостях. Ну, там были Эдисон и Тесла. Ещё какой-то врач с прыскалкой.

— Что, что они держали в руках?

— Картинки, которые изображали допотопное радио... а, и ещё треножник из войны миров. Титры говорили, что эта техника поможет захвату Геи, то есть Нашей Земли.

— В том-то и дело. Допотопное радио изобрёл Тесла. Может, логично предположить, что его двойник изобрёл ещё и марсианский уэллсовский треножник? Особенно если учесть присутствие и у того и у другого стреляющих лучей.

— Нам это так важно?

— Натюрлих! Этот марсианский треножник натолкнул меня на мысль использовать в телепортере одну недостающую деталь, без которой он не смог бы работать. Эта деталь — зонт.

— Какая связь между марсианским треножником и зонтом?

— А вы подумайте.

— Одна женщина летала с зонтом...

— В смысле? Мэри Поппинс?

— ...и это была старуха Шапокляк.

— Причём здесь старуха Шапокляк?

— Ну, у неё был зонт, может она с ним ещё и летала.

— Глупости какие-то. Марсианский треножник натолкнул меня на мысль о зонте как о детали телепортера благодаря потоку сознания, потоку мыслей. Мыслей! Во-первых, я сразу вспомнил книгу Уэллса. Она напомнила мне один апокриф, который одновременно кроссовер. Там война миров пересекается с машиной времени. Таким образом я вспомнил другую книгу Уэллса.

— И машина времени напомнила вам о зонте? — понял Браун.

— Это ещё не всё. Я стал думать про машину времени и вспомнил вашего однофамильца дока Брауна.

— И он напомнил вам зонт?

— Это ещё не всё! После недолгих раздумий я вспомнил молнию, которую ловил учитель и друг.

— Сталин, что ли?

— Какой Сталин! Док Браун! Он мой учитель и виртуальный друг!

— Виртуальный?

— Я имею в виду, что вымышленный.

— Причём здесь зонт?

— Это ещё не всё! В общем, я вспомнил, как док Браун ловил молнию на часах. Молния напомнила мне какой-то мультсериал. Кажется, он назывался «Небылицы». Там был человечек в очочках, который не должен был произносить фразу «травкин дядя». В противном случае с ним произойдёт что-то забавное: то ли в него ударит молния, то ли он взорвётся, то ли он расшибётся в лепёшку.

— Что здесь забавного?

— Ну не знаю, какие цели преследовали авторы мультсериала. Короче говоря, я вспомнил этот абсурдистский мультфильм, в котором помимо всего прочего присутствовал человечек, у которого вместо головы не то зонт, не то торшер. Видимо, это был автор мультфильма.

— И что вы вспомнили?

— Наконец-то! Я долго думал, что же у этого автора мультфильма вместо головы, зонт или торшер, и я понял, что недостающая деталь телепортера — зонт. А ведь всё началось с того, что альтернативный Тесла создал уэллсовский треножник. Вот вам и последовательность мыслей! Все поняли?

Аплодисменты.

— У меня последний вопрос, — продолжила командир экипажа. — Какая связь между телепортером и зонтом? Мне кажется, никакая последовательность мыслей не может этого объяснить.

— Так я же безумный учёный... Погодьте, здесь ещё одна важная деталь. Трайпад. Трёхмерный айпад. Его изобрёл мой отец.

— Слышали.

— Правильно. Так вот. Не все слышали, что и обычный айпад изобрёл мой отец.

— Да?

— Должен признаться, это мы. Просто мы не успели об этом сказать. Нас опередили.

Всё ясно...

— А вот и я! — сказал некто.

— Это ещё что за... — начал Браун.

Учёный впился глазами в незваного гостя.

— Это... это...

— Да, это я! Александр Олешко!

— Что?! Что такое! Опять Олешко! Даже в фантастику пробрался!

— В какую ещё фантастику? — опешил Олешко.

— Понятно какую.

— Мне непонятно. А кто автор-то?

— Задорнов, наверно.

— Почему Задорнов?

— А вы на Брауна посмотрите.

Браун повернул к нему голову.

— Ладно, ладно, — извинился учёный.

— Так зачем вы сюда пришли? — спросила Елена этого Олешко.

— А может я тоже хочу в космос.

— Размечтались! — ответил Родион Моисеевич.

— Зато я разговаривал с Шишкиной.

— Вы?

— Конечно. Это я пародировал Стаса Михайлова.

— Когда мы ехали в машине?

— Ну конечно.

Арсену сразу стало интересно.

— Погодите-погодите, — поморгал Попов. — Олешко? Это что, ещё один клятый хохол?

— Думаю, мне надо уйти, — ответил Олешко.

Из правой лаборатории послышался стук.

— Это что? А, я понял! Я забыл ещё про одного космонавта! — переполошился учёный, отодвигая задвижку.

Из лаборатории вышел астронавт в таком же адаптированном скафандре. Кстати, викторианского костюма у него не было.

— Это ваши дублёры. Если вы не вернётесь, мы отправим их за вами. Итак, я представляю вам астронавта из племени Мумбо-Юмбо.

— Из какого племени? — прищурился Браун.

— Мумбо-Юмбо.

— Ну и русские, — поморщился дублёр. — Вы что, афроамериканцев никогда не видели?

Действительно, это был мулат. Чем-то он похож на Обаму. Разве что тем, что мулат. С другой стороны, на его фотографиях нет радостной голливудской улыбки.

— Меня зовут Родни Фокс. Меня уже хотели выбрать в вашу команду, да не получилось. Придётся быть дублёром.

— Нам пора в телепортер, — продолжила его мысль шеф.

— Что вы возитесь, как мухи в солидоле? Вы отправитесь на Альтернативную Землю или нет? — строго спросил Сергеевский.

— У нас только один вопрос. Кто второй дублёр? Вы предъявили нам только одного.

— Задаёте вопрос? Кто второй дублёр? Кто? Конечно, я.

— Вы телепортируетесь к альтернативцам  вместе с мистером Фоксом? Кто же будет нажимать на кнопку?

— У меня есть отец. Он будет нажимать на кнопку. И всё. А вы, Олешко, уходите отсюда.

Браун снял с француза ушанку и нахлобучил её обратно на Попова.

— Не забывайте о том, кто вы. И только попробуйте вякнуть!

Елена сняла ушанку с соотечественника. Учёный забрал шапку. Это он позаботился о том, чтобы Попов не отправился на Альтернативную Землю в затюканном виде.

Фокс тем временем увеличил звук у радио. Команда прогрессоров услышала такое...

— ...Для нас прошло не так много времени, а вот Америка ждала слишком долго. Очень долго. Президент США Барак Обама не выдержал и упал в кресло. Сидя в мягком и располагающем к размышлениям кресле, он придумал хитрый план. Он решил отправить на Альтернативную Землю космические войска. Если команда Елены Шишкиной доберётся до пункта назначения позже...

Шишкина наклонила голову и приложила к лицу руку, как капитан Пикард на известном кадре. Это продолжалось несколько секунд. Шишкина вернула себе уверенное настроение. Радиоведущий тем временем продолжал:

— ...По странному совпадению, в точно таких же креслах сидели Виталий Кличко и Арсений Юценюк. Результат очевиден. Кличко и Юценюк отправили на Альтернативную планету оппозиционеров. По мнению прогнозистов, там произойдёт мировая революция. Время покажет.

— Видите? — спросил Сергеевский, начав интенсивно махать руками. — Вам надо срочно торопиться! Быстрее, быстрее!

— Я могу возразить, — заметил Фокс.

— Как?

— Телепортация происходит намного быстрее, чем космические корабли долетят до Альтернативной Земли. Если долетят. То есть агентам надо будет торопиться, когда они будут уже там. И вы сами говорили, что поспешишь — людей насмешишь.

Шишкина вынесла из лаборатории сумочку. Вместе с Брауном она вошла в телепортер, а двое других агентов вошли в его полный аналог. Остальные подошли к пульту управления. Этот пульт не был таким уж сложным, поскольку на нём были лишь три кнопки включения телепортеров и циферблаты, показывающие расход энергии. Там же мы видим экран, который указывает нам положение маячка. Это потом появятся телепортеры, перемещающие человека в другой стационарный телепортер, а пока...

Ещё там были четыре больших экрана. Пока на них ещё ничего не показано.

Вот о чём говорили шерпы.

— Зачем им длинное платье, крылатки и котелки, понятно. А зачем им надевать скафандры под эту одежду? Мы же решили не считать это самое планетой.

Это сказал шерпа Дорлеак. Сергеевский быстро повернулся к нему и выпалил:

— Дело в формальности! Я вырос в семье бюрократов.

— Понятно...

Русский учёный достал из кармашка сотовый телефон:

— Аккумулятор подключен к телепортерам? Точно? Вы уверены?

Сергеевский положил телефон обратно и потянулся к пульту управления.

— Шишкина, Браун, Попов, Делон, вы слышите меня? Начинайте ваш путь. И да хранит вас автор!

Безумный учёный нажал на кнопку, включающую телепортеры.

— Время, вперёд!

Нажатие кнопки отозвалось треском тока. Стрелка на первом циферблате показала этот процесс. Оставшиеся в помещении ждали, когда произойдёт что-нибудь ещё. Стрелка быстро приблизилась к началу шкалы. Не успела она дойти до начала шкалы, как над пультом управления загорелась неоновая надпись «УРА!!!».

— Видите этот результат? Если вы не верите глазам своим, откройте телепортер, и убедитесь, что внутри никого нет.

Шерпы пошли к телепортеру. Адамс первым высказал мысль, которая остальным не совсем понравилась:

— А вдруг окажется, что эти астронавты ещё внутри? Боюсь, что доктор Сергиус или надул нас, или сам ошибается.

— С чего это вдруг? — возмутился Дорлеак. — Я точно знаю, что он один из выдающихся физиков современности. Родион Сергеевский получил премию Вольфа, чтоб вы знали. За открытие явления гигантского магнитного сопротивления.

— То, что доктор Сергиус получил премию Вольфа, ещё ничего не значит. Элтон Джон получил рыцарское звание. Но он лично мне не нравится.

— То, что вы гомофоб, ещё ничего не значит. Это во-первых. А во-вторых, некоторые физики получили рыцарское звание. Сергеевский тоже может его получить.

— Вы задолбали меня с этим рыцарским званием. Это пережиток прошлого, которого в США никогда не было.

— И посмотрите на этого вашего Дулиттла, — добавил Толстой. — Какой-то профессор женил праправнука на сестре Сергеевского. Поэтому Сергеевский от этого профессора тащится. Ну куда это годится?

— Ну и что? Сергеевский участвует в создании Большого адронного коллайдера.

— Тогда что он делает здесь? Пусть создаёт этот Большой огромный коллайдер.

— Его создаёт множество учёных, и отсутствие одного не помешает. Правда, Большой огромный коллайдер… то есть Большой адронный коллайдер может сам оказаться телепортером для античастиц.

— Тогда надо было отправить на Альтернативную Землю все античастицы. Альтернативцы с их отсталой наукой будут пытаться понять, что это такое, и они все сойдут с ума от перенапряжения. Правда, легче было бы отправить к ним кубик Рубика.

Тем временем Толстой открыл вход в телепортер.

Действительно, внутри никого не было. Шерпы точно знали, что эти астронавты никогда не были привидениями, и пройти сквозь стены телепортера никак не могли.

— Они на Альтернативной Земле? — спросил Адамс.

— Понятно, что не на Венере, — ответил Толстой.

— Конечно, они на Альтернативной Земле! — крикнул Сергеевский, подходя к телепортеру.

— Вы планируете применить космоплан. А что вы скажете о проекте «столетнего космического корабля»?

— Его придётся отменить. Конечно, в том случае, если мы утихомирим захватчиков. Кто первым нападёт на своего соседа по Солнечной системе? Современные или несовременные? Никто не знает.

Глава 12

Врачи удивляются, как при таком лечении больные ещё живы. Больные удивляются, как при такой зарплате врачи ещё живы.

Михаил Жванецкий

Экипаж без космического корабля разделился на две равные части. Здесь выходит та классическая дилемма: поровну или по-честному? Командир экипажа присутствует только в одной половине. Вернее, не командир экипажа, а старший агент. С неё и начнём.

Елена Шишкина и Роберт Браун видели вокруг себя мельтешение из чёрно-белых точек, словно старый телевизор, который отключили от антенны. Вскоре мельтешение стихло, чтобы показать вид космоса. До прибытия могло оставаться мало времени, ведь Сергеевский не назвал им точное время телепортации. Поэтому агенты не теряли время зря.

Мистер Браун:

— На Марсе существуют вихри, которые называют пыльными дьяволами!

— Точно? Если на Альтернативной Земле существуют города и государства, мы вовсе не обязательно должны наткнуться на этих пыльных дьяволов.

— На этом Марсе точно есть цивилизация? Может оказаться, что Марс такой же, каким мы его представляли, то есть состоит из одних гор и пустынь!

— Не говорите об этом, а то сбудется!

— А вы не говорите, что сбудется, а то действительно сбудется! Хотя что я говорю, блин! Я не верю в сглаз… И вообще, это не Марс... Это наше прошлое...

— Долго ещё?

— А вы расскажите мне что-нибудь.

— Я недавно встретила студентов из Москвы. Они рассказали мне хорошую историю.

— Валяйте.

— Они во время лекции инсценировали будущие выборы президента США.

— Во время лекции?

— Ну или на перерыве. Точно не помню. Они опускали бюллетени в урны для мусора. Самый хитрый студент сказал: «За Обаму проголосовало 10 процентов, остальные против всех. Президента не будет, будет демократос!».

— И что хорошего в этой истории?

— Ладно, расскажу что-нибудь другое. В 1999 году я с мамой навестила отца в Москве. Он купил себе стрелялку, Quake 2. Я предложила ему пострелять, когда он смотрел боевик. Отец сказал, что у него в телике и так стреляют. Я ответила: «Стреляй в другом ящике».

Голливудская улыбка.

Елена тем временем заметила, куда они движутся.

— Интересно... Ух ты! Посмотрите вперёд!

Действительно, перед засланцами предстал огромный красный диск. Ну или шар. Хотя нет, шар был не красный. По мере приближения он становился всё более похожим на Нашу Землю. При этом очертания альтернативных Европы и Африки окружены песком. Среди песка иногда просвечивала вода (особенно на побережье). Это же океаны, покрытые песком. Леса зелёные, а не красные. В Европе сверкали точки городов. Точнее, они сверкали на ночной стороне. Просто агенты располагались над границей дня и ночи. И ещё белые облака вокруг.

— И наши люди ничего этого не видели, — заключила старший агент. — Что же произошло с миром альтернативцев?

— Не знаю. Вообще, куда мы перемещаемся? Летим куда-то на тёмную сторону.

Ночная сторона заняла ещё большую часть поля зрения. Вскоре под ногами оказалась твёрдая поверхность.

В первую очередь агенты посмотрели вверх и увидели ночное небо, которое выглядело не совсем так, как они его представляли, так как на нём были те же облака. Очевидно, не аммиаковые, как мы думали, а из водяного пара. Холодновато. Даже не холодновато, а ещё хуже.

— Здесь очень холодно, — поняла девушка. — Нет, только не это!

— В чём дело?

— Холод приводит к образованию целлюлита!

Роберт хмыкнул.

— Ни фига се проблема... Вы в первую очередь старший агент, потом уже женщина.

— Вы правы. Надо держать себя в руках.

Неподалёку виднелось что-то зелёное. Ну это понятно. Это тот самый маячок.

Елена пожевала черничку. Когда жевать было уже нечего, она достала из сумочки термометр.

— Я специально положила его так, чтобы он был ближе к поверхности. Ближе к этому холоду. Так, —28°C.

— Сколько это будет в градусах Фаренгейта?

— Дайте сосчитать... где-то —18°, хотя точно не уверена. Я думаю...

— Опять думаете...

— Когда Америка перейдёт на шкалу Цельсия?

— Не знаю.

— Минус 28 градусов. Теперь надо вспомнить, при какой температуре образуется целлюлит.

— Что вы делаете? — немного испугался Браун. Действительно, Шишкина прыгала на одном и том же месте.

— Проверяю ускорение свободного падения.

— И что получается?

— С ним всё в порядке. Как на Нашей Земле. А мы-то думали...

— Кто этот хрен?

Перед ними на мостовой сидел подозрительный мужик. Он был одет в длинное пальто, и у него были глаза как у фюрера и у Хауса, а чёлка как у фюрера и у прапорщика Задова. А выражение лица как у доктора Быкова, который увидел Лобанова с любимым цветком Быкова на голове. И с длинными кончиками усов. На асфальте валялся цилиндр, а рядом лежала бутылка с чем-то прозрачным.

Похоже, он испугался наших современников, которые взяли и возникли прямо из воздуха. Интересно было бы узнать, как это выглядит со стороны. Если увлечься этим вопросом, можно и не заметить, что вокруг наблюдаются викторианско-лондонские дома. Фонари, конечно, газовые, а кэбы конные. Вместо асфальта тёсаный гранит. Так и вспоминаются слова из песни водителя кобылы: «...искры сыпались с булыжной мостовой. А теперь плетёмся тихо по асфальтовой...». И ещё. На улице, понятно, было холодно. Это же бывший Марс. Только окружающая среда выглядела летней, и жидкость в бутылке была жидкой. Климатический парадокс. Правда, на планете Шелезяке ещё хуже. Только её не существует. Луна не в счёт.

— Подозрительная личность.

Это сказала Елена. Альтернативец попытался уползти. Только не надо думать, что он пьяный. Просто он ушибленный. Елена помогла ему подняться с земли.

Она повела себя несколько неожиданно с точки зрения Роберта.

— Вы не возражаете, если я применю дедуктивный метод? — не дожидаясь ответа, она продолжила: — Вы не возражаете, если я начну вас ощупывать? Нет? — Она потрогала цепочку. — Есть ли у него часы? Цепочка ничего не доказывает, просто в девятнадцатом веке цепочка от часов полагалась, даже если к ней можно было прицепить только квитанцию из ломбарда.

Самозваная сыщица вытащила цепочку из чужого кармана. Как она и предполагала, в кармане не было часов. Только она всё равно не могла предположить, что на конце цепочки окажется огрызок скальпеля.

— Огрызок скальпеля. Скажите пожалуйста, зачем джентльмену носить с собой огрызок скальпеля? Что он делал огрызком скальпеля? Трудно представить, что обычный хирург способен на такое. Теперь скажите, пожалуйста, почему вы гуляете по Лондону так поздно. Что вам нужно ночью на улице? Дальше. Вы не умеете лечить людей, и тем не менее, вы любите проводить над ними опыты. Следовательно, вы американский маньяк. Дальше. Вас зовут Эндрю Джон Хамфри. Родители называли вас Джеком.

— Откуда вы всё это знаете?

— Из книги про криминалистику девятнадцатого века. Слушайте дальше. Я видела фоторобот Джека Потрошителя. Вернее, не фоторобот, а условный портрет. Ну не помню, как эта вещь называется. Он точь-в-точь как ваша наглая физиономия. Дальше. Потрошитель на время прекратил свои дела именно тогда, когда полиция потеряла нескольких служебных собак. Эти собаки свободно бродили по Лондону. А вы боитесь собак. Вы даже обзываете пациентов бывшими собаками. Дальше. Вы пишете правой рукой и пишете очень неразборчиво. Только вы пишете очень неразборчиво не потому, что вы врач. Просто вы пишете правой рукой, будучи левшой. Вы скрываете то, что вы левша. А Джек Потрошитель был левшой.

Браун не вытерпел.

— Эй, вы к чему клоните?

— К чему я клоню? Скальпель, поздние прогулки, мания, Джек, фоторобот, собаки, левша. Дедукция, или, вернее, индукция, объединяет все эти предпосылки в вывод. Мы поймали Джека Потрошителя Великанов.

— Кого?!

— Так его назвали в какой-то книге.

— Так вы хотите сказать, что это… — Браун вылупился на Джека.

— Он самый и есть.

Разоблачённый Джек Потрошитель бросился в сторону, надеясь сбежать. Браун слишком быстро его догнал и успел схватить за лодыжки. Джек вынужден был остановиться. Браун достал из рюкзака верёвку и обвязал пленника. Недолго подумав, он привязал другой конец к своей руке.

— Что за чушь? Я бегаю быстрее это типа. Может, я в этом воздухе успел надышаться паров адреналина?

Елена Павловна:

— Теперь выкладывайте вашу подноготную, гражданин Хамфри.

— Что?

— Выкладывайте, в чём мотив ваших действий. Вы не давали покоя криминалистам. Вы не давали покоя писателям, которые всё это время изощрялись в том, как бы вас изобразить. Мы должны узнать правду.

— Откуда вы обо мне знаете?

— Мы имеем в виду Джека Потрошителя с Нашей Земли. Откуда, по-вашему, взялись писатели, про которых я сказала?

— Ладно, расскажу. А вы не убьёте меня?

— Зачем? Мы не станем вас убивать. Вас никто не убьёт.

Браун шепнул на ухо:

— А как же смертный приговор?

Та ответила, уже не на ухо:

— Какой ещё смертный приговор? Ещё не было суда. Вы забыли о презумпции невиновности. Один древнегреческий мыслитель сказал, что суд обязан выслушать обе стороны.

— И где эта другая сторона? Наш подсудимый её мочканул. Какая может быть презумпция невиновности? Мы слушаем вас, — обратился он к подсудимому.

— Я хотел вывести тигров на путь истинный.

— В каком это смысле? — не понял Браун. — У тигров много значений.

— Он, похоже, имеет в виду тех, кто становился его жертвами. Какой-нибудь старый эвфемизм.

— Я имел в виду адских кошек.

— Это, наверно, тоже старый эвфемизм. Продолжайте, гражданин Хамфри.

— Как я уже сказал, я решил вывести тигров на путь истинный. Мой несравненный метод заключался в том, что после череды нелепых и кровавых смертей эти женщины должны были понять неправильность их жизни. Они вполне могли бы зарабатывать деньги, будучи машинистками, телефонистками, медсёстрами или даже гувернантками. Можно было бы поступить не так оригинально, ибо существует идея сделать тигров прачками. Но как бы то ни было, они занимаются не тем, чем следует заниматься жительницам христианской страны. Великий старец Гладстон когда-то пытался направить этих падших женщин на путь истинный. Он действовал проповедями, то есть словом, я же действовал делом, действовал умелыми руками. — Джек Потрошитель пошевелил пальцами, как профессор Мориарти-Евграфов, после чего продолжил замогильным голосом: — Но беда в том, что мои бесплодные усилия пропали понапрасну. Мои потенциальные жертвы не поняли, в чём их вина!

Космонавты почесали затылки, выслушав эту нелепую басню о наведении справедливости. Наконец, Шишкина, словно заправский сыщик, обратила внимание на детали.

— У нас остаётся несколько вопросов. Что означали эти письма, которые вы присылали в полицию? А, и зачем вы присылали им уши?

— Я должен был сбить с толку полицию, которая и так не семи пядей во лбу. Они не должны были мешать мне учить этих дур.

— И при этом, чтобы дополнительно сбить с толку полицию, вы писали с ошибками и без запятых.

— Я плохо учился. К тому же это был не американский вариант языка.

— А почему одно из писем начиналось словами «из ада»?

— Откуда вам это известно?

— Так называется фильм с Джонни Деппом.

— Англичане используют эвфемизм «адские кошки». Теперь вам понятно?

— Да. А почему на стене была обнаружена надпись «Евреи — это люди, которых нельзя безнаказанно обвинять»? Вы еврей?

— Я не еврей. Дело в том, что я был знаком с Адамом Уортом. В настоящее время он сидит в тюрьме.

— Знаем. «Наполеон преступного мира». Организовывал кражи и грабежи. Причём он здесь?

— Мистер Уорт организовал кражу портрета герцогини Девонширской кисти Гейнсборо.

— Что-то такое слышала.

— Никто не знает, что я участвовал в краже.

— Насколько нам известно, картину украли совсем другие люди. Вашего имени я не помню. Или вы скрывались под именем одного из них?

— Меня выдали за другого. Итак, я участвовал в краже портрета герцогини, и таким образом я мог бы войти в шайку Адама Уорта. Но кражи и грабежи были мне не по душе. В свою очередь, мистер Уорт рекомендовал своим подчинённым воздерживаться от насилия, что не соответствовало моему методу просвещения тигров.

— Да причём здесь Адам Уорт? — удивился Браун.

— Дел в том, что мистер Уорт — еврей. Во время одного из моих сеансов просвещения адских кошек, то есть тигров, он пребывал рядом. Ему пришло в голову оставить людям свидетельство против антисемитизма.

— Вот блин... — восхитился Браун. — Всё так просто, что мы сами могли догадаться!

— Куда катится катится наш мир? Джек Потрошитель — и тот американец...

— Да уж...

— И он же — прототип доктора Быкова...

— Ну почему именно американец!

— Не знаю. И это не самый лучший вариант. То, что Джек Потрошитель называл себя отцом американской демократии, конечно, впечатляет своим глубинным смыслом.

— Что-о?!

— Ну так этот Джек вполне мог оказаться Джеком Кеннеди, Джеком Николсоном, Джеком Леммоном, Джеком Лондоном или даже Джеком Воробьём. Или даже Джеком из песни, которую пел Рэй Чарльз. Есть много других вариантов Джека.

— Честно говоря, в детстве я всерьёз думал, что Джек Потрошитель был Тыквоголовым Джеком из страны Оз. Только тыквоголовому может прийти в голову такая дебильная идея.

— Всё оказалось куда хуже. Так что даже в девятнадцатом веке ваши соотечественники успели всех достать.

Американский астронавт нахмурился.

— Насчёт Джека Потрошителя вы правы, дорогая бикса. Он ничуть не лучше Ивана Грозного, о существовании которого я узнал благодаря фильму «Ночь в музее-2».

— Сегодня я многое поняла... Вот то, что этот тип оказался прообразом Быкова, объясняется очень просто. Нет худа без добра.

— В смысле?

— Ну не рисовать же весь американский народ сплошным чёрным квадратом. Люди бывают разные.

— Да? Что-то в этом есть.

— Правильно.

Арестованный тем временем держался руками за голову. Шишкина ласково сказала ему:

— Пожалуйста, посмотрите на себя. Граждане Америки бывают разные. Почему именно вы такой вредный? Наверно, у вас велосипеда нет.

Хамфри нахмурился.

Елена приложила ладонь к щеке.

— Они бывают разные. Да, мама, я была не права.

Время шло всё дальше. Роберт ждал новых активных действий.

Елена перевела разговор на другую тему.

— Всё же здесь холодно.

— Поэтому у меня есть вот что. Горячительное.

Браун достал из-под пальто флягу и отпил.

— Вы? Вы пьёте водку? Так вы же космонавт.

— И что? Вы думаете, космонавту Андропову можно пить, а мне нельзя?

— А что вы сейчас пили?

— Горилку. На мне же оселедец.

Сзади раздался свисток. Оказывается, их уже заметили. Там, сзади, была толпа. Впереди толпы стоял явный суперинтендант полиции.

В отличие от большинства современных британских полисменов, они носили бороду и усы. Ещё можно добавить нарукавную повязку в бело-синюю полоску, которой теперь тоже уже нет. Да и дубинки у тогдашних полицейских были как Москва — не резиновые.

— Кто вы? — спросил Браун, который явно хотел узнать букву дивизиона. Если он знает, какая буква дивизиона какому району Лондона соответствовала в конце XIX века. Е. П. Шишкина точно должна это знать, она же умная. Или это преувеличение. Не всё так однозначно. А то всё наш компьютер, наш компьютер...

— Я суперинтендант M-дивизиона. Вы геяне?

— Да, мы земляне.

— Но этот противный человечишка выглядит по-нашему.

— Вы узнаёте его? Кого, по-вашему, он напоминает?

— Марсианина.

— Тоже мне, Капитан Очевидность. Это же Джек Потрошитель. Ну, тот самый, кто прославился в Уайтчепеле осенью 1888 года.

Суперинтендант М-дивизиона ничуть не удивился.

— Докажите!

— Все геяне врут! — ответил Хамфри.

— Сейчас мы докажем вам, что мы говорим правду, — заявила Елена. — У меня на груди спрятан диктофон. По-вашему это фонограф.

— Дамы держат в корсаже документы, ключи и прочую мелочь. Но о переносе фонографа в корсаже мы слышим впервые.

Елена нажала на кнопку под пальто, и альтернативцы услышали запись допроса. Слово в слово.

Джек Потрошитель задрожал.

Мистер Браун поднял палец:

— Слышите? Именно эти показания нам выдал этот шарлатан!

Альтернативцы заволновались.

Шишкина перешла к не менее важному делу:

— Сейчас мы докажем вам, что у нас двадцать первый век и что у нас был тот же девятнадцатый век, что и у вас. Первое особенно важно, в таком случае мы превосходим вас по всем статьям, и воевать с нами не следует. Конечно, про вас, полицейского, мы ничего не знаем. Сразу переходим к этим гражданам.

В толпе оказались альтернативцы, в которых наши современники сразу узнали Артура Конан Дойла (ещё не сэра) и Джорджа Бернарда Шоу. Рядом с последним оказался, судя по фото, тот самый профессор Альфред Дулиттл, которого уважает Сергеевский-младший. Цилиндр, бритое лицо и сложенный зонт.

«Холодно, как в Сибири. А в Альтернативе эта Сибирь, выходит, всё ещё место ссылки. Надо исправить».

Дулиттл, размахивая зонтом (скатанным до состояния трости), осторожно вышел вперёд.

— О вас мы ещё поговорим, — сказала ему Елена Павловна.

Шоу тоже вышел вперёд.

— Начнём с вас, мистер Шоу, — начал Браун.

— Можете начинать.

— Вы женаты на Шарлотте... кажется, Пэйн-Таунсхенд...

— Не верю. Я никогда не был женат.

— Правильно, — сказала Елена Павловна, — поскольку Бернард Шоу женился в 1898 году. Я это всё-таки запомнила. А сейчас какой?

— 1895. Этого вы не знаете?

— Не обращайте внимания.

Американец продолжил:

— Вы, мистер Шоу, стали фотографом-любителем.

— Чушь! Я не фотограф.

— Мистер Браун, видимо, всё-таки американцы страдают хроническим анахронизмом. Бернард Шоу стал фотографом-любителем опять-таки в 1898 году. Ну, точно не знаю. Во всяком случае, в 1895 году он ещё не фотограф. Кроме того, я могу заметить, что у нас британская полиция носит оружие. А у вас до сих пор расчёт на грозный облик полисмена.

— Не совсем верно, милая барышня. Роберт Пиль хотел сделать полицию не похожей на армию. У нас и мундиры синие, а не красные.

— Вернёмся к Бернарду Шоу, — деловито продолжила девушка. — Я читала вас и о вас. Вы родились в Дублине, на Синг-стрит. К американской тюрьме Синг-Синг эта улица не имеет никакого отношения. У вас две сестры: Элинор Агнесс Шоу и Люсинда Френсис Шоу. Я ничего не путаю? Люсинда, кажется, стала певицей. Вы окончили Уэсли-колледж. Я ничего не перепутала?

— Понимаю. Верю. Вы на Гее пережили то же самое. Ведь всё это осталось в Ирландии.

— Вы напишете пьесу с участием Дулиттла...

Наши современники никак не ожидали того, что Дулиттл возьмёт и схватит Шоу за горло.

— Так я и думал! Мерзавец! Паразит! Скотина! Хулиган! А ещё бороду носит!

— Отстаньте от него, дорогой профессор! — взмолилась женщина-космонавт.

Профессор разжал хватку.

— Ох уж эти сатирики! Америки им маловато?

Шоу вежливо приподнял шляпу с земли.

— Спасибо, мисс... миссис... простите, как мне вас называть?

— Называйте меня Еленой.

— А вы, мистер Дулиттл, не называйте меня хулиганом. То, что я ирландец, ещё ничего не значит.

— Скажите, милая барышня, есть ли у вас русские. Просто я не очень доверяю мистеру Дулиттлу.

— У нас есть русские. Кстати, меня просили передать, что Владимир Владимирович хотел познакомится с вами.

— Ваш Владимир Владимирович явно обрадуется, когда узнает, что я хочу познакомится с вашими современными русскими.

Только тогда Елена заприметила Конан Дойла.

— Простите, мистер Конан Дойл, мне придётся вас огорчить. Я потомок Шерлока.

Было видно, что у Конан Дойла стало такое лицо, словно он держит во рту противную таблетку.

— Догадываюсь, о ком вы говорите. Или речь идёт о Уильяме Шерлоке? Говорят, он куда лучше того Шерлока, которым я так пресытился.

— Вроде, наш Уильям Шерлок был моим предком. Что-то я такое слышала. Хотя не важно. Не до Шерлоков сейчас.

— Я слышал, как вы рассказали нам интимные подробности о Бернарде Шоу. Что вы расскажете обо мне?

— Вас назвали в честь вашего предка Артура Конана. Вы до сих пор недовольны тем, что когда вы были ребёнком, иезуиты поили вас разбавленным пивом. Просто пиво было разбавленным, потому что в вашем веке детям дают пиво.

— Да.

— Вы были знакомы с зубным техником Ватсоном и с мошенником Джорджем Баддом. Вы не смогли освоить пишущую машинку.

— Да.

— В молодости вы думали, что все русские — революционеры. Кроме того, вы самый настоящий персонаж американского кино, так как вы считаете, что некрасивых женщин не бывает.

— Да.

— Три года назад вы ездили в Норвегию вместе с Джеромом и вашей сестрой Констанцией. В Норвегии вы вообразили, что знаете норвежский язык, только вы ошиблись. В Норвегии существуют два варианта норвежского языка. Они называются... э-э-э... букмол и нюнорск.

— Неправда. Они называются риксмол и ланнмол.

— Значит, в двадцатом веке они стали называться по-другому.

— Допустим.

— Джером восхищался красотой вашей сестры. Вроде...

— Опишите, пожалуйста.

— Кого?

— Внешность моей сестры Конни. Подробно, но не натуралистично.

— А вот этого я не знаю. Похоже, её фотографии не сохранились.

— Простите, это не так важно. Вы живёте в будущем?

— В том то и дело.

— Тогда поведайте мне, действительно ли у вас британский лев и американский орёл идут вместе и составляют одно государство?

Елена шагнула к писателю и потрясла ему руку.

— Поздравляю. Вы попали в цель. Вы самый настоящий Предсказамус!

— Молодец! — добавил Роберт и похлопал Конан Дойла по обеим плечам.

— Что вы делаете? Что за фамильярность?

— Вы правы! Англия и Америка будут лежать в одной постели!

Джек Потрошитель захохотал:

— Ну и ну! Это же я так сказал!

Викторианцы подозрительно повернулись к нему. И тут же мелкими-мелкими шажочками отошли подальше.

Елена спокойно поправила копполу.

— Я долго буду здесь стоять, господа геяне? — спросил Джек.

— Мы отведём вас к мастерам бертильонажа, — ответил суперинтендант M-дивизиона, чья фамилия осталась неизвестной нашим современникам.

С Джеком всё ясно. Что же остальные?

— Ну и куда вы нас денете? — поинтересовался Роберт, демонстрируя голливудскую улыбку. Елена продемонстрировала гагаринскую улыбку, только вот альтернативцев это не впечатлило.

— В инстанцию для выяснения вашей вины.

— А вы помните о том, что наша полиция давным-давно вооружена? Гляньте-ка сюды.

Браун продемонстрировал викторианской полиции пистолет. Видели мы его уже. А вот суперинтендант этот не видел.

— Мы вооружены. С нами сила. А вы наверняка поддерживаете кровавые режимы. Сдавайтесь, или мы вас выпилим!

— Пожалуйста, не надо, — попросила его Шишкина.

— В таком случае нам будет лучше уйти отсюда, — испугался суперинтендант. — Вдруг вы нас пристрелите?

Браун:

— Видали? Оружие всё перетрёт!

— Пожалуйста, потише.

Эцилоппы уже уходили подальше. Суперинтендант успел только сказать:

— Мы уже хотели вооружить наших астроменов, но, видимо, вы опередили нас в этой области.

По-видимому, астроменами они называют астронавтов. Правда, если верить Интернету (или интернетам, как говорили некоторые), слово «астронавт» было впервые использовано ещё в девятнадцатом веке, когда британец Перси Грег назвал этим словом космический корабль. В его книге земляне прилетели на Марс ещё при жизни Пушкина. Правда, до телепортации дело ещё не дошло. Может быть, кто-нибудь вроде Стивена Хокинга, Сергеевского, Фрёлиха, Питера Хиггса или кого-либо другого из списка физиков додумается и до антигравитации, и тогда, возможно, именно этот способ будет применяться для полётов другие планеты.

Полиция рассосалась. Поэтому на улице… Что касается географического местоположения, невольная жительница нашего Лондона предположила, что это Блэкфраерс-роуд. Да и табличка висит. Ещё головами был железнодорожный мост. При этом справа оказался проход на некую незнакомую площадь.

На улице остались Конан Дойл и Дулиттл. Первый выдал такой перл:

— Все вы видели скромное положение нашей полиции. Если бы я обладал даром предвидения, я придумал бы не частного детектива, а полицейского. И попробовали бы читатели полюбить такого персонажа. Не произошло же такое с инспектором Стриклендом у Киплинга.

На что Браун ответил:

— Вы ещё не видели Майка Хаммера. Этот сыщик обеспечил читателям колоссальное мочилово.

Конан Дойл укоризненно покачал головой и тихо ушёл. Хотя откуда ему в девятнадцатом веке знать, что за слово — мочилово.

— Браун, вы ничего странного не замечаете? — спросила Елена.

— Что именно, дорогая бикса?

— Где же остальные два агента? Ну или космонавты.

— Откуда мне знать? Я не космонавт. Я астронавт.

— Не обращайте внимания на терминологию. Надо узнать, куда мои подчинённые телепортировались, если не в альтернативный Лондон.

— Я догадываюсь. Они телепортировались в венерианский Лондон.

— А вот существование Британской империи на Венере стремится к нулю. Нам отлично известно, что там не Лондон, а колоссальное давление, серная кислота и лава. Если там и живёт кто-нибудь, то это черти и грешники. Вы не хотели бы после смерти оказаться на Венере?

— Фига с два!

— Надо выяснить, куда именно они подевались.

Елена извлекла из сумочки сотовый телефон.

— Кому вы собираетесь звонить?

— Сергеевскому. Младшему. Только не звонить, а послать SMS. Я же не знаю, сколько времени требуется радиоволнам для преодоления расстояния от Альтернативной Земли до нашей. Двухсторонней связи может не получиться.

— Хе-хе! Вы всё-таки кое-чего не знаете.

— Я не обязана всё знать. Это преувеличение.

— Обидно, да? Ни вы, ни я не знаем, куда делись эти полные... полные... прохиндейцы.

На экране появились следующие слова:

Делон и Попов телепортир. не в то место, где не знаем. Браун не сыграл никакой роли. Е. П. Шишк.

***

Эраст Попов и Арсен Делон видели вокруг себя мельтешение из чёрно-белых точек, пока не появился тот же самый вид, который видел старший агент. До прибытия могло оставаться мало времени, ведь Сергеевский не назвал им точную продолжительность телепортации. Поэтому агенты не теряли время зря.

— На Марсе существуют вихри, которые называют пыльными дьяволами!

— Точно? Если на Альтернативной Земле существуют города и государства, мы вовсе не обязательно должны наткнуться на этих пыльных дьяволов.

— На этом Марсе точно есть цивилизация? Может оказаться, что Марс такой же, каким мы его представляли, то есть состоит из одних гор и пустынь!

— Не говорите об этом, а то сбудется!

— А вы не говорите, что сбудется, а то действительно сбудется!

Окружающий вид закончился.

Закончился он ниже уровня земли.

Как только засланцы поняли, что произошло, всё оказалось ещё хуже. И оба пальто и котелки стали грязнее трубочиста. Только здесь не сажа, а земля. А сверху было несколько темновато. Смеркалось.

— Где мы? — спросил Попов.

— В яме.

— Почему мы провалились? Неужели в девятнадцатом веке можно было допустить, чтобы люди проваливались в яму?

— Думаю, всё просто. Завершение процесса телепортации вызвало в пункте назначения искривление пространственно-временного континуума. Вот и образовалась яма.

— Откуда такие догадки? Не надо воображать себя великим физиком Сергеевским. Пусть профессиональные физики разбираются с этой проблемой.

— А вы на себя посмотрите.

После этого Делон снял грязное пальто. И котелок тоже. Попов последовал его примеру. Оба агента остались в упрощённых скафандрах без шлемов и перчаток.

— Так, а где брюки? — подозрительно спросил славянин.

— Забыли надеть. Ладно, обойдёмся.

— Стоп. Видите зелёную штучку? Видимо, это тот самый маячок. Допустим, с летающим зелёным роботом что-то было не так. Не туда прилетел. А теперь скажите, пожалуйста, почему наш начальник разделил нас на две группы?

— Он хотел отделить меня от Елены.

— Вот-вот. Вы на неё запали, и вот результат.

Арсен развёл руками.

— Что ж... Хотя погодите... Сергеевский сказал, что я промахнулся. В смысле ошибся. Вот мы и промахнулись в буквальном смысле!

Знала бы Елена Павловна, куда попали её неумелые подчинённые.

Оставалось надеяться на то, что больше никто не свалится в яму. Если альтернативцы наши враги, придётся руководствоваться христианскими заповедями. А если учитывать, что главная угроза куда ближе к нам, тогда тем более.

Рядом послышались шаги. Эраст вытянул шею, пытаясь разглядеть, кто идёт.

Когда альтернативец (в котелке и в пальто, насколько было видно в темноте) подошёл к краю, Эраст кинул в него железную трубу, валявшуюся неподалёку. Альтернативец потерял равновесие, помахал руками и упал в яму.

— Вы что, совсем? — оторопел Арсен.

— А вы посмотрите, кто это.

Действительно. Его котелок и пальто мог носить кто угодно, а вот круглый лоб, прищуренные глаза, рыжие усы и бородка (несмотря на другую форму) были страшно знакомыми.

— Вы не возражаете, если я применю дедуктивный метод? Хотя в данном случае можно без него. Итак, я не ошибусь, если скажу, что вы сын директора народных училищ, у вас был брат Александр, вы были помощником присяжного поверенного в Самаре, и вы собираетесь основать «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». И ещё вы, когда толкаете речь, засовываете пальцы за борта жилетки.

Тот действительно расстегнул пальто, под которым оказалась жилетка, и засунул туда большие пальцы.

— Откуда вам об этом изьвестно?

Вместо ответа Попов обратился к Делону.

— Как легко догадаться, перед нами Владимир Ленин.

— Я не Ленин. Я, позвольте заметить, Владимиr Ильич Ульянов.

— Для нас вы Ленин. Ещё мы знаем о вас, что вы не можете забить гвоздь...

— Куда?

— Вообще. Вы не способны забить гвоздь. Ещё вы пьёте пивко, и, вдобавок, вы гриб.

— Гrиб?!

— Вы правы.

— Откуда вы знаете, что он гриб? — удивился Делон.

— Это знают многие россияне. То, что Ленин — гриб, было рассказано в 1991 году на Пятом канале.

— Не понял.

— Что вы не поняли?

— У вас в России кроме Первого канала есть ещё и Пятый?

— Да. Хотя для Ленина без разницы.

— Я не очень разбираюсь в ваших телеканалах.

Ленин, который ещё Ульянов, взглянул на него с таким видом, словно захотел это самое пивко, которое оппоненты только что упомянули. Попов объяснил:

— Впоследствии вы станете Лениным. Конечно, если вас не сдадут правосудию.

— Я и есьть пrавосудие! Я пrавосудие над пrокьлятым пrошлым!

— Вы ошиблись. Перестройка — правосудие над проклятым прошлым.

— Что такое пеrестройка?

— Вам это трудно понять, — ответил француз.

Попов положил руку на плечо Ленину.

— Вы попались, Джек Потрошитель Буржуинов!

Ленин (давайте будем называть Ульянова привычным для нас именем) упёрся в него пронзительным взглядом.

— Меня зовут не Джек, а Владимиr!

— Мы знаем. Вы Владимир. Правильно?

— Да!

— А у нас в двадцать первом веке среди политиков есть целый Владимир в квадрате. Во второй степени. Во всех смыслах. А и ещё один Владимир. Вольфович. Многовато в политике Владимиров.

— В смысле?

— Вы правы. У нас есть и другие Ленины, не русские. Только они не Владимиры. Они владеют не миром. Они владеют салом и горилкой.

— Как это так?

— А вот так. Один киевский шеф-повар приготовил новое блюдо. Он пропитал свиное сало горилкой, да так, что вкус у него стал невообразимым. Такое вообразить невозможно. То ли сало, то ли горилка, непонятно. Даже плотность обоих веществ стала их средним арифметическим. Короче, не блюдо, а незнамо что. Бурда какая-то.

— И чем это законьчилось?

— Закончилось это тем, что украинцы попробовали новое блюдо и от этого просто слетели с катушек. Киев превратился в Содом и Гоморру вместе взятые. Оппозиционеры требовали новых порций этого самого блюда. А когда им не дали, они вышли на майдан. Теперь одни хотят попробовать суперблюдо, а другие им не дают.

Ленин, похоже, заинтересовался этой историей.

— Что же было дальше?

— Говорят, что президент Янукович превратился в это самое блюдо. Больше про него ничего не известно...

Зато Арсен ещё не понял суть всего этого. Он смотрел на небо, пока не Эраст не задал вот такой вопрос:

— Какой сейчас год?

— Тысяча восемьсот девяносто пятый.

— Какой месяц?

— Июль.

— Странно. По-моему, Ленин должен находиться в Швейцарии.

— Неважно, — возразил француз. — А если важно, то пусть на этот вопрос отвечает наша замечательная Элен Шишкин. У меня сложилось впечатление, что она знает всё на свете.

— Ладно. Допустим, она действительно всё знает. Только не говорите, что она очаровала вас именно этим. А если она не знает, почему альтернативный Ленин не в Швейцарии, тогда пусть отвечает Анатолий Вассерман. Хотя ответ должен знать Сергеевский. Он ответит, что всё дело в искривлении пространственно-временного континуума.

— Ладно, скажу, — всё же ответил Ленин. — Моё пьrебывание в Питеrе сьвязано с некими стrанными машинами. Они были найдены в пятьдесят седьмом году, но тогдашний цаrь повелел спrятать их с глаз долой. Я попал сюда, чтобы выясьнить их сьвязь с маrксизмом.

— Похоже, имеются в виду марсоходы. Заметьте, что они действительно связаны с марксизмом. Они ж советские.

— Тише! Ленину не следует слишком много знать.

Тем времени у ямы собрался народ.

— Узнайте, кто разговаривает под миром.

— Я должен опусьтиться туда-с, ваше благородие?

— Не прекословить! Немедьленно спускайтесь туда, иначе я спущу вас туда сам!

— Возьмите фонарь, сударь! — крикнул кто-то третий.

Вскоре в яму опустился масляный фонарь. Агенты увидели лицо в фуражке городового.

— Ваше благородие, там... Подозьреваю, это…

Городовой уронил масляный фонарь и закричал:

— Сгинь, сгинь! Привидения!

— Вы уверены? — спросил собеседник.

— Ваше благородие, я видел там привидения-с. Они одеты в белые саваны-с. У одного саван белый, у другого красный-с.

— Русские — суеверный народ, — ответил французский астронавт.

— Кто пrивидение? Я пrивидение?! — возмутился Ленин.

— Вы слышите-с? Привидение издаёт серьдитые кьрики-с.

— Я не пrивидение, дуrень! Я вижу тупость цаrской полиции!

— Ваше благородие, привидение оскорбьляет российскую полицию-с! Его необходимо выпороть-с!

— Телесные наказания — символ стагоrо миrа!

— Мы видим исключительный и невероятный случай, когда Ленин оказывается прав, — заметил Э. П. Попов. — Ведь телесные наказания отменены в 1863 году. Во всяком случае, официально.

— Телесные наказания — тупиковая ветьвь эволюции человека! — продолжил Ленин. — А вы, ваше благоrодие, обыкновенный тупой маrсианин!

— Довольно ерепениться! — крикнул его благородие.

— Ваше благородие, я рекомендую добрым людям извьлечь этих людей на свет Божий, — сказал городовой.

— Сначала позаботьтесь о том, чтобы у нас были серебьряные пули!

В яму опустили лестницу. Попов подтолкнул Ленина, и тому пришлось вылезти. Пришлось попасться в лапы полиции.

Вокруг стояла толпа, среди которой выделялись частный пристав и городовой. Того, кто принёс масляный фонарь, не было видно (во всяком случае, его нельзя было узнать по внешнему виду). Вообще-то, в первую очередь следовало сообщить, где же они все стояли. Локация была похожа на Невский проспект. От нынешнего Невского проспекта он отличался вывесками «Библiотека Семенникова» и «Зрѣлище электрическаго мiра». И ещё рядом был Пассаж. А вот он всё ещё здравствует.

Было холодно. Бывшая планета потеснила эпоху.

— Демоны! — крикнул городовой.

Эрасту это не понравилось:

— Прямо как у Роберта Асприна. У него пришельцы из другого измерения непременно демоны.

Делон нервно проговорил:

— Если полиция вытащила нас отсюда, как мы сможем скрыть от альтернативцев наше нахождение здесь? Русские альтернативцы наверняка доложат этому Солсбери. И в то же время надо сдать Ленина полиции. Парадокс.

— А вы на одежду посмотрите. Мы же в адаптированных скафандрах. Одежда в яме осталась.

— Я приготовил серебьряные пули, — сказал его благородие. — У кого-нибудь есть святая вода? Нет? Тогда приступайте, Шишков.

Городовой, не сказав ни слова, взял мелок и подошёл к современным людям. Он начертил вокруг них большой круг, и те поняли, что это означает. Только обычно защитный круг мелом чертят вокруг себя.

— Мrакобесие! — крикнул Ленин.

— Помолчите, пожалуйста, — попросил его Попов.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Делон.

— Сгинь, нечистый! — крикнул частный пристав.

— В смысле? — не совсем понял Эраст. — Это он вас украинцем посчитал?

— Это кто там гавкает? — крикнул Ленин.

— Я частный пристав Московской городской части!

— В Москве? — спросил француз.

— В Санкт-Петербурге!

— Вы серьёзно? Откуда в Петербурге Московская городская часть?

— Вы не знаете Санкт-Петербург?

— Ничего странного, — заметил Попов. — В Москве есть Ленинградское шоссе.

— А в Париже вообще есть Сталинградский бульвар.

— Кто вы такие, господа нечистые? — спросил кто-то из толпы.

— Мы прилетели оттуда... — Арсен хотел показать на Нашу Землю. Только вот они были на ночной стороне альтернативной планеты, а значит, увидеть Нашу Землю не могли.

— Откуда?

— Оттуда! — Эраст показал пальцем в небо.

— Данное утьверждение достойно сомьнения. Я не вижу над вами нимбов.

— Нимбов? — переспросил Попов.

— Вы говорите, что снизошли оттуда, но в то же вьремя вы вылезли с противоположной стороны, из-под земли. Но я не вижу на ваших головах рогов. Однако же вы очевидная поганая нечисьть. Кто вы? Демоны? Бесы? Вурдалаки?

— Мы настроены материалистически, — ответил Делон.

— В таком случае кто вы такие?

— Мы инопланетяне.

— Вы с иной планеты?

— Мы с Земли.

— С Геи?

— Да.

— В этот нонсенс невозможно поверить здравомысьлящему человеку! Как на планетах, летающих по небосводу с громадной скоростью, могут жить люди? Я полагаю, вы не читали господина Чехова.

— Причём здесь Чехов?

— А как же, «Письмо к учёному соседу». Автор письма сумлевался в теории учёного соседа о том, что на Земле живут люди. Дескать, дожди и помои лились бы с Земли на нас, да и правительства не могут дозволить жить на Земле, ибо на ней по пьричине далёкого расстояния легко укрываться от повинносьтей.

— Ваше благородие, может быть, они всё-таки люди? В таком случае, вероятно, они вьсего лишь сумасшедшие? — предположил городовой.

— Ваша мысль не лишена смысла, и поскольку мы упомянули Чехова, этих людей следовало бы отправить в палату№6.

— Зачем? Мы только что оттуда прилетели.

Именно в это время Ленин, который долгое время отмалчивался, подал голос (если не считать вопроса «Кто там гавкает?»).

— Вы совеrшенно точно пrименили веrную цитату к имеющейся обстановьке!

— Мы совьсем запамятовали о этой неизьвестной персоне. Кто он такой? Тоже обитатель планеты Гея? Или он вурдалак?

— Нет, ваше благородие, — ответил Эраст. — Перед вами несостоявшийся хохол. А кто же ещё?

— Эти люди с Геи? — спросил альтернативец из толпы, похожий на учителя (может, это он помог полиции с лампой и мелом?). — Циркулируют слухи о том, что англичане вздумали присоединить Гею к своим колониям. Кто их нынешний глава правительства? Маркиз Салисбери? В газетах пишут о том, что их новым секьретарём по иностранным делам стал Джо Чамберлэн, который проводил агитацию с применением Чамберлэновских козырей, сиречь обещаний дать послабьления рабочему люду. Очевидно, что эти «козыри» — то есть обещания — сьледует рассматривать как умелый блеф ради досьтижения того положения, что занял мистер Чамберлэн в последние дни.

Городовой ответил:

— Вы правы, сударь, но в наипервейшую очередь нам сьледует пьредъявить этих потусторонних существ нашим, а никоим образом не заморским власьтям.

— Вы не учли одну немаловажную деталь, Шишков, — возразил частный пристав. — Они не смогут уйти отсюда. Мы обьвели их кругом, и ни одна нечисьть не сможет его пересечь.

— Да? А что вы скажете вот на это? — спросил Делон. — Пошли.

Наши современники спокойно вышли за пределы круга. Только вот реакция дореволюционных жителей была вовсе не спокойной. Представьте их ужас, когда оказалось, что демоны, взятые в плен полицией, могут спокойно бродить по городу. Альтернативцы разбежались в стороны, пока толпы не осталось.

Не осталось и Ленина.

Делон крикнул:

— Беги, Форрест, беги!

Космонавты побежали. Они убегали от полиции, которая крикнула:

— Живьём брать демонов! Живьём брать хохлов!

Попову эта фраза показалась знакомой, но раздумывать было некогда. Альтернативцы, когда услышали о демонах, разбегались и разъезжались в стороны, облегчая занятие агентов.

Попов успел задать вопрос.

— Это... А вы ничего не путаете? Я не Форрест... я Эраст!

— Неважно! Главное — бежать!

— А мы... не напрасно убегаем? Куда мы бежим?

— Сам не знаю! Зато... мы совершаем гимнастические упражнения! Ух как здорово!

Они миновали Фонтанку (она даже на другой планете есть, пусть даже частично засыпанная песком), а потом свернули направо.

— Бежим, как кролик! — добавил Арсен.

— Какой кролик?

— Который в песне. Беги, кролик, беги!

— Вот именно. Квартет И! Быстрее чем кролики!

— Не тем мы занимаемся! Если бы я женился на Шишкиной, мы бы с ней размножались как кролики!

— Размечтались!

Как уже говорилось, они свернули. Они миновали один переулок налево, один переулок направо и ещё один переулок налево. Дальше обнаружился перекрёсток. Правая улица раздваивалась. Эраст побежал налево, Арсен побежал направо и ещё раз направо. Дальше первый свернул налево, а второй направо. Легко догадаться, что они начали делать круг. Даже два круга. Теперь они бежали к пункту начала необыкновенного кросса.

Там они снова побежали по улице с развилками. Добежав до того перекрёстка, на этот раз они побежали прямо, в спешке проигнорировав ещё два переулка слева.

А что же полиция? Некоторые из них растерялись и стали догонять наших современников на других улицах, где их отродясь не было. Частный пристав и Шишков бежали всё же по тому же пути. Добавьте швыряние тортами, и получите фильм-буффонаду. Добавьте швыряние тортами и уберите погоню, и получите «Большие гонки».

Попов оглянулся назад и обнаружил, что городовой достаёт из кобуры пистолет.

Преследуемые ещё несколько раз успевали оглянуться назад, и таким образом обнаруживали ещё одно искривление пространственно-временного континуума. Преследователи несколько раз оказывались совсем близко от преследуемых, уже собирались достать их шашкой, и... тут же оказывались на десять метров дальше от них. Физический парадокс. Оказываясь ещё ближе, преследователи уже не махали шашкой, а стреляли в упор и... попадали в окна. Ещё один физический парадокс.

Агенты добежали до таблички «Разъѣзжая улица». В двадцать первом веке вблизи этого места находятся Владимирская и Достоевская станции метро. А в данном случае там обнаружился торговец, сидевший за лотком с помидорами. Судя по его физиономии, он с самого рождения мечтает о том, что кто-нибудь да купит его несчастные помидоры. Делон подбежал к нему и остроумно начал бомбардировать частного пристава и городового помидорами. К сожалению, не тухлыми. Или к счастью? Философский вопрос... Попов с энтузиазмом присоединился к нему. Синьор Помидор отдыхает.

Арсен:

— Это вам за демонов! А это за круг мелом! А это за вурдалаков! А это за хохлов!

Эраст:

— А это за «Письмо к учёному соседу»! А это за палату№6!

Следующая реплика озадачила противника. За сразу несколькими помидорами последовала фраза:

— Икра заморская, баклажанная!

Помидоры закончились, и торговец сидел в отчаянии. Увидев это, Арсен Делон бросился бежать дальше. Тем самым он не увидел честный поступок. Эраст вспомнил, что под скафандром у него заначка. Откуда она там взялась? Русский авось? Торговец оживился, увидев, как Эраст начал отсчитывать купюры.

— Сколько стоили все помидоры?

— 55 копеек.

— Могу дать рубль... Стоп! Что, так дёшево? А, понял! В двадцатом веке несколько раз была деноминация! Сколько же дореволюционных рублей в современном?

— Арестовать!

Полиция, в данном случае состоящая только из частного пристава и городового Шишкова, схватила космонавта, когда тот честно собирался заплатить за помидоры. Правда, помидоры были размазаны по лицам полицейских, а торговцу размазня не нужна.

Где же Арсен? Пока его напарник собирался платить, он вскочил в первую попавшуюся дверь. Неизвестно, что подумали бы преследователи, если бы увидели, что за преследуемым закрылась дверь с надписью «Управленiе 2-го участка Московской городской части».

Городовые ввели Эраста в участок. Он увидел там напарника и хмуро вытаращился.

— Как вы здесь оказались?

— А вы? Как вас поймали?

— Я платил торговцу помидорами за ущерб, который я...

— И кто вас просил? Теперь мы в участке! Спрашиваете, как я здесь оказался? Я вбежал в первую попавшуюся дверь.

— И кто из нас больший осёл?

— Да, кто? Я, видите ли, запал на Елену, и из-за этого мы не туда попали... Некогда думать, кто больше виноват. Вы лучше спросите, почему нас поймали так поздно.

— Поздно? Вы хотели, чтобы нас поймали раньше? Прям так хотели?

— Нет. Просто преследователи оказывались совсем близко, вот-вот поймают, и тут же оказывались далеко. И так несколько раз. Вдобавок, они стреляли в упор, и всё равно промахивались.

— Подумаешь! Да в американских фильмах так всегда бывает.

— Так мы же в Питере. Причём здесь американцы...

— Да какая разница! Теперь вся Земля под их влиянием.

— А мы что? Наш шеф Элен Шишкина нас за это по головке не погладит. Одно дело, что маячок не туда упал, а другое дело, что мы натворили. Растяпы мы, а не агенты.

— Вот такие мы. Как обидится наш шеф, когда обнаружит, что она разумнее нас.

— Молчать! — крикнул частный пристав. — Мне требуется протелефонировать.

Эраст достал из скафандра свёрнутую «Комсомольскую правду». Древний выпуск. Арсен знает русский язык (он говорит с Эрастом на русском, хотя, как француз, влюблён не только в Елену, но и во французский язык), но упоминание на первой странице древнего выпуска Максима Галкина и того, что Галкину хорошо с Аллой и в загс с Еленой Шишкиной он не собирается, его никак не завлекло. (Ну так это же древний выпуск. Теперь с этим всё не так.)

Прошло двадцать минут, прежде чем что-то изменилось. Приехал тот товарищ, которому звонил частный пристав.

— Кому звонил комиссар? — спросил француз, не зная слова «частный пристав».

Ответ на этот вопрос уже находился у входа в участок. Космонавты услышали голос:

— Скажите, кто эти люди, что через них меня вызвали из Царского села? Что в них особенного?

— Ваше Величество, они бают, будто они прилетели с небес! Другие говорят, что они демоны, и также есть мнение, что они хохлы.

— Хорошо, я выясню, что за личности прилетели к нам с небес либо же хохлы в человечьем обличье.

Частный пристав вошёл в помещение, где находились космонавты, и представил им гостя:

— Его Императорское Величество Николай Александрович Романов!

В участок вошёл царь, которого современники из числа монархистов предпочитали называть не царём, а императором или государём. Как и ожидал Попов, на нём была полковничья шинель. Непонятно только было, как вести себя, если учесть, что не альтернативный Николай Второй давно уже канонизирован. А с другой стороны, похож он таки на Медведева!

— Гьде демоны? — удивился царь.

Попов весело ответил:

— Демоны были, но они самоликвидировались.

Царь сел за стол, на другом конце которого сидели космонавты (он оказался дальше от входа в помещение).

— Я рекомендую вам назвать свои имена.

— Эраст Петрович Попович... То есть Попов! Я же не хохол!

— Арсен Делон.

— Хорошее имя — Эраст.

Царь долго всматривался в Делона.

— Вы, месье Делон, своей импозантностью можете покорить любую барышню Российской империи. Любой иньтеллигент уподобит вас Аполлону.

Француз продемонстрировал голливудскую улыбку. Хотя космонавту больше подходит гагаринская.

— Кто вы такие? — спросил Николай.

— Мы земляне.

— Не могу поверить. Людей с Земьли не существует. Это выдумка обезбоженного общества.

— Почему?

— Земьля есть одна из планет. Земьля вьместе с Солнцем и другими планетами вращается вокруг Мира.

— На Нашей Земле гелиоцентрическую систему могут отрицать только законченные фанатики.

Царь нахмурил брови, может, не зная, относится ли он к «законченным фанатикам», а может, не поняв значение слова «законченный».

— Мы земляне. На Земле тоже есть люди.

— На Земьле нет людей. То, что вы мьне рассказываете — ересь.

— Докажите.

— Доказательство основано на широко известном дедукьтивном методе. Во-первых, первым, кто заявил о существовании земьлян, был Джордано Бруно. Во-вторых, Джордано Бруно был сожжён на костре. В-третьих, он сие вполне заслужил. Сьледовательно, земьлян не существует.

Попова удивил такой оригинальный аргумент. С другой стороны, слово сожжён дореволюционный собеседник произнёс как сожьжьён. Это уже мелочи.

— Вы хотели сказать, индуктивном методе?

— Можно и так.

— На Нашей Земле двадцать первый век. На вашей планете история повторяется.

— Есьли это исьтинно, то кто российский государь на вашей планете?

— Наш государь... наш государь... Скажите, у вас династия Романовых?

— Да.

— А у нас династия Медведевых-Путиных.

— Не приходилось слышать.

— Да, и нашей Россией правит тандем.

— То есть Россией правит велосипед?

Эраст придал себе серьёзный вид.

— Правда, у нас тоже была революция.

— Но у вас самодержавие?

— Да, Ваше Величество. Однако революция всё равно была.

— Господин Достоевський посьвятил свой роман «Бесы» теме революционного беснования. Но я вынужден констатировать, что в России столь позорное явьление произойти не может, ибо Господь на стороне самодержавной власти и наказывает тех, кто в своём безумии покушается на неё.

— Вы хотите, чтобы в одном из эпизодов фильма «Агония» вас показали в кроваво-красных тонах?

— Нет.

— Вы хотите, чтобы существовал фильм «Агония»? Думаю, нет.

— Что такое «фильм»?

— Вы ещё не знаете? Ну и отсталая планета у вас.

— Мне претит участвовать в спорах. Не прекратить ли нам эту странную полемику, господа хорошие?

— Мы не закончили, Ваше Величество, — заметил Делон. — Ответственность за революцию будет лежать на вас. Крайне необходимо провести буржуазные реформы. Заметьте, что в Великобритании ещё с восемнадцатого века существует конституционная монархия, а в девятнадцатом веке началось предоставление некоторых прав рабочему классу. И после «Славной революции» никаких революций в прямом смысле не происходило. Разве вы не видите связь между этими фактами?

— Не вижу.

— Чтобы не было буржуазной революции, царю нужно самому провести буржуазные реформы. Тогда не будет новых декабристов. А чтобы не было социалистической революции, нужно улучшить условия существования пролетариата и крестьянства, чтобы они не излили на вас нешуточные «гроздья гнева». Погодите, совсем забыл! Ещё у нас есть малороссы. Которые теперь называются украинцами. Они хотят устроить у вас революшн.

— Я скажу вам о более понятном для нас лекарстьве от революсьон. Декабристы подьняли против власьти бунт, бессмысьленный и беспощадный, по той очевиднейшей пьричине, что они отравились тлетворными идеями мысьлителей Европы. Мы не должны сьледовать примеру Европы, и тогда Россия будет спасена.

— Вы правы, если учесть европейское происхождение марксизма, — возразил Попов. — Только Европа давно опередила Россию. Крепостное право там было отменено за сто—двести лет до Александра Второго. Рабочие объединяются в профсоюзы. Как писали Ильф и Петров, пиво отпускается только членам профсоюза. Россия должна пойти по этому пути, и смуты не произойдёт. А хохлов надо...

— Есьли великобританской королеве угодно было передать полноту власти лорду Салисбери, пусть она удовьлетворяется таким положением дел. Всея просвещённой России изьвестно, что их представительський образ правьления таит в себе порочность. Я буду охранять самодержавные начала так же усердно, как мой незабвенный покойный родитель. Я рождён в Российской имьперии, основанной на сьвященных самодержавных началах, и стану пьредателем династии Романовых, коли передам большую часть своих обязанностей другому лицу. Если власть будет в руках премьер-министра, то что же останется мне, Хозяину Земли Русской?

Это верно. В смысле, что у них тоже Земля.

— Вам останется то же, что осталось делать монархам Великобритании, Испании и других подобных государств. Вы не читали Гиляровского? Он писал: «в России две напасти: внизу власть тьмы, а наверху тьма власти». Как часто говорят у нас на Земле, в России две беды: дураки и дороги. Однако в вашем девятнадцатом веке у вас власть тьмы и тьма власти. Вы нас понимаете? Мы хотим вас спасти! От Украины!

Николай Второй по прежнему недоверчиво глядел на тех, кто хотел его спасти. Хотя вроде бы он был доверчивым.

— Я знаю слова Александра Второго: «Я готов подписать какую угодно конституцию, если уверен, что это будет благо для России. Но я знаю, что сьделай я это сегодня, и завтра Россия распадётся на куски». Так сказал мой дед, и я всьлед за ним понимаю, что огромные изьменения в российском государственном строе будут гибельны для страны. Чем спокойнее реформирование, тем спокойнее будет жить подьчинённая мне страна.

— Ваше Величество, вы же сами не хотели быть царём. Теперь вы не хотите хоть как-то облегчить бремя своей власти.

— Я не хотел быть государём, но теперь власть вложена в мои руки, и я обязан, не смотьря ни на что, пользоваться её полнотой ради блага народного. Я не хотел быть самодержавным государём, но я обязан быть им.

— Если вы не хотели быть царём, то вам следует стать президентом. Ясно, Ваше Величество?

— Нет. Вы говорите, у вас император. Причём же здесь президент?

— А он и есть... Короче, царь Владимир воображает себя президентом. Нет, ну вы только представьте себе... царь воображает себя президентом! Это неслыханно! А значит, вы должны предотвратить революцию. Станьте-ка президентом.

— Нет. Их представительский образ правьления таит в себе порочность. Я не имею возможности быть президентом.

— Тогда найдите людей с фамилиями Горбачёв, Ельцин, Путин, Медведев, Миронов, Прохоров, Зюганов, Жириновский, Березовский, Козловский, Циолковский и Ходорковский. А может, даже Сергеевский. И сделайте их всех кандидатами в президенты. Пусть русский народ выберет нужного. А сами отправьтесь на Лазурный берег. Навечно.

— Над этим предложением нужно подумать. Но если подумать, то такая идея пахнет революцией.

Вот и объясняй ему, когда он отлично знает, что у нас царь. Один неосторожный гэг, и теперь всё насмарку.

— Нужно предоставить права простому народу, Ваше Величество. Простой народ тоже имеет право на права и образование. Нужно учиться, учиться, и ещё раз учиться.

— Студенты тоже учились, теперь же они становятся революционерами. Вспомьните слова Екклесиаста: «в многой мудросьти много печали, кто умножает знания, умножает скорбь». Чем меньше уровень образованности простого люда, тем легьче простому люду жить в истине и благочестии.

— Тогда почему вы сами образованны, знаете несколько языков, политэкономию, право?

— Вы не поняли наиглавнейшее. Я император, и я должен быть образованной персоной. А они, простые люди, есть мои верноподданные, и они не должны иметь много знаний, иначе они погубят российскую власть.

— Нам будет трудно открыть ему глаза, — понял Арсен. — Здесь прямо как у Мао Цзедуна: «Нам нужна такая политика, чтобы народ оставался на уровне Гомера Симпсона».

— Вот-вот. Не царь, а единоросс.

— Единоросс? Что-то в этом есть.

Царю Попов сказал так:

— В одном учебнике царскую Россию назвали «могилой народных талантов». Правильно. Вы слышали про Мичурина?

— Такая персона мне неизьвестна.

— В том-то и дело. Мичурин — биолог и селекционер, который выращивает новые растения.

Царь перекрестился и испуганно взглянул на собеседника, не понимая сабж (ну или как это назвать).

— Только Господу нашему по силам создавать расьтения, доселе невиданные. Но даже Он никогда не делал такого, ибо дарьвиновское учение о биологической эволюции есьть ложь. Ясно, что ваш Мичурин — обыкновеннейший шарлатан.

— А о Циолковском вы слышали?

— Тоже слышу вьпервые.

— Он понял, каким образом можно летать в космос.

— В космос летают только персонажи Жюля Верна, что допусьтимо лишь в научных романах. I’m sorry, я совершенно забыл, что англичане, кои именуются «звёздные люди», по-английськи «астромэны», по приказу лорда Салисбери и новейшего секретаря по делам колоний Чамберлэна намереваются осущестьвить колонизацию Геи, из-за невежества и заблуждений своих полагая, будто на Гее обитает часть рода человеческого.

— Нам придётся напомнить, что мы земляне, — заметил Делон.

— У нас двадцать первый век, — продолжил Попов, — и мы отлично знаем последствия консервативности Российской империи. Мы хотим спасти вас и вашу страну от наших украинцев. Вы слышали фразу о том, что если на стене висит ружьё, то оно должно выстрелить. Самодержавие — ружьё. Революция — выстрел.

— Тогда я совершенно справедьливо замечу, что речь шла о театре, а никоим образом не о революции. Как свой аргумент, я приведу слова министра народного просвещения графа Толстого: «Ещё шесьть лет латыни, и вы увидите, как угомонится наша молодёжь». Молодёжь должна думать единстьвенно об учёбе, и тогда революционные стьремьления пройдут мимо неё.

— А вы какому царю следуете, Александру Второму или Третьему? Следуйте Второму и исправляйте его исторические ляпы. Надо исправить ошибки ваших будущих предшественников. Это будет правильно, ведь спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

— Пожалуйста, продолжайте, — попросил Арсен.

— Ваше Величество, вы понимаете, что цари поставили Россию на колени. А как сказал Владимир Путин, Россия может подняться с колен и как следует огреть. Это и произойдёт, если цари ничего не изменят.

Делон хотел объяснить, что огреть может не Россия, а соседняя страна. Но не успел, потому что царь спросил:

— Кто такой Владимир Путин?

— Наш государь.

— Тем не менее, вы сказали, что вами правит династия Медведевых-Путиных.

— Да какая это династия! Эйнастия какая-то.

Царь выгнул бровь.

Попов довольно продолжал:

— Ладно. А хотя бы орфографию вы можете исправить?

— Вы не понимаете её тайный смысл. Чем больше еров, ятей, фит и ижиц, тем трудьнее народу научиться грамоте. А чем меньше народ знает грамоту, тем трудьнее революционерам добиться своего.

— Тогда возьмите вот это.

Россиянин показал «Комсомольскую правду».

— Во-первых, слово «комсомол» означает коммунистический союз молодёжи. Вы ведь не хотите, чтобы в вашей стране существовал коммунистический союз молодёжи? Во-вторых, взгляните на слова Максим, Галкин, в, загс, нам, с и так. Где твердый знак? В смысле, ер?

— Не имею представьления. Я вижу только по отсутствию еров, что газету печатали японские макаки.

— Японские макаки? Вот начнётся русско-японская война, мало не покажется.

За спинами Попова и Делона послышались пыхтение и быстрые громкие шаги. Эти шаги принадлежали не Годзилле (если судить по слышимым звукам) и не Кинг-Конгу (если судить по топоту), а Ленину, который мчался прямо на царя. В руках он держал серп и молот. Агенты встали между царём и Лениным. Тот врезался в живую преграду. Попов выстоял, Делон покачнулся назад, а Ленин отлетел от них и растянулся на полу. Серп и молот лежали рядом с ним.

Городовые окружили Ленина.

— Арестовать! — крикнул тот же самый частный пристав.

— Боже милосьтивый, что означает эта агрессия? — спросил царь.

— Сейчас узнаете! — крикнул Ленин. — Вот это сеrп! А это молот! Символы единой России!

Эраст заморгал.

— Это — символ Единой России?! Чего только не удумают... Америкосы проклятые...

— Кто он такой? — настороженно спросил царь.

— Мы прогрессоры.

— А я Ленин. Буду кrаток.

С одной стороны, он уже свыкся с будущим псевдонимом, а с другой стороны... эти слова кое-что напоминают.

— Правильно, этого маньяка нужно арестовать, — согласился Эраст Петрович с мнением Николая.

Тот ответил:

— Разумеется. Этих двоих хохлов следует подвергнуть аресту.

Глава 13

Сквозь железные решётки С неба в окна смотрят звёзды… Ах! В России даже звёзды Смотрят с неба сквозь решётки… Максим Горький

Уф... Что-то мы слишком растянули описание злоключений неумелых подчинённых. Скоро вы узнаете, какие моральные выводы они сделали. А пока нам пора вернуться к командиру экипажа, она же старший агент.

Засланцы заметили, что им стало не так холодно. Наверно, холодно им было с непривычки. Зато теперь всё налаживается.

Старший агент отправила своему шефу сообщение. Теперь оставалось войти в компанию Дулиттла.

— Будьте добры, идите за мной, — сказал агентам языковед, выведя их из размышлений.

Елена положила термометр обратно в сумочку. Не носить же его всё время в руках.

Так они и пошли. В процессе ходьбы наши современники обогнали Дулиттла. Пришлось ждать, когда он нагонит их. Елена не обратила на это внимания, поскольку интересовало её другое.

— У меня к вам один вопрос.

— Слушаю.

— Почему наши астрономы девяносто лет назад и аппарат, который на вашу планету забросили тридцать лет назад, зафиксировали низкое давление и углекислый газ?

— Ваши астрономы мне неизвестны, но об аппаратах я слышал. О каком именно идёт речь? Их было много, и все не запомнишь. Простите, как вы сказали? Побывал в месте, где низкое давление и углекислый газ?

— Да. Вы уже вспомнили? И что за место?

— Да, очевидно речь идёт о самоходном аппарате, обнаруженном у подножия Фудзиямы.

— Как, у вас есть Фудзияма?

Тут-то и стало ясно, в чём было дело. Женская соображалка всё поняла.

— Наверное, дело в следующем. Японский марсоход оказался… интересное совпадение, что он японский… оказался на альтернативной Фудзияме. Получается, ваша Фудзияма извергает углекислый газ?

— Вы правы.

— И много?

— В самом начале века извержение углекислого газа было особенно сильным. Говорят, он затмил половину неба. Физик Фраунгофер при помощи своего изобретения — спектрографа смог оценить эту величину.

— Значит, наши астрономы Адамс и Койпер обнаружили именно разрежённый углекислый газ, и решили, что из него состоит вся атмосфера. Поэтому и учёный марсоход подтвердил такие данные. Низкое давление объясняется высотой, к тому же марсианские горы выше наших. А потом марсоход потерял равновесие и покатился под уклон. Там его и настигли самурайские мечи… И это был вовсе не фильм Куросавы… Хотя постойте! Неужели ваша Фудзияма могла ввести в заблуждение наших учёных?

Не успела она поразмышлять над этим вопросом, как ей пришла эсэмэска. Когда Шишкина прочитала сообщение, картина прояснилась. Она шла дальше и одновременно рассказывала.

— Представляете, мой папочка-журналист выяснил, что один старинный американец пытался исказить астрономические наблюдения Марса. Он вздумал сфальсифицировать результаты. Вот мы и думали, что на Марсе нет жизни. Для этого он создал целую тайную организацию. Люди чёрном. Ещё, выходит, этот тип скрыл наличие воды и озонового слоя.

— Американец?

— Да. Он хотел, чтобы в будущем Америке было легче напасть на Красную планету. Чтобы никто не мешал. По некоторым сведениям, его дед ещё раньше сфальсифицировал наклон оси и силу тяжести. И даже карту планеты сфальсифицировал. А этот продолжил и передал потомкам. Мой папа передал, что этот тип врач и предшественник современной американской политики. И ещё что у него был какой-то ученик Уиллард. И жена Мэри Энн. Ещё говорят, что этот тип видал Марс не только в гробу, но и во сне.

— Мистер Хамфри называет себя отцом американской демократии! — крикнул Дулиттл откуда-то сзади. — Помимо того, он учит мистера Уилларда! А по ещё одним сведениям, его дед участвовал в составлении карты Геи. Также мистер Хамфри утверждает, что он видел геян во сне.

— Что вы сказали? — переспросила Елена, не поворачивая головы. — А, всё понятно! Это тот Джек Хамфри, который Потрошитель, ещё и скрыл от нас пригодность Марса для жизни.

— Правда? — не сразу поверил Роберт. — В смысле, это он скрыл? Это он и  есть?

— Да. Точнее, это начал его дед, а потом ему помог сын. А внук тоже продолжил это дело. Целая династия скрывателей, вот что. Люди в чёрном. Это чтобы Америке было легче напасть на соседнюю планету. Когда конкурентов нету. Правда, Обама опоздал... Хотя нет, мы ещё не сделали своё дело. Надо поторопиться.

— Как же эти люди в чёрном смогли засекретить целую планету?

— А средства массовой информации на что?

В этом месте она обнаружила, что у альтернативцев пока не всё в порядке.

— Где вы, профессор?

Пока она она вела разговор, несостоявшийся собеседник остался позади. Осталось обратиться к Брауну.

— Вы ничего странного не замечаете?

— Ещё как! Профессор Дулиттл ведёт себя почище Капитана Улитки. Мы его опять обгоняем.

Дулиттл этого не понял.

— Простите мою настойчивость, но с каким Капитаном Улиткой вы сравниваете меня?

— Так называют одного из наших современников, которые всей компанией испытывают автомобили.

— В нашей стране ещё нет автомобилей. Зато немецкий посол граф фон Меркель умело блефует, заставляя лондонцев верить в то, что он автоист.

— Кто-кто? — не понял Роберт.

— Этим словом я предлагаю именовать кучеров автомобилей.

— Его зовут фон Меркель?

Елена решила объяснить всё сама.

— Надеюсь, мы его встретим. Вот тогда я всё объясню.

К ней подошёл Дулиттл, покачивая зонтом. Он ещё не всё рассказал.

— Приношу извинения, вы упоминали некую Мэри Энн. Вероятно, вы имели в виду мисс Колби. Говорят, у неё большое приданое. И ещё она имеет обыкновение ездить в кэбе. Если дома нечего делать.

— Мы отвлеклись. Почему мы так быстро движемся? То есть почему мы движемся относительно Дулиттла так быстро? Хотя понятно, что всё в мире относительно...

— Ничё се проблема… Дулиттлу, если судить по его видку, около сорока лет. А мы лет на десять младше. У вас, дорогая чувиха, вообще биологический возраст около двадцати одного. Дело в возрасте.

— Мне кажется иначе. Профессор Дулиттл, вы не могли бы помочь нам в небольшом эксперименте?

— Что я должен сделать?

— Жалко, что у меня нет шагомера… Вам надо будет идти вперёд, скажем, десять секунд. Только сначала встаньте со мной на одну прямую.

— Мы и так стоим на ней. Каждые два предмета всегда расположены на одной прямой.

Конечно, его конёк не геометрия, а языкознание. Время не ждёт, и Дулиттл всё-таки встал на старт.

— Идите в течение десяти секунд.

Интересное дело. Исследовательница бывших марсиан продвинулась в полтора раза дальше.

— Теперь вы, Браун.

С Брауном вышел тот же результат. Дулиттл двигался в полтора раза медленнее.

— Мне становится понятнее.

— И что же?

— На Альтернативной Земле в основном то же, что и у нас. С поправкой на отставание на сто двадцать лет. Это сейчас не важно. Здесь есть Лондон и всё остальное, а Альтернативная Земля меньше, значит, меньше и линейные расстояния.

— Выходит, на Альтернативной Земле совершить кругосветное путешествие за 80 дней может не только Филеас Фогг?

— Вовсе нет. Вы же видели, что Дулиттл медленнее. Вот в чём дело. Скорость равна расстоянию, делённому на время. Временные отрезки здесь те же, что и у нас, если действительно у них та же история. Линейные расстояния в полтора  раза меньше, и если время альтернативцы тратят то же самое, двигаются они медленнее наших людей. Видимо, это относится и к их транспортным средствам.

— Вы просто гений. Погодите, разве эта планета меньше нашей в полтора раза? По-моему, в два раза.

— А это вы у людей в чёрном спрашивайте.

— Понятно. Кстати, какое сейчас время года, мистер Дулиттл?

— Осень.

— А дата?

— Июль 1895 года.

Браун:

— Очуметь! Июль — осенью? Мы вроде не в Австралии.

— Очень просто, дорогой мистер Браун. Наш календарный год в два раза меньше периода обращения Мира вокруг Солнца.

— Интересный у вас календарь.

Елена перешла к другой теме.

— Посмотрите, какая красота!

Они находились у входа на Блэкфрайерский мост. По обеим сторонам была Темза, непохожая на ту, которая знакома нашим землянам. Даже если они никогда не были в Нашем Лондоне, они всё равно не ожидают увидеть слой песка. Хотя, похоже, вода там тоже есть. Только внизу.

Браун схватился за голову.

— И где здесь красота? Если бы Гудзон был таким, я бы застрелился.

— Я вынужден вас разочаровать, — спокойно ответил Дулиттл. — Гудзон выглядит именно так.

Браун взял пистолет и засунул его в рот.

— Пожалуйста, не надо паясничать, — покачала головой его начальница.

— М-м-м-м… м-м-м…

Ну? Как он будет говорить с М1911 во рту? Профессор подошёл к американцу и положил палец на курок.

— Что вы делаете, козлина?! — крикнул Роберт и в испуге вытащил пистолет.

— А вы что делаете?

Елена:

— Ладно, хватит. Куда вы нас привели, мистер Дулиттл?

— Здесь мой дом. Хотите попасть внутрь?

— Что там особенного?

— Я привёл вас сюда, чтобы снабдить одеждой. Дело в том, что вы одеты не подобающе для вашего класса.

— А что здесь такого? — спросил Браун, осмотрев свой костюм. — Крылатка, котелок, перчатки...

— Первый пункт. Именно первый. Инвернесс не предназначен для того, чтобы ходить в нём по городу.

— Я же видел. У вас в нём ходят.

Он не стал говорить, что видел это в кино.

— Вы допустили ошибку, сударь. В городе ходят хотя бы в честерфилде. Ещё на ваших брюках странные складки спереди.

— Это стрелки. Что, в девятнадцатом веке на брюках не было стрелок?

Дулиттл не отвечал. Браун оказался прав, в отличие от Сергеевского, который отвечает за камуфляж своих агентов. Так что нам для таких целей надо учиться и учиться.

Дулиттл перешёл к следующему собеседнику.

— Теперь я хотел бы знать, милая барышня, почему на вас пиджак.

Шишкина не ожидала такого поворота.

— Ну, у нас женщины тоже могут носить пиджаки.

— С этим делом у вас не в порядке. Моя супруга несколько независима, но даже она не потакает феминизму. И что за кепи на вашей голове, мисс?

— Коппола. Сицилийская кепка.

— Это лишнее. Во всяком случае, в наше время сицилийцы не носят такие кепки.

— Ещё не носят. Понятно. А ваши аристократы?

— Вы не аристократка. И ещё, мисс. Как я слышал, за моим домом следят шпионы. Наверное, это они и есть.

Действительно, в темноте иногда мелькали подозрительные тени.

Вряд ли в доме кто-нибудь спал. Из дверей донеслось пение. Мужским голосом, похожим на Леонида Утёсова. Если хорошо выучиться работе с текстовыми документами, его можно передать так (если вы не знаете голос этого певца, представьте голос Утёсова):

Зэ морал юв кот ай кэн ха-а-адли даубт, Невэ он политикс рэ-эйв энд шаут, Лив ит ту озес ту фа-айт ит аут И-и-иф ю вуд би уа-а-айс. Беттэ, фа беттер ит и-ис ту лет, Либралс энд торис эло-он, ю бет, Анлес юр уиллинг энд анкшес ту гет, Ту-у ла-авли блэк а! а! а! а! а! айс! Ту-у ла-авли блэ-эк а-айс, О-о-о вот э сёпра-а-айс, Анли фо теллинг э мэн хи уос ронг, Ту-у ла-авли блэк а-айс... Ту-у ла-авли блэ-эк а-айс, О-о-о вот э сёпра-а-айс, Анли фо теллинг э мэн хи уос ронг, Ту-у ла-авли блэ-эк а-айс...

Если вооружиться мозгами, перевод (а может, кавер-версия) будет таким:

Что вы поняли мораль, я едва ли могу со-о-омневаться, Никогда в политике не на-адо ругаться, Надо остальным до-обиваться, Е-Е-Если бы вы были мудре-е-ей. Намного же лучше всё это-о позволять Одним либералам и тори, вам же пари-и держать, Пока вы не желаете, не стремитесь достать Дво-ое прекра-асных черных оче! э! э! э! э! эй! Дво-ое прекра-асных чё-ёрных оче-ей... Не-е-ет ничего удивительне-е-ей... Только чтоб сказать человеку, что он непра-ав, Дво-о-ое прекра-асных черных оче-ей... Дво-ое прекра-асных чё-ёрных оче-ей... Не-е-ет ничего удивительне-е-ей... Только чтоб сказать человеку, что он непра-ав, Дво-о-ое прекра-асных черных оче-ей...

— Вы слышите? Доктор Хамфри заставляет моего старшего сына петь. Даже не просто петь, а имитировать голос певца Кобурна. Своего же Уилларда он заставляет записывать на фонограф. Так меня и выставили из дома. Я им мешаю. Но и этого им недостаточно. Мой сын вынужден не просто имитировать голос певца, но и переодеться этим певцом и имитировать его до мельчайших деталей. Певец получился просто один в один. Из этого может вырасти целое шоу перевоплощений!

Языковед тем временем постучал дверным молотком. Его впустили, и агенты остались одни. Шишкина задумалась.

— Один в один? Шоу перевоплощений? Что-то в этом есть.

Вскоре языковед вернулся. Агенты дождались аутентичной одежды.

— Нравится песенка? Её пели в мюзик-холлах, и кто бы мог подумать, что в ней такой мощный смысл!

— Что за песенка? О чём она?

— Молодёжь гуляла по одному из районов Лондона, и там рассказчик встретил знакомого с молодой особой. Когда рассказчик стал хвалить консерваторов, тот парень рассердился и выдал ему пару прекрасных чёрных очей. Двое прекрасных чёрных очей: нет ничего удивительней, чем таким способом сказать человеку, что тот неправ — поётся в припеве. Дальше выясняется, что тот парень всё-таки тори. Конец вы слышали. Ясен ли вам смысл?

— Согласна, — ответила Елена. — Посмотрите, Браун, какое заметное соответствие между Британской империей и современностью! Политикам не надо кричать и ругаться. Не надо! Либералы и консерваторы это те же Россия и Америка, которые всё ещё исподтишка шипят друг на друга. Политикам не надо кричать, просто нужны прекрасные чёрные очи. Красота спасёт мир!

Дулиттл прищурился.

— Не себя ли вы имеете в виду? Нет, хотя вы по-своему очаровательны, хотя вы обладаете греческим носом и миловидными чертами, ваше лицо не обладает той молочной бледностью, какая полагается. Хотя ваши блестящие серые глаза... вы нюхаете кокаин?

— Зачем?

— Для блеска глаз.

Молодец этот Дулиттл. Нашёл кого рассматривать. У него, между прочим, жена есть. Или у него старший сын есть, а жены нет?

— Хватит дурачиться, — процедил Роберт. — Нам нет никакого дела до блестящих глаз. Что там с одеждой?

— Я заимствовал одежду у миссис Дулиттл и у себя. Следует заметить, что можно брать одежду напрокат. Но в таком случае мне придётся дать вам деньги, чтобы вы могли оставить залог.

— У нас прокат одежды не практикуется.

— Прошу вас, берите, пока я не уронил.

Браун взял длинное пальто с чёрным воротником. Такое же было у Хамфри. Дулиттл объяснил:

— Это пальто называется честерфилдом. Название дано в честь лорда, дававшего рекомендации по этикету.

— Что это за рукава? — спросила Елена, когда увидела новое платье. — Какие-то круглые, пышные.

— Такая мода. Рукава этой формы начали носить в девяностые годы. А вот это шляпка. Прошу вас, надевайте.

Агенты переоделись, и вот теперь их точно трудно было отличить от местных жителей. Дулиттл немного смутился, когда Елена сняла платье, и он увидел скафандр.

— Извините, но эта сумочка не совсем из нашей эпохи.

Елена осмотрела свою сумочку, на которую её начальник даже не обратил внимания.

— Ничего страшного нет. Можно оставить.

Дулиттл поправил цилиндр и тут же принял важный вид.

— Теперь вы настоящие представители мелкой буржуазии. Я готов пожать вам руку.

Браун согласился выполнить чужое намерение. Результат был неожиданным. Когда Дулиттл снял перчатку, астронавт обменялся с ним рукопожатием и ловко отскочил в сторону.

— Почему у вас такие холоднющие лапы?

— У меня не лапы, а руки.

— Ну, руки.

Елена потрогала руку профессора. Действительно, на ощупь он выглядел холоднокровным.

— Женская интуиция догадывается, в чём дело. Марсианам нужно было приспособиться к холоду. Поэтому они такие холодные.

— А горячие финские парни? Они у них тоже холодные?

— Не уверена, хотя можно предположить, что у марсиан вместо крови антифриз.

Викторианец не стал спрашивать, что такое антифриз.

— Кстати, что это за бутылка? — поинтересовался Браун, показав бутылку, которую оставил Хамфри.

— Дайте понюхать, — попросил Дулиттл.

Он откупорил бутылку и осторожно вдохнул.

— Обычная газированная вода. Без запаха. Американцы употребляют газированную воду в бутылках, а не в газогенах, как цивилизованные люди.

— В газогенах? Это сифон такой?

Браун забрал бутылку и тоже понюхал. И тут же пожалел об этом. Похоже, владелец бутылки забыл поставить её в холодильник ещё в сталинские времена. И всё это время она стояла открытой. А может, её из болота вытащили...

— Фу! И вы говорите, без запаха!

Елена тоже понюхала.

— Вы правы. Теперь скажите, какой вывод вы из неё делаете?

— Что альтернативцы пьют тухлую газированную воду. Что же ещё?

— Перед вами хорошая вода, — возразил Дулиттл.

— Кажется, я поняла, в чём дело. В их воде содержатся вещества, которые не позволяют ей замерзать при отрицательной температуре. А сами альтернативцы не замечают эти вещества. Иначе они не смогли бы жить. Похоже, если мы решим здесь обосноваться, нам придётся взять воду с Нашей Земли.

— Обосноваться? Я не стану здесь жить. Холодно.

Дулиттл дождался конца диалога.

— Вы не возражаете, если я выражу желание ознакомиться с вашим искусством?

Браун:

— Вам интересно наше искусство? Джаз, рок-н-ролл, буги-вуги?

Елена:

— Причём здесь буги-вуги?

Дулиттл:

— Хотелось бы узнать, как обстоят дела с вашими песнями. Я уже анализировал песни геян.

— Так это альтернативцы украли кассеты? Моя мать уже это заметила. У кого-то исчезла кассета с пением Хиля. Как Михалков шагает по Москве.

Браун почесал котелок.

— Ладно, споём, если эти типы так настаивают. Вы знаете, Дулиттл, что у нас есть кино? Так называются движущиеся картинки со звуком. Песни в этих движущихся картинках — отдельная тема. Ну, дорогая чувиха, споём?

— Что именно? Из фильма?

— Да.

— Мы с разных сторон Атлантики. Поэтому выберем песню из фильма, созданного в США, и чтобы действие происходило в России.

— Это какого же? В котором Джеймс Бонд разъезжает на танке и крушит Петербург? И я догадываюсь, зачем. Он мстил Петру Первому за то, что тот построил Петербург в труднодоступном месте. Только там нет песен. Что мы будем петь?

— Тогда мы выберем фильм, который наоборот снят в России, а действие происходит в США.

— Это какой же?

— Сериал «Ниро Вульф и Арчи Гудвин».

— А, слышал! Слышал я, как Никита Михалков сыграл Ниро Вульфа.

— Разве это был Михалков?

— Конечно! Там же Ниро Вульф седой и с усами.

— Ну и что? Фандорин носит усы, но наш актёр Меньшиков в этом не виноват.

— В каком это фильме?

— Я живу на Западе, и поэтому смотрела его в Интернете.

— Опять! Вы уже смотрели в Интернете Штирлица-Фигирлица и ещё какую-то советскую чешую.

— Я выросла в Лондонграде, но я тем не менее лучше вас отношусь к России. В Интернете есть ролик, в котором российский цирковой артист Юрий Куклачёв выступает с кошками. Комментарий к этому видео гласит: «Русские не коммунисты. Коммунизма нет с 1991 года». Понятно?

— И в том же году Хелен Шарман вместе с советскими космонавтами впервые за всю историю Британии полетела в космос. Вот потому и распался СССР...

Браун подвигал глазами, пока не сообразил, что рядом с ним стоит викторианец.

— Э-это, а он нас случайно не услышал? Зачем ему знать про коммунистические страны, интернеты…

Он захлопнул рот руками.

Дулиттл извинился:

— Я мало что понял из вашего разговора, но может это и к лучшему.

— Теперь, пожалуйста, объясните, почему вы не можете обойтись без колониализма, — попросил Браун. — Я спрашиваю не вас лично, а правительство.

— Государство, не осуществляющее экспансию ради расширения своего влияния, рискует быть покрытым гражданской войной. Весь Мир поделён между великими державами и странами Востока, и если Восток может подождать, нам остаётся лишь выйти за пределы Мира. Мир — кипящий котёл с закрытой крышкой. Так вещает мистер Джозеф Чемберлен.

— Неужели вы не можете найти более оригинальное объяснение?

— Если вам нужно более оригинальное объяснение, оно к вашим услугам. Как называются океаны на вашей планете?

— Океаны.

— У нас они покрыты песком. Как и Темза, которую вы увидели.

— Теперь понятно, почему про обитаемую Альтернативную Землю не узнали даже астрономы с телескопами. Из-за песков на воде они видят её красной. Только с облаками не понятно.

— Так же, как мы видим вашу планету зелёной. Вы спросите, откуда мы имеем эти пески. В восемнадцатом столетии произошло неведомое загадочное событие, по вине которого наша планета покрылась песками.

— Вы так и не выяснили?

— К сожалению, нет. Говорят, что раньше температура нашей планеты была выше. Почти как у вашей Геи, если судить по приблизительным оценкам. Тем не менее, в восемнадцатом веке мы пережили резкое похолодание, после чего планета осталась холодной, а наши организмы окончательно приспособились к новой температуре. Даже вода понизила свою температуру замерзания. Моря покрылись песком.

— Кажется, я всё поняла, — окончательно поняла Елена. — Скажите пожалуйста, почему в нашем девятнадцатом веке земляне не пытались взлететь в космос, чтобы колонизировать Марс, хотя уже тогда верили в существование марсиан? Ведь ситуация та же самая. Оказывается, Альтернативная Земля пережила незнамо что! Понятненько.

— А как же нефть и кровавые режимы? — вспомнил Браун.

— Что-то в этом есть.

Дулиттл продолжил свою мысль:

— Есть весомая версия, что в нашем неведении о причинах такой метаморфозы планеты виновата Великая французская революция. То есть французские революционеры в рамках борьбы с религией скрыли причину метаморфозы, которой народ считал Божью кару. А что касается научного, рационального объяснения, то революционеры сами сказали, что их республика не нуждается в учёных!

Ситуация начала прояснятся ещё больше, хотя и появилась новая загадка. Ещё непонятно, почему невооружённым глазом Марс виден красной звездой. Ведь невооружённый глаз существует с самого начала человечества! Только нашим агентам думать об этом было некогда.

— Ещё говорят, что у нас раньше была своя собственная Селена. Только мы называли её Луной. Но перейдём к нынешним проблемам. Ответьте, люди будущего, вы пришли сюда, чтобы предотвратить завоевание?

— Да. Вы думаете, что…

— Но, но благодаря какому научному достижению вы смогли добраться до нас без космических снарядов?! Я не мог этого предвидеть! Я просто не понял, это ваша красота спасёт мир, вы были правы! Вот в чём причина вашего прибытия! Старания были напрасны!

Языковед произнеся такие неожиданные слова. После этого он схватился руками за цилиндр и сбежал.

— Вы забыли зонт! — крикнула Елена, увидев, что тот уронил зонт, скатанный до состояния трости.

Дулиттл вернулся за зонтом, и тут же снова сбежал.

— Что бы это значило? Он говорил о чьих-то стараниях. Надеюсь, скоро мы всё узнаем. Пошли в гости к Солсбери.

Так они добрались до 10, Даунинг-стрит.

Перед космонавтами возвышалась резиденция британского премьер-министра, какой она была в конце XIX века. Ну то есть ничем особенным она от современной не отличалась, если рассматривать снаружи. Как обычно: чёрная чугунная ограда (разве что в девятнадцатом веке она была более распространена), почтовый ящик, дверной молоток в форме головы льва (Интересно, зачем в двадцать первом веке дверной молоток). Только вот дверь всё ещё сделана из чёрного дуба. До атаки ИРА дело ещё не дошло.

— Нас туда впустят? — поинтересовался Роберт.

— Конечно нет. Что будем делать? И кто будет решать? Конечно, я старший агент. Я и должна решать.

— Я знаю, что делать. У нас есть лёд в дыре.

— То есть туз в рукаве? По-американски?

— Да.

— И что он собой представляет?

— Мы применим женские чары. Ваши, конечно.

— Мои? Я прибыла сюда не для того, чтобы кого-нибудь очаровывать. С меня достаточно женихатого космонавта и нашего начальника.

— Жаль. А то, видите ли, профессор говорил, что красота спасёт мир...

— Конечно, спасибо за комплимент, и всё таки...

Дубовая дверь открылась, и космонавты увидели дворецкого. Дворецкий встал как столб.

— Вы убийца? — спросил Браун.

— Боже упаси! Где вы видели убийцу, сэр?

— Разве вы не знаете, что убийца — дворецкий?

— Я ничего не слышал об убийстве, сэр. Вы переодетый полицейский?

— Хватит дурить мужику голову, — отрезала Елена Павловна. — Мы хотим узнать, дома ли премьер-министр.

— Давайте скорее, — вставил Браун.

— Он отправился к леди Солсбери, сэр. Мистер Чемберлен также отсутствует. В резиденции только секретарь, сэр. Ну, ещё слуги. А премьер-министра здесь нет.

Да уж. Хвалёная эрудиция дала сбой. До начала двадцатого века премьер-министр не жил на Даунинг-стрит. Он там только работал. Только вот где жил этот ваш 3-й маркиз Солсбери?

— Скоро ли он вернётся?

— Проблема в том, мадам, что леди Солсбери сбежала с секретарём. Лорд Солсбери был прав, когда подозревал, что у секретаря неважное зрение.

— Так вы не впустите нас?

— Только если дадите чаевые, мадам.

— Где мы возьмём чаевые? Точно, всё сходится.

Действительно, всё сходится. Недавно Елена читала книгу Кэтрин Коути. Кроме вампирских книг та написала книгу, в которой рассматривала викторианскую Англию с акцентом на хоррор. Оттуда-то наша русская девушка и узнала о том, что в рассматриваемый период английские слуги просто обожали чаевые.

— У меня есть идея.

Она достала из сумочки два плаката, которые висели в её квартире. Помните? Сплошная меметика: на одном сова и O RLY?, которые можно ожидать от британскоподданной, на другом медведь и ПРЕВЕД — спасибо национальности.

— Сова или Винни-Пух?

— Причём здесь Винни-Пух? Это просто русский медведь.

— Это не совсем русский медведь. Его рисовал Джон Лури.

— Очуметь! Даже медведь, и тот краденный! Плагиат?

— Это не плагиат. Это аллюзия. Ну, как штабс-капитан Рыбников и рассказчик-дворецкий у Акунина. А то заладили — плагиат, плагиат...

Дворецкий продолжал ждать.

— Берёте? Это чаевые.

— А это? Это вы берёте?

Последние слова произнёс Браун с пистолетом.

Дворецкий поднял руки. Елена схватила руку Брауна с пистолетом.

— Ради всего святого, Браун, прекратите свои агрессорские замашки! Я предложила использовать мирный, бескровный способ. Чем он хуже?

— А вы что предлагаете?

В ответ старший агент достала из сумочки маленький пистолет.

— Это такой полицейский пистолет с резиновыми пулями. Мне его дал инспектор Дерюгин. Тоже эмигрант.

— С резиновыми пулями?

— Ну да. Мы не должны никого убивать. Мы агенты, а не ассасины.

— По-моему, вы правы.

— Да. Но вот всё-таки лучше было бы получить пропуск в обмен на наши современные художества.

И она торжественно вручила дворецкому сову и медведя.

— Покорно благодарю, мисс. Я буду демонстрировать эти картины, и тем самым честно зарабатывать чаевые.

Дворецкий пропустил космонавтов в резиденцию.

Вроде ничего устаревшего они там не встретили. За дубовой дверью был шахматный пол. Лестница ведёт наверх. Здесь ничего не изменилось.

Они вошли в Государственную гостиную с колоннами. Заранее известно только то, что там есть ионические пилястры и камин. Остальное в нашем времени уже не наблюдается. Камин ещё старый, без изображений четырёх национальных цветков, символизирующих части Великобритании. Портрета Елизаветы над ним тоже нет. Нет и Тони Блэра, который когда-то угощал шампанским английских регбистов.

А вот остального они не могли в точности предвидеть. Елена слегка вздрогнула, увидев у стены космонавта. Но нет, это был викторианский космический скафандр на постаменте. К нему был присоединён зонт с деревянной ручкой и спицами под тканью. И правильно, ведь солнечные лучи в космосе намного жарче, чем на планетах с атмосферой.

— Интересно было бы узнать, чем он отличается от наших.

Обследование показало, что скафандр этот также должен предохранять от радиации. Все вещества, защищающие от радиации, присутствовали. Только вот следует заметить, что в 1895 году радиация ещё не была открыта. Вероятно, альтернативцы открыли её годом раньше именно из-за межпланетных отношений. Стекло в шлеме не было триплексом, всё-таки в XIX веке триплекса ещё не было. Зато вместо молнии, которая также ещё не изобретена, обнаружилась шнуровка.

Рядом со скафандром стоял искусственный спутник. Занятно, что он выглядит именно как первый советский, а не американский спутник. Наверно, это говорит о превосходстве менталитета россиян. Только здесь надо быть осторожными, ведь так можно дойти до утверждения, что все языки произошли от русского.

Возле спутника стоял телевизор. Его устройство было видно из того, что из бока торчала рукоятка, как у старого киноаппарата или патефона. Механический телевизор: что может быть страннее?

А это балерина Дега. Понятно, кто её украл.

Всё это не так привлекало к себе внимание, как более грандиозное сооружение. На стене висел киноэкран, перед которым стояло что-то вроде кинопроектора. Кинопроектор имел сразу несколько слоёв плёнки. Спереди присоединена печатная машинка, возможно, ундервуд (который кое-кто путал с вундеркиндом).

С боковых сторон торчали рукоятки, перфокарты и остальные сепульки. Елена Павловна уже была близка к разгадке тайны сепулек, так вдруг заметила огромный красный дубовый ящик, смахивающий на системный блок с отверстиями для дисков. Ясно, это оказался стимпанковский компьютер. Гибсон и Стерлинг с их «Разностной машиной» в чём-то были правы. А вот этот образчик фантастики куда круче. Другими словами, размер как у мейнфрейма.

За машиной сидел парень в круглых очках и набирал текст. Перед ним лежал раскрытый журнал.

Каждое нажатие клавиши отдавалось громким звуком механизма. Он был устроен как матричный принтер. После каждого ввода буквы каретка (или печатающая головка) переползала по накрашенной ленте. Текст с моноширинным шрифтом проецировался на экран.

Командир экипажа разглядела такое начало текста:

ПСИХОЛОГИЯ ЖЕНЩИНЫ

Проф. Дж. Т. У. Патрик

АЙОВСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

КАЖДЫЙ внимательно соблюдающий и п о п у л я р н о е, и научное движение, может заметить частую нехватку гармонии или сотрудничества между ними. Такая нехватка сотрудничества, если не гармонии, иллюстрируется женским вопросом.

Парень успел набрать эти строки, когда он услышал:

— Хотела бы я знать, влияет ли этот компьютер на зрение.

Шеф произнесла эти слова вслух, и парень явно заподозрил дворецкого в нечестной игре. Он испуганно захлопнул допотопный журнал с заголовком The Popular Science Monthly (судя по дате на обложке, за июнь 1895 года). Именно допотопный, так как PopSci в двадцать первом веке давно уже цветной и продвинутый.

Она успокоила его:

— Если вы не поддерживаете ваше правительство, мы ничем не навредим вам. Если вы поддерживаете ваше правительство, то мы не такие люди, чтобы навредить.

— Я не настолько привержен политике, чтобы всерьёз думать о межпланетных завоеваниях. Я простой секретарь.

— Судя по вашим очкам, вы сбежали с леди Солсбери.

— Как я мог сбежать, мисс, если я здесь? Это были слухи. Благодаря им я могу полностью отдаться работе с вычислительной машиной.

Шеф женским чутьём почувствовала, что что-то здесь не так. Она внимательнее оглядела помещение, и вскоре стало ясно, что картины из музея украдены членами партии жуликов и воров.

На столе лежали документы. А в них было написано, что астромены, то есть астронавты, экспроприировали три сумасшедшие картины.

— Вот где собака порылась, — поняла носительница русского языка.

— Это вы стырили картины Дали? — строго спросил Роберт.

— Я не понял…

— Это вы украли картины? Так вам понятнее?

— Они заимствованы астроменами.

— Астронавтами? Это и так ясно. Мы спрашиваем, это сделали ваши люди?

— Наши. Разве не понятно?

— Зачем вы это сделали?

— Гленн и Шепард проводили сеанс разведки в тылу врага.

— Теперь вы знаете, что мы не должны быть вашими врагами. Верните картины на место. К вывескам музея это тоже относится.

Она решила узнать, что находится в Комнате Кабинета. Ничего особенного там не оказалось, кроме того, что у стола не было овальной вершины, добавленной в середине двадцатого века.

Из гостиной послышался голос Брауна. Тот спрашивал про процессор. Интересно, каким может быть процессор у викторианского компьютера. Наверное, он устроен как-то по особому.

Затем раздался звук пишущей машинки и стрёкот механизма. Нам уже ясно, что так звучит работа такого архаичного компьютера, и это секретарь вернулся к работе.

Поскольку ничего захватывающего не нашлось, пришлось вернуться.

В дверях она столкнулась с секретарём. Пишущая машинка продолжала звучать. Непорядок. Она бросилась в гостиную. Оказалось, что Браун уселся за компьютером и теперь пулемётчик энергично строчит.

— Что вы пишете?

Текст, набранный стимпанковским компьютером, выглядел так:

К вам обращается астромен с Нашей Земли Роберт Браун. Я от имени президента Обамы, премьер-министра Кэмерона, госсекретаря Джона Керри и остальных великих американцев предлагаю вам заключить соглашение для разгрома Сирии, Белоруссии и Украины. Только две планеты смогут победить эти две страны. Только настоящие герои вроде Роберта Брауна и Капитана Америка смогут победить неиллюзорных чучмеков.

Елена только головой покачала, читая такой шедевр.

— Если я правильно понимаю, вы решили воспользоваться амбициями альтернативцев для сиюминутных целей. Что мне делать с американцами?

— Целоваться с ними.

— А вот этого вы от меня не дождётесь. Я где-то читала, какая гадость передаётся, если целоваться с американцами. 20 грамм сальмонелл, 30 грамм стафилококков, а также 40 грамм стрептококков империализма.

— А как же бациллы капитализма?

— Русские не коммунисты, чтобы так говорить.

Секретарь подошёл сзади.

— Что вы написали, сударь?

— Прокламацию о разгроме непокорных стран.

— Осмелюсь доложить, сударь, что вас впустили сюда не для самоуправства.

— А зачем?

— Вам должно быть известно.

— Действительно.

Командир экипажа снова заинтересовалась компьютером. Правда, нужно учитывать, что если человек о чём-то спрашивает, или вообще ищет информацию, то это вовсе не обязательно свидетельствует о его интересах. Может, это нужно для работы. Но тише, дайте послушать разговор.

— Какие сведения вы сюда поместили?

— Также я помещаю в машину сведения из The Sportsman.

Стоит заметить, что на Нашей Земле эта газета давным-давно перестала выходить. Ещё в двадцатые годы.

— Насколько я знаю, у наших англичан сравнительно недавно была газета с таким же названием. Правда, она просуществовала всего несколько месяцев.

— У нас другой The Sportsman. В настоящее время в Уимблдоне проходит чемпионат. Среди прочего я вношу в память машины спортивные сведения об этом мероприятии.

— Хорошая идея. Кстати, Браун, если вы помните наш план, Уимблдон может войти в него. Надо вспомнить, какие теннисисты выигрывали в нём. И сообщить альтернативцам. Идёт?

— Идёт. А разве вы помните эти сведения?

— Конечно, не помню. Такой поворот событий мы не предусмотрели.

— Хреново. Как бы нам узнать, какие-такие спортсмены выигрывали на Уимблдоне в 1895 году? Стойте, а как же компьютер? У секретаря есть компьютер! Он сам сказал, что туда записаны эти самые сведения.

— Электрическая вычислительная машина — собственность лорда Солсбери, а не меня. В случае недееспособности он намеревается передать её своему племяннику мистеру Бальфуру.

Елена хотела сказать, что Бальфур сам станет премьер-министром, но передумала.

— Плевать, — продолжал Браун. — Мы отыщем в компьютере эти сведения и дело с концом.

— Тогда в чём смысл? Мы должны знать всё сами. В этом и смысл. А вы предлагаете подтасовать карты. Вы хотите, чтобы нас выгнали, как шарлатанов?

— Да? Если альтернативцы увидят нас, астронавтов, они поймут, что мы круче. Во всяком случае, они поймут, что у нас не XVII век, а наоборот. Надо только снят эту старинную одежду.

Секретарь принял виноватый вид.

— Простите мою недостойную осведомлённость, но я слышал о том, каким образом правительство объяснило присутствие у геян космической техники. По этой гипотезе, геяне применяют колдовство.

— Никакого колдовства у нас нет. Это всё глупости. Кстати, Браун, этот архаичный компьютер навёл меня на мысль, что у девятнадцатого века есть сходство с Грецией. В нём всё есть.

— В девятнадцатом веке всё было?

— Да.

— А как же трёхмерное кино? Разве оно было?

— Было. Театр.

— А вечный двигатель?

— Был. Крепостные.

— А Барак Обама? Тоже был?

— Был. Его изображение нашли в египетской пирамиде. В девятнадцатом веке это изображение было? Было.

В этот момент в сумочке зазвонил телефон.

Это был не звонок, а сообщение о SMS. Командир экипажа прочитала SMS и обратила глаза кверху.

— Господи помилуй, что же происходит в этом мире? Видимо, нам в судьбе написано остаться на этой промёрзлой планете. Нет, я не знаю, существует ли судьба, или человек волен в этой области, но дело не в таких эзотерических вещах.

— Что такое?

— Сергеевский сообщил, что один из космопланов загнулся. Вместе с ракетой-носителем. А второй не может вместить столько людей. Каким способом мы переместимся обратно домой, я не знаю.

— Не знаете?

— Вот это я не знаю. Видно, Бог наказал нас.

— За что? За то, что вы без особых симпатий относитесь к власти?

— Нет. За то, что мы не почтили память Гагарина.

Браун скептически хмыкнул. Елена строго взглянула на него.

— Что же делать?

Вот такие пироги. Летели, спасали мир, и тут такие жертвы. Если не учитывать версию, которую высказала Елена, у поломки японского космоплана может быть ещё одна причина: он сделан в Китае. Говорят, что японцы и китайцы на одно лицо. И вот результат. Правда, космоплан не чисто японский, а японско-российский. Так что не всё так однозначно.

— Что же делать?

— Будем искать возможный выход.

***

— Здесь применяется одиночное закьлючение, а потому, когда освободится один из казематов, вы будете пребывать здесь в одиночестве, — сказал тюремный надзиратель, вводя Делона в камеру, где уже сидел Эраст.

Агенты оказались в каземате Трубецкого бастиона Петропавловской крепости.

— Сюда подходит одно из высказываний Черномырдина. Хотели как лучше, а получилось как всегда, — заключил Попов.

— Это точно.

— Да. Вот другое высказывание: «мы прошли все пункты от А до Б». Сейчас мы преподнесли царю все пункты от А до Б, и вот результат. Не смогли толком рассказать про Хохляндию.

— Зато нас можно назвать очень подходящим термином.

— Каким?

— Узники совести.

— И при этом сюда подходит ещё одно высказывание. Жизнь — как коробка конфет: никогда не знаешь, что попадётся. А теперь послушайте. Сегодня я многое понял.

— И что же вы поняли?

— А вот что. Просто есть люди, которые до сих пор считают инопланетян выдумкой обезбоженного общества.

— Интересная тема.

— Разве существование Бога и инопланетян несовместимо? Вон, люди считали гелиоцентрическую систему выдумкой обезбоженного общества. А что оказалось? Да и Америка вдруг обнаружилась. Кстати, царь сказал, что марсианский Джордано Бруно признавал существование землян. Казалось бы, ересь. Но мы же существуем!

— Конечно.

— Да и то, что жители других галактик до сих пор не прислали нам ответ, ещё не аргумент. Может, у них нет радио. Представьте себе: космонавты прилетают на какую-нибудь Тау Кита, а инопланетяне сжигают космонавтов на костре. Потому как у инопланетян мрачное средневековье. Стереотипы рушатся.

— И кто виноват? Вы говорите, дело в отрицании существования инопланетян. Неужели вы скажете, что виновата РПЦ?

— Почему сразу так? Может, Путин виноват.

Эраст в испуге заткнул рот.

— Тише! ФСБ не дремлет!

Арсен посмотрел на дверь и отпрянул. Из маленького окошка на него смотрели умные, проницательные и немного усталые глаза майора Пронина.

Эраст посмотрел туда же и вздрогнул.

— Это ещё кто? Майор Пронин?

В окошке уже никого не было.

— Показалось...

— Вот так получается в двадцать первом веке. Отовсюду за нами следят.

У дверей послышался топот. Когда дверь открылась, там стояло двое тюремщиков. Они втолкнули в каземат третьего, который оказался Лениным.

— Искьренне надеюсь, что вскоре освободятся сразу два каземата, и троим арестантам ненадобно будет пребывать в одном каземате! Это никак не арестантская! — сказал один из них.

Когда дверь закрылась, Ленин застучал кулаками. Поскольку эти попытки ни к чему не привели, Ленин сел на пол.

— Почему мне пrиходится находиться в тюrьме, в котоrой сидел мой бrат?! Я не хочу повтоrить его участь!

— Придётся, — ответил Делон.

— Вы поняли, в чём дело? — спросил Попов Ленина.

— Меня посадили сюда из-за вас!

— А если объективнее?

— Газумеется. Я нахожусь лишь в начале пути к великим свеrшениям, но сейчас лишь пrепятствие на моём пути. За что посадили вас?

— За то, что мы пытались открыть глаза царю на положение вещей в России.

— Если я пrавильно понимаю вас, вы объясняли ему пrичины rеволюционного пути?

— Не совсем верно. Мы не революционеры, — ответил россиянин.

— Вы оппоrтунисты?!

— Мы хотим сказать вам, что есть и другие пути, кроме революции. Вы отвергли реформизм, Владимир Ильич.

— Гефоrьмизм ни к чему стоящему не пьrиведёт! Эти мелкобуrжуазные сволочи думают, что буrжуи согласятся уступить власть! Они заблуждаются! Только маrксизм пьrиведёт к сьветлому будущему!

— Просто вы не знаете историю двадцатого века. Да, в России установится власть коммунистов. Её будут ненавидеть не только капиталисты, но и сами жители России.

— Пrавильно, ведь они мrакобесы и пьrивыкли к стаrому rежиму!

— Нет. Граждане будут отрицательно относиться к вашей власти потому, что она не такая, какая нужна. Хотя в нынешней России... Что за страна такая? Сначала реабилитировали Романовых, а потом восстановили звание Героя труда. На кого смотрим, на тех или на этих? Вот если бы американцы восстановили звание Героя труда, было бы куда логичнее. Если бы американцы переименовали полицию в милицию, было бы куда понятнее.

— И что вы хотите сказать?

— Успокойтесь. В России ещё остаётся коммунистическая партия.

— Тогда почему ваша коммунисьтическая паrтия сидит без дела?! — взорвался Ленин, едва не забрызгав стены.

— Потому что в России буржуазная республика. И на Украине тоже. Недавно оказалось, что они хотят к вам присоединиться...

— Молодцы! Немедьленно освободите меня, и я пrиму их в свои rяды!

— ...Хотя мало кто говорит, что Россию нужно спасти. Спасать нужно весь мир. От нарушения прав человека.

— Вы говоrите о наrушениях пrав человека. Чьих пrав конкrетно? Имена, явки, фамилии.

— М-да. Опять Владимир Владимирович. А то, что Россия может встать с колен и как следует огреть, словно с вас списано.

Услышав это, Ленин занервничал.

— А Украина?

— То же самое.

Попов уверено продолжал:

— Если вы будете хорошо себя вести, французский космонавт споёт вам Марсельезу, а я спою вам гимн Советского союза. Но поскольку нам заведомо известно, что вы будете плохо себя вести, мы споём вам «Боже, царя храни».

— Не хочу!

— Хотите анекдот про Владимира Ильича?

Ленин нахмурился.

— «Вовочка говорит учительнице: „Вот я вырасту, Марьиванна, и  стану важным начальником. Вы узнаете об этом, и вам будет стыдно“. Учительница ответила: „Хватит паясничать, Путин“».

Арсен пожал плечами.

— Причём здесь Путин? Вы же обещали... А, понял, понял!

Ленин показал пальцем на Эраста.

— За такие слова вы получите по физиономии!

— Ну если буржуазный мир так бесит вас, тогда выслушайте песню о Соединённых Штатах Америки.

— О Севеrо-Амеrиканських Соединённых Штатах? Согласен.

— Итак... песня... «Остров... американского... невезения»!

Космонавт начал изображать Гешу Козодоева (растопыренные пальцы прилагаются), после чего, так же копируя, запел:

Весь покрытый долларом, абсолютно весь, Остров невезения за океаном есть. Остров невезения за океаном есть, Весь покрытый долларом, абсолютно весь. Всех их задолбали Барак и Джон Керрú, На лицо как Ельцины, Ленины внутри. На лицо как Ельцины, Ленины внутри, Всех их задолбали Барак и Джон Керрú. Что они не делают, не идут дела, Видно, в Супервторник их мама родила. Видно, в Супервторник их мама родила, Что они не делают, не идут дела. Террорист не ловится, не растет пиндос, Плачут, Богу молятся, не жалея слёз. Плачут, Богу молятся, не жалея слёз, Террорист не ловится, не растет пиндос! Вроде не бездельники и могли бы жить, Им бы демократию взять и изменить. Им бы демократию взять и изменить, Вроде не бездельники и могли бы жить. Много оружейного у них инвентаря, Джон Маккейн и Ромни людей теряют зря. Джон Маккейн и Ромни людей теряют зря, Много оружейного у них инвентаря! Па-па-па-па-по такому случаю с ночи до зари Готовятся к агрессии янки-дикари. Готовятся к агрессии янки-дикари По такому случаю с ночи до зари! Американская агрессия вызовет беду, Ванге и то неведомо, в каком это году! Паррам—паррараам-паррпарапарарааам пап пап пап пап аййррррреееееее... ичччееееейййрррууууууу!!!

Россиянин в точности повторил звук, который произнёс Козодоев, после чего принялся отплясывать, повторяя героя Андрея Миронова.

Если бы Шишкина увидела эту сцену, она ответила бы... Интересно, что? Догадайтесь. Правильно. Она сказала бы, что из всех четверых она одна нормальная. Возглавляет команду из трёх психов...

Конечно. Одно дело песня, а другое дело плясать. Делон смеялся, глядя на это чудачество, а Ленин испуганно лежал на полу, вытаращив глаза в потолок.

Долго это продолжаться не могло. Эраст встал как вкопанный, увидев, что его отплясывания видят альтернативцы. Дверь была открыта, и частный пристав и тюремщик, ничего не понимая, стояли на пороге. Частный пристав держал гранёный стакан досоветского образца. Только он не был виден на фоне вытаращенных физиономий.

— Во имя всего святого, что происходит в этом бедламе?! — спросил частный пристав, подняв глаза вверх.

— Я подозьреваю белую горячку, — ответил тюремщик.

— Разве на вашей планете есть алкотестеры? — удивился Арсен.

Частный пристав ответил на этот вопрос, протянув Эрасту гранёный стакан.

— Что это, ваше благородие?

— Дыхьните!

Космонавт дыхнул в стакан. Частный пристав поднёс стакан к носу и понюхал.

— Пахьнет водкой.

— Ничего особенного, ваше благородие, — возразил тюремщик. — Вы только что пили водку из этого стакана.

— Чем занят этот арестант?

Ленин лежал на полу каземата в луже собственного пота. Вид был такой, что можно было положить Ленина в Мавзолей и написать:

Два Ленина. Живой и мёртвый. Один точно зомби, другой в коме. Упёртым коммунякам не смотреть! И Жириновскому тоже, а то окажется, что он не либерал.

А потом добавить:

От Владимира Ильича до Владимира Владимировича без инфаркта и паралича.

Ленин осторожно приподнял голову.

— Что это было?

— Я спел вам песню.

— Как вы смеете петь мьне песьни пrо тупых амеrиканцев!

Интересно. Про Задорнова он не слышал.

— Молчать! — рявкнул тюремщик.

— Назовите ваше имя, — обратился частный пристав к Ленину.

— Душители свободы! Сначала вы помесьтили меня в тюrьму, и только потом спrашиваете, как меня зовут!

— Я повторяю вопрос.

— Я Владимиr Ульянов!

— Поскольку каземат согласно строгому опьределению есть место одиночного закьлючения, вы останетесь в каземате один. Теперь нам подобает рассмотьреть ваш вопрос. — Это было сказано уже нашим современникам. — Силы Британской имьперии направьлены против социализма, но в то же вьремя они направьлены против Америки, на которую они, как и на наше самодержавие, злобно шипят. А посему мировоззрение англичан парадоксально пересекается с вашим апломбом, и посему единстьвенно в Британии вам самое подходящее место. Это решение принято великобританским послом сэром Николасом О'Конором. Вы, нечисьть с Геи, будете представьлены правительству Британии, будучи посажены в пломбированный вагон и отвезены в Лондон.

— Он останется здесь? — спросил Эраст.

— Ульянов, коего вы называете Лениным, обьвиняется в покушении на жизьнь государя императора.

— Это вроде бы правильно. Ну так мы же спасли царя! Разве вы не знаете, что мы закрыли его от молоткастых, серпастых ударов этого маньяка?

— Может, вы и спасли жизнь государя императора, но это обстоятельство ничего не меняет в вашей учасьти. Вы встали под одни знамёна с Европой и с её самой наглой державой. Англичане непоколебимо уверены в том, что на Гее живут люди, и мы по совету английского посла отправим вас к ним.

Тюремщик вдруг переполошился.

— Ваше благородие, к нам недавно пришло важное изьвесьтие! Дмитрий Менделеев оказал помощь британцам с их космическими летунами. Теперь у них есть ценное топливо. Тем не менее, он не знал о теориях касательно жизьней на другой планете, и всего лишь хотел помочь расширению цивилизации. Менделеев даже хотел обратиться к господину Витте...

— Тогда мы тем более должны предоставить этих геян британцам.

У французского и российского космонавтов не было выбора, и вскоре они сидели в пломбированном вагоне, который ехал не из Швейцарии в Россию, как в случае с Лениным, а из России в Великобританию.

— Кто виноват? — спросил Арсен.

— А?

— Сначала вы стали платить за помидоры, не думая о собственной безопасности! А теперь? Зачем вы пели эту песню? Остров невезения, говорите? Хорошо ещё, что нас везут не в Сибирь!

— Что вы хотели? Загадочная русская душа.

— Русская?

— Да! Украинцам такое и не снилось.

— Украинцам такое не снилось? А что же они тогда бунтуют?

— Кто их знает. Марсомайдан, говорите? Зато у нас повысится вероятность контакта с альтернативным Солсбери.

— Возможно, вы правы.

— Не представляю, как они поступят с Лениным, — сказал Эраст. — Он покушался на царя, а царь остался жив.

— Зато я знаю, как нужно будет поступить с Лениным, если Елена Павловна предотвратит нашествие захватчиков друг на друга. Ленина нужно будет отправить на Нашу Землю.

— На Нашу Землю? — удивился Попов. — Что ему делать у нас, в двадцать первом веке?

— Я не закончил. Мы отправим Ленина на Кубу, к Раулю Кастро. Ленин, вероятно, положительно оценит «остров свободы».

— Тогда необходимо учесть, что Рауль Кастро может применить Ленина для торжества первобытного коммунизма во всё мире. То же произойдёт, если отправить его в Китай. Следовательно, надо отправить Ленина в страну, из которой его не выпустят.

— В Северную Корею?

— Да. Чучхе там есть, а Интернета нет. Связь с внешним миром ограничена. Ленин увидит свой политический идеал. И натворить свои дела он не сможет.

— А что там с Менделеевым?

— Так я понял, альтернативный Менделеев нам не враг. Он просто решил помочь распространить цивилизацию. Он не знал, что мы существуем.

— Тогда нам остаётся только доказать альтернативцам, что у нас двадцать первый век. Желательно не нападая на них. Остальное на потом.

Глава 14

Мне снился Фрейд. Что бы это значило?

Станислав Ежи Лец

Тем временем Родион Сергеевский втолковывал Фоксу:

— Типи это одно. Вигвам это другое.

— То есть вы пытаетесь втолковать, что конический шатёр это вовсе не вигвам?

— Да.

— Какие ваши доказательства?

— Вот такие наши доказательства! — Русский нарисовал в воздухе остроугольный равнобедренный треугольник. — Это типи. Теперь слушайте сюда. Типи — типичный дом коренного американца. Типи—чный. Понятно? А с вигвамом таких каламбуров не выйдет. То, что в вигваме содержатся виги, не означает, что все индейцы относятся к Либеральной партии Великобритании. К Либерально-демократической партии Жириновского индейцы тоже не относятся.

— Причём здесь всё это? Стоп-стоп-стоп! Вы ведь не слышали, что сказали по радио? Говорят, что Янукович действительно превратился в бурду из сала и горилки.

Сергеевский-старший тем временем вглядывался в тем самые четыре экрана. Каждый экран соответствовал скрытой видеокамере каждого агента и был подписан. Таким образом, глава Агентства альтернативной истории может видеть то же, что и его подчинённые.

Можно не повторять, что глава агентства видел на этих экранах. Всё уже описано.

— Алло! — ответил Сергеевский-старший в сотовый телефон своего сына. — Кто это?

— Что произошло? — не понял сын.

— Ничего не отвечают.

— Правильно, потому что это эсэмэска.

Учёный миллиардер прочитал:

Делон и Попов телепортир. не в то место, где не знаем. Браун не сыграл никакой роли. Е. П. Шишк.

Сын вытер нос пальцем и как-то нетерпеливо сказал:

— Куда они попали, спрашивают? Мы это видели на экранах. Это Питер.

— Опомнись, сынок. Они не спрашивают. Нам прислали утвердительное предложение, без вопроса.

— Понял, понял. Так я и думал, что я вырос в семье бюрократов.

— Простите, нам надо отправляться к викторианцам, — заметил Фокс.

— Правильно. Правильно. Нужно отправить за ними дублёров. Вместе с кораблём. Только вот я не просто дублёр. Я ваш шеф.

— И Елена Шишкина — наш шеф.

— Я её шеф, а она ваш шеф. Да, и нужно не забыть вернуть корабль. В общем, надо телепортироваться на Альтернативную Землю и выяснить, куда исчезли те двое космонавтов. Проблема в том, что второй космоплан загнулся. Придётся обратиться за помощью к викторианцам.

— Сначала надо не дать нам напасть на них, а потом уже обращаться за помощью. И теперь я знаю, почему для этой операции взяли именно афроамериканца.

— Ну и?

— Как и следовало ожидать, Роберт Браун не сыграл никакой важной роли. И эсэмэска Шишкиной это подтверждает. Теперь вспомните обещание Обамы. Если американская нация сыграет важную роль в победе над пришельцами, войны с Сирией не будет! То есть Браун виноват в продолжении войны. Так что я, как афроамериканец, должен немедленно сыграть важную роль в предотвращении войны с альтернативцами. И Сирия будет спасена. А с ней и многие другие.

— Я всё понял. Хотя нет... Разве другие белые американцы не могут...

— Не могут. Хотя погодите, как же айпад...

— Понятно. Вы скажете, что фирма Apple создала айпад, мы применим трайпад, а значит, американцы тоже сыграли свою роль. И это неверно. Ведь это династия Сергеевских первой создала айпады? Значит американцы останутся не у дел.

— А как же то, что айпады, айподы и прочие начались с создания фирмы Apple? Это же Америка.

— А это уже не имеет никакого значения. Разве без неё русские не создали бы ничего такого же? Русские долго запрягают, да быстро едут.

Учёный передал командиру экипажа сообщение о том, что йотаплана не будет. Электричество кончилось.

А если серьёзно, для телепортации электричества ещё хватало. Хотя нет... Многовато энергии нужно для таких вещей. Переворота всей жизни человечества не получилось.

— Зачем вам шляпа? — спросил Фокс Родиона Моисеевича.

— К очкам. Буду интеллигентом.

— Простите, это обязательно?

Глава агентства улыбнулся и отложил шляпу в сторону.

Учёный и космонавт вошли в космоплан. Он был приделан к ракете-носителю и с нетерпением ждал, когда настанет пора лететь. Теперь спасатели сидели за штурвалом.

Сергеевский поднял руку и бодро крикнул:

— Он сказал «Поехали!», и взмахнул рукой...

Глава агентства нажатием кнопки отправил людей в путь, и это было видно из того, что вокруг космоплана мельтешили черно-белые точки, как в кинескопе старого телевизора без антенны.

Кинескоп закончился, да и межпланетное пространство не бесконечно. Девятнадцатый век взял космоплан в свои объятия.

Ракета-носитель начала свою работу. Теперь космоплан набирал инерцию для дальнейшего полёта.

— Что вы видите, агент Фокс? — спросил учёный.

— Я вижу, что от нашего космоплана со всех ног улепётывает маленький зелёный человечек. Значит, мы попали на другую планету.

Учёный тоже выглянул в окно.

— Вы уверены? Это же наш маячок, который определяет конечный пункт телепортации. Его принёс летающий робот.

Да, что-то здесь не так. Сергеевский взглянул внимательнее.

— Так этот робот ещё не опустил маячок на поверхность планеты? Мы телепортировались на огромную высоту?

— Да, сэр.

— Мы-ы все-е у-умрё-ём!!!

— Погодите, мы не можем все умереть...

— Не можем? Ура! Ура-а!!! Йййессс!!!

— ...потому что нас двое. Поэтому мы оба умрём.

Физик заморгал.

— Мы-ы о-оба-а у-умрё-ём!!! Не может этого быть! Я умру холостяком!

— Зачем умирать холостяком, когда есть Елена Шишкина?

— А что, это мысль.

— Правда, её нет рядом. Сначала нам нужно поскорее выбраться из падающего космоплана. В таком случае вы женитесь на ней после смерти. Разве вы не знаете, что браки заключаются на небесах?

— А вы уверены, что я окажусь именно там?

Стало ясно, что здесь что-то не так.

— Вы ничего странного не замечаете, мистер Фокс?

Странным был сигнал. Он загорелся над кнопкой с надписями:

Крылья—Wings—

Учёный нажал эту кнопку, и по бокам космоплана выдвинулись крылья, как у реактивного самолёта.

— Прикольно.

— Не прикольно, а необходимо, — поправил Фокс. — Японцы — молодцы. Крылья, очевидно, нужны для того, чтобы взлететь с поверхности по пути назад.

— А русские, по-вашему, не делали этот аппарат? Тоже молодцы.

Космоплан-самолёт опустился ниже и полетел уже горизонтально. Ракета-носитель отделилась.

Под космонавтами (хотя вряд ли учёный подходит под это определение, да и агентом он точно не является) были пшеничные поля, среди которых скакали индейцы. Это явная резервация. Потом появился ковбой без коня, вздумавший расстрелять космоплан из револьвера. Их сменил город. В городе за космопланом бежали янки с кольтами, и тоже стреляли в него.

— Мы наблюдаем рудименты Дикого Запада, — понял Фокс.

— Рудименты Дикого Запада? Вы уверены? А по-моему, он не Дикий, а самый что ни на есть Загнивающий!

— Никогда не слышал. А Страна Оз тоже относится к Загнивающему Западу?

— А разве она была в Америке?

— Если в Америке, тогда быстрее сматываемся отсюда! Мне не хочется спуститься с небес и стать Великим и Грозным Обманщиком.

Подумав, Сергеевский добавил:

— Интересно, а ведь, говорят, американцы сняли какой-то там фильм, в котором сюжет Баума перенесли на Марс.

— На Марс? Тогда нам точно нужно сматываться отсюда!

Сергеевский прибавил скорость, и орбитальный самолёт полетел дальше на восток.

— Вы забыли? Это больше не Марс. Это альтернативная история.

Под ним показалось нечто вроде Миссисипи (судя по знакомой космонавтам географии), хотя им было не до этого. Учёный по недосмотру опустил йотаплан ниже.

Теперь он оказался на крыше здания. Перед зданием стоял фонтан, напоминавший любому американцу фонтан позади Белого дома. Вокруг был зелёный газон, по бокам здания росли массивы деревьев с зелёными листьями. Только вот с Нашей Земли это всё кажется равномерно красным.

— Похоже, мы угодили на крышу Белого дома, — понял Фокс.

В это время учёный искал очки, которые свалились с носа при посадке.

Это был Южный портик. Сверху его плохо видно, тем не менее, у него не должно быть никакого балкона Трумэна. Того, который на втором этаже.

Из Южного портика тем временем вышли несколько человек. Несколько из них были одеты как слуги. Ещё двое вышли вперёд и подняли головы к нашим современникам. Видимо, они были недовольны таким вторжением. Слева стоял немолодой мужик с седыми усами и двойным подбородком. Красивая девушка испуганно смотрела то на крышу Белого дома, то на соседа.

Мужчина взял у слуги жестяной рупор и крикнул космонавтам:

— Вы геяне?

— Да, сэр, — ответил ему Фокс. — А вы кто?

— Я президент Соединённых Штатов Америки Гровер Кливленд!

— Простите, мистер президент, я просто вас не узнал.

— А кто эта милая девушка, мистер президент? Это ваша дочь?

Кливленд посмотрел так сердито, что это было видно даже с крыши Белого дома.

— Это моя жена!

— Да? А тогда почему она годится вам в дочери?

— Всё правильно. Это же Френсис Кливленд, самая молодая первая леди США. И одна из самых очаровательных.

Президент продолжал кричать на наших современников.

— Фанни — моя дочь?! Это оскорбление первой леди! Но это сейчас не так важно! Господи, это же сущий кошмар! Сначала эти чёртовы англичане нарушили доктрину Монро! Теперь же доктрина Монро нарушена геянами!

Сергеевский выглянул наружу. Очки он так и не нашёл.

— Откуда они знают про Мэрилин Монро? Она же ещё не родилась!

— Он имеет в виду Джеймса Монро.

— Вы индеец? — крикнул Гровер Кливленд.

— Кто индеец? — не понял Сергеевский.

— Вы индеец!

— Я?

Русский учёный пощупал нестриженые чёрные волосы. Ладно, лицо не совсем красноватое. Всё равно всё ясно. Это надо же, смотреть на русских как на индейцев! Вот до чего американская политкорректность дошла!

— Кто дал вам право переступить порог резервации? — кричал Кливленд.

— Президент!

— Кто?!

— Рузвельт первым начал улучшать положение индейцев!

— Шеф полиции Нью-Йорка Теодор Рузвельт? Если вы говорите правду, я напишу заявление в полицию Нью-Йорка!

— Я имею в виду Франклина Рузвельта! Его вечно путают с Теодором Рузвельтом!

— Франклин Рузвельт?

— Сейчас ему 13 лет!

— 13 лет?! И этот парень в 13 лет уже стал улучшать положение индейцев? Кто его отец?

— Миллионер Джеймс Рузвельт!

— Я прикажу Джеймсу Рузвельту выпороть сына! Ладно, хватит заниматься пустыми разговорами! Что вы делаете рядом с негром, индеец?

— Я русский! С Нашей Земли!

— На Земле есть индейцы?! Во имя всего святого, как они там оказались? Ладно, начинаем действовать быстро и незамедлительно! Вам известно правило «хороший индеец — мёртвый индеец»? Я только что пришёл к выводу, что это ошибка!

— ЙЙЙЙЕЕЕЕЕЕЕСССССССССС! — крикнул Сергеевский.

— Правильно: «хороший землянин — мёртвый землянин»!

Очаровательная Френсис Кливленд, судя по тому, что видели наши современники, начала умолять президента пощадить пришельцев. Те, засмотревшись на неё, слишком поздно поняли, что происходит.

— Похоже, нам крышка, — наконец-то понял афроамериканец только через пять минут.

— Почему?

— Посмотрите, что происходит вокруг.

Действительно, космонавтам пора было уносить ноги (вернее, двигатели), поскольку происходящее напоминало им Гражданскую войну. Понятно, что американскую. К Белому дому подъезжали кавалеристы и тут же нацеливали на них винчестеры. Вслед за кавалерией прибыли пушки и выстроились вокруг местонахождения космонавтов. Рядом с президентом стояла очаровательная первая леди, и остальное было замечено слишком поздно.

— Но их только что не было! — удивился Фокс.

— Вы правы. Нужно сматываться.

— Я всё понял.

— Что?

— Женщины виноваты!

Хорошо ещё, что Елена этого не слышала. Сергеевский и Фокс сели за управление. Орбитальный самолёт оторвался от крыши. Физик выглянул в иллюминатор и увидел, что балкона Трумэна действительно ещё нет. Должно быть, Трумэн сбежал с Крышей. Крыши тоже не было. Вывод один: ракета-носитель долетела до Белого дома и закончила там свой путь.

Родион Моисеевич:

— Нечего было нас ругать. Не разобрался, в чём дело, а сразу ругается. Поэтому Кливленд — типичный агрессивный американец и типичный политик Соединённых Штатов. Попробуйте поговорить таким образом с вашими современными политиками, и вы тоже получите пинка под зад. Или получите бомбой по макушке.

— А вдруг с нашим, земным Белым домом произойдёт то же самое? — улыбнулся Фокс.

— Может и так... а что если показать Обаме эту картину? Стоит Белый дом, фактически здание Рейхстага, крыша обуглена, и на ней российский флаг. И надписи на стенах американского Рейхстага, оставленные мирными российскими гражданами. Обратите внимание: мирными российскими гражданами. И надпись: «Отныне Белый дом — лучший друг человека!».

— Интересная идея. И ещё одна надпись: «Это у вас в Москве собака — друг человека. А у нас президент — друг человека». И пусть президенты станут дзюдоистами, как товарищ Путин. Пусть противостоят друг другу в спорте, а не в политике.

Йотаплан вскоре был над заливом Делавэр. С песком. После прибавления скорости агенты оказались над чисто альтернативным океаном. Парусники и пароходы передвигались по каналам, а вокруг был слой красного песка. Да, каналы были водой среди этого песка.

— Холодрыга, — заметил физик.

В него попал снежок.

Фокс попробовал объяснить:

— А разве сейчас не июль? В Вашингтоне было типичное лето. Хотя было холодновато.

— Может и лето. Может.

— Но сейчас же ещё холоднее.

— Может быть, местные хмыри привыкли к холоду. Кстати, их корабли плывут по каналам. Надо же по чему-то плыть.

Он достал видеокамеру и принялся записывать из окна.

— Лучше бы телепортация была у нас с собой, — заметил физик (наверное, чтобы эти слова тоже записались). — В таком случае мы сразу перенеслись бы, телепортировались бы, джонтировались бы, нуль-транспортировались бы и тому подобное из Вашингтона в Лондон.

— Откуда мы могли знать, что не сразу попадём в альтернативный Лондон? Шишкина, Браун, Попов и Делон тоже считали, что телепортируются сразу в нужное место.

— Сколько сейчас времени?

— В Вашингтоне было около семи-восьми вечера. Тогда по Гринвичу, наверное, полночь.

— Если Альтернативная Земля меньше, значит и часовые пояса у неё уже. Именно так, граждане. Мы успеем до полуночи.

***

В альтернативном Лондоне наступала полночь.

Елена Павловна стояла в Гайд-парке и ждала, когда, наконец, появятся её подчинённые.

Одновременно она думала о высоком. То есть над тем, какие-такие злыдни засыпали Альтернативную Землю песком, и почему на ней красные растения и красная почва. Этого науке ещё неизвестно.

Рядом в Гайд-парке располагались некий склад и полицейские казармы. Или такая деталь: отсутствует макет Древа души из «Аватара». Рано ещё.

В их компании присутствовал Уиллард, тот самый, которого учит Хамфри. Фонограф он приносить не стал.

И ещё в компании Уилларда они обнаружили ту самую Мэри Энн Колби, которую Дулиттл также упомянул. Она чем-то напоминала Шишкину, только средняя шатенка и с длинными ресницами. Ну, ещё глаза другого цвета. Только вот речь шла вовсе не о том, как она выглядит.

Уиллард упёрся рукой в подбородок и рассуждал с особо философским видом.

— То есть судьба распорядилась так, что я познакомился с мисс Колби? А в вашей, как вы говорите, реальной истории, на ней женился мистер Хамфри? И их потомки выдали наш мир за безжизненную планету с ядовитым воздухом? Если так, я не буду учиться у мистера Хамфри. Я открою свою практику. Вы согласны, мисс Колби?

— Д-да, я знаю, какая суть у вашего начальника. Неужели я могла стать его женой?

— Не совсем, — ответила Елена. — Может, в нашей истории это произошло после июля тысяча восемьсот девяносто пятого года. Ну, то есть в данный момент вы ещё не были бы его женой. Во всяком случае, мы повлияли на вашу судьбу. Мы и пришли сюда, чтобы исправлять историю и не давать это делать нашим политикам.

— Что шумит? — вдруг спросил Роберт.

Вот именно. К Гайд-парку летел некий неопознанный летающий объект. Если учитывать многозначность буквальной трактовки термина, это мог быть трёхголовый дракон. Или ковёр-самолёт. А мы-то знаем, что это.

— Вы это видите, дорогая бикса?

— Что?

— Что-то летит. Альтернативный Лилиенталь ещё жив?

— Да. Вы думаете, это…

— А альтернативные братья Райт ещё не взялись за своё. Следовательно, это летит японский йотаплан русского учёного.

Точка сделалась заметнее, и это уже была не точка, а чёрточка с точкой посередине. Вопрос в том, куда он приземлится.

Пролетев над Серпентайном, японский космоплан-выкрутас мягенько приземлился на траву. Теперь он стоял посреди Гайд-парка, рядом с казармами.

Дверца открылась, и оттуда выглянули афроамериканец и шеф шефа.

Когда новые пришельцы проявили себя, Браун крикнул, показывая большим пальцем вверх:

— Я так и думал, что американцы много добьются! Ведь если бы не старания Дугласа Макартура, Япония была бы отсталой страной, и этого космоплана не было бы!

— Тише, у меня от вас голова будет болеть, — сморщила нос его шеф. Да и насчёт одних только японцев не совсем верно. Россия тоже проявила себя. Ещё до йотафонов.

Новые уже стояли на траве. С ними были два пакета, большой и маленький.

Когда их ноги коснулись Гайд-парка, сразу из нескольких ворот набежали рабочие. Подбежав к людям нашего времени, один из них крикнул:

— Мирные народы всех стран, соединяйтесь! Не валяй дурака, Америка!

— Немедленно прекратите! — крикнули наши современники.

Рабочие притихли. Елена взяла инициативу в свои руки.

— Вы не революционеры. Чем вы занимаетесь? У нас в двадцать первом веке рабочие тихие и скромные. Они всё получили. Ну так это рабочие, а правительства по прежнему бузят. Особенно заокеанское. Примерно как в песне: Господь всем на планете завещал любить, уж сколько лет прошло, а во власти ничего не изменилось. Так что пусть Америка не валяет дурака.

Рабочий, похоже, удивился. Хотя вопрос задала Елена:

— А что имели в виду вы, когда сказали про Америку?

— Я американский народ. Этот хмырь Хамфри отправил меня на тот свет, потом мне пришлось драться с Эдисоном, который свёл меня с ума своим конвейером. Сумасшедшие они, эти американцы.

Если Хамфри отправил рабочего на тот свет, а тот жив… то получается, что альтернативцы в своём девятнадцатом веке изобрели ещё и реанимацию? Или земной Хамфри тоже её изобрёл? Или кто-то другой? Надо выяснить.

— Я вам сочувствую, — ответила Елена.

— Правда? — спросил рабочий.

— Мы против завоеваний.

— Вы на стороне американского народа?

— Вы правы.

Из казарм начали вылазить полицейские.

В тогдашнем году на Альтернативной Земле британская полиция ещё не была вооружена огнестрельным оружием, а против деревянных дубинок у космонавтов есть скафандры под костюмами.

— Вы прилетели с Геи? — спросил полисмен.

— Да. Отправьте нас к вашему правительству. Я имею в виду Даунинг-стрит, а не Скотланд-Ярд.

— Мы уже поймали двоих инопланетчиков. Они попали нам в руки вместе с известным преступником. А из Санкт-Петербурга нам привезли ещё двоих.

Вдруг Елена почувствовала, что взлетает в воздух. В чём дело? В её головке успели промелькнуть сразу несколько версий: она переживает клиническую смерть, она наступила на вулкан, а может быть, на Марсе появилась реалистичная сила тяжести... (Правда, за такие слова альтернативцы по головке не погладят.)

Через несколько секунд она упала на землю. Под ней лежал французский космонавт.

— Простите, дорогая! Просто я хотел взять вас на руки. Я не думал, что вы такая тяжёлая...

— Я? Тяжёлая? — Елена грустно посмотрела вниз. — Похоже, это скафандр... Под платьем...

Тогда она решила снять платье с этими непривычными шарообразными рукавами.

Едва Елена встала, Сергеевский внезапно подошёл и поцеловал ей руку.

— Спасибо.

Она улыбнулась, а Арсен выглядел озадаченным.

— Мы многое пережили в этой эпохе, шеф, — добавил Эраст. — Быстрее подавайте нам правительство. Вы знаете, кого мы поймали в альтернативной России? Самого Ленина.

— Где же он теперь?

— Мы хотели объяснить царю, как спасти Россию от революции. Царь заявил, что революции не будет, а за такие речи нас посадили в тюрьму. Туда же посадили Ленина за покушение на царя. Мы пришли к выводу, что в нашем времени что-то такое есть.

— Вы спасли царя?

— Да только нас всё равно посадили. Когда нас отправили в Лондон, Ленин остался в тюрьме. Его обещали отправить в суд.

— Так его же уже посадили в тюрьму, — удивилась командир.

— Его посадили в тюрьму заранее. Месье Делон предлагает отправить Ленина на Нашу Землю, в КНДР.

— А я могу предложить, что делать с Джеком Потрошителем.

— С кем?! — не поверил Сергеевский.

— Вы поймали Джека Потрошителя? — спросил Попов.

— Да. Это оказался американец Хамфри. Хотя чем его методы отличаются от методов Ленина? Одно и то же.

— А чем методы Ленина или Джека Потрошителя отличаются от методов наших современной Америки? Чем методы современной Америки отличаются от методов Ленина и Джека Потрошителя? Одно и тоже.

— Вы правы.

— Я с этим согласен, — добавил рабочий, он же представитель американского народа.

Хотя космонавты требовали Даунинг-стрит, альтернативцы повели их в Букингемский дворец.

— Видите? — спросил Родион Моисеевич.

— Что именно? — уточнила космонавтка.

— Так Букингемский дворец выглядел до двадцатого века. Георгианская архитектура. Георгианская. А в «Шанхайских рыцарях» он современный. Американцам всё равно. Главное — денежки.

Так наши современники попали в альтернативный Букингемский дворец. Интерьер состоял из ляписа синего и розового цветов.

Роберт осмотрел интерьер:

— Ничего не слышно. Сверчки!

— Какие сверчки? — не поняла Елена.

— Тишина на американском жаргоне.

Когда они оказались посреди зала, двери открылись, и в зал въехала королева Виктория в кресле-носилках. Их несли четверо индийских слуг, и ещё трое следовали сзади. Вообще-то, она жила в Виндзоре (или где-то в другом месте), однако это отличие от реальной истории могло быть связано с космической программой альтернативцев.

За её спиной, вероятно, стояли другие члены королевской семьи, но их не было видно за спиной.

Все они были одеты. Видимо, их предупредили, что нужно приготовиться к приёму гостей.

За спинами наших современников послышались шаги, и в зал вошли Роберт Сесил, он же 3-й маркиз Солсбери, и Джозеф Чемберлен. С моноклем и орхидеей в петлице. Родной отец того самого Чемберлена, которому большевики написали ответ.

Сергеевский довольно потёр руки, хихикая.

— Ну-ка, где наши вымышленные персонажи? Где наши жертвы космооперы?

— Извиняюсь, но что вы сказали? — не поверил Джозеф Чемберлен.

— Нет, конечно, я весомо предполагаю, что на Земле Чемберлен, Солсбери и прочие политики были реальными людьми. А вот марсиане это уже выдумки... — учёный взглянул вверх. — Автор, убейся апстену!

Солсбери держал в руке два телеграфных бланка.

— Выслушайте два известия, дамы и господа! Первая телеграмма от сэра Николаса О'Конора из Санкт-Петербурга. Телеграмма из Санкт-Петербурга гласит, что двое геян были извлечены из-под мира и посажены в тюрьму. Когда выяснилось, кто они такие, русские вспомнили о нашей колониальной программе и отправили геян к нам. Но сначала русские приняли их за нечистую силу.

Старший Чемберлен поморщился.

— Русские — всего лишь самый западный из восточных народов. От них можно услышать и не такое.

— Вторая телеграмма пришла из Вашингтона. Мистер Кливленд обеспокоен не только тем, что мы игнорируем доктрину Монро, но и тем, что точно таким же манером поступили геяне. Свою деятельность они увенчали разрушением Президентского дворца. А ещё раньше Тесла разрушил Биг-Бен.

— Понятно, — тихо сказала Елена. — Одни произвели разрушения в Британии, а другие произвели разрушения в Америке. И это как бы намекает. Вот что будет, если современная Британия будет продолжать во всём следовать Америке... Пусть гражданин Кэмерон узнает об этом.

Солсбери показал ладонью на королевскую семью.

— Этих людей я узнаю по одежде, мистер Чемберлен.

«Кто-то говорил, что у него прозопагнозия», — подумала старший агент.

— Но кто эти люди?

— Это геяне.

— Я вынужден признать, что это и есть геяне. Да, меня вызвали сюда потому, что геяне оказались на нашей планете. Это ужасно. Неужели они решили прислать парламентёров, когда колонизация ещё не началась? И какие могут быть парламентёры у отсталых народов? Ладно, учтём, что военные действия ещё не начались, и потому они не парламентёры, а послы. Но какие могут быть дипломаты у отсталых народов? Даже в таком случае они портят собственную репутацию послов. Где фраки, где цилиндры?

— Мы не отсталые, что и собираемся вам доказать, — возразил Браун.

— Англичане знают о том, что пятница — самый тяжелый день. Скоро полночь, заканчивается пятница. Житейская мудрость нас не подвела.

— Слышали мы о ваших викторианских суевериях!

— Суевериях? Мы сами не такие отсталые, как вы думаете. Раньше люди не знали, из-за чего происходят солнечные затмения, и чрезмерно боялись их. Солнечные затмения вызывали суеверный страх. Впоследствии оказалось, что Солнце закрывается одним из спутников планеты, и этот спутник получил название Фобос, что означает «страх».

«А вот этого я не знала. На Нашей Земле, конечно, такого не было. Правда, в викторианской Англии народ суеверно относился к солнечным затмениям. А эти уже не народ. Погодите, а как же их Луна, про которую сказал Дулиттл? Ошибка?».

Вслух она сказала:

— Полночь, говорите? Тогда вам нужно поторопиться, ведь ровно в полночь ваша планета превратится в тыкву!

— Интересное известие. Но известно ли вам, что наша планета названа не только англосаксонским словом, но и именем бога войны Марса?

— Вы делаете из этого далеко идущие выводы? Что мы должны с вами воевать? А нашу планету, значит, назвали именем богини Геи?

— Да, мисс.

— Вы делаете вывод, что раз наша планета носит название Гея, значит на ней живут одни геи? Хотя если учесть победоносное шествие толерантности по всему земному шару, вы правы...

Солсбери пришёл в ступор, так как в девятнадцатом веке такого слова не знали. (Не считая английского прилагательного gay — весёлый.)

— Ладно, не будем отвлекаться от основной темы разговора. Если вы джентльмены, вам следует представиться перед началом разговора. Хотя какие джентльмены у отсталых народов?

Начальница космонавтов представила всех:

— Елена Шишкина, Роберт Ниро Браун, Арсен Делон, Эраст Попов, Родион Сергеевский и Родни Фокс.

— Кто Родни Фокс? — не поверил Солсбери. — Это негр?

— Вы правы.

— Негры летают в космос? Это ни в какой степени невозможно!

Чемберлен:

— Простите, вы сказали, Елена? Вы девица?

— Да. Разве по мне не видно?

Альтернативцы увидели на ней скафандр, пусть даже видоизменённый.

— Женщины-астромены? Это никак не возможно!

Елена снова надела платье.

— В двадцать первом веке всё возможно. Если вы называете астронавтов астроменами, в данном случае больше подходит слово «астровумен».

— Опять вопиющее нарушение политкорректности! — крикнул Браун. — В соответствии с тысячелетней историей политкоректности, правильно не астромен и не астровумен, а астроперсона!

Альтернативцы притихли.

— На вашей планете девятнадцатый век, и поэтому вы думаете, что у вас в девятнадцатом веке всё есть! Даже космическая техника! Зато у вас нет политкорректности! Я требую ввести политкорректность! Отныне вы будете называть землян землеамериканцами!

Альтернативцы отступили. Браун продолжал:

— Нравится вам это или нет, но история на нашей стороне. Мы вас похороним.

Елена вышла вперёд:

— Вы не можете сказать по другому? Как могло бы петься в песне Стинга, мы надеемся, что американцы любят своих детей. Американцы, любите всех, и не причиняйте никому вреда. Пусть миром правит любовь, так было и всегда так будет.

В поле зрения появились новые альтернативцы. Эдисон и Тесла, которых мы уже видели в телевизоре, вышли вперёд.

В то же время снаружи Букингемского дворца был слышен треск двигателя допотопного автомобиля. К альтернативцам присоединился ещё один в странном сочетании: в фраке, цилиндре, с моноклем и в галифе. Его сопровождал второй, более низкого роста и в таком же костюме, только без монокля и галифе. Первый, оказывается, был немецким дипломатом фон Зигфелдом, в последние годы XIX века работавшим немецким послом в Лондоне. Правда, в двадцать первом веке такие личности уже мало кому известны.

Правда, Елена что-то такое слышала. Во всяком случае, она сказала своему начальнику:

— Где-то я слышала (не помню, где), что на самом деле у фон Зигфелда не автомобиль, а конный экипаж с звуковым эффектом мотора.

Немецкий дипломат недовольно взглянул на умницу.

— Это геяне? Как же мы будем конкурировать с Великобританией в освоении космических колоний, если геяне уже высадились на Мире?

Эдисон достал из-за пазухи журнал, свернул и приложил к уху, как слуховую трубу.

— Мистер Эдисон, мистер Тесла, как вы могли? — спросил Родион Моисеевич.

— Я не совсем понимаю, о чём вы спрашиваете, — сказал Тесла.

— Как вы могли стать приспешниками империализма? Ну Эдисон ещё ладно, от него этого можно ожидать, но вы, вы, Тесла?

— С нас потребовали новые изобретения.

— И что?

— Я понял, что смогу развернуть свою деятельность на новой почве! — ответил Эдисон. — В отличие от этого чудака Теслы во мне есть жилка предпринимателя, жилка практичности, умение оценить прибыль изобретения. Британская империя получила возможность получить результаты моей работы, и я не упустил такую возможность!

— А Никола Тесла? Вы-то как принялись за эту работу?

— Я всего лишь понял, как можно применить мои идеи, конкурирующие с идеями Эдисона. Если Эдисон считает, что на Мире переменному току не место, то пусть переменный ток послужит людям в космосе! Применение переменного тока для колонизации других планет было бы отличной рекламой для его преимуществ, если не учитывать, для чего именно он будет использован.

— Это всё?

— Нет. Я понял, как предотвратить войны. Британцы считают, что для этой цели необходимо покорить весь мир, и воевать будет не с кем. Нет! Я создал наипервейшую систему беспроволочной связи, и эта беспроволочная связь объединит всю планету, послужив тем самым делу сплочения народов.

— Так вы хотите этим сказать, что вы выступаете против нашей политики? — спросил Солсбери.

— Я вынужден признаться вам в этом, лорд Солсбери.

— Рано обрадовались, мистер Тесла, — возразила Елена. — Нобель хотел предотвратить войны с помощью идеального оружия. Ленин хотел предотвратить войны с помощью мировой революции. Братья Райт хотели предотвратить войны с помощью авиации. Киплинг хотел предотвратить войны с помощью авиации под эгидой Британской империи. И у них ничего не вышло. Мы поможем вам в этом деле.

— Каким образом?

— Мы тщательно изучим вашу историю и сможем исправить её ошибки. Проблемой могут быть только непредвиденные искажения в результате вашего межпланетного империализма. У нас его не было. Хотя в наше время и без него противно.

Чемберлен вышел вперёд, держа в руке монокль и снова поместив его в глазницу.

— Теперь я хотел бы узнать, зачем вы оказались на нашей планете, геяне. Мы не советуем вам самим колонизировать нас. Мы слишком цивилизованные для такой ситуации. И если вы вздумаете атаковать нашу планету, то тогда… тогда империя наносит ответный удар. Так сказал доктор Хамфри.

— Наши американские политики этого и хотят, — заметила Шишкина. — Всё верно.

— Позвольте один вопрос, — неожиданно сказал альтернативцам Сергеевский. — Вопрос. Вы случайно не яйцекладущие?

Бывшие марсиане, которые ещё не слышали о приключениях Джона Картера, тщётно пытались сохранить невозмутимость, услышав настолько шокирующее для них заявление.

— Вы не могли бы сообщить нам, кто придумал такую галиматью? — спросил Джозеф Чемберлен.

— Эдгар Берроуз, — честно ответил физик.

— В таком случае передайте мистеру Берроузу, что он, извиняюсь за грубое выражение, идиот.

— Сколько сейчас лет альтернативному Берроузу? Около двадцати? Неважно. Неважно! Главное, что он у вас уже есть. Мы отправимся в ваше Чикаго и сообщим Берроузу, что Чемберлен обозвал его идиотом.

Из-за спины королевы на середину вышел человек, в котором наши современники узнали будущего Эдуарда Седьмого. Он вёл с собой Александру Датскую, держа её за талию.

— Господа, у нас есть н-неоспоримый аргумент в пользу того, что мы не яйцекладущие. Как известно, яйцекладущие не могут б-быть одновременно и млекопитающими. — С этими словами принц Эдуард ткнул жене пальцем в грудь. — Для чего это с-создано? Для красоты?

Александра дала ему пощёчину.

— За что?!

— Мы находимся в приличном обществе, Берти! Будьте добры вести себя так, как следует вести себя на людях!

— Правильно, Ваше Высочество! — ответила Шишкина. — Эта женская пощечина — один из первых шагов к феминизму. Пора бороться за права женщин.

— Хотя махать красными флагами и кричать о теории стакана воды ещё рановато, — добавил Эраст.

— Я просто п-пошутил! — ответил Эдуард.

Елена:

— И вообще, Ваше Высочество, у нас тоже много пошловатого юмора. Всякие там «Счастливы вместе», которых критиковали на этом основании, и ещё всякое. Так что вам только в наших ситкомах и сниматься.

Эдуард проигнорировал незнакомое слово.

Учёный вернулся к теме:

— Простите, Ваше Высочество, но вы перебили нас. Нас, а не вас. Мы хотели перейти к основной части того, зачем мы сюда пришли.

— Вы ошиблись, — возразил Чингачгук. — Это вы всех перебили. Ведь это вы задали вопрос о яйцекладущих.

Елена взяла бразды правления.

— Вы не сможете нас захватить, так как наша планета — Большой брат. Понятно? А вот мы можем вас захватить.

Сергеевский тоже воспользовался полномочиями.

— У нас двадцать первый век, и потому мы знаем о вас если не всё, то многое. Да! Мы докажем это несомненный факт путём демонстрации знаний того, что вы сами можете не знать. Начну с вас.

— Разрешаю начинать.

— Вы, лорд Солсбери, интересуетесь электричеством, и до вступления на пост премьер-министра вы проводили опыты с магнетизмом и электричеством в своей лаборатории.

— Это правда, сэр.

— По этой причине ваши гости цеплялись ногами за телефонные провода. Однажды вы едва не взорвали за́мок своими опытами.

— Так и есть, сэр.

— В школе у вас был замкнутый характер.

— Это действительно так.

— Девичья фамилия вашей жены — Олдерсон.

— Ваши знания снова точны.

— Вы страдаете прозопагнозией.

— Чем, простите?

— Расстройством мозга, который не даёт распознавать лица.

— Вот как, оказывается, у вас называют мою болезнь!

Сергеевский задумался.

— Я вижу, вы о чём-то задумались, — заметила Елена.

— Я вспоминаю, нет ли у Солсбери каких-нибудь родинок, которые никто не видел.

Солсбери:

— Ну, это было бы излишне. Я вижу, что вы живёте в двадцать первом веке, раз знаете о нас вещи, которые неизвестны многим из нас.

— Мы ещё не закончили. Теперь перейдём к королеве.

Королева подала знак слуге-индийцу, и тот вручил ей лорнет. Теперь она пристально переводила взгляд с одного нашего современника на другого.

Следующей была Елена.

— Вы, Ваше Величество, написали в дневнике, что не позволите никому диктовать, как вам поступать.

— Но ведь мы проповедуем идеалы конституционной монархии! — возразил Солсбери. — Ваше Величество Королева, вы действительно так написали в своём дневнике?

— Да, лорд Солсбери.

— До восшествия на престол вас звали Александрина Виктория, — продолжила Елена.

— Это правда.

— Когда в возрасте 12 лет вы узнали, что будете королевой, вы сказали: «я буду хорошей».

— Это правда.

— О вас ходят слухи, что вы устраиваете спиритические сеансы, на которых вызываете дух Альберта.

— Это неправда. Я не занимаюсь спиритизмом.

— Но такие слухи всё же существуют, — возразил бобби. — Геяне правы.

— Когда вы и Альберт… простите, я не знаю, как не оскорбить ваш слух. Короче, когда вы с мужем лежали в постели, он использовал кнопку, позволявшую закрыть все двери, не вставая с постели.

Королева взглянула на Елену, пытаясь понять, что та знает такую деталь лишь потому, что то же самое было на Нашей Земле.

— А если обойтись без интимных подробностей, мадемуазель Шишкина?

— Вы написали в дневнике: «Я читаю и подписываю бумаги, а Альберт их промокает». Альберт решал за вас, что вы должны писать в документах, и советовал вам, как позировать перед фотографом.

— Это правда, мадемуазель Шишкина.

— Вы считаете, что у животных есть душа, которая после смерти воссоединяется с душой хозяина.

— Это истинная правда, мадемуазель. У животных есть душа, которая соединяется с душой хозяина в жизни вечной.

— Сразу видно, что вы императрица Индии. Выходит, на вас влияет индуизм.

— Серьёзные возражения! — ответил лорд Солсбери. — Нам принадлежит Египет, но на Её Величество не влияет ислам. Поэтому, вероятнее, дело в слугах индийцах.

— Вы правы. Кроме того, у королевы есть слуги-шотландцы. Может, это с этим не связано, но у неё был знаменитый фаворит-шотландец.

— Браун. Из-за него королеву прозвали «миссис Браун», — добавил Сергеевский. — Я ничего не путаю?

Браун вышел на середину зала.

— Что вы сказали? Кто миссис Браун? Я?

Молчание, знак согласия.

— Я — миссис Браун? Так?

Альтернативцы смотрели на него, как на дебила.

— Если моя жена узнает, что я миссис Браун... то вы не доживёте до двадцатого века. Потому что моя жена надаёт вам пинков сковородой. Я вам это обещаю.

Он помахал пистолетом.

— Что такое?

Елена смеялась. Браун от нечего делать направил браунинг на неё.

— Что смешного?

— Вот это точно смешно. Спасибо. Теперь пора перейти к делу.

— Теперь я хотел бы, чтобы вы п-продемонстрировали знание н-нашей эпохи на мне, — сказал Эдуард.

— Вас, Ваше Высочество, натаскивали в археологии, но вам это было неинтересно. Вы выразились так: «Вы видите перед собой два каких-то несчастных камня, а вас уверяют, что это храм».

— Да, я в-выразился именно так.

— Вы, Ваше Высочество, приезжая в Париж, обязательно ужинали с Сарой Бернар. Она называла вас «принцем Парижским».

— Верно, мадемуазель Шишкина.

— Вы сфотографировались в килте.

— К сожалению, я не могу т-такого припомнить.

— Даже если вы хорошо подготовились к выступлению, вы ошиблись, Елена Павловна, — возразил Сергеевский. — Эдуард сфотографировался в килте в 1904 году. Или нет? В общем, не сейчас.

— Постараюсь з-запомнить и учесть в будущем, — ответил Эдуард.

— В набалдашнике вашей трости находится потайное отделение для фляжки с виски.

— Д-должен признаться, это правда.

— Берти, это правда? — спросила королева.

— Да, chère mère, это истинная правда.

— Берти, ты всё-таки пьёшь виски? И ты не думаешь о том, как я не люблю твой порок?

— Не надо ссориться, — заметил Родион Моисеевич.

— Теперь Эдисон, — продолжил афроамериканец.

— Мистер Эдисон, вы слышите нас? — спросил премьер-министр над ухом Эдисона.

Эдисон снова приложил к уху слуховую трубу из журнала.

— Слушайте нас, — сказал Делон. — Мы хотим с помощью знания вашей эпохи доказать, что у нас уже давно не девятнадцатый век. Мистер Фокс, ваша очередь.

— У вас в детстве была огромная голова, которую врач воспринял как воспаление мозга. Вы плохо учились. На уроке математики вы вместо того, чтобы сказать «Два плюс два равно четыре» вы сказали: «Если слить вместе две чашки воды, получится одна, только в два раза больше, правильно?».

— Это действительно так. И то и другое.

— В детстве вы были любознательным, и однажды предприняли попытку высиживать гусиные яйца.

— Я не вижу здесь ничего смешного! — ответил Эдисон, услышав реакцию альтернативцев.

— В девять лет вы стали проводить химические опыты. Вы собрали много склянок с химикалиями. На каждой из них вы сделали надпись «ЯД», чтобы их никто не трогал.

— Это правда, сэр.

— Вы получили среднее имя Алва в честь капитана.

— О'кей!

— В пять лет вы вместе с родителями побывали в Вене.

— О'кей!

— В детские годы вы решили проверить то, что образование газов подымает предмет вверх. Для этого вы накормили своего лучшего друга порошком для приготовления газированной воды. За это мать выпорола вас.

— Это ужасно, — ответил Тесла вместо Эдисона, явно не хотевшего признаваться.

— Это правда, мистер Фокс? — не поверил Джозеф Чемберлен.

— Честный афроамериканец!

Эдисон ждал продолжения.

— Своих старших детей от первой жены вы дома называли «Точка» и «Тире».

— Это тоже верно.

— Во время работы над лампой накаливания вы обожгли половину лица вспышкой света и заработали нервное расстройство, когда провели неделю без сна.

— О'кей, всё это тоже было!

— Вы приглашаете посетителей в лабораторию и демонстрируете им говорящие механизмы и лампы, окрашивающие темноту в вишнёвый цвет.

— Правильно.

— Вы били подчинённых током через умывальник, чтобы они лучше слушались.

— Это правда? — спросил Эдисона Джозеф Чемберлен.

— Должен признаться, что это правда. Я же американец.

— Когда вы и Мэри Стилвелл, ваша невеста, сидели за общим столом и не могли поговорить наедине, вы взяли монету и стали стучать ею по столу по азбуке Морзе.

— О'кей.

— Вы любите старинную индийскую игру «парчези».

— Верно.

— Из всех творений Вагнера вам нравится только «Песня вечерней звезды». Вы любите Виктора Гюго и Шекспира. Ваша жена приучила вас к Дюма-отцу.

— Верно. Но первая или вторая жена?

— Не знаю, — честно признался Фокс.

— Тогда что же вы рассказываете мне об этом, если сами не знаете точнее? Сначала узнайте, а потом говорите.

— Должен признать, что не все ваши знания о нас точны, — заметил Солсбери.

— Теперь позвольте высказаться мне, — сказал Э. П. Попов.

— Начинайте, — позволил Тесла.

— Вы происходите из старинного сербского рода, который до того как переселился в Хорватию звался не Тесла, а Драгнич.

— Это верно.

— В детстве вы рассказывали младшей сестре о том, как должна выглядеть машина, работающая вместо человека.

— Тоже верно, сударь.

— Вы заразились маниакальным стремлением к чистоте по той причине, что в юности переболели холерой. Во всяком случае, вы считаете это холерой.

— Да, сударь.

— Сначала вы были левшой, а теперь умеете работать обеими руками.

— Так и есть, сударь.

— Едва вы прибыли в Нью-Йорк, вас обокрали.

— Так и есть, сударь.

— Вы селитесь только в тех гостиничных номерах, которые делятся на три. Когда вы жили в Хорватии, у вас был кот Мачак. Ваши любимые авторы — Шекспир, Вольтер, Декарт и Гёте. Во времена учёбы в техническом училище вы играли в карты на деньги и часто проигрывали крупные суммы. Зато после выигрыша вы возвращали деньги проигравшим.

— Всё названное вами соответствует истине.

— При обсуждении боксёрского поединка вы заявили, что победит холостой боксёр, поскольку холостой должен быть лучше женатого.

— Это верно. Но не можете ли вы сказать, кто из боксёров победил? Холостой или женатый?

— Н… н… н… н-н-не знаю…

— Да, я признаю, что ваши знания о нашей эпохе не безупречны.

— Теперь я хотел бы, чтобы вы рассказали обо мне, — попросил Джозеф Чемберлен.

Елена Шишкина заняла место Эраста Попова.

— Вы носите в петлице орхидею.

— Разве по мне этого не видно?

— Я хотела сказать, что вы всегда носите орхидею. Когда вы были министром торговли, вы едва не погибли, вывалившись из хэнсомского кэба.

— Это правда.

— У вас три сына: Невилл Чемберлен, Джозеф Остин Чемберлен и Джейн Остин Чемберлен.

Делон и Попов засмеялись. А вот старший Чемберлен, похоже, воспринял эти слова всерьёз.

— Вы ошиблись. У меня нет сына по имени Джейн Остин Чемберлен.

— А дочь?

— Дочери по имени Джейн Остин Чемберлен у меня тоже нет.

— Вы неверно поняли, — ответил учёный. — Просто Елена Шишкина обладает чувством юмора.

— Теперь перейдём к немецкому послу в Лондоне. Нам есть что сказать о нём, — сказал полу-Ален, полу-Делон.

Немецкий посол вышел к астронавтам. Второй (кто его разберёт, какой у него дипломатический ранг) притащил за ним тяжёлую конторку. Достав фотоаппарат на треножнике, он сфотографировал наших современников. Магниевая вспышка на Нашей Земле выглядела бы явным анахронизмом. Встав за конторку, он приготовился записывать слова Арсена.

— Ваше полное имя Михаэль Гельмут Пауль Густав Граф фон Зигфелд цу Шварценберг. Вы родились в Дюссельдорфе. Перед тем, как стать послом в Лондоне, вы были статс-секретарём по иностранным делам, а до этого были послом в Стамбуле.

— Вы хотите сказать, в Константинополе?

— Да. Вы были знакомы с социалистами. Бисмарк назвал вас «лучшей лошадью в дипломатической конюшне». Вы интересуетесь автомобилями, но считаете, что в Великобритании их никогда не будет. На самом деле они будут там уже в следующем году. Вы участвовали в автомобильных гонках 1894 года Париж—Руан, но победителем стал маркиз де Дион. В Лондоне вы используете конный экипаж, но применяете звукозапись мотора, чтобы вводить в заблуждение. Вы используете псевдоним фон Меркель.

— Поразительно! Всё точно. Это всё, месье Делон?

— Ваш император увлекается рубкой леса. У него недоразвитая левая рука. Кайзер меняет костюмы 12 раз в день. Кайзер назвал свою зубную боль великой. О нём говорят: «он готов быть императором на троне, женихом на свадьбе и покойником на похоронах». Однажды он перерезал подтяжки одному офицеру.

— Этого действительно вам не следовало знать. Тем более французам, — высокомерно ответил фон Зигфелд, но тут же задумался. — Я вижу, геяне действительно пережили всё это, и теперь живёте в эпохе, которая у нас ещё не наступила.

— Вы правы, — радостно сказал Эраст. — Но я понял, в чём наша беда: мы слишком серьёзны! Как сказал барон Мюнхгаузен, умное лицо — это ещё не признак ума. Все глупости на Нашей Земле делаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа! Улыбайтесь!

Елена взглянула на Роберта. Он действительно улыбался.

— Вот-вот, — ответила Елена. — И ихний президент на фотографиях улыбается.

Браун перестал улыбаться и вышел в перёд. 

— Подумаешь, барон Мюнхгаузен! Я сейчас тоже приведу вам классную цитату. — Браун повернулся к викторианцам и выпалил: — Есть сообщение от дядюшки Билла. Не покупайте наркотики. Становитесь поп-звёздами и получайте наркоту даром!

Как и следовало ожидать, альтернативцы не поняли эту фразу. Зато поняла Елена Шишкина.

— Мистер Браун, чему вы их учите?! И вообще, эта фраза не из американского фильма!

— Вы уверены? Я и не знал.

— Погодите, не забывайте, зачем мы сюда пришли.

— Боюсь, вы забыли обо мне, — заметил альтернативец, в котором можно было узнать будущего Георга Пятого (хотя Эраст, наверное, принял его за Николая Второго).

Старший агент:

— Разве вам недостаточно уже сказанного? Ладно, что-нибудь добавлю. Вы женаты на Марии Текской. Её нет среди присутствующих здесь, наверно, потому, что она беременна будущим Георгом Шестым.

— В таком случае назовите личность уже родившегося моего сына.

Георг вызвал няню, которая была одета в белое платье и передник, и не носила чепец. Она несла на руках годовалого младенца.

— Его зовут Эдуард Альберт Кристиан Георг Эндрю Патрик Дэвид?

— Вы правы.

— Узнаёте ли вы его? Это же будущий Эдуард Восьмой!

Последовавший за этим поступок Родиона Моисеевича вызвал удивление викторианцев. Он повернулся к младенцу и погрозил ему кулаком.

— Ваше Высочество, вы понимаете меня? Смотрите не вздумайте отречься от престола в 1936 году! И не только в 1936 году, но и вообще не вздумайте отрекаться от престола!

Браун оттолкнул учёного.

— Ваше Высочество, не слушайте его. Я, как американец, говорю вам, что вы должны отречься от престола и жениться на американке. Эту американку зовут Уоллис Симпсон. Запомнили? Или вам записать?

Сергеевский прервал его.

— Ваше Высочество, не слушайте его. Я, как британский учёный, говорю вам, что вы не должны отрекаться от престола.

— Я, как американец, говорю вам…

— Я, как британский учёный, говорю вам…

— Я, как американец, говорю вам…

Его Высочество хихикал в ответ.

— Вам не стыдно? — спросила королева. — Вы, гражданин Соединённых Штатов, чему вы учите моего долгожданного правнука?

— Я учу его тому, что должно произойти, Ваше Величество.

— А не лучше ли предотвратить отречение от престола Эдуарда Восьмого? — спросила старший агент. — Роберт Браун, очевидно, рассуждает, как док Эммет Браун, который предупреждал: опасно изменять прошлое! А ведь мы не зря основали агентство. Зато в двадцать первом веке тоже что-нибудь изменится. Надо поспешить, пока захватчики не прилетели.

— Не совсем так, — тихо напомнил начальник. — Пока мы не предъявим текст соглашения и пока его не подпишут, захватчики не прилетят.

Полиция ввела в помещение некоего альтернативца в сюртуке. Вроде ничего примечательного: чёрные волосы, чёрные усы, чёрная борода. Тем не менее, наши современники заподозрили, что видели земного двойника этого человека, только помнят его в более старом возрасте, седым и в некоторых случаях в очках.

— Несмотря на то, что дело ещё не дошло до суда, мы можем вынести обвинения этому человеку. Он трижды злоумышленник. Во-первых, он еврей.

— У нас с такими взглядами борются, — ответил Делон.

Эцилопп удивлённо посмотрел на него.

— Во-вторых, он создал абсурдную теорию о том, что вся психика человека зависит от… хм… хм… стыдно такое произносить.

— Мы поняли. Поняли. Продолжайте, — ответил физик.

— В-третьих, и это самое главное, он пробрался в Ламбетский дворец с целью загипнотизировать архиепископа Кентерберийского.

— Вы не дали мне высказаться! — ответил «трижды злоумышленник». — Меня зовут Зигмунд Фрейд, и я австро-венгерский врач. Да, я действительно создал теорию, которую этот господин назвал абсурдной. Но дело не в ней, а в моём методе гипноза, связанном с идеями Жана Мартена Шарко. Об этом методе лечения узнал английский языковед Дулиттл, и он обратился ко мне письмом с просьбой применить этот метод для спасения Геи. Я отозвался на благородную просьбу. Да, я загипнотизировал Гарольда Битона, главу Церкви Англии. Но я так поступил ради спасения Геи от наших захватчиков!

— Мне трудно поверить в такой вздор, — ответил Джозеф Чемберлен.

— Тем не менее, я говорю истинную правду. Конечно, Папа Римский объявил существование геян ересью. Но правительство Британской империи не принадлежит к Католической церкви. С другой стороны, глава Церкви Англии, с коим я имел честь встретиться, является человеком либеральных и прогрессивных взглядов. Дулиттл уговорил меня загипнотизировать главу Церкви Англии для того лишь, чтобы он поддержал главу Католической церкви и тем самым затруднил намерения империалистов захватить Гею.

— А инцидент в ресторане? Это тоже ваших рук дело? Только не говорите, что вы загипнотизировали всех нас, кроме лорда Солсбери и меня.

— К вашему сожалению, мне придётся об этом сказать. Я загипнотизировал в первую очередь Теслу и Эдисона. На самом деле у Эдисона не отваливалась голова.

— И на самом деле Хамфри не опоил нас лауданумом?

— Вы правы, господа. Если бы не визит Артура Бальфура, я мог бы загипнотизировать и членов правительства. Но такой возможности у меня не случилось.

— То есть вы пытались спасти нашу планету? — спросили космонавты и учёный.

— Вы предали нашу планету! — заявили политики.

— Во-первых, геяне должны благодарить, а жители Мирра проклинать не меня, а Дулиттла. Инициатива принадлежит ему. Во-вторых, я предал вашу планету только для того, чтобы спасти другую планету, которая больше этого заслуживает. Но это мы ещё посмотрим... Не всё так однозначно!

— На этот раз вы правы, — ответила Елена, которая уже поняла, в чём всё это дело. — С этим не всё так однозначно. Намерения наших политиков...

— Помимо того, то, что на вашей планете нет жизни — не унижение. Это можно толковать метафорически...

— Вы правы. Ну посмотрите на нашу жизнь! Это жизнь?

Конец фразы сменился аплодисментами.

— Ну конечно же! — подтвердил Сергеевский. — Это не жизнь, а... Ладно, при женщинах говорить не буду.

Снова аплодисменты.

— Сначала надо подписать соглашение, — как-то нетерпеливо встрял Роберт.

— Не знаю, стоит ли выдавать Фрейду и Дулиттлу звание Героя России. Ну или Нобелевскую премию мира. Не похоже, что они спасли нашу планету от агрессоров. Хотя если учесть его гениальный вывод про нашу жизнь...

Дж. Чемберлен осторожно вышел вперёд.

— Один из наших профессоров говорил: «Есть ли жизнь на Земле, нет ли жизни на Земле, это науке неизвестно». Кто бы думал, что он прав. Теперь извольте вопрос. Вы упоминали намерения ваших политиков. Захватить, вы сказали?

— Именно так.

— Прискорбно. Теперь я изволю задать вопрос вашему защитнику. Скажите, герр Фрейд, не вы ли тот самый возмутитель спокойствия, который отвергает мораль, и чьё имя не следует произносить в присутствии дам?

— Да, это я. И моё учение позволяет выявить причины военной агрессии.

— Как ваше учение может выявить её причины?

— Это очень просто. Скажите, вы считаете, что детей нужно пороть?

— Как же иначе? Мы пороли детей, и вон сколько джентльменов выросло.

— Вас часто пороли?

— Столько же, сколько остальных.

— А вас, лорд Солсбери?

— Точно так же. Но какое это имеет отношение к агрессии?

— Слушайте мои выводы. Не напрасно зависимость от порки, она же флагелломания, известна как «чисто английский порок». Не случайно причиной чисто английского порока считают телесные наказания в детстве. Вас часто пороли, и это действие задело некую струнку в вашем либидо. Но, как доказывают мои исследования, либидо требует жертв. Вам требовалось чем-либо сублимировать эту неудовлетворённость. Так вы начали подчинять весь мир, надеясь осуществлять сублимацию посредством колонизации. Ну как? Нравится ли вам моё научное объяснение бессмысленной агрессии?

Браун сказал Елене:

— Ни хрена себе! Я и не знал, что Обаму в детстве много пороли. Надо запомнить на будущее.

Елена улыбнулась гагаринской улыбкой.

— Погодите, при чём здесь Обама? — заметил русский учёный. — Фрейд же сказал про англичан. Скорее Кэмерон...

Браун показал большой палец.

— Вы хотите сказать этим, что... — начал понимать Чемберлен, но Сергеевский его перебил:

— Фрейд прав. Зато персонаж Адриано Челентано в одном фильме сублимировал путём колки дров. Поэтому я хочу вручить этот скромный подарок.

Родион Моисеевич взял у Фокса пакет и достал из него топор. Не успел Браун опомниться, как топор оказался в его руках.

— Зачем вы дарите мне топор? — удивился Роберт.

— Ваша страна неправильно сублимирует.

Чемберлен снова неуверенно вышел вперёд. Его кое-что заинтересовало:

— В первую очередь вам следует объяснить, что означают слова «либидо» и «сублимировать».

Фрейд сделал это за наших современников, нашептав политикам на ухо. Правда, второй термин он ввёл где-то на пять лет позже 1895 года. Хотя, может быть, придумал его раньше.

— Мистер Гленн и мистер Шепард, — доложил дворецкий.

Агенты припомнили, что эти фамилии принадлежали не только первым американским астронавтам, но и тем типам, которые украли вывески с музея. Видимо, и остальное украли они. В зал вошли блондин и шатен, в одинаковых визитках и с английскими усами.

Шатен продекламировал:

— В будущем американец стал ругаться: Donnerwetter! За демократией гоняясь, деньги выбросил на ветер.

Не успел второй их них открыть рот, как шатен продолжил:

— Решил какой-то обормот воевать с геянами весь год. Скажет вам любой дурак, что его зовут Барак.

Не очень-то они похожи на космонавтов. Скорее они похожи на Бандурина и Вашукова. Только откуда они знают, кто такой Барак?

— Нам мистер Хамфри рассказал, — объяснил шатен словно в ответ на этот вопрос.

Чемберлен подошёл к нему и слегка вытянул руку.

— Эти люди будущего, мистер Шепард, уверяют нас, что их Соединённые Штаты намерены победить нас. Если так, извольте пистолеты.

Шепард и Гленн, похоже, были немного удивлены. Как бы то ни было, они достали из-под визитки два револьвера. Да, вроде бы в то время револьвер и пистолет могли обозначать одним словом.

Чемберлен протянул один револьвер Брауну.

— Что это значит?

— Насколько я понимаю, вы представитель вашего президента.

— И что же?

— Мистер Шепард, едва став покорителем космоса, поведал нам о русской рулетке. Этот господин бывал в России. Известно ли вам, что такое русская рулетка?

— Да.

— Психиатр только что подтвердил, что наше и ваше правительства неправильно сублимируют. Верно ли? Кто сублимирует правильно, а кто неправильно, спросите вы? Неизвестно. Потому нас рассудит случай.

После этих слов он приложил револьвер к виску.

— Погодите! — кинулась к нему Елена.

Чемберлен убрал револьвер. А Браун, кстати, и не собирался его прикладывать.

— Что требуется делать в таком случае, мадемуазель? Если смотреть с другой стороны, наше и ваше правительства достойны дуэли. Но это явление мы начинаем запрещать.

— В том то и дело, — ответил Роберт, поняв суть. — Фрейд только что убедительно доказал, что родители Обамы тоже навешали ему нешуточных люлей. При этом Обама не требует сатисфакции у первого встречного.

— Не надо нас отвлекать! — заметила Елена Шишкина. — Фрейд прав. Его объяснение вполне соответствует современной политике. Надо только поглубже покопаться.

— Ещё не всё! — прервал её Браун. — Мы ещё не рассказали вам про участников Уимблдонского чемпионата в 1895 году. Этого мы не можем вам сказать, поскольку мы не подумали про такую возможность. Попросту не готовы. Правда, мы хотели заглянуть в ваш компьютер на Даунинг-стрит...

— Одну минуточку! — крикнул Солсбери. — Вы имеете в виду эдисоновскую машину? Так вы имеете в виду, что вы залезли в её память и таким путём узнали о наших малоизвестных подробностях? Вы знаете всё вами рассказанное лишь благодаря вычислительной машине? В таком случае вы мошенники.

Викторианцы загудели. Конечно, старший агент не блефовала, но как теперь доказать, что дело вовсе не в компьютере. Браун всё испортил. Теперь агентов ждёт тюрьма.

— Стойте! — сказала Елена. — Дайте слово подсудимым.

— Даём вам слово.

— Да, мы видели вашу машину. Тем не менее, мы знаем названные сведения из своего опыта и из своей истории, которая у вас повторялась, а вовсе не из вашего компьютера. Секретарь сказал, что он ввёл в компьютер только сведения из Popular Science и из The Sportsman. И ещё сведения о нынешнем Уимблдонском чемпионате.

— Не совсем. Принц Уэльский ввёл туда портрет прекрасной дамы с глазами-лангтри.

Это кое-что из викторианской Англии. Только агентам были важны немного другие сведения.

— Пусть кто-нибудь докажет, что сведений, которые мы назвали... в общем, их там нет.

— Тогда пусть дворецкий приведёт секретаря.

Тут и пришёл секретарь. Он нёс с собой документ в виде сложенного листа. Скрепки у них ещё не придумали.

— Я боялся, что геянам понадобится список д-документов в памяти машины.

— Подайте, — главный альтернативец прочитал список файлов, и убедился, что сведений об Эдисоне, Виктории, фон Зигфелде и остальных в компьютере нет.

— Вы вам верим. Только скажите вашему мистеру Брауну, чтобы он больше не портил чужие планы.

— Теперь мы перейдём ко второй части нашей миссии в девятнадцатом веке.

— Вы ещё не закончили разрушение наших планов? — спросил лорд Солсбери.

— Разумеется, вы не знаете, что такое айпад, — продолжил Браун слова главы космической четвёрки. — Творение Стива Джобса. Подробности вы узнаете позже. Теперь же у нас есть трёхмерный iPad, он же трайпад. Наденьте очки, пожалуйста.

— Какие очки? — спросила Виктория. Тем временем Сергеевский достал из рюкзака пакет с 3D очками.

— Каждому по очкам.

— Почему они прямоугольные? — спросил Эдуард.

— А какие должны быть?

— Круглые. Почему они прямоугольные?

— Потому что у нас двадцать первый век. А у вас в девятнадцатом веке круглые очки? Интересное дело. В фильме «Матрица» у хороших парней круглые очки, а у плохих парней прямоугольные очки.

— Каждому по очкам. Тот, кто не наденет очки, ничего не поймёт, — добавил Браун.

Невнятная угроза подействовала, и викторианцы вынуждены были надеть 3D очки. Наши современники едва не рассмеялись, когда увидели, как люди в визитках, длинных платьях, с моноклем и прочим подобным надели на себя анахронизмы. Браун включил трайпад. Вскоре над ним возник рабочий стол с фоном «Безмятежность». Браун перешёл к видеопроигрывателю. Над трайпадом (во всяком случае, в представлении тех, кто был в очках) возник крысобел Скрат с жёлудем. Скрат выронил жёлудь, и тот укатился за пределы 3D изображения. Скрат начал носиться над трайпадом и издавать свои нечленораздельные звуки.

— Он произносит звуки? — удивился принц Эдуард.

— Я вижу здесь последствия изобретения кинетоскопа и фонографа, — понял Эдисон.

— Это не то! — крикнул Браун. Он включил следующий образ, и на этот раз возник мультяшный Обама. Обама держал глобус.

— Дорогие бывшие марсиане! Дорогие враги народа! Покупайте наш гениальный продукт — глобус США! На нём нет 200 государств, как на обычном глобусе! Он гораздо экономичнее, так как на нём 50 государств, 50 штатов, из которых состоит наша американская страна! Если США развалится на куски, глобус не изменится! Покупайте за 30 долларов!

Обама чпокнул и исчез.

— Я не ожидала от Сергеевского-старшего такой свиньи, — удивилась Елена. — Причём здесь Обама?

— Это просто шутка юмора, — предположил Родион Моисеевич.

— Идём дальше, — продолжил Браун.

Над трайпадом возник мистер Пропер, в разных странах известный как Don Limpio, Maestro Limpio, Meister Proper, Мr. Clean и под некоторыми другими именами. Впрочем, для Сергеевского-старшего он просто мистер Пропер.

— Кто это?

— Это реклама чистящего средства. Этот господин живо почистит вам мозги. Интересно, кому именно?

— Когда, наконец, будет то, ради чего мы притащили сюда айпад? — спросил Роберт Браун.

На этот раз над айпадом возникла Елена Павловна. В белой рубашке и с микрофоном.

— Мы записали ролик на трайпад, как только эту штуковину привезли, — пояснила она неосведомлённым.

Правда, её не услышали. В 3D Елена говорила:

— Дорогие альтернативцы! Будьте добры выслушать. Перед вами выступает Народный артист России Илья Резник.

В 3D появился Резник. Вот что он читал:

Обама, Ромни и Маккейн Практически накостыляли Своим соседям, но затем Мук совести не испытали. Уже хотели вы весь мир Захватывать без перерыва. Друзья! Отчизне посвятим Души прекрасные порывы! Обама, верь, взойдёт она, Звезда пленительного счастья, Встанет Америка со дна, И на обломках самовластья Напишут наши имена!

Наши современники зааплодировали.

Альтернативцы пока ещё неохотно последовали их примеру. Браун тоже не знал, стоит ли идти поперёк политики. Хорошенько подумав, он засунул в рот пистолет.

Зато Арсен не нашёл ничего лучше, чем обнять Елену и впиться ей в губы. Сергеевский только вздохнул.

На этот раз Браун сделал ещё один правильный выбор. В воздухе возникла надпись «ОБРАЩЕНИЕ ЛИДЕРОВ К АЛЬТЕРНАТИВЦАМ». Поскольку надпись была только в одной плоскости, некоторые оказались в неудобном месте для обзора. Надпись сменилась головами Обамы и Дэвида Кэмерона. Увидев в воздухе такие реалистичные головы, викторианцы снова пришли в замешательство.

— Мы запрещаем вам завоёвывать Нашу Землю, — сказали трёхмерные изображения. — Вот если мы завоюем вас, тогда другое дело. На нашей планете уже начало двадцать первого века, в то время как у вас всего лишь конец девятнадцатого.

Обама и Кэмерон исчезли. На их месте оказался Олланд.

— Где это видано, чтобы в девятнадцатом веке люди летали в космос? — продолжил он. — Здесь вам не роман Жюля Верна и не роман Герберта Уэллса. Здесь вам не стимпанк, в конце концов! Прекратите этот вопиющее логическое несоответствие!

— На Нашей Земле уже информационный век, — продолжили Медведев и Путин. — У нас уже другие поводы для агрессии. Сотни нефти! Если вы добровольно отдадите нефть, на вас не нападут.

— На Нашей Земле действует устав Организации объединённых наций, — продолжила Меркель. — Вроде бы мы не должны применять агрессию против других планет. Да только вот всё равно придётся. Это называется сублимацией. Так и назовём: Организация Объединённых Сублимаций!

Следующая фраза принадлежала пустым кадрам:

— Все инопланетяне равны, но некоторые более равны, чем другие.

На переднем плане снова возникли Обама и Кэмерон.

— Мы говорим вам сейчас, что наш дух сильнее и не может быть сломан, вы не в состоянии нас изжить, и мы вас победим. Так звучит моё высказывание. Если вы не хотите этого, то и не пытайтесь победить нас. И только попробуйте вякнуть! Вякнете — в землю зароем. Не в Марс, а именно в землю.

Меркель:

— Кто с мечом нам придёт, тому мы подарим пистолет-пулемёт.

Путин и Медведев:

— Вы думаете, что землянин альтернативцу — волк. Всё не так. Землянин альтернативцу — друг, товарищ и брат. Правда, мы сами не знаем: то ли собака — друг человека, то ли человек — друг человека. Пусть разбираются философы.

Снова голос из пустых кадров:

— А теперь подведём итог. Как говорится... АМЕРИКАНЦЫ, УЛЕТАЙТЕ ДОМОЙ!

3D ролик закончился. Елена подвела общий итог.

— Правильно. А вы, викторианцы, наоборот, прилетайте. В качестве гостей. Если вы станете нашими гостями, вы увидите йотапланы, компьютеры, ГЛОНАСС и прочие достижения современных людей.

— И ещё один совет немцам, — добавил Делон. — Не пытайтесь сфотографировать этот 3D ролик. Его видно только в 3D очках.

Действительно, фон Зигфелд и второй дипломат приготовили фотокамеру для фотографирования лидеров. Поскольку снимки уже были напрасно сделаны, им пригодился бы цифровой фотоаппарат, чтобы сразу можно было удалять лишние снимки.

План идёт своим чередом. Елена обратилась к викторианскм астронавтам:

— Мистер Гленн, мистер Шепард, мы хотим спросить. Сколько у вас пепелацев... простите, космических кораблей?

Люди, подобные уже упомянутому Стоку Мандевиллю, подошли ближе. Правда, в соответствии со своим этикетом, они сохраняли дистанцию.

— В наших запасниках находятся десять космических снарядов. Благодаря конвейеру Эдисона созданы ещё пять.

— Нам нужно столько, сколько могут вместить шестерых человек. Мы хотели вернуться обратно на своих космопланах, а план взял и провалился.

— Мы выполним ваши требования.

— Погодите, сначала подписать соглашение, — не вытерпел Браун. Это немного подозрительно.

— Я это и предлагаю. Ваша светлость, слушайте. Вам остаётся письменно выразить своё согласие с декларацией Организации Объединённых Наций.

Старший агент достала из сумочки скоросшиватель с этим документом. Она направилась к альтернативцам, и те положили документ на немецкую конторку. Такие важные документы не стоит подписывать на коленях.

Прошло немного времени. Настал важный момент...

— Соглашение подписано, господа геяне! — провозгласил Солсбери.

Жест, который тут же изобразил американский астронавт, подозрительно напоминал римский. Хотя дело не совсем в этом. Роберт Браун обратился ко всем присутствующим:

— Слушайте все сюда! И вы слушайте, и вы, и вы! Альтернативцы только что подписали соглашение с нашими правительствами. Вы не ослышались! Соглашение не с Пан Ги Муном, а с Обамой, Кэмероном, Меркель, Кличко, Яценюком и остальными антироссийскими личностями! С этого момента политика Британской империи и наших современных великих Соединённых Штатов будет единой. Мы присоединим к своим метрополиям чужие планеты. Мы распространим на них истинную демократию. Если современная Америка будет прогрессором для девятнадцатого века, это стремление к распространению американской демократии по всей известной нам Вселенной будет реальным! Вы слышите?

— Извините, мистер Браун, — несколько удивлённо ответил Чемберлен. — В тексте соглашения ничего этого нет.

Американец прищурился.

— Чего? Как это нет?

— Очень просто, — выступил вперёд Фокс. — Только, мистер Браун, сначала объясните нам пожалуйста, почему там всё это должно быть. А?

Белый американец не знал, что ответить. Вместо внятного ответа он подёргал оселедец.

— Ну, мистер Браун? — поторопила его Шишкина. — Вы агент, а я старший агент. Я ваш командир. Отвечайте. Пожалуйста. Это приказ.

— А я для вас ещё выше, — весомо добавил Сергеевский. — Я вообще глава агентства.

Браун сдался. С видом двоечника он признался:

— Ну, я подменил текст соглашения.

— Зачем? — уточнила Шишкина.

— Чтобы Британская империя стала союзником Обамы и остальных.

— Так я и думал, — ответил Фокс. — А теперь я объясню вам, почему викторианцы ничего такого не прочитали. Я сам подменил текст соглашения. Вы видели, что глава агентства запер меня в комнатушке. Эта комната соседствует с комнатой, где лежали инструменты агентов. Эти комнаты тайно соединены. И там же скрытая камера. Я пробрался туда после ухода агента Брауна и исправил его тёмное дело.

— Спасибо, — лаконично ответила Елена.

— А вот мне непонятно, почему в трёхмерном изображении не было соответствующих реплик. Почему трёхмерные Обамы этого не говорили?

Сергеевский показал большой палец.

Остальные удивились. Он тоже внёс свой вклад и предупредил диверсию?

— Очень просто. Это работа меня с отцом. Те фрагменты ролика, в которых нет никаких лиц, это просто монтаж. Я их добавил. А вот...

— Почему президенты говорили не то, что мы хотели? — спросил Браун. Опять не вытерпел.

— Их просто переозвучили. Пародисты. Братья Пономаренко.

Попов нервно помотал головой. Наверное, вспомнил отношение ко всем украинцам поголовно.

Теперь высказаться решил министр колоний.

— Как я понимаю, соглашение между империями разных планет и эпох отменяется. Только вот всегда ли вместе будут наши планеты?

— Хороший вопрос, — ответила Елена. — Я как раз к нему готовилась. Как пелось в классике советского кинематографа, всегда быть рядом не могут люди. Итак, песня посвящается Татьяне Анциферовой, Ларисе Долиной, американскому правительству и завоевателям настоящего и будущего.

Она открыла рюкзак и извлекла сотовый телефон, тот самый, который мы видели в её квартире (ну и в машине тоже). Космонавтка положила его на немецкую конторку и альтернативцы услышали мелодию Зацепина. Сергеевский принялся записывать на камеру.

Теперь внимание! Поскольку вы не слышите пение (видеоролик Сергеевского ещё не был выложен на Ютьюб), а просто читаете текст, вам придётся включить немного воображения. Представьте, музыку из соответствующей песни, и что Шишкина поёт также, как... В общем, вы поняли.

<музыка Зацепина> Всегда-а быть врагами не мо-огут лю-юди, Всегда-а быть врагами не мо-огут лю-юди, Нельзя-я людя-ям... земны-ым людя-ям... воева-а-ать без конца-а-а... Скажи-и, зачем же тогда-а мы-ы гу-убим, Скажи-и, зачем мы-ы друг дру-уга гу-убим Теря-яя люде-й... теря-яя сердца-а? Прише-ельцев всё время мы ждё-ём как чу-уда-а, Бра-атьев по разуму ждё-ём как чу-уда-а, Хотя-я могли-и, США могли-и их скры-ы-ыть без следа-а-а... Скажи-и, узнать мы могли-и отку-уда, Узна-ать при конта-акте могли-и отку-уда, Что мы-ы все-е для них... что они-и для земля-ян... любо-овь и судьба-а-а... <музыкальная пауза Зацепина> Скажи-и, мы до-олго могли-и скита-аться, Среди-и тума-анных миро-ов скита-аться, Зате-ем... чтоб мы-ы... с тобо-ою мы-ы... друг дру-у-уга нашли-и-и? А вдру-уг прика-ажет Бара-ак расста-аться, Вдруг на-ам прика-ажет Бара-ак расста-аться, С прише-ельцами с звё-ёзд... с друзья-ями Земли-и? Не сче-есть плане-ет во вселе-енной э-это-ой, Не сче-есть враго-ов во вселе-енной э-это-ой, Друзей найти-и, друзе-ей найти-и всегда-а-а нелегко-о-о. И всё-ё же иска-али мы ва-ас по све-ету, Опя-ять иска-али мы ва-ас по све-ету, Искали ва-ас... среди чужи-их... простра-а-анств и веко-о-о-ов... <музыкальная пауза Зацепина> Всегда-а быть врага-ами не мо-огут лю-юди, Всегда-а быть врага-ами не мо-огут лю-юди, Нельзя-я людя-ям... земны-ым людя-я-ям... воева-а-ать без конца-а-а-а... Скажи-и, зачем же тогда-а мы гу-убим, Скажи-и, зачем мы друг дру-уга гу-убим, Теря-яя люде-ей... теря-яя сердца-а? Прише-ельцев всё вре-емя мы ждём как чу-уда, Бра-атьев по ра-азуму ждём как чу-уда, Хотя могли-и, США могли-и их скры-ы-ыть без следа-а-а, Скажи-и, мы мо-ожем узна-ать отку-уда-а, Узна-ать о ру-усских могли отку-уда-а, Что вы-ы для ни-их... что они для США... Любо-о-о-овь и судьба-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а...

— Вах-вах-вах, какой оселедец невкусный! — жаловался Браун.

Эпилог

Оптимист — это человек, который точно знает, до чего плох может быть мир; а пессимист открывает это заново каждое утро.

Питер Устинов

Елена Шишкина ещё не вышла замуж за Арсена. Правда, и гражданский брак здесь не наблюдается. Шишкина решила, что она с Арсеном будет просто дружить. Как говорится, победила дружба.

А ведь и в более общем случае (отношения с альтернативцами) тоже победила дружба!

Альтернативная Британская империя поняла, что нет смысла колонизировать Нашу Землю. А когда альтернативная Германская империя также убедилась в относительной прогрессивности наших современников, был подписан мирный договор между двумя планетами. «Война миров» так и не началась, поэтому вторая «холодная война» тоже не должна начаться, вместо этого должно быть сотрудничество между эпохами.

Организация объединённых наций официально запретила применять агрессию против Альтернативной Земли. Возможно, некоторых политиков так и подзуживает напасть на неё! Но мы не будем называть ничьих имён. И так понятно.

Хотя хотели же современные политики альтернативные империи под протекторат взять. И вместе с ними напасть на жителей системы Тау Кита. Это потом мы обнаружим кое-каких интересных пришельцев, а тогда ещё было рано.

Благодаря изобретению Родиона Сергеевского организована телепортационная связь между Нашей Землёй и Альтернативной Землёй, благодаря которой даже радиоволны легко приобретают скорость радиоволн (во всяком случае, так выражается наш учёный). Поэтому эти планеты могут связываться при любом расположении относительно Солнца. Пришлось объяснять альтернативцам про относительность. Эта информация секретна, и альтернативный Эйнштейн ещё не знает.

С другой стороны, телепортер не может за один раз незаметно пропустить огромную армию, не говоря уже об авиации. Политики, которые желают завоевать Альтернативную Землю, курят в углу своего кабинета. И, кстати, Джон Маккейн действительно сжевал собственный галстук! Зато Георгий Маргвелашвили обещал, что действительно, союз Грузии и США перейдёт на новую ступень эволюции. Браун был прав. Будет кино.

Когда прошлое существует рядом с нами, не надо опасаться эффекта бабочки. Мы имеем возможность исправлять их историю с учётом опыта двадцатого века. И действительно, без попаданцев.

— Эй, вы ничего не забыли? — крикнул Родион Сергеевский.

— Простите, что вы хотели? — спросила Елена.

— Всё Жомини, Жомини, а о водке ни полслова. В смысле, я обращаюсь к автору. В смысле, что вы всё городите всякие вещи про альтернативцев? Мы живём в фантастической книге, а согласно моим научным изысканиям, в этой книге Елена Шишкина — главный герой! Вот про неё и говорите в эпилоге! Что-то там автор забыл. Хотя нет, в самом начале упоминалось.

— А может там вы главный герой?

— Что-то сомневаюсь. Я появился через несколько дней, то есть глав, после появления известия о пришельцах.

— А откуда вы знаете деление на главы?

— Действительно...

— И вообще, говорят, вы к ней неравнодушны.

Сергеевский вздохнул.

Придётся прислушаться к мнению учёного. Хотя что в этом плохого?

Елена Шишкина за предводительство четвёрки космонавтов (точнее, агентов) стала кавалером Ордена Андрея Первозванного. Современного, а не дореволюционного. Правда, потом она его кому-то отдала. Говорит, архаизм. Об этом отдельный разговор. Арсен Делон руку Елены так и не получил. Браун ничего не получил. Правда, он начал исправляться. Родион Сергеевский стал офицером Ордена Британской империи. Шишкина ещё получила медаль «За заслуги в освоении космоса». Теперь она живёт в родной Москве, и даже машину водит.

Ещё на неё свалилась слава. Теперь Елена стала практически звездой. Сама она скромничает и сравнивает себя с Gangnam Style. (Этот ролик набрал миллиард просмотров, потому что YouTube считает просмотром даже беглый просмотр в течение нескольких секунд.) Правда, её собственный ролик с пародией на советский хит говорит об обратном.

Японский учёный, как и обещал, очистил от песка океаны Альтернативной Земли и тем самым убрал пережиток марсианского прошлого. Кстати, для этой работы он нанял целую треть Китая.

Фрейд, как и обещал, оказывает помощь тем индивидуумам, которым трудно адаптироваться в двадцать первом веке, или например... Неважно. Правда, его всё же иногда называют основателем устаревшего учения, и поэтому не все согласны с таким поворотом.

Американские войска всё-таки вошли в Сирию. Да и украинцы позорят нашу планету. Еле-еле они прогнулись под взглядами контрреволюционных альтернативцев. В этом случае им лучше прогибаться под изменчивый мир, а не ждать, когда викторианцы прогнутся под них.

Языковед Альфред Дулиттл проявил свои способности профессора Хиггинса. В альтернативных США обнаружились тёмные личности, которых Дулиттл немедленно опознал по произношению. Это оказались шпионы с Нашей Земли, а возглавляла их Анна Чапман. Теперь альтернативцы знают, кто это такая. Они узнали, что Чапман попала на обложку журнала, а земляне им ответили: «вы ещё маленькие, вам это рано знать».

Наши современники стали приглашать викторианцев в телепередачи. Правда, здесь проявилось их происхождение из прошлого. Например, альтернативец стал первым гостем британской версии «Top Gear», отправившим на свалку целых пять с половиной автомобилей. Другой альтернативец принял участие в «Кто хочет стать миллионером?» и поставил рекорд, выиграв всего 1000 рублей. Ещё несколько известных альтернативцев пошли по пути современных знаменитостей и стали гостями «Вечернего Урганта». Они до мурашек рассмешили ведущего и получили от него в подарок банку икры и сборник советских анекдотов. Другие известные викторианцы стали гостями «Позднего шоу Дэвида Леттермана». Они не смогли ответить на элементарные вопросы ведущего. Кто будет следующим президентом России — Медведев или Путин? Сколько тысячелетий правит Ким Чен Ын? Что такое Крым — остров или полуостров? Какая форма правления в Белоруссии — монархия или абсолютная монархия?

Андрея Малахова и остальных можно даже не упоминать. И так ясно.

Современные россияне помогли альтернативной истории, промыв мозги Николаю Второму (к счастью, это обошлось без Фрейда). Царь понял, что с ним может сделать современная Америка. И до чего доводят украинцы. В царской России даже появился настоящий премьер-министр. И независимая Малороссия. Но об этом отдельный разговор.

Билл Гейтс решил сделать альтернативцам подарок, который называется Windows 1897. Каково же было его удивление, когда он узнал, что альтернативный Эдисон изобрёл компьютер. Вдобавок, этот анахронизм был вызван тем, что они хотели захватить Нашу Землю. Дело в том, что Эдисон предлагал проводить с помощью его компьютера вычисления, необходимые для колонизации. Этого оказалось недостаточно, поскольку альтернативный Тесла не только усовершенствовал компьютер, но и предложил идею Интернета. Только до Windows никто из них не додумался. Поэтому Билл Гейтс обещал подарить им Windows 1897 при условии, что альтернативные США откажутся от захвата Кубы. Что важнее, Windows или Куба, неизвестно.

В то же время были и неприятные стороны.

Если продолжить тему компьютеров... Викторианцы пришли в ужас, когда узнали, что все они живут в матрице. Когда наши современники объяснили им, что «Матрица» — дело рук Голливуда, и живут они в реальном мире, викторианцы ответили, что не позволят так шутить над ними, и что наши современники сами всю жизнь сидят в бочках, в которые их засадил Голливуд.

Если показывать альтернативцам наши фильмы, то лучше те, которые будут понятны людям девятнадцатого века. («Матрица» явно не подходит) Однако американцы допустили оплошность, показав викторианцам Мэрилин Монро. Викторианская цензура запретила эти фильмы на том основании, что у них существует доктрина Монро.

С другой стороны, в Альтернативе стали выпускать современные книги про девятнадцатый век и более ранние эпохи. Проблема, правда, возникла с Фандориным. Царь сказал, что Акунина надо посадить в Петропавловскую крепость. Он, видите ли, про Скобелева и Романовых такое написал... Пришлось публиковать и других авторов.

Фильм «Джон Картер» пришлось отменить, поскольку бывшие марсиане назвали соответствующие книги Берроуза противоречащими действительности. То же самое с сериалом Pioneer One (хорошо ещё, что в ремейке «Вспомнить всё» нет Марса). Планету-то эту отменили.

Альтернативные британцы пришли в ужас, когда  Бернард Шоу и примкнувший к нему Джером посмотрели «Шоу Бенни Хилла». Говорят, Хамфри видел его во сне. Вдобавок, оказалось, что там есть эпизод, который так и называется: «Викторианские скандалы». Да не в Бенни Хилле дело... Шоу и Джером также решили посмотреть «Симпсонов» и «Гриффинов», и всё ради того, чтобы получить вдохновение. Да только вот что для нас — сатира, для викторианцев — кошмар. Такие передачи им лучше не показывать.

Однако ещё больший скандал произошёл, когда альтернативцы узнали о существовании WikiLeaks. Чтобы выкладывать там информацию про них, WikiLeaks достаточно найти информацию о людях конца девятнадцатого века, и потому  викторианцы серьёзно забеспокоились. Они испугались, что этот сайт выдаст все их секреты и велели предпринять необходимые меры.

Томас Эдисон на примере афроамериканского астронавта понял, что негры такие же люди, как и все. Гровер Кливленд тоже его видел, и этот факт не соответствовал расистским представлениям. Похоже, он велел своему преемнику Мак-Кинли эмансипировать приниженные расы. Кто знает... Да и Эдисон вернулся домой с идеями борьбы с расизмом. Правда, в девятнадцатом веке такого слова ещё не было.

Маккейн обещал, что если викторианцы не захотят становиться марионеткой американцев, тогда президент Белоруссии сжуёт галстук Ромни. Ромни ответил, что это невозможно, так как он отдал галстук в стирку.

Это ещё не все подробности. Исправление в Альтернативе того, что не было исправлено в нашей истории, только начинается. А о том, что ещё натворили украинцы, и что стало с Эдвардом Сноуденом, вы узнаете в следующей серии.

* * *

Провидению было угодно, чтобы блестящий план колонизации Геи обернулся противоположным устремлениями. Загнивающая планета сама готова была накрыть нас своей ладонью, и лишь усилия смелой барышни и других отдельных людей будущего восстановили равновесие.

Старший брат запрещает нам просвещать отсталые народы путём их покорения, считая наши методы неверными, но называют выполнение этого трудного для белого человека условия условием для того, чтобы они, люди будущего, просвещали нас самих. Цивилизаторы и цивилизуемые поменялись местами, и, видимо, Господу нашему угодно, чтобы парадоксальная ситуация имела место в этом мире.

В отличие от наших носителей цивилизации, нёсших в руках винтовку и факел, люди Нового мира официально запретили стрелять в нас и даже руками выдающейся организации О. О. Н. издали ноту, объявившую нас учениками, а не туземными жертвами.

Люди будущего обустроили связь между планетами путём применения телетранспортации, чьё действие они пытались объяснить с помощью неведомой нам теории о т н о с и т е л ь н о с т и. По уверениям наших потомков, эта теория обещает перевернуть мир, но наши лучшие умы не смогли постичь суть этой теории. Был сделан вывод, что эта теория стоит в одном ряду с книгами Льюиса Кэрролла. Когда же теория относительности была преподнесена Кэрроллу, тот сам не смог её понять.

Благодаря неисповедимым путям они так и не узнали о том, что наши люди высадились на обратной стороне Селены. С другой стороны, астромен Уильям Шерлок имеет некоторое отношение к той самой мадемуазель Елене Шишкиной, которая сыграла важную роль в повороте наших планов в другую сторону.

Новый мир успел предъявить нам революционных малороссов — они оставляют в нас осадок. Но и Новый мир наводит «мировой порядок»: люди будущего начали вмешиваться в наши международные дела.

В то же время наши потомки достигли успеха в демократизации Российской империи, уведя её в сторону от реакционного государственного строя и заменив председателя Комитета министров председателем Совета министров — по решению их царя Владимира Владимировича.

Наши потомки хотят убедить нас в том, что суфражистки правы, иными словами, что женщины равны мужчинам, и то, что Ева сотворена из ребра Адама (если оставить в стороне дарвинизм), не свидетельствует о том, к чему сильный пол привык за всё время своего существования. Своим аргументом они считают не только уже упоминавшихся ими «астровумен» мадемуазель Шишкину, бывших леди-премьер-министра Великобритании и леди-госсекретаря С. Ш. А., но и рейхсканцлера Германии, и помимо того правителей Литвы, Бразилии, Сиама и немногих других стран.

На Новом мире женщины занимают те же места в нишах общественного организма, что и властвующая половина человечества, и этот факт наши потомки преподносят как достижение следующего столетия.

Они пытаются убедить нас в том, что индейцы такие же люди как и все белые, что африканцы способны на большее, что все расы равны перед Богом! Убеждённость в существовании высших и низших рас они считают лженаукой и мракобесием, и как ни выглядело бы странным, в точности теми же словами описывают френологию, физиогномистику и вездесущий мировой эфир.

Но неожиданно всплывшие вопросы о том, по какому носителю передаются волны Герца, и зависит ли человеческий ум от окружности черепа, не должны заслонять затронутую тему положения рас, и потому вернёмся к ней. Иерархическое соотношение рас, освящённое верой и наукой, грозит рухнуть под пятами учёных геян, кои пересматривают эти извечные истины и обещают совершить на нашей планете р е в о л ю ц и ю в мировоззрении образованных классов и правительств великих держав.

Томас Эдисон уже сообщил своим соотечественникам о существовании в Новом мире  цивилизованных индейцев и цивилизованных африканцев, намереваясь способствовать газоподобному смешению слоёв рода человеческого. Благодаря инциденту на крыше Президентского особняка Гровер Кливленд воочию увидел африканского астромена, что не могло не впечатлить американскую нацию, уже сто лет своими стопами стоящую на низших расах. Если речь зашла о революции, то наши потомки видят в скромном положении наших рабочих зародыш ненавистной революционности, и рекомендуют действовать на пролетариат не пулями и картечью, а распространением прав для него, дабы все классы были довольны и не взрывались от малейшей искры.

Помимо указанного нами Эдисон приступил к борьбе за запрет курения. Даже если поводом был эксперимент Эндрю Хамфри, последствия могут быть великими.

Геянская телеэлектроскопия, согласно слухам, совершеннее нашей. Нас начинают приглашать в телеэлектрические передачи, внося вклад в такое взаимодействие между цивилизациями двух эпох, какое в недавние времена не виделось и в самых смелых фантазиях.

То, что Эдисон изобрёл универсальную электрическую вычислительную машину, а Тесла предложил создать всепланетную сеть из этих устройств, не стало преимуществом нашими потомками, ведь, как выяснилось, это изобретение уже создано на их планете. Не станем подробно освещать эту тему, дабы не тянуть волынку в неподходящее время, а потому вспомним о том, из-за чего затронули эту тему в данный момент. В дебрях э л е к т р и ч е с к о й  п а у т и н ы, как именуем мы изобретение людей будущего, словно хитрый и коварный паук, таится «викиликс», несущий нам труднопреодолимую проблему. Он содержит в себе деликатные сведения геян, не требующие огласки, и вместо того, чтобы держать их как в сейфе, распространяет их, словно газета, ждущая, когда её прочтут. Поскольку наша нынешняя история когда-то происходила на Гее, Старшему брату не составляло бы труда заполнить это вместилище нашими тайными сведениями, чтобы с лёгкостью выдать их всем желающим, а при низком уровне морали будущего таких людей найти ещё легче. Если речь зашла об их морали, то сомнительная одежда, неподобающие для цивилизованного синематографа темы, наконец, общая развязность поведения, отличающаяся от нашего кодекса поведения, делают наших учителей неоднозначным обществом.

Касательно чуждого нам синематографа стоит заметить, что не все их фильмы по достоинству оценены нашими зрителями. Фильма, содержащая сцену с раздуванием юбки однофамилицы доктрины Монро — не единственный пример, но даже его было достаточно для того, чтобы оскорбить национальную гордость американцев.

Когда же мы имели честь ознакомиться с литературой будущего, нашлось гораздо больше нормальных книг, чем вышерассмотренных фильм, и литература, избравшая своей темой девятнадцатый век, произвела неизгладимое впечатление на читателей.

Так, если представить его то в общих, то в более подробных чертах, развивалось взаимодействие нашего индустриального века и той эпохи, которую мы могли видеть лишь на фантастических картинках, изображающих отдалённое будущее, но изображавших её довольно наивно; когда теперь же открыли взоры перед истиной.

Примечания

1

1843, конечно.

(обратно)

2

Порождение (фр.).

(обратно)

3

Джозеф Чемберлен носил в петлице орхидею. Остин Чемберлен перенял её вместе с моноклем.

(обратно)

4

Конечно, имелось в виду не русское название Мiрръ, а английское название Worlld, происходящее от слова world ← др.-англ. woruld. Соответственно название бывшей планеты Wellt ← нем. Welt ← др.-верх.-нем. weralt, французское Mondde ← Monde ← лат. mundus.

(обратно)

5

Ныне не существующий британский журнал, на обложке которого помещалась карикатура на знаменитость. Американский журнал Vanity Fair здесь ни причём.

(обратно)

6

Английский судья, атлет, один из основателей «Ассоциации атлетов-любителей».

(обратно)

7

Антагонист мультсериала «Финес и Ферб».

(обратно)

8

Идея магнитной записи звука появилась в 1888 году. В 1898 году Вольдемар Поульсен создал предок магнитофона — телеграфон.

(обратно)

9

Цельные телефонные трубки в Великобритании появились после первой мировой войны.

(обратно)

10

Первоначальное местонахождение немецкого посольства в Лондоне. Теперь оно находится на Белгрейв-сквер, 23.

(обратно)

11

О. Уайльд, «Как важно быть серьёзным».

(обратно)

12

Ошибочное представление криминологии XIX века, которое поддерживал Ломброзо.

(обратно)

13

Это высказывание связывают с Бенджамином Дизраэли. На самом деле его ему приписал Марк Твен через много лет после смерти Дизраэли.

(обратно)

14

Оскорбление словом (лат.).

(обратно)

15

Картины Хогарта, украшающие главную лестницу Бартса.

(обратно)

16

Ещё одна медицинская ошибка XIX века.

(обратно)

17

Дверцы могли быть открыты только кэбменом, чтобы пассажир не мог выйти, не заплатив за проезд.

(обратно)

18

Смысл (фр.).

(обратно)

19

В проекторах использовалась дуговая лампа.

(обратно)

20

Деревянной. Резиновые дубинки появились в начале двадцатого века.

(обратно)

21

503 метра.

(обратно)

22

Часть площадки для гольфа с короткой травой, где находится лунка.

(обратно)

23

Тяжёлая клюшка для первого удара по мячу.

(обратно)

24

Quod erat demonstrandum, что и требовалось доказать (лат.).

(обратно)

25

Взгляни: уж солнце стало озарять Сады и хижины прощальными лучами. Оно заходит там, скрывается вдали И пробуждает жизнь иного края… О, дайте крылья мне, чтоб улететь с земли И мчаться вслед за ним, в пути не уставая!

(часть I, сцена 2; перевод Н. А. Холодковского)

(обратно)

26

Хэнсомский кэб по определению Дизраэли.

(обратно)

27

Длинное однобортное пальто с чёрным воротником.

(обратно)

28

Перевод А. Толстых.

(обратно)

29

А что вы ожидали от викторианцев? Во всяком случае, так считал герой книги Самуэля Батлера «Путь всякой плоти».

(обратно)

30

Высказывание Дизраэли.

(обратно)

31

Порт в Никарагуа.

(обратно)

32

Наглядно (лат.).

(обратно)

33

По-моему (фр.).

(обратно)

34

Конан Дойл ошибся. В 1890-е годы Грант Аллен писал медицинский детективный роман «Хильда Уайд», где в качестве сыщика использована медсестра. После смерти автора Конан Дойл дописал конец книги.

(обратно)

35

Вернёмся к нашим баранам (фр.)

(обратно)

36

Имеется в виду «Джейн Энни, или приз за примерное поведение», которая упоминалась ранее.

(обратно)

37

Во всяком случае, так говорится в фильме. На самом деле это слово означает ястреба-перелятника. Сергеевский, как физик, может этого не знать.

(обратно)

Оглавление

Пояснение для тех, кто недопонимает

Пролог

Глава 1

Глава II

Глава 3

Глава IV

Глава 5

Глава VI

Глава 7

Глава VIII

Глава 9

Глава X

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg